Книга - Как я выжил без денег в Италии

Реалити: Экстремальное путешествие или Как я научился исполнять желания. Книга Первая. Милан. Италия
Игорь Олегович Белошевский


Эта история представляет собой реальный опыт экстремального путешествия по Италии, в результате которого, герой рассказа – тележурналист Глеб Хромов, оказывается в ситуации, когда ему нужно в одиночку проехать от Милана, и до Рима, и снять на видеокамеру свой опыт выживания без денег. Всё, что есть с собой в рюкзаке у Глеба – это видеокамера, несколько свежих футболок, и желание прославиться на весь мир, так как данное путешествие является проектом телеканала "СпортЭкстрим". До этого проекта Глеб ни разу не выезжал за пределы России, а также, он не владеет никакими иностранными языками, поэтому, чтобы выжить в чужой стране, ему постоянно приходиться придумывать себе различный способы заработка, искать варианты бесплатного жилья и передвижения между городами. В этом путешествии, Глеб оказался вырванным из привычной среды своего обитания, и ему выпадает редкий шанс, на тридцать третьем году жизни, заново пересобрать свою личность, переписать своё «Я» с чистого листа.





Игорь Белошевский

Реалити: Экстремальное путешествие или Как я научился исполнять желания. Книга Первая. Милан. Италия


Всё события, описанные в этой истории – подлинны, и, несмотря на всю свою порой кажущуюся нереальность, действительно, несколько лет назад происходили, и даже были показаны на одном российском телеканале, настоящее название которого, по понятным причинам, теперь уже не может быть названо вслух. Отмечу лишь, что это единственный специализированный телеканал, снимающий в России экстремальные виды спорта, и обнаружить его, при должном желании и определенной настойчивости, читателю не составит ни малейшего труда.

Впрочем, как и любой телевизионный контент, на экране эта история грешила отсутствием правды о том, что на самом деле происходило с её героем. Да и вообще, способно ли видео зафиксировать то, что твориться в душе и психике человека, которого, вдруг, вырывают из привычной среды его обитания, и абсолютно одного забрасывают в чужую страну, без денег, без знания иностранных языков, и без какого-либо намека на помощь. Думаю – нет.

Как бы там ни было, чтобы теперь обезопасить себя, и тем самым избежать различных судебных исков, автор всё же берется сообщить читателю, и прочим третьим лицам, кому в руки попадет данный текст, что имена и фамилии всех персонажей, задействованных в данной истории – вымышлены, а сам писатель – давно и бесповоротно сошел с ума, и всё изложенное далее, просто является плодом больной его больной фантазии, и не более.





1. Депрессия


Так называемый «информационный век», может прикончить кого угодно. Сейчас модно «петь песни» про позитивное мышление, про то, что человек своими мыслями формирует свою же судьбу, про то, что «всё находиться у нас в голове», или «в сердце», или ещё где-то там… Можно приплести сюда рассказы про какой-то проектор внутри каждого из нас, который всё светит, и светит, материализуя во внешний мир наши страхи и желания, ещё можно добавить йогу, медитации, космос, греческие мифы, рассказать, что каждый сам творец своей же судьбы, и нечего тут слезы лить, и так далее, впрочем, всё это перестает иметь хоть какое-то малейшее значение, когда становиться действительно по-настоящему плохо.

Глеб открыл глаза и посмотрел на белый потолок, что нависал прямо над ним. С потолка на него посмотрела большая зеленая люстра, выполненная в виде бумажного шара, чем-то похожего на китайский фонарик. Возможно, дизайнер, если таковой, конечно же, присутствовал при создании данного осветительного прибора, изначально задумывал свое творение как нечто восточное, но, чем больше Глеб изучал эту люстру, тем больше он склонялся к версии, что китайский фонарик – это просто чья-то дерзкая домашняя задумка, сооруженная вокруг обычной электрической лампочки.

– «И не лень же было это всё кому-то лепить,» – подумал Глеб, разглядывая самодельную люстру.

Он лежал, скрючившись на кровати, подобно отравленной гусенице, в месиве, образованном из мятой простыни, подушки, и зачем-то тут, летом, оказавшегося бамбукового одеяла, купленного, так сказать, «на всякий случай» за девятьсот девяносто девять рублей в интернет-магазине.

– «Вот она, сегодняшняя действительность, нужно что-то искать, куда-то бежать, нужно заставить себя действовать», – подумал Глеб, так и не сдвинувшись ни на сантиметр при этом с кровати.

В комнате было душно. Жаркое июньское солнце беспощадно палило через грязное окно с отсутствующими занавесками. Проникая через стекло, свет заполнял все те скромные тринадцать квадратных метров, что Глеб снимал в старом деревянном доме на окраине Москвы. Это здание было постройки аж 1901 года, и при внимательном изучении его конструкции, можно было проследить всю историю Государства Российского, начиная от прошлого века и до настоящих времен. Скорее всего, изначально, этот дом с двумя деревянными колонами на входе, и, теперь уже покосившимся крыльцом, был дачей какого-нибудь купца, или дворянина средней руки, затем, после революции, сюда заселились пролетарии, и сооружение превратилось в самую обычную «коммуналку», из которой, к годам так пятидесятым, образовалось несколько отдельных квартир с общим центральным входом, ну, а в последствии, каждый из жильцов этих помещений решил отгородиться от соседа, и таким образом, черный вход в здание стал чьим-то личным, а лестница, ведущая с улицы на веранду, шагнула на второй этаж, прямо в съемные апартаменты Глеба.

– «Кто я? Что я? Зачем я? Был ли я когда-то счастлив?» – задал себе вопрос Глеб и сел на кровать, обняв при этом свои колени руками, – «Может и был, но очень уж давно, так давно, что и забыл, как это именно, быть счастливым. Нет. Не умею я жить. Почти тридцать три года уже за плечами, а толку – ноль. Ни семьи, ни нормальной профессии, ни квартиры, нихрена толком ничего не нажил. Всё что-то старался, старался, бегал, бегал, как Форест Гамп прямо, а иногда и быстрее, и никогда не думал, что прибегу на этот пит-стоп с такими вот результатами. И кто во всем виноват? Конечно же я. Хотя, почему, обязательно я? В чем я виноват? Что-то не помню, чтобы мне выпало много шансов жить здесь по-другому. Просто несправедливо всё в этой стране, только и всего, всё «по блату», или через кого-то, кому ещё надо занести что-то, чтобы сделалось кое-как, а не так, как справедливо, как должно быть. А должно быть, как в спорте, чтобы тот, кто выше, быстрее и сильнее, был первым, а тот, кто менее талантлив и трудолюбив – вторым, третьим, пятым, десятым… От каждого по способностям, каждому – по труду. И беда в том, что в детстве меня учили быть как раз таки выше, быстрее, сильнее, а не хитрее и подлее. И в чем я тогда виноват? В том, что вырос на руинах СССР? В том, что с пятнадцати лет работал на ровне со взрослыми мужиками? В чем конкретно? В чем?»

Как-то в детстве, когда наш герой был ещё – дошкольником, по телеприемнику цветного изображения с названием «Горизонт 736а», что стоял в солнечной комнате на красном шерстяном ковре, с замысловатым узором, выступал генеральный секретарь ЦК КПСС – товарищ Горбачев. Глеб, как раз, в тот момент раскладывал на полу свои богатства: несколько пластмассовых револьверов, два мичманских погона черного цвета, доставшихся ему от дядьки подводника, и игрушечный железный автомат с надписью «Зарница», на конце ствола которого, была расположена красная мигающая лампочка. Она включалась в тот самый момент, когда малыш нажимал на спусковой крючок, и сопровождалась при этом звуком какой-то трескотни, больше похожей на совещание спятивших кузнечиков, чем на реальный звук стрельбы из автомата, но, в то далекое время, это обстоятельство никоим образом не смущало нашего героя.

Из телевизора, товарищ Горбачев, стоя за трибуной, перед членами ЦИК (Центрального Исполнительного Комитета), несколько часов подряд рассказывал широким народным массам о никому тогда неведомой «перестройке». Как и члены партии, перед которыми выступал генеральный секретарь, в то время, Глеб, никуда не спешил, собственно, как и не подозревал, какую «свинью» прямо в этот момент ему подкладывает история. Тогда, всё казалось не важным. Впереди ждала целая жизнь, светлая, прекрасная, в самой лучшей и сильной стране мира, в которой, человек человеку друг, товарищ и брат.

– «Не был я готов к тому, что всё начнут мерить деньгами, будто золотой рулеткой», – подумал Глеб, сидя на кровати в своем съемном жилище на окраине Москвы.

Тогда, находясь перед телевизором с Горбачевым, дошкольник Глеб и в страшном сне себе не мог представить, что его родители будут занимать до зарплаты продукты у рыночных торговцев, и что в школе он будет получать талоны на питание, а также гуманитарную помощь из Германии, которую в 1945 году победил его дед, что его отец, на его же глазах, будет пить «горькую», и превратиться из инженера в разнорабочего, а потом, и вовсе, трагически закончит свою жизнь.

Не подозревал Глеб и о том, что, вне зависимости от отметок в своем аттестате, после окончания школы ему уже не придется выбирать себе институт, а придется искать работу, и что он будет несказанно рад, когда после многих неудачных попыток, ему, семнадцатилетнему юноше, всё же удастся устроиться. Он будет выносить ведра с тошнотворными отходами, работая нелегально, в нелегальном цехе, по переработке нелегально пойманной рыбы.

Мысли Глеба прервал мобильный телефон. Он загудел где-то на полу, под кроватью. Сначала, наш герой хотел игнорировать звук вибрирующего девайса, и с этой целью даже закрыл глаза, пытаясь таким образом абстрагироваться от происходящего, но телефон настойчиво продолжал трезвонить.

Последнее время, телефонными звонками, Глеба особо никто не беспокоил. Исключение составляли лишь представители банков, страховщики, и различные торгаши всех мастей, что были неизменно всегда на своем посту, со всевозможными предложениями кредитов, консультаций, или просто откровенно мошеннических схем. Эти ребята оставались единственными, кто за три крайних месяца пребывания Глеба в глубокой депрессии, стабильно не забывали о его существовании. Остальные же, так называемые, социальные связи, за это время куда-то улетучились, как будто их и не было вовсе. Исчезли все: коллеги по работе, родственники, друзья, знакомые, знакомые знакомых, все, кто имел хоть какое-то отношение к Глебу, все испарились, оставив его наедине с самим собой, и с продуктовым набором магазина «Семерочка», что находился через дорогу от дома нашего героя.

Поэтому теперь, звук настойчиво гудящего на полу комнаты телефона, немного насторожил Глеба. Было не похоже, что это звонят спамщики. Те, обычно, при недозвоне, всегда, через какое-то время сбрасывали вызов, а этот абонент, явно пытался одним своим звонком достучаться до адресата. В конце-концов любопытство победило. Глеб свесился с кровати, и извлек из-под неё телефон, на дисплее которого, он обнаружил светящуюся надпись. Звонил абонент – Паша. Редактор.

– Чего трубку не берешь? – спросил Паша, когда наш герой поднес телефону к своему уху.

– Здорова, – поприветствовал Глеб своего собеседника.

– Ты там спал что ли? – спросил Паша.

– Какая разница, – ответил Глеб, – Спал я, или нет.

–Да, так, никакой, просто к слову пришлось, – произнес Паша.

– Ты «халтуру» мне, наверное, хотел предложить? – спросил Глеб,– Кого в этот раз снимаем?

– Нет, не «халтуру», пока никого снимаем, – ответил Паша, – Я так звоню, узнать, как ты там поживаешь?

– Нормально поживаю, – скупо ответил Глеб.

– У тебя случилось что-то? – не унимался допытываться Паша.

– Нет, не случилось, – ответил Глеб, – Всё в порядке. С чего ты взял?

– Голос у тебя какой-то просто, – задумчиво произнес Паша, – Сонный что ли.

В воздухе повисла пауза, которую нарушил сам Глеб, решивший подыграть своему собеседнику и тем самым избавить себя от дальнейших комментариев по поводу своего состояния:

– Проснулся просто только, – соврал Глеб.

– Долго спишь, – произнес Паша.

– Могу себе позволить, – ответил Глеб.

– Что у тебя сейчас с работой? – спросил Паша, – Работаешь где?

– Я думал, что я ещё у вас на «СпортЭкстриме» работаю? – ответил Глеб, – Или уже нет, не работаю?

–Ну, – задумчиво протянул Паша, – После той твоей выходки, скажи спасибо, что вообще тебя хотя бы в списках удалось сохранить.

– Спасибо, – сказал Глеб, – Но только что мне от этого толку, зарплаты то все равно нет.

– Толк есть, – ответил Паша, и затем, сделав внушительную театральную паузу, произнес, – Мы на канале проект сейчас новый думаем запустить, и если ты не занят, то могу попробовать тебя к нему подключить. Как у тебя, кстати, с английским?

– Не очень, – ответил Глеб, – Я в школе немецкий учил.

– А в резюме у тебя написано, написано, – процедил Паша, видно открывая требуемый файл на своем компьютере, – Так, а вот, английский, уровень – базовый.

– На заборе тоже написано, а за ним дрова лежат, – не растерявшись, ответил Глеб редактору, – Давай ближе к делу, я тебе там, зачем нужен, и как насчет Шефа? Ты с ним общался по поводу моей кандидатуры, перед тем как работу эту предлагать?

– Не торопи коней, давай все по порядку, – предложил Паша.

– Давай, – ответил Глеб.

– Языка, как я понял, ты не знаешь, – сказал Паша.

– Нет, не знаю, – ответил Глеб.

– Никакого, – ещё раз уточнил Паша.

– Никакого, кроме русского, – ответил Глеб.

– Ясно, так тогда и помечу, – сказал Паша, и затем, после небольшой паузы, задумчиво произнес, – А знаешь, для этого проекта это даже и хорошо.

– Тебе видней, – ответил Глеб.

– А за границей, ты в каких странах был? – снова спросил Паша, будто заполняя что-то наподобие анкеты.

– Белоруссия считается? – спросил Глеб.

–Тоже нашел заграницу, – усмехнувшись, ответил Паша, – Нет, конечно.

– Тогда ни в каких, – произнес Глеб.

– Ну, ты даешь, – удивился Паша, – Что серьезно? Никуда ни разу отдыхать не ездил?

– А на какие шиши мне ездить? – тоже в ответ удивился Глеб, – Я же на «СпортЭкстриме» работаю, точнее работал.

– Ну, все равно, – немного растерявшись, произнес Паша, а потом, снова войдя в свою по обыкновению бодрую колею, задумчиво сказал, – Хотя, знаешь, что…

– Что? – переспросил Глеб.

– Для этого проекта, может быть это даже и хорошо, – сказал Паша.

– Тебе виднее, – произнес Глеб.

– Хорошо, – сказал Паша, – Жди теперь звонка «по скайпу» от Шефа.

– От Шефа?! – удивился Глеб, – Самого?!

– Ну, да.…, – ответил Паша, – От Шефа, он умеет звонить по «скайпу». У тебя же есть «скайп»?

– В принципе, да, – ответил Глеб, немного при этом растерявшись.

– Вот и отлично, – произнес Паша, и повесил трубку.

– «Зашибись», – подумал Глеб, – «С каких это пор, Шеф, сам, хочет со мной общаться, со мной, с мелкой сошкой, с законченным неудачником, с бездарностью, которую он три месяца назад, мягко говоря, попросил больше не показываться у него на глазах. С чего бы это?»

Вообще, от Шефа, всегда можно было ожидать чего угодно. Григорий Петрович Челиков, личностью был весьма незаурядной, с непростым характером и такой же биографией. Его становление, как телевизионщика, выпало на 90-е годы двадцатого века, поэтому, журналистская хватка у руководителя Глеба была что надо. Пройдя сквозь огонь, воду и медные трубы, Шеф, приобрел клыки побольше, чем у собаки Баскервильи, и превратился в настоящего телеволка, способного разорвать в пух и прах любого, кто по той или иной причине имел дерзость встать у него на пути. Уничтожив основных своих конкурентов еще в предыдущем тысячелетии, и в хлам, разругавшись с союзниками уже в новом веке, Григорий Петрович столкнулся с тем обстоятельством, что ему больше не с кем было воевать. Все соперники либо слегли в гроб, либо превратились в денежные крепости с закабалёнными рабами в подземельях, лучниками на стенах, и дружиной в казарме, так, что добраться до них теперь не представляло никакой возможности. Собственно, одной из таких крепостей был и сам Григорий Петрович, и в определенных кругах, даже ходили слухи, что он не показывается в Москве, и управляет своими активами из-за границы совсем не из-за любви к пляжам Испании.

Но, где бы не проживал Григорий Петрович, сражение с этой жизнью для него не могло остановиться просто так, само собой, ибо оно его наполняло, ибо он и был той войной. От внешнего врага, артиллерия Шефа, постепенно, перевела свои прицелы на внутреннего – собственных сотрудников. Люди из его организации стали увольняться один за одним, так что в определенный момент из старожил «СпортЭкстрима» в конечном итоге остался лишь шеф-редактор Паша. При таком положении дел, старые телепроекты канала со временем исчерпали свой потенциал, а генерировать новые стало просто некому. И тогда, Григорий Петрович, засучив рукава, как в старые добрые времена, решил в очередной раз показать этому миру, что есть ещё яйца в пороховницах, и начал креативить сам.

Прямо с кровати Глеб дотянулся рукой до стоящего на полу пластмассового вентилятора, и нажал на нем кнопку «вкл.». Пропеллер мгновенно начал своё вращение. Распугивая мух, вентилятор обдал нашего героя потоком теплого воздуха:

– «Ждать звонок от Шефа, это точно хуже смерти», – подумал Глеб, и, пересилив себя, все-таки встал с кровати.

Затем он подошел к окну, и открыл форточку. В комнату сразу ворвался звук улицы. Глеб взял с подоконника начатую пачку сигарет, и уже больше не обещая себе бросить эту вредную привычку, закурил.

– «И зачем я только на этот кордебалет согласился?» – подумал Глеб, выпустив из себя облако дыма, – «А какая, собственно разница… Хотя, странно всё это, сам Шеф, вдруг, хочет со мной общаться, на него это как-то не похоже, не похоже от слова «совсем».»

Каким образом, в этот раз, как на исполнителя, выбор Шефа пал на Глеба, действительно оставалось только догадываться. Но факт, оставался фактом, даже не смотря на то обстоятельство, что во время последнего сеанса связи Григория Петровича со своим нерадивым подчиненным, их общение, мягко говоря, не задалось. Благо общались они, как обычно по «скайпу», иначе неизвестно, чем вообще бы закончился тот разговор.

Тогда, Шеф был в плохом настроении, и во время выражения своих мыслей совсем не скупился на эпитеты, собственно, он и раньше на них никогда не скупился, но, в тот раз превзошел даже самого себя, в результате чего, в присутствии всего коллектива редакции телеканала «СпрортЭкстрим» послал Глеба туда, куда обычно посылают людей. В ответ, наш герой сделал аналогичный жест, чем мгновенно оставил себя без заработка. Номинально, он, конечно, ещё числился в организации Григория Петровича, но фактически, съемки ему уже больше никто не предлагал, а так, как зарплата у Глеба была сдельной, и деньги он получал за каждый отснятый им телефильм, то вывод напрашивался сам собой. Иногда, конечно, по старой дружбе и в обход Григория Петровича, редактор Паша, подкидывал Глебу мелкие «халтурки», но подобные мероприятия были не регулярны, и денег особо тоже не приносили. В конечном итоге, работа в организации «СпортЭкстрим» для Глеба свелась в депрессию, и проедание своих же, ранее заработанных, сбережений, которых на сегодняшний день совсем уже не осталось.

На дисплее смартфона высветилась иконка конференцсвязи, и быстро затушив сигарету в пепельнице, наш герой принял вызов.

– Итак, – сказал Шеф, после обмена с Глебом скупыми онлайн приветствиями, – Сразу хочу предупредить тебя, что этот наш разговор, должен в любом случае остаться только между нами, иначе тебя ждут самые серьезные последствия. Сейчас, об этом проекте знают только два человека, я и Паша, и если идея уйдет на сторону, к конкурентам, то отвечать за это придется тебе.

– А почему виновный сразу я? – возмутился Глеб, – Мы ещё даже работать не начали.

– Паше я доверяю, – ответил Шеф.

– А мне значит нет, – возмутился Глеб.

– Тебе веры давно уже нет, – ответил Шеф, – И, если честно, я, вообще не понимаю, почему Паша предложил именно твою кандидатуру, а не нашел на это место, действительно достойного исполнителя.

– Григорий Петрович, – вмешался Паша в разговор, – У меня Глеб всегда выполнял самые сложные задания, и он человек изнутри, человек нам знакомый, со своими плюсами и минусами, в конце концов, он сам умеет неплохо снимать на камеру, а для журналиста, да ещё в таком проекте, это, вы сами понимаете… да и времени на поиски у нас тоже нет, уже середина июня…

– Ладно, хватит, – остановил Шеф редактора, – Надеюсь, Глеб насчет конфиденциальности ты уяснил.

Глеб ничего не ответил, а Шеф, с чувством собственной значимости, продолжил:

– Суть нового проекта заключается в следующем, мы, забрасываем героя в незнакомую ему страну, забрасываем его туда без денег, вообще без всего, и таким образом, он должен будет проехать по заданному маршруту, зарабатывая себе на путешествие и жизнь прямо в дороге, и только так. То есть никаких тебе кредиток, провезенных в носке, наличных, вшитых в трусы, и так далее, только реалити, настоящее мясо, без прикрас, жизнь без денег в современном мире, все как оно есть на самом деле. Сможет герой так выжить, или нет? Вот что нам предстоит выяснить.

– Звучит интригующе, – без энтузиазма произнес Глеб, и затем, немного прибавив энергии в голосе, спросил, – Это же не в России будет сниматься, правильно?

– Ты глухой или слабоумный? – грубо ответил Шеф, а затем, видимо приложив определённые моральные усилия, изменил свой тон, и уже певуче, по-отечески, пояснил, – Я же говорю, забрасываем героя в чужую страну, и он путешествует.

– Просто хотел уточнить, – спокойно ответил Глеб, никак не прореагировав на первую, обидную фразу своего руководителя, – Мои функции на проекте какие, и состав группы какой? В общем, кто что делает, кто едет, и когда приступаем?

– Не приступаем, а приступаешь, – сказал Шеф, – Из группы едешь только ты.

– В смысле? – удивился Глеб.

– В прямом, – ответил Шеф, – Снимать будешь сам себя. Как тебе такая идея?

– Ну, так, – неопределенно ответил Глеб, – Пока непонятно…

– Смотри, – произнес Шеф, ещё больше подобрев в голосе, – Когда героя снимает оператор, то зритель уже не верит в происходящее, я – не верю, а нужна – правда. Именно это и составляет ценность нашего проекта, и именно это, и отличает его от всех ему подобных. Съёмочная группа всегда может подкармливать героя, то есть тебя, а этого допустить никак нельзя, иначе, грош цена тогда всей этой задумке. Важно, чтобы все было по-настоящему, чтобы ты голодал, спал под мостами, одним словом – выживал. Нужны твои реальные эмоции, ты должен преодолевать по-настоящему все трудности, что встретятся на твоем пути. Зритель любит, когда кому-то на экране плохо.

– «И этот кто-то, кому должно быть плохо – я, зашибись», – подумал Глеб, но ничего не сказал Григорию Петровичу.

– Пойми, такого ещё никто в мире не делал, – восторженно продолжил рассказывать Шеф, – И какая слава тебя ждет, будет зависеть только от тебя, и от того, на что ты действительно способен. В этом проекте ты можешь показать всем, что ты на самом деле за человек. И если сделаешь все правильно, то для тебя это путешествие станет новым витком в твоей карьере.

– И сколько я получу за этот виток? – спросил Глеб.

После этих слов собеседника, Шеф взял небольшую паузу, а затем, произнес:

– Проект новый, – сказал Шеф, – Такого еще никто не снимал, поэтому, сам понимаешь, пока мне трудно оценить его окупаемость и назвать тебе конкретные цифры. Единственное, что точно тебе дам с собой, так это запечатанный конверт с деньгами на обратный билет. Если, вдруг, решишь сдаться, то открываешь конверт, и едешь в ближайший аэропорт, но обязательно снимай это всё на камеру. Понял?

– Понял, – ответил Глеб, – А если не решу, сдаться?

– Тогда продолжишь путешествовать дальше, – спокойно ответил Шеф.

– Григорий Петрович, я, конечно, всё понимаю, – сказал Глеб, – Конверт с деньгами на билет домой – это конечно замечательно, но, хотелось бы, все-таки, обсудить мой гонорар за эту работу, какая-то цифра у вас же запланирована? Правильно?

– Будем отталкиваться от того, что ты там наснимаешь, – скупо ответил Шеф.

– Хорошо, если все кайфово отсниму, сколько тогда получу? – спросил Глеб.

– Выражаясь на твоем языке, – ответил Шеф, – Кайфово отснимешь, кайфово и получишь, это я тебе гарантирую, – Можешь выбрать любую страну в Европе. Поедешь сначала на две недели.

– Что можно делать в поездке, а что нельзя?– спросил Глеб, – Какие правила игры?

– Ты сейчас издеваешься?! – сказал Григорий Петрович, заметно при этом повысив голос.

– Почему? – переспросил Глеб.

– Я тебе пять минут назад всё подробно уже объяснил, – рявкнул Шеф, – Делать можно все, чтобы выжить! Выжить любой ценой и отснять этот материал!

– Да, понял я, понял, – ответил Глеб, – Кричать, только не надо? Хотел просто ещё раз это уточнить. И ещё, такой вопрос, с русскими в этой поездке можно контактировать?

– Да, хоть с инопланетянами контактируй, только выживи, – ответил Шеф, – Повторяю последний раз, и советую запомнить. Делать можно все, что хочешь, главное выживи и привези мне этот материал!!! Это твоя цель!!! Всё остальное не важно!!!

– Да, понял я, понял, не вопрос, – спокойно ответил Глеб, чего нервничать, – То есть знакомиться с русскими можно?

– Да!!! Можно!!! – рявкнул Шеф, а затем продолжил уже более спокойным тоном, – И не вздумай меня там обманывать, ни меня, ни зрителя. Я всё на экране увижу. Хотя бы недельку, но продержись там по настоящему, пожалуйста.

– Да, не волнуйтесь вы так, Григорий Петрович, продержусь и две, как вы запланировали, – ответил Глеб, – Сделаю все в лучшем виде.

– Я тебя за язык не тянул парень, – сказал Шеф, и затем добавил, – В аэропорт поедешь прямо из редакции, Стас – мой новый охранник, тебя отвезет. Не возражаешь?

– Нет, – ответил Глеб, – Пусть везет.




2. Extreme Trip


Когда шасси самолета оттолкнулось от взлетной полосы, и белоснежный «Боинг» начал набирать высоту, Глеб почувствовал, как на место суеты, царившей до этого момента в его душе, стало приходить какое-то давно забытое чувство, которое, будто ожившая речка, решившая вернуться в высохший водоем, пульсируя по венам, неспеша, распространилась по всему его телу и застыла в нем подобно цементу. Впереди ждала неизвестность, и её предчувствие невозможно было спутать ни с чем. Все те неосязаемые, и до боли знакомые подсознанию каждого, точки опор, в виде бабушек, торгующих шерстяными носками в переходах метро, алкашей, у подъездов панельных многоэтажек, и всего то, что в обычной нашей жизни мы часто даже и не замечаем, теперь, всё это, оставалось далеко позади. В памяти Глеба не возникало ни единого референса, хоть сколько-нибудь напоминавшего ему ту ситуацию, что происходила с ним сейчас.

Конечно, за всю историю развития человечества, кроме Глеба были и другие люди, которые летали на самолетах «Боинг», и наверняка, переживали ещё и более серьёзные испытания, это бесспорно. Какой-нибудь Беар Гриллс – специалист по выживанию, наверное, даже бы и не ощутили всех тех душевных терзаний, что сейчас испытывал наш герой, но только в отличие от Бера, способного выжить в пустыне с ножом в зубах, Глеб, никогда не служил в британском спецназе, а был обычный парень, залезший в долги, долгое время депресуя без дела в ближайшем Подмосковье.

– «Нужно успокоиться», – решил Глеб, – «Уже поздно, что-то менять, я лечу, дело сделано, теперь нужно просто работать, и будь что будет.»

Сидя в кресле самолета, Глеб расстегнул молнию своего походного рюкзака, что стоял у него в ногах, достал из него видеокамеру, нажал на ней кнопку включения, и, дождавшись, когда сигнальный огонек стедикама загорится зеленым светом, направил её на себя, но, вместо того, чтобы произнести текст о начале своего путешествия, он, глубоко вдохнул, потом выдохнул, а затем, и вовсе выключил свою аппаратуру. Сигнальный огонек на стедикаме замигал красным светом, и потух.

Глеб откинул свою голову на подголовник сидения и закрыл глаза. Легче не стало. В его душе царило чувство тревоги, смешанной с гневом и стрессом одновременно. В какой-то момент времени, от этого гремучего коктейля, Глеб даже ощутил, что у него еле заметно подергивается правое колено, будто его кто-то проверял на рефлекс молоточком.

– «Нужно было с Шефом насчет денег конкретно всё обговорить», – подумал Глеб, – «Тогда, можно было бы оправдать для себя эту поездочку хотя бы заработком, а так вообще не понятно, за каким я туда лечу. Было мне плохо, а стало ещё хуже».

Глеб открыл глаза, и достал из рюкзака договор, который охранник Шефа, передал ему в аэропорту, буквально перед самым вылетом.

– «Я бы ничуть не удивился», – подумал Глеб, разворачивая этот договор, – «Если бы Григорий Петрович передал мне документ прямо в полете, с косяком перелетных гусей, или, скажем, через второго пилота, но он предпочёл сделать это через своего охранника Стаса. Хитро.»

Пролистав общие положения этого монументальнейшего из документов, наш герой стал заново перечитывать договор, как будто с момента его первого прочтения, в нем что-то могло поменяться. Вся информация, которую Глебу удалось высмотреть на этот раз, гласила по прежнему только об одном, об отсутствии ответственности за здоровье ведущего проекта «ExtremeTrip», и о том, что гонорар за оказываемые услуги будет оговорен отдельно в некоем приложении за номером один. Самого же этого приложения, разумеется, в уже подписанных Глебом бумагах не было.

– «Похоже, что денег за эту работу я так и не увижу,»– подумал Глеб, медленно складывая договор пополам.

Снова откинув голову на подголовник самолетного кресла, он закрыл глаза и опять попытался взять себя в руки. В теле чувствовалась слабость и нерешительность, казалось, что кто-то, только что, выбил из-под ног у нашего героя что-то твердое, на чем он раньше, пусть и не крепко, но всё же стоял.

– «Хорошо, что я сижу в кресле,» – подумал Глеб, – «В таком положении, ощущение собственной никчемности переносить определенно легче.»

Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, Глеб стал вспоминать, всё ли взял с собой в дорогу, но вместо этого припомнил, как перед выездом в аэропорт, в редакции, его с пристрастием досмотрел Паша. Делал он это совместно с всё тем же охранником Григория Петровича – Стасом, выписанными непонятно откуда, специально для этой операции. Видимо Шеф побоялся того, что Глеб мог быть в сговоре с редактором Пашей, и решил таким образом подстраховаться.

– Прямо как в американских фильмах про «копов» досматриваете, – сказал Глеб, стоя лицом к стене с растопыренными в разные стороны руками и ногами.

Стас, что в этот момент досматривал Глеба, ничего ему не ответил, а только похлопал его своими руками по ногам, проверив его, таким образом, на наличие запрещённых предметов.

– Извини Глеб, ничего личного, задание Шефа, – беспристрастно произнес Паша, выворачивая на пол содержимое походного рюкзака, что за несколько часов до этого, Глеб, дотошно укладывал у себя на квартире.

– Досматриваете будто преступника, вы бы мне ещё права зачитали, – недовольно сказал Глеб, стоя у стены, – Хотя, какие могут быть у человека права, работающего на Григория Петровича.

– Юмор, это хорошо, – ответил Паша, и продолжил рыться в вещах дальше.

Склонившись коршуном над грудой дорожных принадлежностей, что теперь беспорядочно лежали на полу, Паша, брал в свои руки каждую из вещей, внимательно её изучал, а затем, снова укладывал в рюкзак.



– Это тебе там зачем? – спросил Паша, держа в руках, обнаруженный, запрещенный, шоколадный батончик с названием «Юпитер».

– Так, на всякий случай…, – равнодушно ответил Глеб, по-прежнему стоя у стены.

– Случай не представится, – произнес Паша, и, засунув шоколадку в задний карман своих брюк, продолжил рыться в вещах дальше, – Бритву, мыло – берем, батарейки к камере, зарядка, это все берем… Так…

Паша развернул один из плотно свернутых Глебом полиэтиленовых пакетов, и извлек из него, несколько плоских банок консервов, которые затем, демонстративно покрутил в воздухе.

– Это ты тоже напрасно взял, – сказал Паша, – Напоминаю, все необходимое для выживания, ты должен, раздобыть себе в дороге.

– Конкретно про еду от Шефа наставлений не было, – возразил Глеб.

– Теперь есть, – равнодушно ответил Паша, и взял с пола толстый шерстяной свитер, – Зачем тебе свитер, летом?

Как только Паша в воздухе развернул свитер, из него, с грохотом на пол, выпало ещё несколько шоколадных батончиков «Юпитер».

– На всякий случай, – ответил Глеб, и с досадой посмотрел на батончики, что лежали теперь на полу.

Ничего не ответив, Паша бросил свитер в сторону, на кучу остальных, запрещенных вещей, засунул видеокамеру в рюкзак Глеба, и подошёл к нему.

– Не забывай всё фиксировать, каждый свой шаг, как заповедовал тебе Григорий Петрович, – сказал Паша и вручил рюкзак нашему путешественнику.

Глеб посмотрел на рюкзак, который теперь, в самолете, стоял у него под ногами, и, вздохнув, подумал:

– «Нужно собраться, и начинать работать», – решил Глеб, – «Это меня и спасет.»

Из своей журналисткой практики Глеб знал, что лучшее, что может его сейчас привести в чувства – это работа. Чтобы не происходило вокруг, в каком бы состоянии корреспондент не приехал на съемки, в голове у него должно быть только одно – сюжет, и это же, он и должен привести в редакцию, но уже в готовом виде. Подобная азбука нередко выручала Глеба еще с тех самых времен, когда он, неопытным птенцом, прилетал в составе съемочной группы на события, где частенько рябило в глазах от обилия всевозможных спецслужб и коллег с телекамерами в руках, и где не мудрено было не только растеряться, но и вовсе забыть, зачем сюда ты, собственно, прибыл. Сосредоточиться на сюжете – самый простой и действенный метод, который всегда работал безотказно, как автомат Калашникова, всегда, но только не сейчас. Сейчас, чем больше Глеб пытался сосредоточиться на задании Шефа, тем всё большим идиотом он себя ощущал. Достигнув предельного состояния этого чувства, наш герой огляделся вокруг. В кресле справа от него, мирно дремал какой-то увалень, похожий на среднестатистического менеджера. С другой стороны, рядом с иллюминатором, сидел второй попутчик Глеба, мужчина лет сорока, с какими-то очень правильными славянскими чертами лица. В руках у этого мужчины был сложенный пополам журнал, который он изучал с неподдельным интересом.

– «В конце концов, что я теряю», – подумал Глеб, разглядывая журнал соседа, – «Можно просто купить билет обратно, как только я прилечу в Италию, и всё, и вернуться, и идут все лесом, особенно Григорий Петрович со своим хитрожопством. С моей стороны предательства тут никакого, а то, тоже, придумал мне, наобещал горы золотые, новый виток в карьере, и много ещё чего, но только ничего такого, конкретного, ничего того, что можно было бы от него, потом потребовать. Старый лис, знает, как людей за нос водить».

После принятого решения, на душе стало значительно легче, и Глеб протянул свою руку к шарниру вентилятора, что заботливые авиаконструкторы расположили прямо над его головой. Повернув шарнир в нужную сторону, Глеб направил на себя поток прохладного воздуха.

– «Если я вернусь в Москву сразу», – подумал Глеб, обдуваемый слабыми ветерком, – «То в редакции сочтут, что я просто сдрейфил, не один же там Григорий Петрович обитает, и перед Пашей, тоже, как-то не удобно, он частенько меня выручал… Нет, тут нужно действовать хитрее, чтобы никого не подвести, в том числе и себя. Всё нужно сделать грамотно, да, нужно хотя бы немного попутешествовать, пару дней скажем, а потом, раз так и вернуться обратно. Найти какой-нибудь для этого предлог, заболеть или что-то ещё, иными словами, нужно умело улизнуть с этого идущего ко дну «Титаника», как-то так, а сейчас, не будем терять время, и все-таки запишем начало начал, спешал ту Григорий Петрович.»

Глеб включил свою видеокамеру, ловко направил её на себя, но, практически сразу же выключил. Решительность улетучилась в ту секунду, как наш герой, вдруг, поймал себя на мысли, что на самом-то деле, Григорий Петрович, совсем тут не причем, и не стоит на него перекладывать ответственность за собственное решение. Методы организации Шефом его маленького телепроизводства, были для нашего путешественника совсем не в новинку. В конце концов, не первый же год Глеб работал в «СпортЭктриме».

– «Заплатит Шеф, как обычно»,– подумал Глеб, – « Ни больше, ни меньше, а столько, сколько сам захочет. Это в его репертуаре, и хрен ты с него что выжмешь. Так зачем же я тогда полетел?»

Конечно, можно было списать всё на разгулявшуюся депрессию, и на то, что звонок редактора Паши пришелся на некую минуту слабости главного героя, но это было бы неправдой. Желание ехать, звучало в душе Глеба отчетливо, но вот логика этого стремления была как тогда, так и сейчас ему непонятна.

– «Может быть, для меня эта поездка, действительно, шанс прославиться?» – подумал Глеб, – «Шанс прославиться, и всё наладить. Работа в кадре на протяжении целого проекта – весьма неплохой пиар. В конце концов, чем я хуже всяких тупоголовых блогеров у которых ни образования, ни стыда, ни совести, но полным полно при этом денег и подписчиков. Живут же как-то люди под гипнозом собственного «я», и ничего. Может и мне удача привалила в награду за три института?»

Обретя некую точку опоры в виде этих мыслей, Глеб снова включил видеокамеру, направил её на себя и, наконец, нажал кнопку записи.

– Я нахожусь на борту самолета, – сказал он в камеру, – Который буквально через час должен приземлиться на окраине города Милана, в аэропорту Мальпенса.»

Начало телевизионного проекта «Extreme Trip» было положено, и чтобы убедиться в этом событии, Глеб включил видео на экране своей камеры и начал просмотр:

– Я ууу..нахожусь ууу…в самолете ууу…, который ууу.

Изображение в отснятом материале шло исправно, а вот со звуком была беда. Он был записан вперемешку с реактивным гулом самолета, и представлял собой сплошной брак, абсолютно не пригодный для использования в телеэфире. Глеб остановил видео.

– Зашибись, – раздосадовано сказал наш путешественник вслух, и тем самым привлек к себе внимание соседа с журналом в руках, что сидел от него слева.

Мужчина оторвался от чтения своей литературы, и сурово посмотрел на Глеба.

– Извините, – виновато произнес Глеб в ответ.

Мужчина ничего не ответил нашему герою, а вместо этого, просто продолжил читать свой журнал дальше.

Глеб положил камеру себе на колени и опять обреченно откинул голову на подголовник сидения.

– «Что-то не клеиться все с самого начала», – подумал Глеб, – «Надо было в Москве, еще в аэропорту эту «подводку» записать.»

Сделав двенадцать вдохов и выдохов по даосаской системе, когда-то изученной нашим путешественником, Глеб снова открыл глаза, и посмотрел в сторону иллюминатора. Успокоиться не удалось, даосский метод не действовал. Собственно, он и раньше всегда подводил, даже, правильнее было бы сказать: «Никогда не выручал», – но, вера в него почему-то всё же жила в сердце нашего героя.

Заметив дыхательную гимнастику, попутчик Глеба, тот, что сидел у иллюминатора, выглянул из-за своего журнала, будто из-за укрытия, и бросил недоверчивый взгляд в сторону нашего героя.

– «Нет, я не из Алькайды, организации запрещенной на территории Российской Федерации», – подумал Глеб, почувствовав на себе этот изучающий взгляд, – «Ладно, мысли в сторону, нужно действовать, пусть видео лучше будет, даже с браком по звуку, чем его вообще не будет. Нужно сделать полноценный дубль, а лучше даже несколько, иначе, доказывай потом Григорию Петровичу, что в самолете было шумно.»

Глеб поднялся со своего кресла, и, с камерой в руках, направился в хвост самолета, где укрывшись в кабинке туалета, он снова попытался повторить съемку. Шум из видео, разумеется, никуда не исчез. Его стало даже больше.

Вернувшись обратно на своё кресло, Глеб снова закрыл глаза, ощутив при этом новую волну охватившего его абсолютного отчаяния, которое, будто цунами упало с неба в долину журналистской души, и снесло там всё к чертям собачьим, включая крохотную надежду на благостный исход этого путешествия. За годы работы на телевидении, Глеб усвоил несколько твердых правил, одно из которых, «золотое правило», гласило, что если съемки начинали не ладиться с самого начала, то дальше, обычно, всё шло ещё только гораздо хуже.

– «Теперь можно смело возвращаться», – подумал Глеб, и достал из своего рюкзака запечатанный черный конверт с надписью «Extreme Trip», где лежали деньги на обратный билет.

Глеб покрутил в своих руках конверт, а затем попытался отогнуть один из его запечатанных уголков. Конверт был самодельный, из плотной бумаги, и как видно был склеен не заводским клеем, а обычным клей-карандашом.

– «Похоже, работала Танечка», – подумал Глеб, решив, что создание этого конверта, Григорий Петрович доверил своей секретарше Татьяне.

Глеб достал из рюкзака свою ламинированную пресс-карту, и при помощи её отклеил один из краев конверта.

– «Ай, да Григорий Петрович, ай да сукин сын,» – мысленно воскликнул Глеб, когда заглянул внутрь конверта, и не обнаружил внутри него ничего, кроме воздуха.

Теперь, уже не обращая никакого внимания ни на проснувшегося справа соседа по полету, и даже ни на того соседа, что был слева, и, постоянно выглядывал из-за своего журнала, размашистыми жестами, Глеб, перекрестился три раза по православному обычаю, и снова, откинув голову на подголовник кресла, закрыл глаза и стал молиться:

– «Господи, если ты меня слышишь», – мысленно произнес Глеб, – «А ты меня слышишь, Господи, по крайней мере, должен слышать, так как ты слышишь всех, кто находиться в критических ситуациях, а сейчас, у меня именно такая ситуация. Прости меня за мои грехи, уныние мое, нытье, лень, гордыню, и весь мой остальной список нарушений, знаю, что недостоин ни помощи, ни милости твоей, но прошу, и уповаю на тебя, не оставь меня в моем путешествии, помоги мне, дай силы, успокой душу, сделай так, чтобы все сложилось, и я добрался Рима, и оттуда улетел домой. Богородица, матушка, не оставь меня, помоги мне, проведи по пути моих странствий и скитаний, сделай так, чтобы на моем пути встречались только хорошие люди, и у меня всё получилось.»

Помолившись, как умел, Глеб открыл глаза.

–«Теперь, будь что будет», – подумал он, и посмотрел в сторону иллюминатора.

За стеклом иллюминатора, в лучах яркого солнца, комками висели белые тучки, похожие не то на плотную сигаретную дымку, не то на синтипоновую набивку китайского одеяла.

Попутчик Глеба, отвлекся от чтения своего журнала, и так же, как и наш герой, принялся рассматривать небесные виды за бортом самолета.

– Красиво, – констатировал Глеб, и кивком головы указал в сторону иллюминатора.

Сосед Глеба, изучающее посмотрел на него, и, не проронив ни единого слова в ответ, тоже, кивком головы, подтвердил данное наблюдение, а затем, снова принялся за чтение. Статья в его журнале была на английском языке, но по фотографии с Майком Тайсоном, что была в самом её начале, не трудно было догадаться, что посвящена она миру бокса.

– Боксом увлекаетесь? – спросил Глеб у своего попутчика.

Мужчина внимательно посмотрел на Глеба, и затем, после весьма продолжительной паузы, улыбнувшись, сказал:

– Так, немного, – произнес он.

– Давайте познакомимся, – предложил Глеб, и протянул мужчине свою руку в знак приветствия, – Глеб, корреспондент канала “СпортЭкстрим”.



– Александр, – в ответ произнес мужчина, и, в знак приветствия, тоже, протянул Глебу свою руку, добавив при этом, – Промоутер, компания «СибирьБокс».

– Круто, – сказал Глеб, поймав себя на мысли о том, как много все-таки значит живая человеческая речь.

Стоило нашему путешественнику только обменяться с Александром банальными приветствиями, как под его ногами вновь появилась твердая почва, а на душе стало заметно спокойнее.

– Так мы с вами, в каком-то роде, практически коллеги, -произнес Глеб.

– В каком? – удивился Александр.

– У нас канал, где я работаю, тоже спортивный, – ответил Глеб, – Снимаем экстремальные виды спорта, бокс, кстати, иногда тоже. Нигде на нас не натыкались, случайно?

– Если честно, то, нет, – ответил Александр, и затем, виновато пожал плечами.

– Мы на тарелках в основном существуем, спутниковое ТВ, так сказать, – в оправдание себе произнес Глеб, – Но, в кабельных пакетах мы тоже есть, хотя, больше, конечно, нас через тарелки люди смотрят, особенно в регионах. У меня даже случай был, что я в командировке, в маленькой деревеньке в магазин зашел, а там вещает наш канал, и мой фильм как раз по нему шел. Было приятно.

– Я просто телевизор, если честно, вообще, не очень смотрю, – сказал Александр.

– Понимаю, – произнес Глеб, – Я тоже.

Александр улыбнулся, а затем спросил:

– А в Италию вы отдыхать, или по работе?

– Да, как вам сказать, – ответил Глеб, – По правде говоря, и сам не знаю.

– Это как так? – удивился Александр.

– С одной стороны, конечно, по работе, проект вот снимаю, – ответил Глеб, легонько пнув ногой свой рюкзак, что стоял у него рядом с сидением, – А с другой, суть всех этих съемок, состоит в том, что снимаю я сам себя, то, как я путешествую.

– А, вы…? – многозначительно произнес Александр, стараясь при этом внимательно вглядеться в лицо Глеба, вероятно для того, чтобы распознать в нем какую-нибудь знаменитость.

– Я – никто, – спокойно ответил Глеб, облегчив тем самым своему попутчику процесс воспоминания медийных лиц, – Обычный человек я, так сказать, ничего выдающегося.

Александр, тогда ещё более удивленными глазами посмотрел на Глеба и спросил:

– Извините моё любопытство, – сказал Александр, – А в чем тогда соль вашего проекта? В чем идея?

– Этого до конца никто не знает, – нисколько не смутившись, ответил Глеб, – И похоже, не знает даже тот, кто меня сюда отправил.

После этих слов Глеба, Александр громко расхохотался, а наш путешественник, наоборот, серьезно посмотрел на него.

– Извините, – произнес Александр, заметив на себе взгляд соседа, – Просто, я, почему-то, себе немного по-другому работу журналиста представлял.

– Понимаю, – не мене серьезно ответил Глеб, – Я тоже, но действительность сегодня такова. Вот, лечу….

Александр снова рассмеялся, а Глеб, теперь только улыбнувшись ему в ответ, произнес:

– Серьезно вам говорю, – сказал он, – Просто теперь, у нас на канале, Шеф, сам, лично, проекты креативит, вот и придумал он такую вот «нетленку», теперь придется её снимать.

– Понятно, – сказал Александр, – А в самой Италии вы куда?

– В Милан планировал, но в принципе, мне без разницы куда, – ответил Глеб, – Моя задача, как сказал Шеф – выживать, а это можно делать, где угодно, даже здесь.

– Это как? – спросил Александр.

– Я без денег просто путешествую, задумка проекта в том, что меня забрасывают в какую-нибудь страну, и смотрят, смогу ли я из нее выбраться, или нет, – пояснил Глеб, – Такое вот, приключение.

– Ого, – произнес Александр, – А до этого, где уже были?

– Италия – будет первый опыт, – ответил Глеб, – Как в проекте, так и в моей жизни. До этого я, никогда, и нигде, за границей не был.

– Страшно, – спросил Александр.

– Волнительно, – ответил Глеб, ни капли, не кривя при этом душой, – Но я стараюсь об этом не думать, пытаюсь сконцентрироваться на том, что буду делать, когда прилечу, и вот у вас по этому поводу хотел спросить, кстати, вы, в Милан планируете добираться случайно не на такси?

– Планировал машину арендовать, – ответил Александр, – Только я не в Милан еду, мне в Сан-Винсан надо, а это совсем в другую сторону от Милана, ближе к границе с Францией.

– Понятно, – огорченно произнес Глеб, – Придется тогда автостопом пробовать.

– Если хотите, я могу попробовать вас из аэропорта подвести до магистрали, что на Милан, если, конечно, это устроит, – предложил Александр.

– Конечно, устроит, – воодушевленно ответил Глеб, – Спасибо Вам огромное.

– Нужно, будет крутануться мне только где-то потом, чтобы в Сан-Винсан попасть, – сказал Александр, – Отвез бы до Милана, но, увы, не могу, мне завтра уже на конференции нужно быть.

– Да и так спасибо, – произнес Глеб, немного удивившись доброте своего попутчика, – Все не пешком чесать, а я, если честно, то тот ещё автостопщик, говоря по правде, то ни разу не ездил никогда так.

Александр был родом из Сибири, и оказался очень открытым, доброжелательным человеком, а главное, настоящим фанатом своего дела, имя которому было – бокс. Разговорившись на эту тему, Глеб даже не заметил, как они оба с его новым знакомым перешли на «ты», а затем, Александр и вовсе сделал нашему герою достаточно радикальное предложение, от которого тот не смог отказаться:

– Слушай, а зачем тебе вообще в Милан ехать, – произнес Александр, – Поехали со мной в Сан-Винсан. Мне оператор на конференции пригодиться, сделаешь пару кадров для нашего сибирского ТВ, а я тебе за это ещё заплачу, на билет до Милана потом точно хватит. Тем более, что исходя из того, что ты мне рассказал, ты можешь ехать куда угодно.

– Ну, не знаю, – ответил Глеб, – Хотя, условиям моемго проекта, это вроде не противоречит…




3. Сиеста в Сан-Винсан


За окном машины проносились альпийские горы, которые тянулись непрерывной стеной вдоль всей дороги, то отдаляясь от неё, то снова приближаясь к ней обратно. Глеб сидел рядом с водителем на пассажирском сидении автомобиля, арендованного прямо в аэропорту Мальпенса.

– «Ещё утром, меня буквально трясло от гнетущей неизвестности, ждавшей впереди, а сейчас, я спокойно себе еду снимать боксерскую конференцию», – подумал Глеб, рассматривая за окном возвышающиеся серо-коричневые громадины горного хребта, – «Удивительная штука жизнь, никогда бы раньше не подумал, что у боксеров есть свои конференции, прямо – лавка чудес.»

– Добро пожаловать в Италию, – с водительского места машины произнес Александр, прервав тем самым неспешные размышления Глеба.

Александр, то и дело дергал за непослушную ручку переключения скоростей автомобиля, пытаясь привыкнуть к его управлению.

– Бронировал у них на сайте “минивен”, а забрал – “универсал”, да ещё и на «механике»», – сказал Александр, наконец, нащупав, со второй попытки, четвертую скорость в коробке переключения передач этого автомобиля.

– Главное, что едем, – сказал Глеб, – И ещё раз спасибо за это.

– Не за что, мелочи, – ответил Александр, вкладываясь рулем автомобиля в очередной извилистый поворот дороги.

– Я и не знал, что в Италии есть горы, – произнес Глеб.

– Альпы, достояние Европы, – ответил Александр, – Ещё сам Суворов, Александр Васильевич, через них переправлялся, с войском.

– Красиво, прямо, как на картинке, – сказал Глеб, буквально перед тем самым моментом, как горы обступили автомобиль, и машина заехала в длинный тоннель, освещенный по обе стороны желтым светом фонарей.

Тоннель оказался гораздо длиннее, чем предполагал Глеб, когда они с Александром в него заезжали, и через несколько километров пути, наш путешественник снова, вслух, выразил свой восторг по поводу этого сооружения:

– Это же надо было всё это выдолбить в горном массиве, – удивился Глеб, – Сколько камня нужно было вывести, просто уму непостижимо, как такое возможно.

Этот тоннель, на маршруте наших путешественников оказался не единственным. На протяжении всего их пути, дорога, постоянно, то входила в очередную рукотворную пещеру, то снова выходила из нее на одну из альпийских долин, утопающих в зелени, аналогичную тем, что нередко можно обнаружить на какой-нибудь сувенирной открытке с надписью «I LOVE ITALY».

– «И никакого тебе фотошопа», – мысленно заметил Глеб, разглядывая сказочные виды за окном, – «Оказывается, такие картинки действительно существуют в этом мире, и ничего здесь приукрасить более невозможно, всё и так уже на пике красоты, природа сама постаралась, без людских усилий.»

За окном мелькали поля, одинокие, и не очень одинокие коттеджи. Проезжали наши путешественники и мимо небольших уютных городков, некоторые из которых располагались прямо у подножия всё тех же альпийских гор, что уже успели покорить сердце Глеба, другие человеческие поселения, находились в каньонах между этих гор, третьи, на самих горах, четвертые, в горах, пятые, перед горами, а некоторые, и вовсе свисали с горных массивов прямо над автострадой по которой мчался синий «Форд-Уневерсал» наших путешественников.

– Как в сказке, – произнес Глеб, – Никогда бы не подумал, что мне представиться шанс увидеть всё это собственными глазами.

– Чего тут особенного, – возразил Александр, – Горы, и горы. Красиво, не спорю, но и наша страна ничуть не хуже.

– Может быть, – задумчиво произнес Глеб, – Может быть…Только здесь, почему-то, сразу хочется остаться жить. Жить и радоваться этой жизни, просто так, потому что она есть, потому что светит солнце, что зеленеет трава, и всё, и больше ничего не надо.

– А у нас, что тебе мешает это делать? – спросил Александр.

– У нас как-то не получается, – ответил Глеб, – У нас, особенно в провинции, сразу хочется удавиться, или заплатить за серую коммуналку с общим туалетом и мигающей лампочкой в конце коридора, и уже от одного этого гнетущего ощущения безнадежности, хочется бежать, а про радость жизни, так тут я вообще молчу, если она у нашего человека и присутствует, то только сквозь слезы, навзрыд, так сказать, через преодоление, на фоне того, что бывает ещё гораздо хуже.

– А почему тебя именно в Италию отправили? – спросил Александр, после возникшей паузы между собеседниками, – А не в Германию, или, скажем, Францию?

– Сам выбрал, – ответил Глеб, – Будешь смеяться, но Италия была первой страной, которая всплыла в моей голове, когда Шеф предложил выбрать. Не знаю с чем это связано, какое-то подсознательное решение что ли…

Для оплаты очередного участка пути, Александр остановил машину перед шлагбаумом, и затем, нажав на кнопку стеклоподъёмника, открыл окно.

– Не дешёвое удовольствие, – заметил Глеб, когда его собеседник засовывал очередную пятерку евро в автомат для оплаты проезда.

– Точно, – ответил Александр, – За каждый здесь метр платишь. Ни одной бесплатной автомагистрали. На оплату дорог, больше чем на бензин уходит. Тут во всем так. Красиво, но за всё платить надо, за каждую мелочь, не то, что у нас.

– Зато дороги хорошие, – парировал Глеб.

– Ещё бы, – произнес Александр в ответ, и затем добавил, – Не хватало, чтобы за такие «бабки» они ещё тут и плохие были.

До славного города Сан – Винсан, путешественники добрались за несколько часов пути, и, без сомнения, этот горнолыжный курорт, даже летом, стал достойным финалом их маленького автотурне по живописным лугам Валле-де-Аоста. Обещанная Александром гостиница в четыре звезды в городе действительно была, и, судя по пестрым рекламным вывескам на домах, висевшим практически на каждой углу, существовала она здесь не в единственном экземпляре. Среди всего огромного многообразия гостиничной жизни города Сан-Винсан, флагманом выделялся пятизвездочный отель «Parc Hotel Billia», в котором и должна была проходить боксерская конференция, ставшая теперь общей целью наших путешественников.

Старинный особняк отеля «Parc Hotel Billia» был расположен по соседству с не менее выдающимся зданием «Casino de la Valle», не понаслышке известного многим российским любителям спортивного отдыха, особенно тем, которые предпочитают вместо горнолыжных подъёмников, старый добрый стакан виски с содовой и зеленое сукно стола для игры в покер.

Несмотря на временную пропасть в несколько тысячелетий, развергжшуюся между сверкающим на солнце стеклянным фасадом казино, и старинной лепниной самого грандотеля, близость этих двух сооружений несколько не раздражала туристический взор Глеба. Каким-то невероятным образом, современным итальянским зодчим удалось вписать новенькое казино в атмосферу древнего городка таким образом, что здание не только ни дисгармонировалоло с окружающими его старинными постройками, а даже, наоборот, на фоне возвышающихся альпийских гор, казалось неотъемлемой частью общего величественного ландшафта.

После довольно непростых манипуляций с разворотом на узкой улочке длинного «Форд-Универсала», Александру и Глебу всё же удалось, без повреждений, загнать свою машину на подземный паркинг отеля, и после того, как все остальные формальности с дальнейшим размещением в гостинице были улажены, ребята поднялись к своим номерам.

– Вечером пойдем на открытие конференции, а до этого момента, предлагаю просто прогуляться по городу и чего-нибудь перекусить, – предложил Александр, идя рядом с Глебом по коридору.

– Договорились, – ответил ему тот.

Гостиничные апартаменты Глеба оказались небольшим, но очень уютными, с кондиционером и широкой мягкой кроватью, что стояла посередине комнаты. Был в номере и душ, который Глеб с удовольствием опробовал на себе, но только после того, как поставил на зарядку все свои девайсы и камеры. Ситуация требовала от него быть готовым всегда, а с разряженным оборудованием проект «Extreme Trip» терял всякий смысл, и забывать об этом было нельзя не в коем случае.

Где-то через час, в дверь номера Глеба, постучал Александр.

– Ну, что, готов прогуляться? – спросил Александр.

– Как пионер, – ответил Глеб, – Всегда готов.

Задумка Александра под названием – «чего-нибудь перекусить», совпала по времени с так называемой сиестой, самым жарким периодом дня, с часу до четырех, в который все заведения итальянского общепита обычно закрыты. Для Глеба, тележурналиста со стажем, который, в редкие моменты своих лучших зарплат, нередко, как саблей, размахивал банковской картой в самых разных злачных местах города Москвы, вне зависимости от времени суток, закрытые двери ресторанов, здесь, в Италии, стали настоящим открытием, и с непривычки, по отношению к приезжающим сюда туристам, даже показались бесчеловечной дикостью. Чтобы хоть что-то перекусить, нашим путешественникам пришлось под палящим солнцем среднеземноморья тащиться пешком по городу, в надежде наткнуться на Маркдональдс, или другой аналогичный остров фастфуда исторически никак не связанный с Италией.

– Черт знает что, – возмутился Глеб, когда они с Александром выходили из очередного ресторанчика, где их отказались обслуживать.

– Такие порядки здесь, – спокойно ответил Александр, – Я и забыл, что у них тут сиеста существует, давно не был.

– Тоже мне капитализм, – произнес Глеб, – Куска хлеба не купить, а как же «клиент всегда прав»?

– Получается, что не всегда, – спокойно ответил Александр.

– И Маркдональдса нигде нет, – удручено произнес Глеб.

Путешественники свернули на маленькую узенькую улочку, что была зажата между двухэтажными домами, ставни на окнах которых были плотно закрыты. Вероятно для того, чтобы сберечь прохладу этих жилищ от царившей повсюду духоты.

– Клиент всегда прав – это у нас в России, – улыбнувшись, произнес Александр, – Плохому мы быстро учимся.

– А чего в этом плохого? – удивился Глеб, – По мне, так нормально, рынок, хочешь заработать, предлагай лучший сервис.

– А их клиент никуда не спешит, – произнес Александр, – Он здесь живет, а то, что ты говоришь, это наша философия из девяностых.

– Пусть так, – ответил Глеб, – Только в Москве я могу поесть в любое время дня и ночи, было бы на что, а здесь, увы, сиеста и баста.

– А здесь у них свой уклад жизни, который складывался веками, и чего им его менять ради нас, приехавших на несколько дней туристов, – произнес Александр, – У них своя культура, а в чужой монастырь, как известно, со своим укладом не лезут, и по мне так всё правильно, приехал в чужую страну, принимай её правила, но жалко, что мы так не умеем.

– Чего тут уметь, – произнес Глеб, – Закрыл средь бела дня лавочку, и теряешь прибыль, а через недельку другую и вовсе разориться можно.

– У нас можно, – ответил Александр, – А вот они веками работают, и эти лавочки, и кафешки из поколения в поколение нередко переходят. Нет, мы так не умеем. Мы, ради «бабок» на что угодно готовы стали, была бы возможность, хочешь тебе розовую ушанку, хочешь матрешку с президентом, что хочешь, человеческое в нас стало пропадать, банковская карта пришла на смену всему.

– А у них не так? – спросил Глеб.

– Так, – ответил Александр, – Но, как-то по-другому.

Ребята дошли до небольшого ресторанчика, на открытой веранде которого, под зонтиком, сидел пожилой мужчина с газетой в руках. Решив немного отдохнуть, Глеб тоже сел за столик недалеко от этого мужчины, а Александр вошел внутрь помещения ресторана. Через несколько минут он вернулся к Глебу, и произнес:

– Всё в порядке, – сказал Александр, – Хозяин согласился нас угостить кофе с пирожными. Другого ничего у них нет сейчас, и кухня тоже, как и везде закрыта, но хоть что-то перекусим, а вечером уже нормальной еды на банкете поедим.

– Могут ведь, если захотят, и даже не смотря на сиесту, – сказал Глеб Александру, и тот улыбнулся в ответ.




4. Боксерская Конференция


Боксерская конференция на Глеба особого впечатления не произвела. Проходила она в конференц-зале отеля «Parc Hotel Billia», и ничем примечательным не выделялась. Если не знать, что это была именно боксерская, а не какая иная конференция, скажем по животноводству, или строительству небоскребов в сельской местности, то отличий вообще невозможно бы было и обнаружить. На телевизионном сленге, съемки подобных мероприятий называют – «паркетом». Так и говорят, едем снимать «паркет», или опять снимали этот «паркет», или ещё как-нибудь, но, практически всегда, данный фразеологизм употребляется в отношении очень монотонных и однообразных съемок, способных усыпить даже самых стойких телевизионьщиков.

Пройдя в помещение довольно просторного конференц-зала, Глеб оказался в атмосфере до боли ему знакомой. На составленных в длинные ряды креслах, здесь сидели немногочисленные слушатели, подобно тому, как сидят люди в кинотеатрах, ожидая начала какого-нибудь блокбастера. Перед собравшимися, стоя на сцене за пластиковой трибуной с двумя тонкими, и как видно гнущимися во всех направлениях, черными микрофонами, заунывно, на английском языке, что-то вещал темнокожий спикер, очень похожий на актера, игравшего Марселоса Уолиса в одном известном голливудском фильме.

Глеб прошел сбоку мимо рядов со слушателями, и спустился к сцене, рядом с которой, по обыкновению, сновали фотографы, и видеооператоры. Подойдя к коллегам, наш герой включил свою видеокамеру, и, затем, подобно остальным работникам СМИ, направил её на темнокожего Марселоса Уолиса.

О чем вещал здесь спикер, было совершенно непонятно, но одно было ясно, что кроме Марселоса, снимать тут больше абсолютно нечего и некого. Всё интересное, как и всегда, на подобных мероприятиях, начиналось гораздо позже, в ресторане, попасть в который можно было уже ближе к вечеру, после окончания всех официальных речей и выступлений.

В помещении ресторана людей было значительно больше, чем на самой конференции, и оказавшись здесь, Глеб, далеко не без усилий, стал медленно пробирался сквозь праздную толпу, держа в одной своей руке видеокамеру, а в другой, бокал с бесплатным шампанским, который ему удалось раздобыть на входе.

– Даже в самых своих отвлечённых фантазиях об этом путешествии, я и представить себе не мог, что окажусь за кулисами мира профессионального бокса, – восхищенно произнес Глеб, в направленную на себя камеру, и затем, уже отхлебнув из бокала изрядную дозу пенного напитка, продолжил свой репортаж, – Удивительного мира бокса, который, обычно спрятан от глаз рядового зрителя, наблюдающего всегда лишь за поединками на ринге.

Глеб выключил камеру, и сделал ещё один внушительный глоток шампанского. В стороне от него, на противоположном конце ресторана зазвучал громкий голос ринг-анансера, который предвещал процедуру награждения спортсменов за какие-то их боевые заслуги.

Подойдя ближе к голосу, у стены, Глеб обнаружил небольшую сцену, чем-то напоминавшую портативный боксерский ринг, на котором, с микрофоном в руке, в белом ситцевом костюме, стоял всё тот же Марселос Уолис, но уже не один, а в окружении многих своих коллег, среди которых выгодно выделялись две девушки модельной внешности. В руках у одной из девушек был кубок, другая держала огромный диплом в стеклянной рамке.

– Маааайкл Фринчер, – звучно проорал на весь зал Марселос, максимально растянув при этом первое свое слово, и следом, резко, выпалив за ним второе, словно объявляя боксера перед началом поединка.

Под всеобщие аплодисменты, на сцену стал подниматься крепенький низкорослый парнишка, лет так двадцати пяти, который до этого момента мирно что-то жевал, сидя за одним из столиков ресторана. Глеб включил свою видеокамеру и начал снимать. Никто, ни из охраны, ни из гостей конференции, давно уже не обращал на него ни малейшего внимания, по-видимому, принимая за оператора, специально нанятого для съемок этой конференции.

Глебу определенно нравилось, то, что происходило вокруг него, но, в какой-то момент времени, он, вдруг, осознал, что всё, что сейчас его окружает, похоже на странный сон, который, уже через пару дней, должен обязательно испариться, подобно миражу, снова вернув его в лапы реальности, вместе с рюкзаком за плечами, и без малейшего понимания того, что ждет впереди.

– «А с другой стороны, зачем об этом беспокоиться?» – подумал Глеб, переводя фокус своей видеокамеры с Марселоса на ту девушку, что стояла на сцене с кубком в руках, – «В сущности, вся человеческая жизнь – сплошная неизвестность, и никто, ни в Италии, ни в России, ни где бы то ни было, толком не знает, что, на самом деле, ждет его завтра. Так зачем же тогда волноваться? Какой в этом смысл? Почему бы не отключиться от всего того, что беспокоит, и просто насладиться моментом, этим днем, этой минутой, секундой, ведь она уже точно никогда не повторится.»

Пробираясь к официанту за очередной порцией шампанского, Глеб наткнулся на своего благодетеля – Александра, который неожиданно вынырнул из толпы прямо перед подносом с напитками.

– Ну, что, как настроение? – спросил Александр.

В ответ собеседнику, Глеб показал бокал с недопитым шампанским в руке, и произнес:

– Неплохо, неплохо – сказал уже изрядно захмелевший Глеб, – Очень неплохо.

Александр улыбнулся, и затем спросил:

– Не жалеешь, что со мной поехал?

– Шутишь, – удивился Глеб, – Я в восторге, тут круто.

– Ну, хорошо, развлекайся, – сказал Александр, и после небольшой паузы, затем добавил, – Ты бы лучше чего-нибудь покушал вместо шампанского, там вон, видишь, где народ толпиться, креветки неплохие есть.

Глеб посмотрел по направленью, куда указывал собеседник, и действительно, заметил оживление, царившее рядом с одним из «шведских» столов, что стояли по периметру ресторана.

– Работа, прежде всего, – произнес Глеб, и показал на свою камеру, желая подчеркнуть, что даже, несмотря на злоупотребление алкоголем, он ни на минуту не забывает о своих операторских обязанностях.

– Ну, смотри сам, я, если что, вот за тем столиком сижу, – улыбнувшись, ответил Александр, и затем жестом руки показал на столик, стоявший у окна, за которым сидело несколько человек славянской наружности.

Глеб проводил взглядом спину своего благодетеля, и затем, подхватив с подноса у официанта, очередной бокал шампанского, решил отправиться испробовать креветок, которых минутой ранее ему так нахваливал собеседник.

Шампанское делало свое дело, и после пятого бокала, от стресса и неуверенности Глеба не осталось и следа. Он так освоился в окружавшей его обстановке, что стал даже без знания английского, на каком-то птичьем языке, шутить с официантами и всевозможными поварятами в изысканных белых колпаках, что, то и дело, шныряли по залу, желая накормить присутствующих.

Еда была здесь повсюду, на «шведских столах», в тарелках, в руках людей, за металлической стойкой буфета, из-за которой кто-то наливал себе черпаком суп, а кто-то ронял длинных спагетти обратно в никелированную кастрюлю. С разнообразием блюд в ресторане тоже проблем не было. Например, на «шведском» столе, к которому подошел Глеб, буквально царствовало изобилие всевозможных явств, но креветки, действительно, как и утверждал Александр, являлись здесь бесспорным хитом. Они были огромных размеров, и занимали центральное место в середине стола, главенствуя во всей ассамблее итальянских морепродуктов, что на их фоне теперь казались просто случайным уловом.

– Креветки в этом году действительно удались, – констатировал Глеб, и сделал памятное «селфи» на фоне этих великолепных ракообразных, которое затем, незамедлительно выложил у себя на страничке в соцсети.

Кроме креветок, у посетителей ресторана ещё успехом пользовался блестящий чан с мидиями, за которым, пощелкивая щипцами для ловли оных, даже сформировалась небольшая очередь. Немного в стороне от морских закусок, с краю стола, находились бутылки с вином, чуть поодаль от них, расположились всевозможные десерты, торты, фрукты. За кондитерскими изделиями, начиналось мясное царство, которое Глеб, обязательно намеревался посетить, но уже немного позднее, дабы не переедать.

Отсняв на камеру всё обилие блюд, Глеб прихватил с собой бокал белого вина, и вышел на веранду ресторана, где увидел – Александра, который сидел в одном из плетеных кресел, в окружении ребят из русской боксерской делегации. Глеб подошел ближе к ребятам, взял стул из-за соседнего столика, и, усевшись недалеко от Александра, аккуратно принялся разглядывать присутствующих.

– Лучше в сентябре, в августе рановато, – сказал один из собеседников Александра, молодой мужчина лет тридцати.

Этот мужчина был одет просто, но в то же время дорого. На нем была однотонная рубашка-поло бордового цвета, подобная тем, что предпочитают носить игроки в гольф в фильмах про мафию. На ногах у этого молодого человека были серые шорты, тоже, как и рубашка – однотонные, но идеально сочетавшиеся и с ней, и с белоснежными кроссовками, которые, были настолько чистыми и белыми, что можно было подумать, будто их владелец шел сюда не по земле, а принес эту обувь в руках. Как выяснилось позднее, мужчину звали Михаил, и он был – матчмейкер.

– Я посмотрю, что можно будет сделать тогда на сентябрь, и в Москве уже, когда буду, созвонимся, обсудим все еще раз, – произнёс Михаил и посмотрел на Александра.

– Хорошо, давай попробуем так, – ответил ему тот, – Но и я тогда тоже со своей стороны ничего не обещаю.

– Парень он хороший, перспективный, – подключился к разговору, жилистый мужчина кавказкой наружности, который сидел по правую руку от Глеба.

Этого мужчину все называли – Сансаныч, на вид ему было не больше пятидесяти лет, хотя журналистское чутьё подсказывало Глебу, что на самом деле, лет этих могло быть гораздо больше. Но если насчет возраста Сансаныча ещё можно было строить догадки, то определить в нем тренера по боксу не составило бы особого труда даже у обывателя далекого от этого вида спорта. Фактура Сансаныча настолько срослась с его профессией, что одного беглого взгляда на него было вполне достаточно, чтобы сразу представить его со свистком в зубах, и в спортивном костюме с надписью «СССР» на груди, тренирующего какого-нибудь будущего чемпиона.

– А Марат сейчас в Мексике же тренируется? – спросил у Александра, как бы между делом, молоденький парень лет двадцати пяти, что сидел напротив Сансаныча.

Парня звали Арсен, он был боксером легковесом.

– Да, в Мексике, у Санчеса, по-прежнему, – ответил ему Александр, и затем, усмехнувшись, по-видимому, что-то вспомнив, добавил, – Теперь в спартанских условиях тренируется.

– Хороший там зал, – сказал Сансаныч, – Настоящий.

– Хороший, – улыбнулся матчмейкер Михаил, – Даже воды горячей в этом зале нет, вот тебе и Санчес, вот тебе и Мексика…

– Санчес это, который, тот самый – Абель Санчес? – включился Глеб в чужой разговор, сразу же поймав себя на мысли, что его любопытство может сыграть с ним сейчас весьма злую шутку.

Так оно и случилось. После произнесенных Глебом слов, сначала, вся компания дружно замолкла, а затем, одновременно, как единый организм, все с любопытством посмотрели на обнаружившего себя чужака, каким-то непонятным образом оказавшегося в этой стае. Положение Глеба спас Александр, который, тоже, внимательно посмотрел на своего подопечного, и затем, спросил у него:

– Ты на конференции всё снял? – спросил Александр, тем самым давая понять окружающим, что Глеб здесь присутствует не случайно.

– Вроде, да, – неуверенно ответил Глеб, и затем, глупо улыбнулся.

Ответ на вопрос про Абеля Санчеса, как и на вопрос про «холодную воду», наш герой всё-таки получил, но произошло это уже гораздо позже, в другом местном ресторанчике, куда вся компания, за исключением матчмейкера Михаила, несколькими часами позже, переместилась с веранды.

– Пойми, тут нет ничего необычного, – сказал Александр, внимательно слушающему его Глебу, который уже в своей правой руке, вместо бокала вина, сжимал стакан неплохого кубинского рома.

– В других условиях чемпионы просто не растут, – поддержал утверждение Александра тренер Сансаныч.

– Это тебе, как человеку из другой среды, может показаться дико, а для нас спортсменов, это нормально, – уверил Глеба боксер Арсен.

– Ну, не знаю, – сказал Глеб, в своё оправдание, – Я всегда, по обывательски, думал, что чем лучше условия, тем лучше результаты, а тем более на таком уровне, как Марат выступает. Мне всегда казалось, что там, вообще, должна быть гонка вооружений, как на формуле один, условия специальные, тренажёры там всякие, секретные методики, и так далее, все-таки чемпион мира, это не хухры-мухры, а у него даже воды горячей нет в спортзале, чтобы нормально помыться.

– Бокс – спорт бедных, – философски заметил Сансаныч, – Так оно всегда было, и чем дольше спортсмен способен об этом помнить, тем дольше он и будет, чемпионом оставаться.

В тот вечер, плавно перетекший в ночные гуляния, Глеб многое узнал о мире бокса. Ему было жутко интересно общаться со своими новыми знакомыми. Разве он, мог, в далеком прошлом, будучи провинциальным мальчишкой, лупившим где-то у себя в подвале картофельный мешок с опилками, представить, что когда-нибудь, окажется в кругу людей, устраивающих профессиональные бои в мире большого спорта. И Александр, и его друзья, были настоящие фанаты своего дела, и с их рассказов, профессиональный бокс буквально оживал для Глеба в совершенно ином свете.

– Из Москвы чемпионов мы давненько уже не наблюдаем, – сказал, смеясь Сансаныч, отвечавший на очередной глупый вопрос Глеба.

– Залов много, условия хорошие, а чемпионов нет, вот тебе и статистика, – подытожил Александр.

– А почему так? – спросил Глеб, пытаясь копнуть немного глубже.

– Слабая там молодежь теперь стала, изнеженная, – ответил Сансаныч, – Для бокса такие не годятся. В боксе характер важен. Способность через боль и трудности идти, а откуда таким качествам в комфорте, да в тепле, образоваться. Для тренировок основное – это трудолюбие, и цель стать чемпионом, а не джакузи, и коктейли в фитнес барах. Чтобы боксером стать надо вкалывать, как следует, тогда толк будет, а иначе, так, баловство одно, да и только.

– А как же талант? – спросил Глеб у Саныча, – Трудолюбие, цель, это доступно каждому, а талант, неужели без него можно стать чемпионом?

– Талант, – задумчиво произнес Сансаныч, – Талант тоже нужен, это само собой. Тут, как и в любом другом деле, чтобы чемпионом стать, без таланта никак, но и без трудолюбия и четкой цели, ты тоже все равно ничего в боксе не добьешься, будь ты хоть самым талантливым, это я тебе точно говорю, как тренер.

Расспросы Глеба «о жизни, о судьбе, о разведчиках», продолжились и на следующий день, когда всё той же компанией, рано утром, российская боксерская делегация отправилась посмотреть старинную башню, что находилась высоко в горах. Это сооружение виднелось со всех точек города Сан-Венсант, и уже на протяжении нескольких дней, как оказалось, не давало покоя не только любопытству Глеба.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/igor-olegovich-beloshevskiy/realiti-68479060/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.