Книга - Прости

Бесприданница, или Выйду замуж за незнакомца
Тиана Тон


В маленьком провинциальном городке за последние годы ничего не менялось. Люди трудились, боролись с бедностью и мечтали о лучшей доле. Антонина не стала исключением. Девушка привыкла в жизни добиваться всего сама, при этом чувствуя невероятную усталость. Она не переставала верить, что счастье в этом мире есть, и его нужно отыскать. И в этих поисках Тоня закружилась в круговороте странных событий. Брак с незнакомцем, ненавистные соперники, побег… На что ещё готова эта девушка в погоне за сытой и красивой жизнью? На всё! Каждая последующая авантюра будоражит и обещает рай. Только почему-то на сердце тоскливо, и всё чаще хочется плакать. Что ещё приготовила для Антонины судьба? И продолжит ли она после всех испытаний мечтать?





Тиана Тон

Бесприданница, или Выйду замуж за незнакомца





Пролог


– Мамочка, ты даже не представляешь, как я сейчас счастлива! – Тоня смущенно улыбнулась матери.

Женщины стояли в пороге маленькой комнаты, окно которой выходило на утопавшие в пыли вишневые деревья и газон перед домом, а за ним начиналась проезжая часть и частный сектор, заросший высокими и сучковатыми яблонями.

– А почему тогда ты плачешь, дочь? – Встревожилась седовласая женщина. Она в волнении прошла в центр комнатушки, мечась между потертыми диванами, стоявшими по обе стены. Над каждым из них висели выцветшие картины с изображением дикой природы и несколько фотографий в светлых рамках.

– От облегчения, – вздохнула молодая женщина, рассматривая обстановку. Она заметила, что за годы своего отсутствия, в квартире ничего не изменилось: деревянные полы застилал старый тёмно-зелёный ковёр, в углу стоял низкий шкаф, окруженный квадратным столом и парой стульев с высокими спинками, обитыми тонким зелёным велюром. – Мама, я столько пережила за то время, что мы не виделись.

– А ведь за эти три года ты мне позвонила всего пять раз, – с упрёком в голосе произнесла мать, развернувшись к дочери и тронув рукой прядь коротких волос. – Я волновалась, что поседела.

В свои пятьдесят лет Лидия Фёдоровна сохранила черты нежной былой красоты. И хотя седые волосы ещё больше придавали грусти облику женщины, щёки потеряли давнюю упругость, а карие глаза будто выцвели, но взгляд остался прямым. Плотно сжатые губы выдавали упрямый характер и обиду.

– Мамочка, прости меня, я очень виновата перед тобой. Я будто и не жила вовсе все эти годы. Теперь вспоминаю, что словно под гипнозом была. Зато теперь я очнулась и стала другим человеком. Да и ты сама не желала видеть меня. Но я всё равно вернулась и решила, что буду сидеть под дверью, пока ты простишь меня.

– Расскажи, доченька, – попросила женщина, коротко улыбнувшись, – о жизни своей.

Тоня видела, что мать смягчилась, но что-то останавливало её от разговора именно сейчас. Она окинула взглядом короткую талию матери в линялом халате, её дрожавшие от волнения руки, длинный, но элегантный и хорошо обрисованный нос, с горечью осознавая, что та сильно изменилась с момента их последней встречи. Лидия Фёдоровна постарела. Тоне до слёз стало жаль упущенного времени, но она решила, что больше подобных ошибок не совершит.

– Расскажу! – пообещала дочь. – Обязательно всё расскажу тебе, мамочка, до мельчайших деталей. Позже… Сейчас давай просто помолчим – как в детстве. Раньше мы часто с тобой так сидели, а теперь мне не хватает тех моментов.

В наступившей тишине слышались всхлипывания двух плачущих женщин да шелест длинной стрелки настенных часов, которые отмеряли неспешный ход жизни, унося навсегда те умиротворенные мгновения воссоединения родных душ.

Комната, где предавались воспоминаниям мать и дочь, была маленькой, но уютной, хотя обстановка была более чем простой. В воздухе витал запах липового чая и успокоительного лекарства. Он не просто успокаивал растрепанные чувства блудной дочери, но и баюкал. Ей так хотелось скорее укутаться в потертый плед, хранящий тонкий аромат любимого матерью мыла, но она бегала взглядом по комнате, выпуская воспоминания из тесной клетки своего сознания. Вот с той полки она часто доставала книги, которых в шкафу было много, перечитывая полюбившиеся произведения. А низкий шкаф был наполовину занят их с мамой вещами. В проёме между стеллажами на низкой полочке был установлен телевизор старой модели, но не сдающий своих позиций. На квадратном столе по сей день стояли несколько горшочков с фиалками. Тоня заметила, что на подоконнике заметно подтянулся фикус, который прикрыл краешек штор, висевших на гардине через одну, поскольку остальные с петель сорвались, провиснув над кадкой с драценой, стоявшей в углу. Вторая пальма, что была повыше, стояла у двери между комнатой и коридором.

Тоня вздохнула и удобнее устроила голову у матери на коленях, а та перебирала её гладкие локоны и не могла поверить своему счастью, ведь дочь вернулась домой после длительного отсутствия.

«Она изменилась! Моя девочка стала слишком взрослой и словно чужой!» – про себя размышляла Лидия Фёдоровна, рассматривая профиль дочери.

Много бессонных ночей женщина провела в молитвах, прижимая к груди небольшую икону. Она каждую секунду желала дочери женского счастья и здоровья, в то время как сама едва передвигала ногами. Мать болела давно, но держалась из последних сил, потому что ждала. День – ночь, ночь – день! Так проходили недели. Они плавно перетекали в месяцы, а те складывались в годы. Была бы дочь рядом, не изнывала бы душа от переживаний, не повышалось бы давление, не приходилось пить таблетки горстями, чтобы жить и ждать.

Материнское сердце тосковало, оно ни дня не знало покоя, и всё ныло, и всё сжималось, а в голове роились мысли – одна страшнее другой. И только упрямство не позволяло отступиться от гнева, простить и позвать дочь домой.

«Ну да ничего, дождалась, – подумала женщина. – Вот она – моя кровиночка. Теперь будет легче!»

Тоня громко всхлипнула, думая о чём-то своём – тайном и тревожном. Мать так нежно перебирала волосы дочери и вглядывалась в её черты лица, что та не могла сдержать слёз.

Тоня обхватила маму за колени и расплакалась в голос, потом вскочила, обняла и расцеловала её. Девушка гладила поседевшие волосы Лидии Фёдоровны, вытирала слёзы с её впалых щёк и снова обнимала и целовала. Очнулись обе только тогда, когда засвистел чайник. Тоня сбегала в кухню, выключила газ, а когда вернулась, села рядом с матерью и посмотрела ей в глаза.

– Мамочка, я вернулась навсегда, – тихо произнесла она, насухо вытирая лицо от слёз ладонями. – Я никогда больше тебя не покину. У нас всё будет хорошо, я тебе обещаю! Хватит с меня чужой жизни! Теперь я просто хочу забыть эти годы.

Лидия Фёдоровна молчала, она смотрела на дочь и беззвучно плакала.

Неожиданная горькая усмешка Тони на секунду прервала слёзы матери, но она тут же заплакала снова.

– Если бы я только знала, во что обойдется мне моя же глупость, но я теперь поумнела. Не плачь, мама, умоляю. Я больше никогда не оставлю тебя одну. Ты же простила меня?

В словах Тони звучала не просьба, а мольба. Слёзы катились по щекам дочери, склонившей голову перед матерью. Та нежно подняла её лицо за подбородок, погладила по мокрой щеке и вздохнула.

– А разве может быть иначе? – Коротко улыбнувшись, вопросом ответила дочери Лидия Фёдоровна. Её мимолетная улыбка выражала отягощенность плохо скрываемой тоской; она и не старалась скрывать свои чувства.

Тоня сидела рядом с мамой, держала её за руку, и уже не выглядела столь угнетенной и взбудораженной. Её чистое, красивое лицо с прямым взглядом сделалось спокойным, и даже голос стал ровным.

– Мамочка, пойдем пить чай, – вздохнув, произнесла она, и смахнула с ресниц слёзы. – Я так соскучилась по твоим блинам.

– Я их больше не пеку. Нет сил, чтобы у плиты стоять. Мне помогает женщина одна – социальный работник. Она приходит три раза в неделю, убирает, стирает, продукты приносит. Изредка ещё соседка заходит, деньги приносит. В остальное время я одна. Стараюсь больше лежать.

– Мамочка, прости, теперь всё будет иначе! Мы будем вместе. Я ремонт сделаю, на работу устроюсь. И живность заведем, чтоб веселее. Мы всегда будем вместе, только поверь!

– Дочь, расскажи, как ты жила, – попросила мать, не особо вслушиваясь в поток слов дочери, потому что была испугана и напряжена ожиданием рассказа. – По тебе видно, что страдала сильно, горя хлебнула, изменилась ты очень. Передо мной будто чужой человек сидит.

– Слушай, мамуль, – решилась Тоня, – всё тебе расскажу с самого начала…




Глава 1


Будний день начинался с суеты, но пока он не предвещал ничего необычного.

– Тонька, ты чего зеваешь? – Раздался нетерпеливый женский голос. – Нам ещё молоко принимать, а ты спишь на ходу.

– Да иду я, иду, – зевнула высокая, худющая девица с жиденькими русыми волосами, собранными в маленький хвостик.

– Не выспалась? – Уже мягче спросила женщина.

– Нет. Не хотелось спать, зато сейчас сон одолевает.

– Мужика тебе надо под бочок, тогда и засыпать станет легче.

Женщина подбоченилась и со смешком во взгляде посмотрела на Тоню, подмигнув. Девушка зевнула в ответ.

– Нет теперь хороших мужиков, – произнесла Тоня, волоча за собой ящик с пакетами молока. – А если и есть, то это явно не мой случай.

– Это почему же? – Отдувалась напарница. Тяжело дыша и смахивая налипшую на вспотевшую шею локон, она оттолкнула ногой вывалившуюся из пластмассового ящика пачку риса. – Молодая, симпатичная девчонка, а пропадаешь зря.

– Ох, Настасья Пална, Вы мне льстите.

Девушка разогнула спину и вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони.

– Тонька, в себя надо верить, и меньше критиковать.

– Что делать, когда плачет душа? Как её утешить? Чем помочь? – Задала череду вопросов Антонина. – Молчать? Терпеть? Стонать вместе с ней? Ждать? Нет ответов, вот поэтому я и сижу, опустив руки. Нечего рыпаться, когда даже не знаешь с чего начинать.

– Вот тебе, Тонька, и не спится, что любишь философствовать, – ответила напарница, повернувшись к Антонине спиной. Она выглянула из подсобного помещения, удостоверилась, что посетителей нет, и прикурила сигарету. – Жалко мне твою голову, потому как не даешь ей покоя. Это как же нужно соображать, когда у тебя там пчелиный рой мыслей. Надо проще к жизни относиться.

– Куда же проще? Так много вопросов и ни одного толкового ответа. Слёзы омоют душу, немного успокоят, но не помогут. Страдания терзают дальше. А так хочется увидеть радугу, порадоваться и счастливо улыбнутся.

– Э, куда тебя понесло. Одумайся, девка, и не хватай звёзд с неба. Довольствуйся тем, что есть. Хлеб с маслом ешь – уже хорошо.

– Я осознаю это, но иногда и икры хочется.

– Да понимаю я тебя в какой-то степени, ведь молодая, здоровая, желаешь всего и сразу. Это мы уже стареем, и нам важно, что стены есть и крыша над головой, и хорошо. А на столе хлебушек, мы и рады. У нас закалка иная. Так, всё, пОлно мечтать, сейчас полуфабрикаты привезут. За работу!

Женщины засуетились, погружаясь в работу небольшого продуктового магазинчика, расположенного на углу старого двухэтажного дома, окруженного невысокими молодыми липами. И спустя пару часов они разогнули спины в подсобном помещении, чтобы выпить чаю и покурить.

– Я вот всё думала над твоими словами, Тонь, – произнесла Анастасия, выпустив вместе со словами облачко дыма. – Да, городок наш небольшой, и все друг у друга на виду. Трудно здесь обособиться, коли зубы не острые. В таких населенных пунктах народ ушлый и озлобленный. Сама знаешь, что зарплаты у нас маленькие, а работы, как таковой, мало. Вот нелюди ткацкую и обувную фабрики закрыли, оставили сотни семей выживать без средств, а биржа труда трещит по швам от посетителей. Кто здоровее и моложе, едут на заработки, а кто на пенсии – получает свои законные гроши и делит их на самые необходимые нужды: лекарства, коммунальные услуги и мизерный запас продуктов. Про покупку одежды я вообще уже молчу, главное – выжить. Локтями надо толкаться, Тонь, но ты не хочешь. А потянулась бы к народу, глядишь, оживилась бы. Ты не смотри, что окружающие злые, не все же насквозь прогнившие, есть и те, кто не уронил лица.

– К какому народу? – Антонина покачала головой, состроила гримасу презрения и топнула ногой, пугая проворного мышонка, перебегающего от стеллажа к мешку с картошкой. – Клей надо поставить вечером, а лучше запустить ту кошку, которая под дверью сидит постоянно. Она нагадит, но зато мышей переловит. О чём я? А, вспомнила! Народ…

Анастасия не перебивала напарницу, давая ей возможность выговориться и раскрыться. Она шумно хлебнула остывающий чай, прикурила вторую сигарету и посмотрела той в глаза.

– Молодые девчонки ждут, когда отучатся в школе и упорхнут из этого серого существования в яркую жизнь столицы. И правильно делают, – тихо произнесла Тоня, кроша себе под ноги печенье.

– То, что их там никто не ждёт, не озадачивает? – С иронией в голосе спросила Анастасия.

– Каждая надеется, что именно к ней фортуна повернется лицом, – пожала плечами Тоня. – А что им здесь пропадать? Мужики спиваются, ведь суррогат можно купить в любом проулке. Они же без стеснения стоят у магазинов и на перекрёстках. Они выпрашивают по десять рублей у старушек, женщин с колясками, у школьниц. Стыд эти люди давно пропили, а то и вовсе выменяли на бутылку дешёвого алкоголя, хотя, почти у каждого из них есть семья. Но они не думают об этом. У них перед глазами маячит перспектива выпить и подраться. Я не права?

Анастасия шумно вздохнула, но промолчала. Тоня вскочила на ноги, топчась по крошкам печенья, скрестила руки на груди и принялась ходить из угла в угол.

– Подростки только выскочили из подгузников, уже чувствуют себя королями жизни. Ночами они бродят по улицам, голосят песни, пьют пиво, избивают друг друга даже девочки. Они калечат животных, пробуют и подсаживаются на запрещенные вещества, и самое страшное, что каждый считает это разумным – вот взрослая жизнь. Вы, наверняка, не раз обращали внимание, когда утром шли на работу, что после их ночных гуляний всюду валяются презервативы. Они делают это посреди улицы как животные. А потом с гордостью вышагивают с колясками. В тринадцать лет! Кто-то из них бежит в свои четырнадцать лет на пятый по счёту аборт, а потом рассказывает об этом как бывалый. Они, Настасья Пална, не хватают звёзд с неба, но что их ждет дальше? Как неправильно и некрасиво перевернулся мир. Раньше люди были добрее, а жизнь ярче. А теперь после семи вечера и нос нечего высовывать на улицу: либо побьют, либо ограбят, а то и всё сразу, – рассуждала Антонина Чеховчук.

– Тонь, да я согласна с тобой, – тихо произнесла напарница, отставив пустую чашку на облупленный табурет. – Ты умная девчонка, и правильная. Я тоже, когда возвращаюсь с работы, с тоской думаю об унылом существовании.

– В глубине души я надеюсь, что когда-то вырвусь из замкнутого круга и увижу иную жизнь, – поделилась Тоня с напарницей, найдя в её словах понимание. Она подсела к ней и, сгорбившись, продолжила:

– Полуразвалившиеся бараки, прогнившие полы, облупившиеся фасады и заросшие кустарниками парковые лужайки украшают центральную и единственную улицу. В городе облагороженной осталась широкая аллея у аптеки, но и её постепенно заполоняют алкаши. Они так спокойно спят на скамейках и под ними, что диву даешься. А где-то там есть роскошная жизнь, которая дана не каждому!

Тоня замолчала, растирая потной ладонью сухое пятно на подоле рабочей формы.

– Тонь, но ведь во все времена так было, что простые смертные до конца своих дней живут в развалюшках и постоянно копят на что-то, либо выплачивают кредит.

– Только я так жить не хочу! – вскричала Антонина, стукнув кулаком по колену.

– Ладно, не нервничай, всё будет хорошо! Но пока мы не стали богатыми, надо потрудиться, чтобы с голоду не двинуть, – хмыкнула Анастасия, подмигнув напарнице.

Рабочий день был в самом разгаре, и свободного времени, чтобы дальше стенать о жизни, не осталось, потому Антонина махнула рукой на пятно и вышла в зал вслед за Анастасией. Друг за другом потянулись покупатели, которых они принялись торопливо обслуживать.

Позднее Анастасия взялась за фасовку, а Тоня отправилась мыть витрины и раскладывать товар.

– Добрый день, девочки! – приветствовала симпатичная, полная брюнетка, стремительно зашедшая в магазин ближе к обеду.

– Привет, красавица! – в один голос ответили продавщицы.

– Даш, тебе как всегда? – Поинтересовалась Тоня, вставая за прилавок.

– Да! Две упаковки творога и банан, – подтвердила посетительница. – Что-то посетителей нет сегодня? Да и у нас. Как с утра женщина на стрижку пришла, так больше никого не было.

– О, Даш, чего без дела сидеть? Сделай-ка ты из нашей Антонины красавицу, – попросила Анастасия Павловна – напарница Тони. Она подбоченилась, строго взглянув на девушку.

– А чего же не сделать? Легко! – улыбнулась Дарья, отчего в уголках серых глаз разбежались тончайшие лучики первых, едва заметных морщинок.

– Да вы что? – Оторопела Тоня, выронив из рук упаковку творога. – Не пойду я.

– Иди, иди, – прикрикнула напарница, серьёзно глядя на Тоню. – Принца ждешь, а сама, как облезлая кошка. Подумай: кто взглянет на тебя?

– Ну и острый же язык у Вас, Настасья Пална, – возмутилась Антонина, вместе с гневом испытав стыд за свой облик.

– Нет, Тонь, не злись, но надо с чего-то начинать. Пойдем, – Дарья позвала за собой Антонину.

– Хорошо, – сдалась девушка, покраснев ещё больше. Она мяла руками подол, с надеждой взглянув на парикмахера.

Когда Дарья задорно подмигнула окончательно смутившейся Тоне, она сняла с себя рабочий халат, поправила слегка помятую юбку, накинула куртку и отправилась следом.

***

Антонина не была дурнушкой – нет. Определенно, лёгкий шарм в этой девушке присутствовал, едва заметный, но был. Девушка невзлюбила себя сама, и даже больше, чем постылую жизнь, с которой приходилось мириться. Каждый раз она с ненавистью смотрела на своё отражение в зеркале и была готова расплакаться, так как тонкие слабые волосы русого цвета путались и сыпались. Собрав волю в кулак, Тоня старалась красиво собрать их в пучок, либо накрутить на бигуди и стянуть в хвостик. Лицо узкое и худое, овальной формы с резко выступающими скулами, она баловала дешевым увлажняющим кремом, который, впрочем, не спасал кожу от сухости. Зато ей нравился небольшой носик, доставшийся от отца, с россыпью мелких веснушек, которые деликатно осыпались на щёки. Но как только она обращала внимание на маленькие блеклые глаза с короткими ресничками, настроение портилось окончательно. Во взгляде застыла тоска о чём-то упущенном, несбывшемся, но в то же время, искра надежды иной раз вспыхивала в них. Длинноватые оттопыренные уши Тони не претендовали на изящество. А вот худощавая подсушенная фигура добавляла баллов.

В свои двадцать три года Антонина была одиночкой, и не стремилась обзавестись друзьями. Развлечениями ей служила работа, после которой она торопилась домой, где её встречала мама. Лидия Чеховчук страдала от артроза. С недавних пор боль перестали облегчать даже уколы. Получив инвалидность пару лет назад, женщина постоянно находилась дома, но домашние хлопоты легли на плечи и без того измученной дочери.

Антонине не везло с детства. Детвора не играла с девочкой, не водила дружбу, однако, с завидной регулярностью дразнила её. И вроде всё при ней: доброта, отзывчивость, общительность, но только соседские дети упорно не желали завести себе такую приятельницу. Были, конечно, редкие случаи, когда её всё же приглашали в игры, и тогда маленькое сердечко Тонечки замирало от радости. Она старалась угодить всем, чтобы о ней больше не забывали. Но выйдя на следующий день во двор, она вновь терпела насмешки и плевки. Доставалось девочке не только от детворы. Не упускали случая позлословить и прогнать её со двора и язвительные соседи, которым досуг было лить грязь на окружающих. Девочка плакала тайком от мамы, чтобы не огорчать её, но Лидия замечала мокрые глаза дочери, садилась на диван и укладывала рядом свою крошку, гладила по голове, успокаивала и баюкала, приговаривая, что её дочка самая красивая, умная и достойная.

Когда Тоня пошла в школу, ничего не изменилось, но добавилось обидное прозвище из-за фамилии. Девочка училась хорошо, что злило одноклассников, которые не особо стремились к знаниям.

С пятого класса для девочки начался сущий кошмар. Дети подросли, и с некоего посыла родителей стали больше понимать. Их отталкивала в однокласснице некая неприглядность, которой Тонечку наградили в пять лет. Девочку сбил мотоциклист, когда она мчалась на велосипеде, спасаясь от догонявшей её собаки. Малышка улетела с дороги в яму, засыпанную битым кирпичом. Парень, который покинул место аварии, оказался сыном местного участкового, и когда дело приняло огласку, в случившемся обвинили ребёнка. Наказания молодой человек не понес, а судьба у девочки оказалась искореженной, как и тот велосипед, на котором она ехала. У матери Тонечки денег на пластическую операцию не нашлось, и на лице у девочки остались шрамы, которые она училась маскировать долгие годы. Но и спустя время, сверстники общаться с ней не пожелали, ведь в моде красота и лоск. Мужчины чаще засматривались на див без настоящих лиц и индивидуальностей, чьи силиконовые груди не имели отличия.

Ежечасно Тоне приходилось терпеть издевательства, усмешки и сплетни, и доказывать, что она личность, что у неё свои мечты и надежды, мысли и страхи, что нет в природе некрасивых женщин, а есть рамки, за грани которых они не могут выйти в силу неких обстоятельств. Тоня не рассказывала матери о своей тяжкой доле, скрывая до мелочей все переживания. Тяжело, когда борешься за место под солнцем без поддержки. Чуть ли не выгрызаешь зубами землю, чтоб отстоять своё место, себя. Кто-то в таких случаях сдается и уходит в тень, кто-то спивается и теряется в небытие, а кто сильнее духом – борется. Тоня оказалась именно из этой категории. Борец. Худо – бедно, но она цепляется за жизнь и мечтает, что когда-нибудь ей повезёт. Она верила, что выберется из топи под названием «существование» и утрет всем обидчикам нос. Пока она живет более чем скромно, и бедность угнетает, но терпеть можно.

– Ну вот, посмотри, как здорово получилось! – воскликнула Дарья, обращаясь к симпатичной блондинке, и развернула кресло.

Тоня подняла тоскливый взгляд и охнула. Даша осветлила ей волосы, сделала каре с прямой челкой и накрутила слабыми завитками, закрепив сие творение лаком для волос. После этого она сделала коррекцию бровей и аккуратно прокрасила каждый волосок. Подбоченившись, Дарья наблюдала реакцию скромной клиентки.

Тоня смотрела на себя в зеркало и молчала. Она не могла поверить, что может так выглядеть.

– Дашка, – спустя несколько секунд вымолвила Антонина, – я даже не думала, что так бывает.

– Как? – Тихо спросила Даша. – Тонь, ты меня извини, но ты просто лентяйка и неряха. Не обижайся, но я скажу тебе правду. Ты прячешься в коконе каком-то, накрутив себя тем, что ты уродина. Поверь, это не так. Себя нужно уважать и даже любить. Ты не на помойке нашлась. Тебя выносила любящая мама, заботливо вырастила. А ты вот так теперь ей платишь. Опустила руки, не следишь за собой. Считаешь, ты права? Подумай, твоей маме тяжелее, чем тебе, потому что она все твои страдания пропускает через себя. А тебе всего-то надо – следить за собой. Ты красивая девушка, и достойна самого лучшего, просто нужно поверить в себя. Не позволяй себя унижать. Подними нос выше, ведь ты такой же человек, как и все, а права у всех равные. Тебе жизнь дана, вот и пользуйся ей смело.

– Даша, спасибо тебе, подружка! Я не обижаюсь. Ты мне будто глаза открыла, и встряхнула меня. Ты во всём права.

– Вот и хорошо, – улыбнулась Дарья, ловко орудуя щёткой и совком.

– Сколько я тебе должна за эту красоту?

– Не обижай меня. Я делала тебе прическу от чистого сердца, помочь, а не с целью обогатиться. Поверь, не всё в этой жизни измеряется деньгами. Лучше беги на рабочее место, а то Анастасия одна там, вдруг покупатели пошли.

– Спасибо большое, Даша! – Воскликнула Тоня, вытирая набежавшие слёзы.

– На здоровье, – улыбнулась девушка, смахнув с совка волосы в мусорный мешок. – Беги. И не забывай, что ты красивая, а этому званию нужно соответствовать.

Тоня, раскрасневшаяся от смущения, выскочила из салона красоты, расположенного в соседнем доме, и побежала в магазин. Она так торопилась, что в дверях сбила бородатого мужчину. Тот на ногах удержался, но выронил пакет с продуктами. Послышался неприятный звук – разбились яйца. Бородач переводил взгляд с пакета на преграду, и обратно, с Тони на месиво под ногами.

– Простите меня, пожалуйста! – взволновано вскричала Тоня, всплеснув руками. Она порывалась упасть на колени, чтобы собрать растекающийся по пакету омлет, но незнакомец быстро отстранил её.

– Ничего страшного, не волнуйтесь Вы так, – хрипло произнес пострадавший, пахнув в лицо девушки стойким перегаром.

– Я сейчас возмещу ущерб, – пообещала Тоня, кинувшись к прилавку.

– Не стоит! – громко проронил бородач.

– Как же? Я виновата. Подождите минуту, пожалуйста.

– Девушка, я же говорю, что не стоит беспокоиться, – отстраненно произнес мужчина, поднял пакет с «омлетом», вышел из магазина и выбросил его в урну рядом с дверью.

Тоня растерянно смотрела ему вслед, приложив ладони к пылающим щекам.

– Ой, как же неудобно вышло, – пожаловалась она напарнице, которая наблюдала за развернувшейся сценой.

– Не бери в голову, это не драматично. Лучше подойди поближе, рассмотрю тебя.

Антонина похвасталась своим преобразившимся обликом без энтузиазма, вспоминая лицо мужчины. Он явно был чем-то озадачен, но, по крайней мере, не агрессивен.

Чтобы немного отвлечься, напарница позвала Тоню на свежезаваренный чай с земляничным печеньем, после чего завертелась рабочая суета. Приближалось закрытие магазина, и люди торопились после работы купить что-то к ужину.

На улице моросил дождь, когда женщины закрыли магазин и разошлись по разным сторонам. Тоня спешила в аптеку за лекарством для мамы. Девушка была в подавленном состоянии: не выходила из головы недавняя ситуация и отказ в авансе. Она надеялась купить себе новую обувь, потому что старые сапоги лопнули, и вода из луж нещадно омывала горевшие от усталости ступни. Тоня шла под дождём и плакала. Её тело сотрясалось от бессильной ярости на всех и вся. Струи ливня смешивались со слезами, и, стекая по щекам, смывали остатки дешевой косметики. Отвратительная погода не добавляла радости. На календаре вторая декада декабря, а лило как из ведра; снег казался людям сюрпризом.

«Денег не хватит. Сейчас приду домой и нужно что-то приготовить на ужин. Что? Я больше не могу давиться этими серыми слипшимися макаронами, – промелькнула очередная мысль в голове Тони. – Я очень устала! Неужели я совсем не заслужила частичку счастья?»




Глава 2


Визг шин и сигналы заставили девушку вздрогнуть, и тут же её окатили из зимних луж несколько машин. За думами она не заметила, как начала переходить дорогу на нерегулируемом перекрестке, тем самым создавая аварийную ситуацию – вторую за день.

– Ты, овца непутёвая, разуй глаза, куда тебя несет?! – закричал выскочивший из машины молодой человек.

Тоня стояла посреди дороги и тряслась, теперь уже не объяснить: от холода ли, то ли от стресса. Другие автомобили разъехались, и девушка осталась один на один с рассвирепевшим мужчиной.

– Чего вылупилась, умалишенная?

Девушка молчала.

– Жить надоело? А мне нет. Я не хочу сидеть за такую курицу, – продолжал кричать водитель. Он подошел ближе, схватил Тоню за руку и дернул в сторону от дороги. Тут уже она очнулась от потрясения, выдернула свою руку из цепкой хватки мужчины, и собралась было уйти, но не тут-то было. Незнакомец снова начал кричать, жестикулируя и выражаясь более чем доходчиво. Тоня не выдержала, зажала уши ладонями и упала в лужу на обочине тротуара. Она беззвучно рыдала, не замечая ничего вокруг.

– Эй, ты чего? – Мужчина присел перед ней на корточки и заглянул в лицо. – Чего ревёшь-то? Это мне надо истерить. Я чуть тебя жизни не лишил, а себя свободы.

Тоня продолжала плакать, не обращая внимания на то, что мужчина говорил уже спокойнее:

– Ты испугалась что ли? Прямо так сильно?

Девушка не проронила ни звука, лишь всхлипывала, пряча взгляд за ресницами. Тогда незнакомец поднял её из лужи, и, не обращая внимания на сырость, посадил на переднее сидение своего дорогого автомобиля. Он достал из кармана куртки носовой платок и протянул ей. Шмыгая заложенным носом, Тоня подняла на него заплаканные глаза и замерла. На неё смотрел красивый, ухоженный мужчина, которому впору красоваться на обложке женского журнала, а он сидел рядом и протягивал маленькую бутылочку минеральной воды.

– Что стряслось у тебя? – Участливо спросил мужчина, заводя мотор. Он перестроился с одной проезжей полосы на вторую и припарковался у стоматологической клиники.

– Когда? – Не поняла девушка, смотря перед собой.

– Да вот только что! – хмыкнул мужчина, состроив ироничную гримасу. Он развернулся к девушке вполоборота, и не скрывая этого, придирчиво рассматривал её.

Тоня пожала плечами, глядя в окно, по которому бойко струились капли зимнего дождя. Дрожь немного отпустила её, но она всё равно чувствовала себя довольно неуютно в мокрой одежде.

– Зачем бросилась мне под колёса? – Не отставал незнакомец. Он подмигнул Тоне, когда она решилась повернуть к нему голову и взглянуть в глаза.

– У меня сапоги худые, – не к месту, но так наивно и доверительно пояснила Тоня.

– А мозг? – Серьёзно спросил мужчина, вперившись взглядом в раскрасневшееся лицо неразговорчивой девушки.

– Чего мозг? – Покосилась на него Тоня. Опомнившись, где находится, она пыталась нащупать ручку, чтобы поскорее выйти наружу от этого странного мужчины.

– Извилины у тебя не худые? Хотя, о чём это я? У тебя их походу вообще нет.

– Нет, – согласилась девушка, оставив попытку открыть дверцу автомобиля. Не понимая почему, она вдруг прониклась дружелюбием к этому незнакомому мужчине. – Если честно, ничего у меня нет.

– Ты из-за денег задумала это? – Округлил глаза незнакомец. Он покачал головой, нахмурил брови и схватился за голову, поражаясь нелепой догадке. Посмотрев на девушку, он поразился её тоскливому взгляду, от которого по спине прошла дрожь.

Они сидели в машине, а дождь продолжал стучать по крыше и смывать грязь с гладких боков Хаммера. Такие машины в этом городе были редкостью, и это сразу бросалось в глаза. В салоне приятно пахло натуральной, едва потертой кожей, и лёгким парфюмом. Тоня сделала глоток воды и снова посмотрела на незнакомца.

– Не кидалась я под колёса, – призналась девушка, вцепившись в бутылочку, как в спасательный круг. – Меня дома мама ждет, и я не самоубийца. День просто тяжёлый был.

– У всех дни тяжёлые бывают, но это не говорит о том, что нужно терять контроль, – возразил мужчина. – А если бы на моём месте оказался другой, менее бдительный водила? Летела бы ты как кегля. И мама тебя не дождалась бы, возможно, никогда.

От заключений, сделанных незнакомцем, Тоне сделалось не по себе, и она зябко поежилась.

– Извините, я очень виновата.

– Да ладно, чего уж теперь толочь воду в ступе. Куда тебя отвезти? Я, правда, не знаю этот город, но если покажешь дорогу, то подвезу тебя.

– А откуда Вы приехали в нашу дыру?

– Из Москвы. Я здесь по делам. Хочу одну из фабрик выкупить и построить на её месте что-то типа курортной зоны. Очистить, озеленить, и всякое такое.

– Да ладно! – У Тони вырвался нервный смешок, и она, смутившись, прикрыла рот ладонью, потом опустила руку на колено и серьёзно взглянула на незнакомца. – Не смешите народ. Это забытое богом место. Только зря деньги потратите. Какой здесь может быть отдых? У нас есть одна речка, и та давно покрылась слоем нечистот, сливаемых ассенизаторами.

– Ты просто ничего не понимаешь в этом. Эта, как ты выражаешься, дыра – золотая жила.

– Ну, Вам, конечно, виднее, – согласилась Тоня. – Если есть средства, то почему бы не сорить ими даже в таком захолустье, как наш городок.

– Если ты не любишь место своего обитания, почему не уезжаешь? – Удивился мужчина, поджав губы так, что уголки поползли вниз, изображая недоумение.

– Не могу в силу семейных обстоятельств, – призналась Тоня, и замолчала.

Незнакомец пристально смотрел на девушку. Она опустила глаза и лихорадочно соображала, что же сказать, чтобы прервать неловкую паузу.

– Слушай, а поехали, я тебе сапоги куплю, – неожиданно предложил москвич.

– Сумасшедший? – Удивилась Тоня, слегка отпрянув в сторону. Её начала раздражать эта странная беседа, но каким-то магнетическим даром обладал этот красивый незнакомый мужчина, что она никак не могла решиться покинуть салон его дорогого автомобиля.

– Почему? – Невозмутимо спросил мужчина, заводя мотор. – Тебе нужна новая обувь, а я могу себе позволить купить её для тебя.

– Зачем? – Выдохнула Тоня, с тревогой вглядываясь в гордый профиль мужчины. Её снова затрясло, теперь уже он нервного напряжения, и буквально пригвоздило к кожаному креслу, в котором было слишком удобно и уютно.

– Знаешь, смотрю я на тебя и понимаю, что ты именно то, что мне нужно, – с ходу выдал незнакомец, вливаясь в поток машин. – Где тут у вас приличный магазин?

– В смысле?

– Обувь где покупать будем? – Терпеливо переспросил мужчина, бросив быстрый взгляд на обескураженную девушку.

– Не нужна мне никакая обувь, – пришла в себя Тоня. – Остановите вон у того здания, можно даже у храма, мне некогда с Вами кататься.

– Погоди ты выступать! – спокойно произнес мужчина, и послушно припарковался у здания храма, купол которого величаво возвышался над низким строением. – Просто выслушай меня и пойми правильно. Мне нужна жена. Срочно. Но это не то чтобы мне, просто бизнес требует некоторого ущемления в правах, и это именно статус женатого мужчины. Я присмотрелся к тебе и сделал определенные выводы. В общем, ты отлично подходишь на эту роль.

– Вы явно сумасшедший! Самоуверенный и наглый тип! – выкрикнула Тоня. – Мне нужно идти. Ещё не хватало, чтоб меня продали куда-то.

Девушка вдавила ручку, но дверь не поддалась. Она повторила попытку, и снова без результата.

Незнакомец скрестил руки на груди и невозмутимо взирал, как Тоня нервно дергала дверную ручку.

– Чего ты ломишься? Не торопись, я не кусаюсь. Просто послушай меня, и всё сама поймешь.

– Не буду я слушать этот бред. А говорили, что я глупая. А это, между прочим, спорный вопрос. Выпустите меня, мне пора домой!

– Ты только выслушай, – неожиданно глухо попросил мужчина. – Чтобы развивать строительный бизнес, я подобрал себе бизнес-партнера. Это толковый, довольно влиятельный и богатый человек, но есть в нём один жирный минус: желает видеть вокруг себя только удачно женатых коллег. Фишка у него такая. А я не женат, и до сего момента не собирался. Только время поджимает, а на то, чтобы искать себе бабу, извини, женщину, у меня его нет, да и желания тоже нет. А ты, хоть и малахольная, но видно, что непритязательная серая мышка. Вот на тебе я с удовольствием женюсь.

– Хам! Все вы богачи зажрались. Считаете себя властителями судеб. Захотите, можете оскорбить и втоптать в грязь, а можете кинуть голодному нищему косточку. И ещё посмеётесь, когда он от безысходности поднимет её и съест. А после, за подачку затребуете обувь вам лизать в знак благодарности.

– Не, обувь не надо, – ухмыльнулся москвич, удобнее устраиваясь в кресле. – Я иногда, может, позволю тебе что-то другое у себя полизать.

– Да пошел ты! – закричала Тоня. Её душил гнев. Она схватилась за горло, хватая ртом воздух, а из припухших глаз вновь брызнули слёзы обиды и разочарования.

Девушка моментально перешла на «ты» под стать наглому незнакомцу, и, не ожидая от себя ничего подобного, резко ударила его по уху. Сообразив, что натворила, она съежилась и приготовилась ждать ответного удара.

– Чего согнулась? Тебе повезло, что баб я не бью. Пока. Может, конечно, и зря, но совесть не позволяет, – произнес мужчина, запустив одну руку в карман куртки, а пальцем второй дотронулся до покрасневшей мочки. – Вот тебе моя визитка, подумай хорошо. Обижать тебя не буду. Жить будешь на всём готовом, и, наконец-то, при деньгах. Пару лет потерпим друг друга, и после свалишь, куда захочешь. Думай. В следующий раз я приеду в этот город через неделю. А теперь иди отсюда.

Мужчина нажал на кнопку, и послышался щелчок, после чего Тоня беспрепятственно открыла дверь и вывалилась в промозглый вечер декабря. Пальцы на ногах мгновенно сковало от холода, а по обветренному лицу струились слёзы. Доводящим до злости молоточком стучало прямо в левый висок. Сейчас нужно было сосредоточиться на обыденных делах, купить лекарство и что-то вкусное, чтобы порадовать маму, которая заждалась и теперь сидит у окна, всматриваясь в унылые, размытые ледяным дождём силуэты, спешащие по своим делам, но денег катастрофически не хватало. Да ещё начальство скупилось для своих же сотрудников. Брать домой товар под зарплату запрещалось и каралось штрафом. Оплати и бери. А где её взять, оплату эту, если они не выплачивают вовремя то, что должны.

– Везде скоты и жмоты! – в сердцах выругалась Тоня. Она шлепала по лужам, промокая чуть ли не до коленей, а на душе было гаже, чем на улице.

«Какие эти богачи нахальные, – думала Тоня, торопливо перешагивая очередную лужу. – Думают, что им всё можно, что всё продается и покупается. Людей за дешёвый товар принимают, а иной и за грязь под ногтем. Эх, а как тоже хочется пожить в роскоши, пить по утрам вкусный кофе, а не эти помои с крупинками во рту, и есть бутерброды с нежным сыром, вкусным и свежим, а не заменитель, скрипящий на зубах. И выспаться хочется, спать долго и сладко. И деньги не считать в магазинах. А сладостей как хочется, настоящего чего-нибудь без неприятного послевкусия. И вина выпить дорогого».

Прервав мечты, Тоня зашла в аптеку, купила всё необходимое, и, остановившись в уголке, пересчитала скудную горсть монет, скромно сгрудившихся в потрепанном кошельке.

«Ага, мне хватит на батон, и даже смогу выгадать банан и пачку сока. Маму порадую. А сама обойдусь. Ещё нужно в мясной отдел заглянуть, немного костей куриных взять, сварю Малышу кашу на них, – быстро соображала Тоня. Она убрала монеты в карман куртки и вышла на улицу. – Малыша жаль, уже год живет на площадке у дома, мокнет и мёрзнет бедный. Куда бы его пристроить? Такой пёс красивый, умный, спокойный. И себе взять не могу. Не буду же я постоянно пичкать маму таблетками от аллергии. Хоть кормлю его, хоть что-то делаю для бродяги».

По пути Тоня заскочила ещё в два магазина и, купив всё необходимое, устремилась домой. В своём магазине она не отоваривалась из принципа. Раз их за людей не воспринимают, значит, она будет закупаться там, где всё для людей. Дома её увлекли повседневные занятия. Во время этой суеты девушка всё вспоминала недавний разговор с незнакомцем, а завершив дела, подошла к вешалке с курткой и достала из кармана визитную карточку.

«БЕРЕЖНОВ МАТВЕЙ ГЕОРГИЕВИЧ – президент холдинга Строй плюс». Далее – череда телефонных номеров, но на них девушка уже не смотрела. Она полезла в телефон, чтобы почитать в интернете о подобной должности.

«Да уж! Даже генеральный директор компании у него в подчинении. Недурно. Видимо, денег много, раз свой бизнес замутил, – подумала Тоня».

– Дочка, покажи мне свою новую прическу. Я толком разглядеть не успела.

На этом размышления Антонины прервались окончательно, она спрятала маленький плотный прямоугольник обратно в карман куртки и отправилась в комнату, коротать вечер за беседой с мамой. Они в который раз обсудили цены в магазинах, коммунальные проблемы, и даже немного коснулись политики, после чего улеглись спать.

***

Пять дней прошло с того уютного, тихого вечера. Тоня успокоилась и забылась после встречи с москвичом. Она погрузилась в рабочие моменты и старалась вообще не думать о чём бы то ни было, что выводило её из равновесия.

В обеденный перерыв позвонила мама и сообщила, что вызывала медицинскую бригаду, а после – терапевта. Лекарства, которые ей жизненно необходимо принимать от высокого давления, были одно дороже другого. Только вот аванс, который Тоня получила два дня назад, растаял как декабрьский снег. Что она сделала, так это коммунальные услуги оплатила, и что-то прикупила к празднику, и снова они оказались на мели.

– Мамуль, перестань плакать, я что-нибудь придумаю, – успокаивала Тоня рыдающую в телефон мать. Ей самой сделалось нехорошо. Схватившись за воротник, она оттянула горлышко тонкого свитера, душившего её в тот момент. – Я найду деньги, не переживай.

После разговора, девушка осталась в подсобном помещении, села на ящик с соком, обхватила голову руками и задумалась. «Что мне делать? Просить в долг? У кого? Никто не выручит, и отдавать потом чем?»

Тоня и сама заболела. Простудилась, но денег на лекарства не было, потому пришлось переносить болезнь на ногах. Она полезла в карман куртки за упаковкой бумажных платочков, а вместе с ней выскочил плотный чёрно-белый прямоугольник. Девушка наклонилась и подняла визитную карточку. Она устремила взгляд на кусочек картона, как на диковинное украшение, которое она в любую минуту могла продать и выручить приличную сумму, решающую некоторые её неприятности. Только картинка перед глазами расплывалась и сквозь визитную карточку Тоня видела глаза москвича. Его наглый взгляд бледно-голубых глаз остужал все порывы, но как только он улыбался, холод таял как при оттепели. Аккуратно подстриженные светлые волосы обаятельного мужчины были слегка взъерошены, а подбородок гладко выбрит. Даже его светлые брови были как-то уж особо послушны: волосок к волоску. Тонкие губы, упрямо поджатые прямой линией с опущенными вниз уголками, выдавали хозяина, указывая на пренебрежение к окружающим. Красивый мужчина, но слишком самоуверенный и гордый. Хотя их встреча была единственной и мимолетной, Тоня запомнила, что он был высок и худощав.

«Скоро он приедет, – подумала девушка, массируя холодными пальцами виски. – Попробовать встретиться с ним и поговорить по-хорошему? Возможно, он не такой уж и плохой?! А вдруг поможет?»

– Тонь, ты чего здесь засела? – Спросила вошедшая напарница, убирая в карман зажигалку и пачку сигарет. – Засаду не вовремя устроила. Иди в зал, мы открываемся.

– Иду, – глухо откликнулась Тоня. Она наспех набрала в телефоне сообщение и отправила, пока не передумала, а после приступила к работе.

Ответ девушка получила через три часа. «Приеду, позвоню». Тоня, прочитав сообщение, и обрадовалась, и испугалась. Грела мысль, что скоро её мытарствам придет конец и жизнь изменится. «Заживем с мамулей как принцессы!»

Почему столь обеспеченный и привлекательный молодой человек не женится на ком-то из своего круга, девушку не тревожило: настолько её измучили постоянные неприятности, которые приходилось решать в одиночку, что остальное уже не заботило.




Глава 3


– Ну вот, всё мы обсудили, – заключил Матвей. Он равнодушно смотрел на Тоню, сидя в машине; и сколько бы девушка ни пыталась понять, что творится в его голове, ни мимика, ни голос, не выдали душевного состояния собеседника.

– А мама? – Тоня насторожилась, всматриваясь в холодные глаза Матвея.

– Что мама? – Мужчина недоуменно поднял бровь.

– Мама поедет с нами? – Тихо задала вопрос Тоня, внутренне сжавшись в комок от нехорошего предчувствия.

– Конечно же, нет. Твоя мать останется здесь. Оставишь ей денег. Или найми помощницу, сиделку там какую-нибудь, – ответил Матвей, отвернувшись от Тони. Он полез в карман за телефоном, который настойчиво привлекал к себе внимание тихим писком.

– Я не могу её бросить, – возразила Тоня, наблюдая за тем, как собеседник сбросил вызов.

– Слушай, я тебе всё объяснил – ты поняла и приняла. Какие тут могут быть вопросы?!

– Да. Я полностью согласна с тем, что у нас не будет близости, что я не стану влезать в твою жизнь, а буду жить своей, но в твоём доме, – всё так. Но чем помешает моя мама?

– Повторяю ещё раз, – разозлился Матвей. Снова сбросив вызов, он перевел взгляд на Тоню, – ты едешь со мной, живешь в роскоши, но становишься невидимкой. Ты выходишь замуж за деньги, а я женюсь на тени. Твоей матери места в моём доме нет. Обеспечить ей достойную жизнь сможешь здесь. Выбирай. Мне некогда торговаться.

– Я согласна, – обреченно вздохнула девушка. Она отвела растерянный взгляд от неподвижного лица Матвея, борясь с набежавшими слезами.

– Отлично! Завтра я уезжаю часов в девять вечера. Будь готова к этому времени. Адрес пришли в сообщении, и я заеду за тобой. А теперь иди домой. Мне пора.

– До завтра, – окончательно расстроившись, произнесла Тоня. Её нисколько не смущало такое обращение, но тревожило, что мама останется одна. И уж тем более, не таким она себе представляла день, когда согласится выйти замуж.

Матвей ничего не ответил, и после того как Тоня вышла из автомобиля, сразу же сорвался с места и скрылся за поворотом.

«Это ради благого дела, – успокаивала себя Антонина, пока шла домой, – ради мамули. Я ей деньгами помогу да сама в люди выберусь».

Погода стояла чудесная: медленно падал снег, укрывая грязные тротуары белым кружевным покрывалом. Слегка морозило. Каждая веточка, каждый кустик с радостью примерял долгожданный белоснежный наряд. Снег искрился и освежал своим вторжением не только улицу, но и души прохожих. Тёмное небо не сияло алмазами звёзд, зато мелкие кристаллики отражались на снегу в рассеянном свете уличных фонарей. Под ногами девушка увидела свою тень.

«Вот точно так я буду и для него – безмолвная тень. Только я не имею права передумать, – с грустью подумала Антонина». Она подошла к двери и остановилась в нерешительности, ведь дома ей предстоял серьёзный разговор с матерью. Как-то всё нужно объяснить, правильно донести до сознания и понимания родительницы. Найти слова утешения. И главное, заручиться поддержкой.

На удивление, Лидия Фёдоровна спокойно восприняла новость. Она одобрила сделку, которую её дочь заключила с богатым мужчиной. Женщина желала ей счастья, и раз сама не смогла обеспечить всем необходимым, значит, нужно не мешать устраивать той свою жизнь.

Утром Тоня сходила в магазин и сообщила, что увольняется. Много ей пришлось услышать от начальницы в свой адрес гадких высказываний, но девушка привыкла быть грушей для битья. Да и в какой-то мере она была виновата. Не предупредив, работница подставила напарницу, которой придется работать какое-то время за двоих. Но Тоне было уже всё равно на всех и вся. Она спешила домой, и даже не попрощалась с Дашей, которая как добрая фея, поменяв ей прическу, неосознанно изменила заодно и жизнь.

Антонина спешила в светлое будущее, сжигая за собой все мосты. Она считала, что все её проблемы решатся сами собой уже совсем скоро. Да, эти решатся, но начнутся другие, коварные и изощренные, уже совсем с другим смыслом.

Собрав немного вещей в пакет, девушка переделала привычные домашние дела и, присев рядом с матерью, всплакнула. Часы с тихим шелестом уносили в никуда трогательный момент, который обнадеживал дочь и сбивал с толку мать. Женщины просидели обнявшись довольно долго. Им не нужны были слова, потому что каждая понимала состояние другой, им хватило слёз на двоих, а в назначенный час они прощались у дверей.

– Мамочка, не переживай, всё у нас будет хорошо! Звони в любое время, не стесняйся. Деньги я тебе буду пересылать регулярно. Ты только не забывай принимать все лекарства по расписанию.

– Хорошо, доченька, я поняла. Я всё помню. Я всё забываю спросить: что с той собакой с улицы? Ты же так её полюбила. Будет ли её ещё кто кормить?

– Ой, я же не успела тебе рассказать. Я вызывала бригаду, и пса увезли в гостиницу. Пока его место проживания оплачено на три месяца, а потом буду перечислять.

– Вот как! Надо же, и у животных есть отели! – женщина всплеснула руками и присела на край полки, поскольку от волнения ноги отказывались её держать. Чтобы не подавать вида, как она расстроена и испугана, мать подбадривала дочь. Только отпуская дитя в чужую, неизвестную жизнь, у самой душа будто рвалась на части.

– А как же, мам, сейчас много чего есть, были бы деньги, – произнесла Тоня, застегивая сапог. – В такое непростое для человечества время, важную роль играют только шуршащие бумажки.

– Да, доченька, ты права. Без них никуда.

Распрощавшись, Тоня вышла из квартиры в неизвестность, а мама захлопнула дверь за её спиной и заперла замок. Прошлое отгородилось от будущего, прихватив с собой настоящее.

Усевшись на сиденье, Тоня с тревогой взглянула на будущего мужа, он равнодушно посмотрел на неё, без энтузиазма подмигнул и вырулил со двора.




Глава 4


– Ну вот, жена, – ухмыльнулся Матвей, без улыбки взглянув на Тоню, – теперь ты будешь жить здесь.

Разочарованная Антонина была готова расплакаться, но не от того что видела перед собой. С этим-то как раз всё было в порядке.

Одноэтажный дом был выложен кремовым кирпичом. С одной стороны к нему прилегал большой гараж на три машины, а с другой – уютно прижалась большая терраса, состоящая из стекла, как и куполообразная крыша. С улицы было заметно, что терраса была предназначена под зимний сад: множество цветов и высокой зелени поражали воображение; благородные кустистые деревца соседствовали с густыми кустарниками в мелких розовых цветах; разноцветные головки петуний полностью укрывали кашпо.

Тоня заметила низкое широкое кресло с накинутым поверх клетчатым пледом в углу террасы под остролистой пальмой, и даже не одно. Они манили в свои глубины, словно шепотом завлекали присесть с книгой или просто помечтать в окружении душистых, тихо шелестящих от сквозняка растений. Террасу освещали мягким светом мелкие огоньки, бегающие по стеклянным стенам будто светлячки. Антонина молчаливо взирала на это уютное великолепие, и ей нравилась эта беседочка.

Под крышей по периметру всего дома от лёгкого ветерка колыхались тонкие гроздья гирлянды, и обещали сказочную картину, будто стоишь на пороге волшебного замка, переступив который, окажешься в чудесной стране, где приветливо протянет руку принц и уведет в восхитительное, беззаботное завтра.

Окна в доме смотрелись очень эффектно из-за нестандартного, большого размера, только были пока скрыты жалюзи. Обитатели отгородились от всего мира, чтобы побыть наедине со своими мыслями и ощущениями, переживаниями, а быть может, большой радостью. Во внутреннем дворике разросся небольшой садик, состоящий из спящих яблонь и бодрствующих голубых елей и роскошных сосен.

Воздух освежал и пьянил. А может, голова Антонины кружилась от переживаний. Всё перемешалось: и звуки, и тишина. Новоиспеченная супруга смотрел по сторонам, но не могла понять, что же произошло с ней на самом деле. Такая красота кругом, даже дух захватывает. Живи счастливо, пока появилась такая возможность. Хватай удачу за хвост и держи. Но не радовало это всё, не восхищало.

Час назад Антонина стала женой. Совершенно буднично… сидя в автомобиле. Матвей взял у неё паспорт, забежал в ЗАГС, и через пятнадцать минут вышел обратно – они стали мужем и женой. После этого супруги сразу же поехали домой, на пороге которого Тоня встала как вкопанная, с замиранием в груди разглядывая необычное строение. Только на душе у неё было тяжко, будто скребли когтями огромные хищники, и не просто скребли, а драли изнутри мягкую податливую плоть, упиваясь свежими ранами, отчего по коже бегали мурашки. «Что я натворила? – Мысленно обратилась она к себе. – Что я здесь надеюсь получить? Зачем? Я ведь чужая на этом празднике жизни. Одна совсем, одна, как и мама. Она теперь там тоже одинока».

– Чего стоим? Кого ждем?

Голос мужа вывел девушку из задумчивости. Тоня обернулась, посмотрела, как он прошел мимо неё, и пошла следом.

– А кто убирается в доме? Готовит? – Решилась она уточнить, озираясь по сторонам.

– Домработница приходит три раза в неделю: в понедельник, среду и пятницу. А еду доставляют из ресторана. Там у меня договор на спецзаказ, – пояснил Матвей, останавливаясь напротив жены.

– Понятно, – кивнула Тоня, отводя взгляд от его красивого, спокойного, но холодного лица.

Когда вошли в дом, Тоня снова замерла. Обстановка была потрясающе роскошной, но всё рассмотреть времени не было, поскольку Матвей торопился показать дом.

– Тут моя спальня, – произнес он, распахивая дверь.

Комната оказалась небольшой и минимум обставленной. В центре стояла широкая кровать. Едва ли не во всю стену висел телевизор. Противоположная окну, на котором светилась гирлянда, стена и потолок были полностью зеркальными. По обеим сторонам от батареи стояли два низких, обитых мягким плюшем кресла, за каждым из них высились по кадке с диковинными пальмами.

Тоня торопливо, с некоей жадностью рассматривала интерьер, выхватывая взглядом незначительные мелочи, которые расскажут о хозяине дома больше, нежели он сам поделится столь полезной информацией. И тут Тоня обратила внимание на ложе, где поверх покрывала спала голая юная девушка. Даже спящая, она была слишком красива. Короткие чёрные вьющиеся волосы густым чубом легли на ее гладкий лоб. Аккуратные бровки мгновенно капризно изогнулись, будто во сне ее обижали. Взгляд растерявшейся Тони упал на пухлые губки и заостренный подбородок. Рот у спящей красавицы приоткрылся, откуда виднелись неестественной белизны зубы. Девушка скромно отвела взгляд, предпочитая не разглядывать ниже это мирно сопящее божество. Вроде спит юное создание, можно добавить – ангелочек, но что-то проскальзывает в ней от стервы, что изначально незримо отталкивает от себя этого порочного ангела.

– Это кто? – Шёпотом спросила Тоня, пятясь в коридор.

– Это? Мой любимый человек! – невозмутимо сообщил муж, преградив дорогу и пожав плечами. Он изогнул губы дугой, уронив уголки вниз, и, кивнув, уставился на жену.

Тоня поперхнулась собственной слюной и закашлялась.

– Тише ты! – шикнул Матвей, слегка хлопнув Тоню по спине. – Разбудишь же.

Но юное божество уже резво соскочило с кровати и налетело на новобрачного.

– Я уже затосковала здесь, – растягивая слова, пожаловалась незнакомка. Она выглядела довольной и отдохнувшей, будто секунду назад не она спала, вольготно раскинувшись на кровати.

Тоня, округлив глаза, не могла отвести взгляда от девушки лет двадцати, хрупкой, но раскрепощенной, от которой исходил лёгкий запах духов, и гримаса удивления отразилась на её лице.

– Погоди, – перебил ее Матвей, – накинь на себя что-нибудь.

Он легонько шлепнул «любимого человека» по голому заду, на что порочная красавица счастливо рассмеялась и подхватила с пола короткий шёлковый халатик. Облачившись в тончайший полупрозрачный наряд, она повернулась к молодоженам.

– Тонь, знакомься, это Камилла – моя секс-партнёрша, – представил Матвей. – Ками, прошу любить и жаловать мою временную жену – Антонину.

– Ещё чего – жаловать! – фыркнула Камилла, поджав губы. Она скрестила руки на груди и нагло уставилась на обескураженную девушку, которая привалилась спиной к стене и старалась не упасть. – Не буду я её любить! Значит, это чучело ты взял напрокат?! Так, так, так…

– Ками, не напрокат, а в прокат, и не я её, а считай – она меня, – терпеливо пояснил Матвей, с блеском в глазах посмотрев на любовницу.

– Сама ты чучело, – вставила Тоня, обиженно покосившись на возлюбленную своего мужа. – Я не обижала тебя и не сделала вообще ничего плохого.

– Ты посмотри на себя, чучундра, – разозлилась Камилла. Выпятив грудь, она оттолкнула предостерегающе протянутую руку Матвея и двинулась на Тоню. – С такой убогой я даже рядом в туалете не сяду.

– Я считал, что мы всё с тобой обсудили! – рыкнул Матвей, схватив Камиллу за шиворот. Та мгновенно осеклась под грозным взглядом любовника.

– Да, я поняла. Больше так не буду, – тихо пообещала любовница, раскрасневшись от напряженной ситуации. – Не злись, Матюшенька, я поняла всё, но «добро пожаловать» я этой всё равно не скажу.

Тоня, так и привалившись к стене, стояла в стороне и смотрела на эту комедию, и ей становилось дурно от развивающихся действий на сцене.

– Значит так: здесь и сейчас мы снова повторим все условия нашего договора: ты не травишь, в прямом и переносном смысле этого слова, мою супругу, а она не прибегает к мерам защиты в ответ, – озвучил Матвей. – Живем в мире и согласии, и главное, вместе.

– Без вопросов, – быстро согласилась Камилла. Она подошла к любовнику, по-хозяйски крепко обняла его и поцеловала долгим глубоким поцелуем.

Тоня покачала головой и отвернулась, не решаясь шевелиться. Она слово приросла к месту, не зная, куда ей деться в сложившейся ситуации. Девушка смотрела на любовников сквозь туман в глазах; видела, как силён один и заносчива другая, и понимала, что не желает попусту ронять слова, которые в этот момент никто кроме неё не услышит.

Чуть погодя, Матвей отстранил Камиллу от себя.

– Иди, готовься, я скоро приду, – распорядился он.

Девушке не нужно было повторять, она с победным кличем подпрыгнула, задев Тоню плечом, и захлопнула дверь.

– Не обижайся, – тихо обратился Матвей к жене, развернувшись в её сторону, – это же большой ребёнок. Она считает, что у нее отобрали любимую игрушку. Пойдем, я провожу тебя в твою комнату.

– Матвей, как же так? – Справилась с потрясением молодая жена. Она смотрела в глаза чужого мужчины, и, как и полагается в такой ситуации, видела в них равнодушие, если не добавить – презрение к сложившейся ситуации.

– Что так? – Хмыкнул одним уголком губ новоиспеченный муж.

– Ты такой приятный во всех смыслах мужчина, а сам вот так – с двумя сразу жить собрался. Теперь я понимаю, почему ты выбрал простую нищенку из глубинки. Потому что породистые знакомые не поймут, а тут деревенской нищебродке заткнешь рот несколькими купюрами, и дело сделано, – окончательно сникла Тоня, отодвигаясь от Матвея.

– Тонь, но ты ведь не в обиде, – недоумевал Матвей, всматриваясь в побледневшее лицо жены. – Я тебе столько денег отвалил. А завтра карту привезут на твоё имя. Там приличная сумма. Пока со мной живешь, сможешь получить образование, преобразиться. А хочешь: я тебе помогу бизнес замутить?

– Я подумаю, – коротко ответила Тоня.

– Да, и по поводу документов не беспокойся, я всё переоформлю за тебя.

– Не поняла, – Тоня озадаченно округлила глаза.

– Ты же замуж вышла, теперь необходимо поменять все документы, – терпеливо пояснил Матвей. Прижавшись плечом к стене, он внимательно смотрел на жену, и что-то странное шевельнулось в его душе: то ли жалость, то ли нежность. Это сильно не понравилось ему, ведь он давно привык контролировать свои чувства. Вздохнув, Матвей отстранился от Тони, остановившись на расстоянии вытянутой руки.

– Я думала, что оставлю свою фамилию, – промямлила Тоня, опустив взгляд на цветной пакет со своими вещами, лежащий у её ног.

– Нет, – решительно выдохнул Матвей, спрятав руки в карманы брюк, – ты теперь Бережнова – моя любимая жена.

– Да уж… было бы смешно, если б не было так паршиво, – ухмыльнулась Тоня, решившись взглянуть на мужа. – Иди. У тебя сегодня первая брачная ночь, и я отпускаю тебя выполнить свой супружеский долг на ложе измены.

– Ты чего грустишь? Я начинаю думать, что ты ревнуешь, – смутившись, рассмеялся Матвей.

– К кому? К тому жалкому подобию женщины? Не смеши. Я просто устала.

– Спокойной ночи! – беспечно произнес Матвей, и пошел вдоль коридора.

– Сомневаюсь, – буркнула ему вслед Тоня. Она вошла в комнату, громко хлопнула дверью, щелкнула замком и привалилась спиной к стене, стараясь успокоиться. – Как предусмотрительно: в каждой комнате замок. Дом с секретиком.

Тоня оттолкнулась от стены и прошла вглубь комнаты. Понимая, что силы окончательно покинули её, она бросила пакет с вещами у кровати, скинула свитер, включила гирлянды, прикрывающие оконный проём и отгораживающие её жизнь от тёмного неба и прошлого, и прошла в ванную комнату. Усевшись на край джакузи, она набрала номер мамы, поговорила совсем недолго и попрощалась. Наспех приняв душ, девушка завернулась в большое пушистое полотенце и отправилась в постель. Для себя она решила, что обстановку рассмотрит утром и о случившемся подумает позднее. Едва коснувшись головой подушки, Тоня впервые уснула без переживаний и нехороших мыслей.




Глава 5


Утро для молодой жены началось около одиннадцати часов.

– Эй ты, чума, ты живая там? А-то может, окочурилась от счастья, – кричала под дверью Камилла, при этом стуча по двери ногой.

– Чем же таким особенным меня осчастливили? – Пробормотала Тоня.

Девушка подошла к двери на носочках и резко отворила дверь. Камилла, норовившая послушать, что происходит по ту сторону двери, с перекошенным от злости лицом в этот момент открыла рот, пытаясь ответить, но не успела, и ввалилась в комнату.

От неожиданности девушка, в коротком халатике на голое тело, завалилась и подняла ногу, выставив своё добро на обозрение молодой жены своего любовника.

– Да, не слишком-то ты и следишь за собой, – поддела ее Тоня, оттолкнув носочком длинную худую ножку.

– Ты, коза, да ты вообще хоть раз следила за собой? – Завизжала Камилла, отползая от двери. – Да разве тебе хоть одну процедуру кто оплатит? Да на тебя никто ни разу и не взглянул, я уверена. Ты страшная, как…

– Как кто? – Переспросила Тоня, уперев руки в бёдра. – Твой словарный запас иссяк? Образование подкачало?

Камилла поднялась на ноги, запахнула халат, подобрала раскиданную обувь и пошла прочь. Тоня уже собралась захлопнуть дверь, когда услышала голос:

– Иди завтракать. Матюша еду заказал, а ты всё спишь, корова обнаглевшая. И, между прочим, Матюша любит такую «прическу».

Тоня покачала головой, удивляясь дурости вроде бы повзрослевшей девушки, притом на вид интересной – во всех смыслах. У неё не было желания связываться с ней, но и давать себя в обиду она не собиралась. Заперев дверь, Тоня прижалась к ней спиной и осмотрелась. Обстановка показалась ей довольно уютной. Рядом с дверным проёмом обе стены обвили упругие, сочные, экзотические лианы. В отличие от спальни мужа, в её комнате интерьер выигрывал за счёт небольшого электрического камина и отсутствия зеркал – за что Тоня была особенно благодарна. Её взгляд упал на широкую кровать со смятыми мягкими мелкими подушками. Она вздохнула, вспоминая, как гладкое покрывало мятного цвета согревало изнутри бархатным ворсом, как приятно было лежать на махровой простыне в тон покрывалу. Но ночь прошла быстро, и теперь ей предстояло решить, как жить дальше и соседствовать с любовницей мужа. Тоня вздохнула и прошла вглубь комнаты. Она коснулась рукой маленького светильника, и изголовье кровати блеснуло мягким, рассеянным светом.

– Стены даже не выкрашены, а разрисованы затейливыми серебристыми завитками, – удивилась Тоня, дотронувшись пальцем до шершавой поверхности рядом с лампой. – Да и узоры-то едва заметны.

Светлый широкий шкаф, низкий комод и туалетный столик гармонично вписались в маленькое помещение.

– Мебель создана явно под заказ из экологических плит, – задумчиво произнесла Тоня. Она не была сильна в таких познаниях, пока в их магазин не принесли стопку листовок мебельной фабрики. – Так, осмотрелась, собирайся, и в бой!

Минут через десять, когда Тоня пришла в столовую, в воздухе витали: дразнящий аромат кофе и дерзкий запах фруктового салата. На плетеном подносе лежали пышные булочки, кувшин домашнего лимонада и стаканы. Камилла восседала во главе стола и потягивала молочный коктейль.

– Вот скажи мне: тебе хоть кто-то сделал милость, – не унималась она, – и вдул?

– У тебя это больная тема? – Удивилась Тоня, приближаясь к узкому длинному столу. – Дай поесть спокойно, а иначе я мужу расскажу о твоём плохом поведении, и он тебя накажет.

– Ябеда! – фыркнула красавица, подминая под себя одну ногу. Она переоделась к завтраку в бледно-серые джинсовые шортики и такую же безрукавку на голое тело.

– Шлюха! – критично обронила Тоня, садясь напротив.

Камилла вскочила со стула и плеснула в лицо собеседнице коктейлем в тот момент, когда вошел Матвей.

– Ками, ты говнючка, я тебе что говорил? – Повысил он голос.

Тоня, сидевшая спиной к двери, не ожидала встречи с мужем, и вздрогнула от испуга.

– Матюш, ты чего вернулся? Забыл что-то? Ты же знаешь, что возвращаться – плохая примета. Обязательно подойди к зеркалу перед выходом из дома, – лебезила любовница, кинувшись к Матвею, но тот ее оттолкнул.

– Иди в свою комнату! – прикрикнул Матвей. – Посиди и подумай о своём поведении, пока я не вернусь.

– Но это не я – это она! – закричала Камилла с истеричными нотками в голосе.

– Я всё сказал. Доброе утро, Тоня! Я твои документы забыл, и пришлось вернуться, – пояснил Матвей, улыбнувшись жене. Он быстро вышел из столовой и зашагал в сторону кабинета.

Тоня молчала. Она салфетками промокнула лицо и волосы, и принялась завтракать.

– Ну, шалашовка, я тебе устрою, – пообещала стоявшая в стороне Камилла. – Пока тебя не привез Матвей, нам было так хорошо, но появилась ты, дрянь, и всё пошло кувырком.

– Слушай, ты чего ко мне прицепилась?

Тоня понимала, что дальнейший спор не мог привести ни к чему хорошему, и обернулась, с тоской взглянув на любовницу мужа. Она увидела, что та стоит посреди комнаты со скрещенными на груди руками, расставив ноги, красная от возмущения, но её охватило равнодушие. – Я ведь не претендую на Матвея. Вам ничем не мешаю. Чего тебе ещё надо?

– Чтобы тебя вообще не было в этом доме! – рявкнула красотка, побледнев от злости. Она с ненавистью смотрела на жену любовника, которая в этот момент отвернулась от нее и спокойно отпила кофе из маленькой белоснежной чашечки.

Шмыгнув носиком, она развернулась и побежала догонять Матвея, не подозревая, как задела собеседницу. Тоне чего только стоило видимое спокойствие, когда в душе всё клокотало от гнева и обиды.

Молодая жена рассеянно взяла в руки булочку, но когда через минуту вернулся муж, она уронила её на скатерть.

– Да, Тонь, забыл предупредить: завтра мы приглашены на ужин к моему партнеру. Поброди сегодня по магазинам, салонам, приведи себя в божеский вид.

– Ты идешь с ней? – Выдохнула Камилла, возвращаясь следом за любимым.

Тоня, до этого сидевшая спиной к двери и натянутая как струна, окончательно разнервничалась, вздрогнула и расплескала кофе.

– Не с тобой же мне туда идти, – ответил Матвей, не взглянув на любовницу.

– А я буду сидеть дома? – Камилла, представив себе такую картину, побледнела.

– Подожди, Матвей, мы так не договаривались. Какой ещё ужин? – Возмутилась Тоня, откинув в сторону скомканную салфетку. Она выскочила из-за стола и подошла к мужу. – Я не умею пользоваться ножом и вилкой, и не обучена правилам великосветского этикета. Не позорь меня и себя заодно.

– Ничего. Ками тебя всему научит, – беспечно отмахнулся Матвей, направляясь к двери.

– Не буду! – взревела красавица, окончательно согнав с себя весь лоск и преграждая дорогу любовнику. Он скрестил руки на груди и прямо посмотрел ей в глаза.

– Научит она, – фыркнула Тоня, вставая за спиной мужа, – с ножа есть. Я не буду у нее обучаться.

– Хорошо, – выдохнул обескураженный Матвей, – я закажу тебе урок на дому.

– Хорошо! – воскликнула обрадованная Тоня. Она сразу же отошла от Матвея и уселась за стол, пододвинув к себе блюдо с фруктами.

– А ты, – обратился Матвей к любовнице, – собирайся в дорогу. Через день мы улетаем.

– Втроём? – Обреченно спросила красавица.

– Вдвоём. Тоня останется дома.

– О, этот день мне определенно начинает нравиться! – пропела обрадованная Камилла. Она поцеловала Матвея в щеку и удалилась восвояси, гордо вскинув голову.

Любовник проводил ее задумчивым взглядом, и наконец, обратил внимания на жену.

– Уже освоилась? – Поинтересовался Матвей. Приблизившись к Тоне, он сел на соседний стул и облокотился на спинку, скрестив руки на груди.

– Так, немного. Матвей, скажи, а можно я маму сюда привезу на праздник? Вас ведь не будет, а через пару дней она вернется назад.

– Нет! – решительно ответил Матвей.

– Почему? – Тоня сильно удивилась столь бесстрастному отказу мужа и выскочила из-за стола.

– Потому что я не желаю впускать посторонних в свою частную жизнь, – ответил Матвей, вставая вслед за женой.

– Она не чужая, – выдохнула Тоня, сделав пару шагов в направлении Матвея, который попятился назад. – Моя мама – твоя тёща.

– Она твоя мать! – отчеканил муж. – А мне эта женщина никем не приходится.

– А где твои родители? – Округлив от услышанного глаза, задала вопрос Тоня.

– Я детдомовский, – пожал плечами Матвей, отодвигаясь от жены. – У меня только и есть, что Ками, моя двоюродная сестра.

– Что? Ты спишь с двоюродной сестрой? – Ошарашенная Тоня прошептала, зажав рот ладонью. – Так вот почему ты женился на мне, а не на ней. Боишься осуждения, что от тебя отвернутся партнеры!

– Тебя это не должно касаться. У нас договор. Ты не забыла?

– Я помню, – справившись с потрясением, ответила Тоня.

– Я рад.

– А можно хотя бы собаку перевезти сюда на некоторое время? – С надеждой в тихом голосе спросила Тоня. Она хоть и была шокирована поведением мужа, но больше её озадачил совершенно равнодушный тон Матвея. Он так спокойно принимал решения, буквально перешагивая через людей, что у Тони закралось подозрение, что вот так хладнокровно он может решиться на большее.

– Нет. Шелудивой псины мне ещё здесь не хватало.

– Матвей, а ты хоть кого-то любишь кроме себя? – Спросила Тоня, всматриваясь в лицо мужа, на котором не дрогнул ни один мускул.

– Нет. Любовь выбивает из седла, а я хочу всегда быть на коне.

– Выходит, что и Камилла не тронула струны твоей души?

– Скажи: ты любишь свой унитаз? – Спросил Матвей, прямо глядя в глаза жены. Он скрестил руки на груди, широко расставил ноги и принялся покачиваться на пятках.

– К чему ты это? – Переспросила Тоня, начиная уставать от этого во всех смыслах бессмысленного разговора. Она поняла, что не сумеет переубедить мужа, да и потеряла всяческое желание делать это. Ей не терпелось уйти в свою комнату и наплакаться вдоволь, оплакивая своё, как показало время, счастливое прошлое и обреченное будущее.

– К тому, что это предмет твоего ежедневного пользования. Вот так и Камилла – используемый мной объект, – цинично, с ухмылкой на бескровных губах, пояснил муж.

– Хорошо, что она сейчас не слышит тебя – глаза бы выцарапала.

– Не думаю, – снова пожал плечами Матвей. – Она зависит от меня, поэтому будет терпеть и молчать.

– Теперь мне всё понятно. Да, кстати, – вздохнула Тоня, отводя взгляд от лица мужа в сторону, – я согласна обучиться этикету у специального педагога.

– Рад, что мы урегулировали назревающий конфликт. Я уехал, – деловито произнес Матвей, разворачиваясь к выходу.

– Матвей, подожди, ещё один вопрос: можно я сама поеду к маме, а к вашему приезду вернусь? – Спросила Тоня, умоляюще протягивая руки к мужу.

– Нет.

– Почему нет? – Тоня вспыхнула гневом, покрываясь красными пятнами от волнения. Она была в отчаянии от сложившейся ситуации, и не понимала, как выпутываться из паутины, в которую сама позволила себя затянуть.

– Я не хочу, чтоб мою жену увидели в каком-то Глухожопинске, а потом обсуждали это.

– Матвей, ты сейчас не прав! – вскричала Тоня, стараясь достучаться до сознания мужа. – В этом самом, как ты выразился – Жопинске, ты начинаешь вести бизнес, и там никто не знает, чья я жена. Кто обсуждать-то будет?

– Будут, – упрямо ответил муж. – Завтра мою жену увидят рядом со мной многие, и тогда тебе уже не скрыться. Я личность известная, и дурная слава мне ни к чему. Если б ты знала, через что я проходил, поднимаясь на эту вершину, и делал себе имя, ты бы не стояла со мной рядом. И теперь потерять всё – равносильно потерять себя – это смерти подобно.

– Ты настолько богат? – Удивилась Тоня, рассматривая Матвея. После этих слов девушка взглянула на мужа по-новому. Она пока ещё смутно, но начинала прозревать, убеждаясь, что ошиблась, соглашаясь на брак с этим человеком.

– Ты даже не представляешь насколько! – Матвей кивнул и зашагал в сторону выхода.

Тоня после столь неприятного открытия никак не могла прийти в состояние покоя. Она недоуменно смотрела вслед мужу. Вначале он показался ей заносчивым, но добрым, теперь же девушка поняла насколько это эгоистичный человек, стремившийся к своему комфорту и не замечавший ничего и никого вокруг. Он гордился деньгами и понимал, что на них может позволить себе многое, если не всё. Господин не только своей жизни. Этот мужчина не желал признавать, что мало владеть миром – важно владеть судьбой. Только у простого смертного на сегодняшний день такой привилегии нет.

«Слепец с ясным взглядом, – подумала новобрачная о муже. – Далеко глядит да душой не зрит».

Тоня села за стол, без аппетита доела завтрак, после чего собралась в город, и, вызвав такси, уехала. До позднего вечера ей уделяли внимание лучшие мастера своего дела: мяли тело, скребли пяточки, удаляли ненужные волоски, смазывали какими-то ароматными кремами, подкрашивали, подпиливали ноготки, и ещё много разных манипуляций, названия которых она не запомнила с первого раза.

Разговорчивая девушка – косметолог посоветовала клиентке обратиться к одному из лучших пластических хирургов. Она щебетала, закатывая глазки от восторга, описывая чудеса, которые творил тот самый доктор. Тоня не успела ничего ответить, как досужая Елена позвонила и записала клиентку на консультацию. В общем, из салона вышла уже не затюканная Тоша Чехонте, как когда-то звали её сверстники за необычную фамилию, а невероятно привлекательная девушка Антонина, которой теперь следовало посетить несколько дорогих магазинчиков, где Матвей договорился о её визите. Услужливые консультанты, чётко выполняющие свои обязанности, быстро укутали Антонину с головы до ног во всевозможные наряды из последней коллекции, выставленные на показе моды в Париже. Непривычная к такому изобилию, девушка скромно опускала взгляд и молчала, не выдавая своего неведения.

Выполнив все указания мужа, Тоня вернулась домой в первом часу ночи, стараясь не шуршать пакетами с обновами, чтобы не разбудить влюбленных. Уставшая от насыщенного времяпровождения, она быстро переоделась в пижаму и юркнула в кровать, где моментально заснула.

Рано утром Тоню разбудил Матвей. Он хотел уже уезжать, когда прибыла чопорная дама лет сорока, собирающаяся обучить простодушную девочку из провинции хорошим манерам. Строго взглянув на растрепанную, заспанную Тоню, дама поправила воротничок на блузе, брезгливо фыркнула и что-то произнесла по-французски.

– Вот с этого и начнем, – тут же перевела женщина, чьё лицо выражало множество сменяющих друг друга эмоций. Она стояла напротив Тони натянутая как струна, и её осанке могла позавидовать балерина. Бежевая блуза её была заправлена в юбку строго покроя, скрывающую щиколотки. Госпожа Лионелла, как позднее представилась женщина, при дальнейшем общении оказалась не такой уж занудной и строгой. Она терпеливо объясняла Тоне все тонкости этикета, смеялась вместе с ней над её неловкостью и довольно забавно шутила.

До обеда Антонину воспитывали и тактично полоскали морально. Спасало то, что она цеплялась всеми силами за свой новый статус, и была сообразительной от природы. Все советы девушка схватывала налету, запоминала и повторяла. За один день ей пришлось выслушать и выучить слишком много информации, касаясь различных тем из разных сфер деятельности.

Вечером обессиленная морально и физически, но довольная собой, Тоня предстала пред мужем во всей красе и всеоружии. Косметологи и стилисты потрудились на славу. Жена бизнесмена Матвея Бережнова, подающего надежды в определенных кругах, сразила всех присутствующих за ужином мужчин и дам не только красотой, но и познаниями в области экономики, политики и благотворительности.

Тоня удивилась, но её не унижали, не высмеивали, а общались на равных. Матвей смущенно поглядывал на жену, но за весь вечер не произнес ей ни слова. И только самой Тоне да богу было известно, чего стоил весь этот лоск. От напряжения она едва не теряла сознание, но стойко вынесла нудный приём.

– Ну, Матвей, удивил. Где же ты отыскал такое сокровище?

Тоня услышала комплимент одного из присутствующих мужчин и была рада, что все её старания не прошли зря.

– Сам до сих пор удивляюсь, – спокойно ответил Матвей, пожав руку партнеру по бизнесу. Он быстро попрощался с присутствующими, обнял жену за плечи и повел к автомобилю.

***

В доме наступила тишина. Уже час, как любовники уехали в аэропорт, и Тоня осталась одна. Она почувствовала себя пленницей, за которой защелкнули дверь тюрьмы. Девушка позвонила матери, обманув её, что летит с мужем в горы вроде как в свадебное путешествие. Мама порадовалась за дочку, рассказала о своём здоровье, про последние новости их городка, потом к ней пришла помощница по хозяйству, и женщины распрощались.

Тоня села в кресло рядом с высокой елью, включила гирлянды, оживив тем самым интерьер, и начала вспоминать свою недолгую жизнь. Вспоминать особо ей было нечего, но слёзы катились по щекам и капали за ворот модной светлой кофточки с короткими рукавами. Как всегда, одна, никому, кроме матери, ненужная. Все норовят обидеть, предать да сделать как можно больнее, топчут её чувства и порывы. А она такой же человек, и гораздо лучше некоторых. Просто родилась эта девочка не в своё время, не под счастливой звездой. По сей день манна небесная не сыпалась ей в руки. И чтобы иметь приличную сумму в кошельке, ей пришлось расплатиться своей свободой, оставить в одиночестве единственного родного человека в этом большом суровом мире. Но она тешила себя тем, что именно ради матери пошла на эту сделку. Трудно ей было переносить этих заевшихся снобов, которые ею прикрывали свои голые зады. Быть может, если бы изначально Тоня знала всю суть, то не согласилась бы на эту аферу, а теперь поздно о чём-либо сожалеть.

– Нужно просто переждать, – подбодрила себя Тоня, шепотом спугнув тишину, сомкнувшую свои тесные, душные объятия вокруг неё.

Так и продолжая сидеть в одиночестве в кресле у новогодней ели, Тоня встретила новый год. Где-то вдалеке гремели салюты, доносились сквозь закрытые окна взрывы смеха и веселья, а ей было слишком гадко и тяжко.

***

Через четыре дня любовники вернулись из путешествия. Счастливая Камилла сияла как звезда на чистом небосводе и всё время что-то мурлыкала себе под нос. Матвей же был озабочен и зол. Тоня смекнула, что с бизнесом у мужа пошло не так, как он запланировал изначально, и старалась не попадаться ему на глаза, просидев целый день в своей комнате.




Глава 6


За шесть месяцев, которые прошли со дня бракосочетания, в жизни Антонины не было ни одного спокойного дня, потому как Камилла ежечасно изводила её разными мерзостями, и особенно любила уколоть её по поводу внешнего вида после пластической операции. Девушка стойко переносила трудности и шла к своей заветной цели; она изменилась до неузнаваемости, больше уделяла внимания моде, обучилась этикету, научилась разбираться в винах, блюдах, и людях. За это время Тоня получила права на вождение автомобилем, но садиться самостоятельно за руль пока не решалась, выучила английский язык, и посетила курсы по нескольким видам танцев: сальса будоражила ей кровь, восточные танцы очаровали таинственностью, а стрип-дэнс вдохновил. Все свои достижения в области телодвижений девушка снимала на камеру и после просматривала, чтобы понять, где допускает ошибки. Танцы с детства привлекали Тоню, и она исполнила давнюю мечту. За счёт этих курсов она раскрепостилась и поверила в себя.

В один из вечеров девушка сидела в кухне, пила кофе и просматривала видео. Неожиданно над ухом удивленно присвистнули. От испуга Тоня подскочила на стуле, развернулась, при этом выронив телефон, и расплескала кофе.

– Это так мы встречаем мужа с работы? – Усмехнулся Матвей, с интересом вглядываясь в покрасневшее до ушей лицо жены.

– Извини, сам виноват, – парировала Тоня. Она схватила со стола салфетку и промокнула расползающееся по серой рубашке пятно. – Нечего было подкрадываться и подсматривать.

– Я поражен в самое сердце, – с ухмылкой признался Матвей. Он выхватил из рук жены салфетку и отбросил в сторону. Схватив Тоню за руки, он молчаливым приказом заставил её стоять рядом и смотреть в его холодные глаза. – Моя жена – стриптизерша!

– Не выдумывай, – фыркнула Тоня, стараясь высвободить свои запястья из цепких рук мужа. – Я просто посетила несколько танцевальных курсов.

– А, это ты после развода отправишься в клуб? – С иронией задал вопрос Матвей, разжав пальцы. Он смотрел, как Тоня потерла запястья пальчиками и отошла от него за стол.

– Перестань издеваться, – огрызнулась она.

– Снимаю шляпу, дорогая, ты у меня хорошеешь на глазах! – воскликнул Матвей, усаживаясь на стул, где несколько минут назад сидела его жена и вдохновенно рассматривала видео со своим участием. – Если так и дальше пойдет, я на тебя паранджу надену.

– Ты лучше сестрице своей надень что-нибудь, – серьёзно попросила Тоня, садясь напротив мужа. Она сцепила руки в замок и положила перед собой на столе. – Допекла уже шастать по дому голая, будто я пустое место.

– Я поговорю с ней, – пообещал Матвей, сверля взглядом привлекательное лицо жены, которое ему неожиданно понравилось. – Слушай, а поехали завтра вместе в твой Глухожопинск? И от Ками отдохнешь, и мать повидаешь.

– Ой, спасибо тебе! – Тоня настолько обрадовалась, и, не осознавая, что творит, подбежала к мужу, обняла его за шею и поцеловала в щёку.

В этот момент в кухню ввалилась Камилла, обвешанная пакетами с покупками. Увидев неожиданную сцену, она расшвыряла пакеты в разные стороны и убежала в комнату, громко хлопнув дверью. Через секунду она выбежала в коридор, выкрикивая ругательства.

– Сегодня будешь спать в своём кабинете на жестком диване, – добавила любовница, снова хлопнув дверью.

Супруги замерли в объятиях друг друга, созерцая сцену ревности, но быстро опомнились и отстранились друг от друга.

– Извини, – произнесла Тоня, – это я виновата, что тебя выгнали из собственной комнаты.

– Перестань, – отмахнулся Матвей, привалившись спиной к спинке стула. – По сути, моё место рядом с тобой, вот там я и буду спать.

– Ты сдурел?! – Тоня вытаращила на мужа глаза, мысленно ругая себя за несдержанность. Она сделала несколько шагов назад, пока не уперлась в преграду в виде стула.

– Мы женаты, и значит, будем спать вместе! – отчеканил Матвей, расслабляя узел галстука.

– Не пущу! – гневно воскликнула Тоня.

– Куда ты денешься?! – усмехнулся Матвей, швырнув галстук на стул рядом с собой. – Давай уже поужинаем, наконец, и ляжем спать. Завтра следует выехать пораньше.

– Хорошо, – напряженно согласилась Тоня.

– Я быстро в душ, – произнёс Матвей, на ходу снимая с себя рубашку.

Тоня проводила мужа каким-то затравленным взглядом, после чего наспех накрыла стол в столовой и позвала Камиллу. Но на столь героический поступок получила порцию оскорблений.

Рагу дымилось и издавало вкусный запах, но ужин прошел в тишине, потому что Тоне совершенно не хотелось привлекать к себе внимание мужа. Она исподтишка наблюдала за тем, как Матвей ловко расправляется с довольно внушительной порцией жаркого в тот момент, когда у неё самой совершенно пропал аппетит.

Девушка удивлялась, как мужу удается скрывать свои чувства от остальных, ничем не выдавая себя. Он почти всегда был молчалив, спокоен и задумчив, но что таили в себе его мысли, было загадкой мирового масштаба. Тоня давно поняла, что Матвей чётко знал, чего хотел от жизни. Он сам прокладывал себе дорогу, не останавливаясь ни перед какими препятствиями на своём пути. С сожалением она осознала и то, что этот человек, если захочет, уничтожит конкурента. Тоня часто смотрела на него взглядом, полным удивления, ведь не только её мысли, но и чувства всегда были заметны окружающим. Она не умела владеть собой, сколько ни пыталась. Порой ей казалось, что Матвей знает о ней больше, чем она сама о себе только догадывается. Но как ему удается столь виртуозно читать, да, именно считывать информацию с людей, выяснить не представлялось возможным.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/tiana-ton/bespridannica-ili-vyydu-zamuzh-za-neznakomca-50172082/chitat-onlayn/) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.