Книга - Николь

Николь
Катрин Корр


Близкие Николь убеждены, что её жизнь неполноценна. А всё потому, что в свои тридцать у нее нет собственной семьи. Хотя бы парня, с которым можно задуматься о совместном будущем. Но ведь у нее есть проблемы поважнее личной жизни! Например, новый босс, который за месяц до Нового года увольняет сотрудников пачками. А ещё есть родители, с которыми приходится держать дистанцию, поскольку они обладают паршивой особенностью причинять боль. Но всё не так уж и плохо, когда есть веселые подруги, новогоднее настроение и суровый, но чертовски привлекательный босс, чья личная жизнь – тайна за семью печатями.





Катрин Корр

Николь

(Часть 1)





1


Не очень-то и приятно. Как будто по мне изнутри проходились граблями. Впрочем, как и всегда, но сейчас из маленьких колонок в стенах звучала тихая новогодняя песня, а, учитывая, что Новый год был одним из моих любимых праздников, это хоть как-то должно было сгладить столь неприятные… ощущения. Хотя бы немного отвлечь.

– Вот и всё. Теперь придешь ко мне на следующей неделе. Анализы будут готовы. Одевайся и садись, поболтаем.

Я слезла с гинекологического кресла, как самая изящная корова и натянула кружевные трусики, которые всегда складывала в кабинете гинеколога с какой-то особой осторожностью, будто этот кусок полупрозрачной ткани имел для меня большое значение. Приведя себя в порядок, я села напротив своего горячо любимого и доброжелательного гинеколога, которому доверяли свое женского здоровье многие из моих знакомых. Правда, большая часть только лишь потому, что Света являлась достаточно известной личностью в нашем городе, а попасть к ней на прием было катастрофически сложно. Да и ценник в частной клинике, где она была ещё и главным врачом, поражал даже очень состоятельных пациенток.

– Слушаю, – улыбнулась я, расправив длинные рукава белой блузки. – Чувствую, ты хочешь мне что-то сказать. Наверное даже передать? Учитывая, что на прошлых выходных вы с мамой вместе обедали.

Света была ровесницей моей мамы, а ещё – её лучшей подругой. Поэтому-то любая из нас могла попасть к ней на прием в любое время дня и ночи.

– И сколько же это будет продолжаться? – спросила она, сложив руки на столе.

– Пока ты не скажешь мне: «До свидания, Николь! Жду тебя на следующей неделе»!

– Ты понимаешь, что женское здоровье, оно, как одинокий цветок в пустыне, о котором нужно заботиться, который нужно подпитывать?

– Я каждый год прохожу у тебя плановый осмотр. Это ли не забота?

– Ты сказала, что последний половой акт у тебя был четыре с половиной года назад. То есть в очередной раз за целый год ничего не изменилось. Николь, тебе тридцать лет.

– Спасибо, что напомнила. Я давно в паспорт не заглядывала.

– Я не о детях и о часиках, которые тикают. Я вообще об этих часиках ни одной своей пациентке не говорю, потому что считаю, что это личный выбор каждой женщины: иметь детей или нет. Но меня очень беспокоит, когда ко мне приходят молодые и красивые женщины, которые почему-то считают, что секс для них не столь важен. Одно дело, когда в интимной жизни пары существуют некоторые проблемы, которые чаще всего решаются в кабинете психолога. И совсем другое, когда женщина осознанно лишает себя физической близости с мужчиной.

– Это всё? – подняла я бровь с улыбкой. – Извини, Свет, но у меня сегодня очень ответственный день. И я уже должна ехать в офис.

– Николь, ты красивая девушка! Если ты скажешь, что за эти четыре с половиной года тебе не повстречался ни один мужик, я потеряю твои анализы и тебе придется снова садиться в твое «любимое» кресло!

Я посмотрела на часы. Вообще-то у меня было ещё достаточно свободного времени. И, если бы Света не завела этот дурацкий разговор, мы бы точно вместе выпили кофе.

– Слушай, мне правда нужно бежать. Две недели назад наша компания официально перешла в новые руки и первое, что сделал новый босс…

– О твоей горячо любимой работе мы поговорим позже, – перебила меня Света. Да ещё и взглянула точно так же, как мама. – Сейчас меня интересует твоя интимная жизнь, которой нет уже пять лет!

– Не пять, – усмехнулась я. – И вообще, ты в курсе, что это мое личное дело?

– Я твой гинеколог и это наше с тобой дело. Серьезно, Николь, почему всё так печально? Ты сейчас проживаешь свои самые лучшие годы. Самое время встречаться с мужчинами, спать с ними и вообще наслаждаться отношениями!

– Я не хочу, – ответила я серьезнее, чем хотела. – Думаешь, у меня страдает настроение или всё чаще появляются какие-то пугающие мысли в голове, потому что в моей жизни отсутствует секс? Небось весь обед вы с мамой только и делали, что говорили обо мне.

– Её интересуют внуки и твое женское счастье. А меня, в первую очередь, твое здоровье.

– Так я и здорова! Тьфу-тьфу-тьфу! Вот увидишь, после этих слов я обязательно подхвачу какую-нибудь заразу!

– Тогда успокой меня и скажи, что хотя бы пару раз в неделю перед сном ты включаешь какой-нибудь эротический фильм и самостоятельной удовлетворяешь себя?

– Чудненько. Теперь мы будем говорить о мастурбации. Свет, ты серьезно?

– Более чем! Ты мне не чужой человек, я знаю тебя с пеленок.

– И потому не кажется ли тебе омерзительным – спрашивать меня, мастурбирую ли я перед сном?

– Тебе тридцать.

– Но ты помнишь, как я прудила на ковры! – Я поднялась, взяла свою сумку. Раздражение спряталось в моих ладонях, которыми я расправляла собравшуюся в гармошку юбку-карандаш. – У меня всё в полном порядке. В карьере, в личной жизни, в моем внутреннем мире – везде. Мой организм не испытывает потребности в мужчине. Серьезно, Свет, хватит уже об этом. Мне и мамы хватает, которой остается только на работу ко мне приехать и во всеуслышание заявить, что ей необходимы внуки, хотя мы обе знаем, что я не одна, кто может её ими обеспечить. С такими темпами я задумаюсь о смене места жительства. И я не шучу. Теперь у нашей компании новый хозяин, с которым офис будет знакомиться через несколько часов. А он, насколько мне известно, уже проредил филиал в Екатеринбурге.

– Вот бы увидеть лицо Вероники, когда ты ей скажешь, что собралась переезжать на Урал! – усмехнулась Света. Она глубоко вздохнула. – Хорошо. Я не лезу. Но знай, что мне неспокойно.

– Рада была тебя видеть. Надеюсь, на следующей неделе ты не будешь тратить время на нелепые разговоры, и мы с тобой выпьем кофе.

– У меня ещё есть время. Может сейчас?

– Извини, не могу. Весь офис на ушах стоит, потому что сегодня приезжает наш новый босс. Вообще-то, у нас неспокойно уже достаточно долгое время, потому что с каждой новой неделей – новая волна увольнений. Нетронутым остался только отдел маркетинга.

– Разве это не хорошо? Перед выходом новый босс сделал генеральную уборку, оставив только самое важное. И в это важное входишь ты.

– Сложно сказать. Тут два варианта: или у него ещё не дошли до нас руки, или наша команда и впрямь идеальна по всем параметрам. В любом случае, мне нужно скорее возвращаться в офис и быть готовой ко всему.

– И визит к гинекологу в восемь утра – идеальное начало сложного дня, – подмигнула мне Света, и мы засмеялись.

– Поверь, встреча с тобой в этом кабинете – то ещё испытание! Лучше начинать с самого сложного, тогда всё остальное покажется цветочками.

Чмокнув её на прощание, обещаю записаться на прием на следующую неделю.

Офис одной из ведущих строительных компаний страны, где я работала уже пятый год, находился в самом потрясающем месте огромного мегаполиса. По крайней мере, я никогда не упускала возможности этим прихвастнуть. В красивое и сверкающее россыпью белых огоньков здание мы перебрались три года назад. Попеременной этажности, с открытыми террасами и потрясающим видом на реку, по ту сторону которой, как пушистый котяра, нежился под солнышком густой лес, наш офис излучал домашний комфорт и должную респектабельность. Изо дня в день гости города фотографировались на фоне ступенчатой пирамиды в семь этажей, а мы, его верные служащие, поглядывали на них с напускным величием, дескать не судьба вам, ребята, оказаться внутри.

На парковке не было свободных мест, а, учитывая, что мой водительский стаж не превышал и года, мне пришлось сделать восемь кругов прежде, чем занять узенькое местечко, которое освободила такая же крошка, как и у меня.

В этот раз я проигнорировала лестницу, хотя всегда поднималась на пятый этаж пешком. Всё дело в юбке, которая была слишком узкой и неудобной.

– А я думала, что ты будешь единственной, кто не напялит на себя офисный прикид, – встретила меня Юля. – Все нарядись, как на линейку в школе! Черт возьми! – захлопала она глазами. – Ты вышла из лифта?! Сегодня точно полетят головы.

– Я бы в этой юбке до конца недели не поднялась по лестнице. – Мы шли к нашим столам, которые располагались друг напротив друга. Все сотрудники отдела маркетинга и впрямь пришли, как на линейку в школе: белый верх, темный низ. – А остальные этажи? – шепотом спросила я Юлю.

– Остальные уже прошли зачистку, потому и оделись, как обычно.

– Одежда ничего не решает.

– Тогда почему ты напялила на себя белую блузочку, как отличница, которую будет награждать золотой медалью директор, и эту юбку, которую у тебя бы с радостью отжала Ким Кардашьян?

– Она такие не носит.

– Она носит всё, что обволакивает, как кляр сосиску, её мега огромный зад. У тебя есть лейкопластырь? У меня уже все ноги в крови!

Мой взгляд упал на черные лакированные лодочки, которые стояли под столом Юли уже несколько месяцев. Она надевала их исключительно на большие собрания, да и то тайком снимала под столом, если ей не нужно было выступать.

– Не обещаю, – хмыкнула я и полезла в сумку. – Но у меня точно есть прокладка и два тампона.

– Николь! Юля! – позвала нас Кристина Валерьевна. Её кабинет находился в трех метрах от наших рабочих мест и был огорожен деревянными решетчатыми панелями с узкими щелями. – Бегом ко мне, девочки!

Мы с Юлей переглянулись. Руководитель нашего отдела крайне редко поддавалась эмоциям. В прошлом году атаковавший большую часть наших компьютеров вирус сожрал огромный проект, над которым мы работали несколько месяцев. Опросы, анализы, графики – всё кануло в небытие. Я тогда рыдала в туалете несколько часов, потому что о восстановлении не могло быть и речи. А Кристина Валерьевна лишь опустила полный молчаливого гнева взгляд и тихо сказала: «Значит, снова за работу». А потом она зашла в свой кабинет и разбила стеклянную статуэтку, которую ей вручили на ежегодном фестивале в области общественных связей.

– Закройте дверь, – сказала она, когда мы вошли в её кабинет. – Садитесь.

– Кристина Валерьевна, всё в порядке? – спросила Юля, медленно опустившись в одно из кресел напротив стеклянного стола. А у меня от внезапной тревожности ноги как будто приросли к полу. – Вам не хорошо?

– Даже не знаю, как и сказать.

– Звучит не совсем обнадеживающе, – хмыкнула я, плохо скрывая нервозность.

Одарив нас напряженным взглядом, она достала из-под стола картонную коробку и с раздражением поставила её на свой закрытый ноутбук. Мы с Юлей снова переглянулись.

– …Это что, для нас? – пролепетала она от испуга.

– Для меня. Новое руководство посчитало меня бесполезной. Я сообщаю об этом вам, потому что вы обе – единственные здесь, на кого я всегда могла полностью положиться. Не подумайте, остальных в нашей команде я тоже уважаю и ценю, но вы, девочки, вы мои. Мне бы не хотелось, чтобы вы узнали о моем увольнении из уст чужого человека. – Опустив в коробку несколько грамот в стеклянных рамках, она издала такой тяжелый и беспомощный вздох, что у меня заболели внутренности. – Как-то так.

– Но почему? – спросила я, наконец, сев в свободное кресло. – Вы же работаете в компании много лет! Вы опытная, вы знаете её от и до!

– Когда вы узнали об этом?

– Вчера вечером. Представитель вашего нового босса предупредил меня о сегодняшних новостях. Видимо, не хотел, чтобы от внезапности я закатила скандал.

– Почему вас увольняют? Мы этого мужика в глаза не видели! Он нас не знает, а уже избавляется, как от мусора!

– Николь, – усмехнулась она, – это бизнес. К тому же в крупных компаниях есть сотрудники, которые в глаза не видели высшее руководство, хотя и работают в одном здании на протяжении многих лет.

– Но вы не курьер, имен которых никто и никогда не запоминает! Вы, черт возьми, руководитель отдела маркетинга!

– Когда ты переезжаешь в новую квартиру, ты делаешь в ней уборку. Так и здесь.

– Но это нечестно! – не унималась я. – Вы же не мусор, в конце концов!

– Как мы теперь здесь будем? Кто будет нами руководить? Направлять?

– Я не верю, что вас просто взяли и уволили! Через месяц новогодние праздники!

– Николь, – вздохнула Кристина Валерьевна, оглядев меня смирившимся с обстоятельствами взглядом, – решение принято и никаким изменениям не подлежит. К тому же я сама чувствовала, что уже не смогу здесь работать после ухода Василевского. Его решение продать компанию стало полной для меня неожиданностью.

– Для всех нас, – пробормотала Юля.

– В любом случае, это не конец света, девочки. Продолжайте работать, творить, развиваться. Я вами очень горжусь и очень надеюсь, что мы останемся на связи. Я думала, что смогу присутствовать на этой «долгожданной» встрече, но нет. Не хочу ловить на себе жалостливые взгляды.

– Что вы будете делать? – спросила я.

– Думаю, я заслужила небольшой отдых, а потом займусь поиском работы.

– Вас с руками оторвут! – закивала Юля. – Вы очень ценный сотрудник и для вас точно не станет проблемой найти новое место!

– Очень на это надеюсь.

Я покинула кабинет уже бывшей начальницы с неприятным осадком в душе и неимоверной тяжестью в ногах. Горечь от немыслимой новости застряла в горле плотным комком, и я не заметила, с какой легкостью выпила сразу три стакана холодной воды.

– Поверить не могу, – прошептала Юля, оперевшись задницей о кухонный островок в нашей просторной кухне. – Если новое руководство с такой легкостью избавилось от первоклассного маркетолога с огромным опытом и знаниями, то что говорить о нас – мелких помощницах, которых повсюду пруд пруди. Меня точно отсюда попрут.

– С чего ты взяла?

– С того, что мое предчувствие никогда меня не обманывало.

– Эй, девчонки, вы слышали? – шепнула Олеся, проходя мимо кухонной зоны. – Филиал в Екатеринбурге закрывают!

– …Что? Откуда такая информация?

– У Иры Томиной там старшая сестра работает в бухгалтерии.

– Но там ведь просто сократили штат сотрудников!

– Оказалось, что нет, – пожала плечами Олеся. – Со всеми сотрудниками рассчитываются и прощаются. Тут слушок ходит, что сокращения и у нас будут продолжаться. Кстати, Оля сообщила, что собрание начнется через пятнадцать минут на первом этаже. Так что приводите себя в порядок и гоу-гоу знакомиться с новым начальством!

– Вот же гадство, – выдавила я без единой эмоции. – А у меня были планы на Екатеринбург.

– Не знаю, о чем ты, но у меня кажется перестали гореть мозоли. – Юля повернулась ко мне, и её светлые бровки приняли причудливую волнообразную форму. – Я ведь не могу остаться без работы. У меня ипотека, четырехлетний ребенок, няня и старенькая бабушка! Я взяла кредит, чтобы полностью заменить ей крышу в доме… У меня заканчивается воздух в легких! Я сейчас задохнусь… О, боже! О, боже!

– Спокойной, Юля! – взяла я её за плечи. – Слышишь? Всё в порядке, никто тебя не уволит! Сокращения длятся уже несколько недель и, если бы тебя оно затронуло, то ты бы узнала об этом намного раньше.

– Кристина Валерьевна узнала об этом вчера. Значит я узнаю сегодня!

– Дыши глубже. Постарайся взять себя в руки! Не накручивай пустые тревоги на свои извилины, как спагетти на вилку. Мы ещё ничего не знаем.

Я взяла её за руки и легонько встряхнула. По правде говоря, мне тоже было неспокойно. Я совсем не нуждалась в переменах. Если для Юли возможное увольнение становилось причиной внушительных проблем с финансами, то в моем случае оно превращалось в непостижимую проблему личного характера со всеми вытекающими…

Но лучше об этом не думать. Ведь проблемы всегда нужно решать по мере их поступления.




2


Всё, что мы знали о новом боссе, так это его пугающее имя. И в свете последних событий оно окрасилось в ещё более устрашающие цвета. В переполненном сотрудниками лифте не умолкали разговоры о сокращении штата. Я чувствовала тревогу Юли собственной кожей. Она пришла в эту компанию, когда я была ещё на побегушках у всех в нашем отделе. Я приносила и уносила бумаги, готовила кофе, заменяла администратора на этаже, меняла картриджи в принтерах и изредка принимала участие в каком-нибудь скромном проекте. А потом случилось чудо: грипп скосил половину сотрудников. Как бы ужасно это не звучало, но для меня столь неприятное для многих обстоятельство стало счастливым билетом, и я смогла проявить свои творческие и организаторские способности, которые, наконец, удалось оценить Кристине Валерьевне. Благодаря моим «не нарочным» рекомендациям, она разглядела бойкий потенциал Юли, которая впоследствии с успехом курировала многие проекты. Мы втроем и впрямь были отличной командой. А теперь нас осталось двое. И то не факт.

На первом этаже было многолюдно. Оставшиеся на своих рабочих местах сотрудники целой компании заполонили всё пространство. Одни стояли на широкой лестнице, соединяющей два этажа, другие у сверкающей стойки администратора, кому-то посчастливилось занять места на диванчиках в зоне ожидания. Мы с Юлей отошли в сторонку, поближе к стеклянным круглым дверям.

– Если всем скажут валить отсюда, нам с тобой не придется ждать в очереди, – пыталась пошутить она. – Ног не чувствую в этих проклятых туфлях!

– Слышали, что в Екатеринбурге закрыли филиал? – шептались архитекторы недалеко от нас. – Говорят, компания на грани банкротства! Поэтому Василевский её и продал по-быстренькому.

– Если так, то нужно быть полным идиотом, чтобы купить её! Кому нужен убыточный бизнес?

– Тому, у кого есть много денег и кто отлично знает, как сделать из него предприятие с высоким уровнем дохода. А этот Грозный свое дело точно знает. Его нанимали в качестве кризис-менеджера, который вытягивал большие компании из самого днища. Но методы у него жесткие и радикальные.

– Откуда у него эта информация? – шепнула мне Юля. – Я весь Интернет перерыла, но нашла лишь пару размазанных фотографий!

– Очевидно, что он неплохо заработал такими методами, – усмехнулся его собеседник. – Раз теперь поднимает с днища уже собственную компанию.

– Ты можешь поверить, что мы на грани банкротства? – недоверчиво спросила меня Юля.

– Это бред. Во всяком случае, Кристина Валерьевна всегда была в курсе всех событий. Если бы что-то и было, мы бы это почувствовали.

Ожидание длилось вечно. Оно усиливало всеобщую тревогу, перешептывания с каждой минутой становились всё громче. У всех на устах был закрытый филиал, жесткая рука нового босса, перемены, с которыми не все смогут справиться. Когда до нас дошла очередная сплетня об увольнении коммерческого директора, которого лично я никогда в жизни не видела, Юля крепко ухватилась за мою руку, будто из последних сил держалась на ногах.

– Что с тобой? Тебе плохо?

– Такое чувство, что мои ноги в луже крови, – ответила она побелевшими губами.

– Немедленно снимай их!

– Здесь холодный пол! Стоит моим ногам хоть чуть-чуть замерзнуть, яичники тут же дают о себе знать. Николь, умоляю, принеси мои кроссовки. Они под столом. Прошу тебя!

Я не люблю опаздывать даже туда, где совершенно не хочу находиться. Оглядев уставшую от бесконечного ожидания толпу, я поспешила к лифту. Мои туфли хоть и были удобными, всё же ноги в них уставали. Одно дело сидеть или хотя бы немного пройтись в них и совсем другое тупо стоять на одном месте в течение долгого времени.

Наш пятый этаж впервые был таким тихим и безлюдным. Я взяла бледно-розовые кроссовки Юли и поспешила обратно к лифту, но он уже уехал. За закрытой дверью лестничного пролета послышались быстрые шаги и мужские разговоры. Вероятно кто-то этажами выше опаздывал на всеобщее собрание так же, как и начальство. Постучав несколько раз по круглой мигающей кнопке и понимая, что от количество нажатий скорость прибытия лифта не изменится, я снова взглянула на дверь лестничного пролета. Может быстрее было бы спуститься пешком? Но вдруг лифт издал плавный звонок, оповещающий о прибытии. Стальные дверцы разъехались. Глянув на высокого мужчину, который стоял в дальнем левом углу, я резво зашла в кабину. Он не обратил на меня внимания, продолжая сосредоточенно разглядывать что-то в своем телефоне. Дверцы снова закрылись, но кабина лифта, тронувшаяся с места, внезапно дернулась и… остановилась.

– В чем дело? – спросила я, глянув на горящие зеленым кнопки семи этажей. – Мы застряли?

– Только этого мне не хватало, – сказал мужчина очень низким голосом. Он встал рядом и нажал на кнопку с колокольчиком, а потом требовательно спросил: – Ау? Диспетчер? Вы на своем месте?

– Слушаю? – раздался вялый женский голос. – Что у вас случилось?

– А вы сами как думаете, что могло случиться?

– Говорите уже, что случилось? – будто бы раздражалась женщина.

Вообще-то, это было даже смешно. Но мужчина раздраженно усмехнулся и подошел ближе к микрофону. Я отступила назад, пожалев, что оставила свой сотовый в сумке. Юля там наверное места себе не находила от переживаний за свою работу и непонимания, куда я запропастилась.

– Лифт застрял, – ответил мужчина медленно и доходчиво. – Срочно вызовите техника.

– Нажмите цифру один и кнопку с зеленым квадратом одновременно.

Издав вздох раздражения, мужчина выполнил команду.

– И что должно было произойти?

– Лифт тронулся?

– А вы что, не видите? Перед вами монитор с информацией о состоянии единственного в здании лифта. Тронулся он или нет?

– Не грубите мне! Повторите мою команду ещё раз: нажмите одновременно кнопку с цифрой один и зеленый квадрат!

– Ничего не меняется! – злился мужчина. – Вызовите техника и пусть откроет двери! Я опаздываю!

– Техника уже вызвала, – брякнула женщина. – И не грубите мне! Умник нашелся!

Издав очередной глубокий вздох раздражения, мужчина медленно обернулся, будто намеревался сказануть что-то очень грубое, но вдруг вспомнил, что находился в лифте не один. Наши взгляды встретились, а двумя секундами позже так же безмолвно разошлись в сторону.

Я посмотрела на часы. Собрание наверняка уже началось. Юля с трудом стояла на ногах, а боль сделалась настолько невыносимой, что ей стало всё равно: заболеет она или нет. Если она сбросила туфли, у нее точно замерзли ноги. И она точно проклинает меня за неспешность.

– На собрание? – вдруг спросил мужчина.

– Да, – развела я руки в стороны.

Он понимающе кивнул и бросил нетерпеливый взгляд на панель с кнопками, которые продолжали все светиться.

– А зачем кроссовки?

– Моя подруга надела неудобные туфли и теперь не может и шагу сделать.

– Зачем она их тогда надевала? – спросил мужчина. – Если они неудобные.

Наверное он из юридического отдела. Взгляд серьезный, анализирующий. Впрочем, юристы всегда носили строгие костюмы, а на этом простой серый пуловер и черные джинсы. Правда часы на запястье с черным кожаным ремешком были дорогими.

– Потому что она всегда надевает туфли на собрания. Они вроде как парадные.

– Парадные туфли, – задумался мужчина и снова нажал на кнопку связи с диспетчером. – Где техник?

– Вы ещё там? – будто бы издевалась тетка.

– Скажите, пожалуйста, – вмешалась я, – через сколько к нам придет помощь? Здесь становится душно.

– Ох, милая, он должен быть с минуты на минуту! – тут же отреагировала она. Я не смогла сдержать улыбку, почуяв беспокойство в её голосе. – Дыши глубже, хорошо? С минуты на минуту выберешься оттуда!

– Я буду стараться. Спасибо. – Продолжая улыбаться, я подняла глаза на мужчину, который смотрел на меня с нескрываемым любопытством, облаченным в прохладу. – Выберемся отсюда с минуты на минуту, – повторила я слова диспетчера.

– В свободное время посещаешь театральный кружок?

– Я просто хочу, как можно скорее выйти отсюда, принести эти кроссовки подруге и послушать выступление незнакомого мне человека, чтобы потом, надеюсь, снова вернуться на свое рабочее место.

– «Надеешься»? Боишься, что тебя уволят?

– Нет, не боюсь, – честно ответила я. – Но мне бы этого не хотелось.

– Я бы тоже не хотел попасть под горячую руку нового босса. Но, к сожалению, никто от этого не застрахован.

Я подумала о Юле. О её четырехлетнем сыне, о платежах по ипотеке, о зарплате няни, о крыше в доме её бабушки, которую она починила благодаря кредиту. Я поставила кроссовки на пол и, сложив руки на груди, тихонько спросила:

– Нельзя ведь уволить женщину с маленьким ребенком? Если она ещё и мать-одиночка?

– Почему же, – не задумываясь ответил мужчина. – Всё можно.

– Но ведь она одинокая мамочка, которая сама воспитывает ребенка.

– И что дальше? – смотрел он на меня. – Ей положены льготы и особые выплаты. Но, если организация, в которой она работает, сокращает штат, то единственное, что её способно удержать на месте, так это высокий уровень компетентности и профессионализма. Иначе говоря, от дилетантов избавляются и тут уже совершенно неважно, сколько у кого детей, разводов, нянек и в какой кривой лачуге сотрудник живет.

Теперь мне стало не по себе. Я постаралась посчитать, сколько раз за последний год Юля брала больничный из-за сына. Что, если уже этих пропусков покажется новому руководству слишком много?

– Из какого ты отдела?

Мой взгляд распахнулся.

– Маркетинг. Пятый этаж.

– Ты сказала, что не боишься увольнения, а у самой тревога на лице застыла.

– Я переживаю за подругу, – увела я взгляд в сторону.

– На которой сейчас парадные туфли? – кивнул он на кроссовки. Я промолчала. – Зачем волноваться о том, что от тебя не зависит?

– Просто не хочу, чтобы она потеряла работу.

– А с чего ты взяла, что это может случиться?

Я вздохнула, подумав о Кристине Валерьевне. Мужчина поднял одну бровь, будто нуждался в объяснениях.

– Руководителя моего отдела уволили. А она очень хорошо знала свое дело.

– Тебя это удивило?

– Скорее шокировало. Потому что она настоящий профессионал, и я могла у нее ещё многому научиться.

– И всё же почему ты думаешь, что твоя подруга может потерять работу?

– Если уж уволили Кристину Валерьевну, то простой аналитик и подавно может попасть в эту мясорубку.

– У всякого увольнения есть причины.

– В случае с Кристиной Валерьевной, сомневаюсь. По-моему у нового босса есть на руках огромный список сотрудников и он медленно ведет своим пальцем сверху вниз, делая остановки, чтобы почесать свою задницу. Глядя на то, сколько людей уже уволили, он чешет её довольно-таки часто.

Раздался громкий стук в стальные дверцы. Техник, который находился по ту сторону, обещал открыть их через пару минут.

– Наконец-то, – вздохнула я, с нетерпением ожидая освобождения. Мой взгляд метнулся в сторону незнакомца, который снова опустил глаза на свой сотовый. Его широкие темные брови сурово сходились к центру и медленно, почти незаметно расслаблялись. – Наверное, собрание уже началось.

Мужчина взглянул на меня.

– Надеюсь, что нет.

– Не люблю опаздывать, – пробормотала я, глянув на часы.

– Это хорошо.

– Будет хорошо, если новый босс тоже где-нибудь застрянет, – ляпнула я с ухмылкой.

– Или вообще не появится?

– Опоздает, – уточнила я. – Впрочем, он и без того заставил всех сотрудников ждать себя. Зачем говорить всем спускаться, если знаешь, что сам не сможешь быть вовремя?

– Возможно, что некоторые обстоятельства стали причиной его опоздания. Те, что от него не зависят.

– Возможно. Или он просто демонстрирует собственную важность, – предположила я с улыбкой. – Скорее всего именно этот вариант.

– Готово! – раздался громкий мужской голос и дверцы плавно разъехались. Оказалось, что лифт застрял между пятым и четвертым этажами. – Можете выбираться!

– Серьезно? – усмехнулась я, таращась на широкую перегородку, которая для четвертого этажа была потолком, а для пятого полом. – И куда именно? До вас я точно не дотянусь, а вниз…

– Проще вниз, – перебил меня незнакомец и, опустившись на корточки, ловко спрыгнул на четвертый этаж. Отряхнув пыль с ладоней, он протянул мне руки. – Спускайся. Я тебе помогу.

– Я не смогу быть такой же ловкой, как ты, – занервничала я. – На мне юбка.

– Обещаю не подглядывать.

– Она узкая, – закатила я глаза. – Я в ней, как ваза для одного цветка.

– Зачем ты тогда её надевала? У твоей подруги парадные туфли, а у тебя что, юбка?

– Выбирайте, – кивнул техник этажом выше, – или ко мне, или к нему!

Я сняла туфли и отдала их вместе с кроссовками мужчине внизу. Мне пришлось немного задрать низ юбки, потому что он был настолько узким, что я не могла хоть немного расставить ноги врозь.

– Надеюсь, меня не раздавит, как в фильмах ужасов? – пыталась я пошутить, но тревога, облаченная в легкую степень ужаса, выдавала мою неуверенность в себе и во всем, что происходило.

– Мне тоже бы не хотелось потом смотреть, как соскребают с пола твои внутренности, – сказал мужчина с таким спокойствием, что я так и замерла на четвереньках. – Эта шутка. Просто хочу тебя поторопить. Опусти руки на мои плечи, а я тебя спущу.

Я послушно выполнила инструкцию, чувствуя себя в этой накрахмаленной белой блузке и гребаной юбке, а-ля строгость, совершенно нелепо. А пуловер-то кашемировый, мягкий. Мне даже показалось, что мои пальцы провалились, как в теплый и горячий песок. Когда руки крепко обхватили мою талию, я осторожно подалась вперед.

– Береги голову, – сказал он, и я прильнула к его шее, сжавшись, как зернышко.

Внезапно кабина лифта дернулась, и от страха я закричала так, что сама едва не оглохла.

– О, боже! О, боже! – задыхалась я, прижимаясь к мужчине.

– Эй, у вас там всё в порядке? – спросил техник. – Не бойтесь, кабина не сдвинется с места!

– Нет, черт возьми! Не в порядке! – Мужчина отпустил меня и я, почувствовав ногами прохладу глянцевой плитки, от облегчения и усталости закрыла глаза. За эти несколько секунд из меня как будто вся жизнь ушла.

– А теперь? – спросил мой спаситель, заглядывая в глаза.

– Угу. Почти, – выдавила я, поправляя юбку. – Спасибо.

– У тебя руки дрожат.

– Интересно, почему? – нервно выдавила я и надела туфли. – У меня чуть сердце не остановилось. Никогда в жизни больше не зайду в этот лифт.

Не сказав мне ничего больше, мужчина распахнул дверь и жестом руки пропустил меня вперед. Мы молча спустились на первый этаж, переполненный уставшими от ожидания сотрудниками. Когда я подошла к Юле, её парадные туфли стояли в сторонке.

– Черт возьми, где ты была? – оглядела она меня, а потом выхватила свои кроссовки из моих рук и громко чмокнула в щеку. – Воспаление яичников мне обеспечено, но всё равно огромное тебе спасибо!

– Ещё ничего не началось?

– Не-а. На лестницу поднялся Арсений, личный помощник этого Грозного, и сказал, что тот будет с минуты на минуту, но его всё ещё нет.

– Он демонстрирует явное неуважение к своим сотрудникам, – процедила я, всё ещё не в силах прийти в себя. – Я только что чуть коньки не отбросила.

– То есть?

– Застряла в лифте.

– Ты?

– Думаешь, почему меня так долго не было! – фыркнула я шепотом. – Ладно, давай не будем об этом, потому что у меня до сих пор сердце колотится.

– Всем добрый день! – раздался громкий и низкий голос в микрофон. – Спасибо, что вы меня дождались и прошу прощения за задержку. Застрял в лифте.

Сотрудники засмеялись, будто находили эти слова веселыми. Посмотрела бы я на них, когда половина их тела снаружи, а другая в кабине, которая вдруг сотрясается и… Постойте-ка. «Застрял в лифте»?

Мои глаза в панике искали источник громкого мужского голоса, хотя я уже вроде бы и понимала, кому именно он принадлежал. Меня обдало волной кипящего жара, когда на середину высокой широкой лестницы поднялся тот самый мужчина, который вытащил меня из кабины лифта.

У которого я спрашивала об увольнении матери-одиночки.

Которому говорила, что было бы совсем неплохо, если бы наш новый босс тоже где-нибудь застрял.

Которому заявила, что не боюсь увольнения.

– Вот же черт, – шепнула я, опустив голову. Почему-то мне не очень хотелось попадаться ему на глаза. – Я с этим мужиком в лифте и застряла.

– С ним? – вытаращила глаза Юля. – С новым боссом? В нашем лифте?

– А в каком ещё, если он один в здании? Я думала, что он один из юристов… Черт, черт, черт. Я сказала ему, что своим опозданием новый босс явно демонстрирует собственную важность.

– С чего ты взяла, что он юрист?

– С того, что юридический отдел этажом выше. Да и взгляд у него такой…

– Юридический? – закатила глаза Юля. – Надеюсь, больше ты ему ничего не говорила?

– Нет, – заверила я с фальшивой улыбкой. – Вообще ничего.

– Меня зовут Абрам, – представился он. – Предупреждаю сразу, я не приветствую к себе обращение по имени отчеству. И точно так же не ждите подобного от меня. Мне неважно, сколько вам лет. Я буду обращаться к вам исключительно по имени.

– Я сказала, что новый босс чешет задницу, когда раздумывает над тем, кого бы ещё уволить без причины.

– Николь! – ахнула Юля шепотом. – Зачем ты это сказала незнакомому человеку?

– Так вышло. Я подумала о Кристине Валерьевне и совершенно несправедливом к ней отношении. И сказала то, что… думала.

– Всех нас ждут глобальные перемены, – продолжал говорить Абрам Грозный, голосом властным и непоколебимым. – Думаю, вы уже это заметили. Я не из тех руководителей, которые появляются в офисе пару раз в месяц, чтобы выслушать доклады, отчеты и в полуобмороке посмотреть презентации. Для меня крайне важна производительность каждого из вас. Вы мне не нужны, если ваша отдача не достигает должного уровня. Если то, что вы делаете, не приносит компании положительных результатов и не идет ей на пользу.

– Ты подумала о том же, о чем и я? – шепотом спросила я Юлю.

– Как Василевский постоянно спал на презентациях?

– Откуда он знает об этом?

– Мы начинаем новую работу! Намного более трудоемкую, чем когда-либо. Кто не в курсе: филиал в Екатеринбурге прекратил свое существование, поскольку был абсолютно не рентабельным. – Его внимательный взгляд медленно прошелся по застывшим лицам огромного коллектива. Мне пришлось немного согнуть колени, чтобы спрятаться за двумя невысокими мужиками. – Привыкайте к тому, что все мы – большая семья первоклассных профессионалов. Если вы не относите себя к таковым, хоть на секунду сомневаетесь в своих силах – можете быть свободны. Потому что слабакам здесь не место. Единственное, что должно заботить вас в этих стенах – вы сами, ваши успехи и ваши стремления к достижению поставленных целей. И будьте добры, носите удобную обувь и одежду. Если вам комфортно работать в строгом костюме – пожалуйста. Если ваша работоспособность повышается, когда вы облачаетесь в спортивную одежду – ради бога. К слову о комфорте, – глянул он на блондина рядом. – Я поручил Арсению провести опрос среди сотрудников. Очень надеюсь, что вы охотно примете в нем участие, потому что от его результатов будет зависеть именно ваш комфорт в этих стенах.

– Верно! – кивнул этот Арсений. – Я уже отправил на электронные адреса всех отделов ссылку на опрос. Много времени это не займет.

– Ещё раз спасибо за ожидание! – поблагодарил босс, ничуть не смягчив свой суровый тон. – Рад был, наконец, всех вас увидеть.

– Но прежде, чем вы вернетесь на свои рабочие места, – заявил Арсений, – я попрошу некоторых из вас подняться на седьмой этаж!

– Мне это не нравится, – глянула на меня Юля, провожая взглядом уходящего Абрама. Арсений называл одну фамилию за другой, вызывая у многих явное чувство беспокойства. – Совсем не нравится.

– Так, кажется всё, – кивнул Арсений, проверяя список на своем iPad. – Ой, тут же ещё колонка! Потемкина Светлана, Рыськов Валерий и Све?това Юлия!

– Твою мать, – содрогнулась Юля, бессильно опустив голову. – Это те, кому с минуты на минуту скажут «до свидания».

– Да с чего ты это взяла? – посмотрела я на нее.

– С того, что на седьмой этаж просто так не вызывают! Там начальство восседает!

– Ты что, не уверена в себе?

– …Уверена.

– Вот и отлично! – улыбнулась я. – Ты умница, красавица и настоящий профессионал. Всё будет хорошо!

– Обещаешь?

– Обещаю! А теперь поднимайся на седьмой этаж и расправь плечи. Вдруг тебя ждет повышение? В нашем отделе освободилась одна руководящая должность…

– Самой-то не смешно? – брякнула Юля.

Смешно. Но это единственное, что могло прийти мне в голову в качестве вялого успокоения.




3


– Меня уволили.

– Что? – выпучила я глаза. – Как?

– Вот так. Сказали, что я могу собирать свои вещи и освободить рабочее место. Очевидно, что сегодня основная зачистка произошла в нашем отделе. Этот Грозный уволил шесть человек.

– Шесть? – не верила я своим ушам.

Наташа не скрывала эмоций и тихонько рыдала на плече у Артема. Валера сидел за своим столом с побледневшим от шока лицом, а Настя, с грохотом захлопнув за собой дверь дамской комнаты, громко закричала, не в силах сдержать в себе негатив.

– Мне заплатят небольшую компенсацию, – сообщила Юля поникшим голосом. – Надеюсь, что я смогу найти другую работу в самые ближайшие дни, но… Боже, что же мне делать?

– А ты говорила, что у тебя ребенок? Что ты воспитываешь его одна? Что у тебя нет никакой финансовой поддержки со стороны?

Юля кивнула.

– Этот Абрам не стал меня слушать. Перебил и сказал, что мне выплатят компенсацию только потому, что эта новость стала для меня неожиданностью.

– А он хоть как-то объяснил причину увольнения?

– Сказал, что это вынужденная мера. И заценил кроссовки.

– Что сделал? – насторожилась я.

– Сказал, что у меня симпатичные кроссовки. Что же мне теперь делать? Я ведь всю себя этой работе отдавала. Я каждое утро приходила сюда с желанием добиться успехов! Я хотела быть такой же, как Кристина Валерьевна, а теперь… Максимум, что мне светит, какое-нибудь крошечное рекламное агентство, расположенное в подвале старой пятиэтажки. Николь, – едва сдерживая слезы, спросила она, – а ты ничего ему не говорила обо мне? Пока вы были в лифте?

По моей спине пробежал холодок. Юля глядела на меня такими жалостливыми и растерянными глазами, что я так и не смогла найти в себе силы сказать ей правду. Впрочем, я даже не понимала, какую именно, но точно осознавала, что мои необдуманные слова о заднице босса стали тому причиной. Хотя это было и нелепо учитывая, что этим боссом был взрослый и серьезный мужик.

– Нет, – ответила я, чувствуя я на себе неподъемную тяжесть вины. – Да мы и не говорили особо. Лифт застрял и… Что-то у меня голова разболелась. А эта дурацкая блузка! Она ведь совершенно не пропускает воздух!

– Ужасный день, – вздохнула Юля, разочарованно оглядев офис. Настроения не было даже у тех, кто по непонятным причинам сумел сохранить работу. – У меня нет слов. Я могу попросить тебя об одолжении?

– Что угодно.

– Ты не могла бы собрать мои вещи и завтра отправить их ко мне домой курьером? Здесь их не много. Только мои любимые цветные ручки, стикеры-цветочки, календарь… Я заберу только фотографию сына. На большее у меня нет сил и желания.

Юля взяла стеклянную рамку с фотографией, на которой причудливый, с двумя торчащими зубами, улыбался счастливый голубоглазый мальчишка. Она целовала эту фотографию несколько раз на дню и всякий раз приговаривала, что безумно соскучилась по сынишке. У меня заболела душа.

– Конечно. Можешь не волноваться, я всё сделаю.

– Спасибо тебе, Николь. – Юля надела пальто с меховым воротником и, наверное, впервые не пригладила его. – Я пойду. Созвонимся как-нибудь, хорошо?

– Обязательно!

Я даже не нашла в себе сил подняться, чтобы обнять её. От чувства вины у меня зашевелились волосы на голове, а фантазии в голове разыгрывались с нешуточной скоростью. Перед глазами улыбался голубоглазый мальчишка, который секундами позже безмолвно плакал на дождливой улице, сидя на огромных клетчатых сумках, потому что несколькими минутами позже их с мамой выставил на улицу банк, которому они задолжали по ипотеке. Я видела отчаявшуюся в себе Юлю, вокруг которой стояли пустые бутылки с водкой, а её сынишка прятался в шкафу, потому пьяная мама – буйная мама. Я понимала, что эти фантазии не имели ничего общего с реальностью, ведь Юля была ответственной и готовой на всё ради благополучия своего ребенка молодой мамочкой. Она точно найдет новую работу и всё у нее будет ещё лучше, чем когда-либо, просто… Я ведь не смогу спокойно спать и продолжать здесь работать, зная, что она потеряла работу из-за меня. Потому что нельзя говорить боссу, что он чешет задницу.


* * *

Радовало, что хотя бы секретарша осталась прежней. Диана выглянула из-под стопок разноцветных папок с документами, которыми был обложен весь её стол. А стол этот был довольно-таки внушительных размеров для нее одной.

– Наш новый босс у себя? – спросила я, кивнув на закрытую темную дверь.

– У себя. Что ты хотела?

– Мне нужно поговорить с ним.

– Тогда садись в очередь, – кивнула она на диванчики. Все места были заняты сотрудниками компании, на лицах которых так и застыло пугающее негодование. – Очевидно, что сегодня у него приемный день.

– Это все те, кого он собрался увольнять? – тихо спросила я.

– Слушай, у меня, как ты видишь, очень много работы, – сквозь зубы шепнула Диана. – И мне нужно выполнить её до конца рабочего дня. «Кровь из носа» – так он мне сказал. А учитывая, что увольнения не заканчиваются, я бы очень хотела успеть всё сделать, потому что терять работу в моем случае – не вариант. Садись и жди.

Прямо-таки агрессор какой-то, а не начальник! Но делать было нечего и я осталась ждать в приемной. В любой другой день я бы не позволила себе просто сидеть в очереди полтора часа. Но сегодня он был необычным по всем фронтам, и я точно знала, что не смогу сделать ничего толкового в таком подавленном состоянии. Я понятия не имела, чем именно занималась Диана. Всё то время, что я просидела в приемной, она открывала одну папку за другой, вносила какие-то данные в компьютер и складывала их на открытых деревянных полках, которые поднимались к самому потолку и продолжались в виде длинных балок, на которых горели небольшие круглые светильники. Она вздыхала слишком много раз, не поднимала головы и отвечала на телефонные звонки без особой и привычной для своей должности доброжелательности. Две женщины тихонько обсуждали нового босса. И никому их едва слышимый разговор не казался неуместным, потому что всех сгрызало любопытство: откуда взялся этот бульдозер, делающий такие существенные дыры в некогда большом коллективе?

Этому Абраму Грозному было сорок два года. Он много лет занимался реабилитацией крупных и увядающих организаций, которые самостоятельно не могли выбраться из охватившего их кризиса. О его личной жизни женщины ничего не сказали, зато, несмотря на охватившие нашу компанию волнения, они-таки нашли его привлекательным. Мол за маской решительного и сурового управленца скрывался добросердечный и чуткий мужчина. Разве он виноват, что его должность требовала особой твердости характера? Но вот стоило первой покинуть его кабинет, как её бархатное личико исказила гримаса возмущения. А вторая вообще не сдержала в себе ругательство и назвала его «уродом». Разумеется, сам виновник этих комплиментов не услышал.

Мужчина, за которым была я, вышел из кабинета агрессора с опущенной головой и взглядом, полным разочарования и болезненной печали. Во рту у меня пересохло. Прежде, я никогда не чувствовала себя настолько неуверенной, как сейчас. И я даже разозлиться не могла на себя за это предательское чувство, которому никак не могла противостоять. Расправив складки на юбке влажными ладонями, я предварительно постучала в дверь.

Когда я вошла в кабинет, в котором не осталось ничего от прежнего хозяина, в нос ударил древесно-цитрусовый аромат, воплощающий в себе свободу, мужественность и чистую сексуальность. Я почувствовала его ещё в лифте, но как это обычно со мной случалось, всё свое внимание я направляла на беспокоящие меня вещи. А может это происходило само по себе. Но, как бы то ни было, в кабине лифта я не могла с такой доскональностью прочувствовать этот особый и завлекающий запах, поскольку в тот момент меня обуяли тревоги. Впрочем, они сковывали меня и сейчас, но обновленный дизайн некогда светлого и по-домашнему уютного кабинета, поражал размахом строгой и ледяной роскоши.

С новой обстановкой мой обалдевший взгляд знакомился очень медленно. Я и сама понимала, насколько мое поведение казалось нелепым, но не могла сказать себе «стоп» и напомнить, почему именно я сюда пришла. Светлые стены перекрывали встроенные темные шкафы. За открытыми полками, на которых стояли книги, светилась стена из теплого с рыжими прожилками дерева. Эти вставки разбавляли мрачную изысканность интерьера, будто напоминали, что суровый хозяин сих убранств ещё умел улыбаться. Во главе темной стены стоял глянцевый стол, полностью копирующий рисунок светящихся панелей. С невероятной идеальностью он сочетался с плотными и тяжелыми занавесками цвета благородного пепла, который подсвечивался и сверкал от нескольких светильников в таком многоярусном и по-настоящему завораживающем потолке… Разве можно было сказать такое о потолке? Просто о потолке! Но у меня в тот момент даже дыхание перехватило. За годы своей жизни я повидала много роскошных и впечатляющих интерьеров, где одна дверная ручка могла стоить целое состояние, но этот кабинет… Сказать было нечего. Дизайнер постарался на славу.

Я вернулась на землю, когда из открытых раздвижных дверей, ведущих на личную террасу, в кабинет вошел его теперешний хозяин. Изумленная увиденным, я даже не обратила внимания, что внутри было холодно, потому что с открытой террасы дул ледяной декабрьский ветер.

Абрам задвинул стеклянные двери, которые издавали плавный и тихий шорох. Неприятно было осознавать, но в этом холоде и роскоши тьмы я чувствовала себя беспомощнее комара, который хотя бы мог укусить для какой-никакой а демонстрации уверенности в себе. Но с каждой секундой моего молчания, становилась всё более очевидной ошибка, заставившая меня прийти сюда. Кто я такая, чтобы суметь повлиять на решение, которое принял этот властный и бескомпромиссный мужчина? Оценивающий и выжидающий взгляд которого напоминал мне отца…

Возможно, что именно последняя мысль меня и отрезвила. По крайней мере, влепила болезненную оплеуху, после которой я и расправила плечи.

– Мне нужно кое-что с вами обсудить, – сказала я, сложив руки в замок. – Это не займет много времени.

– Ты слышала, что я говорил внизу? – спросил он без единого грамма доброжелательности. Ну, той, что была хотя бы в лифте. – Никакого выканья.

Я почувствовала себя ребенком, которого отчитала воспитательница.

– Без проблем. – Мои брови подпрыгнули. – Мне нужно обсудить с тобой кое-что очень важное. Для меня.

– Вперед, – кивнул он на велюровый стул цвета глубокой морской бирюзы.

– Как я уже сказала, это не займет много времени. Я только хочу знать, увольнение Све?товой Юлии как-то связано с тем, что я не распознала в тебе нового босса и сказала, что он увольняет людей без особой на той причины?

– Нет, ты сказала, что перед ним лежит большой список с именами и он медленно ведет по ним пальцем сверху вниз. А когда ему хочется почесать задницу, он останавливается. И человек с фамилией, на которой замирает его палец, вылетает с работы. Я похож на мальчишку, который обижается на чепуху? – спросил он, задержав на мне холодный взгляд. Спрятав руки в передних карманах джинсов, он сел за свой стол в кресло, которое определенно было выполнено на заказ. Откинувшись на мягкую спинку, Абрам снова посмотрел на меня.

– Я не стану отвечать на этот вопрос, потому что он нелепый.

– Он риторический. Ответ на него знает даже букашка.

Я опешила. Порядочный незнакомец в лифте испарился в один миг.

– Ты мне ответишь на вопрос?

– А я должен обсуждать с тобой решение, которое принял?

– Если на него никак не повлияли мои необдуманные слова, то я хочу знать причину, по которой моя подруга лишилась работы.

– Подруга или коллега? – спросил он, не сводя с меня глаз цвета мокрого асфальта в тумане раннего утра.

– Ты не озвучил ей причину увольнения.

– Это неправда, – без единой эмоции сказал Абрам. – Человека нельзя уволить без веской причины. И так же нельзя от него её утаить.

– Почему ты уволил её? – Я с трудом сохраняла в себе последние остатки уверенности. Мне казалось, что Абрам говорил только то, что не подлежало никакому обсуждению, а если я и решалась продолжать, то открывала перед ним только самую глупую и безмозглую часть своей натуры. Но я прождала его под дверью почти два часа и мне нужны были ответы на простые вопросы. – Юля была нашим аналитиком, но она зарекомендовала себя, как разносторонний специалист. Она курировала проекты, держала под контролем дизайнеров, которые постоянно срывали сроки изготовления макетов. Ты совершаешь ошибку, увольняя по-настоящему хороших специалистов, которые обожают свою работу.

– Ты ведь пришла сюда, потому что тебя терзает чувство вины. Ты думала, что я уволил твою подругу, потому что у меня раздутое эго нарцисса, которое ты задела словом «задница». Не пойму логику. Ведь в таком случае я бы уволил тебя, а не человека, которого в глаза не видел. Я же говорил, что нет смысла переживать о том, что от тебя не зависит. Я не увольняю людей без веской причины. Тема закрыта. Можешь идти.

Собираясь с мыслями там в коридоре, я запланировала речь, в которой обязательно хотела упомянуть о наличии у Юли четырехлетнего ребенка, о её финансовых обязательствах перед банком, и вообще дать понять, что поступать так с человеком, проработавшим в компании не один год, просто бесчеловечно! Но тяжелый взгляд Абрама не позволял мне шевельнуть даже кончиком языка. Он взглянул на свои часы и терпеливо вздохнул, очевидно намекая мне поскорее убраться.

– Незнакомцем ты был намного приятнее, – сказала я полушепотом и покинула мрачный кабинет в состоянии слишком паршивом, чтобы оставшиеся четыре часа посвятить всю себя плодотворной работе.




4


– И что он тебе на это ответил? – смотрела на меня Ева, потягивая коктейль из узкой красной трубочки.

– Ничего, – пожала я плечами. – Я ведь ушла.

– А ты не созванивалась с Юлей? – поинтересовалась Мила, поглаживая кончиками пальцев ободок белой кружки, в которой остывал крепкий кофе. – Как она вообще?

– Нет. Не думаю, что сегодня ей захочется говорить о работе. Бывшей работе, – уточнила я и втянула последние остатки вишневого коктейля на основе сливочного ликера.

– Послушай, ты ни в чем не виновата. В ином случае твой новый босс избавился бы от тебя, а не от Юли, – сказала Мила. – Думаю, у него и впрямь были веские причины для её увольнения. И тут он прав, Николь, тебе о них знать совсем необязательно. Так же, как и Кристина, и другие сотрудники, Юля найдет работу. Такое, увы, случается.

– А кто он такой? – подалась вперед Ева. – В Интернете нет ничего об Абраме Грозном. А это странно, – глянула она на нас. – В наше-то время!

Я ничего не хотела о нем знать, потому что за этот слишком продолжительный и паршивый день информации было и без того предостаточно. Но подруги, разделившие со мной неприятности уходящего дня, явно желали узнать моего нового босса получше.

– С одной стороны, это даже хорошо, – кивнула Мила, печатая текст в телефоне. – Когда мужчина активно ведет свою страничку в соцсетях, демонстрируя свои завтраки, обеды и ужины, разбавляя разнообразную пищу собственными фотографиями из спортзала, а-ля случайное фото, когда проходил мимо зеркала в полотенце на бедрах, это как минимум мерзко. Но с другой стороны, когда о нем нет вообще ничего, – Мила издала продолжительный вздох, смахивая одну ссылку за другой, – уже подозрительно.

– Он точно не похож на того, кто станет постить свои полуголые фотографии, – усмехнулась я нелепости подобных суждений. – И ещё я думаю, что никто в здравом уме не рискнет напроситься к нему на интервью.

– Одну минуточку! – Мила выставила вперед указательный палец и повернула к нам с Евой свой сотовый. – Это он?

На фотографии, которую в неведомых дебрях отыскала-таки моя подруга, действительно был Абрам Грозный. Он стоял за черной глянцевой кафедрой в белой рубашке и темном костюме, а его застывший в угрожающем настроении взгляд стрелял в сторону зрителей. Я молча кивнула, прочитав на заднем плане слово «форум».

– А он ничего так, – улыбнулась Ева, разглядывая его лицо с разных ракурсов. – Кого-то мне напоминает…

– Я знаю! – Пухлые губы Милы расползись в самоуверенной улыбке. – Вылитый Том Харди. Фотосессия в журнале ARENA HOMME+. Умопомрачительный красавец!

Мы с Евой переглянулись, понятия не имея, о каком именно издании и фотосессии наша всезнающая подруга говорила. Ну, по крайней мере, мы знали, кто такой Том Харди.

– Надо посмотреть! – заинтересовалась Ева и снова уткнулась в свой телефон.

– Так и кто теперь руководит вашим отделом? – спросила меня Мила.

– Понятия не имею. Сегодня был какой-то неопределенный день в плане работы. Для меня уж точно. Я вообще не знала, за что браться, что нужно делать. Сегодня на нашем этаже впервые было тихо и почти безлюдно. Думаю, на других творится то же самое.

Мила опустила ладонь на мою руку и по-дружески сжала её, давая понять, что всё будет хорошо, всё обязательно наладится и этот тяжелый день очень скоро прекратит свое существование.

– Ладно, сменим тему, – улыбнулась она. – У меня есть для вас, девочки, отличная новость!

– Этого нам-таки и не хватало! – прильнула я к столу. – Что у тебя?

Мила полезла в свою сумочку и достала два золотых конверта.

– Билеты на Шоколадную фабрику? – посмеялась я.

– Намного круче и интереснее, – интригующе заиграла Мила бровками. – Это пригласительные на маскарад в честь Нового года, который устраивает наше издание. Событие обещает быть грандиозным!

– Надеюсь, это будет не двадцать седьмого? – с сомнением уточнила Ева.

– Вообще-то двадцать седьмого. А что такое?

– Двадцать седьмого мы с Игорем едем за город! – простонала подруга. – К его родителям…

– Ого! Так у вас уже знакомство с родителями запланировано? – улыбнулась я.

– Так пора бы уже. Второй год вместе, а родителей в глаза не видели. Может Игорь, наконец, созрел для женитьбы?

– Типун тебе! – фыркнула Ева, и мы с Милой засмеялись. – Я ещё не готова ни к какой свадьбе, предложению и муженьку под боком! Я хочу быть сама себе хозяйкой!

– Но ты уже два года живешь с парнем.

– И что? Мы просто парочка и всё.

– Ева просто расстроилась, что не сможет присутствовать на грандиозной вечеринке года! – издевалась я. Забрав золотой конверт, я отправила Миле воздушный поцелуй в знак благодарности. – А вот я обязательно приду!

– Дресс-код: яркий наряд и обязательно маскарадная маска!

– Обожаю маскарады! Вот эти новости подняли мне настроение до небес!

Ева выхватила свой конверт, поджав губы от напускного недовольства.

– Может мне удастся прикинуться больной? Игорь поедет к родителям, а я убегу на праздник! – хохотнула Ева. – А теперь скажи, твой новый босс похож на него? – повернула она к нам с Милой свой телефон.

На экране был красавчик Том Харди, с которым Абрам Грозный не шел ни в какое сравнение. Разве что прическа была похожа: коротко состриженные виски, а на верхушке темно-русые волосы были значительно длиннее. У Абрама щетина отличалась густотой и должным уходом, а у Харди… И у Харди.

– Они совсем не похожи, – бросила я скептический взгляд на подруг. – Нашли с кем сравнивать.

– Я, конечно, Грозного своими глазами не видела, но на этой фотке он очень даже ничего, – продолжала разглядывать его Мила. – Но что-то жесткое в нем, разумеется, есть. Хищнический взгляд, да?

– Ага, – согласилась с ней Ева. – А ещё нос смотри какой. Прямой и острый!

– Прошу прощения, – вмешалась я, – но мы, кажется, закрыли тему с моей работой и внезапными в ней переменами.

– Прости, – улыбнулась мне Мила. – Просто он и впрямь похож на Харди.

– Да не похож он на него!

– Ладно! Твоя взяла! Не похож, – сдалась Мила. – А теперь давайте решать, когда прошвырнемся по магазинам? Нам нужно найти себе яркие наряды!

– У меня полный гардероб платьев, которые я надевала один раз в жизни. Теперь они самое то для маскарадов!

– Если бы я была такой же миниатюрной, как ты, то с удовольствием позаимствовала бы одно из них, – процедила Ева.

– Ты уезжаешь знакомиться с родителями Игоря, – напомнила я с улыбкой.

– У меня ещё есть достаточно времени, чтобы что-нибудь придумать. Так что не сбрасывайте меня со счетов!

Ева и Мила были моими лучшими и единственными подругами, которые знали меня от и до. Мы могли позвонить друг другу в любое время дня и ночи, встретиться и просто прогуляться по бульвару. Мы жили в одном доме, но в разных подъездах и мы всегда считали это необъяснимое совпадением знаком свыше: нам определенно суждено быть подругами на веки вечные.

Когда мы вышли на морозную улицу, протрещав полтора часа в любимой кофейне, наш сверкающий в огоньках и блеске падающего снега бульвар выглядел по-настоящему волшебно. Дети резвились на площадках, родители и жильцы многоквартирных домов сидели на лавочках и просто дышали свежим воздухом, наслаждаясь красотой наступающей зимы.

Первая, как и всегда, домой вернулась Ева, потому что её подъезд был как раз рядом со входом в уютное заведение. Мы с Милой неспешно двинулись дальше, спрятав носы в намотанные на шею шарфы.

– Как поживает Вероника? – спросила Мила о моей маме.

– Надеюсь, хорошо. Мы должны были встретиться в воскресенье, но в субботу утром она сказала, что собирается пообедать со своей подругой, и я нашла причину, чтобы перенести нашу встречу на следующее воскресенье. – Мила взглянула на меня, и я громко вздохнула. – У меня на сегодня был запланирован прием у Светы. Сначала мама бы мне мозги промывала, а через пару дней ещё и Света. Лучше я выслушаю одну из них, чем сразу обеих.

– А разве Вероника не будет делать этого в следующее воскресенье?

– Будет. Но я хотя бы немного передохну от нравоучений взрослых и повидавших многое в своей жизни женщин! Мое терпение начинает потихоньку трещать по швам. – Мила натянула пушистые белые варежки и взяла меня под руку.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68439979) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.