Книга - Парад Солнцу: повесть о почитателях, друзьях и любовниках Дикости

Парад Солнцу: повесть о почитателях, друзьях и любовниках Дикости
Юкатан


Дорога ведет на остров Ки-Уэст. Прямиком в синюю гавань, обитель таинственного Лудо Гаринчо, которую ежегодно арендуют джанки, фрики и странники континента для своего дикого представления – Фестиваля Фантазий. Здесь с конца семидесятых легко затеряться от испуга, сойти с ума от счастья, прислуживать ради любви. Идеальный исследовательский пункт для медицинского сообщества и их случайного попутчика, писателя Юкатана. Придется испытать солнце Флориды, прячась под зонтиками для коктейлей от местных преступников. Но кто помешает чудной погоде? Разве что нагрянувшие байкеры… Но не будем опасаться за будущее. Вокруг столько живности. Обещают неслабые проблемы и обильный клев!






От автора


Ни за что не признаюсь в правдивости всех описанных событий. Все герои вымышлены, места выбраны случайно, а погода натянута и не подлежит критике. Это лишь ненастоящая история настоящей жизни. Вам не затаскать меня по судам. Но если вдруг в новостной сводке появится репортаж о большом переполохе на уютном солнечном острове с участием грубой силы, беззакония и политики, то вы знаете, с чего все началось.

Но поздно, я только что представил алиби, и не надейтесь вручить мне повестку.






Пролог


Нестись от береговой охраны с мраморным писсуаром в руках – занятие не для слабонервных. Иногда кажется, что эти бравые парни с бинокулярным зрением сканируют ночные пляжи только лишь в надежде отыскать повод хорошенько размять конечности. Сил у них предостаточно, мотивации – хоть разливай. Так что дергай ногами и не отставай, а то запакуют в гипс, и до скорых встреч.

Но так рано уходить с праздника невежливо, так что мы с Джо прикладывали все силы, чтобы остаться с публикой: он – с прижатой к груди музейной шляпой и рукой на спадающих хлопковых штанах, я – с пятикилограммовым белоснежным каплевидным унитазом на пузе.

Имена всех известных богов и генитальных органов сами собой перемешиваются в голове, создавая шипучий коктейль богохульника, на котором можно прилично набрать скорость. Включив режим «спорт», мы плавно вклинились в жилой массив и выбежали на шумный бульвар, где с легкостью растворились в суете и странности парада.

– Ух, ну и спринт.

– …кажется, легкие в трусы провалились… – запыхался Джо.

– После такого, может, бегом заняться?

– …мне одного раза достаточно…а ты, конечно, давай… только сразу не налегай… одного раза в год для начала хватит.

– Я вышлю тебе дату, будешь знать, когда ждать в гости с остановкой сердца.

– …понял… со скорой проблем не будет.

На нас смотрели, как на очередное представление. С аппаратурой для съемки и ладонями для оваций они ждали очередного всплеска эпатажа, который сами не в состоянии контролировать. По сути, мы оказались в цирке – рассаднике смеха, вычурности, показухи и тыкающих пальцев с грязью под ногтями. Вперед выпрыгнул самый смелый из зрителей. Алого цвета загар и белые пятна вокруг глаз от очков выявили северянина.

– А откуда у вас эта штука? – послышался мягкий баритон.

– Реквизит, – ответил я, поднимая голову. С банкой «Бадвайзера» и татуировкой хоккейного клуба «Торонто Мэпл Ливс» – бедный канадец – слишком высушенный и законопослушный, чтобы оставаться в стороне. Видимо, заплыл сюда случайно.

– Хорошо, но откуда у вас этот реквизит?

– Скажу тебе по секрету, друг, мы его позаимствовали. Вполне возможно, нелегально.

– Вам стоит вернуть его, ребята. Как представитель закона я обязан помешать краже.

– Представитель закона Флориды? – спросил Джо.

– Нет, но я прежде всего лицо с повышенной гражданской ответственностью и…

– Слушай, – перебил я, – а не хочешь увидеть один из наших заготовленных номеров? Ты удивишься, насколько у нас повышенная гражданская позиция, прям как у тебя. Давай я подержу твое пиво.

Я передал ему писсуар и заставил двумя пальцами заткнуть сливной проем. К шоу готов.

– Ты знаешь, в нашем деле главное – оставаться оригинальным, слегка безумным. Ведь если ты безумен, то непредсказуем. А если непредсказуем, то с тобой не соскучишься. – Я отхлебнул из банки и поделился с новым другом, руки его были заняты удержанием писсуара и затыканием слива. – Итак, это очень простой фокус. Как мы его назвали, Джо?

– «Душа компании».

– Да, «Душа компании». Ты не поверишь, но люди сразу же к тебе потянутся. Только держи пальцы крепко. – Тот утвердительно кивнул, и содержимое банки быстро заполнило писсуар. Канадцы любят фокусы, и наш клиент не был исключением.

– И что дальше?

– А дальше я говорю: «ДАЮ ДВАДЦАТКУ ВСЕМ, КТО ХЛЕБНЕТ БЕСПЛАТНОГО ПИВА ИЗ УНИТАЗА», и мы прощаемся.

С такой рекламой спрос появился моментально. Головы заболтались вокруг писсуара, пиво полилось через край, а неугомонная толпа пускала пену в небо, бодаясь и обливая фокусника. Он быстро стал самый обожаемым и влажным экспонатом острова, чему поначалу радовался, неуклюже заваливаясь на спину, словно сверху выгрузили коробку игривых щенят. Но напор усиливался, а жадность росла. Радость вышла из-под контроля, что легко заметить по футболке, которая пошла в расход. И вот наша Душа компании сменила смех на рев в переменку с криками о помощи, пока весельчаки обливают, обсасывают и слизывают алкоголь, пот и слезы с его тела. Возможно, кто-то даже наделал в штаны от счастья.

Так работала Американская Мечта в жарких краях. На таком языке написана и такими песнями спета. Береговая охрана была бы как раз кстати, иначе парень захлебнется. А мы с Джо, распрощавшись с писсуаром, отбежали на безопасное расстояние и с умилением следили за выпуском «В мире животных» на Ки-Уэст.

Но погода переменилась. Я сам успел перебраться куда севернее, провести несколько суровых забегов, и обзавестись критическим состоянием нервной системы, что терпимо. Мышцы сопротивляются после полученного стресса, сердце бьется в ритме тамтамов, что не соответствует джазовому блоку по радио. Лучше бы приемник ловил полицейскую волну – у них всегда интересная сводка новостей – в такую погоду только психи и таксисты выбираются на улицу, а забавные истории с их участием в прямом эфире передают только на частоте органов законопорядка. Лучшее лекарство от меланхоличной ненависти – часть терапии. Не знаю, как остальные, но раз в крупный сезон, незадолго до полуночи, я надеваю заляпанный ярко-синий свитер без рукавов и направляюсь на почетный марафон пота и боли. Ни за что не променяю этот ритуал. За год в теле концентрируется столько кровеносного дерьма, что именно убийственная доля бега может вытянуть загустевший яд наружу, пропитывая свитер снова и снова. Благодаря таким жертвам я остаюсь по-прежнему красавцем. В какие-то моменты кажется, что остаюсь на коне, но затем лицезрю дряблые ягодицы в зеркале и понимаю – даже оседлав единорога на краю радуги, не укатишь в идеальную сказку. Только на своих двоих.

Что ж, переходим к главному аспекту этой тусклой усталой ночи. Смертельному марафону. Беспринципному изнасилованию собственных мышц до интоксикации организма, работающему по принципу «клин клином». Все просто: бежишь, не оглядываясь, настолько далеко, насколько возможно, затем разворачиваешься и мучаешься весь оставшийся путь. Лично для меня финальной точкой перед обратной дорогой является изнеможение, всплывающее темными пятнами перед глазами.

Не всякий раз пробег дается гладко. Иногда на стадии полного отказа нижней части туловища можно отключиться, выбежать под колеса или встретить тех, кого не желал увидеть даже в самом лучшем наряде. В таких случаях стоит избегать места большого скопления людей, так сказать, огибать зоны повышенного риска по периферии, чтобы не попасть в поле камер, полицейскую сводку и долгую память старых знакомых. Но от случайной шрапнели спасения нет. На моем втором по счету марафоне путь пролегал как раз через жилой квартал, где всегда тишь. Шум листвы, да звук тока по проводам. Безоблачное место: ни сирен, ни детей, – только парочка боксеров на баскетбольной площадке весьма энергично пинала друг друга в спарринге, ухмыляясь от удовольствия. Просто один мужик с лентами на руках дубасит второго, а тот, пьяный в хлам, посасывает из банки после каждого пропущенного. Полупрофессионалы – моя любимая спортивная категория. Недолго думая, я завернул к ним на огонек. Меня угостили пивом и пригласили в ринг на бесплатную полуночную тренировку. Дохляк с банкой уселся на асфальт, а я, затянув тепы потуже, исполнил роль новенького. После активных десяти, может, двадцати секунд раунда тело отказалось поднимать руки выше плеча, получать я стал знатно, но на ногах держался. Ровно до тех пор, пока оглушительный удар чем-то вроде балки по спине не отозвался скрипом в позвонках. Я рухнул как камень.

– Давай-ка посмотрим, что в тебя в карманах.

Сил на демонстрацию джеба в стиле Мухаммеда Али совсем не осталось, но шмонали меня под чудное матерное сопровождение и стоны. За колкие замечания по поводу их рода занятий, ориентации, матерей, ориентации матерей меня удостоили легким массажем почек в качестве заминки. Парни хотели поживиться, но, к несчастью, я был пуст. Убедившись в моей физической и материальной непригодности, они надавали сверху, сняли ленты с кистей и ушли восвояси, оставив меня медленно отключаться.

Результат? Утро я провел в ближайшей травме со свежими кровоподтеками, день рождения встретил с ноющим телом и отбитыми почками; на полицейской волне транслировали мою историю, а все до последнего знакомые узнали мой маршрут для бега. Но компания подобралась в тот праздничный вечер действительно славная. Самые интересные люди, что я встречал. Во всяком случае, до того, как наши интересы разошлись самым неприятным образом.

Сегодня марафон вышел куда более удачно. Да, жара стояла, как во Вьетнаме, отчего я начал заметно перегреваться. «Ливень был бы сейчас кстати», – терлось в голове. И небеса услышали, разверзнувшись, щедро прополоскав кости, даруя заветную благодать. Вдоль улицы выстроилась прямая из горящих фонарных столбов, ведущих к дому сквозь стену дождя. Правда, воды набралось уже по щиколотку, конца не видно, психи и патрульные уже бродят, скоро объявят комендантский час. Настоящий Вьетнам.

Во всем вина Джо Клевера. В ливне, в Ки-Уэст, возможно, и во Вьетнаме. Он был генератором бредовых идей, а я работал над реализацией. Потому за все описанное прошу обращаться не к орудию, а истинному кукловоду. Ки-Уэст был полностью спланированной и расписанной операцией этого маленького засранца, который заставил меня поехать вместе с ним. Традиция поездки на юг Флориды для отличившихся и помазанных медработников Мобила, нашей отправной точки, имеет запутанную и таинственную историю. Одни говорят, что у истоков стоят хиппи с их голыми завтраками и жаждой южного панибратства. Другие утверждают, что генеральное руководство просто пыталось уменьшить число врачей в округе, но потерпело неудачу, за что расплачивается по сей день из собственного бюджета. Корней много, но сплелись они в единое дерево, а именно в недельную командировку с целью участия в исследовательской конференции здравоохранения в Майами. Каждый октябрь любители колес, пилюль и шариков бронируют отель на Ки-Уэст, наслаждаются городом, иногда заскакивают в Майами на лекции и собрания. И все на фоне проходящего Фестиваля Фантазий.

Хоть я и не относился к миру белых халатов, но при определенных раскладах, небольшой предоплате и обзорной статье мог составить им компанию. И тут на сцену вступил Джо. Я знаю эту сволочь и уверен, что это он организовал мое участие, подговорил нужных людей, возможно, сшил куклу Вуду, чтобы пробить меня. Крючок с наживкой, пару подерганных ниточек, отчет о прошедших мероприятиях – и дело в шляпе.

Однако мне было все по барабану. И барабан подал первый стук неделю спустя, когда Энджи повела меня на вечеринку у Долфин Стрит. Она меня кинула, как часто бывает в нашей паре. Я вышел на широченный открытый балкон во французском стиле и, свесив ноги, следил за ночным горизонтом. Настроение ни к черту, но причины тому были. И тут прямо через дорогу, возле дверей закрытого магазинчика, мелькнул силуэт. Этот одичалый пытался вскрыть лавку, обходившись одним ломом против решетчатых роллетов и несколькими отмычками против входной двери соответственно. Думаю, у него были также на это причины. Даже спустя почти сорок лет остаются те, кто свято верит в законы чернорабочего кулака, острого словца и Настоящего рестлинга. Но на деле времена изменились: в мире уже главенствует сила имиджа, закона, прав и их трактовки, извращаемые с годами. Ночные взломщики магазинов – остатки забытого расплывчатого прошлого, нежели действительные деятели настоящего. В конце концов, они дойдут до ручки и больше никогда не удостоятся права честно с ними считаться, не только со стороны полиции и власти, но и самых рядовых граждан, нового поколения современной свободной культуры Штатов.

Твоя свобода заканчивается там, где начинаются права других. И уже пора было отправиться в то место, где сочетаются «право хранить молчание» и «право на достойный отдых». А Ки-Уэст идеально подходил для моего расследования. Коктейли, девочки, мальчики, венерические заболевания и пониженный гемоглобин – все, как я люблю. Дикий карнавал мечтателей, чьи сны сбываются нечасто. На континентальном юге свобода и право могут повернуться к тебе задом, как только выплывешь за буйки, отправляясь из нового времени в новейшее. Из 60-х в информационное рабство. С ума сойти, если представить. Кукла Вуду должна сработать, а чеховское ружье когда-нибудь выстрелить, не забывайте. А тогда оно рвануло как из пушки, пробив мне башню до того сильно, что до сих пор разгребаю остатки на сезонных терапиях.

Немного времени прошло, зато теперь я совсем другой субъект. Как вы знаете, выхожу на пробежки, не преступаю закон, пью только по праздникам, а курю по выходным. Шучу. Это не поучительная история, а лишь начало пути, который зародился из Настоящего рестлинга и звонка Джо из полицейского участка, протянувшегося до самого юга Флориды:

«Алло, Джо! Ты знаешь, кто это. Хочу тебя сразу предупредить: ты сам втянул меня, тебе и разгребать скорые руины после десятидневного нахождения на Ки-Уэст. Я в деле!

Наживка заглотана, а значит, будь что будет. Это реальное дело. И мы с ним справимся вместе. Как Дюдя и Уолтер, мы против своей воли, а может, и нет, но вляпаемся по-крупному. Разгоним всех снобов, что приплывают на гребаных лайнерах в уже почти наш город. Их посудины не устоят перед натиском. Молись, чтобы мы успели к местному Фестивалю Фантазий – тому самому, лучшему пиршеству всей Северной Америки, где границы свободы и прав размыты до предела. Но я обещаю не сводить нас с черты, пусть для этого и придется добраться вплавь до острова Сансет Ки сквозь судоходные баржи и артиллерийские залпы базы ВМФ. Если и это не сработает, то укроемся в знаменитом Доме Хемингуэя, прощаясь с оружием, в надежде, чтобы отпустило. На худой конец, заглянем в гости к Лудо Гаринчо. И конечно же, укулеле. У них же есть укулеле?

И не переживай за статью. Нам предстоит многое решить за время ее написания. Уже готовлю список главных вопросов. Но зная малый интерес читателя к заголовкам врачебного характера, можно спокойно взять подшивку газет или найти через Интернет прошлогодние отчеты и по принципу «копировать-вставить» выполнить поставленную работу с незначительными изменениями погодных условий и списка докладчиков. А оставшиеся ответы придется найти исключительно для собственного «я».

Так что разматывай удочку! Нас ждет отличный улов».






1


Нужда ведет путь. Кофеин, деньги, алкоголь, секс, адреналин, шмотки, мефедрон, путешествия, эмоции – долгий лист покупок на новый сезон. Но все не так уж важно, когда обзавелся главным атрибутом – спокойствием. Умиротворением. Затяжное спокойствие перерастает в скуку, что возвращает тебя к нужде, и наш длинный список вновь становится актуальным, хотя бы частично.



Скучал я прилично. В кафе сидела пара ленивых посетителей, за стойкой вяло барабанил Сниззи. Из колонок тяжело струился джаз, и можно было услышать, как при записи с клавишника мелодично падают капли пота.

В общем, обед задался.

– Уже собрал чемоданы на южные заводи Лудо? – спросил Сниззи.

– Еще не решил.

– Цену набиваешь? Это правильно.

– А ты стал нашим личным каналом связи?

– Да, после того как этот ирландец подкрутил мне поясницу, я готов работать на него хоть личным эскортом. Главное, чтобы спину не травмировал.

– Думаешь, он действительно ирландец?

– Да его рыжая плешь сама за себя говорит. Натура лезет, как сорняки по весне.

– Да, жадность как второе имя.

– Только боец из него никчемный. Слишком хилый. Слишком спокойный. Ничего его не бесит. Как вон те двое.

Он кинул взгляд на столик у окна, где сидели два старика. Странно неопрятные и неопрятно странные.

– Что поменьше, мой босс.

– А второй?

– Понятия не имею. Говорят, актер, но похож на бродягу. На вид походит на обоих. Нормальные не станут постоялыми в доме с такой вывеской.

– А может, они бойцы?

– Не. Просто чудики.

– Одна большая странная семья. Вот и трутся вместе.

– Немного не моя лига, но ты прав. В нашем деле главное – оставаться оригинальным, слегка безумным. Ведь если ты безумен, то непредсказуем. А если непредсказуем, то с тобой не соскучишься.

– Воистину, святой отец!

– Ладно, хватит занудства. Ночью идем в «Три Сестры».

– Сегодня четверг.

– Значит, сначала идем на рестлинг, затем в «Три Сестры». Завтра я уже в отпуске.

– Ты хотел сказать, на бои?

– Это Настоящий рестлинг, братишка! Сегодня я проведу тебя в святая святых. Только никому. Первое правило рестлинг…

– Перестань вонять этой чушью из бойцовского клуба. Каждый пятый в городе знает о боях. А в пригороде вообще любой с достаточным уровнем тестостерона в курсе. – Я повернулся к столику. – Эй, парни, что вы знаете о Конкард-стрит?

– Это там, где раз в неделю проходит рестлинг?

– Именно.

– Нет, впервые слышу.

– Ну я же говорил! – крикнул Сниззи.

– Ладно, и во сколько начало?



Начало было в 22.00. В частном зале для спарринга на окраине города каждый четверг собиралось полсотни мужиков, чтобы отметить свое потоотделение. Никакой музыки – только ругань, гормоны и выпивка. Окружив ринг в плотное кольцо, они жадно разглядывали артистичное подобие мордобоя, которое назвали рестлингом, не забыв всегда добавлять: «Настоящий». На деле же за канатами происходил самый обыкновенный бой, где носы шли в щепки, а ноги под костыли, но при этом участники грациозно проводили приемы, элегантно выписывали трюки, после чего эффектно наносили удары. Нечто среднее между постановкой и уличной дракой, но если скажешь подобные мысли вслух, то быстро узнаешь, как и куда могут поставить уличные парни всех неугодных Настоящего рестлинга. Аналогичное шоу, что крутят по ТВ, они называли показухой, а спарринги в октагоне – тупостью. В Настоящем рестлинге было и то и другое. Чтобы вдоволь насладиться, раундов было три, первые два для эстетики, последний до смерти. Поэтому ставки были только в двух категориях: на победителя и проигравшего. Никаких подсчетов очков, в случае ничьи назначали дополнительный раунд, пока один не ляжет. И матчи поистине непредсказуемы. Можно хорошенько измотать соперника к третьему раунду, и публика напоит тебя в перерыве так, что будет двоиться в глазах. А отказываться некрасиво. Вырубил в первом раунде – во втором обязан пропустить. Вырубил во втором – получишь реквизитом в третьем. Не показал трюков – домой можешь вернуться без лодыжки. В общем, зрители имели полную власть на ринге и вне его. И не сказать, чтобы кто-то был против, ведь проигравший письменно обязывался убирать зал после вакханалии, которую устроят сразу, как прозвенит гонг. Да и победная упаковка пива, смазанная местной славой, представляла неплохую мотивацию. Так что участники ответственно брались за дело и имели успех, о чем свидетельствовали настенные стенды с лучшими фотокарточками, газетными вырезками, трофейными поясами, боевыми масками, вырванными ногтями и выбитыми зубами на ниточке.

Сегодня проходил только один бой. 120-килограммовый здоровяк с гипертрофированной брюшной мышцей мерился силами с рыхловатым фермером. Где-то в гуще раздался звук мегафона.

– Леди и джентльмены! Главное событие сегодняшнего вечера – три раунда беспринципной схватки претендентов на трофей нашего клуба! В красном углу находится 120-килограммовый буйвол с проблемами желудка. Взвешенный, но неуравновешенный психопат с лицензией на убийство авансом. Ему запрещено появляться на территории восьми штатов за неподобающее поведение в церкви, торговых центрах и детских площадках. Дважды был подстрелен в Мексике, откуда и привез свою ярко-зеленую вонючую балаклаву. Опасный грязный чмошник. И он только разогревается. Встречайте, То-о-омми Брю-ю-юхо!

Его соперник на сегодня – абсолютно конченый мерзавец из глубинки, судимый за аморальное обращение с животными. Свирепый, проклятый собственными родителями за суровый натурализм. По слухам, он может вытянуть соки из любого противника, а практикуется на крупном рогатом скоте, из чьих ушей и сшил свою мерзкую маску. Встречайте, в синем углу ринга – Ко-озлодо-о-ой!

Прозвенел гонг, и поединок начался.

Первые два раунда они танцевали вокруг зрителей, попеременно заваливая друг друга спиной, лицом и головой вперед. А затем пошла жара вперемешку с подножками, ударами сквозь руки, искривленными от боли лицами внутри ринга и такими же искривленными, но от счастья, вне матов. Ужасное зрелище, но такое притягательное. Когда череп Козлодоя оказался прижат пузом соперника к земле, то все было кончено. Возможно, ему удалось бы выгрызть что-то через чужеродный пупок, но маска из говяжьих ушей плотно впечаталась в пасть, перекрыв доступ кислорода. Синхронные удары публики по мату – встречайте победителя!

Пена из бутылок устремилась ввысь, а уже слегка неадекватный люд начал реветь во все горло, пока Козлодой выбирался из-под оппонента, направившись с опущенной головой в сторону раздевалки. От досады он стянул свою липкую маску и бросил ее у снарядов. Но кому дело до вторых мест? Вся сальная толпа уже двинулась на ринг, поздравляя сто двадцать килограммов триумфа. Я честно пытался присоединиться к всеобщей вакханалии и прыгнуть через канаты, но остался у помоста. Ринг трещал от переизбытка потовых желез – ярых фанатов, приветствующих неожиданного победителя. Всего за полчаса он, словно в Вегасе, успел обручиться с удачей и выходил с ней рука об руку под выпущенную в воздух белую пену в честь святого союза. Но фортуна – ветреная женщина с праздничным настроем: ухажеры сменяются каждую неделю. Свадебная же церемония – никогда. Ему протянули откупоренную бутылку как кубок. Громила принял, затем поднял две своих массивных лапы с намерением сказать тост.

– Выпьем за Настоящий рестлинг. И за нашего отца, Лудо Гаринчо!

– За Лудо Гаринчо!

– Кто такой Лудо Гаринчо? – тихо спросил я Сниззи.

– Отец-основатель Настоящего рестлинга, великий чемпион! – Он подвел меня к стенду и ткнул пальцем в фотографию загорелого атлета с волосатой грудью и маской огромного марлина. – Тут много чего интересного найти можно.

На глаза попалась вырезка из Майами Геральд 74-го года с заголовком «Сын Вавилонской Башни».

– Статья о вашем Лудо?

– Ну, во всяком случае, имя его точно найдешь.

– Посмотрим, – сказал, уставившись на буквы.

– С Гаринчо можно встретиться на Ки-Уэст, он как раз там обитает. Может, и меня увидишь на его лужайке.

– Тоже собрался на фестиваль?

– Кто знает.

Пока я щурился, за спиной послышался протяжный вопль.

– ГДЕ МОЯ МАСКА, УБЛЮДКИ! – это Козлодой с опухшей злой рожей свирепствовал в проходе. – Кто спер мою маску?!

– Ооо, это не к добру. Может, лучше в «Три Сестры»? Ну как, ты дочитал статью? – он вырвал листок и протянул мне – Держи, дома закончишь. Но только с возвратом.



Мы частенько ходили в «Три Сестры», вписывались в компанию, не вылизывали воротнички, а влипали по-крупному. Там красиво курили, складно бурчали, а танцевать разрешалось всем желающим. Вот и сидели до утра, обсуждая бои и личность таинственного Лудо Гаринчо. Информации оказалось настолько много, что наутро я проснулся с опухшей головой, легкой амнезией и шлейфом изо рта.

Слегка опоздал на обед, но не пропустил ничего интересного. Внутри царствовала тишина, и прислушавшись, можно услышать капли пота, падающие с музыканта на клавиши при записи трека, что стекал из подвесных колонок. А за стойкой красовалось уже знакомое лицо. Сегодня инвентаризация, и шеф вызвал Сниззи сверхурочно по двойной таксе. Но радости наличка не добавляла, он был зол, молчалив и одутловат чуть больше прежнего.

– Ни слова не говори. Я уже час разбираюсь с поставками и еще час потратил на разгрузку. Твою-то мать, обдристанный твой рестлинг с тремя сестрами, гибонья жопа.

Было еще много невероятных эпитетов, более точно отражающих суть, но мы люди приличные, в заведениях не материмся. Однако работал Сниззи славно. Собственно говоря, это единственное, что он умел. Еще до того, как здешнее место набрало ход, он скитался между кафе и ресторанами, бросив колледж. Многие из нас так делали. Легкие деньги кружились между пальцами, сотни новых невиданных лиц мелькали, как кадры кинопленки. Самые честолюбивые выбирали подобные места как трамплин в лучшую жизнь, к американской мечте и еврейскому счастью, нарабатывая связи, но в итоге променяли их на американскую выпивку и еврейскую жадность, навсегда пустив корни где-то между социумом и стеллажом с алкоголем.

– Все. Закончил, – выдохнул Сниззи.

– Поздравляю.

– Да пошел ты! И без тебя хватает этих клоунов за столом.

– Не парься, Опи Тейлор[1 - Opie Taylor (англ. урб.) – белый простак. Происходит от персонажа Опи Тейлора в «Шоу Энди Гриффита», который был деревенским сыном деревенского шерифа из деревенского городка.], скоро на свободу.

– Ладно, надо бы подзарядиться.

Он выписал себе несколько банок энергетика из инвентаризационного листа. Со словами: «Списанное – бесплатное. Бесплатное – мое», – он выпил все залпом, слегка побагровел, хотел вызвать скорую, но передумал.

Хозяин заведения с широченной улыбкой проводил гостя до парадного выхода и запросил на баре две рюмки мадеры. Жадно заглатывая фужер практически с ножкой, шеф расплескал часть на стол, чем испортил любимое занятие Сниззи. Для бармена это как плевок в лицо. От досады, агрессии и энергии глаза закатились до темечка. Сочетание таких эмоциональных дестабилизаторов способно покачнуть любого, кто покажет красную тряпку. Глядел этот затравленный бык на густую кроваво-красную лужу, стиснув зубы, но после накаляюще восторженных «эх, какой человек, какой человек!» в сторону уходящего гостя Сниззи выпалил.

– Босс, какого хрена! Чего вы с этим стариком вечно воркуете? Он же с придурью, шарики за ролики заехали. А вы только радуетесь!

Тот не ожидал такого поворота и на секунду вылупил глазницы. Но затем перевел взгляд на меня. Опрокинул рюмку и спокойным тоном усадил быка на пятую точку.

– Дурак ты, Снизвелл, и не учишься. Единственное, что ты знаешь, это язык звона стекла да наполненных бокалов. Так с ними и будешь общаться. А я же вкушаю блаженство беседы с тысячью личностями в одном теле. Понятно? На, лучше убери фужер.

Бармен сглотнул сухую слюну и, скалясь в свое собственное отражение от поверхности, принялся отшлифовывать до блеска столешницу с намерением протереть ее до дыр.

Я представил, как Сниззи уделывает своего босса на ринге одной лишь тряпкой, и слегка отодвинулся. Зашарил по карманам в поисках телефона, но нащупал лишь свернутую газетную вырезку. Нет, в другой раз, не дай бог взведу курок, что за стойкой. Но позвонить Джо было бы неплохо.

– Сниззи, у тебя есть телефон?

– Телефон? Я что, похож на абонента?



Сын вавилонской башни

Майами Геральд, 1974

Огненная неделька подошла концу в Приемной Господа. В течение последних семи дней работники нашего издания неустанно рыскали в поисках невероятных сюжетов, потели, опрашивали, документировали, записывали и редактировали полученную информацию, чтобы радовать читателей «Майами Геральд». От высоких температур и неисправной отопительной системы у двух корреспондентов случился тепловой удар, и они временно выбыли из строя. Но, к счастью, в редакцию пришло невероятное письмо, которое смогло обеспечить необходимый отдых для больных. История от некоего мистера Фахима, где он описывает свое пребывание в отдаленной жаркой интернациональной стране, что отлично подойдет нашему выпуску, учитывая предположения синоптиков. Мы премного благодарны нашему читателю и с радостью выставляем высланный рассказ в свет. Советуем не пропускать ниже описанные события, они весьма занимательны с исторической, лингвистической и туристической точек зрения. А также не забывайте про средства защиты от солнца. Следующие дни погода обещает быть знойной.



***



Я родился в небольшом бедном городке под названием Танта, что находился в дельте Нила. Моя мать работала на плантации, собирая фрукты. Благодаря своему расположению местные финиковые и цитрусовые сады давали частые и обильные урожаи. А такой товар всегда расходился на экспорт, что приносило неплохую прибыль. Но простые сборщицы надрывались за гроши. Поэтому в свои шесть лет меня отправляли на заработок вместе с матерью.

Плантациями, на которых мы проводили большую часть дней, владел один очень влиятельный британец с фамилией Галахер. Годом ранее он скупил все фруктовые поля в городке вместе с рабочими и переехал в Танту сразу же, как только Великобритания объявила о протекции Египта. Бизнесмен считал, что для развития промышленности и приумножения собственного капитала необходим личный контроль.

Однажды сын мистера Галахера, Том, играл в одном из апельсиновых садов. Подражая первым самолетам, он с забавными звуками лавировал между деревьями, но вдруг сбился с курса и затерялся где-то в оранжевых джунглях. К счастью, его поиски продолжались недолго. Во время сбора мать нашла юного мистера и вернула его в целости и сохранности. Галахер-старший не успел даже узнать о пропаже, как в его кабинет привели сорванца-летчика с мокрым лицом. Заплаканным и изнуренным от жары.

Шел 1916 год. Во всех крупных североафриканских и восточноазиатских городах поднимались восстания. Родной отец ловил пули то ли в борьбе за независимость Египта, то ли бок о бок с Лоуренсом Аравийским. О его судьбе мне известно мало. Мама говорила, что он ушел из дома с бравыми людьми и правыми идеями.

Местные лидеры хотели вернуть суверенитет государству бога Ра. Но малую родину все передряги затрагивали в меньшей степени. Практически каждый здесь был безграмотен и жил под навесом. Неудивительно, что городок быстро прогнулся под колкими европейскими умами, не пытаясь что-либо изменить.

Мистер Галахер все же беспокоился за обстановку дел, и дабы склонить зарождающиеся сомнения среди подчиненных, он вознаградил мою мать за возвращение собственного отпрыска, позволив мне, самому младшему, пройти школьное обучение при местной церкви святого Петра. Мать была безмерно счастлива. Хоть там проповедовали христианство, такой подарок сулил прибыль и уважение. Окружающие не порицали ее, а искренне поддерживали, гордились и порой по-доброму завидовали моей скорой судьбе. Собственно, мама была рада мне обеспечить хоть какое-то будущее.

Так я начал свою жизнь и, прежде всего, приступил к английскому языку.

Меня определили в начальные классы, где начал учиться вместе с младшим мистером Галахером. Католическая церковь была пристанищем иностранных торговцев, военных, чиновников. Соответственно обучались здесь дети только «белой» масти. Не считая меня, ворона среди святых голубей, заведение имело высоко привилегированный характер.

Том же был рад, что я учусь вместе с ним. Мы были равны как существа, но не как люди. Он видел во мне друга, ребенка из неблагополучной семьи и раба одновременно. Сильный повод для уважения в высших кругах, пусть и среди малышей. На ближайшие годы я попал под протекцию Тома.

Язык стал нашим способом коммуникации. Английский язык. Занятия велись исключительно на нем. Пришлось начать с нуля. Сначала буквы, затем звуки, слова, фразы, предложения. Переучивали писать, как у них принято, слева направо. Изучали Библию, Книгу Бытия, историю о Ноевом Ковчеге. Тайком читали Оливера Твиста. И я не был против. Постепенно, отдаляясь от прежних устоев, я пришел в новый мир. Казалось, Дивный Новый Мир.

С каждым новым словом менялись мои знания. С каждым изменением менялся я сам. Мои мысли, личность, взгляды на добро и зло. Менялись мой облик, выражение, скулы. Менялось Лицо. Я умер как житель Танты, родился неизвестным.



Позднее признание суверенитета Египта заставило семью Галахеров вызволить своего сына на Британские острова. Я же перебрался под их крышу. Мистер Галахер скучал по отпрыску и уделял мне больше времени в качестве частичной замены родному. Мечты о жизни значительной все больше и больше отрывали меня от кровного дома. Благодаря знанию арабского и английского я стал незаменим на плантации. Конечно, я не был ровней, но как англоязычный слуга делового человека ценился особенно.

Постепенно я стал отдаляться от прошлого, а окружение Галахеров ухватилось за меня, но не стремилось к породнению. Я застрял где-то между старых разваливающихся кровных связей и новых, не принимающих в свои ряды покровителей. Мне уже не хотелось гулять со старыми друзьями, все время уделялось новой семье. Нас объединяло одно – язык. Мы часто слушали истории о великой стороне свободы под названием Америка. Нашим глазам представлялись картины строящихся высотных зданий до небес, современных Вавилонских башен. Звуки минаретов больше не возбуждали мой слух. Меня завораживали дивные сказы о радиоприемниках и никогда не утихавшем из их динамиков джазе. Краски песчаных барханов блекли по сравнению с картинами ярчайших искрящихся городов из металла и стекла.

Но ни с одной из семей я не чувствовал вкус дома, пока не был определен в порт как помощник при отправке грузов за рубеж. Только общаясь с моряками и торговыми рабочими из других стран, приходило чувство. Чувство значимости. Они простодушны и предсказуемы, как мои родственники. Осведомленные и занятные, как Галахеры. Но самое привлекательное то, что неказистые и некорректные попытки с обеих сторон донести свои мысли при помощи несовершенного английского языка размывали границы между нами. Мы играли роли тех, кем являлись на самом деле. Рыболовы из Испании, скупщики апельсинов из Италии и один портовый помощник из Египта – класс людей с общим языком, уникальным, собственным. Их много на свете, многие не ограничены символами, но для каждой группы он свой. И вот напротив стоял уже далеко не чужак, а родной брат, выросший по другую сторону моря иль океана. Жадный до жизни, впитывающий как губка все, что через него проходит. Но раз есть общий язык, значит, существует общий дом, общая родина.

Корни, пущенные в египетские земли, постепенно высыхали, держаться было не за что, но я боялся. Страх потери даже того, от чего отдалялся, останавливал сначала год, затем два, а может, и пять. Многие делились рассказами и сказками о капитане Немо, Одиссее, Лудо Гаринчо, лично знакомыми с океаном, говорящим на его диалекте. Может, он и есть новый Бог? Я долго слушал и в конце концов не выдержал: солнце мне опротивело, а жара стала невыносимой. Я почувствовал тошноту и поспешил излечиться морской качкой. В 1935 году пароход переправил мое обожженное солнцем тело на другую сторону Атлантического океана. Ужесточение эмиграционных правил заставило меня пойти на хитрость. И в США как эмигрант приехал один из духовных настоятелей Католической церкви Египта, Контар Фахим. Благо, прежние учителя написали прекрасные отзывы о моей работе для церкви, о которой договорились.

Почему я выбрал именно Америку? Ведь это страна свободы, сборище эмигрантов. Место, созданное разношерстными изгоями своих стран. А что может сплотить подобных людей? Язык. Основываясь на английском, был вылеплен новый вид коммуникации, куда абсолютно любой мог внести свой вклад. И процесс не остановить, он продолжается сегодня под командованием новых сынов лингва франка. Каждое слово, взятое от отдельного носителя, порождает новый вид оружия под кодовым названием Simple English. Оружие, поражающее не тело, а сознание. 

У любой цивилизации есть общая цель – объединить людей под общими знаменами, возвышая свою Отчизну. Как и в прежние времена, эти цивилизации — огромные и незаметные. Они пытаются построить очередную Вавилонскую башню. Больше всех в этом преуспевает звездно-полосатая страна. И раз уж Бог есть во вселенной, то на сей раз он не против данной идеи. Возможно, время повернули вспять: объединение разлученных народов, строительство высоченных башен, способных потревожить владения Создателя. А раз время перелистывает страницы справа налево, то Всемирный Потоп не заставит долго ждать. Время бежит назад, и я вместе с ним.

Я вспоминаю свой первый день в школе. Как мать держала меня за руку перед тем, как ее отпустить, у входа в церковь. Знала ли она, что домой больше не вернется прежний человек? Знала ли она, что у нее украли сына? Знал ли я, что у меня украдут мою родину, мою семью, мою личность, мое лицо? Знал ли я, что буду лишен всего, что когда-то имел? Знал ли я, что получу взамен? Я подхватил неизлечимую болезнь. Болезнь, чье имя «язык».

И теперь нахожусь здесь. От жары во Флориде избавиться не удалось, но это не беда, ибо я среди близких. Один из неопределенных. Мультикультурный. Мультилингвистический. Новый виток вне вида и класса. Свободный представитель неизвестной эры, о которой всегда будут молчать. Безумный, как и прочие мечтатели. Ваше здоровье, братья! Впитаем и выпьем до дна!






2


Время безделья окончено, и я направился домой к Энджи. На одну восьмую пуэрториканка, наполовину европейка, с корнями навахо, что видно по черным как смоль волосам и гладкой коже. Пухлые губки, обрамляющие чистейшую улыбку. Слегка вздернутый носик, говорящий «нет-нет, тебе сегодня мало что светит». В общем, она хороша. Смуглая индианка модельной внешности, с которой я достаточно прожил вместе, чтобы называть ее своей женщиной. Джо ей нравился больше всех за презентабельность, да и знала она о Ки-Уэст не понаслышке, потому как родилась зажигалкой из Флориды, в отличие от меня. Действительно, что известно о Ки-Уэст? На что подписываюсь?

Город-остров, высокий чек, гей-парады и фрик-фиесты в первобытном стиле. И это все? Солидный кусок земли и прокаленного песка на самом юге страны, куда каждый год съезжаются состоятельные ленивцы и смельчаки, чтобы выплеснуть адреналин. Надеюсь, сушить морду не получится, особенно в октябре, когда проходит Фестиваль Фантазий. Еще одно безумно сомнительное и сомнительно безумное мероприятие для нудистов, фриков и джанки континента, где приключения сами найдутся, и нос лучше держать по ветру.

К счастью, мой нос был уже давно настроен, слегка подрихтован для нужной волны. Энджи часто подшучивала надо мной, когда выпускал дым через ноздри. А Клевер прекрасно ностальгировал по именам наладчиков моих волн.

Это произошло в Новом Орлеане. Из папы Алабамы к маме Луизиане рукой подать – никчемное расстояние для молодняка, кем я был, подрабатывая для независимой газеты. Удостоверение прессы всегда поможет приоткрыть дверь по тактике +1. Люди благоволили, и один коренастый тип с массивной челюстью пригласил вместе выпить. Я был не против провести ночь с городом.

Бар был полон огней и веселья. Неоновый свет не всегда бывает честен, но в его присутствии лампочки в голове накаляются, задействуют лицевые нервы и мелкую моторику. И в барах Диксиленда повсеместно встречаются такие посетители. Дерганые весельчаки с расплавленным мозгом. Этот наркотик давно скармливают населению, приносят праздник для зависимых и головную боль для педантов. Катализатор адреналина с вытекающими проблемами – неоновый драйв. Не стоит даже пробовать! Название хоть и безобидное, но это обман. Гипнотизирующие эффекты надолго просачиваются в душу, постоянно проецируются, вызывая ломку и поиски новых способов увидеть праздник перед глазами.

Мой новый знакомый был как раз из категории охотников за весельем. Правда, веселел он от женского внимания. Владел подвязанным языком, которым неплохо шерстил на разные темы, чтобы стянуть твой коктейль. Пара часов и столько же принятого на грудь сверх нормы, и наш любовник был готов к делу, а я к моральной поддержке. Уже изрядно накаченный, тот лавировал между танцующих девиц, лапая каждую в надежде найти подходящую на сегодня. Но ладонь дала осечку, и спустя несколько минут горячих танцев с, казалось бы, «той самой» его резко отдернула чужая пятерня. Мишень оказалась уже обстреляна, и между недругами завязалась беседа, а на кухне запахло жареной отбивной.

Я же спокойно делал долгие глотки, с умилением следя за происходящим. До тех пор, пока указательный палец одного из них не был направлен в мою сторону. Оба подошли ко мне.

– Ты знаешь этого парня? – спросил тот, кидая взгляд на нового знакомого.

– Да, уже знаю.

– Пойдем, выйдем с нами. Пообщаемся.

– Давай, я тоже хочу развеяться,– сразу ответил я.

Мы направились к выходу. В такого рода стычках всегда участвуют двое при наличии судей, справедливо и непредвзято оценивающих ситуацию по ходу. Я не относился ни к одному из боксеров, значит, моя участь решена: вовремя определить победителя, сидеть и наблюдать бой в первом ряду с правом досрочно его остановить.

На спуске с лестницы, приметив за спиной еще три или четыре тела, настроенных явно недружелюбно, сомнения относительно участия в мероприятии закрались в голову, проходя холодком по спине, почуяв агрессивные придыхания бизонов, что шли следом. Чистые фрики, думалось: пестрое тряпье и куча заклепок на плечевинах курток, татуировки и фетровые шляпы. И похоже, что новоиспеченный приятель меня хорошенько подставил. Но вариантов было ровно ноль – теперь придется помочь бедолаге.

Дальше все шло менее комично. Передо мной выросло тело огромной детины, по комплекции походившее на платяной шкаф. Главные заводилы стояли нос к носу, а остальные сдерживали девок, среди которых была потерпевшая, изначальный источник конфликта и последующего тет-а-тета.

Алкоголь в крови не давал чувству страха дать верх, поэтому, ухитрившись наглым образом обогнуть увесистую тушу взглядом, я следил за главным боем. А вдруг все уляжется и пронесет? Глупейший прокол.

После предупредительных «кукареку» зачинщики начали бодаться. Не успели они обменяться ударами, как боец в трусах моей команды уже валялся на газоне, скрестив руки в позе покойника. Как в схватке с медведем, он прикинулся мертвым и не издавал ни единого звука. Думаю, что парень попросту молился. Мне так казалось. И тут я понял, что впрягся за полного мудака, недостойного даже быть хорошенько отделанным. На вид были все признаки настоящего имбецила: жадность до чужой выпивки, неуважение по отношению к прекрасному полу, умственная ограниченность при выборе собственных действий и, наконец, полная недееспособность отвечать за содеянное. И если первые критерии весьма субъективны, то последний доказывает гипотезу и показывает тебя пустословом, чья работа должна заключаться в тестировании анальных свечей по критерию «вкус». Отвечать – самое мужское занятие из ныне существующих.

Но эта мысль пришла уже после того, как я сам попал под раздачу, и сымпровизированный кастет из железных колец впечатался в лицо. Нос пострадал больше всего, отдав частички мертвой кожи и целостность переносицы здешним краям. Затем последовал боковой, усадивший меня на землю. Не по своей воле отдыхая на траве, единственное, заботившее на тот момент, был оставленный блокнот с записями на стойке бара. Без них побег был бессмыслен. Но втаптывание моего тела мясистой громадной машиной в луизианские земли не сулило даже очнуться в здравой памяти.

Вдруг всех остановил боевой клич: «О, нет! Ты убил этого парня!». Я повернул голову и увидел белокурую потерпевшую. Слегка растрепанная и возбужденная, щеки румянились от страха, помада стерлась в уголках рта, что она старалась скрыть мягкими движениями кисти вдоль лица. Перепуганной, женственной и ветреной – такой мне запомнилась жертва домогательств. Шум стих, свора переправилась на другую сторону аллеи, где располагался живой молящийся труп напарника.

– Олдфилд! Ты убил его!– малышка слезливо кричала, жалея парня на земле.

– Не может быть такого, детка, – ответил парень, бросая косой взгляд на землю, – я даже не попал по нему.

– Ты убийца! Сраный мудак! Ты в своем уме?!

– Расслабься! И взгляни, Джанин, он дышит. Даже что-то бормочет. Эй, народ, поглядите на это!

В голове прояснялось, и, вытерев кровь с лица, я поднялся, чтобы приблизиться к вражеской толпе, разглядывающей «мертвеца» с уже развращающим хохотом. Они образовали круг, столпившись возле моего напарника, который продолжал мирно лежать на земле и тихим блаженным голосом проговаривать молитву:

– Ребята, не бейте меня, пожалуйста, прошу вас, ребята, не бейте меня, пожалуйста, ребята, не бейте…

И всем было смешно, за исключением меня. Обезображенный, я растолкал окруживших его с криком «ах ты ж срань очковая», чтобы отвесить смачную оплеуху ублюдку-товарищу, развернулся и направился вверх по лестнице, прямиком в главный зал за льдом.

Но потом прежние обидчики подсели ко мне поближе, чтобы угостить выпивкой.

– Слышь, ты вообще нафиг вступился за этого клоуна?– спросил тот, участник главного боя.

– Не привык бросать своих, – ответил я.

– Вы что с ним знакомы?

– Вместе служили на флоте. Он всегда был самым слабоумным из наших, – сказал я, чтобы хоть как-то оправдать этот позор.

– Серьезно? И что, дослужился он до кого? Какого звания?

– Воин, любовник, вор. Любое выбирай.

– А ты в таких типа разбираешься?

– Ну, с вами же я сижу.

Свора расплылась в улыбке, вспоминая личико блаженного «сослуживца», молящее пощаду на траве.

– А ты забавен. Но все равно, у нас так не принято. Каждый отвечает сам за свои слова.

– Черт! – не выдержал я, – Да я так и думал изначально. С чего было меня так уделывать?

– Он сам сказал, ты за него впрягаться будешь сразу же.

– Брехня это все.

– Ну прости, дружище, – он развел руками, – решили перестраховаться. Правда, Дент?

– Ага, Олди.

Я увидел лицо Дента, здоровенного амбала, краснолицего буйвола с потухшими глазами, оттирающего мою кровь с перстней.

– Как звать-то? Меня Олдфилд. Для друзей Олди.

Он протянул руку в знак полной лояльности.

– Макс.

– Ладно, Макс. Это народ. С Дентом ты уже знаком.

– Да уж, знакомство не из приятных. – Я прощупал распухшее лицо, попутно передавая рукопожатие от одного к другому, – Но ничего, может, еще будет второй раунд. Ты же Дент, сам любишь зуб точить.

Дент усмехнулся, дал краба и прижал по-дружески меня к себе со словами «я только за». Олди добавил.

– Вообще Джанин не совсем моя девка. Но сегодня так уж сложилось.

– Понимаю.

– Но ты все равно дерзкий парень. Мне такие нравятся. А ты что думаешь, а, Джанин?

Длинноногая блондинка в обтягивающих джинсах, она все так же поглаживала свое лицо, затем отпрыгнула от стойки и важно гарцевала в мою сторону через всех остальных. Уголки ее рта совсем потеряли тот алый оттенок губной помады, что был прежде, а глаза выражали не беспокойство, а легкое чувство вины. Еще секунда, и она стояла в полуметре от меня, застыла, растягивая паузу.

– Да, Олдфилд, настоящий рыцарь. – И приложилась губами к моим губам в знак, видимо, благодарности.

Дент сверкнул своими потухшими глазами и одобрительно хлопнул по моему плечу.

***

После этого случая я больше не видел «сослуживца». Возможно, он так и остался лежать на газоне, вымаливая прощение у всех проходящих мимо. С его же обидчиками я встречался еще много раз. Их группировка называлась «567», они частенько разрисовывали стены граффити на зданиях жилых домов и администраций, встречали званых гостей стеной дури, перекатывались между попойками в баре на скейтах, затем переквалифицировались в райдеров. И меня посвятили. После непродолжительных отношений с Олди у Джанин случился выкидыш, та больше не могла видеть физиономию несостоявшегося отца, отпустившего ее со всеми почестями восвояси. Дент отсидел два года за избиение при отягчающих обстоятельствах и больше старался не встревать в перепалки и мордобои. Но Олдфилд поговаривает, что тот до сих пор хранит пресловутые перстни в маминой шкатулке с драгоценностями на случай занятного «второго раунда».

А я же получил свою боевую рану, ангельское создание в покои и при любой возможности кладу в карман стаканы из баров, еду из магазинов, добродушие у простолюдинов. Звание оказалось переходящим.






3




О Лудо Гаринчо мало кому известно. Эта величественная, мудрая и, вероятно, бессмертная фигура не появлялась в крупном информационном поле, предпочитая распространять данные о себе только в виде легенд по собственным каналам – через любителей мордобоя и выпивки после очередного развязывающего язык бокала, что значительно уменьшало шансы выпадения правды из их уст. В газетах лишь вскользь упоминалось его имя, и то в шутку, поисковики выдавали ошибку ввода слов, а телешоу уфологов не спешили высылать приглашения. Материала не хватало, так как рестлер-клуб открывался только по четвергам, а Сниззи уже был вне зоны действия сети. Последнее, что он рассказывал в «Трех Сестрах» или пытался рассказывать, было о масках, силе, внутренней энергии и, видимо, магистрах джедаев. Потому я решил, что Лудо Гаринчо можно отыскать только с удачей в кармане и готовностью к нелепым знакомствам. Для всех остальных же он оставался обычной байкой, чудаковатым вымыслом, как существование Австралии, честных выборов и женской правды. Неудивительно, что вновь имя основателя Настоящего рестлинга послышалось от чудаковатого неудачника в полицейском участке, куда нас вместе скрутили. Ах, я только начал скучать на вечеринке местного фотопортала с Энджи.

К вечеру в арендованной квартире для праздника с шикарным балконом уже гремело. При входе нас никто не встречал, двери были открыты для всех, кто имел верный адрес. Энджи исчезла в дальних комнатах. Я направился к фуршетному столу, лавируя между скопищами сплетников и снобов. Стоя спиной, можно легко затеряться среди толпы. Я полжизни старался избегать подобных полуофициальных, полумодных и сверхтворческих сборищ, но со временем принял, что заявляться без приглашения чертовски весело, а походить за своего не составляет больших проблем, надо лишь встать под определенным углом и принять окрас помещения. В метре от меня красовалась низкорослая фигура в отлакированных ботинках, выбирала из трех видов спаржи. Я наблюдал за ним около десяти минут, и за все время он так и не мог остановить выбор на одном из блюд. Я подошел с двумя бутылками темного и светлого, предложил глотнуть вместо разглядывания пиал с едой, спрашивая, когда же приедет группа для выступления.

– Какая группа? Мы ничего не заказывали.

– Ну как, разве это не препати группы «Роджер Догс»?

– Кого?

– Ну «Роджер Догс», ребята-свингеры из Европы. Охранник толкнул мне билет за 40 баксов, но обещал знатную ночь. Содомия, как в лучших домах Франции. Кстати, миленькие штанишки, они так обтягивают твои бедра…

– Какой охранник? Какие билеты? Где ты его видел?

– Да вниз по лестнице, сразу на входе.

Тот нервно оттянул шелковую рубашку и направился к парадной двери, выкрикивая «сейчас приду» через правое плечо.

– Буду ждать тебя, сладкий! Вместе пиво пососем.

Мелкие пакости так повышают тонус.

***

Энджи выплыла из комнаты уже подшофе и чувствовала себя вполне вольготно. Это была ее вечеринка с полным погружением. Я же в фотографии ничего не смыслил, а в постановке света лажал, потому, как прыщ на коленке, опухший и раздраженный, справлялся с бесплатными коктейлями, что, кстати, помогло в определении различий черно-белой съемки от цветной точно. Но быстро устал и бросил это дело. С наступлением сумерек балкон опустел, и я с радостью занял вакантное место среди кованых фасадов в орлеанском стиле. Отличное место с твердым пейзажем, стоит признать.

В магазинах свет давно погас, а на углу последний владелец затягивал роллеты своей винной лавки. Он долго копошился и привлекал внимание, как если бы пытался вскрыть замок. Лысина угловато сверкала при свете фонарей, отбрасывая тень на сшитые грани его черепа. Его, видимо, собирали по кусочкам. Ну или неудачная шляпа. Да нет, не может быть, чтобы я его знал. Затем роллеты поднялись, и незнакомец настороженно обернулся. Да это ж Козлодой!

Я затянулся и продольно свистнул, но тот уже был внутри. Ответа не последовало. Учитывая, что маска Козлодоя пропала на последних боях, то под ней мог оказаться кто угодно, но, очевидно, не самый смышленый из любителей Настоящего рестлинга. Датчики, камеры, жильцы домов, моментальное оповещение – далеко шагнул прогресс в сфере защиты частной собственности, во что верить отказывается лишь старая школа. Искателей приключений сегодня быстро хватают на яйца, так как все приключения давно прописаны в Уголовном кодексе. Я рад, что тому парню было чем заняться. Но с другой стороны я уже побывал в лоно рестлеров, заинтересовался Лудо Гаринчо – обидно рушить репутацию такого клуба одним промахом. А отзвук полицейской сирены в конце немой улицы увеличивал данную вероятность.

Стараясь не привлекать внимания, я подбежал к магазину. Касса валялась на полу.

– Что ты творишь? Копы уже здесь!

– Ты кто такой, мать твою! – В проемах для глаз на меня уставились два шальных зрачка. Он быстро сунул руку в карман, изображая пистолет. – Только попробуй закричать.

– Уже поздно. Ты что, не слышишь сирены?

– Ах, черт!

– Брось ты это, и валим, не судьба.

– Ах, черт!

Бросив сумку, парень устремился к выходу. Он стянул маску и бросил в мою сторону. Это и впрямь оказался Козлодой. Сбив меня с ног, он выбежал на перекресток, прямо на подъезжающих патрульных. Шаг влево, шаг вправо, и второй раз за неделю рестлера жестко примяли к земле, а меня за компанию, с вещдоком из расшитых говяжьих ушей на руках. Все произошло быстро и строго по протоколу.

***

В общей камере было просторно и не без удобств: стальная ограда с квадратными прорезями для безопасности и вместительная отполированная прежними посетителями лавка. Нас закрыли по подозрению в краже со взломом до выяснения обстоятельств, особо никто не торопился к проведению допроса, и время уныло тянулось, поигрывая струнами из телефонных звонков и шушуканий. Козлодой оперся на стену, вполоборота повернувшись к окну. Без маски, острых предметов и шнурков в ботинках он выглядел безобидно, не страшнее меня, но угрюмое лицо добавляло жалости, от чего всегда становится не по себе рядом с бойцами. Они представляют себя воинами, сильными и волевыми, в каких бы гадюшниках ни выступали, но в моменты отчаяния их взгляд тяжело уплотняет печаль, которую не положено нести умелым храбрецам, а с его навыками я знаком не понаслышке. Мне нечего было бояться, потому как запись видеонаблюдения докажет мою невиновность в произошедшем, понизив из подозреваемого в свидетели. Козлодою же грозит долгая остановка. Он потер свои сальные волосы и опустил голову на грудь, чтобы медленно пристроиться возле меня.

– Ну и ночка, – протянул тот.

– Да уж. Кому-то сегодня не повезет.

– Слушай, ты, это, прости за то, что было. Я знаю, ты хотел помочь.

– Да ничего. У вас, значит, такое посвящение в рестлеры?

– А ты знаешь про Настоящий рестлинг?

– Один друг познакомил недавно. Сниззи. Видел тебя на матах в четверг.

– А я и смотрю, что лицо твое знакомо. Думал, может, денег задолжал. – Улыбка скользнула по губам, и казалось, он слегка повеселел. – А Сниззи, да, конечно, знаю, отличный парень. Немного тронутый, но забавный.

– Это точно он, хотя на работе совсем другой.

– Ну, у всех у нас своя реальность. И кстати, нет никаких посвящений, просто так сложилось с этой лавкой. Точнее, не сложилось.

– Проблемы с финансами?

– Вроде того.

– Понимаю, у всех у нас своя реальность, – утвердительно кивнул я, в знак солидарности. Не хотелось выпытывать его мотивы, да и кому от этого станет легче.

После паузы Козлодой вспомнил, что мы оба знакомы со Сниззи, и улыбка чуть выпрямила его перекошенное лицо. Он с радостью решил стать моих проводником в мир Лудо Гаринчо – мир Настоящего рестлинга, рассказывая лишь часть историй, ходивших по земле, в которые еще можно верить или хотя бы интересно. Мне не были интересны ни правила рестлинга, ни коммерческие тайны, а вот байки всегда приятно услышать, особенно про вольного воина-мореплавателя, особенно когда сам взаперти.

Проведя молодость на островах, Лудо Гаринчо ошивался в районе юго-западного побережья, поближе к теплу, солнцу и свежим морепродуктам, без которых уже не представлял жизнь. Занимался он профессиональным бездельем, обходясь подарками неофициальных отделений рестлер-клубов и сборами с вечеринок на берегу. Был многолюб, но детей не имел. Политические взгляды неизвестны. Козлодой сказал, что Лудо точно поприсутствует на Фестивале Фантазий в Ки-Уэст, чтобы подзаработать. На условиях коммерческого партнерства во время праздника разрешается открывать фотозоны, мероприятия, работать гидом, визионером, даже организатором свадеб. Лудо устроит сразу все, не забыв закусить свежими марлинами.

Когда мы перешли к гастрономии и отсутствию ужина этим вечером, лицо спикера вновь исказилось от меланхолии. Он прервал и попросил бесплатный звонок. Телефон находился в трех метрах от камеры, так что слышимость была отличная. Но мы все-таки джентльмены и подслушиваем вполуха, а стальными частями сканируем местных обитателей и собственные мысли.

Козлодой был сносным малым. Не держал зла, не винил. Просто готовился к ответу и оправдывался через трубку: «Я знаю, солнышко, я тоже. Лучше расскажи, как у вас с мамой прошел день?» Ни к чему не призывал, не искал новеньких. Любит устраивать шоу и выбивать дурь. Это их мир. Есть много названий для каждой из реальностей. Для них – Настоящий рестлинг. «Небоскребы, это самые красивые горы, которые тянутся до облаков. Блестящие и сладкие, как леденцы». Слегка неудачливый, пару раз оступившийся. «Конечно, ведь ты моя богиня. Совсем скоро ты вырастешь и попробуешь их на вкус». Необычный субъект, с любовью вышивающий маски из коровьих ушей, и не только. Как только запись с камер слежения принесут в управление, все будет кончено, я уйду домой, а он останется. «Наверное, я не успею сегодня к ужину». Козлодой честно делился со мной тем, что меня интересовало. Я не благотворитель, но за добрые слова справедливо отплатить словами. «Чтобы приготовить вкусный ужин, вам с мамой потребуется много сил. Отдохните, ложитесь спать. А завтра, может, мы вместе оценим стряпню». Ночная запись из винной лавки не даст расследованию представления, во что был одет взломщик, да и нарушители в маске редко распознаются, учитывая, что снял он ее уже на выходе. Значит, Козлодой и вовсе мог не находиться в магазине. Он шел по улице в похожей кофте, но другого цвета, услышал шум, увидел вора и пытался его догнать, когда копы по ошибке его арестовали. Дорожных камер на углу нет. Остается надеяться, что отпечатки не выявят, а маску не признают лично. Небольшая плата за надежду на поздний ужин, верно?

Когда тот вернулся, мы все обмозговали и повторили показания следователю. Я расписался в бланках и пошел за вещами. Мимо прошел Козлодой, сменяя меня в даче показаний. Он признательно кивнул головой вбок, а улыбка выровняла его искаженное лицо. Я подмигнул, не узнав даже его имени. Ничего. Встретимся на ринге.

– А могу я воспользоваться телефоном? – спросил я у офицера.

– Тебя же уже отпустили.

– Я пока еще не вышел. К тому же бесплатно.

– Ладно. Валяй.

Я набрал автоответчику Джо, чтобы оставить красочное сообщение о моем участии на Ки-Уэст. Забрал все изъятое и вышел за ограду. В кармане завибрировало.

– Да, зайка?

– Ты в курсе что сейчас четыре часа ночи?

– Конечно.

– Отправляемся через три дня. То есть послезавтра. Не забудь плавки.

Он бросил трубку, а я зашагал на встречу с прохладным рассветом. В кармане вновь загудело. Энджи.

– Ну и где ты, скотина?






4


Итак, господа, жилеты надеты, удочки раскручены, а пистолеты заряжены, и вот мы уже выходим на причал Ки-Уэст, спрыгивая с трапа один за другим. Из Мобил Бей прямиком в воду, где нас ждал пятичасовой ознакомительный круиз по северной части Мексиканского залива, вдоль аппендикса полуострова Флорида, усыпанного золотым песком и не менее золотыми ценами на пляжный коктейль с трубочкой в форме зигзага. Так задумывался начальный этап медицинского нашествия.

За несколько дней до отбытия Клевер оптимистичными и лишенными всяких деталей словами описывал дорогу из пункта А в пункт Б.

– Давай, Джо, расскажи мне всю подноготную.

– Ну короче, всего нас будет около сотни человек. Завтра утром собираемся у Чокто Поинт, с вещами, в полном обмундировании.

– Чокто Поинт? Так это торговый порт? Разве мы добираться будем не на круизном лайнере? Или лучше заказать автобусы?

– Насколько я понял, это самый верный способ. Колесить через штаты слишком долго и дорого, а круизные лайнеры бронируются за три месяца и отходят точно не из Мобила. К тому же Винни Шабель, куратор наш, имеет хорошие связи с транспортными компаниями. Что нам нужно, так это пройти таможню, перебраться на заготовленный малый погрузчик и пересечь залив. Все пройдет без сучка без задоринки. Как два пальца об асфальт.

Весьма смутные представления о тонкостях переправы и таинственное объяснение плана действий прорисовывались перед глазами страшной картиной, как целая рота в белых халатах, с кожаными сумками «бенингтон» на плече ютится в мелком танкере до тех пор, пока торговая баржа не довезет до места высадки. Но проход таким судам запрещен в главной бухте острова, а значит, где-то на полпути к суше металлический склеп скинет нас на дно. И начнется тяжелейший заплыв до берега с промокшим саквояжем, тянущим все ниже и ниже, из-за которого легко и с жизнью распрощаться. Поэтому я запасся в дорогу только парой маек, плавательными шортами и золотистыми молодежными очками в тонкой оправе, прекрасно гармонирующими с моей белой футболкой в белый цветок с еще более белоснежными контурами.

Но моим опасениям не суждено было сбыться. На парковке главных ворот в порт ожидала огромная толпа легко одетых туристов, частокол соломенных и фетровых козырьков. Настроение было более чем резвое. У каждой компании звенели бутылки, которые постоянно обновляли вновь прибывшие. Многие мне казались знакомы: с одними были общие интересы, с другими – женщины, с остальными – попойки. Вот мой постоянный соперник со времен межшкольных соревнований по волейболу Йен, отрастивший увесистую бороду и густые усы. Волосы он собирал на голове в пучок и походил на индийского жреца-провидца. С ним рядом болтались еще трое, среди которых был Клевер. Джо тоже выглядел весьма вальяжно в джазовой шляпе и расстегнутой рубашке. Окружение напоминало пляжную вечеринку на этапе сбора гостей, а между ними курсировал Винни Шабель, размахивая рупором из стороны в сторону, пожимая руку всем новичкам.

Некоторые врубали музыку со своих переносных колонок, распевали песни, и толпа начинала раскачиваться волна за волной. Йен мало прилегал к бутылке, но иногда отходил за уголок, где с остальными пыхтели на радость себе. Когда списки гостей заполнились, Винни направился к воротам порта, чтобы разведать обстановку. Вернулся он через несколько минут, включив мегафон на максимум.

– Ребята, все здесь?

– Да, Винни!

– Винни, тащи уже нас на корабль!

– Давай, Винни, не тяни.

– Ладно, ребят, – крикнул он, – судно готово. Но есть загвоздка. Нам следует пройти багажный контроль, прежде чем зайти на борт.

Все вокруг резко сникли, накрыл штиль из нервозных шушуканий и обсуждений ситуации.

– О чем ты говоришь?

– Какой еще контроль?

– Винни, это Джо. Что за контроль? Нас ни разу еще не досматривали.

– Правила ужесточились, Джо, – демонстративно раскинул руки Шабель. – Я бессилен. Так что сейчас все дружненько по одному проходим через боковые ворота, кладем сумки на багажную ленту и готовим документы на проверку.

Встревоженно люди рядились цепочкой в направлении створчатых ворот. Мы с Клевером оказались где-то в середине приматоподобной гусеницы, обеспокоенные происходящим. Из гусеницы начали выбегать парни, быстро скрывающиеся за углом. Я остановил одного из них, перепуганного и сального от пота.

– Что такое? Почему все бегут в конец?

– Собаки, чувак, собаки!

Мой вопросительный взгляд адресовался Клеверу.

– Собаки, это плохо. Если у тебя что-то нелегальное с собой, то лучше от этого избавиться.

– Понял тебя, Клевер, – а по ту сторону ворот доносился недовольный лай.

– Эй, ты же знаешь, что мне больше нравится мое первое имя, – возразил он, пока выравнивал поля своей шляпы.

– Не надо было рождаться ирландцем!

– Джо не любит, когда его называют Клевером, – усмехнулся Йен прямо позади нас. – А по мне так имя что надо. Ни с кем не спутать.

– А ты сам-то скинул веса, что в карманах прячешь? – спросил я у Йена.

– Конечно, – ответил он, – не сегодня родился.

– Что, прям все?

– Само собой. И прибор тоже, он же весь провонял, за милю учуешь.

– Должно быть чертовски обидно? – включился Джо.

– Не так обидно, как пропустить плавание. Да и что поделать? У нас не Калифорния, да и рецептик, как ты понимаешь, я с собой не ношу.

Постепенно собравшихся засасывало на другую сторону порта. Настала и наша очередь. Я закинул сумку на ленту, прошел металлодетектор и быстро выбрался через сквозной проход на причал, где резво погружались остальные. Вокруг доносилась собачья хула, беспокойный озлобленный звук неприятностей. Я огляделся, просканировал местность, однако на мои глаза не попалось ни одно из животных. Только серый асфальт, черновые кубрики, и табличка «Досмотровая зона №3» за спиной.

– Ты видишь здесь хоть одного пса? – спросил Йен.

– Не-а.

– Черт. Я тоже. Здесь что-то нечисто.

– Боюсь тебя расстроить, но, похоже, эти звуки доносятся из граммофонов, – кинул Джо и указал на здоровенные металлические рупоры на столбах, похожие на тот, что держал Шабель на поясе.

– Черт, Джо, а ты прав.

– Нас только что развели, как четвероклашек. Все в этой стране нас дурят! – продолжал Йен, продвигаясь вдоль пирса под звуки устрашающего рычания.

К причалу пришвартовалось небольшое судно белесой гаммы с длиннющей остроносой палубой, метровой ватерлинией и рядом иллюминаторов в основной части корабля, предназначенных для пассажиров. Транспорт напоминал паром, за исключением отсутствия отсека для перевозки тяжелого груза и совсем другим местом назначения, нежели противоположный берег.

Настроение среди пассажиров (а кроме нашей компании никого больше не наблюдалось) было уже не такое задорное, как в начале. После скорого отплытия все разбрелись кто куда. На мои вопросы, чего ждать от поездки, мне отвечали: «Да, нас, конечно, осадила эта история с допуском, но план остается прежним. Мы спрыгиваем в Ки-Уэст и сами себе создаем праздник», или: «Как бы то ни было, но все понимали, что до Флориды наши запасы и так бы скоро закончились, а впереди еще 10 дней». На мои предположения о блефе портовых служащих Ральф Боттом, заместитель куратора группы, ответил: «Это обычный рядовой случай, не стоит даже заострять внимания. К тому же некоторые ребята и даже девушки умудрились протащить ликеры на борт в нижнем белье! Они же настоящие супермены – с двухлитровой колой в трусах и пламенем во взгляде».

После скорого обхода территории и изучения ходовых способностей судна я присел для небольшого отдыха на скамейку, заваленную багажом. Последние несколько суток выдались весьма затратными. Попросив загрузить меня по полной, чтобы получить расчет до отплыва, я проводил практически все вечера вне дома. Последние двое суток закидывался таблетками кофеина и энергетиками во время написания статей. Над качеством работы я следил мало, но количество брало свое. Итог: две футбольных статьи, два спортивных анонса, один очерк о загрязнении экологии туристами в национальном парке Йосемити от лица двенадцатилетнего мальчика, парочка удачных ставок, парочка неудачных, 1000 долларов и пуд усталости на плечах, вызванный 48-часовой трудовой бессонницей. Неудивительно, что вскоре, как я облокотился на твердую поверхность, тело обмякло, веки начали медленно наседать все ниже до тех пор, пока сон не одолел меня на передней палубе среди сумок и брошенных курток.

***

Я проснулся от шума гудков нашего судна, который знаменовал скорую высадку. Было восемь утра, солнце серпом очерчивало площадь Маллори, жемчужину города, устеленную брусчаткой и конфетти, отливающими миллионом оттенков. Чарующее место для провода заката и встречи рассвета. Как бы рано ни показывали часы, вдоль деревянных ограждающих реек пирса красовался многоэтажный белоснежный гигант-лайнер, а люди, как муравьи, хаотично двигались вокруг в ожидании открытия сувенирных лавок. Царил судорожный покой после бурной ночи. Город разминался перед Фестивалем Фантазий, который должен был начаться со дня на день: улицы прибрежных зданий и хибар пестрели вывесками «Добро пожаловать в Ки-Уэст», гостиницы готовились к наплыву посетителей, а чуть дальше – аквапарк манил своими сладкими ценами для всех желающих. Уличные музыканты лениво оттягивали струны. Потные и изнуренные жаркой ночкой накануне, они медленно набирались сил перед следующим выступлением, не выпуская инструмент из рук. Не знаю, что творилось вчера на улицах, но подогревать интерес туристов здесь умели с первых петухов. И если ты высадился с белой плавающей многоярусной льдины, заблаговременно прикупив билет, то клюнуть было не так уж сложно, вне зависимости от времени суток, потому как основное ты уже сделал – спустился с главного трапа.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=63061608) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Opie Taylor (англ. урб.) – белый простак. Происходит от персонажа Опи Тейлора в «Шоу Энди Гриффита», который был деревенским сыном деревенского шерифа из деревенского городка.