Книга - Путь домой. Лонвейт

Путь домой. Лонвейт
Наталья Щёголева


Так что же за послание оставила старая ведьма Эрна? Пророчество или руководство к действию? Возможно ли идти по указанному ею пути осознанно? Близнецы и их друзья решили попробовать. Раз уж их путь домой неотделим от судьбы рода Гейсборо, так тому и быть.События разворачиваются в альтернативном мире, общественный строй которого соответствует примерно XVII веку Западной Европы.Это последняя книга трилогии «Путь домой». Первые две «Четыре близнеца» и «Год надежды» уже опубликованы на этом сайте.





Наталья Щёголева

Путь домой. Лонвейт





Пролог.


Это произошло в год рождения мальчика, которому было суждено стать отцом четырёх синеглазых близнецов. Год 7128 от Сотворения Мира. Восток Бриании. Владения герцога Клара…

Лачугу старой отшельницы Эрны в этот день посетили незваные гости, и это было так странно. Ведь давно, очень давно никто не решался пересечь незримую границу её владений. Мрачный, дремучий лес, не пропускающий под свои своды солнечный свет; топкие болота, царящие там, где полагалось бы быть полянам – всё это само по себе не располагало к праздным прогулкам, но ещё больше отпугивала людей возможность встретить здесь настоящую ведьму. Да, именно так называли Эрну – ведьма.

Что ж с того, что никто не мог внятно объяснить, почему все так её боялись? Она окружила себя тайной, и сама превратилась в тайну. Быть может, именно в этом и кроется ответ на наш вопрос – неизвестность уже сама по себе способна напугать. А тут речь идёт о ведьме – какой простор для людской не всегда здоровой фантазии! Сколько лет старухе неизвестно, а значит уже ни один век! Чем питается, живя так уединенно? Конечно же змеями и ящерицами, запивая их болотной водой!.. О, если начать перечислять всё, чем наградила Эрну людская молва, можно далеко зайти. Но не разумнее ли было бы обратиться к тем немногим, кто знал эту отшельницу лично?

Да, таких было немного, и первый среди них сам герцог Клар, хозяин этих мест. Именно с его позволения Эрна жила именно здесь, и говорят, прежде такое позволение ей дал его отец, а ещё прежде – отец его отца… но да не будем увлекаться. Что в самом деле правда, так это то, что по личному приказу герцога дважды в месяц на окраину этого пугающего леса приносили зерно и молоко, и на утро эта нехитрая еда исчезала. Такой порядок был заведён и действовал уже многие годы. Но в этот день герцог решил лично одарить Эрну…

Да, более чем странно было видеть в этом убогом месте, под сводами ветхой хибары отшельницы такого гостя. Статный, заметно седой, облачённый в роскошное багрового бархата платье, отделанное тончайшими верецианскими кружевами и драгоценными камнями, увенчанный шляпой с огромным каскадом белоснежных страусовых перьев, этот знатный господин был вынужден нагнуться, чтобы не касаться низкого потолка. Так Его Светлость герцог Клар как бы склонился перед сгорбленной отшельницей, и та открыто потешалась над ним.

– Эрна, дорогая, ты хочешь, чтобы я встал перед тобой на колени?! – взмолился гость, обращаясь к хозяйке, которую язык не поворачивался назвать старухой только из-за её необыкновенно живых ярких глаз.

– А давай, Ричард! Я не против! Гордому герцогу Клар потребовалось пятьдесят лет чтобы дозреть до такой интересной мысли. Ты и правда встанешь на колени предо мной, нищей старухой, отвергнутой этим миром ведьмой?!! Давай же!!! Вот позабавился бы твой заносчивый отец! – невесело рассмеялась Эрна. И смех её был молод, что в этот момент неожиданно обратило на себя внимание герцога.

– А сколько тебе лет? – вдруг поинтересовался он.

Эрна резко осеклась, взгляд её стал пронзительно острым:

– Да уж больше, чем тебе… Ступай прочь, я тебе говорю! Мне некогда!

– Эрна, я знаю, ты можешь нам помочь! Только ты! Ну же! Ты хотя бы взгляни на этого молодого дворянина! Уверен, твоё доброе сердце растает в тот же миг …

– Чтоб он даже не приближался к моему дому, ты меня слышишь?! – вдруг зашипела Эрна, и в голосе её послышался неподдельный страх.

– Невозможно. Он здесь! – лукаво улыбнулся герцог.

– Что?!!

А знатный гость уже выглянул в окно и, возвысив голос, позвал:

– Артур, подойди-ка!!!

– Не смей!!! – завизжала Эрна, но… было поздно.

На пороге её хибары уже появился русоволосый дворянин лет двадцати пяти, очень приятной наружности. Одет он был значительно скромнее герцога, никаких кружев, никакого золотого шитья. Только по высокому качеству ткани, отменной выделке кожи ботфортов и перчаток и изысканному эфесу шпаги можно было заключить, что он человек тоже весьма состоятельный. Широкий белоснежный воротник особенно подчеркивал крепкий загар молодого гостя, что недвусмысленно намекало на то, что он вернулся из страны куда как более солнечной, чем старая добрая Бриания. А невыразимо печальные глаза Артура однозначно говорили о том, что причина этого возвращения не из самых приятных.

Герцог Клар был прав, полагая, что появление Артура сильно переменит настроение Эрны. Так оно и вышло. Один только взгляд на молодого человека, и отшельница словно провалилась в небытие, глаза её остекленели, губы едва заметно задрожали. Воцарилось неловкое молчание.

Неизвестно, сколько прошло времени, когда герцог вдруг заметил, что на подоконнике хибары Эрны расположился его сын Натаниэль. Он обладал странным сходством с отцом, оно выражалось скорее не в чертах лица, а как-то в целом – тот же умный открытый взгляд, точно такая же причёска, только без седины, такая же посадка головы, тот же изысканный вкус, в пользу которого говорил его наряд, не менее роскошный, чем у отца. А если набраться терпения и понаблюдать за этой парой, то можно было бы довольно скоро заметить то же удивительное сходство в жестах, походке. При чём не возникало и тени той мысли, что всё это может быть лишь подражанием. Скорее в таких случаях принято говорить о «породе».

Увидев сына, герцог непроизвольно выпрямился и тотчас сбил своей шляпой пару баночек, которые стояли на узенькой полочке под самым потолком. Те с жалобным звоном покатились по полу, и тем вырвали Эрну из небытия. Её взгляд тут же упёрся в Натаниэля, и тот почувствовал, как по его спине забегали мурашки.

– Что ж, Ричард… теперь не говори, что я не предупреждала тебя! Ты сам привёл сюда судьбу своего сына… Он больше не принадлежит тебе!

– Какого чёрта, Эрна?! Я прошу помочь Артуру! Причём тут Натаниэль?! – возмутился и рассердился герцог.

– Я давно тебе сказала, что твой сын призван служить не твоему роду… Сейчас скажешь, что забыл об этом? Даже не пытайся! Час пробил.

– Что за чушь?! – возмутился весь ощетинившийся Натаниэль.

– Это не чушь, сынок, – печально усмехнулась Эрна, – Я предрекла это давно, вот уже почти тридцать лет назад. Твой неразумный отец потребовал тогда предсказать судьбу его новорожденного сына…

– Моей судьбой распоряжаюсь я сам! – Натаниэль гордо вскинул голову.

Эрна загадочно усмехнулась, как усмехается старость над молодостью, и снова развернулась к герцогу:

– Так ты хочешь, чтобы я заглянула в будущее Артура? Ничему-то тебя жизнь не учит! Сколько раз я тебе говорила, что мы не в праве делать это. Вот ЧТО тебе принесло знание о сыне? Много радости? Прими добрый совет – просто живи настоящим, дорожи им! Ведь только так возможно быть счастливым! А будущее… человеку не положено его знать! Вмешиваться в грядущие события…

– Но ты это делаешь! – сурово возразил герцог, кинув многозначительный взгляд на сына, – Иначе как понять все эти твои слова?! И вообще, сейчас я просто прошу тебя указать Артуру путь к спасению! Уверен, ты можешь! Так и перестань, старая, выкаблучиваться! Просто сделай это!

Эрна невесело рассмеялась, но этот смех оборвался так же резко, как и начался:

– Звучит как приказ! Несмышлёныш, ох, несмышленыш… Приказывать мне?!

– Эрна! – в этот раз в голосе герцога явно послышались нотки извинения.

– Да поняла я, поняла, – отмахнулась от него старая отшельница, – Не обучен ты искусству мольбы… Несмышлёныш… Да и ни к чему это. Чему быть, того не миновать… – и Эрна медленно развернулась к Артуру, – Книга твоей судьбы, сынок, слишком явно раскрылась передо мной. Я уже и не припомню, когда бы такое случалось в последний раз. Это верный знак, что мне разрешено ответить на ваш вопрос, дать этот бой… Только я должна предупредить тебя, знание будущего редко приносит облегчение, более того, оно может стать непомерный грузом.

– Я верю в лучшее… – хмуро возразил Артур.

– Ты хотел сказать, что волнуешься за своего сына. И это справедливо. Ведь он тоже Гейсборо…

– Сын?! – едва ли не хором воскликнули изумленные Клары. После секундного замешательства герцог счёл необходимым уточнить:

– Артур, у тебя есть сын?!

Артур, поражённый заявлением Эрны, не сразу расслышал вопрос Его Светлости, но в итоге все же утвердительно кивнул.

– Почему же ты не сказал мне об этом?! – в голосе герцога явно слышалась обида.

– Прошу вас, милорд, простите меня! Здесь речь не о доверии, а о верности слову. Я дал себе клятву, пока я не разберусь, что за напасть обрушилась на мою голову, никому и полусловом не обмолвлюсь о Генрихе. Посудите сами, почти все верные мне слуги уже мертвы!.. Это уже коснулось и друзей нашей семьи! Я уж не говорю об отце!!!

– Ты поступил мудро, Артур… – выдохнула Эрна, смерив его долгим тяжёлым взглядом.

С тем она направилась к своему котлу и начала над ним колдовать. Как-то сам собой под ним занялся огонь, по поверхности налитой в него воды пошли какие-то круги. Эрна то и дело подбрасывала в эту воду какие-то травы, порошки, пока после очередной порции вдруг не раздался резкий хлопок, подобный вспышке пороха.

Это зрелище почему-то очень рассмешило Натаниэля, чего он не смог скрыть, но осуждающий взгляд отца заставил его взять себя в руки.

– Не то… И здесь нет… И это не то… – бормотала себе под нос Эрна, продолжая свое занятие.

– Что она делает? – не выдержав, поинтересовался у герцога Артур.

– Ворожит, – многозначительно пояснил тот, – Хотя это странно… Уверен, главное она уже увидела и без этого… Ей хватает одно взгляда. Но она сказала «дать бой». Это и правда очень странно!

А тем временем Эрна словно окаменела, застыла над котлом подобно скорбной статуе, и ожила только тогда, когда её гости уже начали терять терпение. Теперь она распрямилась и обратила к Артуру невыразимо печальный взгляд:

– Н-да, сынок, слишком… слишком люто возненавидела Тереза твоего отца, слишком сильно её проклятье, – и Эрна запнулась, не удержала тяжёлый вздох. Дальше её голос звучал словно из небытия, – Ни один из мужчин Гейсборо не будет счастлив в браке. Любая женщина, решившая родить от них ребенка, обречена на смерть в родовых муках. Так на свет будут появляться мальчики, и только мальчики, которые в свою очередь обречены на ужасную мученическую смерть, либо из-за козней братьев, либо от… проказы. Ох, слишком люто возненавидела Тереза твоего отца, Артур. Твой род проклят аж до седьмого колена…

Глаза Артура изумлённо расширились:

– Значит это… это правда?! Все эти сказки… Ты хочешь сказать, что это правда?!

– Ты не верил… Вспомнил об этом только в день рождения сына, верно? В день, когда погибла твоя любимая жена, так? – Эрна говорила как человек, который знает ответ, просто на предоставляла Артуру возможность сделать признание самому себя.

Тот скорбно поджал губы и кивнул.

– Это правда, сынок. Смерть твоей жены – это результат довлеющего над тобой проклятья. Тебе будет неприятно узнать, что смерть твоего отца была страшна. Барнс в этом деле в полной мере проявил свой дьявольский талант… Это проклятие Терезы… Надеюсь, теперь-то ты в него веришь.

– Теперь да… Но… должен же быть какой-то выход!!! – всё-таки Артур отказывался смириться.

– Выход, говоришь… Я пролистала все возможные варианты будущего, твоего и твоего рода. Правду сказать, у Гейсборо почти нет шансов дожить до седьмого колена, а значит и выйти из-под гнёта проклятия Терезы. Много слёз, много крови, так мало счастья… Это неправильно!!! – вдруг вскинулась Эрна и в глазах её загорелось такое яркое пламя веры, – Не мне, маленькому человечку, судить о том, почему ей было позволено это сделать, но я дерзаю не согласиться! И похоже, в этом я не одинока. ТАМ есть силы, готовые сыграть на твоей стороне, Артур. Иначе, как объяснить, что мне открылся этот вариант?!…

– Говори же, Эрна!!! Выход есть?!! – и Артур едва не рванулся ближе к отшельнице.

– Есть возможность, – мягко поправила его старая женщина, – Ты понимаешь разницу? На этом пути очень-очень много неопределённости. Это как тропа в лесу, дикая, нехоженая тропа – отвлёкся, лишь один шаг не в ту сторону, и ориентир упущен. Чтобы пройти по ней потребуется…

– Ориентир? – рискнуть закончить её мысль Артур.

– Верно, сынок, – Эрна одобрительно кивнула, – И я укажу их тебе: и ориентир, и тропу…

– Укажешь?! – встрепенулся герцог, открыто обрадовался, – Эрна, так ты всё-таки сделаешь это?!

– Раз этот вариант открылся мне, значит это позволено! – огрызнулась на него Эрна, и взор её снова обратился к Артуру, – Но прежде, чем хоть что-нибудь предпринимать против Бенедикта Барнса, ты должен оставить завещание и все имеющиеся у тебя бумаги, подтверждающие твои права на наследование отцовского титула, все, что сейчас не имеет силы, но является подлинным и обретёт вес в своё время… В завещании проси своего сына не поднимать руки на потомков Барнса…

– У Барнса нет детей! – возразил Артур.

– Не перебивай! Я ещё не окончила! Твой сын и его потомки не должны будут поднимать руки на потомков Барнса! Только добровольное искреннее примирение этих двух ветвей, твоей и Барнса, может положить конец этому проклятию! Ты меня понял?! Искреннее примирение!!! Ведь ты и Барнс родные братья! У вас общий отец!

– Что?! – побледнел Артур, – Так это правда?! Он имеет право наследовать после моего отца?!

– Нет, не имеет, он незаконнорожденный. Он сын Терезы, женщины, брошенной твоим отцом незадолго до дня их венчания. Твоего, то есть вашего отца Барнс сгубил в память о своей матери, проклятье которой коснулось и её саму. Да, знала бы она, произнося это зловонное гнильё, что в её чреве уже зародилась жизнь, ставшая ей же приговором. Вот уж в самом деле, отравилась своим же ядом. Она умерла в родах, как и твоя, Артур, мать, как и любая несчастная, решившая родить от Гейсборо. Ты и Барнс прокляты Терезой, как прокляты и ваши потомки, поэтому только примирение ваших ветвей может справиться с этой напастью.

Оглушённый Артур, казалось, потерял дар речи.

– Что-то мне не верится, что эта сволочь, Барнс, способен на чистосердечное примирение, – горько усмехнулся герцог Клар.

Эрна кивнула:

– Они оба не способны на это. Я не вижу для них ни малейшего шанса, – кивнула Эрна, – Но этот шанс появится у их детей.

Эти последние слова Эрны вывели Артура из забытья:

– Так значит у моего сына есть шанс вернуть себе своё? Шанс освободиться из-под этого проклятья?!

Эрна неопределённо кивнула:

– У него появится такой шанс, если ты дашь ему его. Указанные мной бумаги оставишь в тайнике в лабиринте замка Бетенгтон…

– Каком лабиринте?! – вот уже в который раз изумился услышанному герцог Клар.

Артур согласно кивнул:

– Тайна этого лабиринта строго оберегается моим родом. Раз Эрна и это знает… так тому и быть.

Эрна удовлетворённо кивнула и продолжила:

– Кроме того, вложишь туда ещё одну записку, которую напишешь сейчас. Вон бумага и перо.

Артур, не задумываясь, повиновался, и уже в следующее минуту Эрна начала диктовать:

«Похоть, страсть и гибель замок разобью,

Их пути сомкнутся, ненависть им друг.

Не осесть туману на земле чужой,

Не убить тумана дружною мечтой.

Ураган срывает с дерева плоды,

Ветви обрубает, души рвёт в куски.

Желуди в полёте. Клён в лесу родном.

Остров на болоте, граб и дуб на нём.

Две бескрылых птицы на камне и в воде.

Летом снег ложится, носится во мгле.

Пламень плесневеет, но водой омыт.

Тьмой надежде к миру путь почти открыт.

Утром ночь сменилась. Воронье летит.

Как гитару, песня сойку защитит.

В дождь ли, в лунном свете золото мелькнёт.

Сталь конец положит, всех в одно сведёт.

Песня вспомнит чудо и в туман нырнёт,

Спящего разбудит, льва в кулак возьмёт.

Пятый плод поднимет тот, кто обретёт,

Остальные примут, рука руку жмёт.

Каждому по паре, стаю свет зовёт,

Пятым, умирая, снег печать сорвёт.

Только через пламя, ад прошедших мук,

Всё придёт к началу без горя и разлук.»

Артур положил перо и в изумлении перечёл только что написанное.

– И в этом есть смысл?! – невольно воскликнул Натаниэль.

Эрна загадочно усмехнулась:

– Это описание событий, которые приведут к желаемому результату. Артур, ты меня понял? Все эти бумаги ты должен спрятать до того, как решишь что-нибудь предпринять против Барнс. Это самое большое, что ты в силах сделать для своего сына.

– Я понял, сделаю, как ты велишь, – печально откликнулся Артур, – Но какой смысл в завещании, если оно не будет прочитано наследником?! Мой сын ещё слишком мал, чтобы знать тайну лабиринта…

– Он прочтёт твое послание в своё время. Один из четырех близнецов найдёт твои бумаги… – Эрна невесело рассмеялась, – Славная история получится! Целых четыре близнеца!.. Да, если хочешь, оставь в том же тайнике и план лабиринта… хоть это и не обязательно… Вот теперь я всё сказала. Убирайтесь прочь!

Эти последние слова были сказаны таким холодящим душу тоном, что никто не посмел ей возразить. Артур сложил исписанный листок и, подавив тяжёлый вздох, направился к выходу. Герцог поспешил следом. Натаниэль уже собирался последовать их примеру, как вдруг Эрна молниеносно подскочила к окну и схватила молодого герцога за руку:

– Когда получите известие о гибели Артура, приходи ко мне!

– Гибели?! – изумился Натаниэль, – То есть ты, старая, не видишь для него ни малейшего шанса?!

– Для него нет. А вот для его сына… Если ты чтишь себя другом Артура, ты должен прийти ко мне. Понял?

– О как… Это приказ? – невольно нахмурился молодой герцог.

– Мальчик мой, я же сказала, ты призван служить роду не Клар, но Гейсборо! И вот ещё что, не кори свою жену за её бесплодие. В том нет никакой её вины, ведь бесплоден ты. А жена твоя любит тебя так, как вообще редко умеет любить женщина. Всевышний подарит вам возможность познать родительское счастье, только оно будет обращено на потомка Артура. Начинается время служения роду Гейсборо. Ты единственное, на что может надеяться сейчас Артур. Ты знал его ребёнком… Он дорог тебе, верно? Я помогу тебе, научу, как защитить ваше с ним общее будущее!

Мертвецки побледневший Натаниэль почувствовал ледяной озноб. Не без причины видя источник этого холода в старой Эрне, молодой герцог отвернулся от неё, и тут же его взгляд упёрся в спину Артура, а уже в следующую минуту Натаниэль сам себя удивил, вдруг озвучив свои мысли:

– Он… Он погибнет и очень скоро…, и он это понял, верно?

Эрна печально улыбнулась и отпустила руку Натаниэля:

– Я пролистала великое множество вариантов и не нашла для него ни малейшего шанса. Он сын тех, о ком думала Тереза в тот злосчастный день! Так что здесь… Лучшее, что ты можешь для него сделать, это позволить ему принять свою судьбу! Я серьёзно! У тебя жёсткий выбор – умереть вместе с ним, или жить ради него и его сына! Третьего здесь не дано! После его смерти его сын может рассчитывать только на тебя, а ты на него… Приходи ко мне, и я научу тебя как быть дальше…




Глава 01. Эмилия.


Ошеломлённый всем увиденным на площади, герцог Бетенгтон минут десять не мог справиться с растерянностью: ослепительные таланты так занимающей его внимание троицы, и их шумное остроумное бегство, которое только каким-то чудом не привело к возникновению давки среди зрителей… Вряд ли возможно припомнить большее потрясение!

Потребовалось время, чтобы найти более ни менее спокойное место, людей вокруг ещё много, но уже нет той суеты и шума. Герцог обвёл взглядом свою гвардию и в первую очередь четверку праиэров.

Рон был взведён как пружина, словно допускал мысль, что стены и этих домов вдруг разразятся грохотом и дымом. Взгляд Пита упёрся в гриву его коня, и невозможно было даже предположить, где сейчас пребывает его сознание. Фил, мрачный и угрюмый, тоже обводил взглядом гвардию, и умудрялся не смотреть на герцога. А вот Глен глаза не отвёл. Сложилось впечатление, что этому человеку всё ясно, его мир прост и спокоен. Что ж, герцог обратился именно к нему:

– Говори!

– Что Ваша Светлость желает услышать? – чуть поклонился Виктор.

– Что бы ты предпринял в данный момент? – ещё больше нахмурился герцог.

– Позвольте уточнить, Ваша Светлость, планы, приведшие вас в Рунд, не изменились? – решился прояснить это Виктор.

– Нет.

Теперь взгляды всех людей герцога были устремлены к Виктору, первому праиэру, и снова, почти физически, он ощутил неприязнь Фила. «Определённо, с этим надо разобраться! Но не сейчас!» – пронеслось в сознании юноши. Эта тревога начала остро щекотать нервы, но не могла лишить его сознание ясности. Виктор ещё раз чуть поклонился герцогу и начал доклад:

– Можно позволить нам выяснить, решили ли они покинуть Рунд, или же пробуют спрятаться здесь. В первом случае надо допросить привратников по периметру города и дальше действовать по ситуации. Во втором – нанести визиты к тем из влиятельных особ города, кто может позволить себе спрятать фургон… И ещё важный факт, им явно помогли создать такой хаос в конце представления, это тоже тема для расследования. Это всё может сделать любой из нас, ваших праиэров. Вы же планировали встретиться с маркизой де Рельгро и виконтом де Лорни…

Герцог благосклонно кивнул:

– Мне нравится, что ты ни при каких обстоятельствах не теряешь самообладание. Итак, Пит, бери троих и постарайся выяснить что-нибудь об их сообщниках, кто им помог на площади. Рон, твоё дело все ворота Рунда, я должен знать, в городе ли они ещё, и если нет, то куда отправились. Все остальные люди в твоём распоряжении. Жду доклада у маркизы де Рельгро через час. Глен и Фил со мной.

* * *

Эжен в образе виконта де Лорни и Эмилия подъехали к городскому дому маркизы верхом, неторопливо спешились, осмотрелись.

– Он уже здесь, а его гвардия рассеялась по городу, – обронил вслух Эжен и обратил взор к Эмилии, – Любимая…

– Не волнуйся, дорогой, я помню. Никакого внимания к твоему брату, герцога выставить за дверь. Легко! – и Эмилия гордо усмехнулась.

Сердце её пело, она была в восторге от всего случившегося на площади. А теперь у неё появилась возможность доказать возлюбленному, что и она многое может.

Герцог, не получив официальное разрешение на воцарение в этом доме, ограничил своё вторжение только территорией гостиной, но тут он уже чувствовал себя хозяином. Да, навстречу появившейся на пороге залы маркизе де Рельгро он поднялся именно как хозяин, и поклон его был исполнен не только непередаваемого достоинства и грации, но и снисходительного одолжения.

– Мадемуазель, с момента нашей последней встречи вы стали ещё обворожительнее! Позвольте выразить вам своё восхищение! – промурлыкал он изумительно бархатным голосом.

– Ваша Светлость герцог Бетенгтон снова удостоил Рунд визитом, – холодно отозвалась маркиза.

Она присела в реверансе, к комплементу герцога проявила полное равнодушие.

– Как я понимаю, вы ещё не имели возможности познакомиться с моим двоюродным братом виконтом де Лорни, – и Эмилия повела рукой в сторону стоявшего рядом с ней Эжена.

Это стало сигналом и ему поклониться знатному гостю. Галантный поклон был исполнен весьма своеобразно, ибо больная нога диктовала свои правила игры, но главное, этикет соблюден, а великолепная резная трость не позволила своему хозяину упасть.

– Я рад, что такая возможность мне, наконец-то, представилась, – едва ли не облизнулся герцог.

Он тут же отметил, что против ожидания инвалид с детства оказался не чахлым слюнтяем, а очень привлекательным полным жизненной силы молодым человеком. Да, хромой, физически неполноценный человек, но держится с таким достоинством.

– Взаимно, Ваша Светлость, – откликнулся Эжен, обнаруживая слабый талийский акцент.

– Дорогой брат, – Эмилия, сильно обеспокоенная неприкрытым интересом герцога с Эжену, позволила себе быть искренней, – Наши с вами сегодняшние верховые прогулки должно быть совсем измотали вас. Прошу вас, скорее присядьте.

Эжен благодарно кивнул, заметно хромая, подошёл к стоящему рядом с камином креслу и тяжело опустился в него. Герцог тут же последовал его примеру, и, уже комфортно расположившись в облюбованном им ранее кресле, вдруг с удивлением обнаружил, что маркиза остается стоять. Взгляд её был откровенно враждебным.

– Позвольте осведомиться, Ваша Светлость, чему я обязана вашим визитом? – несколько вызывающим тоном поинтересовалась негостеприимная хозяйка.

– Любезная маркиза, неужели верховая прогулка не утомила и вас? Не стесняйтесь, присаживайтесь, – усмехнулся герцог.

Эмилия с непередаваемой медлительностью направилась к единственному свободному сейчас креслу, презрительно смерила взглядом Фила, притаившегося почти у самой двери (взглянуть на Виктора-Глена она не решилась), и только после этого присела на краешек кресла. Абсолютно прямая спина, гордо вскинутый подбородок – она выглядела, как королева, королева, которая была откровенно не в духе:

– Должна заметить, Ваша Светлость, вы ведёте себя в МОЁМ доме как хозяин. По какому праву, хотела бы я знать?

Брови герцога удивлённо изогнулись. Поведение красавицы с огненными волосами начало его раздражать. Он не собирался играть в эту игру, ни извиняться, ни оправдываться. Тяжёлое молчание стало ответом на вопрос маркизы, герцог милосердно давал ей возможность одуматься.

Эмилия сокрушённо повела головой и, наконец, заговорила, но теперь с меньшим напором:

– Как вы могли заметить по цвету наших платьев, мы с виконтом в трауре по моему несчастному брату Людовику. Я сейчас не принимаю гостей. Уверена, вы отнесётесь к этому с пониманием. Любой из лучших домов Рунда будет счастлив оказать вам гостеприимство. Так что я уверена, вы без труда найдёте, где вам разместиться на время пребывания в наших краях.

Брови герцога мрачно сдвинулись, и он выразительно посмотрел на уютно расположившегося в кресле виконта де Лорни. Маркиза поняла намёк:

– Виконт не гость в этом доме. Мы скорбим вместе …

– Поверьте, сударыня, и я скорблю вместе с вами. И позвольте вам напомнить, что покойный маркиз дал мне разрешение останавливаться в его доме в любое удобное для меня время.

– Ваша Светлость, я вынуждена ещё раз напомнить – мой брат погиб! К сожалению, я, полноправная хозяйка этого дома, не могу подтвердить данное вам позволение.

– Вы осмеливаетесь перечить воле покойного?!

– Я осмеливаюсь носить по нему траур! И уверена, что он, взирая на это с небес, благоволит к моему решению, не принимать никого, включая вас.

Герцог очень недобро сощурился:

– Сударыня, вы ведёте себя так… словно в чём-то обвиняете меня.

– Вы правда так полагаете? – Эмилия, ничуть не смутившись этому напору, тоже гордо повела головой.

Герцог усмехнулся. Он в самом деле не ожидал столь холодного приёма. Но он ещё не забыл и о цели своего визита:

– Очень сожалею, маркиза, что вы приняли гибель маркиза настолько близко к сердцу. Как видно, мне и правда придётся искать приют в другом доме, и уже туда пригласить вашего кузена виконта де Лорни. Ведь мне так не терпится узнать историю гибели маркиза де Рельгро из уст непосредственного свидетеля. Собственно говоря, именно поэтому я и здесь, в Рунде.

– Вот мы и узнали, дорогая сестра, причину визита Его Светлости, – удовлетворённо кивнул Эжен и тут же развернулся к герцогу, – Смею надеяться, что наша готовность незамедлительно ответить на ваши, Ваша Светлость, вопросы сможет сгладит резкость отказа принять вас… Возможно, вы желаете лично прочесть заключение комиссара полиции славного города Рузеля? Ох, Ваша Светлость, если бы вы знали, каково это было – предъявить мёртвого маркиза главе клана Арно в самый разгар праздника… Он лично распорядился, чтобы господин д’Эгиль, комиссар полиции Рузеля, провёл расследование, и тот отнёсся к этому приказу со всей возможной тщательностью, он лично с большим пристрастием допросил всех свидетелей этого несчастного случая и составил отчёт. Там всё изложено предельно полно. При всём желании я не сумел бы описать произошедшее лучше, чем это сделал господин д’Эгиль.

– Взглянуть на этот документ было бы интересно, но ещё интереснее выслушать вас, сударь, – герцог даже благосклонно кивнул.

В ответ Эжен сокрушённо повёл головой:

– Признаюсь, происшествие, свидетелем которого я стал в тот день, стало моим ночным кошмаром. Уже тогда, видя, что творит маркиз, и осознавая свою неспособность остановить его, я впал в панику… Поверьте, это последнее, что мне хотелось бы вспоминать. Ваша Светлость, вы окажете мне великую милость, если возьмёте на себя труд ознакомиться с упомянутым мной документом, а мне зададите лишь уточняющие вопросы, если таковые всё-таки возникнут, – и Эжен почтительно поклонился герцогу.

Эмилия тут же вскинулась:

– Раз уж вас, Ваша Светлость, так интересует горькая участь моего несчастного брата, так и сделаем. Я согласна показать вам этот документ. Надеюсь, этого будет достаточно.

– Какая открытая неприязнь, маркиза! Право, чем я её заслужил?! – не выдержал-таки герцог.

– Своей щедростью, с которой одарили меня крайне неприятными воспоминаниями, – ничуть не дрогнула Эмилия.

– Я?! И какими же именно? – герцог даже не пытался скрыть удивление от такого вызывающего тона хозяйки дома.

– Правда надо напомнить? – совершенно искренне удивилась Эмилия, – Гибель Эжена де Лорна и моего любимого брата… Мы больше не подруги с Анной де Шероль, только соседи…

– Но позвольте, любезная маркиза, разве хоть в чём-то из перечисленного виноват я?! Это я скинул Эжена под колеса вашей кареты? Я убил вашего брата? А уж настроение вашей подруги тем более не моё дело, – абсурдность выдвинутых обвинений рассмешила герцога.

– Пусть и косвенно, но именно вы виноваты во всём перечисленном! И вы прекрасно это понимаете! – маркиза рывком поднялась со своего места, гневно сверкнула глазами в сторону непрошенного гостя и стремительно вышла из комнаты.

Герцог проводил её долгим изумлённым взглядом и медленно развернулся к виконту де Лорни:

– Ваша сестра, сударь, даже в гневе прекрасна. Но надо признать, что у этой женщины очень жёсткий и взбалмошный характер. И тем более мне интересны вы, сударь.

– Вот так? От чего же? – искренне изумился и кротко улыбнулся в ответ Эжен.

– Чтобы завоевать расположение такой незаурядной женщины надо быть и самому личностью незаурядной, – и герцог пытливо сощурился.

– Право, Ваша Светлость, я не понимаю, о чём вы изволите говорить, – невесело рассмеялся названный виконтом де Лорни, – Я всего лишь её родственник, кузен, человек, разделяющий её горе.

Герцог невольно усмехнулся:

– Вы, сударь, насколько я знаю, почти всю жизнь провели в Вереции. Позвольте поинтересоваться, что заставило вас приехать во Фрагию?

– Смертный приговор.

– Простите? – и правда не понял герцог.

– Лекари дружно вынесли мне смертный приговор, – горестно усмехнулся Эжен, – Они заявили, что моя жизнь начала стремительный обратный отсчёт. И я понял, что если не побываю во Фрагии сейчас, то уже не побываю никогда. Вот так, я собрался и приехал. И случилось чудо, уже в пути я почувствовал себя значительно лучше. Теперь я совершенно уверен, что причина моего недуга кроется в гибельном для меня воздухе Вереции и в её воде.

Герцог понимающе кивнул.

– А Рельгро… Как вы с ними встретились?

– Случайно, если в этом мире есть место случайностям… – веско обронил Эжен и тут же вскинулся, – Видите ли, я задался целью прояснить кое-какие детали своего фамильного древа, и был очень рад встретить маркизу де Рельгро в Ротарде. Так, вместе, мы и проделали путешествие почти через всю Фрагию, до самого Гамара, где и нашли обезумевшего от горя маркиза де Рельгро. К тому времени он уже отчаялся найти свою жену живой, и начал заливать горе вином, большим количеством вина… Приглашение на празднование дня рождения графа де Фландрю тогда показалось нам счастливой возможностью встряхнуть несчастного брата. К сожалению, сама Эмилия занемогла, и решила доверить мне честь сопровождать Людовика в Рузель… – Эжен сокрушённо повёл головой, – Ох, кто бы мог подумать, что это путешествие закончится так печально…

– И как же маркиза восприняла известие о гибели брата? Как отнеслась лично к вам! Ведь это известие ей принесли вы, верно? – герцог даже подался ближе, тем выказывая свой большой интерес.

Эжен горестно качнул головой:

– А как можно отнестись к человеку, приносящему такие вести? Удивляюсь, как она не убила меня в ту минуту… Да, замок её я покидал очень спешно, – и Эжен невесело рассмеялся, – Но я всё же тешил себя надеждой быть услышанным, понятым, и позволил себе некоторую настойчивость… Только после недели бесплодных попыток пробиться через стену этой горестной печали, когда я уже решил отправиться восвояси, маркиза вдруг согласилась принять меня, позволила разделить с ней её горе…

Герцог удовлетворённо кивнул:

– И с тех пор, как я слышал, вы снова неразлучны. Всё же это меня удивляет. Как я уже получил возможность убедиться, вы человек не глупый, и должны понимать, что вы с ней являете довольно странную пару. Мне редко доводилось встречать такую близость брата и сестры, и никогда в таком сочетании…

– В каком это таком? – брови Эжена удивлённо изогнулись.

– Она светская львица, а вы… не подходящий кавалер для танцев.

Уже в который раз за время этого разговора Эжен невесело рассмеялся и согласно закивал. Такая его реакция удивила герцога.

– Что вас тут развеселило? – поинтересовалась только что вернувшаяся со свертком бумаг Эмилия.

Поскольку её вопрос был обращён скорее к Эжену, чем к герцогу, он и счёл необходимым ответить:

– Его Светлость взял на себя труд объяснить мне, что я для вас, сударыня, очень неподходящий кавалер… для танцев.

Изумлённая Эмилия медленно развернулась к герцогу:

– Право, милорд, о вашей деликатности можно слагать легенды.

И произнесено это было таким ледяным тоном, таким грозным взглядом сопровождено, что герцог счёл необходимым встать навстречу хозяйке дома, даже подойти к ней. Это был большой грозный человек, в присутствии которого многим становилось душно. Но Эмилия не дрогнула, не смутилась, лишь подняла ему навстречу руку с принесёнными бумагами, и тем пресекла его порыв подойти ещё ближе:

– Велите кому-то из своих праиэров это прочесть или сделаете это сами?

Герцог побагровел от злости. Если бы такое по отношению к нему позволил себе какой-нибудь мужчина, он тут же был бы уничтожен. Только женщине, и далеко не каждой, он мог это спустить с рук, но заслуживает ли Эмилия такого снисхождения? Это он ещё не решил. А потому пока просто выхватил из рук строптивой хозяйки принесённые ею бумаги.

Да, документ был детальный, многостраничный, ознакомление с ним всё-таки потребовало времени, и даже сумело чуть отвлечь и развлечь герцога. Но как только его глаза оторвались от бумаг, рука маркизы сразу же протянулась вперёд, Эмилия однозначно потребовала вернуть ей документ. Что ж, герцог решил уступить и в этот раз и теперь всем корпусом развернулся к виконту де Лорни:

– Здесь не сказано главного, кто же это сделал?!

– Вы ожидаете, что я назову имя?! – изумился в ответ Эжен, – Вы ведь прочли, тот дворянин не представился. Лично я видел его впервые.

Герцог кивнул.

– А как выглядели эти убийцы?

– Убийцы?! – позволил себе уточнить как будто не понявший вопроса Эжен.

– Да, я говорю о людях, убивших маркиза, – было видно, уже весьма раздражённый герцог сделал над собой большое усилие, чтобы дать это пояснение.

– Убивших маркиза?! Методом исключения могу предположить, что вы изволите спрашивать о незнакомце, остановившем карету, и о его друге… Так ведь их описания там даны. Документ даёт исчерпывающую картину этого печального события. Право, я не знаю, что тут ещё можно добавить.

Герцог недобро усмехнулся и обратил взор к Эмилии:

– Я, любезная маркиза, склонен думать, что это были Жан де Лаган и Анри де Монсар. Именно Монсар убил вашего брата.

Взгляд Эмилии потяжелел, и в какой-то момент герцог решил, что ему удалось сделать для неё открытие, что он смог направить этот испепеляющий гнев в правильное русло, но ответ маркизы был разочаровывающее сдержан:

– Я сама разберусь.

– Любезная маркиза, позвольте мне помочь вам. Я могу помочь вам призвать негодяя к ответу.

– Избавьте меня от вашей помощи, Ваша Светлость. Никогда не забуду, как вы помогли моему Людовику.

– Позвольте, я не понимаю!

– Ведь это именно вы посодействовали его браку с Анной де Шероль, так?

– Это было его заветным желанием! И не говорите, что не знали это.

– Значит верно люди горят, что самое страшное наказание – это исполнение нашего желания?.. Нет, Ваша Светлость, нам с вами ходить разными дорогами. А теперь прошу простить меня, я очень устала.

И Эмилия встала полуоборотом к двери, однозначно давая герцогу понять, что ему больше здесь не место. Гордость герцога была смертельно уязвлена, он почувствовал прилив страшной ярости и развернулся к хозяйке дома с решительным намерением, наконец-то, поставить на место эту взбалмошную девчонку, напомнить ей, с кем именно она так дерзко разговаривает.

Но тут вдруг эта уже готовая разразиться буря… погасла – ведь в глазах Эмили стояли слёзы, а губы открыто дрожали в плохо скрываемых судорогах плача. Неприступная маркиза де Рельгро вдруг предстала перед ним раздавленной горем слабой беззащитной женщиной, находящейся на грани истерики. Не выдержала. Эта произошедшая с Эмилией перемена изумила и даже смутила герцога.

Верно распознав происходящее, Эжен поспешил встать и, превозмогая хромоту, подошёл к Эмилии. Ещё миг, и она упала ему на грудь, а он крепко обнял её. Герцог поднял удивлённые глаза на виконта, тот, тоже невыразимо печальный, неопределённо повёл головой:

– Очень прошу, Ваша Светлость, простите нас! Но роль гостеприимных хозяев сейчас нам совсем не под силу. Молю о вашем великодушии, понимании и снисхождении…

Герцог как-то в оцепенении кивнул и… стремительно направился к выходу. Его праиэры, все время разговора притворявшиеся статуями, Фил и Глен, незамедлительно последовали за ним, но всё же Эмилия успела поймать взгляд выходившего последним Глена. Она, как и просил Эжен, старательно не замечала Виктора всё время разговора, но этот последний миг упустить не могла. Да, один только миг, но словно состоялась длинная беседа…

Как только дверь захлопнулась, Эмилия решительно отстранилась от Эжена. Глаза её уже были сухи:

– Всё-таки эта гадкая маска, которую он носит, сохраняет некоторые черты вашего сходства… Как же герцог не видит это?!!

– Он увидел это давно, и у него уже было достаточно времени, чтобы с этим смириться… – отозвался юноша и тут же вскинулся, – Думаю, Виктор придёт где-нибудь через час. Ты позволишь?

Эмилия удивлённо повела бровью и лукаво усмехнулась. Кто бы сказал, что ещё пару минут назад в её таких ярких глазах стояли слёзы?! Эжен поймал себя на этой мысли и не сдержал улыбку, а уже в следующую секунду ещё крепче обнял её:

– Ты была великолепна, любимая!

– И ты, дорогой!.. Прошу, не принимай близко к сердцу его слова…

– Ты о хромоте? – Эжен против воли помрачнел, – На правду не обижаются. Ещё многие об этом скажут, и все подумают.

– Мне это безразлично!

Эжен заглянул ей в глаза и… поверил, потому что очень хотел поверить.

* * *

В самом деле, примерно через час в окно комнаты, некогда занимаемой герцогом, а теперь Эженом ударился маленький камушек. Эжен тут же отложил книгу и встал.

– Это от Виктора?! – встрепенулась прикорнувшая тут же на кушетке Эмилия.

– Да, дорогая. Сейчас я его приведу…

Он нежно поцеловал ручку своей златовласой королевы и поспешно вышел. Его цель была недалеко – открыть окно в коридоре в паре шагов от оставленной только что комнаты. С этой стороны дом Рельгро довольно близко примыкал к крыше соседнего строения. Один прыжок, похожий на широкий шаг, и Виктор уже рядом с братом, лишь лёгкая тень скользнула по булыжникам мостовой.

Братья, один в маске Глена, другой в маске Лорни, крепко обнялись и разжать объятья не спешили. Нет, они не опасались быть замеченными. Эжен давно позаботился о том, чтобы ограничить передвижение прислуги в этой части своей новой крепости, а Виктор не беспокоился об этом, потому что верил в предусмотрительность брата. Снова вместе!!!…

– Пойдём, хочу ещё раз познакомить тебя с моей Эмилией, – предложил Эжен, наконец-то, отпустив Виктора.

Тот выразил полную готовность и тут же заглотил шарик анга. Вернуть себе настоящий облик прежде, чем явиться пред очи хозяйки этого дома – Эжен одобрительно кивнул и взялся присмотреть за процессом:

– Ты, похоже нашёл надежного поставщика этой гадости. Даже не знаю, радоваться ли этому, или огорчаться…

– Не усложняй, – откликнулся Виктор, – Ведь ты это умеешь…

– В самом деле?! Похоже, этот год прошёл нам не впрок. Ведь, о, ужас! Я перестал тебя понимать! – и Эжен старательно изобразил этот самый ужас.

Получилось очень театрально, и Виктор беззвучно рассмеялся, тем ускоряя процесс своего преображения.

Эмилия, заметно волнуясь, поднялась навстречу гостю. Виктор был человеком из далёкого и очень неприятного прошлого, но в то же время он же является и «половинкой» её возлюбленного, во всяком случае Эжен всегда так называл и продолжает называть брата. Лже-виконт пропустил Виктора в комнату и запер дверь на ключ. Вот она полная уверенность в безопасности.

Эжен по-хозяйски направился к туалетному столику и начал снимать свою бутафорию: парик, накладные брови, усы и бородка легли на стол. Юноша заглянул в зеркало, взбил слежавшиеся волосы, бодро развернулся и… замер.

Оказывается, Виктор опустился перед Эмилией на одно колено и низко склонил голову, чем, похоже, лишил девушку дара речи. Поражённая Эмилия с трудом перевела дыхание, бросила на Эжена растерянный взгляд и, наконец-то, промолвила:

– Что вы делаете, Виктор? Встаньте! Прошу вас!

Виктор поднял голову, но подниматься не спешил. Эмилия увидела синие глаза близнецов и оцепенела. Как же всё-таки странно видеть это лицо, и знать, что оно принадлежит другому человеку!..

– Я низко склоняюсь и целую ноги женщине, спасшей моего брата! Сударыня, я готов сделать для вас всё, что в моих силах! Моя жизнь в ваших руках! – с тем Виктор снова низко склонился.

Эмилия снова обернулась к Эжену и обнаружила, что тот улыбается, просто неприкрыто доволен. Это вернуло Эмилии самообладание. Она укоризненно сверкнула глазами в сторону любимого и коснулась плеча Виктора:

– Прошу вас, сударь, встаньте!

На этот раз Виктор подчинился, и только тут Эмилия ясно разглядела его седину, до этого ей мешал царящий здесь полумрак. Это открытие вдруг испугало её:

– Как же это?!

Виктор понял её и печально улыбнулся:

– В тот день, вместе с Эженом разбилась лучшая, большая часть меня… – и, уже обращаясь к брату, добавил, – Я понял, что ты жив, только спустя месяц…

– Месяц?! – удивилась Эмилия, – Как? И… когда именно?

– Это было двадцать вторе июня … Вдруг пришла уверенность, что… Мы снова увидимся. Что ты, брат, жив, – Виктор улыбнулся Эжену.

– Просто почувствовал?! Такая точность?! Немыслимо!!! – изумлённо выдохнула Эмилия.

Эжен рассмеялся и нежно обнял любимую за плечи:

– А ты не верила, упрямая моя! Я же говорю, между нами есть особая связь!

– А о какой точности речь? – всё же решился уточнить Виктор.

– Именно в этот день Эжен пришёл в сознание, – объяснила Эмилия.

Поймав и правда удивлённый взгляд брата, Эжен усмехнулся:

– Только вот в моей жизни это был не самый радостный день. Поверь, обнаружить себя заключённым в неподвижном теле, малоприятное открытие…

– А я верила, что ты справишься! – Эмилия крепко сжала его руку, благодарный Эжен ответил ей тем же, и в тот же миг эти двое забыли о существовании Виктора, перенеслись к тот сладостный мир грёз, куда так стремятся все любящие сердца.

И Виктор не смог отвести взгляд, не смог отказать себе в удовольствии полюбоваться этими двумя. Он так мечтал увидеть брата живым, счастливым. Вдвойне приятно убедиться в том, что его любовь взаимна.

Но… так уж устроен этот мир, все проходит, и плохое, и хорошее. Вот и сейчас Виктор не удержал этот момент счастья. Его отравила мысль о том, что тогда, без малого год назад, та беда случилась именно в этом доме. Виктору уже много месяцев удавалось не допускать близко к сердцу те воспоминания, он поставил крепкий блок, защиту, и она работала исправно, но в этот миг вдруг обратилась в прах и словно полноводная река, обрушившая высокую плотину, нахлынула, поглотила. Удар оказался настолько мощным, что Виктор вдруг дал слабину, не удержал горький вздох, и даже схватился за голову. И это его движение вернуло Эжена к реальности.

– Виктор? Ты в порядке?! – окликнул он брата, и тот взорвался:

– Никогда! Никогда себе не прощу, что тогда не нашёл возможности… сил… прийти в часовню… на твои похороны… Карлос был так уверен в том, что ты мёртв… Но увидеть это… – Виктор зарычал словно раненный тигр, – Эжен! Брат!.. Если бы не Эмилия, тебя бы похоронили заживо!!! – и лицо юноши исказил такой ужас, словно это он сам очнулся в наглухо забитом гробу.

– Вовсе нет!!! – Эжен решительно подошёл к брату и хорошенько тряхнул его за плечи, – Тогда Карлос был прав! Я в самом деле умер. Моя Эмилия тогда спасла моё бренное покалеченное тело, но души моей в нём не было. Я уверен в этом. Я даже помню, как видел всё то со стороны… Если бы всё-таки эти кости тогда зарыли, я бы просто ушёл туда, куда меня уже звали. А так… Решил попытаться вернуться.

Эмилия, которая, похоже, уже ни раз слышала такую версию произошедшего тогда, печально улыбнулась, но Виктора эти слова Эжена страшно удивили. И тот решил, что называется, «добить» брата:

– Знаешь, с того света наша связь выглядит очень интересно. Я не знаю, как это описать, но… Мы четверо соединены вместе, и попарно. Мы с тобой, и Жан с Антуаном прежде всего, а ещё, гораздо слабее, и крест на крест. И что ещё интереснее, в центре находится Анри. Когда я это понял… Согласить, странно! Ну, мы близнецы. А он-то каким боком так сильно с нами связан? – Эжен рассмеялся, – Может быть, эта связь и добавляет нам всем живучести?..

– Ты хочешь сказать, что и Антуан… жив?!

– Не знаю, ведь тогда он ещё был жив, и такого вопроса просто не было… – ушёл от ответа Эжен, – Но я уверен, что его гибель Жан должен был бы почувствовать сильнее, чем мы с тобой. Он не рассказывал ничего такого?..

– У нас не было времени копнуть так глубоко… – всё-таки сказанное братом очень смутило Виктора, ему ещё требовалось время, чтобы обдумать это, решить, как именно это принять

– Ладно, всё в своё время. А пока, давай, присаживайся, – Эжен верно распознал смущение брата, дружески хлопнул его по плечу и хозяйским жестом окинул комнату, попутно указав и на накрытый стол, – Как видишь, мы ждали тебя. Здесь есть и угощение, так что гони лишний драматизм долой, просто садись и рассказывай, всё как есть, а потом мы позволим тебе и помыться…

– Ты знаешь все мои заветные желания, брат! – Виктор благодарно кивнул и честно постарался взбодриться.

И вот уже все трое расположились небольшим круглым столом. Эжен взялся ухаживать за братом, а Эмилия просто затаилась, и позволила себе насладиться этими столько отрадными минутами счастья. Она смотрела и не могла насмотреться на близнецов, не могла нарадоваться их встрече, столь долгожданной, тому, как ладно удалось сговориться с Виктором, памяти которого она так опасалась.

А неугомонный Эжен уже пошёл в наступление:

– И так, брат, объясни, наконец, куда это отправились Жан и Монсары?! Почему они до сих пор артисты?! Получается это у них гениально, но всё же… Ты ведь знаешь?

Виктор согласно кивнул:

– Да, знаю…

– А Анна де Шероль… – вдруг вырвалось у Эмилии.

Братья мгновенно обратили к ней свои взоры, и тем заставили Эмилию смутиться своей несдержанности.

– Что Анна? – не понял Эжен.

Эмилия сама себя удивила, почувствовав, что от смущения её бросило в жар, но слово уже вылетело, и она обратила к Виктору виноватый взгляд:

– Эжен проговорился, что тогда, год назад, вы, Виктор, влюбились в Анну… Я знаю, что это было взаимно… Всё, что случилось потом, очень прискорбно… Мой брат… Но теперь-то…

Эжен ободряюще коснулся руки любимой и подмигнул брату:

– Эмилии улыбается перспектива через нас породниться-таки со своей лучшей подругой.

Но Виктор не поддержал этот шутливый тон, взгляд его стал печален. Он не сразу нашёл, что ответить:

– Я знаю, что у нас был такой шанс… Но за этот год многое изменилось…

– Ты больше не грезишь ею «во сне и наяву», – понял Эжен.

– Да, она давно перестала мне сниться… Но я решил, что сегодня же ночью нанесу ей визит.

– Надо понимать, это будет визит вежливости? – рассмеялся Эжен. Он понял, что брат недоговаривает, и как ему показалось, даже догадался, о чём, и потому поспешил сменить тему, – Но как насчёт моих вопросов?

Виктор благодарно кивнул ему и рассмеялся:

– Так с чего же начать?.. Отец писал мне, как встретился с вами в Талазе, скоро после того, как вы вернулись во Фрагию и побывали на водопаде Тарна…

– Стоп!!! Он писал тебе о нашей встрече?! Значит ты уже точно знал, что…

– … что ты одолжил имя виконта де Лорни? – улыбнулся Виктор, – Нет, он не рискнул писать о таком. Там была речь только про Эмилию и её кузена, и, признаюсь, тогда я не связал его с тобой. Так что, если отец и пытался намекнуть на тебя, но сделал это слишком тонко, и я этот намёк не понял.

– На самом деле… – начал было какую-то мысль Эжен, но вдруг оборвал себя на полуслове.

– Что? Говори же! – Виктор тут же подался ближе, но тем только ещё больше смутил брата, и это было так странно – чтобы что-то могло смутить такого всегда бойкого, дерзкого на язык Эжена?! Да, это было нечто очень незнакомое для Виктора, и он невольно покосился на Эмилию.

Та согласно кивнула и прикоснулась к руке возлюбленного:

– Говори уж как есть. Ведь меж вами никогда прежде не было тайн. Или эти твои слова всё-таки были преувеличением?

– Преувеличением? – невольно вскинулся Эжен.

И тут же глаза близнецов встретились. Это были какие-то три, четыре секунды, но вот уже Виктор поджал губы и грустно кивнул, а Эжен строптиво повёл бровью и невесело усмехнулся.

– Ну ты даёшь, – вздохнул Виктор, – Когда же ты перестанешь испытывать людей на прочность?

– Зато я честен! – сверкнул глазами Эжен в ответ.

– Но ты ведь не малое дитя, чтобы быть настолько категоричным!

– Категоричным?! Ну знаешь ли… – и Эжен так взвился, что скорее всего, если бы не Эмилия, он бы уже вскочил и начал метаться по комнате, но прекрасная маркиза своим тёплым прикосновением снова усмирила его пыл:

– Могу ли я узнать, о чём сейчас речь?

– Ты и так знаешь, – откликнулся Эжен, благодарно пожал её руку в ответ и снова обратился к брату, – Хорошо. Я категоричен. А как бы на моём месте поступил ты? Ты бы не потребовал от отца объяснений?

Виктор ответил не сразу, взгляд его стал очень печальным, но раз уж вопрос задан…, юноша кивнул:

– Да, конечно же да, но не потребовал бы, а попросил. И в этом есть очень большая разница! Поверь, нам с тобой очень повезло, что граф де Лаган добрый, мудрый человек. И что не менее ценно, так это что он, наш с тобой отец, дорожит нами. И только в его власти устроить ваше с Эмилией счастье! Ведь ваш союз без твоего графского титула… Так зачем же было так рисковать? Зачем было ругаться с отцом прямо вот так, «с разбегу»?!

– Ругаться?! – изумилась Эмилия.

– Вот-вот, – кивнул ей Эжен, – теперь ты начинаешь меня понимать?

– Но Виктор, как вы догадались?! – маркиза смотрела на Виктора так, словно впервые его увидела.

– Догадался о чём? Что Эжен высказал графу по полной всё что думает о том, что я остался при роли Глена? Мол почему отец позволил…

– Да, именно! – Эмилия даже подалась ближе, – Тогда, как только мы узнали об этом, Эжен прямо с цепи сорвался, столько всего наговорил графу де Лаган, что я, признаться, решила, что…

– … это будет их первая и последняя встреча? – усмехнулся Виктор.

– Да! – и маркиза сокрушённо рассмеялась, – Это было нечто!

Виктор лишь печально улыбнулся в ответ и обратил взгляд к Эжену:

– Я всё-таки повторю, он, наш с тобой отец, хороший человек. Нам крупно повезло с ним! И ты уж в будущем, будь с ним поделикатнее…

– И чего ты так переживаешь, – всё-таки нахмурился Эжен, – Как никак он не сахарный! И знаешь, если бы он на самом деле хотел тебя остановить, он бы… да вот, хотя бы, рассказал тебе обо мне! Разве нет?!

– Рассказал бы, если бы мы встретились, но ведь меж нами с тех пор не было встреч. А доверять такое бумаге… Нет, он слишком дорожит нами…

– Вот что ты заладил? – возмутился Эжен, – «Дорожит нами»… Ты так это говоришь, словно и правда веришь.

– Да, верю. И ты веришь, только боишься в этом признаться. А напрасно. Это правда.

– Вот ты… – Эжен снова нашёл повод вскинуться, но Виктор его опередил:

– Он ведь предложил тебе тогда предъявить тебя миру, как своего сына, верно?

– Да, он сказал это открыто! – воскликнула Эмилия, – Но Эжен отказался…

–… сказал, что не желает быть первым… – кивнул Виктор.

– Да, верно! – уже в который раз удивилась Эмилия.

И Виктор невесело рассмеялся:

– Вот ведь как у нас получилось… Антуан сгинул, а три другие его сына устроили игру в прятки. Смех сквозь слёзы. Впрочем, это время прошло с пользой и для пророчества Эрны, и для идеи отца…

– Погоди! – перебил брата Эжен, – Ты хочешь сказать, что смог разгадать другие части этого ребуса?..

Эмилия слушала этот разговор близнецов едва ли не открыв рот, так её удивляло их и правда изумительное взаимопонимание. Эти двое буквально налету ловили мысли друг друга, то и дело случалось, что один начитал фразу, а другой заканчивал её. Они мгновенно считывали контекст и сказанного, и утаённого, и так быстро переключались с одного на другое, что порой было трудно за ними уследить, угнаться за полётом их мыслей.

Но всё время разговора Эмилия старалась нащупать ответ и на ещё один вопрос – как же Виктор теперь относится к Анне де Шероль? Упрямая женская сущность пыталась разгадать не менее упрямую мужскую – любит ли ещё Виктор графиню де Шероль и просто стесняется в этом признаться?.. А если нет, то кто та, которая смогла затмить Анну? «Будем надеяться, что это не Марианна!» – усмехнулась своим мыслям Эмилия. Но гордая маркиза де Рельгро не могла даже на милю приблизиться к верной догадке…




Глава 02. Две проблемы.


К большой радости Виктора, герцог решил задержаться в Рунде аж на несколько дней. Он удивительно спокойно отнёсся как к удачному бегству труппы Тобейро, так и к отказу Эмилии дать ему кров. Продолжая удивлять не только своих праиэров, но и себя самого, Его Светлость сначала выбрал для ночлега небольшую, но опрятную гостиницу с умиротворяющим названием «Крыло Ангела», а на следующее утро заявился к самому мэру славного города Рунда господину де Дювошель и… остался жить в его доме, заставив хозяев плясать вокруг него буквально на полусогнутых. Это его развлекало. А когда поднятая им же суета начинала надоедать, он уединялся в личной библиотеке мэра, или же отправлялся на прогулку по городу.

Но, прежде чем погрузиться в эту праздную жизнь, Его Светлость, так сказать, взбодрил свою гвардию. Он назначил награду в триста пистолей тому, что поймает Жана и Монсаров живыми, получается по сто за каждого. Подразумевалось, что награду получит отличившийся праиэр, и уже он разделит её со своими подчинёнными.

Идея оказалась удачной – настроение в гвардии сильно улучшилось, праиэры и поделенные между ними люди и правда развили бурную деятельность. Рон и Пит, сразу взяли по восемь человек и, ведомые своими соображениями, где лучше искать беглецов, покинули Рунд. Фил же и Глен погрузились в поиски здесь, около Рунда, так по, крайней мере казалось, герцогу. И если Фил в самом деле этим занялся, то Глен распоряжался своим временем более вольно.

В первый же день этот последний разослал своих людей в разные концы города и его окрестностей с довольно затейливыми заданиями, а сам отправился к Эжену и Эмилии, где и провёл почти весь остаток дня…

Да, Виктор был неописуемо счастлив – ведь он, наконец-то, избавился от последних пусть и крохотных сомнений насчёт Эжена. Живой!!! Всё такой же неугомонный озорник!! Надо ли говорить, что Виктор не упускал ни одной даже малейшей возможности, чтобы выкроить время для встречи с Эженом и потом, в последующие дни?..

Но было бы ошибкой полагать, что Виктор всё время проводил только со счастливо воскресшим братом. Это было невозможно из-за носимых ими масок Глена и виконта де Лорни. Так что нашлось время ответить и ещё на два, очень важных для Виктора вопроса, имена которым Анна и Фил. Да, Виктор должен был выяснить, способна ли ещё Анна затмить в его душе светлый образ Маги, и что же всё-таки произошло с всегда приветливым Филом.

Проще всего Виктору было найти ответ на первый вопрос.

В первую же свою ночь в Рунде он взял и просто заявился к Шероль.

Несколько минут назад часы пробили полночь. Город давно погрузился в сон, и дом Анны не был исключением – все окна темны, абсолютная тишина и покой. Геньи превратил свой дом в неприступный бастион, эдакий крепкий орешек, но Виктор нашёл лазейку, ибо был большим мастером по взламыванию замков… Осталось только найти комнату Анны. Приходилось импровизировать, делать выводы из общего расположения комнат, надеяться на удачу, и она не подвела. Только юноша ступил в анфиладу второго этажа, как увидел, что из-под одной из дверей пробивается слабый свет.

Что ж, Виктор недолго собирался с духом, всё-таки решился и легонько толкнул эту дверь. Она без малейшего звука поддалась, и тут же перед Виктором возникла грозная фигура Геньи. Юноша сразу понял, кто перед ним стоит, в чью комнату он осмелился заглянуть, ведь слышал словесный портрет этого человека уже так много раз. Хозяин дома в свою очередь тоже догадался, с кем имеет дело, благо Виктор заявился сюда без маски Глена:

– Виктор?..

– Да, а. Ваше, – и юноша почтительно поклонился, – Сиятельство, прошу простить меня за это вторжение, но я должен был с вами встретиться…

– Что ж, входи, – и Геньи шире открыл дверь.

«Вот так вот просто?!» – мысленно изумился и обрадовался Виктор. Ещё миг, и вот он уже в покоях графа де Шероль. Скупость обстановки, заставила юношу улыбнуться. Он знал, что Геньи мог бы обустроиться куда как более роскошно, но этот человек привык довольствоваться только самым необходимым, кровать, стол, стул, небольшой книжный шкаф, одежда висела по стенам на крюках. «Да, не в его годах менять привычки!» На столе тихо горит масляная лампа, лежит открытая книга, рядом с ней очки и кувшин с вином. Стало быть, Геньи ещё не ложился. «Странно, почему я думал, что он жаворонок?» – улыбнулся Виктор.

– Рад видеть, что у тебя хорошее настроение, – усмехнулся Геньи, который в свою очередь с большим любопытством разглядывал ночного гостя, – Значит, Виктор… Ещё одна версия Жана… Я случайно не задел тебя таким сравнением?

– Конечно нет, – юноша тепло улыбнулся, – Могу ли я спросить, когда и от кого вы узнали правду обо мне?

– Правильный вопрос. Правду о тебе… Ох, парень, долгая же получилась история. Спрашиваешь когда и от кого? От Анны, а она от Анри.

Виктор невольно качнул головой – Анри, будучи беззаветно влюбленным в Анну, счёл возможным очистить в глазах возлюбленной доброе имя своего соперника: «Не каждый на такое способен. Что ж, тем легче будет называть его братом».

Тем временем Геньи жестом предложил Виктору присесть ко столу, а сам расположился напротив. Теперь, при лучшем освещении стало ясно, что первое впечатление оказалось верным:

– И правда седой?!.. С ума сойти! Тебе ведь сколько? Двадцать один? Ох, парень… Это ты зря…

– Так ведь это не специально… – откликнулся Виктор.

– Да, конечно, не специально… Но все равно, ты очень похож на Жана, а его я в свое время успел полюбить как сына…

– Хочется думать, что и у меня есть шанс? – лукаво улыбнулся Виктор.

Геньи неопределённо повёл плечами, мол посмотрим. Он ещё не был готов к шуткам, один вопрос сильно смущал его, требовал срочного ответа:

– Признавайся, парень, как ты смог пробраться в мой дом незамеченным? Мне казалось, я всё предусмотрел…

– Почти всё. Вы славно наладили здесь порядок, но всё-таки я не в счёт, хоть, может быть, это звучит и нескромно. Я уже год старательно маскируюсь под призрака, вот и научился кое-чему…

– Призрака?! Интересно… Надеюсь, ты укажешь мне на слабые места моей обороны? Но да это после… А сейчас, ты ведь пришёл повидать Анну, верно?

Виктор от такой прямоты даже растерялся и нашёл в себе силы только кивнуть.

– Хорошо, подожди минутку… Сейчас я её приведу.

И Геньи тут же вышел. Виктор не предполагал, что так быстро сговорится с этим грозным на вид человеком, легендой этого края. «Что ж, возможно, всё будет гораздо проще, чем я полагал!» – юноша с облегчением вздохнул и сам не заметил, как провалился в омут бережно хранимых воспоминаний, связанных с лучезарной Анной.

Тогда, год назад она одним только благосклонным взглядом подарила ему несказанное счастье, открыла врата рая уже здесь на земле. Но, как водится в этой жизни, чем выше взлёт, тем больнее падение. Вот и теперь вихрь связанных с образом Анны ярких чувств очень быстро пронёсся по этой петле и заставил сердце болезненно сжаться. Что было, то было. А вот что есть сейчас? За ответом именно на этот вопрос он и пришёл! Взгляд упёрся в кувшин, и страшно захотелось попробовать его содержимое на вкус. Тут же на полке над столом обнаружился и пустой бокал, Виктор даже поднял руку, чтобы взять его, но… не успел. Дверь уже снова отворилась, и Геньи впустил в комнату свою драгоценную голубку.

Судя по всему, она только-только закончила приготовления ко сну, но голова её ещё не касалась подушки. Лёгкий халат из кремового атласа, сейчас покрытый огромной шерстяной шалью, заботливо расчёсанные и теперь роскошным покрывалом закрывающие её спину пышные волосы, ясные серые глаза, алые губы… Да, Анри прав, казалось, она стала ещё прекрасней.

Глаза Виктора и Анны встретились, и оба застыли в оцепенении. Вот он, именно тот человек, которым она была так больна в прошлом году, которого упорно искала в Антуане, любовь к которому перегорела в болезненный пепел… Вот она, девушка, краше которой он до сих пор не встречал, которая заставила его до дна испить из чаши первой горькой любви…

Геньи тихо затворил дверь и осторожно прошёл к своей кровати, но та не позволила хозяину сесть бесшумно, предательски издала натужный скрип, и молодые люди очнулись. Виктор светло улыбнулся Анне, и она охотно ответила ему тем же. Её рука сама собой поднялась по направлению к гостю, и Виктор, в два шага покрыв разделяющее их расстояние, с трепетом припал к ней губами.

– Я очень рада, что вы нашли время зайти к нам, Виктор… – мягко произнесла Анна, – Анри мне… нам, всё рассказал, но не сказал, что вы так безвременно поседели. Это тогда?..

– Да, не было возможности поплакать над могилой Эжена, – смущённо отмахнулся Виктор.

Он уже подошёл к стулу и предложил Анне присесть на него, и только после этого опустился на другой, оставленный ранее Геньи. Внимательно наблюдающий за происходящим хозяин комнаты остался доволен.

– Я тоже очень рад, наконец, встретиться с вами вот так, без посторонних глаз, как с друзьями… – Виктор мягко улыбался, – К сожалению, обстоятельства заставили меня прийти тайно, так поздно… Не смею задерживать вас надолго…

– Но ведь время есть, верно? Хотя бы до рассвета, – встревожилась Анна, – Мне так о многом хочется вас расспросить…

– Так спрашивайте, с удовольствием отвечу.

Анна кинула на Геньи смущённый взгляд, но тот даже не помышлял уходить. Почему-то он не чувствовал себя здесь лишним, и, пожалуй, был прав. Просто Анна вдруг растерялась, с чего же начать?..

– Виктор, сколько же ещё вы собираетесь вести эту безумную игру с герцогом? Это же не может продолжаться вечно!

– Нет, не может, но ещё на месяц меня должно хватить…

И так слово за слово разговор всё же склеился, они рассказали друг другу, как провели эти месяцы, обсудили житие труппы Тобейро, их блестящий концерт. От этого, как думается, последнего концерта Жана, Анри и Марианны впечатления были особенно свежи, это стало настоящим потрясением для всех троих!

Беседа текла сама собой, легко и непринужденно. И тут вдруг, Геньи, как бы между прочим поинтересовался:

– Виктор, мы с Анной видели, как Анри догнал тебя и что-то сказал. Возможно ли узнать, о чём вы тогда говорили?

Виктор кинул на Геньи благодарный взгляд. Он и сам уже хотел задеть эту тему, но никак не мог придумать, с какой стороны к ней подступиться. Теперь же в ответ на вопрос Геньи юноша утвердительно кивнул и развернулся к Анне:

– Мы говорили о вас, Анна. Анри попросил меня встретиться с вами.

Взгляд Анны остановился, а Виктор хитро сощурился и продолжил:

– Он сказал, что вы стали прекраснее прежнего, и у вас появился шанс начать всё с начала.

– Что он хотел этим сказать?! – Анна почувствовала, что у неё начинают дрожать руки.

Виктор это заметил, но у него даже мысли не мелькнуло отступить. Пришло время получить ответ на вопрос, приведший его сюда. Как и Эжен, он не любил долго ходить вокруг да около. Он уже с большим удовлетворением отдал себе отчёт в том, что нет, не испытывает к Анне прежнего благоговения. Да, он восхищается её красотой, её умом и радушием, но это чувство не имеет ничего общего с любовью, какую мужчина испытывает к желанной женщине, своей второй половинке. Он любовался ею и радовался общению с ней скорее, как брат. Оно и не удивительно, ведь его сердце уже занято. И сейчас, здесь, глядя в глаза Анны, он понял это окончательно, и теперь пытливо искал в её лице проблески схожего чувства. Да, он решил прямо завести разговор об Анри, отчаянно надеясь, что тот ошибся:

– Вы спрашиваете, что он тогда сказал мне? Судите сами… Вот его слова, почти слово в слово: «Я знаю, тогда ваши чувства друг к другу были взаимны, и это понятно, её невозможно не любить. Она стала ещё прекрасней, чем была… У вас снова есть шанс». Я спросил его, значит ли это, что он отказывается от своего, но он возразил: «У меня его никогда не было, я тут безнадёжно опоздал. А теперь, после смерти маркиза, между нами и вовсе образовалась бездонная пропасть… Нет, даже не думай об этом. Я всей душой желаю вам обоим счастья». Да, это его точные слова, я уверен в своей памяти… – Виктор мягко улыбнулся, от его внимания не ускользнуло, как Анна сменилась с лица, вся обмерла, и на душе его стало легче. Дальше он говорил уже спокойнее, уверенней, – Анри прав, говоря, что тогда, год назад, я влюбился в вас, как мальчишка, может быть, он прав, говоря, что это было взаимно. Но это было почти год назад, и за этот год столько всего произошло… Вы в самом деле стали ещё краше… Мы оба изменились, приобрели сложный опыт… То, как просто мы с вами сегодня встретились, и это после всего пережитого, подсказывает мне, что… Мы оба перегорели в этом адском пламени первой любви, и теперь стали просто добрыми друзьями. Я ошибаюсь?

Анна даже не попыталась скрыть вздох огромного облегчения и теперь открыто улыбнулась:

– Похоже, вы всегда всё правильно понимаете, Виктор. Признаться, ваши слова сняли с моих плеч большой груз. Я так боялась этой темы! Но… Да, вы правы. Мы оба очень изменились… Да и раньше… Разве раньше мы знали друг друга?

Виктор в свою очередь не стал скрывать радость от этих её слов и согласно кивнул:

– Значит я прав, Анри в порыве благородной ревности ошибся, и вы готовы перекинуть для него мост через разделяющую вас пропасть?

– О, Боже! Какую пропасть, Виктор?! Это всё Эмилия! Как я не старалась… но Анри больше поверил ей, а не мне!

– Да, сейчас он пытается себя в этом убедить, но ему это не удастся.

– Вы говорите это так уверено. Могу я узнать, почему вы так думаете?!

– Потому что он очень любит вас, Анна! Я ясно видел это в его глазах. Это против воли дали мне понять его сестра и мой брат, – и Виктор светло рассмеялся, – Кстати, сразу после своей поездки в Брианию эти трое вернутся сюда. Так что вам с ними никак не разминуться. Немного терпения, и вы сами убедитесь, что я прав.

Анна прижала руки к груди и невольно кинула взгляд на Геньи. Тот лишь усмехнулся: «Верь этому молодому мудрецу, дочка!»

– Виктор, а вы? Так может говорить только защищённый человек! Могу я узнать, кто ваша избранница?!

Виктор удивлённо повел бровью, но возражать не стал:

– Кто? Может статься, её имя вам ничего не скажет, хотя вы наверняка встречались. Эжен ещё год назад разглядел в ней мою вторую половинку, а мне, болвану, для этого потребовалось гораздо больше времени. У моей Маргариты изумрудные очи и кристально чистая душа, – лицо Виктора озарила счастливая улыбка, – И… она в чем-то похожа на Анри, тоже знала, что я болен вами, и тоже не поверила мне, когда я попытался раскрыть ей душу. Велела забыть сказанное мной, и…

– Встретиться со мной? – улыбнулась Анна.

Виктор с готовностью кивнул.

– Так кто же она? Вы говорите, что мы встречались?.. – и Анна даже подалась ближе, как сильно ей хотелось услышать ответ.

Виктор замялся в нерешительности, но замешательство его продлилось недолго:

– Маргарита Безансон… бывшая горничная маркизы де Рельгро.

– Маргарита… Горничная… Изумрудные очи… Маги?! Белокурый ангелочек с и правда такими красивыми глазами?! – изумилась Анна, – Она и правда очень мила, но ведь она ещё совсем дитя!

Виктор с благодарностью отметил, что Анну никак не задело то, что он предпочел ей горничную. Пережитое ли за последние месяцы так повлияло на эту молодую графиню, или же она действительно настолько необыкновенная девушка?..

– Душой Маги рано повзрослела, а за последнее время и внешне очень изменилась. Теперь у вас бы не повернулся язык назвать её ребенком.

Анна с готовность кивнула и тут же поинтересовалась:

– Так, где же она сейчас? Эмилия жаловалась, что Маги куда-то исчезла…

– После тех событий, год назад, по приказу герцога Фил привез её в Брианию, – заметив, как ужаснулась Анна, Виктор поспешил объясниться, – Верно, Маги самая настоящая моя боевая подруга. Кто скрывается под маской Глена, она знала ещё в Рунде, именно она помогла Эжену спасти Марианну. Маги пробыла в Бетенгтоне около месяца, а потом я нашёл возможность передать её заботам моего отца. Теперь она живёт вместе с моей матушкой, как её воспитанница, но скорее они стали подругами…

– Кто бы мог подумать! – изумилась Анна, – Мне очень приятно слышать, с каким теплом вы рассказываете о своей Маги, но… Вы в самом деле собираетесь на ней жениться? Ваша матушка…

Губы юноши тронула печальная улыбка:

– Нет, скорее этому противится сама Маги.

– В самом деле?! – не поверила своим ушам Анна, – Но ведь для неё это такой шанс!..

– Она решила, что этот брак… лишит многих шансов меня, – расстроено вздохнул Виктор, – Так она рассуждает. Поэтому она прогнала меня. Я с трудом добился от неё обещания, что она дождётся моего возвращения рядом с моей матушкой, но всё же я боюсь, что она не сдержит данное мне слово…

– Это так… странно… – в голосе Анны послышалось недоверие.

– Надо знать мою Маги, а я её знаю… – горько поджал губы Виктор, но тут же встрепенулся, – Ладно, никуда она от меня не денется, как и Анри от вас. Только… у меня к вам есть большая просьба, Анна. Пожалуйста, не говорите пока о Маги Эмилии маркизе де Рельгро, ни слова, ни полслова. Отложим момент этого откровения… Хорошо?

– О да, конечно! На этот счёт не переживайте, – с готовностью откликнулась Анна, – Я Эмилии ничем не выдам ни вас, ни вашу тайну.

– Благодарю, сударыня, – и Виктор загадочно улыбнулся…

* * *

Так счастливо Виктор нашёл ответ на свой первый вопрос, теперь надо было срочно разобраться с Филом. Его холодность и даже резкость по отношению к Глену начали обращать на себя слишком много внимания. Виктор удивлялся, почему герцог до сих не учинил им допрос. Может быть, он и есть творец этой перемены?

Уже на следующий день Виктор предложил Филу осмотреть окрестности Рунда вместе, и тот охотно согласился. Что ж, раз оба нуждаются в выяснении отношений, то тем более откладывать не стоит.

День выдался ясный, тёплый, но не жаркий. Виктор с Филом пересекли городскую черту ровно в полдень, и направились прочь по дороге на Фонтэнж. Город уже скрылся за поросшим лесом холмом, а Виктор и Фил ещё не проронили ни слова и как будто даже не замечали этого.

Оно и понятно, ведь у каждого с этой дорогой были связаны свои воспоминания. Виктору припомнилось, как он тащился по ней на своей чахлой кляче, ежеминутно оглядываясь в надежде увидеть догоняющего его Эжена, а потом появился барон…

Фила же одолели другие, может быть, не столь волнительные, но более красочные воспоминания. Именно по этой самой дороге когда-то что было сил неслись Жан, Анри и Марианна, спасаясь от людей герцога, а он, Фил, был в числе преследователей, ни на шаг не отставая от Ламороу. Фил уже было хотел вслух поделиться этими воспоминаниями, но что-то помешало ему сделать это сейчас.

Так они вошли в лес, молча. Дорога начала петлять, за очередным поворотом Фил неожиданно остановился и произнёс:

– Может быть, тебе будет интересно узнать, что именно здесь почти год назад мы натолкнулись на фургон бродячих артистов и по своему тупоумию даже не заподозрили, что Анри спрятал в нём Марианну.

Виктор с большим интересом осмотрелся. В самом деле, пусть белесые скалы, словно зубы дракона, и делают этот светлый лес менее прозрачным, но всё-таки так глупо попасться… Этому может быть только одно объяснение:

– «Тупоумию»… Но я так понимаю, у вас тогда просто не было времени задумываться…

Фил невесело усмехнулся и двинулся дальше:

– Время у нас было, а вот желания копаться в этом нет, ведь Анри всё-таки сохранил иллюзию… Да, в тот раз он ловко обманул нас. Но если бы мы тогда могли хотя бы предположить, как ловко потом нас будет водить за нос его друг…

Виктор не отставал. При этих словах Фила, он почувствовал, что сердце его дрогнуло. Вот оно – Фил решился коснуться главного! Всё-таки это очень прямодушный человек. Значит час откровения пробил!

– Кого ты имеешь в виду? – голос называемого Гленом прозвучал довольно беззаботно.

– Тебя, – отрезал Фил и медленно развернулся, – Разве ты не друг Анри де Монсар?

Виктор всем своим видом выразил большое удивление. Но под пытливым взглядом товарища всё-таки уступил, перестал улыбаться:

– О как?! Да с тобой, приятель, не соскучишься. Что ж, договаривай, раз начал. С какой это стати ты присвоил мне такой титул?

– Стало быть ты это не отрицаешь! – заметил Фил.

Теперь они ехали рядом, кони их шли шаг в шаг. Фил снова подарил Виктору долгий тяжёлый взгляд и всё-таки решился:

– Чуть больше недели назад, я узнал, что барон Парадесс приезжал в Брасьон и передал графине де Лаган бумаги, восстанавливающие Анри в его правах. Мне так же стало известно, что барон начал над этим работать ещё в те времена, когда Жан, Анри и Марианна приехали в Испайру, он лично представил племянника паре влиятельных людей, которые и помогли ему в решающий час… Что бы ты подумал, будь ты на моём месте и узнай такое?! Ты тогда почерпнул свои знания от Карлоса, не так ли? Значит ли это, что он тебя обманул, а ты не затруднил себя тем, чтобы перепроверить его слова?

Виктор нахмурился:

– Я доверяю Карлосу, и его слова не нуждались в проверке.

– Доверяешь?! Значит…

– … он сказал мне правду, – и Виктор с досадой огляделся.

Ему очень не нравился этот разговор, но он решил оставаться с Филом честным, насколько это будет возможным, чтобы не навредить родным и друзьям. Фил был дорог ему, он искренне уважал его. Сейчас он уже мог поклясться, что Фил до сих пор не рассказал о своём открытии герцогу, значит, у них ещё есть шанс договориться.

Фил помрачнел.

– Значит ты…

– Я, – Виктор вскинул голову, – Я по твоему лицу вижу, что, может быть, ты и хотел услышать нечто иное, но всё равно не поверил бы мне. Видишь, я позволяю себе роскошь быть с тобой откровенным.

– Кто ты?

– Ты сам сказал, я друг Анри, может быть, более явный, чем ты…

– Я?!

– Да, ведь и ты ещё не поделился с герцогом своим открытием.

– Это неважно, – и Фил в сердцах сплюнул, – Анри уже граф, ты дал барону время сделать это… Но ты друг не только Анри. Мне сдаётся, что ты работаешь на всех Лаганов!

– Да ну?

– Что, хочешь доказательств? Легко, – Фил ещё держал себя в руках, но каждое его новое слово становилось всё жёстче и жёстче, – Я знаю, что эти твои волосы всего лишь парик! Ночью, накануне приезда в Рунд я случайно натолкнулся на точно такой же парик в твоей дорожной сумке. Это в самом деле вышло случайно, но всё же. Хочешь ещё? Запросто. Мы оба слышали доклад Пита о том, что он выяснил о вчерашних событиях… Но только я уже мог допустить мысль, что это всё твоих рук дело, только при этом закрываются все дыры в этой истории. Да-да, всё сходится, если предположить, что это ты вырубил своих людей, тех пятерых, которые были посланы на разведку вместе с тобой. И я знаю, что этой ночью ты ходил к Шероль, тайно… Продолжать?

– И ты вот это называешь доказательствами? – Виктор сокрушённо вздохнул, – Парик… А что, если я лысый и стесняюсь этого? Кому захочется, чтобы его сравнивали с Роном?

– Лысый? Ты? – невольно усмехнулся Фил.

– А почему нет? – в тон ему откликнулся Виктор и заговорщицки подмигнул, – А остальное… Это ведь всё лишь домыслы. Неужели ты думаешь, что Пит мог что-то упустить в своём расследовании? Это ведь Пит! А что касается Шероль, то… Ты ведь знаешь, что я к ней неровно дышу… И наглости мне не занимать. Лучше бы похвалил товарища за такую смелость! – и Виктор снова подарил Филу кривую улыбку Глена.

Но Фил отказался принять этот тон. Видать, слишком многое и слишком сильно накипело в его душе.

– Хватит мне зубы заговаривать! Я знаю, что ты служишь Лаганам. Но всё-таки… всё-таки даю тебе шанс убедить меня в ином! Убедить! Ты понял?

– Нет, вы только поглядите на этого грозного парня! – вздохнул в ответ Виктор, – Разве я уже не начал как-то объяснять тебе…

– Тогда ты должен начать со своей поездки в Испайру! Ты утаил правду! – едва ли не закричал Фил, – Это ли не лучшее доказательство к тому, что ты служишь Лаганам?!

– Я служу прежде всего себе, – и Виктор гордо выпрямился.

– И Лаганам! – заскрежетал зубами Фил, – Вижу, ты не спешишь это отрицать, значит, это правда! Чёрт тебя побери, Глен! Но это значит, что ты предал меня!!!

– Нет, Фил! Я искренне считаю тебя другом… – тут же смягчился Виктор и даже подался ближе.

– Другом?! Разве отношения, замешанные на такой лжи, можно назвать дружбой?! – возмущению Фила не было предела, – Нет, ты предал меня!!! Предал как никто и никогда ещё не предавал меня!!! Ты мастерски расположил меня к себе, я стал тебе доверять, может быть, даже больше, чем себе. Ты первый человек в моей жизни, который, казалось, воплотил в себе то, что я уже не чаял найти в людях, я видел в тебе своего старшего брата, брата, о котором всегда мечтал, но никогда не имел. Может быть, я простил бы тебе предательство герцога, я и сам не всегда одобряю его действия, но ты… Ты предал прежде всего меня, а это я простить никак не могу!

– Фил, прошу тебя, не горячись! Герцог в самом деле мне враг, но с тобой мне нечего делить!!!

– Ты забываешь, что я служу герцогу! Я его праиэр! Твои слова означают, что мне нельзя разворачиваться к тебе спиной!

– Да нет же!!! – взмолился Виктор, – Припомни, за всё время службы у герцога я не убил ни одного, с кем делил хлеб и кров, если, конечно, не считать той ночи в Бетенгтоне, когда едва не погиб граф… Ты не станешь с этим спорить! Да и сам герцог… Ты полагаешь, у меня было мало возможностей убить его, и тем самым решить все проблемы Лаганов, которым, как ты решил, я служу? Но герцог тоже до сих пор жив! Это значит лишь одно, я ему не опасен…

– Это значит, что когда-нибудь ты всех нас во главе с ним заманишь в какую-нибудь ловушку, и Лаганы сами сделают то, на что ты почему-то не решаешься! – от возмущения Фил едва ли не трясло.

– Лаганы не поднимут на герцога руку, как до сих пор не сделал это я, – теперь голос Виктор звучал предельно жёстко, в нём звучала абсолютная уверенность, – Всё, к чему я стремился все эти месяцы, это хоть как-то защитить их от герцога, остальное в руках проведения. А если я решил не открываться тебе, так это только ради тебя же! Я не хотел усложнять твою жизнь двойной игрой. Послушай Фил, мне нужен ещё только месяц, один месяц, и я уйду от герцога.

– Месяц? И что же случится спустя этот месяц? – сердито нахмурился Фил.

– Я уже сказал, я уйду со службы герцогу. Прошу тебя, дай мне это время. Клянусь, я не опасен Его Светлости!

Такой напор называющего себя Гленом чуть смутил Фила, заставил сощуриться:

– Да, может быть, ты сейчас искренен, но опять же не говоришь всей правды. Ложь, большая или меньшая, но ложь! Но… нет, с меня хватит! Либо ты сейчас же расскажешь мне всё, до конца, кто ты, откуда взялся… либо… я убью тебя!

– Нет, Фил!!! Не ставь вопрос так! Остынь, прошу тебя! – взмолился Виктор.

– Только так, и никак иначе!!! – и Фил гордо вскинул голову.

– Так ты… – Виктор сокрушённо замотал головой, – Так ты загоняешь меня в угол…

– Именно!

– Фил, мне нужен месяц, один месяц! Неужели у тебя не хватит терпения и мудрости отложить это откровение на столь малое время?! – Виктор всё-таки решился на новую попытку, но Фил остался неумолим:

– Сейчас, или никогда!

– Чёрт тебя побери, Фил!!! – взорвался-таки Виктор, – Ты лишаешь меня выбора. Сейчас я не могу быть уверенным, что раскройся я тебе до конца, ты дашь своё согласие на продление жизни Глена всего лишь на месяц…

– Тогда у тебя всё же появится шанс, а так…

Виктор горестно поджал губы:

– Поверь, друг! Если бы речь шла только о моей жизни, я бы рискнул, слово чести! Но мне никто не даёт права рисковать жизнями других. Потому уж прости, это тебе надо решать, либо ты клянёшься, что угомонишь своё любопытство на месяц и на это время забудешь всё то лишнее, что узнал, либо…

– Либо тебе придётся убить меня, не так ли?! – сердито оскалился Фил, – Вот мы и дошли до объявления войны. Так бы сразу! К чему вся эта болтовня?

– Войны? – поймал его на слова Виктор, – Но я не стану тебя убивать, если, конечно, ты не станешь слишком упорно просить меня об этом.

И Фил нервно рассмеялся:

– Ох уж мне это бахвальство! Но тебя ждёт большой сюрприз, ведь ты ещё не разу не дрался со мной по-настоящему, ты плохо знаешь меня с этой стороны, а вот я тебя изучил достаточно хорошо. Знай, твои шансы не так велики, как это тебе сейчас кажется.

– Фил, да опомнись же ты!!!

Но Фил остался неумолим. Он резко осадил коня и широким жестом призвал Виктор осмотреться:

– Ты знаешь, что именно на этой поляне Анри де Монсар однажды едва не расстался с жизнью? Этот город, эти места роковые для Лаганов, Монсаров… и тебя. Ты сделал свой выбор, я тоже. Значит сегодня отсюда уйдёт только один из нас!

С этим Фил сошёл с коня, скинул камзол и обнажил шпагу.

А вот Виктор… Он болезненно сморщился, несколько минут помедлил и… тоже спешился, с большой неохотой снял камзол, перевязал волосы любимой тесьмой и, наконец, тоже обнажил шпагу:

– Если уж ты так настаиваешь, выбора нет… – горестно вздохнул Виктор, – Но прежде, чем мы скрестим шпаги, я хочу, чтобы ты знал, что я искренне считаю тебя другом, и мне очень жаль, что ты так превратно истолковал мои действия. Поверь, я никогда не предавал и не бросал своих друзей. И сейчас, Фил, я должен тебя разочаровать. Как не проси, я не стану тебя убивать. Если твой разум не прояснится, я просто пристукну тебя, усыплю, и спрячу на какое-то время. Очень надеюсь, что когда-нибудь потом ты всё же поймёшь меня и простишь.

– И вот снова болтовня! – и Фил сорвался-таки, – Защищайся, подлый лжец!!!

И в тот же миг их шпаги сшиблись раз, ещё раз, и ещё… В этих ударах даже стали проскакивать искры. Фил был в ярости, и он в самом деле оказался достойным противником. Сердце Виктора похолодело. Решительность Фила ужасала его, он отчаянно искал, но не находил бреши в обороне лучшего из слуг герцога. Чтобы усыпить его было необходимо как минимум добраться до его горла, но как это сделать?! И Виктор был вынужден отступать и отступать, надеясь, что ещё миг, другой, и Фил либо образумится, либо даст шанс себя остановить. Но напор Фила становился только страшнее. Он чувствовал, что Виктор отказывается драться с ним в полную силу, и это ещё больше ожесточило его. Казалось, он уже забыл о причине поединка, ему было нужно только одно, чтобы Глен начал драться и…

Виктор в самую последнюю секунду заметил, что за спиной Фила открылась пропасть, и тут же поднырнул под его руку, заставил того поменявшись с ним местами, но близость опасного обрыва не остановила Фила. Он сделал очередной выпад, Виктор увернулся. Фил снова рванулся вперёд, им пришлось выполнить смертельный пируэт на самом краю пропасти и… они тут же были наказаны за такую дерзость.

Фил потерял равновесие. Шпага выскользнула из его рук и устремилась вниз, на камни, о которые Сьена не уставала разбивать свои волны. Сам же Фил стал судорожно хвататься за воздух, вращать руками, в тщетной надежде вновь обрести опору, и, прежде чем Виктор успел схватить его за руку, сорвался-таки вниз, вслед за своей шпагой. Его пальцы заскользили по стене предательского обрыва, и… удача улыбнулась ему. Всё-таки ему подвернулся один достаточно крепкий камень, чтобы за него можно было схватиться и задержать падение. Ещё миг, и носки его сапог смогли нащупать такие же ветхие ступеньки в бездну. Фил, наконец, замер и в оцепенении перевел дыхание: «Еще жив!!? Да… Да!!!»

И тут ему на затылок упал маленький камешек, Фил осторожно поднял голову и увидел нависшего над ним Глена, лицо того было искажено ужасом.

– Не шевелись! Слышишь! – закричал Виктор.

У него в руке уже возник крепкий кожаный ремень, и теперь он попытался спустить этот ремень ему, Филу. А тот с большим трудом соображал, что происходит. Человек, смерти которого он так жаждал ещё мгновение назад, явно пытается спасти ему жизнь. С глаз Фила словно слетела пелена. Он снова увидел в Глене того человека, которого вот уже почти год чтил за старшего брата.

Но ремень оказался недостаточно длинным. Фил и без того висел на вытянутых руках, и как бы ни старался, не смог бы дотянуться до спасительного ремня.

– Чёрт!!! – выругался Виктор, поняв, тщетность этот своей попытки, – Фил, держись, я сейчас!

И голова Глена исчезла. «И что же дальше?!» – загудело в сознании Фила, – «Просто ждать? Чего? Пока силы закончатся? Надо бы и самому подумать, как выбираться». И Фил осторожно опробовал надежность опоры под ногами. Достаточно крепко, но ни на полдюйма в сторону сдвинуться было нельзя. Тогда Фил отпустил одну руку и попробовал глянуть вниз, и тут же содрогнулся от ужаса: «О дьявол, а ведь хватит, чтобы разбиться! Да, Анри повезло, что он свалился правее, там в самом деле речной омут, а тут… У меня, пожалуй, шансов на спасение много меньше, чем было у него».

И тут он сначала услышал, а потом увидел, что Глен спускается!!! Да, в самом деле в трех шагах левее Виктор словно ящерица сползал по песчаному откосу вниз. Увидев это, Фил решил, что тот спятил, но скоро понял, что тот намерен сделать. Там, чуть повыше упоры Фила, было нечто похожее на горную тропу. Возможно, когда-то давно, здесь и правда проходила тропка, но немилосердные ветра времени заставили этот утес обвалиться, и тропа стала непроходимой. Вот именно на эту ступеньку сейчас и сползал Виктор. Ещё пара секунд, и он более не менее уверенно ступил на неё, и снова в его правой руке кожаный ремень.

– Фил, теперь ты должен суметь его поймать! Слышишь?! Сделай это, и я вытащу тебя!

Фил кивнул.

Виктор размахнулся и как мог метко швырнул пояс в Фила, тот без труда поймал его, но это движение, едва не опрокинуло его. Убедившись, что Фил всё ещё держится, Глен ободряюще кивнул:

– Полдела сделано, дружище! Сейчас по моей команде оттолкнись, как сумеешь, и я тебя выдерну оттуда. Договорились?

– Ты безумец, Глен!

– По моей команде!

Виктор пожестче уперся ногами, и тут земля мелким гравием стала осыпаться под его дальнее ногой, Виктор едва успел переступить, чтобы не потерять равновесие.

– Мы не удержимся там вдвоем! Не сходи с ума, Глен! – закричал в ужасе Фил.

– Сейчас проверим… Внимание… Пошёл!

Фил как мог сильнее оттолкнулся, тут же кожаный ремень с нечеловеческой силой рванул его в сторону. Всё дальнейшее произошло в считанные мгновения. Фил смог закинуть ногу на этот огрызок тропы, Виктор не дал ему опрокинуться. Он быстро перебирал ремень руками, чтобы скорее сократить его длину, но, боясь, что не успеет, стал пятиться назад. Ещё миг и вот уже Фил стоит на тропе!!!

Оба не сразу поверили в свою удачу. И только Виктор осознал, что ему удалось спасти друга, как почва под его ногами стала проседать, и прежде, чем он успел сообразить, что произошло, тропа под ним обрушилась, и он повис на своем ремне, всё ещё намотанном на руку Фила, тот едва успел упереться, чтобы не полететь следом.

– Держись! – зарычал Фил.

И Виктор держался. Но тут он заметил, что тропа под ногами Фила продолжает крошиться. Нет, эта почва не удержит их вдвоём! Виктор изогнулся и глянул вниз. Сейчас под ним была просто песчаная осыпь, внизу сдерживаемая тройкой деревьев. Это место было не так опасно, как то, над которым завис Фил, особенно если удастся скатиться ещё левее. А песок под ногами Фила крошился всё быстрее и быстрее.

Решение пришло в один миг.

– Нет!!! – закричал Фил, но было уже поздно.

Виктор выпустил из руки ремень и кубарем полетел вниз. Фил в оцепенении наблюдал, как Глен кувыркается вниз по склону, как он счастливо миновал два дерева, но о третье всё же ударился, и, в конце концов, замер внизу.

– Глен!!!

Тот не откликнулся.

Сердце Фила похолодело: «Нет!!! Не может быть!!! Этого не должно быть!!!»

Филу потребовалось минут пятнадцать, чтобы благополучно спуститься вниз. К тому времени, когда его ноги коснулись берегового гравия, Виктор уже дополз до воды и опустил в неё голову. Увидев его движения, Фил счастливо рассмеялся.

– Жив!!! Дьявол, жив!!!

Виктор развернулся на его голос и печально улыбнулся. Его Фил, живой Фил сейчас со всех ног бежал к нему: «Да, Маги, ты была права!» И Виктор привычным движением извлёк из потайного кармана мешочек с груангой и проглотил шарик анга. Парик он потерял ещё при падении. Всё, осталось лишь выждать немного времени, и Виктор снова окунул голову в холодную воду реки.

– Глен!!! Как ты?! Цел?! Зачем ты отпустил ремень!!! – Фил присел рядом на корточки и осторожно тронул друга за плечо.

– Но ведь если бы мы полетели по этому откосу вместе, ты бы проломил мне голову своими каблуками… – тихо ответил Виктор.

Его плечи дрогнули и… он, наконец, развернулся к Филу. Тот обмер. Перед ним был Жан, только на правой щеке содрана кожа и сочится кровь и… волосы на висках седые! Перед ним был сын графа де Лаган… в одежде Глена!

– И что ты так оторопел? – горько усмехнулся Виктор, – Ты же так хотел узнать правду! Вот она. Ты знал, что я не рыжий, мог бы предположить и остальное.

К Филу с трудом возвращался дар речи. Он судорожно соображал: «Лаган?! Он сказал, что служит только себе! При этом он служит Лаганам?! Я осёл! Но кто он?! Для графа он слишком молод, для близнеца слишком стар. Постой, Антуан погиб, Эжен погиб, Жан… Значит это…»

– Виктор?!

Юноша кивнул:

– Я никогда не отказывал тебе в уме, Фил. И ты не откажи мне… в помощи, я, кажется, вывихнул ногу…

– Где? Покажи! – тут же встрепенулся брианец.

– Возьми за ступню и потяни на себя.

Фил не заставил себя упрашивать. Виктора пронзила страшная боль, но тут же его нога приняла свою естественную форму, и стало значительно легче. Юноша благодарно улыбнулся другу и с облегчением стал разминать травмированное место.

А Фил тем временем провалился в небытие, в его памяти словно поднялся ураган, воспоминания последних месяцев обрушились на него едва ли не одновременно…. Да, тогда, в ночь побега Жана от герцога, у них с Ламороу было странное чувство, что они бегают за двумя, вот второй, точнее третий! Значит Карлос, слуга барона с самого начала на стороне Лаганов! Значит, в замке Бетенгтон именно Виктор, а не граф устроил эту игру в призрака! Всполошил гвардию, а потом усмирил… И у него хватило силы духа ходить по лабиринту, в который ему, Филу, даже заглянуть было страшно!.. А потом он там спас своего отца… Значит, в самом деле, он во время тех двух поединков сражался с герцогом всерьёз, но потом почему-то отказался от мысли убить его! Виктор сын графа де Лаган, выросший Ровиньолем, брат Эжена!

– Значит… Маги… знала? – наконец, выдохнул Фил.

– Да, почти с самого начала, – кивнул Виктор.

Он снова поднял глаза на Фила, и тот прочитал в этих до боли знакомых синих глазах, глазах близнецов, сразу столько всего: и извинение, и благодарность, и радость, и мольбу…

– Тебе ведь едва двадцать один! – изумился Фил.

– Ты о седине? – Виктор усмехнулся, – Но ты ведь знаешь, как тяжела служба герцогу…

– Когда?

– В ту ночь… Эжен нарушил мой запрет, и взял вашу погоню на себя, тем самым он спас меня от вас, а сам… Он был всей моей семьей…

Сердце Фила дрогнуло.

– Друг, – Виктор сел поудобнее и заговорил тихо, вкрадчиво, – Фил, я ещё раз прошу тебя об одолжении, дай мне этот месяц, я должен дождаться возвращения Жана, Анри и Марианны из Бриании! Потом мы все вместе вернемся домой. А пока, я должен подстраховать их от герцога. Дай мне такую возможность! Прошу тебя во имя дружбы, которая как бы ты не отпирался, связывает нас с тобой!

Но Фил не спешил с ответом, он медленно неопределённо повёл головой и всё-таки задал этот вопрос:

– Почему? Почему ты отказался от мысли убить герцога?

– МЫ отказались! Мы сделали это ради его двоюродного брата, воистину достойного человека! Поверь, на то есть веская причина… и я всё тебе расскажу, только чуть позже… Итак, что ты решил?

Что ж, Фил сокрушённо вздохнул:

– Спасибо, что спас меня… Ты не оставил мне выбора. Но ты должен был рассказать мне об этом раньше!

– Прости. Видно, должен был… – согласился-таки Виктор, – Маги ещё в Бетенгтоне настаивала на этом, но…

– Ты не хотел усложнять мою жизнь? Я помню. А где сейчас Маги?

– Живёт у моей матушки.

– Как горничная? Хотя постой, воспитанница госпожи графини?!..

Виктор кивнул, и Фил от души рассмеялся:

– Значит, у нашего зеленоглазого чуда есть шанс стать благородной?

– Очень на это надеюсь, – тоже рассмеялся Виктор…

* * *

Их возвращение в Рунд произвело фурор. Скрыть ссадины и синяки на руках и лицах не было никакой возможности. При этом держались они по отношению друг к другу, как и в прежние времена, довольно благосклонно. Герцог тут же призвал их к ответу, и Фил решительно взял на себя проблему объяснения. Он красочно рассказал, как неосторожно свесился с обрыва и был наказан за своё любопытство, как Глен с риском для жизни спас его. Герцог выслушал это с видимым безразличием, только в итоге пожурил обоих за неоправданный риск. Но Виктор понял, что этот эпизод не понравился Его Светлости, ему неприятно было узнать, что теперь Фил оказался обязан Глену жизнью. Ценность Фила снизилась.

От Эжена же так просто отделаться не получилось. При виде ран брата он пришёл в неописуемую ярость и громогласно приговорил Фила к смерти. Виктор на силу угомонил вспыльчивого брата и убедил пока ничего не предпринимать. Но веры такой неохотной клятве было мало…

– Один мой хороший друг очень хочет с тобой встретиться, – обратился Виктор к Филу на следующий день во время завтрака, – Ты смог бы сегодня в полдень заглянуть на часок в одно укромное место?

Фил подарил Виктору свой фирменный долгий взгляд. Он отметил полное отсутствие какого-либо энтузиазма в голосе друга, откровенную опаску в глазах, но всё же ответил:

– Да.

Виктор благодарно кивнул:

– Тогда за пятнадцать минут до полудня на ступенях храма Святого Антуана…

Фил был очень заинтригован, встретиться с кем-то из друзей Виктора и быть представленным как… друг, конечно же…

Чем больше Фил размышлял о событиях истекшего года, тем больше поражался Виктору. Да, образ Глена померк по сравнению с силой человека, скрывающегося под этой маской. Кто ещё способен на такое самоотречение, такой неусыпный самоконтроль?! Обладать такой мощной силой духа и воли, таким ясным умом и добрым сердцем?! Такой человек существует, и имя ему Виктор Ровиньоль де Лаган. Звание друга из уст такого человека очень ко многому обязывает, и он, Фил, такое звание получил!..

– Ты точен, – окликнул Виктор Фила, неожиданно выйдя из храма, – Пойдём.

Путь их лежал по главной улице города, в толпе праздных зевак и ослеплённых заботами рундцев. Виктор заговорил тихо, не оборачиваясь к Филу:

– Мой друг добрейший человек, но бывает вспыльчив и резок на язык. Он пришёл в бешенство, узнав о вчерашнем происшествии, заявил, что прирежет тебя…

– Даже так?! Что же ты ему рассказал?

– Всё.

– Может быть, всё-таки стоило поберечь нервы такой вспыльчивой особы?

– У меня от него нет секретов.

– Он что же, твой духовник? – усмехнулся Фил, ведь ему с трудом верилось, что сверхскрытный Глен может быть с кем-то абсолютно откровенным.

– Духовник? – Виктор невесело рассмеялся и вдруг обескуражил Фила ответом, – Нет, хуже…

Очень скоро они оказались около гостиницы «Золотой Рог», в которой год назад останавливались и барон, и герцог, но против ожиданий Фила Виктор решил войти в неё через чёрный вход, именно «чёрный», а не хозяйственный, где было очень оживлённо. Больше того, эта дверь оказалась запертой изнутри, но проблема решилась очень просто. Виктор постучал условленным образом, и вот уже на пороге появился Поль Бефо. Да, именно, потому как именно в это время именно он был на страже – его смена. Мальчишка смерил гостей опасливым взглядом, явно чего-то ожидал, ни Фила, ли Глена он лично не знал. И Виктор в очередной раз удивил Фила:

– Нас ждет любитель фейерверков.

Глаза Поля радостно округлились, и он кивнул:

– Он давно ждёт вас! На втором третья… Найдёте?

– Конечно, – кивнул Виктор и вложил в руку мальчишки монеты, – Но ты всё-таки ещё задержись, присмотришь, чтобы нам не мешали.

– Конечно, о чём речь!

Поль с радостно спрятал монету в кармане, запер дверь и поспешил следом за странными гостями этого заведения.

«Любитель фейерверков?!» – удивился Фил, – «Уж не та ли это личность, что устроила такой переполох на площади?! Да, беглецам и Виктору кто-то очень сильно помог. Этого кого-то мы безуспешно ищем все эти дни… Кто бы это мог быть?» За такими размышлениями Фил и не заметил, как чёрной лестницей оказался на втором этаже. И вот уже Виктор остановился перед с виду ничем непримечательной дверью. Он всё-таки бросил взгляд на Поля, который сейчас выглядывал из-за спины Фила. Мальчишка в ответ деловито кивнул и тут же стал располагаться на подоконнике глубокого окна. Эта серьёзность Поля от души позабавила Фила, и он даже толкнул в бок Виктора:

– Ты хочешь сказать, что это наш страж?

– Не стоит его недооценивать, – усмехнулся в ответ Виктор, – Именно с помощью вот таких героев мы с Эженом в прошлом году лишили герцога и барон спокойного сна.

Сказав это, Виктор снова развернулся к двери, постучал и замер в ожидании ответ, но ответа не последовало, совсем никакого. И несмотря на это, Виктор всё равно продолжал ждать.

– Ты правда ожидаешь, что нам откроют? – вслух предположил Фил, удивлённый таким поведением друга.

– Была такая мысль, но, похоже, он слишком зол для этого, – Виктор вздохнул и извлёк-таки из кармана отмычку.

Вскрывать дверь без ключа? Такой трюк в исполнении Виктора-Глена Фил видел впервые, и это порядком его развлекло. «Сколько же дверей за этот год ты вот так-вот открыл?!» – усмехнулся сконфуженный праиэр, – «Похоже много… Вон как лихо получается…»

Ещё около минуты, и вот уже Виктор предложил Филу войти во внутрь.

В комнате царил полумрак, окно, и без того находящееся в это время дня в тени, было ещё и прикрыто плотной шторой. Хорошо хоть сумрак потайных ходов гостиницы заставил глаза Фила и Виктора привыкнуть к темноте, потому они всё же без труда заметили, что в комнате у окна за столом сидит какой-то человек.

Виктор легонько подтолкнул Фила вперёд, и в двери снова щелкнул замок, на этот раз в результате поворота ключа, а не отмычки. Только теперь находящийся в комнате человек развернулся лицом к вошедшим, и Фил оторопел. Он увидел того, кого меньше всего ожидал – ещё одного близнеца Лаганов.

– Жан?.. – робко предположил Фил.

Близнец недобро усмехнулся и покосился на Виктора:

– А ты говорил, что у этого человека… как ты там выразился? «Ясная голова»? Или нет, иначе? «Пытливый ум»! Ну-ну, да только бельмо в глазу…

– Отличное приветствие! Блеск! – хмуро откликнулся Виктор.

Обиженный Фил резко развернулся к Виктору и с изумлением обнаружил, что тот уже освободился от маски Глена. Получается, он успел проглотить шарик анга сразу после того, как спровадил Поля, а разборка с замком дала время обрести свое лицо. Теперь Виктор был полностью собой. Он подарил брату долгий укоризненный взгляд и, дружески ударив Фила по плечу, предложил:

– Присаживайся к столу, друг. Тут и пообедаем…

– Не спеши называть его другом! – огрызнулся Эжен.

– Я же сказал, он мне друг! – чуть повысил голос Виктор и конкретно указал Филу на стул, а сам уже успел опуститься напротив брата.

Но Эжен и не думал сдаваться:

– Ты же знаешь, я бы и слова тебе не возразил, если бы ты сам перед ним снял маску Глена. Понимаешь? САМ! Но он заставил тебя это сделать!..

– Ага, точно, «заставил», свалившись с утеса, – усмехнулся Виктор.

– Именно!!!

– Но я не просил меня спасать, – ожесточился Фил.

Он решил, что перед ним Жан и признался себе, что, оказывается, совершенно не ожидал, что бывший пасынок герцога может быть и таким хамом. Столь холодный приём сильно задел Фила.

А Эжен уже ядовито рассмеялся:

– «Не просил»! Я допускаю мысль, что даже Антуан попытался бы тебя спасти!.. Думаешь, поймал-таки на аркан Лагана?!

– Эжен, угомонись! – Виктор ещё более повысил голос, и это вдруг возымело действие.

Эжен умолк и сердито поджал губы. Теперь он, видно, решил испепелить ошеломлённого гостя взглядом.

– Эжен?!!! – только и выдохнул поражённый таким открытием Фил.

Но ни один мускул на лице Эжена не дрогнул, а вот Филу потребовалось время, чтобы снова обрести дар речи:

– Но ведь тогда… год назад…

– Я обещал брату умереть своей смертью, а это был не тот случай, – жёстко отрезал Эжен.

Фил невольно обернулся к Виктору. Тот смотрел на брата с невыразимой печалью и теплом. «Вот оказывается кто для него ближе, чем духовник!» – пронеслось в голове брианца.

– Эжен, – тем временем Виктор обратился к брату, – Я привёл сюда Фила, потому что понял, что ты решительно намерен достать его в любом случае. Хочешь, поговори с человеком, но хамить не стоит…

Но Эжен только раздражённо отмахнулся от брата и пригвоздил Фила вопросом:

– Так скажи мне, Фил, что ты, первый из слуг герцога, злейшего нашего врага, собираешься делать дальше?! Как ты намерен распорядиться этим знанием?!

И Фил с удивлением обнаружил, что напор Эжена больше не задевает, не обижает его. Напротив, он проникся огромным уважением к этой братской заботе:

– Я ни за что на свете не подтолкну к обрыву ни твоих братьев, Эжен, ни кого-либо из ваших друзей. Даю слово!

Они смотрели в глаза друг другу бесконечно долгую минуту. Наконец, из груди Эжена вырвался тяжелый вздох, и он отвернулся к окну:

– Я не перестаю проклинать тот день, когда поддержал твою безумную идею создать Глена…

– Ну, положим, что создал-то его ты, брат, и маску, и имя, – и Виктор рассмеялся с явным облегчением.

Эжен неохотно кивнул и развернулся:

– В голове не укладывается, что отец позволил тебе этим заниматься… Он должен был понимать, как это опасно!

– Но ведь ты же позволил в своё время, даже сам начал…

– Я был не прав! Он взрослее, и должен быть умнее!

– Это моё решение, я в праве сам решать, что мне и как делать…

– И плевать тебе на то, что беспокойство…

– Не начинай! Прошу тебя! – и Виктор коснулся руки брата, – Мы ведь уже обсудили это. Один месяц. И Фил благословил это наше решение. Вот что, через пару дней герцог покинет Рунд, тогда и ты отправляйся, представься, наконец, нашей матушке!

– Ну-ну, слушаюсь! Уже встал и побежал… – продолжал хмуриться Эжен.

– Нет, брат, только после моего отъезда. Я очень надеюсь ещё на пару бессонных ночей в твоём беспокойном обществе!

Эжен поднял на Виктора обиженный взгляд, и… братья улыбнулись, и Фил вслед за ними…

Теперь можно было подумать и о приготовленном здесь обеде. Братья ели быстро, молча. А Фил с изумлением наблюдал за тем, как слаженно и естественно они ухаживают друг за другом. Виктор взялся за хлеб, Эжен уже кладет на него кусок сыра, а другой рукой протягивает брату кружку, и Виктор, совершенно не задумываясь, наливает в неё вино, сначала брату, потом Филу, а там уже и себе.

– Ребята, почему вы все ещё… тут? – наконец, не выдержал Фил.

Близнецы замерли и синхронно подняли на него глаза, даже выражение этих синих глаз было одинаковым, что не могло не вызвать улыбку на лице Фила.

– Я имею в виду, что прошёл уже год с тех пор, как вы узнали правду о себе… Почему же вы всё ещё прячетесь? – Фил даже откинулся на спинку стула, так ему хотелось лучше видеть сразу обоих, – Я так понял, что у вас есть связь с графом де Лаган. Вы называете его отцом. Значит, согласие в этом есть. Так почему же вы до сих пор не предъявили себя миру, как его сыновья?

Близнецы синхронно поджали губы, посмотрели друг на друга, и, Фил уловил едва заметный знак – Виктор дал слово Эжену, но тот ответил не сразу. Он снова наполнил свою кружку вином, пригубил её и, наконец, развернулся к Филу:

– Ты знаешь, чем этот год занимался наш отец?

– Ну… – Фил невольно глянул на Виктора, тот кивком подбодрил его, мол смелее, но Фил и правда был растерян, – Я знаю, что он очень много разъезжал по Фрагии, встречался с разными людьми, повсюду таскал с собой Рая. Хотя нет, порой они расставались. Мне не ведомо, что ими двигало. Виктор, да ты и сам знаешь, что никому из праиэров не удалось это выяснить. Разве только Пит…

– Что Пит? – тут же подался вперёд Эжен.

– Он умеет мастерски прикидываться аристократом. И ему удалось кое-кого разговорить, найти пару возможных причин… К чему это? Виктор, ты ведь и сам всё это знаешь…

– Но Эжен ещё не знает, – улыбнулся Виктор, – Скажи прямо. Чего тут стесняться?

– Речь не о стеснении… Хорошо, Пит обратил внимание на то, что среди тех, с кем в этот год виделся граф подозрительно много людей, в чьих семьях есть близнецы. То были либо родители близнецов, либо эти люди сами являются близнецами. Мужчины, женщины… Семьи, уже пострадавшие от этого вашего фрагийского закона о запретном сходстве, либо семьи, кому ещё только предстоит через это пройти… Подумать только, у вас в стране близнецов лишают сходства посредством шрамов на лице. Я даже слышал, кого-то клеймили…

– И какой вывод из этого сделал ваш Пит? – не выдержал Эжен.

– Он предположил, что граф пытается что-то сделать с этим законом… – и Фил невольно усмехнулся, – Помнится, герцог только злорадно рассмеялся, мол нет у графа власти отменять королевские указы.

Но близнецы не поддержали этот его шутливый тон. Напротив, они веско кивнули, чем заставили Фила даже податься ближе к столу:

– Вы хотите сказать, что… Пит прав?

– Да. Отец намерен переписать этот закон, – кивнул Эжен, – Отменить его вряд ли удастся, но изменить… В этом и кроется мой ответ. Жан по неясной для нас тогда причине скрывался, Виктор геройствовал в ваших рядах, так что по возвращению во Фрагию честь «воскреснуть» первым была предложена мне, но как раз тогда мы с Эмилией прознали о бедах её брата. Я рассудил, что сейчас в образе виконта де Лорни я буду ей полезнее…

– Что?! Де Лорни?! – Фил искренне решил, что ослышался, и тем развеселил Эжена.

– Стало быть, я хорош, верно? – поинтересовался юноша, произнеся эти слова с заметным талийским акцентом.

– С ума сойти!!! – ошеломлённо выдохнул Фил.

Его удивление позабавило близнецов, но это веселье было недолгим. Эжен первым вернулся к прерванному разговору:

– Отцу была нужна возможность спокойно довести задуманное до конца. Объявись у него близнецы, всё бы страшно усложнилось. Ведь мы в таком возрасте, когда закон должен быть приведён в исполнение, как говорится, ещё вчера…

– Ну… Виктор ведь седой, – заметил Фил, – Значит, для него этот вопрос уже решен…

– Ты говоришь о седине в век париков? – усмехнулся Эжен, – Но да, какая разница. Главное, что отец верит в то, что это возможно. А нам пока есть чем заняться… Вот, например, ты, Фил… Тогда, год назад, мне довелось побыть Гленом только пару дней, довелось близко познакомиться со зверинцем герцога… Уже тогда я задался мыслью, с кем было бы возможно найти общий язык. И в изумительно коротком списке ты, Фил, был первым… Прости, что так неласково встретил тебя, но… Раз Виктор тебе доверяет, значит, и я тоже. Очень прошу, не подведи!!!

До глубины души тронутый Фил искренне смутился тёплых чувств, накативших на него при этих словах Эжена. Он только и нашёлся, что кивнуть в ответ. Беглый взгляд к Виктору. Тот с непередаваемым теплом любви и благодарности смотрел на брата. Эжена же сейчас интересовал только Фил. Ответ того, всего лишь поклон, его удовлетворил.

– Вот и славно, – Виктор уже закончил с обедом и теперь отодвинул от себя тарелку, – Пора разбегаться. У нас с Филом есть дела, надо присматривать за герцогом, не давать скучать его ребятам. И тебя, брат, наверняка заждалась Эмилия…

– Виконт де Лорни… – Фил сощурился, пытаясь представить Эжена в этом образе, – Да… Я всё ещё под впечатлением. И ведь как всё натурально! Манеры! Акцент! Хромота!

– Но хромаю-то я на самом деле, без притворства, – и на чело Эжена тут же набежал туча, – «Не подходящий кавалер для танцев» из меня получился…

– А Эмилия-то как к этому относится?.. – рискнул спросить тоже вдруг опечаленный Виктор.

– Говорит, что это ей неважно, а я пытаюсь ей верить… Видать, придётся просить тебя или Жана танцевать с ней, благо морда лица у нас совпадает. Как думаешь, кто ревнивее, Марианна или Маргарита?! – и Эжен тщетно попытался свести неприятную тему к шутке.

Виктор тоже не скрыл тяжёлый вздох:

– Маги ревнивица ещё та, но… страшнее всего её ревность к моему происхождению… Самое печальное, это то, что в этом есть доля истины. У меня в голове не укладывается, чтобы Эмилия протянула ей руку, ты уж прости, брат.

– Мне ли это не знать, – неохотно согласился Эжен.

– Как задумаюсь об этом, так Ровиньоль становится милее Лагана! Даже родители не дают благословения! – вдруг ещё пуще вскинулся Виктор, – Я уже ни раз говорил об этом с отцом!

– Отказывает?!

– Уходит от ответа. Маги и ему нравится, но… Сплошное «но» … Мол надо подождать…

– Значит надо, – вдруг уверенно заявил Фил, – Вы столько раз доказывали миру, что для вас нет ничего невозможного. Я почему-то уверен, что и это сложится! Удача вам не подмигивает, а покровительствует, это точно!

Близнецы подарили ему благодарные взгляды, переглянулись и… рассмеялись. Ведь так хочется верить в лучшее!




Глава 03. Гостеприимство брианской земли.


Сначала Анри и Марианна отнеслись к предположению Виктора скептически. Автор той странной книги, где так часто упоминается имя герцога Клар, и есть некто, названный в ребусе Эрны «спящим»? Оно, конечно, очень соблазнительно провести такую параллель, тем более что вспомнил-то про эту книгу именно Жан, тот, кто в ребусе назван «песней», но ведь не стоит забывать и о том, что предыдущие события проявили себя в ребусе много более завуалированно.

На такой аргумент Жан резонно возразил, что воспоминание пришло само собой, просто вдруг всплыло в сознании. Это тем более странно, если учесть, что сам Жан уже много лет не возвращался к этому детскому впечатлению. Возможно, молодым людям придётся до конца жизни гадать, что же на самом деле произошло в Рунде в этот раз – вспомнил ли бы Жан про эту книгу, не узнай он прежде про ребус Эрны, не услышь он в нём строчку «песня вспомнит чудо»? И если именно ребус стал толчком к воспоминанию, то это уже не пророчество, а прямо-таки двигатель событий. Так или иначе, ответ можно найти, только проверив эту версию. Так что все трое сошлись на том, что согласны с Виктором – надо попытаться найти книгу и того, кто за ней стоит.

Вот так их жизнь обрела новую ясную цель.

Встреча с Виктором и Эженом, удачное бегство из Рунда, уверенность в близком окончании их скитаний – всё это наполняло души Жана и Монсаров каким-то безмятежным восторгом, совершенно не хотелось думать о герцоге и его ищейках. Разумом эти трое понимали, что расслабляться рано, что люди Его Светлости вполне могли напасть на след беглецов и пуститься в погоню, но почему-то мысли об этом не приносили с собой прежнего холодящего душу страха.

Может быть, эти трое уже просто устали бояться? Жить, здесь и сейчас, вместе! А потом еще и Виктор с Эженом к ним присоединятся! Дышать полной грудью без этого горько-раскалённого спазма страха в груди. Да, пожалуй, именно так. Теперь Жана и Анри вела разумная осмотрительность, но не страх.

Найти в Грандоне подходящий корабль на Туманную гавань и договориться с капитаном оказалось не так-то и просто. В итоге торг уладился, даже получилось взять с собой коней. Стоит ли говорить, что семейство Франсуа осталось дожидаться Жана и Монсаров здесь, около Грандона?

Уже будучи на борту, юноши пересчитали свои сбережения, и с горечью осознали, что деньги тают слишком быстро, а ведь впереди ещё неясно насколько длинный путь! С этого момента они решили быть экономнее.

Так или иначе, на пятый день после своего феерического концерта в Рунде Жан и Монсары благополучно пересекли Канал и за несколько часов добрались до владений Бетенгтон. Ещё раньше они условились появиться во дворце тайно. Виктор успел обмолвиться, что герцог держит в этом поместье двух своих гвардейцев, которым велел отслеживать всё необычное и скорейшим образом докладывать об этом. Поэтому Жан и Анри, решили прежде всего спрятать Марианну в своей потайной пещере.

Но тут их поджидало малоприятное открытие, место оказалось не таким уж и тайным – в их отсутствие здесь кто-то явно похозяйничал, хоть и давно, в пользу того говорил солидный слой пыли, но тем не менее. Это мог быть и Генрих Рай, хотя… Ладно, решили рискнуть. Марианна осталась навести тут какой никакой порядок, а Жан и Анри отправились во дворец.

Там их ожидало очередное неприятное открытие – место, где они провели свою безмятежную юность, пришло в сильное запустение. Даже яркое солнце, лазурное небо и озорной ветерок не могли приукрасить тот факт, что дворец откровенно заброшен, дорожки не выметены, клумбы и газоны заросли, почти все окна закрыты ставнями, но главное – ни души! Пришлось слоняться минут пятнадцать, чтобы всё-таки обнаружились признаки живого – в правом флигеле, который был отведён под хозяйственные нужды, открыты окна, под ними кудахчут куры, у колодца пролита вода… И это всё о дворце Бетенгтон, в котором ещё год назад так жизнерадостно бурлила жизнь?!

Жан и Анри ещё не решили, попробовать ли им войти внутрь флигеля, как на крыльце показался Уильям, управляющий Бетенгтоном. Он очень состарился за этот год, и седины прибавилось, и спина стала круглее, но это был он. Уильям двинулся по двору без видимой цели, и в тот момент, когда он поравнялся с укрытием Жана и Анри, Жан решился окликнуть его:

– Уильям!

От неожиданности старик вздрогнул всем телом и резко развернулся. Жан и Анри показались ему на глаза, и надо было видеть, как вдруг просияло хмурое лицо старого управляющего. Уильям сорвался с места и без сомнения обнял бы гостей, если бы в самый последний момент не вспомнил о том, что по крайней мере один из них дворянин. Но радость свою он и не думал скрывать.

– Господин Френсис?! – всплеснул руками Уильям, – Как же долго вас не было! Как много с тех пор изменилось!.. Вы по-прежнему вместе с Анри?! Это замечательно…

– Уильям, старый друг! – Жан не постеснялся обнять старика за плечи, чем в конец растрогал того, – Что здесь случилось? Что за беда вас накрыла? Случайно, не мор?

При таких словах Уильям горько усмехнулся:

– Никто не болен, но если страх и уныние можно назвать болезнью, то да, у нас мор. Ох, господин Френсис… Тут всякое говорили… Верно ли, что вы не сын герцога, а значит нам не господин? Это так?!

– Да, верно. Я сын графа де Лаган. Мне сказали, он здесь уже побывал, кажется, с моим братом Антуаном де Валеньи? Так что я тебе не господин, так же, как и Анри мне не слуга. Позволь представить тебе графа де Монсар.

– Что?!! Граф?!?… С ума сойти!!! – и Уильям посмотрел на Анри так, словно впервые увидел, но очень скоро дар речи к нему всё же вернулся, – Впрочем, если Френсис оказался Жаном, то почему бы и… Да что же это я?! Ведь призрак тогда нам так и сказал!! Вы оба были выкрадены из своих семей маленькими мальчиками… – и только в этот момент Уильям всполошился, – Но… если эти гады узнают!..

– Ты имеешь в виду тех двух псов, которых герцог оставил соглядатаями? Так, где они сейчас, ты знаешь? – задав этот вопрос, Анри даже подался ближе.

– Да, двух, будь они не ладны. Такой произвол тут творят, просто руки опускаются. Мне пришлось убрать из дворца почти всех молодых женщин, так теперь эти гады велят привозить для них подружек из Туманной гавани… Вчера снова упились и… сейчас эти ленивые свиньи наверно спят в столовой лакейского флигеля, – и Уильям горестно развёл руками.

Анри покосился на Жана:

– А подружки из Туманной гавани ещё здесь?

– Нет, я уже отправил их обратно, – и произнёс это Уильям таким тоном, словно докладывал о том, что мусор убран.

– Уильям, старый друг, – заговорил Жан, – Мы сейчас скрутим этих свиней и перетащим в укромное место, чтобы не мешали…

– А, может быть, вы совсем их прогоните?! – вдруг встрепенулся Уильям.

– Это творческая задача, – обронил Анри, честно начав прикидывать в уме, каким бы способом это сделать, но оказалось, что у Уильяма уже созрел план:

– Эти свиньи панически боятся Эжена Ровиньоля! У вас ведь, господин Френсис, был брат-близнец с таким именем, верно?! Сейчас, спустя год, эти страхи притупились, но ещё полгода назад одно только упоминание этого имени заставляло их позорно дрожать!

Жан и Анри удивлённо переглянулись, и ход своих мыслей озвучил Жан:

– Эжен очень талантливый человек. Как же он умудрился их настолько достать?! Стоп, ты упомянул какого-то призрака…

– Да-да, именно! Вы ещё это не знаете?! – и Уильям красочно рассказал подробности последнего пребывания здесь герцога.

Жан и Анри слушали и отказывались верить своим ушам. Призрак здесь, в Бетенгтоне?! Друзья уже были совершенно уверены, что речь идёт о каких-то проделках Виктора, но всё равно это нечто из ряда вон выходящее! Да, Виктор сказал, что нашёл здесь, во дворце, тайник и в нём те странные бумаги и ребус Эрны, но он умудрился ни словом не обмолвиться обо всём вот этом! Призрак?! Тайные ходы в стенах этого дворца?! Это как-то уж слишком! Но раз об этом говорит сам Уильям…

– Что ж, Жан, сам Бог велит нам подыграть! – раззадорился Анри.

И Уильям тут же довольно потёр руки, его поняли!

* * *

Гвардейцы герцога, Бил и Чак, и правда были в стельку пьяны, спали прямо за огромным ещё неприбранным столом. Одежда их была в полном беспорядке, что полностью соответствовало царящему здесь хаосу: остатки еды покрывали не только столешницу и пол, но кое-где задели и стены, а винные разводы добрались даже до потолка; у камина нашлись две тоже изрядно испачканные кушетки, гардины на окнах задернуты небрежно, но всё-таки умудрились остаться на своих местах и так сохранить здесь зловонный полумрак. Да, Бил и Чак провели бурную ночь, и в любом случае, вряд ли их пробуждение было бы приятным, но Жан и Анри решили превратить его в кошмар.

– По заслугам и награда! – зловеще сверкнул глазами Анри.

План действий созрел мгновенно. Анри подошёл к спящим со спины и прямо над их головами ударил друг о друга два медных подноса. Эффект был рассчитан идеально – оглушающий пронзительный звук рывком вырвал пьянчуг из сна, буквально подбросил в воздух, заставил схватиться за головы, но это не помогло им избавиться от страшного звона в ушах. Ошеломлённые Бил и Чак попытались встать, осмотреться, найти источник такого бедствия, но тут же были грубо посажены вновь, Анри схватил их за волосы и тем лишил возможности двигаться, впрочем, такое желание испарилось мгновенно, так как прямо перед собой эти пьяницы различили…

– Эжен!!! – с явной дрожью в голосе выдавил из себя Чак.

– Свят, свят!!! – запричитал Бил и стал отчаянно крестить Жана.

Анри отпустил нечёсаные шевелюры гвардейцев, но остался стоять позади них, чутко присматривать за их поведением. Но те даже не подозревали о его присутствии, ведь прямо перед ними стоял Эжен, стоял и зловеще усмехался:

– Крестить меня вздумали? Вы-то?! И что, помогает?! Идиоты! Я послан не дьяволом, вам ли не знать?! Тот, кто служит добру при жизни, не отказывает себе в этом праве и после смерти! – Жан мастерски придал своему голосу оттенок загробности, и в сумраке, создаваемом закрытыми гардинами, в самом деле мог сойти за призрака, – Вам ведь, псы плешивые, было ясно сказано оставить службу герцогу. Вы ослушались! Что ж, я, наконец-то, решил очистить этот благословенный край от вас!

Жан театрально резко вскинул руки, и, словно читая мысли друга, невидимый для гвардейцев Анри ощутимо ударил их в спины. В тот же миг Жан окликнул их вновь, не позволяя оборачиваться:

– В глаза мне смотреть!!! Ибо я пришёл судить вас, недостойных! Погибель! Вечная погибель ваш приговор! Вы упустили свой шанс!!!

Физиономия Била уже скривились в панических судорогах, он даже не замечал, что его штаны стали мокрыми. Чак же ещё сохранял жалкие крохи самообладания. Тщетно пытаясь скрыть страшную зубную дробь, он всё-таки рискнул выдавить из себя:

– По-помилуй! Ещё один шанс!..

– Моё терпение иссякло! – зловеще зашипел Жан, в душе уже празднуя победу.

– Последний шанс! Мы сделаем всё, что ты пожелаешь! – и Чак вдруг упал на колени, ударился лбом об пол и продолжил причитать, – Последний шанс!!! Всё сделаем!!!

Бил тут же последовал его примеру.

– Жалкие скоты! – выдохнул Жан с искренним презрением, – Последний шанс, говорите?!

Гвардейцы пуще прежнего стали добрить пол лбами:

– В глаза мне смотреть! – снова приказал Жан, и пьянчуги мгновенно повиновались.

Жан заговорил не сразу, пауза была весома и едва ли не смертельна для паникующих Била и Чака.

– Дать вам ещё один шанс?! Осмеливаетесь испытывать моё терпение и дальше?! Сегодня я уже передал демонам очередную партию прихвостней герцога. Зачем мне щадить вас?! Вас, творящих здесь такой беспредел?!

– Умоляем!!! – снова Чак смог выдавить за двоих, и даже больше того, – Мы ведь просто выполняли приказ Его Светлости. Он оставил нас здесь… Мы за этот год не сделали Лаганам ничего плохого! Ты должен это знать!

– Но я так же знаю, что вывели вы себя здесь плохо!

– Виноваты! Каемся! Признаем! – пуще прежнего всполошился Чак, – Но мы сможем исправиться!!! Прости!!!

И снова эти двое стали усердно долбить пол лбами. Это длилось невозможно долгую минуту. Наконец, Жан сжалился:

– Поднимите головы!

Гвардейцы тут же повиновались. Оказалось, что Бил от усердия уже успел разбить свой лоб в кровь, да и у Чака уже наметился синяк.

– Что ж… – Жан всё-таки оценил такое их старание и сжалился, – Вот вам мой приказ – вы уезжаете отсюда в Туманную гавань, поселяетесь там и живёте тихо. Ясно? Как часто вы отправляете герцогу свои донесения? Вот и продолжите в том же духе, мол всё спокойно! Но делать это будете из Туманной гавани. А в Бетенгтон больше ни ногой! Один только раз ослушаетесь, и следующая за тем ночь станет для вас последней! Всё поняли?!

– Да, да, всё!!! Всё сделаем, как ты велишь! – Чак снова ударился лбом об пол.

– Бил? – Жан буквально сковал бедолагу взглядом, – Повтори, что я сказал!

Но тот со страха не мог и слова из себя выдавить. Ни на шутку встревоженный поведением друга Чак всполошился:

– Мы всё поняли!!! Всё сделаем как ты велишь!!!

– Значит, ты отвечаешь за него?

– Да, да!

– Тогда ответь!

– Поселиться в Туманной гавани. Докладывать герцогу, что здесь всё в порядке. Сюда не соваться.

– … и жить очень тихо! Месяц, вы должны так провести месяц, а потом уйдёте со службы герцогу. Только при таком условии я перестану являться к вам во снах. Вы всё поняли?!

– Да, всё!!! – едва ли не завопил Чак.

– Бил?!

Тот только и смог, что яростно закивать.

Жан помедлил ещё только пару секунд и возвысил голос:

– Тогда выполнять! Убирайтесь отсюда прочь!!! Вон!!!

И в тот же миг гвардейцы с низкого старта рванулись к выходу. Не прошло и пары минут, как их и след простыл, только на главной аллее дворца оседала поднятая копытами их коней пыль.

Тайно наблюдавший за всем происходящим Уильям едва ли не прослезился от радости, едва ли не бросился в ноги ещё не остывшему от азарта Жану, но тот не позволил старому слуге упасть на колени:

– Это была хорошая идея, дружище, – в свою очередь похлопал Уильяма по плечу смеющийся Анри, – Давно я так не веселился! Жан, ты достоин славы своих братьев! Прекрасно исполнено!!!

– Теперь здесь хозяева вы! – горячо воскликнул Уильям.

Но Жан тут же отрицательно закачал головой:

– Нет, мы не хотим неприятностей ни тебе, ни твоим людям, друг. Лучше бы нам тут вести себя тихо. Всё, что нам надо, это немного посидеть в библиотеке, с твоего позволения конечно…

– Они не вернутся, это точно! – вскинулся Уильям, – Нечего опасаться! Молю, не запрещайте мне принять вас так, как вы того заслуживаете! Делайте тут что хотите, а потом мы вас накормим на славу!

– Уильям… – попытался возразить Жан.

Но тот уже направился к выходу:

– Я только отдам пару распоряжений и потом сам вас проведу…

– А не съездить ли мне всё-таки за Марианной?! – рискнул предложить Анри, и Жан сам себя удивил, согласившись.

* * *

За Марианной Жан и Анри поехали вместе, и чуть больше, чем, через час Уильям лично открыл перед дорогими гостями парадные двери дворца Бетенгтон. Один шаг, и Жан с Анри остановились в оцепенении. Такое запустение царило в этом некогда цветущем доме, что невозможно было не ужаснуться: пыль, кое-где даже паутина, почти вся мебель зачехлена…

– Что творится, Уильям?! – изумился Жан.

– А что вы хотите, господин Френсис? Это всё страх. После того, как стены отказались быть надёжным укрытием, даже Его Светлость панически бежал из этих мест. Теперь в этом дворце прислуга появляется даже ни каждый день, и только для того, чтобы поправить эти чехлы, да проверить целостность окон…

– Что значит, стены отказались быть надёжным укрытием?! – не поняла Марианна, которой Анри тихо переводил слова Уильяма.

– Мы тебе позже объясним, – Анри крепче сжал руку сестры, и она смирилась.

– Вот мы и на месте, – воскликнул Уильям, отпирая дверь библиотеки, – Но зачем вам это, господа?

Пока Жан бросился открывать окна, чтобы освежить застоявшийся воздух и просто впустить сюда свет. Анри, дружески улыбаясь, развернулся к Уильяму:

– Нам очень надо найти одну книгу… Уильям, оставь нас здесь на какое-то время, и было бы совсем замечательно…

– Что?

– Если бы хоть хлеба с молоком? А?

– Хлеба с молоком? Ты, то есть, вы шутите, господин граф! Делайте свои дела, а потом прошу в столовую, мы накормим вас как в наши лучшие времена! Хлеб же с молоком я принесу уже через пару минут…

– Ужина не надо, Уильям, вот этого уж точно герцог тебе не простит! – резко развернулся к нему Жан.

– А и чёрт с ним! На этом свете я один как перст! И я не хочу прослыть неблагодарной тварью… Приходите в столовую. Всё будет готово. Сделайте нам такую радость!

И Уильям поспешил удалиться, дабы не позволить бывшему господину и дальше себя отговаривать.

– Жаль, что я почти ничего не понимаю, мой брианский ужасен, – улыбнулась Марианна, провожая взглядом почти убегающего управляющего.

– Нам рады и нас здесь накормят! – тоже улыбнулся Жан, – Ну, друзья, за дело?..

– Да, но пора объяснить, что же мы ищем… – мудро заметил Анри.

Поиски таинственной книги длились уже больше двух часов, но никакого результата. Они уже пролистали треть этого богатого собрания, листок за листком, и ничего!

– Жан, а тебе не приснилась эта книжка?! Ты точно уверен, что держал её в руках? – в сердцах воскликнул Анри и устало рухнул в кресло.

– Да, уверен, я видел её так же ясно, как сейчас вижу тебя…

Прошёл ещё час, и всё ещё ничего. Терпение их уже почти иссякло. Марианна по рассеянности неровно поставила очередную книгу на место, вдруг полка в книжном шкафу зловеще заскрипела и… сорвалась, вызвав настоящий «книгопад». Да, почти все книги этого шкафа со страшным грохотом посыпались на пол, Марианна едва-едва успела отскочить в сторону.

– Замечательно! – едва ли не обрадовался Анри.

Он уже был так зол, что и сам давно испытывал страстное желание начать швырять эти книги на пол или даже в окно.

– Погодите!.. – вдруг вскинулся Жан.

Он уже упал на колени и, отодвинув в сторону пару старинных фолиантов, извлёк на свет божий крохотную тетрадку, неказисто прошитую алым шерстяным шнурком и надписанную от руки.

– Это она?! – робко поинтересовалась Марианна, заглядывая через плечо Жана.

Юноша аккуратно смахнул с неё пыль и прочёл название:

– «История славных подвигов, совершенных потомками двух славных родов». Кажется, да, она… – Жан с непередаваемым трепетом раскрыл её и на первой же странице не смог удержать вздох огромного облегчения, – Она!!!

– Покажи!!! – тут же потребовал Анри.

В самом деле, на этой странице сразу же бросалось в глаза одно слово, точнее имя, старательно выведенное шрифтом чуть более крупным, чем весь текст, и многократно повторенное едва ли не в каждой строке – «Клар».

От такого открытия у всех троих даже дыхание перехватило.

– Ну а автор-то кто?! – нетерпеливо потребовала ответа Марианна.

Жан резко захлопнул тетрадку, но на обложке кроме названия больше ничего не было. Тогда Жан стал внимательно рассматривать каждую страницу, в надежде, что хоть где-нибудь автор всё же оставил свой вензель, и в итоге его старания были вознаграждены. На предпоследней странице мелким шрифтом в нижнем левом углу было скромно приписано «Лонвейт».

– И ты думаешь, что это имя автора?! – усомнился Анри.

– Но согласись, больше ничего подходящего здесь нет! – без должной уверенности в голосе заметил Жан.

– Хорошо, допустим, это его имя, но оно что-нибудь вам говорит? – поинтересовалась Марианна.

Жан и Анри переглянулись, и по их глазам Марианна поняла, что они вернулись к тому, с чего начали. Это имя что есть, что его нет, никак не может им помочь.

– И что же теперь?! – Марианна настойчиво дернула Жана за рукав, как будто он обязан был знать ответ на этот её вопрос.

Но юноша лишь печально улыбнулся:

– Кажется, нас приглашали поесть, так почему бы не начать с этого?

– Или закончить этим? – горько рассмеялся Анри и предложил сестре опереться на свою руку, – Пойдем, сестрица, я покажу тебе, где в этом доме мы втроем с учителем правили наши пиры. Наконец-то, тебе представится возможность воздать хвалу искусству Элис. Я ещё не ел ничего, вкуснее её стряпни.

Жан сунул книжонку за пазуху и уныло поплелся за Монсарами.

В самом деле, в столовой их уже давно поджидали, и не успели молодые люди переступить порог, как трое лакеев сорвались со своих мест и бросились им прислуживать. Эти трое излучали такую радость, словно всю жизнь ожидали именного этого момента, как наивысшего счастья. Не менее радостные Уильям и Элис всё-таки напустили на свои лица положенную строгость и внимательно следили за действиями подчинённых, а наши трое путешественников вдруг ощутили такой голод, что позабыли всё на свете, и постигшее их разочарование, и непроглядность будущего. Мир вдруг снова обрёл краски, наполнился непередаваемым ароматом.

– Милая, дорогая Элис! Ты стала готовить гораздо вкуснее!!! Не думал, что такое возможно!!! – восхищённо воскликнул Анри, и Марианна с Жаном дружно закивали.

Доброй стряпухе большей похвалы и не надо было. Она гордо расправила плечи и в этот момент, казалось, превратилась в королеву.

А тем временем за окном собрались почти чёрные тучи, поднялся сильнейший ветер, и только Жан поднял бокал белого вина, чтобы произнести тост, как мир едва не раскололся от страшнейшего раската грома. Разразилась ужасающей силы гроза.

Ливень сменился затяжным дождём, так мерзко стало, промозгло, что Уильям и Элис недолго уговаривали Жана, Анри и Марианну остаться на ночь, только не во дворце, а в прилегающем к нему флигеле. Так молодые люди получили возможность во всех красочных подробностях узнать о проделках призрака Эжена, и о том, что на этот счёт думали местные жители. Уильям рассказывал, Анри тихо переводил его слова Марианне, и время шло незаметно. Между тем Жан снова взялся просмотреть так разочаровавшую их книжку, страницу за страницей, даже на просвет. Наконец Уильям обратил внимание, что бывший господин слушает его вполуха, явно отвлекается, и поинтересовался, что же это такое у него в руках.

– Может быть, ты, старый друг, знаешь человека по имени Лонвейт? – без всякой надежды в голосе поинтересовался Жан.

– Постойте… Кажется… – тут же отозвался Уильям, крепко задумался, и вдруг встрепенулся, – Да, знаю.

– Что?! В самом деле?! – Анри даже подскочил на месте, – Где же его можно найти?!!

– Понятия не имею, – и Уильям виновато улыбнулся в ответ.

– Но… – искренне растерялся Анри.

– Я только хотел сказать, что я знаю это имя, – управляющий веско кивнул, – Чуть меньше трех месяцев назад я ездил на ярмарку в Брейнон, и шерсть из владений Лонвейта шла там по самой низкой цене, причём очень качественная шерсть. Его люди привезли её слишком много, и совершенно сбили цену. Да-да, точно, если бы я туда привёз шерсть, то наверняка бы прогорел. Знали бы вы, сколько проклятий в адрес этого человека мне пришлось выслушать от других торговцев… Так что имя-то я запомнил, но вот откуда он, не знаю. Простите, но я оказался недостаточно любопытен.

– Но это уже кое-что! – Жан просто сиял, – По крайней мере теперь мы знаем, что человек с таким именем существует, состоятельный человек. Скажи, дружище, ты можешь назвать нам имена тех, кто, как тебе показалось, мог бы знать, где живёт этот человек?

– Ну, если подумать…

Так, словно случайно, удача снова улыбнулась Жану, Анри и Марианне – у них снова появилась надежда, и как-то определились планы.

* * *

Уже через неделю после отъезда из Бетенгтона троица искателей «чуда» пересекла границу земель герцогства Клар. Да-да, кто бы мог подумать? Лонвейтом оказался сам герцог Клар!

Ураган революции Кореля, перевернувший Брианию с ног на голову, поломавший множество судеб, не обошёл стороной и семью Клар. Нынешний герцог, сын того герцога Клар, который некогда подарил молодому Алену де Лаган план лабиринта замка Бетенгтон, оказался в самом эпицентре этой круговерти. Какое-то время он даже был вынужден прятаться за прозвищем Лонвейт. Ясное дело, хотел отвести от родных и близких гнев своих врагов. Со временем тайна его двуличия открылась, но к тому времени имя Лонвейт уже крепко накрепко приклеилось к нему, и как-то незаметно затмило собой гордое имя Клар. Люди произносили Лонвейт, и этим озвучивалось сразу столь многое.

Располагались эти земли на юго-востоке Бриании, не так уж и далеко от Бетенгтона. Стоит ли говорить, как сильно волновались Жан, Анри и Марианна, как трепетали их сердца в предвкушении близкой развязки, вот-вот тайна ребуса ведьмы Эрны раскроется!

Но в какой-то момент Жан с удивлением различил в этом волнении признаки страха. Очень странное открытие, и делиться этим с Монсарами он не стал, просто не захотел тревожить почём зря. Знал бы он, что и Анри уловил ту же тревогу, и по той же причине скрыл её. Но кто бы им сказал о настоящей причине этого предчувствия? Если бы они знали, что это их ангел хранитель таким образом пытался их предостеречь…

* * *

– Добрый человек! – Жан возвысил голос и, пришпорив коня, догнал повозку, гружёную разными товарами, – Добрый человек, извините нас за беспокойство, но я хотел бы спросить вас…

– Приятно слышать, когда тебя называют добрым человеком! Такое обращение в наше время так редко! – рассмеялся пожилой ерей, хозяин и единственный обитатель повозки, – Благодарю, господин, за столь лестное обращение, но мне было бы привычнее, если бы вы обращались ко мне просто Исаак, Исаак Вайя. Позвольте узнать и ваше имя?

Ерей остановил своего коренастого коня и теперь с великим интересом рассматривал Жана и его спутников, которые к тому времени уже успели его догнать. Жан и Анри переглянулись, как же представиться?

– Зовите нас Руис, Фернандо и Эспиранта Тобейро, – и Жан приподнял шляпу.

– Значит Тобейро? Вы намекаете на то, что вы испайронцы?! – удивился ерей, – Что ж, как вам будет угодно, но лучше бы вам придумать себе другие имена, по крайней мере для этих мест. Здесь терпеть не могут инородцев. Ваш брианский, Руис, безупречен, так что примите добрый совет – придумайте себе брианское имя.

В ответ Жан смущённо улыбнулся:

– Вы уверены, что Тобейро не настоящее наше имя? Почему же?!

– Потому что… – ерей лукаво сощурился, – Потому что ваши, Руис, друзья, Фернандо и Эспиранта, может быть, и являются на половину испайронцами, но вы, Руис, вы чистой фрагийской крови, и если и являете им братом, то через какое-нибудь третье или четвёртое колено. Я не прав?

– Вы чрезвычайно наблюдательный человек, Исаак Вайя, – поклонился ему Анри.

– А! Вот и у вас, Фернандо, чистейший брианский! Нет друзья, срочно меняйте имена!

– А почему же вы не следуете своему совету? – усмехнулся Жан.

– А вы посмотрите на моё лицо? Кто я если не ерей?! – и купец залился невесёлым смехом, но уже через полминуты он снова стал совершенно серьёзен, – Молодые люди, у меня к вам предложение, вы провожаете меня до границ земель Лонвейт, а я за это делюсь с вами своей едой и ещё приплачу, десять монет подкину. Ведь вам нужны деньги. Эти можете считать добытыми честным трудом.

Анри нахмурился.

– Постойте, Исаак, из ваших слов значит, что мы уже находимся на землях Лонвейт?

– А вы были не уверены?!

– Об этом я и хотел вас спросить! – заметил Жан, – Но в таком случае нам с вами не по пути. Мы приехали сюда для личной встречи с… Лонвейтом, а вы предлагаете нам пуститься в обратный путь.

– Нет, теперь я настаиваю на этом! – Исаак в горячности уже почти встал на козлах, – Вас привела сюда плохая идея! Лонвейт никого не принимает, он уже несколько лет как полумёртв, не выходит из своей комнаты, а всем здесь заправляет его первый помощник Рэд Болдироуд. Вас не пустят к герцогу, а если вы будете настаивать, то попадёте в каземат его замка. Жуткое место, скажу я вам! Очень немногим удавалось выбраться оттуда живыми. Теперь судите сами, насколько моё предложение выгоднее.

– Стало быть вам, что вам нужна охрана? – сощурился Анри, – Но наше согласие возможно только при условии, что вы честно ответите на два наших вопроса. Во-первых, кто и почему вам угрожает?

Исаак снова сел и в растерянности заёрзал. Тут ему под руку попалась краюха хлеба, и он поспешил протянуть её Анри:

– Возьмите, это очень хороший хлеб!

Анри остался недвижим, твёрдо решив прежде услышать ответ. По лицу Жана Исаак понял, что ему не удастся избежать объяснения и смирился, уступил:

– Вы, верно, догадались, что я торговец, торгую тканями, пряностями, сладостями… Очень безобидный товар и всегда в почете у женщин… Вот и ваша спутница, если бы вы ей позволили, оценила бы мой товар по достоинству. Она создана для роскоши! – Исаак как мог приветливее улыбнулся Марианне, которая, как он уже понял, не понимает в этом разговоре практически ни слова, – Но Рэд Болдироуд решил, что эти излишества людям его земель ни к чему. После долгих переговоров он всё же позволил мне торговать, но потребовал огромный залог. Я по глупости заплатил, но уже в тот же день понял, что торговли всё равно не будет, люди так запуганы его немилостью… Малейшее подозрение, что их покупки не будут им одобрены, отбила у здешних жителей всякий интерес к моим товарам. Тогда я собрал все свои товары и отправился прочь…

– Прежде каким-то образом забрав уплаченную вами сумму залога, верно? – рискнул предположить Жан.

– Но я ведь имею на это право! Я ведь по их милости не продал в этом месте ровным счётом ничего!!! Ни единой подвязки для волос!!! Меня здесь просто пытались ограбить!!! Вы знаете, сколько в качестве залога я должен был оставить? Пятую часть моих тканей!!! Разве это не грабеж?! Думаю, я ответил на ваш первый вопрос. Каков же будет второй?

Анри печально улыбнулся:

– А почему вы путешествуете в гордом одиночестве? Сами ведь понимаете, что это небезопасно.

– Так это… конфуз вышел. Мои сыновья остались к основным обозом в Ашфоре, а я вот решил прокатиться… Мне говорили, что места здесь спокойные. Заплати залог, получи под это грамоту, и никто тебя не тронет. А оно вон как вышло…

– Н-да, залог не уплачен, и потребовалась охрана? – усмехнулся Анри, – А что вам позволяет думать, что мы вас не ограбим? Ведь мы в самом деле нуждаемся в деньгах!

В ответ Исаак добродушно рассмеялся:

– Вы задаете этот вопрос старому ерею, человеку, проведшему всю свою жизнь в дороге?! Я ведь Исаак Вайя! Я умею разбираться в людях, читать их лица. Вы относитесь к числу тех, кто дорожит своим словом и обладает крепкими принципами. Вы достойные люди, переживающие сейчас не лучший период своей жизни. Ведь так? Так вы принимаете моё предложение?

– О чём он просит?! – наконец, не выдержала Марианна, задав свой вопрос по-испайронски, решив, что это уместнее всего, раз уж Жан назвал их как Тобейро.

Жан поспешил извиниться перед ней за то, что не объяснил ей это раньше, и кратко передал содержание этого разговора, тоже на испайронском.

– Что же тут думать? – искренне удивилась Марианна, – Мы проводим этого милого старика несколько верст, а он за это накормит нас и пополнит кошель? Откуда сомнения-то?! Мы потеряем не так-то много времени…

Что ж, Анри согласно кивнул и, наконец, протянул руку к краюхе хлеба. Решено.

Исаак даже не попытался скрыть вздох облегчения, благодарно закивал и тут же извлёк из недр своей повозки ещё и кувшин с молоком. Не евшие со вчерашнего утра путешественники о большем сейчас и мечтать не могли.

Пока Марианна, а за ней и Анри утоляли голод, Жан обсудил с Исааком маршрут их пути. Как и ожидалось, Исаак направлялся в Ашфор, то есть где-то через три версты хотел повернуть на запад, и там останется ещё примерно столько же. Что ж, это не далеко, решение принято, но последствия его, как оказалось, были неочевидны.

Уже через полчаса стало ясно, что Исаак не зря волновался о своей безопасности. Вдалеке позади показался отряд где-то в два десятка человек, и приближались они очень быстро.

Смертельно побледневший Исаак тут же начал изо всех сил погонять своего коня, но тяжело груженая повозка не слишком-то ускорила бег. Жану и Анри тоже стало невесело.

Жан поравнялся с повозкой и обратился к сидевшей рядом с ереем Марианне:

– Любимая, сделай нам одолжение. Сейчас за поворотом, спрыгни с повозки и спрячься в овраге! И ни за что не показывайся оттуда, пока эти… не оставят нас в покое. Обещаешь?

В глазах Марианны угадывалось страх, но она нашла-таки в себе силы кивнуть.

Анри не столько слышал, сколько догадался о смысле сказанного Жаном, быстро снял с плеча гитару и передал её сестре:

– Позаботься и о моей подружке, сестричка!

Расстояние до преследователей сокращалось угрожающе быстро, но всё же Исааку удалось повернуть за очередной холм до того, как эта погоня настигла их, и потому люди Болдироуда не увидели, как из повозки выпорхнула Марианна.

Девушка рухнула на сырую траву оврага и замерла. Скрип колёс повозки ещё не успел стихнуть, когда земля буквально затряслась от дружного топота множества конских ног. Сердечко девушки сжалось так болезненно, что она не выдержала и, позабыв о данном Жану обещании, выглянула из оврага.

Оказывается, старый ерей что есть сил стегал своего коня и продолжал путь, но Жана и Анри с ним уже не было. Натянув поперёк дороги лассо, после поездки в Испайру, неизменно привязанное к седлу Анри, наши друзья легко вышибли из сёдел первых шестерых из преследователей. Ряды остальных смешались. Получилась полная неразбериха, а кнуты Жана и Анри только усилили её. К тому времени, когда люди Болдироуда смогли осознать, что их планы спутали всего лишь два человека, почти каждый из них успел получить от защитников ушлого торговца если не синяк, то царапину.

Но тем не менее положение Жана и Анри становилось сложнее и сложнее, ведь противников слишком много, и они отменно вооружены. Юноши сражались, оставаясь верхом, и, возможно, это и стало их ошибкой. Надежда на спасение рухнула в тот момент, когда под Анри зарезали коня, а как только ноги юноши коснулись земли, на него тут же навалился добрый десяток человек, и казалось, он уже не выберется из-под этой кучи тел живым, даже его феноменальная ловкость не выручила. С Жаном обошлись не лучше, на него всё же исхитрились накинуть неожиданного откуда взявшиеся сети, и буквально стащили из седла.

Марианна, чтобы не закричать от ужаса, с силой зажала себе рот, а из глаз её уже давно лились реки горьких слёз. Когда предводитель этого отряда преследователей, наконец, вразумил своих людей, и Жан, и Анри уже не были в состоянии самостоятельно подняться на ноги. Марианна видела, как их все равно для надежности повязали по рукам и ногам. Трое из людей Болдироуда отправились вслед за повозкой Исаака, но скоро вернулись ни с чем. Видно, купец всё же успел пересечь заветную границу злополучных для него земель. После этого предводитель отряда стражи герцога приказал взвалить Жана и Анри поперёк седел и подал знак отправляться в обратный путь.

Скрытая редким кустарником, Марианна проводила этот отряд остановившимся взглядом и… снова упала на траву. Сыро, промозгло, бесконечно одиноко, страшно. Жан!!! Анри!!! Как они?!?

Невидящим взглядом девушка обвела окрестности. Она осталась одна, совсем одна…




Глава 04. Пробуждение «спящего»


Марианна не знала, сколько времени провела вот так, сидя на сырой траве в обнимку с гитарой брата, ничего не видя и ничего не слыша. Пусть внешне она в буквальном смысле слова застыла, но вот в душе её полыхала настоящая буря. И могло ли быть иначе, ведь перед её внутренним взором ураганом неслись картины разыгравшегося здесь сражения, предельно яркие, чёткие, такие страшные. Эта жуткая реальность заставила девушку дрожать от ужаса и страха, но… никак не могла пробиться к разуму. Всё это просто не укладывалось в её голове.

Они так радостно пересекли границу заветных земель, были полны таких светлых надежд на лучшее, даже уже позволяли себе строить догадки о том, в чём именно будет состоять поджидающее их здесь открытие. Правда на этом месте они постоянно спотыкались, представить, хотя бы предположить, что именно может заставить герцога Бетенгтона протянуть руку мира своему брату… Нет, это казалось чем-то совершенно невозможным. Хорошо, пока представить это не получается, но если такое всё-таки случится, то ведь начнётся совершенно новая жизнь! Они смогут вернуться домой, отрыто обнять Виктора и Эжена, придёт конец их такой неустроенной, полуголодной и часто очень холодной жизни бродячих артистов. Об этом они говорили с большим удовольствием, даже больше того – Анри и Жан уже начали обсуждать, как именно они хотели бы сыграть свадьбу Жана и Марианны. Это были такие светлые мечты! Марианна слушала Анри и Жана, любовалась ими, а в мыслях уже представляла, как они передают с рук на руки её сына, её первенца, чернявого синеглазого ангелочка… И вот, в один миг, всё рухнуло.

Она сидит на сырой земле совершенно одна. Какое тяжёлое серое небо! Как холодно! Как одиноко и страшно!!! Её верные спутники, воплощающие в себе весь её мир, Жан и Анри едва живые увезены силой. Куда?! Что с ними будет? Чем она может им помочь?! У неё нет даже коня!..

И тут вдруг в его голове зазвучал иной, более мягкий голос: «Но какой смысл оставаться ЗДЕСЬ?!! Надо идти, разузнать, что с ними стало!!!» И этот голос вырвал-таки девушку из болезненного забытья.

Марианна, наконец-то, вздохнула полной грудью и заставила себя выбраться из оврага. Ноги ещё дрожали, едва слушались её, но слёзы уже высохли. Да, она должна идти!!! Она должна найти их и как-то помочь! Только так, ведь в них весь смысл её жизни!!! Девушка перекинула гитару за спину, потуже стянула шаль на плечах, зажала волю в кулак, строго настрого запретила себе даже думать о плохом и отправилась вслед отряду людей Болдироуда. Сейчас главное как можно скорее найти их…

До замка герцога Клар Марианна добралась к закату. То был странный закат – облачная пелена вдруг разорвалась, низко у самого горизонта, и в эту щель выглянул золотой диск дневного светила. В тот же миг его тёплый свет воспламенил такие низкие и грозные облака, превратив их в море огня. Если солнце хотело как-то приободрить жителей этого края, то выбрало для этого не самый верный способ, ибо этот небесный пламень не только восхищал, но и ужасал, как ужасала и старинная военная крепость, каковой оказался замок Клар. Расположенный на пологом холме этот замок обладал высоченными каменными стенами, из-за которых донжон был едва-едва виден.

Красочный закат погас довольно быстро, много быстрее, чем Марианна успела подойти к этим стенам. С расстояния четырех верст эта крепость стала похожа на неприступного исполина, на могучих плечах которого и покоилось это тяжёлое небо. Испуганное воображение Марианны уже нарисовало вокруг этих стен глубокий наполненный зловонной водой ров и ещё один ряд высоких стен, а под ними мрачные подземелья, где пленников пытают калёным железом… И конечно же ворота – огромные чугунные ворота с двумя решётками и уже поднятым перекидным мостом. За свою полную приключений жизнь девушка видела достаточно много грозных замков, и не удивительно, что теперь этот представился воплощением всех самых страшных её воспоминаний.

Но испуганное воображение девушки всё-таки перестаралось. На самом деле вокруг замка расположился небольшой довольно опрятный городок, да и сам этот замок вблизи оказался более мирным – да, ров был, но без воды и не глубокий, он сейчас использовался скорее, как сад, и стены оказались не такими высокими как это представлялось издали, и с той их стороны доносились обычные мирные звуки – блеяние овец, звон кузнечного молота, хлопки дверями, людские окрики. Да, и перекидной мост нашёлся, но он был опущен, а ворота ещё открыты. Приободренная Марианна сразу же направилась к ним, но… не успела, чугунные створы захлопнулись ещё до того, как она ступила на мост, а попытки достучаться ни к чему не привели. Точнее нет, в конце концов появились стражники с пиками и вытолкали Марианну за границу моста, ясно дав ей понять, что, если она продолжит настаивать, её просто убьют. Да, ни больше ни меньше, ведь как ещё можно было понять эти угрожающие жесты и крики на непонятном для Марианны брианском языке? Всё-таки этот замок и правда оказался неприступным. Сегодня пробиться не получится, девушка была вынуждена с этим смириться. Значит все надежды на день грядущий, когда эти ворота снова откроются. А пока…

Искать ночлег в этом городе? Какой же он неприветливый! Улицы уже пусты и темны. Как же здесь сыро, серо, промозгло, безлюдно… И вот тут-то Марианна, наконец, в полной мере осознала всю трагичность своего положения. Она не знает языка этих людей, и у неё нет ни гроша денег! Все их сбережения остались в карманах Анри и Жана. Что же делать?!!

Все попытки Марианны даже просто попросить еды и ночлега разбивались как волны об острые скалы, вдребезги. Как только люди понимали, что перед ними чужестранка, двери тут же захлопывались, а из тех двух таверн, в которые всё-таки удалось войти, её вывели едва ли не насильно. В последней, третьей таверне, сухая старуха, оказавшаяся хозяйкой, всё-таки сжалилась и сунула в руки «попрошайки» высохший ломоть хлеба и… тоже выставила за порог.

Так Марианна оказалась одна на улицах этого проклятого городка. Одна одинёшенька. Плотные облака своей беспроглядной тяжестью только ускорили приближение ночи, и подчиняясь неумолимому ходу времени погасло не только небо, но и крохотные окошки суровых домов.

Марианна всё же предприняла ещё несколько отчаянных попыток напроситься на ночь в какое-нибудь жилище, но всё тщетно – никто не желал пускать на порог бедную иноземку. Что ж, пришлось пристроиться под навесом тёмного надёжно запертого сарая.

Эта ночь была едва ли не самой страшной в жизни Марианны. Ни на шутку разыгравшееся воображение рисовало ей картины пыток Жана и Анри, картины одна ужаснее другой. Такие сны заставляли кричать в ужасе и искать спасения в пробуждении, но оно было не менее пугающим – беспроглядная тьма, зубодробительный холод и та самая тишина, когда случайные отдалённые звуки, будь то лай собаки или крик ночной птицы, заставляли сердце уходить в пятки. Оставалось только крепче сжимать гитару и сильнее зажмуриваться. Лучше такая тьма, чем естественная, ведь всегда легче самой отвернуться от мира, чем знать, что это он от тебя отказывается. Потому Марианна зажмурилась и стала неистово молиться. Она молилась до тех пор, когда тяжёлый сон без сновидений, наконец, принял её в свои объятия.

Но ей не довелось спать долго. Утренний туман пронзил её тело своими ледяными иглами ещё до восхода солнца, и к тому времени, когда дневное светило всё же прорвалось через пелену тумана, Марианна мало чем отличалась от ледяной статуи. Она не заметила, когда перестала чувствовать холод, в какой-то момент ей даже показалось, что она переступила порог рая, но тут её прожгла мысль: «Я одна?!! Нет, я должна найти Жана и Анри! Анри и Жан!!!» Сила жизни и любви оказалась сильнее холода. Марианна сделала над собой нечеловеческое усилие и… встала.

Этот мрачный городок просыпалась неохотно. Петухи неохотно здоровались с новым днём, скот, гонимый спящими пастухами, неохотно выходил из загонов. Прислуга замка потянулась к воротам, на ходу поправляя наспех натянутую форму.

Вот это последнее движение и привлекло внимание Марианны. А что, если пробраться в замок под видом прислуги? Идея, показавшаяся было заманчивой, очень скоро обрела черты пустой фантазии. Даже если бы Марианне и удалось в столь сжатые сроки обзавестись форменным платьем прислуги, у неё вряд ли получилось бы проскользнуть мимо двух бдительных охранников, которые останавливали каждого входящего в ворота и заглядывали в их лица.

Тогда Марианна предприняла новую попытку быть услышанной открыто – она с новой настойчивостью потребовала встречи с начальником охраны замка, но… её снова вытолкали за пределы моста, и на этот раз жесты пиками были ещё более угрожающими. Один охранник даже замахнулся, явно собирался ударить, но в последний момент передумал. Что его остановило, красота ли незнакомки, или её слёзы? Это останется тайной…

Вот уже и утренняя служба в храме закончилась, а Марианна так и не придумала, как же ей добраться до брата и жениха, как узнать о них хоть что-нибудь. В отчаянии девушка возвела глаза к небесам и взмолилась Всевышнему о помощи. Разве ж она о много просит?! Ей нужен хотя бы совет! Что делать?!? И словно в ответ на этот её зов ремень гитары Анри вдруг оборвался, а сам инструмент с жалобным стоном ударился оземь.

Это оно?!? Решение?!! С непередаваемой нежностью Марианна подняла гитару, любимую гитару своего брата, смахнула с неё дорожную пыль и задумалась. Что это было? В самом деле ответ? Или всё-таки просто совпадение? А даже если и так, разве есть ещё какой-нибудь способ дотянуться до Жана и Анри? Здесь, в краях, где люди не понимают ни фрагийский, ни испайронский, она способна изъясняться только на языке музыки. И даже для этого остаётся мало, слишком мало времени. Марианна не могла не заметить, как нехорошо на неё косятся проживающие здесь люди. Возможно, уже в этот самый момент какой-нибудь особенно усердный страж порядка докладывает о странной иноземке своему начальнику, и вряд ли им окажется сам Рэд Болдироуд. Этот хранитель земель Клар окружил себя слишком многочисленной охраной, а разговор с кем-то другим может привести к чему угодно, как к выдворению Марианны прочь из этих земель, так и к пленению, но ни тот, ни другой вариант не обещает дать ей возможность узнать хоть что-нибудь о судьбе Жана и Анри. А вот гитара…

Марианна перевязала ремень, перекинула его через плечо и обратила взор к замку. Ограждающая его стена теперь казалась не такой уж и высокой, свет ли дня убавил её высоту, или девушке в самом деле повезло найти такое место? Да, за этой стеной виднеется донжон, только самые верхние окна которого закрыты витражами, нижние скорее напоминают бойницы. Как уже успела понять Марианна по доносившимся до неё звуками, именно с этой стороны замка находились жилые и бытовые постройки, так что если давать концерт, то здесь.

Решено. Марианна гордо выпрямилась и со всей силой отчаянной надежды ударила по струнам. Пальцы сами сделали выбор, что им играть. Три любимых аккорда Анри сотрясли затхлый воздух этих мест. Но Марианне показалось, что они получились недостаточно громкими, и тогда она снова взяла их, и раскатистое испайронское расгеадо заставило-таки содрогнуться все окна замка. Могучий инструмент Анри обладал исключительной силой звука. И когда Марианна, переведя дыхание, в третий раз ударила по струнам, её надежда, наконец, оправдалась.

Она услышала голос Жана!!! Сначала слабый, даже призрачный, он мог показаться сладким миражом, таким желанным… самообманом, но уже через мгновение этот голос набрал силу и тем развеял последние сомнения – это и правда Жан!!! Он в самом деле услышал зов своей возлюбленной и ответил на него, подхватил чарующее эхо угасающего аккорда, и его божественной силы голос услышали все способные слышать. В отличие от Марианны он не прервал начатую песню. Как возможно?! Ведь это их самая любимая песня. Анри сочинил её во время их возвращения из Испайры, и её мелодия являла собой причудливую смесь мотивов сразу трех народов, Испайры, Фрагии и Бриании. В ней была вся сила жизни и надежды, любви ко всему миру и… печаль, да, тонкая, едва уловимая печаль. Мелодия эта была написана специально для голоса Жана, и позволяла ему раскрыться во всей его красоте и, что было сейчас особенно важно, силе. Казалось, этой силе нет предела, чарующий голос Жана, сопровождаемый многократным эхом, отражённым от стен донжона и крепостных башен, взлетал над замком и прицельно поражал всех, кто был способен слышать. Это было настоящим волшебством! Его животворная сила многократным эхом отзывался в душе Марианны, отогревало её измученное сердце, но теперь этого уже было мало, девушке страшно захотелось не только слышать, но и видеть возлюбленного!!!

Не замечая того, что она продолжает аккомпанировать, Марианна чуть отошла от замковой стены, словно это могло ей помочь заглянуть за её пределы. Девушка даже встала на цыпочки и вёе равно видела только верхние окна донжона. Слышала голос Жана и видела только эти окна. А тем временем вокруг Марианны собралось довольно много людей, они образовали вокруг неё плотное кольцо, но тем не менее девушка их не видела, ведь все её помыслы были обращены туда, по ту сторону стены! И именно благодаря этому она первая увидела, как дрогнула рама одного из больших окон, дрогнула и медленно отворилась. Из-за неё показался седовласый старец. Марианна не могла отсюда разглядеть его лицо, но сердце верно подсказало ей, что это и есть Лонвейт, и тогда она закинула за спину гитару и, взмахнув руками, что есть сил закричала:

– Милорд! Ваша Светлость!!! Выслушайте меня!!! Выслушайте меня!!!

Она кричала на фрагийском, но почему-то была уверена, что смысл её слов должен дойти до сознания старика.

Собравшиеся вокруг неё в ужасе зашикали, но желанный эффект был достигнут…

– Рэд, пригласи сюда эту девушку, – седовласый, и правда очень старый герцог Клар Лонвейт развернулся к первому праиэру, и тот, к своему великому удивлению, увидел, как сильно взволнован его господин.

– Ваша Светлость, вам нельзя так волноваться! – встревожился Болдироуд, – Эта иностранка…

– Должна быть здесь! Она пришла ко мне! – властно перебил слугу герцог.

– Но, Ваша Светлость, мы же её совсем не знаем! Она может быть опасна!

– Я не ясно выразился?! – Лонвейт выпрямился, сразу став на несколько дюймов выше и на несколько лет моложе.

Рэд Болдироуд, человек лет сорока пяти, худощавый, с густой белокурой копной волос, того же цвета усами и бородкой, и низкими чуть рыжими бровями, отказывался верить своим глазам.

– Эта девушка должна быть здесь, передо мной, – герцог счёл-таки возможным повторить приказ, – И её друзья тоже! Их должно быть двое, кажется… Да, я уверен, это поет один из них.

– Друзья?! Вы говорите о… Но откуда вы знаете?! – Болдироуд ещё отказывался верить своим ушам и глазам.

– Рэд!!! – густые совершенно белые брови Лонвейта грозно сдвинулись, – Ты в самом деле хочешь, чтобы я снова повторил свой приказ? Что-то случилось с твоим слухом?! Эти трое должны быть передо мной прямо сейчас!

И эти слова герцога были исполнены такой силы, что Болдироуд с удивлением отметил, как по его спине забегали мурашки. Он низко поклонился и стремительно вышел, а Лонвейт тотчас же вызвал прислугу и велел себя одеть.

Марианна предстала перед герцогом Клар уже через полчаса. За последние двадцать лет Лонвейт, пожалуй, ни разу так быстро не одевался. Возбуждение, охватившее его, передалось и слугам, и они самоотверженно выполнили волю господина. В итоге Марианна увидела старого герцога таким, каким его не лицезрел никто из его окружения вот уже года три – гордая стать, вскинутый подбородок, почти прямая спина. В серых глазах старика светился ум и ужасающей силы интерес.

При входе в покои герцога Клар с гостьи сняли её бедное и местами грязное пальто, там же осталась и гитара. Марианна предстала перед Его Светлостью в тёплом темно коричневом дорожном платье, поверх которого накинула свою алую шаль. Пусть её одеяние было скромным по покрою, но природная грация, совершенство фигуры и изысканность манер сразу дали слугам понять, что перед ними аристократка. В пользу этого говорила и суета, поднятая Его Светлостью. Так что Рэд Болдироуд даже счёл возможным поклониться гостье и лично проводил её в покои господина.

Стоило двери открыться, как старый герцог поднялся из своего кресла и даже сделал пару шагов навстречу. Встреча… Лонвейт смотрел на Марианну с таким теплом, с такой радостью, словно был её истосковавшимся в разлуке отцом, или скорее дедом. И в этот момент девушка поняла, ощутила всем своим существом, что это он, человек, который восстановит мир в её душе, подарит ей счастье. Эти двое встретились словно старинные очень близкие друзья, и едва-едва не поддались порыву обнять друг друга. Помешало присутствие Рэда Болдироуда и двух горничных, одна из которых неловко отступила, и вызванный этим шум прервал магию первых минут встречи.

Что ж, сморщенная временем рука Лонвейта поднялась в приветственном жесте, и Марианна склонилась перед ним в грациозном реверансе. И кто бы знал, как сильно в этот момент трепетало её сердечко!

– Встаньте, доченька. Подойдите ближе. Я так сильно хочу рассмотреть вас получше, – Лонвейт заговорил на чистейшем фрагийском, чем несказанно обрадовал Марианну.

Она с готовностью встала и обратила к нему свой полный мольбы взгляд.

– О да… Редкая красавица!!! Фея из грёз… О чём же вы просите меня?!

– О своем брате и женихе, Ваша Светлость! Они заточены в темницу вашего замка. Но произошла ошибка… Мы пришли к вам с миром и в надежде на мир!

– Они в моей темнице?! – несказанно изумился Лонвейт и развернулся к своему праиэру, – Как это понимать?!

– Мой господин… – Рэд искренне растерялся, старательно подбирал слова и уже собрался было ответить, но вдруг Его Светлость жестом остановил его:

– Я уже отдал распоряжение привести их. То, что они в замке, я и так понял… Так почему я до сих пор не вижу их?

– Их приведут с минуты на минуту…

– Проследи лично! Они мои драгоценные гости! И я желаю видеть их незамедлительно! Ступай!

Рэд Болдироуд низко поклонился и поспешно вышел, а Лонвейт уже развернулся к Марианне:

– Всё будет в порядке, поверьте мне, сеньорита! Ваши защитники присоединятся к нам очень скоро. А пока, прошу вас, располагайтесь.

С такими словами герцог величественным жестом указал Марианне на обитую синим бархатом кушетку, и как только девушка с поклоном приняла это приглашение, сам хозяин дома тоже опустился в своё глубокое кресло. Он тут же попросил гостью поведать ему историю её злоключений в его землях, объяснить, как Жан и Анри стали пленниками замка Клар, и так узнал о их встрече с купцом-ереем…

– Где же вы, сударыня, провели эту ночь?

Марианна, не ожидавшая такого прямого вопроса, заметно смутилась.

– Как понять вашу реакцию, сеньорита Марианна? Вы ночевали на улице?! Никто из людей моего города не дал вам крова?! – изумился старый лорд.

Глаза Марианны широко распахнулись:

– Я ещё никому здесь не представлялась, а вы зовете меня сеньоритой и… Ваша Светлость, могу я узнать, откуда вы знаете меня, моё имя?!

– Но как же иначе?! Вот уже сорок пять лет я жду появления прекрасной Марианны, её брата и жениха, Анри и Жана… – печально улыбнулся Лонвейт, – Так значит я прав… Бедное дитя, я виноват… Уже несколько лет, как я не обращал должного внимания на своих подданных… Раньше нравы здесь были куда как лучше. Мне предстоит поговорить об этом с Рэдом… Оказывается, он уже при моей жизни разрушил всё то немногое, что я успел создать, и этот край из благословенного почти превратился в проклятый. Его рвение извратилось в порок… – герцог сокрушённо вздохнул, – И об этом меня предупреждали…

– Кто?! – изумилась Марианна.

Лонвейт загадочно улыбнулся, но как раз в этот момент в дверь его кабинета легонько постучали, и на пороге появился Рэд Болдироуд, на первый взгляд полный смирения.

– Ваше Светлость? – праиэр поклонился своему господину, вскользь подарив Марианне растерянный взгляд, замешенный на тревоге и восхищении.

– Где они? – сурово спросил Лонвейт.

– Здесь, мой господин, – и Рэд, дав какой-то знак страже, вошёл в кабинет и сделал пару шагов вправо.

Тут же в проеме дверей появились Жан и Анри, последний с трудом держался на ногах, но это угадывалось только по его бледности и по тому, как неуверенно он сделал первый шаг, в ответ на знак герцог приблизиться. Оба, и Жан, и Анри тотчас заметили Марианну, и лица их озарились счастливыми улыбками. Она же, в миг позабыв обо всем на свете, бросилась к ним:

– Милые мои! Дорогие!!! Живые!!! Как же вам досталось!!! – сама того не замечая, причитала Марианна, обнимая сначала жениха, потом и брата, а по щекам её струились слёзы счастья.

Анри крепко обнял сестру, и она затихла. А взгляды её защитников, Жана и Анри, уже были устремлены к хозяину замка.

Лонвейт встал навстречу молодым людям и даже, к великому удивлению Рэда Болдироуда, подошёл к ним. Он пристально вгляделся сначала в лицо Анри, кивнул в ответ на какой-то свой вопрос, и перевёл взгляд на Жана.

– Да, вот вас, сударь, я и правда узнаю. Вылитый граф де Лаган. Во истину, над вашим голосом, сударь, Всевышний работал ни один день! – лицо Лонвейта озарила доброжелательная улыбка, и он протянул Жану руку.

Изумлённый юноша благоговейно принял это рукопожатие и почтительно опустился на одно колено. После этого рука Лонвейта протянулась и к Анри, который уже успел отпустить сестру и теперь, не раздумывая, последовал примеру друга. Герцог Клар принял такое приветствие юношей очень благосклонно, даже поклонился им в ответ, после чего вернулся к своему креслу, величественно опустился в него и обратился к гостям:

– Располагайтесь, господа, будьте так любезны! – старческая рука уже указывала на кресла и кушетку, расставленные напротив его собственного кресла. Убедившись, что гости приняли это приглашение, Лонвейт развернулся к Болдироуду, – Пригласи сюда Али, вели подать обед на четверых и позаботься, чтобы нам никто не мешал.

Голос Лонвейта был твёрд и не терпел ни малейшего возражения, но Рэд Болдироуд всё же решился задержаться.

– Ваша Светлость…

Брови Лонвейта удивлённо приподнялись, и он медленно развернулся к своему праиэру:

– Я вижу в твоих глазах вопрос, Рэд. Что ж, подойди.

Праиэр подошел к Лонвейту, опустился перед ним на одно колено, и их глаза встретились. Несмотря на видимое смирение в поведении, Рэд Болдироуд осмелился смотреть в глаза герцога прямо, уверенно, даже дерзко, что крайне редко возможно наблюдать между столько высокородным господином и его праиэром. Поймавшие себя на этом наблюдении Жан и Анри невольно переглянулись. Обоим стало очевидно, что этих двоих связывают сложные отношения, и прозвучавшие вскоре слова старого герцога стали тому лучшим подтверждением. Черты лица Лонвейта смягчились, он как-то сокрушённо вздохнул и положил руку на плечо своего слуги:

– Да, может быть… Нет, я уверен, во всем, что происходит прослеживается рука Господняя. Она поднята, чтобы с нашей общей помощью совершить справедливость. Я давно тебе говорил, что этот момент настанет, момент, когда моё прошлое откроет нам дорогу в… будущее. Настаёт новая эпоха для всех моих подданных. Ты один из тех немногих, кто давно это знает, но до сих пор ты не понимал это, или, быть может, не принимал? Очнись, Рэд, хорошенько припомни всё то, что я тебе говорил, чему учил. Осмотрись и дай себе отчёт, почему эта прекрасная девушка не нашла приюта ни в одном из домов моей земли. Что ты сотворил с сердцами людей этого края?!

Рэд Болдироуд виновато потупил взор, поджал губы, и Лонвейт принял это благосклонно:

– Мне предстоит долгий разговор с моими дорогими гостями. Пришло время выполнить последнее из предначертанного. Скажу больше, это даёт и тебе последний шанс вернуться на путь истинный. Ты же понимаешь, о чём я говорю? Ты умный человек. Отправляйся к себе и не выходи на люди, пока не примешь единственно верное решение. Докажи мне, что моя правая рука – это всё тот же Рэд Болдироуд, которого я с гордостью называю своим воспитанником. Рэд, я всё ещё верю в тебя!

При таких словах глаза Болдироуда увлажнились, он трепетно склонился перед Лонвейтом и припал губами к руке господина. После этого Рэд низко поклонился и гостям герцога, с чем и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Наконец, Лонвейт развернулся к своим гостям.

– Вижу, что мои люди изрядно переусердствовали в деле свершения правосудия. Прошу, простите их. Уверен, ерей не сказал вам всей правды. Я знаю Рэда с пеленок, у него обострённое чувство справедливости, и он не стал бы поднимать столько шума из-за пустяка. Но да я готов признать, что он проявил усердие сверх меры. Мне правда жаль, что всё так произошло. Но с другой стороны… всё произошло именно так, как было предначертано.

– Предначертано?! – Жан выразил вслух их общее изумление.

Лонвейт печально улыбнулся в ответ:

– Да, предначертано. «К тебе придут трое, прекрасная Марианна, ее брат Анри и ее жених Жан. Анри сочинит эту песню. Его сестра заставил Жана спеть её. Не окажись в тот момент глух, Натаниэль!» Как вы думаете, кто мне это сказал?

– Ведьма Эрна?! – выдохнула ошеломленная Марианна.

– Верно, сеньорита, верно, – продолжая улыбаться, Лонвейт согласно закивал.

В этот момент из потайной двери появился старый почти чернокожий слуга в белоснежном тюрбане. Это был Али, личный лекарь герцога. Он низко поклонился всем присутствующим. Лонвейт благосклонно кивнул ему и тут же указал на Анри.

– Будь добр, друг, осмотри этого молодого дворянина. Вчера мои люди немилосердно помяли его.

– В самом деле, не стоит беспокойства! – попробовал возразить Анри.

Но Лонвейт только непонимающе повёл бровью:

– Ваше тело, мой молодой друг, взывает о помощи, это выдает ваша бледность. Поверьте, Али великий мастер своего дела, он один из хранителей мудрости сеитского целительства. Доверьтесь ему, он сделает всё необходимое прямо сейчас. Али, там будет удобно? – и Лонвейт указал на стоящую у окна кушетку.

Али согласно кивнул, и Анри не осталось ничего иного, как подчиниться. Вслед за Али, он отошёл в указанном направлении, сеит жестами предложил ему сесть и снять рубашку. Заметив некоторую растерянность Анри, Лонвейт поспешил добавить:

– Не удивляйтесь немногословности Али. Много лет назад ему отрезали язык, потому он нем, но, хвала Всевышнему его мудрость, доброе сердце и золотые руки всё ещё при нём.

Али обернулся к господину и благодарно поклонился. Что ж, Анри снял рубашку, и Али приступил к своей работе. Лонвейт одобрительно кивнул и тяжело перевёл дыхание:

– Да, эта песня… Её чарующая мелодия была выжжена в моей памяти сорок пять лет назад…

– Но как это возможно?! Эту песню сочинил Анри!!! – изумился Жан.

Лонвейт с готовностью кивнул, а на его губах по-прежнему играла таинственная улыбка:

– Эрне она тоже очень нравилась… Она услышала эту песню, когда мы вынудили её заглянуть в будущее рода Гейсборо, и потом не переставала мурлыкать её себе под нос. Я как-то попытался дознаться, что это за песня, какие у неё слова, но ответ её был как всегда очень скуп: «Эта песня еще не сочинена, её слова не написаны. Именно она станет тебе знаком того, что всё сложилось как надо», – Лонвейт устремил печальный взгляд куда-то в даль, – Она сказала это так давно… Сколько мне тогда было? Да, тридцать. Тогда я был молод, полон сил, надежд, планов и желаний. Именно тогда с лучшим другом нашей семьи случилась большая беда. Он и его сын ушли в мир иной не самой верной дорогой. В тот день, когда до моего отца дошло известие о гибели Артура Гай Гейсборо, ведьма Эрна пригласила меня пожить у неё, недолго, где-то пару недель. Но те две недели перевернула всю мою жизнь. Тогда она… Она многому меня научила, многое мне рассказала…

В дверь постучали, и скоро на пороге появились три горничные. Они принесли свежевыпеченный хлеб, сыры, вино, вяленое мясо, быстро распределили это на трех небольших столах, что стояли между креслами. За ними появились и ещё три горничные. У них была другая задача – две из них опустились на колени перед Жаном и Марианной и предложили им помыть руки. В первый момент Марианна вскинулась, совершать туалетные дела прямо здесь, при Его Светлости, но тот всем своим видом дал ей понять, что совершенно не интересуется происходящим, в этот момент старшая горничная наполняла его бокал красным вином. Что ж, если так, то уж лучше покончить с этим быстро. О чистоте рук Анри уже озаботился сам Али. Вызванная этими хлопотами заминка была краткой, и вот уже все эти горничные, так и не проронив ни слова, удалились. Лонвейт остался доволен расторопностью слуг, ведь ему так не терпелось вернуться к прерванному разговору.

– Прошу вас, молодые люди, угощайтесь! Гостеприимному хозяину следовало бы сначала дать гостям отдохнуть с дальней дороги, но я надеюсь, что вы простите старика. Ведь я так долго вас ждал, так долго!!! Так что теперь…

– Мы крайне признательны вам, Ваша Светлость, – Жан почтительно поклонился, – Поверьте, мы тоже сгораем от любопытства. Узнать вашу историю, что именно привело нас сюда – вот наше заветное желание!

– Вот и славно! Что ж, тогда совместим приятное с полезным. Вы кушайте, а я… Я поведаю вам о тех событиях… Ох, если бы вы знали, сколько раз с тех пор я решал, что всё то было лишь больным сном… Но время шло, и, как оказалось, предсказания старой Эрны сбывались. Да, время от времени… Каждый новый шаг случался скоро после того, как я осмеливался вслух усомниться в словах той старухи. Точно! Это стало прямо-таки правилом! – и Лонвейт горько усмехнулся, – Да, сначала прошло целых восемнадцать лет, а потом… Ладно, давайте всё-таки по порядку… Герцог Клар, мой отец, не жалел сил для поисков сына Артура Гай Гейсборо, Генриха. Артур поступил слишком непредсказуемо, поручив своего сына опеке совершенно неожиданных людей. Моему отцу потребовалось без малого двадцать лет, чтобы найти этого мальчишку. Генрих Гейсборо счастливо рос в маленькой деревушке приёмным сыном простого крестьянина и был до безумия влюблен в дочь своего приёмного отца. Мы были почти уверены, что это он. «Почти»… Да, возможно ли было говорить о полной уверенности по прошествии стольких лет? Так что мы решили встретиться с Генрихом и его приёмным отцом лицом к лицу, и из почтения перед его предками даже отправились с таким визитом лично. И тут вмешалась судьба.

Лонвейт тяжело вздохнул, испил вина, вкусил хлеба и… продолжил:

– Да, верно. Судьба… Итак, мы решили, что, наконец-то, нашли молодого человека, который как никто другой подходит на роль Генриха Гай Гейсборо, доклады наших сыщиков были очень обнадеживающими, но… на беду, выехать сразу по получении этих известий у нас не вышло. И в итоге, мы опоздали… Да, помню, как ночью накануне нашего отъезда я проснулся в холодном поту. В моем мозгу многократным эхом повторялись первые строки из ребуса ведьмы Эрны:

“Похоть, страсть и гибель замок разобьют,

Их пути сомкнутся, ненависть им друг”.

Ведьма говорила мне, что мы будем долго искать законного внука первого в цепочке, но мы не успеем. Кузены встретятся и станут злейшими врагами. Утром я убедил отца бросить всё и поспешить в деревню Генриха. Как вы поняли, там мы застали… следы великой беды. На эту деревню совершил налет знатный молодой лорд со своей бандой. Луиза, возлюбленная Генриха, была похищена, её родители убиты, дом сожжен дотла. По словам соседей нашедший свой дом в пепелище Генрих едва не сошёл с ума от горя. Но да устоял, справился, взял с соседей обещание похоронить своих приёмных родителей, а сам пустился в погоню за похитителем Луизы. Нам не оставалось ничего иного, как отправиться следом. Но они оба, и молодой лорд, и Генрих, словно сквозь землю провалились. Свершилось… Пророчество Эрны начало исполняться…

В этот момент Али отошёл от Анри и низко поклонился ему. Он уже смазал раны юноши каким-то своим лечебным снадобьем, дал выпить какой-то отвар, и Анри в самом деле почувствовал себя значительно лучше.

– А теперь ваш черед, Жан. Прошу, отдайте себя во власть золотых рук Али. Окажите нам с ним такую радость… – настойчиво попросил Лонвейт, и Жан занял место Анри.

– Ваша Светлость, а как звали приёмного отца Генриха Гай Гейсборо? Случайно не Рай? – решился уточнить Анри.

– Верно, Рай, Джон Рай… Вижу, вы уже знаете о ком идёт речь… Его приёмный сын вырос с именем Генрих Рай, с таким именем он и вошёл в вашу жизнь. Верно… Да вы кушайте, кушайте. Я ведь только начал свою историю, не стоит ожидать её скорого окончания…

Анри и Марианна переглянулись, и юноша поспешил наполнить бокал сестры вином, а также подлил вина и хозяину дома.

На этот раз Али управился со своими хлопотами лекаря всего минут за пять. Каким-то чудом Жан и правда почти не пострадал. Так, выполнив свой долг целителя, Али ещё раз низко поклонился и бесшумно удалился.

Лонвейт проводил его печальным взглядом и решил, наконец, вернуться к прерванному рассказу:

– Так на чём мы остановились? Да, тогда мы их не нашли, ни одного, ни второго. Точнее, Карл-Бенедикт Барнс, ныне носящий титул герцога Бетенгтон, скоро объявился, всё такой же взбалмошный, необузданный прожигатель жизни, а вот Генриха мы снова потеряли… Это были первые восемнадцать лет со времени гибели Артура Гай Гейсборо, самые долгие годы. Потом предсказание Эрны напоминало о себе значительно чаще… Через почти девять лет после тех событий мой отец оказался на смертном одре. Мы с женой не отходили от него ни на шаг, но дни его уже вели стремительный обратный отсчёт. Три дня отец не приходил в себя, и мы все искренне полагали, что он умрёт, так и не простившись с нами. Тогда я, во время молитвы, вспомнил обещание Эрны, что герцог увидит отца четырех близнецов, которым суждено стать ключом к развязке. Тем утром я осмелился усомниться в этом, и в тот же день к герцогу приехал граф де Лаган! Я встретил его лично. Настаивая на встрече с герцогом, граф в сердцах рассказал о постигшем его несчастье, и я с изумлением узнал, что он и есть отец четырех близнецов! Стоит ли говорить, как усилилось моё удивление, когда я узнал, что мой отец пришёл в себя! Они встретились!

Лонвейт снова пригубил бокал с вином и таинственно улыбнулся:

– Они всего лишь встретились… Отец неверно понимал смысл появления графа. Эрна предупреждала, что лабиринтом замка Бетенгтон воспользуется один из близнецов, а смысл появления их отца у герцога Клара был лишь в одном.

– Укрепить вашу веру? – осмелился предположить Жан.

– Да, мой друг, верно! Укрепить мою веру, и чтобы дать мне возможность не пропустить следующие знамения… Так кто же из сыновей графа де Лаган нашёл завещание отца Генриха?

– Виктор, – просто ответил Жан.

– Один из пропавших тогда близнецов… Хорошо, – удовлетворённо кивнул старик, – Что же дальше… К исходу следующих пяти лет до меня дошла весть о трагедии семьи Ромена де Монсар, лучшего друга графа де Лаган. Правда, это несчастье произошло несколько раньше, как я понял, где-то через два года после моей с графом встречи. Да, весть запоздала, но всё-таки достигла моих ушей. После встречи с графом де Лаган я старался быть в курсе его дел, его и его семьи, но он вёл такой скрытный образ жизни… Понимаете, о чём я? В ребусе Эрны речь о пяти «плодах» древа счастья… А эта гибель четы Монсар… Гибель и их сына… В ребусе Эрны ясно фигурируют пять молодых людей, из которых четверо близнецы. Я был уверен, что пятый это сын графа де Монсар, а тут такая новость! Спустя какое-то время, оправившись от шока, я решил, что вряд ли этот несчастный ребёнок последовал за своими родителями. И я оказался прав, не так ли? – в глазах Лонвейта, обращённых к Анри, мелькнул лукавый огонёк, но уже в следующий миг он вернулся к своему рассказу, – Ещё три года, и я узнаю, что Карл-Бенедикт уезжает в Западные колонии, оставляя в своём доме за главного некоего Генриха Рая. ГЕНРИХА РАЯ!!! Услышав об этом, я сразу решил, что это непростое совпадение, и… не удержался от искушения, навестил Бетенгтон, в первый раз за почти сорок лет, но…

– Вы не нашли ответ на свой вопрос?! – Анри даже подался ближе.

– Нет, не совсем так… Я не имел права задавать прямые вопросы. Эрна ни раз повторяла, что единственная определённая вещь в этом мире, это прошлое, с чем тоже можно поспорить, ведь прошлое сильно зависит от того, кто вспоминает… Но так или иначе, его не исправишь, чего нельзя сказать о будущем. Порой даже самое невинное на первый взгляд слово может в корне всё изменить. Эрна ясно дала мне понять, что остановить проклятье Терезы возможно только при одном единственном стечении обстоятельств. Так что…

Лонвейт сокрушённо вздохнул, кивнул каким-то своим мыслям и снова вернулся к прерванному рассказу:

– В тот свой визит я убедился в том, что Рай ни в коей мере не считает себя Гейсборо, что было вполне объяснимо. Но он и не имел хоть сколько-нибудь заметного сходства с Артуром, сыном Реджинальда Гай Гейсборо. Может быть, что-то от деда, но я не уверен. Рай оказался человеком гостеприимным, но очень закрытым. Я не смог достучаться до него, он наотрез отказывался касаться своего прошлого, а копать настойчивее я, как уже сказал ранее, не посмел. А вот в юном сыне герцога Бетенгтона я без труда увидел сходство с графом де Лаган. Это стало для меня большой неожиданностью, многое мне подсказало, но… Я не решился делиться своими догадками с Раем и уехал ни с чем. Не настал ещё момент вмешиваться… Впрочем, именно в тот свой визит я оставил в библиотеке замка Бетенгтон свою книжонку. Да-да, написал её я сам, сделал это по указанию Эрны, развлекался этим несколько лет, ещё больше времени ушло на поиски подходящего момента подкинуть её в Бетенгтон… Помнится, Эрна даже ударила меня по лбу в ответ на мои насмешки. Потом приставила к моей груди свою клюку и заявила: «Смейся сколько хочешь, но только через эту книгу ты получишь возможность выполнить свое предназначение». Что ж, я выполнил тот её наказ. Так что в тот свой визит в Бетенгтон я и правда вмешался в ход истории Гейсборо. Будем честны!

– Тут следует напомнить вам, мои друзья, что как раз в то время вся эта страна буквально сошла с ума. Революция, полная неразбериха, безвременье, много-… точнее безвластие. Я не мог остаться в стороне от тех событий. Мне было что терять, ведь у меня была семья, за которую я был в ответе. Ох… Бурные были времена, но да я всё же обойду их стороной. Скажу только, что именно тогда я стал Лонвейтом. Нырнув в двойную жизнь, я взял себе псевдоним, некогда придуманный Эрной. Да-да, это она велела так подписаться на той книжонке. Старуха и правда ясно видела грядущее… мое предназначение… – и Лонвейт невесело рассмеялся.

Марианна робко достала книжку из тайного кармана своей необъятной юбки и протянула её старику. Тот дрожащей рукой принял её и согласно кивнул.

Молодые люди, казалось, перестали дышать, так велико было их желание, наконец, услышать, в чем же состоит это предназначение. Теперь не оставалось никаких сомнений, их появление здесь было предрешено задолго до их рождения! Пришло время развязки! Но Лонвейт вдруг замолчал, загадочно улыбнулся каким-то своим мыслям и, казалось, целиком ушёл в поглощение вина. Он очнулся как раз в тот момент, когда нетерпение молодых людей уже почти решилось вылиться в слова.

– Господа, думаю, теперь ваш черед рассказать мне, как же именно ребус Эрны воплотился в жизнь. Что она предвещала всем тем, что было до того, как «песня спящего разбудит»?

Жан, Анри и Марианна переглянулись и пришли к молчаливому согласию не торопить события. Жан набрал в лёгкие воздуха и как мог короче рассказал о событиях прошедшего года, но… как он не старался рассказ получился долгим. Лонвейт проявлял ко всему такой живой интерес, что Жан то и дело был вынужден отвлекаться на описание, казалось бы, не уместных сейчас подробностей. Старый герцог очень хотел составить максимально полную картину, и Жан нашёл-таки в себе силы утолить его любопытство.

Наконец, Лонвейт удовлетворённо кивнул.

– Ваша Светлость, – решился подать голос Анри, – Что же дальше? Мы имели смелость надеяться, что вы поможете положить конец этой печальной истории! Поможете образумить герцога Бетенгтона! Так ли это?!

Лонвейт снова загадочно улыбнулся:

– На роду Гейсборо лежит тяжелое проклятье, и оно может отступить только в случае, если оставшиеся Гейсборо с чистым сердцем пойдут на примирение. Вы верите, что ваш учитель, Генрих Рай, при всем благородстве его души сможет искренне пожать руку своего злейшего врага? Сомневаетесь? А что тогда говорить о его брате?!

– Но должен же быть выход?! – воскликнула Марианна.

На губах старого герцога появилась тень лукавой улыбки:

– Выход есть всегда, только надо уметь его найти… То, как близко вы, Лаганы, принимаете к сердцу историю Гейсборо, делает вам честь, но, быть может, это того не стоит…

– Как вас понять, Ваша Светлость?! – тут же возмущённо вскинулся Жан.

– Как? В вашем рассказе, мой друг, ни раз прозвучало, что Генрих стал членом вашей семьи, соответственно вы его. Но это лишь жест благодарности, долга. По сути же вы принадлежите разным семьям. Вы не связаны кровными узами, и проклятие Терезы вашему семейству не грозит. У вас есть право выйти из этой игры без каких-либо последствий для себя. Как? Да, как угодно, в конце концов, просто убив Карла-Бенедикта, благо, он уже давно это заслужил.

– Странно слышать такие слова от вас… – уже менее заметил Жан, но было видно, слова Лонвейта смутили его, – Значит, мы можем выйти… А что тогда будет с учителем? Может быть, вы всё же объясните, в чём состоит это злосчастное проклятие Терезы? И вообще, кто такая эта Тереза?!

– Так вы ещё не знаете?! Воистину, славно!!! Артур в своём письме к сыну не объяснил всего, но вы всё же приняли его условие?! Славно!!! Что ж, кто-кто, а вы, Лаганы, имеете право знать правду. И я расскажу её вам. Этот разговор обещал быть долгим, таковым он и получается. Так и должно быть, хоть у нас с вами почти нет времени… Да, вы должны знать всё. Это необходимо, чтобы ваше решение было осознанным.

Лонвейт обвёл молодых людей пристальным взглядом и мягко улыбнулся:

– Тереза, это женщина, до безумия любившая Реджинальда Гай Гейсборо, но так и не ставшая его женой… Если кратко, то история эта такова: Тереза Берримор была дочерью бедного дворянина, служившего у герцога Бетенгтона управляющим замком Бетенгтон. С детства она была влюблена в молодого господина и, в конце концов, смогла расположить его к себе, благо и правда была хороша собой. Герцог даже решился ради неё попрать устои вековой традиции. Скандал разразился жуткий, но Тереза победила. Признаться, странно победила. Судите сами, Реджинальд на прямой вопрос, любит ли он эту девушку, не задумываясь, отвечал «нет». Но при этом так же без оглядки шёл на этот непонятный брак. Поговаривали даже, что Тереза опоила его каким-то зельем. Кто знает, но вот уже был назначен и день их свадьбы, когда неожиданно дела заставили герцога выехать в столицу. Там Реджинальд попал на королевский бал, где встретил Мэри-Луизу Прамтон дочь лорда Примма. Встретил и влюбился без памяти. Влюбился по-настоящему! Будет вернее сказать, что именно Мэри-Луиза стала любовью всей его жизни. Надо ли говорить, что он тут же расторг помолвку с Терезой? Это известие достигло Бетенгтона за два дня до назначенной с Терезой свадьбы. Отвергнутая невеста отказывалась в это верить до тех пор, пока Реджинальд не вернулся в замок, привезя с собой свою молодую жену. Тогда Тереза в прямом смысле слова сошла с ума от горя и при огромном стечении народу прокляла герцога.

– Суть её проклятья сводилась к следующему: все мужчины рода Гейсборо будут умирать в муках, те же, кого минует ненависть врага, кто доживёт до старости, умрёт от проказы, и никто из этих мужчин не будет знать счастья супружеской жизни. Их жены и любовницы будут умирать в родовых муках, производя на свет сыновей, обречённых на те же муки. И это проклятие должно поразить род Гейсборо до седьмого колена, если род вообще просуществует так долго. Такого это проклятие. Так Тереза прокляла и себя, и своего сына, ведь в тот момент она уже была беременна от герцога! Поняв это, она оставила сыну развернутое письмо о своём злоключении, и что ещё важнее, поручила его заботам своего оскорблённого отца. Сама она умерла в одну ночь с Мэри-Луизой. Их сыновья, Бенедикт и Артур родились одновременно, но один был законнорожденным, другой бастардом.

О дальнейшем можете догадаться сами. Бенедикт вырос в ненависти к герцогу, и эта ненависть вдохновила на его ужасную интригу. Он взял имя Барнс, втерся в доверие герцога, в чём-то заменив ему Артура, служившего тогда далеко от родного дома, с какого-то момента стал потихоньку травить отца, и когда тот ослаб, начал бредить, Барнс заставил его изменить завещание в свою пользу. Тут я, правда, больше поверю, что завещание всё же было подменено. Реджинальд был сильным духом человеком и всем сердцем, всей душой любил Артура. Но тут уж… После этого Барнс уже не пожалел сил, чтобы привести проклятие своей матери в исполнение. Реджинальд Гай Гейсборо умирал долго и мучительно, оставив после себя наследником Барнса, которого среди прочего письменно в своём обнародованном завещании признал своим сыном, признал, что прежде женился на Терезе, а уж после пошёл на грех вторичной женитьбы…

– Какой ужас!!! – прошептала Марианна, – Похоже, этот человек превзошёл ожидания своей матери, но он должен был знать о проклятии… Как он мог так трудиться над тем, что должно было постичь и его?!

– Мог, потому что, как ему казалось, он сможет сам распорядиться своей судьбой. Он здраво рассудил, что сделает себе сына неважно от кого, оставит его герцогом, а сам, если уж дело дойдёт до проказы, просто покончит с собой. Когда это ещё будет, а до тех пор он будет герцогом! И он отомстит за свою мать и своё сиротское детство! Так он думал… Но он не рассчитал свои силы. Уже через месяц после гибели Артура Барнс познакомился с дочерью лорда Гамерона и влюбился в неё без памяти. Эта любовь была взаимной, и как лорд Гамерон не противился этому браку, ведь он знал о проклятии Терезы, молодые отказались послушать его. Им было нужно всё и сразу, так что… эти двое обвенчались тайно.

Шерон Гамерон умерла при родах, оставив Бенедикта вдовым отцом Карла-Бенедикта, теперешнего герцога Бетенгтона. Это было сильным ударом для Барнса. Так же вышло и с его собственной смертью. Признаки проказы проявились уже через пять лет, и у Барнса не хватило духу наложить на себя руки, и он дожил до тридцати пяти лет, последние десять из которых, он провел в муках, но об этом чуть позже… Не удивляйтесь такой моей осведомленности, некоторые отрезки этой истории Эрна показала мне во всех подробностях, словно я сам при всем этом присутствовал. Просто она знала, что здесь риск моего вмешательства ничтожен, а вот сами знания могут пригодиться…

– А что же случилось с Артуром? – тихо спросил Анри.

– Не думаю, что женскому уху будет по силам услышать эту историю, – Лонвейт печально улыбнулся Марианне.

– Мое ухо достаточно закалённое для подобного рода впечатлений. Не стоит этого страшиться, Ваша Светлость, – и гордая испайронка решительно расправила плечи.

Лонвейт мешкал лишь несколько секунд и всё-таки решился:

– Вы отважная девушка, но всё же я постараюсь быть кратким, тем более что это не суть важно… Удача отвернулась от Артура, его разговор с Бенедиктом привёл к открытому объявлению войны, его попытка сразиться с братом привела его к заточению в лабиринте. Как я знаю, он, истекая кровью, провёл там двое суток. Тогда-то, при свете факела, он сделал приписку к своему завещанию Генриху и перепрятал этот сверток бумаг понадежнее. После того, он вернулся в замок. Он понимал, что рана его смертельна, что ему осталось жить лишь несколько часов, и решил умереть с оружием в руках. Он вторично напал на Бенедикта, и вторично его постигла неудача, у него просто не хватило сил нанести удар по спящему брату. Артур упал у кровати брата-врага замертво, даже не заперев за собой потайной ход. Так тайна лабиринта оказалась открыта Барнсом, а тело Артура Гай Гейсборо досталось ему для надругательства… Вот, теперь вы знаете почти всё. Это проклятие лежит на роду Гейсборо, а Лаганы… Вы даны этому роду, как шанс. Но вы имеете право на выбор!

– Иными словами, откажись мы от предначертанного, например, убей мы Карла-Бенедикта, перед учителем станет выбор, либо наложить на себя руки, либо умереть от проказы?! И вы называете это выбором?! – возмутился Жан.

Анри тоже сердито вскинулся.

– Нет, Виктор был прав, это не выбор. Рай нам как отец, мы должны сделать всё, чтобы он стал счастливым дедом для наших детей. Это не подлежит обсуждению! – Жан твердо положил руку на стол, – Так скажите же, наконец, Ваша Светлость, как мы можем спасти нашего учителя?!

В ответ Лонвейт благосклонно улыбнулся:

– Другого ответа я, признаться, и не ожидал. Что ж, вот и мой ответ – вы, все Лаганы, должны хорошенько постараться, чтобы оба брата Гейсборо, Карл-Бенедикт и Генрих, встретились уже в этом году в двадцать первый день первого месяца лета в Болони. Тогда же, туда же приеду и я. Вы меня поняли? Там же и тогда же должны оказаться и ваши, Жан, родители, братья, вы сами и Анри. Вместе мы добьёмся их примирения. Тем более, что у меня для последних Гейсборо приготовлен подарок… Вот, это всё. Помогите состояться этой встрече. На этом наша с вами миссия в истории рода Гейсборо будет окончена.

– Но ведь это ровно через месяц!!! – от возбуждения Анри даже подался ближе.

– Совершенно верно, – кивнул Лонвейт и вот уже в который раз подарил своим молодым гостям печальную улыбку.

– Но ведь мы пока понятия не имеем, где искать герцога и учителя!!! – Анри обратил ошеломлённый взгляд к Жану.

Тот полностью разделял чувства друга, тоже искренне надеялся, что Лонвейт сжалится, сдвинет срок, но тот лишь сурово поджал губы:

– А я и не говорил, что это будет просто. Вам придётся хорошенько постараться, чтобы эта встреча состоялась именно там, именно тогда. Вы ведь и сами заметили, что события, описываемые ребусом Эрны, уплотняются по мере приближения к концу истории. Если в начале временная шкала измерялась десятками лет, то теперь и правда, счёт идёт на дни. Этого не изменить.

Анри отрицательно покачал головой, уж очень сильно ему не хотелось принимать такие правила игры, и Марианна полностью разделяла чувства брата, но тут вдруг Жан схватил друга за руку:

– Подожди, Анри, не горячись! Ты забыл про Эжена? У него ведь связь с Виктором, а значит, мы легко найдём и герцога! И я смею надеяться, что у него также найдутся новости и про графа с учителем… Эжен ключ к решению этой задачи! И подумайте сами, какой смысл прокладывать такую длинную и трудную дорогу, и не дать нам реальный шанс добраться до финала? Мы справимся! Согласен?

– Эжен?! Верно!!! – Анри не скрыл вздох облегчения и с готовностью кивнул.

После этого юноши синхронно развернулись к Марианне. Эти двое, такие прекрасные, такие дорогие её сердцу люди! Девушка тут же согласно кивнула и протянула к ним руки:

– Конечно же мы справимся! Иначе просто не может быть!




Глава 05. Пятый плод…


Генрих Рай метался по замку Лорн, готовясь к отъезду в Пуатэ. Он опаздывал. По предварительной договоренности с графом и графиней де Лаган должен был забрать в Лорне новую дорожную карету – дормез, привести её в Пуатэ ещё вчера утром с тем, чтобы уже сегодня утром сопроводить графиню и Маги в замок Валеньи. Таков был план, но словно сама судьба воспротивилась ему.

Только было Рай собрался выехать, как пришло известие о пожаре в деревне, что располагалась в непосредственной близости от замка. Невольно вспомнилось как прошлым летом сгорел Гурье, родовой замок графини де Лаган. Конечно же Рай решил выяснить причину этого пожара – его тушение и последующее расследование потребовало времени. Наконец, уверовав, что тут имела место простая человеческая оплошность, Рай назначил выезд на раннее утро следующего дня.

И снова задержка – ночью хлынул шквальный ливень, и оказалось, что крыша подготовленной для путешествия графини де Лаган кареты протекает, причём настолько сильно, что по утру воду из кузова кареты пришлось буквально вычерпывать. Конечно же, виновный в такой халатности будет найден и наказан, но сейчас надо ехать в Пуатэ, совсем нет времени менять внутреннюю обивку и диваны, так что Рай распорядился подготовить другую карету, встретившую этот ливень под навесом. Она была сухой, но очень старой, давно заброшенной. На то, чтобы привести её в божеский вид, ушло всё это утро.

Приходилось снова ждать. О! Как же Рай ненавидел ждать! Почти год ожидания… чуда!

Сегодня Рай уже съездил в деревню, ещё раз проверил, как там обстоят дела, нет ли каких-то примет присутствия здесь шпионов герцога Бетенгтона, нашёл возможным себя успокоить на этот счёт, и теперь снова вернулся в замок. Надо ждать, когда, наконец, станет возможно отправиться в путь.

Стоило Раю присесть у камина, как мысли его тут же направились по излюбленному руслу – по долине пророчества ведьмы Эрны. Он Гейсборо, его заклятый враг его единственный родственник, и славное семейство Лаганов увязло в болоте между ними. Как Рай ни старался, он никак не мог представить себе выход из создавшегося положения, и это изводило его. Думы об этом и постоянная тревога за Виктора, Жана, Анри и, их, как все хором говорят, очаровательную спутницу, Марианну, вконец извели его. За этот год он почти полностью поседел.

Почему Жан и Анри до сих пор не вернулись к графу и графине де Лаган? Этот вопрос преследовал его неотступно, но найти ответ он не мог, как не мог найти даже малейших следов своих воспитанников. Год, прошёл почти год… Раю припомнился вещий сон, приснившийся ему накануне памятного отъезда из Бетенгтона. Теперь этот сон наполнился смыслом, всё в нём встало по своим местам… Но также припомнились и слова Жана: «Мы обязательно встретимся, учитель! И уверяю вас, это случится на этом свете!!!» Но когда?!

Рай горестно тряхнул головой, и в этот момент ему доложили, что карета готова к отъезду. Наконец-то! Надо только заглянуть в свою комнату, взять оставленный там кошель и ларец с кое-какими бумагами. Это быстро, но как только Рай собрался спуститься вниз, когда перед ним словно из-под земли возник управляющий замка Лорн Жакоп Гендал. Худощавый, с очень острыми чертами лица, этот человек обладал удивительно добрыми карими глазами. Он любил улыбаться, делал это от души, и, может быть, потому к своим сорока годам обзавелся настолько густой паутиной морщин, но это только красило его – лукаво-смешливый мудрец, вот как его называли люди и были правы.

Даже сейчас Гендал улыбался, хоть это и была улыбка человека, встретившего большое затруднение:

– Всё-таки зря вы, господин Рай, вчера не постучали по дереву. Того гляди и рак на горе свистнет…

– Бог мой, Жакоп, только не говори, что ещё что-то стряслось! – с невообразимой досадой в голосе воскликнул Рай, – Ты меня пугаешь… Что на этот раз? Пожар? Эпидемия? Что-то ещё хуже?

– Ну… Может быть, и так … Видите ли, приехали два дворянина. Хотят видеть вас, сударь.

– Меня?! – Рай искренне решил, что ослышался, – Кто они?

– Маркиз де Лярок и граф де Пейран.

– Я с ними не знаком. Ты что-то путаешь… или не договариваешь, – и Рай пытливо сощурился.

Что ж, Гендал сокрушённо вздохнул и развёл руки:

– Ваша правда, сударь. Они требуют аудиенции у графа или графини де Лаган. Заявили, что в своих поисках уже побывали в Фонтэнже. Там их направили сюда. Я уже хотел было предложить им отправиться дальше, в Брасьон и Гурье, раз уж они совершают объезд владений Лаганов, то…

– Объезд? Жакоп, они что-нибудь сказали о причине? Что заставляет их искать Лаганов?

– Сказали, что на этот вопрос ответят только графу и графине. И конечно же, дело их безотлагательное, сверхсрочное. Они даже заявили, что не сдвинутся с места, если я самолично не провожу их к Его Сиятельству графу. Похоже просекли мою задумку… Так что… Господин Рай, выручайте! Уверен, никто лучше вас не сможет выставить их за порог.

– Ох, Жакоп, Жакоп, как же это всё не вовремя… Ладно, веди меня! – вздохнул Рай и решительно направился вслед за управляющим.

Он нашёл заочно представленных ему гостей замка Лорн в главной гостиной. Это оказались молодые люди, необычайно похожие внешне, что тут же наводило на мысль об их родстве, причём очень близком. Обоим на вид около тридцати, статные брюнеты с правильными, приятными чертами лица. Любая женщина, не задумываясь, назвала бы их редкими красавцами, но Рай подошёл к оценке их внешности с другой стороны. Прежде всего, он отметил, что очевидно гости являются южанами, и, судя по сильно запыленным платьям, они уже не один день в пути, путешествуют верхом.

Гендал поклонился гостям и скороговоркой представил Рая им и их Раю. Краткий обмен поклонами, после чего нетерпеливый Рай позволил себе поинтересоваться:

– Господа, знакомство с вами большая честь, но всё же я не представляю, чем бы мог быть вам полезен?

– Всё просто, помогите нам встретиться с графом и графиней де Лаган, – вскинулся маркиз де Лярок, – Уверен, вы знаете, где их найти.

– Быть может, и так… Но уверены ли вы, что они также желают встречи с вами?

Рай старался быть осторожным, но это оказалось трудно. Эти два человека как-то сразу расположили его к себе. Его душу вдруг охватило предчувствие чего-то очень важного, почему-то обязательно хорошего.

Тем временем маркиз и граф обменялись взглядами, и маркиз попробовал ещё раз пробить броню Рая:

– Сударь, мы давно в пути, но сердца наши рвутся домой. Поверьте, у нас нет ни возможности, ни сил попусту колесить по Фрагии. Вам надо знать только одно – у нас к хозяевам этого замка очень важное дело, крайне важное прежде всего для них самих. Нас ведут добрые помыслы. В том даем вам слово чести.

Рай ещё раз окинул гостей пытливым взглядом и неожиданно улыбнулся:

– Господа, я ни в коем случае не подвергаю сомнению чистоту ваших помыслов. Просто у Лаганов сейчас непростое положение, можно сказать, что мы в состоянии войны, и враг весьма серьёзный, потому мы вынуждены быть осторожными… Но да вы правы. Не мне решать, насколько важный повод привёл вас сюда. Но, к сожалению, я вынужден разочаровать вас. На сколько я знаю, граф де Лаган сейчас находится в Грандоне, а госпожа графиня ещё дальше, – не моргнув, слукавил Рай, – Вы застали меня, можно сказать, на пороге. Я спешу на встречу с графом. Если желаете, можете составить мне компанию.

Слова Рая оказались для гостей подобны грому среди ясного неба. В первый момент они даже потеряли дар речи. Да, видно, они в самом деле очень спешили вернуться в родные края, и перспектива путешествия в точно противоположном направлении могла только ужаснуть их. «Вот и отлично», – промелькнуло в голове Рая, – «Сейчас проверим, насколько у вас важное дело». Первым в себя пришел граф де Пейран:

– Может быть, оно и к лучшему…

– К лучшему?! – изумился маркиз, – Мы ведь обещали вернуться с вестями! А так…

– Мы выполним своё обещание, просто чуть иначе. Согласитесь, маркиз, всё же пока сохраняется риск ошибки, а мы не в праве подвергать графа и графиню новому испытанию… – мягко улыбнулся граф и обратил к Раю ясный взгляд своих чёрных глаз, – Сударь, вы обличены большим доверием хозяев этого замка. Это ясно дал нам понять его управляющий. Разыскивая графа де Лаган, мы уже много раз слышали ваше имя и от других людей… И сейчас из ваших слов стало ясно, что проблемы Лаганов вы считаете своими. Это даёт нам право предположить, что вы являетесь верным другом семьи Лаганов.

– Да, граф де Лаган оказал мне такую честь, – сощурился Рай.

– Тогда, смею предположить, вы хорошо знакомы со всеми членами этой семьи.

– Да, со всеми… – Рай невольно напрягся в ожидании следующего вопроса.

– И вы без тени сомнения могли бы опознать Антуана де Валеньи?

– Антуана?! Конечно…

– Тогда, сударь, мы просим вас поехать с нами и повидаться с одним человеком, нашим большим другом, – и, заметив нетерпеливый жест Рая, граф поспешил добавить, – Мы думаем, что он является Антуаном де Валеньи!

Это последнее заявление графа де Пейран едва не лишило Рая дара речи. Ему потребовалось полминуты, чтобы осознать услышанное: «Антуан?! Они хотят сказать, что он жив?! Они сказали… повидаться?! Чушь какая-то! Если жив, то почему он сам не приехал, причём давным-давно?.. Почему?!… Нет, скорее это Жан засветился! Мой Френсис!!! Наконец-то я нашёл его!!! Но… Нет! Всё же…»

Рай тяжело перевёл дыхание и посмотрел на гостей чуть искоса:

– Господа, вам известно, что уже скоро минет год, как Антуан де Валеньи погиб?

– Да, известно, – с готовностью откликнулся маркиз.

– Что ж, я слушаю вас, господа. Почему вы решили, что он жив?..

С высоты своего возраста Рай смотрел на гостей как учитель на учеников, совершенно не обращая внимание на то, что перед ним стоят яркие представители высшего света. Но, как ни странно, те это восприняли спокойно. Возможно потому, что были слишком поглощены предстоящим открытием.

– Сударь, судите сами, – мягко улыбнулся граф де Пейран, – Пятого июля прошлого года на берегу реки Тарн Диана де Розаэль нашла израненного молодого человека. Он был без сознания…

При этих словах графа глаза Рая изумлённо округлились. Была названа точная дата гибели Антуана, точное место. Это уже совсем не походило на шутку, а граф, весьма удовлетворённый реакцией Рая, уже продолжал:

– У него были сломаны обе руки и, можно сказать, проломлена голова… Руки его сохранить удалось, но вот с головой… Он потерял память. Не помнит ничего, что было с ним до момента пробуждения в доме местного лекаря, даже имени. Эта его амнезия имеет прямо-таки мистический характер.... Первые дни своего жития в наших краях он метался в сильной горячке, в бреду много говорил, но очень… странно. Мне удалось понять немного, только то, что у него есть братья Жан, Эжен, Виктор, но чаще всего он вспоминал Жана. Я так понял, что они оба полюбили одну девушку по имени Марианна. Она предпочла Жана… И наш синеглазый гость чувствует себя очень виноватым перед всеми ними.

– Это всё?.. – Рай задал этот вопрос скорее для того, чтобы взять себе ещё время для усвоения услышанного. Доводы графа де Пейран были более, чем убедительные, но тогда… это означает, что Антуан жив!!!

Граф переглянулся с маркизом и счёл необходимым добавить:

– Я и мои близкие знаем Андре уже скоро год…

– Андре!? – Рай решил, что ослышался.

– Да, мы зовём его как, Андре Тарн. Надо же как-то обращаться к человеку, – улыбнулся граф де Пейран.

– Да-да, конечно. Прошу вас, продолжайте!

– Конечно… Признаться, мы уверены в том, что он дворянин. В пользу этого говорит всё в нём: манеры, речь, ум, образование – шутка ли, он свободно владеет талийским, гринским, прасским, дастанским, чуть хуже брианским и немного понимает испайронский! К тому же он опытный воин! Ни раз и ни два он спасал меня от верной смерти! Что ещё добавить?.. Мы знаем, что ему где-то двадцать один год, у него синие глаза, тёмно-русые чуть вьющиеся волосы, он примерно моего роста… Судя по описанию внешности и не только внешности, у него очень много от Антуана де Валеньи. Вы не согласны? Вот только нам пока не удалось найти подтверждения того, что у него есть братья…

Рай непроизвольно протёр глаза и лоб холодными от пота руками. В голове стоял страшный гул. Антуан жив?!! Как же хочется в это верить!!! Как же страшно в это поверить!!! Он поднял на гостей чуть затуманенный взгляд:

– Господа, прошло больше десяти месяцев. Что случилось, что вы только сейчас приехали к Лаганам с такой новостью? Антуан де Валеньи, как и его отец, хорошо известен в высшем свете. Он ни раз служил переводчиком самому королю… Да и история его гибели в водопаде Тарна долгое время оставалась самой горячей новостью для всех представителей второго сословия, и не только. Как же вышло, что вы взялись за поиски его прошлого только сейчас? И почему его самого нет с вами?

Раю показалось, что маркиз де Лярок улыбнулся, как бы извиняясь:

– Вы правы, я уверен, что встречался с ним, но прежде мы не были друзьями… Хоть я и не падал в водопад, но память и меня подводит. Смутное чувство, что мне знакомо его лицо, прояснилось лишь несколько дней назад. Имя де Валеньи всплыло в моей памяти с большим трудом… Так или иначе, теперь я почти уверен, что друг моего брата, графа де Пейран, никто иной как Антуан де Валеньи.

– Почти… – тут же поправил брата граф, – Я уже обмолвился о том, что амнезия нашего Андре имеет какую-то мистическую природу. За этот год мы встречали довольно много людей, которые узнавали его, да, именно узнавали. Но стоило поднять вопрос о его имени, как начиналось странное деление этих людей на своих и чужих: первые тут же забывали имя Андре, а при новых попытках вспомнить его получали сильную головную боль, а вот вторые просто отказывались назвать его имя, сразу стремились воспользоваться этой его бедой… Вы правы, миновал почти год, и только сейчас всплыло имя де Валеньи. Когда мы решили пуститься на поиски его прошлого, сам Андре ещё был слаб, результат ранения и сопутствующей болезни. Поэтому его сейчас нет с нами. Но вот что ещё нас смущает… Имя Антуана де Валеньи возникало и раньше, ещё десять месяцев назад…

– Постойте, так вы знали его имя ещё тогда?!

– Правильнее будет сказать, что мы его слышали… Впрочем, какая разница… Мои люди выяснили, что примерно в то время в Ротарде справили заочную панихиду по пятерым фрагийским дворянам, в том числе и по Антуану де Валеньи.

– Да, понимаю… Но тогда вы должны были выйти на виконта де Бланш, чью дочь он спас…

– Верно. Мои посланцы встретились с четой де Бланшей и узнали от них, что Антуана де Валеньи жив. Да, они сказали, что видели его уже после его падения в водопад. Поэтому мы тогда вычеркнули это имя из списка возможных вариантов… А вот сейчас, когда маркиз вспомнил… И опять же, в процессе наших поисков мы узнали, что за этот год разные люди в разное время видели Антуана де Валеньи живым, факт его гибели стали оспаривать… Потому мы и здесь, господин Рай. Если вы доверяете своей памяти больше, чем маркиз, если вы уверены, что сможете безошибочно опознать Антуана, мы просим вас поехать с нами прямо сейчас. Вы торопитесь на встречу с графом де Лаган, мы торопимся домой. Так же зачем зря терять время? Если скакать без остановки, то уже к завтрашнему вечеру мы будем на месте и всё окончательно проясним.

– Да, да… Конечно. Я еду с вами, господа! – Рай принял решение и круто развернулся к Гендалу, который во всё время разговора умудрялся оставаться незамеченным, он не проронил ни одного слова, а теперь был возбуждён не меньше самого Рая, – Вот что, друг, отправляйся к Пуатэ один. Передай графине, что я задержусь на три-четыре дня. Пусть не тревожится и обязательно дождётся меня. Ты меня понял? Пусть дождётся! Об услышанном здесь ни слова, ни полслова. Лучше всего, как оставишь карету, тут же возвращайся, а то Маги тебя раскрутит на откровенность, а пока всё же сохраняется это «почти»… Тебе всё ясно?

– Да, сударь. Будет сделано! – отчеканил Гендал и стремительно вышел прочь.

Рай развернулся к гостям и только теперь заметил на их лицах лукавые улыбки. Он не сразу понял причину, но маркиз тут же поинтересовался:

– Значит, Пуатэ находится отсюда дальше, чем Грандон? В самом деле?

Что ж, Рай, извиняясь, развёл руки, и тут же к нему на помощь пришёл граф де Пейран:

– Ваша осмотрительность, сударь, понятна и похвальна. Мы немного наслышаны о тех проблемах, что Лаганам создает герцог Бетенгтон. Со своей стороны мы тоже не хотели бы подвергать несчастных родителей новому риску потерять сына. Лично я склонен видеть руку провидения в том, что здесь мы встретили именно вас, а не графа или графиню.

– Благодарю, господа, за понимание, – и Рай благодарно поклонился, – Вы хотели бы перекусить перед дорогой, или, быть может…

– Нет, сударь, давай отправимся прямо сейчас! – решительно возразил граф.

– С большой радостью! – в тон ему откликнулся Рай и уже распахнул перед гостями замка Лорн двери.

* * *

Новые друзья Рая в самом деле очень торопились, что полностью совпадало с порывом и самого Рая. Предсказанные неполные два дня дороги в самом деле были проведены в бешеном темпе, останавливались только для смены лошадей, да ещё на пять часов для ужина и ночлега. Графа и маркиза сопровождало шесть человек из числа их гвардии, они называли себя следопытами. Правда непосредственно рядом с господами постоянно были только двое из них, а вот четверо на удвоенной скорости сразу умчались вперёд, им предстояло обеспечить грядущую беспрепятственную смену лошадей. Граф, маркиз и Рай путешествовали в высоком, но ровном темпе. А вот их охрана передвигалась стремительными рывками и тем обеспечивала господам отсутствие каких-либо непредвиденных задержек.

Возможность для краткого разговора представилась только за ужином, и тогда Рай узнал, что граф и маркиз отправились в это путешествие уже на третий день после свадьбы первого. Оставить молодую жену графа заставило открытие, сделанное братом сразу после венчания четы Пейран. Маркиз вдруг узнал Антуана де Валеньи в Андре, первом слуге, а точнее лучшем друге брата. Но признался в этом маркиз для начала только молодожену, так сказать, сделал свадебный подарок. Состоялся семейный совет – Рауль граф де Пейран с женой, Филипп маркиз де Лярок с женой, граф де Розаэль, отец жены Рауля де Пейран, и пара высокопоставленных близких друзей братьев Венло. Было принято решение, прежде чем сообщать об этом открытии Андре и Диане, младшей дочери графа де Розаэль, Рауль и Филипп всё тщательно проверят лично. Ведь от этого открытия зависит будущее горячо любящих друг друга Андре и Дианы.

У них было сложное положение. Статус Андре в доме графа де Пейран очень расплывчат, то ли телохранитель, то ли секретарь, а вернее было бы сказать друг, но всё же человек «без роду, без племени», не имеющий никакого права просить руки графской дочери. Эта неопределённость требовала быть разрешённой немедленно. Время открытия настало. И если бы Филиппа маркиза де Лярок не осенила догадка, Андре сам бы отправился на поиски своего прошлого. Что не давало ему сделать это раньше в двух словах не скажешь, и потому разговор об этом было решено до поры до времени отложить.

Уже на подъезде к замку графа де Розаэль стало известно, что в Шиньо, небольшом городке поблизости, сегодня празднуется свадьба дочери Жан-Жака Нуара, хозяина самого большого там трактира.

– Значит, и нам туда! – тут же принял решение граф де Пейран, – Там-то мы всех и найдём.

– На свадьбе дочери трактирщика?! – не поверил своим ушам Рай.

– На свадьбе племянницы Кристин Фларо, большого друга нашей семьи. Я уверен, семейство Розаэль не пропустит такое событие. А где они, там и… мы, – лукаво усмехнулся граф и пришпорил коня.

Маркиз согласно кивнул, и Раю осталось лишь подчиниться.

В самом деле, в этом празднике приняли участие едва ли не все жители Шиньо, так наряден и многолюден оказался этот городок – сколько цветов, красочных растяжек поперёк улиц! Но главное гуляние раскинулось на главной площади. От щедрот господина этих земель, собственного достатка и горячей любви соседей Нуар смог организовать настоящий пир. На центральной площади Шиньо, прямо между двумя главными его достопримечательностями – церковью Святого семейства и трактиром «Весёлая лошадь» – было накрыто множество столов, по деревьям и окнам домов развешаны цветочные гирлянды, звучала музыка – веселье было в самом разгаре.

Граф де Пейран, маркиз де Лярок и Генрих Рай чуть задержались в тени выходящей на площадь улицы, решили отсюда осмотреться, проверить, по адресу ли они попали. Замешательство их длилось лишь несколько секунд. В самом центре пиршества, за особенно нарядными столами рядом с женихом и невестой не представило труда заметить трех богато одетых людей – солидный совершенно седой дворянин с орлиными чертами лица, с густыми черными бровями и столь же черной острой бородкой, как видно граф де Розаэль, и две молодые необычайно привлекательные дамы. Что-то в их внешности навело Рая на мысль, что эти женщины, чем-то внешне похожие друг на друга, являются женами его спутников. Что ж, в этом он не ошибся.

Граф де Пейран, а за ним и маркиз де Лярок решительно вышли из тени улицы и тут же оказались замеченными всеми. Танцы остановились, люди чуть растерялись, расступились, а две особо отмеченные Раем красавицы тотчас просияли от счастья и бросились навстречу мужьям. Те, легко соскочив на землю, с радостью заключили в объятья каждый своё счастье, а празднично разодетая толпа взорвалась радостными овациями. В небо полетели шапки, шляпы, чепцы и Бог знает что ещё. И тут общий гвалт покрыл радостный детский вопль:

– Папа!!!

Ещё мгновение, и на руки Филиппа маркиза де Лярок взлетел малыш где-то четырех лет. Счастливый отец легко подкинул сына в воздух, поймал своё сияющее сокровище и… тот так и не слез с его рук. Только отсюда, со значительной высоты отцовского роста, можно было по-настоящему насладиться триумфом – его отец самый сильный! А мама самая красивая! Его родители самые-самые!!!…

Рай с трудом оторвался от этого так согревающего душу зрелища и перевёл взгляд на стоящих рядом Рауля де Пейран и его жену. Для этой пары никого вокруг не существовало. Они глядели друг на друга и не могли наглядеться. В глазах Жанны де Розаэль появились слёзы счастья, она поспешила смахнуть их, но горячо любящий муж ловко перехватил её руку и с непередаваемым трепетом поднёс к своим губам. В этот момент казалось, что Жанна была близка к обмороку.

«Теперь ясно, почему они так торопились вернуться!» – невольно улыбнулся Рай, – «Теперь можно представить, как было трудно им уехать. Уехать на поиски прошлого их Андре… Значит, этот Андре заслуживал такую жертву?!! И это должен быть наш Антуан?!!»

Будто услышав его мысли, граф де Пейран вдруг встрепенулся, что-то шепнул жене, и вот уже они оба, так резко вернувшись к реальности, стали оглядываться вокруг, словно разыскивая кого-то. Тут к ним подошёл граф де Розаэль. Сердечно пожал руки Рауля и Филиппа, обменялся с ними парой фраз, и вдруг его звучный голос заставил остальных смолкнуть:

– Позвать сюда Андре?!

Вызванные этим приказом поиски оказались быстрыми, и вот уже сильно заинтригованные люди расступились, так образовав проход, а в вершине этого прохода нашлись двое – жгучая брюнетка с черными бездонными как звёздная ночь глазами, тонкими совершенными чертами лица, идеальной фигурой, одним словом, редкая красавица, и рядом с ней достойный её кавалер – близнец Лаган!!! Рай оцепенел – свершилось!!!

– Ну же, господин, Рай! – Рауль де Пейран легонько толкнул гостя в бок и тем вернул ему способность двигаться и соображать.

А граф же де Розаэль уже бескомпромиссно поманил к себе дочь и её спутника. Как видно, влюбленная пара была захвачена врасплох во время танца, и теперь, ещё разгоряченные, они вдруг сильно разволновались. В глазах обоих читался вопрос, напряжённое ожидание ответа.

Взгляд Андре впился в лицо Рая. По общему возбуждению господ, похоже, молодой человек уже начал догадываться о причине появления здесь этого незнакомца. Именно незнакомца, потому что совершенно очевидно, Рая он не узнавал. Это было чистое, ясное лицо Фрэнка!!! Эти глубокие синие глаза, полная скромного достоинства осанка, чуть смягчённые в затаенной улыбке губы!!! Перед Раем стоял его Френсис… и искренне не узнавал его!!!

– Что ж, господа, будьте так добры, представьте нам гостя, – повелительный тон графа де Розаэль нарушил воцарившуюся здесь тишину.

Рауль де Пейран невольно обменялся взглядом с братом, вдохнул полной грудью и торжественно произнес:

– Честь имею представить вам Генриха Рая, большого друга графа и графини де Лаган, – (Ни один мускул на лице Андре не дрогнул), – Думаю, вам, господин Рай, уже не надо представлять нашу семью? Тогда будьте так добры, облеките в слова то, что мы с моим братом имеем удовольствие читать на вашем лице. Представьте нам нашего Андре.

Вот тут, наконец-то, Андре заметно вздрогнул и даже чуть подался вперёд. Да, он страстно желает услышать ответ! Ещё бы, ведь рядом стоит… смыл его жизни! Диана тоже от волнения чуть побледнела и, сама того не заметив, крепче сжала руку любимого. Рай не мог не заметить это страшное волнение молодой пары, он и сам ощущал, как бешено колотится его растревоженное сердце. Он здесь! Осталось сделать лишь один шаг! И Рай решился, обратился прямо к Андре:

– Сударь, вы и правда не узнаете меня… Но то, что мне рассказали граф и маркиз, то, что я имею удовольствие видеть, не оставляет никаких сомнений – вы Антуан де Валеньи сын графа де Лаган!!! Бог мой, вы всё-таки живы!!!

Синие глаза Антуана распахнулись ещё шире, в них уже светилась радость. Он безоговорочно поверил! Боже, как же он счастлив в это поверить!!! Но ещё только один вопрос, пока только один, но самый главный вопрос:

– Господин Рай, скажите, пожалуйста, в той, моей прошлой жизни, я не был помолвлен или… женат?

– Нет, мальчик мой, не был. В этом можете быть уверены, – решительно заверил его Рай.

Вот оно! Свершилось!!! И радость прорвалась наружу!!!

– Я чувствовал!.. Я знал это!!!

Антуан развернулся к своей прекрасной Диане, их глаза встретились, и уже в следующий миг девушка бросилась на шею своему любимому, обвила его своими изящными руками, а он крепко-крепко прижал её к своей груди и спрятал лицо в её богатых чёрных волосах. И никто-никто, даже грозный отец Дианы, граф де Розаэль, не посмел воспротивиться такому открытому проявлению их взаимной любви…





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/natalya-schegoleva/put-domoy-lonveyt/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.