Книга - Сказ о жреце Раме

Сказ о жреце Раме
Владимир Мищенко

Анна Мищенко


Это историческое фэнтези является самостоятельным, но, в тоже время, и логически заключительной частью трилогии «Поход на Восток» о последней массовой миграции ариев в Индию, когда славяне, приходя в чужие страны, становились императорами и даже богами. Так и славянский жрец Рама, придя в Индию со своими людьми, вместе со своей любимой женой Ситой стал богом. Богом, который отодвинул в сторону других уважаемых богов, и стал богом Ситой и Рамой.





Владимир Мищенко, Анна Мищенко

Сказ о жреце Раме





ВГУ, Исторический факультет. Наши дни


– Итак, господа будущие бакалавры, на этом наша лекция закончена. Вопросы по теме лекции есть?

– Господин профессор! Александр Петрович! У меня вопрос. Только, по правде говоря, не по лекции. С лекцией всё ясно. Скажите, пожалуйста, а про московских археологов, что пропали в Дивногорье, ничего не слышно?

– Что сказать? Да. Да, ничего нового не слышно. Единственное, что я знаю, так это то, что они действительно нашли клад монет. Причем коллекция оказалась интересной, как по географии стран, так и по временным параметрам выпуска монет. Особо любопытной оказалась одна монета, у которой на реверсе была выбита цифра два, а на аверсе – достаточно выпуклое изображение скорпиона и по дуге вполне читаемая надпись – 4 120 до н э. Нет, не улыбайтесь. Первоначально воспринимается так, как вы подумали, но при внимательном рассмотрении, буквы больше напоминают руны. Если мы откроем славянский рунический словарь, то получим ВЕТЕР, ДАЖЬБОГ, СИЛА, ЕСТЬ. Дажьбог – это, как вы знаете славянский языческий бог солнца, плодородия и солнечного света. Как интерпретировать остальные слова? Вариантов много. И притягивать эту монету к их пропаже, тоже самое, что притянуть осла за уши. Остаются варианты банального ограбления, но тела не нашли. Провалились в какое-нибудь захоронение? Но сразу вдвоём – не реально. Молодой человек облетел местность на дельтаплане с моторчиком – ничего и никого не нашёл. Вопросов больше, чем ответов. Жизнь, мой юный друг, – это задача, которую ещё никто не решил без ошибок. Извините, перемена идёт, а мне ещё в другую аудиторию в другом корпусе дойти надо. Всего доброго.




Дивногорье. Неделей раньше


Полог армейской палатки УСТ-56 распахнулся, и вошла стройная, слегка худощавая, как это модно у молодых, брюнетка. Прическа каре, мужская рубашка с расстёгнутыми двумя верхними пуговицами и традиционно потёртые джинсы делали её фигурку привлекательной, а саму – сексапильной. Она была молода, а потому – красива.

– О, Галчонок, я тебя заждался. Давай перекусим. Я уже бутербродов настрогал. Чай наливать?

– Нет, спасибо. Я лучше кофе сделаю. Замоталась совсем, надо взбодриться.

– Получилось почистить?

– Да. Вполне читаемо.

– Так читай. Откуда родом монетка?

– Вот это и интересно. На реверсе хорошо читаемая арабская двойка. Гурт гладкий. На аверсе сильновыпуклое изображение скорпиона. Причем такое сильное, что явно не характерно для монет. Вот, посмотри. А внизу, видишь надпись 4120 донэ. Я сначала подумала, что клад подставной, типа розыгрыш. Юмористов всегда хватает, но присмотрелась. Видишь, буквы не чёткие. Это руны.

– Да, явно читается: ветер, Дажьбог, сила, есть. Но причем здесь ветер, если Дажьбог – бог Солнца и плодородия? Как-то не в тему.

– Вот и я про то. Кстати, а тебе этот скорпион ничего не напоминает?

– Согласен. Что-то очень знакомое. А где и когда мы могли его видеть?

–Ну, этот год сразу отпадает. Прошлый? Нет. Точно нет. А …

– Правильно. Саратов. Позапрошлый год. Меловые горы.

– Точно. Где наши фотографии?

– Как где? Дома. Звони Сергею, у него фотоархив.

– Точно! Алё! Сергунчик, привет. У меня очень большая и очень срочная просьба: скинь мне на воцап мои фото с позапрошлогодней экспедиции в Саратов. Да, все. Я потом сам разберусь. Вот умничка. Спасибо!

Через пару минут телефон тренькнул, и на экране появились иконки фото.

– Ну-ка, ну-ка. Вот, нашёл. – Олег, он же доцент кафедры истории, и одновременно муж своей неразлучной напарницы Галины, увеличил изображение и развернул экран к жене.

На фотографии был запечатлён склон известняковой горы сероватого оттенка, в плоть которой был, как бы вмурован квадрат примерно пятьдесят на пятьдесят сантиметров чисто-белого оникса с пятнистым рисунком. Как раз посередине этого квадрата был чётко виден круг, внутри которого нарисован скорпион. Судя по стрекозе, случайно присевшей рядом с кругом, размер круга был практически равен найденной монете. Но насколько точно, можно было проверить лишь физическим наложением. Да, есть такие вещи, как линейка, штангельциркуль, но их также надо было прикладывать. В виду отсутствия наличия прикладывателя, прикладывать, по всей видимости, приходилось им самим. Не посылать же для этого товарища из Москвы. Да и право первооткрывателя ещё никто не отменял.

– Ты думаешь о том же?

– Да. Сегодня пятница. Из Воронежа до Саратова почти шестьсот километров. Плюс семьдесят до горы. Воскресенье вечером вернёмся. Самое большое заблуждение в том, что у нас ещё много времени.

– Если монета не монета, а ключ, то просто заберём содержимое. Если просто неслучайное совпадение – киркой вырубим плиту и привезём сюда. Благо, там известняк, да и оникс не самый тяжёлый камень.

– На всякий случай возьмём прицеп.

– Согласен. И не будем разрушать своё сегодня вчерашними заботами и завтрашними сомнениями.



Сразу после захода солнца они почти добрались до цели. Оставили машину возле большой щели, которая в перспективе грозила стать оврагом, и пешком поднялись к заветному месту. Олег светил фонариком, а Галина нежно вложила артефакт в имеющийся факт. И он идеально подошёл.

– Ну и?

– Давай подумаем. Что обозначают цифры? Год? А буквы, точнее надпись? Ветер, бог Солнца, сильно давить.

– По-моему ты сама и ответила. Подумай. Ветер при солнце и сильно надавить.

– Ну, если вспомнить так называемое проклятие пирамиды, то люди умерли от анаэробной палочки бутолотоксина, т.е. бутулизма.

– Вот. Здесь, вероятно, та же петрушка. Будем следовать инструкции. Пошли. Я ставлю палатку, за тобой ужин.

– Нет проблем, любимый. Только дровишек натаскай.

– Ха, где я тебе их в темноте найду.

– Там же, где и я. Мы прошли мимо кустарника, помнишь? Ты ещё чуть не споткнулся о сушняк.

– О, точно. Галчонок, ты умничка.

– А кто сомневался. Пошли уж.

Ночь была безлунная, но тихая и тёплая. Трещали сверчки, призывая самок, пару раз трещали ветки, и вдоль земли скользила пара маленьких блестящих блюдечек-глаз. Скорее всего, лисы. Около половины четвёртого начало светать. Доели вчерашний суп из пакетика, и попили горячего чая с бубликами. Всё хорошо, но был штиль. Пришлось ждать. Около девяти часов подул небольшой ветерок. Ветки кустарника не гнул, значит, не более пяти метров в секунду. Мало, но ждать было уже невтерпёж. Если нельзя, но очень хочется, на Руси, как правило, делают. Авось пронесёт. Когда закусывали не свежей колбасой и проносило. Да ещё как проносило, несколько дней с горшка не слазили. Здесь был немного другой вариант. Галина намочила тряпки водой и повязала эти самодельные намордники на себя и мужа.

– Ну что? Была, не была? – сказал Олег и вставил ключ в скважину.

– Конечно. Олешка, всегда надо использовать каждое мгновение, чтобы потом не раскаиваться и не сожалеть о том, что упустил свой шанс.

Ничего не произошло. Олег надавил сильнее. Тщетно.

– Попробуй покрутить. Правильно говорят умные люди: «Цените то, что у вас есть, сейчас и рядом. И никогда не думай: «А может быть …». Может и не быть».

– Как?! Здесь есть ручка?

– Щель. Обожди.

Галина достала из кармана десятирублевую монетку и протянула её мужу.

– Опа. Как тут и была.

Монета слегка сдвинулась, потом ещё немного, потом ещё. В какой-то момент послышался легкий скрежет, ониксовая дверь ушла вовнутрь и сдвинулась влево. Проход открылся.

– Кто молодец? Я молодец! – шутливо прокричала девушка и первой полезла вглубь.

Внутри оказалась обычная, природного происхождения пещера размером с кухню хрущёвки. Единственным предметом был большой стол из темного или потемневшего от времени дерева, внешне похожий на кафедру на родном факультете. На большом столе стоял, естественно, большой стеклянный куб, типа аквариума. А вот в нем была толстая книга.

– Не открывай. – Сказал Олег.

– Думаешь, она разлетится от старости?

– Я много чего думаю. Начиная с того, что ты влетела, не дав проветриться помещению, как рекомендовано в инструкции.

– Ой, а я забыла. Но ведь и ты тоже вошёл сразу.

– Я вошёл за тобой.

– Так что, мы теперь вдвоём, как те англичане?

– Не знаю. Неизвестно, насколько правильно мы трактовали перевод, что здесь на самом деле. Но, раз уж мы вошли, давай осторожненько поднимем этот кваквариум. Так в детстве говорила моя младшая сестрёнка.

Аккуратно и нежно они сняли стекло. На ощупь книга была сделана из кожи, причем обложка – типа бычьей кожи, а листы – типа шеврета. Запись была, как можно было догадаться, руническая. Галина достала из кармана две пары стерильных перчаток. Протянув одну мужу, надела сама и начала нежно перелистывать страницы.

– Хорошо хоть славянские руны. Такие я под Смоленском находила. Они немного отличаются от Скандинавских и по буквам, и по записи, произношению слов.

– Отлично. Значит, можешь прочитать?

Позади что-то щёлкнуло и стало совсем темно.

– Шо-то я не пОняла! – на одесский мотив громко сказала Галина.

– Шо, шо. Дверь закрылась.

– Закрылась или закрыли?

– А я видел? Я, как и ты, в книгу упёрся.

Подсвечивая себе фонариком, они облазили, осмотрели, ощупали практически каждый сантиметр стены, протопали пол, надеясь наступить на скрытую пружину, но всё было тщетно.

– А у нас даже воды нет. Да уж, не спрашивай у своей судьбы: «Что дальше?». И вообще, не задавай ей глупых вопросов. На всё есть один ответ – ПОКА ты жив – ЖИВИ.

– У нас даже вилки нет, чтобы начать выцарапывать лаз. Только портсигар.

– Тогда начинай. Не теряй времени. Не известно насколько герметично закрыта дверь. На улице яркое солнце, а здесь ни лучика. А это не радует. Начинай работать. Тебе фонарик всё равно не нужен, поэтому я почитаю, чтобы просто так не сидеть.

– Валяй. Только вслух.

– Да нет проблем.

Под аккомпанемент скрябыния и периодические вздохи, и ворчание мужа девушка начала читать.

– Так. А вот тонкий свиток вставлен. На санскрите это будет: «здравствуй бхрата». Ага, здравствуй брат. Ага, плавати мата, пад, дан. Слушай, Олег, да это письмо на санскрите! Как хорошо, что я кандидатскую писала о миграциях ариев в Индию. Заодно и санскрит подтянула.

– Тогда просто, про себя почитай, а потом мне расскажешь. Бубнишь себе что-то под нос, только отвлекаешь.

– А думаешь, что про меня здесь тоже написано?

– С какой стати?

– Да ты же только сейчас сказал – прочитай про себя.

– Слушай, мать, не доставай меня.

– Вот, а на санскрите мать будет мата.

– Ещё немного и точно без мата я уже не обойдусь. Читай. Хоть делом займёшься.

– Как скажешь, дорогой. Буду ценить время, ведь дни уходят безвозвратно.

Минут тридцать-сорок каждый занимался общественно-полезным или просто полезным трудом. Потом Олег устало прислонился спиной к стене и потихонечку сполз на пол.

– Притомился. Немного отдохнуть надо.

– Моя племянница говорила – отдОхнуть.

– Типа сдохнуть?

– Ни хотелось бы проводить аналогии.

– И не будем. Тем более, что надежда умирает последней, а среди нас надежды нет. Значит? Значит, мы все выживем. Галинка, чтобы не случилось, помни – это было просто плохое мгновение, а не плохая жизнь.

– Аминь. Кстати, я здесь немного заскочила в конец книги и там есть запись «тат твам аси». В одном ведическом свитке, кстати, в библиотеке Ленина его дают, как для служебного пользования, я прочитала эту запись рядом со старославянским переводом «ты то еси». Получается, что? Кстати, кстати, я тебе не сказала! В тексте есть ссылка, по которой можно примерно установить, если не дату, то примерное время написания. Это получается примерно восьмой – седьмой век до нашей эры. Я бы даже сказала, где-то 660 – 600 года до н.э. Точнее сказать не могу – мало привязок по времени.

– Хочешь сказать, что цифры на ключе – это не конкретный год?

– Да нет, конечно. Здесь надо подумать. Здесь что-то другое. А вот книга – точно. Или почти точно.

– Для общей истории сто-двести лет не проблема.

– Да. Как сказал Сталин: «Когда умирает один человек – это трагедия для семьи. Когда гибнут десятки тысяч – это статистика». Что я хотела сказать? Да. Что получается? Через шестьсот лет рождается Иешуа бен Иосиф, он же Иешуа га Машиах, т.е. Иисус Христос и говорит: «Я и Отец Мой – одно. И как Я в Нем, так и вы во Мне, а Я в вас». Гляди. Нет, не поворачивайся. Я это образно. Гляди, получается, что ещё за шестьсот лет до Иисуса Христа люди знали, что в каждом человеке есть что-то от Космического Разума. В том тайном ведическом свитке об этом и писалось.

– Почему же его тогда засекретили?

– Во-первых, библиотека Ленина есть атеистическая библиотека коммунистов. Рекламировать это они, сам понимаешь, не будут. Не будут же они говорить, что ещё за шестьсот лет до нашей эры все люди по всей земле поклонялись Богу и были дураки, а они пришли, такие умные, и за десять лет отменили Бога. Во-вторых, всё, что связано с Ведами, преследовалось на Руси еще тысячу лет назад из-за истории трансового искусства. Всех, кто был носителем трансового искусства уничтожали в буквальном смысле. Еще с Иллариона, а это 1051 год, начали их уничтожать, как и всю древнерусскую культуру, особенно – волхвов, ведунов, так называемых ариев. Никого не жалели – ни стариков, ни женщин, ни детей. В церковном Уставе князя Владимира, в первой главной части, Церковному суду законодательно закреплено право на убийство всех неугодных христианской церкви. Сюда было отнесено занятие колдовством, нехристианские обряды.

– А вот здесь я согласен. Колдовство до добра не доводит.

– Согласна. Особенно, когда молоденьким девочкам головы запудрят, и они начинают по ночам вызывать, кого попало, не задумываясь над последствиями.

– Во-во. А маленький ребёнок не всегда понимает слово. Пока по попке не нашлёпаешь – продолжает вредничать, хулиганить, даже, если это ему потом будет и во вред.

– Но это не повод, чтобы его за это сжигать. Даже изувер Сталин, расстреливая, так называемых врагов народа, их жён ссылал в спецлагеря жён врагов народа, а их детей передавали в приюты, откуда они выходили нормальными гражданами страны.

– Но в их личных делах было записано, что они дети врагов народа, и пока публично не отказывались от своих родителей, их продолжали морально гнобить.

– Увы. Это наша история. Её можно затереть в учебнике, но никуда не выкинешь. Это надо только принять, чтобы сделать вывод и не допустить в будущем.

– Ладно. Слегка передохнул, буду работать. Кстати, а кто письмо написал, что вложено в книгу? Подпись есть?

– Да. Подписано «бхрата Рама», т.е. брат Рама.

– О, Сита и Рама. Смотрел кино. Там серий триста пятьдесят, если не больше. Это он што ли?

– Знаешь, а я не удивлюсь. Пишет он с полуострова, но место это теперь на территории острова Цейлон или Шри-Ланка. Упоминает, что под старость лет устал от общественных работ по доведению Ведических знаний, как в Индии, так и на полуострове Ланка. Кстати, он упоминает, что перешеек с материком потихонечку понижается. Получается, что тогда он жил на будущем острове.

– Это, как у деревенского ведуна Сицилла, деревню которого Господь не потопил, когда перешеек в Средиземном море начал опускаться. Теперь этот остров называется Сицилия.

– Так может, и Цейлон остался из-за того, что там жил этот Рама.

– Тогда бы остров назывался остров Рама.

– Согласен. Не исповедуемы пути Господа.

Вскоре батарейка фонарика «села» и чирканье, скрежет и лёгкие матерки продолжались в темноте.

Восточная Европа. Примерно

VII

век до н.э.

Уже несколько тысяч лет величаво, спокойно, размеренно несёт свои воды великая река Ра. Примерно на середине своего пути, прежде чем далеко на юге слиться, отдаться великой воде морю-океану чёрному, имеет она дочурку малую по имени Ока. Не река, конечно, по сравнению с Великой Ра, но все же. Поменьше, помельче, но также полноводна и полна различной рыбой и раками, которых почитай круглосуточно шарит и ловит мелюзга человеческая, ибо по-разному работают люди и дети людские. По-разному трудятся земледельцы, по-разному трудятся ремесленники, в своё время уходят охотники. Желание побегать, похулиганить, повеселиться с такой же ребятнёй не просто детская прихоть, но суровая необходимость не менее суровой жизни. Каждый стремится как-то, хоть на время отвлечься, забыться, отрешиться от проблем и забот мирской жизни. И все это делают по-разному: малышня – бегают, купаются, кричат, веселятся и радуются жизни, несмотря на то, что многие из них не доживут и до тридцати лет; отроки постарше – водят хороводы да милуются с ровесниками.

На берегу реки Ока стоит уже не селище, но городище, т.к. по периметру огорожено двойным рядом заострённых брёвен да пяток надзорных, также деревянных вышек. Собственно, и количество рядов бревен, и количество башен иногда меняется, т.к. на хорошем месте стоит городище, и уже не раз пытались и брали штурмом проклятые друзья, неспокойные соседские племена. За погостом в овраге, слегка присыпанные землёй, можно найти головы и меры, и мещеры, и арсанцев, и арданцев. Даже имеются головы русов, мордвы и андрофагов. А вот головы словен из гордого племени Славия, все упокоились на погосте. По всем справлена тризна, как и положено предками, принесены в жертву богам многочисленные пленники. Славно племя Славия. Сильны и могучи его воины. Могущественные жрецы-волхвы сохраняют его от гнева богов.

Примерно в версте от огорода, что хранит городище от набегов ворогов, стояла изба жреца Рама, который почти десять лун назад вернулся из своего многолетнего путешествия. Не стал он селиться рядом с остальными жрецами, а ушёл в лес, поближе к своему тотемному дереву, возле которого старшие жрецы оборудовали капище и приволокли жертвенный камень, который регулярно поливался жертвенной кровью врагов, а если долго не было чужаков, то и своей кровью, в смысле, кровью деревенских девушек-девственниц. Походил жрец по миру, посмотрел своими глазами, сличил с тем, что ему говорили, чему учили долгие годы ученичества. Набрался опыта, в том числе и житейского, послушал умных людей, сам стал умнее и мудрее, ведь это, как известно разные вещи, разное состояние души. Как раз о душе человеческой многое узнал жрец, да такое, что теперь не принимала его душа человеческих жертвоприношений, да ничего не сделаешь. Древний обычай, ставший законом – так делали и нам заповедовали предки. Закостенел народ, боится перемен, боится, чтобы не стало хуже, вот и не хотят слушать, а, если слушают, не меняются. Понимал жрец, что медленно уползает племя « в болото», в мракобесие, но не хватало ему власти, авторитета, и вынужден он был смириться, потихоньку молясь о божественной помощи и содействии.

Рама возвращался с базара, прикупив ржаного хлеба, яиц, масла конопляного да чуток масла из виноградных косточек, для усиления вкуса. Виноградное хорошее, но больно дорого, потому как привозят его проезжие купцы аж от невров, чьё могучее племя занимает обширные земли за великой рекой Борисфен. В излучине реки есть торговая гавань по названию самой реки, вот оттуда и везут они свои заморские штучки, за что и дерут три шкуры. Откель у земледельца столько гривен, чтобы такое укупить, а ремесленники как-то умудряются. Охотники, конечно, меняют себе на соболей да белок. Воины, что в походы ходят, тоже могут себе это позволить, но уж больно дорого им это удовольствие обходится, да не жалеть живота своего – их работа. Дома осталось ещё полмеры рыжикова масла, так что должно хватить надолго. А масло Рама любил huile vierge (букв, «девственное»), чтобы аромат распространялся по всей избе.

На опушке стайка девушек и юношей водили хоровод. Взявшись за руки, ходили по кругу, периодически наклоняясь и восклицая «Ху!», призывая богиню. Рама усмехнулся. Наивные, два поколения не сменилось, как ушла к предкам старенькая жрица-ведунья Ху, а теперь они уже поклоняются ей, как богине. Теряет народ корни свои, заменяя их на всё новых и новых, нет не богов, а божков, поскольку никто из многочисленных местных богов не способен сравниться с истинным Единым Богом, которому сейчас поклоняются несколько племен евреев, проживающих на восточном побережье Срединного моря, которое путём проток соединяется с Понтом Эвксинским, где племена колхов, сванов, роксаланов захватили почти всё северное побережье. Но и их контролируют, накладывая дань, свирепые всадники-сарматы. Да, ещё покажут себя эти степняки. Найдётся лидер, что объединит разрозненные племена, и потекут конные лавы по степям, а кровавые реки по улицам селений, как это уже было, когда пришли не званные сколоты, которых здесь прозывают скифами. Пришли сколоты-скифы от самого Борисфена, и покорили народы от каллипидов – эллинских скифов, ализонов и невров и, почитай, почти до самого Варяжского моря. Хорошо хоть скифы-земледельцы осели на завоёванных землях, остепенились, обзавелись хозяйством и теперь мало отличаются от тех, кого когда-то поработили. Сильно теперь отличаются скифы-земледельцы от скифов-кочевников. Собственно, скифы-кочевники уже сейчас сдерживают набеги сарматов, не допуская редким набегам, перерасти в нашествие. Нет сейчас у племён такого мудрого и великого полководца Тора, что давным-давно приходил с севера, откуда-то с берегов Варяжского моря, откуда теперь и не узнать, потому, как все уже давно умерли. Приводил он отряды свои и побеждал тех, кто освоил землю задолго до нас. А порою воевал и с людьми, имеющими серую кожу да приплюснутый нос и огромные надбровные дуги. Всех истребил великий Тор, за то и причислили его к очередным богам, забыв, что это был обычный человек, хотя и великий воин и полководец. Вот странно, простых людей причисляем к богам, а про Бога истинного забыли. Вспомнил Рама, как добрался до далёкого Египта, что на берегу Срединного моря, и где живут черные люди, но с разным жёлтым, зелёным и другими оттенками кожи. Говорили, что пришли на те плодородные земли многочисленные племена чернокожих людей, истребили и сделали рабами тех, кто жил там до них, а были это племена с оранжевым и зелёным оттенком кожи. Хорошо хоть хватило им ума истребить не всех, а оставить часть в качестве рабов. Особое предпочтение они давали рабам с оранжевым оттенком кожи. Такой раб и возглавил строительство великой пирамиды, что означает «огонь горящий внутри». Раму-жреца допустили чернокожие жрецы посмотреть на Агни – священный огонь, что жгут они внутри пирамиды в особом зале. Жалко, не допустили его до тайных комнат, да кто ж перед гостями бахвалится всем. Ведь сегодня ты друг, а завтра приведёшь сотни воев, да и завоюешь наивного соседа. Там же, в Египте познакомился Рама с салимскими мудрецами, прадеды которых получали знания о Едином Боге от самого священника Божьего Мелхиседека в деревне Салим, что сейчас под властью диких хананеев. Да ненадолго это. Не может быть такое место долго под игом идолопоклонцев, приносящих в жертву людей. Потому как Бог есть Дух, и Бог есть любовь. Так учили его мудрецы, так их учил Мелхиседек. И кто не познал любви, не познал и Бога, потому как Бог есть любовь. Почти шесть лун провел там Рама учась и познавая Божью мудрость, стремясь к Божьей истине, ибо, правда у всех своя, а истина только у Бога. Оттуда Рама ушёл в Аравийские пустыни, потому, как и там были мудрецы и пророки Бога Единого. Хотел вернуться домой, да пришлось уходить от кочевников, что не оставляли после себя ничего живого – ни людей, не животных, и поклонялись они злым духам, что пали с небес на землю и поработили людей ещё при полновластном правлении Князя Земли. Пришлось пересечь и Танаис реку, и Борисфен. Прошёл всю Гилею. Пришлось побывать и в Персидском царстве, что постоянно воюет со сколотами, и покорило необъятные земли и множество племён. Почти до границ расширяющегося царства римлян дошёл. Там же приобрёл для защиты короткий трофейный римский меч, что они гладиусом называют. Добрые люди гончарному делу обучили, как керамику выпекать. Во всем и всегда надо извлекать доброе и полезное. Не зря прошел так далеко и много – много увидел, многому научился, и теперь применить можно, своих земляков обучить опять же. Сколько народов столько и знаний. Хотя, как рассказывали салимские мудрецы, первые знания людям стали давать в школах Даламатии, где жил Князь Земли Калигастия, который прибыл на землю почти 200 000 годовых оборотов тому назад со своими помощниками и учителями. Вот только, после того, как примкнул Князь к мятежу Люцифера и друга его Сатаны, и стал извращать учения в школах, разгневался Бог и ушел этот город под воды залива, а вместе с ним и половина страны шумеров. Этому учили и Божьи Сыны Адам и Ева, и дети их. Но не устояла Ева перед лукавым змеем Калигастией и согрешила, прелюбодействовав с одним из сыновей вождя кочевников, что был на обучении в Эдемском саду. Забили потом этого юношу камнями разъярённые жители Сада. Узнал об этом отец юноши и начал собирать соседние племена, чтобы поквитаться с убийцами. В свою очередь и в Саду узнали, что скоро придёт к ним орда большая для войны кровавой, собрались и ушли с полуострова на восточном берегу Средиземного тогда ещё озера. Они пошли во второй Сад в междуречье Евфрата и Тигра, что изначально также предлагался для принятия Адама и Евы, но был отклонён. По дороге туда узнали они все, что лишены теперь за грехи свои божественных привилегий и бессмертия и обречены на жизнь смертную во искупление грехов своих. Но по милости своей, Бог разрешил детям Адама и детям их детей вернуться домой, в небесный город Иерусем, потому как дети за родителей не отвечают. Многие, в том числе и те, прибывшие с Князем на землю в качестве помощников и учителей, и оставшиеся верными Богу, также вознеслись. Но те, кто остался верен Люциферу и Калигастии, особенно один по имени Нод, остались и стали извечными врагами добра и света, открыто воюя или организовывая тайные группы. А ангелы, преданные Люциферу и Сатане, с тех пор стали по своему желанию вторгаться в тела людские и делать ими дела непотребные, мракобесные. Стали их называть злобными духами, а таких людей – одержимыми дьяволом, т.е. подопечными дьявола Калигастии.

Ещё издали Рама увидел витые рога Овна, прибитые над дверью, которого он ещё давно избрал своим тотемным животным, поэтому старался все свои жилища каким-то образом так украшать. Вожак овн – доброе, в тоже время мудрое животное, лидер, который ведёт за собой всё стадо, и поэтому рога овна есть символ мудрости и власти. После возвращения Рамы к нему сначала прибилось несколько отроков, надеясь, стать учениками жреца, но, со временем, большинство сами по себе отсеялись. Остался только один – Бальдер. И вот как раз он в этот момент стоял под домом, а рога органично смотрелись на его голове. Рама усмехнулся – знаменитым станет, коль уж такие рога ему так подходят. Увидев Раму, Бальдер быстро пошёл навстречу учителю.

– Учитель, беда пришла.

– Кто-то напал на городище? Но я только оттуда и там спокойно. Что случилось?

– Болезнь неведома. К жрецам прибыл вестник из Верхнего Салтова, принёс известие горькое. Старший жрец всех собирает у нашего дерева.

– Понял. Скажи – иду. Только из котомки всё выложу и поспешу.

Юноша кивнул и побежал. Рама вошёл в избу и разложил всё по местам. Какова бы не случилась беда, а порядок всегда должен быть, тогда и в суете всё найдешь, всё будет под рукой. Рама это понял ещё десяток зим назад и всегда старался придерживаться этого правила.

Идти надо было чуть меньше пол версты, так что время подумать было. По дороге вброд перешел арию. После того, как на берегах небольших рек, ручьев или просто источников воды начал собирать народ и говорить о добре, об учениях, что пытались донести до людей его далёкие предки Адам и Ева, великий воин Ари-ан, что значит любимец небес или любимый матерью, впоследствии прозванный Джак-ши – Повелитель мира, уведший много-много зим назад людей с этих земель на восток и добравшийся, как говорят, до самой Индии, и ставший господином всей Индии, вместе с полуостром, на который убежали все его враги, не принявшие его власть. Этот полуостров и сейчас больше напоминал змеиный клубок, который некому было раздавить, а после смерти Ари-ана, он стал ещё и разрастаться по прибрежным землям, расселяясь и заполняя их одержимыми дьяволом людьми. После ухода Ари-ана на восток, как-то само собой, такие места, речки, ручейки народ стал называть ариями. Наверное, поэтому далеко на юге его и его земляков тоже стали называть ариями или арийцами.

У жертвенного камня уже собрались все жрецы и пара волхвов-ведунов, обученных лечить разные человечьи и животные хвори. Почти одновременно с ним подошло ещё два ведуна. Старший волхв заговорил.

– Братья и други мои, вы слышали, что принёс нам вестник. Не все слышали его, потому расскажу то, что сам услышал. Откуда-то с юга, где проживают люди, с кожей подобно углю, начала распространяться хворь, доныне не виданная и не слыханная. У человека на теле начинают появляться чёрные пятна, телесные язвы не дают покоя, кости изгибаются, суставы искривляются, дышать невмоготу и человек умирает в страшных мучениях. И, самое страшное, никакие ведуны и тамошние лекари вылечить эту хвору не могут. Ни травы, ни заговоры, зашёптывание, ни волжба не помогают. Половина вятичей полегло. Появились такие люди и у мещеры, пара деревень в мере. Болеют на землях мордвы. Народ бежит с проклятых земель, значит, скоро это появится и у нас. Надо готовиться. Даже, если мы поставим заслоны на дорогах, народ просочится по лесу и нас это не спасёт. К вам обращаюсь волхвы-ведуны, думайте, вспоминайте, готовьте мази, отвары. Будем пробовать. Мы же будем искать старые свитки, может, там найдем слова об этой беде.

Такая беда похлеще набега сармата-кочевника. От неё в лесу не скроешься, и там всё равно достанет. Люди застыли, не зная, что сказать.

– Великий жрец, – обратился к нему Рама, – разреши я с этими снадобьями пойду к мерям. Если люди будут только заболевать, может, хоть в этом случае они помогут. Надо пробовать.

– Да будет так. Мы будем готовиться здесь встретить врага, а ты иди к соседям нашим. Они нам не раз помогали, и мы постараемся им хоть как-то помочь. Хоть постараемся. Не поможем, всё равно судить нас уже некому будет, потому, как никто ещё не выжил, кто заболел. Завтра, к зениту светилища Ра и пойдешь, освещаемый его лучами. Если поможет, быстро возвращайся назад, дабы начать спасать земляков. Во имя Перуна и Дажьбога благословляю тебя.

Дорога до дома оказалась быстрой – тяжкие думы тревожили душу и сердце. Пришлось развернуть все свитки и пергаменты, надеясь, что когда-нибудь, где-нибудь он случайно записал то, что могло бы ему и всем чем-то помочь. Почти до зари просидел Рама со своими думами, но тщетно. Мор упорно шёл и приближался к ним. Казалось, что кто-то умышленно решил извести под корень род человеческий. Должен же быть какой-то способ, какое-то лекарство, но какое? Молиться божкам, которые сами два-три поколения назад были такими же людьми бесполезно, потому что всё новое, мудрое записывают и жрецы, и волхвы-ведуны. Но этого нет. И надеяться на них бестолково. А на кого? На кого, как ни на Бога Единого, который есть любовь. Рама взял идола Перуна, выволок его из избы и отволок в кусты. Нечего поклоняться тем, кто равен тебе. Только Единый Бог и Отец наш небесный достоин поклонения и молитв. Рама непроизвольно опустился на колени и начал молиться, прося о помощи.

Когда великий Ра на своей колеснице-солнце добрался до середины небосвода, Рама стоял возле тотемного дерева с двумя котомками, наполненными разными горшочками и мешочками.

– Иди и постарайся. Помни, мы тебя ждем с добрыми вестями и надеемся на тебя. Да помогут тебе все наши боги.

Рама поклонился в пояс и пошёл в неизвестное.

Дорога привела его в мещеру, в деревню, пограничную с мерей. Больше половины деревни уже болели на последней стадии, если слушать известные симптомы. Часть людей разбежались. Остались, в основном, многодетные семьи, которым самим в лесу просто не прокормиться, а рисковать заболеть, помогая чужим людям, никто не хотел. И их можно было понять. Рама сделал двухслойную маску и набил её размятыми крапивой, полынью, чистотелом и другими травами, которые обычно использовали ведуны при лечении заразных хворей. Ходил по избам, как здоровых людей, обмазывая их этими мазями, поил отварами, а также к тем, у кого болезнь только начинала проявляться в виде черных пятен и маленьких язвочек. Но местные боги отвернулись от людей, никому его старания не помогли. Умирали все – и дети, и крепкие мужики, и дородные матери. Стоны, крики боли, просьбы помочь доносились до Рамы, где бы он ни находился. Духовные муки у Рамы переходили в физические, и эти боли буквально разрывали его сердце на куски. Он плакал от бессилия и ходил, мазал, поил, понимая всю тщетность его усилий. По ночам Рама практически не спал, т.к. с вечера, иногда забывая поесть, становился на колени и усиленно молился, буквально крича, взывая к Богу. Но Бог не отзывался.

– О, Бог наш, обитающий на горе Сионе, обитающий в каждом чаде, умирающем сейчас в страшных муках, к Тебе взываю я, раб Твой Рама, услышь меня, Отец небесный. Услышь и помоги. Помоги этим страдающим людям, помоги мне вылечить этих людей. К милости Твоей взываю я! – кричал по ночам Рама.

Но Бог не отвечал. В деревне осталось всего лишь две семьи, не умершие в мучениях. Одна из семей потеряла отца, но мать и шестеро детей пока жили, покрытые черными пятнами, измученные кровавыми язвами. Дети кричали от боли, просили мать помочь, но ни она, ни Рама ничего не могли сделать. Ещё не вечерело, но Рама, поняв тщетность своей помощи, ушел, чтобы не слышать предсмертных криков детей. Так и не закрыв за собой дверь, Рама в изнеможении упал на пол и раскинул руки.

– Отец небесный, прошу, помоги детям этим. Невинно страдают они. Если чем и провинились пред Тобою жители деревни, то дети за родителей не в ответе. Ты сам так сказал Адаму и Еве, позволяя вознестись их детям и детям их детей. Отче, помоги.– Рама закрыл глаза.

Но вскоре он почувствовал, что яркий свет пробивается сквозь закрытые веки, побуждая его раскрыть глаза. Пред ним стоял молодой человек в белых блистающих одеждах и с легкой улыбкой смотрел на него.

– Встань, Рама. Бог услышал тебя, ибо кто стучит, тому открывают, кто просит, тому дают. Бог наш всегда слышит, когда к нему обращаются. Я серафим, вестник, ангел Божий, прибыл сюда, чтобы дать тебе лекарство от этой болезни, и дать рецепт, по которому ты сам, и те, кому ты его захочешь дать, сможете сами изготовить это лекарство. Встань, ибо я простой ангел. Преклоняться надо только пред Владыкой нашим – Богом Всевышним, обитающим в Раю, и детям его, обитающим на небесах.– Рама встал. На столе стояла глиняная крынка. В точно такой же у него в избе хранились взбитые сливки.

– Иди и заверши то, ради чего ты сюда пришел. По благодати Божьей и несоизмеримой любви Его к детям своим, благословляю тебя и наделяю способностями и знаниями, что прежде тебе не принадлежали. Ты прошёл испытание: крепка в тебе вера в Бога Единого, а об усопших не беспокойся, о них уже побеспокоился Господь наш святой Михаил. Бог знает твоё вчера, доверь ему своё сегодня, и Он устроит твоё завтра.

Рама моргнул, а когда открыл глаза, в избе никого не было. И, если бы не крынка да свиток, которого прежде там не было, он подумал бы, что от горя свихнулся умом. Схватив крынку, метнулся к избе многодетной семьи. Ворвавшись туда, напугал детей.

– Не бойтесь! Бог услышал мои молитвы, и дал мне, по молитве моей, спасительное лекарство. Оно поможет. Дайте, я вотру его вам. – Прикосновение к воспалённым телам для детей было нестерпимо больно, но уже вскоре боль начала утихать. После этого он помазал мать. – Всё. Теперь побежал к вашим соседям. Надеюсь, еще не поздно.

К вечеру у всех боль исчезла, дыхание нормализовалось, болезненный жар спал. Рама не сомневался в целительном средстве, но всё же вечером облегченно вздохнул. У него появилось время заняться свитком. Всё, оказывается, было доступно и «под руками». Определенные составляющие, определённые пропорции. На рассвете, навестив больных и убедившись, что выздоровление идёт полным ходом, Рама, забив свои котомки благословенными приправами, скорым шагом отправился домой.

Гонцы разнесли много раз переписанные свитки по городам и весям, неся спасение и исцеление от неизлечимой ранее болезни. Болезнь исчезла, оставив в напоминания пустые деревни и городища, бескрайние пепелища от сожжённых мертвецов, вознося их дух к местным богам, хотя исцеление им дал Единый Бог, которого евреи называют ЯХВЕ. Но они этого не знали. И Бог за это их не наказывал, потому что Отец небесный любит всех нас – Его детей, даже, когда мы капризничаем, не слушаемся, хулиганим. Он знал, что Его время ещё придет.




Саратовская область. Пещера


– Олешка, ты же видишь, что факел скоро потухнет. Твоя рубашка слишком быстро сгорела. Давай, снимай брюки. Нам надо успеть их распороть, пока факел не потух.

– Ага. А в чем я останусь?

–Любимый, не капризничай. Тебе же без рубашки холодно не было? Правильно? Вот и без брюк не замерзнешь. Ты же помнишь сказку про мужика и Мороз-красный нос? Как там мужик махал топором, а Мороз пытался его застудить. И не получилось. У тебя такая же история. Снимай быстрее да железяку свою дай – не маникюром же мне их распарывать.

Олег знал, что с женщинами спорить бесполезно, поэтому, обречённо вздохнув, скинул и их.

– Так. Я держу здесь, а ты покрепче держи свою штанину.

Галина довольно профессионально и быстро справилась со своим делом и намотала одну брючину на конец дверки, которую они бессовестно выдрали из так называемой пещерной кафедры. Новый факел загорелся, когда старый ещё не потух.

– А где мы с тобой остановились?

– Где ты остановилась, я не знаю. А вот я остановился на третьей фаланге среднего пальца, и сколько метров или сантиметров осталось царапать, я понятия не имею.

– Любимый, – проворковала Галина, – ты же сам сказал, что среди нас нет надежды, поэтому мы все выживем. Среди нас так же нет хлюпиков и нытиков. Правильно, любимый? Царапай и победа будет за нами. Так ещё товарищ Сталин учил. А я почитаю. Так, это не интересно. Это я знаю. Ёшкин кот. Олег, я перед защитой проштудировала всю Рамаяну, потом просмотрела весь сериал. Я могу без света близко к тексту всё это рассказать. Но я сейчас читаю, и понимаю, что я читаю Рамаяну, первый текст которой был написан в четвёртом веке до нашей эры.

– Ты не будешь дальше читать?

– Буду. Но не так пристально, а просто пролистаю и пробегусь глазами в надежде прочитать что-то новенькое.

– Вот и займись этим, девочка моя.

Галина начала листать страницы, что-то бурча себе под нос, иногда хмыкала.

– Вот, я же говорила. Помнишь, в сериале Рама всегда убивает всех врагов. Я ему говорила, зачем убивать их – это простые люди, в которых вселились бесы. Изгони, убей бесов, а зачем людей убивать! Они же не виноваты! Они ничего не могли сделать, а он их всех убивал. В кино. А здесь написано, что из всех, кто ему сдавался, он живым словом и наложением рук изгонял злых духов и люди исцелялись. Я ему говорила. Хорошо, что я ему тогда ещё это советовала, а то он мог и здесь всех подряд убивать.

– А ты не учла, что сейчас на дворе двадцать первый век, а наша книга, по твоим же словам, написана в седьмом веке до нашей эры?

– Э-э. Возможно. Но, опять же, я могла и ошибиться в сроках написания. Я могу определить время лишь по косвенным признакам, а более точное время можно определить только в лаборатории. Да и взять тот же радиоуглеродный метод. Он достоверен лишь при достаточно большом объёме исследуемого материал. Чем меньше материала, тем больше вероятность неточности, года размазываются на сотни лет, а сотни – на тысячи. И, если эффективно, т.е. достоверно использовать этот метод, то придётся всю книгу переработать в рабочее сырьё. А отрезанные кусочки – это всего лишь плюс-минус тысяча лет.

– Согласен. Но ты не напомнишь мне, кто подписал это письмо, что оказалось в книге? А когда он жил, если первая Рамаяна была написана в четвёртом веке до нашей эры?

– Уел. Но в четвёртом веке Рама в Индии уже был божеством, значит, после его смерти прошло какое-то время, и, скорее всего, не менее двух-трёх поколений. Согласен? Это же тебе не Россия, где некоторым ещё при жизни ставят памятники.

– Насчёт памятников при жизни мне, как историку, не говори. Вспомни фараонов или тех же Ахеменидов. Ладно, я поработаю, а ты посмотри, что там будет в конце – стал Цейлон островом или так и остался полуостровом?

– Я уже пролистала это место. Рама повёл своё войско вброд на остров. Воины шли по грудь в воде. Многие, устав, бросали и теряли в воде щиты, мечи, копья. Выйдя на сушу, четверть войска осталась без оружия.

– А обезьянье войско было у него? А царь обезьян?

– Не было у него никаких дрессированных обезьян. Были люди с большими надбровными дугами и прочее. Короче, обычные питекантропы. Но они оказались значительно выносливее аборигенов, и благодаря им бой был выигран. Сита никуда под землю не провалилась, а заболела и умерла. Климат жаркий, поэтому её, согласно обычаев и традиций, сожгли, а прах ссыпали в горшочек. По возвращению Раме его и вручили. Несколько лет этот горшок хранился у него дома, а потом, устав от людской суеты, он решил удалиться в тихое место. В один из праздников вышел на берег священного Ганга и развеял прах над рекою. Потом вместе с полудюжиной учеников и близких людей залез на слонов и отправился на Цейлон. Пролив прошли вброд. Теперь по грудь в воде шли слоны. Но они, в отличие от хомо сапиенс, никого из людей в воду не сбросили, а добросовестно доставили до суши. Там Рама, как и положено Президенту на пенсии, занял один из своих новых дворцов и заделался писателем. Короче, как и сейчас. Ничто не ново под луной. Написал несколько трактатов и книг, в том числе ведических, а также по философии, медицине, астрологии, трансовым практикам. Кстати, ты знаешь, что он же разработал двенадцать тотемных живых существ знаков зодиака? И в них есть, вроде бы, какой-то тайный смысл. Он же создал практически новый календарь. Умный мужик был. Не зря его индийцы таким неслабым богом сделали.

– Да, я краем уха слышал о его работах. Он много переводил и отправлял переводы египетским жрецам. Я так понимаю, в Александрийскую библиотеку.

– Да, я тоже это читала. Но он ещё приказал скрыть свою смерть, поэтому ещё долго после его смерти все думали, что он живее всех живых.

– Но рога практически все тюркские племена вешали у себя в шатрах или рисовали на знамёнах, как символ власти и мудрости старейшин.

– Не скучная у него жизнь была.

– Но всё равно умер.

– Но остался в памяти людей. Столько лет прошло, а до сих пор фильмы про него снимают.

– Заслужил.

– Заслужил. Так, а что с дверью будем делать? Одному Богу известно, сколько там ещё тереть.

– Навряд ли там много осталось.– Сказала Галина и с разбега ударила плечом в люк.

Что-то хрустнуло и дверь, с большим куском извести вывалилась наружу. А вместе с ней и Галина. Послышалась непереводимая игра слов и стон. Олег осторожно выглянул. Галина лежала на боку в облаке белой пыли, которая грязным одеялом плавно укрывало его жену.

– Ну, кто молодец? Я молодец! – Сказала Галина и сморщилась от боли. – Ну, что стоим? Кого ждём? Олежек, долго твоя жена будет здесь лежать? Это всё-таки не опочивальня.

Олег, опомнившись, резко спрыгнул вниз и взял её на руки.

– Надо было так шлёпнуться, чтобы муж, наконец-то, понёс тебя на руках. Как бы не начался твой день, с солнца или дождя, будь благодарен. Твой день начался! Люби жизнь! Это единственный подарок, который не получишь дважды. Спасибо, Господи!

– Правильно. Когда не знаешь, что сказать Богу, скажи ему: «Спасибо». Лежи уж, портативный баран, о-о, извини, я хотел сказать таран. Донесу до машины.

Свернув за поворот, Олег резко остановился, его глаза округлились, он стал похож на маленького совёнка. Галина, увидев его лицо, тихонько, но задорно рассмеялась.

– А где ма-шина? – слегка заикаясь, произнес Олег.

Ни машины, ни вещей нигде не было видно.

– Кхе. Если Бог не дал тебе то, что ты хотел, значит, Он даст тебе лучше, но позже.

– Хотелось бы надеяться.

Как они добрались до города, и как донесли свою находку – это, как обычно говорят, совершенно другая история.




После победы


После победы, что одержана была не топором, не сулицей и не рогатиной, но мужеством и самопожертвованием волхвов-лекарей да их добровольных помощников, т.к. насильно лекари на смерть никого не звали, а чёрная морь никого не щадила. У предков ариев, ещё до появления Ари-ана, всегда были те, кто готов был положить живот свой за побратимов своих. Но здесь требовалось больше – надо было рисковать своей жизнью ради недавних врагов, что приходили в городище с топором и огнём, сжигали избы, уводили в полон женщин и детей. Надо было возлюбить врагов своих. Понимаю, что полоняниками они были довольно условно, потому что уже через пару лет столовался этот раб за общим столом, а зачастую выходил замуж или женился на недавних господарях. Но, чтобы стать такими, им надо было прежде пережить ужас набега, гибель родных.



Рама сидел в своей избе на лавке, устало привалившись спиной на струганые дубовые бревна, из которых была собрана его новая просторная изба. После победы прошла полуголодная зима, т.к. по мудрости старшего жреца ещё до дня осеннего солнцестояния ушли обозы с мехами, дёгтем, конопляными канатами и прочей утварью к далеким и поэтому почти не пострадавшим от мора племенам меленхенов и будинов. Один обоз не вернулся и никто так и не узнал, что сотворилось с ним. Благо, что благодарные андрофаги собрали дань с полонённых племен, что проживают вдоль Варяжского моря, и поделились едой, прислав по три телеги солёной рыбы в Мурому и два городища, куда собрались остатки мери и мещеры. О вятичах и мордве вообще ничего не было слышно. Слава богам, выжили. Следующую зиму прожили уже на своих харчах. А к осени ушёл к предкам главный жрец. После того, как остыл пепел на поминальном костре, и воздали жертву богам, жрецы собрали совет для избрания нового владыки. Собрание прошло не шумно и ожидаемо: за это время Рама показал себя и мудрым организатором, и успешным лекарем, поэтому практически все бросили за него свои камушки. Рама стал старшим жрецом. Одно дело отвечать только за себя и заботиться о других, другое – взвалить на свои плечи груз ответственности за сотни людей, за их не просто духовное состояние, но и за жизни, т.к. ему подчинялись теперь и волхвы, и ведьмы-ведуньи. Сам князь приглашал его перед принятием важного решения. Рама отлично понимал важность и вероятность последствий своих советов. После встречи в деревне с младшим богом, как назвал его Рама, он стал видеть и смотреть на происходящее как-то иначе, более прозорливее, зачастую предугадывая события. Не зря ему было сказано, чтобы в трудных ситуациях призывал духов интуиции и духов мудрости. Теперь любое решение Рама принимал только после молитвы в своей избе или возле родового дерева. Моральный груз ответственности выматывал его особенно сильно, но по-другому к порученному делу он относиться не умел и не хотел. Он знал, судьба всех бьёт одинаково, но только одни об этом кричат, а другие переносят боль молча. При этом он понимал, что успех порождает многое, и, в первую очередь, врагов, очень много врагов. И некоторые из них уже начали себя проявлять. Рама также понимал, что в глубине души все люди хорошие, просто у всех разная глубина, и не до всякой донырнёшь. Поэтому надо было думать и об этом, и не просто думать, а действовать. Приближалась война, но не за охотничьи угодья, не просто за власть, а между добром и злом, между теми, кто пил из чистого источника жизни, и теми, кто погряз в глубине трясины зла и ненависти к таким, как Рама. Теперь он знал, что у Бога никогда ничего не поздно или рано, всё вовремя, надо только набраться терпения и подождать. Нужно немного терпения и веры, но ожидание стоит того. Как бы сейчас ни было плохо, будет хорошо, надо подождать – Бог любит терпеливых. Всему своё время. При этом Рама понимал, что нельзя увидеть новые берега, пока не покинешь старые, поэтому он намеревался многое сломать ради будущего, а это значит, он наживёт себе врагов среди друзей. А сделать врагов своими друзьями, своими единомышленниками всегда очень трудно, но ему нужно было это сделать. Дорогу осилит идущий, если Бог ведущий. Рама знал: молись и Бог всё устроит.



Обычно Рама, подобно мудрой сове, предпочитал ночной образ жизни – ночное моление, ночные дежурства, но последние пару восьмиц ( а в те времена неделя имела восемь суток) что-то теребило его изнутри, не давая спать. И эту пару восьмиц он встречал рассвет у священного дерева, молясь и сжигая ароматные травы на жертвенном камне.

Рама долго неподвижно стоял, подняв голову куда-то ввысь, к вершине раскидистого дерева. Солнце успело подняться градусов на тридцать над далёким полем, что, по земным меркам, говорило, что прошло около двух часов. Ни одна мышца его лица не дрогнула и, если бы не легкое подрагивание век, под которыми изредка перекатывались глазные яблоки, его можно было бы принять за искусное изваяние. Он молился. Когда травы прогорели, и аромат воздуха перестал касаться его ноздрей, он приоткрыл глаза. Его губы слегка скривились в легкой гримасе разочарования – Бог опять не ответил на его молитву. Тяжело и протяжно вздохнув, кистями рук сильно растёр кожу лица. Подхватил брошенную наземь рубаху пошёл к огороди.

– Рама. Рама. – Услышал он негромкое позади себя и удивлённо обернулся.

Вдалеке позади него стоял огромный, величиной под верхушку их гигантского священного дерева, человек в ореоле яркого, покрывающего даже солнечный свет, золотистого свечения. Белоснежное, нет, не рубище, а царское, хотя такого слова ещё и не было у ариев, одеяние, подобное тогам римских патрициев, слегка колыхалось в неподвижном утреннем мареве.

– Не бойся. Я серафим, посланец. Меня прислал Макивента Мелхиседек. Он прислал меня к тебе с предложением. Но принимать решение тебе. Северные племена разрослись. Им уже не хватает своих земель, а ваши земли освободились. Они могут прийти сюда как враги, огнём и мечом захватывая новые земли, убивая всех. Они сейчас помнят, что вы сделали для них, но пройдет год-два и это забудется. Интересы племени станут выше интересов соседей. Прольётся много крови. Но этот год ты можешь потратить с пользой. В далёкой Индии, куда ушёл почитаемый тобой Ари-ан, опять загасает вера в Бога Единого. Низвергнутые ангелы богопротивно вселяются в людей и творят греховное. Здесь у твоего народа могилы предков, но здесь же и страшная память об умерших. Нельзя жить вчерашним днем. Надо думать о жизни и идти вперёд. Возглавь людей и поведи их в Индию. Сейчас идти возможно, т.к. многие воинственные племена также понесли тяжёлые утраты, как и твой народ. Ты уведёшь свой народ на восток, а северные племена придут на ваше место. Они придут как защитники от возрождающихся варваров, поэтому их будут встречать открытые ворота, а не лучники на стенах. Северные племена принесут мир и знания, которые у них остались от их предков, ушедших туда, куда пойдёшь ты. На тебе большая и ответственная миссия – укрепить стяг Бога Единого, который готов рухнуть под напором колдунов диких племён. Но принимать решение тебе, ибо, добро принуждённое, навязанное насильно не есть добро. И с тобой, кто пойдет, то пойдёт добровольно, без принуждения, но с объяснением. Такова просьба пославшего меня. И немного от меня лично: никогда не бойся перемен, иначе мечты так и останутся мечтами. Бог ведёт нас в то место, где кто-то ещё может спастись.

На миг солнце, словно слегка притухло, но через миг мир засиял прежними красками и ароматом полевых трав. Минут пять Рама стоял с приоткрытым ртом, давая возможность своим вспухшим мозгам осознать и переварить полученную пищу откровения. Это в городище какой-нибудь старик мог что-то посоветовать что-то просто так, надеясь на привычное авось, но на Небе просчитывается всё и на много лет вперёд, учитывая многие варианты. Хотя человеческий фактор, человеческую непостоянность стопроцентно просчитать нельзя. И это понятно.

– Вот тебе, бабка Матрёна, и новый год. Значит, год. Максимум – два. – Рама начал слова с сомнением, но закончил уверенно, приняв решение.



По дороге домой Рама увидел пацанёнка и отправил его за Бальдером. Поднять народ с насиженных мест и двинуть его за тридевять земель – это не просто трудная, а невероятно трудная задача. Под стать только таким лидерам как Ари-ан. Рама успел приобрести авторитет, но не настолько же. Поэтому его мысли сумбурно бегали по извилинам, хаотично перепрыгивая с одной на другую, а иногда и сталкиваясь, тогда он тряс головой, как собака, вылезшая из воды, чтобы хоть как-то распределить свои мысли по местам.

– Бальдер, перед закатом собери народ пред священным деревом. Собирай всех, даже тех, кто приехал с селений продать свой товар. Это касается всех. Мне надо донести до них слово богов, открытое мне сегодня поутру при молении. Не спрашивай, пожалуйста, у меня ничего. Я сам не могу пока отойти от услышанного. Иди, а я помолюсь в тишине.



Перед закатом, когда дальний лес стал похож на темный шарф, подпоясывающий горло заходящего солнца, у капища собралось сотен пять-шесть разномастного народа от нищих попрошаек до степенных, богато одетых купцов и свободных от дежурства воев. Сердце Рамы тревожно трепыхалось кречетом, пойманным сетью. Заготовленные слова, словно куда-то испарились.

– Братья и сестры! – раздался над полем его звонкий, с легкой хрипотцой голос. – На восходе солнца я молился у этого нашего священного дерева, прося богов о мире и процветании нашего народа. Я долго молился, но ответа не было. И, когда я перестал молиться, и пошел домой, вдруг раздался голос. И было сказано мне, что боги услышали мою молитву. Мне было сказано, что ныне наша эта земля отдается нашим погибшим от болезней и сражений, тем, кого мы потеряли. И сказано было мне, чтобы я повёл вас сначала на юг, где много сильных воинов погибло от мора, и поэтому тамошние племена не будут угрозой для нас, и дальше на восток в далёкую Индию, куда когда-то уже уходили наши далёкие предки. Туда, куда увел их Покоритель мира – Ари-ан. Мы пойдет туда, но другим путём. Путём, который приготовили нам боги. Но меня предупредили, что на то должна быть лишь воля каждого из вас. Те, кто не захочет идти со мною, кто захочет остаться – воля ваша. Никого принуждать выполнять волю богов я не буду. Я ваш верховный жрец. Я выполню волю наших богов. Как поступит каждый из вас – решать вам. Я и те, кто пойдёт со мною, выступаем на следующее лето после сбора урожая. У нас есть время приготовить телеги, пошить палатки, собрать и заготовить еды на несколько месяцев. Впрочем, вода в реках и озёрах ещё есть, да и стрелять из луков мы ещё не разучились. Оставим мёртвое мёртвым. Будем думать о жизни, будем идти вперед. А боги будут нас вести по этой дороге. Старшинам улиц собирать и оказывать помощь тем, кто пойдёт со мной. Гривнами немного я помогу, а остальное – за вами. – После этого Рама повернулся и не спеша пошёл в сторону своей избы. Чуть позже за ним засеменил Бальдер.

Ошарашенная такими известиями толпа постояла, помялась минут пять, и молча стала расходиться. Мыслей была куча, но сформулировать их и произнести вслух получалось лишь у немногих.

Это было начало нового и последнего исхода ариев-антов в Индию.



Когда относительно определились семьи, не пожелавшие уезжать, даже несмотря на волю богов, Рама собрал жрецов и ведунов. Посовещались и, учитывая пожелания, назначил какое-то количество жрецов и волхвов остаться на этих землях, ибо нельзя людей оставлять без духовного руководства, без вдохновляющего и руководящего слова жреческого. Хотя сколько их, семей-то останется здесь через год кто ж знает. Послушники и младшие жрецы тоже занимались делом: предстояло переписать множество свитков, дабы не пропало знание предков; собирали травы и мёд, дабы лечить в пути хворых и раненых, да и прочих дел хватало.

Рама самолично объезжал ближние и дальние поселения и городищи, как и своих одноплеменников, так и прочие племена андрофагов, меленхенов, будинов, меры и мещеры, мордвы и русов. И везде надо было погостить, ведь все помнили его и знали, чем ему обязаны. А уехать без пира в его честь – это незаслуженно обидеть хозяев. Да и за столом, после хмельной медовухи и беседа текла проще, с вопросами и ответами. Продумывая «отступление», Рама подстраховался от преждевременного вторжения – послал гонцов северным соседям с предложением примкнуть к ним для совместного похода под его предводительством. Ответ был предсказуем, т.к. гордые северяне не желали никакой власти над собой. Но нашлись и добровольцы. Главной же целью было оповестить и осадить нетерпеливых, предостеречь их от преждевременного похода на Славию. Долгою зимою охотники всё время проводили в лесах и полях, заготавливая мясо для засолки и сушки, меха для пошива одежды и для продажи или обмена в землях, через которые пойдёт орда.

Идти Рама решил через могучие племена киммерийцев, живущих в южных степях, и служившие живым щитом от воинственных кочевых племён аланов, сирагитов, савроматов и сколотов. Большая надежда была на сколотов-землепашцев, которых на востоке называли скифами. Дальше – через Кавказ на земли племени пасаргадов, что из рода «Ахеменидов», из племени «Парса» и «арья» по происхождению. Но были там и земли страны Мидия, что управлялась царями с неспокойным нравом. Рама достаточно много знал о тех землях. Слышал о суровом климате Иранского плоскогорья, с нестерпимой жарой летом и холодами зимой, который несколько смягчается в его пониженных частях, где было возможно по долинам рек земледелие. В степях широко велось скотоводство, носившее кочевой характер, а в оазисах оседлый, как на западе, так и на востоке. Летом скот выгоняли на высокогорные пастбища, зимой его держали в долинах. Разводили как крупный, так и мелкий рогатый скот, а также лошадей. Охота в степных и лесных областях играла значительную роль. Иранское нагорье богато ископаемыми – медной, серебряной и железной рудой, нефтью, драгоценными самоцветами и строительным камнем. Но туда надо было ещё дойти, и идти через воинствующих безжалостных кочевников, через заснеженные горные перевалы, вторгаясь на земли, где их никто не ждёт.




Начало похода


К капищу прибыли представители многих племен, чтобы принести ритуальную жертву и замилостивить богов на предстоящую дорогу. Такое собрание разно племенного народа создавало свои проблемы, т.к. богов было множество, таких как Перун, Даждьбог, Агни, Ху, Бальдер, Веста и еще множество других. Были поклонники Одина и Тора. И всех надо было умилостивить и задобрить. Чтобы как-то выкрутиться из этого обилия божков, Рама приказал вырезать из стволов деревьев десять разных ликов, некоторые из них можно было принять и за женские лица, т.к. были и поклонники Мокошь, которая по изображению сильно отличалась от тех же Ху, Весты или Славии. Эти лики вкопали в ряд и перед каждым установили свой жертвенный камень. Каждое племя выбирало себе лик на своё усмотрение.

Обряд начался с традиционных плясок и непонятных выкрикиваний жрецов. В некоторых племенах эти обязанности выполняли волхвы. Как только тень от временной палочки достигла зенита, песнопения прекратились. К жертвенным камням каждое племя подвело своего тотемного животного. Племя уходило, но оставляло здесь свое тотемное животное для помощи и охраны умерших и погибших. Прах к праху. Живое к живому. По удару большого боевого барабана лучшие воины вскрыли вены у своих животных. Удивительно, но даже могучие медведи и вечно суетливые волки в этот раз стояли спокойно, будто понимая важность мероприятия. Свершилось. Жертвы принесены.

Спокойно, без суеты, будто так уже было не раз, люди разошлись по племенам, разъехались по стойбищам. Поход начался.

Сверху исход больше напоминал грязе-селевый поток, низвергающийся с крутых гор на спокойные равнины, так обильно текли серые массы по зелёным полям, наваливаясь и перепружая мелкие реки, выпивая озёра. Впереди лежали пока безопасные, опустошённые мором земли Мещеры, Арсании, Ардании и мордвы. С киммерийцами ещё предстояли переговоры, поэтому Рама, вместе с некоторыми князьями, известными своими походами, отправился чуть быстрее общей массы, чтобы не спровоцировать агрессию и договориться о мирном переходе через их земли.

Земли дружественных племён они проскакали чуть меньше, чем за трое суток. Ехали не спеша, лёгкой рысью, зная, что позади еле тащится длинный обоз, а рядом с телегами бредут мужики и женщины, сберегая силы лошадей и коров, лишь дети малые были рассажены по телегам поверх узлов со скарбом и мешков с продовольствием. Ближе к вечеру, когда землю покрывает призрачный сумрак, они добрались до городища с забором в два человеческих роста. На надвратной башне стояло несколько лучников, никакого беспокойства или суеты они не проявили, но посыльного послали. Отряд спокойно проскакал внутрь города до достаточно большого шатра, вход которого охраняло около десятка высоких крепкого телосложения воинов. Слева на привязи стояло четыре коня с шелковистой лоснящейся кожей.

– Ох, какие красавцы!– оглядывая коней, произнес князь русов. – Ба, да вон тот жеребец сакского князя Драгомысла. Я как-то встречался с ним. Было дело, пошёл с дружиной в набег на небольшое городище. Подошли. Перед нами ворота. На надвратной башне пара лучников. Ну, прям как здесь. Только те суетятся, бегают. А на стены никто не встает. Что за ерунда, думаю? Где защитники? Может, удумали что? Ловушка какая? Послал дозор вокруг огорода. Представляете, на той стороне, аккурат напротив ворот стоит Драгомысл со своей дружиной. Он тоже пришёл за рухлядью, но чуток раньше. Встретились с ним, познакомились, посмеялись. Город жечь не стали, только хабар забрали. А потом разошлись восвояси.

Как будто кто его слушал в шатре, т.к. легкие камышовые двери отворились, и на улицу вышел мужчина в красиво отделанной одежде и богато украшенной золотой вязью кривой саблей.

– Ба! Ивко!– закричал радостно воин, глядя на князя русов. – Что, за рухлядью приехал? Опоздал, брат! Опять опоздал! – продолжал он радостно кричать, подходя к всадникам.

Ивко соскочил с коня и бросился обниматься со старым другом.

– Нет, дружище. Сегодня я в походе, но не за рухлядью. Пойдем в шатёр, там всё расскажем.

– Обожди. Сейчас за угол зайду до ветра, а потом вместе войдём. Будет лучше, если я тебя представлю, как своего боевого друга.

Через несколько минут все зашли в княжеский шатёр. Точнее, ханский, т.к. многие киммерийцы предпочитали такое название. Хотя конкретных требований не было. Да и попробуй, предъяви что-нибудь киммерийцу, и я посмотрю, сколько минут ты проживёшь.

– Слава богам и воинам! – громко поздоровался Ивко и следом за ним остальные.

– Слава! – ответили им воины, сидящие на больших подушках.

– Великий хан, это мой боевой друг, соратник, князь русов, отличный вой Ивко. Позволь ему и его товарищам быть здесь. У него дело к тебе.

– Что ж, хорошим воям я всегда рад, даже если это вои врага. Для киммерийца хорошая сеча, что праздник. Проходите, рассаживайтесь, будьте как дома, но помните, что хан здесь я.

– Благодарствуем, великий хан.– Сказал Ивко, слегка склонив голову в поклоне.

Когда все расселись, хан сказал:

– Вы с дороги. Судя по пыли на вашей одежде, ехали долго. Два слова о вашем деле и идите отдыхать. Гостевые избы для вас готовы.

– Избы? – негромко непроизвольно сказал кто-то из гостей.

– А что? А вы думали, раз киммериец, значит, дикий варвар, умеющий только хорошо воевать и убивать?

– О, нет, великий хан. – Вмешался в разговор Рама.– Я верховный жрец Славии, но вы нас зовёте славянами. Я еще на входе обратил внимание, какие красивые украшения носят ваши женщины. Судя по тому, что они, скорее всего, вышли из-под руки одного мастера, это не было взято в набеге. Это, наверняка, работа вашего мастера.

– Хо! – довольно сказал хан. – Верно подметил, жрец. Мало того, это сделано моим собственным племянником. Кстати, настоящий киммериец. И отец его, и отец его отца – все истинные киммерийцы. Правда, одна из женщин, где-то там, было не киммерийца, но из прямого рода самой Евы. Поэтому и женщины племени моего брата не совсем похожи на моих женщин, но зато все мужчины как на подбор – крепкие батыры и славные ханы. Так что ты хотел мне сказать, хитрый жрец племени Славии?

– Просьба у нас простая: пропусти нас, великий хан, через земли твои. Мы идём мирным походом через горы Кавказские, перевалы горные в долины персидские, где растёт густая трава, и пасутся огромные стада тучных коров. Там полноводные реки и огромное море. Туда мы идём.

Хан задумался, постукивая пальцами по животу, как по барабану.

– Что ж, идите, отдыхайте. Колодец, тела обмыть потные, у вас во дворе. Чуть позже позовут вас на вечернюю трапезу. А я думать буду. – При этом прокрутил кистью, отпуская их. Но потом вспомнил, что перед ним десяток уважаемых князей со своими дружинами, поэтому добавил – Отдыхайте, князья. Вечером пить, гулять будем. Потом дела думать будем.

С легким поклоном, приложив руку к сердцу, князья вышли из шатра.

– По-моему, он сам заинтересовался этим. – С улыбкой в голосе произнёс кто-то из них.

– Это хорошо. – Подтвердил Рама. – Мидийские цари, я слышал, весьма воинственны и имеют хорошее войско. Там у нас каждый вой будет на счету. Может случиться, что и женщинам сражаться придётся. Будем надеяться на лучшее, но готовиться к худшему.

Шагах в пятидесяти от ханского шатра стояло три деревянных барака, а возле входа вкопаны тонкие брёвна в качестве коновязи.

– Ба, да где ж они в степи столько брёвен нашли? Это ж откуда им пришлось их тащить?

– У них быки отличные, что наши гридни, всё утащат.

– Что гридни утащат, ты правильно подметил. Утащат, особенно медовуху, только отвернись.

Все рассмеялись, оценив шутку. Внутри была всего одна, но огромная комната, при этом разделённая на отдельные спальни прозрачной, буквально воздушной тканью, которой никто ни то, чтобы не видел, но даже и не слышал о существовании таковой. Слева от двери был длинный стол и много оленьих и бараньих рогов. На одном из них висел короткий меч в простых ножнах. Скорее всего, это была простая подсказка для незнающих. Скинув броню на стол, они разделись по пояс, и вышли во двор к колодцу, где отроки киммерийцы уже доставали ледяную воду из глубокого колодца. Грубые доски кроватей были застелены шкурами животных. Причем, каждый участок одним отдельным видом – лисицами, волчьими, козьими, медвежьими. Рама, не особенно привыкший к таким длительным переходам, облегчённо растянулся на бараньих шкурах, с легкой грустью вспомнив собственную избу, свою кровать с льняными простынями и крынкой холодного молока на столе. Протяжным выдохом убрал из головы грустные мысли и начал обдумывать предстоящий разговор с ханом, предполагая, что же он потребует за свободный и безопасный проход через свои земли. И как-то незаметно задремал.

– Жрец! Палёные перья ворона Одина! Вставай! Великий хан трапезничать приглашает! – проорал Ивко, стоя возле кровати Рамы. Пришлось вставать, но так не хотелось!

В шатре пир уже шёл. Тогда были простые нравы – тебя позвали, а приходить или нет, пить или не пить – не вопрос. Настоящий батыр сам решает, что ему делать. Великий хан помахал рукой, приглашая Раму к себе.

– Садись рядом со мной, хитр-рый жрец.– Грассируя произнес хан.– Много думал я, пока ты спал. Даже с братом советовался. – Начал разговор уже хорошо подвыпивший хан. – Интересную штуку ты мне предложил. – Хотя никакого предложения, кроме просьбы пройти сквозь эти земли, не было – подумал Рама.

– Я даже с саксами поговорил. Они тоже уже устали бодаться с этими савроматами и подумывают, куда бы им смотаться, чтобы каждые пару восьмиц не сражаться с очередным их племенем. Понимаешь, нельзя каждую неделю воевать. Нет, ты не подумай, никто из нас не боится хорошей драки, но всему должен быть разумный предел. Короче, саксы тоже пойдут с тобой. Ну, не совсем с тобой, но рядышком. В случае чего, они помогут тебе, а ты им. Я тоже, в смысле не я лично, а мой средний сын. Что я хотел сказать? А, да. Я тоже пойду, но не сейчас, а по весне. Сам понимаешь, такие дела так быстро не решают. Мы – всадники и нам собраться ничего не стоит. Но я – великий хан. Я должен принимать решения не спеша. К весне будет нормально. А тебе я дам два десятка всадников. Опять же, не тебе, а с тобой. Сам понимаешь, мы – киммерийцы. Над нами никого быть не может. Мои люди будут крутиться рядом. Обузой не будут, но и помогут. В случае чего. А при тебе постоянно будет один воин. Всё, что скажешь, он предаст моему сотнику. Есть у меня один такой. Толковый. Вот там я его и проверю. Ты там устроишься, обживёшься. Мои люди тоже посмотрят, а по весне и встретят, и на стойбище своё проводят. А ты уж там, будь другом, посмотри. Если надо подскажи сыну. Малой он у меня ещё – только двенадцать зим будет этой зимой. Если ты там ещё останешься, это понятно. Ну, как?

– Приемлемо, великий хан. Я так понимаю, ты даешь нам беспрепятственно пройти твои земли, а мы проявим внимание и разумную заботу о твоём отроке?

– Ты правильно понимаешь, хитрый славянский жрец.

Хан махнул рукой, и виночерпий наполнил два огромных турьих рога красной слегка тянущейся жидкостью с ароматом сахара и винограда. Такую посуду, не допив до конца, не положишь. Как закончил пир, Рама почти не помнил. Что удивительно, наутро голова практически не болела. Только немного затекла от долгого лежания в одной позе. Сидя помассировал шею руками, с усилием повертел головой по сторонам. Немного полегчало. Цель достигнута и даже с большим успехом, чем рассчитывал: получить в помощь сакские дружины – это многого стоит.

Открылась дверь, и вошёл парубок. Огляделся и направился к кровати Рамы, видимо ему сказали, кто здесь главный.

– Великий жрец, я могу давать приказ, чтобы доставили вам пищу или вы будете трапезничать позже?

– Есть? А где великий хан?

– Великий хан, как обычно, ещё до рассвета уехал на охоту. Будет только к обеденной трапезе. Но он приказал передать тебе, что все распоряжения уже сделал. Это на случай, если вы торопитесь, и не будете дожидаться его возвращения.

– Подавай еду. И ещё, найди нам проводника. Мы поедем дальше. Нам надо разведать дороги, по которым смогут проехать телеги. Впереди, я слышал, будут болота.

– Я понял. Всё сделаю. И прикажу положить в перемётные сумки вам в дорогу еды и флягу романского вина, которое вы вчера так много выпили. Это приказ великого хана.

– Ну, если приказ великого хана, то кто ж спорить будет. Клади. Ивко! – повернул голову Рама в сторону князя русов. – Ты эти места знаешь, правильно я понял? Тогда пошли своего человека, чтобы он провел наш обоз дальше. Предпочтительнее, если мы чуточку обойдём это городище стороной. Наши люди уставшие, а киммерийцы заносчивые. Как бы худа не вышло – пара неугомонных могут договор князей сорвать и привести к ссоре. Надо учесть и это.

– Добре, жрец. Ты сейчас наш вождь. Как скажешь.

– Вот и ладненько. А стаканчик вчерашнего вина сейчас мне не помешал бы. А вот и еда!



Перед ними бежала, стремительно неся грязно-серые воды узкая, сажени три-четыре, т.е. около шести-семи метров, речка. Серая взвесь тихим плеском ритмично выбрасывалась на берег, оставляя на песке белые бусинки пены, чтобы потом вновь наброситься и вновь оставить белую россыпь.

– С пол версты верх по течению болото. Река размывает торф, поэтому вода такая. – Как будто подслушав мысли, сказал проводник киммериец.– Отстоится, можно пить. Переходить будете в этом месте – дно каменистое и глубина – коню по брюху. Телеги лишь подтолкнёте немного. В других местах глубже – мешки на телегах замочишь. Дорогу запомнили? В крайнем случае, у сотника спросишь. Теперь возвращаемся. Покажу, где лагерем встанешь, своих ожидаюче.

После часа скачек остановились у более полноводной реки, что текла неподалёку по ходу дороги.

– Берега болотистые. – Продолжил инструктаж киммериец.– С того берега не ударят. Подойдут лишь по дороге, а здесь, сам видишь, видно за версту. Ночью бодрствуй. Наши тебя прикроют, но на это не уповай. Брод перейдёшь, впереди три-четыре дневных перехода. Без обоза, вестимо, было бы быстрее. По дороге будешь встречать поселения сколотов-землепашцев, их не тронь. Их даже сарматы не трогают. Еду покупай, а не забирай. Увидишь несколько погорелых городищ, значит, земли сарматов закончились. В пути всегда жди нападения. Ты же договор с ними о проходе не заключил? Да сейчас и не заключишь. Дозорные докладывали, что войско большое пошло на аланов, значит, основные ханы с ним. Попадётся большой отряд – нападут днём. Малые будут теребить ночью. Можешь наскочить и на всадников сколотов. Помни, у сколотов копьё на локоть длиннее наших, и лучник на скаку свободно бьет горлицу на лету. И такие воины у них почти все. Твоё счастье, что хиреет их племя. Сарматы хорошие воины, но не такие шустрые в бою и копья короче. С ними посему справиться проще. Что за сарматскими землями – не знаю. Больше трёх переходов не ходил, отсель и брехать не хочу. За холмом – погорелая роща. Там сушняк наберёшь. Да ямку выкопай для костра – не заманивай лихоимцев. Больше я тебе не нужен. Постарайтесь не погибнуть. Прощайте.– Дёрнув за уздечку, развернул коня и повёл его рысью домой.



Пыль обоза заметили к обеду третьего дня, а к вечеру обоз встал на ночёвку. Рама и князья обходили своих людей, справляясь о проблемах и настроении. Кое-где делали мелкий ремонт колёс, кто-то на походной кузне пере подковывал лошадей. Суета мирного похода. Но что ждёт их уже через сутки, когда переправятся на другой берег? Опытные в походах князья времени не теряли. Рама заметил, что обозники начали точить топоры, а дружинники – свои мечи. Топор был привычнее для мужика-крестьянина, да и стоил значительно дешевле меча. Даже большому отряду со всей ордой не справиться, но напасть ночью ради военного азарта, заполонить несколько человек – это более вероятно, но всё равно неприятно, не хорошо и не допустимо.

Чёрная марь ночи только начала переходить в серый сумрак предрассветного утра, а над стойбищем уже устремились в небо дымки костров, замычали не доеные коровы, по степной тишине пополз гул людского говора, позвякивание железа и всхрапывание лошадей. Деревенский народ привык вставать затемно. Солнце еле оторвало себя от далёкого горизонта, а тысячи неугомонных искателей нового и лучшего уже тронулись в путь.



После первой встречи с серафимом в умирающей деревне, Раме посчастливилось ещё несколько раз общаться и с другими серафимами-посланниками. Было много вопросов, и были ответы. Рама теперь понимал, что путешествующий торговец и странствующий исследователь делали больше для развития цивилизации исторического периода, чем все остальные факторы, вместе взятые. К движущим силам распространения культуры относились также военные захваты, колонизация и миссионерская деятельность последующих религий, однако все они имели второстепенное значение по сравнению с торговыми связями, которые всегда ускорялись благодаря быстрому развитию ремесел и прикладных наук. При этом общественное объединение является формой гарантии выживания, выгодность которого усвоена людьми; поэтому большинство людей готовы внести плату в виде самопожертвования и ущемления личной свободы, которую общество взимает со своих членов за повышение групповой безопасности. Короче говоря, современный общественный механизм является страховым планом, который вырабатывается методом проб и ошибок и предназначается для обеспечения некоторых гарантий и защиты от опасности возврата к ужасным и первобытным условиям, характеризовавшим ранний период существования человеческой расы. Сила не равнозначна правоте, однако история действительно творилась и творится с помощью силы. Лишь недавно Земля достигла той стадии, на которой общество стало готово обсуждать этическую сторону силы и права. И Рама должен был стать одним из таких проводников, доносить до людей, которые ему доверились, откровения, данные ему через ангелов. Для этого ему нужна была мудрость и верные помощники, потому что идеалы одного поколения прочерчивают пути, определяющие судьбу непосредственных потомков. Качество общественных просветителей обусловливает направление движения цивилизации: вперед или вспять. Институты семьи, религии и школы одного поколения предопределяют характерную тенденцию последующего поколения. Моральный и духовный импульс расы или нации в значительной мере определяет темпы развития культуры этой цивилизации. Идеалы возвышают источник социального потока. И никакой поток не может подняться выше своего источника – под каким бы давлением он ни подавался, по какому бы руслу он ни направлялся. Разум может контролировать механизм цивилизации, мудрость – направлять его, однако духовный идеализм является той энергией, которая действительно возвышает и продвигает человеческую культуру от одного достигнутого уровня к другому. Вначале жизнь была борьбой за существование, теперь – добавилась борьбой за уровень жизни; на следующем этапе она должна стать борьбой за качество мысли, что является грядущей земной целью человеческого существования. Но всё это было впереди, где-то за не широкой речкой, за горными заснеженными перевалами. И сколько из вышедших с ним дойдёт до конечной цели? И дойдёт ли он сам? Не погибнет ли с ним эта великая задача от случайной стрелы или чаши с ядом? Нужен человек, который смог бы довести всё до конца, нужен ученик, который не даст упасть и затухнуть лучине, зажжённой на вершине холма. Бальдер был кандидатом на эту участь.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67243182) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.