Книга - Путешествие по северу Приморского края

Путешествие по северу Приморского края
Юрий Николаевич Бражник

Геннадий Александрович Исиков

Геннадий Александрович Исиков


История поселений на территории Приморского края с древних времен, русских первопроходцев, Столыпинской реформы, войны с Японией, советского периода. Путешествия по таежным рекам, сплав, рыбалка, научные и любительские археологические изыскания. Книга будет интересна тем, кто составляет свою родословную, упоминаются фамилии и годы проживания многих жителей Тернейского, Дальнегорского, Кавалеровского, Ольгинского, Красноармейского районов.





Геннадий Исиков, Юрий Бражник

Путешествие по северу Приморского края





От издателя


Второе издание дополнено очерками из открытых источников и брошюр краеведов Дальнегорска об истории с древних времен на территории Приморского края, фотографиями тетюхинцев начала XX века. Набор и частичное редактирование сделала хранитель Дальнегорского музея Наталья Анатольевна Бондаренко, комментарии и консультации геолога Виктора Анатольевича Труфанова. Спонсором выступил Начальник Дальнегорского отделения ДОСААФ полковник Василий Иванович Шевчук.



    Геннадий Исиков – редактор, издатель.




История Приморского края с древних времен


Приморский край образован 20 октября 1938 года Указом Президиума Верховного Совета СССР «О разделении Дальневосточного края на Хабаровский и Приморский край». (В состав Приморского края вошли Приморская и Уссурийская области Дальневосточного края, упразднённые в 1939 и 1943 годах, соответственно). Административный центр – город Владивосток. Площадь 165,9 тыс. км


. Население (2008 год) – 1995,8 тысяч человек. Плотность населения: 12,3 чел./км


(2005), удельный вес городского населения: 75,4 % (2005 год).

Человек впервые появился на территории Приморья и континентальных районах Азии в эпоху палеолита более 30 тыс. лет назад. Это были собиратели и охотники на мамонтов, диких лошадей, бизонов, носорогов, медведей, лосей.

С началом глобального потепления климата, около 10–8 тыс. лет назад, в жизни древнего населения произошли существенные изменения, сформировались неолитические культуры, ориентированные на использование широкого спектра природных ресурсов. Древние люди жили в небольших поселках в полуземлянках с очагами для обогрева и приготовления пищи, охотились на сухопутных и морских животных, занимались речным и прибрежным рыболовством, сбором моллюсков и дикоросов. В это время изобретены глиняная посуда, наконечники стрел, тесла и топоры из камня, лодки, рыболовные крючки, гарпуны, остроги.

На финальной стадии каменного века население континентальной части Приморья осваивает примитивное земледелие. В конце II тысячелетия до н. э. древние люди начинают использовать бронзовые орудия труда и оружие.

В начале железного века – около 2800 лет назад – прибрежную зону Приморья занимало население янковской археологической культуры. Люди круглый год жили в крупных поселках. На побережье выращивали просо, в континентальной зоне ячмень. 2300 лет назад в западных районах Приморья появились носители кроуновской культуры (племена воцзюй). Их основные занятия земледелие, разведение свиней, коров, лошадей, охота, рыболовство.

С первых веков нашей эры у племен илоу получили развитие кузнечное и гончарное ремесла, велось строительство общественных сооружений (дорог, систем водоснабжения), активизировались контакты с культурами сопредельных территорий. Уровень хозяйственного развития и культуры племен раннего железного века Приморья соответствовал начальным этапам формирования классового общества и ранних государств.

В середине I тысячелетия н. э. Приморье заселено племенами сумо моэх и образовано государство, с начала VIII в. получившее название Бохай (698–926).

На территории Приморья, южная часть которого оказалась в составе Бохая с середины VII в., находились две территориально-административные единицы: область Шуайбинь, названная по реке (Суйфэнь, Суйфун, Раздольная), в долине которой располагался ее центр, и округ Янь (Яньчжоу), остатками центрального города его является городище близ пос. Краскино в Хасанском районе. Отсюда, из залива Посьета, начинался морской путь из Бохая в Японию, по которому осуществлялся дипломатический, торговый и культурный обмен между Бохаем и Страной восходящего солнца.

Бохайские города и поселения располагались на плодородных землях в долинах рек Раздольной, Илистой, Арсеньевки, Шкотовки, Партизанской. Находившиеся восточнее и северо-восточнее Бохая племена хэйшуй мохэ испытывали сильное культурное и политическое влияние Бохая.

В 926 г. Бохай уничтожен киданями.

После 926 г. происходит объединение части племен хэйшуй моэх, известных с X в. под именем чжурчжэни. Образованное ими государство Цзинь (Золота империя, 1115–1234) разгромило киданьскую империю Ляо (916–1125) и в ходе войн с китайской империей Сун завоевало весь Северный Китай.

В период своего расцвета империя Цзинь занимала обширные территории от р. Хуанхэ на юге до долины Амура на севере, от Большого Хингана на западе до побережья Японского моря на востоке.

На территории Приморья находилась цзиньская губерния Сюйпинь с центром в районе современного города Уссурийска.

В начале XIII в., война с монголами завершилась гибелью Золотой империи. На территории Восточной Маньчжурии, северной части Корейского полуострова и в Приморье чжурчжэньский военачальник Пусянь Ваньну создал самостоятельное государство Ду Ся.

Пришедшие во главе с Пусянем Ваньну из губернии Восточной столицы Цзинь чжурчжэни строили укрепленные города. Шайгинское и Екатеринское городовища в Партизанском районе, Красноярское близ Уссурийска, Ананьевское в Надежденском районе, Лазовское и другие стали объектами археологических исследований, дав богатейший материал для изучения хозяйства, культуры и общественно-политического устройства чжурчжэней.

Впервые русские землепроходцы, отряд О. Степанова, побывали в Приморье в середине XVII в. Однако активное изучение и основание края и интенсивное заселение началось в середине XIX в.

26 мая 1861 г. южные земли Дальнего Востока России, включая Приморскую область, были объявлены открытыми для заселения крестьянами и “предприимчивыми людьми всех сословий”. Приморье заселяли казаки и крестьяне, демобилизованные чины армии и флота, ремесленники и квалифицированные рабочие-контрактники, каторжане и ссыльные, иностранцы, получившие российское подданство, и временно проживающие здесь отходники.

Только за 1861–1900 г.г. на Дальний Восток России, включая Приморье, прибыло 116 тыс. человек, из них почти 82 % крестьян и 9 % казаков; за 1901–1916 г.г. переселилось 287 тыс. человек.

В 1959 г. в Приморье возникли первые казачьи станции на реке Уссури; в 1861–1866 г.г. появились первые крестьянские села на юге края. В 1860 г. основан город Владивосток.




Куда исчезли чжурчжэни, народ, который владел Китаем до монголов?


К моменту возникновения державы Чингисхана последними завоевателями Китая были чжурчжэни. В начале 12-го века они перехватили у монгольского племени киданей власть над северной частью Поднебесной и основали там династию Цзинь. Сами вчерашние варвары, они люто презирали своих соседей за Великой стеной и делали все, чтобы между ними продолжались бесконечные войны. Путем ценных подарков, чжурчжэни ссорили между собой монгольских князей и делали все, чтобы их родина стала пустыней.

Поэтому Чингисхан, который прежде считался формальным вассалом чжурчжэньского императора, первый удар после провозглашения себя великим ханом, направил на тангутское государство Западное Ся. Это были одни из союзников чжурчжэней. А затем, когда он получил тангутское золотишко и тангутских военных инженеров, то атаковал своих главных врагов.

Первое вторжение стартовало в 1209-м году. А через два года великий хан разгромил в четыре раза превышающее его собственные силы войско противника – на поле битвы встретились 400 тысяч чжурчжэней и китайцев и 100 тысяч монголов. Еще через пару лет империя Цзинь была полностью завоевана, хотя очень долгое время на ее территории пришлось подавлять народные восстания и мятежи вассалов.

Итак, что же это был за народ, который являлся главным врагом сотрясателя вселенной?

Впервые в китайских летописях чжурчжэни появляются лишь в середине 8-го столетия. Они являлись обитателями лесов и речных долин на обширной территории, где сейчас расположена Северная Корея, китайская провинция Хэйлунцзян и наш Приморский край. В то время они основали государство Бохай, хотя сами жили, преимущественно, родовым строем.

Это были, главным образом, родичи тунгусов и иных сибирских народов. Предпочитали оседлую жизнь, хотя и имелись среди них оленеводы-полукочевники. Разводили свинину и делали шубы из собак, среди них были сильны рабовладельческие традиции. Лошадей в этих местах было мало, в основном, передвигались на оленьих упряжках.

В 10-м веке на осколках Танской империи монгольское племя киданей основало северокитайское государство Ляо. Через сотню лет чжурчжэни стали его вассалами, однако, время от времени переходили на сторону южнокорейской державы Корё. Это были совсем не мирные таежные жители – в 1019-м году чжурчжэньские пираты успешно атаковали Японию, отправили на небо князя одной из провинций и захватили тысячу рабов.

У них бытовал один интересный обычай. Как все сибирские народы, чжурчжэни подкладывали своих жен и дочерей под гостей. В 1110-х годах киданьские посланники сами потребовали их прекрасных женщин. Это вызвало всеобщее возмущение, а затем и серьезное восстание.

В конце концов, лидер чжурчжэней объявил себя императором и атаковал владения киданей на территории Поднебесной. Этнические китайцы давно были недовольны властью чужеземцев, и решили променять одних господ на других. Легкая конница чжурчжэней смогла одолеть огромное, но разрозненное войско государства Ляо. Одна империя сменила другую.

Однако, менее чем через сто лет после завоевания китайского севера, этот народ прозевал зарождение кочевой державы Чингисхана. Монгольский повелитель отказался считать своего номинального сюзерена сыном неба и отправился в далекий поход на юг. Теперь уже чжурчжэни выглядели в глазах китайцев злыми завоевателями, тогда как монголы воспринимались в качестве освободителей.

При монгольской династии Юань представители этого этноса входили в привилегированную категорию сэму («цветноглазые»), к которой также относились уйгуры, тангуты, персы и арабы. В отличие от коренного населения Срединного государства, монгольские ханы им доверяли больше.

Чжурчжэни переживут свержение монгольской власти, их собственные области получат независимость, а в 17-м веке вновь объединятся. Чтобы забыть о столетиях междоусобиц, их новый лидер переименует народ в маньчжуров и создаст новую династию, которая будет править в Китае до 1912-го года.




Андрей Дерябин



… или Полемизируя с Арсеньевым

При чтении «Материалов по изучению древнейшей истории Уссурийского края» В. К. Арсеньева бросается в глаза, что главная цель этих записок, которую автор ставил перед собой – попытаться ответить на вопрос: каким образом, когда и почему исчезло безвозвратно цивилизованное население этих мест. Для начала, Арсеньев описывает обстановку в крае на момент прихода русских следующим образом: почти безлюдная местность с крайне редким населением, состоящим из фактически первобытных охотников и рыболовов – орочей, гольдов, удэгейцев и тазов, а также приходящих в основном на сезонные промыслы зверя, женьшеня, трепанга и морской капусты китайцев, корейцев и маньчжуров. При этом автор утверждает, ссылаясь на слова самих аборигенов, что их предки переселились в этот край с неземледельческого севера, «прознав про его запустение». Про китайцев же и маньчжуров пишет, что они стали осваиваться здесь относительно недавно, что соответствует истине, до середины 19 века правящая в Китае маньчжурская династия запрещала китайцам селиться в «родовых землях маньчжуров», к которым относились нынешние северо-восточные провинции Ляонин, Цзилинь и Хэйлунцзян, а также современное российское Приморье.

Арсеньев, видя богатство этих земель, не может понять, почему они пустуют. Видит он и то, что так было не всегда: на каждом шагу ему попадаются заросшие лесом остатки былых фортификационных сооружений, обороняющих приличные по масштабам поселения, могильные и другого рода архитектурные памятники с иероглифическими надписями, и слышит от маньчжурских звероловов легенды о былом величии этого края. Впрочем, действительно ли он слышал эти истории в том виде, в котором их изложил, или, как минимум, приукрасил собственной фантазией – вопрос. Ведь они изобилуют географическими подробностями, детальными описаниями событий, имен и даже эмоций персонажей, при том, что их рассказывали Арсеньеву люди на родном маньчжурском или китайском языке, а переводили те, кто владел русским не многим лучше уровня «моя твоя не понимай».

В предисловии к помещенной в «Материалах» «Легенде о царе Куань-Юне» сам Арсеньев цитирует Ф. Ф. Буссе, который, в свою очередь, ссылается на записки архимандрита Палладия, опирающиеся на китайские летописи. По этим сведениям, несмотря на тотальное разорение края монголами, к началу 17 века численность населения была достаточно велика. Это соответствует фактам, последствия монгольского похода на «восточных» чжурчжэней, живших на своей исконной земле, отличались от их почти полного физического уничтожения на территории захваченного ими Северного Китая.

Оказавшие на собственно китайских землях упорнейшее сопротивление войскам Чингисхана чжурчжэни вырезались порой поголовно. В разгар этого «геноцида» знатный чжурчжэньский военачальник Ваньну уводит часть войска на восток и объявляет о создании нового государства Восточная Ся, чем на время отодвигает окончательный крах чжурчжэньской государственности. Он признает себя вассалом монголов, участвует с ними в совместных походах на Корею и Китай, тем временем лихорадочно укрепляя оборону своих земель.

Через 19 лет «отдохнувшие» монголы все же доводят до конца завоевание чжурчжэней, организовав крупный поход на восток, вплоть до Японского моря. Но уже умер Чингисхан, уже сменилось поколение монголов, стремившихся отомстить за былые набеги чжурчжэней на их кочевья. Уцелевших после разорения Восточного Ся, видимо, было достаточно много, так как уже через 12 лет здесь вспыхнуло крупное чжурчжэньское восстание, на подавление которого был направлен один из лучших монгольских полководцев.

Вернемся к Палладию, который утверждает, что к началу 17 века количество населения в этих землях было настолько обильное, что побудило некоего Тайцзу организовать сюда целый ряд походов, результатом которых стало насильственное переселение в глубинную Маньчжурию «200 семей и сверх того 23000 человек». Причины этого переселения архимандритом не объясняются.

Видимо, Палладий имел в виду имя Тайцзи – императора маньчжурского государства Цин (еще не маньчжурской династии Китая) Абахая, сына объединителя чжурчжэней-маньчжуров Нурхаци, но указанные походы он датирует более ранним периодом – когда еще не было создано не только Цин, но и «промежуточного государства» маньчжуров – Поздней Цзинь. Потомков же переселенных из Уссурийского края жителей Палладий видел лично в Цицикарском фудунстве, что в северо-западной Маньчжурии. Там они жили под именем «новых маньчжуров».

Арсеньев не старается подтвердить или оспорить эту версию. Он пытается обобщить все собранные им сведения и на их основе составить хронологию исторического развития края, при этом сильно путая названия династий и века их правления, что, впрочем, наблюдалось и у Буссе, и у Палладия.

После этого он переходит к изложению «Легенды о царе Куань-Юне», очень эмоционально повествующей о долгой и чрезвычайно кровавой распре между двумя знатными родами в Уссурийском крае, приведшей к массовому истреблению населения, остатки которого добила эпидемия неизвестной страшной болезни.

Затем Арсеньев ищет доказательства историчности легенды в других рассказах местных старожилов, в рассуждениях Палладия, в сходстве современных географических названий и упоминаемых в сказании. И делает вывод о том, что легенда вполне может иметь под собой реальную основу, после чего как бы успокаивается.

А между тем им же самим приведенная цепочка цитат Буссе-Палладий-китайские летописи о насильственном переселении из Уссурийского края населения в глубинную Маньчжурию в начале 17 века, на мой взгляд, имеет гораздо больше прав на существование, хотя она далеко не так поэтична и романтична, как «Легенда».

Арсеньев, конечно, вряд ли мог обладать большим количеством сведений, он и так выявил достаточно много для военного исследователя исторических и этнографических фактов. Палладий же был совсем рядом с версией, претендующей на объективность. Дело в том, что в маньчжурско-китайских и корейских летописях действительно говорится о переселении, и при этом объясняются его причины. Когда начались войны консолидировавшихся маньчжуров с монголами, а после Поздней Цзинь и затем Цин с минским Китаем за Южную Маньчжурию, «знаменные войска» маньчжуров проводили рейд за рейдом по своим окраинным вотчинам, к которым относился и населенный «дикими» чжурчжэнями Уссурийский край, и насильно мобилизовали мужское население в регулярную армию – те самые «восемь знамен». Относительно малочисленные в сравнении с китайцами маньчжуры действительно очень нуждались в живой силе, настолько, что даже сформировали регулярные подразделения из совсем недавно покоренных ими монголов и относительно независимых ранее «уссурийских чжурчжэней», дольше прочих чжурчжэней, не принимавших нового этнонима «маньчжу».

После же захвата Пекина для усмирения многочисленных восстаний в Китае потребовались еще большие людские ресурсы. Сама Маньчжурия сильно обезлюдела, вслед за войсками в Китай на правах победителей на более освоенные и окультуренные земли или же для занятия массы чиновничьих должностей переселилась изрядная часть маньчжур. В этих условиях, видимо, и потребовалось для поддержания хоть какой-то хозяйственной жизни переместить население с окраин ближе к центру, те самые «200 семей и сверх того 23000 человек», а может быть, и более того. Если верить летописям, примерно за 20 лет было совершено как минимум шесть крупных походов маньчжуров в Уссурийский край. Счет уведенным вглубь страны воинам и их семьям шел уже на десятки тысяч человек.

Более того, политика переселения с окраин в центр и насильственной «маньчжуризации» ранее самостоятельных окраинных чжурчжэньских племен продолжалась и при знаменитом императоре уже овладевшей всем Китаем маньчжурской династии Цин Канси. В первые годы его правления, в 60-е годы 17 века, за «привлечение» в подданство «новых маньчжуров» предводителям военных походов выдавались награды и поощрения, их степень зависела от количества перемещенных семей.

В корейских же летописях есть информация о том, что еще в 16 веке Корейский полуостров с севера, то есть со стороны Уссурийского края, постоянно подвергался нападениям по суше и по морю разбойных чжурчжэней, а уже с начала 17 века упоминания о них пропадают совершенно.

Таким образом, все находит свое историческое объяснение. Имеется и другая вполне вероятная причина обезлюдевания Уссурийского края. О ней практически не упоминалось исследователями (историки советского периода и вовсе остановились на монгольской версии, и дальше не шли).

За год до воцарения маньчжуров в Китае и начала сорокалетней войны за его полное покорение на северных окраинах Маньчжурии впервые появляются русские казаки, по Амуру совершает поход отряд Василия Пояркова, а через шесть лет еще больший отряд Ерофея Хабарова, положившие начало полувековой «русской экспансии» в Приамурье – Даурии. Местное население частично покоряется русским, частично, возмущенное грабежами и поборами, обращается за помощью к расположенным много южнее маньчжурским гарнизонам. Маньчжуры «откликаются» на призыв и терпят поражение за поражением от отряда малочисленных казаков. Отмечено только два исключения – разгром казаков во время их походов по Сунгари вглубь Маньчжурии и по Уссури вглубь Уссурийского края, когда превосходство маньчжуров в живой силе и вооружении было подавляющим.

Не имея возможности бросить на борьбу с русскими занятые подавлением восстаний в Южном Китае основные силы, маньчжуры заваливают казаков «последними китайскими предупреждениями», нападают на мелкие отряды и небольшие поселения, и строят «великую маньчжурскую стену» 900-километровую охраняемую линию укреплений в 600–800 километрах южнее Амура и западнее Уссури, так называемый «Ивовый палисад». И главное, выводят на юг, за пределы территории, которую не могут защитить, все местное население. Селения несоглашающихся и, не успевших перебежать к русским, разоряют подчистую. Древняя «тактика выжженной земли». В итоге – лишение казаков продовольственной и «ясачной» базы на южной стороне Амура.

Экспансию русских это не остановило. «Выкурить» их смогли только после подавления всех китайских восстаний, когда лучшие маньчжурские войска пять месяцев безуспешно вели вторую осаду Албазина, а царский посол в это время вел сложные и безрезультатные переговоры в Пекине, что закончилось в итоге подписанием во взятом маньчжурами в кольцо Нерчинске договора об уходе русских с Амура, так как вести войну с Китаем там было просто некем и нечем.

После этого все успокоилось почти на двести лет. Приамурье обезлюдело. Уссурийский край, как мы видим, и до этого уже был хорошо «зачищен». Вторично заселять опустевшие земли маньчжуры начали только во второй половине 19 века, когда возникла прямая угроза, что Россия, вернувшая себе Приамурье и забравшая правобережье Уссури, на этом не остановится, и проникнет дальше в Маньчжурию. Тогда туда стали направлять ссыльных, а затем и крестьян. В Уссурийский край успели проникнуть к приходу русских в основном только бывшие и беглые каторжники хунхузы, да сезонные звероловы и собиратели женьшеня.

Итак, можно подытожить, что выводы Арсеньева и многих других российских исследователей о запустении Уссурийского края в течение шести с лишним столетий, возможно, не совсем верны. То есть этот период, вполне вероятно, был гораздо короче. И гораздо прозаичнее, скорее всего, причины этого запустения. К тому же, как ни удивительно, среди этих причин просматривается и «русский след».

Впрочем, двух сотен лет вполне достаточно, чтобы покрыть тайгой старые дороги и крепости. Тем более их достаточно, чтобы пришлые народы сочинили сказания о прошлом этих мест.

P. S. Моя личная версия того, почему советские, и вслед за ними российские историки так нелюбопытны к реальному положению вещей касательно населения Уссурийского края в период после монголов и до появления русских, состоит в следующем.

Вскоре после выдвижения Китаем во время маоцзэдуновской Культурной Революции к СССР территориальных претензий на советском Дальнем Востоке началась кампания по переименованию на русский лад китайских, и даже аборигенных топонимов. При Дальневосточном отделении Академии Наук был создан целый институт, основной задачей которого было выхолостить все упоминания о присутствии на этих землях китайцев. Очевидно, что в этой ситуации не повезло и маньчжурам. Признавать факт того, что до первых русских здесь распоряжались, как у себя дома (что так и было), маньчжурские, они же китайские, ханы-императоры, стало политически опасно. Высказывать мнения, не совпадающие с политикой партии и правительства, тогда могли только отморозки от исторической науки, типа Льва Николаевича Гумилева. Здесь таких, видимо, не нашлось, или мы о них не знаем. Российские историки особо не поднимали эту тему, очевидно, по инерции. Хотя отдельные материалы уже стали появляться в сети, благодаря чему удалось расширить изначальный замысел этого поста.




Партизанская республика Тетюхе


В 1880-х годах таежный житель из мест, где сейчас г. Дальнегорск, доставил во Владивосток и продал купцу Ю. И. Бриннеру два мешка богатой свинцом, цинком и серебром руды, найденной на поверхности.

В 1897 году экспедицией, под руководством С. В. Масленникова, снаряженной Ю. И. Бриннером, было застолблено серебряно-свинцовое месторождение.

В 1902 году произведены первые горные отводы в пользу Ю. И. Бринера.

В 1903 году основано АО «Тетюхе», принадлежало Ю. Бринеру и А. Гиршу.

Первые коммунисты появились в Тетюхе с первыми рабочими. Социал-демократическую организацию возглавлял член РСДРП с 1905 года большевик Сергей Васильевич Архипов (погиб в бою с белогвардейцами 9 сентября 1919 года, при въезде в Рудную Пристань ему установлен памятник).

В 1907 году Бриннером учреждено акционерное горнопромышленное общество «Тетюхе», финансируемой германской фирмой торговли металлами «Арон Гирш».

О возмутительных фактах грубого обращения с рабочими на Тетюхинском руднике сообщала буржуазная газета «Дальний Восток».

В 1910 здесь вспыхнула забастовка, предвещая революционную борьбу.

В ноябре 1912 года газета «Правда» писала: «Тетюхе, по-видимому, серьезно угрожает воспроизведение драмы по Ленскому образцу. За последнее время местная печать все чаще и чаще отмечает невозможное положение рабочих и служащих на рудниках Тетюхе и растущее изо дня в день недовольство существующими порядками».

Противоречия между немецкими, английскими купцами и русскими рабочими привели к созданию боевых дружин.

Известия о революционных событиях в Петрограде и Владивостоке поступали по телеграфной и телефонной связи через маяк, он находится на том же месте.

В ночь с 22 на 23 февраля 1918 восстали рабочие Тетюхе. За несколько суток рудник и побережье Ольгинского уезда (ныне Тернейский, Дальнегорский, Кавалеровский и Ольгинский районы) были освобождены от колчаковской власти.

25 февраля 1918 года гражданская и военная власть перешла в руки Военно-революционного штаба Тетюхинского рудника. Одним из первых актов этого комитета было открытие народного клуба.

На руднике пустовало здание холостяцкого общежития. Выломали нары, сделали сцену и скамейки. 1 мая 1918 года состоялось первое выступление художественной самодеятельности в клубе (здание было напротив современного автовокзала и просуществовало до 1950-х годов) у лесопилки, в нем участвовали все тетюхинцы, причастные к революционному движению: братья Архиповы, конторский служащий Кудрявцев, учителя Грахов и Слесарчук.

Постановка пьесы Максима Горького «На дне» (к 7 ноября 1918 года) стала большим событием в культурной жизни поселения.

Воспоминания можно прочесть в газете «Сихотэ-Алинский рабочий» за 22 марта 1962 года.

«Зритель старик-горняк в антракте выразил свое отношение к пьесе.

– Здорово, стервецы, нашу жизню показывают. Живем-то в бараках, спим на общих нарах. Мужики, бабы, детишки – все в куче. Грязь. Дно. На дне мы живём. На дне.

– Верно, батя, – соглашались с ним окружающие.

Тетюхинскому рабочему были хорошо известны штрафы, увечья, грязь, частная торговля, самоубийства. С 1902 года их начали эксплуатировать капиталист Бриннер и бывший бандит Гирш».

Те, кто участвовал в пьесе или видел её, помнил об этом всю жизнь.

С 1902 по 1918 годы Ю. И. Бриннером не было построено ни одного культурно-просветительского цента, кроме церкви. Она не стала духовным центром. Священника Ю. И. Бриннер выбрал по своему усмотрению, и он всегда был на стороне хозяев, большинство рабочих его сторонилось. Известно, что священником в деревне Бринеровке служил Архип Мушта, когда на руднике произошло восстание, и власть перешла в руки военно-революционного комитета из рабочих и крестьян, священник покинул церковь, с тех пор она фактически не работала. (В 1919 году колчаковцы обменяли пленных партизан на священника Архипа Мушту, сбежавшего из своего прихода).

Хотели в 1918 году заложить парки в Мономахово и в Тетюхе (в месте слияния реки Тетюхе и Инзы, где сейчас парк А. С. Пушкина), но не успели, у маяка высадился десант белогвардейцев и иностранных оккупантов. Началась Гражданская война.

1919 год. Пётр Адамович Юрчук крестьянствовал в Лидовке и возил руду с Арцевского рудника. В годы гражданской войны и интервенции партизанил. Лидия Петровна, его дочь, рассказывала: «Как-то отец пошёл в сторону Первого Лангоу вместе с Марком Козловым (ему было 18 лет). Их взяли колчаковцы, отряд был из 12 человек, связали и привезли в Лидовку. Колчаковцы устроили себе отдых. На земле перед домом Залевских расстелили скатерть, разложили пищу и устроили себе обед. Крестьяне попросили простить Петра Адамовича, к этому времени у него было восемь детей. Его колчаковцы выпороли шомполами и отпустили, он до конца жизни не мог нормально сидеть и постоянно болел. Память колчаковцы о себе оставили. Уходя по дороге, они еще сожгли дома Юркевича, Литавра, Гребенюка, Дзика. Марка Козлова увели с собой, расстреляли и сбросили с Лидовской скалы».

В 1924 году население села Бринеровки стало увеличиваться. Одного школьного класса, пристроенного к церкви, не хватало, занимались в самой церкви. Встал вопрос о немедленной постройке школы или об официальном закрытии церкви. На сходе жителей было решено церковь закрыть. А через год сняли колокол и спилили с купола чугунный крест. Поручили это старым рабочим С. Кудрявцеву и И. Сметанину. 1 мая 1925 года на куполе бывшей церкви развивался красный флаг. В 1928 году по концессионному договору к этому зданию были пристроены еще шесть классов семилетней школы. Деревянный купол существовал над школой до 1951 года, потом он сгорел. На том месте построено современное здание межшкольного учебного комбината.

До революции один – два раза в год по заказу Ю.И Бринера привозили пароходом немые фильмы об «ужасной» любви и сумасшедших погонях. Они демонстрировались в холодном пустом складе. В советские годы фильмы привозили о революции и труде простых людей, демонстрируя их в клубе, но они оставались немыми. Довольно удачно сопровождал демонстрацию фильмов игрой на гармонике бывший партизан И. Князюк.

До революции в Тетюхе было так называемое «общественное собрание для служащих. Нечто вроде клуба на общественных началах. Служащие вечерами собирались вместе в здании управления, играли в карты, отмечали праздники и дни рождения, иногда танцевали под граммофон. Рабочие на эти «собрания» не допускались, а тяга собраться вместе, пообщаться, попеть хором родные песни была большая. Не удивительно, что первое дело, за которое принялись комсомольцы, создав свою организацию, были клубы. В Мономахово своими силами построили «Зеленый клуб» из жердей без потолка. Сцена и скамейки из досок. В этом клубе проводили собрания, пели, выступали перед сельчанами с инсценировками, чтением стихов, играли на гармонике, танцевали. Позже «Зеленый клуб» переехал в старое помещение школы.

До революции библиотеки в Тетюхе не было. Было несколько человек, которые имели по 10–15 книг и давали их читать знакомым. Фельдшер больницы, рабочая семья Сметаниных. К книгам относились, как к величайшей ценности. В Начале 20-х годов комсомольцы собрали книги, у кого нашлось хоть по 2–3, и сделали общественную библиотеку. Её активным деятелем был А. Городилов. Впоследствии эта библиотека стала основой для профсоюзной библиотеки металлургов и комплектовалась за счет профсоюза. Первым штатным библиотекарем была Люба Бруйкова, активная комсомолка, участница художественной самодеятельности. В 1930 году уехала на учебу и в Тетюхе не вернулась. Активисты работали книгоношами, читали вслух в общежитиях, ремонтировали книги. В библиотеке был читальный зал с газетами и шахматами. Находилась библиотека в клубном здании.

Примерно в тоже время служащие концессии создали общественную библиотеку, где оказалась в основном техническая литература. После ликвидации концессии художественная литература из этой библиотеки поступила в профсоюзную, а на основе технической литературы была создана техническая библиотека комбината «Сихали».

1913 год. Добыча руды составляла 58.000 тонн.

В 1914 году германской фирмой Гумбольдта построена фабрика малой производительности.

К 1917 году численность персонала составляла 1214 человек.

С 1918 – по 1925 г.г. рудник простаивал.

На 1920 год на руднике насчитывалось 90 зданий из саманного кирпича, каркасно-засыпных и только два из дикого камня на цементе, железная дорога, механические мастерские, электрохозяйство, связь.

В 1922 году в Приморье установлена советская власть.

В 1923 году комиссия пришла к заключению о возобновлении деятельности АО «Тетюхе» при условии добычи руды 100.000 тонн в год и дальнейшем увеличении, механизации бурения подземных работ, реконструкции фабрики, ремонта железной дороги и строительства электростанции мощностью 1200 л.с.

В 1924 году сын Бринера подписал концессионный договор с правительством СССР о сдаче рудника в концессию английской горнопромышленной корпорации «Тетюхе энд Корпорэйшн» на 36 лет с правом выкупа через 25 лет.

Добывая к 1930 году 130.000 тонн руды, концессионер (с 1926 по 1931 год) выплачивал СССР 180.000 рублей, (по одному рублю тридцать копеек с одной тонны).

4 января 1926 года Постановлением Президиума ВЦИК образован Ольгинский район, в его состав входит Тетюхинский райсельсовет.

В 1926 году комсомольцы и пионеры активно взялись за ликвидацию неграмотности, таких было в Тетюхе 45, 4 %, к 1930 году неграмотных осталось 25 %, а к 1938 году неграмотность была в основном ликвидирована.

В 1930 году село Тетюхе отнесено к категории рабочих поселков.

28 июня 1930 года вышел первый номер местной газеты «Сихотэ-Алинский рабочий», орган парткома ВКП(б) поселкового Совета рудкома на двух листах тиражом 500 экземпляров и периодичностью два раза в неделю. Первый редактор Николай Дымов. Из типографии газеты «Красное Знамя» прибыл опытный полиграфист Андрей Лунев, он проработал до ухода на пенсию в 1957 году. Первая типография была на улице Березинской, сейчас домик снесен.

В 1930 году профком рудника получил радиотрансляционную аппаратуру. Радиосеть монтировали на воскресниках, ставили столбы, тянули провода. И когда на улице у клуба ожили черные тарелки, ликование было всеобщим. День этот стал настоящим праздником. Первым радистом был Иван Богданов.

В конце 1931 года советское правительство расторгло концессионный договор с систематически нарушавшей его английской фирмой «Бринер и К».

В 1930–1933 годы упразднены Владимиро-Мономаховский сельский совет, сельское общее собрание Бринеровское и другие.

В 1932 году рудник перешёл в ведение советского государства. Концессионеры увезли с рудника специалистов и своих квалифицированных горняков.

Рабочие сплотились вокруг партийной организации, бюро расставило коммунистов на решающие участки, и сумели организовать работу, за 1932 год, переработав руды в 1,5 раза больше, чем в 1931 году, а по добыче свинца коллектив занял 1 место в СССР.

На 1 января 1935 года в Ольгинском районе был один рабочий поселок Тетюхе.

В 1936 году добыча руды возросла до 142.645 тонн, (а к концу 70-х, по сравнению с 1950 г. добыча руды увеличилась в двенадцать раз). Первым директором комбината был Какшенов, член ВКП(б) с 1903 года.

31 марта 1941 года Указом Президиума Верховного Совета РСФСР образован Тетюхинский район, в него входят сельсоветы Богопольский, Кавалеровский, Лидовский, Джигитовский, Макаровский (Каменка), Суворовский, поселок Тетюхе и поселок Пластун. Создан оргкомитет Приморского краевого Совета депутатов трудящихся по Тетюхинскому району, председатель Мякишев Николай Васильевич. Во всех этих предприятиях и колхозах работали 505 коммунистов, в том числе на комбинате «Сихали» 120 человек.

31 июля 1945 года отнесены к категории рабочих поселков села Лифудзин, Плавзавод, Синанча. В 1950 году село Кавалерово, в 1951 году Макарово и Сталинск (Краснореченск).

В 1947 избран Дальнегорский районный Совет народных депутатов.

Председатели. Титов И. Я. (1955–1965). Ковтун П. И. 1965–1967). Крицын Л. А. (1967–1975). Полищук, Авдиенко Н. Т. (1976–1987), Алыпова Л. В., Химичук А. Т., Лысенко Г. А., Хохлов Ю. А.

Секретари. Юрзанов К. П. Попов Д. М. (1947–1950), Филипченко О. И., Наздратенко Л. Я. (1967–1976), Опанасенко Э. Е. (1976–1990).

Заведующими общим отделом работали. Шуфлик Клавдия Гавриловна (1955–1978), Зюдькова Любовь Александровна, Коваленко Надежда Денисовна, Григорьева Валентина Романовна, Бабнюкова Нина Ивановна, Карандюк Мария Александровна, Чуб Тамара Степановна.

3 июня 1954 года образуется Кавалеровский район, в его состав передаются рабочие поселки Кавалерово, Лифудзин, Хрустальный и сельские Советы Богопольский и Суворовский.

Из документов известно, что регистрация рождений, смерти, брака за 1912–1922 годы отражалась в церковно-метрических книгах, а с 1923 года регистрацией занимались сельские Советы.

Широкий размах получили геологоразведочные работы. Трудно переоценить роль геологов в становлении промышленности, построены поселки геологов в Дальнегорском и в Кавалеровском районах.

В Дальнегорске работали лаборатории десятков научно-исследовательских институтов, пять тысяч жителей города Дальнегорска к 1991 году имели высшее образование. Каждое предприятие имело свою спортивную базу, профилактории. Даже в те далекие 30-е годы работали три крупных профсоюзных клуба (им. Ленина из старого барака для холостяков). Назван он был после того, как у клуба установили памятник Ленину, созданный руками самодеятельных художников и рабочих. (Имена их установить не удалось), памятник сейчас стоит во дворе школы № 2. Во всех селах открыты избы читальни или клубы. Организован театр рабочей молодежи. Появились библиотеки, грамотность населения резко возросла.

В апреле 1950 года основан трест Дальметаллургстрой, он начал свою деятельность со строительства шоссейной дороги Варфоломеевка – Тетюхе протяженностью 280 километров В горных условиях непроходимой тайги только искусственных сооружений насчитывалось более трехсот.

В 1952 году утверждено месторождение датолитовой руды.

В 1953 году принято решение о проектировании и строительстве первой очереди горно-химического комбината.

25 сентября 1959 год выпустила свою продукцию обогатительная фабрика № 1. С этого года начался ввод больших и малых объектов объединения Бор.

К 1959 году население поселка Тетюхе составило 34,1 тысячи человек. 25 октября 1960 года открыт широкоэкранный кинотеатр «Горняк», в 1966 году в Краснореченске «Рубин», в 1968 году в Горелом «Березка». 5 ноября 1969 года распахнул двери Дворец культуры «Химик». В 60–70-х годах построены новые здания для многих уже существующих клубов в с. Лидовка, ДК в Сержантово, для строителей города построен клуб «Восток», в Каменке клуб «Нептун», ДК на Рудной Пристани, ДК «Металлург» в Краснореченске.

За Х пятилетку (1976–1980 г.г.) введено жилья на 3000 квартир, три школы, четыре детских сада, акушерский корпус, профилакторий, шесть магазинов, три столовых, хлебокомбинат, мясокомбинат, котельная № 3, теплица, магазин Универсам, два коровника, Николаевский рудник, цех серной кислоты № 3.

А. В. Бахтеев, бывший управляющий треста «Дальметаллургстрой» в своей книге «Размах», обращаясь к строителям, говорил: «Настоящий строитель заслуженно гордится своей профессией. То, что им построено, живет веками. Это дважды память о вас. По сути дела, в нашем городе мы все в какой-то мере первопроходцы. Мы дали ему второе дыхание каждый на своем месте, будь то металлург, горняк, химик, врач, учитель или работник другой сферы. Все мы были первыми в 100-летнем, но таком молодом городе».

Можно ли сегодня сравнить уровень жизни, образованности и культуры восхваляемого «Бринероведами» позапрошлого и начала прошедшего века и то, что дала рабочему советская власть, власть народа. Вопрос нравственный, когда человеку лучше живется, когда он бесправный, необразованный, бескультурный раб, или когда он сам хозяин своей судьбы?

После распада СССР в 1991 году и запрета КПСС (Коммунистической Партии Советского Союза) Дальнегорские краеведы назвали Ю. И. Бриннера основателем города и установили памятник у 2-го советского рудника, именно на том месте, где во время советской власти намечалось воздвигнуть памятник горняку.

Галина Улитина рассказывала, что в годы войны в забой уходили пятнадцатилетние девчонки, каждой выдавался на всю смену один коробок спичек, и если свечу или огонек лампы задувал сквозняк, ветер, то приходилось подниматься наверх ощупью, из штольни, в сплошной темноте. И смену работать при тусклом освещении. Вот, кто герои, труженики тыла, внесшие свой вклад в общую победу, поставляя свинец на военные заводы.

Можно ли, вспомнив историю, согласиться с дальнегорскими краеведами в том, что Ю. И. Бриннер боготворил своих рабочих того далекого времени и сегодня заслуживает увековечивания в памятнике?

Не является ли это прямым указанием современным предпринимателям либеральной России на то, как надо относиться к рабочему, держать его в нищете и голоде, лишить права на образование и здравоохранение, вводя платную систему, лишить право на жилье, вводя неподъемные тарифы на тепло, воду, электроэнергию?

Коммунисты Дальнегорского местного отделения политической партии «Коммунистическая партия Российской Федерации» приняли решение по обращению жителей города Ю. Бражник и А. Иванова.

Имя купца первой гильдии Ю. И. Бринера, организовавшего специальную экспедицию для поиска месторождения полиметаллической руды в нашем районе, увековечено в названии мыса на побережье Японского моря. Публикации краеведов клуба «Тетюхе» на тему дополнительного «увековечивания» Ю. И. Бринера выливаются на страницах муниципальной газеты «Трудовое слово» в прямые оскорбления в адрес не только дальнегорцев старшего поколения, но и всего народа, кто жил и работал в советское время.

Обратиться к депутатам Дальнегорского ГО, администрации ГО принять во внимание мнение коммунистов при выборе места под предполагаемое строительство памятника или установку мемориальной доски Ю. И. Бринеру на территории округа с учетом исторически сложившихся жилых микрорайонов, улиц, строительных комплексов, памятников и мемориальных камней.

Уместным и достаточным, на наш взгляд, будет установка мемориальной доски Ю. И. Бринеру лишь на одном из оставшихся промышленных объектов, или жилых домов, построенных в 1897–1918 г.г., или в период концессии 1926–1931 г.г., но доживших до наших времен.

Начиная с 1991 года, произошел крах промышленных предприятий, так как прекратила существование плановая система. В упадок пришли здания дворцов культуры, клубов, больниц и школ. Снизилось финансирование на здравоохранение, образование и культуру. Лесхоз упразднен, уволены лесники, некому тушить очаги пожаров, заботиться о продуктивности леса. В море хищнически исчерпываются биологические ресурсы. Первый секретарь Дальнегорского местного отделения О. А. Пустовалов. Председатель Контрольно-ревизионной комиссии Г. А. Исиков.

Чтим и помним создававших партизанскую республику в Тетюхе, установивших власть Советов рабочих и крестьян, народа.

Юрчук Пётр Адамович, партизан, родился в июне 1876 году в г. Барановичи Гродненской губернии. С 1909 года крестьянствовал в Лидовке, возил руду с Арцевского рудника, умер 23 января 1935 г. в д. Лидовка Ольгинского района. С 1931 по 1933 год работал в рыболовецкой артели. В 1933 году в колхозе «Наркомюст». В 1976 в Ахобе (средняя Лидовка).

Лидия Петровна (Юрчук) Чекалина, дочь партизана, родилась 27 марта 1921 в д. Лидовка, в июле 1937 года ее избрали секретарем сельсовета.

Из воспоминаний Лидии Петровны:



Год был тяжелый, почти всех здоровых мужчин арестовали безо всяких обвинений. Среди них Матвея Юркевича, Никодима Жигало, председателя сельского Совета Панова, Михаила Зубихина, Антона Гноинского и многих других. Я состояла в комсомоле, всех комсомольцев направили на ферму доить коров. Ферма располагалась в Ахобе. Со мной пошли работать Антонина Юркевич, в замужестве Мицкевич, Анна и Евдокия Смирновы. В 1939 г. в п. Рудная Пристань стоял стрелковый полк, где служил их брат, он и вызвал сюда мать, отца и сестер. В 1944 году они уехали из Лидовки в Тадушу. Работать было трудно, вставали в 4 часа утра, будил нас сторож фермы Иосиф Залевский. На каждую из комсомолок приходилось по 12 коров. Всего было около ста коров, и молодняк, телят, надо было ещё выпаивать молоком. А после дойки и наведения порядка, нужно было бежать в сельсовет на работу.

На Средней Ахобе находилась контора колхоза, школа четырехлетка, сельсовет, восемь жилых домов. В 1939 году избрана председателем сельсовета, нужно было работать с молодежью, в комсомоле состояло 20 человек, организовывать проведение праздников. В этом же году от села Ахобе и стрелкового полка избрана депутатом Ольгинского райсовета. Представителем на выборах был Иван Кондратьевич Князюк. На сессии в п. Ольгу ездили вместе с Лапшиным, он работал на Верхнем руднике и жил на Складе руды, Скориковым и Заподойниковым, председателем Тетюхинского поссовета. В 1939 году вышла замуж за Александра Михайловича Чугай и до февраля 1941 года продолжала работать председателем сельсовета, потом переехала в п. Тимофеевка в гарнизон батальона к мужу, военному инженеру строителю, старшему лейтенанту 67-го особого строительного батальона. В 1398–39 годах военные строили сооружения для береговой артиллерии. Транспортировку людей и грузов производили на специальном катере. В августе 1942 батальон на корабле отправили из залива Владимира во Владивосток, а оттуда на фронт. Вернулась в д. Лидовка, меня снова избрали председателем сельсовета, работала по июнь 1946 года. Муж погиб на фронте. В январе 1945 вышла замуж за Сергея Николаевича Чекалина. Он в 1940 году был призван в армию и служил в стрелковом полку п. Пристань связистом, потом его перевели в п. Ольга в 141 полк, потом в Ахобе на пост слежения за самолетами. В боевых действиях в войне с Японией участия не принимал, однако служба была боевая. Его наградили медалью «За победу над Японией» и позднее орденом Отечественной войны II степени и юбилейными медалями. В 1946 году его перевели в Богополье начальником ВНОСа, я тоже переехала туда с детьми, работала заведующей столовой. В апреле 1948 г. муж демобилизовался из армии и приехал в с. Богополье, откуда в 1949 году семья переехала в п. Тетюхе-Пристань. С 1950 г. Лидия Петровна работает инспектором по кадрам на плавзаводе, с 1951 года заведующей столовой, с 1954-го управляющей базы № 1 комбината «Сихали». С марта 1955 г. по сентябрь 1973 г. она председатель Тетюхе-Пристанского поссовета. Награждена медалью «За доблестный труд в Великой отечественной войне 1941–1945 г.», юбилейными медалями, почетными грамотами. С 1973–1983 г.г. заведующая «Домом быта», уволилась с выходом на пенсию.


Залевский Иосиф Иванович, партизан, родился 28 августа 1895 г. с. Гноинское Гродненской губернии, умер 20 июля 1975 г. в д. Лидовка. Первый председатель колхоза (1933–1935)г., в 1937 году по доносу арестован, выпущен через двое суток. Во время войны был в трудовой армии в Ольгинском районе, в бухте Норд-ост. Награжден медалью «За победу над Японией». После войны занимался пчеловодством на колхозной пасеке.

В 1969 г. Иосиф Иванович написал письмо председателю бюро Тетюхинской районной партизанской секции Дымченко следующего содержания: «Здравствуйте Фёдор Александрович. Проработал я в колхозе 25 лет и 2 года в подсобном хозяйстве комбината «Сихали». Работал я с начала организации колхоза 2 года председателем колхоза, после один год рядовым, дальше год бригадиром, 3 года кладовщиком. После этого послали на курсы животноводов. После курсов работал заведующим молочно-товарной фермы 4,5 года, дальше получился перерыв, война, 3,5 года, послужил как командный состав, так как в царскую войну был командиром батареи взвода. После демобилизации работал по пчеловодству и почти все время был председателем ревизионной комиссии, после реорганизации колхоза и перехода в подсобное хозяйство, меня взяли как специалиста, поставили зав. пасекой, проработал 1 год, пасеку ликвидировали, меня сократили. Подаю заявление на пенсию как участник Гражданской войны. Набережная взяла заявление и требует партизанский билет, прикалывает к заявлению и говорит, что надо устраиваться на работу, устраиваюсь сторожем, вскоре Набережная присылает моё заявление и партизанский билет и сообщает, что таковой пенсии нет, начинаю писать в край. Сообщают мне разобраться на месте, пишу в Москву, ответ такой же, пришлось хлопотать трудовую пенсию, отслужив три войны, остался инвалидом и теперь я никому не нужен. Вот всё, что я мог написать вам.

22 декабря 1969 года. С приветом, Залевский». (Из архива МВЦ г. Дальнегорск).



Примечание редакции газеты «Приморье реклама». Редактор Г. А. Исиков. Действительно, пенсии за участие в Гражданской войне не существовало. Этот факт переписки говорит об отсутствии юридических знаний человека назначенного на ответственную должность, можно было бы над Залевским И. И. и не издеваться. Конституцией СССР, колхозы, созданные с применением партийной власти на местах, относились к категории частной собственности на землю, колхозники зарабатывали паи, колхозы рассчитывались с государством зерном и другой продукцией земледелия и животноводства за предоставленную технику: трактора, комбайны, плуги, автомобили. Отчисления в пенсионный фонд колхозами не производились, поэтому в СССР, после выхода на пенсию, колхозник, оставаясь в своем селе, мог рассчитывать на помощь колхоза и только на себя и помощь детей, а, уехав в город, лишался такой возможности. Приходилось устраиваться на государственное предприятие, зарабатывать стаж. Так и в этом случае, Залевский И. И., видимо, получил мизерную пенсию за мизерный стаж работы в комбинате «Сихали». Такова участь остаться без помощи под старость была у всех колхозников. Колхозы носили имена политических деятелей. Ленина, Сталина и других. Перед ВОВ только на территории нынешнего Тернейского района было 75 колхозов, выращивали зерновые культуры, гречиху, сдавали государству масло сливочное, мясо, солили красную рыбу и сельдь, но из-за отсутствия дорог вывезти продукты было главной трудностью. В начале 1960-х годов большинство колхозов стали совхозами, отделениями совхозов. Колхозы из нескольких десятков дворов и разбросанных хуторов вообще прекратили существование.


Залевский Владимир Иосифович, сын партизана, родился Зноября 1936 г. в д. Лидовка. Воинское звание старший сержант, закончил заочно ДВГУ историко-правовой факультет, работал дробильщиком на обогатительной фабрике комбината «Сихали», бригадиром. 15 августа 1966 инструктор орготдела Тетюхинского РК КПСС, с 1969 – заведующий отделом. В 1984 г. утвержден председателем Комитета народного контроля. С 1991 по 2000 г. возглавлял Центр занятости населения. В 2010 г. отметил с супругой 50 летний юбилей совместной жизни.

Козлов Иван Лукич, партизан, (15 сентября 1896–1984 г.) похоронен в д. Лидовка. Участвовал в партизанском движении в годы интервенции в Приморье. Партизанский билет отобрали при аресте в августе 1938 года.

В 1926–1931 годы работал десятником в горном отделе английской концессии «Тетюхе». В 1943 г. служил рядовым 91 отдельного стрелкового взвода при штабе Владимиро-Ольгинской военно-морской базы Тихоокеанского флота, награжден медалью «За победу над Японией». Работал в Лидовском колхозе, затем в подсобном хозяйстве комбината «Сихали».

Козлов Марк Лукич, партизан. (1899–1919 г.). Погиб в годы Гражданской войны и интервенции в Приморье. Существует несколько версий гибели Марка.

Свидетельствует Георгий Михайлович Козлов (14.11.2000 г.). Колчаковцы увезли Марка на Пристань, долго пытали, потом сбросили с мыса Бринера, труп унесло в море. Через несколько дней труп выбросило на берег у Смычки. Весть передали в Лидовку. Отец привез тело Марка на телеге в Лидовку, и здесь на кладбище его захоронили. Здесь же лежат все его братья.

Чекалина Лидия Петровна (12.09.2001 г.). Петр Юрчук вместе с Марком Козловым пошли в Лангоу и наткнулись на отряд карателей, их взяли. Пришли в Лидовку. У Петра Юрчук было восемь детей, и общество упросило его отпустить. Каратели выпороли его шомполами, затем сожгли его дом. Парня каратели забрали с собой на Пристань».



    2 сентября 2010 г.

65-летие окончания Второй мировой войны. Дальнегорск. Пикет у памятника погибшим в годы ВОВ провели коммунисты Дальнегорска, собрались ветераны войны и тыла, жители, школьники, они стояли в почетном карауле и сфотографировались у копии Знамени, водруженного над Рейхстагом. Перед участниками Великой отечественной войны у памятника погибшим дальнегорцам выступил Г. А. Исиков, второй секретарь Дальнегорского отделения КПРФ, помощник депутата Государственной Думы III созыва Гришукова В. В., помощник депутата Законодательного Собрания Приморского края V созыва В. Г. Беспалова.

Объективная оценка войны Советского Союза с Японией, которая длилась с 9 августа по 3 сентября 1945 года, дана в монографии военного историка Н. А. Шефова, он писал: «Вступление в войну против Японии было предопределено давними российскими геополитическими интересами в данном регионе. Это была самая короткая и эффективная война, когда за срок меньше месяца достигнуты грандиозные военно-политические результаты.

Маньчжурская операция осуществлялась на фронте в пять тысяч километров. По размаху и результатам она не сопоставима во Второй мировой войне.

Вспомним, что в итоге русско-японской войны 1905 года Япония отрезала от России Южный Сахалин, Курильские острова, с 1918 по 1922 годы дольше всех стран интервентов не уводила свои войска с наших земель, а затем многие годы, угрожая военным нашествием, постоянно и нагло нарушала советские рубежи.

По данным, опубликованным в книге Маршала Советского Союза А. А. Василевского «Дело всей жизни», летом 1945 года Япония в два раза увеличила свои вооруженные силы в Маньчжурии и Корее, где сосредоточила две трети всех имеющихся танков, половину артиллерии и отборные императорские дивизии. Здесь находилась половина военной промышленности Японии, крупные запасы стратегического сырья. Японская армия имела 900 тысяч солдат и офицеров, в Дальневосточной советской группировке, готовящейся к грандиозной наступательной военно-стратегической битве, было 1 747 465 солдат и офицеров.

2 сентября разгром Квантунской армии завершился. В плену оказалось 594 тысячи солдат и офицеров японской армии, 148 японских генералов. Подвиг воинов дальневосточников был высоко оценен Родиной. 93 наиболее отличившихся воина стали Героями Советского Союза, 308 тысяч награждены боевыми орденами и медалями, более 220 соединений удостоены орденов Ленина, Красного Знамени, Суворова, Кутузова, Ушакова, Нахимова, Отечественной войны и Красной Звезды.

В августе 1945 года командующий ВВС США в Китае генерал К. Ченнон заявил: «Вступление Советского Союза в войну против Японии явилось решающим фактором, ускорившим окончание войны на Тихом океане, что произошло бы даже в том случае, если бы не были применены атомные бомбы».

Сегодня мы являемся свидетелями фальсификации истории Великой отечественной воны, клеветы на советский строй, Ленина, Сталина. Но мы верим, что призыв спасти честь защитников социалистических завоеваний, участников тыла и фронтов, рядовых граждан страны советов, солдат, офицеров, генералов, маршалов, генералиссимуса Сталина, всколыхнет дух патриотов, сплотит их солидарность в борьбе за спасение Родины, многонациональной России, укрепит авторитет и роль в этой борьбе Коммунистической партии Российской Федерации.

Сотни тысяч советских воинов, которые закончили Великую Отечественную войну в Манчжурии и на берегах Тихого Океана, остались осваивать Дальний Восток, строить мирную жизнь, города, возводить предприятия, растить могущество Советского Союза. Среди ветеранов, славных сынов нашей Родины, доживших до наших дней, которые пришли почтить память своих земляков, оставшихся на полях войны, присутствует АЛПАТИКОВ ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ, председатель Совета Ветеранов Дальнегорского городского округа. Позвольте мне, по поручению Первого секретаря Приморского отделения коммунистической партии Российской Федерации Владимира Витальевича Гришукова от имени Всероссийского Координационного Совета общественных объединений ветеранов Вооруженных Сил и правоохранительных органов вручить уважаемому Павлу Ивановичу Алпатикову памятную медаль «ПОБЕДА НАД МИЛИТАРИСТСКОЙ ЯПОНИЕЙ, 65 ЛЕТ»



(Расшифровать диктофонную запись выступления комсомольца в ДК Химик на чествовании 100 летия ВЛКСМ). Ветеран рассказывал о строительстве поселка Сталинск (ныне Краснореченский). Танцы в селе Богополье. После окончания войны там располагался полк танкистов. Комсомольцы из Сталинска ездили на грузовой машине через Монастырку в Богополье, агитировать солдат остаться в этих местах работать на рудниках и на фабриках. (Летопись истории Тетюхе)





Первый житель поселения Кавалерово




Отрывок из книги Г. А. Исиков. Родился 29 июня 1948 года в Алма-Ата, с 1972 года проживает в Приморском крае. Классик XXI века. Воспевает в своих книгах красоту Уссурийской тайги. Лауреат Московской и Лондонской литературных премий, им. М. А. Шолохова, А. Н. Толстого и В. В. Набокова. Участник серии «Современники и классики». Кавалер литературных медалей Интернационального Союза писателей. Стихотворения вошли в хрестоматию для старшего школьного возраста в серии «Писатели XXI века», отрывок из романа «Наследники Дерсу» включен в хрестоматию «Мир глазами современных писателей».

    Исторический роман «Наследники Дерсу книга 1. Пасека»

Недалеко от усадьбы лесхоза, на увале пологой сопки у кромки леса красиво смотрится кряжистый дом, рубленный из тесанного вручную кедра в ласточкин хвост, с резными наличниками на оконцах и по фронтону. За домом поблёскивает в лучах предвечернего солнца набухшая от весеннего сока дубрава вперемешку с белыми березами и клёнами распадка ключа Подколзина, правее виднеются сопки долины Тадуши, тайга проснулась, играя весенними оттенками красок зелени, тёмных склонов и яркого бездонного неба.

Большой огород загорожен. К вбитым в землю трубам в рост человека толстой проволокой крепились лиственничные жерди, очищенные от коры, к ним стоя прибит ошкуренный и выгоревший на солнце двухметровый горбыль, с подтёками засохшей смолы.

За оградой видны кусты жимолости и смородины, на колышках красуются два улика с пчёлами под самодельными конусообразными крышками.

Всё здесь было сделано своими руками и дышало долголетием и основательностью. У калитки могучий старик богатырского телосложения, словно из былины о русском Илье Муромце, работал легко, словно играя, небольшим плотницким топором. Рядом с ним высилась куча метровых берёзовых чурок.

За зиму, что прожил Сергей в посёлке, идя на работу и возвращаясь, он проходил мимо дома старовера Мурачёва, здоровался, вёл беседы, и душевные и по работе, всё больше с ним сближаясь.

– Доброго вам здоровьица, Семён Степанович, – поприветствовал Сергей, подходя к богатырю и протягивая ладонь для рукопожатия.

– Храни тебя Бог, – ответил спокойным голосом могучий старик. Сергей почувствовал доброту пожатия и увидел, что его довольно крепкая ладонь как ладонь подростка по сравнению с ладонью старовера. Из-под не продуваемой ветром брезентовой куртки выглядывала старенькая тёплая фланелевая рубашка с расстёгнутой верхней пуговкой у ворота на сильной короткой шее.

Лесничество имело план по заготовке веников из берёзы и дуба для общественной бани, метел для коммунального хозяйства, топорищ для магазинов и кайловищ для геологов и горняков, и Сергей приносил ему наряд-задание. К дому Мурачёва из леса подвозили тележку напиленных берёзовых чурок, и он из них делал товар. Сергей принимал работу, а старику только оставалось сходить в бухгалтерию за деньгами.

– Вижу, колку берёзовых дров чередуете с изготовлением товаров широкого потребления? – Сергей, не то спрашивая, не то утверждая, улыбаясь и приятно удивляясь силе могучего старика, ввернул, как бы нараспев, казённые словечки, словно прочитал вслух наряд на выполнение работ. – В этом и заключается ваш отдых? В перемене дел? Да чтоб не перегреться? Да не переутомиться от однообразия? – Слегка наклонив голову, он любовался богатырём.

От готовых кайловищ, топорищ и стружек исходил аромат бересты и берёзового сока. Лесные запахи набухших почек таёжных деревьев поили чистый воздух, и, вдыхая этот настой, Сергей чувствовал, что попал в сказку.

– Трудимся помаленьку. – Семён Степанович вонзил топорик в чурку, чтоб не потерять из вида, поставил на попа берёзовый коротыш, вершинкой кверху, тяжёлым колуном, кованным в кузнице, взмахнул, глухой короткий удар – она развалилась вдоль на две части. Поправив на затылке резинку, которой были связаны дужки очков с толстыми линзами, старик присмотрелся к слоям древесины, каждую развалил ещё повдоль, на верстаке зажал в тиски заготовку и, взяв скребок, играючи придал окончательную форму кайловищу, положил его на сработанный за день небольшой штабель.

– Как ваше здоровье? – поинтересовался Сергей.

– Слава Богу, топчемся с бабушкой.

– Семён Степанович, а сколько вам годков-то? – Сергей с уважением посмотрел на старика.

На его голове основательно сидела поношенная тёмно-коричневая фетровая шляпа, обтянутая ленточкой у полей, прикрывая крупное лицо в морщинах и светло-голубые глаза.

– Работаете вы по-молодецки.

– Восемьдесят шесть будет.

Сергей зашёл к Мурачеву, чтобы расспросить про иконы. Беседуя, то и дело посматривал за калитку. Большой огород с осени перекопан, ухожен. Компостная куча, парничок под рассаду. Капуста да картофель, свёкла, морковь, тыква – основное питание. Мёд свой – вон два улика стоят.

– Пчёл-то не возите в тайгу?

– Откочевал своё.

– А в посёлке пчёлы находят, с чего мёд брать?

– Тайга рядом, хватает нам со старушкой, на сахар не тратимся.

– Смотрю, и огород вам достается немалым трудом. Почва тяжелая, глинистая.

– Это на Алтае да в Сибири чернозём. А тут перекапываем по весне с древесной трухой, золу в лунки кладём, сын навоз привозит. Держит корову, свиней.

– Продуктами помогает?

– А как же, молочко свежее всегда есть, сметана. Мяском в зиму балует, горбушкой, кетой, на лето свинину солит. Курочек своих держим. За грибочками ходим. Огородина своя. Живём, не жалуемся, слава Богу. Да ты присаживайся, – пригласил на скамеечку у палисадника, – в ногах правды нет.

Солнце клонилось к вечеру, весенние лучи, лаская, слабо грели. На душе было приятно от чистого, ароматного, напоённого берёзовым соком воздуха, тихого зарождения нового лета.

Семён Степанович присел рядом с Сергеем. Поношенные брюки, было заметно, сшиты женой из плотной вельветовой ткани. Старик стряхивал налипшие на них стружки. Кирзовые солдатские сапоги выгорели. От разгоряченного работой тела веяло теплом и, Сергею показалось, каким-то крестьянским величием русского человека, пришедшего из глубины веков. «Вот надо же, – подумал Сергей, – как мне повезло, что я успел застать последнее поколение людей старой веры. Как же так? – размышлял Сергей, – мне всего чуть за двадцать перескочило, а я уже думаю о пенсии, а Семён Степанович всю жизнь прожил – и ему ничего не полагается, кроме как трудиться до последнего вздоха».

– Тяжеловато, наверное, вам план делать?

– Дак от чего ж? В удовольствие.

– И по хозяйству хлопот всегда полон рот.

– Сами по себе живём.

– Пенсии-то нет у вас с бабушкой. А я не представляю, каким сам буду в вашем возрасте, если доживу и вдруг, не ровен час, без пенсии останусь.

– Мы о пенсионе понятия не имели, жили да жили себе, сколько Господь пошлёт. И слова такого не знали – стаж, как бы нет его у нас. В тайге-то? Какие там трудовые книжки? А вот когда олово добывать стали, услышали про них. Кто из мужчин помоложе, тот на фронт ушёл, кто ещё в силах был, старателями стали, кто на север подался, но таких мало.

– А вы? Отчего не ушли?

– А от кого бегать-то теперь? От себя не убежишь. И от чего бегали-то? От голода. От холода. Искали где теплее да места побогаче, чтоб земля была плодороднее или зверя больше, рыбы. Вот и поселились на окраине в сторонке. Места всем хватает.

– А село большое было?

– До войны домов двадцать стояло. А когда олово нашли, старателей привезли из Якутии, с золота сняли. Выходит, оно дороже золота оказалось.

– Понятное дело. Грозного оружия без оловянного припоя не создашь. Провода паять в приборах для самолётов, танков, катюш. А старатели где жили?

– В землянках поначалу, рядом, у оловянных жил. Зима, мороз, ветер. Найдёт старатель жилу, обоснуется поближе. Набьёт кусков руды кувалдой, измельчит – и на костёр обжигать. А потом опять мелко набьёт, чтоб в порошок, и лотком в воде отмывает, как золото, на берегу ручья. А за сданное олово – деньги, продукты. Обустроились люди попозже. Дороги пробили через тайгу. Дома кирпичные появились. Школа, продснаб, райком, дворец культуры, хлебозавод. А теперь вон там, в центре, смотри, какое жилье многоэтажное. Сейчас и не узнать эти места, а всего-то прошло лет тридцать. Город вырос, а кто бы мог подумать. Посёлки выросли, где жилы нашли. Фабричный, Рудный, Хрустальный. Народу понаехало. Для нас уж точно в диковинку было увидеть столько продуктов, что завозили старателям, мы о таком и думать не могли. Привыкли на всём своём, да и сейчас так живём. А за хлебом, солью, крупой в магазин. Зарабатываю, слава Богу. Сейчас, при Советах, всех продуктов вдосталь.

– Я в книжке читал, что где-то тут у скалы на берегу реки Арсеньев и Дерсу встретились. А вам не доводилось слышать о них?

– Мы за перевалом жили, на Фудзине. Нет, не помню, чтоб старики сказывали. Тропами-то ходил по тайге и хунхузы, и китайцы, и тазы.

– А это кто?

– Местные племена удэгейцев смешались с корейцами, и по-новому называются.

– А в старину как жили?

– Бедно. Особенно вдовы, переселенцы, кто после японской войны тут поселился. Земля тощая, каменистая, без навозу не родит. Тайгу жгли, чтоб зола была на пашне. Как без труда?.. Всем доставалось. Охота да рыбалка кого и выручали. Грибы, ягоды, орехи. А тут ещё урядник приедет – неси ему то, подай это. От детей кусок отрывали.

– И какая она, власть, была?

– Постылой, вот народ в партизаны и подался. Ты у Ломакина спроси, тот лучше знает о партизанах. Там отряд был. А мы подальше от людей держались, в тайге. Дорог к нам не было, одна тропа. С людьми мало общались. Бывало, приходилось ездить лошадьми в Ольгу за солью, пшеницей, железом, инструментом да охотничьими припасами – свинцом, порохом. Я тогда уже парубком был, лет восемнадцати, в том ещё веке родился.

– Пули да дробь сами лили?

– И пули, и картечь, и дробь. Что там хитрого. Это после японской можно было купить винтовку, патроны. Больших стоило богатств, на меха меняли.

– А начинался посёлок откуда?

– Да вон от той скалы у речки. У дороги магазин видишь «Новинка»? Первый дом Фёдор Попполитов поставил.

Солдат, тот четыре Георгиевских креста имел. В восьмом году здесь объявился. Очень богатый человек. Приехал на подводах, на лошадях, привёз кровельное железо на крышу, скобы, гвозди. Работников с собой, те ему дом и срубили. Вон у магазина «Новинка», рядом с трассой, на том месте сейчас дом лесхоза на двух хозяев, Князев с механиком живут. Оттуда и пошло поселение. Дали ему название в уезде: Ольгинский уезд Маргаритовской волости, поселение Кавалерово, в честь, значит, полного георгиевского кавалера. Такой почёт оказали ему, место его именем обозначили. Вскоре там вдова солдата с дочкой поселилась. Фёдор и сошёлся с солдаткой. Рядом другие крестьяне да отслужившие солдаты землянки, времянки, срубы ставили, обживались понемногу.

– Не могу представить: как могли две женщины, мать с дочкой, пусть и крестьянки, привычные ко всему, сто километров пройти тайгой, из Ольги в Кавалерово? Это сейчас туда проложена грунтовая лесовозная дорога, в порт лес возят, а тогда, в восьмом году, одни тропы. Может, это расчищенная была тропа, чтоб телега или сани прошли? Тайга-то ещё не тронутая была, тигры, медведи, кабаны. Арсеньев пишет, что зверья в тайге всякого встречалось.

– Так люди ходили с обозом. В Ольге переселенческий пункт был, там государев человек и приписывал людей к жительству, которое сами выберут. Коня, корову давали, деньги на обустройство. Первым поселенцам по сто десятин земли от государя наделяли. В падях заимки ставили, так места и назывались – Ломакина падь, Деревянкина, Беляева. Молодые женились. Особенно-то выбирать не приходилось. Сходились да жили. Так и солдатку, вдову с дочерью, к обозу приписали да и отправили к холостому кавалеру. Был там у него с урядником сговор или нет прислать какую бабёнку, да рассудили верно, вот, семья и появилась. У кого остановиться на первое время? У кавалера! Так и прижились. Мужик-то он ещё в силе, рубака отчаянный, выходило. Японскую прошёл. Георгия за так просто не давали. Этого ещё заслужить надобно было. Сказывал он, – может, и прихвастнул, – что четвёртую медаль, чуть ли не от самого генерал-губернатора получил. И денег две тысячи рублей ему золотом за какие-то заслуги пожаловали. От того и разбогател.

– А дети тут от него в поселке не остались?

– Да какое там!!! Дети! В их-то годы! Да и жили-то как по принуждению. А у вдовы дочка ещё была, невестилась. Недолго он с вдовой той пожил. Года два. Опять в Америку засобирался.

– Почему опять?

– Так, говорю, богатым человеком был. Судили-рядили тут про него всякое, сам, наверное, проболтался. Зельё-то зелёное всякому язык развяжет, да и в грудь по тому случаю ударять любил, хвастал заслугами, грешил. Сказывали деды, что, как четвертого Георгия во Владивостоке получил в 1905 году да к нему ещё и награду деньгами, после этого в Америку сбежал, два года там жил. Будто бы большевики разыскивали расстрельщиков. Но денег из Америки привез уже, сказывали, четыре тыщи. Как он там свои деньжищи в рост пустил, неведомо нам, а может, и хвастал. А вот разбогател как-то. Хватка, видать, была. Али что иное прячется за теми сказками. Всякое говорили. Земля слухами полнится. Что за причина была от людей прятаться то в Америке, то в этом месте глухом, никем не обжитом? Пойма тут для хлебопашества не пригодная. Покос далеко, там, где аэропорт сейчас, да ещё дальше, на Свояковке. В Богополье крестьяне раньше его селились. И покосы там есть, и под пашню простор. И пчёлам места богатые. Божий подарок людям, одним словом. Так и прозвали, Божье Поле. Так ведь не захотел Фёдор Попполитов с ними селиться. В глухомань забился. От людских глаз подалее. Сказывали, другой раз уйдёт за посёлок в березняки, где сейчас аэропорт, и молится, молится. Какие он там грехи отмаливал, одному Богу известно. Женщины его тут в тайге страха натерпелись: то тигр повадится, то медведи, то кабаны всё на огороде перероют, весь труд коту под хвост, а в зиму опять без припасов – покупай на стороне, вот и затосковали. Решил Фёдор их в Америку увезти да там и остаться всем. Может, чего он тут боялся, поэтому за океан косился. Село-то маленькое, все друг у друга на виду. Шёпотом слово сказал, а на окраине все уже знают. Уехали они отсюда, а в Америке женщинам и вовсе не приглянулось. После спокойной жизни как горную речку кинуться. Не всякий выплывет, оно понятно, привычка на то нужна. Русских, сказывают, там тоже не мало, а вот кавалер наш там с вдовой и дочкой не прижились. Разругались меж собой, сначала жена бросила Фёдора, и сбежала из Америки. Затем дочка, а она, сказывали, тоже при всём, что молодым от природы дано, и при добром здравии. Недолго и она с Фёдором в Америке оставалась, да следом за мамкой подалась во Владивосток. И здесь женщин боле не видели. Помыкался Фёдор какое-то время за морем да о своем, забытом было, доме вспомнил. Чудной стал. Оденет на шнурок своего Георгия и по улице хозяином ходит. Старостой велит себя называть.

Сергей слушал старика, всматриваясь в скалу, прозванную Скалой любви. Там, на небольшой пологой поляне крутого склона, собиралась молодежь или влюбленные тайком назначали свидание. Отдельные прыткие смельчаки лазали и на саму скалу, пытаясь доказать любаве смелость, умение и отвагу. Скала, изрытая временем, обветренная и серая, казалась гигантским зубом, торчащим над рекой. Видная издали, служила ориентиром для древних путников – удэге, тазов, хунхузов, китайцев, русских первопоселенцев.

Сергей пытался представить себе быт, связанный с тайгой, добыванием дров на зиму, выращиванием пшеницы и овса, ячменя, кукурузы. Ведь надо же было питаться, делать заготовки в зиму, всё это сохранить. И выживать среди зверья, окружающего посёлок. Богатством для семьи были корова и лошадь, главные кормильцы крестьян. Чего стоило их сберечь от тигров, выгоняя скотину по утрам на дневной выпас в окрестности… Он представил себя пастухом и подумал, что бы он мог сделать, если зверь вдруг нападет на животное. Да, без ружья в тайге делать было нечего.

Сейчас его так и подмывало расспросить про клад икон, спрятанный староверами в горах. И он задавал себе вопрос: а для чего это вообще ему нужно? Ради любопытства – одно дело. За спрос не дадут в нос. С другой стороны, кто же так ему прямо и скажет: «сходи туда, принеси их, в музей сдай, спасибо получишь». Для религиозных людей это действительно клад, привезенный сюда из глубины веков. И не в музее им место, пока жив хоть один из наследников. И Фёдор Басаргин, и потомки Сотникова на него имеют право, и дети Мурачева, и те, кто разбрёлся по запрятанным в тайге поселениям.

– Семён Степанович, а вы про клад икон староверов ничего не слышали?

– Сотников привёл нас на Фудзин, под перевал, Лужки – так место то прозвали. Дочка его да внучки, может, что и знают, да разве покажут? Да и можно ли то кладом назвать? Схорон есть где-то. Иконы старые, в медных да позолоченных окладах. Утварь разная, серебряный крест, кадило и всё остальное понемногу. Ларец небольшой. На службу-то сейчас не собираются. Всяк сам по себе живет, на родовые иконы молятся. Вон и в моём доме клад такой в красном углу, иконостас с лампадкой. Заходи в дом, полюбопытствуй.

– Да как-то неудобно, – застеснялся Сергей.

– Заходи, кваском угощу. А то я стомился с работы. Квасок на чёрных сухариках, домашний, ты такого не пробовал, поди.

Старик собрал инструмент, Сергей взял у него топор и колун, понёс под навес в ограду. На веранде сняли обувь и верхнюю одежду. Открыв дверь и пропустив вперед Сергея, грузный старик грохнулся за порогом комнаты на колени, бросил искоса на гостя взгляд с осуждением, что не поклонился иконам, и легко и искренне стал креститься, всякий раз наклоняясь лбом до пола. Старик шептал молитву «Отче наш», благодарил, что дал ему возможность трудиться, за хлеб и достаток в доме, за здоровье, отпущенное ему, жене, детям и внукам.

Сергей оторопело смотрел на эту картину из неведомой ему сказки. В углу над столом иконы поблескивали мутным цветом позолоты, тёмными красками сурово и участливо проглядывали лики Богородицы с младенцем Иисусом на руках, Святого Николая, Семистрельницы, другие незнакомые ему образы. Икон много, небольших и средних размеров. Сергей переводил взгляд то на своего знакомого, так неожиданно открывшегося перед ним, то на иконы, освещаемые лампадкой и лучами уходящего солнца за окном, то на вычищенный до блеска пол. Кругом царит безупречная чистота и опрятность.

Семён Степанович легко поднялся с колен, предложил помыть руки в рукомойнике, пригласил за стол. В дом вошла старушка, с платочком на голове, добрыми голубыми глазами окинула гостя, поставила на стол глиняный кувшин с квасом, кружки.

– Кушайте на здоровье, – тихим мягким голосом пропела она и вышла из комнаты.

– За что честь такая? Не пойму, – спросил Сергей, с удивлением обращаясь к хозяину, старшему на все шестьдесят с гаком лет.

– Ну, если сейчас не понял, доживешь до моих лет – поймёшь.

– А я слышал, что если староверы в тайге и дадут воды напиться, то посуду эту уже поганой считают.

– Всякий человек по-своему чтит свою веру. Не суди и не судим будешь. Не осуждай. А от людей не спрятаться. Вон сын у меня бригадир лесорубов. Уважаемый человек. Жена его учительница, из православных, крещёная, но атеистка, говорит. Пионеркой и комсомолкой была. Да и мы своим детям не перечили, смирились. Вера, она ведь тоже всякая бывает. Без веры нельзя. И без школы нельзя.


Сноски на сайты писателя и интернет магазины

https://www.litres.ru/gennadiy-aleksandrovich-isikov/nasledniki-dersu-kniga-1-paseka/ (https://www.litres.ru/gennadiy-aleksandrovich-isikov/nasledniki-dersu-kniga-1-paseka/)

https://www.litres.ru/gennadiy-aleksandrovich-isikov/nasledniki-dersu-kniga-2-zdravstvuy-sinyaya/ (https://www.litres.ru/gennadiy-aleksandrovich-isikov/nasledniki-dersu-kniga-2-zdravstvuy-sinyaya/)

https://www.litres.ru/gennadiy-aleksandrovich-isikov/hronika-prestupleniya-protiv-rossii/ (https://www.litres.ru/gennadiy-aleksandrovich-isikov/hronika-prestupleniya-protiv-rossii/)

https://www.super-izdatelstvo.ru/product/nasledniki-dersu-kniga-pervaya-paseka (https://www.super-izdatelstvo.ru/product/nasledniki-dersu-kniga-pervaya-paseka)

https://www.chitai-gorod.ru/catalog/book/1274548/ (https://www.chitai-gorod.ru/catalog/book/1274548/)

аудиокнига http://inwriter.ru (https://ok.ru/dk?cmd=logExternal&st.cmd=logExternal&st.sig=Wmr20WDh4LBzk6FkBEFZKkVj2pcv1O-XrQT3EYOpXnKMi3GSyfJx7ex3SfsDHJoZ&st.link=http%3A%2F%2Finwriter.ru&st.name=externalLinkRedirect&st.source=f430&st.tid=68170057072685) e-mail: pr@ilitres.ru/gennadiy-isikov/nasledniki-dersu-kniga-1-paseka-63078561/#play_nownwriter.ru (mailto:%20pr@ilitres.ru/gennadiy-isikov/nasledniki-dersu-kniga-1-paseka-63078561/)

http://lp.izdatelstvosuper.ru/isikov (http://lp.izdatelstvosuper.ru/isikov) сайт писателя

http://inwriter.ru/members/isikov-gennadii-aleksandrovich.html (http://inwriter.ru/members/isikov-gennadii-aleksandrovich.html) интернациональный союз писателей

https://selfpub.ru/books/479266/?currentTab=publication (https://selfpub.ru/books/479266/?currentTab=publication) кабинет в самиздат ЛитРес




Судостроительный колхоз «СМЫЧКА»




Борбат Сергей Владимирович родился в 1951 году в поселке Тетюхе-Пристань Тетюхинского района Приморского края. По образованию юрист – правовед, ветеран МВД СССР. Детство прошло в поселке Смычка. В память о старшем поколении, тружениках колхоза «Смычка» написал историю создания рыболовецкого колхоза в период с 1930 по 1958 годы.


Поселок Смычка расположен на южном берегу бухты Тетюхе (Рудная), его история начинается с момента установления Маяка на мысе Бринера, где находился военный пост, и жили сигнальщики и связисты.

В этом благодатном месте владивостокский купец Васьков, именем которого названо озеро, в период НЭП поставил на берегу засолочные чаны и стал скупать по дешевке рыбу у китайцев и корейцев, на время путины привозил из Владивостока наемных рабочих, а с окончанием увозил, жили они в сараях, построенных из корья. Для себя Васьков построил летнюю дачу. Из старожилов Рудной Пристани Васькова никто не видел. Но в 1941 году из Смычки военкоматом были призваны два брата Васьковы, Валерий и Алексей Васильевичи, они погибли в ВОВ.

В начале XX века Приморье стало активно заселяться переселенцами из Украины. С прибытием в Ольгинский уезд их распределяли по селениям и рудникам.

В 1910 году из Черниговской губернии, Сумской области Украины, приехала семья Борбат Дмитрия Никифоровича, среди восьми детей был Илья, с его именем и связана история рыболовецкого колхоза Смычка.

В 1927 году крестьяне села Владимиро-Мономахово создали рыболовецкую артель «Деятель», председателем избран Мефодий Дмитриевич Борбат. База находилась в канале, рыбу ловили в очень удобной лагуне, прибрежной зоне бухты Тетюхе.

Разрозненные артели план по добыче рыбы не выполняли.

В 1928 году в Приморье вновь потянулись переселенцы из разных районов страны для освоения рыбных запасов у побережья Японского моря, горбуши, кеты, нерки, чавычи, кижуча, симы, иваси. Среднегодовой улов иваси достигал 1,128 тыс. центнеров. Было ее много. Камбала, навага, красноперка, окунь, сельдь. Огромные косяки мойвы. Лобан, пеленгас, корюшка. Треска, японский анчоус, палтус, тунец.

Рыболовный флот артелей состоял из корейских, японских и других парусно-гребных лодок, большой редкостью был катер малой мощности. Все они были ненадежны в море и неудобны для ловли рыбы.

Из переселенцев «Крайрыбакколхозсоюзом создавались рыболовецкие артели, их обеспечивали необходимыми средствами ловли рыбы и водным путем отправляли по всему побережью Ольгинского района. Насчитывалось 16 береговых рыбопромысловых участков и 30 крестьянских рыбалок.

Владимировская рыболовецкая артель состояла из переселенцев села Владимирово Астраханской области, были из Ростовской области и Краснодарского края. Прибыв в бухту Тадуша, рыбаки оказались в затруднительном положении, жить негде. Расположились на берегу, оборудовав бязевые палатки. Многие семьи имели маленьких детей. Вызвав представителя «Крайрыбакколхозсоюза», решили построить длинный барак из плавника, которого на берегу оказалось в изобилии, и в ноябре 1928 года отметили новоселье. На другой год артель разделилась наполовину, 17 семей остались работать в Тадуши (бухта Зеркальная), а 17 семей уехали в бухту Тетюхе. Поселились в частных домах села Владимиро-Мономахово. Создали артель «Рыбак Каспия».

В 1930-е годы коллективизации народного хозяйства произошло объединение рыболовецких артелей от Тадуши до Джигита, создавались рыболовецкие колхозы. Один из них был назван «Смычка», в него вошли артели «Деятель», «Рыбак Каспия» и половина артели «Владимировская». Первым председателем колхоза «Смычка» назначен Зингер (имя отчество не установлено). В 1931–1933 годах председателем колхоза был Мефодий Дмитриевич Борбат. В 1933–1934 годах А. И. Сидоренко, он добился выделения участка под центральную усадьбу колхоза в красивом живописном месте бухты Тетюхе, в устье реки Монастырка и начал активное строительство поселка и хозяйственных помещений. Первый жилой дом появился на берегу озера Васьково на хуторе Утенкином, названного в честь первопоселенца из села Владимиро-Мономахово Никанора Мартыновича Утенко. В 1934 году колхоз построил первый 3-х квартирный дом, кузницу, бондарную мастерскую. Готовые бочки на лодках возили в канал, где располагалась засолочная база. Лес для строительства заготавливали в Кривой пади. С началом весны лес сплавляли по реке и складировали на берегу, на примитивной лесопилке распускали на строительный материал и построили контору, магазин, электростанцию, баню, скотный двор, конюшню, жилые дома. Колхоз располагал большими не разработанными землями.

Из Тадуши 17 семей рыбаков бывшей Владимирской артели разобрали свои дома и на кунгасах перевезли в Смычку, вступили в колхоз. Развивалось пчеловодство, со временем пасека состояла из 600 пчелосемей, заложен прекрасный фруктово-ягодный сад, много труда в него вложила садовод Коряко.

За колхозом были закреплены участки в море, но выходить в море на добычу рыбы возможности не было, отсутствовал рыболовный флот.

Илья Дмитриевич Борбат организовал бригаду плотников строить парусно-гребневые шаланды по своей конструкции, вместительные и удобные для рыбаков.

В 1932 году в колхозе «Смычка» по проекту И. Д. Борбата построен катер «Деятель», он выводил на буксире парусно-гребные шаланды в зону прибрежного лова и обратно. Увеличился улов за счет экономии времени на выход к зоне лова.

К 1935 году колхоз своими силами и средствами построил 18 шаланд, мотобот, катер и кавасаки новой конструкции грузоподъемностью 6 тонн, на нем установлен дизельный двигатель большой мощности, но и это не позволяло выполнять план по добыче рыбы.

Не лучше положение складывалось и по остальным колхозам. (На побережье Приморского края было создано 33 рыболовецких колхоза.).

После прохождения Морского регистра СССР получено разрешение на строительство судов колхозом «Смычка». Это был первый успех Ильи Борбата как конструктора промыслового судна и положено начало рождения рыболовецкого флота на побережье Приморского края.

Построенные колхозом кавасаки стали распределять по рыболовецким колхозам побережья.

В 139 году в колхозе «Смычка» на воду спущен рыболовецкий сейнер «Амур», сделанный по заказу Михаила Ефремовича Сидельникова, который первым внес предложение ловить кошельковым способом. Выпускаемые Владивостокской судоверфью сейнера были мало пригодны для кошелькового способа лова. Илья Борбат в короткие сроки создал свою конструкцию сейнера, которая превзошла Владивостокскую и была признана как лучшая.




Из истории Синанчи


Больше – Синанчинское (Синанчинское) оловянно-полиметаллическое месторождение расположено в верховье ручья Горный (ключ Рудный), левого притока реки Черёмуховой (Большой Синанчи), на водоразделе рек Джигитовка (Иодзыхе) и Большой Уссурки (Имана).

Месторождение в 1911 году было открыто геологами как полиметаллическое в пользу владельцев Владивостокского торгового дома «Пьянков и братья», хотя было известно и ранее. Синанчинское рудное поле ранее включало в себя Кирилловское серебросвинцовое месторождение, принадлежавшее Ю. И. Бринеру, который вёл его отработку и Майминовское сереброполиметаллическое, расположенное в междуречье верхних притоков ручья Майминовского, являющегося нижним правым притоком ручья Пилорамного, впадающего справа в реку Б. Синанча (Черёмуховая).

Не исключено, что это месторождение было известно в средневековье и руды для выплавки серебра добывали здесь ещё бохайцы, следы городища, которых находятся в центре бывшего посёлка Синанча (Черемшаны).

На Синанчинском месторождении с 1911 по 1914 год М. Пьянков проводил небольшие геологоразведочные работы и попутно из горных выработок отбирал богатые руды. Добытая руда измельчалась на месте добычи ручным способом и во вьюках через Ахобэ (Лидовка) отправлялась на пристань (Тетюхе-Пристань).

В 1930 году геолог В. С. Булыго в своём отчёте писал:



«Б. Синанчинское м-ние находится в 30 клм. на северо-восток от Горбушинского разъезда Тетюхинской узкоколейной железной дороги, от которого до бухты Тетюхе 30 клм. и до рудника Тетюхе 5 клм. От Горбушинского разъезда к м-нию ведёт колёсная дорога вверх по долине р. Горбуши; далее через перевал высотою 623,5 м. дорога спускается в долину р. Б. Синанча (ветвь р. Яудзухе). В 9 клм. от перевала дорога сворачивает в долину небольшого левого притока Б. Синанчи, в вершине которого и расположено м-ние на высоте от 640 до 700 м над уровнем моря.

… Б. Синанчинское и Горбушинское м-ния открыты в 1911 году и в следующем году на них были поставлены разведочные работы горнопромышленником Пьянковым. Не достигнув определённых результатов, разведки этих месторождений были прекращены в 1914 году вплоть до 1929 года. Летом 1929 года м-ния вошли в район поисковых работ партии геолога Дальгеолкома (г. Хабаровск) И. А. Преображенского. Произведенный партией осмотр м-ний, сопровождающийся небольшими разведочными работами, выяснил, что как Горбушинское, так и Б. Синанчинское м-ния заслуживают дальнейшей разведки. Дальнейшие разведочные работы были предприняты в 1930 году Тадуши-Тернейской разведочной партией ДВРГРУ под руководством горн. инж. В. С. Булыго…».

В 1932 году С. Орджоникидзе говорил: «Мы должны найти, во что бы то ни стало месторождения олова и начать его производить у нас. До сих пор мы его целиком ввозим».

В 1932 году В. С. Булыго писал: «На м-нии разведано три рудных жилы параллельных и близко отстоящих. Две из них имеют незначительные размеры, а третья прослежена штреком на 50 м. по простиранию и на 23 м. по падению, средняя мощность её 1,12 м. к выходу на дневную поверхность эта жила выклинивается. Среднее содержание свинца 14,7 %, цинка 23 % и серебра 470 гр/тн. Запас А+В – 6000 тн. и запас С1, учитывая его на протяжении интенсивной электроаномалии в 100 м. составит 40 000 тн.

Имея ввиду, что электроаномалия наблюдается всего на протяжении 350 м. и слабость её на дополнительных 250 м. вызвана сравнительно большой глубиной около 60–65 м. залегания рудной жилы можно учитывать запас категории С2 в 350 ? 350/2 ? 1,12 ? 3,9 = 250 000 тн».

Геолог А. М. Михайлов в отчёте 1953 года по Синанчинскому месторождению писал: «…было учтено здесь следующее количество жильной массы и металлов. Жильная масса – 5520 тн.; свинца – 792 тн., цинка – 1264 тн., серебра – 2,28 тн…

В 1933 году Совет Труда и Обороны принимает решение о создании в составе наркомата тяжёлой промышленности главного управления Главникельолово. Поисковые и разведочные работы концентрируются в «Союзникельоловоразведке», а разработка проектов предприятий – в «Союзникельоловопроекте».


В 1934 году месторождение было обследовано геологом М. П. Русаковым.

В 1935 году в ЦНИГРИ при микроскопическом изучении свинцово-цинковых руд Больше-Синанчинского месторождения, образцы которых были собраны М. П. Русаковым, Б. Б. Розиной и Л. В. Радугиной впервые в составе полиметаллических руд Дальнего Востока был обнаружен касситерит (оловосодержащий минерал). Это открытие явилось толчком к постановке разведочных работ на месторождении и оценочных работ на олово на других месторождениях Ольга – Тетюхинского рудного района. С этого времени началась ревизия полиметаллических месторождений на олово.

В 1935–1936 годах месторождение разведывалось ГРП ДВ отделения СНОР (руководитель геолог В. В. Бастраков). Он произвёл предварительный подсчёт запасов руд и металлов месторождения на 1 декабря 1935 года. Количество запасов: категорий А2+В+С1: жильной массы 22775 тонн, олова 464,98 тонн, свинца 2673,7 тонн, цинка 4259,9 тонн и серебра 8,085 тонн; категории С2: 245875 тонн руды, 956,96 тонн олова.

В 1936 году контора «Союзникельоловопроект» (СНОП) приступила по решению Наркомата цветной металлургии к проектированию на базе месторождения горнорудного предприятия. Олово настолько нужно было стране, что к строительству предприятия приступили без предварительного необходимого изучения месторождения, без утверждения запасов руд и металлов.

1 февраля 1936 года было организовано управление «Синанчаоловострой», которое сразу же приступило к строительству промышленных зданий и сооружений, жилых зданий. Геолог СНОПа Г. К. Холмов составил геологическую часть проекта и отметил, что месторождение разведано совершенно недостаточно, геологический материал недоброкачественный. И, несмотря на это, работы по строительству продолжались.

Для нового предприятия был осуществлён оргнабор людей из Курской, Орловской и Брянской и других областей. Олово «Большой Синанчи» имело исключительное значение для промышленности всего Союза, оно было единственным на Дальнем Востоке.

Для строительства домов, школы, клуба, телефонной станция, столовой, магазина, пекарни лес рубили на склонах сопок долины реки. Построены: рудник, фабрика, мехцех, электростанция, лесопилка, кирпичный завод. Посёлок растянулся на 5 км.

15.06.2001 г. Из воспоминания Николая Трофимовича Сушкова:



«В апреле 1935 года наша семья по вербовке из Ново-Оскольского района Белгородской (Курской) области прибыла в Приморье. Из Владивостока шли на пароходе «Желябов», у бухты Владимира попали в шторм, пароход налетел на скалу, часть людей погибла. Капитан не растерялся, дал задний ход, и пароход остался цел.

В бухту Тетюхе прибыло много переселенцев, из них 15 семей целевым направлением в Синанчу. Среди них Жилины, Желенковы, Гладковы, Расторгуевы и другие.

Вначале жили в палатках. В лесу много непуганого зверя, медведи и кабаны вели себя относительно спокойно. На водоразделах в сторону реки Малая Синанча и ряда верховий ключей водился соболь, в тайге много изюбрей и оленей.

Построили барак, где и стали жить, готовили лес для постройки домов, готовились к приёму вербованных, их стало много прибывать в 1936–1937 годах…».


В архиве комбината «Сихали» сохранились карточки трудящихся комбината «Синанчаоловострой».

В 1935 году, прибыли из разных областей России (Ф.2, оп.1, д. 27). А. А. Алексеев, И. В. Безбородов, П. А. Береговой, И. А. Бородавкина, С. В. Ведеркин, Е. Ф. Грузнов, П. И. Дубасов, С. Я. Жауров, М. М. Жуков, А. Н. Зорин, А. П. Корчагин, И. С. Кузнецов, И. Д. Лазарев, Н. В. Любаев, М. К. Набокин, Ман-Чан, И. С. Палейский, Пак-ден-ву, И. В. Столяров, В. К. Саккулин, П. М. Сидоренко, А. П. Сиваков, А. М. Сычёва, И. И. Тарасенко, А. И. Третьяк, В. П. Уютов, А. Ф. Федеев, И. А. Фадеев, П. И. Честнов.

В 1936–1937 годах прибыли переселенцы из Воронежской области численностью 297 человек, их них трудоспособных 80 мужчин и 84 женщины.

В 1938 году из Курской области семьями по 2–8 человек.

Геологи СНОРа представили приближённый подсчёт запасов на 1 октября 1936 года в количестве 195 тыс. тонн руды и на основании этих данных специалисты СНОПа приступили к проектированию разработки рудных залежей, а также к проектированию объектов строительства и генеральной сметы строительства.

На 1 января 1937 г. геолог В. В. Бастраков представил первый подсчёт запасов, утвержденный в ВКЗ. 164 тыс. тонн руды, 2 тыс. тонн олова, 13 тыс. тонн свинца, 11 тыс. тонн цинка.

По низкой категории: 122 тыс. тонн руды, 1,5 тыс. тонн олова, 9 тыс. тонн свинца и 8 тыс. тонн цинка.

На 1 января 1939 года второй подсчёт запасов с утверждением его ВКЗ произвёл геолог А. Я. Галайдин, общее количество жильной массы составило 310 тыс. тонн.



«Разведочные выработки были пройдены только в верхних частях месторождения, начиная с поверхности и кончая горизонтом 525 и, т. е. шт. № 10. Ниже этого горизонта месторождение было разведано лишь редкой сетью буровых скважин. Подсчитанного количества запасов руд и металлов, на разведочной части месторождения при последующей разработке его не оказалось. Учтённые количества руд и металлов оказались сильно преувеличенными.

С этими данными подсчёта запасов и при столь недостаточной степени разведанности, месторождение Б. Синанча 1 января 1942 года было сдано в пробную эксплуатацию, хотя в комбинате сложилась критическая ситуация: не хватало кадров, оборудования, материалов. Комбинат «Синанчаолово» начал работать, хотя и не на полную мощность. Первоначально добывались руды с содержаниями: олова 1,5–2,5 %, свинца 6,0–7,0 %, цинка 7,0–8,0 %.

1953 г. Михайлов.

На момент сдачи месторождения в пробную эксплуатацию состояние запасов руд и металлов по нему не было учтено».


В дальнейшем подсчёт запасов руды и металлов производился неоднократно.

На 1 июля 1945 года геолог М. Е. Жилдаков представил следующий подсчёт запасов.

При отработке эксплуатационных блоков выяснилось, что подсчитанные запасы в них значительно преувеличены.

На 1 января 1948 года произведён пересчёт запасов без представления его в ВКЗ. Запасы руды по категория А2+В+С1 были снижены до 147718 тонн руды с содержаниями: олова 1,02 %, свинца 7,08 %, цинка 5,12 % и серебра 230 г/т.

Себестоимость 1 тонны концентрата в 1951 году составляла 53 тыс. рублей, а продавали по 22 тыс. рублей. Одна тонна олова в концентрате обходилась комбинату в 203 тыс. рублей, а продавали по 55 тыс. рублей.

Олово необходимо стране, и с затратами не считаются.

В 1952 году ВКЗ утвердил запасы, подсчитанные на 1 января 1951 года в следующем объёме.

По категориям А2+В+С1 руды 184800 тонн с содержанием олова 0,70 %, свинца 5,61 %, цинка 5,86 % и серебра 168 г/т.

Последний оперативный подсчёт запасов произведён на 1 июля 1953 года в объёме по категориям А2+В+С1 191847 тонн руды, 1295,58 тонн олова, 9945,69 тонн свинца, 11152,52 тонн цинка и 29962,3 кг серебра; по категории С2 189400 тонн руды с содержанием 0,55 % олова, 4,58 % свинца, 6,05 % цинка и 187 г/т серебра.

Руда, добытая в 1912–1914–1932 годах в небольшом количестве (штуфняк) была продана АГОТу. Основная её часть была свалена в долину ручья Рудного и в последующие годы вынесена наводнениями в долину реки. Руда, отрабатываемая в 1935–1941 годах, часть складировалась, часть сваливалась в рудный отвал. На 1 июля 1953 года в отвале числилось руды 3629 тонн.

По мере разведки и эксплуатации месторождения уточнялась и геология месторождения, расшифровке которой много внимания уделяли геологи М. П. Русаков и А. М. Михайлов.

Уделяла внимание этому месторождению и Е. А. Радкевич.

В своей работе о Синанчинском месторождении она писала:



«Синанча относится к галенит-сфалеритовому типу касситеритово-сульфидной формации. Своеобразной особенностью синанчинских руд является присутствие редких сульфостаннатов, а также интенсивный их метаморфизм в результате воздействия послерудных порфиритовых даек.

В структурном отношении месторождение тоже очень необычно: рудные тела его – сульфидные линзы, приуроченные к разлому в верхнемеловых эффузивах, «зажаты» в контактах четырёх порфиритовых даек, вплотную примыкающих одна к другой, пересекающих рудную жилу и располагающихся вдоль неё…Рудное поле узкой лентой, по существу одной жильной зоной, протягивается в северо-западном направлении вдоль щелеобразного каньона ключа и частично достигает северо-западным своим флангом перевала хребта Сихотэ-Алинь…

Площадь месторождения и ближайших его окрестностей слагается однообразной толщей верхнемеловых эффузивных кварцевых порфиров и их туфов…по борту долины р. Большая Синанча, из под порфиров и порфиритов обнажаются и более древние осадочные породы мезозойской песчаниково-сланцевой толщи.

…В структурном отношении Синанчинское месторождение располагается на продолжении Кенцухинской антиклинальной зоны в участке её погружения. Осадочные породы нижнего структурного этажа здесь, как отмечалось, погружены на большую глубину и полностью скрыты под мощными вулканогенными накоплениями. Оруденение, таким образом, развивается в верхних горизонтах стратиграфического разреза.

…Рудное тело – мощная сульфидная жила, достигающая первоначально мощности 1 м и более, сечётся лайками и разъединяется на серию разобщённых линз, расположенными между разновременными порфиритовыми дайками или во внешних контактах этой сложной многократной дайки. Такое необычное совмещение в одном и том же тектоническом шве разновременных образований – руды и серии последовательных даек – обусловлено многократными повторными разрывами вдоль одного и того же шва.

…«Многократная» жильная пачка Синанчинского месторождения сформировалась в процессе длительного тектонического развития рудоконтролирующего разлома.

…рудная зона представляет узкую полосу, вытянутую вдоль разлома в северо-западном направлении. Рудная минерализация вдоль разлома прослеживается почти без перерыва на протяжении около километра на Главном или так называемом Центральном участке…

К северу от Центрального или Главного участка рудной зоны находится участок Промежуточный, протяжением около 500 м, в пределах которого спорадически встречается минерализация незначительной интенсивности (штольня № 13). Ещё далее, уже на водораздельной части хребта, располагается участок Северный, где известны две небольшие кулисообразно расположенные сульфидные жилы – Перевальная и Седловидная. Как и в других частях месторождения, оруденение здесь находится в зальбандах порфиритовых даек. Общая протяжённость этой прерывистой полосы проявления минерализации составляет более 2 км. Ещё далее, уже далеко за перевалом, на непосредственном продолжении того же разлома находится участок Заперевальный или Базовский…

…Синанча представляет собой месторождение небольшого масштаба и из-за трудностей разработки мелких линз, разобщённых порфиритовыми дайками, рудник законсервирован. Однако перспективы расширения месторождения, несомненно, имеются. Резервы здесь, прежде всего, заключаются на флангах месторождения, а также в глубоких его горизонтах.

Фланги месторождения как северный, так и южный остаются ещё недоразведанными…».


Попробуем восстановить историю работы комбината фрагментально по отдельным имеющимся приказам и записям, найденным автором в архиве комбината «Сихали».

Директорами комбината «Синанчаоловострой» работали: П. Б. Волков (с 1939 г.), Н. И. Саловаров (январь-март 1941 г.), Рубаненко (с июля 1941 г.), Д. В. Артеменков (с февраля 1942 г.), М. П. Вишняков (с октября 1944 г.), И. П. Колотилов (с апреля 1947 г.), А. П. Баранов (с января 1951 г.)…

Приём объектов комбината комиссионно под председательством главного инженера комбината И. И. Кабакова был произведён 4 января 1941 года.

В приказе от 4 января 1941 года по комбинату было сказано:



«Начальник «Синанчаоловострой» Волков П. Б. передал секретное дело и документы новому начальнику строительства «Синанчаоловострой» Н. И. Саловарову».


9 декабря 1941 года вышел приказ по Управлению комбината директора Рубаненко:



«Переход комбината на эксплуатацию, требующей быстрейшего завершения строительства подсобных предприятий Обогатительная фабрика, Горный цех и других, делает необходимым усилить работу Лесозавода (пилорамы) по заготовке и выпуску основных строительных материалов…».


Начальник Лесозавода Иван Игнатьевич Корев. Начальник Горного цеха В. И. Ладыгин. Главный инженер комбината в 1941 году И. И. Кабаков, а с марта 1942 г. по 5 января 1945 г. Михаил Прокофьевич Аношкин.

В кадровой работе наблюдалась частая сменяемость как первых руководителей и главных специалистов, так и рядовых инженерно-технических работников, что мешало нормальной планомерной работе коллектива комбината и цехов.

В дальнейшем вопросы по разведке и добыче олова в Тетюхинском районе Главолово некоторое время будет решать через руководство комбината «Синанчаолово».

Директор комбината своим приказом направил геолога Р. Р. Данилова с апреля 1942 года на разведку Хрустального месторождения с окладом 1300 рублей, а в октябре этого же года освободил начальника рудника «Лифудзин» Е. С. Евтюхова и назначил на эту должность К. А. Кибалина с окладом 2100 рублей.

Приказом № 176 от 6 мая 1942 года Д. В. Артеменкова:



«По распоряжению Наркомата Цветной Металлургии для увеличения оловодобычи на руднике Лифудзин с Иманских золотых приисков переведено 130 семей рабочих-старателей, для которых, несмотря на наличие весьма богатых перспективных участков, не переданных Геологоразведочной экспедицией руднику, фронт работ остаётся недостаточным…».


В 1944 году приказом Наркомата было организовано предприятие № 501, будущий ХГОК (Хрустальненский Горно-обогатительный Комбинат). Из комбината «Синанчаолово» в Кавалерово перевели большую группу специалистов.

Согласно приказа НКЦМ № 364/к от 1 сентября 1944 года Д. В. Артеменков был освобождён от занимаемой должности в связи с переводом на другую работу, а директором по Управлению строительством комбината «Синанчаоловострой» назначен Михаил Павлович Вишняков (приказ по комбинату № 313 от 19 октября 1944 года).

Об объёмах переработки руды комбинатом в конце войны свидетельствует указание директора главному инженеру комбината М. П. Аношкину:



«…подготовить Комбинат в течение IV кв. 1944 г. и I кв. 1945 г. к увеличению добычи и переработки руды до 70 тонн в сутки к 1 декабря 1944 г….».


На 15 декабря 1944 года в составе первых и главных специалистов Управления комбината были:

Михаил Павлович Вишняков – директор,

Михаил Прокофьевич Аношкин – главный инженер,

Василий Иванович Олейников – главный механик,

Сергей Васильевич Балашов – главный бухгалтер,

Юрий Евсеевич Касинов – начальник планового отдела,

Михаил Евграфович Желдаков – главный геолог,

Аркадий Иванович Подковыркин – главный маркшейдер,

Татьяна Гавриловна Тихова – начальник производственного отдела,

Николай Андреевич Филатов – начальник отдела кадров,

Игнат Павлович Корнеев – начальник техснаба,

Александр Тимофеевич Феоктистов – начальник рудника,

Иван Фёдорович Мишнев – начальник обогатительной фабрики.

Приказом НКЦМ СССР № 9/к от 5 января 1945 года М. П. Аношкин был освобождён от занимаемой должности в связи с переводом на другую работу и на должность главного инженера Управления комбината был назначен Александр Тимофеевич Феоктистов.

Окончилась война, 279 трудящихся комбината были награждены медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».

В конце 1945 года в Синанчу привезли около трёхсот человек японских военнопленных. Работали они на заготовке леса, строительстве и ремонте дорог, на руднике, на фабрике, на лесопилке, в автогараже. Работали вместе с местными рабочими, отношения были нормальные.

О работе японских военнопленных в Синанче свидетельствуют документы.



«Директору «Синанчаолово» тов. Вишнякову. 3-XII-45 г. А 510 с.

Ниже сообщаются инструктивные указания о порядке учёта заключённых (и военнопленных), работающих на Вашем предприятии и строительстве по договорам и организациям НКВД.

Военнопленные и заключённые персонально в списочном составе предприятий и строек не состоят, но включаются в среднемесячную численность рабочих или соответствующей категории персонала в зависимости от выполняемой работы…

    Начальник Главолово
    /Галченко/».



«Приказ № 446 от 17 декабря 1946 года по Управлению комбината «Синанчаоловострой». Пос. Синанча.

В соответствии с директивными указаниями Управления лагерей № 10 о переводе военнопленных японцев, работающих на подземных работах на 6 часовой рабочий день приказываю:

1. Начальнику рудника тов. Малютину перевести в/п японцев с 17 декабря на 6 часовой рабочий день, работающих на подземных работах.

    Директор комбината «Синанчаолово»
    /Вишняков/.

В 1946 году в п. Синанча, в комбинат «Синанчаоловострой», прибыла большая группа китайских рабочих по договору с китайским правительством, и все они были направлены на участок Сталинка на добычу олова старательским способом.

Приказом № 113 по комбинату от 26 апреля 1947 года И. П. Колотилов приступил к исполнению обязанностей директора комбината «Синанчаолово».

В ноябре 1947 года начальник рудника Н. Н. Малютин, как не справившийся со своей работой, из комбината был уволен. Начальником рудника был назначен Аркадий Иванович Подковыркин.

В конце 1947 года (?) в Синанчу после вывоза японских военнопленных для работы в комбинате завезли 427 человек корейской национальности, среди них корейский старшина И-Сун-Че. Распределили всех по цехам.

В декабре 1947 года 6 корейских рабочих за прогулы с 1 по 15 декабря были привлечены к судебной ответственности.

Работа рудника за 8 месяцев 1947 года. Отбойка руды – 93,7 %, добыча руды – 98 %, горно-капитальные работы – 47 %.

Директор комбината дал команду.



«С 20 мая 1948 года начать строительство автодороги на отдельных участках трассы рудник Синанча – Горбуша, а также строительство автодороги рудник Синанча – Водопад (лесоучасток).

Руководство по строительству возложить на помощника директора И. И. Голубок».


Оловянный концентрат из комбината на автомашинах вывозили сначала на склад на Горбуше, потом на Тетюхе Пристань, где складировали.

У Водопада был посёлок «Новый посёлок», комендант Б. П. Мун, с 20 января 1950 года – С. В. Хан.

В январе 1951 года работали директор комбината А. П. Баранов, главный инженер Е. П. Овсий, главный энергетик К. А. Дружинин, главный механик В. С. Пышняк, главный геолог А. М. Михайлов, главный маркшейдер А. С. Марьясов, начальник ОТиЗ А. Н. Чёрный.

В 1952 году в Синанчу прибыли переселенцы 38 человек из Воронежской области и 18 человек из Курской области.

Главный геолог комбината А. М. Михайлов в отчёте 1953 года писал.



«…Разведочные выработки были пройдены только в верхних частях месторождения, начиная с поверхности и кончая горизонтом 525 и, т. е. шт. № 10. Ниже этого горизонта месторождение было разведано лишь редкой сетью буровых скважин. Подсчитанного количества запасов руд и металлов, на разведочной части месторождения при последующей разработке его не оказалось. Учтённые количества руд и металлов оказались сильно преувеличенными.

С этими данными подсчёта запасов и при столь недостаточной степени разведанности, месторождение Б. Синанча 1 января 1942 года было сдано в пробную эксплуатацию, хотя в комбинате сложилась критическая ситуация: не хватало кадров, оборудования, материалов. Комбинат «Синанчаолово» начал работать, хотя и не на полную мощность. На момент сдачи месторождения в пробную эксплуатацию состояние запасов руд и металлов по нему не было учтено».


Первоначально добывались руды с содержанием олова 1,5–2,5 %, свинца 6,0–7,0 %, цинка 7,0–8,0 %; в «хвосты» уходила масса с содержанием олова 0,60 %, свинца 2,0–3,0 %, цинка до 4,0 %. Себестоимость 1 тонны концентрата в 1951 году составляла 53 тыс. рублей, а продавали по 22 тыс. рублей. Одна тонна олова в концентрате обходилась комбинату в 203 тыс. рублей, а продавали по 55 тыс. рублей. Олово нужно было стране, поэтому и шли на большие издержки.

Часть руды, добытой в 1912–1932 годах в небольшом количестве (штуфняк), была продана АГОТу (1912–1914). Основная же её часть была свалена в долину ручья Рудного и в последующие годы вынесена наводнениями в долину реки. Руда, добытая в 1935–1941 годах, частью складировалась, часть сваливалась в рудный отвал. На 1 июля 1953 года в отвале числилось руды около 4 тыс. тонн.



Добыча руды и металлов:






С 1941 по 1955 год включительно комбинатом «Синчаолово» добыто 342 тыс. тонн руды. В ней содержалось 2283 тонны олова, получено в концентрат 827 тонн; свинца 14216 тонн в руде и 9410 тонн в концентрате, цинка 14658 тонн в руде и 3564 тонн в концентрате. Остальные металлы ушли в «хвосты», в долину реки Б. Синанча. Убытки от эксплуатации месторождения к 1954 году выросли до 16,5 млн. рублей. Подольский и Новосибирские заводы отказались покупать синанчинские концентраты.

Чтобы как-то скрыть два убыточных предприятия, приказом Министра МЦМ СССР от 25 мая 1954 года комбинаты «Синанчаолово» и «Приморолово» были переданы в состав комбината «Сихали» и с 4 июня реорганизованы в рудоуправления, вместе они приносили государству убытков около 25 млн. рублей.

26 октября 1954 года директором комбината Синанчинского рудоуправления утверждён Миндрул Василий Николаевич, дела он принял от бывшего директора комбината «Синанчаолово» Г. Н. Бер в июне 1954 года, а он был назначен главным инженером. В декабре 1954 года за беспечность и безответственность Г. Н. Бер был приказом П. П. Ильина освобождён от занимаемой должности и уволен из системы комбината, в январе 1955 года его назначили начальником участка Щербаковского рудника.

2–3 сентября 1955 года состоялось совещание ведущих геологов Москвы, края и комбината, знатоков оловорудных месторождений. С докладом выступила Е. А. Радкевич, где она доказала перспективность Синанчинского месторождения и проведения первоочередных работ по доразведке на северном фланге. Она, рассматривая геологическое строение, минеральный состав и общие перспективы месторождения, настоятельно рекомендовала усиление разведочных работ на нём, для оценки всего месторождения в целом, поскольку именно неразведанность месторождения снижало его ценность.

20 октября того же года в Министерство цветной металлургии СССР и крайком КПСС руководители комбината «Сихали» отправили письмо о приостановке эксплуатации Синанчинского месторождения и необходимости выделения ассигнований на поисково-разведочные работы. Руководство МЦМ СССР согласилось с предложением руководства комбината «Сихали» и 22 декабря 1955 года был издан приказ «О сухой консервации рудника комбината «Синанчаолово» и о плане геологоразведочных работ в 1956 году». Но…12 марта 1956 года вышел новый приказ Министра «О мокрой консервации рудника», где речь шла о ликвидации всего Синанчинского комплекса, включая и посёлок с четырьмя тысячами человек.

К этому времени предприятие № 501 увеличило выпуск оловянного концентрата в 3 раза по сравнению с 1945 годом.



«Месторождение к моменту консервации было разведано недостаточно полно. Было пройдено пять эксплуатационных горизонтов, нижний из которых располагался на отметке +405 м. Ниже его до горизонта +285 м лишь центральная и южная часть месторождения разведывалось скважинами. При этом было установлено, что руды месторождения не ограничиваются контурами, утверждёнными ГКЗ, а распространяются значительно дальше как по простиранию, так и по падению…»

    Аристов и др., 1984.

На Синанчинском месторождении остались в недрах балансовые (промышленные) запасы (на 1 июля 1957 года) в количестве 510 тыс. тонн руды, 2,3 тыс. тонн олова, 18,6 тыс. тонн свинца, 22,6 тыс. тонн цинка.

Набирал темпы комбинат «Хинганолово» (сдан в эксплуатацию в 1946 году). Готовились к пуску комбинаты Депутатский в Якутии и Культинский в Магаданской области. В 1969 году был сдан в эксплуатацию Солнечный горно-обогатительный комбинат, самый крупный производитель олова в 70–80-х годах прошлого века. Кроме того оловянный концентрат поставлялся из Китая.

Синанчинский рудник закрыт, специалисты и рабочие переводились на другие рудники комбината «Сихали» или увольнялись, посёлок пришел в упадок.

По информации одного из первых жителей Синанчи Юрия Николаевича Бражника в 1956 году в Синанче проживали.

На участке «Пасека» Солодковы, Башкатовы, Балыкины, Гончаровы, Симаковы, Зайцевы, Трифоновы, Усковы, Федорины, Бабынины, Кулаковы и другие.

На участке «Пилорама» Бабынины, Матвиенко, Криворучко, Гречихин Сергей, Архиповы, Ребровы, Барановы, Даньшины, Алдошины, Пронины, Афанасовы (Подгорный), Докукины (Артёмовы), Катинёвы, Матюшкины, Пичугины, Каверзин и другие.

На участке «Курском» Нестеренко, Сидоренко, Лукьяновы, Пимочины, Зорины, Павловы, Бражник, Овчаренко, Юнгенковы, Сидоренко, Жуковы, Шутинский, Леоновы, Расторгуевы, Тамариновы, Бабынины, Камбаровы, Шкитырь, Деревянко, Холодковы, Крысины, Медведевы, Вострцовы, Гусаровы, Воронины, Булдыгин, Цибульский, Колесниковы, Чигановы, Харламовы.

На участке «Пятый» Снигирёвы, Кронгаузы, Абдуловы, Дружинины, Добровольские, Аверины, Бурковы, Дробот, Холодовы, Варины, Еркины, Горюновы, Бержукасовы, Фёдоровы, Франковские, Годуновы, Новосёловы, Столбиковы, Малышевы, Гороховы, Волченковы, Кожевников, Шмаргун.

На участке «Седьмой» Жамбеевы, Девятовы, Слепко, Забровские, Ветровы, Осетровы, Терентьевы, Михайловы, Ивановы, Щукины, Коревы, Наумовы, Громовы, Изергины, Краснорудские, Горбуновы, Латковы, Горожанины, Тамариновы, Чирковы, Яшины, Загребельные, Надёжкины, Бакшеевы, Беспаловы, Лебедевы.

На других участках Парамоновы, Коваль, Шевченко, Пустоваловы, Рыжовы, Романовы, Афанасовы, Ванины, Кимаевы, Бер, Миндрул, Слыхова, Исаевы, Гречихины, Зимин, Свиридоновы и другие.



«В последующие годы район месторождения входил в площадь гидрогеохимических работ (Колотов Б. А., 1963 г., Гаврилов Т. А., 1964–1968 гг.). В результате работ были выявлены гидрогеохимические ореолы на самом месторождении и его юго-восточном фланге.

В 1970–1971 гг. Синанчинской партией ПТГУ (Ветреников В. В.) проведена геологическая съёмка масштаба 1:50 000 планшета L-53–116-Г, в юго-западном углу которого находится Черёмуховое месторождение. На участке Базовом, являющимся северным продолжением месторождения, ими был проведён комплекс поисковых работ, включающий небольшой объем горных работ, поисковые маршруты и шлиховое опробование. В итоге были выявлены две рудные зоны и рудные свалы с содержанием олова до 0,2 %. Ими рекомендовалось дальнейшее изучение выявленных рудных зон и источников рудных свалов с применением поверхностных горных работ.

В 1972 году на месторождении и его северном и южном флангах проводит работы партия № 15 ЦГТ (Афанасьева З. Б. и др.) с применением геохимических (поиски по вторичным и первичным ореолам) и геофизических (МПП, электроразведка) методов. На северном фланге месторождения, в верховьях р. Базовой ими были выявлены локальные вторичные ореолы олова, свинца, серебра с колебаниями соответственно 0,003–0,005 %, 0,003–0,004 %, 0,2–0,4 г/т. Эти данные подтвердили выводы Ветренникова В. В. о продолжении рудоносной структуры месторождения на северо-запад.

В последующие годы на месторождении проводились различные специализированные работы. В 1976 г. Размахнин Ю. Н. исследовал метасоматическую зональность рудного поля и установил чёткую взаимосвязь рудообразования с развитием кварц-серицит-гидрослюдистых метасоматитов. Его рекомендации сводятся к продолжению изучения месторождения и его флангов комплексом поисковых методов, оценке вертикального размаха оруденения бурением глубоких скважин…»

    Аристов и др., 1984.

Рудник забросили, дальнейшую разведку месторождения комбинат «Сихали» не проводил, нужны были значительные средства.

В 1981–1983 годы геологи Дальнегорской экспедиции провели разведочные работы на площади месторождения, они верили в перспективность флангов и глубоких горизонтов Черёмухового месторождения, и это они подтвердили.

В 1981–1983 годах на площади Черемшанского рудного узла, в том числе и на площади Черемшанского месторождения работали Встречная партия (начальник Лопата А. С., главный геолог Д. Н. Кузнецов) и с 1983 года Дальнегорская партия (начальник Кузнецов Б. В.). На участках работ в разное время работали геологи В. Д. Аристов, В. А. Крюков, А. В. Саввин, Н. И. Станский, Т. И. Скрипкина, В. Ф. Купряшов, Е. Л. Хомутов, И. А. Горюнова, студент А. Д. Ивженко. Каротажной партией выполнены скважинная геофизика (М. В. Пузин, В. М. Зарецкий, Е. В. Афанасьев, В. Кузнецов) и каротаж скважин (В. Кучеренко, Е. С. Сулла). Методическое руководство и постоянный контроль проведения полевых работ осуществлял главный геолог экспедиции Р. В. Король.



«К моменту консервации (1956) месторождение было частично отработано до глубины 160 м (горизонт 445 м)…и, в целом, перспективы более глубоких горизонтов месторождения и его флангов остались не выясненными.

В отчётном периоде двумя скважинами, вскрывшими основную жильную серию месторождения, Надеждинское и Малютка на горизонтах 140 м и 170 м, установлено распространение промышленного оруденения до глубины 770 м и выявлена с помощью канав новая серия минерализованных зон на восточном фланге месторождения, что позволило коренным образом переоценить его масштабы.

Рудное поле месторождения сложено датскими туфами и игнимбритами липаритов массивной текстуры, витро-литокристаллическими, псаммитовыми с «фьяме» (игнимбриты) раскристаллизованного вулканического стекла. В разрезе скважины № 12 установлена фациальная смена игнимбритов и туфов липаритов в равных соотношениях (глубина 0–420 м) преимущественно спекшимися туфами липаритов (глубина 420–840 м) и затем игнимбритами липаритов (840–1000 м). В призабойной части скважины (глубина 900–1000 м) в игнимбритах липаритов отмечены обломки и линзы (5–10 см) алевропесчаников, горизонты (до 26 м) флюидальных лав липаритов, что указывает на близость нижнемелового терригенно-осадочного фундамента. Результаты бурения в комплексе с геофизическими данными (Столбов,1977) позволяют оценить мощность отложений чехла 1100–1200 м.

Интрузивные образования месторождения представлены многочисленными послерудными дайками диабазов, андезитов и диоритов дат-палеоценового комплекса, которые в большинстве случаев локализованы в тех же разрывных нарушениях, что и рудные тела, и минерализованные зоны.

Наиболее крупная дайка (мощность 20 м) сопровождает основные рудные тела (разделяя их в пространстве) Надеждинская и Малютка на всём протяжении по простиранию, до глубины 600 м от поверхности.

Послерудный характер даек установлен в процессе разведки месторождения (Радкевич,1953) и являлся отрицательным фактором при его отработке. Скважиной № 12 установлено благоприятное положение ж. Надеждинская на глубоких горизонтах на удалении от дайки. Аналогичные по составу дайки С-З простирания сопровождают большинство минерализованных зон вновь выявленной серии на восточном фланге месторождения.

По степени минерализации единая рудовмещающая структура подразделяется на 2 части, основную серию рудных тел лежачего бока разлома Смысловского и вновь выявленную серию минерализованных зон его висячего бока.

По составу руды на глубине 320–770 м существенно отличаются от руд разведанных (верхних) горизонтов.

Главной особенностью руд верхних горизонтов месторождения является тесная связь галенита и касситерита, образовавшихся совместно в процессе разложения тиллита. Отличительной особенностью состава руд, локализованных на глубине 320 м и ниже, является преимущественное развитие первичного касситерита, практически полное отсутствие станина (содержание олова растворимого 90 %) и увеличение доли пирита, пирротина и арсенопирита, и смена жильных минералов родохрозита и олигонита хлоритом. С глубиной отмечается увеличение количества хлорита и турмалина и уменьшение карбоната и магнетита.

Геохимические формулы глубинности на основе соотношения содержаний элементов примесей в касситерите, по данным Г. А. Осиповой, и зональность сопровождающих рудные тела эндогенных геохимических аномалий, вскрытых скважинами, указывают на верхнерудное положение вскрытых скважинами сечений, что даёт основание предполагать увеличение продуктивности олова на глубине свыше 770 м.







Серия рудных тел сопровождается эндогенной геохимической аномалией оловянной формации с верхнерудным срезом, перспективной на олово. Результаты количественной оценки (Бураго, Чуланов, 1973) показали, что максимальная продуктивность рудного тела по олову (3 м %) ожидается на глубине 900 м и выклинивание – на глубине 1150 м.

Результаты бурения отчётного периода позволяют оценить прогнозные ресурсы категории Р1 ниже разведанных запасов по ж. Надеждинская в интервале глубин 320–770 м и по ж. Малютка в интервале 320–560 м. Прогнозные ресурсы категории Р1 составили олова 7,5 тыс. т., свинца 35,5 тыс.т., цинка 68,6 тыс. т., серебра – 155 т. Данные параметры значительно превышают кондицию Смирновского месторождения, расположенного в сходных географо-экономических условиях.

Перспективы месторождения не исчерпываются его прогнозными ресурсами категории Р1. Так, ж. Надеждинская не оконтурена скв. 12 на глубине, где по геохимическим данным предполагается продолжение промышленного оруденения на глубину дополнительно на 380 м (в интервале глубин 770–1150 м от поверхности).

В данном интервале нами прогнозируются ресурсы категории Р2 олова – 5 тыс.т., свинца – 20 тыс. т., цинка – 30 тыс. т., серебра – 90 т.

Кроме того, в перспективной вновь выявленной серии минерализованных зон в С-В части месторождения прогнозируется рудное тело, сопоставимое по масштабам с ж. Малютка, с прогнозными ресурсами категории Р2 – олова 2 тыс. т., свинца 10 тыс. т., цинка 30 тыс. т., серебра – 50 т., прогнозные ресурсы Р1Р2 + С1С2 оцениваются олово 16,5 тыс.т., свинец 80 тыс.т., цинк 150 тыс. т., серебро 340 т.

Руды глубоких горизонтов месторождения характеризуются более благоприятными для обогащения по сравнению с верхними горизонтами, особенностями, практически полным отсутствием станина, тиллита, укрупнением зёрен касситерита (до 0,25 мм) и его ассоциацией с кварцем.

Для обоснования предварительной разведки глубоких (шахтных) горизонтов месторождения нами рекомендуется вначале определить запасы рудных тел по категории С2 скважинами по сети 160х160 м до глубины 800 м и в центральной части (в одном профиле) на глубине 1100 м, где возможно штокверковое оруденение под экраном вулканитов. Скважинами будет попутно изучена новая серия минерализованных зон, при наличии рудных тел, она будет прослежена канавами. Объёмы работ составят бурение 15 000 м, канавы 30 тыс. м


, в том числе ручной проходки 10 тыс. м


».

    Аристов и др., 1984.


Прогнозные ресурсы категории Р1 и состояние запасов категорий С1+С2 Черёмухового месторождения на 01.01.1994 г.

Всего запасов по категориям С1+С2+Р1: руды 1,25 млн. тонн, олова 9,5 тыс. тонн, свинца 52,6 тыс. тонн, цинка 87,9 тыс. тонн, серебра 208 тонн, (Ивакин А. Н., Настич Н. А., 2000 г.).

Прогнозные ресурсы по вновь выявленным участкам оценены олово 16,5 тыс. тонн, свинец 80 тыс. тонн, цинк 150 тыс. тонн, серебро 340 тонн.

Прогнозные ресурсы месторождения значительно превышают кондиции Смирновского месторождения, расположенного в сходных географо-экономических условиях.

Руды глубоких горизонтов месторождения, под покровом эффузивов (изверженные горные породы), характеризуются более благоприятными для обогащения рудами по сравнению с рудами верхних, частично отработанных, горизонтов.

Вновь выявленные запасы Черёмухового месторождения в будущем могут послужить одним из основных объектов для расширения производственной деятельности ОАО «ГМК «Дальполиметалл».


Источники

1. Аристов В. Д., Крюков В. А., Сапожников Т. С., Саввин А. В., Вейде А. М., Пузин М. В., Балашов В. Н. Отчёт о результатах детальных поисковых работ на перспективных участках Черемшанского рудного узла (Скальном, Колонковом и др.) за 1981–1984 гг. (Отчёт Дальнегорской партии за 1981–1984 гг.). Дальнегорск, 1984 г. Рукопись.

2. Булыго В. С. Отчёт о разведочных работах на Синанчинском и Горбушинском месторождениях летом 1930 г. Владивосток, 1931 г. Рукопись.

3. Булыго В. С. Месторождения цветных металлов Ольгинского района. Владивосток. 1932 г. Рукопись.

4. Ивакин А. Н., Настич Н. А. Укрупнённая геолого-экономическая оценка резервных месторождений свинца, цинка и серебра в Приморском крае с целью дополнительного обоснования реконструкции завода в Рудной Пристани на 01.09.2000 г. Владивосток, 2000 г. Рукопись.

5. Михайлов А. М. Б. Синанчинское месторождение. Тетюхе, 1957 г. Рукопись.

8. Олово большой Синанчи – газета «Дальнегорский металлург» № 45 от 29.11.1996 года и № 47 от 12.12. 1996 года.

7. Радкевич Е. А. Синанчинское месторождение. Сб. «Геология свинцово-цинковых месторождений Приморья». Изд. АН СССР, Москва, 1960 год. Стр. 177–190.

8. Русаков М. П., Радугина Л. В. Розина Б. Б. Касситерит в месторождениях Тетюхинского рудного района. Журн. Проблемы Советской геологии, 1934 год.

5 мая 2014 года.




Фотографии дореволюционного времени, концессия





1. 1909–1911. Служащие и верхушка рабочих депо






2. 1910–1912 г.г. Склад руды и депо






3. ЦОФ. 1928 год






4. 1913. Динамитный бремсберг






5. ДЭПО до революции






6. До революции в ДЕПО






7. 1914–1915. Паровоз с людьми






8. До революции рабочие депо






9. 1911–1912. Станция железной дороги Тетюхе






10. 1911–1912 г.г. На дрезине






11. 1911–1912. Железнодорожный состав возле реки в районе Бринеровки






12. Паровоз у прижима к скалам






Ирина Савицкая об авторе. Юрий Николаевич Бражник, художник, фотограф, путешественник


Юрий Николаевич разместил на стенах в своем служебном кабинете проектной мастерской памятные ему сердцу черно-белые фотографии, как отголосок из шестидесятых годов и цветные фото из дня сегодняшнего.

Кто-то образно подметил, что фотография – это окно в мир. И если она выполнена с душой и с глубоким смыслом, то на нее хочется смотреть долго и внимательно. В этом проявляется талант фотографа.

Юрий Николаевич причисляет себя к фотографам-любителям, но судя по его работам, он явно обладает художественным даром качественной пейзажной фотосъемки, и они находят горячий отклик в душе дальнегорцев.

В поисках кадра он поднимается в горы, путешествует по таежной глубинке. В многочисленной коллекции фотографа имеются кадры заброшенной деревни Кузнецово, стадо коней в районе бухты Светлой, часовенки за Ольгой, мыса Олимпиады в Тернейском районе, сюжетные кадры лечебницы в Щербаковке. Наше внимание привлекла черно-белая фотография, датируемая 1984 годом. На ней запечатлена гуцулка Мария Ивановна, в национальной одежде направляется в церковь. Памятный снимок из путешествий по Карпатам.

Дух путешественника присутствовал в нем всегда, как смысл его творческой жизни. В путешествие по приморской глубинке он отправляется не только за вдохновением, но и за археологическими находками, которые вызывают у него неподдельный интерес. В свое время Юрий Николаевич являлся инициатором создания краеведческого клуба «Тетюхе». Археологические экспонаты, обнаруженные им, пополнили коллекции Дальнегорского и Ольгинского музеев.

На подоконнике кабинета причудливые экспонаты. Здесь и примитивно откованный клинок, возможно, мачете. Что за предмет? Рядом с ним подковы больших размеров и каменные ядра, извлеченные им у древнего городища под Уссурийском. Чем ни загадка истории? Известно, что в 13 веке имелись камнеметательные машины. Юрий Николаевич Бражник рассуждает, что если бы найти одно или пять ядер, то это одно дело. А если из ядер сложены пирамидальные горки в человеческий рост? Есть над чем голову поломать!.. Кто их изготовил, и для каких целей?

Чтобы иметь представление об археологических находках, он черпает знания из специальной литературы. И успешно применяет их на практике. Буквально две недели назад Юрий Бражник с товарищем открыли еще одну древнюю стоянку.

– У меня тяга к археологии, – рассказывает он, – мне интересна эта тема.

Пытливый ум краеведа не предполагает спокойной жизни в летний сезон на даче. И сегодня он вновь планирует очередное изыскательское путешествие. А до этого пешком прошел от Ольги до бухты Преображенья, от Малой Кемы на север, вплоть до Советской Гавани. Юрий Николаевич довольно глубоко изучил особенности здешних мест, и своими знаниями охотно делится.

На предложение сопроводить в таежную глубинку ученого из Чехии с удовольствием откликнулся. Ученый ботаник Карел Мархолд много путешествовал по миру, изучая флору в Бразилии, Америке, Европе. В Приморье он прибыл с целью отыскать редкое растение и доказать ученому миру, что оно произрастает и на российском Дальнем Востоке. Ученого сопровождали коллеги из Владивостока, из Академии Наук. Экспедиция по реке Иман углубилась в тайгу, в район Тулапинска. В результате многодневных поисков, ученый нашел редкий кустарничек в доказательство его произрастания в приморской тайге. Карел Мархолд не скрывал восхищения красотам уссурийской тайги. Путешествуя по миру, он много чего повидал, но уникальность здешней фауны и флоры, обаятельная красота Приморья, по его мнению, ни с чем несравнима.

В настоящее время Юрий Бражник полон творческих замыслов.

– Вся жизнь еще впереди, – философски рассуждает он, собирая рюкзак в очередной поход.


* * *




Что было. Воспоминание Ю. Бражника о городе Дальнегорске советского периода


Осенью в ноябре 2015 года в Дальнегорске сгорел Дворец культуры «Горняк». Сам по себе он загореться не мог. Всё заброшенное или разрушается или сгорает. А дворец культуры «Горняк» был заброшен из-за нехватки денег в бюджете на содержание. (В соседнем Кавалеровском районе точно такой же дворец сохранили).

Построили ДК «Горняк» в начале пятидесятых годов прошлого века методом народной стройки при активном участии ордена Ленина комбината «Сихали» (ныне ОАО ГМК «Дальполиметалл»).

Мы ходили посмотреть кино, концерты художественной самодеятельности и приезжавших на гастроли заслуженных артистов СССР. В летнее время посещали танцплощадку в парке имени Пушкина. Дворец культуры оправдывал своё название.

В архитектурном виде здание дворца уникальное, на его содержание в советское время выделись необходимые средства, а во времена либеральной экономики оно оказалось запущенным, требовало капитального ремонта, а на него не нашли денег и решили продать частнику.

С разрушением Советского Союза культура, здравоохранение и образование не получают должного внимания. К сожалению, такая судьба постигла не один наш Дворец культуры. В селе Сержантово закрыли клуб, но зато построили церковь.

Прекратил свою деятельность трест «Дальметаллургстрой» (ДМС), который и построил современный город, жилье, промышленные объекты. Сейчас от ДМС остались развалины, как после Сталинградской битвы. Крупных строек в городе нет, а если что-то строится в бюджетной сфере, то объявляется конкурс – и заказ отдают тому, кто меньше вложит средств в объект. Приезжие аферисты, начав стройку, исчезают (видимо, с деньгами). Пример тому наш стадион «Темп» и жилой дом на Горбуше.

В 1990 году трест «ДМС» построил для себя новое здание управления. Сейчас оно в народе называется «Пентагон» и в нём размещаются Налоговая инспекция, Приставы, Суд, десяток других организаций и магазинов.

Силами треста «ДМС» строились Кавалерово, Арсеньев, Ольга, Терней, Лермонтовка, Восток.

Был готов проект объездной дороги Дальнегорска, застройки улиц Сопочная, Горная, Угольная, Советская. Это, кроме тех, где уже шло строительство.

Началось строительство новой обогатительной фабрики «Дальполиметалл». Сейчас остатки разграбленных корпусов торчат немым укором нашим прежним и новым хозяевам. На её территории теперь склад руды «ДПМ».

Полностью прекратилось строительство на Рудной Пристани, в том числе и нового «Плавзавода». Под этот завод в советское время началось строительство нового жилья. Промышленный посёлок плавильного завода превратился в село. Завод закрыли, а люди стали разводить кур, а не плавить свинец.

В селе Сержантово практически исчез совхоз. Растащена новая теплица вместе с котельной, заброшены новые здания торговли и общепита.

Старинные сёла Лидовка и Мономахово постигла та же участь. В Мономахово исчезла сельскохозяйственная база, закрыта школа интернат. В Лидовке в годы «застоя» построили коровник, началось строительство по новому проекту школы, нового клуба и жилья, но планам не суждено было сбыться.

В Каменке в годы «застоя» началась реконструкция рыбоконсервного завода, строительство благоустроенного современного жилья, но успели построить только один пятиэтажный дом. Зато появилась церковь.

В бывшем промышленном поселке Краснореченский (ныне село Краснореченский) была построена новая обогатительная фабрика, работал цех лесопиления, строилось новое благоустроенное жилье. В новые времена фабрику взорвали, цех лесопиления прекратил свое производство, закрыли кинотеатр.

В самом Дальнегорске «торчат» недостроенные пятиэтажные дома. Какова их дальнейшая судьба, ведь эти пустые дома несут и определенную опасность. Можно видеть, как в недостроенном пятиэтажном доме по улице Ключевской бегают по неогороженным лоджиям дети. И не дай Бог кто-нибудь по неосторожности упадет и разобьется. Кто будет виноват? Осталась недостроенной школа по ул. Советской. Зато много планов по строительству церквей.

В нашем городе пустуют квартиры и малосемейные общежития. В жилых домах на первых этажах расположились магазины. Новые супермаркеты открываются, а население убывает…

Наряду с трестом «ДМС» исчезло Шахтостроительное управление, а оно занималось строительством шахт и рудников. Исчезли «Сибцветметавтоматика», «Строймонтаж» и прочие. При советской власти наши градообразующие предприятия имели свои лечебные профилактории, где поправляли здоровье десятки тысяч работников предприятий. В «Бор» работало десять тысяч, в «Дальполиметалл» пять тысяч, тресте «ДМС» четыре с половиной, «Продснабе» полторы тысячи работников. Перечисление их в телефонном справочнике занимает десятки страниц. Из шестидесяти тысяч жителей района, в советское время, спустя четверть века проживают тридцать.

Здания профилакториев оказались в частном владении, огорожены высокими заборами, там автостоянки, мини хлебопекарни и прочие. А профилакторий «Аралия» вообще заброшен. Химики, шахтеры, обогатители лишились лечебных заведений.

В районе было три пионерлагеря, там летом отдыхали дети. Лагеря «Дружба» и «Чайка» еще как-то действуют, но их владельцы частные лица, и не из нашего города.

В конце 1980-х годов были выполнены проектные работы по реконструкции пионерского лагеря «Чайка» (комбинат «Дальполиметалл») и проектно-изыскательские работы по новому пешеходному мосту через Рудную, вместо старого моста, который когда-то построили колхозники рыболовецкого колхоза «Смычка». Прошло много лет, а моста так и нет. Правда, был «слеплен» пешеходный мост в неудобном и отдаленном месте, снесенный тайфуном, и теперь пешеходное движение между Смычкой и Рудной Пристанью полностью парализовано. Но власти обещают построить не только пешеходный мост, но и провести железную дорогу из Лесозаводска до Рудной Пристани (напечатано в газете «Трудовое слово»). Так что там будут вскоре встречать поезда из Москвы, а то, глядишь, из самого Парижа.

В бывшем пионерском лагере «Романтик» (химкомбинат «Бор»), который находился на побережье Горбушинского водохранилища, сейчас действует животноводческое сельхозпредприятие. По действующим санитарным нормам на берегу водохранилища это не позволительно.

Автотранспортного предприятия (АТП), которое занималось грузовыми и пассажирскими перевозками, нет. База находится в плачевном состоянии, а пассажирскими перевозками занимаются частные компании под экзотическими названиями – «Мегалайн», «Форсаж», «Исток», «Вояж» и прочее. Автобусный парк состоит из микроавтобусов иностранного производства.

В советское время, когда город рос, прорабатывался проект строительства троллейбусной линии. Но, увы…

Исчезла геологоразведочная экспедиция № 27, а без разведки новых месторождений неизвестна перспектива градообразующих предприятий «Бор» и «ДПМ».

Исчезли проектная и изыскательская организации, трудом которых создавались проекты застройки как гражданских, так промышленных объектов. В настоящее время они влачат жалкое существование. Все зависит от тендера – выиграют или не выиграют…

В новой жизни есть, конечно, и положительные стороны в области строительства. В Лидовке построен и уже действует небольшой рыборазводный завод. Конечно, это хорошо, но таких примеров мало.

Началась реконструкция автодороги Лидовка – Пластун. Но вот ее параметры вызывают у меня сомнения…

В Дальнегорске по ул. Ватутина в советское время началось строительство ледовой арены, но достроить не успели, пришли новые времена и ледовые арены, которые строились для народа, оказались тоже не нужными. Здесь же рядом опустел и стадион «Горняк». Сейчас в городе в центральной части нет ни одного стадиона, а в зимнее время нет ледовых площадок и катков, даже детских.

В Дальнегорске работал пивзавод, его продукцию развозили в соседние районы. Работал мясокомбинат. «Дальполиметалл» имел мебельный цех.

Предприятия имели рабочие столовые, где за небольшие деньги обедали многие дальнегорцы. Отпускались обеды и на дом со скидкой.

В столовых было самообслуживание – взял поднос, набрал, заплатил и за стол.

Работали детские молочные кухни. По улицам нашего города даже ездила машина цистерна с надписью белыми буквами «МОЛОКО». Но, в «горбачёвские» времена перестройки, когда начали всё советское хаять, когда власть умышленно вводила талоны на продукты питания, а на самом деле их вывозили в Китай. По указке власти через газеты и телевидение создавали мнение у народа, что советская власть не может накормить народ, что «Всё у нас «плохо» и нам надо идти в рынок, перенять опыт «Запада».

Перестал работать хлебозавод, зато стало много конкурентов. А ведь хлебозавод по своей производительности обеспечивал качественной продукцией жителей всего района. А если вдруг чрезвычайная ситуация?.. Кто накормит?.. А если ещё и хлеб вырастет в цене?..

В микрорайоне Горбуша на спорткомплексе «Гранит» в свое время велось строительство плавательного бассейна. Сейчас это громадное недостроенное здание выглядит ободранным снаружи и разграблено, а внутри «плавают автомобили» (автостоянка) да лают собаки.

Исчез очаг культуры и в п. Тайга. Здание этого «очага» давно заброшено, но еще не сгорело. Но зато против него через дорогу в бывшем гараже леспромхоза выше забора возвышаются штабеля леса и там же, в углах бывших складов леса леспромхоза, работают несколько пилорам. На территории бывшего кооператива, где выращивали женьшень, работает пилорама. А в двухэтажных домах, что стоят у дороги, зияют пустые окна…

В Дальнегорске в микрорайоне Горбуша работал клуб «Восток». Сейчас в этом «очаге культуры» похоронное агентство. Да и вообще, сейчас этих похоронных салонов в нашем городе стало через чур много. Услуга проводить в последний путь близкого человека пользуется растущим спросом. Такое же заведение расположилось в помещениях бывшей проектной мастерской, в которой работало 60 инженерно-технических специалистов (ул. Сухановская, 1).

На Рудной Пристани в свое время были построены нефтебаза и склады Продснаба, в настоящее время они оказались ненужными.

Для водоснабжения растущего поселка Рудная Пристань в Прямой пади было запланировано строительство водозабора (водохранилище). Уже были выполнены изыскания и проект. Была даже пробита трасса водовода. А озеро Васьковское планировалось отдать под зону отдыха, а водозабор ликвидировать. В Мономахово на базе известкового месторождения (гора Тавайза) была построена ДСФ (дробильно-сортировачная фабрика), которая должна была выпускать продукцию для «Бора», а также минеральные удобрения. Для водоснабжения этого производства был построен водозабор (русловой) на реке Кривой и водовод до ДСФ и села Сержантово, где в то время уже недоставало воды для теплицы и котельной. Все заброшено.

В Дальнегорске выше ул. Горной на отметке 315 остались недостроенными новые очистные сооружения питьевой воды. Были проложены стальные водоводы сырой воды из водохранилища 27 ключа. Очистные сооружения в какой-то мере начали действовать. Но, увы, и эти сооружения оказались ненужными. В настоящее время громадные железобетонные корпуса и другие сооружения этого недостроенного объекта возвышаются над центральной частью нашего города.

В Дальнегорске работало несколько бань Управления коммунального хозяйства. Особой популярностью у парильщиков пользовалась баня в Шубинке. Сейчас они или заброшены или «перепрофилированы» новыми хозяевами.

Шубинская баня стала магазином, он огорожен высоким забором, а из подворотни зло гавкает собака.

В нашем городе появились новые «конторы». Пенсионный фонд разместился в бывшей школе № 11, она опустела, школьников перевели в бывший детсад по ул. Осипенко. РОНО переехало в детсад «Журавлик», в который ходили мои дети. Центральная библиотека им. Богацкой также расположилась когда-то в бывшем детсаде.

Не так давно я прошел по территории бывших профессиональных технических училищ № 25, № 39. По меркам нашего небольшого города это квартал многоэтажных общежитий, учебных классов, учебных мастерских и других подсобных помещений. Сейчас же все это заброшено. На первых этажах учебных корпусов заколочены окна, другие окна и двери разбиты и закопчены. Следы поджогов.

А где же сейчас наши дети получают рабочие специальности?.. Видимо, устаиваются на работу к частным предпринимателям, пьют пиво и смотрят американские фильмы. Правда, губернатор Миклушевский обещал не закрывать бывший индустриальный техникум (ДВФУ), а отдать это здание для обучения молодого поколения рабочим профессиям. Возникает вопрос. ПТУ забросят вовсе, а здание бывшего техникума (ныне филиала ДВФУ) будет новым ПТУ?

В пади Тигрового ключа трест ДМС собственными силами и на собственные средства для своих работников строил коттеджи. Дома практически были готовы к заселению, и оставалось подвести инженерные сооружения, водовод, канализацию. Но наступила «перестройка». С тех пор стоят недостроенные дома, заброшенные и разграбленные. Правда, в отдельных домах теплится какая-то жизнь, поскольку на въезде в этот микрорайон стоит шлагбаум.

В Дальнегорске было два или три жилищно-коммунальных отдела. А сейчас их тридцать три (УК, ТСЖ и прочее) и во главе каждой компании стоит гендиректор с окладом.

Был и отдел Благоустройства, который занимался именно благоустройством, в том числе и снегоочисткой. Сейчас, чтобы очистить город от снега, объявляют «тендер» и снег чистит то «общество», которое меньше запросит.

Появилась новая «контора» под названием «Публичная Компания», которая занимается сбором денег за электроэнергию. Эти функции исполняла Дальнегорская электросеть. Посредников стало больше.

«Распустили» и дорожно-строительный участок, он располагался на Рудной Пристани. Кто будет ремонтировать наши дороги? Кавалеровцы?

Наши производства, заводы и фабрики стали называться Компаниями, ОАО, АО, ООО.

ООО – Общество с ограниченной ответственностью. Во главе этих Обществ гендиректора и даже президенты. А как сейчас официально называется наша родная школа?.. МОБУСОШ. «Конторы» получили статус автономного казенного учреждения. А вот еще оффшоры, куда хозяева складывают деньги, заработанные для них простым народом. Появились вывески. «Классикъ», «Ломбардъ», «Боаджюс». Это мини кинотеатры.

В Москве арестовали одного из менеджеров, видимо, «очень эффективный», за то что выписал себе премию на 70 млн. рублей больше, чем ему было положено, а положено ему было всего лишь 350 млн. рублей. Менеджеру эта сумма показалась маленькой, он и добавил себе еще немного.

Всё, о чём я написал, а, может, и упустил, вызывает большую тревогу за судьбу не только нашего района, но и страны.



    2016 г.




120 лет руднику «Верхний»

О памятнике горнякам


На въезде на территорию Верхнего Рудника стоит стела, на которой имеется надпись «Рудник Верхний. 1897 г.»

Бытовало мнение, что открыл месторождение Ю. И. Бринер. Такую надпись я видел в нашем музее на одной из выставленных фотографий. По историческим сведениям открыл, конечно, не купец Ю. Бринер. Месторождение в верховьях реки Тетюхе было известно китайцам, а описал его известный геолог Масленников по заданию Ю. Бринера.

Ю. И. Бринер, по мнению наших «патриотов», является открывателем не только месторождения «Верхний Рудник», но и основателем города Дальнегорска. Так гласит надпись на памятнике Ю. И. Бринеру, установленный на месте памятного камня, на табличке надпись «здесь будет сооружен монумент горняцкой славы». «Памятный камень» установлен в 1984 г. советским руководством «Дальполиметалл». Был митинг, на нем и было дано обещание, установить монумент. Прошло более тридцати лет, а монумента так и нет.

При установке памятника «основателю города» Ю. Бринеру, памятный камень «вытащили» и переставили на новое место в том же сквере, а на то место «вставили» памятник Бринеру.

Согласно надписи на стеле «Рудник Верхний», месторождение начали разрабатывать с 1897 г., т. е. в 2017 г. руднику исполнилось 120 лет.

Известные рудники: Арцевский, Кирилловский, Кисинский, которые возникли в начале XX века, не проработали и десятка лет. И даже Синанчинский рудник, давший начало поселку Синанча, продержался всего два десятка лет. Такая же судьба постигла рудники Тулапинский и Дальний.

А вот «Верхний» работает до сих пор. Правда, нижние горизонты уже не разрабатываются. Разработку сейчас ведут открытым способом карьера на вершине сопки, с чего и начинали разработку месторождения.

Прошло 120 лет, сменились поколения горняков, они и заслужили, чтобы именно им был поставлен памятник, а не купцу Ю. Бринеру.

Не так давно в газетах «Трудовое слово», «Вечерний Дальнегорск», «Дальполиметалл» были помещены статьи, в которых писалось, что памятник горнякам все-таки нужно ставить, и даже опубликован эскиз этого памятника.

Я, как сторонник установки данного памятника, по просьбе Совета Ветеранов ПО «Дальполиметалл» на карте города предложил три варианта места установки памятника. Совет Ветеранов направил данные предложения главе города. Последовал ответ от председателя Думы городского округа на нескольких листах с перечнем вопросов, которые должны обосновать установку этого памятника. Наши власти, видимо, не знают по молодости лет, что этот вопрос был решен еще в 1984 г., о чем гласит надпись на камне, который сейчас сдвинут со своего места и фасадом смотрит на «открывателя» месторождения «Верхний» и нашего города.



    24 октября 2016 г.




Брусиловка


С некоторых пор я заинтересовался старой дорогой, проходящей от поселка Рудная Пристань (Тетюхе – Пристань) до поселка Ольга, с точки зрения истории и географии. На старых картах вдоль этой дороги обозначено несколько старинных поселений. От Рудной Пристани дорога ведет в Нижнюю Монастырку, Верхнюю Монастырку, хутор Тищенко. За перевалом Тетюхинским Хутор Возный, Богополье, Суворово, Импань, Брусиловка, Крещатик, Туманово, Веселый Яр, Ракушка, Тимофеевка, Ольга.

Ехал я от 3-го Советского рудника по этой старинной дороге, проложенной еще до 1917 года. Эта дорога на всем своем протяжении до Веселого Яра, (за исключением участка дороги Кавалерово – Зеркальное (Тадуша) и Суворово), потеряла свое значение в связи со строительством новых дорог. Дорога эта имеет заброшенный вид и мало езжена, но на всем протяжении по обе ее стороны хорошо сохранились кюветы, кое-где заметны остатки деревянных мостов.

Дорога начиналась в Ольге и строилась по правилам того времени. Возможно, эта дорога проложена по древней, и ей десятки тысяч лет, она связывала стоянки древнего человека, местного населения до колонизации этих земель русскими. По этой дороге до войны, в 1939 году проходил мой отец, когда он был направлен на военную переподготовку в Ольгу. Жили мы тогда в поселке Синанча. Мать также проходила этой дорогой до Веселого Яра. Она ходила в Веселый Яр на розыск соседей, обворовавших нас. Сохранились лишь названия, встречавшиеся на пути деревень, сами они исчезли или от них остались отдельные дома.

Проезжаю Нижнюю Монастырку. Здесь проживает одна или две семьи. Далее дорога пересекает бывшее село Верхняя Монастырка. Никаких строений, кроме нескольких фундаментов, здесь уже нет, немного в стороне от основной дороги, находился Хутор Тищенко, там тоже никто не проживает. Как я позже выяснил, эти хуторяне являются моими родственниками и проживают в селе Тайга.

Поднялся на перевал Тетюхинский, водораздел рек Монастырка и Тадуши (Зеркальная). Бегло осмотрел вершину перевала. Заметны старые тропы или дороги, идущие в обе стороны от перевала, видимо, старинные.

Наверху перевала справа от дороги бьет родничок. Рядом с ним заметны остатки землянки. Возможно, это место было священным у местного населения.

Спустившись немного вниз в сторону хутора Возного по старой дороге, увидел лежащую на обочине металлическую кабину от автомобиля военных лет.

Вдоль дороги проходит воздушная линия связи, построена во времена царской России, на картах Арсеньева В. К. за 1910 год эта линия связи обозначена. (У бывшей деревни Брусиловки я поднял электрический изолятор с датой изготовления 1903 год).

Спустившись с перевала, подъехал к бывшему хутору Возный, и увидел заброшенные каменные постройки. По моим сведениям во время войны здесь располагалась воинская часть.

Справа от дороги по пологому склону казармы, стены сложены из местного камня, толщина стен около одного метра. Здания с огромными окнами. Внутри казарм сохранились громадные отопительные печи цилиндрической формы. Особенно поразило каменное, двухэтажное здание слева от дороги непонятной архитектуры. Совершенно непонятна и внутренняя планировка. На фронтоне еще сохранилась вылепленная дата 1952–1953 гг. Не так давно, но уже все заброшено.

После посещения хутора Возный выехал на автодорогу Кавалерово – Зеркальное. Проехав село Богополье, свернул на Суворово, эти села сохранились. Следующее поселение (на заброшенной дороге в Веселый Яр) Импань, от него ничего не осталось. Бегло осмотрел прилегающую к дороге поляну. Заметен земляной вал, здесь же валялись остатки конского плуга. Отсюда, судя по карте, отходила дорога, и линия связи на бывшее село Туманово, стоящее в восьми километрах западнее бывшего села Крещатик.

Пообедав на берегу ручья, въехал в Брусиловку, увидел дом, а перед ним на поляне большие качели, на которых качался какой-то мужчина, подошел к нему расспросить о дальнейшей дороге. Этот мужчина был еще не старым, плотного телосложения. Я обратил внимание на его руки с крупными рабочими ладонями, которыми он держался за веревки качелей. Делать ему, видимо, было нечего. Отчего и катался на качелях. Разговорились. Фамилия его Момот или Момонт И. А. В деревне он проживает с женой, и кроме них никого больше нет. А живут здесь с 1914 года. Приехали из Украины как переселенцы. Распахали земли, построили дома, развели скот. В окрестностях было много диких пчел, рыбы, фазанов, зверя. Мед вывозили во Владивосток. Разводили сады. Груши вывозили в Веселый Яр на продажу, на пароходы. Рядом были еще деревни Крещатик, Туманово и китайская Импань, которую я уже проехал. На лето, бывает, сюда приезжают пасечники из Кавалерово.

Деревня Брусиловка, со слов собеседника Момот И. А., названа в честь генерала Брусилова, который отличился в годы Первой мировой войны 1914–1918 гг.

Процветание деревень, рассказал Иван Александрович, окончилось с началом коллективизации. Коллективизация не создала крепких хозяйств. Деревни разорены, люди бросали свое хозяйство и уходили в промышленные поселки Тетюхе (Дальнегорск) и Кавалерово. Деревни из нескольких десятков дворов совершенно исчезли. Правда, на месте колхоза Туманово создан оленеводческий совхоз, называется он Тумановским, хотя самой деревни нет, а центральная его база находится вблизи Веселого Яра.

О многом мы успели поговорить со старожилом, но времени у меня было очень мало, так как ехал я на один день. Расстались мы, пожелав друг другу всякого добра.

На выезде из Брусиловки справа от дороги еще стоит дом, где, по словам Момота, располагалась почта. А кладбище находится перед деревней.

Выехав за деревню, не доезжая Крещатика, я заблудился, попал не на ту дорогу и только к вечеру снова выехал на основную. Проехал несуществующую деревню Крещатик, от которой вправо шла дорога на Туманово, заметил усадьбу, людей, но беседовать было некогда.

Только к вечеру достиг Веселого Яра. Поселок на берегу в красивой бухте святого князя Владимира. Жаль, что нет времени, отсюда можно попасть в Мокрушинскую пещеру.

Проезжая бухту, заметил, в ней находится много военных кораблей. Проехал Ракушку и Тимофеевку. Наступала темнота и я без остановки, не заезжая в Ольгу, помчался домой, поздно вечером приехал.

Весь путь составил около трехсот километров.



    Октябрь 1977 г.


Послесловие

Позже на автомобиле УАЗ я несколько раз посещал эти места. В Брусиловке уже никого не было. От усадьбы Момот остались одни обгорелые головешки. В районе Брусиловки мы с В. Татарниковым и А. Иванченко нашли древнее городище, благодаря старой карте. Урочище, где находится это городище, на карте обозначено под названием «Закрепость». Но детально это городище и его окрестности мы так и не обследовали. Заезжали и в Туманово. Там еще сохранились остатки строений. Село стояло на реке Холувай, впадает в залив Владимира.

В Крещатике нашел деталь (ось с двумя колесами) конного плуга (увез в Дальнегорск поместить в наш музей, но сразу этого не сделал, а оставил на даче, откуда его стащили наши доблестные металлисты).

В этих местах нашел хутор Захарченко, посетил озера Широкое, Бологуровское и Известковое (Топауза). Когда-то эти места были обжиты, сейчас же находятся в полном запустении.

А с жителями Брусиловки Момот я «встретился» на… Дальнегорском кладбище. Дело в том, что, посещая могилы своих родителей, я обратил внимание на два надгробия, которые находятся недалеко от могил моих родителей. На надгробиях надписи Момот И. А. и Момот Н. А.

На хуторе Возном в здании с непонятной архитектурой расположилась лечебница, ее хозяином является Олег Мамаев, житель нашего города.



    1990–2013 гг.




Иман – Тулапинск


Таежная река Иман (Большая Уссурка) привлекает меня своим видом, своей первозданностью и своей таинственностью.

В прошлые годы на Иман можно было попасть лишь в летнее время по старой Тулапинской дороге, которая шла через Черемшаны. Позже через Горбушинский перевал и по Змеиному ключу и реке Красной к Иману и далее шла в Тулапинск, то этой зимой в январе 1978 года я выехал на лед Имана по зимнику, идущему из поселка Тайга, проложенному вдоль реки Красной. Лесозаготовители и здесь уже подошли к Иману, и даже перешагнули эту реку, и лес уже пилят в урочище Кабанья, и вывозят его по вновь проложенному зимнику.

Зимник пересекает в устье реку Красную и выходит на берег Имана у зимовья Крейца. Раньше в этом месте обитали геологи. В 50-х годах было открыто месторождение олова в Тулапинске. Из Синанчи была проложена дорога. В строительстве этой дороги принимал участие Владимир Расторгуев, житель Синанчи, который в то время работал на бульдозере «С 80». Это была необычная техника для тех времен, так же как и автогрейдер, который появился в Синанче после войны (1945 г.), управлял им Петр Наумович Ситников.

Вот на эту дорогу и вышел зимник, по нему возят лес.

В ту пору на этом месте был небольшой поселок и даже был построен мост через Иман.

В детстве мы с Санькой Кливцовым доехали до этого места на машине, она шла из Синанчи, а мы были на покосах в Змеином ключе. Не помню, кто из нас взял машину (мы же были еще детьми), но мы доехали до поселка поздно вечером. Смутно помню черную воду Имана, домики и шумящие вокруг в темноте кедры. Утром пешком мы вернулись в свои шалаши на покосах, где нас уже искали.

Во второй раз я добрался сюда в 1974 году с рыбаком Павлом Зенюковым. В это время здесь стояли две избы, одна была необитаема, а в другой жил охотник.

Здесь, в месте слияния реки Красной и Имана находилась лодочная станция, где рыбаки и охотники из Дальнегорска хранили свои лодки (ульмагды) и на которых плавали вниз по Иману.

Пробыли мы здесь пять дней.

Мой друг ловил рыбу, а я бродил по окрестностям, было у меня и ружье, и я добыл пару рябчиков.

Отсюда мы ходили втроем (к нам присоединился еще один рыбак) на ключ Березовый, который является левым притоком Имана.

Хотя до Березового расстояние всего десять километров, но шли мы долго. Когда – то здесь проходила торная тропа, но сейчас от нее ничего не осталось, она заросла и завалена буреломами.

Понравилось устье Березового. Место довольно интересное, сожалею, что не взял фотоаппарат.

Здесь мы и заночевали. Ночь провели у костра. Было довольно холодно, а у нас не было никакой теплой одежды.

Утром собрались идти обратно, разделившись на две партии, Павел пошел рыбачить вниз по Иману, я же со своим спутником пошел через сопки, надеясь выйти на Тулапинскую дорогу.

Дороги мы, конечно, не знали. Нами руководила только интуиция. Шли через невысокие сопки, покрытые нетронутой тайгой. Кругом кедрачи, дубняки, ели. К счастью, лес был довольно чистым, что облегчало наше движение. Натыкались на брусничники, но ягоды не было. Мой спутник шел с коробом в надежде нарвать брусники, но, увы. Шли очень долго и только к концу дня вышли на старые вырубки.

Для меня это оказалось загадкой.

Потом вышли к избушкам. Рядом увидели остатки пилорамы. Впоследствии я узнал, что мы вышли на урочище Кабанья. Раньше здесь пилили лес, вероятно для постройки моста, поселка, а возможно и для Тулапинска.

При беглом осмотре избушек обнаружили два мешка сушеной рыбы, которые висели под навесом, но рыба была испорчена, о чем мы сожалели, хотелось есть. Видимо рыба была приготовлена охотниками для приманок.

Отсюда до лагеря мы прошли примерно пять километров, и появились в лагере только вечером. Пришел и Павел, о котором я уже начал беспокоиться.

На этом наша рыбалка закончилась.

Зимой я добирался до Имана с зимника на лыжах и спускался по заснеженному Иману до устья ключа Базового, и немного ниже.

По реке на лыжах идти очень легко, так как с поверхности льда снег сдувается и уплотняется, а по лыжне идти вообще одно удовольствие, замерзшая и заснеженная река открывает прекрасные виды. По обе стороны реки стеной стоят кедрачи и невысокие сопки, также покрытые хвойным лесом. Летом сюда спускаются рыбаки на моторных лодках.

В этом году зима удалась малоснежной. Иман слегка припорошен снегом, а на замерзших наледях его и вовсе нет. Так что ехать по Иману довольно просто. Дорога накатана, и я помчался по ней вниз, на сей раз на мотоцикле.

По пути на льду попадаются рыбаки, стоят машины, мотоциклы.

Доехал до устья Иртыша, что было моей давней мечтой. Осмотром интересных мест не занимался. Здесь часто стали попадаться избушки рыбаков. Я поехал еще ниже и нашел пустую палатку из брезента, но с печкой, где и переночевал. Огонь пришлось поддерживать всю ночь, так как стены тепла не держали.

Утром на лыжах прошел вниз еще шесть километров. Дошел до Большой Иманской петли и вернулся обратно.

По моим представлениям ниже по течению реки должно быть устье Ороченки. В этот раз я дошел до конца дороги. Снег здесь высокий. Из Дальнегорска прошли лыжники, которые шли в Рощино. Да!.. Такое путешествие для меня остается мечтою.

В феврале этого я собрался проехать по Иману еще ниже, надеясь, что машины пробили дорогу дальше, чем в прошлый раз. Но из этой затеи ничего не вышло. Сразу же ниже избушки Крейца пошли наледи, и я вернулся к своему мотоциклу. Решил пробираться в Тулапинск. Проехал по лесовозной дороге до Кабаньей. Кое-как нашел поворот на старую тулапинскую дорогу. По ней прошла машина, и я проехал еще три километра. Дальше пошел пешком, так как по колее на лыжах идти не очень удобно. До Тулапинска шел почти 3 часа. Вот и бывший поселок Тулапинск (Верхнеиманск). Здесь когда-то жила моя одноклассница по Синанчинской школе Ольга Слыхова. Ее родители жили и работали в этом поселке, добывали руду. А мой отец в свой отпуск пришел на заработки в этот самый Тулапинск. А Ольга Слыхова жила во время учебы в Синанче на квартире у Ольги Миндрул, отец которой был в то время директором комбината «Синанча олово». И было это в 50-х годах XX века.

Бегло осмотрел остатки поселка. Заметны следы пожара. Сохранилось с десяток изб, в которых когда – то обитали жители. Грустно смотреть на эти заброшенные дома в окружении молодого леса. Кругом глушь, горы, тайга. Следует отметить, что хотя здесь и обитали люди, вели разработки месторождения, были рудники и штольни, фабрика и прочее, а тайга нисколько не отступала. Вокруг по сопкам растет темный хвойный лес и кажется, что такому мрачному пейзажу нет ни конца, ни краю. И я подумал: «Кто первый забрел в эти глухие безжизненные места?». А позже выстроили поселок, и как сюда добрались люди, да еще и с семьями, детьми. Хотя и мои родители, когда – то с двумя малыми детьми забрались в Синанчу аж в 1938 году, преодолев путь в десять тысяч километров.

Немного истории. Поселок Тулапинск. Название, видимо, «народное». Возможно, он был так назван по имени первооткрывателя Тулапина или Тулапинского.

На геологической карте месторождений Тулапинск обозначен как «Октябрьская группа месторождений и проявлений», а на географической карте издания 1956 года Тулапинск обозначен как Верхнеиманский со значком «Брошен». Значит в 1956 г. этот поселок уже был.

На этой же карте вблизи поселка Верхнеиманский существовали поселки и рудники Ветвистый, Буреломный, Верхнее Молодежный. За перевалом на реке Ороченке также велась добыча полезных ископаемых, там и сейчас лежат значительные отвалы пустой породы.

После моего посещения Тулапинска (Верхнеиманск) в 1978 году я еще два раза попадал в этот заброшенный поселок. В 1990 году я со своим другом Геннадием Кучер на своем «УАЗ» путешествовал по этим местам.

В Тулапинск мы заехали через ключ Березовый и его приток Ветвистый. Посетили заброшенный рудник «Ветвистый», который мы с трудом нашли, поехали дальше и случайно, не зная дороги, въехали в Тулапинск.

На удивление здесь кипела жизнь, работали старатели из артели «Восток». У них работала столовая, в которой нас накормили. В разговоре с рабочими мы поняли, наш «УАЗ» их озадачил. Кто это?.. Милиция?.. Охотнадзор?.. Видимо у них были причины опасаться вышеуказанных лиц.

Позже я привозил сюда на своем «УАЗ» Дальнегорское телевидение во главе с Е. С. Сюсюркиным. Он в то время вел передачи на местном телевидении, оператором был Моксунов.

Заезжали мы в Тулапинск со стороны Имана по старой тулапинской дороге. По пути встретили вахту лесозаготовителей, где работала установка по добыче пихтового масла.

Сам поселок вдоль ключа был изрыт старателями, но их уже не было.

Пока телевизионщики снимали сюжет, я пошел осматривать окрестности. Посетил развалины обогатительной фабрики, поднялся к штольне (шахте), у входа в которую стояли опертые на стену брошенные отбойные молотки, которые так и остались в моей памяти. И почему я не взял с собою для нашего музея?..

Поднялся по горной дороге на хребет, с которого открывался вид на долину ключа Продолжительный, где располагались поселки Верхний Молодежный и Нижний Молодежный. С этой дороги видны карьеры, видимо здесь шла открытая добыча руды.

Походил по Тулапинску и обнаружил в западной части поселка несколько сохранившихся домов. На одном сохранились наличники на окнах.

Комплект наличников мы «похитили» на память. Их Евгений Степанович приспособил к своему дачному домику.



    Больше в этих местах я не был. Когда-то в Сержантово жил тулапинец А. И. Назарец. А сейчас в Дальнегорске проживает бывший работник тех рудников Николай Васильевич Яшин. Январь 1978 г.


Послесловие

В газете «Трудовое слово» от 6.05.2015 г. № 18 была опубликована статья Н. В. Колесникова о геологах, которые вели разведку на Октябрьской группе олово – рудных месторождений. Среди многих геологов, работавших здесь, был и дальнегорский геолог Генрих Александрович Тарасов, о нем, в основном, шла речь в той статье. Из нее я узнал о тех людях, геологах, которые в 40–50 годы прошлого века работали и жили в этой глухой тайге, и которая так поразила в мое первое посещение Тулапинска.



    1974–2014 г.




Хунтами – Благодатное


На старых картах значится Хунтами. Этот район привлекает с точки зрения истории и географии. На озере Благодатном я уже бывал, но это посещение было весьма кратковременным, так же, как и на озере Хунтами.

На сей раз, я приехал из Пластуна со Степаном (мой дядька). Сразу же от мотоцикла пошли по следу тигра, который шел по следам изюбрей. Видимо, преследовал их. Шли по полевой дороге от автодороги из Пластуна в Терней. Полевая дорога в летнее время малопроезжая. В зимнее время по ней вывозят сено, которое косили в долине реки Хунтами, впадающей в озеро, а из озера в море. Пейзаж вокруг озера равнинный и представляет собой заболоченную долину реки Хунтами. Вот здесь и косят сено. Выйдя к озеру, увидели много уток. Сожалениям Степана, что нет ружья и нельзя стрелять, не было конца. Я же давно отвык от охотничьего азарта, у меня не было ни ружья, ни удочки. У меня другие устремления, совершенно не понятные для моих некоторых знакомых. Мое внимание привлекли валы вдоль берега озера, они мало похожи на естественные. Подобное я видел и на озере Духово. Вероятно, это работа воды, отступая, она оставляла за собой валики выброшенных растений и разный мусор, он накапливался веками, образуя валы. Судя по этим признакам, уровень воды в озере в настоящее время ниже прежнего.

Нашел я и более понятный для нас предмет, остатки большого чугунного котла. Дно котла треснуто и заклепано медными заклепками. Когда-то эта вещь была, вероятно, большой ценностью. Как потом мне сказали, в таких котлах вываривали соль из морской воды. Только вот как этот котел оказался на берегу озера, от которого до моря достаточно большое расстояние, а в самом озере вода пресная?

Выйдя к противоположному берегу озера, от которого до моря было не так далеко, заметили человека. Нам показалось, что это был охотник, кравшийся за утками. Степан свистнул, и наш «охотник» как будто спрятался.

Выйдя к морю на пляж, мы неожиданно увидели трех изюбрей. Они находились на открытом пространстве, а мы на краю дубняка. Здесь и залегли. Я принялся фотографировать изюбрей, а Степан опять «застонал», что нет ружья, и что стрелять не из чего. Изюбры никуда не уходили, и я фотографировал их. В конце концов, я вышел из укрытия и пошел навстречу животным, и только после этого они побежали. Погуляв по берегу и осмотрев следы изюбрей и тигра, мы заметили снова прежнего охотника. Он шел нам навстречу. Оказалось, что это охотовед из Сихотэ-Алинского заповедника. Разговорились, оказывается, мы помешали ему произвести кинофотосъемку изюбрей с более удобного места, чем снимал я. Охотовед оказал на меня приятное впечатление. Я, вероятно, на него тоже. Он был доволен, что мы не браконьеры, хотя вид у Степана был истинно варнацкий, только что не было ружья.

На следующий день я решил снова посетить озеро Хунтами для более детального осмотра, так как Степан не проявлял желания «таскаться» со мною просто так.

Я решил все-таки сходить на озеро Благодатное, взобраться на прибрежную сопку, на вершине которой возвышаются скалы, похожие на крепость и отыскать тропу, идущую на Джигит от озера Хунтами. На озеро Благодатное вела заметная тропа, и я пошел по ней. Вскоре я увидел трех коз. Самец долго «гавкал» на меня и бегал невдалеке, делая громадные изящные прыжки. Пройдя еще немного, я попал на старую тропу, которая «пересекала» линию связи. Эта тропа по виду раньше была санной или дорогой для верховой езды. По ней я и вышел через некрутой перевальчик на озеро Благодатное. По пути я спугнул еще одного изюбра.

Озеро Благодатное намного больше озера Хунтами, и «усыпано» утками. Вдалеке заметил фигуры трех человек. Выходить на открытый берег я не решился, так как здесь был уже заповедник, и находиться в нем запрещено. А люди эти были, скорее всего, из заповедника, и встречаться с ними не очень удобно.

Из истории мне известно, что в прошлые годы здесь в южной части озера, существовал рыболовецкий поселок Благодатный. А севернее озера, на старой карте (1961) была обозначена деревня Некрасовка. Озеро расположено непосредственно у моря. Из озера вытекает небольшая протока. После краткого осмотра озера я пошел обратно к озеру Хунтами, но уже другим путем, натыкаясь на какие-то старые тропы и дороги.

На озере я все-таки встретился с теми людьми, которых я видел издалека на озере Благодатном. Но среди них охотоведа не было. Встретили они меня дружелюбно, узнав нас из рассказа их товарища, охотоведа. Поговорив немного, мы разошлись.

Перевалив гору-крепость, я прошел по берегу бухты на юг. Отыскал тропу, идущую на Джигит. Отсюда по рассказам охотоведа, до бывшего поселка (бухты) Джигит примерно двадцать километров. По пути наткнулся на солонцы (здесь отстреливают пантачей). Было заметно множество следов изюбрей, и просматривались следы тигра.

Немного истории об урочище Хунтами.

В Тернейском райисполкоме у архитектора я видел карту этого места, выполненную Переселенческим управлением в 1908 году. Карта выполнена от руки на прекрасной бумаге. По рассказам охотоведа здесь в те времена проживало две семьи. А из сообщения егеря Беляева Николая (из Джигита), с которым познакомился позже, узнал, что здесь проживал один из участников войны в Порт-Артуре (1904). Фамилия его Гладченко. Похоронен он в селе Благодатное (бывшем). На его могилу приезжал его сын. На этом мое путешествие закончилось. Я вышел к дороге, где стоял мой мотоцикл, и уехал в Пластун, а затем вернулся домой в Дальнегорск (Тетюхе).



    1–2 мая 1978 г.




Нельма





То, о чем я столько мечтал и думал, наконец-то приняло реальные очертания. Я давно мечтал о путешествии вдоль морского побережья на север Приморского края по Тернейскому району. Первоначальный маршрут был задуман достичь Самарги, а оттуда теплоходом вернуться на Рудную Пристань. Большую часть маршрута мы должны были идти пешком, но впоследствии некоторые обстоятельства внесли существенные коррективы в ранее задуманный маршрут – домой мы вернулись через Советскую Гавань по железной дороге и автобусом до Дальнегорска.

В поход нас собралось трое – я, Ревмир Винник и Александр Каширин. Об этом походе с Р. Винником мы договорились еще год назад, но недели за две до срока он заявил, что с нами он не пойдет дальше Амгу, где с каким-то товарищем намерен заняться добычей полудрагоценного камня – агата, о котором он где-то узнал. Дело в том, что на побережье в районе п. Амгу морем выносит на берег окатанный полудрагоценный камень агат, за которым приезжают любители камня из Москвы. Вот и наш спутник, видимо, решил добыть это «золото». В общем-то, Ревмир человек не очень надежный. Я это понял давно, и все это время ждал от него подвоха. С поездкой в Амгу с кем-то, у него ничего не получилось – у него не было на тот момент отдельного пропуска. Пропуск был выписан на меня с указанием вышеуказанных спутников. Дело в том, что наш маршрут пролегал в пограничной полосе и без пропуска нахождение лиц, без местной прописки не допускалось. Так что Виннику пришлось присоединиться к нам. Но его намерения нам с А. Кашириным были непонятны, то ли он с нами следует до Амгу, или идет с нами дальше по намеченному маршруту.

25 сентября мы втроем вылетели из Дальнегорска на АН-2 в Малую Кему Тернейского района. Первоначально мы этот отрезок нашего пути собирались проплыть на теплоходе, но моя болезнь помешала нашим планам, а следующий рейс ждать долго. Поэтому мы и решили лететь самолетом. Высадились в Малой Кеме уже к концу дня в 16 часов. Погода была хорошая. Мне было как-то весело и интересно – мы в незнакомом месте, все для нас с этого момента было ново и загадочно. Надели рюкзаки и вышли за забор аэропорта. Повалялись после тяжелого перелета на траве и двинулись в деревню Малую Кему, не расспросив о дороге. Пассажиры все сразу как-то исчезли, и мы пошли по чутью, толком не зная где деревня. Пришлось немного поблудить, вброд переходить речушки, пока не вышли на дорогу, ведущую в деревню. Спутник наш Р. Винник торопился в Амгу, хотя до Амгу отсюда было около сотни километров. Своим нытьем и недовольством он раздражал меня. У меня был план дойти сегодня до Кемы и там заночевать. До реки, по расспросам огородников, было семь километров. Проходя мимо огородов, мы обратили внимание на хорошую картошку, которая была уже выкопана и лежала в кучах. Вот и деревня Малая Кема, правда, сейчас она не деревня, а леспромхозовский поселок. Деревню мы прошли, не останавливаясь, и пошли дальше. Хотя мне и хотелось побеседовать со старожилами. Отметились на погранзаставе и двинулись дальше по дороге. Дорога была убогая, но говорят, что такая дорога недавно пробита до Амгу, что нас, конечно устраивало. По этой дороге до р. Кемы нам встретились военные объекты. Как я понял – это были локаторы. Нас поразила захламленность, кажущаяся беспризорность самих этих объектов. Уныло смотреть на кривой забор, на кучи металлолома, на разбросанные механизмы и аппаратуру.

Затемно подошли к реке Кеме. У местных военных спросили: где удобнее поставить палатку. Ожидали, что в палатке будет холодно. Палатку поставили на косе, на гальке. Было уже темно. Но и утром этот смрад не исчез. Выяснили источник этого запаха. Откуда-то несло падалью. Неприятный запах донимал нас весь вечер пока не заснули. Оказывается, по галечниковому берегу реки была разбросана половодьем дохлая рыба сима, горбуша, которая, отнерестившись, погибала. Отсюда и шел запах. Дохлую рыбу мы видели на всех реках по пути следования.


26 сентября

Спать было не холодно, зря нас пугали холодом. Одежды всякой было вдоволь. Вес наших рюкзаков был в пределах 25–27 кг. Позже я даже решил, что из одежды у меня было кое-что лишнее, я ни разу не мерз.

Утром решили осмотреть окрестности и поискать брод. В данном месте река была метров 30 шириной и глубиной примерно до пояса. Переходить реку без сапог я не стал бы. Вдвоем с А. Кашириным мы прошли вверх полтора километра, и нашли там брод. Скорость воды на перекате была значительной и едва не сбивала с ног. Перешли на другой берег. Вернулись к лагерю. С Р. Винником у нас произошло окончательное размежевание. Он заявил, что оставляет нас и уходит один в Амгу. Ему не до исследований и не до любования пейзажами, ему нужны камни. Тут же он начал делить продукты, заявил, что ему не нужен брод, что он разденется и тут же перейдет реку. А вода в это время уже холодноватая. Пришлось мне его успокоить тем, что мы посмотрим брод в предустьевой части, а если там брода нет, то вернёмся и перейдём в верховье реки.

С первого дня путешествия у нас начались разногласия и непонимание друг друга, пока только с Р. Винником. После обеда мы с А. Кашириным снова двинулись на разведку брода уже в устьевой части. А Ревмир стал дорисовывать скелеты дохлых рыб вместо того, чтобы с нами вместе искать удобный брод. Достигли мы самого устья, хотели перебрести морем, но, увы, мели нигде не было. Вернулись в лагерь и несколько обрадовались, все было сложено и готово к походу.

Реку Кему перебрели верхним бродом и через пойменный лес вышли на дорогу, которая шла со стороны Малой Кемы через брод, где мы пройти не смогли. Следует отметить, что на правом берегу реки в том месте, где мы ночевали, стояли два больших деревянных заброшенных дома, в которых, как нам потом сказали, жили военнослужащие, а на берегу бухты, где сейчас располагается локатор, когда-то был лесозавод. Выйдя на дорогу, мы сразу увидели деревню Великая Кема. Об этой деревне я знал очень мало. Как только мы поднялись на пригорок, сразу же перед нами открылась вся деревня. При первом взгляде на эту картину я понял, что эта деревня умирающая, если уже не мертвая. Вышли на главную улицу, которая шла от моря на запад. Улица была пустынна, многие дома полуразрушены, или стояли с заколоченными окнами. Деревня расположена на надпойменной террасе и отсюда было видно насколько обширна долина р. Кема. Нам необходимо было узнать у местных жителей о дальнейшей дороге. Задерживаться здесь мы пока не хотели. Увидели двух стариков, копающих в огороде картошку. Сбросили рюкзаки прямо на улице, и пошли в огород. Картошку копали старик и старушка. Старик был в дальнем углу, потому мы с расспросами подошли к бабушке. Бабушка была сухонькая, маленькая с папироской во рту. Пока мы с ней беседовали о путях-дорогах, о деревне, дед, что-то мурлыкая, продолжал копать картошку – нас пока он как бы и не замечал. Поговорив с бабушкой, подошли к старику. Я думал, что он какой-нибудь старовер, а он оказался веселым и разговорчивым. Лицо его обросло кудрявой длинной бородой, которая придавала ему иконный вид. Одежда у него была самая несуразная, затасканная и грязная. Ему 73 года. Живут здесь с 1934 года вдвоем с бабкой. Дети в Дальнегорске и Кавалерово. Пенсию дед не получает. По словам старушки, он не хочет хлопотать, нужны какие-то документы. Фамилия его Колесниченко Григорий Григорьевич. Проговорили мы с ним долго. Во время всего разговора он не бросал своего занятия, копку картофеля. Я заметил, что здесь картошка намного хуже, чем в Малой Кеме. В молодые годы дед был и почтальоном – на коне возил почту, доходил до самой Нельмы. Пилил лес, в войну служил в какой-то трудовой армии. Вся жизнь прошла в тяжелом труде и хотя лицо у него тонкого склада, руки же широкие и тяжелые.

Бабушка также всю жизнь проработала на лесозаготовках, в колхозе, был в Кеме и колхоз, но толку с него не получилось. Дед в разговоре вставлял ученые слова, что меня несколько удивило. Я у него поинтересовался, откуда он знает такие термины. Он это объяснил тем, что работал все-таки на почте, и личным интересом. Поскольку день был уже на исходе, мы решили сегодня дальше не идти, а остаться в селе на ночевку. Устроились мы в одном из заброшенных домов с исправной крышей. Я с Кашириным пошел на осмотр окрестностей, а Р. Винник остался со стариками докапывать картошку, так как его особенно ничего не интересовало. Осмотрели село, древнее городище, о котором нам рассказал дед. Городище было небольшое. Представляло оно из себя пространство кругообразной формы в диаметре примерно 150 метров, обвалованное земляным валом. Высота вала едва ли достигала 2–3 метра. Внутри городища расположены школа и клуб, которые в настоящее время уже не функционируют. Когда то в деревне была и мельница, метровые жернова от которой валяются в бурьяне. В центре села я обратил внимание на один дом. Отличался он тем, что его окна, двери, карнизы были украшены резьбой. Такую резьбу на домах я встречал в Сибири, а в наших краях такую картину увидел впервые. А, в общем, деревня представляла грустную картину. Меня такие зрелища повергают в уныние, не могу без тоски смотреть на угасающие и угасшие поселения. Была когда-то жизнь и в силу неблагоприятных обстоятельств, ушла…

Мне кажется, что это противоестественно. Люди когда-то приехали сюда, освоили земли, построили себе жилища и все необходимое для жизни, и через некоторое время бросили все свои труды, дома, в которых жили. И вот практически в деревне остались лишь только те, которым некуда податься, да и незачем, как и нашим старикам.

Сходили мы и на сельское кладбище, которое расположено на склоне прилегающей к селу сопки. На этом кладбище привлек наше внимание белеющий памятник, как видно недавно поставленный. Оказалось, что это надгробие сооружено в память о погибших в авиакатастрофе военнослужащим и их семьям. Всего погибло семь человек, как нам сказали, по пьянке. Хотя время близилось к вечеру, мы решили сходить еще на аэродром, в военный городок. Оказывается, недалеко от деревни выше по долине был военный аэродром, который ликвидировали в 1975 году. Сейчас же в деревне находится небольшой военный персонал, которому Р. Винник хотел прочитать какую-то лекцию. В военном городке стояли хорошие дома, кругом было много брошенного имущества, металлолома, везде под ногами путалась проволока. Еще в селе мы заметили, что многие огороды были обнесены металлическими щитами аэродромного покрытия. Металлическое покрытие взлетно-посадочных полос еще не было снято. Но за пределами этих полос лежали горы этих металлических полос. Из этого металлопроката были построены всякие хозпостройки. Этими листами устланы непроезжие участки автомобильных дорог. Во всех близ лежащих поселениях были заметны постройки и заборы из этих полос. Картина в общем то печальная – столько добра, все брошено, не прибрано как после неожиданного бегства. Зайдя в один из брошенных домов, увидели на полу разбросанные книги – видимо это остатки библиотеки. Выйдя на взлетную полосу, мы ощутили величайший простор кемской долины, и нас неудержимо потянуло совершить экскурсию вверх по долине. На ночь мы устроились в одном из заброшенных домов, который нам указал наш новый знакомый Г. Г. Колесниченко.


27 сентября

Наше решение идти на экскурсию вверх по долине не вызвало у Р. Винника никакого энтузиазма и с нами он не пошел, а стал собираться в Амгу, тем более, что нам предлагали даже машину, но неопределенно. Я от такого предложения отказался – этот путь мы должны пройти пешком. Мы с Александром ушли, а Ревмир остался ждать машину. Вышли мы рано, солнце еще не взошло из-за моря. С верхов дул прохладный ветер. Сразу за селом мы вышли на взлетно-посадочную полосу, которая протянулась километров на пять и в конце которой мы должны выйти на дорогу, идущую вверх по кемской долине. Решили мы дойти до верхнего Илимо. Это бывший поселок лесорубов, который существовал еще в 30-е годы 20 века и в котором, в то время проживала наша бабушка, да и ее старик так же работал здесь. А сошлись они вроде бы намного позже. У них разные фамилии и дети. В то время был еще поселок Верхний Илимо, выше Нижнего километров на семь, где по рассказам деда так же находится древняя крепость, но туда мы идти не собирались, шли мы на один день туда и обратно. А эту крепость я нашел намного позже в одном из своих путешествий по этим местам.

После полосы вышли на полевую дорогу, на которой сразу увидели следы тигра, которые вели в сторону леса. Пришлось насторожиться. Шли быстро. Солнце уже поднялось и стало пригревать. Я чувствовал себя великолепно. Такие чувства у меня возникают от того, что тебя ничего не связывает, ты распоряжаешься собой по своему разумению и что вокруг незнакомые и неизведанные пространства. Наш путь пролегал по лугам, по которым в разных местах произрастал лес. Трава стояла некошеная по пояс, уже пожелтевшая. Вероятно, здесь когда-то были поля и сенокосы, которые давно заброшены. Вошли в лес, чувствовалось приближение реки, которая протекала где-то слева. Лес представлен в основном дубняками. По берегам реки, к которой мы вышли, произрастал ивняк. Хвойного леса пока видно не было. Вышли к реке. Течение реки было в основном спокойным, лишь на каменных перекатах река сильно шумела. Где-то здесь должны быть «ворота», где мы ожидали эффектного зрелища сжатой в утесах реки. Но ничего такого мы не увидели. Воротами называлась скала, которая близко подходила к реке с левого берега. Прижим. Дорога в этом месте обходила этот прижим верхом по хребту невысокого отрога.

Дошли до второго прижима. Дорога в этом месте была проложена в скальной осыпи, вероятно, с помощью взрывов. Дорога построена лесозаготовителями, по словам Григория Григорьевича давно. По нашим подсчетам мы прошли 18 км. Мы начали приглядываться, где же это самое Илимо, но никаких признаков бывшего поселения мы не увидели.

Прошли густой лес, и вышли на открытое место, заросшее травой. О том, что здесь когда-то была человеческая деятельность, говорила лишь бочка смолокурни, стоявшая на насыпном бугре. Никаких признаков жилья заметно не было, хотя это и был прежний поселок лесорубов. По словам нашего деда здесь и было то всего четыре избы. Прошли уже 25 км. Травы здесь также были не кошены. Дорога эта обычная колея, по которой сейчас, вероятно, проезжают изредка только охотники да рыбаки. Прошли ещё 3–4 км вверх и повернули обратно. До Верхней Илимо мы не дошли. По рассказам наших стариков основной поселок лесорубов был Верхний Илимо, а с этого поселка ездили еще дальше вверх пилить лес, по притокам р. Кемы. Лес сплавляли. На реке Илиме, притоке Кемы даже строили запруду для поднятия воды. В Верхнем Илимо, по словам деда, и было древнее городище-крепость. На обратном пути в поисках грибов наткнулись на какие-то глубокие ямы, воронки, которые поражали своими правильными формами и неизвестным происхождением. Я даже взволновался. Неужели это что-то древнее. Оказалось, что это и в самом деле воронки, которые образовались от взрыва авиабомб, которые здесь взрывали когда-то как ненужные. В село вернулись уже на закате. По отсутствию вещей Р. Винника поняли, что он подался в Амгу пешком, машину ему не подали. Но ему повезло, в пути его догнала машина, и он благополучно доехал до места. Мы торопились сходить еще и к морю, благо, что дома деревни и улица упирались в море. Был уже закат, и на землю спускалась тьма. Мы поднялись на скалистый мыс, который расположен в северной стороне бухты и с которого открывался красочный закат на западе. В море, недалеко от берега, стояло рыболовное судно, команда которого на катере высадилась на песчаный берег южнее устья р. Кемы. Север и восток уже темнел. На этом экскурсии по кемским далям заканчивались. Завтра выходим на Амгу.


О Григории Григорьевиче Колесниченко

Вчера вечером ходили мы к ним в гости, с собой взяли бутылку вина. Бабушка поставила на стол свою недопитую бутылку, дед тоже подсел, налил себе в стакан вина, покрошил туда хлеба, вытащил из другого стакана «соломинку», через которую пьют коктейли. При этом сказал, что эта «соломинка» каким-то образом попала к нему из Англии. После сказанного он начал цедить с помощью этой «соломинки» содержимое стакана, испытывая при этом, как мне казалось большое удовольствие. Потом он встал и пошел к радиоприемнику, который стоял в другой комнате, и приник к нему. Через некоторое время он залетает к нам на кухню и с радостью сообщает: «Наши запустили ракету!» Не увидев на наших лицах особой радости (их каждый день запускают) исчез и больше мы его у стола не видели. С тем мы и ушли, оставив бабку за столом на кухне, а деда приникшим ухом к приемнику.

Сегодня мы насобирали немного грибов и решили устроить прощальный ужин. Позвали Григория Григорьевича в свой двор, когда у нас еще было не все готово. Он сказал, что придет через полчаса. Мы накрыли стол прямо на дворе, поставили фляжку с водкой. Вот пришел и дед с керосиновой лампой. Поставили пожаренные грибы, по кружкам разлили водку. Неожиданно наш гость из-за пазухи извлек свою алюминиевую чашку, сказав, что он со своей посудой, стал накладывать в нее грибы. Выпили, закусили грибами, салом, Гость ел грибы с удовольствием, но как сказал он, ими он не занимается. Поговорили, но было уже поздно, и дед собрался уходить. Снова полез за пазуху, вытащил клизму с пристроенным длинным соском и начал высасывать из своей кружки остатка водки. Сколько уже осталось водки в кружке мы не заметили. Конечно, мы были удивлены таким поворотом картины, но смеяться над действиями нашего гостя было как-то неудобно. Проделав эту операцию и спрятав все принесенное за пазуху, он отбыл, пожелав нам доброго пути. Потом мы часто вспоминали потешного Григория Григорьевича. Напившись молока, мы улеглись спать на свои жесткие постели. Завтра начинался длинный путь.


28 сентября

В 7–00 мы уже были с рюкзаками на плечах. Сумерки еще окончательно не развеялись, а деревня еще спала. Покидая это угасшее поселение, мы, вероятно, уже никогда не попадем. Через десяток лет умрут последние старики, и не станет на карте Великой Кемы, деревни с таким значительным названием и только, возможно, родственники будут изредка наезжать на их могилы. Но даже их родственникам уж очень сложно навестить родные места ввиду отдаленности и отсутствия нормальной транспортной доступности. Хотя позже по времени и могилы будут тоже забыты и заброшены. Такие забытые могилы, уже заросшие лесом с покосившимися крестами или вовсе без них, мы будем встречать своем пути.

Если рассматривать время с точки зрения истории, то все равно пустыми вечно эти места не будут. Когда-то давно здесь обитали аборигены, свидетелем тому еще до сих пор сохранились сооруженные ими те же городища. Аборигены исчезли по разным причинам. Потом пришли русские переселенцы, которым здесь тоже стало нечего делать, хотя и нашествий никаких не было. Но пройдет еще какое-то время, и придут сюда новые люди и снова оживут морское побережье, берега рек и ныне заросшие поля и луга. А пока мы уходим…

Сразу за селом дорога полезла вверх на невысокий перевал горного отрога, который разделял долину р. Кемы и широкую долину небольшой какой-то речушки. Эту долину мы вчера видели с мыса. По дороге мы встретили старые укрепления 30–40 годов 20 века. Это была береговая батарея. Гнезда батарей были соединены подземными ходами. Чтобы соорудить такие укрепления в те времена, нужно было затратить огромный труд большого количества людей. Спустились в долину. Дорога шла вдоль моря. Хорошая погода, живописные берега, все это располагало на хорошее настроение. С рюкзаками идти было нелегко, потому что дорога шла с сопки на сопку. Наконец мы вышли на последний перевал, с которого открылась прекрасная долина р. Шомы.

Долина этой речки широкая и живописная – справа море, а с других сторон горы и горы. Берега у моря были безлесны и покрыты травой. Все это создавало живописную картину. Ах, пожить бы здесь какое-то время и ничего не делать – просто смотреть. На старой карте Тернейского района в этой долине недалеко от моря обозначено какое-то поселение с названием Шома. В настоящее время никаких следов этой деревни мы не заметили. Дошли до реки Шомы. Здесь пообедали, отдохнули. Смотрели в реке рыбу. Но сейчас рыбы не видно – сезон прошел. Решили дойти сегодня до р. Колумбе и там заночевать. На карте расстояние до Колумбе семь километров. Но мы не пошли к этой реке берегом моря, боялись непроходов, а пошли по дороге. И эти семь километров растянулись во все двадцать. К реке мы вышли только к вечеру и то не к устью, а намного выше. И хотя с террасы, по которой шла дорога, было видно и устье реки и море, идти без тропы и дороги к устью мы не рискнули. А ведь на той же карте в устье этой реки также находилась деревня Колумбе и к ней должна быть какая-нибудь дорога, но мы почему-то на нее не попали. И хотя река в этом месте поразила нас красотой, мы решили в бухту не заходить, а идти дальше по дороге, которая шла верх вдоль реки Колумбе и искать место для ночевки.

С террасы просматривались река, синеющее море и противоположный склон сопки, где возвышалась скала Монах. Так она обозначена на карте. С этой скалой под таким названием я позже слышал интересные легенды. Одной из них, по рассказам старожилов этих мест. После гражданской войны какой-то белогвардейский офицер жег кресты на вершине этой скалы. Только на закате мы вышли к броду через р. Колумбе. Название «Колумбе» тоже несет в себе какую-то загадочность, но на китайское не похоже. Брод через речку находится у места слияния с Правой Колумбе. Палатку поставили прямо у дороги. Более подходящего места здесь не было.


29 сентября

Вышли мы поздно, в 10 ч. утра. Дорога вышла из поймы и пошла по отрогам сопок, идущих вдоль реки. На этом участке слева от дороги возвышалась одинокая скала громадных размеров. Она интересна, как и скала Монах. Подъемы, спуски и опять подъемы. К нашему удивлению и счастью мы догнали всадника. Им оказался связист, который проживает в Амгу, а здесь он был по делам службы на осмотре линии связи. Ночевал он в избушке, которая находится где-то выше нашей ночевки, а сейчас он выехал на дорогу, где мы его и догнали. Ему 48 лет, имя Владимир Чечулин. Возвращался он в Амгу с заходом в бухту Найна. До Найны отсюда было часов пять ходу, что меня удивило, по карте было намного меньше. Он согласился взять наши рюкзаки на спину лошади. Мы решили двигаться вместе с ним до Найны, хотя эта самая Найна была в стороне от дороги, которая шла намного западнее. Мы совершили большую петлю в связи с этим заходом, но, в то же время, мне было интересно посмотреть места, где расположена и какая она. Название Найна сохранилось от бывшего поселения. В этом месте в море впадают три речки с названиями 1-я, 2-я и 3-я Найна. Раньше здесь были поселения, рыбозавод, который, якобы, перенесли в нашу Каменку, японская рыбалка, от которой остались одни бетонные чаны, в них солили рыбу. Без рюкзаков идти было легко. Мы дошли еще до одной избушки нашего связиста, где сварили обед и пошли на Найну, свернув с дороги. Дальше шли по тропе. Попадалось много грибов. Вскоре я заметил и старые пни. Это говорит о том, что раньше здесь где-то близко жили люди. Значит, до Наймы было недалеко. Вскоре вышли к берегу моря. Берег был открытый. Обширные безлесные пространства полого спускались к морю. Встретили старые столбы, которые остались от электролиний, или линий связи. Оказывается, здесь когда-то стояли моряки, и это осталось от них. Кругом жили люди. Все бухточки были заняты. Куда все девалось. К северу на берегу моря виднелась избушка, куда мы и направились. У избушки толпилось много народа, который встретил нас. Конь нашего связиста уже был развьючен, и все ожидали нас, так как мы отстали от Владимира Чечулина, связиста. Здесь было трое мужчин, кроме нас и нашего связиста, два мальчика и одна женщина. Хозяевами этого хутора были мужчина и женщина. Оказалось, мужчина сам был из Дальнегорска, а жена его родом из Синанчи. Фамилия ее, к моему удивлению, Терентьева. Вероятно, она была из тех Терентьевых, которые были нашими соседями, когда наша семья проживала в Синанче (Черемшаны) на седьмом километре. У них было две взрослых дочери, которые нас обворовали, когда мы были еще маленькими, а родителей в это время не было дома. А было это в 40 годы 20 столетия. Об этой встрече по возвращению рассказал своей матери. Здесь наши новые знакомые добывали морскую капусту. Мы принесли с собой грибов, но хозяйка жарить их не стала, было поздно. На ужин подали картошку и переваренный окунь, у которого не было никакого вида и вкуса. Над столом вилось множество мух. Так что удовольствия и сытости от такого ужина мы с Александром не испытали. Спать мы в этой избе на полу среди подвыпивших мужиков так же отказались. На зеленом лужку, невдалеке от избы, мы поставили свою палатку. На завтра договорились с мужиками, (а они приплыли сюда на лодке из Амгу на рыбалку), что они после рыбалки часов в 9–10 утра возьмут нас в свою лодку, дойти с ними до Амгу. Чечулин так же оставил свою лошадь в Найне, пойдет так же в лодке домой в Амгу. До Амгу от сюда на лодке 40 минут хода. Было много комаров, несмотря на позднее время. С думой о завтрашнем морском походе мы улеглись спать.


30 сентября

Из палатки мы вылезли еще до восхода солнца. Мне как обычно не хотелось упускать момент восхода солнца из-за моря. Вот и сейчас солнце выкатывалось с восточного конца земного шара, озарив море и наш берег радостным светом, светом нового дня. Рыбаки были уже в море. В надежде на скорый отход мы стали собираться. Рыбаки уже суетятся у избушки, но нам почему-то ничего не сообщают. Пришлось нам самим идти к ним и спрашивать в чем дело, когда отходим. Неожиданно они нам заявили, что нас они на борт не возьмут, поскольку рыбы поймали много. Перегруз. Показали свой улов. Да, действительно рыбы было много, треска, окунь. Треска, оказывается, громадная рыбина. Но от этого нам не легче. С трудом мы уговорили рыбаков взять хотя бы наши рюкзаки. Расспросили о дальнейшей дороге до Амгу. На Амгу отсюда была старая тропа, но по ней сейчас никто не ходит. Посоветовали нам снова выйти на дорогу, которая и приведет нас в Амгу. Мы последовали их совету. Но, к сожалению, на дорогу мы не вышли, не дойдя до нее метров триста, а пошли по линии связи, надеясь на то, что линия связи скоро выведет нас на дорогу. Да еще Александр уверял меня, что дорога отсюда очень далеко, за горой, которая возвышалась в вершине р. Найны. Откуда он это знал, для меня осталось загадкой. Пришлось нам идти по вьючной тропе, она – то поднималась, то спускалась по невысоким грядам сопок. Трава была на уровне глаз и выше, да еще осыпала нас созревшими семенами, создавая основное препятствие в движении, и хотя мы шли налегке, дорога не казалась нам легкой. На всем пути мы видели много калины, которая полностью заселила просеку линии связи. Попадался и виноград, он был еще зеленоватым, и лимонник, который я с удовольствием поедал. Подъемы, хотя и невысокие, но частые, утомляли нас. Неожиданно вышли на избушку. Было уже 3 часа дня. Решили пообедать. После обеда немного отдохнули, сил прибавилось. Побежали дальше по той же тропе вдоль линии связи. А бежать надо было. День на исходе, а мы не знаем, где мы. Близость скорой ночи озадачила – у нас с собой ничего не было, все было в лодке. Перед нами снова загадки – вышли на развилку троп. Тут бы подумать, что и как, и принять совместное решение, по какой тропе идти. Но мой спутник такого не любит. Он решил сам и побежал. Я за ним по тропе, которая шла совершенно в обратную сторону от нашего движения. К счастью через некоторое время мы снова вышли на избушку. Было уже 4 часа дня. Делать нечего. Решили дальше не идти, а заночевать в избушке, благо, что в ней было все. После таких событий решили осмотреть окрестности. Оказывается, рядом протекала какая-то речка. Прошли вверх по реке. Неожиданно вышли на тракторный след – значит, дорога была где-то рядом. И в самом деле, еще чуть выше мы вышли на дорогу, на которую мы не вышли, уходя из Найны. Что бы сократить путь от избушки до дороги, мы соорудили мост, спилив два дерева, стоявших возле речки и начали готовиться к ночевке. Приготовили ужин с грибами и супом, кое-что заняли у отсутствовавших хозяев. Помылись, долго слушали музыку по приемнику, который я таскал с собой.


1 октября

В 7.00 мы уже были на выходе. Перейдя речку по построенному вчера мосту, мы вышли на дорогу. Видимо, Александр вчера правильно, сам того не зная, вывел меня на правильную дорогу. До Амгу по нашим предположениям было не более 12 км. Но в Амгу мы пришли около 12 часов дня. На этой дороге запомнился березовый лес, уже тронутые осенью, через него шла дорога, проложенная два года назад, но проехать по ней может не каждая машина, тем более в сырую погоду. Как раз по этой дороге и проехал наш беглый спутник Р. Винник. С последнего перевальчика мы не удержались, чтобы не полюбоваться осенними пейзажами и поселком Амгу. Расположен он у самого моря и до него оставалось идти 5–6 км. Вдоволь насмотревшись живых картин, мы пошли дальше, уже уверенные, что через час – два мы будем в поселке. Кстати, у Александра была кинокамера, которую он купил в Дальнегорске перед выходом в поход. По пути он что-то снимал. Перед поселком нам пришлось перейти р. Амгу, которая сливалась с рекой Гранатовой. Видимо, в этой реке находят гранаты, полудрагоценные камни. Потому и реку так назвали. В месте слияния этих рек возвышается отдельно стоящая сопка, как мы потом узнали «Сопка Любви» и у подножия которой находятся древние крепостные валы. Перейдя речку и выйдя на открытые места, мы увидели первые дома. При взгляде на запад – открывалась просторная долина реки Амгу с синеющими вдали хребтами сопок. Мне понравились здешние места, да и сам поселок (или село) был уютным. Первой нашей задачей было разыскать дом Чечулина и узнать судьбу наших рюкзаков, что мы и сделали. А потом надо было найти нашего беглеца, искателя драгоценных камней. Пошли в аэропорт, который располагался почти в центре поселка. Там нам сказали, что среди пассажиров фамилии Винник не числится. Вышли на улицу и вдруг увидели Р. Винника. Оказывается, он жил в местной гостинице и как бы находился под домашним арестом у пограничников, поскольку у него не было отдельного пропуска, о чем я его предупреждал, когда он еще собирался удрать от нас. Теперь он может реабилитироваться, поскольку пропуск находился у меня. Устроились в гостиницу и мы, забрав свои рюкзаки на причале, сходили на обед к В. Чечулину со своей водкой. Отобедали плотно, все было вкусно, даже печень трески, из-за которой в Найне нас не взяли на борт. В Чечулин нам сообщил, что недалеко от села, на хребтике, он знает задернованные ямы. В них, якобы, когда-то в древности добывали какой-то камень, из которого изготавливали орудия. Приезжали геологи из Ленинграда, и он их водил туда, но они не докопались. Мы собирались сходить, но что-то нас задержало. В этот же день мы пошли на сопку Любви с нашим новым амгинским знакомым, с которым мы познакомились еще в аэропорту Дальнегорска. Зовут его Кирилл Федорович. Для этого мы пересекли р. Амгу в устье по висячему мосту. Кирилл Федорович давно не живет в Амгу. Сейчас он стал вспоминать, где он косил траву, как работал на маяке, как ловил здесь рыбу. Подошли к сопке. Подножие этой одинокой горы было окольцовано со стороны моря рвами и земляными валами. С обратной стороны гора отвесно обрывается в реку и с этой стороны крепость была неприступна. Значит когда-то в давние времена на этой горе «Сопке Любви» кто-то от кого-то защищался. Зашли на вершину, поселок был перед нами, да и все прилегающие пространства и долины двух рек хорошо просматривались с этой вершины.


2 октября

Совершили экскурсию на Теплый Ключ. Здесь находится целебный источник, на базе которого действует водолечебница, местный курорт. До этого курорта от поселка по дороге 18 км. Дорога проложена по долине Амгу. Долина этой реки очень живописна и, пожалуй, самая привлекательная из всех пройденных нами речных долин. Сначала шли покосы вперемешку с отдельно стоящими пышными деревьями и участками уже осеннего леса. Краски осени заиграли в полную силу по долинному лесу. Было утро, ярко светило солнце и приятно было идти по росистой стерне покосов. Далее дорога углубилась уже в настоящую тайгу. Ели и кедры окружали дорогу, которая широкой полосой прорезала мало тронутую тайгу. Вскоре дорога раздвоилась, правая пошла на лесосеку и на р. Максимовку (Кхуцин), а левая на Теплый Ключ. Встретились с лесником Янковским П. Ф. (фамилия интересная), который проживает постоянно на Теплом Ключе. Ему уже за пятьдесят, живет в этих краях с давних пор. Был даже какое-то время Председателем сельсовета в Кхуцине (Максимовка). Рассказывал о давних событиях, происходивших в этих местах. Когда-то по долине р. Кхуцин готовили лес. На заготовке леса работали заключенные. Были побеги, жестокость охранников, когда беглецов не ловили, а при погоне убивали и отрубали кисти рук для отчета. Насколько это правда, сказать трудно. Пообедали на речке. Р. Винник собирал камни, а потом умчался искать агаты на приток р. Амгу, о которых ему сообщил лесник. Мы пошли дальше на Теплый Ключ, возмущались поведением нашего ненадежного спутника. До ключа еще 3 км. Шли по дороге. Нас окружала сплошная тайга. В поселке Теплый Ключ шел ремонт. Была здесь примитивная водолечебница. Нам разрешили искупаться в лечебной воде, что мы и сделали. Вручную из колодца налили целебной воды, разбавив ее подогретой водой из котла, искупались и, поблагодарив, двинулись в обратный путь. Перед Амгу нас догнала машина, на которой мы и подъехали. Ревмир Винник появился позже. Агатов он не нашел, а притащил каких-то зеленых камней, которые тоже были ценными. На этом наши экскурсии сегодня закончились.


3 октября

Сегодня мы решили втроем пойти на море искать агаты, а заодно и осмотреть окрестности Амгу к северу по побережью. Наш дальнейший путь через Сайон на р. Максимовку. Хотя мы и собирались идти вместе вдоль берега, но разбрелись. Р. Винник убежал, не дождавшись нас, а мы с Александром пошли вместе, только разными путями. Когда мы пришли в намеченную бухту, Ревмир уже бродил по приливу и «ловил» матовый блеск агатов. Я тоже из любопытства стал посматривать себе под ноги. Агаты попадались довольно часто, но мелкие, я их отдал Ревмиру, и с тем ушел домой. На рейде стоял лесовоз и грузился лесом. Для фотосъемки было довольно привлекательная картина, небо в облаках, судно в солнечной дорожке. Сделал несколько снимков, но эту пленку я впоследствии потерял. На этой же пленке были еще более ценные кадры встреч в Улунге и Максимовке. Вечером мы решили, что завтра отправляемся в дальнейший путь на Максимовку, только не по берегу, а через Кхуцин, куда мы должны доехать на леспромхозовской машине, о чем мы уже договорились. Этим вечером у меня состоялся последний разговор с Р. Винником. Я как обычно в таких ситуациях не сдержан, просто не могу понять таких людей. Его поступок в отказе идти с нами дальше, я считаю предательским, и его действия в даже мелочах идут в разрез с нашими устремлениями. И даже то, что он не взял некоторых мне не нужных вещей обратно в Дальнегорск, и которые я брал только ради похода для всех, возмутило меня до предела. А я считал его своим товарищем.

Вообще, надо сказать, у меня в жизни было много таких товарищей, которые позже оказывались примерно такими же, как Р. Винник, хотя я его выделял из всех своих знакомых. Впоследствии, я с ним рассчитался до копейки, вернул все его вещи вплоть до фляги и фотопленок. Таким образом, в дальнейший путь окончательно мы идем вдвоем с А. Кашириным.


4 октября

Выехали из Амгу на вахтовке в 7–00 с лесорубами. А пришли на их базу в 5–00 утра, в надежде уехать раньше. В общем, поселок Амгу остался позади. Дальше мы должны доехать до ключа Сигдаси, по которому, как нам сказали, мы выйдем на р. Кхуцин (Максимовка). Проехали перевал и спустились в бассейн р. Кхуцин. Как далеко уже забрались лесозаготовители. Хвойный лес вырубается, выгорает при пожарах. Высадились. Лесорубы приступили к своим делам, а мы пошли пешком. Дорога отсюда идет до села Максимовка, она проложена бульдозером. Дорога, вероятно, существовала с давних пор, сначала тележная, а потом пошли и редкие машины, и колесные трактора. До реки мы шли два часа. Долго искали брод. Наконец нашли, перебрели и решили пообедать. Река в этом месте была значительной. Перейти ее в резиновых сапогах можно было не везде. Где-то здесь раньше была пасека или деревня Междуречье, а выше по реке находилась деревня Верхотуровка, в которой по рассказам старожилов располагалось до 60 дворов. Пообедали, отдохнули. Солнце сильно пригревало, я шел по пояс раздетый, несмотря на уже наступивший октябрь. Долина реки в этом месте была шириною 1,5–2 километра и мало заросшей лесом. Хвойного леса нигде не видно, вероятно, здесь когда-то бушевали пожары. В 4 часа дня мы вышли на открытые места, скорее всего, это были брошенные пашни и покосы. Вскоре показалось какое-то строение, забор для скота. В стороне от дороги в траве валялись старые детали от сельскохозяйственных машин с надписью «идеал» (был такой трактор). Подошли к дощатой избушке. Возможно, эту избушку построили пастухи. Здесь мы решили заночевать. На старой карте на этом месте была обозначена деревня под названием Некрасовская, которая когда-то сгорела при пожаре. Заметны были еще остатки от погребов. По ним можно было определить количество дворов. Я насчитал тринадцать дворов. Но, скорее всего, их было больше, поскольку в густой траве многое не увидишь. Ниже деревни дорогу пересекал ключ, в яме которого было много форели, а между ними бегал крупный голец. Мы решили их выловить. Александр кое-как накопал червей, начал ловить рыбу на удочку. Как обычно, рыба не дура, кроме 3-х штук мелкоты ничего не удалось поймать. Была у нас и сеть, крупная и рваная. Перегородили мы ею речушку в надежде взять большой улов. В кустах я нашел старинное рыболовное орудие (заездок или морду). Сделано оно было из проволоки на заклепках с необходимыми дверками и прочее. Все было когда-то сделано как надо, и этому орудию не менее тридцати лет, по моим предположениям. Поставили мы эту находку на ночь. Но утром, увы, ни одной рыбки. Спать мы устроились в этой избушке, предварительно убрав мусор и настелив травы на нары. Погода была пасмурная, накрапывал мелкий дождичек. Вроде как парило. Такая погода мне нравилась. Не пугал меня и дождь. И было бы не плохо, если бы он прошел. Но проснувшись утром, дождя мы не услышали.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66989168) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.