Книга - Школа мастерства (сборник)

Школа мастерства (сборник)
Лариса Георгиевна Зубакова


Московские поэты
Творчество Ларисы Зубаковой обращает на себя внимание яркостью таланта и самобытностью выражения не только знатоков и профессионалов, но и просто влюблённых в поэзию читателей.





Лариса Зубакова

Школа мастерства



© Зубакова Л. Г., 2019

© ИПО «У Никитских ворот», серия, 2019




Космогония поэзии Ларисы Зубаковой


Дорогие читатели, любители поэзии!

У Вас в руках только что вышедший очередной (восьмой по счёту) сборник стихов уже достаточно известного поэта Ларисы Зубаковой. Её творчество обращает на себя внимание яркостью таланта и самобытностью выражения не только знатоков и профессионалов, но и просто влюблённых в поэзию читателей.

Мир её стихов составлен из разных, зачастую непохожих друг на друга фрагментов. Но эта мозаика каким-то непостижимым образом складывается в целостную картину бытия, которая открывается духовному взору читателя лишь по прочтении всего сборника – слишком широк охват тем и созвучий, предлагаемых автором. А её умение обнажать события и чувства в необычном ракурсе, с неожиданной стороны заставляет (нет! помогает) и читателя тоже посмотреть на мир свежим взглядом.

Но не только сюжет и мировоззренческая позиция отличает и выделяет Ларису Зубакову, как самобытного автора. Поэты – это, прежде всего, искатели красоты. И неудивительно, что её стихи свободно и глубоко дышат аллитерациями, слова легко конструируют мысли, а образы наполнены ёмкими метафорами. Иногда стихам становится тесно в жёстких классических рамках. Тогда автор ищет и находит для себя и читателей новые формы выражения. Лариса Зубакова по мере необходимости обращается к приёмам из арсенала неоклассической поэзии. Это не всегда точные рифмы, свободный стих, верлибр, нарушение размерного ряда. Но всё это не в ущерб целостности образа, а, наоборот, чтобы сделать его более выразительным и отчётливым.

В современной поэзии это смелая, но в чём-то опасная тенденция. Но только не для поэта Зубаковой. Нужна воля, жизненный опыт, воспитание в духе традиции и здравого смысла, и ещё чувство меры и врождённый поэтический вкус. Всем этим, на мой взгляд, обладает Лариса Зубакова.

Наш век сменил век 20-й и открыл перспективы третьего тысячелетия. Все мы родом из ушедшего тысячелетия. Но если по Бродскому:

Мир остаётся лживым,
мир остаётся вечным,
может быть, постижимым,
но всё-таки бесконечным.
И, значит, не будет толка
от веры в себя да в Бога.
…И, значит, остались только
иллюзия и дорога.
И быть над землёй закатам,
И быть над землёй рассветам.
Удобрить его солдатам.
Одобрить его поэтам, —

то, по убеждению Ларисы Зубаковой, поэтам дана Божественная возможность осмыслить и воспеть величие земного бытия, несмотря на… Вопреки потрясениям нашего неуравновешенного времени.



    Беньковская Т. Е., доктор филологических наук, профессор




«О этот цвет и светоносная прозрачность…»


О этот цвет и светоносная прозрачность,
рождающие трепетный восторг!
И время отступается, не властно
преодолеть забвения порог.

Я погружаю в глубину морскую,
в сознании нетленной красоты,
земной мечты создание живое.
А качество уже оценишь ты,

как волны, тяжко дышащее время,
вдыхающее жадно пыль веков.
Неутомимый всадник ногу в стремя
вставляет – и уж был таков!

У времени – полёт стрелы напевный.
А у художника одна лишь страсть,
и ничего во времени его уже не держит
за исключением созданья своего.




Гимн солнца



1

Стрелой, направленною в небо, —
любовь! —
вся в самоцветном оперенье.
И вновь

одно над этим миром небо —
какая высь! —
а сколько мест, где был и не был,
смогло вместить,

где облака бесшумной стаей
стоят? плывут? —
и в дымке сумерек растают.
Уснуть… уснуть…

День – золотая поволока
судеб и лет.
И где там смысл? И что в нём проку?
Иль вовсе нет?..


2

Стрелой, направленною в небо, —
любовь! —
вся в самоцветном оперенье.
И вновь

душа – созданье неземное —
её пронзит.
К ней тайна горнею стезёю
к тебе спешит,

и шелеста не слышно.
Какая тишь!
А ночь не спит: всё видит, слышит.
И точит мышь

грёз золотое покрывало —
калейдоскоп
всего, что было, не бывало,
в долине снов.




У озера. Свидание


Там, у слияния двух лун,
на пятачке —
сиянье глаз, свеченье скул.
На волоске

повисла без движенья даль,
поник простор.
На цыпочки поднявшись, встал
под небосклон

едва забрезживший рассвет.
В лучах зари
всё – слух, и зрение, и вздох.
Не говори.

Как первозданный мир открыт! —
Сиянье. Свет.
Здесь корень знания зарыт.
А в нём – ответ.




Южная ночь


Сквозь сутолоку смотрят на меня
забытые, немыслимые очи.
…Благоухание померкнувшего дня
течёт по жилам душно-томной ночи.

Весь в царственном убранстве кипарис
указывает путнику дорогу,
и мириады звёзд – лучами вниз —
в глухой ночи мерцают искрой Божьей.




Элул


Месяц трубления в рог.
Лодкой над Иерусалимом
луна золотая плывёт
ночью. А утром ранимым

яростный пышет день
из своего горнила
солнцем, где даже тень
испепеляет. Сила

выжженных солнцем трав.
Горечь песка и дыма.
Месяц трубления в рог.
Золото Иерусалима.




Русское поле





1. Полевые цветы


…И надвигающейся тучей
уже пугает небосклон.
Опушка леса. Трав пахучих
всё сладостней призывный звон.

Как лиловеют колокольчики!
Ах, как ромашки хороши!
И как же, Господи, не хочется
идти. А надо поспешить.

Тропинкой узкой, краем поля —
ещё далёко до жилья, —
с охапкою цветов, тревожно
на тучу, что кругом зашла,

косясь. Как сразу стало холодно,
и ветер пыль столбом погнал.
Свинцовый цвет размыл, рассеял
все краски солнечного дня.

Ворваться в дом под самым носом
дождя. Закрыть плотнее дверь.
И вот забарабанил косо
по стёклам ливень. Но теперь

не страшно слушать ливень шумный.
Цветы поставить на окно —
и сразу мутный свет заглушен.
Какое яркое пятно!

Лиловый, золотой. Меж ними
небесной синью васильки.
В прозрачной кружке из простого
стекла – ромашек белых лепестки.




2. Осенняя палитра


Вот и кончилась лета услада.
Там, вдали, затаился мороз.
И ни складу с тобою, ни ладу,
сердце бедное. Невтерпёж

разыграться вовсю непогоде:
буря, мгла да промозглость насквозь
всё вокруг за околицей бродят.
Но подпортить погожий денёк

не вольны. Солнце. Вёдро. А в дымке,
вся пропахшая гарью костра,
осень прячется невидимкой,
лес обманным путём золотя.

Астры звёздами просятся в небо.
Кровь сочится из георгин.
Гладиолусов пышные стрелы
защищают от мороси мир.

Но поблёкли, вконец побледнели
розы чайные в чахлых кустах,
словно заживо саван надели,
прошептали погоде: «Прощай!»

А природа, цветов не жалея,
краски выплеснула на холсты
пестрорядных картин, обещая
встречу новой прекрасной весны.




Блюз под дождём


Блюз!
За тёмным набухшим окном,
в резком круге, очерченном лампой,
на натянутых струях дождя
ночь разыгрывала вариации
в стиле блюза.

Под напором, под спудом, давясь
бесконечной импровизацией,
ночь всю ночь свой неистовый джаз
предлагала взахлёб.
В буйном танце прорвавшись

через толщу потоков воды,
обратилась невольничья Африка
тёмным ликом богини Луны
в бесконечность пространства
и времени.

Статуэткой эбеновой тьмы
в леопардовой шкуре дождя —
прочь!
в ночь —
через двери закрытые,
ни себя, ни воды не щадя,
рвался блюз.

И звуки, и воды текли.
То всемирным потоком обрушась,
то совсем замирая вдали,
ночь играет на крышах —
слышишь? —
блюз.




Петербург





1. Дворцовая площадь


Аллюзией небытия
мираж или волшебный остров
из зыби призрачной восстал
видением бесплотной ночи.

В промозглости беспутных дней,
вселяющих смертельный ужас,
кипящим варевом смолы
прольётся на священный город

дождь. Льёт и льёт. Лучом зари
запечатлел надменный Росси
крест, вознесённый изнутри,
и циркулем раздвинул площадь,

пробив тоннелем толщь стены.
Тех гениальных планов росчерк
к морям, лежащим на пути
крутой дороги русской мощи.




2. Очертания


В Петербурге пурга: в Петербурге метель
и промозгла балтийская сырость.
Всё приходит на ум почему-то теперь
эта слякоть, тоска да унылость.

А набухшей волны оцинкованный блеск
весь изжёван тяжёлым туманом.
Отдалённые звуки, приглушенный всплеск
приближающегося урагана.

Там, в высоких широтах,
где, сгрудившись, льды
стали лежбищем белых медведей,
распускаются звёзд неземные цветы
в искромётном сиянии Севера.

Дьявол ночи иной – перечёркнутый Крест
распростёрся с отвагой беспечного Юга.
…В Петербурге пурга: в Петербурге метель…
Значит, мы не услышим друг друга.




3. Разведённые мосты


Чёрный жемчуг холодной Невы,
где вода тяжелее гранита,
переплёскивает валы,
упирается в скальные глыбы.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=43660579) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.