Книга - Есения. Предание о балии

Предание о балии
Мария Никольская


«Лишь жертва избранной балии откроет врата. Лишь возрождение разрушит все преграды».Вся жизнь Есении изменилась в одночасье, когда она узнала, что принадлежит к балиям – древним заклинательницам животных. Вслед за молчаливым спутником, называющим себя Оборотнем, Есения отправится в дорогу, навстречу своей судьбе.Вчерашняя деревенская девчонка теперь служит королю, пытаясь наладить контакт с волшебным лесом. Но в столице королевства все не так, как кажется. Есении придется пройти долгий путь через предательство и боль, чтобы наконец обрести себя.Сможет ли она выжить, если последняя балия, служившая королю, погибла?





Мария Никольская

Предание о балии





Посвящается моему мужу.

Ты мой свет во тьме.

Без тебя эта книга никогда бы не родилась.





Пролог


Сухие осенние листья скрипели под ногами Есении, но она не замечала ни багряно-желтой красоты вокруг, ни яркого предзакатного неба. Единственная мысль билась внутри: «Скорее, скорее».

Она спешила домой, стараясь успеть раньше матери, которая запрещала Есении выходить после захода солнца. В это время Морена, богиня зла и смерти, бродила по земле в поисках заблудших душ. Таковы были предания деревни, где жила Есения, но ей они казались сказками, выдуманными взрослыми, чтобы пугать маленьких детей. Она в свои почти семнадцать летних пор давно уже выросла из страшилок, что рассказывают у огня.

Однако мать не разделяла ее сомнения, и правило в их доме было всегда одно: приходить домой до навьевого часа. Есения жила вдвоем с матерью Анастасией, отца своего она не знала, да и знать не хотела. Объяснение матери, что он бросил их и ушел искать лучшей жизни в дальние края, вполне устраивало Есению. У нее была любящая, хоть и строгая мама и полно питомцев, о части из которых Анастасия знала, но о большинстве и не ведала. Сколько себя помнила, Есения всегда заботилась о животных, как домашних, так и диких (к недовольству ее матери). Они слушались ее, собаки никогда не кусали, кошки не царапали, и даже старый осел соседа, дяди Казимира, славившийся крутым нравом, при виде Есении вел себя как ягненок.

Поговаривали, что дар передался ей от матери, знаменитой в деревне знахарки. Анастасия лечила всю деревню от любой хвори. Все знали: что бы ни случилось, надо бежать к знахарке, она и ногу маленькому Ване, что полез через забор, вправит, и лихорадку у старой бабушки Лады вылечит.

Шестнадцать лет назад Анастасия появилась в долине, что притаилась у подножия могучих, покрытых плотным ковром деревьев гор, с маленькой Есенией на руках. Деревня Удолия была совсем небольшой, она находилась на окраине королевства Элейния.

Удолия была расположена далеко от столицы, и время будто обошло ее стороной. Жители деревни с подозрением относились ко всему новому и непонятному, а именно таким им показалось появление Анастасии. Сначала дом «чужачки» обходили стороной. Поговаривали, что она водит дружбу с Чернобогом, повелителем темных сил и недугов, что она принесет несчастье в деревню. Слишком уж она была молода и красива: высокий стройный стан, черные как ночь волосы до талии и яркие зеленые глаза, как у ведьмы.

Оправдать жителей деревни можно лишь тем, что так говорили обо всем новом, что появлялось в их тесном мирке, да и зависть человеческая заставляет совершать много ошибок.

Скоро, однако, Анастасия стала незаменимой в деревне, ведь только она знала, какие травы помогут уйти хвори из тела, какое снадобье выбрать от бессонницы, какой отвар нужно пить, чтобы ребенок родился здоровым. Старожилы еще поворчали, мол, «нечего всяким чужакам доверять», но когда Анастасия вылечила маленькую дочку старосты, то тут уже и говорить было нечего, в деревне ее приняли.

С тех пор Анастасия помогала жителям чем могла, и растила дочку Есению, которая была непохожа на мать, как день непохож на ночь: была она совсем мала ростом и хрупкая, точно колосок, длинные, жемчужно-белые волосы струились за спиной, но самое странное в ней – глаза разного цвета: один голубой, другой карий, как жженый сахар.

Люди удивлялись, в кого же Есения такая пошла, и решили, что в отца, которого в деревне никто никогда не видел. Хотя она и выглядела так, будто любой ветерок может ее сдуть, точно бумажную фигурку, жители деревни давно не обманывались ее безобидным внешним видом. Есения росла настоящим сорванцом. Если где-то случалась какая-нибудь шалость, все знали, кто за этим стоит, были ли это выпущенные на волю из загона свиньи или пропавшее исподнее дяди Казимира, чудесным образом оказавшееся на самой высокой ветке.

Однако к шестнадцати летним порам Есения повзрослела и уже меньше бегала с соседскими мальчишками за ягодами, возвращаясь перемазанная, как чертенок. Все больше ею овладевала задумчивость, которая так свойственна девушкам ее возраста. Сверстницы Есении уже все влюблялись, да не по одному разу, все как будто за день стали старше ее, а она так и осталась ребенком. Она хотела больше походить на этих девушек, ей не нравились ни ее белые волосы, ни глаза разного цвета. «Я похожа на старуху», – часто думала Есения, подолгу разглядывая себя в потертом зеркале.

Разные глаза в деревне считали печатью злого Чернобога, и многие жители начали сторониться ее, словно она вдруг за пару лет превратилась в проклятую. У Есении было мало друзей, мать ограждала ее неизвестно от чего, и чаще всего приходилось сидеть дома или, когда становилось совсем скучно, гулять в лесу неподалеку.

К семнадцати летним порам она уже разбиралась в целебных травах, где они растут, как их правильно смешивать, могла даже приготовить несложный отвар для снятия головной боли. Мать хотела, чтобы она продолжила ее дело, но Есению мучило гнетущее чувство несогласия с такой судьбой. Она не хотела всю жизнь провести в деревне, на одном месте. Неизведанные просторы манили, обещая другую жизнь.




Глава 1


Есения забежала в маленькую избу, и, быстро заперев дверь, оглянулась по сторонам. Все было тихо, мать еще не вернулась. Оратай, большой черный пес, выскочил из-под лавки, но узнав ее, сразу подошел и начал ластиться к ногам. Мать не одобряла, что Есения пускала пса в дом, ведь его место было во дворе, но Оратай был старым, защитник был из него так себе, так что со временем он превратился в совсем домашнего.

Напряженные мышцы Есении наконец расслабились, дыхание чуть замедлилось. Мать сегодня пошла на другой конец деревни, где хворала старушка Добрава, одна из старожилов. Говорили, что жить ей осталось считанные дни, и мать, как могла, облегчала ее страдания. Именно поэтому она так задержалась и не поймала Есению. Она собирала в лесу целебные травы и не заметила, как быстро пронеслось время. «Еще бы чуть-чуть, и меня бы схватила Морена», – хмыкнула про себя Есения.

Она налила в глиняный горшок воды и поставила в очаг, чтобы приготовить чай к приходу матери. Та оставила ей ужин, и, не зная, когда мать вернется, Есения поела без нее. За окном ночь постепенно открывала свои объятия, мир как будто затих в предвкушении волшебства. Есения всегда любила это время дня, хотя другие жители и считали его дурным, когда нечисть вылезает из своих укрытий. Для Есении же это было время покоя, все тревожные мысли отпускали ее, и можно было просто сидеть и смотреть в окно на расстилающуюся ночь.

Есения подумала, что мать скорее всего останется на ночь у постели больной и поднялась по маленькой лестнице в свою постель под самой крышей.


***

Разбудил ее звук гремящей внизу посуды. Спустившись вниз, Есения увидела, как мать разбирает травы, собранные вчера в лесу. Воздух был наполнен запахом горького дикого перца и пряного чабреца.

Мать обернулась, коротко бросив:

– Доброе утро. Завтрак на столе.

Чай был ароматным и обжигающим, как и ржаные лепешки. Есения удивлялась, как мать всегда знала, когда она спустится к завтраку. Ворожба, не иначе.

– Как там старушка Добрава? – спросила Есения, разделавшись с едой.

– Так же, как и предрекалось, со дня на день линия ее жизни прервется, – спокойно ответила мать.

– Ты сегодня опять пойдешь к ней?

– Да, сейчас закончу здесь и сразу отправлюсь, а что, ты что-то хотела спросить, Есения?

Мать всегда видела ее насквозь. Есения хотела отпроситься на Праздник урожая. Деревенские девушки собирались разводить большой костер, петь песни и вплетать ленты в волосы. Это был праздник, когда молодых не заставляли идти домой до захода солнца. Считалось, что в ночь осеннего равноденствия Морена не может забрать тебя или натравить свою нечисть из Нави – мира мертвых. Поговаривали, что в эту ночь можно найти своего суженого, если задобрить богиню Мокошь, что нитями сплетает судьбы людей.

Есении очень хотелось пойти еще по одной причине: поговаривали, что на празднике будет сын старосты Игорь, глядя на которого у Есении в последнее время сердце билось быстрее. Однако она знала, что матери не понравится ее просьба, ведь с тех пор как ей исполнилось шестнадцать летних пор, мать перестала отпускать ее гулять после навьего часа, без исключений: будь то Праздник урожая или обычный день.

– Есения, ты же знаешь, тебе нельзя выходить… – начала Анастасия.

– Но я не могу понять почему, мама. Все остальные пойдут, и никто сегодня не боится Морену! – Есении было обидно до слез.

– Я не могу объяснить тебе всего, дочка. Ты должна понять и довериться мне.

Но Есения не понимала, и в ее голове стал рождаться план побега.


***

Мать должна была ухаживать за Добравой до поздней ночи, поэтому Есения вполне могла сбежать ненадолго на Праздник урожая. Она знала, что мать доверяет ей, ослушаться было совестно. Потом она подумала об Игоре, как он приглашает ее потанцевать, как нежно прикасается к лентам в ее волосах, и решила, что на пару часов она уж может отлучиться.

Прочитав быструю молитву богу Велесу, приносящему удачу, Есения тихонько выскользнула из дома. Ей все казалось, что сейчас она услышит голос матери, которая спросит, куда она собралась. Но все было тихо. Изба их стояла на окраине деревни, и издали Есения услышала манящие звуки музыки и задорного смеха. Праздник начался. Она побежала, сразу забыв о своих метаниях.

Большой костер возвышался на главной площади, в самом сердце деревни. Вокруг него уже танцевали молодые парни и девушки в ярких нарядах. Блузки девушек: ярко-оранжевые, как пламя, лазурно-голубые, пурпурные, словно спелая ежевика, горели разноцветными огнями. Ленты в их волосах летели по воздуху, словно ветер ласкал их своими пальцами, глаза их сверкали, как драгоценные камни. Даже самая неказистая девушка деревни сегодня казалась красавицей, окутанной волшебством. Парни смеялись, хватали девушек за руки и кружили, кружили, пока их голоса не сливались в одно целое.

Есения пожалела, что не сшила себе нарядной блузки, но нужно было благодарить судьбу, что она вообще попала на этот праздник. Взгляд ее скользил между танцующими, пытаясь отыскать золотистые, как колосья, волосы Игоря. Вдруг она почувствовала движение за своей спиной и низкий голос спросил:

– Меня ищешь?

Есения обернулась и встретилась взглядом с сыном старосты, на его губах играла усмешка. Она вдруг смутилась.

– А если и так, то что? – спросила она.

– А то, что тогда я потанцую с тобой.

И Игорь увлек Есению прямо к костру, они влились в быструю пляску. Он держал ее за руки, обнимал за талию, и большего она на тот момент не могла и желать.


***

Игорь увлек Есению в лес, под большую сосну. Здесь почти не слышно было громкого гула возбужденных голосов, они вдруг оказались совершенно одни. Прилив сил от быстрого танца стал проходить, костер больше не грел. Прохладный ночной ветерок коснулся кожи, и Есения зябко поежилась.

– Замерзла? – Игорь подошел совсем близко, и ее окутал запах дыма и хмельного меда. – Хочешь, согрею тебя?

Все мысли из головы улетучились, когда он положил ладонь на ее щеку. Есения смогла только кивнуть. Первое прикосновение губ было нежным, словно Игорь боялся, что она убежит. Это был первый поцелуй Есении, сердце ее стучало так громко, что она слышала его повсюду: в груди, в руках, в губах.

Почувствовав ее осторожный отклик, Игорь стал более напористым. Его губы, секунду назад такие ласковые, стали грубыми, руки сжимали плечи до боли. Есения попыталась отстраниться, сказала ему прекратить, но он будто оглох. Ее охватила паника, Игорь был слишком силен, и тогда словно что-то вселилось в Есению, и она со всей силы его укусила. Игорь сразу очнулся, отпрыгнул от нее и поднес пальцы к губам: на них была кровь.

– Что ты натворила, глупая девка? – в бешенстве закричал Игорь.

Есения отступила на шаг.

– Я просила меня отпустить, – твердо ответила она.

– Ну, погоди, ты за это поплатишься! Думаешь, ты особенная? Знаешь, сколько девушек были бы счастливы сейчас стоять на твоем месте? – Игорь начал наступать на нее, но тут позади них послышалось рычание.

Обернувшись, Есения увидела волка, медленно выходящего из чащи. Раньше она видела их только в книгах, что показывала ей мать, но никакие истории не могли подготовить ее к встрече с этим диким и опасным животным.

Волк был большим, его шерсть цвета песка отливала золотом. Янтарные глаза серьезно посмотрели на Есению, словно волк понимал, что происходит. Затем его взгляд переместился на Игоря, волк низко зарычал и сделал шаг к нему. Игорь побледнел, казалось, он не мог пошевелиться от страха.

Позже Есения пыталась понять, что двигало ею, когда она встала перед сыном старосты, защищая его. Ноги будто сами несли ее, она сделала шаг вперед, прямо к волку. Тот перестал рычать и уставился на нее немигающим взглядом. Будто во сне, Есения подняла руку, когда Игорь наконец очнулся и зашипел ей на ухо:

– Ты что делаешь, идиотка? Он тебе руку откусит!

Но на Есению вдруг сошло абсолютное спокойствие. Она поднесла руку к волчьей морде, почему-то зная, что он ее не тронет. Однако она не ожидала того, что произойдет: волк прижался к ее ладони, будто требуя ласки.

– Ты – ведьма! Проклятая! – в ужасе вскрикнул Игорь и со всех ног бросился бежать назад к костру.

Странно, но Есения еще никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем с этим волком. Он посмотрел на нее и, не зло рыкнув, медленно пошел обратно в лес, где растворился в ночи.

Есения шла обратно к площади как во сне. То, что случилось, просто не могло произойти. Конечно, животные всегда ее слушались, она хорошо управлялась с ними, но чтобы дикий волк прижался к ее руке – нет, это явно был сон. Но недолго ей было пребывать в раздумьях. Едва Есения вышла к костру, то увидела, как странно все смотрят на нее. «Быстро расходятся новости», – мрачно подумала она. Сердце ее замерло, когда среди жителей деревни Есения увидела мать, что смотрела на нее с разочарованием. Есения подошла к ней, и единственное, что мать смогла вымолвить, было:

– Домой. Быстро.




Глава 2


Есения была наказана. С того дня, как она сбежала на праздник, мать запретила ей выходить из дома, даже в лес за травами. Она почти не разговаривала с Есенией, только время от времени бормотала себе под нос про глупых девчонок, что никогда не слушают своих мам.

Есения понимала, что разочаровала ее, но все-таки наказание было слишком суровым. Мать больше не отлучалась из дома надолго, и Есения знала, что теперь за ней следить будут еще пристальнее. Только Оратай стал ей компанией, верный друг, что никогда не предаст.

Не то чтобы ей очень уж хотелось выходить из дома. После истории в лесу половина деревни ее побаивалась, шепот: «Проклятая!» – доносился до нее со всех сторон. Оставшаяся же половина показывала пальцем, ведь Игорь все представил так, будто это она к нему приставала.

Он рассказывал всем леденящую душу историю, что она, мол, заманила его в лес, набросилась на него, а когда он пытался вырваться, натравила на него дикого волка. «Да, раненая мужская гордость и не такие истории выдумывает», – размышляла Есения. Любовного увлечения Игорем после этого как ни бывало. Ей были неприятны все эти пересуды, но по сравнению с угрюмым молчанием матери они не сильно ее задевали.

Мать и так говорила немного, а теперь их трапезы проходили в полном молчании. На четвертый день Есения не выдержала и спросила:

– Ты теперь со мной никогда не будешь разговаривать? Я же извинилась, мне стыдно, что я сбежала, хотя ты мне и запретила! Я что, буду теперь дома до скончания веков сидеть?

Мать продолжала есть, не поднимая глаз. Есения взорвалась:

– Тебе не кажется, что ты уже достаточно меня наказала? Что ты от меня еще хочешь?

На этот раз она добилась своего. Мать резко выдохнула и зло отбросила ложку.

– Достаточно наказала? Ты хоть понимаешь, как опасна была твоя выходка? Я чуть с ума не сошла, когда увидела, что тебя нет! Этот волк в лесу мог разорвать тебя на части!

– Но не разорвал! – закричала Есения. – Он прижался к моей руке, я же говорила! Он не стал бы нападать на меня!

– Ах, не стал бы? Да тебе просто повезло, глупая ты девчонка!

– Я уже давно не маленькая девочка, мама! Почему ты не веришь, что волк меня послушал? Я уверена, он был разумен и…

– Все, хватит! – мать встала, глаза ее гневно сверкали. – Иди спать, Есения, мы больше не будем это обсуждать!

– Но, мама…

– Иди Есения, не заставляй меня еще сильнее тебя наказывать!

– Сильнее твоего наказания только смерть, мама! – громко топая, она поднялась по лестнице наверх и легла в постель. По ее лицу струились слезы обиды.

«Ну почему она мне не верит?» – была последняя мысль Есении, прежде чем она забылась тревожным сном.


***

Несмотря на то, что мать все еще злилась на Есению, ей пришлось попросить дочь о помощи. Она была единственной знахаркой на всю деревню и всегда очень рассчитывала на Есению, которая собирала полезные травы в лесу и помогала сушить их. Утром, через неделю после случая на Празднике урожая, они с матерью отправилась в лес, пополнить запас целебных трав. Есения была так рада наконец выбраться из дома, что даже угрюмое молчание не слишком ее волновало. Она с наслаждением вдыхала лесной воздух, наполненный ароматом прелых листьев и хвои. Горы-великаны обнимали деревню с двух сторон и сейчас, сплошь покрытые огненно-желтым платком, они привлекали к себе внимание, словно нарядная девушка, зардевшаяся от похвалы.

Мать отошла вглубь леса в поисках целебных трав, а Есения обнаружила под большим трухлявым пнем кустики спелой брусники. У нее было прекрасное настроение впервые за эту неделю, она даже начала тихонько напевать себе под нос.

Неожиданно она услышала, как кусты недалеко от нее зашевелились. Есения, помня недавнюю историю, уж подумала, что снова какой-то зверь пришел из чащи. Однако через секунду она смогла различить тихие шепотки. Поднявшись на ноги, Есения пошла в сторону кустов, но тут из них выскочили несколько мальчишек, все примерно от семи до десяти летних пор. Они с опаской глядели на нее.

– Привет, – дружелюбно произнесла Есения. – Что вы делаете в этом лесу? Здесь могут быть дикие звери.

– Мы знаем, кто ты! – зло произнес самый старший мальчик, выйдя чуть вперед. – Ты водишь дружбу с Чернобогом! Ты проклятая!

Не успела она как-то отреагировать на это глупое обвинение, как первый небольшой камень ударился о землю возле ее ног. Тогда она и поняла, что мальчики не просто пришли погулять по лесу. Они выследили ее.

– Получай, проклятая! – закричали мальчишки, забрасывая ее камнями.

Они стояли далеко от Есении, видимо, побаивались подходить ближе. Однако все же один камень попал в нее, больно ударив по руке, а другой оставил царапину на лице. Есении нечем было защититься. Нападение было столь внезапным и жестоким, что она даже не подумала убежать, да и это было не в ее характере. Зная, что они напали на нее из-за истории с волком, она закричала:

– Ах вы, мерзкие мальчишки! Вот сейчас я призову огромного медведя из леса, и он всех вас съест!

Угроза сработала, и дети, испуганно крича, бросились врассыпную. На ее крик прибежала мать. Длинная коса расплелась за ее спиной, так она спешила. Мать обняла Есению за плечи, стараясь не задеть рану.

– Мне жаль, что так случилось, милая. Они действительно верят, что ты можешь призывать животных, а это для них – признак темных сил.

– Похоже, все в деревне верят в эту мою способность. Все, кроме тебя, – с горечью произнесла Есения.

Вырвавшись из хватки матери, она зашагала к дому.


***

Царапина на лице и синяк быстро зажили, но душевные раны залечить было не так просто. Есения всегда чувствовала, что отличается от других, тем более мать не поощряла ее дружбу с деревенскими ребятами. Однако она первый раз столкнулась с такой ненавистью и не понимала, чем заслужила ее. Злость на мать росла с каждым днем. Каждый раз, когда Есения пыталась завести с ней разговор о волке, та ее прерывала.

Через несколько дней после того, как они ходили в лес, среди ночи разразилась сильная гроза. Громкий треск прервал сон Есении, заставив ее подпрыгнуть на постели. Сердце ее громко стучало, и первой мыслью было позвать мать, но тут она поняла, что это всего лишь гром. На улице природа показывала всю свою мощь. Косые ливневые нити заливали окошко под крышей, ветер швырял листья и ветки. Внизу, под лавкой, скулил Оратай.

«Я и правда как маленькая, чуть что, сразу маму звать», – отругала себя Есения. Она по привычке посмотрела вниз, где обычно спала мать, но постель была пуста. «Видимо, пошла к больному, хотя в такой поздний час и в такую погоду…»

Есению охватило тревожное предчувствие. Она спустилась по лестнице и посмотрела в окно. На улице, с левой стороны избы, Есения увидела две фигуры. В одной из них она сразу узнала мать, но вторая была ей незнакома. Ее затопило любопытство: с кем мать разговаривает так поздно и почему она не приглашает гостя в дом в такой жуткий ливень. «Нет, здесь явно что-то происходит», – решила она. Она накинула на себя плащ, что висел у входа, и потихоньку выскользнула из дома.

Очень осторожно, чтобы вдруг мать не услышала, Есения кралась вдоль передней стены избы, пытаясь услышать хоть что-то. Тихо выглянув из-за угла, она увидела, что мать разговаривает с мужчиной, высоким и стройным. Больше ничего разглядеть было невозможно, дождь заливал глаза. Есения прислушалась, и то, о чем они говорили, заставило ее окаменеть.

– Ты не имела права утаивать ее от короля, Анастасия. Есения принадлежит ему, как и все рожденные с даром балий, – голос мужчины был низок и суров.

– Я не отдам ее королю. Ты знаешь, что произошло с другими, Оборотень! – еще никогда Есения не слышала, чтобы мать говорила так отчаянно.

– Ты ведь знала, что как только ее дар проявится, я найду вас. О чем ты думала? Сила Есении растет, как ты собиралась скрывать это от всех? Ее нужно учить, и это была твоя обязанность.

– Я не смогла, – Мать сказала это так тихо, что Есения едва услышала. – Я полюбила это дитя, она не заслуживает участи, уготованной ей.

– Это не тебе решать, – мужчина вздохнул. – Она не твоя дочь, Анастасия. Ты хотя бы рассказала ей про дар?

– Она слишком хорошо ладит с животными и понимает, что отличается от остальных людей. Но я пыталась защитить ее от правды.

– Это было глупо, ведь теперь она окажется в мире совсем незащищенной. Ей почти семнадцать летних пор, а она ничего не знает ни о своем даре, ни как им управлять. Ты не защитила ее, Анастасия, ты не оставила ей ни малейшего шанса выжить.

Есения будто онемела изнутри. После слов о том, что Анастасия ей не мать, в ушах появился гул. Ее словно захлестнула огромная волна, и она тонула в ней, не могла сделать ни вдоха. Как будто во сне, она вышла из своего укрытия и подошла к говорившим. Есения не видела, как спокойно посмотрел на нее мужчина, будто все время знал, что она прячется за углом и подслушивает. Она же не отводила взгляд от матери.

– Это правда? – тихо спросила Есения.

Мысли приходили к ней словно через густой туман.

– Есения, вернись в дом сейчас же, ты вся промокла, – воскликнула Анастасия.

– Это правда? Не лги мне. Ты мне не мать, ты… Кто ты вообще?

Анастасия виновато смотрела на нее, по лицу текли слезы, а может, это был просто дождь, заливающий все вокруг.

– Есения, милая, ты не понимаешь! Ты была приговорена с рождения! Король использует таких, как ты, в своих интересах, я пыталась лишь защитить тебя.

Но Есения не слышала оправданий матери, в ее голове словно ударами билось слово: «Ложь, ложь, ложь». Она испытала такую ярость, будто все ее тело охватил пылающий огнь.

– Вся моя жизнь – твой обман. Ты почти никуда не отпускала меня, не хотела, чтобы я общалась с деревенскими ребятами, ходила куда-то помимо леса. Даже после того, что произошло на Празднике урожая, ты отрицала любое мое слово о том, что волк меня понимал. У тебя было полно времени, чтобы сказать мне правду. Но ты только лгала и лгала, – теперь Есения уже не сомневалась, что Анастасия плачет, но в этот момент ей было все равно. Она чувствовала себя как осенний листок, который ветер несет далеко-далеко, оторванный от всего, что ему дорого.

Есения повернулась к мужчине с льдистыми голубыми глазами, что обманчиво спокойно стоял, прислонившись к стене дома, который еще минуту назад она считала своим. Из-за короткой темной бороды он сначала показался ей старым, но сейчас она с удивлением поняла, что, несмотря на грозный и низкий голос, он был совсем молод, ненамного старше ее.

– Вы расскажете о моем даре? – спросила она. – Заберете меня отсюда?

– Именно так, маленькая Есения, – насмешливо протянул он.

– Что ж, значит, я пойду собирать вещи, – сказала она, развернувшись к дому.

Вдруг раздался отчаянный крик. Мать бросилась к ней.

– Нет, Есения, подожди, послушай меня! Тебя нельзя идти с ним, ему до тебя нет дела, он тебя погубит!

Не успела она сделать даже вздох, мужчина уже оказался рядом с матерью. Он схватил ее за горло и прошептал очень тихо, но Есения все равно услышала каждое его слово:

– Ты уже достаточно натворила, Анастасия. Предупреждаю, не стой у меня на пути. Я ищейка короля, ты же знаешь, – он еще немного сжал руку на горле, и Есении показалось, что вместо кончиков пальцев у него появились когти. Она сразу же отбросила эту мысль, потому что это было невозможно.

Мать с ужасом смотрела на незнакомца, и, какой бы гнев Есения сейчас ни испытывала, она не могла на это смотреть.

– Стойте! – вскрикнула она. – Не надо делать ей больно. Я же сказала, что пойду с вами.

Мужчина отпустил Анастасию и посмотрел на Есению. Его глаза снова стали насмешливыми, словно ничего и не было.

– Ну что ж, так тому и быть. Иди собирайся.

Есения сделала, как он сказал, стараясь не замечать умоляющий взгляд матери, который просил ее передумать. Она зашла в дом, не переставая думать о том, что увидела: ей показалось, что, когда мужчина держал горло ее матери в тисках, в его глазах на секунду промелькнула боль.

Но это сейчас было неважно. Похоже, приключения, к которым она так стремилась, наконец нашли ее. Отчего же в груди тогда так болело?




Глава 3


Алый рассвет занимался над долиной, когда Есения покидала Удолию – единственное место, что она знала. Душа ее была в смятении, долг и жажда приключений боролись между собой. Она понимала, что будет скучать по долине, по Оратаю, по…матери. Есения пыталась перестать называть ее так, но глупое сердце все никак не унималось, пытаясь найти Анастасии оправдание.

Оборотень шел рядом с Есенией, почти не обращая на нее внимания. Когда она спросила, почему его так зовут, ее спутник ответил, что он – ищейка и привык менять лица в погоне за добычей. Есении показалось это объяснение достаточно странным, но она промолчала. С тех пор Оборотень не произнес ни слова. Казалось, он потерял к ней всякий интерес и был глубоко погружен в свои мысли. Есения не знала, с чего начать разговор, вопросы роились у нее в голове, словно дикие пчелы.

До Хорсана, столицы Элейнии, был примерно месяц пути. На лошадях до города можно было добраться быстрее, но Оборотень почему-то предпочитал путешествовать на своих двоих. Есения не возражала, она немного побаивалась его, да и на лошади сидела всего-то пару раз в жизни.

К концу первого дня пути, когда даже высокие горы – последнее напоминание о доме, скрылись вдали, они сделали привал в лесу. Оборотень разжег огонь, и они перекусили припасами, что Есения захватила из дома. Она украдкой рассматривала своего спутника. Непослушные волосы цвета черного янтаря постоянно падали ему на лоб, но, казалось, его это не слишком волновало. Стройное тело напоминало Есении диких лесных котов, о которых она читала в книгах. Опасные хищники, они заманивали жертву в лес и там набрасывались.

– Увидела то, что тебе понравилось, маленькая Есения? – насмешливо произнес Оборотень, поймав ее за разглядыванием.

Она густо покраснела и выпалила:

– Почему ты называешь меня маленькой? Я же не ребенок!

Оборотень рассмеялся:

– Ты когда-нибудь видела птиц пеночек? Несмотря на то, что они очень скромного размера и неприметны на вид, эти птицы поразительно красиво поют. Ты напоминаешь мне их.

Есения не знала: обидеться ей на такое сравнение или чувствовать себя польщенной. В итоге она решила никак не реагировать, чтобы не выставить себя дурой.

– Мне кажется, ты сам немногим старше меня. Сколько тебе летних пор?

Оборотень покачал головой, улыбка растаяла, приоткрыв непонятную Есении горечь.

– Ты неправа, я намного старше. И может, тебе кажется, что мы на равных, но не обольщайся, Есения. Я здесь, чтобы обучить тебя хотя бы минимальным навыкам владения силой. То, что другие девушки с даром балий знают с детства, тебе придется осваивать за месяц нашего пути. Анастасия была варити, защитницей. Она обязана была беречь тебя и до шестнадцати лет рассказать о твоем даре. Но она поступила эгоистично и спрятала тебя. Ты должна бросить все свои силы на изучение дара и во всем слушать меня, ты поняла?

Есения могла только кивнуть.

– Вот и отлично, – Оборотень вздохнул, будто этот разговор его утомил. – На рассвете мы начнем тренироваться, так что советую хорошо отдохнуть. Я не буду давать тебе поблажек.

Он лег возле костра и отвернулся от нее. Видимо, разговор был окончен.


***

Есения внезапно проснулась. Вокруг было темно, значит, вставать еще не время. Ее разбудило какое-то предчувствие. Но предчувствие чего? Есения посмотрела на место, где спал Оборотень, но там никого не было.

«Где же он? Надеюсь, не бросил меня», – вдруг испугалась Есения. Она встала и осмотрелась, но не было никаких следов ее спутника.

Вдруг невидимая сила поманила ее в лес. «Это безумие, там наверняка полно диких животных, а мне даже защитить себя нечем», – подумала она, но странная тяга не оставляла, и Есения стала медленно продвигаться все глубже и глубже. Деревья здесь росли ближе друг к другу, и в какой-то момент ей пришлось продираться сквозь их ветви. Они обступали ее со всех сторон, Есения начала задыхаться, но неожиданно все закончилось, и она оказалась на небольшой поляне.

На ней, освещенный лунным светом, лежал ирбис. Шерсть его переливалась всеми оттенками серебра, от нее будто исходило сияние. У Есении перехватило дыхание от красоты этого потрясающего животного. Ирбис был огромен, он не был похож на своих собратьев из книг. Есения стояла далеко, и зверь, видимо, не слышал ее. Он медленно поднялся на лапы, выгнул спину. Она подумала, что ирбис сейчас уйдет в лес, но тут животное громко заревело. Рев был таким яростным и полным боли, что у нее внутри все перевернулось. Но то, что открылось ее глазам, было просто невозможно.

Ирбис начал менять форму. Вместо огромных лап появились человеческие руки и ноги, его тело издавало громкий треск, словно ломалась каждая кость. Есения стояла, будто окаменев. Было ясно, что превращение заставляло ирбиса испытывать безумную боль. Последней обратилась голова животного, и вот уже на поляне стоял человек… причем обнаженный, хотя в темноте едва ли можно было рассмотреть что-то, кроме его очертаний.

Есения потрясенно выдохнула и, невольно шагнув назад, наступила на сухую ветку. Хруст показался оглушающим в ночной тишине. Получеловек-полуирбис медленно обернулся на звук. На Есению смотрел Оборотень.


***

Не разбирая дороги, Есения бежала обратно к костру. Ветки цеплялись за ее платье, хлестали по лицу, но паника гнала ее вперед. Сейчас она не могла осмыслить то, что увидела. Когда Оборотень сказал, что меняет лица, она и представить себе не могла, что он может превращаться в животное.

Есения вздохнула с облегчением, когда впереди показался свет костра. Его оберегающие объятия согрели ее, страх немного отступил, но все же она, заметив неподалеку большую палку, спрятала ее за спину. Через несколько минут Оборотень, уже полностью одетый, вышел из чащи.

Вздохнув, он спросил:

– Что ты видела?

Есения крепче сжала палку, ее шершавая кора больно впилась в руку.

– Ты был ирбисом, а потом… Потом превратился в человека. Мне показалось, что это приносит ужасную боль, Оборотень! Кто ты такой на самом деле?

Он задумчиво молчал несколько минут, словно собираясь с мыслями. Затем перевел взгляд на темный лес впереди и сказал:

– Я расскажу. Но сначала выбрось этот сучок, ты что меня им огреть собиралась?

Есения поморщилась, но отложила палку. Недалеко.

– Что ты знаешь о лесе Гринхорн? – нахмурился Оборотень.

– Это волшебный лес из сказок? Где живут разумные животные, которые намного превосходят знаниями людей? – удивилась она.

– Да. Вот только это не сказки. Лес существует на самом деле, и я там вырос.

Есения не знала, верить ли ей тому, что говорит Оборотень. С другой стороны, она только что видела, как он превратился из ирбиса в человека, удивляться ли теперь, что лес, который она всегда считала выдуманным, существует на самом деле?

Тем временем Оборотень продолжал свой рассказ:

– Лес Гринхорн не всегда был лишь сказкой. Когда-то давно обитатели леса жили в мире с людьми. Они делились своими знаниями, а в ответ ждали, что люди не будут приходить к ним с дурными намерениями. Так было не одну сотню лет. Однако человеческая жадность не знала пределов. Завоевав все земли и подчинив их себе, люди не остановились, их желания лишь росли, и взоры их обратились на Гринхорн. Король людей Драгомир созвал многотысячную армию, чтобы уничтожить лес и забрать богатства, что он хранил. Люди пришли в лес, убивали всех животных на своем пути и жгли многовековые деревья.

Однако, когда они дошли до центра леса, на поляне их ждал огромный олень. Его рога были настолько велики, что казалось, будто они касались небес, и были они покрыты мхом и цветами. Это был хозяин леса, великий защитник животных. Олень спокойно смотрел на людей, что пришли в его дом с жаждой власти и крови. Он предупредил их, что, нарушив договор о мире, они обрекут себя на вечные страдания. Но люди не послушали хозяина леса. Вытащив мечи, они бросились на оленя, но тот исчез.

Неожиданно громкий гул раздался из-под земли. Из самых недр, сметая все на своем пути, вылезли гигантские растения. Будто щупальца морского чудовища, они нападали на людей и затаскивали их под землю. Со всех сторон раздавались крики и мольбы о помощи. Но через несколько минут и они затихли. На поляне не осталось никого. Весь отряд короля и сам Драгомир не вернулись домой из леса Гринхорн. Лишь одному человеку удалось спастись. Сын короля Владислав, тогда еще совсем ребенок, любопытный и непослушный, пробрался на поле боя. Он так и не смог забыть, что он видел в том лесу, как и не мог понять, почему его пощадили. Но принц не испытывал благодарности. Черные мысли овладели им с тех пор, и только жаждой мести он жил, передавая свое безумие из поколения в поколение, от отца к сыну.

Однако при жизни новому королю не удалось осуществить задуманное. С той битвы лес Гринхорн закрыл свои врата от людей. Никто больше не мог зайти туда, лес оградил себя магией, словно барьером, чтобы больше никогда не допустить вторжения. Люди молились Великому Оленю, защитнику леса, но он был глух к ним. С тех пор прошло уже двести лет, люди постепенно стали забывать о существовании Гринхорна. История превратилась в легенду, а позднее лишь в сказку для детей.

Оборотень замолчал. Есения была поражена настоящей историей леса Гринхорн. Неужели все, что она читала и видела в книгах, было правдой?

– Ты сказал, что родился в Гринхорне, но как это возможно, если лес закрылся от людей?

– Я лишь наполовину человек. Внутри меня живет зверь, и таких, как я, называют оборотнями. В мире людей никто не знает, что это значит, ведь это слово из давно забытых времен. Поэтому я взял себе его как имя, когда ушел из Гринхорна. Младенцем меня подкинули к лесу. Я был первым человеком, кого лес принял за многие годы. Существа из Гринхорна вырастили меня как одного из своих.

Оборотень сделал паузу, и Есения поняла, что это не дает ему покоя. «Какая боль скрывается за этим молчанием?» – подумала она.

– Со временем я стал слышать зверя внутри. Он всегда рядом, сидит в глубине и требует, чтобы я его выпустил. Но, как ты могла заметить, это приносит ужасную боль. Я пытался не обращаться, но ирбис не может долго спать. Я научился обращаться по своему желанию, а не по желанию зверя, но я вынужден делать это не меньше раза в неделю, чтобы он не выбрался в неподходящий момент.

– Ты же…можешь сдерживать его, ну, когда оборачиваешься ирбисом? – осторожно спросила Есения.

– Да, не бойся. Ушли годы, но я смог его контролировать. Даже когда ирбис на свободе.

Страх отступил, и на его место снова проскользнуло любопытство.

– Как ты стал ищейкой короля?

– Когда я покинул лес, мне некуда было идти. Король Радислав, отец нынешнего короля, взял меня к себе на службу. Моя обязанность – сопровождать таких, как ты, Есения, тех, кто умеет приручать животных, в замок короля. Мой дар – чувствовать силу балий – оказался полезным в этот раз. Ранее никто из варити не осмеливался выкрадывать балий. Как только ты проявила свой дар, я сразу почувствовал, где ты. Думаю, это произошло, потому что я вырос в Гринхорне и связан с ним, как и ты.

– Но зачем королю балии? Что ему нужно от таких, как я?

– Король Земирад пытается вновь заключить мир с лесом Гринхорн. Он является потомком Драгомира, но не одобряет ту кровавую бойню, что устроил его предок. Земирад хочет наладить отношения с жителями леса. Однако Гринхорн не откликается на зов людей. Король верит, что балии, заклинатели, смогут наладить контакт с жителями леса и вернуть те времена, когда Гринхорн и люди существовали в мире.

Есения пыталась осмыслить все, что рассказал Оборотень. Она не представляла, что ее ждет такая ответственность. Немного подумав, она спросила:

– Оборотень, почему ты ушел из леса Гринхорн, раз ты там вырос?

Но тут словно тень опустилась на его лицо, и он вновь натянул свою насмешливую маску.

– Вот это уже не твое дело, Есения. Ложись спать, для одной ночи хватит откровений. Отдыхать тебе осталось всего пару часов.

Закутавшись в теплый дорожный плащ, Есения легла у костра. Вопросов у нее стало даже больше, чем раньше. Но Оборотень был прав, нужно было хотя бы попытаться заснуть. Не успела эта мысль мелькнуть у нее в голове, как она уже крепко спала.




Глава 4


Казалось, Есения только прикрыла глаза, и уже наступил рассвет. Она чувствовала себя, будто вообще не спала, хотя Оборотень рядом с ней выглядел довольно бодрым.

– Итак, ты готова? – спросил он.

Есения сонно кивнула.

– Какой энтузиазм, – насмешливо протянул Оборотень. – Мы начнем с основ, я расскажу тебе историю появления балий, и попробуем проверить силу твоего дара. Первые балии, или заклинатели, родились много веков назад. Никто не знает точно, когда дар балий проявился первый раз. При дворе короля в старые времена они всегда были посредниками между людьми и волшебными созданиями из леса Гринхорн. Балии ходили в лес и передавали знания людям. Лишь заклинательницам существа леса Гринхорн позволяли услышать их голос, обычным людям это было недоступно. Когда король Драгомир нарушил перемирие, балии не смогли больше попасть в Гринхорн, ведь они были людьми, а значит – врагами. Новый король, Земирад, хочет вновь установить перемирие с лесом Гринхорн, однако пока все тщетно, лес не отвечает балиям. Именно поэтому я занимаюсь поиском таких, как ты, ваше предназначение – помочь людям связаться с лесом.

– Зачем королю перемирие с Гринхорном? – перебила Есения. – Что такого ценного в знаниях, что там хранятся?

– Легенды гласят, что жители леса обладают способностью лечить любой недуг, поднимать на ноги тех, кто находится на пороге смерти. Жена короля, София, тяжело больна. Говорят, что ее отравили. Лекари и знахари со всего королевства не смогли понять, что с ней. Жизнь утекает из нее и осталось ей недолго. Король готов на все, чтобы ее спасти. Он пытается поговорить с лесом, чтобы его жители помогли королеве.

– Если до сих пор ни одной из балий не удалось поговорить с лесом, почему ты думаешь, что у меня получится?

– Человек способен на великие дела, Есения, стоит лишь захотеть, – ухмыльнулся Оборотень. – Сейчас мы посмотрим, что ты можешь.

Он поднялся и пошел вглубь леса. Есении ничего не оставалось, как следовать за ним. Оборотень вышел на ту же поляну, где вчера она видела его обращение, и встал позади нее. Он был так близко, что Есения чувствовала тепло его тела. От него пахло… летом, деревом, нагретым солнцем, и сочной травой, что только что скосили. Этот запах одновременно пьянил и был неуловимо знакомым, словно она знала его раньше, а потом позабыла.

– Итак, ты должна сосредоточиться, – вырвал ее из мечтаний Оборотень, и она обрадовалась, что он не видит ее багрового лица. – Я хочу, чтобы ты призвала к себе какое-нибудь животное. Начнем с малого, например с кролика. Закрой глаза. Почувствуй внутри себя силу, пусть она наполнит тебя. Потом подумай о кролике, чего ты хочешь от него, веди его сюда, покажи ему дорогу. Ты поняла?

– Ничего я не поняла. Как это я должна показать ему дорогу? – спросила Есения.

– Твой дар тебе подскажет. Давай, попробуй.

Есения закрыла глаза и попыталась сосредоточится. «Так, почувствовать силу, я должна что-то чувствовать, но пока ничего, – с отчаянием думала она. – Может, во мне и нет никакой этой силы и Оборотень ошибся?» Есения постояла так еще пару минут, но ничего не изменилось.

– Я ничего не чувствую, Оборотень. Более того, я даже не знаю, что я должна чувствовать! – разозлилась Есения.

– Ты слишком много думаешь. У тебя не получилось с первых секунд, и ты уже опустила руки? – хмыкнул Оборотень. – Попробуй еще, только в этот раз постарайся ни о чем не думать. Сконцентрируйся на дыхании, слушай только его. Почувствуй свое тело, представь, что у тебя в руках большой огненный шар, и направь его в центр своей груди.

Есения вновь закрыла глаза и сделала как говорил Оборотень. В первые минуты она просто слушала свое дыхание. «Вдох-выдох», – повторяла она про себя, погрузившись в своего рода сон, где не было ничего, кроме ее дыхания. Со временем Есения заметила, что в груди немного потеплело. Она продолжала дышать, и тепло становилось все сильнее и сильнее, пока ей не стало совсем горячо. Тогда она вспомнила, что Оборотень сказал представить кролика.

Есения подумала о животном: вот он сидит в лесу, серый мех с коричневыми крапинками. Он настороженно прислушивается к чему-то, будто готов тотчас сорваться с места и убежать. Но вдруг он успокаивается и медленно начинает двигаться к поляне. Тут Есения открыла глаза и увидела того самого кролика. Он смотрел прямо на нее, но как только она сделала шаг вперед, зверек опомнился и быстро, как молния, убежал обратно в лес.

Есения повернулась к Оборотню, который смотрел на нее с улыбкой. В этот раз в ней совсем не было насмешки.

– Как это возможно? Я представила кролика, и на поляну вышел тот же самый! Это какое-то волшебство, как у меня получилось? – удивленно воскликнула она.

– Ты просто видела его, – сказал Оборотень, – это и есть твой дар, Есения. Ты можешь видеть, где животное находится в данный момент, и призвать его к себе. Но это не все. Ты можешь говорить с ними, не человеческим языком, конечно, но они будут тебя понимать, нужно лишь научиться этому. Сегодня ты впервые почувствовала свой дар, и я удивлен, что у тебя так быстро получилось призвать к себе кролика, многим нужно для этого несколько лет. Обычно балии начинают с насекомых, например с бабочек, но у нас на это нет времени. Тебе придется учиться всему быстро, и я решил проверить тебя. Есения, твой дар намного сильнее, чем у всех балий, что я знал. Может, именно тебе удастся наладить контакт с лесом Гринхорн.

Есении было немного не по себе. Еще вчера она была обычной деревенской девчонкой, дочкой знахарки без всяких способностей, а сегодня на нее надеялась вся Элейния. Большая ответственность и большая опасность. Что будет с ней, если у нее не получится помочь королю?

– Первая тренировка прошла лучше, чем я думал, но нам пора собираться. Впереди долгая дорога, а я должен доставить тебя к королю как можно скорее. Дальше нам придется тренироваться в пути, чтобы не терять времени, – сказал Оборотень.

Есения решила не страшиться раньше времени и отбросила сомнения. Если Оборотень прав и ее сила велика, что мешает ей сделать все возможное, чтобы помочь королю? Они собрали вещи и отправились дальше.


***

Прошло две недели с начала пути. Половина дороги до Хорсана была пройдена. Каждую свободную минуту Оборотень обучал Есению, как пользоваться даром балий, но дальше кролика она так и не продвинулась. Будто весь потенциал своей силы она потратила на первый раз и больше у нее не получалось. Есения пыталась призвать оленя, дикого кабана, лису и даже волка (хоть Оборотень ей и запрещал), но все тщетно. Дар больше не слушался ее, и кроме кроликов да белок никого приманить она не могла.

Оборотень немного утратил свой энтузиазм, появившийся после первого ее проявления силы. Есения все чаще замечала разочарование, появляющееся на его лице при каждой ее неудаче.

В тот день, они добрались до деревни и решили заночевать, а утром, на рассвете, отправиться дальше. Есения устала, она все силы тратила на то, чтобы развить свой дар, ей было очень обидно. Оборотень не особенно помогал, видимо, он считал, что она недостаточно старается. Вечером того дня у них разгорелся жаркий спор:

– Я старюсь, делаю все, как ты показывал, чего еще ты от меня хочешь? – кричала Есения.

– Это твой дар, не мой. Я помогал в начале, чтобы ты отыскала его в себе. Сейчас ты сама должна с ним справляться. Нельзя всю жизнь действовать по чужой указке, ты не ребенок и сама можешь с ним совладать! – нахмурился Оборотень.

– Это ты обращаешься со мной как с ребенком, ничего о себе не рассказываешь. Когда я заговариваю с тобой о твоем прошлом, у тебя делается такое лицо, как будто я сморозила несусветную чушь!

Оборотень изменился в лице.

– Вот, видишь, это самое лицо! Мне надоело это все, надоело наше путешествие и ты сам!

Есения разъяренно вылетела из гостиницы, где они должны были ночевать, и пошла вниз по улице. Это была обычная деревня: пара лавок, где торговали провизией и всем необходимым, маленький храм богу Роду, кузница, главная площадь. Деревня напомнила ей родную деревню, и она загрустила. Весь гнев испарился, оставив за собой лишь горечь.

«Оборотень прав, наверное, я недостаточно стараюсь. Его можно понять, он надеялся на меня, а я его подвела», – вздохнула Есения. Она села на лавку возле кузницы и предалась невеселым мыслям. Вдруг она услышала крики, раздающиеся с главной площади. Ей стало любопытно, тем более для нее несвойственно было долго хандрить, и она отправилась посмотреть, что там происходит.

Осторожно расталкивая людей, плотной стеной окруживших главную площадь, Есения наконец выбралась, и на секунду, как и все, застыла на месте. В город из леса ворвался большущий бурый медведь. Он дико озирался по сторонам, громкие крики пугали и злили его, видимо, он не мог найти дороги обратно. А люди уже зажигали факелы, готовили оружие. «Они же убьют его!» – с ужасом поняла Есения.

Она побежала вперед, прямо к медведю. В этот момент Есения не думала об опасности, лишь хотела спасти напуганное животное. Люди пытались остановить ее, но она рвалась вперед, пока не выбежала прямо перед зверем. Медведь разъяренно зарычал на Есению. Толпа позади нее ахнула от страха.

Есения протянула к медведю руку. На нее вновь сошло то спокойствие, которое она чувствовала, когда повстречалась в лесу с волком. Ей показалось, что Оборотень где-то вдалеке выкрикнул ее имя, но она не обернулась. Есения смотрела в глаза зверя, в груди зародилось знакомое тепло, которое становилось все сильнее и сильнее. Медведь уже не рычал, а, успокоившись, медленно приближался к Есении, пока не уткнулся мордой в ее руку. Она ласково погладила его.

– Ты можешь идти домой, я покажу тебе дорогу. Никто тебя не тронет, – тихо приговаривала она.

Медведь чуть отошел, но продолжал смотреть, будто спрашивая разрешения. Есения кивнула, и тогда уже зверь развернулся и побежал к лесу.

Тепло схлынуло, оставив после себя легкую слабость, как от долгой ходьбы. Довольно улыбнувшись, она повернулась к людям, но тут улыбка вмиг исчезла. Жители смотрели на нее с ужасом. Есения будто снова очутилась в своей деревне, где после случая с волком люди так же глазели на нее, как на проклятую, словно она опасна. К ней подбежал Оборотень, его бледное лицо застыло в маске холодной ярости.

– Ты что, с ума сошла? – процедил он. – Ты хоть понимаешь, какой опасности себя подвергла? Он мог тебя одним ударом надвое разорвать, глупая девчонка!

– Они бы убили его, Оборотень, – тихо сказала Есения, коснувшись его локтя. – Кому, как не тебе, понимать ценность жизни животного.

Она видела, как тяжело было Оборотню обуздать гнев, что полыхал в нем от ее необдуманного, как ему казалось, поступка. Он смотрел на нее таким взглядом, словно сейчас с радостью бы огрел ее палкой, но было в нем что-то еще. Что-то, от чего Есения вдруг вспыхнула, а сердце опустилось куда-то вниз. Тут Оборотень отвел глаза и странное чувство растаяло.

– Ты очень напугала меня, Есения, больше так не делай, – строго произнес Оборотень и пошел прочь.

Есения удивилась, что он больше не стал ее отчитывать, но жаловаться не собиралась. На рассвете они покинули деревню, провожаемые угрюмыми взглядами ее жителей.




Глава 5


Есения уже начала привыкать к мысли, что теперь, куда бы она ни пошла, везде ее будут преследовать недобрые взгляды. Она знала, что больше никогда не станет такой, как все.

Шли они практически молча. Оборотень не произнес и нескольких фраз после происшествия на площади. Есения тоже упрямо молчала. Она не считала себя виноватой, что спасла напуганное животное от смерти и не собиралась извиняться. От напряженного молчания Есения старалась отвлекать себя мыслями о Хорсане. Оборотень рассказывал, что из портов столицы велась торговля всего королевства. Она больше всего на свете хотела увидеть Замятное море, опустить ноги в соленые волны. По словам Оборотня, несмотря на середину октября, в столице все еще было тепло, как летом. Даже сейчас солнце грело так сильно, что Есения часто снимала плащ. Любопытно было взглянуть и на замок Ратных, резиденцию королевской династии. Она занимала всю восточную часть города и скоро должна была стать для Есении домом. Но об этом думать было пока страшновато. Оборотень вырвал ее из размышлений, бросив:

– Мы пришли. Сегодня заночуем здесь.

Вдалеке виднелись ворота большого города.

– Что это за город? – сразу забыла о своей обиде Есения.

– Это Горниград, «небесный город».

– А почему он так называется, он же находится на земле?

Видимо, Оборотень тоже не смог удержаться от рассказа.

– Много лет назад он находился на самой высокой горе королевства – Харалуг, окруженный со всех сторон снежными вершинами. Путешественники со всего мира приезжали туда, в надежде хоть одним глазком посмотреть на город, но далеко не каждый мог добраться до него. Путь к Горниграду лежал через острые скалы, он был долог и опасен, только самые смелые отваживались на такую дорогу.

– И что же с ним случилось?

Оборотень замялся.

– Жители не смогли заплатить дань королю… и были сосланы вниз, в заброшенную деревню, пока не расплатятся.

– Какой ужас!

– Все мы обязаны подчиняться законам королевства, Есения, – строго произнес Оборотень. – Жителям дали выбор: заплатить дань и жить в мире или отказаться. Видимо, жадность пересилила любовь к дому.

– А может, просто дань была слишком большой… – тихо пробормотала Есения, но Оборотень сделал вид, что не слышит.

Ворота в город были открыты, приветствуя путников. Едва сделав шаг внутрь, Есения будто оказалась в другом мире. Громкие крики торговцев и покупателей, что пытались сбить цену, сливались в один сплошной шум, лавки пестрели товарами всех цветов и размеров. Все здесь казалось ей диковинным. В воздухе стоял запах чего-то сладкого и острого одновременно, люди были одеты в причудливые и красивые наряды таких фасонов, что Есения устыдилась своего простого деревенского сарафана, обычного и скучного.

Она глазела по сторонам, стараясь не замечать, что Оборотень с усмешкой наблюдает за ней. Есения наслаждалась каждой минутой этого нового для нее мира, чихала от незнакомых пряностей и трогала странные товары в каждой лавке. Оборотень вмешался, когда она чуть не отрезала себе палец странной резной ловушкой, и увлек ее в таверну неподалеку.

Там Оборотень заказал для них по большому куску пирога с мясом и два стакана кваса. В пути они давно не ели горячей еды, поэтому обед проходил в основном в молчании. Каждый из них наслаждался трапезой. Когда они закончили, Оборотень, бросив, что скоро вернется, выскользнул из таверны. От сытости Есению немного разморило, она сидела на деревянной скамье, мысли ее текли медленно и беззаботно. За соседним столом сидели двое мужчин, один из которых все больше распалялся, и она невольно вслушалась в разговор.

– Я тебе говорю, это не конь, а просто чудище какое-то! Никто не может с ним справиться! Я за него кучу золотых отдал, он должен был принести мне еще больше, но никто не может его оседлать! – говорил мужчина лет пятидесяти, с густой рыжей бородой.

– Может, тебя обманули? Породистых коней обычно легко седлать, – отвечал второй мужчина. Он был моложе своего спутника, ниже ростом и с пышными усами, которые он постоянно подергивал.

– Да в том-то и дело, что нет! Я сам проследил за его родословной, он из самой лучшей породы, но характер у него отвратительный. Я нанимал лучших укротителей, ни у кого ничего не получилось! Похоже, как ни жаль, придется его усыпить, если он для меня бесполезен.

Есения подслушала разговор, который ее не касался, но она не могла не вступиться за беззащитное животное. Стряхнув с себя негу, она встала и подошла к мужчинам.

– Я попробую усмирить вашего коня, – твердо сказала она.

Мужчины сразу прекратили разговор и недоуменно уставились на Есению.

– Ты? – бородатый мужчина раскатисто рассмеялся. – Ты хочешь потягаться с лучшими укротителями всего королевства? Ты себя видела? Да конь растопчет тебя одним своим копытом! Уходи, странноглазая, дай нам закончить свой обед, – мужчина отвернулся, все еще посмеиваясь.

Рядом с Есенией, будто из воздуха, возник Оборотень и схватил ее за плечо.

– Ты что творишь? Тебя и на минуту нельзя оставить одну? Сразу вмешаешься в дело, которое к тебе не относится?

Однако Есения стряхнула его руку и опять обратилась к мужчинам.

– А если я поставлю десять золотых на то, что смогу усмирить вашего коня? Вы ничего не потеряете и даже выиграете в любом случае: если у меня получится – у вас будет послушный конь, а если нет – то получите десять золотых.

Мужчина с бородой задумался.

– Хорошо, девочка, будь по-твоему. Ну смотри, потом не надо жаловаться, я тебя предупреждал. Меня зовут Радей, пойдемте, провожу вас в мою конюшню.

– Я Есения, а это Оборотень.

Если Радею и показалось имя Оборотня странным, он и бровью не повел. Втроем они вышли из таверны. Слух, что хрупкая девчонка собирается одолеть чудище Радея, видимо, быстро разлетелся по окрестностям, и несколько человек потянулись за ними, чтобы развлечься зрелищем. Оборотень хмуро шел за Есенией, всем видом показывая свое неодобрение.

– Ты же сам говорил, что мне нужна тренировка. Чем конь хуже лесных существ? – ухмыльнулась Есения.

– Тем, что кролик тебя не забьет до смерти, – пробормотал Оборотень.

Через несколько минут они подошли к конюшне.

– Ну что же, прошу, – Радей насмешливо улыбался, показывая на самое дальнее стойло. – Может все-таки передумаешь? Не хочу, чтобы обо мне пошли слухи, что я отправляю детей на верную смерть.

Вместо ответа Есения решительно зашла в стойло. К столбу был привязан красивый серый конь с гривой цвета ночи. Сильный и грациозный, он был бы прекрасен, если бы не безумный и яростный взгляд. Увидев Есению, конь бешено заржал. При виде такой ярости она впервые в жизни ощутила страх рядом с животным. Она уже было повернула назад, но вспомнила, как Радей сказал, что коня усыпят, если его не усмирить. Оглянувшись, Есения увидела в дверях конюшни небольшую толпу, все ждали, что она будет делать дальше.

Она перевела взгляд на Оборотня, который стоял, прислонившись к двери. Кому-то могло показаться, что он расслаблен, но Есения видела, как напряжены его скрещенные руки, как сжата челюсть. Зная, что она не отступит, но ей нужна его поддержка, он наконец резко выдохнул и кивнул.

Первый шаг дался нелегко, страх сковывал тело, но затем оно наполнилось уже знакомым ей теплом и спокойствием. Энергия прошла через нее от ступней до кончиков пальцев на руках. Конь еще сильнее забился, веревка все туже сжималась вокруг его шеи. Есения начала медленно подходить к коню, вытянув руку. Обычно у нее сразу получалось успокоить животное, но сейчас что-то было не так. Конь не реагировал на нее и бешено мотал головой, у его рта появилась пена, он как будто не слышал ее.

Оборотень резко закричал:

– Есения, уходи оттуда!

В тот момент, когда она сделала шаг назад, а Оборотень забежал в стойло, веревка вокруг шеи коня порвалась и он, яростно заржав, кинулся на Есению. В один миг Оборотень оказался перед ней, закрыв ее собой, и именно ему достался первый удар.

Конь боднул его головой, удар зверя пришелся в бок Оборотня, он отлетел влево и ударился о стену стойла. Есения вновь осталась без защиты, конь двинулся на нее. В момент, когда он встал на задние копыта, чтобы нанести смертельный удар, Есения собрала всю свою силу. Вновь пропустив через себя энергию, она прямым потоком пустила ее в коня. Она будто проникла прямо в зверя, ее сила неслась к его сердцу. Мысленно она увидела ядро его жизненной силы, но выглядело сердце странно, вокруг него обвилось нечто черное и гнилое.

Инстинктивно Есения почувствовала, что именно эта хворь свела с ума животное. Она попыталась вытянуть ее, бросив на это все свои силы. Не сразу, но хворь поддалась, Есения вырвала ее из коня. Больше она ничего не помнила, тьма сомкнулась над ней.


***

Есения медленно очнулась. Над ней склонился Оборотень, его лицо было нечетким, но она смогла различить, насколько он бледный.

– Ты как? – спросила она.

– Сама отключилась на целую вечность, а еще меня спрашивает, – закатил глаза Оборотень, но тут же поморщился.

– Я в порядке. И судя по тому, что к тебе вернулась твоя обычная сварливость, ты тоже. Что произошло, когда я…

– Свалилась, как куль с ячменем?

– Иди ты к Чернобогу…

Оборотень усмехнулся, но ответил:

– Когда конь меня оттолкнул, я потерял сознание на пару секунд. Потом, когда очнулся, то увидел, как зверюга словно застыла над тобой, а ты подняла к коню руки. Потом он очнулся, а ты упала в обморок и лежала несколько минут как мертвая.

– Как сейчас конь? – обеспокоенно пробормотала Есения.

– Сама посмотри.

Есения встала и не поверила своим глазам. Перед ней было самое обычное животное, спокойно жевавшее сено. К ней подбежал Радей и, сжав ее в объятиях, закружил.

– Никогда я не видел ничего подобного! До сих пор не могу поверить, как это у тебя получилось?

– Это мой дар. Я увидела хворь в его сердце и вытянула ее.

Оборотень резко оттолкнул Радея и спросил:

– Хворь? Какую еще хворь?

– Не знаю, у меня первый раз так получилось. Вокруг сердца коня было что-то черное, и я попыталась это убрать.

Оборотень повернулся к Радею.

– Вашего коня отравили дурманом. То, что описала Есения, – это яд, он пожирает сердце и сводит с ума, медленно и болезненно убивая жертву.

– Но кому это нужно, травить моего коня? – побледнел Радей.

– Откуда мне знать, поищите среди своих врагов… Или друзей.

Радей нахмурился и сказал, повернувшись к Есении:

– В любом случае спасибо тебе. Я не верил, что ты справишься, за что прошу прощения. Вот твои десять золотых и еще десять сверху за твою смелость. На этом прощаюсь с вами, берегите себя.

Радей развернулся и ушел, а за ним все зеваки, уважительно поглядывающие на Есению.

– Как думаешь, что это было? – спросила она. – Я всегда просто разговаривала с животными, могла призвать их, но видеть их сердце – такого еще не было.

– Если честно, не представляю, даже я, видимо, еще не все знаю про твой дар.

– Хоть в чем-то я тебя обставила! – засмеялась Есения.

– Да, ты не перестаешь меня удивлять.

От взгляда Оборотня ее смех оборвался, а сердце зашлось в уже знакомой пляске. Вежливое покашливание прервало эту тонкую связь между ними. Они обернулись и увидели того самого мужчину с пышными усами, что сидел за столом с Радеем в таверне.

– Я полагаю, что вы балия? – тихо произнес он. Оборотень ощутимо напрягся.

– Откуда вы узнали? – спросила Есения.

– Меня зовут Милош. Давайте пойдем ко мне, и я все расскажу. Вам нужен ночлег, а мой дом не слишком далеко. Не бойтесь, я не причиню вам зла.

– Надеюсь, – оскалился Оборотень. – В любом случае, вы умрете раньше, чем попытаетесь. Мужчина усмехнулся и кивнул.




Глава 6


Дом Милоша оказался не так близко, как он обещал, зато Есении еще раз удалось полюбоваться городом. Они прошли через главную площадь, в центре которой возвышался храм богу Роду. По традиции, в каждом селении должен быть построен такой храм как дань уважения богу, что сотворил все сущее. Однако если в маленьких деревнях, как та, где жила Есения, они были скромными, то в Горниграде храм представлял собой действительно поразительное зрелище.

Его высокие деревянные стены, богато расписанные алым, казалось, касались неба. Древние письмена огибали храм со всех сторон и стекались к центру, где могучее Мировое древо было вырезано прямо над входом. Под раскидистым дубом, что рос рядом, лежали свежесрезанные цветы в знак поклонения и почтения.

Есения не смогла остаться равнодушной к этому месту, которое будто существовало вне времени и надолго пережило бы всех живущих. Положив руку на гладкий от прикосновенный ствол дуба, она прочла краткую молитву богу Роду, попросила, чтобы он защитил ее и Оборотня в их путешествии, и, немного подумав, также попросила защиты для Анастасии. Хотя Есения и была зла на нее, но изгнать любовь из своего сердца было не так-то просто.

После этого они продолжили путь. Милош вел путников узкими улочками, где Есения мельком смогла увидеть уклад жизни города. Дома в основном были каменными, а не деревянными, на многих окнах висели цветы в горшках, а где-то зелень пробивалась прямо сквозь кладку, превращая дом в замок из сказки. Есения наслаждалась запахами свежей выпечки и трав, которые доносились из ближайших домов.

Однако, чем дольше они шли, тем разительнее отличался пейзаж вокруг них. Нарядные каменные дома сменились деревянными хижинами, бедными и покосившимися. Ни цветы, ни зелень не украшали их, окна были заколочены досками, вокруг разносился запах рыбы и нечистот. Люди в сильно поношенной одежде сидели на улице и провожали недобрыми взглядами путников.

– Почему эти районы так сильно отличаются друг от друга? – спросила Есения.

– Наш город расположен в форме круга, – тихо ответил Милош. – Внутреннее кольцо, что опоясывает главную площадь, – это богатый район. Там живет наместник города, его приближенные, зажиточные купцы и торговцы. Внешнее кольцо (мы сейчас здесь) – это бедный район, тут живут те, кто «заботится о наместнике», так он это называет, но по правде – это слуги, что находятся у наместника в рабстве. Платят им сущие гроши, едва на еду хватает, но уйти они не могут. Да и куда им идти, здесь если ты теряешь работу, то попадаешь уже в совсем другой район, нищенский. Там царят грабежи и насилие, ведь у людей нет работы, и они голодают. Надеюсь, что туда вы никогда не попадете.

Милош тревожно оглянулся по сторонам и добавил:

– Этот разговор лучше продолжить у меня, здесь повсюду шпионы наместника, тем более мы как раз пришли.

Он привел их к аккуратному деревянному дому, который, хоть и находился в бедном квартале, выглядел лучше, чем все остальные. Он был покрашен в бледно-голубой цвет, крыша была ровной, а окна украшены занавесками с вышивкой. Милош трижды постучал в дверь. Открыла им миловидная девочка лет четырнадцати.

– Папа, наконец-то ты вернулся! – вспыхнула она от радости.

– Ана, дочка, ставь воду и завари чаю, у нас сегодня гости.

Только после этих слов девушка обратила внимание, что отец пришел не один. Увидев Оборотня, она покраснела с ног до головы и быстро убежала на кухню. Есения и Оборотень вслед за Милошем зашли в дом. Изнутри он был так же, как и снаружи, небогатым, но чистым и уютным, пахло свежевыстиранным бельем, на огне весело булькал горшок с чем-то съестным.

– Сейчас поедим, а потом уж поговорим, – сказал Милош.

– Ну что вы, мы не хотим вас обременять, вы не обязаны кормить нас ужином, – возразила Есения.

Милошу и Ане было явно непросто накормить еще два рта.

– Глупости! – отмахнулся Милош. – Уж супа-то на всех хватит, вон сколько Ана наварила. У нас не часто бывают гости, тем более такие, – подмигнул он Есении.

Они расположились у огня, Ана налила всем супа. При этом, все еще смущаясь, она не смотрела на Оборотня. Суп оказался горячим и очень вкусным, Есения с удовольствием ела и чувствовала, как силы, покинувшие ее во время схватки с конем, восстанавливаются. Ана разлила всем чаю, и Милош сказал:

– Дочка, оставь нас ненадолго, нам нужно поговорить.

Не сказав ни слова, девочка ушла обратно на кухню. Теперь можно было задать все вопросы, что переполняли Есению.

– Так откуда вы узнали, что я балия? – сразу же выпалила она.

Милош горько усмехнулся.

– Моя жена была такой, как ты. Когда я увидел, как ты усмирила того коня, я сразу понял, кто передо мной. Она могла разговаривать с животными, призывать их.

– А где она сейчас? Я бы очень хотела познакомиться с ней, я ни разу не видела других балий!

– Боюсь, познакомиться не получится, – вздохнул Милош. – Король Радислав в очередной раз призвал ее на службу, – мужчина помолчал. – С тех пор я ее больше не видел.

– Но что же с ней случилось? – ахнула Есения.

– Мне сказали, что на нее напали враги короля, те, кто не хотел, чтобы балии наладили контакт с лесом Гринхорн. Ночью кто-то пробрался в ее комнату в замке. Утром ее нашли мертвой, кто-то… перерезал ей горло.

Голос Милоша прервался. Воцарилось молчание. Липкий страх стал пробираться вверх по телу, сердце тревожно сжалось. Есения повернулась к Оборотню и спросила:

– Неужели такая участь ожидает и меня?

Не успел он сказать и слова, как Милош повернулся к нему и вскрикнул:

– Так вот куда вы идете? Ты ищейка короля Земирада, не так ли? Мог бы догадаться по твоему странному имени. Хорсан – верная смерть для балии! Король, как и его отец Радислав, одержим безумием и жаждой мести. Ты ведешь Есению на гибель!

– Осторожнее со словами, Милош, – прорычал Оборотень, резко поднявшись. – В замке многое изменилось со времен короля Радислава. Балий теперь охраняют лучшие воины королевства, и им ничего не грозит. На твоем месте я бы подумал, прежде чем говорить такое о короле! Он спас мне жизнь, дал мне работу, и от его сына Земирада я видел лишь добро. Я не позволю оскорблять их в моем присутствии!

С каждой секундой на его лице все сильнее проступали черты зверя. Есения ахнула, заметив, что пальцы Оборотня заострились, превращаясь в когти, еще чуть-чуть – и он бы бросился на Милоша. Есения резко поднялась, но тут он развернулся и выбежал из дома. Нужно было поспешить за ним, и Есения уже шагнула вперед, когда Милош остановил ее.

Он по-отечески взял ее за руку и спросил:

– Есения, ты знаешь, кто твой друг?

– Я знала, что он ищейка, если вы об этом, – притворилась она, не зная можно ли раскрывать секрет Оборотня.

– Ты понимаешь, о чем я. Он настоящий оборотень, не так ли? Получеловек-полузверь. Ты знаешь, что он опасен для тебя? Такие, как он рождаются в лесу Гринхорн. Как он смог его покинуть, если его врата закрыты уже двести лет? Ты не задумывалась об этом? За что его изгнали?

– Вы думаете, что раз догадались о его сущности, то знаете его? – разозлилась Есения. – Он никогда не причинит мне вреда. А теперь извините, мне нужно пойти посмотреть, как там Оборотень.

Есения вырвала руку и выскользнула из дома.


***

Слабый вой и рычание доносились из сарая, что стоял позади дома. Открыв дверь, она увидела, что рыжая лошадь Милоша в страхе забилась в угол и жалобно ржала. Два ярких голубых глаза смотрели прямо на Есению. Оборотень вновь стал ирбисом. Есения еще не видела измененного Оборотня так близко. Она сделала неуверенный шаг вперед. Есения не знала, как он отнесется к тому, что она хочет посмотреть на него поближе. Медленно, шаг за шагом, она приближалась к задней части сарая, где затаился ирбис, пока не оказалась прямо перед ним.

В тот день в лесу, когда Есения первый раз увидела ирбиса, она не могла и представить, что он такой огромный, было слишком далеко, но сейчас ей приходилось поднимать голову к потолку, чтобы посмотреть в его глаза.

«Глядя сейчас на него, никто бы не усомнился, что он не обычный зверь», – подумала она.

Ирбис смотрел на нее со знакомым насмешливым выражением. Все мысли испарились из головы, медленно она подняла руку, чтобы прикоснуться к меху зверя, и он, уступив, опустил голову. Его шерсть была очень густой, мягкой и шелковистой на ощупь. Осторожно гладя ирбиса, Есения первый раз в жизни почувствовала такое единение с другим существом, покой согрел ее душу.

Внезапно Оборотень поднял голову и насторожился. Есения повернулась и увидела в дверях Ану. Она смотрела на огромного ирбиса с немым ужасом. Было ясно, что девочка еще никогда не видела животных такого размера, а может, и вообще не сталкивалась с хищниками, ведь она жила в городе.

– Ана, он не причинит тебе вреда, – попыталась успокоить ее Есения.

Она сделала шаг к девочке, но та стремительно убежала. Ирбис вздохнул и головой показал Есении на дверь. Намек, что пора уходить, чтобы Оборотень вновь обратился человеком. Закрывая за собой дверь, она вновь услышала те страшные звуки из леса – хруст костей и крик агонии.

Есения зашла обратно в дом. Она хотела разыскать Ану, чтобы объяснить ей, что произошло в сарае. Скрывать тайну Оборотня теперь уже не имело смысла, ведь Милош сразу догадался, кто он такой, а Ана видела обращение. Она нашла их на кухне, Ана плакала, а Милош успокаивал дочь, держа ее за плечи.

– Я все объяснил Ане, Есения. Она знает, что это был Оборотень и кто он такой, – сказал мужчина.

– Простите, мы не хотели доставлять вам столько неудобств, я думаю, что нам с Оборотнем уже пора идти, – ответила Есения.

Милош только хотел возразить, но тут в комнату вошел Оборотень. Глядя на него, трудно было представить, что еще пять минут назад он был зверем, разве что он был чуть более помят, чем всегда.

– Это не Есения должна просить у вас прощения, а я, – сказал он, глядя на Милоша и Ану. – Вы были гостеприимны и добры, а я вспылил. Я понимаю вашу боль и ненависть к королевской семье, вы потеряли жену и мать. Я прошу прощения также за то, что обратился в вашем доме, это… было невежливо с моей стороны. Как и сказала Есения, мы сейчас же уходим.

– Ну, ну, хватит! – рассмеялся Милош. – Я тоже погорячился и наговорил лишнего, вы уж меня извините. Не говорите глупостей и оставайтесь на ночь, куда вы пойдете по такой темноте?

На улице действительно сгустились вязкие сумерки, искать в потемках гостиницу было бы неразумно. Видимо, Оборотень подумал о том же.

– Хорошо, мы останемся на ночь, благодарим вас.

Милош постелил им под самой крышей. Есения еще ни разу за все путешествие не спала так близко к Оборотню. Их всегда что-то разделяло: костер, когда они ночевали в лесу, разные комнаты в деревенской гостинице, но у Милоша был небольшой дом, и им пришлось потесниться. Эту ночь они должны были провести совсем рядом, на соседних подстилках.

Все это пронеслось в голове у Есении, пока все желали друг другу спокойной ночи и разбредались по комнатам. Оборотень поднялся по лестнице и устроился поудобнее на подушке.

– Есения, ты спать собираешься? Ты что там застряла внизу? – спросил Оборотень, не подозревая о ее внутреннем смятении.

Она поднялась и легла рядом с ним.

– Ты молодец, что извинился перед Милошем, не ожидала от тебя, – сказала она, чтобы разрядить напряжение, которое чувствовала.

– А ты считаешь меня монстром, Есения? – усмехнулся Оборотень. – Я знаю, когда я неправ, и готов признать это.

– Просто ты всегда так упрям, я думала, что ты не пересилишь себя, – подразнила она.

– Может быть, ради тебя я готов измениться.

Казалось, эти слова вылетели помимо его воли. Похоже, Оборотень пожалел о них сразу же, потому что вздохнул и отвернулся.

– Спи давай, Есения, – проворчал он.

С Оборотнем всегда было так: он был то горячим, то холодным, то подпускал ее близко, то отстранялся. В нем словно жили два разных человека, и это не считая того, что в нем была еще и животная сторона. Есения устала от этих игр. Она ворочалась с боку на бок, не могла уснуть. Разговор с Оборотнем совсем лишил ее сна, да еще эта кровать под потолком навевала тоску по дому.

Есения вспомнила родную деревню, огонь в очаге в их хижине, запах трав и выпечки, что встречал ее с порога. Она скучала по Анастасии. Есения запрещала себе думать о ней, слишком уж она была зла, но сейчас невольно поддалась воспоминаниям и сразу ощутила острую боль потери. «Увижу ли я ее когда-нибудь? Прощу ли я ее?» – подумала она.

Так и не сомкнув глаз, Есения решила спуститься и попить воды. Она думала, что все уже давно спят, но обнаружила Милоша, сидевшего у очага.

– Тоже не спится? – спросил он.

Есения кивнула.

– Ну, тогда выпей со мной травяного чаю. Я часто не сплю по ночам, все вспоминаю Надию, так звали мою жену.

Ароматный чай согревал руки и словно снимал с души груз воспоминаний. Есения села рядом с Милошем и попросила:

– Может, расскажете мне о ней? Если, конечно, вы не против. Как балия вышла замуж за человека? Я думала, балии живут в замке короля.

– Оборотень не рассказывал тебе, как рождаются заклинательницы?

– Нет, я несколько раз спрашивала его об этом, но Оборотень всегда говорил, что я все узнаю в Хорсане.

– Мне понятна его скрытность. Балии очень редки, многие хотят навредить вам, видимо, так он хотел защитить тебя.

– Но почему нам хотят навредить?

– Балии ценны для короля. Без вас он не сможет наладить контакт с лесом Гринхорн, не сможет вылечить свою жену. Враги Ратных – ваши враги, все, кто хочет отомстить королю, желают зла и балиям. Именно поэтому убили Надию, по крайней мере, так мне сказали.

Есении показалось, что он не верит в это, но она не стала перебивать.

– Балии рождаются примерно раз в десять лет, – продолжил Милош. – Бывает, что в один год родится несколько заклинательниц, но чаще всего одна. Мало кто знает, это хранится в секрете, что у всех балий глаза разного цвета, прямо как у тебя. В момент, когда рождается балия, животные в округе начинают вести себя необычно, так король узнает, что появилась на свет новая заклинательница. Новорожденную балию забирают из семьи – это традиция. Считается, что если оставить балию у родных родителей, то она не раскроет весь потенциал своего дара. По моему мнению – это чушь. Просто король хочет с рождения контролировать ваш дар. Для этого нанимают специальных женщин – варити. Они должны жить в глухих деревнях с балиями, учить их пользоваться даром, а также оберегать. В шестнадцать летних пор, когда дар достигает полной силы, варити отправляют балий в Хорсан, служить королю. Как я понял, после того, как Оборотень появился в замке, именно он сопровождает балий.

– Значит, мои настоящие родители отказались от меня? – отвела глаза Есения.

Она постаралась скрыть, как сильно задел ее рассказ Милоша.

– Пойми, что у них просто не было выбора. Когда к тебе в дом приходят гвардейцы короля, едва ли возможно им противостоять.

Этот странный образ никак не укладывался в голове, как она ни старалась. Неужели где-то есть люди, на которых она похожа? Может, у ее отца были такие же жемчужные волосы? Была ли ее настоящая мать такой же худой и маленькой, как она сама? Живы ли они еще?

– Получается, Анастасия была моей варити, – наконец задумчиво пробормотала Есения, – но почему же она не рассказала мне о моем даре…

– Что тебя тревожит, девочка? – спросил Милош.

И, глядя в эти добрые глаза, она, сама от себя не ожидая, рассказала ему всю свою историю: про то, как они жили вдвоем с матерью, про одиночество и клеймо «проклятой», про волка и пересуды жителей деревни, про предательство Анастасии, которая вовсе ей не мать, про боль разлуки, про тоску по дому.

Она будто выплеснула из себя все горе, что накопилось в ней. Есения вдруг поняла, что с тех пор как ушла из дома, не проронила ни одной слезинки, но сейчас из ее груди вырвались глухие рыдания. И вот она уже плакала на плече у Милоша, а он по-отечески успокаивал ее, как еще недавно так же успокаивал Ану.

Слезы прекратились. Есения почувствовала легкость, будто то, что так тяготило и тянуло к земле, наконец рухнуло и разбилось о землю.

– Простите, что я так раскисла, – смущенно пробормотала она, отстраняясь.

– Это ничего. Всем нам порой нужно очистить душу, – улыбнулся Милош. – Есения, ты не думала, что Анастасия сделала это, чтобы тебя защитить? Многие балии отправлялись в Хорсан и уже не возвращались. Возможно ли, что она полюбила тебя, хотя это было запрещено для варити, и решила сбежать с тобой, чтобы уберечь?

– Может быть, и так, – нахмурилась она. – Но она обязана была рассказать мне про мой дар, она же знала, что я понимаю животных, но делала вид, что это не так, она позволяла мне чувствовать себя глупо, только лишь бы я не раскрыла этот секрет. Нет, этого я не могу ей простить!

– Что ж, возможно, ты еще изменишь свое мнение.

Милош грустно улыбнулся, добавив:

– Ты многое поведала мне, теперь моя очередь. Расскажу тебе про мою Надию. Еще младенцем, как и всех балий, ее забрали от родителей, и варити ухаживала за ней. В шестнадцать летних пор ее представили ко двору короля Радислава. Она была прекрасна, моя Надия. Волосы цвета вороного крыла, глаза как у тебя, только один серый, как стальной клинок, а другой зеленый, словно молодая трава. Она сияла при дворе. Надия была полна надежд, она хотела быть той, кто отворит двери леса Гринхорн, однако быстро разочаровалась как в своем даре, так и в короле.

Надия умела внушать животным страх, она ненавидела эту часть своего дара, но король Радислав именно этого от нее и хотел. Он заставлял ее делать ужасные вещи: в бою сводить с ума лошадей под всадниками, животные бились в конвульсиях в предсмертных муках. Но на этом он не остановился, в своем безумии король заставлял Надию делать это просто ради забавы, на своих званых ужинах он приказывал Надии развлекать его гостей, внушая животным биться друг с другом, ему нравилось смотреть на смерть.

Надия не могла выдержать этого и ушла. Для балии сбежать от службы королю – верная смерть. Надия долго скиталась, преследуемая воинами короля, пока не набрела на небольшой город. Там она спряталась от стражи в маленьком сарае, она была в отчаянии и уже готова была сдаться, но когда кажется, что весь свет погас, всегда пробивается лучик надежды. Ее нашел молодой парень, он жил в доме рядом с сараем. Привлеченный странным шумом, он зашел в сарай и увидел голодную и бледную молодую девушку. Но ни грязное платье, ни затравленный взгляд не могли затмить ее чу?дную красоту. Он пропал, в ту же секунду он поклялся, что никогда ее не отпустит и не даст в обиду.

– Это вы были тем мужчиной! – воскликнула Есения.

– Да, это был я, – рассмеялся Милош. – У одной знахарки, что я знал с детства, я достал отвар, которым Надия окрасила свои волосы в более тусклый цвет, и эта же знахарка дала мне зелье, чтобы сделать черными ее глаза. Мне было больно оттого, что она вынуждена скрывать свою внешность, но это был единственный способ ее защитить. Мы поженились через несколько месяцев, и через год Надия подарила мне дочь. Мы с женой прожили вместе десять лет, это было самое счастливое время в моей жизни.

Милош нахмурился. Есения поняла, что он подошел к печальной части своего рассказа.

– Четыре года назад, когда Ане было всего девять летних пор, король Радислав нашел Надию. Гвардейцы забрали Надию на службу, так они сказали. Но больше мы ее не видели. Через год король Радислав скончался, и на трон сел его сын, Земирад.

– Вы не верите в то, что Надию убили враги короля?

– Нет, и никогда не верил. Никто не мог сбежать от Радислава безнаказанным. Я не доверял королю Радиславу и не доверяю его сыну.  Издавна в роду королей жили безумие и жажда власти. От короля Драгомира, что нарушил перемирие с лесом Гринхорн, до Радислава, что погубил мою жену. Я не встречался с Земирадом, и говорят, что он другой, милостивый король, но от гнилой ветки может быть только гнилое яблоко, запомни мои слова. И будь осторожна в замке короля, была б моя воля, я бы тебя не пустил туда, но я тебе не отец, и, коли уж ты решила, то будь настороже. Опасность может подстерегать где угодно, и даже твой Оборотень не сможет тебя защитить. Тем более он ищейка короля и верен ему. Если нужно будет выбирать, последует ли он за своим сердцем?

Этот вопрос еще долго бился в ее разуме, пока сон наконец не пришел к ней.




Глава 7


Есению разбудил звук гремящей посуды. Просыпаться было тяжело, этой ночью она проспала от силы пару часов. Потянувшись, она встала и спустилась по лестнице вниз. Все уже давно проснулись и теперь завтракали на кухне. Слышно было только Милоша, который рассказывал какую-то историю. На огне булькала вода для чая, свежие булочки, только из печи, ждали ее. Есения с наслаждением вдохнула такой домашний запах.

– Доброе утро, – улыбнулась она.

– Доброе, доброе, – ответил Милош. – Мы тебя будить не стали, знаем, что ты почти не спала ночью. Ну, садись, угощайся.

Есения села, стараясь не смотреть на Оборотня. Их вчерашний разговор и беседа с Милошем все еще не давали ей покоя. Есения боялась, что, едва взглянув на нее, Оборотень сразу догадается о ее сомнениях. Благо поддерживать разговор было не нужно, Милош говорил за четверых.

Уютный завтрак прервал громкий стук в дверь.

– Интересно, кого это принесло в такой ранний час? – пробормотал Милош.

Из-за двери послышалось: «Именем Гостивара, наместника Горниграда, мы приказываем открыть дверь!»

– Ну вот, говорил же, что повсюду шпионы наместника. Видимо, ему донесли, что вы здесь!

Вздохнув, он поднялся и пошел открывать дверь. Ана побледнела. Заметив это, Есения спросила:

– Что такое? Чем так страшен наместник?

– Когда тебя вызывают к нему – это всегда сулит большие неприятности, – тихо проговорила она.

В дом зашли двое гвардейцев. Они были одеты в яркие синие камзолы, расшитые золотом, и высокие черные сапоги. Острые штыки ясно говорили, что пришли они сюда далеко не с миром. Посреди скромного жилища Милоша они, в своей дорогой форме, были не к месту.

Высокий гвардеец с тонкими, закрученными вверх усами, вышел вперед. Видимо, он был старше по званию, потому как презрительно осмотревшись по сторонам, он торжественно обратился к Есении и Оборотню:

– Наместник Гостивар ждет вас у себя в резиденции!

– Мы были бы рады зайти, но, к сожалению, очень спешим. Король Земирад ждет нас в столице как можно скорее, – издевательски-учтивым тоном произнес Оборотень, даже не поднявшись со стула.

– Это не просьба, ищейка, – вмиг сбросил напыщенный тон командир. —Как слуга короля ты обязан выказать уважение наместнику. Это закон.

– Я служу только королю и не обязан подчиняться вашим идиотским законам, – фыркнул на это Оборотень.

– Что ж, видит Род, мы просили вас по-хорошему.

Рука командира крепче сжала штык, он повернулся ко второму гвардейцу, широкоплечему парню с отсутствующим взглядом, и тот вышел вперед.

– Наместнику не нравится, когда всякий сброд, – он презрительно кивнул головой на Милоша и Ану, – укрывает гостей города, ведь все должны сначала зарегистрироваться в книге посещений Горниграда. Обходить этот закон – означает нарушать его, а это, в свою очередь, значит, что последует наказание.

Гвардейцы угрожающе двинулись на Милоша и Ану. Милош встал перед дочерью, защищая ее собой, и Есения поняла, что достаточно молчала.

– Мы пойдем с вами, если вы оставите их в покое, – громко сказала она.

– Что ты делаешь, Есения? – прошипел Оборотень, схватив ее за руку. – Нам уже давно пора двигаться в путь, и у нас нет времени на какого-то наместника.

– Я не дам в обиду своих друзей, – разозлилась Есения и выдернула руку из его хватки.

Прощаться им пришлось второпях. В напряженном молчании Есения быстро обняла Милоша и Ану, и они с Оборотнем вышли за дверь под тяжелым взглядом командира. Последнее напутствие Милоша, которое он успел прошептать ей, стучало внутри: «Прошу тебя, Есения, будь осторожна. И удачи тебе».


***

Они шли за гвардейцами по узким улочкам Горниграда, все быстрее приближаясь к его центру – резиденции наместника Гостивара. Через некоторое время они оказались перед большими золотыми воротами, такими высокими, что Есении пришлось поднять голову к небу, чтобы увидеть, где они кончаются. Командир крикнул, чтобы открыли ворота, и медленно, со скрежетом и натугой, они стали отворяться. Гвардейцы провели Есению и Оборотня внутрь, и они словно оказались в другом королевстве.

Перед ними простирался огромный сад с удивительными цветами, буйство красок которых поражало. Посреди сада раскинулся большой пруд, в котором плавали яркие рыбки разных цветов: оранжевые, синие, зеленые. Даже воздух здесь казался другим, чем в городе, – более влажным и душным, от тяжелого запаха у Есении кружилась голова. Через пруд был проложен мост с красивыми резными перилами из дерева, талантливый мастер вырезал на них листья и виноградные лозы.

Неожиданно мучительный рев разорвал тишину, заставив Есению вздрогнуть. Оборотень шагнул к ней чуть ближе.

– Что это такое? – спросила она у командира.

– Это зверинец господина. Наместник Гостивар увлекается не только редкими растениями, но и животными, – он явно наслаждался испугом Есении. – Его коллекция интересных зверей самая редкая во всей Элейнии.

Ей стало жаль этих бедных животных, что на потеху наместнику вынуждены жить в клетках. Есении хотелось подойти к ним, однако гвардейцы, не останавливаясь, прошли через мост к главным воротам резиденции. На входе стояли стражники, которые молча расступились. Видимо, Есению и Оборотня здесь давно ждали. Второй гвардеец, сопровождающий их, остался снаружи.

Резиденция поражала своей роскошью. На каждой стене висели гобелены со сценами сражений и диковинными чудищами, колонны были украшены золотом и драгоценными камнями, повсюду стояли статуи. Командир долго вел их коридорами в главный зал, где их ждал наместник, так долго, что, казалось, этому пути не будет конца. Наконец они остановились перед входом в зал. Гвардеец бросил им через плечо: «Ждите здесь», – и зашел к наместнику один.

– Достопочтимый наместник Гостивар, ваши гости прибыли! – торжественно произнес он.

– Ну наконец-то! Почему я должен так долго ждать? Немедленно веди их сюда, идиот! – послышался в ответ недовольный визгливый голос.

Командир вернулся, от его уверенности не осталось и следа, он был бледен и выглядел униженным.

– Прошу за мной, – процедил он.

Втроем они зашли в главный зал, где Есения наконец смогла утолить свое любопытство в отношении наместника. Однако вид его скорее разочаровывал. Это был тщедушный человек непонятного возраста, ему могло быть как тридцать, так и все шестьдесят летних пор. В лице его не было ничего примечательного, встретив такого человека на улице, Есения никогда бы не вспомнила его снова.

Однако обыкновенность он с лихвой искупал своими одеждами. Было похоже, что он натянул на себя все самое дорогое и безвкусное, что было в его шкафу. От количества золотого и блестящего на нем слепило глаза.

Наместник важно восседал на троне, что стоял посреди огромного зала, который был украшен так же пышно, как и он сам. С двух сторон от наместника его приближенные, одетые крикливо и странно, тихо шептались между собой. «Либо здесь ни у кого нет вкуса, либо это такой непонятный обычай», – подумала про себя Есения.

Наместник довольно оглядел ее, не обращая внимания на Оборотня.

– Есения, я полагаю? Как приятно видеть вас в моей резиденции! Меня зовут Гостивар, я наместник этого города. Я давно вас жду! А это, видимо, ваш сопровождающий? – она заметила, что радушная улыбка наместника не касалась его глаз, будто он хотел скрыть истинные чувства.

– Мы рады приветствовать вас, наместник, – слегка поклонился Оборотень. – Мы пришли показать вам наше почтение, однако нам уже пора двигаться в путь. Нас ждет король Земирад, и, к сожалению, мы не можем более задерживаться.

Улыбка на лице Гостивара потухла. Злые глаза обратились на Оборотня.

– Я обращался не к тебе, ищейка, – повысил голос наместник. – Как посмел ты говорить без разрешения в моем присутствии?

Оборотень побледнел, в его глазах промелькнула хищная ярость ирбиса. Он сделал шаг вперед, но Есения схватила его за локоть. Нельзя было, чтобы он выпустил зверя здесь. Сама она тоже дрожала от злости. Возможно, обратись Гостивар к ней с таким пренебрежением, она бы и стерпела. Однако угрозы друзьям уже настроили ее против наместника, а оскорбление Оборотня заставило защищаться.

– Он посмел говорить, потому что ему поручено быть моим проводником и защитником, – ее голос, отраженный от каменных стен зала, прозвучал оглушающе. – Оборотень – приближенный короля Земирада, а не просто мой сопровождающий! Не уважать его – значит не уважать короля.

Сердце тревожно билось, лицо горело. Обернувшись к Оборотню, Есения встретилась со знакомой насмешливой улыбкой, но в глазах его появилась едва заметная теплота, а ярость исчезла.

Наместник сначала, казалось, оторопел от такой вспышки, приближенные зашептались громче. Однако резкий взмах руки заставил их замолчать, и все замерли в жадном ожидании наказания. Гостивар сощурился, его лицо, которое пошло багровыми пятнами, не предрекало ничего хорошего, но тут он вдруг улыбнулся.

– Я не хотел обидеть вас, балия, – миролюбиво произнес он. – Видимо, я не так понял характер ваших отношений. Приношу вам свои извинения, – перевел он взгляд на Оборотня.

Тот осторожно кивнул.

– Да, я знаю, что вы балия, – произнес наместник в ответ на вопросительный взгляд Есении. – Я знаю все, что происходит в моем городе, запомните это. Например, я знаю, кто укрывал вас в своем доме.

– Милош не укрывал нас, господин наместник, а милостиво предоставил нам свой кров, и мне бы не хотелось, чтобы его наказывали, – нахмурилась Есения.

– Ну что вы, какое наказание! Ни о чем таком и речи не было! Я даже награжу его за то, что в итоге вы оказались в моей резиденции!

Несмотря на слова наместника, Есения не могла расслабиться. Его холодный взгляд, казалось, проникал под кожу. «В этом странном месте нужно быть настороже», – подумала она.

– Я понимаю, вы спешите в Хорсан, – тем временем продолжал Гостивар, – но не откажите мне в любезности отужинать со мной сегодня вечером и переночевать в моей резиденции, а завтра поутру вы вновь можете отравиться в путь.

Есения задумалась на секунду. Переночевать в таких хоромах… звучало заманчиво, тем более мысль об удивительных питомцах наместника не давала покоя. Ей хотелось увидеть их, убедиться, что им не причинили зло.

– Хорошо. Мы благодарны вам за приглашение и рады будем остаться у вас ненадолго, – наконец ответила она.

– Замечательно!

Наместник хлопнул в ладоши, подзывая слугу. Мальчик примерно двенадцати летних пор мгновенно появился рядом с ним. Он был одет в сияющий белый камзол с золотыми нитями. Удивительно было видеть на слуге такие пышные одежды. На первый взгляд казалось, что это был обычный ребенок, однако, чем дольше Есения смотрела на него, тем больше странностей замечала. Лицо мальчика было абсолютно гладким, глаза ничего не выражали, он выглядел словно живая кукла. Есении стало не по себе.

– Проводи наших достопочтенных гостей в их покои, – тем временем произнес наместник.

Мальчик-слуга жестом пригласил Есению и Оборотня следовать за ним. Они вышли из главного зала, и вновь их вели длинными коридорами.

– Что-то ты разошлась при разговоре с наместником, – тихо хмыкнул Оборотень. – Не боялась, что он велит тебя казнить?

– Балии слишком ценны, ты что не знал? – в тон ему ответила Есения. – Тем более я никому не позволю так с тобой говорить.

Они немного отстали от своего провожатого, и Есения шепотом спросила:

– Тебе этот мальчик не кажется странным?

– Ты имеешь в виду, что нас как будто ведет статуя, а не живой человек? – выгнул бровь Оборотень. – Так выглядят приближенные слуги Гостивара. Этот не единственный, здесь должна быть еще парочка таких. Я слышал, что наместник сам воспитывает их с рождения, чтобы они были верны только ему. Им нельзя доверять, цель их жизни лишь одна – служить Гостивару. Поэтому будь осторожна с ними.

– Но почему они выглядят так…

– Странно? Искусственно?

Есения кивнула.

– В королевстве ходили слухи, что Гостивар увлекается разными экспериментами по скрещиванию видов, ты же видела его сад, нигде в мире больше нет таких цветов и растений. Однако поговаривали, что ботаникой он не ограничился. Я в это не верил, но, увидев его приближенных воочию, тоже стал подозревать. Что-то здесь не так. Есения…

Оборотень не успел закончить мысль, так как их провожатый остановился перед тяжелой резной дверью.

– Госпожа Есения, вам сюда, – безэмоционально произнес мальчик. – Господин Оборотень, вам на другой этаж, идите за мной.

– Разве наши покои не рядом? – обеспокоенно спросила Есения.

– Нет, господин Оборотень будет располагаться в другом месте, – ответил мальчик.

Есении стало не по себе. За три недели их совместного пути Оборотень всегда был поблизости.

– Это обязательно? – нахмурился Оборотень, заметив ее беспокойство. – Я мог бы…

– Это приказ наместника. Господин Оборотень, прошу следовать за мной.

Выбора не было, Есения и так испытывала терпение Гостивара. Спорить сейчас было попросту глупо… а еще, опасно. Раздраженно выдохнув, Оборотень повернулся к ней и, стараясь обмануть то ли слугу, то ли самого себя, легкомысленно бросил:

– Не переживай так сильно, маленькая Есения, ты не успеешь по мне соскучиться, как мы встретимся за ужином.

Если она снова стала «маленькой», значит точно что-то не так. Оборотень ушел, а Есения, вздохнув, прошла в покои. Ей выделили огромную комнату. Никогда еще она не видела таких больших покоев, весь ее родной дом мог уместиться здесь. Однако величина комнаты, увы, не отвлекала внимание от того, как безвкусно она была оформлена.

Золото было повсюду. Тяжелые шторы, стены, подсвечники и гобелены – все было золотым и давило на Есению своим блеском. «Гостивар на нем прямо помешался», – покачала она головой.

Что привлекло ее внимание, так это большая ванна на кованых ножках, от которой поднимался густой пар. Похоже, ее приготовили только что. Есения опустила руку в горячую воду, она пахла какими-то странными травами, древесными и немного тягучими. Раздеваться в незнакомом месте было неприятно, но кожа зудела от долгой дороги, а ванна была отделена ширмой, так что Есения решилась. Сбросив одежду, она погрузилась в воду, вздохнув от удовольствия.

Через некоторое время она, сонная и румяная от тепла, завернулась в теплый халат, оставленный для нее на огромной кровати посреди комнаты.

– Мы могли бы всей деревней на ней поместиться, – вяло подумала Есения.

Она подошла к окну, из которого открывался вид на город. На первый взгляд такой красивый и разнообразный, Горниград таил в себе и нищету, и голод, и смерть. Теперь, когда Милош показал Есении обратную сторону этого места, она уже не могла спокойно наслаждаться его красотами. Задернув тяжелые парчовые шторы, она прилегла на кровать и незаметно для себя задремала.


***

Есению разбудил стук в дверь. Через шторы уже не пробивался солнечный свет, а значит, она проспала несколько часов. Открыв дверь, она увидела на пороге того же мальчика-слугу, что сопровождал ее ранее. Однако, помня слова Оборотня о нескольких приближенных Гостивара, Есения уже не была так уверена.

– Достопочтимый наместник Гостивар зовет вас отужинать вместе с ним и его гостями, – равнодушно произнес мальчик, не мигая глядя на нее.

Только сейчас Есении пришло в голову, что ее одежда совсем не подходила для званого ужина. Она бросила взгляд на кресло, где неопрятным ворохом лежали ее темно-синий сарафан, подол которого совсем запылился в пути, и простая светлая рубаха. Она была украшена на вороте лишь вышивкой, которую сделала Анастасия. Шею и лицо залил жгучий румянец.

– Передайте, пожалуйста, мои извинения наместнику. Я… плохо себя чувствую и не могу быть на ужине, – тихо произнесла Есения.

Мальчик, проследивший за ее взглядом, проговорил ровным тоном:

– Мой господин был так любезен, что распорядился прислать для вас платье. Служанка поможет вам собраться.

Мальчик махнул кому-то за своей спиной, и в комнату почти забежала девушка, которая несла на руках платье потрясающего аквамаринового цвета. Принимать такой дар от наместника было неприлично, но идти в своем наряде также было нельзя. Пока Есения пыталась принять решение, мальчик исчез, оставив ее один на один со служанкой.

Девушка присела в глубоком поклоне, взгляд ее был направлен в пол. Похожая на мышку, она была одета гораздо скромнее мальчика-слуги, в угрюмое темно-серое платье и безразмерный чепец.

– Как тебя зовут? – дружелюбно спросила Есения.

– Лина, госпожа, – тихо сказала девушка, подняв голову.

Оказалось, что служанка была совсем молодой, примерно ее возраста, и очень миловидной. Платье в ее руках переливалось всеми оттенками голубого, и соблазн рассмотреть, а тем более примерить его был слишком велик. Решившись, Есения сказала:

– Лина, спасибо тебе, но мне не нужна помощь, я могу и сама справиться.

Девушка побледнела.

– Н-но, госпожа… Если вам не нравятся мои услуги, я могу позвать другую служанку.

– Нет, дело не в тебе, – улыбнулась Есения. – Я выросла в деревне, там никто не помогал мне одеваться. Я просто привыкла все делать сама, понимаешь?

– Но, госпожа… Сами вы не сможете собраться так, чтоб выглядеть достойно наместника. Он дал строгое распоряжение!

– Значит, я буду первой, кто ему откажет, – рассмеялась Есения.

Однако смех ее прервался, когда она увидела, какой ужас промелькнул в глазах Лины.

– Да что такое с этим ужином? Почему я обязательно должна быть похожей на разряженную куклу? – воскликнула Есения.

– Наместник оказал вам великую честь, госпожа. Немногих он приглашает отужинать с ним. Прошу вас, давайте собираться, иначе мне несдобровать.

Есения хотела расспросить Лину, о чем она говорит, но тут дверь открылась, и вошла другая служанка. Она была старше, и было заметно, что по статусу она выше Лины. Она сразу напустилась на девушку:

– Почему госпожа еще не готова, ты, глупая девчонка? Ужин начнется через пятнадцать минут!

При этих словах Лина еще больше сжалась. Есения не могла смотреть на это и вмешалась:

– Это моя вина, я слишком долго рассматривала платье, вот мы и припозднились.

– Не защищайте ее, госпожа. Эта идиотка ничего нормально сделать не может. Теперь я буду вами заниматься, меня зовут Томила, я старшая служанка.

Не успела Есения и возразить, Лина уже выбежала за дверь. Она проглотила язвительный ответ и решила, что найдет девушку позже, чтобы расспросить ее.

Томила заплела волосы Есении в косы и уложила их короной. Невесомое платье скользнуло по коже, как прохладный летний ветерок. Аккуратные атласные туфельки нежно-белого цвета пришлись впору, словно она всегда их носила. Когда приготовления были окончены, Есения подошла к зеркалу. На нее смотрела ее копия, но более взрослая. Платье ей очень шло, расшитое мелкими драгоценными камушками, оно заставляло ее сиять, как лунный свет. Воздушные рукава напоминали легкие, прозрачные крылья.

Есения не узнавала себя. Платье, прическа – все это было так непривычно, но мысль стать на один вечер кем-то другим вызывала предвкушение. Никто бы, глядя на нее сейчас, не назвал бы ее проклятой. Она казалась себе сильной и красивой. «Интересно, что скажет Оборотень?» – подумала Есения, и будто тысяча бабочек взметнулись в ее животе.

– Госпожа, вы просто замечательно выглядите! – восхитилась Томила.

– Благодарю, – холодно ответила Есения, все еще ощущая неприязнь к служанке за ее отношение к Лине.

В дверь вновь постучали, и в покои вошел тот же мальчик-слуга.

– Я провожу вас в главный зал, госпожа, – сказал он и, не дожидаясь ответа, пошел вперед.

Все, что оставалось Есении, – поспешить за ним. Главный зал, хотя это казалось невозможным, стал еще роскошнее. Большие столы, полные всевозможных яств, образовали полукруг, рубиновые вина и хмельной мед, которые шумным гостям подливали почти незаметные слуги, лились рекой. Людей было столько, что у Есении зарябило в глазах. Едва заметив ее, к ней навстречу поспешил Гостивар.

– Моя дорогая Есения, я так рад, что вы почтили нас своим присутствием! Вы выглядите просто великолепно! – не успела она оглянуться, как Гостивар вцепился ей в руку с неожиданной для такого тщедушного человека силой и повел за стол. Есения заставила себя вежливо улыбнуться, хотя все, чего она хотела, – это сбросить с себя его руку.

– Где Оборотень? – спросила она.

– Ваш проводник передал, что немного задержится по делам. Но он присоединится к нам позже, – расплылся в улыбке Гостивар.

«Как это похоже на Оборотня – оставил меня с наместником, даже слова не сказал», – разозлилась Есения. Она так хотела увидеть его реакцию на свое преображение. Теперь же разочарование отравило всю ее радость. Наместник посадил ее по правую руку от себя. Слуга наполнил бокал Есении багровым напитком. Гостивар поднял свой бокал, побуждая ее сделать то же самое.

– Я не уверена, что мне стоит это пить. Не обижайтесь, просто я никогда раньше…

– Это лучшее вино из моих личных погребов, – улыбнулся Гостивар. – Вам нужно немного расслабиться, моя дорогая. Я вижу, вы расстроены.

Настроение действительно было испорчено, и назло она решила: почему бы и нет. Но от первого же глотка дыхание резко перехватило, из глаз брызнули слезы, такое оно было крепкое.

Гостивар добродушно рассмеялся:

– Не так быстро, госпожа балия, еще весь вечер впереди.

В голове у Есении зашумело. «Странно, неужели у всех такая реакция на один глоток вина? Зачем тогда люди его пьют?» – вяло подумала она. Мысли в ее голове медленно плыли. Тем временем Гостивар задавал ей вопросы, однако они доносились до нее будто через туман.

«Вроде он спрашивал про мой дар или мне показалось? А что я ответила? Не помню».

Лицо наместника вдруг стало озабоченным.

– Сколько ты ей подмешал? – спросил он у кого-то. – Видимо, для нее это было слишком много! Посмотри на нее, она сейчас отключится! Помоги мне…

Кто-то помог Есении подняться, и ее куда-то повели. Она понимала – что-то не так, но не могла стряхнуть с себя эту удушающую дымку. «Оборотень, где же ты?» – была ее последняя мысль. Затем мир погрузился во тьму.




Глава 8


Есения медленно приходила в себя. Открыв глаза, она не поняла, где находится. Вокруг были склянки с разноцветной жидкостью, пахло чем-то жженым, а сама она лежала на узком неудобном диванчике.

– Проснулись наконец-то, моя дорогая? Я уже начал беспокоиться, – раздался голос Гостивара рядом с ней.

Есения медленно села. Голова все еще кружилась.

– Где я? – голос был таким хриплым, словно она молчала неделями.

– О, вы в лаборатории – это моя гордость. Здесь происходят настоящие чудеса! Приношу свои извинения за эту маленькую оплошность с вином. Мой слуга добавил слишком много эссенции в ваш бокал, но он уже соответствующе наказан, смею вас уверить!

– В мой бокал? Вы что, опоили меня чем-то? Но зачем? – с ужасом прошептала Есения.

Гостивар раздраженно посмотрел на нее, будто был недоволен тем, как медленно она соображает.

– Балия, я же сказал, произошла ошибка. Вы не должны были отключиться, а лишь открыть мне пару своих секретов!

– Каких еще секретов? Вы что, сумасшедший?

Услышав эти слова, наместник изменился в лице.

– Да, многие называют меня так, – процедил он. – Но разве это сумасшествие – исследовать природу и ее пределы? Пытаться создать новые, более приспособленные к жизни виды? Человек так слаб, моя дорогая балия, что плохого, что я хочу сделать его сильнее, лучше?

– Вы пытаетесь играть в бога Рода? Только он может создавать, только он на это способен! Я видела ваших приближенных слуг, этих мальчиков, что вы сделали с ними?

– Я дал им новую жизнь! – закричал Гостивар. – Все они были слабыми, но теперь сильны как никогда. Немного моего особого снадобья – и их не беспокоят человеческие эмоции, то, что нам так мешает!

– Но ведь это и делает нас людьми, – Есения покачала головой. – Без чувств мы перестаем быть человечными!

– У нас разное мнение на этот счет, балия. Однако теперь, когда по счастливой случайности вы попали ко мне, вы поможете мне наконец узнать, что же отличает балий от людей. Я всегда мечтал понять ваш дар. Разговаривать с животными, приручать их, а вы к тому же умеете еще и исцелять. Разве это не чудо? Под воздействием моей эссенции вы уже рассказали мне немного, однако я хочу знать больше, нет, я хочу знать все!

Тут Есения поняла, зачем Гостивар так хотел видеть ее у себя в резиденции, почему так настойчиво звал на ужин. Он собирался ставить над ней эксперименты. Он был абсолютным безумцем. Ей в голову пришла страшная мысль.

– Где Оборотень на самом деле?

Наместник усмехнулся:

– Он в моей темнице… Пока. Дальнейшая его судьба зависит от вас. Есения, нам нет смысла проводить мои исследования силой, мне это совсем не нравится, я же не злодей какой-то. Если бы вы согласились на это добровольно, я бы мог пообещать вам, что с вашим другом ничего не случится.

Его спокойная, даже дружелюбная речь, совсем не вязалась с жадностью, которая горела в его глазах. Есения поняла, что ее загнали в ловушку.


***

Оборотень очнулся в грязной камере. Голова жутко трещала. Он нащупал на затылке большую шишку, на пальцах осталась кровь. Последнее, что он помнил, как он вышел из маленькой комнаты для слуг, куда его «любезно» поселил наместник, и направился в главный зал, когда сзади его ударили чем-то тяжелым. Очнулся он уже в этой клетке.

«Проклятье, Есения!» – подумал он. Оборотень чувствовал, что она в опасности. Он попробовал сломать замок, но тот был слишком крепким. Единственным решением было, хоть ему это не нравилось, – обратиться и попытаться выбить дверь. Но это раскрыло бы его, все бы узнали, что Оборотень – это не просто имя, а проклятие. Он скрывался так долго, что показаться всем было выше его сил. Но мысль о том, что Есении сейчас нужна его помощь, поборола все остальное.

Оборотень заглянул внутрь себя:

– Зверь, я знаю, ты там. Мы должны спасти ее… Помоги мне. Но прошу тебя, не натвори глупостей.

Глубоко вздохнув, Оборотень выпустил ирбиса.


***

Есения пыталась придумать варианты побега. Все осложнялось тем, что ее голова все еще кружилась от яда наместника. Она попыталась встать, но мир пошатнулся.

– Я никогда не сдамся добровольно в ваши мерзкие руки, – сумела выговорить Есения.

– Жаль, жаль, – вдохнул Гостивар. – Но этот вариант я тоже рассматривал. Тогда мне незачем держать вашего Оборотня в живых, мне он бесполезен.

«Знал бы ты, на что он способен», – злорадно подумала Есения. Тут ей в голову пришла одна мысль. Если внутри Оборотня живет ирбис, сможет ли она попытаться призвать его? Но для этого ей необходимо было сосредоточиться, а это значило попытаться сбежать от Гостивара. Нужно было обмануть его.

– Хорошо, – Есения попыталась сделать свой голос обреченным. – Я согласна участвовать в ваших экспериментах, только сохраните Оборотню жизнь.

– Отлично! – наместник хлопнул в ладоши. – Вы не пожалеете, моя дорогая! Как только вы поймете, как важны мои исследования, вы с бо?льшим энтузиазмом будете мне помогать!

Гостивар отвернулся от нее и начал копаться в бумагах на своем столе, что-то бормоча себе под нос. Видимо, он думал, что Есения слишком слаба, и это стало его ошибкой. Медленно и тихо продвигаясь, Есения схватила первую попавшуюся склянку с зеленой жидкостью с полки, которая была к ней ближе всего, молясь Велесу, чтобы это было что-то опасное, а не просто подкрашенная вода. Как раз когда наместник начал поворачиваться к ней, Есения собрала все свои силы и выплеснула содержимое склянки ему в лицо. Сил не хватило, чтобы вылить ее всю, однако попало достаточно, чтобы Гостивар начал кричать и судорожно тереть лицо.

Видимо, в ней оказалось что-то действительно едкое. Пока он мчался к деревянному ведру с водой, что стояло на полу, Есения вылетела за дверь и побежала. Вслед ей летели крики агонии наместника. Ей приходилось держаться за стены, все плыло перед глазами, но она старалась бежать изо всех сил. Вдруг она на кого-то налетела. Испуганные карие глаза уставились на Есению, и она узнала Лину.

– Слава Роду, Лина, прошу тебя, помоги мне. Наместник гонится за мной, он хочет мне навредить! Он меня опоил!

– Госпожа, я не могу пойти против господина, меня накажут! – побледнела девушка.

– Умоляю тебя, помоги! – Есения чувствовала, что силы покидают ее.

Лина молчала, видимо боролась со страхом. Но добрая душа все же победила.

– Идемте, я укрою вас в своей комнате, – тихо произнесла она.

Лина подхватила Есению под руку и повела вниз по лестнице. Путь казался бесконечным, она почти теряла сознание. Наконец они подошли к маленькой комнатушке в самом конце узкого коридора. Лина отворила комнату, помогла Есении сесть на кровать, а затем быстро затворила дверь. У девушки тряслись руки, будто Гостивар и все его стражники уже стучались к ним.

– Госпожа, вы сказали, что вас опоили. Вы знаете, что вам дали? – спросила Лина.

– Нет. Наместник что-то говорил об «эссенции», что бы это не значило.

Лина нахмурилась:

– Я поняла. Ждите меня здесь.

Служанка выбежала из комнаты, а Есении оставалось только ждать. Она прилегла на кровать, чтобы остановить головокружение, и попыталась сосредоточиться и увидеть ирбиса, как учил ее Оборотень. Однако ей было слишком плохо, чтобы она могла использовать свой дар, и как она ни пробовала – ничего не получалось. Она чувствовала себя так, словно ее разум отказывался ей подчиняться. Тогда Есения просто закрыла глаза и представила Оборотня, не зверя, а человека. Она не знала, что с ним, где он сейчас и жив ли он вообще, возможно, Гостивар в отместку за ее побег прямо сейчас причиняет Оборотню боль, а она ничего не может сделать. Одинокая слеза скатилась по ее щеке. «Оборотень, где ты?» – мысленно позвала его Есения.


***

Все его чувства обострились. Так случалось всегда, когда Оборотень становился ирбисом. Однако в этот раз звериный нюх чуял всю вонь страха и нечистот, что собрались в стенах этой темницы, и они оба поморщились.

«Пора отсюда выбираться», – проговорил Оборотень. Ирбис довольно зарычал. Приготовившись, он всем своим весом кинулся на решетку клетки. Она не поддавалась, похоже, решетка была крепче, чем Оборотень подумал сначала. Но он не отставлял попыток, снова и снова приказывая зверю бросаться на решетку. Наконец она начала поддаваться, и последним, самым сильным рывком ирбис выбил ее.

Оборотень уже слышал, как по лестнице бежит стража наместника. Их было не меньше десяти, но с этим они могли справиться. Одного за другим зверь раскидывал стражников по сторонам, словно они весили не больше бумаги. Ирбис ревел от наслаждения, наконец он смог выбраться на свободу и проявить свою силу. Один из гвардейцев задел его морду штыком, что еще больше разозлило зверя. Не успел Оборотень среагировать, как ирбис отбросил стражника к стене, где тот и остался лежать, живой или мертвый.

Когда со стражей было покончено, Оборотень вновь взял контроль в свои руки. Нужно было обратиться в человека и помочь Есении. Минуты боли, следующие после, были непривычно короче, чем раньше. Поразмыслить об этом Оборотень решил позже, когда будет время.

Рана на лице жгла, кровь заливала левый глаз (видимо, штык хорошенько его задел), но было не до этого. Оборотень как смог вытер кровь рукавом туники, взял оружие у одного из лежащих без сознания гвардейцев и уже собирался броситься вверх по лестнице, чтобы найти Есению. Вдруг он что-то услышал, но не рядом с собой, а как будто внутри.

Ему показалось, что Есения спросила: «Оборотень, где ты?». Он сосредоточился на голосе и на этот раз услышал его уже громче, Есения все повторяла: «Где ты… где ты».

Вдруг он увидел ее, словно это был сон наяву. Есения лежала на кровати в маленькой комнате, рядом с ней худая девушка, похоже, служанка. Интуитивно он понял, куда ему нужно будет идти. Это было невозможно, если только…

В лесу Гринхорн было предание о древней связи существ из леса и балий – проводников знаний между лесом и людьми. Предание гласило, что однажды родится балия, которая будет не просто связующей нитью между Гринхорном и внешним миром, но частью самого леса. Этой балии суждено великое предназначение – объединить мир существ и мир людей раз и навсегда. Чтобы помочь балии в этой нелегкой миссии, лес выбирает ей хранителя – существо, которое должно оберегать балию ценой своей жизни. Их связь будет столь крепка, что никому не под силу разорвать ее. Балия и ее хранитель будут чувствовать друг друга, знать, что грозит опасность, а иногда и общаться лишь силой мысли.

Предание пронеслось в голове у Оборотня.

– Нет-нет, не может быть, все это бред! Я не могу быть хранителем, я даже не полностью существо и не полностью человек. В предании не было ни слова о том, что хранителем может стать оборотень, – панически размышлял он вслух. – И я уж точно не подхожу на эту роль, это же смешно, я – хранитель!

«Тогда как ты узнал, где Есения? – прагматично спросил внутренний голос. – Ты не можешь отрицать, что это странно». Оборотень выругался, вспомнив, что за своими откровениями забыл, ради чего обернулся ирбисом. «Сначала помогу Есении, мы уберемся подальше от этого места, и вот тогда я уже буду думать обо всем этом», – решил он.

Не теряя больше ни секунды, Оборотень побежал вверх по лестнице.


***

Лина вернулась быстро. В руках она несла большую чашку, от которой поднимался слабый запах трав.

– Что это? – нахмурилась Есения.

– Я сделал вам отвар, госпожа. Здесь одолень-трава, крапива и анютины глазки, на всякий случай. Он должен помочь вам очистить кровь от эссенции.

Лина помогла Есении сесть и выпить отвар. На вкус он был горьким и отдавал лесным мхом, но, стоило немного потерпеть, как ей стало лучше. Мир перестал кружиться, даже тошнота потихоньку спадала.

– Лина, а что такое эта эссенция?

– Это снадобье, что сделал сам господин наместник, – вздохнула служанка. – Он много времени провел в своей лаборатории, прежде чем у него получилось вывести его. Он очень им гордится. Эссенция в малых дозах заставляет человека сказать всю правду, затуманивает его разум. Если дать человеку чуть больше, он впадет в беспамятство на несколько часов, а в больших дозах – оно способно заставить человека уснуть навсегда.

Лина побледнела и умолкла.

– Так вот чем вас всех здесь пугают? – догадалась Есения. – Ты боишься, что Гостивар применит на тебе свою эссенцию?

– Это не просто страх, госпожа. Многих слуг, которые чем-то провинились, вызвали к наместнику, и они больше не возвращались.

«Да что же здесь происходит?» – подумала Есения.

Она встала, и не ощутив в теле больше ни капли мерзкого яда наместника, решила идти на поиски Оборотня.

– Лина, спасибо тебе за отвар и за то, что укрыла меня. Скажи, ты знаешь, где здесь держат пленников?

– В дальней части замка есть ход вниз, он ведет к темницам, где господин наместник держит своих врагов. Я провожу вас.

– Нет, Лина, я не могу тебя об этом просить! Ты и так много сделала для меня. Я не хочу, чтобы тебя поймали. Но, может, ты хочешь пойти со мной и моим наставником? Обещаю, мы защитим тебя, а в столице ты найдешь себе работу и навсегда избавишься от Гостивара!

– Простите, госпожа, я не могу, – отвела Лина взгляд. – В Горниграде живет вся моя семья, их накажут, если я сбегу. Такова моя судьба. Но вас я все же провожу к темницам, не волнуйтесь, я знаю тайную дорогу, нас не поймают.

– Хорошо, раз ты решила… Только, пожалуйста, больше не называй меня госпожой, я просто Есения.

Они тихо вышли из маленькой каморки Лины и начали продвигаться по узкому коридору, стараясь не попасться никому на глаза. Вся резиденция будто пришла в движение. Они слышали топот множества ног над их головами. Слава Роду, что никому из гвардейцев не пришло в голову заглянуть в эту часть резиденции.

Вдруг они услышали, что по коридору кто-то идет.

– Быстрее, прячьтесь за этой шторой, – прошептала Лина.

Есения мгновенно последовала ее совету и задержала дыхание.

– Здравствуйте, господин, что я могу сделать для вас? – тихо и почтительно спросила Лина.

Вместо ответа кто-то резко отдернул штору, где стояла Есения.


***

Есения не готова была вновь попасть в плен наместника. Готовая защищаться, она бросилась на противника, но тот схватил ее за обе руки.

– Есения… Есения, успокойся, это я! – чуть встряхнул ее Оборотень.

Она замерла от удивления, а затем бросилась к нему, тесно прижавшись к его, местами изорванной, тунике. Никогда еще Есения не чувствовала такого облечения.

– Где ты был? Я думала, тебя заточили в темницу! Боялась, что ты погиб! Что с твоим лицом, тебя ранили? – бросалась она вопросами.

Оборотень молчал, и Есения, вдруг осознав, как крепко она прижалась к нему, вспыхнула и отступила. Оборотень и сам выглядел не лучше.

– Не знал, что ты настолько соскучилась, – наконец пришел он в себя и криво усмехнулся. – Гостивар действительно бросил меня в темницу, пришлось просить ирбиса мне помочь. А лицо… это пустяки, один гвардеец штыком задел.

– Но как ты меня нашел?

Оборотень замялся.

– Давай об этом потом, надо убираться отсюда. Твоя маленькая подруга сможет нас вывести? – спросил он, взглянув на Лину.

– Я помогу, – она смотрела только на Есению. – Идите за мной.

Служанка отодвинула штору, за которой пряталась Есения, и открыла тайную дверь. В спешке она и не заметила ее. Они отправились за Линой в потайной коридор, который петлял под резиденцией.

– Откуда ты знаешь этот ход? – спросила Есения.

– Я живу здесь с десяти летних пор. Меня обучала одна добрая служанка, Умила. Она заботилась обо мне и показала этот ход, что ведет из резиденции. Она не понаслышке знала, как здесь относятся к слугам, и надеялась, что когда-нибудь ход поможет мне покинуть это место навсегда. Я не могу уйти, но я рада, что, хотя бы вас он спасет.

Маленькая покосившаяся дверь впереди выглядела очень старой. Внизу струился бледный свет.

– Эта дверь ведет в сад наместника, – сказала Лина. – Дальше я не могу вас провести. Вам придется искать дорогу через сад самим.

– Спасибо тебе, Лина! Береги себя.

Есения быстро обняла служанку, надеясь только, что наместник не накажет ее за помощь беглецам.

– Удачи, Есения. Храни бог Род… вас обоих.

Из тайного хода Есения и Оборотень попали прямиком в густые заросли гигантских папоротников. Гвардейцев поблизости было не слышно, значит об этой двери и правда никто не знал. Вязкий аромат цветов сразу же окружил их, дышать стало тяжелее. Полная, ярко-оранжевая луна освещала сад, а значит, и дорогу к свободе.

– Стой здесь, я пойду посмотрю, как нам выбраться отсюда, – прошептал Оборотень.

– Ну уж нет, ты меня здесь не бросишь! – фыркнула Есения в ответ.

Он вздохнул, но не стал возражать, и они медленно двинулись вперед, стараясь бесшумно раздвигать огромные листья. Выход из резиденции охраняли не меньше сорока гвардейцев.

– Какой план? Их слишком много, нам их не одолеть, – прошептала Есения.

– С таким количеством в обличии человека я не справлюсь, тем более из оружия у меня только этот штык. Мне придется обратиться… но даже тогда нет гарантии, что мы выберемся.

Из резиденции вышел Гостивар и начал отдавать приказы гвардейцам. Кожа на его лице была красной и вся в волдырях.

– Что это с ним? – пробормотал Оборотень.

– Не стоило ему меня травить и угрожать расправой над тобой, – усмехнулась Есения.

– Что значит «травить»? Это ты с ним сделала?

– Я тебе потом все расскажу, когда выберемся.

Оборотень покачал головой, но не стал возражать. Их разговор прервал тот же дикий рев, который они услышали, когда только пришли в резиденцию. В голове у Есении тотчас возник безумный план.

– Оборотень, что, если мне попробовать призвать животных из клеток Гостивара?

– Ты даже не знаешь, что это за звери! Они могут напасть и на тебя тоже.

– У тебя есть идея получше? Как мы одни справимся с сорока гвардейцами?

Немного подумав, Оборотень сказал:

– Хорошо, можно попробовать, все равно другого выхода нет. Надо пробраться ближе к клеткам.

«Как это было похоже на Оборотня. Идея была ее, а он уже вовсю принялся командовать», – раздраженно подумала Есения.

Они медленно пробирались в своем укрытии, рев становился все ближе и ближе, пока наконец они не вышли к клеткам. Огромные, они занимали всю дальнюю часть сада. Их было четыре, и в каждой сидели животные, каких Есения никогда не видела ни в книгах, ни тем более в жизни. По удивленному лицу Оборотня она сделала вывод, что и он встретился с таким в первый раз.

Прямо перед ними в клетке спал олень. Аккуратные рога, светло-серая, гладкая шерсть. Обычный олень… не считая того, что у него было тело льва. В другой клетке сидела большая, ростом с человека, птица с нежно-фиолетовым оперением. Услышав шелест листьев, она уставилась на Есению круглым золотистым глазом. В третьей клетке огромная ящерица с головой дикой кошки спокойно вылизывала свои изумрудно-зеленые лапы.

Но четвертое существо… казалось необычным даже среди своих собратьев по несчастью. Оно было похоже на феникса из старинных преданий, только в пять раз больше. Его перья переливались всеми оттенками желтого и оранжевого, он был прекрасен и ужасен одновременно. К лапе феникса была привязана толстая цепь. Именно он издавал тот страшный рев, что они слышали.

– Что это за животные такие? – побледнел Оборотень.

– Боюсь, это не редкие виды. Это результаты экспериментов Гостивара.

Есения кратко рассказала о безумии наместника, умолчав пока о части про его интерес к дару балий.

– Я не уверена, что мне под силу приручить их. Я никогда не пробовала использовать свой дар больше, чем с одним животным, а эти существа необычные.

– Не поймешь, пока не попробуешь, – хмыкнул Оборотень. – Нам придется придумать, как вызволить их из клетки. Я пойду посмотрю, какие там замки, а ты пока попытайся поговорить с ними. И он исчез в кустах.

Есения подошла к клетке феникса, именно он притягивал ее больше всего. Знакомое тепло зародилось в груди, когда она сосредоточила на существе свой взгляд. Не сопротивляясь, Есения направила его по всему телу, позволила ему охватить ее полностью. Феникс, будто тоже что-то ощутив, поднял голову и посмотрел на нее, затем подлетел ближе, прямо к прутьям клетки, где она стояла. Есения старалась наладить связь с ним, и наконец ей это удалось.

Волны страха, боли, безысходности почти сбили ее с ног. Она почувствовала все, что делали с этими бедными существами здесь, в обители сумасшедшего ученого. Есения увидела эксперименты, что ставил Гостивар над животными, скрещивание разных видов, ужасные болезненные процедуры, жизнь взаперти, на потеху гостям наместника. Но самое главное – она увидела, чего так желает феникс – ему уже давно пора было сгореть, оставить эту жизнь и переродиться вновь. Однако цепь Гостивара была смазана каким-то зельем и не давала фениксу умереть. День за днем он кричал от бессилия, не мог освободиться от клетки.

Есения рухнула на колени, боли было слишком много. Горячие слезы капали на землю, жалость и ярость боролись в ее сердце, и в тот же момент она поклялась себе освободить всех этих существ из заточения. Кусты рядом зашелестели и, через секунду, Оборотень уже опустился перед ней, сжав ее плечо.

– Что случилось? Есения, тебе больно?

Она схватилась за его руку, как за единственную опору в этом месте, полном ужасов.

– Феникс показал мне, что делают здесь с этими бедными существами. Гостивар должен заплатить за свои деяния, – процедила Есения.

– Мы разоблачим его. Сначала мы освободим всех этих существ, а затем расскажем королю Земираду, что здесь творится. Не сомневайся, Гостивар получит заслуженную кару, я тебе обещаю.

Оборотень помог ей подняться, и Есения заметила большие щипцы в его руке.

– Это для замков, – пояснил он в ответ на ее немой вопрос.

– Где ты их нашел?

– Залез в сарай садовника, он там, неподалеку. Там не было никакой охраны, все ищут нас возле резиденции. Ты смогла поговорить с существами? Нужно убедить их помочь нам. Без них мы не сможем выбраться отсюда.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/mariya-nikolskaya/eseniya-predanie-o-balii-67021904/chitat-onlayn/) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.