Книга - Расколотая мечта. Арка 2. Великие богатырские состязания

Расколотая мечта. Арка 2. Великие богатырские состязания
Алексей Кудесин


Это одна из историй о юном отроке, который мечтает сделаться богатырем сильномогучим, чтобы снять древнее проклятие, наложенное на Святогорову Русь. Любимка отправляется на знаменитые богатырские состязания, чтобы доказать всем, что сила его велика, а вера чиста. Только вот одержимые люди из отряда Полуночи имеют на эти состязания свои зловещие планы. Сильнейший из одержимников становится одним из участников игр с одной целью – доказать всему миру, что демоническая сила выше богатырской. И только безусый отрок Любим способен ему в этом помешать…




Это одна из историй о Любимке ученике знаменитой школы богатырей. Кто это такой и откуда он взялся Вы можете узнать из сери книг Школа богатырей. Первая книга находится здесь – https://www.litres.ru/aleksey-kudesin/shkola-bogatyrey/

Группа автора в ВК – https://vk.com/kudesin_club

Добро пожаловать в мир богатырей и земной тяги. Буду рад, если он вам придётся по душе.




Сказ 1 – Весточка из Тулы


Святогорова Русь. Где-то между московским княжеством и тульскими землями.

Белый голубь шустро махал крыльями в поднебесье. Он целеустремлённо пёр прямо на север. К ноге голубя был привязан жестяной цилиндр – срочное послание князю.

Ещё выше в небесах прячась за сиянием солнца парил ястреб. Увидав крохотную точку, он радостно заклокотал. Жертва! Мясо! Удача!

Он сложил крылья и рухнул вниз, набирая скорость. Голубь заметил его, захлопал крыльями, чтобы ускориться, но было поздно. Ястреб вытянул острый загнутый клюв, чтобы с одного удара покончить с жертвой.

Бац! Граум! Во все стороны разошлась волна плотного воздуха, колыхнув ближайшие облака. Голубь, как ни в чем ни бывало, летел дальше. Ястреб кружился, сломанной игрушкой приближаясь к земле. Он пытался тормозить, но поломанные крылья уже не могли его удержать.

Тульский правитель Данила-мастер умеет защищать своих птиц от случайностей. Письмо будет доставлено по назначению.

***

Московское княжество. Москва. Княжьи палаты.

Князь Александр отнял руки ото рта, глядя на бумагу. За спиной его высились неизменные воронёные богатыри.

– Новгородское княжество движется к полному порабощению Полуночью, – мрачно констатировал он.

– Гильдии этого не видят, но это так, – сказал Полушка. – Купцам, как и прежде, кажется, что они здесь власть, но Кречет набирает силу. Ястребу удалось перетянуть на свою сторону князя Трувора и мастеровых. Но князь ослаблен, Добрыня и Михайло переманили лучших его гридней, у него теперь не так много сил. Мастеровым ничего не интересно, кроме своих мастерских. Они не способны широко мыслить. Кречет сожрёт их в один присест, коли пожелает. Даже удивительно, что купцы этого не видят.

– Они верят в свои гривны. Внушили себе – у кого гривны тот и покупает мечи. Но Рассекатель Пространства нельзя купить. Он обладает своей волей, и это воля тёмного Мрака.

Дверь отворилась, в горницу тихо проникла Варвара. Девица шагала на своих двух. В груди князя потеплело. Хотя бы дочке библиотекаря повезло. Жаль, что пришлось заплатить за то большую цену.

– Срочное послание из Тулы, – сказала девица. Князь кивнул, она подошла и положила перед ним крохотный свиток. Он выполнен на уникальной бумаге, тонкой и прочной. Такие шлёт лишь один человек – правитель Тульских земель Данила-мастер.

Так и есть, печать характерного зеленоватого цвета. Даже сургуч Данила использует свой, не такой как другие. Хотя непонятно, уж в сургуче чего его не устраивает?

Князь надломил печать и развернул послание. Глаза забегали туда-сюда по листку, он кивнул.

– Как мы и ожидали. Состязания начинаются. На сей раз их примет Тула.

Зрачки Полушки запульсировали, писарь молвил:

– Вот как. Были друзья, станут соперники.

– Ты драматизируешь, – сказал князь, откладывая свиток. Хотя взгляд его тоже сделался озабоченным. – Большие богатырские игры для того и придуманы, чтобы нас сплотить. Там будут все великие витязи, цвет богатырства Руси. Будет где себя показать и у кого поучиться.

Полушка пожал плечами, ваше право так думать. Князь обратился к Варваре, подавая ей свиток.

– Будь добра, передай это Стояну. Пусть объявит тягателям других княжеств, и начинает отбор среди наших. А ты, – он обратился к Полушке, – призови Буслая. На счёт старших решим вместе.

***

Московское княжество. Москва. Школа богатырей.

В последнее время Несмеяна была печальней обычного, хотя это и казалось невозможным. Раньше она была невесёлой вынужденно, дабы не дать пищу чудовищной радости, что жила в ней вместе с земной тягой. Сейчас для горьких дум были другие причины.

После того, как они прошли испытания в Запредельных лесах и вернулись в школу, начались настоящие занятия. Теперь их учил не один Стоян, появилось множество различных дисциплин.

Овладеть умением владеть земной тягой им помогает Розг, один из воронёных богатырей. И надо сказать, он в этом очень умел. Тягателей видит насквозь, каждому даёт личные советы, которые подходят только ему.

Перед первым уроком Несмеяна не верила, что ей кто-то сумеет помочь, но Розг лишь взглянул на неё, по каличьи прищурившись, и сказал:

– Я слышал, ты билась с Любимом. Сбросила напряжение.

Девица кивнула. Он подошёл к ней и положил одну руку на лоб, вторую на спину.

– Ну-ка, улыбнись.

Тягатели непроизвольно подались в стороны, Любимка подскочил ближе:

– Ёшь-матрёшь! Нельзя ей! – зашептал он свистящим шёпотом. – Ты чаво же, не в знании рази?

– Не бойтесь, я справлюсь, – одними губами улыбнулся воронёный. Лицо было сосредоточенным. – Давай, Несмеяна.

У Несмеяны тогда уже начали зарождаться нынешние мысли, едва злость унимала. Решила – ну и пускай. Сам просит.

И отпустила себя. Губы дрогнули, складываясь в такую непривычную улыбку. Внутри пробудилась и начала стремительно распрямляться пружина небывалой мощи.

Только вот ныне она не ударила её в лоб, не выплеснулась наружу, как бывало раньше. Рука богатыря, лежащая на лбу, приняла удар на себя. Несмеяна слышала, как он крякнул, словно его ударили под ложечку. Дёрнулся, скрипнул зубами, но руку не убрал. И тут же она почувствовала, как в спину вонзилось что-то горячее и плотное. Настала её очередь дёргаться и скрипеть зубами.

– Та-та-та!

Скоморошистый тягатель выпрыгнул, как ванька-встанька. Лицо напуганное, руки так и тянутся защитить и помочь.

– Не тронь! Отойди! Не мешай! – рявкнул на него Розг. На лбу у него выступил пот, губы дрожали. Клоп резко встал, не решаясь ослушаться. Воронёный с облегчением выдохнул.

– Прости, не предупредил. Коли бы коснулся нас, мог бы покалечиться…

Он прищурился, глядя на скоморошистого тягателя.

– Хотя нет. Ты мастер защиты… – и добавил чуть погодя. – А вы подходите друг другу… Я тебя научу одной штуке…

Клоп просиял, а Несмеяна перестала улыбаться и вздохнула. Но она успела ощутить. Когда Розг прокачивал выплеск её земной тяги через себя, ей стало значительно легче.

Это давало надежду на то, что однажды она и правда – как тогда сказал Любим – сможет расхохотаться посреди города в полный голос, и никто от этого не пострадает. Да, теперь она верила, что это может произойти…

Но после того как появился Клоп, у неё другая печаль. Она сильномогучий тягатель, от неё ждут, что она станет сильномогучим богатырём. И никак иначе. А она… С некоторых пор она мечтает совсем о другом.

В глазах защипало, небо нахмурилось, громыхнул гром.

Мимо забора школы богатырей шествовала барыня, в шелках и ярких юбках. За ней мал мала меньше, словно цыплята за наседкой шествовали дети. Замыкал шествие парень, молодой, яркий гордый собой. Поглядите какая у меня семья! Во какая!

Словно издевается! Среди туч громыхнуло сильнее. Парень тревожно поглядел на небо и засуетился. Не намочить деток, скорее домой. Несмеяна спохватилась и загнала эмоции глубоко под спуд. Сама не могу, нечего другим мешать.

– Та-та-та, – рядом появился Клоп. Несмеяна привычно оглянулась. В кои веки Неждан не лезет между ними.

– Все хорошо, – сказала она Клопу. – Просто подумала, вот бы здорово было уйти из школы и…

Она вздохнула. Это невозможно. Да и от Клопа она не вправе такого требовать.

– Та! Та-та! – вдруг закивал тот. – Он указал вслед ушедшему семейству и встал, выпятив грудь. Потом ткнул в девушку пальцем, потом вслед уходящей барыне, изобразил, как та плывёт. Несмеяна не удержала улыбки. Испуганно замерла, не грохнет ли небо. Но после упражнений с Розгом лёгкие улыбки для неё не страшны.

– Чем же ты станешь заниматься? – спросила она, скорей чтобы его подзудить, нежели всерьёз.

– Та-та! Та!

В его руках появились шарики, он начал жонглировать ими. За забором тут же появились вихрастые головы, раздался детский смех.

– Та! – указал на них Клоп. – Та-та-та!

– Не пропадём, – перевела его слова Несмеяна. – Ох, Клопа, ты бы знал, как я того хочу…

Она отвернулась и утёрла слезу. Он тут же прекратил жонглировать и сел рядом, обняв. Мальчишки за забором закричали возмущённо, но тут же убежали. Давно уже привыкли к этой влюблённой парочке.

– Та-та-та-та!.. – возбуждённо затарахтел парень.

– Но ведь я единственный сильномогучий тягатель!

Она произнесла это слово по слогам.

– Я не могу отказаться от этой чести!

– Та-та-та! – горячился Клоп. А потом добавил, словно обрубил. – Тат!

И Несмеяна поверила. Пускай на миг, пускай глубоко в мечтах, она вдруг увидела себя мамкой большого семейства. Никакого оружия, никакой земной тяги. Только тихое семейное счастье.

– Это было бы здорово, – проговорила она, вдруг поняв, что Клоп полностью и бесповоротно разделяет её мечту.

– Хорошо, – сказала она, – давай обратимся к Стояну и попро…

– Стройся! – прервал её зычный голос первого наставника. – Тягатели! Общий сбор!

Несмеяна тяжело вздохнула и побрела по двору. Клоп бросился её догонять.

***

– Общий сбор! – выкрикнул Стоян. В последнее время наставник не часто требовал от них строгого послушания, поэтому они неспешно строились, поглядывая друг на дружку, гадая, что за повод.

– Наконец-то! – потирал руки Любимка. – Засиделись!

Он давно уже прожужжал всем уши, что их должны послать на какую-нибудь важную миссию. И это при том, что сам недавно вернулся с добычи Живой и Мёртвой воды.

– Думаешь – что-то изменится? – спросил Остап. Казак тоже был не в восторге от тихой размеренной жизни.

– Не думаю, – Наум не мог промолчать. – Нас только-только наукам учить начали, а вы хотите прервать…

– Ну и учись своим… наукам, – оборвал его Остап. – А мы пойдём в поход.

Они обнялись с Любимом и загорланили одну из походных песенок Пелагеи.

Наум обиженно глянул на первого наставника, но тот не спешил оборвать бузотёров. Не все ещё собрались, и Стоян невозмутимо ждал.

– Когда нас пошлют на миссию, наша группа вновь себя покажет, – заявил Любимка. Остап тут же перестал улыбаться и отстранился.

– Чего это? На сей раз это сделаем мы! Правда, Ярик?

Он притянул к себе сына воеводы. В последнее время тот исхудал и осунулся. Любимка так сразу не припомнил бы, когда Ярополк в последний раз язвил, а на уроках парень был внимателен и собран.

– Надо же, наш герой Любим вдруг вспомнил о своих друзьях, – проговорила Сойка. После того, как Любим добыл воду, его подхалимы нахваливали его одного. Парни перестали исполнять её прихоти, а Рыж и вовсе назвал девицу разбойницей и усомнился, что она помогала Любиму пройти золотыми вратами.

Девица тогда разозлилась и отправила парня в полет. Долго ждала, что Любимка придёт и уладит недоразумение, но он так и не явился, встав на сторону подхалима.

Настенька на это только вздыхала, печально моргая, а Наум сказал что-то заумное про детские болезни, коими надобно переболеть.

В итоге внучка разбойника взъелась и на Любима и на этих двух рохликов. Ходила злая на весь свет и не упускала случая сорвать злость на ком бы то ни было.

– Я же говорил, что Любим без тебя управился, – тут же прокричал из-за забора ненавистный голос. Рыж и остальные как всегда тут. Следят за тренировками своего драгоценного Любимички.

– Фьють! Ах вы! – крикнула она, но парень уже привычно нырнул за забор, и боевой посвист ушёл впустую.

– Отставить свист! – выкрикнул Стоян. – Все собрались?

Выходило, что все. Последними подошли Несмеяна с Клопом. А ещё позже – Неклюд. Последний терпеть не мог людей, и всегда до края тянул с необходимостью присоединится к остальным.

– Опять какая-нибудь нудятина, – проговорил княжич Димитрий, скривившись.

– Какие могут быть миссии – тихо кругом, – молвил Лексий.

Стоян обвёл всех внимательным взглядом, запоминая выражение лица каждого. Потом запустил руку в бороду и поскрипел волосками.

– Запомните себя такими, ребята! Ибо такими вы уже никогда не будете! – сказал он бодро.

Тягатели притихли. Такое начало интриговало.

– Чево это? – выразил общую мысль Любимка.

– Сегодня пришло известие, которого мы давно ждали. Вам не говорили, чтобы не волновать… – первый наставник вынул из рукава и расправил небольшой свиток. Свиток выглядел экзотично – странная тонкая бумага и цвет сургуча не обычный, грязно коричневый, а приятного зеленоватого цвета. Тягатели дружно подались вперёд.

– Неужели… – лицо Димитрия просияло.

Лексий вытянул шею, жадно вглядываясь в печать свитка.

– Ёшь-матрёшь! Опять я чего-то не знаю! – возмутился Любимка.

– Это – знают все, – провозгласил Стоян важно. – Но не все знали, когда это случится вновь. Но к делу…

Он откашлялся и с важным видом принялся читать:

– Совет при правителях шести княжеств изучил результаты тягательских испытаний этого года. Не смотря на некоторые неприятности, случившиеся в Запределье, испытания прошли все тягатели. Поэтому совет постановил! Провести в этом году!..

Он сделал многозначительную паузу. Тягатели притихли, во дворе повисла непривычная для этих мест тишина.

– Великие! Богатырские! Состязания!

Тягатели взорвались восторженными криками и возгласами радости. Любимка подскочил выше головы.

– Да! Это много лучше любой миссии!

– Состязания пройдут в тульской земле в первый зимний месяц сего года! – торжественно подытожил первый наставник. – С участниками от тягателей каждое княжество определится самостоятельно.

Он замолк, глядя на всеобщее вдохновение и веселье, и вздохнул.

– Дядька Стоян, – звонкий голос Любима перекрыл все остальные. – А почему вы сказали, что это нас изменит?

Стоян улыбнулся в бороду.

– Как показывает жизнь – великие богатырские состязания всегда здорово меняю тягателей и взаимоотношения меж ними. Ведь до того, вы были соратниками, а теперь, пускай и ненадолго – вы становитесь соперниками.

Все огляделись по сторонам и встряхнулись. Во дворе школы неосознанно образовались группки из тягателей разных княжеств.

– А на предварительной стадии даже внутри одного княжества вы соперники. Ибо на игры отбираются лишь двое тягателей от одного княжества. Вас же обычно больше…

Он замолчал, хрустя волосками бороды.

Ярополк вздрогнул и поглядел на Любима. Парень беззаботно тарахтел, обнимая побледневшую Несмеяну.

– Ясно, кто от нас поедет! Да, Несмеянка?

И тут до Ярополка дошло, что имеет ввиду золотоволосый отрок.

– Что-о?! – он задохнулся от гнева. – Ничего ещё не решено! Разве…

Он поглядел на Любима, тот злобно расхохотался ему в лицо. Глянул на наставника, тот пожал плечами:

– Не смотри на меня так. Не один я буду решать. Князь, первый богатырь и другие наставники…

Но в его голосе Ярополк уловил извиняющиеся нотки. Стоян словно не верил в него и пытался разделить вину с прочими. Ярополк опустил голову и сжал кулаки.

– Нет! – прошипел он яростно. – Я стану бороться! Стану!..

Любимка отпустил Несмеяну и бросился обниматься с Остапом, оба пребывая в восторженном настроении. Наум поджал губы и уставился в пространство.

– Это мой шанс доказать всем… – пробормотал он. – Доказать…

Рядом стояла Настенька, щёчки побледнели, а в глазах тревога. Потом она поглядела на Лексия, на Матфея и немного выдохнула. Потом увидала Конопата, который хлопал по плечу позеленевшего Болтю и напряглась сызнова. Деревня девушки как раз была на границе Новгородской земли и Минских лесов. Чего доброго дивы могли посчитать её своей и пригласить выступать за них. Отказывать Настенька не умела, а выступать не хотела.

Несмеяна не глядя повела рукой назад и тут же нашла ладонь Клопа. Она знала, что парень окажется там.

– Вот видишь? – проговорила она. – Нам не дадут…

– Та! Та-та-та! – решительно ответил Клоп и дёрнул её к Стояну. Но там уже стоял Любимка.

– От нас значит пойдут я и Несмеяна…

– Чего это вы сразу?! – набросился на него Ярополк. – Я тоже желаю!

– Дурья твоя башка! Слышал ведь, местов два всево. Одного желания маловато будет! Она сильномогучая, я просто, – он засмущался, – умелый. Так что, дядька Стоян, нас надобно потренировать! И сказать этим, чтобы не лезли со своими книжками. Не до книжек…

Увидав Несмеяну, он крикнул весело:

– Правильно гутарю, Несмеянка? Мы всем имя покажем! Да?!

Она отвернулась и пошла, волоча за собой Клопа. Остап гоготал гулким голосом.

– Нет лучше места, чтобы показать себя и свою удаль. Мой отец атаманом стал после таких игр. Он победил всех, включая чемпиона богатырей!

– Да, Тарас – легенда богатырских игр, – улыбнулся Стоян, вырываясь от сцепившихся Любима и Ярополка. Взор его затуманился. – Я был там. Ещё маленьким безусым мальцом. Это были последние игры перед войной.

– И чем же таким они знамениты? – спросил Лексий. – Мне историю невдомёк учить.

– Это единственные игры, когда ученик школы богатырей сумел победить взрослого чемпиона. За всю историю игр такого не было. Игры всегда проводятся в двух категориях: старшие богатыри и тягатели. В конце устраивается показательный бой между победителями категорий. И естественно никто не ждёт от юного богатыря победы над лучшим богатырём современности. Этот бой проводится скорее как учебный, чтобы тягатель ощутил настоящую силу и знал куда расти.

– Ха-ха! Но мой отец сумел! – Остап был донельзя горд.

– Уверена, ему просто повезло, – сказала Сойка, хотя сама при этом выглядела так лихо, словно кричала – подавай мне десяток таких Тарасов – всех перепобедим!

– А вы тоже будете участвовать? – спросил Любимка Стояна. Отрок так и подпрыгивал от возбуждения. – Вот бы с вами в финале схлестнуться!

– Эй, с чего это ты решил, что ты до финала доберёшься?! – завопил Остап. – Тебя остановлю я!

– Я тоже пойду! – подскочил Ярополк. – Я его ещё раньше остановлю!

– Ёшь-матрёшь, никак не уймётся! – в голосе Любимки было столько презрения, что сын воеводы сжался. – Ты не меня ни Несмеянку не побьёшь. Куда тебе на богатырские игры, где лучшие богатыри…

Ярополк побледнел.

– Я попаду! Я…

– Тихо, тихо, успокойтесь, – сказал Стоян. – Отвечаю по порядку. Нет, никто из вас не встретится со мной в финале. – Он тяжело вздохнул. – Наставники школ и командиры богатырей не могут принимать участие в состязаниях. Это значит, ни Буслая, ни Тараса на этих играх не будет.

Все зашумели.

– Это справедливо, – кивнул Наум. – Все и так знают, что они лучшие. Нужно дать отличится другим…

Он вдруг запнулся, а Остап захохотал так же обидно, как Любимка хохотал над Ярополком.

– Теперь второй вопрос. Как проходит отбор. Каждое княжество выставляет двух взрослых богатырей и двух тягателей. Каким образом выбрать участников, каждое княжество решает само. К нам уже выехали делегации, чтобы известить вас о том, кто будет выбран.

Тягатели зашумели. Остап, Димитрий, Алексий приосанились, такие как Наум, Настенька или Сойка – приуныли. Любимка расхохотался.

– Уж в нашем княжестве все решит добрая справедливая драка! – он хищно поглядел на Ярополка. – Да, дядька Стоян.

– Посмотрим, – уклончиво сказал тот.

– Эй, – так и взвился Любимка. – Только не говорите, что этот опять пройдёт благодаря своему папочке и горбатому носу!

Ярополк вспыхнул.

– Хватит уже меня позорить! Я сам пройду! Мне ничья помощь не нужна!

– Да? Ёшь-матрёшь! Ну-ка докажи! Здесь и сейчас!

Он запрыгал, крутя перед собой кулаками.

– Докажу! – насупился Ярополк. Они едва не вцепились друг в дружку.

– А что, – вдруг сказал Стоян. – Почему бы и нет. В конце концов, второе место уже занято сильномогучим тягателем.

Несмеяна дрогнула, а Клоп укоризненно поглядел на наставника. Никто этого не заметил. Все предвкушали бой Любимки и Ярополка.

Стоян вскинул руки.

– Я помню, как вы соперничали за свою первую печать. Почему бы не повторить?

Он возвысил голос:

– Все к терему. Вы двое становитесь у входа.

– Ого! Здорово! Ярик, не подведи! – закричал Остап.

Любимка не мог поверить в своё счастье:

– Что?! Драться с Яриком?! Здесь и сейчас? Спасибо!!! Дядька Стоян!!! Не подведу! Вот увидите!!!

– Почему же драться? – делано удивился наставник. – Я же запретил поединки, забыл? Мы повторим то, что вы делали, зарабатывая печати.

Он показал им кругляш. Он походил на печать, которые он раздавал летом, только была она не сургучовая, а бронзовая.

– И так же как раньше – коли не справитесь оба, московское княжество станет представлять одна Несмеяна.

Девица вздохнула ещё тяжелее.

– Та-та, та-а, – нежно сказал Клоп.




Сказ 2 – Ярополк в печали


Московское княжество. Москва. Школа богатырей.

Стоян завёл их в гридницу тягателей.

– Что ж, вы теперь уже большие, поэтому Глиняша не будет с вами миндальничать. Поэтому отнеситесь к нему серьёзно.

Он положил бронзовый кругляш на стол. В окно пролезло глиняное чучелко. После возвращения из Запредельного леса Глиняша больше не сидел на плече наставника, предпочитая наблюдать за тягателями с крыш или из подворотен. Раздался хлопок. Волосы богатыря поднялись и опали. Стол затрещал от напряжения.

– Глиняша! Охраняй! – резко скомандовал наставник и выскользнул за дверь.

Любимка с Ярополком переглянулись.

– Тебе ни за что не попасть на состязания! – сказал Любимка с противной улыбочкой. – Ты слаба…

Договорить не успел. Гляниша исчез со стола. Бац! Бац! Ярополк улетел через комнату и врезался в очаг. Бах! Во все стороны брызнула мелкая кирпичная крошка и туча сажи.

Любима унесло в другую сторону. Глаз Ворона качнул земную тягу, тёмная волна замедлила время, но не совсем, а в половину обычного. Отрок изогнулся в воздухе и встал на обе ноги. Встал твёрдо, словно в пятках длинные шипы, и он вонзился ими в пол.

– Мечи-качи! Глиняша! Ты решил напасть первым?!

От былого смешливого и доброго существа не осталось и следа. Рубины глазок отливали красным, глиняное чучелко стояло на том месте, где только что были они, и зыркало так злобно, что у Любима холодок побежал по спине.

– Как ты… ачи! Смеешь… Ачи! Нападать на… Ачи!

Ярополк ярился и чихал. Глиняша отвёл на него глазки, Любимка ухмыльнулся и рванул вперёд. На сей раз время замедлилось по-полной. Когда добывал лекарство для Варьки, проскакивал сотню саженей до источников за пару мгновений. Сейчас гораздо проще…

Он двинул плечом затвердевший воздух. Ярополк потешно скорчил лицо – замедление застало его в момент чиха. Глиняша растопырил ручки, словно пытается заслонить печать. Любим легко обогнул его.

Бронзовый кругляш манил. Можно подхватить печать и, не прекращая движения, скакнуть в окно.

Был уже совсем близко от стола, когда сзади щёлкнуло. Ярополк взвился в воздух, описывая дугу вокруг Глиняши. Прыжок, усиленный земной тягой. Именно с помощью такого прыжка исчезал Стоян в лесу. Он даёт возможность быстро переместиться, но не позволяет управлять этим движением. Но сейчас Ярику другого и не надо, главное очутиться у приза.

А вот не-ет! – молнией мелькнула мысль. – Недостаточно очутиться, надобно ещё и ухватить.

У стола оказались почти одновременно. Глиняша только и успел, что вытаращить глаза и чуть повернуть голову. Ярополк вонзился в пол, доски прогнулись и захрустели. Но потеряв скорость, сын воеводы вновь застыл, как влипшая в воск муха.

Капли кружились перед глазами, время продолжало тянуться. Любим спокойно уклонился от приземляющегося соперника, ухватил печать и так же плавно двинулся к своему любимому окну.

Бах! Мир перевернулся. Любим обнаружил себя лежащим на земле. С одной стороны над ним появилась голова Глиняши, с другой Ярополка.

Что произошло? Отрок глянул на окно и увидел там приколоченную доску. Ага! Наставник подстраховался, да ещё и закачал в неё земной тяги, когда выходил. Иначе Любим вынес бы доску вместе с косяком.

Глиняша с Ярополком переглянулись. Любимка плотнее прижал приз к груди. Не сговариваясь они протянули руки, отрок крутанулся, подсекая Ярополка и отбрасывая Глиняшу. И там, и там потерпел неудачу, ибо Глиняша был настолько тяжёл, что удалось его сдвинуть лишь на ладонь. Сын воеводы просто поднял ногу, пропуская подсечку мимо.

Любимка вскочил. Втроём держались за один приз и тянули каждый в свою сторону. Какое-то время в гриднице слышалось лишь кряхтение, рычание и поскрипывание. Гляняша осклабился.

– Кха-кха-кха!

Красные рубинчики пропали, прикрытые глиняными веками. Кругляш начал мелко вибрировать, Любимка посильней сжал пальцы, для надёжности усиливая хват земной тягой.

– Что это?! – воскликнул Ярополк. Глиняное чучелко только кхекнуло. Приз начал ощутимо нагреваться. Он становился все горячей. Любимка упорно держался за свою сторону, в страхе ожидая, что вот-вот запахнет палёным. Ярополк не выдержал и разжал пальцы.

– А-а, горячо! Горячо!

Он бросился к канцелярскому столу и сунул ладонь в кувшин с водой. Любимка к перепадам температуры был более привычен, не раз помогал братцу Ферапонту при трапезной. Бывало и чугуны горячие тягал без перчаток. Но все равно выиграть соревнование по огнеупорности с глиняным чучелком было невозможно.

– Ну ты мастер, Глиняша, – воскликнул восторженно. – Слыхал, что земной тягой можно вещь подогреть – не верил. А ты вона как!

Столько восхищения было в его голосе, что чучелко скромно потупилось.

– Только ты поосторожнее, – в голосе отрока появилась озабоченность. – Ты же глиняный, а вам горячее очень повредить может!

– Ва?! – бровки чучелка полезли на лоб.

– Не веришь? – поразился Любимка. – Конечно, может. Перекалятся у тебя лапки, да трещинами пойдут. А то и вовсе, ха, пальцы отвалятся.

Чучелко округлило глазки. Хватка разжалась, чучелко принялось разглядывать пальчики. От неожиданности Любимка едва не сел. В руках блистал приз, вновь безраздельно ему принадлежавший.

Кап-кап! И снова ускорение. Дверь! На сей раз придётся прорываться через неё. Справа видел округлившееся лицо Ярополка, ноги даже не начали подгибаться, чтобы выстрелить парня навстречу. Рука так и торчит из кувшина, хотя судя по морде сын воеводы уже все понял.

Дверь отворять некогда, поэтому… Он выставил приз прямо перед собой и максимально усилил его земной тягой. Воздух закрутило спиралью, вонзился в дверь, словно мифическое копье. Граум! Створку смяло и закрутило, как будто она была из бумаги. Любимка проскочил проем и очутился на улице.

Шух. Он замер напротив наставника, протягивая приз. Колыхнулись и опали волосы, в стороны разошлась волна потревоженного воздуха. Тягатели вздрогнули. Кто-то вскрикнул от неожиданности. Недвижимыми были только сам наставник, Лексий, Сойка, Димитрий и Несмеяна.

– Чистая победа, – сказал Стоян и поглядел на пустой дверной проем. Ярополк только-только высунул из него взъерошенную голову. Глиняша вернулся к хозяину, покаянно понурив голову.

– Опять тебя обманули… – посетовал наставник. Чучелко изобразило тяжкий вздох и забралось на плечо. Украдкой поглядело на лапку при свете солнца, нет ли трещинок.

– Развлеклись? А теперь – пробежка! – бодро объявил Стоян и выбежал со двора. Тягатели потянулись следом. Последним понурив голову бежал Ярополк.

– Ничего, у тебя ещё есть шанс, – бодро сказал ему Любимка. Парень недоверчиво поглядел на него.

– Сразись с Несмеянкой. По крайне мере погибнешь достойно!

Расхохотавшись, он удалился догонять остальных. Ярополк злобно глядел ему вслед и никак не мог проморгаться.

***

После утренних занятий, когда все отправились в трапезную, сын воеводы остался во дворе школы богатырей. Не мог видеть издевательски-довольное выражение на лице мелкого выскочки. Да и подхалимы вились поблизости.

Ярополк отошёл в сторонку и принялся думать думу горькую про то, что похоже и правда он не едет на состязания. Хорошо помнил, какой была Несмеяна, когда Любим бился с ней на полигоне Яги. Сам бы ни за что не решился выйти против такого чудовища. А теперь этот холоп ещё и зубы скалит!

И так Ярополку стало жаль себя, что глаза нещадно защипало, а губы подозрительно задрожали.

– Несмеяна! – он сжал кулаки и закусил губу. Стыд и боль недавнего поражения настолько сильно терзали его изнутри, что теперь он был готов на все. И пусть она порвёт его пополам своими чудовищными жгутами силы. Будет не так больно…

– Ты чего это? Плачешь?

Ярополк вздрогнул и поспешно вытер лицо. И правда, влажное. Как же так?! Перед ним стояла и улыбалась девица в цветастом платье. Волосы длинные, гладкие, до пояса. Лицо широкое, а улыбка ещё шире. И нет в той улыбке ни капли надменности или насмешки.

– Пелагея… – пробормотал он.

– Выше нос! – бодро сказала она. – Если в твоей жизни нет поражений, значит ты идёшь неверным путём.

Он хотел огрызнуться, глянул в её глаза и резко отвернулся.

– Задерёшь тут нос… – буркнул он.

– А что случилось? Расскажи! – непосредственно глядя на него, спросила менестрель.

Ярополк вскинулся, но от менестреля исходила такая искренность, ни капли насмешки или высокомерия, лишь желание помочь. И парня словно прорвало:

– Понимаешь. Я как вернулся с испытаний – очень плохо себя чувствую. Слабость и упадок сил. И как назло этот выскочка! И состязания объявили…

Пелагея взяла его за руку.

– Не надо, – тихо сказала она. – Злишься – себе вредишь. Ещё больше им отдаёшь!

– Им?

– Ветрогонам. В Запредельном лесу вы их так называли, – она снова беспечно улыбалась.

– Мы же не в Запредельном, – он передёрнул плечами.

– Они везде есть, – сказала она. – Просто здесь их не слышно. Но силушку они отнимают не хуже, чем там. Если волю им дать…

Но сын воеводы не мог остановиться.

– Ну… Не важно. Как назло отбор на игры. И я опять ему… – он сжал кулаки, но сдержался. – Проиграл. И что мне теперь делать?! Правда, на Несмеянку напасть?!

Он побледнел и задрожал. Хорошо помнил ужас, который внушила ему печальная девица, когда дала волю радости. Пелагея пожала плечами.

– Не вижу проблемы, – молвила она.

– Как это?! – Ярополк даже опешил.

– Не надо соревноваться с Несмеяной. Это тебя добьёт. Сам сказал – у тебя упадок сил.

– Но как же? – он так и разинул рот. – Это как то… Не по геройски.

Он с издёвкой ухмыльнулся. И издёвка эта была над собой. В ушах звучал клич: "Любим наш герой!" из уст людей, которых совсем недавно считал своими друзьями.

– Настоящие герои друг с дружкой не бьются, – отмахнулась Пелагея. – Они ворогов лупят.

Вдалеке показался Любим, он увидел Ярополка, расплылся в недоброй улыбке и направился к ним.

– Мой тебе совет, – закончила менестрель, – не бейся с Несмеяной. Разберись с упадком сил…

Но Ярополк её уже не слушал. Он со всех ног убегал, делая вид, что ему срочно потребовалось быть в другом месте.

– Эй, Пелагея, ты чего? – Любимка, хмурясь, глядел на неё.

– Здрав будь, Любим. Что не так? – она встретила его большими глазищами и широкой улыбкой.

– Чего тебе потребовалось от этого нытика? Ёшь-матрёшь! Нашла с кем гутарить.

– Да? – девица приподняла бровь, прямо один в один как Варвара. – Не так давно я говорила на этом самом дворе с другим нытиком. Помнится, он не верил в свои силы и считал, что все пропало. И где он теперь?..

Он сразу же ощетинился.

– Не ровняй нас. Я сам всего достиг, а он всю жизнь на готовеньком…

– Ой все, – Пелагея звонко рассмеялась. – Не интересно мне с тобой спорить, Любимка. Пойду я, напишу песнь о печальном богатыре…

– Эй, как это недосуг? Я же герой! Хочешь расскажу, как я печать добыл?…

Но она уже упорхнула, оставив недовольного отрока во дворе школы богатырей.




Сказ 3 – Головоломка Харитона


Голова Харитона. Палаты ума. Головоломка.

Харитон висел посреди тёмного шевелящегося ничто. У него не было тела, не было формы. Лишь сила его разума позволяла ему ощущать себя цельным "я" и не разлететься в разные стороны.

Перед ним, сияя и переливаясь, медленно вращалась Головоломка. Нельзя было описать её размер, нельзя передать словами цвет и форму. Она состояла из огромного количества элементов, которые были соединены друг с другом неисчислимым множеством связей. Некоторые из связей зависли свободно, подрагивая и извиваясь.

– Новые элементы! – громко подумал Харитон. – Письмо Управителя Сумерек.

Перед ним возник пергамент с буквами. Он закружился и превратился в элемент Головоломки, как ёж, ощетинившийся множеством колючек-связей.

– Управитель попытался убить Любима по заказу хозяина Шустра. Попытка была отличная, но Кунгур не позволил ей свершиться. Теперь он пишет мне письмо, где говорит, что опасается излишнего усиления тех сил, что стоят за Шустром. В качестве жеста доброй воли он обещает помогать Любиму на состязаниях и рассказывает мне о том, что Фрол попал под влияние чёрного камня, Слезы Ночи, как её назвал управитель.

Он отпустил элемент, и тот поплыл к головоломке. Щёлк-щёлк-щёлк… Связи стали быстро меняться, подлаживаясь то так, то эдак.

– Но дело в том, что я уже знал о Фроле, – задумчиво продолжал Харитон. – Хотя информация о том, что камень действует с помощью пролитой на него крови, была новой.

Щёлк! Элемент встал на самое рациональное и удобное место. В голове Харитона сами собой всплыли мысли. Это как озарение, луч, упавший свыше.

– Не может быть! – прошептали губы-сардельки. Он отпрянул от Головоломки, утрачивая сосредоточенность. К счастью разум давно уже привык держать себя в рамках. Поэтому он не распался на части, а пробкой вылетел вверх, в палаты ума.

– Уф… – длинный тощий человек в чёрном растянулся в мягком кресле. Чёрная кудрявая борода была длиннее тела. Глаза скрывали две тёмные поблёскивающие стекляшки.

– Как такое может быть?! Головоломка ни разу ещё не выдавала столь абсурдного решения.

Он тряхнул головой, к нему тут же подскочили несколько блюдец. На каждом яркое и чёткое изображение. На одном из них золотоволосый отрок, как всегда что-то кричит, порывисто машет руками и с кем-то спорит.

На втором его дочь Варвара, по обыкновению, собрана и спокойна. И как всегда читает. Вокруг куча бумаг, перья и чернильницы. Варвара умница, всегда при деле.

Харитон помрачнел. И обратил взор к третьему блюдцу. Там изображение не двигалось. Маленький паренёк лет двенадцати. Лицо совсем детское, но взгляд – хитрый и злобный. Оно и понятно, внутри сокрыт демон из семёрки Смертных Грехов. Desidia – демон отсутствия движения, Скрипень, как прозвали его дружки за характерное поскрипывания пространства, когда он его разрывает.

– Итак! – сказал Харитон. – Головоломка указала на то, что для победы нам требуется…

Изображение Варвары мигнуло и пропало. Вместо него появился лес. Один из писарей патрулирует северо-западные земли княжества.

– …отдать Любима полуночникам! – закончил он и нахмурился. – Это первый раз, когда мне потребовалось перепроверить выводы Головоломки. Слишком уж они… абсурдны.

Он придвинул блюдце с лесом. Где-то там застыл писарь в пёстром наряде. Зрачки его расширились и начали пульсировать.

– Топоток! Поручаю тебе новое задание. Ищи все, что может рассказать нам о Скрипене. Все, что его хоть как-то касается. Его или Прутика…

***

Московское княжество. Москва. Школа богатырей.

Следующие несколько дней прошли в волнениях. Осень окончательно вошла в свои права, сыпала мелким колючим дождиком, перемежая его с горстями колючего то ли града, то ли снега. Листва совсем облетела, дороги расквасились, поэтому ждать посольств из других княжеств быстро не приходилось.

Тягателей больше всего волновал вопрос – кто едет на состязания. Они постоянно обсуждали это между собой и то и дело задирали друг друга.

По ночам стало подмораживать, но лёд на реках ещё не встал. Несколько раз по утрам тягатели заставали мир белым и чистым. Но снег почти сразу таял.

Тропы, по которым они бегали, сделались осклизлыми и непролазными, но Стоян безжалостно заставлял их ежедневно совершать положенный забег. Наум опять страдал больше других. Золотые врата не помогали в беге по грязи. Он постоянно скользил и падал в лужи. После таких упражнений толстоватый тягатель прибегал комком грязи, чем несказанно радовал Остапа.

Через две седмицы после получения новости о состязаниях прилетел голубь с известием из Запорожской Сечи.

– Батко пишет! – радостно сообщил Остап. Он заглянул внутрь и закричал. – Да! Я знал!

Он отбросил письмо и начал отплясывать какой-то безумный танец.

– Меня избрали на состязания от тягателей Малороссии!

– Кто бы сомневался, – буркнул Ярополк, но стараясь говорить тихо, чтобы его не услышали. В последнее время научился этому, потому что над его словами теперь смеялся не один Любим.

– А кто второй? – дрожащим голосом спросил Наум. Неклюд сунулся вперёд, что-то невнятно промычав.

– А, точно… – проговорил Остап, все ещё широко улыбаясь. – Есть же второй. Наверно, Неклюдище…

Он вырвал из рук Наума письмо и заглянул в него. Лоб его пошёл морщинами, лицо вытянулось.

– Это какая-то ошибка… – он поднял глаза и обвёл тягателей недоуменным взглядом. – Не может того быть…

Он снова заглянул внутрь.

– Не томи, говори уже, – воскликнул Димитрий.

– Толстяка взяли, – Остап брезгливо кинул письмо в лицо Науму. Тот не заметил грубости, подхватил его дрожащими руками.

– Правда? Меня?

Лицо его просияло. Любимка подскочил к нему и хлопнул по плечу.

– Да! Молодец Наум! Знай наших! – закричал он. – Золотые врата! Это вам не хухры мухры!

Он улыбнулся благородным. Остап зло отвернулся и утопал со двора. Димитрий сделал равнодушное лицо, а Ярополк поник. К Науму подошла Настенька и Сойка. Толстоватый тягатель был розовый от смущения, улыбка не сходила с лица. Внучка разбойника говорила слова поздравлений, но было заметно, что сама она встревожена и хмура.

Следующая весточка прибыла из Тмутаракани. Принёс её угрюмый богатырь, которого не могли остановить ни расквашенные дороги, ни плохая погода. Переночевав в замоскворечной корчме, он исчез с утра следующего дня. Любимка даже имени его не узнал.

Тягателями от Тмутаракани стали княжич Димитрий и Неждан. Княжич воспринял новость с самоуверенным достоинством, маленький тягатель не преминул посетовать Клопу:

– Видишь, до чего твоя любовь довела?! Обычно ты лучше меня был.

Клоп тяжело вздохнул и сделался немного тревожным. Зато Несмеяна немного повеселела.

Из минских лесов весточка и вовсе появилась неведомым способом. И Конопат и Болтя не могли без лесов, поэтому Стоян позволял им, и Настеньке в придачу, периодически отлучаться из города. После одной из таких отлучек парни вернулись и протянули наставнику запечатанный свёрток. На сургучовой печати было изображение лесного бера и – знак князя Минского Година.

– Ага, – сказал Стоян. – Тут говорится, что Конопат и Болтя – тягатели от Минска.

Конопат улыбался, как человек, до конца не понимающий о чем речь, а Болтя как всегда клацнул зубами. Любимка так и не научился различать эмоции болотника, для него все его клацанья выглядели злобными.

– Что ж, – заметил первый наставник. – Остались новгородцы и мы.

– Что?! – так и взвился Любимка. – Я думал у нас все решено!

– Решено, да не все, – загадочно ответил Стоян. Ярополк поглядел на него с надеждой, но наставник даже не глянул в его сторону.

Назначение тульских тягателей и вовсе произошло незаметно.

– А тебя чего же никто не назначает? – спросил как-то Любимка Шестерёна. – Дядька Стоян не назвал вас, когда перечислял тех, кто остался…

Тот пожал тощими плечами.

– У нас нет претендентов, – сказал парень похожий на кузнечика переростка. – Данила с самого начала сказал мне, что я за всех отдуваюсь. А вторым назначат кого-то из тех, кого воспитывает сам правитель…

Любимка скривился.

– Так неинтересно. Всегда должно быть соперничество! – Он поглядел на Ярополка, который старательно тренировался на другом конце двора.

А потом случились заморозки, и явилось посольство из Новгорода. Далее состоялось самое долгое и пышное назначение новгородских участников.

Главным в посольстве был крупный и толстый купец с длиннющей бородой. Даже в жарко натопленных хоромах он не снимал шубу и высоченную соболиную шапку, говорил гулким голосом и хитро блестел глазами. Звали его Михайло. Прислуживал ему Прохор, молодой парень в богатом кафтане.

Как приехали – встретились с князем. Потом расположились в богатой избе в Китай-городе и принялись приглашать туда тягателей. Позвали Лексия, Матфея, Настеньку, потом неожиданно – Сойку. Та вернулась загадочно улыбаясь. Настенька облегчённо выдыхала, а Матфей ярился.

– Зачем тебе эти состязания, – смеялся Любимка. – Ты же гривну любишь. Поезжай в Тулу как менестрель! Деньгу зашибёшь!

Молодой купец резко отвернулся и ушёл. Любимка с улыбкой глядел вслед.

– Все же не такой деньголюб, каким желает казаться…

В конце концов, Михайло призвал всех претендентов разом, раздавал подарки, расточал похвалы, но выбрал ожидаемо Лексия и… Сойку. Та фыркнула, покраснела слегка, но отпираться не стала. Тем более что вместе с назначением ей вручили грамоту жителя города Новгорода.

Любимка, когда узнал, был рад.

– Да, Сойка! Поздравляю! – вскричал он. Но девица только фыркнула.

– Тебе же хуже. Теперь мы соперники!

– И чево?! Мы с тобой ещё не соперничали! Интересно будет…

Настенька стояла рядом и улыбалась.

– А обо мне вы не подумали? – с улыбкой сказала она. – Я решила вместе с Пелагеей ехать, глядеть на вас стану. За кого мне теперь переживать?!

Они разом повернулись к ней и сказали одновременно каждый своё.

– Болей за сильнейшего!

– Болей за богатырскую доблесть!

Потом переглянулись и засмеялись.

– Эй, не разговаривай с ним, словно уже все решено! – рядом проходил Ярополк.

– Ёшь-матрёшь! Хватит уже злобствовать. Едь, вон, с Наськой, хоть с трибун поглядишь на настоящее богатырство…

– Не забывай, московское княжество ещё не объявило своих претендентов, – молвил Ярополк злобно. И добавил. – Все может быть…

Развернулся и пошёл.

– Чего это он? – встревоженно глядела ему вслед Настенька. – Любимушко, может козни какие затеял?

– Не переживай, Настька. Он просто злобствует! Неча на такое внимание обращать…

***

Московское княжество. Москва. Грановитая палата.

Капля крови упала на камень и растворилась крохотным дымком. Фрол затрепетал в предвкушении.

– Да! Скорей же! Скорей!

Его охватила волна блаженства. Он рухнул на колени, не чувствуя острых выступов камня.

Это длилось всего несколько ударов сердца, потом нахлынул стыд и разочарование.

Предатель! Какой я предатель! Едва не отдал им в руки самую большую нашу ценность!

Раздался шелест плаща, над ним возник привратник.

– Ты хорошо поработал, – проговорил он. – Если пожелаешь, можешь присоединиться к ждущим аудиенции.

Фрол оглянулся. Множество людей были здесь. Короли в горностаевых мантиях, принцессы в прекрасных нарядах, рыцари в полном доспехе и с перьями на шлемах. Менестрели в скоморошьих нарядах, просто неприметные личности в простых одеяниях, но с лучшим оружием, заткнутым за пояс. Их было много, и все были очень оживлены.

Фрол отвернулся от них.

– Я предатель! – сказал он в пустоту под капюшоном привратника. – Я предал князя!

– Ну что ты, – мягко ответил привратник. – Как раз наоборот. Близится новая эра. Скоро хозяин выйдет в этом мир во всей полноте своего могущества. Тот, кто не успеет ему поклониться – многое потеряет. Я бы даже сказал – всё.

– Но ведь… – лепетал урядник. – Я…

– Ты пришёл поклониться за него. Поклониться новому хозяину и наладить контакт. И когда он явится в полной мощи, ты сможешь попросить за своего князя. Он останется жив, понимаешь? Своим поступком ты спасаешь его!

– Спасаю? – Фрол ухватился за эту мысль. – Я спасаю его?

Он подался вперёд и ухватил за рукав плаща. В глазах урядника плескалась мольба.

– Ты спасаешь князя. И всех своих друзей! – молвил привратник. – А врагов – будешь судить сам и сотворишь с ними все, что пожелаешь!

– Что пожелаю!

Фрол сжал кулаки. Лицо приобрело хищные черты, потом снова расслабилось. Накатила новая волна блаженства.

– Ты сегодня не в форме, – проговорил привратник. – Пожалуй, ограничимся пока тем, что есть. Аудиенция начнётся в следующий раз. А пока…

Фрол подскочил и даже поднялся на цыпочки. Ему казалось, что удовольствие уходит из него куда-то вверх, и если тянуться за ним, можно будет продлить его, растянуть…

Он едва не рухнул в колодец потерянных душ. В последний миг его удержала рука под плащом.

– Ну-ну-ну, тебе туда ни к чему. Ты нам полезен. Очень полезен.

Фрол вдруг понял, куда он рвётся, и отпрянул, так резко, что запутался в собственных ногах и рухнул на камни. Но и тогда он работал ногами, чтобы отползти от этой жуткой бездны, из которой доносились стоны и безумный хохот.

– Твоё время на сегодня истекает, – проговорил привратник. – Поручаю тебе новое задание. Ты должен отправиться на богатырские состязания вместо князя.

– Что?! Но как я это сделаю? – залепетал Фрол. – Он сам хотел присутствовать. Разве что я напрошусь ехать с ним…

– Не вместе, – строго возвысил голос привратник, – а вместо.

– Но как я это сделаю? От меня это не зависит!..

– Не разочаровывай меня! – прогрохотал голос из-под капюшона. – В конце концов, вместо тебя мы можем пригласить самого князя. И тогда ту больше не будешь нужен. Ни нам, ни князю!..

– Князя?! Пригласить князя?!

Фрола обуяла ревность. Он вскочил, сжав кулаки. Случись в тот момент перед ним князь Александр – впился бы в горло. Фрол начисто позабыл, что совсем недавно корил себя за предательство. Теперь он ненавидел своего правителя.

– Захочешь продолжать – сделаешь, – голос привратника вновь сделался бесчувственным и тихим. Пещера пошла темными лоскутками, распалась, разлетелась и собралась вновь, но уже не пещерой, а горницей, в которой Фрол сидел за небольшим столиком перед темным камнем.

Он содрогнулся от рыданий. Чувствовал себя жалким и брошенным и совершенно не видел в себе сил что либо поменять.




Сказ 4 – Расследование Трувора


Новгородские земли. Новгород. Гильдия Михайло Золотоклада.

Трувор неслышно пробирался в ночи. Было темно и холодно, лишь на востоке слегка светлело небо. Ветер бросал в лицо горсти колючего снега, но это даже хорошо. В такую погоду охрана лишний раз не полезет из тёплой гридницы.

Следом за князем неслышными тенями скользили два гридня. Коник и Якун, самые приближенные и проверенные. Остальным, увы, он уже не мог доверять, ибо купчины давно переманили самых лучших, а тем, кто похуже, платили гроши за доносы.

Сегодня князь намеревался сделать то, за что его не просто могли изгнать из Новгорода, но и казнить. Он собирался вломиться в одну из двух сильнейших купеческих гильдий Новгорода – гильдию Михайло Златоклада.

Не смотря на видимую вольницу на улицах города, новгородскую власть крепко держали в руках два человека. Михайло Златоклад и Добрыня Златолюб. Есть ещё Ястреб, но он очень молод и близко не стоял с этими двумя по своему влиянию.

Гильдия Златокладов располагалась в Загорском конце. От детинца князя, всего делов, выйти главными воротами, повернуть направо и прошествовать по главной улице, широкой, как Новгородский тракт.

Только вот нельзя им по главной улице. Там сразу же приметят многочисленные соглядатаи, нанятые купчинами. За порог не шагнёшь, уже весь город знает.

Поэтому князю и гридням пришлось надеть просторные серые плащи, которые спрятали и кольчуги, и мечи, и прочие принадлежности для ночной работы. Это, конечно, совсем не княжьи дела, но, в конце концов, Трувор не всегда был князем.

Детинец покинули через боковые ворота, которые выходили к Волхову. Извилистой каткой тропой поднялись вдоль берега и выбрались на Софийской стороне. Долго петляли по узким улочкам, князь все присматривался – нет ли слежки. Слежки не было. Лишь тогда Трувор решился приблизиться ко двору гильдии Златокладов.

Двор гильдии – крепость внутри крепостных стен города. Почитай у детинца стены ниже, чем у Михайловой твердыни. Но Трувор давным-давно предвидел такую возможность. У него тоже язык правильно подвешен, и свои соглядатаи имеются.

Три тени замерли в темноте и долгое время прислушивались. Не поменялись ли маршруты и время хождения стражей по стене, которая их интересует. Стена дальняя от главной избы Золотокладов, но стража появляется и здесь. Один из холопов обиженных Карачаем, главой охранного отряда Михайло, отомстил за обиду – рассказал о передвижении стражи по стенам. Конечно же не за так рассказал, а за полновесные гривны.

Сомневался князь, не подосланный ли казачок этот холоп, но теперь видно – ходки Карачаевых гридней точь в точь совпадают с тем, что поведал холоп. А стало быть они в деле.

Шух! Крючья, обмотанные материей, чтобы не стучали, взлетели вверх и прочно засели в брёвнах крепости. Князь хоть и староват уже по меркам новобранцев, силы да сноровки не растерял. Пара ударов сердца и он наверху стены, ещё один удар, и он внизу под стеной в самом тёмном месте двора. Лишь чутье позволяет ему понять, что гридни следовали за ним по пятам и не отстали от него ни на шаг. Ни слух, ни зрение не позволили обнаружить в темноте Коника и Якуна.

Крючья скручены и уложены у стены. Здесь их никто не найдёт. А если найдут, это будет уже не важно.

Расположение строений во дворе давным-давно изучено. Теперь идут не абы куда, а проверять конкретные места, о которых говорили шпионы. Первое из таких мест – склад.

Именно там, по словам холопа из обслуги Михайло, хранятся вещи, привезённые из последнего похода. Вещи и кое-что загадочное. Эти слова подтверждались тем, что охрана была усилена как раз в то время, когда Михайло с Прошкой вернулись из похода и притащили одержимого человека.

Здесь придётся рисковать. Охрана настолько плотная, что не проскользнёшь. Склад представляет из себя просторную избу в глубине двора. Вход один, окон два – слева и справа от двери. На крыльце тускло мерцает масляный светильник. На скамье сидят двое молодцов и играют в кости, переругиваясь тихими голосами.

Князь взмахнул рукой, Коник и Якун неслышно исчезли. Только что были рядом, и нет их. Трувор поднялся и, почти не таясь, медленно пошёл в сторону склада. Миновал половину пути, прежде чем тихое шуршание костей о кожаный стаканчик и яростное перешёптывание стихло. Над перилами крыльца поднялись головы молодцов, рты круглились в желании крикнуть.

Бац, бац! Два приглушенных удара, головы исчезли и тут же явились назад. Князь был уже близко, но и он сразу не заметил подмены. Ступени крыльца скрипнули под сапогами. Коник и Якун сидели на местах незадачливых стражей уже наряженные в трофейные шлемы и плащи.

– Внутря тож хто-т имется, – коверкая слова через широкие промежутки меж зубами, шепнул Якун. Князь кивнул. Гридень тихонько отворил дверь и исчез внутри. Трувор вошёл следом. Коник остался на крыльце.

Внутри стоял полумрак. Вдоль стен тянулись бесконечные ряды полок, уходившие в темноту. Все они были завалены товаром. Щиты, мечи, луки, самострелы, полные тулы стрел перемежались кулями с одеждой, гроздьями сапог и ботинок. С другого края пол был подёрнут чем-то белым, на полках стояли туго наполненные мешки.

Князь огляделся. Чуть поодаль в полках виднелся проход в следующий ряд. Яким был уже там. На пару мгновений он пропал из вида, потом из прохода высунулась его худое лицо. Он кивнул и снова пропал.

Трувор неспешно прошествовал в следующий ряд. Точно такой же коридор, только полки теперь с обеих сторон и завалены уже товарами помельче. Ножи, молоты, щипцы, гвозди, подковы, уздечки, седла и прочая дребедень. Вокруг царила непривычная тишина.

Неужели это вся охрана? Может быть холоп прихвастнул, слишком украсил то, что Михайло с Прошкой привезли с собой? Трувор нахмурился и отогнал недобрые мысли. Нет! Чутье меня вовек не подводило, не подведёт и ныне. Есть здесь какая-то странность, и мы обязательно докопаемся до сути.

В конце третьего прохода стояло нечто массивное, накрытое дерюгой. В полумраке коридора оно производило впечатление тяжести и монолита.

Сердце князя ускорило бег. Вот оно! Взмахом руки остановив Якуна, Трувор медленно подошёл к предмету. Недобрым и даже жутким веяло от этой фигуры, словно там, под плотной материей пряталось нечто такое, что разом расколет жизнь на до и после. Отчего-то сделалось противно и неприятно, захотелось развернуться и оставить все как есть.

Нахмурившись и пробормотав под нос ругательство, князь отогнал слабость и дёрнул покрывало. То упало с тихим шелестом. Глаза князя распахнулись, он отступил, едва подавив крик удивления.

Гридень не был столь выдержан. В тишине раздался его возглас.

– Золото! Как много!

Глаза парня загорелись. Он уже не следил так пристально за проходами. В другой момент Трувор нахмурился бы и устроил парню нагоняй. Но не теперь. Князь стоял и во все глаза глядел на большую, в полный рост статую богатыря, целиком выполненную из золота.

– Потык! Это же богатырь Потык!

Яким окончательно нарушил все правила и приблизился. И снова Трувор ничего не сказал. Князь хмурился, разглядывая статую.

– Ничего не понимаю! Зачем им понадобилось делать золотого богатыря? – пробормотал Яким уже тише, словно вспомнил, где они находятся.

– Меня больше интересует, куда девался настоящий, – проговорил Трувор. И тут он встретился взглядом с глазами статуи. Ужас заполнил все его сознание. Глаза двигались. Князь вздрогнул и отступил. Появилось желание поднять дерюгу и накинуть её назад. Князь пересилил себя и приблизил лицо к золотому лицу изваяния.

Сомнений нет. Глаза у статуи не золотые, а настоящие, человеческие. Князь увидел, как отразился свет светильника на радужке, как расширился зрачок. Белки налиты кровью, словно глаз находился в величайшем напряжении.

Как не смел был князь, но все же он в ужасе отступил. Как такое может быть? Человеческие глаза у золотой статуи…

– Что же это?! – проговорил князь. И тут его озарило. – Неужели…

В человечьих глазах статуи мелькнула надежда. Они мигнули и расширились…

– Так-так-так! Князь Трувор собственной персоной!

Трувор резко обернулся, в проходе склада стоял Карачай, высокий и сутулый. Его мясистое лицо радостно скалилось. С топотом и звоном мимо него один за другим проскакивали парни охраны Михайло. Они не богатыри, но против Трувора и Якима богатырей и не надобно.

Рядом, горбясь и стараясь быть незаметным, стоял Коник.

– Вот значит как, – молвил Трувор. – Не ожидал от тебя!

– Они больше платят! – с вызовом крикнул гридень. – И они победители!

– Тише, тише, – положил на его плечо широкую ладонь Карачай. – В одном ты прав. После того, что он увидел, ему предстоит навсегда исчезнуть.

Он задумался на миг и улыбнулся.

– Слышь-ка что, Коник. Пожалуй, настал черед тебе сделаться князем.

Гриден в ужасе отступил.

– А чего? – Карачая захватила собственная мысль. – Трувор тоже не так давно в князьях. И родословная у него, если копнуть, так себе. Седьмая родня на киселе. Объявим, что Трувор убег с деньгами дружины. Проведём выборы нового князя… Ты как, с нами, Якун?

Он пристально поглядел на второго гридня, что судорожно цеплялся за собственный меч рядом с обречённым князем.

Якун обвёл взглядом десятки витязей, что рассыпались вдоль стен, потом быстро глянул на князя. Тот оскалился:

– Мы через многое прошли вместе. Но я согласен с Карачаем. Тебе нет смысла умирать. Это глупо…

– Но ты! – воскликнул парень. Язык мелькал меж широкими промежутками меж зубов.

– Я буду сражаться, – просто сказал князь. – Моё дело правое, меня наняли защищать Новгород, и я стану делать это до самого конца. Тут явно попахивает заговором и темной магией.

Глаза статуи мигнули. В них плескалась боль и ярость. Трувор нутром чуял желание Потыка разорвать волшебные путы и вырваться.

– Нет, княже, – мотнул головой Якун. – Я не смогу жить, коли соглашусь на предательство. Лучше смерть!

– Да будет так! – криво усмехнулся Карачай и взмахнул рукой. Витязи бросились вперёд.

Князь выхватил меч, отбросив ножны в лицо набегающему воину. Тот отпрянул, Трувор ударил и достал колено. Витязь взвизгнул и покатился по полу, князь уже атаковал второго набегающего, приняв его удар на стальной налокотник, который прятался под серым плащем. Рядом отчаянно рубился Якун, больше можно не скрываться и ругать противника во все горло.

Нападающие отхлынули, оставив на полу пять стонущих детин.

– Эх вы, ни на что не годитесь… – рявкнул Карачай. – Расскажу Михайло, убавит вам жалование… Зовите Петро и Гуся с самострелами.

Трувор и Якун стояли, опустив мечи и тяжело дыша.

– Трусы, – проговорил князь.

– Ха-ха-ха, – рассмеялся Карачай. – Мы просто умеем смотреть в будущее и считать выгоду. Какой смысл терять людей коли…

Отворилась и закрылась дверь. Глава охраны гильдии оглянулся.

– Наконец-то явились.

Из прохода появился человек, укутанный в плащ. В руках его был самострел.

– А где Гусь? – спросил Карачай и тут же нетерпеливо добавил. – А, не важно. Коли управишься один, отдам тебе гривны за обоих.

Он ткнул пальцем в князя и гридня. Их лица побледнели, но ни одно не дрогнуло. Коник выглядел гораздо хуже. Он несколько раз утёр выступивший пот, постоянно оглядывался на Карачая, будто ждал, что тот отменит своё решение.

Воин в плаще поднял самострел и прицелился в князя. Тот приподнял меч, хотя знал, что с такого расстояния отбить болт, пущенный мощным самострелом, невозможно.

Лицо стрелка пряталось под капюшоном, видны были лишь губы. Они раздвинулись в усмешке.

– Не… Князя мы оставим на сладенькое.

Острие болта уткнулось в грудь Якима. Тот вскинул подбородок, даже не пробовал прикрыться мечом. Стрелок очень долго выцеливал парня, потом вдруг опустил арбалет.

– Или нет. Все же стоит начать не с него…

Он похлопал самострелом по ладони, словно раздумывая.

– Чего ты устроил?! – взревел Карачай. – Убей обоих, какая разница в каком порядке.

Щёлк! Самострел разрядился. Замкнутое пространство прорезал истошный вопль. Коник рухнул на пол, зажимая пробитую ногу.

– Что ты творишь?! – заорал Карачай. – Говорил же – не играйся самострелом!..

– Не люблю предателей, – сказал стрелок. Трувор удивлённо поднял взгляд. Голос стрелка совершенно изменился, теперь он стал звонким и сильным. Самострел полетел в лица крайних гридней и сбил с ног сразу трёх, будто это было не лёгкое оружие, а тяжеленое бревно.

Глаза Карачая начали расширяться, рот округлился, чтобы крикнуть подчинённым. Бац! В том месте, где был рот, появился жилистый кулак. Глава охраны улетел вдаль по коридору, увлекая с собой пару гридней. В темноте грохнуло, содрогнулась вся изба.

Оставшиеся гридни не успели моргнуть, как Трувор, а затем и Якун бросились на них и за пару мгновений уложили всех.

К ним повернулся парень лет тридцати, жилистый, с широкой добродушной улыбкой.

– Всегда говорил, что не зря мы тебя, княже, наняли. Своё дело ты знаешь отлично.

– Только вот тяжко его исполнять, когда свои же норовят в спину боднуть, – буркнул князь, вытирая меч о плащ одного из поверженных.

– Не все, – Ястреб тут же сделался серьёзным. – Далеко не все.

Не обращая внимания на раненых и вопли Коника, он подошёл к золотой статуе.

– Так-так, что тут у нас?

Он заглянул заколдованному богатырю в глаза и дрогнул, но выдержка у молодого купца была что надо. Больше ничем не выдал своего удивления.

– Добро. Я искал, с чем пойти к Добрыне и остальным. Это то, что надо…

Он поймал изучающий взгляд князя. Ястреб кивнул и молвил:

– Обещаю, что всех твоих гридней переманенных взад вернём. Делай с ними, что пожелаешь.

Трувор поглядел на Потыка и помрачнел. Ястреб вздохнул.

– С ним придумаем, чего делать. Может и найдётся способ обернуть вспять злое колдовство…

– Колдовство колдовством, а вот прогнившие сердца жителей сего града уже не изменить… – буркнул князь. Ястреб глянул на него и не ответил, примеряясь, как бы лучше ухватить статую.

***

Через половину часа заколдованный Потык стоял уже в главной горнице гильдии Златолюбов.

– Понимаешь, Добрыня, что это значит? – сказал Ястреб и постучал по золотому плечу богатыря. Он только что произнёс длинную речь, и Добрыня сидел мрачнее тучи.

– Нет, это ты, Ястреб, не понимаешь, – гулко прогудел старый купец. – Нам в Новгороде потрясения не нужны, мы дела кулуарно решаем, без пыли и шума, а что на вече выносится, то уже решённые вопросы. Михайло перегнул палку, это я не спорю. За то мы с него спросим, три шкуры сдерём. Но мы сами избрали его главой посольства в Тулу. Разве можно теперь усомниться в его верности?

– Кто бы сомневался, что ты так скажешь, – ухмыльнулся Ястреб. Он поглядел в приоткрытое окно. Словно по команде из-за него раздался звук соборной рынды. Добрыня вскочил, лицо его побагровело.

– Князь Трувор собирает общее собрание. Гильдии купцов и мастеровые, сам князь и я. Поглядим, кого будет больше.

Лицо Добрыни полыхнуло гневом, но тут же успокоилось. Он ещё раз глянул на статую, потом на Ястреба. Хмыкнул.

– Понимаю тебя, надоело ходить во вторых ролях… – он пропустил бороду через кулак. Жест один в один был взят у Михайло, молодой купец даже вздрогнул. На миг показалось, что перед ним стоит тот, против кого они тут затеяли заговор.

– Добро. Я поддержу твоё начинание на вече, – проговорил Добрыня. – Но с условием. Коли Михайло победителем явится с игр, тут уж извиняй. В таком разе мы его не тронем. Победителей не судят и им всё прощается. А вот коли проиграет его одержимник…

Он сжал кулак.

– Тут-то мы ему все и припомним…

Старый купец оглянулся на золотую статую Потыка. Зрачки богатыря сделались меньше острия иголки, зато белки налились красным, словно он хотел разорвать сувои золотые путы.

– Так что теперь все в руках, ха-ха, ваших разлюбимых богатырей, – совсем уже весело закончил Добрыня. Он поднялся и огладил кафтан, собравшийся морщинами на объёмном пузе. – Идём, дадим люду того, чего он так всегда жаждет. Грызни среди власть имущих.

Он гулко захохотал и направился к выходу. Ястреб сжал зубы, подхватил статую и пошёл следом.




Сказ 5 – Прощание Варвары


Московское княжество. Москва. Школа богатырей.

Время шло, а объявления о тягателях от Москвы все не было. В конце концов, даже Любимка стал переживать.

– Дядька Стоян, а дядька Стоян, – говорил он, крутя бронзовый кругляш. – Кто же от нас едет? Зря что ль я эту штуку получил?

– В этом мире ничего зря не бывает, – глубокомысленно изрёк наставник. – Мне пока нечего тебе сказать. Люди поумнее меня над этим думают.

– Мечи-калачи! Чего ж тут думать?

– Вот видишь, тебе кажется, что и думать нечего. Поэтому ты не среди них.

– Испытайте нас ещё! Я на все готов!

– Знаю, знаю…

В эти дни Любимка спасался только подхалимами. Настолько льстивые речи они лили в его уши, так заглядывали в рот, ловя каждое слово, что отрок забывал о своих беспокойствах.

– Я по любому первый номер команды, – говорил он. – Они решают Несмеянку взять или кого послабее. А ну как она там все разнесёт.

– Но ты сильнее Несмеяны, – с придыханием говорила Дуняша.

– Я то? – переспрашивал Любимка, ощущая как внутри разливается особая приятность. – Ну, я с ней сразился однажды. И не уступил! Да, не уступил…

Он больше не смущался, когда хвалил себя. К чему эта ложная скромность, когда знаешь себе цену. Пущай вон Ярополк прибедняется и выпрашивает похвалу.

– Наш Любим сильнее Несмеяны, – тут же подключался Рыж. – Это дураку ясно. А ещё он умеет держать себя в руках. Не то, что эта, неуравновешенная.

Любимка ощутил вялую обиду за Несмеяну, но удовольствие было сильнее. Ладно, Несмеянка все равно это не слышит, от неё не убудет. Они же так говорят, чтобы меня порадовать. Разве можно их осуждать за это.

– Тогда выходит, что могут взять Ярополка? – сказал кто-то из бывших дружков воеводова сына.

– Ничего! Побью его ещё раз! – небрежно сказал Любимка.

– А-ха-ха! Это будет легко!

– Одной левой!

– Расслабляющий бой!

– Ребята! – вскричала Дуняша, сияя широко распахнутыми глазами. – Я знаю, чего они там спорят!

– Ну-ка! Чего там?! – придвинулись остальные. Девица хитро стрельнула глазками на Любимку. Тот царственно махнул рукой.

– Глаголь!

– Они решили сделать тебя единственным участником от Москвы! – восхищённо выдохнула Дуняша.

Улыбка сама собой раздвинула щеки Любимки. Ух, друзья, чего только не выдумают! Как приятно!

– Первым и единственным! – добавил Рыж. – Как звучит. Несмеянка неуравновешенная, Ярик – слабак. Один Любим у нас на все руки мастак. И мощь, и скорость!

– И ум!

– И краса-а…

Отрок купался в их похвалах и млел от счастья. Вот она истинная награда настоящего героя. Я заслужил! Да! Заслужил!

***

Дни шли за днями, а долгожданный день не наставал. Князья да бояре все что-то обсуждали, утрясали да думали.

Несмеяна ходила загадочная и молчаливая, следом с мечтательной улыбкой семенил Клоп. После того, как его не назвали в числе тмутараканских претендентов он окончательно потерял интерес к своим и проводил все время с Несмеяной. Неждан в кои веки не ревновал, ибо ему хватало дел с Димитрием. Едва княжич узнал, кто его товарищ по состязаниям, тут же сменил своё обычное высокомерно-брезгливое отношение на приятельское. Маленький тягатель был счастлив – княжич общается с ним, как с равным. Они все время шушукались, поглядывая на остальных тягателей. Строили планы и стратегии.

– Думайте не думайте, а против настоящего лихого казака… – фыркнул и захохотал однажды Остап.

– Да что ты говоришь?! – Неждан обнаружился у него прямо за спиной, невозмутимый и ковыряющийся в ногтях своим крохотным кинжальчиком. Казак вздрогнул, но ни капли не смутился.

– Ха-ха! Малыш, тебе это не поможет на состязаниях. Не думай, что тебя никто не видит, – казак остановил взгляд на Любимке. – Вон, Любим, гораздо быстрее наловчился двигаться…

Любимка радостно показал ему большой палец. Неждан побледнел и отступил. Димитрий качнул головой, мол, не связывайся. Негоже козыри показывать раньше сроку…

Наум был бледен и собран. Толстоватый тягатель разрывался между книгами и тренировками тяги. Ему казалось, что везде у него недодел, везде недостача. В итоге Стояну пришлось запретить ему тренировки после отбоя, иначе Наум наверняка бы довёл себя до истощения.

Любимка все эти дни ощущал только растущее предвкушение. Его ждут новые победы и свершения. В то, что он покажет себя, был уверен полностью и безоговорочно. Это же твердили его поклонники. Любимка ощущал, что уже не может без этих медовых речей. Когда из-за тренировок не удавалось встретиться с новыми друзьями, он начинал чувствовать себя подавленно и одиноко. Отроку начинало казаться, что к нему все придираются, и ему все завидуют. Настроение резко портилось, и он становился раздражён.

Наум и Настенька не одобряли подобное поведение, но Любиму ничего не говорили. Вернее Наум попытался один раз завести разговор, но золотоволосый тягатель иронично приподнял бровь:

– Ты завидуешь? Тебя самого так никто не хвалит…

Наум поник и тут же сменил тему разговора. Когда рассказал об этом Настеньке, девушка тяжело вздохнула и промолчала. А чего тут скажешь? Любимке явно не нужны их переживания. Может быть он прав, и все обойдётся. В конце концов, выбрался же он невредимым из нескольких смертельно опасных передряг. Да их за одним вытащил.

Отношения испортились и с Пелагеей. Она по-прежнему благоговела Ярополку. Парень расцвёл, упорно тренировался, почти не язвил и ни кого не задирал. Словом совершенно не походил сам на себя. Но Любимка все равно считал его недругом, а теперь ещё и неудачником. Какой смысл менестрелю интересоваться судьбой неудачников? Блажь одна!

Несколько раз он пытался поговорить на эту тему с юным менестрелем, но та лишь смеялась и ускользала от него, чтобы на следующий день вновь ободрять сына воеводы.

Любима это очень злило, но поссориться с Пелагеей он не рискнул. Слишком велик в его глазах был авторитет юного менестреля. Тем более, что его друзья против неё ничего не имели. Даже Дуняша, которая находила недостатки во всех девушках, кроме себя.

Так и жили. А потом как-то внезапно и обыденно наступило то самое утро. Любимка проснулся в числе первых, выскочил во двор и увидал, что все схвачено свежим ледком. Снега не было, воздух хрустел от морозца, робкого ещё, но с непривычки очень даже ощутимого.

Отрок прошёл через двор и кулаком разбил лёд в бочке. Ледяная вода прогнала остатки сна и вселила уверенность, что сегодня…

– Тягатели! Стройся!

Стоян обычно так не делал, поэтому сердце отрока учащённо забилось. Полуодетые, зябнувшие тягатели собрались во дворе. Первый наставник окинул их пристальным взглядом и объявил:

– Дороги достаточно подморозило. Завтра выступаем.

С тягателей тут же слетел сон и мороз. Они заорали дружно, принялись прыгать и обниматься. Из круговерти вывернулся Любимка и подскочил к наставнику:

– Ёшь-матрёшь! А как же?!.

Он не мог отдышаться от восторга и не находил слов.

– Кто едет от Москвы? – встал рядом Ярополк.

– Завтра. Все завтра, – отмахнулся первый наставник и возвысил голос. – Тихо! Успокойтесь! Тишина!

Он объявил, что тренировок больше не будет. Все вольны делать, что пожелают, но лучше бы подготовиться к путешествию в Тулу и попрощаться с близкими.

Сказав это, тут же исчез. Тягатели громко обсуждали известие, а Неклюд пожал плечами и утопал в гридницу.

Любимка был так взволнован, что бегал по двору, как взбесившийся пёсиглавец. В голове хороводили мысли: "Меня возьмут!… Неужели Ярик тоже пролезет?.. Да нет, это невозможно!.. Но вдруг его папаша… Ну и ладно, побью и Ярика… Но ведь скучно будет, лучше Несмеянку…"

Он поглядел на сына воеводы. Тот побледнел и выглядел так, словно вот-вот сомлеет и бухнется на стылую землю. Не похоже на то, что у него все схвачено.

День пришёл за витиеватыми восхвалениями и торжественными речами. Друзья соревновались друг с другом, кто краше скажет. Любимка проявил великодушие и отказался выбирать лучшего.

Настолько увлёкся этим приятным делом, что не успел сходит в монастырь. Когда поздно вечером вернулся в школу, его немножечко мучала совесть. Но он так утомился от хвалебных речей, что решил выспаться.

– А с батенькой и остальными я завтра попрощаюсь. Коли явятся…

И завалился спать. Снилось ему, как он выступает на состязаниях, как повергнет всех соперников и остаётся один на один с Буслаем или Тарасом. Да. Атаман Тарас подошёл бы для этого как нельзя лучше. Именно он в своё время стал тем, кто сумел побить взрослого богатыря. Теперь настала его очередь уступить место молодой поросли.

Во сне он победил отца Остапа. И князь Александр лично преподнёс ему княжеский плащ. Новые друзья толпились вокруг и кричали:

– Любим наш герой! Он всех победил!

И от этого по телу разливалось довольство и гордость за себя.

***

Топ-топ-топ. Топоток, молодой ещё парень, всего полгода в писарях спешил по княжьим палатам. Не далее как полчаса назад Харитон лично передал ему послание, полученное напрямую от писаря в Новгороде.

– Доставь князю, – велел первый библиотекарь. Больше он не добавил и слова, но за прошедшие полгода Топоток усвоил множество мелочей, которые Харитон не говорил словами, но подразумевал в уме.

"Доставь князю" означало – немедленно отправляйся к князю и передай ему лично в руки. И Топоток спешил в лучшем виде исполнить веленое.

Правила во дворе княжьих хором пришлось потерять немного времени. Виной тому его младший братик. Их семья небогатая, ни на что особо не претендующая. Они живут в нужде и безвестности. Великая удача, что однажды писари Харитона заглянули на их двор и выбрали его в ученики библиотеки.

Топоток помнил, какой ужас испытал тогда. Всяк в княжестве знал, что стать писарем – это дело пожизненное, почти то же самое, что уйти в монахи. Как правило, из службы первого библиотекаря никто не уходил, его писари не женились и не обзаводились хозяйством. Единственно, что им дозволялось – помогать своей семье деньгами. Но и это нужно было делать тайно.

Было у служения Харитону ещё одно свойство. У семьи избранника как то разом налаживалась жизнь. Молодых брали к князю в услужение, пожилым мастерам перепадали заказы от серьёзных людей, у купцов начинали покупать бояре и княжьи управители, у крестьян забирали все излишки урожая и давали очень хорошую цену. Об этом не принято было говорить вслух, но все об этом прекрасно знали. Вот и мать Топотка погоревала, но почти сразу благословила его на писарское служение.

И вот теперь его младший непутёвый братец взят не куда-нибудь, а на княжье подворье. Это ли не честь.

Только вот парень этого не понимает, и работает спустя рукава. Постоянно с ним что-то случается. К счастью до сих пор это не дошло до ушей урядника, он с холопами да дворовыми людьми не церемонится. Стоит оступиться – гонит в шею. А Харитон тому препятствий не чинит. И Топоток понимает почему. Шанс человеку даден, а уж воспользоваться им или профукать – хозяин, как говориться, барин.

И вот, когда Топоток уже входил во двор, раздался грохот и крики. Упала одна из поленниц, которую складывали пара молодых отроков, почти мальчиков. В одном из них Топоток узнал своего братца.

Какое-то время он улаживал это происшествие. Убалтывал дворовую хозяйку Авдотью. Умасливал её и так и эдак. И лил маслом и обещал замолвить словцо Харитону.

– Хорошо, – сказала она, наконец. – Коль урядник не прознает, прощу его на сей раз…

И вот теперь Топоток со всех ног спешил к князю. Почитай цельных дюжину минут впустую потерял. Коли бы библиотекарь о том узнал, его самого бы в шею турнул их писарей.

Топ-топ-топ! Шлёп. Писарь уткнулся прямо в белый гармошкой ворот. Подняв глаза увидал бледную растительность вокруг тонких губ и нахмуренные брови подо лбом, переходящим в блестящую лысину. Урядник Фрол собственной персоной.

Топоток так и замер. Не слушал ли урядник грохот? Не идёт ли узнать, кто виновен? Урядник, не Авдотья. Такого проступка не простит, как не уговаривай. Даже наоборот – специально выгонит, чтоб досадить писарю из службы Харитона. Всяк знает, что они с первым библиотекарем, как кошка с собакой. Хозяин один, но ужиться вместе ой как сложно.

Урядник нахмурился ещё сильнее:

– Ты чего же тут бежишь, не смотришь?

– Срочное послание князю! – сказал Топоток, стараясь придать себе внушительный вид.

Урядник поглядел на свиток, глаза его сверкнули, рука так и потянулась, словно хотела отобрать. Писарю показалось, что Фролу пришлось усилием воли удержать себя от того, чтобы не ухватить послание:

– Князь нынче занят. Просил не тревожить, – каркнул урядник пронзительным голосом. Руку задержал, но она подрагивала от нетерпения. – Я сам доставлю, отдай послание мне и ступай…

Писарь мотнул головой:

– Нет. Я должен доставить лично в руки и…

Памятуя вражду Харитона и Фрола, отдавать ему послание никак нельзя. Даже если урядник и правая рука князя. Глаза Фрола грозно сверкнули, писарю даже показалось, что у того мелькнула мысль набросится на него и отнять послание силой. Но это ощущение быстро прошло. Урядник отвёл взгляд и глухо произнёс:

– Как пожелаешь. В конце концов, гнев князя прольётся не на меня…

Топоток не боялся гнева князя. Все эти полгода Харитон внушал ему – не бойся никого, кроме меня! Все, что делаешь по моей воле, и отвечать буду за то я. Ты инструмент, меч в руках витязя. Хороший меч никто не ругает, коли к его хозяину претензия.

Памятуя эти слова писарь отвернулся от урядника и шагнул к дверям в княжьи палаты. Внутри Фрола столкнулись два мощных желания. Ну же, Харитон! Ты такой пронырливый и вездесущий. Погляди на меня глазами этого писаря! Проникни в суть! Узри, что я оступился и падаю! Помоги! Спаси…

И встречное злобное – дай мне это чёртово послание! Уж я придумаю, как убедить князя остаться! Я должен выполнить задание привратника! Обязан! Я второй в княжестве! Ты не можешь мне перечить!

С трудом удержал злые слова. Библиотекарь хорошо натаскивает своих писарей. Их не запугать. Они вообще безупречны и непрошибаемы. Но не этот. Он слишком молод и не успел ещё оставить былые пристрастия…

– Топоток, – проговорил он, делая голос равнодушным. – А что там за грохот был внизу? Опять эти растяпы что-то уронили? Надо бы пойти и разобраться, кто виновен. Авдотья слишком добра…

Писарь так и встал, словно его пригвоздило к месту.

– Слышал, там каких то молодых парней взяли без моего указу. Вот и повод, что бы их…

Видя, что его слова бьют точно в цель, Фрол уже спокойно отвернулся и шагнул к выходу.

– П-постойте! – догнал его дрожащий голос. Фрол остановился. Лицо его сверкнуло триумфом, но он тут же стер любую радость, оставив лишь вежливое любопытство.

– Чего тебе? Сам решил идти к князю, вот и ступай. У меня и без того дел полно!

Лицо писаря вытянулось. Среди челяди, работающей на княжьем дворе, есть его брат. Фрол однажды узнал это и тут же сделал себе узелок на память. Не зря, как видно…

– Я тут подумал, – поспешно сказал писарь. – Харитон не сказал, что это срочно. Думаю урону не будет, коли вы сами передадите князю…

Фрол с сомнением поглядел на окно, потом на писаря, словно решая, что важнее. Парень застыл, все его эмоции были написаны на лице. Урядник позволил себе лёгкую улыбку – повезло, что попался этот дурень. С любым другим писарем так легко не прошло бы…

Он тяжко вздохнул:

– Ладно, давай, – и глянул на окно. – Опять им повезло. Добро, коли больше не станут вред учинять, пущай остаются.

Он протянул руку. Парень облегчённо выдохнул и вложил свиток.

– Передайте, как только освободится. Это сведения о Ястребе и Труворе…

Фрол скривился и презрительно фыркнул. Парень поспешил убраться вниз, небось станет распекать своего младшего братика и рассказывать ему, как спас от ужасного урядника.

Ухмыльнувшись, Фрол вскрыл свиток и углубился в чтение. Чем дальше он читал, тем шире становилась улыбка.

– Да! Это то, что надо! – пробормотал он. Великая удача, что это попало в его руки. Писарь Харитона в Новгороде докладывал о том, что одержимник Кречет втёрся в доверие к купеческим гильдиям и подменил богатыря Потыка, который пропал неведомо куда.

– Приписка Харитона внизу гласит – под моё личное руководство. Но нет! Этим обязан руководить князь! Это напрямую касается объединения шести княжеств. Я буду не я, коли не сумею внушить князю, что это гораздо важнее богатырских состязаний!

Вдохновлённый этой мыслью, он постучал в покои князя и сунул голову внутрь:

– Прошу меня нижайше простить. Срочное дело. Касается сомнительного поведения нашего дражайшего соратника Харитона. Кажется, он упустил Новгородские земли из-под нашего контроля. Теперь только ваше чуткое руководство позволит…

Он исчез в палатах князя. О том, что пару минут назад мечтал, чтобы Харитон догадался и спас его, даже не вспомнил.

***

На утро Любимка подскочил ни свет, ни заря и тут же кинулся будить остальных. В него полетели сапоги, сундуки, а потом и лежаки. На грохот явился Стоян и вопреки ожиданиям не стал гневаться.

– О, вы уже встали. Гляжу настрой у вас боевой. Добро. Делайте все необходимое и в трапезную. После завтрака отправляемся.

У Любимки от возбуждения кусок не лез в горло. Он отодвинул от себя тарелку с нетронутой кашей и вышел во двор. На сей раз никто не готовился к отбытию тягателей, не было театрального представления, дабы подчеркнуть единство княжеств. Оно и понятно. Торжества будут в Туле.

Новгородцы решили отбыть отдельно от остальных и ехать по другой дороге.

– Займёмся воспитательной работой, – важно заявлял Михайло, а Прошка льстиво похохатывал.

Молодой помощник купца увёл Лексия и Сойку сразу после утренней трапезы. За ними увязался Матфей.

– Богатырство, конечно хорошо, но связи тоже надо нарабатывать, – важно заявил парень вместо прощания, надевая самый нарядный кафтан и прилаживая походные гусли. – Увидимся в Туле.

Настенька тоже была новгородской, но девушка решила отправиться с московским обозом. Вызнав, что Пелагея тоже едет в Тулу, решила составить компанию известному менестрелю. Девушки сдружились ещё летом, при подготовке спектакля.

После трапезы все собрались во дворе богатырской школы. Было заметно, что все стараются держаться ближе к своим товарищам из княжеств. Лишь Любимка шнырял везде и всех подбадривал.

Когда он в десятый раз пробегал мимо ворот, кто-то ухватил его за рукав.

– Варвара!

Девушка стояла перед ним, как раньше на своих двух, и от этого было одновременно непривычно и радостно.

– Идём, – она взяла его за руку и потащила подальше от тягателей и новоявленных дружков. Её действия не остались незамеченными. Кто-то многозначительно присвистнул, загоготал Рыж, что-то пробурчала Дуняша. Дочка библиотекаря не повела и бровью.

Любимка был рад её видеть, но когда она обратила на него суровое лицо, оробел.

– Что-то случилось?

Варвара тряхнула темно-рыжими косицами.

– Пока нет. Но что-то отец в последнее время хмур. И все опять крутится вокруг тебя.

Любимка беспечно улыбнулся.

– Не боись, Варька. Не из таких передряг выбирались… – он широко улыбнулся. В груди кольнуло, тут же всплыл образ серого пёсиглавца. Кунгур… Отрок тряхнул волосами, отгоняя тяжёлые мысли. В последнее время наловчился это делать очень хорошо.

– Ладно, с отцом я как-нибудь разберусь.

Варвара выдохнула, словно собираясь с мыслями перед серьёзным делом и вдруг выпалила:

– Любим, ты не боишься, что Ярополк обгонит тебя?

Любимка недоверчиво улыбнулся:

– Варька, ты чего такое говоришь? Шуткуешь что ль?

– Я анализировала твоё и его поведение последних дней, – она была предельно серьёзна. – Если так пойдёт дальше, он тебя обгонит.

Любимка выпрямился и обиженно поглядел на нее. В голове на разные лады зазвучали слова Дуняши: "Задавака она, да и не такая умница, как гутарят. И далеко не красавица. Настоящая девица должна быть приятной и в теле!.."

Должна быть приятной. Да уж. Варька кто-кто, но точно не приятная. Такое ляпнет, что хоть стой, хоть падай. Почему я должен это терпеть?

– Я думал ты умная… – он изобразил во взоре разочарование, то, которое отпугнуло Наума. Но дочку библиотекаря этим было не пробрать. Наоборот, её глаза тут же зажглись насмешливым ироничным огнём, который всегда вводил Любима в робость и сомнения.

– Мой ум при мне, не зависимо от того, что о нем думают прочие, – сказала девица, её рыжеватые глаза слегка позеленели по краям. – А вот твоя память, похоже, нет. Разве ты забыл, что говорит калика Савелий. Страдания позволяют стяжать земную тягу. В последнее время этого добра у Ярополка хватало. А вот ты…

– Да какие у него страдания, – взвился отрок. – Он как сыр в масле катается. Сопельки ему холопы утирают. По первому зову бегут и гривны дают! Да таких давно пора гнать из богатырей!..

Он возмущался и ярился, а она молча глядела на него. Глядела настолько пристально и с такой странной улыбкой, что он постепенно замолк.

– Ёшь-матрешь! Чего лыбишься? Ты меня слышишь вообще?

– Тот, кто не слышит и не видит, среди нас один. И это не я, – не переставая улыбаться, молвила Варвара. У Любима опять появилось это неуютное ощущение, что она видит его насквозь. Только вот раньше вместе с этим он ощущал и одобрение девицы, сейчас же чувствовал только сожаление.

– Любим, отец явно что-то задумал. Я беспокоюсь. Так некстати эта твоя болезнь. Всегда думала, что ты её избежишь, но ты влез в неё по самые уши.

– Какая болезни? Ты чего, Варька?! – Любимка неуверенно улыбнулся. – Я здоров, как бык! Погляди!

На миг он стал прежним простодушным и наивным пареньком. Но ощущение тут же пропало. Лицо отрока стало злым.

– Болезнь какую-то придумала. Ты слишком много сидишь с книгами.

Варвара не стала ничего объяснять.

– Ладно, этим надо переболеть. Иначе ты не получишь иммунитета.

– Имуне… что?! – Любимка тряхнул головой. – Ёшь-матрёшь! Мне надоели твои загадки!

– Любим, мне за тебя тревожно, – лицо девицы сделалось серьёзным. – Жаль, я с вами поехать не могу. У отца в последнее время много дел.

– Ну и хорошо, – Любимка ощутил облегчение и тут же устыдился этого чувства. А устыдившись тут же разозлился. – Вернее плохо, конечно, что тебя не будет с нами, но желаю тебе успехов.

– А я желаю тебе… – сказала Варвара и вдруг сделалась очень серьёзной. – Проиграть! Да. Если ты продуешь эти игры, это будет наилучший выход из ситуации!

Любимка неуверенно рассмеялся, но замолк, в рыжеватых глазах не было ни капли юмора.

– Что ты такое говоришь, Варвара? Я не понимаю твои шуточки… – осторожно проговорил он, ощущая, как внутри разрастается пустота.

– Это не шутки, – сказала девушка и поднялась. – Все очень серьёзно. Наилучший выход для тебя – чтобы тягательские игры выиграл Ярополк. Пелагея, похоже, тоже понимает это, хотя я не говорила ей о своих ощущениях.

– Да вашего Ярополка даже не берут на игры! – рявкнул Любимка, вскакивая. – Вот как значит? Предали меня! Обе! Переметнулись!

Он стоял, глядя на неё тяжёлым взглядом. Грудь его вздымалась.

Варвара не отвернулась и не отвела глаз. Даже бровью не повела. Любимка махнул рукой и отвернулся первым.

– Ну, Варька, не ожидал от тебя такого…

Он сорвался с места и побежал назад во двор, в толпу людей, подальше от этих пронизывающих рыжеватых глаз с зелёными ободками. Не раздумывая занырнул в самую гущу своих новых друзей. Там где всезнающий Рыж, где льстивая Дуняша и поддакивающие подхалимы. Варвара отвернулась. Руки сжались в кулаки.

– Что же за существа такие – люди, – пробормотала она. – Никак не могут без этой дурацкой гордости и похвальбы…

По лицу её прошли волны эмоций, огорчение, злость, страдание. Но тут же все исчезло. Губы девушки дрогнули, она улыбнулась.

– Нельзя кормить духоплётов… Никак нельзя!

Она выпрямилась и стёрла с лица все эмоции. Девушка снова была спокойна и собрана.

– Доброго времени, подруга, – раздался тихий голос. У заборчика из заострённых колышков, поодаль, чтобы никто не видел, стояла Пелагея со своей маленькой книжкой и пишущей палочкой.

Варвара подошла и встала рядом. Обе глядели, как Любимка млеет от криков подхалимов.

– Любима, словно подменили, – сказала Пелагея, склонив голову к Варваре, но не отрывая глаз от тягателя, который хохотал в полный голос с высокородными девицами.

– Этого следовало ожидать, – пожала плечами Варвара. – Слишком быстро он взлетел.

– Так ты не держишь на него зла? – удивлённо взглянула на неё менестрель.

– Не у всех же такая невосприимчивость к гордыне, как у тебя, – улыбнулась дочка библиотекаря. – Тебя князь приветил, а ты все в лес глядишь, сбежать мечтаешь.

Пелагея широко улыбнулась:

– А я и сбегаю. Выпросила у князя позволения в Тулу ехать. Должна же я песнь про доблесть московских тягателей сложить.

Вот теперь у Варвары в глазах появилась печаль. Она вздохнула тяжко, и промолчала.

– Не бойся, подруга. Пригляжу за Любимом…

Любимка радостно кричал толпе и красовался перед художниками, которые набрасывали картины эпохального отбытия на богатырские игры.

– Думаю, что волноваться не о чем – он переболеет, – сказала Варвара. – Я уже пожелала ему проигрыша на играх.

Девушка беспечно улыбнулась и вдруг закричала в полный голос.

– Ярополк! Ярополка в чемпионы!

По тому, как окаменели плечи Любима, Пелагея поняла, что отрок услышал. Сын воеводы дрогнул и неуверенно поднял голову. В его взоре появилась благодарность.

– Ты страшный человек, подруга, – улыбнулась Пелагея, глядя на Варвару. – Жаль об этом нельзя сложить песнь. Простой люд не поймёт…

Вокруг закричала толпа, и Варвара не расслышала последних слов менестреля.

– …такую любовь.

***

Во двор школы богатырей вступали первые люди княжества. Возглавлял шествие, как и полагается, князь Александр с двумя воронёными за спиной. По правую руку патриарх Иов, тяжело опирающийся на свой жезл, с другой урядник Фрол. Патриарх в патриаршем одеянии, в белом куколе, Фрол как всегда в чёрном облегающем платье западного крою с белым воротником гармошкой. Его лысая голова лежала, как тыква на тарелке.

Со стороны богатырского терема явился первый богатырь Буслай, невысокий, коренастый, с густой гривой светлых волос. С ним шли калики и прочие богатыри.

Стоян поспешно вытащил тягателей из толпы провожающих и выстроил их у ворот. Шум и гомон постепенно стихли. Собравшиеся ждали княжеского слова.

Любимка все ещё переживал предательство Варвары. Как она могла такое сказать?! Я для неё на все готов, а она!.. Ужас! Это ни в какие ворота…

Он поглядел на Варвару, которая стояла рядом с Пелагеей. Недоумение и раздражение захлестнули его. Обе такие славные раньше, сейчас вели себя, как… как дуры какие-то. Одна помогает Ярополку, вторая тоже…

И тут его осенило. Точно! Наверное Ярик подкупил их! Его прежние друзья ушли ко мне, и он решил отомстить. Гривен у его отца немеряно, вот он и решил купить моих друзей.

Он едва не расхохотался от облегчения. Подобный поворот явился ему очень вероятным и правдоподобным. Вот как значит, Ярик? Решил купить моих друзей! Что ж, не велика потеря, коли они пошли на такое, знать таковы и товарищи. Одно жаль – Кунгур пострадал из-за Варьки…

Он так яростно мыслил, что пропустил приветственное слово князя и едва не упустил объявление участников состязаний от московского княжества.

– От московского княжества на великие богатырские состязания отправляются… – князь Александр сделал добротную паузу. Любимка едва удерживал себя на месте. Рядом стоял и мрачно глядел под ноги Ярополк.

– Калика Савелий и калика Олег!

Зрители встретили имена криками и свистом. Уж кого-кого, а калик в княжестве и за его пределами хорошо знают. Именно они бродят по всем шести княжествам и ищут людей с достаточным количеством земной тяги, чтобы пригласить их в школу богатырей. А калика Олег и подавно личность легендарная, ибо четыре года назад он при всех поклялся отыскать сильномогучего тягателя. Четыре года он не мог вернуться домой, четыре года скитался по миру в поисках того, чего не может быть.

– Ясно, – проговорил Димитрий. – Не хотят разлучать калику и подопечную. Сам примет участия и за Несмеяной присмотрит.

Любимка повернулся к застывшему Ярополку. Теперь испытывал к нему настоящую ненависть. Ишь, перекупить его друзей удумал. Не прощу! Никогда не прощу!

– Слышал? – кинул с холодной яростью. – Не помогли твои ухищрения! Говорил я, что ты по боку!

Похоже, воевода Стойгнев тоже все понял. Он резко развернулся и утопал со двора, едва не уронив попавшегося под горячую руку гридня.

– Вон и батенька твой осерчал, – не унимался Любимка. Ярополк сжал кулаки, взгляд по-прежнему не отрывал от земли. Губы едва заметно шевелились, словно читал молитву.

– Благодарствую за оказанную честь, – тем временем говорил Олег. – Мы с моей сумой… – среди собравшегося люда зазвучал смех. Прозорливую суму Олега хорошо знали. – …готовы показать себя и отстоять честь княжества!

– А коли оплошаете, – с улыбкой сказал Савелий, – мои дружеские щелбаны завсегда готовы вбить супротивника в снег!

Он собрал мизинец и большой палец в кольцо, а потом – чпух – ударил в воздух. У одного из парней, оседлавших забор, сорвало с головы шапку. Он лапнул взлохмаченную шевелюру и засмеялся.

– Удалые богатыри! Чего уж тут говорить, – расхохотался вместе со всеми Буслай. – А от тягателей за московское княжество пойдут…

И опять все затихло. Слышно было, как завывает ветер в печной трубе тягательского терема. Первый богатырь тянул паузу не хуже князя.

Любимка подался вперёд. Ярополк упрямо сверлил взглядом землю. Губы шевелились все быстрее. Несмеяна до хруста ухватила руку Клопа. Тот поменялся в лице, но ничего не сказал.

– Конечно же, это Несмеяна, наш первый за долгие годы сильномогучий тягатель, – с улыбкой сказал первый богатырь. Люд заорал, засвистал, захлопал. Кричали так, словно Несмеяна была всеобщей любимицей, хотя такого за ней никогда не водилось. Ладонь её обмякла, она выпустила руку Клопа. Тот татакнул что-то, но крики заглушили его голос.

Любимка ткнул Ярополка локтём в бок.

– Понял, да?

Сам в тот момент испытал разочарование. Его не назвали первым, как пророчили ему Дуняша с Рыжем. И одним единственным тягателем он тоже не стал.

– Вторым же нашим претендентом будет человек, который здорово показал себя на испытаниях тягателей, тот, кто сражался в поединке с нашей сильномогучей Несмеяной и остался цел…

Ярополк выдохнул через сжатые зубы и вдруг весь как-то обмяк. Любимка на миг почувствовал к нему жалость, но в следующий миг все чувства смыло всепоглощающее ликование.

– Ещё три месяца назад он сам не подозревал, что добьётся таких высот. Встречайте! Это Любим!

Толпа взорвалась восторженным рёвом. После известных событий, да стараниями Пелагеи Любим был известен и очень популярен в городе. Громче всех шумела группа во главе с Рыжем.

Ярополк медленно сел на корточки и зажал уши ладонями. Губы его снова двигались, но теперь любой наблюдатель прочитал бы: "Нет! Не может быть! Нет!" Но на бедного парня никто не глядел.

– Всех объявили, – молвил князь, когда крики поутихли. – Тогда думаю можно уже…

– Княже!..

Народ ахнул – кто посмел перебивать князя в последнем слове? Зеваки тянули шеи и перешёптывались. Кто тот дерзкий?

Князь спокойно, будто ожидал этого, повернул голову к тягателям. Голос донёсся с их стороны.

– Княже, прошу милости, – вперёд вышла стройная молодая девица в кольчуге и мужских портах, хотя коса уложенная вокруг головы и все равно спускавшаяся до пояса не оставляла сомнений.

– Несмеяна! Несмеяна говорить изволит! – пронеслось по рядам.

– Что ж, – князь уставил на девушку свои пронзительные серые глаза. – Говори, постараюсь помочь тебе. Ведь ты наша надежда на состязаниях. Кто знает, может быть, ты повторишь подвиг атамана Тараса…

Лицо Несмеяны дрогнуло, Любим даже подумал, что сейчас она смешается и отступит. Князь улыбнулся ободряюще, девушка продолжила:

– Прошу не за себя. За друга.

Урядник Фрол по левую руку князя шевельнулся и забурчал что-то явно неодобрительное. Любимка на полшага выступил из строя тягателей. Что Несмеянка задумала? За какого друга она просит? Может быть, хочет, чтобы Клоп поехал с ними. Так ведь никто запрета не чинит, вон Наська тоже не наша, а едет.

– Это интересно, – проговорил князь и перевёл взгляд на Клопа. Перешёптывания усилились. Раздались смешки и хихиканье.

– Жениха с собой хочет взять! – слишком громко заявил Рыж.

– Не к месту теперича вопросы хозяйственные решать… – бурчал Фрол. – Пущай выиграет сперва…

– Я прошу за Ярополка, сына Стойгнева, – молвила Несмеяна недрогнувшим голосом. – Желаю уступить ему своё место среди тягателей от московского княжества!

В наступившей тишине резко усилился ветер. Небо быстро затягивало тучами, Любимке даже показалось, что где-то вдали прогремел гром. Озабоченно шевельнулся Розг, глянул на небо, потом на девицу. Шепнув что-то Болту, передвинулся так, чтобы в случае чего успеть подскочить.

– Но почему, Несмеяна?! – вскричал Любим. В тот момент он просто не мог удержать в себе эти слова. – Ведь это честь, быть тягателем от княжества! Как же ты…

И тут его осенило. Клоп. Этот недотёпа из Тмутаракани. В последнее время они с Несмеянкой неразлучны. Неужели Ярополк с папашей и до него добрались? С Несмеянкой они бы не справились, но вот припугнуть её, угрожая Клопу – запросто.

– Несмеяна, не делай этого! Мы…

Тяжёлая рука легла ему на плечо, Любимка сразу узнал дядьку Стояна.

– Ни слова больше, – одними губами произнёс первый наставник.

– Но…

Тяжесть усилилась, Любима вмяло в землю. Едва не вскликнул от боли.

– Я видела, как он не жалеючи себя тренировался все эти дни, – говорила Несмеяна. С каждым мгновением становилось все темней. Ветер свистел такой сильный, словно Сойка решила похвастаться своей удалью. Но внучки разбойника здесь не было, она ушла с новгородцами.

Ярополк медленно выпрямился и отнял руки от головы. В широко распахнутых глазах отражались маленькие Несмеяны, которые продолжает говорить:

– Я считаю, что он добьётся на играх больше, чем я.

Девица договорила и вдруг преклонила одно колено перед князем.

– Прошу милости! – выкрикнула она громко.

Лицо князя дрогнуло, серые глаза обратились к Стояну. Тот молча пожал плечами. Князь поглядел на Буслая. Тот хмурился и разглядывал Несмеяну, словно увидел впервые. Та замерла, склонившись.

– Милости! – повторила она, уже тише. – Прошу милости!

Фрол склонился к князю со стороны левого плеча. Губы урядника шевелились, брезгливо изогнувшись. Зрители колыхнулись было, но тут же затихли. Все ждали княжьего слова. Ярополк обратился в статую, лишь мелко подрагивает нижняя губа.

Патриарх Иов неслышно подошёл со стороны правого плеча и что-то тихо проговорил князю. Тот неодобрительно дёрнул бровью и ответил. Фрол скривился ещё больше. Патриарх, наоборот, был спокоен. Он проговорил ещё пару слов и, тяжело опираясь на посох, отошёл на своё место.

Фрол тоже отодвинулся, все ещё кривясь. Князь поднял руку и потёр губы. Калика отпустил Любимку, но руку не убрал. Отрок больше не пытался кричать.

Буслай все глядел на Несмеяну, потом быстро посмотрел на Клопа и на Ярополка. Оглянувшись на князя, молвил:

– Толку от такой поединщицы мало будет, коль против воли поедет…

Князь нахмурился. Было видно, что поведение Несмеяны ему сильно не по душе.

– Да что происходит? – проговорил Любимка и оглянулся на наставника.

– Мне это тоже не нравится, – ответил тот. – Но от нас тут ничего не зависит.

Ярополк будто не услышал. Несмеяна продолжала стоять преклонённая, ветер трепал её косу.

– Что ж, – проговорил князь, все ещё с сомнением хмурясь. – Раз ты сама того не желаешь…

Несмеяна вздрогнула и подняла взгляд.

– Не желаешь, я же вижу, – молвил князь. Он мимолётно глянул на Клопа, тот ответил на его взгляд дерзко, даже с вызовом. Лицо князя разгладилось, он даже слегка дёрнул уголком губы, словно бы удержал улыбку. Голос его вознёсся над толпой. – Добро. Так тому и быть. Вот моё княжье решение. Я разрешаю тягателю Ярополку ехать вместо тягателя Несмеяны.

В небе громыхнуло и тут же тучи раздвинулись, на землю упал сноп света. Князь глянул на него и повернулся к Ярополку.

– А ты что скажешь?!

– Я!.. Да я!.. Всей душой я!.. – он разевал рот, как рыба, вытащенная из воды. Князь посмотрел на Стояна, тот кивнул.

– Да будет так! – громко провозгласил князь. Губы Несмеяны робко дрогнули, она тоже улыбнулась. Любимка сжался и присел, Розг стремительно скользнул вперёд, но… ничего не произошло. Сзади девушки стоял Клоп, положив одну руку девушке на плечо, вторую держа на талии. По тому, как исказилось его лицо, Любимка понял, что скоморошистый тягатель делает сейчас для Несмеяны то же, что делал воронёный на занятиях.

Он и правда подходит ей, как никто другой, – подумал Любимка и вдруг закричал:

– Несмеянка – молодец! Самый благородный человек!

Его крики подхватили подхалимы, а потом и толпа. Славили девушку тягателя и поздравляли сына воеводы. Из-за спин гридней высунулось широкое лицо Стойгнева. Он что-то спросил парня стоявшего рядом, тот ответил. Лицо воеводы озарилось счастьем.

Улыбка Несмеяны сделалась чуть заметнее, взгляд девушки потеплел. Любимка вспомнил, какой она была во время их поединка в Запретном лесу. Несчастная и загнанная. Видя эту улыбку, он вдруг ощутил настоящее счастье, как будто на миг прикоснулся к её душе.

Отрок тряхнул головой, и недобрые помыслы слетели с него, как паутинка. Он больше не верил, что Ярополк мог быть причастен к подкупу его друзей.

– Понял! – Любимка опять ткнул Ярополка в бок. – Цени благородство!

– Я ценю, – отозвался тот. Казалось, он сейчас упадёт в обморок. Любимка даже посторонился. Но сын воеводы не доставил ему такого удовольствия.

– Но это не значит, что я простил тебя за Варьку!

Люди продолжали кричать и славить новоявленных претендентов на состязания. Стойгнев все глядел на сына, лицо сурового воеводы исказилось, и он спрятал его за широкими ладонями.

Потом разговоры закончились, караван во главе со Стояном, богатырями и тягателями отправился. Любимка увидел взобравшуюся на придорожный столб Лиску, девчонку из приюта при Чудовом монастыре. Она махала ему, а лицо было покрасневшим и заплаканным. Любимка ощутил её боль, и почти сразу стыд. Так и не нашёл времени зайти в приют и попрощаться со своими прежними друзьями.

– Лиска! Передавай привет нашим! – заорал он, бешено махая рукой. Но девочка не услышала его. Когда взгляды их встретились, её конопатое личико озарилось таким счастьем, что Любиму сделалось противно за себя.




Сказ 5 – Дорога до Тулы


Московское княжество. Южные леса.

Дороги уже схватились ледком, оттаивали только днём, но не успевали осклизнуть под слоем снега. Любимка кутался в тёплый овчинный тулуп, сапоги тоже выдали с мехом.

Караван собрался не маленький. Одна за другой ехали несколько повозок, последним катился целый фургон, внутри которого можно было расположиться как в домике на колёсах.

Помимо участников состязаний и дядьки Стояна с ними ехали калика Фёдор, с десяток дворовых людей, Пелагея и Настенька. Кроме новгородских тягателей и Матфея, а также Клопа с Несмеяной, которые остались в Москве, к отряду присоединились все воспитанники школы богатырей.

Представителем князя московского в путь отправился урядник Фрол. Он был злее обычного, хотя до того Любимка считал, что это просто невозможно. Фрол либо ехал позади всех на тонконогом вороном коне, сопровождаемый двумя темными фигурами на таких же черных конях, либо безвылазно сидел в своём шатре, который везли для него в одной из повозок. В вечерних посиделках у костра он не участвовал, ни с кем кроме Стояна и своих воронёных не говорил.

Стоян не позволял тягателям скучать, все время придумывал какие-то соревнования, даже для тех, кто не принадлежал к московскому княжеству.

Караван полз, как ленивая змея, а отряд тягателей нарезал круги по ближайшим лесам, то обгоняя, то отставая от повозок.

– Школа богатырей не ставит цели возвысить какое-то одно княжество, так что тренируйтесь не бойтесь. Все вы одинаково для меня милы! – говорил Стоян подозрительному Остапу. Казака долго убеждать не пришлось, дай только показать удаль.

– А, ясно теперь, отчего наставников на состязания не берут, – сказал Олег.

Стоян тяжко вздохнул.

– Не надо о больном…

Ночевали все в тех же хижинах из еловых лап, которые возводили для себя и для трудяг из обоза. Пелагея и Настенька спали в фургоне.

Фрол со своими богатырями жил в шатре. Ночью они жгли огонь в очагах на треногах. Тягатели раскладывали огромные костры меж хижин.

Любимка был счастлив. Снова в пути, снова приключения. Боль из-за смерти Кунгура давно улеглась, неприятный осадок от поведения Варвары был затолкан поглубже внутрь и подальше от света. Немного не хватало восхваляющих его подхалимов, но зато был вездесущий Рыж. В последний момент один из обозных оступился и подвернул ногу. Рыжий парень тут же вызвался его подменить. Без своего обычного окружения он сделался тих и почти незаметен.

С Настенькой и Наумом Любимка почти не разговаривал. Настька глядит слишком укоризненно, а Наум молчит, но делает это столь многозначительно, что лучше бы обвинял и кричал.

Ярополк тоже больше молчал, сидя у костра и глядя в огонь. Днём он упорно тренировался, почти всегда становясь одним из лучших. Это потому что я не стараюсь, – неизменно заверял себя Любим. Он и правда не старался. Какой смысл рвать жилы в простых учебных соревнованиях, когда уже показал себя и на испытании и при добыче волшебной воды.

Остап был бесшабашен и весел. Для него состязания были чем-то вроде приключения. И конечно же он лелеял мысль повторить путь отца.

– Тарас единственный, кто победил в играх, будучи тягателем. Почему бы и мне…

Тут же на него наваливался Любимка, и начиналась потешная свалка. Наум глядел на них и вздыхал, а Ярополк отворачивался и молчал.

Пелагея пела перед сном у костров протяжные песни, которые брали за душу всех без исключения от первых богатырей до последней дворовой челяди. Проверяла на них новые сочинения, как она призналась Любимке. Общая реакция очень нравилась молодому менестрелю, она уже предвкушала выступления перед скоплением люда собравшегося на состязания в Туле.

Так прошла пара дней. А потом их размеренную жизнь прервало событие.

***

Московское княжество. Западные леса.

Скрипень передвигался глухими лесами, подальше от обжитых мест. Если в Мокеевке он показал себя и прихвастнул, дальше была большая вероятность повстречать Буслая или воронёных. Это было слишком опасно.

Его способность лени была скорее способностью поддержки, нежели атакующей, поэтому в одиночку ему не особо улыбалось выйти против сильного противника.

По той же причине не напал ни на одну из деревень. Проклятущий Харитон очень грамотно пускал по лесам и дорогам патрули из богатырей и писарей. Все силы уходили на то, чтобы им не попасться, о том, чтобы разрушить деревню и подпитаться жизненной силой людей – речи не было. Не удивительно, что уже на второй день пути настроение у Скрипеня было злющее презлющее.

А потом объявилась ещё одна напасть. Чем глубже забирался в лес, тем больше убеждался, что его преследуют.

– Ангелов пацан. Как он умудрился так привязать к себе собаку!

Он оглянулся и вдруг нахмурился.

– Нет! Это не она!

Взмах руки. Пространство затрещало от напряжения. Из кустов выпрыгнул и замер в воздухе матёрый волчище, в три раза крупнее обычных волков.

– Скверно! – скрипнул одержимник и взмахнул руками в другом направлении. Там из кустов появились ещё двое, таких же крупных.

Вз-з-з! Вз-з-з! – загудел от напряжения воздух. Волчары застыли, вмороженные во время. Зато первый шлёпнулся наземь и замотал лобастой головой.

– Вот и повод воспользоваться им…

Одержимник поднял левую руку. На мизинце неровно сидел перстень с крупным голубым камнем.

– Волки вы явно не простые, поэтому должно сработать, – скрипнул прутик. – Уныние!

Он выбросил кулак с перстнем в сторону зависших в воздухе волков. Вокруг них видимо проявилась мерцающая аура. Она вытянулась веретеном в сторону перстня.

Действие замедления прекратилось, волки попадали наземь. Морды их сделались отсутствующими, в глазах набухли слезы.

– Ау-у-у-у! – затянул один из них.

– Ау-у-у! Ау-у-у-у! – подхватили двое других.

Скрипень ухмыльнулся и незаметно скользнул в кусты. Он тут же явился обратно, медленно выступая задом наперёд. Следом за ним, не спуская глаз с жертвы, шагал огромный волчище.

– Гр-р-р-р! – угрожающе оскалил он пасть.

– Вы первые напали! – рявкнул на него Скрипень. Кольцо все ещё связывало трёх волков.

Вожак оскалился шире, давая понять, что он прекрасно все знает. Скрым! Скрым! Одержимник попытался свободной рукой сотворить замедление. Волк легко стряхнул искажение, мотнув лобастой головой. Страшная пасть распахнулась и клацнула в какой то паре волосков от руки Прутика.

Скрипень отскочил. Связь перстня и волков оборвалась. Они замотали башками, моргая ошалелыми глазами. Ухмылка вожака сделалась шире.

– Может договоримся, – закричал одержимник, глядя на волка. Тот мотнул большой головой.

Скрипень ничего не успел сделать. Зверь шагнул к нему, разевая пасть. Мальчик вскинул руку с перстнем, собираясь защититься, но ничего не успела сделать. Из лесу выскочил маленький пёс.

– Р-р-р-ры! – гневно зарычал он, вставая между волком и мальчиком. Он словно говорил. – Уходи! Я защищу!

Волк ошалел от такой наглости. Такая кроха и так нагло себя ведёт! Вожак поглядел на своих товарищей, словно вопрошая, что происходит? Те уже пришли в себя и с интересом смотрели на происходящее. Скрипень медленно отступил к кустам. Обе руки были наготове. Перстень смотрел на вожака, свободная рука указывала на остальных волков.

Крохотный на фоне волков пёс продолжал рычать, ни капли не страшась огромных зверей. Это выглядело бы смешно, если бы не было настолько серьёзно.

Один из волков зарычал и кинулся вперёд. Тишка не растерялся, Он бросился на лапу и вцепился в неё своими маленькими зубками. Волчара от неожиданности отскочил назад и взвизгнул. Вожак поднял морду и гавкнул, словно засмеялся.

– Поиграйте с малышом, а я сэкономлю силы, – ухмыльнулся Скрипень, отходя подальше в кусты.

– Нет! – Прутик метался по ту сторону его глаз, протягивая руки к Тишке. – Не уходи! Помоги ему!

Но мальчик ничего не мог сделать. Скрипень отошёл на достаточное расстояние и повёл вокруг свободной от перстня рукой. Следы, которые он оставил в кустах – исчезли.

– Отлично, сказал он и скрипуче рассмеялся. – Разом избавлюсь от двух проблем.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/aleksey-kudesin/raskolotaya-mechta-arka-2-velikie-bogatyrskie-sostoyazaniy/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.