Книга - Новая жизнь, или Убийства без правил

Новая жизнь, или Убийства без правил
Валерия Машина


Героиня детективного повествования Рената попадает в автомобильную аварию, где теряет мужа, сама же чудом остаётся жива. Она, обладая аналитическим складом ума и юридическим образованием, по ряду причин понимает, что произошедшие с ней не было случайностью. Так волею судеб молодая женщина, будучи успешным адвокатом, начинает вести собственное расследование, привлекая к нему не только коллег, но и других самых разных людей… У неё начинается новая жизнь.





Валерия Машина

Новая жизнь, или Убийства без правил



Моим родителям посвящаю.

Всем, что я умею и имею, – я обязана вам.

Мой псевдоним в вашу честь.



Если судьба толкает вас вперёд, не сопротивляйтесь, а смотрите на её знаки: так она хочет извиниться за свой непреднамеренный удар. Так и поступила героиня моего романа.

Успешная и счастливая в браке, она в один миг теряет всё… Судьба задаёт ей вопрос: случайность это или преступление? Чтобы узнать ответ, она начинает расследование и новую жизнь.

Адвокат по профессии, она опирается на логику и интуицию.

Убийства, непонятные и абсолютно безнадёжные, постепенно раскрываются. Семейные тайны, случайные находки и встречи… Безразличие друзей, любовь близких резко меняют её мировоззрение и отношение к жизни, к её новой жизни.




Глава 1


Шумная, хорошо погулявшая компания покидала ресторан «Малиновый звон». Один из гостей остановился перед рестораном, поднял руку и, показывая на ярко сверкающую панораму, громко спросил:

– Ребята, а вы помните, как называлось это заведение десять лет назад?

– Конечно, – почти хором закричали ребята.

– «Ромашка»!

– Тогда это был не ресторан, а кафе-стекляшка, – продолжил свою уточняющую речь Борис.

Борис был дружком жениха на свадьбе, которая состоялась в этом кафе десять лет назад. Вот уже более пятнадцати лет они с женихом лучшие друзья. Познакомились на вступительных экзаменах в университет, поступив, уже не расставались.

Борис приехал из маленького провинциального городка и нуждался в том, кто бы мог ввести его в ритм большого и незнакомого города. Роман и был именно таким парнем.

Роман, так звали жениха, был слишком серьёзным для своих неполных восемнадцати лет. Выделялся среди новоиспечённых студентов не только внешностью, но и эрудицией, манерой вести беседу и быть победителем в любом споре. Интеллигентный и элегантный, он нравился всем: и парням, и девушкам, и преподавателям.

– А кто знает, почему свадьба была в «Ромашке»? – прилично выпивший, в разговор вступил Илья.

Никто не задал Илье вопрос: почему? Все просто посмотрели в его сторону.

– А потому, – ответил на вопрос Илья, с трудом удерживая равновесие, – что Рома для Натки – ясно солнышко… наш князь «Ясно Солнышко»… – пьяно хмыкая, закончил он.

Илья тоже был однокурсником Романа и Бориса. Он всегда находился рядом, но при этом всегда сам по себе. Илья закончил школу с золотой медалью, поступил в университет, учился на отлично, но однако уровень его знаний ограничивался хорошо выученным заданием. На этом круг его интересов заканчивался. Он не умел блистать ни своей речью, ни общением среди друзей и однокурсников и тайно завидовал Роману почти во всём.

Несмотря на то, что его интеллект ограничивался рамками школьной, а затем и факультетской программами, университет он закончил с красным дипломом. Распределился в прокуратуру, где благодаря своим знаниям и дисциплине дослужился до заместителя прокурора города.

Три года назад Илья наконец женился или женили… Девушка Надя жила в одном доме с Ильёй, была младше на шесть лет. Она, как и её муж Илья, закончила школу с золотой медалью и с красным дипломом пединститут. Преподавала в школе физику.

Мама Ильи и мама Наденьки поддерживали добрые соседские отношения. Когда разговор заходил о детях, они наперебой нахваливали каждый своё чадо и однажды вдруг решили, что их дети созданы друг для друга. Решили и сделали. Знакомство не было долгим: через три месяца оформили юридический брак.

Свадьба была пышной, много родных и гостей. Никто не задавал вопрос: а по любви ли союз? Каждый оценивал этот брак по-своему: необходимый, своевременный, идеальный…

Надя не претендовала на равные права с мужем, все решения, принятые им единолично, она принимала и выполняла безупречно, как и положено отличнице. Причин для ссор и скандалов у них не было. Надежда безупречно вела хозяйство, никогда ни на что не жаловалась. Даже то, что Илья последнее время приходил домой частенько пьяным, она тщательно скрывала, как от своей матери, так и от свекрови.

Вот и сейчас она старалась извиниться за мужа перед друзьями, чтобы не допустить скандала. Рената, а друзья звали её Натка, решила помочь Надежде и смягчить обстановку. Повернувшись к мужу, она сказала:

– Разве я не говорила сегодня, что ты моё солнышко, мой князь и я люблю тебя.

При этих словах она, поднявшись на носочки, обвила руками шею мужа и поцеловала его в губы.

Раздались восторженные звуки ура и громкие хлопки в ладоши.

Борис и его жена Вика закричали: «Горько, горько…» Когда молодые закончили целоваться, повисла небольшая пауза, в которой опять прозвучала речь прокурора:

– Ну, вот так всегда, где любовь там и горько…

Тишину разрушил резкий голос Инны, подружки невесты.

– Ну, тебе это не грозит. Она вышла в круг, который образовался в процессе разговора и, не давая никому опомниться от сказанного, обняла и поцеловала Ренату.

– Спасибо. Вечеринка была великолепной, – повернулась к Роману, пожала ему руку и тоже чмокнула в щёку. – Я вас обожаю, счастливой брачной ночи.

– Всем пока. Удаляясь в сторону автостоянки, она махнула на прощание рукой.

Как будто ничего и не было. Все проделали ту же процедуру. Мужчины пожимали друг другу руки, дамы обнимались и целовались. Повторяли: «Пока… пока… созвонимся… спасибо…» Разошлись.

Подойдя к машине, Рената предложила Роману:

– Давай я сяду за руль. Я выпила бокал вина за вечер и теперь абсолютно трезва.

Роман молча сел за руль и, уже заводя машину, ответил:

– Протрезвеешь после таких слов! Я всегда знал, что в его болоте черти водятся, но на себе это ощутил совсем недавно.

– Брось, он просто выпил сегодня лишнего, вот его и повело, – пыталась оправдать она Илью. – Завтра проспится, будет звонить и извиняться…

– А то ты не знаешь, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Да и оправдываться не в его стиле. Виноват не виноват – он обвинитель.

– Слушай, а чего это он так напился, при его-то любви к здоровому образу жизни?

– Какие-то проблемы на работе, – тихо ответил Роман.

– Это он тебе рассказал? – удивилась Рената и повернула голову в его сторону.

– Я был у него на днях по своему делу, сам он мне ничего не рассказал, а вот Валерка, помнишь, с тобой учился… Жданов.

– Валерка? А он что делал в прокуратуре? – удивилась она.

– Это его работа. Он следователь милиции, кстати, Борис его хвалит. Пообщались, неглупый и хваткий. Сыщик – одним словом.

Автомобиль, миновав сонные улицы города, выехал на трассу, как и планировали, они ехали на дачу. Целая неделя отдыха и покоя.

Пристально посмотрев в стекло заднего вида на обгонявшую их машину, Роман добавил:

– Давай не будем больше об этом?

«Надо же, – подумала Рената, – Валерка и следователь». Она попыталась вспомнить лицо однокурсника и даже прикрыла глаза.

Да, это он, тот самый долговязый парень, который регулярно списывал у неё переводы по французскому языку. Значит, плохое знание иностранного языка не влияет на раскрытие преступлений. Сам начальник милиции его хвалит.

Она снова вспомнила об отдыхе. Погода должна быть хорошей, по крайней мере, по прогнозам синоптиков. Побездельничаем, отоспимся, а к вечеру Татьяна приедет. Да, надо сказать Роману, что сестра приедет.

Натка открыла глаза и прищурилась от света встречной машины. Роман пошёл на обгон грузовика. Прикрывшись ладонью от яркого света, она сказала:

– Тормози, не успеешь. – Инстинктивно вжалась в кресло.

Уходя от лобового столкновения, Роман резко крутанул руль влево.

Автомобиль, не снижая скорости, подскочив несколько раз на ухабах, со всей силы врезался в дерево.

Рената открыла глаза.

– Что-то случилось…

Вдруг последние секунды перед аварией ясно всплыли в её памяти: яркий свет, скрежет металла, удар, тяжесть и полная тишина… Она хотела подняться и тут услышала чей-то женский голос:

– Лежите, лежите. Как вы себя чувствуете? – спросила её молодая блондинка, сидевшая рядом с ней на корточках. Она крепко удерживала Ренату за руку.

В свете автомобильных фар Рената рассмотрела её миленькое личико. Вокруг ходили какие-то мужчины, они о чём-то спорили, ругались.

– Как тут у вас? – спросил один из мужчин, наклонившийся над девушками.

– У нас нормально, женщина пришла в себя.

Мужчина был гораздо старше своей спутницы, повеяло французским одеколоном. Голос его прозвучал спокойно и заботливо. Рената собрала все свои силы и спросила:

– Рома. Где мой муж…

– Не волнуйтесь, скорая на подъезде, всё будет хорошо, – ответил мужчина и ушёл.

Последнее, что услышала Рената, погружаясь во мрак, был визг сирены скорой помощи.




Глава 2


Проснулась или ещё не проснулась? Болит голова, тяжело открыть глаза. У меня от вина всегда болит голова, хорошо погуляли. Какой кошмарный сон мне приснился. Она пошевелилась, и тупая боль прошла по всему телу. Не может быть…

Чей-то пристальный взгляд заставил её открыть глаза.

Татьяна, её младшая и единственная сестра, сидела на краю кровати. Такое знакомое с детства лицо застыло под маской жуткой горечи. Рот был слегка приоткрыт, а на лбу и между бровями залегла легкая складка. Казалось, что она увидела то, что никогда не ожидала увидеть в своей жизни.

Татьяна была младше сестры на шесть лет, поэтому приложение младшая всегда давало ей особые привилегии, а старшая просто обязана была заботиться и не нарушать привилегий младшей.

Повзрослев, девушки пошли к намеченным целям, каждая своим путём, но двигались всегда в одном направлении.

Со временем, когда их осталось двое, самых родных друг другу людей, это расстояние стало составлять не более одного шага, а чувства стали неразрывными.

Татьяна жила самостоятельно. После окончания педагогического института распределилась в провинциальный городок, где работала учителем. Этот маленький городок находился в сорока минутах езды от мегаполиса, в котором жили сёстры.

В период летних каникул в школе Татьяна большую часть времени проводила на старенькой даче – она досталась девушкам в наследство.

Дача располагалась между двумя городами так, что обе сестры добирались до неё за очень короткое время и в любую погоду. Электричка останавливалась в десяти минутах ходьбы от дачного посёлка, поэтому лето проводили вместе. Реже виделись зимой, но каждый день на связи.

Заметив, что сестра открыла глаза, Татьяна сразу ожила и тихо, как будто боялась кого-то разбудить, запричитала:

– Слава богу, проснулась, а то, говорят, ничего серьёзного, а ты всё спишь и спишь, меня не слышишь.

«Слава богу», – всё повторяла и повторяла она, как заведённая игрушка, будто говорила сама с собой. А в это время её хрупкая рука судорожно двигалась по телу сестры, по плечам, по груди. Девушка то накрывала сестру, то снова раскрывала, аккуратно заламывая край простыни и нежно поглаживая её руку, беспомощно лежащую вдоль тела. Татьяна старалась не смотреть сестре в глаза, как будто была занята более серьёзным делом.

Своей рукой Рената остановила её руку, и их глаза встретились.

В воздухе повисла тяжёлая пауза. Татьяна поняла, о чём спрашивали глаза сестры, они всегда понимали друг друга без слов. Не выдержав этого взгляда, она уронила голову ей на грудь. Нет, она не плакала, она просто спряталась от вопроса.

Пока сестра спала, Татьяна мучительно готовила речь, подбирала слова, строила предложения. Но сейчас, когда настал момент произнести эту речь, она не могла вспомнить ни одного слова.

– Я люблю, я так люблю тебя, он тоже любил тебя, мы всегда будем любить тебя, – как ребёнок наконец захныкала она.

Слова сами, бесконтрольно выскакивали из её уст, но это были не те слова, что придумала она, все шло из глубины души, поэтому ей самой стало невыносимо больно.

– Я всегда буду с тобой, – она подняла голову быстро и коротко стала целовать сестру то в щёку, то в плечо, то в голову.

Рената лежала молча, её восковое лицо не выражало никаких эмоций.

«Как же ей сейчас больно», – глядя на сестру, думала Татьяна, и слёзы ручьем полились из широко открытых глаз. Вдруг ей стало как будто стыдно этих слёз, и она, подхватив край простыни, закрыла им лицо.

Рената повернула голову к окну. «Действительно хорошая погода», – вспомнила она прогноз на выходные дни. Ярко светило солнце. Росшее прямо под окном палаты дерево весело покачивало листьями, играя с лёгким утренним ветерком. Солнечные лучики, проходившие сквозь крону дерева, яркими бликами отражались на широких откосах окна, выкрашенного белой блестящей краской. Оттого что листья дерева шевелились, блики меняли свои очертания, и казалось, что солнечные зайчики играют в прятки.

Рената никак не могла осознать масштабы той беды, которая надвигалась на неё. Беда уже пришла, стоит на пороге и ждёт, когда откроется дверь. Но она не хочет её пускать, она хочет жить здесь, с этой стороны жизни. Здесь солнышко, здесь её жизнь и чувства к жизни, а там… как она будет жить и зачем?

Скрипнувшая дверь отвлекла Ренату от мыслей. В палату вошли два человека в белых халатах, мужчина и женщина. Семеня мелкими шажками, мужчина подошёл к кровати, а женщина осталась стоять у двери.

Мужчина был уже не молод, маленького роста, полноватый. Белая шапочка глубоко надвинута на брови: то ли она была ему велика, то ли доктору так было удобно. Из-под широких бровей выглядывали маленькие хитрые глазки. Пышные и седые усы почти полностью закрывали его узкие губы. Все в нём было так гармонично и мило, что он напомнил ей добродушного сказочного героя.

– Ну-с, как мы себя чувствуем? – без предисловий начал доктор. Вынув руку из кармана халата, он легко нащупал у неё пульс, затем посмотрел у больной зрачки.

– Чудненько! Что беспокоит, голова кружится? – в привычном для себя тоне стал задавать вопросы доктор. При этом он и не ждал ответов, для него это была просто работа. Повернув голову к женщине, стоявшей у двери, он сказал:

– Нина Ивановна, готовьте на томограф, а снимочек – мне.

С чувством исполненного долга, заложив свои пухлые ручки за спину, он заспешил к выходу. Нина Ивановна записала указания в журнал.

– Доктор, пожалуйста, – быстро заговорила Татьяна, – скажите, что с моей сестрой?

Доктор медленно, всем телом повернулся на прозвучавший голос. Казалось, что он и не видел в палате никого, кроме больной. Оглядев девушку, которая назвалась сестрой, он решил не оставлять её вопрос без ответа.

– Ушибы неопасные, возможно, сотрясение, а кости целые. Рана под бинтом неглубокая, а синяки и царапины – так это сущие пустяки. Подождём заключение томографа, но я и без заключения скажу: со здоровьем у вашей сестры всё будет хорошо. Доктор положил ладонь руки Нине Ивановне на плечо, пропустил её вперед и вышел из палаты, закрыв за собой дверь.

Уже через десять минут Нина Ивановна в сопровождении двух санитарок увезла больную на обследование. А ещё через двадцать минут, не вдаваясь в подробности, огласила заключение.

– Поздравляю вас, девчонки, как и сказал Олег Иванович, хороший, гематом не обнаружено, скорее всего удар в лобную часть был касательным, поэтому порез глубокий, но череп не затронул.

Несмотря на заключение, доктор назначил вам курс лечения. Поколем хорошие препараты, покой, тишина – всё в комплексе поможет вам пережить вашу ситуацию.

Нина Ивановна затихла. Более тридцати лет она работала в больнице скорой помощи и не один десяток раз ей приходилось сталкиваться с такими ситуациями. Она давно уже сделала для себя вывод, что слова сочувствия совсем не успокаивают человека, столкнувшегося с горем, а наоборот, действуют прямо на сознание, усиливая душевную боль, чем причиняют больше страданий, чем просто молчание. Поэтому, помолчав, она тихо вышла из палаты.

Пока Татьяна радовалась заключению, Рената молча смотрела в потолок.

«Что я здесь делаю? – спрашивала она у себя. – Лечусь, здоровому человеку не место в больнице». Она медленно приподнялась на локтях, а затем села на край кровати, свесив ноги на пол. Сестра смотрела на неё и молчала.

– Дай мне, пожалуйста, свой телефон, – голос её прозвучал тихо и хрипло, как во время простуды. Татьяна нащупала в сумке сотовый и протянула его сестре. Та, ни секунды не задумываясь, набрала нужный номер. Она звонила Инне, своей близкой подруге.

С Инной они учились в школе с шестого класса, поступили и закончили один факультет университета. У Инны не было сестры. Отец ушёл из семьи, когда ей было десять лет. Мать большую часть своего времени уделяла устройству личной жизни, а не воспитанию дочери. Тогда-то Инна и сблизилась с Наткой. Все секреты и мечты она доверяла только ей. Она стала хранителем всех её тайн и единственным человеком, к советам которого она прислушивалась.

Свои секреты Рената доверяла только сестре, знала, что этот хранитель никогда и никому их не выдаст. Инна догадывалась об этом и часто обижалась на подругу, но в силу своего характера быстро забывала обиду. Рената хорошо знала свою подругу и больше всего ценила в ней отзывчивость и доброту. За долгие годы дружбы между ними сложился уклад полного взаимопонимания.

Инна была обладательницей статной фигуры и привлекательной внешности. Нельзя сказать, что она была голливудской красавицей, но про таких, как она, говорят: броская женщина или женщина вамп.

Её способностям одевать и украшать себя позавидовал бы любой кутюрье. При этом она была весёлой хохотушкой, лёгкой в общении и на подъём. Вокруг неё никогда не возникало никаких конфликтов. Дважды побывав замужем, она расставалась со своими мужьями без судов и скандалов. При этом получала от бывших, что хотела, а они как будто с радостью оставляли ей всё, к чему она так привыкала за годы замужества.

Сегодня у неё была прекрасная двухкомнатная квартира с шикарным ремонтом и мебелью, автомобиль, дорогие украшения и наряды. Если в природе и существует понятие «они расстались друзьями», то это про Инну и её мужей.

Влюблялась она в мужчину своей мечты с первого взгляда. Роман, как правило, развивался бурно и молниеносно. Никакие уговоры узнать и присмотреться к избраннику уже не действовали, но через два-три года она вспоминала о словах подруги, считая их верными. Причину развода обычно формулировала так:

– Почему из весёлых и бесшабашных до брака, они вдруг превращаются в скучных и нудных в браке? Нет, я так жить не хочу, долой мещанство, да здравствует свобода!

Роман недолюбливал Инну. Часто он интересовался у Ренаты, что у неё может быть общего с этой пустой и беспринципной особой. Он считал их совершенно разными и несовместимыми. В его глазах Инна была легкомысленной и даже глупой женщиной. Вступаясь за подругу, Натка всеми силами защищала её, пытаясь убедить мужа в обратном и превратить её недостатки в достоинства.

Природа изначально создала женщину слабой, беззащитной и чувственной. Женщина несла с собой свет, любовь, красоту, радость и жизнь, – с пылкостью доказывала она мужу. – А моя подруга родилась с опозданием на два, а то и три века. Она не утратила тех добродетелей, которыми Бог наделил Еву, она больше беззащитна, чем беспринципна. Все принципы, о которых ты говоришь, нужны мужчинам, чтобы они помнили о женских слабостях и не обижали их. Инна больше наивна и доверчива, чем легкомысленна и вовсе не глупа, просто не всегда пользуется своим умом в полную меру. Поэтому я ей нужна.

Роман, возможно, и не изменил своего мнения об Инне, но ссориться с женой он не хотел. В целом особого беспокойства эта дружба никому не доставляла, и он больше не заводил этот разговор.

Телефон подруги не отвечал. «Вот капуха, – с раздражением думала Рената. – Наверняка вспоминает, чей это номер высветился на телефоне».

– Алло, – наконец непринужденно ответила Инна.

– Это я, – быстро заговорила Рената, не давая опомниться подруге от неожиданного звонка.

– Мне нужна твоя помощь, я нахожусь в больнице скорой помощи. Меня выписали, а ты должна привезти свою одежду, но главное – шляпу с полями. Ты её не выбросила? Обувь, желательно на низком каблуке. Когда подъедешь к больнице, набери этот номер. Татьяна заберёт у тебя вещи. Пожалуйста, прошу тебя, сделай всё, как я сказала, а главное – как можно быстрее. Последние слова прозвучали особо просительно.

– Буду через пятнадцать минут, – четко ответила Инна, не задавая никаких вопросов.

Только она закончила разговор и передала телефон Татьяне, как в палату вошла молоденькая медсестра. Она поздоровалась, подошла к тумбочке, поставила на неё принесённый поднос. Обращаясь к Ренате, ласково сказала:

– Ложимся, больная, сделаем укольчик. – Взяв резиновый жгут в руки, она стала им играть, изящно закручивая его себе на кисть.

– Что за укольчик? – спросила Рената, укладывая голову на подушку.

– Доктор вам назначил, – ответила медсестра.

– Я спросила, что за лекарство, а не кем назначено, – настаивала она.

– Не волнуйтесь, это успокоительное, очень хороший препарат. У нас в больнице с лекарствами полный порядок. Вот раньше я работала на скорой, так там физраствор был лекарством от всех болезней.

Была ли это шутка или медсестра говорила правду – сестры не поняли. Они смотрели на неё широко открытыми глазами и молчали. Освободив шприц от колпачка, медсестра наклонилась над больной.

– Ну, вот и хорошо, зажмите локоток, сон для вас сейчас – лучшее лекарство. – Взяла поднос и быстро удалилась.

– Как не вовремя, – огорчённо проговорила Рената. Теперь остаётся надеяться, что Инна управится в те пятнадцать минут, которые она себе отвела…

– Управится, – утвердительно сказала Татьяна. – Когда ты её просишь о помощи, она уже о благодарности за хорошо выполненную работу думает.

Рената посмотрела в окно. Солнце плавно поднималось к зениту, скоро полдень. Набирая Инне, она заметила: время было одиннадцать тридцать.

Татьяна подошла к окну. Скрестив руки на груди, как дозорный, поджидавший гонца, она внимательно смотрела на улицу. Сёстры молчали, они думали об одном и том же: как будут жить дальше… Звонок телефона прервал их мысли. Татьяна быстро нажала на кнопку и спросила:

– Ты? – получив короткий ответ, она добавила: – Хорошо, иду…

Буквально через три минуты она возвратилась с большим, если не сказать большущим, синим глянцевым кульком. На пакете крупными белыми буквами было написано: МОСКИНО.

Татьяна достала из пакета зелёное шифоновое платье в жёлтый горох, жёлтую шляпу с широкими полями и зелёной атласной лентой, изящно завязанной на бант, жёлтые лаковые босоножки на танкетке и косметичку внушительных размеров.

– Узнаю твою подругу по нарядам, как всегда, в своём репертуаре… – иронично сказала Татьяна.

– Просто у неё нет ничего в нашем репертуаре, – хрипло проговорила Натка, защищая подругу. Она тяжело поднялась с кровати и подошла к сестре… – Помоги мне, будем одеваться…

Платье и босоножки были впору, а вот со шляпой возникли проблемы. Повязка на голове Ренаты была очень плотной и широкой, доходила почти до бровей, из-за чего шляпа оказалась мала, а без неё выйти из палаты было невозможно. Сёстры переглянулись. Вдруг Татьяна метнулась к своей сумочке и достала из неё заколку для волос. Этой заколкой она пользовалась сама: перед уроком собирала и закалывала волосы на затылке. Подвинула шляпу сестре почти на глаза, опустила поля вниз так, что глаз не было видно, затем найденной заколкой закрепила шляпу на затылке. Достала из косметички расчёску и потихоньку волосами закрыла видневшийся из-под шляпы бинт.

– Готово, – складывая расческу в косметичку, сказала она. Подошла к сестре и потянулась к ней, чтобы взять её под руку. Рената отстранила руку.

– Не надо, пойдем скорее, а то укол начинает действовать.

Сестры шли по коридору больницы в надежде не встретить никого из новых знакомых.

Свежий воздух и солнечный свет, опьянив, ударили ей в голову, и теперь Рената сама потянулась к сестре и взяла её под руку.

Ещё издали они заметили Инну. Увидав сестер, та замахала рукой.

– Сейчас начнется, – панически заявила Татьяна.

– Ничего не начнется, – тихо ответила Рената.

Ещё на подходе к машине она жестом показала подруге, что надо ехать, все разговоры потом.

В салоне автомобиля стоял насыщенный запах французских духов. Татьяна села рядом с водителем, а Рената – на заднее сиденье. Машина быстро рванула с места.

– Что случилось? – обратилась она к Татьяне.

– Давай помолчим. Лучше смотри на дорогу, – ответила с раздражением Татьяна.

То ли от быстрой езды, то ли от запаха духов, а скорее всего от действия препарата, Ренате становилось плохо. Откинув голову на спинку, она смотрела в окно, ни секунды не давая себе расслабиться. Татьяна тоже помнила об уколе и то и дело поворачивалась к сестре, трогала её за колено и повторяла:

– Потерпи ещё немножко.

Инна наблюдала за Ренатой в зеркало. Что-то произошло ужасное, почувствовала она, когда увидела Ренату. Сердце её сжалось от боли. Ей хотелось заплакать, обнять и пожалеть подругу, но она понимала, что сейчас от неё требуется совсем другое, и она повторяла за Татьяной:

– Потерпи, уже подъезжаем.

Рената и Роман жили в двухкомнатной квартире, которая Роману досталась в наследство от дедушки и бабушки. Пятиэтажный дом, по определению риелторов «сталинка», был построен в тридцатые годы в центре города для сотрудников правоохранительных органов. Дед Романа, Фёдор Иванович, был начальником центрального отдела милиции. Он хотел, чтобы и его внук стал милиционером. Умер Фёдор Иванович, когда Ромке исполнилось пятнадцать, но внук выполнил желание деда и стал юристом.

Квартира находилась на третьем этаже. Поднимались медленно. Руки и ноги отказывались слушать свою хозяйку. Она держалась за сестру, а другой рукой за перила лестницы. Инна с вещами шла впереди, то и дело оглядываясь на сестёр. Надо было сохранить ещё силы для беседы с соседкой.

Клара Сергеевна, так звали соседку, жила на одной лестничной клетке с Ренатой. Женщина дружила ещё с бабушкой Романа, а когда её не стало, привязалась к молодым супругам, поселившимся в её квартире. Относилась к ним, как к родным. У Клары Сергеевны был сын, но он с семьёй жил в Германии. Как и когда он туда переехал, женщина не рассказывала, а ребята не спрашивали. Милая, интеллигентная, она не обременяла их своими проблемами, не докучала и ненавязчиво заботилась о них. А три года назад, когда в семье супругов появился кот Чижик, было решено передать Кларе Сергеевне запасной комплект ключей.

Когда супруги задерживались, уходили в гости или уезжали отдыхать, Чижик оставался под опекой Клары Сергеевны и жил на две квартиры.

Татьяна нажала на кнопку звонка. Казалось, прошла целая вечность, пока Клара Сергеевна открыла дверь. Увидав девушек, она воскликнула:

– Ооо, а мы вас не ждали!

На лестничную клетку выбежала Чапа, а за ней Чижик. Соскучившись по хозяйке, кот стал тереться о её ноги.

– Так получилось, нам бы ключи, – сообщила Татьяна. Рената не могла произнести ни слова, во рту у неё всё пересохло, она с трудом улыбнулась.

Только после этого Клара Сергеевна обратила внимание на её экстравагантный наряд. Никогда еще Клара Сергеевна не видела свою соседку в столь яркой одежде. А бледность и молчание её насторожили.

– Наточка, что-то случилось? – испуганно спросила женщина. Но тут вперед вышла Инна. Она поняла, что надо помочь подруге не вступать в переговоры, на которые у неё не было сил.

– Клара Сергеевна, дорогая, вы нам ключики дайте, пожалуйста, не будем же мы на лестнице разговаривать, – предельно вежливо и настоятельно обратилась она к соседке.

– Конечно, конечно, – заспешила Клара Сергеевна, – сейчас принесу.

Татьяна уложила сестру на диван и помогла ей снять наряд подруги. Придерживая рукой стакан с водой, напоила, а затем укутала пледом. Сон уже завладел её телом, но даже сквозь сон она слышала, как на кухне кто-то громко плакал.

Проснулась она рано. В комнате полумрак, солнечный свет, проникший через щель, между неплотно задвинутыми шторами, извещал о приходе нового дня. Каким он будет?

Чижик спал, вольготно развалившись в ногах у хозяйки. Почувствовав, что она проснулась, кот спрыгнул на пол, несколько раз потянулся и прошмыгнул в приоткрытую дверь. На кухне зашептались. Натка поднялась и подошла к окну. Раздвинув шторы, прищурилась. Солнце буквально ворвалось в комнату, ослепив её хозяйку ярким светом. Вошла сестра, а следом за ней Клара Сергеевна. Клара, так они с Романом называли за глаза соседку, была во всем тёмном. Чёрная юбка, тёмно-синяя блузка с мелкими чёрными пуговками, на голове повязана такого же цвета шёлковая косынка. От этого она казалась маленькой и жалкой. Прижавшись к Ренате всем телом, Клара стала плакать и причитать. Натка старалась не слушать то, о чём приговаривала Клара Сергеевна, обняв женщину, она ласково гладила её по спине. Слёзы тихо бежали по Наткиным щекам. Татьяна плакала, закрыв платком глаза и рукой прикрыв рот, чтобы не зарыдать. Она, в отличие от них, плакала не о том, по кому горевали обнявшиеся женщины. Татьяна страдала от жалости к бедной сестре, представляя, какую боль она испытывает сейчас и что ещё предстоит ей пережить в эти дни.

В дверь позвонили. Первым приехал Борис. Рената не видела его всего один день, но ей показалось, что со дня их последней встречи прошло несколько лет. Борис тоже был одет в тёмно-коричневую сорочку с коротким рукавом. Идеально поглаженные чёрные брюки были сильно затянуты на талии кожаным ремнём. На его лице расположились следы бессонной ночи и мужской скорби. Он молча смотрел на женщин. Конечно, надо было что-то сказать, но он не мог найти слов, чтобы высказать им своё сочувствие. Он часто страдал косноязычием и поэтому боялся, что женщины не поверят в его искренность. Десять лет работы в милиции сказались и на его характере. По долгу службы он повидал немало смертей, но все эти смерти были частью его работы. Выражая сочувствие родным и близким погибших, он просто говорил: «примите мои соболезнования», – при этом сам никаких особо глубоких чувств не испытывал. Только сейчас он понял, в каком состоянии человек, которому выражают сочувствие. Он молчал, тяжёлая боль сдавила его грудь. Сдерживая эмоции, он просто обнял каждую из стоявших перед ним женщин, так нежно и душевно, что они и без слов всё поняли.

– Давайте попьём чайку, – промокнув лицо от слёз, предложила Клара Сергеевна и пошла на кухню.

К девяти часам собрались все. Приехал Илья с Надеждой. Вика отвезла детей к родителям Бориса и подъехала почти вместе с Инной. Надежда была растеряна больше всех. Привыкшая жить по плану и расписанию, она никак не могла понять, какова её роль в происходящем. Она старалась держаться поближе к Татьяне, как будто та скажет ей, что надо делать. Илья, в отличие от Бориса, держался хорошо. После короткой сочувственной речи он принял руководство процессом на себя. Никто не возражал, пусть руководит. Без лишних слов Илья распределил для всех обязанности по организации похорон. Как ожившие оловянные солдатики, все слушали командира и выполняли его поручения. Для выполнения поставленных задач пришлось вспомнить о коллегах и сокурсниках, о клиентах и знакомых. Уходили и вновь возвращались, отчитываясь перед командиром. Всё проходило слаженно, без лишней суеты. Клара Сергеевна хлопотала на кухне. Она то и дело предлагала чаю или покушать тому или другому члену этой хорошо организованной команды.

Рената медленно ходила по квартире. Из кухни переходила в гостиную, а затем в спальню и обратно тем же маршрутом. Казалось, она ходит по кругу, у которого нет конца. В отличие от остальных членов команды у неё одной не было задания, но все знали, что в любой момент она может вмешаться и отменить или изменить любое их решение.

Вдруг её ход по кругу был остановлен. Прямо перед её лицом возникла Инна. Посмотрев подруге в глаза, она почти шёпотом сказала:

– Пойдём, посмотрим, что ты завтра наденешь…

«Вот и мне работа нашлась», – подумала Натка и пошла за Инной в спальню. Распахнув створки платяного шкафа, Инна стала рассматривать, его содержимое. В комнату вошла Татьяна. Обращаясь почему-то не к Натке, а к её сестре, Инна в свойственной ей манере заявила:

– Ты посмотри, как в чёрно-белом кино. Костюмчик, костюмчик и опять костюмчик и любой подойдет для… Татьяна ухватила Инну за локоть, и та оборвалась на полуслове.

Раздвинув девушек в разные стороны, Рената заглянула в шкаф. Оглядев знакомые вещи, нашла глазами чёрный брючный костюм, вынула его за плечики и передала сестре. Села на край кровати и опустила голову. Это был её любимый костюм. Они покупали его вместе с Романом. Когда Рената вышла из примерочной, он сказал:

– Это твоя вещь. Ты в нём изысканно строга. Все твои доводы будут умножаться надвое, когда ты станешь представлять их в этом костюме. По утрам, когда он видел её в костюме, интересовался: «Трудный день?» – «Да», – отвечала она, а он успокаивал её: «Всё пройдет отлично, ведь ты в своём счастливом костюме». Вспомнив это, она непроизвольно произнесла:

– Пусть увидит завтра, что у меня трудный день, но я постараюсь справиться.

Девушки переглянулись.

– Не хотела бы я, чтобы он увидел тебя в этой старушечьей косынке, – печально сказала Инна. Рано утром Клара Сергеевна принесла чёрный шёлковый платок, из которого Татьяна сделала шарф и повязала сестре на голову так, чтобы скрыть бинтовую повязку. Именно об этом шарфе и говорила Инна.

– Поеду в «Модистку», подберу там шляпу, пока есть время. Инна заспешила уходить.

– Только без изысков, пожалуйста, – строго проговорила Татьяна, – и не забудь о размере.

– Я крашеная блондинка. Ты не забыла? – прошептала Инна Татьяне на ухо, проходя мимо нее.

Татьяна села рядом с сестрой на кровать, положила свою руку поверх её руки. Они молчали. Вдруг в дверях появился Илья. Оглядев комнату, он присел на стул, стоявший у окна.

– Вы почему не сказали о «побеге», – он смотрел на девушек в упор, – это не шутки, существует порядок, позвонили бы мне, и опять-таки – со здоровьем не шутят.

– Не волнуйся, со здоровьем всё в порядке, пара царапин не повод лежать в больнице, – спокойно ответила Рената.

– Звонили сейчас из больницы, возмущались. Ненавижу выкручиваться из дурацких ситуаций, тем более что я был не в курсе. Он посмотрел на Татьяну.

– Я смотрю, ты уже уголовное дело возбудил и к допросу приступил, – сердито, едва сдерживаясь, проговорила Татьяна.

– При чём здесь уголовное дело? – вдруг как-то по-детски стал оправдываться Илья.

– Ах, никакого дела нет, тогда, как говорят, «освободите помещение», – и уже нехотя добавила: – Оставь нас, пожалуйста!

Илья хотел реабилитироваться, но по взгляду Татьяны понял, что ему лучше уйти. Хлопнув себя по коленям, он резко поднялся и скрылся за дверью.

– Вот зануда, – нервно сказала Татьяна, – не пойму, как я могла испытывать к нему какие-то чувства. Хорошо, что всё быстро прошло. Она поднялась и подошла к стулу, на котором секунду назад сидел Илья. Села на его место и замолчала.

Татьяне было шестнадцать, когда она познакомилась с Романом и его друзьями Борисом и Ильёй. Не сразу Рената поняла, что её маленькая сестрёнка влюбилась в Илью. У них было много общего. Татьяна хорошо училась в школе, шла на золотую медаль, Илья был золотым медалистом и отлично учился в универе, был серьёзным и положительным героем. Ну, а остальные качества к портрету своего героя она дописала сама: честный, добрый, мужественный, нежный. Надо сказать, что внешне её герой был довольно привлекательной внешности.

Когда тайное стало явным, Рената обратилась к Роману.

– Надо что-то делать, он её не замечает, а она страдает. Да и не пара он ей.

– Хочешь, я с ним поговорю, может, не всё так плохо. Мне показалось, что она ему нравится. Может, он тоже испытывает к ней чувства?

– Нет, нет. Да и что ты ему скажешь, как бы хуже не получилось. Мне кажется, что у него из чувств только одно – чувство долга перед самим собой. Всё и везде только на пять, вот девчонка и увлеклась отличником. Должен быть другой выход.

– Слушай, а может, тебе лучше с ней поговорить, разубеди её в том, что не так он хорош, как она его себе представляет.

– Обидится и перестанет мне доверять, надо что-то другое придумать.

И придумали. Рената перестала брать сестру с собой на те мероприятия, где она могла увидеться с Ильёй, а многие вечеринки он и сам не посещал.

Невероятно, но история Татьяны и Евгения Онегина повторилась в наше время. Не имея возможности видеть своего любимого, Татьяна написала ему письмо, что было в этом письме, Татьяна и сама не помнит, или не хочет вспоминать. Разговор, состоявшийся между Ильёй и Татьяной, положил конец её первой любви, но сам Илья стал относиться к ней нежно и трепетно, как только мог. Пожалел ли Илья о том, что оттолкнул эту девушку с её чувствами, или ему просто льстил сам факт того, что он был любим, – остается и по сей день загадкой.

К вечеру все вопросы и проблемы были улажены. Осознав, что день выдался трудным, а завтрашний будет ещё трудней, команда стала потихоньку разъезжаться.

Рената почти не спала. Весь сон состоял из короткой дремоты с перерывами. Мысли, заплетаясь, одна за другую заполняли её голову, не оставляя свободного пространства. Она путалась в них, отталкивала и пряталась, но всё было бессмысленно. Хотелось кричать и плакать, но она знала, что и это бессмысленно. Татьяна тоже не спала, ворочалась, глубоко вздыхала. Наконец за окном забрезжил рассвет, через открытые окна потянуло прохладой. Не сговариваясь, сёстры поднялись. Чижик лежал на окне, наслаждаясь свежестью раннего утра. Он с удивлением посмотрел на проснувшуюся рано хозяйку, потянулся и церемонно ушёл.

Девушки пили кофе и ни о чём не говорили. Ожидание сковывало их действия. Дверной звонок прозвучал резко и неожиданно. Приехал Борис. Посмотрев сначала на Ренату, а затем на Татьяну, он сказал:

– Я за вещами…

Рената взглянула на него с недоумением. О чём он говорит, спрашивали её чёрные глаза.

– Одежда для Романа, – повторил он, запинаясь.

– Ну да, одежда, конечно, – как будто очнувшись от дремоты, повторила Рената.

Татьяна достала большую спортивную сумку, в которую уложили: чёрный костюм, белую сорочку, туфли, носки – всё, что по списку назвал Борис.

Борис ожидал в прихожей, переминаясь с ноги на ногу. Увидев Натку с сумкой, он резко шагнул ей навстречу и взял сумку из её рук.

– Сейчас поедем, подожди минутку, – вдруг спокойно, сказала Рената.

Борис замер. Перекладывая сумку из одной руки в другую, он сказал:

– Тебе не надо ехать, я сам отвезу и вернусь.

Рената надевала шляпу, принесённую вчера Инной. Шляпа была тесновата. Морщась от боли, она натянула её на самые глаза.

Глядя на то, как она собирается, он заговорил просительным тоном:

– Тебе лучше остаться дома.

Тоном, не допускающим возражений, она повторила:

– Я готова, поехали, – и направилась к двери. Борис не шелохнулся. Он посмотрел на Татьяну, как бы прося у неё помощи. Татьяна молчала, широко открыв глаза.

– Ты же сказал, надо его одеть, – она остановилась и посмотрела ему в глаза. Опустив голову, Борис пояснил:

– Там есть специальный человек, который этим занимается…

– Без меня нельзя. Какой ещё человек? Нет, я сама должна ему помочь, кто, кроме меня, знает, как он одевался. Она нервно жестикулировала рукой. Произнеся «мы теряем время», она распахнула входную дверь и вышла.

Татьяна, до этого стоявшая у стены как вкопанная, вдруг метнулась за сестрой. Борис остановил её, преградив дорогу к выходу.

– Оставь, не отговорим. Он поспешно вышел и плотно закрыл за собой дверь.

Здание морга и городское судебно-медицинское экспертное бюро находились под одной крышей в старом одноэтажном здании. В одном дворе с медицинским институтом, удобно и практично.

Борис подал Ренате руку, чтобы она вышла из машины, а затем взял лежавшую на заднем сиденье сумку. Они вошли в помещение, на дверях которого большими буквами было написано «Морг».

Комната, в которую они попали, была квадратной и по площади не более шестнадцати метров. Стены до самого потолка были окрашены серо-голубой краской. Пол выложен серой плиткой. Пахло хлоркой.

Единственная лавочка, стоявшая вдоль стены, была занята людьми, пришедшими раньше. Борис и Натка остановились прямо у входа. Он глянул на часы и удовлетворённо кивнул головой. Рената поняла, что прибыли вовремя.

Несмотря на раннее утро и широко открытую форточку, в комнате было душно. Она повернула голову к окну. У окна стояли два парня, им было около двадцати, не больше. Общие черты лица навели её на мысль – братья. Они о чём-то тихо переговаривались.

«Боже мой, – подумала Рената, – как же всё несправедливо в этой жизни. Наверняка этим ребятам как никогда нужен совет близкого человека, чтобы не наделать ошибок в жизни…»

Прервав её мысли, в тишине резко скрипнула дверь. Раскрывшуюся широко дверь Рената сразу и не заметила, так как она была закрашена той же краской, что и стены. В дверь всем своим тучным телом вошла женщина. Она была не только широкая, но и высокая. Глубокие складки сложились по всей длине её оголенных рук. Ямки на руках просматривались даже сквозь резиновые перчатки. Одета она была в синий халат и длинный прорезиненный фартук грязно-зелёного цвета. Рыжие окрашенные волосы там и тут выглядывали из-под шапочки. От регулярной стирки халат не был таким синим, как шапочка, он был белёсым. На ногах были надеты широко растоптанные тряпочные тапочки, с заломленными задниками. Её возраст установить было невозможно. Женщина явно страдала лишним весом. Пухлые щёки не давали возможности рассмотреть её маленькие глазки, блестевшие где-то глубоко, под выщипанными бровями.

Хриплым прокуренным голосом женщина произнесла Наткину фамилию во множественном лице. В сердце у девушки что-то кольнуло, и она со всей силы вцепилась в ручку сумки. Так, держась за сумку, Борис и Рената подошли к женщине. Та с высоты поднятой головы посмотрела на них. Опустить голову ниже ей не позволяла короткая и пухлая шея. От этого её взгляд казался высокомерным и непроницаемым. Она осматривала Ренату.

Перед ней стояла молодая, тридцатидвухлетняя женщина, в дорогом изящном костюме и элегантной шляпе с широкими полями. Из-под шляпы, надвинутой на самые брови, на неё смотрели чёрные глаза, с разрезом восточного типа. Длинные и густые ресницы подрагивали, как крылья бабочки на ветру. Отсутствие эмоций на белом как мел лице напомнили женщине образ Снежной королевы. Протянув руку за сумкой, она сказала:

– Давайте.

Свободной рукой Рената перехватила ручку сумки у Бориса. Теперь она держала её обеими руками, прижимая к своим коленям. Женщина недоуменно посмотрела на Ренату и повторила:

– Давайте.

– Нет! – быстро ответила Рената и громко добавила: – Я с вами пойду.

– Что? – захрипела от возмущения женщина.

– Да вы думайте, что говорите, не в театр пришли. Ишь ты, пойду, я тебе пойду. Женщина вновь потянулась за сумкой.

Борис быстро встал перед Ренатой, закрыв её своим телом.

Достал из кармана своё удостоверение и почти в нос сунул его хриплой женщине. От неожиданности та замолчала. Как только женщина оторвала свой взгляд от документа, он пояснил ей:

– Мне нужно переговорить с вашим руководством, проведите нас к нему.

– Так бы сразу и сказали, что из милиции, – оправдываясь, бурчала женщина и, повернувшись к ним спиной, вошла в дверь. Борис и Рената пошли за ней. Шли по тесному коридору. Толстушка шла впереди, всем телом заполняя проход коридора. Встречному надо было очень постараться, чтобы разойтись с ней. Несмотря на тучность, шла она быстро. Остановившись у двери со стёклами, закрашенными белой краской, женщина постучала. Стёкла в двери задребезжали. Она приоткрыла дверь и спросила:

– Можно войти? Тут к вам из милиции пришли.

– Заходите, Оленька, – раздался из-за двери мужской голос.

В небольшом кабинете, с ремонтом и обычной мебелью, за письменным столом сидел мужчина. Рената сразу узнала его. Сергей Эдуардович Мишин был одним из любимых её преподавателей. Студенты сокращенно звали его СЭМ и удивлялись такому совпадению. Он читал лекции по судебной медицине. Судебный эксперт Мишин в то время был самым молодым из педагогов. К студентам относился демократично, хотя это слово не звучало в те годы так часто, как сейчас. Его практические занятия посещало треть студентов от всего курса. Он не ругался, а просто интересовался:

– Это что, так мало желающих посмотреть на трупные пятна? Ну-ну… посмотрим, поможет ли теория получить прогульщикам зачет. Если ждать больше некого, приступим, пожалуй. Кто мне сегодня ассистирует? Все смотрели на Ренату. Так повелось с первого дня занятий. Она одна не побоялась приглашения СЭМа стать его ассистентом и шагнула вперёд. С тех пор новых добровольцев не находилось, и Натка отдувалась за всех. Не то чтобы ей нравилось это, скорее любопытство и интерес ко всему новому руководил ею. В раннем детстве она мечтала стать медиком и непременно хирургом, но позже увлеклась чтением детективов и её кумиром стала Агата Кристи. Стоять рядом и не заглянуть туда, где живет человеческий организм, – было для неё не интересно. Поэтому она решила использовать такую возможность. Ей нравилось смотреть на его руки, как они плавно и чётко находят в теле человека тот или иной орган, аккуратно отправляют его в поданную Ренатой ёмкость, а затем он объясняет студентам, чем здоровый орган отличается от больного. Все склянки имели свой номер и предназначались только для своего органа. Рената старалась, и у неё все получалось. Естественно, что она получила зачет автоматом. Прощаясь, Сергей Эдуардович сказал ей:

– Песню слышал много раз, а девушку с родинкой на щеке встречаю впервые. Этот знак вам дан неспроста, юриспруденция не та сфера, где вы можете проявить себя, а вот медицина… Подумайте, еще не поздно. – Рената дала обещание подумать.

Пока она вспоминала студенческие годы, Борис прояснял всю ситуацию. Сергей Эдуардович слушал его, покачиваясь в кожаном кресле. В руках он держал шариковую ручку, играючи то открывал, то снова закрывал её. Наконец он поднялся и вышел из-за стола.

– Я всё, конечно, понимаю, что нет никаких запретов на присутствие родных, но как врач я не могу дать такого разрешения и, поймите, только в ваших интересах. Он посмотрел на Ренату.

Оленька сидела у стола и не могла скрыть удовольствия, которое испытывала, слушая речь начальника. Хотя она была бы не прочь посмотреть на то, как эта упрямица хлопнется в обморок.

– Поверьте, не каждый может… – продолжал он свою речь.

«Не узнает», – подумала Рената. Шляпа, ну конечно, шляпа, давит зараза, как железный обруч. Опустив сумку перед собой, она двумя руками взяв шляпу за поля, сняла её с головы. Волнистые каштановые волосы рассыпались по плечам, лоб оголился, а бинтовая повязка показалась во всей красе. От того, что шляпа сильно давила на рану, свежее пятно крови выступило на повязке. Неуклюже, дрожащей рукой, она стала поправлять волосы на лоб.

– Вы меня не узнаете? – тихо, но уверенно проговорила она. СЭМ внимательно всматривался в лицо стоявшей перед ним девушки. Борис опустил голову. Оленька положила руки на стол, как ученица на парту. Ухмылка, ещё минуту назад озарявшая её лицо, исчезла, и ей уже расхотелось причинять этой упрямице какую-либо боль. Она поняла, что её боль сильнее любой другой, которую ей можно причинить.

– Да… да… – протяжно заговорил Сергей Эдуардович. Рената, если не ошибаюсь.

– Да, – облегчённо выдохнув, кивнула она.

– Редкое имя, необычное… помню, помню. Вот ведь как пришлось встретиться.

– Обстоятельства, – её голос был тихим и безжизненным.

– Вся жизнь из обстоятельств. Повернувшись к Ренате спиной, он медленно подошёл к столу, за которым сидели Борис и Оленька.

– Оленька, – обратился СЭМ к женщине, – возьмите сегодня себе мою ассистентку, думаю, она вам не помешает.

Оленька кивнула как только могла и тяжело поднялась, опираясь руками на крышку стола.

– Помогите ей, я вас прошу, – тихо сказал СЭМ.

Оленька все поняла. Она наклонилась, взяла сумку в руку и, не глядя на Натку, сказала:

– Пойдёмте.

Рената передала шляпу Борису и поспешила за женщиной.

По каменным ступеням спускались в подвальное помещение. Коридор становился всё уже, а знакомый запах всё гуще. Наконец пришли. Остановившись перед серой металлической дверью, Оленька переложила сумку из правой руки в левую и со всей силы толкнула тяжёлую дверь.

Рената напряглась. Сердце её застучало так громко, что, казалось, и Оленька слышала его стук.

В серой холодной комнате не было окон. Единственная лампочка, которой она освещалась, была подвешена под самым потолком. Да и что тут освещать – яркий свет тут неуместен. Резкий запах формальдегида и карболки проникал в нос, в рот, заполнял лёгкие. Дышать становилось тяжело.

Оглядевшись, Рената увидела его. Он лежал на каменном столе совсем голый, ничем не прикрытый. Вынужденная его нагота никого не смущала. Натка почти не дыша подошла к столу. Пристально всматриваясь в его лицо, она искала в нём знакомые и такие родные ей черты. Но всё в нём было не так, как прежде. Впалые щёки, низкий подбородок, синие тонкие губы, а главное – она не видела глаз, таких родных и любимых, нежных и весёлых.

«Нет, это же не он», – была первая мысль, которая пришла ей в голову. В нём всё не так. Это лицо мне не знакомо, оно чужое. Тот, другой, которого она знала, всегда был жизнерадостный, а этот безжизненный и холодный. Почему я решила, что увижу его таким, каким он был в тот вечер, почему? Да потому что мне этого очень хотелось. Только теперь она всё поняла.

Оленька, в отличие от Ренаты, которая, окаменев, смотрела на мужа, уже делала свою работу. Она высыпала принесённую одежду на стол, разложила её в порядке очереди. Очерёдность она установила сама за долгие годы работы в морге – просто ей так было удобно.

– На, помогай, коли пришла, – прохрипела она, тормоша Ренату за плечо.

– Держи рубашку и застёгивай на ней все пуговицы, кроме рукавов, – приказным тоном добавила Оленька.

Очнувшись, Рената стала выполнять полученное от женщины задание. Держа сорочку на весу, она пыталась застёгивать пуговицы. Руки не слушались. Пуговицы казались такими маленькими, а разрезы для них ещё меньше. Дрожащими руками она пыталась запихнуть их в петли, но ничего не получалось.

– Да положи ты рубашку на стол, на весу-то неудобно, – сердито проговорила Оленька.

Слушаясь женщину, Натка положила сорочку прямо на его тело.

Пока Рената возилась, застёгивая пуговицы, Оленька закончила надевать брюки и туфли. Выхватив у Натки сорочку, она разложила её на своём металлическом столике. Взяла большие серые ножницы и разрезала сорочку по всей длине спины. Получилась детская распашонка. Протянув один край рубахи, женщина сказала:

– Надевай. Сначала руку.

Рената, взяв его за руку, стала неуклюже натягивать на неё сорочку. Рука была холодная, тяжёлая и совсем не слушалась. Холод его тела передался и ей. Только сейчас она вдруг почувствовала, как было холодно в этой серой комнате. Мелкая дрожь пошла по всему её телу. Рената закрыла глаза. Всё не по-человечески, не по-настоящему. Она совсем не так представляла их эту встречу. Ухватившись за край каменного стола, Натка изо всех сил удерживала своё сознание, которое собиралась покинуть её в эту трудную минуту. «Не хватало ещё упасть», – покачнувшись, подумала она. Оленька умело подхватила её под спину, подвела и прислонила к стене.

– Ты ещё долго продержалась, – пробубнила она, – я думала, ты сбежишь ещё от двери. Женщина достала из кармана халата пузырёк, открыла его и поднесла девушке под нос. Едкий запах нашатырного спирта ударил Ренате в нос, она отшатнулась и открыла глаза.

– Ну вот, подыши, подыши ещё.

Оленька поводила пузырьком перед её лицом. Постой тут, я уже заканчиваю. Женщина вернулась к своей работе. Спиной Натка почувствовала ледяной холод стены и отшатнулась. Во рту было сухо и горько. Все запахи смешались в один едкий и смертельный.

Да что же это я так расклеилась, я же видела это раньше. Надо взять себя в руки, и, как будто выполняя указание внутреннего голоса, она крепко сжала ладони в кулаки. Через минуту дрожь отступила.

Оленька, закончив работу, побросала пустые кульки в сумку и застегнула молнию.

– Вот и всё.

Подойдя к Натке, сказала:

– Я перекурю, у тебя есть пара минут, попрощайтесь. Оленька вышла.

– Вот и всё, – повторила Рената вслух и не узнала своего голоса.

Разжав кулаки, тихо подошла к столу.

Одежда преобразила его тело, и оно стало узнаваемым. Натка поправила ему волосы так, как он их зачёсывал. Положила свою ладонь ему на грудь. Его сердце молчало.

– Сердце моё, почему ты молчишь, а говорил, что твоё сердце всегда будет принадлежать только мне. Где ты, сердце моё, теперь только здесь, – она поднесла ладонь к своей груди и крепко прижала к сердцу. – Прости, прости меня. – Она наклонилась и поцеловала его в лоб, а затем слегка в губы.

Как перед грозой, сначала крупные и редкие капли, а затем ручьи побежали по её щекам. Рената тихо плакала. Шум открывшейся двери остановил дождь. Оленька и двое молодых людей вошли в комнату. Натка поняла – прощание окончено. Как маленький ребёнок, она вытерла слёзы кулаками и пошла к выходу.

Дорога назад, в кабинет СЭМа, показалась ей короче, чем до серой комнаты.

В кабинете было светло и тепло, но Ренату знобило, только теперь не от холода. Она молча ждала, когда Оленька закончит доклад, чтобы поблагодарить их за всё, что они для неё сегодня сделали, закончив свою речь, Оленька тихо сказала:

– Сергей Эдуардович, давайте поможем вашей знакомой, у неё сегодня тяжёлый день, а нервы не железные.

Он кивнул и пошёл к стеклянному шкафчику, мирно стоявшему в тёмном углу комнаты. Через минуту развернулся к женщинам, держа в руке шприц. Оленька крепко зажала дрожавшую руку девушки за локоть и запястье. Рената отвернулась. Она полностью доверилась этим людям, они не могли причинить ей вреда. Сжав руку в локте, Рената слушала, как они дружно убеждали её в том, что жизнь продолжается и надо жить и радоваться каждому дню…

Вдруг она почувствовала, как по её венам и сосудам пошла тёплая и живая кровь, вытесняя из них ледяную. Ей стало тепло и спокойно. Она поблагодарила Сергея Эдуардовича и даже, неожиданно для себя, обняла и поцеловала Оленьку.

Борис ждал её на улице, он беспрерывно курил и посматривал в сторону здания. Увидев на пороге Ренату, он выбросил сигарету и быстро направился ей навстречу. Посмотрел на неё и удивился. Он представлял, как она выйдет заплаканная, убитая и раздавленная горем, слабая и потерянная… Представлял, как он кинется утешать, но её лицо было спокойным и умиротворенным.

– Как ты? – спросил он и подал ей шляпу.

– Нормально, – спокойно, ответила она, натягивая шляпу на глаза.

Больше они не разговаривали.

Всё остальное происходившее с ней она помнила смутно, как в чёрно-белом кино. Люди, люди… Знакомые и малознакомые, коллеги и сокурсники…

Речи, соболезнования и сочувствия… Объятия и рукопожатия. Венки и цветы… Все, что положено по ритуалу.

Рената знала, что всему всегда наступает конец. Крепко держась за руку сестры, она просто ждала. Наконец всё закончилось. Тишина. Только она и Татьяна. Больше никого и не надо. Больше никого она не хотела пускать в эту новую для себя жизнь, жизнь без него. Она и сама ещё не знала, какой будет она, её новая жизнь.




Глава 3


Осень, особенно первая её половина, считается лучшим сезоном в наших местах. Краски уходящего лета, ещё не утратили своей яркости, а осень уже добавила в них свой любимый жёлтый цвет. Дни ещё солнечные, а ночи уже прохладные. Уставшие от палящего солнца цветы, ожили и пустились в цвет. Хризантемы, бархатцы и петуньи, заполняли пространство сада изысканным, пряным ароматом. Вечером, после захода солнца, легкий ветерок, как искусный парфюмер, смешивал все запахи в один волшебный аромат. Бабочки, осы и мухи наслаждались последними днями жизни перед зимней спячкой. Птицы, а это в основном воробьи и синички, трудились не покладая рук. Утепляли гнёзда, делали заготовки на зиму.

Каждый день прилетала сорока. Она повсюду сопровождала скандальным треском гуляющего по саду Чижика. Усаживалась на дерево или забор и стрекотала что есть мочи, как будто гнала его с участка. Чижик привык к её трескотне. К происходящему относился спокойно и на птицу не реагировал. Он не спеша обходил свою территорию, катался в рыхлой земле, играл с опавшими листьями, показывая ей, кто здесь хозяин. Охоту на птиц она ему срывала, но он не обижался. Охотился он чисто инстинктивно, а не ради добычи. Чижик знал, где стоит его миска, и она всегда полна его любимой едой.

Двери веранды были широко распахнуты. Рената сидела в кресле и, откинувшись на спинку, наблюдала за происходящим в саду. Глаза её то открывались, то снова закрывались. Нет, она не спала, она пыталась проснуться, чтобы прервать этот затянувшийся сон.

Прошло полтора месяца. Сразу после похорон они с сестрой и Чижиком переехали жить на дачу. Дача находилась в часе езды от города, в котором жила Рената, и в тридцати минутах езды от провинциального городка, в котором работала Татьяна. Удобство состояло ещё и в том, что оба этих города соединяла одна железнодорожная ветка. Электричка останавливалась в десяти минутах ходьбы от их дачного посёлка.

В отличие от Ренаты, которая могла полностью отречься от городской жизни, Татьяна себе этого позволить не могла. Класс, в котором она была классным руководителем, был в этом году выпускным. Поэтому с первого сентября она уже вся в работе. Работу свою она любила. Всё свободное время тратила на ребят, так как тратить его на себя она не умела, да и не хотела.

На сегодняшний день у неё появилась новая работа – забота о сестре. Работа эта заключалась в том, чтобы оградить сестру от внешнего мира, а хлопоты по дому её не обременяли. Сама же Татьяна, получив доступ в эту жизнь, смиренно ждала, когда наступит тот день и сестра снова возвратится к прежней жизни.

Татьяна была связным между сестрой и той жизнью, которая осталась там, в городе. Правда, ей становилось всё труднее и труднее объяснять её друзьям, что время не пришло и надо ещё подождать. Сама же она сильно переживала за душевное состояние сестры. Они не говорили о случившемся, пытаясь забыть о трагедии. Но в последние дни Татьяна всё чаще думала: не затянулось ли и не перешло в хроническое состояние это время, которое должно было залечить рану? Она привозила из города свежие газеты, читала их вслух, пыталась обсуждать новости, интересуясь мнением сестры. Та принимала участие в беседах, но по всему было видно, что никакого интереса к ним не испытывала. В подробностях Татьяна рассказывала о своей работе, о любимчиках и недорослях, пытаясь вызвать этим хоть какой-то интерес к жизни, но в её глазах ничего не менялось. Нервы у Татьяны были на приделе, но она успокаивала себя и продолжала ждать.

Солнце запуталось в ветках деревьев. Всё ниже и ниже спускаясь, оно уходило на покой.

Рената открыла глаза. Вечереет. Скоро приедет электричка, скрипнет калитка, и она увидит свою сестру. Чижик тоже ждал. Растянувшись на верхней ступеньке веранды, он дремал.

В тишине вечера раздался стук колёс идущего поезда. Гудок, ещё гудок – как просьба стоявшим на платформе быть осторожнее. Ровно через десять минут скрипнула калитка. Чижик, как по команде, рванул встречать. Ещё через минуту на пороге веранды появилась Татьяна. В одной руке она держала пакет, а в другой – сумку, похожую на портфель. Год назад Роман привёз из Москвы таких две. Чёрную – Ренате, а коричневую – Татьяне в подарок. Сумки были удобные и вместительные, как для дел, так и для тетрадей и книг.

– Привет, – необычно сухо сказала Татьяна. Она поставила принесённый пакет на стол, скинула с ног туфли и села в рядом стоящее кресло.

– Привет, что-то случилось? – спросила Натка. Чижик выписывал круги вокруг Татьяниных ног.

– Устала, – тихо сказала она и вытянула ноги вперёд.

И тут Рената заметила у неё на ноге рисунок канта от туфель. Врезавшись в тело, он оставил чёткий отпечаток, который просматривался даже через колготки.

– Целый день на каблуках, а туфли жмут. Озвучила причину сестра.

– Да не в туфлях дело, – резко ответила Татьяна.

С самого утра все решили испытать мою нервную систему на прочность. Сначала дед в электричке, – стала рассказывать Татьяна. – Ругал порядки, законы, всех ворами и бюрократами обзывал. Потом до молодёжи добрался. Оказалось, что у нас вся молодёжь тупая, необразованная и невоспитанная. Это я ещё мягко говорю. Все, как всегда, поддакивают, а он, довольный, солирует. Я молчу. Вдруг он на меня посмотрел и спрашивает: «Чему вас только в ваших институтах учат? Чего молчишь?» И все бабки на меня зырь, прищурились, мол, что, сказать нечего? Мне бы встать и перейти в другой вагон, а я, как дура, возьми да и скажи: «Меня в моём институте учили старших уважать и пример с них брать, а только вы не пример для молодёжи и уважения не заслуживаете». Он подскочил как ужаленный, стал орать, что он ветеран труда, а я хамка, ну и ещё целое ведро гадостей наговорил. Хорошо, мне выходить. Не успела от дедовых оскорблений отойти, как директриса устроила незапланированное совещание. Всем досталось. Её утром в районо вызывали по ремонту школы, вот она свою злость на нас и выместила, – немного помолчав, она добавила: – Туфли жмут. И зачем я их купила?

– Оскорбление – это унижение человеческого достоинства и преступление против личности. Правда, механизм доказывания слишком расплывчат, – заговорила Рената, нарушив тишину. – Всегда наказуемо говорить правду глупцам, но наверняка среди прочих пассажиров были и те, кто одобрил твой удар по истинному хамству. Порой человек сам создаёт те обстоятельства, которые ему потом не нравятся. Ведь у тебя было чёткое решение по выходу из тех обстоятельств, в которых ты оказалась.

Татьяна внимательно слушала сестру.

– Какое?

– Ты же сама сказала, мне бы встать и перейти в другой вагон, – вот одно из решений.

Хотя лично мне больше понравилось твоё решение – дать бой. Обидно, но будем считать, что это единственно правильное решение в той ситуации.

Непонятно, но что-то зацепило Татьяну в словах сестры. Она резко поднялась и быстро, порой сбиваясь, заговорила.

– Обидно? Да, обидно. Особенно когда человек, хорошо разбирающийся в любой ситуации, свою решить не может или не хочет. Может, ты думаешь, что твои обстоятельства касаются только тебя одной? А я? Да все мы заложники твоих обстоятельств. Только больные впадают в «кому», а не здоровые люди. Найди правильное решение, если не ради нас, то ради него. – Татьяна подняла голову к небу, затем повернулась к сестре и вкрадчивым голосом продолжила: – Ты не задумывалась, почему он там, а ты здесь? Может, он прикрыл тебя, чтобы ты жила, завершила то, что не успел закончить он, или выполнила какую-то иную миссию, в конце-то концов.

Её речь, как яркая вспышка от удара молнии, поразила мозг Натки. В висках застучало, и по телу прошёл разряд. Там, в её голове, была маленькая дверца, которую она закрыла и заколотила крепко-накрепко, чтобы навсегда забыть и не вспоминать ту страшную ночь. Но сейчас вдруг она сама приоткрылась. Странное и непонятное что-то таилось за этой дверью. В последнюю минуту перед аварией он сказал то, что удивило и насторожило её, но испуг, который она испытала в следующую секунду, перекрыл это чувство. Сейчас ощущение той странности снова вернулось к ней. Но что это? Широко открытыми глазами она смотрела на сестру.

– Ты можешь повторить сказанное тобою ещё раз? – обратилась она к сестре. Татьяна заволновалась. Наверное, в пылу отчаяния она наговорила лишнего, обидного и ненужного. Слёзы навернулись у неё на глазах.

– Прости меня, пожалуйста, прости. Я что-то не то сказала, я не хотела. Просто день такой тяжёлый, нервы сдали. – Она заплакала. Рената стала вытирать сестре слёзы, бежавшие по щекам. В этот момент то живое и тёплое, что она давно уже не чувствовала, ожило и проснулось в её груди.

– Успокойся, всё хорошо. Ты молодец! Просто мне надо вспомнить что-то очень важное, помоги, прошу тебя.

Татьяна, как актёр во время репетиции, пыталась вспомнить и повторить свою речь. Рената ждала. Её слух и подсознание напряглись. Прислонившись к стене и глядя в глубину сада, Татьяна заговорила.

– Я часто думаю, эта его смерть – такая неожиданная и странная. Когда мне сказали, что в последнюю секунду он закрыл тебя своим телом, я подумала, что, может быть, в этом есть какой-то знак. Он хотел, чтобы ты просто осталась жить или жить, чтобы закончить какое-то важное не завершенное им дело.

Она посмотрела сестре прямо в глаза. Рената ловила каждое её слово. Она подошла к сестре и встала рядом. Ещё не ясно почему, но ей самой захотелось открыть ту дверцу.

– Не могу понять, что меня так поразило перед аварией.

Рената задумалась. Татьяна не торопила сестру.

– Наш автомобиль пошёл на обгон грузовика. Рената пристально смотрела в одну точку, в мелочах вспоминая всю картину того момента.

– Навстречу шла легковая машина. Сначала мне показалось, что она была совсем близко, но, когда водитель выключил дальний свет, оказалось, что она была достаточно далеко – время вернуться за грузовик у нас было. Она замолчала.

– Я сказала Роману: «Не успеешь, тормози», но скорость не уменьшилась, хотя он мне ответил: «Торможу». Нет, нет, это было как-то… Рената заметалась по веранде.

– Тормоза, да, да, именно тормоза, а не торможу.

Девушки молчали, они обе думали об одном и том же, но боялись озвучить свои мысли вслух.

Осторожно заговорила Татьяна. Русский язык был её любимым предметом.

– Если бы он отвечал на твоё «тормози», то правильно было бы «торможу». Ты уверена, что он ответил «тормоза»?

– Теперь абсолютно.

– Но это нелогично и неправильно.

– Неправильно, если нет продолжения.

Рената замолчала.

– Ты хочешь сказать, что он начал предложение «тормоза не работают»? Ужас! – с испугом в голосе продолжила Татьяна. Она прикрыла ладонью свой широко открытый рот, подошла и буквально упала в своё кресло. Не говоря ни слова, Рената шагала по веранде, как солдат по плацу. Её лица Татьяна не видела – уже стемнело. Чувство невероятного напряжения от пробудившихся мыслей охватило сестёр.

Наконец, закончив маршировать, она нажала на клавишу выключателя. Веранда осветилась ярким светом.

– Давай пить чай, я приготовлю, – вдруг сказала Рената. Взяла со стола пакет с продуктами и направилась на кухню.

Двоякое чувство охватило Татьяну. Чувство радости за то, что её сестра вышла из «комы», и чувство страха перед тем, что их теперь ожидает.

Пили чай. Долго разговаривали. В основном это был вечер вопросов и ответов. Ренату интересовало всё: кто звонил, что говорил, как Инна, – но когда она спросила у сестры, в котором часу первая электричка, её волнение усилилось.

– Ты поедешь в город?

– Да, пора на работе показаться, узнать, как там дела.

Татьяна не стала ходить вокруг да около и прямо спросила:

– Ты займёшься этим делом?

– Имею законное право. Я потерпевшая.

– Конечно, имеешь право. А если всё вдруг не случайно?

– Тем более надо выяснить, что случайно, а что не случайно. Наверняка случайность в этом деле только одна.

– Какая? – тихо спросила Татьяна.

Рената поднялась и начала убирать со стола посуду. Затем оглянулась на сестру и ответила:

– Та, что я осталась жива.

Татьяна ужаснулась. Она поёжилась и натянула вязаную кофту на руки.

– Если это так, то надо в первую очередь рассказать о наших подозрениях Борису и Илье – пусть они этим займутся.

Натка обняла сестру со спины, положила свой подбородок ей на плечо и тихо сказала:

– Если наши предположения верны, то рассказывать об этом нельзя никому.

Она села за стол, положила руки на скатерть. Чуть подвинув тело в сторону сестры, спокойным голосом продолжила.

– Сначала нужно убедиться, что причина аварии в тормозах. Раньше времени об этом знать никому не стоит. А если факт подтвердится, то в силу вступает аксиома: под подозрением все, – а следовательно, и принцип доверия: кому-то можно доверять, а кому-то нельзя. Только так и никак иначе, если мы хотим докопаться до истины, – и уже откинувшись на спинку стула, добавила: – Кстати, без их помощи мне не обойтись, но знать истинную причину, почему я занялась этим делом, им пока не надо. Посмотрим, как будут развиваться события. Главное сейчас – найти и принять единственно правильное решение и относиться ко всему предельно внимательно. Анализировать всё до мелочей, работать на сбор доказательств, из которых можно сложить версию и нащупать мотив.

Всё это она говорила скорее для себя, чем для сестры. В один миг всё изменилось в ней, глаза загорелись. Было видно, что она уже в работе. Механизм запущен, и нет другой силы, которая смогла бы его остановить.

– А если этот кто-то узнает, что ты хочешь докопаться до истины, боюсь предположить, что может случиться.

Натка протянула через стол руки и сжала в своих руках ладони сестры.

– Всё будет хорошо. Ты сама сказала, что это, возможно, моя миссия, придётся через это пройти, – и вдруг привычно и легко добавила:

– Двум смертям не бывать, а одну я уже миновала.

Почти не спали всю ночь. Татьяна вздыхала и ворочалась. Ренату слышно не было, но сестра чувствовала, что она тоже не спит.

Утром две электрички развезли сестёр в разные стороны и города.


* * *

Как давно она не была в городе. Люди спешили по своим делам, привычно и суетливо. Работали магазины, киоски, светофоры, трамваи и автобусы. Жизнь продолжалась. Ничего в ней не изменилось, изменилась только её жизнь.

Автобус был полон людей. Две молоденькие девушки, как синички, перебивая друг друга, рассказывали о каком-то крутом телефоне. Старушки возмущались повышением цен.

– Мясо, рыба и даже овощи – всё подорожало, – уверяла одна.

– Да, на пенсию больно-то по базару не разгуляешься, – отвечала другая.

«Вот уже воистину, всё будет, когда нас не будет», – подумала про себя Рената.

Здание прокуратуры находилось в центре города. Это был старинный двухэтажный особняк дореволюционной постройки. Толстые стены, высокие потолки с лепниной, огромные и нестандартные окна. Рената шла по широкому коридору и читала надписи на кабинетах.

Она вспомнила странное поведение Ильи в тот злополучный вечер, а также слова Романа о каком-то деле и неприятностях…

«Посмотрю на его реакцию и определю степень доверия, на которую я могу рассчитывать», – думала она. Остановилась у кабинета с табличкой «Заместитель прокурора». Постучав по двери, она толкнула её внутрь. Илья сидел за рабочим столом и что-то писал.

– Можно войти? – спросила она.

– Входи. Проходи, садись. Он указал на стул, который стоял у приставного стола. Взгляд Бориса выразил удивление неожиданному её визиту.

– Ты занят? – присаживаясь на указанный стул, спокойно спросила она.

– Совещание у прокурора в 11 часов, вот готовлюсь. Он указал на бумаги, лежавшие перед ним.

Она посмотрела на рабочие часы, висевшие над дверью. На них было 10 часов 35 минут.

– Я хочу ознакомиться с делом, – решила не затягивать она со временем.

– Зачем тебе это? Мы с Борисом сделали всё возможное, чтобы оградить тебя от любых проблем и беспокойств. Ты сама хорошо знаешь причину случившегося, – он осёкся и взглянул на Ренату.

Она едва сдерживалась, чтобы не заговорить и не наговорить лишнего. Хотя ей так хотелось напомнить ему, что Роман считал его своим другом и сделал бы для него всё, даже невозможное. Она равнодушно посмотрела на часы и повторила:

– Так ты поможешь мне?

Илья снял трубку телефона и с кем-то переговорил. Резко поднялся, подхватив со стола, связку ключей он направился к выходу.

– Пойдём, смотрю отговаривать тебя бесполезно.

По всему было видно, что он раздражён.

Направились в другое крыло здания. В конце коридора Илья без стука распахнул дверь кабинета и пропустил Ренату вперёд.

– Серёжа, это Рената Андреевна, потерпевшая по тому громкому ДТП. Дай ей дело, пусть ознакомится.

Серёжа, молодой парень лет 26, светловолосый, худенький, невысокого роста, был следователем прокуратуры. Он приветствовал начальника быстрым вставанием, на все указания отвечал «очень приятно, хорошо, всё сделаю». Видно было, что Илья хотел ещё что-то сказать, но совсем не было времени.

– Я позвоню тебе, ты трубку бери, пора общаться.

– Хорошо, – сухо ответила Рената.

Дверь за Ильёй захлопнулась.

Серёжа вынул из сейфа дело и направился к пустовавшему столу. В узком и длинном кабинете их было всего два. Стулья, с разной обивкой и разного фасона, были старыми и потёртыми. «Мебель для начинающих свою карьеру. А вдруг не выдержит проверки и уйдет, чего баловать. Вот выслужится, тогда пожалуйте – и кресла, и кабинет пошире, и мебель поновее», – думала про себя Рената, наблюдая за молодым человеком.

– Здесь, присаживайтесь, – сказал он почти детским голосом. Её сегодня не будет, ребёнок заболел, а вам тут будет удобно, – положив дело на пустой стол, он спросил: – Я нужен?

– Мне бы пару чистых листов бумаги, если можно, – сказала она, снимая плащ. Он кивнул.

Каждый был занят своим делом. Серёжа что-то неторопливо писал, опустив низко голову, и только изредка посматривал на соседку. Рената была вся в работе. Она внимательно перечитывала протоколы, акты, переписывала имена и адреса свидетелей – вдруг пригодится. А вот и постановление: «Находясь в нетрезвом состоянии, водитель не справился с управлением…»

Работа с делом заняла чуть больше получаса. Она закрыла папку и посмотрела на Серёжу. Два жирных вопроса остались на её записях. Он смотрел на Ренату Андреевну в ожидании разговора.

– Серёжа, это вы выезжали на происшествие?

– Да, я, как раз дежурил в тот день.

– А в котором часу?

Серёжа заёрзал, но ответил правильно.

– Это было в 6 часов.

– Но авария произошла в 12 часов 42 минуты.

Серёжа отвечал осторожно, продумывая каждую фразу.

– Когда поступил вызов я сразу и выехал, да и дорога заняла время. Она перебила его.

– Вы сами тормозной путь осматривали или гаишники передали вам схему?

– Дорогу никто не перекрывал. Там рядом песчаный карьер, грузовики закатали дорогу грязью. – Она пристально смотрела на него и ждала ответа, на поставленный вопрос. Он опустил голову и добавил: – Сам не осматривал, гаишники схему составляли, на ней тормозной путь был. Щёки у Сережи стали красными, он понимал, о чём она сейчас его спросит.

– Сомнений об исправности автомобиля у вас не возникло?

Чувство детского стыда овладело им. Ведь он действительно хотел провести эту чёртову экспертизу, но поддался общему мнению и советам старших.

«Как легко манипулировать молодым и неопытным следователем, – в свою очередь, думала Рената. – Краснеет, значит, ещё не всё потеряно». Она встала, надела плащ и сложила свои записи в сумку. Поднесла и положила дело ему на стол.

– Могу получить копию постановления?

– Разумеется, только укажите число и распишитесь. – Он передал ей документ. – Будете обжаловать? – грустно спросил Серёжа.

– Посмотрим. – Она улыбнулась, скорее себе, чем ему.

По дороге из прокуратуры в консультацию Рената мысленно разбирала полученную информацию по полочкам. Ещё ничего не ясно, но именно это и настораживало и напрягало её мысли.

Дорога была недолгой: всего два квартала. Адвокатская контора, в которую шла Рената, была детищем её мужа. С появлением закона, разрешившего открывать бюро, консультации и маленькие конторы, Роман заявил: «Я сделаю это». Он буквально заболел своей идеей. Рассказывал ей, какой цивильной, мобильной и качественной она будет.

«Контора не будет многочисленной, всего пять, семь человек, и каждый должен быть специалистом в какой-то одной отрасли права. У каждого свой кабинет, в котором клиент мог бы полностью довериться своему адвокату», – говорил он. Называл имена тех, кого пригласит в свою команду. Всё свободное время он занимался поиском помещения, прорабатывал все варианты.

Юридическая консультация, в которую они распределились после универа, находилась не в престижном районе и была переполнена численностью работавших в ней адвокатов. Из мебели: столы, стулья и вешалка. За одним столом числилось два, а то и три адвоката. Вести приём клиентов в таких условиях было практически невыносимо.

Мечта Романа стала осуществляться после его случайной встречи с Сергеем. Сергей Сергеевич был старше Романа на два года. Он поступил на юрфак после службы в армии, на тот же курс, что и Рената, но через год исчез. Оказалось, он перевёлся на вечернее отделение: надо было помогать семье. От инфаркта умер отец Сергея. На его попечении осталось две сестрёнки и больная мать. Днём он работал, а вечером учился. После окончания остался на том же предприятии в должности юрисконсульта.

Встретились они в Арбитражном суде, разговорились, а через неделю Сергей сообщил Роману, что есть шестьдесят квадратов, которые он может выкупить под контору. Началась приватизация, производство закрывалось. Здание администрации, в котором находились эти квадратные метры, располагалось в самом центре города, на первом этаже трехэтажного здания.

Сергей, как свежеиспеченный акционер, мог купить на свои акции только девять квадратов, а на остальные нужны были деньги. Собрали всё, что можно. С разрешения Татьяны была продана их родительская квартира. Свою долю Рената отдала Роману на покупку помещения под контору, а Татьяне купили однокомнатную. Роман взял кредит, а также на покупку ушли все его сбережения. Сергей Сергеевич хорошо знал внутреннюю структуру организации, её финансовые проблемы, и поэтому он смог оформить договор на 77 квадратных метров с отдельным выходом. Это была победа. Уже через два года рейтинг консультации взлетел, не только благодаря газетчикам и нескольким громким делам, но и благодаря профессионализму коллег.

С тех пор прошло семь лет. Сергей Сергеевич и Роман стали партнёрами. Правда, и у Ренаты была доля, но она об этом не думала. Это его детище, ему и решать.

Роман часто говорил, что если бы не Сергей, возможно, его мечта и не сбылась, что доверяет ему, как самому себе, и что более порядочного человека он не встречал. Рената тихо ревновала мужа к Сергею. С его слов она знала, что тот безумно любит своих сестёр. Он не просто вырастил их, а дал им хорошее образование. Старшую выдал замуж, взяв на себя роль отца. Племянников обожал и любил, как родных детей. Заботился о больной матери. То, что он был любящим сыном, братом и дядей она слышала от мужа, но сама представить его таким не могла.

Более семи лет работая вместе, она никогда не видела его весёлым. При общении с коллегами он был предельно краток. Никогда не поддерживал бесед о политике, о погоде, не рассказывал анекдотов, вообще никогда не шутил. В отличие от её всегда элегантного мужа, Сергей выглядел никак. Да она особо и не рассматривала его. Он никогда и ни о чём с ней не говорил, а то, как он прекращал разговор с Романом и уходил сразу после её приближения, бесило и раздражало. Чтобы не ссориться с мужем по этому поводу, однажды она решила: я для тебя пустое место и ты для меня никто. Так и повелось: их общение сводилось к простому здравствуйте и до свидания. Сейчас, когда она всё ближе подходила к конторе, ей становилось не по себе. Предстояло общение не только с коллегами, но и неминуемо с ним.

Легко открыв дверь, она вошла в холл. Сидевшая за компьютером Светочка, от неожиданности всплеснула руками.

– Рената Андреевна, здравствуйте, а мы вас заждались.

– Здравствуйте, Светочка, – обычным своим тоном ответила Рената. Она прошла к дивану, присела на самый край и поставила рядом сумку.

– Как у нас дела?

Светочка выскочила из-за стола, подошла к Ренате и быстро стала докладывать.

– У нас всё хорошо, никаких претензий от клиентов нет, все отнеслись с пониманием. Затем она понизила голос и стала рассказывать.

– Сергей Сергеевич взял командование на себя. Дела Романа Андреевича он передал Михал Соломоновичу и взял себе, а ваши отдал Наталье Алексеевне.

– Он в консультации? – перебила её Рената.

– Нет, в суде, – Светочка продолжила доклад: – Установил новое правило: всем с утра приходить в контору и отмечаться, где будут и когда освободятся. Сам ходит темнее тучи. Вызывает по одному к себе в кабинет, что говорит, не знаю, но все его слушаются так, как будто он уже здесь босс. А мы с Вадиком считаем, что вы должны стать боссом.

Светочка замолчала и пытливо заглянула Ренате в глаза.

– Всё встанет на свои места. Главное – контора работает, клиенты нас не бросили, и, как ты сказала, всё хорошо.

Она встала и направилась в сторону своего кабинета.

– Кофе? – крикнула ей в спину Светочка.

– Как всегда, – ответила Рената.

Вадик, о котором упомянула Светочка, был принят в контору стажёром. Роман готовил его на смену Михал Соломоновичу, которому в этом году исполнилось 78 лет. Вести большие и сложные дела старому адвокату становилось всё труднее. Про него говорили: «Адвокат из евреев как знак качества, а его многолетний стаж – залог успеха».

Это он стажировал Романа. Передал ему весь свой опыт и знания. Это его имя подняло контору на столь высокий уровень, но возраст и ранение, полученное стариком во время войны, заметно сказывались на его здоровье.

Кто предложил Роману Вадима в стажёры, Рената не зала, но Роман хвалил парня, отмечал его нестандартное мышление и трудолюбие. Юрфак он закончил с отличием и мечтал о работе в нашей конторе. Как и Роман, он увлекался древнегреческой философией. Относился ко всему с юмором, никогда не грустил, был аккуратен во всём. Между Вадиком и Светочкой сразу возникли чувства, но были ли они серьёзными, судить ещё рано, хотя всем это нравилось. А что, возможно, на наших глазах и в нашем коллективе зарождается новая ячейка общества.

В кабинете всё как прежде. Вещи на своих местах, и только спёртый, тяжёлый запах говорил о долгом отсутствии хозяйки. Рената повесила плащ в шкаф, медленно подошла к окну и также медленно открыла его. Достала свои записи, выпрямила их от заломов и посмотрела на знаки вопросов.

Нужна экспертиза, но это длинный путь. Писать ходатайство, обжаловать постановление. Она села и откинулась на спинку кресла.

– Не факт, что назначат и проведут. Уже всё решено и зачем что-то менять, – вслух заговорила она. – Скажут, стукнулась головой, вот и выдумывает не весь что, а вот и первые симптомы. Сама с собой разговариваю.

Она развернула кресло к окну. Через открытую створку в кабинет заплывал свежий осенний воздух, постепенно вытесняя из комнаты застоявшийся запах бумажной пыли.

Легонько стукнув, Светочка вошла в кабинет. Поставила чашку перед Ренатой и без приглашения села за стол на место клиента.

– А Вадику он сказал «ищи место», хотя Роман Андреевич обещал, что он останется в нашей конторе. Ему через неделю экзамен сдавать и куда он пойдёт, – грустно сказала она.

– Прямо так и сказал «ищи место»? – переспросила Рената, попивая свой кофе. Светлана закивала головой.

– С чего это он вдруг, такие решения принимаются большинством, а не единолично. Так было и будет всегда.

Светочка, не скрывая удовольствия, вскочила, взяла пустую чашку и направилась к двери.

– Скажешь мне, когда он приедет? – строгим голосом добавила она. Светочка, не скрывала восторга.

Мысли путались в её голове, сменяя одна другую, но ответа, что делать, не было. Рената остановила свой взгляд на портрете мужа, который стоял у неё на столе. Всматриваясь в такие родные черты, она снова заговорила вслух.

– А ты с чего бы начал? Помоги мне, ведь я без тебя не справлюсь. Он улыбался. В это время Рената услышала шум подъехавшей машины. Отодвинув жалюзи, она увидела, как водитель помогал Михал Соломоновичу выйти из машины. Рената посмотрела на портрет мужа и улыбнулась ему в ответ. Да, это был единственный человек, которому она могла довериться, без уточнения уровня доверия. Сам Роман, если бы у него возникли проблемы, обратился бы именно к нему.

Машинально она открыла дверцу шкафа и посмотрела на себя в зеркало. Имидж привлекательной и интеллигентной леди не подходил к её нынешнему лицу и настроению. Легко подхватив свои волнистые локоны, она туго закрутила, загладив оставшиеся на свободе пряди, заколола их на затылке. Лицо её полностью открылось, и она замерла перед зеркалом.

«Я готова. И я не буду спрашивать у тебя, за что, потому что никто не имеет права убивать, сколь веской не была бы на то причина. Ты разрушил мой мир, мою жизнь и мне тоже хочется убить тебя, но я не убийца. Я найду тебя, и ты ответишь по всей строгости закона». Закончив обвинительную речь, она захлопнула дверцу шкафа и направилась в кабинет Михал Соломоновича.

Старик уже расположился в своём кресле, за своим большим столом. Когда она вошла, он тяжело поднялся и протянул к ней свои руки. Обнял и поцеловал.

– Рад видеть тебя, дитя моё! Как ты? – заговорил старик нежным и ласковым голосом. Своих детей у него не было, поэтому в слово «дитя» он вкладывал все свои отцовские чувства.

– Спасибо, нормально. Как Вы?

– Ооо, скриплю потихоньку, что мне старому станется.

Он, опершись на стол и слегка наклонив голову вбок, смотрел на Ренату. Старик решил не спрашивать её о случившемся, так как боялся, что этот разговор причинит боль им обоим. Она поняла это и решила заговорить первой.

– Я к вам за помощью.

– Всё, что в моих силах, – проговорил он, усаживаясь в кресло.

Рената собралась и подробно рассказала о том, что произошло в тот вечер, и о том, что сегодня она прочла в уголовном деле. Михал Соломонович слушал её очень внимательно. Лицо его было серьёзным. Седые и пышные брови сошлись на переносице. Правая рука его лежала на столе, и он тихо перебирал кончиками пальцев, постукивая подушечками по крышке стола.

– Я сам много размышлял над этим делом и никак не мог поверить в то, что случилось. Ведь я знаю… – Он споткнулся на слове «знаю», а затем продолжил: – Знал его с детства, он не мог допустить столь банальной ситуации.

– Я хочу заявить о проведении технической экспертизы автомобиля, но для этого я сама должна убедиться в верности своего вывода и точно знать о неисправности тормозов. У вас наверняка есть знакомый эксперт, которому мы могли бы довериться.

– Нет, нет, – решительно ответил он. – Нельзя обращаться к эксперту заранее, он потом будет не вправе подписать заключение. Сделаем, вот что. У меня есть хороший знакомый, у него своя мастерская. Сам он нам не сгодится, а вот его сын Димка – то, что надо. С детства с отцом под машинами лазал, по одному только звуку может установить причину неполадки. Можно сказать, гений в своём деле. Вот ему мы и доверим наше дело. Позвоню, дам наставления, проведу инструктаж – всё будет хорошо.

Михал Соломонович говорил спокойно и размеренно, только иногда останавливался, чтобы перевести дух. Рената ловила каждое его слово и только изредка кивала головой. Его план ей сразу понравился. Она почувствовала себя уверенно. Теперь я не одна, и я знаю, что делать.

Михал Соломонович глянул на ручные часы и поправил их двумя пальцами.

– Вечером, часиков в девять, позвони мне, и я скажу, где мы тебя завтра подхватим.

Рената поняла – разговор окончен, старик спешит.

– Я позвоню ровно в девять, – она поднялась уходить.

– Спешу в суд на приговор, а то бы мы ещё обсудили с тобой детали, ну тогда вечером.

Он встал, подошёл к ней, взял за руку и ласково заглянул в глаза.

– Прошу тебя, будь благоразумна.

В ответ она провела по его морщинистой руке своей теплой ладонью, чмокнула в щёку и пошла к двери. Старик грустно смотрел ей вслед, он уже подозревал, что все его слова теперь напрасны.

Выходя из кабинета, Рената заметила, как Светочка махнула ей рукой, призывая подойти.

– Пришёл. Звать? – ткнула она пальцем в сторону кабинета Сергея Сергеевича.

Настроение у Ренаты стимулировалось. Ей хотелось быть в движении и чем-то заниматься.

– Хорошо, я сама к нему зайду, – она быстро зашагала по коридору.

Сергей Сергеевич явно не ожидал чьего-либо прихода, а её особенно. Он стоял в углу кабинета рядом с тумбочкой. В одной руке Сергей держал стакан, на треть наполненный минеральной водой, а в другой бутылку. Рената смотрела ему прямо в глаза, и они, чёрные, широко открытые, спрашивали: «Как теперь будем общаться, за кого побежишь прятаться и куда?» Когда лёгкий ступор у Сергея прошёл, он опустил глаза и, глядя в стакан, неожиданно спросил:

– Не желаете? – он слегка протянул стакан в её сторону. Сжав губы, она молчала.

– Ну, как вам будет угодно, а я выпью.

После сказанного он поднёс стакан к губам и почти залпом осушил его.

– Прошу садиться. Поставил стакан и бутылку на прежнее место и пошёл к столу.

«Чёрт, как я ненавижу этот мещанский язык, ему бы в театре играть».

Она продолжала молчать. Сергей сел и стал копаться в ящике своего стола. И тут она заметила, что его пухлые щёки стали малиновыми. «Надо же, кто бы мог подумать, „красна девица“. Неужели я его смутила? – Рената села за приставной стол и положила руки перед собой, как ученица за партой. – Моя причёска, – вспомнила она, – такой он меня ещё не видел».

Наконец он нашёл нужную папку и заговорил своим сухим и низким голосом.

– Вот акт, в нём перечислены дела Романа. – Он кашлянул, как будто в горле у него до сих пор было сухо, а затем продолжил: – Андреевича, которые мы взяли в его кабинете, список, кому передали, такой же акт и по вашим делам.

Он больше не смотрел на Ренату, румянец исчез. Захлопнув, он подвинул папку в её сторону.

– Я, с согласия коллег, принял, – он снова прокашлялся, – административное управление конторой, но в любую минуту, как вы будете готовы, я передам вам всю документацию.

Такого поворота она не ожидала. По правде говоря, ей никогда не нравилось возиться с бухгалтерией. Ходить в налоговую контору и другие административные органы. «Сейчас, когда я буду занята своим делом, это мне совсем не нужно». Времени на раздумье у неё не было.

– Совершенно не имею желания чем-то или кем-то управлять. Если коллеги не возражали, то и я не возражаю. Управляйте дальше, только не забывайте, что мы команда и решения принимаются большинством голосов.

Она отодвинула папку в его сторону.

– Вы хотите поговорить о Вадиме? К сожалению, я спешу, а этот разговор не требует спешки. Прошу вас отложить его на время.

Сергей поднялся с места, давая понять, что ему пора. Ответ прозвучал предельно ясно, возражать или скандалить было не в её правилах. Она тоже встала. Их глаза встретились.

– Мы все не без недостатков.

Она кивнула головой и направилась к выходу. Кивок в данном случае означал и согласие поговорить позже, и знак прощания.

Рената шагами мерила кабинет, от двери до окна и назад, пытаясь успокоить своё ниоткуда взявшееся раздражение. В очередной раз подойдя к окну, она увидела, как Сергей садится в свою «Ниву». В обеих руках у него были папки с документами. Она оценивающе смотрела на него со стороны.

«Странный тип – получил управление и даже спасибо не сказал. У меня такое чувство, что он заранее знал, что я приму такое решение».

– Получил управление, а не контрольный пакет, – продолжала она рассуждать вслух. – А если бы и я погибла? Стал бы хозяином. Не может быть, Роман доверял ему, как самому себе, считал его самым преданным другом. Их партнерские отношения были идеальными. Или я о чём-то не знаю? Стоп, остановись, никаких обвинений, пока не будет фактов и улик.

Она глянула на портрет мужа.

– Я отдала управление конторой Сергею. Ты не возражаешь?

Он не возражал, он просто улыбался ей в ответ.

В дверь постучали, а затем она быстро открылась.

– Можно войти, вы не заняты?

Светочка быстро прошмыгнула в кабинет.

– Что-то случилось? – спросила Рената, так как предлагать войти было уже поздно.

– Нет, всё в порядке. Сергей Сергеевич просил передать, что ваши гонорары не переводились другим адвокатам и вы можете получить зарплату за себя и Романа Андреевича, как раз Тамара Игнатьевна пришла, отчёты ему принесла.

Рената взглянула на часы. Стрелки показывали начало третьего.

– Не буду возражать, раз это вопрос решённый, пойдём получать зарплату.

Она подхватила Светочку за талию и повела к выходу. Ей совершенно не хотелось пересказывать ей их разговор с Сергеем.

– Стыдно жить на зарплату простого учителя, тем более что той зарплаты кот наплакал, – сообщила она Светочке, направляясь в кабинет бухгалтера.

Тамара Игнатьевна работала в нескольких фирмах и два раза в неделю приходила в консультацию. Была оформлена бухгалтером-кассиром. Грузная дама пенсионного возраста, она и раньше работала в этом здании, возглавляла бухгалтерию закрывшегося предприятия. Тамара Игнатьевна принесла ей свои соболезнования, затем нашла ведомости за два месяца, пересчитала деньги и передала их Ренате.

– Серёжу я знаю уже много лет, он очень порядочный и честный человек. Если бы не он, я бы осталась без работы и без пенсии. За свою жизнь я насмотрелась на разного рода руководителей, и все они думали не о людях, которыми руководили, а о себе. Серёжа не такой. Вы сделали правильный выбор.

Рената спрятала деньги в карман пиджака, поблагодарила Тамару Игнатьевну и вышла.

Теперь, когда в делах сложился порядок, а материальное состояние поправилось, она решила: пора встретиться с подругой. Со слов сестры знала, что Инна звонила почти каждый день и неоднократно порывалась приехать.

– Привет, дорогая, давай встретимся, – как всегда, после её «алло» сказала Рената.

– Ты где? – опешила подруга.

– Я в консультации, давай пообедаем, я угощаю.

– Еду.

Инна отключилась.

Рената засобиралась. Ей больше нечего делать в этом кабинете. Подожду подругу на улице.

На выходе из конторы она столкнулась с Наташенькой. Обменялись приветствиями.

– Наталья Алексеевна, вы можете возвратить мне неотработанные дела. Оставьте их у Светочки, – обратилась к ней Рената.

– Хорошо, а Сергей Сергеевич, – смутилась она.

– Думаю, он не будет возражать. До свидания.

Рената заметила автомобиль подруги и быстро направилась ей навстречу.

Обнимая Ренату, Инна захлюпала носом.

– Всё хорошо, ну ты что, поехали, – Рената легонько оторвала подругу от себя и восторженно проговорила: – Какое пальто, обалдеть! Новое? Я у тебя раньше его не видела.

Она знала, чем отвлечь и поднять настроение своей чувствительной подруге.

– Новое, – забыв о печалях, ответила Инна. И уже сидя за рулем, продолжила: – Это не пальто, а свингер – самая модная вещь в этом сезоне. Я как увидела его в каталоге, сама обалдела. Думаю, всё, куплю, и купила.

Автомобиль двигался по центральной улице города. Рената смотрела то на подругу, то по сторонам. Она не спрашивала, куда едем, ей было всё равно.

– Мы тут на днях новый ресторанчик посетили, юбилей главбуха отмечали, «Милан» называется.

– Итальянская кухня: пицца, спагетти, – улыбнулась Рената.

– Это что, все твои познания об итальянской кухне?

– А что, у итальянцев ещё какие-то блюда есть? – с усмешкой, спросила Рената.

– Не смейся, даже очень много. Не ты меня, а я тебя угощаю. Сегодня хороший день. Она посмотрела на Ренату. Девушки знали, что говорят ни о чём, но именно ни о чём им хотелось сейчас говорить. Так бывало и раньше. Грустно или, напротив, есть повод, или без повода – подруги устраивали этакий светский раут на две персоны. Встреча ради встречи, так говорили они. Сегодня встреча была внеплановой.

Ресторанчик оказался действительно миленьким местом. Идеально подобранный интерьер, мебель, портьеры. Стены украшали картины с видами Италии, а атмосферу поддерживали песни итальянских исполнителей. Официант, почти мальчик, был одет в белую рубашку, с ярко-красной бабочкой. Длинный чёрный фартук закрывал его брюки. В зале было пусто, парочка влюблённых и солидный господин разместились у окна. Будний день, да и время три часа. Официант, элегантно заложив руку за спину, провёл девушек за столик. Рената отказалась смотреть меню, пояснив, что полностью полагается на вкус своей подруги, которая, в отличие от неё, очень хорошо разбирается в итальянской кухне.

Инна сделала заказ, изящно тыча пальчиком в папку меню. Когда официант удалился, она с негодованием потребовала:

– Сними сейчас же свою заколку, у тебя такое лицо, что все твои шутки он принял за правду.

Рената нажала на заколку, волосы рассыпались по плечам.

– Кстати, я решила сменить причёску.

– Чего это вдруг?

– Не соответствует обстоятельствам. Подумай, что можно из меня сделать.

– Подумаю, полистаю журналы. А когда ты планируешь посетить салон?

– Давай в субботу, позвони Вике, договорись о времени. Кстати, как она там?

– Викуся? Да лучше всех.

Викуля, Викуся, так Инна называла жену Бориса.

Вика – один из немногих примеров превращения «золушки» в принцессу. Она, деревенская девчонка из многодетной семьи, получив аттестат с четвёрками, решила отправиться в город в поисках счастья. В институт она не поступила, так как её четверки на деле оказались тройками, но возвращаться в деревню она не собиралась. Пошла на курсы мастеров дамской причёски. Устроилась в салон, где благодаря своему трудолюбию и врождённой добродетели, быстро нашла своё место. Появились постоянные клиентки, и жизнь стала налаживаться. Борис посещал тот же салон, где работала Вика.

Девушка в свои девятнадцать смотрелась довольно привлекательно, а в общении была проста. Сблизились быстро. Уже через полгода сыграли свадьбу.

Сегодня у Вики было всё, о чём она мечтала. Муж-милиционер и большой начальник, двое детей, мальчик и девочка, квартира, машина, а главное – свой салон красоты. У неё на всех и всё хватало времени. Девушки, работавшие в салоне, и клиенты искренне любили хозяйку. На вопрос, когда ты всё успеваешь, она отвечала просто и искренне: «Надо рано вставать, как на дойку».

Официант принёс заказ. Это был салат из морепродуктов и филе судака, запечённого с овощами и сыром. Рената интересовалась городской жизнью. Инна с удовольствием освещала ей светские новости. Когда у Ренаты зазвонил телефон, она сказала Инне:

– Татьяна волнуется, чтобы я на электричку не опоздала. Ты подвезёшь меня?

Инна закивала головой.

Заехали в « Колос», лучшую кондитерскую в городе. Купили любимый Татьянин торт «Полёт» и другие сладости.

– Зарплату получила, могу себе позволить. Представляешь, Сергей Сергеевич распорядился.

– Да ты что? Странный он, но поступил по совести. Он что, сейчас вместо Ромы?

– Он, а больше и некому.

– Ты сама не хочешь? У тебя и доля больше.

– Нет, я не хочу, и доля здесь ни при чём. – Ренате не нравился этот разговор. – Давай не будем об этом, вопрос уже решённый, – сказала она.

Татьяна ждала сестру на перроне. Она сидела на лавочке под навесом и читала книгу, которую всегда возила с собой. Разница между временем прибытия электричек на их площадку была пятнадцать минут.

Заметив сестру, Татьяна встала, спрятала книгу в сумку и пошла на встречу.

– Надеюсь, мне? – спросила она, улыбаясь и указывая на торт.

– Тебе, конечно, – целуя сестру в щёку, ответила Рената.

– Серые клеточки будем стимулировать, – она постучала пальцем по виску.

Девушки медленно шли по дороге, восхищаясь желтеющим лугом и медленно текущей по нему речкой. Чижик, заслышав голоса девушек, бежал навстречу, как заяц. В шаге от них упал и стал перекатываться с боку на бок, давая каждой погладить свой пуховый живот. От удовольствия он мурчал и закрывал глаза.

Впервые за последние полтора месяца вопрос, как прошёл день, прозвучал в исполнении Татьяны. Рената рассказала сестре о встречах с Ильёй, Сергей Сергеевичем и Инной. Умолчала она только о разговоре с Михал Соломоновиче. Почему? Она и сама пока не знала.

Массивные напольные часы пробили девять часов.

– Устала, ты уберёшь? – спросила Рената и направилась на второй этаж. Чижик сопровождал хозяйку. На втором этаже их небольшого дома находилось две спальни. Двери комнат, разделённые лестничной клеткой, располагались одна против другой. Удобно, лёжа каждый в своей спальне, девушки могли видеть и переговариваться друг с другом. Большую занимала Рената, и раньше это была их с Романом спальня, а маленькую – Татьяна. Кроме кровати, в комнате сестры стоял секретер с книгами. Зайцы, куклы с пышными бантами и плюшевые мишки разместились на подвесных полках. У каждой игрушки была своя история, поэтому расставаться с ними девушки не имели права.

Рената тихонько закрыла дверь и набрала номер Михал Соломоновича. Он ждал её звонка и ответил сразу.

– Я договорился с Юрой, он отпустил Димку. Я уже ввёл его в курс дела, а с тобой обсудим завтра. Сёма заедет за Димой, потом за мной, а тебя мы подхватим на углу Энгельса и Кировского около девяти. Успеешь?

– Успею, в самый раз.

Он пожелал девушкам спокойной ночи, передал привет от супруги и закончил разговор.

Рената открыла дверь и принялась расстилать постель. «Всё завтра, всё решится завтра, – думала она. – От этого решения будет зависеть вся моя дальнейшая жизнь, моя новая жизнь».




Глава 4


Знакомый автомобиль резко притормозил прямо перед Ренатой. Задняя дверца открылась, и она села в машину. Рядом с ней сидел молодой симпатичный человек. Он с улыбкой на лице протянул ей руку и сказал:

– Дмитрий, здравствуйте.

– Рената Андреевна. Здравствуйте, Дмитрий.

– Познакомились? – спросил Михал Соломонович, развернувшись по возможности к сидевшим за его спиной.

– Диму я ввёл в курс дела, а ты смотри по обстановке. На рожон не лезь, спокойно, свои права ты знаешь, где положено, требуй, а где и попросить не стесняйся. Милиционер, – выразительно произнес старик, – тоже человек. Главное – результат, на него и работай.

Когда автомобиль остановился у ворот милиции, он добавил:

– Ну, с Богом, друзья мои.

Прямо у входа они столкнулись с рыжим сержантом.

– К кому? – спросил сержант.

Рената показала ему своё удостоверение и улыбнулась.

– К вам.

Сержант отошел, пропуская их внутрь.

На большом, стеклянном, как вольер, помещении, большими буквами было написано «Дежурная часть». Рената подошла к открытому окошку, поздоровалась и протянула дежурному свои бумаги. Дежурный майор взглянул сначала на Ренату, а затем на бумаги.

– Это что такое? – Майор говорил с явно выраженным украинским говором.

– Это документы на мой автомобиль. Он у вас на стоянке после ДТП, я хочу его осмотреть.

Рената тщательно выговаривала каждое слово, чтобы их смысл дошёл до майора.

– На это нужно разрешение от следователя, – вдруг в разговор встрял рыжий сержант.

– Какое разрешение? Я что, хочу осмотреть чужой автомобиль? Я хозяйка и никакого разрешения мне не нужно, тем более что юридически такого документа не существует.

– Нет, надо, – не успокаивался сержант. – Вы сами сказали, ДТП произошло, значит, ваша машина – вещдок, а по вещдокам – это к следователю.

– Послушайте. Вы что, тут самый умный? Наверное, здесь есть и постарше вас званием.

Она взглянула на его сержантские погоны и повернулась к майору. Майор, мужчина лет пятидесяти, абсолютно круглой и бесформенной внешности, пытался вникнуть в суть дела, просматривая её бумаги. Его форменный пиджак был расстегнут, а пуговицы на рубашке, в самом тучном его месте, чуть-чуть не выскакивали из петель.

– Следствие окончено, посмотрите, там постановление у вас в руках, поэтому я имею право осмотреть свой автомобиль и оценить его состояние. Позвоните начальнику или его заму, они подтвердят.

Рената взяла себя в руки, и последние её слова прозвучали спокойно и настоятельно.

– Вот, вот. Позвони, пусть они объяснят дамочке её права, – сказал неугомонный сержант.

Дежурный не стал себя долго уговаривать и поднял трубку.

«Получилось, – подумала Рената. – Если Борис или его заместитель на месте, разрешение будет».

Она подошла и встала рядом с Дмитрием, который не вступал в разговор, а просто ждал своего часа. Со стороны она наблюдала за тем, как майор говорит с кем-то по телефону, называет её фамилию и перечисляет документы на автомобиль. Когда майор положил трубку, она двинулась к нему, не дожидаясь приглашения.

– Фёдор, – позвал дежурный сержанта и передал ему связку ключей, – сопроводи гражданку на стоянку.

Фёдор молча взял ключи и пошёл по коридору к двери, которая вела во внутренний двор милиции.

На двери висела табличка «Посторонним вход запрещён». Фёдор стал подбирать ключ, шныряя в замочную щель то одним, то другим ключом. «Умник, – подумала Рената, – даже не уточнил, какой ключ, а берётся поучать». Повернув голову в сторону Дмитрия, она спросила:

– Входить запрещено, а выходить?

Дмитрий улыбнулся и ответил:

– Будем надеяться, с той стороны такой надписи нет.

Наконец ключ подобран, дверь открылась, и они оказались во внутреннем дворе.

– Здесь штрафстоянка, а битые машины в конце двора стоят.

Сержант быстро пошёл в глубь двора. Узкая дорожка шла вдоль металлического забора. Ещё издали Рената увидела знакомые номера. Ей стало не по себе. Она замедлила шаг и немного отстала от своих спутников.

Сержант Фёдор крутился вокруг машины. Заглядывал внутрь, под капот, не отступая от Дмитрия ни на шаг.

– Ого, шибанулись, какое уж тут восстановление, – бубнил он.

Дмитрий взглянул на Ренату, пожал плечами, давая ей понять, что не может работать с таким «ассистентом». Рената кивнула и медленно подошла к машине, наклонилась и заглянула в салон, а когда сержант подошёл к ней, выпрямилась, крепко ухватилась ему за руку и покачнулась.

– Эээ, только этого не хватало, – завопил он, удерживая её за локоть, повёл к забору. Рената достала из сумки таблетку. Одной рукой удерживая сержанта, она поправила волосы, умышленно обнажив свой свежий розовый шрам.

– Можно попросить глоток воды? Лекарство запить. Голова кружится, – сделав жалобную гримасу, спросила она.

– Сейчас принесу, что я, не понимаю, что ли, или думаете, что мент, то уже и без чувств.

Сержант быстро зашагал в сторону здания милиции.

Ещё через спину Фёдора она видела, что Дмитрий приступил к своей основной работе.

Пока сержант принесёт воду, у него есть три, а если повезёт, четыре минуты. Она представила, как Фёдор идёт по коридору, входит в дежурку, достаёт стакан, набирает воду и возвращается. Ещё через несколько секунд дверь отворилась, и появился Фёдор. Он быстро шёл к Ренате, держа в руке пластиковый стакан с водой. Рената демонстративно положила таблетку в рот и сделала несколько глотков, оставшуюся воду вылила на платочек и приложила его ко лбу.

– Спасибо, Фёдор, – всепрощающе заговорила она, – У вас доброе сердце, и вы не мент, а настоящий милиционер.

Дмитрий уже выполнил свою миссию, спрятал в сумку фонарик, фотоаппарат и перчатки.

– Сержант был прав, восстановлению не подлежит, – сказал он громко, обращаясь к Ренате. Сержант был доволен вдвойне.

Майор поджидал их, выглядывая в окно дежурки.

– Вам надо расписаться в журнале, – не глядя на девушку, сказал он. Рената расписалась. Дежурный возвратил ей документы. Фёдор болтал с Дмитрием у выхода. Попрощавшись, они покинули помещение милиции.

Рената шла быстро. Дмитрий шёл за ней и молчал. Заметив первую свободную лавочку, она села и посмотрела на спутника. Он присел рядом.

– Интуиция вас не обманула, – грустно произнёс он.

– Вы уверены? – спросила она, затаив дыхание.

– В процентном соотношении на 99 и 9. Поддон деформировался, но залит был тормозной жидкостью равномерно, то есть ещё до удара. Я нашёл место надреза, сделан профессионально. Не люблю я писарем работать, но Михал Соломонович просил. Всё опишу, сделаю фото и передам ему.

Рената молчала. После его слов она будто провалилась в прорубь с ледяной водой. Кровь в жилах застыла, а уши заложило. Она больше не слышала ни шум города, ни его голос.

– Ну, если нет вопросов, я пойду.

Он взял и крепко сжал её руку. Рената вздрогнула и посмотрела на Дмитрия.

– Может, мне вас проводить? – спросил он.

Рената встала и, удерживая его руку, сказала:

– Спасибо. Вы даже не представляете, что вы для меня сделали.

Они тепло простились и пошли в разные стороны.

Казалось, она идёт в никуда, опустив голову и не глядя по сторонам, но ноги сами привели её домой. Уже войдя во двор, она осознала, что довольно давно не была здесь. Ничего не изменилось, кроме времени года. Жёлтые листья, аккуратно собранные дворником в кучки, лежали вдоль дорожки на ещё зелёной траве.

Тихо открыла дверь и вошла в квартиру. Небрежно сбросила с ног туфли, повесила плащ на вешалку и пошла на кухню. Машинально открыла форточку, набрала в чайник воды и поставила на печь. Открыла холодильник – он был пуст. Сделала кофе. Чёрный она не любила, но молока не было. Села за стол и поставила чашку перед собой. Сколько прошло времени, она не заметила, только пригубив из чашки, поняла, что кофе давно остыл. Быстро поднялась, выплеснула содержимое в раковину.

Утром было пасмурно, но сейчас вдруг, прорвав круговую оборону серых туч, солнышко наполнило комнату ярким светом. Она достала из сумки свои записи и ручку. Положила чистый лист перед собой.

– Нас было восемь, а точек будет шесть. – Проставив точки с определённой удалённостью друг от друга, она стала проставлять над ними буквы: Б и В, И и Н, С и И. Буквы означали имена гостей. – У Сергея есть интерес, а Инна. Могла ли она пойти на преступление?

Рената задумалась.

«Она недолюбливала Романа, знала, что и он часто вмешивался в нашу дружбу. Это было давно, последние годы он смирился, да и в отличие от меня, он виделся с ней редко. Главный аргумент в её защиту. Инна не могла предвидеть того, что я останусь жива, и поэтому никогда бы на это не пошла».

Рената пыталась быть беспристрастной, но она была в ресторане, пусть будет и здесь.

«Так же можно судить и по точке Н. Наденька – единственный персонаж, которого можно исключить из списка без обсуждения. Она слишком хороша, чтобы делать гадости. Хотя у Романа с Ильёй последнее время были какие-то разногласия. Наденька рабски предана мужу, а тут её дорогой Илюша стал выпивать и, возможно, устраивать скандалы, уличая в них Рому. История знает немало примеров, когда женщина ради любимого шла на убийство. Возможно, в этом деле есть ещё что-то, о чём я не знаю».

– Вот тупица, Татьяна сказала «этот, кто…». Конечно, должна быть ещё одна точка.

Рената добавила жирную точку и обозначила её буквой Х.

– Икс, так буду звать этого «кто», пока не узнаю его настоящего имени, и хорошо, чтобы он был не из числа обозначенных подозреваемых.

Она соединила точки между собой прямыми линиями, а внутри образовавшегося семиугольника поставила жирный вопрос. С появлением на чертеже мистера Икс, она успокоилась и даже возрадовалась. Ей не хотелось думать, что кто-то из друзей причастен к преступлению.

Рената вздрогнула от резкого и неожиданного звонка домашнего телефона.

Подняла трубку и услышала бодрый и радостный голос подруги.

– И как это я догадалась, что ты дома, твой сотовый молчит.

Рената достала из сумки телефон. Она выключила его, когда входила в милицию, и забыла про это.

– Я договорилась с Викой, она будет ждать нас в субботу в два часа. С утра у неё невеста, а потом мы. Хороший знак, неправда ли?

– Хорошо, – ответила Рената.

Телефон стоял в коридоре на тумбочке, а над тумбой висело большое зеркало. Разговаривая с подругой, она то собирала свои волосы в кулак, то снова распускала их.

– Ты не передумала? – тихо спросила Инна, как будто наблюдала за ней со стороны.

– Нет, не передумала.

– Может, пообедаем вместе? Я могу заехать.

– Не могу, надо поработать, созвонимся, пока.

Она положила трубку и вернулась на кухню.

«Надо за что-то зацепиться, чтобы понять, с чего начать», – вновь вернулась она к своим мыслям. Вспомнила слова мужа, о неприятностях у Ильи по какому-то делу и о его встрече с Валеркой. «Сыщик», – так назвал его Роман. Наверняка он знает, о каком деле шла речь. Однокурсника в списке подозреваемых нет, и мне нужна его помощь. Она глянула на часы, было без двадцати час.

– Могу успеть.

Сложила расчерченный лист бумаги вчетверо и засунула его в шкафчик, между полотенцами. Выскочила из подъезда и почти бегом направилась к остановке такси.

Такси не было. Рената подняла руку. Чёрный автомобиль резко тормознул у тротуара.

– В милицию. По пути? – спросила она, широко открыв дверцу.

– С такой красавицей хоть в Генеральную прокуратуру, – весело ответил водитель.

Поправляя растрепавшиеся волосы, она почувствовала, как водитель с любопытством осматривал пассажирку.

– Вызывают или на работу?

– В гости, второй раз за день, – весело ответила она.

– В гости – это хорошо, это даже лучше, чем на работу.

На часах было без пяти час. Автомобиль остановился напротив входа. Рената сунула руку в сумку, чтобы рассчитаться с водителем, и тут заметила, как из двери вышел Илья.

Он сел в свой служебный автомобиль и уехал.

– Как же вовремя, – выдохнула она и передала деньги водителю.

– Я рад, что вовремя, – ответил тот, даже не подозревая, о чём говорила его пассажирка.

«Интересно, с какой целью он приезжал. Теперь ясно, что об осмотре автомобиля знают и Борис, и Илья». Фёдора на дверях не было, вероятно, он ушёл обедать. Майор удивлённо взглянул на Ренату. Она ещё раз поприветствовала его и спросила, в каком кабинете следователь Жданов. Майор не стал задавать лишних вопросов, а просто ответил:

– По лестнице на второй этаж, 22 кабинет.

Жданов сидел на краю подоконника и говорил по телефону. Посмотрел на Ренату, прервал разговор, пообещав перезвонить позже. Артистично вытянув руки вперёд, он пошёл к ней навстречу.

– Глазам не верю, в самом деле, ты пришла, – пропел он басом. Рената остановила его в шаге от себя, протянув руку для приветствия. Он остановился.

– Ну да, как я мог подумать, что Сергеева пришла ко мне потому, что соскучилась по своему другу Валери.

Лицо его выразило огорчение.

– Можешь не верить, но я действительно соскучилась по своему другу Валери.

Рената улыбалась, а её голос внушал доверие. Оттаявший сыщик поймал Ренатину руку и крепко сжал в своих ладонях.

– Что за дело привело крутого адвоката Сергееву в кабинет скромного следователя? – спросил он, усаживаясь в своё мягкое кресло. Она медленно обошла кабинет и внимательно его осмотрела.

– Не скромничай, видела кабинеты и скромнее.

– В нашем деле не кабинет, а работа красит сыщика. – Вдруг его лицо стало серьёзным. – Не знаю, как тебе сказать, в общем, ты держись и помни, если тебе будет нужна моя помощь, только позови. Хороший был мужик Роман Андреевич, настоящий.

– Спасибо, я знаю. Ловлю на слове, мне как раз нужна твоя помощь, – закрыла она больную тему.

– Да без вопросов, – он приготовился слушать.

– Хочу узнать, по какому делу ты встречался с Романом в прокуратуре?

Немного помолчав, он поднялся со своего мягкого кресла и стал собираться.

– Время обеда, хочу пригласить тебя. Тут недалеко есть хорошее кафе, – взбодрился он.

Должен же я когда-то рассчитаться с тобой за уроки французского.

Уже через десять минут они вошли в кафе с весенним названием «Белая акация».

В кафе было людно. Все столики заняты, но Валерку это не смущало. Он прошёл через зал и вошёл в маленький отдельный кабинет, в котором он, видимо, был завсегдатаем. Пришедшая в кабинет девушка не была похожа на официантку. Она вежливо поздоровалась и обратилась к Валерию:

– Вам как всегда?

Он поднял руку, давая понять, что не как всегда. Посмотрел на Ренату.

– Ты что предпочитаешь, мясо или рыбу? Здесь великолепно готовят люля из баранины, попробуй, пальчики оближешь!

– Хорошо, – согласилась Рената. Она редко ела мясо, чаще в её меню входила рыба, но это был тот самый редкий случай, когда она решила согласиться.

– Верочка, значит, так: два салата, грибочки в сметане, чуть попозже люля, как я люблю – с пылу с жару, а остальное как всегда. Что будешь пить? – обратился он к Ренате.

– Кофе с молоком.

– А за встречу? На сухую и разговор сухо пойдёт. – Он смотрел на неё и широко улыбался.

– У нас есть хорошее пиво, светлое, классическое, – предложила Верочка.

Рената кивнула, давая согласие на поступившее предложение. Верочка ушла.

– Ты серьёзно не знаешь о деле, о котором знает весь город? – Он пытливо смотрел ей в глаза. Рената пожала плечами и покачала головой.

– Не часто в нашем городе случаются такие громкие преступления.

Он рассказал Ренате об убийстве, которое произошло ещё весной. Само по себе убийство не привлекло бы к себе особого внимания, если бы ни его участники. Жених – сын известного банкира, невеста – дочь бизнесмена. Всё случилось за неделю до свадьбы.

Верочка принесла салаты и скворчащие на сковородке грибочки. Поставила перед девушкой бокал с пивом, а перед сыщиком – рюмку водки.

– За встречу!

Он поднял рюмку и потянулся к Ренате. Бокалы звонко стукнулись.

– Я выезжал на место преступления и потом вёл это дело, – закусывая, продолжил он свой рассказ. – Всё показывало на жениха. В квартире только его отпечатки, вещи разбросаны, а невеста в свадебном платье и вся в кровищи. Извини. Три ножевых, одно смертельное.

Отец невесты был уже в квартире, когда я приехал. Сидел на кухне и одно приговаривал: «Я убью этого гадёныша, порву на части». Он с самого начала был уверен, что это сделал его несостоявшийся зять.

– А почему он так думал? – спросила Рената.

– Дочь ему звонила в тот вечер, плакала, говорила, что тот псих, ревнует её к первому встречному. Они были в тот вечер у её подруги на дне рождения, где он устроил скандал, а потом один уехал домой. Мы опросили ребят – все подтвердили факт скандала. А ещё, отец заявил, что с руки девушки пропало кольцо: подарок жениха на помолвку.

Верочка принесла люля-кебаб, собрала пустую посуду и ушла. Валерий смачно захрустел луком, который обильно покрывал люля. Рената смотрела на него с долей огорчения. От того Валерки, которого она знала раньше, остались только его оттопыренные уши. Он и раньше был прост в общении, весельчак и балагур, но с добрым и чувственным сердцем. Теперь появились новые черты: равнодушие и безразличие. Даже сочувствие её горю у него было минутным и неосознанным.

– Ты что не ешь? Давай кушай, а то остынет, это же баранина.

Рената старательно отодвинула весь лук на край тарелки, отломила вилкой кусочек и положила в рот. Тщательно пережевывая мясо, спросила:

– А что ещё было против этого парня?

– Да полный комплект, чтобы засадить его за решётку. – Валерка вытер губы тканевой салфеткой. – При обыске машины нашли под ковриком нож с его отпечатками. А дома в куртке кольцо, что пропало с руки невесты, и ключи от машины, хотя он уверял, что они остались в той квартире. Пожалел, не выбросил, домой принёс.

– Так всё просто? А где стояла машина?

Валерка широко улыбнулся.

– Вот она, женская логика. Ну и к чему твой вопрос?

– Как-то всё глупо и слишком явно. Вот вам моя машина, нож под ковриком, кольцо и ключи. Он что, действительно псих? Сегодня только ребёнок не знает, что от улик надо избавляться. Если поверить парню, что ключи от машины находились в квартире, то убийца мог их взять и подложить нож в машину.

– Возможно. Я сначала тоже так думал, но когда нашли кольцо и ключи в его куртке, в квартире родителей, куда он поехал после убийства, я перестал так думать.

– А парень сознался?

– Нет, говорил, что не убивал, даже искренне сожалел о случившемся.

– А что говорил в свое оправдание?

– Поссорились, предложил ей уехать домой, она отказалась. Взял такси, а когда приехал, то вспомнил, что ключи у подруги в сумке остались. Стал ей звонить – она не отвечала. Позвонил матери, та сказала: приезжай, надо поговорить. Поймал попутку. Дома лёг спать, где мы его тёпленьким и взяли.

– Сразу взяли? – задала она неожиданный для него вопрос.

– Ну, ты даёшь. Постановление на обыск, а ордер на арест. Мы не в Америке: зачитал права и готово – надевай наручники. Утром, часов в 11, может, чуть позже, точно не помню.

– По-твоему, получается: поругался с невестой, взял такси, приехал домой. Достал нож и стал поджидать подругу. Она приехала, он заставил её надеть свадебное платье, а затем хладнокровно убил. Нож спрятал в машине, а кольцо и ключи от машины взял с собой. Приехал домой и спокойно лёг спать. Получается, действительно псих. А кровь на одежде, на руках нашли?

– А говорила, ничего не слышала о деле, а точь-в-точь повторила слова своего мужа.

– А он здесь каким боком?

– Как только парня арестовали, в тот же день и нарисовался. Забросал меня ходатайствами и жалобами. Прокуратура на ушах стояла.

Снова вошла Верочка, она принесла чай и кофе и обратилась к Валерию:

– Может, желаете десерт?

Валерка глянул на часы, а затем на Ренату.

– Спасибо, больше ничего, – ответила на её вопрос Рената. Верочка ушла.

– Вот и твой не верил. Я тоже сомневался. Интеллигентный, неглупый. Спортом не увлекался, а удар прямо в грудь был такой силы, как будто готовился, а при виде крови в квартире в обморок чуть не упал. Хотел сам как следует разобраться, но там всё не так просто было. Роман Андреевич на Илью Петровича рассчитывал, а прокурор приказал не мудрить и дело закрывать. Если тебе интересно, найди папку своего мужа, похоже, он вёл своё расследование. Стажёр его тоже в курсе, рядом крутился.

От полученной информации или от запахов, которые скопились в закрытом маленьком помещении, ей стало не по себе. Рената поднялась и направилась к выходу. Глотнув свежего воздуха, она взяла себя в руки. Когда Валерка вышел из кафе, задала ему ещё вопрос.

– Сколько же лет получил парень?

Он занервничал, спрятал руки в карманы и как флюгер стал поворачиваться из стороны в сторону.

– А дело до суда не дошло. – Рената смотрела на него вопрошающе. – Парень повесился в тюрьме.

– Ужас какой, – проговорила она, отворачивая голову от сыщика.

– Это ещё не всё. За три дня до этого был убит его отец, прямо в подъезде дома. Решили, что парень стал винить себя, не выдержал и свёл счеты с жизнью. Дело закрыли.

– А по банкиру нашли убийцу?

– Была одна банальная версия – ограбление. Трубой по голове, бросили рядом с трупом. Забрали деньги, часы, кольцо. Никто ничего не видел: ни улик, ни отпечатков.

Рената задумалась.

– Ещё вопросы будут, ты знаешь, где меня найти. Хватка у тебя не хуже, чем у мужа, и что-то мне подсказывает, что встречаться теперь мы будем чаще.

Он протянул Ренате руку, крепко сжал её ледяные пальцы и, удерживая, повторил:

– Ты папочку-то поищи, в ней много чего интересного. Ну, а я побежал.

– Спасибо тебе, и помни, ты был и остаёшься моим самым настоящим другом.

Махнув ей на прощание, он скрылся за углом ближайшего дома. Рената направилась на остановку, ещё было время, чтобы поискать папку.

Светочка и Вадик, как два голубка, мирно беседовали. Завидев Ренату, отпрянули друг от друга и в один голос поздоровались.

– Добрый день, молодые люди. Она хотела не задерживаться, но, вспомнив слова сыщика, остановилась.

– Зайдите ко мне через десять минут, – обратилась она к стажёру. Она вошла в кабинет Романа. Ключ от кабинета всегда был у неё на связке. Просмотрела все папки, но досье по нужному ей делу не было. Оставался разговор с Вадимом. Расположившись в своём кресле, она успокаивала себя: «Возможно, эту папку он хранил дома», – но вредная мысль о том, что она может и не найтись, тоже мелькала в её голове чаще. «Надо расширить многоугольник на пару точек», – закончила Рената свои рассуждения, услышав стук в дверь.

– Можно войти? Мне назначено.

– Проходите, присаживайтесь, давайте поговорим.

– С удовольствием. Он развернул стул так, чтобы сесть к ней лицом, а не боком, как был установлен стул.

Вадиму было 25 лет, он и выглядел на свой возраст. Его внешность была достаточно гармоничной. Волнистые каштановые волосы аккуратно уложены вокруг смуглого лица. Большие зелёные глаза иногда скрывались за длинными и густыми ресницами. Широкие плечи подчёркивали спортивное телосложение.

Рената осторожно начала разговор.

– Расскажите, что вы знаете о том деле, в котором жених убил свою невесту. Кстати, как его звали?

– Его звали Денис, Денис Головин. Про само убийство, я смотрю, вы уже в курсе. – Она кивнула и, сложив руки перед собой и ожидая ответа, смотрела на Вадима. – Роман Андреевич не соглашался с версией следствия. Он не верил, что Денис убийца, хотя против него было столько улик, что никакой суд присяжных ему бы не поверил. А главное – у него не было алиби.

– Про улики я тоже в курсе, а что совсем никаких зацепок? Тогда почему Денис не признавался?

– Денис не отрицал факт ссоры, но ревность как повод отрицал. Он говорил, что просил её уехать, но она хотела остаться. Потом стала кричать, обзывать его, сказала, что если бы не отец, никогда за него не вышла, смеялась над ним. Он ушёл, взял на стоянке такси, а когда приехал, то обнаружил, что ключей от квартиры у него нет. Стал ей звонить, она не отвечала. Позвонил матери, та сказала, приезжай домой. Звонил он матери в половине первого, звонок был подтверждён. Поймал попутку, а дома лёг спать. Таксиста, которого он взял на стоянке, нашли. Он узнал Дениса и даже подтвердил, что парень был вежливый и спокойный, запах алкоголя от него он не почувствовал. А вот водителя белых «Жигулей» не нашли, да и не искали. Это была единственная зацепка, и его алиби, показания матери во внимание не принимались.

Битый час Роман Андреевич расспрашивал Дениса о машине и о водителе, даже фоторобот составил. «Надежды на эту затею мало, – говорил он мне, – но давай попробуем». Где он достал список собственников белых шестерок, не знаю. Отобрали всех, подходящих по возрасту. Их было шестнадцать. Я отработал больше половины – безрезультатно. Вадим замолчал и посмотрел на Ренату.

– А чем Роман Андреевич занимался?

– Он на всех допросах присутствовал, в изолятор почти каждый день ездил, жалобы и ходатайства готовил, а потом и другие дела вёл.

– А мог он в процессе работы над этим делом узнать о чём-то, что никому чужому знать не следовало?

Формулировка вопроса заставила его задуматься.

– Не думаю. Правда, когда он узнал, что следователь готовит обвинительное, мы поехали в прокуратуру. Вышел, извините, раздражённый, и даже злой, я его таким никогда не видел. Мне приказал в контору ехать, а куда поедет сам, не сказал. На следующий день я узнал, что Денис признался в убийстве. Он замолчал. Пару минут в кабинете стояла глубокая тишина, каждый думал о своём.

– Ваша ошибка была в том, что водитель шестёрки, мог управлять машиной по доверенности, а собственником был его дедушка или мама, поэтому и конечный результат мог быть нулевым. А фоторобот водителя у вас сохранился?

Вадик поднял голову и внимательно посмотрел на Ренату. Помедлив с ответом, сказал:

– Я ничего не выбрасывал, скорее всего сохранился.

– Поищите, я хочу взглянуть на него.

– Можно личный вопрос?

Она кивнула.

– У меня ещё неделя стажировки, а я давно никому не нужен. Может, вам на что сгожусь?

– Завтра с утра переходите ко мне в стажёры.

– Спасибо!

Вадим направился к выходу, но у двери вдруг развернулся и почти шёпотом спросил.

– А мы снова этим делом займёмся?

– А разве убийцу девушки нашли? – вопросом на вопрос ответила она. – Или вы поверили, что Денис убийца?

– Нет, но дело закрыто.

– А мы с вами откроем, если вы не возражаете, – ещё тише сказала Рената.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=65417458) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.