Книга - Небывалому быть. Часть 1

Небывалому быть. Часть 1
Сборник

Мария Александрова


Сборник посвящен 350-летию российского императора Петра I, которое отмечается 9 июня 2022 года, и включает в себя прозаические и поэтические произведения более пятидесяти авторов, в том числе из Петербурга и Петрозаводска – городов, основанных Петром. Это отрывки из романов, поэмы, рассказы, стихи – о любви, патриотизме, трудных и плодотворных реформах петровского времени, изменивших жизнь страны. Об аристократах, офицерах, мореплавателях, русских красавицах и трудягах-горняках.

Адресован широкому кругу читателей.





Небывалому быть. Часть 1

Сборник, посвященный 350-летию со дня рождения Петра I

(Составитель Мария Александрова)





Предисловие


В 2022 году исполняется 350 лет со дня рождения первого российского императора Петра Великого. Указом Президента России он объявлен годом празднования культовой личности российской истории.

Личность Петра Великого стоит в истории России особняком, так как ни среди современников, ни среди преемников и потомков не нашлось человека, который смог бы произвести такие глубокие изменения в государстве, настолько внедриться в историческую память русского народа, став при этом полулегендарной, наиболее яркой ее страницей.

Мы объединяем талантливых начинающих и уже известных авторов со всего мира в замечательное издание, которое будет нашим подарком Санкт-Петербургу в юбилейный год Великого Петра!

«Небывалому быть!» – знаменитая фраза Петра Великого и название сборника.

Личность Петра I, его деятельность вдохновляют поэтов и прозаиков и в XXI веке. Перед вами сборник литературных произведений, посвященный этому событию.

Он не ограничен жанрово и тематически. Не в каждом произведении этого сборника вы увидите имя Петра Великого, но прочитаете о том, чему он положил начало – великом российском флоте, путешествиях через то самое окно в Европу, поиске и добыче подземных сокровищ. Узнаете о современной жизни в тех уголках России, где зачал города и производство Пётр I. Петербург, Петрозаводск, Урал…

Вы вспомните о золотом времени аристократов-монархистов и их думах о России, о чести офицеров царского времени, о трагических событиях прощания с ним. Много здесь о любви – в том числе и самого великого царя – в стихах и прозе. И знаете, один из авторов данного сборника – предположительно прямой потомок Петра! Он, пусть шутя, но аргументированно даже заявляет права на российский престол.

Читайте, вспоминайте, думайте и наслаждайтесь!









Анатолий Анатольев








Анатолий Петрович Пичугин (Анатольев) – доктор технических наук, профессор, главный научный сотрудник Новосибирского государственного аграрного университета, заслуженный работник Высшей школы РФ, член Интернационального Союза писателей.

Написал и издал более двадцати сборников стихов и поэм, пять сборников рассказов, повести и роман.




Ода Санкт-Петербургу


Петроград, Ленинград, Петербург!
Всё едино! И будто по-разному —
Каждый звук, будто сказочный друг:
И звучит, словно ода для праздника…

Петроград – проплывают форты…
Годы пылкой вражды и восстания
И порывы для дерзкой мечты,
Гнева, злости и тьмы нарастания…

Разгромили дворцы и дома,
Поразграбили дачи и вотчины,
Где когда-то природа дала
Для приюта, труда, и «заводчины»…

Но хватило в то время ума
Сохранить и оставить то многое,
Что буржуям далось задарма
И велось, как хозяйство нестрогое…

Все дворцы по декрету властей
Передали детишкам на здравие,
Чтоб могли отдыхать без страстей
И общаться в народе во славие!

Ну а те, кто тогда отстоял,
Объявив веру всем и отечеству,
Повелели дворцы охранять,
Сохранив их всему человечеству…

Так музейными стали тогда
Поселенья при городе Питере!
И, похоже, теперь навсегда
В них осели все гиды-сказители!

Бодрым маршем они там и тут
Интерес пробуждают у зрителей…
И за это хвалу им поют
Всех миров и всех стран посетители!..

Здесь недаром столетья стоят:
И «Исакий», и шпиль Петропавловской,
И как будто на воду глядят
Окна Зимнего строго и сказочно…

Здесь на Марсовом поле легли
И покоятся в вечном забвении
Души тех, кто хотели земли,
И свободы, и счастья во времени…

Здесь Нева отражает мосты
И текут воды без промедления;
И по Невскому, будто цветы,
Ходят люди – они УКРАШЕНИЕ!..

Ленинградом он звался не зря
Много лет, даже десятилетия…
И развился, над миром паря,
И окреп! Не нужны междометия…

Обустроился город и стал
Лучшим городом стран, как созвездие!..
Час тревожный однажды настал
И в блокаду попал он враждебную…

Было всё: и окопы, и рвы,
И горенье домов, и развалины,
И защитников жуткие сны,
И голодные жертвы в опалинах…

Были хмурые будни войны —
Девятьсот тех деньков набирается…
Отстояли не только сыны —
Все боролись за жизнь так отчаянно!

Враг наделал, везде наследил:
Что-то сжёг, кое-что понаграбил он,
Но не смог одолеть русских сил —
С ленинградцами так и не справился!

Этот подвиг советских людей
Был отмечен высокой наградою —
Град Героем стал, славой своей
Навсегда он увенчанный праведной!

Шли года, и с разрухой лихой
Тоже справился город! Как правило,
Он привык побеждать и порой
Невозможное быстро осваивать!..

И вознёсся опять всей красой
Город, верный прекрасным традициям,
Гордой статью над вечной Невой
Засияли окошки глазницами…

В той истории много страниц:
Расплываются, как междометия,
Быть средь доблестных знатных столиц
Равной, даже в года лихолетия!

Так не каждому граду дано
Процветать без упадка и лености,
Открывая в Европу окно
Для заморской всеядной безбрежности…

Но, открыв двери близким друзьям,
Не поддаться в годину враждебности:
Отстояться, не сдаться врагам,
Хоть порою и быть в неизбежности!

Но теченье времён привело
К изменениям новым неслаженным,
И названье опять обрело
То, что было в начале отряжено!

Город Санкт-Петербург засиял
Новой страстью старинного имени —
Будто Феникс из пепла восстал,
Оживив все древнейшие символы…

Так страницы истории вновь
Заблестели в соборах, имениях
И столицы прекрасная новь
Расцвела, озарившись знамением…

И Нева, как начало начал,
Так же лижет причалы гранитные
И ласкает свои берега,
Отражая дворцы безграничные!

Так живи город вечной мечты,
Пребывай, как цветок, в благоденствии…
И расти, непременно расти
В поступательном шествии-действии!




Поэма о мудрости в притчах


Уж сто веков в миру бытует мненье
О том, что есть на свете мудрецы,
Которые все беды и сомненья
Развеять смогут, словно молодцы!

Они ответ найдут на все вопросы
И могут также дельный дать совет:
Как обойти препятствия и грозы
И надо б где какой держать обет…

И в сказках, и в легендах сохранилась
Эта ходьба к пророкам-мудрецам,
Когда судьба не так определилась,
А повернуть её хотел бы сам…

Об этом сотни книг или сказаний
И притч различных – миллионы ли?
Народ хранит как память назиданий
И как источник мудрости Земли…

Но всё уж в нашем мире так сложилось,
Что жизнь есть главный фактор на земле!
Она бесценна, потому как милость
Дана нам свыше в каждом Божьем дне…

Она бывает сложной и опасной,
Бывает барской и бывает злой,
Бывает в ожидании напрасном,
Бывает в стуже, будто ледяной!

Бывает, одуванчиком промчится
Иль розой алой пышно расцветёт;
А может быть, заставит поучиться,
Чтоб знать кой-что хотя бы наперёд…

Не может наша жизнь быть бесконечной,
Коль выбрали себе тернистый путь,
Но обратиться к мудрости беспечной
Должны, чтоб мира знанья почерпнуть!

Чтоб народилось новое творенье,
Его создать нам надо иль родить…
А чтобы ощутить свое паренье,
В него всю душу надобно вложить!

Тогда-то жизни новизна взыграет
И обозначит небывалый ход,
Маршрут очертит, сердцем осознает
И совершит свой пламенный полёт!

Ну а пока мы все на этом свете
Не можем жить без пламенной любви,
Не будем думать о другой планете,
А обратимся к мудростям Земли!

Та данность всем народам очевидна,
Что миром нашим правит красота!
Она проста, свежа и безобидна,
И ценна, как в алмазе чистота!

Ведь красота вся создана природой:
Цветы, деревья, горы и поля,
Озёра, реки, перекаты, броды

И ледники, и разные моря…
А птицы, звери… Сколько насекомых:
Стрекозы, мотыльки или жуки…
Полёты их – задачки без искомых,
И в совершенстве их не превзойти!

А облака! А Севера сиянье!
А солнца тёплый бесконечный луч!
Туман и в росах травы, как признанье,
И ветерок, что для разгона туч!..

Ещё есть красота – людей творенья:
Картины, книги, чувственный балет
И музыки волшебное волненье,
Архитектуры вечный «пируэт»…

Но есть особой красоты веленье,
Что для людей дарует нам судьба,
То красота лица, коль восхищенье
В нас вызывает так порой она…

А красота людская-то не вечна!
Она с годами тает, словно снег,
И увядает, и никто, конечно,
Не в силах вспять вернуть тот вечный бег…

Но есть одно прекраснейшее средство:
Чтоб не терять с годами красоты,
От черноты очистить надо сердце,
Оставив только чувство доброты…

Когда же время – маховик природы —
Безжалостно неся свою печать,
Наложит на лицо морщин обводы,
Добро ту красоту в нас не предаст…

А с добрым сердцем, с радостной улыбкой
Откроется такая красота,
Которая уже не будет зыбкой,
А станет вечной, будто высота!

Лишь только б не питаться негативом
И зависть не хранить в своей душе,
А быть всегда в хорошем позитиве
И не угрюмым, словно сдал туше…

Известна миру истина простая:
То расцветает, что питает нас;
Поэтому, на беды невзирая,
Отбросить надо негатив сейчас…

Ведь сердцу человека нужно счастье,
Чтоб радость чаще приходила в дом —
Перебивала беды и ненастье —
И чтобы расцветало всё кругом!

А счастье наше ходит с нами рядом,
Как тень сопровождает вечно нас,
Но не всегда мы можем его взглядом
Увидеть по-простому, без прикрас…

Наоборот, мы гонимся всё время
За чем-то, что мелькает там, вдали,
А надо б приструнить упрямо стремя
И поискать истоки у Земли…

Ведь счастье Человека – это небо,
И облака, и солнечный денёк;
И кто-то тот, каким бы то он ни был,
Кто зажигает в душах огонёк…

Конечно, для мужчины – это дама,
Любовь, жена на долгие года!
И жизнь тогда не превратится в драму,
А счастьем дом наполнится сполна!

И женщине привычней быть с мужчиной
И отдавать ему тепло души;
В гармонии и радость беспричинна,
И беды не настолько уж больши…

А в целом для счастливой долгой жизни
Нужна семья для женщин и мужчин;
И дети, чтоб росла наша отчизна,
А также для развития общин…

О счастье разном много толкований
И вот ещё формальное одно:
Мы счастливы, коль совпадут желанья
Здоровым быть всем близким и родным!

Ещё среди друзей коль нету гнили,
И стороной прошёл чтоб криминал;
И чтобы дом, в котором были-жили
Все, кто любим и нас бы обожал!

Все страны всякой мудростью богаты
И каждый чтит в народе мудрецов,
Которые порой бывают святы
И множат знанья старцев и отцов…

Они свой опыт вековой бесценный
Копили и растили все века,
И потому совет от Авиценны
Спокойно могут дать наверняка…

Ещё они рассудят всё логично
И взвесят шансы «против» или «за»,
И выдадут рецепт вполне отличный,
Который даст эффект почти всегда!

Когда читаем умные цитаты
Иль притчи просветленных мудрецов,
То восхищеньем пламенным объяты
И непременно чтим всех тех отцов…

Они нам сгустки опыта из жизни,
Формулировкой доброй строя мысль,
Укажут, как с рожденья и до тризны
Вести себя, в сем мире видя смысл!

Коэльо описал, к чему стремиться, —
Ту простоту должны нести все мы:
Кто свет несёт свой, точно не боится
Ни страха бурь и ни кромешной тьмы!

Известна в мире истина такая —
Мол, каждый счастье сам себе куёт;
И это так, живём ведь мы, решая,
Как поступить, – иначе жизнь пройдёт!

Коль мы в угоду будем делать дело,
Хотя не будет нравиться сие,
То вряд ли счастье зародится в тело,
И мимо жизнь пройдёт, как бы во тьме…

Гармония – залог большого счастья!
Коль с этим миром на одной волне,
То счастье, несомненно, как причастье
Наполнит душу вправду, не во сне!

Господь нам даровал одну способность —
Прожить свою особенную жизнь…
А вольность это будет иль невольность —
То нам решать: светить или скорбить!

А ситуаций в жизни может много
Быть разных, заковыристых, простых…
Чтоб их решить, порою нужно строго
Всё рассмотреть и чётко разложить…

У мудрости народные законы —
Они от жизни опыта идут;
И лучшие, что светят как иконы,
Творцы, конечно, в арсенал берут…

Примеров много есть тому на свете —
Конфуция цитаты как исток
Питают много лет своим советом
Весь мир, вкушая мудрости урок…

Писатели, художники, поэты,
Цари и даже каждый богослов
Истории старались дать приметы
Своей трактовкой жизненных основ.

Особенностью действия мудрейших
Является пожизненный баланс.
Тем и отличны голоса старейшин —
Не докучают разговором нас.

И суть сего земного поведенья
В умении общенья заключён:
Не должен рассуждать о проведеньях
И в склоки он не должен вовлечён!

А должно соблюдаться равновесно:
Заботы и советы для людей,
Но так, чтоб эти блага были честно
Восприняты народом, без затей…

Чтобы никто совсем не сомневался,
Что те советы для добра чисты;
И чтобы получивший добивался
Лишь совершенства, силы, красоты!

Но, коль не прекратить давать советы,
В навязчивость они перерастут…
И тут уж отторжения в ответы
К советчику «на блюдечке» придут…

Другим ещё бывает положенье,
Когда совсем советы не дают;
Тогда-то создаётся ощущенье,
Что равнодушен старец, словно плут…

Вот сей баланс и должен чтить мудрейший:
Давать советы только лишь тому,
Действительно кто требует скорейших
Решений и, конечно ж, по уму!

Есть антипода два на белом свете:
Мудрец, что знает много или всё,
И Дурачок, которого с рассветом
Не будят мысли про своё житьё;

Он целый день мотает людям нервы
И докучает глупостью своей;
И оттого становится он первым
Для обсуждений, этот дуралей;

Различие, казалось бы, большое
Меж первым и вторым наперечет.
Но Мудрость так толкует это шоу —
Дурак у Мудреца не взял урок…

Ведь сколько не пытается усвоить
Всех истин по простому житию,
Дурак не сможет толику освоить
И жизнь улучшить грешную свою!

А вот Мудрец из каждой мелкой встречи
Анализ дав всеобщий и всерьёз,
Устроит вывод для себя покрепче
И будет рад, что слушал бред без слёз!

А выскажется если кто обидно,
То пожелай здоровия ему;
Обидчику пусть будет очень стыдно —
Ведь дурь видна всем сразу посему!

Цитировал так Гаутама чётко:
О будущем, коль хочешь что узнать —
На действия гляди, что так бессчётно
Вершил иль делать думаешь опять…

О связи той великой всем понятно,
И каждый, несомненно, то поймёт,
Что с будущим сопряжено всё внятно —
От прошлого дорога лишь вперёд.

Так Будда людям вывел все законы,
Что назначают каждому свой путь:
Ищи сам назначенье сквозь препоны
И той судьбе сумей ты присягнуть.

Когда высот достигнешь, совершенства,
То счастье, несомненно, в дом придёт:
Восторг наступит, радость и блаженство;
Всё сбудется, что ждёшь ты каждый год!

Так Рон судил о риске как заделье:
Коль риск оправдан, ты его верши;
Но не всегда приносит риск веселье —
Мешает для развития души…

Душа ж всегда обязана трудиться —
И день и ночь – так сказано не зря.
Тогда и благом можно насладиться,
И счастье объявится, как заря!

И Император – Пётр наш Великий —
Внёс также много мудрых мыслей, слов…
Говаривал порой он многолико:
«Не тихо, мол, летает в мире зло».

Ещё считал, что правды в людях мало,
А вот с коварством даже перебор…
И грех любой он лучше явный, стало б,
Чем тайный, что закрыт, будто забор.

Неблагодарность в людях ненавидел,
Считал такой бессовестным пример;
Нельзя им верить – лучше их не видеть!
Вредны они, как льстец иль лицемер…

Победы ж в войнах только тот добьётся,
Кто храбр, бесстрашен, да и боевит;
Неустрашимо в бой, конечно, рвётся,
Военное искусство свято чтит!

Победы также хитрым достаются —
Решить проблемы можно лишь с умом!
А простофили сколько б им не биться,
Не справятся порой вдесятером!

И Джуди Гарленд выразил так фразу —
Быть в этом свете надо б лишь собой:
Своим будь отражением-рассказом —
Не повторяй ты путь судьбы чужой!

И говорил писатель наш М. Горький:
Строителем способен каждый быть;
От мудрецов силёнки взяв и зоркость,
Создать он сможет новой жизни нить!

А Франс, что Анатоль, изрёк примерно
То, что сегодня часто мы творим:
Коль создаём мы худо иль отменно,
То ж будет ждать: хотим мы не хотим!

Когда ж в годах тех юных и несмелых
Шаги мы не по совести вершим —
Не будет ждать добро нас, несомненно;
Путь к счастью будет нам недостижим…

И классик ещё высказал почетче —
Конечно, это сам граф Лев Толстой!
«То делай, что считаешь только честным,
Не ожидая славы никакой».

А Симонов сказал так вне рассказа,
Что души, словно лодки, всё везут;
Но, коль перегрузить их до отказа,
То быстренько ко дну они пойдут.

Конечно ж, груз – большие негативы,
Зло, да и зависть, также дураки,
Что не несут и капли позитива —
К печали только могут привести!

Есть термин – он совсем как наказанье
В душе почти у каждого сидит:
То поиск правды – самобичеванье,
Которое в душе огнём горит!

Когда же человек на свет родился,
Являет он оригинал собой!
Негоже, если в жизни превратился
Из уникума копией простой!

Наш возраст только в мыслях существует,
Раз нету дум о нём, – такой ответ.
Об этом Твен, что Марк, так повествует,
А коль любовь придёт, и смерти нет!

Когда с людьми совсем мы расстаёмся,
В которых бурно расцветает гниль,
То на душе как будто раздаётся:
«Вот мусор сбросил, чтоб скорей он сгнил».

Привыкли все ценить людей по делу,
И безразличен сладкий разговор;
Не важно, как все выглядят по телу,
Важней, что сделал честно, коль не вор!

Не стыдно быть в народе очень бедным —
В судьбе бывает разный поворот…
А вот дешёвым хуже быть, чем вредным,
И этот стыд сильнее всех беднот!

Причины не придумаешь печальней,
Страшней для человека этот грех:
То зависть, что не может быть астральной,
Но исказит судьбу она навек!

Не страшен мир, когда один остался,
Ведь единица – это всё-таки знак!
Страшней гораздо, коль себе признался,
Что стал нолём, и это уже факт!

Считается, что, коли образован,
Воспитан, значит, ты на той волне…
Но это не является основой:
Диплом – не воспитание вполне!

Все чувства проявляются недаром,
А скромность так прекрасна, как и стыд.
Он гнев, который с скромностью на пару,
Направлен внутрь души и там сокрыт!

Простая истина есть – это Правда!
Коль верен ей ты раз и навсегда,
То не придётся помнить, что взаправду,
А что шутя ты молвишь иногда!

Смысл жизни человека так несложно
Сложить и объяснить без всех помех:
Чтоб чувствовать себя нам не тревожно,
Иметь должны какой-нибудь успех!

Должны мы что-то значимое сделать,
Среди людей почувствовать людьми;
И миру окружающему смело
Подать себя и жить, гордясь детьми!

И также подводя судьбы итоги,
Представить можно смысл во всей красе;
Жизнь удалась, коль при оценке строгой
Нет сожалений в «долгой полосе».

Нет сожаленья о делах, поступках;
О том, что был неправ порой ко всем;
Что был высокомерен к тем, кто в юбках,
И забывал о стариках совсем…

Что не разборчив был в друзьях и связях,
Что не подставил вовремя плечо
Тем, кто пытался выбраться из грязи;
Тем, кто слабее был и рос ещё…

Чтобы в конце земного пребыванья
Гордиться мог делами и семьёй
И чтоб для близких был не обыватель,
А Человек достойный и большой!

Коль человек имеет уваженье
Не только к тем, кто старше или сед,
А к самому себе всегда с почтеньем
Питает обожания обет,

То и к другим таким же людям добрым
Он будет относиться, как к себе…
Вот эта мудрость кажется народным
Рецептом, чтоб запомнился в судьбе!..

Не хныкать, не скулить, не сомневаться!
Идти навстречу радостной мечте;
Творить, любить, и чаще целоваться,
И радоваться в каждом Божьем дне!

Воспряньте люди, мы ведь Божьи дети!
Не с обезьяной ж быть в одной родне!
Мы в радости должны все жить на свете —
Господь нас создал к счастью на земле!

    Сентябрь 2021 г.



Виктор Бабарыкин







Человек поистине творческий: писатель, артист песенного и театрального коллектива, художник, занимается декоративно-прикладным искусством (выжигание по дереву). Состоит в Российском Союзе писателей, Интернациональном Союзе писателей, в Союзе акварелистов России.

Член Международной литературной организации «Добро». Лауреат премии «Филантроп» 2004 и 2008 гг. в специальной номинации «Преодоление. За гранью возможного» в составе вокального коллектива «Не падаем духом».

Виктор Александрович – дипломант Международного фестиваля «Интер-Парафест – 2017», лауреат многих всероссийских и международных конкурсов.

Печатается с 2014 года. Издавался в сборниках Российского и Интернационального Союзов писателей, а также в МЛО «Добро».




«Тело мое убьете, душа же моя принадлежит Богу…»


В память новомученика российского – протоиерея Николая Касьяновича Сильченкова



1

Стояла середина осени, а вернее – конец месяца октября. В центре села Верхние Марки в Крестовоздвиженской церкви шла утренняя служба. Народу было немного. По утрам уже было прохладно, а церковь предназначалась для служб в теплое время года.

Молодая семья на своем участке доскашивала траву и грузила на телегу уже подсушенное сено. Посмотрев вдаль с бугра, они «увидели, как со стороны соседнего села двигалось несколько подвод, на которых сидели вооруженные люди. Впереди на коне ехал молодой на вид всадник в кожанке с поверх застегнутой портупеей, с левой стороны висела шашка, а с правой стороны из кобуры торчал наган.

На первой подводе сидел солдат в шинели, который управлял, держа в руках уздечку. Он поторапливал своего коня, да тот был уставший. Помимо сидевшего на повозке солдата там находился весь в черном человек со связанными руками, видно – с ближайшего хутора. По бокам ехавшей телеги шли два молоденьких солдатика.

Во второй подводе под мешковиной лежали два ящика с конфискованными вещами, при движении телеги слышался металлический скрежет.

С бугра было видно, как вооруженные люди направились по дороге к центру села. Когда они проезжали по центральной улице, многие сельчане с опаской поглядывали на проезжающих мимо их двора. Хорошо, что эта молодая семья проживала на окраине села, в небольшом доме родителей мужа.

Люди подъехали к крыльцу добротного дома с вывеской «Поселковый сельский совет». Надпись была сделана на доске красными буквами, и никто не мог объяснить, почему был выбран именно такой цвет. Раньше в этом доме проживала купеческая семья. Ее раскулачили, главу семьи и сыновей посадили в тюрьму. Сельчане краем ухом слышали, что сам глава и два старших сына были расстреляны, но младшему удалось избежать такой участи. Все их подворье было конфисковано на нужды молодой республики. Поэтому поселковый сельсовет стоял невдалеке от церкви.

При аресте мужского пола активисты, которые были обижены на всю их семью, выселили из дома всех женщин, включая жену главы семейства, всех детей, среди которых были ребятишки-полугодки.

По решению общего собрания открыли поселковый совет. С того времени в нем проводились собрания, собиралась местная молодежь на посиделки.

Всадник спрыгнул с коня и, поднявшись на пять ступенек вверх, оказался на крыльце. Дверь открылась. На пороге появился мужчина среднего возраста в солдатской шинели с застегнутым поверх ремнем.

Командир подразделения вытащил из нагрудного кармана гимнастерки листок, свернутый вчетверо.

– Доброе утро.

– Доброе.

Командир предъявил свое удостоверение личности вышедшему человеку.

– По распоряжению Губчека наш отряд изымает из церквей все ценности, – произнес он в лицо своему собеседнику.

– Я вас понял.

– Чего поняли?

– Я вас понял. Меня из района предупредили, что будет отряд, который будет изымать из церквей ценности.

– Вы правильно поняли.

– Церковь, если обернетесь, увидите сами, там сейчас заканчивается служба.

Пока они разговаривали, один из солдат открыл ворота бывшего купеческого дома, и весь отряд двинулся во двор. Стоя на ступеньках и повернувшись к церкви, командир приказал своим солдатам:

– Значит так, Иванов, ты остаешься здесь с пятью бойцами и будешь охранять телеги, а я и председатель с оставшимися бойцами пойдем разговаривать с настоятелем.

Сойдя крыльца и подойдя к открытым воротам, он повернул голову, добавил:

– Арестованного завести в помещение!

Потом зашагал к церкви, как нахохлившийся фазан. За ним еле поспешали председатель поселкового совета и бойцы. Подходя к церкви, он увидел, как начали выходить прихожане. Большинство были женщины пожилого и среднего возраста. Молодых были единицы.

Проходя мимо, прихожане с опаской посматривали на представительную делегацию. Они уже слышали, что новая власть начинает конфисковать церковную утварь и другие вещи. Некоторые с дрожью в голосе спрашивали у своего односельчанина:

– Что происходит? Что им надо?

Многие из прихожан только пожимали плечами и старались подальше отойти от церкви. Но некоторые самые смелые женщины уже пожилого возраста подходили к председателю совета. Но тот всякий раз отвечал:

– Ничего не происходит! Идите по домам, не мешайте работать!

Еще в церкви прихожане предупредили священника:

– Отец Николай, к вам церковь направляются военные.

– Спасибо, что сказали, и давайте вы побыстрее уйдете от большой беды.

После этих слов он направился встречать гостей.

На пороге появился уже немолодой батюшка невысокого роста, худого телосложения. Одет он был в черную рясу с подрясником желтого цвета, на груди – крест на цепочке, в руках – евангелие. Седая голова была не покрыта.

Подойдя к священнику, командир в грубой форме потребовал того вернуться в церковь:

– Так, возвращаемся и показываем все драгоценности, которые есть!

У него была такая тактика: разговаривать с элементами буржуазии – банкирами, дворянами, священниками – методом нападения и запугивания человека. Потом можно делать с ними, что хочешь.

– У меня, уважаемый человек, в церкви ценностей нет, – произнес отец Николай в ответ.

Протискиваясь между батюшкой и вооруженными людьми, прихожане слышали обрывки их разговора. Сознавая, что сейчас в церкви будет что-то страшное, они старались побыстрее уйти даже с площади рядом. Все уже знали, как новая власть могла расправляться с недовольными, и после службы старались стоять в теньке, подальше.

– Вы это говорите серьезно, батюшка?

Обойдя батюшку, командир и вся группа вошли в церковь, направились в сторону алтаря. Пожилая женщина, которая наводила порядок возле подсвечника, сказала:

– Вы зашли в божий храм, и головной убор мужчины должны снимать.

Остановившись и повернувшись к ней, «посетитель» в грубой форме произнес:

– Ты, тетка, закрыла бы рот!

И потом, оглядев всю церковь, добавил:

– Всем покинуть церковь!

А председатель поселкового совета, громко сказал:

– Церковь с сегодняшнего дня закрыта. Расходитесь.

В дверях началась толкотня. Входящие встретились с немногими прихожанами, которые стремились покинуть место очередного столкновения двух мнений. И уже минут через пять в церкви были слышны только голоса батюшки и вооруженных людей с председателем поселкового совета.

– Ну что, батюшка, давай доставай из своих закромов ценности. Смотри, с нами шутки плохи!

– Знаете, у меня ценностей нет.

– А это что? – командир показал указательным пальцем правой руки на крест.

– Крест – это богослужебная награда в Русской православной церкви.

– Какая награда?

– Это моя награда за выслугу лет и знак, что я могу вести богослужение.

– Чего?

В следующую секунду он сорвал со священника крест. При этом батюшка от рывка упал перед ним на колени.

Подняв голову, он увидел в глазах старшего удовольствие от того, что тот священника поставил перед собой на колени. Опершись рукой о каменный пол, батюшка стал подниматься на ноги. Командир продолжал требовать:

– Я больше спрашивать не буду, показывай свои ценности.

Он протянул руку с сорванным крестом:

– А это что?

– Крест.

– Я это вижу. Он же золотой?

– Нет. Это моя награда за преданность служению Нашему Иисусу Христу. На обороте написано.

Повернув крест надписью к себе, он прочитал про себя: «Пресвитеру, дающему образ верным словом и житием». Вроде как одобрение: ну, молодец, мол, потрудился. Прочитав и подняв глаза, командир сказал:

– Вы вдвоем идите и посмотрите, не спрятал ли он там что-то.

Два солдата направились в алтарь, но батюшка преградил им путь:

– Вам входа сюда нет. Вы крещеные или нет?

Расставив руки в стороны, делая попытку не пустить незваных гостей. Им было без разницы, они выполняли приказ командира. Немолодой красноармеец ответил:

– Да, я крещеный!

А молодой солдатик предупредил:

– Ты, батюшка, отошел бы в сторону, а то могу нечаянно пришибить!

От таких слов батюшка оторопел, но не сдвинулся с места. Тогда молодой солдатик своим прикладом ударил его в живот. Священник от резкого удара согнулся. Солдат взял его правой рукой за плечо, оттолкнул в сторону, и батюшка упал. Сильная боль не дала сразу подняться.

Два солдата, не снимая головных уборов, зашли внутрь алтаря. Вслед за ними вошел их командир.

Пока вооруженные красноармейцы осматривали, а вернее – производили обыск в алтаре, возле церкви стали собираться прихожане. В церковь вбежала молодая активистка, подбежала к председателю совета и произнесла:

– Там, на площади, собираются сельчане.

Услышав это, командир быстро покинул алтарь. В это время председатель поселкового совета поспешил выйти из церкви первым и большим шагом пошел к выходу, за ним торопилась активистка. Выйдя из церкви, он увидел народ и произнес следующие слова:

– Односельчане, сейчас в церкви проходит обыск по изъятию ценностей. Батюшка, а вернее – отец Николай, оказался одним из руководителей подпольной организации против советской власти, являясь руководителем церковного округа над батюшками. Собранные денежные средства прятал у себя в церкви и дома.

– Это неправда, хватит наговаривать на порядочных, честных людей, вы сами воры, – послышалось из толпы неудовольствие.

– Поступила в органы ЧК информация, что отец Николай ведет антисоветскую деятельность. Также церковные ценности изымаются в пользу голодающих. Поймите, молодое советское государство нуждается в денежных средствах. У церкви есть ценности, и вот советское государство просит помощи, но ваш батюшка отказывается помочь молодому государству. Поэтому прошу вас разойтись.

В толпе началось возмущение:

– Он же твоих детишек крестил!

– Будь человеком, отпусти отца Николая!

В это время на пороге появился молодой человек в черной кожанке и грозно проговорил:

– Значит так, уважаемые граждане, я требую, чтоб вы немедленно отправились по своим хатам и оттуда не высовывали носа. А кто своего тела не засунет в свою нору, когда я выйду в следующий раз – открою огонь на поражение, чтоб здесь никого не было, время пошло.

Подняв правой рукой за козырек фуражку, левой платком стал вытирать пот. Потом добавил:

– Ваш батюшка вел пропаганду против советской власти. Минут через пять площадь перед церковью опустела. Повернувшись к председателю, молодой человек сказал:

– У вас есть актив? Если есть, пусть они придут сюда с личным оружием и возьмут в оцепление площадь.

– Слышала, что сказал старшой? Выполняй!

– Хорошо!

Сбежав с приступок, девушка помчалась в поселковый сельсовет. В это время мужчины вернулись в церковь. Там продолжался настоящий погром.

Солдаты сбивали со стен иконы. Один, еще молодой солдатик, видно, был призван в армию недавно. Видимо, церковь обходил за версту. Начиная с 1905 года, в России люди переставали ходить в церкви. Коммунистическая пропаганда давала знать, что вера – зло для населения новой России. Поэтому не ходил, видимо, этот солдатик в храм. Брал руками иконы и бросал на каменный пол с такой силой, что они лопались пополам. Это бесчинство продолжалось часа три.

Пока шел погром в церкви, батюшка стоял на коленях напротив алтаря и читал молитву: «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава вовеки».

Молодые солдаты со всех сторон произносили различные колкости. По окончании обыска командир приказал одному красноармейцу вынести все иконы на задний двор церкви и сжечь, а сам, вытаскивая наган из кобуры, направился к настоятелю храма и приказал:

– Встать! И пошел за мной. А тебе, – он показал на немолодого красноармейца, – будешь сопровождать его до сельсовета.

Командир, развернувшись к выходу, добавил:

– А вам и вашим людям – помочь моим солдатам все вынести на задний двор церкви и сжечь. Выполняйте.

Выйдя из церкви с батюшкой и сопровождавшим красноармейцем, они направились в помещение поселкового совета.

Еще поднимаясь с колен, отец Николай заметил, что погода начинается портиться.


2

Поднялся ветер, и на небе появились небольшие облака. Облака сначала были белыми, но постепенно небо начало заволакивать серыми тучами. Солнце зашло за небольшое облачко. Подведя батюшку к крыльцу дома, командир дал новое распоряжение:

– Возьмите пустую телегу и загрузите все изъятое из церкви имущество. Поторопите, пусть побыстрей там управляются. Да, чуть не забыл: скиньте колокол и сбросьте с купола крест.

Повернувшись к арестованному, добавил:

– Шагай, и побыстрей.

Зайдя в хату, он увидел, что второй арестованный священник сидит на лавке возле печки, а руки связаны сзади. Там же сидели несколько красноармейцев и о чем-то разговаривали. Пройдя еще чуть вперед, командир своим наганом указал батюшке на стул и начал допрос.

– Значит так, если ты не расскажешь, где находятся ценности…

– У меня ценностей нету.

– Ответ неправильный.

В следующий момент он ударил отца Николая в челюсть кулаком, и батюшка упал со стула. Встав с лавки, здоровенный мужик подошел, взял священника за воротник рясы и снова посадил на стул. Действие было произведено так, будто это мешок картошки.

– Я повторяю заново: куда ты спрятал драгоценности? Ведь ты был благочинным этого уезда.

– Я еще раз повторяю: ни ценностей, ни денег у меня нет. А если что из денежных средств и было, то я раздавал нуждающимся людям, которые просили им помочь. Чтоб они могли прокормить свои семьи.

Последовал такой же удар, но уже с другой стороны. Падая со стула, батюшка сильно поранил локоть левой руки. Изо рта потекла на пол кровь. От такого удара у настоятеля церкви закружилась голова. Подняв правую руку, батюшка старался утереть кровь, но в этот момент сапог стоящего за спиной солдата ударил по почкам. От сильнейшего удара батюшка скрутился и застонал.

– Возьми эту падаль и тащи на задний двор.

– Есть, товарищ командир. Помогите мне оттащить эту падаль, а то мне одному тяжело, – обратился он к солдатам.

Взяв батюшку под руки, те потащили его на бывший скотный двор. За ними вышел командир и еще пара солдат.

Найдя ведро, солдаты посадили батюшку на него. Один сказал:

– Смотри, сиди и не падай, а то мне надоело поднимать мразь.

Отойдя от него, солдат посмотрел на командира. Сидящий священник вспоминал недавний разговор с сыном: «После революции меня просили уехать, чтобы избежать гонений, но я не захотел оставлять своих прихожан. Здесь моя паства и храм, куда я назначен, говорил я. Пусть делают, что хотят, но сам я не уйду из моего отечества».

Эти воспоминания грели сердце. Вспоминая разговор, батюшка не сразу понял, что к нему обращается старший.

– Ты что, не слышишь, тварь, к тебе обращаются, – говорил солдат.

– Я еще раз спрашиваю, куда подевал драгоценности?

– У меня их нет и не было никогда.

– Ребята, вот видите жидкий навоз? Окуните.

Взяв священника уже втроем. Один за ноги, а двоя за руки и понесли к навозной яме. Подойдя к яме, солдаты начали издеваться над батюшкой. Опустив его головой в жижу, один из них еще ногой наступал на голову. Ему самому не хотелось обпачкаться, и он приговаривал:

– Смотри, хоть капля попадет на меня – изобью до смерти.

– Пока хватит. Неси сюда.

Посадив его опять на перевернутое хозяйственное ведро, старший повторил вопрос.

В ответ батюшка сказал, что и раньше. Тогда командир взял лопату и черенком стал лупить священника. От боли тот упал, тогда самый вредный подбежал к лежащему и нанес пару ударов по голове сапогом. После избиения старший приказал:

– Хватит. А то нам самим придется рыть ему могилу, – и обратился к священнику: – Поднимайся, бери лопату и рой себе могилу.

Потом добавил:

– Да, приведите и того мерзавца, и он пусть роет.



Все время, пока отряд красноармейцев находился в селе, молодая пара убирала на своём участке сено. Они видели, как солдаты по-хозяйски зашли в церковь, не снимая головных уборов, только пара человек это сделали – видно, знали церковный закон. Они видели, как народ собирался, а потом на площади становилось пусто. Они видели, как отца Николая вывели из церкви и отвели в бывшую в купеческую усадьбу. Им было видно, как солдаты издевались над батюшкой.

Погода портилась, вестей о том, что происходит в церкви, не было. Оставшийся за старшего председатель подгонял солдат и активистов, чтоб они побыстрей срывали со стен и разбивали иконы.

Для своей защиты солдаты на крыльце поставили пулемет, и один из них прокричал собравшимся односельчанам:

– Если кто переступит через бревно, стреляю без разговору.

А в это время два самых сильных солдата зашли на колокольню и начали сверху скидывать колокола. Самый большой с первой попытки скинуть не удалось, тогда они приказали принести хорошую веревку и пару досок. Опустив колокол на доски они начали двигать его к краю. Было тяжело, тогда они кинули концы веревки и приказали другим тянуть.

После нескольких попыток большой колокол заскользил по доскам. Когда он оказался на краю, солдаты спустились вниз и уже со всеми, после двух или трех попыток, скинули его. Одновременно с ударом колокола о землю в небе прогремел гром, и осколки разбившегося колокола полетели в разные стороны. Поначалу люди не поняли, что произошло.



Жена подозвала к себе мужа и спросила:

– Ты слышал гром?

– Да. Мне кажется, что с церкви также сбросили большой колокол.

– И мне тоже показалось. Какая большая беда пришла к нам в село!



От разбившего колокола началась паника. Кричали не только активисты, но и солдаты. (Осколки полетели в разные стороны, ранило нескольких человек. Одному солдату осколком как бритвой отсекло руку, некоторым активистам мелкими осколками поранило ноги и даже голову.

Погода портилась, а красноармеец, оставшийся за старшего после ухода председателя сельсовета, приказал:

– Отнесите раненого солдата в поселковый совет. Срочно принесите керосину или поищите в доме попа.

С заднего двора подъехала пара подвод, и раненых начали грузить. Положили и самого пострадавшего солдата. Так как ехать было недалеко, его решили отвезти первым, потом всех остальных.

В это время солдат, который оставался за командира в церкви, полез на купол. Лез он осторожно. С одной стороны купола к кресту лежала веревка, которая была привязана к основанию креста. Незадолго до революции надо было отремонтировать кровлю на самом верху. Видно, потом не убрали, а вот теперь красноармеец воспользовался ею.

Взобравшись наверх и поднявшись на ноги, солдат стал рубить основание креста. Сначала он обвязал себя этой веревкой.

Со двора был веден купол церкви. Батюшка слышал грохот упавшего колокола. Настоятель церкви и второй священник не сговариваясь опустились на колени и стали креститься и читать молитву. Стоявшие рядом солдаты услышали молитву:

– Закрыли свой поганый рот!

Стоявший рядом солдат ударил хлыстом священников.

– Ты проследи, чтоб они побыстрей рыли яму, а я пойду посмотрю, что там случилось.

Повернувшись, он пошел к дверям. После нескольких ударов хлыстом по священникам самый старший солдат остановил молодого:

– Хватит тебе, ты что, хочешь сам рыть яму, или как? После некоторого раздумья, добавил.

– Пусть они сами себе могилу роют. Засыпать легче, чем копать.

После этих слов он также последовал за командиром. Выйдя на площадь через помещение, солдат увидел, как подъезжает телега с раненым бойцом. Подойдя к телеге, он стал помогать тому встать, чтобы потом отвести его в помещение.

– Что случилось?

Ноя от боли, боец сказал:

– Да осколком упавшего колокола мне срезало полруки. Вот теперь меня демобилизуют, и я окажусь на иждивении у своей мамы.

Заведя красноармейца в хату, он стал налаживать новую повязку. В это время командир вернулся с площади и сказал, обращаясь к делающему перевязку солдату и к остальным:

– Ты оставайся с ним, а вы пошли со мной.

Выйдя с бойцами на задний двор, он увидел, что яма хоть вырыта, но не очень глубокая, и приказал:

– Хватит рыть. Пригласите сюда председателя!

Один из бойцов, самый шустрый, через хату побежал к церкви. Стоя на заднем дворе, командир увидел густой дым – это активисты запалили церковное имущество. В огне горели церковные книги, разбитые иконы и другой церковный инвентарь, который мог гореть. Небо стало таким черным, что, казалось, наступает конец света. С каждым разом звуки грозы и сверкание молнии становились все ближе и ближе. Взглянув на купол церкви, отец Николай увидел, как солдат срубает крест, уже отвязавшись от веревки, так как она ему при движении мешала, и сказал:

– Тело мое убьете, душа же моя принадлежит Богу, но Бога ради прекратите беззаконие и убийство людей, ибо Господь взыщет с вас за все!

После этих слов два священника перекрестились и про себя прочли молитву «Отче наш».

– Ты еще смеешь пасть раскрывать! Сейчас я тебе покажу, как нас агитировать к божьим законам!

Командир повернулся к бойцам и приказал:

– Становись. Расстрелять как контрреволюционеров и саботажников! Приговор привести в исполнение немедленно.

После этих слов он повернулся к батюшкам и увидел такое блаженство их глазах, что захотел побыстрей покинуть это село. Он поднял руки.

– Приготовиться.

Солдаты сняли с плеч винтовки и подняли на уровень плеча для стрельбы. Ждали команды. Послышалось:

– Пли!

При первых выстрелах в небе засверкала молния. Она попала в купол церкви, где стоял красноармеец. От последнего удара топора упал не только крест с купола, но и сам красноармеец.

В этот же момент упали в яму священники. Командир приказал двум солдатам закопать яму. В это время на пороге появился солдат со словами:

– Товарищ командир, у нас ЧП. Там, возле церкви, убился солдат: упал с купола прямо на осколки колокола, и один осколок пробил его тело насквозь.

– Пошли посмотрим.

Проходя через дом, он приказал пожилому красноармейцу взять пустую подводу и идти за ним. На площади дождь лупил с такой силой, что на расстоянии нескольких шагов ничего не было видно. Он слышал, как жители села расходятся по своим домам. Командир не видел вдалеке людей, только понимал, что они крестились и приговаривали:

– Бог наказал безбожников. Так им надо.

Теперь он понял, что его и его подчиненных, да и некоторых активистов, сильно рьяных, постигнет божественная кара. Некоторые жители села, оказавшись рядом с солдатами, замолкали и проходили мимо. Многие сельчане поняли, что их батюшка убит.

Дождь полил как из ведра. Ничего не было видно даже на расстоянии вытянутой руки, через несколько минут площадь и улицы опустели, остались только военные и активисты поселка.

Командир отряда, подойдя вплотную к погибшему солдату, увидел, как его молодое лицо превратилось в старческое. Приказал другим красноармейцам перенести тело на телегу и прикрыть шинелью.

Выполнив распоряжение командира, солдаты вернулись к поселковому совету. Командир распорядился вывезти и другие телеги, несмотря на сильный дождь: поспешил побыстрее уехать. У него на телегах, помимо конфискованного церковного имущества, был один покойник и несколько раненых.

В голове только и крутилось, что жители не простят расстрела священника. Не забудут, что, разграбив церковь, уничтожив иконы, срубив крест на куполе и сбросив с высоты колокола, они стали отступниками православной веры.

Собрав отряд в небольшую колону, они двинулись из села в город. Вечерело, и на фоне темного неба при вспышках молнии удалялось несколько десятков теней.


3

Уже несколько часов лил дождь. На улице не было никого. Со стороны пустого скотного двора проскользнули несколько теней. Три уже немолодые женщины при свете молнии стали высматривать, где закопали батюшку. При очередной вспышке одна из женщин увидела человеческую руку В пустом воздухе послышалось «ой», но чья-то рука быстро закрыла ойкнувшей рот и пригрозила кулаком: «Молчать!»

Видно, солдаты спешили из-за начавшегося дождя и просто впопыхах только присыпали расстрелянных людей. Подойдя к месту временного захоронения, женщины опустились на колени. Они стали руками раскапывать могилу. Им казалось, что время тянется, а на самом деле время летело, как пуля.

Настоятель церкви лежал сверху на втором расстрелянном священнике. Вслед за женщинами подошли два мужчины с наспех сколоченными носилками. Подняв батюшку, они аккуратно положили тело на них. Пока мужчины уносили священника через чужие огороды, женщины начали аккуратно закапывать грязью могилу второго батюшки. Они решили, что потом перезахоронят его у его церкви в селе. Закидав по возможности могилу второго священника землей, они покинули захоронение.

В это время двое мужчин закоулками прошли на двор настоятеля, а потом – в алтарную комнату. Занеся отца Николая, они положили его на две табуретки и начали решать, где можно похоронить батюшку. Один из мужчин показал место, где стоял стол для служб. На этот стол после службы ставили чашу для причастия. Другой молча кивнул: мол, место отличное.

В это время женщины пошли в дом батюшки и на паласах взяли гроб. Две помоложе аккуратно несли гроб, а те, что постарше, – крышку. Через минут пять-десять эти женщины внесли деревянный гроб к алтарной комнате. Поставив его на пол, они подошли к батюшке. Самая пожилая женщина влажной тряпочкой вытерла с лица отца Николая грязь и запекшуюся кровь. Приведя отца Николая более-менее в порядок, две женщины подняли аккуратно тело и положили его в гроб. Его не стали заколачивать из-за того, что стук мог разнестись на многие метры. Прикрыв гроб крышкой, они подошли к дверям алтарной комнаты.

– Мы все. Может, нужна наша помощь?

– Нет. Оставайтесь там.

Пока женщины занимались батюшкой, приводя его убиенное тело в нормальный вид, мужчины отодвинули стол с угла. Убрав аккуратно штук пять-шесть плит, они стали рыть яму, чтоб похоронить настоятеля. Сначала стоя на четвереньках, а потом и в полный рост, землю складывали в сторонку. Молодой еще мужчина спустился в яму, стараясь немного расширить и углубить ее. Вырыв могилу, он вылез из нее весь белый. Оказалось, церковь была построена на известняке.

Выйдя из алтаря, они молча подняли гроб и понесли в алтарь. Подойдя к яме, один из мужчин поставил один край на землю и спрыгнул в нее, потом взялся за край гроба и стал придерживать. Потом второй повторил эту процедуру. Взявшись за края гроба, они положили в яму.

Старший из мужчин вылез из ямы и, встав на колени, стал подавать большие глыбы камней. Второй, брав их, укладывал на гроб. Эта процедура продолжалось минут пятнадцать-двадцать.

Вдруг с улицы послышался шорох, и все, кто находился внутри, замерли. Одна из женщин тихонько подошла к двери, стала прислушиваться и присматриваться в щелку. Во дворе промелькнули две тени. Приоткрыв дверь – хорошо, что дверь открывалась внутрь, – женщина присмотрелась и увидела, как двое подошли к тому месту, где горел костер. Она рассмотрела, что это молодая пара, мужчина и женщина, но кто именно – не поняла.

Подошедшая женщина взяла палку и стала разгребать угли. Вдруг при очередной вспышке молнии она нагнулась и подняла прямоугольную доску. Доска была размером примерно тридцать на двадцать сантиметров, женщина обернула ее заранее приготовленной тряпочкой и спрятала за пазуху. Поискав еще немного, они стали возвращаться назад. Муж предложил жене заглянуть в комнату:

– Пойдем посмотрим.

– Ты что, нам без благословления батюшки категорически нельзя входить. Пошли отсюда, пока нас никто не приметил.

– Пошли.

И они ушли. Закончив с похоронами батюшки, мужчины поставили стол на место и немного прибрались. В углу алтаря они увидели маленькую икону святого Николая. Мужчина постарше взял ее, вытер и поцеловал. Потом положил во внутренний карман пиджака. Отряхнувшись от белого известняка в комнате, все вышли.

Дождь все лил. На улице стояла темень, только молнии освещали путь. Минут через тридцать они вернулись в свою хату, пройдя к себе домой окольными путями.

Наутро дождь окончательно смыл следы. Дождь закончился, и выглянуло солнышко. Село с этого дня стало пустеть. Многие сельчане поняли, что Боженька не простит им убийства настоятеля и разрушения церкви. В течение месяца уехали около десяти семей. Среди них была и та семья, которая похоронила батюшку.



    Август 2018 г.
    Исправлен: Январь 2019 г.




Людмила Безусова








Родилась 22 мая 1955 года в городе Лабинске Краснодарского края. До трёх лет воспитывалась в доме ребёнка в городе Армавире. До семи лет – в детском доме станицы Отрадной Краснодарского края. До 17 лет училась в школе-интернате города Новокубанска. Окончила Кубанский медицинский институт имени Красной армии в 1980 году. Девять лет служила хирургом в Лабинской ЦРБ. В настоящее время работает врачом-трансфузиологом в городской инфекционной больнице.

Пишет стихи с 9 лет. С 2013 года – член Союза журналистов России, с 2014 года – член Российского союза писателей. С 2016 года – член Интернационального Союза писателей. С 2019 года – член АРЛ и МАРС. Член СПСА с 20 июля 2020 года. Член МАРЛИ с 21 марта 2021 года.

Автор тридцати одного сборника стихов, сорока песен. Всего Людмилой Безусовой опубликовано более трех с половиной тысяч стихов.

Лауреат национальной литературной премии «Поэт года» в 2015 году. Лауреат международного фестиваля имени А. С. Пушкина в 2018 году. Лауреат международной премии имени Александра Грина в 2019 году. Лауреат Московской литературной премии в 2020 году. Лауреат Международного фестиваля «Симфония поэзии без границ -2020». Финалист международной Лондонской премии 2015–2019 гг.

Имеет двух дочерей и пять внуков. Вдова.




А. С. Пушкину


Сонет

О Пушкин! Ты избранник Бога!
Твоя звезда всегда горит!
Мастерство пленит, и слогом
Наследие души хранит.

Весь мир читает твои книги.
В них образы живут твои.
Любовь, и драмы, и интриги,
Краса природы и земли.

Друзьям сердечные посылы.
Война и мира торжество.
Души прекрасные порывы.
И мудрость мысли – божество!

Мир поэзии прекрасен,
Тонок и разнообразен!




Моя любимая пора…


Моя любимая пора,
Где листик не шевелится.
И лета знойного жара
Ушла. Сентябрик светится
Своим чудесным фиолетом…
И мотыльки летают.
И астры разноцветом
Душу согревают…
И тихо падает листва.
И паутинки светлые
Щеки касаются едва,
Такие незаметные…
И флоксы красками играют.
И бархотки цветут.
И хризантемы замирают.
И розы слёзы льют…
На тонких лепестках
Слезинки их искрятся…
В умчавших журавлях
Уже не отразятся…




Чудеса без слов…


Тишина… Не слышно птиц,
Даже воробьев…
Так царица из цариц
Чудеса без слов
Дарит миру поутру
На своих ладонях.
Преподносит красоту
В золочёных кронах,
Пробудившихся от сна
Молодых берёзок…
Не шевелится листва —
Замерла спросонок…
Расползается туман
По лесной опушке
Снова слышится обман
В голосе кукушки.
Тарабанит по стволу
Дятел вездесущий.
Дуб роняет на траву
Жёлудь самый лучший.
У пенька толпа опят
На упругой ножке.
Стайка сереньких ежат
По лесной дорожке
Отправляется в поход
За яблоком и грушей.
Осень счастье раздаёт,
День пророчит лучший…




Сила любви


Не стоит ей, не надобно
О счастье говорить.
Любовь пришла негаданно
И приказала: «Жить!»
Все узелки завязаны
И пунктики отмечены.
Навек с любовью связана.
Святая эта женщина!
Счастливая? Счастливая!
Так хорошо ей с ним!
Душа её красивая,
Любимая одним…
Хоть вам и не поверится,
И скажете: «Враньё!»
Любовь звездою светится!
Не знает вороньё,
Какая сила у любви,
Какое наслаждение!
Она сказала ей: «Живи!
Цени любви мгновения!»




Виноградная лоза


Синью манишь в небеса
Ты меня, царица…
По утру туман, роса
На траве искрится…
А какая бирюза
Между крон берёзок!
Виноградная лоза
На заре спросонок
Золотом сияет…
Боже, благодать!
Отведать предлагает
Ягодную стать!
Шардоне, Мускаты
Совиньон, Мерло —
Чудные агаты!
Осень, всем назло
Мне б с тобой умчаться
В дальние края!
С небом повенчаться.
Красота твоя
Душу мою радует
Золотой листвой,
Вечерами балует
Чудной тишиной…




Не спеши…


Ты на цыпочках шагаешь
По золотой листве.
Астрой клумбы украшаешь.
В полуночной мгле
Звездами ты так сияешь,
Падают они…
Циферблатом управляешь,
Сокращая дни…
Днём ты бабочкой летаешь.
Паутинкой нежной,
Вечерами замираешь
Тишиной безбрежной…
А ночами ты глумишься,
Холодом пугаешь…
Инеем к утру искришься.
А к полудню таешь.
Осень, ты, пожалуйста,
Не спеши к зиме…
Дорогая, сжалуйся,
Подари ты мне
Листопад загадочный,
Танец вальс-бостон,
И из флоксов сказочный,
Городской газон…




Щедрая красавица


Подкралась тихо, незаметно,
Как феюшка святая…
И в небеса за синим цветом
С собою увлекая,
Она в чудесных самоцветах
И в диадеме с астрами
Катается в кабриолетах
С каштанами прекрасными.
На ней рябиновые бусы
Кораллами сверкают.
И дыни сладкие, арбузы
Ей соки посылают.
И пчёлы отдают свой мёд.
И лозы виноградные
Выстраиваются в черёд,
Даря вино отрадное.
Орехи грецкие, фундук
И шишечки кедровые
В карманы ядрышки кладут,
Как яхонты еловые.
Морошка, клюква, ежевика
В ладони собираются…
Царица Осень, ты велика
И щедрая красавица!




Деревенюшка моя

(С образами АКРО по мотивам Есенина)


Деревенька моя,
Ещё держишься?
Рад я так за тебя,
Если брезжится
Всполох зорьки твоей
Ежевиковой,
Ночки нету темней
Юно-ликовой…
Шёпот трав, сенокос…
Как справляетесь?
А у вас медонос?

Мёдом славитесь!
Отгулял, отписался…
Я творил и мечтал,

Состоялся, не сдался,

Отлюбил, отстрадал…
Брод, однако, наметился…
Речка полна воды!
Ах! В такое не верится!
Зацелуй меня ты!
Ах! Зачем же луна
Манит, сильная?
Или ты не верна,
Сердцу милая?




За что люблю я вас?

Сонет


О, если б знать, за что люблю я вас!
Ваш шёпот, профиль и анфас,
И стройный, утончённый стан,
Неудержимое влеченье к вам…

И эти нежные лица черты,
И ваши сумасбродные мечты,
И чудные мгновенья поцелуя,
И причитанья ваши: «Аллилуйя!»

И милые касанья тонких пальцев,
И умиление от ваших реверансов,
И хохота задорного азарт,
Которому я, как ребёнок, рад!

За что любить, любовь не знает…
Всё отдаёт, всё принимает…




«Осените меня…»


Осените меня моим прошлым
И верните меня молодым.
Я не слыл поэтом хорошим,
И послушным, и озорным…
Только что со мной, вами сталось?
Я уже не такой кудрявый?
Что от цвета яблонь осталось?
Один плод? Да и тот дырявый?
Я любил свою деревеньку,
Образа на окнах и ставнях,
И туман, ласкающий речку
На рассвете в моих лиманах.
Я живу своей яблони цветом,
Ароматом июньских лугов
И жемчужным ярким рассветом
У подножия волн, берегов…
Что же с вами, родные, сталось?
Сохранили вы Русь мою?
Я оставил вам эту святость…
Берегите её, вас молю…




«Ах! Не судите…»


О! Вы задумались, мадам?
Я вас обескуражил?
Не так я подал руку вам,
Не поклонился даже,
Хранящей непреклонность,
Непревзойдённость форм?
О! Юности небрежность,
Где всё – не комильфо!
Мадам, я вами очарован:
Улыбкой, взглядом с поволокой —
И красотою околдован
Джаконды синеокой!
Вы – образец моей Богини,
Явившейся из детства!
И, я надеюсь, вы простили
Моё несовершенство
В манерах светского двора.
О! Будьте так внимательны:
Я так жалею, что вчера
Счёл факт не обязательным
Знакомства нас у баронессы
Во имя благ семейств.
Но вы – прекрасная принцесса!
На высоту блаженств,
Увидев вас, поднялся я!
Прошу, не откажите
Принять признанье от меня
В любви! Ах! Не судите…




Счастье не любит угрюмых

Сонет


Счастье не любит угрюмых,
Счастье приходит к таким,
Кто и без праздников шумных
Счастье подарит другим.

Кто добротою поможет
И не попросит в ответ.
Счастье на птицу похоже
И на закат, на рассвет!

И, если любит – так любит
С бедами, болью чужой…
Будьте же счастливы, люди
С доброй, открытой душой.

Счастье – великое чувство.
Его ощутить – искусство…




В неге утренней зари


Тронул луч твои ресницы,
Проскользнул по векам…
Что, родная, тебе снится
Этим жарким летом?
Ах! Улыбка твоя – чудо!
Локон шёлковых волос
Отливает перламутром,
Как я рад, что не спалось!
Я не смею прикоснуться
К пальчикам твоим…
Ты сама должна проснуться.
Сон твой ангелом храним.
Оторвать я взгляд не в силах
От бровей вразлёт…
Мушка на щеке так мило
Поцелуй мой ждёт…
О! Нет, нет, не просыпайся!
Спи, родная, спи…
Сном чудесным наслаждайся
В неге утренней зари!




Июля чудное мгновение

АКРО


Июль… Эх! Середина лета!
Ютится кошка под крыльцом…
Лиловые лучи рассвета
Ярило запускает в дом.
Чарует ветерок прохладой,
У речки стелится туман.
День начинается отрадой
На радость первым петухам!
От шумных городских вокзалов,
Елейных и пустых речей

Мчусь в деревенское начало
Гражданских дорогих корней.
На золотом пшеничном поле,
Отбросив запах городской,
Валяюсь, наслаждаясь волей,
Единством с матушкой Землёй.
Наевшись вдоволь земляники,
Иду с поклоном в дом родной.
Ещё из детства он великий —
в нём мама, батя, дух святой…




Горячее танго волшебного июля

АКРО


Горячее танго июля —
Огненный танец свечи,
Романтика поцелуя —
Явь или призрак ночи,
Чарующие дыханием,
Ели, мохнатой сосны,
Еле слышным шептанием

Трепета летней листвы…
А в небе луна колдует,
Накинув прозрачную шаль.
Горячее танго танцует
Огнями прибрежная даль.
Вечерний блюз саксофона
О чём-то грустит вдалеке.
Ласкаясь, медуза Горгона
Шалит в набежавшей волне.
Её ядовитые змеи
Беснуясь, бьют по глазам.
Ночные морские купели
Опасны мирским чудакам.
Горячее танго июля —
Огненный танец ночи.

Изменчивость поцелуя —
Юдоль безответной любви.
Ласки её безутешны —
Явь или сон поспешный…




Не стоит грустить…


А вот и сентябрь пожаловал к нам.
Бросил с ухмылкой: «Грустите, мадам?»
Не стоит грустить, вспоминая о лете,
У осени краше, прекрасней моменты!
Там роща золотая с берёзой говорит.
За клином журавлей душа её летит.
Порхают паутинки и бабочки кругом,
Милые росинки в сентябриках с лучом
Играют бриллиантом в утренней заре.
И все безумно рады полуденной жаре.
Там снова торжествует бабье лето,
Фейеверки звёзд пронизывают небо.
Роняют на траву коралл рябины…
И дуб кудрявый тянется к калине,
В пруду купает свои косы ива.
И листопад вальсирует красиво…
«Ну что? Я успокоил вас, мадам?»
Любите осень! Она счастье нам
Подарит в ярких красках нежных астр,
И роскошь хризантем чарует нас…




Галина Белякова








Галина Александровна Белякова – поэт, прозаик. Родилась в 1940 году, окончила Московский финансовый институт, работала. Воспитала троих детей. Осчастливили внуки, правнуки – появилось время на обдумывание жизни, не только своей, но и молодого поколения. Занимается творческой деятельностью для души: рисует, увлекается фотографией. Литературные знания получила, занимаясь в Зеленоградском литературном обществе «Свеча и Гроздь» (Строгино – Москва).

Член Союза писателей России, Российского союза писателей, Интернационального Союза писателей (ИСП), Союза писателей Республики Крым.

Публикации в коллективных изданиях: «Мост в Будущее», Санкт-Петербург; «Свет Столицы», «Академия поэзии», Москва; «Планета друзей», Ялта, Крым.

Изданы десять сборников; на «ЛитРес» электронная книга «Листая летопись. 220 лет с незабвенным Пушкиным».




Николаевский – Московский тракт


За окошком электрички
Серебрится снег пушистый,
Украшая наст.
За окном я по привычке
Изучаю край холмистый,
Вглядываюсь в тракт.
Николаевской дороги
И Московской остановки —

Быль в них есть и новь.
Через вёрсты всё остроги
Да избёночки убоги
Вызывали боль.

Постепенно, год от года,
Разрастались вдоль постройки,
Сёла, города.
И поместья, где удобно,
Находились очень стройны,
Пережив года.

Нам теперь они в награду:
Уцелевшие те зданья,
Арки, флигель, пруд.
Со старинкой нет нам сладу,
Властвует воспоминанье,
Словно изумруд.

Так издревле, век за веком,
Превратилось бездорожье
В тракты и пути.
Исторические вехи
В пласт сложились осторожно,
Скрылись – не найти.
За окошком электрички

Серебрится снег пушистый,
Украшая наст.
За окном я по привычке
Изучаю край холмистый,
Вглядываюсь в тракт.

    Февраль 2005 г.



Так модно стало…


Под Новый год так модно стало,
Конечно, посетить нам баню.
Да, в митинские бани, браво!
А это, вам скажу, не мало.
Там, где живёт родная Тая.
Приехать в Питер, где делишки,
Подарки, книжки для Иришки.
И в митинских покой, к настрою
Стремится гостья всей душою.
Вдохнуть берёзовый, не скрою,
Парок, и жалить, парить тело.
Чтоб лёгкость обрела, свободу
В парении душа под сводом
И жар немыслимый терпела.
Под сводом бань, поверьте, скверных
Минут не будет для застоя
Кровиночки текущей верно
По всем прожилочкам героя.
Под Новый год своя здесь прелесть —
На сердце чтоб исчезла плесень,
Коль за год нарастает вволю.
Парилки, бани вековые —
Не зря придумали больные
Душой и телом. Чтоб живыми
Им Бога восхвалять. И ныне
Не обойтись без дум о счастье,
Чтоб налегке витала часто
Душа под сводом бани Мытни.

    Декабрь 2010 – январь 2011 г.,
    Санкт Петербург



Творение зодчих


Любуемся мы всё дворцами царей,
Любуемся всеми красотами.
Идём и летим восхититься скорей
Мы их теремами высокими.
Издревле гордилась творцами Русь,
Гордится она россиянами.
Историю я разбирать не берусь,
Пусть буду, как есть, изваянием.
Стоят и молчат изваяния век,
Окрест украшают, нас радуют.
Творение зодчих и времени бег —
Подобно сиянию радуги.




Квартира на набережной р. Мойки


На набережной Мойки квартира-музей,
А было ведь время, бурлила здесь жизнь.
Как в пушкинских сказках, конечно, злодей
На свет появился и стал всем грозить.
Теперь пистолеты в витрине лежат
И пули зловеще мерцают огнём.
Они смертоносны, они как набат
Спешат нам поведать, сказать обо всём.
Давно это было: интрига, дуэль,
Когда подрывали семейный устой.
Подобно Дантесу, имели удел
Неправда и ложь, всё играли судьбой.
За честь, справедливость стояли порой
Гусар, дворянин, и ревнивец-поэт.
Не ведал, не знал он жизни другой
И шёл ради чести он в бой, как герой.

    Январь 2011 г.



Альфред Бодров








Родился в 1942 году в г. Кутаиси ГССР. Получив высшее педагогическое образование по специальности «история», преподавал в техникумах и колледжах. В 1992 году стал работать в СМИ и увлёкся литературным творчеством.

Награждён дипломами и сертификатами. Публикуется в коллективных сборниках, журналах и альманахах Москвы, Санкт-Петербурга, Новокузнецка, Барнаула, Волгограда, Красноярска. Выпустил несколько сборников и отдельных произведений. Основной темой творчества избирает этические и нравственные отношения между людьми и обществом.

Проживает в городе Хотьково Московской области.




Про тётушку Спаржу и ее маленьких друзей


Тётушка Спаржа родилась до войны и жила в Ленинграде. Окно её комнаты на третьем этаже выходило прямо на Ростральные колонны. Она часто любовалась видом на Неву. Тётушка любила родной город, но после войны осталась на Кубани, которую освобождала от врага.

Горница у тётушки Спаржи летом всегда была полна внучатыми племянниками и племянницами.

– Так вот, – заявила тётушка Спаржа, когда все ребятишки собрались в её избе, – я каждый вечер буду вам рассказывать сказку перед сном, но с одним условием: слушать молча и с закрытыми глазами. Всё, всем за стол ужинать, потом умываться, чистить зубы – и по лавкам.

За ужином Ксюша спросила тётушку Спаржу:

– Бабушка, а почему тебя называют тётушкой Спаржей?

– Когда я была маленькая, как вы, однажды моя бабушка перекормила меня спаржей, так что до сих пор я на неё смотреть не могу. Как увижу спаржу – мне становится плохо. Мальчишки меня спаржей стали дразнить. Я выросла, стала взрослой, но кличка ко мне прилипла, стал называть меня этим именем и стар и млад. Никто не помнит теперь, как меня звать на самом деле.

– А как тебя звать по-настоящему, бабушка? – не унимался Ванюша.

– Я тоже не помню, как меня звать по-настоящему. Вы меня так и зовите – тётушкой Спаржей.

Ксюша снова спросила:

– Папа говорил, что ты родилась у нас в Петербурге и воевала на войне, это правда?

– Да, правда, я командовала взводом девушек-миномётчиц. Братья-близнецы Шурик и Федосик рассмеялись:

– Мы знаем, тебя на фронте звали «товарищ Спаржа». Тётушка Спаржа улыбнулась:

– Никак нет, товарищи близнецы. Меня звали на фронте «товарищ старший лейтенант». А теперь всем умываться – и по лавкам.

Утром после завтрака тётушка Спаржа повела своих маленьких друзей по местам боевой славы. Путешествие началось с обелиска участникам Великой Отечественной войны, установленного в центре станицы Новоозёрской на средства её жителей. Верхушку стелы украшала красная звезда, у основания была устроена братская могила. Тётушка Спаржа попросила детишек помолчать минутку в память о тех, кто погиб за нашу землю, защищая порог родного дома. Потом сказала, что на обелиске перечислены имена тех, кто боролся с врагом в этих краях. Ксюша обрадованно захлопала в ладоши:

– Я знаю, я знаю. Ты Троекурова Сильвия Камильевна. Рядом с твоей фамилией в скобках я прочитала: «тётушка Спаржа».

Привела тётушка Спаржа друзей-детишек к берёзовой роще, показала им памятный курган и стала рассказывать:

– В марте сорок третьего года наш взвод после Сталинграда перебросили на Кавказ. Вот здесь меня засыпало землей. Наш взвод попал под вражескую бомбёжку. Не спрячешься, не скроешься. И вот слышу свист летящей фугаски, он всё ближе и ближе. Я поняла, что бомба летит на наши головы, кричу «ложись». Но она пролетела мимо и взорвалась в нескольких метрах от моего расчёта. Меня засыпало землёй, образуя надо мной настоящий курган. Сначала я потеряла сознание. Потом пришла в себя, лежу и думаю, что же случилось. Вспомнилась молитва «Отче наш», которая мне запомнилась с детства от бабушки, и я поверила в Бога. Это тот самый курган, в котором я оказалась по воле Божьей. Люди не стали его трогать, сохранили как естественный памятник. После войны в память о том бое посадили берёзки и появилась роща. Тогда же у меня в мыслях родились строчки про жаворонка.

Тётушка Спаржа запела тихим нежным голосом:

За рекой, околицей далёкой
Разгорелась алая заря.
И весною вылетает звонкой
Птенчик из родимого гнезда.

Вылетает жаворонок смирный,
И свободным стал его полёт.
В небесах играет птенчик милый,
О любви нам весело поёт.

Солнце, солнце, солнышко родное,
Своего побольше дай тепла.
Пусть нам светит небо голубое,
И земля чтоб ласковой была.

Жениху невеста подпевает,
И была счастливою в степи.
Светом землю небо озаряет,
И поёт нам птенчик о любви.

Настало время прощаться с тётушкой Спаржей. Детишкам не хотелось её покидать. Потом, дома, они всю зиму вспоминали её песенки, рассказы и сказки. Тётушка Спаржа тоже вспоминала о своих друзьях и о городе Петра Великого, в котором прошли счастливые, хотя и нелегкие предвоенные годы детства и юности.




Как птицы сороку из леса прогоняли


В далёкой и неведомой стране, среди гор, рек, морей и озёр было множество тёмных, густых, загадочных и непроходимых лесов. В один такой лес слетелись на вечерней зорьке птицы из всех концов и закутков для того, чтобы всем вместе найти способ наказать сороку. Трясогузка поймала её на месте преступления. Вылетела на минутку она, чтобы найти червячка для вылупившегося птенца, а сорока тут как тут, словно ждала, когда трясогузка гнездо покинет. Влетела эта вредина в чужое гнездо и стала в нём хозяйничать: выкинула птенчика на землю, а оставшиеся два яйца разбила и выпила. Вернулась трясогузка, увидела воровку, напала на неё, прогнала, села на соседнюю ветку и запела грустную песенку. Услышав её, стали слетаться птицы, которых тоже разоряла сорока. Собралась большая стая, и громко заспорили птицы между собой.

Шум, гам, свист, щебетанье на разные голоса слышались по самым дальним уголкам леса.

Кого только не собралось на дереве у трясогузки: пеночки, малиновки, зяблики, сойки, мухоловки, свиристели, кедровки, овсянки, даже иволга подлетела и дятел полюбопытствовал. С запозданием появились клёст, ореховка, оляпка, из соседнего леса залетел дрозд. Такой гвалт подняли, никто ничего понять не может. Каждый щебетал, свистел, чирикал по-своему, думая, будто он один умную мысль способен донести до других.

Иволга вдруг таким диким голосом взорвалась, что чуть не заглушила весь этот птичий табор. Пеночке надоело, и на месте вдруг запела своим нежным чарующим голоском. Казалось, ещё немного – и собрание разлетится, так ничего не решив в отношении сороки.

На фоне птичьего базара выделился клёст, который, со своим кривым клювом, ничего умнее не придумал, как глубокомысленно пофилософствовать:

– Не делайте другому того, чего себе не желаете.

Птичье братство, возмущённое всепрощенческой психологией этого выскочки, с ещё большей силой напало на нежелательного мыслителя. Подумать только, сороку надо проучить, а он предлагает ее простить!

Обиженный, клёст улетел, но неожиданно его поддержала иволга, прокричавшая противным голосом:

– Блаженны вы, гонимые и униженные!

– Что это значит? – поинтересовался любопытный зяблик.

Вместо иволги глубокомысленно произнёс чёрный ворон:

– Это значит, что каждая птичья тварь имеет право жить там, где определено ей жить небесами.

Чёрный ворон пользовался таким уважением и авторитетом, что никто не решился ему возразить.

Кедровка так громко возмутилась, что на мгновение воцарилась тревожная тишина:

– Всё, хватит, не хочу больше всё это слушать. Сорока должна быть изгнана из леса.

Прилетела синичка и сказала, что воровка на дереве рядом сидит. Стая с громким шумом напала на сороку и прогнала из леса. Больше её здесь никто не видел.




Ольга Бубнова








Ольга Николаевна Бубнова родилась 4 мая 1964 года в городе Давлеканово Башкирской АССР. Поэтесса, публицист, член Интернационального Союза писателей, номинант Лондонской литературной премии, удостоена Почётного знака этой премии и носит звание «Лучший писатель» 2015–2019 годов. Имеет благодарность от Госдумы Федерального собрания РФ за активное участие в литературном процессе России (2019), награждена памятными медалями, почётными знаками призёра Всероссийского литературного конкурса «Герои Великой Победы» (2015–2021 гг.), лауреат (2020–2021 гг.).

Автор сборников стихов «Я пройду по земле и рассыплю слово!» (2019), «Я рассею добро по земле» (2020). За учебные, научные и художественные издания награждена золотыми медалями «Европейское качество» (2020), «За новаторскую работу в образовании» (2020), Лондонской книжной выставки (2021), медалями: «За успехи в образовании юношества» (2020), имени Леонардо Да Винчи (2021), имени Сократа (2020), В. И. Вернадского за успехи в развитии отечественной науки, орденом «Первый среди равных» (2020), историческим орденом «Александр Великий» (2021).

Несмотря на активную жизненную позицию, имеет свою сложную судьбу, воспитывает с мужем двоих детей, один из которых инвалид 1 группы.




«Санкт- Петербург, Кронштадт, как сердце туда просится…»


Санкт-Петербург, Кронштадт, как сердце
туда просится
Увидеть, встретить Императора моей
любимейшей страны,
Где я живу сейчас, не каюсь вовсе,
Где до сих пор живут её народные сыны.
А ты душой залит в металле вечном,
как герой из прошлого,
То скачешь на коне, то во весь рост стоишь
И думаешь о том, что твоя вечная и славная
Россия
Не будет преклонять свои колена пред
врагом чужим.

А вот и правильно, так думай, Государь, и дальше,
Не для того ж ты всю историю
Чуть больше трехсот лет назад душою ворошил.
Хотел, наверное, внести в неё такой вклад свыше,
Может, даже более,
Чтоб удивить других, пока в то время жил.

И верно, удивлял ты очень даже многим,
А сколько дров хороших, нехороших также нарубил,
Но ты был человеком не простым, великим всё же,
И кажется, в тот мир иной совсем не уходил.

Твой образ в памятниках важный, столь уверенный
Стоит защитною стеною в этих городах и по самой
реке Неве,
И молвишь: «Враг, не тронь, мою столицу северную
и Кронштадт военный
Знай, Пётр Первый им придёт всегда на помощь,
Хотя они и будут даже в глубочайшем сне!»

Такой он и совсем не изменился,
А потому, как брови на его лице
Изображают как бы крылья птицы,
Готовые взлететь в один момент и разом
Предупредить столицу и Кронштадт о вновь прибывшей
вдруг беде.

На страже всей России Пётр наш стоит, поверьте,
Мы знаем это, да и помнить мы должны —
Прибывшие сюда и побывавшие здесь хоть однажды —
Дела Петра Великого есть важная страница
для истории моей страны.

    2 октября 2021 г.



«Письмо из настоящего Вам, Государь Великий обращаю…»


«Письмо из настоящего к Вам, Государь
Великий, обращаю
От поэтессы, что живущей в маленькой
глубинке, значит, очень далеко,
Но в светлой и просторной, славной
и любимой для меня России,
А в ней – в Республике Башкирии, где
помнят, чтут о Вас свою историю ещё.
Кто я? Простолюдинка, значит, не высокого
сословия считаюсь,
Учитель наперво, потом уж поэтесса,
стих мой – божий дар и свет,
А в целом, я есмь человек, несущий
человечеству
Мысль свою добрую —
И в этом мой поистине большой, открытый
всей моей души секрет.
Зачем к Вам обратилась, знаю точно я,
об этом не скрываю:
Мне хочется сегодня низкий Вам поклон
отдать
За Вашу мысль творящую, отважную,
тем более,
В честь юбилея Вашего «спасибо» Вам
сказать.
Пусть в памятниках дышите, руками
простираете
Дух независимой России от многих
вражеских идей.
Пусть продолжает жить моя страна родимая и дальше в мире,
В которую вложили Вы немало добрых дел,
Чтоб стать ей и могучей, и сильней.
Держава наша пусть корону Вашу не снимает,
Она веками ей и в пору, и, естественно, к лицу,
И пусть всё время только люду, власти предвещает,
Что приходить лишь надо к мирному концу.
А Вы как ангел и хранитель, посланный из прошлого,
Смотря на всех нас с северной столицы бронзовым лицом,
Даёте стимул для стремлений только мирных, справедливых,
Напоминая нам, как нелегко держать в руках
державу мощную,
А в ней оберегать и каждый городской и сельский дом.
Вы были очень мощным человеком в росте, и в уме, и в силе.
Какой надёжный подарили нам Военно-морской флот,
Окно в Европу прорубили, может, даже двери,
Создав при этом для страны своей оплот.
Судьбе и славе Вашей не хочу завидовать сегодня,
Не всё в ней было просто, да и очень хорошо,
Хоть родились Вы и в Московии однажды,
Само стремление души Вас всё же в Питер унесло.
Наверное, к себе звала река Нева открытой водною стихией,
И эти чувства жили в Ваших жилах, да и кровь кипучая текла,
Как море бурное, в любой момент с врагом вступить в атаку,
ну, а дальше
Не только поражения признать, но и победы добиваться
до конца.
Стук топора Ваш раздавался далеко по всей России,
Вы людям показать хотели, как же Государь любил
Работать с мужиками, строить судна корабельные огромные,
Любое начатое дело до конца практически с успехом доводил.
Но в тех делах встречалось то, что по душам не подходило
людям,
Не по людским сердцам пришлось, когда текла стрелецкая
в них кровь,
И как случилось так, что якобы глумились
и над верой, церковь тем калеча,
Хотела бы спросить, была ль к стране
та истинна любовь?
Не хочется мне верить в эти все деяния,
Пётр Алексеевич,
Что многое шло с Ваших рук, с подати Ваших
слов.
А казни страшные, ну неужели они тоже
по указу были?
Нет ничего страшней, история такое пишет,
не взяла чудес из снов.
Как жаль, что кровью политые земли, звуки
скорби всё-таки остались,
Доныне существуют где-то недалёко здесь,
пытаются молчать,
Наверное, они плохое в себя взяли, а потом
ещё сглотнули,
И поколеньям нашим лишь хорошее
пытаются додать.
Конечно, в каждом человеке есть и доброе,
напротив – и плохое,
Судить не нам, пусть Бог рассудит
с временем всех нас,
А тот, кто нашу создаёт историю страны
могущественной,
Тому придёт от Бога свой открытый,
справедливый, судный час.
А Вы, как были человеком для меня труда
большого и величия,
Так буду почитать Вас тем и дальше,
коль пока жива,
Встречаться с Вами буду лишь по личному
прибытию
В самом Санкт-Петербурге, если будут в нём свои
важнейшие дела.
Меня не удивят богатства Ваши, дом Ваш пышный —
Не это важно для моей души, коль стих творю сейчас,
Духовный мир Ваш мне лишь только важен, я его понять
пытаюсь,
Каков он был тогда, когда Вы жили в своё время, и жизнь
была при Вас?»

P.S.
Ответить сложно, то была другой эпоха,
Чуть больше трёхсот лет тому назад.
Мой друг, давай сегодня говорить лишь о хорошем,
Ведь всё-таки встречаем юбилей Петра Великого,
А значит, праздник у народа Питера, в России нашей,
И, конечно, у всех нас.

    7 октября 2021 года



«Воспоминанья красочные, очень даже важные и смелые…»


Воспоминанья красочные, очень даже важные и смелые
Пронзают временами жизнь кипящую мою,
Наверное, у каждого они в багажной голове имеются,
Но я сегодня из числа их об одних до вас всех доведу.
Вернее, расскажу, когда мне приглашение выпало
Поехать в город Ленинград, верней – в Санкт-Петербург,
Пока мой поезд только приближался к граду историческому
Из книг прочитанных о нём представила познаний круг.
И что увидела, когда ступили далеко мои немолодые ноженьки
На землю города особенной, заманчивой, ампирной красоты?
Вокзал огромный, как сверкающая в душу молния,
И люд бегущий, с собой нёсший дар его
известнейшей судьбы.
А торопиться вовсе не хотелось, только
время поджимало
Поехать в место нужное, остановиться
именно вон там,
Где продолжение истории хранится в части
города с названьем «Стрелка»,
И кстати, рядом удивил меня до глубины
души к себе манящий храм.
Само течение обстоятельств неожиданным
и благотворным было,
Мы разместились вместе с другом
в знаменитом корпусе Морском,
Который носит имя самого Петра Великого
Романова,
Сегодня здесь старейший институт Морской
Военный,
Тут сразу в интересы погрузилась, чтобы
подробнее узнать о нём.
Вхожу несмело, вижу бюст главы, смотрящий
в меня молча,
Так близко, словно пред самим Петром
Лексеечем стою,
Ну надо же, мурашки тотчас кожу всю мою
опрыскали,
Я про себя тихонько прошептала:
«Здравствуйте, привет с Башкирии несу!
Такой далекий, чтоб узнать места прибытия,
Вас, милый Государь, столь много лет назад,
Историю поближе для себя раскрыть,
запечатлеть, какие же открытия
Вы сделали, чтоб знали поколения, по жизни
проходя и рай, и ад.
Как мне известно стало позже, этот Корпус – Ваше детище,
И не простое, а любимое для сердца, для души.
А помните, Вы, издавая свой указ о том, что
"Быть учению наук математических и мореходных —
Навигациях…",
Уже тогда Вы открывали путь большому просвещению
своей страны.
И то, что Петербург позднее стал столицей новой для России,
Их мореходных классов Навигацкой школы создавалась
Академия своя,
И звание "гардемарин" там появилось тоже новое,
Потом и "мичман" был введён, тот младший офицерский
чин, не устаревший до сегодняшнего дня.
Старания твои, наш Пётр Алексеич, были не напрасны.
О, сколько в этом первом светском заведении ты самых
лучших собирал
Отечественных, зарубежных, знаменитых педагогов,
Тем самым позже для страны обильных всходов дал.
О, сколько здесь морских династий, многих так известных
Прошло, оставило Отечеству большую славу до сих пор
и в ней живёт,
Сам композитор Римский-Корсаков окончил
эту Академию,
А сколько золотыми буквами вписал имён морской
наш флот!
Чуть больше трёхсот лет назад, пока Морской твой корпус
существует,
Здесь подготовлены десятки тысяч лучших офицеров
для страны,
Кому так дороги границы водные военные,
Кому честь Родины, а значит, перед ней ответственность —
всегда близки.
…Вы продолжаете смотреть мне в очи молча, я б сказала,
и загадочно,
А я на Вас смотрю и с сожаленьем думаю
о том как раз,
Что один раз, всего лишь один раз удача
в моей жизни выпала
На этом месте пообщаться в мыслях с Вами,
Увидеть, чем гордитесь до сих пор сейчас.
Уверена, что здесь ступали тоже ваши ноженьки
Вот так же, как мои, но более чем
триста лет назад,
И создавали Вы вот тут свою новейшую
историю,
Не вычеркнуть её из жизни нашей
продолжающейся,
Воспоминания об этом возвращают нас
к себе, об этом нам твердят».

    29 сентября 2021 года



Любовь Петра Великого!


Любовь Петра Великого!
А смею ли об этом я сейчас писать?
Но почему бы нет, история о ней
свидетельствует,
Тогда позвольте мой рассказ в стихах,
Пусть даже небольшой, но всё-таки начать.
Судить Петра Великого совсем не хочется,
Сколько он жён и фавориток у себя имел,
Он просто жил, хотел любить, как можется,
Любовью наслаждался как мужчина,
Чувств женских и сердец он множество задел.
А вы не думали о том, как сложно жить,
Любить по-настоящему, когда ты – Государь
Огромной для себя страны,
Великие дела вершишь и сам, тому не веря,
Находишь время для большой ещё любви?
Пусть что-то шло не так, но женщин хорошо я знаю,
Чего сегодня нужно им, иль сто, а может даже двести,
триста лет тому назад?
Богатств как можно больше и быть всюду первой леди —
Вот сущность их, а с ней ещё и привлекающий к себе
волшебный взгляд…
Коварства не отнять у них при всём при этом.
О доброте здесь невозможно часто говорить,
Тем более что с Императором страны любовь имеешь,
И о порядочности тоже не смолчишь.
Но тем не менее имел детей немало,
Пусть даже сын и оказался заговорщиком, а значит, и его
врагом.
Он получил в ответ отцовскую особую «награду»:
Лишён престола и наследия, по обвиненью даже был казнён.
Немало Император всероссийский
Вписал в свою жизнь личную красивых женщин,
их известнейших имён,
Среди них Евдокия, Анна, Марта, также и Авдотья, и Мария,
И только Марта стала для него Екатериной, окрестившись
в православии,
И заняла с ним рядом как императрица трон.
Как интересно и подробно личное описано такого человека
Кто всё ж любил всерьёз и был так много лет назад
по-своему любим,
Не нам судить. Ведь это личная судьба, а с ней и личная
история,
Дай Бог, чтоб нас любили искренно за то, что делаем
с душою, с сердцем,
да ещё храним!

    7 октября 2021 года



Кронштадт. Петровский парк


Кронштадт. Петровский парк. Как тихо
и уютно в его мире!
Такое место для романтиков, влюблённых —
просто красота!
Не часто отыскать его, чтоб душу развернуть
в нём ещё шире,
Достичь высоких чувств в себе, о чём не раз
шептала нам сама душа.
Я счастлива, что оказалась там однажды:
в этом месте, в этих чувствах,
Всего однажды погрузиться в них пришлось
на полчаса, где рай живёт,
Где ветер дует с моря холодком и свежестью
в мои лицо и руки,
И здесь же встретиться с фигурой в памятнике,
что силы мне особые в поэзии даёт.
Присев на лавочку, вглядевшись в образ
дивный,
Спросила: «Кто ты, славный человек,
стоящий предо мной
Во весь свой рост, да и ещё такой
величественный,
Что хочешь показать мне своей правою рукой?
Ах да, история лет прошлых, когда ты
Победу держишь
Над шведами и всем своим движением руки
даёшь понять,
Что флаг поверженный врага лежит
под остриём твоей горячей шпаги
И у тебя Победу эту невозможно отобрать.
Не просто невозможно, ты —
стена-скульптура вековечная,
Из бронзы на гранитном постаменте много лет вот здесь
стоишь,
Не смотришь на основанный тобою город, смотришь
только в море.
Твой зоркий взгляд нам говорит, что днём и ночью
ты здесь никогда не спишь.
Смотря на воду, будто бы скучаешь и душой, и сердцем
мысленно,
Но почему не я, другие отплывают в море, а потом же
возвращаются назад?
Да потому что жизнь твоя уплыла далеко в пространство
времени,
Но люд России до сих пор тобою горд, ценя в истории твой
личный вклад.
Побудь со мной романтиком прекрасных чувств,
наш человек известный,
В таком местечке, где то штиль, то буря иногда в морской
волне живёт,
И ощути себя вновь молодым, а может, даже, как и я,
поэтом,
А твой прекрасный юбилей пусть празднует сегодняшний
народ.

    7 октября 2021 года



Санкт-Петербург есть Ленинград – отдельная история

(Поэма в стихах)


Посвящается ветерану Великой Отечественной войны

Кутуевой Александре Григорьевне,

родившейся 20 июня 1924 года в Башкирии,

в деревне Трифоновка Давлекановского района

и прошедшей блокаду Ленинграда


Война. Вторая мировая, а ещё
Великая Отечественная,
В умах, в сердцах людей останется навек,
В историю страны вошла как призрак смерти,
Не вычеркнуть её из душ дедов, отцов
и матерей, поверьте, нет.
Кто совершал в ней подвиг
в страшные минуты,
Наверное, не думал, что героем может стать.
Их мысль первая шла – защищать
свою Отчизну,
Пусть даже перед смертью не придётся устоять.
«Сражаться до последнего! – девиз героев
многих, —
И без остатка отдавать себя, коль просит
Родина твоя,
Дух боевой настроить выше страха,
если нужно было,
Идти вперёд, пусть даже трудно будет,
но в Победу верить,
что всё- таки придёт однажды к нам она!»
Блокада Ленинграда есть отдельная история из века прошлого,
Конечно же, отдельная жизнь и столицы северной,
и жителей её,
Освобождая город, сколько их – не счесть – погибло там,
Воображение поражает то количество, а сколько ран
в сердцах ещё?
Героев остаётся с каждым днём всё меньше, меньше,
Но относиться к ним мы с благодарностью всегда должны,
Пусть кто-то в мир иной уходит с временем текущим,
А кто-то ещё здесь живёт и может описать дорогу всей войны.
Да! Именно благодаря героям нашим, победителям,
Живём мы до сих пор и счастливо, и мирно в той стране,
Что называется так гордо – «Славная, Великая Россия!»,
И если надо, обязательно дадим отпор врагу извне.
Ведь никому и не известно, что бы стало с нами,
Если история с войной иначе повернула бы свой путь,
Но я боюсь и думать, что действительно бы было
Со мной тогда, родившейся чрез двадцать лет спустя?
Всплеск этих мрачных мыслей – просто жуть!
Но, Слава Богу, родилась я не в войну и с жизнью
повстречалась
В родной мне, близкой, милой с детства стороне —
Башкирии, входящей уж давно в состав России славной, —
И не найти другого больше лучше уголка нигде.
Мой домик небольшой, уютный в малом городишке
И вряд ли кто-то то название слышал, но о нём скажу,
Приподнимаю голову пред ним всё выше, с каждым днём
всё выше,
Родное Давлеканово, ах, как же я тебя люблю!
Ты – маленькое счастье для меня, для моих близких,
Здесь набиралась знаний в школе, путь лучшего учителя
прошла,
Здесь обрела семью, друзей, войны героев встретила,
О подвигах которых жизнь поведала сама.
Родной мой город, ты в моей судьбе хранимый
Всю жизнь, что проживаю с радостью в тебе,
Твоё расположение у тихой полноводной
речки Дёмы
Напоминает детство, юность, молодость во мне.
А сколько по земле твоей ходило, ходит
до сих пор, как прежде,
Трудяг честнейших, лучших мастеров труда,
Героев истинных войны Отечественной
той Великой!
Ну как не вспомнить их и не назвать их имена?
Знакомьтесь с новой героиней – Александрой —
Моей односельчанкой, но совсем не по годам.
Ей было лет всего лишь восемнадцать,
может, чуть и более,
Военкомат решил: «Дай-ка повестку девушке я дам!»
Повестка. Очень испугалась Александра,
А сколько слёз в тот день ей – молодой —
пришлось пролить,
Но поняла, что долг перед Отечеством
весомым слишком оказался.
«А долг есть долг!» – вот так её в семье
и в школе научили жить.
Сесть в поезд и отправиться на фронт войны
пришедшей,
Ну, какого ж тогда ей было в мыслях
и в душе?
Всё ближе, ближе подходил тот поезд к граду
Волхову,
Сброс бомб на эшелон фашистами – такого
не понять, читатель, ни тебе, ни мне.
Вот оно первое дыхание войны, где разгулялись страх и ужас,
Но тут зенитчики отбили залпом весь налёт,
очистив небо и его простор,
В то время Ленинград был полностью почти весь
в окружении,
Лишь возле Ладожского озера имелся для подмоги коридор.
Единственный, где пролегла железная дорога жизни
на то время,
По ней тянулись поезда с боеприпасами, с едой,
свой образуя вспомогательный проход,
Вот так вот ночью наша Александра переправилась
к Пулковским знаменитым нам высотам,
Страниц истории немало отведёт в дальнейшем им народ.
В лесу, что рядом был, расположился батальон отдельный.
Из памяти стереться не посмел, по счёту – семьдесят второй.
Григорьевну, её подруг, средь них знакомых одноклассниц
Сам подполковник Гусев встретил, изумился даже —
Состав связисток очень робкий, молодой.
Он глубоко вздохнул и обратился громко с речью к девушкам:
«Ну что же, дорогие, ваша доля будет нелегка —
Связь обеспечивать придётся под огнём снарядов
вражеских,
Поэтому сначала подучиться б надобно,
Ошибок не прощает никому проклятая война».
Курсы связисток проходили очень краткосрочно,
Потом и форму выдали, а с ней и автомат,
Ещё и сумку полевую на плечо навесили у каждой,
Исчезли робость, страх, предстала пред войною
девушка-солдат.
Кольцо блокады с каждым часом, днём сжималось
и сжималось,
Нелёгкая работа предстояла девушкам на этот раз:
Шесты установить до города примерно десять километров
нужно было
И провода на линии тянуть, крепить,
и только после этого дать связь.
Кто был связистом на войне, знал,
как ответственно
К задаче подойти такой и выполнить её:
Связь поддержать со штабами полков,
дивизий вовремя,
Ещё знал также: умереть при этом деле очень
быстро и легко.
Терялась связь не раз, и неполадок было
множество.
Незамедлительно их надо было устранять,
Штаб вызывал частенько нашу Сашеньку,
так называя её просто,
Отказ в её душе не принимался, хотела
с гордостью за Родину стоять.
«И вот уже в дороге, выполняю приказ штаба,
Обстрел из миномёта начал вдруг свистеть,
Взорвалась бомба, слышу, недалёко,
почти рядышком,
Как трудно те моменты истины переживать,
да и ещё смотреть.
Увиденное поразило мои чувства, душу.
О Боже мой, невдалеке солдат израненный
лежит,
Довольно пожилой, осколками пробит
и пулями.
Сейчас, сейчас приду на помощь, пусть
только твоё сердце не молчит.
Тут, время не теряя в спешке даром, бегу
в лес дальше, место то ищу,
Где оборвались провода, связь восстанавливаю
быстро, как учили,
Потом обратно к раненому возвращаюсь
и в душе твержу:
"Ну наконец-то помощь оказать ему смогу!"
А позже к нам пришёл другой приказ военный,
Чтоб нашу часть отправили в сам город Ленинград,
И вот он предо мной с архитектурой богатейшей,
Глаза вдруг разбежались, красота одна, вторая… пятая…
десятая подряд.
Впервые попадаю в этот город – град – градище,
Книг исторических немало прочитала я о нём и вспомнила
о том,
Что основал его сам Пётр Первый, он же и Великий,
И первым Императором Российским числится при всём.
Мечтала, ах, как я мечтала с юности попасть сюда —
в мир красоты поющей,
В особую историю Империи Российской, так далеко
ушедших лет, веков,
Когда в ней жил, творил на самом деле Пётр Алексеевич
Романов,
Который и поныне всё державное течение реки Невы
до нас нести готов.
Ещё мечтала и взглянуть на главный символ города,
Что разместился в самом сердце, на Сенатской площади его,
Как в книгах писано, что личность там Петра Великого
стремительна и созидательна,
Сам Александр Пушкин написал поэму "Медный всадник"
про него.
Невиданный размах построек представал буквально
с каждым шагом,
Так восхищал меня, особенно прославленный проспект
Тот Невский, о котором говорил нам наш учитель географии:
"Если придётся вам его увидеть, не отведёте от него
свои глаза ни на минуту, нет!"
Действительно, со мною именно вот так происходило,
Но только жаль, что по проспекту вся экскурсия
немирною была,
Война смотрела в душу нам со страхом,
с гибелью и с голодом,
Внося в наш Ленинград так много
изменений, особенно беды и зла.
По улицам шли жители, в шарфы закутаны
и в шали,
В мои глаза бросалось их бессилие, молчание,
какая-то пустота,
Они тащили санки, нагружённые бидонами
до верха,
Из переполненных как будто слёзно
разливалась чистая вода.
И мне пришлось познать и голод, и бессилие
в блокаде.
Ах, сколько же здесь тысяч умерло людей,
средь них детей?
Не думала, что я в живых тогда останусь тоже,
Буквально с каждым днём в желудке
становилось тяжелее и больней.
Спасибо боевой подруге Нине,
дорогой землячке,
Поила травами, спасала жизнь, на волоске
висевшую, мою,
Всем сердцем благодарна ей и преклоняюсь
перед нею,
Что до сих пор на белом свете я ещё живу…
Предела ликованию в тот день совсем не стало,
Когда кольцо блокады разорвалось
и фашисты потерпели свой афронт.
"Ура!" – кричали все и песни распевали
громко, да ещё протяжно,
А я, молясь, шептала: "Господи, дай силы
мне живой
и дальше проходить тяжёлый фронт!"
На митинге вручали ордена, медали очень многим,
Средь них и я не оказалась не замеченной, стоящей в стороне,
Мои подруги девушки-связистки их надели с большой
гордостью
И дальше продолжали Родине служить на той войне.
После войны, вернувшись в край родимый, в Давлеканово,
В свои родимые пенаты, так я вам скажу:
Воспоминаньями живу до сих пор о войне тяжёлой,
Но радуюсь, что жизнь, пусть потихоньку, но достойно
прохожу.
Жизнь продолжается сегодня и продолжится, конечно,
завтра,
Но не хотелось бы, чтоб прервалась она тогда,
Когда вдруг постучится в окна к нам война,
опять попросится,
Мы знаем, что за этим будет вновь огромная беда.
И не дай Бог её нам снова повторения,
Поэтому скажу вам: берегите и цените свою жизнь,
Пока живёте в этом мире мирном и в согласии с народами,
Не забывайте, ею надо очень сильно дорожить!»
Такие вот слова звучали в нашей интересной долгой встрече
Из уст приятной, милой женщины, душой
понравившейся мне.
Я поклонилась ей довольно-таки низко, с благодарностью
промолвила:
«Спасибо, что не отказали в сложном разговоре о войне!»
«Да не за что, – ответила Григорьевна, задумавшись
И обращаясь как бы с сожалением, тихонько говоря, —
Ты знаешь, Олечка, я хоть и побыла однажды в Ленинграде,
Но не смогла увидеть уникальное произведение культуры —
Вздыбленную лошадь, а на ней Великого Петра.
Пыталась много раз добраться до того желаемого места,
Бомбёжки постоянные гасили страсть мою,
Потом мне командир сказал: "Напрасно, Саша,
ты рискуешь своей жизнью,
Тот монумент обшит и брёвнами, и досками,
Вокруг мешки с песком и глиною, чтоб враг
не уничтожил эту красоту".
Вот так вот с каждым часом, днём и каждою
минутою
Желание пропадало исполнять свою
заветную мечту,
Всему виной была война, бесстыжая
и жгучая,
До боли тронувшая моё сердце, душу всю мою».
Минуты пролетали быстро, обе, затаив
дыхание, задумались.
Хотели ещё многое друг с другом обсудить…
И тут спросила снова я: «Скажите,
Александра Григорьевна,
Вы верили всегда в Победу нашей Родины?
Действительно ей было быть?»
«Ну, что, ты, детка, – мне в ответ озвучила
решительно, —
Ну как не верить в силы милой Родины своей?
В ней вложена моя, пусть небольшая
по сравнению с другими помощь,
Ещё большой пример героев мужественных,
и, конечно же, таких людей».
«Не спорю с Вами, Александра Григорьевна,
не спорю.
Я просто восхищаюсь Вами, как Вы вынесли
блокаду в той войне,
Будь я на вашем месте, я б, наверное, погибла
сразу».
«Нет, милочка, если ты веришь в Бога,
Он помог бы и тебе».
Тут достаю из портфеля, чуть неожиданно
для нашей героини,
Хотя и знала, что у нас с Григорьевной о Ленинграде
в разговоре речь пойдёт,
Большой удачный снимок, где моя фигура разместилась
на красивом фоне памятника исторического,
Где Пётр Великий в роли всадника гостей прибывших
в город Ленинград к себе зовёт.
«Вот, посмотрите фото. Это я. На конкурс в Питер
ездила однажды
И не могла не побывать у всадника того,
О ком Вы говорили, чуть уйдя в мир сожаления,
но всмотритесь
Здесь Пётр Первый как монарх, и как же мужественно
выглядит его лицо!
Рассматривайте ближе монумент большой, одновременно
и простой же,
Проста вся личность благодетеля тут видится сама,
Простая и одежда у Петра Великого надета, видите,
Зверина шкура там виднеется вместо богатого седла.
Понаблюдайте за глазами, широко открыты, значит,
он задумался
И лицезрит реку Неву и город свой родной,
А лошадь-то как сильно вздыбилась, быть может,
у неё разгон?
Вот так вот наш герой сильнейшим полководцем значится,
Давя змею, враждебным силам говорит: "Отсюда вон!"
Ах, как венчает его голову венок из лавра, значит,
победитель кроется,
В одной из складок ткани плащевой оставлены слова:
"Лепил и отливал Этьен Фальконе, парижанин…"
На постаменте надпись "Петру Первому…" —
её Екатерина знаменитая вторая обращает от себя.
Гром-камень предстаёт пред нами, а на нём фигура
важной личности
Расположилась замечательно, как будто бы задуманный
сюжет,
С востока здание Адмиралтейства в душу
к Петру просится,
Сенат, Синод чуть с запада, а с юга
Исаакиевский собор
ему опять же смотрят как бы в след.
Ну вот, наверное, и всё, что рассказать
и показать хотела Вам сегодня,
Где Вам не удалось когда-то побывать, всему
тому виной была война,
А может, всё-таки однажды сможете
собраться, в Питер съездить,
Сам город посмотреть, осуществить свою
мечту,
Она ведь в вашем сердце до сих пор жива?»
«Года не те, они уж старостью в затылок
много лет мне дышат,
И нет тех сил, когда была война, была
я слишком молода.
Достаточно того, что от тебя рассказ
подробнейший услышала,
Как будто в Ленинграде в знаменитом месте
побывала я».
…Прошло немало лет с той давней нашей
встречи,
Но взгляд и образ седой женщины перед
глазами у меня стоят,
И фото потерять её, своё я в этой жизни
не посмею,
Пусть в памяти моей живут они всегда,
и след блокады Ленинграда
И известной личности Петра Великого хранят!

    30 сентября 2021 года



Ольга Бурыгина








Родилась и живёт в Республике Карелия. Член Российского союза писателей. Неоднократно публиковалась в коллективных поэтических сборниках. Автор пяти книг: «И к закатам сердцем припадаем» (2017), «Над Белым морем летом ночь бела» (Санкт-Петербург, 2018), «Из ладоней любви радость пить» (Москва, 2019), «Бегут, бегут вагончики…» (Москва, 2019), «Смена времён» (Москва, 2020).




В океане обыденных дней


Мы вступаем на жизненный путь,
Беспредельно наивно открытые,
Познаем всю насущную суть
Лишь с годами, порой сильно битые.

Через бурные реки невзгод
Вброд бредём, невзирая на трудности,
Достигаем вершин и высот,
Где врачуем обиды от грубости.

В океане обыденных дней
Островками оазисы счастия,
Мы встречаем любимых, друзей,
Верим в дружбу, любовь, соучастие.

Но приходит сознанье – мираж,
Тот, что мы принимали за истину,
Откровения наши подчас
Гонит ветер по свету. Расхристана

Оказалась любовь. Путь тернист,
Боль и слёзы, ухабы да рытвины,
Но слетает к ногам чистый лист —
И начало воскреснет молитвами.




Ты моя нечаянная радость


Ты моя нечаянная радость,
Теплый след на сердце в холода,
Непередаваемая сладость
Трепета. Вновь вспыхнула звезда

Яркая на небе – жизнь прекрасна,
О любви поёт легко душа,
И погода хмурая напрасно
Слёзы льёт, дождём с утра шурша.

Нам с тобой уютно и комфортно,
Солнечно – сияние в глазах,
И хандре осенней невозможно
Бросить тень. Улыбка на губах.

Окунаюсь в милые объятья,
Непогода злится за окном,
Только не страшны ее проклятья,
Растворяюсь в счастье неземном.




Хлопьями снег


Хлопьями снег к земле ластится,
Легкий, пушистый – лапками белыми,
На сосне луна глазастая,
Словно сова, укрылась за ветками.

Робко, на цыпочках, тишина
Спускается с неба, чуть вздрагивая.
Красок зима почти лишена,
Но восхитительна, полна магии.

А на пороге уже весна,
Скоро повсюду следы-проталинки
Пятнами лягут. Обречена
Зимняя стужа, слёзы-хрусталики

Звонко прольются. Всё будет так.
Белый покров слижет дождик весенний,
И для земли это не пустяк —
Снег отступает, жди обновления.




Пробуждение


Утро написано нежной пастелью,
Солнце румянит слегка облака,
Томный тягучий туман карамелью
К берегу липнет. Застыла река.

Ива к воде тянет тонкие руки,
Ловит в тени серебристых мальков.
Шепчется ветер, пугливые звуки
Эхо разносит. Из сонных оков

Вырвалась трель соловья. Пробужденье.
День зародился, внеся в акварель
Пёстрые краски для новых творений,
Взбив ароматный и вкусный коктейль

Из пряных трав, сочных ягод и света,
Чтобы душист воздух был, свеж и чист.
И колокольчик звенит – голос лета,
Сердце ликует – день снова лучист!




Серебристою лентой Нева


Вновь свиданье с тобой, Питер милый,
Серебристою лентой Нева,
Отдают честь мосты разводные,
Небо куполом – синева.

Облака кораблями белыми
Вдаль плывут, отражаясь в реке,
Проспект Невский, и мы счастливые,
Рады встрече. В твоей руке

Васильки. Не забыл – любимые
Мною с детства. Галантен, пригож.
До чего же трепетно-дивные
Слова слышу – сладкая дрожь.

Грусть разлуки на станции дальней
Затерялась, сгинула прочь,
И не сон ты, а близкий, реальный,
Из руин восстала любовь.




Белое море, короткое лето


Белое море, короткое лето,
Пляж одиноко застыл,
Волны бормочут: «Не все песни спеты», —
Ветер уныло завыл.

Август пылает кострами рябины,
Листая страницы-дни,
Пышут кармином в саду георгины,
Тучи дождями полны.

Ночи темнеют, луна апельсином,
Крошками звёзды горят,
Берег скалистый в замшелых морщинах
Дымкой тумана объят.

Первая изморозь. Утром прохладно.
Силу теряет трава,
Исподволь осень дыханием хладным
Ночью плетёт кружева.

Белое море, короткое лето,
Кончилось время регат,
Золотом кроны деревьев поддеты,
Листья озябли, дрожат.




Арктика. В объятьях мёрзлых вол


Арктика. В объятьях мёрзлых вод
Караван военных кораблей,
Завершая доблестный поход,
Достигает новых рубежей.

Разбивая ледяной покров,
Ледокол прокладывает путь,
Чтоб для флота не было оков —
С заданного курса не свернуть.

Тихий ход военных кораблей,
И вокруг дрейфующие льды…
Череда арктический морей
Позади. Край вечной мерзлоты —

Царство ледников, зимою ночь
Беспросветна, солнца не видать,
Неустанно шторм готов толочь
Снег, кружить и к небесам швырять.




Лунное затмение


В туманной дымке красная луна —
Словно в бокале плещется вино.
На море штиль, простерлась тишина,
Сочится миг на черное сукно
Ночного неба, необычный свет,
Багряно-алым хлынул горизонт.
Неизгладимый оставляет след
Затменье – эксцентричный переход
На лик Земли. И взгляд не оторвать,
Колдунья-ночь прекрасна волшебством.
Вселенная способна создавать
Шедевры – восхитительным мазком!




А на сердце радость тихая


С утра небо словно выцвело,
Дождь линейкою косой,
И заполнено всё птицами,
Стайкой к югу. Золотой
На ветру лист вьётся парусом,
Осень входит не спеша,
С нитью бус – рябина алая,
Ещё робко, чуть дыша.

А на сердце радость тихая
Хрупким, трепетным цветком,
Нежность песней лебединою,
Душа полнится теплом
От любви. И хмарь осенняя
Не тревожит. Мы вдвоём,
Льются речи сокровенные,
Венчанные сентябрём.




Юрий Выборнов








Юрий Владимирович Выборнов – поэт, автор и исполнитель песен, номинант национальных литературных премий имени Сергея Есенина «Русь моя», «Поэт года», «Наследие», «Георгиевская лента», премии А. Грина в рамках конференции «РосКон-2020», премии имени Сергея Довлатова, премий «Большая книга» и «Национальный бестселлер». Участник литературного конкурса «Классики и современники», Международного поэтического фестиваля «Дорога к Храму», Национальной литературной премии «Золотое перо Руси», Международной литературной премии имени святых Петра и Февронии Муромских, член общероссийской общественной организации «Российский союз писателей», член межрегиональной общественной организации «Интернациональный Союз писателей» «Интернациональное сообщество писателей, драматургов и журналистов».




Россия


Россия – Держава! Россия – Страна!
Россия – Родная моя Сторона!
Россия – Мать! Россия – Душа!
Россия – Отчизна! Россия – Судьба!

Россия – Земля, Леса и Поля!
Россия – Озёра, Реки, Моря!
Россия – Равнины, Горы, Луга!
Россия – Отрада! Глазу Краса!

Россия – Дом! Россия – Семья!
Россия – Опора, Поддержка, Мечта!
Россия – Братья, Сёстры, Друзья!
Россия в Сердце на все Времена!

Россия – Держава! Россия – Страна!
Россия – Родная моя Сторона!
Россия – Мать! Россия – Душа!
Россия – Отчизна! Россия – Судьба!

    29 августа 2021 г.



«Претензий, как и жалоб…»


Претензий, как и жалоб, нет в природе,
претензий, как и жалоб, нет во мне;
конечно, жаль, но есть они в народе,
плодятся, полнятся, ползут по всей Стране.

Претензии и жалобы растут от дома к дому,
ревут и жалятся лентяи-болтуны,
горланят, задыхаясь от свободы,
мечтая оторвать кусочек сей Страны.

Считают, что обязана Кормилица им вечно —
с рожденья и до гробовой доски;
уже в земле, но всё кричат, мол, тесно,
так и не вспомнив, что должны Стране.

Претензий, как и жалоб, нет в природе,
претензий, как и жалоб, нет во мне;
конечно, жаль, но есть они в народе,
плодятся, полнятся, ползут по всей Стране.

    28 августа 2021



С чертой к черте


С чертой к черте по жизни мы идём,
с чертой характера, с чертою, что от Бога.
И чертыхаемся мы, коли упадём,
но на черту свою встаём мы снова, снова.

С чертой к черте хоть к чёрту на рога,
с чертой к черте на самые кулички.
Злословлю! К чёрту! Такая уж черта…
Меня простите, белые странички.

С чертой к черте, куда же без неё,
с чертой к черте до самого порога,
с чертой к черте – иного не дано,
с чертой к черте от Чёрта и до Бога.

С чертой к черте по жизни мы идём,
с чертой характера, с чертою, что от Бога.
И чертыхаемся мы, коли упадём,
но на черту свою встаём мы снова, снова.

    28 августа 2021



Что подлинно


Что подлинно, а что же ложно?
Что день скрывает и являет ночь?
Кто звёзды зажигает осторожно?
Кто облака несёт по небу прочь?

Всё в мире нашем так непрочно зыбко,
всё в мире ломко, хрупко и тонко,
местами иногда всё ж липко,
но не скажу, что всё предрешено.

Я не скажу, что жизнь затаскана, истёрта,
я не скажу, что в жизни нет красот,
но говорю: «Коли душа упёрта,
в награду будет Благо и Почёт!»

Что подлинно, а что же ложно?
Что день скрывает и являет ночь?
Кто звёзды зажигает осторожно?
Кто облака несёт по небу прочь?

    27 августа 2021



Позор!


Безумно жалок тот, кто тенью безучастной
свой век земной живёт,
клянёт судьбу злосчастной.
Кто прожигает жизнь и кто отводит взор,
коль Человек в беде,
я говорю: «Позор!»

Ничтожно мал и тот, кто школяром остался,
доживши до седин,
ума так не набрался.
Кто презирает ум и почитает вздор,
кичится, славит глупость,
я говорю: «Позор!»

Никчёмно-гадок тот, кто облаком витает,
укутавшись в халат,
ленится и страдает.
Кто попрекает труд, скрывается как вор,
но любит спать и есть,
я говорю: «Позор!»

    25 августа 2021



Всё громче


Всё громче голос памятных лет
звучит, возвращая туда,
где люди без глянца, где солнечный свет,
где жизнь ясна и проста.

Где жизнь проста, полна естества,
где нет суеты и хлопот,
где вера, забота, нет хвастовства,
где счастье кружит хоровод.

Всё громче голос памятных лет
звучит, заглушая гул,
гул грубый, циничный, злословный навет,
дух повседневных дум.

Дум повседневных, но всё же пустых,
фальшивых и полных гримас,
никчемных, не нужных и не своих
для восхищения масс.

Всё громче голос памятных лет
звучит, возвращая туда,
где люди без глянца, где солнечный свет,
где жизнь ясна и проста.

    24 августа 2021 г.



Удел современности


Удел современности – прошлое!
Но довольно! Я ухожу!
Вас в грядущем, родные сограждане,
не спеша всё ж в веках подожду.

Вам безмерно буду я счастлив,
нашей встрече буду я рад,
но с грядущем буду повенчан
и дорогу забуду назад…

Я знаю, верю, надеюсь,
оттого и пишу невпопад,
современность в грядущем посеять,
в неизвестность уйдя наугад.

Удел современности – прошлое!
Но довольно! Я ухожу!
Вас в грядущем, родные сограждане,
не спеша всё ж в веках подожду.

    23 августа 2021 г.



Ежу понятно, а вам нет


Ежу понятно, а вам нет!
Беда! Беда! Где взять ответ?
Увы, никто не даст совет…,
коль книгу заменил буклет!

Увы, никто не даст совет…
Беда! Да нет же! Интернет!
Разок другой с ним тет-а-тет
и вырос вмиг менталитет!

– Разок другой с ним тет-а-тет
беда! Нет-нет – университет!
Источник знаний, самоцвет
в мозгу порядок, марафет!

Ежу понятно, а вам нет!
Беда! Беда! Где взять ответ?
Увы, никто не даст совет…
коль книгу заменил буклет!

    21 августа 2021 г.



Сомненье


Червем хладным в угощенье
часто гложет нас сомненье,
не приносит озаренье,
очерняет восхищенье.

Разрывает и тревожит,
едко жалит и корёжит,
точно бьёт, тиранит душу,
жжёт и ловко садит в лужу.

Червем склизким, червем гадким,
беспардонным, неопрятным,
мерзким, липким и чужим,
изворотливо-лихим.

Разрывает и тревожит,
едко жалит и корёжит,
точно бьёт, тиранит душу,
жжёт и ловко садит в лужу.

Червем хладным в угощенье
часто гложет нас сомненье,
не приносит озаренье,
очерняет восхищенье.

    20 августа 2021



Коль взялся


Коль взялся, делай на века,
чтоб не горели от стыда
твои потомки и душа,
не очерняла чтоб молва.

Не очерняла чтоб молва
да добрым словом берегла
твои земные все дела
без лени, хитрости и зла.

Без лени, хитрости и зла,
без пафоса и хвастовства,
без отговорок, что пора
поспать, поесть и в отпуска.

Поспать, поесть и в отпуска,
а опосля и в номера
попить вина и до утра
купить любовь за грош, за два.

Коль взялся, делай на века,
чтоб не горели от стыда
твои потомки и душа,
не очерняла чтоб молва.

    20 августа 2021 г.



Сегодня


Сегодня с головой уйду в работу,
Всецело, без остатка – на весь день,
в обед забуду даже про похлебку
и не найду местечка слову «лень».

Сегодня потружусь-ка я на славу
во благо света завтрашнего дня,
ведь искренне надеюсь, уповаю:
в труде куётся счастье и мечта.

Сегодня позабуду все заботы,
а хлопоты оставлю в стороне,
но только всё же опосля работы
прошу вернуть их в целости ко мне.

Сегодня я построю своё завтра,
сегодня в жизни мне дано не зря,
сегодня жизнь любима и отрадна,
сегодня жизнь как никогда полна.

    8 августа 2021 г.



Безмолвствую


Безмолвствую… Влечёт закат…
Несёт в заоблачные дали…
В оттенках тёплых тонет взгляд…
Но нет и толики печали…

Льды сердца тают… Тишина…
Подлога нет, явь воскресает…
А на душе царит весна…
Поёт восторженно, витает…

Всю жизнь… В мгновении тонуть…
Красой природы восторгаться…
Быт позабыть… Легко вздохнуть…
Гореть в закате, наслаждаться…

Безмолвствую… Влечёт закат…
Несёт в заоблачные дали…
В оттенках тёплых тонет взгляд…
Но нет и толики печали…

    7 августа 2021 г.



В родном глаголе


Редчают волосы в главе,
а думы ширятся всё боле,
но чувство жалости к себе
отправлю я в родном глаголе.

Отправлю прочь, отправлю вдаль,
чтоб не мешало оно воле,
позорных чувств совсем не жаль,
не мил мне свет в их ореоле.

В черёд становятся деньки,
а ночи в траурном узоре,
но всё же, смерти вопреки,
я молвлю ей в родном глаголе.

Отправлю прочь, отправлю вдаль,
чтоб не мешала она воле,
позорных чувств совсем не жаль,
не мил мне свет в их ореоле.

Как скоро уж померкнет свет
да муза запоёт в бемоле,
но, как и прежде, молвлю вслед,
отправлю я в родном глаголе.

Отправлю прочь, отправлю вдаль,
чтоб не мешала она воле,
позорных чувств совсем не жаль,
не мил мне свет в их ореоле.

    6 августа 2021 г.



Вся жизнь


Вся жизнь в потугах и трудах,
не жизнь, а сказка просто ах,
несется, мчит на всех парах,
без передышки, впопыхах.

Несётся, мчит на всех парах,
всегда, как правило, впотьмах,
поводья крепко сжав в руках,
и редким отдыхом во снах.

Поводья крепко сжав в руках,
да с матерщиной на устах,
в борьбе и в мелочных делах,
до блеска седины в висках.

В борьбе и в мелочных делах,
чтоб косточка была в зубах,
вся жизнь в потугах и трудах,
да силой, что не знает страх.

Вся жизнь в потугах и трудах,
не жизнь, а сказка просто ах,
несется, мчит на всех парах,
без передышки, впопыхах.

    6 августа 2021 г.



Хвалебно жить


Хвалебно жить, возможно, верно,
но лучше всё же не спешить,
куда ценней, чтоб было хлебно
да зуб на полку не сложить.

Хвалебно жить совсем неплохо,
но лучше всё же иногда
упорство, труд – и будет кроха
да полон стол у вас всегда.

Хвалебно жить – нет, не зазорно,
но делом полнится земля,
хвалиться всё-таки позорно,
и дам совет я вам друзья.

Хвалебно жить, возможно, верно,
но лучше всё же не спешить,
куда ценней, чтоб было хлебно
да зуб на полку не сложить.

    5 августа 2021 г.



Я замахнулся


Я замахнулся словом, словно палкой,
на злобу нравам нынешнего дня,
немного жаль, что молвил я украдкой,
ещё вчера вполголоса шепча.

Мне жаль, что чествуют отныне,
Порочность вознесли на пьедестал,
похабщина, цинизм витают в мире,
безнравственность и алчность – идеал.

Мне жаль, что шелуха затмила
всё доброе и светлый блеск очей,
но я надеюсь, что найдётся сила,
ведь верю, как и прежде, я в людей.

Я замахнулся словом, словно палкой,
на злобу нравам нынешнего дня,
немного жаль, что молвил я украдкой,
ещё вчера вполголоса шепча.

    4 августа 2021 г.



Сотрите грим


Сотрите грим, сорвите маски,
явите миру наготу
души без фальши и окраски —
её могучую красу.

Явите миру без стесненья,
без пафоса и без угроз,
без страха и без осужденья,
без оправданий и без слёз.

Сотрите грим, сорвите маски,
явите миру простоту
уклада жизни без опаски
его стремление к добру.

Явите миру без намёков,
без фальши, алчности, без поз,
без требований, без упрёков,
забыв на век официоз.

    4 августа 2021 г.



Перемелется


В споре многое перемелется,
коль язык, словно мельница,
молотит без устали, да вот
беда: без дела руки и голова.

Эх, ноги туда же, но топчутся,
правда, изредка всё ж ворочаются,
но, право, без продуха молотят жернова,
в пользу бы силушку болтливого языка.

В пользу бы силушку голове,
ногам да рукам, по плечу стали
неприступные горы всё ж нам!

Жаль, конечно!..
Но пока усердно трудятся языки,
всё скорёхонько, окромя молотьбы,
летит, поспешает в тартарары!..

    1 августа 2021 г.



Не терплю и не жалую


Не терплю и не жалую рамок,
направлений, течений и школ,
пусть цензура наводит порядок,
рвёт и мечет, бьется об пол.

Пусть цензура брызжет слюною,
захлебнётся ядом своим,
пусть смеётся она надо мною,
никогда я не буду другим.

Не терплю и не жалую фальши,
что из пальца сосут за столом,
греют чресла, надевши гамаши,
поучая про жизнь за окном.

Греют чресла, не зная покою,
строчат книги, взяв псевдоним,
пусть смеются они надо мною,
никогда я не буду другим.

Не терплю и не жалую лести —
от неё лишь жгучая боль,
языки за зубами подвесьте,
дифирамбы сведите на ноль.

Языки за зубами с хулою
завяжите узлом уж тугим,
пусть смеётесь вы надо мною,
никогда я не буду другим.

    31 июля 2021 г.



Сенокос


Хамство растёт, восходит как рожь,
но не беда, ведь есть сенокос:
где-то косилкой, где-то серпом,
с корнями сложнее, уж их топором.

По тропкам прополка и по полям,
выдрал, спалил – ни к чему сеновал,
чтоб впредь на земле не прорастал,
в зародыше хамство-бурьян погибал.

Но коль вдруг взошёл и себя показал —
растоптать, разорвать, чтоб нравы узнал,
к культуре, к морали, чтоб привыкал,
а коли не понял, в веках чтоб пропал.

Хамство растёт, восходит как рожь,
но не беда ведь есть сенокос,
где-то косилкой, где-то серпом,
с корнями сложнее, уж их топором.

    30 июля 2021 г.



На четыре стороны


Распахну нараспашку рубашку,
оклемаюсь от сонной одури,
отдышусь… но всё ж попрощавшись,
удалюсь на четыре стороны.

Я уйду, удалюсь от формальностей,
от устоев, что веком навязаны,
от мнимых утех и банальностей
на просторы, не зная усталости.

На просторы с ветром-бродягой
по дороге доселе неезженой,
где тихонько, а где-то ватагой,
только жизнью живой неизнеженной.

Только жизнью… прочь иллюзорность,
вырвусь вон напролом через тучи,
не сокроет спросонок возможность
разглядеть мир воочию лучше.

Распахну нараспашку рубашку,
оклемаюсь от сонной одури,
отдышусь… но всё ж попрощавшись,
удалюсь на четыре стороны.

    27 июля 2021 г.



Не бела


Не беда, что медведь косолапит слегка,
не беда, что ленив порой, иногда,
но всё же силён и храбр всегда,
пришлого льва рвёт во все времена.

Не беда, не беда, родная страна,
не беда, что судьба – медвежья тропа,
триколор, возвышайся, ввысь вознося
людей и державу на крыльях орла.

Не беда, что медведь спит, коль зима,
не беда, что сопит в берлоге пока,
но коли вражина на землю пришла,
костьми он поляжет за свободу орла.

Не беда, не беда, родная страна,
не беда, что судьба – медвежья тропа,
триколор, возвышайся, ввысь вознося
людей и державу на крыльях орла.

Не беда, что медведь, отойдя ото сна,
неуклюже в тайге и там, где леса,
бродит, рычит, но не ищет угла,
на тропу не пуская свою чужака.

Не беда, не беда, родная страна,
не беда, что судьба – медвежья тропа,
триколор, возвышайся, ввысь вознося
людей и державу на крыльях орла.

    23 июля 2021 г.



Слова без дела


«Слова без дела – полны пустоты!» —
пишу вам в укор, господа болтуны…
«Цыц, пустозвоны! Захлопнуть всем рты!
Затянуть языки немедля в узлы!»

«Цыц, горлодёры! Не возражать!
Цыц, горлопаны, извольте молчать!
Уж коли могёте так лихо болтать,
то будьте любезны слова вы держать!»

«Что приуныли, поджали хвосты?!
Что онемели, набрали воды?!
Неужто по делу молвить слабы,
лишь воздух впустую в силах трясти?»

«Слова без дела – полны пустоты!» —
пишу вам в укор, господа болтуны…
«Цыц, пустозвоны! Захлопнуть всем рты!
Затянуть языки немедля в узлы!»

    16 июля 2021 г.



Юлия Ганецкая








Юлия Ганецкая родилась в 1985 году в Узбекистане. Детство и юность прошли на Дальнем Востоке в городе Спасск-Дальний. Окончила Тихоокеанский государственный экономический университет по специальности «экономика таможенного дела и управление». Сейчас живет в Японии, имеет небольшой бизнес и воспитывает сына. Творческая натура, неисчерпаемая фантазия, любовь к Родине и уважение к истории России побудили автора к написанию романа.

Роман «Нас война соединила» – дебют Юлии Ганецкой в мире литературы – уже успел получить самые теплые отзывы читателей.




Нас война соединила





Часть 1. Анна





Глава 1


Сморгонь. Белоруссия. 1916 г.

– Пресвятая Госпоже Владычице Богородице! Со страхом, верою и любовию, пред честною иконой Твоею припадающе, молю Тя: не отврати лица Твоего от припадающих к Тебе, умоли, милосердная Мати, Сына Твоего и Бога нашего, Господа Иисуса Христа, да сохранит мирну страну нашу, Церковь же свою святую непоколебиму да соблюдет и от неверия, ересей и раскола да избавит.

Ты еси всесильная християн Помощница и Заступница. Избави же и всех с верою Тебе молящихся от нападений греховных, от навета злых человек, от всяких искушений, скорбей, болезней, бед и от внезапной смерти. Даруй нам дух сокрушений, смирения сердца, чистоту помышлений…

– Казанской Богородице? – шепотом спросил поручик Петр Зуев солдата, занявшего позицию рядом.

– Да, Ваше благородие. Очень она помогает, защитница наша. Я ведь с начала войны на фронте, добровольцем еще записался. Много боев прошел, а все она, святая заступница, бережет.

Петр Зуев искоса посмотрел на читающего молитву Михаила Васюткова и вновь припал к биноклю.

– Боишься, значит? – спросил он рядового после минутного молчания.

– А как не бояться, Ваше благородие? Жизнь-то, она одна, вторую Бог нам не дарует. Хоть и за Родину воюю, а все жить хочется, детей родить, на внуков посмотреть… А вам что ж, Петр Васильевич, совсем не страшно?

– Был страх, – улыбнулся Петр, не отрывая взгляда от вражеской стороны, – мешал, как чирь на одном месте, да только я его выдавил из себя, Васютков, до крови прям выдавил. Страх, он ведь мешкать нас заставляет, обдумывать, остерегаться. Да только, если думать долго, то и врага не убьешь, и сам под пулю попадешь.

– Завидую я вашей храбрости, Ваше благородие, – вздохнул Васютков. – Вот бы мне хоть капельку вашей смелости.

Петр отвернулся, дабы рядовой не заметил его смущения. Храбрец, как же!

Он никогда не хотел быть военным, поступил в Николаевское военное училище потому, что там учились старший брат и друг семьи Алексей. А Петр с детских лет старался во всем быть похожим на старшего брата. К тому же отец был отставным генералом. Казалось, судьба военного была предопределена мальчику с младенчества.

Как же скучны были часы, проведенные в учебных классах! Как утомительны тренировки по фехтованию и еще более ужасны учения на полигонах. Романтическому Петру, обожавшему Шекспира и Пушкина, военная служба представлялась чем-то обязательным и неизбежным, если ты хотел занять достойное положение в обществе. Ну, и еще прекрасным поводом отправиться на Кавказ, как Лермонтов.

Сидя на подоконнике в коридоре училища, безусый, коротко стриженный юнкер мечтал о том, как станет настоящим офицером, таким, как Феликс и Алексей. Как на нем ладно и кстати будет сидеть новая форма, а сбоку – покачиваться сабля!

И вот выпускной экзамен. И почти сразу – война.

– Война – это шанс быстро получить награды и, как следствие, быстро взлететь по карьерной лестнице, – поучал молодого офицера старший брат Феликс, собирая дорожный рюкзак и прижимая к себе плачущую сестру. – Война закончится быстро. К Рождеству уже будем дома, но эти месяцы сражений не пройдут даром для твоей будущей карьеры. И в академию поступить будет намного проще.

Петр тогда и представить себе не мог, что такое настоящая война. Он не знал, что придется мокнуть в грязных окопах, есть полусырую пищу из железной миски, расчесывать до крови давно не мытую шею и, что самое ужасное, убивать людей, пусть даже и врагов. И каждый божий день видеть смерть своих товарищей.

Годы войны не только начисто лишили поручика романтики, но сделали черствым и безразличным. К своему удивлению, Петр узнал, что он не храбрее других. Раньше Зуев очень боялся, что может оказаться трусом. Насвистывал модную мелодию, чистил оружие, с гиканьем мчался в бой и… где-то на периферии сознания опасался, что спасует в самый ответственный момент. И как же стыдно было ему от этого страха!

В окопах он с упоением вспоминал дом, конюшни с новорожденными жеребятами, ласковую Анну и хохотушку Зою. Там было его место, только в Зуево он чувствовал себя счастливым и уверенным.

Однако теперь он младший офицер, клятвенно обещавший защищать Родину. Внешне он ничем не выдавал своего внутреннего смятения и боязни. Да и имел ли он право бояться? Он, сын славного русского генерала, брат отважного полковника. Да разве имел он право мечтать о беззаботной жизни в тиши имения, в то время как страна находилась на грани поражения? Нет, только вперед, только в бой!

Честь отца и брата Петр ставил превыше своих страхов и желаний и оттого героически рвался в бой, желая встать плечом к плечу с простыми солдатами.



Наступал рассвет того холодного апрельского утра. Слышно было, как вдалеке, скорее всего в Залесье, заголосил петух.

– Ишь как радуется! – восхитился Васютков. – А вот я бы так не радовался, ночью спокойней все же.

– Счастливая птица, хоть война, хоть мир – все ему едино, – заметил другой солдат, косматый и бородатый Давыдов.

– Работа у него такая, к заутрене зовет. Вот бы его, гада голосатого, сюда, а меня – к барышням песни распевать, – засмеялся Васютков.

– Тише вы там, разболтались, как на базаре! – нахмурил брови Петр.

Вдруг с противоположной стороны появились клубы серо-желтого облака, поднявшись над землей в рост человека.

– Ваше благородие, туман это, что ли, такой? – спросил вполголоса Давыдов у Петра.

Петр молчал, он с ужасом начал понимать, что это фосген – одно из сильнейших отравляющих веществ, которое немцы применяли на войне.

– Тревога! – зычным голосом крикнул Петр, выплевывая окурок.

Мгновенно началась суета.

Солдаты, еще не отошедшие от сна, хватали оружие, на ходу застегивая гимнастерки, и растирали затекшие от неудобного положения шеи. Но уже через минуту все заняли свои позиции, ожидая дальнейшей команды.

Вдоль траншеи, не обращая внимания на лужи и разбросанные солдатами вещи, к Петру направлялся командир батальона капитан Алексей Горин.

– Фосген, Алексей Константинович, определенно он! – отдав честь, доложил Петр. – Я этих газов за войну столько перевидал, точно фосген!

– Приготовиться к газовой атаке! – громко объявил капитан и, передавая Петру бинокль, добавил: – Разжечь костры! Ты прав, Петр, это фосген. Да поможет нам Бог.



По периметру траншей вспыхивали костры, дым которых разгонял ядовитый газ. Солдаты, надевшие противогазы и защитные марлевые повязки, построились по приказу командира.

– Офицеры, солдаты! Враг исчерпал всю свою храбрость и потому решил атаковать нас отравляющим газом. Противогазов на всех не хватит. Поэтому приказываю во время боя снимать с погибших защитные средства, будь то солдат русской армии или поверженный враг, и надевать на себя! Знаю, что это противоречит заповедям, но у нас нет другого выхода. Надо выстоять, братцы, надо победить. За нами Россия! Ура!

– Ура! – раздались приглушенные из-за противогазов голоса. – Ура!

– Петр, не геройствуй, надень хоть марлевую маску, – заметил Алексей, обращаясь к поручику Зуеву.

– Не берет меня этот газ. Сколько ни травили, а вот ведь жив, – ухмыльнулся Петр, хватая винтовку и одергивая гимнастерку.

– Надеть защитное средство, поручик Зуев, это приказ! – гаркнул в ответ Алексей и ринулся в атаку.

– Есть! – крикнул ему вслед Петр и достал из кармана маску. Вытряхнув из нее крошки и табак, ловкими движениями завязал тесемки на затылке.

– Ну, Васютков, похож я на утку? Чего трясешься, а? В бой, солдат!

– Смеетесь все, Ваше благородие, – Васютков выбрался из траншеи вслед за Петром и, прижимая винтовку к плечу, заметил: – Вот умрем сегодня…

Раздались выстрелы, немцы пошли в наступление.

– Не сегодня, Васютков, не в этом бою, – подмигнул ему Петр и, прицелившись, выстрелил во врага.



Облака дыма от газа и от выпущенных пуль. Лица солдат потели в неудобных противогазах, пот слепил глаза. Все смешалось. Уже не понятно было, где враг, а где свой. Двое солдат, перепутав, закололи штыками своих вчерашних друзей. Пулеметная очередь заглушала крики и стоны умирающих. Брошенные гранаты калечили и убивали десятками. Тот, кто еще пару часов назад крепко спал в окопах, лежал сейчас на развороченной земле и смотрел остановившимся взглядом в небо. На проволочных ограждениях висели тела, словно тряпичные куклы…

Шла Первая мировая война.

– Петр, проверь, что с пулеметчиком! – крикнул капитан поручику.

Только сейчас Зуев заметил, что артиллерия молчит, и кинулся к окопам.

Как он и предполагал, Петр увидел пулеметчика с аккуратной дыркой во лбу.

– Прости, дорогой, – пробормотал он уже покойнику и сдвинул труп в сторону. Зарядив пулеметную ленту, Петр стал выпускать один залп за другим. Марлевая маска мешала целиться, в отчаянии Петр содрал ее с лица и неожиданно глубоко вдохнул.

Закружилась голова, резко заболело в груди. Пересилив себя, Петр продолжал обстреливать немцев.

Вдруг резкая боль пронзила руку, из плеча хлынула кровь, забрызгав лицо. Поручик обтер глаза и вновь схватился за пулемет, но в ту же минуту неведомая сила отбросила его назад.

Оглушенный ударом гранаты, Петр лежал в окопе. Ему казалось, что все стихло, звуки отдалились, голоса притихли.

Он с удивлением увидел перед собой озабоченное лицо капитана.

– Петр, живой? – услышал он далекий голос.

Алексей накрыл лицо Петра влажным полотенцем и начал что-то говорить. Голос его становился все тише и тише, а затем совсем стих.



– Осторожней грузите, не коробки с консервами вам это, люди раненые!

– Как же, господин капитан, мы ведь и так аккуратненько. Тяжелы только вот солдатики ваши. Этих куда оформлять?

Петр открыл глаза и застонал:

– Рука…

– Рука не сердце, Петр, выживешь! – над Петром появилось довольное лицо Алексея.

Капитан присел у носилок, на которых лежал поручик, и улыбнулся. – Эк тебя угораздило. Думал, все, потеряли братца Зуева.

– Как прошло-то все?

– Отстояли! – махнул устало рукой капитан. – Потерь много, оружие на исходе, но ничего, выстояли.

– Солдат там был, – слабо проговорил Петр, – Васютков фамилия. С ним что?

– Живой твой Васютков, – Алексей закурил и протянул слабому Петру затянуться. – И ты поправляйся.

– Мне бы в Петроград, – поручик закашлял, – там Анна в госпитале.

– С ума сойти можно! – Алексей поперхнулся дымом. – Что ребенок делает в столице?

– Сестрой милосердия там состоит, и она уже давно не ребенок. Анне двадцать.

– Ну, в Петроград, так в Петроград, – махнул рукой Горин и обратился к фельдшеру, который занимался погрузкой раненых в грузовые машины: – Оформляйте.




Глава 2


Петроград. Июнь 1916 г.

– Профессор говорит, что с легкими уже все в полном порядке, но все же не кури так часто, – Анна с укором посмотрела на лежащего в больничной койке брата и поставила на тумбочку банку, служившую пепельницей. – По дороге тебя растрясло сильно, да и ухода соответствующего не было, вот и болят раны постоянно.

Петр с наслаждением закурил и с непривычки закашлялся. Почти два месяца без сознания, постоянная боль в груди и руке. Нескончаемый шум в голове и ночные кошмары мучили поручика. Поправлялся он медленно, чем вызывал беспокойство сестры и доктора. Анна не отходила от брата ни на минуту. Пренебрегая своими прямыми обязанностями, она сидела около Петра, мечтая только об одном: чтобы он поскорее открыл глаза и попросил закурить. Брат курил много. Вечная папироса в губах – таков неизменный портрет Петра Зуева.

– Ну, дома-то что? – откашлявшись, спросил поручик.

– Все хорошо. Восемь жеребят за весну. Игнат опять в запое, так что делами занимается папа. Зоя по дому хлопочет, ходит за папой по пятам с микстурами, чтобы он ненароком не забыл их принять. Я верю Зое только потому, что она присматривает за папой, а я могу быть здесь, – Анна встала и открыла форточку. – Аля недавно посетила Петроград, были в Мариинском, обалдели от Кшесинской…

Петр с усилием затушил папиросу.

– Надеюсь, Александра Михайловна в добром здравии?

– Вполне, – Анна поправила подушку и невольно задела раненую руку брата.

– Ой! Больно.

– Прости, – испугалась Анна и тут же вспылила: – А Але не больно, Петя? За два года ни одного письма, как будто нет ее на свете!

– Не думаю, что графине интересны военные новости. Принеси мне бумагу, отцу написать хочу. Я диктовать буду, а вы, милая сестрица, – писать.

Анна сделала рожицу брату и вышла из палаты.

По широкому коридору бродили больные, держа на весу раненые конечности. С перемотанными головами, они находили в себе силы выйти на воздух и, придерживаемые сестрами, – прогуляться по парку.

– Интерес к жизни – это одно из важнейших и самых действенных лекарств на свете! – поднимая вверх указательный палец, говорил профессор Свешников, заведующий госпиталем на Невском. Госпиталь находился под патронажем императрицы. Постоянные проверки, инспекции и посещения царственных особ уже вызывали у персонала нервный тик, а у профессора – бессонницу.

Анна подошла к посту дежурной медсестры и, улыбнувшись, попросила пару листов бумаги.

– Как брат ваш? – поинтересовалась дежурная. – Пришел в себя?

Анна радостно кивнула.

В начале коридора послышались бодрые шаги, Анна удивленно обернулась. Эти коридоры знали лишь тихое шарканье ног пациентов, мягкую поступь сестер и стук каблуков императрицы и великих княжон.

Мужчина в военной форме остановил пробегающую мимо молоденькую сестру милосердия:

– Не подскажете, в какой палате находится поручик Зуев Петр Васильевич?

– Прямо по коридору, в восемнадцатой, – смутившись, ответила та и, присев в реверансе, побежала дальше.

Анна прижала к себе чистые листы и широко раскрытыми глазами смотрела, как приближается Алексей.

Поравнявшись с ней, капитан слегка поклонился и прошел мимо. Отойдя на пару шагов, он резко обернулся и вернулся к застывшей Анне.

– Анна? – недоуменно спросил он.

– Ну вот, Алексей Константинович, вы даже не узнали меня, – Анна с удовольствием заметила, что голос ее спокоен и ровен, хотя ей всегда казалось, что если она когда-нибудь вновь встретит Алексея, то онемеет от волнения.

– Простите мне мою оплошность, но у меня были все основания не узнать вас. Вы были маленькой синеглазой девчонкой, а сейчас очаровательная женщина!

Алексей удивленно рассматривал Анну. Ему было непривычно и неловко видеть ее красивое женское лицо с алыми губами и огромными глазами, обрамленными пушистыми ресницами. Он помнил ее худенькой бледной девчушкой, постоянно утирающей красный распухший нос и преданно смотрящей на него.

– Вы к Петру? Очень удачное время, сегодня он окончательно пришел в себя. Угрозы больше нет, только отдых и должный уход, – (Анна смутилась под внимательным взглядом Алексея и поспешила проводить его до палаты брата. – Не утомляйте его слишком. Петр много говорил о вас, он будет очень рад.

Алексей козырнул девушке и вошел в палату. Там моментально раздались возгласы и приветствия, из-под щели внизу двери потянуло дымом.

Анна усмехнулась и, все так же держа бумагу в руках, прислонилась спиной к стене.

Пусть взорвется бомба, налетит ураган, произойдет цунами. Нет, никакие силы не заставят ее сдвинуться с этого места! Всего какая-то пара метров отделяет ее от Алексея. Она обязательно дождется, пока он выйдет. Хотя бы для того, чтобы увидеть его еще раз, еще пару минут поговорить с ним, пройтись рядом, почувствовать запах его одеколона…



Сколько Анна себя помнила, в их доме все говорили об Алексее. Старший брат Феликс, выпучив глаза, с жаром рассказывал, как они с Лешкой лазали по крышам многоэтажных домов, как дрались на деревянных саблях. Петр постоянно приводил в пример Алексея.

– Вот Алексей так говорит… Леша не ест манку, и я тоже не буду. Он поступил в Николаевское училище, и я туда пойду…

Алексей приходился сыном подруги матери Анны. Жили они в Петербурге в огромной квартире. Отец Алексея умер, когда он был еще маленьким. Братья Зуевы часто навещали столичных друзей, а Анна в силу своего малого возраста оставалась в Воронеже на попечении няни и отца.

Анастасия Григорьевна, мать Анны, всегда возвращалась из поездки радостно-возбужденной, прикрикивая на своих расшалившихся сыновей и погоняя отца, который мешкал с огромными коробками, наполненными новыми нарядами, французским бельем и безумными шляпками.

Впервые Алексея Анна увидела на похоронах своей матери. Девочке тогда исполнилось девять лет, и она, несмотря на горе, свалившееся на ее хрупкие детские плечи, с любопытством рассматривала гостя.

Алексей тогда был выпускником военного училища. Нежно придерживая под локоть свою маленькую мать, он с грустью смотрел на почерневших от переживаний друзей. Феликс – одногодка Алексея – держался отлично, он смело взял на себя все заботы о похоронах и угощениях для прибывших проститься с покойницей. Лишь бледное лицо выдавало его душевное переживание и боль. Пятнадцатилетний Петр тихо всхлипывал, но, наткнувшись на суровый взгляд старшего брата, выпрямлял спину и старался держаться, как говорил Феликс, «орлом».

У отца Анны после смерти матери случился сердечный приступ. Наскоро вызванный доктор прописал ему покой и микстуры. Но никакого покоя, конечно же, не было.

Вот и прошло погребение. Печальная процессия молча двинулась в сторону дома, чтобы помянуть усопшую и поговорить о том, какой она была. Никому не нужные слова и бесполезная суета…

Анне не хотелось возвращаться домой, где все напоминало о маме. И где все будут жалеть маленькую девочку, гладить ее по кудрявой голове и прижимать свои пахнущие парфюмом щеки к ее заплаканному личику.

Утирая слезы, она молча побрела в сторону леса, постоянно проваливаясь в сугробы и падая от слабости.

Вдруг рядом послышалось ржание. Анна подняла голову и увидела Алексея верхом на коне.

Молодой мужчина, не спешиваясь, протянул ей руку.

Сама не зная почему, она вложила свою детскую ладонь в его и моментально оказалась в седле.

Алексей обхватил девочку руками и, пришпорив коня, поехал в сторону проселочной дороги.

От скорости и холода у Анны перехватывало дыхание. Она боялась пошевельнуться и свалиться с лошади. И боялась что-либо спросить у этого сильного красивого мужчины. В ушах свистел ветер, лицо царапали мелкие льдинки, взлетающие из-под копыт коня.

Мимо вихрем проносились лес, одиноко стоящие дома, заснеженное белоснежное поле…

– Тпру! – лошадь остановилась у реки, выпуская из ноздрей облака горячего пара.

Алексей спешился и, подхватив Анну, опустил ее на землю.

Река со странным названием Гусь пенилась и бурлила. Мощный поток ревел, и лишь по краям у самых берегов вода уже покрылась тонким слоем льда.

Алексей спустился к реке и, присев на корточки, потрогал воду.

– Когда мне плохо, я всегда гоню коня во весь опор. Скорость помогает забыть о переживаниях, – он обернулся к одиноко стоящей на берегу девочке. – Вода – источник и гробница всего сущего во вселенной. Скорость будоражит, мысли бегут все быстрее и быстрее. Вода же успокоит и уравновесит душу.

Анна расплакалась.

– Ваша мама не умерла, Анна, она продолжает жить. В вас, в ваших братьях, в душе вашего отца. Слова это не новые и не мною сказанные, но они верны, как верно и то, что Анастасия Григорьевна смотрит сейчас на вас с небес и печалится. Ей грустно оттого, что она так рано покинула вас и что вы все огорчены этим. Улыбнитесь, улыбайтесь чаще, и она будет улыбаться вам.

Анна еще громче зарыдала. Алексей достал из кармана платок и, приподняв за подбородок лицо девочки, вытер ей глаза. Нос некрасиво распух, глаза превратились в щелки.

– Плакать надо, слезы – вода. А вода успокаивает.

– А вы, вы тоже плачете? – икнув, спросила Анна.

– Конечно, – серьезно ответил Алексей, продолжая утирать слезы девочки. – Только я по-мужски плачу, в душе.

– Это как?

– Это тяжело, Анна, лучше уж слезами, – улыбнулся он и прижал к себе вздрагивающую от холода и нервного перенапряжения девочку.

С этого дня Алексей прочно занял свое место в мыслях Анны. Перед сном, стоя на коленях перед иконой, она вспоминала о нем. Просила Господа оберегать его от злых людей, от войны, от болезней. Оглянувшись на дверь и убедившись, что никто не подслушивает, просила Бога, чтобы Алексей полюбил ее, чтобы женился, конечно, не сейчас, а позже, когда Анна достигнет нужного возраста. Потом, испугавшись своих просьб, девочка вскакивала с колен, прыгала в кровать и, прижав одеяло к груди, вновь и вновь вспоминала прикосновение его теплой руки к своей ледяной щеке. Но шло время, Горин больше в Зуеве не появлялся. Девочка постепенно превратилась в девушку со стройной фигурой. Служили братья, поправлялся отец. Времена года сменяли друг друга, летели годы, время текло своим чередом.

Все реже и реже вспоминала теперь Анна высокого темноволосого молодого офицера, говорившего с ней таким теплым и ласковым голосом.

И вот однажды отец повез ее в Петербург. Он решил, что пора показать девочке столицу и познакомить с искусством.

В театре тогда давали «Три сестры». Отец провел Анну в ложу и, заприметив старого знакомого, на минуту вышел.

Первое время Анна наблюдала за актерами на сцене. Постановка оказалась скучной, и девушка, вооружившись маленьким биноклем, стала с интересом рассматривать публику. Разглядывая наряды столичных дам, Анна поняла, что выглядит деревенщиной в своем синем слишком закрытом платье с глупой лентой в волосах.

Тут она заприметила очень красивую женщину в ложе справа. Дама была в нежно-розовом платье с откровенным декольте, шею обвивала длинная жемчужная нить. В белоснежных, идеально уложенных волосах поблескивала бриллиантовая заколка.

Анне стало любопытно, кто же ее кавалер. Прижимая бинокль к глазам, она подалась вперед, пытаясь разглядеть спутника, и в ужасе отпрянула назад. Нежно целуя ручку дамы, рядом с ней сидел Алексей. Даже с такого расстояния было заметно, что он без ума от своей спутницы.

С каким-то мазохистским упорством Анна опять поднесла бинокль к глазам. Дама ее теперь не интересовала. Только он.

Как же он был красив! В парадном белом мундире, так выгодно оттеняющем загорелое лицо. Идеально ровная линия волос у висков, белоснежная улыбка, крепкие губы и темные карие глаза.

Как же сильно забилось тогда сердце в маленькой девичьей груди! Анне казалось, что его стук слышен во всем зале. Кровь прилила к лицу, и, чувствуя, как пылают шея и щеки, девушка глубоко вздохнула и откинулась на спинку стула.

Проревел свисток об окончании первого акта.

В перерыве Анна не вышла в буфет, солгав отцу, что не желает пропустить начало второго акта. После антракта Алексей и его дама в ложу не вернулись.



Дверь открылась. Капитан вышел из палаты и наткнулся на поджидавшую его Анну. На секунду оба от неожиданности замерли, а потом рассмеялись.

– Вы подслушивали! – догадался Алексей.

– Нет, – слишком быстро ответила Анна, – просто пыталась по дыму сосчитать, сколько вы выкурили папирос.

Алексей рассмеялся.

– Петр отлично себя чувствует! Признаться, я ожидал худшего, много газов попало ему в легкие, – заметил капитан, направляясь к выходу.

Анна медленно шла рядом.

– Месяц, и думаю, что он снова будет в строю.

Девушка резко остановилась и схватила Алексея за руку:

– Прошу вас, не забирайте Петю так скоро, папа хотел бы навестить его. Дела в Зуеве пока не позволяют ему покинуть имение, а Игнат, наш управляющий, опять запил. Алексей смотрел на взволнованную девушку. Слова, особенно об управляющем, немного озадачили его. Ее ладонь приятно холодила его руку Капитан поднес вздрагивающие пальцы к губам:

– Конечно.



Они вышли из госпиталя, пропустив вперед рабочих, которые несли стулья и провода с электрическими гирляндами.

– У вас какое-то мероприятие? – полюбопытствовал Алексей, разглядывая круглую эстраду-«ракушку» в глубине парка.

– Да, вечер в честь Брусиловского прорыва. Будут артисты из Москвы, оркестр. Сама княгиня Желицкая будет петь романсы под гитару. Вы придете? – Анна замерла, ожидая ответ.

«Скажи "да", господи, скажи "да"! И я буду с нетерпением ожидать вечера, взволнованно озираться по сторонам, искать среди присутствующих тебя, и сердце будет так томительно биться. Я буду ждать только тебя, и об этом никто не будет знать, и никто не догадается, даже ты. Потому что я умею притворяться и казаться безразличной тогда, когда все бурлит в груди».

– Разве я могу пропустить выступление княгини? Если не услышу ее пения, то мне останется только застрелиться! – со смехом ответил Алексей.



Наступил теплый июльский вечер.

По периметру госпиталя зажгли фонари, эстраду украшали развешанные гирлянды. Слышались смех сестер и разговоры солдат. Болтали о разном: о доме, родителях и женах, Брусилове, войне и слишком жарком июне. Профессор Свешников с озабоченным видом переходил от одной группы беседующих к другой, интересовался, все ли в порядке, не тревожат ли раны, не слишком ли шумно. Больные с улыбками заверяли его в своем прекрасном самочувствии и возвращались к прерванной теме.

Анна усадила Петра на свободный стул у эстрады и осмотрела окружающих. У некоторых были еще перевязаны раны, кто-то опирался на костыли, а те, кто громче всех смеялся и о чем-то спорил, уже завтра могли отправиться на фронт.

Девушка грустно улыбнулась. Пусть веселятся и шутят, пусть беспрестанно курят и подшучивают над неповоротливой сестрой Акулиной. Сегодня их праздник, и пусть не они сражались под Галицией, сегодня – триумф русского солдата.

Под аплодисменты на сцену вышла худощавая женщина с высокой прической, княгиня Желицкая. И, изящно обняв гитару, ошеломила всех своим сильным и проникновенным голосом.

Анна подошла поближе к эстраде и увидела его.

Алексей, поприветствовав профессора, подошел к Петру и о чем-то его спросил. Затем обернулся и встретился взглядом с Анной.

Тем временем княгиня, воодушевившись всеобщим вниманием и наступившей тишиной, продолжала петь:

– Нас с тобою война соединила,
Нас с тобою война развела,
Но верь и знай, и знай, любимый,
Я буду ждать тебя всегда.

И, взяв более высокую ноту:

– Пройдут война и годы-расстояния,
Пройдет и грусть-печаль моя.
Но только знай и помни, мой хороший,
Что не пройдет любовь моя.

Закончив выступление, певица улыбнулась и сделала глубокий реверанс. Как по мановению волшебной палочки, грянули аплодисменты.

Княгиню сменили музыканты, занявшие свои места у инструментов. Слишком полный дирижер, чопорно поклонившись, провозгласил:

– Вальс!

И, повернувшись к музыкантам, взмахнул рукой.

Зазвучал немного забытый избалованной столицей старинный русский вальс.

Анна неотрывно смотрела, как Алексей вновь что-то сказал Петру, поправил мундир и направился к ней.

Она улыбнулась, глядя, как капитан пробирается через расставленные стулья, постоянно извиняясь перед сидящими.

Навстречу ему поднялся пожилой полковник и, тяжело опираясь на костыли, о чем-то взволнованно заговорил. Алексей, то и дело поглядывая на Анну, кивал в такт словам полковника и потом быстро пожал ему руку. И вот, наконец, он рядом. Анна рассмеялась.

– Путь к вам, Анна Васильевна, оказался долог и тернист, но он того стоил. Вы позволите? – он протянул Анне руку, приглашая.

Девушка вложила свою ладонь в его руку и позволила провести себя на площадку у эстрады, где уже вальсировали несколько пар.

Повернувшись лицом к Алексею, она почувствовала тепло его руки на своей талии и, положив свою левую руку ему на плечо, немного отклонилась назад, как того требовали правила приличия.

Поначалу они выполняли тройное па, но вот ритм мелодии ускорился, меняя темп танцующих. Алексей, неотрывно глядя Анне в глаза, вел девушку по кругу. Анна улыбалась, она чувствовала, как с возрастающим темпом музыки бешено бьется ее сердце.

Какая-то танцующая рядом пара задела их, но Анна не обратила на это никакого внимания. Она видела только карие, обрамленные прямыми темными ресницами глаза.

Круг, поворот. Еще. Еще.

Все, маски сброшены, нелепо притворяться. Анна понимала, что любит этого человека, как и прежде. Нет, больше, чем прежде! Еще круг, опять поворот. На мгновение она ощутила на своем виске его дыхание.

Еще поворот, еще, еще. Девушка почувствовала, как Алексей крепче сжал ее руку.

Еще поворот, старинное двойное па, тройное. Поворот…

Господи, пусть это не прекращается. Благослови того, кто придумал этот танец, эту игру эмоций, которые невозможно описать словами, но можно выразить, соприкоснувшись кончиками пальцев.

Деревья больничного парка утопали в полусумерках белых ночей. В кустах громко и настойчиво стрекотали сверчки, напоминая о том, что уже давно ночь. Вдоль выложенных каменных дорожек выстроились фонарные столбы, освещая и без того светлый парк.

Алексей не приглашал Анну пройтись, Анна не давала согласия, но по какой-то негласной договоренности они направились к пустынным каменным дорожкам.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=67176079) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.