Книга - Моё кино. 24 кадра в секунду

Моё кино. 24 кадра в секунду
Евгений Журавлев


Это стихи о любви и страсти, жизни и смерти. Каждое стихотворение как маленькая киноистория: смешная или грустная, полная трагизма или переполненная счастьем. Книга содержит нецензурную брань.





Моё кино

24 кадра в секунду



Евгений Журавлев



© Евгений Журавлев, 2019



ISBN 978-5-0050-5639-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero




    Евгений Журавлев

Моё кино

2016









Об авторе



Евгений Журавлев родился в 1958 году в городе Котлас Архангельской области, а умер в 2018 году. Остались рукописи его стихов, посвящённых разным женщинам, любви, жизни и смерти. Его стихи пронзительно эмоциональны, чувственны, музыкальны и очень кинематографичны.

Евгений закончил ВГИК – Всесоюзный государственный институт кинематографии и многие годы работал организатором кинопроизводства в творческом объединении «Экран». В 90-е годы создал Творческий центр «Манёвр», который занимался производством рекламных роликов и документальных фильмов.

Кино – это ещё одна большая любовь Евгения, как и поэзия, как женщина. Он был настолько увлечён творчеством и любовью, что не заметил, как сердце стало давать сбой. Совсем как в его стихах… Он очень хотел, чтобы его стихи были прочитаны, нашли отклик в сердцах

других. И я думаю, что так и произойдёт.

Его книги «Любовные игры и сказки любви», «Не знаю как её назвать…» уже изданы в этом издательстве.

«Моё кино» и «24 кадра в секунду», стихи, написанные незадолго до смерти, которую он предчувствовал, ждал, но не думал, что она придёт так быстро.



    Лариса Тактаева
    (вдова)




Она выходит на поклоны


И смотрит в зал, не видя лиц.
Весь мир ей кажется влюблённым
В движение её ресниц.

Она и в кадре, и за кадром,
Звана на каждый фестиваль.
Но замечают те, кто рядом
Морщинок тонкую вуаль.

О ней затихнут разговоры,
Лишь шум останется в ушах;
И перестанут режиссёры
Её на роли приглашать.

Она останется без дела,
Без мужа, без детей, без сна;
И ей тоска рукою белой
Нальёт креплёного вина.

А люди в тёмном кинозале,
Не пряча душ, не пряча лиц,
Благодарят её слезами
Лишь за движение ресниц.




Л.Т.



Мы с тобой студенты ВГИКа,
Оба молоды с тобой;
И постель белеет книгой
По науке половой.

Ставим мы оценки сами,
Строже, чем профессор, я;
Ночью ты сдаёшь экзамен
Лучше, чем при свете дня.

Что нам Вайсфельд или Гребнев!
Тут Феллини даже глуп.
Нам понятней, чем учебник,
Милый шёпот мягких губ.

Мы с тобой сбегаем с лекций,
Ты боишься одного:
Как бы не схватить инфекций
От предмета моего.

Вновь усов небритых щётки
Колют кожу щёк твоих;
Наши баллы не в зачётке —
Между наших ног нагих.




Кино для двоих


Горячо возражаешь, упорно,
Но мне тоже знаком алфавит.
Я снимаю не жёсткое порно,
Я снимаю кино о любви.

Ты глядишь горячо и задорно,
Я в зрачках отражаюсь твоих.
Я снимаю не жёсткое порно,
Я снимаю кино для двоих.

Нам не надо воды и попкорна,
Ничего нам не стоит показ.
Я снимаю не жёсткое порно,
А красивую ленту о нас.

Ты на съёмках отныне покорна :
С оператором – тело одно.
Знаешь ты: это вовсе не порно,
Для двоих мировое кино.




Последний сеанс


Как целуются сладко в кино:
На экране и в зрительном зале.
Мы с тобой поцелуем давно
О любви своей всем рассказали.

Дикий Запад… Горячий ковбой
К белокурой красотке подходит…
Я ещё раз целуюсь с тобой
Словно делаю дубль в эпизоде.

Вновь герои целуются всласть,
Любят так, как ещё не любили…
Мы свою демонстрируем страсть
И о белом экране забыли.

Свет зажёгся, экран наш погас…
И из зала расходятся люди…
Я целую тебя про запас:
Ведь другого сеанса не будет.




Мы были голодны как волки


И поохотиться не прочь;
И бег за жертвой был недолгий,
И коротка охоты ночь.

Мы были молоды, и в стае,
Мы гнали самок как овец.
И голод наш как снег не таял,
Не мог догнать нас пуль свинец.

Смотрели женщины с любовью
В наши звериные глаза,
А мы захлёбывались кровью
И продолжали их терзать.

Точили мы на самок зубы,
Пускали в ход свои клыки,
Но волчьи силы шли на убыль,
И грызлись мы как старики.

Давно в хвосте мы стаи волчьей.
Как много шкур вокруг седых.
Мы ждём и доедаем молча
За дерзкой стаей молодых.

Пусть бьётся сердце в нас живое,
Нет силы шею псу свернуть.
Всё чаще на луну мы воем,
Моля нам молодость вернуть.

Мы не охотимся. Все ночи
Нам снится: не лысеет шерсть,
Клыки остры, бросок наш точен
И красен снег от крови жертв.




Каких женщин я видел во сне!


Я не знал их ни имени, отчества.

Сновиденья позволили мне,

Как в кино, делать с ними, что хочется.



В моих фильмах красотки одни:

Длинноногие, стройные, смелые…

Только память – мой тайный дневник —

Знает всё, что с телами их делаю.



Снов моих так заманчив сюжет.

Всё, что я пожелаю, исполнится,

Но сеанс покидая, уже

Ни одна на лицо не запомнится.



А когда кадры снов зарябят,

Я пойму: не ушло одиночество.

Я проснусь… Я увижу тебя…

И другого мне сна не захочется.




Я снимал фотокамерой «Кодак»


Наши праздники и торжества,

От которых в течение года

Так безумно болит голова.



Но не смог я найти даже снимка

Наших ссор, разногласий, обид,

От которых в глазах моих дымка

Горьких слёз постоянно стоит.



И когда, через многие годы,

Мы откроем семейный альбом,

Вспомним наши обиды, невзгоды,

Но в альбоме таких не найдём.




Эти фото повышенной чёткости


Могут многое мне рассказать:

О твоём эгоизме и чёрствости,

И зачем ты отводишь глаза.



Эти фото – язык информатора,

И не станет никто отрицать,

Что не нужен наезд трансфокатора,

Чтоб увидеть всю лживость лица.



Но вгляжусь я при помощи лупы ли,

Лучше глаза… до самого дна.

И увижу – неверная, глупая,

Ты в меня и сейчас влюблена.




Я помню парк и девушку с веслом


И леденцы, и аромат акаций.
Теперь сюда древнейшим ремеслом
Приходят проститутки заниматься

Смотрю документальное кино:
Гуляют в парке старики и дети;
А здесь не лимонад, одно вино
И водку пьют в пустых аллеях этих…

Я молод был. Как часто назначал
Я девушкам любовные свиданья.
Без страха мы гуляли по ночам
Среди цветов и их благоуханья.

Часть парка старого идёт теперь на слом.

И пианист здесь не коснётся клавиш,

Немного пьяный, девушку с веслом

Я за меня склоняю выйти замуж.



Жаль, аромат акаций унесло;

Жаль, развалилась русская держава,

И потеряла девушка весло,

Которое в одной руке держала.




На экране последняя часть


Зритель ждёт в темноте хэппи-энда.

Весь сеанс меня мучает страсть

Посильнее, чем вся кинолента.



С первых кадров болван-режиссёр

Обещает всем свадебный ужин.

Я смотрю два часа этот вздор

И к концу мне становится хуже.



Цифры, линии… Пляшет ракорд…

Вспыхнет свет, встану с пятого места.

Я услышу последний аккорд

Мне невидимого оркестра.



Завтра вновь загорится экран.

Фильм придёт словно сон к изголовью.

Я пойму, что вся жизнь лишь игра

Между смертью и нашей любовью.



И опять хэппи-энд и ракорд,

После фильма свет яркий как вспышка.

Мне на выход, кому-то на вход.

В кинобудке не старец- урод,

Новичок, шаловливый мальчишка.




Глаза смотрели в потолок


Как на экран огромный в зале.

Любви ты видела пролог,

Развязку люди рассказали.



Ты не желала знать конца,

Глаза в испуге закрывала.

Но он умел читать в сердцах:

Ты шла к нему под одеяло.



Один обрыв, другой обрыв

В последней части киноплёнки.

На полчаса его забыв,

Случайно вспомнишь о ребёнке.



Тебя пугает детский крик,

Ты хочешь кем-то быть любимой.

Тебе бы час любовных игр,

И снова ты неутомима.



Сама ты хочешь одного,

Чтоб он пришёл сегодня в гости.

Подростка – копию его —

Готова растерзать от злости.



Тебе приснится сладкий сон :

Цветы и поцелуй на людях.

К тебе с вещами входит он.

Проснёшься. Но его не будет.




Сверну я на Вильгельма Пика


У входа трое, из своих.
Стоят на главном входе ВГИКа,
Соображая на троих.

Они мне не нальют стакана,
И я им тоже не налью;
Хотя, пошарив по карманам,
И соберём мы по рублю.

Пройду я через проходную,
Сдам в гардероб своё пальто;
Увижу жизнь совсем иную:
Лиц молодых живой поток.

Тьма в просмотровых кинозалах,
Во мне воспоминаний тьма.
Спешит студенткой, что проспала,
Муза десятая сама.

Благодаря десятой музе
Я встретил девушку свою,
Живём с ней в творческом союзе,
Я до сих пор её люблю.

Студенты нынешние дико,
В испуге отвечают мне.
Не знают ни Вильгельма Пика,
Ни Эйзенштейна, ни Карне.

Я выйду не спеша из ВГИКа,
Всю жизнь с кино мне по пути.
Жаль, что в стране моей великой,
Таланты новых не найти.

У нас как в лучших кинолентах :
Любовь, измена, брак и смерть.
И фильм о нас, простых студентах,
Нам до конца не досмотреть.




Мне нравится кино немое


Любовь с заламываньем рук,
Жестикуляция героя,
В дверях явившийся супруг.

Не слышу шума пьяной драки,
Ни выстрелов, ни криков нет;
И жестов говорящих знаки
Понятны более ста лет.

Но я уже на пятой части
От этой немоты оглох.
Хочу услышать голос страсти,
Неповторимый женский вздох.

В кино немом и чёрно-белом
Понятны чувства и просты.
И я любуюсь женским телом
Стодвадцатилетней красоты.

Её лицо белее снега,
Черны безумные глаза.
Она страдает больше века :
«Люблю» пытается сказать.




Всю ночь мы пили, и не в фокусе


Теперь весь мир передо мной.

Сегодня в непотребном образе

Придётся ехать мне домой.



Коньяк закусывали пиццею,

А утром хлопнули пивка,

И заберут меня в полицию

С таким лицом наверняка.



И голос мне шептал таинственный.

Чтоб торопился я домой.

Я не пошёл к моей единственной,

В гостях остался у другой.



Вся жизнь пошла не по сценарию.

Смотрел я через объектив :

Попал совсем не в ту кампанию

И хорошо, что ещё жив.



Одни лишь пьянки вместо отдыха.

В кругу то шлюх, а то актрис.

Мне только б две коробки «Кодака»

И я бы снял кино на «бис».



Я выпью, всё вокруг запачкаю…

И камнем опущусь на дно.

И будет белою горячкою

Озвучено моё кино.




Ты ждала, что в сердце распогодится


Он придёт, хотя бы год спустя.

И ему ты словно богородица

Поднесёшь красивое дитя.



Он обнимет первенца, расплачется,

Поцелует сына и тебя.

В ЗАГС пойдёт с тобой, не заартачится,

И ему ты наплодишь ребят.



Ждёшь ты вечерами в тёмной комнате

Робкого топтанья у дверей..

Тихо плачешь, тонешь в тёмном омуте

Чёрных мыслей и земных страстей.



Матерью считают одиночкою

Все вокруг и даже ты сама;

И уже беременна ты дочкою,

От того, кто свёл тебя с ума.



Взгляд твой ищет, ищет меж иконами

Ту, что родила на казнь Христа.

Долгими молитвами, поклонами,

Просишь пожалеть, что нечиста.



Ты глядишь в глаза её, послушная,

И не знаешь про её дела :

Богоматерь, женщина замужняя,

Не от мужа сына родила.




Ей слышится то тихий плач


То смех, то неземные звуки.
Он в чреве прячется. Палач
Найдёт, казнит, умоет руки.

Польётся кровь по простыне,
На веки навернутся слёзы.
И ей, лежащей на спине,
Вдруг вспомнится о красных розах.

Она уйдёт спустя лишь час;
И не заметит, что забыла
Не только женской плоти часть,
А часть души, что так любила.

И вечером на смех мужской,
Звучащий ласково и твёрдо,
Приёмный вспомнится покой
И краска роз после аборта.

Весна придёт: цветов букет
Подарит ей другой с любовью;
И дрогнут у неё в руке,
Цветы, окрашенные кровью.




Был голоден я как упырь


И чрезвычайно кровожаден.
Я надувался как пузырь
От свежей женской крови за день.

А ты была одной из жертв,
Я жил твоей слезой и кровью,
И, сделав неприличный жест,
Я звал насилие любовью.

Но пулею из серебра
Я был твоей смертельно ранен;
И даже наш поспешный брак
Не вылечил больные ткани.

Я целовал тебя взасос,
Но сам я был твоей мишенью.
С лица отбросив прядь волос,
Насквозь прокусывала шею.

Убила жизнь твоя любовь :
Я сделался больной и тощий,
И как вино пила ты кровь
Вместе с невесткою и тёщей.

Наш брак был пострашней кино,
И в каждом кадре только ужас,
И было зрителей полно,
Собравшихся на жуткий ужин.

Как был доволен режиссёр
Минутой своего успеха.
Он кровь с губы ещё не стёр,
Актрису укусив из смеха.




Мы снимем одежду и обувь


Лишимся, раздевшись, тепла.
Посмотрим мы с ужасом оба
На голые наши тела.

Увидим одни недостатки
На теле, на коже, везде.
Как будто играли мы в прятки
И встретились только что здесь.

С тобой занимались мы сексом
Без слов, поцелуев и ласк.
Боролись с морщинами, с весом,
Но счастье бежало от нас.

Мы дружно возьмёмся за дело
И примем и ванну, и душ.
Легко грязь смывается с тела
И с болью смывается с душ.

Бельём и одеждою модной
Уродство скрываем как грех.
Любить не умеем свободно,
Раздеть свою душу при всех.




Была моя юность короткой


И мной измерялась в часах;
И я утешался не водкой,
А тем, что я прятал в трусах.

Всем девушкам нравилась живость,
Мужское моё естество.
А то, что в трусах шевелилось,
Им нравилось больше всего.

Красивые девушки были
Со мною в любые часы.
Любили меня – не любили,
Но лезли за счастьем в трусы.

Всем девушкам нравился поиск
Невиданных прежде чудес.
Пытались пониже чем пояс,
Любовный искать интерес.

Они всё в любви испытали,
Но возраст нельзя побороть.
И вместо мужских гениталий
Встречалась им вялая плоть.

Пусть ищут они по старинке,
Забыв, что и сами стары.
Пропали, упав из ширинки,
Мои золотые шары.




Кружился мир мой на качелях


Всего минуту погодя.

Мне забралась любовь под череп,

На белый свет не выходя.



Смыкал я в мертвой хватке челюсть,

Но останавливал твой взгляд.

Я женщинам служил как челядь,

Был как любовник нарасхват.



Я был помадою заляпан,

От клятв любовных безголос;

И рот мне затыкали кляпом —

Густыми прядями волос.



Я был настойчивый и ловкий,

Я добивался женских тел,

Но вили из меня верёвки

Те, кого я давно хотел.



Я шёл к любви как к месту казни,

В помаде женской как в крови.

Болезни я не знал заразней

И смертоноснее любви.



Не помогали мне прививки,

И не спасал презерватив,

Но я снимал густые сливки,

Соперников опередив.



Я брал любовь у женщин через

Мои страдания и боль.

Я был не раб, не просто челядь,

А их возлюбленный король.




Любил я по своей охоте


Никто со мною не скучал;

И женщин тех, кто были против,

Я в молодости не встречал.



Порой я чувствовал усталость,

Вздремнуть часок я был не прочь.

Сосали самки, что осталось

Во мне, будя меня всю ночь.



Мне нравились ночные тени,

Игрой их был я восхищён :

Они не требовали денег

И не просили ласк ещё.



Но холостяцкою постелью

Гордился я, похоже, зря,

Жизнь прогоняла тень за тенью.

Совсем один остался я.



По комнате плясали тени :

Свет фонарей и свет авто.

Купить любовь не мог без денег.

Бесплатно не давал никто.



С букетом комнатных растений

Я жду всех женщин и тебя.

Но в гости явятся лишь тени,

Не обнимая, не любя.




Было холодно. Стало тепло


Было сыро. Теперь уже суше.

Словно с крыши из глаз натекло

Под окном твоим тёмные лужи.



Но закончится ливневый дождь.

Кто-то снова тебя пожалеет.

Ты, умытая ливнем поймёшь,

Без любви жить ещё тяжелее.




Она в любви моей тонула


Продлить страдания моля,

В глаза мне только заглянула,

Я понял, что она – моя.



Уверен был: она утопла

В моей любви как в море грёз,

Но кто-то спас её и тёплой,

Живою на руках унёс.



Я жду её. Мне очень жалко.

Она в другого влюблена;

И плещется в реке русалка,

Зовёт, но это – не она.



ххх




Тебе открою душу настежь


Как тёплою весной окно.

Смотри, копейки не потратишь,

А интересней, чем в кино.



То я играю роль убийцы,

То неудачника, то знать.

Искусно я меняю лица.

Так, что меня нельзя узнать.



Готовлю замысел кровавый,

Предательство, насилье, ложь.

Но ты войдёшь. Из пальцев правой

Руки я уроню мой нож.




Разделась ты, и я разделся


В постели встретили весну.

Я голосом твоим согрелся,

Под шёпот ласковый уснул.



А год спустя страсть стала постной,

Убил любовь семейный быт.

Казалось мне, влюбиться просто,

А ещё проще разлюбить.



Ещё полгода пролетело,

Мы стали холодны как смерть.

Плоть, что от шёпота горела,

Теперь не мог я в зной согреть.



Привыкли мы с тобой метаться,

Губя желания свои.

Как много было имитаций,

Как мало жизни и любви.




Мы смотрим фильм документальный


Он без начала и конца :

Рожденье, жизнь, исход летальный

И холм с фамилией отца.



Фильм временами чёрно-белый,

А временами в цвете весь;

Фильм снят рукою неумелой,

Но каждому понятен здесь.



В кинотеатре свет погашен,

И у соседа черт лица

Не разглядеть. Он очень страшен :

Фильм без начала и конца.



Но ты глядишь его с восторгом,

И по щеке ползёт слеза.

Экран прямоугольным оком

Глядит нам зрителям в глаза.




Была написана прекрасно


Правдиво пьеса до конца.

И мы с тобой играли страстно

В любовь от первого лица.



Зал скуп был на аплодисменты,

И не играли мы на бис.

Хотя прекрасные моменты

Любви нам явно удались.



Старались, лезли мы из кожи,

Напрасны были все труды.

Слова любви забыли ложи,

Партера тёмные ряды.



А публика смотреть устала

Игру без крови и измен;

И сняли нас с репертуара,

Других поставили взамен.



И вот теперь уже другие

Бросают реплики, и зал

Глядит на их тела нагие,

В их равнодушные глаза.



Срывая голоса от крика,

Играют публике на бис

Не пьесы о любви великой,

А омерзительный стриптиз.




Прошу: не верь календарю


И не ругай холодной осени.

И в ноябре тебе «люблю»

Шептали те, кто в мае бросили.



Ты вспомни: я к тебе пришёл,

Мы встретились с тобою в августе.

Нам было очень хорошо,

Не помнили себя от радости.



Часы нам были не нужны

Ни кварцевые, ни песочные.

Без мужа – ты, я – без жены.

Встречались мы в часы полночные.



Прошу не верь календарю.

Всё это – глупости и шалости;

И холод в сердце январю

Ты не приписывай, пожалуйста.




Ты сегодня такая красивая


В белом платье, в тумане фаты;

И надежды улыбка счастливая

Прибавляет тебе красоты.



Может, вздрогнешь ты ночью от ужаса

Рядом с тем, кого выбрала ты?

Может, вспомнишь ты тех, до замужества,

Никогда не даривших цветы?



Простыня как судьба твоя стелется

В эту ночь: ни морщин, ни пятна.

И тебе в твоё счастье не верится,

Как и в то, что ты будешь одна.



Ты в улыбке задумчивой, утренней

Скроешь всё от невежливых глаз.

И судьба твоя станет припудренной

И торжественно-лживой как ЗАГС.




Дунул ветер в занавески


И по комнате кружа,

В люстре он качнул подвески…

До сих пор они дрожат…



Со стола он скинул ворох

Мной написанных стихов.

Вымел головы, в которых

Много сора и грехов.



Дунул он, погасли свечи..

Стало в комнате темно..

Подарил нам чудный вечер,

Залетев шутя в окно.



Остудил в твоей тарелке

Перегретый мною суп.

Завершил свои проделки,

Чуть коснувшись влажных губ.



На тебе не тронул волос,

Освежил у нас постель;

И завыл от страсти, в голос,

Попадя в дверную щель.




Воспоминанья вороша


Как листья, шли вдвоём бульваром.

Была ты также хороша.

Выходит, я любил недаром.



Дымила мокрая листва,

И листья нехотя горели.

Забыли мы все те слова,

Которые сказать хотели.



Шёл от тебя я в двух шагах,

Стараясь обувь не испачкать,

Вертелась у меня в ногах

Ты как домашняя собачка.



И рвали мы свои мечты

Как паутинки между веток.

Забыли оба, я и ты,

Поцеловаться напоследок.



Шёл бесконечный долгий дождь,

И капли лбами бились оземь;

И била наши губы дрожь

В холодную, сырую осень.



Стояли липы без одежд,

Наряд уже немодный сбросив,

Мы шли и не было надежд

У нас на солнечную осень.




Ты вышла в мороз без перчаток


Увидеть меня торопясь.

Дышала ты бурно и часто,

И грела тебя твоя страсть.



Тепло тебе было сначала,

Но вот постепенно мороз,

Чтоб сердце потише стучало,

Под лёгкую шубку заполз.



Сжимал я замёрзшие руки,

Стараясь в глаза не глядеть.

И пробуя больше от скуки,

Дыханием руки согреть.



Озноб ещё бил твоё тело,

Но стали теплее персты.

Дыхание руки согрело,

Но я к тебе сердцем остыл.



Согрел я холодные пальцы,

Но тронул мне душу мороз.

Держались мы близко как в танце,

А были давно уже врозь.




Расставив ноги словно циркуль


Она работала хлыстом,

Как много женщин было в цирке,

Любовным мучаясь постом.



Циркачка верила дрессуре,

И на до мной смеялся зал.

Как лев на собственной я шкуре

Все прелести кнута узнал.



Любовь хлыстом загнала в клетку.

Увидев взгляд из-под ресниц,

Я словно лев порвал кокетку

От головы до ягодиц.



Кровь алая лилась в опилки,

В грязь на арене цирковой.

Как много женщин было в цирке,

Желавших участи такой.



Я любовался свежей раной

И крови нализался вдрызг.

Но был застрелен я охраной

Под женский сладострастный визг.



Была любовь у нас большою,

И кровью обрывалась связь.

И это цирковое шоу

Смотрела публика, смеясь.




Мир разрушали до основ


Топтали землю сапогами.

Травинкой тонкою Любовь

Из праха поднималась вновь

И зеленела под ногами.



Дотла, казалось, мир сожжён,

Нога тонула в горах пепла.

От горьких слёз детей и жён

Мир слепотой был поражён.

Одна Любовь от слёз не слепла.



Был неспособен даже бог

Вернуть земле красы и славы;

Но шла Любовь, и сквозь песок,

Сквозь снег из-под разутых ног

Как чудо пробивались травы.




В любви снимал я только сливки


И ложью головы кружил.
Остались мне одни обрывки
От той любви, которой жил.

Всё было словно в час полночный :
Вздох, стон, короткий интервал.
Имён у них не помня точно,
Я всех возлюбленными звал.

Я черт лица у них не помнил,
Хотя любил их без ума;
И становилась всё огромней
Вокруг меня слепая тьма.

И женщины во тьме кромешной
Ночами называли дни.
Ища мужской любви поспешно,
Меня не помнили они.




Восхищаюсь графикой заборной


Просто всё и ясно до штриха.

Сколько в ней и юности задорной,

И желаний плотских без греха.



Эти безобидные рисунки

С возрастом мне нравятся вдвойне.

Школьным мелом, вынутым из сумки,

Женщин ты рисуешь на стене.



Будто в школе, перед классом стоя,

Ты сдаёшь экзамены свои,

Забывая самое простое,

Помня только правила любви.



Ты себя и девушку рисуя,

В позе сзади, ей не объяснишь,

Почему не карандаш, а кончик хуя,

Ты рукой невольно теребишь.



С ханжеством борясь и протестуя,

Обьясняя эти буквы три,

Живопись наскальную, простую

Буквами спешишь ты повторить.



Ты, совсем неопытный художник,

Смутным вожделением томим,

Пробуешь любви рисунок сложный,

Объяснить себе и всем другим.




Было утром немного прохладно


Разум где-то в траве потеряв,

Я назвал тебя вслух ненаглядной,

За собой потянул за рукав.



Ни любви я в глазах твоих светлых,

Ни надежды на счастье не ждал.

Дождь недавний, закапавший с веток,

Нас от близости не удержал.



Вновь по парку с другой, в ту же осень,

Я гуляю… Деревья в дыму.

Даже если она не попросит,

Я её просто силой возьму.



На тела наши падают капли,

Наслаждения миг торопя.

На ветру мои страсти озябли :

Не хочу ни её, ни тебя.



Чтоб не слышать как женщина ропщет

И боясь сказать правду в ответ,

Я бегу, и листва ярко-жёлтая в роще

Заметает свидания след.




Всё было сделано стремглав


Без лишних слов и без прелюдий,

И быстро от любви устав,

Я понял: новых встреч не будет.



И верно: не было ни встреч,

Ни электронной переписки,

И стало некого беречь,

И даже не с кем выпить виски.



Не думал много лет о ней,

Она меня забыла напрочь.

Но вышло, что любовь сильней,

Чем смерть. Пусть и пришла лишь на ночь.



Она пришла всего на час,

Мы оба вспомнили что было.

Любовь соединила нас,

А смерть нас посетить забыла.




Дали имя, фамилию, отчество


И бумагу, что я человек.
Как игрушку одно одиночество
Мне судьба подарила навек.

Наша встреча была как пророчество,
Думал я: мы с тобой навсегда.
Просто спряталось одиночество,
Отвлеклось на минуту тогда.

Если вдруг мне другую захочется,
И я стану её целовать.
Не любовница, а одиночество
Ляжет рядом со мною в кровать.

Не даёт мне уснуть и ворочаться
Заставляет ночами оно,
Бесприютное одиночество,
В мир единственное окно.

И уже не с детьми я играю, а с внуками
И заигрываю с тобой.
Одиночество тихо аукает,
И стоит за моею спиной.




В ней нет особой красоты


И ласки, как у всех, похожи,

Но в гости к ней приходишь ты

И от неё мороз по коже.



Она такая не одна,

Вокруг такие же милашки,

Но открывает дверь она,

И по спине бегут мурашки.



Она в тебя не влюблена,

Однообразны ваши ночи,

Присядет на постель она :

Нет силы языком ворочать.



Она уже не молода,

И не умна она особо,

Но взглянет на тебя она :

Не сможешь ты сдержать озноба.



Ты помнишь каждый свой недуг,

Ты помнишь все его симптомы,

Но вновь захватывает дух

От женщины давно знакомой.




Сам не знаешь: родился ты в марте ли,


Или в мае. Обычный пацан

Ничего ты не знаешь о матери,

Никогда не слыхал про отца.



Неизвестного происхождения.

Знаешь, что за тобой не придут.

Зато праздновать свой день рождения

Можешь триста раз в каждом году.



У тебя есть друзья и приятели,

А у них, всех до одного,

Есть сестрёнки, отцы или матери.

У тебя нет совсем никого.



То, что в детстве казалось всем драмою,

Стало пьесой с хорошим концом..

Не придётся звать пьяницу мамою,

А прохвоста любимым отцом.




Она со мной играла в прятки


То слышал смех её, то зов,

То шла вдали, то мне на пятки

Пыталась наступить любовь.



Её искал почти на ощупь.

Казалось, руку протяни,

Схвати её и будет проще

Узнать, кто прячется в тени.



Напрасны были все старанья

Её поймать. Прошли года.

Я только прикоснулся к тайне,

Но тайн её не разгадал.



Мы до сих пор играем в прятки.

Она – капризна, я – упрям.

За ней иду я без оглядки,

Не видя пропастей и ям.



Иду на голос и на запах,

Иду туда, где слышу смех.

Не зная где восток, где запад,

И не надеясь на успех.




Портрет


Она дышала где-то рядом.

Он запах чувствовал её.

И пропиталось словно ядом

Насквозь постельное бельё.



Он слышал вздох её глубокий,





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=47421095) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.