Книга - Мимо радуги

Мимо радуги
Оксана Предеина


Вечер, обшарпанные панельки, одинокий ларек: «… воду ноль-пять, сигареты Море и зажигалку Федор. Черную давайте». Знакомая ситуация?

Мимо радуги – история целого поколения, рожденного в девяностые годы в России. Глазами главной героини мы увидим жизнь типичного подростка начала нулевых: наркотики, «порядочные люди», проблемы с «гопотой». Вместе с Аленой и ее друзьями мы будем вынуждены «ответить за базар», «пообщаться после школы», посетить «стрелку» и выйти из всей этой грязи, случайно распутав тяжкое преступление.

Остросюжетный детектив, арт-хаусный роман или настоящая летопись? Оставьте жанровость критикам и попробуйте себя в шкуре реальной молодежи на стыке сумасшедших веков!

Содержит нецензурную брань.





Оксана Предеина

Мимо радуги





Пролог


– Что случилось, Ксю?!

– Я шла домой, а тут он… – сбиваясь от слез, рассказывает Ксюха. Ее маленькое хрупкое тельце трясется от страха. – Перетянул себе руку жгутом и говорит: «Слышь, малая, подержи руку!». Я не знала, что делать. Подумала, если подойду – тогда он воткнет мне свою иглу, а если не подойду – тогда разозлится и убьет. Он такой страшный и грязный!

Я обнимаю свою маленькую сестренку, ладонью убираю горячие слезы с ее нежных раскрасневшихся щек.

– Ничего, – успокаиваю. – Сейчас пацаны ему объяснят, что нельзя ширяться в детском садике средь бела дня. А тем более пугать детей!

– Они убьют его? – взволнованно спрашивает она, глядя на меня своими большими голубыми глазами.

Я оборачиваюсь назад и вижу, как несколько моих приятелей повалили нарка на землю и яростно запинывают ногами.

– Не знаю. Скорее всего, нет. Просто проучат как следует. Хотя… полудохлый он какой-то. Может, и помрет, – я целую Ксюху в лоб и беру за руку. – Ладно, пойдем домой. Проголодалась, небось? Ничего. Сейчас что-нибудь приготовлю.

– Может, картофан пожаришь? – с надеждой спрашивает заплаканная, но хитрая мордочка.

– Может, и картофан… с печенью!

– Фу, бе!

Смеемся. Машу рукой парням, мол, увидимся позже. Идем домой.




Глава 1

Настоящие дни


«…воду ноль пять, шоколадку вот эту, сигареты «Море» и зажигалку «Федор». Черную давайте».


На часах 7.00. Об этом сообщает бесцеремонно ворвавшийся в мой сон китайский будильник. Какой сегодня день недели? Четверг, кажется? Ненавижу четверг – будет алгебра, да еще с геометрией в придачу. Что может быть хуже?!

Я встаю с дивана и иду умываться. Немного косметики – тушь и блеск для губ. Теперь время ставить чайник и будить остальных.

– Подъем, семейство! Утренний чай почти готов.

Мать толкает сестру локтем в бок – они спят на одном диване. Ксюха бормочет что-то невнятное и пихает мать в ответ. День начался.

– Сегодня вернусь поздно, – объявляет мать во время завтрака. – Сначала работа, потом мою полы в офисе. А вечером будет небольшой корпоратив.

– Куда идете? – спрашивает Ксюха, потирая глаза, которые до сих пор не до конца открылись.

– Да никуда, в офисе и посидим. Финансов нынче в конторе мало. Тем более повод не такой значительный – у главбуха день рождения. В общем, буду поздно. Вы тут сами приготовьте себе поесть и уроки сделайте. И чтобы чисто было к моему приходу! – Мать строго глядит на меня.

– Да уж разберемся, – говорю я. – Только непонятно – зачем тебе нужно мыть полы перед корпоративом, если вы там потом насвинячите?

– Как зачем?! Затем, что мне за это платят! Если узнают, что я не мыла, найдут другую уборщицу, а ты сама знаешь, что подработка нам сейчас очень нужна!

– Ну ладно-ладно, – соглашаюсь я. – Только это же нелогично: убираться, чтобы потом насрать.

– Ты мне тут не выражайся! Ишь, умная какая! – заводится мать. – Учишь сестру выражениям всяким! Чему бы хорошему научила! Все, собирайтесь и бегите в школу, а то опоздаете. И помни, Алена, – вечером ты за главную. Смотри, чтобы все было в порядке – и дом, и уроки чтобы были сделаны. И не забудь сестру покормить!

Мы с Ксюхой надеваем куртки и сапоги, хором натягиваем шапки и выходим в подъезд. Сразу за дверью в наши носы влетает знакомый запах мочи и гнили. Этот незабываемый аромат пропитал, кажется, каждый миллиметр подъезда и, наверное, не выветрится никогда. Слышен чей-то тяжелый храп. Очевидно, у нас опять спит бомж. В подъезде ничего не видно – лампочку выкрутили тысячу лет назад. Но я знаю, где любят ночевать нежданные гости.

Крепко беру Ксюху за руку и предупреждаю, чтобы была тише и крайне осторожно перешагивала через тело, занявшее весь проход перед выходом из подъезда. На фиг надо его будить, вдруг неадекватный?

Сестра все же задевает ногой кучу из тряпья, волос и вони. Мы слышим кряхтящие звуки, но затем тело смолкает. Специфический запах резко бьет в нос, вызывая рвотные позывы, но мы идем дальше – бомж не проснулся и нас не вырвало: победа!

Выйдя во двор, мы жадно глотаем холодный и влажный запах улицы, смешанный с ароматом затхлой осенней листвы. Наконец приступ тошноты от бомжовского смрада отступает, и мы неспешно бредем по знакомому маршруту. Всего пять минут ходьбы – и мы в школе. Ксюху я отправляю в крыло для начальных классов, а сама иду курить, пока еще есть время до начала урока.

За школой стоит знакомая компания. Толян, он же Толстый, Колян, он же Шпала, и Танька.

Танька – моя лучшая подруга. Ее прикид, как всегда, выделяется на фоне одинаковых треников, беленьких блузок и однотипных невзрачных костюмов. По-любому класснуха взбесится. Пирсинг в носу и брови, черный карандаш, жирно обрамляющий ее темные глаза, и яркая фиолетовая помада. Если добавить к этому огненно-красные волосы с одним выбритым виском, драные джинсы, которые Танька сама порвала и разрисовала синей ручкой, а также красно-черную клетчатую рубаху поверх короткой застиранной майки, дерзко открывающей пупок, то получается наглядный пример «аморальщины и разложения».

Училки прямо кайфуют, когда ставят ее возле доски и начинают смачно, в мелочах, докапываться до каждой детали, отчитывая перед всем классом. А Танька, как правило, просто стоит и тупо смотрит в пол, демонстрируя безразличие к происходящему, – она привыкла.

– Привет, Аленка, – здоровается Колян и прикуривает мне сигарету More. – Прикинь, сегодня ночью Черного приняли! Он вечером ляпку нес, которую у одного барыги взял, а менты до него докопались. Просто шел по улице, тут подъезжают мусора и давай его допрашивать: кто такой, куда идешь. Шмонать стали и плюху нарыли, уроды.

– Да ладно! – удивляюсь я, поскольку у нас на Болоте каждый третий носит зажигалку Fedor, прилепив к ней что-нибудь эдакое.

– Вот и я офигел! – продолжает Колян. А мы, главное, сидим, ждем его, а потом думаем: вдруг с ним чего случилось? Мы ж знали, что он от барыги. Ну и пошли искать. А дядь Витя, который на остановке вечно тусит, сказал, что видел, как Черного увезли.

– И что ему светит? – спрашивает Танька.

– Да кто этих мусоров знает?! Мы с Толстым хотим как раз узнать, че там за кипеж. Щас урока два посидим и свалим.

– Ну ладно, удачи, – говорю я. – Расскажите потом все, что узнаете. Смотрите, сами там не встряньте.

Мы докуриваем и идем на урок химии. Ненавижу химию. Ни черта не понимаю в ней. Хорошо хоть Танька разбирается. Она делает контрольные сначала за себя, а потом еще мой вариант в нагрузку. Я же нахожусь в унизительном положении вечного просителя.

Но сегодня не контрольная, а обычный нудный урок. Химичка, как всегда, приказала переписывать параграф из учебника в тетрадь, а сама ушла в столовую.

Я вот не понимаю: а объяснять материал кто будет? А то мы сидим, словно стадо безмозглых кретинов, переписываем, а потом бац – и контрольная! Таньке как-то просто дается понимание всех этих валентностей и чего там еще. А я, как и большинство в классе, не понимаю ровным счетом ни-че-го.

На перемене к нам с Танькой подходят парни из параллели и приглашают на день рождения одного из них – Сереги. Говорят, у него сегодня вечером предки уезжают к родственникам, а ему в качестве подарка предоставят бесценную возможность устроить вписку. По такому поводу именинник приглашает всех к себе, прося вместо подарка принести чего-нибудь покрепче.

– Ладно, придем. С нас литра два пива, ок? – спрашивает Танька.

– Маловато, конечно, но с вами потянет, – смеется именинник.

Вдруг в коридоре показывается мужчина в поношенном темно-коричневом костюме – это Палыч, наш учитель музыки. А я думала, он еще из запоя не вышел! Мы с Танькой переглядываемся: появляется шанс прогулять ненавистные алгебру и геометрию.

– Игорь Палыч, здравствуйте! А у нас сегодня репетиция будет? – вкрадчиво спрашиваю я. Палыч руководит школьным ансамблем, в котором мы с Танькой поем уже много лет, аж с шестого класса. Это очень удобно – накануне каких-нибудь смотров-конкурсов Палыч освобождает нас от уроков.

– Привет, девочки! Сегодня я, к сожалению, не смогу. Сейчас буду репетировать с хором мальчиков, потом отведу уроки, а затем мне нужно будет бежать из школы – сегодня играю в церковном хоре.

– Игорь Палыч, а можно мы с вами посидим на репетиции у мальчиков? – мы с Танькой делаем самые ангельские лица, на которые только способны.

– Девочки, поймите, я вас и так слишком часто выдергиваю с занятий! – оправдывается Палыч. – На меня уже косо смотрят другие учителя.

– Ну пожалуйста, любимый наш Игорь Палыч! – Танька обнимает нашего учителя. – Просто сейчас алгебра будет, а мы из-за вас столько напропускали, что теперь ничего не понимаем!

– Тем более алгебра! Девочки, родные, я уже устал оправдываться перед Ириной Александровной за ваши пропуски! А если вы отстали по предмету, то вам тем более нужно срочно догонять одноклассников.

– Мы догоним! Обязательно догоним, – вру я. – Мы уже решили вечерами сидеть в обнимку с этой алгеброй, но вот сегодня-то мы никак не можем! Мы бы посидели, послушали, что там у вас выходит с мальчиками, а потом нашли бы время и прогнали наши песни. Смотр ведь уже на носу, а вас и так в школе не было две недели! – Я начинаю сверлить взглядом нашего музыканта-алконавта, а тот, в свою очередь, виновато смотрит в пол.

– Просто у меня обстоятельства были…

– Да понятно все с вашими обстоятельствами, – мы с Танькой перебиваем его оправдательную речь. – У нас ведь тоже обстоятельства, Игорь Палыч!

– Вот что мне с вами делать, хулиганки вы мои?! – сдается Палыч.

Мы сидим у Палыча два урока, слушаем нестройный писклявый хор мальчиков. Когда мелкие уходят, мы с Танькой поем две песни чисто для приличия и весело бежим на урок литературы. Вот где моя душенька расцветает! Обожаю литературу с самого детства!

Помню, как в гостях у моих тети с дядей зашла к ним в спальню и увидела большую библиотеку. Книжки, тесно прижавшись друг к другу, стояли молча и безжизненно. От нечего делать (у взрослых застолье, им не до детей) я стала разглядывать стеллажи с разноцветными обложками. Одну за другой доставала книги и подглядывала внутрь: нет ли там картинок? Их, как правило, либо не было совсем, либо были такие стремные, черно-белые, что лучше бы их вовсе не было. И вот меня заинтересовала одна книга с обложкой цвета желтка: Генри Райдер Хаггард «Копи царя Соломона». Уж не помню, что именно мне стало любопытно – то ли узнать, кто такой Соломон, то ли что такое копи… Внутри книга была такая же невзрачная, как и снаружи. Пахло от нее залежавшейся пылью. Но от тотальной скуки я стала читать предложение за предложением под застольное завывание родни в соседней комнате. В итоге я забрала книгу домой и читала, читала… Дочитав до конца, я вдруг поняла, что хочу еще. Мне понравилось погружаться в другой мир, уходить туда с головой и хоть на время забывать про убогость окружающей реальности.

Так как в моей семье книги никогда не покупались (за исключением разве что учебников), я снова попросила новую книгу у родственников. На этот раз я познакомилась с Робинзоном Крузо и его Пятницей. Такого наслаждения я не испытывала никогда! Ведь дома я даже телек не могу посмотреть, когда там идет какой-нибудь интересный фильм: телевизор один, он стоит в зале, где спят мама и Ксюха. И исторически так сложилось, что телевидением в нашем квартирном государстве владеют именно они. Мать смотрит свои унылые сериалы для скучающих по романтике теток, а Ксюха врубает свои мульты, и попробуй оторви ее от экрана. Мне же достается телек, лишь когда никого нет дома. И то, как правило, в это время там показывают такую муть, что смотреть невозможно.

Таким образом, литература стала для меня окном в мир развлечений. И как здорово, что ее еще надо изучать в школе! Стоит ли говорить, что я круглая отличница по литературе?

В общем, на уроке я получаю заслуженную пятерку, и мы с Танькой валим из школы аж до понедельника. Последним уроком сегодня физра, но мы с нее традиционно сбегаем. Впереди незаконченная пятница, суббота и воскресенье – три моих любимых дня!




Глава 2

Новости


«…пацаны, он нарка руками трогал!

– Не гони, я в перчатках был!»


Мы с Танюхой бесцельно слоняемся по Болоту. Из открытых окон обветшалых бараков то и дело доносятся «вечные хиты»: «Городские встречи» и «Аттестат в крови» популярного у местных жителей Наговицына. Из какой-то припаркованной тачки поет знакомые песни Виктор Петлюра.

Встречаем наркомана по прозвищу Хонда, он опять угашенный, зря вылез на свет – если повезет, заберут менты, но, скорее всего, запинает шпана.

Здороваемся с алкашом Французом (его так зовут не из-за принадлежности к Франции, а потому что он кудрявый и похож на Пьера Ришара), видим кое-кого еще из соседей.

Праздные шатания по району вводят меня в состояние легкой меланхолии. Осень, она не спросит… Тут прошло все мое детство, каждая лавочка, каждый подъезд и его дежурный бомж хранят в моей памяти свои истории.

Да, я знаю почти всех жителей Болота, включая представителей бывшей интеллигенции: Француза и Губошлепа, сумасшедшую Инопланетянку и двухметрового Малыша… Не раз мы с друзьями тащили по морозу тяжеленного Малыша в его конуру, утепленную старыми гнилыми шубами, чтобы он не отбросил коньки от холода.

Знаю парней, старше меня лет на пять-десять, которые подсели на героин или, как пацаны говорят, хмурого. Помню их еще здоровыми румяными мальчишками, которые гоняли мяч на пустыре. А теперь наблюдаю, что с ними стало. Кто-то из них уже отбывает срок, кто-то шкерится от местных, а кто-то уже ширнулся и залипает где-нибудь в подворотне, за остановкой или посреди улицы, как Хонда. В таком состоянии они даже ссутся в штаны. Мерзко и обидно за когда-то нормальных ребят.

Жил у нас один такой – Аркаша, старше меня лет на семь. Всегда был жизнерадостным пацаном, травил анекдоты и вообще любил смех и веселье. У него было шикарное телосложение – настоящий атлет! Выше других местных парней на голову, широкие плечи и мускулистые крепкие руки. В общем, красавец! Но два года назад связался с одной компанией. Одного из них зовут Витька Комар – известный в городе делец. Мерзкий тип, который загубил десятки жизней. В том числе и жизнь Аркаши.

Все Болото могло наблюдать за тем, как атлет угасал. Из красавца-весельчака он превратился в отброса, от которого стали шарахаться все. Нарков же даже руками трогать нельзя. Поэтому пацаны, с которыми он когда-то пинал мяч, стали пинать при встрече его, а местный авторитет среди мелкоты с погонялом КИШ раздобыл где-то боксерские перчатки и под одобряющие крики толпы отрабатывал на бывшем спортсмене приемы, подсмотренные в телевизоре.

Даже родная мать выгнала его из дома – сквозь слезы она рассказывала местным бабкам, что больше не может терпеть выходки своего сына. Аркаша стащил из дома почти всю имеющуюся технику: телевизор, пылесос, чайник и даже старую вафельницу. Несколько раз пытался ограбить своих соседей, но всякий раз кто-то его замечал и гнал прочь. Однажды, считая, что мать где-то прячет от него деньги, Аркаша избил ее и своего младшего брата, который пытался остановить это безумие. Это и стало последней каплей. Временно протрезвев, бедняга сам боялся попадаться знакомым на глаза и пропал с радаров.

Говорят, спустя пару дней, он шел по городу через мост. Встретил компанию мужиков и стал клянчить у них денег на дозу. Мужики, долго не думая, избили его до полусмерти. Прохожие помогли Аркаше подняться. Он стоял, держась за перила, потом вдруг перелез на другую сторону и спрыгнул.

Зачем такие, как Аркаша, вообще пробуют эту дрянь? Всем же известно, к чему это в итоге приведет. Ходят слухи, что их «жалят» другие нарики, чтобы получить от Комара бесплатную дозу, или что любого может незаметно уколоть цыганка в толпе.

Я думаю, что люди наивно верят в то, что укол привнесет краски в их серый быт, сотрет память о долгах и проблемах. Они хотят убежать от жизни и считают, что наркотик сработает как анестезия. Они знают, что это съест их, однако верят, что закончат жить с радугой и единорогами. Но умирать всегда больно…

Мы с Танькой бродим по Болоту, видим море знакомых, но никого из наших друзей не встречаем, поэтому решаем забуриться ко мне. Сидим в моей комнате, болтаем, слушаем музыку. Настроение теперь – Егор Летов. Из еле живой магнитолы раздается вечное:

Пусть вводится военное положенье —
поганая молодежь.
Да здравствует «Гражданская Оборона» —
поганая молодежь.
Ведь все равно становится все больше панков —
поганая молодежь.
Ведь все равно становится все больше, больше —
поганая молодежь.

Не надо нас пугать,
Нам нечего терять,
И нам на все насрать и растереть!

Вдруг звонок в дверь – мать. Странно… сейчас ведь только обед. Тем более сегодня у нее корпоратив. Чтобы эта женщина пропустила такое мероприятие, должен быть веский повод. Выключаю музыку и иду открывать.

– Ты чего так рано сегодня? – спрашиваю я.

– И тебе привет, доча! Не ждала, что ли? Не могу раньше прийти в собственный дом – сразу допрос? Ни «здравствуй, мамочка», ни «как дела»…

– Здравствуй, здравствуй, маааамочка, – тяну я, закатывая глаза. Вот как это у нее получается: еще и обувь снять не успела, как уже конфликтовать начала!

– Здравствуйте, теть Ань, – робко пищит Танька. Она вообще не любит слушать наши препирания. Просто была несколько раз свидетелем наших с маман жесточайших скандалов, возникших на пустом месте, поэтому теперь каждый раз пытается улизнуть при малейшем намеке.

– Ой, привет, Танечка, – щебечет моя мать. Она наделена сверхспособностью менять свое настроение, аки иллюзионист, – стоит только появиться на горизонте хоть кому-нибудь: соседке, незнакомой тетке или даже Таньке – все! Ее психозы растворяются, будто и не было буквально минуту назад. И только мы с Ксюхой в курсе, что на самом деле эта женщина способна устроить такой скандал из-за, например, немытого стакана, что впору вызывать психушку.

Я разогреваю в кастрюле обед, пока мама, Ксюха и Танька накрывают на стол. На нашей скромной кухне сегодня подают вчерашний куриный суп с мелкой вермишелью. Как же я его ненавижу! Сколько литров этого варева я проглотила за жизнь – наверное, ни один старик столько не съел за свой длинный век. Этот суп – основа нашего рациона. Варится он один или два раза в неделю трехлитровой кастрюлей, хватает его на несколько дней. Этот запах куриного бульона с жареным луком, наверное, будет мне мерещиться всю жизнь. Когда я стану жить отдельно, ни за что на свете не стану варить супы.

На десерт – хлебушек с маргарином, посыпанный сахаром. Это блюдо мы называем домашней пироженкой. Дешево и сердито. В принципе, на вкус не хуже реальной пироженки.

– Алена, у меня для тебя новость, – заводит беседу мать. Обычно мы разговариваем только во время ужина – это единственное время в сутках, когда мы собираемся всей семьей и, никуда не торопясь, можем поболтать. Но сегодня что-то пошло не так. – На самом деле, конечно же, я не просто так вернулась пораньше. Сегодня я беседовала с Вячеславом Петровичем по одному важному вопросу. Ты должна понимать, что это стоило мне немалых усилий. В общем, я договорилась, чтобы тебя взяли в первый лицей! – Лицо матери аж засияло от этих слов. – Я до сих пор поверить не могу, что Вячеслав Петрович договорился с директрисой лицея на твой счет. Ох, как же нам повезло, что она жена моего начальника! Уже с понедельника можно идти в новый класс, недостающие бумаги мы занесем позже. Аленка, ну что ты смотришь на меня стеклянными глазами?! Ты что, не рада?

Рада ли я? Да как я могу быть рада?! Первый лицей у нас на Болоте не чмырит разве что мертвый. Там же учатся тупорылые мажоры! Сплошные тупорылые мажоры! Дети больших начальников, бизнесменов и других ублюдков. Ненавижу их! Да что они вообще могут знать о жизни?!

Приходилось ли этим богатеньким сосункам работать хоть один день в жизни? Приходилось ли им воровать пельмени из магазина, чтобы пожрать, потому что начальство матери не заплатило обещанную зарплату, а ты не можешь больше смотреть на рыдающую от бессилия мать, поэтому врешь, что нашла деньги и купила на них еды? Их изнеженные ручки наверняка не намывали грязные машины прямо на улице, на стоянке, за жалкие копейки, которые нехотя бросают владельцы авто. А бывало: стоишь ты, по уши в грязи, наматывая сопли на кулак от холода и сырости, ноги уже онемели. Ждешь водителя в надежде на его щедрость, а он сует тебе мелочью рублей пять. ПЯТЬ, мать его, рублей!! И ведь видно же по этому козлу, что бабки у него есть. Просто зажал. Садится такой додик с самодовольной ухмылкой – мол, ребенка облапошил – и уезжает прочь. А ты стоишь, с ведром, тряпкой, в мокрых кедах, и думаешь: почему так?

Я молча отодвигаю тарелку с супом, встаю из-за стола и иду в свою комнату.

– Алена, я тебя не поняла, – мать хватает меня за рукав. – Ты почему молчишь? Ты вообще понимаешь, как нам повезло?! Наконец-то ты сможешь учиться в окружении хороших ребят, получать настоящее образование, а не просто просиживать штаны за партой! Ну что ты молчишь? Скажи наконец хоть что-нибудь!

– Ненавижу тебя, – вырывается у меня. Слезы катятся по лицу. Я натягиваю на себя уличную одежду, чтобы поскорее свалить отсюда. Танька забилась в уголок возле входной двери и тоже тихонько натягивает ботинки.

– Да как ты смеешь так разговаривать со мной, дура неблагодарная! – слышу в ответ. Далее следует целая тирада: о том, как матери и так тяжело выживать, одной поднимая двух детей, а тут еще и дочь совсем от рук отбилась. И так далее. Все это я слышала много и много раз. Больше эти слова меня не цепляют.

Я одеваюсь, хватаю за руку ошалевшую от крика Таньку, и мы выбегаем из дома. В меня летят угрозы и оскорбления, но я уже умею мысленно блокировать любые истерические вопли.

– Ну что: за пивом и на тусу к Сереге? – спрашиваю я у Таньки, вытирая глаза рукавом. – Тушь нормально?

– Ага, нормально. Блин, да как же вы живете в постоянном скандале? Я б уже повесилась, – моя подруга до сих пор впечатляется такими сценами. – Ну ок, за пивом так за пивом.




Глава 3

Перемены


«Рэп – отстой, попса – параша, панки, хой! Россия наша!»


Денег на пойло у нас не хватает, поэтому сначала мы идем к Таньке. Ее мать держит в фарфоровой вазе бабки на всякий случай, например, если дочке надо будет купить продукты. Мы берем сотку с мелочью и идем в ларек «Березка», где продавщица теть Зина всегда без проблем продает нам пиво и сигареты.

Затарившись на все деньги, мы понимаем, что настроения веселиться у Сереги нет совсем. Поэтому идем в детский сад. Мы всегда там сидим, потому что оттуда никто не выгоняет.

Устраиваемся в маленькой разноцветной беседке. Она полностью испещрена всевозможными надписями, какие только могут встречаться в подворотнях и подъездах. Чего тут только нет: признания в любви, похабные картинки и нецензурная брань, отрывки песен и имена местных на память. Тут и «Цой жив», и корявые значки анархии – это Танькиных рук дело.

Выходит группа малышей с ведерками и малюсенькими лопатками, они гуляют на соседнем квадрате площадки. От нашей беседки до их песочницы – метров десять-пятнадцать. Мы садимся спинами к детям, чтобы они не видели, как мы курим и бухаем.

Воспиталкам на нас плевать. Плевать и сторожу, и даже родителям малых. Что возле детей валяются бутылки, окурки и тонна шелухи от семечек. Что вечерами в беседках никогда не бывает пусто. Что нетрезвые крики и смех разлетаются по всей окрестности. Что здесь собираются все, кто хочет выпить или ширнуться. Ну а где еще?

Нам немного неприятно общаться под детские визги, но что поделать: это все-таки их территория. К тому же долго они не гуляют, так что переживем. Мы открываем «Ячменный колос» и наливаем в пластиковые стаканчики.

– Танька, – задаю я вопрос подруге, – скажи: что делать?

– Да, она у тебя конкретно погнала. Если бы моя мать такое устроила, я бы, наверное, вышла в окно! – заявляет Танюха. Она всегда меня поддерживает. Пусть и не дает совета, но это ведь и не главное в дружбе.

Вскоре к нам подсаживаются девчонки из нашей школы, с которыми мы иногда тусим. Они тоже с пивом – мы начинаем выпивать вместе.

А примерно через полчаса подходят Толстый и Шпала. Они несут коктейли «Казанова» – то еще забористое дерьмо.

– Ну что, пацаны, узнали, что там с Черным? – спрашиваю я.

– Да вот как раз оттудова и идем, – говорит Колян-Шпала. – Там какой-то кипеж, в натуре. Из-за ляпки пацана напрягают по полной! Тут не все так чисто: по-любому хотят на него висяк оформить. Ну а че? Удобно! Черный из детдома, родни нет, приводы уже были. Короче, присядет он, по ходу.

– Лишь бы мокруху не повесили, – рассуждает Танька, – или растление какое. Он же уже совершеннолетний…

– Да кто этих мудил знает! – восклицает Толстый. – Помните, когда Сергеича, бомжару нашего местного, закрыли за грабеж? Там ведь всем понятно было, что он на ногах-то еле стоит, какой там грабеж? Тем более вооруженный. Но мусорам было по барабану.

– Да Сергеич только рад был, – говорит Колян, – в тюряге тепло, кормят, и вообще ништяк для него. А Черный-то нормальный парень!

– Ладно, может, все еще наладится, – успокаиваю я парней. Сама-то я этого Черного толком не знаю, в садик он заходит редко, да и то в основном молчит. Но все равно жалко человека.

Примерно через час к нам присоединяются Саня с Никитой. Танька без ума от Сани, но не показывает ему свои чувства, как ей кажется. На самом же деле, стоит только ему появиться на горизонте – моя подруга сразу превращается в умственно отсталую: ржет невпопад, взвизгивает не к месту, даже меняет голос. И самое мерзкое – начинает жевать волосы. Трансформация происходит так быстро, что я иногда раньше встречаю дегенератку в лице своей подруги, а уж затем замечаю, что Саня идет. Ну и кому же захочется встречаться с такой идиоткой?! Вот он и не обращает на нее внимания, хотя по-любому в курсе, что нравится ей.

А Никита уже давно клеится ко мне. Мы знаем друг друга с самого рождения: наши мамы вместе ходили беременные, мы играли в одной песочнице, вместе отмечали дни рождения. Он всегда защищал меня от других ребят. А еще помню случай: когда пошла мода на фишки с покемонами, и каждый мечтал собрать всю коллекцию, Никита решил подарить мне все свои фишки, целый пакет. Наша дворовая компания обалдела тогда от этого поступка – ведь фишки были чуть ли не смыслом жизни, нашей валютой, нашим состоянием, которое мы оберегали и пытались преумножить. За фишки выполняли желания, за фишки продавали ценности, покупали власть и расположение. И вот он решил отдать мне свою коллекцию, которую так долго собирал! Я не смогла тогда принять такой ценный подарок, а Никита долго ходил расстроенный из-за этого. Девчонки сказали, что я отказалась от фишек, потому что дура. Взяла и с ними бы еще поделилась. И вообще нехорошо парня так динамить. По их логике, если мужчина готов на такой подвиг, то дама непременно должна наградить его поцелуем и быть благодарной навеки. Смешно, ей-богу! Но я никогда не рассматривала Никиту на роль своего парня, ведь он стал чем-то большим – почти братом.

Стало холодать. По вечерам в конце сентября сидеть на улице уже не так приятно, как летом. Мое тело начинает предательски трястись.

– Замерзла? – спрашивает Никита. – У тебя кончик носа покраснел. – Не дожидаясь моего ответа, друг надевает мне на плечи свою куртку.

– Спасибо, Никитос, – простукиваю зубами благодарность.

Саня рассказывает про какой-то ржачный фильм, который они с Никитой сегодня посмотрели:

– И там, короче, кассета была, которая убивает всех, кто ее посмотрит! И там телка такая стремная говорит: «Семь дней, тебе осталось семь дней!» – последнюю фразу Саня хрипит не своим голосом и неестественно таращит глаза.

Танька хихикает и похрюкивает, пока Саня описывает киношные сцены.

– Ну, там весь фильм – это, короче, пародия на другие фильмы, типа на «Звонок» и «День независимости». Мы с Никитосом устали ржать, отвечаю! Посмотрите обязательно – вы офигеете! А еще там такие буфера у Памелы Андерсон! Я думал, они лопнут в конце фильма!

– Ой, ты такой смешной, – Танька жует прядь своих красных волос, – мы как раз с Аленкой собирались что-нибудь посмотреть. А вот сегодня придем ко мне и посмотрим!

– Танька, у тебя ж кассеты нет, – напоминаю я.

– Ну мы придумаем что-нибудь, – слегка краснеет Танька, – в прокате возьмем!

– Так, кто-то, кажется, нажрался, – ржет Саня. – Танюха, какой прокат? Он уже давно закрылся!

Все смеются. Танька тоже начинает припадочно ржать, не забывая похрюкивать.

Девчонки, что сидели с нами, допили свое пиво и ушли. А я еще больше налегаю на «Ячменный колос», чтобы позабыть о сегодняшнем дне и предстоящих переменах.


* * *

Мысли, спотыкаясь, беспорядочно скачут в моей похмельной голове. Что вчера было?

Проснувшись в уличной одежде на пыльном старом паласе, я замечаю Таньку, которая спит у себя на тахте. Ее рот открыт и извергает жуткий храп. Если бы я не пила вчера вместе с ней, я бы подумала, что пора звонить в больницу, ставить на уши Танькину мать и мысленно прощаться с подругой. Но все в порядке – она всегда храпит, как старый пердун, если накануне изрядно накидается.

Я пытаюсь расчесать свои волосы пальцами, но это оказывается невозможным: вспоминаю, что вчера моя шевелюра была облита вонючим пивасом, который какой-то придурок вылил мне на голову. Даже не помню, как это произошло. Я вообще плохо помню минувшую ночь.

Мы смеялись, шутили, горланили песни. А потом… В памяти лишь мутная карусель из фрагментов: смех, кто-то дерется, пиво в волосах, Танькин подъезд, ее палас, безуспешные попытки найти постельное белье и глубокий сон.

Старенький будильник на тумбочке возле Таньки заводит свое мерзкое «пи-пи-пи-пи», которое тут же отзывается жутким стуком в моих висках. Уже 11 часов утра.

– Блин, пора убираться! Скоро мамка со смены придет! – Танька пытается пальцами разомкнуть глаза. – А я вчера такой срач устроила, она точно в ярости будет.

– Да ладно, в первый раз, что ли? – говорю я. – Шас голову помою, и мы за десять минут марафет наведем, теть Марина ничего не заметит.

Быстро мою волосы в раковине Танькиным шампунем. Пока сушу, она уже принимается за уборку. Отложив фен, подключаюсь к марафету и я.

Как и говорила, порядок мы навели очень быстро. Немного привели в порядок и себя: я еще раз как могла расчесала волосы и собрала их в хвост. Перегаром вроде не пахнет, но мы открыли окна настежь на всякий случай. Теперь в оставшееся время до прихода Танькиной мамы мы печем блины, чтобы порадовать уставшую после ночной смены теть Марину.

Минут через пятнадцать Танькина мать уже стучится в дверь. Мы встречаем ее с самыми милыми лицами, профессионально замаскировав дичайшие похмелье. Усаживаем ее за стол, ставим блины. Танька включает чайник.

– Ой, девочки, ну вы у меня умницы! – Танька не часто делает что-либо по дому. Так что в голосе ее матери слышны неподдельные нотки радости.

– Это Аленкина идея, я к вам в повары не нанималася, женщина, – в шутку, но как-то все равно резко расставляет точки над i Танюха.

В открытое окно смотрит солнце, прицельно жаря мне щеки. Днем все еще тепло. В чайнике начинает бурлить вода.

– Алена, мне звонила твоя мама, она очень переживала, плакала, – сообщает мне теть Марина. – Я ее успокоила, сказала, что ты у нас переночуешь, а завтра пойдешь домой. Что у вас произошло?

– Да ничего, – я стараюсь изо всех сил не выдавать эмоций. Вспоминаю о вчерашнем заявлении матери. Кровь наполняют гнев и обида, хочется кричать и плакать. – Просто поругались, теть Марин, обычное дело.

Танька достает кружки и рассовывает по ним пакетики с чаем «Нури».

– Давай с тобой один на двоих, не люблю крепкий, – предлагаю Таньке. Неудобно как-то целый пакетик переводить.

– Твоя мама мне пожаловалась, что ты не хочешь переходить в лицей. Алена, пожалуйста, не дури! – Глаза Танькиной мамы смотрят на меня с большой нежностью. – Ты же знаешь, что она старается ради тебя, ей и так нелегко!

Чайник вскипел.

– Конечно, только ей одной всегда нелегко! А что у меня на душе – вообще никого не интересует! – Я понимаю, что слишком громко кричу на бедную женщину. – Теть Марин, я, пожалуй, пойду. До свидания!

– Ну вот, попили чай, блин. На фиг ты эту тему подняла? – Танька с укором смотрит на мать.

– Алена, я тебя прошу – иди домой! Твоя мама хочет сделать как лучше! – продолжает тетя Марина, пока я молча надеваю ботинки.

Выхожу на улицу, сажусь на лавку возле подъезда Танькиной общаги и закуриваю. Домой идти не хочется. В глубине души я, конечно, люблю свою мать и понимаю, что она тоже меня любит, только не может этого показать. Ее вечная занятость и, как следствие, нервозность сводят меня с ума. Ей же нет дела до моей жизни! Она совсем не знает, что меня интересует и что волнует. Всегда ли она была такой? Не может ведь она вечно жить с оголенными нервами? В памяти вдруг всплывают далекие воспоминания: когда-то у меня была другая мама – ласковая и добрая, с которой я очень любила проводить время. Но это было так давно…

На улице все же становится зябко. В теплых стенах Танюхиной кухни мне еще пахло летом, теперь этот запах уносит осенним ветром.

Я достаю из кармана куртки зеркальце, которое всегда ношу с собой. В отражении на меня смотрит опухшая чувиха с покрасневшим от холода кончиком носа – та еще красавица.

Я вдыхаю ароматы сырой опавшей листвы, смешанной с запахом гари от подожженных помоек. Ночью прошел дождь, и теперь мне предстоит топать по лужам. Это не проблема. Главный вопрос: куда?




Глава 4

Сдаюсь


«…набери мне на домашний…»


Болото – так называют наш район. В двухэтажных разлагающихся от гнили бараках прячется весь сброд нашего города. Мне, по местным понятиям, еще крупно повезло – я живу в двухэтажном кирпичном доме, в котором есть такие радости цивилизации, как унитаз, ванна и горячая вода в холодное время года, когда включают отопление.

Нам досталась маленькая двушка в начале 90-х. Тогда отец еще жил с нами. В те годы он был военным, и ему полагалось от государства жилье. А вот у моих друзей с района такого отца не было. Лишь родители, которые либо давно и крепко дружат с алкоголем, либо непьющие, но влачащие жалкое существование, получая гроши за тяжелую работу (как, например, Танькина мать).

Любимый напиток большинства местных – это спирт, который продает в моем подъезде соседка теть Наташа. К нам стекается алкашня со всего Болота, в том числе и родители моих друзей. Иногда кто-то начинает пить прямо у нас в подъезде. Бывает, они ломятся в нашу квартиру, если с перепоя путают дверь. Часто приходится переступать через них, когда их переполненные спиртом тела загораживают проход.

Почти у всех моих друзей не жизнь, а дно. Я чувствую, как они временами мне завидуют, ведь мне не приходится ссать в ведро и выносить потом его на улицу. Что я моюсь дома, а не хожу в муниципальную баню, где отскребают свою гниль бывшие уголовники, бомжи и наркоманы. Я все время ощущаю себя немного виноватой за это перед друзьями, поэтому иногда помогаю таскать воду с колонки, колю дрова, топлю печь вместе с ними, ну и вообще стараюсь помогать по хозяйству.

На Болоте всегда царит беспробудная пьянка. В глубине бараков под большой пушистой сиренью стоит деревянный стол с лавками, который редко бывает пустым. Одни посиделки здесь сменяются другими, и так происходит изо дня в день.

Мои друзья часто «пользуются» своими предками во время таких застолий «под сиренькой». В это время они могут стырить деньжат, полученных по инвалидности или из центра занятости, могут отпроситься гулять до утра. И их легко отпускают, потому что родителям плевать.

А вот я нахожусь в вечном обломе – моя мать не пьет, и отпроситься погулять вместе со всеми мне удается крайне редко. Я даже как-то пыталась познакомить маман с родителями своих друзей, чтобы те напоили ее и мне тоже разрешили гулять до утра. Да, понимаю, что идея была глупая, но и слышать под окнами смех друзей, сидя дома, было, честно говоря, обидно.

Но свои попытки споить мать я быстро бросила, так как видела все стороны жизни с родителями-алкоголиками. Во время запоев они перестают готовить еду, поддерживать порядок в доме, некоторые могут пропить все деньги и начать продавать свои вещи или вещи своих детей за бутылку. А кто-то из них и вовсе начинает бушевать так, что испуганные дети удирают из дома к соседям.

Я, правда, тоже жила одно время с пьяницей – им был мой отец.

Он пил столько, сколько я себя помню. Иногда он пропадал из дома на неопределенный срок, а когда мне исполнилось 10 лет – исчез насовсем. Как выяснилось потом, он нашел себе другую женщину и не вспоминал о нас вообще. Ну и хорошо: мы только рады, что в доме наконец не мелькает пьяная рожа.

Пока родители жили вместе, мама не работала – так хотел отец. А после развода она, конечно, оказалась не готовой к новой жизни. Нет, пить она не начала. Она взяла себя в руки и пошла на компьютерные курсы. Дело в том, что пока мама сидела дома, печатные машинки, с которыми она работала раньше, ушли куда-то в музей к динозаврам и пейджерам. Что такое компьютер – мама не знала. Она ходила на обучающие курсы и параллельно устроилась работать стажером в контору, где платили унизительные копейки, поэтому после работы она стала подрабатывать уборщицей. Однако денег не хватало все равно, и мама часто плакала по вечерам, срываясь на меня и Ксюху.

В десять лет я вдруг осознала, что детство кончилось. Стараясь помочь маме, я научилась готовить, убираться и ухаживать за сестрой почти как взрослая. Мама поначалу хвалила меня, но потом, видимо, привыкла к такому распределению обязанностей и стала игнорировать все мои старания, а затем и вовсе принялась срываться на нас по пустякам. Мне было так обидно, что мои труды остаются без внимания! Поэтому я перестала готовить и убирать, а также проверять домашку за сестрой. Я думала, что мама поймет, что моя помощь все-таки стоит того, чтобы перестать кричать, но вышло совсем наоборот. Поэтому я вновь принялась делать посильную работу: варила супы, мыла пол и делала ненавистную домашку за себя и за Ксюху. А по вечерам встречала усталую мать, которая находила повод для очередной ссоры.

Вскоре отношения между мной и матерью испортились окончательно. Я слышала, как она, разговаривая по телефону с подругами, постоянно жаловалась на меня, называя ленивой грубиянкой, которая «совсем от рук отбилась», «только бегает с дворовыми бичатами по улице» и «помощи от нее не дождешься». От этих слов у меня в горле всегда образовывался ком. А когда я отпрашивалась погулять, мать меня отпускала со словами: «Иди-иди, якшайся со своими бичами! Вот видишь, Лариса, а я о чем говорю – совсем от рук отбилась!» – и продолжала жаловаться на меня подруге.

Обычно я шла к Катьке, она жила ближе всех, и общались мы лучше, чем с остальными с Болота, кроме Таньки, разумеется. Я ей жаловалась на мать, она мне на своих предков, и мы начинали представлять, как будем жить, когда вырастем. Катька говорила, что будет работать продавцом, и когда к ней будут приходить родители просить бутылку взаймы, то она каждый раз будет их отшивать. Вот тогда они начнут ее уважать. На мой взгляд, это ужасно тухло для мечты.

О чем мечтала я? Да ни о чем, кроме того, что когда вырасту, меня оставят в покое. Я даже иногда завидовала Катьке – вот она точно знает, что хочет стать продавцом. А я?


* * *

Бросив докуренную сигарету в лужу возле ног, я решаю пойти на берег реки. Она совсем недалеко. Люблю сидеть там в тишине. Думать, мечтать… В это время суток там почти всегда безлюдно. А мои друзья сюда вообще никогда не ходят, поэтому для уединения здесь самое подходящее место.

В голове возникает мысль уйти из дома. Мириться с тем, что меня, словно вещь, без согласия переводят из школы в лицей, я не могу. Моя нынешняя школа находится прямо возле дома, всего в пяти минутах, теперь же мне придется ездить шесть дней в неделю в тошнотный лицей! Я бы не сказала, что мать сейчас зарабатывает так хорошо, что легко может позволить давать денег мне на проезд и питание. Придется сокращать и без того урезанные расходы! Чем она вообще думает? Почему меня не спросила? А одежда? Это в нашей школе можно ходить в чем попало, ведь тут все сидят в одной нищенской лодке. Но я же видела, как ходят в других школах, тем более в лицеях!

Я и так все лето горбатилась на всевозможных подработках, чтобы матери было легче собрать меня и сестру к 1 сентября, а теперь что будет? Опять на голых макаронах будем сидеть? К тому же причин для перевода нет никаких! Я не то чтобы хорошо учусь, но в целом-то неплохо. Ну не успеваю по некоторым предметам – так это потому, что нас просто не учат! Я уж не говорю о бесполезности многих школьных предметов. Не понимаю, как мне в жизни поможет знание логарифмов, интегралов и прочей хрени. И вообще, у меня есть определенная репутация в школе, которую я нарабатывала не один год. Есть друзья и Танька. Как я без нее?!

Уже в понедельник я должна буду знакомиться с новым классом в лицее. А моя мать сообщила мне про перевод только вчера!

Кипя от обиды, я с силой бросаю камни в ни в чем не повинную реку. Меня это всегда немного успокаивает. Набросавшись вдоволь, я чувствую себя готовой действовать.

В первую очередь нужно придумать, где мне ночевать. Можно попробовать опять остаться у Таньки, если теть Марина снова уйдет в ночь. Она в последнее время часто берет несколько смен подряд. Но пока нужно продумать другие варианты.

К Катьке? А вдруг у нее отец опять бухой? Мне всегда неловко, когда я оказываюсь у них в такие моменты. Даже для меня конфликты в Катькиной семье – это жесть. Иногда их батя набрасывается на свою жену, теть Олю. Тогда Катька вместе с братьями начинает его оттягивать, а я сижу и туплю: вроде и помочь надо, а в то же время – это не моя семья. Вот я бы на месте Катьки меньше всего хотела, чтоб моя подруга, придя ко мне в гости, унимала моего батю. Но если вдруг сегодня Катькин отец не бухой, тогда можно рассмотреть и этот вариант.

Еще есть Кристинка. Бати у нее нет, но есть отчим. Тип мерзкий. Жирный и прыщавый, и смех у него жуткий. В принципе, у Кристинки есть отдельная комната, куда она запрещает заходить Свиноте – так она называет отчима. Я вполне могу спрятаться в комнате и не встречаться со Свинотой. Но вот ее мать всегда бесцеремонно врывается в Кристинкину комнату. Теть Нина – редкая зануда, которая к тому же имеет жуткий визгливый голос. Когда Кристинка не может больше выносить ее верещание, она начинает орать на нее: «Заткнись! Как же ты задолбала! Пошла вон из моей комнаты!». Но мать и не думает затыкаться, она продолжает верещать на еще более высоких нотах. Обычно я ухожу от Кристинки с ужасной головной болью.

К остальным своим друзьям я не хочу идти совсем. В общем, надо действовать по обстоятельствам, уверена, что проблему с ночлегом я как-нибудь решу.

Что дальше?

А дальше на повестке стоит вопрос: когда и как вернуться домой и заставить мать не отдавать меня в лицей?

На самом деле все должно быть просто – сейчас мать поймет, что перегнула, испугается, что я ночую где попало, начнет меня искать по знакомым. Потом мы поговорим и решим, что нам совсем не стоит ругаться из-за какого-то лицея. Она откажется от этой дурацкой затеи. Затем пойдем домой и продолжим жить так, как и жили до всего этого недоразумения.

Я смотрю на часы – уже около двух, а это значит, что наши дворовые пацаны уже должны мыть тачки. У них типа такой бизнес – возле большого магазина стройматериалов паркуются люди. Как правило, материалы для ремонта они выбирают долго, и за это время вполне можно полностью вымыть автомобиль. Цена договорная, точнее, кто сколько даст. Бывают случаи, что клиент отстегнет 100 рублей, а бывали и говнюки, которые сунут мелочь или вообще уедут, не заплатив. Воду парни таскают в ведрах прямо из реки, которая течет буквально через дорогу.

Помимо услуг автомойки, парни предлагают также услуги по охране автомобилей, пока хозяева ходят за покупками. «А от кого ее охранять-то? От вас, что ли?» – часто спрашивают владельцы тачек. На что болотовские «бизнесмены» отвечают, что район тут опасный и всякое может случиться. Многие считают, что лучше не рисковать, поэтому и соглашаются на охрану. Цена, естественно, тоже договорная.

Иногда мы с девчонками тоже подключаемся и начинаем работать. Пацаны не против – все тачки не помоешь, а кто заплатит, кто нет – рулетка.

Бывает, после трудового дня мы все вместе отправляемся в киоск за пивом и тратим почти все заработанное. Но это, конечно, не настоящая работа, а так – пока не нашли что-нибудь получше. Этим летом, я, к примеру, жарила пирожки на рынке и делала ремонт. Вместе со знакомыми девчонками мы побелили и покрасили здоровенный гараж. А пацаны часто промышляют незаконным способом: снимают с тачек разные запчасти и продают их по дешевке. У них уже есть постоянные покупатели. Правда, иногда их вычисляют, и у парней возникают проблемы, но они как-то их разруливают, не особо вдаваясь в подробности.

Я иду на парковку и вижу Петьку и Коляна. Они насухо вытирают старенькую «Волгу».

– Здорово, пацаны! Че это вы отечественный авто натираете? Вы ж сами говорили, что их водители – еще те жмоты? – спрашиваю я.

– Да старикан сам нас попросил, сказал, что полтинник отстегнет. А так-то, конечно, мы б даже не подошли к нему, – отвечает Петька. Его дырявые кроссовки насквозь мокрые – значит, они с Коляном уже давненько тут стоят.

– Ты как-нибудь раздобудь денег на резиновые сапоги, – говорю, – а то заработаешь воспаление.

– Да не, я привык, – Петька шмыгает носом. – К тому же я с Серым договорился: он сказал, что подгонит скоро сапоги. Он у них в интернате где-то видел бесхозную пару.

– У интернатовских не стремно брать? У них же и так ничего нет, – возражаю я.

– Ага, конечно! – скорчился Петька. – У них там условия еще лучше, чем у нас! И кормят три раза в день, и не приходится самим мутить себе на хавчик.

Это правда – Петька и Колян сами зарабатывают себе на еду и еще кормят свою мать. Она у них совсем спилась. Пособие каждый месяц стабильно пропивается, а забота о добыче денег перешла на парней. Я часто вижу, как они несут с рынка куриные головы и лапы, а потом варят из них суп.

Я простояла с пацанами часа три. За это время вымыла две машины и поохраняла еще четыре. Заработала 90 рублей. В принципе, на пирожок с газировкой и пачку сигарет хватит, даже останется. Значит, все не так уж плохо на сегодняшний день, правда?

Покупаю себе пирожок с капустой и ем его в беседке садика. Скоро здесь соберется народ. У нас ведь больше и собраться-то негде: на так называемых детских площадках нет ничего, кроме ржавых разломанных качелей. Еще в здешних дворах стоят одинокие лавки, оккупированные еще более одинокими старухами. От них нет никакого покоя – своим старческим ворчанием они выжили из дворов всех остальных. Старухи каждый день сидят, сторожа каждая свою лавку. У моего подъезда караулит баба Надя, которая иногда не пускает во двор моих друзей. «Пошли вон отсюда, грязные сопляки! – кричит старушка. – Сидит Аленка, книжки читает, а вы тут в свое болото хотите ее затянуть!»

Баба Надя работала раньше в библиотеке, пока не вышла на пенсию. А я ходила туда за книгами. Вот она и думает, наверное, что я читаю целыми днями. Хотя на чтение я отвожу не так уж много времени. Но ее ведь не переубедить. Бабулька считает, что раз она караулит подъезд, то должна караулить и меня. Как назло, мы с сестрой – единственная молодежь в подъезде, а значит, самые «нуждающиеся в карауле».

В общем, вся местная тусовка молодых и пьяных собирается в садике – бабки сюда приходят редко, родители тоже, поэтому здесь идеальное место для посиделок.

Доев пирожок, я достаю сигарету, наслаждаюсь дымом и тишиной. Вскоре ко мне подсаживаются Людка и Лидка – две подружки, которым уже по семнадцать лет. Они, если честно, не особо мне нравятся. А если совсем честно – не нравятся совсем. Одна – выжженная перекисью блондинка, другая – ядреная брюнетка, у обеих от плотного макияжа лоснится кожа, на красных сочных прыщах лежат особо густые слои тонального крема, придавая лицам слегка леопардовый эффект. Их яркие тени на веках обрамляют большие комки туши. Дружат эти девушки только тогда, когда гуляют с разными парнями. Но если вдруг кто-то из них остается без кавалера, то другая считает своим долгом либо рассорить пару, либо отбить парня у подруги. И потом начинается: «ненавижу», «не разговариваю» и тому подобное. Но проходит неделя – и они снова подруги и снова ищут новых парней. Может, я еще чего-то не понимаю в жизни, мне всего пятнадцать, но все-таки, на мой взгляд, в семнадцать лет так часто менять парней – это мерзко.

– Привет, Аленка, – здоровается Лидка, – Как дела?

– Привет, девчонки! Все путем. У вас как? – спрашиваю чисто из вежливости.

– Мы тут познакомились с такими мэнами! – заводит Людка. – Работают охранниками в магазине бытовой техники, одному 23, другому 25. Ну мы их развели на кино и кафе, потом поехали к ним. Они комнату снимают на двоих. В общем, классно провели время, – она начинает хихикать.

– Вы, что ли, на ночь остались у незнакомых мужиков? – Я в шоке от услышанного. – Они же взрослые! И… незнакомые!

– Да ты не слышишь, что ли? – удивляется Лидка. – Мы же с ними сначала познакомились, стояли часа два разговаривали у них в магазине, потом смена закончилась, и мы сами пригласили их в кино. А потом еще в кафе совсем уже познакомились. Я запала на того, который постарше. Он идеальный! – Лидка картинно закатывает глаза.

– Да у тебя каждый второй – идеал, – замечаю я, на самом деле особо не удивляясь их новому знакомству. Они случаются так часто, что никто не питает иллюзий на счет этих девочек, а сами они давно получили соответствующие прозвища.

– Да ты просто мелкая еще, ничего не понимаешь в отношениях, – продолжает Лидка. – Надо искать нормального мужика, пока не встретишь такого, который сможет обеспечивать тебя всю жизнь. Такого можно доить и доить, а он еще и рад будет.

Мы сидим в беседке часа три. За это время я узнаю, как нужно «доить» мужиков и чем их «цеплять». Мои уши больше не могут выносить таких премудростей, и я решаю уйти. Тем более что к нам подходят старшие парни и достают косячки с марихуаной. Я ее пробовала несколько раз. У нас все пробовали. Но мне не понравилось. Головокружение, тошнота и ужасная сухость во рту – это все, что я получала от курения гашиша. Чтобы меня не начали уговаривать, я ухожу.

Мои ноги вновь идут по дороге к Танькиной общаге. Издалека я вижу теть Марину, она выходит из подъезда. Скорее всего, снова на смену. Она говорила, что будет работать больше обычного, чтобы отдать долг. Занимала Танькина мать перед началом учебного года, чтобы собрать дочку к школе. Она у теть Марины – единственный ребенок, мужа нет, поэтому для дочери эта милая женщина старается, как может. Захотела Танька ходить в школу с выбритым виском – пожалуйста, доча. К нам приезжает какая-то рок-группа – вот тебе деньги на билет, Танюша. А приходя с ночи, Танькина мама принимается за приготовление пищи. Сама же Танька готовит очень редко, и то в основном когда я ей помогаю.

В подъезде раздается невыносимо громкая музыка – такая включается каждый раз, когда теть Марина покидает квартиру. Вся общага уже знакома с репертуаром «Короля и Шута» и прочей панк-музыки. Я очень долго звоню в дверь, пока моя подруга наконец не слышит надрывную трель.

– Ты домой так и не приходила? – с порога спрашивает Танька.

– Еще нет.

– Твоя мать звонит мне целый день, спрашивает, не видела ли я тебя! Просила позвонить ей сразу, как ты объявишься.

– И что? Побежишь звонить?

– Это ты мне скажи, как лучше? – Танька смотрит на меня сощурившимися глазами.

– Ладно, звони, – говорю. – Все равно придется нам поговорить.

Танька тут же бежит к телефону и быстро по памяти набирает мой домашний номер.

– Ало! Теть Ань, ко мне Аленка пришла, – сразу выпаливает Танька. – Нет, не пьяная… нет… да нормально выглядит! Да давайте вы сами с ней поговорите! Аленка, держи трубку, мама зовет, – сует мне телефон подруга.

– Але, – говорю я. Сердце колотится так, что я на всякий случай хватаюсь за дверной косяк.

– Ну привет, Алена. – Голос у матери какой-то непривычный, неестественный. Я ожидала либо крика, либо слезливых просьб вернуться домой, а не такого нарочито спокойного тона. – Долго ты еще будешь от меня прятаться? Я уже вторые сутки трачу только на то, чтобы поговорить с тобой.

– Занималась бы другими делами, – бросаю я.

– Не ерничай! – Ее голос стал напряженнее. – Сколько ты еще намерена бегать?

– До тех пор, пока ты не поймешь, что совершила ошибку, когда подала документы в гребаный лицей без моего согласия, и не вернешь их обратно в мою школу! – кричу я.

– Я приняла решение, Алена. Я вижу, что эта школа тянет тебя на дно. Ты в ней тупеешь, а не развиваешься.

– Но меня все устраивает! – возражаю я.

– Естественно, тебя устраивает! – Мать уже теряет остатки самообладания. От показного спокойствия не остается и следа. – Сидишь, как курица, среди интеллектуальных калек! Коллективно деградируете в этом курятнике! Совсем от рук отбилась! Дома не убрано, я прихожу с работы уставшая, должна еще ужин готовить, а она шляется неизвестно где и с кем!

– Мама! Вот тебя всегда только ты и твои заморочки беспокоят! А то, чего я хочу, тебе совсем не интересно!

– Да я только и живу вашими интересами! А о моих интересах кто-нибудь думает? Горбачусь на работе как проклятая, с утра до вечера, домой прихожу – снова горбатиться приходится. А вместо дочерей-помощниц выросли две нахалки!

– Ксюшку-то не впутывай! – прошу я.

– Только и делаете, что покрываете друг друга! А против меня ополчились! Родные дочери! Я для них столько сделала, а они… – Мать начала рыдать.

– Успокойся, – говорю я. Меня всегда бесит, когда мать рыдает и обвиняет нас с сестрой во всех бедах. Случается это довольно часто, поэтому приелось, как голые макароны. Но внутри меня что-то сильно против, когда она ревет, и я стараюсь сделать все, чтобы она прекратила.

– Успокойся, говоришь? Да как я могу успокоиться, когда родная дочь ушла из дома! Шляется неизвестно где! Учиться не хочет! Совсем от рук отбилась!

– Да сколько можно уже про отбитые руки! – не выдерживаю я. – Нормальные они у меня! Много ли кто из моих ровесников может пирогов настряпать? Гвоздь забить? Пол нормально вымыть? Что бы я ни делала, все равно плохая дочь! Не хочу я в лицей, мама! Не пойду! Зачем ты решаешь за меня? Новый класс, ты понимаешь?! У нас даже денег не хватит – на один проезд туда и обратно сколько бабла нужно! И в чем я туда пойду? Одежды нормальной нет!

– Алена, за финансовую часть не переживай, – говорит мать примирительно. – Твоя бабушка дала мне довольно приличную сумму, когда узнала, что я хочу перевести тебя из этого гадюшника. Я хотела сегодня поехать с тобой, чтобы купить все необходимое, но ты испортила все планы своим побегом. Я понимаю, что тебе не хочется менять школу, но, пожалуйста, пойди мне на уступки. Давай хотя бы попробуем? Ну, если все будет совсем плохо – в следующей четверти вернем тебя в болотовскую школу.

Голос матери звучит непривычно мирно. Со мной она не разговаривала так уже очень давно. Видимо, для нее этот перевод слишком важен. Я зачем-то сдаюсь. Наверное, потому что слабохарактерная.

Я иду домой и по дороге уже представляю свой новый класс. Ничего хорошего от него я не жду, поэтому в голове складываются всевозможные потенциальные конфликты и способы их урегулирования.




Глава 5

Новенькая


«…Знакомьтесь, дети, это слон,

он физически силен…»


Сколько раз в жизни наступают такие моменты, которые считаешь ключевыми? Моменты, которые задают дальнейший вектор всей жизни? Ну или важной ее части? Такие моменты, когда стоишь на перепутье и решаешь, в какую сторону сделать шаг? Мне кажется, что в моей жизни настал такой день.

Я стою на пороге большого здания со светлым фасадом. Мимо бегут румяные школьники всех возрастов, с родителями и без. Кого-то привозят на машинах, кто-то приехал на такси. В школу на такси? Серьезно?

Внутри лицея меня встречает новый запах. Так пахнет в канцелярском магазине: новыми книгами, краской и клеем. Болотовская школа пахла мокрыми досками и капустой из столовки…

Я сдаю куртку в гардероб, в котором дежурят две красивые девчонки. Они рассматривают какой-то журнал с Агилерой на обложке, громко разговаривают и подкалывают друг дружку. Спрашиваю у них, где находится учительская, и иду по наводке к нужной двери.

– Здравствуйте, я новенькая. Меня зовут Алена Тихонова. Я должна пойти в 10А, – говорю я, войдя в кабинет. Здесь сидят три женщины. Две довольно полные дамы с типично учительскими пучками на головах и одна стройная молодая блондинка с длинными вьющимися волосами.

– Добро пожаловать в наш класс. – Ко мне подходит молодая женщина. Запах ее сладковатых духов немного пьянит меня: очень приятный, я таких никогда не слышала. – Меня зовут Ирина Алексеевна, я твой классный руководитель. Сейчас у меня как раз урок в 10А. Поднимайся на 3-й этаж к 33-му кабинету, я скоро подойду.

33-й кабинет оказался закрыт. В коридоре бегает довольно много ребят. По всей видимости, это мои новые одноклассники. Как водится, почти все разбиты на небольшие компании. Я же стою одна и смотрю на них с интересом. Забавно наблюдать за людьми, о которых не знаешь ничего, но с которыми тебе скоро предстоит знакомство. С кем-то я буду сидеть за одной партой, с кем-то налажу дружеские отношения, а с кем-то что-то и не заладится.

Вон стоят двое парней, типичные ботаны – в очках и толстовках с капюшонами. Они ковыряются в телефоне-раскладушке и по очереди тыкают на нем кнопки.

Рядом с ними стоит шумная компания: три девушки и столько же парней. Они смеются. Парни явно подкатывают к девчонкам, а те, в свою очередь, заигрывают с ними. Одна из девушек в экстремальном мини и сетчатых колготках смеется громче всех. Ботильоны на острой шпильке быстро цокают, когда один из парней зажимает ее в углу. Он достаточно откровенно пристает к ней, но девушка лишь хохочет и называет его придурком.

Две другие девчонки из их компании походят на самых популярных в классе. Одеты они не так вызывающе, как их одноклассница, обжимающаяся в углу. Эти девушки держатся уверенно и даже слегка высокомерно. На одной надет хорошо скроенный брючный костюм, как у настоящей бизнес-леди, на другой – платье-футляр глубокого графитового оттенка. Сразу видно, что девушки не из бедных. В руках каждая держит телефон последней модели – я такой видела недавно в рекламе. Для сравнения: в нашей школе всего у двоих ребят есть мобильники – у парня из моего класса и еще у одного чувака из 11-го. Конечно же, это не современные раскладушки, а древнейшие звонилки. Тут же такое количество техники, что я чувствую себя неуютно.

В уголке коридора стоят девчонки-скромняшки. Это видно по их одежде и поведению: тихий смех, сдержанные жесты. Еще здесь есть ребята без компаний. Кто-то читает учебник, кто-то зависает в телефоне, а кто-то просто смотрит на дверь закрытого кабинета. Ко мне никто не подходит, но я ловлю на себе взгляды почти каждого. Интересно, что они думают обо мне? Почему никто не решается познакомиться, заговорить?

К кабинету подходит Ирина Алексеевна, и мы заходим в класс.

– Ребята, знакомьтесь: это Алена, ваша новая одноклассница. Прошу показать ей наш лицей и помочь освоиться. Алена, – обращается ко мне новая классная, – тебе, конечно, будет тяжеловато, ведь ты пришла не в начале года, уже прошел целый месяц. Наверное, какие-то темы ты еще не проходила. У нас вообще программа потяжелее, чем в обычной школе. Но тебе придется постараться наверстать упущенное, потому что иначе все отразится на твоей успеваемости. У нас с ней очень строго. А сейчас проходи, займи свободное место.

За четвертой партой сидит девочка, которая до урока стояла в уголке в компании скромняшек. У нее рыжие волосы, собранные в косичку, и вообще нет макияжа на конопатом лице. Приземляюсь рядом с ней.

– Привет, – здороваюсь я.

– Привет, – тихо отвечает моя соседка.

Урок литературы начался.

Для себя я отметила, что новая класснуха, конечно, старается преподносить материал интересно, но до Варвары Степановны, которая вела у меня русский и литературу на Болоте, она явно не дотягивает.

Моя прежняя учительница так рассказывала, так передавала эмоции, что я с головой погружалась в сюжет!

А как она читала стихи! Некоторые в школе ржут над ней, типа тетка с приветом, а я же получала невероятный кайф от ее уроков.

Сегодня Ирина Алексеевна знакомит класс с «Евгением Онегиным». Ну а мы на Болоте уже прошли эту тему. Варвара Степановна подробно рассказывала нам про Болдинскую осень и эпидемию холеры, благодаря которой в жизни поэта наступил самый плодотворный творческий этап. Так что, когда выдается возможность, я тяну руку и блещу знаниями по теме.

Я даже наизусть рассказываю отрывок письма Татьяны к Онегину. В общем, честно зарабатываю «отлично». Еще раз мысленно благодарю Варвару Степановну.


* * *

На перемене знакомлюсь с соседкой по парте. Ее зовут Света. Она дружит с Машей и Ирой, которые сидят за одной партой. Она представляет меня своим подругам. Девочки приличные. Не курят, не пьют. Но не ботанички. Такие нормальные девчонки, с которыми приятно поболтать. Мы общаемся всю перемену. Они расспрашивают меня о старой школе, о том, как я вообще живу на Болоте и действительно ли там так страшно, как рассказывают.

Затем начинается русский язык. У меня по этому предмету всегда была уверенная пятерка. К тому же сильно вперед лицеисты не ушли, и я даже отвечаю у доски на «отлично».

На следующей перемене ко мне подходят три девчонки, две из тех, которых я оценила как самых популярных, и та, что в короткой юбке.

– Привет, я Алиса, – здоровается девчонка в мини, завалившись на одну ногу и небрежно салютуя левой рукой. – А это Лена и Полина, – Алиса ослабляет кисть, показывая длиннющим цветным маникюром в сторону подруг.

– Привет, я Алена.

Спутницы Алисы сдержанно кивают.

– Прикинь, – Алиса панибратски кладет мне руку на плечо и смешливо продолжает, – мы тебя за новую училку приняли, когда ты стояла возле кабинета.

– Ну спасибо, я что, такая старая? – улыбаюсь я, аккуратно, но демонстративно убирая ее руку.

– Да нет, сейчас-то видно уже, что не училка. Просто у тебя лицо такое серьезное было, оценивающее.

Алиса немного подается назад, смеряет меня взглядом и с кивком продолжает:

– Ты к нам откуда перевелась?

– С Болота, из десятки. Это допрос?

– Да ну на фиг! – на лице Алисы рисуется странное восхищение. Она перестает играть в альфа-самку и заговорщицки сближает дистанцию. – А ты Витьку-Комара знаешь?

– Знаю. Но так, чисто «привет-пока», не общаюсь. А вы знакомы? – спрашиваю я с любопытством. Хоть с кем-то в лицее есть общие знакомые. Хотя не тот это персонаж, знакомством с которым стоит гордиться.

– Конечно! – Алиса сначала восклицает, потом переходит почти на шепот. – Он же дурь охрененную привозит. Мы даже несколько раз тусили вместе! А вы соседи, считай. Почему не общаетесь-то?

– Да я как-то не по этой теме…

– Ниче, это мы исправим, – подмигивает она.

– А вы, девчонки, тоже знакомы с Комаром? – перенимая инициативу, спрашиваю я у Лены и Полины, которые все это время изучающе следят за нашим диалогом.

– Мы ж не энтомологи, с насекомыми тусоваться. Да и делать-то нам нечего – по Болотам ездить, – отвечает Полина не без отвращения. – И вообще мы больше по алкоголю.

– Кстати, – вступает в разговор Лена, не давая мне времени напрячься из-за выпада Полины. Она резко приближается ко мне, почти вплотную, Алиса неуклюже отпрыгивает в сторону, чтобы не мешаться. – Давай сегодня выпьем, в честь знакомства?

– Ну не знаю… – Я думаю, что познакомиться с девчонками поближе, узнать про лицей, класс и учителей – хорошая идея. С другой стороны – пьянка в первый же день… – Я согласна.

– О’кей, тогда собираемся после уроков на крыльце, – улыбается за спиной у Лены Алиса.

– Там и познакомимся нормально, – кивает Лена.

Она давно нарушила мою зону комфорта, но я делаю вид, что меня это не парит, и продолжаю улыбаться. В новом коллективе всегда так. Разговоры разговорами, а решают твою дальнейшую судьбу такие вот мелкие детали.

Звенит звонок, напоследок выдерживаю хищный Ленин взгляд, Алиса сама себе строит какую-то клоунскую гримасу в маленькое зеркальце, а Полина зевает, уже удаляясь к классу.

Отсиживаю алгебру, физику и химию. Сказать, что я шокирована, – ничего не сказать. Ни на одном из уроков я не понимаю ничего. Абсолютно!

Причем каждая училка с раздутым от гордости лицом сообщает мне, что они уже давно ушли далеко вперед по программе. Сегодня они не стали уничтожать меня заслуженными двойками, но предупредили о больших неприятностях, если я не смогу догнать класс.


* * *

После уроков иду курить за здание образцового лицея вместе с Алисой и Аней, она тоже из нашего класса. К нам подходит компания крепких парней, большинство из которых одеты в спортивные костюмы. Выглядят они при этом не как типичные гопники, а именно как спортсмены или футбольные фанаты.

– Привет, красавица, – говорит один из них. На нем синие джинсы и ветровка со значком пумы. – Я слышал, ты новенькая из 10А?

– Привет, да, я новенькая. А вы из какого класса? – спрашиваю парней.

– А мы из параллели. Из 10Б.

– Очень приятно, – вежливо говорю я.

– А мне-то как приятно, – улыбается тот, который назвал меня красавицей. Вдруг я замечаю, что Алисы и Ани рядом со мной уже нет. – Меня Руслан зовут, а это – Артур, Леха и Саня. – Он показал на троих парней возле себя. Все они высокие, выше Руслана, но, судя по всему, менее общительные, чем он.

– Будем знакомы, я Алена.

– Ты ждешь кого-то, Алена? – спрашивает Руслан.

– Да, девчонок из своего класса.

– А куда вы собрались?

– Да никуда. Просто хотим погулять и познакомиться.

– Пойдем лучше погуляем и познакомимся с нами? – Руслан смотрит на меня в упор, не отводя своих темных глаз.

– Спасибо, можно считать, что мы теперь знакомы, Руслан. А погуляем обязательно как-нибудь в другой раз. Я уже обещала девчонкам. А вон как раз и они пришли, – я замечаю вернувшихся за мной Алису и Аню. Полина и Лена тоже идут следом. – Счастливо. – Улыбаюсь настойчивому парню и двигаюсь к девочкам.

– Еще увидимся, – бросает мне вслед Руслан.

Мы идем в парк недалеко от лицея. Он соединяет центральный район и Болото. Несмотря на свое выгодное расположение, он совершенно заброшен. На старых облезлых лавках почти никого нет. Мамы с колясками предпочитают гулять в других, более приличных местах. А вот собачники облюбовали это место. Неприятные следы выгула домашних питомцев виднеются повсюду.

Мы садимся с ногами на лавку, окруженную пустыми бутылками и упаковками от чипсов, сигарет и презервативов. Аня достает бутылку вина, которую мы купили по пути в парк.

– Знаешь, а ведь с нами училась уже одна Алена. В этом году она перевелась в другую школу, – заводит беседу Полина, – не справилась с нашей нагрузкой. Ну она вообще туповатая, конечно, была. Никто из класса ее не любил. Надеюсь, ты не такая, как она.

– Я тоже на это надеюсь, – отвечаю я, очередной раз стараясь не замечать в словах прямой угрозы.

– Тупая она была, конечно, но это не главное, – говорит Алиса. – Просто человек реально неприятный. Многим из нас она подгадила.

– Ну я вроде бы чистоплотная, гадить не собираюсь, – пытаюсь отшутиться.

– Это мы скоро выясним, – как-то чересчур серьезно говорит Лена. Она сверлит меня взглядом и слишком резко, будто с вызовом, поправляет свою одежду и светлые крашеные волосы.

– Расскажите мне лучше о лицее, – я решаю сменить тему разговора.


* * *

На самом деле жизнь лицеистов не особо отличается от жизни обычной школы. Да, в отличие от болотовских детей, здешние ребята не знают, что такое выживать, у них хорошие благоустроенные квартиры. Кто-то из них богаче, кто-то беднее.

Тем не менее, это обычные дети, со своими проблемами, которые есть в любом школьном коллективе. Но разница есть в чем-то еще… Пока не понимаю точно. Как будто у нас проще и искреннее разговоры, чем здесь. Но, может быть, мне это только кажется.

– У нас в лицее, да и на районе вообще, самый главный – это Руслан, ты его сегодня видела. Мы заметили, что он подходил к тебе с парнями. С ним нужно быть аккуратнее. Связываться с Русланом и его друзьями не советуем. Хотя вряд ли ты им интересна, – делится тайнами лицея Алиса. – Если Руслан захочет – он может уничтожить любого. Из-за него уволились историк и физручка. Историк неудачно пошутил над ним при всем классе, а физручка просто жестко отшила. Ну и вообще, Русик – реально опасный тип.

– Да ну! – вырывается у меня. К этому моменту я уже прилично пьянею, сознание немного рассеянное, но то, что мне говорит Алиса, – это жесть. Я что, дерзила смотрящему за центром? Пытаюсь вспомнить свой сегодняшний короткий разговор с Русланом: что я ему говорила?

Другие девчонки тоже изрядно накидались. Мы болтаем, ржем, я рассказываю про местных чуваков с Болота. Алиса хихикает и просит меня познакомить с нашими авторитетами.

Вдруг к нашей лавочке подходят трое парней. Сразу отмечаю их модные потертые и чересчур светлые джинсы. Как-то не привыкла я, видимо, к пацанам, не одетым в спортивки.

Один из них несет бутылку мартини.

– Здорово, девчонки, – говорит парень хиловатого телосложения со слишком длинным и острым носом. По нему видно, что мажор. У нас на Болоте такой тип и десяти минут бы не продержался, не нарвавшись на неприятности.

– Привет, Антоша, – улыбается ему Алиса, – а у нас в классе новенькая. Познакомься.

– Привет, я Алена, – здороваюсь я уже заученной фразой и натягиваю дежурную улыбку.

Парни кивают в знак приветствия и разливают дорогой вермут в пластиковые стаканчики. Я впервые в жизни пробую эту сладковатую, но крепкую жидкость. Да, это вам не «Ячменный колос» и даже не «Казанова Оранж». Красиво жить не запретишь.

Лена бросает недокуренную сигарету «Парламент» на землю и начинает трясти своим модным телефоном над головой.

– Короче, я позвонила тем лохушкам, щас они подойдут – поугараем, – говорит она с пьяным, диковатым блеском в глазах.

– Опять ты за свое, Ленка? – спрашивает один из парней, рыжий и конопатый Рома. Он, кстати, весьма ничего. Не мой типаж, конечно, да и прикид все же слишком модный, но яркие скулы, широкие плечи и крепкие руки выгодно выделяют его на фоне всяких Антош.

– Ну я же не виновата, что они такое днище, – закатывает нетрезвые глазки Лена. – Им вообще нет места в нашем лицее! Пусть валят уже туда, где им и положено быть!

Минут через пятнадцать к нам приходят две девчонки: одна очень худая с жидкой косичкой на голове, другая – полная, в черной балахонистой одежде и нелепым розовым рюкзачком, с которым ходят девочки в начальных классах.

– О! Привет, красотки! – улыбается им Лена акульей улыбкой.

– Привет, ре-ре-б-б-бят-та! – заикается тощенькая.

– Ну что, поиграем сегодня? – Лена достает деньги из кармана куртки. Сумма немаленькая – она трясет стопкой сторублевых купюр.

– На что? – на лице пухленькой рисуется оживление.

– Хм… – Лена задумчиво закатывает глаза. – Народ, во что сегодня поиграем? В «Гладиаторские бои»? В «Засоси подружку?» Или в «Стырь бухлишко в магазине?»

– Может, хватит уже, а? – на лице Ромы рисуется отвращение. – Давай хоть раз посидим без твоих игр, Лен?

– Девочки, вы не хотите играть? – спрашивает Лена, тряся денежным веером. – На кону тысяча рублей!

– Д-д-да, к-к-конеч-ч-ч-но мы б-будем, – отвечает тощенькая, поднимая вверх костлявые плечи.

– Ну вот и славненько. Итак, я хочу, чтобы вы показали нам стриптиз. У меня на телефоне как раз появилась новая песня, которая подойдет для такого случая. Условия такие: кто эротичнее станцует и снимет с себя больше одежды – тот и заберет приз.

Лицо у Лены заливается краской от собственной идеи, а глаза горят диким огнем. Она включает песню. Все замирают. Никто не говорит ни слова. Тощая и полная кротко переглядываются и начинают неуклюже покачивать бедрами в такт мелодии.

– Ну же! Давайте смелее! – кричит Лена.

И девчонки робко снимают куртки, потом кофты, пытаются изображать какие-то эротические па.

Я как-то зависла, не веря своим глазам.

Затем пухлая робко стягивает с себя лифчик, прикрываясь, как может, руками…

– Ну-ка, дай сюда, – Лена отбирает у толстухи ее белье вместе с остатками гордости и начинает крутить им над головой. Она поворачивается к нам и торжественно произносит:

– Кажется, у нас фаворит!

– Где сиськи? – кричит Алиса, на секунду вынырнув из объятий Антоши. – Сиськи покажи!

– Твоя правда, Лисонька! – Лена опускает руку, бросая лифчик лохушки в урну, полную бычков, харчков и прочих следов постоянных посиделок. – Вы слышали, чего требует публика, красотки? Публика хочет видеть сиськи!

Толстуха краснеет, смотрит сумасшедшими глазами на подругу, та пятится, на ходу натягивая свою одежду, пуская слезу и отрицательно мотая головой.

– Давай-давай, я буду кидать бабки только на твои сосочки, а дристучая будет подбирать, – Лена останавливает худую и за шкирку толкает ее к ногам практически голой толстухи.

Полная, во всех смыслах, лохушка, загнанная в угол, опускает голову и руки одновременно, открывая нашим глазам розовые поросячьи соски.

Антоша, воспользовавшись тем, что все внимание приковано к бедолагам, прокрадывается сзади и стягивает с толстой трусы. Мы успеваем заметить кудрявые заросли в ее промежности, прежде чем поднимается сумасшедший гогот, а толстая неуклюже пытается натянуть трусы на бедра.

– Хватит! – вырывается ломаным писком у меня из пересохшего горла. Оцепенение и замешательство постепенно проходят. Я прячу лицо в ладони, пытаясь отгородиться от этого ужаса, – сегодня я многое вижу впервые. Но игнорировать такое просто ниже человеческого достоинства.

– Не лезь, – сухо говорит Полина с каким-то отстраненным видом. Кажется, ей вообще плевать на то, что тут происходит. А остальные просто меня не слышат. Рома отвернулся и прикрыл глаза ладонью, но продолжает отпивать вермут из своего стаканчика. Алиса уже вовсю обжимается с Антошей. Третий парень вообще все время молча пьет и переписывается с кем-то по смс. А Лена, вся красная и мокрая от смеха, кидает по одной купюре в горе-лохудру.

– Ты вообще нормальная? – уже во весь голос обращаюсь к Лене. – Они тебе игрушки, что ли? Хочешь денег дать девчонкам – ну так дай! Или придумай для них работу какую, раз просто так не хочешь бабками разбрасываться! Но зачем такие унижения?!

– А вы че творите? – кричу уже на толстуху. – Деньги можно и честным трудом заработать! Неужели вам плевать, что вас так опускают?!

Но опущенной, судя по всему, и правда все параллельно. Она натянула трусы и снова стоит в полный рост с понурой головой, покорно ожидая, когда закончится этот ад и хищники отпустят ее живой.

– О, а новенькая-то у вас с гонором, – подает вдруг голос Антоша, оторвавшись от губ Алисы. – Деточка, ты тут новенькая, – говорит он мне. – Либо играешь в нашей песочнице по нашим правилам, либо вали отсюда.

– Не груби, Антоша, – заступается Рома. – Не обращай внимания, Ален. Это дурдом реально, и каждый тут сходит с ума по своему. Я тоже против этого бреда. Но ты лучше просто забей. Это их проблемы.

Музыка на Ленином телефоне выключается. Тощая собирает с земли все деньги и встает рядом с подругой в одном нижнем белье, больше не решаясь натягивать одежду без спроса. Бедные униженные девчонки, как собачонки, ждут вердикта своей хозяйки.

Я пьяна и потеряна. Гнев накатывает волной к голове и тут же сменяется беспомощностью. В висках от возмущения стучит кровь. Происходящее просто не помещается в моей картине мира. Нет, Ромочка, на такую дичь глаза закрывать мне просто не позволяет совесть.

Ко мне подходит Алиса:

– А я думала, ты нормальная телка, а ты стремно как-то поступаешь. Мы же к тебе по-человечески отнеслись, прямо как Ирина Алексеевна учила: все показали, рассказали, а ты за этих насекомых впрягаешься? – Я считываю презрение в ее серых глазах.

Лена вновь включает музыку и кивает девчонкам продолжать:

– Мы еще не закончили, красоточки. У вас же две пары сисичек: а мы пока видели только одну! Вперед! За что я вам плачу?

– Да пошли вы! – я не выдерживаю и ухожу от этой долбанной компании лицеистов-извращенцев.

– Вали-вали, овца, – кричит мне вслед пьяная Алиса, – завтра еще поговорим с тобой!

Прожив всю жизнь на Болоте, я наивно полагала, что нахожусь на самом дне. Как же я ошибалась! Вот что такое настоящее дно: все эти Лены, Алисы, Антоши и принимающий все это как должное Рома. Все, я перевожусь из этой клоаки!


* * *

Алкоголь потихоньку выветривается, и я стараюсь, насколько могу, трезво оценить ситуацию. Может, я погорячилась? Лохушки сами позволяют так с собой обращаться. Какое мне дело?

Может, Рома прав: гниль воняет, и это никому не нравится. Но не можешь же ты запретить гнилому вонять или продолжать гнить?

Да, но стоять и вдыхать эти испарения полной грудью тоже не признак адекватного поведения!

На Болоте бывало всякое, что не чуждо человеческой природе, но то, как беснуются эти мажоры, – это уже не по-людски. В самом воздухе вокруг них веет какой-то скверной. Я никогда до такого не опущусь!

Домой идти неохота. Наверняка от меня еще несет перегаром, да и настроение ни к черту. Иду в садик. По дороге захожу в киоск, покупаю у теть Зины пачку сигарет More.

В беседке замечаю Никиту: он машет мне рукой. Машу в ответ и сажусь рядышком.

– Привет, красавица, – говорит Никита, – как день прошел? Что нового? Слышал, ты в лицей к богатеньким буратинам перевелась?

– Что ж сегодня за день-то такой? – вздыхаю я. – Ты не первый меня красавицей называешь. Бесит уже! Сговорились, что ли?

– Но если это правда, – улыбается друг. – И кто же тот негодяй, который меня опередил?

– Да так, один парень из лицея. Не обращай внимания… Скажи мне лучше, Никитос: что не так с людьми? Вот, казалось бы, у тебя есть все: деньги, дорогие телефоны, хорошее жилье, одежда новая, предки, которые содержат тебя с ног до головы и отправляют в школу на такси, чтобы ты ножки не натер и с нищими в трамвае не трясся. А ты вырастаешь конченой мразью. Почему?

– Ого у тебя вопросы! – смеется Никитос. – Слушай, не того человека ты спрашиваешь. Я явно не подхожу под это описание: деньги, телефоны и все такое. Такси в школу? Серьезно? Понятия не имею – каково это. Но рискну предположить, что все, кто при бабках, мрази. Это закон. Честному человеку в этом мире никто заработать не даст. Так все устроено. А че случилось-то?

Я рассказываю Никитке про сегодняшний день и про случай в парке. Он слушает внимательно, лишь периодически вставляя матюки.

– Да они в натуре конченые! – резюмирует он. – Я в жизни много чего повидал: как пацанов в очко толчка отжиматься заставляют, как смотрящие за районом «наказывают» разных типов. Но чтобы девки такую дичь творили просто для развлечения! Вали-ка ты, Аленка, оттуда, пока они за тебя не взялись. Придумают еще что-то реально стремное…

– Никитос, у нас с мамкой договор: я должна отсидеть в этом лицее хотя бы первую четверть. Раньше она ни при каких обстоятельствах не даст заднюю.

– Ну ты нормально поговори с ней! Объясни, что тебя щас гнобить начнут полоумные телки. Да это же маньяки практически!

– Слушай, друг, ты мою мать не знаешь? У нее же своя Вселенная, – развожу руками, пытаясь продемонстрировать масштабы бедствия. – Какие маньяки в образцовом лицее? Она в жизни не поверит, что приличные девочки способны на такое. Разговоры на эту тему бесполезны. Ладно, Никитос, уже темнеет. Пойду я домой. Устала.

– Я тебя провожу.

Мы молча идем к моему подъезду. По дороге я думаю о том, какие козни могут устроить мне новые одноклассницы. Как мне дать нормальный отпор и показать, что я их не боюсь? Набить морду Лене? Или Алисе? А может, они просто решили меня запугать и все обойдется? Протрезвеют…

Дома меня встречает радостная маман.

– Ну что, Аленка? Рассказывай давай: как день прошел?

– Лицей твой – говно собачье, – говорю я и отправляюсь в свою комнату.

– Ничего, привыкнешь, дорогуша! – слышу голос матери за дверью. – Привыкла в своем гадюшнике отсиживаться, а с приличными людьми и не общалась никогда. Ничего-ничего, это мы исправим! Я сделаю из тебя нормального человека…

Я перестаю слушать поток мамкиных бредней. Сажусь делать домашку. Открываю учебник по физике. Жесть какая! Придется мне с самого начала читать. С химией и алгеброй такая же хрень. Ну что же, тогда сначала русский сделаю. Уж тут никаких непонятных слов для меня нет. А по литературе так вообще ничего не задали, что непривычно для меня. У нас в болотовской школе всегда задавали. Эх, Варвара Степановна, дорогая моя учительница русского и литературы, как мне вас не хватает!

Покончив с русским, беру в руки учебник физики, читаю до тех пор, пока не вырубаюсь.




Глава 6

Будет драка?


«…После школы пообщаемся…»


Будильник на 6.30. Не могу еще к нему привыкнуть. Еле раздираю глаза и силой воли заставляю себя подняться. Из-за гребаного лицея теперь вставать на полчаса раньше приходится! Еще после вчерашнего всякий бред снился.

– Подъем, семейство! – традиционно кричу я матери и Ксюхе.

Умываюсь, чищу зубы. Смотрю на свое отражение: как же обидно будет видеть на этом лице синяки и кровоподтеки. Расчесываю волосы и собираю их в хвост.

– Ох, Аленка-Аленушка! Посмотри на себя: лицеистка ты моя! – дергает меня за щеки мать. – Поговорю чуть позже с Вячеславом Петровичем на счет Ксюхи – может, и ее получится перевести. И вообще тогда заживем!

– Эй, а я-то че? – протягивает Ксюха, жуя хлеб с маргарином и сахаром. – Пусть Аленка будет умной, а мне и так неплохо. Найдет для меня потом какую-нибудь работу, вот тогда и заживем.

– Ты бы не возлагала таких надежд на лицей, – говорю я матери. – Я вчера была на физике, алгебре и других уроках. Могу уверенно сказать, что я не догоню их никогда. А есть же и другие предметы – по ним тоже задница.

– Значит, догоняй! В крайнем случае репетитора наймем! – отрезает маман.

– Женщина, вы вообще в своем уме?! – вырывается у меня. – А жить-то на какие шиши мы будем? Или я чего-то не знаю, и мы на самом деле подпольные миллионеры?

– Ну-ка перестань грубить матери! Ты чему сестру учишь, хамка? Нет, миллионов у нас нет, но мы справимся. Бабушка поможет. Кредит возьмем. Подработку найду, в конце концов! Это уже мои проблемы! Тебя должна волновать только успеваемость. Не хочешь тратить деньги на репетиторов – так открывай учебник и учись! В библиотеку сходи, набери справочников. С учителями поговори. Может, у них есть какие курсы дополнительные для таких балбесов. В общем, делай все, чтобы догнать класс.

– О’кей, босс, – говорю я матери и встаю из-за стола.

Тушь, блеск для губ – и вперед, на остановку. Теперь мне нужно ездить на автобусе каждый день.

На остановке встречаю Никиту, который издалека машет мне рукой. На нем старенький спортивный костюм и черные, замученные жизнью кроссовки.

– Какими судьбами здесь, Никитос? Ты время-то видел вообще? Куда собрался в такую рань?

– Здорово, Аленка! Да я так… Че-то вчера тебя послушал и… Короче, решил, типа, тебя проводить. – Никита теребит уши – он всегда так делает, когда волнуется.

– Да ладно тебе! Я не маленькая девочка. К тому же могу сама постоять за себя. Ты же знаешь мой характер – любому могу рожу начистить!

– Можешь, конечно, – улыбается Никитка. – Да ты не обращай внимания на меня. Мне просто хочется посмотреть, че там за лицей такой.

– Так, дружище, – я останавливаюсь и кладу руку ему на плечо, – займись-ка лучше своими делами, а за меня не переживай. Если хочешь – вечером встретимся в беседке. Я тебе расскажу, как я там наваляла всему лицею. Не надо за мной ходить по пятам, будто телохранитель.

– Ладно-ладно, успокойся, – Никита уставился в пол, куда-то на свои грязные кроссовки. – Понял я тебя, терминатор ты болотовский. Вечером жду в беседке. И смотри: не придешь – пойду сам разносить к чертям весь твой лицей.

Тут я замечаю свой автобус, машу Никитке и уезжаю.

Возле лицея стоят мои новые знакомые: Лена, Полина и Алиса. Лена что-то показывает девчонкам на телефоне, Алиса неестественно громко ржет. Полина же замечает меня и толкает Лену в бок. Она скользит по мне взглядом, демонстративно не задерживая внимание, и что-то шепчет на ухо Алисе.

Ага, очевидно, дамочки не просто так стоят тут, наслаждаясь морозным ветреным утром. Заготовили черную метку, небось. Сейчас будут вручать.

– Привет, – здороваюсь я сдержанно.

– И тебе привет, истеричка, – бросает мне Алиса, выпрыгнув навстречу. Лена, как обычно, отправляет пушечное мясо вперед себя. – Че, успокоилась? А то вчера такой концерт закатила. – Проверяют, включу ли я заднюю? Ну нет, я уже заранее решила, что с такой дичью мириться не намерена.

– А мне казалось, что концерт вчера организовали без моего участия. Такое нормальное шоу, со стриптизершами, – говорю я с отвращением в сторону Лены, игнорируя выскочку перед собой.

– Короче, красотка, – скалится на меня Алиса, снова возникнув перед лицом. – Ты, кажется, не представляешь, в какое дерьмо ты вляпалась.

– Прости, пожалуйста, – смеюсь я. – Ты сравниваешь себя и всю вашу компанию с дерьмом? Ну что же, тогда очень даже представляю!

– Следи за словами, – вставляет Полина.

Лена смотрит куда-то в сторону, будто заметила что-то важное. Я хочу посмотреть, что, но ее прыгучая прислужница снова акцентирует внимание на себе:

– Нам уже дерзила одна такая же овца. Пришла вся такая правильная и борзая, а потом стала главной опущенкой в лицее. Вчерашнее – это цветочки. Ту дуру полшколы отпинало, обхаркало и в конце еще мочой облили. Всю борзость быстренько смыло. И напоследок она проползла на четвереньках весь двор, чтобы попросить поцеловать Лене каблук!

– Ну рискни здоровьем, – бросаю я с вызовом в главу этой кодлы. Хотя, конечно, я не чувствую никакой уверенности, что вывезу это противостояние. – Сама-то язык проглотила?

Но Лена смотрит мне за спину, смурея с каждым мигом и зло щуря свои лупики.

– О чем базар, дамы? – я оборачиваюсь и вижу Руслана.

– Русик, привет! – подбегает к нему Алиса. Хочет обнять, но Руслан отпихивает ее.

– И тебе привет, кошелка! – бросает он ей.

Алиса искусственно надувает губки, типа обиделась, но через пару секунд снова улыбается как ни в чем не бывало.

– Я хочу пообщаться с тобой наедине, – говорит мне Руслан.

– Ну давай поговорим, – отвечаю я.

Полина демонстративно зевает в сторону, а Лена молча провожает меня взглядом голодной акулы. Алиса корчит отвратную физиономию и целует фак перед тем, как показать мне его на вытянутой руке.

Мы заходим в лицей, сдаем куртки и идем под лестницу. Наверное, тут у них определено место для таких вот разговоров тет-а-тет.

– Ну? Что звал? – спрашиваю я.

– Да так, познакомиться хотел, – улыбается Руслан. – Смотрю: девушка красивая к нам перевелась. Надо же узнать поближе. Я тут справки навел кое-какие. Говорят, ты с Болота. А я и не знал, что в этом районе живут такие принцессы.

– Ну спасибо за комплимент, – я закатываю глаза от такого стремного подката. – Но мы вроде вчера познакомились уже, нет?

– Это не комплимент, это чистая правда! – заявляет Руслан. Он смотрит на меня в упор и как будто стоит теперь ближе, чем раньше. Мне становится неловко. Я отхожу подальше.

– Что ты еще узнал обо мне? – спрашиваю я.

– Да так… Что тебя взяли к нам по блату по личному распоряжению директрисы. Что ты с девками из класса не сдружилась. Что они теперь собираются жестко тебя угонять.

– Ого, какая честь! Только вчера я появилась в этом мерзком гадюшнике, а сегодня мне не только угрожают отпинать всей школой, но и смотрящий за лицеем собственной персоной составляет на меня досье…

– Смотрящий за лицеем? – Руслан смеется, – Да ты не парься, – подмигивает Руслан, – эти кошелки ничего тебе не сделают. Уж поверь мне.

– Да я и не парюсь. Я же с Болота, – храбрюсь я. – Я таких сучек на раз-два на место поставить могу.

– Ого, а ты с характером, – улыбается Руслан. – Мне нравятся такие цыпочки.

– Так, давай кое-что проясним, – говорю я твердым голосом. – Я не цыпочка и не принцесса. У меня есть имя. Прошу обращаться ко мне исключительно Алена – и никак иначе.

– Ну ладно-ладно. Дерзкая ты, Алена. Понимаю, почему в первый же день нажила себе врагов. Но я тебе не враг. Понравилась ты мне сразу, как увидел. Очень ты от наших местных телок отличаешься.

– И чем же? Тем, что одежда у меня не фирмовая? Или тем, что язык в жопу засовывать не привыкла? – завожусь я. – Так знай: хоть всем лицеем ополчитесь на меня, а запугать не получится!

– Вот и я о том же: отличаешься. Сильно отличаешься.

– Слушай, Руслан. А сам-то ты, говорят, ничем не лучше.

Руслан с интересом смотрит на меня. Одна бровь у него выгнулась.

– Людей унижаешь. Учителям карьеры губишь. Гордишься собой?

Руслан задумался на несколько секунд.

– Слушай, Алена, оправдываться я не люблю. На счет учителей: да, всякое было. Если мне кто-то не нравится, я стараюсь сделать так, чтобы этот человек не попадался больше на глаза. Но если тебе нужен рыцарь… – Руслан встает на одно колено и, кривляясь, чеканит: – Стану ради вас самым честным, доблестным, образцовым парнем, о, дама моего сердца! – Он держит одну руку на груди, а другую протягивает мне ладонью вверх. Слегка прикрывает глаза с видом напускного воздыхания и изо всех сил напрягает скулы, чтобы дрожащие уголки рта не разошлись в откровенном смехе.

Звенит звонок.

– Не надо мне парня, – говорю я, отводя его руку в сторону и пытаясь его обойти.

Он встает, отряхивает джинсы, делает шаг в сторону, не отводя от меня взгляд.

– Увидимся еще, – подмигивает он.


* * *

Захожу в кабинет. Сейчас начнется информатика. Интересно, как ее тут преподают? У нас-то почти никак – домашних компов нет ни у кого из знакомых. Разве что у нескольких счастливчиков со всей школы. Поэтому на уроках мы тупо щелкаем мышками, играя в «Косынку» или тыркаем Paint.

Вот заходит училка: очень худая и кудрявая. Такие кудри бывают от бигуди – точь-в-точь такую же прическу делает моя маман каждое утро, отваривая в кастрюльке свои старенькие незаменимые пластмасски. На впалой щеке училки красуется гигантская светлая родинка или бородавка.

– Доброе утро, класс, – здоровается училка. – Тема сегодняшнего урока «Запись вспомогательных алгоритмов на языке Паскаль». За 20 минут до конца урока у вас будет тест по пройденному ранее материалу и новой теме.

Вот это попадос… Я Paint освоить не успела! Че за Паскаль еще?

– Здравствуйте, как вас зовут? – обращается ко мне училка, имени которой я не знаю.

– Здравствуйте, я Алена Тихонова, новенькая, – представляюсь я.

– Алена, вы уже изучали язык Паскаля в старой школе?

– Нет, – честно отвечаю я, – Мы вообще ничего не изучали. У нас на уроках было свободное освоение компьютера, можно было рисовать в Paint, или играть в «Косынку», Mario, а иногда даже в Counter Strike.

По классу проносится бурное гоготание.

– Альбина Олеговна, да че они в своей школе для бичей могут изучать?! Кучка отбросов, – слышу я голос Алисы.

– Вы, госпожа Малиновская, скорее всего, сами никогда не освоите язык Паскаля, – отвечает информатичка.

– Да ладно вам, Альбина Олеговна, – Алиса вновь делает надутые губки, – выучу я все.

– Очень на это рассчитываю. А вы, Алена, слушайте внимательно, – заявляет мне училка, – у вас двадцать минут на усвоение материала, потом тест. Поблажек от меня не ждите, это не в моих правилах.

Двадцать долгих минут нам рассказывают про компиляцию, переменные, константы и еще вагон всякой фигни. Я честно стараюсь въехать в тему, но, увы, двадцати минут мне совершенно недостаточно.

Начался тест. Нам раздают распечатанные задания. У меня второй вариант. Ну и че делать?! Смотрю растерянно по сторонам: вдруг найду какую-нибудь подсказку?

Чувствую быстрый толчок в плечо. Поворачиваю голову: парень в очках и зеленой толстовке, которого я вчера определила как ботана, сует мне смятый листок.

– Бери скорей, пока Гильза не смотрит, – шепчет он мне.

Я киваю «спасибо», разворачиваю бумажку и нахожу заветные ответы на тест. Блин, клевый чувак! Надо будет на перемене поблагодарить его.

Я благополучно переписываю ответы в свой листок с тестом. Раздается звонок – ура! Наконец этот ад закончился. Сдаю задание Гильзе.

На перемене подхожу к своему спасителю.

– Слушай, спасибо тебе, – говорю я. – Я вообще ниче не поняла по этому Паскалю.

– Да ладно, – подмигивает мне парень. – Меня, кстати, Дима зовут. Но все называют Филя.

– Будем знакомы, Филя, – улыбаюсь я.

– Ну как тебе у нас в целом? – спрашивает меня Дима-Филя.

– В целом отстой, – признаюсь я, думая о троице, которая варит сейчас план, как бы меня подставить. Но говорю о другом. – Ты не представляешь, каково это: когда чувствуешь себя полной дурой, вообще не понимая, о чем идет речь на уроках!

– Да, это реально отстой, – соглашается Филя. – Если хочешь, я могу тебе помочь.

– Да ладно? И как же?

– Ну я, типа, ботан, – улыбается Филя. – Люблю двигать науку в массы! Могу с тобой после уроков позаниматься, помочь догнать остальных по всем предметам. Мы же теперь в одной лодке – образцовый класс в образцовом лицее. – Он с шутливой важностью показывает указательным пальцем вверх.

Я смотрю чуть внимательнее на этого парня. Какой-то он не такой ботан. Наших ботанов не угоняли разве что первоклашки. А этот не похож на запуганного тихоню. Стоит в своем свитере и очках в полный рост с гордой осанкой и взгляд не прячет, не мямлит… Он подкатывает так? Или реально просто хочет помочь? Вспоминаю, что мать говорила про репетиторов, что мне надо постараться сэкономить семейный бюджет…

– Алена, прием! Я вроде ничего незаконного не предлагал, – Филя склоняется и говорит мне это прямо в лицо. Я, видимо, подзависла на секунду.

– Ой, да, извини, задумалась о своем будущем в науке, – смеюсь как дурочка, а он улыбается в ответ. – Блин, на самом деле ты бы правда очень выручил меня. Только я совсем не уверена, что у тебя получится сделать из обезьяны человека. – Развожу руками, мы снова смеемся.

– Это будет для меня экспериментом, а ты станешь моей подопытной. Ну, в хорошем смысле этого слова. – Он поправляет свои очки, ткнув пальцем в переносицу. Такой типично ботанский жест, который в его исполнении почему-то не выглядит комичным.

– Тогда я согласна, – делаю паузу, – учитель. – Интересно, а это не звучало как подкат с моей стороны? Это что-то новенькое…

– Называй меня сэн-пай, – смеется Филя.

– Сэн чо? – не поняла.

– Да, дурацкая шутка, проехали. Тогда давай обменяемся номерами и созвонимся сегодня? Диктуй свою мобилу.

У меня вырывается теперь совсем не романтичный смешок:

– Филь, чувак, я понимаю, конечно, что у вас тут все до фига блатные, с мобилками ходят. Но у нас на Болоте такой роскоши нет. Нету у меня мобилы, короче.

– Ого… Прости… – Филя переносит вес на одну ногу и чешет лоб. – А домашний телефон у тебя есть? – осторожнее спрашивает он.

– Ну такое чудо цивилизации дошло и до Болота, – улыбаюсь я.

Мы обмениваемся номерами телефонов, и Филя отправляется по своим делам.

А я иду к следующему кабинету – сейчас будет география. Найдя нужную дверь, захожу в класс и сажусь на место рядом со Светой. Той девочкой, с которой сидела вчера. Она улыбается мне, а потом тихо, почти шепотом, говорит:

– Слушай, Алена, по лицею пошли слухи, что Лена с другими девчонками хотят сегодня… Ну, в общем…

– Да я знаю, – говорю я ей.

– Ну так вот, – продолжает Света напряженным шепотом. – У нас в классе в прошлом году очень сильно унижали одну девочку. Она тоже была новенькая и тоже не понравилась Лене.

– Мне об этом тоже уже поведали, – ухмыляюсь я. – Сами же эти девки и хвастались своими «достижениями».

– И что же ты будешь делать? – испуганно смотрит на меня эта милая девочка. Мне становится приятно от мысли, что этот мерзкий лицей прогнил не насквозь. Удивительно, но есть тут еще люди, которым есть дело до чужих проблем. Как минимум двух таких ребят я уже сегодня повстречала.

– Света, – говорю я как можно спокойнее, чтобы унять волнение одноклассницы, – если честно, с такими ситуациями я еще не сталкивалась. Но я уверена, что что-нибудь придумаю. Раз уж мне суждено какое-то время тусоваться в этом вашем лицее, я должна сделать все, чтобы не давать себя в обиду. Ну… если совсем прижмет, то друзей позову. – В голове возникают образы Никитки и Таньки, – Болото своих не бросает, – тихо и не очень-то уверенно проговариваю эту мантру.

– Так они хотят уже сегодня после уроков поймать тебя! – Света смотрит на меня испуганными глазами.

Сердце предательски екает, но я не подаю виду.

– Ну, как-нибудь выкручусь, – пожимаю плечами. – Спасибо за то, что тебе не плевать.

Света смущенно улыбается. Звенит звонок. Начинается следующий урок.

На перемене ко мне подходит троица, впереди которой, конечно, спешит Алиса.

– Ну че, овца? – обращается ко мне Алиса с мерзким оскалом. – Сегодня после уроков собираемся во дворе. Тебе конец, сучка!

– Следи за словами, прихвостень, – отвечаю ей сквозь зубы. – Последствия не пугают? Тебя лично потом все болотовские отмудохают так, что мать родная не узнает. Я-то сегодня как-нибудь переживу, но, поверьте мне, – обращаюсь я ко всем троим, – когда мои друзья узнают, что вы решили познакомиться со мной таким образом, конец будет ждать вас. Каждую из вас! – кричу я в ярости, понимая, что со стороны это звучит жалко. Как отчаяние. Это еще больше злит меня.

Злость разгоняет кровь, подогревая самоуверенность, и теперь я еле сдерживаю себя, чтобы не сорваться прямо здесь.

– Эй, курицы, – слышу уже знакомый голос. – Если хоть пальцем ее тронете – нарветесь на такие проблемы, каких еще в жизни не видели.

– Да че ты, Руся, вмешиваешься в бабские разборки? – вставляет Алиса. – Мы сами разберемся.

– Заткни пасть, прошмандовка, – Руслан подходит ближе и зло смотрит на нее. – Я, кажется, понятно объяснил: отвалили от нее!

Алиса скукоживается под этим давлением и исчезает за спиной своей хозяйки.

– Че, подстилку себе новую нашел, да, Руся? – ржет Лена. – Уже дала, да? Или еще раскатываешь?

Я тяну руку в надежде залепить этой стерве по роже, но Руслан перехватывает мой удар.

– Не надо, – говорит он мне. – Не сейчас и не здесь.

Он снова поворачивается к троице:

– После шестого урока во дворе.

Звенит звонок. Мы с Полиной, Леной и Алисой заходим в класс на урок английского.

Я опять чувствую себя полной дурой. Во всех отношениях. По английски я ни «бэ» ни «мэ». Но это меня сейчас беспокоит меньше всего.

Руслан. Впрягся за меня он вроде серьезно. Но стоит ли на него рассчитывать? Чего он так прицепился? Какое ему вообще дело? Неужели он верит, что я ринусь к нему на шею в знак благодарности?

И эти сучки теперь думают, что я за него прячусь. Но я его не звала, ни о чем не просила! Я и сама этим тварям рожи начищу!

Жажда драки усиливается с каждой минутой. Я спиной чувствую сверлящий меня взгляд Лены. Подожди-подожди, красотка, ты с такими, как я, еще не связывалась. Я еще поставлю тебя на место! Лично, без чьей-либо помощи!




Глава 7

Рыцари


«…Человек порядочный. А ты с какой целью интересуешься?»


Заканчивается шестой урок. Я в компании Светы и ее подруг Маши и Иры иду в гардероб, затем – на улицу. Девчонки заметно нервничают. Они снова и снова, перебивая друг друга, рассказывают мне про все те ужасы, что вытворяли Лена с Алисой с другими ребятами в лицее. Меня это еще больше настраивает на драку. Девчонки еле поспевают за мной. Я полна решимости показать всем, что я не какая-то лохушка. Не на ту нарвались, сволочи!

Во дворе лицея уже собрался народ. Я вижу почти весь свой класс (пожалуй, только Фили здесь нет, да еще парочки пока неизвестных мне одноклассников). Все смотрят на меня с большим интересом. Толпа жаждет зрелищ. Ну что ж…

Я, подгоняемая адреналином, быстро влетаю в центр всеобщего собрания. Внутри толпы замечаю Руслана, Лену, Полину, Алису и Аню.

– Ну че? Вы меня поняли? – обращается к девчонкам Руслан.

– Да поняли-поняли, – отвечает Лена, закатывая глаза.

– Русик, да все нормально, – выдает Алиса. – Просто не заладилось у нас с ней. Ну сначала не поняли друг друга, с кем не бывает! Вообще-то она четкая девчонка. С Болота.

– Ой, закрой рот, – говорю я этой двуличной твари.

– Да ладно тебе, Аленка, – продолжает Алиса, панибратски толкая меня в плечо, – ну не заладилось у нас с первого раза, бывает. Мы просто все тут с непростыми характерами. Сильным девчонкам трудно уживаться вместе.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/oksana-valerevna-predeina/mimo-radugi/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.