Книга - Жена напоказ

Жена напоказ
Елена Сергеевна Счастная


Жена напоказ #1
Молодой вдове при солидном наследстве приходится трудно. И управляться с делами, и отбиваться от пронырливых родственников нужно самой. Даже выбирать нового мужа – лишь бы меня наконец оставили в покое. И вот кандидат найден. Дело за малым – очаровать! А если нет, то поможет хитрое бабушкино зелье. Кто ж знал, что на пути у меня встанет старший брат жениха. Влиятельный и беспощадный дознаватель по магическим преступлениям. Другими словами, опасный и совершенно непредсказуемый мужчина. Нас сталкивает вместе нелепый случай. Разойтись бы и забыть! Но зачем он постоянно появляется в моей жизни, когда я стараюсь избегать новых встреч?





Елена Счастная

Жена напоказ





Глава 1


Каблуки хрустко стучали по посыпанной гравием дорожке. Сердце колотилось в груди от предвкушения. Словно я вдруг оказалась на охоте. И ничего, что гонятся за мной: “охотница” сегодня я.

От тяжёлого подола вечернего платья уже устали руки. Карнавальная маска толком не давала осмотреться вокруг. Только слабое свечение редких магических огоньков, что зажигались навстречу и гасли позади, помогало. Иначе я уже давно подвернула бы ногу.

Размеренные, почти ленивые шаги преследователя снова послышались рядом. Он уверен, что поймает меня, но постараться ему всё же придётся. Мариэтта д’Амран не сдаётся просто так!

Сквозь собственное дыхание до слуха доносились отдалённые звуки бала. Сейчас он вместе со всеми гостями, музыкой и танцами остался где-то там, за пределами этих охотничьих угодий. Где были только я и тот мужчина позади, который, возможно, скоро станет моим мужем.

Если моя игра удастся.

Мы молчали. Он преследовал, я скрывалась. И тут удача – тень большого яблоневого сада. Дурманный запах окутал, словно вуаль, облепил тело, разгорячённые от бега виски, покрытую лёгкой испариной шею.

По щиколоткам повеяло прохладой. Где-то здесь пруд? Я сбежала вниз с пригорка и остановилась у кромки воды. И правда ведь! Сама себя загнала в ловушку. А всё эти сумасшедшие лабиринты между ровно остриженными кустами. Сущее испытание для девицы, что убегает от пылкого кавалера.

Я оглянулась ещё раз. Тихо. Неужели Ксавье меня потерял? А всё так интригующе начиналось!

Впрочем, может, это и хорошо. Так его азарт только разгорится сильнее. Сегодня он уже получил отказ встретиться наедине. Надеюсь, неудача в погоне не остудит его пыл.

Я подманила ближе один из бледных магических светлячков – раз уж всё равно тут одна – и развернула записку, которую всё это время держала зажатой в руке.

“Я искренне восхищён вами. Но, к сожалению, вокруг слишком много людей. Прорваться к вам становится совершенно невозможно. Потому умоляю вас о встрече в беседке у фонтана. Прошу не относиться к моей просьбе предосудительно. Это всего лишь прогулка и попытка узнать вас чуть лучше.

Ксавье де Ламьер”.

Уверенный, чуть размашистый почерк; дорогая бумага с вензелем герцогского дома. Ни одного лишнего слова. Лишь то, что в полной мере выразило бы искреннее желание мужчины прогуляться с женщиной.

Всё складывалось для меня удивительно хорошо. Пока что…

– Вы умеете заставить мужчину желать встречи, – от звука густого голоса, пробирающего лёгкой дрожью между позвонками, я вздрогнула и приложила ладонь к груди.

И в тот же миг огромная ручища сгребла меня за талию. Короткий толчок – и я упёрлась спиной в шершавый ствол ближайшей яблони. В груди царапнуло коротким всплеском паники. И в то же время вспыхнуло жаром от того, как близко я оказалась вдруг к своему преследователю.

– Вы не думали, что делать подобные намёки мужчинам весьма чревато? – Мою скулу обдало нетерпеливым дыханием.

Нет, дорогой Ксавье! Мы так не договаривались. Я зажмурилась и изо всех сил толкнула пленителя в грудь. Да она просто каменная! А ещё горячая и очень-очень широкая. Надо же! А так и не скажешь.

– Да какие намёки, месье де Ламьер? Вы в своём уме? – запыхтела я, отдирая от себя загребущие руки. – Объяснитесь!

Но меня лишь впечатали в древесную кору сильнее. Крепкие пальцы ощутимо сдавили плечи, скользнули вниз, мягко пробежались по кружеву декольте. Следом – едва ощутимое касание сухих губ. Стальной обруч объятий на талии…

Гнев Первородных! Похоже, я заигралась.

– Весьма откровенные… – голос Ксавье стал ещё чуть ниже. Перекатился волнующей хрипотцой.

Мамочки… От его вибраций где-то под рёбрами у меня мелко-мелко задрожало. И стало слегка горячо там, где меня касались настойчивые мужские руки. По скуле скользнула чуть колючая щека. Дыхание замерло у прикрытого ажурной маской виска.

– Так что же прикажете делать с вами дальше… Леонора?

Постойте… Я же не Леонора!

И, кажется, в тот же самый миг это понял и мой пленитель. В воздухе повисло явственное замешательство.

Мужчина, который так вопиюще сграбастал меня, словно какую-то куклу, торопливо отступил, попутно сдёрнув с меня маску. В его ладони зажёгся очень полезный в такой ситуации зеленоватый огонёк. Гораздо более яркий, чем те, что летали в саду. Его холодный свет на короткий миг даже ослепил меня.

Я проморгалась после первого потрясения и в полной мере разделила то недоумение, что сейчас отражалось на лице моего напористого ухажёра. Потому что передо мной стоял вовсе не Ксавье. А его старший брат – Ренельд де Ламьер. Королевский дознаватель по магическим преступлениям и последний мужчина, с которым я хотела бы сегодня столкнуться нос к носу.

Похоже, радость по поводу собственной удачливости была весьма преждевременной.

Взгляд герцога Энессийского просто буравил меня насквозь. Бледный свет бросал резкие блики на его лицо, делая уверенно мужественные черты ещё более рублеными.

Широкий подбородок, прямой, чуть длинноватый нос. И подозрительно поджатые губы. Похоже, они с одинаковой лёгкостью могут и цедить обвинения преступнику, и нашёптывать непристойности женщине на ушко.

Но всё это породистое великолепие затмевалось невероятной холодной зеленью его глаз.

Точь-в-точь такой же цвет был у зелья, что однажды приготовила моя бабушка. А затем, с присущей лишь истинным ведьмам приветливостью, напоила им своего соседа. Потому что нечего необоснованно претендовать на часть чужого земельного надела! Тогда неудачливый шевалье несколько дней маялся животом так, что не мог надолго выйти из дома без опасности осрамиться. И за это время он переосмыслил многое. Очень многое…

Вот и яростный малахит глаз герцога не обещал мне ничего хорошего. Даже под рёбрами неприятно закрутило.

– Мадам д’Амран… – проговорил он, вдоволь изучив меня от макушки до пят. – Я не узнал вас в сумерках.

Что вовсе не удивительно. Ведь мы познакомились только сегодня!

Таких мужчин почти порядочной вдове вообще лучше обходить стороной. Особенно если в сумочке лежит флакон с любовно приготовленным, но от этого не менее запрещённым зельем. Не приворотным, конечно, нет. Но тем, что не позволит Ксавье забыть обо мне ближайшие несколько дней – а значит, заставит его искать новых встреч с рвением охотничьей собаки.

Теперь же из-за герцога все мои планы могли полететь в Тёмную Бездну!

– Я тоже… Не узнала, – буркнула я в ответ, нарочито резким жестом поправляя слегка задравшийся рукав. – Не желаете извиниться за то, что распустили руки?

К счастью, я уже понемногу приходила в себя. Вот уже и колени перестали подгибаться.

И как же меня так угораздило – перепутать братьев? Они же совсем не похожи!

– Если вам так угодно, то простите. – Герцог дёрнул уголком рта. – Но позвольте узнать, что вы делали в саду? Одна. В такой час.

Я загадочно подняла взгляд к небу и как бы невзначай отошла на пару шагов в сторону. Во-первых, потому, что внушительный рост и разворот плеч герцога вообще мало какую женщину могли оставить равнодушной. Тут неведомую Леонору, что попыталась его соблазнить, вполне можно было понять.

Во-вторых, приближаться к магам, которые способны считывать магические ауры, для меня равносильно маленькому концу света. Неконтролируемые вихри и всплески свойственны любым потокам. Спасибо моему почившему мужу: я научилась сдерживать самые яркие. Но королевский дознаватель – дело особое.

А значит, находясь рядом с ним, я очень сильно рискую не довести начатое дело до конца. И более того – схватить обвинение в ненадлежащем использовании магии.

В общем, Ренельд де Ламьер был ещё одной причиной, по которой я опасалась сегодня ехать на бал. Хоть выглядело всё вполне безобидно. Всего лишь маскарад, посвящённый окончанию младшим сыном герцогини Энессийской – Ксавье – Академии Пяти Башен. Или попросту – Санктур.

Что сказать… Очень престижно, не всем доступно. И учиться в Академии, и попасть на вечер такого размаха.

А мой опыт и в том, и в другом был примерно одинаковым – то есть никаким. И, думается, это герцог прекрасно знал.

– Мне просто захотелось прогуляться, – выдержав томительную паузу, ответила я. – Знаете, под вечер в доме стало очень душно.

– Да ну? – прищурился Ренельд. – Чего же тогда вы начали от меня убегать?

Я посмотрела на него, стараясь вложить во взгляд как можно больше возмущения. Похоже, вместо томного вечера меня ждал допрос с пристрастием. Весьма неприятная у вас профдеформация, месье дознаватель!

– А зачем вы за мной погнались? Мало ли что у вас на уме, – невозмутимо выдала я.

– У вас скверные способности к расследованию непонятных обстоятельств. Смею заметить, – Ренельд заложил руки за спину, – вы путаете причину со следствием.

– Ваши способности к расследованиям я, конечно, не могу подвергнуть критике. И не собираюсь. – Я слегка дёргано надела перчатки, которые сняла ещё по дороге сюда.

Так меньше вероятность, что при случайном соприкосновении проницательный королевский дознаватель сумеет почувствовать не предназначенное для его ума. Границы его возможностей были мне не известны. Но поговаривали, что они очень… очень обширны. Те, кто по его милости сейчас отбывал наказание в королевских темницах, могли бы, наверное, это подтвердить.

А мне на личном опыте убеждаться не хотелось.

Пора бы вообще уходить. Пусть и дальше ищет свою Леонору. А мне придётся перейти к более радикальным методам знакомства с мужчиной, которого прочила себе в мужья. Времени у меня всё меньше, а дело двигается медленно…

Упустить его будет весьма досадно.

Всё-таки сын герцогини и завидный жених, по которому сохнет половина столичных девиц. Сильный маг с блестящим будущим при королевском дворе. Красив, как сын Первородных… Проклятье, я заходилась бы от радости, зная, что приглянулась ему.

С одним маленьким условием: если бы и правда хотела замуж.

Только я не хотела. Но в моей спокойной и почти что скучной вдовьей жизни внезапно настал тот миг, когда пришлось искать надёжное мужское плечо. Не обрету покровителя – и сводные родственники просто сдерут с меня три шкуры.

– И ещё, мадам д’Амран… – как бы невзначай бросил герцог, когда я уже хотела с ним распрощаться. – Вы назвали меня “месье де Ламьер”, но не видели меня. Значит, точно знали, кто вас преследует. Но отчего-то сейчас старательно изображаете непонимание. Более того – возмущение.

От внимания этого мужчины вообще хоть что-то может укрыться?

Под его пытливым взглядом и при более тонкой душевной организации можно было бы хлопнуться в обморок. Но это точно не про меня.

Я смиренно сложила руки у груди.

– У вас просто очень запоминающийся голос, ваша светлость. – Так, надо бы поменьше ехидства в тоне. – Думаю, вы не раз слышали это от женщин. Когда вы заговорили со мной, я сразу вас узнала. Но вот ваш поступок немало меня озадачил. Не думала, что вы на такое способны!

Мало какой мужчина откажется от того, чтобы кто-то потешил его самолюбие. Но перегибать тоже не стоит.

– С теми женщинами, кто отмечал несомненно чарующий тембр моего голоса, я обменивался не только приветствиями при встрече, – усмехнулся герцог. – Или вы знакомы с кем-то из них?

Не поверил. Ну и Бездна с ним! Продолжать разговор я не планировала. Тем более о его многочисленных любовницах. Почему многочисленных? Почему я вообще так решила… Проклятье.

– К счастью, нет. Может, ещё доведётся, хотя я не настаиваю. – Я вздохнула. – Прошу прощения, ваша светлость. Я лучше пойду. Не буду портить вам вечер, который обещает продолжиться столь интригующе.

Как всё это сложно! Все эти игры, флирт, кокетство. Никогда они меня не заботили, а теперь я вынуждена корчить из себя ту, кем вовсе не являюсь.

– Как интересно… Я раньше не встречал вас на приёмах, мадам д’Амран, – никак не унимался де Ламьер. Вот же упал на мою голову! – Да и срок вашего вдовства, кажется, ещё не истёк. А ваше платье слишком ослепительно для той, кто скорбит по ушедшему супругу.

Думается, к этому он хотел добавить ещё что-то про моё поведение, но сдержался. Я растянула губы в нарочито вежливой улыбке.

– Мой муж прописал в приложенном к завещанию письме, что он против долгого траура. Таково было его желание. Он не хотел кутать меня в чёрное. Считал, что этот цвет… Неважно, – качнула головой. – Это не значит, что я не скорблю. У нас были добрые отношения. И он был прекрасным человеком. Впрочем, вы вряд ли были хорошо с ним знакомы, чтобы знать об этом.

При воспоминании о муже в горле предательски защипало. Порой мне очень не хватало его и той заботы, с которой он ко мне относился. Почти как второй отец. Но сейчас я считала своим долгом сохранить и приумножить то дело, что он завещал мне со всем доверием.

Потому прочь с моей дороги, месье де Ламьер!

– Я знал вашего мужа достаточно хорошо, чтобы с вами согласиться, – голос герцога неожиданно потеплел. – Долгое время он был близким знакомым моего отца. Но вы вряд ли знаете об этом, потому что отец погиб раньше, чем вы вышли замуж за Эдгара.

– Вы не правы. Муж рассказывал мне о герцоге. И о том, как тот погиб в битве за Санский залив, – сочла я нужным заметить. – К сожалению, именно старая рана, которую Эдгар получил в том сражении, изнурила его и привела к смерти.

– Примите мои соболезнования. Пусть и запоздалые, – спокойно заключил Ренельд, протягивая мне так вопиюще нагло сдёрнутую с меня маску.

А я-то про неё едва не забыла! Похоже, его светлость всё-таки передумал и дальше пытать меня расспросами.

– Благодарю. – Я кивнула и наконец направилась прочь.

“Беги, Мари, беги от этого герцога подальше! – загробно подвывал внутренний голос. – Пока всё не полетело в Бездну окончательно”.

Взгляд Ренельда преследовал меня, пока я снова не скрылась в саду. Всё же это было скверной затеей. Принять приглашение герцогини и приехать на этот бал-маскарад. Попытаться продолжить перспективное знакомство, что завязалось всего неделю назад – почти случайно.

Кто вообще решил, что я могу понравиться Ксавье? У него и “свеженьких” воздыхательниц полно. Какой ему интерес до вдовы? Пусть я и не старше тех девиц, что вьются возле него весь вечер.

Всё потому, что меня отдали замуж за графа Эйлского, едва мне исполнилось шестнадцать. Тогда становиться чьей-либо женой я, признаться, вовсе не рвалась. Мне нравилось, что на мою свободу никто не покушается.

Эдгар д’Амран, арендодатель моего отца, навещал нас не чаще одного раза в пару месяцев. Всегда строгий, холёный и красивый – даже для своих лет. Одно только: хромал. Как довелось слышать, из-за ранения, что едва не лишило его ноги. Лишь усилия многих придворных магов позволили ему не остаться калекой.

За всё время знакомства я вряд ли обменялась с ним десятком более-менее длинных фраз. И тут – предложение!

Конечно же, моего согласия спросили лишь для вида – у алтаря в часовне неподалёку от графского замка Эйл. Но, несмотря на все мои опасения, Эдгар повёл себя совсем не обычно для мужчины, который взял в жёны девицу моложе себя больше чем на тридцать лет.

Он не притронулся ко мне как муж за все те четыре года, что мы жили вместе.

Но сейчас благородство моего мужа оборачивалось для меня не слишком-то приятной стороной. Его сын, Фабрис д’Амран, уже пытался раскачать этот маховик. Допытаться, отчего же я так и не смогла родить его отцу наследника. И почему тот так внезапно на мне женился.

Но все его доводы выглядели весьма сомнительными в деле оспаривания наследства. Я всегда считалась лишь слабой магиссой, которая не способна ни на что, кроме несложных бытовых заклинаний. Что же на самом деле крылось за желанием Эдгара взять меня в жёны, я узнала гораздо позже. И муж просил меня сохранять это в тайне – для моего же блага.

Прямо спасибо Ренельду де Ламьеру – большое и пылкое! – за воспоминания и мысли о делах. Увлекшись ими, я почти не заметила, как вернулась через сад к дому.

Снова стало шумно и людно. То и дело навстречу попадались гуляющие между ровными стенами остролиста парочки. Тут и там слышались тихие разговоры и шуршание. Похоже, многие уже навеселились до потери приличий.

Да и я только что повела себя немногим лучше! Вспомнить только губы Ренельда на своей коже. И крепкие тиски его рук. Вот это знакомство так знакомство!

Я попыталась прошмыгнуть в дом какой-нибудь боковой тропкой, чтобы привлечь к своей персоне как можно меньше внимания. Свернула у неспешно исторгающего блестящую струйку воды фонтана. Того самого, где чуть раньше предлагал мне встретиться Ксавье. Оглянулась, когда рядом засмеялись, и едва не налетела на кого-то, кто шёл мне навстречу.

– Мадам д’Амран! – бодрое приветствие встряхнуло меня, словно порыв ледяного ветра.

Я отшатнулась, пытаясь ещё избежать столкновения. И удивительным образом всё же попала в руки младшего из братьев де Ламьер. Он что, до сих пор меня тут поджидал?!

Ко всему прочему, он наступил мне на подол, потому мой рывок назад вышел очень неуклюжим. А вот невольные объятия Ксавье стали лишь крепче. Насмешливый взгляд голубых глаз в прорезях маски с обжигающим интересом скользнул по моему лицу.

Пожалуй, на сегодня с меня хватит столь близких контактов с мужчинами этого дома!

– Ваше сиятельство. – Я высвободилась со всем достоинством и сдержанно поклонилась.

Ренельду подобной вежливости не досталось. Остаётся только догадываться, какого он теперь мнения о моих манерах. Хотя пардон! Меня он тоже не расшаркиваниями встретил.

– Куда же вы пропали? – задал Ксавье очень интригующий вопрос. Я даже огляделась воровато, чтобы никто вдруг не подслушал. – Признаться, я надеялся на встречу. Но вы, словно видение, раз – и исчезли.

Я не ошиблась: его намерения недалеко ушли о тех, что гнали за мной его старшего брата. Просто прекрасно! Даже не знаю, радоваться или начинать молить Первородных о защите от этих агрессивно романтичных мужчин.

– Конечно, я весьма польщена вашим вниманием, месье, – начала я издалека. – Но вам не кажется, что вы… гм… несколько торопите события? Мы познакомились всего неделю назад.

Мельком. В переходах Академии Санктур, куда я приезжала по делам. А он – получать диплом об окончании Боевого факультета.

– Знаете, порой стоит поторопиться, чтобы не упустить случай, – парировал Ксавье.

Он удивительно мало походил на своего старшего брата. Мягкие волны золотисто-русых волос против антрацитово-чёрных Ренельда. Более плавные, но не менее выразительные черты. Герцог словно был высечен из куска гранита. А Ксавье – вырезан из слоновой кости. Ещё эта родинка на щеке – девицы точно с ума сходят.

Но раз уж не он преследовал меня по саду, то своё поведение с ним можно слегка переиграть. А то я, кажется, слишком круто завернула. После такого насыщенного вечера можно не сохранить девичье достоинство до возвращения домой.

– Всё же передавать мне записку было слишком опрометчиво с вашей стороны, – плеснула в голос лёгкого упрёка. – Вы начали знакомство со слишком поспешного шага, месье.

– Какую записку? – Лицо Ксавье недоуменно вытянулось. – Я, кажется, ничего вам не передавал.

А вот это уже очень нехорошо. Глупый у меня, должно быть, сейчас вид. Но что ж, разобраться в этой двусмысленной ситуации всё равно придётся. Потому я, не сводя с мужчины укоризненного взгляда, сунула руку в сумочку, куда совсем недавно убрала то злосчастное и очень даже пылкое послание. Пошарила – но ничего не обнаружила, кроме платка, небольшого зеркала, гребня и того флакона с зельицем, в необходимости которого сомневалась всё больше.

Ксавье вопросительным взглядом следил за моей вознёй, которая стала чуть более суетливой, чем нужно. Записки нигде не было. Я готова была даже вытряхнуть содержимое сумочки прямо на скамью, что стояла поблизости. Но у младшего де Ламьера вопросов станет только больше, если он увидит склянку с зельем.

– Совершенно точно, месье, мне передавали… – я не закончила мысль.

С тихим хихиканьем к нам вдруг выпорхнули две до оскомины очаровательные девицы.

В кудряшках и рюшечках. Невестами-то они стали зваться, но, похоже, ещё не совсем забыли о детских платьицах. Девушки замерли в стороне с лёгким разочарованием во взглядах: ну как же! Соперница на горизонте! Но Ксавье они не забыли отвесить благосклонные кивки. Похоже, потратили немало усилий, чтобы выследить объект своего обожания посреди высоких живых стен аллеи. А тут я.

– Вернёмся в дом? – предложил маркиз, явно торопясь скрыться от назойливого внимания поклонниц. – А после вы мне расскажете, что это за шутка с запиской.

– Думаю, это будет любопытно, – вздохнула я.

Похоже, вынимать заветный флакон всё же придётся. Потому что после моих уверений в том, что записку от него я всё же получала, Ксавье вряд ли сочтёт меня достаточно вменяемой.

Прямо не день, а праздник напрасных надежд.

Гости тоже понемногу стекались обратно в зал. Но стоило мне появиться в доме рядом с Ксавье, как внимание многих сразу перенеслось на нас. Сейчас я внезапно оказалась в привилегированном положении: перед сыном хозяйки дома все расступались – знай шествуй себе рядом, храня при этом подобающе снисходительное выражение лица. Будут шептаться и сплетничать о том, чего это вдруг вдова, которая не появлялась на приёмах и балах всё время замужества, стала столь близка Ксавье де Ламьеру.

Парочка проклятий на голову мне сегодня точно обеспечена.

– Где ты была? – вдруг прошипело у меня над ухом.

Дениза… Всё же снова прилепилась ко мне, словно клещ. Вряд ли кто-то ещё способен издавать столь ядовитые звуки. Такие, что сразу хочется выпить порошок от мигрени.

– Просто прогулялась, – ответила я холодно, даже не повернув головы к своей – смешно сказать – падчерице.

Которая, на минуточку, старше меня на пятнадцать лет. Но она тоже была приглашена на бал – и деваться мне от неё некуда. Чудом только удалось сбежать от её надзора в сад.

И весь вечер нам взаимно приходится изображать родственную любовь хотя бы средней интенсивности. Исключительно из уважения ко всем окружающим.

Шурша строгим тёмно-бордовым платьем без единой лишней оборки или кусочка кружева, Дениза проворно пристроилась сбоку от меня. И, кажется, даже идущий рядом де Ламьер ничуть её не смутил. Ах, ну да. Он же для неё всего лишь выпускник Санктура, где она уже далеко не первый год была деканом Факультета Заклятий.

– Прекрасно выглядите, местрисс д’Амран, – напомнил Ксавье о себе. – Новая причёска?

Причёска у Денизы была ровно такой же, как и последние четыре года, что я её знала. И только глухая не смогла бы распознать в тоне мужчины открытую просьбу исчезнуть с глаз долой. Желательно поскорее.

Но Дениза – это Дениза: её самоуверенностью и необъяснимой ненавистью к мужчинам, особенно привлекательным, можно было бы двигать горы. Потому она лишь облила де Ламьера смолой неодобрительного взгляда. А я так и представила, как говорит ему: “Почему вы, адепт, прогуляли три моих последних лекции по теории проклятий? Незачёт!” Или как там у них в Санктуре заведено…

Похоже, в её взгляде Ксавье прочитал примерно то же. Поэтому быстро сник – и так, втроём, мы неспешно дошли до фуршетных столов, где поблескивали круглыми боками необычные, похожие на маленькие чайнички сосуды с незнакомым мне напитком внутри.

К счастью, кто-то окликнул Денизу, и она отошла, не забыв напоследок одарить меня осуждающим взглядом.

– Попробуйте. Это амрэ. – Ксавье, решив, видно, за мной поухаживать, протянул мне один из “бокалов”. – Совершенно удивительная вещь. Этот рецепт наш сомелье привёз из Архипела. Там ещё хранят древние секреты таких вот угощений. Я слышал, его пили короли многие сотни лет назад.

Я пригляделась к чуть мутноватой жидкости внутри под шапкой из взбитых сливок. Должно быть, это очень сладко.

– Вижу, вы пробовали много необычного. – Я посмотрела на маркиза чуть исподлобья. – Не боитесь, что я не оценю?

Де Ламьер рассмеялся совершенно открыто и даже очаровательно. Если это слово вообще можно применить к мужчине выше меня почти на голову. К магу-боевику, который испепелит любую тварь из Бездны, не успеешь глазом моргнуть.

– С изумительным нектаром ваших виноделен точно не сравнить. – Его лёгкая лесть оказалась неожиданно приятной. – Он появляется там не иначе как каким-то волшебством! Но вкус амрэ весьма любопытный.

– Знаете… – Я состроила нарочито неуверенный вид. – Я отважусь попробовать это, только если вы меня поддержите. И не хотелось бы сразу опьянеть… На вид этот амрэ очень крепок.

– Вас не проведёшь, – усмехнулся де Ламьер. – Подождите немного.

Он отошёл, явно собираясь принести мне что-то из закусок, чтобы сгладить вкус предложенного напитка. Удивительно галантно, стоит признать. Уверена, его братец, к примеру, погнал бы слугу. Или предоставил бы выбор мне. Сейчас учтивость Ксавье только на пользу. Как и отсутствие в зале королевского дознавателя.

Я сунула руку в сумочку и поддела хрустальную пробку, что закрывала хитро зачарованный флакон. Одними губами произнесла заклинание. По ладони скользнул едва ощутимый холодок. Только на миг пахнуло травами – и распылённое на несметное количество частиц зелье незаметно перекочевало в другой бокал с этим загадочным амрэ.

И как раз вовремя, потому что вернулся Ксавье. С небольшой тарелкой в руках, по-мужски щедро наполненной замысловато свёрнутыми, оформленными в миниатюрные башенки и сложенными в конвертики закусками.

– Вы доверяете мне? – улыбнулся де Ламьер.

– Думаю, да. – Я кивнула. – Несмотря на то, что вы утверждаете, будто не передавали мне записку с просьбой о встрече.

– Возможно, это просто чья-то шутка. – Обезоруживающе улыбнувшись, Ксавье стащил у меня с тарелки малюсенькую тарталетку с икрой. – Сегодня на балу собралось много моих друзей. А они те ещё оболтусы.

– Возможно… – протянула я, размышляя, стоит ли затевать спор по такому неоднозначному поводу.

Всё же не зря о беспечном нраве младшего из братьев де Ламьер говорили так много – все, кого я успела о нём расспросить между делом во время общесветских разговоров.

А сейчас мне лучше быть покладистой. И каким бы отвратительным ни показался мне вкус амрэ, я вытерплю его, не дрогнув ни единым мускулом на лице.

И когда я уже собралась вкусить древнего напитка королей, в зале на миг стало тихо, а затем раздался бодрый голос хозяйки дома:

– Попрошу всех снять маски!

Я невольно обернулась и успела увидеть, как герцогиня первая сняла свою. Гости с явным облегчением избавились от опостылевших за вечер аксессуаров – тем более они, кажется, никому не мешали друг друга узнавать. Ну, кроме нас со старшим де Ламьером, разумеется.

А вот, кстати, и он! Стоило только вспомнить!

Герцог с достоинством вернулся в зал и остановился подле матери. В сиянии напичканных свечами люстр он казался не столь устрашающим, как в таинственном сумраке сада. Зато ещё более внушительным. Идеально подогнанный сюртук, расшитый узором из золотистого шнура, и брюки из тончайшей бежевой замши как нельзя лучше позволяли рассмотреть все достоинства фигуры герцога. Раньше-то мне было не до того – сбежать бы поскорей!

А вот другие женщины трепетно притихли, во все глаза уставившись на дознавателя. Но вряд ли кто-то из них отважился бы просто подойти к нему. Даже из желания завести безобидный разговор. Только шальной Леоноре, что вытащила его на свидание в сад, удалось приблизиться. Даже любопытно было на неё взглянуть.

– Кажется, он чем-то озадачен, – заключил Ксавье. – Неужто что-то случилось? Мадам? – Я вздрогнула и вновь повернулась к нему. – Продолжим?

Я обхватила ладонями поданный мне сосуд и внимательно проследила, как младший де Ламьер отпивает из своего, показывая мне, как это нужно делать. Ну что ж, это, пожалуй, последняя авантюра на сегодня. Надо бы сохранить хоть каплю загадки своего образа, прежде чем я исчезну, оставив Ксавье растекаться желанием под действием коварного зелья.

До чего я всё же докатилась… Впрочем, в Бездну всё!

Пробую амрэ – и домой.




Глава 2


Я попыталась открыть глаза, но вышло у меня не с первого раза. Похоже, прошедший вечер оказался для меня слишком тяжёлым. Все эти встречи, знакомства, амрэ.

А что ещё хуже… Я толком не помню, как вообще добиралась домой.

В памяти задержались лишь последние перед полным провалом мгновения. Я попробовала тот напиток королей – кстати, весьма недурственный на вкус. Распрощалась с Ксавье. Села в экипаж… Кажется. А что дальше?..

Пришлось полежать ещё немного с закрытыми глазами, чтобы лёгкая круговерть в голове успокоилась. Как и нахлынувшие после пробуждения мысли. Но тихий вздох и шевеление рядом заставили мгновенно распахнуть веки.

Какого?..

Я подскочила на месте, подбирая к себе ноги, готовая бежать в любой миг. В постели рядом со мной и правда обнаружилось внушительное и явно мужское тело. Постойте-постойте! Здесь его вообще никак не могло оказаться! У меня дома, в моей комнате…

Едва осознав наличие поблизости спящего незнакомца, я огляделась и тут же пожелала проснуться ещё раз. Потому что это точно скверный сон! Комната оказалась чужой, огромной, с отделанными тёмным деревом стенами и замысловатой росписью свода. Окна почти в человеческий рост, узорные витражи, дробящие свет на цветные осколки…

На спинке кресла неподалёку от высокой кровати фривольно, словно хмельная девица, раскинулось моё платье. Я бы даже сказала – зазывно. Чуть ниже, на сиденье, – подозрительно знакомый, шитый золотистым шнуром сюртук. Я определённо видела его недавно. На ком? Мысли в голове отказывались ворочаться побыстрее. Но безжалостная догадка, не успев ещё до конца сформироваться, уже опалила мне виски жаром.

Я осторожно склонилась к невозмутимо спящему рядом мужчине и тут же отпрянула прочь. Потому что им оказался проклятущий Ренельд де Ламьер. Ренельд, сожри его пустынный червь, де Ламьер!

Да за что же мне это? Как?!

Я запрокинула голову, давя рвущийся из горла стон негодования пополам с недоумением. Спохватилась, пошарила руками по телу: так и есть! Без одежды.

Убить де Ламьера! Прямо сейчас растворить на частицы каким-нибудь особо едким заклинанием. Пока спит. И пусть даже после этого моя аура станет чернее ночи!

Поразмыслила. Решила, что он того не стоит.

Значит, нужно избавляться от проблемы с другого захода. А прежде всего – одеться!

Сорочка обнаружилась висящей на подлокотнике всё того же кресла. Но дотянуться до неё, не потревожив герцога, выглядело совершенно непосильной задачей. Презрев опасность, я всё же попыталась переползти к краю постели поближе. При этом пришлось прикрываться доставшейся мне частью одеяла. Весьма скромной, надо заметить. Потому что более значительная укрывала сейчас могучее тело де Ламьера. Судя по всему, бесстыдно обнажённое, как и моё.

В другой раз я, может, и заглянула бы под простынку. Интересно же! Но сейчас не до любопытства. К тому же я опасалась, что ненароком со злости всё-таки пришибу своего соседа по постели.

Так, истерики потом. Сейчас надо быстро добежать до кресла за сорочкой…

Но стоило мне двинуться с места, как от камина у дальней стены раздалось предупреждающее рычание. Это что ещё за новости?! Я замерла, чувствуя, как мои глаза становятся всё круглее и круглее, когда к постели неспешно и даже вальяжно приблизился неведомый зверь – не иначе как какое-то порождение Бездны.

В целом он был похож на бойцовскую собаку – коренастый, крепкий. На перекатах упругих мышц поблескивает короткая чёрная шерсть. Вытянутая морда и заострённые чуткие уши – как есть пёс. Вот только челюсть крупновата, словно принадлежит какому-то другому существу, а вся массивная голова покрыта тупыми бугорками-рожками, что наливались красным тем сильнее, чем больше злился устрашающий страж. Длинный гибкий хвост его оканчивался пучком острых и, может быть, даже ядовитых шипов. Ударит так – и всё, скончаешься на месте от какого-нибудь удушья.

Зверь продолжал медленно наступать на меня, а я сидела, уперевшись одной рукой в постель, и боялась даже икнуть случайно. “Пёс” клацнул зубами – я плюхнулась задом в недра упругой перины. И, кажется, дёрнула одеяло слишком сильно. Затаилась, ещё надеясь, что пронесёт. Но герцог лениво пошевелился, перевернулся на спину и открыл глаза.

Я мигом вернулась на своё место и поддёрнула ткань до подбородка, опасливо косясь на замершего в угрожающей позе зверя.

Ренельд с нажимом потёр глаза пальцами.

– Паршивое утро, не находите? – выдал он что-то совсем неожиданное. Хотя в целом я была с ним согласна. – Лабьет, оставь её!

Пёс расслабился и жарко задышал, с явным обожанием уставившись на хозяина. А тот приложил ладонь ко лбу, провёл ей вниз по лицу и повернулся ко мне.

– Не понимаю, как это случилось, – буркнула я, отползая от него чуть дальше. Но с другой стороны меня караулил его питомец, а это ничуть не лучше. – Может, вы мне объясните?

– Знаете, амрэ очень любим некоторыми женщинами. И очень коварен, – удивительно спокойно рассудил герцог, разглядывая меня с чуть вялым спросонья любопытством. – Другое дело, что я выпил всего один бокал. Ведь я не молодая желчная вдовушка, которая пытается залить сладеньким питьём свою злость. Однако, если взглянуть с другой стороны…

– Вы уничтожили мою репутацию! – окончательно вскипела я.

Лабьет тихо рыкнул, но я махнула на него рукой, отчего тот, кажется, даже растерялся.

Да как Ренельд вообще смеет иронизировать в такой вопиющей ситуации! Ещё и намекает на то, что я злоупотребляю хмельным, что заведомо неправда! Я качнулась было вперёд в благородном порыве наградить этого нахала хорошей пощёчиной. Но де Ламьер, совершенно гадко ухмыляясь, вдруг дёрнул одеяло на себя, и мне пришлось вцепиться в него обеими руками, чтобы не упустить.

– Если бы я помнил, как уничтожал вашу так называемую репутацию, мадам д’Амран, было бы гораздо интереснее. Но, к сожалению, я не помню. А чего я не помню, то не обязательно случилось.

– Вы считаете, что вот этого недостаточно? – Я попеременно указала взмахом руки на него и на себя. – Что это ни о чём не говорит?

– Совершенно ни о чём, – вздохнул Ренельд. – Вам бы обвинителем на королевских судах быть. В этом у вас явный талант. Чем меньше доказательств, тем больше шума.

– Дайте, я оденусь! – Я дёрнула одеяло к себе, намереваясь в него завернуться.

До моей одежды ведь ещё нужно добраться – к тому же мимо этого ужасающего животного. И это я не де Ламьера сейчас имею в виду! Не покусает же он меня. По крайней мере, хотелось в это верить.

– Постойте, – герцог не позволил мне забрать покрывало, – вы тут, вообще-то, не одна!

Конечно, не одна! Вокруг меня почти целая стая нахальных кобелей!

– Прикройтесь чем-нибудь другим.

– Я не буду смотреть.

– Я вам не верю!

Герцог усмехнулся, только подтвердив мои сомнения в том, что он и правда не станет смотреть, как я голая иду до треклятого, заваленного одеждой кресла. Я схватила подушку и, одновременно ещё раз рванув одеяло на себя, бросила её герцогу. Тот подставил руки и выпустил покрывало. Я мгновенно скатилась с постели, проворно наматывая на себя расшитый какими-то завитками лён.

Пёс герцога тут же кинулся ко мне и, схватившись зубами за край покрывала, куда-то меня потащил. Наверное, в свою пещеру – чтобы сожрать.

– Кто это вообще такой?! – взвизгнула я, чувствуя, как меня неумолимо распаковывают вновь.

– Лабьет, назад! – снова рявкнул герцог. – Да что с тобой?

Питомец недовольно фыркнул, но прекратил меня раздевать. И, только наконец почувствовав себя в полной безопасности, я с лёгким торжеством глянула на Ренельда, который теперь хмурился, прижимая подушку себе ниже пояса. В его зеленущих глазах сверкала острая, как изумрудная грань, угроза.

– И часто вы сбегаете от мужчин, оставляя их в чём мать родила?

– Вам повезло, вы первый. – Я закинула сорочку на плечо и подхватила тяжёлое платье вместе с корсетом под мышку.

Так, здесь есть ширма, за которой можно было бы одеться? Та обнаружилась в дальнем углу спальни, но, судя по всему, предназначалась она не для герцога.

– Для женщины, побывавшей замужем, вы удивительно стыдливы, – заметил он, наблюдая за мной.

– Вы для мужчины, столь уверенного в своей неотразимости, тоже.

Лабьет согласно чихнул и посеменил следом со мной – ну прямо Дениза на вчерашнем балу. Только с хвостом и клыками, как у дракона.

Ренельд коротко хохотнул и встал. А я, неловко одной рукой пытаясь расставить ширму, невольно вновь обратила на него взгляд. Устоять было сложно. Признаться, я нечасто видела рядом с собой мужчин, что вызывали бы желание их разглядывать. Но, на мою голову, его светлость оказался как раз из таких. Все эти мышцы в нужных местах, широкая спина, узкая по сравнению с ней талия и… проклятье!

На миг мне показалось, что сейчас он пожелает убедить меня в том, что и правда везде сложен идеально. Но герцог не стал. Всё так же прикрываясь подушкой – правда, только спереди, – он дошёл до стола, на котором, кроме нескольких книг и моей сумочки, каким-то неведомым образом очутились его брюки.

Гнев Первородных! Надеюсь, это не я их туда зашвырнула.

Ещё не хватало глазеть, как он будет одеваться! Потому я, отогнав Лабьета, торопливо скрылась за ширмой и принялась натягивать сорочку. Без служанки справиться с одеванием будет довольно сложно, но придётся попытаться. В Бездну корсет, доеду до дома без него! Однако когда дело дошло до шнуровки, что стягивала лиф на спине, стало понятно, что мои руки недостаточно гибкие для таких вывертов. Я пыхтела так и эдак, проклиная это утро, этот наряд и тех, кому вообще однажды пришло в голову делать женские платья сложными, как древние доспехи. Надеть самой невозможно, а упадёшь – и не встанешь без посторонней помощи.

– Я помогу, – неожиданно прозвучало за спиной.

– Вообще-то, нужно спрашивать, прежде чем входить! – Я подхватила сползающий с груди лиф и со всем негодованием обернулась к герцогу, который стоял позади уже полностью одетый.

Словно ничего не произошло. И будь у него сейчас в руках чашечка кофе, я бы не удивилась. Хотя, наверное, просто выплеснула бы её ему в лицо.

– По тому, как долго вы возились, я предположил, что лишнего уже не увижу. – Он неспешно приблизился, а устрашающий пёс любовно потёрся боком о его колено.

Герцог взял меня за плечи и развернул спиной к себе.

Его пальцы ощутимо пробежались вдоль шеи, убирая растрёпанные волосы, и вдоль позвоночника скользнул приятно колючий поток мурашек. Любопытно, как часто де Ламьеру вообще приходится шнуровать платья женщинам, что проводят ночи в его спальне?

Потому что Ренельд справлялся уж больно ловко и быстро с такой непосильной для большинства мужчин задачей. Он затянул лиф ровно так, как нужно, – не слишком туго и не свободно. Моя служанка, пожалуй, не справилась бы лучше.

– Здесь есть какой-нибудь тайный выход? – поинтересовалась я как бы между делом.

– Уже уходите? – Де Ламьер нехорошо ухмыльнулся. – Что, даже жениться на вас не потребуете?

Да его голосом можно было колоть лёд! А тот ещё поёжился бы и сказал, что ему холодно.

– Нет, ваша ценность как мужа для меня крайне сомнительна. – Я премило улыбнулась. – Пожалуй, я обойдусь всего лишь тайным выходом из этой комнаты.

– С чего вы взяли, что он здесь есть? – Ренельд приподнял брови и сложил руки на груди.

– Вы же королевский дознаватель. – Я пожала плечами. – Любите тайны, скрытые мотивы. Слежка, наушничество, преследование – всё это входит в круг ваших интересов. Значит, вряд ли ваша комната не имеет хотя бы завалящего тайного хода.

– Тайный ход на то и тайный, что, будь он здесь, я не показывал бы его всем подряд. А особенно женщинам, что остаются в этой комнате на одну случайную ночь. К тому же я вообще не знаю, что у вас на уме, мадам д’Амран.

Щёки мгновенно вспыхнули.

– Что это вы пытаетесь вменить мне в вину, ваша светлость? Считаете, я нарочно прыгнула в вашу постель?

– Я не утверждаю, – уклончиво ответил Ренельд. – Но и не исключаю.

– Да как вы смеете?!

– Вполне себе спокойно. – Герцог развёл руками. – Думаете, я не видел, как прытко вы вчера сближались с моим братом? Может, вы просто комнаты перепутали. Вряд ли хорошо помнили, где чья находится.

– Это у вас, кажется, беда с памятью на лица. Да и вообще с памятью! – Я возмущённо фыркнула. – Хотя, наверное, это удобно. Провёл с женщиной ночь, а там и имя забыл!

– Такую, как вы, не забудешь… – покачал головой Ренельд.

И я даже не поняла, комплимент это или упрёк. Слегка ошарашенная его словами, я не сразу заметила, что Лабьет отчего-то вдумчиво меня обнюхивает – уже довольно давно. Словно он тоже пытался понять, насколько тесно я этой ночью “пообщалась” с его хозяином.

Вообще, странно, что мы оба не могли ничего вспомнить. Если только герцог не прикидывается. Хотя недоумение и злость в его глазах, кажется, вполне натуральные…

Сейчас, немного успокоившись, я поняла, что чувствую себя вполне обычно. Но если бы что-то между нами с де Ламьером случилось, тело точно дало бы мне знать? Потому что он… Я ещё раз украдкой его оглядела, пока он оттаскивал в сторону страстно обнюхивающего меня пса.

В общем, герцог – мужчина не из мелких, и тесное знакомство с ним явно не прошло бы без особых ощущений наутро. Хотя, конечно, я мало в этом смыслила.

Похоже, по возвращении домой придётся вызвать к себе местрисс Астер. Семейного врача дома д’Амран. Только она ещё знала о том, что я в замужестве так ни разу и не была с мужчиной. Эдгар полностью ей доверял. Вот и мне придётся доверить Жеане столь постыдный момент моей жизни.

А пока проблема иная – выбраться из покоев де Ламьера незаметно для других.

– Предлагаю хотя бы сейчас забыть о том, что сегодня случилось, – после короткого молчания проговорила я холодно. – Это жуткое недоразумение. Но это не значит, что я не планирую разобраться в том, как это вообще могло произойти.

– Будьте уверены, я тоже… – в голосе Ренельда проступила явная угроза. – Так что, просить подать вам экипаж? Или спрятать вас под юбкой у служанки, чтобы вы могли спокойно дойти до комнаты?

– Прекратите ёрничать! – Я сжала в кулаке перчатки, которые пришлось собирать по полу. – Я надеюсь, что хотя бы доля такта вам присуща. И вы не станете выносить всю эту нелепую ситуацию на всеобщее обсуждение.

– Насчёт этого можете не волноваться. Я позову слугу. Не бойтесь, он не из болтливых.

Ренельд уже направился было к двери, оставив меня под присмотром своего демонического пса, как за ней раздались уверенные быстрые шаги. Кажется, утреннего гостя попытался остановить слуга, который и правда был в гостиной части покоев, но его проигнорировали.

– За ширму, быстро! – глухо рыкнул герцог. – Лабьет, ко мне!

Я отшатнулась в угол у камина. Де Ламьер схватил со стола мою сумочку, но та оказалась открыта, потому из неё выпало самое тяжёлое, что было внутри. Хрустальный флакон с ничтожной каплей зелья на дне. Склянка закатилась под столик. Ренельд проследил за ней взглядом, но поднять не успел – швырнул в меня ридикюль и задвинул ширму прямо перед моим носом.

Я затаилась, прижимая сумочку к груди. Что же сейчас будет? Кто бы там ни пришёл, а злосчастный флакон, который так и остался валяться под столом, беспокоил меня не меньше. Я даже видела его из-за края ширмы, но до него было никак не дотянуться.

– Доброе утро! – бодрый голос Ксавье де Ламьера прошил меня, словно молнией.

Я даже вскинула руку к шее, ощутив, как дыхание застряло где-то внутри. И в тот же миг обнаружила, что бархатки с зачарованным кристаллом, который маскировал всплески моей ауры, на ней нет.

Но сейчас даже с этим я ничего поделать не могла. Придётся надеяться на собственные умения и самоконтроль. Главное – успокоиться!

Приподняв подол, чтобы не шуршал, я подобралась ближе и осторожно выглянула в небольшое отверстие в ширме.

– Ты сегодня рано, – слегка ворчливо отозвался Ренельд, проходя к столику у окна, на котором стояли серебряный кувшин с водой, блестящий графин с тёмным напитком в нём и несколько хрустальных стаканов. Герцог налил себе воды. Хотя я на его месте не отказалась бы от чего покрепче – для успокоения.

– Я выспался. – Ксавье пристально присмотрелся к графину, на ощупь почёсывая загривок Лабьета. – Знаешь, удивительная бодрость с утра.

– Странно, если вспомнить, как поздно ты вчера отправился спать.

– Я хотел бы раньше, – младший де Ламьер загадочно воздел глаза к потолку, – но это было сложно. Сам понимаешь.

Ренельд хмыкнул, кажется нарочно погромче, чтобы я услышала. От этого слегка презрительного звука мне в живот словно тупым колом ткнули. Как жаль, что я не могу сейчас обшарить стены в поисках треклятого тайного хода, который здесь наверняка есть, и просто исчезнуть отсюда. А магию перемещения я освоила ещё не до конца. Не хотелось бы застрять где-то в каменной кладке этого дома. Кстати, вон та ниша у стенного шкафа очень походит на скрытую дверь. Но сейчас я даже вдохнуть поглубже боялась, не то что двинуться с места лишний раз. А тут тайный ход. Щёлкнет что-нибудь, заскрипит механизм – и мою страдающую в агонии репутацию не спасёт недоуменное хлопанье ресницами.

Особенно перед Ксавье.

Я точно успела чем-то прогневить Первородных вчера, если вслед за небольшими удачами они слали мне подобные подлянки.

– Ты же видел эту мадам д’Амран, – продолжил Ксавье. И звук моего имени заставил насторожиться ещё больше. Даже уши шевельнулись, честное слово! – Мари. Она удивительно привлекательна для… вдовы. И молода. Странно.

– Что же, по-твоему, все вдовы – усохшие в семейной жизни изюмины? – Ренельд издевательски хохотнул. – Бывают и такие. И тем они гораздо более опасны, чем твои незамутнённые адептки из Санктура.

– Почему мы раньше не встречали её? – Ксавье, озадаченно тронув гладко выбритый подбородок, дошёл до окна и отодвинул в сторону тяжёлую портьеру. – Я бы точно запомнил.

– Потому что Эдгар д’Амран наверняка хранил свой нежный цветок от чужих глаз старательнее, чем ты флягу с настойкой на совайже от отца.

– Да, тогда за неё мне сильно влетело. – Младший де Ламьер досадливо встрепал волосы на затылке. Ещё раз озадаченно посмотрел во двор и вновь повернулся к брату. Но его взгляд мгновенно стал серьёзным. – Я хочу встретиться с ней снова.

Ренельд озадаченно кашлянул. И совершенно точно переглянулся со своим псом, словно тот в этот самый миг сказал что-то язвительное.

А я смахнула лёгкую испарину с шеи. Солнце уже поднялось довольно высоко, и сейчас его свет как раз падал в окно напротив меня. В плотном, пусть и светлом платье становилось просто невозможно жарко. Ещё и от слов Ксавье сердце заколотилось как сумасшедшее. Неужели удалось?

– Ты уверен, что оно тебе нужно? – тон Ренельда стал сварливо-отеческим. Он подошёл к брату ближе и пристально вгляделся в его лицо. – Вокруг тебя столько милых девиц, которые только и ждут, что ты посмотришь в их сторону. А мадам д’Амран… Она почти год живёт без мужа. Такие дамы с выражением на хорошеньких личиках: “Ах, я всё сделаю сама!” – обычно имеют по несколько любовников. По дням недели.

Я сжала кулаки, едва удерживаясь от того, чтобы выскочить из-за ширмы и просто разорвать де Ламьера на кусочки поменьше. Чтобы никакая королевская экспертиза не опознала. Зная, что я всё слышу, он не стесняется в предположениях! Вот же циничный кусок камня.

– Думаю… – Ксавье смолк, будто и правда ещё раз всё взвесил. – Думаю, да. Она не показалась мне прожжённой стервой. А твоё отношение к женщинам, уж прости, предвзято. Не все они похожи на…

– Я понял, – слегка поспешно оборвал его брат. – Дело твоё. Но, прежде чем ты бросишься с головой в эту пропасть… Дай-ка я проверю твою ауру.

– С чего вдруг? – Ксавье даже немного отшатнулся.

– Не доверяю я этой излишне привлекательной вдовушке, – Ренельд вновь чуть повысил голос – явно для меня.

Лабьет ткнулся чёрным носом ему в ладонь, словно захотел успокоить. А у меня ощутимо подогнулись колени. Бездна бы вас побрала, месье дознаватель!

– Брось, – младший де Ламьер выставил перед собой руку, – терпеть не могу, когда ты так делаешь. Словно мозги проворачиваешь в мясорубке. Со мной всё в порядке. А вот ты какой-то раздражённый… Леонора вильнула хвостом?

– Попридержи коней, – предупредил герцог.

Так-так, похоже, младший наступил-таки ему на воспалённое место. Мне даже захотелось крепко поцеловать Ксавье. В щёку, разумеется! Прилив здорового женского злорадства слегка взбодрил, но ненадолго.

Я снова покосилась на блестящий флакон, уже зная, что меня ждёт дальше. Как бы через ту мясорубку, которую упомянул Ксавье, не пропустили мои мозги! В отместку за чудесно проведённое утро, так сказать.

Стук в дверь на самом интересном месте прервал разговор, который касался меня со всех сторон. Может, и хорошо: слушать его становилось всё более неловко. Хоть и любопытно, надо признать.

Вошёл слуга и, озадаченно оглядевшись в комнате, рапортовал:

– Вам письмо, ваша светлость. Только что доставили из Жардинской жандармерии.

Он прошёл чуть дальше и протянул Ренельду послание на небольшом круглом подносе. Герцог вскрыл его ножом для писем и быстро пробежался взглядом по строчкам.

– Прости, мне нужно собираться, – отрешённо бросил он брату. – Поговорим о твоей Мари чуть позже. И о том, чем тебе грозит связь с нею. Если только ты не желаешь просто развлечься. Тогда пожалуйста.

Я переступила с ноги на ногу, ощущая, как зудит ладонь, требуя хорошенько впечататься в поросшую короткой щетиной щёку де Ламьера. Желательно несколько раз. Сторговывает меня, словно какую-то девку!

– Я ещё не решил, – усмехнулся Ксавье. Да он, собственно, ничуть не лучше братца! – Жаль, только утром узнал, что Мари не уехала домой. Осталась здесь. Но её служанка сказала, что графиня пошла прогуляться после сна. Правда, найти её я так и не смог.

Значит, в этом доме и правда есть комната, в которой меня поселила гостеприимная герцогиня. Уже легче. И спасибо сообразительной Абели за то, что нашлась, как отговориться от пылкого Ксавье! И подозрений будет меньше, и интерес его подогреет. Пожалуй, в этом месяце она получит двойное жалование! И подаренную мне дальней родственницей мужа шляпку, что ей так нравилась, но которую я больше чем за год так ни разу и не надела. Не мой фасон.

Но вдруг слуга, который так и стоял в ожидании распоряжений, вопросительно глянул на герцога, а затем пробежался взглядом по спальне. Задержался на смятой явно двумя людьми постели, после – на ширме. Вот сейчас он-то меня и выдаст!

Я невольно качнулась назад. Пышный подол задел банкетку – и мой корсет с тихим шорохом соскользнул с неё на пол.

Слуга вытянулся, вмиг состроив отрешённое выражение лица. Пёс навострил уши. Но, к счастью, Ксавье, кажется, ничего не расслышал.

– Может, она всё же уехала, – рассеянно отозвался Ренельд, увлечённо перечитывая письмо. – Октав. Ты же всё тут знаешь лучше других. Будь добр, выясни, где сейчас мадам д’Амран. И доложи Ксавье.

– Эм, – мужчина коротко стрельнул глазами в мою сторону, – да, ваша светлость. Конечно.

Он повернулся и вышел из комнаты.

– Какие-то проблемы? – Ксавье попытался заглянуть в послание, что Ренельд до сих пор держал в руке. Но тот не позволил ему удовлетворить любопытство.

– Сегодня и выясню. Что-то месье Лимиер беспокоится. Думаю, меня ждёт немало новостей от него.

– Что ж. Тогда я пойду. – Младший хлопнул его по плечу. – Попытаюсь всё же найти Мари.

– Будь с ней осторожнее, – не преминул напомнить ему герцог.

Тот лишь рукой на него махнул и закрыл за собой дверь.

А для меня, кажется, пришло самое время прыгать в окно! Сбежать через каминную трубу тоже вариант. Потому что Ренельд быстрым шагом вернулся к тому столику, под который закатился флакон, и поднял его как неоспоримое доказательство моей размытой вины.

– Что это? – Он едва не снёс ширму – так резко отодвинул её в сторону.

– Мои капли от мигрени! – смело заявила я и попыталась выхватить флакон из его пальцев. От его дознавательского нюха подальше. – Отдайте!

Герцог вскинул руку вверх, не позволяя мне дотянуться. И почему он такой высокий?! Я невольно подпрыгнула, а Лабьет глухо рыкнул, явно угрожая отгрызть мне что-нибудь, если придётся.

– Вы хотите меня провести? – Продолжая удерживать руку наверху, Ренельд склонился ко мне. – Если у вас так болела голова, что вы выхлестали целый флакон капель, то отчего просто не поехали домой?

– Во-первых, он был неполный! Во-вторых, месье де Ламьер, это было бы невежливо. Я слегка разволновалась. К тому же эта духота… Глупо было бы уезжать. Балы, подобные тому, что устроила ваша матушка, не слишком часто случаются в моей жизни. Как вы верно заметили, – я сделала шаг к герцогу, снова собираясь отвоёвывать склянку, – Эдгар оберегал меня. И ему не слишком хотелось разъезжать по приёмам. По некоторым причинам. И с моей стороны было бы неуважением отвечать на приглашения без своего супруга.

– Вас послушать, так вы настолько благочестивы, что аж скулы сводит, – хмыкнул де Ламьер. – Может, вы ещё и невинны?

Я чуть не поперхнулась.

– Знаете что!.. – прошипела, сощурив глаза. – Вы уже определитесь, невинна я или меняю любовников каждый день! Хотите стать четвергом? У меня как раз освободился! Хотя нет… Раз уж этой ночью всё было так уныло, что я не запомнила, оставлю этот день для кого-нибудь другого!

Ух, как же меня понесло! Перед глазами заплясали канкан серые пятна гнева. Ренельд даже руку чуть опустил, завороженно слушая меня. Тут бы изловчиться, но гадкий Лабьет схватил меня за подол и дёрнул так, что я едва не рухнула на банкетку задом.

И в этот самый миг Ренельд откупорил флакон. У меня в висках что-то качнулось, голову повело. Я даже вообразила себе запах трав, что сейчас вырвется из бутылочки и мгновенно раскроет меня. Но зачарованный сосуд должен был хорошо маскировать исходящие от зелья потоки магии.

Ренельд поднёс к носу горлышко, чуть брезгливо сжимая его двумя пальцами. Втянул воздух, словно и правда мог понять что-то уже по одному только запаху. Прикрыл глаза – и ко мне протянулся ощутимый поток его магии. Оставалось только надеяться, что за ночь эта капля зелья настолько потеряла зачарованный заряд, что даже чуткому де Ламьеру не удастся ничего уловить.

– Сложно сказать, – герцог вновь посмотрел на меня, – мало материала. Но всё же я предполагаю, что здесь были не капли от мигрени. Целительской ауры я не чувствую. Скорее, зачарование иного плана, – он криво усмехнулся. – Может, расскажете сами, пока я не взялся за более детальный анализ?

– Боюсь, мне нечего вам сказать. Верните флакон. – Я протянула раскрытую ладонь. – В конце концов, вас не касаются подробности моего здоровья и самочувствия. А также моя личная жизнь.

– Меня-то нет. А вот моего брата, как вы уже поняли, – вполне. – Ренельд так и не поторопился исполнить очевидную и пока что вежливую просьбу.

– Прекратите! – Я снова попыталась забрать своё. – Какое вы вообще имеете право так со мной разговаривать!

Мне всё же удалось дотянуться, но Ренельд снова взмахнул рукой. Я вцепилась крепко и всё же выдернула бутылочку, но сама же не удержала. Ещё попыталась поймать флакон – тот отскочил от подставленной руки и, ударившись о край ширмы, разлетелся на мелкие осколки.

– Вы нарочно… – заметно вскипел де Ламьер.

Он двинулся на меня вместе со своим сообщником-питомцем. Двое на одну – это, вообще-то, нечестно! Я подавила мгновенно вспыхнувшее желание защищаться – и ещё как защищаться! Хорошеньким разрядом промеж глаз ударить точно могла – так, что месье дознаватель забудет и это утро вдобавок. Останется только вопрос, откуда у него синяк в пол-лица.

– Это случайность. – Я всё же отступила. Если сейчас покалечу королевского дознавателя, легче от этого мне явно не станет. – Сегодня произошло много досадных случайностей.

Но пятиться скоро стало некуда: меня почти прижали к стене. Я вскинула руки в инстинктивной попытке отгородиться от наползающей на меня тени Ренельда, и он тут же схватил мои запястья. Качнулся вперёд, разглядывая моё лицо, и неожиданно опустил взгляд на губы. В них мгновенно ударилась кровь, наливая пульсирующим теплом. Герцог глубоко вдохнул, ловя мой растерянный вздох, и его зелёные глаза стали совсем ядовитыми. Словно он захмелел. Через миг де Ламьер обхватил ладонью мой затылок, зарываясь пальцами в едва причёсанные волосы. Подушечками надавил на кожу, придвинулся ещё теснее. И ещё – так что моё сердце заколотилось где-то под горлом.

– Вы хотели кого-то опоить? – тихо проговорил он, касаясь дыханием скулы. – Думаете, вам это нужно?

Да что с ним такое творится?!

– Думаю, мне нужно идти. – Я попыталась вывернуть руку из его хватки.

И тут меня до локтя пронзило словно бы ледяным копьём. Отголоски холодной волны окутали плечо и даже часть груди. Перед глазами качнулась чернильная муть, точно разводы в воде, заполнила голову и начала растворяться. Мышцы потянуло, как будто накануне я их перетрудила.

Что это вообще такое?!

Гулко стукнуло сердце в висках, и Ренельд замер, ввинчивая в меня ошалелый, совершенно непонимающий взгляд. Замер на невыносимо тонкой грани, за которой – я знала каким-то глубинным чутьём – просто сомнёт мои губы своими. Один внутренний толчок, порыв, движение. А дальше будет неведомо что. Его пальцы на моём запястье сжались крепче, но ещё миг – и он резко отпустил меня, словно наше соприкосновение стало невыносимо обжигающим. А я, пользуясь таким удачным случаем, подобрала подол и быстрым шагом ринулась прочь. К счастью, Лабьет не стал меня преследовать. Похоже, невменяемое состояние хозяина сейчас волновало его больше, чем мой побег.

– Всего доброго, ваша светлость, – бросила я напоследок. – Я сама попрошу подать мне экипаж.

Теперь скорее уносить ноги, пока герцог не пришёл в себя.

Видят Первородные, сложно представить себе более безумное утро!




Глава 3


Ренельд не мог прийти в себя ещё несколько мгновений после того, как прыткая и невероятно притягательная вдовушка выскочила за дверь спальни. Лабьет кружил у ног, задевал колено тяжёлым шипастым хвостом, но не мог ничего сделать. Ничем помочь хозяину. В голове стоял шалый дурман, а в груди словно бы вращалось огненное колесо, разливая тепло по всему телу. И это ощущение было просто… ошеломительным. Будоражащим. Диким. Даже лучше, чем ночь с умелой любовницей. Каждая мышца звенела, наливаясь незнакомой силой. Колючей и щекотной одновременно.

Ренельд поднял руки и с отрешённым интересом оглядел свои ладони. Казалось, они сейчас начнут светиться. И что же это с ним сделала прехорошенькая мадам д’Амран? Ударила заклинанием?

Вряд ли.

Это больше походило на то, как если бы всё тело резко накачали чужой светлой аурой. Настолько сильной, что она на несколько ослепительных мгновений заглушила собственную ауру Ренельда – тёмную.

В таком случае это и правда походило бы на опьянение. И с подобными практиками, да при известных особенностях, ему нужно быть осторожнее.

Другое дело, что обычная магисса после такого обмена упала бы без чувств и восстанавливалась бы день-другой без возможности пользоваться даже простейшими заклинаниями. А мадам д’Амран сбежала так резво, словно ей всё нипочём.

Надо бы понаблюдать за ней и разузнать подробности её жизни. Думается, она вовсе не та, кем хочет казаться.

“Рен. Рен. Рен! – гавкал в голове Лабьет. Его призыв доносился до разума всё отчётливее вместе с тем, как волшебное ощущение лёгкости сходило на нет. – Рен, что с тобой?”

Ренельд опустил взгляд на шинакорна, и тот наконец перестал суетиться, остановился и завилял хвостом, явно радуясь, что хозяин наконец очнулся.

– Всё хорошо. – Ренельд потрепал друга по бугристой башке.

Всё хорошо, кроме того, что он до сих пор не помнил, как Мариэтта оказалась с ним в одной постели. И было ли между ними хоть что-то. Особенно это досадно для мужчины, который в таких делах – без ложной скромности – ни разу не сплоховал.

И как бы через месяц-другой графиня не пришла с заявлением, что носит его ребёнка, точно в дурных любовных романах. От такой ведьмочки и не того можно ожидать. Но насколько выдающимися умениями нужно обладать, чтобы зачаровать зелье так, чтобы Ренельд его не почувствовал? А ведь чтение чужих аур и заклинаний его профиль.

Две вопиющие оплошности за одну ночь – как-то это слишком много.

“Эй! Ты в курсе вообще, что твоя красотка сбежала? – вновь окликнул Лабьет и повернул нос к двери. – Хочешь, догоню? Она вкусно пахнет. О-очень вкусно. Так и куснул бы её за…”

– Не нужно. – Ренельд потёр шею и прошёлся мимо камина и обратно, решая, стоит ли так легко отпускать Мариэтту. Пахла она и правда сногсшибательно. Чем-то фруктово-пряным. Если только это не какие-нибудь чары. – Ты лучше выяснил бы, что за зелье было в том флаконе.

Кивнул на осколки, что блестели на полу. Сам он пока вряд ли был способен на точную оценку: в голове до сих пор покачивался туман, а обожжённый светлой аурой вдовушки “нюх” восстановится не так скоро, как хотелось бы.

Лабьет покосился на разбитый хрусталь с явным сомнением.

“Так испарилось всё”.

– Не ворчи.

Пёс подбежал к месту явного преступления несносной Мариэтты и вдумчиво обнюхал всё, что осталось от дорогого бутылька. В таком вряд ли хранят просто лекарство. Они сами по себе стоят как приличная нить жемчуга.

На несколько мгновений Лабьет даже задумался, но потом озадаченно тряхнул головой.

“Что было, уже не разберу. А вот бутылка и впрямь интересная. Сам посмотри”.

Ренельд присел на корточки и взял осколок двумя пальцами. И тут же кожу кольнуло не острой гранью, а остатками разрушенного вместе с флаконом зачарования.

Очень умело, даже талантливо. Тут явно дело рук мага незаурядных способностей. Сплетено так, чтобы его ауру не почувствовал никто посторонний. Возможно, именно поэтому и не удалось распознать зелье вовремя.

Защитное заклинание рассыпалось, словно фигурка из песка на ветру. И скоро осколок стал просто осколком. Пожалуй, не проверь Ренельд вовремя, так и не сумел бы ничего найти. Спасибо Лабьету. Порой его чутьё оказывается гораздо острее, чем у хозяина, который, между прочим, распутывал клубки и посложнее, чем интриги симпатичной соблазнительницы!

Но, похоже, Мариэтта д’Амран собралась перевернуть многие его представления о женщинах.

Графиня, не стеснённая в средствах. Почти отшельница, которая избегала любых приглашений на балы и приёмы. И дело даже не в трауре, как выяснилось вчера. И вдруг она появляется как вспышка в темноте. Стремительная, резковатая, но тем самым необъяснимо притягательная.

“Может, всё же поймать? – кровожадно поинтересовался Лабьет. – Может, она отравить тебя хотела. Или опоить. Может, уже всё провернула, а ты просто ещё не осознал. Ты вообще какой-то странный сегодня. Графинюшка хороша, но не до такой же степени”.

Подозрения Лабьета перекликались с собственными – Ренельда. Но казалось, вчера Ксавье был целью вдовушкиных уловок. Почему тогда они ударили не по нему? Случайность?

– Чем упрекать и нести чушь, лучше расскажи, как я с ней здесь оказался. Ты же должен был быть в комнате.

Ренельд встал, укоризненно поглядывая на пса. Тот сразу прижал уши, а шипы на его шкуре чуть побледнели.

“Кошки эти… – Он досадливо дёрнул хвостом и на миг оскалился. – Шастают везде”.

– Здесь не держат кошек, Лабьет!

Особое распоряжение герцогини. Как раз из-за необычного питомца старшего сына. Конечно, никому не хочется наутро обнаружить где-нибудь растерзанную кошачью тушку.

“Как не держат? Вчера видел одну. Ну и не удержался. Она гоняла меня по всему замку, зараза! Прыткая. Я почти её поймал. Вернулся, а ты уже спишь… С конфетой этой. Пахнет она…”

– Чем? – заинтересованно уточнил Ренельд.

Никогда ещё пёс ни об одной из женщин, что проводили ночи с хозяином, не говорил, что она привлекательно пахнет. Да ещё и так настойчиво. Хоть нюх – и обычный, звериный, и особый, на магическую ауру, – у него был отменный. Ведь шинакорны, как и любое существо из Бездны, – это тугой сгусток чистейшей тёмной энергии. А значит, даже на малейший след светлой они реагируют мгновенно. Излишки же её их пьянят – порой смертельно.

“Светом. Чистотой, – чуть поразмыслив, выдал Лабьет. – Ночью она на всю комнату так пахла. Сегодня меньше. Испугалась, наверное”.

Пёс покружил по спальне, словно смутился своих же рассуждений, и улёгся на медвежью шкуру у камина. Но вдруг насторожился и повёл носом по воздуху, глядя в сторону ширмы, за которой ещё недавно скрывалась Мариэтта.

– Что? – Ренельд проследил за его взглядом.

“Тебе не кажется, что это лучше убрать?”

Пришлось заглядывать под банкетку, куда так пытливо уставился пёс. Оказалось, там лежал впопыхах забытый вдовушкой корсет. Простой, почти без кружев, удивительно маленький, и без него графиня казалась хрупкой и стройной. Но отчего-то захотелось увидеть, как он будет смотреться на её фигурке – просто, без лишних тряпок.

И перед подлым внутренним взором тут же услужливо нарисовалась исключительно будоражащая картина. Стройные ножки, тонкая талия, остро подчёркивающая округлость бёдер. Соблазнительно приподнятая грудь в обрамлении кружев; мягкие локоны, упавшие на оголённые плечи…

“Эй, полегче, Рен! Мне тут и без огня жарко стало!”

Проклятье Первородных! О чём он вообще думает? Точно опоила!

Ренельд поднял корсет и, пройдя через спальню, молча и зло забросил его в комод.

“Оставишь на память? – ехидно осведомился Лабьет. – Или боишься, что Ксавье когда-то узнает? Он на твою графинюшку уже положил глаз. Как бы в скором времени не положил ещё кое-что”.

– Она, к слову, не моя, – осадил зарвавшегося шинакорна Ренельд. – Я не собираюсь вставать на пути Ксавье, если мадам д’Амран…

“Мадам д’Амран, – передразнил его пёс. – После того, что тут было, ты можешь звать её не так официально”.

– Здесь ничего не было! Запомни. Хотя… ты всё равно не сможешь никому рассказать.

“Да-да. Не было. Почему же ночью от тебя несло аурой мадам Конфетки, как от профурсетки – духами?”

Лабьет опустил голову на сложенные лапы с совершенно невинным видом. Но по тому, как подрагивали его хвост и острые уши, можно было предположить, что сейчас он смеётся в голос.



***

Мариэтта



Я бежала из комнаты месье дознавателя, словно его демонический пёс клацал зубами прямо у меня за спиной. Хоть никто меня и не преследовал. Даже странно. Не то чтобы задевало, но при таких обвинениях, которые грозились на меня обрушиться, герцог как-то быстро сдался.

«Молчи!» – велела я чуть уязвлённому женскому самолюбию. Главное, что разбитый флакон, как истинный мертвец, уже не выдаст мои тайны.

То и дело прячась в нишах стен и за поворотами, когда кто-то проходил мимо, я преодолела несколько лестничных пролётов вниз и, совершенно не зная, куда мне идти дальше, наобум вывернула в первый попавшийся коридор на другом ярусе.

Выпрямила спину, оправила юбку, которую постоянно придерживала, чтобы не спотыкаться, и степенно пошла дальше. Возвращаюсь с прогулки, да и только! Дорогу до комнаты теперь можно спросить у кого-то из слуг. А между делом подумать над тем, что случилось в спальне де Ламьера.

От короткого всплеска воспоминаний о почти неприлично тесном столкновении с Ренельдом ладони сразу похолодели. А вот где-то под рёбрами стало горячо, словно на сердце капнул горячий воск.

Мне всегда казалось, что такие стальные мужчины вроде месье дознавателя редко когда дают волю сиюминутным порывам. Что у них в голове всегда щёлкает какой-то особый механизм, который холодно и расчётливо расставляет по полочкам всё, что он видит и слышит.

И потому то, что случилось, вовсе не походило на внезапный всплеск страсти. Скорее на какой-то дурман, который резко ударил нам обоим в головы. И едва не заставил… Даже думать не хочется!

Разбитая этими странными и волнующими ощущениями на осколки, словно тот же флакон, я, похоже, перестала контролировать потоки своей ауры. Вот и выплеснула всю силушку от щедрот прямо на де Ламьера. Кандидатура для того оказалась ну прямо ужасающе подходящей!

Полнейший провал по всем направлениям! Отныне я официально не графиня д’Амран, а коллекционер неудач.

Задумавшись, я слишком поздно услышала нарастающий гомон впереди, за очередным поворотом замковых лабиринтов. Остановилась, прислушалась: взволнованные и радостные девичьи голоса. Да их там целая толпа! Вряд ли служанки.

– Ваша светлость… – донеслось до слуха звонким эхом.

Герцогиня! Гнев Первородных… Этого мне ещё не хватало! Она-то уверена, что отправила меня спать в одну из комнат, а я шастаю по замку с самого утра. Как бы она сразу не раскусила, с какой стороны иду. И от кого…

Сворачивать мне было уже некуда, прятаться – негде. Я всё же огляделась в поисках хоть какого-то закутка, куда можно было бы затолкнуться самой и затолкать мой пышный подол.

– Мадам д’Амран! – окликнули меня звонко.

Я обернулась. На мою беду, это действительно оказалась герцогиня Энессийская. Собственной и вполне себе царственной персоной. Недалеко же я от неё убежала…

Так же, как фрейлины вокруг какой-нибудь принцессы, рядом с её светлостью вились молоденькие аристократки. Они шли за ней следом, о чём-то переговариваясь и деликатно смеясь.

Сама же Виолена де Ламьер хранила лёгкую отрешённость. Она оглядела меня, гордо вскинув голову, держа спину так прямо, что ни один локон её сложно уложенной и украшенной серебряным гребнем причёски не колыхнулся. На светло-русых, только едва тронутых сединой волосах мягко заиграл утренний свет. Как и на вышивке серо-голубого платья, безупречно облегающего её фигуру. Которая стройностью, между прочим, ничуть не уступала фигуркам молоденьких спутниц.

Кажется, она ничуть не удивилась встрече, а вот девушки замолчали, с любопытством на меня глазея.

– Ваша светлость. – Я отвесила положенный в таком случае поклон.

– Доброе утро, мадам д’Амран, – уверенно выдала моё имя женщина. Ещё один холодный взгляд стёк по мне и осел холодом в щиколотках. – Позвольте, что вы здесь делаете?

Я улыбнулась как можно более мило. Вот сейчас меня и препарируют. Прямо на этом месте.

– Представляете, когда я гуляла в вашем прекрасном… – Век бы его не видела! – …саду, как-то незаметно заплутала. Вышла к незнакомой части замка, вот и брожу здесь…

Я невинно хлопнула ресницами. Девушки все одна за другой скривились, вдоволь насмотревшись на мой слегка потрёпанный вид. Вечернее платье, в котором показываться на люди утром совершенно неприлично. Распушившиеся после хорошего сна волосы, как бы я ни пыталась привести их хотя бы в относительный порядок. Да лучше бы я до сих пор спала!

– О, это неудивительно. Как вы сегодня себя чувствуете? – с гримасой лёгкого пренебрежения поинтересовалась герцогиня. Будто я оскорбляла чем-то её наисветлейшие очи. – Вы вчера были такой бледной, бедняжка.

Так. Значит, вечером мне было плохо… Вот и нисколько не удивительно. Только в неадекватном виде я могла оказаться в постели Ренельда де Ламьера! Другой вопрос, что привело меня в такое состояние…

– Сегодня всё просто прекрасно! – я добавила в голос бодрости. – Благодарю вас за гостеприимство. Не знаю, как я добиралась бы домой.

Герцогиня коротко закатила глаза.

– Чего только не случается, дорогая. Нужно было вам сразу рассчитывать на то, что вы останетесь на ночь. Не люблю эту спешку. Когда гости торопятся разъехаться по домам после бала. Словно кто-то их гонит!

– Вы совершенно правы. – Я снова улыбнулась так, что у меня заболели щёки. – И я надеюсь, что впредь буду готова к подобного рода неожиданностям.

Виолена покивала, и показалось, что её взгляд самую капельку потеплел.

– Надеюсь, вы спуститесь к завтраку? – без особой охоты спросила она.

– Прошу меня простить, но я вынуждена отказаться. – Я развела руками. Ну да, чтобы за завтраком снова встретиться с Ренельдом – да лучше сразу сдаться жандармам с повинной в использовании запрещённых зелий. – Думаю, мне стоит немедленно отправиться домой. Да и к тому же я, кажется, до сих пор не голодна.

Герцогиня нахмурила светлые, как у младшего сына, брови. И сразу стало видно, как же Ксавье на неё похож. Может, даже твёрдостью характера её светлость могла бы посоперничать с мужчинами. Шутка ли, Виолена жила без мужа уже больше пяти лет. И никто ни разу не упрекнул её в том, что она не способна сама справляться с делами поместья или управлять прилежащими к нему землями.

Пожалуй, её можно было бы счесть примером для меня. Ведь я, как и она, долгое время не стремилась спрятаться под крылом у мужчины.

– Очень жаль, что вы не сможете позавтракать с нами, – наконец выдала Виолена. – Хочу сказать, что вино, которое доставили на бал с вашей винодельни, просто чудесно! Даже не припомню, чтобы я когда-то пробовала нечто подобное.

– Это последний рецепт моего мужа, – не без гордости уточнила я. – Он оставил его мне в наследство. Особое сочетание винограда разных сортов. Эдгар был бы рад знать, что вам понравилось.

Без ложной скромности, немалая доля заслуг в разработке и оттачивании этого рецепта принадлежала мне. Если не сказать больше. Прежде чем выпустить новое вино за пределы винодельни, именно мне Эдгар поручил довести его до совершенства. Сбор, отжим, выдержка – все эти этапы, вплоть до этикетки на бутылях, я прошла сама.

– Эдгар был светлейшим человеком незаурядного ума и способностей. И, похоже, он оставил после себя достойную преемницу. – Тонкие губы герцогини на миг растянулись в улыбке, а затем снова стали похожими на свёрнутый трубочкой сухой лист. – Я намерена рекомендовать ваше вино при королевском дворе. Лично его величеству. Думаю, ваш труд того достоин.

Вот такой несказанной милости я точно не ожидала от надменной на вид герцогини. Хоть что-то сегодня должно было меня порадовать! Может, я заслужила? Захотелось даже воздеть глаза к потолку в безмолвной благодарности Первородным.

Конечно, я не глухая и в достаточной мере интересуюсь тем, что творится в мире вокруг меня. Потому яростных слухов о том, что совсем скоро Виолена станет женой короля Ивена Пятого Таури, не могла пропустить. Его величество уже не так молод, чтобы гнаться за юными невестами. Многие – пусть и весьма осторожно – осуждали его за то, что он решил взять в жёны вдову собственного брата.

Но Ивен тоже потерял многое в жизни – и, может, в браке с женщиной, которая равна ему по статусу и уму, хотел найти хоть какое-то успокоение. Поговаривали ещё, что не позже, чем в этом году, король устроит испытания для молодых аристократов за право стать его преемником, раз уж своих наследников у него не осталось.

– Благодарю, ваша светлость. – Я едва смогла сдержать улыбку.

Конечно, так или иначе я прорвалась бы со своим вином и к королевскому двору тоже. Но без помощи герцогини на это у меня ушло бы гораздо больше времени.

– Не стоит благодарности, – взмахнула Виолена рукой. – Более того, я хотела бы пригласить вас на пикник – через неделю. Будут только самые близкие друзья. Мужчины поохотятся, мы погуляем в роще. Сейчас такое замечательное время!

Меня так и подмывало спросить, будет ли на том пикнике её старший сын. Или, может, он окажется слишком занят для праздных увеселений на свежем воздухе. Правда, мой вопрос будет выглядеть слишком подозрительно. Потому я промолчала о Ренельде.

Но соглашаться придётся: такими милостями не разбрасываются. И я всё-таки ещё не сдалась!

– Я с радостью приеду, ваша светлость. И, надеюсь, дела мне не помешают.

– В таком случае, – деловито заключила Виолена, – я пришлю вам официальное приглашение, дорогая.

К счастью, герцогиня отправила одну из своих фрейлин проводить меня до комнаты. Не то одна я ещё долго искала бы её, а значит, успела бы влипнуть в десяток-другой неприятностей. Всё ж неласково встретило меня имение Энесси.

Путь до выделенных мне покоев, где я так ни разу и не побывала со вчерашнего дня, оказался досадно недолгим. Провожатая спешно со мной распрощалась, а внутри меня встретила взбудораженная донельзя Абели. Кажется, она даже плакала: её глаза подозрительно блестели, а нос заметно припух. Похоже, оставаясь здесь в одиночестве, она тщетно пыталась найти выход из непонятной ситуации. И странно, что не пошла меня искать. Да, сейчас мне это было на руку, но всё же раньше я не замечала за ней такой нерешительности.

– О, мадам! – Служанка кинулась ко мне, стоило только войти. – Я уже не знала, что делать!

Её голос дрогнул от неподдельной паники. Да что же её так напугало? Куда я могла деться из этого дома, в конце-то концов?

Я бросила сумочку на обитую бархатом софу и огляделась. Вполне мило! Пожалуй, даже слишком мило для меня. Словно эта комната предназначалась для десятилетней девочки. Нежные бежево-розовые тона ткани, которой были обтянуты стены, кремовый балдахин над украшенной вычурной резьбой кроватью.

– Перестань верещать, Аби. – Я вскинула руку, прерывая поток взволнованного лепета служанки. – Лучше расскажи мне, что ты знаешь о том, что было вчера.

Девица недоуменно хлопнула ресницами, перед тем закрыв приоткрытый от удивления рот.

– А вы что же, не помните, что было? – Она приподняла изогнутые плавными дугами брови.

Я вздохнула, закатив глаза.

– Если я спрашиваю, значит, не помню, Аби. Будь добра заполнить хоть некоторые пробелы в моей памяти.

Кажется, ни у кого, кроме нас с месье жутко-суровым-дознавателем, всё произошедшее вчера до того, как мы рухнули в одну постель, не вызывало ровным счётом никаких подозрений. Ну подумаешь, стало даме дурно от жары и, возможно, сочетания амрэ с креветками. С кем не бывает!

Обдумывание же чужих резонов в случившемся пока было слишком непосильной задачей для моей ощутимо трещащей головы. А значит, об этом стоит поразмыслить чуть позже. Послушаем, что скажет служанка.

Несмотря на лёгкую растерянность, Аби всё же не забыла и о своих обязанностях. Она усадила меня перед овальным зеркалом, обрамлённым сложными цветочно-лиственными завитками багета, и принялась расчёсывать мои несчастные волосы.

– Так вы уж и домой собирались, ваше сиятельство. И экипаж велели подавать, – размеренно водя по моим чуть спутанным локонам гребнем, начала рассказывать она. Значит, хотя бы это я помнила верно. Уже неплохо! – А потом вам вдруг стало немного дурно. И герцогиня предложила вам остаться на ночь. Нас и в комнату эту проводили, и лекаря позвали, чтобы тот вам помог. Но вы после встречи с ним ушли. Сказали: воздухом подышать. Я и подумала, что это кстати будет. Раз вам нехорошо. Делать-то мне было особо нечего. Вещей мы с собой не брали. Я постель вашу расстелила, подушки взбила – да и сама прикорнула на диване, признаюсь. Устала очень… а проснулась только утром. Глядь – вас-то и нет до сих пор. Уж подумала: идти скорее надо, искать. А тут и месье де Ламьер младший пришёл. Тоже о вас справлялся. Я испугалась жуть как. Вот и ляпнула, что вы гуляете.

– Правильно ляпнула, – похвалила я служанку. – Иначе всё было бы гораздо хуже…

Девушка вопросительно посмотрела на меня через отражение.

– Так что случилось-то, мадам? – Она принялась осторожно разбирать волосы на пряди, слегка подкручивая пальцами естественные волны. – Вы ночевали ведь где-то…

И смущённо замолчала, взявшись за дело с удвоенным старанием.

– Ночевала, – мрачно ответила я.

– Ох, мадам! – округлила Аби глаза. – Неужто…

– Я ночевала здесь. Утром вышла прогуляться в сад. Разве не так?

Служанка понимающе кивнула и поплотнее сжала губы. Но на её щеках явственно проступил румянец. Даже представлять не хотелось, что она успела себе напридумывать. Но не оправдываться же!

Мы с Аби собрались так скоро, как вообще смогли. Теперь, с аккуратно убранными волосами, с укрытыми кружевной шалью плечами, пусть и в вечернем платье, я чувствовала себя гораздо увереннее.

Но сбежать так быстро, как хотелось, нам не удалось.

Мы уже спрятались от нарастающего зноя в карете, кучер гикнул лошадям, но тут прямо перед их носом к крыльцу выкатилась другая повозка и совершенно нагло перегородила нам путь.

Донельзя возмущённая, я выглянула в оконце. Во двор вышла невысокая темноволосая девушка, одетая, в отличие от меня, по всем правилам утреннего туалета: лёгкое голубое платье из шёлка, соломенная шляпка, что бросала желтоватую тень на её лицо. За ней, что-то на ходу щебеча, торопилась компаньонка. Я, передумав ещё больше портить себе утро склоками, даже увлеклась разглядыванием жизнерадостных девиц, но дверь снова распахнулась, и на крыльце показался Ксавье де Ламьер.

Совершенно непринуждённо он подошёл к мадемуазель в голубом и подхватил её обтянутую длинной перчаткой руку, явно намереваясь проводить до кареты.

Похоже, с тем зельем, что я приготовила, всё же что-то не так. Либо оно не добралось до нутра младшего де Ламьера. Уж больно мило и даже чуть заискивающе он улыбался своей знакомой. И пальчики её в своих сжимал очень уж бережно. Я досадливо прикусила губу, наблюдая за Ксавье из-за чуть отодвинутой в сторону занавески. И в груди всё нарастала и нарастала горечь разочарования.

Всё прахом! Может, та записка вообще предназначалась не мне? В ней даже не было указано моё имя.

Де Ламьер усадил девушку в карету, пропустил мимо себя её подружку и замер на крыльце, заложив руки за спину. Лишь в тот миг, как повозка проезжала через ворота, он махнул ей вслед рукой. Какое несказанное дружелюбие! Надо же!

Я тихо фыркнула своим мыслям. Экипаж наконец тронулся, вывернул на круговую дорожку у огромного фонтана с рыбками, и ровно в тот миг, когда мы проезжали мимо Ксавье, тот перевёл взгляд на меня.

– Мадам д’Амран! – вырвалось у него, кажется, раньше, чем он успел осознать, что так кричать на весь двор по меньшей мере неприлично. – Постойте! Мари!

Он мигом слетел с крыльца, словно надеялся, что ему удастся остановить карету. Я же послала ему протяжный, наполненный укором взгляд и откинулась на спинку, запахнув бархатную занавеску на окне.

– Мари! – донёсся до меня его отдалённый оклик.

Нет, дорогой Ксавье, так у нас ничего не выйдет!




Глава 4


Всё то время, что Ренельд завтракал и собирался в Жардин, шинакорн пролежал в спальне, беспечно подрёмывая. Видно, ночная погоня за кошкой немало его утомила. Правда, всё же непонятно, откуда эта кошка взялась. Да ещё и так вовремя. Привёз с собой кто-то из гостей?

Теперь Ренельд готов был верить в любую подставу.

– Октав, – окликнул он слугу, уже собираясь уходить. – Ты выяснил, куда пропала мадам д’Амран?

Мужчина, который в это время как раз убирал со стола, резким взмахом руки едва не сбил с подноса чашку.

– Она уже уехала, ваша светлость, – проговорил осторожно, не отвлекаясь от дела.

– А где она была до отъезда?

Октав выпрямился и бодро рапортовал:

– Она ночевала в своей комнате, а утром вышла в сад прогуляться. Они с господином Ксавье разминулись. Зато графиню видела её светлость.

– В своей комнате ночевала, значит?..

– Совершенно точно, месье, – уверенно кивнул слуга, но при этом коротко глянул на Ренельда, давая понять, что он-то точно знает, где на самом деле мадам д’Амран провела ночь.

– И ты не видел её… хм… перед тем как она отправилась спать?

– Нет, месье. Я был занят внизу, в бальном зале, месье. А потом…

– Я понял. Спасибо.

Значит, тут история та же, что и с Лабьетом. Никто не видел, как Мариэтта просочилась в спальню Ренельда. Никто не встречал его самого на пути туда – были они вместе или пришли по отдельности… И если уж кто-то мог оказаться в его постели, так это Леонора, которая так и крутилась неподалёку весь вечер. И выпить-то на балу довелось не так много – всего один бокал пресловутого амрэ. И как раз в компании этой приятной во всех смыслах девицы.

Тут проступил некоторый подозрительный след всего произошедшего, за который можно было бы зацепиться. Последнее, что чётко помнил Редельд, как в одном из тёмных переходов ночного замка Леонора всё же прильнула к его губам своими, мягкими и на удивление жадными. Они потом ещё куда-то шли, о чём-то говорили… Ренельд проводил её до кареты, которая должна была увезти её домой.

А дальше – провал.

Следов магии в комнате теперь совсем не осталось, даже если о том можно было подумать. И как всё это могло случиться, только предстояло понять. Но сейчас уже нет времени гоняться за Леонорой в попытках выяснить, что же знает она о том мутном случае. Да и вряд ли ей нужно знать о Мари. В конце концов, Ренельд обещал, что не станет распространяться об этом.

– Лабьет! – позвал Ренельд пса. – Пора выходить!

Едва не сшибив слугу с ног, пёс промчался мимо него и нетерпеливо завертелся рядом. Спустившись во двор, они сели в карету и спешно направились в сторону столицы. Там, в королевской резиденции, наверняка уже должен был поджидать месье Лимиер – главный городской следователь.

Если он попросил о встрече Ренельда, значит, дело нешуточное и не совсем обычное. По другим королевского дознавателя не беспокоят.

Жара сегодня обещала быть просто невообразимой. Карета быстро нагрелась, и только слабый поток ветерка, что врывался в оконца, ещё не позволял подохнуть прямо на месте. В конце концов Ренельд не выдержал – активировал встроенный в стену повозки охлаждающий артефакт. Он почти разряжен, но до города должно хватить. Лабьет лежал на сиденье напротив, вывалив чёрный с красными прожилками язык. Молчал и о чём-то думал, но его мысли до Ренельда не доносились.

Но скоро непростой путь завершился. Они въехали в кирпично-рыжий Жардин и покатили по мостовой – мимо шумных улиц с открытыми тавернами, небольшими рынками и гуляющими на площади студиозами Академии Санктур. Сейчас у них сессия, и после сложных испытаний милое дело пройтись по солнечным переулкам и зелёным скверам столицы. Каждый дом здесь был хорошо знаком. Но, к сожалению, вид их приносил не только приятные воспоминания.

Ренельд отвернулся, устав смотреть на залитый солнцем город.

“Опять?” – вяло спросил Лабьет.

– Что-то вроде того.

Карета свернула в темноватый переулок, над которым между крышами были натянуты полотнища: видно, жителям здешних квартир не нравился слишком яркий свет. Кучер прогнал повозку по узкому ходу. И тут из какого-то закоулка пахнуло едва начавшей рассеиваться магией.

– Стой! – велел Ренельд вознице.

Карета резко остановилась.

“Ты чувствуешь?”

Лабьет заполошно загарцевал на месте, пока ему не открыли дверь.

– Да.

Пёс первым ринулся в сырой проход между домами, в котором, кажется, ничего не было. Может быть, мусор или тупик. Обычная подворотня – в таких порой и случаются самые страшные преступления.

Чем ближе подходили, чем яснее становился след недавно использованной магии. Здесь были перемешаны несколько аур. Одна – более сильная, другая – теперь ослабленная, едва сияющая, но при этом кричащая о помощи.

“Здесь человек, – издалека донёсся голос Лабьета. – Живой”.

Ренельд прибавил шаг и скоро тоже добрался до конца этой непонятной кишки с весьма смутным предназначением. На земле и правда лежал человек, слабо шевелился и бормотал невесть что. Он, похоже, вообще мало что видел вокруг, мало что понимал. Но он жив – это уже хорошо.

– Месье! – окликнул его Ренельд, пока Лабьет бегал вокруг и принюхивался.

Да тут и демоническо-собачьего чутья не нужно, чтобы понять, что дело дрянь. Незнакомец схватился за голову и неуверенно приподнялся, видно пытаясь сесть.

– Меня ограбили, месье, – пробормотал он, покачиваясь и надавливая ладонями на виски. – Ограбили…

– Что случилось? – Ренельд попытался заглянуть в лицо мужчины.

Выглядел он вполне себе благополучно. Брюки из плотного льна, под жилетом – лёгкая рубашка и кремового цвета шейный платок, который теперь сбился на сторону.

– На меня напали… Какая-то ловушка, – сбивчиво забормотал незнакомец. – Или что-то вроде этого. Поглотитель ауры. Только светлой. Меня мутит, простите.

Он ещё и извиняться умудряется! Мужчина спешно качнулся вбок – и его стошнило прямо под лапы Лабьета. Тот брезгливо отпрыгнул, послав Ренельду поток ментальных и весьма грязных ругательств. А мужчина отпрыгнул от него. Прямо так, сидя. Наверное, больно ударившись задом о брусчатку.

– Месье де Ламьер? – тут же озарило его.

Ну да, о королевском дознавателе и его псе из Бездны не слышал, верно, только глухой. Или мадам д’Амран.

Мужчина повернулся, торопливо вытирая рот платком. И в тот же миг Ренельд тоже его узнал: один из магистров Санктура. Ноэль Ливр – преподавал, помнится, теоретическую артефакторику. На другом курсе – детали артефактов. В целом это даже можно назвать удачей: когда он придёт в себя, то, может, сумеет объяснить что-то подробнее. Всё, что успел понять и заметить.

– Магистр Ливр, – Ренельд помог ему подняться, – как вы тут оказались?

– Как оказался? – в обычной ворчливой манере ответил Ноэль. – Шёл домой после зачёта. – Он махнул рукой в сторону улицы. – Решил срезать через один переулок. Хоть он мне и не нравится. Но что-то так устал… Хотел поскорей. И, видно, не там свернул. Иду, и тут как будто на меня упала сеть. Какая удача, что я встретил вас, ваша светлость. Грех Первородных! Что же это такое творится! Среди бела дня…

Пока Ноэль в красочных подробностях рассказывал, куда стоит провалиться тем, кто всё это устроил, и через какое место самой страшной твари Бездны одни должны туда попасть, Ренельд обошёл вокруг него. Внимательно оглядел мостовую, прислушиваясь к тихому шороху разрушающихся магических потоков, которые рассыпались на несметное количество неразличимых частиц. Достал из-за пазухи плоский диск фиксирующего артефакта и развернул сферу, чтобы запечатлеть хотя бы остатки следов чужих аур. Позже их можно будет рассмотреть подробнее.

“Рен! – позвал его Лабьет. – Глянь тут”.

Ренельд повернулся следом за призывом шинакорна: тот стоял, задрав голову, а чуть выше его носа на стене явственно виднелся подпаленный круг. Вдоль расплывчатой его границы располагались другие – поменьше. А вот знаки внутри них уже нельзя было разобрать.

– Сможем отыскать след? – мысленно спросил он у Лабьета, особо ни на что не надеясь. Но вдруг?

Шинакорн покрутил носом, приблизившись к тому, что осталось от некогда развёрнутой здесь ловушки.

“Его не дураки здесь оставили, – пробурчал недовольно. – В него было вплетено заклинание разрушения, которое уничтожает любой след после того, как ловушка сделала своё дело”.

Чего и следовало ожидать.

– Да, я знаю, – задумавшись, ответил Ренельд вслух.

Магистр, который всё это время продолжал что-то рассказывать, уже весьма далёкое от сути, смолк. А затем озадаченно проговорил:

– Откуда?

Что он имел в виду, Ренельд не уловил. Потому просто подошёл к Ноэлю, который стоял, прислонившись к другой стене, и подхватил его под локоть.

– Я подвезу вас до дома, магистр, – повёл мага к карете, – а вы расскажете мне всё, что запомнили.

– Хорошо, что у меня с собой был защитный артефакт. Удалось разорвать сеть. Не так быстро, как хотелось бы… – не отказываясь от помощи, продолжил бормотать Ноэль. – Как же дурно-то, а… Вот же Бездновы отродья.

Похоже, шок всё-таки довольно сильный, раз даже острый ум магистра поплыл, выдавая теперь разрозненные обрывки воспоминаний и рассуждений. Лабьет смиренно терпел все гневные отсылки к тварям из Бездны и проклятья на их головы, что сыпались из уст ошарашенного мужчины. До разума только иногда доносилось его глухое рычание.

Ничего толкового за время пути до дома магистра Ливра выяснить у него не удалось. Утащили, попытались вытянуть светлую ауру с помощью некоей ловушки, которая сработала, как только он оказался в радиусе её действия, – дальше всё расплывалось.

– Если ещё что-то вспомните, я буду ждать от вас известий. И вы всегда можете обратиться к месье Лимиеру, – напомнил ему напоследок Ренельд. – Жандармы осмотрят то место, где на вас напали, со всем вниманием.

Магистр рассеянно покивал, из вежливости предложил зайти выпить чаю со льдом, но пришлось отказаться. Некогда. Месье Лимиер, верно, уже заждался.

Потому, распрощавшись с Ноэлем, Ренельд и Лабьет снова погрузились в карету. Охлаждающий артефакт уже окончательно разрядился, потому повозка постепенно начала напоминать жерло проснувшегося вулкана.

Благо до столичной резиденции короля теперь доехали быстро. Во дворе бодро брызгал фонтан, даря обманное ощущение прохлады и осыпая всё вокруг мелкими каплями. По открытой галерее первого этажа неспешно прогуливались придворные и сновали слуги – все старались спрятаться в тени.

– Ваша светлость! – прилетело в спину, когда Ренельд с Лабьетом уже поднимались по главному крыльцу замка Марбр.

Месье Лимиер, на ходу промакивая блестящие залысины платком, бежал следом, нежно прижимая к груди пухлую кожаную папку с бумагами. Но сразу придержал шаг, когда шинакорн повернул к нему морду. Лёгкая неприязнь была у них взаимной.

– Доброе утро, Зелин. – Ренельд остановился, дожидаясь следователя.

– Я вас ждал, но такая духота. Даже охладители мало справляются. Вот, вышел во двор. А тут ещё хуже.

Он махнул рукой, подзывая двоих жандармов, что топтались неподалёку. Без своих подручных Зелин нигде не появлялся. Даже в королевской резиденции – похоже, видел в этом показатель особого статуса.

Вместе они поднялись до малой приёмной, что прилегала к отведённым Ренельду покоям. Здесь ему всегда были рады, и он мог бы жить в резиденции постоянно, но всё же предпочитал уезжать в родовое имение, если в столице не случалось слишком важных дел. Но, похоже, теперь придётся задержаться здесь невесть на сколько. Похищение светлых аур у магов – одно из самых серьёзных преступлений.

И месье Лимиер лишь подтвердил все опасения.

– Значит, это уже второй случай за последние сутки, – заключил он, выслушав рассказ Ренельда о происшествии с мастером Ноэлем Ливром. – Нет, раньше такое тоже случалось… Но очень редко. Походило больше на мелкие кражи без особых последствий.

– Возможно, случайности, – отметил Ренельд, наблюдая, как следователь роется в папке. – А может, пристреливались.

В конце концов, разработка такой ловушки даже от умелого мага требует усилий и времени. А ещё испытаний на “подопытных”.

– Возможно. Вот это письмо пришло сегодня рано утром с нарочным. – Зелин вынул конверт и протянул ему. – Туда мы ещё не выезжали. Решили дождаться вашего мнения. Но лицо, скажем так, весьма значительное, поэтому я и обратился к вам, ваша светлость. Если страдают такие маги…

Он многозначительно возвёл глаза к потолку и снова промокнул платком лоб, словно одна только мысль о высоте происхождения “пострадавшего” вызывала у него прилив. Лабьет, который прилёг, кажется, в самом затенённом углу приёмной, навострил уши, приготовившись слушать подробности.

“Не видать мне отбивной на пикнике в выходные, – тоскливо заключил он. – Будем мотаться невесть где. Да, Рен?”

– Посмотрим, – ответил тот.

Он развернул письмо, пробежался взглядом по первым строчкам. Недоуменно перечёл их ещё раз и тряхнул листком перед глазами вмиг побледневшего Зелина.

– Что это? Вы серьёзно?

“Р-растяпа, – насмешливо рыкнул шинакорн, поглядывая на следователя и потрясая шипастым хвостом, словно гремучая змея. – Давно пора прикусить ему некоторые места, что отвечают за сообразительность”.

Месье Лимиер забрал у Ренельда письмо и перечитал тоже.

– Простите, ваша светлость! Перепутал. – Засуетился, снова запуская руку в свою папку. – Это отдали мне перед самым выходом. Я прочитал, пока ехал до резиденции. Ничего серьёзного. Управляющий винодельней Шато Д’Амран тот ещё паникёр. Как появится какое пятнышко на листочке одной из его драгоценных лоз, он готов обвинить всех магов мира в злых кознях. Обычно у него это быстро проходит. Хозяйка-то у него ого-го! Я б перед такой тоже приплясывал. Ну, вы понимаете…

Он усмехнулся, прищурив один глаз, но, встретившись взглядом с Ренельдом, тут же посерьёзнел.

– Дайте сюда. – Тот выхватил у следователя письмо обратно. – Д’Амран, говорите?

Что ж, похоже, вдовушка не собиралась позволять забыть о ней хотя бы на полдня. Пусть даже волею стороннего случая. В испещрённом глупыми завитушками письме и правда говорилось о некоторой неприятности, что случилась на виноградниках Шато. Но это вряд ли входило в интересы королевского дознавателя. Не тот масштаб.

От листка доносился слабый запах каких-то духов. В нижнем правом углу его виднелось едва заметное чернильное пятнышко, которое, видно, торопливо попытались стереть. Похоже, управляющий, когда писал в столичную жандармерию, немало торопился. Или был взволнован.

– Вы всё же не игнорируйте этот случай, если вас попросят разобраться, – проговорил Ренельд, дочитав пылкое и полное страданий послание.

– Конечно, ваша светлость, – сразу согласился Лимиер.

Но, судя по выражению его лица, лежать письму от управляющего Шато Д’Амран где-то на дне ящика его рабочего стола. И несмотря на полный преданности взгляд Зелин вряд ли возьмётся выяснять, что же не так с лозами на винограднике вдовушки.

Похоже, мадам д’Амран ждут немалые хлопоты.

От свежих воспоминаний о графине в груди знакомо потеплело, словно та магия, которой она немало шандарахнула Ренельда поутру, ещё не совсем растворилась. В голове стало легко и даже немного пьяно.

«Эй, не раскисай, – буркнул из своего угла Лабьет. – Говорю же, опоила она тебя чем-то. Как есть. Разобраться надо, а то и прикусить ей круглый зад, чтобы созналась».

– Тебе лишь бы чей зад прикусить, – огрызнулся в ответ Ренельд.

“Исключительно для пользы дела, – нарочито обиделся шинакорн. – Некоторых надо бы кусать утром и вечером для профилактики”.

Зелин, не слыша их глубокомысленный диалог, смотрел ожидающе, уже держа наготове нужное письмо. И оно неожиданно оказалось весьма тревожным. Хотя бы потому, что пострадавшей на этот раз была Леонора де Берг. Она как раз возвращалась с бала герцогини Энессийской, и по дороге её зацепило подобной ловушкой. Наверное, в этот миг Ренельд как раз укладывался спать со вдовушкой под боком.

Проклятье Первородных, почему же всё одно к одному?

Граф де Берг, который не смог приехать на званый вечер, теперь готов был рвать и метать. А ещё больше оттого, что осмотреть место происшествия вовремя оказалось некому. Зелин отправил нескольких жандармов зафиксировать хоть что-то. Но надежды отыскать след почти не оставалось.

Теперь Леоноре несколько дней лежать в лихорадке: пострадавшая светлая аура при таком вторжении восстанавливается очень тяжело. И может даже остаться ущербной. Понятно станет позже.

– Сегодня же наведайтесь к магистру Ноэлю Ливру. – Ренельд аккуратно сложил листок и убрал обратно в конверт. – Думаю, он сумеет что-то пояснить гораздо подробнее.

– Конечно, ваша светлость. Сейчас же к нему и отправлюсь! – Зелин даже подпрыгнул на месте, но сел обратно, вспомнив, что его ещё не отпускали.

– Ещё, – добавил Ренельд. – Я считал остатки магических аур, что ещё были там. Изучу их и всё вам обрисую. И путь ваши жандармы не топчут места происшествий слишком сильно. Сдаётся мне, что следы могут быть очень хрупкими.

– Всенепременно!

“Подхалим, – заметил Лабьет. – И ауру свою скоро совсем уничтожит. Кажется, она потемнела с прошлого раза”.

– Не выдумывай! – пришлось его осадить.

Ренельд достал из ящика стола карту окрестностей Жардина и отметил на ней крестиками места, где подтвердились первые случаи подобных хищений. А кто знает, сколько было таких, о которых никто не доложил раньше? Кто-то, может, даже не понял, что случилось, и просто вызвал лекаря, отлежался дома и вновь зажил обычной жизнью. Но за этим определённо стоит следить.

Получив все распоряжения, Зелин откланялся и вместе со своими жандармами покинул резиденцию. Ренельд посидел ещё в полумраке приёмной, глядя в яркий просвет между задёрнутыми от солнца гардинами.

“Что-то заваривается, – подытожил Лабьет. – Думаешь, это серьёзно?”

– Увидим. Пока связи между этими случаями как будто нет. Кроме той, что способ “хищения” очень похож.

“Помчишься проведывать Леонору? – без особой охоты уточнил шинакорн. – У тебя ещё есть шанс на ночку-другую с ней”.

Откуда такое ехидство, словно Ренельд наступил ему на хвост? Или в чём-то оскорбил.

– Ехать так или иначе придётся. Возможно, я что-то выясню. К тому же…

Но завершить мысль ему не дали, как и изучить отпечатки аур на фиксирующей сфере. Секретарь его величества просочился в приёмную, словно тень, заставив Лабьета предупреждающе рыкнуть. Мужчина замер у дверей и деликатно кашлянул.

– Ваша светлость, – проговорил он слегка чопорно, когда Ренельд к нему повернулся. – Его величество просит вас к себе.

Его величество просит. Его величеству не откажешь.

Встречать Ренельда в душном кабинете Ивен не стал. Он прогуливался по саду, не обращая внимания на жару, которая к вечеру озверела окончательно. Пришлось даже снять жилет, чтобы совсем не свариться. В ежедневном обязательном моционе король себе никогда не отказывал, несмотря на погоду. Особенно он любил именно это время, когда всё зацветало и благоухало. Тогда он, в отсутствие очень срочных дел, мог прогуливаться пару часов. Сидеть у пруда или отправляться верхом в прилежащий к резиденции лесок.

Сегодня же он встретил Ренельда с Лабьетом на буковой аллее. Позади, на почтительном расстоянии, как и всегда, следовали стражники и пара слуг. А ещё чуть дальше – стайка придворных дам, которые тихо щебетали между собой и поглядывали на Ренельда, что шёл с противоположной стороны сада им навстречу. Заприметили они его загодя, и их весьма скучающие лица тут же приобрели остроту настроенных на охоту лисиц. Правда, грозный вид шинакорна, который в холке почти доставал ему до бедра, заметно остужал пыл миледи, но всё же он не был таким уже непривычным гостем в Марбре.

– Ваше величество. – Ренельд приостановил шаг, почти поравнявшись с королём.

Поклонился ему, а тот приветливо хлопнул его по плечу. Лабьет завертелся у ног Ивена, явно напрашиваясь на приветствие, и тот потрепал его по ушам, совершенно не опасаясь, что при желании тот сможет откусить ему руку почти до локтя.

– Рад тебя видеть, Рен. Хорошо, что ты как раз оказался в Жардине и смог заехать. Лабьет, кажется, стал ещё больше с нашей прошлой встречи.

“Ой, да ладно, ваше величество, – с довольным смущением хмыкнул шинакорн. – Виделись-то неделю назад”.

– Если бы я столько ел, тоже вымахал бы в два раза. – Ренельд с шутливым укором глянул на друга. – А у нас, ваше величество, здесь не слишком приятные дела.

Дальше они пошли вместе. До слуха доносилось тихий, но вполне различимый разговор женщин. Кажется, они отважились подобраться ближе. Можно было бы даже разобрать отдельные фразы, если напрячься, но не хотелось. До сих пор многим из знатных девиц, что жили при дворе, вид возмутительно не занятого холостяка не давал покоя.

Только вот Ренельд жениться не торопился. В ближайшее время – так уж точно. В конце концов, его жена должна обладать немалым терпением. А ещё он должен быть уверен, что не навредит ей.

Такое, к сожалению, было вполне возможно. По долгу рода выбрать себе в жёны Ренельд мог только ту, что обладала хоть какими-то магическими способностями. Всё для того, чтобы их ребёнок унаследовал ауру от матери и отца.

– Да, я уже слышал о том, что случилось с дочерью графа де Берга, – проговорил Ивен, когда они отдалились от преследовавших их женщин хоть немного. – Как её? Леонора? Боюсь, дальше станет только хуже, если мы продолжим растрачивать светлые ауры без возможности должной подзарядки.

Да, случаи, когда светлые ауры магов стали истощаться гораздо раньше положенного, стали чаще после Санской войны. И решения этой огромной проблеме пока не могли найти даже самые пытливые умы архимагов.

– Зачем ты вызвал меня? Что-то ещё случилось? – перешёл Ренельд к неофициальному обращению.

Это позволялось очень немногим. Но после потери брата и соратника, после гибели единственного наследника, Ивен стал относиться к нему с поистине отеческим теплом и вниманием.

– Пока не случилось, Рен. – Король неопределённо покачал головой. Посмотрел куда-то в кроны деревьев, которые тихо шелестели над головой. – Но сам понимаешь… Всё уже давно идёт к тому, что я женюсь на твоей матери. А затем – очень скоро – мне нужно будет выбрать преемника. Раз уж судьба лишила меня всех наследников. И я хочу, чтобы им стал ты.

Вполне ожидаемые слова отозвались в груди холодом. Подобные разговоры заводились его величеством не единожды. Чаще всего между делом. И лишь первый раз – наедине и настолько открыто.

“Всё это скверно попахивает, Рен, – задумчиво выдал Лабьет. – Я не люблю ошейники. А ты?”

Ренельд ничего не ответил, но был с ним абсолютно солидарен.

– Ты же понимаешь, что это невозможно, – он постарался удержаться от раздражения в голосе. – Как бы ты этого ни хотел. Моя аура не позволит стать следующим королём. Никто не примет меня на троне. Я не пройду ни одного испытания за право претендовать на место твоего преемника.

– Пройдёшь, – уверенно заявил его величество.

И посмотри, ни один мускул на его лице не дрогнул! Как будто он и правда знал способ, как преодолеть множество сложных препятствий к тому, чтобы назвать Ренельда наследником рода Таури.

Нехорошо.

Порой Ивен был склонен к некоторого рода авантюрам. Благо, когда он занял трон, ответственность за целое королевство заметно поубавила его пыл. А в юности они с братом чего только не вытворяли. Порой королевский двор стоял на ушах от их выходок.

И одним из самых безобидных случаев можно было назвать тот, когда они, переодевшись служанками, пробрались в купальни – к фрейлинам королевы. Много не увидели. Но напугали их до жути. Как рассказывал отец, от женского визга едва не обрушились стены столичной резиденции. Правда, ещё неделю после дерзкого набега на девичьи прелести Ивен ходил с приличным синяком во всю скулу. Одна из самых прытких дам хорошенько ударила его латунным кувшином.

Само собой, это его не остановило. О тех проделках до сих пор нет-нет да и вспоминали в дворцовых кулуарах – особенно те из слуг, что постарше и видели всё воочию.

– Я не склонен разделять твой оптимизм, – возразил Ренельд. – Если только ты заранее не подкупил весь Совет. А без их мнения тут ничего не решится. Как только они убедятся в особенностях моей ауры, дадут мне хорошего пинка. Со словами “простите, ваша светлость”, разумеется.

Ивен криво усмехнулся. Хоть смешного тут было мало. С самого детства, как только стало известно, что Ренельду досталась особенность довольно сомнительного достоинства, он вынужден был скрывать это. Или хотя бы не кричать о том на всех углах.

Маг с подавляющей тёмной аурой! Пятно на чести всего королевского рода! И крест не только на перспективе стать когда-то наследником престола, но и на самой возможности заниматься магией. Потому что любое из применённых Ренельдом заклинаний могло обрести разрушительный эффект. Вместо целительства – отъём жизни; вместо разведения огня в камине – взрыв, который разнесёт полдома.

Сначала родители ждали, что баланс ауры всё же исправится. Затем перестали. Но временный выход нашёлся. Отец приказал всем, кто хоть что-то знал об этом, молчать и делать вид, что всё в порядке. Благо знали немногие.

Только чудом Ренельду удалось поступить в Академию Санктур, избежав разоблачения. Думается, во многом роль тут сыграло золото, которое герцог Энессийский раздал магистрам, что принимали его сына в адепты. Вот только направление магии пришлось выбирать осторожно. Любой сильный всплеск мог окончательно убить светлую сторону ауры. Потому Ренельд пошёл по самому безобидному пути: он начал изучать ауры других.

И достиг в том значительных успехов. К тому же научился неплохо контролировать направления заклинаний, чтобы они не оборачивались изнаночной стороной.

Будь по-другому, король не взял бы его на службу ко двору.

– Ты слишком мрачный, Рен, – заметил Ивен. – Тебе жениться бы надо.

“Ну всё, началось, – вздохнул шинакорн, ближе придвигаясь боком к бедру Ренельда, словно хотел поддержать его в такой нелёгкий миг. – Может, сбежим? Прямо сейчас. Я могу сделать вид, что увидел кошку. Или, на худой конец, мышь”.

– Не нужно, это бесполезно. Теперь он меня из-под земли достанет, – мысленно ответил Ренельд, а вслух обратился к королю: – Сомневаюсь, что женитьба добавит мне весёлости. Думается, я только схвачу больше забот.

– Конечно, проще тащить в постель любую хорошенькую и согласную на всё девицу, – проворчал тот. – Это дело не хлопотное. Но, к сожалению, и твоих проблем не решает.

Ренельд остановился, уставив в короля вопросительный взгляд. Это “ж-ж-ж” неспроста, как говорил ещё в Санктуре мастер Абэилль, когда ошибочно призвал демоническую тварь, сильно смахивающую на огромную пчелу.

– К чему ты клонишь? Лучше говори сразу.

И в глазах короля мелькнул знакомый уже азартный огонёк. Он обычно тоже обещал только лишние хлопоты.

– Тебе нужно жениться с умом, – голос Ивена остался серьёзным и спокойным. – Это должна быть не просто магисса, а магисса с очень сильной светлой аурой. И она должна быть очень хорошо к тебе расположена. Чтобы согласилась хотя бы на время “вылечить” твою.

Король замолчал, храня бесстрастный вид. Но по тому, как напряглась его шея, стало понятно, что он со всем вниманием ждёт ответа.

– Это противозаконно, – уронил Ренельд. – Это то, с чем я борюсь. В числе прочего, разумеется. Поглощение чужого света. Подпитка за счёт энергии другого мага. Да я только что вернулся с места преступления, где некто выкачал силу ауры у магистра Ноэля Ливра! А ты предлагаешь мне…

– А теперь помолчи и подумай, – ровно и даже холодно оборвал его король. – Всё это справедливо для случаев насильственного поглощения. Кражи, другими словами. Но если девушка согласится сама и если ты будешь настолько умён, чтобы не навредить ей, чтобы склонить на свою сторону, очаровать или влюбить в себя, в конце концов, – всё пройдёт как нельзя лучше.

“Да с этими мадемуазелями одни проблемы! – возмутился шинакорн, тихо фыркнув. Его шипы стали чуть ярче. – Как будто сам не знает. Нет, Рен, когда девица греет тебе постель, это одно. Но она же начнёт кипятить тебе мозг – а это, знаешь, совсем другое”.

– Это обман, – выслушав гневный клёкот Лабьета, проговорил Ренельд. – Как и любые другие обманы, он рано или поздно всплывёт на поверхность. Я не могу притворяться тем, кем не являюсь, бесконечно.

– Когда ты станешь достойным королём – а я уверен, что однажды это случится, – никому не будет дела до того, какого цвета твоя аура, – парировал его величество.

– Ты не понимаешь…

– Это ты не понимаешь, Рен! – наконец повысил голос король. – Ты ближе всего мне. И ты мне дорог, как сын. Я многое готов сделать, чтобы мнимые преграды не остановили тебя на пути к трону.

И чего вдруг так вскипел? С чего вдруг ему вообще так ратовать за то, чтобы племянник стал его наследником? В королевстве полно достойных знатных мужчин, которые всё сделают, чтобы заслужить милость короля, а затем занять его место, когда придёт срок. Конечно, это не сохранит трон для династии Таури. Но гораздо важнее, если сохранит спокойствие и мир в королевстве.

– А как же Ксавье? – резонно уточнил Ренельд. – Он тоже Таури.

– Ксавье не подходит для того, чтобы стать королём. Да ты и сам это знаешь. Он слишком самовлюблён. И не сосредоточен. Сегодня ему интересно одно. Завтра – другое. Он даже не смог окончить Санктур с отличием, хоть для этого у него были все данные. А ты… Не имея их, сумел. Твоё имя сейчас высечено на мраморной доске почёта среди имён лучших выпускников. А не его.

– Это не показатель. Ты тоже, кажется, раньше не был примером для подражания.

– Но при этом меня никто не считал симпатичной пустышкой и приложением к титулу маркиза, за который только и можно, что зацепиться какой-нибудь хорошенькой авантюристке.

– Не говори так о Ксавье!

– Ты его старший брат. И тебе положено его защищать. Но сути это не меняет. И если тебе так угодно, я приказываю тебе жениться, – отрезал король. – Больше твои аргументы меня не интересуют. И в самом скором времени я хочу увидеть претендентку на место твоей жены.

“Мне одному сейчас захотелось сдохнуть, Рен?”




Глава 5


Как хорошо всё же было просыпаться сегодня дома, в знакомой комнате – в одиночестве. Когда рядом не дышит полной широченной грудью внушительный и горячий, словно печь, месье дознаватель. Не нагревает своими подтянуто-мускулистыми телесами постель и не тревожит обоняние этим возмутительным мужицко-пряным запахом.

Открыв один глаз, я всё же на всякий случай опасливо покосилась в ту сторону, где месье де Ламьер обнаружился в прошлый раз. Какое всё же облегчение! Сейчас прошлое утро казалось мне невообразимым бредом. Было или нет? Но воспоминания о потерях, что я понесла в тот злополучный день, подтвердили, что мне, к сожалению, всё это не приснилось.

И даже тот пёс из Бездны тоже существовал на самом деле. Нет, я раньше слышала, что у его светлости есть питомец, с которым он почти неразлучен. Но даже представить не могла, насколько у того экзотичный вид!

Ещё большим всплеском радости отозвалось внутри осознание, что вчера по горячим следам за мной не прислали жандармов. И не увезли в дознавательские темницы, напичканные орудиями пыток сильнее, чем будуар куртизанки – расшитыми подушками.

В общем, утро выдалось совершенно замечательным!

Оставалось только надеяться, что месье де Ламьер не готовит для меня кару пострашнее той, что я успела себе вообразить.

Словно почувствовав моё пробуждение, пришла Аби – с водой для умывания, свежими полотенцами и газетой, которую я собиралась почитать за завтраком. А едва я переоделась в упоительно лёгкое хлопковое платье с длинной, отделанной кружевом накидкой, пришла и экономка – мадам Хибоу.

То, что я вчера с таким страшным опозданием добралась до дома после бала у герцогини, стоило ей бессонной ночи и почти половины флакона успокоительных капель. До сих пор совестно!

– Мадам, доброе утро! – Она чуть вперевалку прошла в спальню и деловито распахнула портьеры шире. – Я не стала беспокоить вас слишком рано. После такого хлопотного дня… – в её голосе послышался ювелирно выверенный упрёк.

– Что случилось? – приподнятое настроение мгновенно начало оседать.

Селина драматично закатила глаза, качая головой. И я уже начала догадываться, что она скажет дальше.

– Просто вопиющая бестактность! Дениза, будь она неладна, – мадам Хибоу значительно понизила голос. – Приехала, представляете, едва рассвело. И чего же ей не спится?

– Хороший вопрос, – буркнула я, подхватывая со столика газету.

Конечно же, Дениза имела право появляться в доме отца, когда ей захочется. Но она предпочитала теперь жить в купленном пару лет назад доме в окрестностях Жардина. Так ей было удобнее добираться в Санктур.

– Ещё пришло письмо от месье Орма, – продолжила Селина докладывать мне о самых важных новостях. – Я оставила его в вашем кабинете.

Да, письма от управляющего самой крупной винодельни дома д’Амран я дозволяла получать только экономке. Так уж сложилось, что она сразу прониклась ко мне симпатией, стоило только появиться в доме Эдгара. Порой даже опекала меня почти по-матерински. И она была одной из тех немногих людей, кому я могла безоговорочно доверять.

Что ж, письмо от Перетта немного подождёт. Но вот что понадобилось Денизе с самого утра?

Она никогда не отличалась большим тактом, если ей было что-то нужно. Несмотря на то, что с Эдгаром у неё были не слишком тёплые отношения, она не забывала вести с ним некоторые весьма денежные дела. А после его смерти частенько донимала меня. Несмотря на то, что отец оставил ей солидную сумму на счету в банке и небольшую пасторальную сеньорию в паре десятков миль от столицы.

Когда служанка и экономка вышли, я открыла одну из шкатулок и вынула оттуда украшенную кружевом бархатку с блокирующим кристаллом. Тот, что я потеряла накануне, был, конечно, не единственным. Дениза хоть и не сыскарь, как Ренельд де Ламьер, но появляться при ней без маскирующего амулета нельзя.

Узнать бы всё же, куда подевалась та бархатка, в которой я была на балу. И не станет ли она дополнением пикантной коллекции моих вещей в комнате месье дознавателя. Вряд ли он что-то поймёт, обнаружив этот небольшой камешек на ленте, но приятного всё равно мало!

Дениза уже ждала меня в столовой, и нарастающий утренний зной, кажется, был ей нипочём. Она, как и всегда, была одета в тёмное, словно где-то под слоями ткани у неё был спрятан охлаждающий артефакт. Впрочем, может, он и был там. То, что творится под платьем Денизы, – это особая тайна. Покрытая мраком и, вполне возможно, поросшая паутиной. Тайна эта ревностно охранялась и, кажется, ещё ни разу не доверялась никому из мужчин. И чем старше становилась Дениза, тем надежд на то, что это произойдёт, становилось всё меньше.

Сейчас она явно скучала в ожидании – крутила в пальцах вилку, бездумно разглядывая вышитый на скатерти цветочек.

– Доброе утро! – едва наклонила голову, когда я прошла к столу. – Ты, как и всегда, спишь почти до обеда.

Совершенная, между прочим, неправда!

– А тебе, как и всегда, не давали спать желчные всплески? – я усмехнулась.

Дениза вскинула подбородок, впечатывая в меня гневный взгляд. И она внимательно смотрела на меня всё то время, что слуги хлопотали вокруг, расставляя на столе утренние блюда. Но наконец все разошлись, и она снова взяла вилку в руку. Причём нацелила её в меня, словно собиралась проткнуть.

– Я приехала по серьёзному вопросу, Этти, – проговорила сварливо.

А меня так и передёрнуло от этого обращения. Этти! Кто вообще надоумил её называть меня так? Мари – для большинства, Ри – для самых близких. Это то, к чему я привыкла. Но вот приехала в дом к Эдгару, и на меня свалилось это идиотское “Этти”. Словно Дениза страдала заиканием.

– Он настолько серьёзный, что не мог подождать лишние пару часов? – Я угрожающе треснула ложечкой по верхушке сваренного в мешочек яйца.

У Денизы все вопросы исключительно серьёзные. А на деле – каждый из них просто лишний повод напомнить о себе и о своей обиде на отца. Думается, и на этот раз я не услышу ничего нового, только попытку продавить меня под свои интересы.

– Совет по стипендиатам Санктура переносится, – сообщила она с таким значением, словно к моим воротам уже подъезжает королевский экипаж. – Он состоится раньше на неделю. Но если тебе некогда этим заниматься, ты всегда можешь доверить дела отцовского Фонда мне. Тогда я беспокоила бы тебя реже. Ведь ты не любишь со мной видеться.

– Порой нам приходится идти на жертвы ради справедливости. – Я пожала плечами.

“Падчерица” только губы плотнее сжала, явно удерживаясь от более резких слов. Не к лицу декану столичной Академии ругаться, как торговка на рынке. Не к лицу.

– Думаешь, справедливо, что отец лишил меня возможности управлять фондом Д’Амран? Ты наверняка рада! Почти год я хожу за тобой…

Я подняла на стремительно багровеющую Денизу спокойный взгляд – и она замолчала. Решение Эдгара доверить мне контроль выплат повышенных стипендий и грантов лучшим студентам академии Санктур болезненно ударило по гордости его дочери. Она, как декан, рассчитывала, что эта прерогатива достанется ей.

Но беда в том, что мой муж в какой-то миг просто перестал ей доверять.

– Это было не моё решение. То мутное дело с растратой части фондовых средств до сих пор лежит на столе городского дознавателя среди самых важных. Он, кстати, запрашивал у меня некоторые бумаги в пятницу. И пока это дело не прояснится, о том, чтобы тебе управлять Фондом, не может быть и речи.

– Ладно! – Дениза взмахнула рукой. – Раз отец решил, поспорить с ним я уже не могу. Но у адептов скоро окончание сессии, нам столько всего нужно решить. А ты… Ты даже дома не ночуешь!

– Какое отношение это имеет к делу? – Я громко брякнула ложкой по столу.

– Такое, что Совет мало ценит тебя. Более того, твоё поведение считают легкомысленным. Разъезжаешь везде одна. Или наедине с мужчинами…

– Это твои домыслы.

– Если бы хотя бы закончила Санктур, их отношение было бы другим.

– Я не считаю нужным учиться в Санктуре. – Я отставила недоеденный омлет в сторону. Так она мне весь аппетит испортит. – К тому же мои способности слишком незначительны, чтобы заинтересовать ваших магистров.

Дениза криво усмехнулась, меряя меня взглядом. И от этого острого интереса пополам с недоверием мне становилось не по себе. Но Эдгар точно не мог ничего ей рассказать. Напротив, он всеми силами пытался уберечь меня от того, чтобы открывать мои силы другим. Говорил: всему своё время. И мой дар однажды сыграет гораздо более значительную роль, чем тешить преподавателей в Академии, которые будут потрясать мной, как знаменем могущества магов.

– Хорошо, – наконец проговорила Дениза. – Учиться или нет – дело твоё. Хоть даже твои “незначительные” способности при должном подходе можно было бы развить до приличного уровня. И это повысило бы твой статус в глазах Совета.

Но я не собиралась продолжать эту тему. А настойчивость Совета в желании сделать из меня адептку в хламиде с гербом Санктура и вовсе наводила на нехорошие подозрения. Нет уж, живой я им не дамся!

Ещё и поэтому мне нужен муж. Не просто аферист без имени, готовый за плату изображать пылкую любовь, но тот, кто поможет мне разогнать стервятников, что так и норовят выклевать глаза.

– Передай Совету Академии, пусть готовят список тех, кто может претендовать на поощрение Фонда, – прервала я вдохновенные уговоры Денизы. – Если они решили устроить собрание раньше, то пожалуйста.

Закончив весьма постылый завтрак с Денизой и спровадив её наконец, я отправилась в кабинет, чтобы выяснить, какие вести до меня хочет донести управляющий. На столе в пятне света, падающего в окно, лежало письмо со знакомыми завитушками заглавных букв, которые так нежно и необъяснимо любил Перетт. Не знала бы, что послание от него, подумала бы, что от адептки той же пресловутой Академии, которой Дениза прожужжала мне все уши.

Я развернула чуть надушенный листок и пробежалась взглядом по строчкам.

Сразу стало как-то тревожно на сердце. Перетт вообще редко когда дёргал меня из пустой прихоти. Его колоссального опыта хватало на то, чтобы многие вопросы решать самому. В конце концов, за это он получал очень немаленькое жалование. Благодаря чему в прошлом году отстроил небольшой особняк на выделенном ему Эдгаром участке земли.

Впрочем, несмотря на его самостоятельность, я никогда не гнушалась тем, чтобы проверить, как идёт работа. Старалась контролировать всё так, как учил меня Эдгар.

К слову, я как раз была на винограднике, что располагался в долине имения Эйл, буквально на днях. Проверяла вместе с Переттом и другими работниками, как перезимовали нежные южные лозы. И если уж управляющий просит снова приехать, значит, случилось что-то важное. Но что-то, о чём он опасается напрямую сказать в письме.

Потому, уже ничуть не мешкая, я переоделась сообразное выезду платье и отправилась на винодельню. По дороге несколько раз перечитала послание управляющего, отчего растревожилась только сильнее. Карета резво спустилась по мощёной дороге с горы, на которой вот уже вторую сотню лет стояло имение Эйл, и покатила по улочкам небольшого городка Пайет. Жители его почти все так или иначе были заняты на работах в одной из самых крупных виноделен королевства – Шато Д’Амран. И не просто самых крупных, а самых известных и укрепляющих своё имя всё больше год от года.

И чего бы мне хотелось меньше всего, так это опорочить память своего мужа слухами о том, что на виноградниках что-то не в порядке. Или некими грязными делами, что могли сейчас закрутиться с лёгкой руки его сына.

Управляющий Перетт Орм встретил меня почти у самых ворот. Подал руку, помогая сойти, и задержал мою ладонь в своей на какую-то долю мгновения дольше необходимого. Я уже давно заметила за ним такую особенность – ещё в то время, когда Эдгар был жив.

Порой Перетт давал себе такую ничтожную волю – дотронуться до меня как бы невзначай или пожать руку, когда это было, в общем-то, не нужно. Причём умудрялся делать это так, что я скорее склонна была бы подумать, будто мне мерещится. Но взгляд Перетта только подтверждал все мои подозрения на его счёт.

Впрочем, я всё равно старалась делать вид, что ничего не замечаю. Даже цветов, что он время от времени оставлял у меня на рабочем столе. Такую вольность он начал позволять себе уже после смерти Эдгара.

– Я рад, что вы приехали так скоро, ваше сиятельство. – Закончив свой привычный ритуал с пожатием моей руки, Перетт торопливо её отпустил. – Честное слово! Творится что-то неладное.

Он шумно вздохнул и устремил взгляд вдаль.

– У вас, месье Орм, каждые две недели творится что-то неладное, – мягко укорила я его.

Но пусть лучше управляющий будет слишком бдителен, чем недостаточно. К тому же на этот раз предчувствие подсказывало мне, что беспокойство Перетта вовсе не пустое. Он сегодня как-то особенно бледен, на аристократично впалых щеках двухдневная щетина. Даже всегда аккуратно зачёсанные от висков каштановые волосы слегка растрёпаны – небывалое для него дело!

– Сейчас сами всё увидите, ваше сиятельство, – не стал спорить Перетт.

Порой то, что он называет меня исключительно “ваше сиятельство”, вызывало недоумение. Будто он не помнит моё имя. И произносил он это так, словно само звучание слов доставляло ему удовольствие. Через некоторое время я привыкла, оставив попытки переучить его и заставить обращаться ко мне хотя бы “миледи”.

Мы миновали широкий, чисто убранный двор винодельни перед главным особняком Шато по чуть сыроватой дорожке: оказывается, ночью в окрестностях Пайета прошёл дождь. Перетт помог мне переступить через лужу. Незаметным – как он считал – жестом поправил безупречно повязанный шейный платок.

– Как прошёл бал у герцогини? – поинтересовался как бы невзначай. – Я слышал, там было несметное количество знатных людей. И магов.

Да, маги были – и этот факт особенно меня удручал.

– Всё прошло прекрасно, Перетт, – проговорила я так, чтобы показать ему, что этот разговор продолжать не желаю.

Мы прошли между постройками винодельни, окружёнными, как и всегда, особым запахом смеси вина и магии. И дальше направились по тропинке в гору. Пришлось раскрывать зонт, потому что солнце сразу же хорошенько ударило в затылок. Парило нещадно.

Ровные ряды лоз змеились по холмам, спускались зелёной лестницей к подножью склона. Между ними виднелись фигурки работников в широкополых шляпах, и всё, кажется, было спокойно.

Но когда мы приблизились к той части виноградника, где рос тот самый сорт Ленойр, что мы с Эдгаром привезли с приморского юга соседнего королевства Фалайс, Перетт заметно разволновался. Платок, которым он то и дело протирал виски, замелькал чаще, а вопросительный взгляд виноградаря окончательно прилип ко мне, словно каждый миг он ждал моей реакции.

– Что это?!

Я остановилась и, сняв перчатку, кончиками пальцев потёрла виноградный лист, который покрывал пепельного цвета налёт. Пока что больше по краю, но болезнь явно быстро распространялась, и скоро могли пострадать соцветия. А если так, то это просто катастрофа.

Ленойр – виноград с совершенно неповторимым вкусом и ароматом. А ещё очень капризный: в районах более северных, чем его родина, приживается тяжело. Мы с Эдгаром потратили немало средств, усилий и магии, чтобы лозы начали плодоносить вовремя. И именно с использованием этого сорта было изготовлено то вино, что так понравилось герцогине.

А значит, мы внезапно оказались близки к краху многих планов и надежд.

– Оидиум? – Я подняла взгляд на замершего рядом Перетта.

Тот чуть помедлил с ответом, словно решал, как лучше преподнести мне эту новость.

– Я тоже так подумал, ваше сиятельство. – Он вздохнул и коротким жестом дёрнул явно стесняющий ему дыхание ворот. – Даже беспокоить не хотел поначалу. Тут и моей магии хватило бы, чтобы справиться. Сколько раз бывало… А тут ещё жара эта.

– Ну? – подогнала я виноградаря.

– Я и состав подготовил, и магией приправил, как нужно, ваше сиятельство. Чтобы поскорее подействовало. А оно, кажется, только быстрее начало ползти.

Я наклонилась и осторожно втянула носом запах, что ощутимо исходил от листьев. Похоже, опрыскивали не так давно – ещё чувствуется серный дух. Но вот помимо этого в общую, почти истаявшую магическую ауру вплетался чужеродный, раздражающий.

– Чья-то магия?

– Не исключаю, ваше сиятельство, – серьёзно подтвердил Перетт. – Но я чужие и вредоносные ауры почти не чувствую. Я больше по…

– Я знаю.

– Но первый раз такое, что при оидиуме не помогли мои средства! – совсем разволновался виноградарь и наконец ослабил шейный платок, наплевав на приличия.

Наверное, он один из работников винодельни и виноградников не позволял себе одеваться свободно и удобно – так, чтобы ничего не мешало. Он всегда строго следил за своим обликом, что порой доставляло ему неудобства. Как сейчас.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/elena-schastnaya/zhena-napokaz/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.