Книга - Этот прекрасный мир

Этот прекрасный мир
Сборник

Ренард Бадыгов


Переводчик Ренард Бадыгов собрал в одну книгу стихотворения всемирно признанных английских и американских поэтов о любви и красоте, природе, жизни и смерти, судьбах современников, социальных и политических идеях – то есть обо всём том, чем интересен и прекрасен мир, в котором мы живём.

В сборник вошли произведения Уильяма Шекспира, Джорджа Байрона, Роберта Бернса, Уильяма Блейка, Перси Биши Шелли, Роберта Фроста, Джона Донна, Уильяма Вордсворта, Томаса Гарди, Редьярда Киплинга, Джона Китса, Генри Лонгфелло, Томаса Мура, Огдена Нэша, Александра Поупа, Эдмунда Спенсера, Роберта Льюиса Стивенсона, Уильяма Теккерея, Томаса Элиота и других авторов.

Для широкого круга читателей.





Этот прекрасный мир

Стихотворения английских и американских поэтов в переводе Ренарда Бадыгова



В оформлении обложки использовано фото из свободных источников, фотограф Joshua Earle.



© Ренард Бадыгов, 2022




Предисловие переводчика


Большую часть данного сборника составляют переводы из английской и американской поэзии XVI–XX веков. Начиная со времён Чосера, английская поэзия прочно занимает своё достойное место в этом Прекрасном мире, хотя является всего лишь его частью. В ней, как и в любой другой поэзии, мы находим всё, что созвучно нашей душе: и "простые" – "детские" – стихотворения, и замечательные описания природы, и великолепные стихи о любви, и остроумные шутки, эпиграммы, и острую сатиру на окружающую действительность своего времени. Поэтому русские переводчики оседлали этого строптивого коня ещё в начале XIX века, когда "Джон Ячменное Зерно" Роберта Бернса переводили как "Иван Ерофеич, Хлебное Зёрнышко". С тех пор прошло достаточно времени, и русская переводческая школа дала нам много прекрасных имён, одно лишь перечисление которых заняло бы слишком много места. В нашей стране издано много поэтических переводов с разных языков, снабжённых отличными комментариями к трудно переводимым местам, биографиями поэтов и описаниями их литературной деятельности, но переводы продолжались и будут продолжаться в будущем, причем многие произведения уже переводились несколькими авторами. Так например, известны одиннадцать переводов "Ворона" Эдгара По, и это не удивительно – каждый переводчик вносит в своё произведение собственное понимание оригинала в зависимости от вкусов и времени, в котором он живёт, а сонеты Шекспира не пытался переводить только ленивый, в чем, признаюсь, грешен и ваш покорный слуга, да и многие из приведённых в данном сборнике стихотворений уже переводились и раньше.

В наше время бытует мнение, что интерес к поэзии ослабевает, в том числе и к переводной тоже. Этому способствовало несколько причин. В своё время Отец народов писал, что в будущем все народы будут говорить на одном языке, безусловно подразумевая под ним русский. Но, к нашему счастью, этого не случится никогда, хотя, казалось бы, если не русский язык, то хотя бы английский в век мощного технического прогресса всё прочнее занимает первое место в мире как язык международного общения, когда компьютер мгновенно выдаёт перевод с чужого языка на родной, когда роботы не только умеют говорить с человеком, но и "понимать" его настроение, ухаживать за больными, выполнять бесчисленное множество других действий – даже сочинять музыку и обыгрывать гениальных шахматистов. Но ведь робот не живое существо, у него вместо сердца и мозга – лишь микросхемы и нет души. Всё, что он умеет, создано человеческим умом, его программами, в том числе и самообучающими(ся), так что нам восстание машин не грозит. Не страшны нам и эсперанто, и другие искусственные языки, а жалкие попытки Велимира Хлебникова создать нечто подобное, чтобы "гзи-гзи-гзэо пелась цепь", давно остались в прошлом. Большинство людей кроме родного знают в лучшем случае государственный язык своей страны, а наиболее продвинутые владеют одним-двумя иностранными, и только итальянцу Маринетти удалось освоить 57 языков.

Все народы стараются сохранить свою национальную самобытность и в то же время осваивать культуру других народов, взаимно обогащая друг друга, и это замечательно. Так что, как говорил Великий кормчий, "пусть расцветают сто цветов", но с этим можно согласиться, вкладывая в его выражение лишь исключительно положительный смысл. Поэтому роль литературного перевода будет только возрастать, а достижения современных технологий станут лишь хорошим подспорьем в этом деле.

Когда одна переводчица спросила меня, по какой технологии я выполнял свои переводы, я буквально лишился дара речи и не знал, что ответить. Мне помог Лопе де Вега, в подражание которому я написал «Описание технологического процесса профессиональной переводчице научно-технической литературы из Самары на вопрос о том, по какой технологии я переводил сонеты Шекспира»:

Учитель танцев, сладостный де Вега,
Войдя без спросу в твой сонетный лен
И срифмовав слова "де Вега" – "нега",
Я получаю первый свой катрен.

В строке же пятой, как в твоём примере,
Беру, к примеру, ну, хотя б "нагой"
И создаю в девеговской манере
Второй катрен лишь левою ногой.

И вот уж к свету рвётся их приятель,
Шутя, катрен последний из троих,
Вникаешь в суть поэзии, читатель?
Пристроил с ним я тоже четверых.

Всего лишь три катрена и дуплет —
И рвёт из рук издатель мой сонет.

На самом же деле сочетать в переводе поэзии буквальный смысл текста подлинника с его художественными достоинствами и размером стиха, особенно когда это касается песен – задача весьма нелёгкая. Чтобы показать самым любопытным читателям, что такое подлинные муки творчества переводчиков, я сошлюсь всего лишь на арию Фигаро, относящуюся к пажу Керубино, первый куплет которой в виде подстрочника в моём переводе звучит так:

Не гуляй больше, мотылёк влюбленный,
День и ночь кружась по округе,
У прекрасных девиц отнимая покой,
О, любовник-Нарцисс и Адонис.

Сегодня чаще всего в этом куплете мы можем услышать:

Мальчик резвый, кудрявый, влюбленный,
Не пора ли мужчиною стать… и т. д.

При этом перед нами предстаёт образ совсем юного Саши Пушкина, а Керубино уже зрелый молодой человек, не пропускающий ни одной юбки, в том числе и любовницы графа, и поэтому ему пора отправляться в армию, под пули и снаряды.

Мой перевод приведён в конце сборника, а в Интернете можно найти множество других, но даже русские подстрочники разительно отличаются друг от друга своими ляпсусами, а один явно выполнен компьютером и не лезет ни в какие ворота.

Не буду больше утомлять читателя выдержками из своих переводов – о том, насколько они удались, судить только самому читателю; скажу лишь, что, хотя о вкусах спорили и будут спорить – ведь критику никто не отменял – всё же любая критика должна быть дружественной и доброжелательной. Иначе мы снова вернёмся к временам шельмования Анны Ахматовой, Михаила Зощенко и многих других.

Поскольку здесь мы говорили об англоязычной поэзии, то в заключение будет уместно отметить, что наши отношения с Великобританией, Европейским Союзом, США продвигаются с большим "скрипалём", но, несмотря на все трудности нынешней эпохи, хочется верить, что "красота спасёт мир", что снова "все флаги в гости будут к нам" и к ним, и мы вновь запируем в Прекрасном мире нашей уникальной и прекрасной планеты Земля.

Ренард Бадыгов



P.S. Если любезные читатели пожелают поделиться своими впечатлениями о данной книге, то мне можно написать на электронную почту renard1937@mail.ru.




Этот прекрасный мир





Уильям Шекспир





LV


Не смогут пережить стихов моих
Ни мрамор, ни скульптура золотая.
Не в сером камне ты, а только в них,
Останешься навеки, как живая.
Когда от войн темницы упадут
И каменные кладки рухнут наземь
И гений Марса уничтожит вдруг
Всё, что воздвигнул наш пытливый разум —
Тогда, наперекор небытию,
Запечатлеет память человека
Нетленную поэзию мою
И будет помнить до скончанья века
Твой образ светлый – до поры, когда
Воскреснешь вновь в день Божьего суда.




XXXIII


Не раз я видел утренней порой
Во всей красе вершины дальних гор,
И дол сверкал, от солнца золотой,
Смотрелся в воды голубой простор.
Но тотчас набегали облака,
И омрачался светлый небосвод,
Волною серой пенилась река,
Теряя красоту зеркальных вод.
И мне сиял когда-то светлый луч,
Шли беззаботной чередою дни,
Но всё ж не избежал я тёмных туч,
Затмивших годы лучшие мои.
Пусть так, но даже солнце в пятнах – знаю
И потому судьбу не обвиняю.




CLIV


Малыш любви, свой факел отложив,
Дремал беспечно возле ручейка,
Когда врасплох толпой весёлых нимф
Застигнут был, и лёгкая рука
Взяла огонь, который согревал
Сердец влюблённых целый легион —
И так желаний страстных генерал
Был девственной рукой разоружён.
Она тот факел бросила в поток,
Который был согрет любви огнём
Несчастных тех, кому назначил рок
Искать лекарство от недуга в нём.
И я туда лишь воду греть хожу,
А средства от любви не нахожу.




Не грустите, девушки


Вздыхать зазря не нужно вам:
Обманщики мужчины;
Ногою здесь, другою там —
Они неуловимы.
Зачем вам грусть?
Уходят – пусть,
О том жалеть не смейте
И заучите наизусть:
О них забыть умейте.




Мадригал


Старость с юностью не могут примириться,
Как забота с удовольствием – они,
Как закат с восходом, разнятся, их лица —
У медали две различных стороны.
Млад от радости смеется,
Веселится и поет;
Стар от холода трясётся,
Ковыляючи идёт.
Старость презираю, юность обожаю;
О, моя любовь, ты молода.




«Как завтра – послезавтра, после послезавтра…»


Как завтра – послезавтра, после послезавтра
Ползет неспешно время день за днем
К порогу вечности, где прах и тлен,
И дни прошедшие дорогу освещают
В тот край глупцам. Гори, сгорай, свеча!
Жизнь – тень бродячая, простой игрок на сцене,
Так важно выступающий на час
И долее незримый; это сказка,
Рассказанная злобным идиотом,
И только звук пустой.




«Вей, зимний ветер, вей…»


Вей, зимний ветер, вей,
Ты всё ж добрей людей,
Хотя порой жесток.
Незримо жалишь ты —
Твоей недоброты
Прощаю я порок.

О, зимний хлад небес!
Куда страшнее бес
Неблагодарных глаз.
Сильней студеных вод
Сжигает душу лёд
Друзей, забывших нас.




Френсис Адамс





Жителю южных морей


Теплой водой наслаждаясь,
Тихо плывет на спине
Женщина с маленьким сыном —
Рад он лазурной волне.

Полузакрытые очи,
В нежной улыбке лицо;
Слёзы из глаз моих льются —
Мне ль их понять не дано!

Только лишь в Англии нашей,
Худшей из стран на земле,
Мать и дитя голодают —
Смерть их устроит вполне.




Ричард Армур





Разница


Кто оптимист, кто пессимист,
В чем разница меж ними?
Тот видит бублик, а другой —
Дыру посередине.




Неисправимый оптимист


Пролетая десять этажей
И минуя каждое окно,
Успевал он крикнуть для друзей:
"Всё идет покуда хорошо".




«Ох, постигла неприятность брата моего…»


Ох, постигла неприятность брата моего:
Кто-то красным помидором запустил в него.
Сочный плод бы кожу брата вряд ли повредил,
Только он нарочно в банку упакован был.




«Как тяжко думать, что мой брат…»


Как тяжко думать, что мой брат
Не ведает о том,
Что голова в одном конце,
А пара ног – в другом.




Джордж Байрон





«Приятно имя автора на книге…»


Приятно имя автора на книге,
Пусть даже содержанье книги – фиги.




Поле битвы


Смешалась груда мертвых и живых,
Голов без шлемов, старых, молодых;
Конь боевой, лишенный седока, —
В крови подпруги, стиснули бока;
А рядом воин раненный лежит —
Рука окровавленная дрожит.
В насмешку всем ручей вблизи течет
И отходящих в мир иной влечет:
Сияет светом солнечным поток
И манит умирающих глоток
Воды испить последний в жизни раз
И тем облегчить свой предсмертный час.
От крови стала красною земля,
Охвачены конвульсией тела.
Иссяк в борьбе за жизнь остаток сил,
Но счастья попытать кой-кто решил.
Свежа вода, и нечего терять,
Но больше не придется утолять
Им жажду: пьют, но ощущений нет;
Агония – и меркнет жизни свет.




Рим (фрагмент)


О, Рим! земля! вместилище души!
Сердцам осиротелым дать приют,
Империй мертвых мать, скорей спеши —
Несчастные спокойно отдохнут.
Страданья наши в чем? О, не сочти за труд,
Взгляни на кипарис, услышь совиный крик,
По тронам павшим проложи свой путь;
С агониею их несовместим твой лик.
Как хрупок мир – и это ты постиг.




Всё ради любви (фрагмент)


Известность в старости – забава лишь пустая,
В дни молодости слава ни к чему такая.
Когда нам двадцать два и в теле дух здоровый —
Любой букет желанней, чем венок лавровый.
Пусть даже окроплен росою мая —
На что нам мертвый лавр, коль голова седая?
Венки, короны прочь, уж не нужна забава;
Когда любовь прошла, не так желанна слава.




Одиночество гения

Чайльд Гарольд, III, 45


Тот, кто идёт к вершинам, должен знать,
Что ждут его туманы и снега;
Кто вздумал выше чем другие стать,
Да встретит стойко ненависть врага.
И пусть о нем всё ширится молва
И достает поглубже дна морей —
Там, в вышине, кружится голова,
А ураганы – что ни день сильней.
Смирись, храбрец, твоя дорога такова.




Ты плачешь (фрагмент)


Ты горько плачешь – за слезой
Из глаз бежит слеза,
И чудится мне, мил друг мой,
Что то блестит роса.

Но вот улыбка на устах
Вдруг появилась – от стыда
Померк сапфир в её лучах,





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67117554) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.