Книга - Новая формация. Сборник участников-делегатов мероприятия, проводимого в Государственной Думе

Новая формация. Сборник участников-делегатов мероприятия, проводимого в Государственной Думе
Сборник

Лия Бобровская


13 декабря 2019 года в Государственной Думе состоялось вручение наград лучшим русскоязычным авторам, организованное при участии Интернационального Союза писателей. В ознаменование этого события, важного не только для ИСП, но и для общего литературного процесса, был составлен сборник произведений лучших авторов – участников мероприятия.

Произведения, помещенные в сборник, разнообразны по стилистике и жанрам, а значит, это издание поможет представить полную картину современной литературы. Особое внимание в сборнике уделено стихам и прозе для детей, ибо воспитание молодого поколения, будущего читателя и деятеля – важная задача литературы.

Приятного чтения!





Лия Бобровская

Новая формация: сборник участников-делегатов мероприятия, проводимого в Государственной Думе



© Интернациональный Союз писателей, 2020




Поэзия





Людмила Безусова






Родилась в г. Лабинске 22 мая 1955 г. В 1978 году с отличием окончила Кубанский мединститут имени Красной Армии. Девять лет работала врачом-хирургом. В настоящее время заведует отделом станции переливания крови в городе Армавире Краснодарского края. Врач-трансфузиолог высшей категории. Стихи пишет с девяти лет. Автор двадцати восьми сборников. Лауреат нац. премии «Поэт года» в 2015 году, член ИСП, РСП, Союза журналистов России, Академии русской литературы, Международной академии русской словесности. Лауреат литературных премий ИСП, I Международного фестиваля им. А. С. Пушкина III степени в номинации «Поэзия» в 2019 г. Лауреат конкурса им. П. П. Бажова II степени в 2019 году в номинации «Поэзия».




Снежинка падает с небес

(акростих)


Снежинка падает с небес
На грустный обнаженный лес.
Ей в спелых ягодах калины
Жить не дано: снегирь наивный
Искусно ягодку глотает.
На ней снежинка еще тает!
Калина свой наряд теряет,
А в новом через год предстанет!
Пылают гроздья, как костер,
А снегирек – голодный вор,
Дарованное чудо это,
Алеющее на рассвете,
Ест, не смущаясь ничего!
Такая участь у него.
Снежинки падают с небес
На тихий загрустивший лес.
Еще немного – и деревья
Боа наденут; в белых перьях
Есть новогодние загадки:
Снежинки прячут там подарки!




Я жду, любимый


Заманила зима
В снежные хоромы.
Воет вьюга у окна,
А по трубам стоны!
На морозном стекле
Сказки и узоры,
И зима шепчет мне:
«Открой скорее шторы!»
Посмотри ты на снег,
Укрывший покрывалом
От любимого след,
Уехавшего рано.
Жалобно скулит камин
Голоском котенка…
И засушенный жасмин
Загрустил под пленкой.
И напомнил мне весну…
Запах мандаринок!
Одиноко мне в плену
Ангелов-снежинок.
Наступает Новый год!
Общаемся по скайпу.
А пушистый рыжий кот
С экрана тянет лапу.
Глажу по стеклу рукой,
Касаюсь тебя, милый…
Шепчешь ты: «Хочу домой!»
Шепчу: «Я жду, любимый!»




Жизнь в полете!


В нашем доме тепло и уютно.
Пахнет кофе и миндалем…
Всем кричу я: «Доброе утро!»
И конечно, с прекрасным днем!
За окном танцуют снежинки
Первый, да и последний вальс!
Словно перья, летят пушинки,
Приглашая на танец нас!
Оседают они на ресничках,
На носу, на губах и на лбу!
Я ловлю их! На рукавичках
Рассмотреть красоту могу!
Они разные, неповторимы,
Жизнь в полете! Вот это да!
Грани тонкие неуловимы:
Две секунды – и крошка льда.
И на землю ложатся тихо,
Укрывая пушком листву…
Серый мир превращая мигом
В белоснежную красоту!




Усыпите вновь


Зачем меня вы усыпили
Речами, ласками… Зачем?
Вы поклялись, что полюбили,
А я поверила! Зачем?
Вы не единственный на свете,
С кем так свободно и легко.
Душа у вас как буйный ветер:
Взывает к счастью, высоко!
Зачем я преданною птицей
Лечу, но ранено крыло?
Я не могу так торопиться,
Меня по ветру понесло…
Вы улетаете все выше,
Я отстаю судьбе назло.
Мое гнездо на вашей крыше!
В него упала. Повезло…
Вы, насладившись в небесах,
Ко мне вернетесь. А в глазах
Увижу вашу я любовь!
Ах! Усыпите меня вновь…




Лучше мамочки в мире нет

(акростих)


Любимая, добрая, нежная!
Улыбка твоя – награда!
Чудесная, милая, светлая,
Шепнешь, когда трудно: «Надо!»
Еще не погаснут звездочки,
Мамочка завтрак творит!
А мы – сыновья и доченьки,
Мы – детки! Она говорит.
Она и прижмет, успокоит,
Чмокнет, как в юности, в щечки.
Как мастер, душу настроит
И вяжет носки в уголочке…
Вздохнет и глаза опустит,
Мелькнет в них святая слеза.
И промолчит… Отступит,
Развеется в доме гроза!
Ей главное, чтоб мы были
На избранной высоте!
Еще, чтобы мы творили
Только добро на земле!




Березки России


Первый куплет:

Хмурится небушко синее:
Солнышко тучи закутали…
Первые признаки зимние:
Голуби ходят надутыми.
Пахнет морозной свежестью,
Листья хрустят от инея.
Смотрю на березки с нежностью.
Ах! Белоствольные, милые!

Припев:

Стройные березоньки России!
Вы – богатство Родины моей.
Сколько своим соком напоили
В трудные годинушки людей?
Красотой своей неотразимы,
Грациозны и душе милы,
Нежные березоньки России —
Символ миролюбия страны!

Второй куплет:

Веточки гибкие, тонкие,
Ветер сорвал до листочка,
Но кое-где одинокая
Свисает, как в мае, сережка!
А вот и снежинки первые —
Пушистые да лохматые.
К полудню березки белые:
Шубки на них богатые!

Припев:

Третий куплет:

Ну! Приоделись невестушки
В платьица белоснежные.
Стройные, нежные девушки
Песни поют неспешные.
Осени песнь прощальную,
С низкими да поклонами.
Летушке – обручальную,
Зимушке, эх, с притопами!

Припев:

Четвертый куплет:

Звонкую да развеселую
Песню поют весне
За жизнь цветущую, новую,
За пташек, рожденных в гнезде!
За рожь да пшеничку рясную,
За урожай большой,
За нашу страну прекрасную,
Россиюшку – дом родной!

Припев:




Вера, Надежда, Любовь

(песня)


Первый куплет:

Давай зажжем, любимый, три свечи —
Три символа: любви, надежды, веры!
От них светло, огни так горячи!
Три лучика, три деревца, три девы!

Припев:

Три нежные, юные девы:
Любовь, Надежда и Вера!
Добро их и мудрость – награда.
Незримо всегда они рядом.
Нам дарят надежду, любовь
И веру на лучшее вновь
Три милые, добрые девы:
Любовь, Надежда и Вера!

Второй куплет:

Они – три милосердные сестры,
Приходят так негаданно, нежданно,
В решениях и в действиях быстры,
И с ними так легко и так отрадно!

Припев:

Третий куплет:

Они спасут от боли и тоски
И в одиночестве вольются в душу,
Как звонкие весною ручейки.
Они согреют и в мороз, и в стужу!

Припев:




Максим Бривка






Родился в снежном декабре 1985 года в живописном подмосковном городке Подольске. Впервые открыл в себе тягу к поэтическим произведениям в 1991 году, в том же году, в возрасте шести лет, начал свое обучение в средней школе № 13 города Подольска.

На публикацию своего первого сольного сборника стихов автор решился только к 2014 году. Сборник стихов получил название «Прописные Истины» и был издан небольшим авторским тиражом в московском издательстве «Буки-Веди».

Ближе к 2016 году Максим Юрьевич открывает новую страницу в собственном творчестве, начинает писать тексты песен для молодых и перспективных российских рок-коллективов. Одним из самых ярких и впечатляющих начинаний становится творческое сотрудничество с московской группой Nagart.

С декабря 2017 года Максим Юрьевич зачислен в дружные ряды Интернационального Союза писателей в статусе кандидата.

Автор активно продолжает свою деятельность и готов к новым свершениям и открытиям в бескрайнем мире литературных событий.




Под пыльными туманами


К небесам ветер вскинул пески,
Караван скрыт под пыльным туманом.
Мрачен был капитан от тоски,
Знал, приказ новый веет обманом.

На броне с ним десяток ребят…
Необстрелянных юных мальчишек.
Улыбаются, курят, галдят…
Как герои придуманных книжек.

Гул и грохот! Так начат обстрел!
Пули бьют сквозь песчаную вьюгу!
Всех спасти капитан не успел…
Хоть и был им отцом, братом, другом.

Возгорался кровавый рассвет…
К цели вновь караван приближался.
На броне пятерых больше нет,
Тот, кто выжил, уж не улыбался.




Если…


Если хлад утра морозного
Застит свет любимых глаз,
Знай, нет в мире невозможного!
Всем не верь, что пробил час.

Хворь отринь от тела бренного,
Над собой продолжи рост…
Стань хранителем нетленного,
Не спеши, друг, на погост.

Страх тобой не должен тешиться,
Волю всю сожми в кулак…
Коли беды вновь мерещатся,
То свершений новых знак.




Тридцать четыре спустя…


Еще рассвет не скрасил тьму,
Темны декабрьские ночи…
Чуть позже этот мир приму
Я в городке простом рабочем.

Пройдут года, взрастет пацан,
К перу свою протянет руку…
Обнимет верной музы стан,
Сплетением рифм разгонит скуку.

Проблем, лишений вкусит рок,
Любви былой залечит раны…
Простой творец, но не пророк
Свой путь ведет в иные страны.

Христа уж возраст за спиной,
Стремление к новым достижениям.
Вновь в чудо верящий, живой;
Хозяин всем своим решениям.




Истинный пират

(по мотивам песни)


Матерый волк морской, вкусивший бед немало,
В таверне поднимал с бокалом крепкий ром.
Былых его друзей по свету разбросало,
Седела борода пирата с каждым днем.

Бутыль опустошив, в ночь вышел из таверны,
Попался патрулю испанцев на глаза…
С презрением проявил пират характер скверный,
С небес раздался гром, так началась гроза…

Испанский офицер, спесивый, юный, пылкий,
В пирате распознал убийцу давних лет…
Меж тем гроза морей припал к своей бутылке,
Смеялся и юнцам давал простой совет…

Взбешен испанец был, за свой кинжал схватился…
Но не заметил смерть стареющий пират.
Стилет вонзился в цель, из раны ром полился…
Из бухты вышел в ночь таинственный фрегат.




Первый день декабря


На газоне цвет зелени свежий —
Врет, наверно, седой календарь.
Где декабрь пропал белоснежный?
Шутит шутки погода, как встарь.

Между тем снова близится дата,
Пару дней. Будет прожит вновь год.
Вечный шаг за предел невозврата,
Разум ворох из мыслей внесет.

День зимы, что когда-то началом
Занесла меня в страждущий мир.
Ведь когда-то мечтал я о малом,
Чужд мне стал всех религий кумир.

Первый день декабря пробуждает
Размышлений таящийся рой…
Пару дней… И мой род воссияет.
Между смертных я стану собой.




Дуэль


С прерий несет ветер им обреченность,
Старый салун переполнен толпой.
Буря эмоций кипит, непокорность!
В ветхой конюшне друг верный гнедой.

Странный стрелок против щеголя в шляпе,
Встретились взгляды, не дрогнет рука.
Бой наблюдает шериф при параде,
Он не вмешается – жизнь дорога…

Шелест толпы, звон хмельного мгновения.
Выстрела гром, павший щеголь в пыли.
Меткий стрелок взял свое, вне сомнения.
Павшее тело в хлев к свиньям несли.

С честью стрелок растворился в закате,
Жизнью своей запестрел городок…
Старый шериф там стоял при параде,
Сын наглецу преподал вновь урок.




В день матери


День особый с морозцем подкрался —
День родных и любимейших мам.
Каждый мамой своей восторгался,
Теплых слов не стыдясь по устам.

Милых мам поздравляю с улыбкой!
Всем желаю здоровья и благ!
Пусть порой отношения зыбки,
С мамой в ссоре нельзя быть никак!

Мам, друзья, ежедневно цените!
Вновь улыбок даря теплоту.
Их любовь в своем сердце храните,
Чувств каскад пусть искрит за версту!

P. S. Прикрепляю я две композиции,
Что любимы мамулей моей.
Не сменив поздравления позиции,
Ей желаю лишь солнечных дней!




Утро ноября


В отражениях стекол домов
Зарождался огонь предрассветный.
Плыл я в дымке утерянных снов
За мечтой, с виду сам неприметный.

Приоткрыт застекленный балкон,
Утро осени дарит прохладу…
Не поджарен на завтрак бекон,
Но вставать, точно знаю, мне надо.

На субботу кивнет календарь,
Взял ноябрь к зиме направление…
В небесах предрассветная хмарь,
В разум вкрались иные сомнения.

На ногах мирно кошка мурчит,
К полу близится край одеяла…
Знать, поэт этим утром не спит,
Снов за ночь посмотревший немало.




Со мной не рядом


Дыхание грусти в шлейфе снега,
Спокоен стрелок ровный бег…
Мне тяжко вновь без человека,
Без искренних и жарких нег.

По ней скучаю – как так стало?
Есть рядом, все же не со мной.
Нам дней совместных было мало,
Различен стал наш путь земной.

В нас, право, чувства не остыли;
Уместен ль перерыв в любви?
Нас небеса с ней вдохновили,
Дал демон клятву на крови…

Тем паче странно – мы не рядом,
Не знаю, грустно ль ей сейчас?
Тоску скрепляя снегопадом,
Осознавал, нет больше нас…




Послемирие


В красках мрачного заката,
В запустении хладных душ
Этот мир пропал когда-то,
Сорван с уст последний куш!
В послемирии завсегдатай
Принят в сан ветров и стуж.
Мир штрихом былой картины,
Сердца жар сменил хлад льдины.

Вместо птиц – созданий стая,
Вьется странный стебель ввысь…
В тусклом взгляде мир растаял,
Разум здравую скрыл мысль.
Здесь игра без рамок правил,
Падший рай для сонных крыс.
С сумрачных седых небес
Шаттл прет в посмертный лес.

Тускнет след былого мира,
Нет в тех землях прежних нас.
Тут и бес не встретит сира,
В бренность пал пробивший час.
Страшный вздох и трель сатира,
Смертных уст сквозь вечность бас…
Ценен прежний мир нам был,
Жаль, остыл в сердцах тот пыл.




Пленники запретной любви


Средь города с историей богатой,
У стен, сокрывших тайну перемен,
Любил звонарь уродливый когда-то,
Укрытый гнетом тех священных стен.
Любви своей случайный соглядатай,
Попавший в чар цыганки дивной плен.
Готов горбун и душу был продать,
Лукавый не готов был грех принять.

Отец святой, принявший свой обет,
Позволил страсти душу обесценить.
В греховных мыслях свой встречал рассвет —
Как мог посланник Бога лицемерить?!
Любви запретной в сердце тяжкий след,
Понять уже не мог, в кого же верить?
Был рад бы заключить с лукавым пакт
И кровью святой тот скрепить контракт.

Влюблен в цыганку статный дворянин —
Что делать? Не прикажешь сердцу, право.
Традиций благородных верный сын,
Вкусил любви запретной он отраву…
Быть с ней готов иль в бездну пасть один!
Отвергнув род и вычурную славу…
Сам к дьяволу взывает в эту ночь,
Сомнения грех из мыслей гонит прочь!

Все трое пленены тех глаз красой,
Фигурой девы восхищаясь тщетно.
Она их губит страстью неприметно,
Ступив на площадь ножкою босой.
Влюбиться, как то может быть запретно?!
Ответ на сей вопрос был непростой…
Те чувства истерзают в клочья души!
Но мрачных стен покоя не нарушат.




Марина Бурлакова






Поэтесса, писатель, поэт-песенник, член Российского союза писателей, член Интернационального Союза писателей, поэтов, авторов-драматургов и журналистов, член Евразийского Союза композиторов и музыкальных деятелей «Ассамблея народов Евразии», лауреат Национальной литературной премии «Поэт года – 2014», премии и медали им. В. Гиляровского, премии им. свв. Бориса и Глеба «За индивидуальный подход и искренность в литературе», кавалер медали ООН по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО) им. А. Мицкевича, медали им. С. Я. Надсона за вклад в литературу и искусство России, медали «За заслуги в культуре и искусстве» от «СКОЛ», 2019 г., лауреат Гран-при и благодарственного письма от Госдумы «За выдающийся вклад в развитие литературы в России и за рубежом», 2019 г.




Я, сынок, все прочел по глазам

(песня)


С отцом любил о жизни бренной
Поговорить, да по-мужски,
Глаза в глаза, о сокровенном,
Когда душа рвет на куски!
Мы с батей детство вспоминали,
Смеялись дружно, как всегда,
Знал, батя по глазам читает,
Не лгал ему я никогда!

Нам бы, батя, с тобой по душам
Посидеть, помолчать не спеша,
И ты скажешь, как в детстве тогда:
«Я, сынок, все прочел по глазам!»

Давно я сам не тот мальчишка,
Как ты учил, так я живу,
И все по-прежнему, сынишкой,
Хочу смотреть в глаза отцу!
Бывает в жизни так, бывает,
Не сразу все дано понять!
«Любовь отца всегда живая»,
«И я люблю»: ты слышишь, бать!

Хочу, батя, с тобой по душам
Посидеть, помолчать не спеша
И услышать, как в детстве тогда:
«Я, сынок, все прочел по глазам!»




Баян играет, я пою


Полюбила душой баяниста
За его голубые глаза
И улыбку его, что лучиста,
Как услышу его, мне тоска!
И баян его с блеском жар-птицы
Запоет, так клокочет душа!
И летит до самарской границы,
Да и песнь в Оренбурге слышна!

Без песен я его страдаю,
Баян играет, я пою.
Жаль, баянист пока не знает,
Что я теперь его люблю.

Заиграет баян у калитки —
Я к окошку щекою прильну
И расшитый платок свой накидкой
Вмиг на плечи себе разверну.
А баян его эхом все дальше,
У калитки играет другой,
И закат над Самарой украшен
Его песней, такой мне родной!

Без песен я его страдаю,
Баян играет, я пою.
Жаль, баянист пока не знает,
Что я теперь его люблю.

Не могу я ему все признаться,
И сама не пойму отчего!
Только стало теперь мне казаться,
Что я в песни влюбилась его!
Баянист запоет, заиграет —
Над собой потеряю контроль
И в любви ему завтра признаюсь,
Запою вместе с ним про любовь!

Без песен я его страдаю,
Баян играет, я пою.
Жаль, баянист пока не знает,
Что я теперь его люблю.




Года мои спелей пшеницы


Жизнь закрутило в жернова,
Хотелось мне навек влюбиться,
Да чтоб на долгие года.
Но где найти любовь такую,
Чтоб с русой длинною косой,
С улыбкой доброй да простую,
Чтоб стала милой мне женой?

Уеду с города в деревню,
Лишь там красавицы живут
И хлеб, как мать моя к обеду,
Там до сих пор в печи пекут.
Взгляну в глаза дивчине милой,
В них непорочный милый грех,
И доброта в наивном лике,
Что красит девицу навек.

Пред ней я встану на колено,
В деревне встретил я судьбу,
В душе все сразу отболело,
Не быть мне больше одному.
Года мои спелей пшеницы,
Жизнь закрутило в жернова,
Сегодня я навек влюбился
В нее, на долгие года!




Клавиши белые, клавиши черные


Нежной мелодии струны старинные
Каждым касанием клавиши в такт,
Будут сонаты звучать непрерывные,
Утренний свет нам объявит антракт.

Клавиши белые, клавиши черные,
Звучной мелодией, тактами нот
Ночь дирижирует струны любовные.
Звуки любви подберет.

Вспомнятся образы, лики духовные,
Эхом в душе отразит небосвод.
Небо простит нотам даже греховное,
Только б любовью горел горизонт.

Птицей из клетки звучанья влюбленные,
Эхом по небу до самых высот.
Будем мы утром с тобой окрыленные,
Нежной мелодией станет любовь.




Нити невидимые


Вырастают доченьки любимые,
Как летят мгновением года,
Улетают птицей белокрылою —
Мама заскучает у окна.
Только нити, нити невидимые
Заплели их души навсегда.
И, молитвой матерей хранимые,
Дочки улетают из гнезда.

Даже расстоянья не помеха им
Чувствовать душой любую боль,
Все без слов понятно только им двоим,
Дочь и мать – незримая любовь!
И согреет душу лучом солнечным,
И обнимет нежно, горячо,
Чтоб у дочерей была безоблачной
Жизнь, мамочка помолится с добром!

На душе завьюжит, закручинится,
И польется тихая слеза.
Только нити, нити невидимые
Вдруг раздвинут тучи-облака.
И согреют душу солнцем пламенным,
И утрут, как в детстве, слезы все,
Так ведь любят только руки мамины,
Нету крепче нитей на земле.

Нити, нити, нити невидимые
Заплетут ажуры в одну нить,
Будут дочери всегда любимые
Заплетать родную дальше нить.
Будут горевать, будут печалиться,
Будут так же у икон стоять.
Эти нити, нити не кончаются,
Ту любовь никак нельзя порвать!

Спросит дочка маму:
«Как мне дальше жить?»
И ответит мама ей тогда:
«Даст Господь
тебе и сил, и мудрости,
А любовь моя с тобой всегда!»




Плачет Ангел

(песня)


Скорбь матерей!
Где-то грохот войны!
И плачет ребенок
В разорванном платье.
Слезы детей —
Нет больнее беды,
С нас спросят потомки
За детское счастье!
Плачет Ангел светлый,
Вы услышьте!
Почернели в небе облака.
Плачет Ангел светлый,
Вы услышьте!
На глазах лишь скорбная слеза!
Дети войны,
Вы святые святых.
И взорвано счастье
И мирное небо.
Страшные сны
У голодных, босых,
Их детство погасло
И спряталось где-то.
Плачет Ангел светлый,
Вы услышьте!
Почернели в небе облака.
Плачет Ангел светлый,
Вы услышьте!
На глазах лишь скорбная слеза!
Кровь на руках,
Плач детей и печаль.
И мир встрепенулся,
Он плачет дождями.
Страх на глазах,
Детство шепчет: «Прощай!»
И Ангел взметнулся
И машет крылами.
Плачет Ангел светлый,
Вы услышьте!
Почернели в небе облака.
Плачет Ангел светлый,
Вы услышьте!
На глазах лишь скорбная слеза!




Виктор Иванов






Родился в 1941 году в городе Караганде Казахской ССР. Русский. Образование высшее. Работал на Урале в лесном хозяйстве в Караганде по озеленению городов. С 1991 года живет в Воронежской области. Сейчас одинок. С 2001 года находится на заслуженном отдыхе. Выпускает сборники с 2010 года. Выпустил семь сборников. В настоящее время работает над восьмым сборником стихов. Выступает перед слушателями школ, институтов, библиотек. Печатался в 2019 году в сборнике «Российского колокола». Является членом Воронежского союза военных писателей, членом Интернационального Союза писателей.

Проживает в с. Рождественское Поворинского района Воронежской области.




В плену


Был я как-то на реке.
Примостился на песке,
Только удочку закинул,
Интересную картину
Я невольно наблюдал:
Лягушонка уж поймал.
Тянет этого беднягу
Под прибрежную корягу.
Лапка в челюстях торчит.
Жертва бьется и кричит.

И, поверьте, лягушонка
Стало жалко, как ребенка.
Взял я в руку хворостинку.
И ужу «погладил» спинку.

Он добычу отпустил,
Мигом спрятался в кусты.

Но в природе свой обычай:
То ужа была добыча.

А добычу отобрав,
Я, наверно, был не прав.




Счастье не мое


Счастье издали маня,
Ждал чего-то, но
Ты любила не меня,
И причем давно.

Счастье таяло у ног,
Поросло быльем,
Словно туз пиковый лег
Книзу острием.

Повернуть хотел не раз
Этого туза,
Вспоминая школьный вальс
И твои глаза.

Но сложилась так судьба,
Что расстались мы.
И морщины, как резьба,
Лоб раскрасили.

На виски, как первый снег,
Проседь залегла.
И затих задорный смех
Там, где ты была.

Годы выгнулись дугой —
Стало тесно им…
Я женился на другой,
Ты ушла с другим.

Он достойнее, чем я,
Да к тому ж блондин.
И теперь у нас ничья:
Счет один – один.




Бессонная ночь


Мне не спится, не спится.
Эту ночь не щадя,
В небе молнии-спицы
Вяжут шаль из дождя.

Опахнуло сиренью,
Тополь выдал бальзам.
Я хожу вместе с тенью,
Я ей все рассказал.

Гром гремит, он играет
Попурри, словно фарш,
Острый слух различает
Чуть заметную фальшь.

Громовые раскаты
Канонаде под стать.
Не вставай! Но куда ты?
Надо спать. Надо спать.

Гром играет, резвится,
Да ему ль не играть?
Только мне-то не спится,
А так хочется спать.

Только снова не спится —
Тяжких мыслей возня.
Целый век будет сниться
Эта ночь для меня.

Я вздыхаю устало.
Сон придет, только жди.
Ночь покой мой украла.
Утро там – впереди —

Будет ленточкой алой
Горизонт украшать…
А я, за ночь усталый,
Наконец буду спать.




Подари мне вечер


Подари мне вечер
И немного ласки.
Пусть ночные свечи
Догорают в плясках.

Подари мне вечер,
Поцелуев море,
Их бальзам, что лечит
От тоски и горя.

Подари мне вечер.
Стань чуть-чуть угодна.
Может, я беспечен,
Но ведь лишь сегодня.

Подари мне вечер.
Я возьму гитару.
Нам заняться нечем —
Мы споем на пару.

Подари мне вечер,
Чтоб он стал всех краше,
Пусть он станет вечен
В отношеньях наших.

Подари мне вечер.
Ты сама ведь тоже
Подрасправишь плечи,
Чтобы стать моложе.




Не туда рванул


Мне казалось, все прекрасно,
Мне хотелось жить и жить…
Только я рванул на красный,
Не успел затормозить.

И помчались мои годы
Где-то рысью, где – в галоп.
Я начальникам-уродам
Правду-матку резал в лоб.

Потому и не пробился
В руководство, как они.
Видно, крепко я влюбился
Только в красные огни.

Не сумел прожить иною
Жизнью. Видно, масть не та.
За натруженной спиною
Только труд и маета.

Но живу без укоризны
От друзей и от родных.
Все равно – доволен жизнью.
Мне не надо щедр иных.

И душа моя без лести,
Доброту в ней не храню.
Только вы в нее не лезьте,
Не крушите в ней броню.

Запылились три диплома.
А куда мне их девать?
Погрузились они в кому,
Видно, в ней им доживать.

Я давно уж разобрался
В жизни этой непростой.
Небольшой мне срок остался,
Когда надо на постой.

Прожил вроде не напрасно,
Все срослось. И только б жить.
Ну а я всю жизнь на красный
Не умею тормозить.




Снится мама


Мне мысли мешают
Былое забыть.
Укрой меня шалью —
Не будет знобить.

Шершавой рукою
Мне косу сплети.
Тебя я не стою,
Прости же, прости.

Я голову ленью
Слегка повяжу,
Тебе на колени
Ее положу.

Укрой меня лаской,
Свечу запали,
Чтоб в огненной пляске
Болезни ушли.

С тобою так мило
В постели сную.
Во сне оценила
Потерю свою.

Я взгляд твой привычно
Ловлю на лету,
Но ты, как обычно,
Ушла в пустоту.

С тобою прощаюсь
В небесном порту.
Опять просыпаюсь
Я в сонном поту.

Нет, это не драма.
Я крепко спала.
Ты рядышком, мама,
Со мною была.

И бродит упрямо
В груди слабый стон.
Ты снилась мне, мама,
Но кончился сон.




Платье в горошек


Раньше мода была —
Я носил брюки-клеши,
Ты со мной рядом шла
В синем платье в горошек.

Сколько в сердце легло
Встреч желанных, хороших.
Как тебе очень шло
Это платье в горошек.

Как любовь может быть
Неудобною ношей?
Я не мог не любить
Тебя в платье в горошек.

Думал я иногда:
Может, вызов мне брошен?
Так зачем же тогда
Это платье в горошек?

Ты водила в детсад
Наших деточек-крошек,
Надевая наряд —
Платье в мелкий горошек.

За окном замело,
Там летела пороша.
Только в доме тепло,
И ты в платье в горошек.

Я люблю до сих пор
Твое платье в горошек.
За другое, на спор,
Я б не дал даже гроша.

Пусть оно никогда
Не украшено брошью.
Оно мило. Да, да —
Это платье в горошек.

Износилось оно,
Как носки и калоши.
Ну а ты все равно
Сшила фартук в горошек.




Татьяна Калашникова






Родилась и живет в Москве. Работает экономистом по специальности. Кандидат в члены Международного Союза писателей, поэтов, авторов-драматургов и журналистов.

Тематика стихотворений автора различна: от детской и пейзажной до любовной и философской лирики.

Участник выставки «Магнитная поэзия» Новосибирского музея магнитов «Компас». Награждена звездой «Наследие» III степени по итогам литературной премии «Наследие-2019». Финалист литературного конкурса «Герои Великой Победы – 2019».

На XXXII Московской международной книжной выставке-ярмарке Татьяна представила свою вторую книгу – сборник поэзии любви «Большое сердце маленького мотылька».

В 2019 году отмечена благодарностью Государственной Думы за активное участие в литературном процессе России.




Светлое Христово Рождество


Среди множества звезд, что сияло над миром,
Воцарилась райским светом звезда,
И в пещере далекой блаженными криками
Жизнь Божества и Младенца зажглась.
Богородица Мать с улыбкой уставшей
Принимала дары и шептала молитвы,
Вознося их Творцу за народ, за просящих
И за новорожденного Господнего Сына.
Эта новость благая, как пламя свечей,
Из уст в уста весь мир облетела,
И светлым теплом миллионы сердец
Напоило умиротворение.

И Вера, потерянная где-то в веках,
Со светом звезды на земле возрождалась,
И ангелы, хранившие рая врата,
Пути и Надежду для людей освещали.
И светлое Христово Рождество
Ознаменовалось праздником святейшим.
Союз Творца и Девы молодой —
Любовь и жизнь, дарованные грешникам.

Восславьте Деву Богородицу святую!
Восславьте, люди, Божьего Отца!
За то, что в нашу жизнь мирскую
Спаситель послан ими на века!
Вознесите молитвы звездному свету!
Да услышаны будут они Младенцем Христом!
С Рождеством поздравляя, пусть будут воспеты
Счастье, прощение, мир и добро!




Любите и будьте любимы


Любите и будьте любимы,
Цените друг друга всегда
И верность другому храните,
Глядя в родные глаза.
Ведь нежность в них окрыляет,
А ласка силы дает,
И счастья огни зажигают
На небе звездный ковер,
Объятий тепло согревает,
Душа под защитой всегда,
А сердце спешит неустанно
Впитать любовь до конца.
И пальцы сплетаются в нити —
Не разорвать их беде.
Идя по дороге лишь вместе,
Можно шагать по земле.
Любите и будьте любимы,
Цените друг друга всегда
И верность другому храните,
Глядя в родные глаза…




Воскресный благовест


Пробилось зарево сквозь мрак,
И ангелы ликуют в облаках,
Звучат в церквах колокола,
Поет воскресный благовест:
«Ликуй, душа, молись, душа,
Благословляй светило, небеса,
Благодари Святую Деву и Отца:
Христос Воскрес! Воистину Воскрес!»

Краснеет бок у пестрого яйца,
Украшена верхушка кулича,
Горит высокая свеча,
Даря блаженный свет.
Природа радостью полна,
Встают леса, журчит река,
Святую весть несут ветра:
Христос Воскрес! Воистину Воскрес!

Жизнь победила смерть сполна,
Рай открывает светлые врата,
Нет больше зла и нет греха,
Упал кровавый крест.
Ликуй, душа, молись, душа,
Благословляй светило, небеса,
Благодари Святую Деву и Отца:
Христос Воскрес! Воистину Воскрес!




Давайте вспомним


Давайте вспомним всех – живых и мертвых,
Солдат, и ветеранов, и их первый бой,
Объятия войны, так широко простертые,
И не забытый многими предсмертный страшный вой.
Давайте вспомним грохот от орудий,
Повсюду кровь, полстона – за страну,
Сгорающие заживо в последних муках люди,
И после мины – пепельную пустоту.
Давайте вспомним скрипы тишины,
Вкус праха на губах, песок заместо слез,
Мороз и голод в склепе у зимы
И похоронку ту, что почтальон опять принес.

Давайте вспомним всех – живых и мертвых,
Солдат, и ветеранов, и их последний бой,
Фашистов рать, с землей навеки стертых,
И знамя красное над вражеской стеной.
Давайте вспомним залп победного салюта,
Всю радость возвращения, всю горечь от потерь,
В далеком сорок первом проклятое утро
И в близком сорок пятом – ветер перемен.
Давайте вспомним имена, утраченные где-то,
Знакомые нам лица, неизвестные самим,
Всех, кого нашли и кто пропал навечно,
Давайте вспомним… давайте помолчим…




Полуночный музыкант


Неслышно под луной скользнули тени,
И вечер натянул на голову ночной колпак.
Среди повисших над домами сновидений,
Словно призрак, возник музыкант.

Под чистым небом и мерцанием алмазов,
В разлитом свете солнечной луны
Играет он на скрипке, льется дивным вальсом
Негромкий плач натянутой струны.

Грусть нежным чувством обнимает душу,
В слезах блестит далекая звезда,
А светлячок сидит на берегу у лужи
И смотрит, как играет музыкант.

Он осторожно водит ножкой по водице,
Вздыхает тяжело в такт музыке ночной.
Старому коту теперь совсем не спится —
По крышам бродит, вспоминая о былом.

Скользит смычок в руках легко и виртуозно,
Воздушен, как пушинка, его ночной полет,
И музыка под тихим небом отзовется
Отраженным звоном колокольных звезд.

Но где-то слышен сонный и ворчливый голос.
Прервется скрипка, нот не доиграв.
В бесшумной тишине опять утонет город,
В тумане затеряется цветной венок октав.

В немом молчании застыли три фигуры.
Связал их не доигранный на скрипке вальс.
По телевизору смотрели все клип трубадура,
А музыканта не сумел почти никто понять.




Мелодия


Несмолкающие ноты льются к звездам,
Лунный свет им щедро дарит тишину.
Раскрыть душу музыке не поздно,
И не поздно в ней всем сердцем утонуть.

Гармонично и блаженно сочетание:
Красота, любовь, поэзия и жизнь.
Но без музыки их ждет сгорание,
И останется один кленовый лист.

Потому мелодия нам в руки не дается,
Вольной птицей воспевает небеса,
Наслаждением всегда назад вернется
И наполнит теплым ветром паруса.




Панорамы ночных огней


Вечернее небо окутано глянцем
И тушит краски небесных дорог.
Полузимним алым багрянцем
Застывает небесный порог.

Выключает день свои лампы,
Меж деревьев отходит ко сну.
Вечер, присевший у рампы,
Начинает красиво игру.

Зажигаются звезды на окнах
Сотен тысяч высотных домов,
Городская музыка смолкла,
Только слышен скрип холодов.

Город тонет среди декораций
И застывших в партере теней,
И танцуют под бурю оваций
Панорамы ночных огней!




Поэзия города


Благозвучно дыханье морозной ночи,
Застывают сны над каплей дождя.
Над покрывалами туч месяц захочет
Земной поэзии пару страниц почитать.

Слегка раздвинет перины он душные,
Впитает предзимний воздух ночной
Его свет. Туманы дымные, ушлые
Стирают шрифты под чьим-то окном.

Тогда спустит месяц фонарики звездные,
Поэзию города подсветит себе.
На темных улицах путники поздние
Напишут поэму о разной судьбе.

Печально месяц головой покачает,
Трагикомедий вкусив купажи,
И для людей, как добрый посланник,
На небесных просторах создаст витражи.




Мар. Салим






Видный российский и башкирский писатель-сатирик, поэт, публицист, общественный деятель. Заслуженный работник культуры РФ и БССР, кавалер ордена Дружбы и общественных орденов имени В. В. Маяковского, «За вклад в просвещение».

Член СЖР, СПР, ЕТГ, почётный член ИСП. Избран членом российских и иностранных академий. Автор более 40 книг, изданных в Москве, Уфе, Казани, Чебоксарах, Симферополе, Лондоне на русском, башкирском, татарском, чувашском, английском и болгарском языках. Его произведения переведены почти на полсотни языков мира. Лауреат международных литературных премий имени С. Михалкова, В. Гиляровского, В. Набокова (Россия), «Алеко» (Болгария), Н. Гоголя (Украина), Э. Хемингуэя (Канада), Дж. Лондона (США) и многих конкурсов. Обладатель званий «Золотое перо России» и «Золотое перо Руси».




Многоязычный башкир


…Башкирец застонал слабым,

умоляющим голосом и, кивая головою,

открыл рот, в котором вместо языка

шевелился короткий обрубок.

    А. С. Пушкин, Капитанская дочка

Великий Пушкин знал, что значит боль,
И рассказал открыто перед миром,
Как умирала крепостная голь
И вырезали языки башкирам.

Он сострадал им… Как не сострадать,
Когда в России в те лихие годы
Мог с языком и жизнь свою отдать
Любой из тех, кто захотел свободы…

Ну а сегодня я листаю том
Великого поэта всенародно.
Мой край свободен, как родимый дом,
И мой язык бытует в нём свободно.

Есть Пушкинская улица в Уфе,
И Пушкину там памятник поставлен.
Есть дух свободы в пушкинской строфе —
В башкирских песнях этот дух прославлен.

Сегодня я – совсем не тот башкир,
Что ни запеть не мог, ни молвить зычно,
Что жил, сверкая рёбрами из дыр…
Сегодня я башкир – многоязычный!

Мой голос нынче в каждый дом проник,
Ему внимают в высших кабинетах —
То наш великий пушкинский язык
Мне открывает двери всей планеты.

Пусть видит ныне весь обширный мир —
И сельский житель, и народ столичный,
Как безъязыкий пушкинский БАШКИР
Сегодня стал башкир – МНОГОЯЗЫЧНЫЙ!




Память отца – навсегда


Если ты ненавидишь – значит, тебя победили.

    Конфуций

Отец мой – солдат,
что с боями прошёл сто дорог,
и всё, что с ним было,
он в памяти крепко сберёг.
Он так говорил мне:
– Сквозь пули,
в дыму и в пыли —
в атаку «За Родину!» мы
и «За Сталина!» шли.

Мы шли по болотам
и реки форсируя вброд.
Одна только цель нас манила —
вперёд и вперёд!
Враги несли миру крушение,
гибель и ложь.
Но
Сталина имя
вгоняло их в трепет и дрожь.
Не зря ведь в испуге,
как ивы под мощным дождём,
сгибали колени
они перед нашим вождём.

Но век изменился —
вождя больше мир не хвалил,
и чуть ли не каждый
его перед всеми хулил.
И мир потемнел, слёз не пряча,
от плача тяжёл —
за тех, кто «За Родину!» в бой
и «За Сталина!» шёл.

А в памяти нашей
шумят, как под ветром листва,
раскаты гремящих его
над землёю слова…
«Палач» ли он был или «гений» —
он канул во тьму.
Никто безразличным не сможет
остаться к нему.
В судьбе и истории каждый
проложит свой путь.
Но роль этой ЛИЧНОСТИ
в вечности —
не зачеркнуть!

Когда-то в былом,
раздвигая деяньям предел,
вершились под именем Сталина
тысячи дел.
И тот, кто трудился,
и тот, кто сражался в бою, —
все вместе шагали в едином
могучем строю.

В историю глядя,
не сразу легко разберёшь,
где теплится правда,
а где укрывается ложь.
Но Сталин навеки
оставил в науку стране —
груз тяжкого «культа»
и славу в великой войне…

И я понимаю:
пускай пронесутся года,
а Сталина имя останется жить
НАВСЕГДА!




Советский человек


Из школы является внук.
С улыбкой его встречаю.
– Скажи, – говорит он мне вдруг, —
СОВОК ты?.. Что означает?

Я и не такое слыхал.
Немало слыхал вопросов.
Ведь нынче, кто жизнь не видал,
На прошлое смотрит косо.

– Придумали слово лгуны,
Кто землю свою не любит.
«Совки» же – Отчизны сыны,
Советские НАШИ люди!

И чтобы Отчизна цвела
Под зноем судьбы, под снегом,
Вершил большие дела,
Кто звался, внук, Человеком.

И радостен был ему ТРУД,
Успех трудовой собрата.
Когда ж стал главенствовать плут —
Не стал рвачом вороватым.

Ни гор золотых, ни дворцов
Не нужно!.. Росли бы дети!
Любили бы мам и отцов!
Таких вот сыщи на свете.

А как они были дружны —
Советские люди! Диво!
В любом уголке страны
Был каждый с судьбой счастливой.

Мужчины, храня рубежи
Великой родной державы,
Хотели Отчизне служить,
Не требуя благ и славы.

Высокая, тихая честь —
Советским быть человеком.
И в этом судьба наша есть.
Запомни, внучок, навеки.

И, выслушав речь мою, внук —
Я это, клянусь, не забуду —
Сказал, улыбаясь мне, вдруг:
– СОВЕТСКИМ, дедушка, буду!




Не повторю


Прощай, немытая Россия,

Страна рабов, страна господ…

    М. Ю. Лермонтов

«Прощай, немытая Россия!» —
Воскликнул Лермонтов с тоской.
Мели снега, дожди месили
Полей распахнутый покой;
От горя бабы голосили,
Священник пел за упокой…
Текла история рекой,
Года и беды пересилив.

Скажи, страна: под небом синим
Ты вечно будешь ли ТАКОЙ?..

Мне так непросто молвить: «Да»,
Но снова вижу, как когда-то:
Дворцы сановников – и хаты,
Вокруг – рабы и господа.

Ужель и мне теперь дрожать,
Боясь всевидящего глаза,
И от гонителей бежать
За горы древнего Кавказа?

Я – сын Урала! Здесь мой дом,
На стыке Запада с Востоком!
И Лермонтову я с восторгом
Хочу сказать в стихах о том.

Я тоже, как и он, люблю
Отчизну «странною любовью»,
Но никакой бедой и болью
Свою любовь не оскорблю.

И как ни трудно иногда,
А мой язык сказать не в силе
Вслед за поэтом сквозь года:
«Привет, немытая Россия…»
РОССИЯ мне – ЧИСТА всегда!

    Переводы с башкирского Н. Переяслова, А. Тертычного



Яков Мельник






Родился в 1941 году в селе Женишковцы Хмельницкой области в Украине. Образование высшее. По профессии – тренер-преподаватель физической культуры и спорта. 1970–1975 годы – слесарь Айхальской алмазной фабрики № 8, тренер мужской и женской волейбольных команд. С 1975 года по настоящее время проживает в городе Нерюнгри.

С 2000 года занимается творческой и общественной деятельностью.

Первая книга «О, Русь моя, святая Русь» издана в 2005 году. Затем были изданы книги: «Мгновения любви» – 2008, «Поэзия вечная» – 2011, «Дерево жизни и мудрости» – 2012, «Исповедь» – 2014, «В поиске истины» – 2016, «Избранное» – 2016, «О, спорт! Воспоминания из первых уст» – 2016, «Я хочу раствориться в любви» – 2017, «Тандем» – 2018, «Нерюнгринский вальс» –2019. Проведены презентации и десятки встреч с читателями и поклонниками его творчества.

В 2018 году принят кандидатом, а в 2019 членом Интернационального Союза писателей.

1 апреля 2019 года в Москве в Центральном доме литераторов презентовал книгу «Нерюнгринский вальс».

Лауреат III степени в номинации «Песенная поэзия» I Международного фестиваля им. А. С. Пушкина в честь 220-летия со дня рождения поэта. Крым – 2019.




Детдомовцы блокадных лет



Глава первая

Нева уносит свои воды
В невидаль северных морей,
Забыты страшные невзгоды
Тех дней кровавых и ночей.

Все меньше на земле живущих
Свидетелей блокадных лет,
Тяжелый крест судьбы несущих,
Омывших кровью своей крест.

Досталось им по полной схеме,
Кто был в блокадном том кольце,
Следы жестокой страшной смерти
У них остались на лице.

Налеты дерзкие, бомбежки
Никто не мог предугадать,
Так привыкали понемножку,
Не знали, что откуда ждать.

Дорога их вела в подвалы
По десять, двадцать раз подряд,
И многие там оставались,
Не выходя уже назад.

Глоток воды с краюхой хлеба
На ужин, завтрак и обед,
Над головой не видя неба,
Лишь тусклый, полумрачный свет.

Их много в том подвале было,
До сотни маленьких детей,
А наверху снаряды выли,
Неся все больше им смертей.

Детдомовцев везли к вокзалу,
Но вдруг начался артобстрел,
Со страху дети разбежались,
И то не все, а кто успел.

А многие лежать остались
В кровавых лужах на земле,
Одни ползти еще пытались,
Другие корчились во мгле.

Прямой наводкой дальнобойных
Фашист прицельно бил в квадрат,
Земля стонала, было больно,
Уничтожалось все подряд.

Взлетали в воздух лишь останки,
Все разрывая на куски,
Из ног водителя портянки,
Сапог, разорванный в клочки.

Но вдруг, внезапно все утихло.
Квадрат накрыла тишина,
И только стоны и плач тихий
Напоминали, что война.

Предстала жуткая картина:
Десятки мертвых детских тел
Разбросаны вокруг машины,
А кто и дальше улетел.

И вдруг, из кучи выползая,
Девчушка лет пяти-шести,
Ручонкой глазки протирая,
Пытаясь тщетно подвестись,

Другой ручонкой куклу ищет,
Ведь точно помнит, что была,
Не понимая то, что вышло,
Что чудом выползла сама.

А рядом мальчик плачет, стонет —
Осколком ранило в живот,
Водички попить просит,
Хотя бы маленький глоток.

И девочка, собрав все силы,
К мальчишке быстро подползла,
Слезой платочек свой смочила,
К губам мальчонки поднесла.

Затем сняла из платья пояс,
Из блузочки сорвав клочок,
Перевязала рану вскоре,
Остановив крови поток.

Затем расплакались по-детски,
Не вытирая мокрых слез,
Мальчишка Костя и с ним Светка
Расплакались тогда всерьез.

Их подобрали санитары,
Отправив быстро в лазарет,
Спасли из многих эту пару —
Детдомовцев блокадных лет.




За Россию


Когда солнце взошло, разыгрался рассвет,
Разыгрался рассвет над рекою,
А в березовой роще свой первый куплет
Допевал соловей, запивая росою.

Припев:

Наливай, брат, вина, наливай пополней,
Провозглашая свой тост, выпьем стоя
За шум наших дубрав, за цветенье полей,
За Россию, Мать нашу, пьем стоя.

Просыпалась Земля от короткого сна,
По орбите кружась, Млечный Путь отмеряя,
Вокруг Солнца кружась, вместе с нами она
К Солнцу руки-ладони свои подставляя.

Припев:

На планете Земля есть сторонка одна.
Она сказочно щедрая, очень красива,
Ее чаша с вином для прихожих полна
С добрым именем нашим – Россия.

Припев:

И кружится Земля, и играет рассвет,
И звучат над Россией задорные песни,
И дай Бог много нам нескончаемых лет,
И чтоб круг для веселья всегда был не тесен.

Припев:



26.06.14.




Я поднимаю тост


Когда душа скорбит и плачет,
А сердце в прошлое зовет,
Я поднимаю тост за павших,
За сорок первый грозный год.

За тех, кто первым на границе
Вступил с врагом в смертельный бой,
Себя пространством ограничив,
Отчизну заслонил собой.

За тех солдат и офицеров,
Кто жизни своей не щадил,
Для остальных своим примером
В неравный бой с врагом вступил.

Кто до конца и без приказа
На мушке тень врага держал,
Затем в упор штыком, прикладом
Бил в рукопашной наповал.

Они, пожалуй, все же знали,
Что все на смерть обречены,
Подмогу из Москвы не ждали,
Из центра. Из своей страны.

Им накануне сообщали,
Что, дескать, не бывать войне,
И громогласно обещали,
Что некому напасть извне.

А немец пер сплошной лавиной,
Сметая все в пути подряд,
В небе люфтваффе эскадрильи,
И танки шли за рядом ряд.

За ними шли мотоциклисты.
Шли строем, будто на парад.
От крепости совсем уж близко
Из пулеметов бьют, строчат.

Что можно противопоставить,
Когда застали всех врасплох,
Не ждали немцев на заставе,
Никто не ждал такой подвох?

Но тем не менее случилось,
Шла настоящая война,
Все вдруг преобразилось,
Застлала землю пелена.

Из тысяч залпов орудийных
Прямой наводкой немец бил,
И с воздуха везде бомбили,
Так начиная свой блицкриг.

Земля стонала, было больно,
Уничтожалось все вокруг,
То замолкало ненадолго,
То повторялось снова вдруг.

А ведь вчера еще буяла
Цветеньем радостным земля,
Людей своих вознаграждала
За труд их доблестный не зря.

Выпускники всю ночь гуляли,
Резвились, пели у костра,
Не зная, что их ожидало
На их родной земле с утра.

В казармах тоже, между прочим,
Солдатам ночью снились сны:
Кому любимых снились очи,
Кому-то запахи весны.

Весны, в которой повстречались,
Впервые за руки взялись,
Пока еще не обвенчались,
Любить навечно поклялись.

Ничто нигде не предвещало,
Что утром нужно вступать в бой,
И офицерам предстояло
Вести заставу за собой.

За каждый метр биться надо,
А может, даже и за пядь,
И если надо, значит, надо
Им всем в земле лежать.

И впрочем, так оно случилось:
В первом бою все полегли,
Против напора такой силы
Сопротивляться не смогли.

Лишь горсточка бойцов осталась,
И с ними старший политрук.
Геройски до конца сражались,
Кто без ноги, а кто без рук.

Я поднимаю тост за павших,
За первых павших в том бою,
Бесстрашно жизнь свою отдавших
За Родину, за Мать свою.

7–8 мая 2012 года.




Ромашки полевые


У Вечного огня букет ромашек белых,
Бережно положенный детскою рукой
В память о погибших воинах в сраженьях,
В жестокой мясорубке с фашистскою ордой.

Девочка не знает, что такое войны,
Да и необязательно ей об этом знать,
Маленькая девочка из хутора Убойного,
Ей только в июле исполнится лишь пять.

Ромашки полевые сама насобирала,
Цветочек к цветочку собрала букет,
Георгиевской ленточкой их перевязала,
Принесла девятого цветы на постамент.

А на постаменте, вылитый из бронзы,
Воин-победитель засмотрелся вдаль,
Нам напоминает, что бывают войны,
На груди сжимая крепко автомат.

Девочка согнулась и грустно улыбнулась,
Поправила букетик и быстро отошла,
Будто невзначай, еще раз оглянулась
И с бабушкой за ручку из парка ушла.

    2007 г.



Михаил Палецкий






Родился 14 ноября 1950 года на Сумщине (Украина), образование – высшее, специальность – экономист, заочно обучался в аспирантуре, работал в сфере государственного контроля. Был основателем и руководителем аудиторской фирмы «Коперник-Аудит». В 2001 году иммигрировал в США. Проживает в США (г. Нью-Йорк). Женат. Двое детей и четверо внуков. Издал книгу очерков, новелл и стихов «Кристалл небес» в 1994 году с последующими переизданиями в 2008 и 2010 гг., а также сборник стихов «Именем прилагательным» в 2019 году. Медаль к 220-летию со дня рождения А. С. Пушкина. Кавалер медали «65 лет со дня основания организации». Номинант Международной лондонской премии. За активное участие в литературном процессе России объявлена благодарность Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации. Член Интернационального Союза писателей.




Путеводная


В Большой Медведице светило
Зажглось, взойдя дневной порой,
Своим сияньем «ковш» затмило,
Став путеводною звездой.




Лирически-магнетическое


Нева, укрытая в гранит,
И жизни прошлой сновиденье,
Улыбку вечности хранит
Мелодий дивное сплетенье.
И, струны ладно перебрав,
Бесстрастно прошлое глядит,
Но у гитары – бойче нрав,
А жизнь чередою бежит.
Живи в веках, Россия-мать,
И нас ничто не разлучит,
Баланс ты в силах удержать,
Так разных полюсов магнит.




Святыми куполами славная


Периною белою накроется
Луна желтая, ночь глубокая,
Полежит, подремлет, пробудится,
Невеселая, но спокойная.
И вот теперь такая близкая
Мелодия вальса старинная.
Ты прости меня, туча низкая,
Русь могучая, Русь былинная.
Ты для нас звезда путеводная,
Русь великая и державная,
Адаптация к миру новая,
Святыми куполами славная.
Ты любовь моя, Русь безбрежная,
И вера твоя православная,
А любовь твоя – песня нежная,
Русь премудрая, многоликая.




Санкт-Петербургу


Плещет прибалтийская волна,
Адмиралтейский шпиль
стремится ввысь,
Горят на солнце золотые купола,
И кружева оград переплелись.
Санкт-Петербург, державный,
величавый,
Своди мосты, встречай гостей,
Твой Летний сад и Эрмитажа слава
Известны в мире, восхищают
Всех людей.




Городская зарисовка


Незаметны наши тени…
Я стремлюсь душой взлететь,
Захватив слепую вьюгу.
Странный был сегодня день.
Сказки в воздухе летали,
Изумрудная листва
В малахитовых боа,
Облака с тобой играли.
И сажусь уютно в кресло,
Неужели все прошло?
Подойдешь ты, сядешь рядом —
Станет вдруг вокруг светло.




Поэтическое


Я подожду у завтрашней реки.
Над нею только огненное знамя,
Огня движенья все еще легки,
И все гудит, не умолкая, пламя.
Так лампа мотылька, меня, манит,
Костер горит, горит не уставая,
В горении поэт судьбу хранит,
И мне нужна ты только лишь такая.




Талановый


Ограненным был, сверкал талант,
Небес поддержка, уважение.
Уронил небесный свод Атлант,
Поэтам всем на удивление.
Богов Олимпа хохот полный,
Атлант виной смущен – недосмотрел.
Вокруг распространились волны,
И с ними свод небесный улетел.




Мистическое


Отнюдь не прихотлив верблюд,
Держащий путь в песках обратно.
Стихи нам многое дают,
Они всегда ведут куда-то.
И дух мой радостно поет,
Шагаю я теперь степенно,
А солнце май на землю льет,
Спокойным взглядом непременно.
За чувством, что зовут любовь,
И пусть она – совет подружки,
В пути я сказку вспомнил вновь
С царевной и стрелой лягушки.
Из тьмы огромный выплыл лик —
Луна подглядывать устала,
И что-то страшное висит:
Кораблик, только без штурвала.
Прямой ответ судьбу нашел,
Во мраке путь увидев третий,
Вот так наш Бог черту провел,
Меня с тобою не заметив.




Август сдвинул параллели


Август сдвинул параллели
Пятидесятой широты,
И сентябрьские капели
Октябрьской стали долготы.
С юга движет наступленье:
Фронты погоды и ветры,
Похолоданье и смущенье
Ее Величества зимы.
Обнажилась с лета осень
Своей покорной наготой,
Потому зиму и просит
Укрыть заснеженной красой.




Первый снег


(в соавторстве с Юлией Лапушинской)

Вот на землю снег первый ложится,
Тает быстро, его не догнать.
В темном небе луна серебрится.
Лампа, стол, со стихами тетрадь.
Ну а мне снега хочется много,
Чтобы снова, как в детстве, играть…
Длинной, бесконечной дорогой
Смысл искать и на кофе гадать.
Припорошена снегом дорога,
До зимы нам чуть-чуть подождать.
Только знаю, исчезнет тревога,
И не надо ее призывать.
А полуночный ветер срывает
Лепестки у озябших берез.
Ветру что – он сегодня гуляет.
Мириады сияющих звезд.
Снег на землю ложится и тает.
Вот бы зиму еще переждать.
Лунный свет серебром озаряет
На столе со стихами тетрадь.




Появился на минутку


Распаляясь не на шутку,
Прорезав слой из темных туч,
Появился на минутку
Февральский яркий солнца луч.
И он весело тревожит
Виды видавшую зиму…
Но лишь март ее низложит,
Навеяв близкую весну.




И что-то ищет в небосводе…


И что-то ищет в небосводе
Круговорот воды в природе,
Взошел на сцену вновь Творец,
Нынче приятный морозец.




Козл иль козел?


Козл священен с Древнего Египта,
Кумиром женщин был всегда,
И девица просто, без ехидства,
С козлом рассталась навсегда.




Прокруста ложе…


Стихов возвышенные звуки
В силлабо-тонику зовут,
Но Музе в ней какой-то неуют,
Прокруста ложе…




Назидания девушки


Не нагнетай, тебя прошу я.
Своим путем пусть все идет,
Само решится, шествуя вперед,
Желаний наших не волнуя.

Заколебал, тебе скажу я
Жаргонным словом наперед.
И почему тебя любовь гнетет?!
Не можешь жить ведь, не ревнуя!




Ассоциации на фотокомпозицию


Ночь. Улица. Тюльпаны.
Ваза полная цветов.
Свет, темень и каштаны.
Полночь. Тихо у домов.


* * *

Прижимаются друг к дружке
В ледяном бокале
Пять тюльпанов, как подружки,
Что от всех сбежали.
(Наталья Абрамкина г. Омск)


* * *

У матросов есть вопросы:
Почему они сбежали?
Иль тюльпаны не в их косах?
Или клеши испугали?




Символизм Бальмонта


Он открыл в русской речи кулоны,
Потому что в ней также законы,
Кулона законы, гром и ручей,
Бальмонт известен: и всем, и ничей.




Постновогодие


Красиво мечен… Уходит Новый год,
Словно от причала белый теплоход.
Отданы швартовы. Чайки все кричат.
Медленные воды вдаль его манят.




Саша Кругосветов






Писатель, куратор Санкт-Петербургского отделения Интернационального Союза писателей, член Международной ассоциации авторов и публицистов APIA (Лондон). Известен как автор серии книг для детей о путешествиях капитана Александра и произведений для взрослых в жанрах публицистики, фантастики и художественной прозы.

Среди наиболее значимых литературных наград – премии фестиваля фантастики «РосКон»: «Алиса» (2014), «Серебряный РосКон – 2015», «Золотой РосКон – 2019»; Международная литературная премия имени Владимира Гиляровского I степени, 2016; финалист премии «Независимой газеты» «Нонконформизм-2016», «Нонконформизм-2017», «Нонконформизм-2018»; Гран-при Международного конкурса Франца Кафки, 2018; «Лауреат Лауреатов» Международного конкурса «Новый сказ» памяти П. П. Бажова, 2019.




БАСНИ

Бегемот и Крот


Бегемот, Бегемот,
Он совсем не обормот.
Злой Цеце его кусает,
Солнце шкуру обжигает,
Потому он лезет в грязь —
Хрясть!
А вообще наш Бегемот
Хочет жить в норе, как Крот.
Но, однако, неохота
В грунте рыться Бегемоту.
Чтоб случилась дырка та,
Не позвать ли нам Крота?
Буду биться об заклад,
Крот рыть землю будет рад!
Как ни думай, как ни мерь,
Не нора нужна – туннель!
На туннель для Бегемота
Нам потребуется рота
Замечательных Кротов
С сотней их голодных ртов.
Где найдем Кротов мы роту,
Чтоб им было рыть в охоту?
Потому-то Крот живет
В комфортабельной квартире
С современнейшим сортиром.
Бегемот —
Наоборот,
Словно сельдь в своем соку,
Мокнет в луже на боку.
Крот не стонет, не сопит —
Спит!
А Бегемот всегда орет —
Вот!




Койот и Крот, а также о Конституции и революции


Любит быстрый бег Койот,
Вольной жизни патриот.
Обожает он охоту,
Кроту же только спать в охоту,
Не любит бегать он, как звери,
Крот даже ходит еле-еле.
Он ест червей и насекомых.
Койот, злодей, – детей знакомых!
Койот ест падаль, ест объедки.
А Крот – домашние котлетки.
Койот – противник Конституций,
Ему б побольше Революций!
Что скажете об этом, детки?
«Держать Койота надо в клетке!»
А Крот? Крот любит тишину
И не болеет за страну.
Ему важней всего поспать,
Покушать быстро – и в кровать!
Вы скажете: «Крот – мещанин!»
А я: «Примерный гражданин!»




Критиканы и эхо


Однажды как-то раз Макака с Павианом
Решили заглянуть в глубокое ущелье,
Чтоб там, в уединенье, обсудить:
Ах, почему зверям живется невольготно
На всем пространстве нашем евразийском?
«А в чем вопрос? – Макака вопрошает. —
Ты посмотри, к примеру, на этого Осла.
Он – попросту осел, куда ни погляди,
Упрямец и балбес. Осел – ОСЕЛ,
И в этом вся причина!»
«А вот Баран, – воскликнул Павиан. —
Ведь он – баран безмозглый!
Баран – всегда БАРАН.
Козел – тот разве лучше?
Он – попросту козел, задира, греховодник.
А этот Конь? Стучит себе копытом,
И никакого толку в этом стуке нет».
Тут подошел к ним Бык.
«Причина есть другая! – он промычал. —
Журавль – он не такой, каким он должен быть.
Летит не так, неправильно курлычет.
Отсюда и бардак в пространстве евразийском!» —
Задумчиво отметил Бык. А надо вам сказать,
Что Эхо скромно жило в ущелье этом с незапамятных времен.
Услышавши такие разговоры, оно их сразу громко повторило,
И вот соседние аулы узнали тотчас все, что говорили
Друг другу тайно
Макака, Павиан и Бык.
На выкрики зверей пришел простой крестьянин.
И «репу» почесал. Подумал он,
Что непонятны эти разговоры
И надо бы порядок навести.
Осла он тут же нагрузил поклажей,
Остриг Барана, а Коню дал плуг.
Ну а Козла поставил он во главе коров, чтоб стадо
Безмозглого скота тот загонял на бойню.
Журавль, Журавль! Что делать с Журавлем?
Открыл крестьянин золотую клетку.
Пускай летит журавлик, пусть себе курлычет.
Лети, лети, у нас свои заботы, и дел земных у нас невпроворот.
А вы, Макака с Павианом, идите вы подальше.
Крутите красным задом, но не здесь.
Чтоб духу вашего здесь больше не бывало.
А Бык? Ну что ты, Бык, пришел? Поменьше рассуждал бы.
Иди осеменяй своих коровок и в этом радость жизни находи.

О мой народ! Вот нам бы научиться
Так поступать, как тот простой крестьянин.
Дать зверю каждому работу по нутру.
Чтобы законы не писал Осел.
Баран с Козлом – чтоб в опере не пели.
А Конь – в балете чтоб не танцевал.
Макак и Павианов – всех прогнать.
Бык – сам пусть выберет занятье по душе.
Ну а Журавлика отправить в небеса,
Чтоб не совался он в дела земные,
Мы без него сумеем дело сделать.
А что же Эхо? Эхо пусть живет.
И если в том ущелье нешироком
Поменьше мы услышим впредь
Речей неумных,
Тогда, глядишь,
И Эхо поумнеет.




О Еноте и Кашалоте,


а также о Кальмаре и Омаре,

посвящается моему другу Андрею Щербаку


Интересен чем Енот?
Все, что видит, тянет в рот.
Всяку дрянь найти попроще,
Перед трапезой – полощет!
Полощите тыщу раз —
Вот такой его наказ.
«Дрянь не ешь, – твердят Еноту, —
Неразборчивый какой!
Посмотри на Кашалота,
Кашалот – совсем другой.
Любит он деликатесы,
Мясо тухлое не ест.
Кашалот не знает стрессов,
Мало ест в один присест.
Он изысканную пищу поглощает не спеша.
Лишь к Кальмару, лишь к Омару тянется его душа».
Всем понятно, почему
Кашалот столь благороден.
А Енот? А Енот?
Ни к чему Енот не годен!




Антон Свириденко






Литературная судьба Антона Геннадьевича началась с санкт-петербургского издательства «Скифия» – в 2010 вышел межавторский сборник поэзии «Синдром случайной рифмы». Потом были сборники «Семнадцать параллельных рек», «Многоточие невозврата» (поэзия), «Азбукадабра» (проза). В 2016 в издательстве «Таврида» вышел сольный сборник стихов. Печатался в журналах «Российский колокол» и «Традиции и Авангард», в сборниках «Снежные истории» и «На пороге осени» (издательство «Анни Арт Центр»).

Секретарь Интернационального Союза писателей. Лауреат премии им. Гиляровского (III степень), победитель конкурса им. Цветаевой (2017), дипломант фестиваля «Ялос-2016», Гран-при премии им. Бажова (2019) и многих других, шорт-листер Московской литературной премии (2015). Награжден почетным знаком «Звезда фэндома».




Поэтское интро № 5


Поэт во многом с человеком
(Простым, обычным homo) схож.
Ты будь жидом там али греком:
Не знаешь рифм – ты просто вошь!
Поэт обласкан Аполлоном
И, Музой опьянив глаза,
Воздушным праздничным баллоном
Взлететь спешит на небеса.
Там, наверху, его ждет диво:
Богатство, лавры, черный раб,
Свиная рулька, кружка пива
И сонм ядреножопых баб.
В душе поэта сразу праздник,
И лира радостно звенит…
Ан нет – будильник то, проказник:
Вернись назад в свой нищий быт!




Песенка хипстера


Опять стиралка сожрала носок,
Уже седьмой в течение квартала,
И тут я понял, как я одинок:
Мне тридцать два – но ни одна не дала.
Прошу тебя как хипстера:
Ну хочешь – денег дам.
Как плохо не женившимся,
Бесхозным мужикам…
Моих штанов протерся подворот,
И вейп сгорел, и смузи комом в глотке.
Вчера сказала мама: «Обормот!»
А папа молча ударял по водке…
«Зачем ты вырос веганом,
Зачем ты парил вейп?
Уж лучше б был калекою
И рос как человек…»
Уже банкрот любимый барбершоп,
Сгорел коворкинг (вместе с полквартала).
Но после фитнес-йоги хо-о-орошо:
Вчера приснилась знатная мандала.
Одумайтесь, задумайтесь:
Ужель вы столь глупы —
Забыть свою особенность
И частью стать толпы?




«Я в вас вхожу, чего же боле…»


Я в вас вхожу, чего же боле?
Ну что еще мне вам сказать?
Года разлук, обид и боли —
Все позади. Я – в вас, мой адь.
И вы, истомно распластавшись,
Своей нескромной белизной
Меня вы сделали уставшим
И покурить легли со мной.
Зачем мы есть? Зачем мы ели?
Что делать? Кто тут виноват?
Наш номер – шесть, и наши цели
Поражены уж всем подряд.
Пока лениво проплывает
Под люстрой дымная струя,
Природы зов вновь настигает —
Я в вас вхожу, мой ангел. Я…




Весенняя элегия, или Пьеро поллютирует


(исполняется с придыханием, грассированиеми надрывом a-la Vertinsky)

Ах, зачем ты ворвалась, Мальвина,
В мой прекрасный и девственный сон.
Я – Пьеро, я же ведь не Буратино:
Я в тебя платонисськи влюблен.
Это этот сосновый негодник,
Что дрючок свой сувает везде,
Потянулся, урод-греховодник,
К твоей девичьей чистой душе.
Про Любовь, как Великое чувство,
Ты попробуй ему растолкуй:
Тверд как дуб в отношеньи искусства,
И все время в занозах весь нос.
Я считал, что ты – девочка-греза,
О каких можно только мечтать…
Сдал я кровь и купил тебе розы —
Надо мной надсмеялась ты… Всьо!




Наставления Государства ИДЕАЛЬНОМУ гражданину


Опрятен будь и чист,
Будь вежлив и учтив.
Пусть мозг твой – чистый лист,
Дави на позитив.
Чекань почетче шаг
(Единый, как и все),
Работай, как ишак,
На сене да росе.
Не думай – это грех!
Молись своим богам.
Не рой чужой успех
Мальдив средь да Багам.
Да – разучись читать
(Конечно, если мог),
Ложись пораньше спать,
Вставай – когда звонок.
Трудись ты не за страх,
До пенсии – умри.
Забудь бухло и трах —
Учи вон «Псалтыри».
Покорен будь властям,
Исправно голосуй.
Верь теленовостям,
Нос никуда не суй.
Налог всегда плати,
К наркотикам – не лезь!
Да, в школу – не ходи,
Забудь слово «болезнь»,
По кухням не звизди.
Сожги свой самиздат.
И в Сеть не выходи:
Там мор, и блуд, и глад!
После шести не жри,
С утра пей хлебный квас.
Вот, кстати, «Псалтыри» —
Для вас, и вас, и вас.




Странные стихи, явно перепутавшие мою голову с головой Лео Каганова


Я бы выпил чаю с кренделями —
Ведь Россия – мама кренделей.
Где-то за лесами и полями
В них вложилось множество людей.
Вот механизатор на комбайне,
Агрохимик, слесарь, сталевар.
И заведующий сельской баней —
Пот чтоб все смывали и нагар.
Вот военный с ржавенькой винтовкой
Целит долго супостатский дрон.
Группа депутатов со сноровкой
Ярд отката тащит в Думы схрон.
Врач с одним лишь йодом да касторкой,
Пропивший свободу журналист
Да модель – обмазана икоркой.
И поэт, что глуп – но духом чист.
Вот еврей, что выдал всем кредиты.
Вот коллектор, что втройне все отобрал.
Нищ народ. Сидят, как троглодиты,
И гундят. Чего-то там «за бал».
Я мечтал и шел за кренделями
Горы сквозь, леса, морское дно…
Пойду выпью чаю с 3,14здюлями —
Кренделей ведь нет уже давно…




«Нет и не будет страха…»


Нет и не будет страха,
Все мы уходим в свой час,
Если, восстав из праха,
Жили как в первый раз,
День обретет надежду,
Ночь принесет покой.
Лишь человек безбрежен,
Лишь человек – другой.
Смысла нет и не будет
Здесь или где-то еще.
На перекрестке буден
Не потерять бы лицо…




«Черного неба нет в городах…»


Черного неба нет в городах:
Рыже-паскудно-сер
Свод, что топчется на головах,
Стекает по крыльям химер.
Свету звезд не пробиться сквозь
Мгляклый дым фонарей…
Люди и звезды, живущие врозь, —
Где уж тут быть добрей…




«Сдохнувших листьев дым…»


Сдохнувших листьев дым:
Горький запах весны…
Славно жить молодым,
Старому – только сны
В редкий час, когда спишь,
Как кинолента-хронь…
Треском взломаем тишь:
Мы целлулоид – в огонь
Прожитых прошлых лет,
Мимо мелькнувших в past…
В жизни на все есть ответ,
Кто его только даст?!




{РВСН}


Холодным светом аргона залит Центральный Пост.
На глубине в триста метров спрятан ответ на вопрос:
«Кто будет жить послезавтра? А кто уйдет насовсем?»
Это – последний довод, это – РВСН.
Как славно все начиналось, как счастлива была мать:
Ведь сыну ее поручили «Отчизны покой охранять!»
Тогда мы не понимали, какой на нас кинули груз,
Но как-то почти под утро Москва приказала: «Пуск!»
И створки ракетной шахты впустили в нее рассвет,
Эй, сексуальный Билли, Россия вам шлет привет!
С бесплатной доставкой, адрес: ДиСи, Вашингтон, Белый Дом —
Фаллос от друга Бориса на сто пятьдесят мегатонн.
Похерив все ПРО заслоны (и спутник стейтсам не помог),
Доставлен подарок как надо: по адресу и точно в срок.
Сергей «приголубил» Чикаго, Витек не забыл про ЭлЭй —
Ну молодцы капитаны, весь выпуск – полсотни чертей.
И кажется, нечему выжить в Армагеддоне огня,
Большая страна – Америка, теперь-то – «…прощай навсегда!»
Но где-то в Айове Джимми, свой получив приказ,
Давит сейчас на кнопку и угощает нас…
Мы выйдем в защитных костюмах на пепел былых городов,
И ветер нам высвистит песню в глазницах пустых черепов.
Хрустнет под кованой пяткой чья-то иссохшая кость,
И финкой воткнется в сердце совсем беспричинная злость…




Баллада о горьком чувстве безвозвратной утраты


Одет в гранит колонн, стоит Исакий,
И купол блещет золотом ярко —
За двести пятьдесят войдет не всякий,
Чтоб посмотреть на маятник Фуко.
Внутри краса и лепота, о Боже!
Порхают ангелы по стенам высоко.
Я поражен и восхищен, но все же
Не вижу что-то маятник Фуко.
Там Монферрана бюст стоит Огюста,
Все так же зелен малахит колонн,
Но на душе моей чего-то пусто:
Фуко, родной, – куда же делся он?
Там певчих хор – вот ангельские звуки,
Из алтаря наносит ладана дымком…
Благоговею в храме я, но, люди-суки, —
Зачем убрали маятник Фуко?
Впервые в жизни я попал на колоннаду —
Пока был маленький, не лазал высоко.
Там вид «на все четыре» – то, что надо!
Вот только жаль за маятник Фуко.
Я понимаю: задолбал. Быть может.
С «кровавым прошлым» расстаемся мы легко.
И лишь одна мысля-паскуда гложет:
Как детям показать мне маятник Фуко?!




Правителю


Ты не любишь людей, факт:
Предпочтешь им кистень и тракт.
Ты считаешь, что мир – бардак
И что каждый не-друг – враг.
Ты боишься смотреть вокруг,
Ты забыл что такое «друг».
И в овациях тысяч рук
Слышишь лишь непристойный звук.
Эта музыка будет как стон,
Словно душный полуденный сон,
Словно – хрясь! – и в ушах звон…
И вот так – весь грядущий эон.
И тогда ты уходишь прочь,
И тогда ты смеешься в ночь.
И когда ты не сможешь мочь,
Ты – взахлеб. Из горла. Скотч.




Алексей Хазанский






Родился в 1962 году. В первый класс пошел в городе Хабаровске, студенческие годы провел в Самаре. Окончил Куйбышевский авиационный институт (ныне Самарский аэрокосмический университет) по специальности «Радиотехника» в 1985 году. Живет г. Туле. Начинал трудовую деятельность в отраслевом НИИ, а ныне работает в коммерческой компании, занимающейся разработкой и внедрением электронных систем безопасности. Финалист национальных литературных премий «Поэт года – 2015», «Наследие-2019», организованных Российским союзом писателей. В 2019 году стал лауреатом Первого международного литературного фестиваля им. А. С. Пушкина, организованного Интернациональным Союзом писателей. С 2014 года член Российского союза писателей, с 2019 года – кандидат в члены Интернационального Союза писателей.




Короткой вспышкой


Короткой вспышкой – разрыв мгновений,
Когда два сердца слились в одно,
Отбросив путы былых сомнений,
Друг другу стали счастливым сном…

…Короткой вспышкой промчались годы
Среди рутины забот земных.
Однажды прожитый миг свободы
Был мерой счастья для тех двоих.




Лань лесная


Пуглива Ты, как лань лесная,
И чувств стесняешься порою.
То страсть ко мне Тебя терзает,
То молча борешься с собою.

Душа – клубок противоречий.
С Тобой всегда и всюду сложно.
Ты, словно ветер – только встречный,
Тиха в покое и тревожна.

Но я, безумный, знаю точно:
Ты – Мир, Вселенная без края!
Люблю тебя, Родная, очень!
И счастлив тем, что Ты такая!




Когда тебя со мною нет


Когда тебя со мною нет,
Ищу во снах своих спасенье
И огорчаюсь пробужденью,
Не видя глаз любимых свет.

Когда тебя со мною нет,
Все то, что прежде было важным,
Взлетает голубем бумажным,
Не оставляя в сердце след.

Когда тебя со мною нет,
Мой день – проблема на проблеме,
А главный враг на свете – Время,
В котором миг, как сотня лет.

Когда тебя со мною нет,
Живу надеждой и мечтами,
Стихами плачу вечерами —
Пишу о Будущем сюжет.




Крылатый бродяга


Мечтаю, безнадеге вопреки,
О встрече, что мне грезилась когда-то,
Ни здесь, ни там – бродягою крылатым
Пишу безумной жизни дневники.

Найти пытаюсь свой заветный Дом
На гребне чувств, в тисках противоречий
Ищу Твой взгляд – спасенье в каждой встречной,
Но… вижу холод лиц чужих кругом.

Смотрю я на полночный небосвод
И жду Тебя – моей звезды свеченье.
Что жизнь до встречи нашей? – лишь мгновенье,
Пустых страстей мирских водоворот.

Прости меня за годы не с Тобой
И дай мне шанс Твое узнать сиянье —
Наперекор законам мирозданья
Исправить путь, начертанный судьбой.




Виновен


«Виновен» – словно выстрел, приговор,
Мгновенье – ощутить свою никчемность.
В твоих глазах отчаянья укор,
Потери неизбежной обреченность.

В ответ – защиты сбивчивая речь
С надеждой робкой и мольбой прощенья.
Попытка прежних дней тепло сберечь
И страх перед возможным отреченьем.

Итогом – пустота и тишина.
Потоки слов иссякли от бессилья.
В душе пожар – с самим собой война,
И кровь стекает с бесполезных крыльев…




Вдохновение


Что вдохновение? Оно как жизнь:
То в небеса зовет, то грустью плачет,
Вплетает в строки сны и миражи,
Слагая миф о призрачной удаче.

Слепая вдохновения пора
Бросает душу в омут заблуждений.
С самим собой опасная игра
На острие безумных откровений.

Мгновенья взлетов, ставшие строкой,
Как бронза на старинных постаментах —
Покрыты благородной зеленцой
Былой любви забытые моменты…




Тревожное


Тревогой обернулся ход минут,
Когда Ты мне сказала: «Добрый вечер».
Привык уже: меня нигде не ждут,
Мой путь лишь одиночеством отмечен.

И я не жду, а ты не снишься мне —
Давно мечтам не место в ритме буден.
В безумной гонке бесконечных дней
Забыты перекрестки наших судеб.

Но я уже ловлю твой робкий взгляд,
Борясь устало с сердцем непослушным.
А разум строит стены баррикад,
Чтоб выглядеть героем равнодушным.

Пусть эта встреча – наш случайный дар.
Мы вместе кружим в танце, как в нирване.
Прикосновений сказочных угар
Без лишних слов и суетных признаний.

Лишь пять минут безумного тепла…
В душе ожог потери безнадежной,
И тяжким грузом сникли два крыла,
Чтоб стать отныне памятью тревожной…




Разговор течет рекою…


Разговор течет рекою
Обо всем и ни о чем.
Мне уютно быть с тобою
В этот миг осенним днем.

За окном дожди тревогой,
Здесь – размеренный покой.
От смущения немного
Я робею пред тобой.

Взгляд твой тайным откровеньем
Жжет, меняя стройность фраз,
Нарушает слов теченье,
Прерывает мой рассказ.

Ты побудь еще со мною,
Ни о чем поговори,
Чтоб осеннею порою
Вновь мечталось о любви.




Аэропорт


Нас разделила Неизбежность
Границей – взлетной полосой,
Нарушив жизни безмятежность,
Приговорив болеть Тобой.

А под крылом – седая бездна,
Холодный мир застывших грез.
Мгновенья тянутся болезнью,
Лишь помню глаз твоих гипноз.

Я в полусне, скучаю очень,
Тревога болью сердце жмет…
…Аэропорт, посадка, осень
И, словно клетка, самолет.




Ноябрь


Увядшей осени унылость,
Листвой играются ветра.
Дождей занудство, взглядов стылость
И темнота по вечерам.

Переобутые машины
Шипами трутся об асфальт.
Повсюду хмурости картины
И о тепле былом печаль.

Воспоминания о снеге
Тревожат душу в ноябре.
Пока лишь дождь дарует Небо
И луж хрустальность на заре.




Тяжелая ноша


Как часто реальность и чьи-то мечты
Бытуют в фатальном конфликте!
Чтоб видеть в банальном налет красоты,
Привыкни быть в мире реликтом.

Общайся с другими на их языке,
Быть может, со словом ядреным…
А строк сокровенность в любовной тоске
Оставь только лишь посвященным…

Тяжелая ноша, не правда ль, поэт,
Носить в себе двойственность будней,
Спасать и спасаться стихами от бед
И верить, что Лучшее будет?




Александр-Ошер Штейнберг






Поэт, писатель, журналист. Зам. пред. правления Интернационального Союза писателей, член Союза писателей и Ассоциации композиторов и авторов Израиля.

Академик Международной академии литературы, искусства и коммуникации (Украина – Германия).

Посол Всемирного круга послов мира (Франция – Швейцария).

Автор книг «Рассыпал месяц бисер звезд…», «Провожаю, чтобы встречать». Сборников «Если нельзя, но очень хочется, то можно», «Под Эрой Водолея» – на русском и английском языках, «Аэлита-Фьюжн», «Литературный престиж», «СовременникЪ», журналов «Русское литературное эхо», «Новый Ренессанс» – Германия, «ЮГ».

Награжден медалями «За отличную работу в ИСП», «65 лет ИСП», «А. С. Пушкин – 220 лет», благодарственными письмами Госдумы «За активное участие в литературном процессе России», руководства ИСП «За выдающиеся организаторские способности». «За крупный вклад в развитие культуры» – сертификатами и дипломами.




Матерям


Образ Марии явился ко мне,
Плыл он по небу в открытом окне.
Я удивился: ну как же похоже
Облако это на Матушку Божью.
Ночь на дворе, открываю глаза,
Звездному небу не видно конца,
Ты проплываешь в таинственно-белом,
Ветер ласкает твой образ, как тело.
Ты на мгновенье застыла в молчанье,
Чтоб раствориться в великой печали,
Звезды померкли, усилился ветер,
Так же несчастны невинные дети.
Матери так же рыдают в молитве,
Им тяжело победить в этой битве,
Детям готовы отдать свои души,
Чтобы воскресли, им так это нужно.
Но, поливая дождями планету,
Матерь страдает по белому свету,
Мне бы дождаться рассвета святого,
Чтобы я маме сказал свое слово:
«Мама любимая, мама родная,
Как мне тебя каждый миг не хватает!»
Взрослые дети, распятые болью,
Раны излечат лишь вашей любовью!
Пусть голова вся седая, как иней,
Руки твои отогреют святые,
И на Голгофе, забрызганной кровью,
Красные розы пробьются любовью!




Красное знамя


Пули кучно легли прямо в сердце бойцу,
Он хрипел, но бежал, понимая,
Что сегодня последней атакой ему
Даст судьба насладиться до края.
Он упал прямо в снег раскаленным лицом,
Улыбаясь, глаза не смыкая,
Был он просто советским обычным бойцом,
А сегодня алеет, как знамя.
Пули выли, как суки, терзая тела,
Рвали мясо и кости ломали,
Но смотрели его голубые глаза
В вечно белые, чистые дали.
И не знает никто, где могила его,
Он стал просто родною землею.
Но победою реяло знамя назло
Всем врагам над Рейхстагом – живое!
Ну а жаром сердец вечный бьется огонь.
«Помни! – он говорит прямо в уши. —
Как мы знаменем стали Отчизны родной,
Помни! Наши бессмертные души…»




О грустном


Не расплескать бы на ухабах
Нам нашу жизнь, как кипяток,
Ошпаримся – и будут бабы
Рыдать навзрыд о нас, браток.
И слезы эти дорогие
Ударят бубном по душе,
Не убивайтесь так, родные,
Ничто не вечно на земле.
Кому судить о наших буднях?
Грешны ли мы, как грешен день?
Любой из нас – лишь только путник,
Что вдаль плывет, отбросив тень…
Нам приговор не смерть, а жизнь,
Вот только жаль рыданий зной,
Мы не напишем теплых писем,
Ведь теплый ты, пока живой.
Ну а теперь и впрямь о грустном:
Уходят лучшие из нас,
И на душе, как в бочке, пусто,
И не заявит ноту ТАСС…




Боль


Скрипка играет душою еврея,
Звезды на небе, звезды на шее,
Медом по сердцу, то болью великой,
Бог сотворил эти руки и лики.
Да и душа не земная – от Бога!
Так почему ж так печальна дорога?
Сяду, обняв наболевшие ноги,
Я не забуду сегодня о Боге…




Образ


Мазок – и начата картина,
Спешить писать, ведь образ – льдина,
Растаять может в тот же миг,
Как будто пламени язык
Его оближет шаловливо.
В руке бокал, хрусталь сверкает,
В нем бренди золотом играет,
Согреет образ он в душе,
Я не хочу папье-маше,
Душа моя дитя рожает.
Я в кресло сяду у окна,
Я выношу дитя как надо,
Потом я встану, и тогда
Мой холст взыграет веткой сада.
Дитя шагает мне в награду,
Как будто ветер в паруса.
Плывет мой образ по холсту,
Я отложу мольберт и кисти,
Поставлю кофе на плиту.
Какой талант, поэт и мистик!
Смотри, совсем зеленый листик,
Мазком последним расскажу…




«От великого до смешного шаг один…»


От великого до смешного шаг один,
Обмелели реки,
Но пишу я Вам снова и снова слова два:
Я влюблен навеки.
Не в награды, не в кучи денег,
Не в брильянты, друзья для женщин,
В душ прекрасных бескрайний берег
Стих волною с любовью плещет.
У поэтов такая участь:
То блистать средь великих мира,
То валяться в помойной куче
Иль на стенке висеть сортира.
Но пройдет и гроза шальная,
Рек души разгоняя воды,
И взметнется звезда святая,
Чтоб Ваш путь осветить сквозь годы.
Зазвучат и стихи, и проза,
И взлетит стая птиц над лугом,
И согреет хлад бронзы роза,
Принесенная новым другом…




«Отлюбил, отстрадал, отглаголил…»


Отлюбил, отстрадал, отглаголил,
Отлетал, отгорел на пути,
И прошедшее время лишь болью
Вдруг застонет у друга в груди.
И дожди не помогут слезами,
По граниту струясь прямо в плоть,
И никто не опишет словами
То, что знает один лишь Господь.
И цветы, что увяли так рано,
Не порадуют трепетных глаз,
Их осталось на свете так мало,
Может быть, их не хватит на нас?
Но с портретов в роскошных музеях
Вы не сводите взгляда с меня,
О волшебницы, музы и феи,
Пусть хранит вас Господь от огня…




Поэзия


Поэзия, ты мой небесный свет,
Поэзия, ты доброе свечение,
Люблю тебя, не меря бега лет,
Люблю тебя, как все без исключения.
Не буду я от Вас скрывать любовь,
Поэзия, моя душа прекрасная,
Я просыпаюсь и любуюсь вновь
Тобой, не замечая безобразное.
Живу тобой, дышу твоим теплом,
Как у камина, греюсь в ожидании,
Что солнце я увижу за окном
И ночь отступит, унеся страдания.
Распустятся бутоны строк моих,
Я соберу в букет стихи весенние
И, как всегда, порадую живых,
А мертвым вознесу строк уважение.
Иду, травы вдыхая аромат,
Смотрю на небо, переполнен чувствами,
Во мне живет сердечный Ашхабад,
И Петербург любил еврея – русского.
Я ощущаю, как поет в душе
Язык любви, мой перстень бриллиантовый,
Подарен Богом ты на счастье мне,
И излучаю я твой свет талантливый.
Когда-нибудь я встречу Вас, больших,
И мы поймем друг друга, без сомнения,
Ведь не было у нас стихов иных,
Любили русский мы без сожаления.
Я окунусь в твой вечный океан
И ощущу себя еще счастливее,
Во мне живет все тот же мальчуган
С красивою еврейскою фамилией.
Я напишу еще немало строк,
Какой бы там палач в пути ни зверствовал,
Я донесу до Вас любви цветок.
Даже без ног приду я прямо в сердце к Вам.
И Вы увидите немыслимый рассвет,
Хоть Вам казалось, ночь сковала вечная,
Отложите газет кричащий бред,
Поэзия пришла к Вам человечная.
И каждый вспомнит первую любовь
И поцелуя жаркое дыхание,
Как Ваша запульсировала кровь
В едином ритме страстного желания.
Я так люблю, я так хочу любить
Все чистое, все доброе и светлое,
Но должен я средь разного пожить,
Чтоб выстрадать для Вас строку заветную.
Я в лодке по реке с тобой плыву,
Вокруг кувшинки радуют улыбками,
И отражает мне река звезду,
Вода украинская с золотыми рыбками.
Испанками я просто опьянен,
Фламенко под бокал вина, поэзия,
Но в русскую я женщину влюблен,
Любовь моя – заточенное лезвие.
Я рассекаю бурную волну,
В Израиле живу под пальмой с фиником,
Я Александром был для Вас в миру,
А Штейнберг, брат, и есть моя фамилия.




Проза





Светлана Ангарская






Публицист, писатель, сценарист. Окончила факультет журналистики МГУ им. М. В. Ломоносова, работала в центральной прессе, на радио и телевидении. Любит путешествовать, а впечатлениями от поездок в разные страны и континенты делится в своих произведениях. Ее герои – люди разных профессий и национальностей, но объединяет их одно – любовь к жизни и страстное желание понять и выполнить свое предназначение на этой земле. Творчество Светланы Ангарской отмечено престижными премиями и наградами: – премия «Орден Добра и Света» (вручается с 2012 года) за успешную творческую деятельность и создание произведений, сюжеты которых настраивают читателя на позитивное восприятие окружающего мира и отражают идеи гуманизма и добра. Фестиваль «Аэлита» 2018 г. за роман «Просветленные»;

– лауреат первой степени в номинации «Большая проза»;

– I Международный фестиваль им. А. С. Пушкина в честь 220-летия со дня рождения поэта. Крым – 2019 г.;

– лауреат Международной премии им. Франца Кафки «За выдающийся вклад в российскую литературу».




Просветленные


…Исследовать и испытать мудростью все,

что делается под небом: есть тяжкое

занятие, которое Бог дал людям, чтобы

они упражнялись в нем…

    Екк. 1:13

Часть 1

Суета

Съемочный день в павильоне подошел к концу, и уставшие за долгую смену осветители уже выключали свои софиты, а у него все не было удовлетворения от проделанной работы. Но что толку дальше мучить людей и технику, если что-то, по-видимому, еще не сложилось с этим эпизодом в голове.

Сегодня снимали в декорациях средневекового замка. Тщательно продуманные и довольно мрачные, они были залиты светом сверху, и от него все устали. Без освещения все погрузилось в полумрак. Вокруг было полно неуклюжих, но необходимых атрибутов съемочного процесса: камер, микрофонов, гигантских осветительных приборов, другой техники, бесконечных змеящихся кабелей. Между дублями все участники съемок носились по площадке, стараясь не споткнуться и что-нибудь не опрокинуть. Это отнимало уйму времени, так как людей было задействовано много: кроме основных актеров, техников, операторов, еще и огромная массовка, не отличавшаяся дисциплиной и не имевшая опыта, к тому же наряженная в тяжелые, громоздкие костюмы Средневековья. За смену было отснято почти триста метров пленки: он позволял себе импровизировать. Это будет примерно десять минут экранного времени. «Но будет ли?» – недовольно думал он.

– Все свободны, всем спасибо, – устало сказал наконец Димов и, спотыкаясь, как все в погруженном в сумрак павильоне, направился в зал для просмотра. На съемках он не знал устали: творческий процесс захватывал настолько, что заменял все на свете, но сейчас ему были необходимы положительные эмоции. И их он искал в удачно отснятом материале.

На экране замелькали кадры, которые смонтировали вчера.

«Тени Нострадамуса» – условное название фильма. «Но действительно, пока что только тени», – досадовал режиссер, смотря на свое детище.

– Покажите лучше натуру, – попросил Димов. – Прованс, что ли…



Средневековый городок Прованса, утопающий в зелени платанов, судя по архитектуре, знавал и более счастливые времена. Однако и сейчас довольно потертые, но по-прежнему выложенные орнаментом мостовые – разноцветные звезды, полумесяцы, четкие квадраты, расположенные в шахматном порядке, – выглядели привлекательно. Каждый дом – с внутренним двориком, где бьет фонтан, с красивым белоснежным фасадом, коваными решетками в причудливых узорах и балконами, увитыми виноградом.

В этом райском местечке издавна было три мира: христианский, мусульманский и иудейский. Но на улицах городка все смешалось. Лаяли собаки, шли мулы, резвились мальчишки, нарушали тишину звуки ткацких станков. Чьи они? Какой веры их хозяева? Не все ли равно? Или вон те крестьяне на площади, что разложили свою зелень и фрукты на продажу. Разве будет хуже их виноград, инжир, финики, если узнать, какого они вероисповедания? Так и жили здесь все, похожие в своих заботах друг на друга. И даже одежды носили одинаковые, прованские.

По узкой улочке городка шли двое: уже седоватый мужчина – отец – и юноша, которому было немного больше двадцати, – сын. Неспешно двигалась запряженная парой лошадей повозка, которую направлял юноша, держа под уздцы коня.

Камера все наезжала, приближая лица. Звук был живой, из экономии записанный при съемках. «И неплохой», – удовлетворенно отметил про себя Димов.

– Так ты говоришь, будто действительно предвидел чуму в Монпелье? – спрашивал юношу Исаак. – Но разве Господь не сказал: «Не ваше дело знать время и сроки»? Не случайность ли твое предсказание, Мишель?

– Может быть, конечно, один Бог знает, что такое вечность света, – начал было соглашаться молодой человек. Однако, подумав, возразил: – Но ведь Бог же и одаряет этим светом избранных, не объясняя его природы.

– Ты считаешь себя избранным Богом? – удивился отец.

– Ну вот, посмотри, – сказал сын, остановившись у окраинного двора. – Здесь и сейчас рождается новая жизнь, и будет это мальчик, о котором, может, в будущем заговорит мир.

Во дворе дома и вправду наблюдалось какое-то движение, слышались встревоженные голоса, и вдруг выбежал молодой мужчина и кинулся прямо к ним.

– Умоляю, врача! – волновался он. – Жена оступилась, и начались преждевременные роды! Одолжите свою повозку, наши-то в поле.

– Он уже здесь, – спокойно сказал Мишель. – Я врач, – пояснил он встревоженному мужчине. – Ведите к роженице.

– О Боже, как Ты милостив! – пробормотал тот и с радостью повел молодого человека в дом.

Отец устроился во дворе со стариком-хозяином и, пока Мишель помогал новорожденному увидеть свет, пил ароматный чай со свежими прованскими травами. Двор был просторный, с фонтаном, у его прохладной струи на красиво выложенном узорчатом полу стоял стол для чаепития. Вокруг пышно цвели розы, а у забора тянули вверх нежные головки левкои и мальвы. Сидеть здесь, даже на южной стороне, было очень хорошо благодаря огромному платану, могучему дереву, по-видимому, уже старому. Ствол в обхвате имел не меньше трех метров, и крона накрывала весь двор, давая ясную тень, умеренно профильтрованную светом. И поскольку сиеста составляла важную часть летней жизни Прованса, столь разумно посаженное дерево во дворе было большой удачей. Неспешно беседуя, гость и хозяин вспоминали молодые годы.

– Моя жена долго не могла разродиться, как я ни молил Бога, – рассказывал Исаак, – и тогда, отчаявшись, я дал клятву, что приму христианство, если родится здоровый ребенок.

– Ну и что, приняли? – спросил хозяин дома, перекрестившись на икону, что висела над входом.

– Так вот же мой сын, врач теперь хороший, хоть и молодой еще. Его и родила тогда жена; почти сутки мучилась, бедная – крупненький оказался очень. Помог Христос, Ему теперь и верим.

В тех краях случаи перехода из одной веры в другую были не редкостью, и выкрестов имелось немало, поэтому такой клятве здесь никто не удивлялся.

Но вот раздался крик младенца: судя по всему, роды закончились успешно, и хозяин, радуясь первому внуку, принес кувшинчик с вином.

– Выпьем, крестный, – радостно сказал он, обращаясь к Исааку. – Теперь так тебя буду звать, ведь не зря же Бог нам послал вас прямо к порогу и в самое время.

– Что же, выпьем по такому случаю, – поддержал его отец Мишеля и, потягивая хорошее вино, принялся философствовать: – Вот жизнь, ну, казалось бы, из ничего берется и ничего не стоит, а ведь ничего нет на свете, что стоило бы жизни…

– Да, – согласился хозяин, – нет такого, что бы можно дать взамен. Хоть и не всегда сладко на белом свете, да только нет ничего лучше радости бытия. Вот наработаюсь так, что ничего уж, казалось бы, не чувствую, а приму стаканчик – и снова хорошо, – откровенничал провансалец. – Воздух, море, хорошее вино – чего же еще желать? А если и дети хорошие, а потом внуки… Нет, жить хорошо…

На пороге дома появился счастливый молодой отец, он гордо нес своего первенца на руках. Следом шел, улыбаясь, Мишель.

А в том, что это был мальчик, Исаак уже и не сомневался. Вот ведь какой дар у его сына, а не только золотые руки врача!

– С матерью все в порядке, вот только отвар сделайте, – сказал Мишель, протягивая рецепт. – Пусть попьет, чтобы инфекции не было да кровотечение не началось.

И когда их повозка, щедро нагруженная дарами счастливых хозяев, тронулась дальше, Исаак не утерпел и все-таки спросил:

– Как же тебе удается так предвидеть события?

– Не знаю, отец, я ведь особо и не стараюсь, просто, по-видимому, считываю идущую ко мне информацию. А вот кто ее посылает, и сам спросить боюсь…

Отяжелевшая повозка застряла у одного из дворов. Здесь резник Яков вышел встретить прибывших к нему военных во главе с рыцарем. На ограде висели десятки остро заточенных ножей. Рыцарь в темном плаще спешился и подходил к резнику, за ним следовала свита.

– Оба уйдут в мир иной, – сказал вдруг Мишель, – и рыцарь, и резник. Здесь и сейчас.

Отец испуганно посмотрел на сына. Тем временем действие разыгрывалось: рыцарь обратился к резнику:

– Яков, нам надо зарезать двух баранов, у нас пир. Сделай это.

– Сегодня суббота, – отвечал растерянно резник, – и правоверный еврей не должен работать в этот день.

– Но нам нужно мясо сейчас, а наш мясник болен, сломал руку, и больше это сделать некому, – раздраженно возразил рыцарь. – И притом, это же твой хлеб.

– Это невозможно, – сказал Яков уже более твердо, чем еще сильнее рассердил рыцаря.

– Я заставлю тебя поднять нож и в субботу! – вскричал он.

Но резник уже был спокоен и твердил свое. Вскоре он стоял на скамейке с петлей на шее. Рыцарь сунул Якову за пояс нож:

– Считаю до десяти. Перережь веревку – и ты спасен, или сам обречешь себя на смерть!

– Можешь не считать. Если Господу будет угодно, останусь жить и никакое зло не коснется меня. Правоверный еврей не поднимет нож в субботу.

– Десять! – крикнул рыцарь и ногой вышиб скамью.

Тело резника вздрагивало на дереве. Взбешенный рыцарь, вскочив в седло, тронул поводья, но второпях не попал ногами в стремена, а лошадь, испугавшись чего-то, уже понеслась и на всем скаку сбросила его прямо в открытый глубокий колодец. Облаченный в тяжелые доспехи, он сразу пошел ко дну и захлебнулся.



Глаза, конечно же, глаза, они должны быть белесыми или становиться такими в минуты прозрения. Крупный план и светящиеся белесые глаза, а потом видения, видения, видения…

«Ну ладно, надо передохнуть, а то можно самому тронуться от этих видений», – решил Димов.




Анна Андим






Работает в крупном лабораторно-диагностическом холдинге. С декабря 2015 г. публикуется на литературном портале «Проза. ру». Член жюри МФ ВСМ портала «Проза. ру». С 2017 г. номинировалась на премию «Писатель года – 2015», «Писатель года – 2016», «Писатель года – 2017», «Писатель года – 2018»; Международную литературную премию имени Владимира Набокова (лонг-лист), Международную литературную премию им. Антуана де Сент-Экзюпери, 2017 г. Вошла в шорт-лист премии «Рыцарь/леди фантастики – 2018»; лонг-лист Лондонской премии (2019) и др. Российским союзом писателей награждена медалью В. Маяковского (2019 г.).

С декабря 2018 г. член Интернационального Союза писателей. Принимала участие в конвентах «РосКон-2018» и «РосКон-2019», фестивале «Аэлита», 2019 г.




Знаки


Солнечный зайчик легко скользил по асфальту, по небольшим растекающимся лужицам, иногда перебегая на крыши невысоких домов. Он ловко огибал деревья и с бесшабашным удовлетворением пускал «огонек» в глаза дворовой живности. Некоторые из них отскакивали, ослепленные. Другие злобно скалились и рычали, пытаясь напугать скачущий сгусток света. Зайчик беззвучно смеялся и с нетерпением устремлялся дальше.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=56554378) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.