Книга - Хроника одного забытого предательства

Хроника одного забытого предательства
Виктор Шафидинович Тагиров


Нет ничего отвратнее для человека чем война. Много можно спорить и доказывать, кто и как войны начинал, как и где они заканчивались. Сколько погибло людей, подробно описывать сражения и битвы. Историки, исследователи представили огромные тома скрупулёзных умнейших трудов. Все известно? Все понятно? Конечно. Все рассмотрено под микроскопом, с представлением неопровержимых доказательств и свидетельств. И вдруг из далекого прошлого к нам влетают осколки закончившихся войн. Убивают людей, калечат их судьбы. Может мы пока не поняли главного, что война заканчивается тогда, когда с почестями похоронен ее последний погибший солдат, и государственные деятели с их почетными капитуляциями, дипломаты с их контрибуциями здесь вообще не причем. И пока осталась хоть одна безымянная могила, война будет безжалостно продолжать свою кровавую жатву.





Виктор Тагиров

Хроника одного забытого предательства





Нет ничего отвратнее для человека чем война. Много можно спорить и доказывать, кто и как войны начинал, как и где они заканчивались. Сколько погибло людей, подробно описывать сражения и битвы. Историки, исследователи представили огромные тома скрупулёзных умнейших трудов. Все известно? Все понятно? Конечно. Все рассмотрено под микроскопом, с представлением неопровержимых доказательств и свидетельств. И вдруг из далекого прошлого к нам влетают осколки закончившихся войн. Убивают людей, калечат их судьбы. Может мы пока не поняли главного, что война заканчивается тогда, когда с почестями похоронен ее последний погибший солдат, и государственные деятели с их почетными капитуляциями, дипломаты с их контрибуциями здесь вообще не причем. И пока осталась хоть одна безымянная могила, война будет безжалостно продолжать свою кровавую жатву.



Глава 1



Комнату заливал яркий солнечный свет. Через приоткрытое окно врывался шум улицы и проезжающих машин. Старая казенная мебель делало помещение неуютным и неприветливым. Массивный стол с ободранными ножками и несколько рассыхающихся стульев, уныло дополняли грустный пейзаж. Лицом к окну стояла красивая молодая женщина в милицейской форме. Скрестив руки на груди, она смотрела в окно на маму катившую перед собой детскую коляску.

Вот ребенок в коляске, он для мамы самый лучший, самый красивый, самый любимый, самый… самый, она улыбнулась своим мыслям, как же тогда появляются эти никому не нужные «трудные» подростки, слово то какое придумали. Был любимый, стал «трудный», был самый желанный, стал ненужный. Как и когда это происходит? Как такое вообще может произойти? Она медленно глубоко вздохнула и покачала головой.

Елена Петровна Варфаламеева служила инспектором по делам несовершеннолетних, красивая, молодая, умная женщина несмотря ни на что, любила и детей, и свою зачастую неблагодарную работу. Вернее, положительные результаты своей работы. Здесь бывало всякое и любой свой промах, и неудачу она всегда относила на свой счет и сильно переживала. Сегодня у нее день приема подопечных, которые по очереди приходят на профилактические беседы. Все их биографии и тернистый путь от любимых в «трудные» она давно изучила не по бумажкам, а из долгих принципиальных разговоров с родителями, родственниками и учителями. Свою работу капитан милиции делал хорошо. В дверь постучали. Она еще раз мельком посмотрела в список на столе. И улыбнулась, этот подопечный ей нравился больше всех. Иван Титов. Отпетый хулиган и двоечник. Колония для несовершеннолетних не то, что плачет по нему, а уже широко открыла двери, и все-таки она видела в нем очень сильные человеческие качества. Отец герой пограничник, погиб, когда Ивану было три года, дед ветеран войны, мать труженица работает на двух работах, чтобы вырастить сына. Но сила и неписанные законы улицы взяли свое. Компания у него «печать ставить некуда». На контакт не идет, обижен. Только вот на кого? На весь свет? Как достучаться до него, понять причины этой злобы. Но не так прост этот Титов, каким хочет казаться в этой ужасной убогой комнате.

– Входи! Иван!

В комнату вошел рослый крепкий, для своего возраста подросток в не глаженой одежде и стоптанных туфлях. Пригладив рукой волосы, он подошел к столу и сел на стул.

– Здрасьте, Елена Петровна, товарищ капитан!

– Здравствуй, Ваня! Как дела?

Иван неопределенно пожал плечами, как будто предлагал самой Елене решать, как у него дела. Он поерзал на стуле и демонстративно зевнул.

– Это как? Хорошо, нормально, плохо, очень плохо? Как твои жесты понимать?

– Да, как хотите так и понимайте, вы же начальница. Я так думаю, что вам лично глубоко «по-фиг» как у меня дела. Так, что как вам надо, так у меня и дела.

– А, чего это дерзишь с порога? Натворил чего? Ларек вчера на Пушкинской ограбили. Не ты случайно с дружками?

Иван внутренне напрягся. Про ларек он все знал. Но теперь ему очень хотелось узнать, что знает капитанша. Дело оборачивалось не лучшим образом. Если Варфоломеева захочет она все размотает очень быстро в этом он не сомневался, свое дело она знает. Он внимательно посмотрел на Елену.

– Беседовать то будете, или сразу в наручники, за пару коробок конфет?

– Дааа, Титов! Хитро! Самый умный? За пару коробок конфет говоришь? Дешевый развод, Иван, ты не хуже меня знаешь, что никаких конфет в ларьке не было. Или ты так ради красного словца тут решил поумничать?

Иван вжался в стул.

– Елена Петровна! Товарищ капитан! Ну, какой ларек? Не брал я ничего. Дома был! У мамы спросите. А много взяли?

Елена громко засмеялась. Как же глупо и неумело старается этот мальчишка выведать у нее хоть капельку информации. «Нет, Ваня, сегодня не твой день.»

– Друг мой, Ваня! Что в ларьке взяли ты и сам прекрасно знаешь. И с мамой я уже говорила, и дома тебя не было. А, знаешь, что? Не буду я тебя привлекать! Не буду и все! Ну, если только за вранье! Маму еще приплел! Отца еще вспомни, деда фронтовика! Одноклассников! Вот он какой, герой тут сидит! Стащил два ящика водки и мнит себя злым гением человечества!

– Какая водка? Откуда?

Их взгляды встретились, испуганный детский и колючий ироничный и торжествующий взрослый. Иван попался, сам попался в свои же ловко как ему казалось расставленные сети. Он опустил голову и замкнулся. Твердо пообещав себе, что больше капитанша ничего от него не узнает.

– Что, Вань? Горишь? Я хочу поговорить с тобой очень серьезно.

– О чем? О ларьке?

– Да, сдался мне твой ларек! О тебе! Как жить то думаешь Титов! Сын героя, внук героя! Мать зашивается. Просто объясни мне. Учиться не хочешь, воруешь, что дальше? Убьёшь кого ни будь? Или тебя? Что дальше?

– Отца и деда не трогайте они герои отец был офицер настоящий, дед сержантом войну в Берлине закончил, я тоже хотел, только вот получилось, как получилось.

– А, кто тебе мешает? Учись поступай и служи родине как твои родные служили.

– Не хочу я учиться, не мое это. Как-то не сложилось, да и поздно уже, – Иван грустно вздохнул. И как-то неожиданно смутился. Щеки его заполыхали «огнем», – в колонии доучусь похоже.

Елена с удивлением посмотрела на него. «Что это еще за поворот, такой? Ему стыдно? За, что? Что его так смутило в школьном вопросе?» Она пересела на стул по ближе.

– Рассказывай, что там у тебя не так в школе, классе? Не соврешь в очередной раз прощу тебе ларек, так и быть. Только правду.

–Да, чего рассказывать? Не сложилось говорю же? Просто не пошло.

– Понятно, с кем не бывает. Давай в другую школу, там заново все начнешь, я похлопочу.

Иван резко повернулся к ней и резко заговорил, боясь, что Елена его не поймет.

– Не надо в другую! Елена Петровна! Не надо! Я там вообще учиться не буду! Вот помяните мое слово!

Елену кольнула пришедшая вдруг в голову догадка. Ваня, влюбился? Поэтому и в школу ходить не хочет, и уйти не может. Кто ж так его там присушил? Или просто хандрит. А, вдруг его эта девочка вытащит из этой блатной ямы. Чудо прямо какое-то!

– Вань, а кто она? Как ее зовут? Из твоего класса?

– Ксюша.

Иван неожиданно сам для себя произнес имя девушки. Он посмотрел на Елену, каким-то обреченным взглядом. Несмотря, не на что он почему-то доверял этой молодой умной женщине. Доверял каким-то скрытым внутренним чувством. Не из страха перед милицейской формой и властью, а просто впервые видел человека, который был искренне неравнодушен к его судьбе. И за все время их общения слова и принципы этого капитана не разу не разошлись с ее делами. И еще было, что-то от детского чувства верности и преданности всему своему. Как будто Елена была многолетней доброй соседкой с его двора.

– Так это же здорово. Чего так напрягся? Этому только радоваться нужно!

– Чего ж тут хорошего? Маята одна безпантовая!

– Я надеюсь ты не пытался с ней вот так разговаривать вот этим жаргоном своим безпантовым? Знаешь, как-то слух режет.

– Не пытался! Я вообще никак не пытался. Ни жаргоном, ни буквами, ни жестами глухонемыми!

– И сколько ты уже никак?

– Три года почти.

– Почему? Зачем?

– А, что я ей скажу? Как такое скажешь? Как такое вообще можно девушке сказать?

Елена улыбнулась, движением руки шутливо взъерошила волосы Ивана. Она поднялась со стула и отошла к окну.

– Горе, ты горе! Как скажешь? Человеческим русским языком! Учился бы нормально, мог бы, наверное, еще на английском или на французском, только ты ведь учиться не хочешь. И долго ты еще собираешься молчать.

– Да не в этом дело, не в словах, а вообще в ней!

– О, как! В ней значит? Не в тебе? То есть она должна бегать за тобой и в любви тебе объясняться? Самому не смешно?

– Мне Елена Петровна, давно уже не смешно, мне тошно. Она сейчас даже и в сторону мою не смотрит, а если я еще и заговорю, то и подавно.

– Ну, если я правильно помню, ты там ни с кем не разговариваешь. Сколько времени, ты уже всех бойкотируешь? Месяц? Два?

– Сегодня ровно два.

– Ну, а чего же ты хотел? Они тебе просто платят той же монетой. Чему тут удивляться? Ну, а отдельно от всех говорить с ней не пробовал, без посторонних ушей. Может так и будет говорить, не молчать же ей.

Иван импульсивно махнул рукой, как будто отмахнулся от чего-то злого и наболевшего. И схватился за голову. Потом резко опустил руки и повернулся к Елене.

– Когда … ну, когда это все случилось, конфликт этот, она там была впереди планеты всей! Все собственно с нее и началось. С этой шуточки ее. Понимаете, Елена Николаевна, это было унизительно, а я повелся как последний дурень, до сих пор ее смешки слышу, как в тумане, и этот «ржач» общий. Как такое забудешь, а выбросить ее из головы не могу. Не выходит. Уже и пытаться перестал. Не будет она со мной говорить. Да и не знаю я, что говорить.

– Как есть, так и говори. Вот как чувствуешь, так и скажи.

– Прям вот так и сказать, люблю?

– А, точно любишь?

– Елена Петровна! Больше жизни!

– Значит простил ей все, раз любишь?

– Да давно уже. Если честно, в тот же день, да и не обида это была, досада была, что ли. Вот тут досада.

Иван похлопал себя по груди и махнул рукой. Елена смотрела на него с интересом. Кто ж такое сказал, что этот влюбленный мальчик неисправимый хулиган. Как помочь то ему? Как убедить?

– Тебе придется это сделать, Вань. Придется. Ты должен ей все сказать. Иначе ты обманешь ее. Никто не знает, что ты услышишь в ответ. Никто!

– Это еще не все, Елена Петровна!

– А, что еще?

– Так есть у нее парень уже, понимаете? Они оба из хороших семей давно дружат. Куда тут я еще со своим «рылом»?

– Это ничего не меняет! Все равно, вам надо говорить. Объяснись честно, не держи это в себе. А, ей уже решать, с кем быть. Это честно! По-людски! Не лишай ее этого выбора! И с самим собой нужно быть честным, Ваня тебя эта ситуация просто «сожрет» с потрохами.

– Чего ей выбирать то? Тоже мне выбор? Где я и где он?

– А, это не тебе решать, а ей. Ей решать с кем из вас быть. И никто знать не может, кого она выберет. А может сразу двух?

– Это как?

– Маленький ты еще совсем, подрастешь поймешь, как. Вот так! Жизнь, Ванечка, прожить не поле перейти, как говорят. Поговоришь? Обещаешь?

– Хорошо, поговорю. Завтра поговорю.

– Я, хочу, чтобы ты на лето к деду уехал! Уговаривать не буду, просто очень прошу.

– Сговорились уже. Спелись.

– А, хоть и так, у тебя прекрасная мама, чего ж с ней не спеться. Так как,

– Пообещал же, чего еще тут говорить. Слово дал, умри, но держи.

– Вань! Не надо умирать, надо уехать и все. Вернешься будем думать, как тебе помочь. Останешься колонии не миновать.

– Я понял, пойду я. Можно!

– Да, иди. Маме привет передашь.

Иван кивнул головой. Елена отвернулась к окну. Когда он уже почти вышел из кабинета она не поворачиваясь сказала.

– Старшина!

Иван остановился и удивленно посмотрел на нее. Но Елена не повернулась.

– Что? Кто старшина?

– Дед твой не сержант. А, командир взвода роты разведки, войну закончил в звании старшина и не в Берлине, а в Праге в 45-м.

Иван удивленно смотрел в спину Елены. Он вдруг сделал шаг вперед и возбуждённо сказал.

– Я докажу и вам и всем, что я смогу все исправить. Вот увидите. Докажу.

Елена повернулась к нему

– В нашей стране, Ванечка, порой, чтобы что-то доказать, человек должен геройски умереть, и ему все почести, положенные ему при жизни, будут нести к памятнику и сожалеть тихонько, что они не ценили и не понимали его живого. Не нужно ничего никому доказывать. Просто поговори с Ксюшей своей, и маму не обижай. Больше пока ничего от тебя и не нужно. Все твои подвиги еще впереди. А сейчас ты геройски должен вступить в битву с собой за самого себя.

– Вы такое мне говорите! Не боитесь?

– Нет не боюсь. Мы же теперь с тобой сообщники.

Елена подмигнула парню и махнула рукой на дверь.

Иван вышел из кабинета, пригладил рукой волосы. Какое-то волшебное чувство легкости переполняло все его тело. Он чувствовал себя на седьмом небе. Какой-то тяжелый груз свалился с его плеч и ему хотелось бежать, прыгать от радости, лететь. Он вышел из здания перешел улицу и шел по тенистому скверу городского парка. Как-то легко дышалось полной грудью, какие-то мелодии кружились в голове. Интересно, а битва с самим собой уже началась? А чего это такого знает Елена Петровна, чего он не знает. Вот смешная! Поеду к деду, отдохну, по рыбачу! Свобода! Ни матери! Ни Елены! Ни ментов! Ни дружков! Никого! Дед и я! Красота! Он, интуитивно почувствовав какое-то внимание к себе повернул голову в сторону ровно подстриженных кустов, высаженных по краям аллеи. В метрах трех от него стояла красивая палевая хаски с голубыми как небо глазами. Она теребила в зубах свой поводок и не сводила с Ивана пристального звериного взгляда. Он оглянулся по сторонам. Чего ей нужно от меня?

– И чего тебе? Зверюга.

Собака странно вильнула хвостом и подошла ближе, от поглаживания отпрянула, но не отходила от Ивана. Он удивлено смотрел то по сторонам, то на собаку. Ситуация начинала его забавлять. Он пытался понять, чего же нужно от него собаке, чего она пытается ему показать. Мама дорогая! Вот идиот! А, ведь он знает эту собаку. Она его не знает, а вот он знает ее прекрасно. Как же сразу не догадался. Иван занервничал, ведь он отлично знал не только собаку, но и ее хозяйку. Только этого еще не хватало. День каких-то страшных откровений сегодня. По спине парня пробежали приятные томительные «мурашки». Он помахал собаке рукой, та приветливо вильнула хвостом.

– Пальма! Красавица! А хоз…, – договорить он не успел.

С одной из боковых тропинок на аллею выбежала девушка.

– Пальма! Что еще за фокусы? Чего ты тут откопала?

– Меня, похоже.

Иван смущенно поднялся с лавки. Он просто не знал куда в данном случае себя деть, только если провалиться «сквозь землю». Он переминаясь топтался на месте и не представлял себе с чего начать разговор.

– Ой! Привет, Вань! Гуляешь?

– Нет…. Гуляю, не совсем……, ну почти.

Девушка засмеялась, понимая истинную причину растерянности Ивана.

– Мы помешали?

– Нет! Что ты? Присядешь?

– Ну, наконец-то, сообразил. Оттаивай уже быстрее, нам нужно решить несколько важных вопросов, а тебя переклинило. Это Пальма, наверное, сразила тебя своей красотой. Дааа, она у меня такая, ну просто очаровашка!

Иван стоял ни живой, ни мертвый. Он не верил своим глазам, не верил своим ушам, осталось только ущипнуть. Он схватил себя за руку.

– Да, я это, я! Вань проснись! Надеюсь меня щипать ты не будешь? Ну хотя бы не сегодня.

Иван присел рядом на лавку и повернулся к Оксане с видом обреченного на казнь мученика. Оксана улыбаясь смотрела ему в глаза. Пальма уперлась в колени хозяйки и положила мордочку.

– Почему?

– Что почему?

– Ты сидишь вот тут на лавке, рядом и разговариваешь со мной?

– Хочу и разговариваю, тебе не нравится?

Иван напрягся, щеки его зарделись, прошлый разговор он запомнил хорошо.

– Нравится.

– Ну вот, мы плавно и не принужденно подошли к первому вопросу. Ваня я лично от всего сердца хочу попросить у тебя прощения за тот случай. Вань! Я полная, круглая дура, ну не знаю, что на меня нашло. Я места себе найти не могу, я была просто сволочью! Прости меня, Вань, а!?

У Ивана все поплыло перед глазами. Эти слова девушки словно колокол, в который опустили его голову оглушили его. Она взяла его за руку. И посмотрела на него. Пальма жалобно тихо заскулила. Иван наклонился к собаке.

– А ты то, за что просишь прощения?

– Она тоже за меня, за свою непутевую, хозяйку!

– Я не сержусь, Ксюш, не сержусь…давно.

– Как ты меня назвал? Меня так только мама называет, больше никто. Только Мама и …ты.

Последние слова девушка произнесла каким-то волнующим полушепотом. Иван положил на их рукопожатие вторую руку. Что это? Очередная унизительная шутка? Или он и впрямь ничего не понимает в этой жизни. Оксана освободила руку, оглянулась по сторонам, подсела еще ближе и поцеловала Ивана в щеку.

– Мир!?

– Конечно мир! У меня и был мир. Почему ты вообще заговорила. Ребята ругать тебя будут. Со мной нельзя разговаривать. Я изгой в классе.

– А, мы им не скажем ничего. Правда?

– Теперь, когда я нахулиганю чего-нибудь, я тебя поцелую, а ты меня будешь прощать, всегда, всегда. Правда?

– И часто будешь хулиганить?

– Ну, жизнь длинная, а я такая глупенькая, все время со мной чего-то не так. Все время, Вань. А, ты хороший пообижаешься немножко и простишь.

– Больше тридцати секунд обижаться на тебя не могу, прости.

Иван вдруг вскочил с лавки.

– Да неправильно все это! Не правильно! Так не бывает!

– Что неправильно!?

– Вот это все сейчас не ты должна говорить, про длинную жизнь, про нас. Не ты! Это все должен говорить я тебе!

– Ну, так и говори! Кто тебе мешает? Ты молчишь и молчишь!

– Ксюш! Я хочу, что бы мы дружили, ну….встречались, ну в общем….вместе как бы!

– Да уж. Сказал так сказал! – Оксана засмеялась, – Пальма может ты переведешь?

Собака непонимающе посмотрела на хозяйку, и встала лапами ей на колени. Девушка обняла ее.

– Что? Думаешь надо согласиться на эту вот всю абракадабру, которую произнес этот пылкий юноша? А если он обманет нас? Если он плохой? Ты его съешь? Вань! Я ничего не поняла, чего ты там пробубнил, но я согласна!

Иван оторопел. Он присел перед девушкой и обнял собаку.

– На, что согласна?

– Ну как на что? На все, что ты там пролепетал, как бы дружить, как бы вместе, как бы встречаться. На все! Иван Титов! На все! Но у меня одно условие.

– Какое?

– Пусть это будет наша тайна и никому об этом знать необязательно. Никому. Справишься?

– Я понял, это из-за него? Из-за Сереги?

– Отношения с Сергеем, это мое личное дело и тебя, дорогой вообще не касаются. Хорошо?

– Хорошо! Он твое личное дело, а мое личное дело тогда что?

– Не что, а кто, двоечник! Я твое личное дело. Он мое личное дело, а ты моя личная жизнь, так понятно? Ну со вторым вопросом тоже покончено. Какие мы с тобой Пальмуша молодцы, сколько дел сегодня полезных сделали!

– Вы не молодцы?

– А, кто же мы?

– Вы у меня умнички!

– Наконец-то! Проснулся наш айсберг! Не прошло и полгода!

Теперь они уже засмеялись вместе. Лайма радостно запрыгала вокруг них виляя хвостом. Иван усадил ее рядом на лавку и все пытался рассмотреть, как будто видел впервые, как будто не знал ее десять лет. Она смеясь отводила его лицо. Он держал ее руки и тоже смеялся. Теперь это была его Ксюша. И ему казалось, что вместе они уже целую вечность.

– Я не знаю вообще, как мне быть. Как все это пережить? Блин зачем я тебе? Меня посадят ни сегодня, так завтра!

– А, ты не садись!

– Ну из школы выгонят точно!

– А, ты не выгоняйся! Вань, ну сделай что ни будь!

– Что!? Что сделать то!?

Оксана положила голову ему на плечо. Взяла его руку.

– Я знаю, что! Не нужно мне ничего. Ванечка, просто сделай так, чтобы я тобой гордилась. Больше мне ничего не нужно.

У Ивана дыхание перехватило. Вот они главные слова. Главные и правильные слова! В них и есть весь смысл. Жить надо так, чтобы близкие гордились тобой. Можно сколько угодно падать и подниматься, ошибаться и исправляться, беспощадно колотить себе шишки, но жить нужно именно для них своих близких и любимых людей. Всегда! И никогда для себя. Как просто все! Как просто!

– Я все сделаю как надо, можешь не сомневаться.

– Уверен?

– Конечно уверен. Все! Прозрел, мне кажется окончательно!

Они сидели на лавочке. Эта аллея укрывала их солнечным светом, душевным теплом. Слабое шуршание листвы пело им песни из их сердца, которые слышали только они вдвоем.

– Вот ведьма милицейская! Как же это все у нее получается?

– Кто?

– Елена! Инспектор мой. Она сегодня мне приказала пойти и сказать тебе, что я жить без тебя не могу. А, я упирался как сумасшедший.

Оксана удивленно посмотрела на него. И отстранилась.

– Я правильно поняла? Ты обсуждал наши отношения до нашего разговора? До того, как мы встретились? Да еще в милиции? И, что это еще за Елена, такая?

– Ничего себе такая Елена, красивая аж жуть берет.

Оксана отодвинулась от него и скрестила руки на груди. Притворно нахмурилась и отвернулась от него. Иван обнял ее за плечи.

– Да, нормальная она! Елена Петровна Варфоломеева, капитан милиции. Красивая очень врать не буду, но она только втором месте все равно!

– После кого?

– После Пальмы конечно!

– Ах…ты! Я тебе вот устрою сейчас!

Они громко засмеялись. И долго шутливо хлопали друг друга ладонями. Успокоившись Оксана обняла его.

– Хочу с ней познакомиться. Раз уж ты такой болтун и все ей растрепал. Сама решу кто на каком месте. А ты значит негодный мальчишка упирался там и не хотел ко мне? Это правда?

– Нет, не правда. Я сказал ей, что ты мне откажешь и вообще не станешь со мной говорить, и потому я боюсь тебя.

– Вот значит, как! Ты не только негодный мальчишка, ты еще и глупый, еще и трусливый.

– Да уж вот такой я.

– Вань! Мне так хорошо с тобой.

Иван обнял ее и прижал к себе.

Кто-то из мудрых сказал, что от «любви до ненависти один шаг», но, если бы он сейчас подслушал этих молодых людей, кто знает он бы понял, сколько шагов нужно сделать в обратном направлении. А, может юные сердца еще не знали других дорог и шли своей, когда любимых девочек нужно непременно дергать за косички и толкать, а любимых мальчиков изводить невниманием и бить портфелем. Все советы тут и хороши, и излишни одновременно. По крайней мере сейчас ни Иван и Оксана в них точно не нуждались. Почему? Потому, что весь огромный прекрасный мир сжался сейчас до их двоих, все хорошего, что есть на земле принадлежало только им, и никому кроме них.

*****

Мы идем. Идем уже более трех часов. Как странно все это, но приказ есть приказ и выбирать нам не приходится. Мы получили приказ оборонять переправу до последнего подразделения отступающего корпуса. Но теперь мы тут не командуем. Командуют эти! вон они впереди рядом с телегой в синих фуражках. Почему вместо того что бы идти на восток к своим отступающим войскам мы идем на юг, да еще и по правому берегу. Как много почему. Спросил у ротного, тот просто отмахнулся и показал на этих! Теперь они тут командуют. Они нам передали приказ, и мы бросили переправу. Это безумие, там за рекой было еще много наших в форме, и огромное количество гражданских. Но пришел приказ, и мы их бросили. Всем рассказывают про какой-то обходной маневр. Вот сейчас обойдем и как ударим по фашистам. Ротный смеялся до слез, когда узнал, а потом ругался и сказал, что, если не заткнемся он сам ударит и всех по тупой голове. И теперь мы смеялись. У на хороший ротный, смелый и заботливый. Смотрю как он чутко прислушивается к канонаде и смотрит в мою сторону. Да он слушает войну, и я слушаю, и он понимает, что я слышу и понимаю, тоже, что и он. Сначала канонада грохотала справа от нас, потом сзади, потом затихло все и теперь она слышится далеко слева. И это означает только одно, мы уже три часа идем в тылу у наступающих фашистов.



Глава 2

Как все изменилось для Ивана за эти часы и дни. Громады великолепных планов роились в его голове. Он хотел скорее все исправить. Сделать так, чтобы мама, дед, Ксюша и Елена гордились им и радовались его успехам. К своему неописуемому восторгу он быстро отыскал дневник. Хотя в нем не было ни одной полностью заполненной страницы, на полях ярко светились двойки, красные размашистые замечания учителей, и еще какие-то каракули его собственного творчества. Вздохнув он позвонил по телефону Оксане. Услышав, кто на другом конце провода, она шепотом сообщила занятия на следующий день и темы уроков, сказав после этого, что убьет и его, и эту глупую собаку, которая имеет дурацкую привычку лаять на звонящий телефон и поднимать весь дом на уши. Потом спросила, дома ли мать, и сказала, что скоро зайдет ненадолго. Иван положил трубку и осмотрел квартиру. Мать уходя на работу навела порядок, и принимать гостью будет не стыдно. Он пытался собрать необходимые учебники, но тут его ждало полное разочарование. Дома имелся только один учебник физики. Иван судорожно искал остальное, но безуспешно. За этим занятием его Оксана и застала. Она шутливо огрела его учебником физики по голове. И волевым решением прекратила поиски, решив, что завтра все можно получить в школьной библиотеке. Чем вызвала неописуемый восторг у Ивана, который вспомнил известный фильм, и представил, как на десятом году учебы будет искать дорогу в библиотеку. Оксана так смеялась, что в конце концов замахала на него руками пытаясь остановить его шутки. Тщательно проверив книжные полки, она положила перед Иваном двухтомник Толстого «Война и мир»

– Читать то умеешь?

– Ха-ха-ха!

– Тогда читай потихоньку, старайся уловить главное по тексту и запомнить героев Толстого. Война – это война, мир – это мир, любовь – это любовь, там они одни, тут они другие, все ненавидят войну. В дебри не лезь, этого на тройку с плюсом или даже четверку с минусом должно хватить. Чтобы ты, рыцарь мой, не обольщался, за каждую главу будешь получать один мой поцелуй, ни больше и не раньше.

Иван открыл задние страницы и начал быстро считать главы в оглавлении. Она улыбаясь резко захлопнула книгу перед его лицом.

– Ну, ладно два! Идет?

– Идет! А сейчас можно в долг?

– Милостыню не подаю. Завтра Маяковский, выучишь, что-нибудь, малюсенькое.

– А Маяковский у вас по чем?

– Вань! Я вот переживаю между прочим, а ты тут с пошлостями своими.

– Понятно, бесплатно значит! Субботник выходит у меня.

Оксана замахнулась на него томиком Толстого. Но передумала положила обратно и начала быстро писать формулы завтрашней химии. Исписав с полстраницы, она придвинула ему листок.

– Не вникай, это самый общий подход решения завтрашних задач. Таблица Менделеева справа у доски как раз напротив тебя, в ней все обо всем написано. Главное без паники.

– Я должен это все знать?

– Что все?

– Ну, Маяковского! Вот эту химическую чушь!?

– Объективно по программе намного больше, теоретически в тысячу раз больше, практически ты полный ноль, и завтра любой даже самый ленивый учитель тебя просто превратит в многочлен, причем не утруждаясь. Ладно Ванюш! Побегу дел еще полно!

Она поцеловала его в щеку, он обнял ее и попытался поцеловать в губы. Она увернулась и юркнула к двери.

– Глава, Толстого! Нет главы, нет твоей Ксюши. Пока, родной. Долго не сиди. До завтра!

Завтра! Завтра в школу придет новый человек. С желанием, стремлением, старанием. Иван почесал затылок. Вот только осталось узнать примет ли обратно эта самая школа. Поймут ли ребята. Все завтра, а сейчас, где тут это волшебство химическое, и главное Лев Толстой, это главное, потом Маяковский, это напоследок, бесплатно же. Иван улыбнулся своим мыслям и придвинул к себе листок, исписанный формулами. Звонок Оксаны застал его за чтением Толстого.

– Не спишь? Чем занимаешься?

– Дочитываю второй поцелуй.

– Не густо! Так ты меня любишь? Я тут скучаю извелась вся, а он только второй.

– Я тебе предлагал в долг!

– Никаких долгов мой рыцарь, не ищите легких путей. Все! Доброй ночи, хороший мой! Не сиди долго.

Как хорошо вот так заново родиться. И жить, просто жить и радоваться всему чему увидишь, без зависти, корысти, ревности. Как хорошо, что все эти близкие ему люди встретились ему на жизненном пути. Мать так и нашла его мирно спящим над томиком Толстого. Убрав книгу, она завела будильник и выключила свет. Толстой? Чудны дела твои господи! Она перекрестилась и поправила покрывало на спящем Иване.

Выгнали Ивана из класса на третьей минуте первого урока. Наверное, выгнали бы сразу, но учитель задержался немного. Иван вышел к доске и подняв руку обратил на себя внимание ребят.

– Ребят! Я прямо секунду вашего внимания украду! Я прошу у вас всех прощения! Я вел себя как полный кретин! Простите меня, я обещаю, что никогда не позволю себе так к вам относиться.

После минутой паузы класс загудел. Все по очереди уверяли Ивана, что сами хороши, и тоже больше так поступать не будут. Что бойкот – это гнусно и подло! Иван плохо все слышал, он встретился взглядом с родным человеком, она не сводила с него восхищенных глаз, не выдержав закрыла их ладонями, оставив Ивану только мгновение счастливой улыбки. Увидев, что учитель заходит в класс, быстро сел на место. Но учительница все это восприняла по-своему.

– Титов! Ты чего опять? Кривляешься тут! Возомнил себя учителем? Ты, клоун? Тебе нравится, когда все смеются с тебя! Что за балаган ты тут устроил? Вон из класса! Что бы я тебя на своих уроках не видела! Все равно тебе экзамены не сдать! Вон я сказала! Иван, молча собрал тетрадки вышел из класса в полной тишине. Новый человек уходил, не приняла его школа, наверное, не простила. Иван подошел к учителю.

– Простите, Нина Николаевна! Ничего плохого я не хотел. Извините!

Иван вышел из класса и аккуратно закрыл за собой дверь. Он вышел из школы и отправился в парк на любимую аллею, на любимую лавочку. Сам для себя уже решил, что сегодня с него эмоций достаточно, в школу он больше не пойдет. Он так и провел весь день на этой лавке в парке, наедине со своим отчаянием. Тут его и застала Оксана. Иван сидел на их лавке и спичкой двигал большого жука. Пальма обнюхала жука и уткнулась Ивану в колено.

– Привет, красавица! Только ты меня и понимаешь.

– Привет, натуралист! С жучками играешь? Собачке жалуешься на свою горькую долю?

Иван даже головы не поднял. Он упорно продвигал жука и не обращал на Оксану никакого внимания.

– Ксюш! Любимая! Я прочитаю Толстого без всяких твоих поцелуев за каждую главу, но Маяковского я не стану учить даже если ты раздеваться начнешь! Давай ты не будешь сейчас жалеть меня, сюсюкать тут, баюкать. Я уже взрослый и все понимаю. Русские не сдаются!

– Ну, а мне можно? Я хочу посюсюкать!

Иван встрепенулся от неожиданности и ужаса. Рядом с ней стояла Елена. Оксана с раскрасневшимися от стыда щеками и широко раскрытыми от негодования глазами, и глотающими пустой воздух губами стояла рядом и держала ее под руку.

– Елена Петровна! Вы как здесь? Я…

– Титов! Какой же ты непроходимый дремучий мужлан! Елена Петровна! Вы не слушайте его! Несет всякую чепуху, пустомеля!

Оксана закрыла глаза руками. Иван поднялся к ней и принялся успокаивать. Елена присела на лавку, аккуратно отправила жука в траву, и посмотрела на подростков.

– Итак насколько я понимаю, занавес, антракт, все смеются все довольны, мама, Оксана, я, всем хорошо. Так Иван? Ты сегодня учился я так поняла.

– Да, целых три минуты.

– Много успел?

– Ничего я не успел, чего тут успеешь.

Оксана вдруг опустила руки, все расстройство ее в миг прошло. Она опять взяла Елену под руку.

– Успел! Главное успел! Он с ребятами разговаривал, бойкот закончен. Вот! Не слушайте его, я вам все расскажу. Теперь спрашивайте все у меня. Мне Ваня врать точно не будет.

– А, ты с чего взяла, что не будет?

– Просто знаю и все. Поверьте

– Звучит убедительно, но очень наивно, что тут как-то детским садиком попахивает. А, я тут слышала, что-то про поцелуи, даже одежду, между прочим твою.

Оксана вдруг озорно улыбнулась и потянулась к уху Елены.

– Конечно мою, не чужую же! И только мою, и всегда мою. Елена Петровна, я сердцем чувствую он не такой. Понимаете, давно уже почувствовала, а как признаться?

– Ну я все это уже слышала вот в его исполнении. Вот, что две мои дорогие метущиеся заблудшие души. Вы бы с чувствами поостыли, ну хоть до окончания школы, ну хоть в пределах разумного. А то как-то вы с места в карьер. Вчера не знаю, как сказать, а сегодня уже даже не раздевайся. Пыл то умерьте. А ты Ваня, все делаешь правильно. Хочешь я поговорю с Ниной Николаевной, объясню ей все.

– Да! – Оксана прижалась к ней.

– Нет! Елена Петровна! Спасибо огромное, но я сам с этим разберусь не хорошо это, не правильно. Сам сломал, а товарищи за меня исправлять, как-то это вообще не мое.

– Значит мы товарищи теперь?

– Друзья! Товарищи! Ну, а то какие у примерного школьника, могут быть сообщники!

Иван подмигнул ей и улыбнулся. Оксана тоже подмигнула ей и шутливо развела руками.

– Ладно, молодежь, пойду я дел много. Если честно, любо дорого смотреть на вас. За душу берет.

Елена помахала им рукой и пошла по аллее к выходу из парка. Оксана прижалась к Ивану.

– Вань. Все-таки она на первом месте. Красивая, какая! Но я тоже такой стану, свободной и красивой. Ты как извиняться то будешь?

– Чего говоришь? Все шутки тебе. Друг у нас теперь есть. Как-то так душу сжало хорошо. Аж тепло как-то на сердце! Четыре главы бесплатно пойдет?

– Шесть!

– Спекулянтка и шантажистка!

– Двоечник и грубиян!

Они обнялись и сели на свою лавочку. Завтра будет новый день, новая жизнь, нового человека. Нет, не сдался Иван Титов!

Как мудро подмечено, что один из главных грехов человека равнодушие. Сколько можно было бы спасти людей, и исправить ошибок, если бы в минуту отчаяния находился хотя бы один человек, который бы просто взял тебя за руку и сказал слова одобрения, поддержки. Сколько горя можно было бы избежать. Но как часто мы сами проходим мимо чужой беды и чужих проблем, не подавая упавшим руки. Зато как часто мы кричим потом на каждом углу, что мир наш черствеет, когда нас самих это касается. Кричим громко, порой визгливо, и тут нам не помогли, и те такие сякие бездушные. А вспоминает ли кто-либо из нас, сколько раз он, проявляя позорное равнодушие прошел мимо страдающих людей. Помнит ли об этом? Вспоминает ли? Интересный вопрос. И скорее всего он долгое время в жизни человека так и останется без ответа. Он приходит потом с горьким осознанием, того, что исправить уже ничего нельзя. Осознанием и сожалением преследующими людей всю сознательную жизнь.



*****

Мы на привале! Бойцы устали попадали кто где. Только охранение зорко смотрит на две ведущие к району привала дороги. Эти! стоят от нас отдельно. Ротный приказал всем отдыхать, но только после проверки оружия. Мы устроились в отдельной ложбинке обросшей со всех сторон плотным кустарником. Ротный спросил меня, что я про все это думаю. Я сказал, что плохо думаю. Он усмехнулся и сказал, что рано спросил, когда плохо перейдет в очень плохо, тогда и спросит. Километров двадцать прошли ни одного фашиста ни одного выстрела ни одной живой души вообще. Куда идем? Зачем? Одно ясно наша рота идет от войны, а не к ней. Сто человек здоровых, вооруженных, готовых к бою, идут в другую сторону. Когда начинаю спрашивать об этих! Ротный замыкается и переводит разговор. Сейчас опять устранился от вопроса и приказал проверить личный состав с фельдшером. Ну и пусть злится, зато я увижу Машу. Ура!



Глава 3



Елена сидела за столом и перебирала протоколы индивидуальных бесед, аккуратно складывая их в две стопки. Стопка успех, и стопка временная неудача. Стопки были примерно равны, но успеха было немного больше. Как помочь этим мальчишкам и девчонкам? Как протянуть им руку помощи? Искать ответ, искать во, чтобы не стало, не смотря на все трудности и неудачи. В дверь тихонько постучали.

– Да! Входите!

На пороге стояла Оксана. Она приветливо улыбнулась, и выжидающе смотрела на Елену.

– Входи, подруга, чего топчешься? Что случилось?

– Ничего. Все хорошо. Поговорить нужно.

– С Иваном что-то? Завтра бы с ним пришла. У него по графику беседа завтра.

– Все хорошо с вашим Иваном!

– Ну, вообще-то он такой же твой, как и мой, или я чего-то не знаю?

– Елена Петровна! Все хорошо с нашим Иваном! Мне поговорить нужно.

– Слушаю.

– По поводу поездки его к дедушке на лето.

– Да, он мне и маме пообещал, что на лето уедет к деду. Понимаешь у него тут некоторым образом проблемы с законом. Лучше ему уехать от греха. Но теперь я даже и не знаю сама, что делать. У него такие крылья выросли. Может лучше и не ехать. Ты хотела, чтобы он остался дома?

– Елена Петровна, он переживает. Вбил в свою упрямую голову, что пообещал, значит должен ехать. А, я как бы мешаю ему, из-за меня ехать не хочет. Я же вижу все. Он вообще послушный у меня, но если уж упрется, то Титова не сдвинешь, пустая затея. Я даже и не пытаюсь. Вы же сами знаете.

– Я поговорю с ним, хочет пусть остается. А, еще лучше пусть съездит деда навестит и вернется, чего там все лето сидеть. Хорошо? Ты поедешь с родителями отдыхать?

– Дедушка хочет взять меня с собой в горы на Домбай в августе, недели на две.

– Ну вот, а Ваня в это время к деду сгоняет. Поскучаете немного.

– Елена Петровна! Вы, наверное, не поняли меня, или не так поняли. Он придет к вам и будет обсуждать этот вопрос. Я очень хочу, чтобы он свое обещание выполнил. Понимаете? Пусть едет! Это для него сейчас важнее даже чем я.

Оксана, не удержавшись тихо заплакала, достала платок и начала вытирать глаза.

– Все так не просто сейчас. Эти дружки его никуда они не делись. Он старается конечно, но не я, не вы с ним постоянно быть не можем. Отправьте его к деду, к черту на рога, отправьте хоть куда ни будь. Пусть там все у него перегорит и перемелется. Тут один шаг неверный и все! Понимаете! Все! А, я ничего! Я подожду, куда я от него денусь?

– Ну, ты подруга даешь! Не ожидала. Повезло Ивану.

Оксана улыбнулась сквозь слезу и посмотрела на Елену.

– Вы еще не поняли главного. Может это нам с вами с ним повезло. Как знать?

– Хорошо, я тебя услышала. Будем действовать вместе и сообща! Вот, что мы как-то сблизились в последнее время. Давай уже не будем выкать, давай на «ты»! Хорошо?

– Вы капитан милиции, старше по возрасту, как я буду вам тыкать?

– Мы подруги или нет?

Оксана закивала головой в знак согласия.

– Ну, а причем здесь тогда милиция? А, тем более возраст. Хочешь обозвать меня старухой. Я всего то на десять лет старше тебя. Ну ладно на одиннадцать! Ты же старшую сестру на «вы» не называешь?

– У меня нет старшей сестры.

– Теперь значит есть.

– А, вы…ой, ты научишь меня быть такой же красивой, как ты. А, то Ваня говорит, что ты на втором месте, а я на третьем.

Елена удивленно улыбнулась.

– А, на первом, тогда кто же?

– Первое место, как и его сердце навсегда занято этой несносной собакой. Они так спелись в последнее время, она его за километр чувствует и чуть ли не рвет поводок.

– Пальмой?

Оксана кивнула и счастливо облегченно засмеялась. Елена улыбнулась и достала свою сумочку.

– Давай ка я подправлю тебя, а то ты совсем какая-то у меня рева корова.

Она пересадила Оксану к окну и достала тушь для ресниц. Косметика Оксаны была почти неуловима, но уголки ресниц предательски подтекли от слез.

– Мать знает?

– Про тушь? Да, немного совсем разрешает, за примерное поведение, папа и дедушка ее ругают за это. Но у нас женский союз.

В комнату постучали. Девушки обернулись к двери. На пороге стоял Иван, наклонив голову внимательно иронично смотрел на все происходящее.

– Кто бы сомневался? Здравствуйте, товарищ капитан! И вы примкнувшие юные друзья милиции тоже здравствуйте. Косточки мои перемываете?

Елена улыбнулась и продолжая наносить тушь разговаривала

– Да, нет. Вот подруга забежала посплетничать, девчачьи секреты пообсуждать.

– Извините! Я думал тут детская комната милиции, а тут оказывается клуб по интересам. Подрабатываете, Елена Петровна?

– Вань? Ну, ты чего? Какая муха тебя укусила? – Оксана укоризненно махнула на него рукой, – ну зашла и зашла. Надо значит.

– Ну раз надо так надо. Елена Петровна, мы всегда втроем теперь будем разговаривать? Вы смотрю расстаться никак не можете.

– Я уже ухожу.

Оксана демонстративно поцеловала Ивана в щеку и уходя обернулась в проходе

– До вечера, любимый! Пока, Леночка, забегу еще. Когда ураган этот пронесется! Спасибо тебе за совет!

– Пока! Солнышко! Заходи как сможешь!

Оксана засмеявшись вышла и закрыла за собой дверь. Иван изумленно стоял посреди комнаты и смотрел то на Елену, то на закрывшуюся дверь.

– Леночка? Что это было вообще!? Елена Петровна?

– Что?

– Ну вот это сейчас? Оксана здесь! Какая Леночка!?

– А, что тебе не понятно. Ко мне зашла подруга, поболтали, посплетничали, подвела ей реснички немного. Что тут такого?

– Вы издеваетесь сейчас обе надо мной что ли?

– Титов! А, ты чего приперся вообще? Сегодня не твой день. Чего тебе тут надо? Права тут еще качает! Ничего не перепутал?

– Поговорить нужно.

– Так садись и говори!

Елена села за стол и захлопнула папку с протоколами.

– Можно мне узнать, когда вы меня с учета снимете?

– С учета? А, что? Уже пора?

– Пора, я думаю. В самый раз.

– Ладно! Вот экзамены сдашь, в следующий класс перейдешь, так и быть документы на снятие с учета я приготовлю, а там как комиссия решит.

– Елена Петровна! Знаю я вашу комиссию, решит она как же. Может как ни будь ускорить. Я же в школу хожу, учусь, исправляюсь.

– В школу ходишь? Учишься? Исправляешься? Вон оно, что! Ой, посмотрите на нас какие мы молодцы! Иван Титов ходит в школу! Герой! Может тебе, Ванечка, красную ковровую дорожку за это выстелить? Миллионы детей ходят в школу и что? Ты чего пришел?

– А, Ксюша зачем приходила?

– За тебя такую великую знаменитость современности просила!

– За меня? О чем?

– Не гадай, все равно не угадаешь. Я вот тоже не угадала. А она вот умничка все поняла и все за нас тобой решила!

– Она у нас такая.

– Хорошая она, у тебя, береги ее. С учета просто так за красивые глаза не снимут.

– Я хочу, как отец! В училище!

– А, ты в училище без диплома среднего пойдешь? Так не примут же. Получай диплом, а там все вопросы будем утрясать. Разберемся, все зависит только от тебя. И времени у тебя все меньше и меньше.

– Два месяца и три дня!

– Вот именно, а у тебя тройка только по физкультуре и то авансом. Успеешь? По-другому не переведут.

– Успею, какой еще выход то? Нужно успеть.

– Елена Петровна? Как же мне теперь с дедом то быть? Ксюша же теперь. Как я уеду? Не могу без нее. А, маме обещал.

– Ну, раз обещал значит поезжай. Никуда твоя зазноба не денется.

– Не едется и не идется чего-то. Ну никак!

– Поезжай, Ваня, поезжай, – Елена подошла к окну, и закрыла форточку, – так будет лучше всем.

– Как я ей это скажу?

– Да знает она все! Все знает и понимает! В отличии от тебя. Так и скажи, еду к деду, и больше ничего объяснять не нужно.

Иван удивлено посмотрел на Елену. Что-то тут все-таки произошло. Не зря она сюда пришла. Что-то тут они уже решили. Волна благодарности накрыла Ивана. Благодарности этим очень близким для него людям, которые так участвуют в его судьбе. А он? А ему нужно просто их не подвести. Как все просто, и все сложно одновременно. Как же ему понять все эти жизненные хитросплетения, если он еще такой молодой и неопытный. Ведь так легко порой заблудится в этих дебрях юношескому максимализму, заблудится и уйти другой дорогой. И будет потом человек плутать всю жизнь между нелюбимой работой и нелюбимыми людьми и так и не сможет понять для чего родился и жил.

– Все значит решили?

– Да! Все решили! Что? Не нравится?

– Все нравится. Конечно нравится!

– Ну вот и славно! Хороший послушный мальчик! Возьми с полки пирожок. Хочешь пирожок, Вань?

– Нет! Я с учета сняться хочу!

– Ванечка! Сегодня только пирожки, больше пока ничего не завезли. Остальное вечером получишь, от Оксаны, в крупных купюрах.

– Расскажете?

– Конечно! Подруга все-таки!

– Ну и ладно, ну и хорошо, что вы у меня такие вот! Пусть так и будет. Пойду? Завтра в три?

– В пятнадцать! Военные люди не говорят в три, это для них три часа утра, военные говорят на три часа дня пятнадцать! Привыкай.

– Спасибо!

Иван улыбнулся и вышел из комнаты. Елена сняла трубку и набрала нужный номер. Ей ответили.

– Все! Принимай! Мы едем к дедушке!

Трубка весело заверещала.

– Спасибочко! Я вас……тебя обожаю! Есть тема одна зайду завтра. Можно?

– Хватит с меня ваших тайн, завтра с Ванькой и приходи. Вместе!

– Хорошо, до завтра.

Иван пришел домой и сел за уроки. Мать постучав тихо вошла и села на кровать.

– Что, мам? Все хорошо?

– Да, сынок! Слушай может сдадим эти билеты? Ну, или переделаем? Как же Оксана-то?

– Мам! Все хорошо. Оксана настаивает, что бы я ехал. Настаивает, несмотря ни на что.

– Хорошая она у тебя.

– У нас, мама. У нас!

****



Ночь. Кромешная, ни одной звездочки. Последние километров пять прошли уже в спускающихся сумерках. Мы продолжаем идти на юг вдоль берега реки. Эти! На построении категорически запретили общаться с местными. Что же такое они везут, что им нужна целая рота бойцов для охраны. Что за тайна такая? Сегодня этот! Ругался с ротным, они отошли от отряда на расстояние, никто их не слышал, но судя по эмоциям и жестикуляции, разговор был не из приятных. В конце ротный схватил его за воротник и оттолкнул. Дружеской беседой такой разговор не назовешь. Зато сегодня днем к нам пристала группа бойцов, наших окруженцев. Голодных оборванных, но с оружием и документами. Ротный распорядился поставить их на довольствие. Не поэтому ли эти! Возмущались? Отряд мирно спит, как будто мы на маневрах в летних лагерях, и смерть не ждет нас притаившись в пулеметной ленте под каждым кустом. Что ждет нас впереди? Не знает никто. Только я точно знаю, что у каждого отряда свой поход, своя слава и свой позор. Завтра Маша обещала зайти во взвод проверить новеньких. Как я скучаю.



Глава 4



Иван зашел в класс и отправился к своей парте. Этот ритуал, был их собственным. Заранее оговоренным в парке. Он шел по проходу, случайно задевал локоть Оксаны и получив в ответ приветственную улыбку, спокойно садился на место. Так было каждый день, она так хотела, и он так хотел. А, еще он хотел быть с ней постоянно, но в перерывах он никогда к ней не подходил, в школе они строго соблюдали отчужденность и противостояние. Даже девочки порой спрашивали, почему она так с ним себя ведет, на что она картинно выражала ему свое полное безразличие. Сегодня с утра, что-то пошло не по плану и после того как Иван сел на место, Оксана вдруг встала и подошла к нему. Он удивлено посмотрел на нее.

– Говорят, Нина вышла с больничного. Я надеюсь ты не съешь ее?

– Я завтракал уже сегодня.

– Дааа? И чем тебя кормили?

Иван, поднял глаза на девушку и скорчил комическую улыбку

– Чего ты мне положила, то и завтракал, милая! Девичья память?

Оксана испуганно осмотрелась вокруг, но ребята весело щебетали вокруг, и никто его слов не слышал.

– Вкусно?

– Что за вопрос? Вкусно. Мама приготовила, тебя попросила только разогреть, спешила на работу. Очень вкусно! Ксюш! Ты сейчас всех спалишь, вся твоя конспирация пойдет коту под хвост, а я буду виноват?

– Так вот! Если ты досидишь до конца урока с Ниной, то я подумаю и может быть когда ни будь тоже буду готовить тебе и нашим детям такие вкусные завтраки. Согласен?

Иван уставился на Оксану, глаза его вдруг сощурились. Ну, все! Он встал, крепко взял ее за локоть и потащил ее к парте. Это уже не замеченным остаться не могло, класс молча с интересом наблюдал за этой сценой. Иван посадил Оксану на место. И наклонившись к ней громко произнес

– Конечно будешь! Куда же ты денешься! С голоду же подохнем! Ясно вам, госпожа Провокация, миссис Интрига! Согласна!

Оксана закивала головой. Иван поднял перед ней тетрадь и не сильно бросил ее на место. Не поворачиваясь он сел на место. Девочки стайкой окружили ее и смотрели как она, сморщив лицо потирала локоть. Они с укоризной смотрели на Ивана и качали головой. И если бы они заглянули ей в глаза, то удивились бы увидев там столько радости и теплоты. Иван сел за парту и уткнулся в учебник. «Ну получишь у меня сегодня», он весь кипел от негодования. Но уже через мгновение он улыбался, не поднимая глаз. «Спасибо, любимая, я тоже очень соскучился». Никто ничего не понял. Что случилось? На глазах всего класса произошел инцидент двух старых непримиримых врагов. Белова подошла к Титову и чем-то снова спровоцировала его на агрессию. Это видели все! Это было ясно всем! И только двое в классе знали, что произошло на самом деле, просто два любящих сердца обсудили свою будущую семейную жизнь. И еще Оксана поняла, что не зря зашла перед школой к ним домой и покормила своего Ванечку, ему это очень понравилось. А, Ивану очень нравится, что Ксюша очень сдружилась с матерью, и мама очень ей доверяет. В класс зашла Нина Николаевна.

– Здравствуйте дети!

Класс дружно поднялся. И хором ответил на приветствие. Она оглядела класс и взгляд ее остановился на Иване.

– Титов! Ты заблудился!?

Иван поднялся из-за парты. Он был совершенно спокоен. Хотя обратил внимание на совершенно отчаянный взгляд Оксаны в его сторону. «Не волнуйся дорогая! Я не дам в обиду ни тебя, ни наших будущих детей, ни твои вкусные завтраки».

– Заблудился, Нина Николаевна! Вы совершенно правы! Мне здесь не место.

Учитель удивленно посмотрел на Титова.

– Ну, так иди тогда в чем дело? Иди туда где тебе самое место.

Класс неодобрительно загудел. Все ребята тихо загалдели, обсуждая происходящие.

– Спасибо, Нина Николаевна!

Иван положил учебник не торопясь вышел к доске и повернулся к классу. Все затихли. Нина Николаевна смотрела на него поверх одетых очков.

– Что с тобой?

– Ничего! Нина Николаевна, я на месте.

– На каком месте? Это, что? Представление очередное? Я сейчас к директору тебя отведу! Негодяй!

Иван спокойно улыбнулся ей в ответ.

– Какое представление? Нина Николаевна. Я считаю, и вы должны со мной согласиться, что у ученика только два места одно за партой, другое у доски, и ни как за пределами школы, ни в кабинете директора, ни в хулиганских подворотнях учеников быть не должно. Логично? Правда же?

– Титов! Ты просто сразил меня своей логикой! Согласно, допустим! Что дальше?

– Если хотя бы теоретически допустить, что вы согласны, то если я вас правильно понял и вы мне сказали, что мое место не за партой, значит у меня как у прилежного ученика осталось только одно место у доски! Логично? И вот я здесь у доски готов успешно ответить на вопросы опытного учителя и затем занять свое первое место за партой.

Иван повернул голову к учителю.

– Или я вас неправильно понял, и для учеников существуют еще какие-то места кроме класса?

– Какого ученика? Прилежного? Я не ослышалась?

– Нет вы не ослышались. Прилежного!

Класс сидел в абсолютной тишине, наблюдая за происходящим. У доски стоял не Титов, а какой-то другой мальчик, которого они видели впервые. Таким Ивана они видели впервые. Им очень хотелось, чтобы он выиграл это сражение, выиграл во что бы то ни стало. И они молчали, боясь спугнуть какую-то незримую удачу, которая как им казалось теперь точно должна быть на стороне Ивана. Оксана сидела, откинувшись на спинку, закрыв нижнюю часть лицо руками, из глаз готовы были ринутся слезы, она еле сдерживалась, помогая себе глубокими вздохами. «Я, тебя просто обожаю! Обожаю! Держись, любимый! Я горжусь тобой, родной мой»

– И о чем же мне тебя спрашивать? Ты же не знаешь ничего. О чем будешь рассказывать?

– Спрашивайте! Готов к любому вопросу!

– Войну и Мир, читали Титов!

В глазах Нины Николаевны промелькнула какая-то искорка злорадного торжества.

– Мы еще этого не проходили!

Игорь Ремезов, решительно поднялся из-за парты. Все ребята смотрели на него с надеждой. Все! Только Иван с любовью смотрел на Оксану, а она на него. «Как же ты догадалась? Как ты смогла такое предвидеть? Это волшебство?» «Ты у меня волшебство! Ты мой герой! Ванечка!» Они ничего не видели вокруг и говорили одними глазами.

– Ничего страшного! Любой прилежный ученик знаком с творчеством великого русского писателя, не может быть не знаком. Просто поговорим обсудим! Да! Титов! Или вы не читали? Ой, что это я, где вы и где читали. Не проходили?

– Нина Николаевна! Я с большим удовольствием прочел это произведение от корки до корки!

Класс утвердительно выдохнул.

– Прекрасно! Ну и о чем же это произведение?

– Я все больше склоняюсь к мысли, что эта книга о любви!

Класс дружно засмеялся. Оксана бессильно упала на сложенные на парте руки. Нина Николаевна удивленно посмотрела на Ивана. Но Иван не стал ждать ее реплики.

– Ну и конечно о ненависти!

– В этом случае роман бы назывался любовь и ненависть, не находите?

Она торжествующе обвела класс глазами. Похоже участь Ивана уже решена. Вдруг дверь в класс открылась, ребята вскочили с мест, в дверном проеме стоял сам директор. Он обвел класс глазами.

– Нина Николаевна, у вас все хорошо? Иду по коридору. Смех! Разговоры!

– Роман Викторович, у нас все хорошо. У нас тут неожиданная трактовка Толстого образовалась. Как мне кажется некоторые ученики пытаются выдать желаемое за действительное, пускают пыль в глаза учителя и одноклассников!

– Можно?

Директор аккуратно прошел и сел за одну из пустующих парт.

– Продолжайте!

– Продолжай, Титов! Видишь теперь и ходить никуда не нужно!

Иван одернул пиджак и повернулся к классу.

– Нина Николаевна! Я ведь выразил свое мнение! Возможно этот роман и назывался бы Любовь и ненависть! Возможно! Если бы его написал какой ни будь испанец или итальянец. Любовь! Кровь! Песок! Что-то такое горячее. Толстой русский ему этого мало. Он описывает не просто любовь в ее привычном понимании, а в огромном расширенном списке, который сразу и не охватишь. Понимаете, я пытался его составить, но быстро сбился, не хватило житейского опыта, маленькие мы еще такие книжки читать. Но я понял главное, в этом списке однозначно есть любовь к человечеству, родине, ну и к женщине конечно, на каком-то этапе я даже включил в список любовь к врагам, но как-то засомневался, возможно ли это, ну и как-то смущает меня воплощение в романе женщины. С Наташей Ростовой все понятно, но все-таки что-то Толстой все время хотел сказать мне между строк, а что никак сообразить не могу. Перечитывал дважды и никак. И еще он открытым текстом пишет про ненависть, но почему-то ненависть эта не только к войне, а как мне кажется к всей этой праздности того времени, я бы даже сказал бесполезности большинства этих людей. Потому и Безухов Пьер именно такой у него получился, не складный на вид, чудной. Но душа как океан, приняла все вехи любви, именно любовь я думаю убила в нем всю эту бесполезность, и он сугубо гражданский человек оказался в самой гуще сражения, потому, что самым важным было в том момент быть полезным, полезным всем. Из разговора с Болконским видно, ему страшно от всех этих слов, но он яро отрицает обреченность. И воевать он пришел не с французами, а с сомой войной как порождением зла. Поэтому Толстой не мог назвать свой роман Любовь и Ненависть. Только Война и Мир, хотя сказать, что роман о войне с французами или о мирной жизни российской знати и народа того времени конечно было бы легкомысленно и опрометчиво. Это произведение собирает в себе все образы того времени во едино, и они доступно нам объясняют ход мыслей и взгляды на войну и мир самого Толстого, хотя если признаться честно современником той войны он не был. Насколько я смог понять все герои там на своем месте. Героический народ, вот вам Болконский, со знаменем под Аустерлицем, и не просто со знаменем, а на глазах самого французского императора, вот вам батарея Раевского с ее артиллеристами. Нужно показать праздность и бесполезность тут же кутежи с рискованной выпивкой на подоконниках. Нужны другие пороки тут же Наташа Ростова во всей красе со своими изменами и мучениями, и что характерно все каются. Все! Вот такой вот мир и такая вот война у него получается! Вы уж извините, что я своими словами.

Класс сидел в полной тишине. Нина Николаевна смотрела на Ивана.

– У тебя все?

– Да! У меня все!

– Роман Викторович! У вас будет, что ни будь к детям?

Директор встал из парты и пошел к выходу.

– Да будет! Дети выйдите пожалуйста из класса проветрите помещение. Уже пять минут как перемена!

И только теперь все поняли, что даже не заметили, как закончился урок. Все задвигались и бросились к Ивану. Все пытались выразить ему свое восхищение и сочувствие.

– Титов! Ставлю тебе хорошо!

– За, что? Почему хорошо? Как же так?

Класс дружно загалдел. Все окружили учительский стол.

– Все было очень интересно, но трактовка произведения слишком вольная, даже через чур! Все! Чем ты недоволен Иван?

– Я, всем доволен Нина Николаевна! Чего ж еще то?

Иван вышел в коридор и только здесь ощутил ощущения сильного опустошения и усталости. Он прислонился к подоконнику и смотрел в окно.

– Ну, ты брат выдал!

К нему подошел Игорь Ремезов.

– Сам в шоке!

– Я вот тут думаю, ты бы помирился с Оксаной. Что ж вы друг друга все никак простить не можете. Помиритесь уже.

– Друг мой Иджер! Правильно ты все говоришь! Надо всем мириться, всем и навсегда. Ты прям как Толстой!

Иван обнял товарища за плечо

– Обязательно помиримся! Обязательно!

– Ну вот и классно! А, то теперь без вас класс не класс. Какая-то война посреди мира.

– Название нового романа «Война посреди Мира», автор Иджер Ремезов!

Ребята со смехом обнявшись пошли в класс.

Директор сидел в кабинете и смотрел на стоящую перед ним Нину Николаевну.

– Вы присаживайтесь, пожалуйста. Я вас надолго не задержу. У меня к вам всего три коротких вопроса.

– Спасибо, – Нина Николаевна присела на стул, – слушаю вас Роман Игоревич.

– Я так понял Нина Николаевна, произошло нечто такое, чего мы с вами не понимаем, необходимо разобраться, что такое подвигло Титова на сегодняшний всплеск. В каких течениях он плывет и куда?

– Я разберусь, но плывет он, по-моему, в правильном течении и направлении, класс его полностью поддерживает, ни о каком противостоянии уже и речи нет.

– Согласен с вами, второй вопрос, я так полагаю, вы не станете настаивать на оставлении Ивана на второй год или исключении из школы? Конфликт улажен?

– Нет, Роман Игоревич, никакого конфликта, и я не буду настаивать на мерах в отношении ученика Титова. Они уже не актуальны, а перемены его просто разительны. Теперь придется решать обратные задачи по обузданию его неуемной страсти к глубоким познаниям и к открытости собственных суждений.

– Какой приятный и исключительный случай, хоть и не первый в моей практике, но очень приятный, и очень оптимистичный. Я вас не задерживаю больше, спасибо.

– А, третий вопрос? Вы сказали три вопроса!

– Три? – переспросил Роман Игоревич, а, ну да три. Третьим пунктом хотел поблагодарить вас за работу. Вы очень хороший педагог, настоящий учитель.

Нина Николаевна встала и удивленно смотря на задумчивого директора вышла из кабинета.

****



Люди! Мы молим! Мы взываем к вам! Все до единого! Одного хотим отмщения. Нет не прощения! Прощения нам нет и быть не может! А, именно отмщения! Как писать такое? А как теперь не писать? Мы предатели! Все! Все до единого! Началось все с того, что эти! Пропали, просто испарились. Ну ушли и ушли, никто жалеть и искать не будет. Все даже почувствовали какое-то облегчение. А ближе к полудню нас собрал ротный. Первой кого я увидел, спустившись в его окопчик была Маша. Она сидела ко мне спиной и перевязывала раненого в ногу солдата. Странно стрельбы не было, а раненный есть. Я какое-то время рассматривал гребешок в ее волосах. Когда мы уходили на переправу, ей подарил его один самородок, талантище просто. Верху выше зубчиков была красиво инкрустирована надпись 101 сд (наша сто первая стрелковая) но обжечь он успел только цифры поэтому они сразу бросались в глаза. Засмотревшись на гребень и ее красиво уложенные волосы, я не сразу заметил, что раненный солдат не наш. Он был в маскировочном халате. Разведчик! Связной! Ротный дождался все троих взводных и рассадил нас поближе к себе. Потом спросил у Маши скоро ли она закончит перевязку. Но солдат не стал ждать и сам заговорил, кривясь от боли. Он то все нам и рассказал. Как мы по ложным фальшивым приказам бросили свои позиции, как на них сразу оказались фашисты. И какую мясорубку они устроили на переправе. Командование вообще считает, что это мы стреляли по своим потому что с оружием в руках перешли на сторону врага. Мост остался целым, по нему прорвалась мотопехота с танками и смяла нашу дивизию. Приказано вас найти и все выяснить. И еще он видел наших этих! Видел, как они вместе с немцами уезжали от нашего места на своих телегах. Они заметили нашу разведку, его ранили, а товарищ умер от ран у него на руках. Теперь он совершено не знает, что делать, раненым ему не дойти. Карту он передал ротному и подробно нанес на нее все, что успел увидеть по дороге. Но ему все равно надо назад, поэтому он отлежится и завтра утром уйдет. Мы долго сидели молча, каждый со своими мыслями. Никто не решался заговорить первым. Первой оказалась Маша. Она обреченно сказала, что нам теперь нельзя к нашим, а к фашистам она сама не пойдет. И мы сказали, что тоже к фашистам не пойдем. Ротный посмотрел на карту. И закрыл совещание, словами найдем немцев и дадим бой. После того как приказал нам обо всем услышанном молчать под страхом смерти и отправил к своим взводам. Мы призраки! Призраки предатели! Мы еще живы, мы едим, дышим, говорим, но мы все уже мертвы.

Глава 5



Иван бегал по парку за Пальмой пытаясь забрать у нее палку, но умная собака тоже решила поиграть с парнем. И они со смехом и собачьим рыком носились вокруг лавочки. Оксана сидела, опершись на спину поджав под себя ноги и читала книгу, бросая в их сторону коротки возмущенные реплики, призывая их к тишине и порядку. Затем она громко захлопнула книгу и объявила им, что они ей надоели своими забегами и криками и она вызывает милицию.

– Пальма! Это вообще-то мой парень! Отстань от него! А, ну хватит носиться вокруг меня, голова уже кружится! Все! Милицию сейчас вызову!

– Елена в командировке! Кого ты вызовешь?

Иван наконец настиг Пальму и теперь тщетно пытался двумя руками вырвать палку из ее пасти. Весь смех и рычание теперь свалились в один клубок.

– Она приехала еще вчера! Да, оставь ты ее в покое. Пальма! Фу! Отдай ему эту дурацкую палку.

– Не знал. Завтра схожу.

– Завтра не сходишь. Будешь алгебру учить. Я сама схожу.

– Как это? А, я, что? Буду сам ее учить? Ты как себе это представляешь?

– Я тебе набросаю примеров, ты будешь плакать и решать, а я быстро сбегаю. Чайку с конфетками попью.

– Так давай ее к нам пригласим! О! Идея! Мама приготовит чего ни будь. Ты как?

– Я, за! Вот только. Ладно давай часикам к пяти!

– Военные люди говорят к семнадцати!

– А, кто у нас тут военный? Пальма? Ты, военная?

– Я! Будущий военный!

– Вот как значит? Ты, у нас военный. А правила поступления товарищ будущий военный помнит? Правила конкурса? Количество человек на одно место в военное училище!

– Да, конечно три экзамена плюс физкультура, плюс профотбор!

– Все сказал! Ничего не забыл, герой?

– Ничего. Все как есть! – Иван недоуменно посмотрел на нее. Он мысленно пересчитал экзамены по-предметно.

– А, то, что обязательным условием конкурса является наличие путевки для поступления из горкома комсомола, как лучшему из лучших. Не добраться, любимый тебе без значка комсомольского, не то что до экзамена по физике, но и до турника с перекладиной! Вот так вот!

– Приводы с учетом! Блин!

Иван опустился на лавку.

– Так точно, товарищ военный, с учетом не видать вам комсомольского значка, как собственных ушек! Надо с Леной посоветоваться. И принимать тебя.

– Куда? В комсомол? Того, кто меня порекомендует, в тот же день в психушку увезут.

Иван нервно хохотнул и взъерошил волосы.

– Нужно придумать чего ни будь. Что ни будь такое, этакое!

– Что тут придумаешь? Хана!

– Ну, почему сразу хана? Лена подскажет как все правильно сделать.

–Ладно надо решать проблему значит будем ее решать.

Елена пришла на следующий день. Пили чай, Оксана хвасталась своим печеньем, мать ее постоянно нахваливала, убеждала инспектора как же сыну повезло с девушкой. После ужина мать ушла в ночную смену, и они остались втроем.

– Ну, давайте хвастайтесь, не стала при матери спрашивать, чтобы человека не травмировать. Как в школе?

– Все хорошо!

Иван поднял большой палец в верх.

– Ой! Да ну тебя! Не слушай его Лен! Три четверки за четверть, с остальным по хуже, но тройки вытащим, с русским полная труба. Не поддается ни в какую. Абсолютный никчемный неуч. Полный ноль, деградация личности на лицо.

Оксана спокойно разложила все по полочкам. Отвесила Ивану шутливый подзатыльник.

– Четверки? Ого! Это по чем?

– Не поверишь, сама в шоке, физика, химия, и………вот ни за, что не угадаешь.

Оксана села на стул напротив и сложила руки перед Еленой. Так пожала плечами и покачала головой.

– Ну, удивляйте уже!

– Четверку ставит Нина! Представляешь? Я целый день от радости и изумления прыгала. Нина! Титову!

– Вань! Это чем же ты ее так растрогал? Действительно чудо неслыханное!

– Но это еще не все! Готова?

– Сижу, вроде не упаду.

– Нина извинилась перед Иваном. За то, что……?

– Что…? Извинилась? Да, я тут все самое интересное пропустила. Нет, такого быть вообще не может. И, что же вы такого совершили?

– Перед всем классом извинилась, за то, что не может поставить ему в четверти пятерку! Таа-Даам!

– Ну, ребятки вы тут даете! Чего ты там из огня ее кошку вынес, что ли?

Оксана приблизилась к ней в плотную.

– Ксюш! Прекрати немедленно! Ну, хватит уже, маму уже достала, теперь до Елены Петровны добралась! Хорош, говорю!

– Лен! Представляешь? Вот этот пижон, на майские праздники к Дню Победы, такое стихотворение задвинул, – Оксана громко засмеялась, – все в обмороке!

– Ветераны плачут! Нина плачет! директор вообще все навзрыд, мы с девками ревем! Мальчики все головы отворачивают, и чихают, ну, типа слез своих стесняются, но тоже плачут. А, Ванька шпарит и шпарит как по писанному. Закончил он, все к нему, ветераны обнимают, директор обнимают, Нина целует! Картина! Я не понимаю, как его оттуда достать, что бы на сувениры не растащили! Толпа вокруг. И тут вдруг!

– Ксюш! Перестань!

– Лен! И тут вдруг! Один из ветеранов, бодрячок такой, спрашивает Ваньку, а кто мол автор. Почему-то такое сильное стихотворение, раньше ему не встречалось? А, Ванечка наш, стоит такой весь спокойный и невозмутимый, так нет говорит автора. Слова народные, а сам так хитренько улыбается.

– Нормально я улыбался, чего мне плакать, что ли?

– Улыбается, а сам в глаза этому ветерану смотрит. Понравилось, спрашивает. Все хором конечно понравилось, прям за душу взяло, прям попал в самую точку, словно снова в атаку сходили. А, Ваня им, ну и хорошо, это я сам его для вас к празднику написал. Так, что нет никакого автора, а слова народные в благодарность вам родные от всего значит нашего народа! Лен! Сам! Во дает! И главное мне ни гу гу! Ну тут такое началось! Думала не видать мне больше Ванечки моего! Каждый с ним сфотографировался, потом все с ним сфотографировались. Потом все его хвалили. И висит теперь его стихотворение в школе в дорогой рамке за подписью И. Титов.

– Так покажите мне то!

Елена от радости привстала со стула.

– И вот наступает торжественная минута, моего триумфа, товарищ капитан! Леночка, дорогая! Один экземпляр стихотворения я приготовила тебе лично!

Оксана достала из шкафа сложенную в нужном месте газету и торжественно протянула ее Елене. Та резко схватила газету и развернула ее.

– Ничего себе! Областная! Ванька, ты просто молодец! Это просто здорово. С этим же и на комиссию можно!

– Да хоть в космонавты, теперь!

Оксана радостно обняла Елену. Иван махнул на них рукой и отошел к окну. Если честно, то оптимизма своей девушки он не разделял. Опасения и тревоги терзали его душу. Завтра его вызывает к директору. Станет вопрос о его переводе в выпускной класс. Еще как станет. Что им сказать? Что исправился? Или только стал на путь исправления? Заверить всех в чем-то? Что сказать, чтобы поверили раз и навсегда? Оксана не знает еще. Будет переживать, погонит Елену к директору. Иван улыбнулся, глядя на девушек. Эта потащит! Но скорее и сама еще побежит! Как же хорошо-то все у нас! Вот бы так всегда. Всегда! Иван вздохнул и позвал девушек к столу.

– Хватит уже поэзии! Чай стынет! Давайте к столу! Тут такое дело, меня завтра к директору вызывают.

Веселость девушек тут же улетучилась. Они растерянно посмотрели на Ивана, и одновременно спросили.

– За, что?

Иван возмущенно отодвинул чашку и бросил в на стол печенье.

– Не понял! Ксюш! Елена Петровна! Вы чего там в своих чашках пьете? Я весь перед вами как на ладони! Я, что? Болтун вам! Шут гороховый? Что значит за, что? Не за что, а зачем?

Девушки переглянулись и пожали плечами.

– Как я понял, завтра и станет вопрос перевода. Пришло время расплачиваться по своим грехам.

Первой пришла в себя Елена.

– Во сколько?

– После занятий в школе, после шестого урока. Я, завуч и Нина.

– Я с тобой!

– И, я!

Оксана пересела поближе к нему и схватила его за локоть. Волнение девушки были искренними и не поддельными. Решалась судьба Ивана, и она без колебаний думала, что и ее судьба тоже будет решаться завтра в кабинете директора школы.

– Никто никуда не пойдет. Вернее, я пойду, а вы нет! Это окончательное решение! Обжалованию не подлежит! Я сам!

– А, чего ты тут командуешь? Командир какой выискался! Куда хочу туда иду! Вон Оксанкой своей командуй!

Елена весело ткнула пальцем в Оксану и засмеялась. Та вскочила со стула перебежала за спину Елены и обняла ее за плечи.

– А, я и не его вовсе! У меня же парень даже есть другой. Так, что и мной он командовать тоже не может!

Иван сурово посмотрел на них, но вдруг улыбнулся.

– Как же я вас обожаю, красавицы! Что бы я без вас делал? Даже не представляю.

Оксана быстро обняла его и поцеловала в щеку

– Без, нас? Даже не надейся Титов! И мысли эти просто выбрось.

Проводив домой Елену, потом они вдвоем дошли до дома Оксаны и еще стояли, укрывшись в густом палисаднике и никак не могли расстаться, пока Оксана решительно его не оттолкнула и помахав ему рукой забежала в подъезд своего дома. Иван не спеша шел по улице и пытался сообразить, что же такого пламенного ему сказать, чтобы у директора не осталось к нему вопросов, все кроме русского языка выходило складно, пару по русскому крыть было не чем. Так и гулял он по вечерним улицам, наслаждаясь теплым ветерком и своими мыслями, и планами. Когда до его дома оставалось каких-то пару кварталов, не далеко от частного сектора он услышал крик девушки. Иван посмотрел по сторонам и быстро зашагал на крики. Что бы успеть он перешел на бег и вскоре он застал двух подростков, стаскивающих с девушки куртку и вырывающих из ее рук сумку. Девушка сопротивлялась, но силы были явно неравны. Иван не раздумывая бросился на ближайшего парня, который тянул из рук девушки сумку, но не добежав споткнулся о какое-то препятствие и уже падая успел повалить под себя своего противника, второй парень сразу набросился на него сверху. Девушка перестала кричать и молча смотрела на эту кучу извивающихся и ругающихся тел. Ивану сначала удалось встать сначала на колени потом на ноги. Началась потасовка. Только теперь дрались отчаянно и молча. Грабители, потеряв преимущество внезапности покинули «поле боя» бегством. Иван подошел к девушке.

– Чего стоишь? Бежать надо было, дуреха!

– А, как же, ты?

– Как зовут-то тебя героиня?

– Оля! Спасибо тебе!

– Я, Иван, ты уж поосторожней в бараках и в частном секторе, Оля! Все! Пока! Завтра у меня трудный день.

– Пока, Вань! Спасибо еще раз!

Иван махнул рукой и не оглядываясь быстрым шагом пошел домой. В каких ни будь ста метрах от подъезда его дома его обогнал и резко затормозил милицейский УАЗик. Двое милиционеров перегородили ему дорогу он встал перед ним, второй крепко сжал его локоть и осветил его фонариком.

– Спешишь? А, чего такой чумазый? В пыли весь? Упал?

Иван такого оборота просто не ожидал.

– Спешу! Упал! Вам чего от меня нужно!

– Девушка тут кричала не слыхал?

– Ну, слыхал! Я, тут причем?

– С нами поедешь! Сдается мне, мы знаем кто так девушку напугал!

– И кто? Я, что ли?

– Ну не я же!

Милиционер ловко застегнул на руках Ивана наручники. И подтолкнул к машине.

– Вы ошибаетесь…!

Иван замолчал, поняв всю бесполезность своих слов. Эти процедуры ему знакомы не понаслышке. Как бы Елену предупредить, о Ксюше даже подумать страшно. Он оттолкнул руки милиционера и молча сел на лавку в заднем отсеке.

– Тише, тише! Экономь энергию, она тебе еще понадобится!

– Не твое дело, понял!

Он положил руки на колени и откинулся на стенку отсека. Осмотревшись вокруг он горько усмехнулся, представив себе лицо директора и Нины. О мыслях о Ксюше, у него сдавило грудь. Прости, родная. Все образуется как ни будь. По прибытии в отделение его заперли в отдельное помещение и дали ручку и пару листов бумаги. Он подробно во всех деталях описал произошедшее и отдал листки. Но после их прочтения его подняли на смех.

– Складно! Прямо Толстой!

Иван саркастически улыбнулся. Надо же и тут Толстой. Чего ж ты ко мне прицепился то так Лев Николаевич, чего тебе от меня нужно?

– Я все написал, как было, выпустите меня!

– Так ты расскажи нам правду, как нападали, как грабили! И иди на все четыре стороны!

– Я все написал! Я не совершеннолетний, и допрашивать меня в одиночку вы не имеете права! Говорить я буду только в присутствии своего инспектора Варфоломеевой Елены Петровны! Все!

Иван, молча зашел обратно в камеру и сел на лавку. Сержант ехидно улыбнулся.

– Так ты еще приводной? Ну это совсем меняет дело, мы тебе еще парочку эпизодов довесим.

– Себе довесь! Мозгов!

– Так! Оскорбление при исполнении!

– Да, как хочешь, ментяра, так и думай! Связался с пацаном и рад, герой! Свидетели оскорбления у тебя есть? Ну так и валите товарищ сержант в дежурку свою! А, я так и быть забуду, что ты тут блеял про довески!

– Ну, малой, ты попал!

Иван снисходительно посмотрел на него. И захлопнул перед ним дверь, крикнув в решетку.

– Елена Петровна Варфаламеева! Капитан! Она тебе всю правду и расскажет!

Иван лег на лавку пытаясь уснуть, но возбуждение и эмоции прогнали сон, и он ворочался с боку на бок всю ночь и задремал только под утро. Когда его подняли и вывели из камеры в окнах уже во всю светило солнце. Посмотрев на часы, он разглядел половина восьмого утра. Ну, что ж, наверное, его планам свершиться не судьба. Он шел по коридору опустив руки за спину и опустив голову. И если не окрик сержанта, он бы врезался в человека, перегородившего ему дорогу. Иван вскинул голову и увидел Елену.

– Хорош! Нечего сказать! Говорят, ты меня искал? Вань! Скажи мне я ведь не зря сюда приехала?

Сержанта поразил тон Елены, реакция подростка. Его грубость и агрессия исчезли мгновенно.

– Елена Петровна, давайте поговорим. Я все объясню!

– Родители девочки подали заявление, ты там главный подозреваемый! Ко всему прочему ты чуть ли не организовал эту драку, чтобы домогаться ее в последствии! Вань, я не верю им. Ваня, Ксюшка узнает, она же с ума сойдет, я им не верю. Скажи мне что ни будь прямо сейчас.

Елена перешла на шепот, на шепот злой и отчетливый. Сержант не верил своим глазам, хам и грубиян, с каждым словом этого шепота страдал от отчаяния. Вот дает капитанша. Класс!

– Все, что они пишут и говорят это полный бред. Мы вас проводили, потом я Ксюшу отвел домой. По дороге домой я застал вот это все. Я подрался с ними за эту девчонку, какое блин домогательство? Им висяки нужны, как вы не понимаете.

– За языком следи, мал еще меня учить. Собирайся мы едем в школу. Я тебя сама довезу.

Елена зашла в дежурку и сняла трубку телефона. Через двадцать минут они уже стояли на остановке. Елена не проронила ни единого слова, уже перед автобусом спросила.

– Оксанка, с утра хотела прийти?

Титов виновато закивал головой.

– Блин! Ну, готовься! Узришь первый семейный скандал.

Елена улыбнулась и хлопнула ему по плечу.

– Давай, я подъеду к шестому уроку! Цыц, малявка! Не обсуждается, как ты любишь говорить. Но сейчас взрослая тетя, очень злая, и поэтому ей ничего говорить не нужно. Усек?

Иван хмыкнул и первый раз за утро улыбнулся

– Усек. Тоже мне взрослая тетя! Просто спасибо, можно взрослой тете сказать?

– Спасибо свое недоразвитое скажешь мне после кабинета директора, если хоть один всхлип Оксанкин услышу, я тебя сама посажу лично, нет расстреляю три раза!

– Почему три?

– Потому, что злая! Марш на автобус переросток! Не прощаюсь.

Иван махнул ей рукой, запрыгнул на подножку автобуса и прошел в салон. В класс он успел минут за десять до урока. Проходя по школьному коридору он взглядом искал Оксану. Но как ему показалось ее взгляд нашел его первым. Их взгляды встретились. Вон она стоит в стайке девчонок и пристально смотрит на него. Он ободрительно кивнул, но она пожала плечами и отрицательно покачала головой. Чем ближе он подходил, тем больше ее глаза расширялись. Он постарался быстрее обойти эту компанию, но она неожиданно перегородила ему дорогу, а девочки с интересом стали по сторонам. Боясь выдать свои чувства, Иван опустил голову.

– Доброе утро, господин свинтус! Что это у вас за вид? Вы как будто всю ночь уголь грузили? На выпивку не хватило?

– Да, не хватило.

Оксана покачала головой.

– А вот мне кажется не в выпивке дело, кое кто просто болтун и шут гороховый! Надо бы известить об этом знакомого милиционера. У меня есть один капитан порядочный, он вас Титов быстро на чистую воду выведет.

– Милиционер ругался почище вашего Оксана Павловна! Можно я пройду?

– Нет Ты нам объясни, ладно милиционер, у него работа такая, а вот мама? Мама, то смотрит на это диво дивное смотрит уже все глаза выплакала, с соседкой на пару! Говорят, грубите вы соседке, очень сильно.

Иван поднял голову и посмотрел ей в глаза. Оксана плотно сжала губы и недобрым взглядом смотрела на Ивана. «Родная! Любимая! Можно я пойду, я устал, жутко устал. Я все, все тебе потом расскажу, и ты меня поймешь и обязательно простишь». «Мы с мамой чуть с ума там не сошли! Где ты пропадал? Ладно, я? Как с ней ты мог так поступить.»

– Она мне вовсе не соседка.

–Запомни, Титов! Соседка! Злая, сварливая и мстительная! Понял? Теперь она тебе соседка!

– Понял Оксана Павловна! Теперь я могу идти? На урок опоздаем.

Иван быстро прошел в класс и сел на место. Все плыло у него перед глазами. Девушки, не понимая происходящего обступили Оксану.

– Ксан? А, о чем ты тут ему говорила? Мама, соседка, милиционер, это о чем? Он сам, наверное, не понял.

– Да понял он все, просто с виду идиот идиотом, а так понятливый.

– И что он понял?

Оксана смотрела вслед Ивану и готова была расплакаться.

– Это просто сказка такая народная про бедную маму, соседку истеричку и глупого обманутого милиционера. Редкая и древняя, детям ее мало кто рассказывает. Но он знает точно. Пошли на урок.

Казалось бы, все утренние приключения закончены, уроки шли своим чередом. Тишь классных коридоров сменялась шумом школьных перемен, но этой истории явно не хотелось оставаться неоконченной. Буря грянула во время четвертого урока. Дверь в класс широко открылась, на пороге стояли завуч и директор. Класс дружно встал, но увидев резкий взмах директора ребята шумно опустился на свои места. Директор обвел класс взглядом оставаясь у двери. Его глаза остановились на Иване. Он достал широкую бирку от джинсов и протянул в сторону Ивана.

– Твое!?

Иван посмотрел на бирку, вздохнул и поднялся со своего места.

– Мое, Роман Игоревич!

Директор обернулся и крикнул кому-то в коридор.

– Давай!

В класс вошел знакомый Ивану с утра сержант, за ним стояла Ольга. Иван удивленно посмотрел на нее, потом на директора. Директор прокашлялся, видимо от волнения, посмотрел на Ольгу.

– Этот?

–Да, это он.

– Ну, пошли герой любовник разговаривать будем, ее родители в моем кабинете сидят, сюда их вести не стал, что бы не придушили тебя от радости!

Вся делегация не спеша удалилась в коридор. Иван, не смотря по сторонам собрал тетради и пошел к выходу. Если бы рядом взорвалась бомба, ребята бы отреагировали меньше, класс минут пять сидел в абсолютной тишине, не понимая происходящего они молча пересматривались друг с другом. Можно только представить какие картины рисовали умы пятнадцати-шестнадцатилетних подростков при словах герой-любовник. Можно лишь догадываться, что творилось в душе одной из девочек сидящей в классе. Соседка по парте слегка повернула голову к Оксане.

– Ксан?

Девушка повернулась к ней. Подружка, не поворачивая головы тихим голосом произнесла.

– По-моему в твоей древней сказке не хватает золушки и сумасшедшего директора.

Оксана вздохнула и опустила голову на сложенные на парте ладони. Девушка положила ей руку на плечо и шепотом спросила.

– А, давно у вас это? Ну… с Ванькой?

Оксана не поднимаясь покачала головой. Ей казалось, что рушится не только класс, не только школа, не только ее жизнь, сейчас рушился целый мир. Никто в мире не мог ей теперь помочь, никто на всей земле. Никогда она больше не будет счастлива. В одночасье все рухнуло. Вот так порой секунды не хватает для огромной беды, когда нет рядом мудрого, искренне заботливого взрослого плеча. Вот так калечит наших детей наша якобы «усталость», а на деле обычное равнодушие. Не надо бояться врагов, они не на видят нас, и это правда всем понятна и известна, не надо чураться истинных друзей, они нуждаются в нас искренне и бескорыстно и это понятно, убегайте прочь от людей равнодушных, в самый страшный час для вас они молча буду смотреть на ваши мучения и им будет все равно, они переступят через ваши страдания и боль и даже не вспомнят вашего имени. Но не в этот раз! Не сегодня.

Прозвенел звонок на перемену. Ребята потянулись к выходу. Оксана собрала сумку и медленно шла к выходу у самой двери девочки вдруг расступились, Оксана равнодушно посмотрела вперед и вдруг увидела Елену. Девушка неожиданно разрыдалась и бросилась ей на шею. Елена обняла ее, погладила по волосам и отвела в сторону где никого не было. Соседка Оксаны улыбнулась.

– Ну, вот! Мы в сказке, я так поняла глупый милиционер уже появился и успокаивает соседку, шута забрали к грозному королю, где-то тут должна быть еще мама.

– Чья, мама? Ир? Ты чего там?

– Вот, Ксюха! Вот хитрюга! Конспиратор блин! Да и правильно, все к этому шло.

– Ты, о чем?

– Да, ни о чем. Так о своем. Хорошо на душе! У подруги все хорошо, и мне хорошо!

– Чего ж хорошего ревет как белуга!

– Нее, все у нее теперь будет хорошо.

Ирина, улыбаясь смотрела, как Оксана уже смеясь вовсю, и что-то горячо говорила женщине в милицейской форме. И та в свою очередь улыбаясь трепала ее за ухо. Девушка помотала головой и пошла по коридору. Хорошие значит новости, и все у ее Ваньки хорошо. Ее неожиданное открытие сильно подняло настроение, но подруга на то и есть подруга, чтобы открытиями делиться только с близкими. Что бы сполна разделить общую радость, ну или печаль, как водится.

Иван не спеша возвращался из школы. Пытаясь настроиться на главной для него ключевой мысли. Итак, единым решением он переведен в выпускной класс. Эпопея под названием «Ольга!» успешно завершена. Осталось только все рассказать Елене с Ксюшей, попросить прощения у мамы, и он будет самым счастливым человеком. Он остановился возле цветочного магазина. Правильно! Это очень правильно! Какие извинения без букета. Он достал и пересчитал деньги. Вздохнул, шикарных букетов ему не купить. Так маме, сейчас, Ксюше вечером, Елене забегу отдам с утра. Пусть простенько, но со вкусом. Купив букеты, он поспешил домой. Позвонив в дверь, он спрятал цветы за спину. Дверь открыла мама.

– Ой! Ванечка пришел!

Она была в переднике из кухни вкусно пахло обедом. Иван почувствовал, как он голоден. Он зашел в квартиру.

– Мамочка! Это тебе, дорогая! Прости меня, за сегодня, я расстроил тебя прости!

Иван протянул ей букет

– Сынок! Мне букет!? Да, зачем, старовата я для букетов! У тебя помоложе есть, кому дарить. Спасибо, милый!

Мать растрогалась и утерла слезу.

– Просто, история со мной одна приключилась…

– Да, знаю я все! Вань! Оксанушка мне все рассказала.

– Как рассказала? Когда?

– Так сейчас! Сейчас и рассказала.

– А, она где? Она здесь что ли?

– Да, они с Леночкой в комнате, ждут тебя.

Иван задохнулся от прилива радости и рванулся в комнату. Елена сидела на стуле лицом к окну, а Оксана склонившись колдовала над ее правым погоном. Он держал в руках по букету и весело улыбался. Девушки обернулись одновременно.

– Вы, кто? Лен? Ты его знаешь?

– Нет! Ааа! Что-то припоминаю! Да видела! На стенде возле гор отдела, их разыскивает милиция!

– Меня перевели!

– Куда? В соседнюю камеру?

– Ксюш! Елена Петровна! Меня перевели в следующий класс!

– Это, что? Вот это, Титов, что ли? Лен! Это тот самый двоечник, который по ночам бегает за девчонками?

– Своих-то мало, наверно!

– Хватает мне своих! Хватает! Милые! Хорошие, мои! Вы самые свои! Я кретин полный! Сейчас, я маме скажу отмечать будем. Это вам!

Иван протянул цветы девушкам. Оксана поправила погон и пошла к выходу, проходя мимо Ивана она взяла его за локоть и потянула в зал.

– Титов! Ты действительно, полный кретин! Если бы мы, с Леной, ждали пока ты подумаешь, посовещаешься с мамой, ты давно был бы без нас и куковал бы в колонии!

Иван увидел накрытый стол. Он обнял Оксану. Она прильнула к нему и выдохнула.

– Мой руки, любимый, ждем же. И не надо ничего мне объяснять. Прости меня, и все.

– Тебя то за что?

– За мои сегодняшние сомнения, и не говори больше ничего. Ладно?

– Есть одно замечание все равно не удержусь!

Иван крепко обнял ее и поцеловал.

– Ну и какое еще замечание?

– Я обожаю, Оксану Павловну Белову!

– Ну, дорогой! Такое можешь говорить бесконечно! Я не против.

В комнату вошла Елена.

– Наворковались? Оксан! Давай на стол накрывай у мамы готово уже все. По чествуем этого героя… не нашего времени.



****



Мы сражаемся! Наш дозор нарвался все-таки на фашистов. Странно как-то написал, «нарвался». Но если раньше мы шли скрытно, то теперь мы идем совершенно открыто. Мы убили врагов! Троих солдат и одного полицейского. Изменников с повязками на руках я видел впервые. Смотрел на лежащего на земле окровавленного человека и пытался понять за, что же умер этот человек, за какие блага, или чувства. Что толкнуло его на предательство? Злоба? Корысть? Беда? Никто не узнает теперь этого, был человек, и нет человека. Разведчик, какой молодец, помог очень несмотря на ранение оказался прытким парнем и метким стрелком. Ротный приказал снять с мотоцикла пулемет и с запасом патронов передать его в первый взвод, а мотоцикл или телегу с лошадью предложил разведчику. Тот выбрал мотоцикл, а телегу выбрала Маша, для больных и раненых удобно. Но не больных не раненых у нас пока не было, и телега так и катила пустой. Разведчик, я так и не узнал, как его зовут, забросил за спину трофейный автомат, слил остатки бензина из канистры в бак, и умчался в сторону ближнего перелеска. Пусть повезет этому парню, пусть повезет хоть ему. Солдаты воспряли духом, надеясь, что он поехал за подкреплением, и что их обязательно спасут и не бросят в беде. Они еще не знали, что они призраки!



Глава 6



Елену вызвали с отчетом в управление. Поездка была назначена на время бесед, и она заранее предупредила Ивана, чтобы он ждал ее в сквере перед управлением внутренних дел. Когда она вышла из управления она издалека увидела Ивана, сидевшего на лавочке. Она перешла улицу и подошла. Подросток сидел на лавочке и кривой веткой чертил, что-то на песке посыпанном вокруг цветочной клумбы. Она рассмотрела даже, что-то подобий формул на этих каракулях.

– Это, что?

– Пытаюсь выяснить процент собственной глупости.

– Как в школе?

– Все хорошо, за сегодня одна тройка и две четверки, напутал я чего-то с производными, вот сижу и пытаюсь понять, что.

Елена посмотрела на него. Все слова, он произносил медленно четко, выговаривая без всякой интонации, спокойным равнодушным голосом. Ей это показалось странным.

– Вань! У тебя все хорошо?

– Нет. Елена Петровна, не все у меня хорошо, вернее все не хорошо.

Он по-прежнему сидел, уткнувшись в песок и не поднимал головы. Елена подсела к нему на лавочку, вырвала палку и силой повернула к себе.

– Ну, что это тут у нас за истерическая демонстрация? Что все это значит? И где наш доктор Айболит? Оксанка, где?

– Елена Петровна! Скажите, я идиот?

– Ну, что такое тут происходит-то? Я спрашиваю, где зазноба твоя?

– Зазноба? Товарищ капитан! Моя девушка, пошла со своим парнем в кино, просила ее сегодня не ждать. Ну, Елена Петровна, теперь-то я похож на идиота? Вы вообще расслышали, что я сейчас сказал? Моя! Девушка! Со своим парнем! Пошла в кино! Нормальный человек способен вообще такую фразу произнести?

– Ты же произносишь, значит способен.

Елена погладила его по голове и покачала головой.

– Не на идиота ты похож, а на ревнивца. Отелло! Правда какой-то маленький и белый, ну а так похож очень.

– Мне грустно. Мне плохо Елена Петровна!

– Вань! Хватит уже хандрить! Ты все прекрасно знаешь! Значит есть какие-то обстоятельства, которые не позволяет ей открыто говорить о ваших отношениях, и они настолько серьезны, что она просто вынуждена это терпеть и поверь мучается не меньше тебя! Хватит уже!

Отношения Оксаны и Сергея неоднократно становились камнем преткновения. Иван несколько раз пытался выяснить все раз и навсегда. Но Оксана решительно свертывала разговор, напоминая ему, что изначально это было ее условием, и он Иван, эти условия понял и принял. И теперь он должен терпеть это вместе с ней, но слово держать. Но держать слово рядом с Оксаной чувствуя ее любовь и тепло, это одно, а в одиночку совсем другое. Иван решительно поднялся.

– Товарищ капитан! А, хотите мороженное? Вам в форме, можно?

– Мороженное? В форме? Мороженное в форме можно! Только давай присядем где ни будь, а то на улице есть мороженное в форме как-то не удобно.

– Прошу!

Он отставил локоть. Елена встала взяла его под руку, и они пошли по аллее к пешеходному переходу.

– Налево? Или направо?

– Направо! Налево кинотеатр, наткнемся еще на киноманов, обнимающихся!

– Ну, уж так и обнимающихся? Направо, так направо!

Они дошли до кафе и поднялись в зал. Елена шла первой и на пороге вдруг замялась и остановилась. Иван, не глядя по инерции слегка подтолкнул ее, она против воли вошла в зал. Теперь и он увидел, что за столиком в углу сидели Сергей и Оксана. Елена улыбнулась и покачала головой, Иван молча проводил ее в противоположную сторону, усадил за столик, и сел спиной к залу, чтобы не видеть никого и ничего. Лена пожала ему руку и покачал головой, показывая ему знак держать себя в руках. Оксана в это время прошла по залу к умывальнику. Вымыв и высушив руки, она подошла к их столику. Наклонившись к Елене, она мило улыбнулась, поцеловала ее в щеку и что-то быстро сказала ей на ухо. Не глядя на Ивана выпрямилась и пошла к своему столику.

– Кто это?

Сергей взял ее за руку. Она положила свою руку сверху.

– Знакомая, очень близкая. Прям очень.

– Из милиции?

– Ну, а что они не люди, что ли? Такие же люди. Елена Петровна, умница большая, и очень приятная женщина. Мы иногда пересекаемся с ней, разговариваем, интересный милиционер, нестандартный.

– Но все же милиционер. С ней надо быть всегда на чеку.

– У тебя проблемы с законом?

– Нет, что ты какие у меня могут быть проблемы. Это же Титов, ваш, там сидит? Вот у кого проблемы с законом. Вот работенка! Возись постоянно со всяким отребьем, вроде него. Никакой личной жизни, даже в кафе с ними.

– Почему отребьем?

– Ну, а кто же он? О нем такое рассказывают, просто жуть!

– Он, значит, отребье? Сережа! А, мы с тобой кто?

– Сравнила тоже мне. Где мы, а где Титов! Мы каста! Передовой отряд молодежи, гордость страны, родины нашей.

Оксана печально вздохнула и убрала руку.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/viktor-shafidinovich-tagirov/hronika-odnogo-zabytogo-predatelstva/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.