Книга - Дочка для владельца Империи

Дочка для владельца Империи
Татьяна Тэя


Империя #1
– Вы в порядке? У вас кровь!– Царапина, – мужчина проводит рукой по рту.– Ты как? Жива? Цела?– Д-да, всё нормально, – заикаюсь.Мне страшно, что опасность миновала, но мой спаситель – он ведь тоже не из простых. От него веет властью, деньгами и цинизмом.– Ну, что дрожишь, как испуганный оленёнок? – подначивает он. – Меня можно и не бояться. Я силой ничего не беру, – замолкает, окидывает взглядом. – Только лаской.Мужчина усмехается, и на этот раз в его улыбке нет язвительности. Сплошное обещание, которое пугает меня ещё сильнее. Ведь если он поднажмёт, я могу поддаться. Просто потому, что жизнь моя летит под откос, и мне нужен якорь, за который могу зацепиться. Так почему не за него?





Татьяна Тэя

Дочка для владельца Империи





Глава 1


Взрыв из прошлого

– Вы в своём уме?

Смотрю на сидящего передо мной человека. Если бы не его удостоверение летел бы он из моего офиса на все четыре стороны.

– Вполне, Всеволод Петрович, в своём.

– Дайте документы.

Даже руку не протягиваю, жду, пока молодой полицейский дрожащими пальцами передаст мне бумаги.

Коротко просматриваю. Тут копии. Короткая записка, к кому обратиться в случае… в случае проблем. Свидетельство о рождении, куда я вписан отцом. Выписка с диагнозом, которую отбрасываю в сторону. Это сейчас к делу не относится.

Взгляд тормозит на имени. Арина Васильева.

Это шутка, что ли, такая?

Внезапно образовавшийся ком в горле становится неожиданностью.

– Где она? – бросаю сухо.

– В первой городской.

– А… ребёнок?

– Там же. В детском отделении.

Если верить бумагам, у меня дочь. Пятимесячная дочь. С красивым именем Ульяна. Именем моей матери, к слову. Если это развод такой, то Арине не поздоровится. Хотя, если прислушаться к этому сопляку и справкам из больницы, ей уже не очень. Авария. Серьёзные последствия. Кома.

Арина оказалась хорошо продуманной аферисткой, не то чтобы я питал иллюзии насчёт этой девушки, свалившейся на меня, как снег на голову и вскружившей эту самую голову, но… Чёрт, до сих пор у меня на неё ёкало…

Рука невольно тянется к галстуку, чтобы ослабить узел.

Раздаётся лёгкий стук в дверь, и в кабинет заглядывает моя помощница.

– Всеволод Петрович, инвесторы пришли.

Какие к чёрту инвесторы? Голова забита другим. Нет, определённо я не могу сейчас думать о делах.

– Георгию набери. Пусть встретит. И Романа Витальевича подтяни, пусть кого-то из финансов возьмут. Сегодня без меня. Мне срочно надо отъехать… по личному вопросу.

Последнее говорю на случай, если Гера или Рома поинтересуются, что за Апокалипсис случился у их генерального. Пропускать важные встречи совсем не в моём стиле.

Оля вопросов никогда не задавала. Вот и сейчас: кивает без лишних эмоций и закрывает дверь. Слышу, как цокают её каблуки, когда она удаляется от кабинета. В голове такая пустота, что привычные звуки кажутся оглушающе громкими.

– И вы идите, – приказываю парню, но тот настырен до скрежета в зубах.

В принципе, не такое уж плохое качество. Главное, чтоб с годами пыл не растерялся. Я знаю, как служба высасывает все силы и энтузиазм. Пример брата слишком ярко стоит перед глазами.

– Так вы, значит, приедете?

Я поднимаюсь из-за стола, и парнишка сглатывает, но плечи расправляет, ожидая ответа.

– Это к делу не относится. Вы меня оповестили. Теперь свободны.

Он решает не спорить, что-то там бормочет и пытается забрать документы, которые принёс с собой.

– Оставьте. Всего доброго, – прерываю его жалкие попытки.

И, наконец, остаюсь один. Сую руки в карманы брюк и шагаю к панорамному окну. Здесь на пятидесятом этаже «Империи» прекрасный вид на город. Особенно вечером. Мне нравится смотреть, как потоки трафика тянутся от центра к периферии. Чувствуешь себя чёртовым богом-громовержцем, наблюдающим за муравьиным копошением людей у себя под ногами.

А сама «Империя» – огромный улей. Муравейником её как-то язык назвать не поворачивается. Только после одиннадцати вечера тут окончательно гаснет свет. Я привык работать допоздна. Особенно последний год. И те, кто в моей команде, знают, за что получают деньги. За результат.

Нажимаю кнопку на интеркоме, чтобы вызвать Олю.

– Машину через десять минут к главному входу.

– Принято. Что-то ещё?

Я колеблюсь, но отрицательно мотаю головой.

– Нет.

Результат. Возможно, сейчас я встречусь с результатом неосторожной и необдуманной связи, произошедшей почти полтора года назад. А что мне делать с ним… как поступить… решу потом.

***

В первой городской суета. Ещё бы разгар дня. Я ненавидел больницы. Особенно последние два года до смерти отца. Это бесконечная череда реабилитаций, ожидание чуда, понимание, что чуда не будет. Мы увезли его в клинику в Израиль, где ему продлили жизнь ещё на три месяца. Каждый день был, как последний. Я тогда забил на бизнес, забил на всё, жить не хотелось. Особенно горько было смотреть на некогда сильного человека, потерявшего половину себя и превратившегося в немощь. Если со мной когда-нибудь случится нечто подобное – пристрелите меня сразу. Может, и отец этого хотел. Но мы делали всё возможное, чтобы выиграть время, и чуть-чуть нам это удалось.

– Всеволод Петрович? – ко мне подходит зав отделением.

Его, наверное, уже просветили, кто я такой и как со мной следует обращаться. Уверен, я выгляжу странным пятном в этом суетливом царстве слуг Гиппократа.

Киваю, смотрю на мужчину чуть старше себя. Если мне тридцать два, то ему под сорок, а может, и меньше, просто перманентная усталость добавляет лет.

– Детское отделение в другом крыле, но мы сейчас пройдём…

– Мать покажите сначала, – перебиваю не совсем вежливо.

– Пациент в реанимации, туда нельзя…

– Я и минуты не задержусь, – смотрю на него, не моргая.

Мне надо удостовериться, что это Арина. Та самая Арина. Лживая, изворотливая предательница. Если бы я не был убит уходом отца, она бы не за что не обвела меня вокруг пальца. Но предатели всегда бьют по больному. Всегда находят момент наибольшей уязвимости. В них нет ничего человеческого. И с ними надо так же… Их же методами… Без пощады. Без прощения.

Заведующий отделением сдаётся. Мне выдают белый халат, который абсолютно бесполезен. Просят нацепить бахилы, в которых нет смысла. Я ведь даже в палату не захожу. Смотрю на неподвижно лежащее тело через стекло. Светлые волосы, заплетённые в косу, выбиваются из-под повязки. Профиль её. Трубка аппарата, торчащая изо рта, закрывает щёку. Но это, безусловно, Арина.

Я помню её другой. Живой, игривой. Испуганной и отчаявшейся тоже помню.

Невольно усмехаюсь. Тоже мне, спаситель невинных овечек…

Доктор не понимает, что меня так развеселило, но никак не комментирует.

– Она транспортабельна? – оборачиваюсь к нему.

– Определённо нет.

– Могу я тогда привести своего специалиста?

– Если хотите, но нужно разрешение на…

– Разрешение будет.

Мужчина хмурится, недоволен, что я постоянно его перебиваю.

– Когда можно будет её забрать? На ваш взгляд.

– Несколько дней я бы пациента не трогал. Через неделю, возможно, когда состояние стабилизируется.

– А оно стабилизируется?

– Кризис миновал.

Киваю. Мне, конечно, нужны ответы на вопросы. И дать их может только Арина. Так что пусть приходит в себя, а потом… потом поговорим. Ей придётся всё объяснить. И если этот ребёнок мой – самое главное: почему она скрыла беременность.

По дороге в детское отделение мы оба молчим. Но в лифте, возможно, чтобы избавиться от напряжения, доктор начинает объяснять про бумаги, которые мне требуется заполнить, чтобы забрать ребёнка.

– Забрать ребёнка? – переспрашиваю на автомате, впервые за долгое время ощущая растерянность.

О таком исходе я даже не подумал. Это совсем не похоже на меня, привыкшего продумывать действия на несколько ходов вперёд.

– У нас здесь не санаторий, – хмурится он. – В любом случае, завтра тогда позвоним в органы опеки…

Его слова меня злят, руки в карманах брюк сжимаются в кулаки.

– В этом нет надобности, – снова перебиваю и зарабатываю очередной недовольный взгляд.

Определённо я ему не нравлюсь. Это отчего-то меня веселит. Но веселье проходит, когда мы доходим до палаты, где стоит кроватей шесть, не меньше. Все дети с мамами, они настороженно смотрят на меня, не понимая, что такой человек забыл в этом месте. Кто-то начинает судорожно приглаживать волосы, и это действие вызывает во мне странную улыбку.

Впрочем, она быстро тает, когда я вижу одинокую металлическую кроватку в углу. Белую, казённую. И спящего внутри ребёнка.

Он такой маленький… То есть она… Лежит на спине, повернув головку на бок. Волосы у неё светленькие, как у мамы. Пока я не вижу никакого сходства с собой, но отчего-то внутри всё замирает. Между мной и ребёнком есть какая-то связь. Я её ощущаю.

А точнее мои ощущения подтвердит тест ДНК. Чтобы уж никаких сомнений не оставалось.

Отворачиваюсь, не в силах больше смотреть на… дочь? Снова неприятное, вернее, незнакомое чувство растерянности, накатывает. Это злит меня. Умом понимаю, что всё от неожиданности. Меня просто застали врасплох. Огорошили. Да и можно ли подготовится к подобным новостям. Взрыв из прошлого – не иначе.

– Вы можете позвать кого-нибудь? – прошу я.

Прошу, а не приказываю.

– Медсестру?

– Да и… что от меня требуется, чтобы забрать его? То есть Ульяну?

Имя на слух ощущается каким-то чужеродным, хотя миллион раз за свою жизнь произносил его. Только никогда не называл им кого-то другого, кроме матери. Почему Арина дала ей это имя? Специально? Наверняка, да. Знала, чем меня прошибить, в случае чего…

Далее я окунаюсь в бюрократические тонкости, параллельно с тем набираю сестру и прошу помочь со всем необходимым, чтобы обеспечить проживание ребёнка на моей территории.

– Сева, ты обалдел? Какой ребёнок? – Вера ничего не понимает.

– Я позже объясню. Просто купи там… что надо.

– И ты что, планируешь остаться с ним один на один?

– С ней…

– Без разницы. Ты же не знаешь, с какой стороны к ребёнку подойти.

– Зато ты знаешь. И… позвони вашей няне, договорись с ней…

Вера вздыхает. Кажется, первый шок прошёл.

– Она в отпуск собралась. Давно отпрашивалась. Не могу же я ей сказать: нет-нет, оставайтесь, я передумала. Это будет, по меньшей мере, некрасиво.

– Предложи любые деньги.

– Не согласился. Она к родне собралась. Год не виделись.

– Реши вопрос. Привезите её родню сюда. Снимите квартиру в соседнем доме.

– Сева, ты точно рехнулся. Что там, нянь мало? Ай-й-й… да я тебе другую найду. Не хуже, – теперь Вера смеётся.

Вероятно, это нервное.

– Если не хуже, то ладно. Как быстро ты сможешь приехать?

– Уже выдвигаюсь. Через два-три часа буду у тебя с товарами первой необходимости.

Два-три часа – это очень долго. Что мне делать с младенцем на руках всё это время? Я даже не знаю, с какой стороны к нему подойти. В моей картине мира детей нет. Племянник не в счёт. Там требуется одно: вовремя обеспечить подарком по случаю и мяч погонять на заднем дворе Вериного дома.

– Есть кто-то, у кого смена заканчивается, и кто умеет обращаться с детьми? – спрашиваю медсестру и уверяю, что финансово не обижу.

– Через полчаса буду свободна, – жмёт она плечами, соглашаясь на мои условия.

Эти тридцать минут я трачу на звонки. Нужно о многом договориться, решить, что делать дальше. А самое главное – позвонить начальнику службы безопасности, чтобы пробил для меня Арину, чтоб её, Васильеву. Должен же я знать, чем занималась эта красавица, пока мы не виделись.

Я вычеркнул её из своей памяти, из своего сердца и мыслей. И думал, что навсегда. Но я очень зол… очень зол на эту стерву. Как она посмела скрывать от меня ребёнка? Моего ребёнка! Так бы и молчала, если бы не экстренный случай? Тогда за кой чёрт записала отцом, если не хотела говорить? Проклятая ностальгия замучила? Или… это очередной коварный план подобраться ко мне поближе? Знает же, наверняка, знает, как действует на меня. Мой дурман. Моя зависимость.

Ох, Арина, приходи в себя. Я вытрясу из тебя всю душу. Сначала подлечу, а потом снова искалечу. Как ты искалечила меня… морально. Память у меня хорошая. Я ведь ничего не забыл. А после… а после посмотрим. Может быть, повторим. Я бы действительно повторил, только по-другому.

***

Если и бывают на свете кошмары наяву, то я определённо в одном из них. Всё, что я способна видеть – очень недовольное лицо Всеволода Сергеева. Мужчины из моего прошлого. И… отца Ульяночки.

Боже… если это действительно он, то, значит, дело плохо. Значит, я должна была умереть, но почему-то жива. Потому что связываться с этим мужчиной – последнее дело. И если с ним связались… значит ли это?

«Где Уля?» – вот, что я хочу спросить, но губы двигаются, а звука нет.

Не могу говорить, в горле так сухо и дерёт нещадно. Потому что ещё недавно я лежала с трубкой, которая должна была помочь мне дышать, а по факту я чуть не задохнулась. Особенно, когда меня снимали с аппарата. Жуткое состояние. Двигаться я тоже не могу. Всё тело будто деревянное. И весит тону. Я прижата к матрасу безумной силой гравитации. Что со мной? Сколько я в таком положении?

«Где Уля?» – вторая попытка и снова провал.

Видимо, Сергеев умеет читать по губам. Потому что без тени улыбки поясняет:

– Она с няней. С ней всё хорошо.

С няней? Это сколько же я в отключке была? Что вообще произошло? В голове бьются призрачные образы, но ни один из них не формируется в чёткую картину.

Лицо Севы темнеет. Скулы заостряются. Они будто вылеплены из камня. Он такой же красивый и… такой же безжалостный, как я помню. Вышвырнул меня… нас из своей жизни, даже не выслушал. Он всё решил без суда и следствия. А теперь… как и полтора года назад неважно, что я скажу в своё оправдание. Сергеев всё равно не поверит.

– Я хочу… – вырывается у меня, и я вздрагиваю.

Внезапно прорезавшийся голос даже для моих ушей звучит слишком громко. Хотя, возможно, я пищу, как новорождённый котёнок.

– Хочешь рассказать, почему скрывала от меня ребёнка? – Сергеев поднимает бровь.

Мне неудобно смотреть на него снизу вверх. Он подавляет. Это даже не специально. Это просто Всеволод. Он такой по жизни.

Красивый. Далекий. Жестокий.

Мои губы приоткрываются, и снова тишина. Сергеев на секунду пропадает из поля моего зрения, затем возвращается со стаканом в руке. Наклоняется, подносит его к моему рту. Поит водой. Я делаю большой глоток, чувствуя, как дерёт горло, и вместе с тем эта вода слаще любого напитка.

– Много нельзя, – говорит строго. – Ты только пришла в себя. А могла бы и не прийти…

Я хмурюсь. Его слова очень похожи на угрозы. Но ведь это не он виновник моего состояния.

– Арина, у меня очень много вопросов. Отдыхай. Потом поговорим. С дочерью всё в порядке, за ней приглядывают. Прекрасно, что у тебя хватило ума оставить мои контакты на случай… проблем. Мне бы не хотелось, чтобы мой ребёнок рос в детском доме, не зная, кто его, если бы с её безалаберной матерью что-нибудь случилось. А ведь это бы произошло. Рано или поздно, Арина, произошло бы. Ты ведь не можешь жить спокойно… да? Для таких стерв, как ты, это стиль жизни, да?

Вот теперь мне всё ясно. Ничего не изменилось. Я до сих пор стерва и кругом виновата. Он всё помнит и не забыл. Такие мужчины не прощают. Если их ранят, они мстят. И мне страшно представить, что Сергеев для меня приготовил. Ничего хорошего, уж точно.

У меня нет возможности от него защититься. Его мир – власть и деньги. Он выстроил целую империю, даже правит ею из небоскрёба с одноимённым названием. Куда мне до его возможностей и связей? Девушке из простой семьи и с не самой лёгкой судьбой.

Устало я закрываю глаза. Слышу его ровный голос.

– Спи. Позже во всём разберёмся.




Глава 2


Одни среди толпы

– Она прелесть, – Вера поднимает голову, когда я возвращаюсь в гостиную. Потом снова наклоняется к малышке. – Кто у нас тут прелесть? Да-да… я прелесть… маленькая прелесть.

Они сидят на длинном диване, занимающим всю стену. Вера закинула ноги на пуф и возится с племянницей, вижу, что ей это в радость.

Сестра воркует, поднимает Ульяну на вытянутых руках, потом прижимает к себе. Ребёнок открывает ротик. Вера сказала, что она так ищет грудь. Видимо, Арина её кормила, но в связи с положением «мамы» ребёнка пришлось перевести на смесь. Я этих вопросов даже не касаюсь. Сестра взяла всё в свои отнюдь не хрупкие руки. Так что я доверился профессионалам, а сам углубился в решение других не менее насущных проблем.

– Хочешь подержать?

Я морщусь, не зная, как реагировать. Мне ещё не по себе. Я и дети – это что-то запредельное.

– Ну давай, – сдаюсь.

Сестра перекладывает Ульяну мне на руки.

– Слушай, это нормально, что она ещё не сидит? – интересуюсь, смотря в светлые глаза малышки.

Возможно, они потемнеют, но, вероятно, никогда не станут карими, как мои. Хотя, кто знает!?

– Нормально. До семи-восьми месяцев даже пытаться не будет. Но она уже хочет перевернуться, так что… всё впереди.

В последние две недели все наши разговоры о ребёнке. Это даже как-то странно. Ни брат, ни мама не знают, что у меня нежданно-негаданно появилась дочь. Вера обещала молчать и держит слово. Я хотел удостовериться, что ребёнок мой. И вот пришли результаты теста. Совпадение 99,9 % или как там пишут. Чувствую себя, как на грёбанном телешоу.

Зашёл сегодня к Арине спонтанно. Не собирался ведь. А она возьми, да глаза открой. Знаю, что Васильева на короткое время приходила в себя. Тогда и начали процесс отключения от поддерживающих систем. Её организму предстояло вновь научиться обеспечивать себя всем необходимым самостоятельно.

Как мне сказали, она попала в аварию. И никаких травм, кроме черепно-мозговой, закинувшей её в глубокую кому, не получила. Предупредили, что могут быть последствия, масса разных и не совсем удобных повреждений, вплоть до потери памяти. Но она определённо узнала меня. Узнала и испугалась. Этот ужас во взгляде, когда она поняла, кто стоит рядом с кроватью, ни с чем нельзя было перепутать.

Сделав глубокий вдох, смотрю на дочь. А она – на меня. Эти гляделки тянутся уже несколько дней. Видимо, не понимает, что за странный суровый дядя берёт её на руки. Спасибо, что не вырывается и не плачет. Ну, кроме моментов, когда голодна или… ещё кое-каких ситуаций…

– Вера, я отъеду ненадолго? Няня твоя, вроде, справляется?

– Да Регина просто чудо, если не заметил.

Женщина средних лет поселилась в гостевой спальне, которую временно переоборудовали под детскую, и ни на шаг не отходит от ребёнка.

– Чудо – это ты, что нашла её.

– Льстец, – подмигивает Вера. – Езжай, я тоже скоро поеду.

Перекладываю Ульяну ей на руки и собираюсь уходить.

– Она ведь не просто так Ульяна, да? – бросает сестра в спину.

Оборачиваюсь, чтобы посмотреть на неё. Несколько раз Вера заходит ко мне с этим вопросом, и я успешно игнорирую его. Так же как и то, кто лежит во второй спальне, переоборудованной под палату. Как только кризис миновал, я перевёз Арину из частной клиники к себе. На кой чёрт, даже сам до конца не понимаю. Приставил к ней сиделку и превратил собственный дом в лазарет. Васильева, даже находясь без сознания, оборачивает мою жизнь в хаос.

– Видимо, – тяну уголок рта вверх.

– Сева, ты можешь мне всё рассказать.

– Знаю, но… позже, Вера. Ладно?

Она принимает мой ответ, скрепя зубами. Когда-то мы были – не разлей вода, отголоски тех отношений ещё звучат между нами, но многое поменялось. Кого-то горе сближает, кого-то разводит подальше друг от друга. Всякое бывает.

– Ладно, – сдаётся сестра и наклоняется к младенцу на своих руках.

Бескрайне благодарен ей за помощь. Сейчас Вера уделяет больше внимания мне, чем собственной семье. Хотя не уверен, что всё это ради родственных чувств. Кажется, Ульяна её искренне увлекла. Сестра просто обожает детей. Жаль, что у неё всего лишь один сын. Они с мужем над этим работают, я знаю, но пока тщетно. Вера переживает, но держит в себе. Вот такие мы – семейство Сергеевых. Неконтактные. Закрытые.

Еду в офис. Сейчас конец рабочего дня. Пятница. Все мечтают уйти пораньше. Поэтому я, кажется, слышу мысленный вздох разочарования, когда появляюсь на этаже. Сотрудники понимают, что улизнуть вовремя, не получится. То, что в последние две недели я мало появлялся в их поле зрения, не значит, что так будет всегда.

Я прошу Олю назначить несколько встреч одну за другой, выслушиваю спонтанные отчёты от руководителей департаментов. Кто понаглее, проблем не испытывает, другие мнутся и заикаются, хотя причин для паники нет.

– Ты будешь тут до ночи сидеть? – улыбается оставшийся в зале переговоров Рома.

Мы дружим много лет, и это совсем не мешает совместной работе. Мне нужны надёжные люди, и я знаю, что могу на него положиться.

– А какие предложения?

– Берём Геру, едем в «Манго».

Морщусь.

– Ты же знаешь, я не люблю это место.

Конечно, ведь именно там познакомился с Ариной. Сейчас особенно остро не хочется это вспоминать. Но у Ромы доля в клубе. Хорошем элитном месте с чистой репутацией. Всё, что творится за его стенами, остаётся внутри. Приватность – превыше всего.

– С каких-то пор… раньше тебя всё устраивало. Слушай, у нас новый арт-директор. Вечернее шоу – просто бомба. Поехали, посмотрим. Я угощаю. Краснов там будет.

– А, ну если Краснов – это меняет дело, – усмехаюсь и сдаюсь. – Ладно, поехали, посмотрим на твоё новое супер-шоу.

– И с Красновым поговорим, да?

– Поговорим.

На выходе из директорской части офиса меня ждёт Оля. Вручает мне папку, говорит, что начальник службы безопасности заходил.

Что же там у Арины в прошлом, что ему потребовалось целых две недели на сбор досье?

– Спасибо, Оля, можешь идти.

Она с улыбкой кивает, переминается с ноги на ногу, будто хочет что-то добавить, но молчит и уходит.

Печать на досье не вскрыта, значит, никто в папку не залезал. На почте у меня, наверняка, запароленный файл с дополнительными материалами: с фото или сканами документов. Это обычный алгоритм. А сам пароль в папке.

Если там что-то серьёзное, мне ей сразу предъявлять? В очередной раз пытаюсь пожалеть, что снова пустил эту лису в свой дом и в свою жизнь, но не чувствую какого-то глобального отторжения. Напротив, меня волнует то, что она рядом. И вопреки всякой логике, мне важно поставить Арину на ноги. Если и разговаривать, то с равным противником, хотя бы в физическом плане. Мне не всё равно, что с ней, она должна прийти в себя, снова зажить полной жизнью.

Кидаю короткий взгляд на Рому, уже готовый послать его щедрое предложение и остаться у себя в кабинете, чтобы изучить дело Арины.

– Ты слепой, видимо, Сев, – выдаёт вдруг Роман.

– В смысле?

– В прямом, – приподнимает он выразительно брови.

– Ты про Олю, что ли? – Он уже как-то раз намекал. – Я не мешаю личное и работу. Мне нужен хороший помощник, а не нервная любовница с безнадёжными ожиданиями, вместо секретаря.

– Так уволь её и смешай.

У Ромы как всегда всё просто.

– Не вариант.

– Что там? – кивает на папку.

– Ничего важного, рутина, – прячу её в портфель. – Позже посмотрю.

Может, стоит сесть рядом с Ариной и почитать ей вслух? Она, наверняка, удивится моей осведомлённости. Почему-то представшая перед глазами картина, меня смешит. Рома не понимает, чего я так веселюсь. Да ему и не понять. Я и сам до конца не улавливаю, что чувствую. Но то, что я всё ещё к Арине не безразличен – это очень плохо. Мне не нравится чувствовать себя уязвимым, очень не нравится.

***

В «Манго» никогда нет толпы. Народу прилично, но этот клуб не из категории, где возможна толкучка. Сюда вход по специальным приглашениям. Простых смертных тут, наверное, и не бывает. Зато те, у кого особое положение, даже и в пригласительном не нуждаются.

Улыбчивая хостесс нас не разглядывает. Это запрещено, потому что это может вызвать недовольство визитёров. Провожает до випки. Их тут ограниченное количество. Они не просматриваются из зала, зато сам зал, как на ладони.

– Всеволод Петрович, – встаёт Краснов при моём появлении. – Не ожидал, но надеялся на встречу.

– Аналогично…

Мы жмём друг другу руки, и я понимаю, что мой собеседник уже выпил пару бокалов, расслабился и готов к диалогу.

Краснов – наш тягач в правительство. Он тот, с кем можно договориться и кто может представить интересы. Если мы придём напрямую, нас даже слушать не станут. Но в любой среде есть каста парламентёров. Они неплохо зарабатывают на своих услугах посредника. Главное – не портить с ними отношения. Вот и Роман старается для Краснова. Накрывает стол, приглашает девочек. Позже, они, наверняка, утащат мужчину в приватную комнату и исполнят какой-нибудь танец на коленях. Он их немного потрогает и расслабится. Какие-то иные действия здесь запрещены. И персонал в курсе, на что может соглашаться, а на что нет. В любом случае, если и договариваться о продолжении, то только за стенами клуба.

– Всеволод, – подсаживается ко мне Краснов, – говорил с Бураковым, он, в общем-то, на покой собирается, ему уж семьдесят пять, а его округ, грубо говоря, без нормального ставленника. Он знает, кто ты и чего стоишь. Что компания твоя это… социально-ответственная… Ценит, в общем-то, твой вклад. Готов двигать, как приемника. Главное, чтоб и ты был готов. Это ж суета, в общем-то, та ещё.

У Краснова любимые словечки «в общем-то» и «грубо говоря», он, вроде, не плохой мужик, но видно, что выбился из грязи в князи, и порой ведёт себя, как провинциальный мальчик, впервые прокатившийся в машине-купе с открытым верхом. Ему словно ветром в голову надуло. Но приходится работать с тем, что есть.

– Ну что, пойдёшь, в округ Буракова. Не весть что, но для начала… можно. Лучше пока и возможности нет.

– Да мы пойдём-пойдём, Александр Иванович, это обязательно, – подключается Рома.

Он садится напротив нас на низкий столик и вступает в диалог.

А я ловлю себя на мысли, что то и дело выпадаю из разговора. Я будто не здесь и не сейчас. Мне хочется домой, посмотреть, всё ли в порядке с дочерью и… как это ни странно, с Ариной.

Мучает мысль, что если ей стало хуже? Хотя ведь врачи однозначно рассыпались в радужных прогнозах. Совсем не к месту вспоминаю отца, тому тоже пророчили ремиссию, но не вышло… Улучшение было, а потом – стремительный скат вниз и могильный камень.

Трясу головой. Нет, бред, у Арины же не онкология. Травма. Головы, правда, а это – весьма серьёзно.

– Шоу начинается, – подаёт голос Гера с соседнего дивана.

Он обычно не трёт о делах, а наблюдает со стороны – потом в частной беседе выдаёт резюме произошедшим событиям. Гера глазастый и многое схватывает.

– Да, миллион раз видели, – отмахивается Рома. – Это хоть и новое, но…

– А кто-то ни разу, – ёрзает Краснов, устремляя взгляд на сцену.

Справа к нему подсаживается Эля, держа в руках тарелку с закусками – фруктами и нарезкой. Передаёт в руки шпажку с сыром и виноградом. Краснов принимает, улыбаясь ей.

Контакт установлен.

Нужную информацию я получил. Осталось только подобрать момент, когда я могу удалиться.

Взгляд скользит по сцене, там кордебалет показывает класс. Видно, что новый арт-директор не поскупился ни на костюмы, ни на декорации. Музыка тоже не штампованная. Вроде, и хиты известные, но не заезженные. Гостям нравится. Здесь нет пошлости, наоборот чувствуется классность и высокая мастерская работа хореографа.

Понимаю, что на меня смотрят. Поворачиваю голову и натыкаюсь на знакомый силуэт в синем платье в пол. Стоит в тени и смотрит на меня. Руки заложены за спину. Не шевелится.

Встаю и иду в её направлении.

– Привет, Сева. Скучаешь? Давно тебя не видела.

– Привет, Вика.

Она одна из управляющих. Работала ещё на старого хозяина, у которого Рома с партнёрами выкупил заведение.

Смотрит за моё плечо, взглядом указывая на Краснова.

– Заехал и только по делам?

– Исключительно по ним.

Она прикусывает губу и смотрит на меня сквозь опущенные ресницы. Вика красивая – высокая, стройная, статная. Знает себе цену. Страстная любовница и умная женщина.

– Как ты, Сева?

– Отлично, Вика.

Когда с отцом случилось несчастье, я пришёл сюда и напоролся на Вику. И выместил на ней всю злость от собственной беспомощности и боль. И она приняла её, как может принять только женщина. И не спрашивала ни о чём. Возможно, сейчас она чувствует во мне напряжение, и эти её вопросы не случайны. Знаю, она не прочь повторить. С той ночи время от времени мы так и делали. Но не могу же я каждый раз использовать её, когда мне приспичит расслабиться. Я же не конченный подлец.

– Какие планы на выходные? – не получив желательной реакции, Вика идёт ва-банк.

Мои брови удивлённо взлетают вверх. Хотя эти слова – вовсе не сюрприз для меня.

– Буду с семьёй.

На самом деле, я намеревался провести время с дочерью и, возможно, заглянуть к Арине. Хотя переступить порог спальни, где она лежит, совсем непросто. На моём лице грустная улыбка, когда я произношу слово «семья». Дочь – да… нежданно-негаданно входит в неё. А Арина? Какая ей отведена роль?

Вздыхая, впервые задумываясь, что я буду с ней делать, когда она придёт в себя окончательно, реабилитируется и встанет на ноги. Допустим, я получу ответы, а дальше? Оставить Ульяну себе? Арину выгнать? Лишить ребёнка матери? Пусть даже такой? Мне надо подумать.

Видимо, я хмурюсь, потому что Вика проводит указательным пальцем между моих бровей, разглаживая глубокую складку. Затем поднимается на цыпочки, коротко целует в губы.

– Понятно. Мне жаль… думала, сделать тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться.

Я усмехаюсь, упираясь ладонью в стену возле её головы.

– А ты сделай. Кто знает, может быть, я и не удержусь.

Взгляд Вики вспыхивает, она действует смелее. Отрываясь от стены, прижимается ко мне и нашёптывает план на ухо.

Конечно, я не поражён, но подыгрываю ей.

И в то же время на языке крутится масса вопросов. Она ведь уже много лет заведует клубом. Наверняка, знает тех, кто работал у неё. Расспросить бы про Арину, но ведь Вика, даже если и вспомнит её, ничего не скажет.

Примерно через часа полтора я уезжаю домой. Захожу проверить Ульяну. Из-за перегородки выглядывает няня, и я взмахом руки отправляю её обратно, а сам поворачиваюсь к дочери. Она спит, лежит, раскинувшись на кроватке. Так свободно, распластавшись звездой, могут спать только дети и беззаботные взрослые, у которых нет проблем.

У меня же их целый ворох. И девушка, лежащая в соседней комнате, добавляет мне новых.

Приняв душ и переодевшись, сажусь на кровать, достаю досье на Арину. Весёленькое чтиво на ночь. Надеюсь, там никаких ужасов не будет, а то ещё до утра не засну.

Улыбка быстро слетает, я хмурюсь, смотря на сломанную печать. Кто-то в промежутке от офиса до дома успел порыться в моих документах. Кто?




Глава 3


Мужчина из моего прошлого

– А я всё думала, кого же тут прячет Сева.

Молодой бодрый голос врывается в моё сознание. Я пыталась прислушаться к звукам квартиры, в которой нахожусь, но тут слишком хорошая изоляция, чтобы я поняла, что конкретно происходит за дверьми моей комнаты.

Сергеев ушёл, ничего не сказал, но я чувствую, что вопросов у него много. И это, естественно, не последняя наша встреча.

Пытаюсь разглядеть обстановку. Дорогая функциональная мебель, панорамное окно зашторено наглухо, стены – глубокого синего оттенка с белыми потолочными карнизами. Шевелюсь я с огромным трудом, поэтому особо не разгуляешься, шею больно повернуть.

Не помню, чтобы у Всеволода была подобная комната в его квартире, но тот дом, где мы проводили время вместе, наверняка, у него не один единственный. У такого человека, как Сергеев, могут быть сотни метров в разных уголках страны и за её пределами. Да даже участок на Луне или Марсе. С него не убудет.

– Ты кто? – раздаётся вопрос, но я молчу.

Даже если попытаюсь, всё равно сказать не получится. Очень надеюсь, что это ненадолго.

Девушка подходит ближе, и я понимаю, что не так уж она молода, как мне казалось. Ей около тридцати, а голос, как у подростка: тонкий и мягкий.

– Говорить не можешь? – уточняет, прищурившись.

Киваю, по крайней мере, пытаюсь кивнуть.

– Ну ладно, тогда я поболтаю, не возражаешь? – она чуть улыбается одними губами.

Ни в голосе, ни во взгляде я веселья не вижу.

– Брат думает, я тебя не знаю.

А она знает?

– Я действительно не знаю… Вернее, не всё знаю.

Ну и отлично. Знала бы всё, наверняка, не любезничала бы сейчас тут.

Я открываю рот, забыв, что голос так и не вернулся, потом поджимаю губы. У меня в голове бьётся один единственный вопрос: что с моей дочерью? То есть… с нашей дочерью?

– Ты голодна? Тебя сиделка кормила?

Закрываю глаза и чуть киваю. Затылок скользит по подушке.

Мне всего двадцать два, и я ощущаю себя беспомощным котёнком, который с кровати встать не может. Мне следует быть стойкой, надо бросить все силы на восстановление. Иначе никак… Чувствую, что Сева просто так меня не отпустит. Возможно, мне предстоит борьба за дочь… Возможно…

Как там моя малышка? Она такая беспомощная. Сильная, конечно, но… кто ухаживает за ней? Кто готовит ко сну? Кто кормит? Рука резко дёргается, накрывает грудь. Я сама в шоке от скорости этого движения. Сиплый вздох застревает на полпути.

У меня выходит что-то вроде «…льяша», и моя посетительница выразительно приподнимает брови. На её лице происходит борьба, и какое-то из решений побеждает.

– Сейчас вернусь.

Она действительно возвращается с моей доченькой на руках. Сердце бьётся, будто бешенное. Я хочу встать… хочу, но не могу подняться. Прошлый раз мне это удавалось только при помощи медсестры, а сама… не в состоянии.

– Лежи, я сама. Меня, кстати, Вера зовут. Я сестра Севы.

Я уже поняла, что они родственники. Сходство между этими двумя несомненное. Но я не думаю о нём. Во все глаза смотрю на свою малышку. Она не спит, ворочается на руках у Веры, пытается дотянуться до её блестящих колец в ушах, чтобы поиграть с ними.

– Вот ваша красавица, – говорит девушка и разворачивает Ульяшу ко мне.

Ваша красавица? Как лихо она объединила меня с Всеволодом… Нас-то уже давно нет. Да и не было… Чуть меньше двух месяцев вместе – это всё, что случилось по ошибке и давно уже в прошлом.

Вера подносит ко мне дочь и вдруг берёт меня за запястье. Кладёт ладонь Уле на голову. Так приятно её мягкие светлые волосики касаются моей кожи. Чувствую, как слезинка сбегает с угла глаза и стекает по виску. Дочь что-то там мурлычит себе на нос, засовывает пальцы в рот. В груди внезапно становится тяжело, так случается, когда молоко пребывает. Но я давно её не кормила… сколько уже? Сколько, чёрт его возьми, прошло времени? Я не знаю ни какой сегодня день, ни какое число. Где нахожусь, тоже не знаю… И, что случилось, тоже не до конца помню. Какой-то отрезок времени напрочь стёрся из памяти.

А какой-то, напротив, в эту память настойчиво стучался.

– У Ульяны всё замечательно. Кушает хорошо, спит много, пытается перевернуться, думаю, скоро уже получится. Сева пригнал настоящий полк врачей, её осмотрели от и до. Всё хорошо, она с няней большую часть дня. С Региной. Я её сама нанимала по рекомендациям. Уверяю, за ребёнком следят. Сева, наверное, мне по голове настучит, что я к тебе зашла, – вдруг перескакивает Вера на другую тему. – Ну да и пусть. Я ведь понимаю, как мать, что этот информационный вакуум в отношении собственного ребёнка изводит до невозможности. Приходи в себя, выздоравливай. Силы тебе понадобятся. Кажется, у Севы к тебе масса вопросов.

Она помогает мне погладить моего же ребёнка, и мне снова хочется плакать от слабости. Где взять сил? Не только выздороветь, но и противостоять Сергееву? Он ведь обязательно всё мне припомнит…

В следующий раз, когда открываю глаза, понимаю, что не одна в комнате. Шторы отдёрнуты, но за окном глубокая ночь. Замечаю, как тёмные ночные облака плывут в вышине. И силуэт, сидящего в кресле мужчины, хоть и находится в тени, но виден.

Мне не хочется себя выдавать, но я всё-таки это делаю. Возможно, дыхание меняется. Потому что Всеволод подаётся вперед, и утыкается локтями в колени. А ещё я слышу его долгий выдох. Он будто думает о чём-то не совсем приятном, и не надо обладать талантом к чтению мыслей, чтобы понять: он думает обо мне.

Головой вертеть уже проще, и Всеволод в поле моего зрения.

В груди странно сжимается. Я всегда испытывала странную смесь эмоций по отношению к Сергееву. Глубокие чувства зародились слишком быстро. А сейчас – это страх и неизбежность потери. Я боюсь не Севу, а его решений.

Мы не виделись чуть больше года, и я ни на день не забывала о нём. Сначала из-за меняющего тела, затем, смотря на нашего ребёнка. Ещё и ловила себя на том, что ищу о Всеволоде новости в сети. Мне просто нужно было знать, у него всё хорошо.

– Можешь не притворяться, я знаю, ты не спишь

Твёрдый голос входит в тишину, как нож для колки льда в айсберг.

Температура резко понижается.

Пока я тут предаюсь эмоциональным воспоминаниям, у Сергеева ни капли ностальгии. Вот и ответ на вопрос: думал ли он обо мне.

«Я не знаю, что тебе сказать. Я даже не могу говорить».

– Скажи хоть что-то, – он будто читает мои мысли. – Я уточнял у врачей, шептать-то ты можешь. А петь – не скоро. Хотя… посмотрим, как ты запоёшь, когда настанет время отвечать на вопросы.

В горле першит. Возможно, от слёз.

Опять одни обвинения. Знал бы он, чего мне стоило одно неверное решение… и почему я это сделала.

Но он не знает. И любое моё желание изменить ситуацию – в корне неправильно. Пострадают люди. В первую очередь, близкие. Хотя… такие ли уж они близкие?

– Сложно, – произношу одними губами, но тихий звук соскальзывает с них следом.

Всеволод вздыхает, наклоняет голову, проводит ладонью по затылку и макушке. Потом смотрит на меня. Даже в темноте ощущаю его горящий взгляд.

– Как думаешь, мне стоит наведаться к брату, чтобы уточнить, почему он оплачивал тебе квартиру?

Кажется, перестаю дышать. А почему удивляюсь? Наоборот, удивительно, что он только сейчас об этом узнал.

– Ну что ты опять притихла? Ты ведь можешь сказать: да или нет.

Да и нет – это слишком неинформативно в данном случае.

Сергеев встаёт на ноги, отходит к окну. Теперь я вижу его чётче. Упираюсь ладонями в кровать, пытаюсь подтянуться выше, потому что мне самой не нравится, как лежу. В таком положении обзор нулевой. Ещё и давление вдруг скакнуло, потолок начинает вращаться, а сердце бухает в груди от паники.

– Вы виделись всего раз, но ты настолько вскружила ему голову, что он покрывал тебя. И делал это за моей спиной.

Я отчаянно мотаю головой, но Сергеев этого не видит, потому что до сих пор спиной ко мне.

За окном бесконечное ничего. Никаких огней нет, ни силуэтов деревьев. Значит, мы где-то высоко. Так странно – ориентироваться на чувства и подсказки. Я будто в каком-то странном квесте.

– Вас что-то связывает?

Видимо, Сева улавливает мои копошения, потому что оборачивается и, поколебавшись, подходит к кровати, чтобы помочь мне переместиться. Подтягивает подушку чуть выше. Его руки на моих плечах замирают.

Они как две калёных печати для клейма. Жгут даже через одежду.

Он отпускает меня и вдруг садится на край постели.

– Ты изменилась, – короткая усмешка следом.

Сергеев тянется, указательным пальцем поддевает выбившуюся из косы прядь.

– Волосы обстригла. У тебя же длиннющие были.

Наши взгляды в темноте жгут друг друга. Невыносимые искры проникают в сердце, когда его палец перемещается мне на щёку, скользит до подбородка, затем поднимается ко лбу.

– Я всё думал, могла ли ты сделать что-то ужаснее, чем сделала, Арина. Оказывается, да.

Мне надо отвернуться, чтобы прервать этот контакт, но я не могу. Его касания отбирают силы и одновременно с тем наполняют энергией. У Севы её много. От него веет властью и большими возможностями. Даже сейчас в домашней одежде он не выглядит обычным парнем. В нём есть классность. И я… провинциальная девочка, попавшая в большие неприятности, была полной идиоткой, что влезла в его мир. Знала же, что шибанёт. А теперь мы повязаны. И он точно сотрёт меня в порошок из-за Ульяши.

– Тебе надо прийти в себя. Мне не нравится чувствовать себя монстром, придушившим беспомощного котёнка.

Сергеев снова усмехается и убирает руку. Отводит взгляд, будто ему тоже не по себе от нашего короткого контакта.

– Я уеду на несколько дней. К тебе пришлют реабилитолога. Делай всё, что он скажет. Голос скоро вернётся, и ты окрепнешь. Тебе надо двигаться. И… питаться хорошо. Если, когда вернусь, мне скажут, что ты не слушалась, будешь наказана.

Звучит так, будто ему очень хочется меня наказать, и он будет только рад моему неповиновению. Но восстановиться как можно быстрее – в моих интересах. Я хочу видеть дочь и быть готовой сражаться за неё, если потребуется.

***

Сергеев не шутил, когда сказал, что уезжает. Его действительно нет в квартире. И Вера больше не появляется. На второй день я уже в панике. Не понятно, где мой ребёнок, что с ним. Ульяша – сейчас единственное, что меня волнует. Даже гипотетическая месть Всеволода уходит на второй план.

Я пытаюсь поговорить со своей сиделкой, но выходит нескладно, хотя голос с каждым днём всё лучше и лучше слушается меня. Я говорю очень тихо и очень сипло, будто у меня глобальная травма связок.

Но от строгой собранной женщины средних лет никакого ответа не получаю. Возможно, у неё чёткие указания на мой счёт? Да, скорее всего, так и есть.

– Где Вера? – пробую другой способ.

Если про ребёнка она не отвечает, может, ответит про сестру хозяина?

– Её нет, – коротко бросает.

– Позвоните ей, – прошу.

– К сожалению, у меня нет контактов.

Совершенно иррационально, я начинаю злиться. Как это у неё нет контактов? Быть такого не может? Что же это – Сергеев уехал и никаких экстренных телефонов для связи не оставил?

Да, я злюсь, и эта злость в итоге помогает мне. Потому что когда приходит обещанный реабилитолог – молодой крепкий мужчина чуть за тридцать, я делаю всё, что он скажет. Мне хочется быстрее прийти в себя.

– Что тут у вас за склеп? – совершенно неожиданно подмигивает он.

Медсестра наглухо зашторивает все окна. Видимо, ей нравится, что большую часть дня я сплю и её не беспокою. Хотя, возможно, это лишь мои раздражённые мысли, и мне просто предписано как можно больше отдыхать и восстанавливаться.

– Впустим немного солнца. Сегодня очень хороший день.

Мужчина раздвигает этот чёртов «блэкаут» на окнах, и потоки дневного света врываются в комнату. А стены тут вовсе не синие. То есть синие, но не тёмные, а такого благородного насыщенного оттенка, очень модного. И мебель дизайнерская, в скандинавском стиле, как сказали бы профессионалы.

– Меня зовут Егор. Можно на «ты». И нам предстоит сегодня хорошенько поработать. Ты готова?

Готова ли я? Определённо да. Я готова встать с этой дурацкой кровати и пойти на поиски дочери. Руки аж болят, и в груди ноет, как думаю о ней. А думаю я постоянно.

Егор открывает медицинский чемодан, я пытаюсь понять, что там у него. Какие-то приспособления, чтобы размять мои мышцы, долго находившиеся в покое. Касания у него аккуратные, но сильные и уверенные. Я очень стараюсь не реагировать на его действия, хотя иногда связкам и мышцам больно. А ещё он болтает без устали. Рассказывает о всякой ерунде.

– Слушай, и там с ними начинают происходит странные события. Они, вроде, за учителем отправились. Бродят по пещерам, не теряют надежды. А спасатели им говорят… – он описывает мне какой-то фильм, который посмотрел недавно. – Дело, кстати, в Техасе происходит…

Я ничего не понимаю, ну да и ладно, пусть болтает. Всяко лучше, чем звенящая тишина, с которой непонятно, что следует делать.

Егор совсем не касается медицинских тем. Будто мы тут просто так, а не по поводу собрались. Словно он мой фитнес-тренер, у которого я купила курс занятий.

Но у меня отродясь фитнес-тренеров не было. Я даже позволить себе такое не могу. И никогда не могла. Девчонка из провинции, приехавшая учиться в столицу.

Как там говорят: кто-то ходит в рестораны, а я в них работаю? Вот-вот, это точно про меня. Первый раз в приличное место меня Сева отвёл. Впрочем, об этом лучше не вспоминать.

– Ну, чего задумалась? Работаем, Арина, работаем, – вырывает меня Егор из круга мыслей.

Волосы у него светлые, остриженные под элегантное мужское каре. Он симпатичный и, видимо, по характеру балагур. Хотя, может, ему по роду деятельности так положено. Пациентов же отвлекает.

– Ай! – вскрикиваю, когда он поворачивает мою ступню, а затем сгибает ногу в колене.

Почему-то моя реакция его радует. Он улыбается, хлопает в ладони и командует.

– Отлично, давай вставать.

– В-вставать? – шепчу я.

– Угу, – он подходит к креслу, в котором ещё недавно сидел Всеволод, бросаясь среди ночи угрозами, и тащит его ближе к кровати. Оно яркого горчичного оттенка, просто вырви глаз. – Вот, обойдёшь три раза, и желание твоё исполнится. Знаешь, так в сказках вокруг деревца или избушки бегают. Побежали, Алёнушка? То есть, Аринушка? – усмехается Егор. – Загадывай, короче, чего хочешь.

Я хочу только одного. Мысли о дочери бьются в голове, когда при помощи Егора, левой рукой цепляясь за спинку и подлокотники, кое-как одолеваю первый круг.

– Посиди, – он берёт меня за талию и аккуратно сажает в кресло. – Лучше?

– Да.

Так определённо лучше, чем в горизонтальном положении. Я поворачиваю голову к окну, пытаюсь разглядеть, что там за ним, но, кроме неба, ничего не вижу. Сердце стучит в груди, будто я марафон пробежала, ещё и голова кружится. Медсестра постоянно пичкает меня таблетками, от которых я сплю. Хотя для человека, провалявшегося в коме, я чувствую себя чертовски бодро. Выспалась на полжизни вперёд.

– Пошли дальше?

Егор наклоняется к моему лицу, и я смотрю прямо на него.

– Не бойся. Ты чего дрожишь? Хорошо же получается. Я буду приходить каждый день. Ты скоро бегать начнёшь. Быстро окрепнешь, – обещает он. – Я не вижу каких-то глобальных проблем у тебя. Надо набраться сил. Ты просто долго без движения была, отсюда и слабость.

Его ладони скользят по моим рукам. В его касаниях нет никакого подтекста. Он ведёт себя бережно и ласково, но в то же время настойчиво. Так, наверное, с пациентами и надо.

– Да, – произношу тихо, мне и самой нужно это подтверждение.




Глава 4


Уступи мне, пожалуйста

Егор приходит несколько дней подряд, и я совершаю, по его словам, квантовый скачок в восстановлении. Он постоянно нахваливает меня, но и ругает, если ленюсь. Хотя это не лень. Не знаю, почему, но порой накатывает катастрофическая усталость. Может, это волна апатии из-за того, что я ничего не знаю о дочери?

Пытаюсь расспросить Егора о своём ребёнке, но он качает головой.

– Я не знаю. Правда, Арина, – говорит с сожалением. – В другие комнаты не заходил, только к тебе и в холл. И ничего не слышал. Прости, но ничем помочь не могу.

Наверное, он шокирован моими вопросами. Со стороны это выглядит так, будто я пленница в этом доме, но ведь так и есть.

Бесправная и безвольная пленница.

Сегодня мы обходим комнату несколько раз, разминаемся на гимнастическом коврике, который он принёс. Егор проверяет подвижность суставов. Оказывается у меня проблема с бедром. Оно не было сломано, но нарушено. Вообще удивительно, что, попав в аварию, я обошлась без переломов. В любом случае, я хромаю, это очевидно. И Егор с сожалением замечает, что может пройти год или даже два, пока привычная подвижность именно в этом месте вернётся.

– Скорее всего, будешь прихрамывать при смене положения. Например, сидишь на стуле, потом встанешь и пойдёшь, и сначала будет больно переносить вес на правую ногу. Расходишься, боль отступит. Потом сядешь или ляжешь, и так по новой. И года на два, боюсь, придётся забыть про каблуки.

– Я кроссовки больше люблю, – усмехаюсь.

Его объяснения не так уж сильно меня пугают.

– Ну, раз кроссовки, тогда проблем нет, – улыбается Егор. – Поднимайся, давай ещё кружочек. Спать будешь хорошо.

– Да я выспалась на полжизни вперёд.

Говорю тихо, но говорю. Может, проблемы с голосом были из-за того, что я долго находилась одна, и болтать было просто не с кем.

В конце «прогулки» Егор ведёт меня к окну. Теперь я, наконец, знаю, что за ним. Прямо тайна века раскрыта.

– Не горбись, восстанавливай мышечный корсет, – командует мой доктор.

Он просчитывает все мои позвонки, затем кладёт ладонь между лопаток и слегка нажимает, фиксируя плечи со стороны груди вытянутой рукой. Повинуясь импульсу, я выпрямляюсь.

– Голова не кружится?

– Нет. Только если от вида.

Смотрю вниз на раскинувшийся под ногами город. Конечно, у Сергеева квартира на самом последнем этаже. Возможно, даже двухэтажная. Прошлая, куда он меня привёз в ночь нашего знакомства и где потом поселил, именно такой и была.

– Ну, от вида и у меня кружится, – шутит Егор.

– А у меня от осознания, что я снова хожу и почти без посторонней помощи, – улыбаюсь ему с благодарностью, меня слегка качает.

Егор аккуратно придерживает меня одной рукой за локоть, второй – за талию. Вспоминаю, как в первый раз, он приказывал не бояться и довериться ему. Несколько дней и такой прогресс!

– Это же прекрасно! – воодушевлённо восклицает он.

Улыбаюсь ему, но улыбка гаснет, когда резкие аплодисменты наполняют комнату.

Мы оба оборачиваемся. Егор с привычной усмешкой, – этот мужчина просто по-другому не может, – а я вздрагиваю.

В дверях стоит Всеволод. На нём деловой костюм, а волосы взъерошены. Видимо, он запускал туда пальцы неоднократно и не потрудился пригладить.

– Действительно прекрасно. Прогресс на лицо, – выдаёт он. – Смотрю, тебе значительно лучше, Арина.

Его взгляд устремлён на моё лицо. Я тяжело сглатываю, ощущая невольную дрожь. Сергеев вернулся и заполнил всё пространство комнаты собой.

Тёмные брови вопросительно приподнимаются. Он ждёт ответа?

– Да, я… пришла в себя.

Слова вырываются сами собой, хотя планировала молчать.

– Вижу, как ты пришла в себя, – окидывает тяжёлым взглядом меня и Егора. – И голос вернулся. И кое-какие другие способности.

Не знаю, на что он намекает, но точно ничего приятного в его интонации нет.

Отстраняюсь от Егора, хотя он уже убрал руки и не придерживает меня за талию. Только обвиняющий взгляд Всеволода режет, будто зазубренное стекло.

– Вы можете идти, – кидает он Егору. – Расчёт вам пришлют.

– Но… пациент не до конца…

– До конца, – обрубает он.

Надо отдать должное Егору, он не пасует перед Сергеевым, отстаивает свою точку зрения.

– Позвольте, но я не считаю, что стоит прерывать занятия. Вы можете присутствовать и оценить прогресс, если у вас какие-то вопросы к моей квалификации.

Всеволод морщится.

– Я уже оценил. И вижу, что ваших усилий достаточно.

– Если у вас ко мне есть вопросы…

– Вопросов у меня нет. Тем более вас рекомендовали, как хорошего специалиста. И без слов понятно, насколько вы хороши.

Мне снова слышится что-то двусмысленное в его похвале, но Егор больше не спорит, лишь настойчиво просит связаться с ним в случае необходимости. Сергеев кивает, но я то знаю: чёрта с два он собирается это делать. Даже если у меня стремительный регресс случится.

– С-спасибо, я… – хочу поблагодарить Егора, раскладывающего вещи в свой профессиональный чемодан и скатывающего гимнастический коврик, только слова сложно подобрать. – Я очень тебе благодарна…

Он смотрит на меня, улыбается и подмигивает, мол, всё в порядке. Всеволод этого не видит. А я облегчённо выдыхаю. Мне бы не хотелось, чтобы Сергеев обвинял Егора в чём-то, чего тот не совершал.

Достаточно его двусмысленных намёков в мой адрес.

Мне не по себе, хотя я ничего дурного не сделала. Почему я чувствую то, что чувствую?

Это не страх. Я не боюсь Всеволода, мне почему-то отчаянно важно, чтобы он мне поверил. Мы будто вернулись в прошлое, где он этого не сделал. И ощущение, что всё повторяется, накрывает меня удушающей волной.

Я не хочу жить прошлым, но эмоции сильнее.

– Как мило, давно вы перешли на «ты»? – начинает Сергеев, как только за Егором закрывается дверь.

– С самого начала, – вскидываю подбородок вверх. – Он врач, а я пациент. Не вижу смысла официально расшаркиваться.

– Смотрю, ты снова обрела голос. Да ещё какой! Без причины возмущённый, – очередная усмешка от Сергеева бьёт по нервам.

Щёки вспыхивают против воли. Чувствую, как горячая волна смущения поднимается от шеи к лицу. Полностью разворачиваюсь к креслу, цепляюсь пальцами за спинку так, что костяшки белеют. Перевожу дух и задаю единственный вопрос, который меня сейчас волнует.

– Где Ульяна?

Всеволод меня игнорирует, будто не слышит. Это его метод причинить мне боль. И он, чёрт его возьми, работает. Отлично работает!

– Чем же ты тут занималась? В моё отсутствие? – вместо ответа спрашивает он.

– Если ты намекаешь…

– Что ты… никаких намёков, Арина, абсолютно никаких намёков, – повторяет два раза. – Ты, наверное, и сама не замечаешь, что делаешь.

– Я ничего не делала.

Он лишь поджимает губы и вскидывает брови.

– В прошлый раз ты также говорила.

Эти слова, как удар наотмашь. Ощущаю, что ноги дрожат. Я измотана тренировкой, силы уже на пределе, а Сергеев своим появлением окончательно выбивает весь бойцовский дух, который я накопила за прошедшие дни.

– Нам надо поговорить… о прошлом, – сдаюсь и говорю то, о чём долго думала.

– Зачем?

Всеволод невозмутим. Он опирается плечом о косяк двери и складывает руки перед собой. Мы стоим друг напротив друга, и кресло передо мной – будто щит, способный словить сотни острых стрел, которые Сева готов запустит в моём направлении.

– Там… есть моменты.

Судорожно думаю, о чём могу сказать, а о чём не могу. Оправдан ли риск?

– Я бы предпочёл никогда больше тебя не видеть, – меняет он тему. – Но вышло так, как вышло. У нас общая дочь. О которой ты даже не собиралась мне говорить.

– Где моя дочь? Где Ульяна?

– Она такая же моя, как и твоя.

Ему определённо не нравятся мои слова.

– Где она? Почему никто ничего не может мне с-сказать? Что с н-ней?

От усталости и нервов я начинаю запинаться.

– С ней всё хорошо.

– Где она? – давлю на своё.

– За ней прекрасный уход.

Он собирается мне хоть что-то ответить? Что-то понятное? Нормальное? Определённое? Ему нравится меня мучить? Видимо, да.

– Почему я не могу её увидеть?

– Позже увидишь.

– Это нечестно. Ты не можешь скрывать её, – бросаюсь обвинениями.

Вид Сергеева у двери – самоуверенного, прекрасно осознающего своё всевластие, выводит меня из себя.

– Я не скрываю, – обрубает он. – Если бы хотел, оставил бы тебя в больнице, а её бы увёз далеко. Туда, куда тебе в жизни не дотянуться.

– Ты жестокий. Почему ты так со мной?

– Жестокий? Напомню, это не я скрыл от тебя ребёнка. А позвал, лишь когда нужда заставила.

Стоит признать, что доля правды в его словах есть. И, возможно, он имеет право злиться. Только есть одно но…

– Даже если бы хотела, я бы не смогла об этом сообщить, Всеволод Петрович. До таких небожителей, как вы, не дотянуться простым смертным.

– Передала бы через брата, раз уж вы с ним в таких прекрасных отношениях, гм? – парирует он.

А вернее, бьёт наотмашь.

Тут же вспоминаю, как сидела под грёбанным забором, заливаясь слезами, пытаясь увидеться с Севой, пока он… пока он… Делаю глубокий вдох, отвожу взгляд.

– Я хочу увидеть Ульяну.

– Увидишь.

– Я сейчас хочу.

– Ты её даже на руках не удержишь. Ты еле на ногах стоишь. Тебе надо со своим состоянием разобраться сперва.

Его твёрдое «нет» рушит остатки моей сдержанности.

– Я… я хочу… я так больше не могу… я… я….

Ненавидя саму себя за слабость, начинаю плакать. Уже не контролирую это. Слёзы просто катятся из глаз. И всё… Как бы не жмурилась, как бы не пыталась успокоиться, мне не удаётся. Ещё ужаснее, что Сергеев видит мою слабость. Да ему и так понятно, где мои болевые точки, в каких вопросах я наиболее уязвима. Вот только прямая демонстрация отчаяния может нанести мне вред.

– П-пожалуйста… – скатываюсь до мольбы. – Я не могу… это невыносимо.

Кажется, мой громкий всхлип перерастает в рыдание. Меня клонит в сторону. И темнота перед глазами, усыпанная белой рябью, начинает вращаться. Крепко держусь за кресло, только бы не упасть спиной на оконное стекло.

– Арина, – раздаётся совсем рядом.

А следом мои пальцы буквально отлепляют от спинки. Сергеев хватает меня за плечи, не позволяя осесть на пол. Он перемещает меня. Я утыкаюсь лицом ему в грудь. Это не первое наше касание после долгого перерыва, но определённо единственное, когда мы так близко. Когда все барьеры сметены.

Сева усаживает меня в кресло. Кладёт ладони мне на колени. Оказывается, ноги дрожат. Это он так успокоить пытается?

Берёт ладони в свои руки и легонько пожимает. Что это? Знак поддержки? Сочувствия? Того, что он принимает моё волнение? Я не понимаю.

Он вкладывает в мою ладонь бумажные салфетки, поит водой и глубоко вздыхает.

Потом встаёт и уходит.

Ставлю локоть на подлокотник и без сил роняю голову в ладонь. Всхлипы уже затихли, остаётся противное отупение. В голове ни одной нормальной мысли, эмоции рвут нервы. И собственная беспомощность перед этим мужчиной делает настоящее невыносимым, а будущее – ещё более призрачным.

Что меня ожидает? Ничего хорошего по видимости.

Не знаю, сколько я так сижу, смотря в одну точку. Реагирую лишь на посторонний звук.

Дверь в спальню снова открывается и внутрь заходит Сергеев с Ульяной на руках.

Я подаюсь вперед, короткие вздохи – один за другим – наполняют лёгкие кислородом.

Всеволод, держащий ребёнка, выглядит странно. Он будто сам не понимает, зачем это делает. А ещё, уверена, Сергеев не знает, как обращаться с такими маленькими детьми. Ульяна может заплакать, но она удивительно спокойна. Таращит свои прекрасные глазёнки, рассматривая окружающий мир, округляет ротик, подносит кольцо-прорезыватель к губам и начинает его мусолить.

Боже… это ж сколько времени прошло? У неё первые зубки режутся, а я… я всё пропустила.

От этой мысли новая порция слёз на подходе.

Но Всеволод, видимо, замечает моё состояние. Качает головой, словно проигрывает спор. Так и вижу его мысли

«Зачем я это делаю?»

Сева, я не знаю, зачем ты это делаешь, но безмерно благодарна, что ты уступил…

Сергеев подходит ближе, кладёт дочь на мои дрожащие руки, помогает её держать, обхватывая ладонями мои ладони. Он опустился на колено до моего уровня. Мы сейчас вдвоём держим нашего ребёнка.

Понимаю, почему он меня страхует. Не смотря на заверения, я действительно слаба, а Ульяша подросла.

– Она… тяжёленькая стала… тяжелее, чем помню, – улыбаюсь, смотря в радостное личико дочери.

Она тянет ручки, чтобы дотронуться до меня.

– Покушать она любит.

Голос Сергеева звучит иначе, мягче, что ли. Давно его таким не слышала.

– Так рано ещё… для прикорма. Надо подождать шести месяцев хотя бы…

– Ей уже шесть.

Сколько же я не приходила в себя?

– Ох… уже шесть?

– Да.

Его дыхание касается моего лица. В этот миг осознаю, насколько он близко… предельно близко ко мне.




Глава 5


Путешествие по прошлому. Проблемы начинаются

Чуть больше года назад

Сбегаю с крыльца колледжа и быстро мчу к остановке, надо успеть прыгнуть в автобус и доехать до супермаркета, где я сегодня работаю на промо-акции. Это чудо, что меня туда пихнули, ведь я завалила аттестацию у заказчика. То ли знаниями, то ли своим внешним видом. Супервайзер в рекламном агентстве, где подрабатываю, шепнула, что я слишком, о боже, привлекательна для работы на дегустации майонеза.

Этих маркетологов не поймёшь. Якобы конкретно для этой акции им требуются девушки постарше и попроще, чтобы продукт ассоциировался со среднестатистическими домохозяйками. Странно так. Разве молодёжь не ест майонез? У нас в общежитии это самый любимый «топинг» для бутерброда.

Усмехаюсь собственным мыслям, втискиваясь в транспорт. Четыре дня – почти час пик, однако.

Я учусь на последнем курсе, и, когда учёба начала отъедать большую часть моего времени, пришлось найти работу попроще. Денег тоже меньше, но, надеюсь, получу диплом и смогу пристроиться в какую-нибудь фирму по специальности. Не знаю, какие у меня перспективы со средним-специальным в роли менеджера, но вышло так, как вышло. Мама, конечно, очень расстроилась, что я не прошла в универ по баллам, и почему-то я чувствую вину перед ней. Будто не оправдываю надежд. Она полностью занята моим младшим братом, там свои проблемы, и самое лучшее, что я могу для них сделать – поддерживать и не приносить ни новых проблем, ни волнений. Я очень стараюсь.

Телефон в рюкзаке начинает вибрировать.

– Ты где? Ты вообще помнишь, что мы сегодня работаем? Ты далеко? Мне стойку одной вытаскивать? – ворчит напарница по смене.

– Прости-прости, – выглядываю из окна, пытаюсь разглядеть, где еду. – Уже рядом. Через три остановки выхожу, дорога свободная.

– Ладно, но я уйду ровно в девять, ни минутой позже. Сама будешь оборудование в подсобку заволакивать.

– Да-да, конечно.

Весна в столице какая-то нерадостная. Серо и хмуро. На первом курсе я думала, может, просто год такой. Но всё повторяется из раза в раз. Жители, как и природа, медленно выходят из коматоза. У нас в городке в это время уже во всю солнечно и тепло, а тут – погода такая же переменчивая, как настроение у соседа в транспорте.

Какая-то наглая возмущённая женщина сгоняет меня с места. Я даже не спорю, уже давно поняла – себе дороже. Лучше молча встану и уйду в другой конец, от скандалистов подальше. Мама часто говорит: это люди не от хорошей жизни такие. А у меня, вроде, всё нормально. Зачем злиться в ответ?

Десятью минутами позже врываюсь в подсобку и разглядываю форму, в которую мне предстоит влезть, даже с моим сорок вторым размером это проблематично. Для кого это предназначено? Для подростков? Вроде, ничего необычного: блуза, брюки и фартук. Верх и низ на мне в облипку, хорошо хоть передник широкий и прикрывает в некоторых особо смущающих местах.

– Прости-прости, я не специально, задержали на паре.

Преподаватель действительно увлёкся и не заметил, что время истекло. Поскольку нам предстояло сдавать ему государственный экзамен, никто не решился спорить. У нас вообще группа небольшая и покладистая, состоящая из одних девчонок. Пара парней, которые ещё были на первом курсе, отсеялись к его окончанию.

Моя напарница продолжает ворчать. Что ж если ей так проще, я нагнетать не собираюсь. Отправляю её прогуляться по залу гипермаркета с листовками, сама готовлю сэмплы на раздачу и продукцию для дегустации. Не забываю зачитывать речёвку.

Телефон под стойкой начинает вибрировать. Звонит Ася, моя соседка. Я сейчас живу в её квартире. Ну как… не в её личной, конечно. Она снимает. Ну как… не она, а её ухажёр. Он из каких-то непростых. Водит её по всяким дорогим местам, а встречаться предпочитает в отелях. Я ни разу его в квартире и не видела. Нашу общагу с нового года закрыли на капитальный ремонт, а мест во втором здании не осталось. Часть ребят скооперировалась для совместного съёма квартиры, а меня выручила Ася. Мы с ней в кофейне вместе работали, потом в магазине в аутлете. Там она, кстати, своего «мэна» и подцепила. Пришёл что-то выбирать в наш итальянский бутик, а Ася его так обслужила, что номер телефона всучила вместе с чеком. А дальше пошло-поехало.

Сбрасываю звонок. Нам нельзя говорить на работе. Если супервайзер засечёт, штрафанёт конкретно. Но Ася снова звонит, а я опять сбрасываю, пишу, что занята и перезвоню позже.

Подруга, кажется, не понимает. Я вздыхаю, решаясь ответить, но вовремя вскидываю взгляд и замечаю начальницу. Жму кнопку отбой, ставлю режим полёта, чтобы не отвлекаться, и выпрямляюсь над стойкой, вытаскивая пачку салфеток. Надо же мне что-то достать, как ещё иначе объяснить, почему присела, вместо того, чтобы стоять и улыбаться во все тридцать два покупателям.

– Рано вы сегодня, – говорю супервайзеру.

Обычно она приезжает на середине смены. А работаем мы четыре дня в неделю по четыре часа.

– Была в этих краях, решила с вас начать. Всё есть? Продукции для раздачи достаточно? Как тут? Оживление наблюдается? – задаёт стандартные вопросы.

Она кивает, потом отходит в сторону, чтобы сделать несколько фото для отчёта, где я рекламирую продукт подошедшим покупателям.

Часы щёлкают один за другим. Вот уже и девять. Моя напарница, как и грозилась, убегает, а я прошу парней с другого промо-агентства помочь мне со стойкой. Вместе мы разбираем её, а парни оттаскивают в подсобку. Там, как всегда, вечерний пир. У кого что осталось после работы – всё выкатывается на общий стол.

– Вау, сок, сыр, бутеры с майонезом, колбаса даже…

– Не колбаса, а молочные сосиски, – поправляет кто-то.

– Без разницы, гуляем?

Конечно, гуляем, полчаса примерно. Ужин голодных студентов. У парней есть алкоголь, оставшийся от дегустации, но я отказываюсь.

В итоге, когда выхожу из супермаркета, уже почти десять. А дальше ныряю в метро и еду до своей станции.

В квартире прямо с порога на меня накидывается Ася.

– Ты чего мне не перезвонила?

Она вся в слезах, макияж потёк, и Ася напоминает побитого жизнью енота. У неё огромные тёмные круги под глазами, которые она без сомнения тёрла.

– Прости, заработалась. Что случилось?

Вспоминаю, что так и не отключила режим полёта на телефоне. Чёрт, ну с кем не бывает!?

Скидываю кроссовки и прохожу в гостиную. Квартира шикарная, видовая, с одной спальней и кухней-гостиной, где я сплю на диване.

– Ничего хорошего, – всхлипывает Ася.

Я застываю в дверях, замечая повсеместный шухер: валяющиеся вещи и сумки, вытащенные в центр комнаты.

– Что… случилось?

– Надо съезжать. Срочно.

– Что? Куда? Как? – моргаю, ничего не понимая.

– Всё… Ярыгин приказал валить. Сегодня. Сейчас. Немедленно.

– Вы поссорились? – подхожу к Асе, кладу ей ладонь на плечо.

– С такими людьми не ссорятся, – всхлипывает она. – Они просто говорят, что всё…

– И что это значит?

– Всё – это всё. Ты что, не понимаешь?

Отрицательно мотаю головой. На мой взгляд, это как-то не по-человечески, выгонять девушку на улицу на ночь глядя. Девушку, с которой тебя связывали отношения.

Именно это я и говорю Асе, но она усмехается. Видимо, считает меня наивной до невозможности. Наверное, такая я и есть. У Аси больше опыта, а у меня были лишь полугодичные отношения на втором курсе, сошедшие на «нет» с приходом лета. Я уехала домой, а Вадим – на Чёрное море веселиться. Без меня.

– Он скоро придёт… и лучше тебе свалить… до этого. Я звонила, хотела предупредить. Хорошо, что он где-то задержался, – Ася горестно усмехается. – Он же такой, мать его деловой. И мы выиграли чуть времени.

– Да уж… – в прострации сажусь на диван, пытаясь понять, куда мне идти.

– Куда мне идти, Ась? – задаю вопрос. – Я… я не знаю.

Я действительно не готова к таким поворотам.

– Не знаю… не знаю… – она мерит шагами комнату, потом подходит к сумке и начинает запихивать в неё шмотки, валяющиеся на кресле. – Я ночь у Рената перекантуюсь, а дальше решу, что делать.

Рената я видела лишь однажды, Ася говорила, что они когда-то встречались, но остались в хороших отношениях, вот и общаются.

– А можно, и мне к Ренату? – робко интересуюсь, потому что вариантов у меня вообще нет.

– Нет-нет, исключено.

Она прерывает своё копашение, подходит к барной стойке, где валяется маленькая сумочка. Лезет в неё.

– На, держи, – протягивает мне штуку. – Сними… эм… койку в хостеле. Я завтра тебе позвоню, решим, что делать.

– В каком хостеле? Я ни одного не знаю.

Смотрю на бумажку в Асиной руке и ничего не понимаю. Новости слишком эпические, чтобы я их так быстро переварила.

– Погугли, – отвечает она и пихает мне деньги.

– Нет, не надо.

Я пытаюсь отказаться, потому что мне действительно неудобно. Я жила в этой квартире почти полгода и ничего не платила. Ну… только продукты покупала.

– Да бери-бери… это мелочи.

Для кого как…

Следую примеру Аси и начинаю собирать вещи. Слава богу, у меня их немного. Житьё в общаге как-то не способствовало накопительству.

– Как он мог с тобой так…

Пытаюсь поддержать Асю.

– Для таких мужиков, как Ярыгин, это нормально. Вступая в отношения с подобными людьми, ты должна быть готова, что в один прекрасный день он тебя попросту выкинет. Так… ты уходи, а то часики тикают… Я тебя завтра наберу. Слышишь? Или сама звони. Придумаем что-нибудь, не кипишуй.

Ася нервничает и буквально выталкивает меня за дверь. Я снова плетусь на остановку, где сажусь на скамейку и реально пытаюсь загуглить хостелы. В двух мест не оказывается. В третий я уже вскоре еду. Койка в общей комнате стоит недорого. Асиных денег мне хватит на пару суток.

А завтра она мне позвонит, как и обещала, и мы что-нибудь придумаем.

Но наступает завтра, и Ася не звонит. И на следующий день тоже.

***

Звонит Ася только через неделю. Мне хочется спросить, что произошло, ведь я реально нервничала. Фантазия разыгралась до той степени, что мне стало казаться, а не сделал ли с ней что-нибудь её Ярыгин? Как-то раз она уже приходила в синяках после бурной ссоры, но отмахивалась, говоря, что сама нарвалась.

Для меня, конечно, это дичь какая-то, но Ася предпочитает подобные темы не мусолить.

– Приедешь ко мне? – она диктует адрес. – Это квартира Рената.

В кафе, где я подрабатываю пару смен в неделю, народа сегодня мало. Зато подсобка в моём распоряжении. Тут и переночевать можно, пока я решаю с жильём. Пару ночей провела у девчонок из группы, но у них самих квартира битком, да и арендатор не рад, что его трёшка превратилась в общагу. Девочки стараются не нагнетать, чтобы их не попёрли из жилья в конце учебного года.

Беру салфетку и на автомате начинаю протирать носики и краники кофейного аппарата. Полирую до блеска.

– Ты же говорила, к нему нельзя?

– Теперь можно… кое-что изменилось. Дело есть, – таинственно шепчет Ася в трубку.

– Какое дело?

– Важное, Ариш, очень важное. И денег заработать можно. Нормальных денег. На несколько месяцев аренды хватит.

– Что-то противозаконное?

На меня нападет нервный смех, но Ася меня уверяет, что всё законно и без проблем. В принципе у меня нет причин ей не доверять. Она столько раз меня выручала. Сама, вон, несчастная мыкается. Любила же своего Ярыгина, а он как с ней обошёлся. Выкинул из жизни, как отработанный материал.

– После смены приеду, – обещаю коротко и оборачиваюсь к посетителю, подошедшему к стойке.

После смены я ещё два часа копаюсь в 1С, взяла же дополнительную нагрузку, чтобы подработать. Я стараюсь не висеть на шее у семьи, а если есть возможность, то и помогать. Маме с братом деньги очень нужны. Да и опыт никогда лишним не бывает. Когда в глазах начинает рябить от цифр, я сдаюсь. Завтра добью отчёт.

Еду по адресу, который Ася скинула в мессенджер, уже за девять вечера. В тайне надеюсь, что смогу переночевать у неё, потому что тащится обратно под самую ночь и боязно, и не хочется. Накопительная усталость, недельное мыканье по разным домам и отсутствие определённости дают о себе знать.

Брожу среди одноликих пятиэтажек, выискивая нужный номер дома. Заросший двор создаёт мрачное впечатление, в подъезде влажно и пахнет сыростью. Квартира у Рената на первом этаже. Ремонта там давно не было. На полу старые скрипучие доски, мебель тоже, как из прошлого века.

– Проходи, есть будешь? У нас тут ужин остался. Как ты вообще? Прости, что не звонила. Как бы новостей не было, поэтому вот. Подумала, к чему тебя раньше времени беспокоить, да?

Ася, будто пулемёт, с такими людьми не надо думать, чем заполнить эфир. Она вещает сама.

– А телефон зачем отключила?

– Я не отключила. Ярыгин отобрал подарочек. Пришлось номер восстанавливать.

– Ох… – не находя нужных слов, вздыхаю.

– Проходи сюда.

Ася подталкивает меня в спину.

– Ого, да у вас тут пир, – смотрю на пакеты из доставки.

– Аха, званный ужин, блин, – она смеётся и выдаёт мне краткую версию того, как прошла последняя встреча с её Ярыгиным.

– А я люблю его ведь, Ариш, люблю…

После заявления Аси, что бывший забрал свой подарок, мне он кажется каким-то мелочным и недостойным тёплых чувств, но подруга страдает от разбитого сердца, а оно, как известно, слепо.

Ася ставит локти на стол и роняет в ладони лицо, начиная всхлипывать. Мы сидим на маленькой кухоньке три на три метра в хрущёвке, где пахнет старым домом, а откинувшись на стуле, можно упереться спиной в плиту.

– Тошно без него. Сначала думала: ну и катись… а сейчас нет… не получается… всё внутри ноет.

Откладываю вилку и двигаюсь к подруге, пытаясь утешить.

– Ась, я не спец, но, наверное, пройдёт… со временем… легче станет.

Пытаюсь вспомнить, что чувствовала после расставания с Вадимом, но всё уже стёрлось из памяти.

– Нет, не пройдёт, – упрямо сопротивляется Ася. – Не пройдёт. Мне надо с ним поговорить. Ещё раз надо…

– Так поговори.

– Ага, ты думаешь, это так легко? У него охрана… у него подземная парковка, куда не зайти с улицы… а в офис тоже мне не проникнуть, там система контроля знаешь какая? Похлеще чем у президента!

Я не знаю, вот и качаю отрицательно головой.

– Позвони?

Ася смеётся.

– Шутишь? Я его основной линии тоже не знаю… если на работу, так хрен я секретаря обойду. Пыталась уже. Все встречи у нас были по расписанию, а теперь он меня из него вычеркнул.

На меня обрушивается новый поток слёз и причитаний. Глажу Асю по спине, задумчиво кусаю губы.

– Неужели нет другого способа?

Ася быстро утирает мокрые дорожки на щеках.

– Есть… есть способ… Ариш… есть!

– И в чём он заключается?

– Мне понадобится твоя помощь.

– Моя?

Я ничего не понимаю. Чем я могу ей помочь? Я её Ярыгина в глаза даже не видела.

– Мне надо, чтобы ты встретилась с ним, передала от меня записку. Пожалуйста. Можно было бы поговорить, но он не станет.

– А записку прочитает… – недоверчиво качаю головой.

– Эту прочитает. Точно прочитает.

Ася шепчет очень горячо. Вцепилась мне в руку и не отпускает. Ну как тут не помочь. Правда, я всё-таки не понимаю до конца, что от меня требуется.

– И как я до твоего Ярыгина дотянусь, он ведь такой недосягаемый? Рядом с простыми смертными не ходит.

– Зато простые смертные иногда могут попасть в места, где отдыхают небожители.

Хмурюсь, потому что ничего не понимаю. Асины всхлипы затихают, глаза снова блестят, понимаю, что в голове её уже зреет план. Говорит она горячо и убеждённо.

– Я знаю, где он будет послезавтра вечером. Тебе просто надо будет его встретить и передать от меня записку.

– Ну так сама бы и сходила, и встретила его там.

– Да ты что, он меня увидит, развернётся и уйдёт. Даже слушать не станет. Ещё и владельцам прилетит. Знаешь, никто не захочет терять такого ценного клиента, как он.

Ася играет с кончиком тёмных волос, потом закручивает их в «булочку» на макушке и прижимает заколкой.

– Ариш, поможешь, да? Ещё и денег заработаешь. Я же говорила, что есть вариант.

Подозрительно прищуриваюсь.

– Так ты с самого начала мне это предложить хотела?

– Нет-нет, хотела предложить тебе пару смен в хорошем клубе, там будет вечеринка на следующей неделе и им позарез нужны хостесс для мероприятия, но раз ты мне готова помочь, то я договорюсь, тебя поставят в смену послезавтра.

Приподнимаю брови. Странно как-то её объяснения звучат, но это ж Ася. У неё всегда семь пятниц на неделе. Может, действительно на ходу придумала.

– Бабки там нормальные платят, а чаевые от ста баксов и выше просто с одной персоны. Тебе же деньги нужны, матери отправишь, а? Для брата?

Последний аргумент – самый железобетонный.

Я неуверенно киваю, а Ася подвигается ко мне поближе, обнимает и кладёт голову на плечо.

– Останешься у меня? Рената не будет сегодня. Посплетничаем, а? Обсудим всё. Я тебе расскажу, как себя вести.

Кошусь на Асю.

– А есть какие-то особенности?

– С богатеями надо держать ухо востро.

– Ну, это я уже поняла.

Аська воодушевлённо восклицает «уи-и-и» и стискивает меня в объятьях, затем звучно чмокает в щёку.

– Как я тебя люблю, Аришка!

***

Через два дня я в мега-пафосном месте. Клубе для богатеев. Причём не в простом клубе. Это я понимаю сразу, переступая порог подсобки, где нас перед вечерней сменой собрала начальница. Она пристально изучает каждого, особенно новеньких. Случайных людей здесь, даже среди обслуги, не бывает.

– Ты по чьей рекомендации? – спрашивает она.

Бормочу заученное имя, которое озвучил Ренат, и девушка кивает, видимо, это именно то, что я и должна была ей сказать.

– Посмотрела твоё резюме. У тебя есть опыт работы хостесс на мероприятиях, это хорошо. И даже хорошо, что нет опыта работы в ночных клубах. Улыбайся, пристально гостей не разглядывай, не пытайся запомнить их имена…

Она говорит ещё с десяток рекомендаций, пока уже позже ведёт меня к месту, где я должна встречать народ.

Сдержанно киваю, говорю, что поняла.

– В смартфон не смотри и не болтай лишнего.

Окей, не смотреть в смартфон, ну с этим проблем не будет, а сама я не из болтливых. Я тут с определённой целью и, выполнив миссию, намереваюсь больше тут не появляться.

Но девушка, Вика, сообщает, что если будет довольна моей работой, смена на следующей неделе – тоже моя.

– А чаевые у нас поровну. Всё, что собрали за ночь, делиться на обслуживающий персонал, поняла? Если будешь лениться, и я замечу, коллективная выплата уменьшиться в половину. У нас тут лентяев не любят, особенно если от них зависит общий заработок.

– Я поняла, – повторяю в который раз.

Это что, намёк, что меня, если надо, и поколотят?

Начальница уходит, а я замираю у стойки в одиночестве. Где-то там за стеклом молчаливая охрана. Со стороны улицы у клуба совсем неприметная дверь, даже неясно, что за ней находится, хотя уверена, местные в курсе.

Внутри здесь дорого-шикарно-модно-современно. Сам клуб поделён на зоны, кому охота веселиться с народом – внизу в общем зале, кто предпочитает уединение, выбирает вип-зону.

Входят первые гости, и я невольно тру руки о бёдра, потому что ладони влажные. На мне сегодня элегантное белое платье до колена, волосы собраны в аккуратную «ракушку», что, безусловно, прибавляет визуально лет. На высоких каблуках я передвигаюсь легко, сказался опыт работы на промо-акциях, так что это не проблема.

– О, новые лица, – весело улыбается мне подошедший шатен.

В двери вваливается настоящая мужская компания. А… нет… вот и спутницы. Пара девушек заходит следом. Шестеро на двоих? Может, кто-то подъедет позже? А может, их такое расклад устраивает?

Я бормочу приветствие и стараюсь улыбаться в ответ. Не очень широко, не очень вяло, всё как объясняли.

– Да расслабься, малышка, мы не кусаемся, – мужчина мне подмигивает, и взгляд его опускается к бейджику: тонкой серебристой полоске металла на левой стороне моей груди. – Арина… Ариша…

Я продолжаю выдавать положенное приветствие, прошу клубную карту и предлагаю далее проводить к забронированному столику.

Мужчина протягивает мне её, но не выпускает из пальцев, тянет на себя, когда я хватаюсь за противоположный край.

– Мне… мне надо отметить вас… в списках… – смущаюсь, не зная, как пройдёт сегодняшняя смена, если уже первые гости так себя ведут.

В итоге мы синхронно разжимаем пальцы, и карта падает на пол. Я молниеносно сажусь, собираюсь её поднять, но меня опережают. Не этот мужчина, другой.

– Рома, хватит смущать персонал, – он отодвигает наглеца в сторону.

Голос звучит негромко, но… увесисто как-то. По крайней мере, все замирают. Или это мне так кажется.

Я снова разгибаюсь и вскидываю взгляд, чтобы уткнуться в идеальную мужскую фигуру, облачённую в дорогую стильную одежду. Хоть мне и приказано не смотреть в глаза, а исключительно в точку поверх правого плеча, я иду выше и фокусируюсь на чувственных губах, идеальном прямом носе и тёмных серо-синих глазах. В них грусть и вселенская усталость.

Но мужчина моргает, и всё меняется. От него веет властью и природных магнетизмом. Понимаю, что не могу не смотреть. Нарушаю все возможные правила.

– Спасибо, – забираю карту и сверяюсь со списками.

Ставлю напротив фамилии количество гостей.

– Я провожу вас…

– Мы сами дорогу найдём, – наглец вновь влезает между нами и забирает у меня карту.

Затем подмигивает и отходит, подхватывая под руки двух девушек, которые заливисто смеются, пялясь во все глаза на него:

– Сюда, дамы.

Делаю за ними шаг, растерянная до невозможности.

– Но как же?..

– Не переживайте, – останавливает меня тот самый серьёзный брюнет, придерживая за плечо.

Вздрагиваю, потому что прикосновение обжигает даже сквозь рукав. Этот электрический разряд долетает до сердца, которое начинает стучать с удвоенной силой. Мужчина тут же убирает руку, а я невольно наклоняюсь в его сторону, примагниченная приятным ароматом парфюма с древесными нотками.

Мне надо взять себя в руки, иначе начну дрожать.

– Это владелец клуба. Его можно не провожать.

Он вдруг коротко мне улыбается, только улыбка совсем не касается его глаз. Это не потому, что она дежурная, вовсе нет. Он бы может и рад улыбнуться искренне, но по какой-то причине не может.

«По какой? Ай, Арина, это последнее, что тебя должно сейчас волновать».

– Понятно. Простите.

– Вам незачем извинять. Удачной смены.

Незнакомец уходит. Я даже не знаю, кто он и как его зовут. Впрочем, к чему мне эта информация?

Вот борзого владельца клуба зовут Роман, а этот – без сомнения такой же богатей, как и он. Разве что менее наглый, но это не значит, что не менее опасный.

Как там Ася говорила? С такими людьми надо играть по их же правилам? А я полный профан в этом деле, я и правил-то этих не знаю.

Следом приходят новые гости: кто-то более сдержан, кто-то весел и шутит, но все без исключения более вежливые.

Ярыгина пока нет. Интересно, он появится сегодня? Что если Ася ошиблась? Или у него планы поменялись? Такое тоже нельзя исключать…




Глава 6


Путешествие по прошлому. Взгляды пересекаются

Я внизу у бара. Свалил из випки, потому что чувствую себя чужим на празднике жизни, устроенным Романом. Зачем он этих девиц притащил? Знает же, меня это не интересует. И никогда не интересовало.

Говорит, надо встряхнуться.

Если и встряхиваться, то иначе.

Зачем я сюда вообще пришёл?

Здесь всё залито ярким сине-белым светом. Темноту режут всполохи и огни. Веселье, которое должно создавать ощущение праздника, лишь раздражает. В «Манго» никогда не бывает толпы, но сегодня предпочёл бы в ней затеряться.

Последний месяц я погружен в бизнес-процессы фирмы. С болезнью отца большая часть дел отошла мне, что-то я передал в управление наёмным руководителям, потому что в одиночку тянуть такую махину, как «Империя» сложно. Да и не к чему, если честно.

Дела помогают не думать о боли. Отвлекают от тёмных мыслей.

А вот это всё… Обвожу взглядом клуб… Ни черта не отвлекает.

Слева появляется Вика. Задумчиво вскидывает бровь. Льнёт ко мне, обнимая за плечи.

– Сбежал?

В её голосе бездна иронии.

– Типа того, – опрокидываю в себя стакан с минералкой.

Алкоголь последнее время мне противен. После «ухода» отца я, конечно, надрался. И заработал самое страшное в своей жизни похмелье. Похмелье, приправленное горечью потери.

Выпал из жизни на пару дней, потому что был не в состоянии думать ни о чём другом, кроме отсутствия надежды. Больно осознавать, что есть вещи, над которыми ты не всевластен. Особенно, когда дело касается родных и близких.

– Хочешь, сбежим вместе? – Вика прижимается крепче. – Вдвоём?

С огромных трудом я не морщусь. На мой взгляд, это звучит крайне пошло. А на взгляд Вики, видимо, привлекательно. По её мнению, я должен заинтересоваться?

Крайне ей благодарен. За поддержку в самый тёмный период. За то, что вынесла мою ярость и боль, позволяя пользоваться собой. Без иллюзий. Ведь никаких чувств к ней не испытываю. Секс – это просто секс. Способ сбросить напряжение. А у меня его скопилось крайне много. Тёмного… подавляющего.

Но всё. Я перевернул ту страницу. Продолжения не будет.

– Продолжения не будет, – это ей и говорю, аккуратно снимая её руку со своих плеч.

У Вики на лице ни один мускул не дёрнулся. По истине – железная леди.

Чтобы смягчить отказ, беру Вику за запястье и целую руку.

– Но спасибо, что понимаешь меня. Ты чудесная.

Она вздыхает и усмехается. Конечно, ей всё понятно. Садится на высокий стул и подзывает бармена.

– Дай воды, Алик.

Вика тоже не пьёт, потому что на работе. Она знает отлаженный механизм «Манго» от и до, Рома фактически доверил ей управление. Если перевести на язык бизнеса, Вика тут кто-то вроде административного и финансового директора в одном лице. Роме так проще, хотя и Вику он тоже контролирует. Есть у него свои рычаги влияния.

– Если честно, – болтает трубочкой в стакане, – мне иногда тоже хочется сбежать.

– И что останавливает?

– Привычка?

Жмёт хрупкими плечами.

Вика высокая, по комплекции, можно сказать, даже худенькая, но её выдержке и деловой хватке может позавидовать любой мужчина. Это Цербер, который, если вцепиться, не отпустит.

– Тебе лучше знать.

– Наверное… Но я бы действительно сбежала, куда-нибудь на жаркий карибский пляж.

– Так это совсем не проблема. Билеты купила и вперёд.

Вика подпирает щёку ладонью и внимательно смотрит на меня. То, как её колено ложится поверх второго, подсказывает, что начинается второй заход. Мы знакомы давно, и я все её уловки знаю. Она интересная женщина, но, может, я просто слишком тщательно сканирую людей. Вот и с ней так же.

– У меня нет компании. А тебе, если уж начистоту, тоже не мешало бы отдохнуть.

Тяну уголок рта вверх и приканчиваю минералку.

– Дел много… Если и уеду, всё равно придётся постоянно быть на связи. А что-то может и не решиться без моего присутствия.

Это действительно так. Личные контакты решают. Последние дни вскрыли новые обстоятельства. Если хочу сохранить долю отца в полном объёме, придётся постараться.

– Сева, а за меня даже платить не надо. Мне вообще от тебя ничего не надо, кроме тебя самого, – меняет Вика тактику.

Смотрит из-под ресниц. Вероятно, я бы ей поверил, если бы не одно но. Всем в этом мире надо что-то от других людей. Всем без исключения.

Кручу бокал в руках и ставлю на стойку со стуком, музыка глушит звуки, но вибрацию от соприкосновения с поверхностью чувствуем мы оба.

– Я пойду, Вик. И точно не через главный ход. Провожать не надо.

Накрываю её ладонь своей и легонько сжимаю, чтобы расстаться без обид.

Мне не хочется возвращаться к компании, если исчезну, то вопросов не будет. Я и раньше это делал. Я не владелец, но неплохо знаю «Манго» и в курсе, как отсюда улизнуть незаметно. Поэтому и на этот раз иду через второй выход, который «для своих». Или для тех, кому надо появиться и свалить без свидетелей. Такие персоналии тут тоже имеются.

С Ромой я даже не прощаюсь. Завтра, конечно, выскажет мне, что я весь его план пустил под откос. Ценю попытки друга и партнёра встряхнуть меня. Только вот многое изменилось, и вечеринки меня больше не зажигают. Новый мир, новые обязательства.

Прохожу по скрытому коридору за сценой, им не пользуются, а чтобы попасть туда, надо знать код. Дверь в конце ведёт в небольшой переулок за клубом. Выйдя через арку из которого, оказываешься на параллельной улице, далеко от главного входа. Именно там я сегодня и запарковался, приехав чуть заранее.

Как только выхожу в майскую ночь, понимаю, что в этой подворотне я не один.

Два мужика тащат к выходу сопротивляющуюся девицу. Ту самую малышку с пшеничными волосами, которая встречала нас на входе. Новенькая, робкая и… уже успевшая попасть в неприятности. По всей-то видимости.

Наслышан, что у Ромы тут «фабрика любовниц». Административный персонал или танцовщицы нередко находят себе обеспеченных покровителей. Но здесь явно ситуация обратная: принудительная.

Реакция идёт впереди меня.

В два счёта я оказываюсь рядом и, понимая, что переговоры вопрос не решат, бью сначала одного, а потом второго с разбегу.

Кулаки «звенят» в буквальном смысле. Давно я ими не махал. Только в зале. Но это вам не грушу в перчатках колотить. Костяшки красные, а местами и содранные.

Ответный удар в челюсть прилетает неожиданно, зато второй я блокирую. Во рту металлический привкус: распорол зубами губу. Форму я ни капли не растерял, напротив, даже набрал. Физическая активность – ещё один прекрасный способ сбросить боль и отвлечься. Так что я удачно уклоняюсь и отвечаю резче, чем они. Левой. Правой. Наотмашь. Апперкотом в челюсть. Хватаю за воротник, тащу по земле, отбрасываю в сторону. Ставлю подножку телу, летящему на меня.

Второй, тот, что послабее, уже отползает подальше, а потом и вовсе орёт напарнику, что надо уходить. Оба не бойцы, даже не из охраны, но, чтобы скрутить девушку, много силы и не требуется.

На секунду я отвлекаюсь, и мне снова прилетает. Автоматом бью по коленке подошвой ботинка и, кажется, даже слышу хруст. Мужик воет и отступает. Волоча ногу, покидает двор вслед за вторым.

У меня нет цели – бежать за ними, вызывать полицию, разбираться, кто это, что тут произошло.

Меня больше волнует скулящий «волчонок», забившийся в угол между стенами домов.

Провожу костяшками пальцев по губам, трясу головой, пытаясь прийти в себя и вернуться в реальность. Внутри всё ревёт, адреналин спадёт не так быстро, зрение обостряется до поразительной чёткости.

Перешагиваю лужу и приближаюсь к девушке. Она поднимает взгляд на меня. Ожидал увидеть слёзы, но их нет. Просто паника. Белая… бесконечная паника. И растерянность, будто она и понять не успела, что произошло.

Опускаюсь до её уровня, собираюсь успокоить, но девушка меня опережает. Поднимает руку, будто хочет до меня дотронуться, но медлит. Хмурится, моргает пару раз.

– Вы в порядке? У вас кровь! – смотрит на мою рассечённую губу.

– Царапина, – провожу рукой по рту. – Ты как? Жива? Цела?

– Д-да, всё нормально, – заикается.

– Ну, что дрожишь, как испуганный оленёнок? – подначиваю. – Меня можно и не бояться. Я силой ничего не беру, – замолкаю, ещё раз окидывая взглядом. – Только лаской.

Её надо взбодрить, привести в чувства, иначе такое состояние заякорится на долгое время.

– Пошли, – протягиваю ладонь.

Её дрожащие пальчики уже готовы нырнуть в мою руку, но девушка замирает.

– Куда?

– Куда скажешь. Отвезу тебя домой, если хочешь.

– А они? – бросает взгляд в сторону арки.

– Они ушли.

– Ушли? – переспрашивает неуверенно.

А я вот уверен, что их давно и след простыл.

– Убежали – будет точнее. И, навряд ли, вернутся. Кажется, я им всё популярно объяснил.

Первый раз вижу её робкую улыбку. Она растягивает губы, но никак не отражается во взгляде.

– Это точно.

– Всё, пошли, Бэмби.

Сам хватаю её за руку и помогаю подняться. Она встаёт, пытается одёрнуть и отряхнуть испачканное белое платье.

– Я не Бэмби, – возражает следом, заходясь от мелкой дрожи.

– А кто тогда?

– Арина.

– Будем знакомы, Арина

Пытаюсь сдвинуть её с места, но Арина медлит.

– Я… я с-сейчас… Вещи… – поясняет, когда хмурюсь.

Не знаю, почему до сих пор держу её за руку, сложно отпустить хрупкие ледяные пальчики, которые и сами не хотят покидать моей ладони.

Вижу её валяющуюся куртку в стороне, иду за ней, а Арина ищет сумку. Видимо, она не закрыла молнию и сейчас большая часть содержимого раскатилась по асфальту. Поднимаю куртку – она лёгкая, весенняя, один рукав полностью промок, угодив в лужу. Так что я снимаю пиджак и накидываю его на плечи Арине, когда она возвращается, пытаясь пристроить сумку на плечо, но ремешок то и дело соскальзывает. Наконец, она сдаётся и просто прижимает её к груди.

– Спасибо.

Шок спал, теперь щёки у Арины ярко-алые. А у меня миллион вопросов, и самый главный – не нужна ли ей помощь разобраться, кто это был.

– У тебя какие-то неприятности? – спрашиваю в лоб.

– Н-нет. С чего вы взяли?

Бросает быстрый взгляд на меня.

– Да как тебе сказать, с чего я взял… – не сдерживаясь, усмехаюсь.

Арина опускает взгляд.

– Я… я не знаю, кто это. Я просто собиралась уйти… д-домой… Моя смена закончилась. В-вышла, а тут… они…

Она по-прежнему не смотрит на меня, уткнула взгляд под ноги и запутано пытается что-то объяснить.

– Хочешь, поедем в полицию? Заявишь.

Быстро вскидывает голову, а на лице испуг.

– Нет-нет, я не хочу.

В замкнутом пространстве двора даже наши тихие голоса отдаются эхом.

– Могу своих безопасников подключить.

На кой чёрт я ей это предлагаю, сам до конца не осознаю, но Арина яростно мотает головой.

– Нет-нет, не надо… это вообще лишнее. – Кажется, она в ужасе. – Просто… отвезите меня домой. Ладно?

Прохожусь по ней внимательным взглядом. Она совсем молоденькая, студентка, не прожжённая девица, коих в столице сотни, то ли характер другой, то ли ещё не успела зачерстветь. И она безумно напугана лишь одной перспективой влезать в какие-то разборки или обращаться в полицию.

– Ладно, – сдаюсь, – пошли.

Беру её под локоть, потому что Арина так и стоит на месте. Ну точно оленёнок. Ещё и утопает в моём пиджаке, который смешно повис на её узких плечах.

– Давай, надо выйти на проспект.

Она слушается и это нормально. После потрясения всегда нужен проводник, способный держать тебя в нужном направлении. А то, что эта девушка только начинает отходить от шока, и без лишних объяснений понятно.

Вот так в молчании мы проходим под аркой. Я не опасаюсь, что нас где-то там караулят. Уроды, напавшие на Арину, уже, наверняка, далеко.

– А если бы они вернулись? – вдруг оживает Арина, будто читает мои мысли.

– Зачем?

– Ну, с подмогой.

– Зачем? – повторяю с нажимом.

Она пожимает плечами.

– Думаешь, они специально напали на тебя?

– Нет, – быстро отвечает. – Случайно подвернулась.

– Тогда не вижу причины доводить начатое до конца. Оружия у них не было, в противном случае, всё могло закончиться иначе.

Арина тихонько ахает, может, только осознаёт, насколько ей сегодня повезло.

Я ведь вовсе не спаситель юных девиц, но пройти мимо не смог бы при любых обстоятельствах. Так уж воспитали. Морщусь, думая об отце. Нет, лучше не вспоминать. Горечь до конца не уходит, всегда возвращается с мыслями о прошлом.

Кашляю в кулак, чтобы убрать дурацкий ком, и говорю:

– Но я определённо пообщаюсь с Романом, чтобы он был в курсе, что происходит на территории его заведения.

Арина стреляет в меня быстрым взглядом и смотрит под ноги.

– Не на территории, – шепчет она.

– Ну, или около него. Пусть охрану дополнительную наймёт, да разузнает, что к чему. Сомнительно, что его личному бизнесу нужны проблемы.

Мы поворачиваем с небольшой улочки на большой проспект. Здесь даже ночью движение оживлённое и есть зона платной парковки.

– Сюда, – придерживаю Арину за спину, провожая к своему автомобилю.

Распахиваю дверь перед ней и вижу, что она колеблется.

– Да не съем я, – усмехаюсь кратко и жду, пока наши взгляды встретятся. Тонкий аромат её духов или шампуня, или чёрт его знает чего, проникает в лёгкие. – Не съем, даже если очень захочется.

У Арины вырывается странное «кхм», но в машину она садится.

Внутри тепло и спокойно, мотор мягко урчит, а моя пассажирка, девица в беде, ёрзает на сиденье.

– А… вас как зовут? – выдаёт внезапно.

Поворачиваю голову, чтобы наткнуться и утонуть в глубоких сине-зелёных глазах, из которых постепенно уходит паника. Только сейчас замечаю, какие они грустные, её глаза. Кто же тебя обидел, Бэмби?

– Всеволод. Меня зовут Всеволод.

Чёрт, чуть не добавляю по привычке Петрович. Последнее время слишком много новых людей попадает в поле моего зрения.

В салоне такая тишина, что я отчётливо слышу тихий долгий выдох Арины.

– Всеволод, – повторяет, кивая.

Она произносит моё имя с какой-то приятной мягкостью в интонации.

– Можно просто Сева, – зачем-то добавляю следом.

«Бэмби» называет адрес, и дорога приводит нас в отдалённый спальный район. Это старая «столица», царство неснесённых пятиэтажек и хаотичной застройки девяностых и нулевых. Уныло даже по меркам Москвы. Я не ханжа, скорее, мне хочется сделать что-то со всем этим. В который раз приходят в голову мысли из разряда: «а вот бы я…».

Кто знает? Если всё пойдёт по плану, то откроются новые тропы, которые приведут меня к цели. И тогда, помимо личной выгоды, которая, безусловно, идёт первым приоритетом, мне удастся что-то изменить ещё для кого-то.

Заруливаю в узкий проезд, по обе стороны шеренги машин, а в конце – вообще тупик. Задом придётся сдавать, чтобы выбраться отсюда. Да ну и ладно.

Бросаю взгляд на свою смущённую спутницу. Она сидит молча, теребит ремешок сумочки, нахмурившись, вглядывается в темноту за лобовым стеклом. Впервые возникает мысль, что не хочется её отпускать просто так. Телефон что ли попросить?

«Сергеев, ты умом тронулся? Какой телефон?»

Я давно уже не студент, а когда последний раз просил у девушки телефон, даже не помню. Всё моё общение происходит с представителями «моего круга», где большинство знает друг друга годами. Редко в него врываются новые люди. Тем более таким «бодрым и необычным» способом, как Арина.

– Какой подъезд? – спрашиваю, и девчонка вздрагивает.

– П-последний. В конце самом.

– Понятно.

Когда торможу, думаю, что она выскочит в ту же секунду, но Арина мнётся.

– Спасибо, даже не знаю, как вас отблагодарить.

Она сжимает пальцами сумочку. Будто заворожённый, я наблюдаю, как белеют её костяшки, а потом их снова отпускает, и так раз за разом.

– Всё в порядке. Разве это не обязанность мужчины – защищать слабого?

Арина смотрит на меня, и я ожидаю, что она начнёт возражать, что совсем не слабая, а напротив, даже очень самостоятельная. Хотя тут бы я поспорил. Но «Бэмби» удивляет.

– Не знаю, наверное. В современном мире всё так перепуталось…

– Это да…

У меня самого немало мыслей по этому поводу.

Попадись ей кто-то другой, а не я, вполне вероятно, у него бы возникло несколько приятных идей насчёт способа благодарности. Кто знает.

– Ну, я пойду. Спасибо ещё раз.

Она стряхивает пиджак с плеч, аккуратно складывает и протягивает мне. А я не шевелюсь. Тогда Арина отстёгивается, пристраивает пиджак на заднем сиденье, вытягивает оттуда свою куртку за рукав.

– До свидания.

Она уже на меня не смотрит, пытается побыстрее выйти из машины.

И совсем не ожидает, что я поднимусь следом.

– Вы… вы куда?

– Провожу тебя.

– Не надо… я тут вот… на первом этаже квартира.

Она что-то бормочет, качает головой и убегает.

А я захлопываю дверцу тачки, смотря ей вслед. Металлическая дверь подъезда недовольно скрипит и закрывается за спиной Арины с громким лязгом. Доводчик к хренам сломан. Таким грохотом можно разбудить половину двора.

Кладу ладонь на крышу машины и пристально вглядываюсь в окна первого этажа. Свет там не горит. Не похоже, чтобы кто-то был внутри.

Проходит минута, вторая, третья. А я всё жду. Не могу уехать. Почему… твою девизию… не могу уехать?!

Чертыхнувшись, иду к подъезду и слышу плачь по ту сторону двери.

Рискуя нарваться на недовольство, колочу по металлическому полотну кулаком и говорю громко и чётко: «Открывай, Арина».

Тишина. Шарканье. Дверь открывается. Огромные печальные глаза смотрят на меня. Слёзы девчонка успела утереть.

– У меня ключа нет… и в квартире пусто. Уехали.

– Кто уехал?

– Друзья. Я с друзьями… живу.

Говорит она как-то неуверенно, но я не углубляюсь в подробности, лишь думаю, что мне с ней делать. Раз уж взял ответственность за её безопасность на себя, тем, что влез в драку, надо проследить до конца, чтобы с Ариной всё было в порядке.

«Какие-то дурные отговорки для самого себя?»

Хотя нет, я действительно так считаю.

Арина трёт щёки, морщится недовольно.

– Можете меня подкинуть в другое место?

– В какое?

– Я скажу адрес.

Киваю и мы возвращаемся в машину.

Город по-прежнему пуст и большей частью спит, но через час всё изменится, а через два муравейник окончательно проснётся. Кажется, я угрохал большую часть ночи и утра на спасение и однобокое общение с «Бэмби».

Она теперь сидит и хмурится, даже не пытается завести разговор. Видимо, совсем невесёлые у Арины мысли.

Если кто-то скажет, что у него нет проблем, значит, он нагло соврёт. Проблемы есть у всех и каждого: у одних – вселенского масштаба, у других – местечкового. Осталось понять, какие именно у неё.

И я осознаю, что у «Бэмби» серьёзные проблемы, когда мы доезжаем до места назначения.

– Это что? – киваю на вход в кафе.

– Я тут работаю и… – Арина запинается и делает глубокий вдох.

– И? – подталкиваю продолжать.

– И живу… иногда.

Арина вспыхивает, даже невооруженным взглядом вижу, что ей не по себе.

– Что значит «живу иногда»? Тебе некуда идти?

Мои вопросы вполне логичны, а вот объяснения Арины запутанные и не по делу.

– Значит некуда, – делаю логичный вывод из её бормотаний про съёмную квартиру, откуда пришлось съехать, и временное отсутствие мест в общежитии.

Мы с ней не просто с разных планет, мы из разных Вселенных.

Она накрывает лицо ладонями. Ей определённо не по себе, ещё бы – выложить нечто подобное незнакомому человеку, который с тобой возится половину ночи.

– Скоро утро, Бэмби, – усмехаюсь, а Арина с тяжким вздохом убирает руки от лица.

Эффект достигнут, своим «Бэмби» я её снова раздразнил.

– Тебе надо поспать и мне надо поспать тоже.

В моих словах нет подтекста, но Арина вспыхивает и бросает на меня странный взгляд.

– Под словом «поспать» я имею в виду здоровый восьмичасовой сон.

Она молчит, а я чувствую себя, как в пошлом анекдоте.

– Так что поехали ко мне.

Несколько секунд молчания, пока девчонка переваривает предложение.

– Спать? – пищит Арина.

– Спать, – подтверждаю. – У меня есть гостевая спальня. Там и отдохнёшь.

– Я не могу так…

– Ну а я не могу оставить тебя, не пойми где.

– Это не ваши проблемы.

– И не твои проблемы решать, что мои проблемы, а что нет.

Я обрываю любые её возражения, но, видя, что запугал этого оленёнка, смягчаюсь.

– Выспишься и потом решишь, что делать дальше. Считай, что это помощь.

Арина покусывает нижнюю губу и снова мнёт ручку сумки.

– И что я… должна вам… за эту помощь?

Логичный вопрос в столичных реалиях. Мне становится интересно, расплачивалась ли она когда-нибудь за чью-либо помощь тем самым способом, который сейчас крутится у неё в голове? Похоже, что нет. От Арины веет чистотой и неопытностью, другая бы на её месте уже давно прикинула все возможные выгоды, а она пытается сопротивляться.

– Ничего не должна, ну… разве что…

Специально не договариваю.

– Разве что?

– Разве что хватит мне выкать. Мы ведь уже познакомились. Можешь называть меня Севой. Мы не на деловом собрании.

– Да уж… точно…

Вижу, что её слегка отпустило, поэтому трогаюсь с места и держу курс на дом.

Отпустило-то – отпустило, но ровно до момента, как мы пересекаем порог моей квартиры.

Арина подавлена роскошью премиум-класса, двухуровневыми апартаментами, мраморным холлом, консьержем в униформе и приватным лифтом, уносящим нас на последние этажи здания.

Она заходит в мою квартиру, оглядывается. Арина, державшая спину прямо всю дорогу, вдруг сникает. Её плечи опускаются, а затем напрягаются снова. Каким-то странным образом моё жилище на неё давит.

– Я… я не могу… это неправильно.

– Что неправильно?

Обхожу её, чтобы заглянуть в лицо.

На нём смесь ужаса и обречённости. Насиловать, что ли, думает, я её буду? Даже в мыслях такого не было, хотя малышка привлекательная, чего уж скрывать. Но если таких и брать, то только лаской, как и говорил.

– Оставайся, сколько надо.

– Я завтра уйду.

– Уйдёшь, когда будет куда.

А ей ведь некуда… я уже понял.

«Тоже мне… меценат хренов… добродетель доморощенный…»

Сам над собой иронизирую.

Она прикусывает губу и опускает взгляд, но дёргается в сторону, когда протягиваю к ней руку.

– Слушай, перестань трястись, я не маньяк, – накатывает злость и усталость.

Что я с ней вожусь? Никогда меня малолетние пугливые дурочки не интересовали, что же изменилось?

– Я пытаюсь, – признаётся Арина, и мой гнев меняется на смех.

Она смотрит, не понимая, чего веселюсь.

– Так, хватит, – я выставляю ладонь перед собой, зная, что этот жест должен расположить собеседника, и на Арину действует. – Пойдём, покажу, где будешь спать. В гостевой комнате. У тебя проблемы, Бэмби, я тебе помогаю, вот и всё.

– Зачем помогаете?

Вопрос вполне логичный.

– Хотел бы я знать ответ.

Арина усмехается.

– И я тоже. Как узнаете, сообщите.

Жму плечом, доходя до двери в коротком коридоре, ведущим от холла к гостевой зоне.

– Ты голодная?

Она жмёт плечом.

– Пошли, захватим сэндвич и сок. Или воду. Надумаешь, поужинаешь… или позавтракаешь.

Заглядываем на кухню, и я достаю ей еду из холодильника, беру стакан и кивком головы указываю, куда идти. Арина забирает у меня продукты и бормочет спасибо.

– Моя комната на втором этаже.

– Угу, понятно.

– Что тебе понятно?

Она смотрит во все глаза: огромные и испуганные. А меня вдруг осеняет, что мне нравится её подначивать.

– Приходить ко мне в знак благодарности не надо. Это, надеюсь, понятно?

Теперь эта малышка возмущена. Прекрасно, хоть какая-то реакция, а то застыла и только ресницами хлопала.

– Да я никогда… да я даже в мыслях.

– Знаю я ваши мысли.

– Это неправильно, всех под одну гребёнку… мерить одинаково.

– Арина, это Москва, а это, – указываю на себя, – возможности.

– Ну у вас и самомнение.

– У тебя… тебя… давай уже на ты. Я всё-таки пострадал, вступившись за твою жизнь, честь и достоинство. Прояви хоть каплю сочувствия.

– Ой, – она вдруг осознаёт, что разговор завернул не в том направлении, а мне действительно подровняли лицо из-за неё. – Может вам надо рану обработать?

Она пытается пристроить пакет сока подмышку и дотянуться до моей губы, которая, конечно, опухла и слегка пульсирует уже пару часов.

Я аккуратно отодвигаю Арину и распахиваю перед ней дверь.

– Иди отдыхай. Свои раны я обработаю сам… На этот раз, во всяком случае.

– На этот раз?

Усмехаюсь, беру её за талию и буквально вталкиваю в комнату. Потом закрываю дверь. И ухожу к себе быстрым шагом, пока не наделал глупостей. А ладони до сих пор горят… и, зачем, спрашивается, я до неё дотронулся? Зачем?




Глава 7


Путешествие по прошлому. Мужчина спасает

Не ощущаю вкуса еды, просто механически пережёвываю и глотаю, потому что надо поесть. От нервов внутри лишь тянущая тошнота. Боже, что это было? Во что такое я вляпалась? Будто в криминальный сериал попала. Знаю, большие города несут большую опасность, но за несколько лет в Москве, которые тут живу, со мной даже близко ничего подобного не происходило.

Ну… один раз карманник, пока стояла на переходе и ждала зелёный свет, руку в куртку сунул, так я его и поймала за запястье, накричала от шока, развернулась и ушла. Видимо, какой-то неопытный попался.

И всё… Главное помнить основное правило: никаких сомнительных компаний – никаких сомнительных приключений.

Права Ася: у мира богатых свои законы, и напасть на девушку, буквально вытащить её из клуба – это, видимо, в порядке вещей.

Сегодня я слишком плотно соприкоснулась с этим миром.

Откидываюсь на подушки и провожу ладонью по широкой кровати – тонким, приятным на ощупь простыням. Холодным и гладким.

– Слишком плотно соприкоснулась, – шепчу вслух и жмурюсь.

Господи, что я тут делаю?

Роскошь дома этого мужчины поражает. Я такие интерьеры только в сериалах видела, да в модных пабликах. Красиво, дорого, богато и… странно одиноко.

От дома веет пустотой, будто хозяин сам себя в нём чувствует гостем.

И Всеволод какой-то странный. С чего ему мне помогать? Просто так? Слабо верится в его бескорыстие.

Невольно сравниваю его с Асиным Ярыгиным, которого всё-таки увидела сегодня, и понимаю, насколько они разные. Сомнительно, чтобы мужчина, вроде Ярыгина, вписался кого-либо спасать, а Сева вот… совершил поступок.

С какой целью? В голове настойчиво долбится мысль, что всё это не просто так. Я даже думаю подпереть дверь стулом и усмехаюсь собственным идеям. Понятно, что хлипкая преграда его не удержит, но так хотя бы проснусь и буду готова… К чему? Он же сказал, что трогать не будет. А можно ему верить?

Я встаю, пью воду, хожу по комнате, выглядываю в окно. Мы высоко, даже немного дух захватывает от панорамы. А ещё времени уже много, надо поспать, действительно надо поспать.

Плотно зашториваю окна и возвращаюсь в постель, жмурюсь ещё сильнее, слежу за дыханием, пытаясь сбросить напряжение. Кровать пахнет кондиционером для белья – очень приятно. Вдыхаю глубже, наслаждаясь такими простыми вещами, как аромат от простыней и одеяла. Ни капли не похоже на раскладушку в подсобке кафе или продавленный диван в квартире Рената.

Перед глазами всплывает Ярыгин. Я сделала всё, как просила Ася. Взяла его карту, чтобы зафиксировать визит, а, отдавая, вложила в руку записку от неё. Маленький клочок бумаги, согнутый пополам. Я ещё посмеялась над формой подачи, но Ася завелась, даже пальцем у виска покрутила, брякнув что-то вроде: «А что ты предлагаешь? Написать ему послание на розовой бумаге с сердечками? Надушить и сунуть в конверт с котятами?»

Нет, я, конечно, не это имела в виду, так что, видя состояние подруги, решила не спорить. В конце концов, ей виднее.

Брови Ярыгина удивлённо приподнялись, когда он увидел записку. Чиркнул пальцем по бумаге, раздвигая сложенные листки, быстро пробежался по тексту и вскинул на меня взгляд. А потом так странно мне улыбнулся, что мороз по коже прошелся.

Даже сейчас, вспоминая выражение его лица, меня берёт оторопь.

Неприятный тип, породистый и наглый, такой действительно способен вычеркнуть человека их жизни по щелчку пальцев и мимолётной прихоти. Вот Ася и страдает, бедняжка.

Я тянусь за телефоном и пробую набрать подругу. Гудки долгие, и трубку не снимают. Надеюсь, с Асей всё хорошо. Она бы хотела услышать, что у меня всё получилось.

Внезапно меня поражает мысль: а что если она с Ярыгиным? Да-да точно. Наверняка, он уже позвонил ей, и они встретились. Не знаю, что она написала в записке, читать чужие послания у меня привычки не водится, но, наверняка, что-то мега-убедительное. Он сорвался к ней и, наверное, сейчас оба заняты наведением мостов.

Мысль такая успокаивающая и оптимистичная, что я засыпаю.

Сама не замечаю, как вырубаюсь, проваливаясь в какой-то непонятный красочный сон, в котором тепло и спокойно. И Всеволод, упорно называющий меня «Бэмби», куда-то везёт на своей дорогой машине. Только, в отличие от реальности, мне уютно и комфортно с ним наедине. Странно так… очень странно.

Просыпаюсь я резко. Открываю глаза и смотрю на дверь. И сердце колотится в груди, словно бешеное.

Он был здесь… был… заходил в спальню.

Сажусь на кровати, прижимая одеяло к груди, выискивая взглядом очертания дверной рамы в полумраке комнаты. В голове пульсирует, и в комнате тихо так, что слышу каждый шорох и собственные вздохи.

Набравшись смелости, встаю и иду к двери, открываю и… натыкаюсь на пустоту.

Никого.

Впору бы рассмеяться от собственной мнительности, но тонкий аромат мужского парфюма витает в воздухе.

Значит, действительно, заходил.

Босыми ступнями иду по мраморному полу в пустую кухню и гостиную, далее в холл. Смотрю на лестницу на второй этаж.

– Ну нет… – говорю сама себе.

Туда я точно не стану подниматься.

Поправляю платье, которое так и не сняла, прямо в нём легла спать, и возвращаюсь на кухню, чтобы выпить стакан воды.

И натыкаюсь на записку, прижатую магнитом к холодильнику.

«Нужно срочно уехать. Вернусь к шести. Не уходи никуда, пожалуйста».

Это его «пожалуйста» почему-то меня веселит. И я начинаю смеяться. Да так сильно, что ставлю локти на столешницу и прячу лицо в ладонях. Захлёбываясь от смеха, заваливаюсь на сторону, ноги заплетаются, а за смехом приходят слёзы. А вместе со слезами и картинки: минувшей ночи, внезапного нападения, сурового Всеволода, разбирающегося с моими похитителями, тёмного подъезда в хрущёвке, где пахнет влажностью и плесенью. И вместе с этим возвращаются чувства: отчаяние и страх, напряжение и безысходность, когда понимаю, чего мне удалось избежать.

И лишь ощущение чужих цепких пальцев на шее по-прежнему реально.

***

Всеволод точен, как часы. Красные электронные цифры на приборной панели духовки мигают, показывая шесть, и я слышу, как дверь в квартиру открывается. Потом его шаги.

Сердечный ритм против воли ускоряется. Сама не знаю, чего хочу: то ли умолять его выпустить меня, то ли просить не выпускать. За прошедшие часы я много чего передумала. По факту мне некуда идти, а он сказал, что я могу оставаться столько, сколько потребуется. Я надеялась на Асю, но её телефон до сих пор молчит, и я не знаю, могу ли к ней податься. Если приеду к дому Рената, возможно, опять поцелую закрытую дверь.

Смена в кафе через два дня, я могу приходить туда на ночёвку, а там как-нибудь дотяну до июня и попробую прибиться на съёмную квартиру к однокурсницам, к тому же в понедельник на учёбу и из рекламного агентства уже звонили. Будет работа на два дня, как минимум. Новости не особо обнадёживающие, но уже хоть что-то. Перекручусь…

Тихонько усмехаюсь, понимая, что превращаюсь в маму. Она всегда так говорит: «перекрутимся»… Даже когда берёт на лечение брата неподъёмный кредит, который мне надо как-то помогать ей закрывать.

Ещё одна головная боль…

– Привет, – раздаётся за моим плечом.

Я дёргаю головой, но Всеволод обходит диван, и я поворачиваюсь в его сторону, прослеживая весь путь до кухонного островка, где он берёт стакан и наливает себе воды.

Меня сметает волной осознания собственной ничтожности. Сижу тут в мятом платье на белоснежном диване, тогда как хозяин одет с иголочки в идеальный деловой костюм. И галстук на месте.

Всеволод, будто читая мои мысли, распускает узел и отшвыривает «удавку» в сторону.

– Ненавижу работать по выходным, – усмехается он.

А я жму плечами, ну не говорить же ему, что у меня их, выходных этих, почти нет. Вся моя неделя – сплошные подработки и учёба с короткими перерывами на сон и еду.

– Ты ужинала? – спрашивает Сева, и я отрицательно мотаю головой. – Здесь холодильник затарен едой, могла бы что-то взять.

Жму плечами, голода особого я не чувствовала, пока он мне на это не указал.

– Ты чего молчишь?

Он упирается ладонями в столешницу и смотрит на меня как-то строго. Мы словно в зале суда, и островок между нами – трибуна, с которой мне будет вынесен приговор.

Я собиралась поговорить с ним нормально, но, видимо, моё возмущение до конца не угасло, поэтому буквально выплёвываю:

– Вы меня тут оставили. Вы меня заперли. Я пленница, что ли?

Несколькими часами ранее я обследовала первый этаж и пыталась выйти наружу, но мне не удалось. В панике искала чёртову кнопку вызова лифта, не понимая, как ещё можно спуститься с этой верхотуры, кроме как открыть окно и прыгнуть вниз на тросе.

– Так… – Сева наклоняет голову к плечу, – во-первых, почему снова на «Вы»?

– Это не принципиально, – отмахиваюсь.

– По-моему, даже очень, – он усмехается, и моё возбуждение разгорается лишь ярче.

– А по-моему, это не смешно.

– Во-вторых, каким образом я тебя запер? Ты можешь выйти из квартиры сейчас, могла и до этого.

– Нет, не могла.

Сева вопросительно приподнимает брови и молчит. Не знаю, какого приёма он ожидал, но явно не думал, что я начну с обвинений. Вот такая благодарность спасителю от потерпевшего. И пусть никто не смеет говорить, что у меня стокгольмский синдром.

– Да, дверь открывается, – киваю я, – а вот лифт вызвать не могу. Там нет кнопки, – яростным обвинительным шёпотом заканчиваю.

Хозяин дома делает глубокий вдох и кивает в сторону выхода.

– Пошли, – видя мою нерешительность повторят: – Пошли-пошли, кое-что покажу.

Через несколько секунд мне уже стыдно.

– Вот замок, вот кнопка вызова, она просто внутри квартиры, а не снаружи, так как это приватные апартаменты и других на этом этаже нет, лифт также индивидуальный. Нажимаешь вот сюда, давай жми…

Я всё ещё не двигаюсь.

– Ну жми давай… давай-давай.

Взгляд Севы темнеет. Ему определённо весело.

– Не стесняйся, Бэмби.

Я возмущённо вздыхаю и делаю, как он просит. Всеволод, распахивает дверь, и мы оба смотрим, как разъезжаются створки лифта.

– Вот так… можно зайти внутрь и спуститься… Правда, обратно уже не попадёшь, – он окидывает меня взглядом с ног до головы, – у тебя ключа нет и карты.

На этаже гаснут светодиоды, работающие от датчиков движения, потому что мы замерли. Тёмный мраморный холл мрачнеет, но за панорамным окном разгорается «золотой час». Солнце косыми лучами врывается внутрь, добавляя тепла и света.

Тяжело сглатываю, а когда дверцы лифта сходятся, оборачиваюсь. Всеволод стоит в дверях, подпирая косяк плечом. За весельем на его лице я вижу усталость, он ведь, наверное, совсем не выспался. Ушёл до полудня, до этого полночи возился со мной. След от удара на припухшей губе виден довольно отчётливо, а ещё справа снизу на челюсти проступает синяк. Ох, ему же досталось из-за меня. А теперь ещё и выносить эти странные истерики вынужден.

Что за ерунда поселилась в голове? Почему я на него кидаюсь с обвинениями, а не благодарю?

– Вернёмся? – взмахом руки он приглашает обратно в квартиру и ждёт моей реакции.

Конечно, я возвращаюсь. А куда мне деваться?

– Пошли поужинаем. Я жутко голоден. Ты подруге звонила?

Он, видимо, не собирается акцентировать внимание на моих бреднях, ну и на том спасибо.

– Она не отвечает. Я не знаю, почему. Может, мне стоит ещё раз к ней съездить?

– То есть фактически тебе некуда идти? – вопрос в лоб заставляет меня покраснеть.

– Я найду, где переночевать, если ты об этом.

Моё «ты» к Всеволоду звучит странно даже для собственных ушей. Особенно когда он одет по деловому, «тыкать» ему как-то ещё более некомфортно.

– Можешь, оставаться здесь, – он усмехается, – мне ты совсем не помешаешь.

– Это неправильно.

– А что правильно, Арина? Шататься по чужим квартирам или принять помощь, когда её предлагают?

Жму плечами. Ответ очевиден, я бы так не колебалась, если бы Всеволод не был Всеволодом: привлекательным мужчиной, к которому меня по странному стечению обстоятельств тянет. Между нами проскочила искра, она и до сих пор тут: мечется от него ко мне и обратно, ищет, где бы полыхнуть. И меня это пугает. Боюсь, не выдержу вспышки.

Интересно, он тоже это чувствует?

Впервые с момента его прихода смотрю ему прямо в глаза: долго и пристально.

Чувствует…

Может, я и наивная девочка, но влечение, плескающееся у него в глазах жидким серебром, перепутать невозможно.

– Я поднимусь к себе, избавлюсь от этой брони, – он скидывает пиджак, поддевая указательным пальцем за ворот, – потом вернусь, мы поужинаем и поговорим, хорошо? Ты тоже можешь пока отдохнуть. Минут через тридцать встретимся здесь. Надеюсь, Арина, ты не сбежишь? Можешь, пока в душ сходить, переодеться.

От его взгляда, задержавшегося на моих коленках, мне не по себе.

– Переодеться? Мне не во что переодеться.

– Я привёз твои вещи.

Он выходит на пару секунд, а возвращается уже с сумкой.

– Заехал в кафе, где ты ночевать собиралась.

Меня в принципе удивляет, что он этим озадачился. А в его голосе удивление, будто для него это шок, что кто-то вовсе не имеет дома и ночует, где попало. Хотела бы я ему сказать, что это временные проблемы, но чувствую, что тему лучше не развивать. Вместо этого спрашиваю:

– Как тебе их отдали?

– Немного вежливости и можно получить всё, что тебе надо, представляешь?

Я не представляю, потому что не обладаю такими талантами, но киваю и забираю у него сумку. Она лёгкая до безобразия. Самое тяжёлое и ценное в ней – это мини-бук, на котором моя дипломная работа.

– Арина, – Сева наклоняется ко мне, – у тебя очевидно проблемы. Такое бывает. Надо просто переждать. И глупо отказываться от помощи, а ты ведь умная девушка, так? Если и дальше будешь шататься по сомнительным местам в поисках заработка или ночёвки, неизвестно чем это может кончиться. Может, чем-то похуже, чем вчерашнее нападение.

– Я уже три года в Москве и до вчерашнего дня отлично со всем справлялась.

Конечно, я вру. Эти три года: будто хождение по минному полю.

– Ты же в курсе, что жизнь, как американские горки, то взлёт, то падение, а ровные участки – большая редкость.

Сева протягивает руку и проводит тыльной стороной ладони по моей щеке.

– Не бойся, я уже взял на себя ответственность.

Мне страшно, что опасность миновала, но мой спаситель – он ведь тоже не из простых. От него веет властью, деньгами и цинизмом.

Всеволод усмехается, и на этот раз в его улыбке нет язвительности. Сплошное обещание, которое пугает меня ещё сильнее. Ведь если он поднажмёт, я могу поддаться. Просто потому, что жизнь моя летит под откос, и мне нужен якорь, за который могу зацепиться.

Так почему не за него?




Глава 8


Путешествие по прошлому. Уговори меня

– Привет, Макс! – жму руку хорошему другу.

Арбенин один из немногих, на кого я могу положиться. Он жёсткий и прямолинейный, зато надёжный, как сейф в швейцарском банке. В наши времена это редкость. Мы знакомы со школы, наши отцы дружили, в студенческие времена мы с Максом знатно куролесили. Он до той степени разошёлся, что обзавёлся внебрачным ребёнком, которого теперь воспитывает в одиночку. И могу сказать, что Макс – прекрасный отец. По крайней мере, его Митька, когда они приезжают к моей сестре на семейные сборища, выглядит счастливым озорным пацаном, как и положено восьмилетнему парню.

– Спасибо, что сорвался. Ты знаешь, не в моей манере беспокоить в выходной. Если бы не Краснов, я бы тебя не будил.

– Если ты вежливо спрашиваешь, не отвлёк ли ты меня от какой-нибудь горячей девушки на выходные, то нет…

Одна, конечно, осталась спать в гостевой спальне этажом ниже, но это Максу можно не рассказывать. Тем более, там совсем другая история.

– У-у-у, что так грустно, Сева? – Арбенин ржёт и тушит окурок.

Затем хлопает меня по плечу и взмахом руки приглашает в ресторан, где у нас встреча с важным человеком.

– У тебя, смотрю, тоже всё невесело, раз ты делами в субботу вздумал заниматься.

– Не на это неделе, – кивает он.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/tatyana-teya-31981023/dochka-dlya-vladelca-imperii/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.