Книга - Дикторат. Эффект молнии. Часть 2

Дикторат. Эффект молнии. Часть 2
Галина Викторовна Манукян




«В поисках свободы и разгадок Эдэр и Лисса вместе с друзьями попадают за пределы Аномалии. Там, где, по их мнению, ничего не существовало, раскинулся Новый мир, совершенно непонятный дикарям с высокогорного плато. А свобода оказывается мнимой, потому что есть те, кто всеми силами пытается скрыть, что не существует ни дикарей, ни самой Аномалии. Охота на пришельцев, а главное на Лиссу, девушку с уникальным даром, открыта».





Галина Манукян

Дикторат. Эффект молнии. Часть 2





Глава 1


Похожий на одноглазую стрекозу, юркий летательный аппарат из стекла и металла не сбавлял скорость, пролетая над бескрайней зеленью холмов и долин.

– Сэр, – произнесла машина с такой же интонацией, с какой наложницы спрашивают хозяина, как бы ему хотелось развлечься, – вам сообщение из Центра управления Зоной Аномалии. Центр требует соединить с пилотом, но вы отключили прямую связь.

Гигант Эдэр начал озираться, ему не верилось, что это всего лишь робот – ну, не может робот говорить так томно, с соблазнительной хрипотцой и придыханием!

Но пилот, Иван, скривился и пробормотал себе под нос:

– Б-была халва их м-мат слушать… – Он задумался на секунду, затем кивнул оторопевшим от внезапного полета пассажирам: – Эдэр, пристёгивайся вон теми р-ремнями и держи свою девочку. А вы, эй, к-которые сзади, хватайтесь за в-всё, что можно, и не отпускайте.

Иван чем-то щёлкнул, достал из коробки в панели крошечную деталь и, надкусив несколько раз, выбросил её на пол. Затем отжал похожий на подкову рычаг вниз и вперёд и сообщил:

– Осторожно! Сейчас б-будет р-расколбас!

– Что?! – не понял Эдэр, и последнее «о» растянулось в раскатистое «а-а-а», к которому присоединился дружный рёв Лиссандры, Грэга и мутанта Тима, беглецов из Глосского Диктората. Машина перевернулась и резко начала снижаться. Что-то глухо шмякнуло о спинку кресла – пожалуй, это могло быть только бессознательное тело здоровенного стража Никола… Что его винить, не всякий человек, севший впервые в летательный аппарат, может радоваться полету. Даже Эдэру было страшно, особенно сейчас, когда земля неумолимо приближалась, и блестящая извилистая нить реки между багровыми холмами увеличивалась с каждой секундой. Тараща глаза, он пытался удержать на коленях Лиссу, чумашку, как он её про себя ласково называл. А она так и норовила вмазаться в переднюю панель.

Эдэр забыл о том, что не верит больше в духов. Он орал и взывал к ним, как в детстве, когда падал с вековой сосны, ломая ветки спиной. Духи не слышали – машина пикировала. И вдруг, когда конец казался неотвратимым, она, едва не коснувшись круглым носом речной глади, задрала его и принялась скользить в двух метрах над водой.

Все громко выдохнули. Грэг выругался цветисто и от души, как умеют только стражи, повидавшие на своем веку и козлограссов, и дикобарсов, и нелюдей-разбойников, а потом вдруг издал странный звук. Радуясь, что не ел ничего, Эдэр сглотнул и подтянул к своим коленям ослабевшую Лиссандру. Из-за спинки кресла, где был Грэг, запахло рвотой. Щупальце мутанта Тима осторожно отцепилось от загогулины на передней панели. Где-то под ногами каталась пара копий. А Иван, этот низкорослый хлюпик, которому они доверили свои жизни, даже не побледнел. Вот сволочь!

Гигант метнул взгляд за выпуклое, больше похожее на половину шара, лобовое стекло и только теперь заметил, что с поверхности свинцовой на вид реки поднимался пар. Он клубился невысоко и расстилался по устью, словно в жутких легендах. Рыжие холмы выглядели мёртвыми и пугающими. Покрытые то ли песком, то ли бархатной и, казалось, ядовитой пылью, они выглядели ненастоящими.

– Что… ты… гад… творишь?! – тяжело дыша, обратился Эдэр к Ивану. После мгновенного снижения у гиганта не было сил на угрожающий рык. Он бы придушил пацана сейчас же, если б умел управлять этой адской штуковиной.

Пилот пожал плечами, но не оторвал взгляда от ущелья:

– Я же с-сказал: д-держитесь. – Иван ловко крутил рычаг с набалдашником и одним глазом поглядывал в плавающий перед ним экранчик. – Р-раз с нами связались из Центра, з-значит, выцепили, на к-какой мы в-вертушке летим, и к-куда направляемся. Она, з-зараза, передаёт сигналы. Я уничтожил GPS и теперь пытаюсь запутать след. Вы же не хотите, ч-чтобы вас поймали или р-размазали р-ракетой по холмам?

– Нет, – хором ответили беглецы, мигом поняв главное слово «размазали». Что такое ракета, было уже не важно.

Эл-Тэ 45 под управлением Ивана петляла по извилистому устью, пролетая под красными арками, бросаясь в пустынную развилку и внезапно возвращаясь, словно стрекоза над ручьём. Всем, кроме пилота, от этих вертлявых передвижений становилось нехорошо. А Иван сосредоточенно смотрел перед собой и не обращал на спутников никакого внимания. Он стиснул в пальцах рычаг и буркнул, совсем не заикаясь:

– Сейчас ещё разок проколбасимся.

Он не успел договорить, как машина свернула от реки направо и углубилась в пещеру. Благодаря лучам, которыми аппарат освещал дорогу, ошарашенные жители Диктората увидели, что пролетают в туннеле. Беглецы поняли, что до конца света здесь был город, ничем теперь не похожий на руины мегаполиса – само небо сошлось над улицами и окаменело. Потоки дождя застыли и жуткими гроздьями свисали с каменных туч над искорёженными домами и конструкциями, похожими на кошмарных чудовищ, над впечатанными в асфальт чёрными фигурами людей, над вздыбившимися железными повозками…

– Ад… – простонал Грэг.

И, наверное, был прав. Но Иван отжал рычаг, и машина нырнула в громадный колодец. Ещё глубже. Ещё мрачнее. Тут были только тёмные стены и железные полосы, вдоль которых они неслись. Страх сжал каждому горло и не позволял даже кричать. Что и говорить, дышать тут тоже было почти невозможно. Лоб Ивана покрылся мелкими бисеринками пота. Парень повёл машину вперёд, немного снизив скорость. Эдэр вперился взглядом в серьёзное лицо паренька и боялся пошевелиться. Самые плохие предчувствия молотами колотили по вискам, в груди сдавило, когда машина накренилась набок, протискиваясь в узкий коридор. И вдруг «вертушка» вырвалась на свет.

Перед ними растянулось ущелье, ощерившись клыками серых скал. А над головой появилось солнце, светлое, лучистое, с которым все они уже успели распрощаться за эти несколько страшных минут. Иван громко и с облегчением выдохнул. Попетляв ещё немного, он цокнул языком и резко поднял машину, выводя её над обломанной нещадно скалой. И Эдэр увидел деревья.

– Лес! – обрадованно взвизгнула чумашка. – Здесь тоже есть лес!

– А то, – важно подмигнул Иван и направил летающую штуковину к земле.

– Ты сможешь нас вернуть? Потом, – спросил Эдэр.

– З-зачем?! – удивился Иван.

– Там мой народ. Моя земля. Это моя ответственность, раз прежний командо предал людей. Я обязан вернуться, когда разберусь, что к чему, – жёстко ответил Эдэр, с каждым словом придавая себе большую значимость. Не ему мириться с ролью никчёмной пыли. Гиганту отчаянно хотелось вновь обрести вес, встать ногами на твёрдую землю, взять в руки меч и знать, что он чего-то стоит, что люди боятся его и уважают. Быть никем, тем более подопытной крысой, он позволить себе не мог.

Они проскользнули между деревьями и приземлились у притаившегося под ветвями громадных елей, серого вытянутого прямоугольника. Новенького, с замысловатыми окнами и стеклянными вставками поверху. Среди мощных стволов виднелись другие такие же прямоугольники. Сколько их было, Эдэр сосчитать не успел.

Иван устало откинулся на кресло:

– Вот. П-прилетели. Хрена они теперь н-нас найдут.

– И что теперь? – спросила чумашка.

– Вылезаем и п-пытаемся очухаться, – вытирая покрасневшие от напряжения глаза, сказал Иван и опять выдохнул звучно и со смаком: – Фу-ух, как трое суток п-п-подряд в Б-батлкрафт р-рубиться…

Он ткнул пальцем в панель, и боковые стенки аппарата поползли вверх. В лицо пахнуло свежестью, смешанной с запахом пепла и чего-то неприятного. Эдэр вдохнул, воздух оказался настолько тяжелым и густым, что в ноздрях, в горле, в груди стало больно. Лисса встала с его колен и тут же покачнулась, покраснела и вцепилась в панель. Гигант поднял руку, чтобы поддержать чумашку, но почувствовал, что тело его неожиданно прибавило в весе, стало неповоротливым и громоздким, будто он из зайцекота превратился в медведя.

Рядом громко, с раскатистым хрипом закашлялся Тим.

– А-ад, – простонал Грэг и упал рядом с Николом.

Иван встревоженно посмотрел на беглецов и тихо сказал:

– Д-да, сорри, р-ребята. У нас тут всё немножко н-не так…

Чужой воздух раздирал внутренности когтистыми лапами. Хватаясь за грудь, Эдэр подумал: «Хэйдо, Ад! Погоди, ещё посмотрим, кто кого…» И отключился.


* * *

Продолжать трястись, как лист на ветру? Нет уж, надоело!

Как только мы разместились в странной летающей штуковине, я просто позволила происходить всему на свете. Лишь бы я сама и те, кто попал со мной в эту передрягу, были в порядке. Да, и вообще, когда в тебе признали мутанта: смесь человека и какой-то электрической рыбы, при том что я рыб за всю жизнь видела раз-два и обчёлся, стоит ли ждать чего-то более неслыханного? Нет, само собой, подземная пещера, шахты и колодцы в кромешном мраке меня впечатлили. Но если бы зелень в том месте, куда мы прилетели, оказалась синей, а стволы деревьев торчали кверху корнями, я бы не стала поражённо разевать рот.

Духи миловали – всё выглядело вполне нормальным: и трава, и деревья… Только несло чем-то неприятным из открытого люка нашей леталки. Пожар, что ли, тушили недавно? Вот так всегда – соберёшься с духом, подготовишь себя к чему-нибудь из ряда вон, а жизнь посмеётся над тобой и подсунет нечто заурядное, говоря: хватит с тебя чудес, ещё штаны обмочишь. Да и ладно, я совсем не против обычного. Я бы даже обрадовалась, если б нам навстречу выскочил обыкновенный зайцекот с серыми ушами и розовым носом.

И тут же я поразилась: надо же, а я крута! Захотела перелететь Разлом, и перелетела! Кто б из наших поверил? Сколько раз Мусто и прочие мальчишки с любопытством и страхом смотрели на ту сторону Разлома. А сделала это я, девчонка.

Я неслышно хмыкнула под нос, но тут же мысленно погрозила перед ним пальцем. В следующий раз следует осторожнее желать. Желания опасны тем, что сбываются… Никто ведь из нас и догадаться не мог, что за Разломом творится неизвестно что, а перелёт через него будет таким, что внутренности попросятся наружу. Но зато теперь я зауважала Ивана: хилый и неказистый на вид, а посмотрите, как гонял у самого чёрта в кишках! Даже на мужчину стал похож…

Умирая от желания поскорей узнать, что же тут такого необычного – на новой земле, я подскочила с колен Эдэра. Но голова закружилась, словно её оторвали и подвесили на верёвочке, и я поспешила схватиться за первое, что попалось под руки. Слава духам, устояла! Не хватало ещё расквасить нос и растянуться перед Эдэром. Было бы унизительно. Он и без того, наверное, решил, что я слабая и слезливая, как остальные девчонки. А ведь не хотелось бы, чтобы он считал меня такой, как все…

Надрывный всхрип заставил меня обернуться. Пристёгнутый к креслу Эдэр хватал ртом воздух и напряжёнными пальцами собирался разодрать себе грудь. Его ноздри дрожали, раздуваясь, глаза округлились в ужасе, лицо обрело сероватый оттенок и покрылось каплями пота. Казалось, его душил невидимый бес.

– Эдэр! – бросилась я к своему спасителю, но его губы прошептали что-то невнятное, и гигант обвис на ремнях. Я испугалась не на шутку. – Что это с ним? Что?!

Попыталась поднять тяжёлую голову, но она снова безвольно повисла, скрывая под прядями серое лицо и синеющие губы. Я обвела беспомощным взглядом спутников. Иван у кресла пилота, жёлто-зелёный, как пустынная жаба, Тим и Грэг с остатками завтрака на подбородке, тоже растерянно уставились на гиганта. Ясно, что ни один из них не знал, что делать.

– Эдэр! – затрясла я того за плечо. – Очнись! Эдэр!

– Эд! Эд! – присоединился к тормошению Тим. – Дружище…

Гигант никак не реагировал на то, что мы трясли его, как урожайную яблоню. Его губы посинели и покрылись чем-то белесым изнутри, похожим на пену.

– Н-не думал, что и б-большой… т-того. Уан сек[1 - От англ. One second – секундочку], – сказал Иван и, спрыгнув в траву, побежал со всех ног к длиннющему контейнеру с окнами.

Добежать не успел. Двери контейнера разъехались, и на ступеньках показался невысокий, крепкий мужчина с коротко остриженной бородой и седой шевелюрой, наспех убранной в хвост. Он застёгивал на ходу светлую рубаху в клетку на слегка выпирающем из просторных штанов животе, больше похожем на тугой сгусток, чем на жировой запас. Ярко-фиолетовый, пластиковый тапок слетел с босой ноги. Бородач подцепил его, и тут же при виде Ивана расцвёл в радушной улыбке.

– Ванька! Какими судьбами?! – закричал он, распахивая объятия. – Решил оторвать от компа свою пятую точку и дядьку навестить, наконец?!

– Здрасьте, д-дядь Миш, – спешно ответил Иван и махнул рукой на нас. – Т-там помощь медицинская требуется. С-срочно. Д-двоим.

Бородач мгновенно изменился в лице и быстрым шагом направился к нам. Нажал одним движением на ухо и пробормотал что-то типа: «Вероника, одевайся. Нужна помощь».

Ещё один жрец? Захочет ли он помогать нам?

Я тронула лоб Эдэра. Тот был пугающе холодным и липким. Ощущение, что всё это неправильно, росло во мне вместе с тревогой.

– Где?! – спросил бородач и тут же запрыгнул на подножку.

Потеряв фиолетовый тапок и наплевав на это, он оттеснил меня от Эдэра. Бородач двумя пальцами стал сосредоточенно щупать его горло, затем приложил ухо ко рту и оттянул веки.

Мне стало дурно. Наш Акху так же делал, когда на ровном месте упал помощник управа. Только без толку. Тот умер. Акху потом развёл руками и покачал головой: мол, такова воля духов. У меня перехватило дыхание – быть того не может!

Я сосредоточилась на Эдэре, пытаясь разглядеть, как вздымается дыханием его грудь, как раздуваются хоть немножко ноздри. Ни-че-го. Он не дышал! Голова моя опустела. Я на миг похолодела, а затем в груди загорелся огонь. Он потёк в ладони раскалённой лавой. И я задрожала от лихорадочного, колющего жара.

«Это… значит, что Эдэр… умер? Вот так? Вдруг? Когда мы только-только вырвались из лап жрецов? – непонимание перерастало в ужас, ужас трансформировался в злость. Я стиснула зубы и сжала руки в кулаки, готовые взорваться синим пламенем. – Эй, духи, мы так не договаривались! Клянусь, разнесу к чертям всё, что в моих силах, если… если…»

Мысли спутались, и я не довела угрозы до конца. Я следила за бородачом, готовая в любой момент подпалить и его, и контейнер, и весь этот проклятый мир, воняющий пожаром!

Но бородач не давал мне повода. Он живо, но осторожно отстегнул Эдэра. Отбросил на пол меч, торчащий из-за пояса. Прикрикнул на Тима и Грэга, чтоб помогали, и они вместе, потея от усилий, переложили безжизненное тело на пол леталки.

Бородач зачем-то влез в рот Эдэра, обернув перед этим пальцы платком. Оглянувшись вокруг, ругнулся и содрал покрытие с кресла. Бородач скатал тряпку в валик и подложил под голову Эдэру, затем сжал тому щёки и, накрыв рот платком, принялся вдувать воздух. Затем выпрямился и стал нажимать с силой на грудь гиганта: раз, два, три, четыре, пять… Повторил всё снова. И опять. И ещё… Капли пота покатились по красноватому лицу со лба прямо в бороду.

Я пыталась утешить себя тем, что бородач явно знал, что делал – каждое движение было чётким, уверенным, как удары опытного кузнеца по металлу. Но всё это не помогало.

– Вероника! – гневно рявкнул бородач. – Кит[2 - От англ. Kit – набор] для экстренной помощи!

– Здесь я, – послышалось сзади, к нам подбежала взъерошенная женщина. На ходу раскрыв потёртый синий чемоданчик, она ловко подскочила к бородачу и наклонилась над Эдэром. Они принялись действовать одновременно – бородач жал на грудину гиганту, Вероника вдувала в рот воздух. Хоть бы что!

Я не знала, куда деть свои кулаки, которые пробивали внутри разрядами от накрывших меня эмоций. Точно скоро взорвусь…

– Время! – гаркнул бородач. – Дефибриллятор!

Женщина мгновенно извлекла из чемоданчика две белые штуковины, бородач выхватил их и приложил к груди Эдэра. Ничего не произошло.

– Разрядилось… – растерянно пробормотала Вероника. – Генератор же сдох…

Бородач выругался и с новой силой принялся давить ладонями на грудь Эдэру. Но суровая физиономия, превратившаяся из красноватой в багровую, без слов сообщала, что всё было потеряно.

– С-ссс-стойте! – выступил из-за кресла бледный, словно привидение, Иван и подтянул меня. – Д-д-давай, девочка, ты попробуй!

– Что попробовать?

– Спасти его хочешь? – спросил Иван. – Т-тогда шарахни по груди файерболами или чем там ты обычно шарахаешь! Надо сердце запустить. А то всё, к-конец твоему Эдэру. Он уже с-с-считай умер!

До меня дошло, чего Иван от меня хотел. Я протиснулась между двумя недоумевающими спасателями, Иван сунулся следом и положил мои ладони на грудь Эдэра.

– Сюда же дефрибрилляторы? – уточнил он у бородача.

Тот кивнул, но тут же начал протестовать, забрасывая нас умными и непонятными словами.

Не слушая его, Иван сказал прямо мне в ухо: – Д-д-давай, девочка! Разрядом. Только чтоб не спалить. Надо просто з-з-запустить сердце. Оно вот тут. Толчком. Поняла?

Поняла я! Но промолчала. Волнение зашкаливало. И хорошо. Оно было нужно. Я облизнула пересохшие губы и сконцентрировалась на руках. Всё моё сознание сейчас было там – внутри моих ладоней, в горячей лаве, готовящейся вырваться наружу.

Эдэр почти умер… Почти. Я не должна добить его. Я должна подтолкнуть сердце, как застрявшую в яме повозку. Дать толчок. Но, духи, я же запросто могу спалить его дотла… – било мне по вискам. И тут пришла идея: что, если из одной руки выпустить разряд и втянуть его в другую? Толчок будет, но огонь сразу же выйдет из Эдэра. Только это должно быть мгновенно…

– Д-давай же, Лисса! – донёсся будто издалека крик Тима.

«Эдэр! Духи! Пожалуйста!» – взмолилась я и выпустила разряд.

Тело Эдэра тряхнуло и выгнулось, как натянутая тетива. Запахло обожжённой плотью. Кто-то ахнул изумлённо. Меня отбросило назад, и я влетела в чьи-то ноги. Эдэр вздрогнул и громко втянул в себя воздух. Я подалась вперёд. Гигант закашлялся и вдыхая, начал отплёвываться. Бородач тотчас подскочил и повернул его набок. Промычав что-то, Эдэр попытался встать. Но бородач придержал его одной рукой, другой взялся за запястье.

– Стой-стой, здоровяк. Отлежись.

Продолжая делать жадные вдохи и кашлять, Эдэр всё-таки поднял голову.

– Чумашка… где? – с трудом различила я в его бормотании.

– Тут я, тут, – поторопилась ответить я и на коленях подползла к нему.

– Ты… – слабо улыбнулся он и захлебнулся в кашле.

Иван и Тим радостно махали руками, кричали что-то вроде: «Получилось. Ура! Живой. Молодец!»

Бородач смотрел на гиганта, словно тот осмелился умирать, не вернув взятого взаймы псидопса, и, сунув палец Эдэра в пластиковый белый напёрсток, начал допрос:

– В груди болит? Во рту сухо? В глазах двоится?

– Немного, – сипло ответил Эдэр и уронил голову на пол.

Похоже, мы рано радовались.

Подняв глаза на чьё-то «О-о-о…», я заметила возле Грэга Никола с набитой на лбу багровой шишкой. Выглядел он так же свежо, как вылезший из могилы мертвяк, и понимал в происходящем примерно столько же.

Дыхание Эдэра опять стало тяжёлым, с хрипами и присвистами. Веки его почти закрылись. Нет, только не это! Я уже приготовилась шарахнуть разрядом ещё раз.

Однако бородач отодвинул меня крепкой рукой. Он глянул на крохотный дисплей белого аппарата, а затем на всех нас мрачно и пытливо.

– Теперь говорим прямо, молодёжь: какую хрень из стимуляторов принимали: амфетамин, первитин, винт или дрянь посовременнее? Наркотики! Наркотики я имею в виду, – рявкнул он, видя непонимание в наших глазах.

– Драгс? – осторожно спросил Тим.

– Пускай драгс.

– Но нам было не выбраться без них, – начал было Тим.

Сердитый окрик бородача перебил его:

– Мне не нужны оправдания, что вы мямлите, как идиоты! Говорите, что это было! Судя по экспресс-анализу, в крови здоровяка немерено всякой дряни. Чем скорее разберёмся, какой именно, тем больше шансов откачать…

Тим покопался в карманах штанов и выудил пару пустых пакетиков:

– Что-то из трав. Здесь было.

Бородач выхватил пакетики.

– Сами не знают, что принимают, а потом коньки отбрасывают пачками. Разберёмся. И парень, отцепи уже, наконец, свои щупальца, здесь тебе не косплей.

У Тима отвисла челюсть, но расспрашивать, зачем отцеплять растущие из спины щупальца он не стал, как и никто из нас, потому что из потёртого чемоданчика Вероника вынула похожий на тряпичный мяч свёрток и кинула. По хорошему, тот должен был пролететь дугой и бухнуться в траву, но куда там! Скомканное нечто развернулось с тихим присвистом и в два счёта превратилось в парящий… матрас. Тонкий, мятый и опять-таки похожий на пластик. Вероника бёдрами подтолкнула его к Эдэру и надавила рукой, чтобы матрас опустился.

– На счёт три! – распорядился бородач, жестом указав Тиму и Грэгу взять Эдэра за ноги.

Поднапрягшись, они переместили гиганта на летающее чудо. Под тяжестью сына командо хлипкий пластик на пару секунд опустился, потом, словно приноровившись к весу, поднялся на расстояние метра от пола и завис.

– Толкаем к контейнеру. В медотсек. Чего смотрите? – велел бородач. – Носилки сами не пойдут, у них ног нет.

– Я бы не удивился, если бы «это» умело ходить, – ошарашенно пробормотал Тим.

– Похоже, у них тут всё летает, – тихо ответила я, продолжая с волнением следить за Эдэром. Его веки то распахивались, то закрывались, тело била мелкая дрожь, а лицо было серым, как бетон. Не надо было быть жрецом, чтобы понять, что ему совсем худо.

– К-клёвые носилки! Н-новинка? – спросил Иван и первым подтолкнул их к контейнеру. Они плавно поплыли по воздуху, ошеломив нас.

Вероника обыденно пожала плечами:

– Миша умудряется доставать все эти ноу-хау первым. Главное, чтоб не долбанулись об землю, как в прошлый раз, когда нам лениво было чемоданы тащить. Байбачок-то ваш тяжёлый. А у нас дистанционное управление накрылось медным тазом…

– Где второй пострадавший? – перебил её бородач.

– Вот он. – Иван обернулся и ткнул пальцем в нестойкого Никола, которому никак не удавалось выудить копьё из-под кресла пилота.

Но стражник тут же замахал руками и активно замотал головой, чуть не упав при этом, словно пьяная тётка, которая отказывается от ласк настойчивого ухажёра.

– Я не… Не надо меня трогать…Идите прочь…

– Баба с возу, кобыле легче, – буркнул бородач и, подобрав потерянный фиолетовый тапок, пошёл, подгоняя парней, не к ближайшему контейнеру, а к тому, что стоял за ним.

Я тоже рванулась туда, но меня остановила чья-то рука.

– Ты там будешь только мешаться.

– Но я… Он…

– Не бойся. Миша и не таких на ноги ставил, – ласково сказала мне Вероника. – Видишь, мигом определил, в чём суть. Гений.

И я только сейчас разглядела её. Вероника была невысокой, чуть постарше моей мамы, наверное. Миндалевидные серые глаза лучились улыбкой и пониманием – такой взгляд бывает у людей, умудрённых годами и опытом, однако выражение очень приятного на вид лица больше подходило девчонке моего возраста, чем взрослой женщине. В каштановых волосах не было заметно ни сединки. Шевелюра была непривычной формы: не короткая, явно состриженная специально вот так, рваными частями. И это почему-то смотрелось весьма симпатично. Под балахонистыми одеждами было не понять, какая у Вероники фигура, но впечатление она производила женщины крепкой и не страдающей хворями.

Я обратила внимание на ее руки – светлые, с недлинными аккуратными, идеально закруглёнными ногтями, покрытыми чем-то розовым. С такими никто не копается в земле и не обдирает с животных шкуры. Я невольно перевела взгляд на свои ногти с черной окантовкой забившейся под них грязи. Кожа на моих пальцах была совсем другой, медной, потемневшей и загрубевшей от постоянных искр. Хорошо, что сейчас колкая лава отхлынула от ладоней и успокоилась. Почти…

– Пойдём, угощу тебя чаем, – сказала Вероника. – А там всё будет хорошо. Точно.

И хотя от неё веяло спокойствием и мягкостью, как от подушки перед сном, и хотя мне хотелось поверить ей и расслабиться, я высвободила локоть.

– Я должна видеть сама, что там нет ловушки!

– Ловушки?! – донеслось изумлённое мне в спину. И чуть погодя: – Молодой человек, зачем вам копьё? Крутая штука, прям как из кино… И костюм у вас… Вы актёр? Нет? Хотите чаю?

Я догнала ребят и, подхватив свисающую с носилок кисть Эдэра, сжала её, продолжая идти в ногу со всеми. Я не знала, слышал ли он меня и было ли ему до меня дело, но я говорила, пытаясь повторить Вероникины интонации:

– Всё будет хорошо.


* * *

Она оказалась права. Михаил погнал меня сразу же, но я упрямо стояла у входа и наблюдала за всем, что он делал с Эдэром в узком помещении, изнутри весьма похожем на то место, где надо мной измывались жрецы. Отсюда я точно не уйду, тем более, что бьющегося в судорогах Эдэра бородач пристегнул тонкими железными оковами к кровати. Я бросилась было на помощь, но Михаил рявкнул на меня:

– Вон отсюда, если не хочешь хоронить его сегодня же!

Я отступила, но не ушла. За мной взволнованно толклись парни. Иван шепнул мне на ухо:

– Он с-супер врач. Успокойся. Если н-надо будет помочь, он с-скажет.

Бородач крутился, как заведённый, не позволяя себе отвлечься ни на секунду. Иголки, трубки, непонятные приборы… от всего этого у меня закружилась голова. Я прислонилась к притолоке. Как же медленно тянулось время!

Наконец, Михаил разрешил мне подойти к Эдэру, и сам остался, чтобы следить за цветными значками и линиями на гибком экране.

Я взяла гиганта за руку. Мне всё казалось, что его грудь не поднимается, но, слава духам, он дышал. Скоро его дыхание стало мерным, как у спящего, и лицо чуть порозовело. Михаил взглянул на монитор ещё раз, осторожно приложил к груди гиганта какое-то приспособление и с облегчением вытер со лба вновь проступившие капли пота.

– Пусть спит столько, сколько потребуется. Не буди.

Иван просунул голову в дверной проём.

– Н-ну как, дядь Миш?

– Жить будет. Пошли, Ванька, поговорим, – строго сказал бородач, в очередной раз кинув подозрительный взгляд на Тима и стражника.

Иван шмыгнул носом, словно пацан, которого вот-вот высекут за провинность. И куда только делся вид спасателя всех народов, который был у него при полёте? Я проследила, как Иван потащился за старшим в другую комнату, подтягивая на ходу обвисшие штанины комбинезона. И снова подивилась, как такого могли принять в жрецы. Собственно, те кто его брал, уже точно жалели об этом.

Иван дверь так и не закрыл, оставляя путь к отступлению на случай, если розги всё-таки пойдут в ход.

– Ванька, откуда ты приволок этих?

– Из Аномалии…

– Что за бред? Там никто не живёт! Сам знаешь, почему.

– А вот ты не прав. Это с-секретный проект в-военной корпорации.

– Ты тоже обкурился, что ли?!

– Вот, смотри, – обиженно ответил Иван, и за стеной воцарилась пауза.

Они скоро зашептались и прикрыли дверь. Было очень любопытно, о чём они говорят. Я встала, подбираясь поближе и кляня свои глухие уши, но подслушать мне всё равно не удалось. В дверь осторожно, как воры, вошли Тим и Грэг.

– Как он?

– Спит.

Тим шёпотом сообщил, что они отправятся на разведку и выведают, что тут и где. Я набросила на свёрнутые на спине щупальца мутанта чью-то выцветшую курку, сорвав её с крюка у двери.

Парни ушли, и я осталась одна. Стоило мне примоститься на табуретке с блестящими стальными ножками и обхватить колени, как резкое чувство одиночества накрыло меня с головой. Обводя взглядом комнату, я пыталась справиться с собой и этой грустью, граничащей с отчаяньем. Светло-голубые стены проглядывали из-под стеллажей, уставленных приборами, трубками, флаконами, тюбиками, стеклянными колбами в подставках, прозрачными ёмкостями – пустыми или заполненными разноцветными жидкостями. Везде пластик, сплошной пластик… Присмотрелась к полке напротив – показалось, что я встречала похожие штуковины на верхних этажах нашей высотки. А, может, мне просто хотелось увидеть хоть что-то знакомое. Или эти люди продолжали пользоваться тем, что для нас утратило всякий смысл?

Всю нижнюю часть вдоль стены, если не считать своеобразной кровати, на которой лежал Эдэр, и другой – за перегородкой, закрывали серые ящики с длинными матовыми ручками – за такие точно схватишься и не промахнёшься, даже если будешь очень суетиться. С высокого кола на колесиках свисала прозрачная пластиковая груша. Из неё по гибкой тонкой трубке жидкость торопливыми каплями стекала к руке гиганта.

Он беспокойно мотнул головой во сне. Смоляные пряди прилипли к высокому бледному лбу, покрытому испариной. Я отвела глаза: мне не нравилось видеть Эдэра слабым. Всего пару часов назад я чувствовала в нём непобедимого хищника, глыбу, которая ни за что не треснет, а сама кого хочешь раздавит и подчинит. И что теперь? Мне страшно за него, а он умирает из-за каких-то драгсов…

Даже мой братец Бас шести лет от роду знает, что драгсы употреблять нельзя. Насупленная, как туча, я вперилась в Эдэра. Хотелось растолкать его и крикнуть в ухо: «Эй! Ты чего?! Как ты посмел привезти меня сюда и бросить?! Я же не справлюсь одна».

В груди сдавило. Я ведь, и правда, не справлюсь. Стражникам я не доверяю, Тиму… Его самого надо будет спасать, как только местные разберутся, что к чему. Мутанту не затеряться среди людей. Он всегда будет другим. А других травят, выживают. По себе знаю. Хотя если подумать, почему люди так ненавидят «других», не таких, как они? Всё, что вдалбливали нам жрецы, оказалось ложью. Скажите, чем обычные люди лучше? Разве не может человек жить дальше, если родился иным?

Эмоции накатывали волнами, топили меня, и я уже не могла остановиться.

А я? В меня просто ударила молния и запустила какие-то чёртовы штуки, но я ведь могла прожить всю жизнь и не знать о том, что я – не такая, как мама и отец, как братья и друзья… Так скажите, у каких духов мне молить прощения? И за что? Почему я должна доказывать, что имею право на жизнь? Я не приносила бед ни клану, ни семье. И всё это просто нечестно!

Возмущение от несправедливости того, как устроен мир, било по вискам. Да, мы с Тимом не такие, мы – мутанты! Но мы хотим жить, пусть и отличаемся чем-то, ведь мы – люди! Тоже люди…

В груди продолжало щемить. Я встала, прошлась по комнате, затем снова взглянула на Эдэра. Опасливо, исподтишка, как преступник на начальника стражи. Казалось, он мог услышать мои мысли. Но ему не надо знать обо всём, что творится у меня в душе.

Ещё вчера я мечтала быть где угодно, лишь бы подальше от Эдэра. Но сейчас меня пробирало до костей холодом от мысли, что его не будет рядом. Здесь, в этом враждебном мире, среди странных людей и вещей. Что скажет Эдэр, когда узнает, что я – мутант?

Сердце рухнуло куда-то в живот. Лучше не надо! Скорее всего, он пожалеет о нашей близости. Может, не прогонит, но и отвращения скрывать не станет. Как я вначале при виде щупалец Тима. Стыдобище… Скажем прямо, Эдэр не из тех, кто жалеет или делает вид. Он наверняка от меня откажется. Зачем ему мутантка? Рожать ненормальных детей?

Я стиснула зубы и решила: про рыбьи органы ничего ему говорить не стану.

Внезапно гигант метнулся на кровати, судорожно сжал кулак. Бицепс надулся, и из изгиба локтя едва не выскочила игла. Я подхватилась и бросилась к двери. Распахнула её одним махом.

– Там иголка…

Иван и Михаил сидели перед двигающимися картинками в мини-пирамиде, выходящей из крошечного куба. Там был мегаполис, глоссы, важно разъезжающие на псидопсах, рыночная площадь, развалы коллектора на ржавой повозке, горы вдалеке… Туманное чувство утраченного закрутило меня так, что свело живот. И я мрачно повторила:

– Иголка выскочила.

– Угу, – ответил ошарашенный Михаил, с трудом отрываясь от изображения.

А Иван указал на картинку.

– Я тут к-копирнул слегка с с-сервера, до того, к-ак ты его р-раздолбала. А то ж н-никто не поверит…

Я только открыла дверь пошире, показывая, что не уйду.

Под моим чутким присмотром Михаил подошёл к Эдэру, поправил трубку с иголкой, а потом всё же посмотрел на меня с любопытством, словно сверяя то, что только что узнал, с оригиналом. Наконец, он снизошёл до объяснений:

– Это капельница. Это очищающий раствор. Чтобы дрянь из крови выводить.

– Какую дрянь? – спросила я.

– Сильнодействующие вещества, наркотики, а также яд неизвестного мне происхождения. Думаю, всё это вместе и, как я понял, резкий перепад давления, попадание с разреженного воздуха в наш, обычный, и привело к откату и сердечному приступу. Особенно большая концентрация яда обнаружена в запекшейся крови на открытой ране предплечья. Кто её нанёс?

– Шипастый лев когтями разодрал. Когда мы с Эдэром наткнулись на их логово.

Брови Михаила поползли вверх. Он кашлянул в кулак.

– Шипастый, значит, лев. Ну, допустим. И чем вы у себя такие яды выводите?

– У нас в степях нет львов-мутантов, из хищников только дикобарсы. Но Эдэр – глосс, у них в районе мегаполиса всё другое. Я там ещё не успела освоиться… – Я не договорила, потому что мне самой не понравилось то, что я несу. Будто оправдываюсь, как Тим. А какой смысл оправдываться? Нужно было сказать хоть что-нибудь, что поможет Эдэру. И я вспомнила единственное, что знала наверняка о животных ядах: – Вот если зелёная крыса цапнет, а она ядовитая, надо сжевать корешок полыни, лучше сразу два. Даже когда эта тварь просто царапнет, оно сначала вроде и не чувствуется, но к вечеру ноги начнут заплетаться. Если такое случится в скалах, а ты с собой полынь не прихватил, просто ослабнешь и упадёшь. Тогда крысы всей стаей накинутся. Они, сволочи, потихоньку в камнях прячутся и идут за жертвой. Ждут… чтобы не мертвяка грызть, а сожрать ещё живого. Их порой столько собирается на тёпленького, что потом ни косточек, ни капли крови не найти, одни ошмётки от ботинок. Поэтому мы на охоту в скалы поодиночке и не ходим никогда.

Михаил тихонько присвистнул.

– Полынь, значит. Полынь у нас имеется. Давай проясним другой пункт: откуда такое обезвоживание у вашего здоровяка?

Я запустила руку в карман и выудила росток полыни, которым запаслась еще до попадания в пещеры.

– Вот, это наша. Вдруг поможет…

Иван встрял в разговор:

– Эдэра с м-мутантом казнить собирались. Вчера п-подвесили на солнце на столбы и воды не давали.

– Террористы, что ли? – удивился бородач.

– Д-да нет, свои. К-как чуваки ночью из каземата выбрались, ума не п-приложу. Там анбеливабл квест[3 - От англ. Unbelievable quest – нереальное испытание]. Н-ну, думаю, кто-то из своих дал наркотики. На них чуваки и продержались до утра, и к-кучу народа походу перемочили. Этот Эдэр вообще к-крут н-нереально.

– Угу, – буркнул Михаил, – так я и думал, что он опасен, а ты всё «подопытные кролики, подопытные кролики». Это не кролик, это Конан-варвар.

Иван прыснул и заметил:

– Да н-не, н-нормальный чувак, дядь Миш. При исходных данных их м-мира, так вообще имба[4 - От англ. Imba, imbalanced – слэнг в компьютерных играх, описывающий очень сильного игрока].

– Хорошо, что не мумба-юмба, – кашлянул бородач и направился обратно в комнату.

– Но вы лучше отстегните эти железные кандалы. – Я пошла за ним хвостом, намереваясь дёрнуть Михаила за рукав, если не остановится. – А то Эдэр когда проснётся, встанет вместе с кроватью. Как пить дать.

– Да, пить ему надо дать. И много, – закивал бородач и взял с полки здоровенную бутыль с голубоватой жидкостью, пропустив мимо ушей мои предупреждения.

– Что это? – настороженно спросила я.

– Вода.

– Почему такого цвета?

– Пфф, откуда я знаю? – всплеснул руками Михаил. – Подкрашивают.

– Зачем?

– Девочка…

– Лиссандра.

– Да, Лиссандра, если ты действительно из той чёртовой дыры, из зоны Аномалии, то могла бы задать вопросы поумнее, чем то, почему какой-то шизофреник из маркетинга решил подкрашивать питьевую воду.

– Я за неё задам, – послышался хриплый бас Эдэра. Мы все обернулись. Он одним рывком сорвал железные браслеты с крючков на кровати и медленно сел. – У меня много вопросов. Где мы находимся? Какой здесь правящий клан? И где мой меч?




Глава 2


За Грэгом и Иваном закрылась дверь, и стало душно. Слишком много людей набилось в узкий кабинет Михаила. Устремив выжидающие взгляды на бородача, все потели от жары и переминались с ноги на ногу, как новобранцы в первый день службы. Только Эдэра, ещё жутко бледного, с капельницей «на привязке», пробивал озноб. Не грело даже одеяло из неизвестной, шуршащей ткани. Впрочем, на вид такое блестящее безобразие греть и не должно.

Эдэр пытался делать вид, что он в порядке, но, похоже, всех обмануть не вышло. Взглянув на гиганта, крепкий, как грецкий орех, доктор поджал губы и покачал головой. Сложно было поверить в то, что бородача волновало самочувствие внезапно нагрянувшего пришельца. Но Эдэр невольно проникся к нему уважением и подчинился, когда Михаил рявкнул:

– Да мне начхать, кто ты – вождь или киллер! В моём медотсеке на тот свет по глупости не отправляются! Лети, откуда приехал, и загибайся там сколько угодно! Или оставайся здесь и выполняй предписания. Вопросы есть?

Под встревоженным взглядом чумашки Эдэр подставил руку под иглу, выпил, сморщившись, горький порошок и сел, наконец, на обычный стул, пренебрежительно отвергнув висящее в воздухе сиденье.

Окружающие вздохнули с облегчением, потому как до этого момента тело гиганта кренилось то вправо, то влево, словно дерево от ураганного ветра, норовя снести полку или очередной ящик. Тем не менее, внутри Эдэр продолжал оставаться той же мятущейся, согнутой ветром в три погибели кроной дерева.

Гигант подозрительно присматривался ко всему вокруг, пытаясь свести в голове обрывки впечатлений в единую картину. Тщетно. Он не мог понять этих людей. Что ими движет? Человек всегда ищет выгоду. В чём выгода помогать беглецам и идти против своих? Их выгода шла параллельно или вразрез с его интересами? С этим предстояло разобраться. Как и со многим другим. Голова продолжала гудеть роем тревожных версий.

Чумашка скользнула рядом, случайно задев его голой рукой. Одеяло съехало. От мимолётного прикосновения кожи к коже по телу Эдэра пробежала волна естественного тепла. Он поднял голову и шире распахнул веки – словно вернулся из муторного бреда в реальность. Обернулся.

Лисса усаживалась позади него на тумбочку. Оперлась о ладони, подпрыгнула. Затем отбросила назад длинные чёрные пряди, упавшие на лицо, откинулась на светло-голубую стену и увидела, что он смотрит. Улыбнулась чуть заметно, больше глазами. Тёмными, с синим отливом. Но этого оказалось достаточно, чтобы хаотичные мысли в голове Эдэра выстроились, будто стражи на параде, и умолкли. Гигант не сумел улыбнуться в ответ, но лёгкая улыбка Лиссы, словно солнечное пятно, пробившееся сквозь застившие небо тучи, позволила ему обнаружить потерянную было точку опоры.

Он отвернулся и выдохнул. Плечи опустились, позвонки распрямились, возвращая гиганту осанку, и в гибкий, но вновь прочный стержень полилась сила. Привычная и так не вовремя утраченная.

Грэг, Никол и Тим встали по обе стороны, не выпуская копий из рук.

– Все в сборе, – сказал Эдэр и уверенным жестом поправил съехавшее с плеча одеяло, будто центурион – плащ с кровавым подбоем.

Дверь приоткрылась, и в помещение вошла женщина средних лет и незнакомая девушка. Глоссы проследили за ними, особенно за последней, удивляясь не столько точёной фигуре в облегающей, мягкой на вид одежде, и гладкой желтовато-розовой, словно ненастоящей коже красивого лица, сколько торчащим коротким волосам радужных цветов и янтарным раскосым глазам.

«Неужто мутант?» – подумал каждый из иноземцев.

Ничуть не смущаясь перед непрошеными гостями, девушка громко поздоровалась и протиснулась к Михаилу с Иваном. Вероника прошла за ней. Изгиб края стола превратился в своеобразную границу между пришельцами и хозяевами.

– Спасибо, Вероника, – буркнул женщине Михаил. – Вот теперь все в сборе. Итак, Льюн Ти Дзяо, наш специалист по геологоразведке лучше меня объяснит вам, в чём дело. Льюн Ти, наши гости издалека. Да! И не делай ближневосточные глаза, но они не в курсе, откуда появилась Аномалия. Расскажешь?

– Как это? – Тонкие брови девушки изогнулись изумленной линией.

– Ну, вот так. Представь, существуют места, куда информация и наши привычные реалии не доходят. Глубинка. Кхм, проблемы там…. со связью. Но теперь наши гости здесь и жаждут знать.

Девушка со странными волосами и необычным именем Льюн Ти обвела всех внимательным взглядом. При виде копий ее глаза расширились, но она ничего не спросила, будто сама придумала объяснение огромному росту и странному виду присутствующих. Доктор в ответ развел руками: мол, что поделать: я чист и правдив.

Льюн Ти снова улыбнулась и чуть поклонилась, словно это было обязательным условием этикета.

– Что ж, буду рада. Если нужно объяснение, начну с самого начала. Вы не против?

– Нет, пожалуйста, – ответил за остальных Тим. – Будем благодарны.

Льюн Ти положила на центр стола кубик и, как некогда Верховный жрец, нажала на него пальцами. Полупрозрачная пирамида, отливающая голубым светом, появилась мгновенно. По команде Льюн Ти «Планета Земля» она материализовала висящий в воздухе сине-зеленый шар. Глоссы разинули рты.

– Сто пятьдесят лет назад наша планета выглядела несколько иначе, – заговорила Льюн Ти.

На изображении шар окружило звёздное небо, рассечённое ярким движущимся объектом с огненным хвостом. Девушка указала на него пальцем, приблизила, превратив из точки в громадный щербатый булыжник:

– Всё изменил астероид. Вот этот. Учёные прогнозировали, что он пролетит на безопасном от Земли расстоянии, но космический вихрь заставил его поменять траекторию. Все были в панике. Военные пытались уничтожить небесное тело. Увы, им удалось только раскрошить его по краям. А потом сам астероид вместе с тысячью обломков столкнулся с поверхностью планеты. Удар был такой силы, что вызвал чрезвычайное нагнетание давления в земной коре. Это привело к извержениям вулканов, повсеместному изменению климата, цунами, землетрясениям даже там, где их отродясь не бывало. А многие сейсмически активные места, к примеру, Япония, Курилы, часть Китая вообще перестали существовать. На Европейской части континента – от Беларуси до бывшей Московской области треснула тектоническая плита… Понятно, что при этом вся Земля содрогнулась. Да-да, это маловероятно, но тем не менее, факт, – рассказчица поспешила заверить гостей, застывших с выражением возмущенного неверия на лицах. Льюн Ти не догадывалась о том, что если бы её слова не иллюстрировались живыми объёмными изображениями внутри разросшейся чуть ли не до потолка голубой пирамиды, глоссы ничего бы не поняли из мудрёного рассказа. Необразованные стражники и так мало что понимали. Поражая воображение, живые картины увеличивались, уменьшались. Перед глазами ошеломленных глоссов разворачивались масштабные катастрофы, плевались лавой вулканы, вставала дыбом земля, поглощая дома. Большая вода набрасывалась волнами на города, слизывая их, словно язык псидопса объедки со стола хозяев.

Эдэр переглянулся с Тимом и сглотнул. Во рту было сухо от волнения. Грэг кусал губы, то и дело отводя взгляд от пирамиды. Никол чесал в затылке, благо, хоть не закатывал глаза. Вероника и Иван с любопытством наблюдали за их реакцией, а значит, надо было держать марку, – думал Эдэр. Сложно было, но на то он и командо. Правда, командо неизвестно чего… Эдэр припал губами к спасительной бутылке с невкусной водой. Тем временем Льюн Ти продолжала:

– Не только из-за резкого изменения в литосфере, но также из-за осколков астероида, содержащих чужеродные для планеты вещества, территория Москвы и Большого Подмосковья превратилась в зону Аномалии. Движения земной коры привели к значительным искажениям рельефа, которые произошли с неслыханной для геофизики скоростью.

– К-кстати, город М-москва до астер-роида был столицей старой Р-р-россии. Н-не помню, там то ли пятнадцать, ли ли одиннадцать м-миллионов человек ж-жили… – вставил Иван.

– Это в прошлом, – махнула рукой Льюн Ти. – Главное то, что парадоксы продолжались. Из бывшей Московской области часть территории района бывшего Одинцово, Барвихи и Сколково оказалась на плато. Представьте, в какие-то мгновения громадная площадь земли поднялась на высоту над уровнем моря, почти равную Кавказскому хребту. Будто на лифте. Вопреки всем существующим законам! Можете такое представить? Нет? Вот и я не могу.

Льюн Ти замолчала, ожидая ответной реакции, но в кабинете повисла напряжённая тишина.

– Такого в истории Земли не бывало раньше, – говорила девушка. – Геофизиков до сих пор поражает этот факт: вообразите, обычная равнина, – леса, поля, мегаполис, пригороды… Ровные, как ладонь. А теперь пики окружающей плато горной гряды местами достигают уровня Эвереста.

– Д-до «астероида» он был самой в-в-высокой точкой планеты, – встрял Иван.

– Странно, что это произошло не за миллионы лет – такое вполне объяснимо, но за считанные дни!

– Я правильно понимаю, что люди вокруг этой зоны продолжают жить, как до вашего асте…роида? – спросил Эдэр.

– Нет, не совсем. Точнее, совсем нет, – натянуто улыбнулась Льюн Ти. – Как бы ни готовились к удару астероида: народ массово эвакуировался в Сибирь, рыл подвалы-убежища, сносил продукты с прилавков супермаркетов, проводились курсы выживания в экстремальных условиях, но того, что произошло на самом деле, не ожидал никто. Мир буквально перевернулся с ног на голову. Изменилось всё: привычная жизнь, города, исчезла связь, погода сошла с ума, стёрлись границы стран.

– Стран? – подала голос чумашка. – Страны – это территории больших кланов?

– Ну да, – осеклась от неожиданности, а затем кивнула Льюн Ти, метнув недоумевающий взгляд на Лиссу. – Районы Сибири и Азии считались наиболее безопасными. Так оно и вышло. Натуральный конец света в Европе, цунами, тайфуны, общие изменения на Североамериканском континенте заставили массово мигрировать жителей в почти не пострадавшую Австралию, а также на восток. Говорят, что до этого отношения между государствами на этих территориях были напряженными, их даже называли «холодной войной». Но во время всемирной катастрофы никто больше не вспоминал о войнах. Всем было горячо, – хмыкнула девушка. – Надо было выживать. К сожалению, больше трети населения Земли погибло во время катастрофы или в результате её последствий, исчезли многие виды животных, растительности… Всем пришлось перестраиваться. Жизнь на планете разделилась на «до» и «после» астероида. Теперь на Земле всего две страны, остальные территории – их республики…

– И сколько же людей живёт в ваших республиках? – хмуро спросил Эдэр.

Тонкие брови Льюн Ти снова приподнялись в изумлении.

– Вы не знаете?

– Не имеем понятия.

– Три м-миллиарда, – сказал Иван.

– Я правильно понимаю, что миллиард – это тысяча миллионов? – уточнил Тим, бледнея.

– Да.

– То есть вы хотите сказать, что здесь живёт три тысячи по тысяче тысяч человек? – переспросил Эдэр. Никол присвистнул, чумашка ахнула.

– Но это ведь даже дети знают в киндергартах[5 - От англ. Kindergarden – детский сад]… – пробормотала девушка.

– Мы не знаем, – помрачнел Эдэр.

Повисла пауза. Льюн Ти оглянулась на Михаила, Ивана и Веронику. Те лишь пожали плечами. Недоуменное лицо девушки скоро озарила догадка, и Льюн Ти заливисто рассмеялась:

– Уф-ф, дошло… Вы разыгрываете меня! ОМГ! Слушайте, но как натурально! У вас, молодой человек, – указала она жестом на Эдэра, – талант актера. Да вы, наверное, и есть актёр, судя по гриму… Шикарно! Я повелась, честное слово, а меня развести не так-то просто…

– Нет, Люся, никто тебя не разыгрывает. Наши гости действительно несколько… эээ… отстали в образовании. Я позже объясню, в чём дело. Обещаю, – заметил Михаил. – Я сам сначала так подумал. Но нас всё ещё интересует Аномалия. Расскажи, пожалуйста,

Льюн Ти растерянно оглянулась, взъерошила волосы на затылке, и медленно сказала:

– Аномалия… Угу, ладно. – И скомандовала пирамиде: «Аномалия».

В пирамиде появились рельефы, зелёные холмы и столб из скал, уходящий под облака – всё точно так же, как было на карте в летающей машине Ивана.

– Мы называем эту зону Аномалией, потому что многое из того, что там происходит, толком учёными ещё не изучено и не поддаётся объяснению. Когда в мире жизнь более-менее устаканилась, оказалось, что над образовавшимся плато ни самолёты, ни любые другие летательные аппараты, даже нынешние, самые современные, пролетать не могут. Плато стало чем-то типа Бермудского треугольника… Магнитные вихри, которые раньше на Земле не наблюдались, здесь бушуют вовсю. Даже со спутников не удавалось сделать нормальных фотографий – долгое время плато закрывали облака, но даже когда они рассеялись более-менее, снимки получаются крайне неточными. Предположительно из-за тех же магнитных вихрей и перекосов магнитного поля. На земле тоже было опасно находиться – повышенный радиационный фон после взрыва, даже на значительном расстоянии от кратеров, буквально выкосил всё живое. Вода в некоторых реках до сих пор остаётся отравленной. В общем, мёртвая зона. Поэтому на заседании Мирового комитета по Безопасности и Экологии было решено объявить эту территорию закрытой. Границы Аномалии охраняются военными. На безопасном расстоянии, конечно. Здесь, где находимся мы с вами, уже давно всё в порядке. Оцепление снято, и местность отдана на откуп учёным. Наша группа, к примеру, изучает новые породы, которые появились на разломах рельефа. Кстати, благодаря кроинию, обнаруженному на осколке астероида гениальным профессором Вайцехом, у нас и появились все эти летающие штуковины, – Льюн Ти шутливо пнула сиденье в воздухе. – Достаточно чуть ли не одной частицы, и, пожалуйста, пользуйтесь. Я всё думаю намазать микрон под хвост корове на соседской ферме. То-то посмеёмся.

Хихикая, Льюн Ти сделала паузу, но ожидаемого взрыва смеха не последовало – мужчины с иными, суровыми лицами и девушка-дикарка смотрели на неё молча и напряжённо.

Льюн Ти нахмурилась и закусила губу. Похоже, она что-то начинала подозревать. Но девушка тут же отмахнулась рукой от мыслей, словно от невидимой мошкары.

– То есть вы хотите сказать, что в зоне Аномалии жизнь невозможна? – первым прервал молчание Тим.

– Конечно, если не считать горную флору, – кивнула девушка. – Скудная растительность, травы, мутировавшие по большей части и сумевшие приспособиться к новым условиям. Людям и животным там выжить невозможно.

Иван хмыкнул чуть слышно, но Михаил тут же осадил его жестом.

– Что смешного? – удивилась Льюн Ти.

– Н-ничего. Это я о своём, прости, – сказал Иван.

И воцарилась тишина. Глоссы сидели один мрачнее другого, пока Лисса не шепнула хмуро:

– В общем, лопухи, зовите меня ромашкой.

Брови Льюн Ти снова изумленно изогнулись. Эдэр пробасил хрипло:

– Не до шуток, Лиссандра. Как я понимаю, Льюн Ти, клан жрецов является здесь правящим?

– Что? Кто? – переспросила Льюн Ти, одним движением руки убирая пирамиду обратно в кубик.

– Нет. У нас нет жрецов, и вообще практикуется свободное вероисповедание, – поспешил внести ясность Михаил. – Мы находимся на границе Северо-Азиатского Альянса, большой страны, в которой нет никаких кланов, только демократические республики, как уже рассказала Льюн Ти. Второе государство на планете – Объединенные Штаты Южного Полушария. Они далеко отсюда. За океаном. Зона Аномалии и прилегающие к ней территории считаются свободными, они никому не принадлежат…

– А войска чьи? – перебил его Эдэр.

– Наши. Но, как мы считали, они просто охраняют опасную местность от любопытных туристов, которые одно время совались туда и погибали. Безмозглые экстремалы, знаете ли…

– Не знаем. Мы много чего не знаем, – буркнул Эдэр. – Но мы не настолько наивны, чтобы считать ничейными земли, на которых стоят войска.

– Боже мой, молодой человек, но вы не правы, – подала голос Вероника, – здесь работают исследовательские группы со всего мира, причём совершенно свободно. Военные нам не мешают, а мы не мешаем им. Они просто отвечают за безопасность.

– Да, конечно, – вторила ей Льюн Ти. – Мы из Альянса, а ребята из западного жилого модуля – из Штатов. В других дискавери-лагерях так же. Мы работаем ради науки, ради всей Земли.

– Свободно вы работаете только там, куда вас пускают, – заметил Эдэр.

– А какой смысл погибать в мёртвой зоне? – спросила Льюн Ти.

– Кто руководит допусками к Аномалии? – продолжал наседать Эдэр.

– Пожалуй, это решается на уровне президентского совета, – пожала плечами Вероника.

– Где находится этот Совет?

– Далеко, в Сибири.

– Шесть часов полёта, – вставил Иван.

– Нам туда не нужно, Эд, – осторожно сказал Тим.

– Посмотрим. Кто руководит тут, на месте? Где находится командование военных? Какое у них оружие? – Эдэр спрашивал с нажимом, как начальник стражи в участке.

Хозяева поморщились. Тим тихонько толкнул его в бок. Лисса громко выдохнула.

Иван попытался разрядить обстановку:

– Эдэр, всё т-тебе расскажем, к-куда ты т-так спешишь?

– Главное вы пока рассказывать не торопитесь. Есть смысл скрывать? – Эдэр выдернул иголку из сгиба локтя и встал в полный рост. В комнате стало темнее. – Я требую ответов.

По лицу Льюн Ти проскользнуло подозрение, она больше не улыбалась. Убрав кубик в карман брюк, девушка ответила:

– Вы, конечно, гости. Но пора и честь знать. На каком основании вы устроили этот допрос? Я не обязана разговаривать с вами в таком тоне.

– У тебя спросили, женщина, ты должна отвечать! – встрял Никол.

– Уж я точно никому ничего не должна!

Льюн Ти гневно встряхнула разноцветной шевелюрой и направилась к двери. Тим поднялся и, пытаясь отстранить гиганта, улыбнулся девушке как можно дружелюбнее:

– Вы извините моих друзей, они многое перенесли. Эдэра только что буквально с того света вытащили. Прошу, не обижайтесь!

– Прекрати, Тим, – басом рявкнул Эдэр. – Мне нужны ответы.

– Спросите кого-нибудь ещё!

Оскорблённая Льюн Ти рванула ручку двери, шагнула и споткнулась о торчащее древко копья Грэга. Забывшись, Тим подался вперёд, но был слишком далеко. Взметнувшиеся в воздух длинные щупальца в одно мгновение поймали девушку и мягко вернули ей вертикальное положение. Тим опомнился и тут же, густо покраснев, спрятал щупальца под куртку. Льюн Ти окаменела, не сводя глаз с мутанта. Её кисть зависла в воздухе в немом вопросе.

Хозяева тоже лишились дара речи и уставились на Тима, как на монстра.

– Что это? Кто вы? – наконец, выдавила из себя Льюн Ти. – Что… вы?

Тим опустил голову, явно коря себя за ошибку, Эдэр нахмурился и готов был ответить что-то резкое. Опережая его, Лисса спрыгнула с тумбочки и встала между девушкой-учёным и Тимом.

– Мы – те, кого, по-вашему, не существует, – звонко ответила чумашка.

– Лисса! – прорычал Эдэр.

Но Лиссандра подняла руку, пресекая его попытки вмешаться, и вызывающе вскинула подбородок:

– Мы все – мутанты из зоны Аномалии.

Лисса отбросила назад волосы, испытующе глядя на Льюн Ти. Миниатюрная по сравнению с глоссами чумашка на целую голову возвышалась над Льюн Ти, самой высокой из присутствующих североазиатов. Едва не упирающийся макушкой в потолок Эдэр вообще казался ожившей горой.

– Мутанты? – переспросила Льюн Ти.

– А разве ты – не мутант? – критически сощурившись, спросила Лиссандра и дотронулась до цветных прядей. – У нормальных людей таких не бывает. И твои глаза… Мутант с дикобарсом?

– Это? – пробормотала девушка. – Это же просто краска. Колорирующий бальзам. А в глазах линзы.

– Линзы? Что это? – склонила голову чумашка.

Вероника принялась шептаться с Михаилом, косясь на странных гостей.

– Чтобы нормализовать зрение. – Льюн Ти коснулась глазного яблока и протянула Лиссе на кончике пальца прозрачную с желтой радужкой чешуйку. Естественный цвет глаз геолога оказался карим. Лисса подозрительно присмотрелась к крохотной вещице, будто хищная кошка к незнакомой пище. Затем поднесла чешуйку к своему глазу. Отпрянула. Еще раз поднесла заинтересованно. И спросила: – Значит, у вас есть штуковины, чтобы лучше слышать?

– Наверное…

Михаил произнёс, предупреждая вопросы Льюн Ти:

– Люся, да, они оттуда. Из Мёртвой зоны. Ванька доставил. Но думаю, пока не стоит распространяться о том, насколько особые гости у нас находятся.

– Почему?

– Д-да, п-потому что вряд ли те, к-кто хотел нас размазать в лепёшку там, – вставил Иван, – не з-захотят проделать т-того же и здесь.

Льюн Ти удивлённо спросила:

– То есть вы не обманываете меня? Не разыгрываете? Готовы поклясться? Потому что я не понимаю… Я не люблю таких шуток.

Михаил постучал пальцами по столешнице и заметил:

– Честно говоря, я б лучше пошутил. Но позвал я тебя не случайно. Четыре часа назад Ванька свалился нам, как снег на голову, на своей Эл-Тэшке. И не один, – он зыркнул на Эдэра, – с господами глоссами из зоны Аномалии.

– Но…

– Погоди, Люся, «нокать». – Поднял палец Михаил. – Есть доказательства, что господа действительно из Аномалии. Ванька тебе запись покажет, если захочешь.

– А у него откуда?

– Р-работал там. Считай уволился, – пожал плечами Иван. – Т-тебе что-нибудь говорит название к-корпорации «Икс-Джинетикс»?

– Нет.

– Судя по д-документам, они н-наняты Всемирным объединением н-науки и просвещения при участии н-нашего М-министерства Безопасности. – Иван кивнул Эдэру. – Вот тебе и ответ на вопрос, кто всем заправляет. Почти т-то же самое, что ваш г-глосский совет, но без участия к-командо.

– Так и знал, – мрачно отозвался гигант.

– П-потому что н-не дурак. И ещё. П-проект закрытый, секретный. М-меня н-наверняка посадят за р-разглашение. Если н-найдут. А вас если спросят, в-вы ничего не слышали. Скажете, т-так з-заикался, что н-нифига не разобрали, – невесело засмеялся Иван. – В-в-вот.

– Не ёрничай, Вань, – заметила Вероника. – Что заставило тебя нарушить условия контракта? Говори уж, потому как если придётся тебя защищать перед судом, мы должны быть в курсе того, что происходит.

– Да, – буркнул доктор.

– А я не хочу ничего знать, – резко развернулась к бородачу Льюн Ти. – Моё дело – наука. Политику и корпоративные преступления оставьте себе. Не втягивайте меня.

Девушка шагнула к выходу.

– Уже втянули, прости, – сказал Михаил. – Ты ведь понимаешь, почему.

По безмолвному указу командо Грэг преградил ей дорогу. Вид сурового стража с белыми шрамами на голове, словно материализовавшегося из виртуального сражения с орками, был устрашающим. Льюн Ти попятилась к своим, но тут же гневно сверкнула глазами на дядю и племянника:

– Чего вы хотите? Я за цивилизованные методы решения вопросов. В преступных сговорах не участвую. Чего тебе вообще, Иван, вздумалось идти наперекор таким серьёзным людям? Снова хакнул систему органов безопасности и не знаешь, кто спасёт твой зад?

– Д-да нет, не хакнул. М-мне просто не нравится, когда из людей делают п-подопытных к-крыс, – ответил Иван и криво улыбнулся Эдэру: – Прости, б-брат, не планировал вас оскорблять.

Эдэр ответил кивком: мол, понял.

– Значит, начальство обидело, и ты опять включил свой юношеский максимализм, – сказала Льюн Ти. – Вероника рассказывала, сколько ты хлопот приносишь.

На вид совсем мальчишка, ничем не похожий ни на героя, ни на революционера, Иван вышел из-за стола, подтянул штанины комбинезона, и заявил:

– Н-нифига не максимализм. Л-любого бы нормального человека там перекосило. П-потому что полный хердабол т-творится в зоне Аномалии! И да, там живут люди. Много л-людей. Которым н-наши дорогие власти, цивилизованные, как тебе, Льюн Ти, н-нравится, и не подумали помогать. З-зачем? Если никто не знает, что на плато остались живые люди? Кто вспомнит о якобы погибших пра-пра-родственниках из Подмосковья? И кому вообще нужны их потомки? Н-никому. Мемориал поставили в столице и раз в году цветы приносят. Ага. А попутно п-проводят эксперименты. Р-разные. П-практически на любой вкус. П-прикольно, да? В-вот её, – Иван ткнул пальцем в Лиссу, – планировали разобрать, как конструктор в лаборатории. Н-наши учёные. Т-типа цивилизованные. Г-гордые профессора с р-регалиями.

Все устремили взгляды на Лиссандру, но та не смутилась, наоборот, с достоинством расправила плечи.

– А Тима как м-мутанта полагалось зверски убить. Н-неудачный экземпляр. П-прости, Тим, – продолжал Иван, – а Эдэра, н-наследника командо, м-между прочим, н-наши приговорили к страшной к-казни. Д-духам решили принести в жертву, потому как у парня ума хватило д-докопаться, что всё н-не так просто, и жрецы не жрецы. Ага. И чтоб вы з-знали, жрецы – это н-наши учёные, р-работающие под прикрытием. «Трудно быть богом» читала?

– Да.

– Т-типа того. Т-только н-наши вдобавок изучают генные м-модификации и смотрят: кто выживет, а кто нет. Представь, б-берёт жрец младенца и типа посвящает духам, а сам вводит разные сыворотки. Или проводит ритуал над б-беременной м-мамашей, п-попутно занимаясь изменениями ДНК эмбриона… К-класс, да?

– Кошмар! Неужели это правда, Ванечка? – еле слышно прошептала Вероника.

Эдэр сжал кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не взорваться. Желваки заходили по его скулам.

– И вдобавок там п-проводится п-пилотный проект, хотя это м-меньшее из з-зол. Они ч-чипируют всех, тестируя систему т-тотального с-слежения, к-которую планируют з-затем вводить повсеместно уже у нас. Хотите б-бегать, как собачки на привязи, чтобы н-не потерялись? Под н-надзором всевидящего ока?

Льюн Ти побледнела.

– Такого не может быть…

– М-может. И происходит у вас, ц-цивилизованных учёных, под самым н-носом.

– Не верю. В наше время? Эксперименты в духе нацистов жуткого двадцатого века? – качала головой Льюн Ти. – Зачем?!

– Я тоже хочу это знать, – жёстко сказал Эдэр. – Но если никто из вас ничего не решает, мы просто тратим время. Я пробьюсь к тем, кто может ответить и прекратить это.

– Погоди, – отмахнулся от него доктор. – Я как раз об этом. Люся, понимаешь теперь, почему именно тебя я позвал объяснить гостям, что к чему?

Продолжая отрицательно покачивать головой, девушка закрыла руками нижнюю часть лица. Когда она отвела руки, показалось, что девушка внезапно повзрослела и осунулась. Льюн Ти медленно заговорила:

– Нет, я не хочу, не хочу просто, извините, Михаил Петрович. Я не смогу…

– Подумай, Люся, ты же хороший человек! – с нажимом произнёс врач.

– Я… я ничего не скажу никому, кто вы и откуда, но остальное… нет, не просите меня.

– Понимаю, тебе нужно время, – по-отечески произнёс доктор. – Походи, подумай. Не будем давить.

Льюн Ти бросилась к двери. Грэг навис перед ней непреодолимой преградой. Девушка, казалось, совсем иными глазами увидела копьё с крепким, вытертым руками до блеска древком, острым наконечником. Её лицо исказилось, и она осторожно потянулась к не заслонённой Грэгом ручке двери.

Эдэр пристально посмотрел на девушку, затем на спокойно выжидающего Михаила и приказал Грэгу:

– Выпусти.

Тот отстранился. Льюн Ти пулей вылетела из кабинета.


* * *

– Ещё вопрос, – прервал Эдэр недолгую паузу, обращаясь к Ивану, – по всем этим слежкам-наблюдателям. Как быстро нас найдут здесь? Уверен, что искать будут.

– Будут, – вытянул губы трубочкой доктор. – Наверняка. Военные не любят делиться секретами.

– Тем более такой информационной бомбой, – добавила Вероника.

Иван почесал в затылке и облокотился о стол, глядя на гиганта.

– Эл-Тэшку они отследить не должны, я качественно хайдился[6 - От англ. Hide – прятаться].

– Помнится, ты говорил, что нас засекли в воздухе, – заметил Эдэр.

– Ага, а потом я к-круто поменял т-трафик. Нас, п-по идее, ждут вообще с д-другой стороны периметра. К-короче, мы развернулись, н-немного хавернули[7 - От англ. Hover – парить] обратно к п-плато и выбрались из Аномалии п-подземными путями, о которых официально сто п-пудов не знают, – с налётом хвастовства заявил Иван.

Доктор сделал при этом такое выражение лица, будто ему под нос сунули вонючий носок.

– Откуда знаешь, что жрецы не знают? – спросила Лисса.

– Мы с френдом п-пару лет назад взломали с-систему, чтобы увидеть, где есть д-дыры в охране мёртвой зоны. Интересно б-было туда п-попасть. Столько м-мифов всяких, к-короче. Ну, мы п-позаимствовали дядь Мишину Эл-Тэшку и п-полетали там. Н-нас никто так и н-не обнаружил. К-кроме дядь М-миши, – Иван оглянулся на бородача и потёр ухо.

– Я говорил, что этот хлюпик – посланец Ада, – истерично вскрикнул Никол, с грохотом стукнув копьём о пол.

– Спокойно, – одёрнул его Эдэр, – этот хлюпик нас прежде всего спас.

– Чтобы погубить, – не унимался стражник. – Душу забрать. Они все – посланцы дьявола! Заманили нас в Ад, потому что мы ослушались духов… Дозволь, я убью их! – Никол с безумными глазами поднял над головой копьё, целясь в Михаила и Веронику. В другой его руке сверкнул кинжал. Хозяева с расширенными глазами уставились на воина, бородач осторожно задвинул Веронику за спину. Иван пригнулся к столу.

– Отставить! – гаркнул гигант. – Здесь я решаю, кого уничтожать, кого миловать, забыл?!

– Но шеф…

– Убрать оружие! – распорядился Эдэр.

Никол нехотя подчинился. Лицо у него было перекошено, веко подёргивалось. Грэг, глядя на товарища, скривился, но промолчал.

– Думаю, у моих людей сохранились чипы. Хотя серьги – штуковины для слежки – ребята выбросили. По чипам нас могут вычислить здесь? – спросил Эдэр.

– В-вряд ли, – пожал плечами Иван, – все с-системы были н-настроены на т-территорию плато. Учитывая, что м-магнитные помехи не п-позволяли связываться с-системе со спутниками, т-там вся сеть наблюдения и связи р-работала через локальных д-дронов. К-кустарщина, но по-другому н-никак.

– Что такое спутник? – спросила Лисса.

– Б-большая хрень летающая. По сути то же, что и дрон, т-только высоко-высоко над Землей, в к-космосе.

– Гм… Если она такая же, как дрон, то разве нельзя на неё переключиться? – спросил Эдэр. – К примеру, ночью факел на низком холме видно только рядом, свет от факела с высокой горы видно далеко, а если факел внизу горит, засечь можно и с холма, и с вершины. Так? Я в правильном направлении мыслю?

– Фейсролл, р-реально, – зачесал затылок паренёк. – Шаришь. А я и н-не догнал с-сразу.

– Говори понятно, – строго велел Эдэр.

– Правильно думаешь. Могут отследить, – перевёл бородач и направился к двери, – надо уничтожить чипы. Срочно.

– Тим, покажи, где они расположены. Никол, Грэг, Михаил вам поможет избавиться от чипов.

– Не дамся! – вскинулся Никол с выпученными в панике глазами. – Шеф! Это нелюди! У них всё не по-человечески. Им служат демоны, шеф! Я не…

Договорить он не смог – Грэг огрел товарища сзади древком по макушке, и тот рухнул бы, если бы Эдэр и Грэг не поддержали его обмякшее тело.

Гигант поблагодарил стража взглядом и буркнул бородачу:

– Он весь ваш.

– Как погляжу, у вас не церемонятся с инакомыслящими. Впрочем, истерику господина глосса надо было прекратить, согласен, – сказал доктор. – Но в следующий раз отдавайте предпочтение более гуманным методам.

– Не удивительно, что у него истерика. Такой, должно быть, психологический шок. Не каждый переварит столько информации, – задумчиво пробормотала Вероника. – Крышу легко снесёт.

Михаил закивал согласно и буркнул:

– Ладно, не будем терять время. Займусь вашими людьми, только не здесь. В процедурной.

Грэг без лишних слов взвалил бесчувственного Никола на плечо и пошёл за доктором. Понурый Тим поплёлся за ними.

– Что будем делать? – спросила Лисса у Эдэра.

Эдэр прошёлся по комнатке: пару шагов в одну сторону, пару – в другую. Он был напуган, растерян, взбешён. Уверенности в том, что следует предпринять, у него было ровно столько же, сколько у щенка псидопса, впервые брошенного в реку. И, казалось, кто-то продолжает наблюдать: выплывет – не выплывет. Эдэр был не готов к этому, как не может быть готов человек к урагану. Но гигант считал, что не должен показывать, как крутит душу и разум. Даже перед Лиссой. Тем более перед Лиссой. Он теперь командо…

Эдэр взял Ивана за плечи и поставил перед собой, как игрушку.

– Скажи мне, только нормальным языком. Почему бы властям не искать тебя у родного дяди, который по случаю находится у самой границы Аномалии и который, как я понимаю, тебя воспитывал?

– П-потому что он не р-родной, – промямлил Иван. – Это д-друг моей мамы. Д-дядь Миша ведёт себя, как р-родственник, потому что с д-детства меня знает. Бабушка г-говорит, что я от рук отбился, к-когда мама умерла, вот он и воспитывает меня время от времени.

– Так и есть, – сказала Вероника. – Ванюшка тот еще байбачок, но хороший, в общем-то. А Миша его с пелёнок знает, любит. Миша вообще такой, неравнодушный.

– Ага, – кивнула Лисса, – неравнодушный.

Эдэр с удивлением посмотрел на чумашку. Та улыбалась Веронике и, похоже, уже успела проникнуться этими местными. Поражало, что они её не пугали. Ни капли. Когда успела освоиться? Вероника тоже улыбнулась, хоть и слегка озабоченно.

– В общем, чтобы найти Ваньку здесь, надо основательно покопаться. А пока суть да дело, его тут уже не будет. Вам, ребятки, придётся как-то слиться с толпой, – она смерила взглядом Эдэра и хмыкнула: – Нет, слиться – это сильно сказано… Пойдёмте, заодно и покормлю вас. А вы, вообще, что едите?

Глаза у Вероники заблестели озорно: первое потрясение прошло, и азарт любопытства перевесил прочее.

– Всё, – ответила Лисса, – даже траву, если не ядовитая.

– Ядовитым гостей не угощаю. Господин вождь, будьте любезны, – Вероника сделала приглашающий жест, и призналась, не скрывая восхищения: – Честное слово, первый раз в жизни вижу настоящих вождей. И… вы великолепны!




Глава 3


Пока Вероника накрывала обед, Грэг и Тим шёпотом доложили нашему новому командо, что людей тут почти нет, модули, похожие на большие, вытянутые сараи, пустуют. Только в крайнем слева им встретился непуганый идиот с толстыми стёклами на глазах. Он радостно замахал им и принялся лепетать что-то на чужом языке. К нему присоединилась малолетняя девочка не-пойми-в-чём, а в общем похожая на шар из разноцветных лоскутов, с розовыми щеками и торчащими нелепо косичками. Она побежала за разведчиками, хватаясь с нескрываемым счастьем за копьё и меч. Отстала только, когда Грэг рявкнул на неё погромче.

Из странностей парни видели мини-псидопса, гладкошёрстного, с вытянутым, как чесночная колбаса, туловищем, острой мордой и висячими ушами. Существо тоже было не диким и бросилось играть с ними, радостно подтявкивая и подставляя брюхо. Яркие пластиковые скамеечки с будто живыми смеющимися лицами на спинках по периметру площадки с натянутой поперёк сеткой заставили Тима и Грэга долго присматриваться и выискивать, где были собственно ноги людей и туловище. Подкравшись поближе, разведчики поняли, что на скамейках просто изображены объёмные картинки. Тим даже прочитал надписи рядом – видимо, имена.

В поселении не жалели пластика самых разных оттенков. Из него были сделаны корзины для мусора, большой домик с книгами и много всякой всячины.

Ни воинов, ни оружия наши разведчики не обнаружили. Зато на бетонированной площадке, от которой уходила дорога в лес, нашлись всевозможные выкрашенные в жёлтый и красный цвет повозки с металлическими «руками», ковшами, крюками. Поодаль стояла никем не охраняемая пара Эл-Тэшек, почти таких же, как та, на которой мы прилетели, и нечто большое, овальное без окон и дверей, вроде бы из мутного стекла, но с металлическим отзвуком при ударе.

– Надо научиться летать, раз псидопсов тут нет. Мы должны уметь передвигаться быстро в новых условиях, – заметил Эдэр. – Тим, слушай во все уши. Ивана расспрашивай. Попроси показать, что и как. Ты у нас самый толковый, сообразишь.

Мутант кивнул. После того, как Льюн Ти испугалась его щупалец, парня будто подменили. Ни разу не улыбнулся. Даже когда я подмигнула ему. Мне не нравилось видеть Тима тусклым, словно затушенный костёр, зато захотелось встретить жрецов и понавкалывать им того, чем они нас пичкали, чтобы у них рога, щупальца и копыта выросли. Одновременно. И перед этим плюнуть в морду. Раз сто. Но злость я решила приберечь на потом, скопить её, как комья сухой грязи за пазуху, до встречи с гадами в комбинезонах, а пока нечего было думать об этом, лицо портить.

Никто из нас не знал, что дальше делать с долговязым Николом. Он на голову, видать, двинулся. Когда очнулся, опять орать начал: «Демоны, черти» и прочее. За оружие хватался. Парни насилу удержали. Михаил вколол ему что-то в руку. И привязанный на всякий случай Никол теперь спал на той же кушетке, где недавно приходил в себя Эдэр.


* * *

– Кушать подано, – ласково улыбнулась Вероника, приглашая нас войти.

Как бы опасливо мы не смотрели в тарелки, нам не предложили ни фиолетовых чучундр под липким соусом, ни отливающего пластиком мяса местных козлограссов или… Нет, я уж не знаю, кто тут может водиться. Хозяйка выставила на стол на удивление простую пищу: хлеб с хрустящей корочкой и ещё тёплым мякишем, овощное рагу, сдобренное вкусными специями, грибы с маслом и луком. В высокие кружки она налила крепкий коричневый сладковатый напиток, который тоже назывался чаем, хоть трав в нём и не наблюдалось, зато одиноко плавал ломтик жёлтой кислятины – лимона. Даже посуду Вероника достала из шкафа в стене обычную: керамическую, цвета обожжённой глины, из чего я сделала утешающий вывод – в этой части мира тоже водились горшечники. Хотя бы что-то как у людей! Но, может быть, улыбчивая хозяйка просто щадила наши чувства? Она, похоже, вообще была доброй, хоть и хитренькой.

Её восхищение Эдэром мне не понравилось. Получив приглашение, я пошла первой, встав между ней и Эдэром. На пороге в жилой модуль я отбросила назад волосы, поправила их и будто случайно коснулась его голого торса рукой. Будто невзначай это мгновение длилось немного дольше, чем должно бы… И было приятным. Духи, настолько приятным, что я бы приклеилась к Эдэру и не отлипала совсем. Он тоже замер.

Эдэр ничего не сказал, но мне достаточно было ощущения, которого и словом не объяснишь. Теперь я даже затылком чувствовала, что он смотрит только на меня. Пусть у меня грязь под ногтями и не такие холёные пальчики.

Успокоившись, я принялась озираться с любопытством – в «жилом модуле» Вероники и Михаила было столько интересных штуковин! Всё новое, пусть и порядка никакого: постель белым-белёшенька валялась скомканной на кровати, одеяло съехало на пол, застланный толстым голубым ковром, на узком столике у окна бардак. По углам модуля кучи чего угодно: книг, пластиковых пакетов, чем-то забитых, ярких картинок на бумаге и одежды всех цветов подряд. Столько еды и новых вещей могли позволить себе только очень богатые люди! Мне даже не с кем было сравнить их роскошь. Взять хотя бы лампу под потолком, похожую на домик с изогнутыми кверху концами крыши, с которых свисали красные, будто капли ягодного сока, стекляшки, или те картины с диковинными цветами на стенах, или вещицы из необычных камней – явно же не для дела, а чтоб красиво было…

– Извините, только встали, не успела прибраться. Это самоцветы, – сказала Вероника, обратив внимание на то, как я уставилась на статуэтки. – Есть в камнях особая энергия, да?

– Да, очень хорошо огреть врага по голове или орехи колоть, – ответила я.

– Ах, девочка, я же о полудрагоценных камнях, как эти. Вот малахит, сердолик, лазурит, аметист. А вот, смотри, совсем новый – у геологов выпросила – окринит, – Вероника поднесла к моему носу рыжий с застывшими искрами камешек. – У вас такие встречаются?

– Раз я видела лягушку, вырезанную из зелёного булыжника, – ответила я, стараясь звучать небрежно – пусть не думает, что мы нищеброды, даже если оно и так…

Эдэр внимательно разглядывал Веронику. Я опять якобы случайно скользнула рукой и задела лёгким касанием плечо Эдэра. Он не отпрянул, наоборот, потянулся еле заметно вслед за моим движением, а под столом раздвинул широко ноги, и его бедро плотно прижалось к моему. Меня окатило горячей волной, и я забыла, о чём говорю.

– И что лягушка? – спросила Вероника, не поняв внезапной паузы.

Я прокашлялась и продолжила:

– У коллектора на рынке продавалась. Но он за неё целый мешок соли запросил, наши его на смех подняли. Занятная безделица, но в хозяйстве от неё никакого толку.

– Выбери себе любую. В подарок, – мягко сказала Вероника.

Я сделала вид, что не расслышала. За любой подарок придётся отплачивать не тем, так другим. И если предлагают что-то настолько дорогое, возможно, хотят усыпить бдительность или «купить» моё расположение. В груди моей затаился гнев: купить меня нельзя, а тот кто попытается, пожалеет об этом. Уж я постараюсь. Однако на лице я изобразила равнодушную улыбку.

– У вас, как я погляжу, любят непрактичные штуковины, – сказала я, обводя взглядом наставленные и развешанные тут и там предметы, у которых явно не было никакого назначения, кроме как украшать комнату. Мне многое нравилось, а вон тот нежный розовый цветок в крошечной резной рамке над столом, я бы носила у сердца и рассматривала бесконечно. Но признать это было равно тому, чтобы преподнести на блюде свои слабости и ключи от всех дверей. Потому я говорила нарочито грубо, подчёркивая, что мне и дела не было до красоты.

– Искусство создано для души. В том, чтобы радовать взгляд и сердце, тоже есть немалая практичность, – ответила Вероника. – Не хлебом единым жив человек.

– Конечно, если хлеба нет, приходится жрать пауков и ящериц.

Вероника изумлённо воззрилась на меня, а затем сказала, будто ища примирения:

– Ну да, естественно. У нас тоже не все увлекаются изящными вещицами. Но это моя слабость. Люблю всё красивое. А у вас есть ремесленники, мастера, художники?

– У нас ерундой не занимаются. Нам надо о пропитании заботиться и о серьёзных вопросах.

– Понятно, – кивнула Вероника и придвинула ко мне тарелку с хрустящими кругляшками – печеньем.

Мда, одну мою слабость она уже заметила. Ну и ладно, проживу без печенья потом, а пока… Я сгребла несколько румяных лепешечек и набила ими полный рот, чтобы хоть немного помолчать.

Вероника опять понимающе улыбнулась. Это уже начинало раздражать.

– А вам, Эдэр, нравится искусство?

– Да, – ответил он. – В нашем особняке много подобного: и украшений, и безделиц, в том числе и лягушек из зелёного камня.

Я вспыхнула от обиды, понимая, как разрастается расстояние между мной и Эдэром из-за одной этой фразы, но тут же почувствовала большую горячую ладонь на своей талии.

Я украдкой взглянула на Эдэра, уголки его рта чуть поднялись в улыбке. Он не смотрел на меня и было не понять, кому адресована улыбка – мне или Веронике. Я заёрзала, недовольно нахмурив брови, но его ладонь сжала мой бок сильнее и притянула ближе.

Меня обдало жаром. Эдэр улыбнулся шире, ладонь его бессовестно провела по животу, скользнула ниже, к бедру. Мои щёки залились краской, голова закружилась, и я убрала лапищу наглеца, с трудом сдерживаясь, чтобы не выпустить искры, которые вновь от волнения зашевелились в пальцах. Эдэр как ни в чём не бывало накрыл мою кисть своей и сжал, будто говоря: «Я тут главный, сиди смирно». Не будь мы за тысячу метров подземелий и воздушных дорог от привычного мира, не будь Эдэр тем, кто вытащил меня из адской трубы жрецов, я бы наверняка взбрыкнула и сбросила его руку. Но до сих пор он был единственным, кому было до меня дело. И хотя я не забыла того, как грубо Эдэр овладел мной тогда в доме-монстре, меня страшило, что в новом мире он найдёт кого-то, кто покажется ему более интересным. Я гнала прочь мысли о том, что глосса привлекла моя способность включать штуки прошлых людей, а не я сама. В таком случае шансов у меня не много – вокруг нас каждая вещь была необычной и работала без моего вмешательства… А, значит, во мне просто не будет нужды. Но мне надо было, надо, чтобы он во мне нуждался! Смогу ли я конкурировать с ухоженными женщинами, знающими куда больше, чем я? Смогу ли я перевесить моим даром технические чудеса?

Паника всколыхнулась пеной в душе, заставила меня безмолвно признать, что Эдэр здесь главный. Шеска говорила, что мужчины это любят, но что Шеска…

Тем не менее, ему понравилось моё смирение. Выждав немного, Эдэр убрал руку и подпёр кулаком ухмыляющуюся физиономию. Ничего не подозревающая Вероника засмущалась, предполагая, что улыбка демона-искусителя адресована ей, и поспешно сказала:

– Э-э… О чём это я? Ага! Если вы больше не хотите есть, давайте всё-таки решим вопрос с одеждой.

– Не в обиду, но судя по тому, насколько я крупнее вашей братии, – хохотнул Эдэр, – мне придётся шить куртку из шести ваших старых и еще половинки.

– О нет, – отрицательно мотнула головой Вероника. – Зачем шить? Тем более из старого? Мы же не в Средневековье!

– Что же, вы не шьёте, а делаете одежду из пластика? – усмехнулся Эдэр.

– Зачем из пластика? Выберем, что вам понравится, то и напечатаем, – ответила Вероника.

– Вы хотите сказать, что ваша одежда из бумаги? Или как вы её печатаете? – поразился Тим, критически вглядываясь в ниспадающий мягкими складками балахон хозяйки.

– Нет же. Сейчас сами увидите. Немного терпения, – сказала Вероника и положила перед нами кубик, нажав на него пальцем.

В голубоватой пирамиде показались фигурки мужчин.

– Для начала надо модели выбрать. О размере не беспокойтесь, – предупредила Вероника, – напечатаем такой, какой будет нужно. Вот, смотрите, – она показала пальцем на фигурку в коричневых шароварах, дутых смешных ботинках с красно-рыжими полосками и пёстрой фуфайке с массой карманов: – Это самый писк моды. Хотите такое?

– Я же не петух на базаре! – шутливо возмутился Эдэр. – Давайте обойдёмся без писка и дрызга.

– Под страхом казни не напялю подобное, – пробурчал Грэг, ковыряя пальцем в ухе.

Вероника провела пальцем, картинка сменилась, предложив фигурку в розово-фиолетовом наряде.

Мои спутники громко расхохотались, и я прыснула, представив Эдэра в этом безобразии.

Вероника отправляла в небытие одну фигурку за другой, пока не сказала:

– Ладно, если современное у вас вызывает такую реакцию, давайте классику. Так тоже люди ходят.

Фигурки в пирамиде показались в обычных чёрных и синих штанах, не широких и не узких, и довольно свободных рубахах и куртках.

– Вот это дело, – кивнул Эдэр.

Тим и Грэг ему согласно вторили.

– Чудненько, – облегчённо выдохнула Вероника. – Теперь только ваши размеры загоню в систему. Эдэр, вы первый. Встаньте, пожалуйста, сюда.

Эдэр подчинился, оглядываясь с интересом. Мне тоже стало любопытно, в какую-такую систему Вероника будет его загонять, и куда вообще гигант поместится в этом узком модуле. Но, оказалось, ему достаточно было стоять на месте. Кубик на Вероникиной ладони выплеснул световую сетку. При слове «размеры», та будто по волшебству, окружила невесомыми линиями фигуру Эдэра и исчезла. То же самое проделали с парнями. Затем наступила и моя очередь.

– Мы с тобой, конечно, выберем что-то более симпатичное, – улыбнулась Вероника. – Только давай сначала мужчин оденем и отправим их отдохнуть. Девочкам же больше времени нужно, чтобы быть красивыми, да? Когда я сижу и наряды себе выбираю, Мишу всегда накрывает.

– Медным тазом? – вспомнилось мне её выражение о генераторе.

– Практически, – рассмеялась Вероника.

Я пожала плечами, словно мне было всё равно, а на самом деле разволновалась не на шутку. Неужели и я буду выглядеть по-другому? Как? Надевать балахон, как у Вероники, мне не хотелось, но наверняка у них женщины по-разному ходят. Уж точно не в замусоленном платке и не в вытертых кожаных штанах под холщовым тряпьём, как наши степницы. Вон сколько всего тут по углам раскидано, небрежно, словно эти вещи не были куда красивее, чем у женщин наших управов. Зажрались богатеи!

Снова кольнуло неприятное чувство, что меня покупают. Однако, похоже, ни Эдэр, ни Тим, ни Грэг так не считали и ничем не выражали своего недовольства. Потому я заставила себя расслабиться.


* * *

Вероника нажала на кнопку в стенной панели, та плавно поднялась, и на подставке выехала замысловатая машина, отдалённо похожая на лежащую на спине железную птицу с вытянутой кверху лапой. Мы окружили её со всех сторон, но ничего интересного не произошло. Вероника вложила кубик в лапу, ещё раз нажала на кнопку, и конструкция скрылась за панелью в стене.

– И это всё? – полюбопытствовал Тим.

Вероника многообещающе улыбнулась. Вместо ответа за панелью что-то зашуршало, заскрипело, будто тридцать три крысы принялись грызть пластик. Пустая глазница лампочки почти у наших ног вспыхнула зелёным.

– Заедает, зараза, – сказала Вероник, пнула пяткой нижнюю панель, и к нашему изумлению та выдала сложенные вещи. Вероника подняла их и протянула Эдэру: – Пожалуйста, ваши обновки.

Гигант не стал скрывать восхищения, разглядывая новёхонькие синие штаны, которые Вероника назвала джинсами, и голубую рубашку. Машина с размером не ошиблась. Я тоже, как и остальные, дотронулась до тканей – они были настоящие. Гром мне в рёбра!

Но чем больше восторга плескалось в глазах Эдэра, тем серее туман застилал мою душу. Командо больше не искал меня взглядом. С таким же энтузиазмом, как во время первых испытаний в бункере Тима, Эдэр требовал от Вероники открыть нутро автомата, печатающего одежду за пару минут и показать сам процесс. Тиму и Грэгу тоже было любопытно. Вероника не отказалась, ей нравилось быть в центре внимания. Она цвела, смеялась и рассказывала, размахивая руками и впитывая, как губка, эмоции окруживших её мужчин.

А я почувствовала себя лишней. С трудом сдерживая желание шарахнуть разрядом по сверх-аппарату, я переплела пальцы рук и сжала горящие искрами ладони. Отошла к противоположному краю модуля. Никто этого не заметил. Глотая горькое ощущение ненужности, я подошла к выходу. Праздник жизни и супер-открытий за моей спиной продолжался. Они бурно обсуждали и радовались. Даже Тим.

Я закусила губу и спустилась по ступенькам модуля. Дурно пахнущий воздух ударил в ноздри.

Привыкну, – решила я и пошла прочь. Мне отчаянно требовалось нечто знакомое: деревья, трава, камни и комья земли, не способной вспыхнуть пламенем в моих грязных пальцах.




Глава 4


За слегка поросшей травой площадкой, на которой стояла угнанная Иваном Эл-Тэшка, высились кусты с густыми продолговатыми листьями. Упиваясь собственным одиночеством, я завернула за их плотную стену, мстительно представляя, как Эдэр с Тимом опомнятся, а меня нигде нет. Они станут искать, сломя голову, а я буду сидеть, гордая и обиженная вон там, к примеру, на уступчике у пропасти. Да, как одинокая птица под серым небом!

Но моим планам не суждено было сбыться. Рыжеватый камень выскользнул из-под стопы и покатился вниз по сухой земле. Он полетел вниз, ударяясь с треском о скалистый отвес. Из-за кустов выглянула разноцветная голова. Судя по досаде в раскосых глазах, Льюн Ти тоже планировала тут сидеть, как гордая птица… Смешно.

Однако выражение на её лице сменилось чем-то, похожим на облегчение.

– Я думала, это Миша, – сказала она. – Или Вероника. Обнаружили меня здесь и идут уговаривать.

– Это всего лишь я.

Я собралась было найти себе местечко поукромнее, попутно прокручивая в голове разговор в кабинете доктора и не понимая, почему, собственно, её уговаривали, и отчего она взбеленилась. Как мне показалось, девушку попросили только никому ничего не говорить. А повела она себя так, будто её упрашивали отвезти нас на своём горбу за тридевять земель.

– Подожди, – позвала Льюн Ти. – Прости, не запомнила, как тебя зовут. Лиза?

– Лисса.

– Лисса. Скажи, тебя правда хотели убить? – робко, будто боясь произносить вслух эти слова, спросила она.

– Духи, да! – Я остановилась. Не то, чтобы я горела желанием болтать с разноцветной истеричкой, но возвращаться к нашим не хотелось. Иначе они и не заметят, что я отлучалась. Лишь поэтому я обернулась и добавила сердито: – Сначала глоссы. Потом эти ваши ублюдки, жрецы.

– Жрецы?

– Гады из вашего мира, в комбинезонах. Которые экспериментами занимаются…

Я сплюнула сквозь зубы и засунула руки в карманы.

– Ах, эти, – кивнула Льюн Ти и замолчала.

Я села на кочку, обхватив колени. В ногах правды нет. И к тому же устала я бегать, прыгать, бояться… Хотела тут сесть, и сяду. Вот.

Девушка вышла из своего укрытия и села рядом. Интересно, отчего у неё такой виноватый вид? Проболталась уже кому-то? Мы сидели и смотрели на рыжую слоистую скалу по другую сторону ущелья. Пейзаж выглядел довольно уныло. Почти как в родных солончаках, если забыть, что за спиной шуршит на ветру сочная зелень, а до солончаков не добраться и за день. По кочке на выступе медленно перебирала лапками ящерица. Сквозь завесу облаков проскользнул луч солнца, и тёмные слои засеребрились.

– Прости, если это… обидно, – решилась Льюн Ти, – можно задать вопрос?

– Валяй.

Честное слово, спроси у меня кто-нибудь, почему с этими женщинами с Земли я пыталась выглядеть грубее, чем я есть, я бы не сказала. Но их странные причёски, сделанные специально, вылизанная одежда, а главное чистые, словно ненастоящие руки и особенно ногти, заставляли меня чувствовать себя иной. Будто они волшебницы из сказок, а я – ободранная дикая кошка. Мне это не нравилось, но из внутреннего упрямства я подчёркивала разницу. Даже кичилась ею: выбирала слова погрубее, жесты, как у охотников-одиночек. Словно отстаивала своё право быть. Быть такой, какая я есть.

– Ты сказала, что вы все мутанты… Но вот у Тима… щупальцы. А ты с виду… обычная. Ты – правда мутант?

Я ухмыльнулась и выставила ладонь. Сконцентрировалась, вызывая колкое жжение в пальцах. Пара секунд, и в ящерицу на той стороне метнулась голубая молния. Всего лишь вспышка, после которой на кочке остался обугленный трупик.

Льюн Ти подскочила и попятилась. Казалось, она вот-вот подхватится и убежит, вырывая в страхе цветные патлы.

Я расхохоталась. Да, я грубое существо. Но опасное. Не злите меня лучше.

– Как такое возможно? – прошептала Льюн Ти.

– Про электрических рыб слышала? – осклабилась я и показала ей ладони. – Та же фигня. Но я не совсем мутант. У нас таких, как я, называют помеченными или проклятыми. Большинство умирают через день-два после того, как дар проявляется. Я почему-то не умерла. Но кто знает, может, загнусь завтра.

– Это ужасно! – Льюн Ти приблизилась. – Ты же совсем девочка. Сколько тебе? Пятнадцать?

– Семнадцать.

Девушка присела рядом со мной. Надо же! Смелая.

– Тим кажется старше, – сказала она. – Он тоже выжил?

– С ним другая история, – махнула я рукой. – Его родители прятали, чтобы стражи не закололи или псидопсам не скормили. У нас так с мутантами поступают. Жрецы учат, что они проклятье на род приносят. Вот мутантов во младенчестве и изводят…

– Подожди, – нахмурилась Льюн Ти. – А остальные? Ты же сказала, что все мутанты? Их тоже родители прятали?

– Да нет. – Мне стало неловко. – Я соврала. Мутанты только я и Тим. Ну, чего смотришь?! Соврала. Потому что вы все на Тима уставились, как на чудовище. А он, между прочим, самый добрый и умный из нас… И вообще, не в пример остальным!

Девушка воззрилась на меня, не зная что сказать. Затем опустила голову.

– Жалко, что он… Такая улыбка хорошая.

– Жалко ей! – возмутилась я. – Если б не его щупальца, ты б не сидела тут вся такая красивая, а сопли б кровавые вытирала и морду расквашенную лечила. Полетела бы без его поддержки вперёд носом, как миленькая.

– И верно, – виновато улыбнулась Льюн Ти. Убрала упавшую на глаза фиолетовую прядь и перевела тему: – Выходит, ты на данный момент – самый удачный эксперимент у ученых, у жрецов?

– Выходит, так.

– Тогда они вас в любом случае будут искать. И здесь вам оставаться нельзя.

– Это и так ясно. Не идиоты вроде.

– Верно, – снова на лице симпатичной девушка проскользнуло виноватое выражение.

– Уже настучала, да? – спросила я в лоб, поднимаясь на ноги.

– В смысле?

– Заложила нас жрецам, фея крашеная? – угрожающе процедила я, потирая горячие пальцы.

Льюн Ти обиженно фыркнула и тоже встала.

– По какому праву ты меня обзываешь и обвиняешь?

– А по такому, что меня не проведёшь. Я, может, необразованная, но не тупая. Иначе какого чёрта у тебя глаза бегают всё время, как у нашкодившего псидопса?

Льюн Ти распрямила плечи, но взгляд отвела.

– Я не знаю, кто такой псидопс, но чувство вины у меня не потому, что я кому-то что-то сообщила. Я дала слово. И своё слово я держу!

Я ничего не ответила, не веря ей ни секунды. Всем этим землянам доверять нельзя. Они ради собственного блага запросто другими пожертвуют. Особенно теми, кто, на их взгляд, ниже их. Посмотрим ещё, кто ниже. И чего стоит их спокойствие и безопасность! Злость разожгла огонь в ладонях, и я уже решала, что бы подпалить у этой фифы – шевелюру или костюмчик, но Льюн Ти сказала:

– Я испытываю вину, потому что могу вмешаться в ситуацию. Хотя бы опосредованно. Да. Могу, но не хочу… Видишь ли, я слишком долго отстаивала у отца право заниматься только тем, что мне нравится – наукой. И совсем не политикой. Он хотел воспитать во мне своего помощника, преемника. А я упиралась. Я хотела жить так, как мне нравится. В общем, мы много скандалили. Я хлопнула дверью и ушла. Терпеть не могу политику. Я – учёный. А это дело… Оно, понимаешь, связано с политикой, если речь идет о заказе Министерства безопасности. Думаю, мы не осознали всю глубину проекта Мёртвой зоны. Хотя я начинаю догадываться… Но речь не об этом. Главное: я сказала отцу, что никогда, понимаешь, никогда не встряну в политику, мне противно заниматься государственными вопросами, воротит меня от бюрократии, выборов и прочего…

– И кто твой отец?

– Главный советник президента Североазиатского Альянса. Если я сейчас обращусь к нему, он подумает, что победил. Или что я готова поступиться принципами…

Мы замолчали. Что тут скажешь? Не поймёт ведь, пока у самой хвост не вырастет. И всё-таки Льюн Ти заглядывала мне в глаза, словно ища одобрения и поддержки. Не дождётся! Я сплюнула в землю и пренебрежительно бросила:

– Ясно. Подумаешь, младенцев в куски рубят, над людьми издеваются, когда тут дело принципа! Конечно, принципы важнее! Утрись ими и расслабься.

Не глядя больше на Льюн Ти, я пошла к своим. Мои обиды можно было туда же отправить, куда и принципы Льюн Ти. К чертям козлячим. Пора взрослеть, в конце концов.

Я вынырнула из-за кустов и увидела, как Ваня с доктором заходят в жилой модуль. «Вот и хорошо», – подумалось мне. Однако ничего хорошего, видимо, не было, потому как громогласный вопль Михаила разобрали снаружи даже мои подглуховатые уши.

– Вы делали ЧТО?! Что?! Вообще с ума сошли?! Вероника!





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66418926) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


От англ. One second – секундочку




2


От англ. Kit – набор




3


От англ. Unbelievable quest – нереальное испытание




4


От англ. Imba, imbalanced – слэнг в компьютерных играх, описывающий очень сильного игрока




5


От англ. Kindergarden – детский сад




6


От англ. Hide – прятаться




7


От англ. Hover – парить