Книга - Казанова из глубинки

Казанова из глубинки
Михаил Александрович Каюрин


С девчонками ему не везло – они обходили его стороной. Зато зрелые блудницы разглядели в нём то, чего не увидели сверстницы. Одна превратила его в мужчину в юном возрасте, другая щедро дарила жаркие ночи перед отправкой в армию. Отслужив в ВДВ, он встретил свою первую любовь, однако, избранница – иноверка отвергла его. Красивый и статный мужчина, наделённый любвеобильностью от природы, избрал для себя путь героя-любовника. Он не волочился за женщинами и ничего им не дарил, кроме страсти, вызывая у них восторги в постельном ложе. Красавицы сами устремлялись к нему, словно мотыльки на огонь.

Содержит нецензурную брань.





Михаил Каюрин

Казанова из глубинки



Сердце и ум имеют лишь совещательный голос. Решающий остается за телом.

Поль Жеральди




Пролог




Юрий Громов был пятым по счёту ребёнком в бедной многодетной семье и единственным мальчиком у родителей.

Отец Юрия – простой работяга, сплавщик в лесосплавной конторе. Мать – домохозяйка. Денег едва хватало, чтобы сводить концы с концами. Животы не сводило от голода благодаря кормилице корове, куриному стаду, да овощам с огорода.

Семье приходилось постоянно экономить на всём. Юрке не хотелось быть нахлебником, и он искал любой способ, чтобы внести свой посильный вклад в семейный бюджет.

Юрка плёл корзинки из ивовой лозы и пытался их продавать. Однако, торговля шла плохо, либо не шла вовсе.

Иногда на реке удавалось добыть ондатру, и Юрка, выделав шкурку, отвозил её в заготконтору. Гонорар получался существенным.

Зимой он ходил в тайгу, ставил петли на зайцев. Мясо зверька шло на стол, из шкурок мать шила шапки на продажу.

Самым удачным делом для Юрки являлся сбор стеклопосуды. Для этого не требовалось особых усилий и смекалки. Главное, чтобы края банок и горлышки бутылок не имели сколов – битую посуду глазастая приёмщица безоговорочно отставляла в сторону.

Заработанные деньги опускались в копилку, в конце месяца её вскрывали всей семьёй и вели подсчёт добавки к семейному бюджету.

У маленького Юрки была заветная мечта: когда вырастет – обязательно заработает мешок денег и отдаст отцу, чтобы тот не убивался на работе от зари до зари.

С девчонками Юрке не везло. В седьмом классе он стал заглядываться на Танечку Сидорову, но та, почему-то, предпочла Пашку Чайкина, с которым он сидел за одной партой.

Болезнь от первой влюблённости вскоре прошла, ему приглянулась Рита Шишкина. Но здесь его опять постигла неудача: девочку неожиданно перехватил Валька Баранов. Этот парень был высокого роста, учился в старшем классе, ходил в секцию баскетбола вместе с Ритой. После секции они, взявшись за руки, возвращались домой.

Юрка всё это видел и страдал. Он подходил к зеркалу и внимательно рассматривал себя со всех сторон. Лицо, как лицо, не безобразное и вполне приятное: прямой нос, карие лучистые глаза, широкие чёрные брови, открытый прямой лоб. Внешность не отталкивающая, а девчонки, почему-то, не обращали на него никакого внимания. Даже те, за которыми никто из мальчишек не ухлёстывал, видели в Юрке невзрачного одноклассника, пусть даже отличника, и не горели желанием подружиться с ним. Он чувствовал себя изгоем.

Только в десятом классе он понял: главной причиной его неудач была бедность. Сближение подростков, как правило, происходило на совместных тусовках, где они тесно общались между собой и знали друг о друге практически всё.

У Юрки никогда не было столько свободного времени, сколько у других детей. Всё лето ему приходилось трудиться на заготовке сена и дров, работать в поле, где был земельный надел под картошку, в то время как его сверстники сбивались в группы и целыми днями пропадали на реке. Они были из обеспеченных семей – их родители работали на металлургическом заводе и прилично зарабатывали.

Зимой одноклассники частенько ездили в город, посещали универмаг или кинотеатр, где могли потратить скопившиеся карманные деньги. У Юрки карманных денег не было никогда. Даже школьную столовую он не посещал из-за отсутствия денег. Вместо монет мать каждое утро совала в его портфель два маленьких тряпичных свертка. В одном лежал кусочек чёрного хлеба, в другом газетный кулёчек с квашеной капустой или варёной картофелиной. Юрка стеснялся своего обеда и улавливал момент, чтобы незаметно проглотить содержимое маминых свертков. Обычно это происходило тогда, когда ребята неслись в столовку и класс пустел на некоторое время.

В классе Юрка был белой вороной. Он отказывался от приглашений на дни рождения, поскольку нужно было идти с подарком, а потом делать ответное приглашение на свой день рождения. Такие события были для него несбыточными. У него даже не существовало приличной одежды, в которой он мог бы появиться в свет.




Глава 1





Первая женщина.




К шестнадцати годам Юрий из невзрачного долговязого подростка превратился в настоящего мужика – окреп не возрасту, стал жилист, степенен в движениях, красив лицом, умел выполнять любую работу по дому. В школе учился на «отлично», ходил в секцию бокса, был призёром районных соревнований.

Видного парня приглядела известная в посёлке развратница Катя Миса?лина, по прозвищу Мессалина, как звали похотливую жену римского императора Клавдия.

Возраст Мессалины приближался к тридцати годам, детей она не заимела, жила одна, работала на заводе уборщицей, любила выпить и повеселиться, снискав дурную славу женщины лёгкого поведения.

Цена её бесстыдной ложи была невысокой – бутылка водки, хорошая закуска и три рубля в придачу. Несмотря на постоянный блуд, Мессалину нельзя было поставить в один ряд с опустившимися грязными шлюхами. В её доме всегда было чисто и уютно, всегда царил полный порядок. Женщина выглядела опрятной, шла в ногу со временем и не отставала от моды.

По словам поселковых женщин, Катюха потеряла невинность при матери-алкоголичке ещё в тринадцать лет, после чего так и не смогла остановиться в похотливых устремлениях. Замуж её никто не звал, но мужики липли к ней, как мухи на мёд. И в этом имелась объяснимая причина. Мессалина была, образно говоря, истинным самородком по ублажению голодных по женской части мужиков. Доведённые ею до изнеможения своей любвеобильностью, они уходили от неё, пошатываясь, с подрагивающими конечностями.

Когда взрослые мужики наскучивали, развратница переводила своё внимание на невинных юношей, заманивая их в свои сети. Повод всегда находился – мужика в её доме не было, а старые родительские постройки постоянно требовали ремонта. За оказанную помощь она расплачивалась натурой.

Так уж повелось, но большинство поселковых парней приобретали свой первый сексуальный опыт только благодаря этой развратной женщине.

Юрка оказался в их числе.

Однажды, возвращаясь с рыбалки на лодке, он увидел на берегу Мессалину. По её виду нетрудно было догадаться, что она кого-то дожидалась.

Юрка повертел головой вокруг, но никого не увидел.

Когда его лодка уткнулась носом в берег, к нему подошла Мессалина, завораживающе покачивая тугими бёдрами.

– Как успехи? – спросила она, поставив одну ногу на торчащую из земли гранитную глыбу, к которой Юрий обычно привязывал лодку.

– Сколько наловил – всё моё, – недовольно пробурчал Юрий.

– Что-то ты, Юрочка, не очень ласково разговариваешь со старшими, – высказалась Мессалина и неуловимым движением руки приподняла край и так короткой юбки. – Неужто, русалки обидели?

– Тебе чего от меня надо? – спросил Юрий, стыдливо отводя глаза от соблазнительно обнажившейся смуглой ноги женщины.

– Помощи пришла просить у тебя.

– Какой ещё помощи?

– Мне бабы подсказали, будто ты умеешь крыши чинить, – проговорила Мессалина. – Это на самом деле так? Или бабы врут?

Юрий хотел ответить, что врут, чтобы отвязаться, но вдруг вспомнил, что давно хотел приобрести мотоцикл. Просить у отца не решался, потому что на нём висел кредит за новый холодильник. Было бы неплохо какую-то часть денег подзаработать самому, чтобы потом смело выйти на разговор.

– Ну, умею, тебе-то что?

– Крыша у меня прохудилась, Юрочка. В последний ливень на кухне пришлось даже тазик подставлять, – с печалью в голосе сообщила Мессалина. – Люди подсказали, будто ты на рыбалку отправился, вот я и дежурила на берегу полдня, тебя всё поджидала.

– Делать тебе нечего, – грубовато отозвался Юрий, подражая степенным мужикам. – Знаешь ведь, где мой дом. Зашла бы вечерком, потолковали бы о цене.

– Ага, зашла, – сказала Мессалина. – С твоим отцом лучше не встречаться.

– Чем же он тебя так напугал? – удивился Юрий.

– Хмурый он у тебя и мрачный, как Герасим из «Му-Му».

– А меня, стало быть, не боишься? Не похож я на Герасима? – спросил Юрий

– Ты, Юрочка, добрый и ласковый, видать, в маму свою пошёл, – вкрадчиво, как лиса, томно проговорила Мессалина. – Никому ни в чём не отказываешь.

Юрий понимал, что хитрющая баба льстит ему, но отшивать её не было резона. Мысль о мотоцикле прочно засела в голове.

– Надо посмотреть, сколько работы на твоей крыше, – проговорил он, давая понять, что не против оказать помощь. – Там, может, всё железо прогнило и парой латок уже не обойтись.

Юрий держал в руках лодочную цепь, собираясь набросить петлю на валун, чтобы замкнуть на замок, и с прищуром смотрел на своего работодателя.

– Я к тому и веду разговор, Юрочка, – сказала Мессалина, с неохотой убирая ногу с камня. – Пойдём сразу ко мне, сам посмотришь, что к чему. Потом и порешаем с оплатой.

– Ага, щас всё бросил и побежал! – усмехнулся Юрий, набивая цену. – Вот отнесу улов и вещи, потом, может, и до тебя время дойдёт.

– Конечно, Юрочка, отнеси своё снаряжение, разве я против? – продолжала щебетать Мессалина. – Только не задерживайся долго, ладно?

– Считай, уговорила. Жди, подгребу через час. – сказал Юрий и независимой походкой прошагал мимо, не предполагая, чем закончится его визит к развратнице.

Почистив рыбу и передав матери улов, Юрий поспешил к Мессалине, соврав, что отправился к закадычному другу.

– Ну, показывай, где тут у тебя течёт? – спросил он с порога, войдя в дом.

– Вот тут и течёт, – показала женщина на потолок рядом с печью. Там, на побелённой поверхности, будто громадная клякса на промокательной бумаге, расползлось большое грязное пятно.

Мессалина подошла к Юрию вплотную и, словно невзначай, прижалась к нему выпирающей из-под платья объёмной грудью. Тело неискушённого в любовных утехах парня тут же пронзила молния, заставив встрепенуться. От женщины завораживающе пахло духами. Дурманящий запах щекотал ноздри Юрия. Такого аромата он еще никогда не ощущал. Ни мать, ни его сёстры духами не пользовались, и этот запах стал для него целым открытием.

– Сначала только в ливень протекало, теперь и небольшой дождь в избу просится, – доложила она.

– Понятно, – сказал Юрий, почувствовав внутри себя незнакомый трепет всего организма. Поспешно отступив от хозяйки дома, словно остерегаясь ожога от прикосновения к её пылающему телу, он направился к выходу. – Надо залезть на крышу, найти дыру. Только после этого можно судить о предстоящей работе.

– Посмотри, Юрочка, посмотри мой хороший, – ласково произнесла Мессалина и засеменила следом за парнем. – А я уж тебя не обижу, не сомневайся.

Юрий приставил лестницу, стал взбираться на крышу. Его сердце бушевало в груди.

«Что это со мной? – мелькнуло у него в голове. – Никогда ещё сердце так не колотилось. И высоты никогда не боялся. Неужели так бывает всегда, когда мужик соприкасается с бабой?»

Страх и неудержимое любопытство перед таинством соития перемешались в голове.

«Интересно, а как бы повела себя эта баба, если бы я взял её за титьки? – подумал Юрий, остановившись на последней ступеньке. – И какая она на ощупь, эта бабья титька? Мягкая? Твёрдая? Такая же, как коровье вымя или совсем другая?»

Перед тем, как ступить на крышу, его взгляд машинально скользнул вниз на хозяйку, которая придерживала лестницу, и перед глазами Юрия во всей своей прелести предстали её пышные груди. Они не были облачены в бюстгальтер и сверху просматривались отчётливо. Лишь соски, уткнувшись в ткань платья, оказались скрыты от пожирающего взгляда парня.

Когда он представил, как мнёт эти груди, его сердце зачастило ещё сильнее, внизу живота прошлась незнакомая сладостная волна, а его спящий доселе мужской орган одномоментно увеличился в размерах, превратившись в горячий пульсирующий стержень.

– Ну, что там, Юрочка? – вывел его из тумана голос Мессалины снизу. – Нашёл дыру?

Юрий тряхнул головой, избавляясь от наваждения, и пробежался взглядом по железной кровле. Было видно, что два кровельных листа у трубы просели, соединительные швы разошлись.

– Нашёл, – дрогнувшим голосом ответил Юрий и начал спускаться по лестнице.

– Много работы?

– Достаточно. Просели листы железа, шов разошёлся, – ответил Юрий, стыдливо отводя глаза в сторону. Он чувствовал, как горели его щёки.

– Да ты не стесняйся, называй цифру, – проговорила Мессалина, подумав, что парень тушуется назвать цену за предстоящую работу. – Сколько запросишь – столько и оплачу. Есть у меня деньги, не волнуйся.

Юрий молчал, потупив глаза.

И только тут Мессалина обратила внимание на вспучившуюся ширинку на брюках.

– О-о, парень, да ты, как я вижу, совсем по другой причине зарделся, – рассмеялась развратница и совсем неожиданно положила руку на вздыбившееся место. – Ого-го! Твой Ванька-встанька рвётся в свой первый бой!

Юрий впервые в жизни почувствовал прикосновение женской руки к причинному месту. Он вздрогнул от неожиданности и напрягся, хотел тут же оттолкнуть от себя нахалку и… не смог. Стоял и тупо смотрел на Мессалину широко открытыми глазами.

– Ты, Юрочка, не тушуйся и доверься мне, уж я-то умею тушить пожары такого рода, – вкрадчиво проговорила Мессалина, завораживая парня. – Пошли со мной!

Развратница ухватила Юрия за руку и силой потянула в избу. Уже в дверях, почувствовав некоторое сопротивление парня, убедительно добавила:

– Не гоже сдерживать пыл дружочка, заявившего о своём желании занырнуть в геенну огненную.

А потом всё было, как во сне. Юрий, словно телок на верёвочке, послушно плёлся за хозяйкой. Он уже догадался, что произойдёт через несколько минут и со смутным страхом готовился к предстоящему событию. Ему давно хотелось увидеть своими глазами, а не представлять со слов просвещенных пацанов, как выглядит таинственное место у женщины между ног.

Его тело трепетало, как осенний лист на ветру, а сам он, казалось, не видел ничего вокруг – в глазах стояла пелена густого тумана, а в висках стучали многочисленные молоточки.

Следующее мгновение, которое Юрий помнил, – он лежал полностью раздетый на раскрытом диване, а успевшая когда-то обнажиться Мессалина грузно лежала на нём, и, сопя, покрывала поцелуями его раскалённое и дрожащее тело. Он лежал, словно парализованный, полностью покорившись страсти развратницы.

Потом наступил момент, когда Мессалина ловким движением перекатила его на себя, очутившись под ним с разведёнными в стороны ногами, а Юрий почувствовал, как её рука ухватила его интимный отросток и направила во что-то влажное и тёплое, плотно охватившее его со всех сторон…

Из полубредового состояния Юрий вышел ближе к ночи, когда за окном опустились сумерки, а на небе уже красовалась полная луна.

Тело его, наконец, успокоилось и больше не дрожало, однако оставалось горячим и потным. Состояние организма можно было сравнить с тем, которое ему пришлось испытать во время болезни гриппом, когда миновал кризис.

– Это был всего лишь аванс за твою работу, Юрочка, – млея от полученного удовольствия, проговорила Мессалина. В свете луны её лицо казалось бледным, и на этом матовом фоне блеск жгучих зелёных глаз казался неестественным и пугающим.

Юрка невольно отодвинулся на край дивана.

– Не надо меня чураться, глупенький, – ласково продолжила она, придвигаясь к нему ближе. – Представь, что перед тобой неизвестный запретный плод. Раньше ты мог лишь любоваться его красотой, а сегодня тебе удалось сорвать этот плод и отведать на вкус. Он оказался сладким, а несмышлёный мальчик Юра сразу превратился в мужчину. Ты сегодня был как Адам, познающим Еву. Такой день останется в твоей памяти навсегда. Сам посуди: кто еще в посёлке мог бы осчастливить тебя так сладостно, как сделала это я?

Мессалина приподнялась на локте, склонилась над лицом Юрки, спросила:

– Разве могут сравниться со мной твои сопливые сверстницы, которые ничего не смыслят в таком деле? Они и целоваться-то по-настоящему ещё не умеют.

Юрий ничего не сказал в ответ, а сполз с дивана и стал одеваться.

– Юрочка, тебе понравились мои ласки? – спросила Мессалина.

– Не знаю, – хриплым голосом ответил Юрий и поспешно направился к выходу.

– Постой, я провожу тебя, – спохватилась Мессалина и, набросив халат, забежала вперёд. – Я выгляну за ворота, посмотрю, нет ли кого на улице. Никто не должен знать, что мы с тобой сегодня кувыркались.

«А она молодец, – отметил про себя Юрий, шагая по безлюдной улице. – Трепаться не будет. Мне это ни к чему. Отец убьёт и меня и её, если узнает про то, что было между нами».

Он тихо прокрался во двор и забрался на сеновал, где ночевал с начала лета.

Ночью ему снилось продолжение плотских утех…




Глава 2





Три жаркие ночи.


Испробовав любовный плод, Юрий не помышлял о повторной встрече с Мессалиной. Внутри него началась противоречивая и напряжённая работа. Его плоть желала повторения близости с женщиной, а нравственный разум отвергал развратные объятия. Ему хотелось чистой любви с простой и невинной девушкой, а не пошлых сцен, от мысленного представления которых становилось очень стыдно.

Чтобы избавиться от дурных помыслов, Юрий, кроме секции бокса, стал посещать библиотеку, принося домой кипу разнообразных книг. Читал всё подряд, от детективов до манер поведения в обществе, не чураясь и любовных романов.

Целый год жизнь Юрия текла ровно и организованно. В боксе он достиг первого разряда. На любовном фронте было всё по-прежнему – Юрий оставался одиноким парнем. Он был скромен и стеснителен, на танцы не ходил, поскольку не имел приличной одежды, шумных вечеринок с вином и развязными девчонками избегал, ограничиваясь общением с несколькими закадычными друзьями. Скромная и преданная подружка, с которой он мог бы завязать отношения, так и не повстречалась.

Дело сдвинулось с мёртвой точки, когда он, окончив школу, поступил на завод учеником токаря. У него сразу появилось много новых друзей. С первой же получки Юрий приобрёл приличный костюм, модный галстук и красивую обувь. Друзья вытащили его на танцы.

Он стоял в сторонке, приглядывался к девушкам, однако, той, которая бы ему понравилась, так и не высмотрел. Воспитанный в строгости, он поставил для себя слишком высокую планку к избраннице. Ему не хотелось иметь дело с глупыми и вульгарными девицами, которые напоминали бы ему Мессалину. Таких он научился определять одним лишь взглядом и сразу отвергал – они были для него отвратительны.

Так и прожил Юрий два года в поисках той единственной и неповторимой красавицы, с которой мог бы связать свои отношения, пока не получил повестку в армию.

…В тот день он трудился в первую смену. С утра, как обычно, произошла короткая встреча с Костей Балуевым, которого Юрка сменял после ночной смены. Они поприветствовали друг друга крепким рукопожатием.

– Станок в норме? – спросил Юрка.

– Всё чики-чики, – одобрительно отозвался Балуев. – Ещё вопросы есть?

– Вроде нет. Станина сверкает, как у кота яйца, – оценил качество протирки станка Юрка. – Можешь отчаливать.

– Тогда я пошёл?

– Валяй.

Балуев развернулся и направился в душевую.

Юрка поднял кран-балкой кованую заготовку, вставил в патрон.

Вскоре его станок загудел, набирая обороты. Блеснул свежесрезанный металл, из-под резца, скручиваясь, проворно побежала серебристая змейка стружки.

– Привет рабочему классу! – раздался голос у него за спиной.

– Привет, – ответил он, не оборачиваясь, узнав по голосу Анатолия Басова.

Басов был его учителем-наставником, обучал токарному ремеслу, пока Юрка не сдал экзамен и получил право самостоятельной работы.

– Как дела с выработкой? – спросил Анатолий, зайдя сбоку, чтобы видеть лицо собеседника.

– Нормально.

– На четвёртый разряд сдавать не собираешься?

– Никто не предлагал, а сам не напрашиваюсь.

– Да-а, скромности у тебя, хоть отбавляй, – проговорил Басов. По голосу было непонятно: одобряет он такое качество, или же осуждает.

– Давай, с мастером переговорю?

– Не надо.

– Почему?

– Не успею. Со дня на день повестки из военкомата жду.

– Получишь повестку – дай знать, – сказал Басов. – Проводим, как положено.

– Не сомневайся, Анатолий Петрович.

– Ну, бывай, Юра. Смотри, не запори деталь – под резцом у тебя высокий класс точности.

– Не запорю, – заверил Юрка.

Басов ушёл.

Когда резец снял с поверхности черновую стружку, Юрка остановил станок, сделал очередной замер. В этот момент к нему подошла контролёрша смены. Звали её Галя. Смазливое лицо, тугие бедра, походка с подиума и разбитной характер сводили с ума многих мужиков, но женщина игнорировала всех ухажёров, и с неиссякаемым постоянством загадочно поглядывала на Юрку. Друзья подкалывали его за эти взгляды, провоцировали, отпускали сальные шутки, но всё было напрасно. Юрка не поддавался на уловки и провокации. Галя была старше его на целых шесть лет, у неё имелся четырёхлетний сын и этим всё было сказано.

– Привет, Громов, – игривым голосом произнесла она и поставила одну ногу на край деревянной решётки, выставив напоказ смуглую красивую коленку. – Зайди в конторку, как освободишься.

– Что стряслось? – спросил он, стараясь не встречаться с пронзительным взглядом женщины. Её жгучие глаза будто воспламеняли его изнутри, лицо сразу заливалось густой краской и перехватывало в горле.

– Зайди, узнаешь.

– А сейчас сказать нельзя?

– Меня попросили передать тебе, я и передаю, – томным голосом отозвалась Галя.

– Считай, что передала. Прогоню чистовую стружку и зайду, – недовольно пробурчал Юрка и включил сцепление. Вал завращался, набирая обороты. Юрка стал подводить к нему кончик резца, давая понять всем своим видом, что разговор окончен.

Галя обиженно поджала губу, отошла от станка и двинулась дальше по пролёту, в конце которого работали фрезеровщики.

«Чего я им вдруг понадобился? – подумал Юрка. – Вроде журить меня не за что».

Через десять минут, убедившись, что поверхность вала готова по всем параметрам, он выключил станок и направился в конторку.

– А-а, Юра, – обрадовалась табельщица тётя Валя, когда он появился в дверях тесной конторки. – Присаживайся, подпись твоя требуется.

– Чего случилось-то, тёть Валь? – насторожённо спросил Юрка.

– Ничего особенного, повестку я должна тебе вручить под роспись.

– В армию? – радостно сорвалось у Юрки.

– В её родимую, – пожилая табельщица нацепила очки, взяла тоненькую стопочку повесток из военкомата, стала перебирать их, отыскивая взглядом его фамилию.

– Вот, твоя. Громов. Распишись.

Юрка взял ручку, расписался. Сердце забилось учащённо.

– А кого ещё призывают, тёть Валь? – поинтересовался он.

Табельщица перечислила ещё несколько фамилий.

– Спасибо, тёть Валь! – поблагодарил Юрка табельщицу и выпорхнул из конторки.

День тянулся очень медленно. Юрка закончил изготовление вала, ещё раз выполнил контрольные замеры, и только после этого снял его со станка кран-балкой, погрузил на тележку.

Словно из-под земли, появилась Галка.

– Сдаёшь? – спросила она.

– Сдаю, принимай.

Галка извлекла из кармана штангенциркуль, присела у тележки на корточки, принялась делать контрольные измерения. Её юбка натянулась на бёдрах и поднялась на четверть выше колен, обнажив красивые ноги.

Юрка смотрел на них и чувствовал, как кровь приливает к лицу. В памяти всплыло лицо Мессалины. Он тут же отвернулся, чтобы не выдать своего смущения.

– Молодец, не запорол ни одного размера, – одобрила работу Галка, выпрямляясь. – Можешь отвозить на склад.

– Угу, – буркнул Юрка.

– Ты со всеми так разговариваешь? – неожиданно спросила Галка.

– Как? – вырвалось у Юрки. Он повернулся к женщине и тут же встретился с её призывно горящими зелёными глазами.

– Недоброжелательно.

– Тебе показалось.

– Вовсе нет. Уже год мы вместе работаем, но я ни разу не слышала от тебя добрых слов. Всё только бур-бур, да бур-бур, будто я баба-яга какая-то.

– Ты сейчас к чему клонишь? – Юрка в упор посмотрел на Галку. – Чего добиваешься?

– Ничего не добиваюсь, – спокойно ответила Галка. – Просто ты хороший парень и нравишься мне, мы могли бы дружить, а не собачиться.

– У тебя, кроме меня, дружильщиков пруд пруди, я уже лишний, – дерзко высказался Юрка.

– Наслушался небылиц обо мне и поверил? – улыбнулась Галка. – Теперь понятно, почему ты избегаешь меня и грубишь всякий раз.

Юрке стало стыдно за свои слова, и он смягчился:

– Поздно уже дружбу заводить, в армию меня забирают.

– Дружить никогда не поздно, Юрочка. Когда твоя отправка?

– Двадцать седьмого.

– У-у, целых две недели впереди, – с растяжкой произнесла Галка. – За это время можно горы свернуть.

Юрка начал смутно понимать, на что намекает эта красивая женщина и почувствовал, как в голову ударила горячая кровь. Он верил и не верил своей догадке. На его лице явно отразилось замешательство, и Галка не могла его не заметить.

– Ты уже взрослый мужчина и всё понимаешь, – продолжила она с ласковой улыбкой на лице. – Приглашаю тебя в гости. Этот визит можно назвать проводами.

Кровь ещё сильнее застучала в висках. Юрка, растерявшись вконец, молчал. Мысли с лихорадочной быстротой носились в голове.

«Что, если она действительно говорит правду и у неё после мужа никого не было? Может, она влюбилась в меня, а я как последний идиот грублю ей, презираю».

– Я подумаю, – с трудом выдавил он. В горле пересохло, голос стал неузнаваем: был хриплый и предательски дрожал.

– Подумай, Юрочка, – улыбнулась Галка и направилась к конторке, соблазнительно покачивая бёдрами.

Юрка с опаской огляделся по сторонам. Вдруг кто-нибудь оказался поблизости и стал нечаянным свидетелем его разговора?

К счастью, никого рядом не было.

С гулко стучащим сердцем Юрка направился в душевую и через полчаса уже стоял на автобусной остановке.

Автобус в посёлок ходил два раза в час, очень часто случались срывы графика. В часы «пик», когда заканчивалась рабочая смена на заводе, на остановке скапливалось большое количество людей. Не всем было суждено попасть в автобус.

Юрка был тёртым калачом. Не было ещё ни одного случая, чтобы он остался на остановке. На этот раз ему удалось даже устроиться на заднем сиденье. Обогнув металлическую стойку у дверей, он плюхнулся в углу рядом с другом детства. Димка Арефьев был старше Юрки на один год и учился уже на втором курсе института.

– Какими судьбами? – спросил Юрка, протягивая руку для приветствия.

– Решил родителей навестить, – ответил Димка. – На праздники не смог приехать, сейчас вот вырвался на пару дней.

– А меня в армию забирают, – сообщил Юрка. – Двадцать седьмого ноября. Приезжай на проводы, буду рад.

– Обязательно буду, – ответил Димка.

Они давно не виделись и проболтали до конца поездки.

Конечная остановка автобуса была рядом с Юркиным домом. Друзья вышли из автобуса и некоторое время постояли у калитки.

– Подружку-то завёл? – спросил Димка, ткнув друга кулаком в бок.

– Нет, Димарь.

– Что так?

– Да одни шалавы вокруг трутся, – сплюнул Юрка. – Ни одной путёвой девчонки.

– Так уж и ни одной?

– Ну, есть некоторые, но они заняты.

– Значит, согревать душу письмецом будет некому, – сделал заключение Димка.

– Это лучше, чем оставить девчонку на гражданке.

– Почему?

– Не каждая способна ждать два года, – сказал Юрка.

– И это правда, – согласился Димка, пожимая руку на прощание.

***

Юрка уволился с работы и гулял уже больше недели. Друзья-призывники веселились, как могли. До отправки оставались считанные дни и парням хотелось объять необъятное.

Сашу Шарова провожали первым. Друг жил на другом конце города, и Юрка отправился к нему на автобусе. Выйдя на конечной остановке, он нос к носу столкнулся с Галкой.

– Гуляешь? – спросила она, заглянув в глаза Юрке со свойственной ей загадочной таинственностью.

– Гуляю, – ответил он, и впервые не отвел взгляда. – Три дня ещё осталось быть на гражданке.

– Никак, к Саше Шарову направляешься?

– Как догадалась? – удивился Юрка.

– Тут и догадываться не нужно, – улыбнулась Галка. – У Саньки сегодня проводы, он сам сказал мне, что ты значишься в списке приглашённых. Не прогуляться же ты приехал в этот район?

– Так ты… с Сашкой…значит? – растерявшись на миг, спросил Юрка.

– Ага, мы с Сашкой, – рассмеялась Галка, внимательно наблюдая за реакцией Громова. Потом, выдержав интригующую паузу, добавила:

– Двоюродные брат и сестра. А ты о чём подумал?

– Так, ничего, – смущённо насупился Юрка и почувствовал, как где-то внутри у него прокатилась волна облегчения, а к лицу прилила кровь.

– Приревновал, что ли? – Галка торжествовала. Она вдруг поняла, что совсем не безразлична этому ершистому парню, как ей представлялось ранее.

– Ещё чего, – пробурчал Юрка и почему-то потупил взгляд.

– Ладно, проехали, – сказала Галка. – Идём со мной.

– Куда? – вырвалось у Юрки.

– Ко мне домой, – Галка схватила его за руку и потащила за собой.

Юрка, словно телок на верёвочке, покорно зашагал за ней. Правда, пройдя несколько метров, он всё же освободился от руки бесцеремонной женщины и уже самостоятельно поплёлся рядом. А ещё через десяток шагов спросил:

– Для чего я тебе понадобился?

– Ага! Страшно очутиться наедине с одинокой женщиной? – язвительно спросила Галка. – Вдруг покусаю? Или зацелую до потери пульса?

– Ты говори, да не заговаривайся.

– А то что? – глаза Галки озорно блеснули.

– Просто не пойду с тобой, пока не скажешь, с какой целью ты меня тащишь?

– Ладно, не пугайся. У нашего Сашки посуды не хватает на всю компанию, да и солений кой-каких я ему пообещала. Одной-то пришлось бы несколько ходок делать, а с тобой мы за один раз управимся, – Галка взглянула с усмешкой в лицо Юрки. – Надеюсь, теперь не страшно?

Юрка промолчал, а Галка, не дождавшись ответа, принялась тараторить безостановочно и умолкла лишь у двери своего дома. За этот небольшой промежуток времени она успела рассказать столько интересного, о чём Юрка раньше не догадывался.

Галка жила в старом двухэтажном щитовом доме. Она открыла дверь и пропустила Юрку вперёд. Они очутились в мрачном коридоре, в котором стояли неприятные запахи. Пахло чем-то кислым и горелым одновременно. На верёвках, натянутых вдоль стены, висело постиранное бельё и с полдюжины детских пелёнок.

– Угнетает? – усмехнулась Галка, перехватив насторожённый взгляд Громова.

Юрка промолчал в очередной раз, не найдя подходящего ответа. Он впервые оказался в коммунальной квартире и поэтому был крайне удивлён её бытом.

Комната Гали Красиковой находилась в конце коридора. Вставив ключ в прорезь замка, она повернула его пару раз, потом толкнула дверь, сказала:

– Проходи, не стесняйся.

Юрка переступил порог и сделал шаг в сторону, пропуская Галку. К его удивлению, в комнате не чувствовалось никакого постороннего запаха. Было тепло и уютно, вокруг царил полный порядок.

– Вот здесь я и живу, – с гордостью произнесла Галка.

Юрка обвёл взглядом комнату. Никаких прибамбасов, всё простенько, чисто и уютно.

– А сын твой где? – спросил неожиданно Юрка, уткнувшись взглядом в детскую кроватку.

– В садике, – ответила Галка, – но сегодня его заберёт бабушка, и Максимка заночует у неё.

Галка принесла сумку, сложила туда недостающую посуду, поставила у ног Юрки. Потом откинула коврик на полу, в нём обозначился лаз в погреб.

– Преимущество первого этажа, – весело заметила Галка, приподняв крышку. – Маленький удобный погребок. В нём я храню все свои запасы.

Через минуту на полу появились несколько банок с соленьями. Все эти сокровища уместились ещё в одну сумку.

– Ну, вот, теперь полный порядок, – проговорила по-хозяйски Галя, возвращая на место коврик. – Пошли.

На проводы Саши Шарова собралось много народу. Некоторые гости были незнакомы между собой, сидели за столом тихо и скромно, но после первых рюмок водки царившая неловкость и скованность быстро исчезли. Люди будто очнулись и загомонили, задвигались, принялись выкрикивать наперебой напутствия и добрые пожелания призывнику.

Прошло ещё немного времени, и подвыпившие парни осмелели, начали перемещаться один за другим в соседнюю комнату, где зазывно играла музыка.

Взрослые туда не заглядывали, и молодёжь, выключив яркую люстру, зажгла маленькую настольную лампочку. Тусклый свет такого источника позволял парням вести себя раскованно. Они отваживались прижимать к себе девчонок и украдкой, неумело, тыкались ртом в их губы. Девчонки противились для порядка, смущённо хихикали и увёртывались, но их сопротивление очень быстро заканчивалось. Им самим нравилось целоваться.

Галка заведовала музыкой, ставила и снимала пластинки в проигрывателе. Юрка исподтишка наблюдал за ней.

«Вот возьму сейчас и подойду к ней, приглашу на танец, – осмелев от выпитой водки, подумал Юрка. – А что? Все чуваки веселятся, целуются, у каждого из них есть своя шмара. Чем я хуже этих парней? Интересно, как она отреагирует? Выпучит глаза от удивления или нет?»

Юрка пригладил волосы на голове и решительно направился к Галке.

– Пойдём, потанцуем, – произнёс он непринуждённым голосом.

Глаза Галки не раскрылись широко, как предполагал Юрка. Они, наоборот, сузились в прищуре, будто в них ударил яркий луч света.

– Подожди секунду, – сказала Галка и принялась срочно перебирать стопку пластинок. Быстро нашла нужную, остановила проигрыватель, заменила пластинку на новую, затем шагнула к Юрке и радостно улыбнулась:

– Ну, вот, теперь давай танцуй меня, ухажёр…

Юрка положил правую руку Галке на талию, левой сжал её ладонь, медленно повёл по кругу.

…а мы случайно повстречались… мой самый главный человек… благословляю ту случайность… и благодарен ей навек… – красивым голосом пела Анна Герман.

… представить страшно мне теперь… что я не ту открыл бы дверь… не той бы улицей прошёл… тебя не встретил, не нашёл, – подпевала ей Галка и пронзительно смотрела в глаза Юре.

– Нравится тебе эта песня? – спросила она.

– Угу, – буркнул в ответ Юрка и отвёл взгляд.

– Слова в ней хорошие, правильные, – продолжила Галка. – Будто для нас с тобой написаны, правда?

– Угу, – согласился Юрка

Веселье длилось ещё часа два.

Юрка много раз танцевал с Галкой. Хмель притупил его сознание, он окончательно осмелел и уже, ничуть не стесняясь, подолгу целовался с ней взасос.

Наконец, поступила команда на выход, все быстро оделись, прихватили с собой спиртного «на посошок» и пешком отправились к железнодорожной платформе на 130-м километре.

Сашку посадили в электричку, выпили по стопке напоследок и стали расходиться по домам.

Юрка стоял рядом с Галкой и держал её за руку. Было уже поздно, оставался последний рейс его автобуса в посёлок, но ехать домой ему вовсе не хотелось. Однако, он понимал: если не уехать с последним рейсом – придётся шагать пешком шесть километров. Его мысли были на распутье.

– Проводишь меня? – спросила Галка, хотя могла бы сесть вместе со всеми в подошедший автобус и уехать без провожатого.

– Конечно, – обрадовался Юрка тому, что может ещё некоторое время побыть с женщиной, с которой было приятно находиться вместе, и что не нужно принимать для себя трудное решение. Вопрос Красиковой в одну секунду расставил всё по своим местам.

– Галя, ты едешь? – крикнула мать Саши уже из салона.

– Нет, тётя Лиза, я на следующем, – ответила Галка и внимательно заглянула в глаза Юре. – Я правильно сказала?

Захлопнулись двери, автобус покатил дальше. На остановке они остались вдвоём.

– Ты сказала совершенно правильно, – почему-то шёпотом произнёс Юрка и с жадностью впился губами в губы Красиковой.

– Ты помнишь про моё приглашение? – спросила Галка через минуту, отстраняясь от Юрки.

– Помню.

– Оно остаётся в силе, Юрочка. Я имею большое желание проводить тебя сегодня по-настоящему, – интригующе сказала Галка. В свете луны её лицо казалось белым, а зубы в улыбке сверкнули причудливыми серебристыми подковками. И только глаза почему-то не отражали свет луны, а призывно горели ярким зелёным цветом.

Юре показалось, что она волнуется и это волнение непроизвольно передалось ему. По телу тут же прокатилась горячая волна страсти, а сердце часто-часто забилось в груди. Точно такое же чувство он испытал в тот раз, когда Галка на корточках делала контрольные замеры вала, а он был не в силах оторвать своего взгляда от натянутой на бёдрах юбки и оголившихся красивых ног.

Очередной автобус пришёл практически следом за ушедшим. Салон был полупустой, Юрка с Галкой устроились на заднем сиденье и опять целовались до конечной остановки.

– Ты не передумал? – спросила Галка, когда они подошли к её дому.

– Нет, – с готовностью ответил Юрка, чувствуя, как тело его задрожало нетерпеливой дрожью. Он дрожал не от холода, а от жара таинственного ожидания, охватившего его с ног до головы. Было радостно и отчего-то тревожно.

Галка поспешно схватила его за руку и повела за собой. Дальше всё происходило, как в тумане…

Юрка будто перестал принадлежать сам себе и превратился в беспомощного человека. За него всё делала Галка. Она его раздела, подвела к кровати, лёгким толчком положила на спину и прильнула горячими губами к его плотно сжатому рту. В тусклом свете маленького абажура ночной лампы Юрка увидел совсем близко обнажённые груди Галки с острыми коричневыми сосками. Глаза женщины были полуприкрыты, она постоянно вздрагивала, от неё исходил жар. Юрка вдруг почувствовал в себе прилив какой-то незнакомой силы, которая почти мгновенно заполнила всё его тело. В бурном порыве он прижал к себе Галку и принялся с неистовством целовать в шею, в лицо, в грудь.

– Юрочка, хороший мой… милый… долгожданный… – горячо шептала Галка. Её рука неожиданно скользнула по его животу вниз и вдруг Юрка почувствовал, как его напрягшийся до предела член упёрся в тёплую и влажную ложбинку, а затем медленно, раздвигая пылающую плоть, проник в глубины бездны и замер. Он ощутил, как эта плоть, словно безмерно нежная ладонь, охватила его мужское достоинство, вызвав в теле неистовую бурю чувств. Сердце бешено заколотилось в груди, Юрка с силой стиснул податливое тело Галки, слившись с ней в одно целое…

Они долго лежали, не шевелясь, и молчали. Каждый думал о своём. В голове Юрки витали два противоречивых чувства. Одно бурлило и клокотало в нём, словно проснувшийся вулкан, переполняло его до предела и рвалось наружу от осознания того, что он овладел женщиной, будоражащей его сознание. Другое же, наоборот, было тревожным и отвратительным, будто он совершил какой-то неприличный поступок, за который совсем скоро придётся отвечать или расплачиваться. Юрка лежал и мучился. Что он должен сейчас сказать Галке? Что любит её? Что не сможет дальше без неё жить? Но ведь это вовсе не так! Она нравится ему, нет слов. Даже очень нравится, но это не любовь, а …

Что это – «а»? Юрка затруднялся ответить.

Ему вспомнилась Танечка Сидорова, о дружбе с которой он мечтал в седьмом классе. Вот тогда, наверно, была настоящая любовь. От одного только её взгляда у него тогда перехватывало в горле, бешено колотилось сердце, пропадал дар речи и немели конечности. Девочка снилась ему почти каждый день, он мучительно коротал часы до занятий в школе, а затем несся бегом, чтобы поскорее увидеть её.

По отношению к Галке с ним такого не происходило. Он даже не вспоминал о ней все эти дни, пока гулял с друзьями. И, возможно, не вспомнил бы, если бы не встретился с ней сегодня. Что же, всё-таки, произошло? Может, это тоже любовь, только уже взрослая, более осознанная? И как теперь ему следует поступить?

Юрка почувствовал нежное прикосновение руки Галки. Она принялась гладить ему плечо, грудь, потом поцеловала в щёку.

– Я знаю, о чём ты сейчас думаешь, – прошептала она.

– О чём? – машинально спросил Юрка.

– О том, как вести себя со мной дальше. Я угадала?

Юрка хотел ответить, что это действительно так, но в последнюю секунду передумал и промолчал.

– Так, – убеждённо произнесла Галка. – Можешь и не отвечать, поскольку я без твоего ответа знаю, что это так.

После её слов наступила длительная пауза, затем Галка снова заговорила тем же тихим голосом:

– Ты, Юрочка, не переживай и не мучайся напрасно. Такое все равно должно было бы когда-то произойти с тобой. Все парни рано или поздно становятся мужчинами. Точно также, как девчонки лишаются девственности. Это закон природы, и от него никуда не уйти. Я просто ускорила это событие, сделала его чистым и приятным. А любишь ты меня или нет – это сейчас неважно. Главное, я подарила тебе себя, чего очень хотела и долго ждала. И ты хотел этого, я видела по твоим глазам. Спасибо тебе, что не оттолкнул меня, не прогнал…

Произнося эти утешительные слова, Галка была точно уверена, что сделала Юрку мужчиной, не представляя, что её неискушённый любовник однажды уже испытал тайну соития.

– А ты… как ты относишься ко мне? – спросил Юрка. Ему хотелось задать более конкретный вопрос: любит ли она его? И ещё он хотел бы знать, что заставило такую изящную женщину остановить свой выбор именно на нём, когда в цехе немало мужчин-красавцев? Почему целый год она неотступно ходила за ним по пятам и поедала взглядом? Хотел спросить, но не осмелился.

– Ты прекрасный парень, Юрочка, – Галка вновь поцеловала его. – И я… я… завидую той девушке, которая станет твоей женой. Мне не суждено быть с тобой, и умом я прекрасно понимаю, что существует непреодолимый барьер: я старше тебя на шесть лет, и у меня есть ребёнок. Но сердце моё противилось такому факту целый год, потому что в него проник ты, мой Юрочка. Я ничего не могла поделать с собой, как бы не пыталась. Ты приходил ко мне по ночам, и я тебя целовала во сне, а утром представляла нашу встречу. Когда ты сообщил, что увольняешься и уходишь на службу, во мне как будто что-то оборвалось. Не хотелось верить, что я скоро не смогу видеть тебя. Тогда я и попыталась использовать свой последний шанс – пригласила тебя в гости. Ты сказал, что подумаешь, и во мне опять появилась маленькая надежда. И вот сбылось то, о чём я мечтала целый год. Я могу трогать тебя, обнимать, целовать. И ты, пожалуйста, не вини меня за эти минуты. Пусть это будет для меня подарком за все мои переживания. Через два дня ты отправишься служить. За два года всё в нашей жизни изменится. У тебя появятся другие взгляды на жизнь, другие критерии на женщин. И всё рассосётся само по себе, встанет на свои места. Потом мы оба будем лишь изредка вспоминать эти сладостные мгновения.

Галка выговорилась и положила голову на грудь Юрке. Потом встрепенулась, приподнялась на локте и заговорщицки зашептала:

– А давай завтра вечером опять встретимся у меня? И послезавтра тоже? Чего тебе слоняться бесцельно оставшиеся два дня? А? Водки, я думаю, ты напился от души, а вот чашу любви успел только пригубить. Почему бы тебе не испить её до дна, не насладиться той страстью, которую я тебе подарю? Ведь впереди у тебя два года без женщин…

– Согласен, – не задумываясь, сказал Юрка. После откровений Галки у него быстро исчезло чувство тревоги и вины. Он понял, что женщина не собирается предъявлять к нему никаких претензий, а со своим чувством к ней он как-нибудь разберётся. И сказала она правильно: впереди целых два года, всё встанет на свои места. Сейчас ему было хорошо с ней, он опять почувствовал, как его тело с новой силой наполняется этой незнакомой энергией безудержной страсти. Отдавая всего себя этой страсти, он резко повернулся и неумело приподнялся над Галкой…

Домой он заявился перед обедом следующего дня.

– Ты где затерялся? – спросила мать. – Я не спала всю ночь.

– Мама, я же предупреждал тебя, что могу остаться ночевать у друзей. Когда посадили Сашку в электричку – ушёл последний автобус. Не чапать же мне по морозу домой шесть кэмэ? Не хватало ещё явиться на призывной пункт с отмороженной рожей!

– У кого ночевал? – допытывалась мать, уставившись на сына пронзительным взглядом. Её глаза, будто рентген, просвечивали Юрку насквозь. Он с трудом выдержал материнский взгляд и соврал:

– У Сашкиной тётки, мам. В соседнем доме.

– У тебя такой изнурённый вид, будто ты гектар травы выкосил, – с жалостью проговорила мать. – Тебе надо отдохнуть, сынок. Вечером, поди, опять к друзьям потащишься?

– Угу, – пробурчал Юрка, стараясь не глядеть в глаза матери. – Всего два вечера осталось на гражданке гулять.

Он умылся, съел две чашки супа и лёг спать.

Вечером он отправился к Галке. Непреодолимое желание очутиться вновь в жарких объятиях этой женщины взяло верх над разумом.

На следующий день последовало ещё одно свидание, последнее.

Двадцать седьмого ноября состоялись проводы на службу. Пришли все друзья. Пили, горланили песни, танцевали. К удивлению Юрки, без приглашения заглянули попрощаться Таня Сидорова и Рита Шишкина. Они пробыли совсем недолго, но обе оставили на щеках Юрки следы губной помады. А когда Юрка перед их уходом признался Тане, что был в неё влюблён в седьмом классе, та сильно удивилась и наградила его долгим поцелуем в губы. Все зааплодировали, кто-то даже прокричал «Горько!».

– Достанется тебе от Пашки, – шёпотом посочувствовал Юрка. – Донесут ведь ему, что со мной целовалась.

– А нет у меня больше Пашки, – наклонившись к уху Юрки, сообщила Таня. – Расстались мы с ним.

– Как расстались? – поразился Юрка. – Совсем недавно видел вас вместе.

– Позавчера он уехал в Ленинград. Навсегда. Будет жить у сестры. Заходил к тебе попрощаться, но не застал, ты был на проводах у какого-то парня. От твоей мамы мы с Ритой и узнали, что тебя в армию забирают.

«Надо же, – подумал про себя Юрка. – Такая любовь была, и вдруг – разрыв. Как это всё понимать?»

– А ты? – спросил он, подумав, что расставание Пашки с Таней временное.

– А что я? – Татьяна с недоумением посмотрела на Юрку.

– Оправишься вскоре вслед за Пашкой, как когда-то верные подруги за ссыльными декабристами?

– Нет, Юра, не отправлюсь.

– Что так?

– Не позвал он меня с собой. Навсегда расстались мы с ним.

Сидорова посмотрела внимательно на Юрку, затем добавила с улыбкой:

– Теперь я свободная, и у тебя есть шанс попытаться завладеть моим сердцем.

– К сожалению, Танечка, шанса у меня уже нет.

– Почему?

– Потому что я призван в армию, а это целых два года. За это время всё в нашей жизни изменится. У тебя появятся другие взгляды на жизнь, другие критерии для выбора мужчин, – ответил Юрка словами Галки.

Ещё каких-то три дня назад он ответил бы совсем иначе. Возможно, попросил бы у Тани адрес, стал бы переписываться, надеяться на взаимность. Но прошедшие три дня стали в его жизни переломными, сделали его совсем другим человеком. Юрка неожиданно стал взрослым, превратился в зрелого мужчину. Он узнал, какой бывает настоящая любовь женщины, и как её легко отличить от притворства, от желания любить.

– Время покажет, – обронила Таня, загадочно улыбнувшись.

– Да, время покажет, – поддакнул девушке Юрка и тоже расплылся в улыбке. В этот момент он был уверен, что заставить себя любить другого человека невозможно, и ни Таня Сидорова, ни он сам не могут быть исключением в этой простой истине.

Время прощальной вечеринки истекло быстро. Юрка ушёл в свою комнату и переоделся в дорогу.

– Я готов, – весело сказал он, появившись в дверях перед публикой. – Выходим все на улицу, идём на вокзал.

Через полтора часа, издав длинный пронзительный свисток, электричка увезла Юрку Громова вместе с другими призывниками на областной сборный пункт.




Глава 3








Умолкнувший колокол


Через полтора года службы Юрия поощрили отпуском на родину. События развивались неожиданно и так стремительно, что известить родителей о своём прибытии письмом уже не имело смысла, а отправлять телеграмму с дороги Юрка не стал. Он решил сделать родителям сюрприз.

На отпуск старший сержант Громов не рассчитывал и уже смирился с тем, что свидится с родными и близкими только после демобилизации. Но судьба – это извилистый ход человеческой жизни, не зависящий от его воли и желания. Иногда она действует благосклонно к человеку, хотя в большей степени испытывает его на прочность.

Испытание на прочность Юрка прошёл, судьба неожиданно предоставила ему маленькую отдушину.

Первые два дня он посвятил родителям. В выходной день явились друзья. Какого же было его удивление, когда среди пришедших он увидел… Галку Красикову! Её он не приглашал. Эта вездесущая особа, узнав о прибытии Громова в отпуск, сама напросилась в компанию гостей.

Она ничуть не изменилась, по-прежнему была чертовски привлекательна: аппетитное тело и жгучие зелёные глаза, горящие зазывной страстью.

– Ты, Юрочка, наверно, изголодался по женской ласке? – улучшив момент, спросила Галка, с бесстыдной откровенностью заглядывая отпускнику в глаза. – Приходи, я с удовольствием утолю твой голод. Адрес прежний, любовные блюда гарантирую.

Сказала – и отошла в сторону, не привлекая к себе внимания.

… Весь остаток отпуска он посвятил этой любвеобильной женщине. На первые встречи его тянуло к ней, как магнитом, а потом страсть поутихла, Юрий стал охладевать к Галке.

«Ничего. Отпуск закончится, я уеду на службу, и всё рассосётся само самой», – рассуждал он, не терзаясь совестью от того, что, по сути, даёт Красиковой определённые надежды на будущее. Его не интересовало, что произойдёт потом, когда он уедет. Юрий просто отдыхал, оправдывая свои встречи тем, что исполняет роль временного утешителя разведёнки, и эта роль его устраивала.

Чтобы не беспокоить родителей по ночам своими запоздалыми приходами, Юрий перебрался спать на сеновал, пробираясь туда через дыру в заборе, минуя двор.

До обеда он отсыпался на душистом сене, затем обедал и отправлялся на реку – купался, не взирая на то, что вода в реке с первых дней августа стала уже холодной. Валяясь на горячем песке, Юрий отдыхал от любовных состязаний с ненасытной женщиной. За пару часов до ужина возвращался домой, общался с родителями и, если появлялась необходимость, помогал по хозяйству.

Поужинав, отправлялся на любовное свидание.

Галка сразу набрасывалась на Юрку, едва он появлялся у неё в комнате, с жадностью целовала его и без промедления увлекала за собой в постель. И лишь потом, когда укрощённая на время страсть утихала, Галка приглашала Юрия к столу, чтобы выпить по бокалу вина и немного перекусить.

Через какое-то время страсть вспыхивала с новой силой, и они опять спешили в постель. Далеко за полночь, обессиленные, они засыпали.

Утром требовательно звонил будильник, Галка машинально стучала по нему, не в силах выбраться из постели, и лишь спустя некоторое время, пошатываясь, отправлялась приводить себя в порядок.

Завтракать было уже некогда, они пулей выскакивали на остановку автобуса. Галка на заводском автобусе ехала на работу, Юрий садился на свою «двойку» и отправлялся домой. Крадучись, словно вор, пробирался на сеновал. Родители даже не догадывались о его любовных баталиях.

– Милый мой, любимый, как долго я тебя ждала, – с придыханием выговорила Галка в их первую встречу после пирушки с друзьями.

По её сияющему лицу было видно, что это вовсе не изощрённая игра зрелой женщины, направленная на удовлетворение похоти, а откровенное признание о пережитой разлуке. Юрий не сомневался, что слова Галки были искренны, он видел в глазах огоньки настоящего счастья, в них не было ни капли притворства.

– Ты, Юрочка, даже не представляешь, какое это мучение жить ожиданием встречи с любимым человеком, не знаешь, какая сладость охватывает тебя, когда эта встреча наступает, какое неописуемое счастье испытываешь, очутившись в его объятиях…

– Но…

– Знаю, что ты скажешь сейчас, – опередила тогда Галка, прижав свой палец к его губам. – Не говори, пожалуйста, ничего, я не хочу слышать лишних слов. Они мне не нужны. Пусть всё идёт так, как идёт.

И встречи пошли одна за другой, пока не наступила последняя ночь перед намеченной рыбалкой с отцом.

– Эта встреча будет последней, – сказал Юрий и заглянул в лицо Галки. На нём блуждала умиротворённая улыбка. После его сообщения оно вытянулось, улыбка сменилась гримасой, будто женщина почувствовала в себе подступающую боль, которая неожиданно напомнила о себе первым симптомом, и со страхом ждала предстоящие страдания. Ещё не осознав, насколько эта боль будет сильна и продолжительна, Галка спросила с надеждой:

– Ты пошутил, да? У тебя же ещё несколько дней отпуска.

– Нет, это не шутка. Я должен чистосердечно признаться, что мы расстаёмся с тобой навсегда.

Гримаса на лице Галки сделалась ещё более болезненной, глаза округлились, на горле несколько раз судорожно шевельнулся кадык.

– И это придётся воспринять, как неизбежность, – продолжил Юрий. – После службы я решил покинуть родной город, и это моё окончательное решение. О нём я уже известил родителей.

– Ну и что? – собрав волю в кулак, невозмутимо отпарировала Галка. – Я сама к тебе буду приезжать, где бы ты не находился. Раз в полгода, допустим. Поделю свой отпуск пополам и дело в шляпе. Спишемся, созвонимся или ещё каким-нибудь способом договоримся и встретимся. Вариантов встреч существует много. Можно, к примеру, вместе отдыхать в одном санатории или доме отдыха. А что?

– Зачем? – опешил Юрий, смутно осознавая, что одной ногой увязает в зыбкой трясине. – Зачем это делать?

– Как зачем? – спросила Красикова с недоумением. – Чтобы насладиться друг другом. Ты соскучишься по мне, я – по тебе. Разве ты не радуешься нашим встречам? Неужели я плохо ласкаю тебя?

– Нет, ласкаешь ты распрекрасно.

– Ну, вот, видишь? – Галка натянуто рассмеялась. – Зачем лишать себя удовольствия? Я ведь не претендую на место твоей жены. Мне будет достаточно и тех дней, которые мы проведём вместе.

– Твои ласки хороши для меня, пока я свободен, – попробовал развеять Галкины грёзы Юрий. – Рано или поздно наступит время, когда у меня появится девушка, которую я полюблю по-настоящему.

– Ха! Когда это ещё произойдёт? Стоит ли загадывать вперёд на много лет? – вызывающе рассмеялась Галка. – И вообще, может так случиться, что ты задержишься в холостяках надолго. У тебя слишком большие запросы на спутницу жизни. Да и любовь по плану не приходит. Ожидание может затянуться на десятилетие, как очередь на жильё. И не факт, что твоя девушка сможет любить тебя так же искусно, как я. Попробуешь пресный пирожок, и тебе непременно захочется сладкого пончика. От твоей возлюбленной не убудет, если ты пару раз в году тайно утешишь мою любовь.

Разговор приобретал нелицеприятный характер. Перспектива, которую излагала Красикова, вовсе не радовала Юрия. Она была не только нежелательной, но и настораживающе опасной.

Почувствовав, как Юрий напрягся после её слов, Галка, не догадываясь об истинной причине его состояния, участливо спросила:

– Тебя не устраивает такой расклад? Тебе хочется как-то по-другому? Так ты скажи, как? Не стесняйся. Я сделаю всё, как ты скажешь, исполню все твои заветные желания.

Красикова рассуждала так, будто вопрос о разрыве отношений ушёл на задний план, и речь может идти лишь о предстоящих трудностях в сохранении этих отношений.

Юрий долго не отвечал. Ему неприятны были намерения Красиковой, сравнимые с паутиной или капканом, к которым уверенно подводит его эта роковая женщина. В голове появилось осознание того, что любовная петля сдавливает ему горло, отчего становится трудно дышать. Он понял, что нужно переходить к решительным действиям, иначе можно увязнуть в ловушке.

«Доигрался, – подумал он с тревогой. – Допрыгался со своими утешениями. Эта женщина – хищница, и просто так свою добычу не отпустит».

До него, наконец, дошло, что безответная любовь, казавшаяся безобидной, совсем неожиданно превратилась в коварную. Теперь Галка будет преследовать его повсюду.

Собравшись с духом, Юрий решительно заявил:

– Всё, Галя, кончай фантазировать. Мой отъезд ставит жирную точку на наших отношениях. Не будет больше никаких встреч.

– Как не будет? – испуганно встрепенулась женщина и резко приподнялась на локте. – Что ты такое говоришь, милый мой, хороший?

– Не будет, Галочка, не бу-у-дет! Я понятно говорю?

– Юрочка, родной мой, любимый, – запричитала женщина, глаза её увлажнились. – Да как же так? Я ведь не прошу многого, всего лишь несколько встреч в году. Это же капля в море. Не любишь меня – что ж, сердцу не прикажешь, понимаю. Но ведь ты был в моих объятиях, в жарких объятиях, и этого нельзя отрицать. Я ласкала тебя, ласкала с безумной страстью, и ты был безмерно счастлив. Я видела это по твоим глазам, в них тоже горел огонь желания, и они не обманывали меня. Почему ты вдруг решил поставить крест на всём, что было между нами? Что изменилось, Юрочка? Какая кошка пробежала между нами?

Красикова жгучим взглядом прошлась по лицу Юрия, надеясь отыскать на нём малейшие подтверждения в пользу своих слов. Прошло совсем немного времени, как она вдруг воскликнула:

– Кажется, я знаю эту кошку! Это же та невинность в синем платьице, которую ты представил своей соседкой! В ней весь секрет, да? Как я сразу не догадалась? Это она соблазнила тебя своей молодостью и девственностью, да? Теперь можно и от старухи отказаться?

– Что за чепуху ты несёшь, – сказал Юрий, поморщившись. – Эта девчонка действительно моя соседка, и не более того. Мой друг, понятно? Просто друг. Ничего у нас с ней не было и быть не может.

Но его слова только подстегнули оскорблённую женщину. Из её уст, как из рога изобилия, полились всевозможные обвинения и претензии, одно горше другого.

Юрий не перебивал, лежал, слушал и молчал. Когда обвинительный запал женщины иссяк, и она умолкла, утирая краем простыни заплаканные глаза, Юрий заговорил:

– Разные мы с тобой, подруга. Смысл жизни понимаем по-разному, и цели у нас разные в этой жизни. Вот в этом и заключается главная причина, по которой нам необходимо расстаться.

– Что, что? – удивлённо округлив красные от слёз глаза, спросила Красикова. – Смысл жизни понимаем по-разному? Ты что такое навыдумывал?

– Да, это так.

– Хм-м, и в чём же твой смысл? Его запивают или заедают?

– Мой смысл – достижение поставленной перед собой цели.

– А у меня?

– Получение наслаждения от интимных отношений. А цель – сохранение этих отношений на долгие времена.

– Всё сказал, умник?

– Нет.

– Что ещё сморозишь?

– Скажу тебе одну умную вещь, – улыбнулся Юрий, почувствовав, что Галка успокоилась и даже скривилась в усмешке. – Пригодится.

Выплакавшись, Красикова действительно немного успокоилась и была способна слушать и слышать.

– У каждого человека есть внутренняя и внешняя жизнь, – глубокомысленно продолжил он. – Внутренняя – это мысли, чувства, страсти. Внешняя – повседневная деятельность в обществе. Как мне представляется, у тебя на первом месте внутренняя жизнь, а у меня – внешняя. Вот в чём разница между нами.

– Ты что, всё это время притворялся, когда заявлял, что тебе со мной хорошо?! Ты владел мною с неприязнью в душе? – с неподдельным ужасом спросила Галка. – Как тебе удалось так ловко обвести меня вокруг пальца? Как тебе не стыдно?

– Нет, Галя, мне не стыдно ничуть, потому что я тебя не обманывал. Сначала я действительно воспринимал наши взаимоотношения с трепетом, был весь в твоей власти. Незнакомые для меня эмоции зашкаливали и плескались через край. Моя внутренняя жизнь была превыше всего, я жил одним днём, не задумываясь о будущем. А вот ты, моя ненаглядная, обманула меня.

– Я, обманула?! В чём?! – почти выкрикнула женщина, понимая, что такое заявление Юрия является окончательным приговором для неё.

– А ты вспомни свои слова, которые произнесла во время первой встречи, – усмехнулся Юрий. – Ничего не было сказано о планах возобновления наших отношений. Или ты забыла?

– Напомни.

– Говорила, что завидуешь той девушке, которая станет моей женой, потому как тебе самой не суждено быть со мной, что умом ты прекрасно понимаешь о непреодолимом барьере: ты старше меня на шесть лет, и у тебя есть ребёнок. Помнишь?

– Помню, – согласилась Галка. – Я и сейчас готова повторить эти слова. И они не являются препятствием для наших встреч.

– А что ты сказала потом, помнишь?

– Не помню.

– А мне, в отличие от тебя, весь наш разговор врезался в память.

– Возьми и скажи, если это так важно для тебя, – вяло произнесла Галка.

– Ты сказала, что за два года всё в нашей жизни изменится. У меня появятся другие взгляды на жизнь, другие критерии на женщин, – напомнил Юрий и хотел было продолжить о том, как она назвала себя старухой, какой станет через эти два года, но вовремя спохватился, чтобы не обидеть её, потому что Галка оставалась по-прежнему красивой и неотразимой.

– И всё рассосётся само по себе, встанет на свои места. И мы оба будем лишь вспоминать эти сладостные мгновения, – после некоторой заминки закончил Юрий.

– И что?

– Как, что? Этими словами ты положила конец нашим взаимоотношениям. И оказалась права. У меня действительно изменились взгляды на жизнь. С возрастом смысл жизни меняется, следовательно, меняется и цель. Смысл жизни – это всё то, что делает человека счастливым. А чтобы быть счастливым – нужно поставить перед собой цель и двигаться к ней, не взирая ни на какие трудности.

– Даже если придётся растоптать любовь преданной тебе женщины, – в сердцах дополнила Галка.

Не произнося больше ни слова, она выбралась из постели и отправилась в ванну.

Её не было очень долго. Наконец, Красикова возвратилась в комнату, молча подошла к холодильнику и достала непочатую бутылку шампанского.

– Открой, – с нарочитой весёлостью приказала она.

Юрий скрутил на горлышке металлическую сеточку, осторожно вынул пробку, налил шампанское в бокалы.

– За что пьём? – спросил он.

– За умолкнувшие колокола любви, – неожиданно сказала Галка, сделав усилие над собой, чтобы не расплакаться. – Чтобы ты был счастлив…

…Оставшиеся два дня он подарил той самой соседской девчонке, к которой приревновала его Красикова. Юрка дважды сводил её в кино и уехал на службу, попрощавшись с юным созданием накануне поцелуем в щёку.




Глава 4





Любовь в скирде соломы


Вернувшись из армии, Юрий полгода трудился на стройке, постигая секреты строительного мастерства. Летом подал документы для поступления в институт. Шансы для этого у него имелись.

Вступительные экзамены он сдал с одной «тройкой», но это обстоятельство не помешало ему стать студентом строительного факультета и даже претендовать на стипендию.

Первого сентября Юрий вместе с группой студентов отправился в колхоз на уборку картошки. Группа состояла из вчерашних школьников, он оказался в единственном числе, кто отслужил в армии.

Деревня Красотка, в которую прибыла группа для уборки картофеля, таковой не являлась. Чуть больше полусотни чёрных покосившихся изб, полусгнившее правление колхоза, одноэтажная школа, магазин, да пошарпанный клуб в конце улицы – вот и вся красота этого ничтожно малого населённого пункта.

«Развесёлая» жизнь началась с первого часа пребывания в Красотке.

Бригадир подкатил на лошади с возом соломы. Он сполз с телеги, стряхнул с себя солому, сказал гнусавым голосом:

– Извиняйте, граждане студенты, но кроватей для вас нетути. Не припасли. Придётся спать на соломке. Она будет вместо матрасов.

Бригадир окинул взглядом группу, спросил:

– Кто среди вас старшой?

Громов шагнул навстречу, представился:

– Юрий, староста группы.

– А меня Антипычем кличут, – назвал себя бригадир. – На время уборки все вы будете подчиняться мне. А сейчас, Юрий, следуй за мной, покажу тебе комнату, куда следует переташшить всю солому. Разбросаете её по полу толстым слоем и спать будете, я вам скажу, как на пуховой перине. Если покажется маловато – могу ишо приташшить. В поле её предостаточно.

Спали вповалку. Сортира не было вообще, несколько дней ходили «до ветру». Потом Юрий вытребовал у председателя колхоза пиломатериалы и поставил «нужник» на два очка с присущими буквами «М» и «Ж».

Чтобы не тыкаться тёмными вечерами из угла в угол от безделья, он предложил ежедневно проводить в клубе дискотеку.

Молодняк был в восторге от такого предложения.

На третий день на огонёк стала подтягиваться местная молодёжь. Чубатые парни на правах хозяев пробовали вести себя вызывающе, но Громов их пригласил на улицу и популярно «объяснил», как следует вести себя с городскими девчонками.

Тамара появилась в клубе через неделю. Высокая, статная, с длинными распущенными волосами и вызывающей грудью молодая женщина выглядела монументально. Она пришла с подругой, которая ростом была почти на голову ниже её. По возрасту обе они тянули лет на двадцать пять – двадцать семь.

Уверенной походкой Тамара прошла в конец зала, уместившись вместе с подругой на лавке в полутёмном углу. Перешёптываясь о чём-то, обе стали наблюдать за танцующими.

«Настоящая бой-баба, – непроизвольно отметил Юрий про себя. – Вот с кем надо мне подружиться. Скучно не будет».

Взглянув на эту величавую женщину, он вдруг понял, как истосковалось его тело по женской ласке. В отличие от вчерашних школьников Юрий был уже состоявшимся мужчиной, и его организм требовал того, что ему было заложено природой.

Закрутить колхозный роман с какой-нибудь юной особой из своей группы он не помышлял, потому что все эти семнадцатилетние фифочки в его сознании были ещё девственницами. Такое обстоятельство накладывало табу на его сближение с ними. Становиться первопроходцем у малолеток было опасно, так как можно запросто загреметь по статье за совращение несовершеннолетних, в лучшем случае – отправиться под венец. А жениться Громов пока не собирался, поскольку не успел ещё в полной мере насладиться свободой и имел на этот счёт особое мнение.

Знакомство с Тамарой произошло неожиданно и просто.

Один из местных парней изрядно перебрал бражки и стал вести себя по-хамски. Он ходил между танцующими парами и смотрел на всех выпученными рыбьими глазами. Присмотрев одну из девчонок-однокурсниц, начинал к ней приставать: хватал за плечи, силой привлекал к себе, лапал за ягодицы, произносил пошлые и нецензурные слова.

Видя, что парень неадекватен, Юрий подошёл к нему и шёпотом попросил угомониться.

– Да пошёл ты на … – услышал он в ответ название конечного пункта из трёх букв и чуть не пропустил удар в лицо, успев увернуться в самый последний момент. Непроизвольно сработал выработанный инстинкт самообороны. Юрий выполнил зрелищный бросок через бедро с обратным захватом. Тело хама описало в воздухе живописную дугу и звучно шмякнулось на пол. Танцующие попятились к стене и стали наблюдать со стороны за происходящим.

Девчонки смотрели на Громова с благодарностью, парни с восхищением и завистью.

Однако, местные увальни повели себя иначе. Юрий видел их разъярённые хмельные взгляды, они готовы были растерзать его за поверженного друга. У одного из парней в руках появился нож, Юрий приготовился к схватке.

– А ну разошлись, петухи драчливые! – прикрикнула Тамара своим односельчанам зычным голосом, выходя им навстречу из-за спины Громова. – Кто будет работать в колхозе, если он вас всех сейчас покалечит? Антипыч? Дед Матвей и твоя хромая мамашка? – Тамара грозно посмотрела на того, что держал нож в руках, – кто станет навоз из конюшни вытаскивать? Мы с Любашкой? А ну-ка быстро подхватили своего Коляна и вон из клуба! И вдолбите в его дурную башку, что пьяному ему здесь делать нечего!

Юрию удивительно было видеть, как парни, не вступая в спор с женщиной, послушно подняли с пола пьяного друга и всей ватагой удалились на улицу. Правда, рыжий крепыш – обладатель ножа, проходя мимо него, злостно прошипел:

– Мы ещё с тобой встретимся.

– С большим удовольствием, – ответил Громов, улыбнувшись до ушей.

– Они больше не заявятся, – с полной уверенностью заявила женщина и направилась к выходу. Её подруга последовала за ней. Юрий решил их проводить.

– Ты старший среди них? – спросила укротительница хулиганов уже на крыльце.

– Староста группы, – ответил Громов. – Юрием зовут.

– А я Тамара – мужикам не пара, – усмехнулась женщина. – Бригадиром значусь у доярок. А подругу Любашей зовут. Наши мужики сегодня отметили очередной праздник гранёного стакана. Сейчас спят за столом, уткнувшись мордами в тарелку с капустой. А мы вот вышли подышать свежим воздухом и по пути заглянули в клуб. Года три уж не были в нём.

– С тех пор, как должность завклубом упразднили и повесили замок на двери, – подала голос Любаша. – Молодёжи негде стало собираться, вот они и бурагозят по всей деревне.

Метров через сто Любаша остановилась, заявив:

– Вот я и пришла. А ты, Юрий, не бросай Тамару, проводи до самого дома, пожалуйста. Её изба в конце деревни, а улицы у нас, как видишь, тёмные. Мало ли что может случиться по пути? С тобой-то ей будет сподручнее дошагать до околицы. Тамара тебе потом за это спасибо скажет.

Бесхитростные слова подруги можно было расценить, по меньшей мере, как намёк на благодарный поцелуй.

– Борька твой, я думаю, и мой Генка проспят до первых петухов, – сказала Любаша, отворяя калитку родного дома. – Так что ты, Тамара, особенно-то и не беспокойся. Присмотрю я за ними.

– Спасибо, Любаша, – поблагодарила Тамара подругу и, как только за той захлопнулась калитка, шустро подхватила Юрия под руку, как давнего знакомого. От неё исходил лёгкий запах алкоголя.

– Чего оробел, десантник? – проговорила Тамара. – Держи меня крепче и тогда я точно не смогу вырваться из твоих объятий.

После такого заявления Юрий безошибочно понял, что эта женщина намерена дарить ему свои ласки до рассвета.

– Откуда ты взяла, что я десантник, – спросил он с удивлением.

– Э-э, я всё о тебе знаю, парень, – сказала Тамара, интригуя Громова своей осведомлённостью.

– Не может того быть, – попытался он отрицать.

– Может, Юра. В нашей Красотке всё может статься. В ней всё известно друг про дружку, вплоть до того, кто в каких трусах спать ложится.

– Как это? – рассмеялся Юрий. – Подглядывают в окно друг к другу?

– Зачем же? Магазин-то в деревне один, и продавец-сарафанное радио годами не меняется. Все покупки на виду, вот и делай выводы из сказанного.

– Интересная жизнь течёт у вас.

– Чересчур интересная, дальше некуда.

Так, разговаривая о житейских пустяках, они прошагали до конца улицы и остановились у крайней избы.

– Это твой дом? – спросил Громов, уверенный в том, что Тамара станет сейчас приглашать его на чашку чая.

– Нет, мой дом остался позади.

– Тогда чего мы… – начал Юрий и не успел договорить. Тамара, словно сорвавшийся с поводка бультерьер вцепилась в него и обдала жаром пылающих губ. Он не стал вырываться из её объятий и ответил взаимностью. Несколько минут они неистово тискали друг друга и, будто слепые, изучали на теле все неровности при помощи ладоней.

– И что дальше? – спросил Юрий, когда хватка Тамары немного ослабела.

– Дальше я предлагаю отыскать в поле скирду с соломой, – услышал он простодушный ответ своей спутницы и спросил:

– А почему не у тебя дома? Ведь твой муж будет спать беспробудно до утра?

– Нельзя. В доме свекровь и дочка.

Подсвечивая себе под ноги фонариком, они отправились на поиски скирды по вспаханному полю, спотыкаясь о неразличимые пласты вывороченной земли.

В скирде Юрий проделал просторный тоннель, и они на четвереньках вползли в него. Тамара, возбуждённо дыша, с явным нетерпением принялась раздевать Громова, налагая горячие поцелуи на обнажавшееся тело. Не прошло и минуты, как она ухватила его за причинное место и в одно мгновение направила возбуждённого дружка сквозь лобковые джунгли в свою трепещущуюся норку между ног. Они слились в экстазе…

Всё происходило в полной темноте. Юрий не видел обнажённого тела женщины, хотя ему очень хотелось узреть эту величественную фигуру, и изучал все потаённые места при помощи рук.

– Наконец-то я испытала то, о чём давно мечтала, – сказала Тамара после третьего соития. Они расслабленно лежали рядом, упираясь плечом в плечо.

– Что ты испытала? – не догадываясь, о чём может идти речь, поинтересовался Юрий. – Оргазм?

– Полный комплект интимной услуги, – услышал он от бригадира доярок совсем не деревенский жаргон. Тамара счастливо рассмеялась.

– Можно уточнить? – спросил Громов, с наслаждением теребя сосок её пышной груди.

– Я впервые почувствовала, как двигается во мне мужской детородный орган. Словно поршень в цилиндре. Он у тебя… как бы это лучше выразиться? Вроде как стальной шкворень на сцепке трактора.

«Надо же придумать такое сравнение, – подумал Юрий. – Сказала бы просто: большой и твёрдый член, а то – стальной шкворень на сцепке трактора. Мне бы и в голову такое не пришло».

– А раньше что же? Никогда не чувствовала?

– Как я могла почувствовать, если мужиков-то у меня было раз, два и обчёлся, да и те попадались с мини-инструментом.

– А муж что же? – почувствовав себя этаким мачо, спросил Юрий. – Его прибор тоже не твоего размера?

– Мужа я не чувствую вообще, – призналась женщина. – Когда его мизинчик входит в меня, когда плюётся и выходит – даже не улавливаю. Борька мой знает о нашем несовпадении и сильно страдает. От того и закладывает часто за воротник. Когда чересчур напьётся, говорит, что мне кобылице нужно было за жеребца замуж выходить. Мне его жалко, а что поделаешь? Я ведь о мужиках до свадьбы ничего и не знала. Да и выбора особого не было – все парни наперечёт. Если бы отказалась от него – ходить бы мне в старых девах до скончания века. А так – семья как бы имеется, дочка народилась.

Тамара повернулась на бок, чмокнула меня пару раз наугад, ткнувшись губами в ключицу и снова легла на спину.

– А если уж и сравнивать меня с кобылой – то это, как ни смешно, будет правильное сравнение, – Тамара тихонько хихикнула. – У кобылы раз в год случка, и у меня не чаще. Вот побуду с тобой до зари, насыщусь любовью до оскомины и буду спокойно ждать лета, а то и осени.

– Почему лета? – удивился Юрий. – А зимой что же?

– А зимой в деревне куда можно увести чужого мужика? Укромных уголков нет. На морозе в скирде не побалуешься, к соседке на ночь не попросишься. Да и не с кем зимой кувыркаться. Приезжие мужики появляются в нашей Красотке лишь на уборочной. И то приходится гадать, как на ромашке: повезёт, не повезёт с мужиком. Приезжают, как правило, хлипкие да ущербные, им секс не нужен. Они предпочитают больше бормотуху, чем тоскующих баб.

– Со мной, значит, тебе повезло? – спросил Юрий.

– Повезло – не то слово. Бог меня просто облагодетельствовал за мои мучения. Теперь я насытилась надолго.

Они лежали и молчали. Говорить больше было не о чём. Потом, будто спохватившись, что может забыть и не сказать Громову самого главного, Тамара заговорила вновь:

– Тебя я сразу приметила. С первого же дня, когда вы торчали перед правлением. Кучка сопливых пацанов и ты один среди них: высокий, крепкий, симпатичный, держишься особнячком от этих пёстрых попугайчиков. Глаз у меня тогда загорелся, и сердце ёкнуло. Я и выведала о тебе всё, что можно.

– У кого выведала? – спросил Юрий.

– У старшей вашей, Нинки-картинки, которая вас привезла и быстро укатила восвояси.

– Ври больше. Представительница деканата и сама ничего толком не знает обо мне.

– Ну, значит, сообщила то, что знает.

– А что она может знать о студенте, который и дня не провёл в стенах института? – подзадорил Юрий Тамару, желая вытащить из неё то, что известно ей о нём.

– Нинка ваша сказала, что тебе двадцать лет, ты только что вернулся из армии, служил в десантных войсках, не женат, – сообщила Тамара.

– И всё?

– Для первого знакомства этого вполне достаточно, – заявила Тамара уверенно.

– А дальнейшее знакомство проходило наощупь, – съязвил Юрий и притянул женщину к себе.

Возвращались они уже без фонарика. Дойдя до околицы, она сказала:

– Дальше нам нельзя вместе – могут застукать доброжелатели или свекровь. Прощай, Юра. Спасибо за встречу.

– Завтра повторим? – спросил он.

– Нет, Юрочка. Ни завтра, ни послезавтра, никогда, – каким-то прискорбным голосом озвучила приговор Тамара. – Сегодня экскурсия к скирде, надеюсь, пройдёт незаметно, а завтра мой муж будет трезвым. Повтор не прокатит. Тебе-то что? Ты свободный мужик. А я не вольна. Не хочу получить вилами в бок. И вообще: мы с тобой не знакомы и ничего между нами быть не могло.

– Усёк, не дурак, – сказал Юрий и хотел поцеловать женщину на прощание.

– Хватит, Юра, не надо, – отстранилась от него Тамара. – Нацеловалась я с тобой досыта, губы, вон, до сих пор горят, будто кипятка нахлебалась. Пусть обдует ветерком немного, пока Борька мой не проснулся.

Она, не оглядываясь, пошла задворками, Громов скорым шагом двинулся по центральной улице.

«Классная бабёнка, – подумал он. – Во всех отношениях».




Глава 5





Басурманка


Аннушка поселилась в доме одинокой старушки по имени Алкын. В переводе на русский язык имя хозяйки означало – шустрая, быстрая, стремительная. Алкын шёл восемьдесят третий год, и она полностью оправдывала своё имя. Бабуля была живой, неутомимой, легко управлялась по хозяйству. Вставала с восходом солнца и сразу отправлялась во двор или в огород – там её всегда находили какие-нибудь дела.

У старушки была светлая и просторная изба с тремя комнатами. Комнаты были проходные, в крайней от входных дверей жила сама хозяйка. Так ей было удобнее управляться с домашними делами.

– Занимай любую из двух, какая понравится, – сказала бабушка Алкын, когда квартирантка занесла свои вещи в дом. – В них давно уже никто не жил.

– А где ваши дети, внуки? – не удержавшись, спросила Аннушка. – Почему вы одна?

– Мужа Аллах призвал на небеса десять лет назад, сына – тремя годами раньше вместе с женой и моим внуком, – дрогнувшим голосом сообщила старушка. – Ездили на море всей семьёй и разбились в дороге. Страшная авария случилась. Всех троих привезли домой и похоронили на местном кладбище. В Барде есть внучатый племянник, но он редко бывает у меня. Появляется, когда ему от меня что-нибудь потребуется.

– Простите, бабушка Алкын. Я ничего об этом не знала.

– Милая, за что мне тебя прощать? – удивилась старушка. – Ты и часу ещё не прожила в моём доме, ничего плохого не успела пока совершить.

Аннушка выбрала дальнюю комнату и принялась разбирать свои вещи, которые уместились в чемодане и небольшой спортивной сумке.

На следующее утро она явилась в школу, познакомилась с директрисой – тучной женщиной лет сорока с крашенными хной волосами. После недолгого собеседования вернулась в дом своей хозяйки.

Вечером они сидели за столом вдвоём с бабушкой Алкын, пили чай и вели неторопливую беседу. Окна были открыты, в них струился тихий ветерок. В кухне было свежо и приятно, обстановка располагала к откровенному разговору.

– Бабушка Алкын, а вы по-русски говорите? – спросила Аннушка.

– Очень плохо, да и ни к чему мне теперь русский. В молодости не выучила, а сейчас для чего? Никуда не отлучаюсь из деревни, дальше своего Каен-Авыла не бывала за все пятьдесят лет.

Старуха внимательно посмотрела на свою квартирантку, затем спросила:

– А для чего тебе здесь русский? У нас все говорят на родном, башкирском.

– Дело в том, что я татарка, но выросла среди русских. Привыкла говорить на русском языке. А башкирский совсем не знаю.

– А дома как же общалась?

– Родители между собой разговаривали на родном, а я им отвечала на русском. В школе, а потом и в училище меня все звали Аней, Аннушкой, иногда Анной Николаевной. Я ведь на татарку вовсе не похожа. Многие даже не догадывались о моей национальности.

– Не гоже подделываться под чью-то нацию, – укорила старушка. – Свой народ и язык надо уважать и ценить.

– Кого уважать-то, бабушка, если я татар в глаза не видела. В нашем посёлке не было ни одной татарской семьи.

– Тогда ответь мне, если вокруг тебя были одни русские, то за какие грехи ты попала в нашу глухомань? Или бежала от кого?

– Распределили меня в эту деревню, – сказала Аннушка. – Ваш председатель сделал заявку на учителя физкультуры, а в группе я была одна татарка среди русских парней и девчат. Вот и направили. Сказали, что деревня башкирская, но язык похож на татарский, освоюсь быстро.

– Освоишься, – заверила бабушка Алкын. – Я ведь тоже татарка. Когда муж привёз меня сюда, так я сразу стала понимать здешний язык. Так и живу среди башкир шестой десяток.

Потом, словно спохватившись, добавила:

– И русские, которые в Каен-Авыле живут, все на башкирском общаются. Прижились.

– Бабушка, а что означает Каен-Авыл?

– Как что? Название деревни Березники и означает. Каен – берёза, Авыл – деревня по-русски.

Старушка умолкла, задумавшись о чём-то очень важном. Возможно, вспомнила какое-нибудь событие из своей молодости.

Аннушка не тревожила Алкын, терпеливо ждала, когда та очнётся от своих мыслей и заговорит вновь.

Наконец, глаза старушки ожили, она спросила:

– А парень у тебя есть?

– Есть, – ответила Аннушка и тяжело вздохнула. – Он русский.

– От него ты бежала?

– Сама не знаю, бабушка, – чистосердечно призналась она.

– Влюбилась?

– Ага. Полгода назад.

– Родителям показывала?

– Не осмеливалась, всё время откладывала. Он понял мою боязнь и сам приехал на выходные, познакомился с обоими.

– И что родители сказали тебе?

– Сказали, что парень видный, трудолюбивый, но родительского одобрения отношений с ним я не получу, – с сожалением проговорила Аннушка. – Он два дня провёл в нашем доме. Отцу помог по хозяйству.

– А твоему возлюбленному что они сказали?

– Ничего. Промолчали оба. Дождались, когда он уехал, и высказали мне свой протест.

– У вас с ним что-то было? – старуха пристально уставилась на Аннушку, будто пыталась заглянуть ей в душу и лично убедиться в правдивости слов своей квартирантки.

– Нет, бабушка Алкын, ничего у нас с ним пока не было.

– Вот и хорошо, что ничего не было. Проще будет расстаться.

– Расстаться? – переспросила Аннушка, не поверив собственным ушам. В какой-то миг ей показалось, что старуха решила позабавиться немного, что пройдёт немного времени, и она возьмёт её за руку, признается, что пошутила, и примется жалеть, и сочувствовать. Но бабушка Алкын оказалась не такой доброй и жалостливой, как подумала о ней Аннушка. Она повторила безапелляционно:

– Да, девочка, тебе надо с ним расстаться.

– Но почему? Мы любим друг друга.

– А ты сама не понимаешь?

– Нет.

– В священном Коране сказано: «Не выдавать замуж за язычников, пока те не уверуют…» Значит, выйти за иноверца – грех. Так зачем тебе его совершать, если можно обойтись без греха?

– Но ведь есть же случаи, когда мусульманка выходит замуж за русского? – с надеждой спросила Аннушка.

– Есть, – сказала старуха. – Но тогда твой парень должен принять твою веру и заключить никях. Он пойдёт на это?

– Нет.

– Вот то-то и оно. Ты пойдёшь против воли родителей, не сможешь совершать намаз, тебе придется следовать во всём за мужем, потому что он главный в семье, – безжалостно говорила Алкын. Её скрипучий голос вдруг зазвенел, будто сам Аллах придал ей силы для того, чтобы её устами удержать неразумную девушку от свершения греха. – Он будет пить спиртное, есть свинину, а тебе придётся отводить глаза, готовить для себя отдельно? А ты подумала, в кого будут верить ваши дети? Один – а Аллаха, а другой – в Христа? Что из этого может получиться?

Аннушка сидела напротив старухи притихшая и подавленная словами старухи. Она живо представила, как могут развиваться дальнейшие события, когда и её родители, и родители её любимого против их близких отношений. Жизнь вполне может превратиться в кошмар, несмотря на то, что оба они далеки от религиозных обычаев. А старуха Алкын, как ни в чём не бывало, продолжала высказывать всё новые и новые наставления и советы.

Не желая больше слушать распалившуюся хозяйку, Аннушка поблагодарила её за чай, встала из-за стола и произнесла напоследок:

– Ты права бабушка Алкын. Ничего хорошего у нас с Юрой не получится, и я расстанусь с ним. На всё есть воля Аллаха.

– Вот так-то будет лучше, – просияла лицом старуха. – Не нужен тебе грех по жизни. Пойдёшь учительствовать – женихи сами тебя найдут. Их в нашем Каен-Авыле много, выберешь себе самого достойного.

За окнами надвигалась ночь, черня соседние строения и деревья.

Аннушка быстро разделась, нырнула под одеяло и закрыла глаза. Перед глазами одна за другой поплыли картины встреч с человеком, с которым ей предстояло расстаться…

… С Юрием Громовым она познакомилась в пригородной электричке.

В вечернем вагоне было немноголюдно и всё пространство хорошо просматривалось. Аннушка ехала с одноклассницей, которая, как и она, третий год проживала в Перми. Только училась подружка в строительном техникуме.

Больше часа девчата ехали, не замечая Юрия. Тот сидел спиной к ним в самом конце вагона и читал книгу. Перед какой-то станцией он вышел в тамбур, а когда возвращался – его место оказалось занятым. Обе скамейки оккупировала шумная компания подвыпивших мужиков, возвращавшихся с охоты.

Юрий прошёл дальше и остановился в проходе, где сидели девчата. Крайние места пустовали.

– У вас свободно? – спросил он.

Девчонки, рассматривавшие совместно какой-то альбом с фотографиями, подняли головы, взглянули на парня. Юрий устремил свой взгляд на Аннушку и, как потом признался ей, сразу почувствовал, как внутри у него словно что-то оборвалось. Круглолицая чернобровая девушка с тёмно-карими глазами и роскошной копной тёмных волос ниже плеч, по его словам, сразила наповал своим обликом. О такой девушке он мог только мечтать, её образ давно сложился в его голове. Она предстала перед ним, как представительница той единственной категории девушек, которые ему нравились.

Анна видела, как Юрий обомлел, и на его лице от смущения загорелся румянец.

– Свободно только для приличных пассажиров, – сказала она и, переглянувшись с подружкой, весело рассмеялась.

– Тогда это место для меня, – нашёлся Юрий и, не спуская глаз с Аннушки, устроился напротив неё.

– Одна-ако, – протянула подружка, усмехнувшись удивлённо, – вы, молодой человек, не переоцениваете свои достоинства?

– Нет, не переоцениваю, – ответил Юрий уверенно. – Но и не люблю, когда меня безосновательно недооценивают. Скажу по секрету: я именно тот приличный пассажир, который вам так необходим. По крайней мере, до конца поездки.

А потом всё пошло так, как это происходит у большинства молодых людей. После небольшой паузы началось вбрасывание отдельных нейтральных слов и фраз, как бы в никуда, с одновременным изучением исподтишка друг друга. Затем паузы между словами и фразами стали сокращаться, нашлись общие темы и вот уже робкий ручеёк беседы вдруг превратился в бурный поток непрерывного разговора.

– А вы, значит, студент? – спросила Анна.

– Да, сдал свою первую сессию в политехе, – ответил Юрий. – Завтра начинается второй семестр.

– Поступил-то с третьего захода? – спросила Валентина, оценив возраст нового знакомого. В голубых глазах блондинки с задранным вверх носиком-кнопочкой мелькнула усмешка.

– Не угадала, поступил я с первого раза, – будто не замечая издевки девушки, ответил Юрий. – Просто так вышло, что поступать пришлось уже после службы – отдавал свой воинский долг перед Родиной.

– А где служил? – поинтересовалась Валентина. По её игривому поведению Анна поняла, что Юрий понравился ей с первого взгляда, чего нельзя было сказать в тот момент о ней самой.

– В воздушно-десантных войсках, – ответил Юрий, продолжая гипнотизировать понравившуюся ему Анну. – Кстати, меня зовут Юрием. А вас?

– А нас не для вас, – обидевшись на подковырку Юрия, попыталась острить язвительная блондинка.

– Валюш, ну, ты что? – тут же укорила Анна свою подругу. – Ты, Юрий, не обращай на неё внимания. Она по жизни язва. А меня зовут… Аней.

Она на секунду замялась, прежде чем назвать своё имя. Ей показалось, что, если она произнесёт своё настоящее имя, глаза парня сразу потухнут, и он потеряет к ней всякий интерес, переключившись на взбалмошную Валентину. А ей почему-то этого сильно не хотелось. Вероятно, пробудилась женская ревность. Ведь она считала себя более привлекательной и умной, чем пышка Валентина – закоренелая троешница.

До Перми они втроём проболтали обо всём на свете, и время пролетело совсем незаметно.

Юрий вызвался её проводить, но она отказала ему в категоричной форме. Анна проживала на окраине города, в частном секторе, у дяди – родном брате отца, и случайная встреча с ним могла иметь непредсказуемые последствия.

Первой уехала на троллейбусе Валя, автобус в микрорайон Южный ходил редко, и Аннушке пришлось ждать продолжительное время. С Юрием они договорились встретиться через пару дней. Он стоял и не мог оторвать своего взгляда от неё.

– Ну, что ты так смотришь на меня? – спросила она тогда. – Мне даже неловко как-то.

– Как – так?

– Будто рентгеном просвечиваешь.

– Ты не ошибаешься, – улыбнулся Юрий. – Так оно и есть. Я тебя действительно просвечиваю.

– Для чего?

– Хочу всё знать про тебя.

– Я и так всё о себе рассказала.

– Не верю.

– Почему?

– У каждого из нас есть тайна, которую он может раскрыть лишь очень близкому человеку.

– Разве это плохо – носить в себе маленькую тайну?

– Нет. Если эта тайна носит безобидный характер и никогда не откроется для окружающих.

– А если вдруг откроется? – спросила Аннушка и внимательно проследила за выражением лица своего нового друга. Ей вдруг показалось, что Юрий по её смуглому лицу уже догадался, о какой тайне идёт речь, и готовится задать нежелательный вопрос.

– Надеюсь, у тебя нет такой тайны, которую можно сравнить с неразорвавшейся бомбой?

– Будем надеяться, – сухо проговорила Анна и замолчала.

Подошёл автобус, она помахала рукой и зашла в салон.

Через два дня состоялось их первое свидание. За эти два дня Анна о многом передумала. Была мысль и о том, чтобы вообще не ходить на свидание с Юрием. Не раскручивать наметившийся роман, чтобы потом не сожалеть, рыдая в подушку. Кроме одной тайны, связанной с её настоящим именем, имелась ещё одна, более существенная, о которой кроме неё самой никто не знал. Ни родители, ни даже самые близкие подруги.

Ещё в пятнадцать лет Анна стала женщиной. Это произошло в турпоходе, в который они отправились шумной и беспечной компанией на майские праздники.

Анна росла хулиганистой и озорной девчонкой, и большую часть свободного времени проводила с мальчишками. Её прозвали Басурманка-сорвиголова, и она очень гордилась этим прозвищем.

Заводилой в той компании оказался парень на пять лет старше её. По слухам, он успел отсидеть в колонии.

На пикнике они пили пиво, вино и водку без разбора, горланили песни под гитару, плясали и просто прыгали, охмелев от свободы и счастья. До этого дня Аннушка никогда не пробовала спиртного и быстро опьянела. Она проковыляла в палатку, упала на матрац и мгновенно уснула. Через некоторое время туда незаметно прокрался и старшой.

Всё произошло неожиданно и быстро. Анна не успела очнуться от вязкого сна, чтобы воспротивиться насилию или просто закричать. Парень навалился на неё всем телом, зажал рот ладонью и силой овладел ею.

Уже позже, застегивая ремень на брюках, пригрозил:

– Пикнешь слово – урою, останешься в тайге зверьё кормить.

Она проплакала всю ночь, а утром, собрав волю в кулак, вела себя так, как будто ничего не произошло.

Единственным утешением для неё стал тот факт, что её насильника вскоре убили в пьяной драке. Наступило душевное облегчение, а тайна осталась только с ней.

Анна опоздала на первое свидание на полчаса. Преднамеренно. Она загадала для себя: если Юрий дождётся – значит у него серьёзные намерения, она будет с ним встречаться. Если нет – то так тому и быть, значит он не её парень.

Юрий дождался, не ушёл. Увидев Анну в дверях автобуса, с радостным лицом бросился навстречу. Руки его были холодными, он сильно продрог. На улице стоял трескучий мороз.

– А я уже думал, что ты не придёшь, – сказал он, медленно ворочая стылыми губами и заглядывая вопросительно ей в глаза. – Приняла меня за нахала и раздумала встретиться.

– Как видишь, пришла. Извини за опоздание, нехорошо получилось. Раньше не могла. Идём отсюда поскорее, ты совсем замёрз из-за меня.

– Есть немного, – признался Юрий. – Пойдём в кино? Там тепло и можно согреться. Возьмём билеты на последний ряд, поболтаем.

– Пойдём, – согласилась Аннушка. – Ей было абсолютно всё равно, куда пригласит её новый друг. В голове витали мысли другого порядка. Она надумала сознаться, что никакая она не Анна, и её настоящее имя Нурия.

А Юрий от радости не замечал её тревожного состояния. Ему казалось, что девушка стесняется его, поэтому он смеялся, шутил, сыпал комплименты, всячески пытаясь её развеселить.

Весь сеанс она чувствовала себя как на иголках. Выйдя из кинотеатра, Анна обернулась к Юрию и решительно выпалила:

– Я должна раскрыть тебе свою тайну.

– Маленькую или большую? – спросил Юрий шутливо, ни о чём не подозревая.

– Пока маленькую, большую оставлю на потом.

– Говори, только шёпотом, чтобы никто, кроме меня, не услышал.

– У меня другое имя, – заявила она.

– Какое?

– Нурия. А фамилия Галимзянова. Это чтобы ты знал, с кем встречаешься, и задумался, что ждёт тебя впереди, – она вытащила из внутреннего кармана пальто свой паспорт, протянула Юрию. – На, убедись.

– Зачем? Я тебе верю. Нурия – очень красивое имя. А фамилию в дальнейшем можно поменять в ЗАГСе на фамилию мужа, – широко улыбнувшись, проговорил Юрий, чем сильно её удивил.

У Анны словно гора с плеч сошла. Пришло такое ощущение, что стало даже легче дышать. Она подумала: «Наверно, настоящий парень, и намерения у него серьёзные».

И уже весело сообщила:

– Но ты можешь по-прежнему звать меня Аннушкой. Так все меня зовут ещё со школы. Мне так привычнее. Нурия я только для родителей и дяди, у которого сейчас живу.

Потом свидания пошли одно за другим с перерывами в несколько дней. Так продолжалось до начала июня. Юрий влюбился в неё настолько сильно, что однажды обмолвился насчет женитьбы.

– Ты что?! – испугалась Аннушка. – Рано ещё. Тебе надо закончить институт, и только потом думать о женитьбе.

– Ну, тогда познакомь меня со своими родителями, – заявил он. – Пусть посмотрят на будущего зятя. А после этого сделаем для тебя смотрины у моих родителей. Идёт?

– Нет, нет, Юрий, не нужно этого делать! Рано ещё. Мы встречаемся с тобой ещё недостаточно, чтобы заявлять о совместной жизни. Мы можем всё испортить.

– Ну хорошо, уговорила, – согласился Юрий и через день укатил в стройотряд на заработки.

Прошёл месяц, Аннушка свыклась с мыслью, что встреча с родителями отложена на неопределённый срок, и ей не стоит опасаться этого события. О своём знакомстве с Юрием она боялась рассказывать родителям, зная наперёд их реакцию. Но она не успела узнать характер Юрия.

В конце июля, когда она была у родителей на летних каникулах, Юрий сам заявился в их дом без предупреждения.

Она ещё спала, когда мать вошла в её комнату и принялась будить.

– Вставай, Нурия, тебя спрашивает какой-то парень.

– Какой ещё парень? – недовольно промычала со сна Аннушка.

– Не знаю, Юрием назвался. Говорит, что твой друг.

– Что?! Юрий? Приехал к нам? – в ужасе вскрикнула она, и её сон сняло, как рукой.

«Боже мой, боже мой, – беззвучно шептали её губы, когда она в спешке набрасывала на себя халат и пыталась хоть чуточку привести себя в порядок. – Зачем он это сделал? Это же катастрофа!»

Улыбающийся Юрий стоял у калитки и о чём-то беседовал с её отцом.

Напуганная, она мелкими шажками двинулась навстречу.

Юрий увидел её, громко и радостно воскликнул:

– А вот и Нурия! Разбудил, да?

Отец посмотрел на дочь строгими глазами и удалился в дом, оставив их наедине.

– Юра, что ты натворил? Зачем ты приехал без предупреждения? Мы же с тобой договорились пока не обсуждать этот вопрос. Я ведь ни разу не говорила о тебе с родителями. Боже мой! Что сейчас будет? Уезжай сейчас же! Я постараюсь как-нибудь объяснить им о наших отношениях. Может быть, удастся обойтись без скандала.

– Не паникуй раньше времени, – одёрнул её Юрий. – Никуда я не уеду от тебя, пока не помогу твоему отцу привезти сено с покоса и сложить на сеновал. Это первое. Теперь второе. Между нами не было никаких отношений. Мы просто друзья, в Перми ходим вместе в спортзал. Так что бояться тебе нечего. Я сказал, что приехал к двоюродному брату в Пашию, но не застал его дома. Рассчитывал провести ночь в гостинице, но она на ремонте. Это очень просто проверить, как два пальца в снег сунуть. Попросился на ночлег до завтрашнего утра, а, чтобы не бездельничать – предложил свою помощь. У меня действительно есть в Пашии двоюродный брат, и я завтра отправлюсь к нему.

Анна смотрела на Юрия с неописуемым удивлением и, казалось, потеряла дар речи – настолько захватывающую историю выдумал её друг.

– Чего умолкла? – спросил он ласково. – Не веришь, что так легко отделалась? Это тебе, любимая, урок на будущее, чтобы ты больше ничего от меня не скрывала. Ясно?

– Ага, – сказала она, часто кивая головой в знак согласия.

– Ну, если «ага», тогда веди в дом. Я еще не завтракал. И возьми вот это, – Юрий протянул армейский вещевой мешок.

– Что там?

– Продукты. Дефицит, одним словом. Увидишь. Не могу же я потребовать у будущей тёщи, чтобы она накрывала на стол? – усмехнулся Юрий.

– Какой ты умный, Юрий. Я тебя обожаю, – нежным голосом проворковала Аннушка. – Иди за мной.

Всё у Юрия прошло, как по нотам. Он помог её отцу и на следующий день до обеда покинул их дом.

– Вам понравился Юрий? – спросила она родителей за обеденным столом.

– Жаль, что он не нашей веры, – с сожалением вздохнула мать. – Хороший муж был бы у тебя, дочка. Красивый, внимательный и работящий.

– Цыть, старая! Не мусульманин никогда не будет мужем нашей дочери, даже если он предстанет передо мной из чистого золота, – стукнув ложкой по столу, сказал отец. – И чтобы я не слышал больше ничего об этом парне.

Это был тяжёлый удар для Аннушки.

Вслед за этим ударом последовал и второй.

Юрий объявился через три дня. Они с братом примчались на мотоцикле из Пашии. Подъезжать к дому не стали, остановились в конце улицы. Юрий знал, что Аннушка по утрам ходит к колодцу за водой и стал дожидаться её неподалёку. Завидев любимую, спрятался за срубом, словно подросток-озорник.

– А вот и я! – вскрикнул он зычным голосом, выскочив из-за сруба, как чёрт из табакерки.

От испуга Аннушка шарахнулась в сторону, вёдра соскочили с коромысла и со звоном упали на землю.

– Ты…откуда здесь? – со страхом спросила она, пятясь от Юрия. – Что тебе надо?

– За тобой приехал, – радостно сообщил Юрий.

– Как… за мной? Никуда я с тобой сейчас не поеду.

– А сейчас и не нужно. Завтра я покидаю брата, уезжаю к родителям, забираю тебя с собой на смотрины. Приходи на вокзал к утренней электричке. Я буду ждать, – в категоричной форме заявил Юрий.

– Но я не могу, у меня нет причины, чтобы внезапно уехать из дома, – возразила Аннушка. – Что я скажу родителям?

– Придумай что-нибудь, ты ведь у меня умница, верно? У тебя впереди целые сутки. Это же целая вечность.

– Юра, я не смогу, – взмолилась она.

– Сможешь, моя хорошая. Докажи, что любишь меня, – рассмеялся Юрий, направляясь обратно к брату. – А теперь прощай. Нас не должны видеть вместе посторонние люди. Сплетни никогда не приносят счастья. Жду завтра на вокзале. Если не придёшь – выкраду вместе с вёдрами.

Аннушка, как принято говорить в таких случаях, вывернулась наизнанку. Уговорила подружку разыграть спектакль перед родителями о срочной поездке в Чусовой, якобы на свадьбу к однокурснице. Вариант сработал, Аннушка уехала с Юрием в Чусовой на два дня.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/mihail-aleksandrovich-kaurin/kazanova-iz-glubinki/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.