Книга - Неортодоксальная психиатрия, анатомия глупости Летопись несбыточных времён

Неортодоксальная психиатрия, анатомия глупости Летопись несбыточных времён
Кирилл Геннадиевич Станишевский


Описание множества закономерностей и научных соображений по части перспектив развития цивилизации, социология, биология, психиатрия, художество, этика. Содержит нецензурную брань.




(Данный материал не является научным или учебным пособием)

Эта книга является плодом творческой импровизации и частной мыслительной деятельности, ровно как и все книги, которые написаны мной

«Душа, все её порывы и проявления, есть ни что иное, как следствие действия нервной системы. Ну, а что такое нервная система, это вопрос включающий в себя в той или иной степени любую из существующих наук, в первую очередь биологию и физику/химию»

Введение

Любовь несёт за собой не только притягательность и влечение на гормонально-метаболической основе регуляции поведения, но и отвержение; ровно в той степени, сколь притягивают чувства, в той и отталкивают. Так во имя любви присуще отрекаться, подобно предсмертные агонистические порывы воплоти вследствие отречения функций жизни от плоти наделённой ими, агония в фатальном виде является, но предсмертно. Так и любовь наличествует или возникает, но в преддверии неизведанного, неопределённого, непредсказуемого порыва страсти, что и делает её подобной смерти. Отличие любви от смерти в том, что в любви возможна не только смерть, но и рождение, творчество, это предтеча хаоса охватывающего все вариации, и конструктивные, и деструктивные. Самое неопределённое состояние, самое разрушительное и самое созидательное, а значит самое вариативное. Своей свойственностью явление любви эквивалентно посяганию на жизнь норовящему во что бы то ни стало сохранить любовь даже вопреки жизни, вопреки творческой кульминации любви, подобно отречение от плоти во благо сохранности проистечения любви. Не жизнь, но любовь. Порой именно отречение знаменует наивысшее проявление созидания. Отречение и влечение не имеет категоричных установок проводящих чёткую черту между ними, ведь любовь неизбежно несёт в себе отречение, а отречение несёт в себе любовь. Так и отречение в определённой степени не есть проявление любви, поскольку способно отрицать и любовь, а любовь не есть проявление отречения, ибо способна любить отречённость или преодолевать её. Но отвержение может быть столь глубинно, словно любовь, ибо несёт в себе возможность отстранения от того, что могло стать основой отвержения ранее, что есть именно свойство любви, любить так, как мог не любить никогда, многое отвергая и многое привлекая пылким чувством. Так неотъемлемы и порой неотличимы любовь и отречение. Это опасное состояние, поскольку зачастую разрушает то, что порождено им, ибо способно разрушать конструкцию ментальной логики, не замечать её или пресекать её.

Другой вопрос: отвержение чего, отречение от чего, любовь к чему, влечение к чему, кто, что, кого и как отвергает, кто, что, кого и как любит? Но, тем не менее, любовь притягательна ровно в той степени, в какой отрицательна и зачастую к разным явлениям и объектам, к одним притягательна, к другим отрицательна, формальная структура привыкания метаболических стимулов психоэмоционального содержания, что в силу динамики своих свойств может резко или постепенно меняться.

Чтоб любить, мы способны многим пренебречь, а чтоб отвергать, мы должны отвергать во благо того, что любим, во благо самого явления любви.

Ну, а чем выше доля психической биполярности (амбивалентности) в проявлениях любви и отречения к одному объекту или явлению, тем ближе сумасшествие, тем громче приступы безумия, тем шире сознание и ярче созидательность. Это опасное состояние, ибо это тонкая черта между гениальностью и безумием, между разрушением и созиданием, с которой можно соскочить едва сделав одно небрежное движение. И по нарастающей интенсификации психической амбивалентности образуется вспышка, под воздействием которой полюса соединяются рассеяв черту между ними и в ином состоянии уводя динамику по совсем другим траекториям на другом кинетическом уровне. Подобно перерождению звезды раскинувшейся до пределов, что после длительного напряжения и истощения достигнув неспособности удержать себя полнится остатками иссякающей внутренней энергии и выростая в гораздо большее, чем способна быть в пространственных параметрах. У умирающей звезды не хватает массы и силы притяжения, чтоб быть центрированной, сплочённой и интенсивной в горении, но ещё хватает сокращённого на закате её цикла выгорания источника внутреннего излучения, чтоб создать экспансию параметров и следующий за ней всплеск немыслимой мощности, когда внешние отдаляющиеся слои более не в силах удерживаться, но удерживают остатки излучения внутри, которое сокращаясь провоцирует дифференциацию резко отличающихся состояний внутри звезды, а предельные физические перепады в связи с сокращением излучения и удержанием его расширяющейся звездой образуют последнее разделение физических составляющих и кинетических сред по интенсивности текущих внутри звезды процессов на уровне атомов и плазменных состояний разного спектра, что если образует ускоряющееся расслоение и большие перепады между состоянием ядра и обширных слоёв в звезде, они разделяются в ходе расширения и продуцируют в ходе него обширную по внутренней локализованности интенсификацию и конституционную дестабилизированность, в ходе чего внутреннее тело и ядро в этот момент образуют интровертивный хлопок. Сей всплеск образует нечто утопающее в себе, крайние силовые перепады итогового значения для цикла выгорания звезды, когда при предельном сокращении горения/расщепления/излучения начинается резкая дифференциация разделяющая внутри звезды сформированные физические компоненты и химические элементы по их состояниям и параметрам, когда звезда в последний момент в буквальном смысле начинает резко конденсироваться/остывать (перед этим остывание проходит медленно и это раздувает звезду остатками сокращающегося излучения внутри, где при начале расслоения физических состояний внутри тела звезды образуются волны/вихри с магнитным потенциалом отдельных больших тел с разными габаритами и состоянием полярности в рамках звезды, когда подобное отпочковывание обширных масс вроде солнечных вспышек неболших размеров по тому же конденсационному механизму остывания при взаимодействии с внешней средой, которые в меньших параметрах из-за ещё интенсивного горения/большей динамики не приводят к их устойчивому формированию, что в последней стадии горения звезды приводит к наименее интенсивным/наиболее обширным вспышкам/волнам размером с громадные участки тела звезды, способным смещать силовую инициативу основного магнитного полюса к себе или даже подменять его, что продуцирует разрывание звезды и большой реверсирующий перепад обратно в состояние единой массы, но уже в её интенсивном схлопывании при обширной дифференциации кинетических разностей в звезде формирующей резкий силовой перепад приводящий к разрушению тела звезды), что продуцирует резкое уменьшение габаритов или ускоренную пульсацию ведущую к сокращению габаритов и взрыву в ходе формирующегося наиболее существенного электромагнитного перепада/коллапса/выброса и предельной дифференциации разностей на базовом уровне, в момент смыкающий два полюса единым щелчком в гравитационную сингулярность (сначала смыкая полюса внешне в ходе образования в звезде потенциалов с огромной дифференцированной полярностью смещающей локализацию полюсов звезды, тем вызывая силовой электромагнитный перепад/коллапс, а в момент схлопывания смыкая полюса уже внутренне/существенно сближая их и отбрасывая в ходе их резкого сближения все раздутые внешние оболочки в ходе интенсивного разделения сред разной плотности по составу и состоянию, что происходит и в моменты вспышек на звёздах, но в меньших объёмах и более интенсивно на средних стадиях горения звёзд) доносящуюся эхом по всей вселенской округе, после чего исчезает прежняя форма, что могла быть разделённой, несбалансированной или единой, ибо становится предельно центрированной на короткий миг меняющий всё и навсегда, но приводя к большей динамической устойчивости. Применительно к психике подобные процессы в нервной системе и цикле жизни можно назвать когнитивной вспышкой, которая порождает психическую сингулярность, ментальную неограниченность восприятия к окружающим закономерностям.



Психея

Прежде всего, психиатрия, это не только удел знаний и информации полученной из учебников и университетов о патогенезе и диагностике психозов, психиатрия, это способность помимо знаний, но совместно со знаниями выявлять ход патогенеза и диагностировать симптоматику, что делает возможность излечения наиболее вероятной и корректной. Психиатрия, это прежде всего удел проницательности, восприимчивости. Психиатрического образования может быть недостаточно, чтоб выявить точные очертания патологии и её наличие, ибо здесь нужно чувство дела, чувство собеседника, чувство природы человека в тонких спецификах и обозревание социальной структуры в целом, кропотливое сопереживание, но при этом непринуждённое понимание, проницательность, язык, на котором говорят души.

У психики есть свойство обозначать собственное главенство или обозначать абстрактные признаки дабы достичь главенства, при этом выдумывая факты, критерии и свойства вопреки действительности, вплоть до мании, одержимости, самовнушения и попыток внушения. И мотивирующей целью здесь может выступать не только достижение главенства в отдельных вопросах или в обществе, но и попытка избегать чего-то непривычного, неприятного или напрягающего, способного разубедить в мнимой обоснованности главенства. Изоляционное свойство психики, как блок норовит избегать ровно в той степени, в какой это может проявляться в изрядном желании что-то постичь или чего-то добиться. Что так или иначе есть проявление главенства относительно воли решать и определять направленность своих действий, намерений, побуждений, вне зависимости от того, что это, мания, фобия, астения, комплексная субмиссивная блокировка, депрессия или изоляционная подавленность (психика в любом случае претендует в виду своих функциональных свойств, даже если они основательно нарушены). Поэтому в начальной стадии, ознакомления исследующего с исследуемым, играет важнейшую роль создание доверительных отношений и открытого диалога с чёткой расстановкой намерений и компетентности полномочий на установление контакта со всеми глубинами психики. Но анализ характеристик так или иначе начинается с первого визуального контакта (мимика, одежда, моторика, манера речи и поведения).

Также следует отметить тот момент в отношении к личности, что личность есть ни что иное как особенности поведения и поведенческие характеристики, являющиеся непосредственно следствием и последствием работы мозга соответственно его морфологическим качествам и биохимическим процессам, протекающим в нём в соотношении с опытом, памяти и всех имеющихся обстоятельств. В обстоятельства стоит включать не только ситуативно происходящее в данный миг, но и соотношение происходящего с будущим, с прошлым, так прошлого и будущего между собой, уделяя внимание, вербальным и невербальным проявлениям, переживаниям, эмоциям. Также необходимо уделять должное внимание выявлению воспоминаний о прошлом и отношений к нему (анамнез), настоящего (ориентация восприятия, эмоции, реакция, терпеливость, нетерпеливость), и будущего (мыслительная продукция, связь с репродукцией и настоящим, иллокуция, локуция, перлокуция). Отмечая связь между прошлым настоящим и будущим в соотношениях между ними, проводится наблюдение за мыслительным процессом и его характером (связность\бессвязность семантики, произношения, равномерность, резкие тематические скачки, тональные скачки, темп, болезненные семантические ассоциации, аффект, подавленность, доминант, субмиссия). Это может происходить как в произвольной (неформальной беседе), так и в целенаправленной, когда исследующий преобладающе направляет диалог и даёт установки исследуемому, концентрируя его внимание на воспоминаниях, на настоящем, на продукции будущего. Либо можно позволять исследуемому, в определённых моментах или в целом направлять диалог, тем наблюдая за его конструкцией и ходом, но периодически вставляя в беседу коррективы, дабы не отдалять исследуемого от сути процесса. Любые реакции, отзывы, ответы, игнорирования, отрицания, являются показательными вне зависимости от их результатов.

Не стоит исключать и влияние на психику общего состояния организма и отдельных его частей (соматическое здоровье).

Особенности строения мозга могут выглядеть вполне как симптомы различных заболеваний, но не являться таковыми систематически и патологически, хотя это может способствовать развитию патологии и быть продромом патогенеза. И именно здесь необходима проницательность, чтоб отличить имеющуюся патологию и особенность поведенческих манер вытекающих из специфики строения мозга и обстоятельств, учитывая имитативность, симуляцию, симилятивные конструкции ассоциативной деятельности, диссимуляцию, конверсионные симптомы. Этим психиатрия противопоставлена психологии, поскольку психология во многом ориентирована на выявление симптоматики согласно образному суждению о поведении и психике не учитывая их материальную основу, сам мозг, который имеет огромный разбег в различиях строения и функциях у разных особ, что имеет и не меньший спектр различий в соотношении с социальными влияниями на психику. В психологии имеется множество тестов, которые могут быть вполне ошибочными, учитывая наличие в них очевидных просчётов и недочётов специфики ориентаций задач этих тестов, что можно продемонстрировать, если на это будет надобность. Также нужно учитывать, что психология стала во многом методикой заработка денег, что просто напросто выталкивает её из научной среды и медицины на задворки торговли и афёр, как это уже случилось со многими ответвлениями психологии фиктивно рыщущих в поисках наживы, которые стали психологическими сектами и скопищами неоригинальных шарлатанов.

Не стоит забывать, что психиатрия(psychiatrie от др.-греч. ???? – душа и ??????? —лечение) как наука есть исследование не только заболеваний души (мозга) с целью её (его) излечения, но и в целом изучающая любые поведенческие особенности и проявления психики в качестве создания и дополнения научных данных прорисовывающих понимание психической деятельности в виду её несоизмеримого разнообразия и богатства.

Как следствие природных свойств психики (мозга) выживать во что бы то ни стало (проявлять главенство и отстаивать позицию, начиная от социального положения, заканчивая полётом в другие галактики), любая особа претендует на привилегию своих полномочий в ситуации. Вне зависимости от того, как то проявляется, в фобии, в филии, в мании или в абулии. Естественное противостояние выливается, как в формальном споре, в дискуссии, так и в войнах и в физических расправах. А относительно психопатологий этому есть место практически во всём. Здесь очень важно отметить, что суть противостояния проявлений людской натуры заключено в её возвышенности относительно сравнений достоинств и недостатков с объектом или субъектом противостояния и конкуренции, даже если эти качества не имеют места в действительности, что во многом создаёт немалую проблематику восприятия человека, а порой и патологию. Необходимо учесть и то, что проявление психики, претендующее на главенство, создавая вражду и противостояние в отстаивании преимущества в чём-либо, есть проявление ущербности и уязвимости, как инстинктивной необходимости восполнить, преодолеть, компенсировать, интерпретировать, возвысить ущербность и уязвимость. Следствие этих общих очертаний психики вы можете видеть повсеместно и повседневно вокруг себя, в виде уязвимости, вечно пытающейся себя сделать неуязвимой, как материально, так мнимо и субъективно, вплоть до суицидальных, аффективных припадков и подавлений природных качеств, преобразующихся в дальнейшем во всевозможные патологические симптомы любого характера, или даже в социальные приоритеты. Психика слишком необычайна, разностороння и всеобъемлюща, чтоб пренебрегать ею, её качествами и пониманием их работы во всех спецификах. Любое проявление психики в виде отстаивания и выставления преимуществ, как показательно, так и практически, как экстравертивно, так и интровертивно, как подло, так и честно, как информационно, так и материально, есть проявление психического чувства, понимания, осознания ущербности и уязвимости, как инстинктивная и бессознательная компенсация и предостережение перед потенциальной опасностью или поражением. Это свойство психики нуждается в массовом понимании и осмыслении, во избежание бессознательных конфликтов, разрушающих весь людской мир. И так, самый грозный доминантный экстраверт, и как то могло казаться, самый важный и сильный, зачастую оказывается самым уязвимым, самым комплексно блокированным в психике, и самым лицемерным (проще говоря – безмозглым, ибо претендует на то, что делает его ничем не отличным от животного, тотально пренебрегающим разумом и познанием). Данные черты несовместимы с психиатрией, как черты людского нрава делающие невозможным для него освоение должности и специальности психиатра, но и не только психиатра, ибо данные проявления людского пренебрежения разумом не совместимы с человеком вообще, не говоря уже о политике, о науке и многих других аспектах познания. Познание (как выявление и создание понимания процессов, но не проецирование памяти поверх предмета и процесса познания) можно отнести к одним из важнейших качеств людской психики, как проявление основного отличия нервной системы человека от нервной системы любого другого существа на этой планете. Это соответственно делает познание и исследование области людской психики одним из важнейших аспектов людского восприятия, ибо всё, что есть человек, непосредственно есть следствие наличия и работы людского мозга (восприятия), как и сам человек «не менее, не более» есть субъективный продукт процессов работы мозга (мышления и памяти – личность).

Прежде всего, нельзя путать патологию и субъективное суждение об отличительных чертах представлений здравия, не учитывающих основ и специфик строения организма и мозга, их работы во всём разнообразии проявлений.

И так, в связи с тем, что мы уже не раз упоминали душу (психею), стоит упомянуть о таком явлении как бог.

Религия, мир, бог, природа, энергия, вера, дух, естество и т.д. Все эти формулировки слишком поверхностны, неосмысленны и неосознанны в деталях и критериях их действительной природы, чтобы быть произнесёнными устами тех, кто оперирует ими, как прикрытием для истинных намерений или как завуалированной поведенческой опорой, что в мельчайших подробностях будет описано в этой книге с точки зрения функциональных особенностей нервной системы. От места слагаемых сумма не меняется, как от формулировок семантических конструкций и актов речи скользящих поверх природных и физиологических процессов организма в совокупности со спецификой работы клеток, взаимодействия частиц, атомов и материи в целом. Но семантически и ментально, мыслительные процессы и их отображение на бумаге или устами (вербально) во многом оторваны из восприятия проистечения действительности или от достоверного понимания свойств и закономерностей действительности. Речевая формулировка семантики, как письменно, так и устно не определяет физиологические процессы организма, ровно в той степени, в которой не определяет процесс ядерного синтеза в недрах солнца, но является продуктом и неотъемлемостью этих явлений. Семантика, как порождение людского разума и практической сути всех вещей заняла значительное место в жизни человека. Смысл, суть, понимание, как продукт мыслительных процессов мозга (психики) является одним из основных отличительных критериев людей от животных, что есть способность влиять на физиологические процессы организма, а в дальнейшем и на ядерный синтез в недрах звёзд. Но специфику и тонкости психики, как и порождаемой ей семантики, нужно понимать и изучать, поскольку это основа и единственное, что делает нас творцами способными созидать, что прорастает из плоти вдохновляющим побуждением, исходящим прямиком из процессов деятельности нервной системы, из восприятия. Поэтому важно то, насколько психика подвержена когнитивному причастию в неотъемлемости проистечения окружающих процессов посредством восприятия, как процессов в самой плоти, так и вокруг неё, как в рамках земной атмосферы и социума, так и в беспредельных просторах вселенной.

И так вернёмся к богу, чтоб уточнить тонкий момент о том, что есть бог семантически в людской психике. Заявление о принадлежности к "БОГУ" (и никак иначе, ибо есть, как заявление, как продукт речи, мысли и взаимодействия людей), как персональное и общественное право на владение высшей инстанцией истины, выставляет за таковую свои знания, поведение и намерения, интерпретируя и интроектируя их под приоритетные образы и смысловые конструкции. Это есть стимул и продукт социализации, поведенческие критерии и маркёры атрибутов в социуме, где преобладают бессознательные стимулы над когнитивными критериями логики и познанием. Бог, это мотив и цель всех деяний в одном и одинаковом проявлении процессов психики (простой и экономный выход из любого положения, оправдывающий определённые поведенческие установки). Кому это нужно и вследствие чего? Это нужно психике претендующей на определение высших приоритетов людского разума (психики) и жизни в целом, как самое непосредственное причастие к ним и полномочие определять их во что бы то ни стало. Формальный пищевой доминационный градиент метаболизма. Это власть и лёгкий метод её достижения по простой и доступной инструкции посредством субъективных понятий и принципов, соблюдая которые можно существовать не задумываясь ни о чём на протяжении всей жизни, при присвоении чего, далеко не каждый способен отказаться от сего, хоть и такие есть. Несмотря на естественное биологическое (природное) происхождение данных процессов, как триумф эволюции биологических задач (абсолютный комфорт и бесконечная еда, как возможность безпрепятственного размножения), это есть свидетельство упорства изолирующегося от истины индивида, ставящего абстрактный образ мотивирующий поведение и дающий преимущество (пусть даже мнимо), выше действительности и важнейших факторов текущих событий. Не смотря на то, что от этих факторов в большей степени, чем от мнений, зависит дальнейшее выживание человека. Это есть естественное, но бессознательное проявление инстинктивной воли главенствующей натуры человека, во многом неосознанного и оторванного восприятием от данного ему проистечения обстоятельств. Что в свою очередь есть ничто иное, как нужда иметь полномочия дающие власть, власть обладания высшим знанием или привилегями, которые создают удовлетворение или чувство успеха на биохимическом и физиологическом уровне. Соответственно, это создаёт и физиологическую зависимость от данной собственности, ибо обустраивает положение в социуме, которое является основным приоритетом и методом достижения всех благ для современного человека, несмотря на то, что это во многом проблематика укореняющая узкие рамки кругозора и поведения людской натуры, продром всех патогенетических процессов психогенеза, что убивает человечество. Это также создаёт множество социальных конфликтов. Притом данная тенденция абстрактной социализации не является по сути ничем важным с точки зрения развития и процветания, но она предстала глобально существенным и весомым проявлением людской психики, охватившим все мировые процессы людского обустройства. Представ лишь персональным, но массовым умозрением, складывающимся из приемлемых в обществе поведенческих критериев и алгоритмов, когда персоналия через имитацию приоритетов управляет приверженной этим приоритетеам популяционной массой, но привилегированные атрибуты зачастую делаются не самыми людскими методами, но обуславливающими и структурирующими природу плоти лёгким отпущением всех проявлений когнитивного причастия к сложности жизни и прирроды вещей, то есть процесс являет тотально биологический ход построения структуры общества. Ибо сознание, как логические критерии когнитвиных функций ЦНС поистине напрягают разум, обнажают природу и её закономерности во всех проявлениях, и в ужасных, и в устрашающих, и в напрягающих, вынуждающих думать, но в вместе с тем и в божественных, в созидательных и созерцательных (творческих), а это противоречит инстинктивной сущности большинства людей, что обретает форму основной сложности мира в виде глупости, без решения проблематики которой цивилизация не получит прогрессивного развития и просто рано или поздно исчезнет. Основное проявление сознания, как процесса людской психики вдохновляющего и вдохновлённого озарением пролившегося восприятия на явление жизни и вселенной, подобно тотальное откровение, рождённое искренностью признание невежества пред необъятностью бытия сотворившее понимание немыслимого из необходимости считаться с ним и распознавать его. Это избавляет бытие от скупой субъективной прорисовки явившейся не более чем биологической тенденции плоти заключить в обладании ситуацию под простейшим абстрактным предлогом, плоти оказавшейся в комфорте, готовой вырождаться и вымирать ради собственнической узкой косности дающей мнимое преимущество и влияние. Но это избавляет плоть от сущности жизни, от выживания, от преодоления трудностей прямым контактом с ними на когнитивном уровне, от решения сложностей жизни и преодоления их ограничений в отношении жизни, когда с другой стороны комфортная изоляция от них и соответственное их накопление, которое при достижении предельной несовместимости с целесообразным ходом вещей способно уничтожить всё. Бессознательность извращает естество жизни ради сиюминутной наживы или имеющихся материальных благ, привилегий, преимуществ, инстинктивная ситуативность вопреки логической последовательности извращает природу посредством оторванного от познания субъективизма и конформизма, сковывающего восприятие лёгкостью безразличия или абстрактной доминации, преобразуя жизнь в комфортабельное вымирание растянувшееся до первого существенного деструктивного события в природе. Осознание избавляет от субъективного комфорта, что и является тяжким для всех, кто инстинктивно (физиологически) адаптирован к социальной структуре, поскольку для того, чтобы перестраиваться и обучаться, нужно затрачивать много энергии, в особенности, если это взрослая особа со сформированной психикой, которая формировалась под влиянием адаптации к социальным тенденциям на протяжении всей жизни. Решения проблем адаптационной пластичности, как на индивидуальном уровне, так и на общественном, могут быть заложены в организацию социальной структуры, но эти решения должен кто-то заложить, иначе ничего не будет.

Сконцентрированное познание и осознанность крайне сложно даются и в пубертатный период, когда мозг подвластен значительным эндокринным перепадам и не обладает должным пониманием вещей, ни в опыте, ни структурно ещё не имеет предрасположенности понимать сложные вещи (выдающиеся книги пишутся в основном после тридцати лет, когда человек в значительной степени информирован/эрудирован и понимает тонкости в самых разных проявлениях жизни, когда ему есть чем оперировать в формулировании своих мыслей, ведь без азбуки нет слов, а без слов нет семантики). Мозг человека работает исключительно, как социальный орган, ориентированный на взаимодействие с другими персонами, хоть он и усваивает информацию поступающую от органов чувств на протяжении всей жизни непрерывно, как у всех живых организмов обладающих нервной системой. Но именно это и говорит о том, что мозг человека очень гибок, поскольку если его формирование во многом зависит и происходит от внешних и социальных факторов, это даёт огромный размах и потенциал применения его способностей и свойств в построении результатов за рамками социализации, но посредством неё. Осознанность тотально отпускает социум, как ментальную утробу роста, ибо заменяет бессознательную адаптацию к бессознательным социальным тенденциям и стимулам на когнитивное познание и бдительность к проистечению жизни во всех имеющихся тонкостях её закономерностей. Это явление людской психики в подобном расположении общественных структур на сегодняшний день идёт наперекор социуму, хоть ничего не прибавляет и ничего не убавляет, оно лишь открывает пред взором истину, неизбежную и явную истину, что причиняет немалые неудобства нервной системе большинства людей, поскольку заставляет предпринимать непривычные решения или напрягать голову, даже если напрягать нечего, а это единственный инструмент прогресса цивилизации на сегодняшний день. То есть, это заставляет покидать привычную обстановку, психически и физически. Это лишь вопрос времени и длительности проистечения данных нам тенденций в человечестве, когда социумом не будет приветствоваться бессознательная социализация, как сегодня не приветствуется когнитвиная кропотливость, подвергающая сомнению и колебанию абстрактную простоту суждений, являющуюся скрепляющим материалом современного общества. Иначе человечество вымрет. А понимание сложившегося положения вещей во всех деталях позволяет многое исправить, направляя природные инерции и стимулы в ракурс развития ментальных способностей, в ракурс преобразования морфогенетических процессов, в ракурс познания и науки (конструктивность), как выработку продуктивных качеств с точки зрения логики во благо развития и процветания, а ни во благо биологического удовлетворения гормональных форм поведения. Перед нами не более чем два варианта: жить, применяя по большей мере наши способности и возможности, делая это подобающе значимости жизни во вселенной, качественно, осознанно, либо разрушать всё окончательно, убивая посредством зверской бессознательности те качества, которые делают нас творцами. Творчество, как высшее проявление формы во всём сущем, божественность, отрывая наши способности от зависимости к порождающему их бытию, делает их порождающими бытие, божественными (под бытием понимается ничто иное, как материальная природа всех явлений). Жизненный рост, это бог, ибо это зерно божества прорастающее к бесконечности, по мере того, как в нём сотворённое сущим замещается творением сущего, перетекая из созданного в способность созидания, из творения в творца, до того момента, когда творчество стаёт абсолютным, когда ничто не творит его и его бытие, кроме него. Это рай – тотальное творчество. Для начала ментально, а после воплоти.

Необходимо не забывать и то, что любого рода психическая патология, есть следствие адаптации мозга к неблагоприятным условиям, которые порой являются столь неблагоприятными, что создают несовместимые с жизнью болезни, как неспособность адаптироваться и остановка адаптации. Так и любого рода нозологическое проявление, есть следствие адаптации, искривлённой адаптации или неумение организма качественно и эффективно адаптироваться к неблагоприятному влиянию извне. Вне зависимости от того, что вызывает отклонения, на каком этапе органических функций и на каком метаболическом уровне – вирусы и бактерии, способные провоцировать даже онкологические заболевания влиянием на метаболизм и изменением химического состава органических структур, или социальное давление, которое берёт на себя основную роль прародителя психических отклонений через обильное раздражение, эти столь разные проявления природы отражаются на эндогенных структурах метаболизма, как нервной системы, так и всего организма, поэтому в критериях психического здравия и психических функций стоит учитывать абсолютно все факторы влияния на состояние организма, их продолжительность, периодичность и степень, а также врождённые морфофункциональные качества организма. Здесь конечно нужно учесть и то, что многие психические расстройства возникают впоследствии сбоев онтогенетических процессов организма, как с момента самого зачатия, так и в более поздних этапах роста и развития организма. Что также является следствием нарушения адаптации организма, что есть адаптация к неблагоприятным условиям и последствие адаптации организма к ним, что может принимать вид самых ужасных и самых невинных патологий, поскольку какая бы то ни была форма метаболического нарушения органических функций не возникает в идеальных условиях, она возникает только при неблагоприятном истечении обстоятельств в той или иной степени, в той или иной форме.

Но раз уж речь о болезнях души и их появлениях в ракурсе понимания их возникновения и возможностей излечения тем или иным методом, необходимо пояснить, что такое здравие. Иначе, будучи здоровым среди больных, можно сделаться и сформироваться больным, не являясь таковым изначально. А будучи больным среди больных, можно считать себя здоровым и быть здоровым для окружения, не являясь таковым в виду того, что не имея даже представления и понимания критериев здравия, не имея таковых на виду, но уподобляяясь больному окружению и взращивая зачатки патогенеза. Ибо, когда нет ничего кроме отклонений, из отклонений образуется норма, нравы, этика, деонтология, но когда среди превалирующих форм патогенеза с социологическим масштабом проявляется здравие, которое не было заражено или деформировано до необратимой степени и проявилось во всей взросшей полноте, это воспринимается в патологической социальной среде, как ненормальность, безнравственность, неэтичность вне зависимости от когнитивных критериев поведения, сугубо в бессознательной алгоритмике биологических инерций гормональной доминации, формальное агоническое поведение социальных масс или отдельных социальных сегментов по признакам раздражения, по тригерам ацкцентирующим внимание и мотив раздражения, что даёт повод основания поведенческой вольности на почве гормональных стимулов, зачастую вопреки осмыслению при отсутствии внятной и детальной аргументированности поступков. Тригеры поведенческого мотивирования находятся повсюду, они бывают природные и искусственные, но при их наиболее выраженной проявленности, как в случае повышенных интеллектуальных способностей или существенного источника наживы, они становятся наиболее веским мотивом на гормонально-метаболическом уровне регуляции поведения для синергетики общественного поведения, поскольку наибольшее привлечение внимания создаёт наибольший информационный и неврологический резонанс в обществе, чем и примечательна организация социальной среды со времён роста её численности. И если психическое здравие в форме адекватных интеллектуальных навыков успевает выйти наружу и на всеобщее обозрение, то начинается переполох знаменующий перестройку социальных настроений, а потой структуры общества, высвобождение психической энергии и побуждений, пересмотр информационных основ и их деталей, преобразование, ибо появилось то, что указывает на незрелость и уязвимость тем особам, которые считают себя в полной мере зрелыми и неуязвимыми. Здесь важно умение подхватить и направить высвободившийся социальный стимул в ракурс подъёма, а ни упадка. Когда общество и психика отдельных особ размыкается, нельзя позволять укореняться безразличию и бессознательности, поскольку это приводит к дегенерации и упадку, ведь размыкание знаменует движение, высвобождение энергии принимающее очертания по мере формирования хода событий, социальная энергия обличается во всё, что касается процесса её укоренения и уживается в нём.

Такое явление может нести, как социальный характер, так и внутренний, психический, ибо это в той степени является социальным, в которой является психическим, как и психическим является в той степени, в которой является социальным, хотя в отношении разных персон с разными функциональными качествами нервной системы социальное поведение и вовлечённость в социальные процессы обстоит по разному. Сколь болен социум в критериях построения общественной структуризации на поведенческом уровне, столь больна психика каждого, кто в нём обитает, варьируясь в рамках общественного патогенеза, где здравие принимает облик исключения и даже враждебности. И поэтому во многом, методика излечения, как стимул построения здравия, есть ментальная оторванность от социума, от социальных заболеваний и когнитивной безсодержательности поступков, посредством творческой сублимации и погружения восприятия в действительную обстановку. Это есть осознанность, познание не избегающее, не изолирующееся, а содействующее обстоятельствам во всех плоскостях функциональных возможностей психики, как в болезни, так и в здравии, во всех деталях и проявлениях, как во внешних социальных, так и во внутренних психических, поскольку все эндогенные качества жизни неотъемлемы от окружающей обстановки, а людской мозг, это во многом социальный орган ориентированный на социальное взаимодействие. И каждая психика, каждый мозг, каждый организм вследствие формирования, есть продукт окружающей среды в целом (не только социальной). Будьте максимально осознанны до той поры, когда ничего не останется, кроме сознания.

И так вернёмся к формулировке указывающей на то, что есть здравие. Прежде всего, признак здравия есть чёткая обоснованность в действительности, то есть непосредственное осознание и восприятие текущих процессов отражающихся в действиях и в ассоциативной (абстрактной) деятельности мозга, в опоре на происходящие события, из чего исходят побуждения, мысли и действия (или отсутствие таковых). Это даёт описание критериев патологии, как противоположность здравия, где умозрения и мнения, оторванные частично или полностью от проистечения действительности образуют праксис и гнозис, что в той или иной степени есть когнитивное расстройство того или иного характера. Социальная и экологическая среда во многом определяет здравие психики и соматики каждого отдельного человека, за исключением неуправляемых факторов возникновения патологий врождённого и морфофункционального характера, которые не перестраиваются в зависимости от социальной и экологической среды. Здесь таится основа такой повсеместной психической функции в социальных отношениях, как парамнезия (конфабуляции) взращивающаяся эмоциональными стимулами в той или иной степени вопреки логике и действительности, что присутствует и в любом спектре психических расстройств, как органических, так и функциональных нарушений работы нервной системы. Нарушения когнитивной функции психики варьируется во всех спецификах расстройств, как экзогенной, эндогенной этиологии, так и экзогенно-эндогенного происхождения, как врождённого наследственного, так и выработанного обретенного, как социального, так и персонального, обусловленного больше внутренними переживаниями возникающих вследствие внутренних процессов, чем внешних, как и внешними факторами влияния провоцирующими патологию во внутренних структурах организма.



Социум

Субмиссивные особы получают удовольствие на биохимическом и физиологическом уровне от того, что их признают, а доминантные от того, что им подчиняются, что и в субмиссивности, и в доминантности проявляется, как признание в той степени, в какой и подчинение. Признание, это в определённой степени подчинение и подчинённость, а подчинение и подчинённость, это признание и признанность, поскольку это имеет закреплённость на урвоне метаболических гормональных стимулов эмоционального формата, которые могли сформироваться на эволюционном уровне только в процессе жёсктой социализации приматов через агрессию и насилие, что зачастую когнитивными функциями и логикой не приукрашено, это составляет основную проблематику человечества и цивилизации, поведенческая глупость не граничащая с логикой дающей основания на когнитивном уровне понимания закономерностей природы окружающей среды и жизни. То есть, совершенной организации человеческого социума ещё не существует в природе, поскольку природа человека в большей степени подвержена инстинкту и гормонально-эмоциональным стимулам, чем логике понимания сложности жизни и закономерностей природы.

Субмиссивность и доминантность, это одни из основных характеристик многих положений людской натуры в социуме и обстоятельствах, не выходящих из рамок среднестатистических свойств психики, соотношение которых варьируется не только в обществе, но и в рамках одной психики, сменяя друг друга в отдельных ситуациях и по отдельным стимулам. И только социум является причиной данных проявлений, поскольку таковые являются следствием поведенческих действий создающих и составляющих социальные отношения исключительно на почве социального взаимодействия и эмоциональных стимулов.

Положение человеческой особи в современном социуме зачастую вырабатывается посредством измышлённых приоритетов и критериев, как обретённый и обретаемый социальный статус тем или иным методом поведенческой атрибутики (зачастую оправданное эталоном поведенческих норм мошенничество) . Это в большинстве случаев является процессом конкуренции идентичным социализации приматов, ибо данное строение общества не основано на побуждениях разума в его логических навыках констатации действительного положения вещей, а исходит прямиком из биологических задач на метаболическом урвоне и является продуктом инстинктивных притязаний, даже если принимает облик деонтологических вершин. Поэтому чтобы и кто бы ни делал, и чтобы ни показывал, это не является проявлениями поведения делающими нас людьми, ибо нас делает людьми только осознанность, а ни бессознательная имитация приоритетных поведенческих критериев, порой прикрывающих откровенную глупость, агрессию или формальный гедонизм с деструктивными результатами. Нас сделало людьми свойство разума (психики) явившееся осознанием тотального участия восприятия во всём, что происходит, с полноценным участием когнитивной проницательности, свойственной высшим ассоциативным процессам мозга, где нет ни единой попытки наложить мнения и привычки поверх истинного положения событий (агонистические доминационные стимулы, когда желание имеет превалирование над распознанием действительности), где есть кропотливая бдительность к таковым и их познание во всех имеющихся проявлениях (под осознанностью подразумевается ни что иное, как сопричастие восприятия к происходящим процессам жизни во всех возможных аспектах физики/химии и биологии/медицины на уровне понимания их основополагающих закономерностей, а также формирование их понимания, как посредством существующих знаний, так и посредством исключительно восприятия и интеллекта). Но есть и другие психические свойства людского организма, проявляющиеся и всегда имеющие место в социальных отношениях, но не поддающиеся обретённым и выработанным знаниям, социальному положению отношений, бюрократии, не зависящие от социализации никоим образом (не имеется в виду, что не угнетаются ею или не зависят от неё в положении общественных градаций). Речь заходит о функциональных качествах и строении ЦНС на уровне отдельных особ, что по сути и является истинным природным и обретённым статусом человека вне зависимости от опыта и информации, которые закладываются в эти структуры, хотя от этого и зависят их вырабатываемые функциональные особенности, поскольку они проявляются в значительной степени в ходе формирования опыта и информации, хотя в наследственно растущие параметры ЦНС в процессе развёртывания метаболизма в онтогенезе может быть заложен любой опыт, а их функциональность и морфология так или иначе обретёт параметры, которые позволят выработать условия окружающей среды и метаболические механизмы включающие в себя эволюционную наследственность. Эти качества проявляются во всей полноте в социуме, но не зависят от социума в своих имеющихся проявлениях, поскольку обретены рождением и формированием плоти вырабатывающей посредством адаптации к окружающей и социальной среде навыки в имеющемся наследственном потенциале, создающем в процессе адаптации развивающейся плоти наследственность для дальнейших поколений, но их проявление и сохранность в дальнейших природных градациях во многом зависит от социальной среды, как и от окружающей, что и определяет ход эволюции, хотя далеко не всегда в качественно нужную сторону для построения достаточно интеллектуальной цивилизации.

Способности, будучи следствием функциональных особенностей органических форм материи позволяют выживать наиболее эффективно и разумно (как это принято среди всех известных живых форм), вне зависимости от того, как на это реагирует социум, бюрократия и привилегированные мнения, не смотря и на то, что социум зачастую отрицает все преимущественные проявления способностей на уровне социального биологизма, эмоционально-гормональных форм регуляции поведения. Это отрицание происходит в связи с тем, что проявление любых естественных преимуществ (когнитивных несоответствий биологическим тенденциям) колеблет статический социальный статус и имущество, обретённое посредством наследственного, бюрократически или мошеннически выработанного статуса или порой просто чувство обладания, привычка закреплённая гормонлаьной стойкостью эмоций и отождествляющаяся с успехом или безопасностью, с чувством комфорта, при нарушении которого срабатывают агонические и антагонистические формы поведения, сугубо в формате их значимости выработанной ходом эволюции и социогенезом (что не гарантирует их осознанности). Способности, которые являются преимущественными для жизни, но которым не позволяет проявляться во всей полноте социальная среда и измышлённые приоритеты в социуме (конформистская/бессознательная социализация), говорят об их природном происхождении и о том, что социализация замыкается на уровне подкорковых функций ЦНС, на тригерах эмоционального формата регуляции поведения без существенной апелляции к знаниям и информации, сугубо в преимущественно ситуативном стремлении за наживой в обход логики и вопреки возможностям её применения, как собственно и в любом царстве живых форм, что абстрактно можно обозначить превалированием желания над вариациями доступными в надбиологическом подходе построения поведения с опорой на науку и наиболее значимые критерии построения эффективных результатов. Это делает сам социум враждебным по отношению к жизни и к природе, к высшим проявлениям плоти и природы, если таковой инстинктивно удерживает субъективные приоритеты абстрактного формата вопреки истинным качествам и закономерностям, что соответственно делает социум разлагающимся и дезорганизованным в большей степени, чем управляемым в продуктивном и полномасштабном ключе. Преимущественные способности являются угрозой для власти и имущества накапливаемого и стаскиваемого посредством бюрократии и измышлённых критериев (мошенничество, обман, фикция, преобладающе ситуативные инстинктивные формы поведения в исключительном отстаивании наживы любой ценой, сугубо химический пищевой градиент, как и вся органика, остального просто нет, даже если оно наделено гораздо большими способностями, но ситуатвино не вписывается в параметры обстоятельств своими возможностями).

По отношению к субмиссивным и доминантным особям применимо ещё одно понятие, «хищник и жертва», вне зависимости от субмиссивности и доминантности людской натуры в социализации. Под видом и посредством отношений «хищник-жертва» можно видеть то, что менее способный становится объектом манипуляции наиболее способного, вне зависимости от социального статуса, от намерений и их результата, ибо тут работает органическая специфика плоти. Преимущественно способная персона является наиболее способной вне зависимости от того, как воспринимает это социум, вне зависимости от того, кем работает и чего добился обладатель специфических навыков. Но именно социум во многом определяет приемлемость/неприемлемость качеств нашей психики из поколения в поколение. Обустройство общественного конструкта создаёт запросы на способности, которые позволяют наиболее эффективно выживать или проявлять определённые поведенческие качества, хотя это не отсекает моментально все наработанные в ходе эволюции механизмы нервной системы, но, тем не менее, деформация органических структур непрерывна и влияние на них имеется всегда, как социальное, так и физическое. Проблема в том, что, не смотря на наличие разума и огромного багажа знаний о природе вещей, это целиком инертный и бессознательный процесс. Жертвенное стадо инстинктивно вытесняет хищника, если он себя проявляет, ибо он проявляет себя творцом, что выглядит в жертвенном взоре, как органическое право власти над ними, от чего они паникуют и чего избегают всеми имеющимися способами, что и позиционирует их поведение, как жертвенное. Также данное соотношение можно видеть на примере тех, кто добиваются выдающихся результатов и тех, кто гедонически и агонитсически заполучает власть или ресурсы влияния под видом тех действий, которые показывают кульминацию стадного существования, где заполучающий многое (статистически, мошеннически или наследственно) зачастую оказывается безнадёжным, ибо становится инструментом манипуляции, либо посредственным (субмиссивным, доминантным) продуктом окружающей среды, в первую очередь социальной. Жертву определяет то, что она во многом сама подаёт признаки слабости, агрессию, посягание, нападки на имущество или на положение других особ в обход когнитивных функций психики и достижений логического порядка с научной точки зрения, то есть не обременяя свои мысли критериями и аргументами, сугубо в ходе пищевой инерции биологического градиента, провоцируя, раздражая и искореняя тем самым хищника, ибо хищник, это инструмент естественного отбора избавляющий природу плоти от слабости и болезни. Речь заходит о том, что стадо научившись избавляться от хищника, стало на путь вымирания\вырождения. Во главе данной тенденции социогенеза стоит и постоянно привилегируется отсутствие способности преодолевать слабости и болезни, а вместе с тем и сложности. Это сопоставимо с поведением стадного парнокопытного скота в присутствии хищников, где хищник исполняет роль санитара, что проявляется во всём мире, в разных условиях и по отношению к разным хищникам примерно одинаково, но если хищника нет или он не избавляет стадо от болезней, стадо вырождается.

Стадо игнорирует хищников, пока те не представляют открытой угрозы, поэтому им тяжело выживать в стаде, хищники даже ходят среди стад, не обращая на мирно пасущихся растительноядных зверей внимания, когда сыты. Но, как только стадо чувствует опасность и уязвимость, когда хищник проявляет свои преимущественные качества и намерения, стадо начинает объединяться, защищаться и даже атаковать хищника, то есть подаёт признаки жертвы осознающей свою позицию и показывающей поведенческие признаки того. Среди людей активно работает модель «хищник-жертва», но бессознательная социализация посредством бюрократии и измышлённых критериев искореняет хищников также, как вокруг человека вымерли и вымирают все хищники, ибо человек подло истребляет их, будучи не способным даже прикоснуться к ним вживую, а в отношении преимущественных неврологических качеств стадо не способно прикоснуться к ним на ментальном уровне. Это жертвенная эпоха людей, когда жертва чувствуя ущербность и уязвимость из страха научилась подло искоренять хищника и все преимущественные способности дистанционно, будучи в количественном преимуществе, сделавши хищника жертвой стадной поведенческой низости, проявляющейся именно как жертвенные повадки сбивающихся в кучу скотов, массовый бессознательный и инертных эффект, дабы уничтожить любой ценой преимущественного плотью хищника (угрозу). Но получается, что они исчерпывают свою уязвимость не преодолением и ростом, а уничтожением источника сомой угрозы, оставаясь при этом в ущербном и уязвимом положении. Любое превосходство порождает у стада страх, от которого оно намеревается избавиться, как от угрозы, но избавляется от неё не в себе, а вовне, безостановочно разрушая и убивая все возвышения и стремления выходящие за рамки стада или нисходящие к стаду извне. Они разрушают угрозу, а ни преодолевают её, тем разрушая свою стойкость, свою силу, свою жизнь, вместо того, чтоб избавиться от единственной недостаточности порождённой их собственной слепотой страха и когнитивным вакуумом засасывающим всё, что можно прежевать сугубо в пищевой инерции поведения, зря угрозу во всяком взросшем преимуществе, вместо того, чтобы взрастить его в себе. И чем больше стадо, тем сильнее его бессознательная инерция искореняющая суть жизни, её возростающее продолжение в логическом порядке, нежели биологическое стадное замыкание в поведенческой утопии и неосмысленности в отсечении логики из жизни, что есть гибельность искореняющая жизненный рост, ибо всё взросшее превосходство над ними порождает в них страх, страх быть съеденными, от чего они даже не пытаются расти и преодолевать преимущество над ними, а усердно избегают и топчут таковое, что и делает их жертвами. Стадо, как социальная бессознательность действует инертно и реактивно, даже когда из страха перед преимуществом истребляет хищника, ибо ими движет испуг и голод. Ну, а хищником движет охота, стремление. И только потому стадо топчет собственный страх, ибо топчет его не в себе, умудряясь затоптать даже хищника не смотря на то, что хищник и в это время поедает их, ибо остаётся хищником до последнего. Но в отношении людей и истребляемых ими хищных животных, это следствие превосходства разума над мускулатурой, над клыками и когтями, хоть и разумом это не назовёшь, ибо это тотальное пренебрежение разумом, поскольку это проявление стадных и жертвенных манер, даже не пытающихся взращивать в себе силу способную состязаться с хищником плотью или изолироваться от него, не пренебрегая природным естеством экосистемы на планете. Ну, а в отношении людей с людьми, в модели хищник-жертва, это превосходство людского разума над разумом и плотью человека вместе взятых, в отличие от отношений «хищник-жертва» между человеком и хищным зверем, где преимущество плоти зверя неоспоримо. Но человек научился компенсировать свою недостаточность подлостью стадного количественного преимущества или ситуативного обмана, лицемерия, что есть стадный эффект страха и возможности избежать угрозы не через разум, а через имитацию наиболее безопасной модели поведения, то есть стадной модели, наиболее обширной и приемлемой стадом, а ни разумом, как качественного проявления психики когнитивного порядка, дающего возможность соприкоснуться с хищником в равной схватке. Стадо численно превосходит хищника и это даёт возможность истоптать его, как без применения разума, так и без должного могущества, что и показывает поведенческое свойство стадного скота не являющегося хищником и не наделённого благородством превосходства, которое можно продемонстрировать логическими достижениями. Скот даже не пытается обрести своей плотью превосходство способное состязаться с тем, что его превосходит, не возникает предпосылок под сопоставление неврологических качеств вне зависимости от того, что есть превосходство, скот просто топчет всё, что кажется отличительным, тем проявляя свою скотскую недостаточность выделяющуюся без стада. Скотов много и они уповают не на качество, а на количество дающее им гарантию и защиту, но и дающее пропитание хищникам, что есть выбор лёгкого жертвенного пути достижения, пути истребления преимущества, нежели рост к нему. Это и делает их жертвами. Так стадо выживает даже ценой того, что многих из них съедают, порой даже целенаправленно жертвуя собой или в панике топча своих сородичей, что среди людей принимает облик каннибализма, стадного каннибализма, обмана, мошенничества и лицемерия. Хищники так не поступают, они никогда и ни за что не едят друг друга, как это делают стадные люди, готовые ради наживы жрать друг друга и подставлять в необузданной прихоти и глупости. Хищники конкурируют, состязаются, растут и крепнут ценой жизни и смерти, но посредством неотъемлемости плоти от бытия и прямого соприкосновения с ним (бытие есть ни что иное, как материальный мир), как с жертвой во время охоты, что в случае человека, где основой поведения является психика/нервная система, проявляется в сознательности (творческой предприимчивости/охоты) и неосознанности (стадной конформности). Но скот способен сожрать условия пригодные для жизни, сделав их непригодными даже не замечая того, даже не соприкасаясь с бытием сознательно. Это убивает и скот, и хищников. Все поведенческие проявления и специфики отображаются в людском социуме в основном интеллектуально, как модель хищник-жертва, где жертвы сплочаются и образуют стадо, а хищники взаимодействуют между собой не сбиваясь в стада, ибо имеют преимущество над скотом и в одиночку. Хищники создают стаи, прайды и семьи, не искореняя друг друга, если способны выживать, если способны показать свою силу друг другу без скрытой подлости, когда обитают поблизости. Это проявляется среди людей, как интеллектуальное ассоциативное взаимодействие «хищник-жертва», «хищник-хищник», «жертва-жертва», ибо с хищником невозможно социализироваться, он не имеет стадного нрава, он не реагирует на конформную социализацию стадного скота, он бдит за каждым шорохом и осознаёт, что есть что, что есть хищник, что есть жертва. Это создаёт сеть хищников вплетённую в стадо, ибо они находят друг друга вне зависимости от того, как раскидывает и разъединяет их стадо, они ворочают стадом, как пастухи, но ещё не научились управлять им так, чтоб те не уничтожали всё сущее и не затаптывали всё на своём пути, в том числе хищников. Хищники если и погибают, то только в бою, и зачастую от копыт стада истаптывающего всякого хищника пока тот слаб или одинок. Это показывает ни один из примеров, отравление Сократа, отравление Стивина Хоккинга, ОШО, Ницше, все эти люди были отравлены и угроблены не глядя на то, что это выставляется естественными заболеваниями, так и распятие Иисуса, ибо тот воистину был львом, которого окружило и растоптало стадо из страха перед львиным рыком, из признания ими их же уязвимости перед ним в виде страха относительно его когнитивного присутствия, что проявилось линейной агрессией в отношении него. Распятие Иисуса проявилось жертвенным поведением стада избегающего собственное поражение на когнитивном уровне, но выходит, что в угоду собственного вымирания, поскольку любое когнитивное преимущество изничтожаясь исключает возможность выживания цивилизации, что неизбежно явилось в их принятии собственной слабости обнажённой присутствием превосходства хищника, вместо ментального взаимодействия по модели хищник-хищник, то есть хищник ментально убивает стадо на уровне мысли (охватывает более веским когнитивным аргументом и расчётом), что не проявляется в отношении других хищников, ибо эквивалентная сила их мысли строит взаимодействие и взаимоотношения между ними без жертв, а жертва чувствует ущерб и обнажает превосходство мысли хищника в виде собственного страха и агрессии, где ущербность и подлость становится поведенческой нормой стада, как жертв, ибо те жертвенны всем своим существом и всеми своими деяниями. Хищник верховодит жертвой в виду преимущества его плоти, даже если жертва является самой главной среди стада жертв. Но жертвы не видят то, насколько они жертвенны перед вселенской необъятностью и силой мысли, как больной не может знать здравия будучи ментальным продуктом стада, где все одинаковы вопреки процветанию и силе жизненного роста, ибо поистине их биологическое назначение, это корм и жертвеннось пред вселенской необъятностью. От того необходимость каждого психиатра, как каждого гения и мастера – дар хищника (мыслительного аппарата), дар здравия, где и только где становится возможным детальное осознание тонкостей природы и заболеваний плоти, как жертвы, как хворающего. Ибо хищники убивают в первую очередь самых слабых и больных, они санитары природы, санитары здравия, наделённые полномочиями смерти (критерии логической несостоятельности), как сам бог (мыслительные и логические состязания, дискуссии, критика, семантическая полемика, методики и системы управления, научные достижения). Жертвы не состязаются в логике, они бьются лбами и подло пожирают друг друга используя переадресацию самого пожирания посредством бюрократии, финансов, законов и других малоосмысленных выдумок, применяя самые каверзные уловки дабы избавиться от любого преимущества над собой, нежели преодолеть его упорным ростом. Единственная и основная проблема человечества, это неодолимая глупость, другой проблемы просто не существует, поскольку одолимая глупость, это не глупость, это невежество, которое преодолевается через получение знаний и опыта. И именно примирение со слабостью/глупостью, нежели преодоление её, во многом зарождает патологию и ущерб. Мозг человека (психика) есть результат следствия длительных эволюционных процессов сделавших из примата хищника, ибо данный человеку мозг есть последствие потребления мяса и умения охоты на жертву без применения зубов и когтей, но посредством орудий явившихся творением разума и свободных конечностей. Поэтому во время разговора активно работают конечности, поскольку работа мозга и рук тесно завязаны. Но человек пересёк черту посягая на хищника и используя возможность убивать его даже не касаясь, как посредством огнестрельного оружия, так и посредством бюрократии не подчиняющейся разуму, но подчиняющейся скотской бессознательности уничтожающей всё вокруг жертвы, всюду видящей угрозу и собственную уязвимость, что заставляет её вскарабкиваться на вершины без достижений, в обход мысли, которая не только являет основу всех достижений, но и даёт решения в любых ситуациях. Это низость, подлость, инволюция и укоренение жертвы на вершинах эволюции, жертвы подло истребляющей хищника даже не сталкиваясь с ни лицом к лицу, мысль к мысли, где могут сформироваться критерии обстоятельств, но даже не возникают из-за когнитивного отсутствия стадных особей. Для того, чтоб состязаться со зверским хищником, человеку ничего не дозволено кроме холодного оружия вместо зубов и когтей, компенсируя металлом отсутствие зубов и когтей, «плоть с плотью» «хищник-хищник», иначе должна быть изоляция дикой природы от стад бездумного человека. А в социальном соотношении людей «хищник-жертва» «хищник-хищник» ничего не дозволено кроме разума, ибо именно разумом отличается хищник от жертвы. Разум (мозг) сделал из растительноядного примата плотоядного хищника, взросши до размеров когнитивного охвата вселенной и закономерностей природы, поистине явившись царским качеством плоти среди всех форм жизни, ибо разум явился инструментом охоты человека, как когти и клыки у тигра. Но хищник не вымер (разум – инструмент охоты), и жертва ещё остаётся жертвой, ибо она ещё издаёт жертвенный возглас и ведёт себя целиком, как жертва, давая полноценный повод и право хищнику охотиться на себя.

И так посредством охоты хищника на жертву человек сделал важнейший шаг, когда осознал, что исследование и познание, как созидание, формирование понимания и преимущества посредством разума, есть ключевое свойство разумной жизни, ибо это позволило поставить под сомнения множество стадных и жертвенных заблуждений, которые считались приоритетами и привилегиями, доставшись людям от растительноядных предков, среди которых все отношения строятся не на когнитивном уровне, а на агрессивном посягательстве. Это явление естественным образом стало аккумулировать множество ценных знаний порождающих подробное и всеобъемлющее понимание жизни вне зависимости от того, что мнимые заблуждения во многом и сегодня правят человечеством, как приоритеты гормонального порядка (эмоции и впечатления, как поведенческий стимул доминирования с использованием памяти и привилегированных в стаде маркёров, в том числе семантических), ибо человек ещё во многом растительноядный и жертвенный, исключающий в себе творца и мыслителя. И именно в виду массовых конфабуляций/парамнезии стоит уделить внимание психиатрии, что и делается в этой книге, ибо попытки излечить каждого по отдельности ни к чему не приведут, поскольку сама основа патологии останется не тронутой, даже если некоторых излечить. Нужно дать хищнику создать семью, чтоб тот мог пасти стадо и избавлять его от болезней. Ибо стадо стало таким численным, что хищнику просто не находится места, и когда хищник подаёт возгласы (мысли) преимущества над стадом, львиные отголоски рыка или волчьего воя, стадо его затаптывает даже если он ещё слишком мал.

Для того, чтоб понимать любые детали и тонкости, нужно видеть и понимать общую картину, что относится и к психике (к мозгу), и к её онтогенезу, и к её происхождению. Иначе мы предельно подробно видим множество последствий того, когда большинство людей уделяют внимание деталям не уделяя внимания их свойству, их происхождению, их специфике в разных аспектах, не понимая их происхождения, не видя следствие их возникновений, не руководствуясь даром индуктивного и дедуктивного мышления хищника. Это является непониманием и самих деталей, ибо уделяется внимание поверхности (травяному покрову пастбища), а ни общему свойству процессов жизни. Но не стоит и забывать, что понимание деталей и тонкостей прорисовывает понимание общих процессов, в той же степени, как и общие процессы описывают и содержат в себе детали и тонкости, поскольку явление хода жизни неотъемлемо и взаимосвязано с окружающей обстановкой на всех уровнях. Ну, а в обратном случае, когда мы видим определение деталей без понимания общей картины и определение общей картины без понимания деталей, это даже сложно назвать вниманием, поскольку в целом объект или процесс остаётся непознанным, когда его очертания принимают форму лёгких мнений и конфабуляций, а ни предстают перед раскрывающими их познаниями. Это именно тот случай, когда знание становится ступором познания, когда знание знаменует отсутствие познания, как бдительности восприятия ко всем тонкостям при наличии таковой возможности и надобности, когда знание знаменует присутствие незнания, невежества, отвергнутого и непризнаваемого невежества посредством мнимой маскировки и имитации привилегированных полномочий в поведении на обладание знанием под действием линейной и недостаточно когнитивной неврологической структуры ЦНС, что есть сугубо гормональный стимул обладания, адаптационные паттерны через задействование памяти, но как это зачастую случается, без достаточной осмысленности на неврологическом уровне.

Сложно ли разочароваться в людях? Большие ожидания взращивают большие разочарования. Не нужно ничего ожидать от людей в плане того, что их может обязывать по отношению к вам, это пустые надежды. Но нужно видеть и выявлять посредством бдительности и познания, что есть что. От одних мы не в силах ожидать, хотя это бывает чревато пагубными последствиями, а от других мы не можем не ожидать, в особенности касательно тех, кто вызывают наши чувства, что бывает разочаровывающим. Во многих жизненных аспектах, как и в изучении психики, необходимо уметь предсказывать то, что порой выплывает непредсказуемым в связи с неожиданностью обстоятельств из-за отсутствия должной бдительности и понимания хода их закономерностей. Это само собой делает необходимым предсказывать то, что не оправдывается в связи с чрезмерным ожиданием питающим надежду. Это необходимо, дабы сохранить восприимчивость наиболее прозрачной и проницательной.

Познание есть непосредственное восприятие (познающей психики) информации из окружающей среды (процесс действия и адаптации нервной системы согласно филогенетическим свойствам рецепторики во всём её разнообразии в функциональности организма), направленное на бдительность к чему бы то ни было (приоритетность чего определяется аналитическими центрами мозга сопоставляющими все факторы окружающей среды, как процесс избирательности и выстраивания реакций). Но будучи расположенным к определённому исходу или учению в рамках консервативных семантических структур информации, человек ожидает или воспринимает то, что ему преподносят или то, что хочется видеть преподнесённым. То есть в таком случае не возникает познания, а возникает воспроизведение памяти по проторенным неврологическим волокнам, происходит восприятие познанного, а ни происходящего, словно семантическая парейдолия, уже сложенное знание, место и применение которому может не найтись нигде, кроме тех рамок, которые воссозданы этим знанием, что бывает более чем ущербно, поскольку это действует как изоляция от важнейших факторов и их понимания на уовне функций нервной системы, что может становиться массовым социальным явлением (эволюционный тупик). Учение есть указатель не являющийся верным или неверным, но чтоб понять и увидеть то, на что он показывает, стоит поискать, то есть познавать, а ни руководствоваться учением и предположительным исходом. Учение задаёт форму познанию так, чтоб процесс восприятия был ориентированным в аспектах на результаты, иначе чему учиться и чему учат большинствов учебных заведений? Но именно это во многом стопор и обусловленность, когда учение не ориентировано на понимание и результативность, что заводит всю социальную структуру в безысходность, поскольку через образовательную систему перестают воспроизводиться решения и прогрессивное управленческое влияние на ход событий, когда всё начинает делаться ради конформной привычки и финансов, что делает события и их инертный ход превалирующими над структурой социума, что упраздняет из неё творческую предприимчивость и сокращает когнитивное пространство в целом. Учение не должно обуславливать рамками, если речь не о поведенческой деструктивности, иначе это ступор познания, учение должно быть распознанеим эффективных возможностей и способностей. Не нужно обуславливаться поверхностью, как и не стоит судить о книге по обложке, хоть и обложка уже о многом говорит. Сам мозг эволюционно взрос так и таким образом, что у него не было определённых заведомо ориентиров, он их находил и генерировал из окружающей среды, тем обустраивая жизнь, как покоритель и первооткрыватель, а знания с опытом даются не всем, не всегда и не сразу.



Герменевтика этиологических основ психиатрии. Интерпретация этиологических основ и заблуждений возникающих в виду ошибочной трактовки этих основ или неправильного подхода к ним

Проблема многих психоаналитиков (как отдельного терапевтического подхода «психоаналитики») заключена в установлении психических норм без понимания или без опоры на онтогенетические свойства организма и морфологические качества во всём возможном разбеге функционального состояния организма. В том числе суждения о людской психике и психической патологии не представляются возможным быть верными без понимания антропологии и этологии, как методики изучения складывающей обширную картину развития людского поведения и организма согласно факторам способствующим адаптации организма к ним, как индивидуально, так и наследственно. То есть семантическое содержание переживаний всегда имеет вторичный характер по отношению к самой этиологии и процессу переживания. Психоаналитическая интерпретация диагностирования симптомов ориентирована на выявление отклонений и на симптоматические отклонения семантического содержания в том, что не соответствует среднестатистическим нормам или абстрактным критериям этих норм, которые не имеют места в природе человека вообще, как и многое семиотическое наполнение речи, ведь очевидно, что речедвигательные функции могут быть нарушены, как по врождённым отклонениям, так и по обретённым, обратимо и необратимо, что относительно и к семантическому наполнению речи в ходе её наполняемости в процессе диалога. То есть, любая специфика медицинского подхода к психике должна склоняться к неврологии, а ни к абстрактным интерпретациям, которые лежат в основе всех заблуждений. В любом психотерапевтическом диагностическом процессе является невозможным выявить точную симптоматику руководствуясь лишь одним аспектом интерпретации (тем более только посредством психолингвистического анализа, что и лежит в основе всей психоаналитики, как психологического подхода и психологии в целом) с учётом того, что большинство среднестатистических норм имеют множество исключений и содержат возможность отклонений, или они учтены с уже имеющимися отклонениями того или иного характера в той или иной степени (этнического или культурного, которые имеют обширное разнообразие среди разных этносов в рамках разных форм ритуального нормирования агонистического поведения или насильственных форм агрессии). Ибо сами критерии норм патологии и здравия зачастую не содержат в основе зачатки патогенеза и отклонений от природных качеств организма с медицинской точки зрения, либо содержат их, но выражаются, как выявление или попытки выявлять надуманные признаки, игнорируя признаки, когда они действительно имеются, где появляется большое окно для проявления человеческого фактора в виде прихоти и личных предубеждений, а кульминация любой прихоти, это деструкция, поскольку это качество определяющее поведенческие решения в колее короткой реализации эмоциональных побуждений/инстинкта вопреки логике и целесообразности применения знаний. Нужно не забывать, что психиатрический подход к исследованию психики включает в себя учёт всех факторов и данных о проявлении психических процессов исследуемого, в первую очередь с неврологической точки зрения, в том числе с точки зрения психоаналитической интерпретации, но совместно с учётом сравнительного анамнеза исследуемого и его близких, генеалогических данных, этиологии, патофизиологии, феноменологии психических процессов и расстройств. Ибо в методике психоанализа, как отдельного изолированного аспекта, нет критериев показывающих и опирающихся на морфофункциональную специфику строения неврной системы, где могут быть близкие или сходные со спецификой патологической симптоматики проявления, но не являющиеся патологическими в принципе, а также на спектр всех нозологических явлений, в том числе соматика, от функциональности которой зависит психическое состояние в целом. Всем людям свойственно выдвигать суждения и абстрактные выводы, что сугубо статистически в большей степени является сферой заблуждений, хотя в 20-21 веке эта сфера значительно сократилась, но её влияние и масштаб среди населения остаётся по сей день преобладающим, а это в принципе большая проблема, которая осложняет становление цивилизованной упорядоченности общества, где важна не столько информация в линейном применении функий памяти, а логическое носительство понимания из морфофункциональных качеств нервной системы, без чего любое пересказывание и копирование является линейной адаптацией, но не является выработкой сложных решений и понимания тонкостей с научной точки зрения, именно как понимания этих тонкостей, а ни имитации их сугубо через память, из-за чего и формируются все глупости, когда в обществе, где преобладает инерция суждений в области заблуждений сохраняется влияние превалирующих в этой колее моделей поведения. В психоанализе нет норм варьирующихся в пределах здравия относительно его несоизмеримого разнообразия (ведь не мудрено, что существует множество здоровых людей, но ведущих себя, мягко говоря, патологически), в тот момент, когда есть всевозможные нормы отклонений, которые зачастую и во многом вписываются в параметры здоровой психики имеющей морфо-функциональные особенности, либо заболевания соматической этиологии у людей со здоровой психикой создают психические заболевания, список которых весьма велик именно в соматической этиологии, начиная с всевозможных эндокринных нарушений, заканчивая нарушением работы отдельных органов и инфекционными заболеваниями (соматическое состояние отражается на работе всей нервной системы). Невозможно диагностировать психические заболевания и констатировать функции ЦНС не учитывая устройство, функциональные качества мозга и состояние организма в целом. Единственное, что важно в методике психоанализа, что в принципе есть в любом психотерапевтическом подходе, это выявление содержания переживаний и воспоминаний (анамнез) относительно поведения, эмоций и психического состояния, что во многом даёт возможность сложить понимание этиологических оснований и детали патогенеза отдельной особы. Это играет важную роль в персональном подходе при конструировании патографии, выявлении её деталей и образовании отношений для постановления терапевтического или формального общения с пациентами во всей медицинской практике, ведь многое становится ясным о состоянии здоровья человека не только из содержания его речи и поведения, но и из характеристик рече-двигательных функций, как таковых, поскольку патология зачастую имеет отражение в моторике и состоянии речи.

Также стоит учитывать, что в виду недостаточной осознаваемости (интуитивной, в рамках свойств инстинктов самосохранения, эмоциональных факторов реалзации поведения в коротких алгоритмах, как дискомфортный опыт истощения, так и ущерба, что имеет отражение во всех функциях нервной системы эволюционно и индивидуально) антагонизма и латентного понимания смертности (бессознательной боязни), люди проецируют свой страх уязвимости на всё вокруг, как и все свои переживания и представления, в том числе и положительные. То есть люди в той или иной степени, предвзято и заведомо являются пессимистами, даже если основания для этого нет, поскольку с эволюционной и физиологической точки зрения, это не только играет роль в выживании, но и позволяет экономить энергию организма в отсутствии прямой биологической/физической мотивации для энергетических затрат и функциональной мобилизации организма (на физиологическом уровне все клетки имеют метаболические ограничения, как в скорости, в продолжительности, в объёме, так и в количестве). Это можно назвать и одной из основных проблем людской цивилизации, как биологического вида в современном обустройстве, где стимул для развития и применения многих навыков практически отсутствует в связи с тем, что человек тотально и стабильно адаптирован к окружающей среде, но тем изолирован от неё, как от фактора стимулирующего необходимость думать, что подменяется откровенным гедонизмом и фантазией, ведь любые сложности понимания вещей требуют умственного напряжения и концентрированного внимания на сложностях закономерностей природы, без чего всё движется по кругу простых решений и представлений, что в большей степени оказывается ущербным, поскольку ситуативный подход адаптации не есть ход адаптации за рамками текущей кругозора и понятий, не есть познание полного спектра и масштаба обстоятельств для выстраивания должного действия в ответ на них. Социальная среда приспособленчески обустроенная в стабильном ракурсе машинального и комфортного выживания во многом изолирована от важных факторов, которые послужили причиной появления множества функций людского организма, как факторы к которым нервная система адаптировалась тысячи лет образуя свою форму, но благодаря цивилизации, технологиям и семантически изолированной социальной среде, нервная система лишается своей функциональности намного быстрее, чем обретала её. Вследствие этого происходит ускоренная редукция функций и способностей мозга далеко не всегда в нужном направлении для продукции развития техногенеза и науки. Редукция может происходить на разных этапах эволюции на разных уровнях строения нервной системы. Например: если редуцируются корневые структуры мозга, которые отвечают за сложность поведения и гибкость мышления (по причине, которые должны быть уже понятны, сугубо инстинктивный стимул доминации в обход мыслительного аппарата и когнитивных функций, которые искореняются именно по биологическим критериям социализации масс, которые чем больше, тем обильней редукция интеллектуального потенциала), то после этой редукции, сколько не наращивай неокортикальные структуры, они не будут иметь функциональной гибкости, поскольку за интенсивность и вариабельность в избирательности поведенческой тактики отвечают подкорковые структуры в первую очередь, которые отрастить при произошедшей ранее глубокой редукции неврологических механизмов (проще выражаясь, особей) просто невозможно, в чём и отличаются глубокие поведенческие отличия между разными группами людей на планете, они проходили разную последовательность и разную степень поведенческой редукции в эволюции и социогенетических процессах (где формируемое упрощение поведения не даёт никаких творческих плодов в дальнейшем, но снимает сложности во взаимоотношениях людей, упраздняет стимул кропотливого выяснения отношений, ведь проще конкурировать, обманывать, отнимать, грабить и драться, как все приматы, чем формулировать сложные аргументы и критерии научного порядка в построении действий и взаимодействия). Это является одной из первопричин психической патологии социальных структур и общественного поведения, возникающей в связи с влиянием социальной и цивилизованной среды на мозг и на организм человека в целом. Нельзя искоренять гибкость и сложность мышления без ущерба цивилизации, но именно инстинктивное массовое поведение это и делает в подавляющем большинстве случаев, поскольку организуется по биологическим критериям, а ни по логическим. Всё что не делается человеком, делается для пропитания (в финансовой логике – для денег, что создаёт стимул финансовой переадресации поведения и мотивации), что даёт возможность размножения и социального превосходства даже если там и близко не пахнет ничем, что могло бы быть превосходящим с точки зрения способностей и их применения, то есть любая тактика и уровень поведения, это исключительно пищевая алгоритмика метаболического градиента, начиная с дыхания, питья и трапезы, заканчивая научными изысканиями и техногнезом. Ну, а если социализация, деньги и методы их добычи имеют расхождения со стимулом развития и нормами естественных физиологических функций (а они в большинстве случаев расходятся), это создаёт вырождение и патологию. Ибо многие физиологические функции и морфологические структуры не в силах исчезнуть в цикле одного или нескольких поколений, если они не востребованы социальной средой и финансовой системой. Это мало того, что создаёт множество нарушений (не только психических), но и делает человека ничем не отличным от любой машинальной и автоматизированной инстинктами живой формы на земле, причём ускоренно вырождающейся в поведенческом замыкании. И поэтому важно уметь объективно выделять то, что отделяет нас от мотиваций самых прямых и первичных биологических задач, в том, что человека делает сильнее и разумнее, а ни глупее и слабее. С пониманием данных аспектов, становится наиболее вероятным создавать условия и стимул для применения и развития органических навыков высших функций людской плоти, наряду с первично-биологическими. Нужно отличать инстинктивный и бессознательный стимул от ассоциативного и осознанного, что очень важно для понимания и изучения психики, для поднятия среднего показателя общественного уровня интеллекта, хотя в целом природа человека устроена так, что все проявления людской психики взаимосвязаны и взаимозависимы. Ибо, когда организм обретает возможность и стимул для обустройства жизни линейным способом адаптации (мошенничество или полное игнорирование закономерностей природы), но достаточно эффективным (даже если пагубным в общих и отдельных чертах определённых аспектов), то ему сложно и всё сложнее дифференцировать утраченные или невостребованные окружающей средой способности и навыки. Нам нужен онтогенез гениальности и отдельных способностей, во всех проявлениях и вариациях, как с морфологической точки зрения, так и с психической/функциональной.

Здесь необходим учёт того, что эмоциональных особенностей и физиологических специфик мозга не всегда достаточно для констатации способностей или отклонений. Интенсивность работы нервных структур зависит ещё и от лимбической системы мозга (подкорковые структуры, энергетический блок нервной системы), что напрямую взаимосвязано с соотношением гипоталамо-гипофизарной системы, отвечающей за многие эндокринные процессы в её корреляции с работой коры головного мозга. Вообще на работу мозга влияет любой процесс в организме, как эндокринный, так и морфо-функциональный с точки зрения неврологии. Также на интенсивность работы мозга, на её специфичность и её эффективность влияют очаги возбуждения (патологические и нормативные доминанты в ЦНС) в определённых областях и полях неокортекса, которые могли появиться вследствие тех или иных патогенных влияний на мозг, на его метаболизм и его формирование (токсических, механических, нейролептических, инфекционных и др.). В норме в структуре нервной системы формируются преобладающие функциональные области, которые дают наибольший успех в поведении при их применении, а чем они больше, чем они разнообразнее и чем их больше в мозге человека, тем сложнее его поведение и тем больше специфических результатов в его поведении. Повреждения (в зависимости от того, ранние или поздние, глубокие или поверхностные) могут вызывать нарушения в строении ЦНС, либо очаги возбуждения в отдельных участках или даже во многих.

И так, понимая людскую природу в виду биологической функциональности организма человека во всех проявлениях метаболизма органических тканей, клеток и факторов влияния на их метаболизм, можно отличить патологию от поведенческой специфики, но, тем не менее, во многом патогенное влияние на организм, как регулярное повторение образует нарушения на неврологическом уровне, если следует вопреки здравию организма или нервной системы. Таким же образом организм вырабатывает определённые навыки в ходе адаптации к условиям окружающей среды, но и зависимо от наследственных и морфогенетических качеств. Регулярное, периодическое, приступообразное или устойчивое проявление патологических симптомов, является признаком нарушения соматических структур и функций мозга, как и следствием пагубной адаптации организма, вызвавшей патологию, где следует учитывать, насколько это связано с наследственностью организма, а насколько с влиянием окружающей среды. Притом, что наследственность также является влиянием окружающей среды, но другой продолжительности, генетически и наследственно, что есть эволюционный фактор, исключение, формирование, укоренение и отсев индивидуальных морфо-функциональных качеств за рамками одного поколения, когда одни качества исключаются, исчезают (обратимо/необратимо), а другие вырабатываются и появляются (индивидуально/наследственно).

В виду воздействия на организм внешних факторов, нужно понимать, что в спектре влияния окружающей среды на психику можно выделить такое понятие как суггестия (внушение), которое даёт научное описание «мистического» гипноза. Всё зависит от конситуативности и апперцептивности отдельной особы, то есть от психической подверженности внушению и соответственно от способности внушать, где в обязательном порядке требуется учитывать этнический, возрастной, бессознательный, интеллектуальный и экологический факторы. Например: Цыгане, как и дети, очень расположены внушать, цыгане устойчивым образом жизни с его выработанными навыками, а дети возрастной спецификой поведения и потребностью организма.

Манипуляция психикой действует только до того момента, пока манипуляция остаётся незамеченной, либо очередной деталью нераспознанной манипуляции провоцирующей определённую оценку или суждение. С другой стороны навязчивое ощущение сторонней манипуляции психикой является симптомом шизофренического спектра заболеваний. Любая речь, это манипуляция ровно в той степени, насколько выступает стимулом привлекающим стороннее внимание.

Любое воздействие человека на человека, как вербально, так и невербально (и даже отсутствие определённого воздействия), оказывает влияние на его психику, и в зависимости от качеств его психики, как и от самого информационного (аудиального, визуального) посыла речи, складывается определённый психический эффект, реакция, ответ. В виду чего стоит уделять не малое внимание средствам массовой информации и образованию, с учётом понимания людской природы и функций организма на всех этапах его развития и жизни. Ибо, если организм физиологически не расположен бегать со скоростью 50 км/ч, он не побежит с этой скоростью, и здесь главное не допустить, чтоб он не начал бегать со скоростью улитки (в виду недоработок), или/и не сломался под пагубным воздействием на него, то есть, чтоб не начал работать с нарушениями. Это придаёт весомое значение объективной оценке способностей и качеств человека, как физиологических/метаболических, так и морфо-функциональных, в перспективе их развития и создания для этого условий (с той же точностью, как создание условий для космонавтов и разработка космического оборудования). Медицина, сугубо логически, есть ни что иное, как устранение недостатков и совершенствование людской плоти, в том числе техногенетически.

В плане массового интереса гипнозом, как неким экстрасенсорным явлением, нужно учесть, что свойства людского мозга, как несоизмеримы, так и скудны. А гипнозу обучиться может каждый, это понимание психики и её проявлений (с учётом того, что она бывает очень разной), её реакций на определённые действия, звуки, слова, смыслы, ситуацию, обстановку. Я встречал людей, которые погружаются в сон в течение 5 секунд из полностью бодрствующего состояния всего лишь присев и расслабившись, при этом что-то рассказывая во сне. Это без гипноза.

Курсов по освоению гипноза нет в виду того, что это скорей врождённо-обретённая способность строить взаимоотношения и влиять на людей, а ни выученная. Есть много психологов, которые знают, что такое практика гипноза (то есть якобы обученные), но толку от этого не много, а есть мошенники, которые с ангельским видом обворовывают людей и порой даже становятся миллионерами. Прежде всего, суггестия (гипноз, внушение), это именно способность видеть и анализировать психику человека, как интуитивно, так и осознанно, интеллектуально, с учётом всех знаний и побуждений (что непосредственно обусловлено нервной системой, цитоархитектоникой головного мозга, его строением и функциями). И опять же, на примере детей и цыган: дети интуитивно добиваются того, что им нужно от взрослых, а цыгане в большей степени осознанно, через образ жизни и наследственные социогенетические формы адаптации. Здесь нужна в большей мере чуткость наблюдения за проявлением людских реакций и ответов психики, нежели знания и обучения этому. Это как бегуны олимпийские – один быстрее, а другой медленнее, здесь многое решают тренировки, но если один из них физиологически наиболее расположен к бегу, он при меньших тренировках добивается лучшего результата, чем тот, у кого физические показатели обусловленные строением тела и его функциями менее предрасположены к бегу, не позволяя бегать быстрее первого бегуна. Это простейший пример. Аналогию можно провести на психические, интеллектуальные и интуитивные способности во всём имеющемся разнообразии их функций, располагающие внушать или видеть внушение, что в буквальном смысле в той или иной степени происходит в каждом разговоре и при каждом контакте (аудиальном, визуальном, ольфакторном, тактильном). Это есть суть психических процессов и филогенеза – восприятие, запоминание, реакция, усвоение и хранение информации в процессе адаптации организма и нервной системы к внешней среде. Все эти процессы, как и психика (нервная система) довольно подробно изучены на сегодняшний день и получили подробное описание в таких науках, как психиатрия, неврология, морфология мозга, психология (к этой науке нужно подходить с пониманием остальных, ибо она больше всего подверглась абстрактному искажению вопреки объективным морфологическим и онтогенетическим показателям функций нервной системы), этология, антропология.



Когнитивный метаморфоз

Страх сублимируется в разочарование граничащее с удовлетворением, когда не оправдан в итоге перед ожиданием, как и разочарование сублимируется в страх, когда не оправдано в итоге перед ожидаемым. Данный тип эмоциональной сублимации вызван глубинным чувством колебания природных стимулов дающих желание и нужду владеть ситуацией, что в виде неоправданных ситуаций, так или иначе причиняет неудобство (страх или разочарование), ибо подвергает сомнению владение ситуацией, как субъективно, так и объективно, ибо субъект всегда претендует на власть объектом, поскольку подвластен объекту и сам является процессом происходящим из объективных причин. Объект всегда задаёт очертания субъекту, мысли, созерцанию, сути, пониманию, поскольку совмещён и неотлучен с процессом, с действием – гнозис и праксис. Доля страха может быть крошечно мала, словно и вовсе его нет, но он есть всегда и его величина определяет глубину и значимость содержания чувств вызывающих его.

Утрата, как и осознание её неминуемого преследования за каждым шорохом и мыслью, как после неё, так и в её всеобъемлющей потенциальной наличности, присуща всему, всему окружающему и наблюдающему за всем, всему процессуальному и присутствующему, воспринимающему, живому и не живому, бытийному и не бытийному. Утрата (как свершившаяся, так и осознание утраты, мимолётностью, безвозмездностью и необратимостью бытия в каждом его шорохе) должна сублимироваться в одержимость, ибо одержимость, это предтеча и основа любого творчества, любого искусства, любого созидания – суть жизни. Будучи живым, вы не можете быть не одержимым жизнью, плотью живущей, иначе вы ещё не живы, не живы когнитивно, даже если сердце бьётся в груди, а лёгкие распахнувшись питают ветром кровь. Рядом и неразлучно с одержимостью бытием (жизнью) интуитивное осознание того, что вы не можете быть должником, как и владельцем, обязанным или обременённым житейскими вопросами, в особенности, когда умираете или больны, (а жизнь – это неминуемая смерть и формирование плоти сквозь боль, сквозь имение понятия смертности, восприятие и повсеместное столкновение с непредугадонностью, с потенциальным ущербом, ведь каждое касание, каждый сдвиг молекулы непредугадан в силу того, что его необходимо воспринять, а значит он не запланирован в качестве управляемого элемента, хотя может быть спрогнозирован, то есть воспринят в качестве закономерности в её развёртывающейся перспективе, но абсолютной предугаданности ещё не существует в природе, и опыт ущерба, как индивидуальный, выработанный при жизни, так и эволюционно формальный, выработанный возникшей когда-то адаптированностью в морфологическом качестве, неотлучно присутствует в восприятии человека, у кого-то больше, у кого-то меньше, имея вариабельность и в своих проявлениях, страх бывает тоже разный формально, в том числе параноидный, возникающий неадекватно ситуации) ведь боль отбрасывает всё, даже плоть в которой рождается. Не говоря уже об общественном мусоре преисполняющем ментальность людей и их влечения, который во многом не имеет отношения даже к житейскому быту в его истинных чертах и уж тем более к высшим сферам психики, ибо современный быт, это порождение прогрессирующей бессознательности (первичных биологических инстинктов в самой примитивной форме). Человек превращается из автоматизированного исполнителя биологических функций в автоматизированного исполнителя индустриальных функций лежащих на пути реализации биологических, то есть во многом преобразуется в своих природных качествах за счёт социальной среды, как изначальное проявление семиотики открыло начало изобразительной письменности и открыло значение информации в росте её количества через передачю от особи к особи в выстраивании взаимоотношений людей, что изменило и ход формообразования нервной системы человека в социогенезе. Интеллект (ассоциативная произвольность, способность выстраивать понимание логически достоверных закономерностей) является природным исключением, становящимся редким явлением в соответствии с ростом населения и автоматизации организации социума по признакам линейной (порой даже с использованием этики) реализации естественных потребностей согласно бессознательной инерции поведения (без апелляции к знаниям и логике событий в конструктивном ключе). И единственное, что позволено умирая, это вспарить, постичь свободу. Поэтому, многие вещи приходят и постигаются лишь через переживание смерти, когда человек остаётся жив, но постигает опасность жизни, подобно девственному восприятию запятнанному однажды болью и страхом, происходит изменение формы психических процессов восприятия через страх и ущерб, с этого начинается и рождение, с импульсов раздражения в нервной ткани. Смерть есть переживание тотальной утраты всего, в первую очередь утратой восприятия и чувства обладания, когда рассудок теряет формальную осознанность, а в обретении прозрения через безумие, через утрату безумия, когда фактор психического сдвига или нарушения заставляет выработать новую форму поведения, словно безумец впавший в сферы психической неупорядоченности прозревает исцеляясь, обнуляя психический эмоциональный или двигательный стимул (в случае существенных психических нарушений, речь о метаболическом нарушении, которое обнуляется не всегда или только с помощью грамотно подобранной терапии, в первую очередь фармацевтической).

Сознанием вырывающегося всплеска сквозь всё былое и небылое, обнажается нечто единое и неописуемое, проникшееся неизбежностью истины в текущем ею моменте пред необъятностью вселенской неограниченности. Это есть перерождение, где из разодранной и испепелённой плоти возрождаясь из пепла вновь обретает жизнь младенец, но уже не из лона матери, а из прогоревших потрохов собственной плоти сделавшейся ему утробой, которую он неминуемо покидает в момент созревания. Словно гусеница пожиравшая однажды листву выросла и окутав себя шёлковым коконом неизбежно избавляется от него, как бы он ни был роскошен, ибо надломив его, расправляется тот, кто способен касаясь ветра вздымать, даже не ведая того, и шёлк, как утраченная навсегда обуза остаётся позади вспорхнувших крыльев. Пробуждение знаменующее когнитивное созревание, готовность избавиться от кокона, от пережитков ментальной плоти, от социальной утробы, где в миг нечто уже не в силах оставаться прежним, вспорхнув отрывается в неизведанность.



Речевой акт

Речевой акт – это не слова, не аудиальные и письменные формы, это действие, органическое действие, включающее в себя сложный процесс взаимодействия нервной системы, всей сенсорики (афферентная и эфферентная система нервной ткани во взаимодействии с внешней средой), внешней среды и речедвигательного аппарата. Проще выражаясь, это процесс, как и всё, что вы видите и можете знать в видимом вам пространстве.

Информационный посыл речи можно разделить в грубой форме на два типа: 1. На тип животного происхождения, не несущий семантический, синтаксический и семиотический посыл, вроде звуков биологических потребностей, угроз, предупредительных сигналов, стонущих опасений, поскуливаний, гавканий и рёва, порой укрытых в облик безтолкового или даже конструктивного набора слов. 2. И на тип действительно несущий, формирующий или указывающий на суть и содержание, конструирующий понимание и имеющий место быть не только в звуках речевого аппарата, но и в непосредственном весомом причастии к закономерностям событий. То есть посыл речи смысловым и указательным контекстом, либо обнажает сокрытое перед внемлющим или сокрытое доселе вовсе, но имеющее неизбежное место в явлении действительности, либо бессознательно скрывает это даже не ведая того, в чём и заключена суть бессознательности (в психической изоляции от явлений природы или от логического обоснования таковых, что отражается и на речевом акте). Бессознательность инстинктов придаёт речи черты, которые не выходят за рамки процесса речевого акта и ассоциативных предубеждений, сугубо использование памяти в адаптации к тому, что не подвергается со стороны памяти осмыслению, здесь нужна существенная рекомбинация на неврологическом уровне, которая даёт построение логической достоверности в отношении событий, без чего в поведении человека превалирует оторванность от понимания природы вещей, мыслительная бесплодность. Проблема в том, что социум взаимосвязан и тенденция бессознательной социализации посредством бесплодной речи быстро распространяется, поскольку прививается этой оторванностью всякому, кто её касается, ибо это анестезирует психику, давая ей лёгкое упоение и безусильное владение моментом/ситуацией под видом вербального гедонизма или конформизма, окутывая всякого мнимым достижением в словоблудливом происке среди представленческих шаблонов. В одночасье это делает психику, речевой акт, а порой и самого человека, ригидными. Это пандемическое состояние современного цивилизованного мира социального характера возникшее как продукт и следствие бессознательной социализации огромных масс людей. Всё зависит от того, кто орудует речью и где он находится – в бессознательности (инстинктивная инертность), или в осознанности (восприимчивость, кропотливое логическое построение понимания всего без исключения).

Например: вечность не в силах порождать мысль о будущем, поскольку это присуще лишь зыблемому, временному, проистекающему. Вечность, есть ни что иное, как выход из будущего и прошлого, то есть погружение восприятия в вечность, в незыблемость, в неиссякаемость, в неизбежность за рамки понятия времени (небытие относительно иллюзий, которые погружены в континуум абстрактной последовательности вне зависимости от природы основ мироздания). Прикосновение зыблемого и живого к вечности даже в мысленной форме, есть прикосновение к истокам мироздания, вечно чередующихся событий, там, где они запечатлены в непрерывной динамике неизбежно идущей в бесконечность, от бесконечности к бесконечности. И если присмотреться, то становится заметным, что вечность, это вполне объективное явление, это не мыслительная абстракция не имеющая ни к чему отношения. Каждое событие по отдельности является зыблемым и ограниченным поскольку вырвано из вечного контекста бесконечности ограниченностью самого восприятия (как временной, так и функциональной ограниченностью), порождающего их органическое воспроизводство в виде образа.

Индивиду не дано вечности, поскольку индивид, как понятие и чувство рамок привычной обстановки фиксирующейся памятью, является продуктом вырванного из контекста безконечности узким восприятием обладания формой безопасности, что по собственной оформленности идентифицирует и тем ограничивает всё вокруг своей органической смертностью, страхом, привычками, не выглядывая за эти рамки даже ассоциативно, логически.

Слова весьма специфическое явление природы, люди эмоционально воспринимают слова, как фактор влияющий на успех в процессе самого произношения, отсюда все заблуждения и вербальная настойчивость, реактивная наивность в отношении семантики, но не стоит и недооценивать фактор формулирования критериев в принятии решений, что есть обозначение логической достоверности, поэтому скрытые и криптологические структуры не преисполняюшие действия детальными критериями будут в значительной степени составлять фактор деструкции, а это значит, что путь логики лежит к научной форме управления, поскольку наука строится на основе детализации критериев в любой плоскости.

Слова, как и любой инструмент имеет форму использования в зависимости от того, кто его использует. Недостаточная апелляция к семантическому содержанию слов и логической последовательности их использования напоминает обезьян руководствующихся тем, что не создано ими, нет ни понимания, ни целевой задачи, с одной стороны безсодержательность без попытки её компенсировать через познание, с другой стороны вербальная напористость и настойчивость инстинктивной манеры возобладать сугубо метаболически, сковывая семантику речи без назначения в достаточно безтолковой манере формулирования повседневных нужд и эмоций. Жизнь имеет свойство продолжаться и распространятся, что с применением разума можно растянуть до вечности. Понимая эти принципы, люди будут сконцентрированы на более значимых вещах, если конечно их не устраивает жить, как живут собачки. Ведь собачкам даже не дано знать о существовании термина "вечность". И в этом контексте имеет место идентифицировать то, что пессимизм по поводу вечности, есть ни что иное, как скудное прикосновение к ней, поскольку сконцентрирован на этом термине в узком контексте ситуативной потребности возобладать инстинктивно. Каждый индивид признающий себя таковым думает, что что-то выбирает, руководствуясь при этом архаичными инстинктами, а ни разумом (высшие функции нервной системы – осознанность на уровне понимания и восприимчивости для формирования понимания). Вам не нужно трудиться на благо вечности, поскольку достаточно понимания критериев истины, чтоб выстраивать продуктивную тактику действий, но социальный фактор стопорит эти критерии в жизни, поскольку социум образован по биологическим законам, а ни по логическим, поэтому если логика не возобладает в становлении социальных структур, человечество просто вымрет. Не бесконечность делает человека человеком, а способность понять, что формируется исходя из неё и следуя в ней. На первый взгляд безконечность с вечностью совершенно разного рода понятия, вечность, это мера (а точнее безмерность) относительно временных параметров, а безконечность относительно пространственных мер, хотя условно безконечность строится относительно вечности, а вечность является гранью безконечности, поскольку временная неограниченность вытекает из пространственной безконечности, а пространственная безконечность по умолчанию вечна. Речь исключительно о стимулах и форме действий, кто-то творит, пытается познавать, продуктивно дополнять цивилизацию, а кто-то испражняется, размножается, кушает, линейно адаптируется к любым ресурсам и всё. Все разные. Вечность невозможно познать и здесь не написано, что это необходимо или требуется. Сама основа этого термина предопределяет, что ваше существование невозможно без вечной череды событий, которую можно наблюдать сейчас. Глупо хотя бы раз в жизни не попытаться предположить, что репродуктивные функции половых органов не имеют ни количественного, ни качественного ограничения. Боюсь и логика варьируется в вариабельности органических структур. Учтите, что желания и рождённые в ходе мышления побуждения зачастую не имеют ничего общего с происходящими обстоятельствами, но, тем не менее, они имеют место быть. Будущее воплощено сейчас воплоти, творением проекций разумом (ЦНС) в его размахе неограниченного потенциала, как в рамках одной жизни, так и в процессе её распространения (безпредельно). Будущее, это искажённое отражение прошлого (иссякшего формально, но принявшего очертания в формациях памяти, в метаболизме нервной системы), но устремлённого спрогнозировать из побуждений и желаний закономерность исхода событий. Будущее и прошлое есть грани одного темпорального цикла варьирующегося в зависимости от проективной идентификации тождественности прошлого и будущего в точке отсчёта событий через восприятие и задействованную в нём память, то есть в точке временного предвкушения смерти, завершения длящегося от и до во временном цикле, скрытого, бессознательного понимания смертности, ограниченности, временности и страха рождающимся этим сокрытым пониманием, обозначающим время, как процессуальное ограничение вопреки вездесущей вечности вселенной. Будущее, это лишь желание восполнить и компенсировать смертность, гедонический стимул уйти от дискомфорта без апелляции к сложностям, что возможно лишь при наличности смертности в ментальности, как ограничивающийся страхом комплекс из опыта боли и ущерба. Но бывает и такое, когда искусство исходит оттуда, где нет проективного будущего (отражения компенсирующего прошлое и его недостаточность под влиянием естественных метаболических потребностей, как анестетик от причиняющего боль осознания смертности и неизбежной ущербности жизни). Что же есть тогда? Есть вечность творческого бессмертия жизни (творение таковой посредством слияния восприятия и мысли, от жизни к жизни, от творца к творцу сквозь прерывание жизненных циклов), как творчество порождающее творчество, где нет ни будущего, ни прошлого, необъятный текущий миг, где нет исключений абстрактного толка, где нужно лишь расширять охват восприятия ситуации на пути к непокорённой безконечности.

Депривации и их вариации

В ходе выявления и выяснения специфики деприваций стоит учитывать, что, как депривация, так и желания/формальная нехватка желаемого (порой даже не столь существенного), но не являющегося убавленным элементом определённых условий, вызывает похожий и одинаковый эффект на психику. Поскольку желание, так или иначе, исходит из органической потребности, что зачастую вызвано уже имеющейся ранее во влиянии на психику депривацией или отсутствием условий необходимых или не необходимых для удовлетворения естественных потребностей организма, что по сути и есть депривация в её разнообразной вариабельности. Основные типы депривации, это депривация пищи, сна, половых утех и депривация естественных условностей, которые имеют огромную вариабельность, учитывая их богатое разнообразие, как социального, так и физического порядка, а депривация в природе стала одним из основных факторов эволюции, воздействующим на форму адаптации. Но здесь необходимо учесть, что для движения жизни необходима постоянная естественная депривация множества факторов. Естественная депривация имеется всегда, то есть вы двигаетесь из-за того, что вам не всегда хватает пищи и тепла, вы не каждую минуту размножаетесь (не беспрерывно), поскольку для этого требуется питание и укромный угол, и окружающие обстоятельства являются далеко не идеальными содержателями необходимых условностей. А желание может возникать не только вследствие появившейся, естественной или искусственной депривации, но и вследствие прямой органической потребности (эндогенно) в условиях требующих от организма адаптации согласно наследственно выработанным механизмам поведения морфологических структур нервной системы. Это может проявляться вне зависимости от окружающих условий, структурно, где организм действует не имея условных триггеров, тем вырабатывая новые механизмы поведения в ходе специфической и неестественной адаптации. То есть структурная особенность начинает воздействовать на окружающую среду, а ни окружающая среда провоцирует работу нервной системы, что может выглядеть как творческая деятельность в отсутствии для этого каких-либо условий (в полной депривации, где по логике вещей организм должен начать компенсировать таковую, но делает совсем другие вещи). Или это проявляется в условиях полного достатка, где естественного стимула (деприваций) просто нет, но нервная система задействует имеющиеся в ней структуры провоцирующие своего рода биологически неуместную деятельность (неадекватность).

В отсутствии условий, к которым у организма имеется структурная или наследственно выработанная адаптация, организм компенсирует их всевозможной специфической и неспецифической деятельностью, что зачастую становится продромом для образования психической патологии или служит выработкой новых приспособленческих качеств к новым условиям. Так желаемое может быть не тем, что входит в потребности организма или быть не единственным способом удовлетворения, а может быть переадресацией уже существующей потребности (структурной, морфологической). Как и депривации может не быть (полный достаток и комфорт), но изрядные попытки (связанные со структурной особенностью нервной системы) добиться желаемого не увенчавшиеся результатом могут вызывать эффект депривации, что изначально вызывает стимуляцию, но может дорастать до психических нарушений и истощений. Это ещё раз подтверждает то, что творческие способности изживаются из общества, поскольку интеллектуальная деятельность мозга становится всё менее и менее востребованной, а обладатели творческих способностей превращаются в ненормальных психопатов не имеющих никаких перспектив на реализацию своих поведенческих качеств, либо они их специфически всё же реализовывают. Реализация случается довольно редко (учитывая редкость появления продуктивного интеллекта и людей меняющих взгляды на вещи открытиями или творчеством), поскольку социальная среда отсекает всякую специфическую деятельность нервной системы, которая не реализовывает напрямую биологические потребности. А то, как реализуются специфические неврологические особенности (интеллектуально, неадекватно, научно и т.д.) зачастую не под силу понять большинству особам, что и становится причиной исчезновения необычайных способностей и огромной преградой для их проявления\воплощения, если не обуславливать биологическую успешность таковых институционально и технологически.

Депривация является основой экзогенного возникновения маний и одержимостей, как и переизбыток/излишество (противоположность депривации) в свою череду способствует выработке отвращения, фобии, астении, депрессивных состояний, психической ригидности. Переизбыток можно назвать «положительной» изоляцией психики от определённых факторов, избавляющей от стимулов посредством наличности определённых условий, а депривацию, «отрицательной» изоляцией, стимулирующей посредством отсутствия определённых условий поведенческое проявление навыков. То есть переизбыток избавляет от нужды, изолирует от определённых стимулов и провоцирует развитие фобических или астенических предпосылок в психике изолированной от тех или иных факторов адаптации, вырабатывая своего рода условную апатию/сензитивность к отдельным признакам и переадресацию имеющихся стимулов в иные формы адаптации. Ну, а депривация провоцирует адаптацию и усиливает нужду стимуляцией условий, в которых организм испытывает нехватку чего-либо, тем вырабатывая повышенную условную чувствительность (сензитивность/апатию) к отдельным признакам и туже переадресацию имеющихся стимулов, но только в ином ключе, поскольку нехватка и переизбыток в корне отличаются экзогенным влиянием и эндогенным эффектом. То есть, и депривация, и достаток стимулируют и изолируют, но разные явления и отличающимися принципами (можно сказать, что стимуляция достатком в большей степени эндогенна, чем экзогенна, а недостатком в большей степени экзогенна, чем эндогенна), вырабатывая сензитивность и апатию к разным факторам, разных неврологических механизмов. Это даёт понимание множества структурных, качественных и поведенческих отличий функций нервной системы в разных условиях. Депривация и излишество в равной степени способны вызывать, как повышенную активность намерений и действий, так и их аннуляцию, в зависимости от психики и условий влияющих на неё в ходе положительной и отрицательной изоляции (наличие и форма условий в соотношении с отсутствием и формой условий), что в пропорциях этих депривационных изоляций между собой, учитывая их специфику и значимость (лимбическую/неокортикальную), создаёт форму поведения и адаптации, где оставшимися определяющими факторами поведения является индивидуальная неврологическая структура нервной системы, возраст и в целом физиологическое/соматическое состояние организма.

Положительная и отрицательная изоляция (достаток и депривация/недостаток) стимулируют психику подобно тому, как это проявляется в случае агрессии (функциональное проявление психики под влиянием эндогенных и экзогенных стимулов). Агрессия так или иначе под влиянием различных факторов имеет свойственность переадресовываться с одного объекта на другой, в суицидальные настроения, в компенсационные моторные формы поведения, в конверсионные формы и поведенческую атрибутику. Агрессия – это антагонизм мобилизирующий наиболее линейные формы поведения для экономии эндогенной энергии в реализации поведения при адаптации вынужденного или эндогенного/структурного характера. А если агрессия не затихает в отсутствии её стимуляции, то она вызвана нехваткой определённых гормонов или их изрядной и непропорциональной продукцией, то есть несёт целиком эндогенный характер. Депрессия, суицидальные настроения и агрессия являются следствием нехватки некоторых гормонов (катехоламинов, серотонина, энкефалинов, тиамина), в подтверждение чего выступает синдром отмены или абстиненция. Что может провоцироваться и систематическим избыточным раздражением, стрессом или другими типами метаболического истощения. И в зависимости от гормональной нехватки/избытка, можно видеть определённую поведенческую реакцию, которая может нести не только эндогенную этиологию, но и экзогенную, в их сочетании и варьирующемся соотношении. То есть экзогенное влияние наиболее существенно при эндогенных предрасположенностях, и наоборот, эндогенная расположенность имеет тенденцию меняться и нарабатываться в связи с экзогенным воздействием (физическим, токсическим, социальным). В одном случае агрессия обусловлена внешним влиянием, совместно с психическим состоянием (и эндогенно, и экзогенно), а в другом случае агрессия направлена внутрь и генирируется изнутри, что может быть вызвано отсутствием внешнего процесса раздражения вызывающего агонистическое поведение (но с наличностью проявлений агрессии, эндогенно), так и не способностью (вызванной фобическими или физическими причинами) прямого проявления агрессии, но с наличностью объекта или эндогенного процесса вызывающего агрессию. Также агрессию, как и депрессивные настроения, могут провоцировать неудовлетворённые намерения и естественные потребности (депривации), способные провоцировать и аннулировать агонистическое поведение, аффект, а также возбуждать и успокаивать психику в целом, как и локально. В этом собственно и заключается невроз, в наличии желания/потребности при отсутствии возможности его реализовать, в расхождении эндогенных структурных механизмов с внешними обстоятельствами, что, либо переадресуется/преобразуется поведенчески, либо вызывает нарушения в работе психики, хотя сама переадресация уже может принимать форму психического сдвига. Так что старайтесь не стоять на перепутье желаний и нужд, которые невозможно реализовать или нельзя сделать выбор между ними, если те взаимно исключены и включают в себя те исключения, которые вы сделать не можете (такие ситуации могут создавать для вас специально, чтоб нанести ущерб, обычно это делают недоумки не понимающие специфику жизни и не способные реализовать свои гормонально-пищевые побуждения в благоразумной форме). Даже с наличностью объектов и процессов дающих возможность и мотивацию прямого нарастания или спада агонистических порывов они же блокируются, изолируются, преображаются и переадресовываются, спадают или нарастают в связи с психическими особенностями, изменением обстановки, либо вырабатываемых вследствие того нарушений психики и механизмов адаптации.

Появление жизни так или иначе обусловлено тем, что образовавшиеся метаболические структуры в определённых условиях продолжают поддерживать свою структуру на химико-физических градиентах динамическим образом, компенсируя меняющиеся условия адаптацией (изменения условий есть ни что иное, как депривационный эффект в той или иной форме и степени), своего рода вечный механизм, если его прерывистость всё больше и больше будет исключаться управляемой эволюцией и техногенезом. Жизнь и её рост, это безпрерывная и неограниченная депривация, которая компенсируется адаптацией на всех уровнях метаболизма и аккумуляцией метаболоидов с удержанием их стабильного воспроизводства, как эндогенно, так и экзогенно. Стоит лишь понять, как образуется органическая структура, которая поддерживает себя при изменении условий её первичного формирования, сколько факторов и на протяжении каких циклов здесь задействованы. Это вещи достаточно очевидные, но во многих деталях не разобранные и недостаточно понятые, что обобщённо выглядит молекулярным каркасом на который наплетаются питательные вещества в ходе взаимодействия с внешними условиями, без чего не происходит рост жизни, но сам каркас закладывается генетически и наследственно по своим алгоритмам вне зависимости от внешней среды, хотя полностью обуславливаясь ею.

С развитием жизни меняются условия депривации, то есть жизнь адаптирвоанная к условиям изобилующим другими формами жизни испытывает совершенно иного рода стимулы и воплощает иного рода потребности, поскольку формы жизни создают депривации по отношению друг к другу совместно с обустройством окружающей среды, а это порождает стимулы гораздо более сложного порядка, чем первичные, без эффективной реализации которых происходит морфологический застой жизненной формы, который закономерно с истечением того или иного периода приводит к имбридингу, замыканию или вырождению, что может заканчиваться эволюционными тупиками, но это не упрощает тот механизм, который запускает процесс жизненного образования, его произвольной и дифференцированной динамики. Эволюция, это процесс исключения, это не процесс развития, но он не всегда качественный, а зачастую и вовсе количественный и статистический. В этом вся проблема и социогенеза. Если общество не организуется с помощью мозгов и логики, оно организуется с помощью инстинкта, агрессии и обмана, по биологическим критериям поведения, а если вы уравниваете в среде обитания (в правах) шимпанзе и человека, вы не получаете рост способностей шимпанзе, вы получаете ограничение возможностей человека, это приводит к неврологическому регрессу в глобальных масштабах, когда данным тенденциям ничего не противопоставлено структурно и систематически. Гаметы воссоединяясь создают структуру, которая ограничена метаболически в численности делений клеток, роста и возобновляемости, что взаимосвязано и с функциональной ограниченностью нервных клеток, которые перестают делиться ещё в утробе, что безусловно требует проработки и пристального исследования на предмет возможностей молекулярных манипуляций для продления метаболических циклов клеток, как исходно, так и в последующем, где неизбежно появится молекулярная инженерия на стадии гамет, когда с помощью эмбриогенетических инкубаторов будут в буквальном смысле создаваться новые формы жизни с целью увеличения способностей цивилизации и животноводческой продуктивности, ведь выращивать китов в специальных ёмкостях и в ускоренных темпах, либо вообще только их мясо в большом количестве, гораздо удобнее и выгоднее, чем возиться со свиньями и коровами. В общем, возможность вести зачатие и эмбриогенез технологически, открывает немыслемые возможности перед цивилизацией, которые будут только нарастать с началом использованичя и разработок подобных новаций.

Следуя из многообразия депривационных механизмов жизненных форм в отношении друг друга, многие жизненные формы возникли в ходе симбиоза, который с истечением определённого времени образует единую нераздельную формацию, если одна форма жизни не вытесняет/не уничтожает другую, в чём собственно и заключается симбиоз, в паразитировании превращающимся во взаимодействие, а после и в зависимость. Это одна из основных причин появления многоклеточных организмов и нас с вами. По моим предположениям именно так появилась нервная система, это изначально инородная клетка пытающаяся съесть другую клетку, которая избегала того посредством ускорения и совершенствования метаболизма, посредством размножения, поиска пищи и увеличения её потребления, что и делала клетка паразит, она тоже размножалась, увеличивала питание и совершенствовала свой метаболизм. Так появилось окружающее нас разнообразие жизни, посредством симбиоза первичных одноклеточных организмов, порой уже на стадиях их многоклеточности в том или ином виде, что стало причиной и полового разделения, но самое интересное здесь то, что этот симбиоз создал тип клеточного роста с ограниченным количеством делений в отличие от гамет, которые, как и все одноклеточные организмы делятся в подходящих условиях без ограничений (почему бы не исследовать вопрос досконально и не попробовать научиться манипулировать количеством делений, а в дальнейшем создать организм у которого все клетки не будут иметь ограничения в делениях, то есть будут репродуцироваться в рамках одного организма без ограничений, то есть гаметные клетки не должны создавать симбиотическое формирование клеток с ограниченным делением, а должны отращивать некоторые функциональные участки и делиться дальше, выстраивая многоклеточную структуру, когда будет сохраняться возможность полной регенерации от гаметной подложки в каждом участке организма; понимание процесса и механизма эволюции на молекулярном уровне может открыть такие возможности, хотя это вещи достаточно сложные и требуют большого количества интенсивных исследований). Мы появляемся и зарождаемся из двух клеток, что и отображено в нашем атавизме показывающем след проделанного пути в эволюции, эти клетки исходно были раздельны, но самое интетсное то, что их интеграция определила половое разделение на всей планете. Сперматозоид проникая в яйцеклетку запускает процесс симбиоза, паразитируя и заставляя яйцеклетку выживать, путём размножения (деления) и увеличения метаболизма, делая тоже самое, интегрируя свой геном (соединение хромосом), но эти механизмы уже не столько ситуативно реактивны, как изначально, сколько закодированы формально и функционально, что удерживает их форму комбинативно в эндогенной изоляции от внешней среды, иначе эти механизмы пресекаются, именно это пресечение удерживает их формальные качества в необходимом виде, что стимулирует и морфогенез за счёт возникающих ограничений со стороны внешнего мира (эти ограничения нужно преодолевать с помощью науки и технологий, иначе можно получить не эволюцию, а уродство). Нервная система/спрематозоиды возможно являются не столько следствием длительного паразитирования, сколько биохимическим совпадением запустившим уникальный вектор реакций, но тем не менее, это симбиоз. Отсюда и инородность нервной системы для иммунной системы, поскольку она инородна исходно, поскольку настолько явное функциональное и формальное расхождение на клеточном уровне сложно объяснить иначе (между соматическими, эндокринными и нервными клетками, не считая мышечные, поскольку мышечные клетки функционально неотделимы от нервных, хотя у некоторых простейших организмов произошла полная редукция нервной системы с остатком мышечной ткани, но это можно назвать эволюцией/инволюцией, поскольку сначала мышечная ткань сформировалась, как метаболическое продолжение нервной системы, потом нервная система исчезнув в первичном виде, оставила своё эволюционное продолжение в виде мышечной ткани, а также есть в мире примеры нервных клеток в отдельности от мышечных, у примитивных организмов, у которых не произошло формирования опорно-двигательного аппарата под действием нервной ткани, то есть они сохранились на стадии до дифференцирования мышечной ткани, из чего можно констатировать предположение о том, что мышечная ткань является последовательным метаболическим продолжением нервной ткани и дифференцировалась при участии соматических метаболоидов, когда у нервной ткани появился больший диапазон химической вариативности для функционального видоизменения/роста/преобразования, исходя из чего немудрено понять, что всё морфологическое разнообразие обладающих нервной тканью живых видов на планете определяется ничем иным, как нервной системой и её исходным формированием на стадиях эмбриогенеза и онтогенеза, то есть сперматозоидами примыкающими к соматическим клеткам извне и отпочковываясь в последующем для дальнейшего примыкания, что и стало симбиотической причиной полового разделения, формирования нервной системы, роста и разнообразия жизненных форм на планете), хотя можно попробовать объяснить. Допустим, в ходе роста органической активности на молекулярном и метаболическом уровне, в ходе увеличения количественной плотности живых клеток в среде обитания и появления многоклеточноти, в многоклеточных организмах начинает дифференцироваться резко отличающийся активный вид клеток, который стремительно доминирует на клеточном уровне в метаболизме и пожирает соматические менее активные питательные клетки, что со временем в ходе биологического пищевого и репродуктивного успеха усиливает это дифференцирование в наиболее явной форме и приводит к половому разделению, в том числе к отчётливому разграничению клеточных функций, когда репродуктивное дифференцирование на этой почве обретает вид двух противоположностей, где возникает другой интересный момент заключающийся в том, что у некоторых растений тоже произошло половое разделение, но без участия нервной системы, хотя это преимущественно цветковые, с выраженными половыми системами. Растения, как и все многоклеточные живые формы имеют систему размножения, а поскольку все многоклеточные организмы или большинство из них являются тем или иным симбиозом, в ходе чего образуется система размножения и в дальнейшем половое разделение (вероятнее всего половое разделение является последствием симбиоза и формирования нервной системы, а ни дифференцирования метаболических отличий на клеточном уровне, поскольку нервные клетки резко отличаются от остальных, то есть их отличие формировалось на уровне одноклеточных организмов перед симбиозом, когда у организмов на примитивном уровне не было существенных защитных механизмов и консервативной метаболической специализации, ведь эволюционный скачёк богатого разнообразия многоклеточных оранизмов мог возникнуть только при симбиозе, при существенном воздействии разных живых одноклеточных/многоклеточных форм друг на друга, что давало формирование большого разнообразия качеств и усложняющуюся многоклеточность, иначе столь резкое дифференцирование клеточных функций вряд ли бы сформировалось, но в последующем оно усиливалось и дополнялось симбиозом других форм, что не прекращается и сегодня в виде эпидемий и прочих биохимических новшеств на нашей планете), то напрашивается вывод, что растения вероятно при первичном симбиозе с протонервными или другими клетками редуцировали их прежде, чем смогла развиться опорно-двигательная система (либо не редуцировали, поскольку это не были нервные клетки, а просто другой тип растительных клеток), но этого было достаточно для формирования репродукции многоклеточных форм, а в дальнейшем и выраженного полового разделения у цветковых. Растения вступали в симбиотические отношения с другими клетками или с уже многоклеточными растениями, что формировало половое разделние и резкое морфо-функциональное отличие в виде цветковых форм с их эволюционной гибкостью, наподобие той гибкости, которую получил симбиоз протосоматических и протонервных клеток, что однажды обусловило большой скачёк в увеличении количества цветковых форм растительности, разнообразие которых до сих пор покрывает весь земной шар, хотя вопрос достаточно сложный и требует детального разбора, поскольку многоклеточность могла сформироваться и без нервных клеток, между другими клетками и даже между исходно одинаковыми, где вероятно и получились первичные многоклеточные растения разделяющиеся однополым типом размножения (тем не менее, двуполость, как у растений, так и у животных, в значительной степени интенсифицирует механизмы адаптации и морфогенез, в том числе через постоянное скрещивание/смешение/изменение при размножении). Похоже растительное разделение полов аналогично симбиозу нервной ткани с соматическими клетками, где проявилась прогрессия дифференцировавшая цветковый тип размножения на удалённых расстояниях, что существенно усилило интенсивность развития растительной эволюции, расстояние/скорсоть её размножения (только вот растительный симбиоз давший разделение полов произошёл между двумя растительными формами, подобно ситуации с сандалом, это цветущая древесная лиана, которая ведёт исключительно паразитический образ жизни, то есть растёт поверх других деревьев и размножается поверх них, где получается, что растительная форма адаптирующаяся к другой растительной форме в симбиозе размножается посредством того, что делясь или отпочковываясь каждый раз адаптируется к такой же или похожей растительной форме, что происходит в случае с животными обладающими нервной системой и раздельными полами, нервная система наплелась на соматические клетки и образовав их морфо-функциональное разнообразие каждый раз отдаёт сперматозоиды, которые в очередной раз наплетаются на протосоматическую клетку/гамету, что ведёт к размножению и разделению полов, это и выступает объяснением тому, почему разделение полов и нервная система являются следствием симбиоза, то есть двуполое размножение, это процесс каждый раз повторяющий нападение клетки/клеток паразита на жертву, прививаясь к ней и вплетаясь в неё, как изначально и сформировалось разделение полов, это агрессивная пищевая прогрессия одних клеток/организмов в отношении других), что увеличило возможности скрещивания и передачи наследственной информации, а вместе с тем и интенсивность эволюционной деформации всех типов жизни.

В общем, половое разделение у нерастительных форм жизни тесно связано с наличием нервной системы, а во многих случаях и многоклеточность (однозначное исключение, это однополые грибы, которые проявили свою симбиотическую натуру на более поздних эволюционных этапах жизни, поскольку питаются исключительно отходами органических форм жизни и живут поверх других форм жизни, все грибы существуют только в симбиозе, а это говорит о последовательности их возникновения в адаптации к уже существующим формам жизни, к органике, хотя есть многочисленные свидетельства того, что грибы и мхи зарождались за долго до формирования многих органических форм, а их многочисленная симбиотичность/аутотрофность видимо является следствием эволюционных преобразований и функционально-метаболических приобретений, тут выделяется подтвреждение зависимости нервной системы и разделения полов, у грибов нет нервной системы и они все однополые, но они многоклеточные, то есть, это своего рода аналог того, как наплеталась нервная система на другие формы жизни, первично состоя из других типов клеток адаптируясь к другим формам жизни, нарастая и постепенно выстраивая взаимодействие/многоклеточность между собой, так и грибницы подобно нервной ткани раскидывающие сети под землёй на большие расстояния и обуславливающие передачу электро-химической информации всему грибному организму вплетаясь во все формы жизни, ведь грибы на сегодня повсюду, даже внутри вас, где весьма интересна перспектива грибной симбиотической адаптации и может ли она привести к дифференцированию когнитивных функций внутри грибниц, если вдруг они будут заставлять шевелиться растения, в которые вплетаются, как когда-то протоклетки нервной ткани заставили шевелиться и видоизменяться соматические клетки, где можно обнаружить также и то сходство, что нервные и грибные клетки в значительной степени не обладают фоторецепцией, фотохимическим метаболизмом, как расстения/соматические клетки вроде фотосинтеза, зрительных рецепций и эпидермальной химической реакции на свет, хотя любая клетка в той или иной степени реагирует на солнечное излучение, дело в том, что грибы/сперматозоиды преимущественно адаптированы к органической рецепции/метаболизму, то есть гетеротрофны, хотя есть множество примитивных мхов являющихся целиком аутотрофными, а растения/соматические клетки в большей степени приспособлены к фоторецепции и неорганическому химическому метаболизму, то есть аутотрофны), все организмы обладащие нервной системой имеют дифференцированность противоположных гамет вне зависимости от типа размножения, в рамках одного организма или между двумя посредством спаривания.

Стоит обозначить регенерационные качества мелких ящериц и земноводных (среди которых есть и однополые), способсноть отращивать хвост и конечности после утраты, что предположительно имеет прямое отношение к нервной системе, нервная система у млекопитающих и крупных рептилий при рождении вырабатывает ограничения делений нервных клеток до предела, у этих живых видов нет регенерации конечностей, но у более мелких животных, у которых есть регенеративные способности в отношении морфологических структур организма, регенерация скорее всего происходит из-за того, что ограничения делений нервных клеток не выработаны полностью при жизни, то есть в ходе их жизненного цикла происходят те процессы, которые у крупных животных происходят на эмбриональной стадии развития, а при активной жизни замедляются и останавливаются (после рождения нервная ткань крупных животных не подвержена делению клеток, у неё растут только отростки, не считая швановских и глиальных клеток, которые питают нервные клетки и продолжают делиться после рождения у всех, хотя относительно регенерации мелких рептилий и земноводных речь о возобновлении отростков нервных клеток, а ни всех клеток, поэтому вероятно речь не о делении нервных клеток у амфибий при жизни, а о более тонких закономерностях, скорее всего о стадии в последовательности эволюционного этапа формы жизни, о масштабе и сложности метаболических цепочек формы жизни в её параметрах и генезисе в целом), что показывает на более ранний эволюционный возраст рептилий и земноводных склонных к морфологической регенерации, этот процесс связан с их габаритами и более ранней формой развития на метаболическом уровне, где для параметров их тела запас деления клеток весьма существенен и продолжается даже в нервных клетках после рождения (и более интенсивно во всех клетках), что связано и с короткими дистанциями метаболических цепочек, между ними тесная и короткая циркуляционная взаимосвязь, не возникает длительных габаритных расхождений между метаболическими/генетическими реакциями и нет существенного замедления делений клеток, это позволяет реплецироваться генам на уровне морфологии организма, как у зародышей. Думаю, что и любые животные на эмбриональной стадии склонны к морфологической регенерации, как амфибии и мелкие ящерицы, то есть морфологическая регенерация в большей степени зависит от стадии деления клеток в их метаболизме и от дистанций метаболических цепочек, что весьма важно для науки, ведь если удастся манипулировать количеством деления клеток и стадиями их деления, дополняя ограничения делений на исходных параметрах клеток в гаметах, либо на других стадиях, то можно будет наращивать возможности регенерации на более поздних этапах развития организма и можно будет продлевать жизнь через исходную настройку количества делений, а в перспективе через настройку скорости и качества их деления. В любом случае, данный вопрос составляет ценность для науки и знаний, ведь форма жизни, её продолжительность и функциональность полностью обусловлены нервной тканью, её метаболизмом и её исходными возможностями закладываемыми в гаметах. Представьте, что регенеративные возможности организма увеличиваются за счёт увеличения продолжительности эмбриональной стадии или клеточных возможностей уровня эмбриональной стадии в виде взрослых особей, то есть эмбриональные возможности клеток распространяются на стадию зрелого человека, что увеличивает его жизнь, хотя это вопрос довольно сложный, включающий в себя три основных медицинских подхода к организму: 1.Сокращение патогенного воздействия на организм, отмирания. 2.Увеличение благоприятного воздействия на организм, продлевания органических функций. 3.Благоприятствование/улучшение качеств организма во всех морфофункциональных, эндокринных, метаболических свойствах, физически, химически, биологически.

А любые симбиотические формы жизни представляют ценность фармацевтическую и эволюционную, поскольку симбиотики принимают колоссальную роль в функциях нашего организма, как в кишечнике, так и в лёгких, где многие органические функции морфологически были сформированы симбиотически, а нервная система формально является инородной формой жизни наросшей на соматические клетки и нарастив в последующем при взаимодействии с соматическими клетками мышечную ткань. Симбиотические комбинации/депривационные стимулы метаболизма и морфо-функциональной адаптации не заканчивают морфогенез и по сей день, вы каждый день подвергаетесь воздействию большого количества биологических факторов, а фармацевтическая ценность направления разработок симбиотических микроорганизмов может принести большие результаты, ведь разница очевидна, если вы употребляете витамины или привили себе микроорганизмы вырабатывающие эти витами систематически при употреблении пищи, как собственно может появиться и тип органических стимуляторов вживляемых в нервную ткань или в отдельные органы, как грибкового, так и вирусного типа, но не наносящие вред здоровью. В общем, здесь открывается целая научная ветвь, как фундаментально исследовательская, так и фармацевтически прикладная.

На поздних и последующих этапах эволюции уже к многоклеточным организмам приживаются другие одноклеточные организмы, образуя новые типы симбиоза, органы и метаболические механизмы, либо патологии, пандемии и массовые вымирания. В этом заключена и конкуренция всех живых видов на земле, по причине конкуренции между собой нескольких первичных клеток/организмов (от которых начался толчок всеобщей эволюции по особому вектору полового разделения). То есть естественный отбор осуществляет не только отсев жизненных форм, которые не способны выжить, но и случайное слияние тех, которые не способны уничтожить друг друга, хоть и непрерывно пытаются это делать инертно химическим/метаболическим и пищевым образом, что и превращается в метаболический симбиоз. Естественный отбор принимает ещё большее значение в эволюции, чем формальное избавление от форм неспособных выжить, поскольку это создаёт рост не только путём исключения, но и путём отсутствия возможности двух форм исключить друг друга при изрядных попытках это свершить, что и превращается в безконечный рост и обоюдную стимуляцию, в дополнительные эволюционные и депривационные факторы. Формы жизни в симбиозе поедают друг друга, при этом в одночасье избегают того, хотя паразитирует обычно одна форма жизни, а другая избегает паразита или не может его избежать, но если она в итоге избегает его путём взаимодействия с внешним миром (то есть избегает не паразита, а избегает своего вымирания, при этом оставаясь во взаимодействии с паразитом), она извлекает пользу из взаимодействия с экзогенным гостем, который постепенно становится эндогенным, поскольку тот создаёт эндогенную стимуляцию, что вырабатывает механизм адаптации, это превращается во взаимовыгодное сосуществование и зависимую организацию адаптации на химическом уровне. Основательные симбиозы определяющие половое разделение на всей планете и структурные особенности метаболизма адаптационных форм, наиболее вероятны из первичных и примитивных форм жизни, поскольку у многих из них на ранних этапах формирования нет механизмов защиты друг от друга (то есть возникающая в их контакте обоюдная депривация резко меняет их форму, что служит существенной деструкцией и появлением форм преодолевающих деструктивные последствия, формальная эволюция, в ходе чего и вырабатываются защитные механизмы, барьеры, метаболические и клеточные разграничения), а при некотором разнообразии таких жизненных форм получаются удачные симбиозы, в итоге задающие формат эволюции жизни на всей планете, как половое разделение в ходе симбиоза/дифференцирования функциональных/метаболических отличий первичных форм клеточной органики (клетки, это уже достаточно продвинутая форма органики, ведь их огромное разнообразие внутренних составляющих формировалось долгой последовательностью и более примитивными симбиозами до появления той структуры, которую представляет на сегодня та или иная органическая клетка, котрая даже в одноклеточном виде уже в себе содержит неоднократно преобразованную многоклеточность, ведь все составляющие клеток, ядро, митохондрии и прочие органеллы имеют явно незаурядное/нелинейное происхождение). Как заметно по типу метаболизма, видна последовательность формирования разновидности клеток, симбиотические грибы сформировались позже, поскольку как хищники питаются исключительно другими формами жизни или продуктами их распада и в наименьшей степени склонны к аутотрофному метаболизму, как нервная ткань/сперматозоиды, то есть они дифференцируются впоследствии появления возможности поживиться другой формой жизни и за счёт более объёмной энергоёмкости органических типов питания являются более интенсивными в метаболизме, либо имеют возможность наращивать эту интенсивность в дальнейшем, что создаёт интенсификацию роста разнообразя живых форм. В дальнейшем же по мере эволюции вероятность искоренения одной жизненной формы другой возрастает, хотя слияния продолжаются и никогда не останавливаются даже между развитыми и многоклеточными организмами, казалось бы не имеющих уже ничего общего на разных уровнях, на клеточных, на химических и на уровне форм популяций.



Поведенческие разногласия взаимосвязи мужчин и женщин

Здесь имеет место упомянуть о мужском и женском поведении в соотношении между ними, когда женщине не столь важен репродуктивный стимул, как важно доминационное владение мужчиной (гормональное воспроизведение эмоциональных влечений/впечатлений), посредством влияния на мужчину женственного расположения в нескольких поведенческих плоскостях (красота, интрига, игнорирование, флирт, гормонально-эмоциональное превалирование, что зачастую инертно идёт вопреки какой бы то ни было логике, то есть нерационально) являющихся для мужчины стимулами во многих аспектах жизнедеятельности. А мужчинам наоборот важен в большей степени репродуктивный стимул, нежели владение женщиной, что превращается во взаимовыгодное влечение, где женщина выставляя себя с превалирующе инстинктивной стороны представляет гедонический интерес для мужчины, тем самым овладевая им, но не давая овладеть собой, представляя меньшую заинтересованность в половом поведении, чем у мужчины, хотя это абсолютно полностью брачный ритуал поведения. А мужчина очарованный женщиной стремится добиваться её, но при этом не столь озадаченный интересом овладевать ею вне половых утех, как женщина стремится овладевать мужчиной, что связано с большей ролью гедонизма в поведении мужчин и большей апелляции поведения мужчин ко внешней среде (поиск добычи), чем к социальной на уровне эмоциональных атрибутов, с чем связана некоторая рациональность их поведения. Это создаёт стимул для проявления привлекательности женщины в гедоническом гипнозе мужчин, стремление овладеть мужчиной, где с противположной стороны эволюционно сформирован стимул для мужчины добиваться наиболее привлекательной/гедонической женщины, при этом стараясь оставаться неподвластным ей при иссякании гедонической половой стимуляции между ними, что во всех случаях создаёт межполовую стимуляцию поведения, как при иссякании, так и при нарастании эмоциональных половых влечений. Женщина овладевает мужчиной стимулируя его стремление добиваться её или воздействовать на неё, притом, что добиваются они разного, но при этом обоюдно удовлетворяя совершенно разные стремления друг друга умудряются сохранить незавершённость, неудовлетворённость, что также обусловлено разным влечением и отличием потребностей на инстинктивном уровне, что создаёт и взаимное влечение, и взаимозависимость между мужчиной и женщиной, а также извечные разногласия. Это становится более чем очевидным даже если учесть, что мужчина и женщина имеют множество отличий, но при этом они заинтересованы друг в друге гормонально и поведенчески, добиваются друг друга в совершенно разных формах поведния (женщины преобладающе субмиссивны, мужчины преобладающе доминантны, женщины в большей степени оперируют в рамках социалзации в плоскости впечатлений, а мужчины в большей степени в рамках взаимодействия с внешней средой в плоскости адаптации к ней), то есть у них разные нужды, разные потребности, ибо они разные, но обоюдные и взаимовыгодные, поскольку заключены в органическом взаимодействии друг с другом. В виду чего и вырисовывается поведенческая неспособность окончательно удовлетворить друг друга при постоянном стремлении сделать это, но добиваясь своего. Понятно, что здесь играют ключевую роль различные соотношения природных биологических проявлений в нервной системе, что и во многом определяет образующиеся пары мужчин и женщин. Где также стоит выделить патологические проявления в виде лёгкой покладистости женщины и недостаточного стремления к гедонической стимуляции мужчины, то есть слабое проявление желания овладеть мужчиной, но при этом отдавая ему, то к чему он стремится. А по отношению к мужскому поведению есть патологические проявления в недостаточном стремлении добиваться женщины при наличии стимуляции со стороны женщины сексуальным поведением, в линейной/некоммуникативной реализации полового поведения и в повышенной покладистости вне сексуального поведения перед женщиной/инфантильность (все эти признаки поведения при избыточном проявлении являются зачастую не эволюционно устоявшимися механизмами, а индивидуальными неврологическими характеристиками/патологиями). То есть женщина может быть поведенчески не сексуальна, но при этом быть лёгкой в плане достижения сексуальной потребности мужчин, а мужчина может быть ригидным при наличии сексуальной стимуляции, но при этом быть лёгким объектом манипуляции вне зависимости от того, насколько женщина стимулирует его рвение добиваться её (это также признаки обширной социализации, где происходят разные смещения в пропорциях женственных форм поведния и мужских между собой, что может формировать патологические проявления несвойственные нашей природе, где женственные формы поведения начинают замещать мужские не глядя на множество отличий, а мужские начинают деформировать женские в совсем неестественном порядке, поскольку настолько замкнутой социальной среды не было ещё никогда, она приводит к обширным смещениям в поведении мужчин и женщин, где женщины получают всё большее количество коммуникативных/социальных преимуществ, а мужчины всё меньше получают пространства для реализации несоциальных/адаптационных/добывательных форм поведения). Либо повышенное сексуальное влечение мужчины может быть патологическим в том плане, что проявляется при отсутствии естественной стимуляции или не блокируется мыслительным аппаратом (из-за его недостаточности или отсутствия), что порождает различные девиации и гомосексуализм, зачастую в социуме, где повышенное число мужских особей или плотное население при нехватке условий норм обеспеченности. Это связано и с низким уровнем интеллекта, где мужчина не способен осмыслять свои природные рвения, при этом полностью подчиняясь им, но не добиваясь желаемого от женщины или вовсе не добиваясь (из-за того же низкого интеллекта), что делает гомосексуализм и линейную агрессию/насилие одним из проявлений слабоумия. Это объясняет и то, когда мужская особь с повышенным уровнем интеллекта даже при наличии достаточной стимуляции сексуальным поведением женщин мужского гедонизма, тем пытающихся овладевать им, не допускает этого подчиняя природные и сексуальные стимулы интеллекту/рациональным формам деятельности (из-за чего зачастую происходит утрата сложных неврологических структур наследственно, поскольку для репродуктивного успеха обладателей интеллекта нужны обладатели интеллекта с обеих половых сторон, что крайняя редкость). Данный тип безысходности может проявляться в сексуальных изощрениях, но не в гомосексуализме, так как тот является следствием низкого уровня подавления инстинктов/агресси мыслительным аппаратом, неспособностью осмыслять инстинктивные побуждения. Гомосексуализм есть следствие наличия сексуального поведения, но при отсутствии возможности его удовлетворения или удовлетворения целесообразным образом, что перверсируется в чрезмерной агрессии, извращениях и обретает форму доминации в сексуальной плоскости, что переадресовывается на всё наиболее доступное, то есть на патологическую покладистость/подавленность и на отсутствие интеллекта у окружающих особ с менее доминантными формами поведения (субмиссия), как на возможность удовлетворения сексуальных утех, гедонизм наиболее экспрессивной/впечатлительной формы. Ну, а особы обладающие повышенным уровнем интеллекта могут иметь рвение и возможность удовлетворения, но изрядно избегают подчинения женщинам и сексуальным инстинктам мотивируясь ассоциативной рациональной деятельностью, тем составляя некоторую отрешённость, а порой и интересс для женщин, поскольку с такими мужчинами женщинам проще уживаться, если женщины не наделены преобладающей тактикой поведения изрядного привлечения самцов на бессознательном уровне вне зависимости от ситуации. Стоит учитывать все специфики сексуального поведения и его нарушений, так как с этими нарушениями связано множество психических патологий, как и с депривацией репродуктивного поведения становящимся причиной переадресации агрессии и проявления психических специфик не самых лучших форм. Любое поведение имеет свойство переадресации и преображения в противоположные состояния в виду влияния внешней и социальных сред на психику.

Биологически активная/социально агрессивная среда служит причиной интенсификации и нарастания инстинктивных форм поведения, что в случае с формированием нервной системы и онтогенезом в целом отсекает длительно формирующиеся объёмные неврологические структуры, поскольку они блокируют инстинктивное поведение и изживаются наиболее архаичными особями, что формально сокращает период созревания особей вместе с объёмом их нервной системы, делает их поведение более инстинктвиным и линейным, причём с раннего детства, что заметно на приматах, их нервная система заметно меньше и их созревание (в том числе половое) происходит значительно раньше, то есть они начинают выживать и вести активный биологический образ жизни в более ранний период жизни, что есть вопреки цивилизации, но это блокирует появление и выживание обладателей сложных неврологических структур, поэтому чем агрессивней социальная среда, тем больше в ней особей раннего созревания, поэтому в южных регионах, где климат позволял расти популяциям до неприемлемых численностей, ситуация весьма сложная уже давно, а если это не остановить в северных регионах планеты (через жёсткую заморозку миграций на политических границах и через культивацию интеллекта технологически и институционально), человечество рискует исчезнуть сугубо неврологически, даже если будет существовать при этом весьма долго.

Женщина требует уюта, а мужчина рвётся покорять мир, их союз заключён во взаимном пренебрежении друг другом, которое компенсируется влечением, страстью рождающейся в их прикосновениях, либо расстоянием, неизведанностью, бездной вечности, сквозь которые сплетаются незримые волокна их чувств. Неосязаемая связь, разорвать которую становится невозможным, поскольку её нет, чтоб разрушить, но она витает и лоснится всюду сквозь вербальные и невербальные формы поведения, поскольку рождена и циркулирует центральной нервной системой, вроде мтериальные явления, но существующие лишь аморфным во многом интегративным процессом взаимодействия. Ментальные, душевные связи. Души говорят друг с другом, с нами или без нас, хотим мы этого или нет. Так работает нервная система, она циркулирует непрерывно и эта циркуляция содержит в себе множество информативных обстоятельств.

В природе женщины заманить мужчину, стать для него желанной, и отдаваясь ему по мере его завлечения она овладевает им. Это естественная природная манипуляция, женщина манит мужчину воздействуя на него, а мужчина овладевая женщиной стремится обратно на свободу покорять мир. Так они живут во взаимном пренебрежении друг другом, удовлетворяя совместные интересы и потребности.



Табулентность/табуляция, формальные качества социального антагонизма

Табуляция, табулентность – совокупность действующих и имеющих проявление экзистенциально-психических и социально-общественных запретов и систематик запретов относительно всех аспектов жизнедеятельности (как персонально, так и общественно), отражающихся на стимуляции и на блокировке потребностей, действий, мотиваций, на аннуляции мотивов, побуждений, стимулов. Табуляция во многом является последствием и следствием специфики морфологических качеств мозга в этнической и общественной организации в соотношении с персональными показателями строения саматики и мозга, является также социальным инструментом выработки качеств, как тенденция организации коллективного выживания и адаптация к нему.

Табуляции помимо персональных и социальных можно разделить на несколько типов – на сексуальные, деонтологические, культурно-этнические, предпочтительные (относительно проектировки дальнейших действий или желаний, что имеет отношение и к прошлому опыту, то есть к обретённой информации/памяти). Табулентность может быть нормативной и ненормативной, бредовой, фобической, обсессивной, навязчивой, маниакальной. Но любые по типу табуляции варьируются между собой и взаимосвязаны в структуре неврной системы, что выстраивается во всеобщую поведенческую систематику и совокупность характеристик всех сфер психики.

Табуляции как общественные, так и экзистенциальные играют важную роль в структурировании и организации социума и психики каждого человека, поскольку табу не только есть запрет подобный закону определяющему черту, переступая за которую полагается наказание (общественно) и раскаяние, чувство вины, самоистязание (экзистенциально). Помимо элементарного закона и формальных правил, табу имея социальное влияние на психическую экзистенцию и наоборот экзистенциальное влияние на социум, на общественные табу (что значительно реже), провоцирует и стимулирует, подавляет и аннулирует множество сфер людской психики, то есть имеет содержание и содержится вне зависимости от законодательства. Табуляция в большей степени складывается из опыта и обретённых знаний, но может быть и неврологической особенностью или патологией (в том числе массово), и непосредственно является чертами психики и психических процессов (либо социума), нежели влиянием законодательства или общественных устоев на уже имеющиеся последствия той или иной деятельности на психику или социум. То есть в отличие от правил и законов это не семантическое образование запечатлённое в памяти, на бумаге и в устоях, а как экзистенциальное определение и чувство запрета отражённое в психике или социуме, ощущение последствий этого запрета и отношение к нему ввиду эффекта на психику при его преодолении, игнорировании или нивелировании. То есть это не сам закон, а чувство закона в поведении, не закон, но влияние закона на психику. И поэтому важную роль играют детали и специфика табуляции, как социально-общественной, так и экзистенциально-психической, что определяет во многом конструкт психики и социума, а также их взаимосвязь. На простом примере можно увидеть, что при низком уровне общественной табуляции относительно неформальных сексуальных проявлений (девиаций) имеется пониженный уровень рождаемости, демографические проблемы и повышенная вероятность возникновения массового саботажа при относительно невысоком уровне агрессии (преступности) в социуме, что говорит о понижении и подавлении естественной инстинктивной мотивации на обще-социальном уровне. В тот момент, когда при высоком уровне табуляции в отношении нормального сексуального поведения может наблюдаться высокий уровень рождаемости и повышенный уровень агрессии (преступности) в обществе, но относительно невысокая вероятность социального саботажа, хотя могут быть и полностью противоположные ситуации, поскольку социальная среда во многом пластична и может проявляться в совершенно разных пропорциях в те или иные периоды. А при среднем уровне табуляции нормального сексуального поведения не наблюдается резких упадков и скачков рождаемости, и поведенческие явления в социуме относительно стабильны, хотя здесь во многом есть прямая зависимость от климатического и этно-неврологических факторов. На примере экзистенциальной табуляции можно выявить при её пониженном уровне в отношении оценки окружающих (общества) и повышенном уровне относительно самооценки (неприкосновенность, чувство доминантной особенности) – склонность к агрессии и насилию, что есть следствие пониженного уровня общей экзистенциальной табуляции, но каждый случай нужно рассматривать в отдельности, учитывая специфику нервной системы, состояния здоровья, социальную среду и возрастной период. Также необходимо отметить, что табуляция есть экстравертивная, то есть по отношению к социуму, к людям, к внешним факторам, по направлению вовне, и интровертивная, то есть по отношению к себе, к личным ценностям, в соотношении с социумом, с людьми и внешними факторами по направлению персоны к самой себе.

Все величины, свойства и типы табуляций коррелируются между собой, но также имеют множество утончённых деталей и специфические проявления в тех или иных условиях и демографических средах.

Социальная и экзистенциальная табуляции взаимосвязаны, но могут варьироваться в соотношении между собой во влиянии друг на друга, могут вовсе или частично терять связь между собой, как при психических особенностях, при социальных обстоятельствах, так и при патологиях.



Искусственные градации социальной среды в их управляемом и неуправляемом соотношении

Суть и причина упадка искусства в том, что когда появились телевидение и интернет, потребность в изощрённых развлечениях захлестнула в общественные массы и появилась у всех. А для того, чтоб развлечь большинство людей равняясь по их интеллекту, чтоб заработать на этом (деньги весомая и основная мотивация для большинства людей), пришлось внедрять в телекоммуникационные сети именно то, что подобает социуму и их интеллектуальному достатку сугубо статистически/количественно, нежели качественно (а количество, как подсказывает опыт, имеет свойство затмевать качество). В отличие от того, когда без телекоммуникаций искусство было только призванием гениев, ибо никто иной не проявлял себя в изобретательности без интернета и телевизора. Чем и любовались не многие в связи с отсутствующими когда-то электрическими сетями заменяющими сегодня социальное взаимодействие. Раньше всё передавалось из уст в уста, либо письменно. Но теперь к искусству причастны все и вся, по желанию и спросу. А это искореняет талант, поскольку в таком скопище его может быть вовсе не видно, притом, что приматы успешные имитаторы и симулируют любые проделки ради лакомства, принявшись заниматься искусством. Вседозволенность, открытый допуск к искусству, к волеизъявлению любого формата, наличие обладателей незамысловатости имитирующих за вознаграждение что угодно, объясняются большой вместительностью телекоммуникационных сетей и большой потребляемостью современного мироустройства, включая и телевидение, и интернет, и само общество. Это способствует нарастанию творческого упадка, поскольку человек видит хлам и соответственно становится хламом, ибо он по природе имитатор адаптирующийся к окружающей среде, большинство людей мыслят в рамках предоставленной им среды, в том числе информационной, но потом из этого захламлённого общества вновь выдвигаются в искусство и на экраны мониторов очередные симуляторы, где из-за чего интеллектуальный уровень в социуме падает ещё ниже. Только взгляните, интернет и телевидение заполонены сущим ужасом, ибо к ним теперь имеют доступ практически все, чего не было когда-то (буквально пять десятков лет назад), ибо эти люди занимались обустройством жизни, но только не были обладателями вседозволенности проявлений своего нрава. Ну, а если обыденность превалирует в искусстве и где бы то ни было, мы имеем ровным счётом то, что имеем сегодня, и не только в искусстве, но и в науке, в политике, везде. Нужен жёсткий и объективный контроль допуска людей в сферы искусства, науки, политики.

Если имитатор-адаптер под названием "человек" не будет видеть в искусстве, в интернете, в телевидении, в политике, в науке, ничего кроме изысканной работы, то мы получим интеллектуальный рост в социуме, поскольку преградой реализации жизненных потребностей на высоком уровне будет потребность обладать интеллектуальным достатком для соответствия запросам того или иного уровня навыков и знаний, а ни инстинктивным желаниям доминировать во что бы то ни стало. И соответственно, чтоб занимать определённые посты и добиться эффективного результата в чём бы то ни было относительно жизни, у человека не получится, если он не будет скрести высоты достигая их, дабы получить аналог финансов, которым должен стать талант, способность, ведь если разобраться, то только продуктивная способность приносит возрастающие результаты. Бюрократия должна пасть вместе с превозвышением денежных потоков над структурами культивирующими интеллектуальный достаток (если конечно финансы не станут чётко отражать эти вещи в себе), иначе падёт сам человек в воссозданной собой рутине образующей огромные запустелые топи с социальной/неврологической точки зрения.

Самая огромная проблема финансовой системы и финансов как таковых по сути, это переадресация намерений и действий. Поскольку человек будучи с деньгами способен удовлетворить какие бы то ни было потребности, и биологические, и надуманные, но как подсказывает статистика, инерция поведения при полной обеспеченности имеет свойство склоняться по пути гедонизма и пренебрежения консервативными устоями не в сторону продуктивности, а в сторону деградации. Физиология невольно подстраивается под столь лёгкое и успешное обеспечение выживаемостью через получение всего чего только бы не пожелалось посредством добычи финансов. Ибо это биологически/метаболически эффективно, притом не нуждается в каких-либо усилиях когда деньги в наличии. Для такого человека единственной потребностью становится добыча денег любым работающим методом, и поэтому мы имеем мир мошенников и подлецов изощрённых и извращённых, готовых продавать всё вопреки процветанию жизни и даже обыденного сохранения оной. Так человек посредством финансовой системы изолировал и избавил себя от какого-либо соприкосновения с естественной средой, с её важнейшими факторами и закономерностями, с процессами и явлениями обеспечения водой, едой (сельское хозяйство), воздухом и обустройством этих базисных критериев жизнедеятельности. Такой человек даже не помнит о том, что эти вещи существуют и нуждаются в присмотре. Вокруг такого человека всё продаётся и разваливается, ибо он не знает уже ничего кроме финансов, ибо это позволяет ему выживать, притом свершая относительно несложные действия, но будучи с деньгами в кармане он удовлетворяет все свои биологические потребности не прилагая ни единого усилия. Человек достиг апогея в сфере услуг и потребительской системы под воздействием финансовой переадресации действий и намерений.

Отбор умных и талантливых людей (желательно самых способных к созиданию, чем к инстинктвиной доминации и конформному привыканию к полному гедонизму) в ракурсе дальнейшей перспективы их внедрения во все структуры общества (желательно на самые влиятельные места), это будет способствовать интеллектуальному росту самого общества. Дело в эталонах и их качественной оценке. Но и не стоит возлагать всё на способности, нужно не давать пропадать без следа тому, что способно оставить результат там, где его не оставит никто другой, иначе стимул роста достижений в человечестве однажды исчезнет. А стоило бы сделать так, чтоб этот стимул возрастал.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=50296672) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.