Книга - Женева. Пьеса на четверых

Женева. Пьеса на четверых
Игорь Арсеньев


Пьеса (сценарий) на четверых. Героине 17 лет, она разыскала отца через интернет. Однако девушка не торопится с признанием. Общаясь, она пытается понять: нуждается в ней отец или нет. Книга содержит нецензурную брань.





Женева

Пьеса на четверых



Игорь Арсеньев



© Игорь Арсеньев, 2021



ISBN 978-5-0053-2810-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero


ЖЕНЕВА

ИВАН

ИРИНА

ХРЯПИН




1. Встреча


Девушка с чуткими, как у оленёнка, глазами, в короткой, облегающей бёдра юбке, в колготках с тюльпанными фьючерсами и Иван Петрович Хряпин – уютно устроились за отдельным столиком в фешенебельном ресторане на фоне окна в пол.

За стеклом ливень.

Как на экране, мелькают размытые силуэты автомашин. Прохожие – кто торопится, кто не очень – встречаются, расстаются, прогуливаются под зонтами, кто-то толкает перед собой коляску с младенцем, кого-то тащит за собой мохнатый реликтовый пёс…

На стене дома напротив – неизвестным художником обрисован силуэт обнажённого человека, который будто шагает из кадра в кадр чёрно-белого фильма и поднимается по таким же нарисованным ступенькам, – а подлезая в окно тёмной, не существующей комнаты, точно вор-призрак, исчезает за шторой.



– Из чего состоит звезда?

– Орнелла Мути?

– Нет.

– Адриано Челентано?

– Ну, нет… – Девушка ищет сравнение. – Звезда, как наше Солнце? Или Вега?

– Не знаю. Наверное, из какого-нибудь звёздного вещества. Девочка, а зачем тебе это? – Мужчина прицелился, смотрит на девушку через бокал с вишнёвым вином.

– Просто интересно. Земля – огромная планета, тёплая, тяжёлая, кажется твёрдой, надёжной, а вращается в пустоте! И все эти – вулканы, гейзеры, моря, океаны, озёра, реки, леса, опалённые солнцем, пустыни – наполнены жизнью; на суше – деревья, цветы, травы; в воде – водоросли, рыбы, дельфины, креветки; в воздухе – чайки, микробы, вирусы – некоторые даже в кипятке выживают!

– Где?

– На Камчатке в термальных источниках. Говорят – на Венере…

– Смешно.

– Не удивительно?

– Нет.

– Ты был за границей?

– Не раз.

– Где?

– Во Франции, в Германии, в Бельгии, Дании…

– И в Америке?

– Я даже в Африке на слонах ездил, а на Северном полюсе водку пил.

– Серьёзно? На Северном полюсе? И как там?

– Холодно. Но, знаешь, было бы круто, если бы свободное время можно было складывать в копилку, как мелочь: появились десять свободных минут, ты их оп – и в копилку, а потом накопить так целые сутки и потратить на себя любимого.

– Прикольно, да? Для красивой девушки в наше время все двери открыты – её будут любить любую, не смотря на характер, привычки, способности. Но что мы знаем о том, что значит быть некрасивой подругой? Всего лишь приложением, на которое даже не смотрят. Ведь после многих лет надежды и потраченных сил не остаётся никакой веры в себя, только радость за подруг, которым повезло с внешностью.

– Малыш, мне плевать на дурнушек. Из них, кстати, получаются неплохие политики, а мне терпится – хотелось бы тебя поскорее обнять.

– Не можешь не думать о сексе?

– Могу. А зачем?



Покосившийся дом с биографией, выживший на окраине города между садами, на фронтоне которого из фанеры прикреплён облупившийся лебедь с распростёртыми крыльями.

Ирине за тридцать – беленькая, в кудряшках, с соблазнительными формами, полураздетая, она суетится, мелькает в проёме окна.

Лагунов, её муж, интеллигентного вида мужчина в тени дома, преисполненный ведического спокойствия, достаёт из обтрёпанного конверта виниловый диск, бережно встраивает его в проигрыватель советского образца: сквозь шорохи и щелчки до нас долетает голос некогда известной певицы и слова: «Я тебя подожду…»



ИРИНА. Иван, зову, – оглох?

ИВАН. Извини, я – тут…



Иван мечется, старается угодить…



ИРИНА. Почисти картошку.

ИВАН. Хорошо.

ИРИНА. Мне необходимо приготовить салат.

ИВАН. Хорошо.

ИРИНА. Эй!

ИВАН. Что?

ИРИНА. Фартук надень.



Иван, накинув фартук, как удавку, на шею: довольна?



– Очень смешно! Очистки в пакет, но сначала нарежь лук – я его уже заготовила.

ИВАН. Где?

ИРИНА. Там. Нашёл?

ИВАН. Ирина, ты не волнуйся…

ИРИНА. Я не волнуюсь.

ИВАН (насадил луковицу на кончик ножа). Нарезать – меленько или как?

ИРИНА. И так и сяк. Селёдку украсим кружочками. Шампанское в холодильник – поставил?

ИВАН. Ох, извини!

ИРИНА (выговаривает как бы с татарским акцентом). Делаю тибе ситирогий глазной замича-а-аний.



Иван ставит шампанское в такой же старый, как проигрыватель, холодильник, который, по всей видимости, выставили из дома давно под навес рядом с дровяником.



ИВАН (зовёт). Ирина!

ИРИНА. Ой?

ИВАН. А вина не много ли будет на вечер?

ИРИНА. Не нуди.

ИВАН (перечисляет). Мартини, водка – зачем столько? Ирина, кому?

ИРИНА. Тому – сам знаешь. Чтобы расслабиться. (Спохватилась.) Иван, ты гитару настроил?

ИВАН (уклончиво). Да – так…

ИРИНА (грозно). Иван!

ИВАН (утвердительно кивнул головой). Настроил бандуру. Не переживай.

ИРИНА. Так вот, миленький, гости придут – сделай милость, не сиди дурнем, расскажи что-нибудь. Ты можешь, когда хочешь. Да? Обещаешь, Иван?

ИВАН (режет лук, плачет). Разумеется. Но что?

ИРИНА (подтягивая красные кружевные чулки). Понятия не имею. Сам выкручивайся. Кто у нас на скульптора, на реставратора учился, м-м? Кто книжки до рассвета мусолит вместо того, чтобы жене угождать?

ИВАН. Да, но…

ИРИНА. Молчи, иначе опять поссоримся.

ИВАН. Ирина, прости, но я не представляю, о чём говорить с незнакомыми людьми. Просто – намекни.

ИРИНА. Будь добр – смейся, шути, пой: веселись! Ясно?

ИВАН (соглашается). Более или менее.

ИРИНА. Тем более на дне рождения незабвенной, дорогой, любимой, единственной, самой-самой-самой-самой – жены. Так: птицу в духовку, и – доделай салат! (Скрылась из виду.)

ИВАН. Не беспокойся – сделаем.

ИРИНА (голос). Иван, где мои туфли?

ИВАН. Какие?

ИРИНА (истерично). Ты издеваешься? Иван, но почему всегда так? Почему я одна бегаю, суечусь в свой день рождения? Почему я как проклятая должна стоять у плиты? Почему так, как в принципе быть не должно? Я – женщина! Я – цветок! Мои волосы должны пахнуть весной! Мне необходимы внимание, забота, уход, а не ожоги на пальцах!

ИВАН. Я предлагал: пойдём в ресторан. Ты отказалась.



Молчание.



ИРИНА. Налей.



Иван мнётся. Ирина выразительно ковыляет из дома до холодильника в одной туфельке, залпом выпивает «боевые» сто грамм и, вихляя бёдрами, не оглядываясь возвращается в дом.



Появляются гости.



ХРЯПИН (сходу). Сортир!

ИВАН. Что? Простите…

ХРЯПИН. Где? Куда бежать?

ИВАН (сообразив). А, за домом – возле яблони, туда, там найдёте.



Поджарый, ритуализованный офицер запаса стремительно исчезает в заданном направлении.



ЖЕНЕВА (минуя калитку). Блин! Колготки фирменные расхерачила!

ИВАН. Э-э, разрешите, я помогу.

ЖЕНЕВА (бьёт его по рукам). Не тупи. Сама разберусь. (Осмотрелась.) Женева.

ИВАН. Женева? Нет, это… дом моих родителей. Вотчина, так сказать.

ЖЕНЕВА. Женева – моё имя.

ИВАН. А! Ну, пожалуйста, Женева, располагайтесь, не стесняйтесь, делайте что хотите, по своему усмотрению. (Топчется.)

ЖЕНЕВА. Ноги включил.

ИВАН. Ноги? Ах, ноги!

ЖЕНЕВА (зовёт). Котик, ты скоро? А то я скучаю.

ИВАН. Извините, Женева, а что случилось с Иваном Петровичем?

ЖЕНЕВА. Объелся.

ИВАН. Уже?

ЖЕНЕВА. Уже. Завалились по дороге в ресторан, ну и… похавали.

ИВАН (понимающе). А – ну, тогда, да.

ЖЕНЕВА. Что «да»? Забыл он, что к вам обещался. А потом вспомнил: пойдём, говорит, я тебя с массажисточкой познакомлю.

ИВАН. С кем? «С массажисточкой» – так и сказал?

ЖЕНЕВА. Ой, Хряпин порой такое несёт – лучше не слушать! Но он обещал меня устроить в телевизионное шоу к Нагиеву. Я его протеже.

ИВАН (с пониманием). А! Понятно: вы – артистка.

ЖЕНЕВА. Ну да. Танцорка – рукомашница, ногодрыжница…



Девушка демонстрирует несколько танцевальных выкрутасов, исподволь наблюдая, как над влажной металлической крышей подозрительно мерно подрагивает макушка старого дерева.



– А ты – мух?

ИВАН. Кто? А! Да. Мух, он самый.

ЖЕНЕВА. Дети есть?

ИВАН. Детей нет, к сожалению. Здесь им, особенно летом, было бы особенно хорошо. Озеро рядом…

ЖЕНЕВА. Что делаешь?

ИВАН. В каком смысле?

ЖЕНЕВА. Кем работаешь по специальности?

ИВАН. Я?

ЖЕНЕВА. Нет – я!

ИВАН. А! Я – рес-рес… реставратор.

ЖЕНЕВА. Понятно.

ИВАН. В музее тружусь: картины, иконы, старые вещи ремонтирую, восстанавливаю, если надо. (Озирается.) Если хотите…

ЖЕНЕВА. Скучно, поди, со всяким старьём возиться, когда другие покоряют глубины?

ИВАН. Напротив. Это, знаете, как в машине времени. (Оглянулся.)

ЖЕНЕВА (неожиданно по-матерински взяла его голову в свои руки). Как тебя зовут?

ИВАН (удивлённо). Иваном.

ЖЕНЕВА. А жену?

ИВАН. Ириной.

ЖЕНЕВА. Сколько ей?

ИВАН. Мы вместе в школе учились. У нас общность воззрений.

ЖЕНЕВА (выпуталась из лямок рюкзака). Попить можно, родной?

ИВАН. Чаю?

ЖЕНЕВА. Воды. (Вытряхивает содержимое рюкзака на стол.)



Из-за дома появляется Хряпин – с ахами-охами трёт, умывает лицо, полощет белый налив в бочке с дождевой водой, стоящей у дома; одно яблоко бросает Женеве, другое смачно надкусывает…



ХРЯПИН (играя желваками). Возлюбленная, что потеряла?

ЖЕНЕВА. Я пить хочу, а он, он…

ХРЯПИН. Не огорчайся. (Стряхивая с рук капли воды,достаёт портмоне.) Магазин за углом. Давай, пробегись.



Женева уходит.



– Не обращайте внимания. (С широкой, профсоюзной улыбкой представился.) Хряпин – Иван.

ИВАН. На что не обращать внимания, Иван Петрович?

ХРЯПИН. А ни на что не обращайте внимания.

ИВАН. А вы – теперь как?

ХРЯПИН. В смысле?

ИВАН. Ну-у…

ХРЯПИН (хлопает себя по животу). Всё просто и надёжно! У меня, знаете ли, отличный, выдающийся организм! (Как бы по большому мужскому секрету.) Нам нужны девушки, которые ласкают не только взгляд, м-м-м?

ИВАН. Не знаю. Возможно.

ХРЯПИН. Охоту любишь?

ИВАН. Честно? Охотник из меня неважнецкий.

ХРЯПИН. Ночь. Костёр. Охотничьи рассказы. Кровь – любишь?

ИВАН. Я чай с лимоном люблю.

ХРЯПИН. М-м-м, зайчик в сметане! Уточка в маслице! Однажды промахнулся, отстрелил зайчишке лапу. Ковыляет, бедняга, выдохся, кричит, как дитя. А что сделаешь? Пришлось добивать.

ИВАН. Жалко.

ХРЯПИН. Побеждает зло, а значит, правда!



Ирина припарусила в раздольной цыганской юбке. Лагунов по команде жены хватает гитару, принимает «стойку».



ИРИНА (подтанцовывая). О чём вы тут без меня?..

ХРЯПИН (будируя). М-м-м, о женщинах – исключительно красивых!



…Танцуют втроём.




2. Под звёздами


ХРЯПИН. Был я в Третьяковской галерее, возлюбленные, был! Не произвело.

ИВАН (в сильном подпитии). Да… как же так, Иван Петрович. Вы…

ХРЯПИН. Иван! Просто – Иван! Забыл? Мы – Иваны-капитаны!

ИВАН (повторяет). Мы Иваны-капитаны… Да, но в Третьяковской галерее собраны мировые шедевры!

ХРЯПИН. Хорошо. Допустим. Но зачем стены зелёной краской покрашены?

ИВАН (недоумевая). Стены – зелёной краской? В самом деле – зелёной?

ХРЯПИН Зелёной, зелёной краской – зачем?

ИВАН. Я… не знаю. Я давно там не был, но…

ХРЯПИН. У меня в глазах рябит – до сих пор.

ИВАН. Может быть. Но при чём здесь зелёные стены? Третьяковская галерея – там… скульптуры, картины…

ХРЯПИН. Какие?

ИВАН (улыбаясь). Ты шутишь?

ХРЯПИН. Нет. Какие картины?

ИВАН (растерянно). Врубель, к примеру…

ХРЯНИН. Врубель не катит. Вот Эрмитаж-ж-ж – паркет – вазы шика-а-арные!

ИРИНА (напевает, перебирая гитарные струны).

Я сегодня влюблён в этот вечер,
Близок сердцу желтеющий дол.
Отрок-ветер по самые плечи
Заголил на берёзке подол.
И в душе, и в долине прохлада.
Синий сумрак – как стадо овец.
За калиткой уснувшего сада
Прозвенит и замрёт бубенец.
Я ещё никогда бережливо
Так не слушал разумную плоть.
Хорошо бы, как ветками ива,
Опрокинуться в розовость вод.
Закружилась листва золотая
В розоватой воде на пруду,
Словно бабочек лёгкая стая
С замираньем летит на звезду.

ХРЯПИН (смахнув слезу). «Хорошо бы, как ветками ива…»

ЖЕНЕВА. Котик, будь твоя воля, ты бы каждой берёзке подол задрал.

ХРЯПИН. Тёзка, друг, хрюкнем! (Набулькал в бокал.)



Выпивают.



– Эх, пошла душа в рай и хвостиком завиляла!

ИРИНА (мужу). Закусывай. И давай, расскажи нам… чего-нито.

ИВАН. Чего – не то?

ИРИНА. Друг любезный, теперь твоя очередь гостей развлекать.

ИВАН. О пара… параллельных мирах?

ИРИНА (вздохнула). Господи! Что делать, если из арбуза постучали в ответ?

ИВАН. Кто постучал? Где?

ИИНА. Всё равно уж. Давай об индейцах.

ИВАН (собрав волю в кулак). Сейчас трудно представить, однако, в сущности, где-то недалеко от нас – живут малоизученные или даже, можно сказать, совсем неизученные общины людей. Взять, скажем, Бразилию, где есть племена, у которых – вы только представьте – своя этика! Душ целомудренных, невинных не коснулась цивилизация. Утро – воскресенье. Ночь – смерть.

ЖЕНЕВА. Где это?

ИВАН. В Бразилии. Племя самбуру. А ещё есть масаи. У них нет дырочек в мочках.

ЖЕНЕВА. Наивняк, нам не надо ехать ни в какую Бразилию. Час на поезде – и никакой цивилизации.



Хряпин с Ириной смеются.



– Нукакмогу – слышал о таком племени?

ИВАН. Нукак Маку? Что-то знакомое…

ЖЕНЕВА. Ещё бы.

ИРИНА (мужу). Вань, давай уж о космосе, философ ты мой доморощенный.

ИВАН. Космос – основа познания!

ХРЯПИН. Хорошо сказал – так… ого-го-го… по-нашенски! Жги!

ИВАН. Иван, тёзка, это не я сказал. Это сказал Константин Эдуардович Циолковский.

ХРЯПИН (подмигнул дамам). А кто это?

ИВАН (удивлённо). Философ, мыслитель – великий человек!

ХРЯПИН. Слава те… А я уж подумал: наш брат-юморист.



Хряпин с Ириной смеются.



ИВАН (страдая). Циолковский утверждал, что человечество разделилось. Для некоторых суеверия, неврозы приняли форму спасительных кругов, но, к счастью, они не имеют ничего общего с истиной. Впрочем, мир не стоит на месте.

ХРЯПИН. Скажите, какие мы – Мендельсоны!

ИВАН (продолжает). Наука совершенствуется, знания множатся, и так было и будет всегда! А почему? А потому, что процесс познания неоспорим, впрочем, как и мы с вами. (Выразительно.) Я понимаю, понимаю я, что довольно глупо – сейчас рассуждать о подобных, в самом деле, отвлечённых вещах, однако нам необходимо общение. Трудно, невыносимо в одиночку отыскивать дорогу к свету. Но здесь я вижу – чистых, добрых, несомненно, прекрасных людей! И вот – я, преисполнен милостью, говорю вам, братья и сёстры, – ибо мы таковые, – наша встреча – состоялась! Мы двигались на это свидание, быть может, целую вечность, не осознавая ни себя, ни величайшего замысла тайны вселенной, когда дух жизни обитал в нас, должно быть, в облаке разумного газа, в котором наши тела были разбиты на атомы, которые мчались, неслись… с умопомрачительной скоростью в беспредельном пространстве Вселенной! Ну и что, что мы глупы и необразованны! Что с того, что наш разум подчас блуждает в потёмках суеверий и суемудрия: мы прекрасны в будущем! Нет, вы оглядитесь – взгляните вокруг – как великолепна планета, на которой мы обитаем! Какая щедрая, ошеломительная, бесподобная красота! Она доставляет покой и уверенность, ни с чем несравнимое наслаждение! Звёзды – «яблоки солнца»! Озёра – словно из зеркальных осколков! Океаны – груды изумрудных, прозрачных камней, но они будто живые! Возьмите бинокли! Возьмите подзорные трубы! И вы увидите города – большие и малые; деревушки – бесконечное и разнообразное множество! Леса изо мхов и лишайников, где можно свободно вздохнуть и почувствовать запах хвои, грибов, мёда и ягод! Снежные горные хребты присыпаны, точно сахарной пудрой! Облака из тополиного пуха, и будто подвешены на тоненьких нитях из паутины!

ЖЕНЕВА (сквозь тайные слёзы счастливо и нежно вскликнула). Ой, зарыдаю!

ИВАН (продолжает). И всё живёт, перемешивается, перемещается само по себе, обещает дивные, восхитительные плоды!

ХРЯПИН. Я – великан!

ИРИНА. Шофёр, на острова! (Показала мужу глазами:музыка!)



…Танцы.



ХРЯПИН. Тёзка, ты – гений!

ИВАН. Не-ет! Я не мечтаю о многом. Я чувствую и знаю очень мало. К примеру, некоторые мёртвые тела, какой-нибудь заурядный термометр и/или барометр – в десятки раз чувствительней любого доктора или специалиста по погоде. Ты понимаешь?

ХРЯПИН. Нет. Расшифруй.

ИВАН. Я утверждаю, что природа – психична! Атомы, молекулы и всё прочее – продукт разумной психической силы. Возьми калькулятор – чудо прогресса, толщиной чуть больше игральной карты, но ему даже батарейка не нужна. Я подношу к источнику света, и – оживает!

ХРЯПИН. Чудак. Микроэлектроника, технологии: всё понятно.

ИВАН. Да в том-то и дело, что нет. Я – человек, допустим, я создал эту вещицу, да? Но эта фитюлька умеет думать, то бишь считать, во много раз быстрее, чем я – её создатель. Панпсихизм – пир духа!

ХРЯПИН. Чего?

ИВАН. Если коротко: наша планета – планета гениев! За одно неполное поколение техногенность пережила не одну научно-техническую революцию. Термин «радио» стал употребляться всего лишь сто лет назад! Иван, ты чувствуешь – постигаешь?!



Улыбаясь, дамы делают вид, что общаются с наслаждением.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=64037928) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.