Книга - Двадцать два дня. Из цикла «Кто я?»

Двадцать два дня. Из цикла «Кто я?»
Маргарита Мартынова


Казалось бы, незначительное происшествие – падение с лестницы, но Жанна Обедьен столкнулась с тем, что не может вспомнить ни кто она, ни что произошло. Вокруг неё любящий муж и преданные слуги, но на самом ли деле все является тем, чем ей кажется?





Двадцать два дня

Из цикла «Кто я?»



Маргарита Мартынова


Мы любим тех, кто нас не любит,

Мы губим тех, кто в нас влюблен



© Маргарита Мартынова, 2022



ISBN 978-5-4493-0753-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero


– Доктор! Скорее! У нас беда! Мадам Жанна упала с лестницы!

– Святой Петр! А ваш месье?

– Ой! Это другая история! Он сейчас совсем помешается! Мадам упала, но в себя не приходит! Сделайте же что-нибудь!

– Успокойся, Аннет, уже одеваюсь! Что за беды вечно падают на этот дом…



* * * *

Граф Анри де Барвиль вернулся домой под утро, когда на небосклоне уже поднималось солнце, обливая своей краснотой спящий Париж, и устало сел в кресло, предоставив заспанному слуге возможность снять с себя сапоги.

Сзади прозвучали легкие шаги, сопровождаемые шуршанием ткани, и молодой женский голос сказал:

– Дорогой супруг, вы сегодня играли дольше обычного…

– Моя Луиза, прости, ты совершенно права! – тот повернул голову и посмотрел на жену. – В клубе в этот раз было чрезвычайно интересно, – граф вытянул ноги и, жестом подозвав к себе молодую жену, усадил её на свои колени. – Если бы я был беден, то после сегодняшнего вечера мог бы стать богат.

– Анри! – с укором воскликнула Луиза. – Ты пользуешься правом сильного игрока, разве это правильно?

– Ничего подобного. Я играю ради процесса, а не результата. Ты представляешь, бедняга все проиграл. Всё. Совсем. Даже заложил под расписку фамильное кольцо жены, – граф нервно хохотнул. – А ведь я и другие не раз просили его прекратить делать ставки. Эх, игра-игра…

– И… – девушка пристально посмотрела на мужа. – Что вы теперь с друзьями хотите сделать?

– Ничего. Завтра я хочу навестить его и предложить реванш, – граф почесал под усами. – Конечно, я поддамся, позволю ему вернуть назад все, что он проиграл. Может быть, даже сверх этого… Эх, игра-игра! Вся жизнь – это игра! Никогда нельзя чрезмерно увлекаться! Ты бы видела лицо этого бедного нотариуса, я уж хотел оплатить ему кучера, чтобы он мог добраться домой, но он ушел пешком… О, жизнь это загадка! Дорогая, ты почему не в постели?

– Я там уже была. По традиции жду, когда мой муж возвратится с клуба…

– Семейная жизнь тоже, как игра, Луиза… – граф встал с кресла. – Идем спать…



* * * *

Доктор Сажо поневоле подумал о том, как удачлива его новая пациентка. Лестница дома четы Обедьен была высокой и довольно крутой. Упасть оттуда – могло быть равносильным самоубийству, но, к счастью, молодая женщина была абсолютно цела. Правда, прежде, чем осмотреть её, доктору пришлось настойчиво попросить слуг отвести подальше убитого отчаяньем и ужасом мужа молодой женщины. Жанну Обедьен перенесли на второй этаж и уложили в постель.

– Доктор, и что теперь? – спросила горничная Аннет, теребя свои манжеты.

– Будем ждать, – он развел руками. – Очень затяжной обморок, ушиб на лбу. Больше никаких травм я не увидел. Она везучая. Как её угораздило?

– Потеряла равновесие, – немного сухо ответила служанка и покосилась в сторону двери. – Бедный месье Жан…

– Сварите ему что-нибудь горячее и угомоните хоть как-нибудь, а то мне придется заняться ещё и им… – вздохнул доктор и сочувственно покачал головой. – Тут не знаешь, что пожелать этому бедняге…

Прошло несколько минут гнетущей тишины. Ничего не менялось. В просторной комнате вокруг постели стояли врач и служанка. Огромный подсвечник на прикроватной тумбочке придавал происходящему оттенок мрачной суровости. Дверь в спальню осторожно открылась и внутрь заглянула слегка лохматая седая мужская голова.

– Есть изменения?

– Никаких, Жером, – ответила Аннет. – Как месье Жан?

– Мари внизу все продолжает свои маневры и пытается заставить его съесть что-нибудь…

Горничная снова потеребила свои манжеты и бросила на постель робкий взгляд.

Жанна Обедьен была высокой изящной блондинкой с аристократически длинными руками и пухлыми губами. Её нельзя была назвать красавицей, но и дурнушкой она не слыла. Гасконский профиль странно сочетался со светлой кожей молодой женщины, порой, порождая странные сплетни о ее происхождении, которое было малоизвестным. Сейчас практически весь Сен-Жермен её знал, как мадам Объеден, несколькими месяцами ранее её девичье имя звучало иногда только в Париже.

Доктор Сажо наклонился к больной, потрогал её лоб, пощупал пульс и снова вздохнул.

– Может, ещё нашатырь? – предложила Аннет.

На удивление, это сработало. Жанна Обедьен конвульсивно дернулась и широко открыла глаза. Растерянный взгляд уставился в потолок, на котором плясали тени от свечей.

– Боже! – Аннет подняла руки к потолку. – Хвала тебе! Мадам! Мадам, как вы себя чувствуете? Жером, скажи месье!

Тот быстро скрылся за дверью.

– Я… – Жанна беспомощно пискнула и замолчала, завертев головой по сторонам. Доктор Сажо коснулся её руки:

– Мы перенесли вас в постель. Вы упали с лестницы. Все хорошо, не волнуйтесь. Вы больше двух часов были без сознания, сейчас вам надо отдохнуть…

Молодая женщина молчала, ноздри её раздувались, губы дрожали. Темно-синие глаза беспомощно бегали туда-сюда.

– Аннет, открой окно! – сказал доктор, и та бросилась выполнять просьбу.

– Жанна, поговорите со мной. У вас что-нибудь болит? Вы понимаете меня? – доктор показал ей кисть руки. – Вы видите мою руку? Сколько на ней пальцев?

Та нервно закивала:

– Пять пальцев. Да, я вижу вас… Я только…

В этот момент в спальню буквально ворвался взъерошенный молодой человек и плюхнулся на колени перед кроватью.

– Жанна! – он схватил её руку и прижал к своим тонким губам. – Жанна, любимая моя… Боже… Я чуть с ума не сошел…

Голос его прерывался.

Она смотрела на него несколько секунд в недоумении, потом довольно резко вырвала свою руку. Тот со стоном раненого отпрянул назад и повторил её имя, в карих глазах стояло нечеловеческое отчаяние.

– Я прошу прощения… – вдруг неуверенно сказала Жанна, втягивая голову в плечи и не сводя с него глаз. – Но… Кто вы? – она перевела взгляд на доктора. – И кто вы все?

Повисла тишина. Глаза хозяина дома буквально остекленели от шока, Аннет вдавилась в стену, возле которой стояла. Хладнокровие сохранил только доктор Сажо.

– Я – врач, которого к вам вызвали. Это – ваш супруг. Месье Жан Обедьен. Вы у себя дома в Сен-Жермене…

Она поморщилась и замотала головой:

– Не помню! Я не помню!

– Жанна… – доктор сжал её ладонь. – Главное – не надо паники! Никакой паники! Я не в силах вернуть вам память, это последствия вашего падения. Может быть, завтра все вспомнится…

– А… – она жалобно смотрела по сторонам. – А если нет?

– Не волнуйтесь вы так. Вас окружают любящие вас люди, вам все расскажут, вам не о чем волноваться. Отдыхайте…

Жан снова схватил руки жены, но доктор отстранил его:

– Не стоит. Вы её пугаете сейчас… Ей надо поспать… И вам тоже, дорогой коллега, выглядите вы ужасно…



* * * *

– Луиза, мой Бог, что творится?

– Пьер! – графиня д'Оливи поспешила к мужу, шурша юбками. – Да-да, я знаю, ты будешь сердит…

– Да я не сержусь, я… – граф почесал бородку, подбирая слова. – Я поражен твоему безрассудству! Только я на порог, прислуга давай мне рассказывать эту мрачную историю!

– Я не могла пройти мимо! – воскликнула та. – Я одного только не понимаю, зачем эта несчастная женщина потащила с собой дочь? И вообще не понимаю, какое отношение она имела к этой забастовке? Если только там был и её муж… – она вздохнула, расправляя складки ткани на юбках. Платье графини было расшито по последней моде конца 18 века. Конусообразный шлейф придавал ее фигуре еще большую утонченность.

– Где они? – спросил граф

– Девочка со слугами, она как-то боится меня, поэтому находится с ними… А мать… Она бредит… и…

– И? – уточнил граф д'Оливи, поймав возникшую паузу.

– И она в нашей спальне… – графиня прикусила губу с видом провинившегося ребенка.

Граф молчал две секунды, потом громко расхохотался

– Доброта Луизы д'Оливи войдет в историю Парижа! Что ты будешь делать, если мать не придет в себя? Как хотя бы её зовут?

– Девочку зовут Жанной. Но больше я ничего не знаю. Попробую отыскать родственников каких-нибудь…

В гостиную чеканным шагом вошел дворецкий

– Графиня, вы ещё вчера просили экипаж на этот час, Карл спрашивает, вы едете или нет…

– Ой! – она прикусила губу. – Второй четверг месяца! Я же должна навестить мадам Обедьен…

– Нет, – вдруг сказал граф слуге. – Сегодня графиня больше не выезжает. Пока жандармы не успокоят рабочих – никаких выездов, а уж тем более, в те районы, – он взглянул на жену. – Я думаю, мадам Обедьен не сильно обидится, если ты заедешь к ней позднее.



* * * *

– Мари… – Аннет тихо окликнула вторую горничную. – Месье Жан не просыпался?

– Проснулся около получаса назад, – таким же тоном ответила та. – Жером убеждает его в необходимости успокоиться и побриться… Я заглядывала в спальню, мадам спит…

Аннет кивнула:

– Я тоже заглянула. Как ты думаешь, а что, если память не вернется к ней?

Мари шевельнула бровями:

– Ты спрашиваешь, хорошо это или плохо?

– Вот представь: она же ничего не помнит. Совсем ничего… Это значит, что…

– Тихо! Месье!

Наверху лестницы показался хозяин дома. Проигнорировав приветствия горничных, он лишь спросил:

– Жанна не просыпалась?

– Я пойду ещё раз посмотрю! – сказала Аннет, и быстрее, чем кто-либо успел её остановить, убежала наверх. Назад она вернулась ещё стремительнее.

– Месье! Мадам Жанна проснулась! Вас просит…

Все присутствующие обменялись пристальными взглядами, в которых сквозило напряжение.

Солнце пыталось пробраться сквозь занавески, обнимая этажерку с цветочными горшками. мебель, подобранная в синих тонах, при дневном свете уже не казалась зловещей. Жанна Обедьен полулежала на подушках и рассматривала потолок, когда вошел муж. Они несколько секунд внимательно смотрели друг на друга, потом он присел на край постели и позволил себе коснуться губами лба супруги.

– Как ты себя чувствуешь? – нежно спросил Жан.

– Хорошо, но… Ничего не помню. Что делать? – тон её был трогательно-жалобным.

– Для меня это не имеет никакого значения. Все хорошо. Ты в безопасности. Я люблю тебя и сейчас самое главное, что ты цела и невредима. А память… Она вернется, – он взял её ладони в свои. – Главное – не волнуйся…

Жанна улыбнулась:

– Я уже начала собирать сведения о себе. Меня зовут Жанна Обедьен, я замужем. Живу в Сен-Жермене. Правда, этого мало, но уже что-то… А давно я замужем?

Он вдруг легко улыбнулся с тенью облегчения:

– Это очень важно сейчас? Почти восемь месяцев.

– Ааа…. —протянула она. – Хорошо…

– А что такое?

– Я подумала, – Жанна нервно хихикнула. – Вдруг у нас есть дети…

Жан чуть смутился:

– Нет пока…

Она задумалась:

– А… – на её лбу появилась легкая морщинка.

– Спрашивай-спрашивай, – молодой человек поцеловал её руки. – Не бойся, я буду тебе помогать восстановить мир вокруг себя!

– Я вдруг подумала про маму. Моя мать наверняка все обо мне знает. У меня есть родители?

Жан помрачнел и покачал головой.

– Нет. И у меня уже тоже…

На удивление, молодая женщина не расстроилась, а даже слегка улыбнулась:

– Ой, и мы росли в одном приюте?

– Нет. И тебя и меня участь приюта и исправительных домов миновала. Да, и моей матери не стало всего шесть лет назад…

Он замолчал. Повисла пауза. За окном утренний легкий ветер шуршал ветками деревьев, играя какую-то свою мелодию. Где-то далеко пронзительно заржала лошадь.

Жанна села удобнее и смутилась:

– Наверное, зря я все это спросила, просто я ничего не помню, и чтобы собрать картину…

– Нет-нет, любимая! – отчаянно перебил её Жан. прижимая к себе её руки. – Ты ни в чем не виновата, даже не думай об этом! Тебе можно и нужно задавать вопросы. Я знаю не очень многое, касаемо тебя. Нет, мы не росли вместе, просто тем, что есть сейчас, мы обязаны одной женщине, графине д'Оливи. Она воспитывала тебя, и помогала мне и матери после смерти отца.

– Ты его помнишь?

– Отца? Да, конечно, – Жан встал и заходил по комнате, рассказывая. – Мне было почти девять. Отчетливо помню этот звук выстрела в кабинете, – он сделал паузу. – Отец вернулся домой под утро, проигравшись в прах. Совсем, даже мамино кольцо было проиграно под расписку. Вернулся, заперся в кабинете и застрелился… Стечение обстоятельств! Граф де Барвиль – первый муж графини д'Оливи – вовсе не собирался пользоваться выигранным. Он потом все годы, пока был жив, вспоминал это недоразумение, просил прощения у меня и матери. Собирался буквально на следующий день дать отцу отыграться полностью, но уже было поздно. Сама графиня Луиза и после того, как снова вышла замуж, всегда поддерживала нас и помогала. Мать не хотела принимать никаких подаяний, поэтому она устроила её швеей. Позднее они даже стали приятельницами, – он сделал паузу и прибавил. – Несколько лет моего обучения, включая учёбу в Англии, были устроены графиней Луизой д'Оливи.

– Как интересно! – прошептала Жанна, глядя на мужа округлившимися глазами. – И эта женщина воспитывала меня? А она сейчас в городе?

– Эм… – он слегка прикусил губу. – Нет… Графини сейчас нет в Париже. В отъезде.

– Жаль, – Жанна снова откинулась на подушки. – Наверняка, она много знает обо мне….

Жан снова сел на край кровати:

– Пока её нет, все, что знаю, могу рассказать тебе я…

Молодая женщина несколько секунд молчала видимо, обдумывая его слова, потом спросила:

– Ты сказал, что графини нет в Париже. Значит, я тоже жила в Париже…?

– Да. Это я после учебы обосновался в Сен-Жермене и после нашей свадьбы был куплен этот дом.

– А что сказал доктор? Я могу вставать?

– Жанна, дорогая, ты уверена…? – дернулся Жан.

– Но у меня ничего не болит, – пожала плечами та. – Я просто ничего не помню, но чувствую себя хорошо. Я бы хотела встать. Хотя бы осмотреть этот дом… дом, где я живу… – она пару раз моргнула, не сводя глаз с мужа.

Жан встал:

– Хорошо. Сейчас скажу, тебе помогут одеться. Посмотришь дом, но только со мной, чтобы я мог тебя удержать, если тебе станет дурно.

В ответ ему был послушный кивок. На лице Жанны вдруг возникло детское выражение.

Молодой человек вышел из спальни. В коридоре стояли Аннет и Мари и внимательно следили за каждым его шагом по мере приближения.

– Месье… – ахнула первая. – Вы….В розовых и белых пятнах… Что там?

– Ничего, – он мотнул головой. – Помогите Жанне встать и одеться. Хочет посмотреть дом. Только ради Бога – следите, чтобы не упала снова! Я не переживу ещё и этого… Ах, и да! Графини д'Оливи нет в Париже…

Мари взглянул на него с легким укором:

– Месье!

– Нет… – Жан устало помотал головой. – Оставьте мне хотя бы то, что есть…



* * * *

Гул, шаги, возня. Двери роскошного особняка распахнулись, показалась графиня д'Оливи, которая втащила за локоть женщину с окровавленным лицом и быстро усадила её в кресло в холле.

– Генрих! Сара! – крикнула графиня, повертев головой по сторонам. – Кто-нибудь! Пошлите за моим врачом и принесите воды!

Голос её звучал громко и уверенно. Она глубоко дышала, и кружево ее декольте грациозно вздымалось.

– Не… Не стоит… – несчастная женщина в бедном грязном платье пыталась вытереть рукой с лица кровь, смешанную с грязью. – Это царапина…

– Любезная мадам, – выдохнула графиня. – Вы чуть не развалились под моим экипажем, и говорите мне, что вы в полном порядке! Вы, конечно, можете убедить в этом кого-нибудь, но не графиню д'Оливи!

– Графиня… – та попыталась рассмотреть хозяйку дома, но кровь, которая пачкала лоб, мешала это сделать. – Вы – графиня д'Оливи..? Вы не помните меня..?

Быстрый топот ног по ступенькам второго этажа прервал эту сцену, на лестнице возникла фигура белокурой девочки лет одиннадцати.

– Жанна! – быстро скомандовала графиня. – Иди на кухню, позови кого-нибудь! Пусть сбегают за моим врачом! Граф у себя?

– Нет, мадам, – ответила девочка. – Его сиятельство уехали, Сара ушла к вашей модистке…

– Кто в доме?

– Мадемуазель Шаньи.

– Гувернантка… – пожевала губами графиня. – Хорошо… Зови её сюда!

– А что с мадам? Она ранена?

– Мадам чуть не очутилась под колесами моего экипажа. Ей нужно оказать помощь… Эй, мадам, вы только не теряйте сознание… лягте…

– Мари… – та ухватила её за платье, – Меня зовут Мари… Графиня, вы не помните меня? Месяц назад… на паперти церкви Святого Августа…

Графиня на секунду всмотрелась в запачканное кровью лицо:

– Вы та женщина с больным ребенком?

– Ребенок умер, графиня… спасибо вам, но… было поздно… – голос её стал ослабевать.

– Ой-ой! – графиня отчаянно замахала на неё своей шалью. – Мари! Вы меня слышите?! Только вы ещё умирать не вздумайте!



* * * *

– Все, мадам, а теперь ложитесь… Я могу дать вам книгу или газету, но вы и так сегодня много времени были на ногах… – сказала Мари, разбирая постель. Жанна пожала плечами:

– И совсем немного. Я себя отлично чувствую. Скажи мне, Мари…

– Да, мадам…

– А это правда, что ты помнишь меня ребенком? Мне Жан сказал…

– В какой-то мере так оно и есть, – горничная выпрямилась. – Я помню вас с одиннадцати лет, я попала в дом графини как раз после смерти своего сына. Хорошо помню это время. Но мне неизвестно, откуда вы родом, если вы об этом сейчас. И сама графиня не знает. Вам не было и семи, когда вы лишились матери. Графине вы говорили что-то про улицу Тампль, она ездила туда, но соседи сказали, что женщина по имени мадам Пито с дочерью Жанной въехали в этот дом две недели назад, и больше ничего никто не знает. Так вы и остались на воспитании графини д'Оливи.

Жанна села на постель и пожала плечами:

– А не все ли равно. Даже, если б моя память была при мне, разве я бы помнила что-то о столь раннем детстве…? Наверное, это действительно уже не имеет значения. Я за сегодня уже не раз слышала имя графини… Она очень добра к людям!

– О, графиню называют неосторожным гением всех обездоленных Парижа! – засмеялась Мари. – Так уж сложилось. Она много лет протягивает руку помощи всем, кто в этом нуждается, особенно сейчас, когда не стало и её второго супруга… Давайте, я помогу вам снять платье, мадам.

– А где мой муж?

– Месье Жан в кабинете. Как правило, вечерами он перечитывает много книг по своей работе, – гордо ответила служанка. – Но, конечно, он зайдет пожелать вам доброй ночи.

– У меня был вопрос, но Жан мне не ответил на него…

Мари заметно замялась:

– Какой вопрос?

– Когда я упала, мне позвали врача, так? Но ведь мой муж тоже врач и, как я уже поняла, очень успешный…

Мари, расшнуровывающая корсет, вдруг начала нервно связывать банты из шнуровки:

– Месье Жан… Он очень испугался. Вы упали на его глазах… – заговорила она. – Знаете, мы об этом не подумали. Аннет бегом кинулась за доктором Сажо, а я даже не знала, что делать. Вы упали, мсье Жан рядом с вами чуть с ума не сходит. Он вас очень любит, мадам! – выпалила она на одном дыхании.

Жанна смутилась:

– Я заметила…

– Это действительно так! Я ещё не встречала мужчину, который был способен на подобной силы чувство! Давайте, я помогу вам лечь…

Когда спустя два часа Жан зашел в спальню, чтобы пожелать жене спокойной ночи, та уже спала.



* * * *

Заглянув в спальню, Аннет увидела, что Жанна в сорочке и пеньюаре стоит у окна и смотрит на улицу.

– Мадам! Вы проснулись? Что ж не позвонили… Доброе утро.

– Не хотела. Я перебрала немного своих платьев. Надень мне вот это…

– Как скажете. Как вы себя чувствуете?

Та пожала плечами:

– Хорошо. Чувствую я себя отлично, ничего не болит. Голова не кружится. Вот только все равно не помню ничего…

– Память вернется, мадам. Не мучьте себя. Вы пока решили держать втайне от всех эту неприятность?

– Это было предложение Жана, и я полностью согласна. Я не готова встречаться с кучей незнакомых людей, каждый из которых будет спрашивать, не помню ли я его… Ох… затяни туже… – Жанна ухватилась руками за спинку кресла. – Мой муж уже встал?

– Его нет дома… – осторожно сказала Аннет. – Рано утром его вызвали на роды. Дочка мясника, мадемуазель Лорин, не может разродиться уже пятый час, и послали за доктором. Месье ушел на рассвете. Он не стал тревожить вас, – и прибавила. – Это нормальное явление, мадам. Сюда часто приходят и ночью… Много времени мсье Жан проводит в больнице. В Сен-Жермене всего два врача, месье здесь очень любят и уважают…

Жанна расправила плечи и взглянула на себя в зеркало:

– Собери волосы пониже, чем вчера… – и прибавила. – Тогда я подожду его возвращения.

Как только Жанна и Аннет спустились вниз, им встретился Жером с клочком бумаги в руке.

– Мадам, – начал он. – Принесли записку. Это почерк мсье Жана, без подписи, внизу только две буквы Ж. О. Здесь не было указано ничье имя адресата, она была не запечатана, и я позволил себе её прочесть.

– Что там?

– В Париже произошла авария на мануфактуре гобеленов. Много пострадавших. Мсье Жан в парижском госпитале, там не хватает врачей. Неизвестно, сколько затянется эта ситуация…

Жанна глубоко вздохнула и ничего не сказала.

Со стороны кухни раздался топот, и вбежала Мари:

– Вы слышали?! Молочница сказала, что в Париже… – она скользнула глазами по лицам присутствующих и вздохнула. – Понятно…

Жанна прошлась туда-сюда и бросила:

– Накрывайте завтрак. Мари! Ты же парижанка?

– Да, конечно, мадам.

– Ты знаешь, где находится госпиталь?

Мари переглянулась с другими слугами и кивнула:

– Да, мадам…

– Хорошо. Поедешь со мной. Жером, скажи, пусть приготовят экипаж сразу после завтрака. Аннет, подбери мне другое платье…

Прислуга снова переглянулась между собой.

– Позвольте спросить, мадам, – осторожно начал Жером. – Вы хотите ехать в госпиталь?

Жанна спокойно кивнула. Осанка её была гордой, взгляд – невозмутимым:

– Да. А что-то не так?

– Дело в том, что, – Мари подбирала слова. – Вы не любили больниц… и больных… и…

На это Жанна лишь слегка пожала плечами:

– Там мой муж и я должна быть там. Возможно, смогу чем-то помочь! Мне некогда думать, почему раньше я не любила больниц!

С этими словами она направилась в сторону столовой. Слуги переглянулись.

– Боже, – прошептала Аннет. – Храни лестницу этого дома…!



* * * *

– Простите-простите… – Жан Обедьен лавировал в потоке собравшихся, выделяясь среди их шелковых нарядов своим коричневым костюмом на английский манер. – Простите…

Увидев впереди седоватого господина в ливрее слуги, он проскользнул между беседовавшими дамами и метнулся к нему.

– Простите, любезный, мне нужен молодой виконт Жариль…

Слуга повернулся и уставился на него, чуть не выронив поднос, который держал в руках.

– Боже! Месье Жан?! Серьезно?! Вы?!

Молодой человек несколько секунд вглядывался в это покрытые лучиками морщин лицо.

– Жером?! Старина Жером? Не может быть!

Они обнялись, насколько второму позволял поднос в одной руке

– Месье Жан… Я просто поражен! Сколько лет прошло! Последний раз я видел вас перед отъездом в Лионский колледж! Как поживает мадам Клотильда?

Жан покачал головой:

– Её больше нет, Жером. Почти пять лет…

Старый слуга мрачно покачал головой

– Неумолимо летит время. Когда-то я с чистым сердцем был старшим клерком в конторе вашего батюшки, а уж сколько лет его нет на этом свете, – он взял Жана за плечи. – И вы невероятно похожи! Сколько же вам сейчас лет. Дайте угадаю! Двадцать шесть?

– Двадцать семь.

– Наверняка женаты!

Жан с еле заметной улыбкой покачал головой:

– Нет. Несколько лет учебы в Англии, а теперь много работы… Собственно, я за этим здесь. По долгу службы. Дома у виконта сказали, что он сейчас здесь. Я по поводу его отчима…

Жером напряженно поджал губы.

– Виконт здесь. Но я не уверен, что он захочет что-то слышать о своем отчиме.

– Меня, как врача, это не касается, я выполняю просьбу, о которой меня просили лично… – сухо сказал Жан и обвел глазами присутствующих. Жером всплеснул свободной рукой:

– Подождите-подождите, месье! В моей тупой голове бывшего книжного червя что-то складывается! Не в Сен-Жермене ли вы сейчас?

– В целом, да, но сейчас я из церковного госпиталя, что на улице Булье…

– Господи! Значит, это вы… Говорят, молодой врач Сен-Жермена творит чудеса!

Жан спокойно покачал головой

– Нет. Чудеса мне неподвластны… и не всегда. Все наука, и её надо ещё много познавать…

Он сделал шаг в сторону, чтобы пропустить какого-то тучного господина, и услышал сзади треск ткани и чье-то женское:

– Ой!!

Жан спешно обернулся, увидев изящную блондинку, в чьих глазах было возмущение.

– Мадемуазель, прошу прощения… Я не хотел!

– Любезный месье! – она подхватила юбки и сделала шаг назад. – Вы всегда ходите по подолу, как по тротуару?!

И смерила его изучающим взглядом

– Я ещё раз прошу прощения, – пробормотал Жан. – Это вышло случайно! Я не подумал, что сзади кто-то есть и…

– Интересно, вы танцуете также неповоротливо?

– Скорее всего, – спокойно сказал он. – Я, в общем-то, почти не танцую…

– Заметно! – фыркнула барышня и, подхватив подол платья, затесалась в толпу.

– Месье Жан! – на его плечо легла рука Жерома. – Вы искали виконта Луи… Он позади вас, в бордовом фраке…

– Да, – встрепенулся он. – Жером… скажи, кто это был?

– Это? – слуга показал глазами в сторону блондинки. – Если не ошибаюсь, Жанна. Воспитанница графини д'Оливи.



* * * *

Не дожидаясь помощи кучера, Жанна открыла дверцу экипажа и довольно проворно выпрыгнула на тротуар. Набрав воздуха в легкие, она оглядела большое и серое здание госпиталя.

– Мадам… – осторожно пискнула Мари за её спиной. – Вы ещё не передумали? Может, вернемся домой?

– Нет, – та упрямо мотнула головой. – Об этом не может быть и речи, я должна справиться с этим испытанием! Идем, Мари!

И она первая быстрым шагом направилась к бетонным ступенькам.

Полутемный и прохладный коридор госпиталя встретил ее запахом камфары и крови. Из большого зала доносились чьи-то стоны и плач, у стены прямо на полу сидел ребенок и размазывал грязными руками слезы по лицу. Жанна мелко задрожала, но, выпрямившись, расправила плечи и быстро пошла вперед, чуть подняв юбки. Мари поспешила следом, неловко семеня.

Пострадавших в аварии на мануфактуре и вправду было немало. Из-за частичного обрушения одного этажа, возник пожар и сейчас прямо на полу лежали раненые, кому просто ещё не нашли места на койках. Грязные, окровавленные, местами обожженные – кто катался по полу, кто тихо стонал, кто-то молился, бормоча. Между ними туда-сюда сновали сестры милосердия.

Чья-то рука схватила Жанну за щиколотку, она сдержала крик и остановилась. Мужчина был ранен, по лбу текла кровь, заливая глаза. Это его рука сейчас держала Жанну за ногу.

– Воды… – прохрипел он. – Дайте воды…

Жанна беспомощно обвела взглядом зал. Каждая из дежуривших сестёр милосердия была занята с кем-то из раненых, рук помощи здесь явно не хватало. Она не могла сказать, как бы поступила до своего падения, но сейчас даже удивилась собственному мужеству.

– Сейчас! – она стянула со своей головы широкий шарф и присела на колени. – Давайте, я попробую перевязать вашу голову… У вас кровь…

Пораженная и испуганная Мари отрешенно наблюдала за тем, как ее мадам не очень умело забинтовывала шарфом разбитую голову раненого, в этот момент к ним приблизилась одна из сестер милосердия. Узнав Жанну она отпрянула в изумлении.

– Мадам Обедьен?1

Ничего не ответив, та вытащила свой носовой платок и с поразительным упорством попыталась оттереть от крови лицо пострадавшего.

Сестра милосердия попятилась назад и что-то сказала другой, Мари услышала лишь отдельные фразы.

– Скажи доктору… его жена…

Едва Жанна успела встать с колен, в зале появился Жан Обедьен. Растрепанный и измученный, в наспех надетом докторском халате, он оценивающим взором обвел взглядом помещение, увидел свою жену и метнулся к ней.

– Жанна! – он схватил её за плечи. – Господи… Что… Что ты здесь делаешь?!

Он перевел взгляд на Мари, стоявшую за спиной супруги, но та развела руками.

– Я подумала, может, смогу помочь… – Жанна наивно смотрела на мужа.

– Помочь…? – лицо его выразило неподдельное удивление. – Здесь? Но… Ты уверена? Ты же… – он тщательно пытался подобрать слова.

– Я знаю, я ничего не умею, но… – она показала глазами на раненого, возле которого они стояли. – Я могу носить воды, например. Я попробовала перевязать рану, правда, не умею этого делать… Но если мне кто-нибудь расскажет… – она пару раз моргнула, что в соответствии с привычкой придавало ей трогательный вид.

Жан снова посмотрел на Мари, но та, как и в первый раз, лишь развела руками.

– Хорошо, – он сжал руки жены. – Как пожелаешь… – и окликнул одну из сестер милосердия. – Кристин! Принимайте помощницу!

И сам быстро пошел обратно.

– Ой! – подскочила Мари. – Тогда и меня привлеките!



* * * *

Аннет осторожно заглянула в приоткрытую дверь спальни. При свете одной лишь свечи тени от дерева за окном рисовала на полу темную полосу, напоминающую пропасть. Жан Обедьен сидел на кровати возле спящей жены и любовно поправлял одеяло. В его взгляде необъяснимо смешивались нежность и растерянность.

– Уснула? – шепотом спросила Аннет.

Он кивнул:

– Очень устала сегодня… – по губам Жана скользнула легкая улыбка. – Невероятно удивила меня…

– А нас-то! Говорит, поеду в госпиталь… Месье, вы бы пошли ужинать все-таки… Это неважно, что уже поздно, вы все равно никогда режима не придерживаетесь.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/margarita-martynova/dvadcat-dva-dnya-iz-cikla-kto-ya/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.