Книга - Широко открытыми глазами

Широко открытыми глазами
Анастасия Александровна Вербицкая


Сценарии вечны и неизменны.Роли привычны,Маскам мы верны.Луне не сойти со своей орбиты.– А измениться?– Возможно.Когда будет больно.Когда будет поздно.– Есть другие рецепты?– Растождествиться.Чувство, прерванное на взлёте, обернулось потерей, незаживающей ноющей раной или испытанием. Или уроком? Смогут ли герои пройти его? Смогут ли измениться? А в вашей жизни были потери? Тогда вы поймёте…





Широко открытыми глазами



Анастасия Александровна Вербицкая


Четыре вещи на свете

Для моря годятся мало:

Якорь, штурвал и весла,

И страх налететь на скалы.

Антонио Мачадо



Редактор Ольга Маркитантова



© Анастасия Александровна Вербицкая, 2021



ISBN 978-5-4496-4385-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero


Кафе без вывески. В центре большого города, в старинном особняке, за тяжёлой кованной дверью. Изысканный интерьер, уютная атмосфера. За столиком в нише у окна уединились двое. Он слегка раздражён. Она скована и смущена. Чай выпит, светские темы исчерпаны.

– О погоде поговорили, – прерывает неприлично затянувшуюся паузу и смеётся наигранно.

– Тема, на самом деле, не принципиальна. Разговор не клеится, когда нет искренности, нет вовлечённости, – встрепенулась в ответ.

– Ко мне претензия, конечно, – сначала возмущается резко и продолжает уже равнодушно, – но, в общем-то, ты права. Уж и не помню, когда был по-настоящему вовлечён в беседу, так, все больше светский трёп, почесать языками, посоревноваться в остроумии. Да и это уже надоело, редко встретишь партнера достойного. Сплошь жонглирование одними и теми же штампами, ни одной свежей мысли. Сказано всё давно…

– Как сказал мудрый классик, «Жалок тот, кто всё предвидит», – роняет небрежно.

– Хамишь, однако! – дёрнувшись, как от пощёчины, отвечает холодно. Паузу выдерживает и с вызовом продолжает:

– Что ж попробуй, удиви меня. Очень занятно мне – насколько сама ты можешь быть искренней.

– Легко быть открытой и честной. Когда есть внимание, есть живой интерес. У тебя же всё предсказуемо. Сценарии вечны и неизменны. А ты заранее зеваешь от скуки. Уверен, что ничего нового от блондинки не услышишь? Есть вообще что-нибудь, что тебя глубоко занимает, волнует? Есть вопросы, на которые ты ищешь ответы?

– Как и у любого мыслящего человека, – отвечает степенно.

– Снисходительный тон – оружие тех, кто как раз не уверен, от того и не решается на открытый разговор. А ответы на самые сокровенные вопросы? Они есть везде, в самых простых, всем знакомых вещах.

– Вот как? Вообще-то, не любитель я мусолить банальности. Ну что ж, давай обсудим. Есть пример у тебя? – нарочито вежливо, не спеша отвечает.

– Например? Молитва. «Отче наш…» Каждый знает её. Один обращается к ней в отчаянии, другой каждый день с неё начинает, но вряд ли задумывается об истинном смысле. Большинство, как мне кажется, произносит эти слова как мантру, механически.

– Вечная тема, когда и сказать нечего, – протягивает разочарованно.

– Ты так уверен, что сказать мне нечего?! – резко выпрямилась, тряхнула шевелюрой, с вызовом смотрит на него. На что тот только загадочно улыбается и молча устраивается поудобней. Буквально минута в смятении, но вот справилась она с волнением, собралась и продолжает уверенно и спокойно:

– Я и сама не слишком религиозна. Ещё недавно мне даже трудно было назвать себя верующей, я объявляла себя агностиком и христианкой. Скажешь, парадокс? – сдержанно улыбаясь, изящно закинув ногу на ногу, задает беседе светский тон.

– Отчего же. Вполне допускаю, – учтиво он ей отвечает, а сам присматривается к ней, внимательно наблюдает.

– А ты в Бога не веришь, верно? Догадываюсь даже почему. Не приемлешь авторитетов.

– Пожалуй, права ты отчасти, дерзкая девочка, – спокойно, снисходительно, отвечает он и вальяжно откидывается на спинку дивана.

– Ну что ж, обращать тебя в свою веру я не намерена. Просто вопрос этот захватил меня не на шутку. Было время, когда мне было так больно, что трудно было даже дышать… Обратилась и я к главной молитве. Читала её перед сном, успокаивалась, но всё время застревала на одном месте. И так меня задевала эта неправильность, что задумалась я надолго. Можешь посмеяться, конечно, но когда я расшифровала для себя каждое слово, когда пришло полное понимание, это было как откровение. Нашлись ответы на все вопросы. Так что вызов твой я принимаю, в самый раз он пришёлся. Попытаемся сейчас вместе рассуждать, а может, поспорим.

– Вряд ли что путное выйдет, – слегка растерян от её откровенности и смелости, с которой она говорит о том страшном периоде.

– Да ладно. Боишься, смогу удивить тебя? Или убедить даже? О, ужас! – дерзко смеётся.

– Это вряд ли, – самодовольно улыбается в ответ.

– Как образованный человек, ты наверняка знаешь. Прочитай… Пожалуйста… – так очаровательно улыбается и в мольбе складывает руки.

– Отче наш, – нехотя начинает, недовольный, что поддался на уговоры.

– Стой.

Уставился на неё глазами круглыми от изумления, чем немало ее позабавил.

– Удивлён? Да! Уже в этих двух словах скрыта одна из главных истин. Отец наш. Общий! У Киплинга, помнишь? «Мы с тобой одной крови». Его ты не держишь за простака, надеюсь? Так вот, главная истина – всё живое имеет общую природу, то есть едино. Абсолютно всё в мире соединено единым энергетическим и информационным полем. Мысль не только не нова, но к тому же активно развивается современной наукой. Думаю, в этом месте ты спорить не станешь. В науку же ты веришь?

– В науку верю, чего не могу сказать об околонаучном популизме.

– Поддерживаю. Я тоже за научный метод, но также и за преемственность. Ведь не станешь же ты отрицать, что любое знание, открытие, может послужить ступенькой к последующим открытиям?

– Пожалуй, уже становится интересно. Я так понимаю, ты сделала открытие? – смеётся.

– Не спеши насмехаться. Давай лучше вернемся к нашему разговору. Итак, отец наш, общий. Берём это за основу, но развивать не будем пока. Мы к этому ещё не раз вернемся, продолжай, пожалуйста.

– Иже еси на небесех.

– Скажешь просто и понятно? Который существует на небесах. А зачем это пояснение? Никчемное? Самовлюблённые упрямцы скажут, что религия вообще для простаков, отчего же удивляться примитивности изложения. Рьяные атеисты читают, как – «Если есть». Толкований много, но я не успокоилась, пока не нашла своё. Это пояснение! Пояснение, к кому конкретно обращение, потому что Бог есть в каждом человеке.

– Знакомая песня. Только вот, знаешь, я и в себе любимом не нахожу, не то, что в некоторых. Так что даже для меня, человека не религиозного, это чистое богохульство.

– А когда мужчина называет любимую «богиня»!

– Только ли влюблённый? Любимый штамп у ловеласов всех мастей.

– Вот уж точно! Слов мы много обесценили. Только суть от этого не меняется. Вот один сегодня свою женщину коровой назовет, а на завтра уже – любимой. Так ведь, как надоев не видать, так и с любовью здесь не густо, – улыбается грустно.

– Это ты правильно повернула. Люди, они разные. И в каждом есть Бог, ты утверждаешь! А как же тот, который насилует? Собственного ребёнка в окно выбрасывает? Или берёт автомат и идёт стрелять всех подряд? Продолжить?

– Не стоит. Да, я и сама раньше, как и многие, называла таких «нелюди». Негодовала страшно, прямо рвала, метала и страдала от чужой мерзости! И никак не могла принять, что это такой же, как и я, человек.

– Вот! А ты говоришь – Бог. Некоторых и к роду человеческому причислить сложно.

– Это выход! Отрицать, что он такой же, как ты человек. Так приятно почувствовать свое превосходство, потешить своё самолюбие. То-то раньше казни собирали аншлаги, почище чем сейчас рок-звёзды.

– Ничего себе! Девочка кусается… А с виду белая и пушистая, – произносит холодно, неприязненно.

– А по сути – провокатор, – как ни в чем не бывало смеётся она. – К тому же отвратительно честна.

– Да! Похвально, конечно. Вот только как же непросто с таким достоинством дело иметь.

– Самое сложное – быть честным с самим собой. Получите, распишитесь – вот вам секрет. К его пониманию, между прочим, я шла долгие годы. Не то чтоб я усиленно искала ответ, он пришел сам, в своё время. Двойственность заложена в природе человека. И это многое объясняет. Я честно призналась себе, что и у меня бывают грязные мысли, ну конечно, не такие страшные, как то, о чём шла речь, но и они меня пугают. На миг, на мгновение, но они возникают в моей голове, а значит, мои. Я потом долго мучаюсь. Как же так? Это же совсем не моё, это противоречит всему, что я знаю о себе. Что за чудовище нашёптывает мне их? Ответ на этот вопрос, невероятно помог мне в понимании и принятии себя. Истина проста – даже в самом чистом человеке есть «тёмная» сторона! Отрицать этот факт – только обманываться, что глупо и бессмысленно, по-моему. Мыслишки, кстати, тёмные больше не посещают меня… почти.

– Интересно. И что же ты сделала со своей тёмной стороной?

– Признала. Победить её невозможно. Невозможно вырвать её с корнем. Её можно только признать и приручить. Каждый раз делать осознанный выбор.

– О, эта модная тема, – произносит разочарованно, – у меня от этого слова уже скулы сводит.

– Согласна, я тоже клише не люблю. Тем более, как мне кажется, большинство адептов этого модного течения совсем в пути заплутали, и выходит у них своего рода избегание. Избегание действительности и ответственности. Свою цель я определила ещё в юности, подсмотрела мысль одну замечательную у Генри Миллера.

– Ничего себе?! Какие недетские увлечения, – откидывается на диван и громко смеётся.

– Речь не о самом скандальном романе, – немного смущенно улыбается, – тот разочаровал меня. Вероятно, я мало чего поняла в силу юного возраста. А мысль эта, шутка ли, поддерживает меня до сих пор.

– Заинтриговала ты меня. И что же такое сказал Миллер?

– Выбор существует лишь в той мере, в какой мы осознаем свою несостоятельность. Когда человек приходит к своей целостности, убеждённости – жить, принимать решения, совершать поступки становится также легко, как дышать.

– Достойная цель, но практически недосягаемая. На мой взгляд, только дураки не знают сомнений.

– Мне кажется, там нет ни слова о том, что необходимо иметь на всё и про всё своё авторитетное мнение. Речь идёт о твоей собственной жизни, о твоих решениях и поступках. А убеждённость – она может вырасти только на знаниях. Разве не так? И вот тогда ты действуешь легко, как дышишь. Наверняка в твоей жизни есть области, в которых именно так и происходит?

– Есть, конечно. В своем деле – где я профессионал и опыт имею нешуточный, но ты говоришь в широком смысле – всегда делать выбор легко.

– А ты хочешь сказать, что тебя вполне устраивает такая ситуация, где ты профи в своем деле, а в личной жизни что – профан?

– С чего это ты взяла?! Все у меня отлично! У меня устроенная благополучная жизнь, есть друзья, есть люди, которые любят меня, есть те, кого люблю я, есть, кому позаботиться обо мне и мне есть о ком заботиться!..

– Что ты так разбушевался? Никто не сомневается в твоей состоятельности. Ты сам же и сказал, что цель прекрасна, но недостижима. А ведь ничего невероятного в этом и нет, всего-то прийти к себе, себе настоящему. Давай уж лучше пойдём дальше, отвлечёмся от личностей, вернёмся к философской нашей дискуссии. Мы говорили о тёмной стороне, пришли к целостности. Вопрос – как. Ответ Вас интересует?

– Послушаю, пожалуй, Мисс Совершенство, – закидывает ногу на ногу, развалившись на диване и застыв с улыбкой чеширского кота, не слишком искренней.

Чуть удивлённо внимательно всматривается в его лицо, как будто примеряясь, с какой стороны зайти. Не слишком ли задела его за живое? Мягко улыбается и не спеша, спокойно, отвечает:

– Я его победила.

– Кого? – подаётся вперёд изумлённо.

– А ты не догадываешься? – широко улыбается.

– Пожалуй, догадываюсь, о чём ты, – протянул задумчиво после небольшой паузы. – Вот только не соглашусь. Очередная модная глупость, замешанная на восточной философии.

– Так веришь дедушке Фрейду? Кто сказал, что он во всём прав? Или просто привык осознавать эго, как основу своей личности? Неужели ты, человек умный, не видишь в этой теории несоответствий. Где в ней божественное? Ой, прости, этот вариант тебе не по нраву. Скажем – природное начало, где истинное «Я»?

– Суперэго?

– Суперэго – это нравственные ориентиры и тоже продукт ума. А эго – результат взаимоотношений с обществом, с окружением, то, что сформировалось в ответ. Представь себе этот нарост или панцирь в том месте, где сделали больно.

– Нормальная, между прочим, реакция, требования безопасности. Разве не так?

– А я говорю, нет, не так. Я отказываюсь быть управляемой прошлыми ситуациями, чьими-то поступками, зависеть от чьего-либо отношения ко мне, даже не важно – хорошего или плохого. Я упрямо верю в лучшее в людях, сколько бы меня не обманывали. Вот поэтому я выбираю отслеживать свои реакции, а не позволять им управлять мною. Свобода! Разве не это твоя религия?

– А с чего ты взяла, что я не свободен. А осторожность – чем не выбор?

– Осторожность и страх – совсем не одно и то же! А эго как раз и питается страхами и строит из них ограничения. Свободой здесь и не пахнет. Попробуй вспомнить хотя бы один случай, когда твой поспешный поступок, резкие слова больно ранили другого человека, а чувство вины мучает уже тебя самого. О, эти муки совести. Они же не отпускают, страдаешь, запускаешь этакий ментальный мазохизм, пережёвываешь всё случившееся многократно… А исправить? Нет, не можешь. Твоё эго нарастило огромную мозоль.

Смотрит ей прямо в глаза. Бровь, поначалу удивленно и гневно изогнутая, поползшая было вверх, опустилась. Решил все же не злиться, может, не специально ударила она в самое больное. И, сам того не желая, вспоминает.



Вот, сидят они в машине возле её дома. Прощаются. Вдруг она смело и уверенно берёт его за руку и совершенно естественно тянется поцеловать его в губы, а он резко отстраняется. У неё в глазах удивление и растерянность. Напряжённая пауза… Смягчаясь, он берёт её руку, целует. По-светски вежлив и галантен, все приличия соблюдены, но… то хрупкое и такое мощное чувство, так быстро возникшее между ними, в это мгновение разбито. Да, именно в тот самый момент он сделал свой выбор, оттолкнул её, так привычно обозначил дистанцию и всё разрушил. Почему? Сколько раз он задавался этим вопросом. И вот, снова! Какое она имеет право напоминать ему?! А может она все же права? Привычные реакции, поведенческие стереотипы, въевшиеся в кожу намертво… вот он, ответ.


Настороженно всматривается в его отрешённое лицо. Вот будто тучи набежали, потемнел, нахмурился и замер. Помедлив немного, всё же решается она прервать затянувшуюся паузу.

– Знаешь, ответы на свои вопросы я искала повсюду: и в художественной литературе, и в философских учениях, в психологии, в различных религиозных традициях, в буддизме, задолго до того, как стало это модным, и в учении Дона Хуана. Не смейся, – заметила, как он насмешливо улыбается, – между прочим, он ближе многих подобрался к вопросу личной свободы, и если не читать его буквально, найдёшь ответы на многие вопросы. Практика безупречности, избавление от социальных ролей, от своей личной истории, и, соответственно, от влияния прошлого, как части пути к личной свободе. Не к этому ли ты стремишься?

– Звучит заманчиво, но всё же меня ты не убедила. Если всё то, что я считал своей личностью, на самом деле результат влияния всех тех людей, которые окружают меня, с которыми я когда-либо сталкивался в жизни – а это толпа просто огромная – то, простите, где же тогда я? Нельзя, дорогая моя, всё разрушить и ничего не построить. Боюсь, тебя я расстрою, но то, о чём ты говоришь, это социальная маска, не более.

– Да… Разговаривают двое, а на самом деле шестеро – я, моё представление о себе, представление собеседника обо мне…

– Вот уж верно, – искренне расхохотался, – согласен, моё представление о себе не совсем объективно, к тому же переменчиво и непостоянно.

– Целостность нам только снится, – улыбается мягко, немного печально. – Познание себя – это история длинной в жизнь, это и есть цель жизни, как я её понимаю. А вот то, за что ты так цепляешься, твоё эго, оно-то, как раз к этому времени, вполне стабильно. Оно и образовалось в ответ на отсутствие знания, вернее, понимания себя, и под влиянием всех этих людей в твоей жизни. Лично я отказываюсь быть продуктом жизнедеятельности других людей!

– Да уж… Совершенно не аппетитно, – растягивая слова, пристально и сосредоточенно смотрит ей прямо в глаза.

– А ведь именно так и получается. Здесь ударили – в ответ нарастил броню непробиваемую. В другом месте не оправдали твоего доверия, предали, обманули. Они ушли из твоей жизни. А ты с чем остался? С пустотой? В том месте, где было доверие. И обвинять-то некого. Твоя реакция – это твой выбор. А есть альтернативный. Я решаю, что хочу быть собой. И всё, что делают другие люди, по отношению ко мне, в том числе – это их выбор. Я уважаю их право на выбор, но делаю свой. И путь этот очень непростой. Но я нашла лазеечку, я решила, что для меня это такая игра, своего рода тренажёр для ума. Ведь приходится постоянно отслеживать свои реакции сразу в нескольких плоскостях. Влияние же не всегда прямое. Реакция может быть от обратного – сопротивление, действие наперекор… и все это значит – поддаться влиянию, а, следовательно, отказаться от собственного свободного выбора. Тяжёлая это борьба, скажу я тебе. А я терпеть не могу войну! Для меня это слишком серьёзное и мрачное действие, вот и переименовала я войну в игру, и сразу мне полегчало. Ведь игра – это развлечение, это легко и весело. Что скажешь? Будешь всё так же лелеять своё (ли) эго?

– Постой, ты сказала «реакции», но ведь это то, что почти не поддается контролю. Они как раз и выдают натуру, а значит, это и есть я настоящий. Как, скажи, отделять – вот здесь я настоящий, а вот здесь – моё (ли) эго? Я против насилия. Тем более над собственной личностью, пусть и во благо.

– Ты текущий, в настоящий момент. Не забывай, всё изменяется. А реакции – тебе только кажется, что твои. На самом деле, они вырабатывались в течение жизни, под влиянием множества людей и различных обстоятельств. Как отделять, говоришь? Выявить первооснову, мотивы – они и определяют характер реакций. Иногда для этого необходима помощь, на этом построен психоанализ, гештальт-терапия и многие другие психологические практики, каждая в своем узком ключе. А я считаю, что здоровому, умному человеку вполне по силам самостоятельно осознать их и взять под контроль, то есть начать настраивать тренажёр для ума на отслеживание реакций, а точнее, их мотивов. А там уже только практика. Совершенствуешься в процессе. Приобретаешь, кстати, всяческие бонусы, побочные эффекты – увеличивается скорость и качество анализа, причем это настолько входит в привычку, что ты анализируешь всё подряд, моментально. Развивается невероятная проницательность! Которая не слишком радует большую часть твоего окружения, конечно, но зато с людьми действительно близкими выводит на совершенно новый уровень. Только на этом уровне выстраивается настоящая глубокая близость и взаимопонимание.

– Ну да… или останешься совершенно один. Мало кому понравится постоянно ощущать себя голым, и тогда они разбегутся. И окажется, что мало кого приятно наблюдать голым, и тогда уже убежишь сам.

– Верно. Зато есть шанс, что с теми, кто останется, произойдет настоящая встреча. Но есть и другой выбор, привычный. Можно продолжать играть в социальные игры, носить маски, чуть-чуть соприкасаться, чуть-чуть любить, осторожненько… Боясь обжечься, хлебать супчик чуть тёплый и безвкусный.

– У тебя прямо какой-то талант все разрушать! Вот уж не назвал бы я свою жизнь безвкусной, она очень даже насыщенная, порой даже слишком, но… – замолчал резко, а после продолжил удручённо, – закрадывается у меня сомнение – знаю ли я настоящий вкус.

– Вкус? Он так же далёк от привычного, как воздух на краю утёса, что врывается в лёгкие насыщенным ароматом трав, брызгами моря, и парусом раздувает рубашку, от того мёртвого, чем ты дышишь в офисной своей коробке… Но если страшно, не выходи на этот путь, к свободе. Потому как обратной дороги нет. Невозможно вернуться в менее сознательное состояние.

– Да уж, умеешь ты обнадёжить. И как же понять, где она, точка невозврата?

– Просто. Когда по большей части всё то, что раньше радовало в твоей бурной социальной жизни, утратило для тебя интерес, не приносит уже удовольствия, а напротив, утомляет, значит, она пройдена.

Смотрит пристально ей в глаза, будто надеясь найти в них ответ: «Как же так получилось, что умудрился я себя потерять… и смогу ли найти…» Пауза, тем временем, затянулась.

– Вернёмся к нашему разговору, если ты не против? – голосом нежным мягко его возвращает.

– Не против. Продолжай, обращай меня! – отвечает с усмешкой и облегчением.

– Расслабьтесь и получайте удовольствие, – смеётся в ответ. – На чём мы остановились?

– На том, как ты победила свое эго, – забавляется и изображает прилежного ученика.

– Для начала, я его определила как зло. Звучит мрачновато, да, но совершенно необходимо. Ещё в юности, задалась я одним вопросом, а так ли случайно у великого Вильяма один из злодеев носит имя настолько созвучное – Яго. Как думаешь?

– Закрадывалась такая мысль и ужасно меня раздражала.

– А как же! Не слишком приятно осознавать, что всего лишь марионетка в руках хитрого негодяя.

Прямо подскакивает на месте, наклоняется к ней, всем свои видом выражая крайнюю степень удивления и даже раздражения. А она продолжает, как ни в чём не бывало:

– Мудрый Вильям разделил личность на две, используя форму гротеска, показал нам, кто этот внутренний голос, тихо нашептывающий гадости, кто вносит раздор и сомнения. Знакомые методы, так ведь? Ведь скажи человеку прямо, в жизни не поверит и себя не признает в лукавом мерзавце.

– Тебе бы поучиться у мудрого классика, – отвечает вдруг слегка охрипшим голосом, хорошо поставленный мягкий баритон подвёл неожиданно.

– Пожалуй ты прав, я попытаюсь. Уж что, а учиться я обожаю, – смеётся и продолжает непринужденно, – одно утешает, что это лишь часть меня, и мне решать, кто кем управляет. А вот не признавать вовсе – не выход. Это как пытаться ходить с закрытыми глазами. Можно, конечно, но не слишком успешно, неминуемо спотыкаясь… Знаешь, наблюдая различные истории, пришла я к выводу, что многие успешные люди выбирают работать в тесном тандеме со своей тёмной стороной. И почти все истории большого успеха заканчиваются личностным кризисом и, в результате, неким переосмыслением. Заметил?

– Пожалуй, есть такое дело, – говорит медленно, раздумывая, – любопытно, куда это ты клонишь…

– Наверное, подумала я, она, эта тёмная сторона, каким-то образом помогает добиваться поставленной задачи, стремительно добиваться успеха.

– Куда зашла?! И где находится она, по-твоему?

– О локации я не задумывалась, – растягивает слова и задумчиво разглаживает поясок платья, – думаю, и на этот вопрос ответ найдётся. Это часть человека, это его выбор, скажу я тебе пока. С этим выбором мы сталкиваемся ежечасно. Все наши реакции, суждения, эмоции и поступки, все наши проявления исходят либо со светлой стороны, либо с тёмной.

– Так, интересно. И как же, скажите, сударыня, определить, где она, светлая, а где тёмная? – улыбается хитро, – например, секс. Это похоть? Это на тёмной стороне, по-твоему?

– Волнующая тема, – явно смущается и пытается это побороть. А он смеётся, довольный произведённым эффектом.

– Слово-то одно, движения вроде как те же, а вот процесс каждый раз разный… Разве не так? Ты вот мужчина привлекательный, умный. Много женщин у тебя было, верно? И как? Со всеми был одинаковый секс? В порыве страсти – восхитительна попка и ножки и глазки – всё прелестно, но потом, но… И снова другая, и вроде бы всё хорошо: и понимание, и комфорт, и тепло, но, может, чуть позже, в итоге все тоже «но»…

– Все мы – транзитные пассажиры, – подхватил печально.

– А ведь бывает, смотришь в глаза женщине и теряешь себя, к руке прикоснулся – и это уже наслаждение. И это тоже секс. Также входишь в нее…

– Прекрати, – безотчётно хватает её за руку, быстро отдёргивает свою, будто обжёгся, и нервно смеётся. – Увлеклась ты, однако.

– Как же ты боишься показаться слабым… Простое проявление чувств для тебя – непозволительная роскошь, – улыбается грустно, – хорошо, давай продолжим, а то так и к утру до конца не доберёмся.

– Точно. Только давай что-нибудь поесть закажем, а то я уже проголодался.

– Отличная идея! Закажем пиццу.

– Что за примитивный выбор? Здесь вполне приличная европейская кухня.

– Для меня любая вещь имеет свой характер и настроение, и еда не исключение. А пицца – идеальный вариант, если не хочешь отвлекаться на еду. Она, наоборот, как бы объединяет и поддерживает разговор, настраивает на лёгкую волну.

– Интересно. Никогда не рассматривал еду в таком ключе, но, пожалуй, что-то в этом есть. Уговорила, берём пиццу.

Приглашает жестом официанта. Просторный зал, и всего несколько столиков – здесь заботятся о комфорте гостей. Лишь один занят весёлой компанией. Статный, привлекательный, явно успешный мужчина в окружении молодых, ярких барышень. Девушки смеются, всячески красуются перед ним, а он улыбается соблазнительно, оказывает им знаки внимания и видимо наслаждается этой игрой. Вот он поворачивается, призывно улыбается и делает широкий приглашающий жест рукой. Официант, милый мальчик, с приветливой улыбкой спешащий к нам, краем глаза замечает и кивает головой.

Заказывают пиццу, закуски, воду, вино…

– О хлебе насущном позаботились. Продолжим? – задорно улыбается она.

– Беседа оказалась очень даже занимательной, – смеётся.

– Да святится имя Твое… Никогда не задумывалась. Кажется, так просто – имя. А попробуй, назови его.

В ответ взгляд недоуменный.

– Да. Когда этот вопрос себе задаёшь, оказывается, что не всё так просто. Взяла я себе даже Гугл в помощь. Читала, перебирала множество, и всё не то. Это же не может быть то, что практически не выговариваемое. Стала я тогда задавать уточняющие вопросы. Ведь оно должно быть каждому понятно и близко. Ответ, как водится, был на виду. Сущность Бога – Любовь. Тут уж я не открыла истины, к этому пришли практически все великие мыслители. Вот оно, имя – Любовь. Любовь – это то, о чём мечтает и к чему стремится каждый. И фраза «Да святится имя Твое» приобретает смысл.

– О! – тянет разочарованно, – ваше любимое, девочкино. Вы вообще о чём-нибудь другом думать умеете? – немного нервно смеётся.

– Можно и посмеяться, конечно. Вопрос в том, что у тебя самого за словом этим стоит. Ни во что иное не было искусственно привнесено столько лжи, как в понимание любви.

– Именно в любви – самое глубокое стремление к истине, в любви слышен голос самого бытия, – подхватил он, – из великих кто-то, – тут же засмущавшись, закончил.

– А только что насмехался. Почему-то я думаю, ты смеёшься, потому что боишься. Для тебя любовь – это слабость и посягательство на твою свободу… Если бы все люди понимали сущность Любви, мы жили бы совсем в другом мире.

– А сама ты сформулировать можешь? Что такое любовь? У тебя есть ответ на этот вопрос?

– Я очень надеюсь, ты ответишь на него сам, когда до конца мы с тобой доберёмся. Если вот это – мы вдвоем против целого мира, то это не любовь. Обесценили слово это, что только не называют им – похоть, привязанность, поиск собственной значимости, попытку сбежать от одиночества, манипуляцию с целью устроить себе комфортное существование. Да что говорить, мы настолько обеднили свою речь, что со всей страстью говорим «люблю» и о сосисочке, и о чем поизысканней… Не суть. Все о потребительстве, а уж никак не о любви.

– Что поделаешь, нынешняя действительность такова. Большинство из нас вещи ценят гораздо больше, чем людей.

– «Дорогой разочарований», – пропела она не очень умело, – однако, лично я убеждена – и разочарованные, и прожжённые циники – все мечтают о ней. Кстати, именно в этом прочтении имени мне становится понятно и уместно – «не помяни имя Господа всуе». Меня всегда дико раздражало, когда я, в сердцах крича «О, Господи!», получала от умников эту затычку. Это кто же, скажите, уполномочен определять, когда мне можно, а когда нельзя взывать к нему?

– Но и заменять им непарламентские выражения, когда молоток на ногу уронил, тоже не уместно. Не находишь?

– Нет, не нахожу. Напротив. Даже в подобной ситуации, когда я кричу «О, Господи!» – я выражаю отчаянное недовольство своей неловкостью, обращаюсь к своему истинному Я, ведь Он часть меня, то есть я беру всю ответственность на себя. А это гораздо более взрослая позиция, чем сваливать вину на некую неопределенную девушку лёгкого поведения. Не так?

– Поразительно, как у тебя на всё моментально находится аргумент! У меня ощущение, что играю в карты с профессиональным каталой, и в твоей колоде одни джокеры.

– Отличная метафора, между прочим. Сила джокера в неопределённости. В ней же сила свободного человека – не привязанность, не обусловленность, спонтанность, а отсюда и моментальная реакция. Спасибо за щедрый комплимент.

– На здоровье, – буркнул, обескураженный её уверенностью.

– Вернёмся к нашей теме. А говорили мы о любви. Я, вот, убеждена, что не только девочки стремятся к ней, что это базовая человеческая потребность. У Стругацких однажды мысль вырвала интересную и сохранила в своей копилочке. Могу процитировать почти дословно: «Ничего нет на свете, кроме любви, еды и гордости. Конечно, всё запутано в клубок, но только за какую ниточку не потянешь, обязательно придёшь или к любви, или к власти, или к еде».

– Припоминаю… Самый запутанный их роман. Это хорошо ты вырвала из контекста, затейница.

– Если это был сарказм, я его опускаю. А мысль эта была вполне самостоятельна в этом странном романе – отчего же не вырвать. Думаю, можно смело пойти ещё дальше и свести всё к одному, верней к одной. Давай сделаем это вместе. Итак, еда. Понятно, что речь не только о ней, а значительно шире – стремление к комфорту, к удовольствиям. И всё это – выражение любви к себе.

– Еда – это же не прихоть, это необходимость, потребность. Где же тут любовь? Следуя твоей логике, комфорт и удовольствия предпочитают только себялюбцы и отъявленные эгоисты.

– Как же мы, люди, боимся любви, боимся признаться в любви к себе, что и слово-то это – себялюбие – приобрело ярко выраженную негативную коннотацию. Зато, на мой взгляд, отвратительное «самооценка» как раз в фаворе. Навесь-ка ценник, кто по чём!

– Что поделать, построили общество потребления и активно потребляем друг друга, вопрос только в цене. А на этом уже построен весь современный маркетинг – «знай свою цену и громко её объявляй». Всё должно говорить о том, сколько ты стоишь – часы, телефон, автомобиль, бренд, которым прикрыл наготу. Лэйбл на всю спину, на лоб и на попу… Главное статус, потом уж комфорт.

– Да, и понятие комфорта для каждого своё. Для кого-то жемчуг мелкий… Что из того, чем мы страстно стремимся обладать, так уж необходимо?

– Согласен, безудержное потребительство мне самому не по нутру, но и аскетизм, простите, не для меня. Я хочу вкусно есть, комфортно спать, путешествовать, радовать себя впечатлениями, наслаждаться жизнью в окружении красивых вещей и приятных людей, и не вижу в этом ничего предосудительного.

– Кто же спорит, здоровое желание. Вопрос только в том, что для тебя первостепенно – твои убеждения или комфорт. Готов ли ты пожертвовать своими принципами ради повышенного комфорта? Какую цену ты готов за него заплатить?

– Вот зачем сразу сгущать краски. Для того, чтобы добиться успеха, вовсе не обязательно жертвовать своими принципами, предавать кого-нибудь или воровать… Так, гляди, ненароком с бабушками на лавочке окажешься.

– Ну уж нет, – хохочет, – не дождёшься. А если серьезно, мне кажется, что во всем, что я говорю, ты видишь камень в свой огород. Получается странный какой-то разговор, будто шашками машем, умаялась я уже отбиваться. Предлагаю перемирие.

– Поддерживаю, – со смехом демонстративно жмёт ей руку, задерживает в своей… и снова отстраняется, резко становится сдержанным.

Выдержав небольшую паузу, с лёгкой улыбкой она продолжает:

– Согласись, жизнь регулярно испытывает, искушает. И далеко не все проходят эти испытания. Большинство из нас, добиваясь успеха, получая многое, желают всё больше и больше, ещё, ещё, ещё…

– Жадность. Обычная человеческая жадность. И порок, и беда, и болезнь нашего времени.

– Вот! А природа её? Ведь ничего не возникает из ничего. Как завышенные потребности в комфорте, так и заниженные – всё об одном: о недостатке любви к себе. В одном случае, это попытка компенсации, чистая сублимация и жажда получить любовь от других, причём в любом виде. Даже в зависти некоторые находят источник повышения собственной значимости. В другом же случае – прямая причинно-следственная связь, недостаток одного порождает недостаток другого. То есть заниженные потребности – они тоже от недостатка любви к себе. Человек сам себе определяет, что недостоин большего.

– Пожалуй, что-то в этом есть, – протянул задумчиво.

– И обжорство, и безудержная любвеобильность, что к любви отношения имеет мало – всё от недостатка любви к себе. Что осталось у нас? Гордость. Заметь, как братья изящно выразили мысль, соединили гордость и власть и уже этим сказали многое. Стремление к власти – это отчаянная потребность в любви, в признании. Согласен?

– Вот уж нет. Очень даже спорно. По-твоему, любой успех, слава и признание в основе имеют некую ущербность? Что-то попахивает неприятненько… никак завистью?

– Ну вот, снова… Ты называешь стремление к любви ущербностью?!

В ответ взгляд колючий и недовольный.

– Вот никак не пойму, ты отрицаешь саму любовь или своё стремление к ней. А… Наверное, тебя оскорбляет само слово «потребность», то есть некая необходимость.

– Да, черт побери! Тем самым, подразумевается, что я один, сам по себе, неполноценный какой-то. А я вполне себе самодостаточная единица. У меня нет необходимости прилепиться к кому-нибудь.

– Прилепиться к кому-нибудь – это вообще не про любовь. Мы же говорили, что это большое понятие включает в себя и любовь к себе, и встречу с другим, равным себе. И я настаиваю, что потребность в любви – это не ущербность. Мне даже кажется, что это как «прошитая опция», базовая установка… Любовь – главный двигатель и источник вдохновения и в искусстве, и в жизни как раз потому, что каждый стремится к ней…

– Я бы с тобой согласился, быть может. Вот только, как ты верно заметила, встречая все больше суррогат, разуверился уже совсем, есть ли она настоящая.

– А ты хочешь найти её в другом, вернее в другой? Вдруг появится она, идеальная, и подарит тебе любовь настоящую. Может, для начала, нужно найти в себе?

– Почему-то, мне кажется, что во всем, что ты говоришь, есть претензия лично ко мне! Однако к Богу у тебя претензий нет? Ты говоришь, суть Бога – Любовь, имя его Любовь?! А мало в мире страданий, бед, зверств и преступлений каждый день происходит? Тебе никогда не хочется сказать Богу: «Ты не справедлив»?! Что ты чувствуешь, девочка чуткая, когда видишь детей умирающих, голодающих, брошенных собственными родителями, в которых Бог, как ты вещаешь? Как ты объяснишь всё это? И ещё множество мерзостей, которые творит человек, от которых лично у меня рука сжимается в кулак!

– Прости меня, пожалуйста… Я совсем не хотела тебя задеть, – смущенно улыбается и нежно дотрагивается до его напряжённой руки. – И я понимаю твоё возмущение. Я думаю, что для многих это и есть главное препятствие на пути к вере. Знаешь, не так давно я тоже бурно реагировала, злилась и ужасно страдала от всех несправедливостей, мерзостей и грязи, отчаянно сопротивлялась, пыталась оградиться от всего этого. Потом поняла, что это трусливое бегство и тоже не выход. Я нашла объяснение. Только немножечко терпения, мы поговорим об этом чуть позже.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/anastasiya-verbickaya/shiroko-otkrytymi-glazami/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.