Книга - Это любовь

Это любовь
Маргарита Крун


Вспоминаете ли вы свои школьные годы с такими же блестящими слезами на глазах, как это делаю я? А любили ли вы когда-нибудь химию? Я предлагаю вам погрузиться в необыкновенную маленькую вселенную юной девочки, которая мечтает, любит и ждет. Которая отчаянно влюблена в своего преподавателя по органической химии. И даже если вы скажете, что это банально, я отвечу: вечное банальным быть не может.

Содержит нецензурную брань.





Маргарита Крун

Это любовь



«В воспоминаниях есть что-то такое необъяснимое, что увлекает так безотчётно, так сильно, что можно по нескольку часов быть бесчувственным ко всему окружающему и забывать всё, всё настоящее.»

© Фёдор Достоевский «Бедные люди 03 часть»



Мне пять лет, и стоит солнцу лишь начать своё пафосное шествие на запад, как я тут же прилипаю к окну, наблюдая персиково-багровое великолепие вечерней зари. Бабушка распекает меня за перепачканные окна, но её недовольству не под силу заглушить мою тягу к прекрасному.

Мне не вспомнить с чего всё началось, и когда я распознала в себя творческую жилку, ведь долгое время я воспринимала порывы слишком бурной фантазии, как нечто естественное.

Я достаю из шкафа шёлковые платки и кутаюсь в них, когда по телевизору начинается наш любимый с бабушкой бразильский сериал. А потом при полном параде подолгу сижу в коридоре, веря, что возлюбленный главной героини приедет и заберёт меня с собой.

Как глупо.



«Мы вообще остаёмся такими, какими были в три, шесть, десять или двадцать лет. В шесть-семь лет характер проявляется даже чётче, потому что в этом возрасте наше поведение почти лишено притворства…»

© Агата Кристи «Автобиография»



Мы стыдимся своих искренних чувств и желаний, ведь они редко когда вяжутся с тем, что может предложить нам реальный мир. Мы совершенно не ценим себя, и когда на чашах весов «хочется» и «нужно», почти всегда делаем выбор в пользу второй позиции. Как делала я последние несколько лет, игнорируя свои желания и потребности.



Все говорят, что надо кем-то мне становиться,

А я хотел бы остаться собой.



Я всегда обожала наблюдать, как на кухне мука смешивается с яйцом, и получается тесто для самых вкусных на свете бабушкиных пирожков. Признаться, это и по сей день моя любимая часть готовки.



Из детства мне удалось вынести какие-то странные представления о молодости отца. Нечто среднее между музыкой «Depeche Mode», плаката с полуобнажённой женщиной на двери его бывшей комнаты и кадрами из первой части «Назад в будущее». Я храню в своей душе этот образ девяностых и юности на протяжении всей жизни.



Мне десять: я сгораю от искренней и чистой, как стёклышко, любви, на которую только способна детская душа, к мальчику, что учится на два года старше.

С мамой пролистываем галерею моего первого сенсорного телефона, и она порывается стереть часть фотографий оттуда. «Зачем тебе миллион одинаковых фоток?» – аргументирует мама, а мне и ответить нечего. Ей не понять, что все эти снимки разные. Мне нравится, как по вечерам выглядит панорама из бабушкиного окна на яблоневые сады и три кирпичных дома вдалеке, на чьи фасады закатное солнце отбрасывает свои оранжевые блики. Рядом располагается гостиница с высоким вертолётным маяком, что как раз в это время загорается алым огнём. Именно за те дома каждый вечер укатывается апельсиновый шарик, но всегда иначе, чем вчера. Только не всякому дано увидеть уникальность в таком обыденном обряде, что вынуждена совершать звезда по имени Солнце каждый вечер.

Мы с подружкой весело проводим время на переменках, прогуливаясь по школе и заодно придумывая сюжетные повороты для нашей совместной истории.

«Там, где садится солнце» – так бы назывался мой первый роман, впоследствии ушедший в стол. А ведь его название я придумала у бабушки, глядя в окно.



В четырнадцать я узнаю, что такое молекула, степень окисления, валентность, значение всех этих чисел в таблице Менделеева, а ещё какие вещества могут между собой реагировать, а какие нет, и почему.

Наверное, ни к чему в жизни я не прилагала большего усердия нежели к химии. Двойки по самому сложному предмету, в котором никто из моего окружения не сможет помочь, я боялась, как огня. И мои старания окупались результатами! Мне нравилось понимать то, что было понятно далеко не всем. Наука о превращениях по-настоящему увлекала меня. Однако очень скоро обстоятельства обернулись против, и в четвёртой четверти у меня вышла эта самая ужасная двойка… Учительница была непреклонна, и влетело мне в тот раз знатно.

Всё лето я провела в обнимку с конспектами. Потом родители подыскали мне репетитора, и уже на следующий год я уже была первой среди равных в классе.



Яблоневые сады начинали потихоньку вырубать, а к общей панораме прибавилось пол дюжины строительных кранов.

– Что ты будешь сдавать? – интересуется отец, сидя со мной на кухне.

– Географию и литературу.

– И куда потом? – скептически цедит он.

– Да какая разница!.. Экзамены в девятом классе всё равно ни на что не влияют.

– Кем ты хочешь стать? – наконец он произносит то, с чего и следовало начать этот разговор.

Мне приходится задуматься, дабы ответить честно, ведь с выбором профессии я до сих пор так и не определилась.

– Режиссёром или, может быть, филологом. – Не успеваю договорить, как тут же получаю укоризненный взгляд.

– Чтобы стать известным режиссёром, нужно либо семь пядей во лбу, либо связи. У тебя ни того, ни другого нет.

Эта фраза меня даже не оскорбляет. Я привыкла доверять родителям, ведь они знают лучше.



– Тебе нужна специальность, связанная с химией. Это всегда прибыльно.

Скептически фыркаю, надеясь, что удастся отвертеться от того, что мне предрекли.

Время шло, но я никак не прекращала делать «миллион одинаковых фоток» тех трёх домов с маяком гостиницы; они всегда чем-то влекли меня к себе. Я не бросала литературных порывов и мало-помалу создавала черновики типичных мыльных опер. Примерно в то же время моя старшая сестра вышла замуж, и это послужило серьёзным потрясением для меня. Я вдруг осознала быстротечность жизни. Мысленно я вернулась на двадцать с лишним лет назад, представляя, как менялась жизнь членов нашей семьи на протяжении этого времени. Неизменным оставалось только одно – три дома, яблоневые сады и красный огонёк гостиницы.



Наступило смутное для меня и моей любимой школы время. Из-за коммерческих сложностей она стала филиалом одной из престижнейших гимназий города. Половина учительского состава сменилась, ведь им урезали зарплату. А нам было объявлено, что через год многие классы, в том числе и мой, расформируют. Я же мечтала отучиться все одиннадцать лет в привычном здании, с любимым коллективом и классной руководительницей, которая тряслась за всех нас как за родных детей. Но получилось только девять лет. Однако последний год выдался весёлым: почти всё время я воевала с классной за хорошие отметки по химии. Она ставила мне то тройки, то четвёрки, редко пятёрки, но по большей части это была моя вина, а в целом учительница оценивала справедливо. Самые яркие воспоминания за девятый класс: я снова получила по химии оценку ниже, чем ожидала, психанула, достала наушники и ушла в коридор слушать Виктора Цоя. Помогало.

Покидать свою алма-матер невыносимо тоскливо. Но я была настроена позитивно: доказала химичке, что она меня недооценивала, сдав экзамен на пять – меня приняли в эту самую гимназию. Теперь химия стала моим профильным предметом.

Новая школа встретила распростёртыми объятьями в виде приветливых одноклассниц и улыбчивой классной руководительницы. Смена школы послужила своеобразным апгрейдом. И территориально она находилась в более красивом районе, нежели старая. Но поначалу я сильно скучала по своей родной школе, прямо очень… Но это быстро прошло – новый класс мне понравился, и я втянулась.

Трёх домов, гостиницы с красным маяком больше было не увидеть за монолитными новостройками. Часть моей души ушла в тень… Остались только яблоневые сады, но и их вскоре должны были совсем вырубить.

Я продолжала вести черновики для будущих историй, потакая своему постоянному желанию писать. Я жила в выдуманном мире, потому что он привлекал меня куда больше настоящего. Во мне теплилась надежда закончить школу, затем университет по специальности, нужной моим родителям, а потом наконец заняться тем, чего хочется самой. Я знала, что гимназия гарантирует мне успешное поступление в любой университет.

Оптимизм был моим главным оружием. А сама я оставалась наивным ребёнком.



Тянем до последнего, а потом паника!



Мне шестнадцать, и я сижу на важнейшем экзамене, который решит поставленный вопрос о моём дальнейшем пребывании в этой школе. Я безумно влюблена в своего одноклассника, и он тоже оказывает мне знаки внимания.

– Но ты завтра ничего не сдашь!

– Сдам.

– Как ты собираешься выучить всё это за одну ночь?!

– Не выучить, а повторить.

Вспоминаю вчерашний разговор с матерью.

– А что подумает парень, который тебе нравится? Что подумает девочка, с которой у тебя не складываются отношения?!

– Мне всё равно, что они подумают!

– Такого быть не может. Если человек заявляет, что ему плевать на мнение других – он либо врёт, либо конченный идиот.

Я не понравилась учителям, классная оказалась той ещё ведьмой и раз пять гоняла маму в школу, приседая ей на уши по поводу того, что её «умственно отсталой дочери дорога только в чушок».

Наша квартира уже месяц ходила вверх дном. Отец со мной вообще не разговаривал, мать крыла матом, доказывая, что я тупая и не ценю шанса поступить в хороший вуз после этой школы.

Стоял вопрос о моём отчислении, и этот экзамен всё решал. Мать, как уже было упомянуто выше, не верила в мои силы, хотя, последний месяц я учила, как проклятая. Зато я верила в себя, потому что больше сделать этого было некому. Я пыталась выжать из мозга всё, что только могла… Но билет попался сложный, и от большого объёма воспринятой информации за последние пару суток, в голове всё смешалось в кашу. Но всё-таки что-то написать я смогла.



И вот, химичка смотрит на экзаменационный бланк, качая головой, и с таким правдоподобным сочувствием в голосе говорит:

– Тебе даже тройку поставить не за что…



Мне кажется, в тот момент я уже ментально умерла, но всё же ждала окончательного приговора.



Я даже не заметила, как открылась дверь, и не услышала незнакомых шагов. Училка подозвала вошедшего оценить мою работу:



– Вы, как химик-органик, скажите, за это три поставить можно?



И тут я понимаю, кто вошедший человек, да и вижу его.



Мужчина на ходу снял чёрное пальто и довольно быстро, но не суетливо подоспел к коллеге. Бегло взглянув на него, я заметила узкие тёмные очки с диоптриями и ненавязчивую щетину на лице.



Накануне было оговорено, что помимо классной, экзамен у нас будет принимать и молодой химик, от которого нельзя ждать ничего хорошего. Но я чётко понимала: если не поддержит он, то всё… В тот момент меня посетила наиглупейшая мысль – состроить ему глазки, он молод и всё-таки мужчина. Только он даже не посмотрел в мою сторону, мелькнув коротко остриженным затылком, склонился над исписанным мной листочком. Пол минуты, что незнакомец изучал его, моё сердце в ожидании вердикта вообще перестало биться… и наконец он прозвучал:



– Нет, это не три.



The End.

Но почему? Почему жизнь так жестока со мной теперь? Почему даже, когда появилась светлая надежда в лице молодого учителя, который, казалось бы, должен быть полояльнее нашей химички, всё равно всё обратилось в крах? Но как будто с самого начала было непонятно, зачем она попросила его посмотреть…

– Пришёл какой-то незнакомый дядька и сказал, что мне надо ставить два! – дома, захлёбываясь слезами, отчитываюсь перед мамой о том, как прошёл экзамен. Она даже не ругает меня.



А ведь это был ты.



Двойка за важный экзамен – шикарнейшее впечатление от первой встречи.



Чудом, но всё-таки я осталась в этой школе. Дальше была бесконечно долгая череда множества пересдач, которые мне не хотели засчитывать, не упуская ни единой возможности в самой грубой форме напомнить про отчисление и перемыть все кости. Этот период был, наверное, самым тяжёлым в моей жизни: всё полыхало синим пламенем, у учителей я была мячиком для битья, и дома дела обстояли не лучше, а любые попытки пожаловаться на унижения заканчивались одинаково:

– Иди учи.

Ночи напролёт я проводила за конспектами и учебниками, тратя на сон три часа в сутки. О развлечениях, соцсетях и просто чтении мне, естественно, пришлось забыть.

После подобных приключений о яблоневых садах я больше даже не вспоминала, курсируя по маршруту дом-школа, школа-дом.

В который раз ты заходишь в кабинет химии во время нашего урока, и ходишь по классу, решая какие-то свои проблемы. На мой взгляд ты оказываешься не таким уж и мерзким, коим показался мне на том экзамене. По крайней мере, внешне. Отмечаю про себя, что мне нравится твоя фигура, да и лицом ты недурен.

Как-то раз химичка запрягает мальчиков из моего класса помочь тебе разгрузить машину с лабораторными реактивами, что пришла из моей старой школы.

Ты и до туда добрался. Год преподавал в том кабинете, где когда-то началась моя так называемая любовь к химии прежде, чем огромный ядовитый гимназистский паук не заграбастал самостоятельную школу себе, отведя старинное здание началке. А то, чем занимаются мальчики под твоим руководством сродни мародёрству. Но, по сути, винить в этом некого. Ход времени не повернуть вспять. Жизнь меняется.

А перемены всегда к лучшему даже, если кажется, будто это совершенно не так. Нам остаётся только смириться. Хотя бы с тем, что трёх кирпичных домов с красным огоньком гостиницы мне больше никогда не увидеть из окна бабушкиной квартиры и не вернуться за парту в прежнюю школу.



Не сказать, что быстро, однако этот год медленно подошёл к концу. Вместе с весной в город пришли и нечастые дожди. Отрывки сцен из голливудских фильмов так гармонично переплелись в моём сознании с нашим солнечным кабинетом химии и кронами цветущих каштанов, виднеющихся за окнами на фоне высотных зданий в самом сердце города.

После того экзамена я то и дело натыкаюсь на тебя где-нибудь в городе. Ты, конечно, не запомнил ту двоечницу, зато мне не осталось никаких шансов забыть вредного химика. Мы то стоим на одной остановке, то ты подсаживаешься в маршрутку, в которой я еду. Нахожу это слегка странным.

Я свято верю, что впереди только лучшее! Так же, как и в то, что этот город со мной не навсегда…

Плавно настаёт время сессии. И вуаля – дождливым утром я бегу на очередной экзамен по опустевшему городу – занятия в школах у всех закончились, одни мы, как лохи, должны сдавать промежуточную аттестацию. На этот раз я подготовилась гораздо лучше, чем в прошлый, шансы сдать ощутимо возросли. Одолеваемая волнением, прохожу мимо фасада старинного дома с огромными каменными часами на нём, украшенными арлекинами и прочими шутами. Набираю текст сообщения подруге, формулируя только что пришедшую мысль.

«Перед экзаменом по профильному предмету просто жизненно необходимо, чтобы мужик взял тебя за плечи, решительно посмотрел в глаза и жёстко сказал:

– Ты всё сдашь! И чтобы не колебалась мне тут!».



Всё-таки я перешла в выпускной класс и чётко осознаю, что это финишная прямая. На днях мы отметили Новый год за городом с самыми лучшими одноклассниками на свете – счастливых впечатлений точно хватит на год вперёд!

Снова экзамен по химии.

Парень, отчасти из-за которого у меня в прошлом году всё пошло через одно место, сидит за соседней партой и украдкой посматривает на меня. Очевидно, вспоминает наш недавний ночной променад по заснеженной деревне. У нас всё никак не дойдёт до отношений, но я не теряю тех жалких крупиц оптимизма, что оставила мне гимназия. Весь семестр я старалась быть примерной ученицей, и, естественно, уверенно чувствую себя.



– Вы в медицинский собираетесь? – без тебя, как и всегда не обошлось. И ты принимаешь у одноклассников, заваливая сложными вопросами, а потом негодуешь, когда они не дают тебе правильных ответов. – С таким уровнем знаний будете заниматься только эффектом Плацебо. Придёт к вам на приём химик и начнёт тыкать в рецепт: «А это зачем? Вот это не поможет!», и вам будет стыдно!

Я молюсь лишь бы не попасть отвечать к тебе – хорошо, что ты не единственный принимающий.

Восхищаюсь вами обоими, когда ты ставишь «отлично» парню, в которого я влюблена. Но всё равно продолжаю бояться тебя больше огня.

К своему счастью, попадаю я не к тебе, но выше тройки ничего не получаю. И наконец понимаю, что в этом от меня по большей части ничего не зависит. Я в отчаянии. Полгода впахивала как одержимая, но теперь все мои усилия обесценились. Так ещё и пришлось объяснять родителям почему у меня тройки.

– Да потому что вы такие умные – отправили меня в эту школу, а о том, что каждой училке надо принести конверт, почему-то не догадались!

– Ты, вообще, там всё ещё учишься только по милости этих учителей, и говорить о них в таком тоне права не имеешь никакого!

Вдобавок ко всему, этот парень «красиво» разбивает мне сердце. Да, вот так вот за один раз я разочаровываюсь во всём, в чём только можно. Но вместе с тем во мне просыпается бунтарский дух.

Я больше не проглатываю оскорбления, а показываю в ответ зубы.

Я хочу уже побыстрее сдать выпускные экзамены, получить аттестат и скорей свалить из этого дурдома, где надо мной издевались.



«Тебя не учили, но, когда земля уходит из-под ног, ты сам должен становиться твердью. Тебя не учили, но, когда помощи нет из вне, ты сам должен стать силой. Тебя не учили, но не всегда всё получается с первой попытки, тебе забыли объяснить, что настойчивость в твоих стремлениях, однажды делает тебя мастером своего дела. 99 провальных попыток затачивают тебя как алмаз. Сотая успешная попытка сделает тебя легендой.»

© Нико Бауман



Однажды вечером, когда я просто стою и мою посуду, в голову приходит идея. И я решаю реализовать её, испробовав себя в роли писателя.

И мне нравится – впервые за всю жизнь я нахожу занятие, которое мне действительно по душе! Я чувствую себя богом, ведь управляю судьбами своих героев. Творчество очень помогает отвлечься от душевной боли. Теперь всё моё существо живёт в идеальном мире, целиком и полностью выдуманном мной.



Бесконечная беготня по репетиторам, решение организационных вопросов относительно выпускного, море домашки, фотосессии на выпускной альбом, решение тестов, репетиции вальса и выбор торжественного платья – таким был второй семестр в одиннадцатом классе.

Зацветают свечи каштанов и сирени – это финал школьной жизни. До её окончания остаются считанные дни.

В последний момент вскрывается тайна, которую прежде наш класс хранил как зеница око – мы исправляли себе оценки в электронном журнале. Скандал был громким: с вызовом всех родителей в школу, дальнейшим гнётом со стороны многих учителей и обещанием пожаловаться в прокуратуру. Однако до итоговой аттестации оставалось всего ничего, и нас пожалели, спихнув вину на то, что мы всё-таки дети. В то время я уже полностью погрузилась в творчество, поэтому события реальной жизни меня мало волновали.



Мне восемнадцать.

В темноте концертного зала, нарушаемой только светом софитов, школьная рок-группа исполняет «Молитву» Би-2. Все параллели машут фонариками своих гаджетов. Мои одноклассницы плачут. Неужели с этим местом у кого-то могут быть связаны приятные воспоминания? Хотя, если учителя не гнобили, то вполне вероятно.

Я же безумно рада, что для меня этот ад наконец закончился.

В нашей гимназии есть традиция: в ночь перед своим последним учебным днём одиннадцатиклассники мелом пишут свои пожелания учителям на асфальте пред центральным входом. Мы же решаем написать название нашей школы при помощи химических символов. И только мы – химические читеры – догадываемся исправить неудачный рисунок при помощи газированной воды, в потёмках суетясь под музыку нулевых, что раздаётся из колонки, кем-то принесённой с собой.

Экзамены пролетают как по щелчку пальцев. И вопреки всеобщим ожиданиям я не ударила в грязь лицом! Теперь я свободна… с диким ветром наравне…

Шкаф ломился от новых платьев и многочисленных пар обуви. Визажист, стилист – всё расписано по часам, будто я собираюсь выйти на красную ковровую дорожку. А всего лишь на выпускной вечер. Но после всего того, что со мной успело произойти за два года в этом дурдоме, я просто обязана уйти, блистая!

Моя жизнь только начинается! – мелькает в голове под «Puppets», когда я набираю текст своей истории. Но история моей собственной жизни будет гораздо интереснее всех тех сценариев, что я придумываю для вымышленных героев!



Каблуки, пышная причёска, помпезный мэйкап и алое платье в пол с длинным шлейфом и двумя литрами домашнего вина под юбкой – я не намерена мириться с отсутствием алкоголя на вечере, что бывает лишь раз в жизни! Мы с одноклассницами довольно оперативно напиваемся, разливая спиртное под столом, и выходим на танцпол. Выпускной не вызывает у меня особых сентиментальных чувств – я от души радуюсь окончанию школы, пока парень, которому ты поставил пятёрку на последнем внутришкольном экзамене, украдкой наблюдает за мной. Снова всё получилось: я произвела желаемы эффект, ведь уходя с последней школьной тусовки он то и дело оборачивался на мою яркую персону. Той ночью мы виделись в последний раз, ни смотря на то, что весь следующий год, по иронии судьбы, я жила рядом с его вузом. Признаться, я очень боялась встречи с ним, долго латая разбитое сердце творчеством, но всё обошлось.



Я поступаю довольно быстро и легко, именно туда, куда и хотела. Всё-таки мои мучения в старшей школе не были напрасными.

Универ оказывается не таким уж и страшным местом по сравнению с нашей гимназией. Во всяком случае теперь у меня есть опыт сдачи сессии, и самая первая проходит как по маслу. Школа не только натаскала меня в естественных науках, но и подарила настоящих друзей. И вот, вооружившись зачётками с одними пятёрками, мы возвращаемся в это гиблое место: утирать носы нашим училкам! Они принимают нас так, как будто всегда ждали: улыбаются, утверждая, что и не сомневались в нас! Ага, конечно!

А потом, стоя на балконе, откуда открывается вид на ночной город и кусочек крыши гимназии, выкуривая сигарету, как ветеран вьетнамской войны, я рассказываю своей однокурснице какой же это был пиздец. Она слушает меня, раскрыв рот.

Снова периодически сталкиваюсь с тобой, но уже не удивляюсь этому, как раньше, ведь знаю – ты работаешь в моём университете.

Я не оставляю своих занятий литературой, с каждым днём совершенствуя навык. Ведь это единственное, что мне по-настоящему нравится. Моя мечта стать писателем и однажды издать книгу, которая произведёт фурор. И обязательно уехать подальше от родного города. Жизнь здесь совсем не по мне.

Карантин застаёт меня в самом разгаре второго семестра, и волей судьбы я оказываюсь у бабушки, лицезрея вместо трёх кирпичных домов с маяком гостиницы теперь жилой массив с убегающим вдаль рядом белых фонарей. Глядя на эту панораму, я завершаю свою первую историю и начинаю новую, которая уж точно станет лучше прежней. Сдаваться я не намерена!



Мне девятнадцать, и по темноте через лес я бегу за пивом в направлении тех трёх домов, уже даже не вспоминая о том, как много они значили для меня, когда… всю мою жизнь.

Я всерьёз увлекаюсь писательством и решаю пропустить первые две недели второго курса, поехав в лагерь активистов от универа. Голова забита совершенно не занятиями – моя кровь кипит! Я хочу больше риска, больше эмоций!

На турбазе вдали от города у меня словно бы открывается второе дыхание: я знакомлюсь с такими же, как и я, творческими людьми, и все они до единого необыкновенны! Они всегда дадут возможность выговориться и никогда не засмеют, даже если не смогут тебя понять. Что-то происходит, и словно забыв о том, что я пережила с тем своим одноклассником, я влюбляюсь… Танцуя под звёздным небом под песни группы «Nirvana» рядом со своим вожатым, что из-за моей непунктуальности ласково зовёт Потеряшкой и просто обожает девушек с цветом волос, как у меня, я понимаю, что только теперь начинается моя студенческая жизнь! Я молода прекрасна безумна и вольна делать со своей жизнью всё, что захочу! События последней недели кружатся калейдоскопом, как и картинка перед глазами, пока я вместе со всеми отплясываю ритуальный танец, ощущая пульсацию в висках. Каждый из нас чувствует себя частью единого целого, неважно, как кто ты приехал сюда: актёр, режиссёр, певец или танцор. Искусство – мощный инструмент в руках творца! И мы точно знаем, что в будущем сможем перевернуть мир при помощи этого великого орудия!

Но рано или поздно всё заканчивается, и вот, мы уже возвращаемся домой. Как же больно уезжать оттуда, где я обрела внутреннюю свободу, и расставаться с тем, кто внушил мне веру в себя. Я как следует успела настрадаться и пролить немало горьких слёз, понимая, что лимит жизни на райском островке исчерпан.

Но происходит, наверное, чудо. И довольно скоро мы все вместе собираемся на тусовку. Мой возлюбленный ночь напролёт сидит в прокуренной квартире и поёт свои авторские песни. У меня ощущение, словно я вернулась в детство. В детство, в котором совсем не было трёх кирпичных домов и красного огонька. И в то детство, где я абсолютно свободна. Наверное, это сопоставимо с воспоминаниями из прошлой жизни. Да что там… я просто впервые за долгое время счастлива. Очень счастлива…





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/margarita-krun/eto-lubov/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.