Книга - Байки Дыма. Если…

Байки Дыма. Если…
Лита Штайн


У всякой человечности есть предел. Мутанты гораздо разумней, чем кажется на первый взгляд. Беда всегда приходит откуда не ждали, но не в каждой беде виновата Зона. Вдруг появившаяся сила не каждому идёт на пользу. Не пошла она на пользу и девчонке, несколько лет назад притащенной в Зону бандитами, успевшей сбежать, умереть, воскреснуть и внезапно сойти с ума. Устроенный девчонкой переполох перевернул с ног на голову и без того нелегкую сталкерскую жизнь. Дым покидает бар, чтобы отправиться на поиски решения, Сокол внезапно находит друга, Белая спасает себя, а Хохот сталкивается с прошлым. Но Зона все видит и раскрывает в живых неожиданные черты, заставляя проявлять все новые грани личности. И строго судит тех, кто нарушает ее порядки. Содержит нецензурную брань.





Лита Штайн

Байки Дыма. Если…





Кошмары




Снорк резво катался в траве, расставляя в стороны руки.

Со стороны могло показаться, будто мутант жизнерадостно играется, но… На самом деле нестерпимо чесалась спина. Незаживающие язвы частенько доставляли снорку беспокойство и заставляли порыкивать от неприятных ощущений.

Оборванная трубка противогаза болталась из стороны в сторону и постоянно мельтешила перед глазами, забавляя мутанта своими колебаниями. Он нарочно мотал головой и косил глаза, наблюдая за ее движениями.

Где-то вдалеке шаталась стая кабанов. Снорк прислушался. Кабаны тупые и жрут все подряд, могут лишних хлопот доставить. Но в этот раз стая двигалась мимо. В другой стороне что-то громко насвистывала псевдоплоть, скрежеча передними лапами в такт своему незатейливому мотиву. Скрежет хитина снорку не нравился, а вот свистела старая знакомая вполне музыкально.

От души навалявшись в жесткой, колючей траве, снорк по-собачьи отряхнулся и отправился бродить по округе в поисках добычи и развлечений. А развлечений в Зоне для мутанта было хоть отбавляй.

– Ви-и-ить-ка! – Визгливый голос скучающей псевдоплоти неприятно резанул слух. – Ви-ить-ка-а-а!

Неугомонная зверюга развлекалась так на протяжении последних месяцев, чем приводила в замешательство сталкеров. И как только до сих пор не пристрелили дуру? Но этот вопрос оставался без ответа, а выкрики мутанта без особого внимания…

И только снорк прекрасно знал, в чем тут дело.

Сталкер, которого так настойчиво и неустанно звала псевдоплоть, появлялся в Зоне от случая к случаю. И промозглыми, будто осенними ночами его мучили кошмары.

Никто толком не знал, что конкретно снилось этому человеку. Но, то ли Зона над ним пошутила, то ли зверюга попалась с телепатическими способностями. Стала она сталкера того преследовать и мерзким голосом верещать ему вслед: «Ви-и-и-ить-ка!».

Нападать-то она так ни разу и не напала, но и сама под шальные пули не лезла. Просто ходила за человеком едва ли не круглосуточно и истошно орала, чем доводила бедолагу до исступления, а идущих с ним – до нервного тика.

Не единожды пытался тот сталкер сам выследить говорливое свое проклятие. Да только зверюга попалась еще и хитрая. Тихарилась где-то по складкам местности и умолкала на время. Так и ходят до сих пор друг за дружкой, псевдоплоть орет, человек от ее воплей мается.

И казалось снорку, что есть в этом всем какая-то своя, одной только Зоне понятная, идиллия. Словно изначально так и было задумано. Вроде бы, все даже вполне друг другом довольные.

– Ви-и-ить-ка! – Псевдоплоть голосила так, что, казалось, будто ее за самым периметром слышно.

Снорк поморщился (вполне возможно, даже неприличным словом ее обозвал про себя) и направился в обратную сторону. Уж больно его эта дрянь с хитиновыми ногами достала. Зверюга раскачивалась из стороны в сторону и, казалось, вопила в самые небеса:

– Ви-ить-ка-а-а!

Из воплей ее следовал гениальный в простоте своей вывод: носитель звучного сего имени обретался где-то неподалеку. Но снорка это не останавливало. Внимательно изучив окрестности, он вздохнул и, хорошенько разогнавшись, в прыжке хватанул псевдоплоть за заднюю ногу.

– Ви-ить… – От неожиданности зверюга возмущенно икнула и оборвалась на полуслове. Снорк неторопливо уселся напротив, как строгий учитель перед нерадивым учеником.

– Кош-ма-ры, бра-ат, – по слогам проговорила псевдоплоть и развела в стороны передние лапы. – Хо-дят вся-ки-е.

Будто бы сочтя ее аргументы неубедительными, снорк недовольно рыкнул.

– Хо-дят вся-ки-и-е, – печально вздохнула псевдоплоть и обреченно потопала восвояси.

А метрах в ста, в покосившемся деревянном домишке с выбитыми окнами, уставший от долгого похода сталкер блаженно растянулся на полу и впервые за долгое время заснул без всяких кошмаров.

Снорк побродил вокруг, прислушиваясь к размеренному дыханию того самого Витьки и, вполне удовлетворенный результатом, направился куда-то в сторону Лиманска, изредка почесывая вечно зудящую спину…




Шухер




Лежать было чертовски неудобно и холодно. Пытаясь сменить положение, Хохот завозился на полу. Руки оказались связаны за спиной.

– Пацаны, кабан очнулся! – донеслось до него.

В голове неприятно гудело, как после хорошей пьянки. Мощным рывком его подняли и усадили спиной к стене. Сталкер открыл глаза и попытался сфокусироваться на окружающей действительности, которая, к его нескрываемому удивлению, оказалась совсем недружелюбной.

– Реально кабан, – протянул гнусавый голос над самым ухом. – Пацаны еле дотащили.

В лицо плеснули холодной водой.

– Очухивайся, дядя. За жизнь с тобой перетереть надо. – Второй голос оказался знакомым.

– Шухер, падла, какими судьбами? – мотая головой, пробасил Хохот.

На некоторое время в помещении повисла тишина. И времени этого с лихвой хватило, чтобы сфокусировать взгляд и оценить обстановку.

Витька Шухер появлялся в Зоне, когда что-то срочно требовалось очередному криминальному авторитету с большой земли. Среди сталкеров Шухер славился своим умением вывернуться из любой ситуации и абсолютной беспринципностью. Свои делишки Витька проворачивал быстро, качественно и, чаще всего, довольно грязными методами. В последние месяцы все чаще ходили слухи, будто Темные сулили за его голову солидную награду. И не только они.

Удар в живот не стал для Хохота неожиданностью, возникшее на мгновение замешательство позволило ему сгруппироваться.

– Что ж ты не смеешься? – съязвил Витька. – Погоняло свое не оправдываешь. Или не смешно тебе, паскуда?

– Да что-то клоуны у тебя, Витя, не смешные, – философски заметил сталкер. – Без слез не взглянешь.

Бандиты за спиной предводителя угрожающе зашевелились, но лезть не решались.

Второй удар тоже обошелся без серьезных последствий.

– Какой ты, оказывается, гостеприимный, – фыркнул Хохот. – Мы разговоры будем разговаривать или кулаками махать?

– У меня к тебе, паскуда, два вопроса, – сразу взял быка за рога Шухер. – Первый вопрос – где девка?

– Какая девка, Витя? – удивился сталкер.

– Какая девка? – ехидно передразнил бандит. – Которая сбежала, дядя.

Хохот поежился, понимая, что Шухер имел в виду Динку. Но отвечать на вопрос не спешил.

– Вопрос принят, – кивнул он. – А второй?

– Второй, – оскалился бандит. – Пацана помнишь, Хохот? Или ты думал, что от нас в Зоне заныкаться можно? Думал, не найдут тебя здесь, не спросят. Так вот, падла, за пацана с тебя спросить велено. И не просто спросить, а по всей строгости. За такие дела, дядя, отвечать нужно.

Сталкер помнил. Помнил слишком живо. И потому постарался взять себя в руки.

– Что, до папашки не все запчасти дошли? – полюбопытствовал он. – Или конструктор не по зубам оказался?

Следующий удар пришелся в лицо, и Хохот поморщился.

– А ты в курсе, Витя, за какие дела я пацана в расход пустил? – сплевывая на пол кровь из разбитой губы, спросил он.

– Мне какое дело? – пожал плечами Шухер.

– А я тебе расскажу, – с остервенением прорычал Хохот. – Девчонка, которую эта мразь замучила, – моя дочь. И ты, ублюдок, с меня за него спрашивать собрался, за падаль эту? Что же тогда папашка сам не явился? Стыдно признать, что урода воспитал? Или у самого рыло в пушку по самое дальше некуда? Неужто они думали, что не доберется до них никто?

Шухер на некоторое время задумался. Внимательно наблюдая за ним, сталкер понял, что бандит знал далеко не все подробности той трагической истории.

– Видишь ли, дядя, меня не касается, что там с твоей девчонкой произошло, – наиграно хмыкнул Витька. – Видать, такая несговорчивая оказалась. А мне велено с тебя шкуру живьем содрать и по нужному адресу доставить. Если хочешь участь свою облегчить, скажи, где наша девка.

На мгновение Хохот задохнулся от ярости.

– Я с тебя, сука, сам шкуру спущу, – пообещал он. – И отправлю…

Град ударов, последовавший за его вспышкой гнева, не дал договорить. Били ногами, втроем, старательно пытаясь попасть в живот. Сильно, жестоко и каким-то поразительным упоением.

– Хватит, – пару минут спустя осадил Шухер. – Если ты, паскуда, сам не скажешь, где девка, я с бабы твоей спрошу. Уж она-то точно окажется разговорчивее.

– Спроси, коли жить надоело, – в очередной раз сплевывая кровь, отозвался сталкер. – Ты, Витенька, не боишься, что Белая тебя со всей твоей бригадой нагнет быстро, красиво и без лишнего шума? И в довершение еще и сама с тебя спросит? Это с виду она барышня хрупкая, а на деле любого из вас в бараний рог свернет.

Шухер поморщился, как от внезапной зубной боли. Как и все обитатели Зоны, он прекрасно знал, на что способна Белая после столкновения с Амалией. И в глубине души связываться с ней бандит опасался.

– Ты думал, если тебя в первый раз не достали, то не достанут и во второй? – угрожающе нависая над сталкером, спросил Шухер.

– Мне другое интересно, Витя, – смачно сплевывая кровь под ноги бандиту, отозвался Хохот. – Ты только на словах и в толпе такой герой? Если тебя один на один дернуть, пылу в тебе поубавится?

– На понт меня взять решил? – хмыкнул Шухер.

– Слыхал краем уха, будто ты на ножах большой мастак, – пожал плечами сталкер. – Не желаешь мастерство свое продемонстрировать? А то мне, видишь ли, западло вот так подыхать, связанным и безоружным. Не по-пацански получается, Витенька.

Шухер внимательно изучил связанного сталкера, будто оценивая габариты и возможности противника. И достал нож.

– Пацаны, – громко объявил он, – сейчас будет избиение младенцев!

Бандиты дружно заржали и заулюлюкали.

– Ты, паскуда, сам напросился, – прошипел Шухер, разрезая веревки. – Тебя за язык никто не тянул. Чем больше шкаф, как говорится, но лучше перестраховаться, – подытожил он и всадил нож Хохоту в правое плечо. – Вот теперь посмотрим, дядя, кто у нас герой.

От боли тот дернулся, но не проронил ни звука. Бандиты снова заулюлюкали, поддерживая главаря.

– Весело будет, – оскалился Шухер. – За тобой-то навыков, вроде, не водится. Долго тебя кромсать можно, – окончательно развеселился он и швырнул под ноги сталкеру второй нож.

– Знал я, что ты ссучился, Витя, – медленно поднимаясь, произнес Хохот. – Но не думал, что настолько.

Бандиты заинтригованно притихли. Шухер упорно старался выдержать взгляд сталкера, но сдался и отвел глаза.

– Как ты был дурак, Витенька, так дурак и остался. Я ведь предупреждал, что до добра тебя не доведет кривая дорожка.

– Засохни! – огрызнулся бандит. – Лясы точить будем или делом займемся?

Что-то в его интонации едва заметно изменилось.

– Коли говорить с тобой больше не о чем, можно и делом заняться, – перехватывая нож левой рукой, согласился Хохот. – Мы ведь, при желании, и в процессе можем перетереть за жизнь нашу нелегкую. Да, Витя?

Шухер едва заметно напрягся, но виду старался не подавать. Удобнее перехватив оружие, он сделал первый, отвлекающий выпад. К его удивлению, сталкер никак не отреагировал на провокацию.

– Зря ты это затеял, – хмыкнул бандит. – Или надеешься время потянуть до подмоги? Только тебя тут никакая подмога не найдет. Прямо здесь и прикопаем твою тушку по-тихому, не надо было соваться не в свое дело. Очень уж ты большим дядям насолил, Хохот.

– Выходит, есть о чем поговорить, – заметил сталкер и сделал неумелый выпад.

Шухер презрительно фыркнул, резво уходя от удара.

– А ты все такой же увалень. Удивительно, как ты с такими навыками в Зоне выжить умудрился.

– Чудом, Витя, – неловко уходя от удара, поделился Хохот. – Исключительно чудом. Да еще твоими неустанными молитвами.

Что-то в поведении сталкера показалось Шухеру подозрительным. Отогнав прочь ненужные мысли, он нанес очередной удар, целясь противнику в бедро. В последнее мгновение Хохот отступил назад, и удар пришелся по касательной, распоров штанину и слегка царапнув кожу.

– Чудом, значит, – прошипел Шухер, до которого медленно доходила вся ошибочность его выводов. На мгновение в его глазах промелькнула смесь удивления и страха. – А ты действительно падла, Хохот. Правду про тебя сталкеры говорят.

– Вот и определились с терминами, – хмыкнул тот. – Пора бы и к делу переходить.

Резкий выпад стал для Шухера неожиданностью и потому достиг цели. Хохот резанул чуть выше локтя, рассадив бандиту мышцу.

– Су-ука! – выдохнул Шухер.

– Не спорю, – кивнул сталкер. – А теперь, Витенька, еще ближе к делу. Просвети дурака, чем же это я так умудрился большим дядям насолить? Все равно одному из нас подыхать, поэтому давай, выкладывай, что знаешь.

– А ты в любом случае подохнешь, – с обидой огрызнулся Витька. – Если не я тебя достану, то пацаны завалят.

– Ближе к делу, – рыкнул Хохот и снова атаковал. И снова удар достиг цели. На этот раз чуть выше запястья.

Шухер зашипел от боли и кинулся атаковать противника, но безрезультатно.

– Горячку порешь, Витя, – заметил сталкер. – В очередной раз.

Шухер отступил на пару шагов и утер пот со лба.

– Пролечивать станешь? – изменившимся голосом спросил он.

– Да ты, вроде, не маленький, чтоб тебя пролечивать, – отозвался Хохот, боковым зрением замечая движение со стороны притихших было бандитов.

Один из Витькиных пацанов потянул к себе Калаш, прислоненный к стене. Быстро смекнув, что к чему, сталкер начал медленно обходить противника по дуге, так, чтобы тот оказался между ним и стрелком. Зацепит, но не убьет, рассудил он.

– Ты же все равно никуда не денешься, – распинался Шухер. – Ты даже не знаешь, где находишься.

– На Милитари? – фыркнул сталкер. – Я-то все думаю, больно уж ангарчик знакомый. Ты, Витенька, совсем дурака-то из меня не делай. Не выходит у тебя избиения младенцев, так имей смелость это признать. Или перед пацанами стыдно?

Шухер, окончательно осознав, что события развиваются не по запланированному им сценарию, рыкнул и кинулся в новую атаку. Хохот, не обращая внимания на раненое плечо и неудобное положение, выставил перед собой правую руку. Нож распорол кожу чуть выше запястья.

В тот же миг резвый бандит дернул к себе автомат, но выстрелить не успел. Хруст шейных позвонков заставил вздрогнуть всех разом.

Отвлекшийся на мгновение Шухер снова кинулся атаковать и… налетел брюхом на нож сталкера. Но в возникшей суматохе этого никто, кроме них,  уже не заметил. Четверо бандитов кончились секунд за десять, так и не успев ничего понять.

– Этот мой! – крикнул в полумрак ангара Хохот, подхватывая раненого и ошалевшего Витьку. – Говорил я тебе, Витя, горячку порешь. Да ты ж не слушаешь. Пороть тебя надо было в детстве, как сидорову козу.

Он осторожно усадил Шухера к стене.

И в тот момент раздался одиночный выстрел. Пуля вошла Хохоту в бок. От неожиданности сталкер чуть не завалился на пол, но сумел удержать равновесие. Практически сразу за выстрелом раздался возглас последнего бандита, затихарившегося в дальнем углу, и все внезапно стихло.

– Дядь Хохот, ты как? – затараторила Динка, появляясь совсем рядом. – Прости, я последнего проглядела.

– Потерплю, – отмахнулся он. – А пока оставь-ка нас с Шухером на пару слов.

– Но…

– Выйди! – отрезал Хохот, пресекая возражения.

Девчонка кивнула и развернулась, но ее остановил зашевелившийся на полу Витька.

– Дина, – позвал он, – ты это, прости меня. Придурок я был…

– Придурок и остался, – пискнула Динка и выскочила из ангара, как ошпаренная.

– Красивая, – вздохнул Шухер, глядя ей вслед. – Такая красивая выросла, что глаз не оторвать. Ничего в ней не поменялось. Только я недоглядел.

– Осознал? – спросил Хохот, тяжело опускаясь рядом.

– Осознал, дядь Леш, – хрипло отозвался Витька. – Закурить дай что ли, один черт теперь подыхать…



***



– Все? – не оборачиваясь, спросила Динка, сидевшая на груде кирпичей.

– Все, Дин, – тяжело вздохнул Хохот, опускаясь рядом. – Ты-то откуда прознала, печальная русалка?

– Я с самого начала знала, – старательно отводя глаза, отозвалась она. – Я за Шухером с момента его появления следила, поэтому и знала, что они тебя на Милитари уволокли. Вмешиваться до последнего не хотела, не мое это дело вроде как. Да и любопытно было, аж жуть. Думала, ты с ними сам справишься, а тут… Дядь Хохот, ты прости меня, что сразу не помогла. Зато теперь мы с тобой в расчете. В прошлый раз ты меня спасал.

– И не спас, – прохрипел сталкер.

– А это как посмотреть, – философски заметила девчонка. – Я же здесь. Сижу вот, идеальную мишень для снайпера изображаю. И ничего мне не сделалось.

– И не поспоришь ведь, – медленно поднимаясь, улыбнулся Хохот. Силы покидали его.

– Куда теперь? – спросила Динка. – В бар?

– К черту, – отмахнулся он. – Давай на Янтарь, там хоть вопросов лишних не задают. А еще лучше, к Доку.

– Дядь Хохот, а ты Витьку Шухера откуда знаешь? – наконец полюбопытствовала девчонка.

– Вот именно таких вопросов на Янтаре и не задают, – фыркнул сталкер и отключился.

– Вопросов там не задают, – обиженно проворчала Динка, спрыгивая с груды кирпича. – Зануды.

А пару минут спустя вокруг бессознательного сталкера уже вовсю суетились ученые.

– Жить будет, – сообщил некоторое время спустя Илья, вручая Динке стакан с кофе. – Где его так?

– На Милитари, с бандитами сцепился.

– Не завидую тем бандитам, – вздохнул ученый. – Анну Сергеевну предупредить нужно.

– Он на группу Витьки Шухера напоролся, – поделилась девчонка. – А Белую пока предупреждать не будем, он сам просил. Сказал, чтобы я его сюда доставила, потому что тут вопросов лишних не задают. И потом сознание потерял.

Илья понятливо кивнул и от дальнейших разговоров воздержался.




Доля правды




Хохот сосредоточенно разглядывал потолок, словно тешил себя надеждой отыскать на нем смысл жизни и ответы на все вселенские вопросы. Но не находил.

Болело все. Простреленный бок, отбитые ребра, пробитое плечо. Казалось, будто все тело от шеи и ниже представляло собой одну сплошную гематому. Каждое движение отдавалось новой вспышкой боли во всем теле разом, даже дышать удавалось с большим трудом. Потому и не оставалось других занятий, кроме как разглядывать грешный этот потолок.

Палата сводила сталкера с ума своей стерильностью. Все строго рассчитано, с хирургической точностью и сугубо научным прагматизмом. Ничего лишнего, ничего ненужного, никаких отклонений. Моргают лампочками приборы, поддерживая и фиксируя состояние пациента, да слышно, как за дверью шныряют туда-сюда местные дарования от науки.

«Хоть бы муха какая пролетела», – внезапно подумалось сталкеру.

Но не было даже мухи. А только проклятая стерильность, навевающая глухую тоску. И пустота в душе.

Пустота эта, казалось, захватывала сознание целиком, с жадностью обезумевшего мутанта пожирая всё внутри. Не было в этой пустоте ни эмоций, ни чувств, ни мыслей. Лишь бесконечное, абсолютное ничто. И эхом звучали в голове слова Витьки Шухера: «Дядь Леш, дай закурить»…

Хохот вздохнул шумно и протяжно. Мысли в его внутренней пустоте все же были. Тяжелые и сумбурные, но были. Курить хотелось нечеловечески. До потемнения в мозгу и зубовного скрежета. Но научники, пристально следящие за состоянием пациента, курить не разрешали категорически, настаивая на том, что организм должен восстанавливаться, а не никотин перерабатывать. Даже Илья разводил руками и настойчиво просил перетерпеть.

Внезапная перемена в окружающей действительности отвлекла Хохота от мрачных размышлений.

– Здравствуй, Дина, – со вздохом произнес он в пустоту и замер в ожидании.

– А ты откуда знал, что я приду? – полюбопытствовала девчонка.

– За пару мгновений до твоего появления температура воздуха падает в радиусе нескольких метров, – все так же изучая потолок, пояснил сталкер. – Уж не знаю, как на открытой местности, но в помещении ощущается совершенно отчетливо.

– Как сквозняк?

– Ага, потусторонний, – устало хмыкнул Хохот. – Вопросы задавать пришла?

– Пришла, – кивнула девчонка.

– Мне вот что интересно, тебе наука при появлении дезинфекцию не устраивает? – стараясь уйти от темы, спросил он.

– А зачем? Я ж не живая, – пожала плечами Динка. – Следовательно, никакую заразу на себе притащить не могу. Мне тоже интересно было, пока они тут надо мной опыты ставили. Даже в болото лазила и в Рыжий лес, чтобы понять, могу я на себе всякую дрянь таскать или нет. Оказалось, что нет. Радиацию, как выяснилось, тоже. Илья подтвердит, если ты мне не веришь.

– Так ты сама по себе зараза, девочка, – проронил Хохот. – Почему сразу про Витьку не рассказала?

Динка, не ожидавшая вопроса, вздрогнула и уставилась на сталкера.

– Что смотришь, будто контролера голого увидала? Думаешь, дядька Хохот совсем дурак и с головой не дружит окончательно? Или мне, по-твоему, совсем облучением мозги разжижило?

Девчонка смутилась и отвела взгляд.

– Да я не думала, что это важно, – промямлила она.

– Дина! – рыкнул сталкер. – Ты мне брось комедию ломать, не первый день тебя знаю. Знала ведь, что он по мою душу в Зону явился на этот раз. Знала?

Динка кивнула и опустила глаза.

– Вот и расскажи мне, на кой черт тебе Шухер со своей братией сдался? Не просто ж так ты за ними хвостом ходила.

– Просто, – пискнула девчонка. – Любопытно мне стало, какого лешего они тут опять забыли. У них каждая вылазка как одно сплошное приключение, интересно за ними наблюдать.

– Дина! – процедил сквозь зубы Хохот. – Коли врать не умеешь, то и не пытайся даже. Ты меня знаешь, я из тебя все равно все подробности вытрясу. Если потребуется, из-под земли тебя достану. Сама не расскажешь, так я другими способами выясню. И вот тогда у нас с тобой совсем другой разговор будет, не посмотрю, что ты мертвая. И способности твои мне по боку, сама знаешь.

– Я, между прочим, тебе жизнь спасла! – вскинулась девчонка.

– Спасла, – согласился сталкер. – И сама заявила, что мы в расчете. Но взаимных вопросов это не отменяет. Поэтому будь добра, объясни, какого черта происходит? А то подумаю, что это ты меня бандитам сдала со всеми потрохами.

– Какого черта? Ты Витьку Шухера убил, вот какого черта! – выпалила Динка и, внезапно разревевшись, выскочила из палаты.

– Наказание мое, – прикрыв глаза, вздохнул Хохот. – Интриганы хреновы.



***



– Чертовы зомби, – процедил сквозь зубы снайпер, разглядывая в оптику силуэт. – Еще и девка. Что ж они не дохнут сразу?

– Где? – полюбопытствовал напарник, отвлекаясь от содержимого рюкзака.

– Да вон, на кирпичах сидит, возле ангара.

– Ишь ты, – фыркнул напарник, рассматривая фигуру девчонки в бинокль. – На русалку похожа. Даже жалко ее, молоденькая совсем. Да и больно свежая она для зомби.

– Это-то и пугает, – отозвался снайпер. – Черт знает, чего от нее ожидать. Не может быть, чтобы по Зоне вот так запросто девка разгуливала. Не нравится она мне.

– Так сними ее, и дело с концом.

– А это всегда пожалуйста, – хмыкнул снайпер. – Идеальная мишень…

Выстрел прозвучал коротким хлопком, и мгновение спустя фигура исчезла из поля зрения.

– Что за… – начал, было, снайпер, но договорить не успел.

– Ты дурак? – Звонкий девичий голос, прозвучавший над самым ухом, заставил вздрогнуть обоих бойцов. – Или у тебя патронов лишних много?

– Патроны лишними не бывают, – быстро взяв себя в руки, рассудительно отозвался снайпер. – А ты, выходит, та самая Динка, про которую по всей Зоне треплются. Прости, подруга, не признал. Думал, зомби возле ангара шарится, решил перестраховаться.

– Перестраховаться он решил, – фыркнула девчонка. – Придурок.

– Не обижайся, – принялся оправдываться стрелок, – я ж не со зла. В Зоне, сама знаешь ведь, лучше лишний раз перестраховаться.

– Вы все не со зла, – со скрытой угрозой отозвалась она.

– Да ладно тебе, Дин, не обижайся.

– А я не обижаюсь, – хмыкнула Динка, наблюдая, как на лицах обоих напарников все шире расползаются идиотские улыбки…



***



– Как самочувствие? – не отрываясь от изучения каких-то бумаг, полюбопытствовал вошедший в палату Илья.

– Курить охота, – отозвался Хохот. – Душу продать готов за сигарету.

– Совсем не терпится?

– Совсем, – признался сталкер. – Хоть на стену лезь.

Илья изучил пациента пристальным взглядом и вздохнул.

– На должностное преступление практически иду из-за тебя, – хмыкнул он и запер дверь в палату. – Держи уже, страдалец. Но если плохо станет, сам виноват.

Ученый бросил на койку початую пачку и принялся колдовать над системой фильтрации воздуха.

– Ты ж мой спаситель, – пробормотал Хохот. – Во век не забуду.

– Пожалуйста, – отмахнулся Илья. – Вопрос у меня к тебе, Леша. Личного характера. Ты действительно Витьку Шухера положил?

– Динка растрезвонила? – напрягся сталкер.

– Она самая, – кивнул ученый. – Я тут навел справки по своим каналам и за большие деньги, ты уж прости. Это правда? – спросил он, протягивая Хохоту бумаги.

– Твою ж мать, – протянул тот, изучив написанное. – Кто еще знает?

– Только я. И никто больше не узнает, – пообещал Илья. – Я делал запрос, скажем так, неофициально. Следовательно, афишировать это для всех совершенно ни к чему.

– Любопытство, Илюша, сгубило одного пушистого зверька, сам знаешь, – проронил Хохот.

– Знаю, Леш. И могу предположить, что в свете последних событий по твою душу не только Шухера в Зону зашлют, а потому помочь хочу, чем смогу. Так это правда?

Сталкер нехотя кивнул, отвернулся и закурил.

– Что, не самые приятные мысли?

– Ты себе даже не представляешь, насколько, – глубоко затягиваясь, отозвался Хохот. – Тут, Илюша, таких делов намешано, что умом поехать можно, пока разберешься. Дурак Витька был, дураком и помер. Разве что, осознал перед смертью свое поведение непристойное.




Угроза




– Вы только гляньте, кого нелегкая принесла, – хмыкнул Дым, разглядывая четверых вошедших в бар военных сталкеров, явно кого-то сопровождавших. – С чем пожаловали, господа хорошие?

– Это я пожаловал, – улыбнулся Илья, стаскивая капюшон. – А товарищи меня сопровождают.

На фоне крепких бойцов группировки худой ученый смотрелся совсем неказисто.

– Час от часу не легче, – фыркнул бармен, стараясь скрыть улыбку. – Чего тебе, наука? Артефакты скупать пришел или опять руководство чем нужным обделило?

– Не, я сугубо по своей инициативе пришел, – усаживаясь на табурет, поделился ученый. – Так сказать, в личных интересах. И прогуляться заодно, а то на базе скучно стало.

– Вот это новости! Ну, располагайтесь, коль приперлись, милости просим.

Бойцы расслабились и заняли стол в дальнем углу, не забывая, однако, постоянно контролировать обстановку.

– Рассказывай, Илюша, с чем к дяде Дыму пожаловал, – дождавшись, когда военные сталкеры угомонятся, потребовал бармен. – По делу иль променад себе по Зоне устраиваешь?

– И променад тоже. Но больше по делу, – мгновенно становясь серьезным, отозвался ученый. – Ты же знаешь, как именно Художник умер?

– В общих чертах, – напрягся Дым. – К чему вопрос?

– Насколько мне известно, после него еще толпа народу таким же образом на тот свет отправилась. Бандиты, в основном, да пара случайных совершенно людей. Ведь так? – принялся рассуждать Илья. – Дым, а ты Динку давно видел? – внезапно спросил он.

– Та-а-ак, – протянул бармен, – а вот это уже интересно. Ну-ка, друг ученый, давай подробности мне выкладывай.

– Боюсь, они тебе не понравятся, – хмуро отозвался Илья. – Восемь дней тому назад с нашей базы с заданием ушли двое военных сталкеров. Подробности тебе, наверное, не нужны, поэтому их опущу. Трое суток назад они в последний раз выходили на связь из района армейских складов, сообщали, что возвращаются на базу. И после этого пропали. В установленное время на связь не вышли, в эфире полнейшая тишина.

Илья замолчал, прикидывая что-то в уме.

– Не томи, наука, – попросил Дым.

– Их нашли вчера в том самом районе, на границе армейских складов. Оба мертвые. И самое паршивое, Дым, что умерли оба точно так же, как и Художник.

– От счастья сдохли что ли?

– В самом прямом смысле, – подтвердил ученый. – К несчастью, во всей Зоне только один феномен убивает подобным образом.

– Динка, – сквозь зубы процедил бармен. – Зараза.

– Именно она. И это еще не все. – Илья вздохнул. – Два дня назад она таким же образом положила квад «Долга» недалеко от Лиманска и группу вольных из пяти человек в районе Свалки. Все, как ты говоришь, от счастья сдохли, без каких либо признаков насильственной смерти. Может быть, за эти два дня она и еще кого-нибудь на тот свет отправила, о ком мы пока не знаем.

– Думаешь, она одна так может во всей Зоне?

– До нее мы ни с чем подобным не сталкивались, Дым. А я ее лично изучал, и знаю, как именно она это делает. Полагаю, вскрытие военсталов мою догадку полностью подтвердит. Сам посуди, кроме нее больше некому. К тому же, в разных точках и совершенно не связанные между собой группы.

– Твою ж мать, – протянул Дым. – А ведь обещала, стерва малолетняя. И, поди, найди заразу эту, уж который день ее черти непонятно где носят. В бар-то и носу не кажет.

– Она была у нас на базе, – поделился Илья. – В тот же день, когда умерли наши двое сталкеров.

– Вот как? – приподнял бровь бармен. – И что же она у вас делала?

– Хохота проведать заявилась. А после разговора с ним выскочила, словно за ней стадо кровососов гналось. Даже не попрощалась.

– Интересные дела, – вздохнул Дым. – Все интереснее и интереснее. Вот скажи мне, наука, как у нее это получается? Ты у нас, Илюша, человек умный, так объясни мне, дураку, как она людей гробит?

– Если совсем просто, – начал объяснять Илья, – то она пси-ударом бьет человеку прямиком в центр удовольствия в мозгу. Мозг на такую внезапную стимуляцию реагирует одновременным выбросом всех гормонов, отвечающих за положительные эмоции и ощущения. Причем, выбрасываются они в кровь в таком умопомрачительном количестве, с которым организм справиться уже не в состоянии. Вот и получается, что человек умирает от счастья в самом прямом смысле.

Я, когда ее изучал, решился на себе эксперименты ставить. И знаешь, Дым, она ведь умеет эту свою способность контролировать и применять осознанно. Может состояния вызывать от легкой эйфории до сумасшедших галлюцинаций. Это как разные наркотики на себе пробовать, с исследовательской точки зрения очень интересный опыт. И опираясь теперь на этот опыт, я считаю, что она целенаправленно столько народу опять угробила. Не понимаю только, зачем.

– Бунтует она опять, – проворчал Дым. – Юношеский свой максимализм демонстрирует и глупость девичью. Выпороть бы ее разок, как сидорову козу, чтоб неповадно было людей зазря на тот свет спроваживать. Да только где ж ее, интересную такую, ловить теперь?

– Сдается мне, она сама появится, Дым.

– Появится, Илюша, никуда не денется. Только ведь до того момента она у нас угроза глобального масштаба. Сколько еще народу из-за ее дурости погибнет? И ладно бы сволочь всякую косила, мародеров там. Так нет же, вообще всех, без разбору. Так ведь получается?

– Так, – кивнул ученый. – Угроза нешуточная, я поэтому и пришел. Во всей Зоне только ты на нее повлиять можешь, Дым. Нехорошо получается, что она дурью мается. Может, ты ее вразумишь?

– Я, Илюша, не всесильный, – вздохнул бармен. – Хотелось бы, конечно, вразумить да на место поставить. Только вот я со строптивыми барышнями обращаться не обучен. В прошлый раз ее Хохот угомонил. А в этот послушает ли она его? Кстати, он-то в курсе?

– В курсе. И тоже ни черта не понимает. Говорит, после стычки с группой Витьки Шухера Динка вразнос пошла. Увы, о причинах нам пока только догадываться остается. Или ждать, пока Хохот окончательно оклемается, да в оборот ее возьмет.

– Выходит, что так, – согласился Дым. – Сюда-то она в ближайшее время точно не сунется. Знает, что я ей нагоняй устрою. Хотя, попробовать, конечно, стоит.

– Попробуй, Дым, – попросил ученый. – Глупость она творит, жалко ее. И людей, которые от ее глупости страдают, тоже жалко.

– Надо было ее… – пробормотал бармен и осекся.

– Что?

– Выпороть, пока живая бегала! Вот что, наука, приводи мне Хохота в товарный вид, да поскорее. Будем его, как противоядерную защиту использовать. У него опыт воспитания бунтующих подростков имеется, вот пускай и применяет его на благо родины.

– А сможет? – полюбопытствовал Илья.

– Этот сможет, не сомневайся. А сейчас отдыхай вместе со своим сопровождением, вам еще обратно топать.



***



На обратном пути Илья с любопытством вертел головой по сторонам, не забывая, впрочем, об осторожности. Указания ведущего он исполнял неукоснительно, отдавая себе отчет, что группа сопровождения о реалиях Зоны знает больше, чем он сам. Военсталы, в свою, очередь, с пониманием относились к интересу ученого и помогали по мере сил.

Беда пришла, откуда не ждали.

Динка появилась, как и всегда, свершено внезапно. Военные сталкеры заметно напряглись.

– Нажаловался? – ехидно поинтересовалась девчонка, пристально глядя на ученого.

– А разве у меня был выбор? – стоически выдержав ее взгляд, отозвался Илья. – Дин, то, что ты творишь, неприемлемо. В Зоне и так на каждом шагу опасность, а теперь еще ты. У снайпера, которого ты на армейских складах положила, есть семья. Представляешь, что с ними будет, когда они узнают?

– Да что вы все заладили? Дина, подумай! Дина, так нельзя! – разошлась девчонка. – Почему про меня никто не подумал? Всем вокруг плохо! Может, мне тоже плохо! Только всем наплевать, все свои проблемы решают. А Дина уйди и под руку не лезь! Достали вы меня все, ненавижу вас!

Илья понимал, что у Динки настоящая истерика, и старательно пытался подобрать слова. Но на ум ничего стоящего не приходило.

Девчонка, меж тем, неожиданно затихла и напряглась.

– Это что еще за новости? – растерянно пробормотала она. – Да какого черта?

Резко развернувшись, она уставилась на ведущего группы. Тот, к нескрываемому ее удивлению, никак не отреагировал.

– Да что ж такое! – в сердцах крикнула она и исчезла.

– И что это было? – поинтересовался ведущий.

– Хотел бы я это знать, – растерянно пожал плечами ученый. – На базу нужно возвращаться. Мало ли, что еще ей в голову взбредет. И еще кому-то нужно вернуться в бар, передать Дыму записку, – торопливо вынимая из кармана блокнот, пробормотал он.



***



– Забыл чего или у науки работы мало? – полюбопытствовал Дым у вернувшегося в бар военного сталкера.

Тот выглядел озадаченным.

– Работы хватает, Дым, за это не переживай. Я к тебе с посланием от науки.

– Гонец, значит, – хмыкнул бармен, пробегая глазами записку. – Как звать-то тебя, гонец?

– Егором звать.

– Неужто она и вас достать попыталась?

– Я тебе даже больше скажу. Пока до тебя шел, она мне навстречу выскочила, – поделился военстал. – Появилась на тропе и смотрит. Минуты две в гляделки играли. Потом она чертыхнулась и исчезла. Видимо, решила поодиночке попробовать, да не вышло.

– Радуйся, Егор, что не вышло, – вздохнул Дым. – Вот же сволочь малолетняя, совсем стыд потеряла. Что говорила-то хоть?

– Обиделась, что Илья к тебе пришел про проделки ее рассказывать. Мол, пожаловался.

– Ишь ты, обидчивая какая выискалась. Вот что, Егор, как обратно пойдешь, гляди в оба. Если попадется она тебе, передай, что я ее из-под земли достану и в бараний рог сверну, коли не прекратит. И Илье не забудь сказать, что она тебе по пути к бару попалась. Пусть наука начеку будет, мало ли, что ей в голову взбредет.

– Боишься, что она на Янтаре беспредел устроить может?

– Может, – вздохнул Дым. – Ей, видишь ли, никто в  Зоне не указ по ее мнению.

– Должен же быть способ…

– Способ есть всегда, – отрезал бармен. – Но не всегда самый приятный…




Выход




Мелкий дождь, зарядивший с самого раннего утра, отчаянно раздражал своей монотонностью. Небо, затянутое серыми, тяжелыми тучами, упорно наводило на мысли о глубокой осенней хандре.

Сокол, обогнув мелкие заросли сомнительного вида кустов, остановился и неторопливо закурил, разглядывая вход в бар. Ему казалось, будто это место старательно оберегает само себя. Никакая напасть, никакая зараза не трогала заветную эту территорию. И только череп Федора, продажного наемника, висел над входом, словно напоминание обо всех возможных опасностях Зоны. С недавних пор местные шутники повадились регулярно вставлять ему меж зубов сигарету, отчего череп всем своим видом навевал мысли о рассказах про пиратов, зачитанных в далеком детстве до дыр.

Сталкер вздохнул, старательно затоптал в траве окурок и направился внутрь.

В баре, не смотря на послеполуденное время, было многолюдно. Воздух казался медлительным и тягучим от сигаретного дыма и гула голосов. Как и всегда, сталкеры пили пиво, делились последними новостями, обсуждали местные сплетни и травили байки из рейдов. Краем уха Сокол ловил обрывки последних новостей и, неторопливо продвигаясь к стойке, здоровался со старыми знакомцами.

Дым задумчиво обводил зал отсутствующим взглядом и никакого участия в обсуждении сплетен не принимал.

– Медитируешь? – хмыкнул Сокол, усаживаясь на табурет и прислоняя к стойке автомат.

– Практически, – коротко кивнул бармен. – Ну, давай, Соколик, расскажи, чем дядю Дыма порадуешь?

– Шустрый какой, – невольно улыбнулся тот. – Человек прийти не успел, а тебе уже новости подавай. А гости, между прочим, иногда жрать хотят.

– Нашел, чем удивить, – отмахнулся Дым. – Жрать вы все хотите постоянно. Не сталкеры, а троглодиты самые натуральные. Такое чувство, что только ради жратвы сюда и ходите.

– Еще барахло таскаем с новостями. Только вот не понравятся тебе мои новости, Дым, – вздохнул Сокол. – Остается барахлом тебя радовать, да последними сводками от науки.

– Не нашлась? – уже предвещая ответ, спросил бармен.

– Не нашлась, – отозвался сталкер. – В последний раз ее на Янтаре видели дня три тому назад. Шаталась возле базы, как неприкаянная, но чудить не стала. Зато, до этого группу наемников уложила, двоих одиночек и на кордоне натовцам устроила такой фейерверк, что хоть святых выноси. У них там, говорят, сплошная очередь к психиатру образовалась, ранимые все. В остальном же, на призывы не откликается. Никто из знакомых сталкеров ее не видел, но опасаются поголовно.

– Морду воротит от всех знакомых, – подытожил Дым.

– Думаешь, стыдно? – хмуро полюбопытствовал Сокол.

– Стыдно, Соколик. Потому и носа не кажет, но из упрямства продолжает чудить. На Болотах был?

– Был, – кивнул сталкер. – Результата ноль, одни сплошные потраченные нервы.

– Нервы мы тебе полечим, – пообещал бармен. – За это не переживай.

– Что делать-то будем, Дым? – спросил Сокол. – Она же такими темпами нас всех тут угробит ради баловства и самоутверждения.

– Не угробит, – недобро хмыкнул Дым. – Ума не хватит.

– Ты что это задумал? – напрягся сталкер.

– А я тебе, Ваня, позже расскажу, что задумал. Отдыхай пока, а после дело у меня к тебе будет. Интересное. – Дым, перегнувшись через стойку, похлопал сталкера по плечу.



***



– Просыпайся, Ваня, дела ждать не будут. – Дым осторожно тронул задремавшего в уголке сталкера за плечо.

Сокол недовольно поморщился и отмахнулся, как от назойливой мухи.

– Просыпайся, тебе говорят. Ишь, выискался мне тут. Спящая красавица в чистом виде.

– Чего так тихо-то? – не открывая глаз, поинтересовался тот.

– Так за полночь перевалило давно. Кто убрался с глаз долой, кто отсыпается, – принялся рассказывать Дым. – Я вот сейчас накачаю тебя кофе по самое дальше некуда, чтоб промеж ушей плескалось, и будем мы с тобой, Ваня, вопросы умные да важные решать.

– Злыдень ты, – сонно отозвался Сокол и потащился умываться.

За порядком в баре Дым следил с нечеловеческим пристрастием, ибо на дух не переносил бардака. Даже в туалете над умывальником висело старенькое, с отколотым краем, но до блеска натертое зеркало.

Сокол придирчиво осмотрел собственное отражение и, вздохнув, принялся умываться.

– Дина, Дина, – ворчал он, плеская водой в лицо. – Вот устроила ты нам веселье, зараза. Что ж тебе, девочка, спокойно-то не живется? Можно подумать, будто все обитатели Зоны в бедах твоих виноваты.

– Да что ты заладил? – раздалось за спиной. – Дина то, Дина это. Как будто я у вас во всех грехах виновата.

– Сколько раз тебе повторять, чтобы со спины не появлялась? – не теряя самообладания, отозвался сталкер.

– Может, мне вообще не появляться? – огрызнулась Динка.

– Норов свой при себе держи, – парировал Сокол. – А раз пришла, то выкладывай. Не просто ж так ты меня последние пару недель игнорируешь, а тут вдруг сама пожаловала.

– Знать хочу, что Дым задумал.

– Этого, Дина, никто не знает. А вот мне хотелось бы знать, что задумала ты. И какого черта ты творишь по всей Зоне?

– Не скажешь, значит, – хмыкнула девчонка, игнорируя вопрос.

– Учти, убить меня прямо здесь будет самой большой твоей ошибкой, – назидательно произнес Сокол. – После этого тебя уж точно всей Зоной искать станут, а положить всех и каждого даже у тебя силенок не хватит. Поэтому будь добра, объясни, чем тебе люди вдруг не угодили в таком количестве?

Динка насупилась.

– Сволочи люди.

– И это все? – оборачиваясь к ней, полюбопытствовал сталкер.

– По-моему, достаточно, чтобы их ненавидеть, – фыркнула Динка.

– Не велика ли ответственность, за других-то решать? – Сокол разглядывал ее с откровенным интересом, словно видел впервые. Невысокая, худая, в кителе с чужого плеча, Динка мало походила на человека, способного учинить в Зоне настоящий беспредел. Но именно этим она и занималась, существенно расширяя список уже существующих угроз.

– Много ты понимаешь, – вскинулась девчонка, но, сумев взять себя в руки, предпочла просто исчезнуть.

– Дурочка ты, Дина, – в воздух произнес он и направился в общий зал.



По залу, заполняя собой каждый уголок, разносился аромат хорошего кофе. На мгновение Сокол остановился и сделал глубокий вдох.

– Нравится? – полюбопытствовал Дым.

– Уютно, – кивнул сталкер. – Как будто в родной дом вернулся. До сих пор удивляюсь, как это у тебя получается?

– Поход до «Юпитера» вспомни.

– Я нечто подобное предполагал, – отозвался Сокол. – Есть такое отчетливое ощущение, словно бар живет сам по себе, независимо от посетителей и даже от тебя. А с тобой, Дым, до сих пор непонятно, кто ты есть на самом деле.

– Для тебя выдуманный друг, – пожал плечами бармен. – Вроде, так это у детей называется.

– Вымышленный, – с улыбкой поправил сталкер.

– Значит, вымышленный, – согласился Дым. – Для остальных нескончаемый источник денег, историй, информации и водки.

– И приключений, – поддакнул Сокол. – Но понятнее от этого не стало.

– А куда ж в нашем деле без приключений? Да и нужно ли тебе все понимать, Ваня?

– Основное я и так знаю, – рассудил тот. – Остальное уже частности. Кстати, Динка приходила.

– Когда?

– Да вот только что, пока я рожу намывал.

– Пугать надумала? – приподнял бровь Дым.

– Любопытно ей, видишь ли, что ты тут замыслил такого, – поделился сталкер. – Только я не понимаю, чего ты ее прям тут не сцапал? Неужто проглядел?

– Я, Ваня, не всесильный, – вздохнул Дым. – Да и зараза эта кое-чему научилась за последнее время. Не поверишь, Соколик, прячется она от меня. И, как видишь, неплохо у нее это получается. Потому и будем искать коллективными усилиями.

– А если подслушивает?

– Так мы тоже не пальцем деланные, – фыркнул бармен. – Чтобы подслушивать, ей придется, как минимум, материализоваться у меня под самым носом. О том, какие дела в баре творятся, сейчас только мы с тобой знаем, поэтому даже проболтаться некому.

– Хорошо, – отозвался Сокол, делая глоток кофе. – Очень хорошо. А теперь рассказывай, какой такой заумный выход ты придумал.

– Найти и обезвредить для начала, а дальше по обстоятельствам.

– Как у тебя все просто, – хмыкнул сталкер.

– Было бы все так просто, Ваня, – вздохнул бармен. – Поэтому ты сначала до науки топай, проведывай нашего страдальца, да к делу его подключай, коли он в состоянии. Илью расспроси, он тебе много интересного расскажет из своих наблюдений. По-хорошему, нам бы Белую к поискам пристроить. Сдается мне, у нее в данной ситуации больше всех шансов заразу эту малолетнюю найти без вреда для организма. Только вот не в самое удачное время Аннушка на прогулку до большой земли отправилась.

– А ты? – спросил Сокол.

– И я, Соколик, искать стану. До Болот прогуляюсь для начала, с Доктором переговорю. Глядишь, он что умное нам подскажет. Ежели на Болотах не повезет, придется до Лиманска тащиться, оттуда на «Росток». А дальше уж по обстоятельствам.

– Странный у тебя маршрут получается.

– Это тебе странный, – пожал плечами Дым. – А мне нормально. У меня, Ваня, свои догадки имеются, где ее достать можно.

– А за баром кто приглядит?

– Так Тощий и приглядит, – отозвался бармен. – Он у меня молодец, не хуже Сереги оказался. Так что за бар не думай.

Сокол промолчал. Новый помощник Дыма казался ему странным, словно не от мира сего. Высокий, бледный и до безобразия худой, парнишка в первые же свои дни в Зоне заработал кличку Тощий. А прославиться умудрился тем, что, заделавшись отмычкой к одному из опытных сталкеров, притащил из рейда голову кровососа. Ведущий историю новичка о схватке с мутантом подтвердил, и авторитета у парня тут же заметно приросло. Да только после той вылазки Тощий так и осел в баре, неожиданно для всех заделавшись к Дыму в помощники.

– Ты, Соколик, лишнее из головы выбрось, ни к чему оно тебе, – посоветовал бармен. – При любом раскладе мы ее приструним. А пока пей кофе, проверяй барахло свое, если нужно что, говори. Из снаряги хоть станковый пулемет тебе достанем.

– И буду я, как дурак, таскать эту махину за собой на веревочке, – хохотнул сталкер.

– Зато, бояться тебя все будут. Решат, что и в правду дурак, и потому лучше не связываться, – подначил Дым.

– Умеешь ты настроение людям поднять, – фыркнул тот. – Сам-то что делать собираешься?

– Как что? Парадный костюмчик примерить надо, – поделился Дым. – У меня ж не просто выход, а целое культурно-массовое мероприятие запланировано. Следовательно, и вид должен быть подобающий.

– Ствол, к случаю подходящий, подобрать не забудь, – хмыкнул Сокол, неторопливо, маленькими глотками, допивая кофе.

– А как же, – улыбнулся бармен. – Когда же это я себе позволял на выход, и без ствола? Это ж важнее, чем подходящий галстук. Расслабься, Ваня, справимся, – пообещал он.

И Соколу захотелось ему искренне верить.




Одиночество




Бродяге было мокро и противно. Всей своей непостижимой снорочьей душой он люто ненавидел дождь. Скользкая трава, липкая и приставучая грязь, от холода сводит конечности, и вода непрерывно заливает стекла противогаза, мешая обзору. К тому же, в такую погоду добыча предпочитает прятаться по углам. Все это доставляло Бродяге ощутимый дискомфорт.

От голода сводило желудок. Последнюю свою добычу, жирную и вертлявую крысу, он съел еще позавчера.

Непонятное, тревожное чувство давило со страшной силой, заставляя снорка прижиматься к промозглой земле. Он видел, как голодная стая слепых псов рвала на части мертвое тело человека, и понимал, что не сможет им помешать, было уже слишком поздно. А ведь он пытался предупредить человека об опасности, но тот не придал значения…

От бессилия мутант заскреб сырую землю изуродованными руками и глухо зарычал. Внезапная мысль заставила его на мгновение замереть. Странное, новое, непривычное чувство зародилось в нем. Люди называли это чувство надеждой.

Нерешительно потоптавшись на месте, мутант по-собачьи отряхнулся и рванул с места. В тот самый миг Бродяга точно знал, куда нужно бежать…



В пролеске не было ни души. Обойдя небольшую поляну по кругу, снорк замер. Он был здесь раньше. С людьми. Очень и очень странными людьми. Стараясь восстановить в своей голове всю последовательность действий, мутант лег на землю и напрягся.

Нора, ведущая далеко под землю. Сухая и относительно теплая нора, в которой он откопал бумажку. Находка эта заставляла человека нервничать…

Снорк понимал, что нужно найти вход. Он принялся методично изучать поляну, периодически поддевая палую листву и ветки. И внезапно ему повезло.

Металлическое кольцо оказалось надежно укрыто в мокрой траве, так, что и не сразу найдешь. Но он нашел и нетерпеливо подпрыгнул на месте. Поддев кольцо изуродованными пальцами, снорк принялся сосредоточенно тянуть до тех пор, пока крышка люка не сдвинулась. Подцепив ее снизу, Бродяга распахнул люк и уставился в темноту. Внизу было тихо.

Оглянувшись по сторонам, как это делали люди, мутант проворно шмыгнул вниз и длинными скачками двинулся к дальнему концу тоннеля.

Оказавшись перед металлической лестницей, ведущей наверх, он задрал голову и громко зарычал, обозначая свое присутствие. Но ему ответило лишь гулкое эхо.

Бродяга прислушался и, осознав, что наверху никого нет, подпрыгнул, резко оттолкнувшись от земли. Ухватившись за верхнюю перекладину лестницы одной рукой, другой он попытался вытолкнуть крышку люка, но… та оказалась заперта с другой стороны. Приложив максимум усилий, он попытался еще раз.

Но все оказалось тщетно.

Тревожное, давящее чувство вернулось внезапно, заставив снорка яростно зарычать. Спрыгнув с лестницы, Бродяга бросил быстрый взгляд вверх, все еще надеясь, что люк откроется. Но чуда не произошло.

Снорк протяжно вздохнул и медленно поплелся в сторону выхода. Выскочив наверх, он с остервенением захлопнул люк и отполз подальше в кусты. Проклятый голод доводил до исступления, но охотиться уже не хотелось совершенно. Даже дождь перестал казаться чем-то значимым. Ничто больше не казалось ему важным.

Отчаявшись окончательно, мутант забился под поваленное дерево, закрыл голову руками и протяжно завыл.

Он был совсем один…




Вальс с кровососом




Сокол сидел на полу и, привалившись спиной к холодной стене, пытался отдышаться.

– Прости великодушно, скотинка, но уж больно много сил на твои танцы уходит. – Наблюдая за тем, как медленно оседает в воздухе пыль от недавнего взрыва, сталкер размышлял об особенностях поведения мутантов.



***



С момента, как на Агропроме не стало Контролера, мутанты почувствовали раздолье, и, казалось, стекались сюда со всех уголков Зоны. Пройти через Агропром без вреда здоровью стало практически невозможно. А впрочем, и раньше относительно спокойно здесь могли ходить лишь те, кому Контролер позволял. Но таких, само собой, были единицы.

Вот и для Сокола очередная попытка проскочить территорию без происшествий началась со стычки со слепыми псами. К вящей радости сталкера, стая попалась небольшая, всего шесть особей и без вожака. Получив отпор, псы предпочли скрыться где-то в складках местности, а сам Сокол, принимая во внимание их присутствие, решился пробираться через постройки в надежде, что хоть там обойдется. Но Зона распорядилась иначе.

Быстро глянув на дисплей ПДА, сталкер ругнулся, понимая, что выбраться из Агропрома до темноты не успеет. Нужно было найти подходящее место для ночевки. Сокол оглянулся по сторонам и быстро шмыгнул в подъезд ближайшего дома.

Подъезд встретил нежданного гостя грязной лестницей и облезлыми стенами. Ступени, ведущие на верхние этажи, местами обвалились. Вдоль стен валялся всякий мусор, а вход в подвал напоминал ворота в ад. Казалось, еще немного, и ржавая решетка, болтающаяся на одной петле, рухнет и выпустит наверх всех обитателей преисподней разом.

Сталкер осмотрелся, но ничего необычного не заметил. Детектор тоже упорно молчал. И все же была в этом подъезде какая-то неправильность. Чутье упорно подсказывало, что от здешнего ложного спокойствия добра ждать не стоит. А уж в том, что чутье нужно слушать, Сокол убедился еще в те времена, когда бегал в отмычках у одного из опытных и уважаемых сталкеров. Внимательно осмотрев лестницу, ведущую наверх, он решил, что рисковать не стоит. Ступени могли запросто обвалиться, поэтому оставалось только пробираться через подвал в тоннели, сеть которых охватывала весь Агропром.

Поначалу в подземке не было ничего интересного. Обычные бетонные стены, обрывки кабеля, ржавые трубы да местами сомнительного вида плесень, которую лучше не трогать. Судя по отсутствию характерной вони и куч старого тряпья, бюреры, присутствия которых изначально опасался сталкер, здесь не обитали. Видать, микроклимат им здешний не по нраву пришелся. А может, были у них совершенно другие причины, и это настораживало еще больше. Ведь, если не было бюреров, то вполне могла обнаружиться тварь пострашнее.

Детектор упорно молчал, но это не значило, что в тоннеле нет никаких аномалий. Сталкер знал, что далеко не все аномалии в Зоне распознаются электроникой. К тому же, в подземке прибор мог просто отчаянно барахлить. Оставалось полагаться на собственную наблюдательность, чутье и старые добрые болты. А ведь с год тому назад Олег рассказывал, будто эта сеть тоннелей – едва ли не самое безопасное место во всей Зоне. Вот только за год многое успело поменяться.

Царившая в тоннеле тишина действовала на нервы. Сокол топтал Зону не первый год и отлично знал, что не может быть абсолютной тишины. А если и может, то жди беды. И беда поспешила случиться.

Сталкер не сразу понял, что именно заставило его насторожиться, и потому остановился, внимательно прислушиваясь и водя фонарем из стороны в сторону. В луче света поблескивали влажные дорожки на стенах. Сокол тряхнул головой и снова прислушался, но звуков по-прежнему не было.

– Чертовщина какая-то, – проворчал он, стараясь списать внезапное свое беспокойство на игру воображения, но…

Витающий в воздухе мускусный запах щекотал ноздри и по мере продвижения вперед становился все отчетливее. Так пахли дикие звери и…

Кровососы.

Неприятный холодок пробежал по спине, заставляя поежиться. Мало в Зоне встречалось везунчиков, кому удалось в одиночку пережить столкновение с кровососом. В отличие от большинства мутантов, кровосос мог убить не сразу, а сломать позвоночник или ноги и оставить жертву про запас, как консервы. Представив на мгновение, как ломается хребет, сталкер поморщился и медленно попятился назад в надежде добраться до бокового тоннеля метрах в шестидесяти позади и проскочить в обход.

Вот только мутант уже учуял присутствие гостей, и отказывать себе в полноценном ужине из человечины не собирался, о чем немедленно известил громким рыком, гулким эхом отразившимся от стен. На мгновение сталкеру показалось, будто звук стал объемным, осязаемым, плотной волной толкающим в грудь. Сокол непроизвольно вжал голову в плечи и отступил на пару шагов назад.

– И тебе не хворать, скотина, – сквозь зубы процедил он.

Кровосос, будто бы услышав, рыкнул еще раз.

– Сам такой, – отозвался Сокол, отступая все дальше. – Трепаться будем или делом займемся?

Не дожидаясь очередного ответа, он бочком быстро двинулся вдоль стены, надеясь скрыться до того, как мутант выйдет из своего логова. Но у кровососа на сей счет были свои планы и рык, прозвучавший уже гораздо ближе, заставил сталкера немедленно пересмотреть свое отношение к происходящему и встретить мутанта свинцовым приветом.

– Ну, давай потанцуем, скотина, – ругнулся Сокол и дал длинную очередь куда-то вглубь широкого тоннеля.

Подстреленный кровосос заревел и вышел из невидимости.

– А ты хорош, – ухмыльнулся сталкер, перезаряжая автомат. – Продолжим?

Мутант метнулся к стене и попытался уйти в невидимость, но полученные ранения не позволили ему этого сделать. Воспользовавшись заминкой, Сокол преодолел заветные десять метров и резво свернул за угол.

Боковой тоннель оказался в длину метров двадцать и заканчивался перекошенной гермодверью. Образовавшийся проход позволял пройти только боком. Сталкер, в который раз ругнувшись, быстро скинул рюкзак и, швырнув его за дверь, протиснулся следом. Кровосос, к его удивлению, догонять не спешил, словно был уверен, что жертва никуда не денется.

– Вот попал я тут с тобой, – проворчал Сокол, тщетно пытаясь закрыть дверь.

Мутант в тоннеле предостерегающе рыкнул.

– Да слышу я тебя, слышу. Чего орешь? – Сталкер быстро огляделся и, на ходу подхватив рюкзак, ринулся вперед. Отбежав подальше от двери, он понял, что оказался в огромном зале, пол и стены которого были выложены белым кафелем.

На мгновение Сокол растерялся, пытаясь сориентироваться, но мутант снова напомнил о своем присутствии и принялся дергать гермодверь.

– Какой ты, оказывается, настырный, – проворчал сталкер, водя фонарем из стороны в сторону. – Прости, красавчик, но я на первом свидании не целуюсь.

В центре зала располагалась непонятная конструкция из цистерны с отходящими от нее трубами и обрывками проводов. Назначение ее оставалось загадкой, но сам вид конструкции наводил на вполне однозначную мысль. Посветив вверх, Сокол нашел то, что искал. На высоте примерно трех метров по периметру зала тянулся технический балкон, и проемы дверей, выходящих на него, свидетельствовали о том, что путь через тоннель был не единственным. Следовательно, должна была быть и лестница, ведущая на заветный второй ярус.

Быстро передвигаясь вдоль стены, сталкер прислушивался. И звуки, доносившиеся со стороны гермодвери, его совсем не радовали. По всей видимости, кровосос методично раскачивал эту треклятую дверь, и она с каждым рывком поддавалась все больше.

– Видимо, ты не из тех, кто спокойно принимает отказ, – вздохнул Сокол и на мгновение замер. Лестница, которую он так старательно искал, оказалась вырвана и превращена в груду бесполезного металла.

Обходя ее по кругу, Сокол пытался найти любую возможность попасть наверх. Скрежет из другого конца зала отчетливо дал понять, что дверь продержится совсем недолго и следует поторопиться. Сталкер чертыхнулся и, приметив местечко поудобнее, подпрыгнул. Уже ухватившись руками за край балкона, он услышал, как протяжно заскрипела злосчастная дверь, и следом зарычал разъяренный мутант.

Подтянувшись, Сокол быстро забрался на балкон и, не оборачиваясь, бросился в ближайший дверной проем.

– Впервые в жизни радуюсь своему огромному росту, – процедил он сквозь зубы.

Узкий коридор, в котором он очутился, казался бесконечным. Добежав до первой попавшейся двери, Сокол толкнул ее плечом, но она оказалась заперта. Будто бы в насмешку кровосос снова зарычал, давая понять, что упускать добычу не намерен.

– Ну уж нет, дружок. Мы только на танцы договаривались, – проворчал сталкер и, дав еще одну длинную очередь, бросился бежать.

Мутант взвыл и, как показалось, начал отставать, давая возможность добежать до очередной лестницы, ведущей куда-то вниз. В два прыжка преодолев ступеньки, сталкер снова оказался в узком коридоре. К счастью, не таком длинном, как предыдущий. Преодолев треклятый коридор, Сокол заскочил в открывшееся перед ним помещение и, быстро захлопнув за собой дверь, привалился спиной к стене. Прекрасно понимая, что такая хлипкая преграда кровососа не остановит, он перезарядил автомат и принялся осматриваться. Длинные столы и то, что осталось от оборудования, наводили на мысль о том, что когда-то помещение было научной лабораторией.

– Понастроят лабиринтов, – выругался Сокол и торопливо зашагал к противоположному входу.

Но и кровосос не собирался отступать, о чем возвестил громким ревом, от которого, как казалось, завибрировали стены. Сталкер поежился и прибавил шагу. Мысль о том, что нужно было чем-нибудь подпереть дверь, отказалась настолько запоздалой, что Сокол мысленно обматерил себя всеми возможными словами. Только возвращаться уже было поздно.

Выскочив из лаборатории, он оказался в квадратном предбаннике с тремя дверями. Прикинув направление, сталкер решил, что ему прямо, но… дверь оказалась закрыта с той стороны. С досады пнув ее, Сокол попробовал левую дверь, которая тоже не поддалась. Последняя же, правая, оказалась самой настоящей ловушкой. За ней обнаружилась небольшая комнатушка, предназначение которой определению не поддавалось. Заскочив внутрь, он захлопнул дверь, подпер ее подвернувшимся тут же металлическим ящиком и устало уселся рядом.

– Вот ты какая, моя могила, – проворчал он. – Ничего, вполне уютно, могло же быть и хуже. Спасибо, хоть не в болоте, по самые яйца в холодной воде. И ведь никаких патронов на эту скотину не хватит.

Водя фонариком по стенам своей будущей гробницы, сталкер высматривал хоть что-то, что могло бы ему помочь. Несгораемый шкаф, металлические ящики в углу – вот и все, что обнаружилось в комнатушке. В который раз ругнувшись, Сокол замер. Мысль, внезапно пришедшая на ум, показалась ему рискованной, но чертовски интересной. Вскочив на ноги, он принялся быстро осматривать дверь. Стальная, с небольшим окошком на уровне глаз, она выглядела вполне надежной.

– Ну, была не была. Знал ведь, скотина такая, куда загонять, умный попался, – вздохнул Сокол и с размаху высадил прикладом стекло в окошке. – Если уж и буду помирать, то и тебя с собой прихвачу, – пообещал он, готовясь к появлению мутанта.

Кровосос не заставил себя ждать. Вломившись в предбанник, он едва не сорвал с петель дверь и довольно зарычал. Во всяком случае, Соколу показалось именно так.

– Рано радуешься, скотинка. Потанцевали, пора и честь знать, – проворчал сталкер и, швырнув в окошко гранату, отскочил вглубь комнатушки.

Когда в ушах перестало звенеть, Сокол рискнул включить фонарик и выглянул через окошко в предбанник. Мутанта взрывом практически разорвало надвое, но он все еще подавал признаки жизни, слабо шевеля ротовыми отростками. Сдвинув ящик, которым подпирал дверь, сталкер вышел из комнатушки и некоторое время разглядывал изувеченное порождение Зоны.

– А ты упорный, – хмыкнул он и, подойдя ближе, поднял автомат и высадил в голову умирающего мутанта почти половину обоймы. И лишь удостоверившись, что кровосос подох окончательно и бесповоротно, сталкер опустился на пол у противоположной стены и, наблюдая в свете фонаря за медленно оседающей пылью, закурил.

Даже мертвый, мутант одним своим видом внушал ужас.

– Вот интересно, – сам с собой рассуждал Сокол, – если бы ты меня добил, ты бы тоже закурил рядом с трупом? Или тебе курить мировоззрение не велит? Уж больно ты прыткий оказался, хоть и молодой совсем. Знал ведь, что тут тупик, и специально меня загонял.

Сталкер считал, что привычка разговаривать с собой вслух помогала мыслить логически. И почти всегда это действительно помогало.

– Тебя же тут вообще быть не должно, ты в таких условиях не обитаешь. Следовательно, или ты гений своего вида, или тебя контролер вел. Но на умного ты не сильно похож, а контролер бы и меня уже давно заарканил, – продолжал рассуждать он. – И есть еще третий вариант, скотинка, который мне совсем не нравится, но смахивает на правду больше остальных. И нужно этот самый вариант каким-то образом проверить.

На мгновение Соколу показалось, будто со стороны лаборатории донесся совершенно отчетливый вздох. Он замолк и прислушался, но вокруг царила  тишина. Разогнав лишние подозрения, сталкер докурил и, поднявшись, направился обратно в лабораторию. Необходимости спешить больше не было, поэтому он внимательно осматривался по сторонам, водя лучом фонаря вдоль стен. Еще одна дверь, которую он не приметил сразу, обнаружилась между стеллажами. Уже подходя к ней, Сокол остановился, как вкопанный.

– Вот же дрянь! – выругался он. – Найду заразу, три шкуры с тебя спущу, мерзавка! Устроила тут танцы в сельском клубе, поиграть решила.

Температура возле той самой неприметной двери была ощутимо ниже, чем во всем остальном помещении. И сталкер отчетливо понимал, что вздох ему вовсе не померещился…




Открой глаза




– Я смотрю, пассия твоя не особо хозяйственная, – хмыкнула Белая, окидывая взглядом кухню. Свою кухню.

– Почему это?

– Посуда в раковине. Судя по количеству, еще со вчерашнего вечера. Убила бы за такое.

– Да работы в последнее время много, – принялся оправдываться мужчина.

– Серьезно? – хохотнула Анна, усаживаясь на стул поближе к окну. – Штаны в офисе просиживать по расписанию – это много работы? Удивительно, но мне количество работы никогда не мешало за порядком в доме следить.

– Ну да, – вздохнул бывший муж. – Ты умудрялась всегда все успевать, грех жаловаться. Кофе тебе сварить?

Белая кивнула и, не спрашивая разрешения, закурила, открыв форточку. Она отлично помнила, что мужа всегда раздражал запах табачного дыма, но церемониться не стала. Мужчина поморщился, но промолчал. Анна сильно изменилась, появилось в ней что-то такое, чего он не мог понять. И это что-то откровенно пугало. Украдкой разглядывая бывшую жену, он все больше поражался произошедшим в ней переменам.

Очень мягкая и добрая по натуре прежде, сейчас Анна производила впечатление женщины со стальными нервами. Казалось, будто ничем ее не проймешь. Шрам на виске, морщинки в уголках глаз и колючий, пристальный взгляд делали ее совершенно чужой, непонятной. Ставя перед ней кружку, мужчина обратил внимание на седые пряди в ее густых волосах.

– До чего тебя твоя мадам довела, Игорь, – съязвила Белая, сделав глоток. – Даже кофе вполне приличный варить научился.

– Люди меняются, Ань, – отмахнулся он, пытаясь уйти от темы разговора.

– Уж мне ли не знать.

– Наверное, – согласился Игорь. – Лучше расскажи, где пропадала все это время. Говорят, ты так внезапно исчезла, что некоторые  даже растерялись.

– Тебе бы не понравилось, где я пропадала. Сплошная антисанитария, бардак, дикие звери и люди, которые сначала врежут и только потом вопросы задавать станут.

– Это где-то в деревне что ли?

– Да, – улыбнулась Анна. – В такой далекой и глухой деревне, что рассказывать жутко. Но мне там нравится. Есть во всем этом свой порядок и своя прелесть.

– Ты же всегда городская была до мозга костей, Ань. Куда ж тебя в деревню-то понесло?

– Сам же сказал, люди меняются. Ты не представляешь, насколько они иногда меняются, – заметила Белая. – И еще приспосабливаются практически ко всему. Оказалось, что при определенной сноровке даже в моей глухой деревне можно очень неплохо жить. А хороший хирург, он и в Африке хороший хирург. Так что я-то уж точно не пропаду.

Некоторое время они молча пили кофе. Сталкерша блуждала где-то в своих мыслях, а Игорь разглядывал ее так, словно видел впервые в жизни.

– Анют, я знаю, что ты не виновата, – неожиданно выпалил он. – И тогда еще знал. Дико как-то все получилось с пацаном этим, дико и страшно. Я знал, что ты ни при чем, а они грозились нас всех в расход пустить. Тебя, меня и любого, кто под руку подвернется. Я думал, если разойдемся, то от тебя отстанут и от меня тоже. Думал, подождем, пока все уляжется, и будем как-то заново жизнь стоить. А потом ты пропала, ни слуху, ни духу. Я искал сначала, а потом как-то все завертелось.

– Ты чего разошелся-то, Игоряш? – без особого интереса спросила женщина. – Надо тебе все это прошлое трепать?

– Надо, Ань! Очень надо, понимаешь? Я же себя уродом во всей этой ситуации чувствую. Наверное, надо было по-другому, а я…

– А ты не оправдывайся, – отрезала Белая. – Скажи честно, что соваться ни в какие дела не хотелось. Что страшно было за себя и было желание крутить шашни на стороне.

– Страшно, – признал Игорь. – И шашни ведь не на пустом месте взялись. Ты  же ничем, кроме работы своей не интересовалась.

– Так и ты ведь знал, на ком женился.

– Знал, – вздохнул он.

– Вот и остынь тогда. Что было, то было. Не вижу смысла теперь все это ворошить.

Игорь задумался, но через пару минут всполошился снова:

– Ань, тебе же, наверное, деньги нужны! Или с документами помочь. Ты говори, я все сделаю, помогу обязательно, людей нужных найдем. Все, что надо будет, мы тебе достанем обязательно.

– Деньги? – улыбнулась Анна. – На те деньги, что у меня сейчас есть, можно тропический остров купить не глядя. С документами и без тебя полный порядок, и даже люди нужные есть. Все, что может понадобиться, я сама достану. Игорь, открой глаза и посмотри, что в итоге у нас с тобой получилось. В конце концов, все вышло к лучшему. Ты вон кофе варить научился, я место нашла себе по душе, работа у меня людям нужная и любимая. Сейчас доделаю в Москве все дела, потом на море рвану на недельку – другую, да и вернусь в свою глухомань, людей с того света вытаскивать.

– Ты серьезно?

– Да. А вот это все теперь твое, – сообщила она, разводя руки в стороны.

– Мое? Так это же твоя квартира, Ань.

– Игоряш, ну зачем она мне? – ласково, словно с ребенком разговаривала, спросила сталкерша. – У меня все есть, возвращаться сюда я больше не собираюсь. Меня в Москве больше ничего не держит, понимаешь?

– Свои глаза открой и посмотри, что ты со своей жизнью делаешь! – вскинулся Игорь. – Пропадала столько времени неизвестно где, теперь явилась, как будто ничего не произошло, щедрость тут развела!

– Меня моя жизнь устраивает, – пожала плечами Белая. – И лишний груз теперь совсем ни к чему. Я это все добро тебе оставлю, а с совестью своей ты уж как-нибудь сам договаривайся. В этом я тебе не помощник, прости. Все, что могла сделать, я сделала, дальше сам. У меня-то теперь все хорошо.

– И люди, которые не спрашивают, – попытался съязвить мужчина.

– И люди тоже, – кивнула Анна.

– Я тебя не понимаю, Ань.

– И слава богу, что не понимаешь, – улыбнулась она. – Думал, я мстить приехала или тебя наказывать? А я приехала со старыми делами разобраться и от лишнего хлама избавиться. Наказать ты сам себя еще не раз успеешь. Понимать меня для этого совсем не обязательно. Ну, а если не знаешь, что делать, то кофе еще свари.

Рассказав бывшему мужу все, что ему следовало знать, сталкерша засобиралась, сославшись на еще одну важную встречу.

– До встречи, Анют, – на прощание сказал Игорь.

Белая лишь махнула рукой и скрылась в лифте. Уже выходя из подъезда, она почувствовала, как заныл правый висок.

– Дружок, ты там как? – вполголоса спросила она.

«Сейчас бы к Дыму и водки» – отозвалась Амалия.

– К Дыму всегда успеем, а вот пару коктейлей на пляже мы себе точно организуем, – пообещала Анна. – Ты прости, что тебе пришлось в наших разборках поучаствовать.

«Ты свои глаза открой и посмотри, что ты со своей жизнью делаешь» – проворчала Амалия. «Странный у тебя муженек, Ань. Так ведет себя, как будто совсем ни при делах».

– Он всегда такой был, – вздохнула Белая. – Просто я раньше на это внимания не обращала. Но, ведь действительно все к лучшему. Семейная сцена закончена, теперь можно на море и пить коктейли.

«И курортный роман» – хихикнула Амалия.

– За курортный роман нас с тобой Хохот кабанам живьем скормит. И еще проверит, чтобы доели обязательно, – фыркнула сталкерша. – А я ведь на море со студенческих лет не была, представляешь? Училась, старалась, потом в работе с головой, совсем не до путешествий было.

«Значит, едем море смотреть. А Хохоту ракушек привезем».

– Действительно, – подытожила Белая и, улыбаясь каким-то своим мыслям, направилась к метро. Впервые за долгое время ее не мучили мысли о прошлом, все было закончено именно так, как она и задумала.

«Ань, а если он тебя вдруг искать захочет?» – внезапно поинтересовалась Амалия.

– Да пускай ищет. Можно подумать, у него есть хоть какой-то шанс нас найти. Не переживай, дружочек, ему теперь совсем не до меня будет. С совестью договариваться сложно, это я по себе знаю, да и ты тоже. Поэтому об Игоре теперь вообще можно забыть.

«Тогда ладно» – согласилась Амалия.

Что-то в ней вдруг показалось Белой странным. Но что именно – она так и не поняла…




Не место для романтики




– Вот молодежь пошла. Лезут в Зону со своими «высокими идеалами»! Романтики хреновы!

Новичок свирепо сверкнул глазами, готовясь дать словесный отпор, но Дым его опередил:

– Ты послушай сначала, а потом уж взглядом меня сверли, умник. Много вас тут таких перебывало, что за идеалы свои большие и светлые на верную смерть шли. Почему на верную? Да потому что мозгов не было, одни амбиции с эмоциями. А в Зоне, брат, мозги нужны. Эмоции свои за кордоном оставлять нужно, коль нелегкая тебя сюда принесла.

– Много ты понимаешь, – огрызнулся новичок.

– Да уж побольше некоторых. Был тут один не так давно. Рыцарь, мать его через три колена. Думаешь, далеко он на своем героизме рыцарском ушел? Молчишь? И правильно делаешь. Слушай мудрого дядю Дыма и мотай на ус.

– Пугать будешь? – насупился новичок.

– Зачем пугать? Расскажу сухие факты, а уж дальше ты сам думай, бояться или нет. Так вот, притащился герой этот, вот как ты. Артефакт искать для своей дамы сердца удумал, святая простота. «Мамины бусы» ей подавай и все тут, нахваталась сплетен непонятно где и загорелась дурной идеей. Так своему благоверному и сказала, мол, принесешь – будет тебе счастье. Сказок, видать, в детстве перечитала. А он и пошел, думал, здесь артефакты под ногами десятками валяются.

– И как, нашел?

– Да как же! Держи карман шире. – Дым махнул рукой. – Кровосос его сожрал. Просто, прозаично и без романтических прелюдий. Он-то думал, что Зона – это как на прогулку в соседний двор, ушел да к вечеру обернулся. А тут, оказывается, монстра голодная бродит безо всякого присмотру. Ищет, лютая, кого б пожевать.

– Не убедил, – фыркнул новичок. – Монстра меня не пугает, на них у меня автомат имеется.

– Автомат – это, конечно, хорошо. Но не гарантирует ровным счетом никакого успеха всей твоей бравады. От аномалий, радиации или болотных испарений он тебя не спасет. Да и от чужой шальной пули тоже не факт, что поможет.

– Так я ж не дурак, чтоб в аномалии лезть или на Болота без химзы. Не на увеселительной же прогулке.

– А ты химзу сначала достань, – съехидничал Дым. – Да и в аномалии по доброй воле тоже охотников нет. Хотя, один такой был. До последнего, чудак, верил, что его чистая-светлая от всех напастей защитить может. Что совершенно не помешало ему кучу мутантов угрохать, половину Зоны протопать благополучно и даже репутацию определенную заработать среди сталкеров. Да только вот переклинило у него что-то в голове в последний момент.

– И что? – напрягся новичок.

– Что-что, – вздохнул Дым, – в «Жарку» сунулся. Сам. Исключительно по доброй воле. С проводником попрощался и пошел напрямик. Проводник потом вернулся сам не свой. Страшно, говорит, когда человек сам навстречу смерти своей идет. И никакая сила того дурака не спасла, понимаешь.

Или вот еще.

Барышня тут объявилась однажды. Умная, но шибко злая на весь белый свет, Амалией звали. Тоже без нужды на рожон не лезла вроде. Цапалась иногда со сталкерами, но в меру. Да вот угодила возле рыжего леса в аномалию. Неожиданно для себя, представляешь? Да только так барышне жить хотелось, что сама она стала аномалией. Извели ее потом, конечно, но нервы она многим подпортила, много народу извела. Тоже ведь ради любви сюда приперлась. Искала своего ненаглядного. А мне потом птичка на хвосте принесла, что благоверный ее сам в Зону и спровадил. Чтоб не мешала.

– Все равно пойду! – заупрямился новичок.

– Да иди. Кто ж тебя держит-то? Только, брат, хорошую жизнь своими руками создают, а не у Монолита выпрашивают. Усилия к ней прикладывать надобно, а не на чудо надеяться. Ты вот за зазнобу свою просить идешь, а надо бы за себя. Только сначала найди того, кто тебя, дурака желторотого, согласится в центр Зоны проводить. Потом еще не сдохнуть по пути попробуй или под Выжигатель не угодить.

– Разберусь как-нибудь, – отмахнулся новичок.



***



– Здорово, дядька! – крикнул с порога новичок.

– О, романтик! – улыбнулся Дым. – Вернулся таки. Ну как, дает Монолит счастья всем желающим?

– А я не спрашивал, – пожал плечами парень. – Не до того мне было, дядька.

Разглядывая парня, Дым отметил, что тот сильно изменился за полгода блужданий по Зоне. Пропало в нем детское неугомонное упрямство, уступив место здравой рассудительности. Да и проводник ему достался хороший, видать, вправил мозги.

– Не пошел, значит, к Монолиту, – констатировал Дым.

– Не пошел, – подтвердил парень. – Я когда от тебя уходил, как баран упирался. Мол, пойду и все тут. И ведь натурально пошел. Нашел проводника из опытных, договорился каким-то чудом. Только, пока блуждал по Зоне-то, о многом подумать успел. Благо, было над чем. Да и проводник молодец, не дал сразу голову в пекло сунуть, таскал по всей Зоне, воспитывал. И знаешь, что? Прав ты оказался, Дым. Не просят счастья у Монолита, сами его создают. Догнали меня твои слова о том, чтоб за себя просить. Да только за себя я и сам сделаю, не инвалид чай. Голова на месте, руки-ноги целые, а остальное построим и сообразим.

– Ай да молодец, романтик! – восхитился Дым. – Дай руку тебе пожму за такое дело. Да историй еще расскажу про романтичную вашу братию. А после провожу до периметра, место для выхода безопасное покажу.

– Расскажи, дядька, – улыбнулся сталкер. – Полезные у тебя истории. Мозги на место ставят неугомонным вроде меня…



– Куда теперь-то направишься? – полюбопытствовал Дым, неторопливо шагая в сторону периметра.

– Домой, – отозвался парень, идущий след в след. – Я тут успел кое-каких денег заработать, пока с проводником мотался, да и опыт, которым тут обзавелся, лишним не будет. Вернусь к себе, родителям помогу дом в деревне поправить, машину какую-нибудь прикуплю, работой обзаведусь. Как видишь, мне твои нравоучения на пользу пошли.

– Проводника благодари, не просто ж так он с тобой полгода возился, – улыбнулся бармен. – Понимал, наверное, что можно из тебя человека сделать да и отпустить с миром.

– А ты сам-то не думал вернуться? – поинтересовался парень.

– Зачем? Мне и тут неплохо живется, – пожал плечами Дым. – У меня тут бар, дела, чудаки всякие. А на большой земле придется ж заново все налаживать. Зачем ломать то, что и так неплохо работает?

– Разумно, – согласился парень. – Но, если однажды вернуться надумаешь, буду рад повидаться, уж больно истории у тебя интересные.

– Одного ты не понял, – хмыкнул Дым. – Такие, как я, отсюда не возвращаются. Поначалу жизнь за периметром сказкой кажется, ни аномалий тебе, ни мутантов. Опасностей вокруг никаких. А потом такая вдруг тоска накрывает, что хоть на стену лезь. И пережить тоску эту никак не получается, некоторые с ума от нее сходили. А кто не сошел, те назад вернулись, потому что невозможно больше нормальной жизнью жить. Чем больше ты тут бродишь, тем глубже Зона в тебя въедается, в самую душу тебе западает, не вытравишь потом никакими силами. Молись, парень, чтобы тебя потом тоска эта проклятая не достала. Мы-то завсегда хорошим людям рады, только не место тебе тут совсем.

– Да я и сам понимаю, что не место, – вздохнул молодой. – Поэтому и возвращаюсь. Знаешь, надоело мне тут за полгода до чертиков. Есть, конечно, в Зоне какая-то своя романтика, но не по моей части. Я больше за спокойную жизнь, размеренную. А когда тебя под каждым кустом сожрать пытаются, совсем не до спокойствия.

– Молодец, что понимаешь.

– Тебе спасибо за науку, – хмыкнул парень. – А ты-то куда потом? Обратно в бар вернешься, байки собирать?

– Зачем сразу в бар? Прогуляюсь до Агропрома, свиданку с зомбаками устрою. Надо же иногда отдыхать для разнообразия.

– Интересные у тебя представления об отдыхе, – хохотнул парень и затих, понимая, что громкие звуки привлекут ненужное внимание.

Дым заминку заметил и лишь одобрительно кивнул. Дальнейший путь до периметра преодолели в тишине, лишь изредка перебрасываясь парой слов по существу. В точке, куда они направлялись, находились развалины небольшого одноэтажного строения, определить назначение которого уже было невозможно.

– В эту часть Зоны я не забредал, – поделился парень.

– И правильно, – отозвался бармен. – Тут все равно ловить нечего. Артефактов не найти, мутанты почти не попадаются, даже аномалий практически нет. Зато есть безопасный выход за периметр, о котором почти никто не знает.

– Так тут до периметра еще метров триста. Топать и топать.

– И после еще столько же топать, – хмыкнул Дым. – Тут подземные коммуникации какие-то сохранились. Тоннель как раз метров шестьсот и получается. Отсюда топаешь на полусогнутых по прямой и выходишь в лесочке уже с той стороны. Через лесочек пойдешь на север, пока в дорогу не упрешься. Правда, там путь получается не близкий, километров двадцать, если не больше. Долго, но безопасно, там ни одна собака не ходит, да и в лесу всегда можно переночевать. А уж от дороги сам как-нибудь разберешься с направлением. Запомнил?

– Запомнил, – кивнул парень. – А почему на полусогнутых, Дым?

– Да потому что там тоннель метра полтора в высоту, – усмехнулся бармен.

– Всего-то, – улыбнулся парень. – Ничего, уж полкилометра как-нибудь преодолею.

– Вот и хорошо. Но смотри, из тоннеля выберешься, и сразу ходу как можно дальше в лес, чтобы уж точно никто не засек. А то мало ли, что там воякам в голову взбредет. И надейся, чтобы тоска тебя не накрыла потом. А ежели и накроет вдруг, то лучше возвращайся сразу, иначе не будет тебе спокойной жизни.

– Я понял, дядь Дым. Знаешь, есть все же в этом что-то романтичное, тоска по Зоне, желание вернуться снова. Если затоскую, обязательно вернусь, – пообещал парень. – Только мне тосковать-то совсем некогда будет, у меня и на большой земле дел хватит на сто лет вперед.

– Балбес ты, – улыбнулся Дым. – Говорят тебе, что не место тут для романтики, а ты все равно романтизируешь. Ну да ладно, давай прощаться, а то так и будем с тобой до скончания времен любезностями обмениваться.

– Прощай, дядь. Спасибо тебе за науку, она мне в жизни еще не раз пригодится.

– Бывай, романтик. – Бармен крепко пожал парню руку и, развернувшись, быстро направился в противоположную сторону.

Парень провожал его взглядом до тех пор, пока Дым не скрылся в зарослях. Постояв еще немного, он прислушивался к своим ощущениям, не желая признаваться даже себе, что уходить не хотелось совершенно…




Вороны и крысы




Зона, Зона. Место, навевающее первобытный страх, окутанное завесой загадочности и мистических сплетен. Место, в котором, если верить сплетням, выживает один из десяти. Да и то условно. Зона будоражит умы и перекраивает своих сталкеров так, как ей заблагорассудится. Делает из них одержимых фанатиков, не способных после вернуться к нормальной жизни. Бредящих ею, болеющих ею. Зона могла не изменить снаружи, но всегда меняла внутри. Так считали все, кому посчастливилось выжить.

Все, кроме Марата.

Зона – это радиоактивный мусор, вороны и крысы. И еще возможность заработать. Так считал Марат.

Всем своим существом он отчаянно ненавидел Зону. Считал, что она никак на него не влияет, не меняет его внутри, но… Возвращался снова и снова, убеждая себя, что делает это исключительно ради денег. И не было такой силы, которая смогла бы его переубедить. Вороны, крысы, грязь.

И деньги.

Марат не понимал Зону. И даже не стремился постичь те законы, по которым она живет вместе со всеми своими обитателями. Заказчики не скупились на снаряжение и щедро платили за каждую вылазку, и это было главным. И потому он старательно не замечал, что каждая следующая вылазка становилась опасней и трудней предыдущей. Списывал сложности на усталость, регулярные Выбросы, погоду и все, что угодно. Но упорно отказывался смотреть в лицо фактам. Предупреждения и предостережения считал пустыми сталкерскими суевериями, при этом, совершенно не считая сталкеров людьми. Для него все без разбора обитатели Зоны были лишь досадной помехой. Люди, мутанты, аномалии. Все было лишь препятствием и не более того.

Вороны, крысы и грязь. Привычное и понятное положение вещей, которое Марика вполне устраивало.

Вот только в одной из последних вылазок он крупно облажался. Заказчик, узнав об этом, был не просто недоволен. Заказчик орал так, что дрожали стекла сначала в машине, затем в небольшом кабинете. И Марик признал, что действительно облажался, не доведя начатое дело до конца. Точнее, не убедившись в успешном его завершении. Но, за работу давно было уплачено, и потому нужно было как можно скорее исправлять свою оплошность, доделывать то, что не доделал в прошлый раз.

Но с самого начала все пошло не так.

Неприятности начались с мелочей вроде отрывающихся пуговиц и потерянных ключей. Но далекий от всяких суеверий Марат находил досадным помехам логичное объяснение и тут же выбрасывал из головы за ненадобностью. Только вот помехи становились заметнее, словно весь мир вокруг задался целью остановить, заставить отказаться от задуманного.

Такси, сначала оставленное сотрудниками ДПС, потом едва не угодившее в аварию. Долгий и, с точки зрения Марика, довольно унизительный досмотр на вокзале, во время которого пришлось раздеться до трусов и вытряхнуть абсолютно все содержимое рюкзака. Видите ли, со стороны он выглядел слишком подозрительно. Но до белого каления его едва не довела цыганка, привязавшаяся уже на платформе. И если поначалу ему удавалось без особых усилий игнорировать ее заученное «позолоти ручку», то следующая попытка заставила его вздрогнуть.

– Вижу, недоброе ты замыслил, хороший, – протянула цыганка.

Несколько секунд Марат внимательно разглядывал женщину в цветастой юбке, одновременно пытаясь взять себя в руки.

– Хочешь поучаствовать? – процедил он.

– Ой, хороший, боком тебе твоя задумка выйдет, – отозвалась та, игнорируя вопрос.

– Если не скроешься, то тебе сейчас боком выйдет, – пообещал Марик. И, к его нескрываемой радости, угроза помогла. Женщина пробормотала что-то себе под нос и, резко развернувшись, направилась куда-то в сторону зала ожидания. Но радость была недолгой.

Уже расположившись в купе, Марат с удивлением понял, что кто-то из цыганских ловкачей успел прошерстить карманы куртки. Потери были небольшими – пара мелких купюр и зажигалка, но очень обидными.

– Вот же суки, – выругался он, проверяя содержимое внешних карманов рюкзака. Из рюкзака, к счастью ничего не пропало. Или не успели, или просто не стали рисковать, этого Марик так и не понял.

Но даже на этом злоключения не закончились.

Следующим пунктом программы стала внезапная задержка. Как сообщила проводница, по техническим причинам. Всего каких-то пятнадцать минут, которые вдруг показались целой вечностью. Изрядно выводящей из себя вечностью. И к моменту, когда поезд тронулся, Марика уже откровенно потряхивало от злости. Впрочем, дальше поездка обошлась без неожиданностей и приключений. Ровно до того момента, пока поезд не прибыл на вокзал.

Одним из существенных плюсов своей работы Марат считал наличие огромного количества полезных знакомств и связей. Вот только связи эти всегда поднимались заранее, нужные люди подключались к делу задолго до начала любой операции, и потому никогда прежде у группы Марата не возникало необходимости решать банальные бытовые вопросы. Но в этот раз он ехал в Зону один, без группы, без долгой подготовки и заранее оговоренного плана. И потому все сопутствующие вопросы приходилось решать самому.

Выходя из здания вокзала, он внимательно оглядел местных таксистов, надеясь отыскать знакомое лицо. Но привычного бомбилы на месте, конечно же, не оказалось, ведь прибытие Марика не обсуждалось. А ехать с незнакомым водилой, учитывая конечную точку маршрута, ему не хотелось даже при наличии документов сотрудника частной научно-исследовательской конторы. Потому что документы были, а вот разрешения на очередное посещение Зоны не было.

Отмахнувшись от пары навязчивых предложений довести по неплохой цене, Марат прошелся вдоль припаркованных машин, высматривая водил, которые могли примелькаться с прошлых выездов. В его представлении практически все местные таксисты должны были знать друг друга. Память на лица у него была неплохая, поэтому отыскать человека, которого уже пару раз видел, не составило большого труда. На его счастье, водилы действительно знали друг друга и после наспех выдуманной истории об утерянном номере телефона и пары купюр в знак благодарности за помощь, он стал обладателем того самого номера.

– Вот же сука, – тихо выругался он после разговора. – Неужели нарочно не пускаешь? Видеть не хочешь что ли?

Поняв, что разговаривает сам с собой, Марик хмыкнул. Ждать водителя предстояло еще долгих часов пять и, оставив рюкзак в камере хранения, он отправился бродить по привокзальным улицам, размышляя о том, что впервые рассматривает Зону как нечто живое и, вполне возможно, разумное. Ведь бывалые сталкера верили, что Зона живет по своим негласным законам и сурово наказывает тех, кто законы эти нарушает. Вот только себя Марик сталкером не считал и полагал, что соблюдать придуманные кем-то правила совсем не обязательно. Особенно правила места, которое он люто ненавидел.



Водитель, как и обещал, приехал ровно через пять часов. К тому моменту Марат успел нарезать пару кругов по району, пообедать в местном кафе и от скуки заглянуть в пару магазинов. Последние полчаса ожидания он сидел на одном месте и отчаянно старался не психовать. Поэтому, едва завидев знакомый серенький Жигуленок, он чуть не подпрыгнул от радости. Впервые на его памяти вылазка отнимала столько нервов, ресурсов и сил.

– Еще пара выездов, не больше, а потом на покой, – вполголоса пообещал он сам себе, закидывая рюкзак в багажник Жигуленка.

– Чего ворчишь там? – поинтересовался водитель.

– Ждать задолбался, – поделился Марик. – Все могу пережить, но ждать просто ненавижу.

– Надо было заранее предупреждать. Сказали бы, что ты объявишься, не пришлось бы пять часов на вокзале торчать.

– Не получилось заранее. Надо было быстрее, а получилось черт знает как. Считай, день потерял. Думал, мотнусь по-быстрому и сразу обратно.

– Опять работа?

– Почти, – неохотно отозвался Марат и поспешил сменить тему, – Лучше рассказывай, какие новости? Чего ждать на этот раз?

– А чего от Зоны ждать? – пожал плечами водитель. – Растет Зона. После очередного Выброса периметр опять сместился. Поговаривают, в некоторых местах аж метров на двести-триста. Вояки на этой почве злые сидят, как черти. Им в последнее время знатно достается после каждого катаклизма, так еще и сталкера со всех щелей лезут не хуже мутантов, только и успевают их отлавливать. Да и поселок, скорее всего, в ближайшем будущем сворачивать придется, а то накроет. Там же до границы Зоны без малого два километра, еще пара Выбросов помощнее, и от поселка одно воспоминание останется.

Бомбила на некоторое время замолчал, давая Марику возможность переварить информацию.

– Злые военные – это паршиво, – через пару минут отозвался тот. – Придется повозиться.

– Чего тебе возиться-то? – удивился водитель. – У тебя ж документы есть.

– Документы есть, пропуска нету, – проворчал Марат.

– Так на кой ты тогда в Зону лезешь?

– Не доделали мы там кое-что в прошлый раз. – Водитель был проверенный, поэтому Марат решил сказать правду. – Пришлось вот в одиночку мотаться, хвосты подтягивать. Поэтому и не предупредили заранее. У нас доделки полноценными операциями не считаются, так что организации никакой, своими силами приходится.

– И надолго ты там застрянешь?

– Дня два-три. Если повезет, быстро справлюсь и на обратном пути из поселка тебе дам знать. Неохота до вокзала потом своим ходом добираться.

Водитель понимающе кивнул, про себя отметив, что в одиночку, без группы, Марик ощутимо нервничал. Однако, задавать вопросов он не стал, понимая, что работенка у пассажира, мягко говоря, специфическая.



Среди обывателей бытовало мнение, что вокруг Чернобыльской Зоны, в опасной близости от этого неконтролируемого и необъяснимого явления, никто не живет. На деле же, рисковых обитателей вокруг хватало. Военные городки, поселки и деревеньки, название которых не на всякой карте отыщешь, соседствовали с Зоной, не особо опасаясь последствий. И в один из таких поселков, официально считавшийся заброшенным, изначально направлялся Марат. Но, узнав от водилы последние новости, передумал и решил в сам поселок не заходить, дабы лишний раз не светиться. Отсутствие пропуска грозило обернуться массой проблем.

Распрощавшись с водителем на повороте, Марик дождался, пока тот отъедет подальше, и свернул в лес, намереваясь обогнуть поселок с запада и выйти сразу к хорошо замаскированному схрону примерно в километре от периметра. Таскать с собой снаряжение не было необходимости, так как все нужное и не очень хранилось в небольшом, но тщательно оборудованном бункере. Оружие, комбезы, ПДА и даже запас продовольствия проверялись и пополнялись каждый раз, когда группу отправляли в Зону. При необходимости четыре человека могли совершенно спокойно прожить в бункере месяц. Но до сих пор такой необходимости не возникало, да и близкое соседство со сплошной аномалией кому угодно могло бы потрепать нервы.

Уже спускаясь вниз, Марик подумал, что в скором времени бункер придется переносить подальше от периметра. Но тут же разогнал эти мысли, в который раз пообещав себе, что еще пара вылазок и все.

Прорываться за периметр в одиночку было задачей даже не на грани самоубийства, а гораздо хуже. Если скрыться от патрулей можно было, правильно подгадав время, то преодолеть минную полосу помогло бы только чудо. В чудеса особо не верилось, поэтому к вылазке Марат готовился так, как никогда прежде. Информация об относительно безопасном месте прорыва обошлась ему в кругленькую сумму, но оно того стоило. Потому что пропуск обошелся бы значительно дороже. И все же, изрядно злил тот факт, что платить пришлось из своего кармана. Успокаивало лишь понимание, что Зона – это не прогулка и не выезд на пикник в ближайший лесок.

Собрав нужное снаряжение, Марик прикинул оставшееся до прорыва время и решил пару часов поспать. Только вот уснуть никак не получалось. Близость Зоны нервировала со страшной силой.

– Вороны, крысы и грязь, – твердил он. – Ненавижу! В следующий раз умнее буду, каждый шаг буду проверять.

Поворочавшись какое-то время и поняв, что самоуспокоение не работает, он попытался переключиться и спланировать дальнейший свой маршрут. Это занятие хоть как-то отвлекало от мыслей о той аномальной помойке, которой он считал Зону.

К выходу Марик готовился тщательно, как к одному из самых важных заданий. Понимал, что во второй раз подобного косяка и ему,  и всей группе попросту не простят. Допущенную ошибку он искренне считал своей и только своей, и потому поднимать группу не стал, полагая, что вполне управится в одиночку. Но на деле оказалось, что одному в Зону попасть сложнее, чем в привычной четверке. И поэтому Марик злился, поминая недобрым словом и Чернобыль, и Зону со всеми ее обитателями, и дотошного своего заказчика заодно. Даже погоду, которая, как назло, разразилась монотонным и противным дождем.

Покидая сухой бункер, Марат клял себя за неосмотрительность. В какой-то момент он поймал себя на том, что в глубине души ему отчаянно страшно. Зона пугала своей непредсказуемостью. Раньше, отправляясь в очередной рейд, он никогда не задумывался о том, что же есть эта самая Зона на самом деле, никогда не задавался вопросом, каким чудом в ней умудряются выживать люди, называющие себя сталкерами.

Осторожно пробираясь через мокрые кусты, он старательно отгонял мысли, казавшиеся ему неуместными. Но те настойчиво возвращались, сбивая Марика с толку.

– Вороны, крысы и всякий мусор, – напомнил он себе, лежа на брюхе в сырой траве и осматривая заграждение из колючей проволоки. Но самоуспокоение и в этот раз помогало не сильно, поэтому в какой-то момент Марик подумал, что Зона действительно умеет проникать в голову, захватывать сознание и выворачивать его наизнанку.

С самого начала весь его план пошел наперекосяк, и это выводило из себя. Прикидывая последовательность действий, он считал, что задача проста как два и два. Привык, что большую часть организационных вопросов всегда решали другие. Реальность же оказалась совсем не такой, какой он привык ее видеть. Все, абсолютно все оказалось сложнее, и Марат в глубине души начал подозревать, что Зона действительно отказывается принимать его в этот раз. Уже осторожно разрезая колючку, чтобы под ней можно было проползти, он совершенно искренне пожалел о том, что не стал собирать группу.

Преодолев первое препятствие, он выдохнул, хотя и понимал, что расслабляться рано. В Зоне вообще не следовало расслабляться. Быстро приладив витки колючки так, чтобы разрыв не сразу заметили, он осторожно двинулся вглубь, уповая на правдивость купленной за большие деньги информации. Марат понимал – если информатор обманул, то всего один неверный шаг обернется незапланированной встречей с миной. А этого отчаянно не хотелось.

Впервые в жизни Марик признавался себе, что ему страшно до одури. Страшно так, что кишки слипались в один тяжелый ледяной ком. Он видел Зону совершенно по-новому, и она наводила на него ужас. Иррациональный ужас, от которого хотелось упасть на землю и заорать. Но он держался, уже в который раз обещая себе, что следующий раз точно будет последним. И лишь благополучно преодолев открытое пространство и углубившись в заросли, он позволил себе небольшой привал, чтобы собраться с мыслями и определиться с дальнейшим планом поисков.

Любой сталкер знал – хочешь раздобыть информацию – иди в бар или к торговцам. Все новости и сплетни Зоны стекались к барменам и торгашам, которые этими новостями вполне успешно распоряжались. И Марат, даже не будучи сталкером, об этом тоже прекрасно знал. Никто и ничто не пропадало в Зоне бесследно, нужно было лишь знать, где искать. Или через кого искать. И, естественно, у группы, регулярно работающей здесь, были свои информаторы и осведомители, которые если и не могли назвать конечную точку поисков, то уж точно могли подсказать верное направление.

До нужного человека удалось добраться лишь ближе к вечеру, так как ходить в одиночку Марик не привык. Без хорошего проводника ходка, казавшаяся предельно простой, обернулась даже не приключением, а самым настоящим испытанием, целью которого было хотя бы просто выжить.

Выложив почти все оставшиеся деньги за информацию и возможность переночевать под крышей, а не под открытым небом, он принялся тщательно планировать дальнейший маршрут, внимательно прислушиваясь к советам торговца.

На словах задача казалась совсем не сложной. Всего-то добраться до бара Дыма, дождаться там нужного человека и под выдуманным предлогом вывести его куда-нибудь в тихое местечко, чтобы разобраться по-свойски. А на деле сначала было нужно хотя бы просто добраться до бара и не сгинуть. К счастью, за дополнительную плату торговец помог составить относительно безопасный маршрут, поворчал для виду, что заранее нужно было предупреждать, и даже парой стоящих советов поделился. Терять хорошего, проверенного клиента ему было не с руки. К тому же, проблемы с группой Марика могли впоследствии обернуться проблемами с компаньонами на большой земле, на которых этот самый Марик работал.



Утро в Зоне встретило противной моросью и тяжелыми тучами. Почти как и всегда. Казалось, будто погоду здесь заклинило в состоянии вечной промозглой осени, которая изрядно действовала на нервы. Отправляясь в путь, Марат пообещал себе по возвращении рвануть на недельку куда-нибудь на пляж. Очень уж его раздражал местный климат и после каждой вылазки он обязательно уезжал туда, где тепло. И в этот раз особенно остро хотелось после Зоны расслабиться и выкинуть все из головы.

Потому что в этот раз Зона была другой.

Дело было вовсе не Выбросах, которые каждый раз меняли все вокруг до неузнаваемости и подкидывали новые сюрпризы сталкерам. Просто теперь Марик совершенно иначе видел окружающую его действительность. Выверяя каждый следующий шаг, подолгу всматриваясь в подозрительные места, бесконечно сверяясь с детектором и бросая болты едва ли не в каждую кочку, он открывал для себя нечто совершенно новое. И это нечто, как оказалось, уже давно незаметно захватило сознание, поселилось где-то глубоко внутри и с каждым рейдом укоренялось все глубже.

ПДА завибрировал, информируя о сообщении. Марик нервным движением отдернул рукав и вздохнул. Умер сталкер Семецкий. Среди сталкеров сообщение об очередной гибели Семецкого считалось хорошей приметой, но именно сейчас оно казалось дурным предзнаменованием и на ум невольно пришли слова вокзальной цыганки.

Марик снова вздохнул и в глубине души согласился. Задуманное им действительно было той еще мерзостью, отказаться от которой не представлялось возможным. В противном случае пришлось бы самому отправиться в расход. Он прекрасно знал, как относятся заказчики к облажавшимся исполнителям, и потому вызвался самостоятельно устранить проблему. О чем, продираясь через заросли, неимоверно жалел.

Выбравшись из кустов, он почти сразу приметил место для привала рядом с поваленным деревом, принадлежность которого определить было невозможно. Побродив вокруг и убедившись, что никаких сюрпризов поблизости нет, он скинул рюкзак, пристроил рядом автомат и принялся разводить костерок. Ноги гудели со страшной силой, а до бара было еще топать и топать.

– Вороны, крысы и грязь. Которую нужно убирать, – выругался он под нос и, устроившись возле поваленного ствола, задумался о том, что совершенно не знает Зону.

И задумчивость эта сыграла с ним злую шутку. Потому что осторожно подкравшегося сталкера Марик попросту прозевал…




Родная земля




Дым неторопливо, словно прогуливался, шел по тропе, изредка огибая особо сильные аномалии. Со стороны его можно было принять за беззаботного грибника, волей случая забредшего не туда. Но так только казалось. На самом же деле бармен предельно сосредоточенно изучал окружающую действительность. Зона от любого требовала быть предельно внимательным, ведь малейшая оплошность могла стоить жизни. И Дым знал это как никто другой. Для него чернобыльская Зона была привычной до мелочей, ведь в отличие от всех пришлых, он здесь был на своей территории, практически на родной земле.

Внимательно следя за тем, что происходит вокруг, Дым размышлял о том, что прекрасно понимает тех обитателей окрестных деревень, которые еще после первой чернобыльской аварии мечтали вернуться на свою землю. И не пугала многих радиация, не пугали последствия, просто отчаянно хотелось домой. И попадались смельчаки, которые пусть и не сразу, но возвращались. Но, к несчастью, второй взрыв перевернул всё. Возникший по непонятным причинам, он словно вывернул наизнанку кусок пространства, сделав прилегающие к ЧАЭС территории непригодными для жизни. И дело было не только в радиации, хотя и этого здесь хватало. Вторая катастрофа переиначила зону отчуждения на свой лад, породив неподдающиеся объяснению аномалии, кровожадных мутантов, искажения пространства и еще целый набор опасностей.

И все же, Зона неумолимо притягивала к себе людей. Военных, ученых, отчаянных смельчаков и просто любителей острых ощущений. И если первые и вторые находились здесь на законных по общепринятым меркам основаниях, то сталкеры считались преступниками вне этих самых законов. Но никакие кордоны, охранные периметры и угрозы наказания не останавливали их. Не останавливал даже элементарный страх смерти. Раз за разом они находили лазейки, буквально просачивались в

Зону с большой земли, пробирались тайными тропами и… так или иначе оставались здесь навсегда.

И именно сталкеры были для Дыма самой большой загадкой. Он понимал тех, кто жил здесь до обеих катастроф, но решительно не понимал тех, кто лез в это пекло добровольно. Кому-то хотелось больших денег, кому-то приключений, но каждый свято верил, что это ненадолго.

За все время существования бара, Дым повидал абсолютно разных людей. Ищущих, прячущихся, пришедших ради развлечения или испытания себя. И каждый из них думал, что, побывав в Зоне, обязательно сможет вернуться к нормальной жизни. Но…

Те, кому удалось уйти живыми, всегда возвращались. До последнего пытались пересилить себя, убедить в том, что на большой земле прекрасно живется, преодолеть засевшую глубоко внутри тоску, которая настойчиво тащила обратно, в этот суровый ад на земле. И все равно возвращались, потому что казалось, что жизнь без Зоны – не жизнь вовсе.

Были и те, кто заставлял себя не возвращаться снова и снова. Такие просто сходили с ума и заканчивали либо в дурдоме, либо в петле. Потому что Зона пропитывала людей насквозь, проникала все глубже с каждым шагом и вздохом, намертво селилась в сознании. И не было никакой возможности вытравить ее оттуда.

Но попадались и такие, которым здесь было совсем не место. Отмычки, считающие себя героями или думающие, будто Зона – это просто прогулка с адреналином. Если везло, и рядом оказывался кто-то из понимающих и опытных сталкеров, то доморощенных героев быстро спроваживали за кордон живыми и здоровыми, попутно объясняя, почему им в Зоне ловить нечего. А если нет – то долго они не протягивали, умудряясь сгинуть едва ли не в первом рейде. Первых были считанные единицы, вторых – столько, что не сосчитать. Чаще всего совсем молодые ребята, которым по каким-то причинам не сиделось спокойно на большой земле. Гораздо реже взрослые мужики, в большинстве своем подавшиеся в Зону на заработки. Но везло или не везло и тем, и другим всегда одинаково совершенно независимо от возраста, жизненного опыта и прочих составляющих. В конечном итоге почти всегда решало только одно – научится человек чувствовать Зону или нет. В противном случае можно было или очень быстро сгинуть, или так и ходить всю оставшуюся в отмычках.

Так, размышляя о людях, Дым неторопливо продвигался в сторону Болот, рассчитывая к вечеру добраться до дома Болотного Доктора. Ночью должен был произойти Выброс, и пережидать его где-нибудь в схроне у бармена не было ни малейшего желания. Лучше уж с комфортом и в хорошей компании, так он считал.

Почувствовав на себе заинтересованный взгляд, Дым улыбнулся, но шаг не сбавил. Он знал, кто именно наблюдает за ним, но знание это его не смущало.

– Ну, чего смотришь? – некоторое время спустя спросил он, поглядывая на высокую, почти в человеческий рост, траву. – Мы же оба знаем, что сожрать ты меня не сможешь, отравишься. Или тебя забавляет вот так в гляделки играть?

«Ты очень правдоподобно прикидываешься человеком, это забавляет» – подумала химера, появляясь из травы. И Дым ее услышал.

– Сочту за комплимент, – хмыкнул он.

«Но некоторые догадываются, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Ведь так?».

– Некоторые это совершенно точно знают, просто без всех подробностей, – ответил бармен, боковым зрением наблюдая за ней.

Химера была прекрасна. Со стороны казалось, будто она не шагала, а плавно перетекала из одной точки в другую. В одном из самых опасных хищников Зоны было столько грации, что хотелось любоваться бесконечно. Особенно, если точно уверен, что этот хищник тебя не убьет. Вот только химера могла убить вовсе не потому, что голодна, а просто ради забавы.

Ее покрытое бурой шерстью тело, похожее на кошачье, словно струилось в пространстве. Но от представителей семейства кошачьих ее отличали размеры, поистине поразительная ловкость и наличие второй, сильно недоразвитой, головы.

«Почему ты их не убьешь?» – резко прыгнув вперед, поинтересовалась химера. Дыму подумалось, что ей безумно нравится красоваться.

– Потому что это слишком просто. Я наблюдаю за ними, пытаюсь понять. С ними интересно взаимодействовать. Они мало чем отличаются друг от друга с виду, но совершенно уникальны внутри.

«Обладают разными наборами качеств и по-разному мыслят?».

– Именно, – кивнул Дым.

«Они по-разному пахнут, но почти одинаковые на вкус. В большинстве своем они очень однообразно переживают страх» – заметила химера.

– Тоже наблюдаешь?

«Иногда. Чаще убиваю. Мне кажется, им нравится искать смерти, поэтому они приходят сюда. Их притягивает опасность, но они этого не осознают. И потому сильно удивляются, когда приходится умирать».

– Интересное замечание, – хмыкнул Дым, покосившись на мутанта. – Но спектр их эмоций не ограничивается только страхом.

«Возможно. Иногда мне непонятны мотивы их поступков, и тогда я тоже просто наблюдаю. Пытаюсь понять, о чем они думают».

– И как, многое удалось понять?

«Маленькая самка злится» – поделилась химера. «И это беспокоит остальных людей, потому что маленькая самка для них опасна. Она не хищник, но убивает себе подобных, чтобы выплеснуть ярость. Ей совершенно все равно, кого убивать, и отчасти я могу понять ее мотивы. Но сама причина ее ярости остается для меня загадкой».

– Причина для всех остается загадкой, – вздохнул Дым. – Где ты ее видела в последний раз?

«У Затона. Она бродила по кругу и злилась. Сначала мне было интересно наблюдать за ней, но быстро наскучило. Куда она делась потом, я не уже не знаю. Скорее всего, отправилась искать очередных жертв».

– И что ты об этом думаешь? – поинтересовался бармен. Он знал, что химера – очень умный хищник, обладающий прекрасно развитыми аналитическими способностями. За это знание ученые бы душу продали, но Дым не спешил делиться с наукой откровениями.

«Думаю, маленькая самка не умеет себя контролировать. Она ведь детеныш по человеческим меркам, поэтому способность анализировать свои поступки – явно не ее сильная сторона. Я считаю, своим агрессивным поведением она привлекает внимание. Ей нравится, что о ней говорят и думают все без исключения сородичи, нравится чувствовать себя опасной. Но есть еще какая-то причина, которая, как я уже уточняла, мне непонятна».

– Вот и мне непонятно, какого черта она творит, – проворчал Дым, усаживаясь под корявым деревцем. – Может, хоть Доктор сможет помочь, что умное посоветует. В противном случае, эта зараза тут перебьет вообще всех.

«Мне кажется, здесь могла бы помочь взрослая самка. Полагаю, две женские особи способны понять друг друга» – заметила химера, усаживаясь напротив.

– Могла бы. Только на большую землю свинтила очень не вовремя, и черт ее знает, когда вернется. Приходится своими силами справляться.

«Ты думаешь, она вернется?».

– Не думаю, знаю, – хмыкнул бармен. – А думаю я о том, для чего тебе две головы?

Химера плавно переместилась к ближайшему дереву и медленно провела когтями по стволу, оставив глубокие борозды.

«Это же просто. Одной ем, другой думаю» – поделилась она.

Дым внимательно посмотрел на хищника и понял, что химера шутить изволит.

– Предусмотрительно, – в тон ей отозвался он. – А ты о чем думаешь, чудо чудное?

«О том, как убить то, чего нет. То есть, о тебе».

– Как, как, – улыбнулся Дым. – Просто смириться с тем, что оно есть. Глядишь, как-нибудь само отвалится. При других обстоятельствах я бы, может, даже рад был, если б ты меня того. Просто ради эксперимента. Но сейчас, сама видишь, какой бардак на нашей с тобой территории начался. А мы этого бардака допустить никак не можем. На своей земле порядок должен быть.

«Считаешь, что маленькая самка пытается установить свои правила на нашей территории?».

– А разве не похоже? – закуривая, спросил бармен.

Химера принюхалась, поморщилась и отодвинулась подальше.

– Прости, не подумал, – заметив ее реакцию, извинился Дым.

«Ничего. Я потерплю» – милостиво отозвалась та. «Я не думаю, что маленькой самке хватит сил и умений, чтобы повлиять на нас всех. Она может уничтожать своих сородичей, но они придут снова. Для нас же она не представляет серьезной угрозы».

– Это с чего же такой вывод?

«С того, что она пыталась убить кровососа, псевдоплоть и снорка. Представь себе, у нее ничего не вышло. Следовательно, она не может причинить нам вреда. Ее способность понимать местных хищников никуда не делась, но расправляться с ними она не в состоянии».

– Вот это интересная новость, – оживился Дым, поднимаясь на ноги. – Вот за это спасибо.

«Всего лишь делюсь наблюдениями» – отозвалась химера, будто скромничала.

– Поверь, очень полезными могут оказаться твои наблюдения. Могу я тебя попросить о небольшом одолжении? – деликатно поинтересовался бармен.

«Пожалуй» – немного поразмыслив, согласилась та.

– Если столкнешься с Динкой, понаблюдай за ней еще, пожалуйста. И дай мне знать. Сдается мне, твои наблюдения могут оказаться не просто полезными, а бесценными.

«Предлагаешь мне следить за маленькой самкой? Что ж, это интересно. Я поделюсь, если замечу что-то стоящее» – пообещала химера. «В конце концов, мне не часто доводится беседовать с кем-то достаточно умным».

– Ты прелесть, – улыбнулся Дым.

Химера выгнула спину и потянулась, показывая, что похвала ей приятна.

«Ты направляешь к Доктору, ведь так?».

– Конечно, – подтвердил бармен. – Видимо, на данный момент, он из нас всех самый умный.

«Хорошо. Быть может, мы еще увидимся там» – подытожила хищница и одним мощным прыжком скрылась в зарослях.

Дым проводил ее взглядом и задумался о том, каким образом Зона умудрилась сотворить столь прекрасное и столь пугающее создание. Химера была не только одним из самых опасных порождений Зоны, но и одним из самых умных. И это не могло не восхищать.

Еще раз быстро перекурив, он разогнал прочь мысли о хищнице и сосредоточился на том, как можно применить на практике полученную от нее информацию. Однако ничего стоящего в голову не приходило, поэтому он прибавил шаг, намереваясь как можно скорее добраться до центра Болот. В его понимании, Доктор мог оказаться именно тем человеком, который даст подходящий совет.




Искусство жить




– Ты до конца дней своих собираешься койку пролеживать или будем тебя к жизни возвращать? – вместо приветствия поинтересовался Илья.

– А что, есть смысл возвращать? – проворчал Хохот.

– Видишь ли, Дым просил тебя любыми способами на ноги поставить.

– Интересно мне знать, как ты это сделаешь, если я не захочу?

– Накачаю тебя чем-нибудь этаким, – пожал плечами ученый. – Ты даже не представляешь, сколько у меня всяких занятных веществ в запасе. А потом за ворота тебя вытащу и придам ускорение в сторону бара.

– Вот всегда знал, что ты у нас добрейшей души человек, – расхохотался сталкер. – На что угодно пойдешь, но помереть спокойно не дашь. Я тут всерьез намеревался страдать до конца дней своих в блаженном ничегонеделании, а меня грозят пинком за ворота выставить.

– Хочу заметить, не без твоего участия вся эта каша заварилась. Поэтому жить тебе все равно придется. Хотя бы ради того, чтобы посильную помощь оказывать всем желающим. Хочешь ты того или нет, но разгребать придется.

– Жить, Илюша, – это целое искусство, – отозвался Хохот, поднимаясь с койки. – Только постигать это искусство с таким грузом нет никакого желания. Думаешь, просто существовать с такими грехами за душой?

– Даже представить не берусь, – признался Илья. – Но сейчас у тебя есть прекрасная возможность эти самые грехи искупить, если тебе так неймется. Пока ты тут мрачно философствуешь, по всей Зоне черт знает что творится. Увы, Леша, но без тебя никак. В конце концов, ты чуть ли не главное связующее звено в этой заварушке.

– Динка так и чудит?

– Чудит не то слово, – вздохнул ученый. – Все под раздачу попали, и свои, и чужие. Такое впечатление, что ей абсолютно все равно, кого на тот свет отправлять. Убивает ради убийства, как бы это ни звучало. Военсталы опять подвернулись ей три дня назад, потом группа вольных в составе четырех человек. Позавчера пришли вести от Темных, у них минус один. Вчера около базы Свободы околачивалась, о последствиях пока ничего не знаю. Но, думаю, масштаб бедствия и так понятен. Уж не знаю, что на нее нашло, но такими темпами она нас всех тут угробит, Леш.

Хохот слушал внимательно и с каждым словом все больше мрачнел. В глубине души он искренне считал себя виноватым в Динкиных проделках. Хотя и не понимал, чем именно спровоцировал столь бурную реакцию. В последнем разговоре девчонка упоминала, что это как-то связано с Витькой Шухером. Но как – оставалось для сталкера едва ли не самой большой загадкой.

– Чудит, значит, – вздохнул он. – Никаких подробностей не прибавилось?

– Все, что смог узнать на данный момент, – ответил Илья, протягивая сталкеру папку с бумагами. – Попробуем по другим каналам что-нибудь выяснить, но нужно время.

– Нет у нас этого самого времени, – отрезал тот, просматривая документы.

Илья непроизвольно передернул плечами, потому что мутированный голос Хохота, больше похожий на звериный рык, мог вызвать нервную дрожь даже у самых стойких. Временами ученому начинало казаться, что он к этой особенности привык, но каждый раз убеждался, что привыкнуть к такому практически невозможно.

– Все могу понять, кроме двух моментов, – протянул сталкер, отрываясь от изучения бумаг. – Когда эта зараза малолетняя с Шухером успела спутаться и откуда у тебя такие связи интересные.

– С первым вопросом ты точно не по адресу, – отозвался Илья. – А что касается второго, то не у тебя одного прошлое интересное. У меня, знаешь ли, своих грехов за душой хватает, оттуда и связи.

– Вот как? – удивился Хохот. – Вот от тебя подобного признания никак не ожидал.

– Пойдем, прогуляемся, – предложил ученый. – Заодно поговорим без лишних ушей.

– Можно подумать, здесь нас кто-то услышит.

Илья состроил ехидную мину, и Хохот понял, что многого не знает о здешних ученых. Оставив вопросы до лучших времен, он принялся одеваться, недовольно косясь на свое отражение в стеклянной дверце шкафа.

– Выгляжу, как медведь, – проворчал он.

– Потому что большой и страшный? – съязвил ученый.

– Потому что небритый. Как животное, – в тон ему ответил сталкер и неприлично заржал.

– И ведешь себя иногда так же, – хохотнул Илья.



– Вдоль озера зомби бродит, – предупредил караульный, когда Илья с Хохотом покидали базу. – Свежий совсем и при оружии.

– Спасибо. Но мы тоже при параде, – кивнул ученый, демонстрируя автомат. – Мы ненадолго, через пару часов вернемся.

– Дело ваше, – проворчал караульный, закрывая за ними дверь.

– Ну, давай уже, изливай душу, – потребовал сталкер, когда они отошли от базы метров на двести. – Не просто ж так ты меня вытащил. Хотя, я твоего приступа откровенности не понимаю.

– Считай, что это ответ на твою, – отозвался Илья. – Я о тебе узнал более чем достаточно, поэтому будет справедливо, если ты обо мне кое-что будешь знать.

Я, Леша, по первому образованию биохимик, – начал рассказывать он. – По второму психиатр плюс медициной интересовался, сколько себя помню, даже практический опыт кое-какой имеется. И мне всегда до жути было интересно влияние психотропных веществ на человека, самых разных веществ. Собственно, в этом направлении и работал по большей части. А люди, которые занимаются подобным, всегда становятся крайне интересны другим людям со всякими большими возможностями. Говоря проще, меня откровенно купили за очень хорошие деньги. Естественно, сам понимаешь, основная часть моей работы была, мягко говоря, не совсем законна.

До какого-то момента меня это вообще не напрягало. Платили хорошо и вовремя, над душой особо не стояли, условия для работы организовали по высшему разряду. Но у всего есть предел, сам знаешь. Когда до меня дошло, в каких целях мои наработки используют, решил, что пора завязывать. Только ведь от тех, кто может купить тебя со всеми потрохами, так просто не отделаешься. Заявление по собственному не напишешь.

Пришлось поднимать все законные связи и проситься сюда. Мол, мутантов изучать хочу. Прямо вот жить без этого не могу, плохо сплю и мало кушаю с тоски. Не сразу, но местечко нашлось. Официально я тут человекоподобных мутантов исследую, снорков с зомби наблюдаю в естественной для них среде. И обратно возвращаться не горю желанием. Потому что там опять придется черт знает чем заниматься.

– Что ж ты такое делал? – полюбопытствовал сталкер.

– Все, что может действовать на мозги. От легких наркотиков до таких веществ, которые из тебя без всякой Зоны зомби сделают. И самое паршивое, что последствия частенько лично наблюдать приходилось. Можешь считать, что я здесь в добровольной ссылке или вроде того.

– То есть, когда ты грозишь меня чем-нибудь интересным начать, тебя опасаться надо?

– Обязательно, Леша. И убегать подальше с громким визгом, – улыбнулся Илья. – В общем, можешь смело начинать считать меня говном.

– Да не такое уж ты и говно, если осознал и что-то изменил. Мне только непонятно, почему именно психотропные вещества? Неужто больше заняться было нечем?

– Потому, Леша, что счастье человеческое – это химическая реакция в организме. И очень мне хотелось знать, как это самое счастье можно на всю оставшуюся закрепить. Чтобы вот принял таблетку – и всю оставшуюся жизнь счастлив. Естественно, для полноты картины пришлось и все остальные реакции изучать. Как говорится, благими намерениями. Потому что в конечном итоге все твое хваленое искусство жить сводится к умению быть в ладу с собственной головой независимо от химических реакций. Или ты сам контролируешь себя, или тебя контролирует химия.

– Ну, ладно, – кивнул Хохот. – Я смотрю, ты тут окончательно освоился, даже дерзить местами начал.

– Знаешь, в Зоне невозможно до конца освоиться, как мне кажется, – поделился ученый. – А вот прикидываться дурачком очень удобно даже здесь.

– То есть ты у нас еще и хитрожопый? – хмыкнул сталкер.

– И в этом тоже заключается искусство жить, Леша. Не попади я тогда во всю эту историю, сидел бы сейчас в какой-нибудь захудалой лаборатории и совершенно ничего бы о жизни не понимал. Если бы я в тот момент отказался от перспективы, кто знает, как бы сложилось. И если бы ты поступал в своей жизни иначе, тоже неизвестно, какой бы был результат.

Хохот некоторое время размышлял над сказанным и пришел к выводу, что не может не согласиться.




Я так хочу




Боров был опытным ходоком, по местным меркам практически ветераном. Пухлого и неповоротливого с виду, но оказавшегося на удивление проворным, Борю сталкеры прозвали Боровом за комплекцию и упрямый характер. На это он лишь плечами пожал, рассудив, что могло ведь прицепиться прозвище и похуже. Он топтал Зону далеко не первый год, успел сколотить отличную команду, воспитав из троих самых резвых и смышленых отмычек хороших сталкеров. Своей командой Боров гордился, как родными детьми. Ему нравилось думать, что вместе они прошли огонь и воду, пережили десятки, если не сотни, ходок, повидали много всякого дерьма…

Но то, что происходило в этот раз, не укладывалось у него в голове.

Уже много часов подряд Боря блуждал по Зоне, стараясь держаться подальше от всех известных мест, где могли быть люди. Он понимал, что вместе с ним могут пострадать и другие, как это уже случилось с ребятами. И повторения Борову не хотелось до зубовного скрежета, но поделать он ничего не мог. Только плутать, до последнего надеясь на чудо.



Как это часто бывало, беда пришла, откуда не ждали.

Динка появилась на пути группы внезапно и без предупреждения. О ее проделках который день судачила вся Зона, поэтому каждый сталкер понимал, что девчонку лучше не злить. Никто не знал причин ее буйства, но жить хотелось всем. Группа, давно уже привыкшая к мысли, что здесь ни к чему нельзя быть готовыми заранее, появление Динки восприняла спокойно, рассудив, что знакомых она трогать не станет. Среди сталкеров ходили слухи, что девчонка целенаправленно гробит только тех, с кем не знакома лично, стараясь не попадаться на глаза тем, кто ее видел и знал.

Поначалу все было неплохо, девчонка просто увязалась за Боровом и его бойцами, задавала ни к чему не обязывающие вопросы, смеялась над шуточками и показывала аномалии на пути. Сталкеры с ней общались вполне охотно, в душу не лезли, об учиненном ею безобразии не напоминали. И в этой мирной беседе всем казалось, будто Динка успокоилась, взялась за ум и осознала, что натворила. Сама она о своих делах тоже не распространялась, предпочитая разговаривать на отвлеченные темы. Боров же внимательно слушал и наблюдал, пытаясь понять, что именно заставило девчонку столько народу спровадить на тот свет.

Так продолжалось до самого привала, и группа, успокоенная безобидной Динкиной болтовней, заметно расслабилась. Безумия, которое развернулось дальше, не ожидал никто.

– Ты чего на меня таращишься? – ехидно поинтересовалась девчонка у самого молодого в группе бойца.

– Так ты мне вид на местность перегораживаешь, поэтому и таращусь, – беззлобно отшутился боец. – Могу в другую сторону смотреть, если хочешь.

Несколько минут Динка молчала, сосредоточенно разглядывая сталкера, который спокойно продолжал заниматься своими делами и особого внимания на нее не обращал.

– То есть ты меня пустым местом считаешь, да? – внезапно спросила она.

Парень от неожиданности замер, кашлянул и поочередно оглянулся на товарищей, словно ища поддержки.

– Дин, ты чего? – выдавил он, чувствуя, как по спине пробежал неприятный холодок. – Я ж пошутил.

– Знаю я, как вы шутите! – вскинулась она. – Вся Зона за моей спиной шутит! Думаете, что вы все самые взрослые и самые умные?

– Дина, остынь, – попросил Боров. – Нормально же отдыхали, давай в том же духе и продолжим.

– А ты вообще не лезь! – огрызнулась Динка, сверкнув глазами. – Думаешь, если ты дольше нас всех в Зоне болтаешься, я тебя слушать буду? Тоже самым умным себя считаешь?

– Не считаю, – пожал плечами Боров. – А если в чем не прав, то извини, не со зла.

– Ты быстро бегаешь? – проигнорировав слова Бори, спросила девчонка, пристально глядя на ошарашенного бойца.

– Ну, на подготовку не жалуюсь, – отозвался он, силясь понять, к чему ведет разговор.

– Тогда беги, – хмыкнула она.

– В смысле беги, Дин? Мы ж только устроились, дай отдохнуть по-человечески, ноги ведь не казенные.

– Жить хочешь? Тогда беги. Я даже сразу за тобой гоняться не стану, подожду пару минут.

– Оставь ты человека в покое, – примирительно произнес Боря. – Ребята и так устали, не до беготни совсем. Мы, считай, вторые сутки тут шастаем, и после привала еще часов шесть-семь тащиться. Пускай отдыхают пацаны, а мы с тобой прогуляться можем, если есть у тебя такое желание.

– Я с тобой потом прогуляюсь, – пообещала девчонка, и обещание это прозвучало настоящей угрозой. – Так прогуляюсь, что на всю жизнь запомнишь. Но сначала с ним разберусь. Ты же свою группу бережешь, правда? Вот и скажи ему, чтоб бежал, если хочет жить.

– Ты это серьезно? – напрягся Боров, понимая, что ничем хорошим ее нападки не закончатся.

Динка кивнула, буравя взглядом несчастного бойца.

– Пусть бежит, – потребовала она. – Или прям тут его грохну.

– Паш, лучше действительно беги, – сквозь зубы процедил Боров и подмигнул парню, давая понять, что попробует отвлечь это внезапно разбушевавшееся чудовище. – Дин, ты мне объясни, чем он тебе так не угодил-то? Вроде обидного ничего не сказал. Ну, подумаешь, посмотрел на тебя разок, от тебя ж не убыло.

– А вы меня все бесите, – отозвалась девчонка. – А ты беги, две минуты тебе дам, если не успеешь далеко убежать – сам виноват, – бросила она вслед парню.

– Да чем тебе люди-то так не угодили? – Боря старательно переключал внимание на себя, тем самым пытаясь спасти парня и вывести из-под возможного удара оставшихся двоих бойцов. А в том, что удар обязательно последует, он уже не сомневался. Истории, ходившие по Зоне, не оставляли никаких сомнений в том, что девчонка совершенно неуправляема.

– Фактом своего существования. Вы же все только о себе думаете, до других вообще дела нет. Зато меня постоянно жизни учите, как будто Дина у вас тут самая тупая. Вот если я вас в покое оставлю, вы сразу к Дыму жаловаться побежите. Скажете, что я вам жить не даю своими разговорами и угрозами. Вы же все жалуетесь, когда не по-вашему получается, а я не хочу по-вашему.

– Хочешь по-своему? Людей, которые даже не в курсе твоих воображаемых проблем, гробить хочешь? Самой сильной себя почувствовала и решила, что можно безнаказанно творить любой беспредел? Дина, ты или с бандитами переобщалась, или совсем с ума сошла. Ты бы лучше пользу приносила своей энергией неуемной, – начал отчитывать Боров, надеясь, что ребятам хватит времени скрыться. Он целенаправленно провоцировал девчонку, надеясь уберечь своих бойцов.

Но Динка оказалась не такой простой, какой хотела казаться.

– Я тебе потом расскажу, как я хочу, – пообещала она и исчезла.

– Руки в ноги и бегом отсюда, – приказал Боров. – Хоть под землю прячьтесь, хоть за кордон, но как можно дальше.

– А ты как же?

– Бегом, я сказал! – рявкнул сталкер. – Я с вами не для того столько времени возился, чтобы какая-то дрянь малолетняя вас в расход пустила. Если повезет, к Дыму идите или к Болотному Доктору. Кто-то из них на нее управу точно найдет. А теперь марш отсюда! Живо!

Спорить не имело смысла, и бойцы это понимали, как понимали и то, что Боров по всем пунктам прав. Сейчас он пытался всеми правдами и неправдами их спасти, потому что отвечал за них. В первую очередь перед собой отвечал. Похватав рюкзаки, они оба коротко кивнули, подтверждая, что все понимают, и ринулись прочь…

– Куда тут все собрались? – съехидничала Динка, появляясь вновь. – Сбежать хотите? А там один уже добегался, недалеко ушел. Ты же их всему учил, да? Воспитывал, неверное, как родных, помогал, – измывалась она, поглядывая то на Борова, то на ребят.

– Какая же ты сучка бешеная стала, – с горечью отозвался Боря, все еще надеясь отвлечь ее и дать бойцам возможность уйти. – Вообразила о себе слишком много, девочка. Смотри, потом ведь отвечать придется за все проделки. Зона тебе этого не простит, потому что не по справедливости. Пашка тебе дурного не сделал, а ты его на тот свет спровадила, стерва. Зачем, Дина?

– А я так хочу, – пожала плечами девчонка. – Раньше все надо мной издевались, теперь моя очередь. Говорят же, надо бить своих, чтобы чужие боялись. А я хочу, чтобы меня вообще все боялись. Свои или чужие – вы все сволочи, поэтому надо вас убивать без всякой справедливости.

– Жалко, что тебе вернуться удалось, – совершил последнюю попытку Боров, надеясь, что Динка накинется на него. – Сдается мне, что не просто так бандиты за тобой охоту объявили тогда. Знали, наверное, что ты ненормальная, и пытались всеми силами устранить.

Но девчонка лишь фыркнула в ответ и метнулась в пролесок – догонять второго бойца. Боров выругался и, выхватив пистолет, выстрелил ей вслед. Вот только даже это ее не остановило. Пару минут спустя из пролеска донесся выкрик и сразу за ним автоматная очередь. Игорь, второй после Пашки боец в четверке, сдаваться так просто не собирался. И ведь понимал, что очередью сумасшедшую девчонку не отпугнуть, но все равно пытался.

Вскоре в пролеске стало тихо, и Боров понял, что из троих его ребят в живых остался всего один.

– Второй добегался, – ехидно сообщила Динка, выруливая из зарослей. Ей и в самом деле нравилось издеваться. – Осталось третьего найти, а потом будем с тобой гулять по всей Зоне.

– Оставь его, – рявкнул сталкер. – Заняться нечем – так мной займись, а парня не тронь. Должны же у тебя были хоть какие-то мозги остаться, вот и включи их, пока есть возможность.

– Я его оставлю, а он пойдет Дыму стучать, – хмыкнула девчонка. – Нет уж, вы мне все под руку попались, вот все и получите. И плевать мне, что никто ничего плохого не сделал.

– Дина, по-человечески тебя прошу, оставь парня в покое, – самым мирным тоном, на какой только был способен в подобных обстоятельствах, попросил Боров. – Пусть живет спокойно или за кордон уходит, просто оставь.

– Не-а, – оскалилась та и снова исчезла.

– Сука ненормальная, – бессильно прорычал сталкер и опустился на землю.

Своих ребят он действительно воспринимал, как родных. Помогал и делом, и советом, учил всему, что знал, и берёг. Озлобившаяся на весь белый свет маленькая дрянь за несколько минут забрала у Бори все, чем он дорожил. Она действительно беззастенчиво издевалась, словно настоящий маньяк-садист, готовый мучить жертву до последнего. Она будто бы понимала, как можно сделать еще хуже, еще страшнее, болезненнее, но останавливаться не собиралась. Боров отчетливо понял, что девчонка, почувствовав свою безнаказанность, вошла во вкус. И это бесило, потому что противопоставить ей было абсолютно нечего.

Вскоре она вернулась и с самодовольным видом уселась напротив.

– Злишься на меня, да? А последний твой дружок шустрый оказался, далеко уйти смог и даже нажаловаться на меня успел. Представляешь, целое сообщение Дыму отправил, сволочь.

– Сволочь в данной ситуации ты, – отозвался сталкер. – На кой черт ты эту бойню устроила?

– Захотелось. Ты же думаешь, что это самое страшное, да? А я еще хуже могу, – хвастливо заявила Динка.

– Куда уж хуже-то?

– Буду всех убивать, с кем ты встретишься в Зоне. Вот вообще всех, кто попадется. Встретишь ты какого-нибудь сталкера случайно, а я его убью. Или в бар зайдешь, а я там всех поубиваю. Просто потому, что я так хочу.

– Что ж тебя такой мразью сделало? – ошарашено спросил Боров, вытаращившись на нахалку.

– Можно подумать, тебе есть разница. Вы меня такой сделали, поэтому я теперь делаю только то, что сама захочу. И никто меня не остановит.

– Зона тебя остановит, – процедил сталкер, поднимаясь на ноги и подхватывая рюкзак.

– Далеко собрался? Учти, жизнь самоубийством окончить я тебе тоже не дам, следить за тобой очень внимательно буду.

– Куда глаза глядят. Поверь, я долго могу плутать, ты же все равно не отстанешь. В конце концов, тебе надоест за мной таскаться и ты или сама отстанешь, или уже прикончишь меня ко всем чертям. Ну, или совесть тебя замучает наконец. А до того момента, поверь, я и без людей вокруг справлюсь.

– Даже если я все твои схроны выпотрошу? – с вызовом спросила Динка.

– Больно много ты о себе думаешь. Чтобы схроны потрошить, их знать надо, – хмыкнул Боров и зло улыбнулся, видя, как растерялась девчонка. – Тебе ведь быстро надоест за мной ходить по пятам. Значит, что-нибудь ты обязательно пропустишь, а я этим воспользуюсь. Можешь меня прямо здесь грохнуть и не мучиться.

– А я сначала посмотрю, как ты один по Зоне ходить будешь, – выпалила девчонка и исчезла.

Боров выматерился сквозь зубы и медленно зашагал прочь. Он действительно понимал, что так просто от окончательно сошедшей с ума Динки отделаться не выйдет. Но и ему упорства было не занимать…




Добро пожаловать на казнь




– Говорили тебе, Марик, не желай другому зла, – рассуждал Сокол, разматывая веревку. – Ведь предупреждали не раз, не стоит ближнему делать плохо. Оно же вернется тебе потом, да так вернется, что не отвертишься. Только жил ты, Марик, дураком, дураком и помрешь. Все-то тебе самым крутым быть хотелось, самым умным, удаль свою молодецкую продемонстрировать. А я же обещал, что тебя найду. С того света достану, сволочь, если потребуется. И тут вдруг такая удача. Впору во вселенскую справедливость верить начать.

– Мстить будешь? – пытаясь пошевелить накрепко связанными руками, спросил Марат.

– Да называй, как хочешь, – пожал плечами Сокол.

– Тебе тоже говорили, что лишних вопросов задавать не надо, – попытался урезонить Марат. – Самым умным захотелось себя почувствовать? Решил, будто все на свете знаешь и понимаешь? И больше положенного не нужно было требовать, это тебе тоже говорили. Или жадность обуяла?

– Вот, значит, под каким предлогом у нас ненужных людей устраняли, – хмыкнул сталкер. – Жадность, мол, замучила, решил больше положенного хапнуть. И вы, дураки непутевые, верили. Своих же в расход пускали из-за жадности. Одна команда, чуть ли не братья навек. А как деньги большие в перспективе замаячили, так готовы были и команду продать с потрохами, и мать родную вместе с отчизной.

– Скажи еще, что тебе лишних денег не хотелось, – огрызнулся Марик.

– Мне, Марик, страсть как хотелось получить свое, честным трудом заработанное. И ответы на свои вопросы тоже очень хотелось. А впрочем, какая разница теперь. Прямо сейчас у меня к тебе другие вопросы будут. Поговорим по душам, а там и поглядим, что с тобой дальше делать.

– Станешь спрашивать, кто тебя в расход определил?

– Кто меня в расход, как ты выражаешься, определил, я и так знаю. Не сложно было догадаться. Особенно, после рассуждений твоих про жадность. Мне, Маратик, больше интересно сейчас, кто пару лет назад велел девчонку пятнадцатилетнюю в Зону спровадить. Так что, дружок, поделись с дядей Соколом, кому такая дурная идея в голову ударила.

– Динку что ли? – изумился Марат. – Шлюху бандитскую? Так это ты и без меня знать должен.

– А ты подтверди мои догадки, – скрипнув зубами, отозвался сталкер. – И язык свой поганый попридержи. Девчонка-то хорошая оказалась, не чета вам, уродам. Я тебя, ублюдка, сейчас разделаю под орех, да подыхать оставлю прямо здесь. А сам посмотрю издали, как тебя вороны или крысы жрать станут. Ты же всегда считал, что Зона – это вороны, крысы и мусор.

Движение на одиннадцать часов привлекло внимание сталкера. Сокол напрягся и перехватил поудобнее автомат.

– Ты, Ваня, зараза, – вместо приветствия выдал Дым. – Тут такое шоу творится, а меня позвать забыли. Нет тебе за то прощения, Соколик. Значит, как водку жрать, так все вместе, а как представления устраивать, то без меня.

– Добро пожаловать на казнь, – оскалился Сокол, опуская автомат. – Только здесь и только сейчас у тебя есть прекрасная возможность наблюдать, как бесславно погибают всякие отбросы. Так сказать, действие отрицательной кармы во всей красе.

– Хорошо завернул, – одобрительно хмыкнул бармен, скидывая рюкзак. – А теперь подробности давай. Кто таков, чем провинился? Вдруг ты ему недостаточную форму наказания выбрал. Может, старался человек, эту самую карму себе неустанно запарывая, а ты возьмешь, да не оценишь трудов его.

– Тут, Дым, недооценить сложно, – отозвался сталкер. – Прошу любить и жаловать, это у нас Марат.

– Да неужели? Тот самый?

Сокол кивнул и от лишних комментариев воздержался.

Бармен к молчанию сталкера отнесся с пониманием и вопросов больше не задавал. Устраиваясь под корявым деревом, некогда бывшим простой березой, Дым внимательно изучал связанного Марата, пытаясь перехватить его взгляд. Но тот старательно отводил глаза.

– Предысторию ты и сам знаешь, – неторопливо перекурив, заговорил Сокол. – Теперь вот, можешь полюбоваться. Только знаешь, Дым, нет у меня желания заслуги его оценивать. Наступает однажды в жизни такой момент, когда перестаешь искать справедливости и прочего. Выключаешь в себе всякую хваленую человечность, да и даешь волю внутренним своим демонам.

А демоны те злые, голодные, что твои кровососы. Носятся окрест с улюлюканьем и смешками, беспредел учиняют во всей красе. И даже слушать про справедливость не хотят, потому что насмотрелись уже этой «справедливости». До рези в глазах и помутнения в мозгу насмотрелись. Потому и хотят теперь только одного.

– Своими руками убивать, – закончил мысль Дым. – Вполне понятное явление. И демоны у тебя, Ваня, интересные. Ты свои инсинуации продолжай, я мешать не стану. Так, посмотрю со стороны. Может, что полезное для себя пойму про ваши людские взаимоотношения.

– За просмотр денег не берут, – проворчал Сокол и рывком поставил Марата на ноги. – Повел ты себя, Марик, как последняя крыса. А крыс, как известно, никто не любит. Значит, и подыхать будешь, как тебе положено.

– Да будет тебе, – забеспокоился Марат. – Давай поговорим нормально, я тебе все расскажу. Уж на половину твоих вопросов точно смогу ответить. Даже заплачу за моральный и физический ущерб, если хочешь.

– Говорю же, крыса, – словно подводя черту, отрезал сталкер, привязывая пленника к покосившемуся столбу.

– Недоброе ты замыслил, Ваня! Тебя же потом искать станут! – заголосил Марат. – Свою-то карму побереги! А хочешь, я тебе всех сдам? Я много знаю, авось, пригодится тебе какая информация.

– Действительно крыса, – прокомментировал наблюдавший за происходящим Дым.

Сокол бил аккуратно, с ювелирной точностью выверяя каждый следующий удар, словно создавая произведение искусства, невиданный доселе шедевр. Взгляд, движение, удар. Ничего лишнего. Взгляд, движение, удар. Будто картину писал на холсте, вкладывая в нее все то, что так долго бурлило внутри. В тот самый миг он не мстил, но старательно возвращал старые долги.

Марик, подвешенный за руки к столбу, вздрагивал и скрипел зубами, но молчал с упорством, достойным лучшего применения. В голове его отчетливо звучали слова цыганки: «Недоброе ты замыслил. Выйдет оно тебе боком», и в тот момент он окончательно осознал, что понятия не имеет, по каким правилам и законам живет Зона.

Вот только и Соколу упорства было не занимать. С методичностью идеального механизма он наносил удар за ударом, старательно кормя своих внутренних демонов. Взгляд, движение, удар. Просто, быстро и четко, дабы не расходовать попусту лишних сил.

– На том свете с тобой сочтемся, – выдохнул Марат, вздрагивая от очередного удара.

– Считай, уже сочлись, – равнодушно отозвался сталкер, выверяя следующее движение.

– Да я тебя своими руками изуродую, – прохрипел Марик.

– Это мы уже проходили, – заметил Сокол, нанося удар.

Хруст треснувших ребер заставил Дыма поежиться. Марат взвыл от боли и почти сразу потерял сознание.

– А сколько было героизма, – заметил некоторое время спустя Дым, с ленивым интересом разглядывая бесчувственное тело на столбе. – Хороший ты мужик, Ваня, и друзья у тебя вон какие интересные.

– Таких друзей, – вздохнул Сокол, опускаясь на траву.

– За хер, и в музей, – хмыкнул бармен.

– Ты где таких острот нахватался, умник?

– Хохот научил, – пожал плечами Дым, протягивая сталкеру пачку сигарет.

– Этот может, – отозвался Сокол, благодарно кивнув. – Белая не вернулась еще?

– Не вернулась. Дела у нее на большой земле. Да и сомневаюсь я, Соколик, что она нам помочь сможет. Вот кишки на место приладить или, наоборот, на шею намотать в зависимости от ситуации, это к ней. А чтоб Динку призвать к порядку, по всей видимости, даже коллективных усилий не хватит. К нашему с тобой сожалению, даже Доктор помочь не может. Обещал только, что доставит ее в бар в целости и сохранности, коли она объявиться надумает.

– Ничего, Дым, найдем способ, – попытался приободрить сталкер. – Где наша не пропадала. Не первый день с тобой Зону топчем, и не из таких переделок выпутывались.

– Это да, – согласился бармен. – О, ты глянь, кто очнулся. Можно второй акт представления учинять.

Пришедший в сознание Марат дернулся, скривился от боли, помотал головой и внезапно расхохотался, чем вызвал нескрываемое удивление.

– С катушек слетел что ли? – изумился бармен. – Соколик, ты его по голове не бил? Или, может, уронил где по дороге, что он мозгом повредился?

– Э, нет, – хмыкнул сталкер. – Сдается мне, что эта падла только что нечто важное осознала. Поделишься умозаключениями, пока мутанты со всей округи по твою душу не набежали? – полюбопытствовал он, поворачиваясь к Марату.

– Цыганка на вокзале сказала, что мне поездка выйдет боком, – веселился Марик. – Вот вышла сломанными ребрами.

– Что ж ты умных людей не слушал-то? – вздохнул Сокол.

– Идиот, – философски подытожил Дым.



– Ну что, Соколик, покормил своих демонов? – поинтересовался бармен, когда сталкер вытряс из пленника все, что посчитал нужным узнать.

– Остроты свои для Хохота прибереги, – отозвался тот. – Много интересного узнал из представления?

– Понимаю теперь, чем показательные порки и прочие расправы так привлекательны, – поделился бармен.

– Ага, и что человек – тварь похуже всякой Зоны, – хмыкнул Сокол.

– Всякое случается, – рассудительно заметил Дым, поднимаясь, чтобы размять ноги. – Оправдывать тебя не стану, ни к чему это. Просто приму к сведению, что в некоторых обстоятельствах и ты можешь редкостной падлой обернуться. С этим-то что делать думаешь?

– С этим? – Сталкер задумчиво оглядел Марата. – Да тут его и оставлю. Коли повезет дураку, то выберется. А если не повезет, то и поделом.

– Сокол, человеком будь! – заверещал Марик. – Я же тебе в кошмарах сниться буду! С тебя за это дело три шкуры сдерут потом!

– Ты этого уже не увидишь, – хмыкнул сталкер, неторопливо собирая снаряжение. – А чем громче будешь орать, тем быстрее тебя мутанты найдут. Или не мутанты, как получится.

– Дым, хоть ты поимей совесть! – взмолился пленник. – Я же все рассказал, даже больше положенного. Мужики, отпустите меня. Я заплачу, у меня деньги есть!

– Есть такие ошибки, Марик, которые никакими деньгами не исправляются, – заметил Дым. – Соколик, ты хорошо подумал? Не жалко тебе его?

– Даст Бог, сам выкрутится, – отмахнулся Сокол, закидывая на плечо рюкзак. – А на нет и суда нет.

– Ну, дружок, извиняй, – развел руками Дым, обернувшись к пленнику. – Твоя шкура теперь только твоя забота. Столько времени тебе удавалось крысиную свою натуру успешно применять ради сохранности этой самой шкуры, вот попробуй и в этот раз всех удивить. Я, видишь ли, в ваши человечьи разборки не лезу. Разве что в качестве стороннего наблюдателя и не более. На тебя вот насмотрелся, много интересного узнал. Да и ты вдруг узнал, что Зона – не только вороны, крысы и мусор, правда? Оказалось, что тут еще и люди живые обитают, и дела творятся твоему уму неподвластные. Ты думал, тут все просто и понятно, а Зона тебя переиграла, Марик, потому что она видит и с каждого по поступкам спросит.

Не дождавшись ответа, бармен подхватил рюкзак и направился вслед за удаляющимся в сторону Агропрома Соколом. И еще долго их преследовал, словно подгоняя в спины, аккомпанемент обреченных воплей Марата.



– Неужто даже нравоучениями меня не порадуешь? – спросил Сокол, устраиваясь на привал.

– А смысл? – пожал плечами бармен. – Можно подумать, тебе от моих нравоучений легче станет или что-то вдруг кардинально поменяется. Я, может, и не понимаю многого, но в данном случае полностью на твоей стороне, Соколик. Повел себя Марат не по-людски, за что и поплатился. Все логично. Мне только один момент интересен во всей этой вашей истории. Ты у нас до Зоны был наемник или бандит?

– А в чем принципиальная разница? В сущности, наемники – те же бандиты, только спектр возможностей у них больше. Вот и я по статусу наемник вроде как, а по факту дела проворачивал более чем незаконные. И говоря совсем откровенно, я и сам до сих пор не понимаю, где проходит та тонкая грань, отделяющая одно от другого. Главное отличие, наверное, в том, что «наемник» звучит убедительнее и круче. Вроде как значимости прибавляет даже в собственных глазах.

– Никак совесть тебя поедом ест?

– Случается иногда, – не стал отрицать Сокол, разводя небольшой костерок. – Давай лучше ужин соображать, за совесть мою еще не раз переговорить успеем.

Дым кивнул, давая понять, что попытки разобраться в душевых терзаниях сталкера откладываются до лучших времен.




Шторм




За окном шумело море. Анна лежала на широкой кровати и вслушивалась в шум волн. После постоянной напряженности в Зоне жизнь за кордоном казалась непривычно спокойной и размеренной до тошноты. Все здесь было таким простым и понятным, что от этого становилось скучно.

Уже давно Белая поняла про себя одну простую истину – вернуться к нормальной жизни она не сможет даже при всем желании. Зона, какой бы дикой, безумной и иррациональной она не была, успела поселиться где-то внутри, прорасти в каждом закоулке души, полностью захватить сознание. И все же, иногда, по мнению Белой, стоило делать передышку, выбираться в большой и такой спокойный мир. Только вот Зона не отпускала ни на мгновении даже здесь.

Привычным жестом сталкерша засунула руку под подушку. Привычка, выработанная за долгие месяцы, никак не желала забыться хотя бы на время. Оружие всегда должно быть под рукой. Так же намертво въелась привычка контролировать окружающую действительность даже во сне. Анна просыпалась по многу раз за ночь, обращая внимание на каждый звук, на любое движение за дверью. Смирившись с тем, что эти доведенные до уровня рефлексов особенности безотказно работают даже здесь, она старательно слушала плеск воды за окном, стараясь отвлечься от всего прочего мира.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=64637946) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.