Книга - Путь Z. Книга вторая: круиз во льдах

Путь Z. Книга вторая: круиз во льдах
Ренат Мамбетов


Бизнесмен и шеф-повар, хозяйка салона красоты и студентка… Простые люди в непростых обстоятельствах. Они каждый день выживают в жестоком мире постапокалипсиса. Их цель – пересечь планету и попасть в Новую Зеландию. На пути Сибирь и Аляска, Калифорния и Мексика и, конечно, Тихий океан.Как развернутся события в новом мире, заполоненном зомби? Сможет ли отец пройти свой путь к сыну?Вторая часть реалистичного роуд-муви хоррора. Событий больше, испытания страшнее, жизни героев поставлены на карту. Книга содержит нецензурную брань.





Путь Z

Книга вторая: круиз во льдах



Ренат Мамбетов


Всем, кто меня понимает и поддерживает, и даже тем, кто просто понимает.



Корректор Оксана Сизова



© Ренат Мамбетов, 2022



ISBN 978-5-0059-1249-7 (т. 2)

ISBN 978-5-0056-4268-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero




Совсем короткое предисловие от автора


Мужикам тоже бывает трудно. Бизнесменам, спортсменам, хирургам, военным, творцам, поварам, боксерам. Всем.

Брутальным, сильным, мощным, злым, дерзким, бородатым, мускулистым, спокойным, добрым. Всем.

Они это не признают, они с этим борются, и они… это побеждают. Вечно ведут бой с жизнью. Этот бой невидимый, неслышимый, кровавый и жестокий.

Но они побеждают.




Книга 2. Круиз во льдах





Пролог




Оймяконский улус, где-то в лесу. Якутия.

64.56736068241638, 142.75280104647175

25 января


Искандер судорожно вдохнул спертый душный воздух и с трудом разлепил веки. Его бил бешеный озноб, мужчина на секунду вынырнул из бредовых сновидений и увидел в нескольких сантиметрах над лицом маленького паучка, упорно перебиравшего коротенькими лапками по полупрозрачной нитке паутины. Паутина покачивалась, делаясь похожей на маятник.

Накатила дурнота. Жар. Тело начало невыносимо ломить, суставы выкручивало, жар нарастал. Искандер отключился.

Опять жар, невыносимый бредовый жар. Словно кипящая вода разливается по венам, словно пар испускает кожа. Веки горят, горло высохло, озноб. Теперь жар напоминает не кипяток внутри тела, а иссыхающую пустыню.

Темнота вокруг, лишь паучок, почему-то необычно белый во мраке, перебирает лапками. Прядет нить. Нить жизни. Или нить смерти.

Нить качается, маятник разрывает пространство и бытие.

Мрак, никаких силуэтов вокруг не видно.

Душно, тошно, лицо тянет. Жарко, одежда липкая от пота. Трудно дышать, нос заложен, изнутри что-то давит на пазухи.

Лицо влажное, борода липкая. Неприятная. Пальцы увязают в жестком проволочном волосе на подбородке, под ногти забивается липкая субстанция. Рука безвольно падает на что-то твердое. Похоже на поверхность высушенного дерева. Горит все тело.

Искандер с неимоверным трудом сквозь головную боль поворачивает голову. Он лежит на лавке в помещении, в избушке. Это видно по начавшим едва проступать силуэтам обстановки. Ведро, веревка, свисающая с балки. Старая такая веревка, растрепанная. Раньше такую называли пенька.

Бред. Какая пенька?

Жарко. Не могу. Жарко. Ломит тело. В носу все липкое. Силуэты меркнут, словно отдаляются, перед глазами яркие всполохи. Опять лезет паучок. Крохотный паучок, сказитель из подземного царства мертвых.

Бред. Жар. Боль.

Скрип двери. Шея едва поворачивается, слезящиеся глаза с трудом различают силуэт в дверном проеме.

Демон. Исчадие ада. Мохнатое мерзкое существо.

Бред, это всего лишь бред. Морок.

Дисциплинированный мозг мужчины ищет объяснение происходящему. Мысли бьются о черепную коробку, вызывая еще больший жар. Объяснения нет. Существо направляется к Искандеру, тот обессиленно пытается прикрыться обжигающей ладонью, но не может поднять руку. Из отвратительного рта демона вырывается струя огня и пара.

Он горит. Горит все тело, оплавилась густая борода, высыхает грудь, испаряются остатки дыхания.

Пар оборачивается ледяным туманом. Искандер в лесу. В промозглом холодном осеннем лесу. Босые ноги ступают по отсыревшим еловым иголкам, становится легче. Жар уходит.

Туман.

Мрачные высокие стволы деревьев вонзаются в небо, крон не видно. Серость и влажный холод. Мужчина замечает впереди силуэт. Он бредет к нему, едва переставляя ноги. Еще шаг, и еще. Под ногами хрустят веточки, к ступням приятно липнет мох.

Силуэт обретает очертания.

И тут же растворяется в дымке тумана.

Искандер через силу пытается улыбнуться, но проваливается в ледяную воду. Прорубь. Посреди холодного леса. Тьма.




Часть 1





Глава 1




Атлантический океан, Карибы. На 500 км восточнее острова Барбадос.

Круизный лайнер Costa Grandiosa.

14.326053230750478, -53.39340418745563

25 января


Он с удовольствием потянулся и закинул в рот еще один кусок заморского лакомства. Хамон… По вкусу напоминает то ли бастурму, то ли пармскую ветчину, то ли еще какой-то мясной деликатес. Полупрозрачный нежный ломтик розоватого мяса очутился во рту, и Сенька с удовольствием приступил к его разжевыванию. Вкусно.

Впрочем, других мясных деликатесов он до этого не пробовал, а сравнение хамона с пармской ветчиной было чисто гипотетическим.

Тощий парнишка с россыпью веснушек на остром носу и непослушными каштановыми вихрами наконец дожевал первый кусок и наклонился за вторым. Специальный изогнутый нож впился в початую свиную ногу, крепко стоящую на специальной деревянной подставке, и срезал еще один ломтик лакомства.

«М-да… Много не съешь, сытная штука», – подумал он и перевел взгляд на соседний стол, где лежал разрезанный пополам круг желтого итальянского сыра с трещинками.

«Зажрались вы, Арсений. Что ни день, то вкусняшки разные. Вчера вон целого омара умял, плохо потом было. Кто ж знал, что его нужно по чуть-чуть есть?» – Сенька осмотрел свои запасы еды, покоящиеся на огромных длинных полках напротив окон. В основном фрукты, овощи, крупы, две ноги хамона, несколько кругов сыра.

Холодильники отрубились вчера, поэтому замороженные атлантические морепродукты стремительно превращались в разлагающиеся белковые отходы. Жаль, Сенька надеялся, что генераторы (или что там подпитывало энергией огромный лайнер) продержатся еще немного. Пока он хотя бы успеет доесть икру и креветки. Не суждено. Но хамон и сыр тоже отличная альтернатива его прежнему рыбно-икорному питанию.

Вспомнив жратву, которой потчевали в интернате, Сенька поморщился. Вот уж незавидные харчи, вечно постные, невкусные. Мяса мало, каша сухая, да еще и старшаки, бывало, половину забирали. Это не учитывая того, что огромная повариха что ни день, то с пакетом домой идет, мелко семеня на своих толстенных варикозных ногах. Куда уж там наедаться, с голоду бы не помереть.

Здесь же Сенька нахавался вдоволь, еще до того, как обосновался в одной из кухонь на верхней палубе. Самая лучшая, между прочим, кухня. На ней готовили для пассажиров премиум-класса. Остальные кухоньки небольшие, душные, а эта просторная, с панорамными окнами, в которые с раннего утра до позднего вечера светит яркое карибское солнце.

До своего попадания на кухню Сенька вкушал пищу вместе со всеми пассажирами второго класса – за шведским столом. Тоже круто было, хоть хамона и не давали, только красную рыбу на бутербродах. И сок апельсиновый, свежий. И даже такого Сенька никогда до этого момента в своей жизни не едал.

Весь лайнер Сенька успел обшарить еще в первые дни круиза, в ноябре. Познакомился с половиной матросов (те приняли мальчишку с улыбками и даже один раз разрешили посмотреть на огромный двигатель, мерно работающий в моторном отсеке корабля), с половиной поваров (эти приняли его сдержанно, сразу угадав в нем голодранца) и с мистером Риччи, шеф-поваром главной кухни. Мистер Риччи моментально понравился Сеньке – полный, добрый, еще и бутерброд сунул, когда парень нагло заглянул в окошко двери кухни. На, мол, будущий пролетарий, пожуй буржуйской колбасы. С мистером Риччи у Сеньки сложились доверительные отношения, тот ему раз в день вкусняху, а Арсений шеф-повару превеликое уважение. Не сказать, что Сенька ходил по лайнеру голодный, просто никогда не отказывался от еды.

Сенька еще раз обвел взглядом пустоватую кухню, не нашел ничего интересного и посмотрел в панорамное окно. Солнце вдалеке уже касалось бесконечного океана, мирно качающего массивные волны. За окном на верхней палубе стоял мистер Риччи, прильнув лицом к толстому стеклу.

Один его глаз был направлен в сторону Сеньки, а второй отсутствовал, на его месте чернела сгнившая отвратительная глазница. Руками с обгрызенными пальцами мистер Риччи развозил бурую жижу по панорамному стеклу, а его рот был мерзко раззявлен, открывая на всеобщее обозрение дырки от выдранных о человеческую плоть зубов и гноящиеся язвы.

Бывший шеф-повар беззвучно раскрывал свою пасть, но никак не мог понять, почему Сенька за прозрачной преградой недосягаем для его жажды человеческой плоти.

За спиной огромного шеф-повара с остатками кучерявых волос у палубных перил толкались еще пара мертвецов, но смотрели они не на Сеньку, а в другую сторону, на огромную прогулочную нижнюю палубу с несколькими бассейнами и шезлонгами вокруг них.

Сенька дожевал кусок хамона и привычно подошел пожелать мистеру Риччи спокойной ночи. Это у них за месяц общения сложилась такая традиция. Когда Сенька понял, что он недосягаем за толстым стеклом и двумя массивными белыми металлическими дверями для восставших мертвецов, то нервничать перестал. Принимал ситуацию как есть и ежедневно перед сном подходил к стеклу, за которым маячил шеф-повар, и щелкал того по носу (с другой стороны стекла, естественно). Тот, в свою очередь, отвечал парню только гневными движениями головы и частично лишенных кожи толстых кистей, торчащих из поварского халата, замызганного бурыми пятнами. Пожелать мертвецу спокойной ночи получалось далеко не всегда, порой тот по несколько дней бесцельно шарился вдоль бортиков небольшой верхней палубы вместе с двумя своими друзьями.

К Сеньке мертвецы попасть не могли, как и он не мог выйти на верхнюю палубу.

Вот и в этот раз Сенька подошел к стеклу, звонко щелкнул пальцем с отросшим ногтем по прозрачной поверхности напротив носа мертвеца (тот встрепенулся и мазнул ладонью по стеклу, одновременно клацнув отвратительной челюстью). Перестав обращать на ставшего за месяц привычным мистера Риччи внимание, парень посмотрел за бортики периметра небольшой верхней палубы.

Там, вокруг утративших царственное круизное величие бассейнов с горками, барами и прочими ерундюшками (так Сенька называл кадушки с пальмами, лежаки и прочие штуковины для создания атмосферы блаженства посреди океана), хаотично колыхалось несколько сотен зомби. Это были бывшие пассажиры лайнера «Коста Грандиоса», самого большого круизного лайнера в мире. Мертвецы сталкивались друг с другом, спотыкались о перевернутую мебель, давили босыми ногами осколки кальянов и прочей посуды. Они падали, подымались, резко бросались на чаек, осмелившихся сесть на перила нижней палубы. Чайки оказывались умней мертвых людей, белые птицы с желтыми клювами успевали улетать, громко обругивая зомби.

Сеньку передернуло, к своим зомби, мерно ходящим между перилами небольшой палубы, он привык. Благо их было только трое. А вот толпы трупов на нижней палубе напрягали его до дрожи в коленях и потеющих ладошек.

Он еще раз окинул взглядом камбуз, подергал за массивную металлическую ручку двери, убедился, что она закрыта плотно. Потом затворил люк, ведущий на крышу кухни, – там была небольшая площадка примерно пять на три метра (слава богу, без зомби). И покачиваясь, как заправский моряк, направился в подсобку.

Подсобку Сенька в своем убежище оборудовал под спальню. Небольшая комнатенка без окон служила хранилищем круп, соли и прочих сыпучих продуктов. Вдоль стен стояло два металлических стеллажа по семь полок на каждом. Крупы в холщовых мешках, короба с маслинами и оливками, консервированные ананасы и прочие продукты Сенька уместил на верхних полках, а на нижней сделал себе лежбище. Наподобие спальной откидушки в поезде. На эту импровизированную кровать он накидал ворох тряпья, а вместо подушки использовал свернутый в несколько слоев фартук одного из поваров с эмблемой лайнера – короной под пальмой. Получилось вполне себе комфортно, особенно для детдомовца, не привыкшего к роскоши.

Подойдя к лежбищу, он придирчиво осмотрел постель на наличие складок. Одернул сбившийся мешок и со вздохом ухватился за кромку второй полки, закинув свое худощавое тело на нижний ярус. Света уже не было две недели, поэтому все манипуляции он проделал при приоткрытой двери, в проем которой проникали последние отблески закатного солнца. Умостившись поудобнее, он ногой толкнул дверь в подсобку. Железное полотно со скрипом закрылось, отрезав парня от камбуза. Он очутился в абсолютной темноте. Пока под мерное покачивание лайнера Сенька засыпал, ему вспомнилась сумасшедшая история о том, как простой парень из интерната попал на один из самых шикарных круизных лайнеров на голубой планете.



Приволжский федеральный округ. Глубокая провинция.

За год до начала эпидемии


Дело было так. Еще на прошлый Новый год Сенька вместе с другими детдомовцами ждал посещения интерната важным чиновником из столицы. Чиновник этот приезжал не просто так, он должен был снять с детдомовской елки три запечатанных конверта с желаниями ребят. И исполнить эти желания, соответственно. Начальство интерната несколько раз проводило инструктажи о том, что можно писать в своих письмах желаний, а что нельзя, и проверяло каждый конверт на предмет слишком наглых просьб. Наглыми просьбами считались любые дорогие материальные подарки и аналогичные по стоимости просьбы. Максимум, что можно было попросить у чиновника, – это гитару или посещение музея (все подарки, естественно, должны были отвечать высокодуховным требованиям воспитания). Остальные просьбы директриса, чмокая своими тонкими губами под крючковатым носом, с недовольством отметала. Еще и умудрялась съехидничать по поводу «слишком бессовестных требований»:

– Карлушина, на какой такой бал ты собралась в вечернем платье? Скромнее нужно быть! – пакля волос на голове директрисы тряслась от негодования, а Карлушина, активистка и слегка отличница, вжимала голову в тощие плечи.

Но Сеньке, которому только что исполнилось семнадцать лет, все было нипочем, в интернате оставалось жить меньше года. Вместе со своим дружком – вертлявым Борькой из параллельного класса (Борька попал в детдом не как все, его родители сплавили целенаправленно) – они ночью перед приездом чиновника прокрались сквозь актовый зал к елке. Новогоднее дерево с подрагивавшими от сквозняка полосками «дождика», украшенное гирляндами и тонкой хилой облезшей звездой, встретило их угрюмо. Свои письма, воровато оглядываясь, парни повесили на соседние ветки и, пригибаясь, ретировались в спальни. Что содержалось в их письмах, они друг другу не сказали.

На следующий день никто не заметил их хитрости. Прижимистая директриса лебезила перед пузатым чиновником, заглядывала ему в глаза и жеманно улыбалась (явно хотела обсудить некоторые вопросы после праздника). Она не удостоила своим взглядом новогоднюю елку, на которой образовалось пару дополнительных украшений, и Сенька с Борькой перемигнулись – первый этап был пройден. После небольшого праздничного концерта чиновник-пузан (как сразу его окрестили дети) поднялся на сцену. Его туша на слоновьих ногах на ступенях сцены раскачивалась, словно маятник. Спустя минуту чиновник, услужливо поддерживаемый за локоток директрисой, приступил к распечатыванию трех заветных конвертов. Первые два конверта принадлежали ребятишкам из младших групп, маленькому чернявому парнишке с острыми глазками досталась поездка в государственный детский лагерь, а худенькой девочке с косичками и вздернутым подбородком – обещание приобрести куклу.

Сенька всерьез не надеялся, что его конверт будет третьим, скорее, всю эту операцию он провернул ради забавы, но ему повезло. Пухлые пальцы чиновника сняли именно его конверт с елки. Когда пузан наконец достал вложенную в конверт бумажку и приступил к ее чтению, брови его полезли вверх.

«Арсений Безродный. Мечтаю попасть в кругосветный круиз на лайнере „Коста Грандиоса“».

Маленькие глазки чиновника испуганно заметались после прочтения Сенькиного желания, обшарили зал и вернулись к директрисе, которая стояла ни жива ни мертва. Пакля волос вздрогнула, очки сползли на кончик носа, а тонкие губы искривились от досады и страха:

– Я, я… Извините, это ошибка, – начала было мямлить директриса, – давайте попробуем другой конвертик, – подобострастно затараторила она.

– Отчего же другой, – на лбу мужчины появилось несколько складок, чиновник явно был недоволен, но сумел сдержать себя в руках. – Безродный Арсений, подымись.

Сенька впился пальцами в подлокотники кресла с торчащим из-под обивки желтым поролоном.

– А-Арсений! – перешла на фальцет директриса.

От этого полувизга-полустона Сенька подскочил со своего места во втором ряду и поймал взгляд маленьких глаз чиновника. Тот, несколько мгновений хмурясь, буравил взглядом детдомовца, его три подбородка гневно замерли и перестали колыхаться, но в итоге чиновник буркнул:

– Будет тебе твой круиз.

И направился к выходу из актового зала. Повисло неловкое молчание.

Директриса всплеснула руками и засеменила за чиновником, даже не взглянув на Сеньку.

А он так и остался стоять возле своего кресла, очнувшись, только когда его за руку тронул Борька:

– Красавец! Видел, как она недовольна?



Атлантический океан, Карибы. На 500 км восточнее острова Барбадос.

Круизный лайнер Costa Grandiosa.

14.326053230750478, -53.39340418745563

02:00 26 января


Проснулся Сенька от грохота на камбузе. Резко вскочив, он с размаху врезался лбом в верхнюю полку и тут же осел на пол. Некоторое время пришлось упорно тереть ушибленный лоб, пока боль не отступила, приложился он неслабо.

Стараясь не задеть ничего в подсобке, он сделал шаг к притворенной двери и приник ухом к похолодевшему металлу. Тишина.

Сенька простоял так минуты три, посчитав, что в его ситуации лучше перебдеть, чем недобдеть. Когда убедился, что никаких звуков больше нет, приоткрыл створку на пару сантиметров. Сквозь щель были видны панорамные окна и чистое звездное небо над спокойным океаном. Он постарался осмотреть всю кухню, но видел только правую ее сторону, а слева оставалось пространство со столами и холодильниками. Ни звука. Осмелев, Сенька расширил проем и опять ничего опасного не увидел, только теперь в поле его зрения попала и дверь выхода на палубу, она по-прежнему оставалась закрытой.

Может быть, приснилось? Или что-то громко бахнулось на палубе? Может, мертвецы перевернули одну из спасательных шлюпок, установленных вдоль бортов?

Нет, он явственно слышал этот звук за дверью, на кухне. Как будто что-то упало.

Спустя мгновение он услышал чавкающий звук. Слева, сразу за дверью, находился кто-то. Или что-то. Сеньку пробрала дрожь, и он с треском захлопнул дверь. Придерживая ее за ручку одной рукой, другой он истерично пытался нашарить на ближайшей полке разделочный топорик с мощной рукояткой. Наконец, его пальцы нащупали гладкую сталь и намертво вцепились в рукоятку. Сенька рывком всунул топорик в ручку двери, заблокировав ее.

Опять наступила тишина и темнота. После слабоосвещенной кухни абсолютная тьма подсобки была непроглядной.

«Плохо, что единственный фонарик остался лежать на одном из столов за дверью», – подумал Сенька и уселся на какой-то деревянный короб из-под фруктов, жесткие доски которого впились в его костлявую задницу.

Мне конец, за дверью мертвец. Иначе как объяснить звуки? Была одна надежда, что звук исходил с палубы, но нет. Оно на кухне. Вопрос, как зомби попал на кухню? Дверь он точно закрыл, люк на крышу тоже. Да какая, собственно, разница? Если попал один, значит, могут прийти и другие. Можно, конечно, попытаться справиться с ним тем же топориком, но шансы на успех мизерные.

Следующие несколько часов прошли в напряжении, а под утро океан разволновался и судно стало ощутимо покачивать. Бывалые моряки не придали бы такой качке значения, но бывший сухопутный житель Сенька толком не привык даже к такому волнению. Привалившись спиной к стене подсобки, он нервно прислушивался к происходящему на кухне, но так ничего и не услышал.

Под утро, когда сквозь микроскопические дырочки в центре двери в подсобку проникло несколько тончайших лучиков света, Сенька уже спал, утомленный ночным бдением. Его голова мерно покачивалась в такт кораблю, а руки крепко сжимали худощавые колени.



Приволжский федеральный округ. Глубокая провинция.

За год до начала эпидемии


Через несколько дней после того, как чиновник снял с ветки угрюмой елки заветный Сенькин конверт, в интернат приехал человек совсем другого пошиба. Сенька как раз наблюдал в окно за общим двором, по которому ветер гонял почерневшие осенние листья, когда с шоссе в сторону интерната свернула шикарная темно-серая машина. Она неспешно приблизилась к центральному входу и беззвучно остановилась. Из задней двери, не дождавшись, когда огромный лысый водитель откроет дверь, прытко выпрыгнул невысокий седоволосый мужчина в костюме графитового цвета и взбежал по лестнице.

Через несколько минут дверь в Сенькину спальню отворилась, и директриса, придирчиво окинув парня взглядом, прошипела:

– Арсений, приведи себя в порядок и проходи ко мне в кабинет. Быстро.

– А что, собственно…

– Слышал, что я сказала? – директриса зыркнула на парня поверх тонких очков и уже потянула ручку двери на себя, но в последний момент, видимо, сжалилась над ним и добавила:

– По поводу твоего круиза.

Через несколько минут, пригладив непослушные рыжие вихры и надев свои лучшие джинсы, Сенька стоял в кабинете директрисы. Там же находился и пассажир дорогой машины.

Это был совсем еще не старый мужчина с немного удлиненным лицом, хищным носом и проницательными глазами. Щеки покрывала легкая седоватая щетина, волосы на голове отливали серебром. От него исходил запах терпкого парфюма, а фигура была поджарой, словно у голодного волка.

Мужчина пружинисто поднялся со стула, сделал шаг навстречу Сеньке и протянул ему свою руку.

– Арсений?

– Да… – Сенька сунул седому ладонь.

– Можешь называть меня просто Роман, – улыбнулся мужчина, заметив Сенькино замешательство, и без экивоков перешел сразу к делу. – Почему именно «Коста Грандиоса»?

– Эм-м-м… Просто в интернете видел… Понравилась… Понравился, – поправился слегка ошарашенный Сенька. – Это самый крутой лайнер на свете! – воскликнул он и залился краской.

В присутствии Романа вся его обычная уверенность в себе моментально улетучилась.

– Да не нервничай ты, парень, – Роман хлопнул по плечу интернатовца. – Все хорошо, я билет тебе привез в твой круиз. Только он на конец следующего года. Элла Георгиевна сказала, – мужчина кивнул на директрису, – тебе восемнадцать исполняется только в конце октября, вот через несколько дней и отчалишь.

– Спасибо, – залепетал Сенька, не веря своей удаче.

Подумаешь, потерпеть десять месяцев. Что это такое по сравнению с десятью годами жизни в детдоме?

А Роман, не обращая внимания на скромную Сенькину благодарность, продолжил:

– Из этой глуши стартанешь на самолете в столицу, оттуда на Карибы, все билеты и несколько сотен долларов на одежду и сувениры здесь, – Роман извлек из внутреннего кармана пиджака тугой конверт и шлепнул его на директорский стол. – Не забудь Элле Георгиевне из Атлантики сувенир привезти, а то обидится!

– Спасибо, обязательно привезу!

– Только запомни, парень, – мужчина посмотрел Сеньке прямо в глаза и положил небольшую ладонь ему на плечо. Сильные пальцы ощутимо сдавили ключицу. – Этот круиз не должен пройти для тебя даром, наберись в нем ума и энергии на всю свою жизнь.

Сенька растерянно закивал головой, а Роман, махнув на прощанье рукой, скрылся за дверью так быстро, что Элла Георгиевна даже не успела полностью подняться из-за стола. «Ртуть, а не человек», – только и успел подумать Сенька, глядя на захлопнувшуюся дверь. Директриса так и осталась стоять в полусогнутом состоянии над заваленной бумагами столешницей.

– Безродный, не подведи меня, – произнесла она непонятно к чему. – Знаешь, кто это был?

Сенькина голова, десять секунд назад активно кивавшая, теперь так же активно замахала из стороны в сторону.

– Это же сам! – задохнулась от возмущения директриса. – Бизнесмен, меценат! Наш выпускник! Да как ты можешь не знать, бездарь?! Быстро в комнату!

Сенька рванулся из кабинета вон, еще быстрее, чем за несколько секунд до этого Роман. К груди он прижимал заветный конверт.



Атлантический океан, Карибы. На 500 км восточнее острова Барбадос.

Круизный лайнер Costa Grandiosa.

14.326053230750478, -53.39340418745563

26 января


Второй раз за сутки он проснулся от резкого звука, видимо, кухонный топорик, которым он заблокировал дверь, был вставлен неплотно. Выскользнув из ручки, топорик с грохотом обрушился на металлический пол. Пока Сенька приходил в себя и прятал глаза от лучей слепящего полуденного солнца, проникших в темную подсобку, дверь беззвучно отворилась вовнутрь. Парень подскочил, готовясь захлопнуть ее перед носом у кровожадного мертвеца, но взгляд его упал на солнечный камбуз. Он был абсолютно пуст.

Сенька нерешительно шагнул в кухню, стараясь не шуметь, осмотрелся, но никого не обнаружил. Дверь на палубу оставалась закрытой, люк на крышу тоже. За стеклянной стеной вдоль перил все так же бессмысленно слонялись трое мертвецов, включая мистера Риччи, которому, видимо, надоело смотреть сквозь стекло на свое бывшее место работы.

Сенька прокрался в центр камбуза и услышал за спиной тот же чавкающий звук, который слышал ночью. Парень резко крутанулся, готовясь отразить атаку, больно ударился локтем о металлический стол, вскрикнул. И удивленно уставился на дальний угол за холодильником. Там смачно грызла свалившуюся со стола ночью ногу хамона худощавая кошка. Или кот.

Кот. Это Сенька выяснил, когда прошла боль в ушибленном локте и исчез нервный тремор. Обычный дворовый кот. Раньше его Сенька на лайнере не видел, что неудивительно, корабль-то огромадный. Пассажиров с питомцами хватало, некоторые умудрялись взять с собой в плавание огромных собак или говорливых попугаев, чего уж говорить о коте. Несмотря на свою явную худощавость и слабость, Барсук (так потом окрестил его Сенька) вел себя довольно прытко – сначала вскочил на один из столов, где опрокинул пустой бокал. Потом затеял играться со вторым, который тоже через секунду с дребезгом разлетелся по полу. Следом сиганул на одну из полок, и лишь когда оказался загнан Сенькой в тот же угол, откуда начал свое вояж, был крепко пойман за заднюю лапу.

Трепыхался он в руках у Сеньки недолго, видимо, кот давно не ел и не мог оказать нормального кошачьего сопротивления с царапками, просто недовольно урчал и таращился своими желтыми глазищами. Сенька осмотрел питомца, но не заметил на его короткой шерсти никаких следов укусов или ран. Кот был целый.

«Теперь я не один», – подумал парень, поглаживая успокоившегося кота по спине, из которой выпирал тонкий позвоночник. Барсук пару раз трепыхнулся и заурчал.

– Я живой и ты живой, – сказал Сенька и добавил: – Не боись, котяра, прорвемся.

Кот недовольно махнул хвостом и спрыгнул с рук.

«Хорошо, у меня теперь есть питомец, – подумал Сенька. – Остается вопрос – как он пробрался на кухню».

Следующие два часа парень провел, обыскивая камбуз на предмет щелей и вентиляционных шахт. Все шахты были зарешечены, кот уж точно не пролез бы, но за массивной плитой он обнаружил отверстие, которое вело непонятно куда, – маленькая дыра с ровными краями шириной в пару ладоней.

– Понятно, откуда ты пришел… – сказал Сенька и продолжил: – Но мне твое общество приятно, поэтому бегства я не допущу.

Сенька взял со стола толстую разделочную доску и плотно закрыл отверстие, для надежности подперев ее еще и парой больших банок консервированных оливок.

Кот, впрочем, никуда и не собирался – он с удовольствием продолжал обгладывать хамон, а через стекло за ним наблюдал вечно голодный мистер Риччи. Единственный глаз мертвеца похотливо отслеживал все передвижения Барсука по камбузу.




Глава 2




Оймяконский улус, где-то в лесу. Якутия.

64.56736068241638, 142.75280104647175

25 января


Сознание уже проснулось, но Искандер еще не открыл глаза. Он лежал с опущенными веками и чувствовал слабость во всем теле, как после долгой, продолжительной болезни.

Ногам и левой руке было очень холодно, а груди и правой руке нет. Почему? «Загадка», – подумал сбрасывающим оковы оцепенения мозгом мужчина. Там холод, тут тепло, словно кто-то обдувает тебя из тепловой пушки. Пахнет соломой и молоком. И еще… навозом.

Движение теплого воздуха около его лица действительно присутствовало. Пока не желающий открывать глаз Искандер размышлял над этим ребусом, на правое предплечье вылилась какая-то горячая слизь, которая немедленно начала стекать в открытую ладонь.

Тут уж стало не до раздумий, мужчина резко отдернул руку, открыл глаза и вскочил на ноги.

– Твою ж мать! – выругался он, едва не столкнувшись с большой головой коровы, которая и была причиной теплого «ветра» с горячей слизью. Равнодушные глаза животного неодобрительно посмотрели на Искандера, а изо рта вылилась еще одна длинная нитка слюны.

Корова сделала шаг подальше от человека, который смотрел на нее ополоумевшими глазами. Подобрала с пола охапку травы и, нехотя развернувшись, вышла в настежь открытую дверь, напоследок презрительно фыркнув.

«Вот и причина занемевших ног», – подумал Искандер, провожая взглядом недовольно болтающуюся кисточку на хвосте животного. Корова же не может закрыть за собой дверь, вот и выстудила «хату».

«Где все? И серьезно, почему никто не закрыл дверь? Заморозить меня хотели, умники, или лежат вповалку после бурной ночи? И сколько я так провалялся?» Вопросы летели один за одним, но ответов не было.

Искандер потер плечи и направился к выходу из выстуженного якутскими холодами деревенского хлева. На ходу мужчина натягивал пуховик, который снял с одного из поперечных бревен под низким потолком.








По пути к небольшому, но крепкому домишке он вспоминал произошедшее за последнее время. Несколько дней назад они расстались с Агаресом и его людьми в Якутске и двинулись в сторону Усть-Неры.



Трасса А-360 «Лена», Якутия.

11—13 января


С момента встречи с бывшим сидельцем им вообще стало сильно везти, Джанаев даже окрестил их нового знакомца «фартовым». Хотя в лексиконе адвоката это слово звучало дико.

Агарес за три—четыре дня собрал команду из десяти добровольцев, трех полноприводных «Нив» и одного большого трактора с ковшом, который должен был тянуть за собой небольшую бочку с топливом. Еще один день он потратил на подготовку своего блокпоста к обороне от потока зомби и инструктаж людей. Спасибо беспросветному снегопаду, мертвецы шли теперь не группами, а по два—три существа, видно, некоторые цепенели и не могли продираться сквозь снег. Или теряли ориентацию, кто их знает.

11 января выехали. Впереди, мощно сталкивая снег в кювет, ехал трактор, за ним три машины с прицепами под управлением людей Агареса, потом «Прадо» Джанаева, «Тундра» Искандера, а в арьергарде мощно урчал двигателем «Форд» с Суворовым за рулем.

Ехали не спеша, тут уже покров снега был более серьезным, местами даже трактор прогребал его с трудом. Ночевали в машинах, ели консервы и прочие запасы всухомятку. В общем и целом, было терпимо, женщины не жаловались. После пятидневного отдыха в деревне все чувствовали прилив сил и готовы были снова терпеть тяжелый путь. Искандер надеялся, что этого самого терпения хватит хотя бы на пару недель.

По дороге попадались небольшие поселки и городки, но большинство из них были полностью вымершими, выгоревшими или просто абсолютно тихими. Сайлент-Хилл по-якутски, черт бы их побрал. Кто его знает, может, эпидемия всех уничтожила, а может, и выжили люди, только сидят по домам. Блуждающих мертвецов тоже видели всего два раза, да и то поодиночке вдалеке, стрелять не стали. Суворов отговорил, аргументируя тем, что в такой тишине выстрел будет слышно очень далеко, что может привести к незваным гостям – как живым, так и мертвым.

На редких заправках удавалось пополнить запасы дизеля и припасов. Правда, тут уже ассортимент отличался – не было такого разнообразия, как в центральной России, в основном в багажники машин перекочевывали коробки с вымороженными сникерсами и баунти. Зато топливо никуда не делось, на большинстве заправок цистерны были полные. Суворов даже соорудил специальное приспособление для добычи дизеля из подземных цистерн, называлось оно «ведро на веревке» в комплекте с лейкой, и теперь эта гениальная конструкция воняла соляркой на весь кузов «Форда». Главная проблема при пополнении горючки заключалась в замерзших и прикипевших люках, некоторые из них так и не удавалось открыть, а стрелять по запорам или использовать сварку и болгарку они опасались, дизель хоть и горит хуже, чем бензин, но как-никак остается огнеопасным веществом.

В некоторых придорожных деревеньках оставались признаки выживших – дымящие дымоходы и очищенные от снега подходы к домам. Путешественники не останавливались, да и из домиков никто с хлебом-солью не выходил. Так и ехали, время от времени переговариваясь по рации или включая музыку.

Километрах в ста от Якутска трасса вплотную сошлась с Леной – великой дальневосточной рекой. Она лежала по левый борт от кавалькады машин и вызывала восхищение своими просторами. Единственное, о чем жалели путники, что сейчас не лето и река замерзшая. Река, испещренная холмиками небольших островков с торчащими деревцами, вызывала восхищение своей необъятностью.

На одной из остановок Вельде задумчиво произнес:

– Кажется, мы единственные люди, выжившие на планете… Так тихо, такие просторы… Дикие места, по-настоящему дикие…

– Да, есть такое впечатление, – Джанаев задумчиво гладил бороду, всматриваясь в дальний берег реки.

– Тут уже почти Крайний Север, – присоединился к разговору Суворов. – И до эпидемии в этих местах народу мало было, а после победного шествия заразы и вовсе не осталось. Посмотрим, что в Якутске, – Саня втянул носом свежий воздух. – Если снег не повалит, к вечеру доберемся.

Добрались они раньше. Столица холодов лежала, отрезанная заснеженной рекой, на другом берегу Лены. По правому берегу, вдоль которого проходила трасса, расположился лишь еще один вымерший поселок – Нижний Бестях.

На берегу хаотично валялись катера на воздушных подушках. Большинство из них были спущены, но в двух давление сохранилось, и они, покрытые снегом ждали новых хозяев.

Агарес, недолго думая, сообщил, что как минимум один катер попробует утянуть за трактором в свою деревню – мол, летом пригодится. Искандер с друзьями претендовать на катер не стали, разумно посчитав, что до Берингова пролива они его не дотащат никаким вездеходом.

Обсудив по рации перспективы и решив, что в темноте, да еще при активно падающем снеге, ради безопасности лучше в поселке ночлег не искать, первую ночь они переночевали в километре от поселка в машинах.

Расположились уже по привычной схеме – сибиряки во главе с Агаресом в «Нивах», Искандер с Вельде и Суворовым в «Форде», Инга с Миланой в «Тундре», а Джанаев с Дариной в «Прадике».

За долгую дорогу салоны дорогих машин заметно потрепались и пропахли разными запахами – еды, дыма и оружейной смазки. А на сиденьях тут и там торчали выдранные нитки и клоки ткани, подранные магазинами и прочими частями винтовок. С оружием мужчины теперь не расставались никогда, держали его рядом. Даже пацифист Джанаев не выпускал из рук заряженного ружья, когда отходил за ближайшие елки по нужде.

Искандер, Суворов и Вельде (под чутким контролем Суворова) и вовсе за пять дней, пока гостили у Агареса, превратили свои «стволы» в какие-то спецназовские штурмовые винтовки. «Сайга» Суворова теперь больше напоминала снайперскую винтовку с прицелом ночного видения, пламегасителем, сошками и мощным подствольным фонарем. «Вепрь» Искандера обзавелся призматическим прицелом с подсветкой, лазерным целеуказателем и тактическим прикладом.

Вельде сменил свой укороченный ментовский АК-74У на АК-112 с коллиматором и подствольником, правда, гранат для подствольника было всего две. Больше не нашлось. Джанаев так и остался с ружьем, вернее двумя. Одно подарил ему Агарес в деревне, ружей у них было в достатке, не хватало патронов.

Апгрейдить оружие получилось благодаря Суворову, оказывается, еще во время их пребывания в воинской части на острове посреди Ангары он сумел выменять некоторые личные запасы из бездонных мешков в кузове пикапа на военные прицелы и глушители.

Сюрприз друзьям Саня сделал на следующий день после приезда компании в сибирскую деревню, демонстративно вывалив на стол целую кучу дорогих военных приборов и с улыбкой наблюдая, как у друзей разбежались глаза.

За дни, проведенные в деревне, оружие пристреляли, смазали и подогнали под себя. Теперь их небольшой отряд был более или менее готов к отпору групп мертвецов, если таковые появятся на их пути.

Девушкам, которые после нападения на машину тоже хотели иметь оружие, пришлось отдать пистолеты. Правда, ни одна из них вменяемо стрелять так и не научилась, все зажмуривали глаза, а Милана один раз даже бросила пистолет в снег, когда при очередном выстреле затвор разорвал кожу ей на запястье. За что немедленно выслушала тираду от Суворова и едва не схлопотала от него же подзатыльник.

Мужчины, наоборот, быстро пристрастились к стрельбе и под руководством Суворова освоили несколько самых простых основ тактической стрельбы – прикрывать друг друга, не перебегать линию огня и быстро менять магазины. В общем, время провели с пользой и к Нижнему Бестяху подъехали во всеоружии.



Нижний Бестях – Якутск.

61.947021239136205, 129.89079198152706

14 января


– Что за название такое Нижний Бестях? – Вельде недоуменно пожал плечами и сбил пальцем с носа у Инги снежинку.

Девушка хихикнула и потуже затянула змейку розового зимнего комбинезона под горлом, мороз на улице аж трещал, а они все только покинули душные машины после долгой полярной ночи. Солнце теперь вставало поздно и скрывалось за горизонтом через несколько часов.

– Вот Якутск я понимаю – красивое название. А Бестях?

Его перебил Джанаев:

– А Бестях, Дэн, – это основной транспортный узел всей Якутии, видишь, – мужчина указал рукой в перчатке на длинную череду сухогрузов, барж и паромов, вмерзших в лед у городской пристани, и продолжил, – кораблей здесь больше, чем в некоторых черноморских портах. А сам Якутск на другом берегу, туда сухопутной дороги нет, только через реку. Зимой по зимнику, а летом на пароме.

К разговору подключился Искандер, подходя с кружкой горячего чая и термосом:

– Будете? – от чашки шел густой запах сибирских трав, но мужчины отказались.

– Добра в городке должно быть много, нужно только все тщательно обыскать. Сегодня разделимся на группы и осмотрим сам город, а завтра полазим по баржам, – Суворов тоже присоединился к компании беседующих.

Сошлись на том, что если в прибрежном городке получится найти все необходимое, то в Якутск они пробираться не будут, город по местным меркам немаленький и населения в нем до эпидемии было под сто тысяч человек. Сейчас он может быть полностью заполнен мертвецами.

Нижний Бестях был городом-спутником Якутска, два населенных пункта располагались ровно друг напротив друга, а между ними величественно лежала заснеженная огромная река.

Действовать решили так – сначала Суворов с одним из охотников Агареса делают короткую вылазку в город, смотрят, есть ли на улицах мертвецы, и оценивают общую обстановку, а после их возвращения остальные делятся на группы и приступают к осмотру и сбору припасов.

Суворов ушел через час, в спутники ему Агарес дал краснощекого сельского парня, похожего на былинного богатыря, с богатырским же именем – Илюша. Илюша, издали напоминавший медведя, и сам был не прочь размяться после долгой дороги, он был водителем того самого трактора, который шел первым. Поэтому в скрюченном состоянии парень пробыл дольше всех, подменить за рулем его было некому. Решили, что разведотряд (как выразился Суворов) пойдет пешком, на машине по узким заснеженным улочкам будет тяжело развернуться, да и не увидишь много чего полезного, например, целых магазинов. Договорились, что разведчики пробудут в городе не больше двух часов и вернутся.

Так они и отправились – впереди Суворов с винтовкой, висящей на ремнях разгрузки, и Илюша с двустволкой на плече. Издали эта двустволка казалась тонкой палочкой, скромно выглядывающей из-за массивной фигуры.

Искандер направился обратно к машинам, где рядом стояли Милана с Дариной, остальные отправились обследовать небольшую гостиницу рядом с дорогой. Девушки переминались с ноги на ногу и о чем-то разговаривали, причем Дарина стояла спокойно, а Милана увлеченно жестикулировала у нее перед лицом.

«Они удивительно похожи, – подумал Искандер, – обе брюнетки, обе тонколицые. Сошли бы за сестер». После того как у Искандера с Миланой завязалось «общение», и Милана отстала от Джанаева, Дарина наконец-то стала с ней разговаривать без судорог в губах. По крайней мере, из их диалогов пропало слово «сдохни».

– Искандерчик, – обратилась к нему Милана, – мы теперь будем жить в этом домике? – она махнула рукой в сторону бревенчатой гостиницы с половиной выбитых окон.

– Да, если после осмотра она окажется пригодной для жизни и там не будет мертвецов.

– М-да… Такое себе жилье, – хрипловатым голосом прокомментировала Дарина и зашагала по следам в сугробах в сторону входа, оставив Искандера с Миланой наедине.

Милана было открыла свой ротик, чтобы сказать что-нибудь, но Искандер, не обратив на девушку внимания, направился по следам Дарины, оставив брюнетку в одиночестве потирать руки на морозе.

– Перчатки надень, пальцы обморозишь, – бросил он, обернувшись у самого входа в отель.

– Вообще-то, «одень», – скривила носик Милана и полезла в карман шубки.

– Вообще-то, «надень», – Искандер скрылся в темной пасти двери и подумал, что Милана начинает его раздражать.

Суворов с Ильей не появились через два часа, не появились и через четыре. Искандер, Джанаев, Вельде и Агарес стояли на крыше гостиницы по колено в снегу и напряженно вглядывались в мертвый город, где растворились их товарищи. Солнце почти скрылось за шапками елей, начинались короткие северные сумерки.

– Братва, хреновы дела. Даже пальбы не было, – Агарес поднес к глазам бинокль и в который раз осмотрел выгоревшие дома серого города.

– Может, они заблудились? – предположил Вельде.

– Исключено, городок можно за сорок минут пешком пройти, – пробасил Джанаев и посмотрел на Искандера, но тот промолчал.

– Нужно отправляться на поиски, четыре часа прошло, – Агарес оторвался от бинокля.

– Ждем пока, если бы что-то случилось, была бы стрельба. Давайте по очереди дежурить на крыше, мороз сильный, всем мерзнуть смысла нет. Мы с Вельде первые, а ты, Агарес, подготовь пару своих человек и заведи одну машину, если вдруг придется оперативно выдвигаться, – Искандер снял винтовку с предохранителя. – Игорь, принесешь фонарь? – обратился он к Джанаеву, когда Агарес скрылся на лестнице.

– Да, конечно.

Долго ждать не пришлось, едва солнце скрылось полностью и город стал казаться еще более мрачным, в соснах со стороны берега замелькал свет фонарика.

– Свои! – громко разразилась темнота голосом Суворова, и вскоре его приземистая фигура появилась из-за деревьев. Рядом с ним вышагивал Илья, дыша, словно паровоз.

– Все нормально? – напряженно спросил Искандер.

– Да, замерзли только, я нос обморозил!

– Заходите, внутри уже натопили!

Когда все были в сборе в небольшом номере, а разведчики отогрели заиндевевшие пальцы о кружки с чаем, Суворов приступил к рассказу:

– Значит так. Есть несколько новостей, и хреновых, и хороших. С чего начинать?

– Конец света наступил, железный человек, какие новости могут быть хуже? – усмехнулся Вельде, но осекся под тяжелым взглядом Джанаева.

– Говори, как считаешь нужным, – зевнул Джанаев.

Суворов сделал несколько глотков и приступил:

– Ну, тогда начну с хороших новостей. Вездеходы есть! В здании МЧС, шесть штук. Восьмиколесные и шестиколесные, хорошие.

Это заявление Сани вызвало бурный всплеск радости у присутствующих. Искандер улыбнулся, Джанаев одобрительно хохотнул, а Агарес бодро выматерился:

– Гребаный потрепанный! Красава дядя!

– Топливо тоже есть, – продолжил Суворов, – там цистерна целая стоит на базе МЧС.

– Отлично! Город пустой? – плохо скрывая торжество, задал вопрос Искандер.

– Ну как сказать… – глухим голосом продолжил Суворов под пристальными взглядами присутствующих. – Поэтому мы и задержались. Город не пустой, на улицах мертвецы и их много. Это и есть плохая новость, но есть и еще одна плохая новость, для Агареса и его товарищей.

Агарес вскинулся и прокашлялся:

– Вещай, разведчик.

– Отдел полиции полностью выгорел, под завалами вы не найдете ни оружия, ни патронов. Плиты перекрытия провалились внутрь, а сверху еще и снега навалило. Разгребать месяц минимум, да и вряд ли что-то сохранилось, пожар сильный был.

– Твою ж мать!

– Охотничьих магазинов мы нашли всего два, но они оба вскрыты, пустые. Супермаркет выгорел дотла. Лазить по квартирам искать жратву я не собираюсь, в городе полно мертвецов. На баржах не были, но вряд ли там патроны и пища, скорее всего, промышленные товары и прочий хлам, который нам не пригодится. Завтра проверим.

Теперь уже все заговорили одновременно, повышая голос и переругиваясь. Когда эмоции спали, Искандер подытожил:

– Хреновые дела, нам оружия и патронов хватит, провизии тоже. А ты, Агарес, тоже не просто так прокатился. Возьмете три вездехода, и мы возьмем три, дальше мы на север по своему плану, а вы на юг в деревню. Топливо, слышал? Тоже есть, притянете с собой бочку, а нам как раз хватит заправить все баки и на прицепе потянем еще литров четыреста.

– Да и катера на воздушных подушках заберете, сам же говорил, летом пригодятся, – добавил Суворов.

– Слабое утешение, господа, – буркнул Агарес и направился к выходу из комнаты.

– Это еще не все плохие новости, – остановил его Суворов, – на базе МЧС мертвяков больше всего, сотни две стоят толпой. А в остальном городе на каждой улице с десяток! Придется прорываться к вездеходам с боем.

Заявление возымело шокирующий эффект, повисла напряженная тишина, и только Агарес процедил сквозь зубы:

– Вестник херовых новостей, мля. Башку бы тебе отрубить.

Суворов резко вскочил на ноги и сделал шаг в направлении Агареса, рука того нырнула в карман, но Джанаев, до этого сидевший спокойно на стуле, подскочил и вовремя оказался между мужчинами, зычно гаркнув:

– Успокоились, оба!

Так они простояли несколько секунд, но в итоге здравый смысл возобладал, Агарес, громко хлопнув дверью, ушел, а Суворов опустился на стул.

– Для нас все не так уж плохо, наша цель вездеходы – мы их получим, – проговорил Искандер. – Еда у нас есть своя, оружие с патронами тоже. Агарес знал, что гарантий никаких нет, и даже сейчас они в минусе не останутся.

– Одни плюсы, – хохотнул Вельде. – Кстати, где наши женщины?

– Кашу на буржуйке варят, – ответил Джанаев, – в столовой. Спать тоже будем все вместе в столовой.

– Ну, тогда ужинаем и спать, – Искандер поднялся со стула, – в столовой.

«Первый день в Нижнем Бестяхе прошел нормально, – подумал он, – нам повезло, команде Агареса повезло меньше, такое бывает. Убежище нашли, городок обследовали. Завтра с утра обсудим план дальнейших действий, потом добудем вездеходы и отправимся дальше, на север».

Следом его мысли повернули в сторону семьи и дальнейшего пути. «Нужно несмотря ни на что добраться до семьи. Жена с детьми ждет, без меня они не выживут в новом мире. Добраться любой ценой».

После скромного ужина, состоявшего из пшенной каши с тушенкой и пары сухарей, Искандер завернулся в спальный мешок. Справа от него сопел Суворов, укутавшийся с головой, а слева вертелся неугомонный Вельде, старавшийся поплотнее прижаться к Инге, которая уже спала. С Миланой Искандер больше вместе не спал, начали появляться угрызения совести перед женой. Да и сама брюнетка особой настойчивости не проявляла, благо поклонников среди спутников Агареса хватало, почти каждый из мужиков норовил подмигнуть девушке или рассказать очередную плоскую шутку. Вот и сейчас она гордо лежала на единственном диване, пока остальные жались друг к другу на холодном полу.

Искандер долго ворочался и, наконец поняв, что быстро не заснет, решил еще раз промотать в голове план их путешествия.

Первое, отсчитывал его дисциплинированный мозг, – забрать вездеходы, осмотреть их, снарядить для экспедиции, перегрузить продовольствие и оружие. Доехать до Усть-Неры – последней точки, в которой живут или жили люди.

Второе – преодолеть адский северный путь по тундре до Чукотки и Берингова пролива.

Третье – пересечь Берингов пролив и остановиться на зимовку на Аляске, желательно найти там пустой поселок.

Четвертое – дождаться тепла и двинуться по побережью вниз, через Канаду, США и прочие американские страны.

Пятое – найти яхту (желательно с капитаном, эдаким морским волком с трубкой и в тельняшке) и пересечь часть Тихого океана в направлении Новой Зеландии, там ждет его семья.



Нижний Бестях – Якутск.

61.947021239136205, 129.89079198152706

15 января


В штурме базы МЧС, заполненной мертвецами, главную роль отвели бывшему спецназовцу Суворову – как самому опытному бойцу и, собственно, составителю этого самого плана.

Несмотря на то что сам городок был относительно маленький и в центральной России считался бы селом, база МЧС была большая, сказывались условия Крайнего Севера. Ангары с техникой были огорожены высоким забором с единственными кривоватыми воротами, распахнутыми настежь. Была даже вертолетная площадка со стареньким вертолетом с оранжевыми полосами, заваленным по хвост снегом. Вездеходы стояли перед ангарами ровной шеренгой. Судя по тому, как блестели выглядывающие из-под снега фары машин, как чернели огромные шины низкого давления, они были новые. Либо просто их мало использовали.

А вокруг ангаров, между ними, рядом с вездеходами по колено в снегу стояла толпа мертвецов. Бывшие когда-то людьми, существа двигались обманчиво неторопливо, водили вокруг своими мерзкими гноящимися глазами и издавали негромкий гул. Толпа была разношерстной, но в ней преобладали мужчины, которые, видимо, до последнего боролись с эпидемией и умерли не в своих запертых квартирах, а непосредственно на улице. Были там и МЧСовцы, и военные, и простые работяги с почерневшими от холода лицами.

Перед выдвижением на операцию, как назвал их план Суворов, еще раз со всеми провели инструктаж – неторопливость зомби обманчивая, если они видят добычу, то двигаются очень быстро. Впрочем, все это знали и так.

Чтобы лишний раз не тратить патроны и не оглашать выстрелами весь городок, решили выманить толпу с территории базы МЧС, зайти внутрь периметра, закрыть ворота и уже в безопасности осмотреть вездеходы.

Отвлекать мертвецов на себя и вывести их с базы должен был Суворов вместе с двумя охотниками. Стрелять разрешалось только в крайнем случае. Остальные – семь человек во главе с Агаресом (Илюшу Агарес не взял, оставив того ремонтировать трактор и оберегать женщин) – засели на крыше соседнего здания, чтобы в случае чего прикрывать маневр Суворова. А Искандер, Вельде и Джанаев заняли позиции в подъезде ближайшей пятиэтажки.

После того как мертвецы будут уведены, Искандер с Дэнисом и Игорем должны проникнуть на базу, закрыть под прикрытием стрелков на крыше ворота и дождаться остальных. Суворов же с охотниками в это время попытаются увести толпу как можно дальше и скрыться в заранее подобранном узком переулке, оставив зомби в неведении. Самая опасная роль, конечно, досталась Суворову и охотникам, им нужно было быстро бежать по колено в снегу, и основная надежда была на то, что мертвецы увязнут в снегу и будут двигаться медленнее обычного.

Все шло по плану до определенного момента. До базы, расположенной на берегу реки, удалось добраться, не привлекая к себе внимания зомби. Агарес со стрелками удачно заняли позицию на крыше двухэтажной администрации, поднявшись по внешней ржавой лестнице.

Искандер с друзьями укрылись в пропахшем мышами тамбуре подъезда и заблокировали внутреннюю дверь доской, чтобы ничто неожиданно не вылезло из темного коридора за их спиной.

Суворов и охотники, отсчитав оговоренные десять минут, двинулись в сторону ворот, прячась за покрытыми снегом машинами.

И тут случилось непредвиденное.




Глава 3




Атлантический океан, Карибы. На 500 км восточнее острова Барбадос.

Круизный лайнер Costa Grandiosa.

14.326053230750478, -53.39340418745563

30 января


– Жарко, Барсук? – Сенька задал риторический вопрос коту, развалившемуся на теплом полу площадки на крыше кухни.

Небольшого пространства хватило как раз для двух шезлонгов, крохотного пластикового столика, курортного зонта и вытянувшегося кота. Кот за несколько дней отъелся, бока округлились, а шерстка заблестела. Барсук не горел желанием возвращаться на палубы, забитые мертвецами, которые к тому же издавали отвратительный запах.

Запахами на лайнере было пропитано все от трюма до самой верхней точки – площадочки над кухней, на которой отдыхал Сенька со своим новым знакомцем. Выше торчали только пики антенн и пара гигантских труб. Трубы, конечно, были не такие, как на Титанике, но тоже здоровые. Находились они в кормовой части лайнера, а убежище Сеньки прямо по центру судна – над многочисленными палубами, мостиками, окнами кают, ресторанами, бассейнами и даже живым ботаническим садом.

Вонь шла отовсюду – гнили тонны овощей и фруктов в складах, отключились огромные холодильники в трюмах, предоставив возможность бактериям пожирать сотни килограммов колбас и прочей снеди. Десятки тысяч яиц, заботливо расфасованных по полкам обслуживающим персоналом, частью разбились и раздавились, растеклись по полам кухонь. Лайнер напоминал гниющий белоснежный труп, вольно дрейфующий по волнам голубого Атлантического океана.

Когда Сенька только сел на корабль, заселился в свою не слишком большую каюту и приступил к знакомству с чудом современной техники, то сразу взял экскурсию по внутренней части «Коста Грандиосы». Даже по меркам двадцать первого века корабль считался огромным.

И только проходя бесчисленные коридоры лайнера вслед за смуглым экскурсоводом с кучерявыми волосами и белоснежными зубами, понял, что внешний размер обманчив. Внутри лайнер был еще больше и представлял настоящий город, состоящий из лабиринтов переходов, сотен лестниц, двенадцати лифтов, тридцати ресторанов, кают для матросов, трех отдельных отелей для гостей, тысяч маленьких помещений, капитанского мостика и даже спортзала с баскетбольной площадкой. Если не подходить к бортам палуб, то в центральной части лайнера по вечерам казалось, что находишься в небольшом европейском городке. Впрочем, в европейских городках Сенька не бывал и видел их только по телеку.

Как он узнал в первые дни, на борту вместе с персоналом, матросами и гостями насчитывалось около десяти тысяч человек. И большинство из них теперь шатались в поисках живого мяса по всему лайнеру.

Эпидемия на корабле началась, как и везде по миру – внезапно и страшно. В один из дней у берегов Французской Гвианы к кораблю приблизился небольшой рыбацкий кораблик, который сигналами семафора попросил пополнить запасы топлива и воды. В бескрайнем океане всякое случается, и взаимопомощь между судами – обычное дело, тем более указаний о карантинах с материка не поступало, несмотря на то что об эпидемии уже знали во всем мире. На борт лайнера рыбаков, конечно, не пустили, но катер с припасами отправили. Этот катер, вернувшись со старого рыбацкого суденышка, и принес заразу. Первыми слегли моряки, вернувшиеся с кораблика, через три дня температурила половина команды, следом пошли пассажиры.

Болезнь катком прокатилась по «Коста Грандиосе», люди сгорали от температуры в своих каютах, умирали десятками в день. Капитан, усатый седобровый канадец, всеми силами старался навести порядок, объявил комендантский час, выставлял к каютам заболевших пассажиров матросов, пытался пришвартоваться в ближайших портах, но все пошло прахом. Люди умирали, матросы заболевали, в маленькие порты огромный лайнер зайти не мог, а крупные либо отказывали в швартовке, либо встречали предупредительными очередями из крупнокалиберных пулеметов.

Так лайнер и слонялся по Карибскому архипелагу, пока окончательно не превратился в плавучий морг. В живых остались только те, кто с первых дней додумался запереться в каютах. Таких было человек двести, включая капитана, старпома и штурмана.

Сенька тоже высиживал в одной из кают (не своей, правда, а премиальной, которая стояла пустой), ее окна как раз выходили на капитанский мостик. Целыми днями от нечего делать Сенька наблюдал, как на капитанском мостике, словно в аквариуме, жили капитан, старпом и штурман. Бородатые и всегда уверенные в себе мужики. Они, в отличие от Сеньки, не голодали, видно, в помещении были запасы. А по вечерам даже выпивали, одновременно пытаясь докричаться в рацию до кого-то. Лайнер больше не делал попыток зайти в порты, огромные двигатели, размером с микроавтобус, отключились, и плавучий город просто дрейфовал, изредка меняя курс. Так они просидели, борясь с клаустрофобией, недели три. Сенька совсем изголодал, благо хоть вода из крана лилась (на лайнере стояла огромная водонапорная цистерна, работающая по принципу сообщающихся сосудов), а вот с провизией было туго, все это время он питался протеиновыми батончиками, обнаружившимися в саквояже каюты. Один день – один батончик, выжить можно, но слабость дикая.

Сидение по каютам закончилось в один из солнечных дней. Сенька хорошо помнил тот момент, он как раз наблюдал за тем, как на капитанском мостике бранились капитан со штурманом, звука было не слышно, он только видел, как мужики в аквариуме махали друг на друга руками и беззвучно разевали рты. Старпом в перебранке не участвовал, бессильно облокотившись о штурвал. И тут Сенька увидел это. «Это» раньше было человеком, одним из официантов ресторана, а теперь брело в кровавых лохмотьях по лестнице к входу на капитанский мостик.

Сенька видел, как официанта заметили мужчины за стеклом, они сразу перестали жестикулировать и завороженно уставились на поднимавшегося по лестнице. Это сейчас Сенька понимал, что зрелище было фантастическое, и мужики замерли по вполне понятным причинам, а тогда издалека не мог понять, что они там рассматривают. Все же думали, что это просто выживший официант, а не зомби.

Убил их всех капитан, вернее, он просто открыл дверь и начал орать на официанта. А тот все шел, волоча свои ноги по лестнице, пока не достиг последней ступеньки, от которой до двери оставалось метра три. Капитан осознал угрозу поздно и начал закрывать дверь слишком медленно, видимо, полагая, что официант не опасен.

Мертвец двумя прыжками покрыл разделявшее их расстояние, опрокинул капитана на спину и впился ему в горло. Струя крови залила окна капитанского мостика, тело, придавленное к полу, дернулось несколько раз и затихло, а штурман со старпомом так и стояли, словно завороженные зрелищем, в шоковом состоянии. Сенька тоже не смог досмотреть фантастическую сцену до конца. Он упал в обморок. Когда парень очнулся, за окровавленными стеклами капитанского мостика уже никого не было видно, только ноги капитана так и торчали из приоткрытой двери, находясь в луже крови.

Следующие несколько дней Сенька наблюдал фантастическое зрелище пробуждения мертвецов. По палубам их бродило уже пара десятков, остальные пока лежали. Путем не слишком долгих умозаключений бывший детдомовец понял, что спасти свою задницу можно, только перекочевав в более безопасное место со жратвой. И решил он это сделать, пока не встали остальные твари (в том, что встанут все, он не сомневался).

Благо путь до камбуза он знал хорошо, все-таки поддруживал с мистером Риччи, царство ему небесное. Или не небесное? Пофиг, в бога Сенька все равно не верил.

В общем, до кухни он добрался без приключений, хоть и натерпелся страху. Но тогда зомби на лайнере еще было мало, это, так сказать, первые «подснежники» проснулись. Дальше хуже. Встали остальные.

Сенька не знал, остались ли еще живые пассажиры или матросы на «Коста Грандиосе», но предполагал, что остались. Корабль огромный, связи между каютами нет, а запертый в каюте человек выживать с минимальным потреблением калорий может долго. Наверное, есть кто-то еще. Только толку от этого мало, теперь все пространства заполонили ходячие трупы.

Мертвецы тоже были разные, некоторые «живчики» – как официант, сожравший капитана. Некоторые медленные, некоторые, типа мистера Риччи, задумчивые. Это, конечно, все смех, все они одинаковые – мерзкие твари, жаждущие человеческой плоти.

Интересный факт, который подметил Сенька, касался вислоусого капитана судна. Через пару недель после вояжа по мертвым коридорам на кухню он заметил среди толпы мертвецов золотые нашивки на рукавах рубахи, местами они были заляпаны кровью, но оставались все теми же знаками отличия. Оживший капитан с окровавленными усами бродил среди своих недавних пассажиров.

Значит, укушенные тоже встают, правда, не как в фильмах – через несколько минут, а через несколько дней или даже недель. Точное время пробуждения после укуса Сенька сказать не мог. Был и еще один интересный факт – укушенная издохшая собака так и лежала на одной из палуб. Целая и мертвая. Значит, «а» – мертвецы не жрут животных, могут просто укусить, но не съедают (человечинку-то они едят, Сенька своими глазами видел), «б» – на животных вирус не действует, собака просто тухла на солнце, но признаков жизни не подавала.

Все это, конечно, были просто домыслы Сеньки, но домыслы эти основывались на долгих наблюдениях. Так сказать, он находился внутри научного эксперимента, площадкой для которого стал целый плавучий город.

Сенька еще раз посмотрел на разнежившегося кота и подумал, что конец лайнера ясен (собственно, и его конец тоже) – корабль или напорется на риф и потонет, утянув в воронку всех – и мертвых, и живых, или выбросится на берег (тогда, в принципе, остаются шансы на спасение, хоть и небольшие), или будет бесцельно дрейфовать, навечно оставшись кораблем-призраком. Третий вариант Сеньку устраивал меньше всего, сдохнуть от голода (а продукты все равно закончатся или протухнут) он не хотел.

Был еще и четвертый вариант, но о нем парень всерьез не думал. Вдоль бортов на лебедках были подвешены три катера для спасения. Эти три катера с блестящими на солнце стеклами кабин вывесили на тросах матросы в первые дни эпидемии, когда кто-то еще надеялся выжить. Теперь они так и висели, покачиваясь на ветру. Вернее, в нормальном положении висел только один катер, два других от редкой качки уже частично сорвались с талей и болтались боком. Их можно было вернуть в нормальное положение, но задача явно не входила в Сенькину компетенцию. На оставшемся катере нужно было просто разблокировать рычагом механизм, и он бы немедленно опустился в воду. Существовало два препятствия: первое – мертвецы, кружившие по палубе, второе – если нажать механизм, то лодка поедет вниз на тросах к воде, и тогда Сенька не успеет в нее запрыгнуть. Патовая ситуация.

Кот резко вскинулся и недовольно махнул хвостом, отвлекая Сеньку от мыслей о спасении. Барсук уставился желтыми глазами на перила, куда секунду назад села чайка. Птица моргнула темным глазом и, заметив напыжившегося кота, улетела и дальше кружить над огромным белым кораблем в поисках еды.

Дни тянулись за днями, провизия неуклонно убывала, Сенька старался экономить, а кот только жирел и уже нехотя залазил на верхнюю площадку, предпочитая только спать и жрать посреди камбуза.

Череду одинаково унылых дней нарушил ряд происшествий, случившихся в один день и разбавивших морскую скуку.

Первым было то, что на горизонте Сенька заметил корабль. Суда появлялись возле «Коста Грандиосы» и раньше, но, приблизившись к лайнеру, некоторое время просто шли параллельным курсом, сблизившись до пары кабельтовых (пока все были живы, Сенька успел поднабраться корабельных терминов), а потом неспешно отходили. Видимо, мало кого привлекали несколько тысяч зомби, прилипших к перилам. Кстати, периодически они за эти самые перила падали в волны. Что происходило с мертвецами в воде, Сенька не видел, может быть, они кулем шли на дно, а может, болтались, как поплавки, на волнах.

Появившийся корабль (длинная красивая яхта с желтыми парусами) шел рядом с лайнером уже довольно долго, на палубе периодически появлялись мужчины в белых шортах и распахнутых гавайских рубахах, смотрели на лайнер в бинокли и скрывались в недрах яхты. И так часов восемь подряд. Расстояние они тоже сократили, между судами оставалось метров сто.

«Что они тут высматривают?» – задался достаточно глупым вопросом Сенька. Он подумал, что если корабелы с яхты его и заметили, то вряд ли ради него сопровождали лайнер столько времени. Может, думают, как причалить и поживиться огромными запасами? Сомнительно…

Пока Сенька размышлял, что нужно морякам от его персонального лайнера, на паруснике оживились. Бородатые мужики перестали сновать туда-сюда и собрались на корме яхты, там, где до этого один из них постоянно светил большим стационарным фонарем в сторону лайнера. «Тоже мне, особо одаренный человек, как говаривала Элла Георгиевна, светит при ярком солнце прожектором». Черт! Сенька хлопнул себя по лбу ладонью. Раздался звонкий шлепок, от которого Барсук аж подпрыгнул, но поняв, что это всего лишь хозяин сходит с ума, улегся обратно на теплую палубу.

Это же семафор! Это не просто фонарь! Он подает сигналы лайнеру! Вот и сейчас прожектор мигнул несколько раз и затих. Мужчины вокруг засуетились, что-то обсуждая. Сенька увидел, как бородач в голубой рубахе, оживленно жестикулируя, тыкал рукой в сторону «Коста Грандиосы», а другие кивали головами. Между тем расстояние между кораблями сократилось метров до пятидесяти, благо лайнер шел не полным ходом, а просто дрейфовал по течению.

«Сигналы подают они давно и явно не мне», – подумал Сенька своим весьма скромным умом (он этого и не отрицал), а значит, с лайнера им отвечают выжившие. «В принципе, не новость, я такое развитие событий предполагал», – продолжил думать он. Только что они хотят? Пришвартоваться? Не выйдет, мертвецы повсюду, мигом набросятся. Значит…

Додумать мысль не получилось. На нижней палубе в районе шлюпов раздалось несколько громких хлопков. Потом еще и еще. Сенька понял, что это выстрелы, и интуитивно присел. В открытом океане звуки были не резкими, но все равно очень громкими, по сути, стреляли метрах в пятнадцати от Сеньки на нижней палубе, просто по меркам лайнера – в другой части корабля. Через пару минут выстрелы поутихли, а Сенька наконец-то понял, где именно стреляют. Вернее, в кого именно. Стреляли в мертвецов, которые роились вокруг лебедки единственного горизонтально висящего катера. Там уже лежало несколько трупов. Выстрелы участились, а потом и вовсе слились в канонаду.

Из места под одним из балконов раздалась автоматная очередь, которая скосила еще пару зомби. У одного из них, словно арбуз, лопнула голова, а второму пулями перебило ноги, и он завалился на спину, бессмысленно размахивая руками. С яхты что-то оживленно закричали и замахали руками, особенно старался мужик в голубой рубахе. Зычный мужской голос с нижней палубы лайнера откликнулся:

– Фердамт! Цу филе фон инен!

Немецкий? Сенька учил в детдоме английский, но признал родной язык Тиля Линдеманна.

Второй голос, не такой громкий, но веселый и бодрый, продолжил:

– Абшойлихе креатурен фюлльтен аллес, вир кеннен нихт раус! Нихтс, зи верден мих зауген!

Видимо, поняв, что различить слова на яхте не могут, носители языка Рихарда Вагнера перестали орать. Семафор на яхте снова замигал, и Сенька понял, что обмен сигналами продолжился. Видимо, первая попытка немцев прорваться к шлюпке не удалась, и они решили обсудить дальнейшие перспективы.

Наступила передышка, яхта следовала параллельным курсом, правда, несколько отдалилась от лайнера (все же он даже с выключенными двигателями создавал вокруг себя волнение). А немцы больше не палили почем зря. К лебедке подтянулись еще несколько зомби, но теперь их было меньше, чем до стрельбы. Оставался десяток—два мертвецов, остальные находились метрах в тридцати дальше на палубе, не проявляя интереса к своим собратьям по разуму (или по его отсутствию).

«Теоретически, – подумал Сенька, – если отстрелять эти два десятка мертвецов, немцы смогут добежать до яхты и что-нибудь придумать с лебедкой. Следующий вопрос, смогу ли я попасть вниз? Сомнительно. Даже выйдя с камбуза, я сразу окажусь наедине с тремя зомби. И не стоит ждать былого радушия от мистера Риччи, раньше он меня подкармливал, а теперь я рискую стать его едой», – подумал Сенька, но расстроился не сильно. Перспектива опасной пробежки к катеру его не радовала, ведь сиюминутный комфорт и безопасность всегда преобладают перед будущей выгодой. Поэтому пока он решил не обнаруживать свое присутствие, а просто понаблюдать сверху, тем более видно все как на ладони.

Но за день больше ничего не случилось, немцы, видно, разрабатывали план побега из своего укрытия (скорее всего, они забаррикадировались в одном из ресторанов). Яхта продолжала идти рядом, периодически помигивая семафором, а Сенька остался на ночь на верхней площадке, наплевав на безопасность, – больше он сейчас опасался пропустить развязку происходящего.

Ночь прошла тихо. Проснулся Сенька под утро от дикого холода и влаги, покрывающей кожу, – заснул он в одних шортах на шезлонге. Осмотрев бескрайний горизонт с восходящим солнцем и решив, что за несколько минут ничего не случится, он спустился в камбуз и соорудил себе нехитрый завтрак – прохладный вишневый сок из термопака (горячую воду он не пил с момента выключения электричества), яблоко, банан и банка шпротов. Как нагревать воду на корабле без электричества, он еще не придумал, поэтому запасы круп и прочей бакалеи стояли нетронутыми, питался он пока консервами и остатками фруктов.

Согревшись и набив живот, он поднялся на верхнюю площадку и посмотрел на яхту, корабелы тоже зашевелились. Бородачи расхаживали по палубе, кто с чашкой чего-то горячего, кто с весьма недвусмысленными бутылками. Один делал зарядку, размахивая длинными руками-мельницами во все стороны, а, закончив с упражнениями, этот и вовсе исполнил номер – оттолкнулся от низкого бортика и щучкой прыгнул в синюю океанскую воду. Сенька поежился, вот же мужик дает. Яхтсмен нырнул, проплыл пару десятков метров и, отфыркиваясь, залез на яхту по веревочной лестнице, услужливо скинутой одним из моряков. Когда мужик влез на палубу, другой матрос подал ему белый халат, который тот накинул на загорелое тело. Из люка в палубе появилась длинноволосая блондинка в коротких шортах и ярко-оранжевом топе, она подала бородатому большую кружку, к которой он жадно приник. «Надо же, – подумал Сенька, – у них и девушка там есть, вчера ее было не видно. А этот главный, наверное. Хозяин яхты».

Вскоре опять замигал семафор, и переговоры сигналами продолжились. Сегодня немцы действовали умнее, они перестали стрелять куда попало и отстреливали мертвецов по одному, не привлекая внимание толп зомби вокруг. Так, стреляя раз в пять минут, они за пару часов очистили свой кусок палубы. Теперь ничего не мешало им подойти к катеру.

Один из них, высокий беловолосый мужчина в красной футболке, даже пару раз прогулялся до лебедки и обратно (буквально метров семь), наверное, проверял реакцию находящихся в стороне мертвецов. Те, впрочем, на него не смотрели, а, как завороженные, уставились в противоположную сторону. Сеньке тоже стало интересно, на что они там так внимательно смотрят. Немцы же, воспользовавшись тем, что никто на них не обращает внимания, начали в полнейшей тишине ходить от катера и обратно по палубе, с каждой ходкой перенося в катер то какие-то ящики, то оружие. Стволов было очень много, каждый раз второй немец – не менее высокий и такой же светлый, как и первый (Сенька их обозначил для себя «первый и второй»), – носил по три—четыре темных винтовки. Двигались мужчины невероятно тихо, босиком, не торопясь, крались от шлюпа и обратно. Пока один из них делал ходку, второй с винтовкой в руках контролировал стоящих спиной зомби, которые продолжали пялиться в сторону.

«Откуда у них столько оружия на круизном лайнере и как они успеют запрыгнуть и нажать рычаг лебедки, если мертвецы побегут?» – подумал Сенька, но не успел довести мысль до конца, на него словно вылили ушат холодной воды.

Во-первых, он понял, что с немцами ему не спастись. Сенька сильно и не надеялся, но все же не мог отпустить эту мысль. Он пол-утра размышлял, стоит рисковать или нет. А не спастись ему потому, что нужно себя обозначить, то есть закричать. По-другому его не увидят, а закричать он не мог – один звук, и толпа мертвецов обратит внимание и набросится на немцев. Обидно, ну да ладно – не сильно он и надеялся.

Вторая причина была гораздо более неприятная. Сенька с высоты площадки увидел, куда уставились своими гниющими глазами мертвецы. Немцы же этого видеть не могли.




Глава 4




Нижний Бестях – Якутск.

61.947021239136205, 129.89079198152706

15 января


Искандер внимательно наблюдал сквозь приоткрытую дверь подъезда, как Суворов с двумя агаресовцами (так они теперь называли спутников бывшего зека) не спеша двигаются вдоль ряда сугробов к открытым воротам базы МЧС.

Саня крался впереди, держа винтовку на изготовке. За ним след в след вышагивали охотники, один маленький юркий мужичонка, а второй чуть побольше, но тоже ростом невеликий, оба в потрепанном сером камуфляже. «Правильно Агарес подобрал бойцов», – подумал Искандер. Им придется бежать от толпы мертвецов, поэтому они должны быть маленькими, но быстрыми.

Когда до ворот оставалось метров двадцать, Суворов знаком показал спутникам рассредоточиться, что они незамедлительно и сделали, разошедшись по бокам от Сани. Снега перед воротами намело много, и теперь их импровизированная специальная группа по выманиванию мертвецов на себя стояла по колено в рыхлой белой массе. По плану «наживке» оставалось обратить на себя внимание зомби и бежать.

Пока охотники с Суворовым решались на последний шаг, Джанаев позади Искандера прошептал:

– Снегу возле ворот многовато, сумеем закрыть?

– Думаю, да, времени минут пять—десять однозначно будет, утопчем или разгребем. В крайнем случае ретируемся в здание, – так же шепотом ответил Искандер, хотя мертвецы вряд ли могли их слышать с такого расстояния.

– Не боись, борода, – усмехнулся Вельде, которого, видимо, ситуация не напрягала от слова совсем. Он с утра уже успел уединиться с Ингой и был в хорошем настроении, в отличие от Искандера и Джанаева, которые чувствовали себя неуютно в вымерзшем поселке посреди сотен ходячих трупов.

– Две бороды, ах-ах-ах, – уточнил Дэн, переводя взгляд с одного на другого бородатых друзей.

– Заткнись, – коротко кинул Искандер и повернулся к двери.

Трое мужчин так и стояли в двадцати метрах от ворот, но теперь один из них в полной тишине жестикулировал двум другим.

– Что там такое? – спросил Вельде у высунувшегося наполовину из двери подъезда Искандера.

– Не пойму, мелкий Сане руками машет, чтобы подошел, а сам на месте стоит.

– План меняется? – Дэн тоже попробовал выглянуть из-за двери.

– Что-то случилось, почему он замер? – теперь уже и Джанаев напряженно всматривался в происходящее.

Тем временем Суворов приблизился к мужичонке и присел на корточки, второй агаресовец тоже подошел поближе, не сводя глаз с ворот, за которыми маячили мертвецы, пока не замечавшие за сугробами и машинами копошащихся людей.

Около минуты Искандер, Джанаев и Вельде наблюдали за происходящим, и наконец Джанаев сказал:

– Он застрял. Нога под снегом застряла.

– Черт, – напрягся Искандер.

– Вон Суворов пытается достать ее. Наверное, люк под снегом или решетка канавы… Провалился и застрял.

– Че д-делать? – Вельде тоже перестал улыбаться и начал заикаться, наблюдая, как Суворов вместе со вторым мужиком суетятся рядом с побледневшим охотником.

Тот изо всех сил дергал ногу, один раз даже поскользнулся и упал, но даже не вскрикнул. Искандер удивился выдержке мужика, который чуть не вывихнул колено при падении. Суворов помог ему подняться, стараясь все делать беззвучно, а потом медленно достал огромный нож из-за пояса, присел на одно колено и начал что-то активно резать в снегу, прямо возле ноги охотника.

– Он ему что, н-ногу ампутирует? – пошутил Вельде, но, наткнувшись на ледяной взгляд Джанаева, прикусил язык.

– Ботинок. Ботинок пытается разрезать, – Искандер в напряжении сцепил затянутые в тактические перчатки пальцы на цевье винтовки.

– Вот сука! – Джанаев просипел ругательство и вскинул ружье. – Пара мертвецов выходят из ворот, сейчас заметят Сашку!

– Тихо, тихо, – Искандер придержал Игоря за локоть, – не суетимся пока, Агарес с крыши тоже должен все видеть. В случае стрельбы пускай начинают первые, у них позиция лучше, а мы на подхвате.

Второй охотник тоже заметил мертвецов, которые медленно, но уверенно пробирались сквозь снег в сторону мужчин.

– У них что, чуйка какая-то? – недоуменно спросил Вельде и щелчком перевел предохранитель на АК в режим одиночных выстрелов.

– Хрен его знает, может, просто услышали скрип снега, – ответил Искандер, снимая «Вепрь» с плеча.

До линии прямой видимости двум мертвецам оставалось метров пять, после чего, выйдя из-за покрытой снегом иномарки, они бы наткнулись на Суворова и мужчин.

Суворов поднялся с колена и осмотрелся вокруг, Искандер понял, что нога охотника так и осталась заблокирована под снегом. Тот стоял оцепеневший, даже не подняв обрез, который специально взял вместо длинного ружья, чтобы бежать было легче. А двум мертвецам оставалось буквально три шага до открытого пространства.

И в этот момент нервы второго мужика сдали, он аккуратно, стараясь не задеть ничего вокруг, начал отступать в сторону здания, на крыше которого засел Агарес со стрелками. Лицо отходящего было виноватым, но полным уверенности. Суворов же, увидев, что они остались вдвоем, вскинул винтовку и стал рядом с застрявшим мужиком, который находился на грани обморока.

– Отходи, идиот! – прошипел Вельде в затылок Искандеру. – Его не спасти! Уходи! – Дэн продолжал возбужденно рычать сквозь зубы.

Второй охотник уже отдалился метров на десять от Суворова и своего товарища.

– Сука, уходи, – Искандер тоже не выдержал и поддержал Вельде, – не геройствуй…

Суворов тоже, видимо, понял, что ситуация патовая и нужно уходить. Искандер даже с пятидесяти метров чувствовал, как борются в его друге чувства. Пока Саня размышлял, бросить или нет застрявшего охотника, мужик, видимо, взял себя в руки и поднял ружье, а потом сделал поступок, за который Искандер его сразу зауважал. Он потянул за рукав Суворова и весьма недвусмысленно подтолкнул того вслед второму охотнику. Саня попробовал жестами что-то доказать мужику, но тот был непреклонен. Искандер даже разглядел, как сошлись густые брови над морщинистым обветренным лицом охотника и как он, сплюнув под ноги еще раз, уже гораздо более сильно толкнул стоящего в замешательстве Суворова.

Саня сделал два нерешительных шага в сторону пятиэтажек, когда застопорившиеся было мертвецы наконец преодолели глубокий сугроб и вышли на открытое место.

Они заметили застрявшего охотника и постепенно отходящего Саню не сразу, несколько мгновений еще вертели своими бледными лицами, отыскивая добычу. Вот один из них застыл, словно охотничий пес, и впился глазами в двух мужчин. Дальше события развивались стремительно, ближайший из мертвецов в синей МЧСовской куртке бросился в сторону охотника, но тот резко вскинул обрез и снес дробью зомби полчерепа. Выстрел прозвучал как раскат грома посреди заснеженного поселка. Второй мертвец на секунду замешкался, видимо, он был медленнее своего убитого друга, но тоже заковылял в сторону охотника.

А за воротами базы после выстрела словно зарокотала толпа болельщиков на футбольном матче, раздались рыки, скрежет, удары тел о металл, и сквозь сугробы из створок на улицу попер первый десяток зомби.

Охотник сделал то, от чего Искандера кинуло в дрожь. Увидев толпу мертвецов и поняв, что ему точно не спастись, мужик вскинул обрез, упер ствол под подбородок, на секунду замер и нажал на спусковой крючок. Красный фонтан расцветил снег высоких сугробов багровыми пятнами.

Суворов, тоже не ожидавший такой развязки, все равно кинулся по задуманному плану вдоль по улице, увлекая за собой самых резвых мертвецов.

Дальше все пошло не по плану.

Мертвецы ломанулись не единой толпой, как было задумано, а рассеялись по всей округе. Тридцать или сорок наиболее активных зомби преследовали Суворова, который петлял среди машин. Пятеро рвали на части безжизненное тело охотника, которое телепалось, словно кукла, на красном снегу.

Мужик же, который начал отступать первым, побежал не за Суворовым, а в сторону административной двухэтажки, где на крыше засел Агарес. Еще несколько десятков зомби в рваных одинаковых пуховиках рванулись за ним. Убегающему охотнику оставалось до пожарной лестницы метров десять, когда сверху нестройно защелкали выстрелы. В цель попали немногие, всего двое мертвецов завалились в снег.

Искандер закрыл дверь подъезда и теперь наблюдал вместе с друзьями за происходящим сквозь мутное квадратное оконце без стекла сбоку от входа. На улице царила вакханалия, мертвецы хаотично носились по улице, подстегиваемые непрерывающейся канонадой с крыши и бегущим Суворовым. Большинство из них потеряли ориентацию, сталкивались друг с другом, невразумительно рычали и продолжали охватывать все большую территорию.

В какой-то момент Искандер, думавший, что Суворов уже почти добежал до переулка, ощутил прилив животного ужаса. У него даже заклацали зубы от волнения. Из переулка двигалась еще одна толпа трупов, окончательно перекрывая Сане путь к отступлению.

– Дэнис, Суворова окружают!!! – заорал Искандер так, что Вельде аж присел.

– Сука! – Джанаев ломанулся на улицу, но тут же отскочил обратно в подъезд – в нескольких метрах появилось сразу трое мертвецов с оскаленными мордами.

Суворов тоже понял, что ситуация аховая. Весь план был рассчитан на то, что основная толпа двинется за ним, но при этом никто не будет стрелять. Теперь же на звуки выстрелов с ближайших улиц сбежались десятки мертвецов, перекрывая ему все пути к отступлению. С крыши грохотала канонада – агаресовцы стали в ряд и, облокотившись на бортики, палили в белый свет, как в копеечку. Толку от стрельбы было немного, пули вырывали фонтанчики снега под ногами зомби, некоторые попадали в тела мертвецов. Для убийства мертвых нужно попадать им в головы, а с расстояния в пятьдесят метров, да еще и по движущейся мишени, это сделать трудно.

Искандер скрипел зубами, наблюдая, как Суворов молча мечется из стороны в сторону, а Вельде безудержно матерился, лупя себя ладонью по ноге. Перед дверью их подъезда тоже образовалась группка мертвецов, видно, действительно чувствовавших присутствие людей. Надо было что-то предпринимать.

Суворову для его перемещений оставалось все меньше пространства, и спасало его только то, что вокруг был глубокий снег – мертвецы спотыкались и падали, неспособные обойти препятствия. В какой-то момент между ним и десятком мертвецов осталось метров десять, а все пространство вокруг тоже было занято зомби. Пробиться к домам у него не было возможности. Бывший солдат вскинул винтовку и начал методично стрелять по мертвецам, его выстрелы сносили головы и сбивали с ног подступающих тварей, но остановить толпу не могли.

В конце концов, Саня, поскальзываясь, перепрыгнул небольшой заборчик, отделявший тротуар от проезжей части, и уперся спиной в стоящий посреди дороги микроавтобус. Машина была частично покрыта снегом.

Зигзагообразная беготня Суворова длилась не более минуты, но за это время Искандер взял себя в руки, угомонил орущих Вельде и Джанаева, которые порывались покинуть безопасный подъезд, и принял решение. Как раз в это время Суворов оказался окружен полукругом мертвецов, облокотившись спиной о бок микроавтобуса, и менял магазин. Разорвать его на части мертвецам мешал только невысокий заборчик и выстрелы агаресовцев, которые наконец-то пристрелялись и стали бить по ногам. Сам Саня держался молодцом, не поддавался панике, но все уже понимали, что шансов на спасение почти нет. Чтобы прорваться к нему с любой стороны, нужно было преодолеть добрую сотню метров сквозь рассредоточенных по улице зомби.

В какой-то момент это понял и сам Суворов, он изо всех сил диким голосом заорал, расстреливая последние патроны:

– Искандер!!! Сидите там!!! Не лезьте, все подохнете!

Но Искандер имел на происходящее совсем другую точку зрения, он торопливо обратился к Вельде:

– Дэн, подствольник!

Все забыли, что под стволом АК-12 Дэна был прикреплен гранатомет ГП-34, и теперь Искандер решил пустить его в действие.

– Черт! Я ни р-разу не стрелял из него, всего две гранаты и есть…

– Похрену, – Джанаев резко открыл дверь и парой выстрелов из ружья снес двух стоящих в нескольких метрах мертвецов, остальные трое завертелись вокруг, стараясь найти источник звука, но тут же еще двое получили очередь по ногам от Вельде. Последнего снял Искандер, подскочив к жирной тетке в синем пуховике, и, пока она оборачивалась, всадил ей пулю прямо в затылок, а потом добил двоих, подкошенных Дэном. Теперь пространство возле дома было относительно свободно, большинство мертвецов перекочевали к загнанному Суворову и роились в той стороне.

– Дэн, стреляй! Только Саню не убей!

Вельде сел на колено, упер приклад в снег и, выбрав траекторию, нажал спусковой крючок ГП. Граната с глухим хлопком вылетела в направлении зомби и разорвалась метрах в пяти от основной толпы, опрокинув взрывом десяток мертвецов. Некоторым перебило ноги, остальные начали подниматься, словно ничего не произошло. Часть мертвецов, преимущественно в сине-оранжевых пуховиках, шарахнулись в сторону, но продолжили двигаться в направлении Суворова.

– Меткий, итальянец! – крикнул Джанаев. – Сажай еще одну, только левее, а то реально Саню зацепишь.

– П-повезло, – процедил Вельде, запихивая последнюю гранату в подствольник, – держится наш спецназовец еще! Агаресовцы тоже хорошо ему помогают, главное, чтобы патроны у них не закончились.

Искандер тем временем обратил внимание, что теперь уже и к ним бегут двое мертвецов, и они были явно поживее тех, которые по пояс в снегу толкались в нескольких метрах от Суворова.

«Живые трупы тоже разные бывают», – подумал он и вскинул винтовку, прикладывая к глазу объектив призматического прицела. Голова первого никак не хотела попадать в подсвеченное перекрестие прицела с красной точкой по центру. Выстрел. Мимо. Еще выстрел. Опять мимо.

Рядом дважды грохотнуло ружье Джанаева. Тоже мимо.

– Сука! – пробасил Игорь, переламывая двустволку и вставляя пару красных патронов. – Быстрые черти!

Искандер и сам уже понял, что стрелять по бегущему зомби – пустое занятие, это не по бутылкам палить. Нужно попасть точно в голову или хорошо просечь ноги, а это не так просто.

Подствольник за спиной хлопнул еще раз, теперь Вельде прицелился лучше, и граната угодила прямо в толпу мертвецов, разметав тех в стороны. Многие остались живы, но лежали с переломанными телами, неспособные встать.

Суворов тоже упал. Искандер в который раз похолодел и даже на секунду забыл про бегущих к ним двух мертвецов с оскаленными гнилыми пастями. С первым справился Джанаев, хладнокровно подпустив седого мужика в бобровой шапке на расстояние пяти шагов, всадил заряд дроби ему прямо в лицо. Второго снял Искандер, с четвертого раза попав по ногам. Когда после удачного выстрела он повернулся, то облегченно выдохнул – Суворов стоял на ногах, значит, осколками его если и посекло, то не сильно. Основной взрыв на себя приняли мертвецы, поймав своими разлагающимися телами и ударную волну, и мелкие острые осколки.

Саня все так же продолжал прижиматься спиной к микроавтобусу, но больше не стрелял, а зомби хоть и стало меньше, но они так же бодро стягивались к нему, образуя новую толпу.

– Сука! Не прорвемся к нему! – Вельде безнадежно смотрел на Искандера, но тот и сам понимал, что их вылазка из подъезда только отсрочила конец друга.

Агаресовцы тоже стали стрелять реже, видно, патроны подходили к концу, а вокруг здания, на котором они засели, уже тоже собралось пару десятков мертвяков, в основном в сине-оранжевой форме МЧС.



***

Александр Сергеевич Суворов бешено вертелся вокруг своей оси, расстреливая последние патроны. Лишнего он решил не брать, справедливо рассудив, что пара запасных подсумков только усложнят его марафон по заснеженным улочкам наперегонки с живыми мертвецами.

Он оказался неправ, не первый раз в жизни, но, скорее всего, последний. Умом понимая, что ни Искандер с друзьями, ни отряд Агареса к нему не пробьются, он до последнего верил в лучший исход.

Когда первая граната разорвалась, проредив ряды зомби, Александр Сергеевич понял, что шанс есть. Вторая граната закрепила эту уверенность, разметав еще больше мертвецов. А дальше шансы стремительно понеслись к нулю.

Патронов осталось всего четыре, а мертвецов меньше не стало. Одни так же лезли через тела своих товарищей, которых вокруг поднакопилась порядочная куча, вторые – с простреленными ногами – ползли к нему. В их глазах, в бессмысленных, мертвых взглядах, он видел свою смерть. Ту самую смерть, которая десятки раз проносилась мимо за все годы его бойцовской жизни. Он видел пыльные города Ближнего Востока с оскаленными лицами боевиков. Он видел страшную аварию с перевернувшимся автобусом и осколками стекла в посеченной коже. Он видел много своих смертей, которые не сбылись.

Четыре раза подряд грохотнула «Сайга», и на буро-красном снегу очутилось еще четыре трупа.

– Курвин потрох! – выругался он, бросая бесполезную винтовку в бордовую кашу.

Вокруг наметилась небольшая передышка, ближайшие зомби запутались в заснеженных кустах, тупо толкая друг друга. Щелкнул дальний выстрел, и один из них с развороченным черепом упал вперед.

«Искандер, кажется, попал», – подумал Суворов, выхватывая последнее свое оружие – пистолет, закрепленный на разгрузке в нагрудной кобуре. В ТТ был один полный магазин – восемь патронов.

«Последний себе, – стучало у него в висках, – главное, не обсчитаться». Он уперся спиной в микроавтобус и начал выбирать мишень. Ага, вот толстяк с обрюзглыми щеками в язвах слишком резво бежит. Щелк. Черт, осечка! Он резко дернул затвор, выбрасывая плохой патрон, дождался, когда он со звучным щелчком вернется в нормальное положение, и выстрелил в лицо толстяку. Боров завалился прямо под ноги Сане, разбросав остатки мозгов по снегу.

Тетка с расхристанными волосами, неуместная в домашнем голубом халате на тридцатиградусном морозе. Выстрел, не попал. Выстрел в шею – продолжает идти, тянет руки. Выстрел точно в лоб. Упала на спину.

Вокруг одни тела в бурой каше, вонь, снега не видно. Три патрона. А вдруг еще осечка будет. Рисковать нельзя. Последний патрон себе.

Друзья почти прекратили стрелять, ружье Джанаева на таком расстоянии бесполезно, Вельде очередями прикрывает Искандера, а Искандер стреляет одиночными, метко – пристрелялся. Но его выстрелы как капля в море. Мертвецов на улице становится все больше, лезут изо всех щелей, суки.

Три патрона. «Ну что, конец?»

Суворов сжал рифленую рукоятку пистолета, выдохнул, прижался спиной к микроавтобусу и приставил пистолет к виску.

Медлил, ему тоже страшно. Мертвецы лезут, один в паре метров резвый очень. «Прямо как живой», – добавил немного черного юмора Суворов и резким ударом ноги опрокинул мертвеца на спину. Сам же поскользнулся на утоптанном снегу, поехав рифлеными подошвами по наледи, но удержался на ногах. После удачного удара и неудачного проскальзывания его развернуло лицом к микроавтобусу. Сука! Как он раньше не подумал – вот оно спасение!

Нож, где нож? Вот он. Суворов резким движением выдернул клинок из боковых ножен и ударил рукояткой в стекло. Треснуло, еще удар – еще трещина. Нет, так не пробьет – слишком прочное. Нужно прострелить толстое стекло.

Мужчина оттолкнул ближайшего мертвеца, сделал шаг назад и три раза подряд выстрелил в темное тонированное стекло, припорошенное снегом.

Сука! Сука! Один из мертвецов повис на левой руке, щелкая челюстями возле плеча. Резким движением мужчина ткнул ножом тому в глаз, но недостаточно сильно, зомби не упал, а из глазницы брызнула серая жижа.

– Да отвали же! – он ударом ноги подсек нижние конечности дрыщавого мужичка в рваных камуфляжных штанах. Мертвец опрокинулся на следующую тварь, и они вдвоем завалились в снег. Суворов, рыча, обернулся к машине.

Три дырки в боковом стекле «Мерседеса Вито». Мертвецы окружают, им мешают только трупы под ногами и снег, так бы он давно стал просто разорванным мясом.

Саня лупил кулаком в перчатке в твердое стекло, оно прогиналось, хрустело, но не вываливалось. Двое упавших мертвецов за спиной медленно подымались.

Засунув пальцы в дырки от пуль, Саня резко рванул стекло на себя и взвыл от боли. Стекло вывалилось, оставив внизу острые зубья. Суворов головой вперед нырнул в машину, оттолкнувшись от одного из ближайших мертвецов, и грузно упал в выстуженный салон. Не замечая дикой боли в ладонях, липкой крови в штанине и ободранного об жесткое сидение лица, он бешено крутил головой в поисках чего-нибудь большого.

Сумка на полу машины! Суворов схватил черную спортивную сумку с каким-то тряпьем и сунул ее в окно, прямо в морду ближайшему мертвяку.

«Да! Здесь безопасно!» – отчитался мозг Суворова.

Мертвецы тупо так и стояли вокруг «Мерседеса», не понимая, куда пропала добыча. Самый резвые продолжали тыкаться мордами в тонированные стекла, телами покачивая фургон. Но теперь Саня точно знал – даже если полезут в окно, он отобьется ногами, а стекла они не разобьют. Бить акцентированно (по крайней мере на данной стадии развития) они не умеют.

Он осмотрел свои раны – ладони в крови, в правой руке сквозь перчатку торчит осколок стекла. Над коленом глубокий порез, течет кровь. Лицо болит, футболка промокла от пота, адреналин уходит – становится холодно.

Мужчина достал из внутреннего кармана маленькую оранжевую армейскую аптечку, скинул крышечку и приступил к обработке ран под мерное покачивание фургона, скрежет металла и редкие выстрелы снаружи.



– Да! – Вельде вскинул кулак в темном подъезде, а Джанаев закрыл дверь и заблокировал ее изнутри ружьем, просунув его через ручки.

Искандер тяжело дышал, сидя прямо на промерзлом полу.

– Да! – повторил Вельде, хлопая по плечу хмурого Джанаева. – Он спасся!

– Что делать будем? – Искандер вопросительно посмотрел на друзей, понимая, что ситуация опять сложилась патовая.

Они в подъезде, Суворов в машине, Агарес с бойцами на крыше, а мертвецы повсюду, отсекли все пути к отступлению. Мороз минус тридцать, наступают сумерки. Патронов почти нет.

– Снег пошел, – спустя полчаса сидения в холоде сказал Джанаев и впервые за день улыбнулся в густую бороду, – красиво.

– Красиво, – подтвердил Искандер.

Просидели еще час, обсуждали жизнь и смерть. Джанаев молился за всех. Вельде предлагал пройтись по квартирам, но Искандер оставлял это на самый крайний случай – он был уверен, что почти в каждой квартире их ждет один—два бывших хозяина. Думали и взвешивали.

Спасение пришло откуда не ждали. Приехал Илюша, которого Агарес оставил в отеле, на большом тракторе. Рокочущая машина, истошно сигналя, отвлекла на себя большую часть толпы. Илья мигал фарами, орал и постреливал в самых прытких мертвецов прямо из кабины. Минут за двадцать он оттянул толпу в проулок, позволив спуститься Агаресу с бойцами, они забрали раненого Суворова и отступили на базу МЧС, доведя план до логического завершения.

Искандер с Вельде и Джанаевым выждали еще полчаса и, окончательно замерзнув, выбежали из подъезда. Им пришлось преодолеть несколько десятков метров в темноте, но благо мертвецы тоже особо ничего ночью не видели. Живые трупы бежали на звук, рычали, спотыкались. Пришлось несколько раз стрелять, Вельде упал, сильно приложился лбом об автомат, расцарапал ладони о ледяное крошево. Джанаев подхватил его за ворот и протянул так десяток метров, пока Дэн отходил от удара головой. Но в итоге добрались до ворот нормально. И вместе с остальными засели на окруженной забором базе МЧС.

Уже когда спустя час мужчины грелись в раскочегаренных салонах вездеходов, жалели погибшего охотника, когда Суворов уснул с замотанными бинтами ладонями и затянутым жгутом на ноге, когда все успокоились и без остановки хвалили смекалку подоспевшего Илюши, Агарес сплюнул желтой слюной под ноги и процедил:

– Гребаные умники, сразу не додумались трактор пригнать?




Глава 5




Атлантический океан, Карибы. На 800 км восточнее острова Барбадос.

Круизный лайнер Costa Grandiosa.

14.326053230750478, -53.39340418745563

1 февраля


Толпа мертвецов, состоящая из мужчин в шортах, женщин в купальниках и матросов в белой форме, колыхалась на нижней палубе. Толпа постанывала, рычала, чавкала, гремела перевернутыми стульями и топтала босыми ногами осколки стекла. Некогда загорелые упругие тела людей, изнеженных круизом, превратились в отвратительные обезображенные язвами туловища с окровавленными ногами и руками. С раззявленными пастями и слипшимися волосами.

И эта толпа глазела на маленькую девочку лет восьми, которая тряслась всем телом и прижимала к себе небольшой рюкзачок. Девочка стояла на высокой сцене перед толпой зомби.

Сенька вскрикнул, но тут же прикрыл рот ладонью – впрочем, его никто не услышал.

Сцена, на которой с ноги на ногу переминалась девочка, служила местом выступления джазовой группы лайнера. Вечерами до эпидемии чернокожие артисты, вооружившись саксофонами, выдавали публике восхитительные выступления посреди океана. Музыка сближала туристов, а дурманящий соленый воздух способствовал раскрепощению нравов.

Эти же чернокожие джаз-бэнгеры толкались сейчас вместе с другими мертвецами перед своей родной сценой, уже без инструментов в руках. Зато с явно оголодавшими физиономиями и пустыми белесыми глазами. Впрочем, глаз их Сенька не видел, только догадывался, какого они цвета.

Сенька не понимал, что собралась делать девочка и как она забралась на сцену, но думал, что ничего хорошего от ее затеи ждать не стоит. Девчушка явно хотела решиться на необдуманный поступок и медлила.

Немцы же продолжали как ни в чем не бывало носить ящики и тюки к катеру. Светловолосые мужики с рельефными плечами, видимо, чувствовали себя нормально на одной палубе с зомби. С девочкой на сцене их разделяло метров пятьдесят, но видеть они ее не могли – слишком много мертвецов толпились вокруг сцены и жадно смотрели на ребенка, задрав свои головы.

Яхта опять сблизилась с лайнером. Наверное, чтобы сразу принять новых пассажиров в лице двух мужчин. Немцы, наконец, закончили носить поклажу, один из них забрался в лодку, а второй примерялся к рычагу лебедки.

«Как же он запрыгнет в катер, когда тот начнет опускаться?» – промелькнула мысль в голове у Сеньки, и он тут же получил на нее ответ.

Высокий беловолосый немец повязал на пояс длинный шнур, такой, как бывают у альпинистов, а второй его конец с карабином защелкнул на перилах.

«Ясно, спуститься по отвесному борту лайнера, пока катер будет медленно стравливаться вниз системой блоков».

Немец, сидящий в катере, показал два поднятых вверх пальца, и его друг, кивнув головой, взялся за рычаг.

«А девочка?» – подумал Сенька, наблюдая за разворачивающимися событиями с верхней палубы.

А девочка сделала то, чему потом Сенька долго искал подходящее слово, пока его память не выдала термин «сюрреализм». Именно так на экскурсии в художественном музее обозвала тетенька-экскурсовод картину со стекающими с ветки дерева часами.

Девчушка перекинула рюкзачок на спину, разбежалась и прыгнула на палубные перила.

– А-а-а-а-а! – закричал Сенька, переполошив и немцев, и зомби, и кота, который шмыгнул в люк.

Девчушка неслась по кромке блестящего верхнего поручня, перепрыгивала протянутые руки мертвецов и быстро сближалась со спасательным катером. «Акробатка, – вспомнил Сенька, – маленькая акробатка!» Точно! Это она выступала по вечерам в составе небольшой цирковой группы – ходила по канату.

– Смелая! – продолжал восхищаться он, глядя, как мелькают маленькие ножки, а тупые мертвецы не успевают за летящей, словно на крыльях, девочкой.

Картина, действительно, была сюрреалистичной.

– Давай, давай, давай! – в голос орал Сенька, позабыв про безопасность. Он яростно лупил кулаком себя в грудь, словно это он несся по тонким перилам над толпой мертвецов.

Беловолосые мужчины тоже замерли с открытыми ртами, не обращая внимания, что толпа мертвецов уже колыхнулась в их сторону.

Первым спохватился тот, что сидел в катере, он громко выругался (Сенька слов не разобрал, но перекошенное лицо со вздувшимися желваками говорило само за себя) и зажестикулировал руками.

Второй схватился за рычаг, но медлил – девчушка преодолела уже больше половины дистанции.

Первый восхищенный шок прошел, и Сенька понял – девчонке не просто повезло, все дело в перилах. Бортики на нижней палубе выше, чем на верхних, потому что расположены на полуметровом металлическом бруствере – чтобы пассажиры не могли случайно перекинуться за борт. Именно поэтому мертвецы не могли схватить девчушку за ноги – банально не доставали и не успевали среагировать – глупым существам приходилось задирать головы и руки, а вдобавок их слепило яркое солнце.

Но сама-то малышка какова? Не побоялась рискованного предприятия.

Она уже почти добежала до лебедки, когда немец очухался и обратил внимание на ругань сидящего в катере.

Но было поздно – первые мертвецы набегали прямо на него.

Все разворачивалось за считаные секунды.

Женщина в рваном купальнике и с окровавленным подбородком налетела на мужика и мгновенно шлепнулась на задницу, получив отменный хук с правой.

Грязный подросток с оскаленной пастью проскочил в сантиметрах от немца и, перелетев через шезлонг, врезался в стеклянный столик. На него сверху упал голый бледный толстяк, добив столик, который разлетелся на осколки.

Немец пропустил еще одного мертвеца мимо, протянул руки и поймал прыгнувшую с перил девочку, словно это был не человечек, а легкая мягкая игрушка.

«Силен, ариец!» – подумал Сенька, глядя, как мужик даже не напрягся.

А дальше произошло то, после чего зрители фильмов рыдают.

Не задумываясь ни на секунду, немец размахнулся и кинул девочку в катер, прямо на мешки с одеялами. Та тонко вскрикнула и приземлилась на мягкое, даже не ударившись (насколько мог видеть Сенька). Девчушка тут же вскочила на ноги, а второй немец отчаянно заорал:

– Шпринген! – Дальше Сенька не разобрал, голос мужика заглушили звуки толпы мертвецов, сминающих мебель, опрокидывающих пальмы в кадушках и нечленораздельно рычащих.

Спаситель же рубанул ногой по рычагу лебедки, и та с натужным скрипом запустила механизм. Тросы натянулись, блоки зашевелились, и катер с дико орущим мужиком и молчаливой смелой девчушкой поехал вниз, навстречу ярко-синей пенящейся вдоль бортов воде.

Судьба спасителя девочки была незавидной, он так и не успел перепрыгнуть за борт. Некоторое время он еще отбивался руками и ногами от набегающих на него мертвецов, расшвыривал их в стороны, пытался поднять с палубы винтовку. Одного, рыжеволосого стюарда в красной форме, немец даже картинно кинул за борт.

Виртуозно уворачиваясь от путавшихся в собственных ногах мертвяков, он прыгал по шезлонгам, отталкивал слишком резвых особей и отскакивал от протянутых рук.

Воронка вокруг сужалась, вытесняя беловолосого к перилам. Сенька до крови впился ногтями в ладони, наблюдая за героем, по лицу струился пот.

В какой-то момент парень даже подумал, что немец спасется, – тот приблизился к перилам почти вплотную, но жить мужику было не суждено. Все закончилось в тот момент, когда сзади на спину силачу запрыгнула растрепанная баба и впилась ему зубами в мускулистое плечо. Мужик закричал, заметался, упустил секунду времени и был стоптан десятками мертвецов.

Сенька видел только кучу мертвяков, копошащихся там, где мгновение назад белела футболка немца.

Катер же удачно достиг поверхности океана и, утробно заревев мотором, двинулся в сторону яхты, про которую Сенька совсем забыл. От белого шлюпа в стороны расходились пенящиеся волны, на яхте приспустили паруса, а на месте гибели бравого спасителя девочки, словно муравьи, так и роились живые трупы, поедая его останки.

Остаток дня и всю ночь Сеньку рвало за перила площадки. Болела голова, перед глазами плавали яркие вспышки. Он не мог заснуть, к вечеру поднялась температура. Ныл живот.

Ему казалось, что так же мертвецы поступят и с ним – растопчут и разорвут. Сенька видел их оскаленные пасти и мертвые глаза. Слизь, текущую по подбородку, и скрюченные окровавленные пальцы с выдранными ногтями.

Он пробовал пить воду, но тут же выблевывал ее обратно. Попытался съесть яблоко – и тоже не смог.

Несколько часов подряд Сенька, скукожившись, лежал на своем импровизированном лежбище, прижав к себе Барсука. Ночью опять вышел на верхнюю площадку и увидел, что на месте смерти мужика по-прежнему стоят мертвецы. Теперь они не раздирали его на палубе, а просто стояли. Тела немца на том месте не было.

Промаявшись до первых лучей солнца, он заснул тяжелым смурным сном с массой видений. Беловолосый мужик приходил к нему во сне, хлопал по плечу, улыбался ровными белыми зубами. А потом пропадал в кровавом тумане. Маленькая акробатка делала кульбиты над сотнями мертвецов и оборачивалась змеей. Желтые паруса яхты вспыхивали и тухли. Сеньку бросало в холод, потом в жар.

Прошло еще несколько дней, кораблей больше не было. Яхта с желтыми парусами, веселыми корабелами и спасенной девочкой скрылась за горизонтом, видимо, посчитав, что лайнер обречен.

Еще спустя день Сенька разболелся сильнее, то ли сказался нервный шок, то ли просквозило морскими ветрами. Морозило, бросало в жар, отсутствовал аппетит. Жесткая койка не давала покоя.

Океан штормило, парень не вылазил из своей каморки, задраив люк наверх. Ливень хлестал по окнам камбуза, смывая грязные разводы. Первую ночь непогоды «Косту Грандиосу» ощутимо качало. Со столов летела посуда, по полу катались банки с консервированными ананасами. Мертвецы на палубах валились с ног, многие выпадали в бушующий океан. Часть продолжала болтаться на волнах, словно поплавки, часть шла ко дну. Вспышки молний выхватывали оскаленные лица остальных. Один из шлюпов окончательно сорвался с лебедки и с грохотом разбился о борт лайнера, выбив несколько иллюминаторов и ободрав обшивку.

Над палубой летали куски корабельной газеты, напитываясь влагой, они прилипали к окнам, забивались во все щели. Бассейны расплескивали свою воду по гладкому покрытию корабля и тут же наполнялись новой – дождевой.

Так длилось три дня. И все эти три дня Сенька болел. На третий день стало очень холодно. Ливень не прекращался, вода заливалась в открытые двери салонов лайнера, протекала в шикарные рестораны, попадала даже в трюм. Сквозь открытые окна кают влага проникала внутрь, напитывая деревянные кровати и ковры.

Некому было закрыть двери и окна, никто из услужливых стюардов и приветливых матросов больше не следил за кораблем. Брошенное белоснежное судно под струями ливня превращалось в затхлый и мрачный корабль-призрак. Не было больше веселого добряка капитана, он теперь бродил в поисках крови по лестницам своего бывшего корабля. Не было больше веселых туристов, со смехом летящих с горок мини-аквапарка, они глазели пустыми глазами в темные окна кают. Не было больше учтивых и внимательных поваров, создававших воздушные эклеры, по их мертвенным лицам хлестали ледяные струи тропического ливня.

Сенька витал в бреду и наяву видел картины уничтоженной плесенью былой роскоши круизного лайнера «Коста Грандиоса». Метаясь во сне под грудой тряпья, не имея возможности согреться, чувствуя сырость повсюду, Сенька мечтал еще хоть раз увидеть землю. Твердую землю, а не качающуюся палубу под ногами.

На четвертый день шторм усилился, теперь огромный лайнер качало гораздо сильнее, а на нижнюю палубу даже долетали брызги волн.

Корабль скрипел всеми узлами, ветер выл, проносясь по огромным пустым залам, качал лифты, срывал афиши. Катался по паркету премиум-салонов дорогой хрусталь, рассыпаясь тысячами осколков.

Сенька слышал, как лопаются длинные корабельные тросы, как срываются с лебедок оставшиеся катера. Сенька видел, как катаются по палубе бывшие люди, как стихия лупит их о стены, как ветер сбивает с ног живых мертвецов. Видел он, как они подымаются на колени, встают на ноги и опять падают.

Барсук тоже осунулся и похудел, сырость донимала и его. Кот часами спал, прижимаясь к Сенькиным непослушным волосам и давая немного тепла человеку.

Человек же бредил в огне простуды.

Сначала бил жар, потом бросало в холод. На четвертую ночь он уснул. В глубоком сне он видел прошлый мир с целыми городами и счастливыми лицами. Он видел Эллу Георгиевну, с улыбкой выпускавшую в большой мир очередную партию детей.

Он летал над зелеными лугами провинции и бегал босыми ногами по сухим цветам. Катался на велосипеде с просиженным сидением и тарахтящим багажником по пыльным полевым дорогам, сопровождаемый сворой сельских собак. Это были воспоминания из детства до детдома. Хорошего, довольного детства.

Так прошло еще два или три дня, а потом болезнь ушла.

Когда Сенька открыл глаза, то увидел Барсука, сидящего у него на груди. Кот облизывал лапы и умывался. А за пушистой мордой синело ослепительно голубое небо без единой тучки.

Парень потянулся, почувствовал слабость, но жара не было. Болезнь отступила. Сенька поднялся, взял кота на руки и вышел в камбуз, который был освещен яркими лучами солнца.

– Хочу есть, – обратился он к коту.

Барсук тоже хотел есть, поэтому призывно заурчал.

Покопавшись в ящиках, Сенька извлек из их недр несколько банок консервированной ветчины и банку маслин. Расщедрившись, он даже отдал одну целую банку коту, который умял ее за минуту.

Сам же Сенька вскрыл маслины и удивился их размеру, большие, выглядят вкусно. Ветчина же источала просто божественный запах.

После трапезы он по лестнице поднялся на верхнюю площадку и с высоты осмотрел лайнер.

Несколько дней шторма заметно потрепали обстановку корабля, лужи блестели тут и там, на палубах валялась ломаная мебель. Но зато дождь смыл все нечистоты. Мертвецы никуда не делись, а вот бурых пятен крови теперь было заметно меньше. Палубы стали чище, пахло свежестью и солью. В некоторых местах даже подымалась легкая паровая дымка от луж.

Уперевшись в перила и дожевывая маслину, Сенька осмотрел горизонт. Ни кораблика, ни паруса, ни дымка. Примерно представляя себе карту Атлантического океана, расположение островов и вспоминая рассказы экскурсионного гида о самых больших течениях, он понимал, что лайнер уносит на север.

«Мы будем следовать по Гвианскому течению, которое восточнее Карибов вливается в Северное Пассатное и далее в течение Гольфстрим», – всплыла фраза молодой девушки-экскурсовода в его голове. Географию Сенька в школе любил, поэтому без труда запоминал сложные названия течений.

«Хорошо это или плохо?» – подумал он, продолжая осматривать палубы, по которым бродили мертвецы.

Плохо. Если корабль унесет на север, то он попадет в северные воды Атлантики. А как мы знаем, север Атлантического океана печально известен своими айсбергами. Да и холодно там, выжить на лайнере не получится. Вероятен и второй вариант – корабль прибьет к берегам восточного побережья Северной Америки, в районе Филадельфии, Нью-Йорка или севернее – в Канаде. Этот вариант лучше, но там густонаселенные места.

Сенька продолжал думать, наблюдая, как один из зомби – худощавый лысый мужик – гоняется за белой чайкой, которая словно издевается над ним. Птица подпускала мертвеца к себе на расстояние пары метров и тут же перепархивала чуть дальше, а глупое существо тянуло свои ободранные руки и никак не могло поймать пернатого попрыгунчика.

Погрузившись в раздумья, Сенька понял, что умирать не хочет, и решил задуматься о своем самоспасении.

«Человек решает, а бог располагает», или как-то так. Не то чтобы он верил в удачную развязку, но подготовить план стоило.

Еду можно растягивать, вода есть, из оружия – топорик. Вокруг камбуза, кстати, осталось бродить всего двое мертвецов – мистер Риччи и второй, с обглоданной шеей. Третий вывалился за перила на нижнюю палубу при шторме и сломал позвоночник. Сенька так думал, потому что зомби лежал в неестественной позе, беззвучно разевал рот и шевелил только руками, ноги не двигались.

«Проблемой меньше, – думал парень. – Теоретически я смогу избавиться от двух оставшихся тварей, тогда пространство вокруг камбуза освободится. Что потом? Потом капец – можно поднять еще один люк, там лестница и там сотни мертвецов».

Ок. «Не гони коней», – как говорил дед Васька, смурной детдомовский уборщик. Сначала надо разобраться с мистером Риччи и его другом. Они шатаются хаотично вдоль поручней, иногда прилипают к стеклам кухни и похотливо смотрят на Сеньку. Они не спят. Их можно убить, повредив мозг, – этот вывод Сенька сделал, вспоминая первые дни подъема зомби на лайнере, тогда некоторые матросы вполне успешно убивали тварей, пробивая баграми головы. Пока сами такими не стали или не сгорели в огне горячки.

«Хорошо, я дождусь, когда один из мертвецов подойдет к поручням напротив двери и будет стоять спиной к ней. Тихо отворю дверь и ударю топориком по голове. Потом отскачу обратно в безопасное помещение. Нужно дождаться, чтобы подошел именно второй мертвец, мистер Риччи толстый – не успеет добежать. Этот же более резвый, может прыгнуть, если увидит добычу, – его кончать первым».

Сенька почесал свои немытые вихры и решил долго не думать, а сразу приступить к исполнению плана. Весь день он простоял у двери, даже махал сквозь стекло мертвецу, но тот упорно не хотел подходить.

Тогда он решил не торопить события и перестал маячить возле двери. Целых двое суток мертвец не подходил к нужному месту, как назло. Сенька весь извелся, теперь, когда в голове постепенно формировался план спасения, он хотел действовать. Корабль дрейфовал медленно, но верно, и парень понимал, что суша может появиться в любой момент. А ему еще надо было убрать двоих мертвецов и придумать, как покинуть лайнер в случае непредвиденной швартовки.

На третий день мертвец таки подошел к двери, но не повернулся спиной, а, как назло, глазел через стекло прямо на кухню, где Сенька с Барсуком доедали банку сардин. Чтобы не привлекать внимания, Сенька подхватил кота под мохнатое брюхо, взял консерву и закрылся в подсобке, оставив небольшую щель для наблюдения.

Еще через некоторое время мертвец, наконец-таки, повернулся спиной к двери и уставился в сторону горизонта. Сенька решил действовать.

Решить-то он решил, а вот действовать было страшно. Людей он до этого не убивал (в смысле зомби не убивал). Да и живых людей тоже, даже не дрался особо в интернате. По плану все выходило просто – дверь открыл, топориком махнул, дверь закрыл. На деле ударить топором в затылок мертвеца, который мог еще и обернуться на звук открываемой двери, оказалось тяжело. Морально тяжело.

Сенька беззвучно отворил дверь да так и замер с топориком в руке. Мертвец стоял спиной к нему, а на затылке сквозь слипшиеся редкие волосенки просвечивала лысина. «Как у деда Васьки», – мелькнула мысль у парня. Он сжал тонкими пальцами рукоятку разделочного топорика, поднял руку, примерился и… не ударил. Так и застыл с поднятой рукой. Мертвец стоял спиной и не двигался, наверное, вглядывался в своих собратьев на нижней палубе.

Сенька опустил руку, притворил дверь и тихо провернул замок.

– Зассал? – презрительно прошептал он, обращаясь к себе.

«Не можешь грохнуть одного? А как же остальные? Теперь весь мир такой, убивать придется часто!»

Сенька простоял так несколько секунд и решался, подбадривая себя словами «лопух» и «девка».

Решился, уговорив себя с третьего раза и пообещав себе любимому сегодня вскрыть последнюю банку ананасов.

Теперь план действий он составил по-другому – действовать нужно резко, не рассматривать спину мертвеца, а открыть дверь и сразу же ударить.

Поплевал на руки, вдохнул поглубже, вцепился в рукоятку своего орудия убийства. «Давай, Раскольников, давай» – окончательно подбодрил себя парень и толкнул от себя дверь.

Дверь отворилась быстро, и Сенька поздно понял, что мертвец стоит уже не спиной, а лицом к нему. Пробовать закрыться было бессмысленно. Зомби, видно, тоже не ожидал, что дверь распахнется, и на секунду замешкался. Сенька же от страха махнул топориком, но вместо того чтобы рассечь лобную кость мертвеца, металл просто содрал кусок кожи, а сам парень по инерции чуть не упал, больно пропечатавшись костяшками пальцев о косяк.

– Ай, мама! – взвизгнул Сенька, глядя, как мертвец пытается сграбастать его своими мерзкими руками.

Парень отскочил назад в камбуз и уперся спиной в один из столов, понимая, что бегать по всей кухне от мертвеца бессмысленно. Под ногами метался кот, наверно, думая, что его хозяин идиот.

Спасло Сеньку маленькое чудо. Мертвец, рванувшись внутрь камбуза, зацепился за высокий корабельный порог и, с грохотом опрокинув рукой тарелки, растянулся прямо перед Сенькой.

«Последний шанс», – подумал Сенька и обрушил топорик на затылок зомби.

– Есть! – вскрикнул он, поняв, что тварь больше не опасна.

Он быстро оббежал тело, схватил его за тощие щиколотки и выволок на палубу, опасливо оглядываясь по сторонам в поисках грузной фигуры корабельного шеф-повара.

Но опасения были напрасны, мистер Риччи так и не пришел на помощь своему товарищу. Бродил где-то в другой стороне.

Оставшуюся часть дня Сенька отмывал пол (благо бытовой химии был целый ящик) и размышлял, как избавиться от мистера Риччи. Ничего лучше, чем повторить свой план, он не придумал, но теперь строго-настрого запретил себе открывать дверь, десять раз не удостоверившись, что мертвец действительно стоит спиной.

Вечером он вспомнил, что топорик так и остался торчать в затылке у зомби. Правда, воодушевленный первой победой, решил, что это не критично, завтра заберет.

Уснул Сенька спокойно, вопреки своим же ожиданиям. Барсук мирно урчал, пригревшись у парня в ногах. Лайнер покачивался на волнах, двигаясь навстречу бескрайней океанской глади.




Глава 6




Нижний Бестях – Якутск.

61.947021239136205, 129.89079198152706

19 января


– Как аргонавты в старину, родной покинув дом, поплыли в дальнюю страну за золотым руном… – напевал под нос Суворов, забинтованными руками осторожно подкидывая поленья в камин.

– Рановато песенку поешь, – Вельде хотел хлопнуть друга по колену, но вовремя вспомнил, что под камуфляжными штанами у Сани тоже бинты, и убрал руку.

– А? – Суворов недоуменно посмотрел на Дэна.

– Говорю, еще не время для этой песни, мы же не на Аляске еще.

– Что ты несешь, Вельде? – Милана недовольно посмотрела на Дэна и заботливо передала Суворову кружку с глинтвейном.

– Это же песенка из книжки Джека Лондона, они там золото добывали на Аляске. Вот я и говорю – рано, мы еще не на Аляске.

– Угу, – протянул Суворов и приложился к кружке, стараясь не пролить горячую жидкость на присохшие бинты.

– Я в детстве Джека Лондона любил, – продолжал Вельде. – Мечтал, как его герои, покорять север, есть медвежатину…

– Скоро тебе представится такая возможность, – произнес Искандер и тоже подошел к камину.

Небольшую комнатку отеля с деревянными стенами и головой оленя над камином пропитывали запахи хвои и глинтвейна. На диване мирно дремал Джанаев, посапывая в бороду. На столе стояли тарелки с солеными огурчиками, грибочками, моченой брусникой, маринованным луком и разваренной картошкой. Инга с Дариной весь вечер обыскивали отель и нашли-таки северные запасы.

Вельде схватил одну из картофелин, но обжегся и выпустил ее прямо в миску с квашеной капустой, вызвав недовольный комментарий Дарины:

– Дэн, лучше бы помог! Повар тоже мне называется!

– Пардоньте, бонита! Поваром я был в Италии, и не просто поваром – а одновременно шеф-поваром, владельцем ресторана и поставщиком лучших вин! А вы мне тут за картоху вареную выговариваете! – попробовал парировать Вельде, одновременно доставая картошку из капусты.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68362582) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.