Книга - Суженый? Ряженый?

Суженый? Ряженый?
Валентина Андреевна Лебедева


Роман в жанре любовного фэнтези, построен в виде дневника главной героини и внутренних вкладок повествования, погружающих её в прошлые жизни. Экскурс в историю старообрядства. Основное действующее лицо – тридцатилетняя Лана (Светлана Орлова), которая в день своего рождения становится свидетельницей измены мужа. Подруги советуют ей погадать на суженого, в результате чего, перед Светланой открывается мир её прошлого воплощения. Лана потеряла мужа, но не чувство юмора. Вместе с подругами она пытается выяснить, кем на самом деле является её ночной гость и что от неё хочет. Прошлое воплощение – девочка Иванка из старообрядческой семьи кержаков вызывает у Ланы живое соучастие, из-за чего, вместе с ночным гостем, она совершает путешествие во времени.





Валентина Лебедева

Суженый? Ряженый?





Он был не тот, она не той…

Но, как приятно жить мечтой!




глава 1 дневник мадам Брошкиной


Сначала я решила начать как все:

– «Дорогой дневник…»



Нет! Не находите, как-то глупо разговаривать с неодушевлённым предметом….

Тогда, может так:

– «Любимые читатели…»

Кто-то же будет это читать… Пусть не теперь, так когда-нибудь.

– «Обращается к вам не старая ещё… (хотя, и не очень молодая)» …

Ха! Кто бы говорил! Я себя считаю вполне ещё молодой, хоть и опытной женщиной… девушкой? (хотелось бы!) Один умный человек, правда, не припомню – кто, сказал: – «…жизнь каждой женщины – полноценная ненаписанная повесть, а если капнуть как следует – так и роман!» Вот и со мной приключился роман… А может быть и все три!

Ладно! Не буду бежать вперёд паровоза, а начну всё с самого начала…

Хотя… может лучше – с конца?

Ну нет! Конец он и есть конец. Чего с него начинать-то? Остаются только титры, в которых обязательно будет заезженная фраза: – «И жили они долго и счастливо!» Только… до этого счастья нужно было ещё дожить!

Хотела назвать своё повествование – «Следствие ведут подруги», да передумала. Ещё решите, что я пишу детектив, а это не так. Хотя, кое-что от детектива здесь точно будет. А ещё будет немного любви… Хотелось бы много, но… тут уж, как получилось! И мистика тоже будет. Это для тех, кто верит в «суженых» и гадание на кофейной гуще. Я лично в них совершенно не верю, однако, против истины не попрёшь – было! Отрицать не стану! Для тех, кому хочется приключений, (особенно, если при этом не нужно вставать с дивана и выходить из дома), будут вам приключения, с погонями и драками, это я обещаю. А ещё… ещё будет немного путешествий… больше во времени, чем в пространстве.

Так что, возьмём немного любовного напитка, добавим аромата мистики, приправим детективным флёром и приключенческой романтикой, посыплем порошка фантазии и каплю неразбавленного юмора. Смешаем всё это в миксере и… готово!

Читайте, на здоровье!



Думаю, у каждого из вас в жизни были такие обстоятельства, разобраться в которых помогало только время. Оно имеет такое свойство – улаживать конфликты, сглаживать противоречия, а иногда… (порой, слишком часто), показывать наши поступки совершенно с другой стороны! И, если вы думаете, что с вами такого случится никогда не может, подождите, время покажет! Например, мне оно помогло понять, откуда растут ноги у моих проблем и сомнений!

Итак, она звалась Светлана! Светлана Орлова, лет тридцати с небольшим хвостиком. Действительно – небольшим, в пару месяцев. Это – чтобы вы чего не подумали про извечное желание женщин скрывать свой истинный возраст. Точнее – Лана, так привычнее, особенно для друзей, а мы-то с вами наверняка – друзья, раз вы читаете эти строки! А если не читаете, то вам и имя моё без надобности…

Я стройная, высокая. Почти брюнетка, с каштановым отливом. Кто-то сказал – отблеск огня в волосах…

Знал бы он….

А вот глаза у меня ярко-голубые. И чистые, как воды Байкала. Не подумайте, я не хвастаюсь. Просто хочу, чтобы вы представляли, с кем имеете дело…

Живу я в небольшом уютном городке за Уралом. Только ещё дальше, к белым верхушкам гор, прозванных Золотыми. Всю жизнь я считала себя неудачницей. И на то были веские основания! Даже в начальных классах, стоило не приготовить урок, и – бац! – обязательно вызовут к доске! Если на асфальте была хотя бы одна ямка, она притягивала меня, как магнит! Сломанные каблуки и подвёрнутые ноги – лишь малая часть моих неприятностей. В университете единственный невыученный билет неизбежно доставался мне…

Но, особенно странными оказались мои отношения с огнём. С ним у меня всегда были нелады, с самого раннего детства… Мама работала в три смены и дома появлялась только к ночи. Я оставалась на попечении вечно занятой бабушки. Отец часто бывал в отъезде, а когда возвращался – устраивал многодневные запои с драками и постоянными попытками поджечь дом… То половики по комнатам соберёт, да на улице в сугробе костёр разведёт, то летом баню перетопит, так что она ночью и полыхнёт…

В общем, весело с ним было, пока в пьяной драке не зарезали.

Но, горело и без него. Не раз замечала, что мои переживания, злость или испуг неожиданно оборачивались маленьким пожаром… Дальше – больше. Теперь уже не наш дом, а соседи гореть стали. Что ни год, то горим! У одних курятник вспыхнет ни с того ни с сего, у других – пристройка полыхнёт. Пока пожарные появятся – вместе с соседями из шланга тушим, крыши поливаем или снегом закидываем. Да где там! Всё одно – пожар есть пожар!

И вот я выросла, из дома упорхнула. Замуж выскочила. Не по любви, а потому, что пора пришла… Хотя… какая там пора в двадцать-то лет? Родственники приставать начали. Старой девой обзывали, на больную мозоль давить норовили… Вот и вышла за первого, кто предложил. И, ничего так. Жили десять лет, как говорят, – «душа в душу». Домик двухэтажный построили, садик при домике завели, сына, (как полагается по плану) родили… Родила-то, конечно, я, но и муж к этому процессу кое-что приложил…

И вроде бы всё хорошо, можно расслабиться и счастливой себя почувствовать, да – не тут-то было! Счастье – материя тонкая. Одним оно достаётся через край, только они не умеет этого ценить, другим выпадает по крупицам, а те воспринимает каждую крупицу, словно это целое облако. Облако небывалого счастья. Одни его не замечают, как само собой разумеющееся, другие, видят в каждом солнечном восходе, ласковом луче, капле росы на цветке, нежной улыбке любимого человека. А ещё, счастье эфемерно, словно воздушный шарик: только что было, а вот уже и нет его! Одно острое слово, колючий взгляд, и… от счастья остаётся только разорванная оболочка. Знаете, как в том анекдоте: – «бог сделал женщину красивой, чтобы мужчины её любили, и глупой – чтобы она могла отвечать им взаимностью…» Я себя глупой не считаю, наверное, потому мне и в любви не особо везёт…

А тут ещё, как говорят – пришла беда, откуда не ждали!



Ой! Опять я не туда свернула! Так же нельзя – прыгать с пятого на девятое… или десятое? Как там правильно…

Итак, раз уж мы с вами почти подружились – не стану от вас ничего скрывать. Слушайте всё по порядку, как оно и было на самом деле…



День был великолепный! С самого утра солнце не по-осеннему жарко сияло на небе, будто тоже радовалось приближающему выходному. Наступила суббота, а это тоже приятный бонус, особенно для тех, кому не на работу.

А ещё – это был день моего рождения!

Конечно, с возрастом празднование как-то приелось, уже не доставляло такой радости. Но, посиделки с подружками за рюмочкой чая, немного развлекали. Особенно, если не напоминать самой себе, что стала ещё на год старше. В этот день мне предстояло работать до пяти, однако, задобренное тортиком начальство, в качестве исключения, позволило покинуть рабочее место уже в два. Сын заблаговременно был отправлен к бабушке, муж занят до шести, наструганные салатики томились в холодильнике, а у меня выдалась свободная минутка, чтобы привести себя в порядок перед встречей с подругами. Конечно, минуткой дело не ограничилось. Только женщина сможет понять, насколько это сложно, превратить себя в улучшенный вариант того, что дала природа…

Так что, часа через полтора, (раньше, чем было запланировано), я, прекрасная и счастливая, в предвкушении приятного вечера, стояла у парадной двери своего двухэтажного дома на маленькой тихой улице с цветочным названием. Великолепный букет – подарок сослуживцев, приятно оттягивал руку. Дверь оказалась открытой и, немного удивившись такому обстоятельству, я, не разуваясь, прошла прямиков в зал, чтобы достать из шкафа вазу для цветов.

Однако, дома меня ждал сюрприз! Не из тех сюрпризов, от которых счастливо прыгают, громко отбивая ладошки, а из тех, от которых нижняя челюсть начинает вести себя как самостоятельная часть организма, отвисая на полметра. И кто бы мог представить, что мой дорогой муженёк, тот, которому я безоговорочно доверяла, с которым прожила десять лет – окажется таким изобретательным, и именно в день моего рождения притащит домой столь изысканный подарок!

Ладно, не буду больше томить читателей, которые уже и без того, наверняка догадались, что на моём диване, в моём зале сидел улыбающийся (мой же…) муж, а на коленях у него вальяжно расположилась слегка подвыпившая полураздетая чужая баба…

Так! Будем честны с самой собой! «Бабе» было отроду лет двадцать. Коротко постриженные светлые волосы (возможно, покрашенные, я в предложенных обстоятельствах не особо разглядывала), топорщились на затылке. Лицо покрывал толстый слой разноцветной штукатурки, а одежды было столь мало, что мне захотелось по-матерински прикрыть её одеялом (всё-таки, на дворе уже не лето…). В руках незнакомка держала бокал, наполненный (моим же…) красным вином, пытаясь напоить из него мужчину. «Красавица», почти повиснув над ним, прокуренным грубоватым голосом называла моего мужа противным словом – «дорогой» и обнимала за шею.



Надо вам сказать, что это гаденькое слово мне никогда не нравилось. Что значит – «дорогой»? Ощущение, будто к нему прицениваются. А потом намекают, что за такую цену можно найти и получше? Есть много приятных и ласковых слов, с которыми хочется обратиться к мужчине. Но это слово – не про любовь или дружбу, а про нехватку семейного бюджета! С ним можно обратиться к тому, кто тебя содержит, но не к тому, от кого у тебя сын или дочь.



Вспомнила слова бабушки: – «за мужиком своим глаз да глаз нужен: стоит не уследить, а он уже по рукам пошёл…». Вот оно как! Этот, вроде и не пошёл, но, руки свои ко всякой гадости тянет, да и губы тоже… Так и хотелось сказать: – «Фу, Петечка, брось каку»!

Сморщившись, словно во рту оказалась долька кислого лимона, я всё-таки прошла к шкафу и достала вазу. Громко поставив её на столик и поместив в прозрачные недра слегка подвявший за это время букет, я, стараясь держать себя в руках, произнесла:

– Так вот с кем ты вечера проводишь, когда к ужину опаздываешь, «дорогой»?

Муж от неожиданности резво вскочил, стряхивая с себя девушку, отчего та, не удержав исходного положения, повалилась на диван, поливая себя вином.

– «Картина Репина – «Приплыли»! – хмыкнула я про себя. Не знаю, откуда в моём сознании всплыла эта фраза. Я и картину-то такую не видела, однако… наверно, на ней было изображено нечто подобное, раз вспомнилось… – «Надо бы посмотреть в инете, – отчего-то решила я, ощущая внутри странное равнодушие к происходящему. Хорошо, хоть муж не начал оправдываться, произнося избитую киношную фразу – «Это не то, что ты подумала…».

Наблюдая со стороны, как девушка пытается сохранить остатки былой красоты, размазывая по лицу косметику вперемешку с вином, а муж покрывается красными пятнами, будто сквозь его кожу просвечивает вспыхнувший внутри огонь, я ласково произнесла:

– Ну, что ж! Давай знакомиться. Меня зовут Лана. Чаю будешь? У меня и тортик есть – день рождения, всё же!

Смотрю, а моя конкурентка слегка опешила, уставилась на меня вопросительным взглядом. Подвоха ждёт. Натягивая короткую юбку на обнажённые длинные ноги, девица то порывалась вскочить, то вновь опускалась на диван, будто никак не могла решить – что ей делать в таких обстоятельствах и куда бежать, если что…

Я тоже впервые оказалась в подобной ситуации. Наверное, нужно было кричать или плакать, но, внутри разлилось такое спокойствие, словно океан в штиль – краёв не видно. Не плачется отчего-то. Может это у меня реакция такая на стресс… Мысленно сравниваю себя с конкуренткой и понимаю, что та проигрывает по всем фронтам. Однако, победа почему-то совсем не радует, даже наоборот – обидно становится! До чего же должен был дойти мужик, чтобы этой разницы не заметить?

А муж-то в уголке дивана сидит, смотрит исподлобья, словно собака побитая. Первый раз его таким вижу. Только жалости во мне ни на грош. Одно разочарование.

– Эй, дорогой, – заявляю почти весело, подходя ближе, – А ты чего расселся-то? Твоя зазноба ждать не будет! Решился сообщить о своей измене, так умей и ответ держать. Чемодан в шкафу. Ноги в руки и бегом, вещи собирать! Сам найдёшь, или помочь?

Мой благоверный голову в плечи втянул, словно черепаха, от удивления глаза по паучьи выпучил, челюсть отвесил и поплёлся туда, куда послали, а сам за нами через высокое зеркало наблюдает.

Я быстро чаёк заварила. Столик журнальный к дивану придвинула. Тортик из холодильника достала. Сама на диван напротив конкурентки присела, чашку с чаем ей протянула и говорю ласковым голосом, чтобы уж совсем не напугать малышку:

– Ну, дорогуша, рассказывай – как тебя с ним связаться угораздило?

– Мы с Петрушей любим друг друга, – растерянно лепечет та, округлив глаза и всеми силами стараясь придать лицу независимый вид.



«Петрушей»? Этого мне только не хватало! Есть в этом имени что-то клоунское. Меня прямо смех разбирать начал. Вот ведь, жила с этим клоуном десять лет и ни разу его так не назвала… Оказывается, его истинная сущность была видна всем, кроме меня, глупой!



– Рада за вас, – сообщаю я, улыбаясь, стараясь сдержать рвущийся наружу смех. Внутри что-то мелко трепещется, словно сердце на лоскутки разорвалось. Только ни боли, ни страданий. Будто это и не я вовсе, а кто-то другой, с железными нервами и стальным характером…

«Красотка» эта мне про их отношения давай рассказывать, мужа моего нахваливает, соловьём разливается. Дифирамбы ему поёт. Да только я-то его как облупленного знаю! И всё-всё помню.



Помню, как в первый год после замужества бросил меня одну в чужом доме, а сам на несколько дней с друзьями в загул ушёл. Как назанимал кучу денег у всех соседей и скрылся на неделю, а мне расплачиваться пришлось. И про то, как ударил, когда я ребёнка годовалого на руках держала. И про картошку, которую мы с мамой копали, пока мой «дорогой» курил да лопаты точил. Помню, как хвастался всем на улице, какой он дом отгрохал, хотя дом-то этот мне в наследство от отца достался, а муж лишь сделал в нём небольшой ремонт.

Вспоминаю и сама не понимаю, как только я всё это десять лет выносила?

– Что ж, раз так – держать не стану, – спокойно сообщаю конкурентке, откидываясь на спинку дивана, – Он – весь твой! Можешь забирать прямо сейчас.

Наблюдаю в зеркале испуганно-поражённый взгляд мужа (теперь уже почти бывшего). Вижу – не ожидал. Не на это рассчитывал. А на что? Думал – плакать начну? Попытаюсь удержать? А смысл? Если бы любил, дорожил нашими отношениями – не стал бы изменять! А так… Получается, бороться-то не за что! Да и не с кем…

Отпускаю его с миром на все четыре стороны. Флаг в руки, пёрышко… (сами догадайтесь, куда…)

Девчонка эта от радости аж чашку на блюдце уронила, расплескав чай. А я свою и взять в руки боюсь – не удержу от смеха! Сердце в груди строчит, словно пулемёт по предполагаемому врагу. Всё-таки, приятный сюрприз мне Петруша на день рождения припас, ничего не скажешь…

– Ты даже не представляешь… – наивно пытается она меня уговаривать.

– Представляю, представляю, – улыбаюсь в ответ. – Как ни как, десять лет с ним прожила! Это для тебя, глупая, он в новинку. Ещё сюрприз будет! А я эту книгу уже до дыр зачитала. Все его достоинства и недостатки назубок знаю.

Девчонка подхватилась, сцапала в охапку недавно ещё моего мужа и, боясь, что передумаю, рванула с ним к двери. А он, словно телок на привязи, медленно и неуверенно поплёлся следом. Я и не держала. Пусть идёт. Разве удержишь ветер? Стоит ли? Слишком уж «дорогим» он оказался…

Обидно, конечно. Сначала думала, сердце не вынесет такой боли, разорвётся на части! Но – нет! Ничего! Постучало громко в рёбра, требуя свободы, несколько раз сжалось до критической массы чёрной дыры, а потом… Потом подпрыгнуло и радостно затанцевало! Вот именно – радостно! Будто заранее знало, что это не конец любви! Вовсе нет! Любви-то в наших отношениях и не пахло.

Свадьба была. Семья была. Сын был, точнее – есть, он то меня не предавал. Общий быт – тоже. А любви… Вот в ней-то как раз вся и загвоздка! Оказалось, жить без любви, всё равно, что греться у искусственного камина: вроде, и тепло, и светло, да всё – не то!

Не любили мы с Петечкой друг друга. Так, от безнадёги сошлись. Время пришло гнездо вить! Инстинкт, будь он проклят! А ещё – родственнички постарались, постоянно намекая: – «не пора бы тебе… старой девой останешься… никто не позарится» …

Вам может быть и смешно… Нет?

А вот мне было! Смотрю я на эту идиллию, как сладкая парочка, взявшись за руки, удаляется по улице, временами с надеждой оглядываясь – вдруг, передумаю и позову, и такой смех меня разбирает! Смеюсь, словно сумасшедшая, а на душе так легко, точно гора с плеч. Душа крылья расправила и свободы захотела. Не могу объяснить, только меня эта новость не особо и расстроила. Больно, конечно. Всё-таки десять лет вместе… Однако, ощущала я себя так, словно впервые в жизни стала абсолютно свободной, балласт сбросила.



Развод для женщины, что трамплин. Если начнёшь копаться в прошлом, жалеть себя и обвинять окружающих – свалишься в пропасть, утонешь, сгинешь… Если ж с силами соберёшься, (не важно, что их осталось только на один рывок), – прыгнешь вперёд, а может и взлетишь, (тут уж у кого как…).



Горевать долго было некогда, да и не хотелось как-то. Вскоре стали собираться подруги. Цветы, подарки, поздравления… Немного красного для успокоения. Эйфория продолжала нарастать, придавая мне счастливый восторженный вид.

Под конец вечера решили погадать на суженного. Как оказалось, из всех подруг только я и была замужем (не стала им сообщать, что уже – была!). Огромное зеркало в спальне оказалось кстати. Поставили свечи, уселись кружком и принялись, смеясь, загадывать себе любимых.

– «Может и мой суженный где-то там меня ищет, – вздыхаю со смыслом, наблюдая за приготовлениями, – А вот, чем чёрт не шутит, увижу его, найду и стану счастливой, всем мужьям назло»!

Если бы я только знала, если бы могла предвидеть, к чему всё это приведёт…




глава 2 суженый


Вот так, дорогие читатели, и началась эта непростая история. Подруженьки мои весёлые, свечи где-то достали, заговор старинный раскопали, видимо, заранее готовились. Поднялись мы на второй этаж, туда где ещё совсем недавно была семейная спальня, сели кружком возле зеркала, помещённого в деревянную раму, словно картина, напротив него второе поставили, чтобы отражалось, и стали, смеясь, мужчину своей мечты описывать.

– Что бы вы не говорили, а мне всегда блондины нравились, а если он ещё и голубоглазый – вообще отпад! – Сообщила пышнотелая Алеся, которую девчонки за глаза называли гаубицей, то ли потому, что служила она по контракту сисадмином в военной части, то ли потому, что при входе в любое помещение первой появлялась её огромная грудь. Из-за выдающихся размеров переднего бампера она очень не любила странное слово «сисадмин», точно намёк на её габариты. А ещё, находясь на службе, старательно избегала строевой: когда в команде требовали увидеть грудь впередистоящего, подчинённые, (хоть и военные, а всё же – мужики…), открыто пялились именно на неё. Уж лучше, пусть гаубицей зовут… Так и прилипло к ней это прозвище, постепенно перейдя с военки на гражданку.

– Ну, нет! – по-детски выпятив нижнюю губу, взмолилась черноокая худенькая Ольга, – Блондины, они же все спесивые и глупые! Вспомните, хотя бы Иванушку-Дурочка! Типичный блондин.

– Нашла, что вспомнить, – усаживаясь на кровать, громко рассмеялась рыжеволосая Настасья, продавец в крупном супермаркете, – Сразу видно, что ты в детском садике работаешь! А тебе, Алёнка, вообще грех жаловаться. У тебя же в подчинении целая рота мужиков!

– Рота! А что толку! – разведя руки в стороны, хмыкнула гаубица, – Они же все дети ещё…

– Что, так прям ни одного взрослого? – не поверила её словам Ольга. Видимо, воспитательница как-то иначе представляла себе армию

– Ну, почему! Есть один. Лейтенант…, младшой…

Девчонки расхохотались, а потом принялись громко петь:

– Младший лейтенант, мальчик молодой, все хотят потанцевать с тобой…

– Ой, подружки, – покачиванием головы остановила их Алёнка, – только к нему другая песня подходит: – «Женщина, не танцую…»

Девушки попадали на кровать и смеялись так, что дом трясся. Я хохотала вместе с ними, тем более, что внутри до сих пор всё дрожало от пережитого волнения. Наконец, немного успокоившись, Алёнка удивлённо заявила:

– А твой-то сегодня где? Вроде с работы уже должен был заявиться?

По-видимому, подругам совсем не хотелось предстать перед моим муженьком в таком развесёлом виде, там более, во время гадания. Я, сделав серьёзное лицо, постаралась ответить так, чтобы больше не приставали: не хотелось портить настроение.

– А мой ушёл. Решил нам не мешать.

– Какой молодец, – радостно объявила доверчивая Ольга, – А-то я при нём себя не в своей тарелке чувствую.

От её слов подружки вновь впали в безудержное веселье.

– Так ты тарелку-то поменять можешь, – вытирая выступившие слёзы, прошептала Алёнка, присаживаясь на кровать рядом с остальными.

– А я ещё одного блондина вспомнила, причём – натурального! – неожиданно сообщила Настя, указывая на станицу в журнале, где был изображён известный певец.

Все снова захихикали, на этот раз совершенно не сдерживаясь.

– Ну, спасибо, подруги! Удружили, – держась за живот, пролепетала Алёнка, – Теперь я уже и сама в блондинах разочаровалась. Давайте брюнета вызовем.

– Это уж как повезёт, – печально вздохнула Ольга, – Может тебе-то как рад рыжий достанется…



Несколько минут понадобилось, чтобы расставить и зажечь свечи. Подружки собрались возле зеркала, мистическим шёпотом произнесли заветную фразу: – «Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный», и, молча уставившись в прозрачную глубину зазеркалья. Однако, кроме мерцающих свечей, да напряжённых физиономий, старающихся скрыть улыбки, так ничего и не увидели. За компанию я повторяла те же действия, ни на что, впрочем, особо не надеясь. Всё-таки, выросла я уже из возраста наивной девочки, которая верит в сказки…



Сидим, значит, мы у зеркала, молча хлопаем ресницами, ждём чего-то, наивные… Если бы в жизни всё было так просто: позвал суженого, увидел, как выглядит, узнал адрес и – пользуйся добротой того, кто тебе эту сказку устроил… Только, не жалуйся потом, что просила, то и получила!



Наконец, не выдержав длительного молчания, резонно Алёнка заявила:

– И чего ждём? Думаете, женихи оттуда строем повалят, как на парад? Тут ведь нужен индивидуальный подход.

– И что ты предлагаешь? – неуверенно произнесла Ольга, покосившись на подругу.

– Думаю, мы должны по очереди здесь остаться. Тогда суженый и появится.

– Ой ли? – недоверчиво присвистнула Настя. – И кто же первой будет? Небось, сама захочешь?

– Ну, хозяйка наша за ненадобностью отпадает. Я попробую с лейтенантиком замутить. Ты, Настасья, себе холостого покупателя присмотреть можешь, главное – почаще обращай внимание на его правую руку…

– Это ещё зачем? – удивилась та.

– Сама подумай. Если мужик пельмени или Доширак покупает, да ещё и на правой руке у него нет кольца, значит…

– Значит он в командировке. Или просто – любитель пельменей, – криво усмехнулась Настя, видимо, уже успевшая проверить подобное предположение на практике, – Ничего это не означает, поверьте!

– Всё равно, я считаю, что первой должна Ольга попробовать, – отодвигаясь от зеркала, заявила гаубица, – Сами подумайте, где она в детском саду жениха найдёт? А тут может как раз подфартит. А мы на её свадьбе с кем-нибудь познакомимся.

– Да не хочу я с «кем-нибудь», – недовольно замотала головой Настя, – Блондин, брюнет или рыжий – всё равно, главное, чтобы не женатый. Я серьёзных отношений хочу, как у Ланки.

И тут меня прорвало!

– Серьёзных? Это у меня-то? Нет у меня ничего серьёзного! Я со своим сегодня рассталась! Окончательно и бесповоротно!

– Как? Почему это? Зачем? – посыпались вопросы подруг.

Собравшись с силами, я кратко пересказала им послеобеденное происшествие. Говорю, а сама диву даюсь – будто не про себя рассказываю. Не трагедия, а анекдот какой-то получается, хоть до слёз смейся.

– И что? Ты его так и выгнала? – всплеснула руками Ольга. В её понимании расставание после измены мужа должно было выглядеть как-то не так, возможно с заламыванием рук и истерическими слезами. А тут я, такая вся весёлая и жизнерадостная. Никак не похожая на мадам Брошкину…

– Выгнала, – киваю головой, – не оставлять же Петрушку с его клоунессой…

Я же не виновата, что так странно на измену реагирую. Может и хочется его убить, только с музыкой и танцами, прямо как в мюзикле или оперетте. Ещё и арию какую-нибудь на могилке спеть, чтобы уж точно не поднялся…

– И не простишь? – удивляется моей реакции Настя, она себе тоже развод и девичью фамилию как-то по-иному представляла....

– Простить-то можно, да поверить сложно! – отрезала Алёнка, словно угадав мой ответ. – Склеенную тарелку не разбить… Ой, то есть, наоборот – разбитую не склеить…

– Мы тут смеёмся, а тебе-то, поди, не до смеха? – вздохнула Оля, мысленно пытаясь меня жалеть.

– Да нет! Всё совсем не так, – улыбаюсь в ответ. Знали бы они, насколько мне сейчас хорошо, больше всех смеяться хочется. – Прогнала, а теперь удивляюсь, почему это я за него замуж пошла?

– А как вы познакомились-то? – заботливо обнимая меня за плечи, спросила Алёнка. Она в нашей компании недавно и всех подробностей не знает. Да и другие подзабыли.

Начинаю вспоминать, словно вчера это было…

– Мы не планировали. Как-то само собой вышло. Поехала я на свадьбу подружки в другой город. Я – свидетельница со стороны невесты, он – свидетелем жениха. За столом рядом сидели, танцевать с ним пришлось. На второй день, когда все уже дошли до кондиции и отправились на улицу, проветриться, Петенька и предложил: – «Пусть они все в одну сторону гуляют, а мы с тобой в другую пойдём…»

Знаете, есть такое понятие – «Теория шести рукопожатий», согласно которой любые два человека на Земле разделены не более чем пятью уровнями общих знакомых. Так у нас и получилось. Выяснилось, что мы вы в одном городе живём, да и родственники у нас дальние нашлись.

– Вот мы и гуляли с ним десять лет. Только он, как оказалось, ещё и на сторону забегать успевал! – закончила я рассказ, печальным аккордом.

– Так просто? – всплеснула руками Ольга.

– Да, он в этом отношении человек простой, без воображения. Через неделю в город приехал, ко мне заявился, хоть и не очень надеялась. С порога маму мамой назвал, предложение сделал. Думаю, он тогда из друзей последний холостой остался, вот и решил наверстать упущенное, тут я ему и подвернулась…

– А потом… – вздохнула романтически настроенная Ольга, будто мы с мужем не расстались, а пожениться собрались.

– Потом… Заявление подали. Правда он в ЗАГС опоздать умудрился, – продолжаю я вечер воспоминаний, словно в стендапе выступаю. Правда, зрителей у меня немного, но – это же только начало… – А ещё, машина не подошла, которую он для свадьбы заказал, так что нас сосед на своей «Ладе» отвёз.

Говорю всё это, а сама понимаю – столько препятствий на нашем пути было, будто сама судьба противилась. И чего я, дура, её не послушала! Почему не заметила сразу, насколько мы разные!

– Но, вы же так хорошо жили, – вздохнула Настя. Она успела дважды замужем побывать, каждый раз – будто в омут с головой. Возможно, потому наши с Петечкой отношения казались ей чем-то идеальным, ведь мне стоило огромных усилий, как говорят – «не выносить мусор из избы».

– Жили. Не хуже других. Многие так живут, – пожала плечами я, – Только сейчас начинаю понимать, что мы с самого начала друг другу чужими были.

– Ой, девочки! Так нашей Лане больше всех нужно на суженого погадать, – всплеснула руками Ольга, наверное, наивно полагая, что клин клином вышибают и, если я встречу другого, быстрее позабуду, какую боль причинила измена мужа.

– Точняк! Садись, Ланка, мы тебя на время оставим, – сообщила Алёнка, силой усаживая меня перед зеркалом, – Только ты серьёзней будь, а то опять всё в шутку превратишь.

– Девочки, на надо мне этого, – пыталась возражать я. – Как вы не понимаете, не до мужиков мне сейчас. Я же ещё с тем не развелась!

– Как это не надо! – прикрикнула на меня гаубица, – Всем надо, а ей – нет! Ты, подруга, так не шути! А что не развелась, так – это дело поправимое! Давайте, приберём со стола, да и станем домой собираться. Пусть хозяйка отдохнёт, настроится. Ей сейчас покой нужен…

Я попыталась пассивно сопротивляться, только подружки мои уже на кухню переместились, тарелками гремя, вода из крана льётся. Через несколько минут снизу их голоса послышались:

– Мы ушли. Можешь спокойненько подумать. Завтра позвоним, узнаем результат!

Дверь внизу звонко захлопнулась, сообщая о том, что я осталась совершенно одна. И такая усталость на меня накатила, словно я с картошки вернулась, а не день рождения праздновала. Вздохнула я глубоко, на свечи глянула: отблески огня такие причудливые тени на стекле рисовали. На столике источает приятный аромат подаренный букет. Смотрю в зеркало и вижу красивую ещё, но такую одинокую женщину. А вокруг – непроглядная тьма, которую даже свечи пробить не могут. И так мне себя жалко стало, хоть плачь! А вот плакать-то совсем не хочется. Ну, не слезинки не выдавишь!

– И где этот суженый столько времени шляется? – сердито спрашиваю то ли у себя самой, то ли у зеркала. – Хоть бы пришёл и объяснил, где его носит!

Зеркало, по обыкновению на мои злые слова не отреагировало, молча уставившись в пустоту и потемнело. Только отблеск свечей на что-то намекнуть пытается.



Поднялась я с кресла и отправилась умываться перед сном, как ни как – ночь на дворе, пора и на покой. Возвратилась в спальню в любимой шёлковой рубашке до пола, красиво обрисовывающей фигуру, которой я гордилась, и полупрозрачном коротком халатике. Глянула на себя в зеркало и горько произнесла:

– Эх, ты! А ещё суженый называется! Ты где-то там хороводишься, а тут такая женщина без любви пропадает!

Отвернувшись, расправляю кровать, и, вдруг, слышу за спиной сдавленный смешок. Обернувшись, не веря своим глазам. Из зеркала на меня взирает приятный молодой человек… Да что там – приятный, просто красавец! Наружностью и манерами на принца смахивает! Удлинённые волосы тяжёлыми волнами падают на крепкую шею. Тёмные лаза призывно горят, отражая пламя свечей. Верхние пуговицы рубахи с отложным воротником расстёгнуты, обнажая смуглую грудь. Полные губы едва тронуты лёгкой улыбкой.

Сказка, да и только!

И, главное, своего-то отражения я в зеркале не обнаруживаю. Нет его, и всё тут!

– Эй, что это ещё за шутки! – взрываюсь я, не доверяя происходящему. Оглядевшись по сторонам, понимаю, что принц не стоит за спиной, а проявился в зеркале… Я старательно рассмотрела зеркало в деревянной раме, приподняла края, чтобы убедиться, что за ним не разместилось устройство, демонстрирующее картинку.

– Неужели подружки решили надо мной подшутить? – размышляю вслух, – Сидят, наверно, сейчас у своего компа и смеются, шельмы!

Да нет! Настя на такое не пойдёт, она человек серьёзный и шутки над подругами на одобряет. Про Ольгу и говорить нечего, добрейшей души человек, вечно бросающийся защищать котят, щенков и птах. А вот от нашей Алёнки можно чего хочешь ожидать. Она и на подобные шутки способна!

А дело в том, что зеркало у меня не совсем обыкновенное. Однажды я поделилась с Алёной интересной идеей: – а что, если превратить зеркало в экран, который по желанию показывал бы мне образцы причёсок, макияжа, или ещё чего. Недолго думая, она мою просьбу выполнила. Притащила какую-то коробочку-приставку и соорудила из зеркала экран. Теперь можно было не только картинки разглядывать, но, даже фильмы смотреть. Оттого-то у меня и появилась мысль, что зеркальное видение – её рук дело!

Однако, все мои поиски были тщетно: ни флэшки, ни других подобных устройств я не обнаружила. А вернувшись к креслу, поняла, что всё это время зазеркальный принц не сводил с меня глаз, пристально наблюдая за бесполезными поисками.

– Что-то потеряла? – прозвучал в тишине приятный мужской голос с небольшой хрипотцой. Лукавая улыбка слегка раздвинула губы мужчины, а глаза сузились, отчего в уголках появились мелкие складочки, совсем не портящие красивого лица.

– Э… это вы мне? – растерянно спрашиваю.

Мужчина обернулся, будто ища кого-то, затем, вновь посмотрел на меня и произнёс:

– А, разве здесь ещё кто-то есть?

Я плюхнулась в кресло, прикрываясь руками, вспомнив, что ещё замужем, и нахожусь перед посторонним мужчиной полураздетой. Прозрачный халатик почти не скрывал фигуры, а шёлковая рубашка имела такой вырез, что, мама не балуй…

– Ой! – Пискнула я, старательно запахнув халат, будто это могло чем-то помочь. – А вы кто? – пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре, спросила я. Вопрос, конечно, был глупый, но, в сложившихся обстоятельствах я не смогла придумать ничего умнее.

– Я? – «Принц» весело тряхнул кудрями и рассмеялся, точно услышал что-то весёлое. – Сама позвала, а теперь спрашивает!

– Позвала? – Я активно замотала головой, вспыхнула, чувствуя, что начинаю злиться. – Никого я не звала! Даже слова не сказала!

– Ещё как сказала! Да в слух произносить и не обязательно. Достаточно пожелать, – улыбаясь, сообщил незнакомец, усаживаясь в пустующее кресло по ту сторону зеркального полотна.

– Эй, вы, там! Я вас не звала! И вообще, что за люди! Лезут без спроса в чужую личную жизнь! Сейчас придёт мой муж… – блефовала я, не понимая, что происходит.

– Никто сюда не придёт! – с проявившейся лукавой улыбкой сообщил незнакомец, складывая руки на груди и закидывая ногу на ногу. – Твой муж покинул тебя надолго. Если он и появится, так только за тем, чтобы забрать забытые удочки.

– Откуда вы … – встревоженно начала я, понимая, что за удочками мой благоверный явится не скоро, ведь рыбу он ловил только летом, а у нас на дворе середина осени. Конечно, завтра мама привезёт сына, но… доживу ли я до завтра при таком раскладе? И что же это я такого съела или выпила, если со мной мужик из зеркала разговаривает? Или я сплю…

– Почему ты решила, что твоя жизнь чужая для меня? Мы ведь с тобой нераздельно связаны. Обручены огнём! Разве не замечала, что он тебя преследует. И будет преследовать, пока не поймёшь, в чём виновата, и не исправишь свою ошибку! – томным голосом произнёс мужчина.

– Но… я же вас впервые вижу! – Растерянность моя нарастала, заставляя волноваться. Какой там сон! О нём я и думать забыла! Да и как отправиться спать, когда в твоём зеркале расселся чужой мужик… пусть и красавец. Настороженно спрашиваю; – Хотите сказать, что вы и есть мой…

Закончить фразу язык не поворачивался. Будучи женщиной здравомыслящей, я не верила ни в судьбу, ни в суженых… Но… как не поверить, когда – вот он, сидит и в ус не дует! Попробуй, прогони, когда принц не настоящий, не осязаемый!

– Да. Я и есть. Тот самый, – сообщает мне незнакомец, как ни в чём не бывало. – Твой суженый! И никуда тебе от меня не деться! Ни тогда, ни теперь…

В свете мерцающих свечей глаза его на мгновение полыхнули красным огнём и вновь приняли вид беззвёздного ночного неба. Приглядевшись, обнаруживаю, что свечи по ту сторону зеркала, имеют несколько иной вид – высокие и витиеватые. Да и комната за спиной незнакомца поменялась. Теперь там были не обои, а простая бревенчатая стена.

– Вот только не надо принимать меня за дуру, – окончательно рассердилась я, – Это Алёнка подготовила вас и устроила для меня представление! Как она это сделала? И где, скажите на милость, сейчас прячется?

От злости я дёрнула за провод, питающий коробочку-приставку, в надежде, что экран погаснет, и всё сразу станет на свои места: незнакомец исчезнет, а я, убедившись в своей правоте, отправлюсь, наконец-то, спать! Однако, зазеркальный принц, насколько раз оглянувшись, и, не обнаружив за спиной никого, развёл руки в стороны, объявив:

– Не знаю, кого ты имеешь ввиду, только, я здесь совсем один, как и ты в собственной спальне. Хочешь проверить?

Надо же! Ведёт себя, словно у себя дома! От его наглой надменности меня аж в жар бросило.

– Хочу! – воскликнула я, поднимаясь с кресла, не понимая, на что соглашаюсь. В этот момент я даже позабыла, что не совсем одета.

– Тогда, приложи руку к стеклу, – переходя на таинственный шёпот, произнёс незнакомец, – Только ничего не бойся, это совсем не больно!

Я послушно протянула ладони к зеркалу, коснулась прохладной гладкой поверхности. В следующий миг чьи-то горячие крепкие пальцы обхватили мои запястья. Не успела я как следует испугаться, а уже стояла по другую сторону стекла в объятиях высокого незнакомца, смотревшего на меня с ироническим прищуром.




глава 3 Иванка и Алексий


Оказавшись за зеркалом, я несколько растерялась. На такое я не рассчитывала! Руки мужчины были крепкими и такими горячими, словно вот-вот готовы были прожечь тонкую ткань халата.

– Да, раньше ты была совсем другой, – не сводя с моего лица пристального взгляда, произнёс незнакомец, продолжая сжимать крепкие объятья.

– Раньше? Разве мы были знакомы? – пролепетала я, пробуя освободиться из его рук и смущённо понимая, что от пристального взгляда антрацитовых глаз не укрылось ничего.

– Не в этой жизни, – произнёс зазеркальный принц, разжимая объятья.

– «Ну и пусть, – звучал в голове упрямый внутренний голос, – Я же совершенно свободна с того самого момента, как застала мужа в объятьях другой. К тому же – это только сон! Разве наяву я смогла бы пройти сквозь зеркало»!

С любопытством оглядев окружающее пространство я не обнаружила в срубе ни окон, ни дверей. Тяжёлая бревенчатый потолок нависал над головой, а всё убранство комнаты состояло только из массивного кресла, обитого тёмно-красным бархатом.

– «Глупо получилось, – настаивал внутренний голос, – Сколько раз тебе нужно говорить: – не доверяй всяким проходимцам! Особенно зазеркальным. Полезла не в своё дело и оказалась в чужом мире, с чужим мужиком, да ещё и в таком неприглядном виде»!

– Это можно легко исправить, – неожиданно заявил незнакомец, будто прочитав мои размышления. – Что предпочитаешь – платье или брюки? А можно и на мой вкус!

Мужчина повёл руками. Не успев понять, что произошло, я оказалась в лёгком белом платье с обнажёнными плечами и с пышной многослойной юбкой в стиле шестидесятых годов двадцатого века. Туфельки-лодочки с серебряными пряжками приятно сидели на ногах. Шею украшало жемчужное ожерелье в несколько нитей. Длинный жемчужные серьги красовались в ушах. Тёмные волосы собраны в объёмную причёску и тоже украшены жемчугом.

– На мой взгляд – именно то, что надо! – констатировал мужчина, оглядев меня с ног до головы. – Так ты ещё красивее.

– Вы – волшебник? – смущённо произнесла я, заметив своё отражение в обратной стороне зеркала. – Такое могло произойти только во сне…

– Сон, так сон, если так будет спокойнее, – улыбнулся «принц», сложив руки на груди. – Надеюсь, тебе ещё интересно, почему уже несколько веков ты лишена любви?

– Несколько веков… Если это мне сниться, то вы же не отстанете, пока не добьётесь своего, – пожала я плечами, понимая, что деваться всё равно некуда. – Показывайте, что хотели!

Мужчина рассмеялся.

– Упрямая! Хорошо! Будь по-твоему! Не пугайся и сохраняй тишину. Все вопросы потом. Ты увидишь своё прошлое воплощение и узнаешь, отчего огонь преследует тебя все эти годы.

Незнакомец протянул руку. Немного помявшись, я её решительно приняла.

– Будет лучше, если ты закроешь глаза, – прошептал приятный голос над самым ухом (и когда только мужчина сумел оказаться сзади…). Одной рукой он сжимал мою ладонь, другой приобнял за талию.

Я зажмурилась. До этой поры он не сделал мне ничего плохого. А если попытается – проснусь! Только кошмаров мне на сегодня и не хватало!

– «К чему такие сложности, если мы во сне, – шептал внутренний голос, – Мог бы просто раздвинуть стену, раз уж из этого помещения нет выхода…»

Не успела я толком представить, что могло ожидать нас снаружи, как отчётливо почувствовала, что ноги мои не ощущаю твёрдой поверхности. Открыв глаза, я с ужасом осознала, что падаю! Нет! Это было вовсе не падение, а полёт. Я летела. А за спиной слышались лёгкие взмахи крыльев. Понимая, что сейчас заору, я прикусила губу, почувствовав во рту вкус крови.

– Не бойся, – повторил крылатый принц, будто знал о моём страхе, – Это только сон. Ты же не раз летала во сне!

– «Ага! Летала…, – приставал внутренний голос, – Только это было в детстве. К тому же, каждый твой полёт заканчивался падением с кровати».

Я поняла, что ещё мгновение, и мне будет всё равно – потеряю сознание! Я боялась высоты гораздо больше, чем огня.

– Это в реальности ты боишься, – шептал принц, касаясь мочки уха тёплым дыханием. – Сейчас ты во сне, я рядом, так что пугаться совершенно нечего.

Его слова подействовали успокаивающе, словно валерианой напоили. Сердце моё перешло с галопа на обычный ровный ритм, а в голове прояснилось. Я стала с любопытством разглядывать окружающий пейзаж. По правде сказать, пейзаж был довольно однообразным – сплошные оранжево-красные всполохи да разводы, однако, лететь было приятно. Ощущение невесомости слегка будоражило сознание. Крепкие руки незнакомца сжимали талию, а ветер ласково раздувал волосы, словно играя с ними.

– Мы что, летим сквозь огонь? – прошептала я, помня наставления незнакомца.

– Тебя это смущает? – послышалось за спиной, – Не бойся огня, он – твой защитник.

Впереди показался голубоватый просвет, мы стремительно влетели в него и… Я перестала существовать!

Нет! Не так! У меня больше не было тела! Ни рук! Ни ног! Ни, даже, головы!

Ни-че-го!

Однако, разум мой был ясен, как никогда!

– «Я стала призраком? Тенью»? – завопил внутренний голос.

– Конечно – нет, – пояснил кто-то невидимый справа от меня, – Мы прошли сквозь время и пространство. А, так как здесь уже существуем другая «ты» и другой «я», мы не можем принять телесную оболочку. Но, обещаю, ты всё увидишь, услышишь и почувствуешь. И поймёшь! К этому я тоже приложу все старания. А когда всё закончится, мы вернёмся в свои тела.

– Это – всего лишь сон! Только сон! Здесь возможно всё! – успокаивала я внутренний голос, – Утром я проснусь в своей кровати и буду со смехом вспоминать ночные переживания!



Маленький скит в десяток домишек затерялся в ленточном бору неподалёку от быстрой горной речки. В одном из таких домишек с двускатной крышей, вросшем в землю по самые окна, за столом трапезничали седая старуха и худосочная девчонка лет десяти-двенадцати. Закончив есть и вскочив из-за стола, девочка нечаянно задела локтем глиняную кринку с квасом, отчего та, покачнувшись, грохнулась об пол, расплескав содержимое и разлетевшись по полу крупными осколками. Ойкнув, девчонка присела под стол, зажав рукой кровоточащую царапину на ноге.

Иванка выглядела младше своих годков. Худая и чересчур костлявая, она, однако, была жилистой и выносливой. А как не быть, когда матери нет, батя в поле целыми днями, а большуха всю работу по дому младшенькой поручает, поскольку сноха, да старшие чада при деле. Бабка Агафья была вовсе не злой и часто жалела Иванку, но и спуску ей не давала, могла и отчихвостить, и вдоль спины огреть при необходимости.

– Недотёпа безрукая, – ворчала старуха, собирая осколки разбитой непоседой кринки и грозя девчонке батогом, – Неумеха! Одна убыль от тобе! Така же бестолкова, шо твоя приблудна мать: явилась невесть откудова и пропала незнамо куды! И кто токма таку замуж возьмёт!

– А я и не хочу замуж, – виновато бормотала девчонка, потирая ушибленную ногу. Матери Иванка не помнила, оттого на слова большухи внимания не обращала.

– Ишь, ты! Не хотит вона, – вздыхала Аганя, – Так и будешь у бати на горбу сидеть! И чаво ж ты така худюща, ведь ешь за троих, да видно – не в коня корм! Поди с глаз моих!

Иванка тотчас же выполнила наказ, сбежав за ворота. У кромки леса она нашла крупный лопух. С трудом оторвав крепкий лист, поплевав на него, приложила к кровоточащей ноге и уселась под берёзу. Девочка знала, что бабушка вскоре передумает и станет её кликать, потому далеко от ворот не уходила. Как и ожидалось, не успела тень от солнца сдвинуться, как от дома загремел зычный голос Агани:

– Эй! Иванка, подь сюды! На реку сбегай, вода кончатся.

Девочка выскочила из укрытия и бросилась к воротам: ослушаться бабушку было чревато. Коренастая Ганя протянула крепкую бадью, приговаривая:

– Бери воду супротив течения, полы мыть станем.

Кивнув, Иванка быстро засеменила к реке, слегка раскачивая кадушку при ходьбе. В ските имелся колодец, но воду из него брали только для приготовления пищи и обрядов, а для стирки и мытья приносили из реки. Скит располагался в укромном месте, среди вековых сосен и ельника, так что идти к речке приходилось по тропе через лес. Чуть поодаль находились пашни и заливной луг, на котором братья Иванки пасли коз. На дворе конец мая, но солнце уже по-летнему припекало. Вдоль леса распустились цветы: трепетали на ветру беленькие колокольчики первоцветов, медленно покачивали синими и сиреневыми соцветиями медуницы, под ельником появились кукушкины слёзки с острыми синеватыми лепестками в белую полоску. Запах влажного весеннего леса кружил голову. Иванка старалась не наступать на прошлогодние шишки, чтобы не поранить босые ноги. Тёмно-русые косы, связанные сзади одним бантом из выбеленного льна, упруго бились о спину. В некоторых местах, чтобы перебраться через оставшиеся на тропе лужи, приходилось подбирать подол сарафана и придерживать его свободной рукой. Вскоре лес расступился, обнажив каменистый берег и убегающую вниз тропинку. Бурная река была не слишком широкой, однако – быстрой, а местами и глубокой. Вода в ней студёная, оттого, что исток размещался высоко в горах. Отражение этих гор, словно зависших между небом и землёй, в ясную погоду можно было увидеть в воде.

Отмахиваясь, от назойливой мошкары, девочка быстро сбежала к реке. Перепрыгивая с камня на камень, она искала место ближе к середине, там, где вода самая чистая. Для пола сгодилась бы и мутная, однако, набедокурив с утра, девчонка хотела загладить вину. Бадья быстро наполнялась студёной водой, становясь тяжёлой. Не рассчитав сил, Иванка потянула её на себя и… нога соскользнула с мокрого валуна… Оступившись, девочка выпустила бадью. С треском ударяясь о камни, та быстро поплыла вниз по течению.

– Стой! Стой! Эх, беда-беда!

Иванка пыталась выловить потерю, прыгая с камня на камень. Безуспешно. Понимая, что бадью не вернёшь, девочка разревелась. Плакала она редко, даже когда тятя наказывал, а он умел это делать с толком и расстановкой. Иванка не боялась боли, привыкла… Опасалась она только осуждения Агафьи, да насмешек сродных братьев. Эти бузуны вновь начнут дразнить её приблудой, да над матерью смеяться. Оттого и старалась девчонка держаться особняком, подальше от дома, поближе к лесу. Вернувшись на берег, Иванка села на камень и стала хлюпать носом, размазывая грязь по впалым щекам. Она даже не представляла, как вернётся домой после такого. И без воды, и без бадьи…



Долговязый мальчишка выбрался на берег чуть ниже по течению, стянул через голову мокрую рубаху и, с силой отжав, напялил вновь. На его груди девочка разглядела необычный крестик. Поставив бадью на камень у своих ног, он произнёс с хрипотцой:

– Эй, босоногая, чего ревёшь белугой? Не ты бадейку упустила?

Иванка замерла, спрятав продрогшие ступни под мокрый подол, отёрла рукавом грязное лицо, размазав слёзы по щекам.

– Ага, я так и помыслил, – оборачиваясь, сообщил мальчишка. Его круглое голубоглазое лицо просияло неполнозубой улыбкой. – Да тута окромя тобя и нету никого!

Пустая бадья звонко шлёпнулась о камень возле Иванки, едва не потеряв стягивающий обруч. Вихрастый был с другого берега, где жили мирские, не принимающие кержаков. В ските таких отчего-то не любили, называя нехристями и раскольниками. Иванка понимала, что не может его игнорировать, но и заговаривать боялась.

– Ты, случаем, не нема? – не отставал мальчишка, поёживаясь в мокрой рубашке от резких порывов весеннего ветра.

Заметив пристальный взгляд, он хмыкнул, скривив рот и двинулся в её сторону. От испуга Иванка подскочила, схватила бадью и, не поблагодарим вихрастого, ринулась вверх по берегу. Она понимала, что без воды в скит возвращаться нельзя, но, не могла усидеть на месте.

– Дикарка. Вот и помогай таким, – вздохнул парнишка, обречённо махнув рукой. Он медленно направился к реке и, бросившись щучкой в холодную воду, поплыл обратно к своему берегу.

Спрятавшись за прибрежным кустом, Иванка внимательно следила, как вихрастый, взобравшись на противоположный берег, резво побежал по тропинке и вскоре скрылся из виду.

– Токма бы тятя не узнал, что энтот со мной заговорил, – думала девочка, переступая с ноги на ногу, – Не то выпорет, с него станется. Или, чего доброго, по новой в погреб запрёт, без еды.

Всхлипнув, она спустилась к реке, но в этот раз не стала забираться далеко, а набрала воду почти у берега. Подняв бадью двумя руками, наклонившись в противоположную сторону, чтобы нести было сподручней, поплелась к скиту. Наверху Иванка услышала пронзительный свист и обернулась – с противоположного берега активно махал рубахой улыбающийся мальчишка.

– Эй, босоногая, – прокричал он, – Вдругораз приходи, ждать стану.

Окончательно смутившись от такого внимания, девочка припустила к лесу.



Ночью Иванке не спалось. Она ворочалась на печи под тёплым мягким боком бабушки. Наконец, та не выдержала.

– Чего ерзашь? – пробурчала Агафья, – Спать надобно, а ты ногами егозишь.

– Бабуль… – с сомнением произнесла девочка, – Скажи про маму… Почему её тута не любили, приблудной величали? И меня тоже…

– Ишь чо захотела, – шумно повернувшись к Иванке, ворчала Аганя, – Ладно, слухай, коль пытлива. Приблуда она и есть, подранок! Батя твой её в лесу подобрал, да в избу на собе приволок. Ранена была. То ль медведь подрал, то ль ишо кака зверюга… Оне не сказывали.

– В лесу… – задумчиво прошептала Иванка, представляя окровавленную женщину, которую она не помнила, – Подранок… А далее шо?

– Погодь чуток, – ворчала Аганя, сонным голосом, переворачиваясь на другой бок, – Никодим её выходил. Не убоялся, шо чужачку в скит притащил. Ни роду, ни племени…

– Ни роду, ни племени, – эхом повторила Иванка.

– Не пристало у нас иноверцев привечать, – продолжала бабушка, – Да токма отцу твому хоть кол на голове теши… Женюсь, да и вся недолга! Люба она ему была, пуще родной матери… Да и женился, вопреки обычаям. А потом ты родилась.

– А почто она пропала? Куды? – не унималась девочка.

– Спи, шлында, хватить прядать. Буде утро, будут и песни.

Громко зевнув, Аганя отвернулась к стенке и захрапела. Иванка уставилась в потолок. В голове роились мысли.

– Откудова в лесу раненна женщина оказалась. Могёт мама тоже с друга берегу? – шептала девочка, чувствуя, как глаза начинают слипаться от усталости.

Бабушкино сопение успокаивало. За печкой тихонько рассказывал сказки сверчок. Иванка зевнула, повернулась к бабушке спиной и погрузилась в тревожный сон.



Казалось, она лишь на миг зажмурилась, а уже первые петухи возвестили о приходе утра. Сруб наполнился гомоном, разноголосым шумом. В мужском углу тятя и его брат Яков инструмент точили. Жена Якова – Катерина, у печи с обедом хлопотала. Их старшая дочь с утра за прялкой сидела, а братья – Ждан с Игнатом котомку собирали, коз пасти. Аганя на подворье птицу кормила. Иванка быстренько соскочила с печи, боясь прослыть ленивой бездельницей. Натянув косоклинный сарафан из грубого серого холста, босая выскочила на двор к рукомойнику. Холодная вода прогнала остатки сна. Подхватив подол длинной рубахи, чтобы не намочить утренней росой, девочка пробежала вдоль забора, распугав гусей.

– Эх, егоза, – хлопнула по округлым бокам Аганя, – Всё бы ристать, да ристать! Поди, лучше, клеть почисть, пока на стол не накрыли.

Иванка послушно помчалась под навес, схватила грабли и принялась за работу. Аганя вскоре присоединилась к ней.

– Бабуль, а те, за рекой… Оне отчего таки…

– Каки – таки? – остановилась большуха, – Тобе-то откель знать? Никак устретила кого из ихних?

Иванка покраснела.

Братья поговаривали, что за рекой нелюди живут. Только… вихрастый был не такой. Девочка вновь и вновь прокручивала в голове встречу с правобережным. И руки у него, и ноги – на месте. И говорит по-нашему. Даже… крест на груди носит, только, какой-то – необычный…

– Бабуль, а почто вы их не любите?

– Вот причапилась, адно репей! – сердилась Аганя, – А чего их любить-то? Чай не сахарны!

– Значит – мы с ними вораги? – продолжала выспрашивать девочка. Совсем не хотелось, чтобы вихрастый был ей врагом.

– Та – не! – отмахнулась большуха, продолжая работу, – Ворага можно в друга обратить, ежели с ним хлеб преломить. А с энтими не выйдет. Одно слово – раскольники! Их жито для нас – хуже отравы!

Иванка вздохнула. Представила вихрастого. Волосы светлые, пшеничные, глаза – голубые, почти как у неё. Две руки, две ноги… Голова на плечах. Не похож он на нелюдя… На врага не похож. Обычный мальчишка, как все. В реку кинулся, стремнины не побоялся. Бадейку достал, просто так, не ради корысти. Ну и что, что живёт на другом берегу? Суть ведь не в береге. Он хороший. И улыбка у него… тёплая. Словно солнышко засияло.

Закончив грести, Иванка вопросительно поглядела на бабушку – не пошлёт ли за водой. Та, перевернув грабли, стряхнула солому и приставила их к стенке.

– Иди, мойся, а то трапезничать пора. Катерина уже несколько раз выглядывала.

Иванка радостно кивнула, бросившись к рукомойнику.



Главным в семье был Никодим, но без большухи за стол не садились. Ждали указания. Аганя неторопливо проследовала в избу, кивнула Катерине и направилась к накрытому столу. Повинуясь её жесту, семья принялась занимать свои места на лавках, согласно праву старшего. Во главе под образами расположился Никодим. Справа от него – Яков с женой. Далее – их дети по старшинству. Слева присели Аганя и Иванка. В центре стола расположился крупный чугунок с кашей из пшена и репы. На чистой тряпице лежал свежеиспечённый каравай, порезанный крупными ломтями. Возле каждого трапезничающего – стакан молока и деревянная ложка.

– Помолимся, – произнёс Никодим, складывая руки на груди крестом, – Будь благословлен энтот день и пища иво.

Семья повторила его жест, шепча молитвы.

– Аминь! – провозгласил отец, перекрестив горшок с кашей.

Подняв со стола расписную деревянную ложку, он первым, как полагалось, зачерпнул из чугунка густое ароматное варево, сдобренное смальцем, и поднёс ко рту. Дунув несколько раз на ложку, проглотил. Его примеру последовали Аганя, Яков с Катериной, а уж затем и остальные чада. Очередь Иванки была последней, как самой младшей. Затем всё повторилось. Заметив, что ломти каровая исчезают со стола слишком быстро, девочка протянула руку за краюшкой, но её перехватил Яков. Иванка угрюмо поскребла ложкой по пустому дну чугунка, за что тут же схлопотала подзатыльник от Агафьи. То ли, заметив голодные глаза девчонки, то ли, желая загладить свершившееся, бабушка втихаря протянула внучке половину краюхи. Иванка благодарно впилась в опреснок крепкими зубами.

Никодим, поднявшись из-за стола, перекрестился на иконы и поклонился матери.

– Днесь на озеро с Яковом подём, – пробасил он, – Рыбарить станем. Опару на пирог готовьте.

Детвора повыскакивала из-за стола так, словно ветром сдуло. Катерина под молчаливым присмотром Агани принялась управляться.

– Эй, мальцы, – прошумела бабушка, – Идите коз пасти, застоялись ужо. А ты, Иванка, поводу беги. Супротив течения бери, квашню готовить станем.

Девочку не нужно было упрашивать дважды – не терпелось увидеть, ждёт ли её вихрастый с правого берега. Схватив у печи бадью, она стремглав выскочила из хаты и бросилась за ворота.




глава 4 дневник мадам Брошкиной


Что ж, дорогие читатели, не подумайте, что это я специально с пятого на десятое прыгаю, чтобы интригу сохранить, да вас подольше в неведении держать. То про себя рассуждаю, то про какую-то девчонку… Это я стараюсь по порядку рассказывать, чтобы чего важного не упустить. Так что, вы уж потерпите. Скоро всё на свои места встанет, сами увидите.

Итак, для меня наступило утро следующего дня…



– Надо же, что за странный сон, – думала я, сладко потягиваясь.

Не открывая глаз и не поднимая голову от подушки, старалась, по обыкновению, вспомнить подробности сна, понимая, что на сон моё видение совершенно не похоже. Направилась в ванную, на ходу сунув ноги в мягкие тапочки в виде ушастых щенков. Когда промытые холодной водой глаза перестали делать из моего отражения лицо китайской национальности, возвратилась в комнату. Присела на кровать, пытаясь понять, что же вчера произошло. Смотрю и глазам своим не верю. Одеяло и подушки разбросаны по комнате, простыни скомканы. На столике у зеркала потухшие свечи. А в моих волосах явственно просвечивают рыжеватые пряди…

Начинаю соображать.

– Да-с! Летать я за тридцать лет так и не научилась. В мистику и суженых не верю. Да ещё эта сказка про девчонку-кержачку, конца которой я так и не досмотрела… Выходит, мы с девчонками вчера хорошо перебрали!

На мгновение мелькнула странная мысль: – а что, если это был не сон? Я нервно передёрнула плечами, отказываясь верить собственной логике.

– Вот ещё! Сон и только.

Отчего-то страстно захотелось узнать, что же там дальше произошло с этой девчонкой и её рыбарём… Одно радует – муж ушёл! Не должно радовать, ан нет! – радует и всё тут!

В комнате необычайно светло, словно среди бела дня зажгли лампы. С вечера я не задёрнула штору, а солнце, вопреки всем прогнозам, безудержно палило, заливая всё вокруг жидким золотом, от которого слепило глаза. Эйфория вчерашнего дня быстро улетучилась. Я стала размышлять, не зря ли прогнала бывшего… Какой, никакой, а всё-таки мужик! Правда, по дому я давно уже всё сама делала: и гвоздь забить, и кран починить, и коня на скаку, опять же… А, уж про горящую избу и вообще говорить нечего! И всё-таки, жалко себя стало. Как я теперь одна-то…

Снизу раздались торопливые шаги. Вскакиваю с кровать – кого там ещё нелёгкая принесла… Оказалось, мама привезла сына, и он бежал вверх с охапкой хризантем, поздравить меня с прошедшим днём рождения.

– Мамуля, – кричит сынок, прижимая ко мне розовый букет, – Я так по тебе соскучился! Я вы тут не весь торт съели?

– Нет, любимый, – смеюсь в ответ, принимая подарок, – Беги на кухню. Торт в холодильнике. Только руки не забудь помыть…

Не дослушав мои наставления до конца, сынок стремительно упорхнул, оставив в моих руках тяжёлую охапку хризантем.

– С днём рождения, доча, – поздравила подоспевшая мама, протягивая разукрашенный конверт, – Как погуляли?

– Мам, скажи, только честно, во мне что-то изменилось? – спрашиваю, разглядывая в зеркале своё отражение с огненными всполохами в волосах.

Она оглядела меня довольно пристально, с ног до головы, повертела, словно вещь и, помедлив, заявила:

– Знаешь, доня, ты ж состарилась на целый год! – Узнаю маму, умеет она успокоить. – А где это твой спозаранку пропадает? – возвращает меня к действительности Оксана Петровна (если кто не понял, так зовут мою маму).

– Ушёл. Точнее – я выгнала, – сообщаю обыденным тоном, продолжая, как ни в чём не бывало заниматься привычными утренними делами.

– А поподробней? – удивляется она.

Понимая, что так просто она от меня не отстанет, усевшись на край кровати, коротко рассказываю о вчерашнем происшествии. Мама сидит рядом. Не перебивает. Не расспрашивает. Только головой кивает и улыбается. Начинаю понимать, в кого это у меня такая странная реакция на стресс…

– Ой, молодец! Вот это подарок, так подарок! – всплеснула руками мама, когда рассказ был окончен.

Чувствую, не лукавит, действительно за меня радуется.

– Только вот Алёшке как сказать, что его отец от нас сбежал? – переходя на шёпот, чтобы сын не услышал, спрашиваю я.

– И не надо ничего говорить. Если твой захочет с сыном повидаться – не препятствуй, это его право. А там… может ещё само собой рассосётся.

– А если нет? – поднимаю глаза на мамино отражение в зеркале.

– На нет и суда нет, – вздыхает она, – Тогда и думать станем, как из этого положения выкручиваться. Разве не замечала, неверные мужья всегда возвращаются. Погуляют-погуляют, да и домой приползут. Хотя бы затем, чтобы убедиться, что ты без них не стала счастливее… Твой отец был мостостроителем и в каждом городе по семье заводил, только всё одно, ко мне возвращался…

– И ты принимала? – удивляюсь я. Иногда так неожиданно узнавать о своих родителях нечто новое, что они столько времени старались скрывать…

– У меня, доня, выбора особого не было. Жилья нет, ты маленькая…

Внутри зреет негодование, разливаясь по телу горячими волнами. Неужели, все мужики такие сво…

– Так это из-за меня… ты столько лет терпела его измены, пьянство и побои…

– Не принимай на себя чужие проблемы, тем более те, с которыми уже покончено, – обнимая меня за плечи, мудро произнесла Оксана Петровна. – Тебе бы со своими разобраться. Задумывалась, что станешь делать, когда он вернётся?

Отрицательно мотаю головой. А ведь и вправду, он имеет права на ребёнка, да и имущество у него есть. Выходит, Петечка ещё появится в моей жизни.

– Мне пора, – поднимаясь, сообщает мама, взглянув на часы, – Сына я тебе доставила в целости и сохранности. Как обычно, заберу в пятницу.

– А тортик? – запоздало вспоминаю я.

– Думаешь, меня можно соблазнить сладким? – смеётся она, – Глюкоза тебе самой понадобится, чтобы от последствий стресса избавиться. Да и Алешеньке больше достанется, от у тебя сладкоежка.

Мама решительно направляется к лестнице. Следую за ней, понимая, что остаюсь одна со своими проблемами. Сын не в счёт, маленький ещё. У двери, не оборачиваясь, она произносит коронную фразу:

– Помни, доченька, главное: в одну реку дважды не входят…



Я помню. Конечно, помню!

Было у меня несколько попыток, да только, каждый раз хуже становилось. Дважды поступала на желанный лингвистический. Дважды для полного счастья не хватало какой-то одной десятой. Только во второй раз узнала – это делалось специально, чтобы провести по блату тех, кто не набрал баллов. Предложили другой факультет – прошла с первого раза без проволочек.

Так же было и с предавшей подругой, которая прибежала мириться, только затем, чтобы выведать побольше и подсидеть…

– Про реку, это ты правильно… Ну, нет! На этот раз я на те же грабли наступать не собираюсь! Как бы Петруша не извинялся, за это время он стал мне слишком… «дорогим».



Следующие дни полетели с такой скоростью, будто хотели обогнать солнце. С утра я отвозила сына в школу и направлялась на работу. Однообразный труд и полная загруженность не оставляли и минутки, чтобы расслабиться и погрузиться в свои переживания. Пробежавшись по магазинам, чтобы наполнить вечно пустой холодильник, возвращалась домой в переполненном автобусе, где погрузиться в себя не позволяли суетливо толкающиеся, спешащие куда-то пассажиры. Вечером сын приставал со своими уроками. Если в русском и литературе я разбиралась прекрасно, то странная современная математика и, особенно, непонятный предмет под названием «окружающий мир» с его смешными и глупыми заданиями, вызывали у меня ступор. Приходилось звонить подругам, у которых дети были ровесниками моему Алёше, и интересоваться, как они умудрились справиться с такими задачками. Так и подмывало иногда попросить списать…

Только однажды, на третий день, сын вспомнил об отце, и то, только потому, что захотел поиграть в приставку на пару, а Петя всегда составлял ему компанию. Пришлось согласиться и попробовать самой. Алёша быстро объяснил правила игры. Сначала я постоянно проигрывала, что очень радовало мальчишку, потом, освоилась, втянулась и вскоре стала раз за разом побеждать.

– Так не честно, – сложив на груди руки и сердито надув губы провозглашал Алексей, – Я тебя научил, а ты этим пользуешься!

– Что ж, мне теперь постоянно уступать? – пожала плечами я, – Разве тебе будет интересно играть со слабым противником. Знаешь, чтобы идти вперёд и развиваться, противника нужно выбирать сильнее себя.

– Но, папа мне уступал, – припечатал сын.

– Это его дело, – необдуманно ляпнула я, – Но, теперь-то его с нами нет…

Сын замкнулся и рано ушёл спать, а я тут же пожалела, что напомнила Алёшке про отца.



Если вы думаете, что я забыла про ночного гостя, то окажитесь не правы.

В ежевечерних телефонных разговорах Алёнка и Ольга ни разу не спросили про гадание, я тоже решила молчать, тем более, что объяснить произошедшее не могла. Однако, укладываясь спать, со странной смесью надежды и неуверенности, зажигала на столике свечи и ждала, ждала, ждала… Только, мой странный зазеркальный принц так ни разу и не появился. Выходит, не было никого, только сон! Поблазнил и исчез.

Захотелось разреветься белугой.



Написала эти слова, задумалась: – кто такая эта белуга, и как она ревёт…

Оказалось, белуга – это крупная рыба семейства осетровых. А, «реветь белугой», значит – громко и безудержно плакать, рыдать.

– Как это рыба реветь будет? – размышляла я, перелистывая интернет. Ответ нашёлся сразу, только я вам его пересказывать не стану: захотите – сами прочтёте.

В общем, пока информацию искала, пока разбиралась, реветь совсем расхотелось. Лежу в кровати, умная, красивая, одинокая… И жду, пока из зеркала принц появится… Предположение о моих высоких умственных способностях как-то сразу развеялось… Рассмеялась, словно ненормальная. Да так громко, что снизу сын прибежал. Смотрит на меня удивлёнными глазищами, и тихо так спрашивает:

– Ма-ам, с тобой всё в порядке?

Представила, как глупо должна выглядеть, чтобы напугать ребёнка. Стало ещё смешнее. Хохочу до слёз, обхватив руками живот, остановиться не могу!

– Ма-ам… Тебе плохо? – Сын подошёл ближе, пытается понять, что делать: – то ли скорую вызывать, то ли бабушке звонить…

– Всё… (ха-ха-ха) хорошо… – пытаюсь сдержать смех, – Не бойся… (ха-ха-ха-ха), я сейчас… пере… (ха-ха) …стану…

Вот незадача! Всё-таки, лучше бы воды попить, а то … Показываю жестом, что хочу пить, а сын ещё больше испугался, решил, что я задыхаться начала.

– Ма-ам, мамочка… – почти плача, шепчет Алёшка, – Чем тебе помочь?

– Пить!

Кое-как удаётся прекратить это безобразие. Вытираю слёзы, успокаиваю сына, ласково глажу по голове.

– Прости, малыш. Я анекдот смешной прочла, вот и рассмеялась.

– Ты так больше не делай, – испуганно просит ребёнок, – а то я подумал…

Прекрасно понимаю, что ему в головы пришло. Увидев такое, я бы тоже решила, что человек что-то не то принял, или совсем с ума сошёл! Слава богу, сын ещё мал и до некоторых вещей не дорос.



В пятницу, как и обещала, мама после школы забрала Алёшу к себе, о чём мне незамедлительно сообщила по телефону. Вернувшись домой, я быстро переоделась, поужинала и … Кто бы мог подумать, но я решила вновь попробовать вызвать зазеркального гостя.



Может вы скажете: – от безделья баба дурью мается! Да не от безделья, а от одиночества! Бывают в жизни человека такие моменты, когда друзей много, а поговорить и не с кем! По-моему, это называется – «одиночество в толпе». Конечно, заменить живого человека призрачный незнакомец не мог, только мне было настолько тоскливо, что и он бы сгодился! А ещё… ещё почему-то уж очень задела меня история девчонки…

Вот и решилась.

Свечи на столик поставила, кресло к зеркалу придвинула и, на всякий случай, надев красивое платье (сама не знаю, зачем…), приняла приличную позу, шёпотом произнеся:

– Суженый, ряженый, приди ко мне…

Не успела договорить фразу до конца, а он уже и объявился! Смотрит на меня пристально, щурясь, словно довольный кот, улыбается, как ни в чём не бывало…

– Скучала? – спрашивает приятным томным голосом.

Хотелось запустить в него подушкой, а то и ещё чем, покрепче, да стало жалко ни в чём не повинное зеркало. К тому же, если я его разобью, как потом стану этого надменного прыща вызывать?

– И где, позвольте спросить, вас носило? А ещё говорили – стоит только позвать… – сердито сдвинув брови, сетую я.

– Так оно и есть – стоит только захотеть! А, разве я не сказал ещё об одном условии: чтобы это произошло, ты должна быть в доме одна, – сообщил принц, вновь складывая руки в замок.

– Это ещё почему? – Чувствую, как брови сами собой начинают медленно ползти вверх.

– Потому… потому, что видеть меня может только тот, кто вызывал, а я не хочу, чтобы кто-то подумал… сама понимаешь…

Устало киваю.

– Понимаю. Понимаю. Не хочешь, чтобы кто-то решил, что я в неадеквате.

– Можно и так сказать, – улыбнулся незнакомец, лукаво подмигнув мне одним глазом.

– Кстати! Я ведь так и не узнала твоего имени, – заявляю, неожиданно переходя на «ты». (А что, ему можно, а мне нельзя?)

– Сейчас это значения не имеет, – поменяв положение ног, сообщает он, – В каждой жизни меня называют по-новому, как и тебя. Так что, имя моё ничего не откроет.

– Но… Как же мне к тебе обращаться? – не унимаюсь я, – Прикажешь, суженым называть? Или есть имя, которое тебе больше других нравится?

– Зови меня Ярославом. Это имя мне подходит, сути не искажает, – вновь подмигнув, предложил зазеркальный красавчик.

– Хорошо. По крайней мере, хоть какая-то ясность появилась, – вздохнула я, наблюдая за ночным гостем, – А меня…

– Светлана, – не дал закончить «принц», – Только ведь ты уже и сама поняла, что Иванка – это тоже ты. Твоё изначальное воплощение, если быть точным. Так уж происходит с душами, если они назначенный путь закончить не сумели, возрождаются вновь и вновь, пока не пройдут до конца.

– Кем назначенный? – наклонив голову на бок, произнесла я, понимая, что могу пропустить нечто очень важное.

Ярослав громко задорно рассмеялся, озорно тряхнув кудрями.

– Так и знал, что начнёшь к словам цепляться, – вздохнул он, становясь серьёзным, – Всё-то тебе узнать хочется. Не понимаешь, что каждое слово материально, имеет размер, цвет и объём. Пока оно не произнесено – это только задумка, план. А как только с языка слетело – стало программой, секретным кодом твоей жизни. Всё, что сказано, да будет услышано и воплощено!

– Сложно сказать? – не успокаивалась я. (Он что-то скрывает, а я догадывайся… Не люблю, когда меня за дуру держат!)

– Сложно понять, – пояснил красавчик в зеркале. – Все мы – всего лишь исполнители тех ролей, что нам предписаны.

– Вот ещё! – возмущаясь, передёргиваю плечами, – А если я не хочу играть написанную кем-то роль! Что я вам – артисточка из погорелого театра…

«Принц» снова рассмеялся, теперь уже более сдержанно. Приложил руку к зеркалу и произнёс:

– Позволь показать тебе, с чего всё началось. Может тогда ты поймёшь, какая роль написана для тебя…

– Полетели! – обрадовалась я, вскакивая с кресла, – Мне не терпится узнать, как сложилась судьба Иванки. Моя, то есть… Только ты мне потом всё объяснишь, а то у меня масса вопросов накопилась…

– Потом, всё потом, – улыбнулся Ярослав, крепко обнимая меня за талию. (И когда только успевает?)




глава 5 Иванка и Алексий


В этот раз перемещение прошло быстро, так что я даже полётом насладиться не успела. Как только наши тела растаяли в воздухе, Ярослав произнёс:

– Что бы не происходило, помни – ты ничего не сможешь изменить. То, что свершилось, уже в прошлом. Смотри, слушай, да на ус мотай.



Иванка летела по тропинке вдоль леса, не замечая бьющегося о левое бедро ведёрка. Вскоре показалась река. Берег был высоким, отвесным, поросшим густым кустарником, и лишь в одном месте полого спускался к реке, которая несла свои голубовато-зелёные, прозрачные воды, огибая валуны и весело поигрывая камешками на дне. Солнечные отблески, отражаясь от поверхности воды, слепили глаза.

Остановившись наверху, девочка внимательно всматривалась в противоположный берег. Она заметила торчащую из воды рогатину – рассоху, на которую было удобно примостить удочку, только рядом никого не было. Конечно, вихрастый не мог знать, когда она придёт и придёт ли вообще, однако, он обещал… Обещал, что будет ждать!

К разочарованию девочки, противоположный берег был пуст. Отчего-то стало грустно. Со вздохом Иванка сбежала к воде и, преодолев несколько скользких камешков, склонилась, чтобы наполнить бадью. Развернувшись на носках, она направилась обратно и… наткнулась на лукавый прищур голубых глаз вихрастого. Мальчишка, появившись из прибрежных кустов, смотрел на неё, слегка наклонив голову.

– Бог в помощь, босоногая. Не меня высматривашь? – спросил он, улыбаясь.

Иванка смутилась. Она мечтала о встрече из любопытства, и вдруг растерялась, едва не выронив бадью.

– Эх, баляба. Давай, сподмогу.

Вихрастый склонился к ней, уцепившись за ручку ведёрка. Иванка отчего-то заупрямилась, потянув на себя и не выпуская бадью.

– Эй, чаво перепужалась-то. Мене твоё ведёрко без надобности, – хмыкнул вихрастый, отнимая руку, – Токма помочь хотел…

Он отошёл в сторону и присел на берег, задрав головы к солнцу. Путь был свободен, и девочка могла уйти, но ей совершенно расхотела это делать. Опустив бадью, она присела чуть поодаль от мальчишки.

– Я её тута второй день дожидаюсь, а вона и здоровкаться не желат, – ворчал он, не поднимая глаз, пересыпая из руки в руку собранный с берега песок.

– «А ведь и взаправду! – смущённо подумала Иванка, заливаясь краской, – Не хорошо энто! Он мене ведёрко возвернул, первым заговорил, здоровья пожелал… а я»?

В ските было принято приветствовать каждого. Неприличным считалось не поздороваться даже с человеком, которого мало знаешь. После того, как поздоровался, нужно приостановиться, даже если очень торопишься или занят, побеседовать с человеком, пожелать ему доброго пути и божьей помощи. Только это со своими, а мальчишка был чужаком…

Неожиданно для себя, Иванка произнесла:

– Здрав будь, мил человек. Спасибо тобе за помоч. Токма… нельзя мене с тобой болтать…

– Чой-то, нельзя? – быстро развернулся к ней вихрастый. На его симпатичном лице промелькнула обида, но тут же сменилась удивлённым выражением, – То ль я прокажённый какой? Али ворог? Все мы человеки, и язык у нас один. Что ж не поговорить-то? Я вона оттоле через холодну реку плыл, а тобе для мене и доброго слова жаль?

– Не жаль! – ещё больше смутилась Иванка, – Токма, я ж тобя и не знаю вовсе! Кто ты, откель сам будешь? Про вас, с того берегу, разно глаголят. Ежели ты и не человек вовсе…

Мальчишка прыснул в кулак.

– А кто ж? Медведь, што ль?

– А почто ваших нелюдями называют? – не унималась любопытная девчонка.

– Так ты у тех, кто называт, и поспрашай, а мене откель ведать? – безобидно рассмеялся вихрастый. – Сама посуди, вот он я, перед тобой стою. Похож на нелюдя?

Иванка внимательно осмотрела мальчишку. Отрицательно мотнула головой. Призадумалась.

– А ежели у тобе хвост, как у чёрта, – взволнованно прошептала она.

Парнишка аж подпрыгнул от услышанного.

– Нету у мене хвоста! – в сердцах топнул он ногой. – На слово поверишь, аль порты сымать?

Он задрал рубаху и принялся развязывать верёвку, держащую штаны.

– Стой! Стой! Не сымай! – прикрывая глаза руками, взвизгнула девчонка, залившаяся краской. – Я тобе верю!

– Вот и славно, – улыбнулся вихрастый, – Воще-то я и не собирался, просто так, пужануть решил. Мене Алексием кличут… Вовсе мы не звери каки, не вороги. Люди как люди. Батя мой – кузнец в селенье. А ишо у мене два брата имеются. Старшого по весне в рекруты забрили, а младшой в кузне помогат.

– А я у тяти одна, -вздохнув, печально сообщила девочка, – Братья и сестра есть, токма сродные.

– А имя-то у тебя како? Или так балябой и кликать? – рассмеялся парнишка, обнажив щербатые зубы.

– Иванка я, – прошептала она, вновь чувствуя, что начинает краснеть.

– А я тобе вона чаво принёс, – смущённо доставая из заплечной котомки яблоко, прошептал Алексий. – Шо, Иванка, мы таперича имена друг друга знам, вроде как друзьями стали…

– Не! Бабушка Аганя сказывала: чтобы друзьями стать, нужно хлеб преломить…

– Воно чо! Чего нету, того нету, – белозубо улыбнулся мальчишка, – Знал бы, шо ты голодна, всенепременно захватил бы!

– Пора мене, – неожиданно спохватилась девочка, – Не то попадёт, шо той козе…

– Може, я тобя провожу? Тяжело, небось, воду носить… – сочувственно произнёс Алексий, берясь за ведро.

– Токма чутку, – неуверенно пролепетала Иванка, – Ежели тятя заметит, осерчат.

Несмотря на ведро, полное воды, Алексий быстро взбежал на горку и протянул руку Иванке. Однако, на этот раз та отказалась принять его помощь. Шли молча, лишь изредка переглядываясь.

– Сказывашь, братья есть, хоть и сродны, а за водой тобе посылают, – не выдержав, проворчал Алексий, слегка склоняясь под тяжестью полного ведра.

– Оне занятые, коз пасут. Да и мене ж не хлопотно, – вздохнула девочка, – Тем боле, шо у мене пока свово занятия нету.

– А како дело тебе любо?

Девочка пожала плечами. Приостановилась.

– Я… Горшки лепить люблю, чашки всяки… Видала как старый Наум из обычной глины кринку мастерил. Прям чудо, да и токма! – затараторила Иванка, неожиданно признавшись в том, о чём даже Аганя не знала, – Мене тоже захотелось… Он и позволил. Сказывал, шо я способная…

– Прям, как вона и глаголила… – прошептал мальчишка.

– Кто – вона, – не расслышав до конца, переспросила Иванка.

– Да, так, никто, – пожал плечами парнишка. – А я, как батя, кузнецом буду. Мене смага нравится. Есть в ём что-то… будто живой…

– Ой, вон ужо и скит видать. Тобе дале нельзя, – погрустнев, произнесла девочка.

– Ты придёшь ишо? – ставя ведро на тропинку, с надеждой в голосе спросил Алексий.

Иванка подхватила бадью, смущённо кивнула и бросилась к воротам, будто за ней гнались.

Парнишка, вздохнув, уныло поплёлся назад к реке, через которую ещё предстояло перебраться.



– Где энто ты запропастилася? – всплеснула руками бабушка, размешивая опару для теста. Соединив солод с мукой, добавив ложку мёда, она залила эту смесь тёплой водой и, накрыв рушником, поместила на печь, укутав шалью.

– Бадью упустила, пришлось ловить, – слукавила девочка.

– Ой ли? – разглядывая подол её сухого сарафана, улыбнулась бабушка, – Впрошлоряд упустила и топерича тож?

В горнице было светло и чисто. Катерина с Маняшей по обыкновению сидели за прялками в женском углу. Мужчины ещё не воротились с озера.

– Подь сюды, – скомандовала Аганя.

Иванка молча повиновалась.

На завалинку за окном вспорхнул пёстрый кур. Его красный гребень горделиво свисал на правый бок. Напыжившись, он громко заорал – ку-ка-ре-ку! – испугав бабушку.

– Кыш, бестолочь! – вздрогнула от неожиданности Катерина.

– Гляди у мене, – показала кулак петуху Аганя, – Станешь почём зря орать – быть те во щах!





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/valentina-andreevna-lebedeva/suzhenyy-ryazhenyy/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.