Книга - Пощечина снежному человеку

Пощечина снежному человеку
Александр ВИН


Повесть «ПОЩЁЧИНА СНЕЖНОМУ ЧЕЛОВЕКУ» (автор Александр ВИН) – художественная версия таинственной трагедии группы туристов Игоря Дятлова, погибших в горах Северного Урала в 1959 году. В книге воссоздаются действительные события, сохранены подлинные фамилии большинства действующих лиц – студентов, руководителей, охотников-манси, рабочих лесоучастков. Кроме того, в повести есть вымышленные (часто – собирательные) персонажи, хотя они, в той или иной степени, имеют своих прототипов. При подготовке повести использованы материалы уголовного дела Прокуратуры СССР по факту гибели группы Дятлова, дневниковые записи участников группы, оценки экспертов и мнения специалистов.





Александр ВИН

Пощечина снежному человеку





Неужели простая девчонка,

дав пощёчину снежному человеку,

обязательно должна умереть?!




ПОРУЧЕНИЕ


К деревянным воротам тихо подъехал и остановился синий «газик» с красной полосой. Открылась дверца, пассажир, молодой мужчина, опустил на снег ноги в светлых щегольских бурках. С широкой улыбкой потянулся, посмотрел по сторонам на залитые зимним солнцем высокие боровые сосны, толкнул калитку.

– Золотарёв?

Небритый черноволосый человек с крыльца посмотрел на приезжего, привстал с чурбачка, отложил в сторону порванный рюкзак, шило, иголку.

– Так точно. Семён Александрович, старший инструктор Коуровско-Слободской турбазы. Если вам маршрут согласовать или просто обсудить, то это ко мне. По документам, по оплате – это в нашу бухгалтерию, вон в том домике. Что нужно?

– Лейтенант Афонин, из областного Управления внутренних дел. Телефончик тут у вас не отвечает, непорядок сплошной. Звонил я и вчера, и сегодня с утра. Пришлось, видите ли, самому сюда ехать. Два часа без малого…

– А что же такое произошло, чем мы в Свердловске таким нехорошим прославились? Живём мирно, тихо, бродим по тайге…

Черноволосый разговаривал спокойно, слегка даже насмешничая, из-под ладони примеряясь к вечерним теням и присматриваясь к собеседнику,

– До областного начальства ваши подвиги докатились.

– Не мои.

– Ну, это я так, образно, обобщая. Вот, видишь, у меня в официальной бумаге написано: на турбазе безобразия, примите меры.

– Эй, Семён! Это не по сгоревшему сену к нам наконец-то милиция приехала, а?! Я всем уже говорила, так и сейчас буду говорить: ничего не знаю, ничего не видела. И не курю нигде!

Инструктор махнул на краснолицую тётку в застиранном переднике, которая, наспех отирая мокрые руки, выскочила на крыльцо столовой с заранее приготовленным криком.

– Не по сену это, Афанасьевна, не по сену, не тревожься. Товарищ милиционер мне вопросы задать хочет.

– А об чём к тебе-то?! Ты же сена не палил, ты ж в тот день в тайге со студентами был!

– Замолчи, балаболка! Занимайся своими макаронами, после всё расскажу, как сам узнаю, по какой такой надобности меня тут строго спрашивают.

– Ну, ну, никакой это не допрос, не надо так сразу, официально, ко всему относиться. Я всего лишь хочу задать вам несколько вопросов по поводу драки, которая произошла на территории вашей турбазы две недели назад.

– Три.

Инструктор Золотарёв зевнул.

– Чего «три»?

– Три недели назад. Я-то хорошо помню, а у вас что, нигде точная дата рукоприкладства не записана?

Красивый парень быстро звякнул застёжкой портфеля, достал бумажную папочку с документами.

– Да, да… Совершенно верно, двадцать один день назад это произошло. Вот. Впрочем, это не повлияет на ход нашего разговора.

– Ладно, пошли со двора, поговорим.

Золотарёв шагнул к воротам.

– Ну, идём.

– Зачем? Что мешает нам побеседовать здесь?

– Мешают. Вон видишь, бабы в окошко все выперлись, да и повариха у нас тут больно любопытная, не только поорать может, но и слух имеет, как хорошая промысловая лайка. Пошли, пройдёмся.



За воротами, на снегу, других автомобильных следов, кроме как от милицейской машины, не было.

Старший инструктор Золотарёв усмехнулся.

– Говори, но, по существу. Некогда мне с тобой сказками наслаждаться, к утру инвентарь для завтрашнего маршрута студентам готовить нужно.

– А…

– Объясняю, как про тебя догадался. Красивый ты больно, лейтенант, для службы в нашей милиции-то, которая обычными бытовыми драками занимается. И очень уж староват для такого геройского звания: никакой ты не лейтенант. И за восемьдесят километров из-за двух побитых пьяных морд никто не послал бы сюда, ко мне на турбазу, такого важного человека всего на два слова. Значит, никакой ты не милиционер. Верно я угадал?

– Всё верно.

Парень восхищённо покачал головой, поправил кашне, одёрнул и без того аккуратное драповое пальто.

– Николай Фёдорович будет рад, что ты не изменился…

– Матвеев?!

– Да, именно он. Послал меня посмотреть, поговорить с тобой, не раскрываясь до поры до времени, доложить приказал всё подробно, всё как есть, до мелочей. Может, говорит, пьёт однополчанин от скуки в этой глуши, или браконьерит, может, что ещё нехорошее в личной жизни имеется или в лесу противозаконные дела допускает. Если я решу, что с тобой всё в порядке, то должен договориться, когда в гости сможешь к нему заглянуть.

– По какому вопросу?

Приезжий молодой человек лукаво улыбнулся.

– Как ты думаешь, могу ли я это знать? Николай Фёдорович сам, в личной беседе, всё своему старому боевому другу подробно и расскажет. Я только выполняю приказ.

– Едем! Могу хоть сейчас! Впрочем…

Инструктор с сомнением посмотрел на свои старенькие подшитые валенки, снял шапку, пригладил большой ладонью лохматые волосы.

– А это срочно? Я вроде бы сегодня не брился, да и темнеет сейчас быстро, путь-то не близкий…

– Не спеши. Не надо нам сейчас вместе отсюда уезжать. Слишком уж тут много глаз, к тебе потом будет очень много ненужных вопросов. Скажи, что у одного из этих дебоширов родители – большие люди, хотят замять это пьяное дело, вот, мол, и попросили своё знакомое милицейское начальство сделать так, чтобы примирить этих юных оболтусов. По этой причине я и приезжал, чтобы поговорить с тобой.

– Ладно, понял.

– Я поеду, действительно, вечереет уже. А ты, Семён Александрович, не спеши никуда сегодня, брейся, праздничный галстук как следует оформи. Николай Фёдорович просил передать, что ждёт тебя завтра с утра, рассчитывает увидеться. Адресок-то наш не позабыл или напомнить?

Парень от души рассмеялся, так быстро и правильно выполнив задание начальства.

– Ну, пока, турист! Рад был познакомиться.

– Да и тебе всего хорошего. Звать-то как?

Закрывая за собой калитку, приезжий погрозил пальцем.

– Это тебе, Семён Александрович, знать ни к чему. Может, конечно, когда вместе работать придётся, тогда и познакомимся поближе.

Милицейская машина фыркнула, заурчала, разворачиваясь на обратную снежную колею, пассажир хлопнул дверцей. Золотарёв ещё раз оглянулся на уезжавшего гостя, качнул головой, усмехаясь.

Во дворе, за забором турбазы, его уже ждали. Повариха готова была оправдываться, а бухгалтерша и два младших инструктора, приезжих, – слушать своего опытного товарища, только что разговаривавшего о чём-то с «органами».

– Ну, что это тебя так, Семён?! Привлечь хотят?

– Меня не за что. А вот то, что именно твоя водка пацанов до взаимной драки довела, милиция вроде как уже догадывается. Поначалу-то лейтенант интересовался, не я ли выпивку сюда привёз. Я отказался такое подписывать, вот он и назначил мне приехать завтра к следователю.

Простоволосая повариха запричитала, громко призывая всех присутствующих в честные свидетели.

– Да чего там, всего две чекушки у меня были в загашнике! Парнишки попросили, когда веселье у них пошло. А у них-то с собой ещё фляга спирта была на литр! Не говори никому, Семён, про водку, у меня же дети!

– Ладно, не ной! Только чтобы водки через тебя я здесь больше не видел, пожалеем твоих детишек. И молись своим тёмным иконкам, что меня в тот вечер на базе не было. Договорились?

– Спасибо, Семён! Ради бога, прости! Больше не буду, ведь водку-то ради лишней копейки сюда приносила, сам знаешь. Не буду больше, только не говори в милиции про меня! Хочешь на колени перед тобой стану?

– Ну, прекрати, прекрати. Лучше на ужин коллектив приглашай, время, вроде как, уже.

И, усмехаясь в усы, Золотарёв принялся обстукивать на крыльце валенки, обметать с них веником пушистый снег.



Зимой даже позднее утро не отличается светом от раннего вечера. Трудовой промышленный город давно уже проснулся, но всё равно был ещё явно недоволен медленным движением хмурого рассвета.

Приготовив паспорт, человек в волчьей шапке постоял у массивных дверей старинного особняка, оглянулся по сторонам, и взялся за ручку тяжёлой деревянной двери.

Дежурный в форме не успел даже спросить его ни о чём.

– К товарищу Матвееву. Я – Золотарёв. Вот документ.



– Помню, что ты не пьёшь, вернее не особо пил тогда, на войне. Не переменил мнение?

– Нет. Причин не было.

– А коньячку за встречу? Армянского? С лимончиком?

– Э-эх! Не могу отказать, Николай Фёдорович! Давайте.

В кабинете были задёрнуты все шторы на окнах, горел верхний свет и настольная лампа под зелёным абажуром.

Хозяин, грузный, с большими звёздами на погонах, не спешил с делами, радовался встрече по-настоящему.

– …И почти всё это время в тайге? В горах?! И сейчас, зимой?

– И зимой.

Золотарёв вольно, без ненужного чувства опаски, сидел в кресле. Матвеев расхаживал по кабинету, удивляясь почти каждому ответу на свои вопросы.

– И семьи всё ещё нет?

– Нет.

– А что так?

– Да какой-то не очень подходящий жених моим невестам всё попадается.

Расхохотались оба.

– Доволен жизнью?

– Да. Спокойно. Хорошие люди вокруг, хоть и в глуши работать приходится. Молодых вокруг много, задорных, опаски закиснуть нет.

– А материальное положение?

– Зарплата у старшего инструктора турбазы почти тысяча рублей, плюс премиальные иногда бывают, триста за питание высчитывают. Кормят хорошо, сытно, жалоб нет.

– Роста какого-то карьерного или должности не предвидится?

– Нет.

Что-то вспомнив Золотарёв упрямо наклонил голову.

– А хочется?

– Чего?

– Ну, начальником каким-нибудь побыть. Возраст всё-таки, под сорок вроде как… Не самому же до пенсии по оврагам ползать, а руководить молодыми, опыт свой жизненный, так сказать, передавать подрастающему поколению, а?

Генерал Матвеев не успел ещё закончить, а Золотарёв уже пружинисто вскочил с кресла.

– Не для того я в сорок пятом в партию вступал, чтобы на собраниях воду из графина попусту трескать!

– Не горячись. И это я про тебя знаю. Не изменился. Для уверенности вопрос задал, извини…

Коньяк закончился в рюмках у обоих, но никто из присутствующих не предлагал продолжить. Молчали оба, и оба понимали, что именно такая пауза нужна им перед большим, настоящим разговором.

– Доклады, говоришь, не любишь?

Матвеев посмотрел на свет бутылку.

– Этот придётся послушать подробно, иначе можешь не осознать важность моей просьбы к тебе. Приказывать я уже не могу, не то время, не война, а вот убедить выполнить одно моё очень серьёзное поручение рассчитываю. Готов? Ну, давай, поднимем!

Мужчины без слов выпили.

– Уверен, что давно догадываешься, по какой такой важной причине я тебя из твоего Лермонтова сюда ещё по осени, заранее, дёрнул? И какое задание тебе здесь предстоит выполнять, небось, тоже понял?

– Не совсем, но думаю, что догадался.

– Догадался, конечно. Иначе никто в твоей школе в Лермонтове не знал бы, не слышал от тебя, что скоро героем станешь, что весь мир о тебе узнает. Было ведь такое, а?

– Было.

Золотарёв в смущении почесал затылок.

– Так это когда я в сентябре сигнал получил, что нужно в тайгу перебираться. Понял, что предстоит та самая важная работа, о которой мы последний раз говорили с тобой в Москве. Вскинулся на вокзале, ляпнул что-то такое радостное своим школьникам. Вроде как сказанул, что уезжаю, но скоро вернусь и всё им расскажу. Ну, что они ещё услышат обо мне, когда мы перевернём мир! Мальчишки ничего ведь тогда толком и не поняли, думали, что я шучу. Директор в школе, правда, скандал закатил, когда я ему заявление на увольнение принёс.

– Думали, не думали… Знаю точно, чего ты там наговорил, работа такая. Давно это было, считай, что и не было. Теперь пришла пора тебе послушать меня внимательно.

И, словно пытаясь рассмотреть известное только ему одному, то далёкое, неведомое, таинственное, о чём он рассчитывал рассказать старому боевому другу Семёну Золотарёву, генерал Матвеев подошёл к окну.



– Газеты ты читаешь, думаю, что и политинформацию среди своих студентов-путешественников на турбазе по понедельникам проводишь. Значит, наслышан, что в январе будущего года состоится съезд Коммунистический партии Советского Союза. Вопросы там будут решаться сложные, масштабные, касающиеся не только нашей страны, но и всего мира. Вот сейчас, например, мы бодаемся с Западом по вопросу атомного оружия, всё время кто-то вырывается вперёд, другой догоняет. У нас и у Америки уже есть такие бомбы, из-за которых весь мир считает наши государства самыми могущественными державами.

И в космосе точно так же – то мы первые, то американцы.

Все здравые люди понимают, что отношения нужно налаживать, иначе в одно прекрасное время всё может полететь к чертям! Сейчас вот мы начинаем соревноваться с ними в экономике. Простому человеку ведь так с ходу и не понять, не сравнить количество советских или американских атомных килотонн и даже точно не оценить объём выплавки чугуна и стали, который приходится на его душу в год. Но гражданин любого государства хочет иметь ясный и понятный повод гордиться своей страной, хочет, чтобы она во многих важных делах была первой в мире!

Простой обыватель имеет право существовать комфортно, с возможно минимальным количеством жизненных проблем. Большие люди, имеющие власть в нашей стране, понимают, что тот из них, кто первым даст советским трудящимся возможность чувствовать превосходство над американскими трудящимися не только в количестве чугуна, но и в чём-то другом, более понятном и интересном для этих самых трудящихся, будет иметь право на многое. У больших людей будет ещё больше власти, больше материальных благ.

Вот они и стараются придумать какие-то невероятные свершения, которые положительно прозвучали ли бы не только у нас в стране, но и во всём мире. Этими вопросами занимаются очень умные и образованные люди, не пустозвоны какие-то, поверь. Такие спецы способны выдумать и доказать широкой общественности самое невероятное!

В прошлом году состоялось заседание президиума Академии наук СССР. Знаешь, о чём там они говорили?! Ты, Семён, не поверишь, но на повестке дня стоял один единственный вопрос: "О снежном человеке"! Ты догадывался о возможном задании правильно, вот и наши академики рассудили, что успех в поисках этого чудища может вознести на вершину власти и благополучия любого из них! Конечно, им невероятно хотелось, чтобы удача улыбнулась именно советскому человеку, тогда и чудовище считалось бы нашим, советским, мы опять были бы первыми, как и в космических делах.

Эта тема сейчас наиболее актуальна и привлекательна для обывателей всего мира. На Западе выходят книги, снимаются фильмы о снежном человеке, публикуются наспех смонтированные мутные фотографии с его изображением, придумываются детские комиксы. В распоряжении публики сейчас есть всё, кроме неопровержимых доказательств существования такого персонажа. Ни-че-го! Ни одного реального факта, только болтовня.

Вот на такой мощной волне интереса некоторые знаменитые советские учёные и решили, что именно СССР должен срочно первым предъявить миру эту таинственную тварь! Громкое патриотическое дело получалось одновременно и политическим, несомненно, карьерным и обязательно денежным.

Обсуждать вопрос о поимке снежного человека пожелали многие из академиков, весьма уважаемых и заслуженных людей. Благодаря их настойчивости и авторитету мощная экспедиция по поиску снежного человека вскоре получила официальное одобрение Академии наук СССР; на определённом в Памире маршруте был введен временный запрет для других путешественников и альпинистских групп, на обеспечение необходимого порядка туда были направлены вооружённые армейские подразделения.

Докладную записку об организации экспедиции, целью которой являлась бы получение советскими людьми неоспоримых доказательств существования снежного человека, отправили в ЦК КПСС, там, в отделе науки ЦК, немедленно одобрили идею академиков.

Для экспедиции были созданы все возможно комфортные условия: им дали лучших местных проводников и самых опытных собак из элитного военного питомника.

И вот, представь, через несколько месяцев поисков эти умнейшие учёные спустились с Памира с пустыми руками. Снежный человек не то, чтобы не был пойман, а даже ни разу не сфотографирован. А ведь о неминуемом грандиозном успехе советской экспедиции наша пропаганда уже раструбила по всему миру!

Деятельность поисковой комиссии была быстро свёрнута, правда, ликвидационное постановление о ней президиум АН СССР будет принимать позже. По всем инстанциям прошла немедленная команда всячески замалчивать конфуз. Инициаторы и участники знаменитой академической экспедиции на Памир лишились своих должностей, научных и карьерных перспектив продвижения по службе. Среди тех, кто был примерно наказан, оказались и наши люди… Обид было много.

Работа по подготовке той экспедиции была проделана значительная, собиралась подробные данные обо всех потенциальных местах нахождения снежного человека, не только по Памирскому району, но и по всей стране. И вот, представь себе, всё закончилось, громкое дело прикрыли, шум от него утих, но остались люди, многих из них я знаю лично, которые хотят оправдаться, по-прежнему стремятся предъявить миру свою правоту. Конечно, они продолжают понемногу работать в этом направлении, мы знаем это совершенно точно, но возможности сделать что-то значительное, реальное, у них сейчас уже нет.

Хорошие учёные, искренне любящую нашу страну, по-прежнему хотят, чтобы СССР был первым государством, где нашли бы этого злосчастного снежного человека! В их распоряжении сохранилась вся нужная информация; они уверены, что чудовище существует, но организовать вторую такую же масштабную экспедицию им никто уже не позволит. А представь себе, если каким-то образом снежный человек в ближайшее время будет найден?! Нами, советскими людьми. И, если всё будет сделано правильно, если мы успеем вовремя, то это сообщение обязательно прозвучит в январе на съезде! Весь мир с высокой трибуны узнает, что мы опять первые, что снежный человек действительно существует, что он наш! Представляешь?!



Ладонь генерала, поднятая в привычном азарте важного выступления, медленно опустилась. Он пристукнул кулаком по столу.

В открытые шторы заглянуло настойчивое дневное солнце, Золотарёв вежливо откашлялся и аккуратно поставил пустую рюмку на стол.

– Я слышал что-то такое от охотников, манси иногда проговариваются.

Матвеев помолчал, понемногу остывая от нечаянного пафоса и собираясь перейти к практической части разговора.

– Ты прав, мы по своей линии уже поработали и с манси. Некоторые из них не без греха, многое чего соблазнительного есть в охотничьей-то жизни, да ещё и в глухом лесу… Они люди тёртые, быстро смекнули, что проще и безопасней ответить на некоторые наши вопросы, чем привлекаться по реальным статьям. Говорят, что не раз видели в местных горах, в пещерах, тех самых снежных людей, которыми мои московские учёные так интересуются…

– Ты что, Николай Фёдорович, здесь, у нас, поиски хочешь устроить?!

Золотарёв поднялся, взъерошил чёрный чуб, подошёл поближе к генералу.

– Да, Семён, вот об этом я и хотел с тобой сейчас поговорить. Да ты присаживайся, присаживайся, за минуту нам с этим делом не справиться.

Не спрашивая, Матвеев снова разлил коньяк по рюмкам.

– Недавно меня попросили очень серьёзные друзья в Москве, я, естественно, доложил о намечающейся учёной инициативе своему начальству. Не то, чтобы по этому поводу был официальный приказ, но мне дали понять, что попробовать разрешают. В порядке личной инициативы. Если что, то виноват буду только я; в случае же успеха обещали повышение.

– Академики намереваются искать по всей стране? А как же твоя ответственность, не слишком ли большая она получается?!

– Вот в этом-то самая большая закавыка и кроется! С Памиром у академиков просчёт вышел, потому что не договорились они между собой тогда, когда ещё только снаряжали скоро провалившуюся экспедицию. Были среди них такие, которые пытались убедить остальных, что Памир не самое лучшее место для поисков снежного человека, что нужно искать его на Урале! Кому-то такие аргументы не понравились, кто-то сознательно пропустил их мимо ушей, но в Комитете выслушали их внимательно, вот почему я и пригласил тебя перебраться сюда заранее, заблаговременно, так сказать.

В тот раз решение относительно района работы экспедиции было принято большинством, причём самым авторитетным большинством учёных. Памир устраивал их по многим причинам, они даже не старались принять во внимание другие аргументы. Впрочем, тогда и поисковая база не была сформирована полностью; по всей стране, подробно был отработан только Памир. Это сейчас они спохватились, довели до конца все предварительные исследования, свели в один документ все бумажные отчёты с мест…

– И получается?

– Получается так, что здесь, у нас, на Северном Урале, шансов найти этого проклятого снежного человека гораздо больше, чем в любой другой точке Советского Союза! Признаются мои друзья-академики, что поспешили они тогда, зря рванули год назад на Памир! Вот и получилось…

– Нужно искать? А как? Я готов.

Генерал расхохотался, наблюдая за серьёзным выражением лица Золотарёва. По всему было видно, что его предварительная, почти официальная, речь произвела на старшего инструктора турбазы очень серьёзное впечатление.

– Спасибо, Семён, что поверил мне так быстро! Я и сам не в восторге от этой затеи, но заниматься ей необходимо. В Москве уже всё обсудили, теперь нужно действовать здесь. Поэтому рад, что ты прежний, что понимаешь меня, что веришь.

– Ладно, Фёдорыч, давай-ка мы с тобой без лишних слов. Ещё одну такую твою торжественную речь и ещё одну бутылку коньяка я не выдержу. Ставь задачу.

– И опять ты прав, ладно… Идея состоит в том, чтобы искать снежного человека не специальными экспедициями, а используя потенциал обычных туристских групп, которые постоянно бродят в здешних горах. Впрочем, ты знаешь об этом едва ли не лучше меня. Примерный план таков: в ближайшие месяц-полтора определить несколько таких групп, чьи предварительно утверждённые планы походов совпадают с нашими расчётами и по времени, и по маршрутам. В случае необходимости, не привлекая внимания, под любыми удобными предлогами мы сможем скорректировать и то, и другое. Думаю, что удастся задействовать в поисках пять, шесть групп. Но тихо, без огласки.

– Всё равно ненужный шум поднимется, студенты ребята любознательные, догадливые…

– Никто ничего не должен знать.

– А как же заставить их искать неизвестно что?! Как объяснить поставленную задачу?

– До выхода – молчание. А после…

Генерал Матвеев похлопал Золотарёва по плечу.

– Вот в этом-то и состоит твоё задание, Семён. В каждую из групп нами будет назначен человек, полностью информированный о секретных целях и задачах похода. Но даже он не будет знать о том, что и другие группы выполняют такой же поиск. Ты будешь определён в группу студентов Уральского политехнического института. Предполагается, что её руководителем будет студент пятого курса радиотехнического факультета Игорь Дятлов, опытный турист. Уже сейчас он занимается организацией похода высшей категории сложности по Северному Уралу. Его маршрут пока подробно не обсуждался, есть только общая идея, которую поддерживают и сами ребята, и спортивная организация института, – примерно за пятнадцать дней пройти от Вижая до горы Отортен.

Официально маршрут группы Дятлова будет утверждён в начале января. Документы всех остальных групп тоже должны быть готовы к этому времени. Практически одновременно они накроют поиском определённый район.

Генерал взял со стола документ.

– Вот. Южнее Дятлова и параллельно ему будут идти группы Карелина, Блинова, Шумакова-Владимирова и ещё некоторые другие.

По мере того, как они будут выходить из населённых пунктов в тайгу, назначенный в каждую из них наш человек должен проинформировать руководителя своей группы о дополнительной, но, на самом деле основной, поставленной задаче – поиске снежного человека. Так нужно, чтобы между ними не возникало ненужных конфликтов.

– Оружие будет? Говорят, что эти таинственные сволочи такие громадные, что голыми руками с ними не справится. Вроде как дикие тропические гориллы, мальчишек могут покалечить. Как их ловить, как доставлять?

Серьёзно нахмурившись, поддёргивая усы, рассуждая подробно, словно он уже приступил к выполнению поставленной перед ним задачи, Золотарёв расхаживал по ковру большого кабинета в своих выходных унтах.

– Обойдёшься без оружия. Труп большой северной обезьяны ни нам, ни прогрессивной мировой общественности не нужен, да и искалеченные советские студенты тоже. От тебя требуется её обнаружить, оформить контакт: сфотографировать объект как можно подробней, с высокой степенью достоверности, задокументировать следы и снять свидетельские показания с участников группы. Личные фотоаппараты у твоих товарищей будут, туристы обычно на маршрут штуки три берут, ещё парочку передадим руководителю, мол, общественные, в научных интересах, на всю группу. А тебя снабдим персональным аппаратом, для фиксации особых обстоятельств.

Генерал Матвеев тоже прошёлся по кабинету, из угла в угол, встал у высокого окна, немного раздёрнул шторы.

– Солнце к обеду покажется, это хорошо… А вообще, ты что хочешь от жизни? Говори, организую.

Золотарёв молчал, словно не слыша.

– Ну, ты хоть понимаешь, какие у тебя открываются перспективы?!

– Понимаю. Помоги мастера спорта получить. У меня и так категорий хватает, через две недели ещё поведу свой инструкторский поход, но в местной спортивной федерации моё дело тормозят. А я хочу мастера, чтобы значок был! Значки чрезвычайно люблю, «Турист СССР» у меня уже есть. Поможешь?

Не сразу, медленно, словно с трудом вспоминая давний и особенный характер своего боевого товарища, генерал разобрался в интонациях слов Золотарёва.

Расхохотался, понимая, что тот шутит, обнял.

– Каким был, таким и остался! Ничего-то ему не нужно. Впрочем… А про какой такой новый поход ты только что говорил? Плановый? С местной группой или приезжие? Откуда?

– Нет, это инструкторский поход. Мне как новому работнику, как старшему инструктору, поручили организовать и сводить в поход других инструкторов, сотрудников базы. Это вроде как для получения необходимого опыта в руководстве походом.

– Всё совпадает, Семён, всё совпадает… Большое дело нам с тобой предстоит сделать. Только бы получилось.




КРИК ГОРЫ


Нехорошее настроение было в тот вечер у молодого охотника-манси, что-то непонятное ещё с рассвета сильно тревожило его и заставляло с опаской оглядываться по сторонам. Отец, рассерженный тем, что они за целый день так и не нашли своих пропавших оленей, заставил юношу идти искать их к подножию зловещей горы Хой-Эква, но на вершину горы, к пещерам, отец строго наказывал ему не подниматься, плохие слухи ходили среди народа манси об этих пещерах. Сам отец вернулся к зимним избам ещё засветло, а сыну пришлось возвращаться домой уже в темноте. Да ещё, вдобавок, на спуске к реке у него сломалось черёмуховое кольцо крепления лыжи, пришлось на некоторое время остановиться.

Ветер сильно шумел в вершинах высоких кедров, стремительный колючий снег набивался в глаза, в одежду. Юноша спешил, но наступающая темнота и мороз, от которого немели руки, не давали быстро наладить лыжу.

И тут вечерний мрак словно расступился от далёкого свирепого свиста; этот сильный, пронзительный звук, словно отражаясь от невидимых деревьев, струился со всех сторон и даже падал на него сверху, делая невыносимой боль в ушах. Юноша упал, пытаясь зарыться с головой в снег. Мгновенно, точно так же, как и раздался, свирепый свист смолк, но только на секунды, а вслед за ним раздался страшный, дикий крик, переходящий в глухой рёв.

Кричала гора Хой-Эква.

Опять стало тихо, но не успел юноша подняться и встать на лыжи, чтобы мчаться домой, как вновь, но уже гораздо тише, раздался похожий свист, а за ним точно так же, похоже на умирающее эхо, в очередной раз закричала зловещая гора. Через мгновения ночной лес снова умолк, нарушая покой темноты только сильным шелестом колючего снега по прочному насту.




21 января


Народу в институтском вестибюле в такое время было немного, незнакомый посетитель тоже казался вполне привычным явлением, поэтому никто не обратил особого внимания на шумный инцидент. Только две девчонки с тетрадками в руках захихикали, когда раздался и заметался меж колонн вестибюля громкий крик вахтёрши:

– Стой, окаянный, стой! Куда ты с мешком-то своим попёрся?! И в валенках ещё! Здесь же учебное учреждение, всем с улицы в гардеробе раздеваться нужно, номерок брать…

Пожилая женщина, привыкшая ко многим непорядкам, устало, по инерции, добавила:

– Бегают тут всякие, порядок нарушают…

Стремительно шагая по ступенькам вверх, на первом же пролёте широкой лестницы Семён Золотарёв остановился, обернулся и крикнул ответно, улыбаясь:

– Я, мамаша, ненадолго! Загляну вот к внучке, пирожков передам, дневник у неё посмотрю на предмет неудовлетворительных отметок – и обратно! Не серчайте!



На этажах было тихо.

Через замёрзшие по краям стёкла больших окон виднелась прозрачная дымка большого города, ярко пробивались и ложились на паркетные плашки коридора редкие солнечные лучи.

– А не подскажете, где здесь у вас пятьсот двенадцатая аудитория?

Семён улыбнулся, счастливо вздохнул, так быстро добравшись до нужного места.

Стройная светленькая девушка, стоявшая у окна, не обратила на него никакого внимания.

– Где, говорю, тут…

Не поднимая глаз от блокнота, на странице которого она что-то аккуратно записывала, девушка приложила карандаш к губам.

– Тише.

– Пятьсот двенадцатая аудитория где…

Девушка молча подумала, запоминая свои, несомненно, важные научные формулы, и показала карандашом в конец коридора.

– Там. Последняя дверь по правой стороне.

– Спасибо.



Пять больших шагов – и Семён постучал в дверь нужной ему аудитории, но никто на его вежливый стук не откликнулся, дверь даже не подалась, не открылась. Он хмыкнул, оглянулся, на гулком пустынном этаже никого, кроме него и задумчивой, занятой расчётами красивой девушки с карандашом, не было.

– А она закрыта.

– Ну и что?

Она опять предпочла не замечать Семёна, продолжая что-то подсчитывать.

– Я ищу Дубинину. Необходимо срочно её увидеть, меня Игорь Дятлов послал.

– Игорь послал?! Тогда вы – Золотарёв, да? Здравствуйте.

С улыбкой девушка протянула Семёну ладонь.

– А я и есть Людмила. Дубинина. Жду вас.

– Отлично!

Семён старался побережней прикоснуться к узкой девичьей руке, но рукопожатие неожиданно получилось взаимно сильным.

– Вот, я сюда по финансовым вопросам. Игорь сказал, что нужно передать вам деньги на моё участие в походе.

– Да, мне. Я как раз сейчас деньгами и занимаюсь, пытаюсь посчитать приходную часть.

– Не выходит? Не хватает? Сколько?

Весело размахнувшись, Семён бросил свой полупустой рюкзак на широкий низкий подоконник.

– Смета готова, я почти посчитала расходы, все наши ребята личные взносы уже сдали, проблема только с профкомом.

– Жадные они у вас тут, профсоюзные деятели?

– Не-ет, что вы, совсем даже не жадные! Просто у нас не до конца ещё всё здесь в институте согласовано, а времени в обрез. Через три дня наша группа должна выезжать, мальчишки много чего ещё не успели приготовить. Вот, посмотрите.

Почерк в блокноте был уверенный, цифры – аккуратные и ровные, но Семён Золотарёв, едва взглянув на чужие записи, понял, что разобраться в многочисленных, не раз зачёркнутых и перечёркнутых столбиках и строчках не сможет.

– Да, сложная ситуация…

Он почесал затылок, пригладил усы.

Всё ещё сосредоточенная на своих расчётах Людмила Дубинина подробно рассказывала о проблемах новому, незнакомому человеку обстоятельно, очевидно рассчитывая на полное понимание и помощь.

– У нашей институтской туристской секции с профкомом есть давнишняя договорённость, что они оплачивают половину расходов группы на каждый поход. Вот и нам такие деньги от профкома должны были выделить! Я у них уже была позавчера, мне дали только тысячу сто, говорят, что руководитель нашей группы ещё не согласовал окончательно полную сумму и не внёс её в проект похода.

– А сам Дятлов что по этому поводу говорит?

– Игорь успокаивает всех нас, уверяет, что обязательно договорится, что завтра же до конца оформит протокол комиссии и маршрутную книжку, занесёт их в наш спортклуб. На основании этих документов мы получим недополученное снаряжение и деньги.

Кусая губы, едва не плача, девушка отвернулась к окну.

– Ну вот, замечательно! И не нужно так расстраиваться.

– Но ведь никак не получается… Деньги-то мне нужны сегодня! Я же ответственная за финансы, а не успеваю…

– Так сколько денег-то не хватает, Людмила?

– Ну, вот же записи, видите?!

Семён по-прежнему не совсем точно понимал значение черновых цифр в блокноте, которые с надеждой показывала ему девушка, поэтому уверенно кивнул.

– Да, вижу, конечно.

– Ну, вот! Я уже передала деньги нашим мальчишкам, они купили по списку все продукты питания и инвентарь. Сегодня они принесут ещё аптечку, блокнот, карандаши, материалы для утепления палатки и что-то ещё, всего сейчас не упомню. Осталось ждать деньги в профкоме на проезд, на железную дорогу в оба конца, и на машины, на автобус.

– Сколько?!

– Вот вы сейчас вашу часть принесли, хорошо; до вечера ещё Николай Тибо обещал принести свой взнос, ну вот, пожалуй, на сегодня и всё…

Окончательно убедившись, что дальнейшие вопросы бесполезны, и нужного ответа от Людмилы Дубининой таким способом ему не добиться, Семён распахнул полушубок, достал из бокового кармана бумажник.

– Вот, это то, что причитается с меня, мой личный взнос. Это первое, считайте. Правильно?

Люда кивнула.

– …Это дополнительные деньги, которые с меня следует получить, потому что я не имею отношения к вашей институтской профсоюзной организации. Дятлов мне так объяснил, я с ним полностью согласен. Правильно?

Улыбаясь сквозь слёзы, Люда так же молча кивнула, пересчитывая деньги.

– А вот эти полторы тысячи рублей я даю лично вам, уважаемый финансист Людмила Дубинина, во временное пользование, но только затем, чтобы вы не расстраивались и прекратили горько рыдать. Когда получите полностью все финансы, которые причитаются нашей группе от профкома, то вернёте. Хорошо? Сейчас-то у вас всё сходится? Получается?

Не дожидаясь ответа, Семён бросил пачку денег на подоконник, нахлобучил на себя лохматую шапку, привычно ловко поправил усы.

– Всё, до встречи, милый бухгалтер. Завтра, надеюсь, увидимся? Готовьте мне какое-нибудь ответственное поручение, буду выполнять.

Люда молчала, растерянно перебирая страницы блокнота.

– Пока!



По знакомым институтским коридорам возвращаться к выходу было гораздо веселее.

– Ну вот, мамаша, а вы так громко и сердито кричали! Я ж обещал, что справлюсь с делами быстро, ничего здесь нарушать не буду. Внучка моя учится хорошо, без двоек, режим дня полностью соблюдает, профессора на неё не жалуются. До свиданья, мамаша!

Вскинув на плечо совсем не тяжёлый рюкзак, Семён Золотарёв подмигнул гардеробщице и лихо толкнул толстую институтскую дверь.



Сколько прошло времени, пять минут или полчаса, она не заметила, даже не смотрела на часы, в свой блокнот или по сторонам. Просто думала, улыбалась, вытирала заплаканные глаза.

– Людка, привет! Ой, а чего это ты ревёшь?! Обидел кто, или заболела?

Рыжеволосая девчонка в белой кофточке, давняя знакомая из педагогического института, подскочила к Дубининой.

– Чего это с тобой? А ну, говори честно, а то ведь не отстану!

Люда знала, что рыжеволосая ни за что просто так не отстанет, они не раз вместе ходили в горы, знали друг друга хорошо, поэтому оставалось только вздохнуть и рассказать той о трудностях в подготовке очередного похода.

– И это всё?! Не реви, образуется. Вот у меня, Людка, проблемы, вот это да!

Девчушка с шутливым ужасом обхватила голову руками.

– Я ведь тут не случайно. Знаешь, у меня же с курсовой творятся жуткие дела! А наш любимый профессор – страшно занятой человек, сегодня он у вас в институте какую-то лекцию по линии общества «Знание» читает, вот он и велел мне после лекции к нему подойти, показать переделанную курсовую. Обещал, что зачёт поставит. Тьфу, тьфу, только бы не сглазить!

Рыжеволосая легко подпрыгнула и удобно уселась на низкий подоконник.

– Садись рядом, семечек хочешь?

– Белые? Давай.

– А что у Колмогоровой с Юркой, ну, с этим, с Дорошенко? Встречаются? Они ведь, вроде, уже ездили к её родителям в Каменск-Уральск, свадьбу обсуждали. У нас говорят, что они недавно вроде как поссорились, правда?

– Не знаю. Зина давно не вспоминала про него. Да и забот сейчас с новым походом много, не до этого.

– Ой, а мы тоже только что из похода вернулись! Я тебе ещё про него ничего не рассказывала?! Слушай, слушай! В декабре меня пригласили знакомые ребята, работают на Коуровской турбазе, с ними в горы сходить. Несложный поход, без категории, они его называли «инструкторским», потому что обычно руководителем туда назначается старший инструктор из новеньких, чтобы он пообтёрся, обкатался, получил необходимый опыт в руководстве походами, в общем, чтобы зарекомендовал себя, а остальные, кто идёт в группе, – это работники базы, младшие инструкторы, ну, и ещё такие как я, приглашённые.

– А кто был у вас руководителем?

– О, ты его наверно, не знаешь, Семён Александрович Золотарёв!

– Золотарёв?!

– Неужели знакомый?

– Нет, я его только раз и видела. Он сам в нашу группу на этот маршрут напросился, Игорь Дятлов говорит, что чем-то Согрин Золотарёва не устраивает.

– Здорово! Семён – мужчина положительный, хоть и в возрасте, фронтовик; повезло нам тогда с ним. Мы планировали проходить в день по пятнадцать, восемнадцать километров и останавливаться в населённых пунктах, в арендованных избах, домах. В палатках ночевать мы не намечали, печку с собой даже не брали. И тут как вдарит мороз под пятьдесят! Потом-то нам говорили, что здесь, в городе, он в те дни не особо и чувствовался, а там, в лесу, – жуть стояла сплошная! Пришли мы в село Чусовое, камень Шайтан, утром нужно было идти на Талицу, а холодина-то страшенная!

Помню, сидели все и решали: идти или не идти. Ведь одежда была плохая, не такая уж и тёплая, свитера, штормовки… Но решили идти дальше.

Словно очнувшись, Люда куснула ноготь, резко повернулась к подруге.

– Это вы так решили или Золотарёв вам скомандовал?

– Ну что ты! Семен нас всех, двенадцать человек, спокойно выслушал, два человека не хотели продолжать поход при таком морозе, но мы всей группой проголосовали положительно. Он сказал, что такое решение принято большинством, что мы пойдем дальше, продолжим поход, никого оставлять не будем. Обо всём договорились спокойно, без окриков и обид.

Шли трудно, по очереди тропили дорогу. Часам к четырём тогда уже темнело, вот мы и сбились где-то с пути, вышли к железной дороге, узкоколейке.

– А людей по пути встречали?

– Там домик стоял, но лесорубов в нём не было, они не работали в такой-то мороз! Семён сбил замок, готовых дров не нашли, поэтому наши ребята быстро организовались, нашли рядом с домиком старые шпалы, напилили их. Многие тогда очень плохо себя чувствовали, устали.

– Не паниковали? Опытных-то среди вас мало было…

– Нет, ты что! Ничего с нами случиться не могло, никакой паники не было. Маршрут был рассчитан так, что, даже когда группа сбилась с пути и вышла на железную дорогу, мы знали, где находятся населенные пункты, все равно дошли бы до ближайшего жилья, хоть к ночи, хоть под утро.

В избушку лесорубов мы тогда ворвались как дикая стая! Быстрёхонько растопили печку, согрелись, девчонки успокоились. Семен Золотарёв занимался нами, как отец родной! Успокаивал, шутил, сам ловко так приготовил вкуснейший горячий обед из тушенки, накормил нас.

Он такой замечательный! Я до сих пор уверена, что только благодаря его дружественному и спокойному отношению ко всем трудностям, мы тогда все не перессорились и закончили поход без потерь.

– Неужели он новичок?! Вроде всё так здорово и правильно сделал…

– Не знаю точно, где он ещё раньше ходил, по каким маршрутам, но то, что нашу группу именно Семён сохранил при таком-то страшенном морозе – целиком его заслуга!




22 января


В скромном кабинете, изначально рассчитанном на два канцелярских стола и два стула, два опытных руководящих человека с удовольствием пили чай. В тёмных деревянных шкафах, расставленных вдоль стен, блестели многочисленные спортивные кубки, медали, лежали стопки грамот.

– Послушай, твою заварку я от любой другой отличу! Продашь секрет?!

– Записывай.

Лысоватый мужчина тщательно, почти с любовью, осмотрел со всех сторон большой бутерброд из белого хлеба с копчёной колбасой, кружками расположенной на жёлтом сливочном масле, переложил его из левой руки в правую и вкусно откусил.

– Записываешь?

– Ага.

– Так, вот… Для начала берёшь большой термос, уже открытую пачку краснодарского чая, начатую пачку грузинского, одну чайную ложку индийского, «со слоном», одну любимую жену…

Звякнув ложечкой, лысоватый приподнял стакан в подстаканнике, посмотрел заварку на свет, осторожно попробовал, подмигнул собеседнику.

– И всё. Больше ничего, любимая жена сама сделает всё как надо! Это мой принцип. Вот почему у нас в семье всё всегда получается хорошо!

– Иезуит.

– Ага. Но ведь вкусный же у меня чай, согласись?!

– Ты только нашему Макарову про семью ничего такого не говори, он сейчас должен сюда заглянуть, свои бумаги забрать. Хороший ведь парень, а не может никак личные дела наладить…

Чай пился хорошо, бутерброды, разложенные на листе промасленной бумаги, кажется, и не убывали.

– Ты как, насчёт Дятлова какие-то сомнения имеешь? Готова его группа к выходу?

– Да вроде всё нормально, только вот с документацией он не до конца всё ещё подготовил. С финансами пока тоже с профсоюзным комитетом не урегулировал, приходная сторона точно не указана. И не сделал прибавку на непредвиденные обстоятельства.

– Маршрутную книжку он тебе занёс?

– Да, вчера.

– А по кадрам у него как, нормально? Группа полностью укомплектована?

– Тоже вроде как в порядке. Одного парня удалось в неоплачиваемый отпуск оформить, я сам ходатайствовал на заводе, городской спорткомитет подключил, они позвонили, направили бумагу на предприятие. В группе есть один новичок, тоже не институтский, – Золотарёв, старше всех, взрослый мужик, опытный, фронтовик. За него в парткоме попросили.

Требования для всех участников, допущенных в состав группы, соблюдены полностью, сам проверял, всё соответствует инструкции по допуску. У самого Дятлова и у половины ребят – спортивные разряды по туризму, очень сильная группа!

– А со здоровьем у них как?

– Справку о состоянии здоровья участников похода на маршрутную комиссию они так и не представили, так что документально нам об этом ничего не известно. На днях Дятлов прибегал, клялся, что все его ребята здоровы, каждый день тренируются, физически крепки, морально устойчивы, так что мы маршрут ему утвердили.

– Со снаряжением они всё продумали? С недокомплектом как справляются?

– Там Блинов лихо распоряжается, он же и сам, параллельно с дятловской группой, в поход идёт. И его ребят, и своих снабжает. За Блинова не беспокоюсь, опытный парень, надёжный, лишнего никому ни за что не даст, но необходимым спортинвентарём обязательно снабдит.

За годы кабинетной работы в небольших помещениях даже обыкновенные, привычные движения их обитателей становятся оптимально экономными. Не оборачиваясь, лысоватый мужчина уверенно протянул руку к термосу.

– Ещё напитку?

– Не откажусь!

Вопросы, ответы на которые собеседники хотели обсудить в приятной и полезной беседе, не кончались.

– Меры на случай непредвиденных отступлений от маршрута и графика движения, или возникновения особых опасностей при резком ухудшении погоды предусмотрены?

– Конечно, как всегда, по установленной форме.

– Слышал, что не у всех дятловских оформлены разряды. Мы же заинтересованы в этом?

– Да, некоторые уже сейчас имеют полное право получить более высокие.

– Ну и ладно. Значит, всё хорошо…

Раздался робкий стук в дверь, тяжёлая дверь скрипнула, приоткрылась.

– О, Макаров! Заходи, заходи, дружище!

– А я, вот, на минуточку, мне бы только протоколы соревнований…

– Вот твои бумаги, готовы, бери. Ну, беги. Пока!

– Привет семье, привет детям!

Лысоватый мужчина с улыбкой помахал Макарову.

Высокий мужчина закашлялся, поперхнувшись, осторожно поставил свой стакан на мельхиоровый подносик.

– Иезуит, точно, иезуит!



Институтский коридор был привычно пуст, только из-за дверей дальней, расположенной по правой стороне, пятьсот двенадцатой аудитории раздавались громкие голоса и звонкий девчоночий смех.

Он уже не стучался, а просто, по-свойски, вошёл в помещение и поздоровался.

– Добрый день! Семён Золотарёв, если с кем ещё не знаком.

– И совсем не опоздал…

Семён для верности посмотрел на свои наручные часы.

– Не опоздал. Не имею привычки.

– Ладно, присаживайся, где удобней будет, подключайся к работе.

Тот, кто спрашивал Семёна, среднего роста парень, стоял у доски, остальные ребята и две девушки сидели.

– Пока прервём обсуждение. Нужно познакомиться, а то как-то неудобно получается. Со мной ты уже встречался, я, к сведению остальных присутствующих, Игорь Дятлов, руководитель туристской группы Уральского политехнического института, в здании которого мы сейчас и находимся.

Раздался дружный хохот.

– А ты готов?

– Да.

Немного хмурясь и волнуясь, Семён одёрнул пиджак, откашлялся.

– Семён Александрович Золотарёв, старший инструктор Коуровско-Слободской турбазы. Двадцать второго года рождения, член КПСС, воевал, после войны окончил Минский институт физкультуры. Вот, всё.

Девчонки зааплодировали, кто-то из ребят крикнул:

– Привет, Семён!

– Хорошо, коротко и по делу. Теперь и мы постараемся рассказать о себе так же.

Дятлов приосанился.

– Как уже было сказано выше, я – Игорь Дятлов, руководитель группы, строгий, но справедливый. Надеюсь, что все присутстующие считают так же. Пока так. Теперь ты, Зина.

Из-за первого стола поднялась красивая девушка.

– Зина Колмогорова, учусь в нашем политехе. Люблю петь и смеяться.

Не дожидаясь пока руководитель скажет что-то и про неё, смущаясь, с места привстала Дубинина.

– Мы уже немного знакомы с Семёном Александровичем, вчера встречались здесь. Я – Дубинина Людмила, завхоз и бухгалтер группы, но делаю всё, что поручат! Иногда ругаюсь на лентяев и расстраиваюсь по мелочам.

Для начала подняв руку, рассчитывая на слово, солидно поднялся со своего места невысокий крепыш.

– Юдин Юрий Ефимович, студент четвёртого курса нашего института. Люблю покушать. И служебных собак воспитывать тоже люблю.

Дальше пошло проще. Парни вставали, одинаково, как в строю, называли своё имя, фамилию, жали руку Семёну и садились на место.

– Александр Колеватов.

– Юрий Кривонищенко.

– Рустем Слободин.

– Юрий Дорошенко

Обратил на себя внимание только худощавый парнишка, решившийся подняться для знакомства последним.

– Николай Тибо-Бриньоль.

Семён не выдержал, долго и молча радуясь такому хорошему приему.

– Ого! Твой прадедушка случаем Москву не поджигал?

– Нет. Но надеюсь, что он был учителем музыки у Пушкина.

– Тогда это хороший прадедушка, не возражаю.

Когда все вдоволь нахохотались, Игорь Дятлов поднял руку, призывая свой не в меру разговорчивый коллектив к спокойствию.

– Вот здесь мы все. Поначалу нас было одиннадцать, потом двое, Вишневский и Биенко, в походе решили не участвовать, а тебя, Семён, нам посоветовали в парткоме. Вернее, ко мне подошёл Согрин и сказал, что по партийной линии тебя рекомендовали в его группу, а потом ты захотел к нам, в институтском спорткомитете тоже были не против. Всё правильно? Можешь пояснить ребятам, чем тебя Согрин-то не устроил, только поподробнее?

– Могу.

Золотарёв встал рядом с Дятловым.

– Сначала я обратился в спортклуб вашего института…

– А зачем?

Зина Колмогорова произнесла это обычным голосом, но у неё получилось чрезвычайно звонко и требовательно.

– Хочу стать мастером спорта СССР. На Коуровской турбазе почти все маршруты внеразрядные, о том, чтобы выполнить мастера, можно только мечтать. В спортклубе мне посоветовали встретиться с Согриным, который вроде как готовил поход на Приполярный Урал. Категория меня устаивала, мы встретились, ребята его группы согласились взять меня с собой. Начали готовиться, я приехал в Свердловск, первое время ночевал у Согрина дома. Потом узнал от туристов, что в институте есть ещё одна группа, которая примерно в это же время выходит в поход, но маршрут у неё короче. Я встретился с Игорем Дятловым, а он, насколько знаю, посоветовался с вами. Вы поначалу были против моей кандидатуры, но потом согласились, а я извинился перед Согриным. Всё.

Поднял руку с вопросом долго молчавший Александр Колеватов.

– Если не секрет, почему ты выбрал именно наш маршрут?

– Какой уж там секрет?! Если пойду с вами, и мы вернёмся вовремя, то до начала сезона я смогу ещё съездить в отпуск на Кавказ, домой, повидать маму!

– Ладно, коллеги, о личном поговорим позже, давайте обсуждать всё по порядку, времени мало. Повторюсь относительно маршрута, в том числе и для Семёна…

Дятлов достал из планшетки карту, расстелил её на столе.

– Итак. Мы разработали маршрут, который захватывает отдаленный северный район Свердловской области, район верховьев реки Лозьвы. Насколько я знаю, это первый зимний маршрут в этом районе. Он проходит от посёлка 2-й Северный по реке Лозьве, до верховьев реки Ауспии. В верховьях реки Ауспии наша группа должна построить лабаз для временного хранения запасного инвентаря и продуктов, затем за три дня совершить радиальный выход на гору Отортен. В первый день мы сможем перевалить в долину реки Лозьвы, на второй день – подойти к подножью горы Отортен, на третий день – войти на вершину горы Отортен и вернуться через перевал к лабазу, на подготовленную ночевку.

Планируется, что из долины реки Ауспия наша группа перевалит в долину реки Унья и по реке Вишера спустится на юг к горе Ойка-Чакур. Один день отводится нам для восхождения на гору Ойка-Чакур. После этого восхождения группа по реке Северная Тошемка выйдет к поселку Вижай. Весь маршрут протяжённостью триста километров мы должны пройти за восемнадцать дней.

Вот так. Осталось только правильно подготовиться за оставшиеся до выхода дни и пройти это самый маршрут. Всем всё ясно? Вопросы у кого-нибудь есть? Нет. Прошу каждого без напоминаний и суматохи выполнять все порученные ему дела.

Игорь Дятлов аккуратно сложил карту, передал её Колеватову.

– Саша, спасибо за карту. Твоя сестра очень нам помогла.

Колеватов улыбнулся, махнул рукой.

– У неё знакомый хороший – заместитель начальника треста, у них там с этим добром всё просто.

– Да, ещё, коллеги…

Дятлов посмотрел на ребят, выдержал паузу.

– У меня есть предварительные сведения, что наш новый товарищ, Золотарёв Семён, уже принимает самое активное участие в подготовке нашей группы к походу. Причём очень, очень активное. Спасибо, Семён!

Семён шутливо раскланялся перед ребятами и за спиной, так, чтобы увидела только она, показал кулак Люде Дубининой.

Та прыснула, смутившись.

Золотарёв тронул руководителя похода за рукав.

– Игорь, а можно мне чем-нибудь тяжёлым, существенно-полезным заняться? Потаскать чего?

– Молодец! Как раз вовремя! Сегодня в спортклубе, здесь, в институте, нужно будет получать снаряжение. Это на первом этаже, в подвале, Люда Дубинина тебе покажет. По списку: штормовки, рюкзаки, лыжи, ботинки, палатка, ледоруб. Там всё просто, список уже утверждён, всё уже подобрано по размерам, нужно только получить и принести сюда, в аудиторию. Только… Одному тебе не справиться, палатка тяжёлая, неудобно тащить на пятый этаж. Ребята, кто может сегодня помочь Семёну перетащить имущество из склада?

Колеватов поднял руку.

– Я смогу. После четырнадцати часов.

– Отлично! Да, и не позабудьте отдельным приложением к списку получить лыжные костюмы, пять комплектов.

– А почему так мало?!

Зина Колмогорова обернулась, закончив что-то записывать в большую тетрадь.

– Как же остальные?

– Извини, но я и это количество в спорткомитете с трудом согласовал! Сказали, что у кого-то из нас обязательно должны быть свои костюмы. Я не стал с ними ругаться, разберёмся потом между собой. Так, Семён, с тобой всё понятно… Получите, принесёте, сложи всё здесь, в углу. У кого какие пожелания имеются по инвентарю? Вспоминайте сейчас, потом поздно будет.

Соскочил со стола, грохнув большими ботинками по полу, Кривонищенко. Изо всех сил стараясь сделать серьёзное, как перед ответственным докладом, лицо, он повернулся в сторону Игоря Дятлова.

– Товарищи! Я считаю, что одежда и снаряжение участников нашего похода вполне удовлетворяют требованиям, предъявляемым к участникам зимних туристских походов. Единственным недостатком можно считать то, что наша группа не имеет запасов спирта! Знаю, что данная позиция никакими походными инструкциями не предусмотрена, но…

Тут уж и Семён захохотал вместе со всеми.

Дятлов махнул рукой.

– Вот ты, Юрка, как самый инициативный, и займёшься этим вопросом! Не вздумай только ничего разбить. Люда, выдели товарищу необходимые деньги под запись.

– Хорошо. Юрка, ко мне!

– Игорь, а ты в курсе, что в спортклубе потребовали, чтобы мы в этот раз оплатили штормовки?! Говорят, что бесплатно они положены только альпинистам. А позавчера я там был, так свитера вообще контрабандой получал!

Пожаловаться руководителю у Сашки Колеватова получилось очень уж рассудительно и с большой обидой в голосе.

– Как это?

– Два раза я на склад заходил, примерял свитера, но сумел по три штуки зараз на себя напялить, а расписался всего только за две штуки.

– Верни обязательно, когда вернёмся.

– Ладно, понял…

– Зина, Зина, держи, твоё поручение выполнил!

Открывая на ходу небольшой рюкзак, к девушке подошёл Рустем Слободин.

– Вот, индийский чай, как ты просила и спички. Отметь, пожалуйста.

– Молодец, Рустик, а то я действительно позабыла бы. Ничего больше тебе не нужно было купить?

– Нет, дополнительно только это.

– Юрка! Дорошенко! А ты вчера последний экзамен сдал?

– Ага. Вот зачётка, можете поздравить.

– Молодец!

Не отчитавшийся до конца за полученное имущество Сашка Колеватов продолжал озабоченно маячить за спиной руководителя группы.

– Игорь, и лыжи нам дали такие же, как и в прошлый раз! Новых, сказали, ещё не получали, им в первом квартале обещали их привезти. Лёгкие будут, с окантовкой.

– То есть мы снова идём в поход на лыжах прославленного Кировского деревообрабатывающего комбината?!

– Да. Получается так…

– А личных лыж разве ни у кого из вас нет?

Вопрос Семёна Золотарёва как-то выделился из общего шума. Ребята замолчали.

– Я на своих обычно хожу. Мне старик манси подарил осенью. Я носок на одной сломал, оставил, стоят сейчас у меня в Коурова, на турбазе.

– Самодельные?

– Да! Каждый может под себя подходящие сделать, ну, конечно, если желание есть. Или попросить помочь того, кто порукастей. Для начала можно купить у охотников «голицы», ну, это такие мансийские лыжи, ещё не обшитые мехом.

– Сколько стоят?

Юрка Криво заинтересовался практической информацией.

– Рублей пять, как договоришься. Главное, правильно выбрать длину под себя. Потом манси натягивают на лыжи кис, ну, шкуру с голеней лося или оленя.

– Я видел, что у них лыжи какие-то высокие…

– Да, у всех охотников-манси на лыжах сделаны приступки высотой до десяти сантиметров, это куда ставится нога. Если приходится идти по большому свежему снегу, то совсем не черпаешь ступнёй снег. Нет сопротивления. Удобно.

– Эй, мастера лыжного дела, обратите внимание и на культмассовые мероприятия! Я отвечаю за нашу общую походную летопись, поэтому выдаю каждому по экземпляру. Пишите каждый день, не забывайте. Потом будет что вспомнить!

Зина Колмогорова вскочила на стул и принялась размахивать стопкой новеньких голубых блокнотов.

– Это всем для личного пользования, для трогательных и обязательно грамотных записей!

– Зина, дай мне!

– И мне!

– Юрка, а тебе я уже его подписала, у тебя будет именной блокнот!

Юдин засмеялся.

– И что такое ты там написала?!

– «Голубоглазому Ю.Е. для дневника». И очень, очень прошу всех, чтобы почерк у каждого был аккуратным и разборчивым, это нужно для истории!

– Такой, как у тебя?

– Да.



За первые же часы совместной работы Семён Золотарёв в полной мере сумел убедиться, что не зря ему рекомендовали Дятлова как толкового и грамотного руководителя. Игорь говорил мало, но всегда точно, по делу; помнил обо всех мелочах, о сделанных и незавершённых делах; о том, что и когда он кому-то поручал. Шутил метко, а если и ругал кого, то по-доброму.

Сессия была позади, впереди их ожидали долгожданные каникулы, и видно было, что ребята, прекрасно понимая трудности предстоящего пути, с нетерпением ждут приключений. Они смеялись, шутили, делали всё возможное, чтобы не потерять хорошее настроение.

Семён сам не заметил, как быстро они с Сашкой Колеватовым перетащили весь инвентарь из подвального склада на пятый этаж, как вместе с другими, подчиняясь звонкому голоску Зины Колмогоровой, разложили вещи по отдельным кучам. Между ребятами, шумными и громкими, дисциплинированно сновала Люда Дубинина, отмечая в своём знаменитом блокноте все их действия.

– Криво, а ты чего такой грустный?

– Узнал, что с завтрашнего дня хлеб в студенческой столовой будет выдавать кассир. Для меня это личная трагедия.

– Кто взял с собой медвежат?! Признавайтесь! Талисманы должны быть у всех!

Первым признался в содеянном Рустик Слободин.

– У меня на рюкзаке давно уже есть прикреплённый. Старый мишка, ещё с прошлого похода.

– Молодец.

– А я против суеверий и всяких прочих примет!

Юрка Кривонищенко встал в гордую позу классического нигилиста.

– А если тебя тщательно обыскать?

– Ладно, признаюсь. Мой медвежонок лежит в кармане штормовки. Но это всего лишь добрый талисман, наша общая примета. А вот, что касается относительно суеверий… Запишите, что я по-прежнему против!

– Трепач.

Дорошенко хотел было подвести черту под обсуждением, но не успел. В том, что она имеет игрушечного мишку, честно призналась и сама Люда Дубинина.

– Более того, каюсь, я взяла с собой ещё ежика и ещё одного резинового мишку…

– Запасных?

– Это подарки.

– Кому?! Мне, как самому рассудительному?

Юрка Криво начал плотоядно потирать руки.

– Нет! Но тоже для хорошего человека…



Игорь несколько раз выскакивал в деканат, звонить по каким-то вопросам в институтский спорткомитет.

К семи часам вечера большое дело было сделано. За столами бывалым путешественникам сидеть стало уже как-то неуютно, поэтому они все попрыгали на палатки, рюкзаки и свитера, правильными горками разложенные на полу аудитории.

Видно было, что девчонки устали, да и Юрка Юдин последние полчаса демонстративно пыхтел, молча требуя пощады.

В последний раз оглядев поле боя, Игорь Дятлов вытер лоб рукавом ковбойки.

– Утром я буду здесь с восьми часов. Так что пусть каждый, кто придёт примерно в это же время, не ищет лишний раз меня, добивает свой рюкзак вещами из указанной для него кучи, отмечает принятые позиции в списке, берёт с собой что-то из общественного имущества, что ему по силам, и топает в общежитие; там собираемся и окончательно всё упаковываем.

Семён поднял руку.

– Что ещё?

– В общежитии в какую комнату мне всё заносить?

– Извини…

Игорь улыбнулся.

– В нашу знаменитую, пятьсот тридцать первую. Уверен, что мимо не пройдёшь, – грохота и хохота там до самого отъезда будет предостаточно.



Луна старела, но этой ночью и в половину зимнего диска ей удавалось сиять на безоблачном, звёздном небе вполне даже приятно и качественно.



После трудного, напряжённого дня, наполненного разговорами, хохотом, вопросами и обсуждениями, ребятам и девчонкам не хотелось в этот спокойный вечер ничего делать быстро и громко.

Из здания института вышли всей толпой, изредка пересмеиваясь.

– Ну, пока, коллеги! Я на троллейбус вполне успеваю…

– Я с тобой!

Первыми рванули на близкую остановку Тибо-Бриньоль и Александр Колеватов.

Через квартал свернул на свою улицу, помахав всем, Юдин, потом попрощался с товарищами Игорь Дятлов. Неимоверно повезло Рустику – из-за угла, теряясь в городских сугробах маленькой улицы, неожиданно выполз какой-то уж очень медленный автобус.

– Ого, это мой!

И Рустик бросился наперерез автобусу, уговаривая его остановиться.

– Ну вот, все убежали…

Зина Колмогорова зябко шевельнула плечами.

– Нам с товарищем Дорошенко предстоит следовать в дальний корпус общежития… Криво, ты с нами?

– Ага. Дома меня не ждут, а пропуск в общагу у меня всегда с собой.

– А я…

– А тебя, Люда, до твоего общежития придётся провожать мне.

Семён развел руками.

– Не против?

– Нет.

Когда компания окончательно распрощалась, из всех звуков остался заметным только хруст снега под ногами, а из света – луна и редкие уличные фонари.

– Семён, вы не устали от нашей суматохи?

– Послушай, Людмила, ты и у костра, и в палатке тоже выкать будешь? Или мне нужно официально предложить тебе перейти на «ты»?

– Считай, что уже предложил. Согласие получено.

Слегка тронув рукавичкой сугроб, Люда потёрла лоб лёгким морозным снегом.

– А я вот устала, честное слово. С ног валюсь… Завтра ещё столько нужно сделать, кое-что ещё купить, главное – ничего не позабыть!

– Блокнот свой не потеряй и всё будет в порядке.

– Хороший совет.

Семён тронул Люду за локоть.

– А мне понравилось с вами сегодня. Отличные ребята, простые. Опытные. Дятлов в этих местах уже бывал?

– Да, несколько раз.

– А ты?

– Прошлой зимой сама водила институтскую группу на Чистоп. С Сашкой Колеватовым и Юрой Дорошенко мы два раза были в походах на Саянах.

– Значит, опытные и бывалые люди.

– Не смейся, так оно и есть!

– Я ж от чистого сердца, совсем не в насмешку! Не сердись. Кстати, далеко ещё до твоего общежития?

– Всего несколько шагов. Устал?

– А в каком корпусе находится ваша знаменитая комната номер пятьсот тридцать один, в которой завтра собираться надо? В твоём или куда Зина свернула? Я у Дятлова совсем позабыл спросить.

– Здесь. Вот вход. На вахте скажешь, что к дятловцам, тебя обязательно пропустят. Ну что, я пришла. До завтра.

– До завтра. Я рад, что всё так получилось…

– Как?

– Ну, хорошо… Что встретились, познакомились. И завтра увидимся.

– Смешной ты, Семён. Встретимся завтра обязательно, куда мы денемся?!



Усталые люди редко, когда обманывают другого человека и ещё реже хотят, чтобы в минуты усталости обманывали их самих.



Этим поздним вечером владычица Луна по-прежнему продолжала быть главной на небе, разрешая только некоторым знаменитым звёздам блестеть возле неё ярко и заметно.



Не отвлекаясь уже ни на какую суету, Семён думал о большом и важном деле, которое должно было изменить всю его дальнейшую жизнь. В эти счастливые минуты мечтаний и размышлений Золотарёв не знал, не мог даже представить, что совсем рядом, в тайге, на каком-то несущественном от него расстоянии, выглядывая из тёмного и смрадного пространства гранитной пещеры, вместе с ним смотрит на небо ещё кто-то, огромный, ужасный, несущий смерть…

И совсем скоро им придётся встретиться.




23 января


Заниматься недоделанным накануне хорошим делом всегда приятно, это всё равно что, заранее договорившись, встретиться со старым приятелем.

Пятьсот тридцать первая действительно гремела с самого утра.

Некоторое заранее приготовленное имущество никак не умещалось в рюкзаки, особенно разные нужные мелочи. Овсянка, банки с тушёнкой то и дело падали из рук парней, каждый раз с одинаковым грохотом докатываясь до порога комнаты.

– Ну, конечно! Соль! Я соль позабыл положить к себе! Это же по списку. Почему никто не напомнил мне про соль?! Эх, а ещё товарищи…

– У меня тоже ничего до конца не влазит, у-у, чёрт!

– Признавайтесь, у кого мой ножик?! Кто присвоил такой хороший нож? Только что ведь на подоконнике лежал…

Завхоз Дубинина стояла над всем этим художественным безобразием спокойно, минутами даже меланхолично.

– Юрка, у тебя ещё безмен в рюкзак войдёт? Да? Хорошо, отмечаю.

– Где мои пимы?!

Тибо-Бриньоль расстроился настолько капитально, что даже принялся с целью проверки суматошно вытряхивать свой хорошо уложенный рюкзак, но тут Люда отвлеклась от блокнота и ткнула карандашом в кучку вещей, оставшихся после Колеватова.

– Колька, не кричи так безнадёжно. Вот твои пимы, лежат не на месте. Возьми. Отмечаю.

– Рустик, ты уже со своими вещами справился? Хорошо. До вокзала вот этот свёрток ещё захвати, ладно? Потом в вагоне напомни мне про него, разберёмся.

– А в трамвае в мандолину играть будем?

Зина Колмогорова присела на рюкзак рядом с Дубининой.

– Люд, ты ведь с утра ещё и по магазинам бегала?

– Да, всего не упомнить, брала всякую мелочь. Сдуру купила ещё пять метров батиста, помнишь, мы говорили, что нужно будет полог в палатке делать? Лучше ведь, чем простыня, как ты считаешь?

– Конечно. Да, пока не позабыла… Вот, держи деньги.

– Откуда? Сдача?

– Нет, это я Юрку Криво от магазина завернула, отняла деньги, которые он у тебя на водку выцыганил.

– Дятлов же, вроде как, не против был?

– Всё в порядке. Мне папа обещал спирт с завода принести, вот вчера и принёс. Держи флягу, только мальчишкам не показывай, спрячь, чтобы шибко не радовались. Игорь про этот спирт в курсе. Поэтому водка уже не нужна.

– Здорово!



Стараясь подробно припомнить все магазинные траты этого дня, Люда отвернулась к окну и принялась пересчитывать оставшиеся крупные деньги.



Семён тронул Юрку Кривонищенко за плечо.

– А эту штуку ты чего в сторону отложил?

– Фотоштатив? Да ну его, тяжеленный и совершенно бесполезный! Не хочу надрываться. Я такой приборчик на геодезической практике уже натаскался, хватит! Всё равно не пригодится.

– Давай, я его понесу, а? Вдруг будет нужен для качественных фотографий?

– По рукам, договорились! Ребята, послушайте, наш новый коллега, уважаемый Семён Золотарёв, только что, находясь в здравом уме и ясной памяти, выразил добровольное желание таскать по горам мой фотоштатив! Он – герой!

– Повезло.



В суматохе и поспешных разговорах как-то неожиданно пришло назначенное время отъезда, вспоминать о чём-то забытом или несделанном было уже поздно. Присели на дорожку, пообнимались с друзьями-студентами, которые пришли провожать группу, попробовали даже что-то спеть на прощанье, но тут Игорь Дятлов решительной командой поднял всех.

– На выход!



Странное зрелище в центре большого заснеженного города – вереница людей с огромными рюкзаками на плечах. И все хохочут.



Начало похода получилось удачным: трамвай, идущий до вокзала, оказался полупустым. Очень быстро все покидали рюкзаки на заднюю площадку, заскочили сами. Как и было обещано, в руках Юрки Криво красиво зазвенела его маленькая мандолинка.



На привокзальной площади кто-то из мальчишек обратил внимание, что вокруг главного здания вокзала недавно появилось очень много башенных кранов, шло большое строительство. И что между яркими и красивыми трамваями и троллейбусами неспешно двигалось множество конных саней, от лошадок поднимался пар трудового дыхания.

На перекрестке возле них лихо притормозил грузовик с траурной красно-черной лентой на деревянном борту. В кузове ровно стояли стулья, на одном из них сидел понурый дядька в полушубке. Глаза у него у него были красные, опухшие, наверно от езды по морозу…

– Смотрите!

Через щели в кузове виднелся гроб.

Одинокий, жалкий дядька. И простая грузовая машина без обязательной торжественности, без лент, венков и ёлок…



На платформу группа поднялась вовремя. Поезд номер сорок три, с паровозом в начале состава, уже стоял на путях, посадку объявили только что, проводницы всё ещё продолжали старательно протирать поручни вагонных дверей.

– Наш паровозик пыхтит как грузовая лошадь на площади. А областные электрички по соседству с ним похожи на современные трамваи.

Коля Тибо произнёс это задумчиво и негромко, рассчитывая на то, что его услышат только друзья, которые были рядом.

Дорошенко подскочил к открытой двери вагона.

– Минут десять у меня есть?

Проводница охотно отвлеклась от своих привычных и, в общем-то, скучных обязанностей, чтобы ответить статному симпатичному парню.

– Чего тебе? Куда ещё бежать хочешь?

– Да я быстро, мне бы только до магазина «Дорожные товары» доскочить, это же совсем рядом, ну, на Челюскинцев, на площади! Кое-что купить в поход позабыл. Очень, очень нужно!

– Успеешь за пять минут. Только быстро!



Песни у предпоследнего, «дятловского», вагона звучали громко и интересно. От соседнего вагона прибежали представители группы Блинова, которые тоже ехали в том же направлении; быстро, обнимаясь и пожимая руки, договорились встретиться вечером, поговорить, попеть.

Юрка Дорошенко вернулся из привокзального магазина на перрон вовремя, ничуть не желая опоздать или подвести добрую проводницу. Она махнула рукой, отметив его прибытие.

– Чего хоть такое срочное-то тебе покупать понадобилось? А ну, покажь…

– Вот.

– Безопасная бритва?! Да ты что, спятил?! На кой ляд она тебе в дикой тайге-то нужна будет? Не пригодится же, зря только с собой таскать будешь. Или перед ведмедями красивым хочешь выглядеть?

– Не перед ними. Другие персоны есть.

– Тогда другое дело, беги в вагон, там ваши красавицы-девахи уже вовсю надрываются, поют, голосистые они у вас.

Паровоз загудел, зашипел, накрыл волнистыми клубами пара толпу провожающих на платформе, фонарные столбы, пивной ларёк и серьёзного краснощёкого милиционера в форменном тулупе.

– Ура! Поехали!



Через час после отправления поезда из Свердловска произошли два события.

Во-первых, аккуратная и педантичная Люда Дубинина, наконец-то освободившись от множества обязанностей общественного завхоза и от своего подробного блокнота, вдруг вспомнила, что в комнате общежития остался её любимый свитер, который она планировала обязательно взять в поход.

– Ч-чёрт!

Вдобавок к такому выражению личных чувств Люда хотела было заплакать, но быстро передумала, потому что именно в эту минуту произошло второе событие: в «дятловский» вагон ввалились долгожданные гости, «блиновцы», ребята и девчонки из второй институтской группы, с которыми им предстояло добираться до Ивделя.

Страдать стало совершенно некогда. Сразу же начали петь, тут уж вполне ожидаемо и особым образом из всех выделился кротовский бас, знаменитый голос парня из «блиновских». Соревновались, кто знает новые песни, разговаривали о новинках современной эстрады.

Людин свитер сразу же был позабыт, когда попробовал петь Семён Золотарёв. Оказалось, что он знает много песен, ребята просили его продиктовать тексты, «блиновцы» обещали ему непременно их выучить. Бенефисом Семёна стала его игра на гармошке, которую он выпросил на время у какого-то пожилого пассажира. Весь вагон пристукивал по столам и деревянным скамейкам, когда Золотарёв, нахлобучив на чуб свой чёрный фетровый колпак, наяривал молдавскую «Цумбу»!

Разошлись в третьем часу ночи.

Напоследок мужская часть «дятловской» группы перед лицом своих товарищей и подруг дала торжественную клятву, что не будут курить весь поход. «Блиновские» девчонки тут же стали упрекать этим своих парней, а те в ответ обещали придумать что-нибудь похлеще и очень скоро удивить своей силой воли выскочек-конкурентов.




24 января


Просыпаться так рано, почти в восемь утра, и сразу же выходить на морозный перрон из натопленного, уютного, ставшего почти родным железнодорожного вагона было ужасной неприятностью. В Серове туристов встретили и негостеприимная погода, и непонятно по каким причинам очень строгие органы правопорядка. На вокзал милиционеры обе студенческие группы не пустили, предложили расположиться около здания, но сидеть на рюкзаках на морозе целый день, до шести вечера, дожидаясь поезда на Ивдель, бывалые туристы сочли сумасшествием.

Юрка Кривонищенко попробовал было приставать к завхозу, требуя от неё хоть какой-нибудь кормёжки в привокзальной столовой, но получив от Дубининой отказ, стал нудно шпынять её, обвиняя в скупости и жадности.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/aleksandr-vin-14240198/poschechina-snezhnomu-cheloveku-57284461/chitat-onlayn/) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.