Книга - Дверь

Дверь
Таша Янсу


После ссоры с сестрой Юля переезжает к своему парню Михе, который получает предупреждение о ее странностях. Поначалу он думает, что это шутка, но позже выясняется, что Юля и впрямь ходит во сне и рисует на стенах двери по ночам. Пытаясь разобраться с этим, Миха случайно подталкивает ее на опрометчивый шаг, который приводит к тому, что за ней начинает охотиться нечто…





Таша Янсу

Дверь





ГЛАВА 1


– Ну и что это за шуточки? – мягким укоризненным голосом спросила Дарья Сергеевна и изящным жестом, отогнув мизинец, подняла чашку чая. Сделала маленький глоток. Закинула ногу на другую; по старому полу с неприятным скрипом скользнули высокие тонкие каблуки, которые она не сподобилась снять.

Дарья Сергеевна была в деловом костюме, идеально подогнанном к точеной фигурке. Золотые очки и строгая прическа завершали ее образ, и Миха в старых джинсах, мятой футболке растрепанными волосами и босыми ногами чувствовал себя неряшливым оборванцем.

Не так он представлял себе долгожданное знакомство со старшей сестрой своей девушки.

– Думаешь, это нормально, заявиться к человеку со своими вещами, ни о чем не предупредив? – продолжала Дарья Сергеевна.

– Да все нормально, – вставил Миха, нервно улыбаясь.

Юлька сидела, мрачно насупившись.

– Я останусь здесь, – твердо сказала она.

Этими же словами она ошарашила Миху, заявившись к нему домой с большим клетчатым чемоданом на колесиках чуть меньше двух часов назад.

Частный дом этот достался от деда. Находился он в Архиемерке – старинном районе Каргита, который всегда наводил на Миху какой-то необъяснимой жути. Добираться до универа в центре города Михе, конечно, было далековато, но, пожив первый год в общаге, он решил, что лучше потратит лишний час на дорогу, но зато сможет нормально готовиться к учебе – с бюджетников всегда спрашивали больше.

К тому же в Архиемерке жила Юленька Дворцова, так что ехать им было в одно сторону.

Тоненькая и стройная как березка, умная, красивая и с чувством юмора. С зелеными глазами и длинными волосами, спадающими по спине волной каштанового шелка… Миха влип с первого взгляда, а когда решился, заикаясь, познакомиться с ней, окончательно пропал. Они будто были знакомы всю жизнь, договаривали друг за друга слова, чувствовали настроение друг друга, и с каждым днем влюблялись все больше – да, Юльке он тоже с первого взгляда приглянулся. Миха знал уже, что она – та самая, единственная, и это знание кружило голову. Это был лишь вопрос времени – когда они окончательно сойдутся, и перед этим, Миха знал, предстоит серьезный разговор со старшей сестрой Юльки.

Вот только та явилась без предупреждения (как и Юлька – но то дело особое), с порога представилась Дарьей Сергеевной вошла в дом, подвинув острым плечом, и кидала короткие брезгливые взгляды по сторонам. Будь у Михи больше времени подготовиться, он бы уж конечно убрал детали разобранных системных блоков, из которых хотел спаять один рабочий, по коробкам, спрятал валяющуюся повсюду одежду и прибрался на кухне, но поздно пить боржоми, как говорится – первое впечатление было бесповоротно испорчено.

– Мы уже давно хотели съехаться, – продолжала Юля, сжимая руку Михи под столом.

Миха постарался ничем не выдавать своего удивления – обычно Юлька от таких разговоров отмахивалась или переводила все в шутку, а сейчас вон как заговорила.

Не то чтобы он против, конечно, наконец-то жить вместе с любимой девушкой…

– Ты ведешь себя как ребенок, – укоризненно сказала Дарья Сергеевна.

Она была само спокойствие, в то время как Юля побелела от злости, а глаза наполнились слезами.

– Я уже взрослая и сама отвечаю за свои решения, – отчеканила она будто заранее приготовленную речь.

– Отвечают, как всегда, другие, – сардонически рассмеявшись, сказала Дарья Сергеевна, посмотрев на Миху. – Михаил, я хотела бы поговорить с тобой наедине. Юля, не оставишь нас?

Юля язвительно приподняла бровь. Дарья Сергеевна невозмутимо взглянула на миниатюрные золотые часики на запястье.

– Сходи в магазин, купи чего-нибудь к чаю – видишь же, у твоего кавалера ничего толком нет.

При этих словах Миха невольно вспыхнул. Конечно, куда такой разряженной фифочке до простых обывателей вроде него, перебивающихся макаронами с сосиской да гречкой?

– Тебе придется заниматься хозяйством самой, – весело продолжала Дарья Сергеевна. – Мыть полы, убираться, готовить… не думай, что я буду оплачивать все это из своего кармана. Ну как, еще хочешь остаться здесь?

Юля демонстративно поцеловала Миху, взяла телефон и сумочку и ушла.

Дарья Сергеевна обратила холодные глаза на Миху.

– Еще чаю? – церемонно спросил он, стараясь незаметно вытереть взмокшие ладони о спортивные штаны.

– Скажу прямо, – проигнорировав, начала Дарья Сергеевна, упираясь локтями о стол. Отчего-то Миха ощутил себя на приеме у директора в школе после хулиганской выходки. – Ничего против тебя лично я не имею, но ты не знаешь, во что ввязываешься.

Миха пожал плечом и отзеркалил ее позу. Вопросительно посмотрел, готовый принять вызов. Дарья Сергеевна вздохнула, поморщилась, помассировала виски.

– Мы с ней немного повздорили, вот она и решила показать характер, сам же видишь. Несколько дней подуется, потом остынет и домой захочет. В этой глупой затее нет смысла, лишь пустая трата времени. Зря ты ей потакаешь.

Миха снова пожал плечом, но не стал уточнять, что у них все серьезно, уже четыре года как.

Дарья Сергеевна побарабанила пальцами по столешнице.

– Послушай, это действительно серьезно. Ты кое-чего не знаешь и, боюсь, навредишь моей сестре.

– Если вы про ее болезнь, то я в курсе, – кивнул Миха.

Юля не посещала вечеринки и не пила ничего содержащего алкоголь. В детстве у нее была эпилепсия, потому с распорядком дня было все строго, а по пятницам она обязательно должна была находиться дома и принимать свои лекарства.

«Поддерживающая терапия, – пожимая плечами, объяснила Юля. – Чтобы рецидива не было».

– Видишь ли, у нее есть одна привычка, – задумчиво сказала Дарья Сергеевна. – Рисовать по ночам.

– Юля рисует? – удивился Миха, немного задетый таким пробелом в знаниях. – Не знал.

– Она сама об этом не знает, – успокаивающим тоном сказала Дарья Сергеевна, но от того именно, что она сказала, Миха напротив встревожился. – Это началось после смерти родителей. Психотерапевт полагает, что это влияние перенесенного шока – у нее начался сомнамбулизм или… не знаю, как это корректней называть, – Дарья Сергеевна скривилась. – Каждую пятницу Юля встает с кровати в два ночи и рисует на стенах до трех. А после возвращается в постель и на утро не помнит ничего. Потому так важно, чтобы в пятницу она была дома.

– Вы ведь шутите, – нервно усмехнувшись, сказал Миха.

– Боюсь, что нет. И тебе тоже скоро станет совсем не до смеха. – Дарья Сергеевна задумчиво потрогала пустую чашку кончиком длинного блестящего ногтя. – Сделаем вот как: я плачу тебе триста тысяч, и ты оставляешь мою сестру в покое.

Миха недоверчиво уставился на нее, но Дарья Сергеевна была серьезной.

– Пятьсот тысяч, – не дождавшись ответа, предложила она и брезгливо оглядела кухоньку. Остановила взгляд на самом Михе, который медленно встал. – Я знаю, что твоя семья небогата, и что твоей стипендии и подработки едва хватает на тебя одного. Я не собираюсь поощрять глупую выходку Юли и давать ей больше денег на карманные расходы. С ней у тебя будут проблемы, и эта проблема – меньшая из всех. Ты умный парень и прекрасно все понимаешь.

Закончив, она откинулась о спинку стула, и хотя Миха стоял, она все равно умудрялась смотреть на него сверху вниз.

Миха, правда, хотел произвести хорошее впечатление на единственную близкую родственницу своей девушки. Но ему не дали ни шанса, за ним, оказывается, следили, а теперь и вовсе перешли все мыслимые границы.

– Да, – отозвался он. – Понимаю. Кажется, вы слишком здесь задержались. Вам пора.

Дарья Сергеевна недоверчиво сощурилась.

– Кажется, я начинаю догадываться, что она в тебе нашла, – саркастично сказала она. – Оба упрямые и не хотите никого слушать.

Она достала из острой лакированной сумочки небольшую позолоченную карточку и подняла на него серьезные глаза.

– Вот мой номер. Позвони, когда это случится.

Миха сухо кивнул. Он хотел взять визитку и демонстративно порвать на клочки перед ее носом, но это была сестра Юли, потому он сдержался, лишь стоял неподвижно, скрестив руки. Дарья Сергеевна оставила карточку на столе возле чашки. Рассеянно потерла узкие ладони с длинными тонкими пальцами.

– И лучше не спрашивай Юлю об этом и не буди ее, когда она встанет и пойдет рисовать. Не останавливай. Последствия могут быть непредсказуемыми.

Миха коротко кивнул.

Дарья Сергеевна зашагала к двери. Задержалась на пороге и, не оборачиваясь, тихо попросила:

– Подумай еще раз над моим предложением и постарайся убедить ее вернуться домой.

Миха ничего не ответил.

Он проводил взглядом отъехавшее от дома такси. Послонялся по комнате, присел возле разобранных системников и начал их собирать, а то неровен час еще кого-нибудь нелегкая сюда принесет.

Вот же чокнутая дамочка. Не могла придумать что-нибудь более правдоподобное? Ходит по ночам да рисует на стене? Что за чушь? Конечно, Юлька говорила, что ее сестра помешана на контроле, но не до такой же степени!

Вскоре Юля вернулась из магазина с пакетом, полным продуктов. Она заметно оживилась, обнаружив, что сестра уже уехала. Разложив продукты по полкам холодильника, она подошла к Михе и виновато посмотрела на него.

– Иди сюда, – подозвал он, и когда она улыбнулась и доверчиво прильнула к нему, обнял и нежно поцеловал.

Уютно устроившись в его объятиях, Юля потребовала объяснений:

– Что она тебе сказала?

Миха усмехнулся и честно признался:

– Всякую чушь.

– Она контролирует мою жизнь с тех пор, как погибли родители.

– Твоя сестра заботится о тебе, – возразил Миха, – с тех пор, как это случилось. Цени.

– Я ценю, – пробубнила Юля, – но она перегибает палку. Надеюсь, она не пыталась тебя купить? – с подозрением спросила она, и Миха как всегда не смог ей соврать – из него вообще был никудышный лгун, а уж пристальный взгляд Юли всегда мог разоблачить его за секунду. – За сколько? Сто тысяч? Двести?

Миха укоризненно покачал головой и попенял:

– Так вот как высоко ты меня оцениваешь?

– Скажи, сколько, мне нужно знать, как перебить цену. Скоро мне будет двадцать один, и своей частью акций, доставшихся в наследство, я смогу распоряжаться сама, а до этого тебе придется меня потерпеть.

Миха закатил глаза.

– Вы точно родные сестры – обе измеряете любовь в деньгах.

Юльке хватило совести покраснеть.

– Прости. – Она потерлась носом о его щеку и принялась покрывать лицо поцелуями. – Прости, прости, прости. И что так заявилась без предупреждения – тоже прости. Просто мы с ней поссорились, и я так разозлилась и подумала, что если сейчас ничего не сделаю, так и останусь с ней жить в одном доме навсегда.

Миха успокаивающе провел рукой по ее гибкой спине. Ласки становились все более откровенными, через минуту приход властной сестры был позабыт, как и ее странные слова.

Они рухнули на кровать, долго и чувственно занимались сексом, и Миха думал, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди от счастья.

После разрядки он долго обнимал ее. Они прижались расслабленными губами друг к другу. Просто так, чтобы в лишний раз убедиться, что они, наконец, действительно вместе – в оторванном от мира островке спокойствия.

В идиллии безмятежной любви наступила роковая пятничная ночь, о которой предупреждала Дарья Сергеевна. К этому времени Миха об этом начисто забыл.

***

Летние каникулы были в самом разгаре. До учебы в универе еще четыре недели, на работе в магазине стройматериалов Миха в честь их с Юлькой воссоединения взял отпуск за свой счет. Пятница прошла ярко и увлеченно и закончилась горячим сексом. Юля счастливо и благодарно целовала его, а Миха отчаянно смотрел, смотрел на нее, словно завороженный. На то, как эмоции проносятся по красивому лицу, как ярко блестят смешливые глаза. Ему хотелось впитать ее в себя, пролезть ей под кожу, смешаться с ее мыслями, хотелось слиться с ней воедино и никогда не разъединяться. Просто удивительно было, что возможно испытывать такие сильные чувства. Во время секса (романтичный в душе Миха всегда называл это «занятием любовью») казалось, это не закончится никогда, он и не хотел, чтобы заканчивалось. Если бы ему предложили, он с готовностью согласился бы навсегда застыть в этом моменте, но, увы, никто всемогущий его не спрашивал – и равнодушное время шло вперед, капля по капле, отмеренное легкими шагами стрелок часов.

Миха дремал на волне расслабления, сытый, удовлетворенный. А потом взыграли естественные потребности, и он неохотно заворочался, приходя в себя. Не глядя, поискал рукой Юльку, но наткнулся лишь на остывшую подушку. Открыл глаза.

Юли в постели не было.

Ничего не понимая с полусна, Миха проморгался, на секунду допустив мысль, что Юля на самом деле не переехала к нему, что это был лишь сон. Но тело приятно ломило от недавнего оргазма, а опухшие от жадных укусов-поцелуев губы все еще немного ныли.

Он нащупал пол ногами и поковылял к туалету, решив разбираться с проблемами по мере их поступления. Юля наверняка либо тоже в туалете, либо принимает душ (но тогда почему узкая полоска света из-под двери ванной не освещает коридор?), или же сидит на кухне, пьет горячий чай маленькими глоточками? В полной темноте и одиночестве, да.

Миха лениво прислушался к журчанию в унитазе, стряхнул капельки мочи, как вдруг до его слуха донеслось странное поскрипывание, потом звук, будто что-то упало. Покрываясь мурашками, Миха окончательно проснулся, поспешно включил свет и огляделся, все больше паникуя.

– Юля? – неуверенно позвал он.

Юля не отзывалась. Непонятный звук усилился. Миха поспешил в его сторону. Подкрался к двери пустовавшей комнаты, в которой намеревался сделать ремонт, и замер.

В полутьме вырисовывались неясные очертания чужого присутствия. Обдало странным холодом. Волосы на ногах встопорщились. Гусиная кожа цепко обхватила тело.

– Юля?..

Юля двигалась резко и отрывисто. Стояла у стены и… и рисовала огромную дверь.




ГЛАВА 2


Миха словно в трансе нащупал выключатель. Щелкнул тумблер, и он сощурился от яркого света трех стоваттных ламп. Ужаснулся. Нарисованные двери были повсюду.

Неровные прямоугольники – большие, в рост, маленькие калиточки; небрежные круги с характерным отверстием для ключа посередине; полукружия арок с острыми пиками по внешнему ободу… Под окном аккуратно расставлены пять баночек с красками, еще одну Юлька держала в руках. Эти краски Миха знал – были в ассортименте магазина, где он работал. Быстросохнущие, без запаха.

Юля быстрыми легкими штрихами рисовала какие-то закорючки вокруг последней двери – большой, сделанной черной краской поверх старых цветастых обоев.

Как долго она тут? Что она делает?

– Юля! – Миха кинулся к ней. – Ты что, блин, делаешь?!

Девушка повернулась к нему. Глаза ее были закрыты, но двигалась она уверенно. Мягко обошла Миху – словно сквозняком мимо плеча скользнула, – поставила какой-то иероглиф на небольшую дверь, нарисованную синей краской. Быстро, небрежно, словно не она – та самая скрупулезная и аккуратная Юленька Дворцова, которую Миха прекрасно знал. Со скрежетом возвестили о двух ночи старые часы со сломанной кукушкой в углу комнаты, где помимо них было еще полно старья, которое Миха намеревался чутка подлатать да музею предложить. Юля замерла, вытянулась стрункой. Миха тоже замер. Он больно кусал язык, вспотев от переживаний, – вспомнил предупреждения Дарьи Сергеевны, ее слова.

Юлю нельзя будить – вцепился он в эту мысль и заставил себя стоять на месте, хотя сердце гремело внутри, сжимаясь и призывая к действиям.

Это ненормально! Вставать посреди ночи и с закрытыми глазами что-то рисовать! Что за чертовщина?! И что теперь с комнатой делать?!

Как отреагирует Юля, когда увидит утром это безобразие? Ведь Дарья Сергеевна сказала, что она ничего не знает.

Юля стояла с полубезумной улыбкой на губах. Спустя какое-то время (Михе казалось, что прошло часов десять, и он поседел на все волосы) она уронила кисточку. Качнулась вперед, словно от невидимого толчка в спину. Медленно повернулась к Михе, к выходу, зашагала к нему. Снова прошла мимо Михи, не замечая, не видя, пребывая в каком-то своем мире, и так страшно ему не было никогда до этой ночи.

Она двигалась спокойно и естественно, словно так и должно быть, и единственный чокнутый здесь – это перепуганный насмерть Миха.

Миха выдохнул, последовал за ней. Юля забралась в постель, накрылась одеялом и вскоре привычно засопела во сне.

Миха заморгал, почти готовый поверить, что все увиденное сейчас ему просто приснилось.

Он нерешительно направился назад, в ту комнату. Нарисованные двери остались на своих местах.

Так, ладно. Похоже, все действительно взаправду.

Миха запустил холодные пальцы в шевелюру, с силой дернул себя за волосы, собираясь с мыслями. Поспешил на кухню. Достал трясущейся рукой из выдвижного ящика под старым кухонным столом визитку Дарьи Андреевны. То и дело промахиваясь мимо нужных цифр, набрал ее номер и два гудка спустя услышал спокойный голос:

– Алло?

– Простите за поздний звонок, вы сказали позвонить вам, если…

– Михаил?

– Да, да, это я. Простите, я вам не поверил. – Миха немного истерично рассмеялся и вперил безумный взгляд в настенные часы. – Вы были правы, что… – Он с трудом сглотнул. – Что мне делать?

– Успокойся. Она будет спать мертвецким сном следующие несколько часов. Я заказала тебе такси. Приезжай ко мне, обсудим случившееся.

Она сбросила вызов. Через несколько секунд Миха услышал звук подъезжающей машины. Похоже, Дарья Сергеевна предугадала его реакцию и с филигранной точностью рассчитала время. От этого мороз пробежал по коже. Миха быстро оделся, взял ключи и телефон, запер тщательно дверь и с громко колотящимся сердцем, то и дело тревожно оглядываясь, поспешил к машине.

***

В ночной тишине, не стесненной плотным автомобильным трафиком серая тойота неслась сверхзвуковым самолетом. Так, по крайней мере, казалось Михе. Он моргнуть не успел, как они уже припарковались у частокола железных ворот, за которыми высился двухэтажный дом.

Сестры Дворцовы жили на другом конце Архиемерки, там, где располагались коттеджи. Дом их был построен сто лет назад, если не больше. Эдакая фамильная ценность. Миха внутри никогда не был – Юля предпочитала встречаться где-нибудь в центре или у него. Сейчас, ночью, старинный дом, освещенный люминесцентными лампами, выглядел крипово – огромные темные окна напоминали впечатленному от жути последнего часа Михе раззявленные черные рты; архитектурные украшения на фасаде корчились затейливо вспученными червями; в искусно обкорнанных кустарниках по периметру двора мерещились застывшие в засаде дикие звери.

Дарья Сергеевна встретила Миху в деловом костюме, будто бы и вовсе не ложилась спать. В просторной гостиной был настоящий зажженный камин, перед которым стояли два огромных кожаных кресла и между ними низенький столик, заставленный вином и закусками. Игнорируя скомканное приветствие Михи, женщина бросила:

– Идем.

Из гостиной они вышли к лестнице, ведущей на второй этаж. Рядом находилась неприметная дверь. Дарья Сергеевна нажала на небольшой выступающий ромб – один из многих на цветной панели двери, сливающейся с узором стен.

– Я никогда не запираю эту дверь, – начала она. – Это рискованно, конечно, – два года назад Юля заметила ее и вошла, а после того, как увидела свои рисунки, потеряла сознание. Когда очнулась, ничего не помнила. Или притворялась, что ничего не помнит. Даже я порой не знаю, что творится в ее голове.

Миха вошел первым. Раздался щелчок, включился свет. Миха испуганно ахнул и замер – все стены были беспорядочно разрисованы, левая высыхала от слоя шпаклевки.

– Замазываю уже «использованные», – пояснила Дарья Сергеевна и указала на перечеркнутую размашистым крестом дверь. На соседней же был нарисован массивный замок, от которого с двух сторон отходили закорючки, соединенные между собой на манер цепи. – Одни еще не закончены, другие повторяются, но всегда без какой-то детали. Она словно готовит запас, чтобы потом быстрей закончить.

– Закончить?

– Повесить замок, – кивнула Дарья Сергеевна. – Либо зачеркнуть. Похоже, зависит от ее настроения. Я всегда на всякий случай жду, пока она сама не перечеркнет рисунок, чтобы замазать стену.

– Но зачем?

– Чтобы на потолок не полезла, – невесело усмехнулась Дарья Сергеевна.

Миха задрал голову и ощутил тошноту – на потолке тоже были двери. Как и на полу. От этой сюрреалистической обстановки – многочисленных нарисованных дверей, одинокой табуретки, ящика с красками и кисточками и ведра со шпаклевкой вдоль стены – закружилась голова.

– И она каждую пятницу… так?

– Да. Теперь-то ты понимаешь, почему я так настаивала?

Ошарашенный Миха кивнул.

– Речь придумай, – продолжала Дарья Сергеевна, – обидится, конечно, но так будет лучше для всех, в первую очередь для нее.

– О чем это вы?

– О вашем разрыве, – терпеливо пояснила Дарья Сергеевна.

Миха недобро сощурился.

– Думаете, теперь я брошу ее?

Растерянный взгляд женщины был ему ответом.

Миха устало вздохнул.

– Вы обе чокнутые, – сказал он тоном очевидности, как если бы сказал «на улице ночь». – Конечно, хотелось бы знать подробней об этой ее болезни, – он потер слипающиеся глаза, – почему она не в курсе и что можно сделать. Не может быть, чтобы не было лекарства или…

– Единственный, кто здесь чокнутый, это ты, – с непонятными интонациями перебила Дарья Сергеевна. – Еще не поздно передумать. Оно тебе надо?

Миха скрестил руки.

– Сказал же – я не брошу Юльку из-за такого пустяка. Подумаешь, у всех есть странности, поверьте, это не худшая, – он невесело усмехнулся, вспомнив бабушку, которая на старости лет бегала голышом по улице и никого не узнавала. В сравнении с этим произошедшее с Юлей и впрямь не казалось чем-то ужасным. – Я справлюсь, блин, вы только расскажите обо всем подробней.

Дарья Сергеевна с минуту сверлила его испытующим взглядом.

– Ладно. Если ты так уверен, мы попробуем. В конце концов, не будет же она вечно жить со мной? У меня своя личная жизнь, а из-за нее… – Дарья Сергеевна резко себя оборвала, будто сказала лишнее, и слегка покраснела. Прочистив горло, добавила: – Сейчас езжай к себе. Я приготовлю все материалы, которые у меня есть, и сообщу, когда появится время для встречи.

Миха довольно кивнул.

***

Вернувшись домой, Миха испытал сюрреалистичное чувство нереальности происходящего. Юлька безмятежно спала в постели, он сидел на кухне, глотая горячий кофе – а между ними черной пропастью раскинулись прошедшие два часа. А над пропастью – мост, через который предстояло пройти. С виду он казался каменно-безопасным, укрепленным раствором рациональных и логических размышлений.

То, что Юля не знает и не должна знать об этой своей особенности, доставит проблемы – трудновато будет скрыть от нее целую комнату в доме. Придется запереть от греха подальше и придумать какую-нибудь убедительную ложь, чтобы Юле не взбрело в голову туда зайти. По крайней мере, в ближайшее время, пока он не скроет следы ее ночных похождений.

А что потом? Если богатая и влиятельная Дарья Сергеевна за столько лет не нашла способ излечить эту странную болезнь, то что может сделать он?

Об этом Миха решил подумать позже, сначала надо справиться с первоочередным заданием – с комнатой.

«Одно дело за раз», – твердо сказал он себе. Взял ручку и блокнот и принялся думать над вопросами, которые собирался задать Дарье Андреевне при следующей встрече.

Ступая по метафорическому мосту над пропастью, Миха старательно отмахивался от мысли, что это все иллюзия, а мост на самом деле состоит из прогнивших досок лжи и тонких веревок недоверия.

***

– Ты плохо спал, – заметила Юля.

Миха криво улыбнулся в ответ.

Он смог заснуть лишь под утро, и теперь чувствовал себя разбитым, как после похмелья. Юля же выглядела превосходно. Свежая, бодрая, сияющая, она приготовила завтрак – вернее обед, – пока Миха лениво прокатывал в голове ночное происшествие.

– Сиди, я сама, – пресекла Юля его попытку не вставая поставить опустевшую тарелку в раковину. – Ты не заболел?

– Не, я в порядке, – отозвался Миха, тоскливо изучая лицо своей девушки, пытаясь понять, как… как она может вести себя как всегда? Неужели она действительно ничего не помнит? Иногда мысли о собственном сумасшествии нет-нет да и заявлялись к нему, но стоило покоситься на запертую дверь комнаты, стены которой Юля разрисовала этой ночью, как суровая реальность обрушивалась на него обухом топора.

– Хорошо, – с сомнением протянула Юля.

Она помыла посуду, с удовольствием потянулась, выглянула в ясное солнечное окно, а потом обернулась, и улыбка мягко, по-домашнему осветила ее лицо. В мятой футболке Михе, в старых застиранных шортах, взлохмаченная, теплая… Михе вдруг до слез захотелось обнять ее, спрятать собой от всего мира.

– Что с тобой? – улыбка медленно сползла с лица Юльки. Она тревожно нахмурилась.

– Ничего, – поспешно сказал Миха и натянуто улыбнулся. – Правда. Просто не выспался.

Он допивал кофе, в то время как Юля направилась в коридор, а оттуда…

– Какого черта?

В ту роковую комнату.

Миха вскочил, опрокидывая кружку. Остывший кофе расползся блеклым пятном на старом полу и быстро подбирался к босым ногам. Считая это дурным знаком и уже зная, чем все закончится спустя несколько минут, Миха выдавил тонким нервным голосом, прижимая кружку к себе:

– Что?

– Комната заперта.

– Я потерял ключ, – поспешно ответил Миха и поморщился, досадуя на себя.

Спокойно, иначе она заподозрит неладное.

Юля фыркнула. Миха сглотнул. Сделал несколько неуверенных шагов к ней.

– Наверное, валяется где-то под диваном, – попытался он. – Я потом поищу.

– У меня там телефон.

– Что?

– Телефон. Нужно открыть дверь.

– Не думаю, что это хорошая идея… – пробормотал Миха.

Юля, так и эдак пытавшаяся повернуть круглую полированную ручку, непонимающе уставилась на него.

– То есть… ну…

Он в панике смотрел на нее, не зная, что делать, что сказать, как отвлечь.

– Ты уверена, что твой телефон действительно там?

– А где еще?

Юля начинала раздражаться. Плохо дело. Взгляд Михи лихорадочно заметался по сторонам в поисках подсказки-спасения.

– Можешь позвонить со своего, но я уже везде искала и там только не смотрела.

– Слушай, я поищу ключ, а ты пока…

– Посмотри мне в глаза и…

– … можешь съездить к сестре, – сглотнул Миха, послушно уставившись на нее, – проведать ее…

– … перестань изворачиваться. Ты что-то прячешь от меня.

Миху осенило. Пришлось отвести глаза к полу, чтобы скрыть радость, и прикусить язык, чтобы удавить улыбку.

– Да, это…

– Миш. Перестань валять дурака. Мне нужен мой телефон.

– Я тебе достану его, – пообещал Миха. – Если он там, конечно. Но ты права, тебе сейчас в эту комнату нельзя.

Юля недоверчиво хмыкнула.

– Это сюрприз, – пояснил Миха и улыбнулся как можно невиннее.

От облегчения почти дрожали колени. Осталось лишь придумать этот самый сюрприз и стереть все следы дверей.

Но если верить словам Дарьи Сергеевны, Юля будет изрисовывать стены каждую неделю. Повезло еще, что она не догадалась поразвлечься в гостиной, или на кухне, или, упаси боже, в ванной…

Миха впервые на полном серьезе подумал, что, пожалуй, Юле действительно лучше было бы остаться с сестрой – у них дома, по крайней мере, было достаточно пространства для ее художественных маневров без риска спалиться.

– Я не люблю сюрпризы, – напомнила тем временем Юля. – Ты же знаешь.

– Он тебе понравится.

Юля с сомнением посмотрела на него. Расстроенно поджала губы.

– Миш, что случилось? Я же вижу, что ты врешь, ты как проснулся, сам не свой.

Если бы она язвила или злилась, было бы гораздо проще, а с такой Юлькой – уязвимой, обиженной, Миха наотрез отказывался иметь дело. Потому что знал, что проиграет, и даже если даст бой в первом раунде, потом это непременно выйдет боком.

Но из двух зол пришлось выбирать меньшее. Миха не хотел, чтобы Юля теряла сознание или билась в истерике, а потом ее пришлось бы везти в больницу и навещать с пакетами фруктов. Поэтому он осторожно взял ее за руку, открыл рот, чтобы сказать, если не всю правду, то хоть какую-то ее часть, но к собственной неожиданности просто обнял.

Миху трясло от противоречий. Он не знал полной картины происходящего и не хотел рисковать, потому что дело касалось Юльки. Ему бы немного времени во всем разобраться, решение принять, а тут еще Дарья Сергеевна страху нагнала… Миха и не подозревал, как сильно успел накрутить себя, с какой силой появившаяся ответственность давила на плечи.

– Ты заболел, – констатировала Юля, похлопывая его по влажной от пота спине. – У тебя жар.

– Наверное, – тоскливо согласился Миха. – Но в комнату тебе нельзя.

– Соседи залили? Пол провалился?

– Это не…

Миха замер, чувствуя руку Юли в своем кармане, где он спрятал ключ. Юля медленно отстранилась.

– Ключ потерял, говоришь?

Она сердито оттолкнула его. Ключ вошел в замок гладко, словно маслом смазанный. Миху охватило нелепое желание взвалить Юльку на плечо и оттащить подальше. А потом мелькнула едкая мысль-спасение – Юля войдет, хлопнется в обморок, он увезет ее в больницу, а пока она будет там, спокойно приберется в комнате и во всем разберется.

Юля раздраженно распахнула дверь и обомлела.




ГЛАВА 3


Миха двинулся к ней, готовый подхватить, если она упадет.

– Что за чертовщина? – потрясенно прошептала Юля. – Вчера же только ничего не было! Это и есть твой секрет? – Она круто обернулась, изумленная и возмущенная. – Когда ты успел? Да кто рисует поверх обоев? Еще и двери эти странные, шиза какая-то! То же мне сюрприз!

Она большими шагами добралась до своего телефона на журнальном столике и сердито уставилась на черную дверь, испещренную красными символами.

– Ну… эээ… – пытался оправдаться Миха, лихорадочно соображая.

Юля посмотрела на батарею баночек с красками под окном, вымытые кисточки, которые сушились на подоконнике.

«Ну не оставлять же было все неприбранным», – подумал Миха, вспомнив, как оттирал редкие пятнышки красок с пола. Юлька, хоть и была в невменозе, практически не наследила, даже руки остались чистыми.

– Это не ты рисовал, а я, верно? – вдруг спросила Юля.

Переход был слишком резким, чтобы Миха смог отреагировать должным образом.

Юлька обернулась к нему, побелевшая, напуганная. На ресницах задрожали подступающие слезы.

– Это ведь я, да? Чего молчишь? Язык проглотил? Это ведь я рисовала! Почему ты соврал мне? Миха!

– Я… – Миха к ужасу своему понял, что растерял все слова, какие когда-либо знал, и не смог ничего сказать.

– Понятно, – горько проронила Юля. – Ты как Даша. Она тоже постоянно врет мне и что-то скрывает.

– Я все объясню, – наконец, выдавил Миха. – Да, я соврал сейчас, но мне пришлось, ты же ночью, блин, с закрытыми глазами…

– Думаешь, я шизанутая, да?!

– Я ничего такого не говорил! Я сам понимаю ровно столько, сколько и ты!

Может, чуть больше.

Чертова Дарья Сергеевна! Лучше бы вместо того, чтобы уговаривать его бросить Юлю, рассказала подробней о том, что с ней происходит!

«Она ведь с самого начала была уверена, что я кину Юльку, – понял Миха. – Даже не сподобилась к разговору приготовиться, думала, я зассу».

– А я не понимаю ничего! – всплеснула руками Юля. – Ничего! Ерунда какая-то снится, просыпаюсь – и вранье все, каждый раз! Дашка постоянно врала! О больнице врала, про анализы, с психотерапевтом договорилась… А теперь и ты мне все врешь!

Миха сглотнул, медленно подошел к ней ближе, успокаивающе протягивая руку. Неприятно задело, что не знал он ничего из этого – пусть даже крохи того, что знала сама Юля. Но сейчас надо было свою девушку успокоить, а потом уже со всем разбираться. Вместе, да.

– Почему ты никогда не говорила мне об этом? Ты ведь знала, что с тобой что-то не так.

– Что я психопатка, ты имеешь в виду? – сардонически уточнила Юля. – И как ты себе это представляешь? Я и так всю жизнь затворницей живу, прошлый парень, еще в старших классах, бросил, как узнал, а как тебя встретила… Я испугалась, что и ты подумаешь… Подумал же ведь, да?

Миха молчал, вновь не находя слов. Он понятия не имел, что надо в таких ситуациях говорить, чтобы все не испортить.

– Отлично, – разочарованно пробормотала Юля и вышла из комнаты, больше на Миху не взглянув.

– Я ни о чем таком не думал, – бездумно уставившись перед собой, сказал Миха. В груди испуганно колотилось сердце. Все испортилось, Юлька сейчас уйдет, и они никогда не помирятся. Он, правда, не знал, что тут можно сделать, как удержаться на этом качнувшемся от урагана Юлькиных выводов хлипком мосту. – Я понятия не имею, что происходит, но я все равно люблю тебя. Мне плевать, да хоть ванную разукрась, я просто…

Раздался грохот. Миха, не помня себя, бросился в коридор. Юля лежала без сознания. Миха взял ее на руки, быстро пересек гостиную и уложил на диван. Набрал скорую, но, подумав, сбросил и выбрал другой номер, на который звонил ночью. Сжал ледяную руку Юльки своей и, едва раздалось знакомое «Алло?», зачастил:

– Дарья Сергеевна, это Миха, я запер ту комнату, но Юлька все равно туда зашла и все увидела, а потом…

Юля застонала, задвигалась, притихла.

– Что мне делать? – Миха понизил голос. – Она потеряла сознание, что мне…

– Пусть поспит, – раздраженно ответила Дарья Сергеевна. – Придет в себя через шесть часов, может позже. У тебя будет время привести комнату в порядок. Она ничего не вспомнит.

– Вы уверены? Но как – я ее оставлю, а сам буду прибираться в комнате?

– Пользы от того, что ты будешь сидеть рядышком и держать ее за руку, еще меньше.

Миха покраснел, но руку не убрал.

– Вы приедете?

– Нет.

– Но… Да как же так?! Это же ваша родная сестра!

Дарья досадливо вздохнула.

– Слушай, я сейчас занята и не могу с тобой разговаривать. Такое уже случалось и не раз, не драматизируй. Ты, помнится, заявил, что справишься с этим. Что, уже передумал?

– Нет, – процедил Миха, унимая вспыхнувшее раздражение.

– Вот и хорошо.

Обрывистые гудки бездушно вбили точки в их разговоре. Миха посидел еще несколько минут, собираясь с мыслями, потом встрепенулся и взялся за дело.

***

– И часто ты в обморок падаешь, красотка?

Юля заворочалась под мягким пледом, подтягивая ноги под себя. С трудом открыла глаза. За окном, предупредительно задернутым шторой, садилось солнце.

– Выпей, – Миха протянул кружку с кофе, судя по запаху. – Ну и напугала же ты меня.

– Что… – Юля откашлялась. Голос сипел, голова болела, разбитая. – Что случилось?

– Не помнишь?

Юля честно озадачилась, но ничего, кроме ватной темноты, не приходило в голову. Словно отсекло.

– Утро помню. Завтрак. Дальше – ничего.

– Ты искала телефон. Этого тоже не помнишь?

Юля растерянно помотала головой. Поморщилась. Видимо, падая, здорово приложилась головой.

– На самом деле так уже было несколько раз, – призналась она. – Низкий гемоглобин и давление, да и стрессанула из-за переезда к тебе, видимо.

Она осторожно забрала кружку из рук Михи. Тот был странно задумчивый.

– Полежу немного и буду в порядке.

Она мелкими глотками выпила кофе. Без молока, как она любила, без сахара. На корне языка осела жесткая горечь, как бывает поздним утром после сна.

– Врача не вызывал?

– Звонил твоей сестре, – негромко отозвался Миха. Забрал опустевшую кружку, поставил на тумбочку. – Она то же самое сказала. Ты проспала почти весь день.

– Черт…

Юля расстроенно пожевала нижнюю губу.

– Эй, Юльк, – позвал дико посерьезневший Миха. – Я это… короче, если что не так, ты лучше сразу мне рассказывай. Вот все. Я тебя прикрою и не буду осуждать даже за самую лютую дичь.

Юля рассмеялась, потянулась к нему, влажно поцеловала в губы.

Внутри растекалась теплая волна любви и умиления. Ну какой же он невозможно смешной! Накинул на себя важности, верный рыцарь в драной кофтенке и босиком!

Лучший. Другого и не надо.

Как ей повезло с ним встретиться. Самый надежный, по-хорошему упрямый, самый-самый.

Ни к чему грузить его всякой ерундой, и без того за нее перепугался. Юле стало досадно за такие выкрутасы своего организма.

– Даже если думаешь, что это глупая мелочь, – не унимался Миха, пока она покрывала поцелуями его лицо, и нежно придерживал за плечи. – Я хочу знать о тебе все.

– Да поняла я, – перебила Юля, начиная раздражаться.

Ее вдруг немного передернуло, как от озноба, и чтобы избавиться от этого неприятного чувства, она потянула Миху на себя. Миха послушно устроился на ней, коленями все так же на полу. Юля глубоко поцеловала его, лизнула губы напоследок, а затем так же резко оттолкнула.

– А теперь мне нужно встать и привести себя в порядок. Я хочу прогуляться. Составишь компанию?

Обалдевший зацелованный Миха кивнул.

– Конечно, но сначала тебе надо поесть. Я готов носить тебя на руках, но не оттого, что ты опять упала в обморок, знаешь ли.

Бедный Мишка. Должно быть, и впрямь за нее здорово перепугался. Юле стало совестно и в то же время эгоистично тепло. Она соблазнительно облизала губы и провокационно низким голосом спросила:

– Знаешь, я подумала, может ну ее, эту прогулку? Я хотела бы провести экскурсию по более… приятным местам…

Глаза Михи загорелись тем самым опасным заинтересованным огнем, который всегда ее возбуждал.

– Если ты…

– «В состоянии», хочешь сказать? – сощурилась Юля, решительно откидывая плед в сторонку. – О, поверь, я отлично выспалась. Главный вопрос, в состоянии ли ты.

***

Они занимались любовью долго и со вкусом. После Миха быстро заснул, но к Юле сон не торопился. Она высвободилась из медвежьих объятий своего парня и ушла в ванную. Привела себя в порядок, убралась в комнате при свете неполной, но яркой луны, подоткнула Михино одеяло и отправилась на кухню утолить неожиданно сильный голод.

Да, вот так начинается ночной зажор, со смешком подумала Юля, запивая бутерброд с колбасой горячим чаем. Посмотрела на часы. Почти два ночи. Сна ни в одном глазу. Из-за этого чертова обморока весь режим сбился.

Юля решила немного прибраться в соседней комнате, где Мишка сложил хлам, доставшийся от деда вместе с квартирой, – в музей отдать собирался, ничего просто так в мусорку не выкинет.

Мысленно посмеиваясь, Юля толкнула дверь и включила свет. Ужасное чувство «дежа-вуу», как называла его одна подруга, влюбленная в Париж, накрыло плотным покрывалом. В комнате было чисто, пахло клеем, бумагой, краской. На стенах были новые светло-серые обои. Видимо, Миха не знал, чем себя занять, пока Юля весь день дрыхла без задних ног, на работу идти не надо было, вот и взялся, наконец, за ремонт.

Юля пристально всмотрелась в стены. Отчего-то ей стало жутко. Она воровато огляделась, поежилась от неприятного чувства, будто за ней наблюдают, и чуть не подпрыгнула, когда контуженные старые часы без кукушки, стоявшие в углу среди прочего хлама, прохрипели два раза.

Час быка, время глубокой ночи, когда власть переходит к злым духам и смерти.

К чему это она вспомнила восточную мифологию?

По босым ногам мазнули холодные пальцы сквозняка. Окно было приоткрыто.

Чтобы проветрить комнату, конечно, для чего же еще?

Юля не помнила, открыто было оно изначально или нет. Тело вдруг задрожало от озноба, растекающегося с груди, пальцы заледенели. Поднимавшаяся из глубин подсознания тревога пульсировала болью в висках, призывая уйти отсюда, немедленно.

Мало контролируя беспочвенный, казалось бы, страх, Юля, всегда считавшая себя здравомыслящим современным человеком, чуть ли не бегом бросилась к окну – закрыть, отсечь тьму от света комнаты. Пальцы не слушались, когда она дергала задвижку. Окно было старым, трухлявым, она едва не занозила себе пальцы. Сердце колотилось, как мотор в обезумевшем механизме. Юля шаг за шагом пятилась, отступала прочь из этой комнаты. Взгляд метнулся к выключателю. Нажать. Выключить свет. Выключить. Она же не какая-то пятилетка, чтобы бояться темноты. Не оставлять же свет гореть здесь до утра. Она дома, в безопасности, нет никаких причин для страха. Рука, дрожа, потянулась.

Тумблер громко щелкнул, тьма ударила в глаза, а с ней выросли тени-призраки, который немедленно выдумал воспаленный мозг. Юля не выдержала, побежала, едва сдерживая вопль – холодные пальцы сквозняка все цеплялись за голые лодыжки и не отпускали. Паника завладела ею. Она, не сбавляя скорости, нырнула в постель, сдвинув прыжком кровать и чуть не свалив Миху на пол.

– Что?!

Очумевший от неожиданности Миха вскочил, заметался, включил ночник. Юля, ни жива ни мертва от пережитого ужаса, вцепилась в него холодными руками, пряча лицо в его груди.

– Мишка… – хрипела и всхлипывала она. Уткнулась носом в теплое плечо, глубоко и часто дыша.

Когда она немного успокоилась и отпустила его, Миха встал, включил везде свет. Вскоре засвистел недовольный ранним подъемом чайник. Юля чувствовала себя глупо.

Бояться не было повода. Новые обои, приоткрытое для проветривания окно… Что в этом страшного?

Наверняка все потому, что она разругалась с сестрой и сменила место жительства, решила Юля. Перенервничала, гормональный цикл решил пошалить да ретроградный меркурий до кучи насыпал, вот и получите на выходе необоснованную паническую атаку, только и всего.

***

К утру Юлины страхи рассеялись. Она с искренним недоумением вспоминала свой ночной страх и порхала по квартире, собираясь на пробежку в старом парке.

Пока она отсутствовала, Миха позвонил Дарье Сергеевне и отчитался о том, что произошло. Женщина успокоила его, сказав, что все в пределах нормы, и предложила встретиться в следующую пятницу.

– В пятницу? Почему так долго? – возмущенно спросил Миха.

Дарья Сергеевна фыркнула и снисходительным тоном ответила:

– Я в отъезде, вернусь в четверг. К пятнице как раз подготовлю все имеющиеся материалы.

Миха подавил недовольство и вежливо с ней распрощался.

Похоже, Дарья Сергеевна на самом-то деле была рада сплавить кому-то свою сестру.

Вскоре вернулась запыхавшаяся, раскрасневшаяся от бега Юлька, и Миха отложил свои тревоги на потом.

***

День прошел преотлично, ничто не напоминало о случившемся с Юлей припадке, несвойственной ей панике, крадущихся в тени ужасах (которые лишь притаились до наступления сумерек). Солнце приветливо освещало улицы, врывалось пышным снопом в комнату через окна. Юля готовила свое фирменное жаркое и пекла кексы, а Миха лез под руку и мешался, пытаясь чем-нибудь помочь.

Ночь наступила незаметно. Миха был рядом, и все было хорошо. А когда он заснул, а Юле захотелось в туалет, в груди плавно, но уверенно зародились страх и чувство, будто на нее кто-то пристально смотрел.

Но не будить же Миху из-за этого. Юля уже давно не пятилетняя девочка, чтобы пугаться монстров, живущих под кроватью, выползающих из шкафов. Или из окон. К тому же окно в той комнате закрыто, приоткрыто только в этой, а здесь – Миха. Это окончательно убедило Юлю. Но ночник она все же включила. Миха запыхтел, отвернул нос от света и притих. Юля осторожно опустила босые ноги на пол, стараясь не думать, что сейчас ее схватит что-то липкое и волосатое. Глупо. Она же не ребенок. Убеждая себя в этом, Юля бесшумно двинулась к коридору, с трудом преодолевая желание обернуться. Мельком бросила взгляд на часы. В полутьме виднелись цифры и стрелки, остановившиеся у двойки. Самое темное время суток, час быка, час демона…

Юля решительно прервала свои мысли и быстро добралась до благословенной ярким электричеством ванной и уже умывала руки, как в доме раздался отчетливый скрип.

Ей не померещилось, здесь кто-то был. И он поджидал ее прямо за дверью.

Юля знала, что кроме них с Михой в доме никого не было, но это знание не помогало унять все нарастающую панику. Озноб прокатился по лодыжкам, ледяной пот выступил на спине. Юля ощутила, как волосы на затылке медленно шевелятся. Сердце колотилось как в припадке, но она еще держалась. Посмотрела на свое отражение, с минуты на минуту ожидая увидеть призрака, или монстра, или еще что-нибудь за спиной. Моргнула, прищурилась.

Зрение начало подводить ее полгода назад. Юля заметила, что не может различить буквы на ценниках издалека, но не обращала на это особого внимания. Даша носила очки со школы, поэтому мысль о том, что и ей понадобятся костыли для зрения, совсем не печалила. Но сейчас глаза устроили ей мерзкую шутку. На долю секунды Юля поразилась их цвету. Потому и прищурилась, подвинулась ближе к зеркалу, пристально вглядываясь в багрянец на радужке, пульсирующий у зрачка.

Наверное, лопнул сосуд. Но если бы лопнул сосуд, покраснели бы белки, а не радужка, тем более у самого зрачка. Может, повредила глаза, когда упала в обморок?

В зеркале вдруг появилось нечто немыслимое, неподдающееся определению, и в то же мгновение исчезло, а зеркало треснуло. Побежала кривая трещина, пересекая лицо Юли в насмешливом оскале. Словно взрезанные ножом от нее отскочили другие, поменьше.

Юля отшатнулась, попятилась, врезалась в стену, не смея отрывать взгляд от своего отражения. Глаза снова были обычного зеленого цвета. Вот только зеркало… Юля задыхалась. Противный скрип повторился. Свет погас. Юля закричала.




ГЛАВА 4


Миха проснулся от крика в полной темноте. Ночник не работал, как и другие выключатели в доме, но Миха был совершенно спокоен – наверное, он просто исчерпал свой лимит треволнений за прошедшие дни.

К тому же в панике не было никакого смысла – ему с Юлькой еще разбираться. С Юлькой, которая нашлась в углу ванной. Ее кожа была ледяной, зубы стучали, горячие слезы катились по лицу, белевшему как снег под лучом фонарика на телефоне. Миха заставил ее встать и отвел назад в комнату, усадил на кровать.

– Все хорошо, успокойся, просто пробки вышибло, ничего страшного не случилось, – гудел он, добавляя к своему фонарику свет от Юлькиного телефона.

Такое уже случалось прежде, но никогда – ночью безо всякой причины. Впрочем, дом был старый, и Миха привык, что порой он выдавал какие-то фокусы. Все же нужно сделать капитальный ремонт, вот только денег достаточно накопить.

Идею пойти в примыкающий гараж и разобраться с пробками Миха быстро отмел. Оставлять Юльку одну сейчас было не лучшим вариантом, как и брать с собой – мало ли что ей там опять померещится, если даже в комнате не по себе?

– Ты не понимаешь, тут кто-то был, я слышала скрип! – панически шептала Юля.

Она вдруг уставилась в одну точку и всхлипнула. Миха оглянулся, прицелился фонариком в старый шкаф, чья дверца лениво покачивалась на петлях, и едва удержался, чтобы не закатить глаза.

– Это просто сквозняк, – терпеливо сказал он, кивком указывая на приоткрытое окно.

– Но зеркало! – не унималась Юля. – Я смотрела в зеркало, а оно треснуло!

В ее голосе дрожали слезы. Миха подавил вздох и придвинулся ближе к ней, в центр постели. Снаружи, во тьме ночи, в листве старых яблонь шумел ветер. Здесь было тепло, тихо, светло – телефоны, освещали пространство искусственным светом, словно маленькие стражники.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/tasha-yansu/dver-65959805/chitat-onlayn/) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.