Книга - Мутация. Начало

Мутация. Начало
Денис Леонидович Ранюк


Мир, погрязший в скандалах и войнах, пережил вирусную пандемию и успокоился. Попытался забыть ту хворь, как страшный сон. Но вирусологи не оставили усилий и наращивали темп исследований, пока, по ошибке или злому умыслу, не поставили человечество перед реальной угрозой вымирания. Новая болезнь ворвалась вихрем и от нее вакцин не придумать. На это просто не хватит времени и интеллектуальных ресурсов. Потому что за пару недель три четверти населения планеты мутировало в смертоносных тварей. Мир рухнул. Но это только начало.

Содержит нецензурную брань.





Денис Ранюк

Мутация. Начало





Часть 1




Этим утром я проснулся без будильника. Так бывает, когда устаканивается режим и вставать в шесть утра становится гребаной нормой. Поначалу ты раздражаешься на противные трели, затем они становятся тебе «по барабану», а спустя недельку ты начинаешь пробуждаться за две-три минуты до того, как проснется треклятое будильное устройство.

Сегодня я открыл глаза за две минуты ДО. Уверен, еще немного такого рабочего интенсива, как тот, в котором я погряз последнюю неделю, и я буду просыпаться точно в шесть. А гадкий китайский будильник выкину за ненадобностью. Жаль только, что некоторые рефлексы нельзя включать-выключать по желанию. Умение вставать рано, это хорошо, но не в субботу. А сегодня именно суббота, и я, как дурак валяюсь и мутным взором разглядываю потолок. Сна ни в одном глазу. Честное слово, хоть вставай и дуй на работу…

Стоп! Отставить эту ересь! Выходной должен быть выходным. Даже если он начался вот так бездарно. В моих руках сделать все, чтобы его продолжение было более правильным. Нужно всего лишь встать, пройти на кухню и включить чайник. Кружка кофе и сигарета, подскажут мне, что делать дальше.

Кружка у меня большая. Есть люди, которые потягивают кофе из чашек, размером с наперсток. Они морщатся от наслаждения и автоматом зачисляют себя в отряд истинных гурманов. Но я голову на отсечение даю, что большинство из них не отличат растворимой бурды от переоцененной «амброзии» из жопы экзотической кошки. Короче, понты одни и ничего больше. Я же к растворимой бурде всегда относился с уважением. Если не ударяться в тотальную экономию, то можно нарваться на вполне приличное пойло с ароматом и вкусом. И без лишних кривляний, как у любителей чашечки кофе за пятьсот рублей. Да клал я с прибором на таких ханжей. Мой месячный запас кофе стоит чуть дороже тысячи рублей. И меня устраивает. Я бодяжу напиток в огромной кружке, объемом никак не меньше полулитра, и заливаю все это молоком из тетрапака. Это пойло сглаживает все утренние углы, выпяченные ранним пробуждением или ночными кошмарами. А что еще нужно?

Правильно – сигарета. И тут тоже обошлось без изысков и понтов. Я курю сигареты из среднего ценового сегмента. И только те, которые мне нравятся, а не те, за которые дерут втридорога только ради глупого желания «маякнуть» модной пачкой.

Итак, кофе и сигарета. Чайник закипел, вода полилась на кучку сахара, скрытого слоем кофейного порошка. Наружу повалил густой пар. Темно-коричневая жижа закружилась в кружке, становясь светлее – это я подливал молоко. Я, подобно наркоману смотрел на молочно-кофейную круговерть, предвкушая счастливые минуты.

Вот он – приятнейший момент утра! Занавески распахнуты, сигарета прикурена, кофе отпит. Даже в самые мерзкие дни, это поднимало мне настроение, заставляя двигаться дальше. А сегодня утро показалось мне просто фантастическим. Весь негатив от раннего пробуждения сразу сошел на нет, стоило только выглянуть наружу.

Пустая улица. Асфальт проезжей части был мокрым, словно прошел дождь, но сухие тротуары пресекали этот ненавязчивый обман. Проехали поливалки и прибили пыль, которая вновь появится, как только солнце заберется повыше. Кстати о светиле, в это время года оно не садилось полностью и в наших широтах ночи оказывались «белыми». Поэтому столь раннее утро, с подсвеченными облаками на сумасшедшей лазури неба, всегда виделось каким-то волшебным. Уверен, если потенциального суицидника разбудить пораньше и показать ему такое утро, он точно передумает себя убивать. По крайней мере, до первого дождя.

Пар от моей «сиротской» кружки клубился, поднимаясь вверх, где смешивался с сигаретным дымом. Я глазел в окно, прикидывая, чем себя занять столь прекрасным утром. Беда в том, что я не являлся поклонником телевидения и интернета, а если быть точным, то летящего оттуда информационного мусора. Особенно раздражали реклама и новости. Вот уж адова выдумка. Я понимаю, что без рекламы невозможна торговля и все такое, но постоянный показ одного и того же каждые пять минут, неминуемо отвращал от рекламируемого продукта. То же и с новостями, в которых полезной информации ни на грош, сплошные прорывы и победы. А стоит пообщаться со старыми армейскими товарищами, коих раскидало по всей необъятной, то становится совсем смешно. Или не смешно. Люди трудятся за гроши, выполняя работу за троих. И нет в регионах ни медицины, ни социальной сферы, ни одного работающего на блага людей закона. Нет уж, такие новости нам ни к чему. Я к либералам и ярым западникам никогда не относился, как и к оголтелым патриотам, готовым встать на защиту сегодняшних ценностей. Идут они лесом.

Так, чего это я? Видимо от никотина мои мысли повело непонятно куда. Первая сигарета всегда так на меня действует. Вот вторая вдыхается куда лучше. Но с ней я погожу.

Что еще может дать интернет? Общение? Я как-то всегда обходился без оного. Не считаю общение вещью первостепенной важности. Если это только не вынужденная переписка с какой-нибудь мамзелью, и то лишь для того, чтобы это самое общение в скором времени перевести в горизонтальную плоскость. И только так. Но какая же мука, порой, переписываться с женщинами. Либо тебя бесит та, что путает Швецию со Швейцарией, либо та, что сыплет цитатами из Юнга и Карнеги. Если первую можно потерпеть ради секса, то вторую желательно как-то помягче послать, дабы она не выела остатки мозгов. Самое трудное заключается в этом самом «помягче». Ну не умею я так. Не владею техникой профессионального ловеласа. Хреновый из меня психолог.

Сам я хоть и не член клуба знатоков, но стараюсь поддерживать интеллектуальную форму. У меня за годы накопилась хорошая библиотека. Причем, как в бумажном, так и в электронном виде. И эта библиотека была для меня настоящей отдушиной. Читал я много, хоть и не всегда это была литературная классика, частенько я проглатывал и современных авторов, работающих в жанре боевой фантастики и постапокалипсиса.

Как раз сейчас передо мной лежал очередной опус какого-то начинающего, но подающего надежды фантаста, о приключениях крутого главного героя в далеком космосе. Вот докурю и продолжу продираться через многословные конструкции. И тут два варианта: либо усну, либо захлопну ее, вытащив закладку и верну на полку. И так, и эдак хорошо.

Первая сигарета, уже затушенная в пепельнице всколыхнула в душе смутную тревогу, которая подкрадывалась и небольно покусывала. Слабенько так, но все равно неприятно. Ее причина далась мне не сразу. Пришлось перебрать с десяток возможных неприятных моментов, что могли ее вызвать. Но ответ оказался прост. Все предыдущие дни, начиная с понедельника, я просыпался, шел в душ, чистил зубы и топал на работу. А теперь сижу и никуда не собираюсь. Проклятый трудореффлекс решил-таки меня помучить. Ну, пускай покуражится. К обеду сам издохнет.

Не подумайте, я люблю свою работу. И не потому, что рядом с домом. Я люблю возможность погрузиться в дело, которое уважал с детства. Ну, и платят мне неплохо. А если учесть, что на этой планете я один, как перст, то денег мне хватало выше головы.

Что это за работа такая? Да обычный автосервис, где помимо редких заказов по мелочи, мы осуществляли глубокий тюнинг различной внедорожной техники. Название сервиса звучало солидно, весомо: «Сварог». И приходилось этому прозвищу соответствовать. Впрочем, работал я хорошо. Пусть не очень быстро, но хорошо. За что и был ценим руководством. Точнее мудрой его половиной в виде здоровенного бородача по имени Сергей Пеньков. Он был владельцем и идейным вдохновителем нашего авторемонтного шапито. Но одна беда – в наших пыльных застенках он появлялся редко. Зато вместо него на наших плечах крепко восседала Светлана – сестра и худшая половина семейства Пеньковых. Вот уж гадина сказочная. Что внешне, что внутри. Жирная, крикливая бабища, за сорок, всегда готовая унизить, обругать подчиненного за малейший косяк. Ненавидели ее все, но я старался относиться к ней проще. Всякий раз, когда она брызгала ядом в мою сторону, я представлял ее одинокую, несчастную, плачущую в ванной с острой бритвой у запястья и весь негатив сам собой куда-то улетучивался. У нее не было власти надо мной, а по сему я, как это всегда бывает, выпал из круга ее «интересов». Но остальным приходилось туго.

Я будто бы обзавелся иммунитетом от нападок начальницы. И это делало мои трудодни приятней, чем у остальных. Я крутил гайки, искрил сварочником, и корпел с линейкой и белым маркером над какой-нибудь железкой в свое удовольствие. Поэтому меня теперь и покусывал неуёмный трудореффлекс, побуждая вставать и шкандыбать на работу. Только вот хрен ему по всей морде!

Хватит о работе. Сегодня я свободный человек. Вон, хотя бы, как тот долговязый чудила, что брел по тротуару. Ей богу – настоящая жердина, метра два ростом и, навскидку, килограмм пятьдесят весом. Да и то, вместе с одеждой, которая ему была чертовски мала. Спортивное трико внизу заканчивалось у колен, а из под нижнего края футболки выглядывали ребра и тощая спина с торчащими острыми позвонками. Он словно, незаметно для себя, вырос из собственных шмоток. И до чего же худой! Прям узник «Бухенвальда». Он явно с трудом передвигал ноги-ходули, а руки-палки безвольными плетьми болтались вдоль тела. Длинные, надо отметить, руки. Мечта баскетболиста.

Я прихлебывал горячий кофе и с интересом наблюдал за странным гражданином. Когда тот проходил мимо автобусной остановки, я понял что недооценил его рост. Лысая и какая-то бледная макушка оказалась вровень с кромкой крыши остановки. А там куда больше двух метров! Странный тип. И явно не местный. Уж я такого бы запомнил, если бы хоть раз увидел. Одежда на нем была грязной, из чего я сделал вывод, что это залетный бомж. Разжился тряпками на ближайшей помойке… А старые куда дел? Сдал в химчистку? Да и урна заполненная пивными банками его не заинтересовала. Зато далекий звук сирены заставил его ускориться. В утреннем воздухе, до того наполненном лишь птичьим щебетом, завывания спецмашины звучали тревожно. Я вспомнил, что ночью тоже просыпался от подобного звука. Видимо далекий вой не нравился и «баскетболисту» (я так окрестил его про себя), раз он резко свернул с тротуара и ломанулся во двор, сминая кустарник, будто пьяный лось. Через пару секунд его фигура скрылась в густой тени каштанов.

А вот сирена заметно приблизилась, явно двигаясь по моей улице. Не успел я предположить, кому из спецслужб принадлежит сигнал, как внизу пронеслась старая «газель» скорой помощи. В голове тут же возникло предположение, что «баскетболист» на самом деле сумасшедший, сбежавший из дурдома, и теперь его ищут, с целью вернуть прежнему владельцу. А что? Все сходится. На лицо явные пороки развития, а там где неправильно развивается тело, часто и мозги, того, набекрень.

Может звякнуть ментам? Мало ли что может натворить сей персонаж? Если уже не натворил. Может это какой-нибудь маньяк, разыскиваемый за всяческие злодеяния?

Рука даже потянулась к телефону, но в последний момент так и зависла над мобильным аппаратом. Если я свяжусь с правоохранителями, возникнут вопросы, на которые мне тупо лень отвечать. А кто? Куда? Зачем? Во сколько? Нафига мне все это надо? Ну и что, что какой-то мужик куда-то там пошел? Теперь к каждому гуляющему алкашу вызывать будешь?

Ну, уж нет. Увольте! На моей улице полно бдительных старушек, которых хлебом не корми, дай проявить инициативу. Вот пусть они и треплются с правоохранителями, а я лучше книжку почитаю. Ту самую, про далекий космос.

Так я и поступил. Под остывающий кофе и сигаретку погрузился в слишком вязкий для фантастического боевика сюжет. И, как бывает, когда сюжет не цепляет, мысли стали сползать на нерешенные проблемы и текущие задачи. И если проблем у меня, на данный момент, не было, то кое-какие задачки имелись. Хоть и приятные.

Во-первых я собирался съездить в пейнтбольный клуб и поддержать свою команду в грядущих соревнованиях. Если меня, конечно, не вычеркнули из членских списков за систематические прогулы. Авралы на работе, что регулярно случались последний месяц, не шибко-то способствуют развитию личных увлечений. Вот чужих – сколько угодно. Нужно подготовить «крузак» «очень хорошего человека» к очередным покатушкам? Пожалуйста! Что нам стоит задержаться на работе до часу ночи? Подумаешь, пустяки какие. Или очередной Иван Иваныч из администрации Василеостровского района хочет получить свой «Ранглер» пораньше. Дескать, сынок решил отпраздновать день рождения на Мальдивах и хотелось бы преподнести сверкающий подарок на зубастой внедорожной резине до отлета отпрыска. Ведь неделя, это не так много? Ведь других дел у вас сейчас нет? Ах, есть… Но вам же аренду скоро продлевать, так зайдете в знакомый уже кабинет и мы решим эту проблему очень легко и просто. Бац! И все довольны! И Иван Иваныч, и владелец «крузака», и красногубая толстуха, которая поощрит тебя за труды не только премией, но и угрозой, что ежели вдруг что-то сломается, она лично вышвырнет тебя к узбекам, что крутят гайки в соседнем СТО.

А еще помимо пейнтбольного клуба, был и стрелковый. И там я тоже последнее время не часто появлялся. Хоть руки и чесались пострелять из своего понтового «вепря», слизанного (по крайней мере внешне) с американской АR-15 и прозванного в народе «свинаркой». И даже не знаю, что предпочтительней, побегать со слегка поднадоевшей компашкой или пострелять из настоящего ствола в гордом одиночестве? Я склонялся к варианту номер два. А первый, что уж поделаешь, отложу еще на недельку. Или вовсе брошу эти красочные войны на неопределенный срок.

Так, что проблемы выбора для меня, пожалуй, не стояло. А вот задача была. И состояла она в следующем: как сегодня не напиться. Как остановиться на такой дозе, чтобы завтра не тряслись руки? Многие скажут, нет ничего проще. Не пей и всё. Но таким я посмеюсь в лицо. Ибо сегодня суббота и у меня по плану прогулка. Большая и бессмысленная. Прямо, как я люблю. Буду просто идти, куда глаза глядят, заходить в пивнушки и бары, выпивать и шлепать дальше, слушая хорошую аудиокнигу. А вокруг меня будет шуметь и суетиться субботний город…

Мысли о предстоящей прогулке окончательно отвернули меня от сюжета книги. В итоге, я тяжко вздохнул и захлопнул этот опус на четыреста страниц. На полку не отнес, а положил на столик, где она до того и лежала. Вроде как дал второй шанс. Возможно, книга не виновата, а это я сегодня не способен нормально сосредоточиться. Ладно уж, пущай полежит покуда.

А я в душ. После кофе с сигареткой, это был третий по важности ритуал утра. И если у адептов секты «правильного кофе» в мой адрес могло возникнуть справедливое негодование, то в секте «правильного душа» я занимал бы лидирующие позиции. Потому, что нет ничего правильней контрастного душа. Именно контрастного, когда холодная вода обрушивается на разгоряченное тело и наоборот. Подозреваю, что мой организм в этот момент думает, что я пытаюсь его убить и выбрасывает в кровь море эндорфинов или чего-то там еще, лишь бы я успокоился и поскорее занялся делом. Если после такого душа я не выпархивал, словно на крыльях, значит, душ был неправильным и чего-то я сделал неверно. Но так бывало крайне редко.

Вот сегодня у меня был душ правильный. С ощущением крыльев за спиной. Жаль, что подобная лафа скоротечна. Но пока я во власти мощного, как говорят наркоманы, прихода нужно повторить комбинацию кофе-сигарета.

Короче говоря, выходной начался.

Так, теперь по маршруту. Тут выбор тоже не сложный. Либо обойти все дежурные бары на Васильевском острове и, сделав круг вернуться домой во хмелю и с какой-нибудь этуалью, либо почуханить по «большому кругу» с заездом в Купчино или Автово, и уже там посетить все дежурные бары и приползти домой пешком. Почему Купчино и Автово? Да все просто: в тех краях были первые автосервисы, в которых я имел честь трудиться. Не бог весть, какие шарашкины конторы, но там я получил весьма богатый опыт в своей профессии. И частенько, подвыпив после тяжелого дня, я брел оттуда до самой своей Железноводской, что на Васильевском острове, пешком. И так мне эти пути-дорожки запали в душу, что раз в пару месяцев (иногда чаще), я проделываю такую вот дальнобойную прогулку. Чисто из сентиментальных соображений. Далеко? Ну, да, далековато. Так и здоровья во мне не мало. И гулять люблю страсть как. А когда ты свободен и не имеешь нужды куда-то торопиться, то большие прогулки в самый раз. Приходишь домой уставший и счастливый. И, зачастую, не один. Но это уже под настроение.

Пожалуй, единственный минус ранних пробуждений кроется в том, что к обеду, у меня, заканчивается порох. Ненадолго, всего на пару часов, но состояние не шибко приятное: хочется прилечь поспать, а ноги отказываются идти. Но когда период предательской слабости проходит, я готов вновь вертеться волчком и рваться в очередную битву либо с очередной машиной на работе, либо с зеленым змием в выходной.

Покумекав минуту, прислушавшись к организму, я принял решение двинуть по «большому радиусу». Гулять, так гулять. Рвану в «Купчагу». А пока нужно заняться делами, которыми не желательно манкировать. Например, уборкой. Стоит только забить на нее болт и уже через неделю квартира превращается в обитель бомжей: повсюду правые носки, пакетики от чипсов или сухариков, тарелки и кружки стоят там, где стоять им не положено, какая-то одежда разбросана тут и там. Нужно все это собрать и рассовать по штатным местам. Грязное в стиралку и посудомойку, а чистое… Да нет там ничего чистого, раз уж валяется, где попало. На настенных часах, сработанных мною самолично из диска сцепления и двух автомобильных свечей на цепочке, было почти восемь. Значит, придется подождать с пылесосом. Начну пока втихую, ручками.

С уборкой я разобрался к одиннадцати. И почувствовал, как мой заряд незаметно скатился к красной зоне. Захотелось присесть и отдохнуть, что я немедленно и сделал. Видимо усталость все же накопилась. Значительно больше, чем я до этого предполагал. Ну и фиг с ней с усталостью. До прогулки еще уйма времени. Отдохну, почитаю, может сейчас сюжет зайдет, как следует. Взял книжку, раскрыл. Через несколько минут упорного вчитывания в текст, незаметно для себя, заснул.

Я не сразу понял, что увидел сон, потому что продолжал сидеть на кухонном диване и врубался в сюжет. Краем глаза я заметил движение в окне, повернулся и замер. На меня смотрела рожа, черт которой было не разобрать, что-то вроде Фантомаса из старого фильма. И жути он на меня нагнал примерно столько же, как и при первом просмотре картины в детстве. Я буквально остолбенел, не в силах пошевелиться. Смотрел в какие-то неуловимо-мутные глаза существа и ужас пронизывал меня насквозь. В тот момент я осознавал только две вещи: это существо пришло по мою душу и я обречен. Существо не пыталось проникнуть в помещение, но я точно знал, при желании оно без проблем это сделает. И достанет меня. Оно пошевелилось и яувидел тощую конечность, тянущуюся к моей книге. Оконное стекло не помешало существу сделать это. Словно стекла и не было вовсе. Холодные пальцы твари коснулись моих, и сердце обожгло стужей. Тонкий рот существа растянулся в хищном оскале и я увидел тонкие, словно иглы зубы. Оно вычислило меня. Почувствовало мою беспомощность и сейчас нападет. Я закричал… и проснулся.

Книга лежала на полу у моих ног, а я в ужасе пялился на окно, за которым плыли безмятежные облака, а легкий ветерок покачивал верхушки каштанов и тополей. Сердце колотилось где-то у горла, а во рту пересохло так, что было не сглотнуть. Спина же была мокрой от пота, как, впрочем, и лицо.

Что это было? Последствия раннего пробуждения? Накопившийся и, наконец-то, нашедщий выход стресс? Черт его знает, но приятного было мало. Руки вон как трясутся. Дрожащий огонек зажигалки никак не попадал в кончик сигареты.

Самодельные часы показывали почти два часа дня, и это тоже наводило на размышления. Вроде и проспал минуту, а на деле прошло без малого два часа… Мистика какая-то.

Резко запиликал телефон, заставив меня вздрогнуть. Он к тому же лежал на голой столешнице и не слабо так вибрировал, от чего задрожали стеклянная пепельница и кофейная кружка. Но этот звук показался мне приятным. Он рывком выдернул меня из цепких, холодных пальцев кошмара, который как-то сразу поблек и стал разрушаться в памяти.

На экране высветилось имя звонящего – Кот

– У аппарата,– прохрипел я, едва не закашлявшись.

– Привет, Даня. Не разбудил? – буднично поинтересовались в трубке.

– Никак нет. – Я залпом выпил остатки кофе, который давно остыл. Першение в горле быстро унялось.

– Слушай, у меня к тебе вопрос на миллион баксов, – начал Кот и я сразу догадался, о чем пойдет речь.

Он частенько ко мне обращался в моменты финансовых неурядиц. И эта фразочка про миллион баксов стала нарицательной. Значит, сейчас будет просить в долг. Потому что, когда он хотел этот самый долг отдать, он говорил сразу: «Даня, хочу немножко с тобой рассчитаться». В его пользу говорило то, что обе эти фразы он произносил хоть и часто, но одинаковое количество раз. То есть никогда сильно долги не задерживал. Сколько взял, столько и отдал. Да и вообще был хорошим человеком. Дружелюбным и честным. Поэтому я и задал главный, на момент этой беседы, вопрос:

– Сколько?

– Десять косарей, – с готовностью ответил Кот. – Буквально на неделю – полторы. Деньги за проект переведут, и я тебя сразу наберу.

– Хорошо, – ответил я. – Сейчас закину. Тебе же, как обычно?

– Ну, да. По старой схеме.

– Договорились.

Я уже хотел оборвать связь, но Кот задал вопрос, которого я никак не ожидал от него услышать:

– Ты вообще как? Не хвораешь?

Я не сразу нашел, что ответить. Кот, конечно, хороший парень, не злобливый и все такое, но моим здоровьем, насколько я помню, он раньше никогда не интересовался. С чего бы это?

– Да, вроде, все нормально. А ты как?

– Да, тоже, вроде, ничего, – ответил Кот и мне показалось, что чего-то он не договаривает. Я почувствовал его смущение, но все никак не мог взять в толк, зачем он вообще начал этот разговор. – Ну, ладно, не буду тебя отвлекать. Береги себя.

– И тебе не хворать, – пробормотал я в замолчавшую трубку.

Впрочем обдумывал я все это ровно до того момента, пока переводил Коту требуемую сумму. Видать, какие-то у него проблемы. Но, у кого их сейчас нет? Не стоит заморачиваться.

Я потопал в ванну. Требовалось немедленно смыть остатки кошмара, который не весь еще выветрился. Да и вспотел я порядком. Негоже вонючим гулять. Шутка. Я за время прогулки так пропотеваю, что хоть выжимай. Да и алкоголем от меня тащит, поди, не слабо так. Остается только удивляться, откуда у девушек берется желание со мной знакомиться. Может правду говорят, что многие женщины ведутся на запах потного тела. Это для них вроде афродизиака. Не знаю, не знаю.

Быстро сполоснулся, оделся и вышел, наконец, из дома. Теплый летний день по-дружески обнял меня, окутал запахами прогретой листвы, автомобильной резины, выхлопом и еще кучей ароматов города. Не то чтобы я и дома их не чуял, но на улице они были отчетливей, что ли. А может это простое самовнушение. Или дома сильнее пахнет… домом.

Мягкие подошвы кроссовок отмеряли бесшумные шаги по разогретому асфальту. Я сунул в уши наушники и включил аудиокнигу, которую не дослушал вчера на работе. Подсел я на одного питерского чтеца, голос которого сейчас повествовал мне о некоем секретном отделе, распутывающем всякие странные дела. И сюжет там лихой, и слог приятный, а начитка совсем суперская. Короче, все звезды сошлись, как надо. Самое то, для фона прогулки.

Навстречу прошла шумная толпа китайцев. Они о чем-то беспрестанно щебетали на своем тарабарском наречии, в котором я полный ноль. Но вот сквозь голос в наушниках мне показалось, что я уловил некоторую тревогу. Или взволнованность. Да и шли они быстро, целенаправленно, не как обычно – нога за ногу и глазея по сторонам. И не фотографировали ничего, что тоже странно. Хотя, что можно фотографировать на Железноводской? Обшарпанные дома, где испокон ютился самый завзятый пролетариат?

Куда, интересно, они так спешат? И откуда? Из одного из своих мутных ресторанов, раскиданных по всему Васильевскому, куда кроме самих китайцев никого больше не пускают? К слову сказать, еще немного и название Васильевского острова скоро даже на гугл-картах будут писать иероглифами. Настолько он закитаен. Не то, чтобы я был против китайцев или вьетнамцев, или еще каких азиатских народов. Меня настораживала их концентрация в определенных местах. Да и некоторые вольности, которые они себе позволяют прямо тут, под боком, не добавляют симпатий. И явно не без чуткой опеки со стороны больших людей в администрации.

Если не считать китайцев, все как один, с медицинскими масками на лицах, народу на улице было не сказать, чтобы много. Все рванули подальше из города, на свои честные сотки? Хорошо бы. Не люблю толпы. И суеты не люблю. Пусть бы все вообще уехали куда-нибудь подальше и оставались там подольше. Я серьезно. Большое скопление народу, с детства вызывало у меня приступы депрессии. Поэтому я стараюсь избегать всяких концертов, парадов и прочих массовых мероприятий. В юности я даже мечтал научиться «выключать» людей и автомобили из собственной реальности, чтобы иметь возможность передвигаться по пустым улицам. Ну и, конечно, заходить в покинутые магазины и брать все, что душе угодно.

И еще эти маски. Китайцы всегда их носили. По поводу и без оного. Но недавняя пандемия пришла с их родины. Два года она мучила весь Мир ношением треклятых масок, самоизоляциями, а потом и вакцинами. Я привился, когда Толстуха стала совсем сильно наседать. А через месяц заболел этим коронованным дерьмом. И сидел дома две недели, проклиная бесполезную водичку, что ввели мне в поликлинике. А потом пандемия сошла на нет, дав повод властям ударить себя кулаком в грудь и кричать из всех утюгов об успехах вакцинации и каком-то мифическом коллективном иммунитете.

Мимо пронеслась «скорая». Без сирены, но с маячками. И двигалась очень бодро, меж редких машин. Пару раз она громко «крякнула», заставляя остальных участников движения посторониться. Её сирена завыла уже где-то вдалеке.

Меня эта суета не трогала. Я просто шел. Миновал некогда промышленную, а теперь застроенную жилыми комплексами Уральскую, мост через Смоленку и влился в старую часть острова. Тут сплошной классицизм, разбавленный барокко и еще бог весть какими архитектурными стилями, в коих я дуб дубом. И не торопитесь спускать на меня собак. Основная масса петербуржцев в архитектуре разбирается не лучше, чем в кофе. То есть никак. Или почти никак. Уровень образованности горожан за последние пару десятилетий резко снизился. А с приходом эпохи гаджетов и компьютерных игр исчезли последние крючочки, что цеплялись за подростковый интерес к окружающему миру. Знай и люби свой город? Эта фраза давно извращена и перемолота новейшей историей. Теперь стало важно знать, где ближайший «мак-дак» или пункт выдачи одного из модных интернет-магазинов. Жрать стало важнее, чем читать. А модно выглядеть, важнее, чем быть здоровым. Я не брюзжу, ни в коем случае. Я сам из этого поколения, которое мнит себя переходным. Сам хожу по барам и разбираюсь в видах пива, как какой-то баварский сомелье. И шмотки у меня хоть и не топовые, но в брендах фурычу. Всякий китай не беру принципиально. Я – часть общества, обожествившего комфорт. За это комфорт потихоньку имеет нас завышенной ценой. И не всегда качеством, к слову. Но это уже частность.

Васильевский остров – район линий и проспектов. Можно сутками бродить по старой его части и проходя по одному и тому же месту подмечать что-то новое, ранее не замеченное. Поистине загадочное место с его арками, алебастровыми рожами, взирающими на тебя с фасадов домов и глухими дворами-колодцами – мечтой клаустрофоба. Магия, да и только! А еще окна. Всевозможных форм. Огромные панорамные на фасадах, маленькие, словно бойницы на глухих торцах-брандмауэрах. И лепнина вокруг, глядя на которую сразу приходят на ум всякие хитроумные масонские символы. Я шел к станции метро Василеостровская и глазел на всю эту прелесть. Пусть и потасканную временем и безответственностью властей. Все равно красиво.

И малолюдно. Даже у метро народу мало. Конечно час для этого места ранний. Уличные музыканты еще готовятся к очередному выступлению у памятника конке. Так же, как видимо и жители рядом стоящего дома готовятся поплотнее закрыть окна, чтобы не слышать всего этого безобразия. Я их, жителей, отчасти понимаю. Там иногда такие «вокалисты» отрываются, что происходи все это под моими окнами, мне бы тоже сильно захотелось кого-нибудь пристрелить. Как бы некультурно это ни звучало.

Вестибюль станции пустовал. Только мрачные охранники, или кто там они есть, впились в меня слишком уж подозрительными взглядами. Один так аж прищурился, глядя мне прямо в глаза. Я быстренько скользнул проездным по считывателю поездок и толкнул бедром трубу турникета. Странно все это. Может, ищут кого, поэтому так пристально пялятся? Чудно, ей богу. Но хорошо, что маску не требуют напялить, как раньше. Потому, что нет у меня никакой маски. Последнюю выкинул больше года назад.

Что не люблю я в нашем метро, так это длиннющие эскалаторы. Не понимаю я этой гордости за их рекордную длину, мне всегда было жаль времени на тупое стояние несколько минут, пока твоя ступенька доедет до низа. А потом еще поезд захлопнет двери прямо у тебя перед носом и ты стоишь, как дурак, сожалея что послушал строгую тетеньку в стеклянной будке, которая грозно запрещает бегать по эскалатору. Забавно и то, что многие лица в этом «надзорном стакане» не меняются годами и даже десятилетиями. Я видел таких несколько и невольно запомнил черты. Причем в подробностях. Спустя годы я замечал, как они потихоньку стареют, и мне становилось даже грустно. Словно наблюдаешь, как меняется твой родственник. Честное слово, если я не вижу знакомых теток за стеклом, меня на секунду охватывает смутная тревога. Только на секунду. На большее моя сентиментальность не способна.

Нет, стоять я, пожалуй, не буду. Эскалатор трудится сейчас для меня и еще десятка пассажиров, стоящих друг от друга на приличном расстоянии. Я не бежал, а вальяжно отмерял шагами ступеньки. Вроде как и не нарушаю. Выиграл я не много, может с полминуты, но моя теория «бессмысленного ожидания» оправдалась и на этот раз. В вагон я успел заскочить за секунду до того, как створки сомкнулись за моей спиной. Дальнейшее от меня уже не зависело, на скорость поезда я влиять не мог. Поэтому уселся на одно из дюжины пустующих мест и погрузился в созерцание рекламы какой-то стоматологической клиники. Деваха там была зачетная, хоть, подозреваю, без фотошопа не обошлось. Ну не может быть у человека таких белых зубов. По крайней мере своих, природных. Но мордашка очень даже ничего. В ее компании я доехал до «Гостинки», перешел на синюю ветку и помчался к заветной Электросиле. Второго плаката с белоснежной улыбкой я не встретил, поэтому просто пялился на схему метро, слушая голос в наушниках.

Подъезжая к своей станции, я остался один в вагоне. В соседних тоже народу было не много. Я попытался вспомнить, когда такое было и не смог. Даже не по себе как-то стало. Я поднялся на поверхность. Встречный эскалатор был почти необитаем, если не считать уборщицы с тряпкой, протирающей резиновый поручень да пары каких-то мужичков. А где целующиеся парочки? Где вездесущие фрики с разноцветными волосами? Где веселая пьянь? Ничего не понимаю. Надо бы по возвращении домой все же полазить по интернету. Наверняка там есть хоть какая-то информация. Можно, конечно, и сейчас, интернет у меня подключен, но так не хотелось еще и этим отвлекать себя от прогулки.

Так, что там у нас в программе? «Синий Филин». Так бар называется. Весьма приличный и не шибко дорогой. А еще там директор знает толк в дамских прелестях и барменш подбирает тщательно. Чтобы красивая была и не дура. Причем красивые реально. Как с картинки. И фигуристые. Но сколько раз я не пытался завязать знакомство, так сказать, на перспективу, всегда получал вежливый отказ. Видать рожей не вышел. Или правило у них какое есть, с клиентами не сближаться. Вроде, как у врачей с пациентами. Я поначалу обижался, а потом остыл. Нельзя, так нельзя. Мне достаточно простого созерцания под хорошее пивко и вкусные закуски. Ну и поболтать с ними всегда можно, если клиентов не много.

Бар был открыт, и даже не пустовал. Несколько человек расселись за немногочисленными столиками, тихо ведя беседу или просто потягивая пиво. Я огляделся и обнаружил пустующий столик у окна. За бордовыми портьерами бесшумно текла городская жизнь, странная в этот день. Редкие машины неслись по Московскому проспекту. Прополз трамвай.



– Добрый день, что будете заказывать? – поинтересовалась стройная официантка в сером фартучке с изображением совы, сработанном в виде психоделического кельтского орнамента. В тонких пальцах с разноцветным маникюром маленький блокнот. Она застала меня врасплох своим быстрым появлением, и я невольно вздрогнул. Нужно немедленно выпить, пока не начал нервничать.

Я заказал кружку крафтового из одной местной пивоварни. Варили они здорово и ценник не задирали. К пиву традиционно пошли гренки с чесночным соусом. Целоваться сегодня я не собирался.

Девица не стала ничего записывать, а просто кивнула и удалилась покачивая бедрами. Худоватыми, на мой вкус. Вот красотка за барной стойкой, это да! Кровь с молоком, что называется. Если б был хоть шанс на знакомство с ней, я бы чесночный соус точно не заказывал.

И даже тут сегодня царило какое-то напряжение. Это чувствовалось во взглядах людей. В зале негромко играла музыка. Какой-то блюз. До меня долетали обрывки фраз одной парочки за соседним столиком. Но разобрать, о чем они говорили, я даже не пытался. А потом и вовсе вернулся к прослушиванию аудиокниги. За то бросилось в глаза отсутствие привычной для таких мест расслабленности. Какая-то темная субстанция захватила мой город и проникла всюду. Я кожей ощущал ее присутствие.

Заказ принесли. Я сразу влил в себя несколько больших глотков. Словно пытался смыть неприятный привкус во рту. Захрумал гренками, макая их в душистый соус. Вроде начало отпускать. Не сразу, но я чувствовал, как хмель постепенно растекается во мне. Жаль, что курить тут нельзя.

Кружка опустела. Я заказал еще одну. Моё стандартное начало пути. Если выпить больше, то потом тяжело передвигать ноги. Да и некуда мне торопиться. Выходной ведь. Поэтому вторую кружку я уже смакую. И продолжаю пялиться в окно. Чтец в наушниках рассказывал историю о прикючениях сотрудников особого отдела. Настроение потихоньку поднималось.

Допил пиво, закинул в рот последнюю гренку и попросил расчет. Про чаевые, естественно, не забыл. Бросил еще один взгляд на барменшу и покинул бар. Птицы на душе не пели, как это бывало раньше, но в целом ощущал себя неплохо. Спишем все на незнакомый персонал «Синего Филина». В другой день может все куда веселей вышло бы. Ну да ладно. Пожалуй, сойдет и так.

Закурил и прибавил шагу. Цифры на светофоре только что стали зелеными и я поспешил перейти широкий Московский проспект. Дальше мой маршрут ведет по улице Решетникова, в сторону большого купчинского гипермаркета, где я всегда закупаюсь парой бутылок пивка. Ну и туалет там есть.

Слева от меня тянулись высокие бетонные стены завода «Электросила», а справа тихие дворики, окруженные «сталинками». Вдалеке вновь завыла сирена. Правда на этот раз она не вспугнула долговязую фигуру, пересекающую небольшую детскую площадку. Я скользнул по человеку взглядом и уже прошел было мимо, но что-то шевельнулось в памяти и я замер. Повернулся и уставился на гражданина. Тот шагал, глядя себе под ноги, но словно бы не видел препятствий. Споткнулся о песочницу и едва удержался на тощих ногах, нелепо взмахнув столь же тощими и непропорционально длинными руками. Я ожидал, что он сейчас выматерится, как это обычно случается с пьяницами. Но человек не издал и звука. Он неуклюже перешагнул невысокий бортик и побрел дальше. Я наблюдал за «баскетболистом», пока тот не скрылся за стеной старого гаража. Он ушел, а я продолжал стоять на месте, пытаясь переварить, что я сейчас увидел. Ведь это тот же самый утренний «псих», что шарахался от звуков сирены. Или не тот, но как две капли воды на него похожий. Буквально, как брат-близнец. Только одежда, кажется, отличается.

Что это могло означать? Что какой-то худосочный преодолел за полдня пару десятков километров? На атлета он не шибко похож. Вон как ковыляет, едва ходули свои переставляя. Но что тогда? В город приехал цирк уродов, и все они разбежались кто куда? И этот тоже напялил первую попавшуюся одежду, которая была ему катастрофически мала? В такие совпадения я не верю. Но на ум ничего логичного не приходило. Если одну столь гротескную фигуру еще можно было объяснить, но две, да еще и в разных районах…

Моя голова решительно отказывалась варить и я принял волевое решение отключить аналитическую часть мышления. Что там у нас есть? Аудиокнига? Вот ее и буду слушать.

Невольно прибавил шаг. Не сказать, чтобы я особо тревожился, но ноги решили действовать самостоятельно. Дойдя до конца улицы, я повернул направо, в сторону Благодатной. Надо сказать, что своему названию эта улица не особо соответствовала. Длинная, протянувшаяся поперек московского района, она была застроена преимущественно хрущевками и сталинками разной степени обшарпанности. И ничего хоть внешне похожего на «благодать». Совсем недалеко осталось до места, где я начал постигать азы автомеханики. Все было кустарно и «на отвали», но работа мне нравилась и я быстро втянулся. А потом меня застукали с женой начальника, которая сама вешалась на меня (и не только). Мне пришлось спешно сняться с насиженного места и уносить ноги, зная крутой нрав нашего вечного рогоносца. Только спустя год я узнал, что меня подставил напарник, которому я доверил свою тайну о шашнях с «королевишной». Проследил мой путь до кабака, где я с ней встречался и записал нехитрый видеоролик, на котором мы целуемся, а мои руки бесцеремонно исследуют некоторые части тела начальничьей женушки. Всю нашу прогулку снял, в хорошем качестве. Говорят, что шеф рвал и метал. Ходил красный, как вареный рак и обещал сломать мне ноги и отрезать то, что между ними. Но вскоре отошел, как это, со слов знающих людей, бывало часто. А спустя еще год женушка упорхнула с каким-то студентом то ли из Африки, то ли из Южной Америки. А сам рогоносец слег в больницу, где обзавелся стентами в коронарных артериях и длинным списком лекарств. Мастерскую пришлось продать, что теперь позволяло мне гулять мимо без каких-либо опасений, нарваться на ненужный негатив. Несколько раз я порывался зайти, чтобы поговорить с той гнидой по имени Дима, что вломил меня шефу, и всегда я отметал подобную идею, которая могла привести меня на скамью подсудимых. Пусть живет, мразота, жизнь его сама накажет.

Слева от меня высился современный дом, которого еще два года назад не было. Раньше на этом месте находилось какое-то предприятие с желтым забором, автомойка и некогда популярный магазин электроники. Старый город постепенно уступал позиции, меняясь на глазах.

Впереди по мосту над дорогой проползла электричка. Эта железная дорога разделяет два района Московский и Фрунзенский. За железкой торчит огромный рекламный столб, призывающий посетить гипермаркет, находящийся рядом. А если сместить взгляд правее, то можно увидеть кубическое здание института скорой помощи. Жуткое место, если верить рассказам моего друга Бажена. Он трудится фельдшером на «скорой», в связи с чем у меня нет повода не доверять ему. Я вспомнил, как Бажен называл эту больницу «кубиком смерти». Нет, туда нам не надо. А вот Гипермаркет посетить стоит. Крафтовое пиво потихоньку выветрится и мне требуется дозаправка. Дальше магазины если и есть, то где-то во дворах, мимо которых мне идти. Но желания углубляться в них, нет никакого.

Прошел автобусный парк, на светофоре пересек Благодатную и пройдя под мостом оказался почти у цели. Вся площадка перед торговым центром была уставлена машинами. Буквально вся. Я на своем пути не встретил ни одного свободного парковочного сектора. Теперь понятно, куда делись все горожане, они приехали сюда. И, уверен, сделали это специально, чтобы я потолкался в километровой очереди на кассу. Ну уж нет, такого нам не надо. Ненавижу очереди. А особенно раздражают очереди в супермаркетах, где из полсотни касс, работают всего десять. И все это в выходной день, когда все затариваются продуктами, нагребая полные тележки.

Заходить внутрь сразу расхотелось, но у моего мочевого пузыря были свои планы. Что ж, хотя бы гляну что к чему. Все равно туалет по дороге мимо торгового зала.

Внутри был ад. Натуральный. Работали почти все кассы, но их катастрофически не хватало. Вереницы тележек тянулись откуда-то из торговых рядов, упираясь в терминал с заваленной товарами транспортерной лентой и ошалевшей от всего этого кассиршей. Из нутра кассы со скрежетом рождались метровые чеки, а люди в них даже не смотрели. Они остервенело швыряли в тележки все, что можно швырять и сразу же отваливали в сторону, чтобы освободить место следующему счастливчику.

Вопрос, касающийся покупки пива решился сам собой. Пока я делал свои дела в сортире (благо здесь обошлось без очереди), мне подумалось, что прогулка по купчинским дворам, не такая плохая идея, а пара сотен лишних метров, не такой уж и крюк. В общем вырвался из этого бурлящего котла и поспешил убраться отсюда подальше.

Странный сегодня день. Многое происходящее сегодня я лицезрел впервые. И пустые улицы вкупе с метро, и забитый до предела супермаркет, и те два долговязых чудика… все это цеплялось за сознание, ибо не имело объяснения. По крайней мере, на данный момент. И это тоже странно.

Я перешел оживленную за счет выезжавших от гипермаркета машин улицу Салова и направился по Волковскому проспекту. На самом деле это ни какой не проспект, а весьма не широкая улочка, зажатая в самом начале кладбищами, одно из которых мусульманское. Дома начинались чуть позже и представляли из себя типичный «хрущёбный» жилмассив перемешанный с двухэтажками еще немецкой постройки. Именно там были магазины, в которых я надеялся докупить «топлива» для дальнейшей прогулки.

Но в самом начале улицы остановился напротив въезда в небольшой гаражный кооператив. Закурил, глядя на распахнутые ворота моей первой СТО. За годы чувство ностальгии успело затереться и почти исчезло, но какая-то крупица души все же откликалась, когда я проходил тут. Я вспоминал, как добирался сюда на метро и троллейбусе, пока не распробовал пешие прогулки. Как мерз зимой в холодном боксе и проклинал хозяина за его скупердяйство, что отчасти и подтолкнуло меня на шашни с его женушкой. Та согревала меня лучше, чем старая печка, питающаяся отработанным моторным маслом. Да и мозг не клевала, в отличие от муженька.

Докурив, я выбросил окурок и продолжил свой путь.

Не очень люблю это место. Количество маргиналов тут превышает даже самые демократичные показатели. Даже моя родимая Железноводская уступает купчинскому Разгуляю с разгромным счетом. Но качество преступного элемента, конкретно здесь, прихрамывает. Основная масса местных люмпенов – алкаши. Это некрасиво, неприятно, но в целом терпимо. Местные «стрельбищенские» алкаши, порой выглядят даже мило. Но не стоит заранее на этот счет обольщаться. Человек, проведший основную часть жизни в измененном алкоголем сознании, может быть опасен. Сейчас он редкозубо улыбается, а через секунду пытается воткнуть нож тебе в глаз. Меня они не пугали. Но тут ведь как? Ударишь такого неосторожно и сядешь на несколько годков за превышение мер самообороны. И чего ради? Из-за какого-то человекоподобного дерьма? Вот поэтому и не люблю. Но сейчас ситуация патовая и мне ничего другого не остается, как нырнуть во дворы.

А вот тут было людно. По тротуарам прогуливались старушки и мамаши с колясками. Ребятня стайками сновала из двора в двор, а у пивнухи толпились вышеописанные алкаши. Кто-то уже достиг просветления и валялся на газоне, но в основном все вели себя достаточно спокойно. Над пластиковыми стаканчиками пронеслась бутылка. Забулькало. Не заморачиваясь тостами и прочим томительным церимониалом, мужички выпили. Кто-то принялся занюхивать рукавом, кто-то едва поморщился и закурил сигаретку, а меня всего передернуло от увиденного. Никогда не понимал, как можно пить без закуски. Тем более водку. Тем более такую. Брррр.

Пивная, в народе называемая «наливайкой», находилась чуть в стороне от продуктового магазина, принадлежащего одной популярной торговой сети. Я взлетел по его ступеням и меня впустили автоматические двери. Правда, одно из стекол было разбито, но это нормально. Как говорит один мой друг Бажен: «Это Купчино, ёпт». И пусть этот район расположен в стороне от основной твердыни «Купчаги», но он был, есть и будет связан с ней прочной духовной пуповиной.

В магазине было свежо, хоть и пахло прелой капустой. Народу было больше, чем я предполагал, но все же не тот ужас, что в гипермаркете. Я огляделся, нашел алкогольный отдел и стал к нему протискиваться. По дороге отметил, пустоту на полках. В изобилии оставались лишь памперсы.

Я что пропустил начало войны? Что за дурдом вокруг творится? Куда все так стихийно затариваются? А, главное, почему я этого не делаю? Надеюсь на свой небольшой запас продовольствия?

Моя кладовая была забита тушенкой, макаронами и всевозможными крупами. Плюс еще с десяток упаковок армейских рационов – последствия увлечения всякой постапокалиптической мурой. Мне казалось, что если произойдет какой-нибудь глобальный «писец», то у меня будет шанс продержаться. Я даже план действий в голове составил, что конкретно делать при наступлении катаклизма. И проигрывал события, представляя себя одиноким волком, борящимся за выживание на руинах Мира. Сейчас я понимаю, что это детство у меня в одном месте играло. Теперь мне даже смешно… Точнее было смешно, пока я не вышел на прогулку и не увидел странные метаморфозы в поведении горожан. Лица у многих какие-то напряженные. Некоторые напялии на морды маски, как делали в прошлую пандемию. И в гипермаркете тоже таких было не мало. Может опять какая-то инфекция проникла на нашу Родину?

Пиво, то что подешевле, тоже смели подчистую. Осталось только буржуйское, втридорога. Оно-то мне и нужно. Хоть с разливным его не особо и сравнишь, но все же это не то пойло, которым можно за сотню упиться в зюзю. Взял две банки чешского и встал в очередь. Голос в наушниках продолжал вещать, но я его заткнул, поставив на паузу. Хотелось послушать, о чем люди говорят. Передо мной как раз о чем-то переговаривались две бабули.

– Сашка мне звонил, – поведала бабушка в цветастом платке. – Говорит, у них в Сочи милиционеры в людей стреляют. А кто больной, кто здоровый, даже не разбирают. Люди на улицу боятся выходить.

– У нас тоже скоро начнут, – мрачно объявила вторая, кучерявая, что та пожилая овечка – череп сквозь кудри проглядывает. – У соседки муж в полиции работает, так она говорит, что приходит с дежурства и спит весь день. И запил, хоть раньше в рот не брал эту гадость.

– Это у Ефимовой? – спросила первая.

– У неё, – подтвердила кудрявая.

– Так видела я его. Красавец мужик был, а сейчас шкилет. Думала, заболел, может, чем. А выходит вон оно как.

А в соседней очереди два пацана с полупустыми корзинами оперировали более высокими материями.

– Да говорю тебе, это пиндосы над нами эксперименты ставят. – заявил первый.

– А чего тогда у них еще хуже? – с сомнением спросил второй. – Вон по телеку показывали, что у них творится. И в интернете всяких видосов до задницы.

– А ты больше верь своему телеку, – не унимался первый. – И интернету заодно. Там же одна правда. Нас давно уже пичкают всякой генномодифицированной фигней, а теперь проверяют, как мы выдержим новый эксперимент. Это, как с «короной» было, точно тебе говорю. Опять сейчас начнутся маски-перчатки.

Я ни черта не понял из сказанного. Ни сейчас, ни потом, сколько я не прислушивался к обрывкам фраз, стоящих в очереди людей. Вскоре я оказался перед кассой, выставил банки и попросил пачку сигарет с ароматической «кнопкой». Усталая кассирша с секунду тупо смотрела на мое пиво. Видимо привыкла за день видеть полные корзины, а тут так скромненько. Спросила карту магазина, я сказал, что таковой не обладаю. Пробила товар, порылась в подвесном контейнере с сигаретами, достала нужную, пиликнула еще раз сканером и огласила сумму. Все это время я невольно за ней наблюдал. Точнее за еле видимым серым пятном в вырезе форменной блузки. Какое-то оно не аппетитное, словно с учебника по кожным болезням (я таковой в руках не держал, но уверен, что там полно похожих штук). А еще, она чесала это пятнышко и, кажется, сама того не замечала. Мне расхотелось прикасаться к банкам и пачке сигарет. Заметь я раньше подобную антисанитарию, не стал бы здесь ничего покупать, но теперь поздно. Я сгреб покупки и пошел к выходу. А потом похвалил себя за внимательность, когда увидел на стене санитайзер с дезинфицирующим средством – пережиток прошлого. Обильно полил покупку резко пахнущей спиртом жидкостью и покинул магазин. На свой «маршрут» я вышел через пару минут и потопал дальше. Банки оттягивали глубокие карманы моих штанов, но это ненадолго. Я закурил и побрел ко второму «чек-пойнту» моей прогулки.

Железнодорожный мост, пересекающий Бухарестскую я пересек поверху и сразу оказался под густой сенью деревьев. Грязная Волковка текла спокойно, напоминая старика, которому уже давно некуда спешить. Рыбы тут нет и, вероятно, никогда не было, но утки любили плавать в этой мути. Как раз сейчас небольшой плёс оккупировало целое крякающее семейство. Я где-то читал, что почти все утки, обитающие в городской черте кишмя кишат червями и употреблять их в пищу категорически не рекомендуется. Глядя на воду, в которой с таким удовольствием плескались птицы, я лишний раз убеждался в правдивости прочитанного.

Разглядывая зеркальные окна большого торгово-офисного центра через дорогу, я не торопясь приговорил банку чешского. Оно оказалось вполне сносным на вкус, хоть и не совсем соответствовало цене. Стоя под раскидистыми кронами, я вновь ощутил прилив спокойствия. За спиной по своим делам прополз медленный состав. Тепловоз, тянущий его, несколько раз сипло просвистел. Этот кусок пути мне нравился особенно, невзирая на легкую вонь, исходящую от речки. И, не смотря на загаженный пивными и водочными бутылками участок берега, я еще ни разу не встречал здесь местных. Мне нравилось смотреть на отражавшееся от зеркального стекла солнце, на идущих по своим делам людей, на ползущий в центр трамвай. И особенно нравилось, что тут я был почти всегда один. Стоял и пил свое пиво, а когда оно заканчивалось, вешал пустую банку на ветку куста, закуривал и продолжал путь.

Именно этот ритуал я повторил и сейчас. Две пустые банки повисли на веточках в подарок бомжам, а я поплелся дальше, пыхтя сигареткой. Прошел по пыльной Камчатской мимо автосалонов и на Растанной решил дождаться трамвая. Не то, чтобы я сильно устал, хотя ноги порядком гудели. Просто мочевой пузырь, вполне ожидаемо, стал о себе напоминать. А до ближайшего туалета пилить почти через всю Лиговку. Или искать кафешку, проситься в клозет. А я этого жуть, как не люблю. Лучше доехать до торгового центра и там… ну вы понимаете. Тем более из ушей еще не льется, значит можно потерпеть.

Трамвай подошел через пару минут. Я взобрался по ступенькам, приложил проездной к валидатору и без труда нашел свободное место. Трясло не слабо, но до поворота на Кузнечный я добрался без промокших штанов. Быстрым шагом прошел давно разведанным путем на третий этаж огромного торгового центра.

Стоит отметить, что народу тут было даже больше, чем в прежние мои прогулки. И сильно прибавилось охранников. Они буравили тяжелыми взглядами всех вошедших, чем напомнили мне контролера метро, глядящего на меня, как на возможного террориста. Подобный контроль мне очень не нравился, поэтому сделав свои дела, я поспешил на выход. Тут до площади Восстания совсем не далеко. Я пересек Лиговский на светофоре и, протискиваясь сквозь толпу, добрался до Невского. В этот час главный проспект города всегда многолюден. И будет таким, что бы ни произошло. Тут всегда будут толпы. Даже на блокадных фотографиях он не пустовал. Мир должен полностью обезлюдеть, чтобы вечером по Невскому можно было спокойно пройти, не обгоняя кого-то или сторонясь встречного потока гуляк.

На душе (а после посещения клозета и в теле) было легко. Люди радовали меня своим присутствием, как бы отменяя все странности, что встретились мне до этого. Обыденность радовала. Я запрыгнул в троллейбус, и он мягко покатил по проспекту, приближая меня к завершающему этапу прогулки. Я разглядывал старинные дома, многим из которых удалось пережить страшные бомбежки нацистов. А они по-отечески взирали на меня своими окнами и подмигивали витринами, приглашая выйти и прогуляться пешком. И я, конечно, вышел, но только на конечной, успев по дороге полюбоваться громадой Исаакиевского собора.

Подземный переход на площади Труда манил меня давно знакомой забегаловкой, где я рассчитывал выпить кружечку светлого нефильтрованного. Но сбежав по ступеням, я с разочарованием увидел бумажку на двери, которая гласила, что бар «Подземка» закрыт на реконструкцию.

Расстроился ли я? Совсем чуть-чуть. Да, неплохо было бы выпить кружечку пивка в дружелюбной компании бармена. Но не получилось, так не получилось. Этот бар не единственный на моем пути. Мне нравилась подземная локация забегаловки, но это не повод отчаиваться. Да и чего-то подустал я от прогулки. Не критично, но достаточно для того, чтобы ощутить желание чуть скорее оказаться дома. Все же эта прогулка отличалась от десятков прежних. Нет, я еще далек от мысли сесть на какой-нибудь транспорт и прервать её. Но и желание шататься по барам как-то стухло.

Я выскочил из подземного перехода и двинул к Благовещенскому мосту. Там хорошо, там свежий ветер. Жаль, магазинов поблизости нет. Точнее есть, но чтобы в него попасть, нужно вернуться назад, на остановку. А возвращаться не хотелось, да и не умру я несколько минут без пива. Скоро Васильевский, а там магазинов хватает. Заодно и домой пожевать чего-нибудь куплю.

Вот опять о доме. Все-таки тревога в душе тлела, никакое пиво не смогло ее смыть. Хотелось домой. Чувство сожаления от приближавшейся к концу прогулки меня сегодня не трогало.

На город опускались сумерки. Выбеленные солнцем низкие кучевые облака, стадами паслись на синем небосводе. Я шагал в красивейшем вечернем царстве и никак не мог налюбоваться окружавшим меня городским пейзажем. Подо мной Нева степенно катила свои волны в Финский залив. Там они смешаются с солеными водами Балтики и сменят гражданство. Я оглянулся и бросил взгляд на сверкавший золотом купол Исаакия. Тот выглядел, как всегда, волшебно. До мурашек на затылке. Жаль нельзя идти вот так, повернув голову на 180 градусов, и не спускать взгляда с этой величественной громадины.

Я постепенно трезвел, шаги мои становились более энергичными. Набережную я прошел быстро. Добрался до шестнадцатой линии, залюбовавшись гигантским лайнером, «припаркованным» неподалеку. Толпы людей прогуливались тут и там, но выглядели заметно более редкими, чем в прежние вечера. И все же народ был чем-то обеспокоен. Многие, как и я сам, находились «под градусом», но вели себя, пока, пристойно. Немного портили идиллию, снующие туда-сюда кареты «скорой» и полицейские экипажи. Они-то и подогревали тревогу.

Закупился я на семнадцатой линии. Хотя «закупился», звучит как-то преувеличенно. Я закинул в корзину какой-то колбасы, сыра, хлеба и упаковку молока. Сверху легли две банки того же чешского. И не потому, что я решил не «менять руку», просто другого ничего не было. Народ опустошил изрядно полки, оставив таким запоздавшим покупателям продукты из дорогого ценового сегмента. Я пока мог позволить себе не экономить, но уже отлично понимал, что такое положение вещей продлится не долго. Нужно было что-то думать с запасами. Точнее с их пополнением.

Народ всегда был флюгером грядущих потрясений, хоть и не всегда оправданно. Все помнили «гречневую» истерию, когда цены на этот продукт взлетели до геостационарной орбиты и традиционная для Петербурга крупа исчезала с полок с первой космической скоростью. Потом все наладилось и народ еще долго подъедал запасенное. Возможно, и сейчас я со стороны наблюдал очередную ложную тревогу, но совсем сбрасывать со счетов настроение масс было нельзя. Я видел качающиеся деревья, а значит, не имел права отрицать наличие ветра.

Свернув в тихий дворик, я влил в себя банку пива и уже не ощутил ожидаемого кайфа. В голове шумело, а я понимал, что на улице мне больше делать нечего. Путь предстоял не шибко близкий, пришлось прибавить шагу.

Дойдя до угла лютеранского кладбища, я свернул в односторонний переулок Декабристов и потопал вдоль высокого кованного забора. Я бы и прошел так до дома, вновь увлекшись сюжетом аудиокниги, но неподалеку от пожарной части, обретшей свой угол рядом со старинным погостом, мой взгляд привлекла странная суета.

Несколько полицейских машин сверкали мигалками. Они столпились у самого входа в здание пожарной части. Несколько полицейских, экипированных в бронежилеты держали в руках автоматы. Причем держали наизготовку. Их позы выглядели настолько напряженными, что я невольно затормозил, примкнув к редкому скоплению таких же зевак. Взгляд проследил, куда они целились и я не сразу осознал, что вижу уже знакомую мне долговязую фигуру. Тот самый «бомж-баскедболист» в своем нелепом одеянии замер перед наведенными на него дулами автоматов.

– Кажись, этот замочил кого-то, – произнес стоявший рядом со мной мужичок в серой кепке. – Вон ноги из кустов торчат. Видать успел пожрать.

Я прищурился и сумел разглядеть в тени кустарника у дальнего угла ноги, обутые в черные ботинки. Увидел и задранные штанины форменных брюк, которые носят пожарные старшего звена. Остальное тело было скрыто ветками. А еще я обратил внимание, что вся морда «баскетболиста» была измазана чем-то темным. Равно как и футболка на груди, и тощие руки.

Один из полицейских громким командным голосом приказал долговязому лечь на землю, но тот и бровью не повел. Точнее тем, что должно было быть там, где у обычного человека брови. С такого расстояния я не мог разглядеть всех черт в подробности, но даже отсюда видел, что лицо выглядело странно. Какое-то пластмассово-гладкое, серое, лишенное каких либо признаков растительности. Явно какая-то врожденная патология. А еще гражданин обладал большим ртом, который оскалился на полицейских. От вида длинных тонких зубов, испачканных предполагаемой кровью (а чем еще это может быть) по моей спине пробежал мороз.

Полицейский с грозным голосом повторил свое требование, чем спровоцировал очередную вспышку агрессии. Долговязый махнул своей рукой-палкой в сторону осаждавших. Видимо, это движение стало последней каплей терпения. Грянула короткая очередь командирской «ксюхи», тело «баскетболиста» откинуло назад. Завизжала какая-то баба, но на нее сразу зашикали.

Полицейские осторожно приблизились к убитому. В том, что долговязый был мертв,сомневаться не приходилось – вся очередь попала ему в грудь. Двое продолжали удерживать труп на прицеле, а остальные сразу направились к пострадавшему пожарному. Я почему-то был уверен, что тот тоже мертв. Командир замахал кому-то, и мимо пробежала бригада скорой помощи. Их карета стояла чуть поодаль, я не сразу ее заметил. Они недолго копошились с телом жертвы, что только подтвердило мою версию – пожарный мертв.

Смотреть на все это дальше я не стал. Нужно знать меру в подобных делах и уметь вовремя убраться, пока полицейские не стали брать со всех свидетельские показания.

Весь остаток пути до дома меня мелко потряхивало. Я старался гнать от себя мысль, что сообщи я о странном гражданине вовремя, трагедии можно было избежать. И тот пожарный остался бы жив. Или, по крайней мере, меня бы не придавливало сейчас непривычно тяжелое чувство вины.

Дома я уселся за компьютер, решив ввести себя в курс дела, чтобы больше не быть таким удивленным идиотом. Банка пива отправилась в холодильник. Этот вечер мне компанию составит более серьезный товарищ по имени Джек и по фамилии Дэниелс. В его помощи я сейчас остро нуждался…



Просыпался я тяжело. Веки никак не желали разлепляться, а в голове как будто табун лошадей носился. Почти на ощупь я дополз до ванны и с полчаса просто отмокал в горячей воде. Потом долго чистил зубы, пытаясь избавиться от привкуса дерьма, видимо, оставленного тем самым табуном.

Не скажу, что после утреннего моциона я «как заново родился». Но человеком уже себя чувствовал. Да и моцион был далеко не утренний, часовая стрелка уже перевалила за двенадцать. Обычно в это время я был давно на ногах, что-то делал по дому, или готовился с товарищами к пейнтбольной схватке, или пропадал в гараже. Сейчас мне хотелось просто завалиться на любимый кухонный диван и валяться в обнимку с холодной бутылкой минералки.

Что я и сделал. Только помимо минералки, компанию мне составил и ноутбук, с которым я просидел полночи, пытаясь выяснить, что происходит в мире и к чему предстоит готовиться. Вчерашняя стычка ментов с долговязым убийцей никак не желала выветриваться из памяти. Хотелось прояснить ситуацию с помощью интернета, но, то ли я выпил слишком много виски, то ли интернет и сам не понимал, что происходит в Мире.

Вся «паутина» была завалена информацией… ни о чем. Тонны разрозненных фактов, которые и фактами-то не назовешь. Обычные высосанные из пальца умозаключения случайных людей.

Если вкратце, то по всему земному шару распространилась какая-то зараза, которая приводит организм человека к жутким мутациям. Началось это внезапно, буквально несколько дней назад, но что это за дрянь и откуда она взялась, никто толком сказать не мог. Никто не знал даже что это за зараза. Вирус, бактерия или еще какая пакость. Ученые всего мира работали в режиме нон-стоп, пытаясь выяснить личность врага. Но пока безуспешно. Лишь теории, одна запутанней другой. А между тем люди все чаще заболевали, превращаясь в уродцев наподобие того, что вчера был застрелен на моих глазах.

Больше всего было информации по поводу симптомов болячки. Иногда она начиналась с небольшого повышения температуры, чем напоминала обычную простуду или ту же «корону». Потом появлялись кожные изменения. Чаще всего это уплотнение небольшого участка кожи где-нибудь подмышками, на животе или спине. Само уплотнение всегда сероватое и шершавое. Спустя какое-то время оно захватывает почти все тело, а последней изменяется голова.

Кроме того изменяется скелет больного. Кости конечностей и позвоночник идут в рост, вытягиваясь и истончаясь. Изменяется и череп, причем довольно сильно. Скулы становятся уже, а вся голова покрывается жуткими шипами-наростами. А нос и вовсе исчезает.

А еще изменяются глаза. Точнее сказать, к двум «штатным», прибавляется четыре – шесть дополнительных, раскиданных по черепу на манер паучьих.

Я был в ужасе, когда увидел подобного урода (человеком его уже не назовешь) на каком-то американском сайте. Эта тварь двигалась по улице, направляясь к открытой баскетбольной площадке. Стая чернокожих ребят носилась по площадке с мячом, который постоянно метался от одной корзины к другой. Естественно, что в пылу состязания никто не заметил приближавшуюся тварь. А та подобралась настолько близко, что еще немного и дотянется тонкой лапой до одного из мальчишек. Да, собственно, это она и пыталась сделать, только не успела. Послышались хлопки, изображение задрожало сильней, в углу кадра появился чернокожий парень в характерных джинсах с низкой «мотнёй» и белой майке. В руке его блестел хромом пистолет. Он стрелял почти в упор. Все пули легли в цель. Тварь задергалась, попыталась кинуться, но, внезапно, ее будто выключили, она буквально сложилась в торчащую суставами груду костей. Пацанва на площадке отошла подальше, а негр с пистолетом, что-то им говорил. Ролик прервался, но интернет предлагал уже с десяток похожих. И тьма фотографий мутантов, снятых на телефон. От некоторых из них шевелились волосы, настолько жуткими они выглядели. А еще в глаза бросалась их какая-то гротескная искусственность. Они напоминали скорее куклы, нежели людей. Словно кто-то невменяемый нарядился в дурацкий костюм. При этом он нашел таких же придурошных единомышленников, и они устроили всемирную кровавую шутку.

Не взирая на отвращение, испытываемое к персонажам с экрана, я стал ощущать настойчивые попискивания голода. Значит, организм оживал, и ему требовалась энергия. У меня всегда так после попоек. Вначале умираю, а через час-другой быка готов сожрать. Придется поднимать задницу и приниматься за готовку. Благо она у меня всегда простая, без изысков. Яичница с колбасой и пара бутербродов с сыром и маслом. Бедная печень меня за это не похвалит, но с ней мы как-нибудь договоримся.

Пока ел, глазел в маленький телевизор, что стоял на холодильнике. Интересно было глянуть официальные новости, которые всегда отличались от интернетных. Вдруг там тоже хаос и жуть? Тогда придется спешно сушить сухари и готовиться к худшему. Так уж повелось, что с голубых экранов нам вещали люди, насквозь проплаченные государством. Только они говорили правду, а все, что в интернетах – происки фейковых либерастов. И никак иначе. При любых неурядицах и неудачах, нам настойчиво пытались «втереть», что ничего страшного не произошло. В стране сплошной рост и модернизация, а над всем этим небо голубое и радуга… Стоп! Радугу отставить. Ненашеская она, а западно-гейская. Да и с небом тоже неувязочка. Не может над нашей Родиной небо быть «голубым». Вот православно-синим, это да. Вчера вечером говорилось о единичных случаях и полном контроле над ситуацией.

Вспомнились старые песни о «короне». Тогда тоже кричали, что все будет хорошо. Что никто ни кого не заставит делать прививки. А кто сделает, получит почти стопроцентную защиту. И что? Я сделал. И заболел. И тысячи таких же идиотов, как я заболели. Неужели и теперь заставят колоть себе всякую неисследованную дрянь?

Я угадал. По «зомбоящику» шло то же самое, что и тогда. Только с некоторыми поправками. Новые случаи нападений, конечно, есть, но доблестная полиция со всем благополучно справляется. Паниковать не следует, но от прогулок и посещений общественных мест лучше воздержаться. Вот так. И нигде ни слова о том, что бедные менты на работу идут, как на войну. Мало того, что их и так сократили под корень, то теперь еще и помимо своих дел, приходится содействовать «скорой». Из отпусков вызвали всех, даже больших начальников. И по-прежнему нужно отчитываться за каждый израсходованный патрон, доказывать необходимость применения табельного оружия, что привело к реальной трагедии. Не далее, как сегодня ночью, патруль ППС попытался задержать одного «заболевшего» с помощью самбо и такой-то матери. В итоге сержант погиб на месте, а летёха с прапорщиком в больнице с травмами различной степени тяжести. Агрессора удалось угомонить пулей в голову. И, конечно, по факту ведется проверка. Не исключено, что стрелявшего лейтенанта протащат сквозь строй, измарав в бюрократической грязи, как только он выпишется. И уволят, по одной из надуманных причин. Если вовсе не посадят.

Зато про Америку и Европу центровые глашатаи такого наговорили! И правительство там от жадности бросило народ на произвол судьбы, и массовые беспорядки захлестнули столицы многих государств (кадры митингующих, швырявших камнями в тамошний ОМОН, прилагаются. Хоть это и были старые съёмки студенческих волнений во Франции). Мне хватило часа, чтобы преисполниться гордостью за свою страну, где все спокойно и пристойно. Я вырубил телевизор и откинулся на спинку дивана с чувствами сытости и отступающего похмелья.

По идее, контрастный душ должен был пробудить меня окончательно. Раньше это срабатывало и сейчас должно было помочь. Я кряхтел и дрожал под струями холодной воды, а потом вздыхал, с наслаждением прибавляя горячей. А потом опять дрожал. А потом вздыхал. И так пока не почувствовал себя переродившимся. Тьфу-тьфу-тьфу, не очень хорошее слово в нынешних реалиях.

Теперь срочно сигарету и кофе!

Холодильник расстроил меня почти полным отсутствием молока. С чем я завтра перед работой буду пить свой любимый напиток? Это могло означать только одно – пора подниматься и топать в магазин. Заодно и подышу свежим воздухом.

Оделся, собрался и бодро поскакал по ступенькам. Этажом ниже встретил соседа, чья квартира располагалась прямо под моей. Тихий мужик, которого я звал дядей Федором и с которым частенько выпивал пивко тихими летними вечерами прямо в нашем скромном гаражном кооперативе. За годы соседства между нами сложились весьма теплые, приятельские отношения, хоть он и был значительно старше меня.

– Привет Данила-мастер! – привычно поздоровался он. – Никак в гараж наладился?

– Привет, дядь Федор, – ответил я в такой же простецкой манере. – В магазин вот иду, за молочком да хлебушком.

– В магазин, это хорошо, – кивнул он. – Только ты лучше на машинке давай. У тебя багажник большой.

– На кой? – удивился я.

– Ты телевизор смотришь вообще? Что в Мире творится, знаешь?

– Ну, слыхал. И даже сам видел.

– И какие выводы сделал?

Я не мог понять, куда он клонит. Если честно, таким серьёзным я видел его впервые.

– Грядёт большой шухер, Даня, – понизив голос сообщил сосед. – Птичка начирикала мне по старой дружбе, что мы стоим на пороге чего-то очень нехорошего. А птичка эта живет в очень высоком гнездышке и чирикает только по делу. Да и без неё можно догадаться, что сегодня-завтра в магазинах начнется большой пендык. Так что у тебя есть остаток дня, чтобы позаботиться о дальнейшем пропитании.

– А вы чего? Может, вместе махнем до лабаза? – предложил я вполне искренне. Что-то мне от его тона не по себе стало, если откровенно. – Вдвоем всё веселее.

– Я уже. – Коротко ответил он. – Рекомендую сосредоточиться на консервах, крупах, макаронах. Не поленись, сделай пару ходок. А третью за бухлом. Покупай недорогую водку.

– А водку-то нахрена? – изумился я.

– В смутные времена деньги ничего не стоят. – дядя Федор наставительно поднял палец. – А у водки всегда будет самый высокий курс. Золотой резерв! Только самую дешевую бери. Она сейчас вся неплохая, а на дорогую тратиться бессмысленно. Не хватит денег, обращайся.

Последнюю фразу он добавил все так же серьезно, что окончательно завело меня в тупик. В альтруистах дядя Фёдор никогда, вроде, не числился. Не то, чтобы он когда-то жидился, но в пивко и закусь всегда вкладывались поровну. А тут…

Мы попрощались, и я в мыслях тяжких вышел на улицу. На машине ехать не хотелось. Очень. Во-первых, меня удручала перспектива таскать покупки на свой третий этаж. Там сто ходок придется сделать. А еще какой-нибудь умник займет мое место во дворе и придется оставлять повозку снаружи, чего я не любил. Но слова дяди Федора о некоей «птичке», что ему чего-то начирикала, не выходили из головы. У нас всегда народ держат в неведении, опасаясь лишних волнений. Или просто по старой привычке. Реальной информацией владеют единицы. И если информация просочилась с «высокого гнезда», значит её нельзя было игнорировать. Глупо и опасно.

Другое дело, что моего соседа могли ввести в заблуждение. Или «птичка» обитала не так высоко, как он предполагал. Все может быть. Но я сам видел ту тварь у пожарной станции. И еще несколько таких, просто бродящих по городу. И интернет пестрел сообщениями о повсеместных нападениях на людей. Возможно, есть смысл опереться на теорию, что все это закончится не скоро. Если вовсе закончится. А значит, совет дяди Федора можно считать правильным и своевременным. Не хватает в нем одного момента: продукты, это хорошо, но если таких тварей наплодится слишком много, от них придется отбиваться самостоятельно. А для этого нужны патроны. Много патронов.

Садясь в машину, я решил вначале заехать в оружейный. Для «свинарки» боеприпасов хватало. Две тысячи патронов калибра 5,56*45 мне надолго хватит. А вот для двенадцатого калибра можно и прикупить. С картечью желательно. Так же посетила мысль приобрести сколько-нибудь 7,62*39. Ствола под них у меня не было, но у половины моих друзей были гражданские версии АК 103, а значит, неплохо было иметь обменный фонд. Хотя бы гипотетически. Да и мало ли, как что может обернуться.

Я завел двигатель, но перед тем, как тронуться залез в телефон, проверить свой счет. За несколько лет, что я трудился на нашу толстуху, мне удалось скопить приличную сумму. Не богатство, если сравнивать с той же толстухой, но и не копейки. Чуть больше полумиллиона красовалось на моем счету. Деньги, которые я планировал вложить в модернизацию своего УАЗ «Патриот». Но, раз пошла такая пляска…

Я вырулил на Железноводскую и покатил в сторону Гавани. Туда, где по приемлемым ценам можно было затариться боеприпасом. Коль уж мы с соседом уверовали в грядущий, как он выражается, «пендык», то и готовиться нужно основательно. Без полумер. Поэтому, когда я подъезжал к оружейному магазину с незамысловатым названием «Оружие», в моей голове сформировался четкий список покупок.

Продавец Слава был, как всегда, на месте. И как всегда что-то поправлял и протирал. Вот не умеет человек сидеть без дела за книжкой или экраном смартфона, как большинство продавцов. Мы поздоровались за руку, и он выжидательно на меня уставился. Эта его манера так смотреть слегка напрягала. Словно ему не терпелось от меня (и других клиентов тоже) поскорее избавиться, чтобы вернуться к протиранию и без того уже стерильных стволов и прикладов.

– Нужны патроны двенадцатые, – начал я, – с картечью и пулями. С картечью триста штук, с пулями сто. Так же семь шестьдесят два – штук шестьсот. И большая скидка на все, – добавил я с усмешкой.

– Двенадцатые «ФЕТТЕР» с картечью восемь и пять десятых пойдут? Двадцать пять рублей штука. – Спросил он, игнорируя мой намек на скидку. – Есть «магнум». По пулям могу порекомендовать «гексолит» шестилепестковый по двести монет.

Я присвистнул, в уме прикидывая сумму, но отказываться не стал. Не потому, что я такой понторез, который из последних трусов выпрыгнет, но «за базар» ответит. Думаю, Слава бы меня понял и слова бы не сказал, если бы я умерил свои запросы, скажем, вдвое. Но мне нужны были патроны. По крайней мере, я так в тот момент думал. Тем более про «гексолит» читал с месяц назад и еще тогда дал себе обещание купить немного. Так что ничего в моих планах не поменялось, кроме того, что «немного» как-то превратилось в «много». Ну и что с того? Сама жизнь тут превращается неизвестно во что. Хочется быть хоть немного готовым. К чему? Да ко всему.

Я согласно кивнул, и Слава побрел в подсобку, выполнять заказ. Пока он возился с патронами, я, как водится, стал бродить по залу, разглядывая ассортимент. Многое тут мне нравилось, но, в основном тут были представлены образцы оружия, предназначенного для банального хвастовства перед друзьями-охотниками. Ну, или для поддержания некоего статуса. Мне больше нравились стволы, которыми можно пошуметь на стрельбище или в лесу по банкам. Моя «свинарка» мне нравилась. Кто бы что ни говорил. Я привык к ней и сроднился. Нет, в кровать к себе ее не тащил (есть и такие, честное слово), я не настолько сентиментален, но достаю для сборки-разборки регулярно. Это да.

Добрался до витрины с прицелами, да так и замер. За стеклом, рядом с надписью «новинка» красовался цифровой прицел «Пульсар Диджисайт Ультра». Ночной. Да, к тому же еще и с лазерным дальномером. Творение белорусских мастеров радовало всевозможными клёвыми настройками, вроде датчиков завала и наклона, подключение к смартфону по вай-фай и возможность записывать видео. К тому же он имел достаточно мощный инфракрасный осветитель, что немаловажно, для ночных охотничьих бдений. Ну и про дальномер повторюсь… Короче, игрушка весьма крутая, о чем недвусмысленно свидетельствовал и ее «конский» ценник.

– Нравится? – спросил Слава, водружая на прилавок большую коробку с патронами.

Я обернулся, обуреваемый смешанными чувствами. Мне хотелось этот прицел, но я совсем не был готов выложить за него сто тысяч целковых. Учитывая мои траты здесь и предстоящие в дальнейшем, я рисковал остаться без штанов. Но зато с прицелом, который буду использовать, дай бог, если раз в год-два.

– Нравится «Пульсар», тот что 455 LRF. – признался я. – Да только денег ты за него много хочешь.

– Ну, хочу, допустим, не я, а производитель, – пожал плечами слава. – У нас наценка не сказать, чтобы запредельная. Тем более товар новый совсем, только на рынок заходит, так что цена, пока, терпимая. Через полгодика будет процентов на двадцать выше. Если хочешь, лучше сейчас бери.

– Нет, мотнул я головой с вполне искренним сожалением. – Не тяну пока. Сразу сотку…

– Зачем сразу? – удивился Слава. – Вносишь десять процентов, остальное в рассрочку, равными долями в течение десяти месяцев.

Я с сомнением посмотрел на продавца, потом на прицел, потом вновь на продавца…

– А, черт с ним! Беру в рассрочку. – Заявил я, чувствуя, как червь безрассудства вонзил свои зубы в нежную и податливую почву моей адекватности.

Слава удовлетворенно кивнул и пригласил меня заполнить необходимые документы. В общей сложности. Я проторчал в оружейном магазине около часа. Слава пару раз отвлекался, чтобы уделить внимание редким клиентам, которые сегодня были скорее зеваками. Наконец, я поставил сотую, наверное, подпись, убрал свои документы в карман и стал рассчитываться за покупки. Сумма вышла солидная, не смотря на то, что прицел был взят в рассрочку. Слава даже улыбнулся, глядя на длинный чек, выползающий из расчетного терминала. Это была его первая улыбка, за все время нашего общения сегодня. Он даже расщедрился и продал мне со скидкой большую сумку, куда я загрузил боеприпасы и свой новенький прицел.

И сразу в жару. Организм так привык к магазинной прохладе, что оказавшись вне досягаемости кондиционера, моментально покрылся легкой испариной. А может это отголоски вчерашней попойки. Не знаю.

Загрузив сумку в багажное отделение, я немедленно закурил, и пока сигарета превращалась в сизый пепел, глядел вокруг. Людей было не много, но это и понятно – предвечернее воскресенье. А может, все напуганы видео из интернета и решили лишний раз из дома не высовываться. Я вон тоже по ближайшим кустам стреляю взглядом настороженно. Зато мамаша с коляской, видимо, интернетом и телевидением не пользуется. Идет себе неспешным, прогулочным шагом, словно ничего страшного в мире не происходит.

В остальном жизнь выглядела вполне нормальной. Машины катили куда-то по своим делам, стучал по рельсам медленный трамвай, хоть и почти пустой. А в моей душе усилилось сомнение, что я сейчас занимаюсь правильным делом – пускаю на ветер свои кровные денежки. Может уже завтра-послезавтра в новостях объявят, что инциденты с мутантами имели строго единичный характер и вообще все хорошо, а кто запаниковал раньше времени, тот дурак и пусть теперь с этим живет.

Стоило мне подумать об этом, как неподалеку взревела сирена. А за ней еще одна, с другой тональностью. Я невольно вздрогнул и обернулся. Патрульный «уазик» и карета скорой помощи прорывались на красный, заставляя всех уступить дорогу. Их деловито-мрачная торопливость, прогнали все мои сомнения прочь. Ничего не прошло. Не могло пройти. Плохое в этом мире всегда задерживается надолго. Так уж повелось.

Про «коронную» пандемию тоже говорили, что вирус быстро мутирует в слабую сторону и мы про него постепенно забудем. А он плодил штаммы один хуже другого больше двух лет, пока сам собой не исчез.

Окурок полетел на землю, а я запрыгнул в машину и поспешил в сторону дома. Нужно было выгрузить сумку с патронами и продолжить свой вояж. Программа на сегодня еще далека от выполнения…

В супермаркете на Уральской творилось нечто невообразимое. Я с трудом нашел место на парковке. А потом долго протискивался с тележкой к нужным отделам, попутно поглядывая в корзинки снующих вокруг покупателей. Так я рассчитывал понять, что привело сюда всю эту толпу. Стандартный воскресный шопинг или не только мы с дядей Федором прониклись важностью момента? Народ тащил совершенно разные продукты, В основном повседневку, вроде молока и хлеба. Кто-то затаривался алкоголем, но не тем, что нужен был мне. Людей с тележками, набитыми снедью для выживания не было. По крайней мере, изобилие тушенки на полках, да и прочих консервов, говорило о том, что население пока не до конца прочухало вероятные масштабы грядущих проблем.

Или это я дурак такой, повелся на голословные утверждения соседа. Схватил рецидив старой болезни выживальщика.

Как бы там ни было, но поставленную задачу нужно выполнить. Если все наладится, мне придется долго питаться всем, что я сегодня куплю. Пару лет точно. Но это ведь не самое худшее, что может случиться? Лучше страдать от избытка еды, чем от его отсутствия. Тем более, что я и раньше всегда запасался впрок. Не в таких количествах, конечно, но моя кладовка забита всевозможным сухпаем длительного хранения, который я периодически подъедаю, чтобы заменить потом на свежий. В конце концов, если все зря, я могу поехать на дачу, что притулилась на краю одной из деревень, что раскиданы по «мурманке» и продать все это за полцены, как самый настоящий торгаш с автолавки. И людям польза, и мне частичная компенсация потерь. А деньги… деньги я еще заработаю, не велика потеря.

Посреди прохода в отделе с консервами стоял паллет, нагруженный коробками с тушенкой. Я внимательно осмотрел его. Обнаружив, что тушняк весьма годный. Я такой покупал раньше и остался доволен качеством. Правда цена вызывала вопросы, но я сегодня решил быть, как тот матрос, у которого вопросов не имеется. Тем более, что из предложенного, эта тушенка была, пожалуй, лучшей. Не заморачиваясь отдельными баночками, я разорвал прозрачную пленку, что удерживала коробки на паллете, и стал эти самые коробки складывать к себе в тележку, не обращая внимания на остолбеневшую публику и прикидывая в уме, во сколько мне встанет эта покупка.

Тележка катилась с трудом, мне пришлось ее оставить на время рядом с табачным отделом, где я затарился десятью блоками сигарет. Прибавлю к своим запасам, которых и так не мало. Не помешают. Можно будет заехать к барыгам на Наличной и купить какого-нибудь дешевого контрафакта из той же Белоруссии, например. Пригодится, как и дешевая водка.

– Мужчина, эти тележки не предназначены для таких объемов, – услышал я за спиной и обернулся.

Невысокая бабенция в униформе магазина укоризненно пялилась на меня, словно я справлял малую нужду, а она меня застукала между стеллажей.

– Что вы предлагаете? – спросил я.

– Есть грузовые тележки, – с вызовом бросила она, продолжая смотреть на меня, как на врага народа.

– Спасибо за информацию, как только увижу такую, то сразу воспользуюсь. – Спорить с ней у меня не было ни времени, ни желания. Она что-то еще сказала, но я не вслушивался, направляясь к ближайшей кассе.

Очередь из пяти человек тянулась мучительно медленно. Я вспомнил вчерашний торговый центр в Купчино и с жалостью к самому себе вздохнул. Пытался прислушиваться к разговорам покупателей, но до меня долетали лишь обрывки ничего не значащих фраз, заглушаемые общим гвалтом большого помещения.

Наконец, моя очередь подошла и недовольная кассирша стала долго считать количество банок в коробках, пиликая своим сканером. Я ожидал, что она скажет, что так много в одни руки магазин не отпускает, но ничего подобного не услышал. Говорить ей о том, что я сейчас вернусь, я тоже не стал. Молча рассчитался карточкой, мысленно присвистнув, как только на дисплее высветилась итоговая сумма.

Теперь дотащить бы все это до машины, пока колесики тележки не отвалились. Но, хвала богам, получилось. Я выгрузил все это в багажник, уложив коробки как можно более компактней. Что теперь? Места в машине еще много – два раза по столько же можно запихать.

Преодолевая жгучее желание плюнуть на все и отправиться домой, я захлопнул дверь багажника и поплелся к магазину, предвкушая еще один круг ада. Точнее два…

Спустя каких-то пару часов хождений по супермаркету и загрузок продуктов в машину, я все таки выполнил программу на сегодня. Или почти выполнил, если учитывать, что теперь мне предстоит затащить все это в свою квартиру.

Помимо тушенки, я затарился парой мешков всевозможных круп и макарон, к ним прибавил десяток двухкилограммовых упаковок муки и несколько мешков сахара, тех, что по пять килограмм. Плюс несколько коробок с консервами рыбными и много всяких приправ. Туалетную бумагу я купил почти в промышленном объеме, а закончил свой чудо-шоппинг покупкой нескольких ящиков самой простой водки… Не буду рассказывать, как на меня смотрели другие покупатели, думаю, тут и так все ясно. Так же не буду описывать ненавидящие взгляды задолбаных кассирш.

Сев за руль, я закурил и, предчувствуя грядущую «радость» для моих спины и рук, покатил в сторону дома. О том, что с моего счета была списана за сегодня почти половина денег, я и вовсе старался не думать. По всему выходило, что сегодня я стал либо большим молодцом, либо сказочным придурком. Откровенно говоря, сейчас я чувствовал себя вторым.

Еще одно неудобство – моя парадная дверьми выходила прямо в арку. Совершенно тупое архитектурное решение. Пусть наш двор не изобиловал автолюбителями, да и других дорожек хватало, тот же проезд между домами, но всякий раз открывая дверь парадной изнутри, я чуть медлил давая вероятной машине затормозить. Таких машин было немного, все автолюбители, по устной договоренности, старались через арку не кататься. В отличие от всевозможных таксистов и доставщиков, коим о договоренностях было попросту неизвестно. Попытки возвести ворота в арке или хотя бы шлагбаум, наткнулись на неприятие со стороны «неавтолюбителей», которые отказались отдавать кровные за ненужную им конструкцию. Что, собственно, и понятно. Проблема мучила лишь небольшую кучку жильцов. А значит, официально, проблемой это не являлось.

Решив, что обстоятельства важнее взаимного уважения, я внаглую припарковался прямо в арке. Кому надо, тот объедет, так я решил. Когда выбирался из «патрика», заметил в глубине двора несколько местных калдырей, оккупировавших детскую площадку для своих возлияний. Они насторожились, когда заметили, что я приближаюсь. Наверняка подумали, что сейчас начну ругаться и прогонять с площадки. Один из них – алкаш Виталик с первого этажа – поднялся мне навстречу, но, узнав, сразу заулыбался. Я не раз спонсировал его мелочью на «поправить здоровье», от чего пользовался его благосклонностью и безмерным почтением.

– О, сосед, доброго вечерочка! – пьяно осклабился Виталик, широко раскинув руки, словно собирался меня обнять.

В ответ я протянул свою конечность для рукопожатия. Вроде как добрый жест изобразил. А сам при этом уже мечтал помыть руку и опрыскать ее антисептиком.

Виталик кинулся жать мою ладонь, стараясь сдавить ее покрепче, как заведено у мужиков. Я тоже чуть стиснул его ладонь, чтобы показать, что мы равны. Приматы, честное слово.

– Сосед, – обратился я к нему, после того как поприветствовал остальных членов концессии учтивым кивком. – У меня к тебе есть деловое предложение. К тебе и твоим друзьям.

Глаза Виталика алчно заблестели, он был весь внимание.

– Нужно затащить кое что ко мне на этаж, – объяснил я. – Работенки там хватает, но если взяться гурьбой, то быстро справитесь. Ас меня магарыч и лавэ.

– Сколько лавэ? – поинтересовался чернявый молодчик, тискавший подружку такого же затрапезного вида, как он сам.

– Два штукаря плачу, – ответил я ему. – там работы на полчаса. «УАЗ» – не «Газель».

– Но третий этаж… – заметил он, явно намекая на то, что следует накинуть.

Я сделал вид, что задумался, а потом выдвинул свое последнее предложение:

– Три рубаса. И то за срочность. Больше тупо нету. Если что, сам все перетаскаю.

Я не лукавил, у меня и впрямь наличными было три тысячи. Держал на всякий случай. Если, например, на заправке терминал сломается и расчет будет только за нал. Я в подобную ситуацию уже попадал. Да и мало ли каких еще случаев жизнь подбросит. Вот, как сейчас, например, когда надо рассчитаться именно наличкой.

Дворовые концессионеры согласились на мои условия без особых колебаний. Думаю, они и на две тысячи были бы согласны, прояви я твердость. Но мне просто впадлу было с ними рядиться. Три, так три.

За работу принялись споро. Даже подружку привлекли к труду на благо социума. Она пьяно покачиваясь подпирала дверь своей худой спиной, не забывая, впрочем, бросать на меня полные душевного томления взгляды.

Вышел дядя Федор. Видимо услышал возню на лестничной клетке и решил разведать, что к чему. Мы вновь поздоровались. Мне было немного приятно видеть одобрение в его взгляде. Калдыри таскали продукты на этаж и складывали прямо на площадке рядом с дверью. Пускать их в свою квартиру я не планировал, хоть Виталик и настаивал, аргументируя это тем, что мне не следует напрягаться, раз плачу за работу. Я, естественно, отказался. Дядя Федор, наблюдавший за «работягами», вызвался покараулить груз наверху, чем оказал мне большую услугу. На честность местных алкашей надеяться не приходилось, того и гляди притырят чего. Купил я много и мог не заметить небольшой пропажи. Поэтому, с легким сердцем спустился вниз, чтобы осуществлять контроль уже здесь. Это вызвало некоторое недовольство чернявого, бравшего на себя обязанности главаря компашки.

– На кой тебе столько бухла, командир? – поинтересовался Виталик, пыхтящий под невеликой тяжестью коробки с водкой. – к празднику готовишься?

– Типа того, – ответил я расплывчато. – Готовлюсь.

Я угадал – справились почти за полчаса. Умаялись, конечно. Все, кроме мадам дышали тяжко и прерывисто. Но на чумазых лицах отразилось общее воодушевление. Праздник сам собой обрел продолжение и обещал быть веселым. Деньги я передал чернявому, подчеркнув его статус предводителя компании. Виталику же презентовал одну из бутылок «пшеничной», вроде как бонус за старания. Собутыльники этого не видели, поэтому сосед счел правильным утащить бутылку домой.

Дядя Федор предложил мне помощь с затаскивание всего этого скарба в квартиру, и я не стал отказываться. Четыре руки лучше, чем две. Далеко таскать не стали, сложили все в коридоре, благо он у меня широкий. Будет время, распихаю все по местам. Но потом.

Машину с проезда под аркой я убрал. Пришлось все же искать место снаружи, так как один из соседей уже приткнул свой «гольф» туда, где «патрик» стоял утром. Ну и ладно.

– По пивку? – предложил дядя Федор.

Я посмотрел на вконец расслабленных алкашей, вернувшихся на детскую площадку. Проследив за моим взглядом, сосед добавил:

– В гараже будет удобней.

Я согласно кивнул, запер квартиру, и мы потопали в гаражи. Через магазин, естественно…

Стоит признаться, что человек, чей гараж расположен в двух минутах ходьбы от дома, претендует на звание счастливого. Кроме шуток. Небольшой гаражный кооператив, в котором не наберется и трех десятков боксов, растянулся по улице Сазоновской, вдоль забора лютеранского кладбища. И идти до него было не дольше двух-трех минут – половина расстояния от Железноводской, до Камской. Боксы тут стоили дорого, но все тот же дядя Федор уговорил соседа не задирать цену и продать его мне. Правда, даже будучи «не задранной», цена кусалась. Пришлось взять кредит в банке, чтобы совершить покупку. А потом еще мучиться сомнениями, что гаражи эти долго не простоят, что их снесут, как это происходит сейчас повсеместно. Но дядя Федор успокоил меня, что этот кооператив расположен в таком месте, где невозможно никакое строительство. И облика города он не портит, так как скрыт от посторонних взглядов. Туристы здесь если и появляются, то лишь для того, чтобы отлить по-тихому в кустиках.

Теперь я радовался приобретению, как ребенок. Если мне нудно было поковыряться в машине, я шел в гараж, а не ехал черт знает куда на перекладных. И посидеть спокойно теплым летним вечером тут было приятно. Жаль только, мангал нельзя было поставить, все же центр города и менты часто снуют по проулку. Но это не великая беда. Выпивать – закусывать можно и без шашлыков.

Я вынес столик и раскладные табуретки. Дядя Федор поставил на него пакет с пивом и закуской и отправился в сторожку, звать отца Никиту – дородного бородатого сторожа, похожего на батюшку. Он даже говорил как-то медленно, с расстановкой, словно проповедовал. Мужик он был хороший, хоть и замкнутый. Все больше отмалчивался. Да нам, для неспешной беседы говорун и не нужен был. Нас с дядей Федором устраивало уже то, что отец Никита соглашался «быть третьим» в нашей компашке.

Я поздоровался со сторожем, и мы чинно расселись. Зашипела первая пробка только что купленного разливного. На столе появилась вяленая вобла, пакет с маленькими острыми колбасками и тарелка с гренками, взятыми на пробу в том же пивном магазине. Разлили. Чокнулись. Выпили. Выдохнули.

– Благодать, – улыбнулся отец Никита.

Мы с дядей Федором изумленно переглянулись. Сторож никогда не говорил первым. Заметив наши взгляды, отец Никита чуть смутился и улыбнулся в бороду.

– Третий день тут кукую, – сообщил он. – Все смену жду, а ее нет, как нет.

– А Митрофанову звонил? – спросил дядя Федор.

Отец Никита печально кивнул, из чего мы сделали вывод, что с председателем Митрофановым проблему решить не удалось.

– Так закрывай лавочку и иди домой, – предложил мой сосед. – Что, сдохнуть теперь тут? А если Митрофанов будет возбухать, я его быстро приземлю, будь уверен.

– Наверное, так и сделаю, – тихо согласился сторож. – Умаялся я, тут сидючи.

– Вот и все. – хлопнул его по широкому плечу дядя Федор. – А мы с Даней будем поглядывать время от времени. Ты только свет включи, чтобы думали, что тут кто-то есть. Тем более, тут сейчас кроме нас никто не ходит. Все в отпусках.

Бородатый сторож еще раз кивнул и отпил пива.

Мы болтали о пустяках и отпивали по глотку из больших «дежурных» кружек. Мне хотелось поподробней выспросить у соседа, откуда у него информация про грядущий «пендык» и можно ли ей реально доверять. Но тот своим видом давал понять, что касаться этой темы не собирается. Если будет надо, сам все расскажет. Он пил пиво, закусывал колбасками, морщась от их остроты, и поглядывал на легкие облака, ползущие по небу. И блаженно улыбался каким-то своим мыслям.

Что ж, пусть будет так. Мне и самому не хотелось омрачать такой прекрасный вечер. Когда еще удастся вот так спокойно посидеть, поболтать ни о чем?

Пиво кончилось. Все, не сговариваясь, встали, я собрал весь мусор в большой пакет. Отец Никита отправился закрывать свой «скворечник», как он сам его часто называл. Потом мы с дядей Федором заперли свои гаражи и все трое неспешно побрели в сторону дома. На этой приятной ноте день можно было считать завершенным. Сумбурный день, суматошный. Но завтра наступит другой, что само по себе уже неплохо. Я вновь позабыл про мутантов. Ненадолго. И был этому несказанно рад. Постоянная тревога сильно утомляет, высасывает силы.

Отец Никита пошел на остановку, а мы с дядей Федором свернули в свою арку. На площадке перед его дверью, он крепко пожал мою руку и сказал одну лишь фразу:

– Не ленись смотреть по сторонам, это спасет тебе жизнь.

Я кивнул и поднялся к себе. Глаза слипались от усталости, а рот разрывался от зевоты. Завтра рано вставать. Первый рабочий день, мать его…



Ненавижу понедельники. Банально и старо, как мир. Если не принимать в расчет всяких трудоголиков и прочих извращенцев, то со мной согласится все прогрессивное человечество, толкающее вперед громоздкую галеру пятидневки. Началось это в нежном возрасте, когда я внезапно из садичного карапуза, превратился в первоклашку.

Ежедневные побудки в семь утра стали сводить меня с ума и укреплять мечту в то, что однажды я стану взрослым и «все это» благополучно прекратится. Я смотрел на собственную мать, валявшуюся на диване каждый божий день, и отчаянно завидовал ей. И еще сердился на бабушку, которая костерила свою единственную дочь на чем свет стоял, называя ее ленивой и никчемной. По мне, мать была вполне счастлива от пребывания в блаженном стазисе. Тогда она еще не погрузилась в смертельную пучину алкоголизма. Пустые водочные бутылки я стал обнаруживать, учась классе в третьем. К пятому, я старался домой не приходить, наперед зная, что застану мать в обществе соседа-алкаша или вовсе незнакомой компании, горланящей пьяные песни и ругающейся матом. Я шел к бабушке, но и там не находил радушного приюта. Спасибо, что хоть на улицу не выгоняла. И, не взирая ни на что, я вставал каждое утро в семь часов и плелся в школу, которая ничего кроме тошнотворной тоски у меня не вызывала. Особенно раздражали взгляды классной руководительницы, наполненные блевотным сочувствием, о котором я не просил.

Став взрослым, я окончательно осознал, что все мои мечты были не более, чем заблуждением. Теперь мне приходилось просыпаться еще раньше и ехать через полгорода на работу. Так прошло несколько лет, пока я не обрел приют в «Свароге». В этой мастерской, как говорится, сошлись все звезды: и работа интересная, и от дома три минуты пешком. Единственной звездой, выбивавшейся из нашего дружного парада, была Толстуха, но об этом я уже упоминал.

В общем, схема стандартная: Душ, кружка кофе и сигарета. Только вместо книги, которую я уже и не надеялся осилить до конца, сегодня был монитор ноутбука. А там количество роликов с нападениями возросло многократно. И, что меня позабавило, весь контент был родом из Запада. США и Европа. Из России и Китая прорывались единичные файлы, которые, судя по отзывам, тут же удалялись. Благополучие, оно такое…

Пришлось смотреть, что давали, но это быстро наскучило, потому что одно видео было похоже на следующее, как близнец и отличалось только декорациями. Везде худосочные «баскетболисты» нападали на мирных граждан и в итоге погибали под градом пуль. Их убивали либо полицейские, либо сами граждане, если говорить о штатах. Но очень часто мутанты успевали прихватить кого-нибудь на тот свет. Многие умудрялись перед собственной скоропостижной кончиной, знатно откушать человечинки. И такие ролики выглядели поистине тошнотворно. И все же как-то одинаково.

Из общей картинки выбивались редкие файлы с непонятным существом, которое сильно отличалось от привычных уже «баскетболистов». Такие ролики всегда были короткие и очень тряские. Оператор снимал на ходу и не всегда мог поймать этого нового мутанта в кадр. Картинку мотало из стороны в сторону, но иногда все же удавалось разглядеть общие черты твари. Приземистый, с кривыми, но явно мощными лапами и недлинным хвостом. Он сильно напоминал киношных ящероподобных монстров из ужастиков в далеких девяностых. Только, в отличие от них, он был настоящим и, к тому же, двигался просто фантастически быстро. Во всем интернете набралось не больше десятка роликов про него. Но и этого было достаточно, чтобы ужаснуться перспективе столкновения с этим монстром лицом к лицу. И еще эта тварь была очень живучей. На одном видео было видно, как сразу пятеро полицейских прижали его огнем (причем два копа садили из помповых ружей), как пули и картечь рвали тело мутанта, но у того все же нашлись силы для последнего броска, который завершился сорванным скальпом у одного из полицейских. Ну и смертью самой твари, к счастью.

Допивая кофе и докуривая вторую подряд сигарету, я решил пробежать по всяким аналитическим сайтам. Впрочем, какого-то внятного анализа я так и не увидел. На тему мутантов писали все, кому не лень, и подавляющее число «писунов» несло какую-то бессвязную ахинею. Были комментарии от людей, называющих себя учеными. Все, как один, они утверждали, что эти злокачественные мутации вызываются неким вирусом. Что это за вирус никто, естественно, не знал, но армия конспирологов уже раздувала легкие, вопя о том, что все это спланировано правительствами крупных держав. Что это очередной, искусственно созданный вирус, наподобие «коронованного».

От прочитанного заболела голова, я выключил лэптоп. Пожалуй, сейчас правды там не найти. Но некоторые выводы для себя я все же сделал. Во-первых, я буду следовать совету дяди Федора внимательно смотреть по сторонам, а во-вторых, я решил чутка вооружиться. К сожалению, ружьё придется оставить дома. За стрельбу в городе можно сильно пострадать от правоохранительных органов. Доказать им, что ты оборонялся всегда было сложно, а поиметь проблем с дальнейшим правом на владение огнестрелом, очень даже просто. Но вот применять «осу» мне никто не запретит. Пукалка, конечно, не очень серьёзная, но остановить нападающего вполне может. Убить не убьёт, но пару секунд для меня выиграет. А там, как говорится, ноги мои ноги, несите мою жопу.

«Оса» отправилась в маленькую кобуру, предназначенную для скрытого ношения в кармане штанов. Можно было прицепить ее к ремню, но мне не хотелось светить оружием. Причины я уже называл.

До работы топал пешком. Тут дорога длинной в выкуренную сигарету, так что гонять «патрика» не было ни нужды, ни смысла, ни желания.

Автосервис «Сварог» представлял собой помещение из четырех боксов и скромной площадки для транспорта, находящегося в работе. Когда-то эта территория принадлежала кожевенному заводу, но теперь всю примыкающую к Уральской улице часть, оккупировали СТО разных мастей и калибров. Через стенку от нас несколько таджиков чинили за недорого машины горожан. Тех, у кого достаток не позволял ездить на новом и пользоваться грабительскими услугами официальных дилеров. Мы же занимались всяческим тюнингом внедорожной техники, превращая штатные вездеходы в нечто брутальное и мощное. Такое, что способно заехать дальше всех в болотную грязь, на радость деревенским трактористам, сшибающим с владельцев большеколесников неплохие деньги. Я и сам любитель помесить жижу на ладожских просторах, но сейчас как-то времени не хватает. А теперь и денег, если вспомнить вчерашний шопинг.

Толстуху я услышал еще за десяток метров, до распахнутых ворот своего сервиса. Она громогласно и не стесняясь в выражениях отчитывала кого-то, отчего мой шаг сам собой замедлился. Ее манера работать с коллективом, мягко говоря, напрягала. Словно базарная хабалка, она могла подкрасться к жертве и вылить на нее мощный поток непечатных претензий, наслаждаясь испугом последней. Не то, что мы боялись ее (я так вовсе пару раз ее затыкал, переходя на «высокий штиль»), но ее натиск мог обескуражить кого угодно, пригвоздить к месту, а кое кого даже парализовать.

Прооравшись, она уходила к себе в офисное логово и целый день сидела там, изредка выползая покурить свои тонкие сигареты. Мы знали эту ее манеру и старались вытерпеть бурю, понимая, что остаток дня проведем в относительном спокойствии. Гораздо хуже, когда у Толстухи начинались «эти дни». Вот тогда нервотрепка растягивалась на весь рабочий день.

– И не заставляй меня контролировать каждый твой шаг! – услышал я, входя на территорию. А так же увидел, как захлопнулась дверь офиса, за толстой задницей в обтягивающих джинсах.

Толстухина жертва понуро поплелась к своему боксу, в сумраке которого виднелась широкая морда «крузака» сотой модели. Человек в фирменной робе сервиса, прежде чем скрыться в гараже, обернулся на дверь офиса и смачно харкнул в ту сторону.

Это был Василий – наш электрик. Из-за рыжей шевелюры носил прозвище Ирландец, а владелец сервиса Сергей Пеньков в шутку называл его Конунгом Ясно Солнышко. Человеком Василий был до крайности простым и необидчивым, что я ценил в нем больше всего. Есть такие люди, над которыми приятно потешаться, зная, что они не обидятся. Палку я не перегибал и старался избегать шуток совсем уж оскорбительного характера. Но, признаюсь, не всегда мог сдержать себя и не ввернуть что-нибудь острое в его адрес. Такая у меня натура, каюсь. Я списываю это на свое приютское отрочество, продлившееся два «прекрасных» года. Там сложно оставаться в стороне, когда твои товарищи гнобят какого-нибудь несчастного очкарика. Ты тоже должен участвовать, чтобы подкрепить статус «своего», иначе сам можешь оказаться на месте жертвы. Правда я всегда только делал вид, что задираю кого-то. За все мое пребывание в приюте, мною не был избит ни один «щегол». Вот такой я добрый и чуткий (ха-ха).

Василия я нагнал уже внутри бокса. Тот резко обернулся, но узнав меня, расслабленно выдохнул и заулыбался.

– Чего Толстуха орала? – спросил я

– Опять наехала, что сроки затягиваю. – Улыбка Василия сразу померкла. – Даня, там кошмар с проводкой. Машину топили раз десять, а я должен из говна и палок собрать новую косу. Совсем рехнулась дура.

– Не спорю, дура полная, – подтвердил я, – но тебе еще подвеску делать, а там вообще мрак.

– Иди ты, – отмахнулся электрик, – Со своими железками сам разбирайся.

И я пошел. Переодеваться. День обещал быть не простым. Наличие коробок с новыми запчастями на это указывало совершенно однозначно. Отлынить не получится.

– Видел клячу на площадке? – спросил Василий, когда я переоделся и вышел покурить в знак начала трудового дня.

– Как-то не обратил внимания, – признался я. – Что за кляча?

– Выйди и глянь. Её за мусорный бак выгрузили. Хотя надо было на свалку утащить.

Я вышел из бокса и глянул в указанном направлении. За большим мусорным пухто спряталась «буханка». Когда-то она возила рыбаков и охотников, а еще раньше какого-нибудь совхозного председателя. Но сейчас машина представляла собой совершенно печальное зрелище. Грязная, ржавая, без фар и на спущенных штатных колесах.

– Это чья? – почесывая в затылке спросил я у Василия, дымящего сигаретой.

– Да хрен бы ее знал, – ответил тот, улыбаясь не без ехидства. – Кому-то понадобилось воскресить это корыто. Так что работенки тебе прибавится в ближайшие пару недель. А Петя Шпакля и вовсе чуть не упал, когда увидел всю эту ржавчину.

– Ты не скалься, уверен, там и электрику есть над чем голову поломать, – шутливо осадил я товарища.

– Это «буханка», там проводов не много, – парировал он. – Плевое дело.

Мы бросили окурки в банку с водой и разошлись по рабочим местам. А то, чего доброго, Толстуха выползет из своей конуры и облает нас уже двоих.

Работалось легко. Я всегда быстро втягиваюсь в процесс и даже забываю о перекурах. Сегодня моим пациентом был «Патруль» девяносто лохматых годов. Заказчик хотел модернизировать подвеску, но долго тянул с покупкой новых запчастей. Теперь же все рычаги, сайлент-блоки и амортизаторы приехали. К тому же, в отдельной коробке лежали запчасти для капитального ремонта двигателя и коробки передач. Так что возни ожидалось много, но такая работа мне в радость.

Перекур я устроил ближе к полудню. Выйдя под жаркие солнечные лучи, я столкнулся с мрачным Василием и нашим кузовщиком Петром по кличке Шпакля. Оба они что-то обсуждали у «буханки». Петр озадаченно чесал в затылке. Его комбинезон был покрыт слоем шаклевочной пыли, что говорило о его плотной занятости небольшим внедорожником Сузуки Джимни, пригнанным в прошлый четверг.

Я присоединился к обсуждению потрепанной жизнью машины, с сочувствием поглядывая на кузовщика. Ему предстояло неслабо так покорячиться с этим железным трупом, чтобы привести его в божеский вид. Мы курили и вяло перешучивались. Тема разговора сама собой плавно свернула в сторону гуляющих по миру мутантов.

– То есть это когда-то были обычные люди, а теперь превратились хрен знает во что? – предположил щуплый Петр, водя ладонью по ржавому боку «буханки».

– Слышали про вирус? – спросил Василий. – Это что за штука такая, что людей так коверкает? Неужели с нами такое же может быть?

– Мне кажется это какие-то американские эксперименты опять, – предположил кузовщик. – Или китайские. Вечно оттуда всякая пакость лезет.

– Если оттуда, то чего границы не закрывают? – задал резонный, в общем-то, вопрос Василий. – У нас ведь тоже эти бродят. Народ поговаривает, что их быстро отлавливают и куда-то увозят. Видать изучают. Препарируют.

– Да, народ чуть ли не в каждом дворе их видел. – подтвердил Петр, – И менты, вон, носятся, как угорелые. Значит много у нас этой заразы. Только по телевизору говорят, что опасаться нечего, случаи единичные и скоро все само пройдет.

– Ага, у нас все само проходит, – усмехнулся Василий. – Как триппер – капать перестало, значит прошло. Целая страна вот так взяла и «прошла», а мы сидим, лопухи развесив. Даже лапшу уже не снимаем. Привыкли.

– Началось, – выдохнул Петр. – Завел старую шарманку. Тебе что, живется плохо? Квартира есть, машину, вон, новую купил, жена, ребенок.

– Ну, да, жену и ребенка мне президент лично выделил, – захохотал Василий. – Спасибо ему огромное. Только машина моя в кредит на пять лет. Хорошо хоть квартира от родителей досталась. Да и то пришлось им дом в деревне покупать, чтобы разъехаться. А так, в ипотеку бы пришлось лезть на четверть века. Здорово.

Я слушал вполуха. Ничего нового от моей компашки услышать я не ожидал. Все эти россказни говорены-переговорены на сто рядов. Вступать в ненужную полемику не хотелось. У каждого своя правда.

Словно в подтверждение слов кузовщика, совсем близко завыла сирена. Василий аж вздрогнул от неожиданности.

– Ладно, побалакали, и будет, – резюмировал я. – Продолжим вечером, когда Толстуха уйдет.

И вновь прохлада бокса, грязное брюхо «Патруля» и куча матюков, которые я привычно складывал на гайки и болты, что упорно не желали выкручиваться. Но такова тяжкая доля механика. Тем более, что я тут и за моториста, посему забота о всех сношениях с движком тоже на мне. Но, повторюсь, работа мне реально нравилась. Особенно если Толстуха не подгоняла.

Отработавшие свое элементы подвески я складывал в железную тележку. Мы с мужиками собирали всякий лом и раз в две недели вывозили его в металлоприемку. Копейки, если посчитать, но общая копилка постепенно заполнялась и к концу года мы делили все нажитое на троих. Выходила новогодняя премия, которую мы платили сами себе. За что было бы не лишним поблагодарить и Толстуху, как бы парадоксально это не звучало. Она не совала нам палки в колеса и в долю не лезла. Да и не зачем ей это? Бездетная баба, живущая в свое удовольствие на солидную зарплату и более, чем внушительное наследство. Её брат Сергей, вложился в этот автосервис, а она свою долю прожигала, как хотела. Впрочем, это ее дело.

С подвеской я провозился до шести вечера. Пропустил почти все перекуры – так увлекся. Если бы не Василий, я бы и до ночи колупался.

– Ты чего, на трудовой подвиг нацелился? – поддел он меня. – Толстуха укатилась, можешь больше не стараться. Но мы скажем ей, что ты пахал, как вол. Может, мадам приголубит смазливого мазуту.

– Мадмуазель, – поправил я его, не обращая внимания на колкость. – Она – мадмуазель. Если предложит близость, я сразу соглашусь. Потом займу ее место и буду подгонять вас кожаной плеткой. Особенно тебя. Точнее, только тебя.

– Почему это только меня? – возмутился Василий.

– Потому что тебя много. – пояснил я. – Малоподвижный образ жизни ведет к увеличению объемов тела.

– Ничего себе, малоподвижный! Да я ношусь тут, как электровеник!

– А КПД близок к нулю. Иначе как объяснить, что моя вероятная невеста на тебя постоянно орет?

– Она орет, потому что я рыжий, – ответил Василий. – Другого объяснения нет.

Петр стоял в сторонке и тихонько посмеивался, слушая наш бред. Фактически рабочий день уже закончился, и мы могли собираться по домам. Петр отправился в душ, смывать шпаклевку с лица и волос, а мы с Василием курили и болтали ни о чем. Собрались было пойти переодеваться, как в ворота вкатился старый «жигуль». Весь пыльный. Полукруглые следы от дворников были единственным чистым участком на всей машине. По звуку двигателя, я сразу догадался, что именно привело водителя в сервис. Я сделал шаг навстречу, чтобы сообщить, что мы легковушками не занимаемся и вообще уже закрываемся, как со скрипом распахнулась дверца и наружу спешно выбралась женщина. Немолодая и какая-то помятая. Из-под куцей челки на меня уставились глаза безумца, в выражении которых смешались страх, усталость и что-то еще слабоуловимое.

– Мне нужен ремонт, – выпалила она. – Заплачу, сколько скажете.

Я поймал удивленный взгляд Василия. Нам обоим очень хотелось отказать этой особе, но решиться на это было сложно. Что-то в ее взгляде кричало, что она сейчас сорвется. Тоненькая нить рассудка лопнет, и она скатится в безумие.

А еще я обратил внимание на то, что приехала она не одна. На заднем сиденье находился пассажир. За пылью, покрывшей наглухо задраенное стекло, было сложно разглядеть детали, но я подметил, что человек этот очень высок и лыс, как колено. Женщина перехватила мой взгляд и быстро сместилась, закрыв обзор.

– Почему вы не обратились в соседний сервис? – спросил я, желая хоть как-то разрядить повисшее напряжение.

– Там очередь, а у меня нет времени. – Она несколько секунд смотрела на меня с вызовом, а потом вдруг разрыдалась. Это было неожиданно, как гром среди ясного неба. Впрочем, небо было не совсем ясным.

Василий ошалело таращился на визитершу. Мы оба таращились на неё, не зная, что делать. «Жигуль» нестройно тарахтел, рискуя захлебнуться, а женщина продолжала сотрясаться в рыданиях.

– Послушайте, – Я, наконец, нашел в себе силы выдавить из себя хоть слово. – Мы посмотрим, что с вашей машиной, но, неуверен, что у нас есть детали для ремонта, если таковые понадобятся. Вась, мы же глянем? – Это я уже своему напарнику.

– Конечно, – Он тоже сумел сбросить оцепенение. – Думаю, там не сложно все. Мадам, откройте, пожалуйста, капот.

Она убрала ладони от залитого слезами лица и часто закивала. Полезла в машину, потянула рычажок, крышка капота со щелчком чуть подпрыгнула. Василий открыл ее и стал осматривать внутренности. Ковырялся он не долго. Уже через минуту куда-то убежал и вскоре вернулся с большой картонной коробкой. Поставив на землю рядом с машиной, он стал рыться в куче железок и проводов, что-то бормоча себе под нос.

Я же все это время пытался украдкой разглядеть странного пассажира. Очень уж он меня заинтересовал. Делая вид, что проверяю что-то под капотом, я бросил осторожный взгляд через лобовое стекло. Сердце мое забилось втрое сильнее прежнего, когда я осознал причину своего интереса. Человек на заднем сиденье еще не утратил первоначальных черт. Его глаза еще сохраняли блеск разума. Но форма носа, ушей и рта уже значительно изменились. Собственно, нос, как таковой, почти исчез, а рот превратился в тонкую полоску без губ. Уши истончились и прилипли к лысому черепу. А цвет кожи… Я уже встречал этот бледно-серый оттенок с примесью неуловимо-зеленого. Нет сомнений, передо мной был мутант. Одетый в человеческую одежду, откровенно висевшую на нем мешком, он смотрел на меня человеческими, пока еще, глазами.

Моя рука скользнула в карман комбинезона, но я сразу вспомнил, что «оса» осталась в штанах. Я отошел от машины, закурил и сместился к мусорному баку. Там лежит куча увесистых железяк, от прежних ремонтов. Например, амортизатор «Ленд Ровера», который укатил отсюда в пятницу вечером. Тяжелая штука, на раз голову проломит, если хорошенько приложиться.

Так же я прикинул расстояние до машины и время, которое мне понадобится, чтобы его преодолеть в случае чего. Две секунды, не больше. Осталось только предупредить Василия, чтобы тот был настороже. А то вон как увлекся.

– Мадам, садитесь за руль и заведите двигатель. – Скомандовал электрик.

Женщина, с неохотой отошла от задней пассажирской двери, села на водительское место и повернула ключ зажигания. Завизжал стартер и двигатель ожил. Теперь его звук был ровным.

Василий захлопнул крышку капота и махнул ей рукой, мол, езжай отсюда. Она секунду помедлила, а потом с хрустом включилась задняя передача и «жигуль» с тонким воем покатился к выезду. Мы с Василием во все глаза таращились на нелепый силуэт за пыльным стеклом.

– Могла бы кепку ему надеть, чтоб так не светиться, – пробормотал мой товарищ. – Хотя, далеко все равно не уедут.

Я согласился с ним, достал из пачки сразу две сигареты и обе прикурил, после чего протянул одну товарищу. Обычно я не смолю одну за одной, всегда выдерживаю некоторый промежуток, но сейчас я ощущал острейшую нехватку никотина. И не я один, как оказалось. Василий выкурил свою за полминуты и полез в карман за новой.

– Первый раз вижу их в живую, – признался он. – Знаешь, до этого момента я пытался верить, что все это выдумка. Очередная телевизионная страшилка. А тут…

– Я видел в субботу несколько таких. – сообщил я, – Одного из них менты завалили у пожарки в переулке Декабристов.

– Читал в новостях, – кивнул Василий. – Но, одно дело читать и смотреть видео, а другое, вот так, своими глазами наблюдать. Я как увидел, чуть в штаны не наложил. Все думал, что он выскочит и кинется на меня.

– Видать, не до конца мутировал, – предположил я, – Но еще мутирует. И тогда я этой бабе не завидую.

– Кто он ей? – Задумчиво спросил Василий. – Муж? Сын?

– Да хрен его знает. Поди, угадай.

Из бокса, где у нас был оборудован туалет с душевой кабиной вышел улыбающийся Петр. Он успел не только помыться, но и переодеться. Увидев нас, глядящих на ворота, за которыми только что скрылся «жигуль», он засмеялся.

– Успокойтесь, они не новые.

До меня не сразу дошел смысл сказанного. Чувство юмора было обесточено произошедшим.

– Пойду переодеваться, – сказал Василий. С каменным лицом он скрылся в боксе.

Я последовал за ним. Петр пожал плечами и направился к выходу.

До дома я шел, озираясь по сторонам. Руку держал в кармане, поближе к оружию. Еще когда выходил из сервиса, не забыв кивнуть Димидычу – нашему сторожу, заметил не слабую такую очередь из машин перед СТО соседей-таджиков. Работа там кипела весьма активно. Словно все в одночасье решили заняться ремонтом своих железных коней. Наш сервис располагался в закутке, с ходу можно не заметить. Да и приезжали к нам по звонку. Поэтому единственным «клиентом» со стороны оказалась та самая дама с мутантом в качестве пассажира. Не хотела стоять в общей очереди, рискуя нарваться на неприятности, и попытала счастья у нас. Ей повезло, если это слово применимо к человеку, чей родственник стал превращаться в монстра.

Я попытался прогнать неприятно волнующее воспоминание. Нечего себе голову забивать. Впереди был вечер, который предстояло провести за сортировкой купленных вчера товаров. Нужно было срочно придумать, где все это хранить, потому что моей кладовки на это не хватит. Она и так забита провиантом почти под завязку.

И снова этот вой сирен. Далеко и не очень. Я шел быстрым шагом, оглядывая каждое дерево, каждый закуток, где могла притаиться опасность. Осознание того, что еще двадцать минут назад эта самая опасность находилась от меня на расстоянии вытянутой руки, пришло внезапно. Словно мозг устал блокировать эту мысль и теперь она врезалась в меня, обдав колючим ознобом адреналинового отката. Меня затрясло, словно июнь внезапно стал ноябрем. По спине побежали мурашки, которые решили устроить хоровод на моем затылке, перед тем как исчезнуть.

Людей я практически не встречал. Зато машин было много. Все куда-то торопились, подрезали друг друга и часто сигналили. Мне остро захотелось поскорее убраться с улицы. Оказаться дома, где все спокойно и уютно, где много еды и оружия. «Дом, милый дом», теперь я понимал истинный смысл этого выражения.

Дверь в парадную я открыл со второго раза. Магнитный ключ ни как не желал попадать в ячейку. Взбежал на свой этаж, отпер дверь и и оказавшись в квартире с силой захлопнул ее, заперев на крепкий засов. Все, можно выдохнуть. Мир снаружи больше не представлял для меня опасности.

Чего это я так разнервничался?

Не знаю. Не могу объяснить. Просто мандраж пробрал. Реакция на стресс. Как бы там ни было, а дома мне заметно полегчало. Я плеснул в стакан добрую дозу виски и залил его колой. Буду принимать это лекарство до полного исчезновения симптомов.

Только глянул на кучу коробок и пакетов, сваленную в коридоре, как сразу перехотелось что-то делать. Единственное, на что меня хватило – освободить угол в комнате, для размещения все этой снеди. Но не сейчас. Когда-нибудь потом. Я вернулся на кухню и открыл ноутбук. Что там у нас нового в Мире произошло за последние несколько часов?

Уже через минуту я почувствовал, как волосы на моей голове начинают вставать дыбом. И это невзирая на мягкую волну хмеля, накатившую со стороны моего товарища Джека. Все новостные сайты вопили о настоящем нашествии мутантов по всему миру. Даже Российские таблоиды уже не сдерживали коней. Тысячи нападений на мирных жителей. На улицах городов по всей планете разворачивались боевые действия. В Соединенных Штатах была полностью мобилизована национальная гвардия, которой пришлось попутно бороться с настоящим черным цунами из мародеров. Впервые за все время появилось пугающее слово «пандемия» и уже не сходило с уст репортеров и страниц таблоидов.

Мой стакан опустел. Пришлось налить новую порцию. А еще распахнуть окно, чтобы поактивней вытягивало сигаретный дым.

Я с ужасом читал новости, под вой сирен, проносящихся мимо машин и мурашки на моем затылке, явно решили обосноваться надолго.

«Президент Франции объявил чрезвычайное положение, в связи… Количество случаев заражения неуклонно растет, буквально с каждой минутой… Мир захлестнула волна невиданной ранее болезни, рядом с которой прошлая пандемия просто детские сопли. Ученые бьют тревогу… Массовые беспорядки возникают повсеместно и охватили уже все Соединенные Штаты… Полки в магазинах опустели, поставщики не успевают подвозить товар… Многие страны экстренно закрывают как внешнее, так и внутреннее авиасообщение…»

Российские новости от западных отличались не сильно. Наш Президент с экрана успокаивал население, призывал не паниковать и обещал, обещал, обещал. Но во многих городах началась паника. Народ кинулся сметать провиант с магазинных полок со скоростью тайфуна. Я даже вышел в коридор посмотреть, достаточно ли я закупился, да и вообще убедиться, что вчерашний шопинг мне не приснился.

Выходит прав был мой сосед, предсказывая грядущий «пендык». Видимо его «птичка» и впрямь была высокого полета. Нужно будет отблагодарить его при случае…

С трудом продираясь сквозь массу пустопорожних размышлений доморощенных аналитиков, я все же наткнулся на видео какого-то лысого блогера, берущего интервью у седобородого академика.

– На данный момент проверяется вирусная теория. Мы пытаемся выяснить тип вируса, выделить патоген. От результатов исследований мы будем отталкиваться при создании вакцины.

– Разве возможно, чтобы вирус мог так менять людей? Они же в монстров превращаются!

– Теоретически, такая вероятность есть. Не берусь судить, насколько она высока, но пока, полученные результаты не противоречат теории.

– Как это работает?

– Мы считаем, что вирус в теле зараженного, каким-то образом продуцирует мутаген, пробуждающий в генетическом коде так называемые «спящие» гены.

– Спящие гены? Это что такое?

– Это, собственно, наш геном, в нем помимо генов активных, благодаря которым наш организм обновляется, растет и стареет, есть гены, доставшиеся нам от далеких предков. Они не участвуют в жизнедеятельности человека, а, как бы, спят. Так вот наша теория предполагает, что некий мутаген пробуждает эти гены, а те, что были активны блокирует. Весь механизм нам непонятен, и, вероятно, не будет разгадан еще долго. В данный момент, основная задача – выделить вирус и мутаген.

– Возможно ли в кратчайшие сроки создать вакцину, как с было короновирусом?

– Это вопрос вопросов. Создать вакцину можно, имея на руках достоверные и максимально полные исходные данные. Но это вопрос профилактики. Создание же полноценного, как вы говорите, лекарства, способного остановить болезнь на скаку или вовсе обратить ее вспять… Это вопрос крайне сложный. Моим американским коллегам удалось совершить ряд прорывов в генной инженерии. Они научились блокировать ряд вредоносных, скажем так, генов, выключить их. Это привело к удивительным результатам, позволяющим с уверенностью смотреть на лечение определенных врожденных генетических заболеваний. Но полученные результаты пропорциональны усилиям специалистов, а, главное, времени, затраченному на исследования и создание необходимого препарата. Говоря проще, ученые всего прогрессивного мира копают твердый грунт чайной ложкой. А копать нужно очень глубоко. Экскаватора, извините, пока еще не придумали.

– То есть в ближайшее время надеяться на появление нового лекарства бессмысленно?

– К сожалению, да.

– Но вы сказали, что у американских ученых есть определенные намётки. А что же наша – российская наука?..

Досматривать я не стал. Мне было ясно, что ничего не ясно. У высоколобых интеллектуалов есть какая-то теория. Они ее проверяют, играются с мутантами в своих лабораториях, но ничего конкретного сказать не могут. Или не хотят. Порывшись еще с час, я накопал дополнительных пару крупиц малосвязной информации от иностранных ученых, но в плане конкретики не продвинулся ни на йоту.

От экрана меня отвлек резкий звук близкого выстрела. Направление угадать не получилось, даже когда звук дважды повторился. Эхо металось вдоль улицы, отскакивая от домов и быстро затихало. Я вскочил, выключил свет и осторожно выглянул в окно. Людей не было совсем, хотя вечер был ясным и теплым. Даже пьяного гомона моих дворовых концессионеров не было слышно. Город притаился и умолк. Только редкие машины проносились мимо, куда-то торопясь.

Я попытался по звуку определить тип оружия. Из всего, что я слышал раньше в стрелковом клубе (и сам стрелял), звук больше подходил «макарову». По крайней мере я точно мог сказать, что стреляли из пистолета. И дальше тропинка выводов привела меня к предположению, что где-то неподалеку работают менты. Видать минусанули очередную тварь.

Только я решил отойти от окна, как тишину вечера разорвала короткая очередь, принадлежащая уже автомату Калашникова. Тут сомнений не было. Так, что моя теория о работе полицейского патруля только подтверждалась. Кого-то совсем неподалеку расстреливали менты. Не хотелось верить, но все выходило так, что это теперь наша новая реальность.

Срочно захотелось подержать в руках оружие. Что я и сделал. Достал из сейфа свою «свинарку», снарядил обойму и уложил к себе на колени. Виски с колой всегда пробуждали во мне сентиментальную тягу к оружию. А тут такое за окном…

В общем, спать я лег поздно. Все пялился в монитор, пока глаза не заболели. Примерно в полночь новостные сайты разродились сообщением, что в нашей стране тоже вводятся чрезвычайное положение и карантин. С сегодняшнего дня строго запрещалось выходить без нужды на улицу, закрывались все предприятия общепита, и вообще все места, подразумевающие скопление народа. Непонятно было, что будут делать с магазинами, ведь людям нужно чем-то питаться. Но, видимо, подробности будут чуть позже. Еще в сообщении правительства, говорилось, что нарушителей будут отлавливать патрули и сажать в кутузку с последующим немалым штрафом. А для перемещения по городу, нужно некое специальное разрешение.

Я шумно выдохнул и задумался по поводу завтрашней работы. Получалось, что автомастерские тоже подпадали под запрет. Вот толстуха озвереет. Хотя и мне лично будет не до шуток, когда наступит день зарплаты, а получу я хрен с маслом. Представлять, что будет со страной в результате всех этих ограничительных мер, у меня не было сил. Все помнили короновирусные меры правительства, едва не угробившие остатки малого бизнеса.

Я даже не заметил, как уровень виски в бутылке приблизился к самому донышку. А там были едва початые пол-литра. Не слабо я так увлекся. Все, пора спать.

Винтовку я взял с собой. Пусть рядом будет. И окна все плотно задраил. На всякий случай.

Ночью спал, как убитый. Снилась всякая ерунда со стрельбой и криками. А может и не снилась. Может сквозь сон я слышал происходящее на улице. Как бы там ни было, сейчас за окном царила полная тишина.

Я с трудом поднялся с постели, и держась за ноющий лоб отправился в ванную. Умывался холодной водой, фырча и отплевываясь. Почистил зубы. Поймав мысль, что неплохо бы себя осмотреть на предмет каких либо изменений, я стал крутиться перед зеркалом, пристально вглядываясь в каждый сантиметр кожи. Для детального осмотра зеркала явно не хватало, и я перебазировался в комнату. Там на дверце шкафа зеркало побольше. Почти в полный рост. Я досконально оглядел себя, крутясь и изгибаясь, как стриптизерша, но ничего похожего на кожные уплотнения не обнаружил.

Что там еще говорили про симптомы? Повышение температуры? Потрогал лоб. Вроде в норме. Так, «вроде» нас не устраивают. Нам точность подавай. Значит, ставим градусник. А где у меня градусник? А хрен бы его знал. Сто лет не измерял температуры. Даже когда валялся с простудой, точно знал, что выше 37.5 у меня не поднималось. Самые поганые ощущения при такой температуре. Кажется, что вот-вот сдохнешь. Но ничего, всегда выкарабкивался. Сейчас, если не считать похмелья, я чувствовал себя вполне сносно.

На кухне пиликнул телефон. Пришло какое-то сообщение. Все равно чайник ставить пойду, заодно посмотрю, кто меня вспомнил столь ранним утром.

Это был Василий. Нескладно, без знаков препинания и заглавных букв, он сообщал, что работа сегодня отменяется. Ему позвонила Толстуха и велела всех оповестить. Самой, видимо, было лень этим заниматься. Вдруг палец вывихнет, пока отсылает сообщения.

Я отбил, в ответ короткое «понятно» и стал наливать воду в чайник. День предстоял долгий и не простой. Гора провианта сама себя не разгребет. Но перед этим – ритуальная кружка кофе и сигарета.

Если вдуматься, то все мои ритуалы так прочно укоренились, что делали жизнь похожей на «день сурка». Каждый день одно и то же. Но меня эта рутина всегда устраивала. И только сегодня я чувствовал, что что-то пошло не так. Был будний день, я не болел, но на работу мне не нужно. Странная для меня комбинация факторов.

Пока чайник вскипал, я раздвинул шторы и столкнулся с серым небом, успевшим покрыть мокрым глянцем дорогу, дома и деревья. Открыл форточку и с наслаждением вдохнул свежий, влажный воздух.

Руки сами потянулись к компьютеру, но за истекшую ночь мало что изменилось. Мир по-прежнему, стабильно скатывался в пропасть. Где-то в местных новостях прорывалась информация «из неподтвержденных источников», что в ряде городов на улицах появилась военная техника. Не хотелось в это верить, но подобные новости быстро блокировались, а, значит, вероятность их правдивости значительно повышалась. В нашей стране давным-давно укоренилась порочная тактика замалчивания. Кто-то доверчивый объясняет её необходимостью избегать паники. Но все здравомыслящие граждане понимают, вывали на свет божий всю правду о состоянии дел в стране, как повсюду начнутся массовые протесты против беззубой и откровенно безответственной внутренней политики властей. В генетической памяти всех русских людей прочно засело понимание о стихийной мощи бунта. Власти это понимают, как нельзя лучше. Посему и окружают себя полчищами росгвардейцев, полиции, ОМОНа и армией до кучи.

Кстати о росгвардии. Один мой знакомый неоднократно приглашал меня на службу, утверждая, что условия, созданные в этой структуре сейчас просто огонь. И зарплаты у них, и льготы. Причем, как на жилье, так и на образование для детей. Только уважения от людей нет. Все понимают, для чего создан и тщательно откармливается этот зверь. От предложений знакомого я отмазался интеллигентно, хотя было желание вывалить на него все, что думаю. Слишком уж он облизывался, рекрутируя меня в это райское место. Противно.

Вот и в различных новостных пабликах проскакивала информация о массовом увольнении служащих в росгвардии. Как жареным запахло, так и побежали. Правильно, это же не пикеты с малолетками гонять. Правда структура не рухнула совсем. И была весьма далека от этого. Многие остались, чтобы выполнять свой истинный гражданский долг. По крайней мере, я сильно старался в это поверить. Мою веру подкрепляло количество служебных машин с бордовой полосой, патрулировавших улицы. Мимо моего дома, за десять последних минут, такой патруль прополз трижды.

Я знакомился с утренними новостями и одновременно готовил себе завтрак. Макароны по-флотски. Вот такой выбор. Мог бы яичницу с беконом, но если с беконом был полный порядок, то яиц в холодильнике осталось десятка три. Не мало вроде, но когда удасться сходить нормально в магазин – непонятно. В интернете пишут, что полиция и росгвардия буквально лютуют, отлавливая всех нелегальных «ходоков». Всех, у кого нет спецпропуска, тащат в камеру. Все отделы полиции переполнены задержанными. Власти решают вопрос о выделении резервных помещений, только не могут пока понять, где их взять. Чтобы подчеркнуть серьезность происходящего уже начала функционировать система штрафов. Попался раз, платишь пять тысяч. За второй «залет» раскошелься на пятнадцать килорублей. А уже третий будет стоить свободы, сроком до двух лет.

Сурово? Возможно. Особенно если учесть, что еще несколько дней назад о заразе, превращающей людей в мутантов-канибалов, никто слыхом не слыхивал. Все жили обычной жизнью и вдруг, на, получай. Без подготовки, без принятия необходимых гуманитарных мер. Без какой-либо логики. Людей просто поставили перед фактом, что выходить нельзя, а что ты будешь есть, чем кормить детей, всем наплевать. Нигде в сети я не нашел информации о правилах похода в магазин. Не говоря уже о бесплатной раздаче продуктов нуждающимся.

Хорошо, хоть про самоизоляцию не треплются, как прошлый раз. Сразу объявили карантин. Без кривляний. Только от этого не легче.

Надо полагать, коррективы появятся в ближайшее время. Иначе проблема с мутантами быстро отойдет на второй план, когда страна встанет на пороге гражданской войны.

Случаи мародерства уже покатились по Необъятной. В Челябинске народ отоваривался в магазинах, самостоятельно взломав двери. А когда к ним приехала полиция, народ любезно отоварил и её. Примерно то же самое происходило в Новосибирске, Красноярске, нескольких городах Якутии. Но самыми массовыми случаями самовольного присвоения частной съедобной собственности, отличился Дальний Восток. Там полиция и росгвардия просто перестали выезжать по таким вызовам.

Это то, о чем я только что размышлял, поглощая макароны по-флотски, сдобренные майонезом и кетчупом. Ситуация в стране менялась в режиме реального времени. Заплывшие от жира мозги управленцев не успевали придумывать ответных ходов. Да и как тут успеть, когда все они, эти мозги, заточены под одно – получение сиюминутной прибыли. И люди там сидят, не имеющие никакого отношения ни к стратегии, ни к планированию, ни к экономике в целом.

Что может придумать боксер или гимнастка? Кто-то из больших заместителей пытался нескладно оправдаться, дескать, ситуация развивалась ураганно и времени подготовить необходимые меры поддержки населения просто нет. И тут же стал увещевать людей, прекратить преступное самоуправство, обещая, что помощь уже в пути. После своей скомканной речи, заместитель глянул на свои коллекционные часы, стоимостью с мою квартиру, пошевелил соломенными усами и быстренько скрылся за широкими плечами охраны. Видимо побежал лично всем помогать.

Про Москву и Петербург информации было не очень густо. Да, случаев нападений на горожан стало больше. Местные власти делали упор на то, что все ограничения введены с целью защитить народ от агрессивных действий заболевших. И вновь лились обильные осадки из обещаний в кратчайшие сроки осуществить помощь всем без исключения.

Тарелка опустела, я отнес ее в раковину. Допил кофе и решил-таки заняться домашними делами.

Таскать продукты было не трудно. Особенно те, что упакованы в коробки. Я быстренько расставил их рядами так, что получился эдакий квадрат. На коробки я стаскал Мешки с мукой, сахаром, макаронами и крупами. Получилась компактная и достаточно высокая куча, которой хватило бы для торговли в каком-нибудь сельском магазине в течение пары недель. Если не больше. Ну и пространство в коридоре вновь стало проходимым. Маленький, но плюс.

Не особо запыхавшись, я уселся на диван в кухне. Взгляд упал на многострадальный роман. Читать не хотелось. Равно, как и пялиться в экран ноутбука. За последнюю пару дней я такого насмотрелся, что голова кругом шла. Хорошо, что я не имею впечатлительности кисейной барышни, а то легко бы заполучил проблемы со сном.

Что делать человеку, вынужденному против воли сидеть дома? Вопрос немаловажный. Если карантин продлится долго, а все к тому шло, мне нужно будет придумать какое-нибудь занятие для отвлечения от дум тяжких. Но что это будет за занятие, я ума не приложу. Чистка оружия быстро надоест, а в раскладываниях пасьянсов я полный дуб. Можно читать и смотреть фильмы в неограниченных количествах, но что-то внутри отчаянно этому сопротивлялось. Был вариант уйти в запой, но его я отмел, как вредоносный. Количество выпитого мною за последние дни уже заставляло насторожиться. Хорошего понемногу. От излишеств мой живот явно прибавил округлости. По крайней мере, былой рельеф сильно сгладился. Придется вновь браться за гантели и садиться на велосипедный тренажер, пока окончательно жиром не заплыл.

Внезапно тишину прорезал громкий голос из динамиков гражданского оповещения: «Уважаемые петербуржцы и гости города, для сохранения здоровья вас и ваших близких, объявлен запрет выходить на улицу. При обнаружении симптомов болезни, немедленно обратитесь к врачу и соблюдайте все рекомендации. Любое нарушение карантинных мер влечет за собой гражданскую и уголовную ответственность».

Вот и началось.

Я бродил по квартире, не зная к чему себя приложить. Осуществил еще одну попытку почитать книгу, даже втянулся в сюжет, но вскоре мысли стало уводить в сторону. Долго рылся на полке с фильмотекой, приобретенной лет десять назад, но, перебирая коробки с дисками, так и не выбрал ни одного. То же самое с компьютерными играми. Когда-то я неслабо сидел на бродилках типа «Сталкера». А сейчас, для погружения в атмосферу игры, мне достаточно было выглянуть в окно. Там царило полное безлюдие. Только спецмашины проносились мимо, мерцая «люстрами». И еще, пропали привычные звуки города. А именно, гул машин, к которому ухо горожанина привыкает с рождения. Теперь повисшая над всем тишина вселяла необъяснимую тревогу. Ощущение, что орган слуха работает не правильно.

Достал из пачки сигарету, подумал, сунул обратно. Нужно сокращать расход курева. И дело не в экономии, а в здоровье. От безделья я тянул одну сигарету за другой. Это не есть хорошо.

Когда маленькая стрелка настенных часов подползла к цифре 6, запиликал телефон. На экране высветилось имя «дядя Федор». Я без размышлений принял звонок.

– Привет, Робинзон. – Поприветствовал меня сосед. – Кукуешь потихоньку?

– Кукую, – признался я. – Искуковался весь. Кому скажи, что буду по работе скучать, на смех бы подняли.

– Это нормально. – Сказал дядя Федор тоном знатока. – Я через это давно прошел. Но звоню я вот по какому поводу. У меня случайно отыскался запас уникальной кедровой настойки. Не желаешь отведать? Все равно без дела сидишь.

Пить не хотелось, но отказываться от посиделок не хотелось еще больше. Сегодня можно погулять, а за спорт уже завтра возьмусь.

– Если только она действительно уникальная, – засмеялся я. – С меня закусь. Жду.

Я убрал ноутбук со стола на спинку дивана. Сам стол тщательно протер. Достал из холодильника сервелат, кусок хорошего белорусского сала и банку соленых огурцов. Под самогоночку самое оно. Нарезать я не успел, был прерван трелью дверного звонка.

Дядя Федор, в торжественном приветствии, воздел руку с литровой бутылкой вверх. Я изобразил по-лакейски приглашающий жест. Запер за гостем дверь и указал направление на кухню.

– Огурцы, это хорошо, а сало – еще лучше, – со значением изрек дядя Федор. – Це я тобi вiдповiдально заявляю.

Я ухмыльнулся, интуитивно поняв соседскую мову. Пока он откупоривал залитую сургучом пробку, я нарезал закуску и разложил все по тарелкам. Два лафитничка наполнились до краев, мы чокнулись и без тоста выпили. По горлу разлился натуральный огонь. Я с трудом проглотил зелье и впрямь отдающее кедровым орехом. Срочно схватил огурец и откусил добрую треть. Пламя из ротовой полости потекло по пищеводу и, подобно степному пожару, разлилось по груди.

– Крепка советская власть, – просипел я, когда пожар поутих.

– Почти шестьдесят градусов, – с гордостью сообщил сосед. – Зроблена по древней сибирской технологии.

Он тоже морщился от крепости напитка, но вместо огурца предпочел занюхать кусочком черного хлеба, который потом, вместе с пластинкой сала, отправил в рот.

– Давай дальше по половинке, – длинно выдохнув, предложил я. – А то шибко мощная.

– Предложение принято, – согласился дядя Федор. – Хоть оно и малодушное. Не та молодежь пошла.

– Да-да, слышали уже эту песню, – усмехнулся я, – Она давно уже не популярна.

Мы расселись. Дядя Федор выбрал табурет, а я, естественно, диван. Разлили по второй (как и было обещано – по половинке), выпили, закусили и задумчиво уставились в потолок, тяжко продыхивая.

– Что думаешь делать? – спросил сосед, когда очередная волна жара спала. – Есть мысли?

Я пожал плечами и честно признался:

– Мыслей ноль. И сидеть просто так не хочется, и чем заняться не знаю. Начитался в интернете всякого. Говорят, менты лютуют. Отлавливают нарушителей только так.

– Это ненадолго, – уверенно сообщил дядя Федор. – Скоро все изменится. Народ не будет сидеть взаперти. Голод погонит всех на улицы и тут никакая полиция не поможет. Да и не будут они вмешиваться. Разве что станут гонять конкурентов.

– Конкурентов?

– Конкурентов. Мародеров. Народ. Сейчас полиция свободно действует на улицах. Вся кормовая база перед ними. Уверен, они уже начали дербанить магазины по-тихому. Скоро черед крупных торговых центров. Они будут первыми у водопоя.

– Дикость какая-то.

– Ничего не дикость. В экстремальной ситуации всем будет плевать на такую условность, как закон. – Пояснил он. – Особенно, когда время играет против тебя.

– А почему оно играет против? – спросил я, недоумевая. Слова соседа звучали, как крамола, но я почему-то им верил. Как его мудрому, без сомнения, совету закупиться продуктами заранее.

– Скоро в города введут войска, – просто, даже как-то буднично, сказал он. – И в связи с этим, я хочу знать, каковы твои планы?

Я ошарашено смотрел на этого невзрачного человека и не мог понять, кто передо мной. Обычно наши беседы касались чего-то нейтрального. Рыбалки, например, или ремонта автомобиля, где в основном говорил я. Бывало, он давал мне какие-то житейские советы, которые я благополучно пропускал мимо ушей. Но тот, кто сейчас говорил со мной, отличался от того, с кем я пил пиво в гараже. Даже тембр голоса был другой. Слова, подобно гвоздям, вколачивались в полотно беседы.

– Почему войска? – спросил я, чтобы прервать молчание.

– Потому, что ситуация вышла из-под контроля. Если вообще под этим контролем была. Все развивается быстрее, чем можно было предположить. Это не землетрясение или цунами, разрушительные последствия которых можно спрогнозировать с определенной точностью. Это даже не ураган. Тут проблема неясного масштаба. Непреодолимая сила. Ни одно государство мира не смогло правильно отреагировать на проблему. Что касается наших «верховных», то радует хотя бы тот факт, что они ввели чрезвычайную ситуацию.

– То есть то, что нас заперли – правильно?

– Других вариантов я не вижу. – Кивнул он утвердительно. – Только им следовало идти дальше. Национализировать все частное имущество – я имею в виду продуктовую торговлю – и начать откупоривать Росрезерв. Нужна настоящая гуманитарная помощь, а эти кретины заперлись и готовятся защищаться с помощью армии.

Он покачал головой и стал разливать самогон по лафитникам. Мы выпили. Огненная вода уже не так обжигала. Закусили и какое-то время молчали. В голове уже прилично шумело и меня, который раз, подмывало спросить, кем был мой сосед до пенсии. Получалось, я совершенно ничего о нем не знал. Даже возраст его был мне не ясен. На вид, чуть за пятьдесят. Но сколько на самом деле…

– По поводу моих планов, почему ты спросил? – прервал я затянувшуюся паузу.

– А мне стало интересно, что думает делать такой гарный хлопец в условиях Великой Жопы? – засмеялся он, но сразу посерьёзнел. – Ты говорил, что увлекаешься стрельбой. И что стволами владеешь.

– Так точно. Владею. – Я припомнил, как хвастался своей «свинаркой», в день приобретения. Не скажу, что его вопрос меня не насторожил.

– А стреляешь хорошо?

– Девять из десяти с двухсот метров. С коллиматором и с упора.

– В ростовую?

– В нее самую.

– Не заливаешь?

– Никак нет.

– Это хорошо, – уважительно кивнул сосед. – А в подвижную мишень?

– Там похуже. Но с семидесяти уверенно.

– А из АК? – Он хитро прищурился.

– Примерно так же. Может чуть хуже. После моей «арки» привыкать приходится. А что за интерес? – не удержавшись, спросил я.

– Простой интерес, – ухмыльнулся он. – Хочу, знаешь ли, понимать, что, в случае чего, в этом доме есть на кого положиться. Давай выпьем за плавный спуск и легкую мишень.

Мы выпили. Такой тост мне слышать еще не приходилось, но мне понравилось. Кедровый самогон постепенно обволакивал мысли, делая их ватными. Какое-то время мы болтали ни о чем. А потом тема, сама собой, вернулась к ситуации за окном.

– И когда мы увидим на наших улицах броню? – спросил я.

– Думаю, к концу недели. Может в пятницу. – Он вновь ответил с подозрительной уверенностью.

– Дядя Федор, ты из ФСБ? – спросил я в лоб. А чего тут тянуть? Хочешь спросить, спрашивай. Он же не стесняется задавать мне почти интимные вопросы про мои отношения со стрелковым оружием.

Он поднял на меня свой изрядно помутневший взор.

– Я все ждал, когда ты спросишь. Да, я имею отношение к этой структуре. Тридцать лет прослужил отечеству и теперь почиваю на заслуженной пенсии.

– Понятно. – Я кивнул. – А чего не продолжил? Ты же не старый еще. В каком звании уволился?

– Мне шестьдесят три. – Сообщил он. – Для оперативной работы староват, а задницу просиживать не умею. Ты, вот, тоже на месте с трудом усиживаешь. А мне несколько лет пришлось привыкать просыпаться спозаранку, чтобы сидеть дома. Пришлось купить гараж, чтобы чем-то себя занять. Ну и так, по мелочи подрабатывал.

– Только не говори, что охранником в магазине. Не поверю.

– Не в магазине, – засмеялся дядя Федор. – В общем, от дел я почти отошел, но связи наверху остались.

– Та самая птичка?

– Она самая.

– А что еще она напела? – поинтересовался я, не особо надеясь на ответ.

– Этой информации присвоен гриф секретности. Даже мне всего никто не скажет, – ответил он. – Но я умею читать между строк. Я был неплохим специалистом в этой области. А моя птичка, между этих строк, умеет помещать суть. Или тень сути. Все, что я узнал, позволило сделать неутешительный вывод. Ввод армии в города – не самая большая проблема. Сама армия тоже испытывает недостаток личного состава. Люди там тоже болеют. Так вот, если темпы развития заразы будут сохраняться, то в скором времени Мир изменится до неузнаваемости. Весь Мир.

– И что делать?

– Организоваться. Нужно место, где можно оборудовать автономный анклав. А еще нужны люди, для работы и охраны. А охранять придется крепко. И не только от мутантов. Точнее, не столько от мутантов, сколько от людей.

– Каких еще людей? – Я, против воли, икнул.

– Таких, что будут стремиться выжить, не считаясь с моралью. – Твердо ответил он. – Велика вероятность, что все донные отложения общества, скоро всколыхнутся на поверхность. Весь сброд будет сбиваться в стаи. У них это всегда хорошо получалось. Производить что-то или тратить силы на добывание ресурсов эти люди не будут. Зачем мучиться с добычей еды, когда ее проще отобрать у слабого противника. Поэтому нужно стать противником сильным. Реально сильным. А для этого нужно уметь принимать сложные решения. Такие, что не укладываются в современные понятия о гуманности. Но тут важно не утратить видимость грани дозволенного.

Я с трудом улавливал смысл произносимых слов. Видимо самогон так действовал. Но общая канва сказанного была мне понятна.

– Где найти место для этого… анклава? Уезжать из города? – спросил я.

– Как вариант. – согласно кивнул дядя Федор. – Но там тоже не все гладко. Да и уехать просто так может не получиться. Уверен, область кишмя кишит этими тварями. Там почти негде спрятаться. Военные окопаются и будут принимать гражданских, но не всех. Я считаю, что наш остров неплохо подходит для организации здесь очага жизни. При условии, конечно, что мы не вымрем все, обернувшись этими худосочными уродцами.

– А где тут можно обосноваться? Весь Васильевский Остров превращен в сплошной спальный район.

– Не весь. – Он назидательно поднял указательный палец. – Есть подходящие места. Да хоть бы и кожевенный завод на Уральской. Хорошее локация. Есть своя кочегарка, которую можно восстановить. Куча корпусов, закрытый периметр. Даже дозорные вышки кое где еще сохранились. Нужны лишь люди.

– Где их взять, этих людей? – сокрушенно пробормотал я.

– Это уже другой вопрос. Можно начать со своих знакомых по стрелковому клубу. – Предложил он.

– Или пейнтбольному…

– Любой, кто умеет стрелять и попадать в цель, будет полезен. – Основная задача – уговорить их к тебе примкнуть.

– Но как они приедут? Карантин же. – Эта задача в данный момент казалась мне совершенно невыполнимой. Похоже самогон заплел мозги и моему соседу.

– Ты прав. Как вариант, можно привлечь внимание вояк. Но тогда ты рискуешь потерять все. А потом тебя тупо поставят в строй. Но это верный способ выжить для тебя. Скрыться за стенами военной части, выползая лишь по приказу командования – хорошее дело. Только голову ты можешь сложить и там. Наверняка тебя будут использовать в спасательных рейдах, а потом и в мародерских. Так что отсидеться не получится. Я потому начал про свой анклав здесь. Васильевский остров с его Балтийским заводом и остатками былых мощностей, может стать очагом жизни. Его изолированное Невой положение этому поспособствует. Ты слышал про водоплавающих мутантов?

Я отрицательно помотал головой.

– И я не слышал. – Он хлопнул ладонью по столу. – Зато я слышал, что вся старая часть Васильевского не одну сотню лет отапливалась дровами. Можно восстановить печное отопление на первое время . И я даю руку на отсечение, что все это, при наличии желания и современных технологий, можно реализовать. А значит и заселить остров людьми. К этому времени, ты можешь возглавить часть этого общества и улучшить свои позиции. Никто не говорит, что будет легко. Ты в любой момент можешь погибнуть. Уже завтра ты можешь проснуться и обнаружить, что покрываешься чешуей, как какая-то ящерица…

Мы замолчали. Теперь пауза тянулась долго. Я не знал, что сказать. Мой ошалевший от кедрового самогона разум пытался переварить сказанное. По всему выходило, что мой сосед перечитал книжек про конец света и выживальщиков. Я был уверен в этом, потому, что и сам их прочел не один десяток. Его слова во многом повторяли высказывания десятков авторов подобного жанра.

Я подвинулся ближе к окну и закурил. Дядя Федор сосредоточенно смотрел в стену. Он выглядел пьяным. Но не так сильно, как должен был, учитывая объем выпитого. Что я знал точно – завтра мы оба будем умирать с бодуна.

– По последней, – провозгласил дядя Федор и налил самогон в рюмки. Я обратил внимание, что рука его почти не дрожала. Хотя должна была. Крепкий все-таки мужик. – Предлагаю выпить за достойный уход из жизни. Коли придется умирать, так умрем по-мужски.

Этот тост мне не понравился, но я выпил. Из уважения к его, несомненно, офицерскому званию. Я поверил ему. Не в ту часть, где он рассуждал про военных и описывал апокалипсис, это был перебор, на мой вкус. Но в то, что когда-то он трудился в самой могущественной организации страны, я поверил. Чувствовалось в нем что-то мощное. Крепкое. Целостное. Мой инструктор в стрелковом клубе тоже из этой конторы. Так вот было в нем и моем соседе какое-то неуловимое и необъяснимое сходство.

Мы выпили. Дядя Федор поднялся с табуретки и махнул мне рукой. Я расценил этот жест как прощальный. И оказался прав. Сосед, чуть покачиваясь, молча направился к выходу. Я вскочил было его проводить, но ноги словно налились свинцом. Передвигаясь буквально по стеночке, я все же доковылял до входной двери, которая успела захлопнуться за спиной соседа.

Дверь я закрыл на засов и все замки. А потом побрел к холодильнику, где у меня была припасена минералка. Холодная полторашка будет спасать меня завтра. А сейчас спать.


Часть 2



Сережа любил поспать подольше. И сегодня у него была такая возможность, не взирая на рождающийся за окном понедельник.

Вчера матери на телефон пришло сообщение, что занятия в секции по теннису отменяют. Ходить на них приходилось дважды в день по будням и один раз в субботу, что не могло не огорчать среднестатистического лоботряса в период летних каникул.

Все дело в новой болезни, которая расползалась повсюду. Люди превращались в мутантов. Но не таких, как в кино. У тех, кто бродил по улицам Петербурга и нападал на людей, не было крутой внешности и суперспособностей. Наоборот, их облик был жутким: худые и мосластые, они не могли летать, швырять молнии или проламывать стены. По мнению самого Сережи, это было, скорее, хорошо, чем плохо. Не хотелось бы увидеть сейчас за окном такую тварь, способную долететь до девятого этажа. А еще, Сереже впервые не хотелось самому стать мутантом…

Он валялся сейчас в своей кровати и прислушивался к голосу матери, разговаривавшей с кем-то по телефону. Слова звучали глухо и тихо. Но, судя по интонации, она была чем-то взволнована. Удивляться этому не следовало. Весь Мир сейчас был взволнован. Сережа до ночи глазел в свой смартфон, параллельно переписываясь в «ватсапе» с другом Колькой Даниловым. Его до жути пугали ролики, на которых мутанты жрали людей, отрывали конечности и вгрызались в плоть.

Все это он смотрел под одеялом, истекая потом. Дышать было тяжело, но он не решался высунуться наружу, опасаясь, что мать случайно заглянет в комнату и увидит свет от экрана. Она такое ему устроит… Телефон Сережа отложил в час ночи и теперь думал, что из-за этого его знобит и болит голова. Но что поделаешь, когда от экрана не оторваться. Хорошо хоть секцию отменили, иначе он получил бы нагоняй еще и от тренера. И дальше по цепочке информация дойдет до отца и прощай смартфон на неделю.

Вставать не хотелось совсем. Организм ныл, как при гриппе. Мысли ворочались не так шустро, как обычно. Словно они были мухами, угодившими в сироп. Но вставать надо. Если мать увидит его валяющимся без дела… ну, в общем, понятно.

Он откинул одеяло, сел в постели и, преодолевая легкое головокружение, свесил ноги с кровати. Посидел, привыкая к вертикальному положению. Головокружение постепенно улеглось. Зато усилился озноб. Кожа на руках вмиг покрылась пупырышками. Но это ничего, это терпимо.

Встал, придерживаясь за спинку кровати. Ноги вроде держат и почти не трясутся. Да и голова почти перестала кружиться. Постоял с минуту, прислушиваясь к ощущениям, а потом принялся заправлять постель. Отец когда-то служил в армии и там его приучили всегда заправлять постель. Он говорил, что заправленная постель – начало любой дисциплины. Этой своей дисциплиной он, с переменным успехом, пытался увлечь и сына. Много копий было сломано, но кровать Сережа теперь заправлял без напоминаний. То же с чисткой зубов утром и вечером. Это стало настоящим ритуалом. Крепким, почти не рушимым. Поэтому, справившись с постелью, мальчик направился прямиком в ванну.

Он посмотрел на кухонную дверь, почему-то закрытую сейчас. За полупрозрачным стеклом, заклеенным декоративной пленкой, виднелся силуэт матери, сгорбившейся за столом. Почему она так сидит, Сережа не понимал. И не очень хотел понимать. Озноб волнами настигал его, сотрясая худенькое тело. Хотелось немедленно согреться. А что может согреть лучше постели? Правильно – горячая ванна.

Открыл воду и долго смотрел, как она льется из крана, пока не увидел, что пробка лежит рядом со сливным отверстием. Заткнул. Попробовал рукой, шумную струю. Та показалось слишком прохладной. Докрутил вентиль с красной пимпочкой посередине. Вот так в самый раз. Залез и сразу распластался по прохладному еще дну ванны. Вода постепенно прибывала. Примерно с такой же скоростью проходил и озноб. Вскоре Сережа смог расслабленно выдохнуть. А потом вдохнуть полной грудью. Странно, что раньше ему так хорошо не дышалось.

– Сережа, ты моешься? – спросила мать из-за двери.

– Да, мам! – крикнул он в ответ.

– Я должна уйти по делам. В холодильнике котлеты и пюре. Сам себе разогреешь.

– Ладно!

Она ушла, а Сережа все глубже погружался в мягкую перину кайфа. Никогда он не испытывал еще такого удовольствия от горячей воды. Все нехорошие симптомы простуды – он грешил именно на эту простую болячку – прошли целиком и полностью. А может и вся болезнь прошла. Потому, что больной человек не может чувствовать себя так хорошо.

Но одно дело просто валяться в ванной, а другое – использовать время рационально. Это еще один пунктик отца. Дисциплина и рациональность, из нее проистекающая. Нет смысла набирать полную ванну воды, если ты собрался сполоснуться. Для этого хватит и половины. А то и трети. А не хватит, можно воспользоваться душем. Так будет РАЦИОНАЛЬНО.

Сережа ненавидел это слово, но явной конфронтации с отцом всегда избегал. Не хотел нарушать ДИСЦИПЛИНЫ. А потому мылся в ванной лишь на треть заполненной водой. Всегда, кроме сегодняшнего утра. Сегодня воды набралось под завязку. Достаточно, чтобы над клубящейся паром поверхностью высовывалась лишь часть головы. Со стороны он сам себе напоминал бегемота, спасающегося от назойливого гнуса в глубокой грязевой луже.

Он засмеялся от такого сравнения. Собственный смех показался ему странно чужим. Больше напоминавшим дребезжащий скрип. Словно за него смеялся кто-то другой.

Видимо началась ангина. Но почему не болит горло? Чтобы закрыть кран, пришлось сесть и протянуть руку. Неимоверно длинное и ненужное движение. Пусть бы вода бежала, бежала, бежала…

Улегшись вновь, Сережа чувствовал, как его руки опустились на живот. Под пальцами оказалось что-то шершавое. Потрогал, но прикосновения не ощутил, как будто эту часть тела обкололи новокаином. Сережа узнал, что такое новокаин, когда ему зашивали ладонь, случайно порезанную канцелярским ножом. Отец тогда отговаривал мать, везти Сережу в травмпункт. Говорил, что само заживет. Но мама, в кои-то веки решила воспротивиться мужу. Вот там, в чистом кабинете с кафельными стенами, Сережу и настиг новокаин. Хирург обкалывал вокруг место пореза. Сережа хныкал и постанывал, потому что это было больнее, чем сам порез. Еще Сережа помнил запах йода и то самое онемение. Словно часть тела тебе больше не принадлежит.

Но сейчас он был не в травмпункте. И никто его ни чем не обкалывал. А участок онемения был. Небольшой, но достаточный, чтобы насторожиться.

Сережа не насторожился. Он просто трогал шершавую кожу, напоминавшую наждачную бумагу, которой они на уроках труда сглаживали заусенцы на всяких деревянных заготовках. «Мелкообразивная», – вспомнил он определение наждачки, названное усатым трудовиком. Нехотя скосил глаза к животу и увидел светло-серое пятнышко. Забавно, но еще вчера его там не было.

Он не испугался. Точнее попытался было испугаться, но страх будто отключили. «Эта опция станет доступна после внесения дополнительного платежа». И вновь скрипуче засмеялся.

Вчера он до ночи смотрел видео про мутантов, и ему было страшно. А теперь страха нет. Отец бы порадовался таким его переменам. Сережа обязательно ему похвастается, когда увидит. Когда отец придет с дежурства. Он настоящий полицейский. Сильный и тоже лишенный страха. Теперь они одинаковые.

Сережа не мог знать, почему отец еще не вернулся с дежурства. Не знал он и причину, по которой мать так быстро сорвалась с места и куда-то умчалась, оставив его в одиночестве. Он был бы благодарен ей за это одиночество, но чувство благодарности исчезло вместе со страхом. Все эмоции исчезли, оставив стерильное сознание с элементарным набором чувств.

Вот голод никуда не делся. Наоборот, он заполнил все освободившееся пространство того, что принято называть душой. «Нужно избавляться от лишнего», – наставляла мать, когда замечала избыток сломанных игрушек, которые Сережа не хотел выбрасывать. Теперь, где-то глубоко, шевельнулось понимание, что она была права. Он избавился от лишних чувств, оставив лишь важное.

Покидать ванну не хотелось, но разраставшийся голод подгонял, заставлял действовать. Он, подобно сильной волне, захлестывал, не давал всплыть. Выбравшись на кафельный пол, Сережа остановился перед зеркалом и вгляделся в свое отражение. Собственное лицо показалось ему странным. Бледное, с серым оттенком. Нос стал как будто бы тоньше. То же и с шеей. Пятно на животе стало больше, потянулась к паху.

Сережа не ощущал себя больным. Он не знал, что такое болезнь. Он забыл… Будь рядом кто-то сведущий, он бы предположил, что скорость мутации увеличивается пропорционально увеличению температуры окружающей среды. Мальчик пару часов пролежал в горячей ванне и получил закономерный результат. Но Сережа был в квартире один. Да и не существовало на планете человека, который бы знал об этой особенности новой болезни. О ней никто еще толком ничего не знал. Куда уж там двенадцатилетнему мальчишке.

Озноб совсем прошел. Тело вообще перестало чувствовать все раздражители, воздействовавшие на него. Хотя не все. Помимо голода, в сознание вклинивался запах. Резкий, но приятный. Запах пищи.

Сережа вышел из ванной и, оставляя мокрые следы, протопал на кухню. Запах манил его. Он исходил откуда-то из угла, где стояла эта штука, производящая холод. Он попытался вспомнить её название и не смог. Зато помнил, как в нее проникнуть. Достаточно потянуть за длинную вертикальную ручку… Пахнуло этим самым холодом, который без всякого вреда скользнул по шершавой серой коже, не оставив никаких ощущений. На полке лежал сочный кусок еды. Мать собиралась приготовить его для отца, зажарив на сковороде. Но что-то ее отвлекло, и еда осталась недоделанной. Только немного было нарезано, а остальное лежало большим манящим куском. Сережа взял отрезанную часть, поднес к лицу, принюхался. Пахло до одури приятно.

Кусок отправился в рот. Челюсти с неожиданной легкостью перемололи его и отправили дальше по пищеводу. За первым последовал второй, а потом Сережа схватил большой кусок и с жадностью впился в него острыми, как бритвы зубами. Голод утихал по мере уменьшения куска. Но когда еда кончилась, голод не унялся. Он бродил еще близко и не собирался уходить. Чтобы его унять нужна еще еда. Сережа стал рыться на полках, но его истончившиеся пальцы натыкались на что-то шуршащее, разноцветное и явно несъедобное.

Нужна еще еда!

Он услышал звук прямо у своих ног. Его слух стал чутким настолько, что звук показался очень громким, хотя это было лишь заискивающее мурчание. Он посмотрел вниз и увидел у своих ступней существо… Название вспомнить не получалось… Мальчик смотрел на существо покрытое рыжим мехом, которое пыталось тереться о его ногу. От существа пахло едой. Свежей. Под густым мехом билось сердце, стук которого был теперь доступен чуткому слуху Сережи.

Он наклонился и поднял странное существо. Мурчание усилилось. Существо смотрело на Сережу преданными глазами…

Голод не ушел. Слишком мало еды. Сережа бродил по комнатам, натыкался на вещи, названия которых не помнил, а назначения не понимал. Он ощущал запахи и пытался разобраться в их хитросплетении. Основная их масса была неприятна или нейтральна для его обоняния. Но был и тонкий аромат, который ему нравился. Почти так же пахло маленькое рыжее существо, которое не смогло утолить голод. Сережа сумел вспомнить образ этого другого существа. Оно было большое. Настолько, что о сосущем чувстве голода можно было забыть надолго. Но оно ушло.

Мальчик прошел в ванну и вновь встал перед зеркалом. Оттуда на него спокойно смотрел незнакомец, сплошь перемазанный красными потеками и ошметками рыжей шерсти. Этот незнакомец не вызывал отвращения или страха. Он просто хотел есть. За это его нельзя было винить. А еще он захотел вернуться в, не успевшую остыть, воду. Там ему было хорошо. Там он сможет дождаться того большого существа, чей запах витал в квартире…



***

Патрульная машина колесила по району без какой-либо торопливости. Две пары усталых, налитых кровью, глаз скользили по стенам и окнам домов. Ночь выдалась напряженной и бессонной. Тротуары в этот час были пусты, но эта пустота была обманчива. Прошедшая ночь показала все весьма наглядно. Расход патронов к табельным АКСУ вышел каким-то совсем не детским. И пистолетных патронов осталось по обойме на ствол.

Радовало лишь то, что дежурство подходило к концу. Это все. Дальше шли тягостные мысли о рапортах, которые придется строчить. В которых нужно будет детально объяснить начальству, зачем и, главное, по какой цели все эти патроны были израсходованы.

А целей было много. Пока власти тужились, рассказывая прикормленным репортерам, как у нас все хорошо, полиция и росгвардия оттачивали навыки в прицельной стрельбе по движущимся мишеням. Очень много выездов было в помощь медикам, на которых нападали тощие уроды. Еще больше в квартиры и дворы, где эти уроды гуляли, как у себя дома.

И еще эта рация… Все сутки горланила, сообщая о новых случаях обнаружения мутантов. По факту, уродов приходилось лицезреть не везде. Кто сослепу, а кто и с перепугу, видел долговязых образин то в местном алкаше, то вовсе в качающихся ветках дерева. Но чаще всего координаты давались вполне точно и пара патрульных, принимая вызов, готовилась к реальной бойне.

Того, что рулил, звали Семеном. Молодой и горячий, он рвался в бой. Защищать и предотвращать. Напарнику постоянно приходилось осаждать боевого товарища. Хотя бы потому, что запас их патронов был не безграничен. Начальство строго смотрело на перерасход, случившийся за последние несколько дней. Оно обещало всяческие кары тем, кто продолжит разбазаривать государственное имущество.

Это смешно, ей богу! Страна запасла того «имущества» столько, что каждого жителя Земли можно расстрелять сто раз. Но дяди с большими погонами все равно запрещали и угрожали. Опытный напарник, чье имя сослуживцы произносили коротко – Кир, предположил, что начальство боится министерской проверки и инвентаризации. Нашли от чего дрожать.

Под утро наступило такое эмоциональное отупение, что мысли про рапорты и начальство утратили свою остроту и тревожность. Хотелось домой. Спать. Остальное потом. А будут проявлять свой гнусный характер, можно припугнуть увольнением по собственному желанию. Смена вчера утром и так закрылась только на половину, вот пусть сами берут и катаются в этой душегубке фирмы «УАЗ».

Про увольнение Кир подумал не впервые. Эта мысль все дежурство преследовала его. Особенно когда один из уродов побежал на него, взяв с места не хуже профессионального бегуна. Того урода подстрелил Семен, спасибо ему за это, но сильного облегчения Кир не ощутил. Зачем так рисковать? Ради чего? Все вокруг орут про какой-то там долг. А кто кому задолжал? Молодой Семен, только отслуживший срочку? Или Кир, которого дома ждет жена и трое детей? Кто возьмет на себя долг обеспечивать безопасность его семьи, если он погибнет? Начальство?

Смешно.

Не смешно другое. Увольнение отменит перспективы повышения и нормальной жизни в будущем. Кир сам с пренебрежением относился к оставившим пост бывшим товарищам. Только это было пару дней назад. Сорок восемь истекших часов изменили мнение полицейского на диаметрально-противоположное. Люди просто не хотели рисковать семьями. Так же, как не желали вариться в котле большого города. Они вовремя сообразили, что отсюда нужно валить. И чем раньше, тем лучше.

Народ потоком повалил куда подальше. Многие надеялись переждать пандемию на даче. Только это вряд ли поможет. Область большая и защиты там не будет. Сколько получится прятаться в загородной норке, подобно мыши?

Кир не раз задумывался, кто он сам в этой ситуации? Кошка или мышь? Автомат на коленях указывал на принадлежность к хищникам. Но через два часа его нужно будет сдать. И топать домой без всякого оружия. Кем он будет тогда для урода, на которого можно легко нарваться?

Эти мысли не давали покоя. Кир не желал быть мышью. Если он – мышь, значит и семья его такая же. И сожрать их будет проще простого. Первенца Сашку и двух ясноглазых близняшек Людочку и Светку. Какой-нибудь урод нападет на них и будет жрать, отрывая от кричащих и плачущих тел куски…

Кир вздрогнул всем телом. Видимо так сильно, что автомат свалился с колен на пол.

– Ты чего? – спросил Семен. – Задремал чтоль?

Кир с усилием выдохнул пытаясь отогнать видение, придуманное измотанным рассудком.

– Закемарил малеха, – не стал он спорить. Это лучше, чем признаться напарнику, что представляешь себе всякую дичь.

– Потерпи, скоро домой, – подбодрил Семен. В силу возраста, он выглядел свежее товарища. Да и в целом был гораздо оптимистичней по натуре.

Они остановились за гостиницей Прибалтийской. Вышли, потягиваясь и активно разминая конечности. Пространство было большое и безлюдное. Небо было ясным, но на завтра обещали дождь. Кир смотрел на новый жилой массив выросший за какие-то несколько лет там, где еще недавно плескались волны Финского залива. Он вспомнил кафе на набережной, где они с супругой Катей любили выпить пива, любуясь закатом.

Когда это было? За два дня воспоминания превратились в кадры из старого фильма, снятого по мотивам чужой жизни. Два сраных дня…

Семен закурил. Легкий утренний бриз толкнул клубы дыма в сторону напарника. Кир поморщился и отвернулся.

– Сейчас бы чашечку кофе, – мечтательно произнес молодой патрульный. – Можно даже без круасана.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66659138) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.