Книга - Похмелье после вчерашнего

Похмелье после вчерашнего
Ольга Ли


Что делают жены, когда узнают, что у мужа имеется интерес на стороне? Скандалят, впадают в депрессию, пьют в одиночестве? Что выберет Кира, столкнувшаяся с этой ситуацией после восемнадцати лет семейной жизни? Что она предпримет, чтобы изменить свою жизнь, идущую «по накатанной»? Ведь на пороге своего тридцативосьмилетия она наконец осознала, что ее жизнь – это только иллюзия движения, а на самом деле она стоит на месте, они с мужем отдалились друг от друга, а ее успешная карьера – это лишь способ чем-нибудь заполнить свое время. Пришла пора перемен? И вот, в день рождения героини события начинают разворачиваться неожиданным образом…





Ольга Ли

Похмелье после вчерашнего





Глава 1


Нетвердой рукой Кира осторожно нашла кнопку ночника. Выключатель щелкнул, и загорелся слабый голубоватый свет. Щурясь, Кира посмотрела на мужа. Олег спал, отвернувшись к окну, голова чуть виднелась из-под одеяла. Осторожно спустив ноги на пол, Кира нащупала тапки, надела их и поднялась с постели. Широкая супружеская кровать едва слышно скрипнула.

Дотянувшись до кресла, Кира взяла халат, вытерла слезы и затянула потуже пояс.

Зачем она так много выпила сегодня вечером? Вопрос вопросов.

Коридор их большой квартиры хорошо освещался от окна – уличный фонарь заливал ярким светом не только кухню, но и часть прихожей. За стеклом шел снег. Кира остановилась в холле перед дверью туалета и на минуту залюбовалась снежинками, летящими под светом фонаря. Ее всегда завораживал падающий под фонарем снег – красиво, спокойно. Кира представила, как хорошо было бы сейчас оказаться на улице и подставить лицо под холодные, легкие снежинки. В детстве она любила ловить их ртом. Снежинки падают на закрытые глаза, на горячий лоб… И тают, тают…

Паркет под ногой скрипнул, и Кира вернулась в настоящее: на душе скребли кошки, а на сердце точно положили тяжелый камень.

Все-таки не нужно было выяснять сегодня отношения с Олегом. Ну вот что она хотела выяснить? Почему он опять так поздно приехал домой? Почему не предупредил, не позвонил, что задержится?

Ах да, он звонил, но она была недоступна.

Так она и поверила! Уж лучше бы сказал правду.

Тяжело вздохнув, Кира тряхнула волосами, открыла дверь в ванную и, включив свет, зажмурилась, ослепленная ярким люминесцентным сиянием лампы. От резкого света Киру немного качнуло в сторону, и в голове сам собой всплыл вопрос: сколько же она сегодня выпила?

Три бокала кампари неразбавленного, но со льдом. Сначала было хорошо, а потом… Потом было очень плохо. И от кампари, и от слез.

Кира вошла в ванную, закрыла дверь. Невольно взгляд скользнул по зеркалу, и она поймала свое отражение. Ужас, до чего она дошла. На кого стала похожа. Щеки бледные, глаза красные, лицо опухшее, а нос синий, точно слива. Какое уродство. Какая пошлость. Зачем она столько ревела?

И как только у Олега язык повернулся сказать: «Все твои проблемы от хорошей жизни».

О да, она живет очень хорошо. Просто всем на зависть!

Тяжело вздохнув, Кира села на бортик ванны, открыла кран с холодной водой, попила с ладони, не обращая внимания на то, что вода заливается за ворот халата, и, приблизив лицо к зеркалу, еще раз взглянула на отражение.

«Надо с этим кончать, – подумала она. – Чем скорее, тем лучше. Прямо завтра. Не устраивать сцен, не выставлять себя дурой. Не пить».

Она опять бросила взгляд на свое отражение и тут же отвела глаза. Вид у нее был, прямо скажем, не секси. Волосы торчали, как у нечесаного дикобраза, морщины проступили точно под увеличительным стеклом.

«Нет, совсем не пить не получится, – напомнила себе Кира. – Завтра день рождения…»

Подставив ладонь под слабую струю, она некоторое время смотрела, как вода стекала между пальцев и с журчанием сливалась в сток. Когда руке стало нестерпимо холодно, Кира несколько раз плеснула себе в лицо и закрыла кран.

Вернувшись в спальню, она сбросила халат и забралась под одеяло. Олег даже не шелохнулся.

Спала она плохо, а утро началось в целом как обычно, если не считать того, что муж, делая вид, что совсем не помнит, как они вчера ругались, преподнес ей подарок ко дню рождения – новый фен и сертификат на процедуры в спа-салоне. Кира прочитала название: «Роза Ветров». С ума сойти, какой оригинальный подарок! – процедуры в спа-салоне, которым владеет его дама сердца. До чего заботливая парочка!

– О, фен! Как мило. – Кира быстро положила коробку на свободный стул, сверху бросила сертификат и, одарив мужа улыбкой, расцеловала в обе щеки.

«Три есть, четвертый не помешает, – произнесла она мысленно. – А спа-процедуры? Мне, пожалуй, давно пора обратиться к специалистам, чтобы они довели мою внешность до совершенства».

– Хорошо, что ты, Олежа, знаешь, к кому меня послать. Спасибо тебе, дорогой, ты такой заботливый и внимательный, – сказала она уже вслух.

Олег не заметил иронии в ее голосе (или сделал вид) и, откусив бутерброд, самодовольно улыбнулся – угодить жене так легко!

– Как ты себя чувствуешь? Выспалась? – поинтересовался он с заботливым видом. – Голова… не болит? Дать тебе аспирин?

«Это как дополнение к твоему подарку?» – хотела спросить Кира, но вслух сказала:

– Нет, дорогой. Аспирин мне не нужен, я уже выпила. И голова не болит, спасибо за заботу.

– Хорошо, – благодушно кивнул Олег. – Значит, вечером…

– Да, вечером в ресторане. В семь, – бодрым тоном закончила Кира за мужа. – Мне не нужно перезванивать и беспокоиться насчет столика?

Она старалась выглядеть беззаботной, но в душе все равно чувствовала себя осликом Иа, который потерял свой хвост и никак не может утешиться.

– Разумеется, перезванивать не нужно, – ответил Олег с некоторой досадой. – Я же лично бронировал его неделю назад.

– Спасибо тебе, мой хороший, ты такой внимательный. – Кира снова улыбнулась мужу и повторила уже больше для себя: – В семь в «Ривьере». Кутнем!

Что ж, она, пожалуй, не против провести вечер в ресторане без большой компании, один на один с мужем. Хотя у нее совсем не было настроения праздновать день рождения. Но настроение…

Открыв холодильник, Кира с задумчивым видом уставилась в его нутро. Что она хотела достать? Не за настроением же она сюда полезла?

Машинально ухватив пакет с молоком, она после недолгого раздумья все же поставила молоко обратно на полку и взяла грейпфрутовый сок.

– Не знаешь, куда это наш профессор с третьего этажа переезжает? – спросила Кира, подойдя чуть ближе к окну. Внизу у подъезда шла погрузка в машину книг соседа-профессора и каких-то больших емкостей, похожих на аквариумы.

– Понятия не имею, – пожал плечами муж.

Его телефон дал сигнал о том, что пришло новое сообщение, и, прочитав его, он тут же увлеченно принялся что-то писать в ответ. А Кира с ревностью подумала: ну вот, человек еще не вышел из дома, а его уже рвут на части. С утра до вечера Олег не отрывался от телефона, беспрестанно с кем-то переписывался. И кто его знает, кому он и по какому делу писал – по работе ли или по иной нужде?

Кира смерила мужа изучающим взглядом, невольно отмечая, что переписка Олегу явно доставляла удовольствие.

Ей ужасно захотелось разрушить его идиллию с телефоном, но она решила не делать этого, а просто сидела и наблюдала за подвижным лицом мужа.

– Раз уж у меня сегодня день рождения и ты такой милый, так любишь меня, может, ты подбросишь меня до работы? – спросила она, когда Олег закончил переписку и положил телефон на стол.

Ответ мужа она знала, но ей все равно хотелось увидеть его реакцию.

– Я? – Олег даже кусок яичницы с вилки уронил. – Но я… мне же совсем в другую сторону.

– Не можешь? – Кира изобразила на лице огорчение. – Жаль. Как же я повезу торты и шампанское? Моя-то машина, наверное, еще до конца недели, если не дольше, будет в сервисе. – Она тяжело вздохнула. – Ты не интересовался, почему ее так долго ремонтируют?

– Скажи спасибо, что она вообще жива после твоих номеров, – с досадой ответил Олег. – Я звонил. Говорят…

Кира скорбно улыбнулась и, не дав мужу закончить фразу, произнесла:

– Да ладно, неважно. Может, ты тогда вызовешь мне такси? В честь праздника. Таксист точно никаких номеров не отмочит. Довезет нас с шампанским, не расплескав. В целости и сохранности.

Олег снова взял со стола телефон.

– Зачем тебе тащить все это из дома? Ты что, не можешь секретаршу послать за шампанским? – пожал он плечами.

– Секретарша отвечает за крепкие напитки. А пара бутылок приличного шампанского не такая уж и тяжесть, – сказала Кира.

Но Олег ее уже не слушал: он снова что-то писал в телефоне.

Кира подумала, что он заказывает ей такси, но, закончив писать сообщение, Олег произнес:

– Нет смысла вызывать тебе такси сейчас. Ты же еще даже не умылась. А такси, если я вызову, будет у подъезда через пять минут. Давай ты вызовешь сама, когда будешь выходить из дома. А я сейчас быстро выпью чай и побегу, хорошо, лапочка?

Кира пожала плечами и ответила:

– Конечно.

Отчего-то ей опять пришел на ум образ ослика Иа, хотя она тут же подумала: «Но ведь хвост-то все-таки нашелся. Значит, есть надежда, что и у меня все еще будет хорошо».

Она поставила перед мужем чашку с чаем и стала нарезать лимон.

– Тебе положить?

Олег уставился на лимон с мрачной задумчивостью, словно не понял, что перед ним.

– Нет, благодарю. – Он опять уткнулся в телефон, а закончив переписку, залпом выпил чай и поднялся из-за стола. – Ну все, я пошел. Извини, что не смогу помочь тебе сгрузить в такси торты и шампанское. – Он чмокнул Киру в щеку. – Будь умницей. Не делай глупостей. И не хандри. Сегодня у тебя будет много подарков, моя девочка.

– Угу… – кивнула Кира и тоже поднялась, чтобы проводить Олега.

В свои сорок девять Олег выглядел просто отлично. Худощавый, подтянутый. Ежеутренние пробежки делали свое дело (в хорошую погоду он выходил в ближайший парк, а зимой или когда было пасмурно бегал на домашней беговой дорожке в лоджии своего рабочего кабинета). В его двадцать восемь, когда Кира с ним только познакомилась, Олег был далеко не таким ухоженным и холеным. Весил килограммов на десять больше, стригся отвратительно. Сейчас же от него нельзя было отвести глаз. Он превратился в очень интересного, уверенного в себе мужчину.

Кира усмехнулась: семейная жизнь явно пошла ее мужу на пользу. А возраст стал еще больше подчеркивать те его достоинства, которые всегда были при нем, – высокий рост, великолепную осанку, благородного каштанового оттенка густые волосы. Но самыми красивыми в его внешности по-прежнему, конечно, оставались глаза – яркие, синие, почти васильковые, в обрамлении черных ресниц. Даже самую невзрачную женщину такие глаза сделали бы красавицей, а уж что говорить о мужчине!

Распахнув входную дверь, Олег на мгновение замер на пороге, проверяя в карманах куртки, не забыл ли он ключи.

– Еще раз с днем рождения, лапочка, – сказал он, улыбнувшись, и собрался было добавить что-то еще, но тут у него в кармане зазвонил телефон.

Мгновенно переключившись на разговор, Олег захлопнул за собой дверь, однако Кира еще могла слышать его голос с лестничной клетки:

– Да, Наденька, привет. Ну как ты сегодня?

Кира вернулась в кухню, налила себе кофе, но, сделав глоток, отставила чашку.

Какая тоска.

Пару минут она тупо смотрела в одну точку перед собой. Потом встала из-за стола и прошлась по пустым комнатам, собирая разбросанные вещи. Олеговы носки, халат, спортивные штаны… Вечно он оставлял где попало свои вещи. Встретилась парочка и ее вещей… Никогда тут не будет порядка! Эта квартира слишком велика для двоих и к тому же захламлена сверх меры.

Кира вдруг остановилась на полпути к спальне, пораженная внезапной мыслью: а может, это не квартира сверх меры захламлена, а она сверх меры придирчива? «Ну подумаешь, носки валяются! Моих вещей тут тоже хватает. И если честно, даже больше, чем Олеговых».

Она вошла в спальню, застелила постель и, скинув халат, встала голышом перед зеркалом, придирчиво рассматривая себя.

И что она в самом деле? Все у нее в порядке. И сама она в порядке. Руки, ноги, попа, голова, грудь. Нигде ничего не висит. Взгляд потухший? Но это ерунда. Разве она не знает, как его включать?

И вообще ей совершенно не на что жаловаться. Олег – исключительный, просто идеальный муж. Он много работает. Заботлив. Адвокат нарасхват. Умный, тонкий, чуткий мужчина. Много времени отдает работе? А кто не отдает? Она тоже много работает, чтобы придать хоть какой-то смысл своей жизни. Олег привлекательный, нравится женщинам. На него заглядываются, да. Поэтому-то его Роза Ветров – нормальное явление. В конце концов, любой идеальный мужчина как раз так и устраивает свою жизнь, что у него есть и своя Роза Ветров, и любящая жена. Да и нет никаких доказательств, что у мужа роман на стороне!

«Хватит нагнетать, – приказала себе Кира мысленно. – К тому же пора одеваться».

Она остановилась перед шкафом с одеждой и в задумчивости принялась обозревать свой необъятный гардероб: что бы надеть?.. Вот же ежедневная дилемма.

Машинально сняв с вешалки светло-бежевое трикотажное платье и бросив его на постель, Кира принялась рыться в ящике с бельем, мысленно накачивая себя позитивными сентенциями.

«Сегодня будет чудесный день. Я обещаю себе это. Сегодня я сама подарю себе самый радостный день в этом году!»

Ее взгляд упал на фотографию, стоявшую на столике возле двери: Олег и она. Снимок был сделан сто лет назад, на даче его родителей, в один из ее первых приездов к ним. Сколько же ей здесь? Двадцать? Олегу, соответственно, тридцать один. Какое хорошее фото! Она в теплых, обволакивающих объятиях мужа, оба смотрят в объектив, в одну точку. Оба сияют как две медные тарелочки. Оба выглядят очень счастливыми. Олег плотно сжимает губы, старается сдержать смех. Над чем же они так смеялись тогда?..

Кира провела пальцем по фотографии, обводя контур Олеговых смеющихся губ. Она тоже на этом снимке получилась довольно милой.

Как быстро пролетели эти восемнадцать лет жизни… О том, что, в общем-то, все было хорошо, понимаешь, только когда оглядываешься назад.

Раньше они любили друг друга. А теперь? Как понять, осталось ли хоть что-то от того чувства, которое зафиксировано на этом фото?

Кира вернулась к своей чашке с кофе и в задумчивости уставилась на натюрморт, висевший напротив окна: рыжая тыква, связка красного лука и стопка бурых фаянсовых тарелок, изображенных на темном фоне. Подарок Олега – не к какой-то особенной дате, а просто спонтанный подарок, сделанный несколько лет назад, – до сих пор вызывал приятные эмоции. И идеально вписывался в интерьер.

Кухню в прованском стиле (о такой она мечтала много лет) ей, хоть и с большим трудом, удалось-таки оформить не на даче, а в их городской квартире. Причем деревенская простота и скромность потребовали от нее не только серьезных материальных вложений, но и больших эмоциональных затрат. Однако все получилось! Да так, что знакомый издатель глянцевого журнала по интерьерам предложил сделать иллюстрированный фотографиями материал на тему «Стиль кантри в мегаполисе». Олегу очень понравилась эта идея – выпустить номер «Стильного дома» с фотографиями их кухни (хотя в свое время он был против переделки интерьера), но Кира (возможно, чтобы досадить мужу) от предложения издателя отказалась, заявив, что это нескромно – щеголять своим благосостоянием перед другими людьми, ведь не все так хорошо обеспечены. Однако если начистоту, то затраты были хоть и большие, но все же умеренные. Например, латунные и медные сковородки и кастрюли – сейчас это необыкновенная роскошь – попали к ней практически даром. Их она не покупала. Что-то ей подарили, что-то осталось от прабабушки Олега. Стены, выкрашенные в оливковый цвет, тоже обошлись недорого: за жидкие обои она заплатила копейки, зато какой эффект – абсолютная иллюзия натурального камня! И оттенок удалось подобрать такой, какой она хотела, – под цвет фартука и столешниц, отделанных аккуратной керамической плиткой. А вот за кухонный гарнитур (столы и шкафы с широкими фасадами и открытыми полками), массивный обеденный стол, стулья и табуреты, которые она заказывала в известной мебельной фирме, пришлось заплатить о-о-очень много. Дизайнер посоветовал использовать светлое дерево и искусственно его состарить, но результат не разочаровал – все получилось очень мило. Не пожалела она и средств для изготовления декоративных балок на потолке, искусственного камина и пола из керамического гранита. Олег ужасно ворчал, когда узнал, во сколько ей все это обошлось, но ему-то что за дело? Она же его деньги практически не трогала – в основном использовала свои сбережения. Кира усмехнулась: это муж еще не видел чеки за бытовую технику, плиту и холодильник в ретростиле! А увидел бы – назвал бы ее сумасшедшей, потому что вся эта «мелочовка под старину» оказалась невероятно дорогой.

Одного жаль – сейчас этот чудесный интерьер уже устарел, прованский стиль потерял свою актуальность буквально сразу, как только Кира закончила ремонт кухни.

И так во всем… Вынашиваешь какую-то идею, мечту, горишь чем-то. А едва это воплотится в жизнь, как тебе уже это не нужно – и более того, это не только не ценится, но и мешает жить.

Мысли Киры снова вернулись к мужу, ко вчерашней ссоре.

Надо было признать, что она сама виновата – спровоцировала Олега, выпила слишком много.

Просто ее будни так скучны, так однообразны, они похожи на будни хомячка в клетке – каждый новый день предсказуем на многие годы вперед.

Все это – эту ежедневную рутину, Розу Ветров, постоянную занятость на работе, надвигающуюся на них с Олегом, как тяжелый гранитный шар, разъединенность их жизней – нужно было как-то предотвратить. Но как?

Что делают жены, когда узнают, что у мужа имеется интерес на стороне? Скандалят, впадают в депрессию, пьют в одиночестве?

Внезапно ей пришла идея перед началом нового жизненного цикла (все-таки как никак для нее начинался новый год) составить себе список из того, что бы она желала сделать в ближайшие двенадцать месяцев. Она открыла в телефоне «заметки» и произнесла громко, как если бы выступала на сцене:

– Итак, напишем правила новой жизни. Первое…

И погрузилась в глубокую задумчивость. Потом все же напечатала: «Первое: больше гулять».

Нужно начать выходить на улицу. Пусть даже без Олега. Нельзя ограничивать жизнь только офисом и домом. Нужно в конце концов начать жить. «Нужно вспомнить, что у меня есть я. К тому же прогулки снимают стресс.

«Второе: начать нормально питаться – на одном кофе долго не продержишься».

«Третье: сегодня же попросить Таню, чтобы унесла кофемашину из моего кабинета. А то искушает».

Кофемашина стояла в ее кабинете на столике возле окна, и во время работы Кира то и дело отвлекалась на соблазнительные запахи. Выпивала по три, а иногда и больше трех чашек кофе в день.

Убрать, убрать. Сегодня же убрать. Пусть у Тани стоит.

«Четвертое: бросить пить».

Хотя бы пить меньше – если совсем бросить не получится.

«Кажется, я уже об этом говорила?» – напомнила себе Кира.

«Пятое: перестать все время думать об Олеге. О том, как я ему безразлична».

Никакая жена не думает так много о своем муже.

«Шестое: не хандрить.

Седьмое: найти мужчину, для которого я буду важнее его работы – которому я буду важнее всего.

Восьмое: больше читать и гулять. Можно ведь и одной погулять – рядом с домом отличный парк».

«Так… кажется, я иду по кругу, – подумала Кира. И продолжила свою мысль: Гулять в парке глупо – к парку прилагаются алкоголики и маньяки».

«Девятое: сделать что-нибудь с лицом, чтобы оно было не таким хмурым и опрокинутым».

Можно просто попробовать улыбаться. «Олег когда-то говорил, что у меня красивая улыбка…»

Кира несколько раз растянула губы в улыбке: улыбка озорная, улыбка кокетливая, улыбка сексуальная… Она чувствовала, что все эти улыбки получались у нее почему-то с оттенком грусти. Черт. Она совсем разучилась улыбаться.

«Десятое: разлюбить мужа».

Если хорошенько постараться, то это совсем не трудно сделать.

Кира перечитала все десять пунктов, сделала глоток кофе и скривилась.

– Какая гадость.

Кофе совершенно остыл, но она все равно его выпила и пошла краситься.




Глава 2


День на работе проходил как обычно. До обеда и сама Кира, и все ее сотрудники пытались кое-как заниматься делами (Кира исполнила один из пунктов своей годовой программы и перетащила кофемашину в приемную секретарши Тани), а потом пришло время перерыва – время поздравлений, подарков и небольшого фуршета – и все переместились в офисную кухню.

От коллектива новорожденной преподнесли набор каких-то модных столовых приборов и огромную корзину цветов.

«Хорошо хоть не венок», – подумала Кира, с вежливой улыбкой принимая от сотрудников агентства безвкусную композицию из белых и красных гвоздик (эти цветы у нее всегда ассоциировались с кладбищем).

Коллеги пили шампанское, водку и коньяк, закусывали бутербродами и пиццей, говорили разные слова… Кира сердечно всем улыбалась, скромно опускала глаза, выслушивая комплименты, и изо всех сил старалась выглядеть счастливой и благодарной за пожелания здоровья, богатства и успехов в работе. Пила она много (правда, в основном шампанское), и потому глаза ее блестели, щеки горели, а сама она едва сдерживала смех. Почему-то ей хотелось смеяться. И плакать. И еще хотелось, чтобы торжественная часть «праздника» быстрее закончилась и можно было бы скрыться наконец в своем кабинете.

– Тридцать восемь! Кира Владимировна, да вы совсем девочка! – говорила в своей обычной восторженной манере Наталья Сергеевна Рыкова из финансового отдела. – Я в свои тридцать восемь уже имела двоих сыновей. Старшему было шестнадцать. А сейчас он…

Кира протянула Рыковой пластиковый стаканчик с шампанским, и они чокнулись. Историю про ее сыновей она слышала сотни раз, но Наталья Сергеевна рассказывала ее каждый раз как впервые. Ей совершенно было неважно, что ее не слушают, главное – она могла поговорить о себе, о своей семье – о любимом муже и невестках. Несмотря на собранные в пучок обесцвеченные волосы, густо нарумяненные щеки и ярко подведенные глаза, у Натальи Сергеевны был бесполый вид – неухоженный и неряшливый. От нее пахло… постаревшей женщиной, даже несмотря на обильный аромат «Шалимар» от Герлена. Наталья Сергеевна больше сорока лет прожила в браке с одним мужчиной. Ее Петр Петрович пылинки с нее сдувал и все еще смотрел на нее с обожанием.

– Как же я люблю эти милые канапешечки с икрой! – воскликнула Наталья Сергеевна, заглатывая очередной крохотный бутерброд с красной икрой, приготовленный Кириной секретаршей Таней. – Согласитесь, еда – одно из самых важных удовольствий в жизни. Основа основ. Ничего так не люблю, как вкусно поесть!

– Ну да, это единственное удовольствие, которое вам осталось, – заметил Жан Кузнецов.

Наталья Сергеевна мгновенно отреагировала:

– Что вы имеете в виду, Иван Валентинович? Что у молодого поколения – секс на первом месте, а у тех, кто постарше, – еда?

Вероятно, Жан хотел смутить ветерана трудового фронта, но был немало смущен сам. Он опустил глаза и, схватив оливку, суетливым движением забросил ее в рот.

Наталья Сергеевна посмотрела на Кузнецова как на дождевого червяка, случайно раздавленного на тротуаре, – с интересом и сочувствием: он-то как раз выглядел так, что ни у кого не возникало сомнений – секс у него на первом месте. Вот только с женщинами ли?..

– А вот и нет, ошибаетесь, молодой человек, – продолжила она тему.

– Что – наоборот, да? – засмеялся Жан.

– Представьте себе! – ответила Наталья Сергеевна, выразительно выгнув ярко накрашенные брови.

Жан еще больше покраснел и поспешил отойти в сторону. Добавить ему было нечего.

– Секс, секс, – между тем проворчала себе под нос Наталья Сергеевна. – Даже в браке секс не так важен, как хорошая еда или самый обычный разговор.

– Ну, Наталья Сергеевна, скажете тоже, – запротестовал коммерческий директор Дмитрий Воробьев – правая, да в общем-то, и левая рука Киры.

– И скажу! – кивнула Наталья Сергеевна: – Вот я от разговоров с мужем всегда получала удовольствия больше, чем от секса.

– Хм, – усмехнулся Воробьев. – И что? И он тоже?

– Вы, молодежь, слишком переоцениваете значение секса в жизни, – добавила она сухо. – Я, например, сейчас ни на что бы не променяла час простого разговора с Петей на…

Кира с трудом сдержала улыбку и подумала: послушала бы себя Наталья Сергеевна сорок лет назад, когда ей было двадцать пять, – тогда-то у нее наверняка были другие приоритеты.

– Хотя что это я несу? – засмеялась Наталья Сергеевна. – Секс – это святое! – заключила она и снова принялась рассказывать (не о сексе, правда), а о том, как каждый вечер подает мужу ужин из нескольких блюд, и они сидят с Петей за столом по часу и болтают о том о сем. – Иногда можем распить на двоих бутылку вина. Это – лучшие минуты дня.

– Этак и спиться можно, – заметила Кирина секретарша Таня. И тут же уже серьезным тоном добавила: – Не представляю, о чем можно говорить с мужем.

– Ну как о чем? – пожала плечами Наталья Сергеевна и с готовностью продолжила тему: – Да мало ли о чем! А ты что, со своим, как его?.. Рафиком, с которым живешь сейчас, молчишь весь вечер, что ли?

– Ну почему? – скривилась Таня. – Можем перекинуться парочкой фраз типа: «Как прошел день, крошка?» – «Офигенно!» – «У меня тоже офигенно». Быстренько поужинали, и – финита ля комедия! Он к телевизору с банкой пива (смотреть какой-нибудь очередной матч), а я… к раковине – посуду мыть. Ночью только и вспоминаем, зачем до этого толкались на тесной кухне. Но ночью мы тоже время на разговоры не тратим.

– Действительно, о чем можно говорить с женой, если вы друг о друге уже все знаете? – снова подкинул реплику коммерческий директор Дмитрий Александрович Воробьев.

– Ну… так сразу и не вспомнишь, – задумалась Наталья Сергеевна, словно бы от нее все еще ждали ответа на вопрос. – Вот вчера, например, в новостях говорили о нобелевских лауреатах по химии, и я спросила у Пети, что такое клик-химия. Так он мне объяснил. Только я все равно ничего не поняла…

Все дружно засмеялись.

– А вообще-то с этим сексом, скажу я вам! Вот мне тут навязали по телефону услугу: ежевечерний эротический гороскоп, – опять вернулась к теме Наталья Сергеевна.

– Как это? – развеселилась Таня.

– А так это. Телефон зарегистрирован на жену младшего сына, Мариночку. И я уж не знаю, может, эта услуга сейчас предлагается всем без разбору. Но стоит она 250 рублей в месяц! И представляете, мало того, что мне каждый вечер по телефону всякую похабщину шлют: сообщают, с кем Тельцу будет лучше – со Львом или с Близнецами, – так они же с меня еще и деньги за это берут!

Все пришли в веселое оживление от этой истории, и только коммерческий директор Воробьев по-прежнему оставался стоять с кислым видом.

– Дим, – Кира легонько толкнула его локтем. Уж очень он выглядел сегодня каким-то поникшим. – А ты с женой по вечерам разве не разговариваешь? Ты вообще-то с ней разговариваешь? – спросила она.

– Нет, – вздохнул Воробьев и в расстройстве покрутил платиновое обручальное кольцо на загорелом пальце. – Ни по вечерам, ни по утрам. На разговоры нет времени. Она человек занятой, я человек занятой. Жизнь такая, что даже эсэмэску любовнице написать некогда, а уж поговорить… Все на бегу.

– Кира Владимировна, а что вам ваш супруг подарил? – встряла в их разговор Мила Краснопёрова.

– Муж? Да ничего особенного. – Кира пожала плечами. – Вот в ресторан пойдем сегодня…

Празднование ее дня рождения шло по накатанной. Кира смотрела на своих подчиненных и не могла поверить, что все в точности повторяется как в прошлом году, когда ей исполнялось тридцать семь. Одни и те же люди, одни и те же разговоры (об одном и том же), одни и те же вопросы. Даже тосты и анекдоты не поменялись!.. Просто какое-то дежавю. Все пили, ели, смеялись, болтали о всякой чепухе. Ну что же, хотя бы в этом плюс празднования дня рождения на работе – хоть какая-то передышка для трудового коллектива. Ее день рождения – всего лишь повод хоть на какое-то время забить на свои обязанности.

– Слышь, Дим, а тебе очень идет этот твой голубой пуловер, кстати. Только побрился зачем? Весь свой имидж сбрил к чертовой бабушке.

– Имидж? Да кому он нужен? – ответил Воробьев мрачно. – Жене давно все равно, как я выгляжу.

– Что, правда? – спросила Кира.

– Чистейшая! Ей все равно, что я ем, сколько сплю…

– С кем сплю, – вставила Кира.

Воробьев кивнул и продолжил:

– Да она вообще не заметила, что я побрился. Наорала только, что я бритву опять на место не положил… Бритву вот заметила, а меня – нет.

– А любовница тоже орет? – спросила Кира с шутливым сочувствием.

– Мы поссорились, я же рассказывал, – напомнил Воробьев.

– Печаль… – кивнула Кира, изобразив трагический вздох. – А чё не помиришься-то? Либо с женой, либо с любовницей. Устрой с кем-нибудь из них романтический вечер. Своди куда-нибудь…

– Нет времени. Занят по горло.

– Прямо так и нету времени? – покачала головой Наталья Сергеевна, которая, как оказалось, стояла рядом и слышала диалог Киры и Воробьева. – Денег, поди, жалко.

– При чем здесь деньги? – возмутился Воробьев.

– А что тогда? – подняла нарисованные брови Наталья Сергеевна. – Неужели даже часок на романтику не выделишь?

– Наталья Сергеевна! – Кира от удивления округлила глаза. – Вы сейчас за жену или за любовницу переживаете? Я думала, вы сторонница крепкой семьи.

– Я за Димочку нашего переживаю. Что бы там ни говорили, но любовница иногда нужна для тонуса, – пояснила Наталья Сергеевна. – Чтобы понять, что жена все равно лучше, как ни крути. К тому же интрижка на стороне иногда помогает уберечься от стресса. К примеру, с женой тебя ничто не радует, а с любовницей даже банальный закат покажется необыкновенным.

– Это правда, – с грустью кивнул Воробьев. – Приятно иногда просто полюбоваться закатом. Посмотреть на то, как красиво садится солнце в облака… С женой разве полюбуешься?

Кира засмеялась:

– Дим, да ты романтик! Закат тебе подавай. Да еще не с женой.

– Представь себе, – с грустью констатировал Воробьев. – Разве я много хочу? Сначала полюбоваться красивым закатом где-нибудь на берегу океана. (Не с женой.) Потом уютный номер с широкой кроватью. Хорошее вино, полумрак. Хорошенькая женщина, разговоры, всякая такая прелюдия…

– А у жены в это время своя прелюдия… – произнесла Кира, подливая себе шампанского в пластиковый стаканчик.

«Неужели нет семей, где бы один из супругов за всю жизнь ни разу не изменял другому? С трудом верится, что такие существуют. Это, пожалуй, даже закон. Условие семейных отношений – кто-нибудь из двоих выбивается из упряжки…» – подумала она про себя.

Когда закончилось время, отведенное на фуршет, все вернулись на свои рабочие места и взялись за работу. Кира тоже отправилась к себе в кабинет, по дороге отмечая, что ноги у нее как-то подозрительно ослабели и ее немного покачивает из стороны в сторону. Неужели последний стаканчик шампанского был лишним? Или, может, все-таки нужно было хоть что-нибудь съесть?

– Бедняга Воробьев, – произнесла она вслух. Ей и правда отчего-то стало жаль своего коммерческого директора.

Тяжело рухнув в рабочее кресло, Кира окинула взглядом свой кабинет. «Жизнь современной женщины ужасна, – подумала она. – А жизнь женщины-руководителя тем более. Постоянный стресс. Ответственность, гонка. Если бы знать – ради чего? Ведь не всегда только ради денег?»

Кира уже давно заметила, что особого ощущения счастья в ее жизни было не очень-то много, а вот выпивать она по вечерам (да и в течение дня стала больше). Да, у нее была семья. Но что семья? Разве ж это семья? Олег вечно пропадал на работе. Не было точки, в которой бы сходились их жизни, – не было детей. Общая жилплощадь, даже если она в хорошем районе и у каждого члена семьи есть отдельная комната, не может объединять людей. Кира смотрела на некоторых своих однокурсниц, жизнь которых была сосредоточена в основном на борщах-котлетах, на домашних заданиях детей, на их кружках и спортивных секциях, – и завидовала им. Ей казалось – вот у ее приятельниц все настоящее! По крайней мере, когда их самих не будет на этом свете, останутся их дети, их внуки. А что останется после нее? Кто останется? Ее клиенты? Да они забывают о ней уже через неделю! Ее сотрудники? Да они выбрасывают ее образ из головы сразу, как только покидают офис и переступают порог собственного дома. Сотрудники-то и ценят ее лишь за то, что она дает возможность им спокойно работать, зарабатывать деньги – опять же для семьи.

Хотя нет, нет. Ее коллеги, подчиненные, ее коллектив, наверное, ценили ее и за ее душевные качества. За то, что она строга, но не жестка, за то, что она требовательна, но в меру, за то, что они всегда могут прийти к ней с любым вопросом, и она поможет им решить их проблемы спокойно и без конфликтов. Она вообще бесконфликтный человек… Золото, а не женщина. Вот только Олег этого не понимает. А когда поймет, будет поздно.

Ей опять отчего-то захотелось плакать – за весь день муж ни разу не позвонил, не поинтересовался, как она доехала до работы на этом такси. Неужели она многого требует? Нет, совсем нет. Просто в день рождения ей хотелось бы от него больше внимания, какой-то заботы, просто человеческого участия, а не формального: с днем рождения, дорогая.

Кира подвигала компьютерной мышью, посмотрела в экран монитора и отвела глаза, в задумчивости обозревая свое рабочее пространство: тумбочки и столы завалены документами, словно у нее офис по приему макулатуры. Только цветы в многочисленных вазах скрашивали скучный интерьер. Объемный букет желтых тюльпанов, несколько букетов с розами всех оттенков – от белых до бордовых, букеты с ирисами, герберами. Запах как в оранжерее. И посреди всего этого цветника – папки, стопки бумаг, папки… И когда цветы завянут, тоже останутся одни только папки. И это еще у нее в кабинете относительный порядок!

Почему количество документов на ее рабочем столе и прилегающих к нему столиках никогда не уменьшается? Почему то и дело звонит телефон? Хоть бы день прожить на работе в тишине и покое!

Кира придвинула к себе стопку первых попавших под руку бюджетов, просмотрела парочку и без сил опустила на них голову. Поспать бы. Уснуть. И не просыпаться никогда. Или проснуться, а жизнь у нее уже другая. И сама она другая.

Она закрыла глаза, но тут же резко подняла голову и разлепила непослушные веки. Нет, ей ни за что нельзя спать. В любую минуту может заглянуть Татьяна с каким-нибудь дурацким рабочим вопросом.

Надо работать.

Работать, работать, работать.

Кира как мантру еще несколько раз повторила про себя слово «работать» и, от души зевнув, поправила монитор компьютера, а затем нажала на телефоне кнопку внутренней связи:

– Таня, ты отправила письма Комаровскому?

– Да, еще до обеденного перерыва, Кира Владимировна.

– Хорошо. Тогда позвони, пожалуйста, сейчас в мой автосервис, узнай, когда починят машину. И принеси кофе.

Прежде чем снова браться за работу, следовало немного взбодриться, выпить кофе. И хорошо бы с коньячком. А лучше бы вообще только коньячок без кофе. От шампанского Киру всегда клонило в сон, а вот от коньяка, наоборот, производительность утраивалась.

«Все равно, – подумала она, – скоро снова сяду за руль, буду вести трезвую жизнь. Так что пока я без машины – можно. Тем более что у меня день рождения сегодня».

Таня принесла кофе, а через пару минут снова заглянула в кабинет. Кира в этот момент как раз подливала в кофе коньяк. Быстро спрятав за монитор миниатюрную бутылочку и загородив ее вазой с цветами, Кира взглянула на помощницу и с деловым видом спросила:

– Узнала? Ну что там с машиной?

– Сказали, в следующую среду можно забрать.

Таня помедлила. Она собиралась сообщить что-то еще, но не решалась.

– Что? – спросила Кира с нетерпением и покосилась на вазу, за которой спрятала бутылочку. Неужели Татьяна видела, как она подливала коньяк? Ее секретарша такая глазастая – все замечает.

Но у Тани, судя по ее озадаченному виду, был какой-то действительно серьезный вопрос.

– Тут посылка… Я не знаю, что с ней делать. – Секретарша неуверенно кивнула в сторону приемной.




Глава 3


– Посылка? – Кира чудом не расплескала горячий кофе, который собралась глотнуть. – С каких это пор у нас здесь отдел доставки? Как она к нам-то попала?

– Она на ваше имя.

Кира удивленно взглянула на Таню и, поставив чашку с кофе на блюдце, переспросила:

– Посылка или бандероль?

– Посылка… – Таня замялась. – С большим бантом. Подарочная.

Кира осторожно отодвинула от себя чашку с кофе, резко откатилась в своем солидном кресле от стола и поднялась.

– Подарочная посылка? Это интересно, – сказала она с нервным смешком. – Что бы это могло быть? И от кого? Она случайно не тикает? Может, там бомба?

– Нет, она пищит, – неуверенно произнесла Таня.

– Что? – переспросила Кира.

– В посылке кто-то пищит.

Кира на мгновение замерла на месте, а потом направилась в приемную.

– Ну и где она?

Татьяна кивнула в сторону двери в опенспейс. Недалеко от входа в приемную стоял довольно внушительный деревянный реечный ящик, перевязанный пышным синим бантом. В таких ящиках обычно перевозят фрукты, но этот был закрыт со всех сторон, и в нем явно не было ни яблок, ни персиков. Подобных посылок Кира никогда не получала.

Она сделала знак Татьяне, чтобы та перенесла презент на кожаный диван для посетителей, и спросила:

– С чего ты взяла, что там кто-то пищит?

Кира решительно направилась к дивану. Понять, что внутри ящика, было трудно – через отверстия ничего не просматривалось.

– Пищало, – неуверенно сказала Таня. – Ой, смотрите! – Она показала на щель, за которой можно было заметить какое-то движение. – Дышит!

Кира в испуге метнулась назад, к двери своего кабинета. Но тут же остановилась.

– Открывай скорей, оно же задохнется! – воскликнула она, чувствуя, как сердце ее заколотилось.

Таня тоже запаниковала. Трясущимися руками она взяла со своего стола ножницы, срезала подарочную синюю ленту с поздравительным конвертом и отбросила все это в сторону. Что делать дальше, она не представляла.

– Как я его вскрою? Тут так плотно… – Она попыталась оторвать крышку ящика, но у нее не хватило сил.

Внутри кто-то жалобно заскулил и зацарапал.

– Собака? – удивилась Кира.

– Да что вы, никакая собака сюда не влезет! – авторитетно заявила Татьяна.

– Боже, какая же сволочь сподобилась на такое зверство! – возмутилась Кира. – Она же там плачет. Открывай скорее!

– Я открываю, – чуть не плача, отозвалась Таня.

– Сбегай позови кого-нибудь, – взмолилась Кира.

– Да не надо никого звать, я попробую сама. И не волнуйтесь вы так. Это же ваш подарок. Прочитайте пока открытку, там конверт на ленте. О, кажется, я знаю, что делать! – Таня снова схватила ножницы и очень ловко принялась ими приподнимать верхнюю реечную крышку ящика.

Кира взглянула на конверт, прикрепленный степлером к ленте, но надрывать его пока не стала – процесс извлечения подарка из ящика ее интересовал гораздо больше. Миниатюрная Татьяна справлялась с тяжелой работой не хуже здорового мужика, откуда у нее только силы взялись? Кира бы с радостью ей помогла, но ей было жалко дорогой маникюр.

«Что же это за добрый даритель такой! – думала она. – Наверное, он хотел, чтобы, отдирая крышку посылки, я обломала свои прекрасные ухоженные ногти. Или еще хуже – до смерти бы уморила несчастное существо, заточенное в ящике. Вот вам и чувство вины в подарок! Happy Birthday!»

Наконец посылку вскрыли, и Кира смогла во всех деталях рассмотреть свой подарок.

– Это что, крысеныш? – с недоумением пробормотала Таня. – Такой огромный!

– Никакой это не крысеныш. Это собака. – Кира приблизилась к дивану и осторожно вынула из ящика крепкого, совершенно белого щенка с крысиной мордочкой и обаятельно дрожащим хвостиком. – Боже! Какая чумовая… собакенция!

Подарок извивался в ее вытянутых руках, как упитанная, маленькая, покрытая белой шерстью гусеничка, и Кира в растерянности не знала, что делать – положить ли щенка обратно в ящик или прижать к себе. Наконец после некоторого колебания она прижала малыша к груди:

– Вау! Какой он горячий!

Щенок какое-то время дрожал всем телом и жалобно скулил – совсем как-то не по-собачьи, а словно это был человеческий младенец. Но потом, видно, освоился на руках и довольно бесцеремонно взялся облизывать Кире лицо.

– Фу… – скривилась Таня. – Он вас сейчас всю обслюнявит. Давайте его сюда. – Она протянула руки к щенку.

– Нет, подожди, – засмеялась Кира, отстраняясь от секретарши. – Дай нам познакомиться. – Песик… привет, – проговорила она, заглядывая щенку в глаза. – Какой ты недотепистый!.. Считаешь, я многовато тональника наложила на лицо? Думаешь, лишнее стоит слизать?..

Щенок, точно в подтверждение этих слов, стал вылизывать ей подбородок, да так увлекся, что под конец укусил.

– Эй, полегче! – воскликнула Кира и снова посадила щенка в ящик. Но малышу это не понравилось, и он стал карабкаться наружу.

Усилия его не прошли даром. Кира сжалилась над ним и снова взяла на руки, но уже не позволила ее облизывать. Она просто держала щенка в вытянутых руках и рассматривала. Он и правда был нелепый и ужасно милый – с довольно крупной головой яйцевидной формы, маленькими темно-карими раскосыми глазками, розовым носом, украшенным посредине черной кляксой, и розовато-белыми треугольными ушками. «О, эта собака как раз для меня. Просто мое отражение. Такое же нелепое альбиносоподобное существо. Я так же выгляжу, когда не накрашена. Страшненькая, но смертельно обаятельная».

– Правда же он на меня похож? – смеясь, спросила Кира у Тани.

– Вы думаете?.. – Секретарша бросила на щенка сомневающийся взгляд, потом оценивающе посмотрела на Киру. Она всерьез попыталась их сравнить, но в конце концов с возмущением выпалила: – Кира Владимировна, ну вы даете! Вы ни капельки не похожи на этого уродца! Он же крысу напоминает! А вы-то – нет!

– Ну спасибо, Таня. Ты меня утешила, – от души рассмеялась Кира.

Сконфуженная, Таня решила сменить тему.

– А что это за порода? – спросила она.

– Не знаю, – приподняв удивленно брови, ответила Кира. Сердце ее почему-то готово было выскочить из груди. Неужели ее так обрадовал этот странный презент? – Кажется… питбуль? Нет, те другие. Бультерьер!

– Точно! – воскликнула Таня.

– Смотри, какой он смешной. – Кира поставила щенка на стол секретарши, и малыш поковылял вперевалочку между бумагами. Татьяна, в отличие от Киры, свой стол содержала в идеальном порядке – документы были разложены по аккуратным стопочкам, ручки и карандашики выглядывали из специальных подставок для канцелярских принадлежностей, стакан с минеральной водой стоял на красивой подставке, и его совсем не портили (ну если только чуть-чуть) следы от бордовой губной помады на ободке.

– Ой, вы поосторожнее! – воскликнула Татьяна, когда щенок, которому не понравилось, что его лапы разъезжаются на гладкой поверхности столешницы, решил вдруг выбрать покрытие понадежнее и присел на стопку договоров. – Лучше уберите его, Кира Владимировна. Он тут все изгадит.

– Да не паникуй ты, – со смехом отозвалась Кира. – Подумаешь, сел на какие-то там бумажки. Писай, малыш, если хочешь. Я разрешаю, – кивнула она щенку с покровительственным видом. – А ты его не пугай, – обратилась она к Тане. – Дай малышу спокойно пописать. Тебя бы продержали в тесном ящике неизвестно сколько времени…

– Но это же!.. Важные… Это же соглашение с Гольцевым!.. – Таня в растерянности показала на договоры, на которых не хватало лишь росчерка Киры.

– Да черт с ними! Высохнут. Была бы моя воля, я бы этому дураку Гольцеву, из-за которого мы упустили столько времени, не только отправила назад все эти описано-неподписанные документы, но и приложила к ним какашки. Малыш, ты случайно какать не хочешь?

Таня прыснула со смеху. Ну и юморок у ее обманчиво-сдержанной и дипломатичной начальницы – иногда такое брякнет!

Кира рассматривала щенка. От умиления и нежности к этому трогательному существу ей на глаза даже навернулись слезы.

– Вот видишь, ничего он тут и не изгадил, и даже не пописал, а только пригрозил. Смотри, какой он умненький. Умненький-разумненький. Толстячок. – Кира подставила к пасти малыша палец, и бультерьер довольно сильно цапнул ее своими мелкими зубами. – Ой! – засмеялась она. – Снова кусаешься, подкидыш. Давай я спущу тебя на пол. Может, ты и правда пописать хочешь?

Щенок безоговорочно одобрил такое решение. По всему чувствовалось, что он готов был продемонстрировать окружающим свою любовь к жизни. Одиночество за решеткой ему явно не нравилось. Ему нужны были свобода, приключения и экстрим! Его даже не смутило, что лапы разъезжались на скользком ламинате. Песик метнулся под громоздкий кожаный диван, под котором, как вскоре выяснилось, скопились залежи пыли, и отважно взял на себя роль щетки.

– Судя по всему, наша уборщица работает спустя рукава, – с неодобрением заметила Кира. – Ты посмотри на него, он на радостях еще и в зубах сумел притащить приличный ком пыли!

Щенок так разволновался от обретенной свободы, что начал довольно шустро носиться по приемной и громко тявкать.

– Боже, ну и басок у него! – со смехом воскликнула Татьяна, когда после некоторых усилий сумела-таки поймать бультерьерку. – Ну и темперамент. А посмотреть на него, так он сущий ангел. Как же обманчива внешность!

– И не говори, Тань. Ты только взгляни на его морду. На ней выражение «не учите истинного англичанина хорошим манерам».

– О да! Манеры у него своеобразные. А вот вам и первый автограф, – улыбнулась Татьяна, указывая на лужу возле мусорной корзины. – Ты мой карапузик! Посиди здесь, пока я за тобой подотру, – сказала она, сажая щенка рядом со стулом для гостей. – Смотрите, Кира Владимировна, какие у него смешные ноги. Кривенькие, как у козлика.

– Не ноги, а лапы, Таня! И совсем они не кривенькие. А такие, какие должны быть.

– Кира Владимировна, ну простите. Я в собаках совсем не разбираюсь. Мне все равно, что у них – ноги или лапы. А вот вы скоро будете про собак знать все.

– Я? – переспросила Кира.

– Ну да, займетесь воспитанием, дрессировкой.

– Я?! – Кира удивленно округлила глаза.

Таня бросила на начальницу испуганный взгляд.

– Кира Владимировна, ну не я же. Собака-то ваша. – Она посмотрела на бультерьера. Казалось, он разделял ее недоумение.

Кира молча прикусила губу, раздумывая над ответом, и Таня испугалась.

– Кира Владимировна, вы что, не планируете его забирать домой?.. Предупреждаю, я его к себе взять не смогу. У моего бойфренда аллергия на собачью шерсть, и я пока что еще живу в его однокомнатной квартире. Вы же не хотите, чтобы он меня выгнал? Из-за вашего подарка!

– О, черт! – Кира в расстроенных чувствах села на диван и взглянула на щенка: малыш вел себя как паинька, всем своим видом показывая, что он очень-очень хороший песик и его нельзя отдавать злому бойфренду Тани. – Чё-т я совсем плохо соображаю. Принеси мне мой кофе, пожалуйста.

Секретарша с готовностью бросилась за кофе. Щенок обрадовался и припустил за ней.

– Коньячку туда плеснуть? – с заботой спросила Таня от дверей кабинета.

– Что? – У Киры вытянулось лицо от удивления. Значит, Татьяна все-таки знает, что она на работе подзаправляется коньяком. – Не надо, – она в полном расстройстве махнула рукой, – там есть…

Положив голову на спинку дивана, Кира рассеянно окинула взглядом секретарскую. Здесь было намного уютнее, чем у нее в кабинете. Ее кабинет был безликий и казенный, а у Тани – совсем нет, несмотря на то что в нем стояла стандартная офисная мебель.

Кира прикрыла глаза и задумалась: что же ей делать с собакой? С кем она оставит щенка дома? Не нанимать же для этого специального человека.

– Тебе-то хорошо… – обратилась Кира к бультерьеру, который, не получив доступа в кабинет (Таня любовно отпихнула песика ногой от двери), вновь вернулся к дивану и с благонравным видом сел у ее ног. – А как, по-твоему, теперь будет мне?

Щенок на это, разумеется, ничего не ответил.

– Слушай, Тань. А что, если ты присмотришь за малышом первое время? – спросила Кира у секретарши, когда та вернулась из ее кабинета с чашкой кофе. – А я тебе за это отдам свой абонемент на спа-уход в салоне «Роза Ветров»? Муж утверждает, что там классные специалисты.

– Кира Владимировна, – Татьяна уселась за свой рабочий стол и посмотрела на нее как на пятилетнего ребенка, – а собаку вашу я тоже на спа-уход за собой потащу? Это вам его подарили – не мне!

Секретарша все-таки умела постоять за себя – иногда могла и начальнице жестко ответить.

– А тут его оставить нельзя? – предприняла Кира еще одну неуверенную попытку, но, взглянув на Таню, которая, уставившись в монитор, что-то сосредоточенно печатала, обреченно кивнула: – Нельзя. Что же делать?.. – Она в задумчивости глотнула кофе – коньяк в нем ощущался очень даже хорошо.

У нее никогда не было собаки. Даже в детстве, хотя она умоляла родителей завести щенка. Но они всегда были против. В их семье главной была мама, а отец, хоть и любил животных и был бы не против завести кого-нибудь, никогда не мог вставить своего слова – мама всегда умела настоять на своем. Как-то так получалось, что отец во всем ей уступал, хотя и предпринимал попытки (правда, безуспешные) быть мужиком в доме. Но как короля делает свита, так и мужчину в семье делает женщина. Мама считала отца тряпкой. Наверное, поэтому он тряпкой и был… А про собаку мама говорила очень просто: «Кто за ней будет ходить? Мне хватает и вас. Я и так для всех вас что-то вроде няньки – готовлю, убираю, зарабатываю деньги, таскаю продукты из магазина, вкалываю на даче, – вы еще и собаку на меня повесьте». В детстве, когда Кира еще многого не понимала и не замечала, ей и правда казалось, что все в доме держится на маме – она всем руководит, всем распоряжается. Но, когда умер отец, до них обеих наконец дошло, что очень многое в доме делалось благодаря его усилиям. Только он никогда особо не тянул на себя одеяло, не бил себя в грудь, не кричал, что вот он такой головастый и рукастый, однако всегда все по первому требованию исполнял – по крайней мере, мама никогда не знала проблем ни с водопроводом, ни с электричеством. Да вообще ни с чем! Проводку починить, выключатель заменить или розетку, поставить новые краны в кухне, выбросить протекающий унитаз из туалета и установить новый – все мог сделать отец. Никогда не нужно было тратиться на мастеров. Да и на даче: привезти-увезти – он, сгрузить-погрузить – он, натянуть пленку на теплице – все он. Маме никогда никого не приходилось просить со стороны. Что же касалось его сло?ва в семье, то отца никто никогда не слушал. Так получалось. Мама гнула свою линию – легко и беззаботно. Может, поэтому отец был тряпкой? Потому что всегда избегал ссор с мамой, берег ее нервную систему? Вот так же и с собакой. Он хотел завести в доме какую-нибудь живность, но мама… Мама была тверда как кремень. Она всякий раз куда-нибудь пристраивала бездомных щенят или котят, которых отец притаскивал с улицы. В общем, как сейчас понимала Кира, отец был не очень любимым маминым «ребенком». Да и ее, Киру, мама не сильно-то жаловала.

Кира отставила в сторону пустую чашку. Вот если бы у нее были дети. Она бы им все позволяла. Она бы их баловала, тискала. Она бы ни на шаг от них не отходила. И уж, конечно, разрешила бы им подобрать на улице песика или кошечку.

Кира взяла на руки щенка, который давно пытался вскарабкаться на диван.

От него так вкусно пахло детенышем. Он ей так мило улыбался. Ну чем этот малыш не ребенок? Чего она испугалась? Она же столько лет мечтала! Плакала ночами. Мучила врачей. Вернее, они ее мучили, когда пытались вылечить от бесплодия. А теперь, выходит, она сама, по собственной воле хочет отказаться от милейшего существа, которое… так самозабвенно грызет ее запястье!

– Эй, больно же! – невольно вскрикнула Кира. – Ты что, хочешь мне в первый же день знакомства руку оттяпать?! – Она разжала мелкую собачью челюсть и отодрала от своего запястья щенка. – Я тебе не сахарная косточка.

Таня прыснула со смеху.

– Это вы так думаете, Кира Владимировна, – заметила она, взглянув на Киру из-за монитора. – А он, может быть, совсем другого мнения.

За попытку членовредительства щенок опять был сослан на пол.

– Конечно же, я возьму его с собой. Куда теперь деваться? – с наигранным трагизмом произнесла Кира, поднимаясь с дивана. – Напомни потом, Тань, чтобы я посмотрела в интернете, как за этим… Ну вот, опять лужа!.. Как за этим ссыкуном ухаживать.

– А я уже кое-какую информацию раздобыла. – Татьяна лучезарно улыбнулась Кире. – Хотите, прочитаю? Это очень интересно: «Бультерьеры…»  – с выражением начала читать она, но тут зазвонил телефон, и ей пришлось отвлечься.

– Да! Да, это я, – ответила Таня кому-то суровым тоном. – Канцелярию забрать? Ну вы же обычно сами… Хорошо. Хорошо, я сейчас заберу. – Она с досадой бросила на рычаг трубку телефона и пулей вылетела из приемной.

Характер у Тани, был… довольно тяжелый. Кира и сама временами ее побаивалась. Нет, секретарша была вежлива с ней и корректна, но иногда могла так взглянуть на нее, так ответить… тихим-тихим голосом, что мурашки пробегали по спине.

Пока Таня отсутствовала, Кира вытерла лужу бумажным полотенцем, сполоснула руки в своем персональном туалете и достала из тумбочки блюдце, чтоб налить щенку воды. Пи?сать-то он пи?сал, а вот с момента прибытия к ней в контору еще не пил – его, наверное, страшно мучила жажда.

И в самом деле – жадность, с какой бультерьерка принялся лакать воду, Киру даже напугала.

– Э, дружочек, что это ты жуешь? – Щенок утолил жажду и теперь, лежа в сторонке, увлеченно жевал какой-то конверт. – Что это ты такое раздобыл? – Кира наклонилась над бультерьером. – Мой конверт с открыткой! Ты его почти съел, собака ты такой! А ну отдай сюда!

Кира выхватила из пасти бультерьера частично сжеванный поздравительный конверт, но щенку это не понравилось. Он с недовольным рычанием взялся отвоевывать принадлежащую ему добычу, и Кире пришлось успокоить хулигана, отшлепав его по морде обслюнявленным конвертом. От возмущения щенок онемел. С обиженным видом он сел возле стола секретарши, но дулся недолго – заприметив на полу уцелевшие клочки конверта, щенок решил, что вполне может ими утешиться, и с увлечением принялся дожевывать остатки былой роскоши.

– По-твоему, это нормально, да? Жрать всякую гадость! – проворчала Кира. – Что ты там еще жуешь? Выплюнь сейчас же!

Тяжело вздохнув (намучается она с ним), Кира вскрыла то, что осталось от конверта.

И сам конверт, и открытка теперь представляли собой жалкое зрелище. Мало того, что все было обслюнявлено бультерьером, в послании не хватало самого главного – концовки. Ее успел съесть щенок!

«Милая Кира! – писал автор открытки. – Не знаю, известно ли тебе, но в Японии самый лучший способ поздравить именинника с днем рождения — это не обращать на него внимания, чтобы не привлекать злых духов. Я бы рад не обращать на тебя внимания, но при всем желании – не могу. Поэтому поручаю отгонять от тебя злых духов вот этому существу. Люби его. Не обижай. Не бросай! Он в тебе нуждается так же, как нуждаюсь в тебе я. Твоё… с… ц…»

Дальше разобрать написанное было невозможно – на уцелевшем куске открытки сохранилось лишь несколько основательно пожеванных букв. Послание обрывалось…

Кира невольно улыбнулась. «Кто это написал?» Текст письма был напечатан фигурным шрифтом, так что… по почерку отправителя было не определить.

В приемную вернулась Таня с коробкой канцелярских принадлежностей, и бультерьер бросился ей под ноги.

– Ну что, крысеныш, давай будем разбирать, – обратилась Таня к щенку, ставя коробку на пол. – Рассказывай, как ты себя вел? Безобразничал, конечно же? Хочешь карандашик?

Бультерьерка потешно зарычал, принял очень храбрый вид и, обнюхав предложенный ему кохиноровский карандаш, тут же вцепился в него зубами. Чем не косточка?

– Ой-ой, я пошутила! – засмеялась Таня.

– Тань, подойди на минутку, – позвала секретаршу Кира. – Как думаешь, это от кого?

Она показала погрызенную открытку.

Таня взяла послание и повертела в руках.

– Кто это ее так?

– Думаешь, я? – с серьезным лицом спросила Кира. – Можешь почитать. Но, боюсь, мне теперь не удастся выяснить, кто прислал бультерьера.

– Что это за «с», «ц»? – удивленно спросила Таня, ознакомившись с посланием.

– Представления не имею, – пожала плечами Кира.

– А я думаю, мы это в два счета выясним. Посылку же должны были зарегистрировать. Наверняка на ресепшене остались все данные.




Глава 4


– Ой, кто это у вас? – В приемную к Тане заглянула Венера, секретарша Димы Воробьева. – Это что? Собачка? Какая забавная!

– Собачка… – недовольно проворчала Татьяна, хватая на руки щенка. – Скажешь тоже. Это бультерьер. – Она недолюбливала помощницу Воробьева. Во-первых, потому, что та, в отличие от нее, была красавицей и коренной москвичкой, а во-вторых, потому, что она почти никогда не сидела на своем рабочем месте и вечно порхала как бабочка из одного офисного помещения в другое.

Венера была стройненькая и до невозможности хорошенькая – этакая точеная статуэтка с карими миндалевидными глазами и обаятельной улыбкой, как у Киры Найтли. Своей грацией она напоминала экзотическую кошечку, изящную и совершенно очаровательную. На Венеру засматривались все мужчины в их конторе, но она свою привлекательность воспринимала совершенно спокойно (кажется, она даже и не считала себя привлекательной) и свободным владением тремя иностранными языками (испанским, английским и немецким) гордилась гораздо больше, чем симпатичным личиком и тонкой талией.

– А бультерьер разве не собака? – хмыкнула Венера. – Какой холесенький! Можно погладить?

Таня одарила Венеру суровым взглядом, но на нее этот взгляд не подействовал: он мог бы задеть более чуткую натуру, однако помощница Воробьева была не слишком-то щепетильна. Подобных «намеков» она не понимала. Если ее откровенно выгоняли, она воспринимала это, наоборот, как приглашение.

Забрав бультерьера из Таниных рук, Венера принялась его тормошить и рассматривать. Она, без сомнения, добивалась того, чтобы Таня вышла из себя.

– Откуда он у вас?

– Это подарок, – холодно ответила Татьяна. – Кире Владимировне сегодня посылку прислали.

– С собакой? – Венера удивленно округлила свои красивые глаза.

– Да, представь себе, с собакой, – строгим тоном ответила Татьяна.

– Забавно. Это каким же надо быть идиотом, чтобы послать собаку по почте! – рассмеялась Венера.

Кира пожала плечами.

– Ну, сейчас, наверное, по почте можно послать что угодно… – Она нахмурилась и с тревогой посмотрела на щенка. – Тань, это что – серьезно?! Что, правда малыша отправили по почте?!

Ее воображение тут же нарисовало картину, как бедный щенок, заточенный в своем грубом деревянном ящике, втиснутом между прочими посылками и бандеролями, скулит без еды и питья на полке одного из мрачных почтовых отделений, а злые тетки-почтальонши кричат на него: «Заткнись! Да заткнись же ты!»

– Ну что вы, Кира Владимировна! – поспешила успокоить начальницу Татьяна, метнув на Венеру злой взгляд. – Здесь на ящике нет никакого штампа «Почты России». Щенка, скорее всего, с курьером переслали. Я же как раз собиралась позвонить!.. – Татьяна, схватив трубку телефона, стала быстро набирать номер ресепшена.

– А от кого посылка-то? – поинтересовалась Венера.

Кира и Таня молча переглянулись и обе пожали плечами.

– Вы не знаете от кого? – уточнила Венера. – Не могу поверить! – воскликнула она, когда поняла, что правильно догадалась.

– Щенок сжевал часть открытки… В общем, неважно, – деловито сказала Таня, слушая гудки телефона. – У охраны сейчас спросим.

– Такие щенки, я знаю, очень дорого стоят, – между тем говорила Венера. – Это ценная порода – за ней нужен особый уход.

Кира с озадаченным видом потерла лоб.

– Знать бы еще, как к нему отнесется мой муж. Не представляю, что я ему скажу.

– Так, может, это он подарил! – обрадовалась Венера.

– Нет, что ты… – отмахнулась Кира. – Ему бы это и в голову не пришло. И потом, он мне утром уже подарил… фен.

Любит ли Олег собак? Кира об этом совсем ничего не знала. У его родителей даже на даче не было никакой живности. Что он скажет, когда она притащит щенка домой? И как объяснит, от кого подарок? Вдруг Олег будет против собаки?

– Как-то все это странно… – в задумчивости проговорила Венера, поглаживая щенка, напрочь забыв, по какому делу явилась в приемную Киры.

– Что странно? – спросила Татьяна. Она хоть и старалась всем своим видом показать, что Венера не способна изрекать толковые мысли, но все же невольно всегда проявляла интерес к ее словам.

– Так, ничего, – отмахнулась со смехом Венера, – глупости лезут в голову.

– Ну это меня не удивляет, – изрекла Таня.

– Вы что, правда-правда даже не догадываетесь, кто вам это чудо подарил? – снова спросила Венера.

Кира пожала плечами, а Таня, забрав щенка у Венеры и опустив его на пол, ответила:

– На охране говорят, что приезжал курьер из фирмы… как ее… – Таня наморщила лоб, вспоминая название курьерской фирмы. – ООО «Клиши», кажется … Блин, идиотское какое-то название. Или «Клешни»? Не может же быть, чтобы так называлась фирма?

– Да уж, – с досадой заметила Кира. – «Клешни». Очень смешно. Шутка удалась. Почему никто не подумал, что, прежде чем делать такой подарок, нужно было спросить у меня – а вдруг я не обрадуюсь, – ворчливым тоном произнесла она.

– Кира Владимировна, ну это вы зря! – воскликнула Венера, выгнув дугой свои красивые брови. – Такой клевый подарочек! И явно со смыслом.

– С каким это смыслом? – хмыкнула Татьяна.

– А с таким! – Венера со значением покачала головой и бросила на Киру лукавый взгляд. – Это или взятка. Или…

– Или? – Кира ловко схватила щенка, который снова попытался залезть под диван.

– Или… кто-то затеял с вами игру. – Венера подмигнула Тане.

Татьяна и Кира переглянулись:

– Со мной? – почему-то сказали они в один голос.

– Не с тобой, – Венера одарила Татьяну улыбкой. – С Кирой Владимировной. Думаю… – произнесла она с расстановкой, – это поступок с намеком. Кто-то пытается признаться вам в любви.

– Подарив собаку? – опешила Кира.

Несколько мгновений она сидела как громом пораженная; потом с задумчивым видом встала с дивана и, подойдя к столу Тани, рассеянно начала перебирать страницы первого попавшегося под руку справочника.

– Но я бы поняла, если это признание. – Она отбросила справочник и снова взяла со стола то, что осталось от поздравительной открытки. – Тут совсем не говорится ни о каких чувствах. Ни о какой любви. Или говорится?

– Можно посмотреть? – спросила Венера.

Кира дала ей открытку.

Венера прочитала послание и подняла на начальницу глаза:

– А как же вот эта фраза: «Я бы рад не обращать на тебя внимания, но при всем желании – не могу»? – спросила Венера, словно рассуждая сама с собой. – И вот еще: «Люби его. Не обижай. Не бросай! Он в тебе нуждается так же, как нуждаюсь в тебе я…» Это же очевидно, Кира Владимировна! – оживилась она.

– Да что очевидно-то? – не выдержала Кира.

– Вы что, писем любовных никогда не получали? – спросила Венера и посмотрела на нее с плохо скрываемой жалостью.

От этого взгляда Кира почему-то пришла в негодование. Вот ведь еще – знаток жизни! Что она знает о любви и признаниях?!

– Любовных писем, в довесок к собакам, я не получала, – ответила Кира в сердцах. – Все как-то раньше мне объяснялись без собак.

Венера пожала плечами. Ее безотчетный жест говорил о том, что Кира ее не убедила.

– Думаю, – произнесла наконец Венера после недолгой паузы, – это кто-то из наших. Да-да, кто-то тайно в вас влюблен, Кира Владимировна. Но не решается признаться.

Таня от такой оригинальной и неожиданной мысли опустилась на диван и чудом не придавила бультерьера, который не менее чудесным образом минуту назад сумел на него самостоятельно вскарабкаться.

– Ты это серьезно? – с сомнением спросила Кира и посмотрела на Таню, словно искала поддержки.

Версия Венеры, что щенка подарил какой-то тайный воздыхатель, причем из числа сотрудников, совсем не укладывалась у нее в голове.

– Да, я уверена, что это кто-то из наших! – сказала Венера таким тоном, точно ответ ей был уже известен.

– И кто это, по-твоему? – спросила Таня.

– Понятия не имею, – пожала плечами Венера. – Кто-нибудь, кто хорошо разбирается в собаках. О! – просияла она. – Сейчас самое время устроить очную ставку. Надо показать всем щенка, и даритель обязательно проколется. Щенок его узнает.

Через пару минут приемная Киры наполнилась сотрудниками агентства. Все заохали, заахали: «Какой миленький, какой толстенький, какой смышлененький». Начали передавать щенка из рук в руки, рассматривать со всех сторон. Маленький бультерьер, хоть и вел себя образцово с незнакомыми людьми, под конец все же разволновался и начал тявкать.

– Кто из вас что-нибудь понимает в собаках? – бойко спросила Венера.

– Ну я, допустим, – ответил молодой человек невзрачной наружности, подняв, точно школьник, руку.

– Это кто? – Кира незаметно наклонилась к Тане и указала на тощего высокого парня с маленькой куцей бородкой.

– Правда же симпатичный? – шепнула ей в ответ Татьяна. – Это наш новый айтишник.

– Айтишник? Что-то я его первый раз вижу, – заметила Кира.

– Так ведь они сидят в противоположном крыле… – пожала Таня плечами. – Он у нас недавно, только три недели.

Кира обвела собравшихся дружелюбным взглядом и, улыбнувшись, произнесла:

– Коллеги, вот видите, какое чудо прислали мне сегодня в подарок. Признавайтесь, это ваших рук дело? Шутки шутками, но мне интересно, кто из вас до этого додумался?..

Кира иногда задавалась вопросом, какие ее личные качества способствовали тому, что у нее так стремительно и успешно сложилась карьера? Ей всего тридцать восемь, а она вот уже три года как генеральный директор очень приличной рекрутинговой компании. Какие-то ее таланты, личные качества, ум? Разумеется, да! Но она честно могла признаться себе, что была ненамного умнее и талантливее своих подруг по университету, которые в карьере не достигли никаких высот. Ей просто повезло. Просто так сошлись звезды. Она не считала себя карьеристкой. И по правде сказать, была уверена, что когда о карьере не думаешь – та складывается удачно, а когда слишком ею озабочен – дело никуда не идет. Киру больше интересовала семья – муж Олег и их маленький мирок, в котором не хватало только ребенка. А работа была как хобби, как способ убить время, пока Олег пропадал на своей работе. И Кира долгое время очень увлеченно «убивала время». Ее профессиональная реализация случилась сама собой, хотя в первый год после университета она, как и многие ее приятельницы, пребывала в большой растерянности. У нее имелся диплом гуманитария на руках, она неплохо знала английский – в университете проявились способности к языкам, – но никакими другими особыми навыками и никакими суперсвязями (не считая талантливого юриста, мужа) она не располагала. Стартовала в качестве корреспондента в муниципальной газете, потом стала редактором полосы новостей, после перешла в издание, посвященное трудоустройству. Все как-то шло по накатанной. Ступенька за ступенькой, и она даже не заметила, как оказалась сначала руководителем подразделения, а потом и генеральным директором маленькой, но гордой рекрутинговой компании. Эти годы прошли очень быстро и как-то незаметно. Работу она свою любила… когда-то. А теперь… теперь, похоже, к ней охладела. Она задавала себе вопрос: почему? Но ответа не находила. В последнее время все как-то было однообразно, как-то… предсказуемо. Она словно ехала по кругу на игрушечном электрическом поезде и сознавала, что поезд игрушечный и едет она по кругу. А значит, никуда не приедет, ведь, по сути, она стоит на месте и только пребывает в иллюзии движения. Еще года полтора назад ей нравилось играть в эту игру – приходить в свою контору и переключаться на другой жизненный режим. Нравилось принимать всевозможные важные решения, одерживать победы в деловых спорах, нравилось помогать совершенно незнакомым людям, когда те обращались к ней за помощью. Но все чаще и чаще это стало напоминать ей детскую игру. Она играет, чтобы отвлечься, чтобы забыться, чтобы погрузиться в сон и уйти от реальности – от той реальности, в которой она не может иметь то, что хочет иметь на самом деле.

Кира понимала, что с такой же фальшивой энергией, с какой она отдавалась своим обязанностям, она могла бы заниматься чем угодно – сидеть за кассой в магазине, читать новости на радио, выдавать в поездах постель пассажирам, брать интервью у президента Академии наук… Какая разница, что делать, если ты делаешь это лишь потому, что просто нужно что-то делать и зарабатывать деньги? Нужно работать – вот ты и работаешь. А жизнь между тем проходит. И проходит не там и, возможно, не с теми.

– Хорошего кинолога для породистой собаки так же трудно найти, как приличного репетитора для ребенка… Но бультерьеры же какая-то искусственно выведенная порода?..

Кира, точно аквалангист, выплыла из глубин своего мира на поверхность. Коллеги о чем-то оживленно спорили, но о чем? Кажется, самое интересное-то она и пропустила.

Ах да, она задала вопрос… А что же ей ответили? Все так бурно что-то обсуждали, так радовались наличию собаки в офисе!

– Ну почему искусственная? Каждая порода по-своему искусственно выведенная. Или случайно выведенная, – отвечал как раз тот самый молодой человек с бородкой, которого Кира сегодня увидела впервые. – Здесь же решили скрестить английского бульдога и староанглийского терьера.

– И получился бультерьер?! – с сомнением спросила Венера. – А почему они белые? И как вообще такое возможно – скрестить бульдога с терьером?

– Скрестить можно кого угодно с кем угодно, – заметила Наталья Сергеевна Рыкова, пожав плечами. – Особенно если в пробирке. Хоть льва со скорпионом.

Молодой человек рассмеялся на ее реплику.

– Это точно, – кивнул он. – А если серьезно… лет двести назад в Англии были очень популярны бои бульдогов с быками… Британцы всегда своеобразно развлекались. Вот и захотелось кому-то из любителей этого «спорта» вывести породу собак, атакующую быков лучше бульдогов. Получились бультерьеры. А почему белые?.. – Айтишник пожал плечами. – Точно не скажу, но, кажется, там еще поучаствовали испанские пойнтеры.

– Пойнтеры? – переспросила Кира. – Что это за зверь такой?

Молодой человек взглянул на нее, быстро отвел взгляд, а затем продолжил, обращаясь ко всем, словно и не она задала ему вопрос:

– Это охотничьи собаки, привезенные в Англию из Испании. Их постоянно с кем-то скрещивали. Окрас у них обычно белый. Или лимонно-белый. Бывает, с примесью черного. В общем-то, больше белого…

– Можно я его немного подержу? Он такой славный! – воскликнула Мила Краснопёрова. – Поверить невозможно, что такой песик может загрызть быка.

– Смотри, как бы он тебя не загрыз, – усмехнулся Жан Кузнецов.

– Я что, по-твоему, бык?

– Нет, – улыбнулся Жан. – Но тоже аппетитная.

Из-за собаки сотрудники чуть ли не дрались. Все пришли в небывалое возбуждение, и каждый хотел погладить щенка или взять на руки. Бультерьер, видя всеобщий ажиотаж, стал вести себя крайне неприлично. От радости, что его скромная персона привлекла столько людей, он резво вилял своим крысиным хвостиком, прыгал, бросался с лаем на башмаки и туфли столпившихся вокруг него незнакомцев и даже ел какие-то печеньки, которые ему предлагали особы, покоренные его ангельским обаянием. Само собой, он упивался успехом и был не в силах скрыть, что внимание посторонних льстило его тщеславию.

– Не кормите собаку всякой дрянью. Ему нельзя ни сыр, ни колбасу, – сказал новичок-айтишник. – И уж тем более шоколадное печенье.

Бультерьер, только что с жадностью схвативший печенье из рук Милы Краснопёровой, не переставая жевать, скосил на айтишника свои маленькие глазки-щелочки и смешно зарычал. При этом выражение его щенячьей морды говорило: не есть всё вот это вкусное? Да ты спятил!

– Мила! Краснопёрова! – прикрикнула Наталья Сергеевна на толстушку Милу. – Прекрати, тебе же сказали.

– Да я ему малюсенький кусочек, – стала оправдываться Мила. – Он кушать хочет. Смотрите, как заглатывает.

– Такой кроха – и такой прожорливый, – с умилением проговорила Таня, поглаживая бультерьерчика по упитанным бокам.

Скоро щенок утомился и начал поскуливать. Впечатлений для него на сегодняшний день явно было достаточно. К тому же не вызывало сомнений, что для сотрудников он стал таким же сюрпризом, и Кира сделала вывод, что дарителем был человек со стороны.

Она решила, что собаке необходимы отдых и правильная кормежка, а ей – перерыв в работе. Еще неизвестно, как стресс скажется на самочувствии малыша: путешествие в ящике, незнакомая обстановка, галдящие люди, голод. А уж как стресс скажется на ней!

Она предупредила сотрудников, что уедет с работы пораньше, раз уж сегодня пятница и у нее день рождения, и засобиралась домой.

– Поеду. Разберусь, что мне с этим ребенком делать. Отпустите именинницу?

Подчиненные с радостью одобрили ее решение: да и правда, какая сейчас работа? Один только бультерьерка не пришел в восторг от перспективы лезть обратно в ящик – его это совсем не радовало. Но, несмотря на яростное сопротивление, в ящик ему все же пришлось запихнуться.

– Таня, пожалуй, такси надо вызвать, – озабоченно произнесла Кира, уже стоя в дверях. – Поможешь мне? А заодно и ящик этот допереть до выхода.

– Конечно, – с готовностью откликнулась преданная секретарша.

– Вот не думали вы не гадали, Кира Владимировна, что внезапно станете мамой! – воскликнула Наталья Сергеевна Рыкова, как всегда, невпопад.

Татьяна сделала страшные глаза – никто в их конторе при Кире не смел затрагивать тему ребенка. Кира ужасно расстраивалась, если кто-нибудь начинал причитать: «Ой, Кира Владимировна, теперь вам самое время завести ребеночка. Все есть. Карьера, деньги. Да и возраст критический…»




Глава 5


– Кира Владимировна, так вы без машины? Давайте тогда уж я вас отвезу, – смущаясь, предложил молодой человек, тот самый, который с таким знанием дела рассказывал всем о бультерьерах. – А по дороге заедем за кормом в зоомагазин. Вы же не знаете, чем своего пса кормить. Не печеньем же. А там вам все расскажут.

– Спасибо. Э-э… Как тебя зовут, я забыла?

– Денис.

– Ага, спасибо, – кивнула Кира.

В машине, расположившись на заднем сиденье, она приложила все старания, чтобы щенок не очень волновался и плакал. Пришлось открыть ящик и позволить песику смотреть в окно и быть полноценным пассажиром. С молодым человеком, предложившим ее подвезти, Кира попыталась поддерживать непринужденный разговор. В основном говорила она (большей частью ее интересовала порода щенка), а молодой человек отвечал на вопросы.

– …Бультерьеров подразделяют на два класса – на белых и цветных, – говорил он. Голос у него был низкий, довольно приятный. – Эти собаки в какой-то степени уникальны.

– Чем же? – спросила Кира.

– Ну, например, тем, что произошли от совершенно противоположных по всем показателям собак. Бульдог, терьер и в какой-то мере далматин… – Айтишник повернулся и посмотрел на Киру как-то поверх ее головы, словно не решался взглянуть ей в лицо. Глаза у него были темно-карие, почти черные, а волосы и брови – светло-русые. – Бультерьеры никого не могут оставить равнодушным…

– Я знаю, что многие на них негативно реагируют.

– Есть такое, – кивнул молодой человек. – У одних бультерьеры вызывают отвращение, у других – полный восторг. Внешне они привлекательны и обаятельны, как терьеры, а вот сила и храбрость у них от бульдогов. Сначала это были очень агрессивные псы… Со временем стали послушными и хорошо поддаются дрессировке. Попадаются даже очень обходительные.

– Серьезно?

– Ага. – Молодой человек улыбнулся, и его улыбка заставила и Киру тоже улыбнуться. «А он не такой уж и невзрачный, – подумала она. – Бородка дурацкая, а так он очень даже ничего».

– …Но, естественно, все получилось не сразу. Сначала бультерьеров выводили только в качестве бойцовых собак, а позже стали использовать для того, чтобы они охраняли стада, истребляли грызунов, были телохранителями. К вам теперь никто не пристанет на улице.

– Да ко мне и так никто не приставал, – отшутилась Кира. – Попробовали бы только.

Молодой человек засмеялся.

– И они, кстати, хорошие сторожевые собаки. И собаки-компаньоны, – добавил он.

– Собаки-компаньоны? Это интересно.

– Да. Они очень преданные. У них крепкий, уравновешенный тип нервной системы. Хотя они довольно упрямы.

– О, поверь мне, я тоже упряма! – воскликнула Кира.

– Правда? – Молодой человек повернулся и посмотрел на нее.

За все время это был, пожалуй, первый раз, когда он задержал взгляд на ее лице чуть дольше, и Кира смутилась и невольно отвела глаза.

– Это хорошо, – продолжил он после небольшой паузы и опять полностью сосредоточился на дороге. – Но вам все равно его нужно будет дрессировать. Могу помочь.

– Да-да, давай, конечно, – кивнула Кира и улыбнулась немного натянуто: к своей досаде, она вдруг поняла, что забыла имя собеседника. Как его зовут? Никита? Данила? Имя у него было какое-то слишком простое и ускользающее… Илья?..

Молодой человек вел машину уверенно и спокойно. Кира невольно доверилась ему. По всему было видно, что у него дружелюбный и ровный характер. К тому же он интересно рассказывал. Будет к кому, если что, обратиться за советом.

Когда они приехали в зоомагазин, Никита-Данила-Илья помог ей быстро выбрать нужный корм для щенка, ошейник, поводок, специальный матрасик и пеленки, на которые песик мог писать и какать, не выходя на улицу, чтобы первое время не морозить хвост, и еще много важных вещей, которые потребовались бы щенку в самые первые дни и что без посторонней помощи Кира бы не догадалась купить. Они даже посмеялись немного у кассы, когда выяснилось, что Кира по неопытности прихватила красивую упаковку сухого корма известной фирмы (очень уж ей самой хотелось поучаствовать в выборе подарков для бультерьера), а он оказался кормом для кастрированных котов.

– Вам еще нужен ветеринар, – заметил Кирин помощник, загружая в багажник своего видавшего виды «форда» покупки. – Щенка постоянно придется к нему возить. По-хорошему, уже завтра надо бы показать песика ветеринару.

– Если надо, покажем, – кивнула Кира. – Ты так много знаешь, – заметила она, когда автомобиль тронулся.

Молодой человек повернулся к ней:

– Да у меня всю жизнь были собаки.

– Здорово! – с улыбкой ответила Кира.

Она все настраивалась, что вот сейчас пересилит неловкость и спросит его имя, но так и не решилась.

«Сколько ему лет? Двадцать два? Двадцать? Выглядит так, будто еще студент. Совсем зеленый», – думала она.

– Нет, сейчас нет. Я снимаю комнату в коммуналке на пару с приятелем, тут уж не до собак. Сами как собаки… – Он засмеялся.

Кира время от времени посматривала на свой подарок. Последние десять минут песик вел себя безупречно. Правда, в магазине облаял кассиршу и напугал девочку-подростка, бросившись ей под ноги, – видимо, приняв ее белые угги за своих братьев-бультерьеров. Но после магазина он немного подустал и теперь спокойно дремал в своем ящике. Еще бы, столько впечатлений за день! И столько новых запахов! Немудрено, что он выбился из сил.

И все-таки кому пришла в голову идея притащить ей на работу собаку? В ящике. Нормальный бы человек подарил ей щенка в специальной корзине – в зоомагазине каких только корзин нет! Но у этого, с позволения сказать, дарителя явно что-то не в порядке с головой. А если бы щенок погиб?! Он ведь не Чебурашка, чтобы его в ящик с апельсинами!

«Как-то у меня получится справляться с собакой? – подумала Кира в который раз. – Согласится ли с ним сидеть Олег? И что делать, пока мы оба будем на работе? Да и вообще, что скажет муж, когда я заявлюсь домой с бультерьером?»

Она почесала песика между ушами. Бультерьерка поднял голову и посмотрел ей в глаза.

– Ну как ты, малыш? Сколько у тебя сегодня событий. И у меня тоже. Еще нужно имя тебе придумать… Как бы тебя назвать?..

Щенок заскулил и попытался вылезти из ящика. Кира взяла малыша на руки, и тот, обнюхав ее лицо и облизав щеки, уютно устроился в складках шубы. Им было очень комфортно вместе – тепло и не одиноко. Они оба уставились в окно: серенький московский пейзаж за стеклом уже не казался мрачным и скучным – в нем будто прибавилось солнца. Время от времени Кира посматривала на щенка, а он косился на нее своими маленькими хитрыми глазками. Они оба осторожно изучали друг друга. Кире было странно и приятно ощущать на руках тяжесть и тепло плотного тельца. С умилением она посматривала на влажный розовый нос представителя бойцовой породы, на его наивно торчащие уши и ловила себя на том, что ей хочется прижаться щекой к его голове.

– Я его уже люблю, – произнесла Кира с коротким смешком.

Ее преданный оруженосец (вернее, пакетоносец и водитель), взглянув на нее в зеркало заднего вида, улыбнулся.

Они поднялись в квартиру. Кира велела помощнику поставить ящик со щенком у двери и начала разуваться. Молодой человек помог ей снять шубу и замер у двери, готовый распрощаться.

– Может, чаю? – спросила Кира из вежливости. Она, вообще-то, с радостью бы уже отпустила бедного парня домой (сколько можно использовать в личных целях рабский труд и разбитый транспорт подчиненных) и особо не надеялась, что айтишник захочет остаться (а вернее, очень надеялась, что он поблагодарит ее и откланяется), но молодой человек, просияв, с радостью ответил: «С удовольствием» – и тут же принялся снимать кроссовки.

Пока они раздевались, бультерьерка сделал несколько неудачных попыток выбраться из своей «темницы». Однако ничего у него не вышло – слишком короткими еще были у него его ноги-лапы, да и розовое пузико, тяжеловатое и довольно объемное, мешало преодолеть хоть и не очень высокий, но все еще непреодолимый барьер в виде стенок ящика.

Кира нагнулась над щенком и взяла его на руки.

– Ну вот, карапуз, – это твой дом. Осваивайся. Надеюсь, тебе здесь понравится.

Она отпустила щенка, и тот резво побежал в холл. На пороге кухни он остановился и, с опаской глядя на большой обеденный стол, стал лаять, словно увидел чужого. Он лаял до хрипоты, но, сообразив, что враг не шевелится и, более того, совсем его не боится, начал несмело, то приседая, то прижимая голову к полу, подходить к столу. Приблизившись к одной из ножек, он осторожно обнюхал ее, что-то подобрал с пола и съел, а потом, довольный собой, с умным видом, сел. Кира засмеялась. Какой же он все-таки… самоуверенный!

Ее гость тоже заметно прибавил в уверенности. Он с любопытством осматривался – и то, что видел (просторный холл, уютную кухню, современный дорогой интерьер гостиной), ему, похоже, нравилось. С его стороны было очень мило помочь ей со щенком. Без этого паренька, пожалуй, она бы чувствовала себя совсем беспомощной, а так он ее уже просветил кое в чем, и она не растеряется, когда останется одна.

Кира украдкой бросила взгляд на молодого сотрудника – он был где-то под метр девяносто ростом, одет в обычные потертые джинсы и клетчатую рубашку. От него приятно пахло, и Кира невольно отметила это про себя. «Такие парни нравятся девушкам – у них вид, внушающий доверие», – подумала она, разглядывая его спину и плечи.

Пройдя в кухню, молодой человек составил на широкий подоконник пакеты из зоомагазина, затем присел на корточки перед щенком и начал с ним играть. Бультерьерка приободрился, принял задиристый вид и, громко тявкая, с потешной агрессией стал нападать на айтишника, а тот легонько толкал его ладонью в грудь, отчего щенок еще больше воодушевлялся и «свирепел».

«Забавная парочка, один другому не уступает», – с улыбкой подумала Кира и поймала себя на мысли, что тоже могла бы присоединиться к ним и похулиганить. Но ей нельзя. Она взрослая женщина, солидная – ей следовало вести себя серьезно. «Вот останусь одна со своим подарком, тогда отведу душу и вдоволь наиграюсь», – решила Кира.

Сегодня она была довольна собой. Вытерпела весь этот поздравительный ритуал на работе и была достаточно дружелюбна с подчиненными, да и с этим пареньком она дружелюбна… А что? Проста и естественна. Начальница с человеческим лицом: снисходительная, демократичная. Сама доброта. Вот угощает молодого сотрудника чаем, причем у себя дома.

Пока Кира расставляла на столе чашки, ни она, ни ее гость не проронили ни слова. Кира только наблюдала за ним незаметно, а он будто забыл о ней – возился с бультерьером. Щенок разошелся не на шутку и скакал вокруг ног айтишника как маленький кузнечик.

Кира поставила на стол сахарницу, положила на пустое блюдце чайную ложку, и та звякнула о фарфор, словно серебряный колокольчик. Бультерьер отозвался на это звонким лаем, а гостя лай щенка точно разбудил: он сконфуженно поднялся с пола, неловко оправил рубашку и сел на стул.

– Забавный малыш, правда? – сказала Кира лишь для того только, чтобы разорвать неловкое молчание.

– Да… – кивнул молодой человек, и его щеки расцвели красными пятнами.

– Давно ты в Москве? Откуда приехал? – спросила Кира, ставя на стол тарелку с бутербродами. – Можешь вон там помыть руки. – Она показала на кухонную раковину. – Или, если хочешь, в туалете – в холле вторая дверь справа.

– Да нет, я здесь.

Он поднялся, подошел к раковине, вымыл руки и снова сел. На столе уже стояли тарелка с бутербродами и вазочка с печеньем и пастилой.

– Бери, не стесняйся, – показала Кира на бутерброды и ободряюще улыбнулась.

– Спасибо.

Он протянул руку к тарелке, и Кира снова уловила его запах. И снова отметила, что паренек очень даже симпатичный, только краснеет все время, как девица.

– А как вы догадались, что я не москвич?..

– Понятия не имею как, – пожала плечами Кира. – Наверное, потому, что сама не москвичка.

– Понаехавших определяете с первого взгляда?

– Типа того, – кивнула Кира и придвинула к себе свою чашку. – Так откуда ты?

– Из Двуречинска.

– Это… где?

Молодой человек только что откусил бутерброд и был вынужден отвечать с набитым ртом:

– В Челябинской области.

– Ого! Урал. Далековато тебя занесло, – вежливо восхитилась Кира.

– А вы откуда?.. – задал он встречный вопрос, как только дожевал и проглотил кусок.

– А я… Есть такой город недалеко от Питера…

Они завели разговор, и вскоре ее гость окончательно расслабился и в нем совершенно исчезла скованность. Он уже почти не прикасался к своей бородке – видимо, эти бессмысленные пучки волос в минуты волнения служили ему чем-то вроде спасательного круга. Кира задавала вопросы, а молодой человек рассказывал о себе. О том, что у него есть еще старшая сестра, что отец его – бывший военный, подполковник в отставке. Мать – учительница информатики. Сам он родился в девяносто третьем, когда в стране начались глобальные изменения, но он совсем не помнит то время. Помнит лишь, как они много переезжали из города в город, как он менял школу за школой… А под конец семья зависла в Челябинской области. Поначалу отец всерьез хотел видеть его военным, но в конце концов смирился с тем, что сын его желания не разделял, и, оставив его в покое, позволил жить своей жизнью.

Кира спросила, как получилось, что он попал в их компанию. И его ответ ее нисколько не удивил: это было место, из которого пришел первый отклик на его резюме (а он отослал его сразу в несколько мест). И поскольку ему было все равно, куда устраиваться (зарплаты везде были примерно одинаково маленькие), он и пошел туда, куда позвали.

Они поболтали еще о том о сем, и Кира поднялась собрать чашки со стола. Щенок мирно спал на своей новой подстилке – он поел, попил, сделал все дела, какие положено сделать маленькому псу, и с сознанием выполненной на ближайший час миссии уснул ангельским сном. А чаепитие немного затянулось. Пора было помощнику отправляться восвояси, но он, похоже, разомлел от чая и бутербродов и не торопился уходить.

– Что ж, ты попал в замечательную компанию, – сказала Кира, остановившись в проеме кухонной двери и этой своей фразой как бы подводя черту под разговором (она не хотела говорить напрямую, но надеялась, что молодой человек и сам поймет – пора ему сматывать удочки). – У нас отличный коллектив.

Он понял ее столь незамаскированный намек и встал из-за стола.

– У нас ты получишь хорошие опыт и практику…

Они прошли в коридор и остановились возле вешалки – Кира и в самом деле была очень рада, что милый юный сотрудник уделил ей столько времени.

– Приятно было познакомиться. – Она повернулась к вешалке и с материнской улыбкой подала гостю его шарф. – Вот, не забудь.

Молодой человек стоял совсем близко и в момент, когда Кира протянула шарф, вместо того, чтобы взять его, сделал нечто совершенно неожиданное: обхватил ее за талию и притянул к себе. Кира и глазом моргнуть не успела, как почувствовала его губы на своих губах, а еще через мгновение этот нескладный юноша уже целовал ее так, словно они с десяток лет были любовниками. Губы у него были мягкие, горячие, бородка непривычно щекотала, запах от его рубашки дурманил голову…

«Вот это я понимаю, никаких барьеров!» – только и смогла подумать Кира.

Ей бы следовало возмутиться, оттолкнуть от себя наглеца, хорошенько отчитать. Но… язык юного дарования так уверенно осваивал ее рот, что она и сама не заметила, как невольно начала отвечать на поцелуй.

Наконец поцелуй прервался, и Кира, вся красная, отстранилась от гостя и, изумленно кашлянув, одарила его ошалелым взглядом:

– Что это было?..

Он не ответил, и Кира добавила:

– Таких… бонусов я не раздаю сотрудникам.

Молодой человек коротко рассмеялся и снова притянул Киру к себе. Его губы осторожно коснулись ее глаз, щек, шеи… Наконец он перестал ее целовать и посмотрел ей в глаза. От его взгляда у Киры земля поплыла под ногами. Он дрожал всем телом и смотрел на нее как на источник чистой воды в пустыне, с такой мольбой и таким желанием, словно был измученным жаждой путником – и она ни за что не должна была отказать ему.

Его ладонь накрыла ее грудь – и в этом жесте не было и намека на робость. Кира хотела рассердиться, но… не нашла оснований. Разыгрывать оскорбленную добродетель было глупо. И теперь ей уже стало любопытно, чем же все это закончится. Он прижал губы к ее губам, и единственное, что ей оставалось сделать, – ответить на поцелуй так… словно они и в самом деле уже с десяток лет были любовниками.

Звонок телефона ворвался в реальность и резко разрушил всю восхитительную магию короткого и такого приятного сна. Кира открыла глаза и нахмурилась. Она что, уснула? И кто это, черт бы его побрал, так настойчиво звонит?

Телефон действительно разрывался, причем звонили на городской. Кира подняла голову от подушки. Что там стряслось? Гость тоже поднял голову. Взгляд у него был встревоженный, как у воришки, которого застигли на месте преступления.

В кухне проснулся щенок и звонко залаял. Кира вскочила с кровати и, нелепо прикрываясь платьем, бросилась в прихожую, к телефону. Сердце ее чуть не выпрыгивало из груди.

Телефон звонил не переставая. Однако, когда Кира схватила трубку, соединение уже прервалось. С досадой поставив трубку на базу, Кира метнулась обратно в спальню, но тут звонок раздался в сумке.

– Алло. Слушаю, – ответила Кира, когда после долгого копания в недрах своего модного кейса сумела-таки отыскать телефон.

Пять пропущенных вызовов. Причем два от мамы. Ничего себе!

– Кира! С тобой все в порядке? Ты где? Я тебя заждался, между прочим.

Переступив с ноги на ногу на холодном полу прихожей, Кира бросила беспомощный взгляд на стеклянную дверь холла: в ней отражалась голая худая женщина с всклокоченными светлыми волосами.

– Олег? – обескураженно промямлила Кира.

Черт. Как она могла забыть? Она же должна сейчас быть в ресторане!

– Сорри, Олег! Я совсем… Прости, милый, тут такое дело…




Глава 6


Олег открыл дверь квартиры своим ключом и, войдя в прихожую, услышал звонкий собачий лай. Машинально он замер на пороге и позвал Киру:

– Лапочка.

Навстречу Олегу, громко тявкая, выскочил бультерьер, а следом за ним из спальни появилась Кира в махровом халате и с полотенцем на голове – до прихода мужа она успела быстренько принять душ.

Кира улыбнулась. Ей пришлось сделать над собой немалое усилие, чтобы выглядеть беспечной и веселой, на самом же деле сердце ее бешено колотилось. Она боялась даже представить, что было бы, если бы Олег приехал на час раньше, без звонка, и застал бы ее в постели с айтишником. И, разумеется, она волновалась, как пройдет знакомство мужа с собакой. Да и вообще… как все пройдет.

Олег стоял в распахнутой куртке с огромным букетом белых хризантем. Возле его ног вертелся бультерьер.

– Кто это здесь у нас? – нахмурив брови, спросил Олег.

Щенок обнюхал его ботинки и брючины и, видимо посчитав, что они пахнут вполне сносно, завилял хвостом.

– Это он! – смеясь, сказала Кира. – Виновник… – Она замялась, подбирая слова. – Виновник всего…

Олег отдал букет Кире, чмокнул ее в щеку и присел перед бультерьером.

– Так-так-так… – проговорил он строго и, подняв глаза, испытующе посмотрел на Киру.

Она невольно поежилась под этим взглядом и, чтобы скрыть неловкость, сделала вид, что нюхает хризантемы. Запах был горьковатый и свежий. Запах напоминал о… юном специалисте-айтишнике, несколько минут назад покинувшем их квартиру.

– Вот, значит, как выглядят злые собаки? – Олег перевел взгляд с лица Киры на щенка. – Что-то ты мелковат, братец.

По тону мужа Кира пока не могла понять, сердит он или доволен. Щенок же спокойно сидел перед Олегом и, склонив голову набок, умильно смотрел на него своими маленькими раскосыми глазками.

Кира внимательно следила за мужем, однако напрасно – на лице его не дрогнул ни один мускул.

Впрочем, на ее лице – тоже.

– Ну, так что ты скажешь? – не выдержала она. – Нравится он тебе?

Олег поднялся, поцеловал Киру еще раз и, тяжко вздохнув, стал снимать куртку.

Кира не спускала с мужа глаз.

– Так кто, говоришь, подарил тебе этого парня? – спросил наконец Олег.

Кира сняла полотенце с головы, бросила на тумбу в прихожей и в волнении сложила руки на груди. Ей не понравился тон мужа, однако она не собиралась показывать ему свою тревогу. Врать она никогда не умела. Вернее, умела, только не любила. Но сегодня, похоже, без вранья ей не обойтись. День рождения – день вранья!

– Ну я же сказала по телефону, – проговорила она с коротким смешком, – сотрудники с работы… решили преподнести мне…

– Сотрудники? – переспросил муж.

По выражению его лица Кира догадалась, что он сомневается в правдивости ее слов, но не хочет этого показать.

Олег снял ботинки, сунул ноги в комнатные тапки и, взглянув на себя в зеркало, пригладил растрепавшиеся волосы.

– Ну да, – кивнула Кира как можно убедительнее и взяла щенка на руки. Бультерьерка сразу принялся облизывать ей лицо, и она засмеялась. – Смотри, какой он умненький. Он от меня без ума. Мой карапузик!

– Лапочка, я тоже от тебя без ума, – улыбнулся Олег, чмокнув Киру в голое плечо. – А сотрудники твои – полные идиоты, – заметил он ледяным тоном и, потрепав щенка по голове, направился в туалет.

– Почему? – растерялась Кира. Не опуская щенка на пол, она поправила сползший с плеча халат. – Ты что, не рад, что у нас будет такой чудесный малыш?

– Я рад, что ты рада, – ответил Олег из туалета, затем на некоторое время был вынужден прервать свою реплику и продолжил уже, когда снова появился в холле. Кира все это время так и стояла с бультерьером на руках. – Ну сама подумай. – Муж прошел в кухню и замер в проеме двери, уставившись на подоконник, заваленный пакетами из зоомагазина. Похоже, его удивило такое разнообразие собачьего провианта. Однако, не подав особого виду, он открыл бутылку с водой, наполнил стакан и стал пить. – Собака – это не кошка, – продолжил Олег, прерванную мысль, утолив жажду. – Ей нужно уделять времени не меньше, чем ребенку. Ее воспитывать надо. Выгуливать. Прививки, то-се…

– Ну и что, – невозмутимым тоном ответила Кира. – Меня это не смущает. Другие же как-то справляются, и мы справимся. Я справлюсь… – поправилась она.

Олег снял с крючка полотенце и подошел к ней вплотную. С минуту они, не отводя глаз, смотрели друг на друга, после чего Олег сказал:

– Дорогая, я в этом не сомневаюсь. Но предупреждаю…

– Не надо меня ни о чем предупреждать! – с внезапной досадой перебила его Кира и добавила уже значительно тише и спокойнее: – Я только хочу сказать, что этот щенок… сделал меня сегодня очень, очень счастливой! И я ни за что с ним не расстанусь.

Эти слова, похоже, сразили Олега. Он тепло улыбнулся и обнял Киру.

– Лапочка, я очень рад… этому. Правда, поверь мне. – Ей даже показалось, что в его прекрасных глазах блеснули слезы.

– Так ты не против, что у нас будет собака?

– Нет. Конечно, нет.

– Фу-у, спасибо! У меня прямо камень с души свалился! – Кира с чувством обняла мужа.

Она не ожидала, что все так быстро решится. Она была готова к долгим дебатам, но Олег сдался на удивление легко, и это тронуло ее до глубины души. Неужели он и правда рад тому, что у них будет собака? И хорошо, что она не сказала, что это подарок… от неизвестного дарителя. Тем более что она совсем не знала, как объяснить… объяснить все. Она ведь пока и сама не нашла объяснения.

– Ну и что твои сотрудники? Что они говорят по поводу щенка? Он хоть с родословной? У кого они купили-то его? – Олег, похоже, даже не подозревал, что тему сотрудников и вообще подарка Кире сейчас хотелось обсуждать меньше всего.

Она ощутила легкое беспокойство.

– Понятия не имею, – пожала она плечами.

Олег взглянул на нее.

– Кира, Кира, – покачал он головой, – ты что, не знаешь, что собака без родословной – это все равно что обычная дворняжка? Ты хотя бы представляешь, какую роль играет наследственность? Нельзя дарить щенков просто так, взяв их неизвестно где. Нужно покупать у надежных заводчиков.

– Ой, Олег, я тебя умоляю, не будь таким снобом! – воскликнула Кира с нервным смешком. – Заводчики, родословная. Да я рада была бы и дворняжке. Только мне и в голову не приходило, что мы можем завести собаку.

– Ладно, не будем об этом, – согласился Олег со снисходительной улыбкой. – Но ты все же выясни у своих сотрудников, что это за щенок и есть ли на него документы.

Кира нерешительно взглянула на бультерьера. Олег заметил этот взгляд.

– Хорошо… – кивнула она и отошла к холодильнику, чтобы достать помидоры и перец для салата.

Отчего-то она почувствовала угрызения совести. Муж сегодня ее удивлял: как легко он повелся на ложь! Она и не подозревала, что Олег настолько наивен. Еще наивнее, чем она сама. Нужно обязательно выяснить, кто прислал ей эту чертову посылку. Какой такой тайный друг?

Кира перевела взгляд на щенка. Бультерьерка растянулся у ног мужа и время от времени умильно зевал, широко раскрывая свою пасть с розовым рифленым небом.

Олег почесал у щенка за ухом:

– Ну что, молодой человек, теперь я сам, лично займусь вашим воспитанием. Вас баловать никак нельзя.

– А почему это ты? – удивленно приподняв бровь, с коротким смешком спросила Кира. – Это, вообще-то, мой подарок. Значит, воспитывать его буду я.

Олег привлек ее к себе на колени:

– А ты справишься? Достаточно ли у тебя авторитета для такой грозной собаки?

Кира засмеялась.

– Ты что, во мне сомневаешься? Думаешь, щенок будет мной манипулировать так же, как ты?

– Это я тобой манипулирую? – с притворным возмущением воскликнул Олег. – Да это ты, ты из меня веревки вьешь! Из-за кого я сегодня упустил столик в одном из лучших ресторанов города и лишился праздничного ужина? А я, между прочим, надеялся… на сладкое.

– О!.. На сладкое? – переспросила Кира, никак не ожидавшая, что муж заговорит с ней в игривом тоне. – Ну… дорогой, сладкое… сладкое… будет после ужина.

– А ужин? – спросил Олег уже совершенно по-будничному.

– Ужин сейчас быстренько приготовлю, – сказала Кира и машинально поднесла руку к волосам – они еще были влажными после душа. – Что ты хочешь? Пельмени или лазанью?

– Ну что ж, если в нашем праздничном меню только замороженный фастфуд, то… – театрально вздохнул Олег.

– Да ладно тебе! – засмеялась Кира. – Сейчас у нас будет ужин лучше, чем в твоей «Ривьере»!

Напрасно она волновалась по поводу того, как пройдет этот вечер. Все было просто замечательно. И Олег, и она сама словно вернулись в свое прошлое, в тот период, когда только познакомились и были влюблены друг в друга. Они весь вечер беспечно болтали о всякой чепухе, как в старые добрые времена. Уплетали за обе щеки наскоро приготовленный ужин (пришлось все-таки разогреть лазанью), пили красное вино и посмеивались над щенком, который все время вертелся под ногами, выпрашивая разные вкусности, и веселил их своими забавными выходками. Оказывается, ему не так легко было придумать имя! Они перебрали несколько десятков кличек – Альбинос, Альбатрос, Альмагель… Багет, Багор, Бадан, Буль-Буль… Вильгельм, Виндзор, Вэб… Зефир, Зигфрид, Зорро… Они смеялись весь вечер, примеряя на своего питомца подходящие имена. Наконец после долгих споров и короткой шутливой потасовки подобрали имя, которое устроило их обоих, – Фредди.

– Фредди, Фредди, Фредди! – позвала Кира малыша, когда они уже расположились на ночь в постели.

Щенок вскочил со своего матрасика, который ему постелили в спальне у батареи, и, резво подбежав к кровати, попытался на нее запрыгнуть. Кира помогла ему влезть, и бультерьер с воодушевлением стал весело носиться по одеялу.

– Ну вот, ты будешь теперь нашим домашним талисманом! Нашим… Эй, парень, осторожнее! Ты меня растопчешь, не надо по мне так скакать!..

– Талисманом? Фредди – талисман? – переспросил Олег. Он едва сдерживал смех, глядя на то, как Фредди и Кира играют в «побори зубастого монстра». – Разве ты не знала, что бультерьеры, вырастая, превращаются в свирепых псов? Это же будущий Фредди Крюгер. Видишь, что он делает? Кусает прямо как настоящий.

Кира легонько отпихнула от себя развеселившегося щенка:

– Никакой он не Крюгер. И я не хочу, чтобы наш булечка стал свирепым. Ну посмотри на него. По-твоему, может эта милая мордаха с черной кляксой на носу стать свирепой?

– Как же ты любишь всех идеализировать, Кира. Взгляни только, как он недвусмысленно усмехается, глядя на тебя. Посмотри, какие у него хитрые глазки. И рычит еще! Ты его явно недооцениваешь.

– Не говори глупостей. Наш бультерьер добрый и славный. – Кира взяла щенка на руки, и он тут же облизал ей щеки и попытался легонько цапнуть за нос. – Ты ведь хороший пес? И умный.

Она отпустила Фредди, а он, сделав победную джигу на одеяле, побежал к спинке кровати и, присев там, затих наконец-то.

– Надеюсь, ты не позволишь ему с нами спать? – спросил Олег, обняв Киру.

– Да пусть спит, – махнула она рукой, – он же совсем маленький. Ему будет одиноко и холодно.

Кире в жизни не доводилось видеть столь быстрой смены выражений на лице мужа – от благодушия и веселья к мрачному негодованию.

– Нет, этого ни в коем случае нельзя позволять, – сказал он строго. – Собака не ребенок. Пусть спит на своей подстилке. Пусть привыкает… Кстати, когда это ты успела ее купить? Или она прилагалась к щенку?

Кира удивленно моргнула: какой своевременный вопрос.

– Э-э… Подстилка? – зачем-то переспросила она. – Ну да. Представляешь, подарили полный набор. И щенка, и еду для него, и матрас!..

– Какие у тебя сотрудники. Надо же. И внимательные, и щедрые… – с изрядной долей иронии произнес Олег.

– Да, они такие, – потупив глаза, ответила Кира. Как же она ненавидела врать.

Внезапно она залилась смехом.

– Фредди! Господи, малыш, что ты наделал! Сейчас папочка тебе такую взбучку задаст! – Она схватила щенка, который, присев у них в ногах, сделал лужу, пока они дискутировали на предмет его воспитания. Одеяло было насквозь мокрым, и теперь нужно было перестилать постель.

– Ну вот, видишь, какое многообещающее начало. – Олег тоже не смог удержаться от смеха. – Ты все еще хочешь, чтобы твой бульчик, как ты его называешь, спал с нами в одной постели?

Когда наконец малыш Фредди уснул на своем матрасике, умильно вытянув лапы и прижавшись спиной к теплой батарее, а их супружеская постель была застелена свежим бельем и пришло время выключать свет, на Киру внезапно опять навалилась грусть.

– Лапочка, ты идешь? – позвал Киру Олег. Он уже лежал на кровати и дожидался ее.

Кира поднялась, сбросила халат и скользнула под одеяло.

– Наконец-то, – сказал Олег шепотом и придвинулся ближе.

Кира потушила свет ночника, в темноте глаза мужа странно блеснули.

– Я уж начал ревновать. – Он обнял ее за талию и поцеловал. – Согласись, я же лучше собаки? Я твой муж… И я – главнее, – сказал он шутливым тоном, но в голосе послышалась очень знакомая хрипотца.

Кира тихо засмеялась. Сердце ее сжалось от предвкушения и боли. Она знала, что совершенно не в силах сопротивляться, когда Олег такой… такой горячий, словно у него печка внутри. Он прижался губами к ее губам, потом стал целовать плечи, ключицы, грудь. Кира снова тихонько засмеялась, хотя почему-то чувствовала, что вот-вот заплачет.

Ну почему так? Почему все в один день?

Давно, как же давно у них не было такого секса с мужем! Она даже начала думать, что они окончательно наскучили друг другу.

И вот сегодня!

Может, сегодня какой-то особенный день? Может, она сегодня излучала какую-то особую сексуальную энергию?..

Олег был с ней нежен. Очень нежен. Каждое его прикосновение отзывалось в ее сердце волной любви – благодарностью, нежностью, счастьем!.. Он любил ее так, словно она была его единственной женщиной на свете. Словно он никого не любил, кроме нее. И она каким-то образом смогла забыть о своей сегодняшней измене – о краснеющем мальчике, таком трогательном и пылком… и таком дерзком… Да, она все забыла! И с благодарностью и любовью сжимала руками голову мужа и целовала, как в последний раз. Словно это была их последняя ночь в жизни.

Сердце ее сжималось от грусти, и ей было жаль и себя, и Олега.

Вот, значит, как все это происходит. Так буднично, так прозаично. Они изменяют друг другу… Они лгут, и чувство вины их не заботит.

Но в то же время ее переполняло и торжество: она отомстила мужу за обиды последних двух месяцев, за все свои горькие мысли, за свое уязвленное самолюбие. Теперь она с ним на равных. Они квиты. И да, это совсем не мешало ей его любить.

Когда Олег уснул, как всегда повернувшись к окну, Кира осторожно нащупала кнопку ночника и зажгла свет. В комнате монотонно тикали настенные часы, на улице за окном слышались чьи-то голоса, шуршали шинами спешащие по проспекту машины… Кира спустила ноги на пол, нащупала тапки и поднялась с постели. Дотянувшись до кресла, она машинально взяла халат и, надев его, затянула потуже пояс. Лицо ее было мокрым от слез, губы ныли от поцелуев. Вытерев глаза, Кира вышла из спальни.

Дойдя до двери ванной, она нажала кнопку выключателя и повернулась: стуча когтями по паркету, навстречу к ней из спальни вперевалочку ковылял Фредди. Мордашка его была сонная, глазки подслеповато щурились.

– Ты почему не спишь? – спросила Кира.

Она подошла к щенку и взяла его на руки. Фредди жалостливо заскулил и лизнул ее подбородок.

– Пойдем спать. Я даже позволю тебе немного полежать рядом со мной. Обещаю, Олег ничего не узнает.

Уснула она не сразу. Фредди, пригревшийся у ее живота, сопел во сне, точно ребенок, и Кира, слушая его дыхание, то погружалась в забытье, и ей начинали мерещиться картины из прошлого, из тех времен, когда она еще жила с родителями в Луге и ходила в музыкальную школу, то снова всплывала на поверхность реальности и обнаруживала себя в своей спальне, в московской квартире… Она не могла понять, во сне ли смотрит на окно, на фоне которого едва различим чей-то неясный, внушающий тревогу силуэт, или это просто тень от шкафа, и она видит ее наяву… Неопределенность немного пугала ее, и она пыталась уяснить для себя – спит она или все-таки бодрствует. Но понять это было сложно – она непрерывно куда-то проваливалась и оступалась… Наконец ей удалось завладеть ситуацией, и она разлепила непослушные веки. Откинув одеяло, она посмотрела на Фредди: щенок перебирал во сне лапами, точно убегал от кого-то… и это выглядело очень забавно. Кира на мгновение закрыла глаза и снова начала проваливаться в сон… щенок бежал от нее все быстрее, ей его было не догнать… И когда она совсем было упустила его из виду, кто-то худой и недружелюбный поймал Фредди и, наклонившись над ней, стал выговаривать строгим шепотом:

– Нельзя здесь спать, у тебя есть свое место. Не смей.

Кире стало смешно от этих слов, и она открыла глаза.

– Спи, спи, – прошептал Олег, укрывая ее плечи одеялом, – я сам его покормлю.

Разбудил Киру громкий собачий лай. Он вплелся в ее сновидения, и она не сразу сообразила, что это не сон. Лай продолжался, и Кира, приподняв лицо от подушки, увидела на полу Фредди: щенок царапал кровать и пытался взобраться к ней на одеяло. В комнате было темно, шторы на окнах до сих пор оставались сдвинутыми. Кира взяла с тумбочки телефон и посмотрела время: одиннадцать часов. Ничего себе она поспала! А бедный пес, наверное, хочет есть.

Она быстро спустила ноги с кровати, но вместо тапка почувствовала под пяткой что-то влажное и теплое. Фу… Во что это она?.. Кира посмотрела на ногу, потом бросила взгляд на бультерьера: неплохое начало дня, если оно ознаменовано вступлением в собачью лужицу.

– Не ожидала я от тебя такого подарочка, дружок… – проворчала Кира, обращаясь к Фредди, который безбоязненно смотрел на нее снизу вверх и счастливо улыбался. Он был рад-радешенек, что хозяйка наконец-то проснулась.

Схватив щенка на руки, Кира, осторожно ступая одной ногой на пальцы, поковыляла из спальни. Но пока она дошла до ванной, по пути ей посчастливилось набрести еще и на лужу.

– Знаешь, малыш, а с тобой становится все веселее и веселее, – заметила она. – Где Олег? Почему он оставил тебя без присмотра?

Как оказалось, Олег был на кухне. Он уже позавтракал и теперь пил чай, сидя перед компьютером.

– Доброе утро, милый, – поприветствовала его Кира. – Ты уже за работой?

– Смотрю кое-что на тему нашего Фредди. А ты знала, что твои сотрудники оставили в ящике, под подстилкой, документы на него?

Кира от удивления открыла рот.

– Документы?.. Нет, мне никто не сказал, – промямлила она.

– Вот, посмотри. – Олег пододвинул ей бумагу, лежащую на столе.

– Странно… Почему я ее не заметила вчера? – Кира с недоумением воззрилась на листок с надписью «Метрика щенка». – Тут и печати, и подписи… И даже вписано имя владельца – мое имя, – прокомментировала она.

Олег забрал у нее из рук листок.

– Если ты не против, я буду хранить его у себя. Я все проверил. Заводчики надежные. Необходимые первые прививки проставлены. Остальное мы сами с тобой сделаем.

– Хорошо, – согласилась Кира, пожав плечами. Она все еще не понимала, как могло произойти, что она не заметила вчера ничего под подстилкой. И никто ей про эту метрику ничего не сказал! Никто, кроме мужа.

Хорошо, что Олег у нее практичный человек. К тому же юрист. И разумеется, будет лучше, если он возьмет на себя ответственность за документы Фредди, подумала она.

Нужно было отдать должное и дарителю щенка – он оказался человеком разумным, раз положил в ящик метрику. Заглянув в нее, Кира выяснила, что ее песику чуть больше месяца и он не просто бультерьер – а мини-бультерьер.

Разумеется, она при первом же удобном моменте позвонила по телефонам, указанным в метрике. (Заводчики Фредди жили в Чехове. Кира разговаривала с их помощником, но ничего вразумительного от него о покупателе бультерьера так и не выяснила. «У нас щенков много, смотрите всю информацию в прилагаемых к щенку документах», – ответили ей.)




Глава 7


Фредди однозначно изменил к лучшему атмосферу в их семье. Да и вообще атмосферу Кириной жизни. Впрочем, и Олег привязался к нему с первого же дня и уже не задавал вопросов о сотрудниках, которые ни с того ни с сего надумали вдруг подарить Кире собаку. Более того, Олег со всей ответственностью взял на себя все заботы по воспитанию Фредди и общению с ветеринаром – муж сам возил питомца в клинику, сам выгуливал. Словно Фредди подарили ему, а не Кире! В первые же дни он купил еще много разных необходимых вещей для щенка: клетку, в которой ветеринар посоветовал содержать Фредди в первые недели, чтобы тот не разнес квартиру, игрушки, корм, витамины. Кира была несказанно рада, что муж ей оказывает такую помощь – в самом деле, она бы одна не справилась со всеми этими заботами. Теперь Олег каждую свободную минуты стремится домой. И Кира видела, как он не на шутку досадовал, если ему приходилось задерживаться на работе или срываться из дома в выходной. Но он все равно и срывался, и задерживался… однако Кира ощутила перемену. Может, Роза Ветров никуда и не испарилась – Кира не раз замечала, как Олег разговаривал с ней по телефону, но сейчас эти звонки волновали ее куда меньше.

Не отдавая себе в этом отчета, Кира с первых же дней принялась баловать Фредди, умиляясь его проделкам: перевернул в ванной корзину с грязным бельем и растаскал по всей квартире ее лифчики и трусы? На то он и кобелек, чтобы интересоваться женским бельем. Сгрыз кожаные перчатки Олега, которые тот по неосторожности забыл на кресле в прихожей? А нечего было этими перчатками лупить невинного малыша по мордасам. Оставил инсталляцию в спальне на ковре – резиновый желтый утенок с отгрызенной головой, крохотная какашка, а сверху все «присыпано» несколькими пожеванными сотенными купюрами. Великолепно! И ведь сколько высокохудожественного смысла в композиции: жизнь мимолетна, так что цените богатство, которое у вас осталось, а на какашки не обращайте внимания.

И где только этот четвероногий «банкир» раздобывал наличку?!

Да, Кира стала спокойнее и веселее. И причиной тому был бультерьерка. Однако и ее приключение с юным сотрудником в немалой степени повлияло на погоду в доме. Кира будто выпила живительный эликсир – почувствовала себя помолодевшей лет на десять. И зеркало с ней в этом соглашалось: морщинки разгладились, глаза сияли, улыбка не сходила с ее лица, а на щеках появился румянец. Ей и самой теперь казалось, что выглядит она значительно привлекательнее. Олег, когда бывал дома, просто не отходил от нее, так и вился вокруг, точно шмель над ромашкой. У них словно бы снова наступил медовый месяц.

– С тобой в последние дни творится что-то необыкновенное. Ты вся сияешь изнутри, – говорил муж.

– Все ты! – смеясь, отвечала Кира. – Это ты на меня так действуешь. Но и Фредди, конечно. Вы мои славные мальчики и я вас обожаю!

На работе тоже все говорили на каждом шагу:

– Кира Владимировна, что вы сделали с глазами? И с лицом? Поделитесь секретом. Кто ваш косметолог?

– Глупости, – отвечала Кира, – нет у меня никакого косметолога.

Однако она не могла не отдавать себе отчет в том, что толчком для ее преображения послужил не только Фредди, но и инцидент с юным айтишником.

Когда в субботнее утро после дня рождения она осталась дома одна, у нее было достаточно времени, чтобы все обдумать и проанализировать.

Что все-таки это было?

С одной стороны, она не могла не похвалить себя за проявленную выдержку – юного специалиста не обругала и не напугала начальственным тоном. Но, с другой стороны, было бы глупо не признать, что повела она себя неосмотрительно. Просто безумно! Этот парень работал в их агентстве без году неделя. Она даже имя его не запомнила! Ну довез. Ну помог донести щенка и пакеты до квартиры. Зачем же надо было звать в дом? А вдруг бы он ее убил, ограбил, изнасиловал? Хотя… он ведь как раз ее и изнасиловал. Правда… с ее согласия.

Возможно, ей давно следовало совершить нечто подобное – что-то такое безбашенное. Просто хотя бы для того, чтобы ощутить жизнь. Элементарно, чтобы ее почувствовать. И чтобы вновь поверить в свою привлекательность, в конце концов! А она очень привлекательна. Она совратила зеленого юнца, который младше ее как минимум лет на пятнадцать.

Или это он ее совратил?

Да неважно! Главное, что она вела себя вполне адекватно. Не стала разыгрывать из себя святошу и недотрогу. Со спокойным достоинством проводила мальчика до дверей, со спокойным достоинством после его ухода… врала мужу в глаза. Ну да, у нее немного скребли кошки на душе. Ну подумаешь! Пустяки. И потом Олег ведь первый начал бегать на сторону. А у нее подобное больше не повторится.

«Ай, да выбросить все из головы и забыть!» – думала Кира. Главное, что это недоразумение способствовало ее примирению с мужем. Теперь у них всё снова будет как прежде. И даже лучше. Несмотря на Розу Ветров. А если этот краснеющий казанова-айтишник начнет досаждать – она найдет способ поставить его на место.

Да, все-таки жизнь очень непредсказуема. То полный штиль, то вдруг, как на море, пробежит неуловимая рябь по воде – и весь пейзаж меняется до неузнаваемости. Появляются какие-то планы, какие-то новые мечты. А заодно всплывают неразрешимые вопросы и неразгаданные загадки… Например, загадка Фредди. Кира так и не выяснила, кто его привез и оставил на охране. Служба охраны в показаниях расходилась – все совершенно по-разному описывали курьера, доставившего ящик с синим бантом. Кто-то говорил, что это был молодой человек в шапке-презервативе, кто-то говорил, что мужчина средних лет. Кто-то говорил, что мужчина был в шапке-презервативе и обычных очках с толстыми стеклами, а кто-то говорил, что стекла были затемненными… В записях тоже наблюдалась неразбериха – почерк охранника, принявшего посылку, был как у первоклассника, и половину букв в названии курьерской фирмы можно было читать по-разному. «К» походила на «Н», «Ш» на «М»… В общем, впору было нанимать графолога или звать частного детектива, чтоб первый расшифровал название курьерской фирмы и телефон, а второй взял след и отправился на поиски дарителя.

Таня на полном серьезе поддержала идею о необходимости привлечь «к делу» какого-нибудь толкового сыщика, но Кира на это ее предложение лишь рассмеялась и сказала, что «злоумышленник» сам найдется. Однако секретарша утверждала, что время упущено и без специалиста им уже не вычислить этого типа. «Если будем сидеть сложа руки, ничего не выясним! – восклицала Таня. – Предлагаю составить план действий, а потом приступить к поискам». Кире совершенно не хотелось перевоплощаться в детектива (она не сильна была ни в анализе, ни в дедукции) и тем более его нанимать. Это же смешно! Искать человека, который сделал тебе в день рождения замечательный подарок. В конце концов, может быть, он и сам объявится? Не захочет же он все время оставаться инкогнито?

А вообще, забавно было бы посмотреть на него, думала Кира. Что ни говори, а приятно иметь тайного поклонника. Женщины после тридцати, как правило, уже не избалованы ухажерами – ни тайными, ни явными. А вот к ней до сих пор не заросла тропа… Наверняка бультерьер дарился ей с тем, чтобы она его лучше узнала. (Дарителя, естественно, – не собаку. Хотя и собаку тоже.) Разве нет?

Теперь Кира невольно прислушивалась и присматривалась ко всем не только на работе, но и вне ее – она не хотела упустить момент, когда тайна откроется. А откроется она непременно! У кого-нибудь (но точно не у нее) сдадут нервы. Она решила даже специально возить с собой Фредди на работу. Во-первых, он все равно дома скучал и тосковал. А во-вторых, ей было гораздо спокойнее, когда бультерьерка находился на глазах. Причем спокойнее не только за самого Фредди, но и за домашнее имущество – погромы, которые пес устраивал в квартире, не радовали ни ее, ни мужа. Кире даже пришлось сделать одно нерадостное открытие: ее пес и правда вел себя временами как Фредди Крюгер. Он кромсал своими мелкими зубами все подряд, и при этом чувство вины ему было совершенно незнакомо. Ну что такое туфли от Кристиана Лубутена?! Ничего особенного. Вкус самый посредственный! Стоило ли поднимать такой шум из-за какой-то красной подошвы? Ему, вообще-то, наплевать, сколько стоят такие туфли. А ей, Кире, давно следовало уяснить – не в деньгах счастье. А счастье в нем, во Фредди.

И Кира вынуждена была соглашаться со своим любимцем – это было действительно так.

Зато на работе бультерьер вел себя образцово. В основном лежал у ее ног и дремал, но порой (чаще, когда к ней заходили посетители мужского пола) демонстрировал и крайне неприличное поведение: рычал, бросался на неприятных чужаков с грозным тявканьем. Но это лишь в тех случаях, когда посетители Киры начинали в споре повышать голос. Не на нее – боже упаси! – друг на друга. А Кира торжествовала: защитник подрастает.

Она совершенно неосознанно стала относиться к нему не как к собаке, а как к ребенку. Сюсюкалась с ним, потакала во всем. И совершенно не могла на него сердиться.

А вот муж придерживался строгой системы воспитания и приучал Фредди к командам, был строг и драл за уши, если что. И щенок безоговорочно признавал авторитет Олега – правда, по-своему. Потому что, как бы строго и с каким бы терпением муж его ни воспитывал, Фредди все равно при любом удобном случае с радостью демонстрировал окружающим свою скрытую хулиганскую сущность.

Олег уходил на работу рано утром (обычно он выгуливал Фредди спозаранку) и возвращался с работы таким уставшим, словно отработал смену в забое, а не в адвокатской канторе. Но стоило ему только увидеть Фредди, летящего навстречу с радостным собачьим ликованием, как его усталость испарялась без следа.

Просто удивительно, до какой степени они полюбили друг друга – Олег и бультерьерка. Кира временами даже завидовала их дружбе, но не ревновала. Не хватало еще мужа ревновать к собаке. Мало, что ли, ей женщин? Мало, что ли, ей Розы Ветров?..

Нет, сейчас Кира наотрез отказывалась кого-нибудь к кому-нибудь ревновать. Ни мужа к собаке, ни собаку к мужу. Ревность унижает. Так говорила мама во времена, когда Кира была еще девочкой. Но у мамы вряд ли были поводы к кому-либо ревновать отца. Хотя это именно мама просветила Киру насчет Олега и Розы Ветров. И, как ни грустно было это осознавать, именно мама открыла ей глаза.

– Тебя не настораживает поведение Олега? – спросила она однажды вечером, когда в последний раз была у них в гостях (перед Рождеством мама приезжала к ним на недельку «на каникулы»).

Кира, обескураженная вопросом, только слегка подняла бровь. Она не любила обсуждать с кем-либо мужа. И тем более с мамой.

– Мне кажется, он ведет себя вызывающе. Не понимаю, как ты все это терпишь. Эти вечные его отъезды «по делам», какие-то встречи с «подругой детства».

– С Надей Колесниковой? – уточнила Кира, не отрываясь от книжки. Это был один из тех уютных вечеров, когда она могла с комфортом нежиться на своем обожаемом диване, читая любимого Стивена Кинга.

– Да… С этой его «приятельницей». – Мама сделала пальцами характерный жест, изобразив кавычки. – Что у них за дела? Сейчас праздники, вы могли бы вместе сходить куда-нибудь. В театр, например. Почему он каждый вечер таскается к ней?

– Почему таскается? Может же человек человека поздравить с Новым годом? – Кира подняла голову от книжки и посмотрела на мать с недоумением. Когда же до нее дошел смысл сказанного, она рассмеялась: – Ты думаешь, у Олега с ней роман? Это же смешно.

– Смешно? – мрачно осадила ее мама. – Смотри, как бы не стало грустно.

Кира почувствовала обиду за мужа. Почему мама так говорит? Почему она вечно натравливает ее на кого-то? Вот сейчас на Олега. Что он ей сделал? Опоздал на вокзал на десять минут, когда встречал? И теперь она будет дуться на него за это до скончания дней? Но ведь на дорогах пробки! Это Москва – не Луга!

– В конце концов, она даже не молода, – продолжала возмущаться мама. – Она ведь старше тебя.

– Они с Олегом росли в одном дворе и учились в одном классе, – пояснила Кира, перевернув страницу.

– Да знаю, знаю… Один двор, один детский сад, одна школа. Вранье!

– Почему вранье? – удивилась Кира. Читать она уже не могла и в сердцах захлопнула книгу. – Так и есть. И в этом нет ничего ужасного.

– Я всегда считала Олега исключительно положительным мужчиной, – продолжала мама, словно не слыша ее. – Это правда, и не смотри на меня так. Но в этот приезд… – Она трагически вздохнула. – Он меня очень расстроил… Ты ее видела вообще?

– Кого? – спросила Кира.

– Эту его пассию?

– Какую пассию?! – воскликнула Кира. В самом деле, она уже начала раздражаться.

– Бедная моя дочь… Так вы даже не знакомы?

– Нет, конечно. Я видела ее только на его школьных фотографиях.

– Вот. Вот об этом я и говорю. Если бы у них была обычная дружба, он бы вас давно познакомил.

С этими мамиными словами у Киры в душе словно что-то оборвалось. Словно ее счастливая, спокойная, уверенная и беззаботная жизнь, полная абсолютного доверия к мужу, подобно шарику на ниточке, вырвалась из рук и стремительно полетела прочь. Разумеется, Кира не поверила маминым словам. Мама, как всегда, была совершенно не права! Олег всего лишь работал. Просто очень много работал. Ему не до романов на стороне. Он никогда не обращал внимания на других женщин. Между ними – между ней, Кирой, и ее мужем – все всегда было открыто и честно. И то, что сказала мама… все это просто неправда.

Но с другой стороны… если Олег действительно ей изменял, то тогда получалось, что она, Кира, – глупая, близорукая клуша.

Неужели Олег сорвался? Он, ее муж, всегда такой положительный. Исключительно положительный, как говорила мама. В это просто невозможно поверить. Хотя… В последний год они с ним часто ссорились. Сама она то и дело раздражалась на мужа… Ей казалось, что Олег все делал невпопад и не к месту… Но недоразумения быстро прояснялись, и их жизнь снова выглядела вполне гармоничной.

Вот именно – выглядела. А что происходило на самом деле? Все их будни, не считая коротких выходных, были загружены разными, в основном рабочими делами, и у них совсем не оставалось времени друг на друга. Может, Олег почувствовал себя уставшим и брошенным? Но ведь и она чувствовала себя точно так же!

В тот вечер Кира впервые наклюкалась. Мама ушла пораньше спать, а Олега не было до глубокой ночи… и когда он приехал, то очень развеселился, увидев жену, спавшую перед включенным телевизором в обнимку с бутылкой шампанского. Бутылка, само собой, была пуста – Кира осушила ее в одиночестве.

На следующий день все, конечно, было как обычно – они спокойно отпраздновали в семейном кругу Рождество, и Кира, как ни присматривалась к Олегу, не смогла заметить в нем никаких перемен. Но… подозрение уже закралось. И доказательства маминым словам – доказательства тому, что у Олега действительно что-то происходило на стороне, – волей-неволей со временем стали обнаруживаться.

Поначалу Кира старалась не ревновать. Искала какие-то оправдания поведению мужа. Но чем старательнее она это делала, тем назойливее образ Розы Ветров лез ей в голову.

Ее звали Надя… Надежда Колесникова. И да, они выросли с Олегом в одном дворе, ходили в один детский сад и даже учились в одном классе. Роза Ветров, как и Олег, была старше ее на одиннадцать лет и была далеко не красавицей (если судить по фотографиям). Но их с мужем сближали детские воспоминания. А воспоминания детства, даже если это воспоминания о том, как в ясельной группе они сидели рядышком на горшках, – это очень серьезно.

Олег действительно иногда вел себя подозрительно. Причем это было и раньше, не только в последнее время. Но Кира никогда не связывала это с Надей. Зато теперь она могла взглянуть на все по-другому… Взять хотя бы его манеру таинственно исчезать на несколько часов под предлогом важных дел, а в ответ на вопрос, что за дела и где его носило, напускать тумана. Естественно, ей и раньше это не нравилось, но ничего тревожного она в поведении мужа не усматривала; и вот мама открыла ей глаза – выявила жуткий смысл его поступков и внезапных исчезновений.

Какое-то время Кира изо всех сил еще старалась убедить себя в том, что Роза Ветров здесь ни при чем, а если и при чем, то муж с ней общался просто как со старой приятельницей. Олег никогда не прятался, если говорил с Розой Ветров по телефону, никогда не понижал голос при разговоре. Однако Кира вдруг припомнила две или три вскользь оброненные им фразы, и они ее неприятно поразили. «Помни, я всегда рядом…», «Я сделаю все, что смогу…» – произнес он как-то по телефону, разговаривая именно с Надей.

И вот эти слова на сто процентов подтверждали подозрения мамы.

А уж после случая с айтишником Кира еще яснее стала понимать, что можно изменить практически на глазах у близкого человека – и он ничего не почувствует и не заметит.

Олег же не заметил. И не почувствовал ничего.

И что же им теперь делать? – спрашивала себя Кира.

А что тут сделаешь? На то она и жизнь. Ошибки, глупости, недоразумения неизбежны. Нужно через все это переступить и идти дальше. Брать в учет только хорошее, а плохое выбрасывать из головы – не зацикливаться на нем. Кто-то может посчитать это самообманом. Однако сейчас Кира точно была убеждена, что лучше существовать в придуманном, но счастливом мире, чем страдать и изводить себя неприятными мыслями в мире… реальном. Ну какая ей разница, что происходит на самом деле? И что такое, по большому счету, реальность? Что такое объективность? Объективность – просто субъективное мнение кого-то о чем-то. Так что важнее то, что происходит в ее голове, в ее мыслях, в ее личном мире, а все остальное ей до лампочки!

Правда, мало у кого получалось так: продекларировал умную мысль и сразу стал все делать набело. На Киру тоже накатывало, и она совершала глупость за глупостью. Причем очень часто. Ей порой даже казалось, что в ней живут две разные женщины. Умная и… совсем не умная. Иногда она даже сама себя ставила в тупик. Слава богу, ей удавалось оставаться разумной в рабочие часы. И чаще всего «приступы неумного поведения» случались с ней в обыденной жизни. Взять хотя бы этот злополучный случай с сотрудником, подвозившим ее и Фредди до дома. Кира еще в первый же день – да и во второй тоже – решила, что забудет (и инцидент, и сотрудника) и не станет к ним возвращаться ни под каким предлогом. Но легко сказать!.. Конечно, она не собиралась больше встречаться с этим молодым человеком. Но она хотя бы могла выяснить, как его зовут?! Это же непорядок, если ты не знаешь имени подчиненного… с которым занималась сексом. Что ты за руководитель тогда?




Глава 8


– Таня, – спросила Кира у секретарши через пару недель после своего дня рождения, – а как, ты говоришь, зовут того парня, что отвозил меня с Фредди домой?

– Дениса-то?

– А! Денис! – Кира всплеснула руками – ну как она умудрилась забыть такое простое имя! – Представляешь, выпало из головы. Он же программист? Откуда он к нам пришел? В смысле что он окончил?

– Какой институт? – озадаченно переспросила Таня. – Не знаю. Но могу узнать.

– Не нужно. Это я просто так интересуюсь, – смутилась Кира. – Так он у нас… ты говоришь, недавно работает?

– Уже месяца полтора, наверное. А что?

– Да просто так. Почему-то вспомнила… Очень хорошо парнишка разбирается в собаках. Такие познания! Он под началом Жени Самойленко? Как Самойленко о нем отзывается?

– Не знаю, Кира Владимировна. – Таня пожала плечами. – Я Евгения Вениаминовича практически не вижу. Если только в обед, в столовой. А Мангольда и того реже.

– Кого? – не поняла Кира.

– Дениса Мангольда.

Кира рассмеялась.

– Мангольд? Его фамилия Мангольд? – переспросила она.

– А что смешного-то, Кира Владимировна? – обиделась почему-то Таня.

– Мангольд – листовая свекла!

Таня продолжала смотреть на нее с непониманием.

– Листовая свекла – мангольд, – пояснила Кира. – Это все равно что у него бы была фамилия Морковка. Или Кресс-Салат.

Таня тоже засмеялась:

– Да, не повезет же какой-то девчонке стать Мангольдой. Ужа-а-асная фамилия. Бедный Денис.

– Да ничего ужасного, – сказала Кира серьезно. – Я вот, например, Татаринова. Тоже фамилия так себе.

– Но Мангольд… – покачала головой Таня. – Овощная фамилия.

– А Пастернак? Тоже, между прочим, овощная. И ничего… Не жаловался человек.

Таня посмотрела на Киру немного рассеянным взглядом, из чего Кира сделала вывод, что она, Таня, не очень поняла, о ком сейчас шла речь. Но Кира и не собиралась дальше углубляться в тему фамилий. Все, что ее интересовало, она выяснила: Денис Мангольд, двадцать два года, один из программистов ее агентства.

Кира давно про себя решила, что если они столкнутся где-нибудь в коридоре или в холле, то она будет держаться с ним приветливо, но сухо. Проявит вежливый интерес к его делам, спросит, как работается, расскажет о какой-нибудь смешной выходке Фредди. Например, о том, как щенок на днях воевал на приеме у ветеринара с попугаем. Они посмеются… Но не больше. Она постарается не задерживаться надолго. А в разговоре сделает все от себя зависящее, чтобы внушить Денису мысль, что между ними пропасть, которую невозможно сократить ни на миллиметр. «Что за пропасть?» – спросит он. И она ответит: во-первых, у нее имеется муж, которого она любит и которому намерена хранить верность; во-вторых, она работодатель Дениса и его начальница, и элементарный корпоративный кодекс противоречит их «дружбе»; а в-третьих, он почти годится ей в сыновья. Да! Если б она в классе восьмом родила (некоторые девушки ведь рожают в шестнадцать лет), то ребенок как раз был бы того же возраста, что и он, Денис. Она даст ему понять без обиняков: будущего у них нет.

Однако прошла неделя, другая, третья… они так и не столкнулись с Денисом. Кира была немного разочарована тем, что за все это время он ни разу не попытался попасть ей на глаза. Бедняга, думала она, у него полно работы – заездили новичка. Но вот пролетел месяц… а Денис все так же ходил мимо нее какими-то неведомыми коридорами. И только тогда Кира почувствовала легкое беспокойство: он что, ее избегает? Странно, странно.

Эта мысль поразила ее словно гром среди ясного неба. Случилось это в один из выходных дней… она сидела скрючившись в три погибели и с хмурым видом красила ногти на ногах, раздумывая об этом интересном феномене – Денисе Мангольде. Что он за фрукт такой?.. Фредди спал на своем матрасе сном праведника, Олег сидел в кресле с ноутбуком и с озабоченным видом выискивал что-то в интернете, то и дело отвлекаясь на очередной телефонный разговор… А она на все лады задавала себе вопросы: почему? что это было? что ей делать? как ей к этому отнестись? Она ужасно изводила себя собственными внутренними диалогами с этим парнем. И никак не могла понять: что происходит? Почему он хотя бы из элементарной вежливости не подойдет к ней и не спросит «Как дела?», например, или «Как ваша собака?» Она его совсем не видела! Ни в обед. («Вот где он обедал? И обедал ли?») Ни в конце рабочего дня. («Может, он заболел и взял больничный?») А вообще-то… однажды она наблюдала за ним из окна своего кабинета. Ей сложно было заставить себя не подсматривать, однако она видела, хоть и фрагментарно, но в подробностях, как Денис поджидал Венеру в своей машине (та садилась в его «форд», и вид у нее был довольно дерзкий). Венера, улыбаясь во все свои тридцать два зуба, рассказывала что-то, видимо, забавное, а он, Денис, что неудивительно, смеялся. Вот же самоуверенная девица – эта Венера! Скорее всего, напросилась, чтобы Денис подвез ее до метро. Она постоянно кого-нибудь просила об этом. Даже ее начальник, Димка Воробьев, не мог ей отказать. А Денис-то уж и подавно не мог отвертеться.

Этот инцидент почему-то не выходил у Киры из головы. И еще ее занимал вопрос: точно ли Денис повез Венеру до метро?..

Кира в задумчивости сделала глоток красного вина из бокала и критическим взглядом окинула свои ногти на ногах. Цвет лака вполне сочетался с ее сегодняшним настроением… и с цветом вина в бокале.

Дождавшись, когда лак высохнет, она встала из кресла и подошла к окну. Настроение было сродни пейзажу за стеклом – хмурое, сырое и грустное. Кира подумала, что сегодня назло всем (главным образом во вред себе, конечно) она не выйдет из дома. Пусть Олег один гуляет с Фредди. Она же весь вечер будет читать Стивена Кинга или зависать перед компьютером, листая инстаграм. Да и социальные сети – спасение современных одиноких (всеми покинутых) женщин и девушек. Здесь можно новости посмотреть или початиться с приятельницами… Можно было, кстати, попробовать поискать станицу Дениса в какой-нибудь из соцсетей, узнать, чем он живет. («Хотя это глупости», – тут же остановила себя Кира.) Лучше отвлечься от мыслей о нем – за окном всегда найдется что-нибудь любопытное. Люди. Машины. Дома…

Где-то по близости во дворах раздавался звук отбойного молотка. Ну а как же! Конец февраля – самое время вскрывать асфальт и ремонтировать трубы отопления. На проспекте уже зажгли фонари, а в квартирах у кого-то горел свет. Дефицит солнца и тепла ощущался во всем и во всех, не только в зеленоликих прохожих, спешащих куда-то по своим делам, но и в дворнягах, свернувшихся на канализационных люках. Хорошо, что Фредди обойдет стороной такая бесприютная жизнь…

Под окном какой-то расхристанный нетрезвый гражданин в лисьей шапке, сползшей на глаза, тормозил на проезжей части машины. И делал он это с таким видом, словно желал остановить машину собственной грудью, – бросался на «амбразуру» авто с отчаянным героизмом, а вместо гранаты в его красной замерзшей руке была полупустая бутылка, к которой он то и дело прикладывался. Водители машин шарахались от мужика с неменьшим отчаянием – никто не желал помочь горемыке добраться до места его назначения (даже если место назначения было под колесами автомобиля, в месиве грязного подтаявшего снега).





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/olga-li-31951004/pohmele-posle-vcherashnego/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.