Книга - Катерина

Катерина
Александра Сергеевна Райтэр


Сюжет книги заключается в том, что девушка Катерина переезжает к отцу в другой город по решению когда-то давно принятого суда. С большим нежеланием и тяжелым сердцем девушка покидает родной дом. Но не все так просто. Как только Катерина приехала, с ней начали происходить странные и необъяснимые вещи. Девушка переживала мучительные головные боли, спонтанные обмороки, ночные кошмары, агонии и приступы агрессии. Катерина подозревала, что отец знает, что с ней происходит, но очень яро скрывает это, говоря лишь о том, что Катерина особенная. И как оказалось, девушка и вправду особенная. Как выяснилось, отец Катерины – вампир, и девушка полукровка. После того как страшная тайна была раскрыта и девушка наконец приняла свою сущность, она стала много заниматься, развивая в себе вампирские способности.





Александра Райтэр

Катерина





Первая книга, первому читателю.

Моей дорогой тётушке,

Антонец Ирине Алексеевне

от старшей племянницы.




Пролог


Прошло две недели, а странности со мной продолжали происходить. Каждое утро я просыпалась в холодном поту, страхе и панике. Каждый день предвещал новые пытки, я знала что, в течение дня, со мной обязательно что-то случится, от обычной перемены настроения до приступов. Каждую ночь я молилась, чтобы все это закончилось, боялась засыпать. От того что отец тешил меня надеждами о том, что это скоро кончится, я впадала в отчаяние и у меня опускались руки, мне страшно оставаться одной, потому что слышу какие то фразы в тишине. На меня могут нахлынуть разные эмоции от сожаления до неудержимого гнева, или наоборот я чересчур ко всему безразлична. Я хотела знать лишь один ответ, на вопрос – «что со мной?».




Глава 1


Сегодня воскресенье, и для обычного окончания весны на удивление пасмурно, словно середина осени. Признаться, эта погода держалась уже дня три, и изменений в лучшую сторону синоптики не обещали. Шел конец мая и уже завтра нам выставят годовые оценки. А так как к завтрашнему учебному дню я подготовилась, то решила посветить день себе. Обычно я проводила время со своими подружками-одноклассницами, сестрами-близняшками Илин и Олив, девочками шестнадцати лет. Но отчего-то сегодня мне захотелось побыть одной. Я завязала свои чёрные густые до поясницы волосы в хвост, оделась и решила прогуляться в парке, пока не начался дождь. Я была симпатичной девушкой: округленное, всегда бледное лицо, карие миндалевидные глаза, в меру тонкие брови, густые длинные ресницы, прямой нос и пухлые алые губы, не то чтобы у меня была завышенная самооценка, просто я знала себе цену. Я была невысокого роста с красивой фигурой: тонкая талия, широкие бедра и средних размеров грудь. Многие девочки в моем классе не могли похвастаться тем же и мне это нравилось. Одета я была в тёмно-синие зауженные джинсы, облегающую кофту синего цвета с широким воротником, замшевые чёрно-синие ботильоны на танкетке и черная кожаная куртка.

Я со своей семьей, мамой и младшим семилетним братом, жила не далеко от школы, нас разделял лишь небольшой сквер, как раз там я и решила прогуляться. Выйдя из дома и перейдя на другую сторону проезжей дороги, я была в парке. Погруженная в свои мысли, я неспешно прогуливалась по аллее в малооживлённом месте сквера, где кроме меня и птиц не было ни души, одни только деревья и две пустые лавочки вдоль уложенной плиткой тропы, по левую и правую сторону. Блуждая по парку, я думала о том, что еще вчера мне было шестнадцать лет, и я – беззаботный подросток, закончивший десятый класс, но уже через месяц мне исполнится семнадцать и… и ничего не изменится, я буду всё тем, же беззаботным подростком, закончивший десятый класс.

Я подняла голову вверх и сквозь толщу листьев на деревьях, разглядела серое небо. «Поскорее бы пошел дождь», – подумала я. Мои родные и друзья считали это немного странным, но мне нравилась пасмурная погода. Опустив голову и достав из кармана телефон, чтобы посмотреть время, я убедилась, что на часах ровно тринадцать сорок; «почти два часа», подумала я и, не спеша, направилась в сторону дома.

Медленно идя домой, я вздрогнула от неожиданности: метрах в пяти от меня стояла девушка ростом чуть выше меня. Огненно-рыжие, средней длины и прямые с ровным пробором по середине, волосы едва колыхались от легкого ветра. Одета она была в чёрную, до пола, расклешённую юбку и болотно-зелёного цвета кожаную с косой молнией куртку, которая была застегнута до груди. Девушка пристально смотрела на меня. Мной овладело чувство тревоги, и сама девушка казалась странной, я хотела бы обойти ее, но, к сожалению, только этой дорогой можно было попасть домой. Я медленно шла ей навстречу и чем ближе подходила, тем сильнее у меня билось сердце; подойдя чуть ближе, я окончательно убедилась, что она смотрит на меня, как будто ждёт, пока я подойду. Я медленно приближалась к девушке и как только оказалась в паре метров от неё, я смогла разглядеть лицо: большие круглые глаза ярко зеленого цвета как у кошки, прямой острый нос и тонкие губы. Угловатое V-образное лицо, слегка вытянутый подбородок и худые, в меру конопатые, щёки. Я была уже практически возле неё. Посмотрев на девушку, я поймала её взгляд. Мы смотрели друг другу в глаза, я ужасно испугалась, но почему-то взгляда не отвела; я подходила всё ближе, она молча смотрела на меня, и, как только я оказалась напротив, она отвела взгляд; пройдя мимо неё я выдохнула и на секунду успокоилась, как она окликнула меня:

– Эй, стой. – Тоненький мелодичный голос, очень приятный и нежный, но почему-то именно это меня встревожило ещё больше. Я остановилась и повернулась к ней лицом.

– Что? – подавив свой страх и стараясь не показывать тревогу, достаточно спокойно спросила я. Девушка подошла ко мне, снова посмотрев в глаза, сказала:

– Не поддавайся соблазну. Держи себя в руках, Катерина.

Ни слова не поняв из того, что она сказала: какой соблазн, почему я должна держать себя в руках? Она будто сумасшедшая, несущая околесицу, я не обратила внимания на ее слова, меня волновало то, откуда она знает мое имя. Я на секунду закрыла глаза и опустила голову, а как только подняла взгляд, чтобы задать вопрос, её уже не было. Испуганно и ошеломлённо я смотрела по сторонам, ища девушку глазами, но её нигде не было.

«Что это было?»

Я пыталась привести себя в чувство, как неожиданно вздрогнула от телефонного звонка. Достав из кармана джинсов телефон (мне звонила мама), я подняла трубку.

– Катя, иди домой, – сказала она.

– Да, мам, я уже иду – ответила я и положила телефон обратно в карман.

Придя домой, я решила ничего не рассказывать маме и брату. Зашла в дом, в небольшую светлую прихожую, с бежевыми стенами и деревянным полом. Я сняла куртку, повесила на одну из вешалок шкафа, а ботильоны положила на полку для обуви и прошла на кухню. Кухня была светлая, стены были окрашены в светлый бежевый цвет, а деревянный пол был застелен, светло-бежевым ковром, с каким-то непонятным узором.

На краю диванчика по правую сторону, сидела мама, с грустным и задумчивым лицом, скрестив на груди руки и поджав правую ногу под себя, она смотрела на стол в одну точку. Мама была видной женщиной и в свои тридцать восемь лет выглядела очень хорошо. Она была очень красива, большие миндалевидные глаза цвета ясного неба, прямой нос, пухлые губы, овальное лицо и в меру худые щеки. Каштановые волнистые волосы, длиной чуть ниже плеч и были завязаны в высокий хвост. Одета она была по-домашнему, в тёмно-синих леггинсах, подобных джинсам, и серой тунике с длинным рукавом.

– Мама? – стоя в дверях, взволнованно позвала я. – Мам, что случилось? – Она не отозвалась. – Что с тобой, мам? – Уже подойдя к ней, спросила я еще раз.

Мама медленно подняла на меня голову, от чего-то ее глаза были мокрые, она плакала, но я не могла понять почему. Приобняв ее, я увидела, что в левой руке она сжимает телефон.

– Из-за чего ты плакала? – Она не отвечала. – Тебе снова звонил Сэм? Он хочет забрать Ника?

Сэмюэль – это мой отчим, второй муж моей мамы, отец моего младшего брата Николса. Сэм был не хорошим человеком, он забирал у мамы деньги и прогуливал их в казино. Мама прожила с ним десять лет; как она его терпела, я не знаю, скорее всего, её останавливало то, что Ник был еще маленький, и она не хотела травмировать психику ребенка. Но когда Сэм стал выносить из дома вещи, мама не выдержала, и подала на развод. С того времени прошло уже полтора года, как они разведены, и суд признал, что Николс останется с матерью. Но Сэм требовал отдать ребенка ему, подавал встречный иск, но судья решения не изменил. С тех пор Сэм хочет забрать сына самостоятельно, и периодически звонит маме и требует вернуть сына.

– Нет, Катерина, это не Сэм. Он уже месяц как не звонит, – спокойно и монотонно ответила мама, не отводя взгляда от стола.

– А что случилось? – Мама тяжело вздохнула. – Мам, не молчи, – обеспокоено говорила я.

– Звонил Скотт, – выдавила на вдохе мама.

Скотт – это мой отец, первый муж мамы, он ушел из семьи, когда я только родилась. Будто пропал без вести. Поначалу он очень часто звонил маме, разговаривал с ней часами. И очень часто извинялся непонятно за что. После звонки стали реже и реже. Мама всё чаще свыкалась с мыслью, что он не вернется. И после он стал звонить только по праздникам, поздравляя нас. И нередко помогал маме деньгами. Почему он ушёл, я не знаю, мама тоже не знает. Единственное, он очень часто повторял маме, что так будет лучше, и мы будем жить спокойно, что он позаботится о нас, чтобы мы ни в чём не нуждались, и что он будет всегда рядом, но далеко от нас. Но он не звонил с прошлого нового года, ни СМС от него не было, ничего, не поздравлял он ни меня, ни маму, словом, от него не было, ни слуха, ни духа.

– Что он хотел, мам? – стараясь держаться как можно спокойнее, спросила я.

– Я не знаю, – чуть не плача ответила она – просил, чтобы ты ему перезвонила.

– Ладно, – я опустила голову маме на плечо.

Присев на корточки возле нее, я положила голову ей на колени и, обнимая маму за талию, начала утешать ее.

– Мам, не плачь, пожалуйста, все хорошо. Не расстраивайся, мы с Ником тебя любим. Хочешь, я не стану ему звонить? Только не расстраивайся. – Мама усмехнулась.

– Я тоже вас люблю. Вставай, не сиди на корточках, – с легкой улыбкой посмотрела на меня мама и погладила по спине.

Я встала и поцеловала маму в щеку.

– Тебе сделать чай?

– Да, давай.

Налив себе и маме чай, я поставила кружки на стол, и села напротив мамы.

– Тебе лучше? – я сделала глоток чая.

– Да, всё хорошо, – спокойно ответила мама. – Скотт сказал, что завтра приедет, и ему надо будет с тобой поговорить, – без эмоций выдала мама. От этого я чуть не подавилась чаем, делая еще один глоток.

– Что? Приедет? – Не смогла я сдержать удивление. От такой новости я не знала как себя вести, радоваться или злиться, я была в замешательстве. Но когда мама протянула мне телефон, я поняла, что лучше позвонить.

Набрав номер отца, и поднеся к уху телефон, я замерла. Пошёл первый гудок. Мое сердце бешено заколотилось; второй гудок, я сделала резкий вдох, чувствую как холодеют руки.

– Алло, – ответил Скотт. Его голос выбил меня из колеи. Словно потеряв дар речи, я молчала, не зная, что сказать. – Алло, Одри, говори – повторил Скотт.

Одри – так звали мою маму.

– Алло, это я, – выдавила из себя я, едва не задохнувшись от волнения.

– Катя, рад тебя слышать.

– Да, и я, – стараясь справиться с волнением, отвечала я.

– Мама с тобой уже поговорила, раз ты звонишь.

– Да, она рассказала всё, – уже чуть успокоившись, говорила я. – Куда ты пропал? За полгода ты ни разу не позвонил, почему?

Отец сделал тяжелый вдох.

– Это, очень не просто, тяжело объяснить. У меня были неприятности, я не мог с вами связаться.

– А сейчас их нет? Сейчас нет неприятностей?

– Нет, сейчас уже всё хорошо.

– Поэтому ты приедешь?

– Что? – По голосу отца чувствовалось, что мой вопрос его очень удивил.

– Ты приедешь, потому что у тебя всё наладилось?

– Да, да, конечно, и не только, тебе мама разве не сказала?

– Что не сказала? – Задав этот вопрос отцу, я повернулась к маме, у нее снова накатились слезы.

– Я приеду за тобой. – Эти слова были словно обухом по голове, и меня охватило чувство изумления.

– Я, я, я перезвоню, – еле слышно и очень удивленно произнесла я и отключила телефон.

Теперь понятно, почему мама плакала и грустила.

– Мама? – я изумленно смотрела на Одри.

– Я не хотела тебе говорить, он… – у мамы покраснели глаза и накатились слезы, она сделала вдох и уже дрожащим голосом продолжила – …он хочет тебя забрать. Он заберёт тебя. Я не хочу этого. – Уже не сдерживая слёзы, говорила мама.

– Мама, мам, не плачь, пожалуйста, не надо. – Я погрустнела, подошла к маме и обняла ее. – Не плачь, не надо, я ведь его не знаю, и не видела его никогда, я не смогу просто взять и уехать от тебя, я не могу вас обоих оставить.

– Катерина, девочка моя, – утирая слезы одной рукой, и обнимая меня другой, говорила мама – я люблю тебя…

– И я тебя очень люблю, мам, – перебила я.

– Прости меня.

– За что? – Удивленно посмотрела я на маму.

– Ты, ты должна уехать с ним.

– Но почему? Зачем? А если я не хочу?

– Потому что, у нас была с ним договоренность, и есть официально подписанный документ, что после развода, по исполнению тебе шестнадцати лет, ты уезжаешь к нему. Это постановление суда и оспорить его мне не удалось, он лишь внес поправку, ты должна будешь прожить с ним год и если тебе не понравится, тогда ты имеешь полное право вернуться ко мне.

– Мама, – тут уже не выдержала и расплакалась я. – Я не хочу уезжать.

– Прости меня, Катерина.

– Нет, мама, не извиняйся, всё будет хорошо. Пойдём в комнату. – Вытерев слезы с глаз рукавом, я убрала кружки от чая в раковину и вместе с мамой прошла в гостиную.

Мы зашли в комнату. Сама гостиная была окрашена в белый цвет, паркетный пол был застелен бархатным белым с чёрными кругами ковром, а на потолке весела большая круглая плоская люстра на восемь лампочек. Посередине комнаты стоял мягкий, средней длины диван бежевого цвета, а напротив него висел телевизор.

Мы с мамой присели на диван. Весь вечер мы провели у телевизора, позже я пошла в ванную комнату.

Ванная комната была отделана белым кафелем, на левой стене от двери была выложена цветная мозаика с дельфинами в голубых, синих и слегка-зеленоватых оттенках, вокруг ванной. Справа, меньше чем в полуметре от ванной, стоял умывальник, над ним висело небольшое зеркало, а слева от мозаики стоял унитаз.

Я приняла ванну, почистила зубы, надела шёлковую, темно-синего цвета, короткую пижаму, состоящую из просторных шорт на резинке и топа. Прошла в свою комнату. Перед тем, как лечь в кровать, я распустила свои длинные волосы, расчесала их, заплела в косу и легла спать.




Глава 2


Утром, проснувшись, я приняла душ, почистила зубы, надела свои любимые синие джинсы, приталенную водолазку чёрного цвета, собрала волосы в высокий хвост, подвела стрелки на глазах, слегка нарумянила щёки и прошла на кухню, завтракать, где меня уже ждали мама и брат.

Ник был уже одет в тёмно-синие джинсы, белую водолазку, поверх которой была надета стильная клетчатая бирюзово-синяя рубашка с коротким рукавом.

После завтрака, я созвонилась с подругами, Илин и Олив, которые жили через три дома от меня. И совсем перед выходом я накрасила губы бледно-розовым блеском, подушилась парфюмом, надела кожаную куртку и полу-замшевые ботильоны, взяла сумку с учебниками, дождалась пока Николс наденет свою серую толстовку с капюшоном и чёрно-синие кеды. Мы вышли из дома, когда к нему как раз только подошли девочки. Олив была одета в светло-коричневую полутунику-разлетайку, чёрную классическую кожанку, которая была полностью расстегнута, а на левом плече висела чёрная сумка-клатч на длинном ремешке. Черные штаны в обтяжку и, на тон светлее туники, кожаные сапоги с белой подошвой. Рыжие до плеч волосы были распущены и ровная челка слегка прикрывала тонкие светло-рыжеватые брови. На Илин были надеты: коричневая куртка-кожанка, косуха, синие джинсы и чёрные ботфорты. Ее рыжие волосы были заплетены в колосок, а единственным отличием в макияже были светло-серые тени, всё же остальное было точь-в-точь как у Олив. У них обоих были миндалевидные глаза ярко-голубого цвета, большие длинные светлые ресницы, выделенные легким макияжем, чёрной подводкой и чёрной тушью. Прямые ровные носики были слегка припудрены, скрывая еле заметные веснушки, а тонкие аккуратные губы покрыты прозрачным блеском. Мы поздоровались и пошли в школу через сквер.

Первые два урока: физика и биология, прошли как обычно, и всё было хорошо. Но, затем я вошла в кабинет алгебры, где справа от меня висела длинная доска почти на всю стену, а слева стоял учительский стол, за которым располагались парные парты на двадцать человек. За столом сидела, учитель миссис Роз, женщина в возрасте лет пятидесяти—пятидесяти пяти в меру упитанная, одета в чёрную с вышитыми стразами в пол юбку, и тёмно серую блузку. Волосы чёрные, как смоль, как обычно завязаны в аккуратную гульку на затылке. Округлое лицо, небольшие азиатские глаза, в которых читалась доброта и любовь, но в то же время строгость и усталость, прямой нос, маленькие пухлые губы, и слегка конопатые щеки. Добрейшей души женщина, которую очень любили и уважали ученики. Надев свои очки в тонкой прямоугольной прозрачной оправе, она проверяла тетради.

Я почувствовала легкое головокружение, решив что это лишь легкое недомогание я не обратила внимание. Мы с девочками прошли в класс. Олив и я сели за последнюю парту, а Илин села за парту перед нами, напротив меня, так же в класс стали заходить и другие ученики. Один из парней по имени Стив Майлз высокий мускулистый спортсмен, он играл в школьной команде по баскетболу, подсел к Илин. Светловолосый, голубоглазый, многие девушки пошли бы на многое, лишь бы завладеть его вниманием, но его предпочтения были отданы мне, а что касается меня, я не отвечала ему тем же, но в общении не ограничивала. Урок начался, всё шло хорошо, но отчего-то у меня снова закружилась голова, и с каждой минутой становилось всё хуже, в глазах поплыло, по рукам от плеч до фаланг пальцев пробежали колики. Я внезапно почувствовала, что не могу взять ручку, что со мной?

– Катя? Катя, ты в порядке? Что с тобой? – услышала я взволнованный голос Олив.

– Ей срочно нужно к врачу! – услышала я Илин.

– Давайте я отнесу ее? – раздался голос Стива.

Я пыталась поднять голову и разглядеть лицо, но ничего не удалось, в глазах было мутно, как в как омуте, ничего не было не видно.

– Миссис Роз, Катерине плохо, мы отведем ее в медпункт, – обратилась Олив к учителю.

– Да, но кто-то один останьтесь, – ответила та, обращаясь к Олив, Илин и Стиву.

– Илин, останься – попросила ее сестра.

Я чувствовала, как меня взяли под руки. Медленно, делая шаг за шагом пошли к выходу… Хлопок дверью. Я поняла, что мы вышли из класса. Шаг, еще шаг… В ушах звенит… Что это? Сильнее, раздирающий перепонки звон. В глазах темнеет, ноги тяжелеют, нет, они как вата, чувствую истощение, невыносимый звон в ушах, ничего не слышу, в глазах темно, беспросветно темно, я падаю? Нет, меня трясёт, не чувствую пола, ноги и руки, как вата, ничего не чувствую. Сердце подходит к горлу, трудно дышать, звон в ушах, мне больно, очень, грудь сдавило, как будто на неё положили тонну кирпичей, не могу дышать, я… я… не мо…

Почувствовав неприятное жжение в носу, я немного поморщилась… Снова жжёт, «что это?»

– Эй, Катя, Катя? Ты слышишь? – Чей-то незнакомый голос говорил где-то в стороне, какие-то щелчки, неприятные шлепки по щекам, от чего я снова поморщилась.

– Она приходит в себя! – Олив? Да, это её голос. Я попыталась открыть глаза. Ярко! Очень яркий свет ударил в глаза, все плывёт.

– Зрачок реагирует. Она приходит в чувство. Попробуй позвать её еще раз. – Снова этот посторонний голос.

– Катя, Катерина? Ты слышишь? Ответь, пожалуйста, – чуть ли не взмолившись, говорила Олив.

Я медленно водила глазами, зрение вернулось. Наконец-то вижу, на секунду показалось, что лучше, чем раньше. Я лежала в медпункте на кушетке у стенки, рядом стояла медсестра, и наблюдала за мной. В руках она держала маленький фонарик и маленький мокрый кусочек ваты. Вата с нашатырем и фонарик, вот что мне жгло нос и ослепило когда я открыла глаза. В стороне возле двери в медпункт стоял, скрестив на груди руки, и смотрел в пол Стив; по его лицу было понятно, что он очень переживает, но старается не подавать вида.

– Я слышу и вижу тебя, Лив. – Подруга сидела возле меня и держала за руку.

– Катя! Ты очнулась! С тобой все хорошо? – Накинувшись на меня с объятьями, протарахтела Олив.

– Да, со мной все хорошо, я в полном порядке. – Отцепившись от подруги и сев на кушетку ответила я.

По глазам Стива было видно, что он оживился.

– Стив, – позвала я. – Парень поднял на меня глаза. – Все хорошо, я в порядке. – На его лице проскользнула улыбка, я улыбнулась в ответ.

– Так, давай-ка я ещё раз тебя осмотрю, – сказала медсестра и подошла ко мне. Она внимательно осмотрела меня, проверила моё сердцебиение, измерила давление. А как только окончательно убедилась, что я в норме, отпустила меня на урок. Я встала с кушетки и почувствовала большой прилив сил и энергии – такое необычное чувство.

Мы вернулись в класс, мои одноклассники очень встревожено на меня смотрели, и в их глазах читался немой вопрос, «что с тобой произошло?»

– Со мной всё нормально, просто упадок сил. Я – в полном порядке, – уверенно обратилась я к классу. После чего напряжение среди одноклассников спало.

Мы вернулись на свои места, и продолжили занятия, но продлилось это недолго, так как ровно через три минуты после нашего возвращения прозвенел звонок и мы вчетвером, собрались в столовую. По дороге Стива позвала команда, и он ушёл с ними. Пока мы шли в столовую, меня толкнул какой-то мальчишка из младших классов, что жутко разозлило меня, я хотела пойти за ним, как вдруг почувствовала, что меня за запястье кто-то схватил. Я обернулась и очень удивилась, это была Илин.

– Катя, это всего лишь мальчишка, ты чего? – слегка удивленно, сказала она. Не знаю почему, но то, что подруга меня остановила, разозлило меня ещё больше. Я резко вырвала свою руку из ее руки и очень небрежно ответила:

– И что дальше? Если он малолетка, ему все можно?

– Катя? Я не узнаю тебя, – удивилась, Олив – после обморока ты сама не своя, – взволнованно произнесла подруга.

Ее слова я приняла как замечание, и уже хотела было нагрубить Лив, как вдруг неожиданно вспомнила слова той странной девушки в парке, «держи себя в руках», теперь понятно о чем она говорила, но как? Как она могла узнать об этом? Очень странно.

– Вы правы, я сама не своя, извините меня, – обратилась я к подругам, стараясь как можно глубже подавить свою злость.

Мы пришли в столовую, где уже выстроилась большая очередь, мы взяли подносы и стали медленно продвигаться по очереди, как вдруг какой-то парень из параллельного класса влез перед нами.

– Эй, ты! – возмутилась я.

– Расслабься Холт, все в норме, – нагло и язвительно заявил парень, обращаясь ко мне по фамилии. От чего меня снова одолело чувство непреодолимого гнева, и я ужасно захотела стукнуть его подносом по лицу, чувствуя, как у меня чешутся руки, и злость овладевает мной, как вдруг я снова вспомнила слова той девушки «не поддавайся соблазну». Как она могла всё это знать? Кто она такая? Это стало раздражать меня ещё больше. Подошла наша очередь, я взяла томатный сок, причём, это вызвало удивление у всех, и даже у меня самой, ведь прежде я ненавидела томатный сок. Мы прошли за наш столик у окна, сели. Девочки принялись кушать свои салаты, а я медленно пила томатный сок.

– Катя? У тебя раньше было что-то подобное? – спросила меня Илин.

– Ты о чём? – не поняв вопрос подруги, и слегка раздражённо переспросила я.

– Об обмороке. У тебя, когда-нибудь уже было такое?

– Нет, это впервые. – Впервые в жизни меня жутко раздражало их общество.

– Ты очень странно себя ведёшь, с тобой всё хорошо?

Я решила проигнорировать вопрос Илин и, уставившись в окно, ни чего не ответила.

– Катерина! – не унималась подруга. Так Илин обращалась ко мне только тогда, когда злилась.

– ЧТО?! – Грубо спросила я. Девочки не ожидали такова поведения от меня и слегка перепугались. Они удивленно переглянулись и снова посмотрели на меня в ожидании. – Прости Лин, я не хотела тебе грубить, правда, извини, я сама не своя и не пойму что со мной происходит, возможно, на меня влияет так приезд отца. Я ужасно раздражительна. Может, мне стоит пойти домой?

– Если ты считаешь, что так будет лучше, конечно, иди, только не забудь позвонить, как только станет лучше, – поддержала меня Илин.

– Да, Катя, думаю, тебе и правда стоит отлежаться дома, может тебя проводить? – добавила Олив.

– Нет, Лив спасибо, я дойду сама.

– Хорошо, иди, мы тебя прикроем, – с улыбкой сказала Олив.

Я допила сок, взяла сумку и куртку и направилась к выходу. Выходя из школы, я надела куртку, подключила наушники к телефону, включила музыку и через сквер направилась домой. Я шла, не торопясь, раздумывая о сегодняшнем дне, понимая и осознавая, что со мной творится что-то неладное, и я понятия не имею, из-за чего это произошло, и что всему этому поспособствовало.

– Эй, – еле слышно сквозь наушники расслышала я. Подняв голову, я увидела в метре от меня парня, на вид чуть старше меня, лет восемнадцати. Он был одет в спортивный костюм черного цвета без каких-либо логотипов и эмблем, на голову был натянут капюшон, поэтому я не могла разглядеть его лицо. С виду парень казался слегка худощавым, и ростом не выше меня. Что-то внутри меня подсказывало, что с ним что-то не так, не то, чтобы страх, скорее недоверие и настороженность медленно овладевали мной.

– Ты, что-то хотел? – спросила я, вытащив из одного уха наушник.

– Ничего особенного, просто хотел познакомиться, – вежливо ответил он.

– Очень мило, но я не настроена на знакомство, – ответила я и сделала шаг в сторону от парня.

– Да, брось ты, Катерина! – ехидно возмутился он.

Я резко остановилась, вынула из уха второй наушник и подошла к парню очень близко. Чувства удивления и гнева переполняли меня, откуда он знает меня?

– Откуда ты знаешь мое имя?! – зло проговорила я сквозь зубы, схватив парня за грудки правой рукой.

– А ты и впрямь очень похожа на Скотта, – с ухмылкой продолжал он – зря он редко упоминал о тебе, а вот характер у тебя явно не его, уж больно ты пылкая, мне такие нравятся, – усмехнулся он и посмотрел мне в глаза.

Я резко оттолкнула незнакомца. И снова взглянула на него. «Боже мой, что это?!» Удивлённо и слегка напуганно подумала про себя я. Его глаза были ярко песочного, нет, скорее ярко золотистого, неестественного для человека цвета. Я не могла разглядеть его лица, так как меня пленил его взгляд.

– Кто ты такой?! – прикрикнула я, не отрывая взгляда от его глаз.

Парень подошёл ко мне, он смотрел мне прямо в глаза, и я не отрывала от него взгляда. Внутри меня варилась каша из чувств: удивление, злость, неведение, озадаченность; я не понимала, что делаю и как себя вести, я делала всё инстинктивно, и сама удивлялась этому.

– Ты очень смелая, и немного безрассудная, – с этими словами он едва коснулся пальцами моего лица. Его руки были холоднее льда.

– Кто ты такой? – я снова повторила вопрос, уже раздраженным тоном.

Незнакомец положил мне на плечо правую руку, а левой заправил за ухо волосы, ехидно улыбнулся, опустив глаза, а когда поднял взгляд, я ужаснулась, и мое сердцебиение участилось, его ярко золотистая радужка, стремительно темнела, и заполняла весь глаз черным цветом.

– Не стоит недооценивать противника, тем более, если ты не знаешь кто…

– Оставь ее!!! – услышала я голос отца.

Он стоял в метрах пяти от нас в той стороне, где находилась школа, в чёрных туфлях на шнуровке, чёрное до колен камвольное пальто, полностью расстегнутое, под которым скрывался тёмно-синий классический костюм, а под пиджаком – кристально-белая рубашка, не застёгнутая сверху на три пуговицы.

– Папа? – я удивленно посмотрела на отца.

– Привет Катерина – поздоровался он добрым и слегка шутливым голосом. И тут же перевел взгляд на парня, и его лицо сразу исказилось злобой. – Я сказал, оставь ее!

– О-о-о, – протянул парень, и посмотрел на отца – Скотт, давно не виделись, у тебя чудесная дочь, такая смелая, – ехидничал парень, снова глядя на меня.

– Убери от неё руки – гневно проговорил отец.

– Она, так прекрасна, – проговорил парень и опустил руки. – Я думаю, Хоррор будет рад,– со злобной ухмылкой бросил он, повернувшись лицом к отцу и сделал шаг назад.

Я посмотрела на папу, в ожидании, что он ответит, но у него, как будто свело скулы. Я вновь посмотрела в сторону, где стоял парень, но его и след простыл.

– Куда, он делся? – спросила я, посмотрев на отца.

– Ушёл, и надеюсь надолго. – Встревожено проговорил Скотт, подходя ко мне и оглядываясь по сторонам. – Я очень рад видеть тебя, – отец обнял меня.

– А что ты тут делал? – поинтересовалась я, когда мы вместе направились домой.

– Я бродил тут неподалеку. – Сказал он, как то нервозно и озадаченно.

– Что происходит? – я нервничала, понимая, что отец врёт. – Чего ты боишься?

– Я не боюсь, а опасаюсь. Этот парень псих, и его стоит сторониться. И еще он может проследить за нами. А тебе, я уверен, это не нужно, а мне тем более. Я приехал забрать тебя, а не защищать от психопатов.

Его слова были очень внушительны и я решила не спорить, а молча пойти домой. Подходя к дому, папа неожиданно, сделав глубокий вдох, сказал мне.

– Ничего не говори маме.

Я покорно кивнула и зашла. Скотт зашел следом. Как только мы встали на пороге, мама сразу позвала нас обедать. Мы сняли с отцом обувь и верхнюю одежду, прошли на кухню, помыли руки и сели за стол, где уже было накрыто.

– Катерина, – обратился ко мне Скотт, сидя рядом с мамой. – Пока тебя не было, мы посоветовались и приняли решение, что нам нужно ехать сейчас. Я, немного опешив, посмотрела на маму, – она покорно кивнула.

– ЧТО?! А мое мнение вы спросили? Мне уже не шесть лет, чтобы вы за меня решали! Я сама знаю, чего хочу и чего не хочу! И уж я точно не хочу никуда ехать! Мне и здесь хорошо! А вы хотя бы ради интереса могли спросить мое мнение! – Разозлившись, я встала из-за стола и отчитала родителей. После чего направилась в свою комнату.

Зайдя к себе, увидела посреди комнаты мою дорожную сумку. «Они уже и вещи за меня собрали»! – обиженно подумала я. У меня на глаза навернулись слезы, я села на кровать лицом к окну и стала тихо плакать. Тут ко мне кто-то постучался. Быстро утерев слезы, я грустно спросила:

– Кто?

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул отец.

– Можно, я войду?

– Нет. Это что-то изменит? – злилась я.

Он вошел и закрыл дверь.

– Катерина, послушай, так нужно. Ты видела в парке этого ненормального, он хочет отомстить мне, причиняя вред тебе. И он не остановится ни перед чем, тем более, если я буду далеко от тебя.

– Так оставайся здесь, в чем проблема?

– Дочка, я бы остался, но это не возможно.

– У меня здесь школа, и друзья, и мама.

– Вопрос со школой уже решен, год окончен и завтра у тебя начнутся летние каникулы. С мамой и друзьями ты можешь общаться по скайпу.

– Ты всё решил за меня, вы с мамой всё решили за меня! Я не хочу уезжать! Не хочу! – злилась я и стала уже кричать на отца.

– Детка, пойми, там ты будешь в безопасности. Я обещаю, всё будет хорошо. Хочешь, договоримся, что если тебе там совсем не понравится, то ты вернёшься через неделю, хорошо?

– Обещаешь? – с надеждой спросила я.

– Обещаю, – уверенно произнёс отец и обнял меня. – У нас есть еще два часа, ты можешь пока отдохнуть. – С этими словами Скотт вышел из комнаты. А я позвонила подругам и известила их о своём отъезде.

Спустя двадцать минут они были у меня дома, в моей комнате.

– Катя, ты в своем уме? Здесь ведь твой дом, твоя семья и мы.– Расстроилась Илин.

– Это не мое решение, я не хочу уезжать.

– Так почему не останешься? – спросила Олив.

– За меня уже всё решили и сделали, моего мнения не спрашивали, можно сказать, меня принудили, но, я внесла свою поправку, если мне не понравится, а мне не понравиться, я через неделю вернусь обратно.

Мы просидели в комнате до последнего, пока в комнату не вошел отец и не сказал, что пора ехать. Мы с подругами вышли на улицу, ожидая такси.

– Как доберешься, позвони – сказала Олив и крепко обняла меня.

– Постарайся вернуться, Катя, – с легкой дрожью в голосе сказала Илин и тоже обняла меня.

– Я постараюсь.

Девочки направились в сторону дома, а так как машина еще не подъехала, я зашла в дом. Мама и папа сидели на кухне, и о чем-то говорили. Я подошла к ним, села рядом с мамой и крепко обняла ее, и слегка прослезилась.

– Не плачь, дочка – утешала меня мама. – Всё будет хорошо. Я люблю тебя, мы с Ником не пропадём.

Я встала и пошла в комнату к брату. Постучала в дверь и спросила

– Ник, к тебе можно?

– Да, – услышала я его тонкий голосок.

– Я скоро уезжаю, – я зашла к нему и встала возле двери. Брат сидел за своим письменным столом и что то писал на листке бумаги.

Расположение его комнаты было точно такое же, как и у меня.

– Я знаю.

– Ты все время просидел в комнате и ни разу не вышел.

– Я не хочу, чтобы ты уезжала. – Не отрываясь от стола, говорил он.

– Ник, я тоже не хочу, но мне приходится, – грустно проговорила я, понимая, что не могу сдержать слезы. Я сделала шаг в его сторону. Он быстро сложил листок пополам, подбежал, обнял меня крепко и отдал листок.

– Откроешь его, как будешь в самолете.

– Хорошо Ник. – После чего я не выдержала и расплакалась. Я присела на корточки, чтобы быть с братом одного роста. Он обнял меня за шею и крепко-крепко сжал.

– Я люблю тебя – сквозь слезы говорил маленький Николс.

– И я тебя очень люблю.

Тут мы услышали голос мамы:

– Катя, машина, – крикнула негромко она.

Я взяла брата на руки, не смотря на то, что он был уже достаточно тяжёлый, вышла с ним из комнаты и направилась к выходу.

Такси уже стояло и мама что-то говорила отцу, я подошла к ним, и поставила Ника на землю.

– Береги ее Скотт, она у меня одна, – сказала мама отцу.

– Не волнуйся, всё будет хорошо, Одри, – ответил он маме и тут же обратился ко мне: – Катя, иди в машину, твоя сумка на заднем сидении.

Я еще раз обняла брата и поцеловала в макушку. Обняла напоследок маму и, поцеловав в щеку, пошла к машине, следом за мной шел отец. Мы сели в такси и направились в аэропорт. Доехали мы быстро и еще пятнадцать минут ждали самолет. Вскоре мы уже летели в Ратленд. А так как лететь нам несколько часов, и в самолете я летела впервые, меня слегка укачало. Я решила, что будет лучше, если я постараюсь уснуть. Но перед этим, как и обещала брату, я открыла его листок, который он дал мне перед уездом. На листке с одной стороны был рисунок: дом, мама, он, и я, а на другой, очень старательным, но еще не выработанным и не умелым почерком написано «Катя, мы тебя очень любим, возвращайся скорее, я скучаю». От этой открытки мне стало очень грустно, я прослезилась, но вскоре успокоилась и постепенно заснула.

Не знаю, сколько я спала, но проснулась от папиного толчка в плечо.

– Что такое? – Сонным голосом спросила я, пытаясь прийти в себя.

– Мы идём на посадку.

– Уже прилетели?

– Да – усмехнувшись, ответил отец.

– Сколько я спала?

– Долго, – С улыбкой ответил отец.

В этот момент самолет уже сел и нас уведомили, что можно выходить. Как только я вышла из самолета, меня ослепил яркий свет солнца, я медленно спускалась по трапу, следом шел отец.

– Удивительно, в нашем городе светит солнце, это что-то новое. – Шутливо проговорил папа. – Поедем, нас уже ждут.

– Кто? – удивилась я.

– Твой брат. Видишь, серебряную шевроле Lacetti, а возле нее парень стоит?

– Да.

– Вот он и есть твой брат.

– А чего я еще о тебе не знаю?

– Узнаешь со временем, – с улыбкой ответил Скотт.

Мы уже подошли к машине, и я лучше разглядела братца. Это был высокий мускулистый парень с овальным лицом, большими черными глазами, прямым носом и пухлыми губами. Его волосы были коротко стрижены темно-русого цвета. Он был одет в спортивный белый костюм и белые кеды.

– Привет сын, познакомься, это твоя сестра Катя, о которой я говорил. Катя – это Дэниэл .

– Привет – дружелюбно сказала я и протянула ему руку. На что он только шмыгнул носом и строго проговорил:

– Поехали, я голодный. – И сел в машину.

– Не злись на него, когда он хочет есть, он всегда злой, – тихо сказал мне отец, открывая дверь машины.




Глава 3


Ехали мы довольно долго, так как дом моего отца был далеко за городом. Проезжая по улицам города, мне стало ясно, что этот городок очень тихий, подозрительно тихий и даже немного мрачный. Возможно, это из-за постоянной пасмурной погоды. Для себя я сделала такой вывод.

– Ну всё, приехали, – отвлёк меня от раздумий отец.

Я вышла из машины. И первоначально даже не поняла где я. Везде деревья, трава, похоже на лес. А посреди него огромный двухэтажный дом. Большое крыльцо, до которого располагались длинные, узкие, гранитные белые ступеньки, окна застекленные от потолка до самого пола с белыми рейками, большая мансардная крыша, а сбоку въезд в гараж, свиду тоже достаточно большой. Весь дом был отделан белой шубой, что придавала ему изысканности.

– Ничего себе хоромы! – сказала я с восторгом, оглядев дом.

– Ты еще внутри не была, – добавил отец, направляясь к дому. – Пойдём, я покажу тебе всё.

Я взяла сумку с вещами и прошла за отцом. Мы зашли на веранду. Зайдя в дом, я почувствовала сильное головокружение и тошноту, но через секунду это прошло. Высветленная благодаря обилию окон большая веранда с множеством настенных картин, высокий белый с золотистым орнаментом потолок, светлый паркетный пол, на котором расстилался белый, широкий ворсистый ковер. В правом дальнем углу шла широкая из белого дерева лестница на второй этаж. Справа от входной двери была дверь в гараж, как сказал мне отец. Слева веранда сворачивала в какую-то комнату.

– Не стой, пойдем – поторопил меня отец.

– Да, иду – ответила я, всё ещё осматривая веранду.

С веранды мы зашли в тот самый левый поворот. Это оказался такой же огромный, как и веранда, светлый зал, с белым потолком и светлым паркетным полом, который застилал огромный ковёр на весь зал. Напротив меня было большое во всю стену окно, на стене слева висел огромный домашний кинотеатр, ближе к центру стоял широкий длинный диван из белой кожи, чуть дальше обеденный стол из красного дерева на двенадцать персон, и такие же стулья, обшитые шёлком. И наконец, широкая дубовая дверь в другую комнату.

Отец провёл меня во вторую комнату, точнее, кухню. В середине кухни стоял большой стол для готовки, за ним во всю стену тянулось окно и переходило на левую стенку. Справа от входа стоял большой холодильник, ближе к левой оконной стенке стояла морозильная камера. Кухня тоже была светлая. Стены были отделаны кухонной плиткой, а на полу расстилался светлый палас.

– Привет Катерина – весело поздоровалась со мной женщина лет сорока, встав из-за стола с кастрюлей в руках. Она была очень красивая, овальное лицо, пухлые щеки и губы, прямой нос, миндалевидные глаза, в меру широкий лоб, каштановые короткие до плеч волосы, стриженные лесенкой и с косой челкой. Из-за стола мне не было видно, во что она была одета, хотя я разглядела серую кофту.

– Здравствуйте, – немного вздрогнув от неожиданности, ответила я.

– Это моя жена Идель, – уведомил меня отец.

– Очень приятно, – сказала я Идель, улыбнувшись.

– Взаимно, Катерина. После экскурсии спускайся на кухню, с дороги тебе нужно поесть.

– Спасибо, я приду. И пожалуйста, зовите меня просто Катя.

– На этом этаже ты видела всё, пошли дальше, – сказал мне отец.

Поднявшись на второй этаж, мы вышли в холл.

– Это малый зал, – объяснил отец.

От лестницы во всю стену слева было окно, напротив лестницы висел большой телевизор, ближе к середине комнаты стоял белый кожаный диван, немного меньше чем в большом зале, пол также был паркетный, застеленный светлым ковром. Справа от лестницы шла дверь, после которой тянулся коридор с бра, висевшими только по одной стороне. Дальше с правой стороны было еще две двери.

– Вот эта твоя комната, – сказал отец, показывая дверь справа.

Я открыла дверь и вошла в комнату, следом вошел отец. Это была большая просторная комната. Слева от меня стояла большая двуспальная кровать, справа – шкаф купе. Напротив кровати стоял компьютерный стол и кресло, слева от неё тумбочка, дальше стенка с широким окном. Комната была обклеена обоями светло-голубоватого, почти прозрачного оттенка, пол был паркетный, светлый, его застилал белый ковёр. Параллельно двери в комнату была ещё одна дверь в ванную. Пройдя в ванную, я увидела, что справа от двери стоял умывальник, по правой стенке была большая ванна, занавешенная светло-персиковой занавеской для ванн, чуть дальше стоял унитаз. Вся ванная была отделана персиковым кафелем. Помимо моей двери в ванной было еще две.

– Ну, вот и всё вроде, самое основное ты увидела, – сказал отец, когда я вышла из ванной.

– Да уж, а что не основное?

– Мансарда, там комната Дэниэла и спортивный зал, тебе там делать нечего.

– Ладно.

– Кстати, нам пора за стол, а то Идель нас убьёт. Она не любит опозданий.

– В таком случае пошли.

Мы спустились в большой зал, и сели за стол.

Когда Идель накрыла на стол, и села кушать с нами, Дэн даже не пытался скрыть свое пренебрежение к еде. Он через силу надкусил жареный кусочек мяса, тут же выплюнул его в тарелку.

– Я не буду есть это дерьмо! – злобно проговорил брат.

– Дэниэл! – грубо отреагировала Идель. – Будь тактичней, у нас гостья.

– Я не собираюсь лизоблюдничать перед ней!

– Дэн, марш в комнату! – вмешался отец.

Парень не заставил себя ждать. Он психанул, встал из-за стола и ушёл на второй этаж.

– Не злись на него, дочка, – обратился ко мне отец.

– Ничего. Всё хорошо. Возможно, ему нужно привыкнуть ко мне. – добродушно ответила я и продолжила ужинать.

Когда все поели, я помогла Идель убрать посуду. Хотя происходило всё молча и натянуто, из-за выходки Дэна.




Глава 4


Сидя в кресле у себя в комнате и слегка качаясь, задумавшись, я вспомнила, что обещала позвонить Олив и Илин. Я взяла со стола свой телефон и набрала их номер. Пошли гудки.

– Алло, – ответила Илин.

– Привет, – радостно крикнула я.

– О боже, Катя! – воскликнула она. – Как я рада тебя слышать! Рассказывай всё, как дела, как долетела, где живёт твой отец, есть ли у него семья, как тебя приняли, и что ты делала до того как решила позвонить? – завалила меня вопросами подруга.

– Со мной всё хорошо, доехала нормально, живёт отец недалеко от города, у лесополосы, в большом двухэтажном доме, у него жена и сын, Дэн.

– Симпатичный? – спросила Олив.

– Привет Олив – поздоровалась я. Илин включила конференц-связь, пока я говорила про дом. – Не то слово. Он – красавчик.

– А жену как зовут? – спросила Илин.

– Идель.

– Как тебя приняли? – поинтересовалась Олив.

– Отец и Идель – радушно. Его жена очень милая, весёлая и добрая. А вот брат мне вообще не рад. И не старается скрыть этого. В общем, знакомство прошло не совсем удачно. Посмотрим, что будет дальше.

– А живешь ты где? – спросила Илин.

– У меня отдельная комната.

– Это хорошо, докучать никто не будет.

Тут в двери кто-то постучал, я решила, что это отец.

– Девочки ко мне отец зашел, я перезвоню.

– Нет, Катя, давай мы тебе завтра сами позвоним, – сказала Илин.

– Да, тогда до завтра.

– Пока Катя, – сказала Олив, и Илин повесила трубку.

– Заходи, – крикнула я, думая, что это отец.

Дверь осторожно открылась, и в комнату вошел Дэниэл.

– Дэн? – удивилась я, когда увидела парня.

– Я могу пройти? – аккуратно и немного виновато спросил он.

– Да проходи, – всё ещё удивлённо ответила я.

Брат прошел по комнате к кровати, аккуратно сел на край, напротив меня.

– И что заставило тебя зайти ко мне? – решила жёстко начать я.

– Я пришел извиниться за своё поведение. Просто с твоим приездом многое поменялось, я не был к этому готов, вот и злился на тебя.

– А сейчас что изменилось?

– Я понял, что ты – его дочь, и я должен принять то, что у отца до нас была семья, – медленно говорил Дэн, обдумывая каждое слово.

– Ясно, – коротко ответила я.

– И всё? – парень удивился и встал с кровати.

– А ты чего ждал? – я встала с кресла. – Думал, что придёшь ко мне с повинной и я всё забуду?

– Да! Именно так я и думал…

– Ты ошибся! – перебила я брата. – Всё, что тебе не нравится, высказывай отцу.

Дэн открыл дверь, на пороге стоял отец. Он сделал шаг в комнату, преграждая путь парню, от чего тот естественно попятился. Тогда Дэн решил уйти из комнаты через ванную, но отец его остановил:

– Стой! – грозно сказал Скотт, когда парень потянулась к дверной ручке.

Дэн опустил руку и замер на месте.

– Повернись, – продолжил отец, немного сбавив тон. Дэн нехотя повернулся.

– А теперь ты мне расскажешь, что случилось, – спокойно, но всё же приказным тоном сказал отец.

– При ней? – брезгливо спросил брат, показывая на меня рукой.

– Её зовут Катерина. И она мой ребенок, как и ты. Относись к ней с уважением.

– Ей здесь не место! – крикнул на отца парень.

– Не смей повышать на меня голос! – грозно сказал отец. – Иди к себе, я сейчас приду.

Парень быстро удалился из комнаты, было заметно, что он через силу сдерживает свои эмоции.

– Прости меня.

– Я на тебя не злюсь, я зла на него.

– Вы подружитесь, он хороший.

– Да, наверно.

– Еще раз извини, – сказал отец и вышел из комнаты.

Я снова села в кресло, задумалась и уставилась в окно. Но от задумчивости меня отвлек голос Дэна где-то далеко, я не могла разобрать что он говорит, но знала точно, что он упорно настроен против меня. Мне стало интересно, что может говорить отец и я вошла в ванную комнату, чтобы хоть что-то услышать. Но почему-то говорить они стали намного тише, так что с трудом можно было понять речь. Но кое-что я всё же разобрала.

– Она – человек, я не хочу подстраиваться под нее.

– Она – лишь наполовину человек! Ты слышал, что сказал Энох, прояви терпение.

– Я не могу строить из себя того, кем не являюсь!

– Тебе придется переступить через свои принципы!

– Мы не можем есть обычную еду. А как мы будем охотиться? Она рано или поздно всё равно узнает или догадается, я не хочу ей врать!

– Тебе придётся!

– Мне легче её ненавидеть, чем врать!

– Мне тоже тяжело, но ничего не поделать, своей ненавистью ты сделаешь только хуже. Отсюда не выбраться. Что, если она уйдёт из дома, и нарвётся на кого-нибудь? Это сейчас она не может ничего сделать. Она ведь тремер, даже Энох боится ее. И ты сам знаешь, что Хоррор нашел её. Мы сможем её защитить, пока она перерождается, только если она будет у нас на глазах. Ей нельзя оставаться одной. Постарайся принять это.

– Я постараюсь.

Я выскочила из ванной и быстро плюхнулась на кровать, на спину, глядя в потолок. С ужасом вспоминала я каждое слово, но не могла понять как они связаны, единственное, что я поняла, Дэн меня не ненавидит. А отец притворяется, но они оба, а возможно и Идель, что-то знают обо мне такого, чего не знаю я. Это пугает. «Отсюда не выбраться. Она ведь тремер, сам Энох боится ее. И ты сам знаешь, что Хоррор нашел ёе. Мы сможем её защитить, пока она перерождается, если она будет у нас на глазах». Эти фразы запали мне в голову. Откуда не выбраться? Кто такой Энох? Какой Хоррор меня нашел? Что значит «перерождаюсь»? От чего меня защищать? – Я задавала себе вопросы, на которые так хотела знать ответ. Но понимала, что мне на них никто не ответит. Ведь я не должна была слышать эти вопросы. Чувствует мое сердце, отец меня не просто так к себе забрал. И что-то здесь нечисто.

Пока я размышляла, в двери снова постучали. Я насторожилась, мне надо было делать вид, что я ничего не слышала и не знаю, но всё же ответить не решилась. Я продолжала думать, что этот разговор может значить, но меня снова потревожил стук в дверь.

– Катя, – услышала я голос Дэна – Я знаю, что ты в комнате. Знаю, ты злишься на меня и не пускаешь, это правильно. Но послушай. Я был не прав, прости.

Я слышала сожаление и вину, но понимала, что это наигранно, причём очень даже хорошо.

– Я на тебя не злюсь, – через силу выдавила я.

– Можно войти?

– Войди.

Дэниэл зашёл в комнату, прошёл и сел в кресло.

В комнате повисла напряжённая тишина.

– Расскажи о себе, – сказал мне парень.

– Я – шестнадцатилетняя девушка, которая жила с мамой и братом до того момента, как появился мой отец и забрал меня.

– Немногословно.

– А чего ты ожидал? Я здесь первый день, и мне здесь не очень нравится. Поэтому дай мне время адаптироваться и свыкнуться с мыслью, что теперь это – мой дом.

– Да, прости. Я не подумал. Отдыхай, завтра новый день, новые мысли. – С этими словами Дэн вышел из комнаты.

Я расстелила постель и, приняв душ, легла спать. Уснула я на удивление быстро. Мне приснился странный сон.

Я стояла в лесу на какой-то поляне. В голове крутился диалог отца и Дэна, причём очень разборчиво, слышно было каждое слово. И неожиданно, резко закружилась голова, я упала на колени, не удержав равновесие, внезапно мне стало сдавливать виски, с каждой секундой всё сильнее, и больнее; через пару минут это была адская, ужасная, невыносимая боль. Я сильно пыталась сжать голову руками, упала на бок, на землю и, поджав под себя ноги, кричала; мне казалось, что у меня агония, я ничего не понимала, боль подавила все мои естественные чувства, я ничего не слышала, даже собственного крика, в глазах затуманилось. Я хотела умереть, но не чувствовать эту боль; мне стало больно дышать, грудь сдавило, не могла сделать вдох, мне стало страшно и жутко; я ничего не понимала, просто хотела чтобы это поскорее прекратилось. Вдруг неожиданно, боль стала утихать, я почувствовала на себе чей-то взгляд, а боль становилась всё слабее, постепенно я стала приходить в себя. Зрение немного восстановилось, и я смогла различать цвета, хоть и очень мутно. Я немного приподнялась с земли и увидела, что ко мне приближается человек, я долго всматривалась, и щурилась, чтобы понять, кто это. Но пока он не подошел ко мне очень близко я так и не разобралась. Это был мой отец. Разглядев его, я слабо и легко улыбнулась, а он внимательно осматривал меня.

– Помоги мне. Папа, – еле говорила я.

– Я не могу тебе помочь, – хладнокровно ответил он выпрямляясь.

Боль стала еще сильнее.

– Папа что со мной? – теряясь в надежде, спросила я.

– Перерождение – так же холодно ответил он и направился в сторону леса.

– Папа ты куда? Не оставляй меня, пожалуйста, папа, папа вернись. – умоляла я отца.

– Кушать подано. – Повернувшись ко мне полубоком, сказал отец и указал в сторону напротив. После он развернулся и пошел прочь.

Я посмотрела в ту сторону, куда указал отец, и ужаснулась, вдалеке лежал окровавленный убитый молодой олень… Что это все значит? – подумала я. Позади оленя медленно пятилась в лес, новая семья отца. Их присутствие казалось чем-то зловещим и страшным. Я снова посмотрела на оленя, у мертвого животного была перерезана шея, и он истёк кровью. Как только я обратила на это внимание, мне стало ужасно жечь горло, во рту почувствовалась сильная сухость, и невыносимое жжение; ужасно хотелось пить; я обеими руками схватилась за горло и закрыла глаза, но запах убитого животного манил меня, невыносимо хотелось пить. Я снова взглянула на оленя, и весь мой организм будто бы верещал, умолял и тянул меня к животному. Я не знала что произойдет, но хоть и нехотя, решила поддаться желанию. Я встала и сделала слабый бессильный шаг в сторону, где лежал олень, он лежал в шагах тридцати от меня. Мне казалась, что идти я буду очень долго, и мне хотелось в миг оказаться возле несчастного трупа, я сделала еще шаг, и очутилась, прямо возле него, как я это сделала, меня волновало меньше всего. Ведь как только я оказалась рядом с окровавленным телом, у меня как будто отключились все чувства, кроме голода и жажды. Я быстро упала на колени и принялась пить оленью кровь, прямо из его шеи, мои руки были все в крови, я замарала кровью одежду, но мне было всё равно, так как жажда, голод и пожар в горле тут же прошли; но мне было мало, я хотела ещё больше и больше. Я на секунду отвлеклась и, обернувшись, посмотрела по сторонам. А когда снова наклонилась к оленю, то вместо него, лежала моя мама, обескровленная и, увидев свои руки и одежду в крови, я закричала от ужаса и… Проснулась. Я резко одним скачком села на кровати, пытаясь отдышаться, я была вся в холодном поту, оглядываясь по сторонам, пыталась прийти в себя. «Боже мой, это был сон, очень реальный сон, всё кончилось», – успокаивала себя я. Я закрыла лицо холодными и трясущимися ладонями, но стук в дверь меня испугал и выбил из реальности. Я резко посмотрела на дверь, и мое сердце забилось сильнее. Я пыталась, что-то сказать, но мне было трудно восстановиться, я снова закрыла лицо, и чуть-чуть успокоившись, отозвалась на стук.

– Войдите.

В комнату вошёл отец.

– Ты в порядке? – взволнованно поинтересовался отец, увидев мое состояние.

– Да. Да, всё хорошо.

– Ты выглядишь испуганной.

– Это просто ночной кошмар. Все хорошо, честно, – убеждала я отца.

– Хорошо, – недоверчиво сказал Скотт – Идель, приготовила завтрак, мы ждём тебя.

– Спасибо пап, я покушаю позже.

После моих слов отец вышел из комнаты. Я приняла душ, окончательно очнувшись от сна. Но он всё равно не давал мне покоя и не выходил у меня из головы. Я привела себя в порядок и спустилась в большой зал.

На столе стояла тарелка с глазунью. А в доме никого не было.

Я поела, убрала посуду. И решила выйти на улицу. Я стояла на крыльце, и смотрела куда-то вдаль. Погода была ужасная, небо затянуто серыми мрачными тучами, и прохладный ветер неприятно пронзал тело. Да и воздух был каким-то тяжелым. Я, погружённая в свои мысли, думала о своём сне, обняв себя руками. Но от раздумий меня отвлек голос Идель.

– Катерина, ты чего тут стоишь? – Ее голос показался мне очень встревоженным. – На улице холодно, ты можешь простыть.

– Прости, Идель. Я просто никак не могу отойти от ночного кошмара. Мне казалось, что прохладный ветер приведёт меня в чувство, – ответила я, заходя в дом.

– Катя, на улице ужасная погода и в любую секунду может пойти дождь. Синоптики говорили, такая непогода продержится как минимум неделю. Не стоит в такую пору гулять по улице, ладно? – с заботой проговорила мачеха.

– Да, хорошо – я поддержала Идель и взяла её за руку. И тут меня сломила головная боль, точно так же, как во сне, только не так сильно, я упала и, схватившись за голову руками закричала, чувство паники охватило меня, сердце забилось в бешеном темпе, в голове всплывали обрывки сна. Я теряла равновесие, не понимала что происходит, головная боль словно разрывала меня изнутри, я кричала, но слух пропадал, ужасный раздирающий звон, писк, треск, заполонили мою голову. Я видела, как все столпились вокруг меня, я видела лицо отца, он что-то говорил, в глазах всё расплывается. Я уже смутно вижу, как Идель и Дэн сели рядом, они говорили что-то, но я ничего не слышала, в глазах темнело, я ни чего не ощущала, я… не… Мир как будто погас. Временами слух возвращался, и я слышала отдалённые голоса семьи.

– Держи её, – говорил отец. – Её надо привести в чувство!

– Нужно еще! – сказал Дэн.

– Я принесла. – сказала Идель.

– Дай один пакет. – сказал отец.

– Может, внутривенно? – спросила мачеха.

– Ее сердце может не выдержать, надо вливать.

После этой фразы я почувствовала, как по моему пищеводу потекла какая-то жидкость, после чего я увидела где-то далеко светлое пятно; оно медленно приближалось и чем ближе, тем больше оно становилось.

– Глаза восстанавливаются, – сказал серьёзным голосом отец. – Она приходит в себя, – слышала я его голос.

Головной боли больше не было. Свет становился ярче и постепенно насыщался красками. Я видела не просто белую пелену в глазах, теперь я наблюдала сильно смазанные силуэты, которые постепенно насыщались. И вот уже я вижу, что передо мной на кровати сидит отец.

– Папа? Что произошло? – спросила я слабым голосом, посмотрев на него, придя в сознание.

– Тебе стала плохо. Ты потеряла сознание. Мы отнесли тебя в твою комнату, и пытались привести в чувства.

– У меня уже было что-то подобное, – решилась сказать я.

– Было? – удивился отец. По его лицу было видно, что он что-то знает и что мои слова противоречат известным ему фактам. – Ладно, отдыхай милая, я зайду к тебе позже, поправляйся, – задумчиво сказал отец и вышел из комнаты. Как только дверь комнаты закрылась я повернулась на бок, посмотрела в окно и сделала тяжелый вдох. Наверное, мне стоит задержаться, подумала я, ведь со мной творится что-то не ладное, а отец сможет помочь. Погруженная в эти раздумья, я заснула.

Проснулась я только вечером когда солнце уже постепенно заходило. Я вышла из комнаты и пошла в малый зал. Я села на диван, откинувшись на спинку дивана и положив ногу на ногу. Хотела включить телевизор. Но за мой спиной появился Дэниэл.

– Тебе лучше? – спросил он. От неожиданности я вздрогнула и кинула в парня пульт от телевизора. Он очень ловко его поймал.

– Ты напугал меня! – возмутилась я.

– Извини. Я не хотел.

– Да, мне уже лучше, – ответила я на вопрос парня, чтобы рассеять неловкую паузу.

– Это хорошо. Что с тобой случилось? – поинтересовался брат, усаживаясь на диван напротив меня.

– Я не знаю. Резкая головная боль. Первый раз это случилось когда я была в школе. Но это не выносимо. В моменты приступа мне хочется умереть. Такие пытки не пожелаешь даже врагу.

– Это очень плохо. Но я очень надеюсь, что скоро всё закончится.

– Ты говоришь так, как будто переживаешь за меня.

– Я взаправду волнуюсь о тебе, – Эти слова я никак не ожидала услышать от парня.

– Неожиданно, – неловко усмехнулась я. – Спасибо за заботу.

– Не за что, – с самодовольной ухмылкой ответил брат.

Я улыбнулась в ответ и прошла к себе.

Зайдя в комнату, я подошла к окну и стала смотреть в лес, но мое внимание привлек спор Скотта и Идель с какими-то людьми. Напротив отца и мачехи стояли четыре человека, и можно было догадаться, что они настроены не добро. Я не слышала, что говорят мои родные, но они явно хотели уладить конфликт. Но какой? Тут один из парней поднял голову вверх. Я ахнула и отошла в сторону. Это был тот самый парень, которого я встретила в сквере, когда шла со школы. Его злобный оскал был нацелен на меня. Я не могла понять, что этим людям от меня нужно. Мне всё это очень не нравилось. Когда я снова подошла к окну, на крыльце уже ни кого не было. Я еще немного постояла у окна и решила принять ванну. Я зашла в ванную, мельком глянула на себя в зеркало, но особо не обратила внимания, что глазные яблоки с краёв налились кровью. Я включила воду и стала набирать ванну, после я снова посмотрела в зеркало, но уже более внимательно, вглядевшись в налившиеся кровью уголки, я заметила, что кровь медленно заполняет весь глаз.

– Что за черт? – испуганно произнесла я, и включив воду в раковине, умыла лицо водой; после я снова глянула в зеркало, глазные яблоки снова побелели.

– Что это было? – спросила я у самой себя. – Спрошу у отца, как выйду из ванной, – твердо решила я и вышла за вещами.

Взяв одежду, я вернулась в ванную. Ванна была почти полная, и я решила, что уже можно опуститься в нее. Я разделась и легла в воду. Она была теплой и расслабляла. Я опустила голову под воду, так что над водой был только нос. Я думала о том, как мне спросить у отца, что с моими глазами? Как вдруг я услышала отцовский голос:

– Мы обязаны уберечь ее.

Я резко вынырнула из воды и, оглядываясь по сторонам, испугавшись неожиданно прозвучавшего голоса, громко спросила:

– Папа ты здесь? – Но мне никто не ответил.

Напуганная, я вышла из ванны, обернулась полотенцем и вышла в малый зал. В зале горел свет, и было не так страшно.

– Пап? – снова громко спросила я. И снова мне никто не ответил.

Я подошла к лестнице, первый этаж тоже был весь освещен, и это придавало немного спокойствия. Я медленно спускалась по лестнице.

– Папа, вы дома? – Опять крикнула я. И снова тишина, тут я услышала, как дверь дома открылась, и кто-то зашел.

– Пап это ты? – громко спросила я.

Я знала, что в доме кто-то есть. Сердце бешено забилось. Я чувствовала опасность. Неожиданно меня пробрал сильный сквозняк. Я почувствовала, чьё-то дыхание за спиной. А когда обернулась, никого не было. «Что за чертовщина?» – подумала я. А когда повернула голову обратно, от удивления ахнула и хотела закричать. Но мне резко закрыл рот и обхватил меня, развернув спиной к себе так, что я не могла пошевелиться, какой-то мужчина, афроамериканец. В рваных расклешенных джинсах, чёрно-синих кедах на босую ногу, и зеленой плащевой куртке на голое тело, расстёгнутой до половины. Его овальное вытянутое лицо, большие круглые чёрные, как уголь, глаза, ровный нос с широкими ноздрями, большие пухлые губы, и сильную щетину, искажало зло.

– Тише дорогая. Я не сделаю тебе больно, – злобно проговорил мужчина. А я лишь изворачивалась и пыталась освободиться. – Чем больше ты дёргаешься, тем хуже тебе, – продолжал он. Я пыталась кричать и высвободиться, но всё было тщетно. Мужчину раздражало, то, что я постоянно вырываюсь, и он зажал меня так сильно, что мне было трудно дышать. – Твое счастье, что я не могу тебя убить, – прорычал он. – Но я могу стать таким же, как ты. Запомни мое имя, малышка. Совсем скоро оно станет последим, что ты услышишь. – С этими словами, мужчина укусил меня за шею с левой стороны, как вампир из какого-нибудь фильма. От этого меня пронзила жгучая боль. И сквозь закрытый его рукой рот мне всё же удалось закричать.

Я почувствовала молниеносный прилив сил, казалось, меня от неё разорвет. Я в секунду вырвалась из тисков мужчины. И оттолкнула его с такой силой, что он отшатнулся на несколько шагов назад. Я сама не понимала, что делала и не давала себе отчет в своих действиях. Мои глаза будто полыхали в огне. Горло словно сдавливала колючая проволока. Я чувствовала, как ноющая боль разъедает место укуса на шее и по плечу течет кровь. Но, я не обращала внимания на эту адскую боль, меня одолевало лишь чувство злости и неутолимого гнева. Всё, что мне хотелось в этот момент, это отомстить обидчику. Я подошла к мужчине, взяла его за грудки и неестественным для себя голосом прошипела:

– Ты не назвал свое имя!

– Это невозможно! – Очень встревожено и ошарашено сказал он. – Как тебе удалось?

– Имя! – игнорируя его вопрос, прикрикнула я.

Мужчина, усмехнулся. Он наклонился к моему уху и прошептал:

– Хоррор. – А когда вернулся в исходное положение, ударил меня с такой силой, что я отлетела к стене и, ударившись об нее, упала. Когда я оказалась на полу, мужчина в секунду исчез. Как только я поняла, что дома я снова одна, боль прошла, а сознание помутнело. Я аккуратно встала, опираясь на стену, медленно прошла снова в ванную комнату. Моя левая сторона, от шеи и до ребер была в крови. Я очень мутно видела, поэтому не могла ясно разглядеть свое отражение. Всё, на что мне хватило сил, это встать в ванну и смыть потеки крови, которые я едва могла разглядеть. Выйдя из ванны, я на ощупь надела одежду и зашла в комнату.

– Катерина! – услышала я громкий и взволнованный крик отца, когда уже лежала обессиленная на кровати.

– Я тут, – из последних сил, выдавила громко я. Отец будто влетел в мою комнату. Он тут же опустился ко мне. Обнял и прижал к себе.

– Ты в порядке? – очень нервно поинтересовался Скотт. Я медленно кивнула. – Ты совсем бессильна. Тебе нужно поспать. Я буду с тобой, пока ты не заснешь. – Он крепко взял меня за руку и поцеловал в лоб. Я легко улыбнулась и, не отпуская его руки, закрыла глаза. И мгновенно уснула.

Проснулась я только ночью. Отца в комнате не было. Я осмотрелась, зрение пришло в норму и чувствовала я себя гораздо лучше. В комнате всё было как обычно. На компьютерном столе горел ночник и было не так темно. Я вспомнила всё, что произошло. И ужаснулась. Я схватилась за шею, но следов укуса не было. Неужели мне это приснилось? Я встала с кровати включила в комнате свет и, подойдя к зеркалу, внимательно осмотрела место укуса на шее. Что за чертовщина? На месте, где доложена была быть рана, остались лишь два маленьких бледных шрама от зубов. Тут в двери постучали. Это был отец.

– Дочка, ты проснулась? – немного встревоженно спросил Скотт.

– Да пап, проходи, – немного нервничая, сказала я, подходя к окну. Отец прошёл и встал возле кровати. – У меня к тебе есть разговор. – С несильной дрожью в голосе сказала я.

– Я слушаю тебя, – тревожно ответил отец.

Немного собравшись с мыслями, я посмотрела в окно, потом подошла к отцу и с какой-то непонятной надеждой и в тоже время, нервничая и подбирая слова, начала говорить:

– Ты говорил, что я могу полностью тебе доверять, и что ты поможешь мне в любой ситуации! – Я начинала злиться.

– Да говорил, – ответил отец.

– Что со мной происходит?

– Ты о чём, детка? – с едва заметной дрожью в голосе спросил отец.

– Когда я решила принять ванну, со мной произошло что-то странное. – Я рассказала отцу всё в подробностях, очень переживая о том, как он отнесется к моим словам.

В его лице читалось понимание всей сути рассказанного и более того, он знал ответ на все эти странности. Выслушав меня он задумался, глянул мельком в окно, присел на кровать, предложив сделать мне то же самое, а когда я села, он взял меня за руку и, посмотрев на меня, сказал:

– Я не могу тебе объяснить, что с тобой; это очень сложно, тебе придется подождать, как только проявится ещё что-нибудь, ты сама всё поймешь, всё, что я могу тебе сказать, это то, что ты – особенная.

– В каком смысле? – Это был не совсем тот ответ, который я ожидала. Немного нервно спросила я.

– В хорошем. В хорошем смысле. – Ответил отец.

– То есть все, что со мной происходит это нормально? – Страх прошел, и появилась злость. Раздраженно спросила я и вскочила с кровати. – Отец! Меня чуть не убили! Где ты был, когда мне нужна была твоя помощь?!

– Катерина, злость не пойдет тебе на пользу. – Пытался успокоить меня отец.

– А головная боль, от которой я теряю сознание, пойдет мне на пользу? А психопаты, которые врываются в дом и кусают как будто демоны, пойдут мне на пользу? – повысила голос я.

– Нет, но это временно. Обещаю, скоро все закончится. – Тщетно пытался успокоить меня Скотт.

– Кто это был? – Резко сменила я тему, пытаясь притупить свою злость.

– Я… – Отец забегал глазами, от чего я злилась еще больше.

– Отец?! – Строго позвала я.

– Я… я не могу… – Отец, явно нервничал.

– Чего ты не можешь? – Не дождалась ответа я. – Этот ублюдок, меня укусил. УКУСИЛ! Ты слышишь?! Он не похож на человека! Я знаю, ты знаешь кто он. И все знают. И только я, как идиотка, ничего не понимаю!!! – Я вышла из себя и начала кричать.

– Детка, пойми… – Скотт сделал вдох и, подойдя ко мне, взял за запястье. – Всё не так просто, как кажется. Со временем, ты сама все поймешь. – Я взмахнула руками высвободив запястья из рук отца, сделав шаг назад правую руку взялась за бок, так что большой палец был спереди, а правой рукой убрала назад волосы и положила на лоб. Я с трудом сдерживала гнев. Меня раздражало то, что отец мне ничего не говорит.

– Хорошо. Ладно. – Нервно говорила я. – Подождать? Смириться с приступами? Без проблем. Да я смирюсь с этим, – очень раздражённо говорила я, наблюдая как Скотт в недоумении пытается придумать как усмирить мою злость. Это было видно по его лицу. – Но на один вопрос, ты мне всё же ответь, – более спокойным тоном произнесла я.

– Да, дочка, всё что угодно, – обнадёженно, ответил отец, в надежде, что я успокоюсь.

– Кто такой Хоррор?

– Что? – Отец был ошарашен. – Откуда ты знаешь это имя? – В полнейшем недоумении спросил он.

– О, этот урод, был очень тактичен, и перед тем, как сбежать, представился. Так кто он?! – Гневно говорила я.

– Ох, Катерина. В этом мире всё по-другому. – Его слова взбесили меня. Я была в неописуемом гневе. Меня не устроил его ответ в корне.

– Живо отвечай! – прошипела я. – Кто этот Хоррор?! – Я уже хотела кинуться на отца как в этот же миг почувствовала, как мои глаза будто вспыхнули от огня. Мне стало ужасно больно, глаза невыносимо жгло, от боли у меня подкосились ноги, и я упала на коленки и, сильно зажмурившись, зажала руками глаза. На этот раз всё было гораздо хуже и больнее. Мной овладела паника, но через пару секунд боль утихла. Я опустила руки и открыла глаза, от неожиданности я была ошарашена и даже испугалась, комната стала гораздо светлее, все краски насыщенней и я могла разглядеть каждую мелочь, но почему-то краски резко угасли, и я снова всё увидела в привычной раскраске. «Что это было?» – подумала я, как голос отца меня отвлёк:

– Я поэтому и просил тебя не нервничать, иначе будет последствия. – помогая встать с пола, сказал Скотт.

– Но ведь раньше, когда у меня первый раз был приступ, я была спокойна. – Забыв обо всём, что произошло минуту назад, тревожно говорила я.

– Это ты так думала. Возможно, тебе казалось, что ты была спокойна, а подсознательно ты о чём-то переживала или злилась. После приступа были вспышки злости, раздражительности, тревога, отчаяние или грусть?

– Да, я была ужасно зла, – ответила я.

– Вот видишь, твоё подсознательное чувство перешло в сознание, поэтому ты и была зла. Постарайся немного потерпеть, ты все поймёшь сама, со временем, ладно?

– У меня нет выбора, – раздражённо ответила я. Отец грустно вздохнул и вышел из комнаты.

Что со мной творится? Что значит в этом мире? Кто это Хоррор? Я точно была уверенна, что он – не человек. Люди себя так не ведут. Почему мне ничего не говорит отец? Я старалась быть адекватной, спокойной и терпеливой, хотя мне это ужасно не нравилось, я все же решила прислушаться к отцу, и раз на мои вопросы ответит время, я подожду.




Глава 5


Прошло уже две недели с того момента, как я живу с отцом. И вдруг поймала себя на мысли о том, что всё это время, я просидела дома. И всего один раз вышла на крыльцо. С другой стороны, все две недели было жутко холодно, и временами шёл сильный дождь, так что на улицу выходить не хотелось. Сегодня я решила, что уделю большую часть времени родным. Позвоню маме и подругам. Я взяла ноутбук, села на кровать, устроившись поудобнее, положила ноутбук рядом, зашла в скайп и набрала маме. Пошло соединение и гудки, я немного нервничала, и от этого стала грызть кожу возле ногтей.

– Привет Катерина! – я увидела и услышала маму, она была на удивление радостной.

– Привет мама, как ты? – обрадованно поздоровалась и поинтересовалась я.

– У меня всё хорошо дочка, ты как?

– У меня тоже всё хорошо, приняли меня очень радушно, но я ужасно скучаю.

– Милая, я тоже очень скучаю.

Тут я увидела на заднем плане Ника. Он робко стоял в сторонке.

– Привет, братик! – поздоровалась я.

Мама обернулась, и подозвала его к себе. Он подошел и сел рядом.

– Привет Катя, – ответил мне Ник.

– Как у тебя дела?

– У меня хорошо, а у тебя как?

– У меня тоже всё хорошо, мне очень понравилась твоя открытка, ты большой молодец.

– Спасибо, ну я пошёл, – неловко сказал Ник, и ушел.

Мы с мамой ещё немного поболтали, я рассказала ей о новом доме и семье Скота, она делилась новостями о работе, и о том, как Ник проводит каникулы. После мы попрощались. И мама отключила связь. Но я на этом не остановилась, так же позвонила подругам – Илин и Олив. С ними я разговаривала гораздо дольше; они рассказывали мне, что так же дружно общаются с классом, кто что говорит, кто что думает, и что Стив предложил Илин встречаться, и что они теперь «в отношениях»; я была очень рада за подруг.

– Ты уже решила, когда вернешься обратно? – неожиданно выдала Илин.

Я была немного растерянна, но, собравшись, сказала:

– Прости, Илин, но, я не смогу приехать обратно.

– Что? Но, почему? Ты ведь говорила.

– Да, я помню, – перебила я подругу – прости, так вышло, но я думаю, что здесь не так плохо, как я думала; я ужасно скучаю, и без вас здесь совсем не то, но мне стоит попробовать наладить отношения с отцом.

– Ты права, – поддержала меня Олив, – это твой выбор и мы как подруги тебя всегда поддержим; если ты считаешь, что так будет лучше, значит, так будет лучше. Правда, Илин? – толкнув в бок сестру, спросила она.

– Да, да, Лив. Ты права, Катя, мы поддерживаем тебя.

Еще немного поболтав, мы попрощались. И я решила, что мне пора пообедать.

Я прошла на кухню, заглянула в холодильник и увидела полуфабрикат пиццы. Я разогрела ее в микроволновой печке, и села за стол кушать. За едой я думала о том, что странности со мной продолжали происходить. Каждое утро я просыпалась в холодном поту, в страхе и панике. Каждый день предвещал новые пытки, я знала, что в течение дня со мной обязательно что-то случится, от обычной перемены настроения до приступов. Каждую ночь я молилась, чтобы всё это закончилось, боялась засыпать. От того, что отец тешил меня надеждами о том, что это скоро кончится, я впадала в отчаяние и у меня опускались руки, мне было страшно оставаться одной, потому что я время от времени слышала какие-то фразы в тишине. На меня внезапно могли нахлынуть разные эмоции от сожаления до неудержимого гнева, или, наоборот, я порой бывала чересчур ко всему безразлична. Я хотела знать лишь одно – ответ на вопрос: «Что со мной?».

Мои кошмары всё чаще и чаще наводили меня на мысль о вампирах. И Хоррор не был похож на человека; обычные люди себя не ведут так, как он, но я всеми способами гнала от себя эти мысли, так как считала это глупостью, в реальном мире нет ничего подобного. Но так как со мной творилось нечто такое, что обычному человеку было непонятно, что это было больше связанно с мистикой, чем с научными фактами, мысль о вампирах меня не покидала.

Уже середина июня и завтра день моего рождения. Но я не очень хотела его праздновать. Тем более в связи с последними событиями, случившимися со мной. Мне было не до праздника.

* * *

Утро. Как обычно я проснулась в холодном поту и панике, от отчаяния мне хотелось плакать, но немного посидев на кровати, подтянув колени, и оперевшись на них локтями, я взялась за голову. Я привела себя в чувство убедив саму себя в том, что это всего лишь очередной, пусть и очень правдоподобный и реалистичный, но обычный ночной кошмар. Я встала, заправила кровать, умылась, оделась, привела в порядок волосы и спустилась в гостиную к завтраку. Странно, но когда я спустилась, за столом сидела вся семья, хотя Идель не накрыла на стол.

– Мы тебя заждались Катерина, пошли, – монотонно сказал отец.

– Куда? – спросила я, когда все вставали из-за стола.

– Завтракать, – ответила с улыбкой Идель и прошла мимо меня.

Я пошла следом за всеми. Мы почему-то шли вглубь леса. И вышли на ту поляну, которую я видела во сне. Только на этой поляне было четыре палатки с туристами.

– Зачем мы здесь?

– Завтракать, – снова ответила мачеха и направилась к одной из палаток.

– Людьми? Вы шутите? Что за бред?

– Нет. Катя, это не шутка, – серьезно сказал отец, и тоже направился к палатке.

Оден проследовал за ними. А через пару секунд на поляне лежало десять трупов. Еще двоих отец держал в обеих руках. Глядя на обескровленные трупы и на родных, я чувствовала недоумение, шок, но не страх. Я не боялась.

– Это твоя порция, – зловеще проговорил Скот.

– Нет. Ты… Нет… Я… Я – не вы… Я – человек… Да, я – человек, я… Я – не вы… Я могу… Нет… – растерялась я.

– Да ладно, – с непонятным разочарованием сказал Дэн. – Дай мне.

– Нет, – произнес отец строго. – Она должна сама.

– Я просто помогу ей.

И взяв одного из парней, брат подошёл ко мне, и демонстративно надкусил шею. И снова боль в горле, невыносимое жжение, и только жажда, жажда, жажда, я не могла думать ни о чём другом; при виде крови мне хотелось выпить всё до капли. Мной овладевала злость, беспощадная злость, гнев и жажда, я не хотела ничего, кроме как вцепиться зубами в шею этому трупу и безжалостно высосать всю его кровь. Я, не раздумывая, выхватила у Дэна из рук другого парня и прильнула к его шее; с пристрастием, с бездушием и с огромным удовлетворением я высасывала из него жизнь, а мне было все мало и мало… Обескровив одного парня, я кинулась к отцу за другим и также обескровила его. Жажда прошла, но стали болеть глаза; началось невыносимое жжение, глаза горели, мне было невыносимо больно. Я сильно зажмуривала глаза, но это не помогало. Я закричала, и неожиданно вместо крика из моей глотки вырвался звериный рёв. Я упала на колени, держась обеими руками за глаза. Я продолжала вопить, но мне никто не помог, они лишь окружили меня и начали говорить:

– Ты молодец, Катерина, – сказала Идель.

– Теперь ты одна из нас, – поддержал её отец.

– МОИ ГЛАЗА! КАКОГО ЧЕРТА!? – кричала я. – Мне больно!

– Потерпи, скоро пройдет, – равнодушно продолжил Скот.

Тут я услышала стук, ещё стук. Лица семьи стали расплываться и всё вокруг стало таять и бледнеть.

– Ты одна из нас Катя! – с ухмылкой сказал отец.

Все побелело, и я снова слышу стук и тут же голос Идель:

– Катя, ты встала? Катя, я могу войти? Эй, ответь.

Я резко вскочила и стала оглядываться по сторонам.

«Я дома, я в спальне, это сон? Сон. Просто сон, – успокаивала себя я. – Снова кошмар, Боже, когда это закончится?» – чуть не плача, думала я.

– Катя! – Всё же справившись с дверью, мачеха вошла и, посмотрев на меня, тут же отдёрнулась, и с испуганным видом сделала шаг назад, как будто увидела привидение.

– Что с тобой? – Придя в себя от кошмарного сна, спросила я, искренне недоумевая, чем я могла её напугать.

Но она не ответила, только стояла, как парализованная, и с ужасом в глазах смотрела на меня.

– Идель, ты в порядке? – встав с кровати и подходя к ней, снова спросила я.

И снова не получила ответ. Мачеха лишь слегка кивнула и выбежала из комнаты. «Она, что, меня испугалась?» – подумала с я удивлением и зашла в ванную. Прежде чем умыться, я пристально рассматривала себя в зеркало, с мыслью, что же её так напугало, но не найдя ни одного факта, я решила, что, возможно, это был какой-то розыгрыш. Я умыла лицо, почистила зубы, привела себя в порядок, оделась, и направилась в большой зал. За столом уже сидели Скот и Дэн. Про мой день рождения никто не напоминал, и мне это нравилось. Я очень надеялась, что все про него забыли. После завтрака я снова пошла к себе. А мой телефон уже разрывался от звонков. Каждый, кто помнил о моём дне рождения меня поздравлял. И я старалась ответить каждому.

К обеду меня поздравили все, кроме Скота и его семьи. И признаться, это меня радовало. Хоть кто-то об этом забыл.

Время близилось к обеду, и я задумывалась о том, что бы перекусить. Я вышла из комнаты, и вдруг неожиданно я почувствовала сильное головокружение, и слабость. Я чувствовала как у меня отнимаются руки, в глазах всё начало расплываться, и я могла разглядеть лишь цвета, кто-то успел подхватить меня в момент когда у меня окаменели ноги, и я поняла, что падаю. В глазах потемнело, и чувствовалось медленно нарастающее жжение в глазах. В ушах зашумело, раздался пронзительный писк, я стала различать какой-то гул в голове, и какие-то фразы. Внезапно я стала чувствовать невыносимую жажду и в горле будто возник пожар, хотелось пить. «Господи опять, – подумала я, – почему это всё сразу, почему так сильно…» Я хотела провалиться или лучше умереть; я сделала бы что угодно, лишь бы это прекратилось.

– Катя… Я помогу, – я едва различила голос Одена.

Это было всё, что я услышала. Мне было ужасно больно; невыносимая, будто агония, боль раздирала меня, я чувствовала, что теряю сознание. А боль всё усиливалась, во рту пересохло, больно было даже дышать, в ушах звенело, пищало, трещало, в голове стоял невыносимый гул и слышались какие-то непонятные фразы, жгло глаза. Я не понимала ничего, ничего не чувствовала.

Пришла в сознание я, лежа на кровати. Адские муки кончались, только голова болела. Возле меня сидел Дэн с какой-то черной кружкой в руках.

– Наконец-то, – стараясь не показать сильные переживания, сказал брат.

– Долго я была без сознания? – подтягиваясь на руках, чтобы сесть на кровати, спросила я.

– Минут пятнадцать—двадцать. Голова болит?

– Да.

– На, допей, – Дэн протянул мне кружку.

– Что это?

– Лекарство, от головной боли. Ты потеряла сознание, когда я хотел тебе его дать. Пришлось вливать. Допей.

Я взяла кружку и сделала глоток. Вкус довольно необычный, слегка солёный. Сначала мне показалось, что я это уже где-то пробовала, но очень вкусно. Я допила остатки лекарства. И на удивление боль моментально исчезла. Я отдала пустую кружку.

– Ляг, поспи, тебе полезно.

– А ты куда?

– Я буду в малом зале. Чтобы не мешать тебе. Отдыхай. – И поцеловав меня в лоб, он вышел из комнаты.

Я не стала уделять этому большое внимание, хотя была очень удивлена его поступку, а лишь завернувшись в одеяло, легла на бок, лицом к окну. Закрыв глаза, я помолилась, чтобы больше не было кошмаров, и уснула.




Глава 6


Проснулась я от какого-то шороха в моей комнате. Я открыла глаза, – это была Идель. На удивление меня не мучили кошмары, и я проснулась очень отдохнувшей.

– Ты что тут делаешь? – сонно спросила я, приподнимаясь в кровати.

– Пришла тебя разбудить. Всё уже готово.

– Что готово? Сколько время?

– Половина пятого? Ты ведь не думала, что мы забыли про твой день рождения?

– Думала. Это ужасная затея!

– Зря. С Днем рождения! Спускайся в зал, парни уже ждут.

– О, нет! Вы ведь не собираетесь праздновать?

– С чего…

– Не говори мне, что вы собрались отмечать! – не дала я договорить мачехе.

– Ладно, не буду. Это просто праздничный ужин.

– О, нет, я в этом не участвую. Не хочу!

– Тебя не спрашивали. Вставай, и иди вниз, – шутливо сказала Идель и вышла из комнаты.

Я надела подарок, который Идель положила на компьютерное кресло. Платье пурпурного цвета, длинное до пола, с разрезом на правой ноге чуть выше колена. Широкое декольте, и длинные облегающие рукава. Платье сидело на мне идеально, подчеркивало каждый изгиб моего тела. И пурпурного цвета замшевые туфли, на каблуке. Они идеально сочетались с платьем и прекрасно сидели на ноге. Я вышла из комнаты, спустилась в большой зал. И ахнула от неожиданности. Вся комната была украшена мишурой и надувными шариками, под потолком красовалась надпись «С Днём Рождения, Катерина!!!» Стол был накрыт разными вкусностями, что от запаха текли слюнки. Родные стояли полубоком и как только я вошла громко закричали «С Днем Рождения!!!», и взорвали две хлопушки.

– Ты – красавица, – сказал отец, подойдя ко мне. – Этот подарок от меня, небольшое дополнение к наряду. – Он протянул мне маленькую квадратную коробочку.

Открыв её, от восторга и увиденного, у меня дыхание сперло. Серьги в виде раскрытой розы из белого золота с красным изумрудом в серединке.

– Они… Они… О, Боже… – я не могла собраться с мыслями.

– Тебе нравится?

– Да! Да! Да! Они превосходны! Спасибо, папа! – обрадовано прикрикнула я, обнимая отца.

И сразу надела серьги.

– Ну, моя очередь. С днем рождения Кет. – Дэн протянул мне небольшую плоскую коробочку в подарочной упаковке.

Я распаковала ее. Это оказался футляр.

– О, мой Бог. Неужели это…

Я открыла футляр. В нем красовалось превосходное золотое ожерелье с красными изумрудами.

– Оно великолепно! – надев ожерелье, восторженно произнесла я. – Спасибо! – Я подошла к Дэну ближе, и поцеловала его в щеку.

– Ну, а теперь за стол, – позвала всех Идель.

Мы направились к столу.

– Ты великолепна. Поскорей бы ты всё узнала, – сказал Дэн, когда я прошла мимо него. И он был за моей спиной.

– Узнала – что?

– Ты о чем? – удивлённо спросил он, и глаза его забегали.

– Ты только что сказал, «поскорей бы я всё узнала». Узнала – что?

– Я ничего не говорил!

Я смотрела на него и на родных. По ним было видно, что они в недоумении, но всё же знают что происходит.

– Это невозможно, – удивленно сказала Идель.

– Что невозможно? – я начинала злиться.

Я посмотрела на мачеху и отца.

«Молчите!!!» отчетливо услышала я голос отца, но я видела его лицо, я смотрела прямо на него. ЕГО ГУБЫ ДАЖЕ НЕ ДРОГНУЛИ!

– Что происходит? Почему я тебя слышу, когда твой рот закрыт?! Что – невозможно?! – я окончательно взбесилась.

– Катя, я прошу тебя, не нервничай, я обещаю всё тебе рассказать, только прошу, успокойся, – немного испуганно сказал отец.

– Со мной две недели творится какая-то чертовщина! Ты сказал, я сама всё пойму, но я ни чего не понимаю! Меня это уже достало! – кричала я на отца.

– Я всё понимаю, тебе тяжело, прошу, успокойся, пожалуйста. – Он внимательно смотрел мне в глаза. – Я расскажу тебе всё прямо сейчас. Только ответь мне на один вопрос, и я тебе всё расскажу.

– Нет! – взволнованно крикнула Идель. – Нельзя!

– Ты сама видишь Идель, всего две недели прошло. Мы должны, посмотри на неё. Она ведь не контролирует себя. Она ведь может нас… и убить!

Мачеха с недоумением и страхом в глазах молча кивнула.

– ЧТО ПРОИСХОДИТ!!!! – Я была в неописуемом гневе. Мне хотелось сделать всё, даже пытать или убивать, лишь бы они сознались!

– Катя, послушай, прошу – очень осторожно и спокойно говорил Скотт, подбирая каждое слово – я всё тебе расскажу, только прошу, ответь мне, честно, у тебя сейчас глаза жжёт?

Я решила, что будет правильнее, если я скажу правду. Я немного успокоилась и заметила, что глаза у меня не просто жжет, они, словно полыхали в огне.

– Скорее горят и их щиплет, очень сильно. Причём тут это?!

– Посмотри на себя, – аккуратно произнёс отец и указал на окно.

Я посмотрела на своё отражение в окне, вроде всё нормально, но почему-то мой взгляд фокусировался на глазах, я заметила что-то странное, но не поняла что, а как только подошла ближе, ужаснулась. Мои глаза были угольно-чёрные и не только глазная радужка, но и глазное яблоко. Словно глаза какого-то грызуна.

– Какого чёрта?! Что со мной?! – вскрикнула я и, закрыв глаза руками, упала на колени, стала тереть глаза и снова посмотрела в отражение. Ничего не изменилось. – КАКОГО ЧЕРТА, СО МНОЙ ТВОРИТСЯ!?

– Идель! – крикнул отец.

– Я не могу, она не даётся!

У всех была паника, никто явно не ожидал такого поведения с моей стороны, меня боялись, и осторожно стояли в стороне, стараясь не привлекать к себе моего внимания. Только отец пытался привести меня в чувство и успокоить. Но мне было всё равно, всё, чего я хотела, это знать, что со мной творится.

– Катя, посмотри на меня, пожалуйста, – говорил спокойно отец, присев на корточки рядом со мной и взяв меня за руки. – Я обещал рассказать, я расскажу, сейчас, только посмотри на меня, пойдем в мой кабинет, Катерина. Только прошу, не злись.

Я видела, как отчаянно отец пытается меня успокоить, и решила, что стоит его послушать. Немного усмирив гнев, я спросила:

– Обещаешь?

– Да, – твёрдо и уверенно ответил Скотт.

Я медленно убрала руки от лица и, стараясь не смотреть в отражение, подняла глаза на отца.

– Всё будет хорошо, обещаю – с этими словами он встал и помог подняться мне.

Мы прошли в его кабинет. За всё время, в этой комнате я была впервые. Вся мебель была из красного дерева. Слева от двери висел телевизор. Посередине комнаты ближе к стене, напротив двери стоял большой письменный стол. Справа на половину стены высился большой книжный шкаф, а рядом с ним располагался трехместный диван.

– Присядь – проговорил отец. – Реакция на мой рассказ может быть специфическая. Я прошу тебя, держи себя в руках, ладно?

– Я постараюсь, – проговорила я, усаживаясь на край дивана, ближе к двери.

– Я говорил уже тебе, что ты – не такая как все, ты – необычная. Все твои странности, совсем не случайны. Ты – уникальное создание, единственная и неповторимая. Ты говорила, что тебе снятся кошмары, про что они? – подбирая каждое слово и как можно спокойнее говорил отец.

– Про вампиров, – резко ответила я, немного нервничая.

– Это не просто сны. Они, можно сказать, вещие. Твоё подсознание пытается достучаться до тебя и объяснить, что ты – необычная.

– В каком смысле? – Слова отца заставляли меня нервничать ещё сильней – Что ты хочешь этим сказать?

– Я тебе покажу. – Отец подошел к шкафу, открыл его, взял какую-то книгу и, вернувшись, отдал мне.

Книга была очень старая, даже древняя, пожелтевшая, но в хорошем состоянии.

– Что это?

– Открой.

Я открыла первую страницу. Оказалось, это был альбом для фотографий. И первая фотография была моего отца в старинном костюме и сама фотография была довольно старая.

– Это ты?

– 1836 год. Да, это я.

– Не может быть! – Мое сердце стало бешено биться, я понимала, что я вижу, но согласиться и принять этого я не могла.

– Пожалуйста, не нервничай. – Снова стараясь меня успокоить, размеренно говорил Скотт. – В этом альбоме все мои фотографии за 1836 год. Так же есть и другие альбомы, по сегодняшний.

– Это невозможно. – Закрыв альбом и смотря куда-то сквозь пол, нервно и тихо сказала я. – Этого не может быть – прибавив тон, я подняла глаза на отца, который сидел на корточках напротив меня скрестив пальцы в замок и, оперевшись локтями на колени.

– Возможно Катерина. Поэтому ты здесь, – проговорил он успокаивающе и положил свою руку мне на руку.

– НЕТ! Я не верю!!! Это не правда!!! – Убрав с колен альбом и вскочив с дивана, крикнула я.

– Пожалуйста, Катя, послушай. Я тебя очень прошу, – говорил отец.

Отец попытался взять меня за руку, но я резко отпрянула, подошла к двери. Но как только я взялась за ручку, чтобы выйти из комнаты, в моей голове прозвучал умоляющий голос Идель «Только бы Катя приняла себя». Я отпустила дверную ручку, медленно повернулась к отцу, резко подняла взгляд и посмотрела ему прямо в глаза. В них читалось, умоляющая просьба, неловкость и страх.

– Почему я слышу голоса? – пытаясь справиться с гневом, спросила я.

– В это сложно поверить, но… Только прошу, не паникуй.

– Я постараюсь.

– Ты, как и я… телепат.

– Бред, хочешь сказать это – наследственное?

– Да, и не только это…

– Что еще?

Отец закрыл глаза и несколько секунд стоял молча. Я внимательно наблюдала за его лицом, было хорошо видно, что его глаза бегают, а верхняя губа медленно набухала. После он медленно открыл глаза. Я испугалась и с трудом подавила в себе крик. Радужная оболочка глаза, от карих стала неестественно-золотистой.

– Как ты это сделал? – судорожно спросила я.

– Катя…

Как только он открыл рот, я всё же не сдержала эмоций, ужаснувшись его неестественных для человека клыков, которые вырастали у меня на глазах, когда набухала верхняя губа. Я закричала и выбежала из его кабинета, но когда я подбегала к лестнице, что бы убежать из дома, Скотт уже стоял на третьей ступеньке сверху.

– Катя…

Но когда я увидела его на лестнице, всё уже было в порядке, ни золотистой радужки глаза, ни клыков не было видно.

– ОСТАВЬ МЕНЯ!!! – С этими словами я убежала в свою комнату и закрыла дверь на замок. Я села на пол, подпирая дверь, и стала плакать. Неужели все это правда? Неужели вампиры существуют, и мои сны правдивы, неужели я тоже вампир? Так вот почему меня забрал отец. Он знал, что я стану такой же.

– Катя, я прошу, открой, – раздался отцовский голос – я понимаю, тебе сложно поверить в это, но послушай.

Я не хотела ничего слушать, я просто молча сидела.

– Катерина, будет лучше если ты всё узнаешь сейчас. – убеждал меня Скотт. – Позволь мне войти.

Я встала с пола, открыла замок, отошла от двери и села на кровать, опустив голову и скрестив пальцы. Отец медленно открыл дверь, прошёл в комнату и закрыл её за собой.

– Я такая же, как ты? Поэтому ты меня забрал? – тихо и монотонно, глядя в пол, задала я риторические вопросы.

– Ты не совсем такая, как мы. Ты во много раз лучше. Я забрал тебя, потому что, здесь тебе будет проще развиваться, – так же тихо ответил Скотт.

– Чем я лучше и в чём я должна развиваться?





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66064900) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.