Книга - Мода и кино: 100 лет вместе. Как фильмы формируют тренды

Мода и кино. Как фильмы формируют тренды. От Метрополиса и Волшебника страны Оз до Дюны и Барби
Анна Сергеевна Баштовая


Книга профессионала
Анна Баштовая – художник и историк кинокостюма. Автор статей для The Blueprint, Esquire, Kinopoisk, создатель телеграм-канала «Кинокостюм для чайников» и книги «Мода и сериалы: от Друзей и Твин Пикс до Эйфории и Убивая Еву».

В книге «Мода и кино. Как фильмы формируют тренды» вы узнаете о том, как повлияли друг на друга такие масштабные сферы деятельности как мода и кино, как появлялись fashion-тренды, как массово распространялись новомодные течения с экранов на обывателей и кинолюбителей, как вдохновлялись на потрясающие коллекции великие Дома мод, как продвигали себя и свою продукцию ювелирные бренды.

В книге очень удобная разбивка по десятилетиям развития киноиндустрии, начиная с 1920-тых черно-белого немого кино, заканчивая великолепно снятым фильмом «Круэлла» (2021), костюмы которого удостоены Оскара в 2022 году. Это позволяет лучше понимать историю развития модной эпохи и дает возможность окунаться в красоту кинокостюмов с головой. 55 черно-белых иллюстраций акцентируют внимание на деталях и нюансах построения образов киногероев и позволяют использовать наработки художников по костюмам в обычной жизни.

Для кого эта книга: для тех, кто никогда не обращал внимание на кинокостюмы своих любимых героев; для тех, кому важны детали, цвет, крой и фактуры; для тех, кто ищет вдохновения; для тех, кому интересно развитие fashion-индустрии; для тех, кто любит красиво одеваться; для тех, кто крутиться в творческих сферах – художникам, дизайнерам, стилистам, режиссерам и т.д. И всем тем, для кого эти направления в жизни только набирают актуальность.

В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.





Анна Сергеевна Баштовая

Мода и кино

Как фильмы формируют тренды

От Метрополиса и Волшебника страны Оз до Дюны и Барби



© Анна Баштовая, текст, 2024

© Анна Рудько, иллюстрация на обложке, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024




Предисловие


Мода и кино плотно взаимодействуют и идут рука об руку практически с самого начала существования киноиндустрии. Ровно с того момента, как в первый раз актриса появилась на экране в красивом платье, а первая зрительница захотела это самое платье приобрести, можно говорить о влиянии кинематографа на моду. Влияние это в разное время было разной степени интенсивности. Иногда какая-то картина буквально создавала новый тренд, иногда, напротив, модные влияния перекочевывали на киноэкраны. Так или иначе мода и кино сосуществуют в плотном симбиозе уже более 100 лет. Этому творческому альянсу, а также всему прекрасному, что было создано в союзе, и посвящена эта книга.




Как читать книгу


С одной стороны, эта книга повествует о разработке и создании кинокостюмов и их влиянии на индустрию. С другой – это хорошая шпаргалка для всех, кто работает с визуальными кодами, будь то стилисты, визажисты, художники, фотографы, режиссеры и т. д. Главы книги разбиты по десятилетиям. Это сделано в том числе для удобства – если необходимо изучить конкретный период, его стилистку и самые значимые фильмы с точки зрения моды. Таким образом, книгу можно читать в любом порядке. Хотя между главами, безусловно, есть взаимосвязь, и для понимания костюмов в «Матрице» 1999 года стоит изучить костюмы «Бегущего по лезвию» 1982 года, которые, в свою очередь, базировались на голливудских костюмах Адриана 1940-х.

Для лучшего понимания и усвоения материала в конце каждой главы есть список фильмов, где наиболее ярко представлены костюмы изучаемого периода.

Первая глава книги начинает повествование с 20-х годов XX века, минуя первые два десятилетия от самого изобретения кинематографа. Такой подход обусловлен несколькими причинами. Первая причина – кинематограф только формируется, как и профессии в нем. Должности «художник по костюмам» еще не существует, и актеры разрабатывают костюмы сами либо прибегают к помощи театральных костюмерных. Вторая причина – кинематограф еще не стал массовым искусством, а значит, пока не имеет глобального влияния на умы и вкусы зрителей.




20-е годы ХХ века


В начале 20-х годов ХХ века начинает формироваться институт кинозвезд, которым впоследствии станут подражать миллионы зрителей. Если еще в 1910-х актеры сами составляли гардеробы для своих ролей, в лучшем случае заказывая костюмы у частных портных, в худшем – довольствуясь тем, что сшила мама (как, например, звезда немого кино Лилиан Гиш в фильме «Рождение нации», 1915), то теперь костюм становится необходимым компонентом создания образа на экране. Через него раскрывается характер персонажа, его возраст, финансовое положение, принадлежность к определенному сословию и даже увлечения. Таким образом, костюмы на экране перестают быть просто одеждой, а приобретают важнейшую выразительную функцию. Именно в этот период продюсеры начинают осознавать необходимость профессионального подхода к костюмам, и у каждой крупной киностудии постепенно формируются костюмерные отделы с закройщиками, портными и швеями. Тогда же зажигается звезда первого в истории художника по костюмам – Адриана Адольфа Гринберга, или просто Адриана.

Родился будущий дизайнер в 1903 году в Коннектикуте в довольно творческой семье еврейских эмигрантов. Родители, Хелен и Гилберт, мастерили всевозможные достаточно популярные в начале ХХ века декоративные шляпки, чем неплохо зарабатывали на жизнь. Дядя Адриана увлекался сценографией, а няня – кройкой и шитьем, так что судьба будущего модельера была практически предопределена. Когда Адриану исполнилось 18, он переехал в Нью-Йорк и поступил в Школу изящных и прикладных искусств, ставшую впоследствии знаменитой на весь мир Школой дизайна Parsons. В 1922 году юноша отправился в парижский филиал школы, где познакомился с представителями кино- и модной индустрии, а также получил свой первый заказ – создать костюмы для бродвейского мюзикла Music Box Revue. С этого момента карьера Адриана начала складываться довольно стремительно. В 1925 году он познакомился с Наташей Рамбовой – художником, сценографом и на тот момент женой известного актера Рудольфа Валентино. Рамбова пригласила Адриана поработать над нарядами для ее нового проекта «Кобра» (1925), где она выступала в качестве продюсера, а ее муж снимался в главной роли. Так Адриан попал в Голливуд, а уже три года спустя подписал контракт с крупнейшей на тот момент киностудией Metro-Goldwyn-Mayer и стал благодаря этому главным художником по костюмам Золотой эры Голливуда, о чем более подробнее будет рассказано в следующей главе.













Что касается самого Рудольфа Валентино, то он стал в буквальном смысле первым секс-символом Голливуда. Свое восхождение Валентино начал с преподавания танго, что в итоге сыграло ему на руку, – во времена немого кино гораздо важнее было красиво и органично двигаться в кадре, чем играть сложные эмоции. Именно благодаря умению прекрасно танцевать бывший учитель танцев попал в 1921 году в фильм «Четыре всадника апокалипсиса», где сыграл роль полуиспанца, полуфранцуза, в одном из ключевых эпизодов танцующего танго. Популярность картины и танца в одночасье стала так высока, что в танго появилась специальная танцевальная фигура «Валентино», а в моду вошли широкие мужские брюки гаучо, которые носил в фильме главный герой.

Необычная средиземноморская внешность, яркая харизма и несомненный талант сделали Валентино объектом всеобщего обожания. Ни до, ни после него ни у одного актера не было такой армии поклонниц. Так, например, в 1922 году после премьеры фильма «Молодой Раджа» Рудольф вынужден был убегать от них по крышам, поскольку толпа обожательниц во что бы то ни стало хотела заполучить в свои объятия юного кумира. Самые отчаянные воздыхательницы приходили на премьеры картин с ножницами – чтобы отрезать на память кусочек одежды или даже локон актера. Поклонницы сотнями караулили его у выхода из гостиницы, их разгоняли нарядами конных полицейских, а на киносеансах с участием Валентино присутствовали врачи – так часто дамы падали в обморок. В то же время начали появляться первые сувенирные изделия с изображением звезд кино. Образ Валентино размещался на коробках для сигар, карманных часах и даже веерах. В 1926 году на волне успеха фильма «Сын шейха» в массовое производство поступили презервативы марки «Шейх» с изображением Валентино на белом коне. Среди мужчин стала невероятно популярна пудра бронзового оттенка, с помощью которой многие стремились быть похожими на смуглого Валентино, по происхождению наполовину итальянца, наполовину француза. Журналисты газеты Chicago Tribune возмущались: «Когда мы будем избавлены от всех этих женоподобных молодых людей, напомаженных, напудренных, усыпанных драгоценностями и ярко украшенных по подобию Руди, – похожих на нарисованные анютины глазки?» В общем-то, ждать пришлось недолго: буквально через несколько месяцев после выхода фильма Валентино скончался от прободной язвы желудка. Газеты сообщили о смерти актера: «23 августа 1926 года в Нью-Йорке Дон Жуан умер во второй раз». Рудольфу Валентино был 31 год.

Даже спустя 100 лет образ Валентино будоражит и вдохновляет визионеров всех мастей. Так, в ноябре 2009 года в журнале VMAN была опубликована фотосессия Карла Лагерфельда на тему «Стиль Рудольфа Валентино». Образ Валентино не раз воссоздавался в кино. Например, в 1977-м режиссер Кен Рассел пригласил в свой фильм «Валентино» на главную роль танцора Рудольфа Нуреева. В пятом сезоне сериала «Американская история ужасов» (2015) роль Рудольфа исполнил актер Финн Уитрок. В 2022 году в мировой прокат вышел немой художественный фильм «Немая жизнь», где роль Валентино сыграл актер русского происхождения Владислав Козлов.

Если Рудольф Валентино стал в кинематографе первым мужчиной – секс-символом, то среди женщин этой почести удостоилась американка Луиза Брукс. Как и в случае с Валентино, на успешную кинокарьеру Брукс значительно повлияла ее любовь к танцам. Танцевать будущая звезда начала буквально с пеленок и уже к 10 годам получила свои первые гонорары за выступления на рождественских вечерах в канзасских клубах «Киванис» и «Ротари», а в 15 лет покинула родной городок Черривейл и уехала в Нью-Йорк со своим учителем танцев. В 1922 году Брукс решила пройти стажировку в труппе современного танца Школы Денишоун, где познакомилась с одной из самых значимых танцовщиц XX века – Мартой Грэм, ставшей в итоге на всю жизнь подругой Луизы. «Я училась играть, глядя, как танцует Марта Грэм, – позже говорила актриса в интервью историку кино Кевину Браунлоу, – а двигаться в кадре я училась, глядя на Чаплина». В 1925 году Брукс получила эпизодическую роль в фильме «Улица забытых людей», а уже в 1928 году снялась в главной роли в картине Говарда Хоукса «Девушка в каждом порту», получившей широкое признание в Европе. Французский теоретик кино Жорж Садуль позже писал, что благодаря этому фильму зрителям «открылась чарующая личность Луизы Брукс, незабываемой в женственности ее гибкого, как лиана, тела и густых черных волос». Именно эти густые черные волосы, подстриженные под боб с плотной челкой, и стали визитной карточкой Брукс и породили волну подражаний. Девушки коротко стригли волосы на манер Брукс, носили, как она, свободное укороченное платье и длинную нитку жемчуга, обильно подводили глаза и ярко красили губы.













Несмотря на популярность, карьера Брукс в Голливуде складывалась не так, как ей бы хотелось. За ее притягательной внешностью большинство голливудских киноделов видели лишь красивую пустышку, в то время как самой Брукс хотелось более сложных ролей. В своей автобиографичной книге «Лулу в Голливуде» актриса впоследствии писала: «Спустя многие годы художник по костюмам Трэвис Бэнтон рассказал мне, что в 1925-м, в „Колонии“ – роскошнейшем ресторане города – он наблюдал за мной из-за соседнего столика и поместил меня в категорию „красивая, но глупая“, где я и пребывала до исхода моей кинокарьеры».

В итоге вершиной карьеры Брукс стала работа не в родном американском, а в иностранном, немецком кинематографе. К счастью, актерам немого кино не нужно было владеть иностранными языками, чтобы работать на зарубежных киностудиях. Позже Брукс так вспоминала свою звездную роль в «Ящике Пандоры» (1929) Георга Вильгельма Пабста: «В Голливуде я была хорошенькой озорницей, чей шарм в глазах руководства угасал с каждым всплеском корреспонденции от поклонников. В Берлине я шагнула на платформу навстречу Пабсту – и стала актрисой. Он обходился со мной любезно и уважительно – такого я не знала в Голливуде. Пабст как будто прожил всю мою жизнь и карьеру со мною вместе и точно знал, где мне нужна поддержка и защита… Каким изысканным освобождением, каким откровением в искусстве режиссуры оказался дух, вызванный к жизни Пабстом на съемочной площадке!»

После «Ящика Пандоры», который стал в итоге ее самой значимой работой, Брукс снялась еще в девяти фильмах и ушла из большого кино. Ее последней картиной стал вестерн «Грабители дилижансов» (1938), где она сыграла вместе с «королем вестернов» Джоном Уэйном.

Повторный интерес к Луизе Брукс возник в 50-х годах во Франции. Произошло это благодаря парижской выставке 1955 года, посвященной 60-летию кинематографа. Именно тогда директор знаменитой французской «Синематеки» Анри Ланглуа провозгласил: «Нет никакой Гарбо. Нет никакой Дитрих. Есть только Луиза Брукс!» Это положило начало переоценке творчества актрисы и превращению Брукс в одну из самых знаменитых женщин XX века, одну из тех, кто сформировал современное представление о женской красоте. Постоянные посетители «Синематеки», в будущем режиссеры французской «новой волны», активно поддерживали это мнение Ланглуа. Жан-Люк Годар говорил: «Те, кто видел ее хоть раз, никогда не смогут забыть. Она – единственная женщина, способная превратить любой фильм в шедевр. Луиза – само совершенство. Она больше, чем миф, она – волшебство, явление, не имеющее себе равных». Неудивительно, что в картине Годара «Жить своей жизнью» (1962) его любимая муза Анна Карина появилась со стрижкой каре, вдохновленной стилем Луизы Брукс.

Облик Брукс уже более 70 лет используется и тиражируется в визуальном искусстве. Так, в картине 1952 года «Поющие под дождем» в образе Луизы Брукс появилась актриса Сид Чарисс. Двадцать лет спустя в фильме «Кабаре» этот образ эксплуатировала уже Лайза Миннелли: «Я пошла к своему отцу [кинорежиссер Винсенте Миннелли] и спросила его, что он может сказать мне о гламуре 20–30-х? Должна ли я подражать Марлен Дитрих и так далее? И он сказал: „Нет, ты должна изучить все, что можно, о Луизе Брукс“». В комедии Роберта Земекиса «Смерть ей к лицу» (1992) намеком на Луизу Брукс стала героиня Лизл фон Руман в исполнении Изабеллы Росселлини. В 2002 году образ Брукс повторила Кэтрин Зета-Джонс в фильме «Чикаго».

Что касается картин непосредственно о самой Луизе, то в 2018 году вышел фильм «Сопровождающая», посвященный юной Луизе Брукс, направляющейся в Нью-Йорк, чтобы пройти обучение в престижной танцевальной школе.

Вдохновляется актрисой по сей день и модная индустрия. Например, Луизе посвящена фотоссесия 1991 года для американского Vogue с актрисой Мишель Пфайфер. В 2007 году фотограф Марио Сорренти снял для Harper’s Bazaar Korea в образе Брукс модель Сашу Пивоварову. В том же 2007 году в американском Vogue вышла большая фотосессия, посвященная 1920-м, и в том числе Луизе Брукс.

Немецкая киноиндустрия 20-х подарила миру не только Брукс и «Ящик Пандоры». В 1927 году вышла картина Фрица Ланга «Метрополис», влияние которой на современную культуру сложно переоценить. Вот уже практически 100 лет режиссеры, дизайнеры и даже поп-артисты черпают вдохновение в этой антиутопии, заново переосмысляя визуальную эстетику фильма.

По сей день, даже 100 лет спустя, картина остается одной из самых масштабных в истории кинематографа: 310 съемочных дней, 60 съемочных ночей, 620 тысяч метров негатива, 25 тысяч статистов, 11 тысяч статисток, 1100 лошадей, 750 детей, 100 африканцев, 25 китайцев, 100 человек, побритых налысо, 200 тысяч немецких марок, потраченных на изготовление костюмов, и вдвое больше – на изготовление декораций. За съемочный период бюджет фильма вырос с полутора до шести миллионов и буквально разорил немецкую государственную казну, совершенно не окупившись в прокате. При этом режиссер картины Фриц Ланг впоследствии признавался, что и не стремился сделать развлекательную, коммерчески успешную киноленту, а хотел создать нечто уникальное, способное оставить след в умах зрителей: «Бытует мнение, что зрители тупы, будто у них мозги 13-летней девчонки. Я же никогда не верил в это. Я стараюсь поместить в фильм что-то, что нельзя назвать развлечением в чистом виде». В итоге «Метрополис» действительно стал одной из самых влиятельных картин в истории кинематографа. Именно в «Метрополисе» появился первый в мире робот – и это за 50 лет до C-3PO и за 57 до Терминатора.








Термин «робот» был изобретен чешским писателем Карелом Чапеком буквально за несколько лет до начала съемок «Метрополиса» и еще не успел обрести какой-то конкретный облик. Так что Фрицу Лангу вместе с художником по костюмам Вальтером Шульц-Миттендорфом предстояло придумать, как этот самый робот должен выглядеть. Именно в этот момент была заложена основа образов всех будущих роботов в кинематографе и любом изобразительном искусстве. Проделав огромную работу и многочисленные тесты, команда Ланга приняла решение создать костюм робота из специального легкого пластика, быстро затвердевающего на воздухе. Актрисе Бригитте Хельм, которой выпала честь сыграть первого в мире робота, пришлось провести некоторое время в гипсовой форме, чтобы костюм «механического человека» в точности повторял очертания ее тела. Все старания оказались не зря. Робот Мария по сей день является вдохновением для киноиндустрии. Например, считается, что именно с нее был скопирован золотой робот C-3PO из «Звездных войн».

Влияние картины оказалось поистине колоссальным. Именно из «Метрополиса» выросла бо?льшая часть современной фантастики и мрачных антиутопий. В любви к нему бесконечно признаются режиссеры Тим Бертон, сестры Вачовски, Терри Гиллиам и Ридли Скотт, чей «Бегущий по лезвию» (1982) частично опирается на «Метрополис».

Среди поклонников картины не только кинематографисты, но и музыканты. Самым большим поклонником «Метрополиса» считается Фредди Меркьюри, который не только записал вместе с группой Queen альтернативный саундтрек к картине, но и использовал кадры из фильма для своего ретрофутуристичного клипа «Radio Ga Ga». Город Метрополис воссоздан в клипе Мадонны «Express Yourself». В клипе Уитни Хьюстон «Queen Of The Night» появляется нарезка кадров из картины, а сама поп-дива одета в костюм того самого первого робота. Образ робота Марии в дальнейшим был повторен и другими поп-звездами. Для своих концертных шоу в металлические костюмы в разное время облачились Бейонсе, Кайли Миноуг и Леди Гага.

Не прошла мимо «Метрополиса» и модная индустрия. Картине посвятили свои коллекции: Thierry Mugler в 1995 году, Balenciaga в 2007-м, Versace и Givenchy в 2012?м. В 2010 году Карл Лагерфельд в качестве фотографа создал фотосессию для немецкого Vogue, посвященную «Метрополису», и поместил девушку в костюме робота на обложку журнала.


ФИЛЬМЫ И СЕРИАЛЫ СО СТИЛИСТИКОЙ 20-Х ГОДОВ XX ВЕКА

«Дживс и Вустер»

«Аббатство Даунтон»

«Острые козырьки»

«Подпольная империя»

«Магия лунного света»

«Полночь в Париже»

«Девушка из Дании»

«Великий Гэтсби» (1974)

«Артист»

«Чикаго»




30-е годы ХХ века


В 30-е годы Голливуд окончательно превратился в законодателя моды. Многие американские универмаги стали открывать так называемые отделы кино, где можно было по доступным ценам приобрести копии платьев героинь популярных фильмов. Родилась целая сеть магазинов Cinema Fashion, насчитывавшая свыше тысячи торговых точек по всей стране. Именно в таких магазинах появилось широкоплечее платье из картины «Летти Линтон» (1932), которому суждено было стать культовым и определить моду целой эпохи.

Авторство этого платья принадлежало первому голливудскому художнику по костюмам – Адриану (см. главу о 1920-х). К моменту выхода фильма «Летти Линтон» на его счету уже были десятки костюмов для Рудольфа Валентино, Греты Гарбо, Кэтрин Хепберн, Джин Харлоу и Джоан Кроуфорд. Именно для последней Адриан и создал первое в истории Голливуда платье с объемными плечами (по легенде, дизайнер решил еще сильнее увеличить и без того широкие плечи актрисы). Успех нового силуэта был настолько ошеломительным, что копии знаменитого платья за считаные дни разлетелись по всей Америке полумиллионным тиражом, а в моде появился тренд на широкие плечи. Как говорила впоследствии о нем Кроуфорд: «Я не помню, чтобы до Адриана какая-либо мода вообще существовала».

Знаменитый кинорежиссер Золотой эры Голливуда Джордж Кьюкор впоследствии говорил об Адриане: «Если у актрисы плохая фигура, ее прикрывают, но если фигура потрясающая, то Адриан подчеркивает все ее достоинства». Именно поэтому среди клиенток Адриана значились все главные кинодивы эпохи. Сам Адриан предпочитал работать с Нормой Ширер и Джин Харлоу; для первой он создал восемнадцать нарядов, для второй – девять. Но самым гармоничным творческим союзом дизайнер считал свою дружбу с Гретой Гарбо. Начиная с 1928 года и до конца карьеры все костюмы для актрисы создавал исключительно Адриан, в том числе знаменитые искусные наряды для картины «Мата Хари». Адриан признавался, что разрабатывал образы Гарбо под сильным влиянием восточной коллекции Поля Пуаре и «Русских сезонов» Дягилева. Русское влияние в фильме действительно очевидно – сложный головной убор в начале картины отчетливо напоминает кокошник, а сапоги-казаки и вышивка а-ля рюс на бархатном халате отсылают к русским народным костюмам.























Настоящий культ Адриана возник в 1939 году, после выхода картины «Женщины», для которой он одел Джоан Кроуфорд, Норму Шерер, Розалинд Расселл, Джоан Фонтейн, Полетт Годдар и Гедду Хоппер. Уникальность ленты состояла в том, что в ней не было ни одного мужского персонажа, зато фигурировало около 150 статисток и именитых актрис. Конечно же, основным силуэтом фильма стали фирменные платья Адриана с объемными плечами.

Упрочила модность этого силуэта «Филадельфийская история» (1940) с Кэтрин Хепберн в роли Трейси Лорд. Актриса была знаменита тем, что всегда активно участвовала в создании нарядов для своих героинь. «Никто не делает дизайн для мисс Хепберн, – говорила о ней художница по костюмам Эдит Хэд. – Его делают вместе с ней. Она настоящий профессионал, и у нее очень четкие представления о том, что ей подходит, будь то костюмы, сценарии или весь ее образ жизни». Готовясь к роли, Хепберн часто давала художникам по костюмам заметки со своими идеями, выбирала для работы только самых лучших и, как и многие актрисы, обожала Адриана: «Он был моим любимым дизайнером. У нас с ним было одинаковое видение того, как должна выглядеть одежда и что она должна выражать». Когда Адриан представил свои первые эскизы костюмов для героини Хепберн, актриса была в полном восторге, так как они полностью соответствовали ее ощущениям от роли. Хепберн и Адриан были большими поклонниками женских брюк и смогли «протащить» в картину целых три брючных образа, несмотря на бурные возражения главы киностудии, Луиса Б. Майера. Но самым ярким и впоследствии самым известным нарядом фильма стало «греческое» платье с плиссированной юбкой и жгутами вокруг талии. Вторым по значимости считается костюм также с греческими мотивами и богатой геометричной вышивкой на груди в стиле ар-деко. При работе над этим платьем Хепберн попросила Адриана добавить его фирменные широкие плечи, которые так активно вошли в моду.








«Американские фильмы стали модным явлением, – писал впоследствии публицист Кристиан Эскевин о моде того периода. – Посещение американских кинолент стало любимым времяпрепровождением парижского общества. Француженки вдохновлялись модными идеями, а парижские дизайнеры их реализовывали. Иронично, что мода из американских фильмов часто перенималась французскими дизайнерами, а затем распространялась в американских модных журналах под соусом „французской“».








«Широкоплечие» творения Адриана были настолько популярны среди зрительниц, что в 1942 году, после расторжения контракта с Metro-Goldwyn-Mayer, дизайнер создал собственный дом мод и открыл несколько шоурумов. Тем самым влияние Адриана распространилось по всей стране, а многие американские дизайнеры начали копировать его знаменитый силуэт V–Line с широкими плечами и узкой юбкой. Нечто похожее можно было встретить в шоурумах таких брендов, как Hattie Carnegie, Townley Frock и Claire McCardell. По сей день дизайнеры моды и художники по костюмам черпают вдохновение в творениях Адриана. Его творчество повлияло на таких модельеров, как Александр Маккуин, Гарет Пью, Виктория Бэкхем, Донна Каран, Ральф Лорен, Джорджио Армани, Аззедин Алайя, Том Форд, Эли Сааб и Валентино. К тому же широкие плечи недавно снова вернулись в моду, пройдя путь почти в 80 лет, от самых первых нарядов Адриана. Например, весной 2021 года фильму «Женщины» посвятил свою коллекцию бренд Moschino под руководством креативного директора Джереми Скотта.

Если к Адриану голливудские дивы ходили за идеальным гардеробом, то был и тот, к кому они ходили за идеальным лицом.

Максимилиан Факторович (впоследствии Макс Фактор) родился в 1872 году в польском городе Лодзи – тогда еще части Российской империи. Как принято говорить в таких случаях, судьба его была полностью предопределена. Уже в восемь лет Максимилиан стал помощником фармацевта, а в девять – учеником косметолога. В 14 лет он перебрался в Москву и поступил на службу в Большой театр в качестве помощника гримера, а в 22 переехал в Рязань, где начал собственный бизнес – открыл парикмахерскую, в которой в том числе изготавливал и продавал самодельные румяна, кремы, духи и парики. Однажды проезжающая мимо Рязани театральная труппа на гастролях купила у Факторовича сценический грим и шиньоны для того, чтобы использовать их в своих выступлениях при императорском дворе. Качество продукции настолько поразило гастролеров, что вскоре гример был лично приглашен ко двору, чтобы изготавливать разнообразные накладки из волос для императорских театров, а потом и для российской знати, в том числе членов царской семьи. Довольно быстро Факторович получил звание официального поставщика двора Его Императорского Величества. И так бы и дальше служил при дворе, если бы не возросшие в обществе антисемитские настроения и участившиеся еврейские погромы. Опасаясь за себя и свою семью, Факторович принял решение иммигрировать в Соединенные Штаты. 2 апреля 1904 года иммиграционные органы США дали визажисту новое имя – Макс Фактор.








2 января 1909 года Фактор основал компанию Max Factor and Co. и открыл свой первый салон на центральной авеню Лос-Анджелеса, где продавал пудру для лица, румяна, очищающий крем и краску для губ. Первое время основными клиентами Фактора были начинающие актрисы и молодые киностудии. Переломный момент случился, когда к Фактору за помощью практически одновременно обратились Чарли Чаплин и Бастер Китон. Оба комика активно пользовались театральным гримом, который довольно быстро высыхал под киносъемочными лампами и давал трещины, из-за чего приходилось останавливать съемку и смачивать грим, чтобы он снова равномерно покрыл лицо. Фактор провел в своей лаборатории около полугода, прежде чем нашел спасительное решение – замешивать грим не на воде, а на жировой основе. Так появился первый в мире тональный крем. В 1914 году была запатентована первая в истории тональная основа, крем Grease Paint Foundation – инновационный косметический продукт, который буквально перевернул подход к гриму в киноиндустрии. С того момента все больше кинокомпаний прибегали к услугам Макса Фактора. Например, в 1925 году компания Max Factor and Co. получила заказ на 2700 литров грима светло-оливкового цвета для съемок фильма «Бен-Гур». В картине принимало участие большое количество актеров разных национальностей, поэтому такие объемы грима были необходимы, чтобы сравнять оттенок кожи американских статистов и их более смуглых итальянских коллег.

Постепенно Фактор начал задумываться о том, что его средства могут быть востребованы не только киноиндустрией, но и широкой публикой. Именно тогда он и придумал использовать для продвижения своей косметики знаменитых голливудских актрис, ведь чем популярнее становились кинозвезды, тем больше обычные женщины хотели на них походить. Одной из первых под своим именем представила продукцию Max Factor актриса Мэри Пикфорд. Затем к ней присоединились Лоретта Янг, Клара Боу, Джин Харлоу и Бетт Дэвис. Все они заключили с Фактором контракт на символическую сумму в один доллар, рекламируя косметику фактически бесплатно в обмен на постоянные услуги знаменитого гримера. При этом для самого Фактора эти контракты в последующие десятилетия стали важнейшим слагаемым успеха бренда. После рекламных кампаний с участием кинозвезд косметика из товара категории люкс превратилась для женщин практически в предмет первой необходимости. Тогда же был разработан всемирно известный слоган компании «Для звезд и для тебя», а клиентки бренда всего лишь за 10 центов могли приобрести 48-страничный буклет с секретами красоты кинозвезд The New Art of Society Make-up. Кроме того, в 1927 году Макс Фактор начал массовое производство компактных косметических палеток, с помощью которых теперь любая женщина могла нанести на свое лицо такой же макияж, как у любимой кинозвезды.

В 1930-х с появлением первых цветных фильмов перед Максом Фактором встала новая задача: грим, применявшийся в черно-белых картинах, не годился для цветных. Новая техника Technicolor требовала ультраяркого освещения, искажая при этом грим в неестественные тона. В 1937 году Фактор представил публике уникальную пудру Pan-Cake Make-up, созданную специально для цветных фильмов и впервые использованную на съемках картины «Vogues of 1938». «Никогда еще в цветной кинокартине актеры не выглядели столь естественно и реалистично. Они были совсем как в жизни, казалось, вот-вот они сойдут с экрана в аудиторию», – писал американский кинокритик, которого цитирует Фред Бастен в книге Max Factor’s Hollywood. Сам Фактор говорил: «Грим нельзя считать удачным, если он заметен».

Макс Фактор первым озвучил мысль о «цветовой гармонии» в макияже, которая заключалась в том, что косметические средства должны не только сочетаться по цвету, но и соответствовать тону кожи, оттенку волос и цвету глаз. Именно благодаря Максу Фактору в обиход вошло слово make up, так как Фактор буквально создавал лицо актрисы. Благодаря ему Марлен Дитрих обрела свои знаменитые скулы, Ава Гарднер – распахнутый взгляд, а Джин Харлоу – белоснежные локоны. Фактор сделал из нее первую в мире платиновую блондинку, а затем разработал отдельную линию макияжа для такого типа внешности – бледная кожа, тонкие брови, кокетливые удлиненные ресницы и выделенная губная дуга Купидона (по форме напоминающая лук). Джин Харлоу стала суперзвездой, и тысячи женщин по всему миру начали копировать ее внешность.

При этом Джин Харлоу сложно назвать выдающейся актрисой, несмотря на обширную фильмографию в 41 картину. Голливуд, как и зрители, любил ее в первую очередь за внешность. Харлоу прекрасно это осознавала и буквально формировала шаг за шагом свой уникальный образ. Шанс выделиться и обратить на себя внимание выпал Джин в 1930 году, когда Харлоу познакомилась с Говардом Хьюзом. Изобретатель, миллионер, инженер и продюсер в одном лице, Хьюз как раз приступил к съемкам своего первого звукового фильма «Ангелы ада» и находился в поисках эффектной, но при этом незашоренной актрисы. Юная, сексапильная, но еще малоизвестная Харлоу, казалось, была буквально создана для этой роли. К тому же незадолго до начала съемок Макс Фактор перекрасил Джин в холодную блондинку, зародив тем самым среди женщин Америки настоящий «платиновый бум». В Соединенных Штатах выросли продажи гидроперита, при помощи которого несчастные девушки пытались добиться такого же белоснежного эффекта, как у Харлоу, но только сжигали себе волосы. Предприимчивый Хьюз не преминул воспользоваться ситуацией и открыл по всей стране клубы под названием «Платиновая блондинка», а также назначил приз в 10 тысяч долларов тому косметологу, который сумеет создать краску для волос платинового оттенка, как у Харлоу.








Харлоу обожала платья из натурального шелка, скроенные по косой, и сделала их вместе с платиновыми волосами своим фирменным стилем (которому впоследствии будет активно подражать Мэрилин Монро). Нижнее белье под подобными нарядами не предусматривалось, и Харлоу честно заявляла, что носит под одеждой лишь капельку духов, чем сводила с ума многих мужчин. К тому же большинство этих платьев зашивалось буквально на актрисе, так что на съемочной площадке в перерывах между сценами их невозможно было снять. Чтобы актриса смогла отдохнуть, не снимая и не сминая платья, в Голливуде придумали специальное приспособление, leaning board[1 - Дословно «наклонная доска» (англ.)], на котором актриса полусидела, полулежала в ожидании своей сцены.

Несмотря на то что Харлоу ушла из жизни довольно рано, в 26 лет, оставив сравнительно небольшое кинонаследие, ее образ голливудской платиновой блондинки значительно повлиял на последующие поколения звезд. Ей в разное время вдохновлялись и подражали Мэрилин Монро, Мадонна и Гвен Стефани. Последняя даже сыграла кинодиву в фильме Мартина Скорсезе «Авиатор» (2005). В образе Джин Харлоу снялась Кристина Агилера для обложки своего альбома «Hurt».

На рубеже 30-х и 40-х с разницей в четыре месяца вышли две масштабные картины, которым суждено было не только стать мировой классикой, но и существенно повлиять на развитие киноиндустрии. Режиссером обоих фильмов выступил Виктор Флеминг – большой голливудский специалист, умеющий работать с размахом. Неудивительно, что Флеминг пригласил на свои проекты самых сильных на тот момент художников по костюмам – Уолтера Планкетта на «Унесенных ветром» (1939) и Адриана на «Волшебника страны Оз» (1939).

Позже Адриан говорил: «Мне веселее было в стране Оз, чем в Европе. Это было самое большое удовольствие, которое я когда-либо получал, создавая дизайн костюмов!» В детстве Адриан так любил книгу «Волшебник страны Оз», что буквально рисовал персонажей сказки на страницах школьных учебников. Поэтому, берясь за костюмы к фильму, художник послал телеграмму в свой родной город Нотак с просьбой срочно найти и отправить в Голливуд коробку со старыми учебниками, много лет пролежавшую на чердаке. На этих детских набросках и были основаны костюмы Адриана для экранизации произведения.








Несмотря на кажущуюся простоту костюма главной героини, Дороти, его разработка заняла у Адриана почти два месяца. Дизайнер хотел отойти от литературного первоисточника и попробовать что-то новое, в результате чего родились розовые и голубые варианты платьев, с полоской и горошком, рюшами и бантами. Но после многочисленных эскизов, тестовых примерок и цветовых проб все же было решено вернуться к варианту, описанному изначально в книге: «Это было платье из гингема, несколько выцветшее от многочисленных стирок, но все еще красивое». Из голубого гингема – клетчатой хлопчатобумажной ткани – был сшит комплект, типичный для любой девочки-подростка в 1938 году, состоявший из сарафана и блузки. Правда, в нем исполнительница главной роли, 17-летняя Джуди Гарленд, выглядела довольно взросло, поэтому Адриан пошел на хитрость: грудь девушки туго стянули корсетом, а линию талии сарафана завысили. После выхода картины клетчатые платья «как у Дороти» мгновенно вошли в моду, а в журналах стали печатать выкройки для всех желающих сшить подобное платье самостоятельно.

Что касается знаменитых волшебных башмачков, то в книге у Баума они были серебряными. Но Адриану хотелось в полной мере использовать возможности цветного изображения, которое появилось не так давно и было для широкого зрителя еще в новинку. Поэтому башмачки решено было сделать рубиновыми, поскольку красный цвет гораздо лучше серебряного контрастировал с дорожкой из желтого кирпича. На студии перепробовали несколько вариантов обуви, прежде чем остановились на туфлях-лодочках с бантами. За основу были взяты классические туфли из белого сатина, производящиеся в 1930-х лос-анджелесской обувной фирмой Innes Shoe Company. Затем каждая туфелька была вручную расшита 2300 красными пайетками, а сверху прикреплен вышитый бисером бант. И, конечно, очень важны были голубые носочки Дороти, идеально сочетающиеся с желтой дорогой и красной обувью.








В общей сложности было создано около десяти реплик рубиновых башмачков – пара основных игровых и несколько запасных дублей. В дальнейшем все они были распроданы на крупных аукционах. В 1970 году коллекционер Кент Ворнер продал основную пару туфелек некоему коллекционеру Майклу Шоу за 250 000 долларов, а в 2005 году их попросил для выставки Музей Джуди Гарленд в Миннесоте, откуда башмачки были похищены буквально на следующий день. В 2018 году, 13 лет спустя, туфельки Дороти были обнаружены при таких же загадочных обстоятельствах, как и пропали. Другую, запасную, пару приобрел в 2012 году Леонардо ди Каприо и передал Музею при Американской академии кинематографических наук и искусств. Еще одна пара хранится в Национальном музее американской истории при Смитсоновском институте.

Заклятый враг доброй волшебницы Глинды и мучитель Дороти, Злая ведьма Запада, изначально должна была быть похожа на гламурную злую королеву из «Белоснежки и семи гномов». Сохранились даже фотопробы актрисы Гейл Сондергаард в накидке и остроконечной ведьминской шляпе, покрытой черными блестками. Но в итоге было решено сделать воплощение зла менее привлекательным. В следующей версии Адриан сохранил черный цвет злодейского наряда, но при этом кожа ведьмы приобрела ярко-зеленый оттенок. Этот образ в итоге станет каноническим воплощением злой колдуньи и в дальнейшем не раз появится в различных вариациях – от мультфильмов до Хеллоуина.

С момента выхода картины прошло более 80 лет, но фильм по сей день является источником вдохновения для фотографов, стилистов и дизайнеров. Так, в 2005 году Кира Найтли приняла участие в фотосессии Энни Лейбовиц в образе Дороти для 20 страниц американского Vogue. В съемке были использованы наряды от Marc Jacobs, Balenciaga, Oscar de la Renta, Donna Karan New York, Prada и Yves Saint Laurent, каждый из которых дополнялся своей уникальной парой красных башмачков. В 2011 году 19 модных дизайнеров – Christian Louboutin, Diane von Fu?rstenberg, Giuseppe Zanotti, Jimmy Choo, Manolo Blahnik, Moschino, Oscar de la Renta и другие – создали целую коллекцию туфель главной героини и украсили их кристаллами Swarovski. А в 2016 году Марк Джейкобс и Донна Каран придумали для героев фильма альтернативные наряды. Обе коллекции были проданы с аукциона, а вырученные средства перечислены на благотворительность. По случаю 75-летия «Волшебника страны Оз» кинокомпания Warner Bros. предложила модельерам создать костюмы, которые подошли бы разным героиням сказочной истории. Платье Злой ведьмы с Запада создали такие бренды, как Donna Karan и Jenny Packham. Костюм Дороти – Trina Turk, а платье Глинды – BCBG Max Azria. Когда в 2018 году Вирджил Абло приступил к должности нового креативного директора бренда Louis Vuitton, то свою первую коллекцию посвятил «Волшебнику страны Оз».

Бюджет «Унесенных ветром» составил в три раза больше бюджета «Волшебника страны Оз», а подготовка заняла почти три года. Все затраты того стоили – картина была удостоена 13 номинаций на премию «Оскар» и завоевала 8 наград, в том числе за «Лучшую режиссуру» (Виктор Флеминг), «Лучший адаптированный сценарий» (Сидни Ховард, посмертно) и «Лучшую женскую роль» (Вивьен Ли). Художник по костюмам картины Уолтер Планкетт при этом не был номинирован, но лишь по той простой причине, что такой номинации, как «Лучший дизайн костюмов», еще не существовало. Продюсер «Унесенных ветром» Дэвид О. Селзник, получая золотую статуэтку за картину в номинации «Лучший фильм», публично признал заслуги художника по костюмам: «Очень жаль, что нет премии академии за дизайн костюмов, потому что Уолтер Планкетт ее достоин!» (номинация в итоге появилась только в 1948 году). Сам Планкетт говорил: «Я не думаю, что это была моя лучшая работа в кино или даже самая большая вещь, которую я сделал. Но эта картина, конечно, будет жить вечно, и зеленое платье тоже, потому что оно делает историю, вероятно, оно – самый известный костюм в истории кино». Художник был прав, его творение до сих пор является самым известным кинонарядом в истории.








Уже на стадии разработки проект замышлялся довольно масштабным, поэтому кроме громкой истории с общенациональным кастингом актрисы на главную роль (пробовалось около 1400 претенденток), параллельно шел отбор художника по костюмам. Свой интерес к фильму высказывали многие ведущие дизайнеры Голливуда, от Адриана до Трэвиса Бентона. Непосредственно автор романа Маргарет Митчелл, активно принимавшая участие в экранизации, мечтала, чтобы художником по костюмам выступила Мюриэл Кинг, которая одевала Кэтрин Хепберн в картинах «Сильвия Скарлетт» (1935) и «Дверь на сцену» (1937). После продолжительных переговоров между продюсером «Унесенных…» и дизайнером костюмов стало очевидно, что Мюриэл Кинг не готова приступить к проекту такого масштаба. Таким образом, на проект в срочном порядке был приглашен Уолтер Планкетт, который вместе со своими помощниками за крайне короткие сроки разработал около 400 эскизов костюмов. «Нужно было сделать так много эскизов и в такой спешке, что у меня было около девяти или десяти иллюстраторов, – рассказывал потом дизайнер. – Селзник просил и других художников по костюмам предоставить свои эскизы для „Унесенных ветром“, предполагая, что другой дизайнер может сделать их лучше, чем я. После того как каждый художник по костюмам в Голливуде показал ему свою работу, я столкнулся с Селзником и спросил, что именно происходит. Он сказал, что у него никогда не было намерения заменить меня; он только хотел, чтобы я работал больше, и заверил меня, что моя работа великолепна. Я сказал: „Большое спасибо!“»

Хотя у Планкетта за его продолжительную карьеру было немало современных картин, тем не менее в Голливуде за художником закрепилась слава любителя исторических проектов. Сам он объяснял это довольно просто: «Каждый хочет сунуть нос в современные вещи – жены режиссеров, секретарши, актрисы с довольно плохим вкусом. Намного проще сказать им: „Мне нравится ваша идея, но просто это неправильно для того времени!“» При разработке костюмов для «Унесенных ветром» Планкетт стремился к подлинности, он хотел показать зрителям, как в действительности выглядели южане в период Гражданской войны. Для этого дизайнер отправился в исследовательскую экспедицию в Джорджию, где лично встретился с Маргарет Митчелл. Вместе они поехали в небольшой городок Джонсборо, по атмосфере максимально похожий на вымышленное поместье из книги, Тару. В исследовательских целях Планкетт посетил местные плантации и опросил пожилое население, заставшее Гражданскую войну. Его приглашали в дома и с гордостью показывали шелковые платья, принадлежавшие бабушкам и прабабушкам. «Одна женщина в Чарльстоне даже отправила своих детей собирать для меня коробку с шипами с дерева, растущего в этом районе, потому что во время блокады не было металлических булавок и иголок, и вместо них одежда скреплялась этими шипами», – вспоминал позже художник. С собой в путешествие Планкетт взял книгу образцов тканей 1840-х годов и иллюстрации из модного в XIX веке журнала Godey’s Lady’s Book. Ему повезло найти фабрику неподалеку от Филадельфии, которая по-прежнему печатала текстильные принты по образцам середины XIX века. Именно там были напечатаны зеленые букеты на отрезе муслина, из которого потом сшили «барбекю-платье» Скарлетт О’Хары.

В своих исследованиях Планкетт также обнаружил, что женщины Атланты во время блокады Юга для изготовления своих нарядов использовали подручные материалы. Так, например, идею «шторного платья», в котором Скарлетт идет в тюрьму к Ретту Батлеру, «подсказала» писательнице пара штор ее матери. Во время вторжения Армии Союза плантация семьи Маргарет Митчелл в Северной Джорджии была разорена, и из ценного осталась только эта пара штор, которая впоследствии стала передаваться из поколения в поколение, как уникальная реликвия, пережившая войну. Кроме того, во время войны женщины Юга украшали свои шляпки куриными перьями, единственной доступной на тот момент фурнитурой. Поэтому нет ничего удивительного, что эффектный головной убор Скарлетт гарнируют петушиные перья и позолоченные куриные лапы.


ФИЛЬМЫ И СЕРИАЛЫ СО СТИЛИСТИКОЙ 30-Х ГОДОВ XX ВЕКА

«Пуаро Агаты Кристи»

«Чай с Муссолини»

«Госфорд-парк»

«Голова в облаках»

«Искупление»

«Мисс Петтигрю живет одним днем»

«Хорошая женщина»

«Самый пьяный округ в мире»

«Хранитель времени»

«Китайский квартал»




40-е годы ХХ века


40-е годы для киноиндустрии, как и для всего мира, выдались не самыми простыми. Планета была охвачена войной, настроения в обществе витали далеко не радужные. В результате в США зародился кинематографический жанр нуар (от французского noir – черный) с преобладающей атмосферой пессимизма, недоверия, разочарования и цинизма.

В 1941 году на американские экраны выходит картина «Мальтийский сокол» – экранизация знаменитого детектива о частном сыщике Сэме Спейде. Именно этот фильм принято считать отправной точкой нуара. «Черная» стилистика картины, а также ее режиссерские и операторские приемы были быстро подхвачены другими кинематографистами и вылились в новый самостоятельный жанр. Частный детектив, загадочное убийство, роковая женщина – все эти, теперь уже неотъемлемые, элементы нуара впервые возникли именно в «Мальтийском соколе».

Дебютная работа режиссера Джона Хьюстона также сделала большой звездой актера Хамфри Богарта, маскулинная харизма которого вошла в историю на многие десятилетия вперед. Жесткий, местами циничный герой в бежевом тренче и фетровой шляпе в исполнении Богарта зародил в «Мальтийском соколе» каноничный образ частного детектива. А благодаря картине «Касабланка» (1942), где актер также появляется в тренче и шляпе, образ окончательно закрепился в кинематографе в целом и за Хамфри Богартом в частности, и в дальнейшем начал многократно воспроизводиться и тиражироваться в массовой культуре. В истории с популяризацией образа немаловажную роль сыграл также американский кинотеатр Brattle Theatre, запустив в конце 50-x годов традицию демонстрировать фильмы с участием Богарта в течение недели выпускных экзаменов в Гарвардском университете. Поклонники актера нередко приходили на сеансы в каноничных костюмах богартовских героев и слово в слово цитировали реплики. Так в послевоенной Америке появился «культ Боги».

Впоследствии классический образ Богарта еще не раз использовался в массовой культуре, будь то утрированные нуарные комиксы «Город грехов» и «Хранители» и их последующие экранизации (2005, 2009) или комичные частные детективы, как, например, персонаж Эдди Валиант в картине «Кто подставил Кролика Роджера» (1988). В начальных кадрах «Берегись автомобиля» (1966) Иннокентий Смоктуновский копирует не только образ, но походку и пластику Богарта. Точно так же Жан-Поль Бельмондо в фильме «На последнем дыхании» (1960) повторяет жесты Богарта, да и вовсе признается в любви к нему, а сама картина изобилует отсылками к фильмам жанра нуар.

В 2007 году фотограф Энни Лейбовитц сделала для журнала Vanity Fair фотосессию в стиле фильмов нуар с многочисленными отсылками, в том числе к образу Хамфри Богарта. А в финале показа коллекции Dior «Весна – лето-2010» Джон Гальяно вышел на подиум в образе все того же «Боги». В 1997 году журнал Entertainment Weekly назвал Богарта легендой номер один в истории кино.

В конце 40-х в моду вошло длинное платье-бюстье и стало синонимом раскрепощенности и сексуальности. Произошло это благодаря актрисе Рите Хейворт и художнику по костюмам Жану Луи, создавшему для Хейворт строгое черное платье с открытыми плечами и длинными перчатками. По слухам, на разработку гардероба актрисы для картины «Гильда» (1946) киностудия Columbia Pictures выделила 60 тысяч долларов – и не прогадала. Сцена, где Хейворт исполняет «Put the Blame on Mame», медленно снимая перчатки, стала одной из самых знаковых в истории кинематографа. Примечательно, что, создавая платье, Жан Луи вдохновлялся картиной Джона Сарджента «Портрет мадам Икс» с изображением парижской светской львицы конца ХIX века Виржини Готро. В свое время картина наделала много шума из-за чересчур откровенного наряда. Похожей участи не избежала и Гильда из одноименного фильма, что было голливудским продюсерам, да и самой Рите Хейворт лишь на пользу. После успеха картины Хейворт приобрела статус идеальной пин-ап модели, а ее изображения широко распространились в поп-культуре. Так, в повести Стивена Кинга «Рита Хейворт и спасение из Шоушенка» заключенный, решившийся на побег, прикрывает дыру в стене плакатом с ее портретом. В 2014 году черное платье-бюстье ушло c аукциона за 161 тысячу долларов, а издание Independent назвало ту самую сцену в этом платье «одним из десяти ярчайших модных эпизодов в кино». На основе этого образа Риты Хейворт в 1988 году была создана самая сексапильная мультяшка в истории кинематографа – Джессика Рэббит. При этом сама Хейворт признавалась, что была довольно далека от своего сексуального экранного образа: «Мужчины отправляются в постель с Гильдой, а наутро просыпаются со мной».













Несмотря на подобное различие экранного и фактического образов, год спустя после экранизации «Гильды» Хейворт снова снялась в образе женщины-вамп. «Леди из Шанхая» (1947) – знаменитый детектив Орсона Уэллса, признанная вершина фильмов нуар. При этом картина является довольно нетипичным представителем своего жанра: классический для нуара проливной дождь сменяется здесь палящим солнцем, а к детективной линии местами примешивается ирония и черный юмор.

Роль безработного добродушного моряка сыграл сам Орсон Уэллс, всегда появляющийся в своих картинах. А на главную роль режиссер пригласил собственную жену – Риту Хейворт. Подобный ход пришелся по душе продюсерам студии Columbia Pictures, так как обещал привлечение зрителей за счет растиражированного образа рыжей бестии из предыдущего фильма Хейворт. Чтобы повторить коммерческий успех все той же «Гильды», на должность художника по костюмам пригласили создателя знаменитого черного платья – Жана Луи. Уэллс решил пойти еще дальше и на манер Говарда Хьюза перекрасил свою главную героиню в платиновую блондинку. Такой эффектной Хейворт еще не видел никто.

Несмотря на все старания режиссера и его музы, чересчур экспериментальный нуар не впечатлил ни критиков, ни зрителей. Продюсеры обвинили Уэллса в том, что его нестандартные визуальные решения и операторские изыски отвлекают аудиторию от сюжета, и настояли на перемонтаже картины и удалении из фильма больше часа экранного времени. От порезанной картины отвернулись, в свою очередь, уже зрители, так как фильм получился слишком скомканным и непонятным. В итоге в таком виде «Леди из Шанхая» провалилась в прокате, а Орсон Уэллс попал в «черный список» Голливуда. Прошло более 20 лет, прежде чем фильм был признан одним из лучших примеров голливудского нуара, а кульминационная сцена с перестрелкой в зеркальной комнате – одной из самых эффектных сцен мирового кинематографа. Влияние картины до сих пор велико не только в кинематографе, но и в моде: закрытые купальники, брючные костюмы свободного кроя и летние платья в горох по сей день актуальны.

Полной противоположностью Риты Хейворт, да и всех кинодив Золотой эры Голливуда стала шведка Ингрид Бергман. Говорят, первое, что знаменитый и самый влиятельный на тот момент голливудский продюсер Дэвид О. Селзник попытался сделать с Бергман, когда она приехала в Америку, это изменить в ней буквально все. Улучшить все, что только можно улучшить, – придать лоска, укутать в бриллианты и меха. Но Бергман была решительно против. После долгих, ни к чему не приведших споров Селзник уступил: «Хорошо, оставайся как есть, ты будешь первой естественной звездой». Подобных прецедентов в Голливуде еще не было. Основой стиля актрисы была аккуратность и категорическая нелюбовь к украшательству в любом виде – от вышивки, пайеток и богатой драпировки до ювелирных изделий.

Сценические образы для Бергман чаще всего разрабатывал именитый художник по костюмам Warner Brothers Орри-Келли, получивший в разное время за свои работы три премии «Оскар»: за «Американца в Париже» (1951), «Герлз» (1957) и «В джазе только девушки» (1959). Но статус знаменитого голливудского дизайнера ему принесла все же «Касабланка» (1942). Действие картины разворачивается во время Второй мировой войны, и героине Бергман благодаря Орри-Келли удается найти баланс в нарядах между шиком и сдержанностью. Экранные образы актрисы довольно быстро подхватили посетительницы кинотеатров, особенно те, кто не мог позволить себе наряды классических гламурных кинодив, – а вот сдержанный гардероб Бергман был вполне доступен. Таким образом, практически любая зрительница могла теперь без лишней скромности сказать: «Я одеваюсь, как знаменитая актриса».

В 1946 году картина Альфреда Хичкока «Дурная слава» лишь упрочила эту моду на сдержанность среди зрительниц, а также окончательно утвердила Бергман в статусе иконы стиля. Над этим фильмом Хичкок впервые работал с легендарной голливудской художницей по костюмам Эдит Хэд и сразу заявил ей, что наряды должны быть созданы «под Бергман»: «Многие женщины нуждаются в гламурных аксессуарах, украшениях, перьях, мехах, но мисс Бергман другая, она ненавидит все это, зато потрясающе выглядит в самых простых вещах – блузе или рубашке, даже халате. В одежде ее героини должны быть всего две вещи: простота и отменный крой – и никаких орнаментов! Элегантность в высшем смысле этого слова». В фильме Ингрид Бергман носит в основном одежду графичных черно-белых цветов: «На черно-белой пленке глаз сразу привлекает резкий контраст черного и белого, поскольку другие цвета становятся различными оттенками серого», – говорила Эдит Хэд. Художница также писала в своей книге The Dress Doctor (1959): «В „Дурной славе“ меня призвали к высокому стилю, но Ингрид… преображает вещи, которые она носит… Бергман идут более простые линии, и чем меньше орнамента, тем лучше». Это был первый и единственный раз, когда костюмы Хэд были настолько лаконичны.


ФИЛЬМЫ И СЕРИАЛЫ СО СТИЛИСТИКОЙ 40-Х ГОДОВ XX ВЕКА

«Рэтчед»

«Клуб любителей книг и пирогов из картофельных

очистков»

«Английский пациент»

«Бесславные ублюдки»

«Запретная любовь»

«Крестный отец»

«Кролик Джоджо»

«Искупление»

«Трамбо»

«Манк»




50-е годы ХХ века





После пессимистичных 40-х кино 50-х переживает настоящий подъем, студии растут, а бюджеты на костюмы выделяются в невиданных до этого объемах. Главной звездой среди художников по костюмам становится Эдит Хэд. Ее энергию, талант, работоспособность и прославленность до сих пор не смог превзойти ни один дизайнер костюмов. Стоит лишь сказать, что на счету Эдит 1131 картина, 35 номинаций на «Оскар» и 8 побед – это больше, чем у любой другой женщины в истории кино. О себе она говорила прямо: «Люди спрашивают меня: „Эдит, что отличает тебя от других дизайнеров?“ И я говорю им: „Я не отличаюсь, я просто лучшая“. – Я ненавижу скромность. А вы разве нет?» Вклад Эдит Хэд в становление киноиндустрии настолько велик, что создатели полнометражного мультфильма «Суперсемейка» решили увековечить ее в персонаже под именем Эдна Мод и снабдили таким описанием: «Cверхспособности: супердизайнер костюмов супергероев. Суперпрофессионализм: блистательная и успешная, начинала карьеру, как ведущий модельер костюмов для супергероев». В стрижке с челкой и круглых очках с легкостью угадывается прототип персонажа – Эдит Хэд.

Свой творческий путь Хэд начала в 1932 году с должности дизайнера-ассистента под руководством художника по костюмам Трэвиса Бэнтона. А уже спустя шесть лет она возглавила отдел дизайна костюма в Paramount Studios, где проработала 44 года и стала единственной женщиной, занимавшей в то время столь высокий пост. «Я знаю, что я вовсе не творческий гений, в дипломатии я сильнее, чем в эскизах», – говорила Хэд о себе. Актриса Лоретта Янг, в свою очередь, отмечала: «Эдит была скорее координатором, чем модельером». Правда, это не мешало ей работать по 16 часов в день, создавать костюмы для полусотни фильмов в год и зарабатывать одну за другой золотые статуэтки.

В 1953 году дизайнер получила восьмую номинацию на «Оскар» и пятую награду за фильм «Римские каникулы», где работала с восходящей звездой Одри Хепберн. Трансформация главной героини происходит в картине в том числе через костюм. Эпизод за эпизодом Хепберн становится проще и естественнее. Роскошные наряды сначала сменяются повседневной юбкой и блузкой, а затем трансформируется и сама блузка – пуговицы расстегиваются, рукава подкатываются. Из куколки, зажатой в футляре, героиня превращается в легкую открытую девушку. За все эти тонкие нюансы Эдит Хэд и получила свою очередную золотую статуэтку. Кроме того, картина принесла первый «Оскар» и юной Одри. Награду актриса принимала в платье, перешитом из финального наряда в фильме.

Следующей совместной работой Одри Хепберн и Эдит Хэд стала «Сабрина» (1954). По задумке киностудии за все американские образы Хепберн в картине уже традиционно отвечала Эдит Хед, а вот французские наряды, которые по сюжету главная героиня приобретает в Париже, должен был создать настоящий французский кутюрье. В итоге Хепберн остановила свой выбор на Юбере де Живанши: «Все, что я видела из работ молодого Живанши, приводило меня в восторг. Он создавал свои костюмы и платья именно в том стиле, который так нравился и так шел мне!» В тот период Живанши готовил свою новую коллекцию и не мог полноценно заняться разработкой костюмов для фильма, поэтому предложил актрисе подобрать что-то из готовой одежды. В итоге Одри выбрала костюм с приталенным жакетом, в котором ее героиня приезжает домой из Парижа, черное коктейльное платье с бантами на плечах и белый наряд с вышивкой и съемным шлейфом. Так началось многолетнее сотрудничество и большая дружба: «Благодаря ей я смог изменить облик голливудских икон стиля, а она настояла на том, чтобы в ее контрактах было написано, что я должен создавать ее одежду, и это были первые контракты такого рода», – говорил впоследствии Живанши.








Несмотря на потрясающие наряды, фамилия модельера не была упомянута в титрах фильма. Вместо Юбера де Живанши там значится Эдит Хэд, которая, получая «Оскар» за картину, даже не упомянула французского кутюрье. Живанши вспоминал впоследствии об этом инциденте: «Я утешал Одри. Говорил, что благодаря „Сабрине“ у меня появилось столько клиентов, что я не успеваю их обслуживать». Тем не менее Хепберн была сильно расстроена, бесконечно извинялась перед Живанши, пообещала, что больше подобного никогда не допустит, и обещание свое сдержала. На следующей картине Живанши был не только упомянут в тирах («Wardrobe: Miss Hepburn, Paris: Hubert de Givenchy»), но и получил за костюмы заслуженную номинацию на «Оскар», правда, разделив ее все с той же Эдит Хэд.




























«Забавная мордашка», 1957, стала одним из первых фильмов, где рассказывается об изнанке модной индустрии. В основе фильма лежит история о поисках свежего лица для модного журнала. Редактор и фотограф хотят найти символ новой красоты – неизбитой и интеллектуальной, и случайно знакомятся с сотрудницей маленького книжного магазина, которая и становится той самой находкой. В этой истории с легкостью угадываются прототипы главных героев. За фигурой фотографа Дика Эйвери (Фред Астер) скрывается знаменитый фотограф Ричард Аведон, который в итоге стал консультантом фильма. Под продавщицей Джо (Одри Хепберн) подразумевается жена Аведона, Доркас Ноуэлл. В возрасте 19 лет Доркас работала в нью-йоркском банке «книжным офисным клерком», где и познакомилась с начинающим фотографом. Аведон разглядел в ней потенциальную модель и подарил псевдоним – так Доркас Ноуэлл стала До Аведон. Историю этого знакомства и любви драматург Леонард Герш, друг семьи Аведонов, и превратил в сценарий «Забавной мордашки». Образ главного редактора Мэгги Прескотт в исполнении Кей Томпсон, в свою очередь, был списан с Дианы Вриланд – знаменитого главреда журнала Harper’s Bazaar. Кстати, сама Вриланд была фильмом крайне недовольна и, по слухам, даже запрещала упоминать его название в своем присутствии. Появляется в картине и звезда модельного мира 1950-х – Довима, по сути, сыгравшая саму себя.













Над костюмами в «Забавной мордашке» снова работали вместе Эдит Хэд и Юбер де Живанши. И снова Хэд отвечала за американские образы героини, а Живанши – за французские. Так, элегантный sportswear, состоящий из черных узких брюк и водолазки, – это заслуга Хэд. А все парижские наряды, в том числе подиумные, принадлежат мастерству Живанши. Именно в его нарядах Хепберн сбегает по ступеням Лувра, рыбачит на Сене, мчится по саду Тюильри. Кульминацией дизайнерских нарядов Givenchy в картине становится свадебное платье – скромное и изящное одновременно, как сама Одри. «Только в его одежде я становлюсь сама собой. – говорила впоследствии актриса. – Он не просто кутюрье, он – творец моей личности». После выхода картины Юбер де Живанши стал официальным и постоянным автором всех нарядов мисс Хепберн, а Эдит Хэд сосредоточилась на другом соавторстве.

Самым интересным и плодотворным союзом для Хэд стало сотрудничество с Альфредом Хичкоком. Вместе дизайнер и режиссер создали 11 картин. Именно из-за «Хича», как она ласково его называла, Хэд ушла со студии Paramount, где проработала 44 года. Началом 30-летнего сотрудничества Хэд и Хичкока стала картина 1946 года «Дурная слава» (о которой упоминается в предыдущей главе). Но первой значимой совместной работой стала нынешняя классика нуара «Окно во двор» (1954).

Для Хичкока персонаж всегда начинался с визуализации, поэтому для режиссера было невероятно важно наличие в команде художника, который понимал бы его с полуслова и осознавал значимость образов. Как вспоминала Эдит Хэд об их совместной работе над «Окном во двор»: «Хичкок подчеркнул, как важно, чтобы одежда Грейс [Келли] помогла выявить конфликт в этой истории. Героиня должна была быть типичной красивой моделью, которая влюбляется в неряшливого фотографа. Он не уверен в себе и думает, что недостаточно хорош для нее. Хич хотел, чтобы Грейс выглядела, словно предмет дрезденского фарфора, как что-то хрупкое, к чему страшно прикоснуться. Одежда также помогла продвинуть повествование. Черно-белое платье, которое я использовала в первой любовной сцене, имело простой вырез, который обрамлял ее лицо на крупном плане. Затем, когда камера отодвинулась назад, бисерная вышивка на шифоновой юбке сразу же сказала зрителям, что она богатая девушка. Грейс появилась в пеньюаре в спальне Джимми Стюарта, но это была очень невинная сцена. Почему? Нога Джимми была в гипсе, и он был практически беспомощен, когда дело дошло до романтики, Грейс демонстрировала то, что ему было недоступно. Это был прекрасный пример необычного чувства юмора Хичкока». Таким образом, Хэд выступала не только как художник по костюмам, но и как полноценный соавтор повествования. Через ее костюм персонажи рассказывали о своем характере и социальном статусе, не говоря ни слова.

«Головокружение» (1958) – картину об одержимости и власти – часто называют самым автобиографичным фильмом Хичкока, известного своей любовью к контролю над актрисами. В фильме Ким Новак играет сразу две роли – приземленную, простоватую Джуди и загадочную, отстраненную Мадлен. Их сходство и различие выстроены в первую очередь через образы. Для таинственной Мадлен режиссер хотел серый приталенный костюм, в котором актриса «должна выглядеть так, будто она только что вышла из тумана Сан-Франциско». Довольно простая задача оказалась для Эдит Хэд на деле не такой уж простой. «Чтобы быть успешным дизайнером в Голливуде, нужно обладать комбинацией талантов психиатра, художника, модельера, костюмера, подушки для булавок, историка, медсестры и агента по закупкам. Я обычно не ввязываюсь в битвы, но создание костюмов Ким Новак для ее роли в „Головокружении“ Хичкока подвергло испытанию всю мою подготовку по психологии», – делилась впоследствии дизайнер.








Актриса сопротивлялась серому костюму настолько активно, что в итоге Эдит Хэд была вынуждена отправить ее к Хичкоку. «Я не думала, что для него будет важно, какие туфли я ношу, – вспоминала Ким Новак. – У меня никогда не было режиссера, который бы придавал особое значение костюмам, их дизайну, цвету. Две вещи, которые он хотел больше всего, были эти черные туфли и серый костюм. Когда Эдит Хэд показала мне тот костюм, я сказала: „О боже, мне будет очень трудно в нем работать“. Я также подумала, что могу использовать это для роли, – он может помочь мне почувствовать, что я должна быть Мадлен, что я вынуждена быть ею. И это сработало. Костюм и туфли были благословением. Они мне постоянно напоминали, что я не была собой».

Хичкок неслучайно так настаивал на сером костюме. Цвет каждого наряда во всех его картинах без исключения имел для режиссера немаловажное значение. Как вспоминала Хэд: «У него была фобия по поводу того, что он называл „ловушкой для глаз“: например, сцена с женщиной в ярко-фиолетовом или мужчиной в оранжевом костюме. Если нет сюжетной причины для цвета, мы всегда держим его приглушенным, потому что Хичкок считает, что он может отвлекать от важной сцены».








Послевоенные годы в США ознаменовались расцветом молодежных субкультур, в связи с чем крупные голливудские киностудии впервые в истории обратили внимание на молодую зрительскую аудиторию, которую раньше не особо принимали в расчет. Одной из первых картин, ориентированных на новое поколение, стал в 1953 году фильм «Дикарь» с Марлоном Брандо. Нестандартный сюжет и довольно спорный главный герой, кардинально отличающийся от типичных голливудских мужских персонажей, мгновенно обратили на себя пристальное внимание. Старшее, более консервативное поколение приняло чересчур бунтарскую картину крайне негативно. Так что фильм практически сразу и вплоть до конца 60-х был запрещен к показу во многих странах мира и частично в США. Однако это не помешало «Дикарю» существенно повлиять на молодежную моду, и даже наоборот.

Образ предводителя банды байкеров, «плохого парня» Джонни, Марлон Брандо скрупулезно разрабатывал сам. Для этого в подготовительный период он познакомился с реальными байкерами и стал проводить с ними много времени, изучая атмосферу, привычки и даже жесты. Благодаря подобному «внедрению» и полному погружению в контекст, опираясь на реальных персонажей, Брандо создал абсолютно новый экранный образ. Его белая футболка, кожаная куртка Perfecto, синие джинсы, грубые сапоги и кепка перекочевали из личного «байкерского» гардероба прямиком на съемочную площадку. Также актеру принадлежал мотоцикл Triumph Thunderbird, которой Брандо приобрел изначально для себя и тусовок со своими новыми друзьями, и только затем решил использовать его в картине. Конечно же, вся эта кропотливая подготовительная работа была проделана не напрасно. Девушки по всей Америке хотели парней, похожих на героя Марлона Брандо, а парни, соответственно, старались ему всячески подражать. Так что вопреки всем запретам и протестам консервативных родителей «Дикарь» стал невероятно популярен среди молодежи и породил по всему миру целую волну поклонников и подражателей. Байкерская культура в США, Европе и Великобритании благодаря картине расцветала в полную силу. Побочным следствием стал рост числа бандитских группировок, подражающих героям картины. Реакция общественности последовала незамедлительно – кожаные куртки были приравнены к атрибутике преступников и на время получили запрет на ношение в американских школах. А в культовом сериале «Сумеречная зона» (1959–1964) даже появился эпизод под названием «Черные кожаные куртки», в котором трое молодых байкеров на самом деле оказываются пришельцами, отправленными уничтожить мир.


















Благодаря Марлону Брандо и «Дикарю» стал невероятно популярным еще один предмет гардероба – обыкновенная футболка. В начале 50-х футболки наряду с майками считались нижним бельем и вследствие отсутствия дезодорантов выполняли функцию «потника». Носить футболку как самостоятельный предмет гардероба было не принято. Все изменил Брандо – именно он начал первым на большом экране носить футболку как повседневную одежду, чем одновременно шокировал и восхищал юных зрителей.

Вслед за Брандо футболку на экране в картине «Бунтарь без причины» (1955) надел знаменитый Джеймс Дин, а за этими двумя революционерами последовала уже и вся прогрессивная Америка. Как пишет культуролог Энн Холландер в своей книге «Пол и костюм»: «Мужчина в брюках и обычной рубашке без пиджака кажется заманчиво полуодетым – а уж в футболке тем более, поскольку она является нижней одеждой уже по отношению к рубашке. За энергичностью мужчины, одетого в футболку, проглядывает подлинная обнаженная уязвимость. Это сочетание очень привлекательно. Поэтому неудивительно, что футболки стали вторым после джинсов феноменом, потрясшим мир во второй половине XX века и объединившим представителей всех полов, классов и народов в универсальной, всеобщей наготе».

Впоследствии создатели трилогии «Назад в будущее» (1985, 1989, 1990) обыграли в первой части киносаги это помешательство Америки 50-х на футболках и кожаных куртках. «Надень на себя что-нибудь в стиле 50-х… Что-нибудь незаметное!» – говорит изобретатель док Браун главному герою Марти МакФлаю, когда тот из 1985 года попадает в 1955-й. И уже в следующем кадре мы видим МакФлая в черной кожаной куртке, черных очках и черной шляпе, что с точки зрения моды 80-х выглядит довольно комично и, напротив, привлекает к себе внимание. А вот для моды 50-х этот костюм действительно мог бы служить маскировкой. Обыгрывается в картине и шутка про футболку, которая в 1955 году среди широких масс все еще считалась нижним бельем. Именно поэтому, когда МакФлай попадает в прошлое и знакомится с героиней по имени Лоррейн, она искренне недоумевает по поводу футболки, а надпись Calvin Klein и вовсе сбивает ее с толку:





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/anna-bashtovaya/moda-i-kino-100-let-vmeste-kak-filmy-formiruut-trendy-67572941/chitat-onlayn/) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Дословно «наклонная доска» (англ.)