Книга - Детское сердце

Детское сердце
Виктория Фокс


Остросоциальный психологический триллер.

***

Пять семей, пять разных историй.

Люди, решения которых могут всё изменить.

Боль. Предательство. Страх.

Что из этого страшнее?

Может, разрушенные детские мечты, поломанные судьбы, истерзанные другими и самими собой?

***

Истории тех, кто имеет шанс на спасение…

Здесь рассказано то, о чем привыкли молчать.

Готов ли ты увидеть уродливую реальность без лживой идеальности?

Содержит нецензурную брань.





Виктория Фокс

Детское сердце





Отзывы




«В данной книге раскрываются важные темы, трогающие за живое и вызывающие мурашки. Автор описала реальность такой, какая она есть, без сказок и прикрас…»

dexie.books

«Дети – это чистота и ясность, которой так не хватает в жизни. Хочется попросить их протереть помутневшие стёкла взрослых и помочь им увидеть мир таким, какой он есть. Но мнение маленького человека никому не нужно. Ему остаётся только наблюдать, как перед ним разворачиваются бессмысленные и жестокие игры родителей.»

tvorimore

«Детям важно получать заботу и внимание, чувствовать себя, в первую очередь, ребёнком (любимым и желанным ребёнком). Так почему некоторые взрослые лишают их этого? Будто сами никогда не были детьми.»

tsezar_books




Предупреждение


В тексте содержится нецензурная лексика, сцены употребления алкоголя, курения и насилия.

Ни один персонаж данной истории не имеет прототипа в жизни, все совпадения с реальными людьми случайны.

Не рекомендуется к прочтению лицам младше восемнадцати лет.

Стоит избегать чтения этой книги, если вы очень впечатлительны, максимально придирчивы и пытаетесь найти отсылку к «психологии» с научной точки зрения. Её тут нет, не ищите. Уж я-то знаю.

Текст не несёт обучающий или побуждающий к действию характер. Ни к чему не призывает.

Мораль ищите сами.




Вступление


Здравствуй, дорогой читатель. Хочу тебе кое-что рассказать перед началом полноценного чтения. Не пролистывай страницу, удели, пожалуйста, немного своего времени.

Данная книга представляет собой текст, собранный из нескольких разных кусочков – они сходятся в одну большую историю. Пусть ты не сразу заметишь их связь, но знай, что она точно есть, говорю тебе как тот, кто затеял всё это.

Моё имя ты пока не знаешь, но не беспокойся, вскоре состоится наше полноценное знакомство, хотя я бы не советовал тебе фокусировать на этом твоё внимание. Не я основной персонаж этих историй.

Я не рассказчик, я, скорее, режиссёр и немного писатель.

Если с самого начало тебе захочется закрыть книгу и больше не вспоминать о ней, то я ни слова не скажу против и ни в коем случае не буду тебя отговаривать. Но тогда ты не узнаешь главного. Это твой выбор.

Вся суть заложена не в дотошных деталях и не во внешнем фоне, поэтому, пожалуйста, отключи своего «Шерлока Холмса», избавься от внутреннего критика, желающего испортить впечатление от всей картины только по вырванным из контекста деталям.

Если сначала тебе покажется, что повествование рваное и несуразное, то будь готов очень удивиться. Без этой нарочитой «рваности» текст бы потерял свою суть и стал бы обычной, скучной книгой, которой суждено остаться жителем книжной полки, без шанса на прочтение.

Прошу запомнить, что всё написанное здесь, не имеет опоры на практическую психологию или термины, связанные непосредственно с профессиональной сферой деятельности. Да, основной скелет состоит из психологической структуры, но я не стараюсь показать психологию, как науку, скорее хочу донести до вашего понимания то, что многие бесконечно отрицают.

Персонажи не могут быть бесконечно любимыми, идеальными. Они, как живые люди, хотя не имеют прототипов в реальности (наверное), у каждого свои недостатки. Поступки каждого можно объяснить логически, если подумать и представить себя в той жизненной ситуации, в которой находится персонаж.

Все люди и имена выдуманы, но в каких-то ситуациях, характерах и мыслях можно попробовать отыскать себя или кого-то знакомого. Это нормально, ведь всё, что я описал и правда случалось с кем-то, где-то, когда-то, не всё и не полностью. Но это реальность, такая уродливая, какая есть, мне не хочется её приукрашивать, идеализировать.

Как это воспринимать – ваш выбор. Моя обязанность показать всё так, как я это видел.

Можете считать, что вся история – плод моей фантазии, всё надумано и дорисовано.

Никаких «основано на реальных событиях».

О, чуть не забыл.

Помните, что осудить может каждый, в особенности тот, кто никогда не был в подобной ситуации.

Д.Л.




Часть 1 «Малиновые пирожные»




«Бездействие – это

тоже преступление»



Семья Уинстон

Близнецы вновь заплакали. Люси ненавидела этот звук, ведь когда два её младших брата начинали плакать, приходилось отвлекаться от любого занятия – это очень раздражало.

Она только смогла найти минутку, села, разложив принадлежности для рисования – яркие карандаши, фломастеры, цветные восковые мелки, достала новенький альбом и решила с большим удовольствием и не меньшим желанием порисовать. Рисование нравилось Люси, она в свои шесть лет готовилась к поступлению в школу, но большую часть свободного времени посвящала рисованию, точнее пыталась.

Девочка уже успела испытать полный спектр отрицательных эмоций и даже что-то вроде ненависти к собственным братьям. Они родились совсем не вовремя, как казалось Люси. Её семья ещё не успела окрепнуть и встать на ноги, мать работала на трёх работах, чтобы прокормить всех детей, а отец… Он не мог устроиться куда-то, поэтому просто сидел дома, попутно указывая Люси, что ей нужно сделать: помыть посуду, вынести мусор, убрать дом, покормить малышей, уложить их спать. Все заботы тяжёлым грузом рухнули на маленькие неокрепшие плечи. Она познала вкус материнства, не становясь матерью. Так иногда случается со старшими детьми в семье.

Дом был небольшим и старым, мебель будто из другого века. Семье Уинстон просто не хватало денег на что-то получше. Нищета не душила их, лишая еды и прочих первичных благ, но была ощутима, если смотреть на жизнь других. Тех, кто покупает новую мебель, машины, дорогую технику, делает хороший ремонт.

Люси, ворча себе под нос, пошла к той части небольшой детской, где стояли кроватки. Ей нужно было успеть до тех пор, пока вечно спящий отец не закричит хриплым голосом на весь дом, сообщая, что Люси «безответственная». Другими словами, конечно, такими, которыми с лёгкостью орудуют мужчины, похожие на него.

Зак, он же отец Люси, женился на Диане, когда был уже в том возрасте, в котором вовсе не интересны романтические приключения, поэтому, наверное, он не сильно её любил. Складывалось впечатление, что его любовь произрастала из плотского влечения к достаточно миловидной девушке, которая младше его на целых семь лет. Сам же Зак не представлял собой ничего необычного, особенно в свои тридцать два, когда он и встретил Диану – юную, порывистую, полную амбиций и желаний. В молодости он был бойким, любвеобильным (вероятно, так стоит назвать мужчину, когда подходит больше ругательство, адаптированное только для девушек), а затем вдруг понял, что провёл всю молодость тратя деньги, не умея их зарабатывать. Тогда судьба и свела его с Дианой.

Но это было так давно, а сейчас…

Пока Люси качала кроватки, Дейв плакал, а Стэн лишь тихонько поглядывал на брата, хлопая пышными ресницами.

– Тише, – Люси покачала кроватку сильнее, успокаивая брата, – Не кричи.

Ухаживать за детьми, которым едва исполнилось четыре месяца было сложно даже для взрослого человека, а уж для маленькой Люси это стало испытанием, но она ни разу не сказала ничего в упрёк матери или отцу, потому что маму она любила, уважала её труд, а отца почему-то боялась. Он не бил её или мать, но всё равно почему-то было неприятно находиться с этим человеком рядом, а уж тем более бы не хватило смелости спорить с ним.

Люси любила своих братьев, она помнила момент, когда только увидела их первый раз – большие любопытные глазёнки, как четыре синие пуговицы, маленькие курносые носики и небольшой пушок тёмных волос. Они были слишком похожи между собой, но Люси лучше чем мама знала, что Дейв плачет чаще чем брат и любит мять уголок одеяла, засыпая, а Стэн не любит пелёнки и слишком холодное молоко, он обычно тихонько хныкал, а не рыдал, раскрасневшись, в отличие от брата.

Любовь к собственным братьям была подобна тому чувству, что испытывают к домашним питомцам. Умиление и желание потискать, но затем всё это сменилось неприязнью к тому, что за ними ещё и нужен уход.

Дейв уснул, прижимая к себе своё любимое одеяло, а Стэн всё еще смотрел на сестру. Он пока ещё не знал кто она – малыш видел её чаще, чем собственную маму, и у него, вероятно, сложилось впечатление, что никого ближе у него нет.

– Давай спать, Стэн, – шёпотом проговорила Люси, а затем осторожно погладила его по маленькой щечке, – Или ты уже выспался? Что-то хочется? – она вздохнула, – Эх, скорее бы ты начал говорить, хоть с кем-то бы общалась, а то так одиноко. И ещё понимать бы что тебе хочется.

В комнате тихо, было слышно только сопение Дейва и усталые вздохи Люси, которая осталась рядом с кроваткой Стэна. Ей хотелось порисовать, а ещё хотелось завести друзей, но она не ходила гулять, разве что с братьями, когда мама помогала их одеть, сажала в коляску и выводила во двор, где Люси катала их, ласково щебетав и рассказывая что-то забавное для неё одной.

Скоро уставшая мама вернётся с работы, поворкует с папой, потом поднимется наверх, чтобы узнать как дети. Чмокнет в макушку Люси, малышей и пойдёт обратно вниз, чтобы принять душ, приготовит ужин, сделает какие-то мелкие дела по дому. Снова вернётся наверх, поцелует детей на ночь и уйдёт к себе спать. Люси знала, что маме нельзя показать рисунки, потому что ей не до этого, но всё равно ждала, когда та вернётся. Само присутствие дома матери успокаивало ребёнка, даже если мама не была рядом. Поцелуя ей было достаточно, чтобы терпеливо помогать, теряя детство.

Девочка с трудом достала Стэна из кроватки, положила рядом с собой на ковёр, а затем быстро сбегала за карандашами и альбомом. Она умостилась на полу, положила альбом на колени и стала осторожно рисовать.

– Это чудесный мир, малыш Стэн, смотри, – говорила Люси, раскрашивая свой рисунок, – Здесь всё такое яркое и красивое, настоящее чудо!

Стэн сжимал в своём кулачке карандаш и очень усердно жевал его дёснами, будто это была пустышка. Он смотрел на сестру без особо понимания.

Люси рисовала и рисовала… новую, красивую жизнь. Несуществующую…

**

Обычно Диана приходила с работы в пять вечера, ей как раз хватало времени, чтобы приготовить ужин, принять душ и лечь спать. Проснуться нужно было в десять вечера, чтобы выйти в ночную смену в магазин.

Как и всегда она уставшая пришла домой примерно в пять. У неё болела спина и очень устали ноги. Возможно, подработка официанткой была не лучшей идей, зато благодаря этому она могла купить достаточно продуктов к ужину, которые, к слову, ей приходилось носить самой.

– Я дома! – крикнула Диана и тут же пошла на кухню.

Кинув на стол конверты, она стала разбирать пакет, совсем не удивляясь, что никто не пришёл её встречать. Достав продукты, Диана посмотрела на конверты и тихо охнула. Это были счета, которые они просрочили. Арендная плата за жильё была и так достаточно высока, а сейчас владелец накинул ещё и проценты. Зарплаты, которую получит Диана через две недели, должно хватить, чтобы оплатить хотя бы проценты, а если правильно распределить, то ещё останется на продукты. «Чёрт, ещё же нужно оплатить телевидение» – подумала девушка, помрачнев ещё больше.

Диана устало вздохнула и опустилась на стул. Ей было беспокойно от того, что денег не хватало, как бы сильно она не стремилась найти какую-то прибыль, как бы много она ни работала. Многое уходило на простые житейские потребности: детское питание, подгузники, а ещё дети быстро вырастали из одежды. Это всё было нормальным, даже естественным, если в семье работали двое, тогда хватало бы даже на излишние траты. Например, на походы всей семьёй в кино, в зоопарк или ещё куда-нибудь, а так Диана и забыла, когда они последний раз куда-то ходили вместе. Было прискорбно осознавать, что кроме работы у неё не осталось никаких целей и стремлений. Складывалось впечатление, что она бьётся головой о стену, которую невозможно сломать даже молотком. Лоб уже разбит в кровь, но она не останавливается, причиняя себе большую боль, не продвигаясь дальше.

По щекам потекли слёзы. Диана не понимала как жить дальше, чтобы что-то улучшилось, не могла найти решения, которое помогло бы изменить жизнь. Она видела проблему в себе и детях, но не замечала одной большой проблемы, которая лежала в комнате на диване. Избавиться от Зака она не могла, точнее не хотела. Диане нравилось принимать тот факт, что она не одна. Молодая и всё ещё достаточно симпатичная. Ей не хотелось остаться с тремя детьми в одиночестве. Зак создавал для Дианы видимость благополучия, которую она уверенно принимала. Раньше она любила его, а сейчас он просто был. Случается так, что человек просто «есть», и всё тут.

– Ди, привет, – Зак стоял, опираясь о косяк в проходе на кухню.

Он был одет в широкие домашние штаны и запачканную футболку, небритый уже несколько дней, а то и недель, с неприятной щетиной. Раньше он выглядел намного лучше, следил за собой, пользовался хорошим одеколоном и начисто брился, а ещё идеально укладывал свои темные волосы, регулярно ходил в зал, чтобы поддерживать форму. К слову, его волосы уже поредели, на макушке проступила небольшая залысина, которую он даже не пытался скрыть, а вместо пресса появился слегка округлый животик. Заку комфортно было быть тем, кем он сейчас являлся, а ещё его успевала утешать красивая жена, которая хоть и не была так ухожена, как прежде, всегда уставшая, но всё равно красивая. Он даже гордился собой, будто она стала его достижением в этой жизни. Разве любовь или брак могут стать достижением?

– Привет, – Диана улыбнулась, вытирая слёзы, слегка всхлипнув.

– Скоро ужин?

Она подняла взгляд, который взывал о помощи, хотела что-то сказать, но девушка лишь кивнула, поднимаясь со стула. Зак удовлетворено улыбнулся, подошёл к холодильнику и извлёк оттуда банку пива, попутно успев беспардонно шлёпнуть жену чуть ниже поясницы, после чего с видом истинного победителя удалился.

Диана принялась готовить ужин, вспоминая, как ей раньше в Заке нравилось всё. Его резкие манеры, грубоватые привычки, шальной взгляд и умение расположить к себе людей. Он был всегда самым активным в любой компании, смешно шутил и подбивал остальных на глупые поступки. В голове всегда гулял ветер, и он не думал ни о будущем, ни о последствиях в своей жизни. В молодости у него было много разных девушек, но все они были лишь временным увлечением, ради удовольствия, удовлетворения самолюбия. Либо он бросал их сам, либо они узнавали Зака ближе и расставались с ним сами.

Диана же никогда не была ветреной. Она была лучшей ученицей в школе, с отличием закончила колледж и мечтала о большом будущем, но потеряла голову от взрослого и серьёзного, как ей показалось, мужчины. Детей она не планировала рано, хотела чего-то достичь и к чему-то стремиться, а тут родилась Люси. Пришлось пересмотреть свои планы, но даже с одним ребенком жить было непросто. Близнецы были неожиданным прибавлением, на которое Зак отреагировал крайне отрицательно. Сначала он просил сделать аборт, но когда Диана категорически отказалась, махнул рукой, сказав, что раз родила, то и отвечать за них ей. Она и отвечала, правда не так, как хотелось бы. А хотелось быть хорошей матерью, покупающей своим детям игрушки, когда они хотят, водить детей в кафе на дни рождения или устраивать красивые детские праздники для соседских детишек, покупать шары, чтобы пышно украсить задний двор, чтобы там обязательно был стол, заваленный сладостями, а ещё пиньята где-то в середине всего веселья.

Но их семья не была такой. Зак не любил детей, а Ди не могла заниматься всем этим, потому что не хватало денег, зато была работа. Ею пришлось и ограничится, по крайней мере сейчас

**

Диана держаться, скрывая усталость и желание просто уснуть, но получалось плохо. Кожа была слишком бледной. Ди сидела у небольшого зеркальца и старательно замазывала мешки под глазами, которые бледными чернилами расползались по коже под глазами.

Красота с годами так быстро угасала, что становилось немного страшно. Ещё лет пять назад Диана была свежей, на коже ни морщинки, никаких мешков под глазами. Как же время всё меняет. Сейчас она тщательно обводила контур своих губ бледным карандашом, попутно разглядывая посеревшую голубизну глаз в отражении. Хотелось сладкого ощущения беззаботности и детской веры, что это временно, что вскоре молодость вернётся, но морщины, появившиеся в уголках глаз совсем не по годам, были другого мнения, они никак не желали исчезать, сколько бы пудры или тонального крема Диана поверх них ни наносила. Может, если бы она сидела дома, не поднимала ничего тяжелее бокала вина или пачки купюр, которую нужно истратить как можно быстрее, может, если бы никогда не знала родов или, может быть… Если бы все эти и ещё несколько весомых обстоятельств могли бы сойтись воедино, то была бы большая вероятность, что Диана жила бы другой, более счастливой жизнью. Если бы не забеременела… если бы не выбрала Зака.

– Мам, – Люси вся сияла, радуясь предстоящей прогулке.

Она подбежала к матери, счастливо улыбаясь. Погулять получалось не часто, особенно всей семьёй.

Девочка надела своё любимое единственное нарядное платье голубого цвета с ромашками и белые сандалии с ремешками, которые с трудом смогла застегнуть сама.

– Скоро идём, родная, – Диана натянуто улыбнулась, стараясь расчесать волосы – они упали на плечи редкими тёмными прядями.

Обреченно вздохнув, женщина собрала пряди обратно в тугой хвост, полностью обнажая широкий, покатый лоб.

– Зак, – Диана встала со стула, расправила складки платья, улыбнулась дочке и вновь посмотрела в сторону гостиной, откуда должен был выйти муж, – Ты скоро?

Небритый, одетый в простые шорты и широкую футболку Зак вышел к семье. Диана хотела было что-то возразить по поводу его внешнего вида, но лишь покачала головой, решив, что это лучше, чем то, во что он одет дома. Футболка чистая, шорты, а не домашние широкие трусы – уже что-то.

Сама же она выглядела очень женственно, её стройную фигуру подчёркивало лёгкое кремовое платье приталенного кроя и расширяющееся пышной юбкой к низу. Каблуки Ди давно не носила, но обычные открытые босоножки в её арсенале нашлись.

Близнецы, уже одетые, лежали в своей широкой двойной коляске. Эта коляска стоила немалых вложений и была жутко неудобной. Малышка Люси на прогулке едва могла доставать до ручки, чтобы везти коляску.

Семья молча вышла из дома и направилась вдоль по узкой аллее прямо в парк.

**

Диана везла коляску с малышами, Зак тоже делал вид, что помогает, но его рука лишь лежала рядом с рукой жены. Счастливая Люси пританцовывала, подпрыгивала, бежала впереди коляски, напевая себе что-то под нос.

Это была еженедельная, скорее даже ежемесячная семейная прогулка. Тот самый момент, когда они могли ощутить себя настоящей семьей, когда Диана могла почувствовать, что она не вечно работающая женщина, а любящая жена и хорошая мать. Ей хотелось этого всем сердцем, но за эти годы желание быть счастливой и делать счастливым кого-то другого ушло на задний план, уже очень давно ей было сложно строить планы дальше, чем на предстоящую рабочую неделю.

Зак всегда молчал во время таких прогулок, иногда просил жену остановиться, чтобы купить себе пива, но она бросала на него осуждающий взгляд и просила этого не делать. В итоге, Зак оставался без пива и в ужасном расположении духа.

Люси всегда была счастлива в такие дни, она бегала и ловила солнечные лучи, радуясь тому, что у неё есть свобода. Девочка будто обретала крылья за спиной и могла лететь, лететь… На самом деле, Люси не хватало внимания родителей, хоть она и старалась это отрицать. Детство уходило безвозвратно и оставалось радоваться простым моментам.

– Когда мы пойдем домой? – проворчал Зак.

– Улыбайся, это наши соседи, – Диана дернула мужа за руку и улыбнулась, кивая прохожим, которые, вероятнее всего, даже не узнали семью Уинстон, но вежливо поздоровались.

Зак нехотя натянул подобие улыбки.

Они с женой поздоровались с соседями, дождались пока те пройдут мимо и вновь посмотрели друг на друга – радость с их лица пропала.

– К чему вся эта показуха? – прошипел Зак.

– Не позорься хотя бы перед другими людьми, – шикнула на него Ди.



Диане хотелось, в первую очередь, самой ощутить подобие радости. Как полагается, семья должна приносить счастье и радость, но, к сожалению, это было лишь на словах. Редко у кого-то в семье полнейшая гармония, баланс радости и счастья. Все невзгоды должны делиться пополам, а не возлагаться на плечи одного.

Семья Уинстон направилась в обратный путь, дойдя до конца аллеи, по обе стороны которой росли деревья с крупными, нависающими и создающими тень кронами.

Людей в парке было много. Большинство из них, вероятнее всего, даже не обратили внимания на Ди и её семейство, но она верила в то, что все взгляды обращены на них. Их обсуждают, осуждают, думают, что они ужасные родители, а дети у них невоспитанные и вообще живут все в ужасающих условиях. Эти мысли преследовали Диану, она не могла перестать нервно улыбаться, чтобы казаться счастливой. От этого ей было ещё паршивей.

– Тебе сегодня на работу? – поинтересовался Зак, который успел убрать руку и идти в стороне от коляски, где возились близнецы.

– Да, вечерняя смена, – отстранённо ответила Ди, – Ты видел счета? – полушепотом сказала она, – Я понимаю, что ты сидишь дома с детьми, но, может, нам стоит нанять няню?

– Ты что с ума сошла!? – слишком громко вскрикнул Зак.

Диана нахмурила брови:

– Тише, пожалуйста! Почему нет? Няня бы присматривала за детьми, а ты бы мог…

– На няню мы бы тратили больше денег, чем я могу заработать, – огрызнулся мужчина, дёрнув подбородком.

Он отрицал любую возможность устроиться на работу. Особенно сейчас, когда ощущал себя абсолютно комфортно, сидя дома, без обязательств и ненужных хлопот.

Люси к этому времени поравнялась с родителями, скорчила рожицы братьям и краем уха услышала разговор, но внимания не обратила. Ей не были до конца понятны разговоры родителей, зато девочка вполне могла понять их эмоции: мама расстроена, а папа рассержен.

– Мы бы могли взять няню не из агентства, частную, они берут недорого. К тому же, если брать на неполный рабочий день, например, до обеда или до четырёх, тогда выйдет куда дешевле, – рассуждала Диана, поглядывая на людей вокруг, вот бы они чего лишнего не подумали.

– Ну да, конечно, – Зак отвёл взгляд от жены, – Ты же вся такая умная у нас. Нравится считать семейный бюджет, да? А кто будет этих отпрысков одевать?

Диана открыла было рот, чтобы возмутиться и сказать, что он не принёс домой ни копейки в то время, как она… Но Ди не хватило смелости это сделать, она испуганным беглым взглядом посматривала на прохожих. Нельзя было выдавать свою усталость от этой жизни. Натянув улыбку, она молча взяла мужа под руку, и они продолжили идти к дому.

У самого забора Зака окликнул небритый мужчина с хриплым голосом, от него за километр пахло дешёвым алкоголем. Это был сосед, который жил через дорогу, но никто из семьи не припомнил его имя, как и он, кажется, не помнил имена соседей. Как давно он здесь живёт?

Уверенным шагом мужчина направился к Заку.

– Привет! Выпьем? По-соседски, –незнакомец рассмеялся, едва заметно качнувшись – он был изрядно пьян.

– Выпьем? – встрепенулся Зак.

Диана чуть заметно толкнула его плечом:

– Извините, но нет. Нам пора домой. Вы, кажется…

– Какие милашки, – мужчина наклонился к детям в коляске, – Утю-тю. А это у нас кто? – он обратил внимание на Люси, – Какая хорошенькая девочка.

Диана встала между мужчиной и дочерью, заслоняя её своей спиной.

– Эй, – к ним, запыхавшись, подбежала женщина и схватила мужчину за плечо, – Что ты тут делаешь? Идем, – она посмотрела на Диану и Зака, – Ой, простите, пожалуйста, я просила ждать меня дома, а он… Я дико извиняюсь.

– Ничего страшного, – Ди мягко улыбнулась.

Люси выглянула из-за матери с любопытством.

– Смотри, дорогая, какие у них милые дети, – мужчина икнул, качнувшись, – Такие…

– Хватит, – шикнула блондинка, мотнув головой, она осторожно приобняла мужа за плечи, – Вы наши соседи, да? Раньше вас никогда не видела.

– Мы вас тоже, – Зак прищурил глаза, переводя взгляд с темноволосого нетрезвого мужчины на блондинистую особу.

Блондинка оказалась бойкой, энергичной, она была одетая в обычные джинсы и блузку. Волосы привлекали внимание неестественным золотом, они были настолько тщательно прокрашены, что не оставалось даже намека на их природный цвет. Глаза сияли синевой, в обрамлении чёрных, пушистых ресниц.

– Мы не так давно тут живём, – заговорила женщина, – У вас такая милая семья, как вы только успеваете справляться с тремя детьми? – на её губах проступила нелепая улыбка.

– Ну… э… – Диана замялась, её зрачки бегали из стороны в сторону.

– Вы такая милая, – блондинка с готовностью и гостеприимством протянула руку, – Меня зовут Аннет, а Вас?

– Диана, – она пожала руку.

– Может придёте как-нибудь выпить кофе? Или чай? Я предпочитаю кофе со сливками и сахаром, а ещё с корицей. Любишь корицу?

Она болтала и болтала, наверное, её никто бы не смог остановить. Речь живая, быстрая, голос звонкий, но не режет слух, даже слушать приятно, невольно приходится становиться внимательным слушателем и зрителем, будто она актриса какого-то кино.

Речь Аннет была такой живой, горячей, наполненной эмоциями, что даже Диана ощутила её огонь и загорелась сама, но только она открывает рот, чтобы что-то ответить, как её отдёргивает муж.

– Пойдём, Ди, нам пора домой, готовить ужин.

– Да-да, – закивала Диана, а затем добавила в полголоса, боясь реакции мужа, не в силах оторвать взгляд от Аннет, – Я думаю, что мы найдём время для встречи. Хорошего вечера.

– Пока-пока, – Аннет помахала рукой и подтолкнула мужа в сторону дома.

**

Придя домой, Диана подготовила детей к дневному сну, уложила их в кроватки, попросила дочь, чтобы та их немного покачала, а сама спустилась со второго этажа, где её ждал рассерженный муж.

– Зачем ты с ней трепалась? Она что, подружка тебе что ли? – Зак преградил собой выход из комнаты.

Он старался выглядеть грозным с нахмуренными бровями, гордо вздёрнутым подбородком, но на деле представлял собой нечто жалкое, впрочем, как и всегда.

Ди посмотрела по сторонам и в окно позади мужа, боясь поймать там внимательные взгляды прохожих или соседей, которые, конечно же, должны обязательно отреагировать на шум. Но там никого не было. Из-за своих параноидальных мыслей она не могла полностью раскрыться, боялась осуждения, Диану беспокоило мнение других намного больше, чем следовало.

– Я с тобой говорю!

– Я просто… – она вздрогнула и стала по привычке незаметно заламывать пальцы, спрятала взгляд, будто провинившийся ребенок, – Мы просто говорили. Она говорила, ты же видел.

– Тебе мало забот? – Зак сощурился, внимательно глядя на жену, – Тебе ещё подруг не хватало!

– Она не подруга, – тихо отозвалась Ди, – Просто милая дама. И всё. Я… Прости. Я приготовлю ужин.

Она почти прошла мимо мужа, но он схватил её за руку и одернул, посмотрев в глаза:

– Диана, всё твоё веселье кончилось, когда ты завела детей. Не забывай об этом!

Ди хотела что-то сказать, даже открыла рот, чтобы возразить, но слова так и застряли на кончике её языка, сорвавшись выдохом.

Это он привык к свободной и разгульной жизни. Диана никогда, даже до рождения Люси, не была склона к увеселениям. К тому же, это их дети… И не она их завела, это же не щенки, не котята, чтобы их заводить. Сердце у женщины сжалось. Появилось ощущение, что человек, которого она видит перед собой совсем её не понимает и едва ли любит.

– Я пойду ужин приготовлю, а то мне скоро уходить на работу, – буркнула она, осторожно обходя мужа и убирая руку из его уже ослабевшей хватки.

Зак отвесил хороший шлепок ей по привычному ему месту и довольный направился в комнату, где удобно расположился на диване. Его не беспокоило ровным счётом ничего. Главной своей задачей отец семейства считал держать всех под контролем. Его самодовольству не было предела, ему так отчаянно хотелось показать, что он главный, что он – МУЖЧИНА. Что именно ему виднее как правильно поступить, как распределять семейный бюджет – даже несмотря на то, что он не заработал ни гроша.

Вниз по лестнице сбежала Люси. Она пробежала мимо отца и тут же направилась на кухню к матери. Девочка поспешила помочь ей, зная, что мама вскоре опять уйдёт на работу и будет слишком уставшей вечером. Диана с благодарностью приняла помощь.

– Мам, а почему вы с папой опять ругались? – подала голос Люси, направляемая исключительно детским любопытством.

Она занималась тем, что перемешивала ложкой овощи в салатнике.

– Ничего важного, – отмахнулась Диана, стуча ножом по поверхности доски. Она уже нарезала овощи для рагу, а сейчас резала картофель.

– Последнее время папа странный, – продолжила девочка, отодвигая тарелку с готовым салатом, – Я даже немного беспокоюсь, мамуль…

– Что? – Ди глянула на дочь через плечо и выдавила нервную улыбку, ? Глупости. Папа у нас вполне обычный, хороший даже, любящий, – с каждым словом её голос начинал дрожать.

Диана сама не верила в эти слова, точнее сказать, она вполне честно и откровенно понимала, что лжёт.

Она убеждала не дочь, она убеждала саму себя.

– Да, но… – Люси поджала губы и мотанула головой, – Я не очень хочу оставаться с ним дома. Он меня не любит и не заботится о нас.

Диана молчала, механически нарезая картофель на более мелкие кусочки, чем нужно. Рука у неё дрожала, плотно сжимая рукоять ножа.

– Мам?

Женщина со стуком кинула нож на доску и резко повернулась:

– Замолчи! – крикнула она.

Девочка сначала вздрогнула от неожиданности, а затем сжалась, вжимаясь в спинку стула, на котором сидела, её глаза моментально наполнились слезами, а сердце стало стучать, как у зайчонка. Люси испугалась, она не хотела сказать или сделать что-то не так и не понимала, почему же мама повысила на неё голос. Не решаясь спросить, она выдохнула и поджала губы, сдерживая слёзы.

– Закрой свой рот! Ты ни черта не знаешь! Думаешь, мне просто? Мне просто, я тебя спрашиваю?! Я так устала… Я устала от этого, и мне осточертело то, что… – Диана вовремя пришла в себя, она раскрыла рот, хватая им воздух и замерла, видя, как по лицу дочери катятся слёзы.

Ди бросилась к девочке, почти упала на колени рядом со стулом, положила руки на обе щеки ребенка и посмотрела в её глаза, растирая по лицу слёзы. Такие тёмные глубокие глаза, точно как у Зака. Она ненавидела его и осознавала это, но понимала, что ребёнок не виноват. Люси вовсе не обязана быть свидетелем нервных срывов матери, не должна чувствовать себя виноватой в том, в чём повинен её отец.

К сожалению, мы очень часто не умеем брать власть над своими эмоциями, и одна вещь, нарушающая простой баланс обыденности может выбить нас из поддельного равновесия, которое мы сами себе и придумали. Когда подобное случается, человек не в силах сдержать себя. Стена, которая если не рухнет рано или поздно сама, то легко разломится от малейшего натиска извне. Даже если Диане кто-то другой в лоб бы бросил что-то вроде: «Твой муж тебя не любит», то реакция была бы почти такой же. Признание правды, сказанной кем-то, почти невозможно, когда ты сам себя обманываешь долгое время. Чем больше самообмана, тем меньше шанс того, что ты сам сможешь принять правду происходящего.

Диана не смогла сдержать себя, свои эмоции, чувства, а затем стала себя винить, так искренне и так сильно, как только могла.

– Милая… Милая моя девочка, – Диана сама уже плакала, прижимая Люси к груди, стараясь унять дрожь и начинающуюся истерику, – Прости, прости меня, я не должна была кричать. Ты не виновата, конечно, нет. Просто не говори так про папочку, ладно? Мы же семья. Какой пример будет для братьев? Ты не будешь так больше, да?

Люси кивнула, дёргая курносым носом, уже не плача, но шмыгая. Девочка испугалась, хотя не видела раньше угрозы в собственной матери, но не могла даже предположить, что человек, которого она безмерно любит способен на агрессию, присущую разве что отцу.

– Так, давай, я доделаю ужин, хорошо? – Диана встала, вытирая уже свои слёзы, натягивая привычную нервную улыбку, – Да? Вот и отлично, хорошо. Иди, проверь братьев, а я тут сама, – женщина вернулась к готовке.

**

На следующий день, отоспавшись после ночной смены, Диана приготовила обед, накормила детей и ушла на ту самую подработку официанткой. На улице ей встретилась соседка.

Аннет прекрасно выглядела, была одета в лёгкое платье, босоножки, кожа на её лице была свежая, никаких кругов под глазами и пахло от девушки чем-то очень сладким. Такая непривычная легкость и красота, будто девушка сошла с экрана или обложки журнала, сбежала с показа мод, чтобы пройтись, стуча каблуками, по небольшому району.

– Привет, – заулыбалась блондинка, по-дружески обняв соседку, – Я уже соскучилась! Ты куда спешишь?

– На работу, – отозвалась Ди, отойдя на шаг от девушки, практически выскальзывая из непривычно тёплых объятий, – А ты?

– Вышла на прогулку. Мой благоверный ушёл, а я вот одна дома, мне скучно, – Аннет похлопала длинными ресницами, – Может, зайдёшь ко мне? Выпьем чай? Если не хочешь чай, то кофе или что покрепче, у меня в доме всегда есть алкоголь, ну если ты не против, конечно.

– Нет, – слишком резко бросила Диана, но тут же засмущалась, увидев широко распахнутые глаза Аннет, – Я просто… Не… Не могу. У меня работа и…

– Ты работаешь ради денег? Или для удовольствия?

Ди помедлила с ответом. Она знала правду, но не это хотелось сказать малознакомой соседке. На минуту Диана замерла, бросив взгляд на свой дом, который был ещё не так далеко, затем посмотрела на предстоящую ей дорогу до местного маленького кафе.

Лучше вообще не отвечать. Ди вежливо улыбнулась, смущенно отвела взгляд и пошла дальше вдоль по аллейке, глядя исключительно на серый асфальт.

– Хочешь я заплачу тебе в два раза больше, чем ты бы получила за пропущенную смену? – неожиданно бросила Аннет, не сдвинувшись с места.

Ди замерла, нахмурилась и обернулась:

– Ты сейчас серьёзно?

– Абсолютно, – закивала она.

– Но, Аннет, я....

– Зови меня Анна, – девушка улыбнулась шире, демонстрируя ряд белых зубов – она была довольна своим предложением.

– Я не могу взять деньги, это неправильно.

– Да брось! – блондинка махнула рукой и встряхнула волосами, подставляя лицо лучам заходящего солнца, – Я могу себе это позволить. Будем считать, что ты «подружка на час», а? Как тебе идея? – Анна посмотрела на собеседницу, – Не волнуйся ты так! Я хочу просто как-то скоротать пару часов, чем это хуже твоей работы?

Диана пожала плечами, разглядывая Аннет, такую тёплую, улыбчивую, купающуюся в золоте солнца.

Что можно потерять, проведя время с человеком, подобным ей?

– Хорошо, – Ди смущённо улыбнулась и подошла к соседке, – Надеюсь, что ты не разочаруешься.

Аннет схватила новоявленную подругу под руку и весело смеясь, как ребёнок, получивший желаемое, поволокла её к коричневому забору у домика напротив.

**

В доме было очень уютно. Диана поняла это сразу, как только перешагнула через порог и ощутила сладковатый запах. Прихожая была светлой, хорошо обставленной, без громоздкой мебели. Полка для обуви, пустующая вешалка для одежды, на которой висел только зонт. Свет здесь был выключен, на пороге не оказалась коврика «Добро пожаловать», но даже без этих привычных кому-то мелочей, от обстановки так и веяло уютом, каким-то своеобразным, но в нём присутствовало ощущение «не обжитости». Там же в прихожей висело большое зеркало в белой раме, в котором можно было увидеть своё отражение во весь рост. Стены персикового цвета, пахло тоже, кажется, персиком

Из прихожей они сразу попали на кухню. Небольшую, но очень светлую. Окно здесь было большим и выходило на ухоженный задний двор, усаженный зеленью, он пестрел цветами, чей аромат наполнял дом.

Кухня была идеально убрана, с белыми столешницами, белым потолком и кремовыми стенами. Стол был небольшим, стоял в окружении двух плетённых стульев, на которых для удобства лежали подушки. На том же столе стояла вазочка с конфетами, и были разложены плетённые бамбуковые салфетки, подходящие в тон к стульям.

Пол был обычный, кафельный, оттенка чуть бледнее, чем стены, с простеньким узором, напоминающим завитки или чудаковатые каракули непонятного языка, который знает только хозяйка дома или тот, кто укладывала плитку именно в таком порядке и именно той стороной.

Диана села на удобный стул со спинкой и блаженно расслабилась, перестав, наконец, внимательно изучать пространство кухни.

– Я включу музыку, ты не против? – Анна подмигнула подруге и включила небольшой приёмник, стоящий на столе, не дожидаясь ответа,

Пространство кухни заполнила спокойная, нежная музыка.

Было ощущение, что Диана попала в сон или в свою давнюю мечту о подобной красивой жизни: чисто убранная кухня, уют… Пахнет чем-то сладким, всегда есть ощущение того, что ты непременно там, где должна быть. У тебя в гостях хорошая подруга, вы подолгу пьёте чай, обсуждаете что-то, а в будущем устраиваете посиделки на ухоженном заднем дворе, собирая свою детвору, да и не только свою.

Единственное, что добавила бы Диана, так это кухонную утварь на эту белоснежную кухню, а то уж больно неживым кажется рабочее пространство, будто Аннет и не готовит вовсе. Плита чистейшая, электронная поверхность аж поблескивает, ловя солнечные лучи, а на столешницах совсем пусто, вон только приёмник стоит и салфеточка, в углу ближе к холодильнику есть ещё цветочный горшок. Электрический чайник с подсветкой, микроволновка.

Может Анна просто очень аккуратна? Или вызывает клининг каждый раз после готовки? В раковине нет грязной посуды, рядом не видно моющего средства и губки.

Для Дианы это выглядит практически фантастикой, есть ощущение, что вся эта обстановка выглядит ненастоящей.

– Тебе чай, кофе? Могу налить коньяк или вино, ещё есть мартини… Я люблю вино, когда его пьёшь ощущаешь себя героиней какой-то поэмы или фильма, – Аннет рассмеялась, – Ну, знаешь, что-то из классики. Я не очень разбираюсь в литературе, но люблю ходить в театр, поэтому мне кажется, что красное вино слегка романтизируют. Хотя чего это я… В театре и постановках нет вина. Ой, так что ты будешь?

– Чай, пожалуйста, – Диана слегка кивает, не переставая улыбаться, то ли из-за того, что забавно слушать такие странные, почти бессвязные слова, то ли, потому что появляется ощущение радости.

Она ощущала себя комфортно, не смотря на щебетание этой лёгкой, как дуновение ветерка дамы. Диана видела Аннет такой простой, открытой, искренней и до жути родной, хотя совсем её не знала. Столько энергии и жизненной силы исходило от Анны, что Ди даже удивилась. Будто в ней самой никогда не было ничего подобного, никогда не было такой внутренний энергии и лёгкости, которая ощутима даже физически.

Разница темпераментов? Или, может, Диана всегда сдерживала себя, комплексовала, была зажатой, боялась быть собой с другими и не могла признать, что является совсем другой. Как давно она проводила время с друзьями? Как давно у неё были друзья?

– У меня много видов чая. Зелёный, чёрный, есть даже красный, на травах, на разных травах. Хочешь с ромашкой? Он расслабит тебя, – засуетилась Аннет, открывая настенный шкаф, демонстрируя богатый ассортимент.

– Давай с ромашкой.

Анна стала напевать себе что-то под нос, пока грелся электрический чайник. Она достала красивый чайный набор с цветочным узором, салфетки, всё аккуратно разложила перед Дианой. Делая это так изящно и просто, что Диана замерла, наблюдая за каждым её действием. Неужели можно вот так воспринимать рутину? Радоваться тому, что ты делаешь чай, улыбаться и испытывать счастье? Не быть вечно уставшей, отмывать до блеска белоснежную кухню, просто потому что хочется, а не под гнётом болезненного «надо»?

Диана вспомнила, как она готовит каждый день, а затем моет посуду, столешницы. Вид у неё, наверняка, не такой бодрый и счастливый, как у напевающей Аннет.

– Вот, – Анна села напротив Дианы, – Ещё пирожные. Не бойся, они не очень калорийные, я сама делала.

Диана посмотрела на чашку перед собой и на блюдце с идеальными пирожными. Они были малиновые, украшенные кремовыми узорами на верхушке, похожие, скорее, на чизкейк или на кусок торта. У Ди рот наполнился слюной – она не завтракала и едва ли успела бы пообедать, а таких изысков как пирожные, не пробовала уже очень давно. Ей хотелось наброситься на десерт, но Диана отломила лишь небольшой кусочек с помощью вилки и попробовала.

– Как тебе? – заискивающе заговорила Аннет, держа в руках чашку с чаем.

– Чудесно, – блаженно проговорила Ди.

– Я так рада! А теперь давай поговорим, раз уж ты решилась составить мне компанию. Где ты работаешь?

– В нескольких местах…А ты?

– То есть у тебя ещё и не одна работа? – Аннет вскинула брови с нескрываемым удивлением, – Серьёзно?

– Ну… Да, – смутилась Диана, – У меня трое детей, мне нужно содержать семью, платить за дом, покупать продукты, одежду.

Ди удивилась с какой лёгкостью она жалуется Анне на жизнь, так вот просто, говорит о том, что старалась скрыть от других. Вероятно, эта атмосфера навеяла такое ощущение спокойствия, а может и сам образ соседки внушал доверие – редко встретишь в обычной жизни человека, которому хочется открыться. Особенно в том случае, если до этого никому не рассказывал ни о чём подобном. Диана же не признавалась в своих слабостях даже самой себе.

– Ого, – присвистнула собеседница, делая глоток чая, – Это же ужасно! Я вот не работаю. Мой муж хоть и может напиться, как тогда, но… Он работает на хорошей работе. Я занимаюсь делами дома. А вот к детям мы не готовы, куда нам, мы не готовы! Ой, ну я же сказала, – она звонко рассмеялась над своей же глупостью, – Ладно-ладно. Так, что ещё… Каково это быть матерью троих деток?

Диана задумалась, хмуря брови. Этот вопрос поставил её в тупик. Она плотнее сжала ручку чашки и опустила взгляд… Мысли сбежались в кучу, из этого клубка было невозможно выудить что-то полезное, поэтому женщина молчала, глядя в зеркальную поверхность чая.

Вероятно, тут полагалось ответить что-то вроде: «Это счастье! Я обожаю своих детей!» Или сказать, что ты чувствуешь себя гордой матерью, а ещё любишь своего мужа, ведь вы – замечательная, счастливая семья.

Хорошо, но стоит ли так нагло врать самой себе?

– Ну…– тихо начала она, заметив, что собеседница на редкость долго молчит и слишком терпеливо ждёт ответа – придется высказаться, молчание и так затянулось, – Я люблю своих детей. Правда, мне нелегко.

Это была самая большая правда, сказать которую Диана могла себе позволить.

Только вот следующего ответа она точно не ожидала.

– Было бы легче, если бы ты не убивала столько времени на работу, сидела бы дома, тогда полюбила бы детей только сильнее, – Аннет стала слишком серьёзной на пару секунд, но тут же заулыбалась и затараторила, –Впрочем, брак вообще странная вещь. Я вот вышла замуж не по любви, скорее из-за страсти и незнания, поэтому грех теперь жаловаться на свою собственную глупость. Если быть честной, то мне хочется свободы, быть свободной от житейских проблем, трудностей и просто жить, понимаешь? Дети – это здорово, работа тоже не так плохо, но нет ничего лучше, чем счастье в понимании самой себя и своих желаний. Я вот хочу выращивать цветы в саду и готовить вкусные пирожные. Денег, конечно, это мне не принесёт, радость другим тоже вряд ли доставит, но я буду счастлива, делая это. Пусть люди считают меня ненормальной, видя, как я построила свою жизнь, но они впахивают на двух работах, воспитывают детей, которые им надоели и ублажают мужа, которого не любят, а я просто живу и мне хорошо. Вот так просто, представляешь?

Повисло молчание. Был слышен шум транспорта, доносившийся с улицы, смешанный с чем-то вроде пения птиц.

Диана доела пирожное, допила чай и сидела в ступоре, глядя на остатки чаинок на дне чашки. Все слова Аннет так больно и глубоко врезались в душу, что ответить было нечего. Сейчас был именно тот момент, когда Ди вновь осознала бессмысленность своей жизни, основанной на создании комфорта других. Чем больше она создавала его другим, тем меньше могла сделать хорошо для себя. Когда она была счастлива последний раз? Когда познакомилась с Заком или, может, когда у них была свадьба?

А что вообще есть счастье для взрослой, состоявшийся женщины? Забеременеть? Поскорее выскочить замуж, а потом и забеременеть всё-таки? Ещё и не один раз? А может счастье заключается в любимой работе, финансовом благополучии, в полном принятии того, что ты хочешь и в воплощении этого самого в жизнь?

Возможно, что после сорока жизнь только начинается, но что делать, когда до этих самых сорока весь вкус и радость уже утрачены? Или не утрачены… Есть хоть какой-то шанс, что всё не просто так. Что весь их брак, все старания, вложенные Дианой в семью – всё это как-то, когда-то окупится и осыплет её конфетти радости и счастья. Такое искренне детское видение, которое похоже на последний глоток воздуха утопающим, без шанса выбраться. Хотя иногда достаточно всего-то избавиться от лишнего груза.

Последние слова Анны были такими верными, что Диана едва не расплакалась. Только что описали её собственную жизнь, будто посмотрели на неё со стороны и задели за живое.

Неужели теперь нужно сидеть и старательно подбирать слова для чего-то связного, чтобы это не выглядело жалко, а у собеседницы появилось ощущение, что её слова звучали легко и непринуждённо не только для неё одной.

– Ой ладно, чего это я? – Аннет моментально развеяла повисшее напряжение, она сделала вид, что даже не ждала ответа на её длинную тираду, – Хочешь ещё чаю? Или пирожное?

– Нет, спасибо, – Диана сдержанно улыбнулась, глядя в бездонные синие глаза Анны, там будто плясали огоньки, с задором и энергией, – Мне, наверное, пора.

– Так скоро? – возмутилась девушка, – Ещё даже часу не прошло! Посиди ещё немного, пожалуйста, – она встала и открыла окно, запуская в кухню свежий воздух, а затем опять внезапно перевела тему, чтобы отвлечь новоявленную подругу от самой идеи ухода, – В это время года у нас тепло, не чувствуется приближение осени, – вдохнув поглубже, Анна блаженно прикрыла глаза, подставляя лицо лёгкому южному ветру.

Диана сидела и наблюдала за той, кого она смело могла назвать подругой. Ей хотелось быть такой же молодой, свежей и красивой, а ещё простой и открытой. Ди не могла так много говорить, не могла делиться всем, что думает и не сияла, как солнце. Кажется, что она давно уже увяла и погасла от своей жизни.

От этого горького осознания становилось настолько не по себе, что хотелось забраться в свой кокон поглубже, закрыться внутри, не подавая вида, что тебе плохо, чтобы никто даже не смел подумать, что ты несчастна.

– Сад у меня небольшой, а жаль. Была бы моя воля, я бы продала этот дом и переехала, – изрекла Аннет, усаживаясь на подоконник. Смотрела она исключительно в окно, делая вид, что потеряла интерес к беседе.

– И куда же?

– За город. Куда-нибудь подальше от суеты и шума. Я бы хотела иметь в распоряжении дом поменьше, совсем крохотный, очень уютный. Но при этом, чтобы был огромный сад с цветами, цветущими деревьями. Представь, какой аромат от них был бы… – Диана представила и даже улыбнулась, – А ещё я бы завела собаку, – продолжала Анна возбуждённо-мечтательным тоном, таким тоном обычно говорят творцы о новой идее, которая им совсем недавно пришла в голову, но обязана увидеть этот свет совсем скоро и неизбежно быстро, – Да! Две собаки. Милейших лабрадоров или золотистых ретриверов. Я бы хотела никогда не выходить замуж за того, кто похож на ленивого, самодовольного тирана, который палец о палец не ударит, чтобы что-то сделать. А ещё я не хочу детей. Мне хочется жить для себя. Неважно, что подумает общество, главное, что будет вот тут, – она положила руку на грудь и улыбнулась, будто прямо сейчас чувствовала радостный трепет сердца, полного радости жизни.

Ди вновь тяжело выдохнула. Она узнала в этом описании Зака. Её собственная жизнь была страшным кошмаром Аннет.

Хотелось поскорее сбежать, чтобы окончательно избавиться от ощущения того, что её унижают. Диана не могла отделаться от чувства, что над ней насмехаются, Анна знает, что у них в семье всё плохо, поэтому пытается её задеть.

Конечно, это было очередным приступом паранойи, но как убедить саму себя в этом, когда вариант с унижением звучит куда более оправдано, чем простое совпадение?

– Может, всё-таки выпьем? – Анна хитро улыбнулась, изучая бледнеющее лицо подруги.

– Нет, спасибо, – Диана решительно встала, – Мне пора.

– Ну… – Аннет замялась, опустив взгляд, но через мгновение бодро закивала, – Хорошо, раз нужно, то иди.

Диана направилась к выходу, еще раз удивляясь, как же хорошо было в доме. Пол не скрипел под ногами от старости, не было пыльных старых ковров, просто паркет кремового цвета, который казался безупречно чистым. Было настолько хорошо, аж до дурноты, Диану не покидало ощущение «искусственности» и «пластмассовости».

Разве можно быть такой идеальной? Или это всё обман, провокация?

Чаще всего что-то, что не входит в наше понимание нормальности – лично для нас является полностью искусственным и даже опасным.

Догнав Ди уже у входной двери, Аннет вручила ей деньги, свернутые в трубочку:

– Вот. За то, что составила компанию. Заходи как-нибудь, поболтаем.

Женщина даже не посмотрела на купюры, вышла из дома и едва удержалась от слёз, которые комом стояли в горле.

Слёзы то ли от страха и непонимания, то ли от полного осознания своей беспомощности, от болезненного укола, сделанного этим простым разговором.

Когда тебе в лицо кидают самые худшие стороны твоей жизни, сравнивая их с чем-то мечтательно-прекрасным, ты почти наверняка начнёшь осмысливать всё с другой стороны.

Всё познаётся в сравнении, да? Если сравнить с чем-то хорошим что-то плохое, то впечатление от «плохого» будет ещё хуже. Хотя без взгляда со стороны порой сложно разобраться и сделать шаг, отделяющий от полного провала или настоящей «вкусной» жизни.

Разжав руку, Диана заметила, что денег намного больше, чем нужно – примерно за четыре её смены.

Дверь была уже плотно закрыта, а Аннет весело махала рукой из окна, улыбаясь своей прекрасной белозубой улыбкой.

**

Люси напевала Дэйву и Стену колыбельную, покачивая их кроватки, укладывала спать, когда к ней тихо подошла мать и приобняла за плечи.

– Мамуль, – улыбнулась Люси и заговорила полушепотом, – Ты сегодня рано.

– Да, – Диана кивнула, – А ещё я получила премию. И купила конфеты, а ещё фрукты, – она говорила тихо, чтобы не прервать сон, засыпающих малышей, поглядывая то на них, то на старшую дочь.

– Шоколадные? – Люси распахнула глаза пошире от удивления и детской радости.

– Шоколадные, – подтвердила мама, поглаживая Люси по макушке, – Беги на кухню, бери сколько захочется. Только не ешь много сразу.

Девочка тут же закивала и убежала, оставив Диану с почти уснувшими малышами.

Люси быстро сбежала вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, едва не запнулась, проскользнула на кухню, где обнаружила прозрачный полиэтиленовый пакетик с шоколадными конфетами, лежавший на столе. Потянув за край пакета, она уже собиралась его открыть, как тут же отпрянула, потому что на кухню зашёл отец.

Он посмотрел на дочь пустым взглядом, взял пакет с конфетами и повертел его в руках, изучая содержимое.

– Пап, – подала голос Люси, растягивая гласную, – Мама сказала, что мне можно взять.

– Мало ли, что сказала мама, – проворчал Зак, открывая пакет, – Ты заработала их? Сегодня ты не помыла посуду, и мелкие всё ныли, не могла успокоить? – он бросил на дочь осуждающий взгляд.

– Я успокоила малышей, даже спать уложила, – запротестовала девочка, хмурясь совсем по-взрослому, – Мама сказала…

– Я здесь хозяин! – он слегка повысил голос, от чего дочка отошла назад, испуганно округлив глаза, – Помалкивай, – Зак изъял из пакета несколько конфет и бросил их на стол, а затем развернулся и ушёл из кухни, забрав всё остальное с собой.

Люси от досады едва не плакала, она взяла конфеты, спрятала их в руках настолько, насколько могла и, подавляя желание разрыдаться, пошла к себе в комнату, минуя отца, который лежал на диване и с нескрываемым удовольствием ел шоколадные конфеты.

На лестнице Люси столкнулась с мамой, но ничего ей не сказала, просто ускорила шаг, едва не споткнувшись о ступеньку, прижимая к себе сокровенные конфеты. Девочке совсем не хотелось беспокоить маму по таким мелочам, к тому же, папа прав. Он ведь тут хозяин и вряд ли мамочка сможет ему что-то возразить.

Диана прошла в комнату, села на диван рядом с мужем и посмотрела в телевизор, где бесконечными картинками мелькал какой-то боевик.

– Ты сегодня пришла раньше, – Зак даже не посмотрел на жену, – И прибавка какая-то, что за новости?

– Я хороший работник, – мягко отозвалась Ди, пряча взгляд, будто в чём-то виновата, хотя ничего плохого совсем не делала.

Зак проронил смешок и продолжил смотреть телевизор, уплетая конфеты. Диана повернула голову на шелест фантика и нахмурилась:

– Я купила их для Люси.

– Она не хотела брать много, поделилась со мной, – он как ни в чем не бывало пожал плечами, – Добрая девочка, – для убедительности даже улыбнулся, наигранно дружелюбно, но вышло у него не очень правдоподобно.

Диана с сомнением поджала губы, но ничего не сказала, откинувшись на спинку дивана. Сейчас её тревожили другие вопросы, поважнее, чем шоколадные конфеты.

– Если тебе интересно, то я погасила сегодня часть долга. Процент, – заговорила она спустя некоторое время, ей уже изрядно надоел звук перестрелок и крики из телевизора.

– Угу, – буркнул Зак, не отвлекаясь от просмотра.

– Ещё остался долг за телевидение. В этом месяце нужно купить Люси новую обувь на осень, а ещё близнецам нужны шапочки, мы съездим за покупками?

– Да-да…

– Ты вообще меня слушаешь? – возмутилась Ди и нажала кнопку «выключить» на пульте.

– Какого… – Зак сверкнул на неё глазами, сместив брови к переносице, – Что тебе нужно? У меня нет машины, насколько тебе известно, возьмёшь такси и поедешь, а ещё лучше на автобусе.

– На автобусе? С детьми?

– А что? Одного вручишь старшей. У меня была бы машина, если бы не пришлось гасить долг за этот чёртов дом. Все деньги уходят на этих мелких… – он явно сдержал себя от острого словечка, – И вообще, если ты не против я продолжу смотреть. А тебе, если нечем заняться, то помой посуду. Тебе не скоро ли на работу?

Молчание было тяжёлым. Диана заламывала пальцы до хруста и нервно сжимала челюсть. Ей было до слёз обидно слышать подобное от своего мужа, но она не могла высказать всё возмущение, которое годами копилось. Всё негодование и боль комом собирались внутри, не находя выхода. Сейчас, глядя на человека перед собой, Ди не чувствовала ровным счётом ничего, кроме отвращения и злости.

Взяв себя в руки, она встала, сжала кулаки и ушла на кухню. Зак включил телевизор обратно, не обращая никакого внимания на жену, как и всегда.

Люси в это время тихо плакала в своей комнате, уткнувшись в подушку, чтобы не разбудить братьев. Она не умела ненавидеть искренне, могла только злиться, поэтому испытывала лишь досаду.

К сожалению, ещё никто из семьи не понял, что Зак является тем, кто не только ничуть не помогает, но и изрядно всё портит. Кто вообще может поверить, что его отец или муж, с которым прожито не мало лет, может оказаться слабым звеном?

**

На следующий день Диана тоже пошла к Аннет. Без предупреждения или бесконечных внутренних метаний. Она сама не заметила, как ноги вывели её не на привычную дорогу, ведущую на работу, а к соседской двери.

Погода стояла приятная, солнечная, но в воздухе уже начала ощущаться смена сезона. Лёгкой дымкой осенняя прохлада расползалась по улицам. Тепло было не тем жарким летним зноем, к которому уже привыкли, оно было ласковым и прощающимся.

Этим утром женщины сидели в просторной гостиной, на мягком диване, обтянутым приятной на ощупь тканью серого цвета. Эта комната была не менее уютной, чем кухня. Здесь почти не было мебели, отсутствовал телевизор, но зато вдоль стен извивались зеленеющие вьюны, посаженные в причудливые кашпо.

На полу был расстелен мягкий светлый ковёр, разбросаны подушки с милыми, яркими вышивками. Чуть поодаль стояли шкафы с книгами, на этих полках тоже ютились небольшие цветочные горшки с кактусами, фиалками и хризантемами. На голых, лишенных обоев стенах, выкрашенных голубоватой краской, висели новогодние гирлянды, они были выключены сейчас, но явно добавляли атмосферы, когда темнело. В комнате витал приятный аромат – это зажжённые ароматические свечи стояли на журнальном столике в компании с чашками, в которых дымился горячий насыщенный ароматом кофе.

– Извини, что я пришла сама, без предупреждения, – в который раз проговорила Диана, не глядя на подругу.

– Ничего, – махнула рукой Аннет, широко улыбаясь, – Что ты! Я счастлива. Рада, что мне не придётся торчать весь день одной.

– У тебя так хорошо получается, – Ди кивнула на тарелку с малиновым пирожным – точной копией того, что она съела вчера, – Поделишься рецептом? – спросила скорее из вежливости, возможности готовить самой подобное у неё явно пока не было.

– Это секрет. Семейная тайна, – Анна подмигнула, – Ну что, пришла твоя очередь откровенничать, дорогая. Рассказывай всё, что хочешь. О своих мечтах, о жизни, о прошлом. Считай, я твой психолог, – она взяла чашку, удобнее уселась, поджав ноги и стала ждать, внимательно глядя на собеседницу.

Примерно так, к слову, и выглядят профессиональные слушатели. Расслабленно, непринуждённо, никакой глубокой заинтересованности, взгляд мягкий, плечи расслаблены, какая-то комфортная поза. От подобного взгляда и молчания не хочется сбежать, хочется быть честным, открытым.

Обычно, вмешательство в личную жизнь встречается людьми болезненно, но не такое. Аннет преподнесла свой вопрос и желание общаться таким образом, что это нельзя назвать чем-то навязчивым.

– А что ты хочешь услышать? – замялась Диана, – Я обычная женщина, мать троих детей, жена. Мечты… Если признаться, то я давно уже не мечтаю. Мечты – они для детей, для тех, кто молод душой, они не для мам и жён. Сначала мечтают выйти замуж, а потом завести семью, больше не о чём мечтать. Хороший дом? Богатство? Если честно, то никогда не думала, что хочу этого всего, мне хватает того, что у меня есть, а, может, я просто не могу позволить себе большего, поэтому не питаю глупых надежд.

Диана тут же прикусила кончик языка, подумав, что мало того, что сболтнула лишнего, не подумав, так ещё могла и обидеть собеседницу, ведь только вчера Анна говорила о своих мечтах.

Аннет совсем неожиданно рассмеялась, звонко и громко, едва не разлив на себя кофе:

– Глупости, – отсмеявшись, сказала она, – Мечты для всех! Откуда в твоей голове такой вздор? Люди всегда хотят большего. Видишь ли, получив самую мелочь, мы начинаем хотеть ещё, а потом ещё и ещё… Это вполне нормально мечтать о большем. А вот двигаться в этом направлении или нет – это уже другой вопрос. Хотя ты права в том, что все желания поступательны. Сначала замуж, потом дети, потом вырастить этих детей. Но, к сожалению, люди очень большое значение придают временным отрезкам. Почему же нельзя мечтать о чём-то вне его? Например, мне сейчас тридцать три, а я не думаю о детях, да и в свои двадцать не мечтала о выдуманной любви, о прекрасном браке, – блондинка вздохнула и увлеклась тем, что стала очень уж сосредоточенно пить кофе, она давала время, чтобы её собеседница всё обдумал.

Диана, действительно, обдумывала её слова, она блуждала рассеянным взглядом по пространству комнаты. Всё больше вся эта обстановка казалась наигранной, странной, душащей. Казалось, что эти стены высасывают внутренние ресурсы, скудные их остатки уж точно. Но эти ощущения прошли через несколько секунд, так же неожиданно, как и пришли. Вернулся уже привычный, хоть и неестественный комфорт, а Аннет продолжила болтать ни о чём, так беззаботно и просто, будто не она минуту назад ввела подругу в ступор.

Блондинка ещё долго рассказывала подруге о знакомстве с её мужем, о том, что её "да" было очень импульсивным. Они пили много чая, ели печенье и пирожные, такие же, как и вчера, малиновые.

Больше никто из них не возвращался к обсуждению чего-то личного. Диана стала почти молчаливым слушателем, а Анна – хорошим рассказчиком, которого не хочется перебивать или останавливать.

Два часа прошло очень быстро, Диана поспешила удалиться, Анна молча вручила ей деньги, примерно такую же сумму, как и вчера. Ди не сказала ни слова, лишь обняла соседку на прощание, тепло прижавшись.

**

За прошедшую неделю ничего не изменилось. Диана ходила в гости к своей соседке, пила чай, кофе, ела всё те же одинаковые пирожные, которые не казались уже такими вкусными. Уюта в доме Аннет становилось всё меньше, хотя внешне никаких изменений не было, но Ди чувствовала себя всё более неловко, слушая каждый день новую историю жизни подруги. За это время женщины заметно сблизились, но Анна перестала задавать вопросы, она всё чаще говорила о себе, позволяя слушать.

Это выглядела неправильно в глазах Дианы, она ощущала фальшивость их дружбы, неискренность со своей же стороны, отстраненность, которую испытала, пару раз рассказав о том, о чём было стыдно даже думать. Сродни ощущению, когда кто-то роется в твоём грязном белье, внимательно изучает каждое жирное пятно на твоём столе или смотрит слишком долго и пристально на гору грязной посуды на твоей кухне. Становится неловко, правда? Вот и Ди стало исключительно неловко от происходящего. К тому же, чем дольше она находилась в «идеальном» доме, тем больше было стыдно за свой.

Этим утром пришла осень. Она холодной дымкой окутала улицу и стала ощущаться в слегка подмёрзших, пожелтевших лишь у краёв листьях, в запахе, который за пару часов заполнил весь район.

Диана не пошла к Аннет.

Она уверенно прошла вдоль по дороге, мимо коричневого забора. Нужно было закончить весь этот спектакль. Ей не хотелось брать деньги у той, кому она даже услуг не оказывала. Отвращение к своей меркантильности не давало покоя, поэтому женщина отправилась на работу. Ей платили, чтобы она была подругой – из-за этого создавалась иллюзия нужности, но Ди привыкла не питать ложных надежд.

В любом случае, после визитов к подруге у неё была на руках достаточно крупная сумма.

**

Тем же вечером, убирая в кошелёк купюры, Диана не удержалась и решила вновь их пересчитать. Это деньги, которые она откладывала всю прошлую неделю. Кажется, что тут вполне хватит на то, чтобы купить детям нужные вещи и погасить ещё одну часть долга. Пусть Ди и ощущала себя неловко, понимая, что она не заработала эти деньги, но не возвращать же их обратно.

К тому же, она не просила у Анны ни копейки, ничего не вымогала.

Именно в этот момент на кухню зашёл Зак. Он молча стоял пару минут в проходе и смотрел на купюры жадным взглядом, затем стремительно подошёл к жене, схватил её за руку, сильно сжав пальцы.

– Откуда это? – тихо спросил он.

– Я же говорила, что мне больше платят и.. – начала дрожащим голосом Ди, не на шутку испугавшись.

– Не ври! – Зак повысил голос и дёрнул женщину за руку, – Говори мне, откуда деньги? Тебя уволили с работы, я знаю! Недавно звонили на домашний телефон, чтобы сообщить об этом. Ты пропускала смены.

На пол упала пара купюр. Диана закусила губу от досады. Она и сама знала об увольнении с одной должности, сказали буквально вчера утром, но мужу она об этом решила не говорить. Оказалось, что он и сам в курсе.

– Зак, это не то, что ты…

– Что же это, а? – он взял купюру и смял, поднося к лицу жены, – Откуда ты берёшь чёртовы деньги, потаскуха?!

Диана замотала головой, ощущая, как из горла рвутся едва сдерживаемые рыдания. В тёмных глазах мужа не было ничего кроме пустоты и исходящей угрозы. Хотелось отвернуться, оттолкнуть, убежать.

Зак был жалким, но представлял куда большую угрозу в глазах хрупкой женщины.

– Я заработала, – очень тихо сказала Ди, опустив взгляд в пол.

– Да? А выглядишь ты бодрой, будто и не работаешь совсем, – не унимался муж, бросив смятую купюру на стол, – Говори, чёрт возьми, чем ты занимаешься!?

Диана просто набирала в рот воздух, не смыкая губ, и мотала головой, пытаясь найти оправдания получше, чем правда. Правде бы он не поверил, рассердился бы ещё больше.

Зак сжал её руку немного сильнее, причиняя боль.

Раньше он никогда не бил жену или детей, но находясь в такой ситуации начинаешь задумывать о том, что человек, лишённый морали и положительных чувств, может применить силу, причинить физическую боль для устрашения, для достижения своей цели.

– Мам…

Оба родителя повернули голову, заметив испуганную девочку в дверном проёме. Она смотрела исключительно на мать, с тревогой и волнением.

Кажется, она давно уже зашла, но достаточно долго не решалась прервать происходящее.

– Всё хорошо, милая, – Диана через силу улыбнулась, едва сдерживая слезы, которые уже подступались.

– Нужно поменять памперс Дейву.

– Так сама возьми и поменяй, – Зак нахмурился, отпуская руку жены – его гнев слегка смягчился, но до конца он явно не успокоился.

– Я их не нашла. Мам, ты положила коробку в другое место?

Диана осторожно обошла мужа и закивала дочке:

– Да, идём, поможешь мне, – она приобняла Люси за плечи и вывела из кухни, даже не посмотрев на взбешённого мужа.

– Ты соврала? – шепнула Диана, когда они с дочерью поднимались наверх.

Люси кивнула:

– Прости.

Диана с благодарностью посмотрела на дочь.

Пусть ложь для детей не самое лучшее, но именно благодаря этому формируется личность

Всё-таки в этих детских глазах бесконечно много любви, чистой и непорочной. Она любит Диану не за что-то, а просто потому, что та её мама.

Любит и ничего не просит взамен.

Разве взрослые люди так умеют?

**

Диана

Я сижу на кухне, заламываю пальцы, по своему обыкновению, паника волнами накатывала на меня, смешанные чувства тревоги, страха и чего-то нового поглощают меня полностью.

Что подумал Зак, когда увидел такие деньги? Явно ничего хорошего, ведь честным трудом столько не заработать.

Здесь было темно и предельно тихо, не считая звуков телевизора из гостиной, где, наверное, уже спит Зак. Я уложила детей, не забыв о поцелуе на ночь и пришла сюда, чтобы посидеть в одиночестве.

Что я чувствую? Наверное, отторжение. От самой себя. Холодное, ядовитое и на вкус похоже оно скорее на просроченную еду, кислое, аж тошнит. Мне отвратительна сама моя суть. Есть ощущение того, что я обманула семью, предала мужа. Хочется рассказать ему всё прямо сейчас, но это лишь минутное помешательство. Я быстро осознаю глупость данного поступка. Я ведь не делала ничего плохого, почему же тогда мне так неприятно от одной только мысли?

Зак не поймёт, он не сможет понять меня. Скажет, что я плохая мать, безответственная, глупая. Может, он прав?

– Ди.

Поворачиваю голову на хриплый голос мужа, неосознанно закусываю нижнюю губу от досады. Он стоит, опираясь на дверной косяк.

– М? – я вопросительно вскинула подбородок.

– Идём ляжем, – пробурчал Зак, развернулся и пошёл обратно в комнату.

Вскоре телевизор умолк. Остался только скудный источник света в виде небольшого настенного светильника.

Мыслей уже не было. Они слепились в несуразный комок, вызывая монотонное, ритмичное постукивание в висках.

Тук-тук-тук.

Я встала со стула и тихо, как только могла, пошла в гостиную, где мой муж уже расположился на расправленном диване, прикрывшись тонким одеялом.

Осторожно опустившись рядом, я подавила зевоту, потирая окончательно заболевшие виски.

Мне на бедро бесцеремонно легла тяжёлая мужская рука, задирая тонкую ночную рубашку. Я смотрю на мужа. Он выглядит неухоженно, с щетиной, уже не в той форме, что раньше, с раздутым не только животом, но и самомнением.

В следующую минуту Зак лезет целоваться. Я чувствую его сухие губы, морщусь от колкой щетины и пытаюсь сделать вид, что мне хорошо. Раньше поцелуи у нас были страстные, настоящие, мне хотелось целовать его днями напролёт, но сейчас я не могла расслабиться. Всё тело оставалось в напряжении, далеко не сексуальном. Каждая мышца ноет, не желая поддаваться.

Он продолжает целовать, заваливая меня под себя. Под весом его пахнущего потом тела я чувствую себя зажатой, мне хочется избавиться от этого ощущения, но как бы я не старалась, оно становится только сильнее, будто на меня многотонным весом давила стена.

Руки мужа блуждают по телу, привычно резко, подушечки пальцев грубые, не доставляют ни малейшего удовольствия: ни мурашек, ни сладкого, давно забытого возбуждения, которое возникает обычно внизу живота. Обычно, но не сейчас.

– Зак, нет, – шепчу тихо и жалобно, будто писк.

Он не останавливается, продолжает усыпать влажными поцелуями мою шею, царапая щетиной и вызывая рвотный позыв, зарождающийся в гортани. Мы делали это столько раз, но именно сегодня я ощущаю себя загнанной в угол. Нет радости того, что я желанна, скорее щемящее чувство, болезненное ощущение от того, что меня используют.

– Нет! – произношу уже громче и толкаю его в плечи, заставляя отпрянуть.

У мужа спутанный взгляд, брови нахмурены, ноздри раздуваются от частого дыхания:

– Какого чёрта?

Я мотаю головой и поправляю ночную рубашку, которая съехала на плечо, обнажая грудь.

– Вот значит, как, да? – он сел рядом, всё ещё шумно дыша, но уже от нарастающего гнева, – Вот чем ты зарабатываешь себе деньги. Шлюха.

Я вздрагиваю, широко раскрыв рот и так замираю, распахнув глаза. Он так думает… Думает, что я способна на это.

Не сказав ни слова, я встаю, успеваю увернуться от его руки – Зак пытался схватить меня за кисть.

– Вернись в постель и исполни супружеский долг, – Зак встаёт и смотрит на меня исподлобья.

– Извини, – шепчу пересохшими губами, а затем иду в ванную комнату, не оборачиваясь.

Мне вслед сыпется какое-то оскорбление, а я просто запираю дверь и бросаюсь к раковине. Холодная вода помогает мне смыть стыд, которым полыхают щеки, глазами я беспорядочно метаюсь по своему собственному отражению, которое не могу узнать. Бледное, как ночная рубашка, лицо, под глазами залегли тенями чёрные мешки. Голова идёт кругом, а к горлу подступает очередной рвотный позыв.

Я не хочу своего мужа. Более того, я его ненавижу.

**

Всю эту историю, ничего не скрывая и не приукрашивая, не забыв о своих чувствах и эмоциях, Диана рассказала Аннет той же злополучной ночью.

Диана пришла к соседке заплаканная, одетая лишь в ночную рубашку, наспех обутые тапочки и тонкий шёлковый халат, в который она бесконечно куталась, пытаясь скрыть своё смущение.

Примерно через пару часов душевных терзаний, она не выдержала и, бросив, последний взгляд на храпящего мужа, ушла из дома. Ей было жутко стыдно, не хотелось будить Анну, но больше никого, кто мог её поддержать не было.

Аннет открыла дверь с четвёртого звонка, вся сонная, с растрепанными светлыми волосами, на девушке была забавная пижама в горошек. В доме было непривычно тихо и темно. Девушка не задумываясь впустила Ди, они молча прошли на кухню. Пока Аннет пила кофе, стараясь отогнать остатки сна, Диана живо и эмоционально делилась с ней всем, что только что ощутила, не боясь осуждения, но щеки её полыхали огнём.

– Так… – растягивая гласную проговорила Анна, когда Ди умолкла, – Правильно сделала, что пришла. Может, выпьем?

– Сейчас? Но уже три часа ночи и.. – замялась Диана, но внутри всё кипело от эмоций, они требовали успокоения, – Давай.

Аннет улыбнулась, встала из-за стола и бодро прошествовала к тумбе, извлекая сначала два изящных бокала на тонких ножках, а затем бутылку вина из холодильника. Откупорив, Анна налила себе и подруге, достала фрукты и красиво разложила их на большое блюдо.

– А твой муж не будет против? – тихо спросила Диана, несмело взяв бокал.

– Муж? – Аннет рассмеялась, – Глупости какие, а. Твой что, запрещает тебе что-то ещё? Ты прости, конечно, меня, подруга, но, если мужчина что-то чрезмерно тебе запрещает, не представляя из себя ничего сносного, то это явно не тот, с кем стоит связывать свою жизнь. Выпьем?

Диана и Аннет ещё долго вели разговоры. Ди говорила и говорила, вспоминая прошлое.

**

Диана

Мы с Заком познакомились, когда ему было тридцать два, мне – двадцать пять. Я думала тогда, что очень перспективна и у меня впереди светлое будущее. Детей я на тот момент не хотела абсолютно. Мне хотелось веселиться, гулять, учиться и работать на той работе, которая будет давать чувство удовлетворения, спокойствия и стабильности. Простые приземлённые желания, но не всем рисовать воздушные замки.

Я была тогда в баре, на какой-то тусовке, у кого-то из моих близких друзей был день рождения. Мы отдыхали своей небольшой компанией, когда один из наших друзей привёл своего хорошего знакомого. Тем знакомым и был Зак. Уже взрослый, состоявшийся, на мой взгляд, мужчина. Он сорил остротами, смешными шутками, глотал пиво огромными кружками, а ещё постоянно смотрел на меня, подмигивал и открыто флиртовал.

После вечеринки все ушли домой, а мы с Заком ещё долго гуляли, захмелевшие. На самом деле, он тогда заразил меня своей простотой, любовью к жизни и лёгкостью во всем. Оказалось, что он мало работал, больше времени проводил в барах и играл в покер, ему нравилось жить в своё удовольствие и тратить чужие деньги.

Не знаю, почему меня это тогда не остановило… Надо было сказать себе: «Нет! Не нужен он тебе. Это не любовь!»

Но… Я решила, что Зак именно тот человек, который мне нужен. Той ночью мы переспали. Он остался ночевать у меня. В съёмной студии, на которую мне давали деньги родители, пока я училась.

Наши отношения завертелись очень быстро, я была влюблена. Он вскружил мне голову бесконечными шутками, задором и любовью к вечеринкам. У него было много друзей, мы часто проводили время большими компаниями.

Потом случилось кое-что, чего я совсем не хотела. Через два года бурного романа, я забеременела. Тогда не было стабильного заработка, мы жили в той маленькой студии, потому что своё жилье и деньги, оставшиеся Заку после смерти его родителей, он проиграл в карты.

Мы сыграли скромную свадьбу, дабы узаконить отношения, а на деньги от подарков родственников и небольшого капитала, который я смогла назанимать у друзей, переехали в этот город. Взяли в аренду старый дом с неплохой мебелью и стали жить.

Тогда-то Зак и превратился в того, кем он является сейчас. Перестал радоваться жизни, орал на меня постоянно. Я была виновата в беременности, по его мнению. Он не хотел ребенка, а я не хотела делать аборт. Тогда я пообещала себе, что обеспечу семью сама. Зак работал совсем немного, сначала грузчиком всего месяц, а потом по паре недель в разных сферах строительства, где получал копейки, но, по его же словам, уставал. Вскоре бросил и это.

Я работала, будучи беременной, но денег не хватало. Когда родилась Люси, то я постоянно спихивала её на недорогих нянь, чтобы работать, потом отдала в сад. Было очень непросто. Когда мы, наконец, начали вставать на ноги, я забеременела еще раз. Страшнее было узнать, что это двойня. Я до дня родов не признавалась Заку, что у нас двое, ведь, клянусь, я верила, что он способен ударить меня в живот, чтобы лишить детей.

Я люблю своих детей, больше, чем просто «люблю», но мне не хватает сил на проявления этого самого чувства. Оно копится внутри, вместе с другими эмоциями, гневом, болью, обидой, усталостью, а потом наружу выливается не совсем любовью…

**

– То есть… Тебе всего тридцать два, а ты обрекла себя на рабство? –Аннет картинно поперхнулась вином, закатывая глаза, – Серьёзно? Нет-нет, подожди. Я не осуждаю то, что ты решила оставить детей, я уважаю твоё стремление, но, Ди, дорогая… Разве годится так себя ущемлять из-за какого-то урода, м? Давай подумаем вместе: ты – красивая, умная девушка, которая любит детей и весь мир. У тебя должна быть мечта, должно быть стремление, а не приземлённые желания в виде, – она изобразила пальцами кавычки, – «Семейной жизни». Он – то тебя любит?

– Зак? – Диана нахмурилась.

– Он самый, – подтвердила Анна и допила вино, а затем потрясла бутылку, обнаружив, что та пуста, – Чёрт. Обидно вышло. Может, хочешь выпить ещё?

Диана выдохнула, радостная, что удалось избежать ответа на вопрос, который ранил:

– Уже почти пять утра, – она хмыкнула.

Хотя ответ был ей ясен, но вслух она это никогда не осмелилась бы сказать. Нет, не любит. Может, когда-то там любил хотя бы немного…

– Это не ответ на мой вопрос, – возмутилась Анна, сморщив нос.

– Выпить? Ну… Есть ещё вино?

– Есть предложение. Что если две красивые девушки пойдут в бар, а?

– В бар? Но… Люси и близнецы…

– Милая, это проблема? – Аннет вскинула брови, – Ты оставляла своих детей одних на большее время. Хочешь, я заскочу к тебе и передам Люси всё, что скажешь? Уверена, что встретиться с Заком ты хочешь в последнюю очередь.

Диана поджала губы, задумавшись. Согласиться хотелось, сейчас соблазн был выше, чем обычно. Хотелось расслабиться, позволить себе повторить студенческие годы, сладость алкогольных коктейлей, громкую музыку. От выпитого вина желание обострилось. Терять всё равно было уже нечего.

– Вот, – Ди положила ключи от своего дома на стол, – Детская на втором этаже. Если тебе несложно, то… Не буди Люси, пожалуйста, положишь ей на стол записку?

Аннет активно закивала и тут же выудила из ящичка блокнот и ручку:

– Ты пиши, а я побегу одеваться. Когда вернусь из твоего дома, займёмся макияжем.

– Захватишь что-то из моей одежды, ладно?

– У тебя есть что-то подходящее для похода в бар?

Ди опустила глаза, осознавая, что ничего подходящего, действительно, нет.



– Найдем что-то у меня. Ты худенькая, прям как я, ? Анна вышла из кухни и скрылась в дверном проёме, ведущем в гостиную.

Диана не стала спорить.

«Люси, прости маму, пожалуйста, сегодня я приду только вечером. Покорми малышей, поешь сама (ужин найдёшь в холодильнике). На папу не обращай внимания, старайся его не трогать и не говорить с ним. Спасибо тебе, милая.

Целую,

Мама.»

Готовую записку Ди сложила вдвое и положила на стол. Вся затея ей нравилась всё меньше и меньше, но отступать не хотелось. Желание нарушать правила и быть "плохой девочкой" кипело внутри, будоража кровь. Это пьянило сильнее, чем алкоголь.

Она заслуживает немного расслабиться. Ди верила, что именно после такой разрядки сможет найти в себе силы продолжать работать, а то и желание что-то изменить.

**

Утром в баре было не так много людей. Обычно к обеду подтягивалось несколько скучающих выпивох или юнцов с поддельными документами, изредка тех, кто что-то празднует. Сейчас было слишком рано даже для таких посетителей.

Женщины направились в бар просто чтобы выпить, а не искать себе компанию на вечер или проводить время за танцами. По крайней мере, Диана была убеждена в этом, насчёт Аннет стоило поспорить.

Заняв место у барной стойки, они заказали по одному лёгкому коктейлю. Музыка была слышна отдалённо, спокойная и тихая, поэтому можно было поговорить, но Ди уже не могла и рта раскрыть. Слишком много за сегодня она болтала, слишком много откровенных и честных речей лилось с её губ.

Неугомонная Аннет почему-то тоже притихла, потягивая сладкий коктейль. В её блондинистой головке на тот момент зрел план как помочь подруге расслабиться, а заодно окончательно осознать, что её муж – урод, которого пора бросать, а жизнь – смертельная рутина, и с этим непременно нужно что-то делать.

– Слушай, Ди, – на втором коктейле начала Анна, – Тебе не кажется, что тут скука смертная?

– Не знаю, – Диана уже расслабилась, привыкла к чувству освобождения, хоть и призрачному, – А что? Есть предложения?

– Есть, – с готовностью ответила блондинка, вскинув подбородок, её губы, накрашенные красной помадой, расплылись в довольной улыбке, – Смотри, вон там в дальнем углу, – она перешла на шёпот, указав взглядом на мужчину, – Пьёт холодный чай, сидит в ноутбуке. Явно он не пьян, а ещё не против познакомиться с такой красоткой, как ты…

Диана стала изучать мужчину. Очень мужественные черты лица, но выделяющиеся мягкие губы, немного засаленные тёмные волосы, небрежно взлохмаченные на макушке, падающие на лоб парой прядей. На нём была белая, слегка помятая рубашка. На барной стойке лежал галстук-бабочка. Значит, он явно одинок, к тому же, кольца на правой руке нет, только золотые часы. В стакане, и правда, чай со льдом. Взгляд светлых глаз сосредоточено бегает по монитору ноутбука, а рука лежит на беспроводной мышке.

– Со мной? – хриплым голосом сказала Ди, закончившая изучение незнакомца, – Глупости говоришь…

– Ну да, – Аннет закатила глаза, – Ты себя видела? Ты красивая, ясно? И, – она взяла подругу за правую руку, сняла кольцо и положила на барную стойку, – Свободная.

– Анна, – «свободная» дама состроила гримасу, разозлившись, но тут же остыла, – С чего ты взяла, что…

– Ладно, – приподняв обе руки в жесте «я сдаюсь» девушка выдохнула, – Если хочешь, то можешь идти домой. Я пока схожу в уборную. А ты подумай, – Анна встала и удалилась, стуча высоченными каблуками.

Тишина стала осязаемой, разъедая навязчивыми мыслями. Диана не знала что ей делать, поэтому долго смотрела на кольцо, лежащее перед ней: простое, серебряное, тонкое, без камней. Самое дешевое. Зак не делал красивого предложения, они просто купили обручальные кольца за день до бракосочетания.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=65097131) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.