Книга - Средь бесконечной череды созвездий. Книга 4. Лагатерра

Средь бесконечной череды созвездий. Книга 4. Лагатерра
Леди Дракнесс


Продолжаются приключения юной Рафики в чужой галактике. На этот раз героиня оказывается в элитной школе для детей со сверхспособностями и даже попадает в число ее студентов. Однако происхождение не оставляет девочке шансов на безмятежную учебу – на Рафику снова охотятся. А пока она разбирается с трудностями во взаимоотношениях, знакомится с представителем космической флоры и заводит первых друзей, из иной галактики надвигается новая опасность…





Леди Дракнесс

Средь бесконечной череды созвездий. Книга 4. Лагатерра





Пролог


Впрочем, совсем уж в фазе «овоща» после «плевка» шали дротиком в мою скромную персону я пробыла недолго. Все же организм успел среагировать, и укол транквилизатора вышел не внутримышечный, но подкожный. Хотя и его мне хватило за глаза и за уши, что называется. Поэтому-то я и полностью не отключилась, но и совсем прийти в себя у меня не получалось. И опять неприкаянно плавала, словно оторвавшейся от Звезды плазмоид, где-то на грани яви и лекарственной (на этот раз) одури.

Но и это уже был плюс в сложившейся ситуации.

Я пусть и приглушенно, словно сквозь плотное одеяло, но все же чувствовала, слышала, правда, не видела, хотя могла, пусть и в полусне, но все же анализировать происходящее.

Да. Ни видеть, ни шевелиться я не могла. И это был минус. Только вот иногда лучше ведь бывает и затаиться, если расклад сил непонятен.

Все это, конечно, являлось лишь слабым утешением для собственной психики в данном случае. Но аксиомой: если ничего не можешь сделать, так расслабься и ищи хоть какие-то плюсы в сложившейся ситуации, коль уж опять лоханулась по полной, – я не пренебрегла, сохранив тем самым собственные нервы в целости.

Тем более что даже злиться в сем конкретном случае для меня было непозволительной роскошью. Ведь, судя по всему, мою бессознательную тушку споро погрузили в защитную капсулу, подключив подачу кислорода (уже спасибо), кучу датчиков и плотно зафиксировав тело ремнями.

То есть, любая моя реакция ими (только кем?) тут же считалась бы. А будучи отслеженной, подлежала бы исправлению. Короче говоря, мне бы ввели очередную порцию трансиков[1 - Трансик – транквилизатор.]. Чего мне совершенно не хотелось.

Конечно, слегка проснувшийся мозг очень помогал самоконтролю, но…

Но от самого факта пребывания в беспомощном виде, от необходимости сдерживать свои порывы было очень обидно. Злиться и шевелиться мне очень хотелось, как и разнести все на этом корабле к чертям собачьим! Но я крепчала, хотя и с трудом.

Ведь серчать-то мне было на кого.

И в первую очередь на саму себя.

Ну вот чего я такая тупая? Вечно прокалываюсь. Вечно огребаю.

Очень обидные для самолюбия вопросы всплывали в затуманенном мозгу.

Но и их я моментально задавила в зародыше. Ибо любые размышления, а не только на эту тему, увеличивали физические проявления нервной системы. Мозговая активность там… Учащение пульса, дыхания… Пот… Покраснение кожных покровов. Под воздействием транквилизаторов я точно не сумею совладать с физикой и выдам себя тем, кто за мной наблюдает. Кто бы там ни был.

А мне точно не стоило палить контору в данной непонятной ситуации.

Тем более, все было очень похоже на то, что меня загрузили на корабль. Нет, все происходило в молчании, но по тактильным ощущениям, по вибрации… все это очень походило на погрузку в звездолет.

И судя по тому, что делалось это с бессознательным телом маленькой девочки, экипаж этого корабля вряд ли был в ладах с законом. А раз так, то…

Видимо, меня ожидало рабство или лаборатория с экспериментами. А возможно, что просто разберут на запчасти. Оставалось, находясь в капсуле, незаметненько так, но приходить в себя, чтобы датчики ничего не считали. А уж по прибытии, на месте осмотреться и разобраться.

Приняв это мудрое решение и совладав с собственными злостью и испугом, я расслабилась, впав в полудрему.

Капсулу чуть качнуло, лязгнули затворы креплений, и наступила звенящая тишина. Минут через десять корабль вздрогнул, слегка завибрировав, и, судя по всему, мы отчалили…

Мне оставалось лишь гадать: куда же мы все же направляемся?

Да надеяться…

На что?

Ну, хотя бы на то, что нас не припечатает куском астероида по дороге; не затянет в Черную на повороте; не взорвут Патрули, между прочим; и мы не врежемся со всего маху в какие-нибудь плотные слои какой-нибудь атмосферы, сгорев там.

В общем, мне оставалось лишь уповать на везение.

А в целом – верить в то, что по прибытии в пункт назначения я не пожалею о том, что нас не взорвали… не затянуло… не пришибло…

Звездолет вздрогнул, скорей всего, выйдя из атмосферы планеты. Затем он встряхнулся, словно мокрая псина, и мы, судя по моим чуть заложенным, несмотря на капсулу, ушам, рванули…

А вот чтобы понять куда, осталось лишь дождаться прибытия на эту самую кудыкину гору. Ведь влезть в систему корабля, дабы получить ответ на этот животрепещущий вопрос, я из-за лекарств была не в состоянии.

***

Грузовой беспилотник споро стартанул с каменной площадки дока и, преодолев притяжение планеты по прямой траектории, резво вынырнул с А-Дары, быстро уйдя с ее орбиты, не прошло и десяти минут. После чего, шустро набрав маршевую скорость, словно тень, растворился в черной мгле, окутывающей Систему Дара, туманности.




Глава 1. «Голубой мальчик»


Щелчок замка. И стяжные ремни, спеленавшие меня по рукам и ногам, в прямом смысле слова исчезли, перестав ограничивать возможность движения и одновременно давая понять, что мне пора вынырнуть из полутрансового состояния, в котором я усиленно изображала спячку. Поскольку мы прибыли.

В подтверждение этой мысли крышка капсулы бесшумно отъехала в сторону, и перед моими глазами во всей красе предстал житель Лагатерры.

Существо негуманоидного вида. Как, собственно, и все жители этой планеты, не считая приезжих, конечно.

Я хмуро уставилась на высокого широкоплечего неоргана с темно-синей кожей и парой щупалец на голове вместо волос, склонившегося над капсулой. Узкие ярко-оранжевые глаза с коричневыми пятнышками на радужке и вертикальными зрачками смотрели на меня в некотором недоумении.

Признаться, приличная доля озадаченности сквозила и в моем не самом добром взгляде, которым я его одарила.

Честно говоря, я совершенно не помнила, чтобы что-либо слышала о рабстве на этой планете. Или о том, что она является транзитным пунктом работорговцев. Ну-у или это была не Лагатерра, а просто отщепенец с нее, пребывающий на одной из пересадочных станций, торговцев живым товаром?

Решив, что пока размышлять на эту тему – все равно что толочь воду в ступе, я села и, протянув ему две руки, ехидно произнесла:

– На. Надевай.

– Что? – шипящим басом уточнил у меня неорган, глядя на меня чуть искоса.

– Наручники, кандалы, веревки… Не знаю, что там у вас принято, – глядя на него исподлобья, хмуро сообщила я.

Темно-синий амфибий чуть отстранился от меня, выпрямляясь.

А затем, гордо вскинув голову и скрестив на груди руки, холодно произнес:

– Не знаю, о чем ты говоришь, девочка. Но на Лагатерре нет рабства. А я представитель Школы Стисса, которому поручено принять новую ученицу.

В свою очередь, я тоже слегка отстранилась от него, мрачно осмотрев с головы до ног и обратно. После чего, скрестив на груди руки, скептически сообщила представителю:

– Не гони. В школу силой не доставляют, предварительно усыпив транквилизаторами.

И замолчав, вновь хмуро осмотрела его с ног до головы.

Надбровные дуги существа взлетели вверх, глаза еще чуть сузились, и он холодно уточнил:

– То есть ты, дитя, хочешь сказать, что не знала, куда летишь? Не знала о том, что зачислена в Школу, что за тебя уплачено? И что, в капсулу тебя поместили против твоей воли, усыпив?

– Да, – коротко, просто и твердо ответила я, глядя ему прямо в глаза, прекрасно уловив недоверие, чуть смешанное с насмешкой, сквозившее в голосе этого создания.

Видимо, он считал меня врушей? А зря. Я сказала ему чистую правду. Осталось выяснить: не врал ли он сам про Школу?

Надбровные дуги неоргана тем временем хмуро сошлись над тонкой переносицей изящного носа. А кожа приобрела почти черный цвет.

«Видать, задумался», – с иезуитским ехидством подумала я, вылезая из капсулы и игнорируя протянутую мне в помощь крепкую руку.

Мало ли там что? Вдруг на моем запястье все же сомкнутся если не наручники, то его когти?

Нет, я прекрасно понимала, что если он захочет, то…

Но все же желания подать ему руку у меня не было. Так что из капсулы я выбралась самостоятельно, усиленно игнорируя хмурый взгляд представителя и его вновь скрещенные на груди руки.

Хотя и отметила про себя, что выглядит неорган весьма импозантно. Да и вообще, красив и ухожен. Соответственно, занимает не последнее место в их иерархии. Об этом говорило и его длинное платье ярко-голубого цвета из искрящегося и очень недешевого шелка.

Благополучно вылезши из капсулы и почувствовав под ногами твердую почву, я еще раз окинула хмурым взглядом своего нового знакомого, приняв во внимание то, что на довольно крупной, хотя и весьма изящно исполненной, застежке его плаща и правда красовалась эмблема Школы Стисса.

И тут я призадумалась: «А что если этот “голубой мальчик” (не, ну не девочка же) меня не обманывал?

То есть Целитель заплатил за меня кругленькую сумму, силой отправив в эту школу? Почему силой? Зачем ему оплачивать мое обучение? Чтобы не отсвечивала среди Диких? Сам придумал или еще были желающие меня спровадить с Дары? А почему было просто не поговорить нормально? Тем более что эта школа была весьма интересной. И чуть ли не самой престижной в Содружестве. В основном обучение в ней было бесплатным. Зато и отбор шел очень жесткий. Отбирали детей по способностям, а не по толщине кошельков и заслугам их родителей. И чтобы попасть в эту школу на платной основе, одних денег было мало, как и связей. Тут был нужен вес в высших кругах Содружества. И не только. Это должен был быть некто, пользующийся уважением и доверием всего Содружества. Был ли Кохэн таковым? И что это тогда были за заслуги? Или шали был лишь прикрытием? Тогда кто стоял за ним?»

У меня возникло много вопросов. Правда, ответов на них придется немного подождать.

Нет, положа руку на сердце, я была совсем не против поучиться в Стиссе. Даже хотела просить Дагара о попытке поступить туда после третьего класса. А что? Хорошее неординарное образование. Полный пансион. Стопроцентное трудоустройство. Связи. И самое главное, особенно в моем случае, это право на предоставление статуса гражданина. То есть после окончания этого учебного заведения я могла вполне себе легально жить на планетах Содружества. Если, конечно, Школа поручится за меня, присвоив мне этот самый статус. Хотя ведь и Дикие имели такое право. Так что меня больше интересовала именно специализация, присваиваемая по окончании этой школы.

Кстати, о Диких…

Меня отправили на Лагатерру, чтобы не брать на себя ответственность за катанианку? Не захотели? Все? Или только кто-то из них? А знают ли в школе, кто я? Наверное, нет. Иначе бы Синий так не удивился ремням, сдерживающим мои порывы. Ведь для всех здешних катанианец – это воплощение пороков, зла, ну и т. п. Следовательно, и спеленать его для них нормальный вариант. Тогда как кого меня им представили?

В общем, меня терзали самые разные предположения.

Оставалось запастись терпением, чтобы их прояснить.

А пока…

Пока что я ловко залезла в разновидность адипля[2 - Адипль – небольшой летательный аппарат кабриолетного типа.], и мы плавно заскользили вдоль серых стен грузового дока.

Видимо, к выходу из него.




Глава 2. На пути к школе


Двери ангара бесшумно сомкнулись за нами, словно створки раковины, и я с любопытством оглянулась назад.

Черный купол грузового дока испускал ровное бело-голубое свечение, сигнализируя о том, что он занят. Остальная же площадь порта была освещена теплым желтым светом, демонстрируя тем самым готовность принять корабли.

Вокруг космопорта черной стеной возвышался лес, но силового поля я не заметила. То ли оно здесь не подсвечивалось, то ли было не нужно. По тому, что я знала об этой планете, выходило второе. Но, может быть, я не все знала?

Ответа на эти вопросы у меня пока не было, впрочем, как и на предыдущие. Поэтому и ломать себе голову, размышляя на данную тему, я не стала, перенаправив свое внимание на окружающий нас пейзаж.

А он был весьма живописен.

Шли мы неспешным ходом, на небольшой высоте и по прибору ночного видения вместо подсветки фарами. Шли по накатанной дороге, так что мой спутник чуть расслабленно откинулся в удобном кресле и даже слегка прикрыл глаза третьим веком. То есть всем своим видом демонстрируя уверенность, спокойствие и миролюбие, предоставив мне полную свободу в любовании проплывающим мимо адипля пейзажем.

Что ж, я вполне оценила то, что он не стал терять время, задавая мне глупые вопросы, и принялась осматриваться по сторонам.

***

Вид за бортом был шикарен.

Темно-лиловое небо еще подсвечивалось ярко-розовым светом уходящего спать светила. Но на становящемся темно-синим небе уже зажигались первые звезды. И здесь их было много. Что мне весьма импонировало.

Справа за бортом шумела вода, еле слышно шурша о камни. Темные, почти черные воды огромного озера были подсвечены ультрамариновыми полосками света, идущего со дна.

И зрелище это слегка завораживало.

Неожиданно одна из таких полосок ультрамаринового света начала расширяться, превращаясь сначала в небольшой ярко-голубой кружок, который с каждой секундой все разрастался, образовав в итоге приличных размеров круг.

Затем эта окружность стала набирать объем, превращаясь из плоского блина в сферу, которая затем с шумом и плеском выскочила на поверхность озера, где, расколовшись, словно орех, предстала перед нами большим, нежно-голубого цвета водным цветком, по форме напоминающим лилию.

Правда, у этого цветка вместо пестика имелось что-то очень похожее на человеческое туловище, увенчанное симпатичной женской головой на довольно длинной шее, со множеством щупалец вместо волос. И с шестью длинными руками вместо тычинок.

Честно говоря, я думала, что нас начнут разглядывать, к нам как-то обратятся…

Но нет. Осмотрев нас своими тремя глазами, существо сонно зевнуло и, закрывшись лепестками, опять приняло сферическую форму, шустро нырнув обратно в темные воды этого водоема, где из шара опять стало лишь узкой светящейся полоской, пребывающей где-то в его глубинах.

Тем временем лиловый закат с розовой каймой солнца и первыми горошинами звезд на темно-синем бархате неба ночным покрывалом окончательно опустились на темную гладь воды, добавляя в рисунок своей ткани еще и темноту озера с ультрамариновым светом водных цветов в нем.

Оторвав задумчивый взгляд от озера, я посмотрела налево…

А слева от нас черной стеной возвышался лес, чьи высоченные деревья, словно атланты, подпирали собою небосвод.

Хотя стоило нам покинуть освещенный район космопорта, как тут же выяснилось, что на самом деле этот лес не такой уж и черный.

Его необъятные стволы имели коричневый оттенок, а широкие мясистые листья переливались разными оттенками зеленого, веселыми точками, словно светлячками, искрящимися внутри насыщенно-черной мясистой листовой пластины причудливой формы.

Внизу же, под нами, находилась черно-коричневая, с болотным отливом узкая кайма дороги, которая, впрочем, начала слегка колыхаться, едва я посмотрела вниз.

Да и деревья начали позвякивать листьями так, словно что-то обсуждали между собой.

Одним словом, наше присутствие не осталось незамеченным.

Это было понятно. Непонятно было, хорошо это или плохо?

Нет, я знала, что на Лагатерре неорганическая форма жизни. Но вот должна ли она реагировать на наше присутствие? Тем более что лечу я с аборигеном. Вот этого я не знала.

Радовало меня то, что внимание было неагрессивным.

В поисках остальных ответов на возникшие вопросы я чуть скосила глаза на своего спутника.

Тот все с тем же невозмутимым видом сидел, развалившись в кресле. Разве что его глаза уже не были прикрыты третьими веками да зрачки чуть расширились.

Дорога тем временем скользнула за поворот, и адипль устремился туда же.

Последовал ее крутой спуск, впрочем, не коснувшийся нас, и мы поплыли мимо темно-серых скал, похожих на застывшие изваяния великанов.

А хотя по тому, как в щелях этих массивов зажигались желтые огни, и по тому, как их начало окутывать серое марево, мне уже не казалось, что мне что-то там кажется.

Я прекрасно слышала надрывный скрип камней и звук осыпающейся гальки. Я ощущала холодный изучающий взгляд на своей спине. И холод нечеловеческой энергии, поднимающий волосы на затылке.

Оставалось только, если и не быть, то хотя бы казаться невозмутимой и радоваться тому, что ни один из этих живых камней не перекрыл нам дорогу и мы, благополучно миновав горный кряж, полетели вдоль укутанных легкой туманной дымкой лугов, с начавшими на них распускаться ночными цветами разных форм, цветов и размеров, этими жителями луговин, фосфоресцирующими в темноте и задумчиво поедающими нас единственным глазом, находящимся там, где у обычных цветов бывает цветоложе.

Затем мы достигли Огненной Реки.

Золотисто-красная лава текла, бурлила, словно горная река, и выплескивала на обугленный берег раскаленные комья магмы. Она вспенивалась красными пузырями, алыми, словно кровь, и имела несколько течений, которые, петляя между холмами, неслись на север, периодами извергая из себя жидкие пузыри плазмы, с треском лопающиеся над ее поверхностью.

Зрелище было весьма завораживающее. Так что я даже рот приоткрыла от удивления и восхищения.

Чем вызвала легкую усмешку на лице неоргана.

Которого, кстати говоря, не знала, как зовут.

Осознала я это после того, как мы пролетели над горбатым мостиком, пересекая реку и вплетаясь, как еще один его плод, в тень большого сада, судя по форме крон деревьев и плодам, висящим на их раскидистых ветвях.

– Слушай, лагатеррин, а как тебя зовут? – максимально вежливо обратилась я к своему соседу по адиплю.

Тот секунду помолчал, а затем шипящим басом, с проскальзывающими в нем сварливыми нотками произнес:

– Не отвечу.

– Почему? – искренне удивилась я, полуоборачиваясь к нему.

– Потому что по этикету ты должна первая представиться тому, кто старше тебя по возрасту или статусу. А ты этого не сделала.

– Да иди ты, – чуть раздраженно сообщила я попутчику.

А затем, секунду подумав, решительно добавила:

– Ничего я тебе не должна.

В ту же секунду нажимая кнопку катапультирования и выбрасывая соседа из машины.

Все равно ведь летим на автомате, тем более что низко. Так что не ушибется. Да и огни какого-то здания уже виднеются. Видимо, школы. Доберусь и сама.

«А то ишь ты его, разважничался. Ню-ню… Я к нему на планету не напрашивалась. Нефиг и воспитывать. Тоже мне воспитатель нашелся», – решила я, краем глаза косясь на споро бегущего за адиплем представителя Школы, в которой мне, кажется, предстояло учиться.




Глава 3. Школа. Приехали


Сама школа, выросшая передо мною, словно шляпка гигантского гриба, едва я влетела на площадку перед ней, благополучно воспарив над крутым пригорком, меня несколько озадачила. Вернее, не сама по себе школа, конечно, а ее вид.

Я лично ожидала чего-то этакого, в готическо-романском стиле. Почему?

Не знаю почему.

Рекламные виды этой школы в сети отсутствовали совершенно. Что было несколько странно, конечно.

«Но, видимо, эта школа совершенно не нуждается в рекламе», – так я думала.

Теперь же, смотря на комплекс матовых полусфер бледно-василькового цвета, чуть светящихся в наступившей темноте, я испытала некоторый внутренний диссонанс.

Полусферические модули, соединенные между собой арочными переходами, с широкими, но не высокими окнами, светящимися теплым желтым светом, старый сад, окружающий их, и выложенная из серых камней площадка перед ними со старинными фонарями по ее периметру несколько озадачивали меня.

И я задумчиво оглянулась на аллею за своей спиной, отметив про себя и тот факт, что ее освещают лишь шесть фонарей, примыкающих к центральной площадке, остальная же ее часть оставалась темной. Впрочем, как и периметр вокруг модулей школы, с окружающим их старым садом, подсвечиваемым только светом, падающим из довольно низких окон, которые в настоящий момент в своем большинстве были погашены.

Светились лишь окна центрального модуля, да еще штук семь в соседних полусферах, часть из которых, скорее всего, была коридорами.

То есть школа спала.

Не спали, скорее всего, лишь те, кто должен был принять новую ученицу. Меня то есть.

Я задумчиво поскребла пятерней в затылке.

«Наверное, мне следует вылезти из этого транспортного средства и направиться к большой аркообразной двери, ведущей, по ходу, в центральный холл этого заведения? Она тут вроде одна. Или стоит дождаться моего вылетевшего из седла (какая неожиданность) попутчика? Хм-м, а я вообще не погорячилась, катапультировав его по дороге?»

Мои эпические размышления прервала распахнувшаяся настежь («Распахнувшаяся, а не отъехавшая в сторону…» – отметила я про себя.) дверь, и на пороге возникла мощная, почти квадратная фигура еще одного неоргана, смотрящего на меня с прищуром. Взгляд его вишневого цвета глаз был оценивающе-задумчив. Однако физиономия, покрытая гладкой черной кожей с узором из малиновых «розеток» на ней, не выражала никаких эмоций.

Разве что в бархатном баритоне, с небольшой голосовой вибрацией, когда он задал свой вопрос, проскользнули чуть удивленные нотки. И то я их уловила только потому, что, общаясь с Дикими, привыкла прислушиваться к различным оттенкам звучания голоса.

– А где твой спутник, девочка? – ровным тоном произнес вышедший на крыльцо.

– Да-а, сейчас догонит, – беспечно махнув рукой в темноту аллеи, ответила я, выпрыгивая из адипля и оценивая размер и прочность камней под ногами.

– Фу-у-ух… – раздалось сердитое прямо над моим ухом.

– Ну вот, уже и догнал. Он у вас в хорошей форме, – радостно поведала я встречающему, наивно глядя в горящие оранжевым огнем глаза, сердито сверлящие меня, то ли в надежде добуриться до совести, то ли в попытке прожечь дыру в моей скромной персоне.

Но поскольку и то и другое ему не светило, то я просто-напросто, показав язык его рассерженной персоне, молча развернулась лицом к встречающему в ожидании, так сказать, дальнейших указаний.

Одна из надбровных дуг указанного лица чуть приподнялась, и он с некоторой долей интереса оглядел нашу парочку.

Я же стояла смирно, чуть потупившись, скромно сцепив руки перед собой и насмешливо поглядывая из-под опущенных ресниц на встрепанного, возмущенно сверкающего глазами представителя.

– Ладно, – со вздохом откликнулся встречающий, внимательно оглядев нас. – Проходи внутрь, девочка. И добро пожаловать в нашу Школу.

И я, несколько скептически фыркнув и задумчиво потерев нос согнутым указательным пальцем, уже сделала пару шагов ему навстречу, когда он, глядя куда-то мне за спину, непонимающе уточнил у моего сопровождающего:

– А где ее вещи?

– Ан нет их, – с коротким смешком отозвалась я за своего соседа, поднимая глаза на второго неоргана.

Встречающий резко затормозил, вопросительно глядя на моего спутника.

– Тут возникли некоторые вопросы, додж[3 - Додж – директор Школы.]. И, возможно, наметились трудности, – сухо проскрипел тот.

– Что ж, их мы обсудим потом. Одежду и все, что необходимо, тебе выдадут, девочка. Сейчас тебя проводят в твою комнату. Потом отведут в столовую. Поесть, – делая мне приглашающий жест рукой, спокойно произнес додж.

«Директор, значится, – отметила я про себя. – Что ж, поглядим…»

И я решительно шагнула в раскрытые двери, навстречу струящемуся теплому свету, вслед за мощной фигурой неоргана.




Глава 4. Соседка


В холле нас встретил очередной представитель неорганического вида. Высокий, тощий, с гибким, изгибающимся волнами туловищем. Был он угольно-черный и одет был в облегающий фигуру черный костюм с вышитой на груди эмблемой Школы.

Его физиономия со светло-фиолетовыми глазками-щелочками, со впалыми щеками, квадратной челюстью и выступающими скулами не выражала ровно никаких эмоций и была каменно-отстраненной.

Однако он внимательно выслушал указания доджа, хотя и с выражением лица «я – памятник».

И, приоткрыв шевелящиеся отростки, служащие ему губами, отчего стал виден его ярко-алый рот с раздвоенным темно-фиолетовым языком, чуть грассируя, вполне доброжелательно произнес драматическим тенором, обращаясь к моей скромной персоне:

– Здравствуй. Я твой куратор. Пойдем, я отведу тебя в спальню. Там ты познакомишься со своей соседкой. Примешь душ и переоденешься. А потом я отведу тебя в столовую. Твои вещи?..

Существо еще раз окинуло взглядом нашу компанию в поисках моего багажа и, не найдя такового, вопросительно посмотрело на доджа.

– Новенькая воспользуется нашими вещами, – коротко бросил тот почти на ходу, не вдаваясь в пояснения и направляясь в один из коридоров, сделав знак только представителю, приглашая его следовать за собой.

Нам же с куратором оставалось лишь проводить их удаляющиеся спины задумчивыми взглядами, после чего тот гостеприимно указал мне на противоположный коридор, и мы направились к спальне.

Свет за нашими спинами чуть потускнел, судя по всему, его тут зря не тратили, а мы, миновав один коридор, спустились по лестнице вниз и, миновав второй, снова поднялись по лестнице вверх.

Путь до намеченной для меня комнаты оказался отнюдь не близким. Ведь находилась она в самом конце сферического комплекса. Так что мы пересекли семь блоков, множество коридоров и не меньшее количество лестниц.

Это был целый лабиринт с энным количеством проходов, ответвлений и тупиков. И отнюдь не во всех из них горел свет. А другие освещались совсем тускло.

Должна отметить, что это путешествие по кажущимся бесконечными коридорам и бесчисленным лестницам некоторых с непривычки могло бы и напугать.

Но не меня. Пусть у меня и возникал по пути нашего следования простой вопрос: это была игра на нервах? Или развитие пространственного ориентирования? А может быть, шанс ускользнуть от кого-то или чего-то? Тогда кого и чего?

Хотя-я-я…

Я бы, идя назад, не запуталась. Так что этот вопрос меня волновал меньше всего, на данном этапе по крайней мере. А там посмотрим…

Впрочем, не только клубок коридоров и лестниц с переходами между комплексами вызывал недоумение.

Вот несоответствие стилей в интерьере тоже вызывало вопросы.

Ну почему, например, каменная лестница в стиле рококо соседствует с мятной прозрачностью стен из углепластика? М-м-м?

Я лично не понимала эту тенденцию.

Посему в голову лезла мысль о какой-то катастрофе, в результате которой и было возведено новое здание школы, в которое, в свою очередь, и были помещены те предметы интерьера, которые сохранились из прежних времен.

Хотя никаких сведений на этот счет у меня не было. Поскольку не было их в официальных источниках. Были лишь навеянные этим несоответствием собственные мысли, пришедшие в мою голову.

А пока я раздумывала об архитектурных тонкостях этого строения, мы подошли к коричневой деревянной двери, перед которой мой провожатый на секунду замер, а затем, внимательно оглядев меня, решительно нажал на серебряную ручку, жестом давая мне знак войти.

Спорить я не стала, осторожно шагнув внутрь.

Идеи в голову лезли разные, конечно. Ведь не факт, что за этой дверью действительно находилась жилая комната, а не каземат или палата, обитая мягкой тканью.

Кто знает?

Но за высокой дверью действительно находилась жилая комната.

Маленькая прихожая с двумя вешалками и двумя подставками для обуви. Два зеркала. Два умывальника. Два полотенца. И две раздвижные двери, отгораживающие прихожую от небольшого прохода с толстым цветным половичком на полу, ведущего в собственно комнату.

Сама же комната была средних размеров. С огромным окном в белоснежной, чуть светящейся раме и широким подоконником, во всю стену, прикрытым темно-коричневыми рулонными шторами. К широким стенам были прикреплены деревянные книжные полки, изготовленные из клена.

Два стола кремового цвета, плотно примыкая друг к другу, стояли у самого окна, являясь продолжением подоконника.

Около них находились два офисных кресла цвета молочного шоколада с высокими удобными спинками.

На самих столах имелись две настольные лампы, прикрепленные к столешницам.

Прямо у стен прихожих стояли два шкафа-купе с огромными зеркалами на одной из дверец.

С ними соседствовали две полутораспальные кровати с обитыми тканью изголовьями и мягкой спинкой фисташкового цвета, примыкающей к стене цвета лайма.

Толстое покрывало болотного цвета лежало, аккуратно сложенное, в углу кровати. Рядом с ним – серый плед. К стене крепился светильник в стиле барокко, а под белоснежным потолком имелась люстра в стиле модерн.

А на красновато-коричневом деревянном полу лежал толстый шерстяной ковер цвета весенней листвы.

Около кроватей имелись также небольшие стеклянные журнальные столики. Рядом с ними на полу лежало несколько подушек темно-серого цвета. А на кровати, кроме большой подушки, имелся валик серого цвета и пара пестрых подушечек небольшого и среднего размеров.

На стене возле шкафов крепились смарт-системы[4 - Смарт-система – комплекс, включающий в себя все возможные технические навороты.].

А изголовье моей кровати упиралось в стену, за которой имелась белоснежная дверь, ведущая в банный отсек.

Кровать же соседки касалась шкафа коричневого цвета с двумя ажурными дверцами.

Как потом выяснилось, это был буфет.

Кстати, о соседке.

Едва я вошла и только-только начала осматриваться, как дверь банного комплекса тихонько приоткрылась и оттуда юркой змейкой выскользнуло золотоволосое создание примерно моего возраста.

Быстро забравшись на кровать, она удобно расположилась на ней, свернув калачиком свой хвост и чуть прикусив его конец острыми белоснежными змеиными клыками, с любопытством воззрилась на меня своими огромными, в пол-лица, раскосыми глазищами ярко-зеленого цвета, с узкими вертикальными зрачками.

– Здрасти, – немного озадаченно произнесла я, не стесняясь, разглядывая свою соседку по комнате.

Точеные черты слегка удлиненного лица. Узкий подбородок. Тонкий курносый нос с чуть великоватыми ноздрями. Немного полноватые ярко-красные губы. Небольшой рот. Аккуратная голова с копной отливающих жидким золотом кудряшек. Черные ровные брови дугой. Густые, длинные, черные ресницы, слегка затеняющие глаза. Чуть выступающие скулы. Почти прозрачная, чуть смугловатая кожа. Слегка удлиненная тонкая талия и несколько широковатые бедра, переходящие с их середины в приличной длины змеиный хвост коричневого цвета с черно-желтым узором. Длинноватые (на мой взгляд) тонкие руки с узкой кистью и ярко-алыми, острыми, ухоженными ногтями на тонких пальцах смотрелись вполне себе изящно.

Одета девочка была в мягкий фланелевый халат лимонного цвета.

Надо сказать, что, засунув в рот кончик своего хвоста, изучала она меня не менее пристально, чем я ее.

Нашу игру в гляделки прервал мой сопровождающий:

– Василика, это теперь твоя соседка. Сейчас дроны доставят ее одежду. Она сходит в душ, и я отведу ее в столовую, – сообщил он нам план действий.

– Привет, – голос незнакомки был мелодичен, чист и звонок, словно колокольчик прозвенел в этой маленькой комнате.

Я чуть растянула губы в улыбке, прекрасно понимая, что со стороны ламии все может быть иллюзией, служащей лишь ее интересам. Но пока мне не сделали ничего плохого, не стоило и бычиться.

Потому я с интересом уточнила у нее:

– А тебе сколько лет? Мне скоро восемь.

– А мне уже восемь, – весело рассмеялась соседка.

И ее смех хрустальным перезвоном разлетелся по комнате.

Я улыбнулась чуть шире, собираясь узнать у девочки, в каком она классе.

Но нас прервали дроны, доставившие мне постельное белье, одежду, обувь и книги.

Пришлось идти в душ.

Там, собственно, все было обычным.

Пара душевых кабин с такими глубокими поддонами, что в них можно было принимать ванну. Два туалета. Два бытовых блока.

Каменная, полупрозрачная, бутылочно-зеленого цвета плитка на полу. Матовые стены бирюзово-синего цвета.

Дрон, доставивший мне косметику и полотенца.

Да. Все было как обычно, за исключением банного автомата. Вот его здесь не было. Так что пришлось мне самой тереть себе спинку. По старинке. Мочалочкой.

Наскоро приняв душ и высушив феном волосы, я шустро облачилась в темно-серый брючный костюм, натянула на ноги мокасины и вышла из душевой, вновь оказавшись в комнате.

Что было неплохо. А то мало ли, может быть, здешнее пространство имеет тенденцию изменяться?

Но нет.

Это была все та же комната, с той же ламией на кровати, где меня в той же позе, в которой я его и оставила, и с тем же выражением полной невозмутимости на лице и дожидался сопровождающий.

Увидев меня, он сделал короткое приглашающее движение рукой, и мы, провожаемые любопытным взглядом моей соседки, отправились в столовую. То ли на поздний ужин, то ли на ранний завтрак.

Но это было и не важно, поскольку мой живот, был совсем не против любого перекуса. Хоть ночного, хоть утреннего.




Глава 5. Док


Мы чуть вернулись назад, прошли парой уже знакомых мне коридоров и свернули в очередной проход. Затем миновали еще несколько и наконец, спустившись по каменной, грубо сделанной лестнице и открыв деревянную двухстворчатую дверь с мозаичным верхом, оказались в столовой.

К слову, больше напоминающей уютное кафе.

Этакую харчевню.

С бежевыми тюлевыми занавесочками на окнах и тяжелыми темно-зелеными гардинами, висящими по бокам. С цветами в горшках на широких подоконниках. И с белоснежными ажурными скатертями на каменных темно-коричневых столешницах.

Тут же, у столов, по одному с каждой стороны, стояли тяжелые деревянные стулья с высокими резными спинками, обитые кожей, изготовленные из дерева коричневато-красного цвета.

Они, несомненно, придавали интерьеру брутальности, вот только мало подходили для школьной столовой.

Впрочем, как и факелы на стенах. Пусть и не горящие в данный момент.

Центральное освещение, однако, было вполне современным. И теплый желтый свет просто струился с белоснежного потолка, гармонируя с медово-желтым цветом стен. Но не со стилем интерьера, на мой вкус.

Хотя и цвет стен, на мой взгляд, как-то был не очень…

Дополнял интерьер мраморный пол из темно-синей, с василькового цвета прожилками плитки.

Я обвела взглядом помещение.

У стены стояла пара автоматов, в которых можно было разжиться напитками и легкими закусками.

Чуть ближе к окну правый дальний угол занимал буфет.

А другую, противоположную сторону помещения, оккупировал раздаточный стол с кухонным окошком за ним и окном для сбора использованной посуды сбоку.

Прямо по коридору, чуть дальше входа в столовую, был проход в туалеты и с десяток умывальников, размещенных с двух сторон вдоль стены.

Одним словом, все стандартно.

Помыв руки и войдя в столовую, я вопросительно посмотрела на своего спутника.

Тот жестом указал мне на один из столов, на место рядом с окном и лицом к двери. Что мне понравилось.

– Теперь это твое место. Запомни его. Оно официально закрепляется за тобой, – чуть торжественно сообщил мне неорган, гордо вскинув голову.

– Спасибо, – решив быть вежливой, при наметившейся пафосности субъекта, откликнулась я.

– Сейчас тебя накормят, – сухо отозвался он, направляясь в сторону кухни.

Я сглотнула слюну, глядя на его удаляющуюся спину, в предвкушении перекуса.

Но с ужином меня слегка обломали.

Не успел неорган сделать и двух шагов, как в столовую вошел еще один индивидуум.

Худощавый, среднего роста, светлокожий, с чуть длинноватыми молочно-белыми волосами.

«Седой», – почему-то сразу решила я.

Не белобрысый, а именно седой.

Вошедший внимательно посмотрел на меня. И взгляд его свекольного цвета глаз был вполне дружелюбен. Но у меня почему-то сразу же зачесалась спина.

Так что я без всякого официального представления незнакомца могла сказать, что он – доктор.

– Что-то хотел, док? – обратился к нему мой сопровождающий.

– Да. Пусть девочка до еды пройдет со мной в медотсек. Надо сдать анализы, – ровным доброжелательным тоном, обращаясь скорее ко мне, чем к спросившему, сообщил тот.

Я с интересом оглядела новое действующее лицо.

Густые черные брови, прямой нос с чуть искривленной носовой перегородкой, идеальной формы рот. Чуть выступающие скулы и кости челюсти. Ямочка на подбородке. Некрупные кисти рук. Голубоватый оттенок кожи и белков глаз.

«Тоже неорган. Хотя и гуманоидного типа», – определила я, поднимаясь из-за стола.

Перекус откладывался, а анализы приближались…

Ох и не любила я это дело. Да только деваться было некуда.

Так гуськом наша компания и направилась в медкабинет.

И возглавлял сей поход, конечно, доктор.

***

Так, в тесной компании, мы миновали несколько коридоров, притормозив у автоматической двери, чуть светящейся бело-голубым светом.

Возле нее неорган остановился, отступая к стене, а мы с доктором шагнули внутрь.

Едва я переступила порог медкабинета, как за нами с доком задвинулась стальная дверь, отгораживая нас от всего, оставшегося за ней.

Словно разделяя два мира.

Я поежилась. Обследования я не любила со времен Гатилайи. Да и вообще медицину не любила.

Пока я осматривалась, док накинул белую куртку, и я услышала спокойное:

– Присаживайся. Закатай рукав. Покажи язык. Чем болела?

То есть мы шли по стандартной схеме.

Я кратко отвечала, доктор где-то фиксировал мои ответы.

Но затем он коротко приказал:

– Раздевайся до пояса и садись в кресло, – кивнув на гинекологическое.

О! Это было нечто новое. До сих пор все его товарки обходились анализами и пальпацией моих костей.

Ну да ладно. Кто я такая, чтобы спорить?

И я кротко раскорячилась, водрузив по приказу доктора свои ножки повыше. Молча. Не споря.

Слегка возмутилась, только углядев в его нежных руках гинекологическое зеркало.

Нарочито откашлявшись, я с неприкрытым любопытством уточнила у эскулапа:

– Кхе-кхе… Скажите, пожалуйста, уважаемый доктор, а куда вы эту штуку, что держите в своих руках, собираетесь мне запихнуть? В попу? Так-то во мне еще не побывал ни один мужской орган, включая их имитацию. Или вы решили лишить меня девственности этим инструментом заранее? Чтоб потом ни одному мужику мучаться не пришлось, надрываясь над девственной плевой? Расчистите, так сказать, кому-то путь в мои глубины?

Произнося эту тираду, я очень постаралась, чтоб в моем тоне не промелькнуло ни единой ехидной нотки.

Только кротость, смирение и понимание нужности процесса расчистки пути неизвестному мне мужику вовнутрь себя любимой заранее, так сказать.

Тем более что мысль об извращенцах в этой школе у меня, естественно, промелькнула. Как и испуг.

Так что я внутренне напряглась, пусть внешне и постаралась этого не показать.

Однако мой скромный вопрос возымел свое действие. И врач, отложив инструмент в сторону, предпочел все же заглянуть мне между ног сначала визуально, без резкого применения технических средств, что называется.

Увиденное там его, судя по всему, слегка потрясло.

Потому как он густо посинел, уголок рта нервно дернулся, и он, тихо извинившись, взял у меня анализ менее травматичным для девичьей чести способом.

Чему я была несказанно рада.

Как и тому, что у него не развился нервный тик. Ну-у, в первую нашу встречу по крайней мере.

Так после получаса различных манипуляций я наконец вновь оказалась в столовой.

Где нежнейшая творожная запеканка, бутерброд с мясом, сдобная булочка с яблоком и компот слегка примирили меня с действительностью.

Впрочем, тишиной и покоем наслаждалась я не долго.

Не успела я вытереть рот салфеткой, как мой провожатый сообщил:

– Нас ждут в кабинете доджа. Пойдем. Он хочет с тобой побеседовать.

Что ж, побеседовать нам, судя по всему, и правда было необходимо.

Посему я молча встала из-за стола. Молча отнесла посуду в посудомоечную. И молча последовала за неорганом по очередному лабиринту лестниц и переходов.

Теперь уже в директорский кабинет.




Глава 6. В кабинете доджа


Наверное, нет смысла говорить о том, что мы вновь отправились в путь по многочисленным коридорам?

Лично меня это не удивило.

Я уже поняла, что лабиринт является фишкой данной архитектуры. Те же клубки, которые мне подбрасывали Звездочеты, по сути, только масштабирование покрупнее будет.

Наконец, преодолев старинную деревянную лестницу, мы спустились вниз. По моим прикидкам, так на нулевой этаж.

И отправились вперед по длинному, белоснежному коридору к единственной маячившей впереди двери, выполненной из коричневого дерева. Простой. Без орнамента. И судя по всему, очень старой.

Едва мы притормозили около нее, как одна из глухих створок приоткрылась, и док, умудрившийся нас обогнать, распахнул ее в молчаливом приглашении войти, тут же отступая вглубь кабинета.

Я бросила быстрый взгляд назад, оценивая млечную белизну пустого коридора.

И поняла, что не верю в нее. Уверена, что за кажущейся гладкостью стен скрывалась не одна дверь. Просто пригласили нас именно в эту.

Мрак и полутьма кабинета доджа, освещенного лишь небольшой настольной лампой, резко контрастировали со светящейся, слегка слепящей глаза белизной коридора. Отчего несколько терялась ориентация в пространстве. Да и разглядеть собравшихся было непросто.

Правда, не для катанианки.

Впрочем, никаких эмоций по этому поводу я демонстрировать не стала. Ну, пришли и пришли. Там светло, тут темно. И что? Да ничего. Просто данность.

Поэтому вошла и остановилась, сделав полшажочка вбок.

Молча. Выжидательно глядя перед собой.

Отметив тем не менее, что, кроме уже знакомых мне действующих лиц, в кабинете, в широком кресле, стоящем рядом со столом доджа, сидел еще один неорган.

Иссиня-черная кожа, гладкая, словно шелк. Змеевидные отростки, заменяющие волосы, на гордо вскинутой голове. Узкие, заходящие на виски прорези глаз под густыми, шевелящимися, увенчанными на концах шарообразными утолщениями выростами, служащими ему ресницами. И чуть скучающий цепкий взгляд ярко-желтых глаз, направленный на меня.

Впрочем, около восьми осьминожьих щупалец, служащих амфибии ногами, лежали, обвившись вокруг старинного кресла, спокойно, что являлось двояким признаком и было, с одной стороны, демонстрацией спокойствия, а с другой – показателем напряженного ожидания и готовности к действию.

И действовать он был намерен явно в отношении моей скромной персоны. Что, в свою очередь, несколько настораживало меня, как возможный объект предполагаемых действий.

Да. Настораживало. Но не слишком.

Пока что нападать на меня никто не собирался.

Потому я стояла, чуть расслабившись, выжидательно уставившись куда-то прямо, сквозь свет лампы, скрывающей от меня собственно директора этого заведения, и стараясь сделать взгляд понаивнее, так, на всякий случай, кося под дурочку.

Тем более что сам кабинет и его обитателей я уже успела осмотреть.

В принципе ничего особенного.

Брутальный старинный стол красного дерева. Сидящий за ним в кожаном офисном кресле додж. Справа от него пребывал в широком, старинном кресле осьминогоподобный тип. Слева, сложив руки на груди и прислонившись к подоконнику, замер доктор. Рядом со мной стоял змеевидный неорган. Он же мой куратор.

Толстый ковер на деревянном паркетном полу. Картины в позолоченных рамах, висящие на стенах, за креслом директора. Книжные шкафы вдоль стен. Сводчатый расписной потолок. Деревянное колесо – люстра – под этим потолком.

И, на мой взгляд, здесь явно имелись и скрытые от посторонних глаз стеллажи и двери.

Одним словом, все в рамках нормального интерьера старинного учебного заведения, пусть и базирующегося в отнюдь не старинном здании.

Да и это не вопрос. Бывает.

«А почему оно тут так бывает? Это я выясню попозже», – решила я, с любопытством рассматривая орнамент на потолке.

Надо же ведь было чем-то заняться, пока взрослые дяди играли в молчанку с семилетней девчонкой.

Ну, если они мне таким образом давили на нервы, то зря. Я-то эти самые нервы давлю лучше всех их вместе взятых. Ни одна блохастая псина с такой скоростью блох не ловит, ни один винодел так тщательно не давит виноград, как я – чужие нервные клетки.

Но собравшиеся в этой комнате об этом не знали, иначе не устроили бы весь этот театр с висящим в воздухе молчаньем, со светом, бьющим в глаза… В глаза, привыкшие к Голубому Солнцу, хочу заметить.

Это улыбало.

Но я же не буду им говорить об этом. Я, по своей врожденной скромности, умолчу о некоторых особенностях своей личности.

Потому просто стояла, молча осматриваясь в кабинете.

Наконец додж прервал затянувшуюся паузу:

– Значит, девочка, ты утверждаешь, что тебя насильно отправили сюда? – с присутствием в тоне некоторой доли скептицизма, спросил он.

– Да, – коротко подтвердила я, глядя на собравшихся чуть исподлобья.

– То есть ты заявляешь о том, что Военный Целитель выстрелил в тебя дротиком с транквилизатором и поместил в капсулу, отправив сюда? – вновь слегка недоверчиво уточнил додж.

– Да, – так же коротко ответила я, отмечая про себя незначительное увеличение вибрации в его голосе после моего ответа.

– И ты ничего не знала о том, что за твое обучение внесена полная оплата? Что оно оформлено надлежащим образом? – почти равнодушно попросил прояснить этот момент директор школы.

– Не знала, – подтвердила я.

Додж побарабанил пальцами по столу, кинув короткий взгляд в сторону врача.

– В ее крови обнаружены следы транквилизатора. А на теле присутствует след от укола, – лирическим тенором, правда, без единой эмоции в голосе, отозвался тот.

В комнате вновь воцарилось несколько натянутое молчание.

Наконец осьминогий тип нарушил его, произнеся горловым баритональным тенором:

– Как тебя звали на Кате?

«Вау! – отметила я про себя. – Шали им и об этом поведал?»

И ничуть не смущаясь, сообщила собравшимся:

– Рафика Серра Эль Грей из Оазиса Красных Песков, затем Рафика Эстер – Эллоэйя Аракс – Шарэди, по версии Гатилайи.

Просто отрапортовала, можно сказать.

После чего в директорском кабинете вновь воцарилась тишина.

Осьминогий свернул и развернул щупальца, додж опять начал пытаться сотворить из стола барабан, куратор изобразил пару волнообразных движений туловищем.

И тут раздался знакомый голос Амфибии, прошипевший чуть раздраженно:

– К какой когорте у Диких ты относишься?

– Дагара. Группа Тао, – отозвалась я, косясь на провал в стене, откуда и показался мой встречающий.

О том, что, пожалуй, отношусь еще и к Звездочетам, я решила не распространяться, помня о реакции Кохэна на мои слова. Не стоило накалять обстановку. Она и так была неоднозначной.

Додж сверкнул на меня глазами.

– Мы уточним этот вопрос у Диких, девочка. Но нарушать покой Дагара ночью я не стану, – сквозь сжатые челюсти проскрипел он.

– А у вас это и не получится, – отмахнулась я от него.

И отметив общее сверкание глаз неорганов, явно пытающихся возмутиться моей бесцеремонности, взмахнув ресницами и слегка потупившись, сообщила им, придав голосу чуток наивности:

– Они в рейде. А у других я бы не стала расспрашивать.

И пристально посмотрев в глаза Осьминогому, жестко добавила:

– Я не знаю, сам ли Целитель это проделал или были еще желающие отправить меня сюда, но я и сама хочу побеседовать на эту тему с Дагаром.

Неорганы коротко переглянулись, оценивающе осмотрев меня с головы до ног, после чего додж приказал моему куратору:

– Отведи ее в спальню. Завтра она идет на занятия. Подъем в шесть утра. Пусть поспит.

Тот молча посторонился, выпуская меня из кабинета прямо в объятья многочисленных коридоров.




Глава 7. Явление


Правда, на этот раз мы пошли другим путем. Сократили его, можно сказать. И пройдя пару коридоров, вышли прямо в центральный холл школы, где я решила нарушить молчание, поинтересовавшись у своего спутника:

– Скажите, пожалуйста, а кто этот осьминогий тип?

Куратор пару секунд помолчал, а затем равнодушно произнес, не сбавляя шага:

– На этот раз, девочка, я отвечу на твой вопрос. Но только на этот раз.

Он остановился и, не оборачиваясь, тем же тоном продолжил:

– Привыкай подавать голос только тогда, когда к тебе обращаются старшие. Это правило. За его нарушение следует наказание. Оно не распространяется на учеников школы и учителей во время урока. Но только во время урока. По его окончании это правило вступает в силу и для учителей.

И бросив на меня холодный испытующий взгляд из-за плеча, уточнил:

– Понятно?

Я коротко дернула плечом, сопроводив его коротким кивком головы.

Мне, конечно, очень хотелось узнать, что за наказание меня ожидает. Выпорют? Без еды оставят? Запрут?

Но я пока решила не выпускать свое любопытство на волю. Успею еще. И потому скромно промолчала, изобразив на физиономии что-то типа смущения и потупив взор.

Оценивающе окинув меня взглядом, неорган вновь отвернулся, совершил пару волнообразных движений туловищем и без тени эмоции в голосе продолжил:

– Список правил Школы ты найдешь у себя в комнате на столе. Как и список ее работников с их регалиями.

Коротко хмыкнув про себя, я не стала ничего комментировать, чуть притормозив и скептически оглядев своего сопровождающего с головы до ног, пока тот не видит.

«А то ж накажут, – поехидничала я мысленно. – Не тем же взглядом наградила бедненьких».

Вообще, данное правило меня несколько удивило. Уж очень от него попахивало спесью и ее пестованием.

Сразу вспомнился Целитель с его воплями по поводу моей избалованности Дикими. Хотя я не могу сказать, что была болтливой или невежливой. Но вот этот общий снобизм, характерный, судя по всему, для многих планет Содружества, меня удивлял. Неужели цивилизация настолько убивает искренность, открытость, любознательность? А взамен что? Закрытость в отношениях? Одиночество даже в кругу близких? Неумение дружить? Боязнь чувств?

Мне это было непонятно.

Но я решила не париться. Уж к чему-чему, а к автономному существованию мне точно было не привыкать. Просуществую и здесь, если придется.

Одним словом, я лишь скривила губы в ответ на собственные мысли и, пренебрежительно дернув бровью, бодро потопала следом за куратором в сторону своей спальни.

Авось соседка что расскажет…

***

– С этой мы намучаемся еще больше, чем с… – глядя на экран монитора, начальник службы безопасности школы нервно взметнул щупальца вверх, впрочем, тут же возвращая себе контроль над чувствами, а щупальца – на пол.

– Так, – коротко откликнулся додж, разворачиваясь в сторону окна и глядя на темный сад немигающим взглядом.

Доктор молча хмурился, уставившись в пол так пристально, словно был намерен что-нибудь выжечь на нем.

– Меня пока что больше волнует способ ее попадания к нам, – озабоченно пробормотал начальник службы воспитания, косясь на закрывшуюся за девочкой дверь.

– Предполагаешь проблемы с Дикими? – чуть недоверчиво уточнил у него осьминогий, с готовностью переключая свое внимание на НСВ.

– Допускаю такую возможность, – согласился тот.

– Дождемся утра. Тогда я попробую связаться с Дагаром. Нет. Тогда по закрытому каналу оставлю для него сообщение с просьбой связаться со мной, – прервал их не начавшиеся рассуждения додж.

Доктор оторвал взгляд от пола, собираясь что-то сказать, когда стены кабинета дрогнули, теряя свою непроницаемость…

***

Ушли мы, однако, не далеко.

Не успела я сделать и пары шагов, как стены полусферы словно качнулись и начали приобретать прозрачность.

От удивления я застыла на месте, приоткрыв рот и глядя на вырисовывающиеся, проступающие сквозь них стволы деревьев, площадку перед входом, фонари, звездное небо, рыжие отсветы реки, аллею и…

И группу лиц в кожаных плащах и с мечами наперевес, бодрым шагом шествующую по этой самой аллее, прямиком к входу в здание. Группу, очень напоминающую Звездочетов.

Правда, было их всего шестеро.

«А где остальные?» – подумала я, начиная за них волноваться.

Не случилось ли чего с мужиками?

Куратор тем временем тоже начал волноваться и, встав напротив двери, усиленно пытался загородить меня собой.

Я хмыкнула.

Он же не думает, что сможет что-то сделать, если Звездочеты решат до меня добраться?

Высказаться по этому поводу мне, однако, помешали выскочившие, как настеганные, из бокового прохода док с доджем.

– Уводи ребенка, – коротко распорядился директор, вставая перед нами с куратором.

Док встал рядом с ним, также прикрывая нас от пожаловавших в ночь гостей.

«Бозе, как мило. Меня защищают, кажется. Или пытаются спрятать от Звездочетов?» – почти умилилась я, выглядывая из-за спины куратора.

Тот попытался было взять меня за руку, чтобы увести, но я вывернулась, быстро выпалив, пока меня не утащили из холла защитнички:

– Это они меня дома не застали. Вот и отправились следом.

На меня резко и коротко глянуло три пары глаз. Недоверчиво глянули, должна сказать.

Впрочем, ни они задать вопросы не успели, ни я на них ответить, поскольку тяжелая дверь открылась… Вернее, ее распахнули с ноги. И… на пороге этого учебного заведения возникла первая пара весьма рассерженных мужиков.

Ну, на мой взгляд рассерженных. Так-то они прекрасно себя контролировали.

Ноль выплеска энергии, ноль эмоций на лице. Застывшее равнодушие во взгляде.

Только вот я бы на месте любого существа во Вселенной сразу бы забилась под лавку. Действие, естественно, было бы абсолютно бессмысленным, но хоть что-то надо же было сделать…

И если бы в чем-то провинилась перед ними, то тоже рванула бы прочь, сверкая пятками… При этом прекрасно понимая тщетность собственных действий. Но человек же слаб. Ему позволительно. А я вообще девочка.

Но поскольку вины я за собой не ведала, то, нежно улыбнувшись гостям, с радостным визгом:

– И-и-и-и… – кинулась к ним навстречу, ловко запрыгивая на ходу к Альфе на ручки и радостно прижимаясь к его плечу всем телом.

– Оседлала все-таки, – насмешливо произнес тот мне на ухо, выдыхая, впрочем, как мне показалось, с облегчением.

– А как ты хотел? Женщина же, – насмешливо процедил сквозь зубы Кузнец, занявший позицию рядом с мечом наготове.

– У нас появились к вам вопросы, господа, – ровным голосом произнес мой «жаних», равнодушно глядя на неорганов, сбившихся в кучу, словно отбившиеся от наседки цыплята, и не убирая меч в ножны.

И сказал он это так, что мне стало местных немного жалко, и я осторожно тронула Звездочета за рукав кожаного плаща.

– Они не сделали мне плохо. Скорее их ввели в заблуждение, – тихонько прошептала я ему на ухо, быстро перебираясь к нему на ручки.

Тот хмыкнул, подхватывая меня поудобнее.

А я, нежно обняв его за плечо, скосила глаза на неорганов. Вид у них был так себе. Бледный.

В гроб краше кладут, на мой взгляд.

Однако додж, собрав все свое мужество и силы в кулак, нашел в себе смелость произнести:

– Нам бы и самим хотелось знать, что происходит.

– Что ж, обсудим, – свирепо усмехнувшись уголком рта, произнес один из Звездочетов.

Додж гостеприимно показал чуть трясущейся рукой в сторону своего кабинета. И мы отправились туда, откуда пришли.

Неорганы впереди. Звездочеты сзади.

Я же ехала на ручках у их командора, довольная и счастливая, краем уха, впрочем, прислушиваясь к шорохам в школе и приглядываясь к теням, мелькающим в проходах.

Детей срочно эвакуировали.

– Мы не дадим этой планете разобраться, если они надеются на это, – с ухмылкой произнес один из Звездочетов, поймав мой взгляд.

Я не очень поняла эту фразу, но видела, как вздрогнули неорганы. И судя по их виду, хоронить их уже не имело смысла. Надо было сразу кремировать.

В общем, мне стало даже неудобно за поднятый из-за меня кипиш. Но… Не я его начала.

Тем временем мы прибыли к директорскому кабинету.

И выбив в нем дверь, Альфа первый шагнул внутрь, видимо, проверяя его на безопасность.




Глава 8. В это же время на Даре…


Глава Клана Целителей стояла перед Повелителем Повелителей, плотно сжав губы. Ее щеки пылали черным румянцем, ноздри прямого носа чуть подрагивали от внутреннего напряжения, а во взгляде читалось открытое возмущение, с явными нотками неуважения, если не презрения, к тому, с кем она беседовала, и непоколебимая уверенность в своей правоте.

Сидящие за столом представители остальных кланов хмуро молчали, опустив глаза в стол.

Вольготно развалившийся в огромном мраморном кресле, стоящем на небольшом каменном возвышении прямо напротив женщины, Дикий скривил рот в презрительной усмешке. Его чистый, белоснежный лоб прорезали морщины. Почерневшие глаза зло сверкнули из-под нахмуренных бровей. Он смотрел на стоящую перед ним с гордо поднятой головой целительницу в упор, зло и упрямо.

– Сомневаешься в правомерности моего решения, шали? – шипящим шепотом просвистел он, выпрямляясь в кресле в тщетной попытке скрыть раздражение.

– Не сомневаюсь. Уверена, что оно недостойно любого из Диких, а тем более воина и Повелителя Повелителей. Прикрыться изгоем и за спиной когорт, находящихся в боевом рейде, похитить воспитанницу одной из них… Это подлость. Низость, дискредитирующая вас как Главу Кланов и вносящая разлад в общество, – голос Целительницы звенел от сдерживаемого возмущения.

– Да как ты смеешь? – в бешенстве прошипел ей в лицо Дикий, наклоняясь вперед. – Дагар принял самовольное решение, когда приволок ее сюда…

– Такие решения только так и принимаются. Сразу. И когорта приняла это решение командира, – холодно парировала Мирра, прерывая Повелителя Повелителей на полуслове.

Тот замер от такой открытой демонстрации неуважения. И, медленно распрямляясь, встал, положив руку на навершие меча из огромного рубина.

Целительница, яростно сверкнув глазами, взялась за рукоять своего клинка.

Остальные члены клана встали со своих мест.

И трудно сказать, чем бы закончился этот диалог, если бы его не прервал звук упавшей двери, выбитой ударом ноги, и в Зал Заседаний не вошли Звездочеты.

Сказать, что их появление вызвало эффект разорвавшейся бомбы, значит не сказать ничего.

Многим из собравшихся стало плохо, и они кулечками посыпались на пол. И судя по растекающимся под некоторыми голубоватым лужицам, не все из них потом поднялись.

Что ж, Звездочеты не слишком церемонились со сдерживанием своей энергии.

При виде незваных гостей глаза целительницы расширились от ужаса, и без того белоснежная кожа побелела еще сильнее.

Повелитель Повелителей вздрогнул, как-то сразу сникнув. Его лицо застыло серой маской. Глаза потухли.

Один из пришедших опустил руку, и на пол перед ним упало отрезанное ухо с серьгой-гвоздиком в нем. Когда Звездочет успел его отрезать, осталось загадкой. Слишком уж стремительным было движение его руки с зажатым в ней серебристым клинком.

***

Глядя на черные брызги крови, бусинками упавшие к ее ногам, Мирра успела отметить про себя, что не заметила движение руки гостя, лишь только результат этого взмаха, лежащий у ее ног. Да и их приближение она не заметила. Просто они оказались рядом. Как рок. Как данность.

И теперь сережка, как результат этого сближения, стоившая больше, чем доход многих планет за десятилетия, лежала на полу, переливаясь в свете закатного солнца. Поблескивала, играя множеством граней, на мертвенной белизне отсеченного уха, чем-то напоминающего парусник, качающийся на отмели черных вод какого-нибудь залива, прямо у носок ее мокасин.

Впрочем, ничего более она не успела подумать, потому как острие меча коснулось ее шеи, и один из Звездочетов скучающим тоном произнес:

– А вы, мадам, видимо, так привыкли держать в своих руках нити чужих жизней, что присвоили себе право распоряжаться чужим имуществом.

Клинок, направляемой крепкой рукой, играючи рассек ей шею, оголяя артерию.

– Это, шали, тебе напоминание о том, чем можно распоряжаться, а куда не стоит лезть. И благодари ребенка за сохраненную шею. Если бы она не спросила у нас разрешения на проживание в нашем доме, ты бы уже обходилась без нее. Голова, правда, уже вряд ли бы приросла обратно к туловищу. Но зачем она тебе? Все равно же ты ею не думаешь. А от лишнего стоит избавляться. Так, шали? – ерничая, произнес синеглазый, щелкая острыми зубами прямо у пульсирующей раны на ее шее.

Мирра молчала, находясь в полушоковом состоянии. Ее колотила крупная дрожь. В огромных глазах застыл ужас.

– Много власти себе присвоили. Гордыня ударила в голову. Забыли о нормальных качествах, присущих разумным существам, – холодно произнес один из Звездочетов, небрежно пиная отрезанное ухо носком берца и загоняя его в угол зала.

Он стоял лицом к окну, не смотря в сторону Повелителя Повелителей, равнодушно провожая взглядом меркнущий свет светила, проникающий в помещение из расположенных наверху узких витражей.

И отсутствие прямого внимания к своей персоне, видимо, подбодрило Дикого, а возможно, он потерял всякий инстинкт самосохранения от многовековой привычки повелевать, потому как, гордо выпрямившись и не обращая внимания ни на текущую по шее кровь, ни на боль, высокомерно заявил:

– Да кто вы такие, чтобы мне указывать?! Как смеете поддерживать эту… Особь, по своей структуре которая, возможно, даже не является живым организмом?! Ее планету еле выкинули за пределы Системы, а вы…

– Главное, что душа у нее живая, в отличие от вашей, – хмыкнул красноглазый, снося тому голову на полуслове его пламенной речи одним неуловимым движением меча. – Упс. Упало что-то, – со смешком сообщил он, обращаясь к целительнице.

Вот только глаза его при этом совсем не смеялись.

Шали робко попыталась зажать собственную рану дрожащей рукой, прикрыв ее куском сари.

И как выброшенная на песок рыба, то открывала, то закрывала рот, не в силах произнести ни слова.

– Думаю, что тебе, как «великой» целительнице, будет несложно залечить сей незначительный порез? – ехидно уточнил у нее красноглазый.

Мирра не успела даже попытаться что-либо ответить, потому как в зал вошел еще один из Звездочетов, неся в руках что-то, напоминающее своей формой бублик.

Небрежно швырнув это нечто в центр, он вопросительно посмотрел на своих товарищей.

Бублик тем временем зашевелился, с трудом приподнимаясь на руках и вставая на колени.

И Мирра узнала в нем Кохэна.

Военный целитель выглядел сильно потрепанным жизнью, да, судя по всему, и не только ею. Был взлохмачен, бледен и ощутимо помят.

Синеглазый без лишних слов черканул кончиком меча ему по щеке.

«Такие метки не заживают, – отстраненно подумала шали.– Знак не совсем порядочного поступка на всю жизнь. Но все же не крест, да и голову на плечах они ему оставили».

Кохэн же молча стоял на коленях, положив на них грязные ладони, не поднимая головы и не вытирая текущую по белоснежной щеке черную струйку крови.

Мирра хрипло втянула в себя воздух.

От тяжелой энергии, молотом пригвоздившей всех, находящихся в зале, ей было тяжело дышать. В глазах темнело.

Звездочеты между тем как стремительно вошли в зал, так, не тратя лишних слов, и удалились из него.

И едва последний из них переступил порог, как она без сил повалилась на пол, прямо в растекшуюся лужицу крови от снесенной с плеч головы Повелителя Повелителей, откатившейся к ней.

Лежала на холодном полу словно в дурмане, глядя широко открытыми глазами в удивленно распахнутые глаза головы того, кто много веков имел почти неограниченную власть на Даре.




Глава 9. Договор


– Крайд. Меня зовут Кра-а-айд, – нараспев произнес, почти промурлыкал тихонько мне на ухо «жаних», видимо, уловив мою мысль о том, что я, имея уже какое-то время дела со Звездочетами, до сих пор не в курсе их имен.

Даже не спрашивала их об этом.

Озвучивая по пришедшим на ум признакам: Альфа, Астролог (Жаних, Главный), Красноглазый (Док, Целитель), Кузнец (он же Бывший), Синеглазый…

Но это было не совсем правильно, на мой взгляд. Вернее, это было приемлемо для случайных знакомых. А можно ли назвать случайными тех, в чьем доме ты живешь, кто вышибает дверь, следуя за тобой?.. Вряд ли. Значит, и обезличивать их неверно, и соотносить только с определенными признаками – тоже. Соответственно, им нужны имена.

Все это промелькнуло в моем сознании не как мысль, а как настроение. Но Крайд уловил его, потому что, наклонившись к моему уху, прошептал свое имя, обдав висок жаром дыхания. Почти обжег его.

Я с благодарностью посмотрела на Астролога, прошептав в ответ:

– Мне тут вроде и интересно. Да и о поступлении сюда я думала. Вот только способ попадания злит. И деньги Кохэна, которыми он заплатил за мое обучение, тоже. Их я брать не хочу. Я бы поговорила с Дагаром на эту тему, но его пока нет.

Я вопросительно взглянула в глаза Звездочету, рискуя пропасть в их огне. Пусть и тщательно сдерживаемом.

Альфа усмехнулся, усаживая меня на подоконник в директорском кабинете и устраиваясь рядом сам.

Крайд же, никак не отреагировав на мои слова, носком берца выдернул кресло доджа из-за стола и уселся в него, закинув ногу на ногу.

Остальные Звездочеты расположились по периметру кабинета, контролируя пространство и присутствующих в кабинете лиц.

Неорганы стояли в центре этого круга, не произнося ни слова.

Наконец, лениво окинув взглядом стол доджа, Крайд чуть раздраженно и пренебрежительно дернул бровью, и Кузнец холодно произнес:

– Документы.

Директор тут же провел рукой по запястью, выводя на гала-экран, вспыхнувший в середине комнаты, мои данные.

Биография, происхождение, болезни. Договор на обучение. Чеки по оплате полного пансиона. Все. Все было в этом файле.

Не было только указано, что меня спросить забыли, когда договаривались со школой.

Астролог бегло пробежал глазами по строчкам и задумчиво посмотрел на меня. Я – на него. Повисла двухсекундная пауза, от которой по вискам сбившихся в кучу неорганов, заструился пот. Наконец Звездочет вынес решение:

– Она остается. Но деньги за нее вы вернете тому, кто их вам заплатил.

И не дожидаясь вопросов, молча швырнул на красное дерево стола прозрачный, с бурлящим внутри пламенем, величиной с его кулак драгоценный камень.

Я смотрела на стол широко раскрытыми глазами и с открытым ртом. Замерев. И еле дыша.

Потому что, если камень в серьге Повелителя Повелителей стоил годового ВВП развитой планеты, а то и не одной, то за этот «булыжник» можно было прикупить все Содружество, целиком и полностью. Со всеми потрохами, что называется.

Палец Альфы аккуратно вернул мою отвисшую челюсть на место.

– Э-э-э-это… – начал было, заикаясь, додж.

– За ее обучение. А деньги ты вернешь… – прервал его начинающуюся икоту Крайд.

Возвращая тем самым и остальных из предобморочного состояния в реальность.

Голос Астролога звучал тихо. Тон был самый нейтральный. Но я почувствовала огромное желание быстренько метнуться в туалет, дабы дать нервной системе передышку.

И в этом желании я была не одинока.

Судя по бледному виду неорганов, они бы бежали туда впереди меня и гораздо быстрее.

Вот только выпускать их из кабинета явно никто не собирался. А мне рвануть туда единолично было как-то неудобно. Так что пришлось нам всем мужаться.

Впрочем, увидев кого-то еще более перепуганного, чем сама, я как-то разом выдохнула, успокаиваясь и прижимаясь к предплечью Альфы покрепче.

Директор тем временем молча кивнул, пытаясь унять дрожь нижней челюсти, показывая, что принимает условия Звездочетов, и взгляд Крайда обратился ко мне.

– Я ведь смогу на каникулы возвращаться к вам в дом и жить в нем? – тихо уточнила я у него, глядя при этом на Кузнеца.

Астролог, усмехнувшись уголком рта, кивнул.

И взгляд его оранжевых глаз хоть и был спокойно-непроницаемым, но все же показался мне слегка насмешливым.

Как, впрочем, и у остальных Звездочетов. Кузнец даже слегка оскалился в улыбке, подняв пытающиеся вспыхнуть черным пламенем глаза к потолку.

***

Через пару минут мы уже стояли в холле.

Как говорится, на том же месте и в том же составе.

Альфа аккуратно опустил меня на пол и, приподняв кончиком указательного пальца мой подбородок вверх, спокойно произнес:

– Дагар не в курсе. Но скоро будет. И… не подведи нас, – он усмехнулся.

Вот только его глаза, глядящие на меня из-под опущенных ресниц, чуть скучающе, совсем не улыбались.

Серьезно посмотрев сначала на него, потом на остальных Звездочетов, окруживших меня, я лишь коротко тряхнула головой, без слов обещая постараться их не подвести.

А у самой сердце сжалось от мысли о том, что я снова остаюсь одна и в незнакомом месте.

Но отступать я была не намерена.

Шесть мужиков чуть оскалились, демонстрируя удовольствие от моего упрямства, и в одну секунду исчезли из нашего поля зрения, оставив меня наедине с насмерть перепуганными неорганами. Не верящими, по-моему, в благополучный исход этого визита.

Поэтому затянувшееся молчание пришлось нарушить мне:

– Ну че, пошли спать, что ли? – сдерживая зевок и разбивая висящую в холле тишину, произнесла я, вопросительно глядя на куратора.

***

– Вот так, не успеешь оглянуться, а твоя бывшая, и не просто бывшая, а умершая, восстав из мертвых, да еще страдая склерозом, с самым невинным видом вновь вселяется в твой дом. Ставя все твое спокойное холостяцкое житие с ног на голову. Грозя при этом заселить когда-нибудь в него и своего нового, – насмешливо произнес Кузнец, бросая короткий взгляд через плечо на начинающие гаснуть модули школы.

– Да что в дом! – хохотнул Астролог. – Тут, не думая, не гадая, попадаешь в женихи.

– И тебя тут же оседлали, – хмыкнул Альфа.

– И ты уже раскошеливаешься, оплачивая расходы женщины, – осклабился Кареглазый.

– Тем более что ей и претензий не предъявишь. Она же ничего не помнит, – фыркнул Зеленоглазый.

– Склероз – болезнь хорошая, – согласился с ним Альфа.– Тем более если ты теперь маленькая девочка. Сирота. А кругом… – он махнул рукой.

– А кругом дядьки Звездочеты, – хмыкнул Сероглазый.

– Которых женщине просто необходимо поставить на уши, влетев в их жизнь на полном ходу. И сесть на шею, радостно болтая ножками, – подвел итог Астролог.

Звездочеты дружно хохотнули, растворяясь в дорожке из звезд, что тонкой спиралью раскинулась на ночном небосводе этой планеты.




Глава 10. Ночное дежавю


Постель была мягкой, подушка – удобной, одеяло – теплым, в комнате царили тишина и покой, а я лежала на спине, уставившись в потолок и размышляя одновременно обо всем и ни о чем.

Жизнь опять подкинула вопросы, и хорошо хоть не ребром их поставила.

Но я прекрасно понимала, что влипла в какие-то очень взрослые взаимоотношения с очень непростыми созданиями. Отношения со множеством нюансов, о которых я ничего не знала. Да и откуда? Ведь о Звездочетах никто вслух не говорил. О них не писали в книгах. Но знали все. Все, кроме меня. А мне и расспросить было некого. И дело было не только в воспоминании о реакции шали при одном только моем упоминании о них. Нет. Дело было еще и в стрессе, явно переживаемом окружающими от встречи с этими товарищами. И в том, что мне просто не поверят, если я скажу, что ничего о них не знаю. Это живя-то в их доме? Восседая у них на ручках? Я ничего не знаю о тех, кто за несколько лет моего обучения бросает на стол камень, который стоит как половина Вселенной со всеми ее ресурсами. О тех, кто вышибает ногой дверь, вламываясь в школу, чтобы найти меня. Ха-ха. Я бы на месте тех же неорганов решила, что я над ними издеваюсь, пристань они ко мне с такими вопросами после произошедшего.

И как сложатся мои взаимоотношения с преподавателями после этого явления? Как встретит меня класс?

Мыслей было много, а ответов, как всегда, приходилось ждать. Кроме того, я привыкла прислушиваться к энергии нового места. Да и возбуждена слегка была от вечерних впечатлений.

Одним словом, я лежала в постели, глядя в потолок и почти ни о чем не думая, слушала мирное посапывание своей соседки, когда дверь в комнату слетела с петель и в дверном проеме выросло несколько мужских фигур.

– Вы напугаете детей, – послышалось откуда-то взволновано-испуганное куратора.

– Что вы творите? – нервно выдохнул из себя додж явно риторический вопрос.

– Остановитесь. Тут же дети, – послышался встревоженный голос дока.

Но я, молча прыгая с кровати прямо на руки к Дагару, прекрасно знала, что выведенных из себя Драконов остановить очень сложно, практически нереально. Ну-у, разве что повиснуть у них на шее в виде бесплатного то ли украшения, то ли камня одной маленькой девочке. Что я с успехом и проделала. Молниеносно пообнимавшись сначала с Повелителем Драконов, потом с Тао и наконец скромно приземлившись на ручки к Рохану.

«Ночь обнимашек», – как я это про себя окрестила.

Но надо же было воспользоваться случаем. Ведь когда еще такое счастье привалит, учитывая сдержанность Диких?

А тут и у Звездочетов на руках посидела, и у Драконов побывала, и всю администрацию школы на уши поставила, чтоб им жизнь малиной не казалась. Ну, прям все успела. И это только за одну ночь.

В общем, кипиш удался!

Останется – разгрести его последствия…

***

И… наступило дежавю.

Мы снова сидели в кабинете доджа. Я опять на окне, только теперь в одной пижаме; на этот раз, правда, прижавшись к боку Рохана.

И вновь периметр комнаты заняли вооруженные до зубов и очень сердитые мужчины.

А директор вновь демонстрировал договор о моем обучении у них, подписанный Кохэном. А затем договор, подписанный Крайдом.

А я теперь ощущала, в каком потрясении пребывают не только неорганы, но и Дикие.

«Что ж, шок – это по-нашему», – пришла я к выводу относительно собственных возможностей вносить в чужую жизнь сумятицу.

Вообще сгрудившаяся в кабинете куча мужиков очень мне напоминала своим видом наседок. Взъерошенные, взволнованные, только что пока не кудахчут. Но, судя по моим успехам, это, как говорится, дело времени.

«Прям переполох в курятнике», – подумала я, оглядывая присутствующих одним глазом из-под руки Дикого.

А дальше все пошло по известному сценарию.

И я объясняла Драконам, что совсем не против здесь учиться, возвращаясь на Дару на каникулах. И что да, Кохэну обещали вернуть его деньги. И что меня устраивает тот факт, что за мое обучение в школе заплатили Звездочеты. Я лично просила их об этом.

При словах «я лично… Звездочетов…» присутствующие, по-моему, еще больше приблизились к нервному срыву, хотя в своем состоянии и так были от него недалеки, поэтому я решила за лучшее примолкнуть.

В конце концов, возможно, что доку в этой школе хватает работы и без моего содействия? Да и… Дикие и так приходят из рейдов вымотанные, а тут опять сюрприз с моим участием приключился. А местные так вообще не привычные к вывертам моей жизни.

Одним словом, я всем посочувствовала и решила, что молчание – золото.

Так и просидела до конца переговоров под крылышком Рохана, не открывая рта и делая вид, что хочу спать.

Хотя саму распирало от любопытства: что произошло на Даре? Как Драконы узнали, что я здесь? Кто еще был причастен к моей отправке сюда (если был еще кто-то)?

Но эти вопросы я решила задать Диким чуть позже.

Наконец все формальности были утрясены и мы отправились в обратный путь – в сторону спальни.

***

Я сидела на подоконнике напротив дверей спальной комнаты, пристально глядя в непроницаемую черноту глаз Повелителя Драконов.

– Повелитель Повелителей с частью Целителей, Диких и Драконов, – голосом, совершенно лишенным эмоций, произнес Дагар в ответ на мой немой вопрос: «Кто?»

– И что теперь? – тихо произнесла я, желая всем сердцем, чтобы черноту глаз Повелителя Драконов разбавило янтарное пламя.

– Если бы Звездочеты не обозначили приоритеты, была бы битва между кланами и когортами. А так – сражение за право стать Повелителем Повелителей между главами когорт, – обыденным, даже скучающим тоном произнес Дагар.

Голос его был еще более хрипл, а металлический скрежет в тоне превалировал.

Я крепко обняла Повелителя Драконов за шею, зарываясь лицом в его волосы.

– Ну-ну, все нормально, – тихо произнес он, и я почувствовала, как его рука, затянутая в лайковую перчатку, осторожно гладит меня по голове, а тон несколько смягчается.

Тяжело вздохнув в ответ на скупую ласку, я отметила про себя, что мне приятно. Приятно, когда меня гладят по голове. Последний раз мне было так хорошо, когда это делала моя мама, незадолго до нападения прилетков.

Отстранившись от Дагара, я очень серьезно оглядела стоящих рядом со мной мужчин и, сурово сведя брови на переносице, сухо произнесла:

– Не знаю, что там у вас за мочилово будет, но вернитесь с него живыми, пожалуйста.

И улыбнувшись про себя паре разноцветных искр, прорезавших черный мрак глаз Дракона, проворно соскользнула с подоконника, толкая дверь спальни…

Война войной, а выспаться надо.




Глава 11. Ночь прошла…


На этот раз я радостно нырнула под одеяло, блаженно вытягиваясь на льняной простыне и с твердым намерением выспаться. Ночь перевалила за середину, а первый день где бы то ни было по умолчанию всегда самый сложный. И нужно было его встретить если и не во всеоружии, то хотя бы частично выспавшейся и слегка отдохнувшей.

Благим намерениям, однако, не суждено было сбыться.

Едва я, сладко зевнув, прикрыла глаза, как до меня донесся свистящий шепот соседки:

– Рафика, Рафика…

– Ну чего тебе? – открыв глаза и сдерживая зевоту, ворчливо спросила я у нее.

– А это с тобой кто был? – с неприкрытым любопытством поинтересовалась ламия, привставая на локте.

– Мужики, – прозвучало в ответ мое исчерпывающее пояснение.

– А, – понятливо шикнула она в ответ.

И тут же с интересом спросила:

– А чего ты не спишь?

– Да разве с ними уснешь? – прозвучал риторический вопрос с моей стороны.

– Ну, это да, – согласилась соседка, откидываясь обратно на подушку.

Я скосила на нее глаза, не будучи уверенной, что ей и в самом деле понятно.

Темным пятном под одеялом виднелся скрученный в кольца змеиный хвост. А золотистые волосы, разметавшиеся по подушке, чуть светились даже в темноте. Изумрудные глаза азартно поблескивали.

Вздохнув, я вновь собралась спать, когда дверь в комнату распахнулась и в ее проеме возник мужской силуэт.

Ламия испуганно пискнула, а я, натянув одеяло до самых глаз, мгновенно перебрала в уме всевозможные варианты: от Кохэна до моего отца…

Но это был всего лишь додж.

И опознав объект вторжения, я с облегчением выдохнула.

– Так, – просипел он, – вы двое, завтра на уроки не идете. Высыпаетесь. Отдыхаете. Гуляете. Василика, ты показываешь новенькой школу и окрестности.

– Ура! – Радостно стуча хвостом, подскочила на кровати моя соседка.

– А чтобы вы как следует выспались, с вами в комнате посидит ваш куратор, – охладил ее пыл директор.

И ламия, примолкнув, тут же скользнула обратно под одеяло.

Я же лишь вздохнула про себя, решив, что, судя по всему, администрация этой школы тоже нуждается в отдыхе и восстановлении нервных клеток, а не только мы. Но на уроки была рада не идти, ознакомиться с окрестностями мне тоже очень хотелось, как и выспаться.

Говорить вслух, впрочем, ничего не стала, лишь проводила глазами удаляющуюся спину доджа и осмотрела усевшуюся на придверный коврик фигуру куратора, сложившего под себя перекрещенные ноги и мерно покачивающегося гибким телом во всевозможных направлениях в такт одному ему слышимой музыке.

То ли от усталости, то ли от этого мерного покачивания черной фигуры, сидящей у дверей, но я незаметно для себя уснула.

И открыла глаза уже поздним утром, судя по свету солнца, пробивающемуся сквозь плотные шторы.

***

– Рафика, ты уже проснулась? – прошипела моя соседка.

«Вот ведь неугомонная», – подумала я, произнося вслух короткое:

– Угу.

И садясь на кровати.

Комната выглядела светлой и уютной. Неоргана в ней уже не было. Чувствовала я себя вполне отдохнувшей. Так что можно было отправляться на разведку. И судя по радостному и бодрому виду ламии, не в одиночку.




Глава 12. В сад…


Василика весьма шустро заскользила по лестнице в направлении кухни. И во мне было взыграл спортивный азарт, подталкивающий меня рвануть с ней наперегонки, но я решительно его обуздала, решив не выставлять тут напоказ свою замечательную память, а заодно и осведомленность о ходах-выходах из лабиринтов школьных переходов. Пусть лучше меня по ним ведет местный обитатель. Может, еще чего нового узнаю?

Ламия тем временем успела пару раз задрать нос, снисходительно взирая на меня – отстающую – и гордо демонстрируя свое знание сети здешних ответвлений новенькой в моем лице.

Я же со своей стороны это самое лицо старалась делать в нужных местах в меру удивленное. Правда, изображать усиленное пыхтение, типа от моих попыток ее перегнать, не стала, сохраняя на физиономии полную невозмутимость. Просто не обгоняла, следуя сзади, за ее хвостом.

Однако около столовой все же резко ускорилась, так что в дверном проеме мы радостно оказались вдвоем.

Да там и замерли, вопросительно и чуть смущенно поглядывая на повара, взирающего на нас из-за раздаточной стойки с невозмутимостью мумии всеми своими восьмью глазами цвета пурпура, лишенными век, которые, впрочем, с успехом заменяли растущие вокруг глаз чувствительные волоски.

И надо сказать, что на чуть вытянутой вперед физиономии цвета молочного шоколада неоргана они смотрелись весьма импозантно.

«Паукообразный», – поняла я, с любопытством глядя на него.

Короткие черные волосы на голове, больше напоминающие отросшую щетину. Четыре руки, поросшие до локтей точно такими же волосками. Длинные острые когти на руках, чуть загнутые вниз. Мускулистый торс, узкая талия, четыре ноги, судя по виду, состоящие из члеников. А по его мощной и квадратной челюсти можно было предположить, что за узкими зелеными губами были скрыты хелицеры. Да и в наличии клыков я не сомневалась.

Пока я его разглядывала, повар шумно втянул воздух чуть широковатым, немного курносым и слегка приплюснутым носом и мотнул головой в сторону уже знакомого мне стола, отчего ворот поварской куртки, обхватывающий его мощную шею, чуть не расстегнулся.

Следуя приглашению, я с облегчением направилась к своему месту. Ведь, в принципе, идя в столовую, я не была уверена, что нас покормят: пришли-то мы внеурочно, пусть и по разрешению директора. Но мало ли… Вдруг он забыл предупредить поваров об этом, например? Или повару не понравилась наша развеселая беготня и он решит нас не кормить? А есть-то хотелось.

Я скосила глаза на Василику. И поняла по робеющему виду ламии, что те же сомнения грызли и ее. Так что в них я была не одинока.

Но нас накормили без всяких вопросов. Сытно и вкусно.

Мы же ели, споро работая ложками и быстро опустошая тарелки. Заодно определяясь, пока допивали сок, с направлением прогулки.

А решив вопрос с маршрутом ознакомительной экскурсии и доев, дружно отнесли посуду к мойке, где, поблагодарив повара за наш поздний завтрак, развернувшись, направились к выходу.

По дороге из столовой Василика болтала без умолку, я поддакивала, изредка встревая с вопросами, когда неожиданно почувствовала на себе пронзительный взгляд кухмейстера. Да такой, что у меня возникло ощущение, будто бы в меня воткнули восемь штук отверток. С каждого глаза – по проколу в спине, что называется.

Я резко оглянулась, намереваясь понять, к чему такой взгляд.

Но увидела лишь покачивающиеся створки кухонного окна, за которым скрылся неорган.

Так, может быть смотрел мне в спину вовсе и не повар? Возможно, на кухне был не только он?

Мои размышления прервала ламия, радостно заявив:

– Ну что, идем? Я покажу тебе наш сад.

Я же лишь молча кивнула, не возражая. Взгляд в спину несколько меня насторожил и озадачил. Я кому-то и что-то здесь должна?

Но, хвост ламии почти скрылся за поворотом, так что тормозить, предаваясь размышлениям, мне было недосуг, и, набирая скорость, я помчалась вслед за ускользающей прочь спиной соседки. Догоняя ее в два прыжка и не думая больше о сверлящем спину взгляде повара, а лишь прислушиваясь к гулкой тишине коридора, в котором почти бесшумное скольжение моей соседки отдавалось вибрирующим эхом. И это меня слегка удивляло.

Нет, было понятно, что в тишине пустующих помещений любой звук будет прекрасно слышен. Но эхо? Да еще такое своеобразное… Что-то все же было не так с архитектурой этого сооружения. Определенно не так.

Но это была лишь заметочка на полях сознания, не более. На данный момент с чем-чем, а со странностями эхо я разбираться не собиралась.

Сейчас, распахнув двери, мы с ламией летели в сад для начала.

А затем…

Ну, со вторым пунктом мы пока не определились. Да и ладно. Знакомство с планетой и школой стоило начинать с ближайших окрестностей.

Где я и замерла, удивленно приподняв брови, едва мы влетели под сень деревьев школьного сада.




Глава 13. Нага


Передо мной стояла пара фруктовых деревьев с висящими на них спелыми ягодами темно-красного цвета. Вот только одно из них было… Нет, живыми были оба. Только одно имело в своей основе органическую форму жизни, на основе клетки, а другое – кремниевую.

– Это же каменное дерево, – изумленно сообщила я ламии, аккуратно проводя ладонью по гладкому черному стволу.

– Конечно, – рассмеялась та. – Не все же могут есть органические соединения. Некоторым нужен камень.

И она, сорвав с кремниевого дерева одну из ягод, с большим удовольствием ее надкусила, дробя крепкими зубами камень и слизывая с пальцев кончиками длинного раздвоенного языка капельки жидкого метана, тонкими струйками стекающего по ним.

– А я-то думаю, почему мне кажется, что блюда у нас с тобой вроде бы по форме и одинаковые, а такое впечатление создается, что плотность у них разная? – задумчиво сообщила я своей спутнице.

– Она и есть разная, – со смехом отозвалась Василика. – Просто повар придает пище ту форму, которая чаще всего встречается в Содружестве, если за столом присутствуют существа отличных друг от друга видов. Пока они не привыкнут друг к другу и научатся спокойно воспринимать непохожесть.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/ledi-drakness-185097/sred-beskonechnoy-cheredy-sozvezdiy-kniga-4-lagaterra/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Трансик – транквилизатор.




2


Адипль – небольшой летательный аппарат кабриолетного типа.




3


Додж – директор Школы.




4


Смарт-система – комплекс, включающий в себя все возможные технические навороты.