Книга - Антре без репетиций

Антре без репетиций
Александр Александрович Тришкин


Как интересно и мудрёно порой бывают закручены линии людских судеб. Как своевременно посылаются нам знаки судьбы. Как Бог бережёт нас от невзгод. Постарайтесь не пропустить Божьих предупреждений. Все сюжеты основаны на реальных событиях.





Антре без репетиций



Александр Александрович Тришкин



© Александр Александрович Тришкин, 2023



ISBN 978-5-0059-8490-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero










Вступление


«Очень жаль, что все, кто умеет руководить государством, уже работают таксистами и парикмахерами.»

(Франсуа Миттеран)


· АНТРЕ (entrеe – франц.) – вход, вступление.

· АНТРЕ (цирк) – комическая сценка, небольшое самостоятельное представление, исполняемое клоунами.

· АНТРЕ (балет) – предварительная часть балетного представления. С девятнадцатого века вступительная часть па-де-де (па-де-труа), выход на сцену двух, трёх танцовщиков.

· АНТРЕ – в средневековой Европе торжественное вступление костюмированных персонажей в зрительный, или пиршественный зал.

А если вдуматься, – жизнь каждого из нас, – это в той, или иной степени, представление без репетиций.

С самых ранних лет своей жизни мы, конечно, получаем некоторые установки от взрослых, опытных по жизни людей, иначе их можно назвать, – воспитание. Но в этих установках даётся лишь общее понимание, – как себя вести в жизни. А позже, становясь взрослыми, мы сталкиваемся с самыми неожиданными ситуациями. И каждую такую ситуацию в детстве отрепетировать невозможно. Вот и приходится каждому из нас, выходя в жизнь, как на арену цирка, решать свои жизненные заморо?чки так, как позволяет нам наше воспитание и обучение, но без детальной обработки каждого сюжета, без репетиций.

Почему к этой книге я подобрал именно этот эпиграф? Наверное потому, что в этих словах выдающегося французского политика, хоть и сказанных с некоторой иронией по отношению к вездесущим и всезнающим таксистам и парикмахерам, но в очень большой степени, как бы приоткрывается одна из сторон этих профессий, – общение с людьми, осведомлённость во многих жизненных вопросах.

А вообще, – в каждой шутке есть доля шутки… Нам всем есть чему поучиться друг у друга.

В состав книги «Антре без репетиций» вошли все десять рассказов из моей первой книги:– «До той ночи. Рассказы из жизни о знаках свыше».

Фактически, «Антре» является продолжением, а точнее, – расширенной версией «До той ночи».

Так же, как и в предыдущей, в этой книге все сюжеты основаны на реальных событиях.

Изменены географические данные. Изменены имена, национальности героев, их Родные города и сёла. Если кто-то узнает себя, или своих близких, – сочтите это случайным совпадением.

Книга повествует о знаках, посылаемых нам всем свыше, – то есть от Бога. И тут мне хотелось бы оговорить такой момент:– не сочтите меня фанатичным богомолом, или, скажем, человеком, регулярно посещающим церковь и соблюдающим все религиозные праздники, посты, ритуалы.

Это далеко не так. Да, когда нужно помянуть умерших родственников, я обязательно иду в церковь, заказываю молебен за упокой и за здравие, ставлю свечи, крещусь, и выхожу из церкви. Я уважаю все существующие религии, понимаю и сочувствую верующим. Но я не прочёл ни Библию, ни Евангелие. Я пытался, но просто не смог этого прочесть. Наверное, – не дано. Я просто знаю точно:– Бог есть, и все мы живём по Божьим Законам. Хотим мы того, или не хотим.

В книге есть краткое повествование о том, как в течении трёх месяцев мне довелось очень тесно общаться с членами одной из многочисленных религиозных групп, или, как мы их называем, – сект, действующих на территориях бывшего СССР (Группа Альфа). Но обращаться в иную веру я не собирался и не собираюсь. Я от рождения крещёный и верю в Бога так, как он сам мне открылся. Я знаю точно, что Божьи Законы не только существуют, но и то, что вся Вселенная существует исключительно по этим Законам. От галактик до микрочастиц. От плюс и до минус бесконечности.

А знаки, посылаемые нам свыше, – есть убедительное подтверждение существования этих неколебимых Законов.

Создавая эту книгу, я ставил своей задачей поделиться своим жизненным опытом. Мне самому неоднократно посылались знаки свыше. Я видел, как такие знаки посылались и тем, с кем мне довелось общаться, жить, служить, и работать вместе. Видел и то, что получалось, если человек пренебрегал Божьими посылами, – а именно так я и рассматриваю эти знаки. Я хотел показать на жизненных примерах, как недомыслие, озорство, или просто нежелание вовремя остановиться может привести к самым трагическим последствиям.

Бог хранит нас. И об этом тоже сказано в этой книге. И тоже на жизненных примерах.

Не все сюжеты книги связаны со знаками. Есть в книге просто забавные ситуации. Просто прочтите их, расслабьтесь и улыбнитесь.

И если кому-то из читателей книга понравится, или окажется полезной, – я буду считать свою задачу выполненной.

Счастья вам.

Автор.




Не твоё не бери



Господь каждому из нас прежде, чем наказать, обязательно посылает предупреждение, а сам человек, в зависимости от своего воспитания, убеждений или иных особенностей характера, делает из этих посылов вывод.

Или не делает его.

К примеру:– дорога.

Каждому из нас доводилось видеть на дорогах этаких водителей-лихачей. Я их называю «скаконавтами». Таких «удальцов» чащё называют шахматистами, за резкие, частые скачки вправо-влево, ныряние в небольшие промежутки между соседними машинами. Этакий претендент на титул:– «удалец-молодец», как правило, молоденький и не обременённый жизненным опытом, (хотя, попадаются и седенькие, но крайне редко. Эти входят в категорию,– до ста лет дожил, а ума не нажил, да и на удальца уже не тянет) лихо объезжает одного, другого, притормозит, газанёт, упиваясь своим шоферским гением, отменным, игривым настроением, мощностью своего «болида», прекрасным, удавшимся деньком, молодостью и иными прелестями жизни.

Сам прошёл через это и знаю точно: – в такой момент очень важно не заиграться, не переувлечься, не переупиться, не залюбоваться собой. И вовремя увидеть Божий посыл, в виде чудом увернувшегося пешехода, или выскользнувшей из-под носа машины. Вот те предупреждение! Увидел, понял, осознал, прекратил игру,– живи. Не осознал,– что ж следующий посыл будет посерьёзней. Не удивляйся и не серчай,– тебя предупредили.

Такие игрульки опасны ещё и тем, что очень соблазнительны, увлекательны и в некоторой степени могут быть сравнимы с… н-ну… к примеру, с первыми удачливыми попытками, скажем, финансовых, или иных афер. Когда начинающий аферист с упоением вовлекается в денежные махинации, совершает что-то противозаконное. Да так лихо, так ловко, что увлекшись этой игрой не замечает, как над его удачливой головушкой уже надвигаются, сгущаются тучи, и как внезапно рядом звучит тихий голос серьёзного дяденьки:

– "Пройдёмте гражданин".

Кто-то спросит:– что же общего между скаконавтами на трассе и финансовыми, или иного рода махинаторами? А общее здесь именно то бесовское, что вовлекает азартных игроков в разного рода игры на удачу, на фарт. Что вынуждает их проигрывать семейные ценности, а то и всё своё состояние. То наслаждение, та эйфория, которую человек испытывает от употребления алкоголя. Не остановился, финал всем известен,– крах. Общее здесь тот фарт, тот соблазн, та манящая удачливость, ах как красиво всё получается.

Получается.

Но только до поры. Кому до бетонного столба со всеми вытекающими последствиями. Типа, переломов костей, черепов, семейных драм, восстановлений своей и чужих машин. Кому до самоубийства, кому до скамьи подсудимых.

***

Я работаю в такси. Каждый день раненько встаю, на завтрак стакан горячего чаю с лимончиком. Обед в одной из городских столовых, или в узбекской кафешке. Здо?рово, вкусно готовят мои земляки. И таксую до вечера, пока не устану. А то просто,– покатался маленько и будет. А не вздремнуть ли часок-другой.

Что ни говори,– а на пенсии в этом плане здорово,– сам себе и начальник, и зам начальника, и подчинённый, и никомуничёнедолжный.

Одна из прелестей работы таксиста,– общение с людьми. Когда пассажир садится в такси, обязательно приходится обменяться с ним, ну, хотя бы, двумя-тремя словами, или фразами. Как правило, в подавляющем большинстве случаев, становится ясно,– расположен клиент к общению, или нет.

Сам я не стремлюсь к разговору и никогда его не навязываю, но если чувствуется, что пассажир хочет общения, то, пожалуйста, и даже с удовольствием. С иными пассажирами расстаёшься, чуть ли не друзьями. Были даже любовные отношения. Но бывает и наоборот.

Попадались такие индивидуоты. Глядишь на него и невольно размышляешь:– как, где, на какой мусорной куче могло взрасти ТАКОЕ? Кто мог ЭТО воспитать? Не хочется об этом вспоминать.

Да и не о них моё повествование.

Только что подвёз и высадил этакую прелестную симпатичную мадемуазель, или, попросту, – симпанзель. С такими милашками особенно приятно общаться. Тем более, когда они сами идут на контакт, на простое лёгкое общение.

Поболтали о том, о сём. Непринуждённый лёгкий дорожный разговор:

– Как, говорит, вы не устаёте в этакой дорожной тесноте, да ещё – с утра до ночи? Не-е, говорит, я разок попробовала себя за рулём, больше – ни ногой. Друг, говорит, чуть ли не силой заставил прокатиться за рулём. Я ведь не хотела, а сейчас и вовсе пропало малейшее желание за руль.

– Да, говорю,– вы правы. Если нет тяги, нет влечения, браться за «вожжи», то лучше этого и не делать. Не твоё – не бери…

М-да… А ведь мне тоже, и не раз, были даны такие посылы-предупреждения:– «не твоё,– не бери».

Посылов таковых было много, при самых разных обстоятельствах, но сейчас почему-то ярко вспомнилось три таких сигнала, по одной общей теме:– охота.




Предупреждение первое


Я не охотник и не рыбак. Ну да, конечно, при случае не упущу возможности посидеть с удочкой у некоего водоёма. Но уж ни в какую дискуссию, где, что, как и на что лучше клюёт, я не вступлю, и даже, – в каком магазине какая рыба дешевле, я тоже дискутировать не стану. Захотелось рыбки, зашёл в магазин, купил одно другое рыбное туловище, и от души поизголявшись над ними с помощью всяких приправ, да подвергнув соответствующей термообработке, – слопал. Со знанием дела. Вот приготовить её я смогу. А об охоте даже и не помышляю. Была бы возможность, – не пошёл бы. Не моё это.

Перед окончанием Ташкентского ВОКУ[1 - Аббревиатура Ташкентского Высшего Общевойскового Командного Училища]в 1978-ом году, каждый из выпускников должен был написать рапорт, в котором содержалось его пожелание, – где, в каком из округов нашей необъятной Родины он хотел бы служить по окончании училища. У нашего выпуска было прекрасное распределение. Многие, очень многие, поехали служить за границу. Кто не попадал в желаемый округ, – не хватило вакансий, или не соответствовали параметры, – тех отправляли в «непрестижные» места службы, – знойные Туркменские пески, или Сибирские морозы.

Не писал я никакого рапорта вообще.

Во-первых:– лучше начать службу смолоду в тяжёлых условиях, а к старости, к пенсии перебраться поближе к цивилизации, обосноваться где-то потеплее.

Во-вторых:– я служить шёл не для того, чтобы отовариться заморскими предметами. Просто мне интересна эта профессия. Позже, уже находясь на самой настоящей боевой службе в войсках, я понял, что и это тоже не моё. В военной профессии меня привлекала практическая работа:– учения, полевые занятия, работа с людьми. Но это только надводная часть айсберга. А подводная часть открылась для меня уже в войсках:– канцелярская рутинная утомительная работа. Не люблю напыщенных слов, – а в общем решил я поехать, куда направят.

В-третьих:– не с моими курсантскими «доблестями» проситься в престижные места.

И правильно сделал, что на Дальний Восток сразу, смолоду, поехал.

Там, в Амурской области, или как её называли местные жители, «Амурской ратани[2 - Ратан- небольшая очень хищная и очень живучая рыбка]», мне не раз доводилось видеть, как приезжали в гарнизон пожилые (в те молодые времена мне казалось, что 35 – 40 лет это уже чуть ли не старость). Те, кто сразу после окончания военного училища в 21 год, начинал службу в крупных городах, в комфорте, и каково было им, привыкшим к городской жизни попасть в тайгу, в мороз, в дожди и прочие неудобства. Мне их было даже как то жалко, и смотрели на них мы, Амурские ратаны, прослужившие в морозах по 5 – 6 лет, этак свысока, как на тепличных пацанов.

***

Итак, место службы после училища, – Амурская область.

В шести километрах от гарнизона, в тайге, затеял наш командир новую стрелковую директрису[3 - Стрелковая директриса- Строение, из которого осуществляется управление учебными стрельбами.]строить. Дело нужное и своевременное. Нужна была нам эта штука. Вот мне и поручили это дело.

Шестнадцать бойцов, инструмент, палатка. По весне, как только чуть начала оттаивать накрепко смёрзшаяся под Амурскими 30 – 40-градусными морозами земля, начали. Войска мои жили в палатке, а я каждый вечер, часов в 8 – 9 отправлялся домой в гарнизон. Вечером марш-бросок. шесть километров до хаты, ну и, соответственно, столько же утром в 5- 30, – на стрельбище. Здорово было. Нравились мне эти пробежки, а сказать правильнее, – нравилась мне эта принужденность, эта невозможность, избежать двух ежедневных шести километровых марш-бросков. Если бы не такая вот обязательность, то от ежедневной физической подготовки можно было бы уклониться. И так за день вымотаешься, – не до олимпийских рекордов, а тут, – хочешь, не хочешь, а марш бросок будьте Александр, столь любезны-с, исполнить-с, дважды-с, в день-с.

Бойцы мои крепили на стволы берёз банки, а поутру собирали их, и каждое утро у нас начиналось со свеженького, чистого, ароматного берёзового сока. После марш-броска особенно приятно, с удовольствием, выпить пол литра-литр свежего берёзового сока.

Дожди в Амурской области часты, а по весне и по осени особенно. И дичины в тайге навалом, – козы, зайцы, всякие куропатки, тетерева. Мои сослуживцы-охотники-фанаты, конечно же, не упускали случая поохотиться. А потом похвалиться своими добычами и угостить товарищей свежим мяском. Да под водочку, да под хрустящие груздочки домашнего изготовления.

Ходил я всегда одним маршрутом, – по заброшенному танкодрому, по накатанной колее, служившей когда-то трассой, для обучения вождению танков и БТРов, а ныне, – просто земля, безо всякой растительности. Изъезженная колея. Земля почти всегда влажная, особенно после дождя. Идёшь утром, – следов козьих не счесть, вечером возвращаешься, – истоптано, как на Арбате.

Ну и закралась мыслишка, – брать с собой автомат, да и сослуживцы присоветовали:– чего вхолостую шастать? Глядишь, козлятиной угостил бы. И себе, и бойцам на стол, – не помешало бы. В общем, – убедили.

Стал каждое утро брать с собой АКМ. Выхожу за гарнизон, пересекаю марь[4 - Таёжная, иногда болотистая равнина.], а за ней идёт конкретная тайга, и сразу:– патрон в патронник, в общем, – автомат в полной готовности:– поднимай ствол и жми на курок.

День, другой, третий, – пусто. Даже на глаза ни одной животинки не попалось. А следов, – как будто назло стало ещё больше, – будто нарочно дразнят, да не показываются. Неделю хожу, вторую, – шаром покати. Стали мне опытные охотники советы давать, подсказывать, – что и как. Бесполезно. Нет дичины и всё тут. Что уж только не делал:– и солонцы-приманки ставил, и с подветренной стороны заходил, и в засаде сидел, даже с ночным прицелом до полуночи по тайге бродил, – пусто. Мои старания продолжались месяца полтора – два.

И вот однажды, как и каждый день, ранним утречком, иду по пройденному много раз маршруту.

Стояла прямо у трассы старая, мёртвая сосна. Ствол у этой сосны сухой и очень высокий. Но, – мертва старая сосна. Отжила своё. Только сучья по стволу, – что-то вроде лестницы. Давно я поглядывал, подумывал взобраться на её вершину, да окинуть взглядом окрест. Вот уж с неё-то, наверняка, увидел бы я хоть одну козочку. Иду я, приближаюсь к этой сосне, и уже всерьёз примеряюсь, прикидываю, – как подняться, на какие сучья лучше опереться,

где пристроиться вверху для наблюдения, а сам в процессе таковых рассуждений продолжаю идти. И получается такая картина:– иду вперёд, прохожу мимо сосны, продолжаю идти прямо, а голова поворачивается на оставшуюся уже позади сосну, при этом продолжаю размышлять о своём «героическом» восхождении на эту сосёнку. Когда сосна остаётся уже метрах в десяти сзади, – поворачиваю голову прямо по курсу и вдруг вижу такую картину:– метрах в пятнадцати в густой кустарник уходит зад крупной косули! ОП-ПА! Вот это да! Вскинул автомат, пальнул, но уже наугад, примерно туда, где могла сейчас быть косуля, в ответ услыхал быстро удаляющиеся скачки… М-м-да-а, охотник хренов… В общем, – получилось всё очень просто:– пока косуля прямо передо мной переходила трассу, я отвернулся, и любовался старой сосной, и отвернулся именно настолько, чтобы она смогла спокойно перейти и скрыться. И именно настолько, чтобы увидеть в последний момент, что коза прошла передо мной. Ведь согласитесь – задержи я взгляд на этой высокой старой сосне хоть на пару секунд, то косуля спокойно вошла бы в гущу, и я даже не узнал бы о том, что она прошла у меня под носом, а так и продолжал бы ежедневно бродить с автоматом по тайге.

Но всё случилось именно так:– перешла так, что не успел застрелить, и именно так, что успел увидеть факт её перехода.








Всё! С того дня автомат я больше с собой не брал. Верите ли, нет ли, – но будто какой-то тяжкий груз с души слетел, – в один момент, – стало так легко и ясно. Больше об охоте я не помышлял вообще. Где-то на уровне подсознания, я почувствовал, – это был знак свыше:– не бери не своё.




Предупреждение второе


Было дано годков, этак, через шесть.

Нет, не охотился я, и не думал об охоте, ни до, ни после того случая с косулей, но вот подвернулась такая оказия:– три года служил я на одном из островов Курильской гряды. Итуруп.

Вот уж где раздолье-то для разного рода романтиков, путешественников, любителей экстримального отдыха. Вулканы, гейзеры, водопады. С одной стороны океан, с другой Охотское море. Останки старых, деревянных кораблей, вросших в прибрежный песок. Едешь по дороге, а по сторонам валяются подбитые в войне японские танкетки. А морских жителей, – каких только нет, и тюлени, и дельфины, а одной зимой, кажется в восемьдесят пятом году, – прибилась к берегу посёлка Рыбаки стайка молодых акул. Подошли льды, и шуга закрыла акулятам выход в море. Не знаю как, – но спасли рыбаки акулят. А рыбакам-фанатам на острове вообще раздолье:– рыбы, – хоть руками бери, и не какой-то там пескарь, – а всё породы «именитые», – палтус, кета, горбуша, нерка, таймень, форель. Есть и королевские крабы, в общем, – всего не перечтёшь. Очень много медведей, лис и крыс. И крысы-то, – такие здоровенные, как небольшие кролики. И ещё, – очень ярко запомнилось и впечатлило:– вороньи бомбардировки. Никогда бы не поверил, если бы не пришлось самому, неоднократно, изворачиваться от вороньих атак.

На островах нам на продовольственный паёк выдавали консервы. Тушёнка, горбуша, кальмары и разного рода консервированные овощи, салаты. Консервных банок на гарнизонной помойке было полно. И прикормились на этих помойках вороны, – огромные, крупные, – да не одна-две, а огромными стаями, можно сказать:– тучами. Даже жутковато бывало. Вот представьте себе:– идёшь выносить мусор на помойку, и как только попадаешь в их, воронье, поле зрения, тут же, моментально, первый же увидевший тебя член этой горластой банды издаёт мощный сигнал. По этой команде почти что все, с громким карканьем взлетают как по тревоге, хватают в клювы пустые банки, летят тебе навстречу и сбрасывают свои «бомбы», стараясь попасть в тебя. И отбомбившись, во всё воронье горло, вероятно, матюкая меня на своём вороньем языке, за то, что вторгся в их владения, летят за новыми банками-снарядами. И тут же идут на второй, а если не унёс ноги во время, то схлопочешь и по третьему заходу. Высыпай мусор и тикай подобру – по здорову. Вороны, вообще то, очень неглупые птицы. Неужели не понимают, что я иду на помойку не для того, чтобы отобрать у них их помойную добычу и снесть к себе в квартиру, – ребята, поверьте, я несу вам свежих харчей, огрызков, очисток, банок и прочих вороньих лакомств. В общем, – зрелище, скажем так:– впечатляет. Много, очень много на острове интересного, но я сейчас речь не об этом.

Три года службы пролетели, как в сказке, но… Всё проходит, прошло и это. Пришло время отправляться на новое место службы, на материк. И вот опять, – заела меня мысль:– увезу-ка я отсюда медвежью шкуру. Ну, когда ещё подвернётся такая возможность? В общем, беру три дня отпуска, – вроде как, – съездить в госпиталь, а сам, – взял у друзей колёсный вездеход ГАЗ 52, повышенной проходимости, – два ведущих моста, пониженная раздаточная коробка, лебёдка самовытаскивания. Взял винтовку СВД, и ходу, – на Ветровой перешеек. Кстати:– там, на Ветровом, когда-то был аэродром японских камикадзе, и в восемьдесят седьмом году ещё валялись тележки-шасси от самолётов камикадзе. Кому интересно, – можете посмотреть в интернете виды из космоса, и на острове Итуруп, в самом узком месте острова, – чётко видна взлётная полоса камикадзе.

Места там мало хоженые и труднопроходимые. Казалось бы, – чего там трудного, – по бамбукам идти? Бамбук невысокий, всего лишь по пояс.

Но попробуйте побродить по плотно растущему бамбуковому ковру высотой в половину роста человека. Ставишь ногу на землю, а со всех сторон ноге не дают встать крепкие, тугие бамбуковые стебли. Да, конечно, – ногу то поставишь, но с усилием. И ещё, – чтобы двигаться вперёд, ногу надо переносить с одного места на другое, и этому тоже препятствуют бамбуковые заросли.

И так совершается КАЖДЫЙ шаг. Конечно, пройти можно, и ты проходишь, и идёшь, но процедура эта выматывает. Даже, если молод и силён, устаёшь очень быстро.

Приехал на Ветровой перешеек, остановился у товарища в избушке, взял в помощники двоих местных парней, ну и двинулись мы втроём. Побродили часа два – три, сели перекусить и вдруг, – опустился туман. Плотный, густой туман. Благо, от машины мы отошли недалеко, да и парни дорогу знали прекрасно. Пришлось вернуться в дом. Три дня у меня было отпущено на это мероприятие, и эти три дня туман не уходил, а так и стоял плотной стеной. Пора возвращаться домой. Время истекло. Еду обратно. Погода, – чудо, солнышко, лёгкий ветерок, и опять вспомнилось то самое ощущение несовершённого греха. Какая-то лёгкость на душе. Вспомнилась та, оставшаяся тогда в живых, косуля. Да, я уверен, это было второе предупреждение:– не твоё – не бери.

И вот ещё в чём явно проявились признаки этого посыла-предупреждения:– Казалось бы, – ну и чего же тут особенного, – туман как туман, – пришёл, – ушёл…








,Да, – НО (!) … Те, кто прожил на острове Итуруп хотя бы несколько дней, – имели возможность заметить, что ветер на островах, практически, не прекращается. Ветер может остановиться только для того, чтобы сменить направление, или просто, – «передохнуть», но только на пол часика, часок, и уж никак не на трое суток. Те из нас, кто читал книги о морских парусных путешествиях, наверняка встречались с таким явлением, как штиль. И это, своего рода большая неприятность для парусного судоходства. И штиль этот бывает очень редко и, как правило, – недолго. А при ветре туман плотной стеной не удержится, – либо это будут тучки, бегущие через остров, либо дождевой, или снежный заряд, – в зависимости от времени года. Тогда видимость будет изменяться, но окрестности всегда можно будет прекрасно обозреть. И охоте это никак не помешает. Вот вам и «информация к размышлению», – посыл это был, или не посыл?




Предупреждение третье


Было дано через пять лет.

И это было уже очень серьёзное предупреждение.

Случилось это, не со мной, но, можно сказать, – почти, что на моих глазах. Вышел я на пенсию рано, – в тридцать четыре годика. Этакий, – юный пенсионер, как я себя тогда называл. Ну и позвал меня тогда товарищ, с собой, на сезон, – поработать на поливных землях. На оросительных системах. Видели, наверное, проезжая по сельским угодьям, нет-нет, да и попадётся на глаза стоящая в поле на огромных колёсах длиннющая труба, Волжанка. А из трубы этой, фонтанами, разбрызгивается вода, орошая поле.

Через каждые четыре часа эту трубу надо перегнать на новое, не орошённое место. Этих самых Волжанок у нас с напарником двенадцать штук. Последовательность действий такая: – Происходит орошение. Установки разбрызгивают воду. Проходит четыре часа. Пора менять место. Для этого нужно:

· Выключить подачу воды, и выйти в поле на приличное расстояние, к местам соединений Волжанок и водопровода.

· Отсоединить шланги-подводы воды.

· Завести ЗИД [1]чуть ниже описанным способом.

· Перегнать Волжанку на новое место.

· Подсоединить шланги.

· Вернуться к вагончику и включить силовые установки подачи воды.

Вот это и есть задача маэстро-оператора оросительной установки «Волжанка». Движутся эти Волжанки самоходом, с помощью двигателя, именуемого ЗИД, а заводится этот самый ЗИД простым, как три рубля, способом. То есть:– надо намотать на маховик шнур и резко, и сильно дёрнуть. Если с первого раза ЗИД не завёлся, повторяешь процедуру и дёргаешь шнур ещё и ещё, пока не заведётся. Для чего так об этом подробно рассказываю?

А вот для чего:– Помните театральный закон? Если в начале спектакля на стене висит ружьё, то в ходе спектакля оно обязательно выстрелит. Этот ЗИД и есть то самое «ружьё» в нашем «спектакле».

Но было в этом спектакле и настоящее ружьё, которое тоже выстрелило.

Когда-то, по случаю, я приобрёл мелкокалиберную винтовку, и огромное количество патронов к ней. Естественно, работая в поле, винтовку я взял с собой. Жили в вагончике.

И тут тоже стало проявляться что-то непонятное. К примеру: – идёшь по полю по рабочим делам, – то есть Волжанки перегоняешь, или ЗИД подремонтировать, ну не будешь же делать это с винтовкой за спиной, значит, – винтовка остаётся в вагончике. Так вот, – эти самые зайцы, чуть ли не на голову прыгают, а то и лисичка пробежит чуть ли не перед носом. Но, только попробуй выйти в поле специально, – побродить с винтовкой. Дудки. Митька прял[2].

Будто, сидят в кустах какие-нибудь заячьи наблюдатели, с какими-нибудь заячьими биноклями и контролируют все твои шаги. По соседству с нами располагались бахчи, и их владельцы, – парни кумыки, – частенько просили мою винтовку, – погонять зайцев. Для них зайцы были самым настоящим бедствием. Эти милые зайчики губили, прогрызали их урожай, – арбузы, дыни, тыкву, морковь, капусту тоннами.

Работали мы с напарником посменно, через неделю. У меня Москвич, у него Жигуль копейка. Частенько на рыбалку выезжали, на толстолобика. Изловишь четыре – пять рыбин, и на всю бригаду хватало. Такие «поросята», – еле-еле в багажник помещаются. Ну, в общем, – работаем месяц, другой, – всё ровненько. Менялись с утра, во вторник, чтобы выходные проводить в семье. Каждый вторник, с утра, прислушиваешься, – о, заурчало, – едет сменщик. Мы всегда выходили встречать друг друга на крыльцо вагончика. Встреча товарища, всегда, вроде невеликая, – но радость. Привет-привет. То, да сё. Встреча, сто грамм «наркомовских», а дальше как обычно. Один остался, другой до дому.

Наступает моя неделя. Подъезжаю к вагончику, предвкушая радость встречи. Что такое? Напарник не вышел встречать на крыльцо, странно, – дверь вагончика открыта настежь… Хм… Если б ушёл на полевой стан, дверь бы запер на замок. Напился до зелёных свиней? Не может быть, ведь знает, – домой ехать. Это я ещё мог себе позволить такую роскошь, – сесть за руль выпивши. Ещё бы, – пол города хороших знакомых, – чуть что, вытащат, но напарник (!!!). Отсилы стопарик, другой по поводу встречи принять ещё может. Но напиваться точно не станет

Та-ак… Поднимаюсь на крыльцо. Тишина. Прохожу по коридорчику, в дверной проём, и что вижу, – на своей койке, свернувшись калачиком и забившись в угол, – даже не знаю, как и сказать-то, – то ли лежит, то ли сидит мой коллега, и молча, каким-то, ничего не понимающим взглядом смотрит на меня. И молчит. На полу даже не пятна, а лужи крови, а он правой рукой придерживает окровавленную, – левую.

Спрашиваю:

– Что такое?!

– Маховиком мотора клок мышц с предплечья вырвало.

– прыгай в машину, – быстрее, в больницу.








От потери крови он ослаб, но в Москвича сел сам. Гоню во весь опор по кочкам. Километров с десять.

Пока ехали, рассказал он мне такую штуку:

Перегнал, говорит, я все Волжанки, подсоединил, ну в общем выполнил все процедуры по ранее описанному мной перечню.

Оставалось только запустить силовую установку, – водокачку. Да зашёл, говорит, я, на секундочку, зачем-то, в вагончик.

Выхожу и вижу:– прямо передо мной, шагах в десяти, сидит заяц и глядит прямо на меня. Сидит как-то по-собачьи, – на попе. Я остановился. Заяц сидит и смотрит. Я спокойно вернулся в вагончик, взял винтовку и вышел на крыльцо. Заяц сидит и глядит на меня. Прицеливаюсь, бабах, – ранил. Заяц, скачками, – в камыши. И притаился. Я подошёл ближе и выстрелом добил его. Привязал за верёвку и опустил в воду. Думаю, – приедешь, сварганим что-нибудь.

И тут, представляешь, – понять не могу, – с какого перепугу, для чего, почему, я пошёл опять к Волжанкам и стал заводить ЗИД, вот будто кто тянул меня, а я не в силах был противиться. Я, говорит, даже не думал ни о чём. Какой-то вакуум в голове.

Начал заводить ЗИД, и рука попадает в этот самый маховик, и тот вырывает лоскут мяса. Я, говорит, сейчас, не могу в себя прийти, – Сань, что это было? Почему? Мне, говорит, кажется:– это было наказание за расстрелянного зайца. Это же не охота была, а убийство

От этого рассказа у меня тогда мурашки шли по коже. Я по сей день помню его состояние помешательства, это было очень заметно. Он постепенно пришёл в себя и через неделю, в свою смену, вышел на работу.

Со временем эта история забылась, но меня до сих пор не покидает ощущение того самого, – ТРЕТЬЕГО предупреждения.

[1] ЗИД- одноцилиндровый двигатель для передвижения оросительных систем своим ходом



[2] Выражение Митька прял, по смыслу означающее примерно:– «ищи свищи», или «поминай, как звали», часто встречается в лексиконе коренных жителей Нижегородской области.




До той ночи


До той ночи я здорово исполнял под гитару песни Владимира Высоцкого. Почти весь его репертуар знал наизусть. Когда я учился в десятом классе, отец подарил мне переносный магнитофон «Романтик 3». Такая круть, по тем-то временам.

Владимир Высоцкий тогда был на пике своей популярности. Заигранные, до невозможности что-то расслышать, кассеты Высоцкого мы жадно переписывали друг у друга. У меня было три – четыре больших кассеты песен Высоцкого. Я прибегал со школы и, прежде чем положить портфель, нажимал на клавишу «пуск» магнитофона.

…Я Як, истребитель, мотор-р мой звенит, н-небо моя обитель
н-но тот, котор-рый
во мне сидит, считает, что он истр-ребитель…

И уже, под песни Высоцкого, я бросал портфель, раздевался, обедал, ну и всё остальное. Могу с уверенностью сказать:– я вырос на песнях Высоцкого.

Однажды с товарищами решили провести эксперимент:– записали моё пение на магнитофон, и дали прослушать непосвящённым. Хотите верьте, хотите нет, но практически никто не разгадал, что поёт не Высоцкий. Это, конечно было очень приятно. Частенько исполнял его песни в компании одноклассников. А петь я любил.

…если шёл за тобой
как в бой
на вершине стоял
хмельной,
значит, как на себя самого
положись на него…

Мне очень нравилось петь песни Владимира Высоцкого, в точности копируя его голос и манеру исполнения. И здорово получалось.

До той ночи.

***

Амурская область.

Нас подняли по тревоге вечером. Это был обычный январский морозный вечер. По всему было видно:– это неспроста. Что-то, похожее, было в тот день, когда Китай напал на Вьетнам. В те дни была очень напряжённая обстановка во всей стране. Все ждали каких-то событий. Но, всё ограничилось лишь предупреждением. Приведение войск в боеготовность, или проведение учений на границе, являются, своего рода, предупреждением для страны, предпринявшей враждебные действия, по отношении к нашим союзникам, каковым тогда и являлся для нас Вьетнам. Так же подняли нас тогда по тревоге, привели в полную боеготовность, и в таком состоянии, почти двое суток, мы просидели в броне, в полной готовности к выполнению самого настоящего боевого задания. Ничего не поделаешь:– граница рядом и первый удар мы обязаны принять на себя.

Вот и сейчас:– была дана команда:– по полной боевой выдвинуться в некоторую точку. Мы понимали, что это учебное задание, но, – кто знает? Это в некоторой степени было нашим, так сказать, звёздным часом. Когда ты длительное время учишься, тренируешься, готовишься, находишься в постоянной боевой готовности. И вот наступает наконец-то твоё время, – ты должен выйти и показать на что ты способен. Применить все свои знания и умение в реальной ситуации. В любой момент учебная задача могла обернуться самой настоящей боевой.

Собрались, экипировались и получили боекомплект быстро. В норматив уложились. Чётко сработали все соответствующие службы гарнизона. Воины заняли свои места в огромном просторном брюхе бронемашины. Дана команда:– старт. Шесть гусеничных плавающих бронетранспортёров. Тронулись. Скорость – максимальная для пересечённой местности. Впереди восемьдесят километров по тайге. Маршрут лежал, в основном, – по таёжной дороге, вдоль железнодорожного полотна.

Надо отдать должное:– надёжная у нас на вооружении техника. Часов в одиннадцать ночи все шесть были в назначенной точке. Прибыли, встали колонной. Подъехала какая-то чёрная волга. Вышел из неё человек, обменялись с нашим командиром какими-то условными знаками, и всё. По реакции нашего командира мы поняли, что задание выполнено отлично.

Ну, что ж, – вперёд, – назад.

Домой.

Едем обратным маршрутом, – так же, – вдоль железной дороги. Ночью сильный Амурский мороз ещё больше усилился. В БТРах, добросовестно, героически, спали наши воины. Когда БТР заведён, в его корпусе тепло от двигателя, да плюс к тому, – все наши бойцы получили на марш овчинные тулупы, и аппетитно храпели в просторном брюхе боевой машины. И мягко и тепло, ну прямо, – отель Континенталь.

Примерно на середине обратного пути предстояло пересечь замёрзшую речку с очень высокими берегами. Сама-то речка так, – одно название. Таких полно на Дальнем Востоке. А вот берега высоки. Но, для нашей гусеничной техники, – это пустяки. Перед речкой колонна остановилась. Впереди возник какой-то затор.

Вышли из машин, и видим такую картину:– На берегу реки, с нашей стороны, стоят два самосвала ЗИЛа. Один из них с прицепом. Самосвалы и прицеп гружены бетонными блоками, а прицеп второго самосвала опрокинут внизу, – прямо у самой реки. И блоки его валяются на льду реки.

Водители самосвалов развели большой костёр, в расчёте на то, что стоять придётся всю ночь, а может быть и не меньше суток. Раньше начала рабочего дня помощи не ожидалось. Но тут, на их счастье, проезжала наша колонна.

Даже если бы мы и могли проехать мимо них, мы бы, всё равно, обязательно, оказали бы помощь.

Закон дороги, и Закон тайги.

Тут же собрали со всех наших БТРов троса на две головные машины, соединили их в длину, и, примерно, за полчаса вытащили и прицеп, поставив его на колёса, и блоки. Вот только блоки, конечно же, загрузить на прицеп было нечем, но самосвалы получили возможность отправиться дальше, – к своей цели.

Что ж, – едем дальше. Чтобы не терять времени, ночь была глубокая, а ехать ещё половина пути, – троса оставили на головных машинах.

Я ехал на последнем БТРе в тех замыкании. Поясню: – тех замыкание, – это миссия последней машины, – контролировать, чтобы никто не отбился от стаи, не остался брошенным. В тайге, да ещё в такой мороз одному выжить крайне трудно.

Заводимся и получаем команду вперёд. Четыре передние машины тронулись и отправились в путь. И тут я вижу, что машина передо мной, оказывается, не завелась. Пытаясь запустить двигатель, механик-водитель израсходовал весь заряд аккумулятора, но машина не завелась. Пытаемся завести вторым, запасным, способом, – воздухом. Но, и тут, – результат никакой. Воздух израсходовали, а движок не запустился. Такое иногда бывает, и здесь нет ничего удивительного, – обычное дело. Есть ещё третий, самый надёжный способ:– с толкача.

Уверенный в том, что машина быстро заведётся, я даю сигнал своему механику подъехать вплотную к передней машине и упереться носом в его корму, – для толчка.

Здесь, пожалуй, будет уместно обрисовать обстановку. Мы двигались, и остановились на очень узкой таёжной зимней дороге, проходившей вдоль и впритирку к дороге железной. Её и дорогой-то назвать можно очень условно. Это, скорее, просто наезженная колея, в которой разъехаться двум встречным машинам было бы очень затруднительно. Справа от меня, по ходу движения, высокая, почти отвесная, насыпь. Слева железная дорога. Та самая, – Транссибирская Магистраль. Объехать спереди стоящий заглохший БТР я не имею никакой возможности.

И вот тут как раз уместно упомянуть о Мышлении штампами, и творческом мышлении, о которых я рассуждал в одном из моих рассказов. Вкратце напомню:– речь шла о том, как правильно поступать в жизненных ситуациях, – в строгом соответствии с буквой инструкции, или, обойдя строгие штампы, проявлять творчество? Резюме той темы было примерно таковым:– всё хорошо в меру и к месту. И задача командира, да и не только командира, но и каждому из нас полезно знать и уметь правильно определять меру того и другого. А также, помнить о знаках, посылаемых нам свыше:

– По всем правилам, каждая машина, отправляясь путь, должна быть укомплектована полностью на все дорожные случаи. Это, порой, жизненно важно. Тем более, что речь идёт не о увеселительной прогулке, а о дальней таёжной трассе. С большим количеством людей на борту. Да ещё и в сильный мороз.

– Это, так сказать, – штамп, а творчество, в тот момент, заключалось в том, чтобы не полениться, выполнить этот штамп, – раскидать троса обратно на все машины, на которых они и должны быть, согласно комплектации, и с которых их временно сняли для оказания помощи. Поторопившись, отправиться домой и поленившись это сделать, мы и получили своего рода предупреждение, – в виде аварийной ситуации, внезапно возникшей на зимней дороге, в которой без троса, справиться было невозможно.

Итак:– я подогнал машину вплотную к впередистоящему, заглохшему, БТРу и дал команду:– «вперёд». Мой механик-водитель дал обороты и с силой покатил передний БТР. За впередистоящим БТРом мой механик не видит ничего. Он видит только мои сигналы. Я сверху, с брони, вижу направление и саму машину, как только передний БТР заведётся, я сразу это увижу. Тот пытался запуститься, но опять безуспешно, ещё, ещё и тут я вижу, что передний БТР, находившийся несколько под углом к «железке», накатывается на рельсы, которые мне были с моей позиции не видны, лежащие на сооружении из шпал, вдоль железной дороги.

Наверняка все, кто, когда, либо ездил на поездах, обращали внимание, что во многих местах, вдоль железной дороги, лежат запасные рельсы. Лежат они на этаком пьедестале-приступке, сооружённом из деревянных шпал, рядом с железнодорожным полотном. Вероятно, – эти рельсы предназначены для замены в случае аварии, или какой либо экстренной ситуации.

Так вот, – накатывается передняя машина на эти, запасные рельсы, и я вижу, как две из этих длинных рельс поднимаются и падают поперёк, на железнодорожное полотно, а передний БТР наезжает на них всею своей многотонной массой и прижимает их накрепко к полотну железнодорожной магистрали.

ОП-ПА!!!

Вот это ситуация!

Это значит, что поезд, который вот-вот пойдёт по трассе, неминуемо сойдёт с рельс. Куда он свалится, на нас, или на встречный путь, – не имеет значения, – катастрофа неизбежна!!! В двух БТРах, не подозревая об опасности, спят безмятежным, богатырским сном около двадцати человек солдат.

Сколько минут до следующего поезда? Эта трасса очень загружена, – поезда по ней шмыгают один за другим, с разницей в несколько минут. Принимай решение, командир!








Оцениваю обстановку. Троса нет, – БТР назад не оттянешь. Толкать вперёд, – заедем ещё дальше, на рельсы, тогда на рельсах окажется и сама машина с людьми. Объехать невозможно ни справа, ни слева.

В любом случае, – поднимать солдат необходимо в первую очередь и обязательно. Пока поднимаемся, приму окончательное решение:– то ли отвести бойцов подальше от опасности и попытаться остановить поезд с помощью кругового сигнала горящей деревяшкой, то ли убирать рельсы с дороги силами моих воинов. Размышляя таким образом, я прыгал с машины на машину и орал во всю мощь своих лёгких и голосовых возможностей, – пытался разбудить и срочно высадить воинов из машин.

По себе знаю, – как не хочется выползать на мороз из тёплого сонного состояния. Но, благо, что мои воины, не первый день со мной служившие, по моим, можно сказать паническим крикам: «Подъём!!!» «Две минуты, к машине!!! Строиться у машин!!! Без оружия!!! Срочно!!! Подъём!!!», поняли:– что-то не так.

Никогда прежде никто из моих бойцов не видел, чтобы их командир так орал. И как хорошо, что воины это быстро поняли. Начали просыпаться и быстро выскакивать из машин.

Сколько минут, или секунд, есть у нас в запасе, до того, как пойдёт следующий поезд, – никто не знал. Предыдущий состав прошёл как раз, когда мы закончили вытаскивать прицеп и трогались в путь.

Мой заместитель, сержант, тоже принялся поднимать войско, поняв необычность и опасность ситуации.

Первого же, выскочившего из машины бойца, я отправил с огненной пылающей корягой навстречу поезду, объяснив ему наскоро, – как и какой сигнал нужно подавать, когда появится поезд.

Солдат-сигналист был уже на приличном расстоянии, и поезд уже мог получить сигнал опасности вовремя. Обстановка несколько разрядилась.

Принимаю решение:– будем раскачивать и вытаскивать рельсы из-под БТРа.

Берёмся всем «гуртом», а в «гурте» около двадцати человек, (считать тогда было некогда) за одну рельсу. Вперёд, – назад, – вперёд, – назад…

Потихонечку, понемногу, но рельса сдвинулась с места, ещё, ещё… есть! Отнесли первую рельсу в сторону.

Вторую рельсу столкнули быстрее, но, тоже, – не сразу.

Дорога была свободна. Я крикнул сигнальщику отбой, он отошёл с путей и вернулся к машинам.

И в этот момент я увидел одновременно, – на пути вдалеке появился поезд, а со стороны тайги ехала к нам техпомощь. Командир понял, что у нас непорядок и отправил на подмогу ротного техника прапорщика.

Прапорщик так и не узнал, что тут сейчас происходило. Воины мои уже забрались в брюхи машин, – досматривать свои сладкие сны, а по путям приближался на полной скорости состав. Никто не увидел страстей, разыгравшихся здесь пять – шесть минут тому назад.

Открыли капот, нашли причину, – в систему проник воздух. Устранили.

На всё это ушло минут пятнадцать – двадцать. Догнали основную колонну. Командир ждал нас на ближайшем полустанке, в помещении путевого смотрителя.

С мороза налили мне полный стакан водки, пол луковицы и шмат сала. Выпил залпом. Тёплым, приятным ручейком спиртное потекло по жилам. Напряжение быстро ослабло, сознание успокоилось. Помню, что по дороге домой, я находился в странном состоянии. Будто жизнь уже прожита, все самые важные дела сделаны. Ярко выраженное спокойствие, и абсолютное безразличие ко всему происходящему. Всё на свете казалось такой мелочью, по сравнению с тем, что только что могло случиться, но не случилось.

Доехали до гарнизона благополучно. Загнали технику в боксы, сдали оружие и боекомплекты на склады. Я никому не рассказывал о происшедшем. Не смогли завестись и всё.

Здесь хочется отметить несколько, на мой взгляд, интересных и немаловажных моментов:

За время войсковой службы я неоднократно видел яркие примеры, как в трудную минуту все эти парни разных национальностей, которые могли в обычные дни набедокурить, поссориться друг с другом, а то и подраться, – пацаны как пацаны, – становились одной дружной командой, одной семьёй.

И потом, в дальнейшей службе, это чувство единой семьи их объединяло, как проверенных, надёжных друзей сослуживцев, с честью преодолевших серьёзные трудности, уверенных друг в друге. Я имею в виду не конкретную верную дружбу, а какое-то невидимое внешне чувство уверенности в том, что сослуживцы рядом надёжные, взрослые парни. И именно, – не за партой, а в таких выездах, именно на учениях формируется настоящее, боевое подразделение, сплочённое армейской дружбой и солидарностью. Просто:– мальчишки становились мужчинами, солдатами. Наверное, и каждому из них потом, там, на гражданке приятно было вспомнить и рассказать пацанам о своих приключениях в тайге на Транссибирской магистрали.

Интересно ещё одно:– в жизни всегда, вместе со сложной ситуацией испытанием, Бог посылает и разрешение этой ситуации.

Вот и в нашем случае.

Водителям двух самосвалов была послана, казалось бы, безвыходная ситуация:– оказаться в тайге, ночью, в сильный мороз, в беспомощном состоянии. Но тут же пришло и разрешение их проблемы, – в виде нашей броневой колонны.

Мне же, – вместе с проблемой в запуске БТРа, было предоставлено и время для решения проблемы. Поезд пошёл тогда, когда препятствие с путей было нами убрано. А ведь теоретически, поезд мог пойти сразу, как только БТР наехал и прижал рельсы к полотну. И тогда шансов на предотвращение катастрофы практически не было.

А ещё:– через произошедшее было послано свыше предупреждение:– Боевая машина должна быть укомплектована полностью, и всегда! Положено иметь трос, – будь любезен, – имей трос, и всё, что положено иметь. Это «Закон не совершившегося события». Пока всё в порядке, – мы о нём забываем, и тогда следует посыл свыше, предупреждение. Принял посыл? понял ошибку? Учти её в будущем.

Не произошло железнодорожной катастрофы. Все остались живы. Машинисты проходящего поезда даже не узнали о грозившей беде.

Вот как-то так.

А голос я в ту ночь сорвал.

Жаль. Так здорово получалось петь голосом Высоцкого.

До той ночи.




Ил 62. Ташкент Новосибирск Хабаровск. Аэрозаяц


Год 1980-ый. Лето.

Юридически я был женат. Да, да. Было свидетельство о браке, женщина, жившая тогда со мной в одной квартире целых шестнадцать лет, носила мою фамилию, но жили мы примерно так:– каждый своей жизнью. Каждый отпуск из Шимановска, где я проходил службу, мы вместе ездили в Ташкент, где, уже по отработанной не единожды схеме, в самом конце отпуска ссорились, до развода, после чего я, в одиночку, ехал к месту службы, в твёрдой убеждённости и надежде, – что уж на этот-то раз, мы, наконец-то, разведёмся, а моя, так сказать, – супруга, оставалась у своего любовника и одновременно мужа своей сестры, – Маньки. Не удивляйтесь. В жизни бывают сюжеты, малость покруче Санта-Барбары, и всех мыльных опер. И вновь, – она через пару – тройку недель прилетала ко мне, в Шимановск, и снова, уговаривала меня продолжить наше совместное житие, и всё шло, как и год, и два, и три тому назад. Шло как по маслу:– два злых, люто ненавидящих друг друга пса продолжали жить, деля одну конуру. Спрашиваете:– Зачем? Почему?

Поясняю:

Во-первых:– Женщина, с которой я жил, по своим «тактико-техническим» характеристикам многократно превосходила, н-ну, примерно, двоих – троих Остапов Бендеров. А точнее, – она могла без мыла влезть в.., кхе-кхе.., ну, в общем, – ниже пояса, сзади, любому, не спорьте, – любому, без исключения! Как, собственно, она и в семью нашу влезла, этакой невинной лапочкой-девочкой, само обаяние и очарование. Так вот и меня ей всегда удавалось уговорить и убедить в том, что вот теперь-то она всё осознала и уж теперь-то, точно, у нас начнётся счастливая жизнь, о которой мечтает каждый на этом свете.

Во-вторых:– я очень любил и люблю сына и не хотел с ним расставаться. А больше всего я боялся оставить его там, в ненавидящем нашу породу, крысином стаде. Я боялся, что они загрызут его, заклюют. Дочь родилась десятью годами позже и её я, тоже, очень люблю.

В-третьих:– как сказал кто-то из мудрецов: «Каждый проживает свою жизнь в первый раз». Как ни крути, – а семейного счастья хотелось. И надежда на лучшее не оставляла меня до последнего. Хотелось и верилось.

В-четвёртых: – Осуждаете меня? Ваше право. Все мы умные задним числом. И если кто из читателей со мной не согласен, – не возражаю, – оставайтесь при своём мнении, но имейте в виду:– вы, так же, как и я, рассматриваете вопросы с точки зрения здравого рассудка, а та сторона рассматривала эти вопросы, исключительно, с позиции холодного расчёта. А именно:– для неё это был чисто период подготовки к настоящей жизни, – той которая у неё будет тогда, когда мы получим уже не гарнизонную, ведомственную квартиру, а свою, т. е. – государственную, вот к той жизни, но уже без меня, она и готовилась. Для чего аккуратно копила все мои зарплаты, очень, кстати, хорошие. Если в те времена люди мечтали о зарплате, скажем, рубликов в сто двадцать – сто тридцать, так вот:– моя самая первая получка была – двести тринадцать рэ. А дальше попёрли всякие подъёмные, тринадцатые, дальневосточные. Да ещё, – прибавьте к ним деньги, подаренные нам на свадьбе, – примерно около двух тысяч, – по тем-то временам!!! Очень приличные денежки, которые новоиспечённая молодая жена, вместе со своей родной сестрой-подельницей, имеющей аналогичные «тактико-технические Остапа Бендеровы» характеристики, ловко спёрли прямо на свадьбе. Позже её сестра отсиживала в Ташкентской тюрьме, за воровство в Ташкентском Аэропорту, и там она наверняка узнала, что вор, крадущий у своих называется крысой. Словом, – молодая жена со своей сестрой в день свадьбы сами поставили себе на лоб пожизненное несмываемое клеймо:– «Крыса», с которым проживают и по сей день. Но, совсем не об этом я собирался поведать.

И не примите мои воспоминания за скулёж:– ничего подобного. Мне, в некоторой степени, было даже интересно наблюдать, как бы со стороны, – как человеки могут себя неординарно проявлять, что движет их поступками. И ещё многие нюансы человечьего поведения были мне очень интересны. Психология, вообще, интереснейшая наука, и неотъемлемая часть нашей жизни.

Из очередного отпуска, проведённого в Ташкенте, сестра моей жены, да, да, – та самая, клеймёная Манька, предложила нам отправить меня в Хабаровск практически бесплатно. Как обычно, – из отпуска я, «по традиции», возвращался один. А эта самая клеймёная сестра работала в Ташкентском аэропорту и имела прямую связь со всеми членами экипажей самолётов. Это было ещё до того, как её посадили. В целом, всё выглядело примерно так:– в самолёт я сажусь вместе с экипажем, с, на всякий случай, купленным билетом, но не прохожу регистрацию. Прилетаю в Хабаровск, а билет, нигде не отмеченный, благополучно возвращается со стюардессой в Ташкент, где за ту же цену возвращается в кассу.

Всё аккуратно и экономично.

Скажете:– нехорошо летать зайцем?

О! Будьте спокойны! Я заплатил. В тот же день, а точнее, – ночь, и втридорога.

А ведь если бы я на этот рейс попал, как обычный пассажир, то не увидел бы и той «кухни», на которую довелось посмотреть изнутри, тогда не возник бы и этот сюжет.

Словом, – верьте – не верьте, но это было.

Ну что ж, – сказано, – сделано.

Наступил день отправки. Я в военной форме. Сажают меня вместе с лётчиками, экипажем самолёта в микроавтобус. Едем к самолёту. Я часто летал самолётами, дело привычное и обычное, но такая посадка в самолёт была очень непривычной, необычной, интересной. Никаких регистраций, никакого аэропортовского шума, суеты. Как-то, – как в кино. Как будто видишь работу лётчиков, как бы, изнутри. Поднялись по трапу. Нас встретили две стюардессочки. Одну из них я узнал, и сердечко забилось в груди, – Ариночка[5 - О ней позже]… Я молча кивнул ей. Она в ответ слегка улыбнулась и чуть кивнула мне. Тишина. Приятный аромат салона самолёта. Меня всегда завораживал этот чарующий аромат салонов самолётов. Впечатление этакого волшебства, величия, надёжности, красоты. Командир экипажа предложил мне посидеть в пилотской кабине, на месте бортрадиста, пока не закончится подготовка к полёту и посадка пассажиров. Что-ж, – я ребёнок дисциплинированный, сижу тихо как мышка, никому не мешая, даже не пытаясь что ни будь повертеть, покрутить на приборной панели. Сижу и с любопытством разглядываю окружающую меня обстановку – приборы пилотской кабины, огоньки, стрелочки, тумблера. Их много. Очень много. Первое впечатление:– да как это, вообще, возможно запомнить такое количество всяких тумблеров, включателей, пищалок. И все эти приборы и механизмы молча, послушно, спокойно и уверенно ждут своего часа. Ждут, когда люди приведут их в действие, включат, запустят, и вся эта мощь, всё это чудо конструкторской мысли и человеческого гения заработает, загудит, оживёт, как мощный волшебный организм. Вырулит на взлётную полосу, разбежится-разгонится, оторвётся от земли, взлетит и унесёт в своём теле всех нас за тысячи километров.

В окна пилотской кабины видна суета аэропорта, толпа людей в зале ожидания, хлопоты работников аэродрома, беготня машин. Всё это завораживает, – создаёт необъяснимое ощущение чего-то волшебного.

Пока я любуюсь этой красотой, пилоты готовят самолёт к рейсу. Естественно я слышу все их разговоры, из которых начинаю понимать, что с самолётом что-то не в порядке. Разговор, примерно, такого плана:

– да ты попробуй запустить это так.

– нет, так не получится.

– да брось ты, – вон у Кольки, с Рижского рейса, получилось.

– ну ща, попробую…

Уходит. Возвращается. Опять разборки:

– а если попробовать так, а если этак, пойдём поглядим. Выходят вдвоём, проходит некоторое время, возвращаются. Чуть ли не до ругани. Ну чем ты думал?! Да что я мог сделать?! Я говорил Ваньке, – погляди эту штуку, а он не сделал.

В общем, – такой «базар-вокзал» продолжается минут пятнадцать – двадцать. В числе прочих, кто-то из лётчиков озвучивает такую фразу: «Где начинается авиация, там кончается порядок». И эта фраза звучит для меня дико. Ведь мы то, простые землепроходцы, всегда считали, что Аэрофлот, – самая надёжная структура! И ещё:– именно тогда, как мне показалось, развеялся образ этакого серьёзного, солидного, ответственного, знающего своё дело лётчика авиалайнера! Передо мной находились самые обычные пацаны, Колька, Ванька, Петька, которые могут ошибаться, как и любой другой пацан. Вот достанет сейчас пацан Колька из заднего кармана своих синих штанов рогатку, да и влепит во-он тому лысому в лоб камешек…

В течении всего этого процесса я сижу тихо как мышка и молча наблюдаю за происходящим. А сам думаю:– ну надо же, – единственный раз довелось полететь до Хабаровска на халяву, даром, и то рейс срывается, – самолёт поломанный попался. Вот досада-то.

А в окна пилотской кабины в это время видится такая картина:– подъезжает автобус с пассажирами, один, второй, и стюардессы начинают по трапу запускать пассажиров в салон самолёта… Эге, думаю, девоньки, вы чего это? Самолёт-то поломанный? Как же?!

Да уж, – ситуация.

Гляжу, – автобусы отъехали, трап от самолёта отвели, а проблема у экипажа доселе не разрешилась:– чем ближе к взлёту, тем интенсивнее ругань и суета экипажа. Бегают парни из кабины и обратно, и всё без толку. Когда лётчики выходят из кабины в салон к пассажирам, то вежливо улыбаются, не подавая вида, что есть неполадки, но, как только входят в пилотскую кабину, – продолжается ругань. А время идёт. И вот, наконец, наступает момент, когда откладывать решение уже нет возможности. Пассажиры уже удобно устроились в салоне, калитка закрыта и заблокирована. Собрал командир весь экипаж в пилотской кабине. Я сижу и смотрю.

– Ну, что, говорит, летим, или нет? И открывает бортовой журнал, в котором каждый член экипажа должен расписаться за готовность своей части борта.

Радист, место которого я тогда занимал, расписался сразу, – у него всё исправно. Штурман тоже.

Все смотрят на бортинженера, – от его слова сейчас зависит решение командира:– летим, или нет?

Навсегда в память врезалась эта картинка:– бортинженер несколько секунд подумал, снял фуражку, почесал затылок:

– Э-э, да хрен с ним. И расписался в журнале. Командир тут же ставит свой автограф и объявляет решение:

– ЛЕТИМ!

Та-ак, думаю вот это номер, вот это ситуация! Шуточки у вас, однако.

В тот момент у меня было такое ощущение, что командир озвучил не решение, а приговор!

В кабину заглянула стюардесса и позвала меня в пассажирский салон.

Иду и лихорадочно рассуждаю:

Факты:

Мы все уже здесь, в самолёте!!! Он уже заперт!!! Решение уже принято, – летим!!! Но, ведь, самолёт неисправен!!! Но, обратной дороги уже нет!!! Да, но мы ещё все на земле, мы ещё все живы, ещё есть шанс:– остановить это безумие, – лететь на неисправном самолёте!!! А как остановить!? Заорать на весь салон:– люди откажитесь!!! самолёт поломанный!!! Я сам видел!!! Я слышал, – они ругались, вон тот – вон с тем!!! Там какая-то продувка не работает!!! Признаюсь: – в какой-то момент в сознании промелькнуло даже ощущение некоторой паники. Но, спасибо родному Ташкентскому Военному Училищу, – твёрдо выработавшему в сознании умение спокойно анализировать ситуацию, разумно взвесить все нюансы и принять правильное решение.

Итак:

– Что такое продувка, а именно эта неисправность была озвучена экипажем, – я понятия не имею.

– Лётчики сами знают ситуацию, уж никак не хуже меня.

– Лётчики тоже хотят жить, и на неисправном самолёте, если бы неисправность была так значительна, они бы не полетели.

– Парашютов у них нет. Во всяком случае, при мне никто из пилотов в самолёт парашюта не пронёс.

Вывод: – Долой всякие сомнения! Летим!

Сажусь в самые последние ряды салона. Да-а, – решение то решением, а нервишки то простые, человеческие, напоминают о себе.

А тут ещё, как назло, слева сверху, прямо над самой головой, стал выпадать пластиковый лючок. То ли отсек для мелкой ручной клади, то ли какой-то технический отсек, мне было не до выяснений. Я его прикрою, а он, через минуту – другую, опять, я его туда, а он обратно. Вот, думаю, заноза, – ты ещё тут покапризничай, для полного ажура.

Еле успокоил, поджав его лоскутом бумаги.

Ну, что ж, – пора на взлёт. Вышла бортпроводница, поприветствовала, и покатились мы по рулевой дорожке на старт.

Давно я не летал на самолётах, тем более, – на современных лайнерах. Как происходит процесс взлёта на них, не знаю. А на наших ИЛах и ТУ взлёт происходил так:– Выруливает самолёт в начало взлётно-посадочной полосы, останавливается. Командир корабля запрашивает разрешение на взлёт. Это занимает некоторое время. Затем, как только разрешение на взлёт дано, двигатели самолёта, стоящего на тормозах, быстро набирают максимальные обороты. То есть – гул двигателей равномерно и быстро переходит в свист. Чувствуется, как машина, сдерживаемая тормозами, рвётся в небо, содрогаясь от мощи своих движков. Отпускаются тормоза и, – вперёд, на взлёт. Тело вдавливается в кресло, разбег, отрыв, взлёт и дальше до самой посадки, – сиди себе почитывай, попивай кофе.

Вот, примерно так, и мы. Вырулили на старт. Двигатели взревели, затем набрали взлётные обороты, перейдя с гула на свист.

Напрягся красавец-лайнер, задрожал всем своим могучим телом. Те минуты мне казались часами. Я сидел в своём кресле, вцепившись обеими руками в подлокотники, и ждал, – вот сейчас, вот-вот. Это последние секунды, но мы ещё на земле, ещё не поздно остановить безумие!

Но не рванулся наш лайнер вперёд.

Не отпустил командир тормоза, а вместо этого свист двигателей вновь перешёл в ровный гул, на малые обороты и лайнер наш вырулил опять на стоянку. Вышла в салон стюардесса Ариночка и с улыбкой сообщила, – мол, не волнуйтесь граждане пассажиры, из-за погоды рейс чуть-чуть задерживается, наберитесь терпения. Простояли мы на стоянке, как мне показалось, примерно с час.

Может быть, мне так только показалось, ведь всё это время я думал о ситуации примерно так:– эх, милая девонька, я-то знаю какие там у вас «погодные условия», я-то в курсе, – из-за чего мы вернулись на стоянку.

Вот, думаю, теперь-то точно высадят нас и отменят рейс. И даже уже очень надеялся, что именно так и будет, но… Мы вновь выруливаем на взлёт, и уже на этот раз взлёт состоялся. Только оторвались, как сразу началась очень сильная болтанка. Самолёт, как игрушку, швыряло из стороны в сторону. Можете себе представить мои ощущения тогда? Пот холодный был точно. Помню, – вцепился я руками в подлокотники кресла и не мог расслабить хватки, пока не прекратилась болтанка и машина не легла на курс. Дальше всё пошло ровно и гладко. В Новосибирске, на промежуточной посадке я не удержался и спросил у пилотов:– что же это было там, в Ташкенте? Что это за продувка такая? Лётчик, как мне показалось, напряг память… А-а.. Продувка, да это ерунда, что-то, типа, – для запуска движка, а когда движок запущен, то это не имеет абсолютно никакого значения, – сломанная она, или рабочая.

А на стоянку мы возвращались, действительно, из-за очень сильного ветра.

– Да-а, говорю, – поволновался я по этому поводу, до холодного пота.

Посмялись, покурили, и до самого Хабаровска летели уже безо всяких эксцессов.

А мне потом подумалось:– а ведь окажись на моём месте человек со слабыми нервами, или какой-нибудь фобией. Наверняка, – или из самолёта рвался бы, или пассажиров взбаламутил. Тогда, наверняка, возникла бы паника, и рейс пришлось бы отменить.

И тут уместно вспомнить, что ничто не даётся просто так. За всё приходится платить. Вот и за этот, бесплатный, рейс я всё же заплатил своими нервами и, пожалуй, несколькими сединками на своей голове.

Ведь тогда, сидя в самолёте, я готов был от всей души и с благодарностью многократно переплатить, лишь бы этот рейс отменили.

Хлебнул я тогда адреналина от всей души.

А кто же такая Ариночка? О-о-о… Это отдельная, заслуживающая особого внимания тема. О ней в следующий раз.

Мягкой всем посадки!




Меченый


Шёл седьмой год эксплуатации мной моей «Ласточки». Правильнее было бы сказать:– жестокой эксплуатации. Машине было уже больше девяти лет от роду. Покупал я Ласточку с рук, не имея абсолютно никакого опыта в эксплуатации и ремонте. Но, когда что-то надо было ремонтировать, ни к кому не обращался, – только сам. А ремонтировать доводилось нередко. Неспроста автолюбители тогда шутили:– Москвич, самая длинная машина в мире:– пока передок сделаешь, – зад сломается, пока доберёшься до зада, – пора ремонтировать передок. А ведь в целом-то машина прелесть. Её додумать бы, да качественно изготовить. Такое впечатление, что Москвич умышленно делали из некачественных материалов, которые быстро изнашиваются, ржавеет корпус, разбалтываются агрегаты. Всё время приходилось что-то менять, подтягивать, регулировать. Нет, тут явно не обошлось без умышленного вредительства.

В общем:– на второй – третий годы я был уже «спецом», и Ласточку знал до винтика.

Я с малолетства мечтал иметь свою машину, и когда она у меня появилась, чуть ли не дневал и ночевал в ней. В любую командировку, в отпуск, по лебедям, на пляж семьёй, только на своей. Почти каждый вечер после работы выезжал поработать таксистом. Тогда не было телефонов-мобильников. И пассажиры стояли у дорог, или на остановках и останавливали машины грациозным поднятием правой передней руки.

Из конца в конец города, – два рубля. С полгорода, – рубль. Двадцать – тридцать рубликов за вечер было, – ну о-очень приличный довесок к зарплате. А сколько было дорожных романов, – и не припомню. Что ни говори, а своя машина, – это здорово.

Бывало, что в выходные, точно зная, что сегодня никуда не поеду, и всё равно, – с раннего утра, в субботу бегом в гараж, выгоняю и ставлю Ласточку под окна, и стоит весь день. Вечером обратно в гараж. Наутро в воскресенье то же самое.

До магазина, – сто метров. Пешочком бы, но нет, – только на машине.

Я служил тогда в столице Калмыкии, – Элисте. А в отпуск летал на Родину, – в Узбекистан. Границ тогда не было, жили одной семьёй, одной страной.

От Элисты до Минвод часов шесть спокойной езды на своей машине. И пару раз я ездил так:– приготовлю себе в дорогу всяких варёных кур-яиц-колбас. Раскладываю этот провиант на пассажирское сиденье, – что бы под рукой. В термосе с кулером горячий кофе. Запас бензина в 30 литровой плоской канистре, всякие дорожные причиндалы, – типа домкратов, насосов, аптечек, монтировок. И в путь.

Автолюбители поймут меня на все сто. Ехать на своей машине, или на поезде, или автобусе?

Садишься в автобус и становишься, своего рода, пленником его на всё время путешествия. Вот твоё место. Вот твой сосед. Вот твой сектор обзора в окошко. Всё. Человеку, привыкшему всюду ездить на своей машине, – автобус – мучение.

В поезде, конечно, просторнее. Но и там ты пленник. Обязательное вынужденное соседство. А кто твой сосед, – выбирать не приходится. Что есть, то и твоё. Принимай что имеешь. То кто-то тебе доставляет неудобства, – храп, или пьяный угар, то сам кому-то не нравишься. Это тоже неприятно и не комфортно.

А в своей машине, – ты дома. Считай, – квартира на колёсах. Хочу, – еду один, захочу, – возьму попутчицу. Захотел, – остановился у реки, искупался, или свернул в поле, в лес, – поспал. Иногда просто физически ощущаешь комфорт и раскрепощённость, передвигаясь по просторам страны в своей машине.

Вот и проложил я для себя маршрут:– Элиста – аэропорт Минводы. Приезжаю в Минводы, Ласточку сразу оформляю на платную стоянку на пару недель. С условием, что остальные дни доплачу. Тут же выезжаю на ней к аэропорту. Пока купишь билет, регистрация, то да сё. Захотелось поесть, – на коня и в столовку, или кафешку. Спокойно перекусил, уселся в свою Ласточку, и опять в аэропорт. Наконец-то билет куплен.

Пока идёт регистрация выскакиваю на привокзальную площадь. Машин полно, – выбирай любую. Беру такси в оба конца, – езжай за мной. Ставлю Ласточку на стоянку. Сам в такси и к самолёту.

Месяц в Ташкенте! Лафа! Один, без этой… Э-э… Как её… Ж-ж… Жены.

Обратно лечу гружёный всякими прелестями, – тем, чего нет в Элисте. Прилетаю в Минводы. Пока идёт разгрузка багажа, – такси до стоянки, открываю свою подружку Ласточку.

Соскучился. Приятный, родной аромат салона. Ждёт меня красавица.

С удовольствием прыгаю на сиденье и к аэропорту. Такое чувство, будто и она, Ласточка, по мне соскучилась. Приятное урчание двигателя, тепло, уютно, музыка.

Подкатил к багажному отделению. К этому времени, как раз, все пассажиры уже получили свой багаж, остались только мои баулы. Прекрасно. Покидал в багажник и вперёд, – в Элисту.

Новый, девяностый год, решили встретить у своих, – в Кореновске. У моих, дяди Миши и тёти Лили, с двоюродными братьями и сестрёнкой, Иришкой. Это была одна из самых весёлых и радостных встреч нового года. Прекрасная новогодняя погода, сильный, красивый, пушистый снег огромными хлопьями, как по заказу. Не хотелось уезжать. Пожалуй, – из всех новогодних праздников больше всего запомнился именно этот новый год. Приятное общение и застолье в компании людей, которые тебе искренне рады, и которым рад и ты. Тепло, добро, уют, общее веселье и снег. Очень красивый, огромными хлопьями, много-много.

Обратно тронулись второго января с утра пораньше. Иной раз подумаешь: – как ездили тогда? Ни у кого не было шиповок, а бегали зимой, на простой резине, – как летом. В Элисту въехали уже около одиннадцати ночи. Едем по проспекту Ленина. Прямо у дороги ровной плотной стеной стояли высокие тополя.

И вдруг! Справа из-за деревьев внезапно выскакивает женщина и прямо под машину… Это произошло в один момент, и я, даже не успел нажать на тормоз.

Мощный удар, – я вижу, как её голова отлетает в сторону, а тело, как тряпичная кукла с раскинутыми в разные стороны руками и ногами, перелетает через крышу. В этот момент раздаётся отчаянный визг жены: «Поехали отсюда!!!»

Машинально я нажал на газ… Машина рванула вперёд, проскочил метров сто… И тут я пришёл в себя и оценил ситуацию. Поехали отсюда? Куда поехали?! Возвращаться нет смысла. я сам видел, как у женщины отлетела голова, – ей уже ничто не поможет. И я прямиком направился в ГАИ.

Захожу в дежурку. Дежурный разговаривает с кем-то по телефону и кивает мне, что, мол, нужно? Отвечаю в окошко:

– Женщину только что сбил на проспекте Ленина. А у самого руки трясутся.

Дежурный говорит туда, в трубку, своему собеседнику:

– А-а, вот и водитель, – сам приехал.

Грех на мне тогда был, что оставил я её без помощи. Я-то считал, что не поможешь ничем, а фактически, – уезжать я не имел права.

Жива осталась несчастная страдалица. Отвезли её в больницу. Отходили.

Спасло меня то, что не скрывался, а сразу поехал в ГАИ.

И ещё то, что пострадавшая была в высочайшей степени опьянения.

Подругу они пропивали. Что там меж ними произошло, мне интересно не было, ни тогда, ни сейчас, только выскочила она на всех парах, прямо из калитки, через тротуар и на шоссе. Не увидеть машину на дороге в той ситуации, мог только очень пьяный человек, или находящийся в очень высокой степени возбуждения, стресса, а тогда, было всё вместе. Вот и думай теперь, – хорошо это, что она была пьяной?

С одной стороны, – трезвый человек не выдержал бы такого удара машиной, что перелетел через крышу. А с другой, – трезвый, – просто не попал бы в эту ситуацию.

Закончилось дело быстро. Потерпевшая прекрасно понимала свою вину, поэтому претензий не предъявила. Суда собственно и не было.

Дело закрыли, по обоюдному согласию, ещё на этапе расследования.

Но последствия этого происшествия были другие, – долгие и совсем неожиданные. Я разыскал её сестру Наталью, чтобы сообщить ей о происшествии. Она жила в восьмидесяти километрах от Элисты. Мы очень хорошо подружились. Бывали друг у друга в гостях, а племяшка моя, Маринка вышла замуж за её сына, Гришу. Родилась новая семья. Они и сейчас живут прекрасно. Трое сыновей, уже взрослых.

Как, иногда, витиевато закручивает судьба свои хитро мудрости. Своим счастьем молодожёны, и своим рождением сыновья обязаны вдребезги пьяной тётушке.

А Москвич мой получил на капот вмятину и после рихтовки стал похож на общеизвестного «меченого». И отметка такой же формы, и в том же месте. Я специально не стал шпаклевать и закрашивать вмятину. Пусть походит на, хоть и поганую, но знаменитость.

Нередко и нам с Натальей доводилось крепко выручать друг друга.

А один забавный сюжет до сих пор при встречах вспоминаем с удовольствием и со смехом.

А дело было так: После выхода на пенсию я с моим приятелем завербовался на сезон на искусственно орошаемые поля в местный совхоз Центральный. Решили взять с собой по три поросёнка. Благо, – кормов там для них изобилие, и практически бесплатно. За сезон свинята здорово выросли. Но к осени работы были завершены и надо было что-то со свиньями делать. У напарника проблем с их дальнейшим содержанием не было, – у его брата свой дом. Там он и продолжил содержать своих трёх чушек. А у меня только квартира. На балкон их не поселишь. Соседи неправильно поймут. И самим такая «музыка» и «аромат» не понравится.

Договорились с Натальей. Корм я обеспечу и своим и её скотам. А она будет прикармливать за компанию со своими и моих свинов. Сказано – сделано.

Снял в Меченом заднее сиденье, постелил и надёжно зафиксировал водонепроницаемые подстилки. Загрузил в этот спецотсек своих недорослей и отправились к Наталье.

Приехали, вошли на террасу. Наташа поставила чайник, пригласила с дороги чайку испить. Свинтусы мои в это время оставались в своём свинском отсеке в машине. А Москвич я поставил не доезжая до окон террасы вдоль дороги. Для надёжности я всегда оставлял машину на первой передаче. К ручному тормозу доверия не было никакого. Это извечная болячка не только Москвичей, но и многих других машин. Ещё один существенный момент:– Москвич стоял носом чуть на подъём. Так, что покатиться вперёд он никак не мог. Если и покатится сам, то только назад.

Сидим за столом, чаёвничаем. Давно не виделись, – есть о чём поболтать на радостях.

И вдруг, через окно, видим такую картину:– мой «меченый» на первой передаче, на самой малой скорости проезжает мимо окон террасы. За рулём никого. Едет прямо по дороге вверх, на подъём. Скатиться он не мог:– порядочные машины скатываются только сверху вниз, а мой чешет на подъём.

Что это?!!! Как это?!!!

Весь в непонимашках, – выскакиваю на улицу и несусь вдогонку. Догнал, цепляю дверцу, открыл и не смог удержаться от смеха:– Свинья, говорю ты, – была свиньёй, и останешься свиньёй. И поступок, говорю, твой, – самое настоящее свинство. Хотите верьте, – хотите, – проверьте, – машину угнала свинья. Вероятно у одной из трёх моих «пассажирок» в её прежней, досвинской, жизни (если верить в переселение душ) были какие нибудь водительские наклонности. В общем, – перелезла моя «активистка» на передний водительский отсек и своей высокой холкой встала как раз под крепление руля к корпусу в районе торпедки. А в моей машине как раз за день до этого вышел из строя замок зажигания. Пока я не достал новый и не поменял, – машина заводилась не ключом, а с помощью подсоединения провисших проводов. Опытные водители знают, как это делается. Не стану вдаваться в подробности, – это слишком мудрёно и скучно. Скажу только, что эта самая «автолюбительница» с воровскими наклонностями, своей высокой холкой замкнула стартерный провод на замке зажигания, система запуска включилась, – ей ведь безразлично, – кто её включил, водитель, или какая то другая свинья. И машина на первой включенной передаче покатилась в горку.

Этот эпизод мы иногда со смехом вспоминаем при встречах.

Примерно с год – полтора ещё бегал подо мной мой Меченый. Но пришло время, занялся бизнесом. Машиной заниматься было уже некогда. Да и денежки понадобились. Пришлось продать. Жалко было Ласточку, но…

Спросите:– какой тут был знак? А считайте, что никакого. Отнеситесь к этому сюжету просто, как к незамысловатой жизненной ситуации, в которой я хотел рассказать, как порой хитро сплетает судьба наши пути-дорожки.

А пожалуй, что и здесь можно увидеть добрый знак-предупреждение:– В том автопроисшествии всё обошлось относительно благополучно, а для кого-то даже обернулось семейным счастьем. Но могло быть и по другому. В общем:– будьте осторожны, берегите свою жизнь и жизнь и здоровье своих близких.




И после этого не верить



Когда мне задают вопрос:

– Веришь ли ты в Бога?

Я отвечаю примерно так:– а ты веришь в то, что ты сейчас задаёшь мне вот этот вопрос?

– не понял…

– ну, вот к примеру: – ты веришь, что видишь вот эту стенку, или вот это окно?

– ах, вон ты к чему, – так я не верю, я точно знаю, что это окно и стена.

– примерно так прими и мой ответ:– верю я, или точно знаю то, в чём ни грамма не сомневаюсь.




Кассовые аппараты


К концу ноября девяносто третьего года моя Ласточка уже никак не тянула на своё имя. Взялись ржавчинкой крылья, на обеих дверцах вмятины. И это ржавое пятно справа на капоте, – так напоминало одного нашего общего знакомого.

Москвичу моему теперь, после того, как я сбил на нём женщину, больше подходило прозвище:– «меченый». Но, движок на нём совершенно новый, только что обкатанный. Пару месяцев назад поменял. А, вот ходовая часть, требовала вложений.

Уже почти два года, как я на пенсии. Занялся бизнесом. Открыл киоск сладкой ваты в самом центре главного рынка Элисты.

Дело не пошло, а полетело во весь опор. Спрос на сладкую вату был огромный. Тогда ещё не было всех этих Марсов и Сникерсов. И вся детвора, попавшая на рынок, толпилась у моего киоска. Но!

В процессе работы выяснилось, что сладкая вата очень чувствительна к малейшей влажности. Чуть только в воздухе запахнет, – даже не дождём, а самым малым намёком на дождь, всё, – вата моментально свисает, желтеет, теряет вид и привлекательность. Закрывайся и иди домой. Спроса не будет. А кто рискнёт купить порцию ваты, тут же вымазывается липким, сахарным месивом.

Тогда, летом, в непогожие дни я не шёл домой. Нашёл я своему киоску очень аппетитное применение. Частенько забегали ко мне, в киоск, мои прежние подружки. В общем, – киоску скучать я не давал. Устроил я там «литературно-гимнастический клуб по интересам». А если проще, – место свиданий со своими подружками. И в этом была особенная прелесть, и даже немалая доля пикантности и адреналина. Киоск достаточно просторен. Стоит прямо в центре рынка. Вокруг за стенами киоска большие толпы народа. А мы с милой в это время в закрытом помещении занимаемся друг другом. Непередаваемые сладкие и яркие ощущения.

Зимой воздух влажный почти всегда, и торговли нет. Но киоск стоит, работать надо. Разместили мы тогда, в складчину с товарищем, соседом по рынку, в моём киоске торговлю конфетами, сигаретами. Сигареты, батарейки и прочую товарную мелочь. Навар копеечный, но, – хоть что-то.

Вышел в тот год указ:– всем торгашам иметь кассовые аппараты и предоставлять в налоговые органы строгую отчётность. Это было похоже на стартовый сигнал спортсменам:– на старт, внимание, – марш! Все, кто имел возможность, кинулись продавать кассовые аппараты. Бизнес беспроигрышный.

Два миллиона налички у меня тогда было.

Сажусь на телефон и звоню по Московским объявлениям.

Именно тогда я открыл для себя характерный голос и манеру разговора Московских девушек. Прежде я этого никогда не замечал.

Открыл рекламную газету. Объявлений, о продаже кассовых аппаратов, – море. Звоню в Москву.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– У вас есть кассовые аппараты?

Отвечает девонька, этаким характерным, Московским, чуть протяжно-певучим голоском.

– Па-а-ка е-есть.

– То есть… Что значит пока? А долго они будут, успею ли приехать, купить?

– Па-а-ка е-есть.

Узнаю цены. Звоню следующему продавцу.

Мне показалось, что я позвонил в ту же компанию:

– Па-а-ка е-есть.

– А долго будут?

– Па-а-ка е-есть.

Начал звонить вразнобой, по разным концам Москвы. После третьего звонка, мне стало просто интересно и забавно, – как абсолютно одинаково, почти одним голосом отвечали девчонки. И даже когда я выяснил общую картину цен на аппараты, и уже определился, где покупаю, я сделал ещё несколько звонков, – просто ради интереса: – услышу ли другую интонацию?

Нет! Не услышал.

– Па-а-ка е-есть…

Слух у меня музыкальный, и по голосам я девчонок различал, – это были разные конторы, разные девчонки, но интонация, манера разговора, – повторялась безукоризненно.




Ночь под Тамбовом


Картина ясная. Наутро седлаю Меченого и вперёд, – на Москву.

Это были, примерно, – двадцатые числа ноября. Уже второй день стояли лютые морозы. Заночевать пришлось под Тамбовом. Водители знают придорожную гостиницу на развилке у Тамбова.

Не скажу, как там сейчас, но, – в ту ночь я изрядно помучился. В номере батарея раскалённая, но в окнах щели, – не вру, – толщиной в мизинец. Я попробовал просунуть указательный палец в щель, нет, не пролез, а мизинец прошёл, почти полностью. Казалось, – подержи пару минут мизинец за окном, – втянешь обратно обледенелый колышек.

Закутался я в воинский бушлат, – очень тёплый, придвинул койку к раскалённой батарее, накрыв её и себя одеялом, чтобы тепло шло прямо под одеяло. С одной стороны, было тепло, но с другой… Пришлось принести из машины дорожный примус «Шмель», запалить и только так удавалось уснуть. Но, как только бензин в примусе кончался, я просыпался от холода. Прятал примус в сумку, выходил к машине, втихаря заправлял примус бензином, и шёл в свой, «фешенебельный», номер. Так было дважды за ночь.

Я прекрасно понимал, что это издевательство над людьми, – не что иное, как вымогательство. Не побоюсь этого слова:– садизм. Гостиница большая, и конечно же там было достаточно свободных тёплых номеров. И за некую мзду, я, конечно же, мог получить этот тёплый номер.

Расклад простой:– пока ты ночлег не оплатил, номер свой ты не увидишь. А как только оплатил за ночлег, тебя помещают в морозилку. Попадаешь в этакий капкан. Теперь, или плати за тёплый номер, или мучайся.

В другую гостиницу ты уже не пойдёшь, оплату не вернут. А в этой, – за тёплый номер вытянут кругленькую сумму. Но, не лежала у меня душа, платить этим гнидам за садизм. Наверное, тогда я получил, так сказать яркий живой пример, – что такое капитализм:– деньги во всём. Жизнь человеческая не значит ничего, – только прибыль. Я ощутил тогда это на своей шкуре.

А свои возможности я оценил объективно. С примусом в номере было достаточно тепло. А просыпаться по несколько раз за ночь, – армейская привычка позволяла легко. В общем, назло этим «добрым» женщинам, которые, наверное, были кому-то мамами, дочками, и вообще, – были очень похожи на людей, выспался я отлично.

Мороз за ночь усилился и Москвича я завёл с огромным трудом, с буксира.

Во второй половине дня доехал до Ряжска. И тут у Меченого загудел задний мост. Что это значит? Водителям объяснять не надо, а непосвящённым скажу так:– это значит, что без срочного ремонта машина очень скоро сломается и встанет. И это в такой морозище-то. Вот уж, – удовольствие ниже среднего.

Ближе к Москве, – гул в редукторе сильнее. Но в Москву всё же въехал сам.

Ярко запомнилась такая картинка:– еду по проспекту Маркса. Со всех сторон разного рода Форды, Тойоты, Вольво, и посреди всех я, с рёвом-грохотом мчусь, на своем меченом Москвиче. Этакий Гадкий утёнок средь роскошных белых лебедей.

Редуктор уже не гудит, а ревёт. Вал вертится не в подшипнике, а в корпусе моста. Подшипник уже давно разлетелся вдребезги.

Темнеет. Пока доехал до конторы, оплатил. Потом поехали на склад, получил три японских кассовых аппарата. Больше не поместилось. На улице уже полноценная ночь. Доехал до выезда на Каширское шоссе. Перед выездом заправка. За ней граница города.

Залил полный бак, канистры. Еле – еле отъехал от заправки, остановился лицом на выезд из Москвы на Каширском шоссе.




Спасение


Итак:– что мы имеем?

Время, – около одиннадцати ночи. Впереди, – полторы тысячи километров до Элисты. Мороз не просто сильный, а очень сильный, можно сказать:– лютый мороз.

Машина не «может встать», – машина «встанет». Вопрос только:– на каком километре от Москвы, или, – в скольких метрах отсюда.

В кармане триста пятьдесят тысяч.

– Первый вариант:

Я имею возможность поставить машину на платную стоянку, переночевать в гостинице, а с утра спокойно, в любом автосервисе, сделать прекрасный качественный ремонт, поменять редуктор и спокойно ехать домой, с ещё хорошим запасом денег.

– Второй вариант:

Ехать.

Двигатель почти новый, только прошёл обкатку, – не подведёт. Печка хорошая, надёжная. Не замёрзну. И выспаться можно спокойно, если понадобится.

Бензина запас на двое- трое суток. Тогда не было такого интенсивного движения даже в Москве, а на трассе, обязательно, – кто ни будь подцепит на буксир, до куда ни будь дотянет. Так, на перекладных и до Элисты докатим, а там, – в своём гараже… Дома…

Какое решение бы вы приняли?

Полагаю, – к гадалке ходить не надо. Любой здравомыслящий человек принял бы первый вариант. Над вторым и размышлять нечего, – авантюра.

Правильно. Здравомыслящий.

Не всегда я к таковым отношусь.

Словом, – решение такое:– как Бог пошлёт, так пусть и будет.

Именно с этой фразой завожу двигатель и вперёд.

Один. В ночь, в лютый мороз, в полторы тысячи километров.

На дороге уже, почти, никакого движения. Пусто в обе стороны. Сейчас даже представить трудно, что такое когда-то было:– на дороге пусто. А ведь в городах в то время были такие дороги, на которых пацаны в футбол гоняли. Мне вспоминается, как одно время, – и это было не год-два, а гораздо дольше:– во всех средствах массовой информации велась очень активная пропаганда:– «Родители, не разрешайте детям играть на дороге. Это очень опасно». Сейчас на любой дороге обстановка, – носа не высунешь, не то чтобы играть. А тогда детвора частенько выходила на проезжую часть поиграть в «классики», в футбол, и прочие казаки-разбойники.

Не отъехал и десятка километров, только поднялся на горку, и-и… Хряп… Вот оно. Двигатель работает сам по себе, колёса крутятся сами по себе. Более их ничто не связывает. Теперь это две разные структуры.

Уже по инерции качусь на спуск с горки. А на обочине встречной полосы стоит с погашенными фарами на аварийных сигналах небольшой грузовик-фургончик. Выпускались тогда такие аналоги нынешней ГАЗели. Только компактнее. Еразиком назывались. Детища Ереванского автозавода. Эти машины имели в основном хозяйственное назначение.

Рядом водитель со шлангом в руке и ведром. Кончился бензин.

Дорога пустая. Ни души.

Инерции мне хватило, чтобы развернуться и встать прямо за грузовичком. Водитель Еразика видел и слышал, что у меня произошло.

– здорово.

– здорово.

– что, говорит, редуктор?

– ну да… Ну что ж давай друг друга выручать. У меня бензина по самое «потому что». Я те канистру бензина, а ты меня, – до ближайшей платной стоянки, идёт?

– конечно, какой разговор…

Цепляем, поехали.

Объехали три стоянки, мест нет. А время уж за полночь. Москва толстая, – можно ездить всю ночь и не найти. Да и времена тогда были довольно криминальные, – на улице машину не бросишь. А во дворах, как ни крути спрятался среди толпы, – авось да и обойдётся.

– что у тебя в машине?

– кассовые аппараты.

– поехали ко мне.

Чертаново. Занёс я аппараты в квартиру. Познакомились, выпили, поужинали, разговорились.

Ехали они втроём. Алексей, водитель, его жена Вера, и брат жены. Ездили в деревню, недалеко от Каширы, к своим. Проведать, да затовариться соленьями-мореньями на зиму. Да не дотянули до заправки.

– Ведь говорила мне Вера: – забеги на заправку, залей полный бак. Чуть не поссорились.

– Ну, так я тебе только благодарен, что не послушал жену. Не зря же мудрые люди говорят: «Внимательно выслушай женщину, и сделай всё наоборот».

Алексей, – заведующий кафедрой материальной части одного из Московских институтов. В его распоряжении, и, практически, – в полном владении вся материальная часть заведения. Все мастерские, станки, компрессоры, считай, – автомеханический завод в миниатюре.

Завтра, говорит, у меня на кафедре и отремонтируешься. Никаких вымогателей на этих, так сказать, автосервисах.

С утра съездили на его машине на рынок автозапчастей. Вот уж где раздолье для автолюбителей. Купили не редуктор, а весь задний мост, в сборе, прямо с завода. В Элисте он стоил тогда двести тридцать тысяч. Там мы его купили ровно вдвое дешевле.

Мне, конечно, хотелось побродить по такому рынку. Когда ещё сюда попаду. Но это было бы уже перебором с моей стороны. И так, как говорится, – низкий поклон моему спасителю и за ночлег, и за помощь в покупке, и за ремонт.

Купили, привезли на кафедру.

– давай, говорит Алексей, разберём мост, прочистим.

– а зачем, говорю, мост ведь новый, заводской…

– а сейчас сам увидишь, какой он новый.

Точно. Впредь – наука. С нашими прежними понятиями о качестве заводской продукции пора было расставаться. Теперь, – аферисты и аферы, брак и бракоделы, могли проявить себя на каждом шагу. Из этого нового моста мы извлекли кучу металлической стружки, несомненно, всыпанной туда умышленно. Не могло столько насыпаться с деталей. Никак не могло.

Разобрали новенький мост до винтика. Всё смазали. Промыли горячей водой, продули компрессором. Свежее маслице. Собрали на следующий день к обеду.

Расставались чуть ли не лучшими друзьями. Ехал я домой, можно сказать, на новом Москвиче. Движок только после обкатки, мост новый.

Погодка была в тот день, – прелесть. Морозец, солнышко.

Надо же, – как мне повезло, размышлял я на обратном пути. Я и предположить не мог, – как всё красиво повернётся. Та ситуация, когда я ехал на ревущем Москвиче ночью по Москве, теперь казалась каким-то странным, жутким сном, – будто это было не со мной.




Группа Альфа


Всё вышеописанное произошло в ноябре 1993-го года. На этом история вроде и закончилась.

А причём тут вера в Бога? Спросите вы. Потому, что спас? Да, конечно, спас.

Так ведь он всегда нас хранит и спасает. Чего же тут удивительного? Всё верно. Только есть в этой истории одно, маленькое, НО!

Об этом случае очень крепко, можно сказать, – с чувством некоторого потрясения, я вспомнил в две тысячи втором году в Ташкенте. И вот при каких обстоятельствах.

Я тогда занимался ремонтом мягкой мебели. Брал заказы на дому у заказчика. Хорошо зарабатывал, и работы было много.

Старый новый год в Ташкенте многие отмечают, как и в России.

Десятого января я решил малость отдохнуть. Набор заказов отложил на после праздника.

Была у меня тогда подружка и по совместительству, – диспетчер на телефоне, – приёмщица заказов Лиля. Встречались мы аккуратно, на съёмной квартире. Она была замужем.

Я не напрасно выделил дату:– прошу обратить внимание на некоторую хронологию событий. Это имеет значение. Когда я сопоставил всё, что тогда происходило, то вырисовывалась чёткая картина:– всё происходило, как по хорошо спланированному сценарию.

Десятого января вечером мы с Лилей созвонились. Долго общались. Она была в нехорошем настроении, – что-то не ладилось в семье, и попросила меня завтра сходить по такому-то адресу, и помолиться за неё.

Так может, вместе сходим. Я ведь тебя уже пару дней не видел.

Не надо, сходи сам.

Я не придал особого значения адресу, названному Лилей.

На следующий день, одиннадцатого января, я сходил в обычную церковь, – на Госпитальном. Помянул своих, написал заздравные близким и Лиле. Вечером позвонил ей с отчётом: – так, мол, и так, написал записки за здравие. Она смеётся, – ты не туда ходил. Я же тебя просила по этому адресу. Там немного другое.

– Слушай Лиль, ты же меня заинтриговала. Но я не знаю, как там молиться.

– А тебе, говорит, и не надо. Придёшь и первого же попавшегося, кого там встретишь, попросишь, – он и помолится. Сам всё увидишь.

– Прости Лиль, – завтра обязательно исправлюсь.

Двенадцатого января иду туда, куда указала мне подруга.

Большое светлое здание. Захожу. Много рядов скамеек. Зал напоминает небольшой театр народного творчества. В зале никого.

Никаких икон, крестов. Вышел молодой парень, Вячеслав.

Рассказал я ему о цели своего визита. Мол, подруга попросила за неё помолиться, что-то у неё дома не в порядке и на душе не спокойно.

Мы присели на зрительские кресла. Вячеслав попросил меня несколько минут подождать и при мне произнёс молитву. Она была озвучена в совершенно произвольной форме. Мне показалось, что он говорит её произвольно, сочиняя на ходу.

Мне стало интересно.

Я не отношусь к тем людям, которых кто-то может легко обратить в сферу своих интересов. Поэтому к подобного рода экспериментам я отношусь спокойно. У меня ещё с малолетства привычка:– всё, что можно, – попробовать, исследовать, на сколько это возможно, – до максимума. Мы проговорили со Славиком около полутора часов, на самые разные темы. Мне он показался очень интересным и очень неглупым молодым человеком. С ним легко можно было беседовать на очень многие, – можно сказать:– на любые темы. В конце беседы он пригласил меня на курс. Это ознакомительный трёхмесячный курс для интересующихся. По окончании его проводится суточный семинар с выездом за город, в дом отдыха. Приходите семнадцатого января, будем вам рады. Перед прощанием я спросил:

– должен ли я деньги?

– нет, абсолютно ничего вы не должны. Но если на душе лежит, – опустите в тот ящичек на стене у выхода.

В кармане моём лежало две «котлеты» узбекских денег. На сумму сорок тысяч рублей. Сунул руку, на ощупь вытянул несколько купюр и опустив в ящик двинул домой. Лиля моя осталась довольна и настроение её поднялось. Вечером она, к моей радости, говорила со мной очень бодреньким голоском.

Четырнадцатого января с утра, героически валяясь на диване, я вспомнил, что уже давно собирался найти токаря и выточить некоторую деталь из металла.

В момент вскочил, оделся, и ходу. Я давно присмотрел два места, где можно это изготовить, в районе массива «Чиланзар». В Жуковской больнице хорошая токарная техника, со станками и прочей механикой. Это полторы остановки отсюда. А есть ещё у автостанции Самарканд. Тоже, видно, – неплохое оборудование. Забегал я туда как-то случайно, видел. Но туда ехать, – остановок шесть- восемь.

В моих, через годы, воспоминаниях и попытках проанализировать ту, мою прогулку, я чётко помню, что вариант Жуковки промелькнул в сознании, и будто исчез без обсуждения, а вот к Самаркандской я направился, как на автопилоте.

Не осмысляя, что это вчетверо дальше, – просто пошёл и всё.

Пешком.

Огромная территория. Похоже бывшая автобаза. Сговорились. Токарь сделал мою железку. Выхожу и вижу:– во дворе два парня делают резной деревянный столик. Красиво делают, залюбуешься.

Ну-ка, ну-ка… Интересно…

Прикидываюсь безработным, и к ним. Захожу в цэх. Встретил меня пожилой солидный мужчина, внешне очень похожий на любимого нами всеми киноартиста Всеволода Санаева. Помните фильм «Белые росы».

Такое же добродушное, чисто славянское, открытое лицо, спокойный, уверенный тон разговора. По всему видно, – человек прожил насыщенную непростую жизнь, имеет огромный жизненный опыт, но очень скромен и интеллигентен.

То, сё. Поработать бы… Рассказал о себе. Военный пенсионер, работал дилером от одной из нефтекомпаний. Был миллионером, сожрали. Временно нахожусь здесь, в Ташкенте, и мог бы быть вам полезен. Лежат руки на искусную резьбу.

Поразмыслил Степан Владимирович, – так звали владельца предприятия, да и отвечает примерно так:

– здесь работает молодняк, получают мало. Смехотворно мало. Не по Вашему, мол, социальному статусу эта работа. Хотя… Есть тут одна идейка. Как у вас с черчением?

– курсовой сдавал сам, и пацанам помогал. Много конструировал, чертил, но не профессионально.

– подойдите завтра к десяти. Будет тут мой сын Максим. Побеседуем.

Пятнадцатое января. Без десяти десять в кабинете. Познакомились с Максимом. Вкратце суть идеи.

Давеча привозили к нам турки в разобранном виде резную мягкую мебель. В комплекте два резных дивана, двух и трёхместный, и два резных кресла.

Мы их собрали и прекрасно продали. Есть мысль самим сконструировать подобные комплекты, да некому заняться расчётом, разработкой и изготовлением всех приспособлений для постановки на конвейер.

– как смотрите на предложение:– разработать проект под ключ?

– пожалуй, – да. Тема интересная, и мне по силам.

– по окончании, – участие в прибыли. Какую зарплату хотели бы получать на время разработки?

– ну, отвечаю, уж хоть пару-тройку тысяч в день, на прокорм, да на дорогу.

– даю четыре в день. Завтра начинаем.

Поясню. Четыре тысячи в день, то есть: – сто двадцать в месяц, это был мой гарантированный заработок на поквартирной обивке мебели за пять дней. Но, сама работа, была для меня интересна и заманчива. Что-то тянуло меня сюда.

И ещё немаловажный момент хочу, даже считаю необходимым, отметить:– далеко не все идут на службу ради карьеры, и (или) ради высоких гонораров. Я вначале думал, может это только я такой неправильный:– пошёл в офицеры, а о карьере не мечтал? А пошёл потому, что служба воинская нравилась.

Не много, но я встречал людей, работающих именно потому, что им просто нравится эта работа. Вспомните диалог Гоши и Александры в самом конце фильма «Москва слезам не верит».

Шестнадцатое января. Приступили к разработке проекта. Чертежи, предварительные расчёты. Дело тронулось.

Знакомимся с Максом. Слово за слово, рассказали друг другу о себе.

Парень с двумя высшими, университетскими образованиями, – филологическое и инженерное. Бугай, чуть меня ниже, на пяток сантиметров. Прошёл все, на тот момент существовавшие, горячие точки. Карабах, Фергана, Афганистан.

В любой теме интереснейший собеседник.

– а как, говорит, к религии относишься?

– считаю, что Бог у каждого в душе, и каждому даётся по вере его. И каждый волен выбирать себе веру.

– завтра, говорит, начинается курс «Альфа», не желаешь посетить?

– и что это за курс?

– совершенно свободное общение на религиозную тему. То есть мы проводим своё видение веры. Не через иконы, а, выражаясь мирским языком, – напрямую с Богом. Тебя никто ни к чему не обязывает, хочешь, – приходишь, не хочешь, – нет. По окончании курса ты вправе принять крещение по нашему обряду, уйти, или продолжать общение, не принимая крещения.

– я вообще то не против, но сразу оговорю:– перекрещиваться не буду.

Иду только потому, что мне интересно посмотреть на это изнутри и пообщаться с людьми.

Каково же было моё удивление, и даже некоторое потрясение, когда я узнал, что это именно та группа «Альфа», на которую меня приглашал Славик двенадцатого января.

Вместе с Максом, начиная с семнадцатого января, на его машине я посетил все собрания группы, не пропустив ни одного. Пообщался с очень интересными и добрыми людьми. Увидел чудеса, в которые никогда не поверил бы с чьих-либо слов.

К примеру – как человек исцеляется, или как людям открывается язык.

Не понятно?

Попробую, вкратце, пояснить.

Представьте себе, что человек, ваш хороший знакомый, приятель, вдруг, в вашем присутствии, начинает говорить на каком-то непонятном иностранном языке. Говорит вполне осмысленно, произносит некоторую речь, но ни слова из его речи вы не сможете перевести, и даже не можете понять, – что это за язык?! Что-то между греческим и ивритом, но, ни тот, ни другой. Этого языка, вообще, на земле не существует. На нём не разговаривает ни один из народов. Этот язык даётся только этому человеку и больше никому!

Три месяца ежедневного общения с Максимом и три месяца интереснейших, порой, острых дискуссий, разговоров, простого приятного общения. Наши споры, иногда, доходили, чуть ли, не до ссор, но обоюдное стремление не конфликтовать было, не только у меня, но и у Макса.

На многие вещи он открыл мне глаза. Особенно, когда Максим рассказал, так сказать «механику» Божьего промысла, я был несколько потрясён и вспомнил, и рассказал ему именно то Московское со мной происшествие.

А механика примерно такая:– когда ты обращаешься с молитвой о помощи, или отдаёшь себя в Божьи руки, Он уже готовит тебе спасение, помощь. И спасение тебе готовится такое хорошее, о котором ты и не мечтал.

А теперь сравните:– тогда в морозной Москве, на неисправной машине выезжая из города, я обратился со словами:– «Как Бог решит, так пусть и будет!» И я доверил себя полностью в руки Божьи.

И в ночь в мороз я отправился в путь.

В ту ночь я мог решить остаться в гостинице. То есть, – поступить по своему здравому рассудку. Любой, здравомыслящий человек, именно так и поступил бы.

Позже я пытался анализировать вероятную последовательность событий, поступи я по здравому рассудку, а точнее, – целый комплекс возможных вариантов развития событий.

Отправился бы я в гостиницу. Но доехал ли бы я до неё? Ведь я обязательно встал бы где-то на одной из оживлённых улиц Москвы и стал бы объектом для самого широкого диапазона разного рода «виртуозов». Беззащитный, беспомощный, прекрасный объект для нападения. И в какие переделки попал бы, встав, поломавшись, где-то в городе.

Девяностые годы, – самый разгар бандитизма, особенно дорожного. Ещё на подъезде, продолжая путь в Москву на, буквально, на глазах разваливающейся машине, по сути то, я уже вверил себя в Божьи руки. А в это время где-то, за десятки километров мне уже готовилась спасительная ситуация в виде Алексея, проскочившего мимо заправки, не долившего бензина в бак, и он закончился именно там, где я обломался. Скажете случайность? Не стану спорить. Просто подумайте каждый сам с собой наедине, – не слишком ли много таких значительных случайностей? И не слишком ли ровненько укладываются эти случайности в очень стройную, надёжную, проверенную многими разными, не знакомыми друг другу людьми, систему?

Если не согласитесь со мной, то пусть каждый из нас останется при своём мнении.

И последней фразой: «Как Бог пошлёт, так пусть и будет», я как бы подтвердил своё решение.

И мне было послано то, чего я и предположить не мог.

Вместо ремонта на автосервисе, где из меня вытянули бы кругленькую сумму, я отремонтировался в тёплом боксе, своими руками, со всем необходимым оборудованием.

Вместо редуктора, я поменял полностью весь мост, купленный вдвое дешевле. Плюс, – очистил его от металлической стружки.

Вместо гостиницы я трое суток жил бесплатно в квартире у хороших гостеприимных людей, подружился с ними, да ещё и обзавёлся «блатом» в одном из солиднейших институтов Москвы.

Интересно и то, что и в Ташкенте я не спроста попал именно к Максиму.

За пять дней до этого, где-то в другом конце города меня приглашают на «Альфу». Не сведи меня судьба с Максом, я даже и не подумал бы, пойти ни на одно из их собраний.

И если бы я пошёл не к Самаркандской, а к Жуковке, то не познакомился бы с Максом. И не получил бы тех знаний.

Уверен на все сто:– Бог провёл меня по этому пути.

Для чего? Пока только догадываюсь.

Каждому дастся по вере его.

Думайте сами, решайте сами. И делайте выводы. Тоже сами.

***

И ещё об одном моменте подумайте каждый сам с собой наедине:– практически все, из живущих на Земле, хоть раз в жизни имели возможность увидеть, – что иногда происходят какие-то непонятные, необъяснимые процессы и события, случаи, странные совпадения. И каждый из нас пытается истолковать это по-своему, в меру своего понимания Мира. Кто-то становится суеверным, кто-то идёт к ворожеям, другой углубляется в религию, или ищет решение в науке. Но, я уверен:– никто не станет спорить, – что есть что-то необъяснимое для нашего сознания. Мы пытаемся это понять, но не можем, потому, что пытаемся разобраться с помощью нашего, человеческого мышления, мысля человеческими понятиями, измерениями в часах, метрах, литрах, в силе чувств, и тому подобными мысля критериями.

Но я уверен:– во вселенной существует, – вообще другое мышление, другие измерения, которые нашему сознанию вообще доступны быть не могут.

Попробую объяснить на таком примере:– вы можете себе представить, к примеру, курицу, которая носит своему хозяину тапочки, или собаку, играющую на компьютере? Нет. А почему? Да потому, что у каждой живой особи есть диапазон понимания, восприятия Мира.

Проходят тысячелетия, но куры остаются курами, собаки собаками, лошади лошадьми. Так же и у человека есть диапазон своего понимания Мира. Нам кажется, что мы понимаем всё абсолютно, но это не так. Мы можем понять Мир только в пределах нашего диапазона. И человеку давно уже пора понять, что существуют Божьи Законы, по которым происходит всё во вселенной. Знаем мы о них, или не знаем, верим мы в них, или не верим, но они есть! И наша миссия:– блюсти эти Законы. Но не тупо, а осмысленно. Соразмеряя с ними каждый наш шаг. Нарушать их – грех.




Ты пошто боярыню обидел


Нас свела какая-то наша общая знакомая. Сейчас не припомню даже имени.

Мы созвонились и встретились в кафе, которых в Ташкенте полно на каждом шагу. Мне тридцать восемь, ей тридцать четыре. Прекрасно.

Это в России, оказавшись в незнакомом городе, вы будете искать, – где перекусить. Вам придётся поспрашивать, и не у первого и не второго прохожего вы, может быть, сможете узнать, – где ближайшая столовка, или недорогое кафе.

И не потому, что они не отзывчивы, – нет. Они рады бы помочь, но сами не знают, – где. И вы прошмыгнётесь туда – сюда по улицам и, наконец то, найдёте и пообедаете. У-уф…

А все, кто жил, или просто, – побывал в Ташкенте, поддержат мои слова всеми передними и задними конечностями. (для не приемлющих сей искромётный юмор даю перевод: – руками и ногами) И, уверен, – добродушно улыбнутся:– в Ташкенте вы не будете искать где пообедать.

В любом, людном и не очень людном месте, но если вблизи есть хоть какая ни будь организация, предприятие, то рядышком обязательно пристроится предприимчивый узбек-повар (а все без исключения узбеки прекрасно умеют готовить, во всяком случае, – я других не встречал) и организует кафешку. Прямо тут, на улице, под небом, или под листвой деревьев, растущих в Ташкенте практически везде. А в людных местах вы просто оглядываетесь вокруг, выбираете, – куда вам ближе, или где уютнее, – под чинарами, тополями, или чайхана-кафе над водой.

Вы выходите из самолёта в Ташкентском аэропорту и моментально окунаетесь в ароматы узбекской кухни. Воздух пропитан дымком мангалов, ароматом лепёшек, шашлычка, шурпы, мантов, специй и приправ. И всё очень дёшево:– по нашим меркам, – копейки.

Практически в любой семье, даже самой малоимущей, ни одна трапеза не обходится без свеженьких помидорчиков, огурчиков, корейских салатов, свежего зелёного лучка. Без этого, – всё равно, что без хлеба. Прошу прощения за то, что увлёкся, но немудрено. Ведь, поверьте, – о Ташкенте можно говорить бесконечно, и всё только в добродушных тонах, и только с любовью в сердце. Таким в моём сердце и в моих воспоминаниях Ташкент останется навсегда. Я чисто русский, а там, на Дальнем Востоке, где мне довелось начинать мою офицерскую службу, я говорил, что в душе я – узбек.

Итак, – мы встретились в кафе. Тогда, конечно же мечталось, что эта фраза будет продолжена примерно так:– мы полюбили друг друга с первого взгляда, и стали мы жить долго и счастливо, и купили мы телевизор…

М-м-да… Это так… Лирическое отступление, которого, на самом деле, не было. А было по-другому.

Молоденькая, и очень миловидная миниатюрная блондиночка Валерия, с точёной возбуждающей фигуркой, сразу проявила большой ко мне интерес, и выразила готовность строить отношения со мной «в полный рост», то бишь:– идти за мною хоть на северный полюс.

Особенно когда узнала, что я могу дать работу двум её двоюродным братьям, с которыми она проживает у своей тётушки, их матери. И особенно когда стало ясно, что в ближайшие сто – двести лет на северный полюс я рейсов не планирую, даже не на долго, даже из любопытства.

Я тогда занимался ремонтами частных квартир, и этих двух парней, братьев Валерии я поставил на один из объектов. С Лерой у нас ещё не было близких отношений, только первые две три встречи в Ташкентских кафешках.

Лера занималась посредничеством, куплей-продажей-арендой квартир, и ей нужно много передвигаться по городу. Тогда очень многие этим промышляли. Выброшенные на улицы, без каких-либо надежд на хорошую работу, на стабильный заработок, как это было прежде, люди крутились, как кто мог. Кто то, как, к примеру, Валерия, мог организовать работу, грамотно поставить дело, но был не в состоянии бороться со змеиными законами рынка. И это не их вина. Мы все попали в эти волчьи условия и теперь вынуждены выживать, лезть вверх, давя, и спихивая друг друга, порой загрызая соперников, которые прежде были обычными, добропорядочными, улыбчивыми и приветливыми людьми, согражданами.

Мы в очередной раз встретились в кафешке на Светлане. Все Ташкентцы отлично знают этот район. А знаменит он тем, что во время строительства огромного девятиэтажного дома с него упала и погибла маленькая девочка. Звали её Светлана.

В память о ней и назвали гастроном, открывшийся на первом этаже в этом доме:– «Светлана».

В заголовке я назвал мою героиню боярыней, но это было чуть чуть не так. Но в данном случае суть не в точности статуса, а в знаке, посланном мне тогда.

Лера рассказала, что она из древнего рода румынских князей, волею судьбы попавшая сюда в Узбекистан. Ей очень нравится здесь. И как-то так, в разговоре, обмолвилась, что на сей момент её карман пуст, а ей срочно нужно съездить по пяти адресам. Там намечались реальные сделки.

Я стараюсь не иметь карманных денег, так как эти самые карманные очень быстро куда-то улетучиваются. Поэтому, я, на тот момент, был тоже не при деньгах, но имел новенький, купленный день тому назад, месячный проездной на любой транспорт города. Месяц только начался, и проездного хватало надолго.

Не раздумывая я отдал ей свой проездной. Конечно, это не бриллиантовая диадема, но в тот момент он ей был нужнее, а мне так хотелось сделать для этой милой подружки ну, хотя бы, что-то.

Наверное, у каждого человека есть такая потребность, – быть кому-то полезным. А в данной ситуации тем более. Я хотел жить с этой женщиной, окружить её теплом и заботой, быть опорой, а не обузой. И со своей стороны я стремился делать все возможные шаги навстречу.

Проявляя себя именно таким образом, человек, по моему глубокому убеждению, всегда находится в выгодном положении. Не в том смысле, чтобы выиграть противостояние, а именно в том, чтобы создать предпосылки для благоприятных отношений, задать тон добродетели друг к другу, чтобы показать серьёзность своих намерений, показать свою позицию в создаваемой семье, оказать помощь своей подруге, развязать ей руки, сделать общение более доверительным.

А дальше, – остаётся только поддерживать свою позицию и наблюдать за действиями второй половины намечающегося союза.

Самому мне достаточно было дойти пару остановок пешком до ближайшей станции метро, благо, – в кармане лежал жетон метро, и доехать, как говорил известный литературный герой Остап Бендер, до «квартиры, где деньги лежат»

Пообщавшись и договорившись о месте и времени следующей нашей встречи, мы расстались.








Здесь уместно привести пример, как Бог посылает свои знаки. Тогда мне было послано такое:

Отойдя, наверное, метров сто – двести, по пути к метро вдруг, совершенно неожиданно, резко, я повернул голову налево. Повернул так, будто кто-то внезапно дал мне команду это сделать, или я получил сигнал об опасности. От увиденного у меня моментально прошелся морозец по спине. Взгляд мой сразу впился в глаза блондинки, нарисованной на борту троллейбуса, обгонявшего меня. На его борту были изображены девушки.

Такая реклама часто тогда встречалась в городе:– в натуральный человеческий рост две красивые девушки, блондинка и брюнетка, изображены так, будто это пассажирки троллейбуса едут в этом троллейбусе, но стенки троллейбуса прозрачные. Блондинка смотрит на меня и заразительно хохочет. Брюнеточка тоже смеётся, но скромнее, как бы сдерживая свою подругу, мол:– ну не надо так, слишком откровенно, над ним хохотать.

И в этот момент я ясно осознаю:– блондинка и брюнетка хохочут именно надо мной. Я только что отдал своё право на проезд в любом транспорте своей княжне-блондинке, и теперь иду пешочком, а они, со смехом, обгоняют меня на троллейбусе.

Может быть, вам покажется незначительным этот эпизод, но в тот момент мне было ясно, – это Знак свыше. Какой-то холодок прошёлся по спине, проник в сознание, – будь бдителен! Здесь нечисто!

И не спроста.

***

Первые признаки нечистоты, действительно, очень скоро проявились, – когда братья стали вместо себя, ставить на работу наёмников. Да ещё и на объекты, от которых я отказался. За это схлопотали первое и серьёзное предупреждение о том, что за такие штучки любой другой с треском вылетел бы из моих сотрудников, и только благодаря Валерии я им даю ещё один шанс.

Последний.

Братцы притихли, но всё наше дальнейшее общение сводилось к последовательности хитростей, мудростей и саморазоблачений этой троицы.

На объектах мы работали втроём, с Лериными братьями, а она часто приносила нам обед. Естественно, оплачиваемый мною. Потом она дожидалась нас тут же, на работе. Мы заканчивали работу, переодевались и шли в какое-нибудь кафе посидеть отдохнуть. Некоторые моменты в поведении этой троицы мне показались странными.

К примеру:– один из «братьев», Славик, выходил переодеваться в другую комнату, а я и второй «брат», Сергей, переодевались при ней. Интересно. При Сергее и при мне Лера сидела в коротенькой юбочке, не стесняясь видимых трусиков, но, когда входил Славик, тут же сдвигала ножки и скромно прятала свои прелести.

Было видно и по разговорам. Славик не позволял себе вольно общаться с Валерией, а Сергей мог в запале говорить с ней, как с женой. Что-то типа семейных разборок. И от наших общих знакомых я получил подтверждение, что это вовсе не двоюродные братья моей возлюбленной, а её гражданский муж со своим братом.

Она в своё время занимались торговлей женским бельём, имела небольшой магазинчик, но прогорела и не смогла выплатить кредит, за что и расплатилась своей квартирой. И все потуги их сейчас сводились к тому, чтобы пристроиться на чьей-то жилплощади.

Как человек, ребята, я вас понимаю, но… Будьте любезны, – не за мой счёт.

Я шестнадцать полных лет прожил с такой аферисткой, о которых вы даже в книжках не читали, и у меня на каждую хитрость чутьё выработалось на инстинктивном уровне.

Фактически, после этой картинки на троллейбусе я занял позицию наблюдателя. Позволял при себе разыгрывать этот спектакль, взяв на себя миссию играющего зрителя. А точнее, – подыгрывающего. В данной ситуации это был вполне приемлемый, и, пожалуй, даже очень удобный для меня спектакль.

Схлопотав за свои выкрутасы, парни-братья больше не хотели оставаться без работы и подводить свою «сестру», в её усилиях устроить своё и их «семейное счастье», и потому работали на совесть.

А у меня в лице их была достаточно надёжная рабочая команда, крепко удерживаемая мной в руках, плюс прелестная княжна-блондинка, которую муж, добросовестно играющий роль брата, вынужден был отпускать в моё полное пользование.

Первая наша интимная встреча произошла на одной из квартир, взятых мной в работу. Братцев я туда не внедрял. работу выполнял сам. Хозяйка этой квартиры примерно моя ровесница. Очень красивая блондинка и прекрасная домохозяйка. Я бы даже сказал больше:– в ней я увидел этакий образец аристократки. По моему глубокому убеждению настоящая аристократия должна быть именно такой. Несмотря на её очень высокие доходы, а она занималась организацией в одной из сфер торговли, Лида была очень скромна, отзывчива. Умела делать всё по дому сама, очень вкусно и изобретательно готовила, – как говорится:– пальчики оближешь. И ни тени заносчивости в общении. А общаться с ней можно было на любые темы. И красавица. Уходя на работу она оставляла мне обед. Возвращались они с мужем только поздно вечером. Весь день я был один.

Вот тогда я и пригласил Валерию на свой объект. И тогда между нами и произошла первая любовная сцена. Честно сказать, – особого восторга ни у меня, ни у неё наша близость не вызвала. Но почти каждый день мы стали встречаться с ней.

После успешного воспитательного процесса я уже смело оставлял братьев на объектах. А сам мог брать ещё работу и поручать её другим мастерам, тоже проверенным в работе раньше. А мы с Валерией в это время могли уединиться днём на моей рабочей квартире, а иногда ночью у меня на квартире и почти целый день получать удовольствие.

Может быть я обидел «боярыню-княжну», но тут логика очень простая и верная:

Как аукнется, – так и откликнется. Даю перевод:– как ты ко мне, так и я к тебе, или:– плохо будешь делать, плохо и получится.

Мне всегда на порядочность хочется ответить порядочностью ещё большей. Это, кстати, я отношу к узбекской «жизненной школе». И, к тому же, – все шестнадцать лет моей супружеской жизни вспоминаются, как жизнь в какой-то грязи, в собачьей конуре. После неё я ещё пару лет только в себя приходил, и, конечно же, – хотелось добра. Делать и получать в ответ.

Я после этого не раз вспоминал наше с Валерией общение, человеческое и любовное. И всегда приходил к выводу:– если бы тогда, с их стороны, всё было по-честному, они имели бы от меня намного больше пользы, и союз наш мог быть дольше и продуктивнее, но… Может быть к сожалению, а может быть и к радости, не всё и не всегда складывается так, как нам порой хочется. И в этом тоже есть Божий посыл:– что бы ни происходило с нами, – всё к лучшему.

Завершилось наше общение без слёзных прощаний. Мы сдали объект, парни получили свой расчёт, и молча разбежались. И мне и им было ясно, – спектакль окончен.

Верить знакам, или нет, – решайте сами.

Занавес.




Событие по имени Лариса


С улыбкой вспоминаю сюжет, произошедший в городе Ташкент.

Хочу оговорить, что этот сюжет не надуман. Изменено только имя. Прочтя его, вы наверняка согласитесь, что для сочинения, для выдумки, это было бы слишком пресно и неумно, а вот как реально произошедшее, – это действительно забавно и вспоминается с улыбкой.

Примерно с 1998-го года я занимался ремонтом частных квартир. Скажем так:– на правах прораба-предпринимателя.

Собрал три бригады маляров-отделочников, бригаду плиточников, и сантехника. Грех жаловаться:– работы хватало. Команда надёжная, проверенная, все вопросы решались легко и без эксцессов. Кто жил в Ташкенте, прекрасно знают район улицы «Катартал». А ещё точнее, – одиннадцатый квартал массива Чиланзар. Там и родился сей забавный сюжет.

Это было ранней весной. Заказчицей ремонта своей квартиры была молодая миловидная дама, по имени, – н-ну, скажем, – Лариса. Может быть в другой ситуации я и приударил бы за ней, но только в том случае, если бы между нами не фигурировали деньги. Это правило для меня было неукоснительным:– на работе никакого интима. Миловидные заказчицы нашей работы частенько намекали мне на оплату работы альтернативным методом, – то есть через постель. Такие варианты меня устраивали только тогда, когда я сам выполнял заказ, не привлекая рабочих со стороны, и когда имел возможность без ущерба для своей личной экономики пользоваться женскими прелестями заказчицы.

Но в данном случае этот способ оплаты не укладывался в мои планы и мой бюджет. Работу выполняли мои рабочие. Им необходимо было платить.

За свою практику в области ремонта и строительства мне приходилось иметь дело с людьми самых разных характеров.

Были средь них и безразличные, полностью полагающиеся на мастерство бригады и старающиеся никак не вмешиваться в процесс ремонта, – лишь бы побыстрей завершили работу, были и специалисты, прекрасно разбирающиеся в ремонтно-отделочных вопросах, но скрывающие свою осведомлённость. Были люди, далёкие от этой темы, но страстно желающие получить именно качественный ремонт и, в связи с этим своим непониманием, ревниво следящие за каждым шагом нашей рабочей команды. Такие заказчики, как правило, требовали повышенной самоотдачи. Приходилось напрягать не только ум и мускулы, но и нервы.

Именно к таковой категории заказчиков относилась и наша Лариса.

Меня трудно удивить, порой, излишней требовательностью клиентов, капризами, претензиями, это всё рабочие моменты. И я, и вся наша команда, хоть и ворчала промеж собой потихоньку, но мы всегда относились к этому с пониманием, и даже с повышенным уважением к таким заказчикам. Как ни суди, – а именно они-то, требовательные клиенты, и заставляют держать профессиональную «планку» именно на максимальной высоте, и не дают расслабиться.

НО!!! Лариса!!!

Она затмила собой всех виденных нами доселе самых требовательных клиентов вместе взятых! Это не дама, – это событие!!!

Вместе с нами она, можно сказать, и дневала, и ночевала на объекте. Ну, конечно же, ночевала она у себя дома, так же как и мы расходились на ночлег по своим домам. Но у нас всегда было ощущение, что Лариса здесь, с нами, рядышком. Было ощущение, что она наблюдает за каждым нашим действием, шагом. Не будучи специалистом в области ремонта, но обладая безгранично кипучей энергией, Лариса стремилась не упустить любую информацию, касающуюся темы ремонтов. Где-то находила, вычитывала какие-то методики по теме, советовалась со знакомыми, соседями, и иными «специалистами», которые давали ей самую разноречивую и противоречивую информацию, и нам постоянно приходилось убеждать её в правильности своих действий, либо переделывать уже почти готовое, спорить, обсуждать что-либо, вместо творческого выполнения работы. Словом:– за четыре недели нашей с ней работы, мы были измучены, но не сдавались. Работа продвигалась успешно, и до её завершения оставалось ещё недели две. Это даже доставляло нам особое удовольствие, – видеть, как такой требовательный заказчик, как Лариса, в целом-то, – работой довольна.

Одним прекрасным вечером, после работы, мы с заказчицей и с сантехником, обсудили и решили, – в одном из соединений на кухне целесообразнее будет использовать гибкий резиновый шланг, вместо металлической трубы. Я отправился домой, а сантехник добросовестно осуществил наш замысел, и тоже ушёл отдыхать.

Наутро, как всегда, вся команда при деле, рабочая атмосфера, – ждём явления Ларисы. Она задерживалась. Я позвонил ей домой, и вместе с прочими вопросами, сообщил ей, что соединение, о котором вчера шла речь, выполнено резиновым шлангом. Реакция её была неожиданной.

Оказывается, предыдущим вечером, уже после согласования с нами, Лариса увиделась с кем-то из своих подруг, и та просветила Ларису, что все сантехнические соединения обязательно нужно выполнять металлическими трубами. Реакция Ларисы, на мою информацию о гибком шланге, была очень отрицательной, она сказала, что сей же секунд прибудет, и положила трубку. Ждём. Работаем.

Распахнулась дверь… Нет, она не вошла, она не вбежала, она, буквально, ворвалась в комнату, и, вместо: «Здравствуйте», первой фразой, которую Лариса озвучила, был истошный полувопль, полувизг:

– КУДА ВЫ МНЕ РЕЗИНОВЫЙ ШЛАНГ ВОТКНУЛИ?!!!

Если принять во внимание тот ужас и гнев, с которым несчастная потерпевшая озвучила свою претензию, – можно было быть уверенным на все сто:– она не лгала… Но, в тот же момент, она осознала, – что именно было ею озвучено.

Используя аллегорические методы изложения, можно представить ситуацию примерно так:– в комнату ворвался торнадо, буря, цунами, ураган, страшный шторм с двадцатиметровыми волнами, но в один момент шторм утих, – перед нами зеркальная гладь моря… Моментально Лариса остыла, спокойно попросила поменять шланг на металл, и быстро ушла.

Благодарен я своим сотрудникам:– никто не проявил никаких признаков смеха, все, как это ни было трудно, скрыли неудержимое желание расхохотаться. Молодцы! И так, без комментариев, было понятно, – в какую неловкую ситуацию попала наша Лариса.

Шланг, конечно же, был заменён на металлическую трубу. Ремонт её квартиры был завершён успешно.

Хотите, верьте, хотите нет, НО (!!!) за две оставшиеся недели работы больше Лариса на объекте не появилась НИ-РА-ЗУ.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/aleksandr-trishkin-32537497/antre-bez-repeticiy-69110659/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Аббревиатура Ташкентского Высшего Общевойскового Командного Училища




2


Ратан- небольшая очень хищная и очень живучая рыбка




3


Стрелковая директриса- Строение, из которого осуществляется управление учебными стрельбами.




4


Таёжная, иногда болотистая равнина.




5


О ней позже