Книга - Последняя

Последняя
Ирина Кассета


RED. Выбор читателей
Наш мир полон загадок и странных тайн, но я никак не ожидала, что стану одной из них. Тайной настолько старой, что она кажется сказкой. Дар древней богини сделал меня небесной девой, которой предназначены одиннадцать стражников-мужей. Как жить, если за тобой охотятся с рождения, и твоя судьба уже предрешена? Отправиться в путь, чтобы обрести себя и найти ответы на все вопросы.





Ирина Кассета

Последняя





Глава 1


Моя мать родила меня от короля. Все обыденно и привычно, как в самых известных из безызвестных книг. Я не была плодом их любви, я – ребенок единичной интрижки за сараем около трактира, в темноте, пока не видят селяне. “Король” исчез из моей жизни. Вытерев рукавом свое лицо и похлопав маманю по бедрам, он удалился дальше распивать свою брагу или сивуху. Не знаю, что именно подавали в тот день в трактире. Я так же не узнаю и о наличии королевских братьев и сестер, которые могли быть зачаты в ту же ночь, за тем же трактиром.

Маманя, не зная, что носит в утробе наследницу, продолжала жить. При этом рассказывая, что однажды за всем известным трактиром отдалась одной королевской особе. Хотя я не уверена, что простодушная сельская девушка знала слово “особа”. Король стал для моей матушки пиком ее жизни с последующим падением. Односельчане не верили и прозвали “королевной”, что в сельских просторах могло сойти и за умалишенную.

Отец и мать ее, мои бабушка и дед, над дочкой смеялись, но живот-то рос по дням. Не поверить в “ночь любви” становилось все труднее. Поэтому по простоте душевной нарекли меня бастардом, а мать – всеми известными в деревне словами. На девятый месяц отправили (или выгнали) к бабке-повитухе. Она жила, как подобает, на глухой опушке леса, в полуразвалившемся доме. Маманя до бабки дошла, перед родами просьбу родителей и свою передала. То бишь утопить принца/принцессу после появления на свет и тем самым позор с матушки моей смыть. Бабка та кивнула, ей-то не впервой от дитяток избавляться.

Роды были сложными. Всю ночь роженица промучилась, но выжила. Молодой организм, девочке ведь и шестнадцати лет еще не исполнилось. Быстро оправившись, она омылась в речке Терке, разливавшейся рядом, и исчезла. Поступила по-королевски, аки мой отец.

Бабка та, что вовсе и не бабкой была, а женщиной тридцати лет, ребеночка омыла, запеленала и окрестила Соной. Топить не стала. Может, сердце ее тогда дрогнуло, а может, интересный узор из странных линий на ключице да руке остановила.

Привет, мой друг. Сегодня началась моя история.


* * *

(Материк Лоррен, страна Ватилия, деревня Боровая).

Наступило полнолуние. Конец летнего месяца Ярорги выдался прохладным. Лунное сияние окрашивало поляну в бледно-синий цвет. Все цветы и травы, что росли на ней, имени одинаковый облик. Поэтому найти среди них Луноцвет было сложно.

Ругать старую расчетливую травницу хотелось уж очень сильно, чем я и занималась. Только тихо, себе под нос. Слух-то у нее ведьминский, то бишь отменный. Серчать было за что. Промозглый туман, ветер прохладный, вокруг видно только лес да траву. А Луноцвета, всеми словами уже проклятого, не найти.

Бродить пришлось долго. Даже попеременно вставать на колени, прямо на мокрую и грязную землю. Весь сарафан себе замарала с этими ее ведуньими заморочками.

– В следующий раз отправит – не пойду, – решила я. – Не так она стара да немощна. Больше притворяется и врет, шельма старая.

Причитала-причитала и заметила цветок. Только распустился. Отражает свет небесного лика своими ярко-синими лепестками. Сорвала несколько бутонов, небрежно запихнула в сумку.

Наконец я разогнулась. Спина от долгого поиска болела, хоть я и молодуха, по словам тетки. Шельма, как есть шельма. Я вдохнула полной грудью и огляделась. Но красота-то невероятная все-таки. И воздух тут чистый. Не то что в деревне. Свиньей да пьяным мужиком пахнет. Расставила руки и закружилась. Сарафан задевал полами траву, а та щекотала мне икры. Кр-р-р-расота.

Я развернулась и побежала в дом, где на пороге за мной наблюдала вечная спутница моих ночных прогулок, Адэт.

– Ох и егоза, – пожурила она меня. – Что так долго там делала? Небось, опять ворчала на меня.

– Адэтушка, ну как же не ворчать, если ты, ведьма, меня в служанки определила и не отпускаешь, – взяла ее за руки, и мы вместе закружились по небольшой комнате.

– Я тебе дам, ведьма, – не больно ударив меня по руке и прекратив кружиться, сказала она.

– А шо, не ведьма шоль? – отойдя от тетки, спросила я, усмехнувшись. Взяла яблоко со стола и ехидно на нее посмотрела, откусив от фрукта большой кусок. – Если в лесу живешь и людей лечишь, значит, ведьма. В деревне все так говорят.

– А ты больше этот сброд и слушай, – сказала она, ставя горшок с кашей в печку, разогревая поздний ужин.

Улыбнувшись, я села за стол и достала из холщовой сумки цветы. Положила на доску и стала резать ножом, что всегда лежал рядом. Покрошив бутоны, засыпала их в ступку и стала растирать, слушая при этом ворчание Адэт.

– Ведьма, говорит, ведьма. Вот же воспитала на свою голову. Неблагодарная девка, в сарае сегодня ляжет, – я тихонько посмеивалась. Наши перепалки были традицией, каждый день мы спорили и обижались, бурчали и мирились за ужином. Ибо, хоть тетка моя и старая ведьма, но люблю я ее безмерно. Да и не старая она. Да не очень-то и ведьма. Это я так, для красного словца.

– Адэтушка, ну хватит тебе уже ворчать, а то ведь и вправду на ведьму похожей станешь. Ты скажи, на кой ляд я цветы рвала? Весь подол сарафана испачкала землей да травой, – женщина посмотрела на меня хмуро.

– Надо было, поэтому и рвала, – ответила она, доставая кашу и ставя на стол. Привычным движением я взяла нам две деревянные тарелки и ложки, налила в кружки молока. – Меньше бы умничала – знала бы больше, – садясь, сказала мне женщина. – Сегодня обряд будем проводить.

– Обряд? – разинула от изумления глаза. – А говоришь, что не ведьма, – я расхохоталась от злого взгляда тети.

– Ох и девка! Мужу твоему не повезет, – покачала головой она.

– Та на кой ляд мне муж, тетя? – я доела яблоко и положила огрызок на стол, чем вызвала негодование Адэт. – Я буду, как ты, жить в лесу, одна, спокойно. А эти мужики, что мне от них? Воняют, толстеют, да любови по ночам требуют. А потом у нас животы растут, а они по тавернам и бабам молодым шастают. Я ж не дура, мне и одной хорошо.

– Да что хорошего в жизни-то такой? – вознегодовала она.

– А что плохого? – возмущено ответила я. Она закатила глаза: разговор этот продолжался уже более года. Как мне исполнилось семнадцать, так Адэт его и не заканчивает. Мне уже восемнадцать давеча стукнуло, а она все изводится. – Адэт, ну ты же сама столько душ маленьких… – начала я.

– Молчи, девка! – перебила меня она. – Это я раньше делала, больше не занимаюсь.

– Знаю, тетя, но сколько ты этого навидалась. Не хочу я так. Не хочу… как мать.

– Ты и не мать, – заявила она. – Ты умнее и мужа хорошего найдешь, не полюбовника, а супруга.

– Ох, тетя, ты что, хочешь меня сплавить? – я хитро посмотрела на нее.

– Сплавишь тебя, самой топиться придется, – заворчала она.

– Не уеду я от тебя, так и знай, – заявила я, встав для пущего эффекта. Потом присела, конечно, руку тетушкину взяла, погладила. – Ну куда же ты без меня, старая? – за что была удостоена злого взгляда.

– Воспитала на свою душу, надо было тебя лесным детям отдать, – я рассмеялась.

– Они бы меня тебе тут же и вернули. Что за обряд-то проводить будем?

– Купаться пойдем. Я лохань теплой воды нагрела уже, на заднем дворе стоит.

– Не замерзнем? – удивилась я.

– Нет, тем более, купаться-то тебе придется, – теперь ехидно улыбалась уже она. Ну ведьма, как есть ведьма.

– Мне-то зачем? Я чистая, – заявила она, вставая из-за стола.

– Ты, Сона, меньше вопросов задавай да иди раздеваться. Сказала «надо», значит, надо, – женщина поднялась и начала убирать посуду. Я долго дуться не стала и пошла в свою комнатку. Если уж Адэт что-то решила, значит, надо делать. А то ну их, ведьм, еще проклянёт.

Сняла грязный сарафан, рубаху длинную, панталоны, ботиночки свои изношенные и в чем мать родила пошла на задний двор. Места у нас глухие, деревенские не заходят. А, окромя их, бояться нам некого. Комары разве что покусают, паразиты, чешись потом всю ночь.

– Потом лечить меня будешь, – сказала я, спускаясь по лестнице.

– Ничего, не заболеешь, – Адэт высыпала из ступки цветы и перемешивала их в ванне. Над водой в прохладном воздухе клубился пар.

– Уж не сварить ли ты меня удумала? – спросила.

– Хотела бы съесть – давно бы съела. Ложись.

Вокруг царила прохлада, но, опустившись в горячую воду, я почувствовала, что она помогает легче переносить жар.

– Хорошо. И за что мне такие почести? – я окунулась и намочила свои короткие волосы.

– Сиди и молчи, мне слова надо произнести.

Тетка что-то шептала на своем ведьминском языке, слова мне были непонятны, да я и не особо вслушивалась. Руки она опустила в воду, от них шел приятный голубой свет. Я закрыла глаза, по телу разливалась приятная слабость.

– Ой, – вдруг вскрикнула я и коснулась рукой правой ключицы. Тетка смотрела в ту же сторону.

– Вот же святой Марун, – она даже отшатнулась, но потом приблизилась, убрала мою руку и застыла. Я молчала. – Одарили тебя боги, девочка моя, – улыбнулась по-доброму она, но после нахмурилась. – Или, наоборот, прокляли? – Я посмотрела на нее с испугом, поворачивать голову было страшно. – Да не бойся ты, что замолчала?

– А что там такое, Адэт? – прошептала. Тут же посмотрела на свою ключицу. По ней бледно-синим светом вился цветочный узор. Веточка и нераскрытые бутоны неизвестных мне цветов.

– Одиннадцать, значит, – молвила тетя.

– Чего одиннадцать? – все так же прошептала я.

– Бутонов, чего же еще? – улыбнулась она.

– И что это значит, тетя? Не томи ты, чего пугаешь?

– А то и значит, что ты, моя девочка, – легенда, старая сказка о любви, – она погладила меня по плечу.

– Ну что ты загадками и тайнами говоришь? – обеспокоенно спросила я.

– Ты – Альва, небесная дева, которую должны охранять одиннадцать стражников, супругов.

– Ты, тетушка, совсем пустыля объелась? Какая я тебе дева небесная? Я Сона, деревенская девчонка, – рисунок тем временем пропал, оставшись слабым светом, еле различимым на коже.

– Молчать бы тебе больше, девка деревенская, что с тебя взять. Видела рисунок? – я кивнула. – Это не простой рисунок, а магический знак, отметина старых богов. Помолчи немного и дай договорить, – Адэт начала свой рассказ.

– Раньше, в первые столетия зарождения мира, когда не было трех материков, а был один большой, люди и существа, населяющие это мир, вели постоянную борьбу, воевали. Боги даровали жизнь новым создания, и они прежде всего захотели власти, своих земель, поэтому кровь в те временя лилась реками. Это было страшное время, Сона, столько тогда жителей и магии было уничтожено.

Война требовала воинов. Богам хотелось зрелищ, поэтому рождалось много мальчиков. Девочек, девушек, женщин было очень мало. И на тех велась охота. В те времена насильничали похуже, чем сейчас. Из-за этого рождались бастарды, смешивались расы, женщины умирали при родах. Мир был на грани краха. Старые боги не видели этого. Они убивали свой новый мир, не замечая.

Первыми трагедию и отчаянное положение заметили степные шаманы. Войны выматывали, в их роде не осталось ни одной женщины. Те, что были, – либо пленницы, либо полукровки. Главный шаман, чье имя давно потеряно для потомков, решил собрать совет. Он отправил посланников в далекие земли, к врагам, к друзьям, к магам, эльфам, людям.

Сколько времени прошло, уже никто не скажет, но совет состоялся. Пришло туда от каждого народа по одному представителю. И стали они взывать к своим богам, чтобы те помогли им, собственным детям.

Боги не отозвались, но на зов пришла богиня Саита, покровительница ночи и огня. Выслушала она просьбы своих сыновей и молвила: “Пусть одна жена будет истинной парой мужьям”. И подарила она им младенца, девочку Альву. Первую представительницу рода.

Маги того времени взяли девочку, воспитали. Много разочарований она им принесла, ибо ни силой, ни дарами богов не блистала. Странным рисунком на спине, да и только.

Годы шли, войны дарили только смерть и боль. Та девочка выросла и пошла своим путем. Ее звали дороги. Много воды утекло, много дней прошло, но, вернувшись, она привела за собой пять мужей, пять сильных вождей кланов. Каждый из супругов признал ее своей парой, и был создан первый крепкий союз. От этого клана рождалось много девочек. И силу он имел большую. Тогда шаманы и маги поняли: вот их дар, их спасение.

Нескоро, но все же появились еще альвы. У каждой был свой рисунок и свои истинные пары. У кого две, у кого пять. Где была альва, там было процветание. Так, с помощью объединения кланов, через сотни лет войны успокоились, девочки рождались, и потребность в альвах отпала. Они стали обузой. Их дар превратился в проклятие.

Они продолжали рождаться раз в сотню, в тысячу лет. Последняя известная альва умерла более трехсот лет назад, из семи мужей имея двух, создав последний великий альвский союз.

Рождения таких девочек старались предсказать и… убить их. Кому они сейчас нужны? Кому нужна истинная пара, если любовные союзы отжили свое, и миром правят политические браки? Они стали угрозой. Их численность стала сокращаться все сильнее. За последние четыреста лет не было ни одной альвы. Ни одной известной альвы, Сона. Их убивают. Они – напоминания о старых союзах, о старых, никому не нужных делах. Они – слабость сильных мира сего. Если их не уберут в младенчестве, и они доживут до юношества, их могут убить и собственные мужья.

– Но почему? Что в них плохого?

– Хорошего уж точно немного. Представь, что твой король имеет жену, у которой, помимо его, еще семь мужей. Представила? – я кивнула. – Это дипломатический скандал. Это позор семьи и осуждение. Раньше было не так, и к этому относились проще. Сейчас брак – это двое.

– Меня убьют? – я спросила это тихо, но крепко вцепилась руками в бортик лохани.

– Нет, о тебе никто не знает.

– А обряд?

– Обряд пробудил в тебе эту силу, – я хотела накричать на тетку, она меня остановила. – Это произошло бы и без обряда. Теперь судьба на твоей стороне, она приведет тебя к ним.

– К кому?

– К твоим супругам.

– Не говори ерунды, я не собираюсь никуда идти и ничего искать. Одиннадцать? Ты с дуба рухнула? Я ведь не уличная девица. Мне и один-то не нужен был, а тут… Нет. Если они обо мне не знают, пусть не знают и дальше.

– Так не выйдет, Сона. Каждому из них уже уготован путь в твою сторону. Невольно, богами, скрыто от них самих. Но какими бы дорогами они ни пошли, все приведут к тебе. Через день, год или столетие, на твои похороны. Но они придут.

– Я не хочу, Адэт. Защити меня!

– Я уже защитила тебя, скрыла от людей, вырастила и провела обряд. Они, твои истинные пары, защитят тебя лучше кого бы то ни было.

– Но ты сказала, что они убивают. Могут меня убить.

– Могут, если не знают тебя. Но у них уже есть привязка к тебе, они не сделают тебе больно. Ты должна войти в их жизнь. Быть рядом. Провести обряд единения. Не красней ты так, это не то, о чем ты подумала, глупая девчонка. Я не знаю, как его проводят. Попроси помощи у покровительницы Саиты. Ее храм еще сохранился в древних столицах. Найди один из них, и она все тебе расскажет. Ведь ты, возможно, единственное и последнее ее дитя.

– Я не хочу, – опустилась в воду.

– Все уже решено за тебя. И вставай из ванны, начинает холодать, вода совсем остыла. Ты что, действительно хочешь заболеть? – я кивнула. Но все же встала, Адэт дала мне полотенце, в которое я закуталась, поежившись.

Ступила голыми мокрыми ногами на ледяную землю, но она не испугала меня своим холодом. Я прошла к дому, поднялась по лестнице и, зайдя в свою небольшую комнатку, заперлась. Все в том же полотенце легла на кровать, как ребенок, обхватив свои ноги и свернувшись.

Наш мир, действительно, полон загадок и странных тайн, но я никак не ожидала, что стану одной из них. Тайной настолько старой и забытой, ненужной. Перспектива оказаться чьей-то там парой была слишком далека от меня сейчас. Больше волновал тот факт, что за мной охотятся. С самого моего рождения я нахожусь вне закона, я – уже чья-то цель. Ладно, выдохну. Сейчас-то все хорошо, ведь так? Ко мне никто не ворвётся и насильно не уведет отсюда.

Тетка говорила про богиню Саиту. У нее еще остались храмы, значит, она еще имеет силу и может помочь. Я могу оказаться последней из представительниц ее дара, а боги, как известно, к такому относятся серьезно. Правда ведь?

Я встала с кровати, сбросила полотенце и наскоро натянула ночнушку. Вышла из комнаты и подошла к двери Адэт. Постучала.

– Спишь? – мне не ответили, но я все равно вошла. Тетя сидела на кровати и расчесывала свои длиннющие рыжие волосы с седыми прядями, которые уже не спрятать. В свете луны, что лился из окна, она казалась настоящей и могущественной ведьмой. Красавицей из старых книг.

– Чего встала-то? – недовольно сказала она.

– Я тут подумала, если я последняя из рода альв, твоя богиня должна ко мне прислушаться. Должна забрать свой дар, – тетя посмотрела на меня, как на дурочку. – Ну а почему нет-то? Если эти дары уже не нужны, они отжили свое. Разве она мне не поможет? – я села на пол рядом с кроватью Адэт.

– Не знаю я, Сона, может, и поможет, – я посмотрела на нее с надеждой. – А, может, и нет.

– Но ведь я могу хотя бы спросить у нее. Вдруг получится, и тогда я вернусь обратно, к тебе. Все будет как и раньше, – тетя погладила меня по голове.

– Может быть, дитя, все может быть, – сказала она тихо.

– Я соберу вещи. Где ближайший храм этой богини? – тетка посмотрела на меня растерянно, будто думала уже совсем о другом.

– Ближайший… – она задумалась. – В Шалане, в центре Хасы.

Шалан – соседняя страна. Далековато, но, если найти обоз, довезут. Дней пять пути. Не слишком-то и долго.

– Шалан? Ничего, я доеду, – я улыбнулась Адэт и вышла, прикрыв за собой дверь.


* * *

(Материк Ринар, страна Симфориан, Милитис).

Он проснулся, когда еще было темно, и солнце не окрасило небо. Рядом лежащая девица теперь не вызывала никакого интереса, он жестом прогнал ее из своей постели. Когда за ней закрылась дверь, он улыбнулся, встал и подошел к большому окну с видом на столицу.

– Еще одна альва, за что мне такое счастье?


* * *

(деревня Боровая)

Полночи я провела за сборами. Тетя зашла только под утро, помогла немного и сказала поспать. Уснула я беспокойным и тревожным сном. Мне снилась луна, лес и звери. Они будто окружали меня, пытаясь напасть. Проснувшись, я увидела, что Адэт нет. На столе записка: “пошла нанимать лошадь и повозку”.

Я разогрела вчерашнюю кашу и съела ее с яблоком. Вскоре появилась тетя, сказав, что договорилась, и за мной заедут под вечер. Поеду вместе с купцами до столицы, а там мне помогут найти обоз для поездки в Шалан. Новостей лучше не придумаешь.

Оставшуюся часть дня Адэт молчала, изредка выдавая односложные ответы. От этой ее тихости у меня на душе кошки скреблись.

– Тетушка, давай я не поеду. Ну придут сюда эти женихи, я лицо глиной намажу, волосы смолой оболью, захромаю, да слюну изо рта пущу. Пусть думают, что юродивая. Такая-то точно никому не нужна.

– Да, – тихо ответила Адэт. Я сжала кулаки, смотря на так резко постаревшую женщину. Она будто за ночь осунулась и выцвела.

Ударив кулаком по столу, я разревелась. Вытирая по-детски слезы рукавом, я сбивчиво говорила:

– От-т-тменяй обоз, не п-п-поеду я. Н-не оставлю тебя ту о-о-одну, – и зарыдала еще пуще. Ну почто она такая? Будто в последний путь меня провожает.

– Соночка, деточка, ну что же ты ревешь, как дура пришибленная? Что ревешь-то?

– Т-т-тебя жал-л-лко.

– А чегой тебе меня жалеть-то? – удивилась она, а сама чуть не плачет.

– Чего ты тогда сидишь и пустым взглядом смотришь? – чуть успокоившись, спросила я. – Что ты молчишь? Я ведь приеду? П-п-приеду ведь?

– Приедешь, – кивнула она. – Я это видела, вернешься.

– В-в-видела? – посмотрела на нее удивленно, редко она этим своим даром пользовалась, слишком уж выматывает.

– Да, ночью глаза сомкнуть не могла, решила посмотреть на судьбу твою. Я ведь тоже волнуюсь, дура ты этакая.

– И что? Что там?

– Хорошо все, милая, ты обязательно вернешься, – она улыбнулась мне тепло. Подошла и обняла. – Я всем богам за тебя молилась эти года, никто тебя не обидит, – я прижалась к ее руке. Уезжать не хотелось.

В дверь постучали.

– Хозяйка, скоко ждать еще? Выхади! – прокричали за дверью звучным басом.

– Иди, я вещи принесу, – сказала мне тетя и пошла в мою комнату.

Открыв дверь, я увидела здорового бородатого мужика с привычным запахом сивухи и лука.

– Драсти, – кивнула. – Будете приставать – я на вас порчу наведу, вовек к бабам ходить не сможете, – и улыбнулась. Мужик отшатнулся и перекрестился.

– Чур меня, – промолвил.

– Вот и говорю: будете плохо вести, тетка моя на смерть вас заговорит да от алкоголя отвадит.

– От алкоголя-то зачем? – испугался он.

– Шоб неповадно было, – строго сказала я. Он перекрестился еще раз.

– Сона, иди, садись на телегу, я пока с Мересьем поговорю, – сказала мне тетя, подавая поклажу.

– Я уже поговорила, – сказала, обняла Адэт и быстро сбежала вниз, чтобы тетка не видела предательских слез.

На телегу погрузилась быстро, кинув сумку с провизией и сумку с вещами да споро забравшись. Адэт что-то говорила купцу, тот то краснел, то бледнел, но потом решительно кивнул и двинулся к обозу.

– Поехали, Кузьма, – крикнул Мересий и, не оборачиваясь, прошел мимо меня к своей лошади.

Наш караван тронулся. Я неотрывно смотрела на тетю, она так же на меня. Подняв руку, я улыбнулась и начала, как оголтелая, махать ей. Она склонила голову вправо и улыбнулась, махнув мне. Мол, с богом, поезжай уже. Открыла дверь нашего ведьмовского домика и скрылась за ней. В груди стало как-то пусто и боязно. Закусила губу посильнее, чтобы не расплакаться, так до конца и смотрела на избушку, пока мы медленно продвигались вперед. Вскоре она скрылась за высоким лесом, и мы выехали на деревенский тракт.

Помимо нас в Латрин, столицу Ватилии, ехало семь телег, пять из которых были загружены товаром.

Купцы встретили Мересья хмуро, видимо, им, как и самому мужику, соседство с отшельницей не нравилось. Будто мне больно эти чуханы деревенские симпатичны. Я демонстративно отвернулась, сзади пару раз пробасили: “ведьма”. Ох, ведьма. Да у них каждая умытая да умеющая читать девка – уже ведьма.

– Прокляну, – прошипела я так, чтобы все слышали. Мужики замолкли, и мы двинулись с места. Пусть бояться и крестятся. Хоть я им, кроме слабень-травы в еду подложить, ничем не наврежу.

На мужиков смотреть не хотелось, а дом мой родной уже и не увидишь. Ехала я в последней телеге, слава богам, так что путь мне скрашивали лес, дорога и иногда появляющиеся мелкие лесные зверюшки и птицы.

Вещей в дорогу много я не брала, две сумки всего. Одна с едой, а то ведь, чувствую, меня эти трУсы необразованные шиш накормят. В той сумке пара яблок, хлеб, мясо вяленое, огурцы и каша сухая. Во второй: одеяло, сарафан чистый, рубаха, вязанные теплые носки и кофта. Время сейчас теплое, но осень все-таки совсем скоро, вдруг под дождь попаду иль замерзну по дороге. Адэт еще положила в дорогу мне пять серебрянок, что довольно много, спрятать получше надо. В столице куплю книг домой. А то от штудирования травяных да знахарских трактатов мне уже тошно.

До Латрины два-три дня пути, надо было чем-то себя занять. Разговорами меня особо не баловали, зовя только к костру, чтобы поесть и по нужде, когда ненадолго останавливались. День едем, а мне уже волком выть хочется. Мужики, что настоящие деревенские, на привалах обычно пили и громко смеялись. На меня косились и стороной обходили.

Смотрю я на них и думаю, что меня бы такое ждало. Одиннадцать вот таких “супругов”. Да от одного-то столько храпа и запаха, что стоять рядом боязно. А тут одиннадцать! Нет уж, боже упаси. Я лучше так, своей тихой жизнью, на краю мира буду луноцветы собирать. И чего только жаловалась на это, дуреха?

– Как звать-то тебя? – подошел ко мне на вечернем привале Мересий. Имя мое, видно, от забот его выветрилось из памяти.

– Соной кличут, – под стать отвечала я.

– Сона, ты на телегу забирайся и на ней спи. Мы туда шкур накидали, тебе будет удобно. Завтра ночуем в деревне, может, тебя в дом устроим, – он почесал бороду, подумал. Решил, что все, что хотел, сказал и удалился к костру. Хорошо с ними тетка-то побеседовала, раз мне все самые лучшие места дали.

Одеяло я с земли подняла, вытряхнула и пошла к телеге, на которой приехала. Там и вправду были разложены шкуры. Забралась, устроилась и скоро уснула. Чем раньше, тем лучше. А то потом спать не дадут, когда напьются. Что им, мужикам, надо? Дорога, еды побольше, да чтобы брага сильнее по голове била.

Снилось мне поле, лунным светом залитое. И будто одна я там, а вокруг зверье и рычат из темноты леса. Но не бросаются. От этого еще страшнее. Чего же они рычат-то? Ждут чего? Я одна стою, во все стороны смотрю, настороженно ожидаю. Из тьмы выходит один, но не зверь, человек, вроде. И что-то говорит мне, да я не разберу. Свет лунный все ярче, я рукой глаза закрываю и просыпаюсь.

Ключица неприятно покалывала в месте, где рисунок. Значит, не просто сон снился, предупреждение какое-то. Или предсказание? Вспомнить, что говорил он, человек этот. Руками забралась в волосы. Нет, точно не вспомню. Всего пять дней пути, ни с кем не говорить и лица не показывать. Если уже и начала судьба ко мне этих “мужей” приманивать, так сразу они меня не узнают. Альвы ведь легенда, сказка, они все равно так быстро не поверят.

Я встала с телеги, взяла баклажку с водой, умылась. Волосы наскоро шнурком плетеным завязала. Не сильно помогло, конечно, они ведь у меня чуть ниже плеч и прядями неровными подстрижены. Адэт совсем не умеет в руках ножницы держать, свои волосы, шельма, не стрижёт, а над моими издевается.

Караван только просыпался. Купцы щеголяли опухшими мордами и перегаром. Да ну их в баню, мужиков этих. Я по полянке походила, ноги размяла и села в телегу дожидаться, пока все соберутся и в дорогу выедут. К моему удивлению, видимо, привыкшие к таким посиделкам мои сопровождающие споро все собрали, и вскоре мы тронулись в путь.

Наученная долгой жизнью с ведьмой, я вспоминала сон. Что бы ни говорила моя милая Адэт, но она как есть ведьма. Неспроста мне такое снится, это я уж точно знаю. Может, это предупреждение, мол, суженый мой рядом где-то ошивается? Я огляделась. Не-е-ет, богиня милая, таких мне точно не нужно. Достала кофту из сумки, надела. Волосы пострашнее растрепала и глазами злющими по сторонам стала зыркать. День прошел в напряжении. Деревенские подумали, что я на них обряды и привороты навожу, и подходить даже звать на привалах не стали. Мы люди не гордые, я сама приходила.

Под вечер совсем погода разладилась. Похолодало, ветер срывал листву, кони недовольно фыркали, мужики хмурились. Деревня, в которой мы должны были заночевать, все никак не появлялась. Уже и шепоток плохой пошел, мол, ведьма это все наколдовала. Да больно вы мне нужны.

Когда купцы уже хотели с вилами на меня бросаться, показались далекие огни домов. Они успокоились, но вилы далеко не убрали. Нет, все-таки прокляну. Или слабень-травы им в суп все же подложить?

До деревни мы доехали, костры зажгли на торговой площади, телеги разместили. Большинство мужиков пошли в ближайший трактир, остались грустные сторожа, что взгляды печальные бросали на дверь питейного заведения и попеременно вздыхали.

Дом мне для ночевки никто находить не стал, да я особо и не расстроилась. Улеглась на шкурах и быстро уснула, не слыша, как приходили из таверны купцы и как уходили отдыхать стражники.

Ночь прошла тихо, без сновидений. Проснулась опять рано, умылась. У одной из телег сломалось колесо. Над ним стояла и размышляла пара мужиков, недовольно поглядывая на меня. Ну да, это я им выбоины и камни на дороге подкидывала.

– Придется делать, – сказал один из бородачей.

– Ага, – вторил другой. – Симон, телегу разгружай, будем чинить. Видно, серьезная поломка.

Мы все не ехали, хотя уже все проснулись и даже собрались. Я подошла к Мересью. Он шарахнулся от меня и перекрестился.

– Долго еще стоять будем?

– А коли я знаю? – ответил он. – Видно, сегодня ночевать опять тут будем. Говорят, нечисть разгулялась в округе, нам с поломкой никак ездить нельзя, – пояснил мужик.

– Что за нечисть?

– Так я ж откуда ведаю? – пожал он плечами, но потом, видно, испугать меня решил или просто интересной историей поделиться, продолжил. – Вчера в трактире тока об этом и говорили. Будто дети пропадать стали в ближайших деревнях. И обоз небольшой давеча не вернулся. Будто по ночам вой дикий слышат. Стали дома запирать, да никого по одному не пускать. Мало ли что, – он перекрестился. Купцы – народ суеверный и темноты боящийся. Может, и правда, что случилось, переждать – не самое плохое дело. Я кивнула и от него отошла. Сегодня схожу в трактир, сама эти истории послушаю.

Днем я обошла деревню, посмотрела все. Из своих топей и болот я никогда не выезжала. Не хотелось, да и ехать мне было некуда. По дорогам носились дети, их матери сидели на крыльце, вышивали или стирали, иногда к ним подходили еще женщины или бабушки, и тогда начинался долгий разговор из всех сплетен деревни, бытовых советов и смысла жизни. Было в деревне что-то особое, что-то таинственно притягательное в этих картинах. Будто старое, еще из детства, воспоминание достали и нарисовали уже в других местах. Будто я так же когда-то бегала по таким дорогам, будто бы и моя мать вот так сидела и бросала на меня заботливые взгляды. Я столько раз видела это все, что, кажется, я так же жила в этом их мирке.

Остановилась у одного из заборов, села на добротную скамейку и посмотрела по сторонам. Сотни лет пройдут, а тут также будут бегать дети и сплетничать бабы. И, может, я буду среди них самой большой сплетницей. Я улыбнулась: может, и буду, мне бы только от этого проклятья избавиться, а там посмотрим.

Мимо меня пробежала девочка со светлыми волосами и вплетенной в косу красной лентой. Ее маленький синий сарафан выделялся на фоне других. Видно, из зажиточных крестьян. Она пробежала, задорно смеясь, так же, как я могла пробегать когда-то.

Будто бы вместо избушки в глубоком лесу у меня был крепкий дом на две большие комнаты. Вместо сарая с травами – скотный двор. Вместо поля цветочного – огород. Вместо тетки травницы – настоящая мама. Вся такая добрая и мягкая, и руки чтобы у нее были белые, и волосы длиннющие. Чтобы она мне сказки и песни по ночам пела и пироги с яблоками пекла. Как в сказках, которые мне Адэт рассказывала.

Я вздохнула. Мою мать звали Фрея, на эльфийский манер. Видно, бабку мою имя Фрося чем-то не устроило. Родила мать меня в пятнадцать, от проезжего забулдыги и исчезла. Не испарилась, конечно, а просто сбежала. Поговаривают, что с заезжим солдатом. Бабка и дед обо мне не знают, хоть в деревне я иногда появлялась. Да сколько нас таких, детей. Они и внимания, наверное, не обращали. Да и Адэт редко меня в люди выводила, не любила деревенских. Было за что.

Я встала со скамьи и пошла к торговой площади. Там рядом трактир, посижу, новостей послушаю. Детишки пробегали мимо меня, смеясь. Бабы косились недобро.

Идя по главной улице, наткнулась взглядом на мужиков, что чинили телегу, прошла мимо, до дверей трактира с названием “Сеновал”. Красноречиво. Зашла в пропахший потом и сивухой терем. На меня быстро поглядели все, кто сидел за столами, на манер: “ты кто такая?”. Видно, в свете последних событий тут ко всем незнакомцам относятся настороженно. Меня они осмотрели, угрозы не увидели и продолжили отмечать, что солнце встало. Я подошла к стойке, подозвала хозяина.

– Мне чай, за дальний столик, – он кивнул, кинула ему монету, получив сдачу девять медяшек и девять олёнок. Как раз и деньги разменяла.

Прошла тихонько в самый дальний угол, мне тут же одна из подавальщиц принесла чайничек и кружку. К запаху я постепенно привыкла, стала осматриваться. В основном люди, сидящие здесь, были похожи друг на друга. Грузные, крепкий, бородатые, с мозолистыми руками и прищуренными, никому не верящими глазами. Были тут и купцы, что побогаче одеты, и крестьяне, что одеты скромнее, но добротнее.

– Да что ты мне несешь? – взревел вдруг один из мужиков, крестьянин. – Говорю: нечисть это, а не зверь! Если бы зверь был, его бы давно изловили, ты думаешь али нет?

– Да какая нечисть, Ярема, у нас тут, акромя болотников и леших, никогда никого не водилось, – отвечал ему другой.

– А я говорю тебе – нечисть! – не унимался Ярема. – Столько люда пропало, ни один зверь столько на прокорм себе не берет.

– С тобой, дураком, спорить, – махнул на него рукой мужик.

– Это, я-то дурак?! – закричал обиженный крестьянин. – Чего же ты сам тогда ночью в лес идти боишься, а? Струсил?

– Да я умалишенный тебе что ли, но ночам идти в лес? Зверь меня там и загрызет, а ты моих пятерых деток сам кормить будешь? – Ярема замолчал.

– Я тоже думаю, что это зверь, – крикнули от другого стола. – Больно лютый, правда. Ведь одежду рваную находили и следы волчьи.

– Откуда ты-то знаешь? – спросил еще один, что сидел поодаль.

– Я с охотниками полпути шел. Они из Тапчатника идут, поселка, что на севере, там, поговаривают, этот зверь и начал охоту.

– Топчатник? – переспросил тот, что спорил с Яремой. – Это не у звериных земель ли?

– Нет, чуть дальше, от него дня четыре пути по речке до Тер`Рионовских пустошей.

– Оборотни, будь они неладны! – вскричал Ярема. Все замолкли. Упоминать их не к добру было, тем более в такое смутное время, как сейчас.

– Не они это, – сказал тот, что шел с охотниками. – У нас договор же, столько лет они людей не драли.

– Да кто их теперь знает, – промолвил немолодой мужчина, борода которого была уже седой. Опять воцарилась тишина. Эти люди знали больше моего. Видно, что-то витало над всеми ними, о чем они молчали.

Еще и оборотни эти. Я о них слышала-то немного: что живут на севере да в зверей превращаются, на этом все. Уж видеть их мне точно не доводилось. Страшные, небось. Мужчины продолжали:

– Не оборотни, нечисть, – ответил молодой парень. – Если ночью пропадают, значит, нечисть. Зверь бы и днем людей крал, а тут все по ночам. Известное дело, это признак темной силы.

– Дурень ты молодой, – сказал еще один мужик.

– Все равно убьют, – произнес тот, что был с охотниками. – Я с отрядом шел, все крепкие мужики, изловят да убьют. Нечисть али зверь, не жить ему.

– Где охотники-то твои? – спросил тот, что спорил с Яремой.

– Они в другую сторону ушли, к Птичьему погосту, – я замерла. Эта деревенька рядом с моим селом находиться.

– А что там в Птичьем-то? Напал кто?

– Да, видимо, напали, они мне не больно отчет держат, – огрызнулся мужичок. Я сжала пальцы на правой руке. Марун, храни тетушку, она же тебе, лесному божеству, столько лет служит. Прошептала слова молитвы, в воздухе символ бога начертила. Адэт – не обычная деревенская баба, она знает, как защититься.

Разговор с нечисти и волков перешел на новые налоги и плохие дороги. Мужики все больше распалялись, а я не особо слушала. Мое природное чутье, женское оно или ведьминское, молчало. Значит, все хорошо должно быть. Но страха от этого меньше не стало.

Под вечер я вышла из трактира. Воздух показался кристально чистым и свежим, по сравнению с затхлым в таверне. Мужики все так же чинили колесо и ругались. Парочка охранников обоза сидела около костра, я подошла к ним, села на свободное бревно, они замолкли. Боятся, наверно. И правильно, лучше так, а то ведь мужичье в дороге и снасильничать может.

Спать легла рано, еще не все из трактира на сон пришли. Снился дом и Адэт, будто она гладит меня по голове и старую песенку из детский сказок поет. Слова не разобрать, но на душе становиться легче. После сон медленно переходит на уже виденную мной поляну, на зверей. Только теперь никто не выходит из леса, они затаились, ждут меня.

Проснулась я рано. Солнце еще не встало полностью, только немного прорезалась светлая полоса на востоке, над лесом. Умылась, стараясь не будить пьяных купцов и охранников, которые вповалку спали около уже почти догоревшего костра. Прошлась по лагерю, размяла плечи. Хоть на шкурах сплю, а все-таки это тебе не перинка и кровать дома.

Деревенские уже начали вставать. Видела парочку крестьян, что вышли из таверны и побрели к себе домой. Пару раз пробегали за водой ребятишки. Видно, мамка разбудила, чтобы начать готовить. Я сама подошла к колодцу. Неудобно его расположили. Вроде, около трактира, но к лесу ближе.

Я достала ведро, отпила немного студёной воды.

– Тетенька, водички налейте, – прощебетали рядом. Опустив взгляд, я увидела малышку, бегавшую вчера в синем сарафане.

– Конечно, крошка, – и не боятся же таких маленьких отпускать. Отлила ей в ведерко воды и решила проследить, как она домой дойдет.

– Спасибо, – махнула она рукой и побежала по улочке. Я глядела ей вслед. Девчушка вдруг остановилась, прислушалась. Я замерла. Послышался мужской голос, будто звал кого. Крестьяне. Девочка долго смотрела в проулок, а потом, подхватив ведерко, пошла туда. Отец, наверно, на пашню вышел и ее к себе зовет. Еще немного постояв, пошла к обозу. Охранники начали просыпаться, остальные еще мирно храпели.

Из проулка, где скрылась малютка, послышался крик. Остановившись, я еще раз замерла, посмотрела на охранников: они были с похмелья или с глубокого сна и на меня не обратили внимания. Ждать я не стала. Крикнула мужикам:

– Проснитесь, там девочка кричит, будите всех, – они ошарашенно и сонно на меня посмотрели, а я, подобрав сарафан, уже бежала к проулку. Подбежав к месту, увидела, что это не проулок, как показалось мне ранее, а небольшая тропинка между двумя домами, уходящая в лес. Значит, никакой пашни и огородов там нет. Я рванула вперед. На тропинке валялось брошенное ведерко.

Мыслей, пока я бежала, не было. Лишь на подкорке сознания что-то сработало, когда я увидела вилы, приставленные к забору, и взяла их.

Добежав до кромки леса, я прислушалась. Уже не было слышно криков, только обычные лесные звуки, шуршание. Я пошла дальше молча. Где-то правее звук шуршания будто бы был сильнее, направилась туда. Если мужики решили снасильничать – убью. А если не мужики? Ох.

Пробираясь тихонько и стараясь не шуметь, я вышла на полянку. Посередине стояла девочка и плакала. Но не как обычно плачут дети, громко и сильно, а тихо, испуганно.

– Милая, иди сюда, – позвала я, девочка посмотрела на меня. В ее глазах был ужас. Трясущейся рукой она указала налево, в темные лес, который даже встающее солнце не освещало. В той стороне хрустнули ветки. Немедля я подбежала к девчушке, схватила ее. Из леса раздался утробный рык. Направив вилы в ту сторону, стала ждать. Бежать от зверя было опаснее, да и не убежим мы.

– Стой рядом, – скомандовала девчонке. – Что случится – беги и кричи, – она стояла позади меня, вцепившись в сарафан.

Зверь обходил нас по кругу, наслаждаясь нашим страхом. Он то рычал рядом, то оказывался совершенно в другой стороне. Подмога не приходила, охранники, быть может, даже не расслышали, что я им сказала. Скоты.

Минуты игры, которые для нас с девочкой тянулись так долго, резко закончились. Зверь выскочил и помчался на нас. Здоровенный черный зверь с ошалелыми бешеными глазами. Мысль, мелькнувшая в моей голове перед броском волка, была одна: “это не зверь”. Он набросился быстро, но время будто немного замедлилось для меня, я присела и выставила вилы вперед. Он напоролся на зубья и взвыл. Девчушка, упавшая на землю, жалобно захныкала. Зверь пролетел дальше. Вилы был погнуты и ощутимого урона ему теперь точно не нанесут.

Взяв малышку за руку, я прошептала:

– Когда скажу – беги и кричи, – девчушка кивнула.

Зверь сделал круг и набросился еще раз, теперь сильнее и совсем не играясь. Тут к черной тени метнулась еще одна, крупнее. Она сбила зверя, и они большим клубком покатились по поляне. Подмога подоспела.

Немедля я подхватила девчонку и побежала прочь. Вилы так и остались валяться на поляне. Сзади раздавалось разномастное рычание. Еще парочка теней метнулась на поляну. Я бежала, не оглядываясь. Девочка плакала у меня на руках, теперь совершенно нормально, громко и яростно. Бедняжка, как бы умом не тронулась. Мы уже выскочили на тропинку, когда нам навстречу выбежали мужики, кто из моего отряда, кто из деревенских. Увидев нас, замерли ненадолго и рванули вперед.

– На поляне зверь, – крикнула я, пара мужчин кивнула, и скрылась за нашими спинами.

Выйдя на главную улицу, опустила малышку и спросила:

– Где мама твоя живет? – трясущаяся ручонка указала на самый большой и пригожий дом. Подхватив ее на руки, медленно пошла к нему.

Зашла во двор, постучала в дверь. Мне открыла красивая деревенская женщина. Увидев нас, она удивилась, а потом, заметив девочку, испугалась.

– Зверь напал, – пояснила я. Видимо, мама ее так и не узнала, что девочка пропала. Я передала ей малышку, девочка заплакала еще сильней. – Ей сонной травы дать надо – она успокоится, – посоветовала я женщине. Она все так же ошарашенно смотрела на дочь, потом быстро кивнула и закрыла передо мной дверь. Хваленая деревенская благодарность, что сказать.

На деревянных ногах я спустилась с лестницы, прошла по двору, вышла за забор и по нему же сползла на землю. Сев в клумбу с цветами, я разревелась, уткнувшись в сложенные на коленях руки. От испуга ладони тряслись, и вытереть слезы было очень трудно. Сарафан я опять уделала грязью и травой. Страх выливался через край. В какой-то момент рыдания стихли, и я просто глотала воздух, будто задыхаясь.

Долго сидеть не могла, на улицу уже начали выходить крестьяне, косясь на меня, как на забулдыгу. Встав, я тихонько пошла к торговой площади, держась возле забора. В тишине прошла таверну, место нашей ночлежки и, дойдя до колодца, остановилась. Руки не слушались, поэтому я довольно не скоро достала ведро и вылила холодную воду себе на голову. Стало легче. По крайней мере, прошла дрожь.

Нормальный слух стал возвращаться, но вокруг было все так же тихо. Я обернулась: сзади меня, где располагалась стоянка, почти никого не было. Костер давно потух, вещи разбросаны, видимо, все вставали впопыхах. Побрела к своей телеге, но, так до нее и не дойдя, уселась на бревно около еле дымящихся углей.

Еще нескоро стали возвращаться мужчины. Они громко переговаривались, но, завидев меня, умолкали. Двое охранников подошли с хворостом и снова разожгли огонь, стало теплее. Потом начали подходить деревенские и спрашивать, что случилось, недобро косясь на меня. Я же грела руки и пыталась высушить сарафан и волосы, простыть с таким ветром – очень легко.

Кто-то, подойдя, всунул мне в руку кружку. Кажется, это был Мересий:

– На, выпей, – я покорно взяла и сделала большой глоток. Сивуха. Горло обожгло, и я закашлялась. Постепенно в теле появилась алкогольная легкость, и захотелось спать.

Долго еще шумели голоса, и шла вереница деревенских на расспросы. Слова я не разбирала, но то тут, то там мелькало “зверь”. Где он, кстати? Неужели еще не освежевали и не вынесли на главную площадь?

Я не заметила, как это случилось, но все голоса стихли одновременно. Наступила звенящая тишина, меня это испугало. Было тихо, как недавно в лесу, на поляне. Резко подняв голову, я замерла. Из леса выходили оборотни. Их были больше десятка. Они были уже в человеческом обличье, но сзади них скользило несколько теней, волков. Все замерли. Наверно, не каждый день купцы видят таких гостей.

Они шли спокойно и гордо, будто не направлены на них все взгляды, будто они не самое интересное на этой поляне. Каждый высок, крепок, не чета нашим обрюзгшим мужикам. В каждом была неведомая сила, скрытая угроза. Все они были чем-то похожи. Одеты одинаково: штаны и перекинутые через плечо шкуры зверей. У кого белая, у кого черная, была даже рыжая, лисья. Наверно, это их обычное облачение, и голый торс их явно не смущал. Обуви тоже не было, зато на поясе у каждого висел большущий кинжал или нож.

Последний выходящий из леса тащил за собой тушу черного волка. Кровавый след прочертил площадь. Вот где туша. Прав был Ярема, нечисть это, оборотень, а не зверь.

Они шли к таверне, проходя мимо нас, смотря поверх наших голов. Лишь однажды кто-то из них посмотрел на меня и замер. Наши взгляды встретились, он даже, кажется, улыбнулся и пошел дальше. Но я не запомнила его лица, слишком все слилось в единое целое.

Они ушли, все долго молчали. Потом мужики начали собираться в путь, я пошла к своей телеге, легла, и, укрывшись шкурой, уснула. Быстро и без снов. Перед тем как погрузиться в сон, я потерла ключицу, которая резко заболела. “Надо будет посмотреть, что с ней” – было последней мыслью.


* * *

Проснулась я после обеда с жутким чувством жажды и больной головой. Гори огнем эта сивуха. Поднялась на телеге. Волосы были неприятно сухими и растрепанными после умывания холодной водой. Ключица неприятно зудела. Хотелось кушать. Полностью открыв глаза, я испугано подскочила.

Вместо привычного пейзажа: лес, дорога и села, я увидела больше десятка пугающих оборотней, которые с интересом смотрели на меня. Растерянно вглядываясь в лица, я первым делом подумала, что меня похитили. Но, узнав своего возничего и старую телегу, выдохнула. Сидя на лошадях, которые были явно больше наших, обычных, и имея при этом весьма массивный вид, они представляли собой опасность.

Мой взгляд, наверно, был настолько испуганный, что один из оборотней подъехал ближе и, лучезарно улыбнувшись, что не очень шло ему с такими клыками, сказал:

– Нам по пути, мы тоже едем в столицу, – чегой-то они передо мной отчитываются?

– Ага, конечно, – просипела я севшим от долгого сна голосом. Оставшуюся часть поездки до первого привала я старалась не смотреть на оборотней, а наблюдать за деревьями. Вскоре стало еще сложнее, потому что они почти окружили мою телегу и, кроме них, смотреть было уже не на что.

Когда объявили привал, я первым же делом понеслась к Мересью:

– Пересади меня, – прошипела я.

– Неа, – ехидно улыбнулся он. Неужто мстит?

– Прокляну!

– Проклинай, завтра до столицы будешь ехать в той же повозке, – скотина.

– Река тут есть?

– Ручей чуть поодаль, – он указал рукой направо, где действительно за деревьями блестела вода.

Разозленной ведьмой я пошла туда. Пробираясь сквозь кусты, кляла Мересья-забулдыгу и оборотней. На кой ляд они вообще за нами увязались?

Ручей был маленький, но чистый. Пройдя повыше и найдя заросли кустов поплотнее, я, кинув сумку с чистыми вещами на берегу, начала потихоньку раздеваться. Деревенские не полезут смотреть, а оборотни… Ну, надеюсь, я им не особо нужна. Раздевшись до нижней рубахи, пошла в воду, зашла по колено. Привыкнув к холоду, начала умываться.

Первым делом помыла голову. Адэт – чудесная женщина, положила мне мыло. Потом я омылась полностью, сбросила грязную одежду и тут же ее постирала. Надела на себя чистую рубашку, сарафан. Белье грязное выжала, на руку повесила и пошла к ночлегу. Спустившись вниз, увидела, что в ручье моются и оборотни. Четверо здоровых парней, так же, как и я некоторое время назад, стирали свои вещи и умывались.

Застыла, не зная, куда податься. Меня-то они уже заметили. Стою и смотрю тут на них, а они почти голые. Стыд-то какой. Но до чего ж краси-и-ивые. Потому взгляд и не опускаешь, бесстыдница?

От этого стало еще хуже, и я опустила голову.

– Мы тебя напугали? – донеслось от ручья. Покачала головой. – Проходи, мы не тронем, – я быстро кивнула и, ломанувшись к кустам, где был выход на поляну, врезалась тут же в еще одного парня.

– Извини, – пропищала я, быстро взглянув на него. Это был тот, кто подъезжал ко мне сегодня днем. Он что-то сказал, но я уже не слышала, несясь к своей телеге. Доигрался Мересий, точно слабень-травы ему подсыплю.

Купцы разложили вещи, собираясь спать. Оборотни разместились поодаль, зажгли свои костры и переговаривались на своем языке. Чувство стыда не дало мне хорошо поужинать, поэтому я, прокравшись к себе в телегу, улеглась спать, хоть сон и не шел. Уже все улеглись, даже со стороны оборотней наступила тишина, а мне все не спалось.

Покрутившись и поняв, что все равно не уснуть, я встала. Сначала осмотрелась: костры горели, но никого около них не было. Даже наша стража, решив, что с оборотнями и так безопасно, не стал выставлять дозорных. Я слезла с телеги. Ох и затекли же бока!

Тихонько пробралась к костру, посмотрела на стан оборотней. Вроде, они спали. Около костра было приятно тепло и по-домашнему уютно, если не считать невыразимый храп мужиков. О себе неожиданно дал знать рисунок на ключице, зачесавшись. Точно, с ним весь день что-то не то происходит. Быстренько огляделась и, опустив немного рубаху, посмотрела.

При свете костра видно было не очень хорошо, но одно стало ясно – рисунок изменился. Вместо одного из нераскрытых бутонов расцвел цветок. Еще раз всмотрелась. Точно, не привиделось. Так и застыла. И что это значит? Ответ, похоже, очевиден: один из моих суженых появился. Значит, оборотень? Ну не Мересий же! Иль нет? Я поглядела на самого храпящего купца, да ну его.

Может, это другое что значит? Необязательно, что этот нареченный рядом. Подняв рукав, посмотрела на костер. Быстро же судьба наши дороги сплела. Поежилась. Но, может, все не так страшно? Он-то откуда обо мне знает? Просто деревенская девчонка, и все. Внимание, небось, и не обратил. Знать бы еще, конечно, кто это “он”?

Подняв взгляд, я посмотрела в сторону оборотней и замерла. У костра я была уже не одна. Не заметила, как он пришел и сколько уже лежит здесь, здоровенный белый волк. Я уставилась на него, он смотрел на меня. Резких движений я делать не стала, меня будто пригвоздило к бревну чувством невероятного страха.

У волка были большие и светлые глаза. Размером он был больше обычных зверей раза в четыре. Его белая шерсть от грязи и пыли посерела. Своими невероятными глазами он следил за моими движениями. От страха я произнесла:

– Ты же меня не съешь? – мне показалось, что он даже удивился, а потом фыркнул, мол, сдалась ты мне, худосочная. От этого стало как-то легче, может, и не съест. – Я пойду тогда? – спросила, волк рыкнул, а, может, и съест. Я замерла, руки начало немного трясти.

Ключицу жгло и, чувствую я, что это не напрасно. Значит, он? Этот волк и есть один из моих “стражников”? Легче от этого не стало.

– Значит, это ты, да? – неожиданно спросила я и сама же себе рукой рот закрыла. Дура, он тебя сейчас в зубах на свой север потащит, и никто уже не найдет. Волк только смотрел и никаких действий в мою сторону не предпринимал.

Мы сидели так еще долго. После встречи с черным зверем во мне уменьшился пыл на подвиги. Волка этого я боялась, вставать мне было страшно, так и таращились друг на друга. Просидели бы до утра, если бы волк не встал. Слава богам, пусть уходит. Но он не ушел, а подошел ближе. Смотря в его большие светлые глаза, я онемела, будто заколдованная. Ключица стала зудеть сильнее. Волк опустился и положил голову на мои колени. Морда у зверюги была тяжелая.

Аккуратно провела рукой между его ушей, он зажмурился. Значит, нравится? Или он сейчас мне руку по локоть отгрызет? Еще раз провела, почесала за ушком. Большой и страшный оборотень тихонечко сопел. Я же гладила его и думала. Завтра мы будем в столице, я убегу от них подальше и больше с оборотнями дел иметь не буду.

А если он тебя ночью украдет? Придумаю что-то. Богиня, мне бы только до тебя доехать и все это волшебство убрать.

Волк мирно дремал, а у меня тем временем затекли ноги. Вот же морда наглая, улегся, а что я спать хочу, ему не важно. Примостившись кое-как, скрючившись в три погибели, я уснула.


* * *

Оборотни смотрели, как вожак их стаи нес маленькую девичью фигурку к телеге. Кто-то ухмылялся, кто-то завистливо фыркал.


* * *

Проснулась я к обеду на телеге. Видимо, мужики меня от костра утром перенесли, а я и не заметила. Сзади все так же ехали оборотни. Мое пробуждение они встретили улыбками. И чего улыбаются, будто я им дите нерадивое?

– Скоро столица, – подъехав ко мне, сказал тот парень, что говорил со мной ранее. Неужели это он?

– Спасибо, – просипела я, волосы рукой кое-как пригладила, села. Уже без страха, но, все же смущаясь, осмотрела этих странных созданий.

Их было четырнадцать, и все они были неуловимо похожи, казалось сперва. У всех короткие темные волосы, все молоды. Но потом, только если приглядеться, можно заметить, что они очень разные. У кого-то глаза были зеленые или же янтарно-желтые, у кого-то волосы были длиннее и светлее, чем у остальных. Кто-то носил шрамы на руках или на лице. У одного, как я заметила, была татуировка, что вилась от шеи на грудь и плечо. Кто-то носил странные браслеты или медальоны. Одно было ясно точно – мне надо от них бежать и чем дальше, тем лучше.

Я перестала мельком их разглядывать, когда мы подъехали к столичным воротам. Быстро пройдя городскую стражу, волки попрощались с нами и уехали по другой улице. Не сказав мне ни слова и никак не выдав себя взглядами. Фух, святой Марун, как же хорошо. Незаметно прочертила символ благодарности в воздухе.

Мересий выкинул меня у одного из постоялых дворов, в напутствие сказав:

– Найди торговую площадь и поспрашивай про караваны до Хасы, столицы Шалана, – помахав мне на прощанье, ускакал. Козел. Все тетке расскажу.

Войдя в таверну, спросила у хозяина про комнаты. Он ответил, что сдает за пять олёнок в день. Я согласилась и попросила комнату с бадьей воды. Хочется помыться.

– Конечно, девушка, все будет, – кивнул он и проводил меня на второй этаж, в маленькую, но чистую комнатку с видом на улицу.

Бадью мне принесли сразу, налили туда парочку ведер холодной воды и, к моему изумлению, кинули нагревательный камень. Я думала, им только аристократы пользуются.

Разделась, грязные вещи замочила в еще одном ведре с водой, а сама полезла в ванну. Горячая вода расслабляла и смывала усталость. Свой день я решила распределить так: сейчас приведу себя в порядок, потом найду торговую площадь и караван, соберу вещи, посплю у себя и утром выеду в Хасу.

Погрузилась под воду, как же хорошо. Вынырнув, посмотрела на рисунок. С тех пор, как расцвел цветок, никаких изменений не было. Только стал ярче немного. Ну и бог с ним, оборотней я больше не увижу, а с ними и неизвестного жениха.


* * *

– Запихни себе этот золотник туда, откуда у тебя руки растут, скотина! – кричала я в след купчине, который лишь громко смеялся. Будь неладен этот Мересий. Если бы он выполнил свое обещание, мне не пришлось бы сейчас как угорелой бегать по центральной торговой площади и просить подбросить до Хасы.

Все торговцы, сучье племя, заломили цены и за два дня пути требуют золотник, не меньше. Золотник? Да за такие деньги они должны меня на руках до столицы нести.

Я села на ближайшую скамью. Злость до сих пор бурлила в крови, ну надо же так зажраться. Все обозы уходят завтра поутру, а так как договориться мне ни с кем не удалось, то завтрашний день я теряю. И есть у меня предчувствие, что в дальнейшем мне тоже не получится договориться хоть с кем-то. Столица, видимо, диктует свои цены, которые мне не по карману.

Встала и решительно пошла к городским воротам. Возле них найду обозы, что уже уходят из города, может, мне повезет. Дойдя до заставы, увидела только пустой тракт и парочку стражников. Все понятно, под вечер никто из города не выезжает. Оборотни их всех дери, купцов этих.

– Чего ищешь? – крикнул мне стражник, видимо, я вызвала подозрения, долго смотря на ворота. Подошла поближе к ним.

– Мне караван нужен до Шалана, подешевле, а то эти скоты цены заломили, – мужики покивали. Один, тот, что звал, сказал:

– Тут полдня пути по Низовки, торговой деревни, там цены ниже и тебя точно подвезут.

– А как до нее дойти?

– Прямо по тракту, мимо не пройдешь, это первая деревня на пути.

– Спасибо, – кивнула стражникам и поплелась на постоялый двор.

Значит, завтра пойду до Низовки пешком, а там найму обоз. Тракт этот людный, тем более утром. Но одной все равно идти боязно. Я остановилась, где-то тут по пути видела оружейную лавку. Прикупить себе что-нибудь для защиты все-таки стоит.

Лавка стояла в ста метрах от моей таверны. Хозяин уже начал собирать весь товар, чтобы закрываться, когда я зашла.

– Здравствуйте, милейший, – поздоровалась. Хозяин посмотрел на меня зло. – Мне бы ножичек купить, на женскую руку, небольшой.

– Ножичек, – презрительно сплюнул мужик. – Не ножичек, а кинжал, деревенщина, – добавил он тише. Впервые захотелось стать настоящей ведьмой и на старого мужлана наслать что-нибудь, да пострашнее.

– Будешь плеваться, я другого оружейного мастера найду, – сказала спокойно и взялась за ручку двери, чтобы выйти.

– Стой, – крикнул он мне. – Бабы, – прошипел себе под нос, но товар стал выкладывать обратно.

– Вот, есть эльфийский, лезвия тупиться не будут, лучшая сталь, – я посмотрела на красивейшее оружие. И цена у него красивая, пять золотых.

– Милейший, а подешевле есть что? Мне не от эльфов этой красотой придется отбиваться, – опять что-то пробубнив, он показал мне еще один. Маленький, лезвие чуть больше моей ладони, неширокое, рукоять из металла, простая. Взяв в руку и взвесив, решила, что оружие мне подходит. Цена тоже хорошая – пять медяшек всего. Но из чистой женской вредности еще несколько клинков попросила показать, в итоге, лишь бы от меня избавиться, лавочник отдал мне его с ножнами за три медяшки и семь олёнок.

С улыбкой во все лицо я пришла на постоялый двор. Сэкономленные деньги и кинжал грели душу. Раскошелившись на ужин, я поднялась к себе в комнату, где, наскоро поев и собрав вещи, с приятной усталостью легла спать.

Проснулась ранним утром. Пересчитала на всякий случай деньги. В итоге у меня осталось четыре серебрянки, четыре медяшки и пять олёнок, отлично. Клинок положила в карман кофты, надо в какой-нибудь лавке купить поясок для ножен.

Выйдя со двора и попрощавшись с хозяином, пошла к пропускным воротам. Из города уже выезжали несколько караванов, и была парочка пеших путников, таких же, как я. Меня пропустили быстро, пожелав удачной дороги.

Тракт и правда был тихим и спокойным, многолюдным. Поэтому первую половину пути я прошла с компанией, после обеда караваны ушли вперед, а пешие останавливались на привале вместе с отставшими обозами. Я не была голодна, и добраться до Низовки хотелось пораньше, поэтому пришлось идти одной. Хотя по дороге часто попадались идущие в город телеги и купцы на конях, да простой люд.

Идти в тишине было приятно. Окромя как по лесу, я нигде больше не гуляла, а тут такой простор, такая свобода. Рассматривая виды и дорогу, я дошла до деревни часам к пяти. Стражник не обманул, действительно, Низовку нельзя было ни с чем перепутать. Это была первая деревня на пути, к тому же с большим деревянным указателем.

Завернув на деревенскую дорогу, я сразу же нашла торговую площадь, где уже собрались караваны на постой. Тут рядом стояла парочка приличных трактиров, куда я и направилась. Купцы и деревенские переговаривались и пили за длинными трактирными столами.

– Эй, хозяин, – крикнула я, подойдя к стойке.

– Что тебе? – отозвался высокий мужик.

– Мне до Хасы надо доехать завтра утром, есть тут кто, держащий туда путь? – мужик подумал, почесал бритый подбородок.

– Пока нет, все на большую ярмарку едут, к эльфам.

– А что, путь не через столицу? – уточнила.

– Не-а, они по северу пойдут, по реке, – пояснил мужик.

– А как мне тогда до Хасы доехать?

– Ну ты комнатку у меня сними, а я тебе попутчиков найду, – хитро сказал трактирщик.

– Комнату, может, и сниму. Но, если соврешь, знай, я – ведьма, нашлю на твой двор чуму, все деньги потеряешь.

– Чур меня, – перекрестился он. – Тут кого хошь спроси, я своих гостей не обманываю.

– Спрошу, – погрозила я ему пальцем. – Сколько комната стоит?

– Четыре олёнки, вместе с ужином.

– Беру, – сказала я. – Организуй мне тогда и водички, умоюсь хоть, – мужик кивнул. Когда я отходила от него, бросил мне в след:

– За сколько мне тебе караван нанимать?

– За дешево, – бросила я и, найдя свободное место за столом, села.

Девушка, смутно похожая на трактирщика, принесла мне картошку с мясом и большущий помидор. Пока ела, слушала. Тут новости поинтереснее страшилок в деревнях.

– Давно эльфы ярмарку не проводили, – сказал ближайший ко мне купец.

– Так у них же коронация скоро, принц на престол взойдет, вот они и хотят побольше денег под это все собрать. Ты видел, какие они пошлины на торговлю заломили? – купец кивнул. – То-то и оно. Эльфы эльфами, а деньги и ушастым нужны, – тут ему отвесил подзатыльник молодой парень, сидевший рядом.

– Ты, Фома, рот-то закрой, они таких слов не любят, – Фома голову потер, осмотрелся.

– Да тут их нет, – обижено промямлил он.

– Нет, а уши есть. Ты хочешь, чтобы тебе пошлину повысили? Вот и молчи.

Доев чудесный обед, я пошла к себе. В трактире все обсуждали ярмарку и нового владыку эльфов и, как везде, налоги и дороги. Вроде места меняются, а говорят все о том же. Поднялась на второй этаж, нашла свою комнатку. Мне выделили угловую. Около кровати уже стояло одно ведро холодной и одно – горячей воды и небольшая лохань. Это вам не столица.

Вещи стирать мне было не нужно. Аккуратно сарафан и рубаху сняв, сложила на табуретку. Достала из сумки мыло, вымыла голову, сполоснулась и лохань вынесла за дверь, чуть живот не надорвала.

Уснуть сразу не получилось, хоть за сегодняшний день и устала. Ноги приятно ныли от долгой ходьбы. На душе было хорошо, после ужина-то. Глядя в потолок, почему-то вспомнила про тетю. Как она там? Зверь ее точно уже не потревожит. Деревенские к ней редко ходят. Скучает по мне, небось, и бурчит целыми днями. Надо ей послание отправить, чтобы не беспокоилась. Отсюда, наверно, не получится, а вот из Хасы можно. Так и сделаю.

Интересно, а оборотни как там? Вот же мысли на ночь идут, потрясла головой. Но красивые же, даже жаль, что мы не встретились в других обстоятельствах. Может, и стала бы женой волка, а что? Села на кровать. Так, мысли эти из головы выбрасывать надо. Никаких мужей нам не надо, тем более на ночь.

Спать пора.


* * *

Утром я поняла, что сглазила.

Спустившись на первый этаж, где за столами остались только те, кого не успели вынести ночью, я подошла к хозяину. Он, улыбаясь во все зубы, радостно мне сообщил:

– Нашел я тебе провожатых, всего за медяшку, – улыбнулась ему и поблагодарила. Купила за олёнку себе парочку пирожков и вышла на улицу, где, по словам мужчины, меня уже ждали.

Действительно, ждали. Внизу седлали лошадей оборотни. Все те же, до боли знакомые. Пирожком я благополучно подавилась, чем привлекла внимание. Все четырнадцать мужчин посмотрели на меня. Один из них, которого я раньше не замечала, сказал:

– Это ты та ведьма, что до Хасы едет? – остальные улыбнулись. Я красноречиво посмотрела на дверь таверны, да что мне так везет-то? Ключица неприятно покалывала. Мужа хотела? Вот тебе четырнадцать! Выбирай любого.

– Получается, что я, – сказала, спустившись.

– Нам как раз по пути, – улыбнулся тот парнишка, что раньше со мной говорил. Что-то не верю я им.

– Меня в Хасе муж ждет, – ляпнула я. Несколько мужчин посмотрели на меня внимательнее.

– Мы не трогаем женщин, – тихо, но твердо заявил тот, у которого была татуировка. Я испугано кивнула.

– На лошади умеешь ездить? – сказал знакомый уже парень.

– Нет, – радостно сказала. Фух, куда я им такая? Только балласт.

– Ничего, мы как раз купили женское седло в Латрине, – сказал еще один незнакомый оборотень. Случайно купили или для меня? Я осмотрела их, вроде бы на лицах не написано, что собираются меня красть. Да кто же их разберет?

– Садись, – подойдя, сказал парень, я сглотнула. Я на эту лошадь смотреть-то боюсь, не то что садиться.

– Ну что вы, я не умею совсем, вы без меня поезжайте лучше.

Меня аккуратно подвели к лошади, рядом с которой стоял мужчина с татуировкой. Он как раз закреплял женское седло со спинкой.

– Не бойся, с нами надежнее, – произнес он и, подхватив за талию, усадил. Я замерла и посмотрела на него испуганными глазами.

– Я отсюда теперь не слезу, – прошептала, он добро улыбнулся.

– Я помогу, – подтянул подпругу и какие-то ремешки, названия которых мне неизвестны. Боже, да я лошадь живую только издали видела.

Мы тронулись, мои провожатые в путь, а я, кажется, – умом от страха. Седло было мягкое и удобное, сзади небольшая спинка, которая держала меня, не позволяя упасть под копыта этой зверюге. Грамотно они придумали, теперь точно не сбегу. Я держалась за повод так сильно, что ногти до боли впились в ладонь и разжать их мне точно было не дано.

Лошадь или жеребец, шиш его знает, была очень спокойная. Окрас у нее был светлее, чем у остальных, серо-черный и белые ушки. Марун, пожалуйста, пусть она меня не убьет.

Оборотни не подавали виду, что еду я крайне медленно. Ехали рядом, окружая и подбадривая:

– Не бойся, все хорошо, у тебя отлично получается, – и так далее. И спасибо им за это, я даже постаралась им улыбнуться, но от страха у меня скорее получился оскал.

– Не сжимай так повод, – сказал мне парень с татуировкой. – Лошадь чувствует твое напряжение и нервничает, – он ехал по правую руку, я повернулась к нему с испуганными глазами. Значит, лошадь все же нервничает?

– Я не могу разжать руки, – прошептала, голос отказался меня слушаться. Он удивленно посмотрел на меня, потом на мои побелевшие пальцы. Он аккуратно остановил свою лошадь, за ней остановилась и моя, а затем и весь отряд. Он поднес свою ладонь к моей руке, от нее повеяло жаром. Вот почему они ходят полуголые, промелькнуло, они с такой температурой не мерзнут. Стараясь меня не пугать, он разжал сначала одну руку, потом вторую. Пальцы неприятно закололо из-за онемения. – Спасибо, – так же тихо сказала я, он кивнул.

Мы двинулись дальше, только теперь он держал повод моей лошади, а я разминала ладони.

– Почему трактирщик назвал тебя ведьмой? – спросил меня паренек, что ехал слева. Другие даже повернули голову, видно, их тоже это интересовало.

– Я сказала ему, что, если наймет мне плохой караван, то нашлю на его таверну чуму, – мужчины тихо рассмеялись.

– Теперь не нашлешь? – спросил парень с татуировкой, имя хотя бы надо узнать.

– Не знаю, – тихо ответила, он улыбнулся. Я покраснела, что они все на меня так смотрят?

– Как тебя зовут-то? Не ведьмой же нам тебя окликать, – улыбнувшись, сказал все тот же парень.

– Сона, – представилась.

– Красивое имя, – я зарделась. Не оборотни, а рыцари какие-то. – Меня зовут Радан, его, – он указал на того, что держал мой повод, – Эрридан. Остальные тебе на привале представятся, а то все равно всех не запомнить. Я сам их до сих пор путаю, – он засмеялся. Добрые оборотни меня пугают явно больше, чем просто молчащие.

– Почему ты едешь в Хасу одна? – спросил после непродолжительной паузы Эрридан.

– К мужу еду, – сдавленно прошептала. Он кивнул, но явно не поверил, как и все окружающие. Мы замолчали.

Скакать на лошади первое время было нормально, но после спина начала раскалываться от непривычной позы, и ноги, кажется, уже не смогут меня носить, ибо я их не чувствую. Заметив мое напряженное лицо, Радан предложил:

– Может, остановимся? Ты, наверно, голодна? – кивнула.

Оборотни, что ехали впереди, поскакали быстрее на поиски поляны, где можно было бы остановиться, об этом мне сказал Радан. Он вообще любил поговорить, по сравнению с другими. Может, это он и есть, этот белый волк? Я посмотрела на него внимательнее. Короткие темные волосы, карие глаза, молодое лицо. Ему не дашь больше моих лет. Чуть худее других, но не думаю, что слабее. Добрая улыбка и смех. Красивый голос.

Или это Эрридан? Я посмотрела направо, мужчина все так же держал повод моего коня. Он был явно старше меня, а может, даже Адэт. У оборотней, вроде, по-другому года идут, и в пятьдесят они могут выглядеть на двадцать. У него были пепельные волосы, которые то отливали темным, то из-за света становились светло-серыми. Глаза у него были темные, не карие, а, скорее, черные. Лицо очень серьезное и даже суровое, он пугал своим видом. Чаще молчал, но при этом постоянно смотрел. Как и сейчас. Я отвернулась. Лучше пусть будет Радан.

Вскоре мы добрались до небольшой поляны, и оборотни решили устроиться на обед. Они все быстрыми и отработанными движениями слезли с коней, я же осталась сидеть на лошади. Эрридан куда-то ушел. Рядом остался только Радан.

– Радан, – позвала я, парень обернулся. – Помоги мне слезть, пожалуйста, – он кивнул, но помедлил.

– Высвободи правую ногу из стремени и перекинь ее к левой, мне так будет удобнее тебя спустить, – сказал он, расставив руки, будто показывая, что поймает в случае чего.

Правую ногу получилось высвободить, но вот повернуться на лошади было выше моих сил. В попытке поднять ногу, я высвободила левую из стремени и стала заваливаться вправо, спиной вниз.

– Мама-а-а-а, – закрыла глаза и выставила руки вперед, стараясь хоть за что-то зацепиться, но в итоге повалилась спиной на землю, больно ударившись, из глаз брызнули слезы. Святой лесной бог, только бы спину не сломала.

Рядом кто-то засуетился, раздалось громкое рычание, но я так и не увидела, кто рычал. Меня подхватили на руки, это был Радан, он пытался что-то у меня спросить, но я не очень понимала по его голосу, что именно. Он волновался и путал слова.

Меня положили на что-то мягкое. Я попытала встать.

– Лежи, тебе надо немного отдохнуть, – сказал рядом один из оборотней.

– Все хорошо, – спину я точно не сломала, просто ушиб, пройдет. Попыталась еще раз встать, но рука Эрридана преградила мне путь, уложив обратно на землю. Рядом с безумно сожалеющими глазами сидел Радан.

– Со мной все хорошо, – повторила. Эрридан покачал головой.

– Ты сильно ударилась, мы останемся ночевать здесь, чтобы ты пришла в себя. Завтра поедешь на лошади с кем-то из нас, – это меня испугало куда сильнее.

– Я ног не чувствую, это нормально?

– Да, для первого раз в седле. Еще долго болеть будут, пока не привыкнешь.

– Не хочу к этому привыкать, – прошептала.

Оборотни разожгли огонь, наступили сумерки. От костра приятно пахло жарившимся мясом. Эрридан куда-то исчез вместе с Раданом. Ко мне подошел еще один оборотень, представился Руфусом, сказал, что поможет мне избавиться от ушиба. Протянул баночку с какой-то мазью и попросил ей намазать себе спину. Это не очень-то легко. Но сам он мне помогать почему-то не решился.

Мне стало легче, поэтому я повернулась на бок, чтобы видеть больше и попросила одного из проходящих мимо мужчин позвать Радана, тот кивнул. Через какое-то время пришел и сам парень.

– Радан, мне дали мазь от ушибов, можешь помочь мне дойти до кустов? Надо снять одежду, – парень смутился, но кивнул. Он помог мне подняться, правую руку я положила ему на плечи, стараясь с этой поддержкой быстрее передвигать ноги, но мне это не особо помогло.

Из темноты нам навстречу вышел Эрридан, он зло зыркнул на Радана.

– Куда ты идешь? – обратился он ко мне, наверное.

– Мне Руфус мазь принес, сказал, что от ушибов, но я не могу перед всеми себе спину мазать, – ответила я. Он посмотрел на меня, в его глазах мелькнула злоба.

– Я помогу, – сказал он и подхватил меня, взяв на руки, при этом спина отдалась болью, я прошипела. Он зло закрыл глаза. Его помогать никто не просил.

Аккуратно донес меня до высоких кустов.

– Раздевайся, я найду тебе одежду, – кивнула. Держась за дерево, сняла с себя сарафан, оставшись в рубахе.

Пришел мужчина.

– Дай мазь, – сказал он, я передала. Он поднял мою рубашку и смазал спину неприятной холодной мазью. Потом протянул мне штаны. – Это лучше, чем сарафан, – пока я переодевалась, он ушел, и провожать меня до костра пришел уже другой мужчина.

Сидеть было по-прежнему трудно, но боль понемногу уходила, я лежала на боку, подперев рукой голову, и смотрела, как аппетитно жарится мясо. Интересно, поделятся?

– Сона, – позвали меня, я подняла голову, рядом стоял Радан. – Извини.

– Ну за что? Я же сказала, лошадь – это не мое, – он сочувственно улыбнулся.

– Ты голодна?

– Как волк, – машинально сказала я и застыла, а вдруг это для них оскорбление? Я посмотрела на парня, тот меня не слышал, смотря на костер.

– Пойду, принесу тебе мяса и хлеба, – он пошел к костру и затерялся среди других мужчин. От усталости я перевернулась на спину. Небо здесь чудесное, ради этого и с лошади упасть не страшно.

– Сона? – раздалось рядом, я повернула голову. Возле меня стоял высокий и большой мужчина, больше похожий на медведя.

– Ага.

– Я тебе поесть принес, – усевшись рядом, сказал он. Я поискала глазами Радана, может, он попросил его принести?

– Спасибо, поможешь мне сесть? – мужчина распахнул глаза, будто удивившись. Но все же аккуратно подал руку, держась за которую, я села. – Ноги когда-нибудь перестанут болеть? – задала вопрос.

– Нескоро, – отозвался оборотень. – Меня зовут Велимир, – представился он и протянул большую деревянную тарелку, полную мяса, печеной картошки и хлеба.

– Вкуснятина, – прошептала. Вилку Велимир мне не дал. Да и сам стал есть руками. Ладно, тетке я все равно не скажу, поэтому, взяв хрустящий кусок мяса, сильно его укусила. М-м-м. Тетка так точно готовить не умеет.

Вместе с мужчиной мы смотрели, как остальные оборотни разбирали готовую тушку какого-то животного и расходились по своим местам. Выделились несколько оборотней, в том числе Радан и Эрридан, неся по две тарелки в руках. Посмотрев в нашу сторону, каждый так и остался стоять. Кто-то крикнул:

– Велимир, вот прохвост, – многие рассмеялись, уже во всю потешаясь над мужчинами, которые решили, как и Велимир, принести мне поесть. Их растерянные лица, особенно у Эрридана, так меня рассмешили, что я залилась смехом, попеременно ухая от боли в спине. Ну очень уж смешное это было зрелище. Радан смеялся больше всех, ругая Велимира. Эрридан, положив тарелку около костра, направился к нам. Взяв Велимира за ухо, по-детски отодвинул от меня, что рассмешило меня еще сильнее, и я, уткнувшись ему в плечо, хохотала.

– А я-то думаю, что он самый первый к костру рванул, – садясь напротив, сказал Радан. Велимир только улыбался и подмигивал мне. – Тебе, наверное, непривычно руками есть? – спросил парень. У него, кстати, была вилка, как и у Эрридана.

– Привычно, только тетке моей не говори, – подмигнула парню, он заливисто рассмеялся.

– Очень вкусно, я никогда такого мяса не ела, – похвалила.

– Свежайшее, только поймали, – пояснил Велимир. Радан замер, видно, решив, что новость об их охоте должна была меня испугать.

– Спасибо охотнику, – неловко сказала я, и все в кругу вроде как выдохнули. Не кисейная же я барышня, чего мне смущаться.

– Это ведь ты была в той деревне, на поляне? – спросил подошедший оборотень, садясь рядом с Раданом. Он был молод, внешне чуть старше меня, с приятными чертами лица и огненно-медовыми глазами. Тут уже замерла я, руки непроизвольно сжались, и картошка, которую я держала в руке, превратилась в пюре. Пришлось вытряхивать на землю.

– Да, – опустила голову, смотря в тарелку, слыша, как рядом раздалось рычание, и кто-то что-то сказал на волчьем языке. Подняв взгляд, я увидела, как все оборотни смотрят в свои тарелки и молчат. – Я не знала, что это оборотень, думала, простой волк, – тихо сказала я. Радан одобряюще улыбнулся. – Там девочка была, деревенская, я за ней побежала.

– Ты очень смелая, – сказал парень, тот, что спросил про деревню.

– Глупая, скорее, – улыбнулась, все немного расслабились. – Это вы смелые, если бы не пришли – меня бы растерзали вместе с девчушкой, – я поежилась. – Больше я точно в темный лес одна бегать не буду, – мне улыбнулись.

Постепенно к нам приходили все новые и новые оборотни. Мне задавали вопросы, будто больше говорить не о чем. Я окончательно оперлась на руку Эрридана, которая позволяла мне удобно сидеть.

– Твоя тетка – ведьма? – спросил неизвестный оборотень, я действительно запуталась в их именах.

– Ну как, сама она так не считает, но деревенские ее так кличут, – отвечала я. – Она, скорее, травница да повитуха. А у вас есть магия? – спросила я, имея ввиду оборотней.

– Есть, – ответил Эрридан. – Но не такая, как у людей. Наша магия во второй сущности, в звере и его силе, – я понимающе кивнула.

– Тебе еще что-то интересно узнать об оборотнях? – спросил парень с медовыми глазами, которого зовут Аврор. Какой-то неловкий вопрос. На меня уставились все присутствующие. Слишком они добрые, подозрительно.

– Эм, да многое, но вдруг это запрещено спрашивать, я же о ваших традициях не знаю, – выкрутилась.

– Тебе можно спрашивать, о чем хочешь, – ответил еще один оборотень.

Меня осенило. Они знают, они знают про мою пару! Знают, что кто-то из них – мой нареченный. Я была почти в этом уверена. Растерявшись, я посмотрела на каждого и спросила:

– Кто из вас – белый волк? – все в кругу затихли, но после каждый второй поднял руку, в том числе и Радан. Я посмотрела ему в глаза, он смутился. Значит, он? Я поднялась с плеча Эрридана и внимательно разглядывала парня.

– Пора спать, – произнес Эрридан, – завтра вставать рано. Сона, ложись ближе к костру, начало холодать, – все оборотни, как по команде, встали и пошли к своим лежанкам.

Оставшись одна, я улеглась на постеленное толстое одеяло и укрылась своим, что привезла из дома. Спина уже не болела, только ныла при резких движениях, чего нельзя сказать о ногах. Вот что болело, так болело.

Уснуть получилось не сразу, да и сон был рваным. То резко засыпала, то вырывалась из сна. Снилось что-то странное: то я бегу куда-то, а мне в след кричат, то я обнимаю большое облако. Подождите… Открыв глаза, я увидела перед собой большого белого волка, который, сложив свои белые лапы и положив на них большую морду, смотрел на меня.

– Я невкусная, – прошептала, волк фыркнул. Рисунок на ключице будто стал немного теплее. – Кто ты? – он смотрел на меня своими большими голубыми глазами, потом встал и лег рядом. И демонстративно заснул. – Не похищай меня, пожалуйста, – попросила. Волк делал вид, что спит. Я повернулась к нему спиной и попыталась уснуть. Зверь придвинулся ближе, сильно грея. Когда я попыталась отодвинуться, он рыкнул. Поняла.

Сон все-таки пришел, и, убаюканная волчьим сопением, я уснула.


* * *

Солнце уже начало вставать, когда мои попутчики проснулись. Кто-то уже обратился и побежал в лес на утреннюю охоту и пробежку, кто-то остался собирать вещи в дорогу. Оборотни посматривали на мужчину, который уже давно проснулся и обнимал маленькую девичью фигурку. После превращения он лежал голым, что его ничуть не смущало.

Один из мужчин подошел к нему и был удостоен яростного взгляда.

– Она испугается, – прошептал он.

В глазах парня появилось осознание, он отпустил девушку и встал. Не оглядываясь, обернулся волком и унесся в лес. Подошедший же укрыл их спутницу одеялом и по-доброму улыбнулся.


* * *

Я проснулась рано, но оборотни уже встали. Все ждали только меня, неловко как-то. Быстро умывшись, я подошла к Радану, который седлал свою лошадь.

– Радан, мне вчера Эрридан сказал, что я поеду с кем-то из вас. Может, все-таки одна? – парень посмотрел на меня.

– Подожди, сейчас узнаю. Но я считаю, что тебе лучше ехать с кем-то, у тебя ведь наверняка сейчас болят ноги, ты одна такой переезд не выдержишь.

– Тогда я лучше с тобой поеду, – сказала я, схватив его за руку. Если он – мой суженый, то ничего плохого не сделает. Ведь так? В столице я смогу от него сбежать, если что.

– Хорошо, Сона, – Радан помог мне забраться на лошадь, ноги неприятно тянуло. Быстро забравшись следом, парень взялся за повод. – Держись крепче и не бойся, – прошептал он, одной рукой аккуратно прижав меня к себе.

Последним на лошадь забрался Эрридан, он нашел меня взглядом, медленно кивнул и поскакал вперед. Мы же с Раданом ехали в конце, вместе с Аврором и Велимиром, которые много шутили и болтали, ехать было намного веселей.

– Сона, ты когда-нибудь каталась на волке? – задал Аврор глупый вопрос.

– Да, каждый день. Выходила в лес, ловила первого попавшегося и каталась, обычное дело для деревенской девушки, – Аврор рассмеялся.

– А хочешь?

– А можно разве? – сделала я большие удивленные глаза.

– Нельзя, – сказал Радан.

– Ревнует, – усмехнулся Аврор. – Все можно, если ты захочешь.

– Ну хорошо, – кивнула я, несерьезно же он об этом говорит.

Мы много и весело болтали, оборотни были на редкость обходительны. Радан в основном молчал, что странно, но за него говорили другие. Спрашивали, как это – жить с деревенской ведьмой, и что интересного вообще в людских поселениях. Мне же были интересны обычаи оборотней, у них жизнь, видно, куда лучше.

– Мы – пограничные оборотни, наша стая охраняет границу, – рассказывал Велимир. – У нас нет деревень, только крепости, если это стая. Если клан, то там, скорее, город. Такой, как Деян, что на крайнем севере. Его держит клан северных лис, сильный народ.

– Так чем отличаются клан и стая? Я думала, это одно и то же.

– Ну смотри, стая – это вожак и волки самцы. В стае нет пар. Только вожак и свободные волки, до двадцати зверей. И живут они в основном охотой, охраной и свободой. Хоть у нас и есть крепость, но мы там не так часто бываем, в основном патрулируем границы. Когда же волк находит свою пару – он уже не свободен, ему нужно тихое место для дома и потомства. Поэтому такие оборотни вступают в кланы или создают новые. В клане обычно находится до двухсот волков, их пар и детишек. Селятся они в безопасных местах, занимаются земледелием или ремеслами. Ты знала, что волки – лучшие оружейники и кожевники? – покачала головой. – То-то же! Если будешь покупать волчий клинок, знай, его сделал мастер из клана.

– Интересно, а девушки-волчицы у вас есть?

– В нашей стае нет, но у некоторых родов бывают. К примеру, у тех же северных лисиц, у рысей вообще матриархат, еще у медведей, вроде, есть.

– И как вы создаете пары? – поинтересовалась я.

– Обычно это договорные браки, сейчас очень редко получается найти истинную пару. Ее очень берегут, – рассказал Аврор. Я сглотнула, намек понят. Больше эту тему не поднимала.

После обеда мы остановились на привал, но, быстро перекусив, снова отправились в путь. Завтра утром мы должны быть уже в Хасе. Я попросила высадить меня на торговой площади, там поспрашиваю о храме Саиты. Оборотни заверили, что все сделают. Легенду о моем муже они уже раскусили, поэтому больше про него врать я не стала, просто умолчала.

До вечернего привала я разговаривала с Руфусом, он оказался целителем. Расспрашивал меня о травах, мазях и настоях и что-то особо интересное записывал. Я же узнала, что с помощью крапивы можно приготовить отличный отвар от вшей, а из сонной травы – настоять хороший самогон.

Наступили сумерки, когда мы нашли очередную небольшую полянку рядом с деревней. Оборотни не особо любили заезжать к людям, очень уж много внимания. Поэтому мы быстро пополняли там запасы провизии и уходили в путь. Так же и сейчас, несколько волков ушли купить продуктов, а когда вернулись – вручили мне сахарного петушка. Мне кажется, они окончательно поверили, что я – дитя нерадивое.

Постелив свое одеяло поближе к костру, я наблюдала, как один из мужчин разделывает свинюшку, принесенную из деревни.

– Ну что, поехали? – подойдя ко мне, спросил Аврор. Я вопросительно уставилась на него. – Ты же сказала, что хочешь.

– Я пошутила, – сказала растерянно. Парень как-то обиженно поник. – Давай просто погуляем? – он подумал и кивнул.

– Я сейчас, – сказал оборотень и ушел в кусты. Через какое-то время на поляну уже ступал большой волк каштанового окраса. Он подошел ко мне, прося ласки. Пришлось гладить его между ушами, а зверь, закрыв глаза, заурчал.

Под удивленные взгляды остальных мы пошли в лес, в другую сторону от деревни. Волк шел рядом, изредка срываясь с места или падая на землю, в листву, как большой игривый пес. Это очень меня смешило. Не такие они и страшные. Аврор долго бегал вокруг меня, играясь, я гладила большого проказника и рассматривала невероятной красоты лес. Тут он более просторный: большие пихтовые деревья остались позади, уступив место лиственным, даже стало намного светлее.

Аврор замер, когда недалеко раздался громкий рык. Испугавшись, я подошла ближе к волку. Он напрягся и встал впереди меня, защищая. Из леса вышел белый волк, по размеру он больше Аврора. Все замерли. Белый волк зарычал сильнее и Аврор, хоть и медленно, но все же отступил от меня. Посмотрев напоследок, он скрылся.

– Не ешь меня, – привычно начала наш разговор. В этот раз волк был злее. – Я не хотела тебя обижать, – сделала пару шагов вперед, волк стоял на месте. – Я не твоя пара, – прошептала. – Ты ошибся, все это только магия, неправда, – он смотрел на меня хмуро, но позволил погладить. – Все скоро пройдет, и ты поймешь, что я не твоя женщина, что все это – ошибка, – погладила его за ухом, он посмотрел на меня очень внимательно. – Ты знаешь, как отсюда выйти? Кажется мне, что мы заблудились, – волк неохотно отошел от меня и поплелся вперед. Идя за ним, я размышляла. Он – такая же жертва этого проклятья богини, как и я. Все его чувства навязаны магией. Если бы мы встретились, и у меня не было метки альвы, он прошел бы мимо, и оборотни так трепетно обо мне не заботились сейчас.

Мы дошли до поляны, после волк убежал в лес. Осмотрев стоянку, я посчитала, что на ней только девять оборотней. Радана, Руфуса, Аврора, Эрридана и еще одного мужчины не было. Из леса вскоре показались Эрридан, после него Руфус и оборотень, имени которого я не знала. Они собирали дикий укроп для похлебки. Радан и Аврор появились перед самым ужином. Кто-то из них и есть мой суженый.

Велимир, как всегда, первым принес мне поесть. Вместе с Раданом они уселись рядом со мной, травя байки. Аврор сегодня ужинал в другом конце лагеря, как и Эрридан. Этот-то на что обиделся? Он за сегодняшний день со мной ни разу не говорил.

Спать легли пораньше, устав от поездки, я быстро уснула. Снилась мне погоня: кто-то большой хватает меня за сарафан, пытаясь утащить в темноту. Во сне я вертелась, пока не уперлась в чей-то мохнатый бок. Обняла его и уснула крепче. Завтра мы расстанемся навсегда.


* * *

Большой белый волк смотрел, как девушка спала. И в этом простом, казалось бы, действии она была по-волшебному прекрасна. Ее ресницы подрагивали. Ей снилось что-то, волк надеялся, что о нем. Почувствовав, что зверь рядом, она не испугалась, как в прошлые разы, а просто его обняла. От этого внутри образовался ком невыразимой нежности, он лизнул ее, девушка поморщилась.


* * *

Утром, наскоро собравшись, мы выехали на тракт. Дорога до Хасы не заняла много времени, и уже в обед мы были у сторожевых ворот. Я ехала на лошади одна, рядом поддерживал меня за повод Эрридан, который за всю дорогу не произнес ни слова.

Оборотни выполнили свои обязательства и довезли меня до торговой площади, не взяв никаких денег за дорогу. Эрридан помог мне спуститься с лошади, сказав:

– Если что, мы выезжаем завтра из “Подковы” – это постоялый двор около центральной площади, – я кивнула. Попрощалась с Руфусом и Аврором, Велимир крепко меня обнял и сказал, что будет ждать, Радан спокойно кивнул и сказал, что, если что-то случится, они всегда будут рады помочь. Поблагодарив всех, я посмотрела, как они уезжают, и выдохнула спокойно. Осталось найти храм, и все будет решено.


* * *

Как добраться до храма, мне подсказал первый же лавочник, который торговал сырами:

– Им почти никто не пользуется, – сказал он, – на кой он тебе, девица?

– Ну это уже мое дело, дяденька.

– Молодежь, – покачал он головой. – Пойдешь по центральной улице у королевского дворца, свернешь налево, увидишь большой парк. Пройдешь его и сразу увидишь храм. Он уже разрушен, но жрецы богини туда еще ходят.

– Спасибо, – поблагодарила его и выбежала из лавки.

Главный городской тракт было не сложно найти, ибо это была самая большая и просторная дорога. Спросив у уличной попрошайки, в какой стороне дворец, и получив ответ и проклятия в дорогу (деньги-то я ему не дала), я пошла к дворцу. Хаса был куда красивее Латрины, богаче и зажиточнее. Тут чаще встречались другие расы, помимо людей. Пару раз мелькали эльфы, гномы, песчанники. В Хасе находится единственный человеческий университет магии. В других странах они тоже есть, но либо смешанные, либо исключительно для древних рас, таких как эльфы, демоны, оборотни в том числе. А Университет Магических Сил Хасы – магическая школа только для людей. Как раз мимо нее я и прошла по пути к дворцу.

В Хасе, насколько я знаю, правит старая династия, и сейчас на троне молодой король, недавно обручившийся с принцессой Ватилии.

Мимо меня прошли воины Шалана, серебряные рыцари, известные всему миру. Они даже в Темных Землях были и сражались там в первую Темногорскую войну, наравне с магами и древними расами.

Несколько этих воинов также сторожили вход в королевский дворец невероятной красоты, высокий и белокаменный. Дальше виднелся парк, который я и искала. По нему прогуливалось много богатых горожан, может, даже аристократы. На меня они особо не обращали внимания. Кроме деревьев и кустов разных форм, в парке было много фонтанов со скульптурами. Будет, о чем тетке рассказать. Подумав об Адэт, я вспомнила, что надо отправить ей весточку.

Большущий полуразрушенный храм стоял поодаль от выхода из парка. Рядом с ним посадили высокие тополя и ивы, стараясь скрыть явный упадок некогда величественного строения. Он состоял из колонн и большой площадки, треугольная крыша в некоторых местах отсутствовала. Посередине храма возвышался жертвенный алтарь. Именно такие храмы строили древним богам. К примеру, Маруну, которому поклоняется моя тетя, тоже есть храм. Он расположен где-то в глубинах Валитийских лесов. Она ходила туда когда-то и рассказывала мне о нем.

Я поднялась по развалившимся каменным ступеням, в храме было пусто и холодно, несмотря на теплую погоду на улице. Алтарь напоминал могильный камень, чем, собственно, и являлся. Старые боги тем и отличаются от новых: кровожадностью и человеческими жертвоприношениями.

Встав перед алтарем на колени, я начала взывать к Саите. Я не знала слова молитвы или призыва, просто повторяла:

– Саита, богиня моя, приди на мой зов, – проходили минуты, часы, но богиня не отвечала. Колени затекли так сильно, что пришлось практически падать на пол и ждать, пока противное чувство уйдет. После, присев на холодный пол и облокотившись на алтарь, я смотрела через колонны, как красиво ветер качает ветви деревьев.

В голове прокручивались одни и те же слова призыва. Не подумала я, что не всегда боги отвечают своим детям. Стемнело, на улицах зажглись огни, ветер стих, как и весь шум. Уже не молясь, я просто сидела, придвинув к себе ноги и обняв колени руками. Сколько бы времени ни прошло, мне нужна эта богиня, и я буду ее ждать.

Через несколько часов, укутавшись в плащ, я уснула. Мне снился большой белый волк, он идет мне навстречу и растворяется.

– Столько лет прошло, я уже и забыла, что когда-то создала тебя, – сказал громкий и звучный голос, от которого я проснулась.

Передо мной сидела невероятной красоты женщина. Ее длинные черные волосы спускались прямыми прядями по спине и груди на пол. В зеленых глазах отражалась усталость. У нее были правильные, но резкие черты лица, такими лицами обладали, наверно, все старые боги. Властные маски воинов, сильнейших титанов и создателей нашего мира. Одета она была в черное платье старого кроя с длинными рукавами.

– Небесная дева, – она посмотрела на меня. – Когда-то, создавая тебя, я думала, что спасу свой мир. Но сама же его и разрушила. Когда войны прошли, мы стали никому не нужны, – она грустно улыбнулась. – Что ты хочешь, мое дитя?

– Богиня, спасибо, что посетили меня, – она усмехнулась. – Я бы хотела вернуть вам дар, что вы дали мне при рождении.

– И дары мои больше никому не нужны, и я, – она очень печально вздохнула. – Ты такая маленькая девочка, Сона, совсем ничего не понимаешь.

– Знаю, но не хочу такой судьбы, судьбы альвы.

– Я тоже много чего не хотела и не хочу, милая. Помочь тебя я не могу, не в моих теперь силах это сделать. Но ты можешь избавиться от дара, заставив каждого своего супруга отказаться от тебя.

– Отказаться? – переспросила.

– Да, это всегда было можно сделать, еще в старое время. Тебе нужна капля их крови и клятва: “отрекаюсь”, все, – я посмотрела на нее, не веря, что все так просто.

– Я любила своих созданий и не хотела, чтобы они страдали, – пояснила мои мысли богиня, – она встала, посмотрела на меня сверху вниз. – Ты уже нашла своего первого, да?

– Но я не знаю, кто он.

– Все ты знаешь, – усмехнулась она.

Начиная с ног, Саита начала исчезать, я спросила ее в последний раз:

– У меня все получится? – богиня только рассмеялась и исчезла окончательно.

Встав с холодного пола и поежившись, я побрела к выходу из храма. Саита сказала, что они могут отречься от меня. Прекрасно, мне надо найти всех и потребовать с них клятвы. Им точно не будет нужна первая встречная девушка, и они отпустят меня.

Выйдя на улицу, я вдохнула приятный теплый воздух. Мой путь только начинается.

Оборотни сказали, что остановились в “Подкове”, около центральной площади. Что ж, идем туда. И сколько я буду зарекаться, что никогда больше их не увижу?

В темноте идти по парку было боязно, освещение-то было, но небольшое. Поэтому пришлось идти быстро и от странных звуков шарахаться. Выбежав из парка, я пошла спокойнее, тут ведь, и охрана около дворца, и людей чуть больше. За дворцом была городская площадь и трактиры. ”Подкову” я нашла быстро, у него самая большая вывеска, явно с магией сделана, ибо сияла в темноте.

Трактир был чистый, пьяных не сидело, столы уже убраны, только сонный хозяин протирал столы.

– Милейший, – подойдя поближе, позвала я. – Ты тут оборотней не видел? Четырнадцать мужчин, высокие, не носят рубашек, – зачем-то уточнила. Хозяин проснулся, кивнул.

– Девка, а тебе чего? У нас такими делами не занимаются. Иди отсюда, пока охрану не позвал, – вот, значит, как. Принял за блудливую бабу.

– Сейчас за слова свои головой поплатишься, у меня жених там, я к нему пришла, – мужик посмотрел, не веря, но уже не так зло.

– И что ты мне предлагаешь? Идти их будить?

– Нет, ты скажи, в какой они комнате, я сама разбужу.

– Ага, а потом мне стража штраф влепит за непотребство, – вот упертый.

– И что мне делать тогда? – спросила я.

– Сиди, жди утра, пока сами не проснутся.

Я прошла и села за длинный трактирный стол. Время сейчас позднее, значит, до утра ждать недолго. Комнату снимать не стала, а то лягу и просплю их отъезд. Трактирщика просить разбудить – напакостит, а мне потом оборотней не догнать.

– Поесть-то можно заказать? – крикнула я.

– Поздно уже, кухня не работает, – сволочь, попрошу Радана, чтобы он попугал мужичка, может, и лучше станет.

Слава богам, хоть чисто было, руки сложила на столе, голову опустила, спать все-таки очень хотелось.

Проснулась от злого и тихого голоса:

– Почему девушка здесь спит? – послышалось блеяние трактирщика. – Почему тогда нас не позвал? – тихий ответ. – Надо было думать, подготовь комнату и ванну, – звуки шагов. – Сона, вставай, – я приоткрыла глаза, увидела оборотня. – Чего ты нас не позвала?

– Трактирщик не дал, – ответила, вставая. От долгого сидения отекли ноги, я чуть пошатнулась, меня придержали сильные руки.

– С тобой все хорошо?

– Угу, мне с вами надо ехать, – глаза сами собой закрывались.

– Хорошо, – меня подняли и куда-то понесли.

– Без меня не уезжайте, – попросила.

– Не уедем, – ответили мне.

– С ней все хорошо? – спросил другой голос.

– Да, спит просто, устала. Сказала, без нее не уезжать.

– Куда мы теперь без нее, – ответил оборотень.

Меня положили на кровать и укрыли. Кто-то сел рядом, погладил по голове.

– Ты – маленькое чудо, – прошептал.

– Угу, только не уезжайте. – Я завернулась в одеяло и уснула.


* * *

Мужчина подождал, пока Сона закроет глаза, и прилег рядом, как всегда делал волком на привале. Хорошо, что она сама пришла, а то пришлось бы искать, придумывать, почему она ему сейчас нужна. Или оставаться рядом, следить, пока не привыкнет к нему. Идти за ней, бросив стаю. Теперь она – его стая.


* * *

Когда я встала, был вечер. Проспала! Выскочила из комнаты и врезалась в одного из оборотней, который стоял у моей двери в коридоре. Ошарашено смотрю на него… Велимир!

– Вы здесь?! – он улыбнулся и кивнул. – А как же? Уехать же хотели.

– Тебя ждем. Иди в комнату, ванну принесли. Соберёшься, и поедем вместе, – я кивнула и зашла к себе. Стыдно как-то.

Лохань с горячей от нагревательного камня водой стояла около окна. Через полчаса я стояла на первом этаже вместе с Раданом и Велимиром и смотрела, как собираются оборотни.

– А где трактирщик?

– Отдыхает, – улыбнулся Радан, – устал, – уточнять я не стала.

Собрались, меня посадили на лошадь, сказали: “ учись”. Затем мы выехали из Хасы.

– Куда едем-то? – спросила я у Радана, когда проехали охранные ворота.

– В Тер`Рионовские пустоши, на границу с Ватилией, там наша крепость. Надо кое-какие дела завершить, – он немного нахмурился.

– Понятно, – замолчала. – Радан, тот белый волк – это ты, ведь так? Ответь мне, это очень важно, – парень напрягся, сжал сильнее повод и как-то подобрался.

– Сона, пока я не могу ответить на твой вопрос, – в итоге произнес он.

– Радан, это слишком много для меня значит, мне нужно узнать. Это решит мою судьбу, – смотря ему в глаза, сказала я.

– Я не могу, правда, – он опустил голову. – После пустоши тебе ответят на это вопрос.

– Сколько нам до нее ехать?

– Чуть больше недели, – я поникла, это слишком долго.

– И никто из оборотней мне не ответит? – Радан покачал головой. Я посмотрела на всех едущих впереди меня мужчин, они наверняка слышали наш разговор. Да что ж такое-то!

Друг за другом следовали дни, они тянулись очень размеренно. Мои навыки езды улучшились, но ненамного. От усталости ноги все так же болели, как и спина. Мы останавливались по паре раз за день: около полудня, чтобы пообедать, и вечером, чтобы поспать. Большой белый волк все так же спал со мной на привалах.

С первыми лучами солнца мы выезжали обратно на дорогу. Я ехала рядом с Велимиром или Раданом, изредка – с Руфусом. Аврор избегал меня после случая в лесу. Эрридан ехал во главе отряда, даже не смотря на нас, даже на привалах не подходил. Видно, и с ним что-то было не так.

В целом, ехать с оборотнями было весело, особенно из-за Радана и Велимира. Эти два хохмача заставляли меня смеяться каждый день. Вечерами они рассказывали мне интересные или страшные истории, говорили о своих традициях и культуре, поверьях.

– Да ты щенком тогда был, откуда тебе-то помнить? – смеясь, спрашивал у Радана Велимир, рассказывая, как они ходили на водопады.

– Каким щенком?! – возмущался Радан. – Мне было уже больше десяти.

– Я и говорю, щенок совсем, – заливался смехом мужчина.

– Так что на водопадах этих-то было?

– Как что? Красиво очень, и рыбы много. Мы тогда ушли на три дня, утроили привал. Хорошо было.

– Говорю тебе, я с вами был, – упирался Радан.

– Ага-ага, – беззлобно отвечал Велимир. – Чем бы дитя ни тешилось, – и подмигнул мне, я улыбнулась. – А ты, Сона, что у тебя интересного было в деревне? – к нам подошли два оборотня, принесли мне чай и дикое яблоко, уселись рядом.

– У меня… – откусила кусок. – Да ничего такого. Веселого немного, больше работы, да походов в лес. У нас рядом с избушкой очень красиво, поле большое, а за ним лес, что ни края, ни конца не имеет. И деревья там высокие: ели и пихты. Я в глуши жила, интересное – это в деревне, скорее.

– Ну почему? Нам все интересно, что было. Для нас это в новинку, – ответил мужчина.

– Велимир, да не знаю я, что рассказать. Обычная жизнь с теткой в лесу. Могу мазь тебе от перхоти сделать, если хочешь, – мужчина рассмеялся.

– Эрридан, а ты нам расскажешь что-нибудь? А то мы с Раданом уже все истории Соне поведали, – мужчина наливал себе чай. Услышав Велимира, он подошел и сел рядом с ним.

– Что хочет знать Сона? – он посмотрел на меня.

– Что такое истинная пара? – решила спросить я в лоб, пока большинство оборотней рядом. Тем более все те мужчины, которых я подозревала. Эрридан посмотрел на меня внимательно, все замерли. Я старалась смотреть в глаза мужчине, но слишком он меня смущал и пугал, пришлось отвернуться.

– Истинная пара – это лучшее, что может найти каждый из оборотней. Это продолжение его души, часть его самого. У каждого из волков есть истинная пара, но не каждый ее находит. Твоя душа может жить на другом материке, а ты этого никогда и не узнаешь. Поэтому для нас такая женщина превыше всего, – я смотрела на мужчину, он на меня, как и все, ожидая реакции или вопросов.

– А если она страшная? Или старуха? – постаралась улыбнуться, слишком серьезно все восприняли этот разговор.

– Наши боги сделали так, что возраст совпадет, а внешность… – Эрридан задумался. – Не так это и важно.

– А если женщина не хочет? – осмелев, спросила я.

– Мы не будем брать силой, – категорично ответил Эрридан. – Любовь надо заслуживать.

– А если она не полюбит? – мужчина замолчал.

– Полюбит, – тихо, но решительно ответил он.

– Сона, не забивай ты этим голову, – пытался весело ответить Велимир, но получилось у него плохо. – Давайте спать, что-то я совсем устал, и тебе отдохнуть надо, – все стали собираться.

Мне расстелили теплое одеяло около костра. Волки на редкость быстро собрались. Кто заснул, кто, перевоплотившись, побежал в лес. За дуру они меня все тут держат, что ли?

Сон не шел. Я думала о богине, об оборотнях. Они не отпустят. Он меня не отпустит. Надо придумать что-то, чтобы он от меня отказался. Я повернулась спиной к костру, устремив взгляд на лес. В тени деревьев кто-то стоял. Внутри что-то встрепенулось: он. Поднявшись на локте, я старательно всмотрелась в темноту. Рядом с моим оборотнем появился еще кто-то, и, когда я уже встала и направилась к лесу, они оба исчезли.

– Сона, не надо, – рядом со мной на лежанке поднялся Велимир.

– Мне нужно знать, кто он, – я посмотрела на мужчину. – Скажи мне, – присела рядом. – Я имею право знать, пожалуйста! Я уже схожу с ума, зачем ты так со мной? – давила на жалость.

– Я не могу, милая, только после Пустоши. Ложись спать, – я зло побрела назад.

Что произойдет на этой Пустоши?

Была уже глубокая ночь, но мне не спалось. Я смотрела на небо, вспоминала Адэт. Как мы так же лежали с ней на нашей поляне, и она показывала мне звезды, придумывая про каждую из них историю. Она говорила мне: “Смотри. Видишь эту звездочку? Это ты, а рядом с тобой звездочка побольше – это я. А рядом целое созвездие – это наш лес и дом. И каждую ночь, смотря на эти звезды, ты будешь видеть, что тебя ждут”. В такие моменты я больше всего любила свою ведьму. Так и не отправила ей письмо, совсем из головы вылетело. Меня уже больше недели дома нет, она, наверно, от волнения изводится.

Рядом прилег большой белый волк.

– Что в этих Пустошах? – он смотрел на меня, не моргая. – Почему сейчас не можешь мне сказать, кто ты? – я протянула руку и погладила его по морде. – Мне правда важно это знать. Все равно не скажешь, – я опять повернулась на спину. – Ну и бог с тобой, – отвернулась и через какое-то время уснула.

Был уже шестой день пути, мы проехали большую часть Ватилии, Тер`Рионовские пустоши были совсем рядом. Оборотни от такой близости своей родины приободрились и теперь шутили и смеялись не реже Радана и Велимира.

Мы, как всегда, ехали в конце нашего отряда вместе с Раданом, который, единственный из всего отряда, был не весел, а только больше мрачнел, чем ближе мы подъезжали к их дому.

– Ты чего замолчал? – старалась я приободрить друга. – Завтра к ночи мы уже будем у тебя дома.

– Знаю, – он надолго замолчал. – Ты хочешь знать, зачем мы туда едем?

– Да, – честно ответила я.

– Эрридан женится на моей сестре, Весте. Свадьба назначена на середину Леворга, – сейчас как раз 7 число этого осеннего месяца. – Они помолвлены с рождения, – вот как, у Эрридана уже есть пара.

– Значит, у него уже есть истинная пара? – уточнила я у парня.

– Да, – он помрачнел.

– Ты не хочешь сродниться с ним? – сделала я вывод из-за его настроения.

– Эрридан – хороший волк, и для нас честь – стать частью его рода, – ответил он мне.

– Твоя сестра его не любит? – тихо уточнила.

– Любит, – он нахмурился еще сильнее.

– Не переживай, все пройдет хорошо. Если они любят друг друга, то будут жить долго и счастливо. Я на твоем месте тоже бы волновалась, это такое событие, – взяла его за руку. – Я буду рядом и не позволю тебе грустить, – он посмотрел на меня и улыбнулся. Уже лучше.

– Ты можешь отказаться, – произнес Радан. – От истинной пары, волки не принуждают к любви. Просто скажи: “нет”, – пояснил он. – Ты имеешь право на выбор, – я кивнула, загрустив. Скоро я встречусь со своим нареченным.

Потом к нам подъехал Велимир и своими рассказами не давал вставить и слова. Радан же немного отстал, уйдя в свои мысли. Он переживает из-за меня? Ведь, если мой супруг ни Эрридан, ни Руфус, ни два волка, которые так со мной и не общались, то это Радан. Он боится, что меня не примут в его семью? Или что свадьба сестры – неподходящее время для объявления, что он нашел свою пару? Надо будет поговорить с ним завтра.

Оборотни скакали во весь опор, спеша домой. Мы не остановились даже на обед, никто не хотел терять и минуты.

Я весь путь слушала голос Велимира. Он рассказывал, как красиво рядом с крепостью, несмотря на то, что у них не так много лесов, как в Ватилии.

– Велимир, а ваши родственники не будут против меня? – спросила я перед въездом на территорию волков.

– Нет, они будут очень рады, – он улыбнулся одобряюще.

Было темно, дорога сужалась и из большого тракта превратилась в тропу. Впереди уже виднелись огни крепости и оборонительные башни. На севере стало значительно холоднее, и Велимир одолжил мне свой плащ, которым сам не пользовался.

– Вот мы и дома, – прошептал он, когда дорога расширилась, и мы въехали в большой мощеный двор.

Оборотней уже ждали. Несколько женщин (наверно, матери), которые при виде мужчин заплакали. Несколько молодых девушек, сестер или невест. Они, наоборот, радостно смеялись, подходя к оборотням и обнимая. Были и старики, отцы. На площадке стояли дети: две девочки и шесть мальчиков.

Велимир помог мне спуститься.

– А дети-то чьи? – спросила я, помня, что пары с детьми живут в кланах.

– Это сестры и братья, – пояснил он.

Спустившись, я увидела, как к Эрридану и Радану подошла красивая девушка в темно-сером платье с длинными рукавами и теплой меховой жилетке. У сестры Радана были длинные темные волосы, заплетенные в косу, и красивое, немного детское лицо. Она обняла сначала брата, а потом жениха, который прошептал что-то ей на ухо.

– Пошли знакомиться, – подтолкнул меня Велимир.

Сначала мы подошли к Эрридану и Радану.

– Здравствуйте, я Сона, – поздоровалась, смотря на Весту. У этой девушки удивительные голубые глаза.

– Здравствуй, – тихо произнесла она. – Я Веста, для меня честь познакомиться с тобой, – Радан опустил глаза.

– Это для меня честь, – улыбнулась. – Извините за беспокойство, я постараюсь не доставлять вам неудобство.

– Ну что вы, наш дом – ваш дом, – девушка слегка кивнула, а потом взяла Радана за руку и направилась к другим оборотням.

– У вас очень красивая невеста, – обратилась я к Эрридану. Он впервые счастливо улыбнулся.

– У меня самая красивая невеста на этом свете, – я аж замерла. Видеть его таким радостным было неожиданно.

– Я не буду мешать вам долго, – сказала я, мужчина посмотрел на меня внимательнее, и его улыбка застыла.

– Почему?

– У вас же свадьба, не хочу быть обузой. Спасибо, что разрешили приехать в вашу крепость, – кивнула и, подхватив Велимира, пошла в замок. Стало холодать, и я очень проголодалась.

У оборотней были слуги. Приятная немолодая женщина проводила меня на самый верхний этаж, где, как я узнала, обычно располагались гости. В темном коридоре было несколько больших дверей.

– Это ваши покои, госпожа, – поклонившись, сказала женщина.

– Ну что вы, зовите меня Соной, – я тоже слегка поклонилась.

Комната была небольшой, но уютной. На стенах висели большие и теплые ковры. Зачем им это? Посередине стояла кровать с большим количеством подушек и перин, рядом столик с зеркалом и стульчик. У другой стены стоял шкаф. Когда я подошла к нему, женщина произнесла:

– Там теплые вещи и платья, сшитые специально для вас, – она еще раз поклонилась. Не нравится мне это, но я все равно долго задерживаться не планирую.

– Спасибо большое.

– За ширмой расположена ванна с теплой водой. Я позову вас к ужину.

– Хорошо, – женщина опять поклонилась и вышла.

Я быстро пошла за ширму, где, скинув все грязные вещи, залезла в ванну. Сарафан и рубашки придется стирать, попрошу у женщины ведро с водой.

Смыв дорожную грязь и надев приятное и теплое голубое платье, я осмотрелась. В комнате было большое окно, к которому я подошла. Рядом оказался маленький балкончик. На улицу выходить не хотелось, потому что поднялся ветер. Я смотрела на земли оборотней, так подходящие им. Обширные, со скалами вдали и темным редким лесом.

Сегодня я узнаю о своем первом страже-супруге и, возможно, отправлюсь этой же ночью домой одна.

Вскоре в дверь постучали. Пришел Радан. Он отвел меня вниз, в большую столовую. Пока мы шли, я спросила парня:

– А зачем вы ковры на стены вешаете?

– От холода, – неохотно ответил он. Его настроение после приезда так и не улучшилось. Я замолчала.

Мы зашли в столовую, где за большим столом уже сидело большинство оборотней. Во главе стола сидел пожилой мужчина, по правую его руку – Эрридан, по левую – один из маленьких мальчиков. Видно, мужчина – это глава стаи, а Эрридан, мальчик, дети? Я прошла вместе с Раданом под пристальными взглядами присутствующих и села рядом с ним. В зал вошла Веста и, улыбнувшись всем, села рядом с женихом. Радан проводил сестру напряженным взглядом.

Когда все собрались и уселись, глава стаи встал и произнес:

– Я рад видеть своих сынов в добром здравии, выпьем сегодня за их силу и удачу. И за нашу чудесную гостью, которую мы так долго ждали, – мужчина добро мне улыбнулся, а я чуть не выронила бокал из рук. Все взгляды были направлены на меня.

Я опустила взгляд на тарелку, а оборотни под радостные возгласы начали праздник. Мы приступили к трапезе, на столах было много мяса и овощей, все пили медовуху, а немногочисленные женщины – вино.

– Радан, кто он? – прошептала я. Парень молчал, игнорируя меня весь ужин. Мне было неловко, многие смотрели на меня. Радан не хотел со мной говорить, а все знакомые оборотни сидели вдалеке. Кусок не лез в горло, я хотела уйти. Оборотни радостно и громко что-то обсуждали, иногда переходя на свой рычащий язык. Я долго смотрела на Велимира, который с удовольствием ел свиной окорок. Поймав мой взгляд, мужчина все понял без слов. Он поднялся, подошел ко мне и, громогласно заявив, что гостья хочет спать, вывел меня из столовой.

– Велимир, я не могу здесь находиться, – прошептала, пока мы поднимались. – Я тут лишняя, скажи мне, кто этот белый волк? Мне надо с ним поговорить, – мужчина молчал. – Пожалуйста, – остановилась и взяла его за локоть. – Это не мое место, мне надо уходить. Скажи мне, кто он. Это Радан, да? Это он? Просто кивни, – но мужчина не смотрел на меня и хмурился.

– Сона, это не моя тайна. Пусть он сам и расскажет.

– Но со мной никто не говорит, – всхлипнула я.

– Все сложно, девочка. Иди спать. Он обязательно тебе все расскажет сам. Потерпи, – мы стояли у дверей в мои покои, мужчина смотрел на меня с жалостью.

– Я уйду, – сказала серьезно. – Если вы не хотите говорить мне, я уйду, извини, – быстро зашла в свои покои, оставив мужчину в коридоре.

Я прошла до кровати, легла на нее, не сняв платье, и укуталась в мягкое одеяло. Единственное, чего мне сейчас хотелось – это оказаться у себя дома, в своей крохотной комнатке, в своей покосившейся избушке.

От переживаний и, возможно, от начинавшейся простуды я уснула беспокойным, болезненным сном, который прерывался частыми пробуждениями и ознобом. В бреду я видела мужчину, сидящего рядом со мной. Он что-то шептал, прижимая к себе, и давал пить какой-то отвар. От этого отвара к утру простуда отступила, и я заснула спокойно.

Когда проснулась, утро уже было в самом разгаре. Я переоделась, умылась и вышла в коридор, где почти сразу наткнулась на женщину-служанку.

– Можно мне лохань или ведро? Я хочу постирать вещи.

– Мы сами постираем, госпожа.

– Не надо, что вы, я сама умею. Вы мне просто воды дайте, – женщина посмотрела на меня и кивнула. Спустившись по лестнице, пошла в столовую.

За столом, кроме двух девочек, никто не сидел. Видно, все уже давно позавтракали. Я решила подойти к крошкам и спросить, где Радан или Велимир. Сегодня я точно выведаю у них все.

– Девочки, – позвала я, и две светловолосые головки повернулись ко мне. – Вы не видели Радана или Велимира? – близняшки отрицательно покачали головой. Я подошла к ним поближе. – А чем вы таким занимаетесь? – девочки вырезали из дерева какие-то игрушки. – Ого, научите? – девочки кивнули куда более радостно. Побуду пока с ними, может, увижу кого знакомого. – Как вас зовут? – сев к ним, спросила я.

– Алита, – одна из девочек указала на себя, потом на сестру: – Алира.

Девочки старательно вырезали маленьких волков. У них были специальные, под детскую руку, ножички, которыми они орудовали куда лучше, чем я. В основном они молчали или же говорили мне, как сделать лучше, иногда смеясь над такой неумехой.

– А ты теперь будешь нашей сестрой? – спросила одна из малышек.

– Почему? – удивилась я.

– Ты – невеста нашего брата, – я замерла, они тоже знают.

– Я пока не невеста, – улыбнулась. – Кто ваш брат?

– Вожак стаи, – гордо ответила Алира. Уточнять я не стала.

– Дети, – раздался приятный голос от двери, я повернула голову и посмотрела на Весту. – Всегда у них все, как в сказке, – она улыбнулась. Девочки улыбнулись ей и, радостно засмеявшись, побежали обниматься. Она присела к ним и, обняв каждую, что-то прошептала. Те, кивнув вышли из комнаты. – Они тебя не утомили?

– Нет, – я улыбнулась.

– Пойдем, прогуляемся, – мы вышли из гостиной и направились на улицу.

Веста дала мне свой плащ, чтобы я не замерзла. Чудесная девушка. Мы вышли во двор, и она повела меня по небольшой тропке, подальше от крепости.

– Как тебе у нас?

– Дома лучше, – честно ответила я. – Это слишком ново для меня, – девушка кивнула. – Тебе повезло с мужем, уверена, вы будете счастливы, – девушка мне улыбнулась и кивнула.

– Конечно. Мы вместе с Эрриданом с самого детства, я знаю его лучше, чем кто-либо. Мы – идеальная пара, – она лучилась гордостью.

– Это прекрасно, что вы так подошли друг другу. Когда ваша свадьба?

– А у тебя есть жених? – спросила Веста.

– Нет, я не пока готова.

– Скоро будешь, – резко ответила она. Говорит о Радане?

– Не думаю, – отрицательно покачала головой. – Расскажи лучше, как вы решили пожениться, как познакомились? Мне всегда нравились истории о любви.

– Эрридан учился вместе с Раданом. У нас детей отдают на обучение военному мастерству с малых лет. Хоть Радан был младше, они хорошо поладили. Мы тогда еще жили в клане, он находится севернее. Эрридан однажды пришел к нам на какой-то праздник и сказал своему отцу, что хочет, чтобы я стала его женой. Я тогда совсем малышкой была, – девушка улыбалась, смотря вперед. – Наши родители, недолго думая, заключили договоренность, что, если их дети вырастут и будут согласны, то поженятся. Эрридан с отцом потом надолго уехали из клана на границу, в эту крепость. А я росла и ждала нашей встречи, – девушка поправила волосы. – Когда мне исполнилось двадцать пять (для нас это совершеннолетие) ко мне приехал Эрридан. Он все так же хотел сделать меня своей женой, и мы заключили помолвку.

– Как красиво, – улыбнулась я.

– Действительно, хорошая история. Потом я с Раданом переехала сюда, чтобы готовиться к свадьбе и быть рядом с будущим мужем. Прошло уже два года, мы решили сыграть свадьбу, – девушка поежилась.

– Замерзла? – она посмотрела на меня пустым взглядом, будто была где-то далеко в своих мыслях.

– Немного, – она кивнула.

– Тут холоднее, чем в Ватилии, – продолжила я разговор. – Вы будете очень красивой парой, – она еще раз улыбнулась, и мы пошли в дом.

Веста сказала, что ей нездоровится, и ушла к себе, а я пошла гулять по крепости в поисках Радана или хотя бы Велимира. Ни того, ни другого нигде не было. А слуги, которых я встречали, отвечать мне не хотели. Я долго бродила по старым коридорам, побывала даже в семейной галерее, где были изображены статные мужчины и красивые женщины.

– Алита, Алира, – позвала я девочек, заметив их вдалеке, но малышки побежали от меня. – Ну куда же вы? – пошла быстрее за ними. Девочки спрятались за шторами, когда я зашла в большую залу. – И где вы? – громко спросила я, слыша, как девочки смеются. Дети у всех одинаковые. Пока я их “искала”, из больших резных дверей вышли Эрридан, старый мужчина – глава стаи, Велимир, Радан, несколько знакомых оборотней и еще трое незнакомых.

Когда они увидели меня и выбегающих из-за штор близняшек, то улыбнулись и поприветствовали. После стали расходиться по своим делам, особенно спешил Велимир, которого я не успела поймать за руку. Радан посмотрел на меня так, что мне вообще не захотелось к нему подходить. Оставался Эрридан, он шел последним. Когда большинство оборотней прошли, я тихо позвала:

– Эрридан, – мужчина остановился, я подошла к нему. – Не хочу доставать и тебя, тем более перед свадьбой, – он нахмурился, я стала говорить быстрее. – Пожалуйста, скажи мне, кто из волков – моя истинная пара? Я знаю, что ты знаешь его. Мне надо с ним поговорить, это очень серьезно, – Эрридан рассматривал пути к отступлению. Я взяла его за руку: – Пожалуйста, со мной даже Велимир отказался разговаривать, а Радан кидается как зверь. Я не представляю, что мне делать и чего ждать, – мужчина посмотрел на мою руку, я сразу ее отдернула. – Извини, я не хотела.

– Сона, – произнес он тихо. – Подожди немного, – от этих слов у меня глаза блеснули злостью. Нет. Меня уже больше недели просят ждать. – Сегодня ночью, – он не договорил, так как вошел незнакомый мне мужчина и силком увел Эрридана.

Мне же пришлось одной искать путь до своей комнаты, где я просидела остаток дня. На ужин я не пошла, мне не хотелось ни есть, ни сидеть там. Голова болела и, кажется, опять начинался жар. Цветок на ключице не давал о себе знать, никак не менялся.

Я лежала на постели, когда в одну из стен постучали. Я напряглась. Это он. Встала с кровати и подошла ближе. Тут из потайного входа, впуская холод, ко мне зашла Веста. Она была в ужасном состоянии. Я увидела ее заплаканные опухшие глаза, ее всю трясло, на скуле начинал алеть след от удара.

– Сон-н-на, – девушка бросилась ко мне в объятья. – С-с-сона тебе н-н-надо бежать, – захлебывалась она в рыданиях.

– Что случилось? – спросила взволнованно.

– Он убьет меня, если я тебе расскажу, – немного успокоившись, сказала девушка и тут же заплакала вновь, теперь тихо и жалобно.

– Кто? Что произошло?

– Он отменил п-п-помолвку, ворвался ко мне и сказал, что я больше ему не нужна, чтобы я уб-б-биралась, – девушка закрыла руками лицо. – Он использовал меня и бросил. Он никогда меня не любил. Тебе нужно бежать, – она яростно схватила меня за руку и повела к потайной двери, открыла ее и зашла вместе со мной. Ее руки дрожали, когда она закрывала дверцу. – Пошли за мной, я помогу тебе, – ничего до конца не понимая, я бежала по лестнице вместе с девушкой. Еще одна потайная дверь, и мы оказались в чьих-то покоях.

– Веста, что ты делаешь? – девушка кидала вещи в большую сумку.

– Помогаю тебе бежать, – сказала она, успокоившись. – Он придет за тобой, и сделает тебя своей, и бросит, так же, как и меня, – она задрожала.

– Что? Кто? – растерянно прошептала я.

– Эрридан. Он разорвал помолвку и намерен сегодня же сделать тебя своей, – я застыла и страх девушки передался мне. Значит, это был он. Он врал ей, своей невесте, и теперь намерен сделать это же со мной. Я начала помогать Весте в сборах.

– Что мне делать? – меня трясло, я огладывалась на дверь, ожидая, что сейчас ввалится Эрридан со свитой, и меня уведут, запрут, отдадут ему.

– Я помогу тебе, – шептала девушка, – ты не должна совершить ту же ошибку, что и я, – она опять заплакала. – Пошли, – схватила меня за руку и повела к еще одной потайной двери. Пройдя по прямому коридору, мы оказались в покоях Радана.

Парень сидел на кровати, опустив голову, и смотрел в одну точку. Он даже не заметил, как мы пришли, пока Веста не бросилась к нему и, встав на колени, не начала что-то говорить на волчьем языке. Радан тогда смотрел на меня своими пустыми глазами и кивал сестре, отвечая на ее слова. Затем сорвался и стал переодеваться в дорожную одежду.

– Он поможет, – шептала Веста. – Довезет тебя до речного порта, тут день пути. Там вы сядете на корабль до Хасы, и Эрридан больше не найдет тебя, – я кивнула. Было очень страшно. Все знали о том, что Эрридан помолвлен, и поэтому не говорили мне. Они боялись, так же боялись его. Радан быстро собрался, схватил походную сумку и, взяв меня за руку и сказав что-то сестре, пошел к стене. В ней открылся еще один ход, и мы снова начали спускаться. Веста крикнула мне в спину:

– Беги, – а потом стерла следы слез, умылась и, порвав платье в нескольких местах, театрально упала в обморок посередине комнаты.


* * *

Мы бежали с Раданом, я часто спотыкалась, но старалась не отставать. Мы вышли на конюшне, я поняла это по специфическому запаху. Парень стал седлать лошадь, старалась не мешать. Но мне становилось все хуже от страха и холода, зуб на зуб не попадал, и руки трясло. Мне чудилась погоня, а перед глазами стояло лицо рыдающей Весты.

– Пошли, – прошептал Радан. Я запрыгнула на лошадь, он сел сзади, прижав меня к себе, и мы поскакали из конюшни во двор. Дальше мы неслись во весь опор по невидимой мне дороге. Радан был в плаще, полы которого развевались от быстрой скачки. Он молчал, я ежилась и прижималась к нему, чтобы не упасть с лошади.

В холоде думать было легче. Получается, Эрридан и был моим избранником. Вот только он уже был помолвлен, и решил избавиться от невесты, и заявить на меня свои права. Все так долго молчали, потому что знали: я уйду, если узнаю. И Веста ведь тоже, получается, не знала. Узнала только сегодня, когда он заявился к ней в покои, чтобы избавиться, думая, что она побоится сказать об этом мне. Но она рассказала, она меня спасла. Я знала, что все слишком странно, что оборотни не откажутся от меня так просто. И Радан все это время знал. Каково было ему знать, что он сам везет замену своей сестре? Эрридан и его запугал. Но сейчас я не одна, и я убегу.

Сколько часов мы скакали, я не знаю, но на подъезде к какой-то деревне или крепости наша лошадь захрипела. Радан выругался, нам пришлось заезжать в трактир.

Когда Радан слез с коня, он крепко меня обнял и сказал:

– Ничего не бойся, я рядом, я не отдам тебя ему, – я обняла его в ответ.

– Спасибо. Дай мне свою одежду и клинок, я кое-что придумала, – парень опустил меня. Хоть и посмотрел, не веря, но все, что я просила, отдал и пошел в трактир, договариваться о лошади. Я же, быстро забежав на второй этаж постоялого двора, нашла пустую комнату и, закрыв дверь на щеколду, сбросила платье. Отрезав длинную полоску ткани, я замотала грудь, быстро натянула на себя мужскую рубаху и штаны. Волосы шнурком собрала в хвост и тут же его отрезала, кидая волосы к одежде. Накинула плащ и спустилась вниз. Радан, увидев меня, оторопел. Я провела по коротким волосам рукой и подошла к нему. Вещи и волосы выкинула из окна. Быстро расплатившись за новую лошадь, мы отправились в путь.

– До порта полдня пути, – сказал Радан. – Зачем ты переоделась?

– Так он не узнает сразу, смогу убежать, – парень на это промолчал.

В бешеной скачке прошла ночь, утро, день, и лишь под вечер мы доехали до порта, название которого я не запомнила. Там Радан договорился на ближайший корабль до Хасы, который отходил через час. Мы стояли на берегу под сильным ветром, ожидая посадки.

– Он найдет тебя, – сказал Радан.

– Нет, мы спрячемся.

– Я не думал, что Эрридан способен на такое, – сказал он и покачал головой. – Видно, у него совсем от близости голова поехала, – я кивнула, имея ввиду свадьбу и его поступок с Вестой. – У нас день или всего несколько часов форы. Если успеем покинуть берег, то удастся увеличить разницу, – немного помолчал. – Ты мне нравишься, Сона, – я удивленно посмотрела на него. – Эрридан не вправе тебе указывать, с кем быть. Это его проблемы, что ты – его истинная пара, он не должен был тебя принуждать.

– Радан, ты – прекрасный парень, но ты не знаешь, кто я на самом деле, – он подошел и обнял меня, сказав:

– Мне все равно, – я просто прижалась к нему, сжимаясь от холода и грусти.

Вскоре объявили посадку на корабль, нам выделили крохотную каюту с двумя местами в двухъярусной кровати, подумав, что мы – два парня, направляющиеся в столицу. Мы разместились и вышли на палубу, посмотреть, как отходит корабль. На борту было мало народу, и суденышко было небольшое.

Когда берега уже было не видно, мы спустились в каюту и уснули, долгая дорога давала о себе знать.

Я не слышала, как дверь в нашу каюту открылась, как зашли люди и оглушили Радана. Я проснулась лишь тогда, когда меня стащили со второго яруса и поволокли.

– А где баба-то? Это же малец, – пробасил мужик, который тянул меня за ноги. Я пыталась вырываться, но мне пригрозили ножом, и я перестала буянить.

– Нам-то разница какая? Мож, у них так бабы выглядят, – ответил второй, у которого был тесак. – Нам сказали одного убить, второго на берегу оставить, так и сделаем. Баба, не баба, хер с ним, – мужик загоготал, а мне стало невероятно страшно. Это Эрридан заказал нас? Значит, не отпустил и отпускать не собирался. По телу поползли мурашки, меня же сейчас убьют. Надо что-то делать. Я стала кричать, но проходящий мимо мужик, сплюнув, сказал:

– Да заткнись ты, и так тошно, – значит, куплен весь корабль. Мужики, что несли меня, загоготали.

– Давай бошку отрубим, и в воду? – спросил тот, что был с ножом.

– Как обычно, – вздохнул тот, что нес и отпустил меня, я с неожиданной прытью вскочила. – Ээээ, ты куда? – заорал мужик.

Я бросилась к борту, чтобы нырнуть в воду. У самого края меня перехватили, но я, собрав все силы, стала колотить руками и ногами по мужику, зубами вцепилась ему в грязный палец, да так сильно, что он заорал от боли:

– Пусти, сука! – и сам же толкнул меня за борт.

Вода была ледяной, небольшие волны не давали увидеть, что творится на корабле. Я поплыла в сторону берега. Слава богам, река, а не море. Берег был далеко, но до него можно доплыть.

Первым приветом от подземных богов стала судорога, которая схватила меня за ногу. Я охнула и, пытаясь держаться на плаву, попробовала размять мышцы, но боги смерти не хотели отпускать меня так скоро, и судорога схватила вторую ногу. Я взвыла. Мне не доплыть, вода слишком холодная. Приходилось задерживать дыхание, когда я в очередной раз уходила под воду, что случалось все чаще. Ногу не отпускало, а руки уже так устали, что силы уходили из тела. Вокруг было так холодно и темно, я уже не знала, где именно берег.

Судорога ударила еще раз, и я пошла ко дну, уже не в силах вынырнуть.

В последние минуты этой жизни я думала о богах, просила их о помощи. Если у них на меня планы, то я должна выжить.


* * *

(Тер`Рионовские пустоши)

В крепости, что на границе Тер`Рионовских пустошей, творился невиданный доселе ужас. По двору бегали мужчины, седлали лощадей, друг за другом выезжали из конюшен и исчезали во мраке лесов.

В детской комнате нянечка запирала дверь и запрещала детям вылезать из кровати, сама украдкой смотря в окно и молясь:

– Горе-то какое.

В спальне похитителя сидел мужчина, его светлые глаза горели яростью и… болью?

– Что ты натворила? – спрашивал мужчина красивую темноволосую девушку. – Зачем ты это сделала? – девушка улыбнулась и произнесла:

– Если мне быть несчастной, то и ты счастлив не будешь!




Глава 2


(Дорога в Шалане)

Отряд шел от столицы на север, впереди было еще два дня пути до Пустыни Ий. Они были вспомогательным войском для главной армии, которая уже располагалась на границы страны. Леворг выдался холодным, по ночам даже костер как следует не грел. Лошади ехали мйедленно, после дня скачки им нужно было отдохнуть. Сами рыцари уже порядком устали от дороги. Молодым хотелось пустить коней вскачь и ворваться на поле боя, старым же воякам милее был дом и теплый очаг.

– Говорят, на этот раз пустынники стали сильнее, – произнес молодой белобрысый парень, который ехал в первых рядах.

– Да хоть бы, а то ведь смешно на них с мечом идти, когда на тебя – с дубиной, – усмехнулся рядом едущий.

– И чего им на месте не сидится? Будто больно нам их пустыня нужна, – ответил тот, что ехал справа.

– Кочевники, – протянул сидящий слева.

– И то лучше, пусть даже кочевники – уже не дворец охранять. А то осточертело, кроме попрошаек да воришек, не бывает никого, – сказал светловолосый.

– Ты бы сплюнул, а то беду накликаешь. Наоборот, хорошо, что в столице нам не с кем возиться.

– И то верно, – почесав голову, ответил парнишка.

В хвосте плелись два самых старых воина. Им уже не были интересны рыцари и война.

– Давно мы с тобой, Петро, в поход не ходили, – почесывая седую короткую, бороду заявил воин.

– Заржавели доспехи у меня во дворе, – пропел темноволосый мужчина известную дорожную песню.

– И подковы у лошади дядька украл, – продолжил седой мужчина. Петро расхохотался.

– Мы свои походы уже отходили, Игнат.

– Твоя правда, Петро, – кивнул рыцарь. – Прошло, думаешь, наше время?

– Наше время прошло, и слава богам. Я не об это горюю.

– А о чем?

– Боязно мне, Петро, что великие времена прошли. Что и рыцари уже не настоящие, а так… Только слава наша и осталась, – Игнат задумался.

– Пока жив Димитрий, наша слава живет и в нас, – Петро усмехнулся.

– Напоминает меня в старое время. Хоть и молодой, а удали, – он присвистнул.

– Вот то-то же. Жаль, что на всю армию таких, как он, совсем мало осталось.

– Радуйся, что хоть кто-то есть.

– И то верно, но на язык парнишка совсем неладен, – улыбнулся Петро, вспоминая сцену у короля. – Как он вельможу нашего, – рассмеялся мужчина.

– Говорит: армии лидер нужен, а не царь. Зря он, конечно, так, но лицо-то у этого было… Вот и хохма, весь двор потом потешался. Зато остался без титула.

– Так и правильно, он – показатель, что не только из дворян рыцарями становятся, но и из простого люда, – к мужчинам подъехал молодой парень.

– Разрешите доложить? – обратился он.

– Давай уже, раз приехал, – отвечал Игнат.

– Мы пошли коней поить к речке, а там, на берегу, парень лежит.

– Утоп что ли?

– Да нет, вроде, дышит, – отвечал солдат.

– Поскакали, значит, посмотрим, – мужчины сорвались с места и с бывалой лихостью понеслись к реке.

На берегу Терки, реки, которая тянулась от северных пустошей по Ватилии и заканчивалась в Шалане, лежало тело молодого парня с короткими, небрежно обрезанными волосами. В теплой рубашке и штанах. Лицо его побелело от холода, губы так вообще стали синими. Петро приложил ухо к груди парнишки:

– Дышит, несите одеяло и самогона, – мужчина стал расстегивать рубашку, но тут же запахнул полы. – Игнат, – позвал он, а потом прошептал на ухо. – Это девчонка.

– А ну-ка всем брысь, что расселись! – крикнул Игнат и воины нехотя стали расходиться.

Мужчины же сняли с девушки рубашку, ткань тоже пришлось резать, чтобы грудь не сдавливала. Сняв также штаны, препятствовавшие проведению процедуры, они обтерли тело самогоном, чтобы согреваться начало, и завернули в теплое одеяло.

– И что мы с ней делать-то будем? – спросил Петро.

– С собой повезем, – взяв девушку на руки, ответил Игнат. – Или ты ее, ирод, здесь оставить хочешь, на надругание? Неужто падали мужской на земле мало? – Петро, не раз видевший подобное, поморщился.

– Ну куда ей с нами, мужиками, на войну?

– Очнется, там и посмотрим. Одну ее в этих местах я не оставлю, – рыцарь понес девушку к телеге, специально для раненых предназначенной, уложил. – Будем рядом ехать, – сказал он и, подведя ближе лошадь, сел в седло. Петро последовал за ним.

Долго еще старые воины ехали молча. Каждый думал о своем, вспоминая что-то. Война – это тяжкое бремя, она и после стольких лет живыми картинами встает перед глазами.


* * *

(Тер`Рионовские пустоши – пограничная застава)

– Я послал птицу к ее родителям, они уже в пути, – на вожака было больно смотреть, он уже третий день сидит в своих покоях, не ест. Традиции требуют отдать бывшую невесту родителям, и он, как ее покровитель, должен при этом присутствовать. Все в замке видят тоску его зверя, но помочь не могут.

– Хорошо, – глухо ответил оборотень. – Что с Раданом?

– Пришел в себя, проклинает всех и просит, чтобы ему дали поговорить с сестрой. Кто же знал, что Веста такая…

– Это я виноват, что она на это пошла.

– На убийство? Ладно, Сона, может, ревность сыграла, но брата? – рассуждал Велимир. Стало тихо, а потом раздался рык. Оборотень понял, что сболтнул лишнего. – Извини, я пойду, – вышел, закрыл за собой дверь. Он никогда не видел друга настолько злым, с этим надо что-то делать, иначе он сорвется и разгромит всю заставу.


* * *

(Шалан)

У богов я, видно, была в чести: открыв глаза, увидела солнце и небо, то бишь жива. После пробуждения пришел сильный кашель, горло раздирало так, что, казалось, пойдет ртом кровь. Меня согнуло пополам, тело ломило.

– Тише, не кашляй, только хуже будет, – я даже не поняла, к кому это он обратился. – Выпей, – мне дали бутылку, сделала глоток и опять зашлась в кашле: спирт. – Останови телегу, – зычно крикнул голос. – Эй, ты как? – на меня смотрел седобородый мужчина в доспехах. В ответ я смогла только покачать головой. – Поезжай к магу, принеси что-то от простуды, скажи – приказ, – послышался топот копыт. – Сейчас лучше станет, у тебя воспаление от холода пошло, наш лекарь поможет, – поняла, что меня трясет от жара, легла на телегу.

Прискакал гонец и принес что-то в склянке, я выпила.

– Ложись спать, все пройдет, – закрыла глаза и провалилась в сон.

Снилась мне дорога и лес, холодный ветер царапал лицо. Из леса, что совсем рядом был, доносился вой, но не злой, а настолько пропитанный грустью, что самой впору выть. В голове появился образ Радана. Из леса вышел большой белый волк, остановился передо мной, принюхался. А потом завыл так, что от громкости заложило уши, и я проснулась.

– Тихо, тихо, – передо мной опять появился седой мужчина. – Легче-то стало? – я кивнула и показала, что мне нужно выпить, больно горло пересохло. Дали воды, я сделала пару глотков из фляги, огляделась. Места были незнакомые.

– Ты на границе Пустыни Ий и Шалана, едешь с отрядом рыцарей в поход, – посмотрев на мужчину еще раз, мол, шутить вздумал, я поняла, что правду молвит. – Тебе еще отдохнуть маленько надо, как в себя придешь, мы и потолкуем, а пока спи. Мы тебя не тронем, не боись, – от этой фразы захотелось сплюнуть, слышала уже, да верится с трудом.

Слабость усыпила меня еще раз, теперь без сновидений.

Утро смешалось с ночью, я проснулась, когда рыцарский отряд уже глубоко спал, кроме пары сторожей и двух мужчин, что я видела раньше. Они первыми заметили мое пробуждение и подошли. Только сейчас осознала, что лежу под одеялом голая. Я шарахнулась от них: снасильничали.

– Тише, успокойся, – заладил седой. – Одежду пришлось выкинуть, а тебя мы раздели, чтобы самогоном обтереть. Обморожение же могла получить, – я не верила им. – Мы принесли тебе одежду, – мужчина протянул рубаху и штаны. – Для всего отряда ты – парень, – сказал он тише. – Поэтому тихонько переоденься здесь и подходи к нам, – я смотрела на них все также удивленно и испуганно, но одежду приняла и, когда рыцарь отошел, переоделась под одеялом.

Спрыгнув с телеги, я босиком пошла к костру, где сидели мужчины. Остальная часть лагеря была чуть поодаль.

– Игнат, ты чего ей обувь-то не дал? – спросил темноволосый рыцарь. Седой ударил себя по голове.

– Забыл, утром у парней попрошу, все равно ведь из дома всякую дрянь везут. Ты садись, – он указал на место рядом с собой, но я села дальше. – Боишься, – понял он. – И правильно, никому доверять нельзя, – я кивнула и, обняв колени, уставилась в костер. Мужчины долго молчали.

– Мы тут решили, что тебе мальчиком лучше тут быть. У нас, конечно, это не в чести – девушек обижать, да кто же этих молодых знает. Такой соблазн вдали от дома, для них слаще сладостей столичных, – после этих слов я сжалась сильнее. – Нас не бойся, а к другим лучше не ходи, – кивнула. – Нам ехать до Пустыни Ий, там у нас армия стоит, от пустынников отбиваемся. До туда поедешь с нами, а там, может, поймаем тебе караван торговый, – мужчина кинул ветку, что держал в руке, в костер.

– Звать-то тебя как? – спросил Игнат. Я пожала плечами, горло все еще болело, и говорить не хотелось. – Надо имя дать, – задумался он. – Будешь Дан. Коротко, и запомнить легко, – я кивнула. А у самой в голове был ворох мыслей. Что к рыцарям попала – хорошо, еще лучше, что выжила. Гордость Шалана, серебряные воины точно смогут противостоять одному взбесившемуся оборотню, значит, пока я здесь, мне ничего не угрожает. Со стороны волков, по крайней мере. Мою задумчивость мужчины восприняли за другую монету.

– Снасильничали? – прошептал темнобородый. Игнат пожал плечами, а потом кивнул. Я же этот разговор пропустила мимо ушей.


* * *

Дорога стала моим домом, а лес и птицы – моими соседями. После бессонной ночи Петро, темноволосый рыцарь, привел мне небольшую лошадку. Мол, теперь поезжай так. Седлать лошадь я не умела, поэтому Игнат показал, как это делать правильно. В мужском седле ехать было сложнее, да к тому же мне никто не старался помочь, как оборотни. При мысли о них я поежилась.

До пустыни оставались считанные часы. Вид вокруг менялся: по правую руку еще был лиственный лес, а по левую уже простирались пески.

– Раньше тут везде лес был, – сказал Петро. – Пустыня все живое жрет, от этого и люди в ней – пожиратели. Все им мало, только жертв да навар подавай. Хотели бы – давно бы свою страну на процветание вывели.

– Нам хоть есть, где кости размять, – улыбнулся Игнат. – Все одно, их не изменить, так чего болтать.

Мы въезжали в лагерь. Нас пропустили через заграждения. В лесу стояли большие белые шатры, Игнат сказал, что это казармы. Чувствовалась некая строгость и правильность форм и построения, даже костры стояли строго перед палатками, выстраиваясь в одну сплошную линию. В лагере не было никакой суеты, присущей любому сборищу людей. Часть повозок стояла по периметру, образуя оборонительный рубеж. Чуть дальше от жилой части располагались столовые и телеги с фуражом, их охраняли особенно сильно. Во главе же этого лагеря, прямо по центру, стояло поистине огромное сооружение – Центр командиров Гвардии, вот уж точно ни с чем не перепутаешь. Мой спутник объяснил мне, что там они собираются лишь на обсуждение важных вопросов. Живет же каждый во главе своего отряда. По шатрам нельзя было понять, где живет командир, дабы, если враг проникнет в лагерь, он не мог расправиться со всем командующим составом. Даже в обращении старались не использовать званий. Каждый и так знал своего командира в лицо. Все это рыцарь умудрился рассказать, пока мы проезжали мимо костров солдат, которые, кажется, даже не замечали нас, а может, старательно делали вид. Мы остановились у одной из небольших палаток.

– Это наша, – пояснил Петро, спрыгивая с лошади. Мужчины, отодвигая ткань, скрылись внутри. Я осталась снаружи. – Заходи, – появился из палатки рыцарь. – Ты будешь с нами жить, – это мне совсем не нравилось, но я зашла и встала у выхода.

Шатер был вместительный, с двумя спальными местами, столом и магическим освещением.

– Спать пока будешь здесь, – Игнат указал на одну из кроватей. – А я на полу посплю, не впервой, – после его слов, я не сдвинулась с места.

– Дан, проходи, не стой, – позвал Петро. – Мы тебе в деды годимся, тебе молодых бояться надо, – от этого я поморщилась, вспоминая Эрридана. Мужчина заметил и замолк.

– У нас сейчас военный совет, мы надолго уйдем. Ты располагайся в палатке, если захочешь выйти далеко, по лагерю не ходи. Ни с кем не говори, на рожон не лезь. И ты это… возьми у меня бинты и перемотай грудь на всякий случай, – мужчина отвернулся и достал их из сумки, положил на кровать. – Мы пошли, захочешь есть – подойди к костру, должны накормить, – кивнула и они вышли.

Оставшись одна, я первым делом попыталась найти зеркало. Хотелось посмотреть, как выгляжу. По моим ощущениям, я очень похудела и, видно, от переживаний и болезни у меня начали выпадать волосы, то есть, вид я представляю крайне удрученный. Зеркала не нашлось, но зато было ведро с чистой водой, которой я умылась и вымыла грязные доселе волосы. Взяла бинты, что лежали у сумок Игната, обернулась на вход. Отошла в дальнюю часть палатки, сняла рубаху и стала бинтами нетуго обматывать тело.

Выйти в лагерь все равно пришлось. Около большого шатра был костер, на котором что-то готовилось в котелке. Я подошла ближе, взяла деревянную тарелку, лежавшую в груде посуды. Дежуривший у огня старый воин, увидев меня, спросил:

– Это ты – тот утопленник? – я кивнула. – Проголодался? – еще один кивок. – У нас на обед суп, – и налил мне в тарелку половник наваристого мясного бульона. Горячая похлебка обжигала, но я была очень голодна.

Раздался шум шагов, я подняла голову от тарелки и увидела, как на носилках несут раненых. Их было больше десяти. Заметив, как я на это смотрю, старый воин произнес:

– Это война, что ты хотел, – я же проводила взглядом процессию. Впервые вижу смерть так близко.

Далеко не уходила, ибо запутаться в однотипных палатках было легко, а где мои рыцари, я не знала точно. Взгляд зацепился за скопление мужчин, стоявших около огороженной поляны. Подошла ближе: два воина без доспехов дрались. У них не было оружия, только свои силы. Один из них был намного старше, второй – мой ровесник, и они были смутно похожи. Наверное, родственники. Это был учебный бой, и многочисленные зрители наблюдали за маневрами. Все это происходило в тишине. Я приблизилась к ограде, тоже наблюдая за мужчинами. Старший сделал подсечку, и парень мешком упал на землю, но тут же поднялся и яростно напал на противника. Тот ушел от удара, и парень, проскочив, улетел вперед, чуть не врезавшись в ограждение.

– Все, бой окончен, – заявил мужчина, выпрямившись. Молодой тоже встал, поклонился и, быстро перепрыгнув ограду, исчез в толпе. Из рядов молодых рыцарей вышел темноволосый парень, и начался новый бой.

Ученики сменяли друг друга, но старого бойца так никто и не победил. Из большого шатра вышли воины, среди них были Петро и Игнат, а также еще три пожилых рыцаря и молодой мужчина. Он похлопал Игната по плечу и рассмеялся. Они подошли к ограде, наблюдая за боем и посмеиваясь. Игнат заметил меня и махнул рукой. Я кивнула, мол, вижу. Вся толпа при виде этих мужчин подобралась, видно и есть высшие чины, которые были на военном совете. Они немного постояли и незнакомые мне мужчины ушли, а Игнат и Петро, подбадриваемые толпой, вышли в круг для сражения. Посмотрев, как они внимательно наблюдают друг за другом, и наносят друг другу ощутимые удары, я даже улыбнулась. Седина в бороду, бес в ребро.

Когда дружеский бой закончился, мужчины со смехом направились к реке, протекающей чуть дальше, за лагерем.

Конец этого дня прошел замечательно: тихо и по-домашнему весело. Посередине лагеря развели большой костер, вокруг него положили бревна, чтобы сидеть на них. Кто-то из бравых воинов принес гитару, и над ярким пламенем разнеслись красивые мужские голоса. Пели они о далеких возлюбленных, о доме, о смерти друзей, о том, чтобы в новом бою боги их пощадили. На ужин была запеченная в углях картошка и поджаренное сало, будто бы я оказалась в деревне с теткой, и мы снова ночуем в лесу и задабриваем Маруна.

– Сегодня грустный день, – подсаживаясь ко мне, говорит Игнат. – Сегодня мы потеряли отличных ребят. У нас так принято: смерть отмечать костром и песнями, чтобы они не ушли зря, и чтобы горе не убило в нас храбрость, – раздался дружный рев, вперед вышел светловолосый воин.

– Поднимите выше ваши чаши, братья, испейте сегодня нашу злость и горе до дна. Завтра мы отплатим нашим врагам за смерть друзей, – рыцари осушили кружки, Игнат тоже.

Над лагерем опять запели грустные песни. Костер горел все ярче, рыцари вели разговоры, поминали добрыми словами погибших и яростными – песчаников.

– Ты иди лучше, сегодня всю ночь будем гудеть и пить, а пьяный мужик хуже демона, – сказал мне Игнат. Я согласилась, задерживаться не стоит, и так уже глубокая ночь.

Встала и направилась к нашей палатке, оставив за спиной одно из самых великих и страшных зрелищ: поминки серебряных рыцарей.


* * *

Я проснулась раньше мужчин. Петро и Игнат храпели будь здоров, крепко спя. Выглянула на улицу: никого, только у самых границ стояли дозорные. Схватила полотенце, что мне дал Игнат, и быстро вышла из палатки, направившись к реке. Пока весь лагерь в плену пьяного сна, схожу помыться. Вчерашнего ведра с водой хватило только голову помыть, да слегка ополоснуться.

Река была небольшой и мелкой. Оглянувшись пару раз, я отошла чуть дальше от лагеря. Быстро разделась, потихоньку зашла в воду, привыкая к ее холоду. Потом ополоснула руки, лицо. Бодрит. Прошло совсем немного времени, а я уже одевалась и возвращалась назад. На губах расцвела улыбка, будто все плохое мне удалось смыть, хотя бы ненадолго.

В лагере все спали. Все-таки хорошо, что я вчера ушла раньше. Рыцарские попойки ничем не отличаются от деревенского праздника. На тренировочном поле был только один воин, видимо, выпивший меньше всех. Прошла к палатке, заглянула: рыцари спали. Эта картина даже умиляла бы, если бы не храп и стойкий запах перегара.

Пока они спали, я натаскала им воды, чтобы попили да умылись. Даже успела помочь приготовить завтрак на всю ораву. Игнат вышел первый, сказал, что ему стыдно, и больше такого я не увижу. Я кивнула и улыбнулась. Петро первым же делом отправился к реке, а после, придя в себя, съел две большие тарелки каши.

День прошел спокойно, в мелких заботах и делах. Меня пока оставили помощником повара. К вечеру руки болели от ножа, которым я почистила, наверное, больше сотни картошин, морковок и луковиц. От последних так вообще приходилось слезы каждую минуту вытирать. После завтрака и обеда, я мыла посуду с молодыми воинами, которые сегодня помогали на кухне.

Решила, что притворюсь немой. Так и вопросов будет меньше, да и кто на юродивого внимание будет обращать?

Вечером общего костра уже не было, мы ужинали около ближайшего к нашей палатке. Я устала, но на душе было спокойно. Мы уселись, потекли обычные вечерние разговоры. Тут один из молодых рыцарей вдруг заявил:

– Вы верите в лесных нимф? – все посмотрели на него, Игнат рассмеялся. – Не смейся, я вот сегодня утром такое видел, ох, – я смотрела на паренька испуганно.

– И что ты видел? – спросил его один из незнакомых мне рыцарей.

– Говорю же, нимфу лесную, голую, – от его слов я чуть не выронила ложку.

– И где же ты ее видел?

– На реке, сегодня утром. Уснул я вчера на берегу. Слышу: кто-то рядом бродит, так я глаза открыл и вижу… деву, – на его слова все отреагировали смехом, одна только я не смеялась.

– Все мы деву видим, когда перепьем, – ответил, отсмеявшись, Петро.

– Да ну тебя! Говорю же: видел! – злился воин.

– И как она выглядела?

– Как девушка, только голая.

– Это мы поняли, а ты выше шеи-то смотрел? – еще один взрыв смеха, я замерла.

– Не смотрел, – парень потупился. – Я сквозь деревья смотрел, лица не разглядел, – выдохнула и стала пристально смотреть в тарелку, пока все обсуждали видение паренька.

Игнат, сидевший справа, дотронулся до меня. Я посмотрела на мужчину, он подмигнул. Понял. Я покраснела. И чем только думала этим утром?


* * *

(Тер`Рионовские пустоши – пограничная застава).

– Она не могла этого сделать! – кричал Радан. – Ты лжешь, она спасала Сону! Это ты, ты в своем желании обладать истинной парой перешёл все границы!

– Следи за языком. Не забывай, с кем разговариваешь, – отвесил оплеуху Велимир.

– Где она? – в очередной раз грозно спрашивал вожак. Радан старался на него не смотреть. Сегодня приехали его родители и забрали Весту, он обещал им, что догонит их в пути. Ему так и не дали поговорить с сестрой, а тому, что говорят другие, он не верил. – Радан, меня разрывает от желания перегрызть тебе глотку. Но она – единственное, ради чего я сейчас живу. Я не чувствовал в ней жизни больше недели, – Эрридан глубоко вдохнул, зверь внутри просился наружу.

– Я не знаю, сколько раз повторять, – поумерив пыл, заявил парень. – От удара я потерял сознание и уже ничего не слышал, – в глазах оборотня была почти та же боль. – Ты хотя бы можешь ее чувствовать, а мне осталось просто молиться, чтобы с ней все было хорошо, – зло ответил Радан и вышел за дверь.


* * *

(Лагерь рыцарей, граница Шалана и Пустыни Ий)

Весть о “лесной деве” разлетелась по лагерю. Воины, что постарше, потешались над парнем, а молодые выспрашивали подробности и даже намеревались ее выследить. Игнат и Петро на это только усмехались и шутили. Меня они не ругали, просто сказали, чтобы я была осторожна.

– Вот же дурачье молодое, – сказал за обедом Игнат. – Надо же было придумать, дева. Совсем они тут одичали, на любые прибаутки ведутся.

– Себя-то вспомни, – возразил Петро. – Мы в их возрасте в каждой девушке принцессу видели. Они только с академии, дай и им нагуляться.

– Дело нехитрое, конечно. Но дурость эту у них надо выбить. Они же и правда сегодня ночью идут у речки дежурить, – на такую новость Петро рассмеялся.

– Пусть померзнут, может, что в головах появится.

– Да как бы они последнее не застудили, – вздохнул мужчина.

Я старалась вести себя тише воды, ниже травы. И на глаза “отряду” по поиску девы не попадаться. Под вечер похолодало, пришлось разводить дополнительные костры. Уже стемнело, когда к нашему костру подсели молодые рыцари, заворожённо говорившие о лесных духах и богах.

Теперь легенда обрастала новыми деталями и, оказывается, у девы были длинные светлые волосы и голубые, как небо, глаза. И она даже, представить только, умеет исполнять желания и даровать магическую силу! От такой сказки даже мне смешно стало, и я внимательно слушала небылицы, а когда все разошлись, помогла убрать посуду и пошла спать.


* * *

Наутро первым, что спрашивал каждый, было: “Нашли деву-то?”. Конечно, никто никого не нашел. Уставшие, продрогшие и невыспавшиеся воины зло поглядывали на предводителя, который и повел их всех на охоту. Сказка оборвалась, так и не закончившись. Только парень все говорил, что докажет. Мы над ним по-доброму посмеивались.

Песчанники не спали и уж точно не охотились за призрачными девами. Разведчики вернулись и сообщили о странной активности в стане врагов. Новости, хоть они были секретны, стали мигом известны всем. И из веселых парней воины вмиг стали рыцарями. Удвоилась охрана. Игнат попросил меня не выходить за пределы лагеря и даже на реку одной не ходить. Дела были серьезнее некуда, не стоило забывать, что сейчас я на войне.

Павших воинов не хоронили. Их семейные могилы находили в Хасе, и они должны быть похоронены там. Поэтому наш маг помог сохранить их тела от разложения. Планировалось, что их отправят, когда обстановка станет легче. Но сейчас это было невозможно.

Игнат и Петро пропадали на совете целый день и вернулись, только когда я уже лежала в кровати.

Напряжение передалось и мне, поэтому уснуть никак не получалось. Все чудился далекий звук военного рога, ржание лошадей и звон мечей.


* * *

Этой ночью звезды были особенно яркими на темном полотне неба. Тишину пустыни разрезал громкий стук копыт. Всадник мчался, убегая. Кто же преследовал его этой ночью?


* * *

Утром нас разбудил молодой воин, сказав Игнату и Петро о срочном созыве совета. Я встала, стоило мужчинам уйти. Переоделась и вышла в лагерь. Как никогда было много рыцарей, они стояли большими группами и что-то обсуждали. Подойдя, я услышала:

– Появилась из темноты, вся в крови. Лошадь от усталости еле копыта волочит.

Мне пришлось долго узнавать, что же такое случилось. Ходить от одного костра к другому, внимательно слушать.

Дело было в том, что сегодня ночью из пустыни появилась всадница. Она подъехала к нашим ограждениям и от усталости упала с лошади. Воины сначала не выходили, подумав, что это ловушка. Потом проверили территорию: девушка была одна. Вызвали мага, который подтвердил, что она неопасна. Она была без сознания, когда ее отнесли в палатку к лекарю. Ее черные волосы волочились по земле, а лицо и руки были грязны от засохшей крови. Лошадь, на которой приехала девушка, пришлось убить, чтобы не мучилась. Теперь неизвестная всадница лежит в нашем лагере и командование решает, что это было, и что с ней делать.

Рыцари, говорившие об этой новости, шутили, что все-таки “поймали” лесную деву.

Этим вечером, когда я впервые за день увидела Игната, я подошла и долго смотрела ему в глаза. Мол, рассказывай. Мужчина все понял и сказал:

– Дай хоть поесть. Уже язык болит всем рассказывать. Устроили балаган, что бабы на базаре, – он прошел к котлу, насыпал себе густого овощного рагу. – Девушка в себя не пришла, – начал он, когда сел. – Кровь это не ее, видно, на нее напали, а она успела ускакать. Что она вообще делала в пустыне – вопрос другой, – он вздохнул. – Хотя, это песчанники, часто за ними кражи женщин числятся, – он потер глаза. – Пока побудет у нас, а там посмотрим. Ты будь аккуратна, далеко одна не ходи, – я кивнула.

Даже когда воин пошел спать, я еще осталась сидеть у костра. Мне было жалко девушку, неизвестно, что она пережила за это время. А ведь, если бы не рыцари, я тоже могла быть на ее месте. Но эти мысли я отогнала. Сон все равно не шел, и я отправилась прогуляться по лагерю. Многие уже спали, те же, кто дежурил, внимательно вглядывались в темноту пустыни.

Поздно ночью в лагерь въехал рыцарь. Спешился, сказал что-то воинам и поспешил в свою палатку. Это был молодой воин, которого я видела раньше.

– Странная девица, – сказали рядом со мной, я повернулась и увидела рыцаря. – Странная, говорю, девица эта. Командиру она тоже, видно, не понравилась, раз сам ездил на разведку, – посмотрела в след ушедшему. И самой пора спать ложиться, холодает.


* * *

Следующим днем на лагерь обрушился ливень, землю размыло в вязкую грязь. Благо в палатки влага не проникала. Костры потухли, вечером пришел сильнейший ветер. Мы промерзли до костей, что уж говорить о тех, кто стоял на страже. Мне Игнат отдал свое одеяло и принес вино, чтобы я немного выпила перед сном.

– С таким ветром в пустыне буря. Не дай боже, до нас дойдет, – сказал мне рыцарь, когда я отдавала ему кружку. – Видела когда-нибудь бурю? – я покачала головой. – Страшная сила природы. Иногда я думаю, что нам не человека бояться стоит, – он задумался, а потом отошел от моей кровати и лег.

Завывание не давало уснуть. Все казалось, что буря снесет палатку и нас вместе с ней. Мне удалось задремать только под утро, и проснулась я только после обеда, быстро оделась и вышла. Забыла совсем, что должна помогать с готовкой.

В лагере было неспокойно, мужчины сновали от палатки к палатке. Я подошла к старому воину, что руководил готовкой. Он хмуро на меня посмотрел:

– Говорят, новости плохие пришли. Димитрий поутру собрал совет и так всех отчитал, что до сих пор носятся. Поговаривают, что в этот раз у песчанников что-то неладно, – он протянул мне нож, я начала чистить лук для супа. – Будто бы раньше у них все хорошо было, – рассуждал мужчина тише. – Слышишь, говорят, будто на нас бурю наслали, – сказал он мне. – Шаман вроде как завелся, вот чего совсем нам не надо. Не зря их Святой орден истребил.

Ветер и дождь замарали белоснежно белые палатки. Все ходили в сапогах, на которые налипала грязь.

День прошел в суматохе. Мне даже не удалось найти Игната или Петро, чтобы узнать, что происходит-то. Никто не говорил прямо, только высказывал предположение, как и повар.

Единственное, что удалось узнать, что девушка так и не пришла в себя. И никто не знает, что с ней делать. Меня к ней не пустили, с ней работает лекарь. Вот и пришлось целый день бродить по лагерю, помогать то тут, то там.

Ночью я вновь засыпала одна и даже не слышала, как вернулись рыцари.


* * *

На улице ревело пламя. Неистово ржали лошади и звенели мечи. Нашу палатку окутал огонь. Меня разбудил Игнат. Приложил мокрую повязку к моему рту и показал на выход. Я со сна плохо понимала, что происходит. Весь лагерь пылал огнём, густой дым закрывал обзор. Было очень громко, но я не понимала, с какой стороны идёт бой. Лютый страх в тот миг сковал меня. Спотыкаясь и падая, натыкаясь на рыцарей, я бежала в сторону реки. Что-то крупное сбило меня с ног. Поднявшись с земли, я не сразу разглядела, почему упала. Когда поднялась – отшатнулась в ужасе: рядом лежала мертвое тело молодого беловолосого рыцаря, из его глаза торчала стрела. Я тут же упала обратно на колени, по щекам текли слёзы, я почему-то стала гладить парня по лицу и звать, хотя до этого не знала его имени.

Мой рассудок явно помутился в тот миг, я бы так и стояла рядом с умершим, если бы кто-то из рыцарей не закричал рядом:

– У них стрелы, ложись! – громкий голос заставил меня прийти в себя. Я легла на землю и стала ползти. Не разбирая дороги, просто подальше от этого пожара.

Было страшно, что меня задавят. Я слышала рядом голоса и топот ног, в такие моменты прикрывала голову руками. Глаза нещадно болели от смога. Я уже ничего не различала, когда меня схватили с земли и, перекинув через плечо, понесли куда-то.

В уходящем от страха сознании мелькнула мысль: “Спасена”. Я слышала отдалявшиеся крики, ржание лошадей и треск ломающихся палаток.


* * *

(Ватилия, на подъезде к Латрину).

Небольшой отряд двигался по тракту. При виде него люди уступали дорогу. Пять оборотней медленно двигались во главе с вожаком, который прислушивался к своему сердцу, пытаясь понять, где сейчас находится его истинная пара.


* * *

(Пустыня Ий)

Горло прорезала жажда. Веки не открывались. Мне даже показалось, что я ослепла, что пламя выжгло мне глаза. Ощупывая руками пространство вокруг, я попыталась понять, где нахожусь. Пальцам попадался только твёрдый мусор и песок. Всю ночь я провела на земле. Грязными руками попыталась растереть лицо и глаза. Присела, осмотрелась. И тут поняла. Меня не спасли. Меня украли.

В грязной дырявой палатке нас было предостаточно. В основном раненые рыцари, истекавшие кровью. Были и те, кто уже не проснется. Нетронутыми сидели я да еще пара мужчин. Когда я проснулась, они посмотрели на меня злыми глазами. Я не стала ничего спрашивать, села, прижав ноги к себе, и стала, как и все, ждать.

За тканью палатки слышался непонятный говор. Казалось, будто мы были на каком-то рынке. Верещали бабы, плакали дети и ругались мужики. Пару раз в палатку зашли, что-то крикнули на своём кривом языке. Воду никто не приносил. Мне было стыдно за свою жажду, потому что я видела, как другие мужчины пытаются не корчиться от боли.

Стемнело, в пустыне стало холодно, но мы не спали. Оторвав пару тканевых полосок от своей рубахи, я перевязала раны ближайшим рыцарям. Они на это никак не реагировали, уйдя полностью в свои мысли. Мне кажется, некоторые даже не замечали своих ранений.

На улице завывал ветер. Мне было нестерпимо холодно, хотелось спать, но уснуть не получалось совсем. Было страшно. Страшнее, чем в тот миг, когда я убегала от Эрридана. Страшнее, чем во время побега с корабля, когда я упала в воду и теряла сознание. Наверное, потому что понимала: быстро умереть не получится.

В те маленькие промежутки, когда моё сознание уплывало, мне снился волк. Снилось, будто в пламени сгорает всё, что мне когда-то было дорого. А ещё, стараясь, чтобы никто не увидел, я украдкой стирала часто появляющиеся слёзы.

К утру не проснулись ещё трое. Мы аккуратно перенесли их в дальний угол палатки. Все до сих пор молчали. Им, как и мне, было страшно. Видно, стрелы были отравлены, раз сильные воины погибали от небольших ран. Повязки не спасали, а лишь делали хуже, грязная материя заставляла ссадины гноиться.

Нас покормили, когда солнце припекало из дыр в потолке. Воду тоже принесли, грязную и с неприятным запахом нечистот. Каждому досталось от силы по три глотка. Но даже от этого уже стало лучше. Из еды нам досталась грязная и липкая каша, напоминавшая еду для свиней. Вкуса я не чувствовала, проглотила всё быстро, даже не пожевав.

От долгого сидения болели мышцы, особенно спина.

В какой-то момент, даже не знаю, в какой из дней, (мне казалось, что прошло не меньше недели) я уже не могла нормально просыпаться. Стоять, сидеть, даже есть было трудно, сил не хватало ни на что. От ран погибло уже восемь мужчин. Хотя я не была уверена, может, они так же, как и я, просто не могли вставать.

Ночью нас вывела на улицу стража. Грязные мужики. Они были замотаны с головы до ног в белую (хотя от песка и грязи уже серо-жёлтую) ткань. У них были грязные лица, усы и длинные бороды. Их женщины, что пришли посмотреть на нас, были так же грязны. Песчанники представляли собой жалкое зрелище. Я бы их пожалела, но если бы не находилась у них в плену. Построив в один ряд, нас облили холодной водой, что-то крича на своём. Детишки, снующие рядом, кидали в нас камни, и от этих ударов мы почти падали, истощенные. Нам было трудно держать равновесие. Их мамы подбадривали эту жестокость радостными возгласами. Чем глупее человек, тем больше он жесток.

Двоих оставили на улице, остальных загнали в палатку. Тех, кто пытался сопротивляться, тут же избивали и вносили после, кинув на песок. Мокрые и продрогшие, мы не ложились спать на землю, потому что понимали: песок прилипнет на нашу одежду, и всё тело будет нестерпимо чесаться.

От этого мы раздирали себе кожу до глубоких царапин, занося грязь в кровь, а после половина мучилась жаром. От нечистот, что были в той же палатке, постоянно разило, кружилась голова. Мы будто находились в одном ужасающем бреду. Вши, грязь, вонь, кровь, побои – это ломало многих. По тускнеющим глазам было видно, что они уже просили богов забрать их души.

Те двое, что остались на улице, наутро не вернулись. От жары, голода и жажды было настолько плохо, что смерть уже не казалась таким ужасным исходом. Умереть от голода было страшнее.

На следующий день всё повторилось, и ночью нас опять вывели на улицу и оставили двоих, которые больше не вернулись. В палатке нас осталось семеро. Холодной ночью мы спали рядом друг с другом, будто это могло спасти нас от ветра. Я слышала, как кто-то шептал слова молитвы, я слышала, как он плакал, но разглядеть лицо не могла. Перед глазами стояла дымка, что не сходила уже несколько дней.

Проснувшись посреди ночи, я будто бы пережила то, что произошло недавно. Ржание лошадей, крики людей, зарево пожара. Все казалось сном, я приподнялась, всматриваясь в тени на палатке. На улице что-то происходило. Глаза постоянно закрывались, и я теряла нить реальности. Осознание, что это не сон, пришло не сразу, а лишь когда один из убитых кочевников упал на палатку и порвал собой ткань.

Собрав последние силы, я постаралась разбудить мужчин, которые ещё не проснулись от этого шума. Мы вышли из палатки, нашим глазам предстало жуткое зрелище.

На песках валялись трупы мужчин в грязных одеждах. Те, кто издевался над нами, были повержены. Я заметила, как женщин и детей окружили, они плакали и громко кричали, внутри проснулась ярость, и я злорадно усмехнулась, гладя одной из баб в лицо.

На бравых скакунах восседали серебряные рыцари. Их мечи были залиты кровью. От слабости я упала на землю. Мужчины, что были со мной в палатке, подхватили меня и потащили к нашим, песок больно впивался в раны на ногах. Тела коснулся холод металла, один из всадников усадил меня перед собой, придерживая рукой. Лошадь рванула с места, удаляясь от криков и неприятных воспоминаний. Перед глазами все вновь плыло, и меня сильно тошнило. Если бы не воин, я бы упала, и меня бы занесли пески. Сил не было, и даже освобождение было каким-то далеким, будто не со мной произошедшим. Хотелось спать, я закрыла глаза…


* * *

Впереди уже маячил лес, отряд вступал на свою землю, пески уступали место растительности. Около ограды стояли мужчины, нарушая тем самым распорядок военного лагеря. Все ждали пленных, боялись за каждого, будто то были их родные братья или сыновья.

Лошадь остановилась, безвольное тело передали в руки седобородому мужчине. На девушку было страшно смотреть: разодранная кожа на руках и ногах, покрытая песком. Грязная, дурно пахнущая одежда, волосы – грязный комок, губы потрескались до крови, кожа посерела, и под глазами темнели синяки. Мужчина смочил губы пленницы водой, вместе с другом они понесли ее в палатку.

Уложив ее на кровать, они еще долго молчали, стараясь не смотреть на девушку. Каждый из них чувствовал вину, которая разъедала их прожжённые войною сердца. Игнат не выдержал первым, он просто вышел на улицу, чтобы подышать свежим воздухом и скрыть от Петро набежавшие слезы.


* * *

– Жива, – прошептал Игнат и крепко обнял, стоило мне очнуться.

Приходила я в себя трудно, мучали кошмары, все время хотелось пить. Открыв глаза, я увидела полог палатки. Своей палатки из белой плотной ткани, без дыр, через которые видно небо. От нахлынувшего счастья я улыбнулась и тут же поморщилась, треснувшие губы кровоточили.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Петро. – Они держали вас там восемь дней, потом начали отсылать головы, – он поймал взгляд Игната и замолчал.

– Главное, что жива, – ещё раз повторил старик. – Поешь немного, много тебе нельзя, иначе будет плохо, – он поднес ко мне тарелку с куриным бульоном.

Съев пару ложек, попыталась сесть.

– Ты слишком слаба, – сказал, глядя на мои попытки, Петро. – Пока ляг, отдохни, – покачал головой. – Не ерепенься, я пойду, принесу воды в лохань, – он вышел.

– Они ничего с тобой не сделали? – спросил Игнат, я покачала головой. – Не узнали, что ты девушка? Вот и хорошо. У нас не принято терять бойцов. То, что произошло той ночью – это предательство. Песчанники так не нападают. Им кто-то помог. Кто-то обезвредил стражу, они не сообщили об их приближении, – слова мужчины звучали как оправдание, он избегал смотреть мне в глаза. – Кочевники забрали вас, чтобы мы ушли с их территорий. Глупый грязный скот, – он сплюнул. – Мы все очень волновались и рады, что с тобой всё хорошо. С первым же караваном уедешь отсюда. Извини меня, – он как-то побледнел, встал и вышел.

В это же время зашёл Петро с ведром воды.

– Сама раздеться сможешь? – спросил он, ставя бадью на землю. Я кивнула. Он сходил за водой ещё несколько раз, достал нагревательный камень, бросил в лохань, но не вышел, а замер и подошел ко мне.

– Будь осторожна с Игнатом, он за тебя переживает. Не рассказывай ему все, что видела, – я кивнула, он подошел ближе. – Ты ему дочь напоминаешь, – я молчала. – Один раз скажу, и то, чтобы ты чего лишнего не сделала. У него и так здоровье ни к черту, – мужчина вздохнул и продолжил свой неожиданный рассказ. – Аннушка, дочь Игната, все детство грезила серебряными рыцарями. С таким отцом чего не грезить? В общем, не так это для тебя важно, – он сделал паузу. – Игнат ушел в очередной поход, а дочь за ним поехала. Да так они и не встретились, ее обокрали и снасильничали. Она жива осталась, да немного, как бы это сказать… умом повредилась. Ни с кем не общалась, а вскоре повесилась у себя в комнате. Об этом Игнат только по приезде и узнал. Сошел с ума, только по-другому. Ох… Ты, Дан, не обижай его, вот что я сказать хотел, – мужчина встал и вышел. Я замерла от удивления. Так вот, почему он меня спас и ходит за мной, будто я дитя малое. У каждого в душе своя трагедия.

Встала, держась за кровать, разделась. Вещи были липкие и сальные от пота и грязи. Тряпки, прикрывавшие мою грудь, из белых стали мерзкого грязного цвета. Все вещи полетели на пол. Я подошла на дрожащих ногах к воде, опустилась, сперва вымыла лицо и глаза, потом руки и всё тело. В последнюю очередь промывала грязную голову. Волосы за всё время нахождения у рыцарей значительно отросли, надо будет подстричь. После мытья надела чистую одежду, которую припас для меня Игнат, и вышла на улицу.

Около огромного костра собрались войны, они громко что-то обсуждали. Я прошла, присела, мне дали тарелку с едой и кружку с вином. На меня теперь смотрели по-другому, с каким-то уважением и одобрением, не так, как раньше. В их глазах не было жалости, они будто бы показывали, что гордятся моим нахождением здесь. Но было и горе. Его не показывал никто, но ощущал каждый.

– Сегодня мы пируем во славу наших друзей! – провозгласил светловолосый воин, командир. – Мы потеряли слишком много, больше этого не позволим, – он осушил чашу, навстречу ему летели грозные выкрики. Воины жаждали битвы.

– Димитрий всегда был хорошим рыцарем, – сказал подошедший Петро. – Сегодня сложный день. Завтра мы отправляемся в поход, – он осушил свою кружку. – Надо воздать нашему покровителю, Веторгу, за удачу. Долго не засиживайся, ты и так слаба, как пташка, – он потрепал меня по-отцовски по голове.

Долго сидеть не стала. В этот раз никто много не пил, все больше обсуждали завтрашний поход. Встав, я отправилась прогуляться по лагерю.

По пути к дальнему концу, где лазарет, я увидела девушку, шедшую к лесу. У нее были длинные черные волосы. Значит, она очнулась. Я остановилась, чтобы посмотреть, куда она. Заметила только, как блеснули в свете луны латы, и тоненькая женская фигурка утонула в мужских объятьях. От удивления я еще долго не отводила взгляд, а потом стыдливо потупилась и пошла в палатку. Как говорил Игнат, дело это нехитрое.


* * *

Встала я очень рано, еще даже солнце не взошло, но не смогла застать Игната и Петро. Видимо, они совсем не ложились. В поход уехали тридцать рыцарей. Над всеми нависло тягостное ожидание.

Погода тоже испортилась, и целый день накрапывал противный дождь. Сегодня я, как и всегда, помогала с готовкой, а вот мыть посуду пришла девушка. Она очаровательно улыбнулась, протянула руку и, поздоровавшись, сказала:

– Меня зовут Аурика, – пожала тонкую ладонь. – А тебя? – я покачала головой, указав на горло.

– Немой он, – ответил ей повар, я кивнула.

– Ох, вот же бедный, – она погладила меня по руке. – Пока тебя не было, я помогала с посудой. Хоть какая-то от меня польза, – девушка мыла тарелки со мной. У нее была красивая, чуть загорелая кожа, длинные черные волосы и янтарные глаза. Ростом она была выше меня, у нее была тонкая талия и аккуратные черты лица. Она притягивала своей широкой улыбкой и добрым взглядом. Будто сразу влюбляешься в такую легкую и милую красоту. Даже я чувствовала, как прониклась симпатией к ней.

Она мне рассказала, как попала к песчанникам. Что караван, в котором она ехала в Миритан, ограбили, всех сопровождающих убили, а ее взяли в плен. Но ей удалось убить стража, она вырвалась на свободу и скакала несколько дней, прежде чем добралась до нас.

– Твою историю я тоже знаю, – сказала она. – Это ужасно, что ты чуть не утонул, – она взяла меня за руку и улыбнулась. – Я пойду, спрошу, может, где еще нужна моя помощь, – я кивнула, и она ушла к толпе рыцарей.

За этот день мы виделись еще несколько раз, и каждую встречу она озарялась чудесной улыбкой. Мне даже стало завидно: с такой красотой никакой альвой быть не надо.

Вечером мы вместе готовили ужин, сидели за одним костром. Я слушала, как она рассказывала воинам интересные легенды и сказки. Ее голос завораживал, и я захотела спать. Пошла к себе в палатку и, несмотря на пережитое, уснула прекрасно. В моем сне чудесная девушка продолжала рассказывать сказки.

Ночью я резко проснулась. Стало холодно, я оглянулась в поисках того, что заставило меня так резко прервать сон. Встала с кровати, решила выйти на улицу, чтобы проветриться, перед тем как лягу еще раз.

У костра, что горел рядом с нами, сидела пара. Молодой темноволосый воин целовал девушку. Я отпрянула от выхода из палатки. Надеюсь, меня не заметили. Погуляю в другой раз. Пришлось ложиться спать, но уснуть до утра я так и не смогла.


* * *

Шли дни, а новостей от ушедших не было. Меня это волновало все больше. К тому же в лагере будто все сошли с ума. Аурика влюбляла в себя воинов быстрее, чем я варила суп.

На обедах, если ее не было, то все говорили о ней. Если она была, то говорили о ней. С ней же. И право же, все будто помешались. Не хватает здесь Игната с его нравоучениями.

Я посмеивалась над неловкими попытками молодых людей ухаживать за девушкой. Кажется, все цветы в округе были сорваны под корень и теперь сухими вениками валялись около ее палатки. Слава всем богам, что подвиги совершать было просто негде. А то, правда, всех драконов бы поубивали, василисков истребили и разбойников перевешали. Что поделать, рыцари. И поступки у них рыцарского масштаба.

Сама девушка была мила со всеми и очаровательно улыбалась, делая вид, что не замечает, как все из кожи вон лезут, чтобы ее удивить. И все бы хорошо, любовь и на войне никто не отменял. Но в лагере начался разлад.

Все началось с того, что я несла тяжелейший мешок с картошкой по всему лагерю со склада, который располагался в конце лагеря и сегодня почему-то не охранялся. На меня налетели два дерущихся рыцаря и сбили с ног, картошка разлетелась по полю. Парни не обратили на это внимания, и их разборки продолжились. Один повалил второго, ударил по лицу. Из рассечённой губы и, кажется, сломанного носа, заструилась кровь.

Не зная, как это остановить (между ними я точно лезть не буду), я встала и побежала к ближайшим рыцарям. Нагнав, указала им на драку. Они рванули к парням, разняли.

– Это не все, мы с тобой еще поговорим, – кричал воин. Второй ответить ему не мог, у него вместо лица была сплошная кровь. Его отвели в лазарет.

Странным образом это никак не повлияло на настроение в лагере. Драки будто не было, и все решительно делали вид, что ничего не произошло.

Тем временем Аурика каждую ночь проводила с разными мужчинами. То я застаю ее за поцелуем, пока она помогает с мытьем посуды. То, прогуливаясь по лагерю, вижу, что ее за руку рыцарь ведет в казарму. То замечаю, как из отведенной ей палатки выходит мужчина, поправляя взъерошенные волосы. Сначала я просто отворачивалась и старалась делать вид, что не замечаю, но с каждой такой “ночью” обстановка накалялась.

Вторая драка началась на обеде, когда один из почитателей девушки выразил желание сесть рядом, но его опередил более юркий. Парни чуть не упали в костер, когда сцепились. Смотревшие на это рыцари даже не пытались их разогнать. И я лезть в это не стала, не убьют друг друга, так меня зашибут. Пошла к себе в палатку, где всю ночь не могла уснуть, думая, что случилось с войском, и почему все так резко сошли с ума.

Вывод был один. Аурика.

На следующий день, как и во все последующие я старалась держаться от нее подальше, даже случайно получила по лицу от одного из ее ухажеров и теперь красовалась синяком. Девушка же, будто чувствуя, начала появляться в любом месте, где была я. Награждать улыбкой или нежными прикосновениями. Сначала даже не верилось, что она так явно намекает мне. Я молчала и в конечном итоге практически перестала появляться в лагере днем, просиживая в палатке. В нее она, слава всем богам, не заходила. Пока что.

Отряд не возвращался. При попытках спросить, где они, на меня махали рукой и просили не мешаться под ногами.

В пустыне бушевала буря, не прекращавшаяся уже два дня. Я набирала воду из ручья, когда заметила голую девушку, купающуюся в нем. Отвернувшись, я постаралась уйти незамеченной, но меня окликнули:

– Чего же ты, – я посмотрела на Аурику. – Не уходи, – ее совсем не смущала собственная нагота, она была очень красива. Девушка вышла из воды, накинула на себя платье. – Дан, пойдешь ли ты со мной сегодня смотреть на звезды? – она взяла меня под руку, и мы пошли в лагерь вместе. Я отрицательно покачала головой. Она нахмурилась, но тут же скрыла все за улыбкой. – Ну и дурак, – отпустив руку, двинулась вперед меня. Я же сглотнув, разжала руку. Всего на долю секунды мне показалось, что черты девушки заострились, а глаза стали черными. Она не человек.


* * *

Этой ночью она пришла ко мне, сидела напротив и пристально смотрела. Я притворялась спящей, но сердце стучало так громко, что я уверена: она уже все знает. Стоило солнцу встать, она исчезла.

Впервые за все время, встав утром, я опустилась на колени и начала молиться Саите, прося защиты и помощи. Умоляла, чтобы отряд с рыцарями вернулся. Чтобы Аурика, кто бы она ни была, не прирезала меня следующей же ночью…

Молитвы помогли, она не тронула меня, придя в следующий раз.

– Я знаю, что ты не спишь, – сказала она совсем другим голосом, хриплым и громким. – И я знаю, кто ты, маленькая мерзкая лгунья, – она сбросила с меня одеяло и увидела клинок, который я держала в руках и прятала все это время под подушкой.

Мои руки дрожали и то, что я увидела, напугало меня так сильно, что кинжал едва не выпал из моих рук. Аурика смотрела на меня, безумно улыбаясь. Это была не девушка, не человек. На ее голом теле чернели письмена, грязные черные волосы волочились по земле. Она была нага, только на бедрах висела повязка из грязной ткани, точно такой же, которую я видела на кочевниках, побывав у них в плену.

– Не притворяйся немой, – она подошла ближе, клинок был направлен на нее, но она будто не замечала этого. – Ты такая же, как и я, – ее движения были по-звериному пугающие. – Ты – легенда, которая восстала в этом грязном мире, чтобы показать, кому на самом деле принадлежит эта земля, – она оскалилась, отошла и села на кровать. – Надо же, альва, о тебе столько же россказней, сколько обо мне лжи. Убери эту игрушку, – она махнула рукой, и клинок выпал из моих рук.

– Кто ты? – просипела я, от долгого молчания мой голос звучал приглушенно. Я прокашлялась.

– До сих пор не догадалась? – она помолчала, будто бы ждала, что я и правда скажу ей. Потом улыбнулась. – Шаман. Я шаман того народа, который вы истребляете уже столько веков, – она сорвалась на крик, потом засмеялась.

– Вокруг рыцари, – сказала я.

– И что? Ты думаешь, кто-то тебя спасет? Ты действительно такая дура? Не заметила, как каждый из этих хваленых воинов готов порвать пасть за меня?

– Ты их околдовала, – это было утверждение. – Что с остальными? – она посмотрела на меня внимательно.

– Можешь их не ждать, – она будто развеялась и тут же оказалась около моего лица. – Помощи не будет. И либо ты помогаешь мне, и я убью тебя быстро, либо идешь против, и я устрою зарево на месте твоей палатки, – я сглотнула и кивнула. Она оскалилась и прошептала, прежде чем исчезнуть: – Хорошая девочка.


* * *

Как после этого жить, я не знала. Пыталась исполнять возложенные ранее обязанности, готовила, убирала. По ночам засиживалась около костра, наблюдая, как воины теряют остатки разума, идя на поводу у ведьмы. Еще я молилась как никогда раньше. Весь мир сейчас принадлежал кочевнице, она теперь царь и бог. Мне оставалось уповать на чудо.

Иногда она приходила ко мне. Как я думаю, старалась запугать. Она молчала, с той ночи мы не говорили. Но ее демонические глаза всюду меня преследовали, даже в короткие минуты сна. Она была везде.

Но Аурика не имела власть над всем. Тем утром все шло обыденно и, когда в лагере раздалось ржание и топот копыт, все отреагировали бурно. Я же подумала, что шаманка привела свою армию. И слава всем богам, что я ошиблась. Это был Димитрий, командующий.

Он прискакал из пустыни, его конь выглядел загнанным, а сам мужчина – уставшим и злым. Его лицо покрывал песок, волосы были спутаны, одежда – грязна, латы уже не сияли. Он спрыгнул с коня и направился в свою палатку. Замершие рыцари переглянулись, вокруг столпились воины. Я не могла сдержать улыбку.

Он не выходил целый день, я стала бояться, что ведьма прирезала его. Аурика делала вид, будто ничего не произошло, во мне же теплилась надежда, что скоро появятся Игнат и Петро. Но они не появились ни на следующий день, ни через три дня.

Димитрий, придя в себя, отправил в пустыню отряд и раздавал приказы гонцам, которым не суждено было донести врученные письма. В пылу деятельности рыцарь не замечал, как сильно изменились его воины. Я же боялась приближаться к нему, потому что чувствовала на себе взор Аурики.

Но с приездом командира во мне зародилась надежда, и я каждую ночь пыталась придумать, как мне встретиться с ним. Я тенью следовала за мужчиной, боясь подойти. Шаманка все время была близко, стараясь вскружить голову и ему. Она призывно улыбалась, шутила, но почему-то Димитрий бросал на нее все такие же холодные взгляды и продолжал заниматься делами.

Не знаю, что взбрело ей в голову, когда она ворвалась ко мне в палатку в одну из ночей и требовательным голосом приказала встать. Я подчинилась. Схватив меня за руку, она пошла со мной до шатра командира, распахнула полы ткани и вошла. Димитрий спал, не обращая на нас внимания. Аурика толкнула меня к нему и, когда я упала и посмотрела на сумасшедшую ведьму, она торжествующе улыбнулась и вышла. Мне пришлось тихо выползать из палатки. Я не решилась разбудить мужчину, мне было интересно, в какую игру собралась играть шаманка. Но спросить у меня не получилось, потому что после той ночи она исчезла. Это было как осуществление всех моих молитв, и на третий день я, не боясь, пошла к Димитрию.

Воин сидел за письменным столом и на мой приход отреагировал, зло спросив:

– Кто разрешил тебе входить? – ждать я не стала, подошла ближе, мужчина напрягся.

– Мне срочно надо вам сказать, это важно, – я откашлялась. – В лагере творится что-то странное, если вы не заметили, – меня не перебивали, поэтому я без остановки тараторила. – В это трудно поверить, но Аурика, та девушка, которую вы спасли, – шаманка, и она околдовала всех в вашем отряде. Ваши письма и отряд так и не выехали за пределы лагеря. Нам надо бежать, пока она не завладела и вами. Я не знаю, почему, но она сбежала, не надо медлить, – мужчина встал, подошел ко мне.

– Ты уверен? – только и спросил он.

– Да, абсолютно, мы остались вдвоем.

– Откуда мне знать, что тебя не подослала эта песчанница? – он нахмурился.

– На меня не действуют ее чары…

– Почему? – он схватил мою руку, от чего меня бросило в жар.

– Я девушка, и нам надо бежать, не медлите, – он внимательно на меня посмотрел и, придя к каким-то выводам, отпустил, сказав:

– Мы выедем через час, тебе надо что-то собрать? – я отрицательно покачала головой.

– Я останусь с вами, – сказала я, сев на стул.

За сборами прошло минут сорок, Димитрий вскочил на коня, я тоже. Мы двинулись к заграждению, чтобы нас выпустили. Воин сказал, что нам надо скакать к другому отряду, расположенному неподалеку.

– Извините, командир. Мы не можем вас пропустить, – сказал, глядя на нашу попытку выехать, стражник.

– Почему? – спросил воин.

– Не знаю, но, если вы попытаетесь уехать, мы сделаем все возможное, чтобы вернуть вас назад, – рыцарь не стал спорить, слез с коня и пошел к себе, будто не расстроившись из-за произошедшего. Я последовала за ним.

– Что нам делать? – мне же было страшно.

– Сбежим этой ночью. Все еще хуже, чем я предполагал, – он стал копаться в своем сундуке с вещами, стоявшем у кровати.

– Как же мы сбежим, если вокруг эти? – я кивнула в сторону улицы.

– Для этого в мире существует магия. Отдохни пока, сегодня ночью нам придется долго идти, и силы тебе пригодятся, – Димитрий все еще что-то искал, я же, воспользовавшись его разрешением, легла на постель и впервые за долгое время уснула.

Проснувшись и открыв глаза, я сильно зажмурилась и еще раз уставилась во тьму палатки. Казалось, что я осталась одна. Но тут же тяжелая мужская рука легла мне на рот. Это был Димитрий. Он дал мне пузырек с янтарной жидкостью, показав, что ее надо выпить. Я подчинилась. Рыцарь взял меня за руку, и мы спокойным шагом вышли из палатки. Я сжала его руку. Что он делает?

Мы проходили около костров, мимо патрулей, но на нас никто не обращал внимания, все будто резко отвели взгляд. Теперь понятно, почему он говорил про магию. Так мы добрались до конца лагеря, потом до кромки леса. Он так и не выпустил мою руку из своей. От этого страх притаился внутри, потихоньку вырываясь наружу.

Только когда мы зашли в лес и шли уже около получаса, он отпустил меня и сказал:

– Нам предстоит долгий переход. Жаловаться и плакать будешь дома, а сейчас ты не девушка, ты – воин. Выполняй все, что я скажу, иди по моим следам, не отвлекайся. Мое слово – закон, и ты с этим не споришь. Жалеть тебя никто не будет. Если не спрашиваю – молчи, – он достал из своей сумки сапоги. – Переодень, они лучше, – и двинулся сквозь ночь.

Было очень темно, и только его сияющие в ночи латы помогали не потерять воина из виду. Интересно, на кой он их надел? В лесу с таким грузом идти труднее. Я часто спотыкалась и даже один раз упала, благо ничего себе не повредив. Димитрию мои “ой” порядком надоели, и поэтому, в зависимости от дороги, он то брал меня за руку, чтобы вести, то вскидывал на плечо. В первый раз от такого поворота я настолько перепугалась, что чуть не перевалилась через спину на землю. Предупреждать надо. Даже с такой ношей воин оставался безмолвным, в душе, скорее всего, ругая меня на разный манер.

Осенняя ночь была непроглядной, будто смоль залила небеса. Даже звезд не различить.

Мы сделали первую остановку, когда небо посерело из-за восходящего солнца, и лес наполнился звуками, наскоро перекусив и вздремнув пару минут. Даже постель стелить не стали, просто сели, опершись спиной на дерево. Ничего не снилось. От такого отдыха только сильнее хотелось спать. Весь оставшийся путь глаза слипались, а рот то и дело открывался в зевоте.

Димитрий шел быстрым шагом, ведя по известной ему тропе. Иногда он пригибался и показывал мне стоять, чтобы мы ненароком не потревожили какого-нибудь медведя или волка, их в этих лесах пруд пруди. Воин иногда уходил дальше, предупреждая, что идет на охоту. Он быстро возвращался с зайцем или не успевшим улететь глухарем, а на стоянках мы делали костерок, где жарили вкуснейшую дичь. Припасов, что взял мужчина, должно было хватить дней на пять, да еще есть мясо. С голода не помрем.

Второй день тянулся бесконечно долго. Вокруг был лишь лес, редкие болота и вечные шорохи, которых я лишь недавно перестала бояться. Погода выдалась на удивление чудной. К вечеру, конечно, холодало, но не так сильно, чтобы этого не пережить. Мы остановились на ночь, я рухнула на землю и, сняв сапоги, стала массировать ноги. От усталости они буквально гудели. Димитрий тем временем разжег костер, разделал глухаря и поставил жарить. Все в той же надоедающей тишине.

– Ты устала? – вывел меня из своих мыслей вопрос.

– Никогда столько не ходила, и за постель я бы сейчас продала самое дорогое, что есть. Если бы оно, конечно, было – он улыбнулся неожиданно доброй улыбкой. Я же решила в полной мере воспользоваться тем, что он нарушил молчание. – Долго еще идти?

– Достаточно, – сказал он более благосклонно.

– Достаточно, чтобы оставшийся путь ты нес меня на руках? – он даже удивился такой наглости, потом покачал головой.

– Мне тоже нелегко, тем более с таким грузом, – он бросил взгляд на меня. Было обидно. – Сегодня похолодает, ложись спать со мной, – от этих слов я отшатнулась. – Я тебя не трону, – от этих слов по коже побежали мурашки страха, я уже это слышала. – Так просто будет теплее, – видя мой испуг, сказал он.

– Нет, спасибо…

– Не спорь, я не хочу, чтобы ты подхватила воспаление, – он посмотрел на меня серьезно, и было что-то в его глазах, новое и странное.

– Я не могу, извини, – ответила я после паузы.

– Делай как угодно, – сказал он зло и, постелив плащ на землю, улегся. Я последовала его примеру и легла поближе к костру.

Ночью, вопреки моему желанию, действительно очень похолодало. К тому же налетел ветер, и у меня зуб на зуб не попадал. Все попытки уснуть оканчивались провалом. Димитрий крутился и ругался, но так, чтобы я слышала, какая именно дура, и что делать со своей гордостью. Он встал, подошел ко мне и просто лег рядом, обняв и накрыв своим плащом. Я оцепенела от страха, потому что сейчас в моих мыслях был другой мужчина, который хотел воспользоваться мною при первом же случае. Я лежала, практически не дыша, видела, как ветер гнет деревья. Вся внутри собралась, будто действительно ожидая, что сейчас он сорвет с меня одежду, закроет рот рукой… И… И?

Димитрий спал, его мои мысли не волновали. Он не попытался ничего сделать, и страх, сковавший горло, отступил. Он спрятался где-то ниже, не исчезнув полностью, но уже позволил мне дышать и засыпать. Без сновидений, в спокойствии.

Правда, проспать пришлось недолго, на весь сон ушло часа четыре. Причем уснуть по-настоящему я смогла только в последний час. Димитрий, не жалея, разбудил меня, дал в руки застывшее холодное мясо и сказал:

– Идем, останавливаться больше времени нет, – и мы продолжили путь.

Наблюдая в течение трех дней спину Димитрия, я уже почти стала его тенью. Повторять его движения и остановки, следить за тем, куда он смотрит, и видеть то, что он видит. Между нами будто потихоньку рушилась стена, теперь я могла говорить с ним, и он даже отвечал на некоторые мои вопросы. Примерно на два из десяти, но и то хлеб.

– Так для чего вам доспехи? Ведь неудобно так идти, они весят, наверно, десятки килограмм? – упорствовала я.

– Это не доспехи в полном смысле этого слова. Это броня специальной магической ковки. Легче и прочнее, чем что бы то ни было. – Отвечал он, сдавшись. А потом обычно добавлял: – Ты замолчишь, если я попрошу? – на это я качала головой, он только наигранно вздыхал, и наш разговор продолжался.


* * *

Опять ночь, мы сидим у костра. Буквально мгновение назад рядом с нами прошла парочка лосей, которых я увидела только благодаря Димитрию. Кажется, он замечал все, что творится вокруг.

– Удивительные животные, – сказала я заворожённо, когда они прошли мимо. – Всегда поражала красота леса и зверей, – Димитрий тем временем разводил костер и привычно молчал. – Я скучаю по времени, когда жила рядом с лесом, мне не хватает этой тишины и спокойствия, – присела ближе к нему и задумалась, вспомнив Адэт. Вырвался всхлип. Что бы я отдала, будь у меня возможность оказаться сейчас дома? Да все, что угодно, до последнего носка.

Рыцарь дал мне сухарики и запеченную картошку, от которой руки сразу стали черными. Приходилось дуть и откусывать горячие кусочки, ибо есть хотелось нестерпимо, да и горячее всегда вкуснее.

Мы уже поели и расстелили постель, но не ложились. Димитрий тоже был погружен в свои думы.

– Кто еще знал, что ты – девушка и знаменитая лесная нимфа, которую повстречал один из воинов? – вдруг спросил он.

– Игнат и Петро, – сказав это, я только осознала, что так и не спросила, где они. Движимая страхом, я совсем позабыла о друзьях. – Они меня спасли, – я выдохнула и спросила: – Они живы? – я смотрела в землю, не поднимая взгляд. Было страшно услышать ответ.

– Когда я покидал их, они были живы, – ответил Димитрий.

– Но как? – спросила я.

– Как я выбрался? – я кивнула. – Не знаю, меня будто вывели из этой вечной песчаной бури. Я не стал возвращаться, сразу отправившись в лагерь, чтобы отправить подмогу.

– Это все она, – глухо произнесла я. Рыцарь на это никак не ответил, и в тишине мы легли спать. От усталости я уснула, стоило мне закрыть глаза.

Ночная прохлада обошла меня стороной. Когда я проснулась, то поняла, что все это время Димитрий обнимал меня. Попытка выбраться из крепких рук не увенчалась успехом, он лишь сильнее меня сжал. Откуда только взялась эта нежданная нежность?

От этой мысли стало не по себе. Только одно может быть этому причиной. Прислушавшись к себе, я поняла, что от рисунка исходит приятное тепло. Это могло означать только то, что Димитрий – мой новый нареченный.

Он вскоре проснулся, собрался в тишине, и мы продолжили путь. Смотря ему в спину, я думала об одном. Значит, та сила, что вывела его из пустыни, – это зов альвы. Поэтому на него не влияла сила шамана. И Аурика не могла об этом не знать, когда тащила меня к нему в палатку. Один вопрос: “Что все это значит?”

Аурика, я уверена, знает, что он – мой суженый. Она вдруг исчезает и позволяет нам сбежать. Аурика ничего не делает просто так. Но у нас нет пути назад, и впереди нас что-то ждет. И навряд ли хорошее.

Эти мысли грызли меня, и я, в конце концов, схватила Димитрия за руку, показывая, что хочу, чтобы он меня выслушал.

– У нас большие проблемы, – начала я.

– О чем ты? – сразу насторожился мужчина.

– Аурика, – я вздохнула. – Это ее план. Наш побег – это ее план, и я не знаю, что именно она нам приготовила.

– С чего ты это взяла? – я подумала, как бы объяснить всю сложившуюся ситуацию.

– Она контролирует весь отряд и при твоем появлении вдруг исчезает, притом, что знает: я первым делом побегу к тебе, и мы сбежим. Она пустила нас не на конях, а именно пешком, по этому темному лесу, – рыцарь задумался.

– Я думал об этом, – признался он честно.

– Мы идем в надежное место, где нам помогут? – спросила я.

– Сейчас это наш единственный шанс, – ответил он.

– Хорошо, – согласилась я. – Нам надо быть аккуратными.

– Чему быть, того нам не избежать, – Димитрий явно хотел сказать что-то еще, но вместо этого взял меня за руку, и мы пошли быстрее. У нас и правда не было выбора, и, если есть хоть небольшой шанс все исправить, мы должны попробовать.

После этого разговора Димитрий вел себя крайне странно. Практически не выпускал мою руку из своей, хотя я знала, что ему неудобно так идти. Когда из леса раздавался треск или сотни других звуков, он отпускал мою руку, заслонял своим телом и клал ладонь на рукоять меча. От таких его действий я окончательно превратилась в слух и сама реагировала на любое движение.

Последующие ночи он не спал. Я не знаю, как ему это удавалось, ведь сама буквально валилась, подкошенная усталостью. К тому же мои ноги превратились в одну большую кровавую мозоль: я натирала новую на только что порвавшейся старой. И, сняв сапоги, ловила мгновения блаженства. Если получалось, то находила в осеннем лесу листья кулаты, маленького растения, которое помогало заживлению. Но его время подходило к концу, и встречалось оно тем реже, чем сильнее холодало.

Стоило моей голове опуститься на плащ, я тут же засыпала. Пару раз проснувшись, я видела, как воин сидит рядом и смотрит в темноту леса.

– Отдохни, – шептала я, он же укрывал меня посильнее и качал головой. Я снова засыпала, наутро не понимая, привиделось мне это или нет.

Шел пятый день пути. Встали мы ранним утром, вокруг еще было темно. Димитрий сказал, что сегодня мы должны дойти. Его лицо было хмурым со вчерашнего дня, видимо, он обдумывал мои слова, и так же не мог прийти к решению этой странной задачи.

Сквозь деревья уже были видны огни лагеря, ветер доносил гул голосов и ржание лошадей. Мы уже час наблюдали из темноты, Димитрий молчал. Но идти нам все равно некуда, поэтому мы вышли из укрытия и направились к лагерю.

Нас встретили настороженно, но пропустили. Мы зашли в лагерь, я старалась держаться ближе к рыцарю, вокруг натыкаясь только на злые взгляды и враждебность. Здесь все явно не так, как планировал Димитрий. В сопровождении стражи и других рыцарей мы дошли до командира отряда, он встречал нас с верными рыцарями.

– Ну здравствуй, Димитрий, – сказал седобородый мужчина, но не подошел. Нас будто окружали, мужчина оставался спокойным.

– И ты здравствуй, Данил. Спасибо за такой теплый прием, – он показал руками на всех окруживших нас воинов.

– А что ты хотел? – ответил тот. – Предателей у нас встречают только так. Радуйся, что не убили тебя, как собаку, на краю леса.

– Предателей? – весело спросил Димитрий. – Уж таких титулов за мной точно не значится, – я же все время осматривалась и сжимала кулаки сильнее.

– Нам поступил приказ: если ты придешь к нам – задержать, как предателя короны, и наказать по законам военного времени. Все прекрасно знают твои отношения с королем, – мужчина поморщился. – Я надеялся, что все это – ложь, но вот ты тут, что предлагаешь делать мне?

– Поверить другу, – сказал серьезно Димитрий. – В моем лагере разлад, на нас напала шаманка из песчанников. Все мои воины одурманены, и мне пришлось бежать. Подумай, стал бы я приходить к тебе, если бы был предателем? – он сделал шаг к мужчине.

– Я уже ничему не могу верить, Димитрий, – сказал на это седобородый. – Мы должны исполнять приказы, ты это прекрасно знаешь.

– Если ты исполнишь его, то никогда себе не простишь, что убил меня просто так, за ложные обвинения. Данил, мы столько прошли с тобой, – но седобородый уже отвернулся и направился к палатке. Так дело не пойдет. Я вышла из-за спины рыцаря и метнулась к командиру, схватила его за руку, пока меня не остановили.

– Он говорит правду, – крикнула я. – Мы сбежали вместе. Из его отряда вернулся только он, остальные канули в пустыне из-за шамана. Она околдовала всех. Пока не было Димитрия, весь лагерь погрузился в раздор. Постоянные драки, неисполнение приказов. Сейчас те воины в опасности, они – добыча легче щенка. Не верите Димитрию, поверьте мне, отправьте на помощь, и мы последуем за вами. Прошу, – я упала на колени, не отпуская руки рыцаря.

– Кто ты? – сказал он.

– Мое имя Сона, рыцари спасли меня.

– Девчонка?! – он бросил взгляд на Димитрия, тот стоял, застывший, смотря на меня. – Дитя, – он поднял меня. – Война не игрушки для девочек, и решать не тебе, – он передал меня одному из рыцарей, – уведи ее. Его убить, – указал он на Димитрия и скрылся в палатке.

– Не-е-е-т, – закричала я, пытаясь вырваться, но ничего не вышло. Меня потащили подальше от поля. Я видела, как Димитрий провожает меня взглядом, готовый к схватке.

Меня завели за бараки и отправили в палатку, стоявшую на окраине, приставив стражу. Я слышала звуки боя и крики, не слушать этого я не могла. Было жутко присутствовать при таком. При казни невинного человека. Вот, в чем был план Аурики. Убить Димитрия, убрать меня и истребить армию рыцарей. От страха и волнения я сильно закусила губы. И снова молилась, теперь не за жизнь воина, а за легкую смерть, за его душу, за то, чтобы все старые и новые боги покарали эту мерзкую дрянь.

Время остановилось, и, когда крики затихли, я разжала кулаки. На ладонях алели кровавые ранки от ногтей. Прижала ладони к лицу и заплакала. Мои плечи еще тряслись, когда в палатку зашли.

– Пойдем, – произнес рыцарь. Убрав руки от лица, я посмотрела в голубые глаза Димитрия, его лицо рассекала рана, руки были в крови. – Надо спешить, – я встала и обняла воина.

– Спасибо, спасибо, что ты жив, – отпустив его, я вышла из палатки, он – за мной. В лагере было тихо.

– У нас немного времени, чтобы скрыться, – я не стала спрашивать, что там случилось. Эта история не для сегодняшнего вечера.

Добравшись до леса и скрывшись в его тени, я спросила Димитрия.

– Куда мы?

– В столицу, другого выхода нет.

– Хорошо.

Зачиналось утро, мы дошли до ручья, где оба вымылись и застирали грязные вещи, особенно окровавленную одежду воина. Наш путь теперь шел через парочку деревень. Доспехи Димитрия сильно привлекали взгляд, а, после объявления его предателем, стали опасны. Поэтому мы спрятали их в лесу. Длинные светлые волосы пришлось отрезать, они тоже были приметными.

В деревню мы вошли другими людьми. Мужчина и подросток, обычные крестьяне, если не обращать внимания на крепкую фигуру Димитрия. В деревенских домах всегда рады гостю, тем более такому красивому и с интересными новостями. Нас впустила к себе старушка, что жила на краю. Накормила картошкой и теплым хлебом, дала новую одежду.

– От мужа осталось, так и деть некуда, – отдавая рубаху Димитрию, сказала она.

Долго задерживаться мы не стали, перекусили и отправились в путь, взяв с собой немного еды от добродушной хозяйки.

Мы шли по лесу вот уже второй день. Я часто думала о Димитрии, и мысли мои были неловкими. Рыцарь был очень красив, высок, плечист, с чистыми голубыми глазами. И он был силен настолько, чтобы помочь мне сбежать от оборотня. Но не могу же я просто так заявить, что богами нам определено быть вместе? Наплести сказку про старую легенду, а потом? Вдруг он откажет или, что еще хуже, сойдет с ума, как Эрридан, и тогда мне не убежать. Все это грызло меня.

Ночь и новый привал. Теперь мы жжем костры и жарим зайца, которого поймал рыцарь этим днем.

– Я вспомнил тебя, – завел разговор воин. – Ты – тот утопленник, которого нашел на пути ко мне отряд Игната.

– Угу, – ответила я, дуя на горячее мясо. – Я надеюсь, что они живы.

– Я тоже, – ответил он честно. – От чего же ты бежала? Говори правду, нам еще долго идти. Я не хочу очередной нож в спину, – будто бы он знал, что меня волнует.

– От мужчины. Я бежала от сошедшего с ума оборотня, – я смотрела в его глаза, когда говорила это. Он не показал вида, что удивлен, просто кивнул и замолчал, будто ожидая, что я продолжу. – Он хотел заявить на меня права и избил свою невесту, когда та сказала, что хочет остаться с ним. Она и помогла мне бежать, но нас настигли наемники. Моего спутника, возможно, убили, меня сбросили в Терку, – я закончила рассказ, ожидая, что скажет мужчина.

– Оборотни берегут свою пару, – сказал на это Димитрий. – Он будет тебя преследовать, – это был не вопрос, и я решила не отвечать. – Пока ты с рыцарями, – он осекся, и мы оба замолчали, погрузившись в свои мысли.

Спали мы вновь вдвоем, спасаясь от холода.


* * *

Она появилась из ниоткуда, просто возникла на нашем пути. Все такая же, со злым оскалом и письменами на теле, черными волосами. Димитрий задвинул меня за спину и вынул меч.

– Как мило, – произнесла Аурика. – Вы уже подружились? Я рада. Не будем медлить, – она появилась рядом со мной и, вцепишвись, бросила на землю, где тут же схватила меня за волосы. Димитрий не успел на это отреагировать и сейчас зло смотрел на ведьму. – Я вижу тебя насквозь, – прошипела она. – Вижу, что движет тобой, и из чего ты состоишь. Знаю, что девчонка стала тебе дорога, и с каждым днем рядом с ней ты чувствуешь себя все лучше. Милая пташка не рассказала тебе, почему? Ты знаешь, кто такие альвы, рыцарь? Слышал легенды о женах нескольких мужей? О женщинах, что владели сердцами королей, воинов и магов, объединяя их в самые могущественные кланы? – Димитрий молчал. – Знаешь ли ты, какая магия прячется в этой девчонке? Она уже проникла в твое сердце, уже пустила туда свои корни, и ты уже принадлежишь ей. Теперь она не просто девушка из толпы, она – твой светоч, – она рассмеялась. – Она – твоя надежда и твоя слабость. А теперь слушай меня, воин. Едь в Хасу, умоляй короля вывести все войска с земель моего народа, а иначе, – она сильно дернула меня за волосы и запрокинула мою голову. – Девчонка будет приходить тебе в письмах по частям. Ты меня понял?

– Дословно, – ответил Димитрий.

– Вот и умница, мы ждем тебя, – ведьма скрылась со мной во тьме перехода.


* * *

Я очнулась в своей палатке, голова нестерпимо болела от воздействия чужой магии. Шаманка заботливо доставила меня обратно в лагерь и бросила на землю, сказав, чтобы я не совершала глупостей. Димитрий был на пути к Хасе, и я не уверена, что слова ведьмы на него повлияли. Не верилось мне и не хотелось, чтобы он пошел на поводу у Аурики. Он – воин и должен думать в первую очередь о своем войске.

С нашего ухода ничего не изменилось, воины все так же вились вокруг девушки и не обращали внимания ни на что иное. Драки стали обычным делом, даже убийства уже не пугали. Стало страшно ходить одной, в пылу драки могли пришибить и меня.

Аурика любила приходить ко мне и рассказывать, как убила моих друзей в пустыне, лишив силы песчаными бурями. Рассказывала, как Димитрий должен вымаливать у короля отступление, и о том, как она убьет воина, а потом и меня. Она получала удовольствие, смакуя грязные и жестокие подробности. Она предлагала перейти на ее сторону, говорила о том, что две легенды должны стать явью вместе. Мечтала, как будет владеть миром благодаря моему дару. Она была всемогуща, и противопоставить ей мне было нечего. Оставалось только не обращать внимания на ее слова и сжимать кулаки.

Этими рассказами она подвигла меня на мысль. Эта мысль пришла ко мне во время долгих ночных раздумий. Мысль о том, как уничтожить эту дрянь. Димитрий придет в лагерь, один или с войском, но придет. Не может не прийти, тут его воины. Его люди здесь. Аурика ошиблась, думая, что главная причина борьбы рыцаря – это я. Нет. Он – вождь своего народа, и его он точно не бросит. Но шаманка надеется на меня, ей плевать на рыцарей. А значит, если убрать одно звено, то все распадётся. Если ей нечем будет удерживать воина, то и противопоставить она ему ничего не сможет. Не будет меня, не будет и сдерживающей силы, как думает Аурика. А значит, мне только и надо, что убедить ее в своей готовности идти на смерть.


* * *

Шли дни, Димитрий не появлялся, и это начинало настораживать. Закрадывались мысли, что его бросили в темницу или остановили где-то в пути. Волнение становилось все больше день ото дня. Аурика подливала масла в огонь, говоря о том, как Димитрий жалок, а я глупа.

Был жаркий день, когда из пустыни к нам пришли послы песчанников. Замотанные в балахоны, они прошли по нашему лагерю и двинулись в палатку командующего. Никто их не остановил, у рыцарей не осталось воли, они следовали приказам шаманки. Аурика встретила гостей, они долго говорили, и лишь ночью посланники двинулись обратно. Проходя мимо, один из кочевников задел меня плечом и вложил что-то в мою руку. Я не подала вида, и, когда они скрылись из виду, пошла к себе, чтобы под светом прочитать послание.

“Будь осторожна”.

Не осталось сомнений: Димитрий готовит удар, и нанесет он его из стихии Аурики.

Рыцарь не медлил, и уже на следующий день произошла битва.

Я стояла и чистила овощи к обеду, когда пришли “песчанники”, но в этот раз все не прошло гладко. Лагерь взорвался воплем Аурики, и палатку, в которой они были, снесло резким порывом ветра. Тут же будто из пустоты появились воины. Они обезоруживали тех, кто готов был биться за свою госпожу. Быстро сработав, они взяли ведьму в кольцо, она яростно смеялась.

Димитрий, сняв с себя повязанную на голове ткань, вышел вперед, выставив меч.

– Глупый мальчишка, – прошипела она и, в одно движение оказавшись рядом со мной, бросила меня на землю. – Я убью ее, – это был идеальный момент. Я крикнула:

– Попробуй, – и на ее глазах я острым ножом прошлась по руке, густая бордовая кровь заструилась по белой коже. Доля секунды и отвлечение внимания – все, чем я могла помочь рыцарям, но и этого хватило. Воины бросили в нее копья, одно из них пронзило ее спину. Свирепым взглядом смотря на меня, шаманка повисла на деревянной рукояти.

– Мы могли завоевать мир, – шепчет она в агонии. Несмотря на то, что была сильно ранена, она яростно пыталась вырвать копье из земли. Что ей и удалось.

Такое зрелище никогда не забудется. Черная шаманка с грязными волосами, испачканными кровью, пронзенная тяжелым копьем, двигается мне навстречу, протягивая свои окровавленные руки. Она шла недолго, пока острый меч Димитрия не сверкнул на солнце, и на землю не повалилась отрубленная голова. Тело, лишившись опоры, медленно упало, залив кровью песок. Я отодвинулась подальше, не в силах встать, чтобы темная жидкость не коснулась меня.

Ко мне подошли, взяли на руки, и знакомый голос сказал:

– Тише, девочка, все будет хорошо, – мы отдалялись. Последнее, что я видела в тот день, – это как тело Аурики сжигают, и черное пламя озаряет лазурное небо.


* * *

Все началось заново. Опять я, выжившая вопреки словам шаманки, Игнат и Петро, которых разыскал Димитрий в пустыне. Оживший лагерь, где не было драк, а только ночные посиделки у костра и истории. Никто не упрекнул рыцарей, под властью ведьмы потерявших разум. Большинство из них осталось в лагере, некоторые ушли в другой отряд вместе с войском, что направилось в Хасу. До их отбытия только раз в лагерь вновь вернулась враждебность.

Это произошло после боя, когда приехал советник и прилюдно отчитал Димитрия за то, что тот самовольно приказал армии идти в атаку. Все происходило около палатки во время обеда. Худосочный мужчина вышел первым, заявив:

– Все это – глупые домыслы!

– На войне нет глупых домыслов, Стислав, – отвечал идущий за ним рыцарь.

– Значит, есть, – настаивал советник.

– Я не поведу своих воинов в атаку, тем более из-за шаманов, которые, как выяснилось, существуют до сих пор – твердо заявил Димитрий.

– Это не твои воины, и ты не главнокомандующий, не забывайся, – смерил Стислав рыцаря высокомерным взглядом. – Вы принадлежите королю, и это его приказ.

– Но…

– Приказ, а не просьба. Я все сказал. Если они нападут, вы будете сражаться.

– Легко обрекать воинов на смерть, если сидеть под защитой крепких стен, – прозвенело над лагерем.

– На что вы намекаете? – зашипел министр.

– Рыцари в первую очередь принадлежат Веторгу, нашему богу и покровителю, а уж потом царю. А наш бог не любит напрасных смертей, – Стислав весь побелел от ярости.

– Как ты смеешь, смерд! – Он аж подскочил.

– Я заслужил свое звание смелостью, а не происхождением, – ответил на это воин. – Вам пора, – он указал на дорогу, и мужчина, быстро чеканя шаг, пошел к лошадям вместе с охраной.

До самого вечера воина не было видно в лагере. Кто-то сказал, что он ускакал вслед за министром. В это мне совсем не верится. Скорее всего, уехал по своим делам или опять в разведку. Все Рыцари, после отъезда сухопарого министра, суетились и бегали по лагерю, обеспокоенно поглядывая на песчаную степь. Ближе к вечеру, когда зажгли огни костров, меня подозвал к себе Игнат. Сказал, что нам есть о чём поговорить.

Я села на землю рядом с ним, смотря на блики огня и на то, как старый воин готовит походную кашу на ужин.

– Как ты сегодня совсем не одичала? – спросил он, устало потирая глаза. Видно, не только простые воины беспокоились, но и он без дела не сидел. – Димитрий так и не вернулся, – промолвил он. – После приезда Стислава все на ушах стоят. Если ты заметила, его у нас никто не любит. Хоть мы все тут дворяне, таких аристократов не признаём. Наверное, – он сделал небольшую паузу, – мы – последние приличные люди в нашей стране, – потом оглянулся на меня, будто бы сожалея, что произнёс эти слова. Я просто смотрела на него, внимательно слушая. – Димитрий не любимчик у наших царей, он их не любит, – сказал он чуть тише. – Да будто бы есть за что их любить, – он повел плечами, закутавшись сильнее в плащ. – Так вот, о чём это я? Димитрий – хороший воин, но не аристократ. Для благородных людей это не имеет значения, потому что в нашем деле важно совсем не это. Но находятся глупые высокородные выскочки, которые так и мнят себя властителями мира, и простолюдин в армии их не устраивает.

Тут к нам подошел Петро, принеся каждому кашу, присел и спросил:

– О чём вы тут шепчетесь? – Игнат ответил:

– Да всё о том же, о чём и весь лагерь говорит, – Петро хмуро свел брови.

– Самим становится стыдно, что во главе армии стоят такие люди как министр и иже с ними, – он оглянулся: не слышит ли кто наш разговор. Потом сказал тише, – всем нашим вельможам нужно дать хотя бы сотую долю того благородства, которое есть у Димитрия.

– Он был простым мальчиком, сыном конюха и придворной швеи, – продолжил Игнат прерванный другом разговор. – Учили его драться серебряные воины, которые состояли при короле. Не при том, что правит сейчас, а при жизни его батюшки. Он был неплохим правителем. Жалко, что под конец совсем из ума стал выходить, – Игнат долго смотрел на костер, потом заговорил снова. – Я тоже его учил, занятым он был мальчишкой. Пока все бегали и воровали на площадях и рынках, он пропадал в казармах и на учебных полях, учась и отрабатывая удары, как самый настоящий из благородных рыцарей. Он многим нравился, и это покровительство даровало ему титул и преданность серебряным рыцарям. Он прослужил отличную службу, ни разу не запятнал свою честь, которой уже давно нет у наших дворян. Воины его ценили и слушались, поэтому он дослужился до капитана. Но война и рыцарские походы – это одно, а столица и королевский замок – совсем другое. Наследник его невзлюбил, хотел забрать титул и лишить звания рыцаря. Поговаривают, что чем-то наш Димитрий не угодил величайшей особе, – на этих словах Петро слабо ударил друга локтем, мол, молчи. – Да об этом все знают, чего молчать-то? – ответил на действие друга Игнат. – Если я не расскажу, то кто-то из наших вояк, да ещё и прибрешут. – В общем, собрал он как-то бал. Хотел, видимо, Димитрия при всех унизить. Да только нашему капитану палец в рот не клади. Выразил он на приёме отсутствие своего уважения, и к наследнику, и к благородным аристократам. С бала ушел и потерял звание командира. Что на бумажке написано, в военных походах не действует, поэтому здесь он для всех командир, – воин опять надолго замолчал.

Поглядывая на палатку Димитрия, я ела пересоленную походную кашу. Невольно волнение за мужчину передалось и мне. Мои рыцари вскоре поели и ушли к себе спать. Мне же спать не хотелось, поэтому я решила прогуляться по лагерю. Посидела у нескольких костров, слушая рыцарские байки. Все поднялись, когда услышали ржание лошади из леса. Кто-то рядом сказал: «Командир вернулся». Все вздохнули с облегчением. Он спешился и быстрым шагом пошел в палатку. Я тоже поднялась от дальнего костра и решительно пошла в палатку к Димитрию. Будто что-то в груди требовало увидеть его сейчас.

Я вошла бесшумно, мужчина переодевался. Мы не говорили с ним с того времени в лесу. Он, если было время, спрашивал, как у меня дела, и кивал, когда я отвечала, что все хорошо.

Красивое тело воина было покрыто шрамами.

– Что ты хотела? – спроси он, и я сначала даже не поняла, к кому он обращается. Значит, заметил.

– Как ты? – искренне поинтересовалась я.

– Бывало и хуже, – он повернулся ко мне, посмотрел недолго. Потом сделал пару шагов и обнял меня, прижав к широкой груди. – Просто постой так со мной, ничего не говори, – я тоже обхватила его руками и прижалась сильнее. Возможно, нам обоим это было нужно. Постояв так немного, он отпустил меня и глухо произнес: – Иди, сейчас мне нужно побыть одному, – я не возражала и тихонько вышла на улицу, сердце колотилось, как бешеное, а в груди было приятно тепло.


* * *

Понемногу, но всё вокруг стало изменяться. Мы отправили раненых и убитых ушедшим караваном, проводив их самым роскошным пиром, который я видела когда-либо. Меня же, после случая с Аурикой, стали замечать. Подходили и спрашивали, как я, шутили про мою ложную немоту. Помогали, если видели, что я не могу с чем-то справиться. Из обычного подростка я превратилась в девушку, которая помогла справиться с ведьмой. Я все чаще замечала, что Димитрий стал пристально наблюдать за мной, где бы я ни находилась. Стал больше говорить со мной и даже как-то научил меня, как правильно держать нож.

Но было и еще кое-что. Мне надо было уезжать. Димитрий не разрешил мне остаться надолго, тем более, после случая с шаманкой, ситуация обострилась, а король так и не дал подмогу. Вскоре должен был прибыть караван, который направлялся в Миритан, столицу эльфов, на коронацию наследного принца. От этой новости в груди начинало щемить, я не хотела сейчас покидать своих друзей и Димитрия.

Ночью мне не снились кошмары. Я смотрела в потолок палатки и не могла уснуть, слишком много думая и уходя в себя. Когда было особо трудно без сна, я выходила к костру, которых было так много в лагере. Там сидели воины и в основном молчали.

В одну из ночей рядом со мной присел Димитрий. Недолго он сидел молча, потом сказал:

– Если ты и уедешь, то со знанием, как защитить себя. Пошли, я хочу кое-что тебе показать, – я не возражала, встала и пошла за ним на поле. – Ты худая, значит, тебя спасет только ловкость. Всегда следи за врагом, а лучше прячься и беги. Оружием владеешь? Ну, конечно, нет. Завтра сходи к оружейнику, пусть даст тебе кинжал под твою руку. Носи его всегда с собой и бей только тогда, когда враг приблизился к тебе. У тебя будет один удар. Чтобы убить, надо ударить сюда, – он показал на шею с правой стороны, немного выше ключицы, а потом обратную сторону бедра. – Там проходят главные кровеносные артерии, один удар, и твой противник умрет.

Он встал напротив, показал, куда надо бить и несколько легких приёмов. Мы повторяли их всю ночь, пока первые лучи солнца не прочертили темное небо. После учебного боя мы сидели на земле, спиной опираясь на ограду, Димитрий посмотрел на меня и спросил:

– Тебе уже рассказали мою историю? – Я кивнула. – Воины больше сплетники, нежели бабы на рынке, каждый раз в этом убеждаюсь, – Я улыбнулась, вспомнив, как Игнат любил обсуждать других рыцарей. – Ты ведь тоже не аристократка, из простолюдинов? – я кивнула. – Я всегда хотел чего-то добиться, а не просто быть сыном конюха, – он сделал паузу, потом продолжил. – Нельзя так жить, не бороться, давать всему идти своим чередом. Так и жизнь пройдет, а ты останешься таким же мальчишкой, сколько бы лет тебе не было. Мне всегда так говорили мои учителя, и я усвоил их уроки. А теперь мир изменился, и твоя борьба никому не нужна, – он запустил руки в короткие волосы, я села чуть ближе.

– Я могу тебе помочь? – спросила.

– Ты уже помогаешь, – ответил он, улыбнувшись. – Благодаря тебе я впервые понял, что есть и другая жизнь. Не только армия и рыцари, но и семья, – он посмотрел мне в глаза и провел рукой по моей щеке. От такой ласки я невольно закрыла глаза, потом осознала, как это выглядит, и залилась румянцем. Он одарил меня доброй улыбкой и, приблизившись, поцеловал в лоб. Потом, вдохнув, произнес, – оставайся в моем сердце, – я ничего не ответила, и он встал, подав мне руку. Мы вместе дошли до моей палатки и попрощались, так и не сказав друг другу важных слов.


* * *

Наши трудные и полезные тренировки продолжались три ночи подряд. Димитрий не щадил меня, кидая на землю, набивая синяки, отрабатывая приемы. После таких тренировок, я спала как убитая и кряхтела как старуха, стоило мне неудобно лечь или слишком резко встать. Игнат посоветовал делать растяжку, чтобы мышцы привыкли к напряжению. И даже принес мне обезболивающую мазь. Мы больше не говорили. Димитрий будто бы отдалялся от меня, молча уходя после каждой тренировки. А днем был так занят, что практически не покидал свою палатку.

Дни проходили в глупых делах и метаниях, я тоже избегала Димитрия. Его вдруг стало как-то слишком много. Я замечала его везде, куда бы ни бросала взгляд. Будто бы раньше его не существовало, а сейчас он был в каждой детали, на каждом повороте и в каждом взгляде. Впервые я видела его по-настоящему, внимательно рассматривала.


* * *

(Шалан, Хаса)

Этой ночью он не спал. Они были уже столько дней в пути, а он так и не мог понять, где находится Сона. Единственное, что было ясно, так это то, что она жива и находится где-то на территории Шалана.


* * *

(Лагерь рыцарей, граница Шалана и Пустыни Ий)

Тренировка опять закончилась полным моим провалом, но все же кое-что стало получаться. К примеру, синяков стало на порядок меньше, и теперь я могу продержаться против Димитрия целую секунду! Была еще ночь, сегодня мы закончили пораньше, и Димитрий не стремился уходить.

– Пошли к речке? Если ты не против, – спросил он.

– Мм, хорошо, пошли, – он помог мне встать. Мы направились к лесу, прошли сквозь редкие деревья и уселись на бережку.

Он молчал, я тоже не решалась начать разговор.

– Я – один из них? – начал он. – Один из твоих нареченных? – я смущенно кивнула. Этот разговор должен был когда-нибудь состояться. Он недолго молчал, потом взял меня за руку, будто ища поддержки. – Ты меня специально искала? – я отрицательно покачала головой, потом посмотрела вперед.

– Я бежала от первого… суженого. Я рассказывала тебе о нем, его имя Эрридан, он – вожак волков на пограничной заставе Тер`Рионовской пустоши. Богиня сама направляет меня. Я не знала, кто ты, пока не поняла, что Аурика не может тебя охмурить. Она притащила меня ночью в твою палатку, ты крепко спал. Она сразу все поняла, я – чуть позже, когда мы были в лесу.

– Ты не поняла это сразу? – спросил недоверчиво он.

– Нет, мой рисунок изменяется при появлении такого мужчины. В прошлый раз он больно пульсировал. В этот – лишь слегка саднил, но я списала все на зуд.

– Рисунок? – переспросил он.

– Да, отметка богини, – я опустила рукав рубашки, оголив ключицу. Он внимательно посмотрел на два распустившихся цветка. Даже протянул руку, чтобы потрогать, но я отшатнулась. Он положил руку обратно.

– И много таких, как я? Предназначенных тебе? – я опустила голову.

– Я тоже этого не хотела Димитрий. Это не мое желание, я родилась с этим “даром” и даже попыталась избавиться. Если тебя это смущает, то я могу все прекратить.

– О чем ты? – не понимал он.

– О том, что ты должен стать моим… мужем. Это необязательно. Есть обряд, который позволит тебе отказаться от этой участи, – пояснила.

– Кто сказал, что я этого хочу? – спросил он, я посмотрела на него.

– А кто может хотеть такого? Иметь женщину, которой назначены еще десять мужей, – сказала я с усмешкой.

– Десять? – от удивления он приподнял бровь. – Надо же, – почему-то его эмоции расстраивали, я будто готовилась, что он сейчас отшвырнет меня. – Сона, ведь ты нравишься мне не из-за этого, – вдруг сказал он спокойно. От признания мои щеки заалели сильнее. – То, что сказала на той поляне Аурика, было правдой. Только после ее слов, когда она забрала тебя, когда я увидел, как ты порезала свою руку, а потом беспокойно спала, я понял, что она права. Я с самого начала обратил на тебя внимание, сначала просто взглянул на странного паренька, но почему-то тебя запомнил. И поверил тебе сразу, как ты пришла в палатку предупредить, признавшись, что девушка. Ты всегда была во мне, будь то магия или что-то иное. И сейчас я не хочу что-то менять. Позволь мне просто побыть рядом и понять.

– Хорошо. Но я не люблю тебя, – ответила я честно.

– Я не прошу, – он улыбнулся. – Я сам не знаю, что именно чувствую, и не хочу просить тебя лгать мне.

– Но ты хочешь, чтобы я была рядом. Для чего? – спросила я серьезно.

– Не знаю. Ты – что-то, без чего трудно. Не смертельно, но трудно. Будто часть, убрать которую, и мир изменится. После нашего разговора, я только и думал, что об этом, – он впервые был таким искренним. – Может, это хорошо. Это знак для меня, что есть другая жизнь.

– Ты пугаешь меня, – призналась я.

– Я сказал, что ты мне дорога, а ты уже хочешь бежать? – он придвинулся ближе. – Твой взгляд не говорит о том, что тебе страшно, – я смутилась и отвернулась. Он молчал. Голоса были где-то далеко, мы смотрели в чудное ясное небо. – Давай попробуем? Боги знают лучше нашего.

– Ты говоришь так только потому, что не понимаешь, – сказала я тихо.

– Разве мы вообще что-то понимаем? – он посмотрел на меня. – Может, ты – мой дар? За все, что я делал, за что боролся? – он сел совсем рядом и, взяв мою руку, поцеловал ее. – Мы не нужны никому, я – уж точно. Даже если не полюбишь, если я не полюблю, мы можем просто держаться вместе. Я смогу защитить тебя от опасностей этого мира, просто позволь мне идти рядом.

Разговор быстро закончился, когда мы заметили, что стражники патрулируют берег реки. Они кивнули нам, а один даже подмигнул, чем окончательно меня смутил. Я, извинившись, поспешила в лагерь, оставив воина одного.


* * *

Он опять был в каждом взгляде, был рядом все чаще и чаще. Но хуже всего: он стал смотреть на меня по-другому. Иногда задумчиво проходить взглядом по моей фигуре, лицу. Стал спрашивать мое мнение об интересующих его вопросах. И я стала чувствовать его по-другому, не просто как воина, рыцаря, а как мужчину. Это произошло не сразу. Просто в какой-то момент я осознала, что уже не смотрю ему в глаза, потому что меня пугает его взгляд.

Он начал прикасаться ко мне. Даже если это случайная встреча около костра или у палаток, но он мимолетно дотрагивался. Стал смотреть мне в глаза, когда говорил. В один из дней он зашел, когда я переодевалась, и, пока я не заметила, не собирался выходить. За что получил ощутимый выговор от Игната и даже угрозу надрать уши особо ретивым рыцарям. Димитрий только смеялся и обещал украсть меня из лап этого злого дракона.

– Совсем от любви голову потерял, – бурчал седовласый воин.

– Может, это и не любовь, – сказала я, когда он подошел ближе.

Мы с Игнатом подружились, он стал мне самым близким человеком после Адэт. Я рассказала ему даже больше, чем Димитрию, в один из дней после выздоровления. Он не ругал меня за то, что я солгала насчет немоты, просто укорил, что ему-то могла и сказать. Поведала ему о тете, о проклятии альвы, о моем пути в Хасу, о храме и встрече с богиней. О том, что мне предстоит найти еще девять мужей. Что его особенно развеселило. Он знал и о моих переживаниях, о мыслях, о волнении насчет Димитрия.

– Уж я-то знаю, что такое любовь, – сказал мне воин. Сам он так и не рассказал ни о жене, ни о дочери. Я его за это не упрекала, еще придет время.

– Я боюсь, что заставляю его чувствовать это. Как разрушила любовь Весты и Эрридана.

– У Димитрия нет невесты, так что и рушить нечего. Сона, он сильный мужчина, которого даже шаманка не смогла одурачить. Не думаешь ли, что ты сильнее ее? – мужчина улыбнулся, а я игриво погрозила кулаком.

– Я не хочу, чтобы он страдал из-за моего дара, – сказала чуть тише.

– Позволь ему самому сделать выбор, – ответил мне на это рыцарь, а потом, подхватив за руку, повел смотреть тренировочный бой – одно из главных развлечений лагеря.


* * *

Разбудил меня Игнат:

– Сона, вставай, караван приехал. Тебе надо собираться, – я открыла глаза, кивнула, быстро умылась и вышла. В первую очередь заметила Димитрия, который разговаривал с купцами.

– Они уедут послезавтра утром, держат путь к эльфам. Скоро коронация наследника, хотят хорошо наживиться, – поведал мне Петро. – Димитрий договаривается с ними, чтобы они взяли тебя до Миритана, – я посмотрела на него ошарашенно. – Видно, он тоже понял, что тебе тут не место. Ты уже отхватила свою долю от войны, большего не надо.

Димитрий, поговорив с мужиками, двинулся к нам.

– Ты мне нужна, – смотря на меня, произнес он. – Пошли, – больше ничего не сказав, двинулся к речке. Мне пришлось следовать за ним. Мы дошли до берега, когда он заговорил:

– Послезавтра поутру ты уедешь.

– Хорошо, – я была растеряна, мне казалось, что у нас будет больше времени.

– Я не отпускаю тебя, – он подошел и, несмотря на мои протесты, обнял. – Не гоню, но и держать не буду. Вчера доставили послание: песчанники готовят нападение, мы должны их опередить. Теперь я знаю, что могу сражаться не только за Шалан, – он прижался к моим волосам. – Если нам и не суждено больше увидеться, то я не хочу быть этому причиной. Похитят тебя, ранят или убьют, все будет на мне.

– Обряд отречения? – пролепетала я.

– Нет, не хочу. Так просто я не отдам свою судьбу. За оборотня не волнуйся. С тобой поедет Игнат и отряд рыцарей. В столице эльфов тебе тоже боятся нечего, у них плохие отношения с оборотнями, и там шанс встретить его еще меньше, чем в пустыне.

– А ты? – вырвалось у меня.

– Ты сказала, что судьба уже связала нас, и все дороги ведут к тебе, – он отпустил меня, посмотрел в глаза. – Если это так, я тебя найду. Совсем скоро. Этот поход будет последним для меня, я уже отправил приказ на подпись. Три-четыре дня, и мы увидимся. Теперь ты – мой ориентир, – он достал из кармана шнурок и что-то серебряное. – Это первое, что я купил себе на жалование дворянина, – он продел шнурок через мужской серебряный перстень. – Возьми, он зачарован на меня. Теперь я точно тебя не потеряю.

– Зачем тебе это?

– Если я и не был первым, кого ты нашла, я хочу быть тем, кто первый сделает тебя своей. Этот перстень говорит, что ты моя. Тебе выбирать, друг я тебе, враг, муж или любовник. Я выбрал, – он крепко меня обнял и прошептал: – Не иди сейчас за мной, я еду на разведку. Мы не увидимся ни сегодня, ни завтра, иначе я тебя не отпущу, – убрав руки, он поцеловал меня в лоб и вернулся в лагерь. Рисунок впервые жег кожу, я поморщилась от боли.

Оставшиеся две ночи я провела в палатке Димитрия. Опять не спалось, снедало волнение и свербящее внутри чувство беспокойства. То, что, сказал он, заботило меня. Мне хотелось, с одной стороны, от стыда больше никогда его не видеть, с другой же – остаться в лагере и дождаться его приезда. Все путано и странно. Саита была права, когда рассмеялась на мои слова.

Я не любила рыцаря, но, как он и сказал, мы будто превратились в части жизни друг друга, без которых было уже совсем не правильно. Он ушел, оставив мне кольцо и обещание вернуться. А я, даже не признавшись в этом себе, буду его ждать.


* * *

Наутро, разбудив с первым лучом солнца, Игнат заставил меня помыться и ровно остричь волосы, ощутимо отросшие за полтора месяца. Дал новый красивый камзол и добротные кожаные сапоги, плащ да походную сумку.

– Димитрий приказал, – только и ответил он на мой вопросительный взгляд. Мол, с чего такие почести-то?

Сборы были быстрые. Лагерь тревожило отсутствие командира, и все ждали нападения или плохих вестей. Так что от нас все хотели избавиться поскорее. Купцы погрузили в обоз все, что не смогли продать, и тронулись в путь. Пожилой толстый торгаш запел звучным голосом походную песню:

– Опять уйду я на войну, прощай, моя любовь.

А я все жду, что ты придешь, все двери сторожу.

Не жди меня, я в землях тех обрел себе покой.

Моя любовь, я в бездну ту отправлюсь за тобой.

Тебя найду, к себе прижму и сердце одолжу…

Он завывал грустно и фальшиво. Мы отдалялись от лагеря, я смотрела, как рыцари убирают палатки и достают пушки из шатров. Грядет битва, и я молюсь всем богам, чтобы рыцари одержали в ней победу.

Пустыня скрылась из глаз, теперь вокруг одни леса. Голосов позади уже не слышно, мы отъехали очень далеко.

– Игнат, – позвала я. – Димитрий не просил мне что-нибудь передать? – спросила я неожиданно даже для самой себя.

– Он просил, чтобы я приглядел за тобой до его приезда, – воин усмехнулся. – И на старуху бывает проруха, – и затянул очередную песню вместе с купцами. Я же замолчала, дотронулась до перстня, висевшего на шее, и улыбнулась.

Дорога судьбы опять отправляет меня в путь, теперь к эльфам. Неужели самого наследника мне в женихи готовят? Аль короля? Засмеявшись от души, я подхватила мотив фривольной песенки и запела с остальными. Фиг с ними, с женихами этими, хоть день о них не буду думать!


* * *

(Шалан, дорога, ведущая на север от Хасы)

Оборотень встал рано, разбудил всех и сказал, чтобы собирались. Этой ночью произошло несколько вещей. Он почувствовал Сону, и у нее появился еще один нареченный.

– Куда мы? – спросил Велимир, когда вождь со всех сил пустился вскачь.

– Следуйте за мной, – только и сказал на это Эрридан. В голове у него билась мысль: “Дождись меня, только дождись”.




Глава 3


(Ниа`Аллан, страна эльфов, дорога в Миритан).

– Малец, был когда-нибудь у эльфов? – спрашивал тучный мужчина на сером коне.

– Не-а, дядька, впервые, – отвечала ему я. – А чего, красиво у них?

– Красиво, не то слово, – он не закончил, когда едущий рядом Игнат протянул:

– Древняя раса, что ты хотел, – купец кивнул.

– Замки до неба, и все из белого мрамора, позолота на каждом уличном столбе. Если бы у нас так было, ни одного столба бы не осталось, – он рассмеялся. – А женщины у них… Да, Степка? – мужчина довольно заулыбался. – Красивее баб я отродясь не видел. И бордели у них, – он мечтательно закатил глаза, тут же закашлял Игнат и погнал наших лошадей быстрее:

– Нечего этих распутников слушать, – шепнул он мне. – Хорошему они не научат.

– А больно рыцари хорошему учили. Мужики – везде мужики, и разговоры у них одни, – нахально поведала я и отвернулась от удивленно открывшего рот Игната.

Сегодня вечером мы въедем в Миратан, столицу Ниа`Аллана, речную страну эльфов. По правую руку вот уже день, как протекает Великая река ТитА, которая в своей дельте расходится на четырнадцать речушек. Они впадают в озера или превращаются в тонкие чистые ручьи. Земли древнейших занимают самую большую часть нашего материка, Лоррена. Их равнина покрыта светлыми лесами, среди которых встречаются редкие города. Миритан – самый большой, есть еще около десятка крупных. Деревень у эльфов нет, но есть охранные заставы, которые могут встретиться в любом закутке. Не любят ушастики, когда на их угодья покушаются. И когда их “ушастыми” называют, тоже не любят, но нам можно. Мы, простой люд, для них, что зверушки без хозяев.

Сейчас у эльфов торжество: коронация принца. На нее мы слегка опоздали, но праздник и ярмарка будут продолжаться еще месяц. Пожилой король, старший брат нынешнего правителя, Алесандр Кей`Амитас, отрекся от престола. Поговаривают, не просто так. Купцы шепчутся, что нынешний, Таллион то бишь, на братца покушение совершил, а тот и ушел подобру-поздорову. Эх, высшие, а порядки не лучше нашего. И чего, скажите, кичиться?

– Ты, главное, на эльфов не глазей. Они – мастаки молоденьким девицам головы кружить, – возобновил разговор рыцарь. – Раз тебя смущать уже нечем, – подначил за прошлые слова он: – Скажу: используют да выбросят, – тут уж я смутилась и возмущенно посмотрела на него. – Сама сказала, что разговоры везде одни, уже поздно девицу-то строить, – он объехал меня и, довольный, поскакал во главу отряда. Вот же жук! А еще рыцарь, называется. Я улыбнулась: подсыплю по старой памяти слабень-травы.

От рыцарей не было никаких вестей. Хоть отряд и отправлял парочку посланий на постоялых дворах, ответа мы не получали. Тревога сменилась спокойным ожиданием, переживания мои уже не казались такими глубокими и страстными, как я думала в ту ночь.

Игнат, выехав из лагеря, кардинально поменялся. Из настороженного и сурового воина он превратился в неутомимого шутника и распевателя походных песен. На этой ноте они с главным купцом и спелись, ну и умора. Что таить, и меня от этой легкости и радости путешествия отпустили все волнения. Я даже отправила Адэт весточку в одной из таверн: “Ищу женихов, хочу домой. Деревенских в дом не води, приеду – всех повыгоняю”.

– Где мы ночевать-то будем? – спросила я, когда прошли первую эльфийскую заставу. Древние воины выглядели как новые боги: светлые, высокие, тонкие и небесно красивые. Меня Игнат даже по макушке ударил, мол, не пялься, говорил же. Говорил-то он – одно, а увидеть их – совсем другое. У них будто кожа изнутри светится, а волосы не чета даже моим. Как нити золота, али серебра. Красотища!

– Я на постоялом дворе останусь, а ты иди к тому, кто больше понравился из эльфов, – за эту шутку я хотела влепить распоясавшемуся воину пощечину, но он с былой удалью ускакал. Точно он у меня допросится. Неужто я совсем на пропащую похожа?

Мы въехали в ворота Миритана, когда прошли вторую и главную заставу. Проверяли нас долго, чуть догола прямо на улице не раздели, а то вдруг мы в исподнем угрозу их государству несем. Степан потом хохмил, что он-то точно этой ночью представляет угрозу всем красивым горожанкам. С мужиками поездишь, и, глядишь, совсем у меня чувство стыда пропадет. Похабники.

Торговый люд поехал на рынок, чтобы с ночи свои обозы разместить и палатку торговую установить. Мы же с рыцарями поехали к постоялому двору, что располагался на окраине. Но у эльфов все не как у людей, у них окраины – это не бедные районы, а человеческие улицы. Древние живут в центре, а вокруг – простые люди. Игнат сказал, что в прошлый раз останавливался в таверне “У Розы”, очень ему там понравилось. Рыцари переглянулись и заулыбались. И это он купцов мужланами называл!

“У Розы” действительно было хорошо. Небольшой, но чистый дворик, в два этажа деревянная постройка, на окнах красивые розовые занавески. Расплатившись, рыцари остались внизу, чтобы поесть. Я же пошла в свою комнатку и попросила натаскать воды, на что мне владелица (моложавая женщина) поведала, что у них водопровод. Что это такое, я, как человек деревенский, не знала, но умно кивнула. Не показывать же ей, что я этого провода в жизни не видела.

Поднялась, зашла в комнату. Маленькая, с большим окном и кроватью. Настоящей кроватью, даже с периной! Я ее только руками потрогала, хотя хотелось, конечно, прям в грязной одежде на мягкое покрывало упасть. Вещи сняла, надо бы постирать. За ширмой нашла трубу, из потолка торчавшую, и краник, на полу – доски и дыру. Вот и хваленый провод, на вид не лучше нашего уличного туалета. Трубу только на кой ляд прикрутили?

Повозившись недолго и покрутив краник, я добилась небольшой струи, что начала стекать из трубы. Лучше бы лохань, да по старинке ведрами бы натаскала.

Кое-как помывшись, возблагодарила владелицу за то, что около стены стояло большое зеркало во весь рост. Последний раз я себя полностью видела только в замке оборотня, будь он неладен.

Зачем-то поправила волосы, когда подошла к зеркалу. Взглянула на себя после такого долгого пути. Я похудела, лицо из-за этого заострилось, и теперь действительно чем-то смахивало на мальчишечье. Вот чего мою ложь за чистую монету принимают! Кости на плечах и груди теперь были видны отчетливее, надо будет, вернувшись к тете, ведро пирожков слопать. Волосы, теперь очень короткие, делали из меня семнадцатилетнего подростка. Как сказал Димитрий, несуразного пацаненка. От воспоминания о воине щеки заалели, и девушка в отражении опустила голову, застенчиво улыбаясь.

Из сумки я достала чистую рубаху и штаны, грудь перебинтовывать не стала, у меня от этих тряпок уже все чешется. Служанка принесла мне тарелку с мясом и хлебом, Игнат передал. Поблагодарила ее и, быстро проглотив горячий ужин, плюхнулась на кровать. Божечки, вот оно какое, счастье.


* * *

– Ты от меня, главное, не отходи, – вещал Игнат. – На древних не засматривайся, а то меня Димитрий прибьет, – я обиженно посмотрела на него. – Это тебе не Латрин и не Хаса, тут народа в сотни раз больше, а лихого люда и подавно. Миританская ярмарка – самое большое торговое событие этого года, сюда только совсем бедный торгаш не поехал.

– Хорошо, Игнат. Ты же мне не отец, что так бурчишь? Никуда я не уйду, – возмутилась я. Он от моих слов слегка побледнел, но промолчал. Чтобы растопить сердце старика, взяла его за руку. – Пошли, покажешь мне настоящий мир, а то я только по грязным трактам и хожу, – и улыбнулась. Он немного оттаял, и мы направились к главной торговой площади.

– Фрукты, овощи! Сам выращивал, без магических добавок! – Орали от одного прилавка.

– Свинина, лучшее сало, самому жалко продавать! – Надрывался в крике толстый мясник.

– Ткани, ткани! Подходите, мужчины, дома сама ткала, лучше во всем Миритане не найдешь! – Схватив Игната за руку, заговорила женщина. Мужчина быстро вывернулся, и мы пошли дальше. Глаза мои от обилия продуктов разбегались, я уже уговорила Игната купить мне хурму, от которой теперь все руки липкие.

– По сторонам больно не смотри и речи их не слушай, нет большего обманщика, чем торговцы.

– Ну как мне не смотреть? Тут столько всего, будет потом, что тетке в деревне рассказать. Будто тебе неинтересно.

– Я уже свое по рынкам отходил.

– Бурчишь, как дед старый, честное слово – Игнат посмотрел на меня удивлённо. – Забыла, ты же действительно старый, – и расхохоталась от его возмущенного взгляда, а потом потащила к палатке со сладостями, где упросила купить мне сахарного петушка и шоколад. Первый был вкусным, я такого никогда не ела. А вот шоколад горький мне не понравился, я его под шумок выкинула.

Хоть коронация и прошла, торжество продолжалось. С утра и до пяти вечера гудел рынок, потом все уходили с торговой площади на центральную, она рядом с высоченным королевским замком. Там уличные артисты, циркачи, музыканты и сказители устраивали представления за подаяния. Везде сновала королевская стража. Среди толпы было не так много эльфов, да и то только мужчины.

– А где эльфы-то? – спросила я рыцаря, пока мы смотрели, как парнишка выдувал пламя изо рта, как дракон.

– Откуда же мне знать. Они – народ, нелюбящий толпы. Смущаем мы их.

– Гордецы?

– Аристократы. Смотри давай, такого ты точно нигде больше не увидишь, – пихнул меня Игнат и сам завороженно стал наблюдать, как девушки-гимнастки прыгали с алыми лентами.

Вокруг царило волшебство и сказка. Никогда не видя магию, кроме тех травяных ритуалов, что проводила Адэт, я, как ребенок, с открытым ртом наблюдала, как из дыма получается птица, а из воды – русалки. Как в небе взрывается искрами салют, как это назвал Игнат. Белоснежный замок окрашивался красными, синими и зелеными огнями. Вокруг бегали дети, и орудовали воришки. Эльфы ходили с копьями, смотря на всех сверху вниз, только что губы и носы не кривили. Рядом с нами встал один из стражников, и я чисто случайно наступила ему на ногу. Тот смерил меня пренебрежительным взглядом, а я лучезарно улыбнулась. От удивления он поднял бровь. Народная мудрость гласит: сделал гадость – на душе радость.

Нас подхватила толпа, когда всеобщее веселье превратилось в пляску. И вот я кружусь с красивенькой девицей и залихватски шучу, где-то в толпе бубнит Игнат. Девчушка смеется и краснеет, а потом шепчет, что папеньки сегодня дома нет. Я показываю на кольцо, что ношу на шнурке:

– Милая, я занят.

– Но оно же мужское, – возмущается горожанка.

– А то, – крутанув ее еще раз в танце, улыбаюсь я.

– И на кой ты меня тогда танцевать пригласил? Нахал! – Девушка развернулась и исчезла в танцующей толпе. Меня схватили за руки:

– Дан, вот так встреча! А Игнат где? – крикнул мне в ухо Данияр, купец из Шалана.

– Ворчит где-то в толпе, – отвечаю я. – Вы-то как здесь, разве не обоз сторожите?

– Какой из меня сторож, если тут девиц-красавиц так много? – Он мне подмигнул и потащил к остальным, там на всеобщем фоне уже выделялись Семен и Витал.

– Пойдешь с нами веселиться? – спросил меня Семен.

– Если там так же весело, как здесь, то пойду – крикнула на радостях я. Давно не было так хорошо, хотелось смеяться и обнимать всех людей на этой площади.

– Шикарно, все по коням, – улыбнулся мне мужчина.

– А где Игнат? – спросила я, отходя от толпы.

– Он с рыцарями пошел, не боись, – подмигнул мне Данияр.

Голоса и уличная музыка отдалялись, толпа стала реже, но не трезвее, стражников же было больше.

Мы дошли до торговой площади, свернули на ресторанную улочку, потом прошли по ремесленному переулку и вышли на яркую украшенную дорогу. Домики по обе стороны пестрели один хлеще другого. Где-то висели сотни фонарей, где-то дом красовался ярко-красным цветом, и на каждой из лестниц сидели, стояли и говорили…

– Это не женщины, это – нимфы, – протянул Витал, ему тут же отозвался веселый девичий смех.

– Проходи, так заколдую, маму родную не вспомнишь, – перевалившись через перила, сказала темноволосая женщина, чья грудь почти вываливалась из корсажа. На ее слова все рассмеялись. Витал подошел к ней ближе.

– А ты не боишься, что это я тебя так магией своей зачарую, что ты потом за мной бежать все ноги сотрешь? – Мужчины, что были рядом, присвистнули. Нахалка посмотрела на купца и ответила:

– Такие наобещают, а потом из магии только свой сияющий зад показывают, когда убегают, – стоящие сзади нее девицы загоготали. Витал не смутился, притянул к себе проститутку и поцеловал.

– Ну пошли, посмотрим, кто чей зад увидит, – и скрылся в дверях дома, по чьим стенам распускались синие розы.

– Один боец потерян, – хохотнул Семен. Мы пошли дальше и в итоге зашли в алый публичный дом, где нас тут же окружили нимфы, задорно щебеча.

– Мальца не трогать, – грозно заявил Семен, – он малахольный, – а сам, скомандовав мне сидеть, ушел вместе с красивенькой рыжей женщиной. Данияра тоже закрутили и куда-то увели. Игната нигде не было, и я стала волноваться. Веселье схлынуло, пришла неловкость. И на кой я с ними пошла?

В прихожей стоял один вычурный диван, на который я и уселась, от обиды скрестив руки на груди. Придумал тоже, малахольный. В дом входили все новые мужчины, которые тут же терялись в многочисленных проходах борделя. Хозяйка, тучная старая проститутка, улыбалась приходящим и светила своими золотыми зубами.

– Заходи, хороший, у меня только самые лучшие девки, – приговаривала она. Мне подобное хоть и было в новинку, но не пугало. Моя-то мамашка, поговаривают, тоже в это дело подалась. – А ты, малыш, чего сидишь? – обратила на меня внимание она.

– Честь берегу, в монахи готовлюсь, – да расхохоталась.

– Врешь же, паршивец!

– Придешь ко мне грехи отмаливать – не приму, – погрозила я ей, – она начертила непонятный символ в воздухе.

– Сиди тогда, монашек, – и стала снова расхваливать своих дам.

– Монах, значит? – ко мне подошла красивая женщина с белыми короткими волосами. – И грехи все прощаешь? – сев рядом, спросила она. Я от растерянности кивнула. – Ну слушай тогда, монах…

В долгих поездках среди мужчин я совсем забыла, какое это страшное дело – женский треп. Сколько времени прошло, не ведаю, но из меня будто все силы вытекли. Проститутка от скуки ли, от желания поговорить или смеха ради делилась со мной своими проблемами и невзгодами. Вскоре подошли еще две и увели меня в комнатку, где налили чаю и стали расспрашивать:

– Ну-ка расскажи мне, как ты с купцами путешествовала? – заявила блондинка КатИ. Она сразу поняла, что я девушка, сказав лишь: “Я бабу за версту чую”.

– Да что рассказывать? – ответила я, отпивая чай. – Ехала себе, и все.

– А в мужика на кой оделась? – спросила длинноволосая шатенка Сури.

– Мне так веселее, – подмигнула я. – Из отчего дома сбежала, и к купцам. Волосы обрезала, чтобы не снасильничали в пути, – Сури кивнула, поняла. – Лучше вы скажите, эльфиек среди вас нет?

– Так они этим и не промышляют, ты если не заметила, так вся обслуга тут – люди. Эльфы в замках живут и границы берегут, – отвечала Мила, зеленоглазая брюнетка.

– А эльфы?

– А эльфы что? – переспросила Сури.

– Не заходят разве?

– Заходят, – Кати таинственно посмотрела на меня и отпила чая, – но не сюда, у них свои места. Они “пачкаться” не любят.

– Да это с виду только, – ответила ей на это Мила. – Среди них извращуг не меньше нашего, они прячутся просто лучше, – девушки переглянулись и рассмеялись. – Если бы не хозяйка, – она указала на тучную женщину, – я бы тебе столько историй рассказала.

– Молчи уже, – расхохоталась Сури.

– А что, понравился кто? – подмигнула мне Кати.

– Мне? Ну эльфов-то я отродясь не видела, поэтому сначала, конечно, да. Что врать, красавцы они подлинные, – девчонки закивали.

– Знаешь, сколько у нас таких дур? – сказала Кати. – Приезжают сюда с деревень, и все, как одна, за эльфийскими принцами, – она закурила, выпустила пар. – Да “принцы” эти тока с молодкой девственной побудут ночь-две, да и свалят в закат, – еще раз затянулась. – У нас тут каждая вторая от позора такого, не замужем да порченая, в шлюхи подается, – потом улыбнулась как-то неестественно и наиграно. – Ты так не сглупи, – сказала мне озорно, встала и вышла из комнаты.

– Еще не отошла, – прошептала мне Сури. – У нее с этими ушастыми свои истории. – А сама-то ты, с мужиком уже жила? – я смутилась.

– Не мое это, и одной хорошо.

– И то верно, – согласилась Мила. – Но с мужиками, м-м-м, как сказать то, чуднО. Они как дети, все за что-то борются. Пойду Кати позову, – девушка тоже встала и пошла.

– Надолго ты тут? – спросила Мила.

– Жду одного человека, а потом поеду домой, – ответила я.

– Что за человек? – глаза ее загорелись интересом. Ответить я не успела, как вошли Сури и Кати. Последняя была одета в теплый плащ, второй, что держала в руках, кинула мне.

– Одевайся, пошли. Мы тебя проводим, не могу здесь больше сегодня быть.

– Мне нельзя уходить, – ответила я.

– Я уже передала все твоим мужикам, они согласились, – ответила на это девушка. Я встала, надела плащ.

– Мне надо увидеть Игната, – сказала и вышла. Но хозяйка меня не пустила. Тогда я написала записку и сказала, что, если она не передаст, и со мной что-то случится, то серебряные рыцари нагрянут к ней всем отрядом.

Девушки задорно смеялись уже на улице, поджидая меня.

– Мы взяли вина, будешь? – щебетала хохотушка Сури.

– Нет, спасибо.

– Да не бойся ты, все хорошо, – подойдя и обняв меня, сказала Кати. От этой фразы у меня уже сводит скулы. – Пошли посмотрим город, потом вернемся.

Смотря на красивые женские лица, я думала, как давно не разговаривала ни с кем, кроме мужчин. Прошло больше месяца, как я уехала от Адэт, а из женщин за это время видела только Весту. Куртизанки смеялись и флиртовали с каждым из прохожих, пили вино и, не останавливаясь, сплетничали. От них я, кажется, узнала все, что творится в городе.

– Говорю тебе, что ты ржешь, видела я Лимали здесь, – убеждала в чем-то Мила Кати.

– Ага, и короля собственной персоной, – отвечала блондинка.

– Ну и дура! Говорю вам, не врут сплетни-то, – обидевшись, буркнула она.

– А ты верь больше всякой шушаре, они тебе и не такое расскажут, – сказала, обняв девушку, Кати.

Мы вышли из яркого квартала и пошли по торговой улочке, тут народа было поменьше. Все возвращались домой после ночного праздника. Девушки все так же улыбались каждому встречному, пока вдалеке не появились высокие эльфийские стражники.

– Вот же, – прошептала Кати.

– А что такое? – не понимая, спросила я.

– Стражники, – прошипела Сури.

– И что?

– Нельзя нам тут находиться в это время, – сказала Кати. – Эльфы не любят, когда по их улицам такие, как мы, ходят, – промолвила она, но я все так же не понимала.

– Они следят, чтобы мы со своей улицы не выходили. Если заметят, то отведут на удержку, могут и неделю не выпускать, – прошептала Сури, потом схватила за руку и сказала: – Бежим, – девчонки, последовав этому приказу, двинулись медленно, но решительно в разные стороны. – Доберемся до нас, – пояснила девушка и быстро исчезла в небольшом проулке, оттуда пошли дворами. Сзади нас послышалась возня. – Вот же черт! – сказала девушка. – Беги туда, – указала она тропинку между домами, – потом направо.

– А ты?

– Не беспокойся, – она тут же исчезла в темноте дворов.

Я последовала ее указаниям и побежала, прошла между домами и вышла на небольшую улочку, сразу видно, простую, не эльфийскую. Шумная таверна, из которой вылетел пьяный крестьянин, да так и уснул лицом на земле, громко захрапев. Уйдя в тень, я старалась не привлекать внимания. По улице прогуливались странные мужики, то ли бандюги, то ли так местные жители выглядят.

– Иди сюда, сука! – Раздалось сзади, я испуганно повернулась. Мне что ли? – Деньги верни, шлюха! – ревел пьяный мужской голос, я пыталась рассмотреть, кому он это орал. Неужели Сури поймали? Подошла чуть ближе.

В небольшой нище между домами стояла тоненькая фигурка девушки в плаще, рядом с ней толстый шатающийся мужик, который держал бедняжку за руку.

– Деньги верни! Я тебя, сучку, своей страже отдам, – он замахнулся, чтобы отвесить ей пощёчину. Никто вокруг на это внимания не обращал. Прежде чем он нанес удар, я подкралась и ударила его рукояткой кинжала по темени, боров покачнулся и обернулся. Как и учил меня Димитрий, я ударила его в нос, чтобы тот потерял равновесие. А потом добавила удар от себя, ногой зарядив подонку в пах. Тот завыл, я схватила девушку за руку.

– Быстрее, тут стража, – прошептала я. Девушка огляделась, но со мной побежала. Как назло, мы почти сразу выбежали на эльфийский патруль, поэтому пришлось убегать уже от них. Дороги я не разбирала, двигаясь самыми извилистыми путями. Нескоро, но возгласы сзади затихли. Вроде оторвались.

Выглянув из укрытия (а сейчас мы прятались между вонючими бочками в одном из проулков), я вздохнула с облегчением. Никого. Девушка молчала, капюшон за время бега так и не спал, и ее лица я не видела.

– Хорошо, что оторвались, да? – задыхаясь, спросила я. Она кивнула, а потом мелодичным голосом спросила:

– Думаешь, ушли?

– Не знаю, это ж эльфы, кто их поймет. Может, затаились, но я их не вижу. Ты как? Он тебя не бил? – спросила я, она поежилась. – Сложная у вас работа, – запустив руки в волосы, сказала я. Меня за такое приключение Игнат точно выпорет.

– Ты – приезжий? – спросила девушка.

– Да, с караваном торговым приехал из Хасы, – я еще раз выглянула, проверить. – Мне на вашу улицу надо, у меня там друзья. Знаешь путь? – девушка молчала. Испугалась, наверное, этого мужлана, отойти не может. – Он с тобой точно ничего не сделал? – взяла ее за руку. – Давай посмотрю, – пока она не запротестовала, я сняла ее капюшон, чтобы посмотреть на ее лицо. – Эльфийка, – пораженно прошептала я. Эльфийка – проститутка? Девчонки говорили же, что таких нет.

На меня смотрела красивая беловолосая девушка с прекрасными изумрудными глазами и красивым точеным лицом. В глазах ее был испуг и вызов.

– Ну зачем ты так? – Спросила я. – Такая красавица, – потом опомнилась. – Извини, не мое дело. У тебя есть дом? Ты можешь переночевать у меня, – она поправила и надела капюшон, на мои слова никак не ответила. – Нам пора, тут всю ночь не просидим, холодно, – я встала, подала ей руку, она поднялась. – Пойдешь со мной? – она отрицательно покачала головой. – Тут патруль, осторожно, – она кивнула и стала уходить. – Постой, – я подошла, дала ей пару монет, что нашла в кармане. – Возьми, сними комнату на постоялом дворе, – потом уже ушла сама, стараясь вспомнить путь, которым сюда бежала.

Снова вышла к таверне я только через полчаса, знатно поплутав. Зачинался рассвет. Я думала об эльфийке. Ее было жалко, как и всех подобных девок. Но, когда ты с высоты падаешь, да на такую грязь улиц… Что же с ней такое произошло, что она другого пути не увидела?

– Сона, – крикнули мне. Подбежала Мила, она хохотала и закружила меня в танце. – Мы тебя ищем, пошли, глупышка, – и она, подхватив меня за руку, побежала, по пути рассказывая, как она нарвалась на патруль и лихо их обкрутила. Я о своем решила не говорить, только кивала.

Вот и улица веселья, алкоголя и нимф. Мужики уже расходились из увеселительных домов, посылая девушкам поцелуи и пошлые фразочки, на что те отвечали взрывами смеха. Мы дошли до нашего дома, вбежали по лестнице. Меня уже ждали. Игнат сверлил злым взглядом, но было видно, что он выдохнул, когда увидел меня живой и здоровой. Я сразу же присела рядом с ним.

– Не ругайся, меня потащили гулять, я упиралась, – он гневно на меня посмотрел.

– Сона, – прошипел он. – Мне пришлось за твой вечер заплатить два золотника, – я охнула, хотела все объяснить, но своих девиц не нашла. Вот же нимфы!


* * *

Игнат вот уже полдня со мной не разговаривает. Все припоминает, как потратил “последние” деньги на мое развлечение. Я на такие обвинения только опускала голову. Ну кто же знал, что их общество так дорого стоит! Я-то думала, что они меня пожалели и решили просто поговорить.

“Проституткам не верь, пустая ты башка” – злился все утро рыцарь.

Но я так давно не говорила с женщинами, а они были такие милые.

Мы вышли прогуляться на рыночную площадь. Каких усилий мне стоило уговорить его выйти! Хотя бы вечером. Придя домой утром, мы сразу завалились спать. Проснувшись, встретились внизу на ужине. Молча поели, и я, показав все свое обаяние, умоляла Игната не запирать меня в таверне до приезда Димитрия. Тот сдался после женских слез, которые, если честно, появились благодаря отличному луковому супу, что подала хозяйка.

– Не злись ты, теперь я от тебя никуда, – заверяла мужчину. – Пошли, посмотрим на сладости. Ну хватит, я в своей деревне такого точно не увижу, – Игнат хмуро пошел к прилавку, торговец громко верещал:

– Сла-а-адкое, лучшие конфеты во всем Миритане, – подойдя ближе, я зачарованно смотрела на сотни разных конфет и леденцов. – Бери, парнишка, побольше – ночью с девушкой будешь подольше, – подмигнув мне, сказал мужчина. Я рассмеялась:

– Вот эти, – взяла одну с горьким шоколадом для Игната и мягкую карамель для себя, всего одну олёнку стоило.

– Эй, у меня все по закону! – Закричал торговец сладкого и руками прикрыл товар. Неужели подумал, что я – стражник? Может, скидку удастся сторговать?

Обернувшись, я уставилась на высоких и уже настоящих стражников Миритана. Меня окружили пять эльфов, вынутый меч одного из них указывал на недобрые намерения. Я постаралась уйти, но круг двинулся за мной. За мной? Торговец сзади шумно выдохнул.

– Пойдешь с нами и тихо, – наклонившись ко мне, пропел один из эльфов, я кивнула и сглотнула. Что за дела такие?

Пока меня, как самого настоящего преступника, выводили под рученьки с рынка, сзади маячил Игнат, пытаясь узнать у одного из стражников, за что меня задержали.

– Государственное дело, – без эмоций отвечал ему на вопросы эльф. Все торговавшие и покупавшие люди на площади старательно отводили от меня взгляд. У них что, обычное дело, когда так человека уводят?

Мне и слова не дали сказать рыцарю, просто посадили с одним из стражников на лошадь и отправили в неизвестном мне направлении. Игнат проводил меня взглядом, крикнув:

– Ни на что не соглашайся, я помогу, – его потеснила стража, но не арестовала, так и оставила стоять на площади и смотреть мне в след. Вот от этого мне стало страшно. Боги, вы мне так за то, что я выжила, мстите?


* * *

(Лагерь рыцарей, граница Шалана и Пустыни Ий)

Отряд оборотней уже день ждет, чтобы их впустили в лагерь серебряные рыцари. Но дело так и не сдвинулось с мертвой точки, все ждут, чтобы приехал их командир и разрешил въезд незваным гостям.

– Их долгожданный командир уже прибыл, – шепнул вожаку на ухо Велимир. – Эти ряженые нас не пропустят. Надо показать им, как относиться к оборотням.

– Постой, – остановил его Эрридан. – В этом лагере, возможно, живет Сона. Я не хочу ее пугать. Думаю, после всего, что наговорила ей Веста, она и так достаточно боится.

Ряды рыцарей расступились, и вперед вышел высокий темноволосый мужчина.

– Один из вас должен следовать за мной, – вперед вышел Эрридан, перепрыгнул через ограждение и последовал за воином в одну из палаток. – Заходи, и без глупостей, – оборотень кивнул. Сейчас ему было важнее узнать, где Сона и, даст бог, увидеть ее.

За массивным деревянным столом сидел воин, командир серебряных рыцарей. Он пристально смотрел на оборотня. Эрридан вдохнул и почувствовал знакомый и такой прекрасный запах.

– Она была здесь, – утвердительно сказал он. – С тобой? Это ты ее новый, – он помедлил, подбирая слова, – друг? – рыцарь встал и вышел вперед.

– Мое имя Димитрий, и я не собираюсь помогать тебе в ее поисках. Она бежала и пряталась от тебя.

– Я могу все объяснить, – зло сказал оборотень. Ему не нравилось, что какой-то человеческий воин заявляет какие-то там права на его пару. Волк внутри хотел разорвать подонка на части. – Я не причиню ей боли, она – моя пара. Мне не нужны ссоры, я уже понял, что ее здесь нет. Просто скажи, куда она отправилась.

– Пошел вон, – подойдя ближе, сказал на это рыцарь.

Волк уже скалил пасть на зарвавшегося человека, разорванная одежда Эрридана валялась на земле. Что же, он сам выбрал плохой путь. Оборотни у ограды тоже превратились, чувствуя угрозу вожаку.


* * *

(Подземная тюрьма, Миритан)

Долгие разговоры, требовательный тон, удары и угрозы. Вот что обрушилось на меня, когда двери эльфийской тюрьмы закрылись за моей спиной. Главный из этих стражников, которые, казалось, все на одно лицо, ходил по темнице и спрашивал:

– Признаешь?

– Нет! Да что признать-то?! – спрашивала я, сидя на холодной земле и потирая разбитую губу. А эльфы-то, оказывается, не лучше наших ублюдков.

– Закрой рот! Ты понимаешь, что ты сделал? – он подошел ближе и присел на корточки, чтобы видеть мое лицо.

– Я ничего не делал, – злобно прошептала.

– Посмотрим, как ты запоешь без еды и воды, – он вышел и крикнул что-то двум стражам, что остались стоять около дверей моей клетки.

Я прижала ноги к себе и опустила на них голову. Такую, значит, судьбу мне богиня определила. От одной навозной ямы ушла и тут же во вторую вляпалась. Даже своим деревенским умишком я понимала, что оказаться в эльфийском темнице – одно из худших наказаний.

Игната ко мне не пустят. В худшем случае меня казнят, не объяснив, что же такого важного я нарушила.

Стойте, это такое наказание за то, что я вчера от патруля бегала? Да не может быть. Какое это государственное дело, бегать за бедным торговым людом? Почему тогда девки вчера мне об этом не сказали? Так, может, они и наплели чего, что за мной целый отряд отправили.

От холода начали стучать зубы. Из огня да в полымя. Сбежала от пустыни и жары, попала, считай, в подвал.

Как и обещал беловолосый, еды мне не давали, но воду принесли. Один раз, под вечер.

Темница была крохотной, два на два метра, но имелось и отхожее место, деликатно прикрытое крохотной ширмой. Спать пришлось на тонком одеяле, что мне выдали с водой. С такими условиями, которые мне жизнь подкидывает, я точно себе что-нибудь застужу.

Наутро ситуация не изменилась. Ко мне никто не приходил, на мои просьбы не отвечали. Только охрану поменяли. Весь день я пролежала, пытаясь согреться. Видно, своим стуком зубов я так достала тонкий слух ушастых, что мне вечером выдали еще одно одеяло.

Проснувшись утром, когда сквозь маленькую щель в стене светил крохотный лучик солнца, я зашлась в сильнейшем кашле. Простыла. Меня знобило, кидало то в жар, то в холод. Одеяло не помогало, только если сопли им вытирать, что я демонстративно и делала. Пусть не мне одной плохо будет. Кашель разносился эхом по всему коридору и всем камерам.

– Ведите его наверх, на допрос, – придя под вечер, сказал глава стражи и тут же ушел, поморщив нос.

Меня подхватили и повели по каменной винтовой лестнице. В этот раз они были куда аккуратнее. Когда кашляла, специально не закрывала рот рукой, может, и они заразу подхватят. Смотря на меня и мое состояние, ушастые только кривили носы и бросали пренебрежительные взгляды. Поделом им.

Миновав большую деревянную дверь, мы вышли в красивый и чистый, отделанный белым мрамором коридор. Высоченные потолки, окна до пола, цветы и яркие ковры дали понять, что мы во дворце или же в доме аристократа. Очень и очень богатого вельможи.

Стражники повели меня на один этаж выше по красивой резной лестнице. После – по длинному коридору. Кроме стражи, что стояла каждые два-три метра, в доме никто не встречался.

Мы зашли в залу, вышли в еще одну дверь и опять пошли по коридору, уже не такому широкому и богатому.

– Это нам решать, Иллодан, он сложил свои полномочия, – я смотрела, как к нам приближаются два эльфа. Одеты они были куда лучше той стражи, что я видела. Их светлые волосы были заплетены, у одного – в тугую косу, у второго – в две косицы на висках. Эльфы, что вели меня, остановились и поклонились.

Богачи тоже остановились и уставились на меня. У одного были красивые зеленые глаза, а у того, что с двумя косами, – голубые. Аристократия, уловив “приятное” амбре от меня, сморщила носы.

– И что это? – всю красоту от такого тона сразу сбило.

– Это дело Лимали, – ответил один из стражников. Лимали? Знакомое что-то.

– С каких пор дела моей сестры не касаются меня? – спросил зеленоглазый. Посмотрела на него внимательно, без первого очарования. Да ведь и вправду похож на ту эльфийскую проститутку. Значит, меня из-за нее сюда привели. Может, ее ищут? – Куда вы его ведете? – требовательно спросил он.

– Алхир ждет нас в своем кабинете, – ответил тот же стражник.

– Алхир сам так решил? – спросил голубоглазый.

– Это дело госпожи Лимали, – стушевавшись, ответил стражник.

– Ведите его в мой кабинет, и позови Алхира, я хочу поговорить с ним про допросы, – приказал зеленоглазый и двинулся со своим спутником дальше по коридору, но, сделав пару шагов, остановился. – Вы отпустите его? Или я плохо выразился? – мои руки освободили, и я немного покачнулась, когда осталась без опоры. Стражники не уходили. – Вы не верите, что я и Иллодан справимся с хилым человеком? – стража неохотно кивнула и удалилась, а я последовала за этими двумя. Они перешли на эльфийский. Конечно, я их не понимала, а просто шла, оглядываясь по сторонам.

Мы добрались до одной из многих деревянных дверей, зашли. Зеленоглазый сел за дорогой и красивый стол, сзади него со скучающим видом стоял голубоглазый.

– Откуда ты? – задал вопрос сидящий.

– Хаса, Шалан, приехал с торговым караваном, – отвечала быстро. – Я не знаю, почему меня забрали в темницу. И готов поклясться, что не делал ничего плохого для вашей страны. Обвинения беспочвенны.

– Это мы решим сами, – выслушав меня, ответил он. Мы замолчали, ожидая прихода Алхира. Он быстро вошел в комнату и поклонился зеленоглазому.

– Ваше Величество, я прошу прощения, что вы тратите свое время на такой пустяк. Если вы позволите… – Король? Он – коронованный принц Таллион? Значит его сестра, принцесса… Проститутка? На моем лице отразилось такое удивление, что голубоглазый, до этого читающий что-то, посмотрел на меня внимательно и настороженно.

– Не позволю. Сядь и объясни, за что вы задержали этого парня, – Алхир (он же глава стражи, что отвела меня в темницу) скривился, затем что-то быстро проговорил по-эльфийски.

– Он? Ты уверен, что Лимали и в этот раз не солгала? – Алхир покачал головой. – Ну что же, давай спросим, прежде чем ты исполнишь наказание. Вы знакомы с принцессой Лимали?

– Нет, – честно ответила я. – Знаком только с уличной девицей, что спас вчера от патруля и мужлана, что хотел ее избить, – Алхир крикнул что-то на эльфийском.

– Вот как, – Таллион встал, обошел стол и встал напротив меня. – Значит, вы утверждаете, что не насиловали принцессу вчера ночью? – он смотрел серьезно, как и голубоглазый, который злился. Я переводила взгляд то на него, то на правителя.

– Я не мог никого изнасиловать, – растерянно прошептала.

– Почему? – спросил Таллион. Разве эльфы не маги и не чувствуют, что я девушка? К чему такие вопросы.

– Он лжет, – прошипел Алхир. – Твои слова, скот, ничто по сравнению со словом госпожи, – он отвесил мне удар, и я чуть не упала. Оглянулась на него и зло сказала:

– Единственный скот здесь – это ты! – он хотел меня еще раз ударить, но ему помешал голубоглазый, который быстро оказался рядом и проговорил что-то на их языке.

– Я хочу услышать ответ, – настаивал Таллион.

– Я не могла изнасиловать принцессу, потому что я – девушка! – на минуту воцарилась тишина, Алхир от подобного заявления закричал:

– Ложь! – но после посмотрел на меня внимательно. – Это неправда, госпожа указала на него.

– Ты – девушка? – спросил король.

– Да, позовите служанку, я разденусь перед ней, – он посмотрел мне в глаза и опять перешел на эльфийский. Алхира вывел Иллодан.

– Почему ты так выглядишь?

– Думала, что, притворяясь парнем, я буду в большей безопасности. Оказывается, ошибалась. Пожалуйста, отпустите меня. Я никого не трогала, меня ждут, я не могу находиться тут.

– Кто тебя ждет? – да какое ему дело-то?

– Муж, – сказала я. – Он – серебряный рыцарь, вот его кольцо, мы помолвлены.

– И он отпустил тебя одну? – король сел.

– Я не одна, со мной отряд и его поверенный. Пожалуйста, я и так много натерпелась в вашей темнице. Прошу вас, – я встала на колени. Правитель молчал. Вскоре зашли Иллодан и служанка.

– Проверь, – сказал голубоглазый. Я поднялась и пошла вместе с женщиной. Она отвела меня в отдельную комнатку, где я сразу разделась.

– Меня отпустят? – спросила я ее. Она испугано на меня посмотрела, но не ответила. Мы вышли, служанка сказала Таллиону, что я девушка и быстро вышла, поклонившись.

– Вышло скверно, – сказал король. – Как ваше имя?

– Сона.

– Сона, в силу некоторых обстоятельств, я не могу исполнить вашу просьбу. Но с сегодняшнего дня с вас сняты все обвинения, и вы становитесь официальной гостьей дома Кей`Амитас.

– Пленницей? – я горько усмехнулась.

– Гостьей, – он улыбнулся, сказал что-то Иллодану, и тот, подойдя ко мне и даже поклонившись, попросил меня следовать за ним. Мы вышли из кабинета правителя. Меня точно не выпустят отсюда.


* * *

(Королевский дворец Миритана)

– Ты говоришь, у нее были цветы на ключице? – Спрашивал светловолосый эльф служанку.

– Да, повелитель, – склонив голову, отвечала женщина.

– Ступай, – сказал он ей и, когда закрылась дверь, направился к высоким стеллажам, на которых таилась вся история его рода. – Где этот дневник, – шептал он тихо, разыскивая мемуары своего деда. – Вот, отлично, – он достал толстый блокнот в кожаном переплете. Это было его любимое чтиво в юности. Он перелистал страницы и нашел свою любимую главу, в которой правитель писал о своей единственной любви, Девее. Прочитал отрывок:

“Ее тело в сотни раз притягательнее любой эльфийской фигуры, особенно чудесная вязь цветов на спине. Лучшая из женщин, моя альва”.

Эльф замер, посмотрел на дверь, будто ожидая, что странная девушка сейчас появится на пороге и все разъяснит.

– Альва, надо же, – промолвил он. – Пришла, чтобы отомстить моему роду? Теперь моя очередь? – задал он странный вопрос и надолго погрузился в раздумья.


* * *

(Лагерь рыцарей, граница Шалана и Пустыни Ий).

– Глупые мальчишки. Как дети, что дерутся по любому поводу, – ворчал Петро, идя в палатку к Димитрию.

Когда он зашел, его глазам предстала такая картина: разодранная ткань палатки, сломанный стол и перевернутые вещи. Среди этого безумия сидят двое мужчин и ведут разговор.

– Значит, все, что она говорила – ложь? – спрашивает Димитрий.

– Она верит тому, что ей сказали. Сона поверила в то, что показала Веста.


* * *

(Королевский замок Миритана)

На мои вопросы не отвечали, меня огородили от всех, прислав только немую служанку. Может, она и не была немой, просто за три дня не произнесла ни слова. Около моих дверей постоянно дежурила стража. Теперь от преступницы в клетке я отличалась только наличием мягкой кровати и еды.

Игнат рвал и метал, он точно после всего этого меня возненавидит. Стража была равнодушна к моим просьбам, а аудиенцию у короля мне больше никто не предложит. Наверное, надо радоваться, что хоть жива осталась. Богиня любит своих детей, если послала мне правителя в тот коридор. Алхир по велению своей госпожи, будь она неладна, морил меня голодом и почти казнил. Зла на них не хватает.

Иллодан в тот день, выйдя из кабинета, отвел меня на последний этаж, в невидимый простому взгляду закуток. И запер в маленькой комнатке. Два окна, кровать, шкаф, столик и стул, небольшой кованый балкон и вид на город.

Мне разрешили выходить на улицу, но только под наблюдением стражника. Во дворе замка располагался большой сад. Эльфы, оказывается, в перерывах между избиением узников, обожают повозиться в огороде.

Нет, все-таки никто не лучше. Ни древние, ни мы. У всех своя гниль внутри, просто кто-то прячет ее хорошо.

Королевский сад был великолепен, это стоит признать. Большие арки из кустарника, цветы разных сортов и расцветок, цветут несмотря на начало зимнего месяца Снежня. Широкие дорожки, которые могут оборваться и превратиться в узенькие тропы сквозь многовековые деревья. Скамейки и качели, которых то много, то за час ни одной не найдешь.

Именно в лесу я и повстречала Лимали в следующий раз. Она шла в окружении придворных дам, невероятно красивая, в нежно-голубом платье. Ее волосы были распущены, а на голове красовался венок из разных цветов. Конечно, она сделала вид, что не заметила меня, стоящую в нескольких метрах от этой процессии.

За что она так со мной поступила? За то, что помогла? Нет, за то, что узнала, чем занимается ее высочество, когда сбегает по ночам из дворца. И чего этой девице не хватает? Все богатства, вся власть, вся сила у нее уже есть. А ей, как свинье, грязь подавай. Когда она будто бы мимолетом посмотрела на меня, я плюнула себе под ноги. Пусть знает мое отношение. Ничем она не лучше тех уличных девок. Нет, она хуже. Те хоть из себя благородство не строят.

Больше я в центральную часть парка не ходила. Мало ли Алхир увидит во мне угрозу и прирежет прямо там, на глазах эльфийских красавиц, а они и не прочь будут.

Дни протекали один за другим. Служанка научила меня пользоваться этим загадочным водопроводом, в котором были свои преимущества. Хотя мне ванна как-то родней. Про Адэт думать не хотелось, потому что становилось очень стыдно. Хоть я и отправила ей записку, что еду к эльфам, она, наверное, волнуется безумно. Уезжала-то я на неделю, а дома меня с конца лета нет. Эрридан совсем ушел из моих мыслей. Хоть изредка мне и снился белый волк, будто идущий по следу, оборотня я бояться перестала. Сейчас меня беспокоил Димитрий. Без Игната я не знала, как он, и что сделает, когда узнает, что меня заточили в королевском дворце. Поможет ли или мы больше не увидимся?

Беспокоило и еще кое-что. Когда я впервые попала в свои покои, и служанка показала мне, где можно помыться, я впервые за это время посмотрела в небольшое зеркало. Оно красноречиво говорило мне, что следующий мой суженый из длинноухих. На ключице расцвел новый цветок. Сначала зуд я списала на грязь, от которой все тело чесалось. Но, смотря на рисунок, осознала, что судьба готовит мне очередную подлянку.

Вот уже третий день я пытаюсь вспомнить, когда именно у меня началось чесаться плечо. На рынке, когда я увидела стражу? В темнице, когда меня Алхир допрашивал? В кабинете, когда я говорила с королем? Или в коридоре, когда меня под руку тащил Иллодан? Выбор большой, и ничего хорошего в нем нет. Стражников я в лицо не помню, Алхир еще тот подонок, с королем точно ничего не выйдет, и никто меня к нему не пустит, а с Иллоданом все странно и непонятно.

Саита, и что ты мне прикажешь делать?


* * *

– Пожалуйста, мне нужно с ним увидеться.

– Не положено, – отвечал мне мой личный страж, который со вчерашнего дня сменился, и в глаза ему нормально не посмотришь. Все они ходят в позолоченных шлемах. Как только уши не потеют?

– Мне правда надо, – я попыталась воззвать к его совести. – Ну скажите мне тогда, меня отпустят? – он молчал. – Пошлите в сад, – я понуро поплелась вниз.

За неделю мне почти осточертел этот сад. Даже в отдаленной части мне не удавалось побыть одной, то и дело натыкалась на стражу или компании отдыхающей аристократии. Идти в другие места мне не разрешали, а уж тем более выходить за пределы дворца.

Вдалеке раздалась эльфийская речь, кто-то шел нам навстречу. Впереди на тропинке показался сначала Иллодан, после – Таллион, за ними – еще стража. Остановившись, я посмотрела по сторонам, лицезреть столь важных особ не хотелось. Но и убегать будет глупо, они нас увидели. Правитель чему-то улыбнулся, смотря на меня, и с этой улыбкой пошел навстречу. Это они так ситуацию пытаются загладить?

– Приветствую, Сона, – король смотрел на меня, я кивнула.

– Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, когда я смогу покинуть это чудесное место, ваш дворец?

– Эльфы очень гостеприимны, нам нравится, когда у нас гостят интересные люди, – отвечал мне на это эльф.

– Да, ваше гостеприимство так и прет из всех щелей, – король уставился на меня, а после расхохотался. Я же прикусила губу и покраснела. Не дура ли, знай, кому такое говоришь.

– Куда вы шли?

– Просто гуляла. У вас очень красивый сад, – сказала я, растеряв весь пыл. Может, он и есть следующий в очереди на мое “сердце”. – Но я больше предпочитаю гулять по торговой площади с друзьями, – сказала, улыбнувшись. Неплохо бы, конечно, иметь такого мужа. Я осмотрела его с ног до головы.

– Нравлюсь? – совсем по-человечески подметил мой взгляд король. Покраснела.

– Лучше видеть не приходилось, – ответила предельно честно. Он еще раз рассмеялся и, пожелав мне удачи на прогулке, пошел дальше, обсуждая дела. Я же прислушалась к себе, дает ли знать предчувствие альвы. Рисунок вроде бы не горит и никак себя не выдает. Значит, не он? Но с Димитрием же тоже ничего не было. Ох, я совсем запуталась. Теперь каждого встречного эльфа бери да проверяй.

Мы с моим охранником последовали дальше, на мою любимую полянку, отдаленную и тихую. На ней не было цветов, только высоченные деревья, чем-то напоминающие лес, что был рядом с избушкой Адэт. Жалко, что книг нет. Все, что я нашла, было на эльфийской тарабарщине.

Я уселась на траву, которая тут до сих пор была сочного зеленого цвета, будто из эльфийского леса и не уходило лето. Единственная радость, тут хоть погреюсь.

В саду я просидела до позднего вечера, пока не захотелось кушать. Мы вышли на тропинку, потом – на мощеную дорожку. Я испугалась, когда из тени деревьев навстречу мне вышел Алхир, приторно улыбнулся и что-то сказал моему стражнику. Тот кивнул, но не ушел. Это разозлило эльфа, но он сразу же переключился на меня.

– Тебя хотят видеть, – прошипел.

– Я занята, – подойдя ближе к стражнику, сказала я. – Мне пора, – схватив его за руку, я пошла в другую сторону. В след мне неслось:

– Придешь сама, – ага, конечно, бегу и падаю.

Взявшись за руки, мы прошли довольно далеко, пока я не опомнилась.

– Извини, – стражник же молчал и на мое действие никак не высказывался.

Мы молча дошли до моих покоев. Первым делом я повалилась на кровать и уставилась в потолок. Поскорее бы сбежать отсюда.


* * *

(Королевский замок, Миритан).

– Думаешь, мы правильно поступили, приставив к ней Элфира? – спрашивал мужчина.

– Конечно, – кивнул его собеседник и отпил из бокала прекрасного молодого Турского белого вина.

– Хотел бы я видеть его лицо, когда ты сказал, что теперь он охраняет человеческую девчонку, – эльф хохотнул.

– Представить не сложно.

– И как ты его заставил?

– Он проиграл в поединке, я мог выбрать наказание, – ответил на это собеседник.

– Очень все интересно оборачивается, – только и ответил на это эльф.


* * *

Это случилось ночью.

Проснулась я с криком, глаза будто затянуло пеленой, и, пытаясь слезть, я упала с кровати. На моей ночнушке начала алым пятном растекаться кровь. Метка альвы больно кровоточила. Мне не хватало воздуха, чтобы нормально вдохнуть. Болел живот, будто его разрывало на несколько частей. Перед глазами мелькали видения. Они были не мои, не то, что я могла бы видеть сама.

Попыталась подняться, окровавленной рукой опираясь о тумбу. Но пальцы соскользнули, и я снова чуть не упала. В голове набатом билось: воздуха, воздуха. Хоть самую малость бы. Не знаю, почему разъярённое болью сознание устремилось на улицу, почему я просто не открыла окна или не вышла на балкон.

С одной из лестниц я скатилась кубарем. Глаза то возвращали меня в замок эльфов, то опять заслонялись невиданными картинами боя, где опять бушевало пламя, где снова правило оружие. Я оставляла мокрые красные разводы на перилах, на дверях, что встречались по пути. Темно-красные пятна были и на белом чищеном мраморе.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/irina-kasseta-24328571/poslednyaya/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.