Книга - Брохо и его четыре стихии. Подземная Саконера. Книга первая

Брохо и его четыре стихии. Подземная Саконера. Книга первая
Ксения Василькевич


Одарённые магическими способностями предводители вместе с чародеем Брохо встают на защиту подземного города, когда на них друг за другом надвигаются непредвиденные опасности, к которым не был готов ни один из его обитателей. Встреча с холодной Моррой, нападение троллей-черняков, случайное проникновение в огненный город и перемещения в царство мёртвых – это лишь малая часть злоключений героев. А впереди их ждёт великая битва. Но внезапно из тени выходит тот, кто готов положить этому хаосу конец.





Брохо и его четыре стихии. Подземная Саконера

Книга первая



Ксения Василькевич



Иллюстратор Ксения Василькевич



© Ксения Василькевич, 2024

© Ксения Василькевич, иллюстрации, 2024



ISBN 978-5-0060-0509-9 (т. 1)

ISBN 978-5-0060-0510-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero




Книга Первая. ПОДЗЕМНАЯ САКОНЕРА



Мир преданий часто загадочный и порой отталкивающе-пугающий, но многие сказания предков Сапфировой долины были иными. Они передавались веками из поколения в поколение с благодарностью к Стихиям Воды, Земли, Огня и Ветра. Ведь без них не возникло бы жизни на этой земле.




Пролог







1. О создании мира Света. Эпоха Бертрама и Эрны


Тёмные ветра осушали безжизненную мрачную землю веками, пока не прогремел раскат великого грома Бьёрга[1 - Bj?rg (др. сканд.) – помощь, спасение, защита], и из сухой окаменевшей тверди не вытекла жаркая огненная река.

Тормунд[2 - Thormund (др. сканд.) – под защитой Тора (Тор – бог-громовержец)] – так звали и зовут по сей день эту шипящую и испепеляющую огненную лаву. Она брызнула из оков тяжёлой бурой почвы, осветив своим неистовым светом тёмную и унылую долину. Несколько дней и ночей она непрерывно извергала свои мощные потоки, пока не случилось могучее землетрясение Йо?рд. За считаные минуты некогда ровная долина превратилась в лощину с венцом высоких Сапфировых гор по краям, за которыми простирались кромешная тьма и пустота. Тормунд застыла в своём огненном вихре, а на смену ей с высоких вершин стала стекать ледяная горная вода, гонимая беспощадными ветрами. Охлаждая безжизненную, но согретую почву и наполняя её живительной влагой, земля стала размягчаться. Всего за несколько месяцев некогда истощённая и измученная равнина стала живой и дышащей. Ещё через несколько сотен лет возрождённая долина стала полностью обитаема дикими животными, певчими птицами и диковинными насекомыми. Они заселили лесистые склоны и просторные поля Сапфировой долины, обрывистые и пологие берега извилистой шумной реки и густой сосновый лес, раскинувшийся покрывалом у самого подножия гор.

Благословенная Фри?а[3 - Fria (норв.) – мирная] – так звали и зовут по сей день эту спасительную и даровавшую жизнь горную реку, несколько лет вытачивала из щербатых камней у подножия горы грациозные силуэты, зародив тем самым род человеческий.

И настал час, когда изваяния мужчины и женщины отделились от каменной глыбы, стоило на доселе тёмном небе появиться небесному светилу Ярлу[4 - Jarl (норв.) – прекрасный человек]. Огненный шар ослепил тусклую землю своими первыми робкими лучами, и долина услышала первый волнующий вдох статуй.

Фья?л[5 - Fjall (швед.) /Fjell (норв.) – горы, нагорья, тот, кто находится на возвышенности] – благословенный тёплый ветер нашептал им на ухо их имена и окутал одеждами из золотых сверкающих искр, собранных у застывшей реки Тормунд.

Некогда безжизненная, а теперь обетованная земля обрела свои краски и человеческих жителей – высокого и крепкого мужчину, умелую и смелую женщину.

Его волосы были словно вороново крыло, а глаза цвета горной реки Фрии – холодные и прозрачные. Фьял дал ему имя Бертра?м[6 - Bertram (норв.) – яркий, блестящий ворон] и ниспослал ему в помощь животное создание, чёрного ворона Го?рма – духа гор.

Её длинные белокурые волосы струились под потоками Фьяла, который играл с её волнующими завитками и целовал в висок. Её изумрудные глаза отражали цвет сочной травы, и звалась она Э?рна[7 - Erna (норв.) – умелая]. Фьял принёс ей в дар крупную серую волчицу, вышедшую из древа у края реки. А?льва стала духом леса и везде сопровождала Эрну.

Построив каменный дом у реки, мужчина и женщина зажили доброй мирской жизнью, проводя свои тихие дни в любви и уважении друг к другу[8 - До зарождения этой эпохи существовал только мир Тьмы. Это была Чёрная эпоха, которая длилась десять веков (0 – 999 гг). Эпоха Бертрама и Эрны, названная в честь первых людей – первая эпоха после создания мира Света длиною в восемь веков (1000 – 1799 гг.)].

Это была благословенная жизнь на благословенной земле.

Земля Тормунд и Бьёрга. Земля Йорда и Фрии. Земля Ярла и Фьяла. Земля Бертрама и Эрны.




2. О чуде рождения и горькой тоске


Ха?ммонд[9 - Hammond (норв.) – под защитой предков] и За?арон родились в одни сутки: Хаммонд появился на свет днём, Заарон – когда в долине уже успели сгуститься блёклые сумерки. После рождения Заарона жизнь Эрны резко оборвалась. Лишь одно ей удалось перед смертью: поцеловать Хаммонда в лоб, благословив младенца своей нежной рукой. Коснуться Заарона она не успела. Стоило ей приподнять над ним свою руку, как в тот же миг со слезой жизнь вытекла из её существа.

Ночь грусти и печали накрыла безлюдную долину: Альва протяжно выла в лесу, а Горм вился вокруг места смерти, возвещая о траурных событиях всем вокруг. И каждая изумрудная травинка Сапфировой долины узнала о том, что больше никогда не отразится в счастливых и бездонных глазах Эрны.

Лишь Бертрам печально смотрел на возлюбленную и напевал их мелодию любви, прощаясь навсегда:

Когда мы были изваяны из камня,
Ты грустно смотрела вперёд.
Увидев меня, ты раскрыла мне сердце,
Но недолго мы были вдвоём…

Твой жар души и сердца
Останется рядом со мной…
Ты вели-и-и-икая Эрна,
дух Йорд теперь с тобой…

Нескончаемые слёзы катились из его глаз. Горькие прощальные слёзы Бертрама омывали лицо его возлюбленной. Бессильные жгучие слёзы капали на лица их младенцев, замерших в неком ожидании и молчаливом прощании со своей матерью. Но Эрна ушла, оставив Бертрама в долине совсем одного. А он никогда раньше не был один. Один на один со своим горем. Один на один с двумя беспомощными младенцами. Один на один с силой природы и её несправедливостью.

Незаметно наступило безрадостное утро, и Бертрам предал Эрну холодной земле. Благословенный Йорд бережно принял её в свои объятия, а после в знак своего могущества и восполнения недостатка материнской любви даровал он Хаммонду и Заарону бессмертие и магические способности, которые должны были проявиться по мере их взросления.



И нарёк он Хаммонда Владыкой мира Света.

И нарёк он Заарона Владыкой мира Тьмы.



Старшему брату было предначертано управлять великим светом и яростным огнём и превращаться в тёмное время суток в ирбиса. А Заарону было суждено повелевать беспощадной темнотой ночи и порывистым ветром, а с началом сумерек он мог оборачиваться чёрным тигром, сливаясь с густой серой мглой.

Так каждый из братьев получил свои дары и должен был сохранить их первозданность, не нарушая гармонию двух миров, таких разных, но так сильно связанных друг с другом.






Эрна



Бессмертие сделало своё дело. И годы потекли для них, как ручей. Бертрам возмужал и, сражаясь со своей жгучей беспомощностью, всё же вырастил сыновей могучими и смелыми юношами. Своё детство и отрочество провели они на первый взгляд в приземистых науках. И, казалось, их время прошло впустую, но не было ничего важнее научиться тому, что способствовало бы их выживанию в этой безлюдной зелёной долине. Спустя время возмужали и сами, став сильными и ловкими охотниками. Всё делали они вместе, но с каждым днём становились всё большей противоположностью друг другу, словно лёд и пламя, день и ночь, солнце и луна. Да и внешне они были бесконечно разные.

Рождённый в сумерках Заарон походил на таинственный полумрак. Его волосы и глаза были черны, как ночное небо с проблесками мелких сияющих звёздочек, а характер же необуздан, как поток холодного ветра, которым он повелевал. Он был немногословен и загадочен, словно темнота ночи, которая под своим покровом скрывает страшные тайны, горделив и самоуверен, как охотящийся на мышей в небесах дерзкий беркут.

Хаммонд же был белокур, как его мать Эрна. Его шевелюра сияла в солнечных бликах, словно белоснежные шапки сапфировых пиков в ярких лучах солнца, а глаза были точь-в-точь как у отца: голубые с ледяным отблеском. Сердце Хаммонда было горячо и открыто, он всегда был весел и спокоен, а его величавая фигура излучала уверенность и силу.

Так текли год за годом, и казалось, что после смерти Эрны и матери братьев прошло бесконечное количество вёсен. Но Бертрам не забывал голос своей единственной возлюбленной, её тихие утренние напевы у благословенной реки, её нежные руки на его крепком плече, её изумрудные выразительные глаза, смотрящие с любовью на весь мир и на него. В сердце у Бертрама было много тёплых воспоминаний. И вместо шуршания листьев под ногами ему часто слышался шелест её золотого платья, свет луны превращался в его глазах в мягкую улыбку Эрны, а плескание рыбы в заводи напоминало её чарующий задорный смех. В такие моменты его сердце наполнялось невыносимой тоской, и он спускался к величавой горной реке. Опустив кончики пальцев в ледяную живительную воду, он пытался прийти в себя. Благословенная Фриа нежно омывала его крепкие руки, каждой своей капелькой ощущая грусть мужчины, и забирала остатки его печали. Так проходили минуты бессилия и невыносимой тоски по умершей, но всё также горячо любимой суженой.

Но век Бертрама был короток, поэтому спустя несколько десятков лет великий Йорд забрал и его в свои земные объятия. В царстве мёртвых он нашёл своё успокоение, ведь там он встретился со своей возлюбленной, ожидавшей его в тёмных туманных чертогах Морна[10 - Morn – вымышленное название, от (англ.) morning – утро, что подразумевает под собой «пробуждение/возрождение» или «переход из состояния жизни в другой мир», также однокоренное с Mort (e) (фр.) – смерть, мёртвый] – города мёртвых.

Вот только сыновья не смогли пережить столь великую потерю. От горя утраты обернулся Хаммонд снежным барсом и решил больше не спускаться в родную долину. Заарон же скрылся в кромешной тьме за высокими горными хребтами. И не виделись братья триста вёсен.




3. О начале Сапфировой эпохи


Фриа хоть и казалась обычной горной рекой, но была при этом чувственной и понимающей. Наблюдавшая всё это время за братьями, она прониклась к их страданиям всей своей чистой душой. Поэтому поспешила внести в этот мир новую частичку жизни, разливая свои воды всё дальше и дальше и насыщая неплодородные земли жизненной влагой. Больше всего она хотела сделать этот мир совершенным. Но за пределы кольца гор она проникала с трудом. Просачиваться и обтачивать течением многовековые камни – нелёгкая работа.

Решив, что бездумно точить каменные глыбы скучно, Фриа принялась за красивые силуэты. Так появился на свет новый Сапфировый народ[11 - Сапфировая эпоха длилась с 1800 по по 2124 гг.], заселивший плодородную долину: длинноволосые девы и сильные мужи. Одни были белокуры, и их волосы переливались на свету, подобно снежным пикам горных вершин под солнцем, а в глазах отражались лиловые лавандовые поля. Другие были огненно-рыжими и кучерявыми, как лучи яркого Ярла, озаряющего бурно цветущую долину, а их глаза орехового цвета были глубоки и вдумчивы. В глазах третьих отражались воды горной Фрии, а волосы были темны, как чёрное крыло ворона. Последние же носили вьющиеся волосы цвета древесной коры, а в их глазах отражалась изумрудная листва густых лесов.

Цветущие луга Сапфировых гор к тому времени уже простирались на тысячи километров. Они превратились в плодородную долину мира Света – с виноградниками и озёрами с одной стороны, водопадами и лесами с другой, полями и равнинами с третьей, холмами и горными реками с четвёртой. Но лощина всё ещё оставалась всего лишь маленьким освещённым кусочком всего бескрайнего тёмного мира.

Сапфировый народ всё так же жил по соседству с кромешной Тьмой. Никто не знал, обитали ли за пределами горных хребтов когда-либо люди, или их там никогда не существовало. Но даже высокогорные птицы избегали столкновения с пугающей до озноба холодной сыростью. Неведомый мир, куда никогда не попадал луч света и откуда не доносилось ни звука, был окутан для них мраком и тайной. Однако жители Сапфировой долины привыкли к такому загадочному соседству, ведь они здесь обитали уже более трёхсот лет, сменяя одно поколение другим. За эти века люди никогда не получали угроз со стороны Тьмы, поэтому спокойно взращивали посевные культуры, добывали драгоценные камни и вели лёгкую торговую и размеренную жизнь у подножия гор.






Бертрам



Кроме людей здесь же обитали и могучие снежные барсы. Их царство расстилалось на самых макушках заснеженных гор, но местный народ часто встречал их и в самых низинах, куда те спускались за пропитанием. Барсы были миролюбивы к поселениям Сапфировой долины и никогда не нападали на них, за что местные жители почитали благородных хищников и делали им особые подношения. А ещё они восхищались тем, что эти величественные животные поднимаются высоко в поднебесье и не боятся жить на границе с Тьмой.

Лишь один барс всегда оставался на вершине скалы, оглашая своим рыком всю округу.

– За-а-ро-о-н! – эхом разносился его рёв по долине, рикошетом отлетая от противоположных пиков гор и снова возвращаясь на острый выступ.

Хаммонд звал своего брата, но в ответ не было ни звука. Кромешная Тьма отвечала ему лишь безмолвием.




4. О Хаммонде и Заароне


В ту пору, когда братья ещё жили вместе с Бертрамом, их бытие текло размеренно и степенно. Дабы облегчить каждодневные заботы слабеющему с годами отцу, они помогали ему во всём: обустраивали жилище, изготавливая необходимые инструменты, крыли крышу свежим зелёным мхом, когда она протекала из-за обильных осенних дождей, варили рыбную похлёбку на обед, шили одежду из грубых отмоченных стеблей полевых трав и лисьих шкур и занимались охотой вместе с Гормом и Альвой. Вечерами же сидели они вместе с отцом на обтёсанных брёвнах у костра, попивая отвары из лесных трав и полевых цветов, вспоминая времена, когда были ещё совсем детьми.

Бертрам делился с сыновьями историями о создании Сапфирового мира, о жизни в долине до их рождения, о своём первом опыте в ловле рыбы и охоте на диких зверей, а также о помощи Горма и Альвы в холодные тёмные зимы. Знал он и много историй, которые ему нашёптывал Фьял или пела горная Фриа: о других обитаемых местах и живых существах, и о невообразимых мирах, куда ещё не ступала нога человека. Дивясь таким глубоким познаниям отца, Хаммонд и Заарон с упоением впитывали каждое его слово, наслаждаясь проведённым с ним временем.






Горм



Несмотря на то, что братья родились в одни сутки, Хаммонд считал Заарона младшим, поэтому его любовь к нему была сильно оберегающей, а опека иногда чрезмерно настойчивой. В те беспечные дни Хаммонду казалось, что нет ничего ценнее братской дружбы и любви. Только вот Заарон с каждым годом становился всё более замкнутым, чувствуя мёрзлое дыхание смерти, спешащей со стороны царства Тьмы за отцом. Но об этом он тихо молчал, боясь растревожить брата своими предчувствиями. Со временем Заарон совсем отстранился и с покровом ночи старался покинуть жилище, чтобы тренировать свои навыки владения так сильно очаровавшей его Тьмой. Хаммонд грустил, когда брат покидал их с отцом. Больше всего на свете он любил их совместные вечера, но он понимал, что подаренные Йордом милостивые дары с каждым годом лишь разделяют их всё больше и больше. Пытаясь отвлечь себя от тоски, в ранние утренние часы он поднимался на самый верх Сапфировых гор, туда, где вершины почти соприкасались с невероятно голубым небом. На ослепляющих белоснежных пиках он играл с воздушными потоками Фьяла, превращая направления ветра в золотистые искры, то раздувая их до ярких язычков пламени, то снова заставляя затухать. Иногда золотые искры долетали до кромки Тьмы, тогда они вспыхивали особенно ярко, но через несколько секунд затухали.

В один из последних дней лета, когда солнце особенно припекало, братья выбрались на очередную охоту. Как всегда, их неизменно сопровождала ловкая волчица. Ступая по выгоревшей и пожухлой траве, Хаммонд делился с братом своими планами и желанием как можно быстрее завалить крупную тушку дикого зверя. Его волосы ярко переливались на солнечном свету, отчего следующему за ним Заарону приходилось щуриться или опускать глаза на землю. Но вот появились первые кустистые ели, и братья ступили в лёгкую тенистую прохладу леса, пахнущего ароматной хвоей и душистыми травами. То тут, то там пролетали крупные стрекозы и крохотные, но чрезвычайно громкие жучки. Как только величественный лес стал густеть, Заарон с облегчением выдохнул. Приподняв рукав плотной рубахи, он взглянул на свою кожу, на которой проступило очередное яркое багряное пятно. Проведя пальцами по нему, он сжал зубы, пытаясь справиться с невыносимой болью.

Но вот волчица заприметила дикого кабана и теперь выслеживала его вместе с братьями. Альва постоянно принюхивалась, пытаясь уловить запах ещё не пойманной добычи, то и дело опуская морду к земле. Следом за ней, держа в руках самодельный лук, шёл сияющий Хаммонд. Мягко ступая по земле, тот старался двигаться почти бесшумно. Отодвинув еловую ветку, он резко замер на месте и подал брату знак рукой остановиться. Заарон застыл, наблюдая в этот момент за Хаммондом, который аккуратно достал стрелу из колчана и ловко прицелился, а затем практически сразу запустил её в спрятавшееся за еловыми ветками животное. С места, где стоял Заарон, было трудно что-то разглядеть. Он лишь заметил, как волчица бросилась в крупнолистные кусты. Скрежет зубов, рёв – всё было кончено за доли секунды. Альва добила раненого кабана и вернулась к братьям с окровавленными клыками.






Альва



– Молодец, девочка, – похвалил её Хаммонд и погладил по носу, после чего двинулся в сторону добычи. – Заарон, помоги мне! – крикнул он и выдернул свою стрелу из бока убитого животного.

– Хорошая добыча, – вымолвил Заарон, помогая брату вытаскивать тяжёлую тушу из-под кустов.

– Ещё бы не мешало дотащить её до дома к ужину, – рассмеялся Хаммонд и вцепился в задние ноги убитого кабана. – Хватай! – и братья сделали усилие, чтобы приподнять его выше, а затем вместе потащили через лес в сторону дома.

С ношей в руках время тянулось гораздо медленнее, а дорога назад, как всегда, была тяжелее. Спустя полчаса ходу было решено сделать привал, но в непроглядном густом лесу Хаммонду виделось с трудом, чего, естественно, нельзя было сказать о Заароне. Плотный лес не давал проходить солнечным лучам, из-за этого здесь было гораздо темнее, чем на открытых полях. Приподняв руки над головой, Хаммонд прочитал заклинание, отчего его фигура засеребрилась ещё более яркими искрами, и он огляделся по сторонам, радуясь, что сейчас их временное место отдыха видно как на ладони. Да, этого света было достаточно, чтобы передохнуть, да и озарить дальнейший путь домой.

– Ты светишься, как светлячок, – ухмыльнулся Заарон, прикрываясь рукавом, – до сих пор не могу привыкнуть к такому ослепительному сиянию.

– А мои глаза больше не реагируют на яркий свет. Даже высоко в горах, когда я запускал огни, я не заметил отражения солнечных лучей, – ответил Хаммонд.

– А они там самые сильные, снег слепит неимоверно, – и Заарон отвёл глаза в сторону темноты.

– Зато теперь ты хорошо видишь во тьме. Поэтому нет повода для грусти, – подбодрил его брат.

Заарон промолчал и закрыл глаза. Так он чувствовал себя в безопасности. Каждый день ему хотелось поделиться с братом своей болью, которая уже несколько месяцев терзала его в дневные часы, но никак не решался этого сделать.

– Близится осень, и уже стоит начать делать запасы вяленого мяса и рыбы, – начал Заарон. – Мы могли бы охотиться ночами в облике барса и тигра, – сразу же предложил он. – Это ускорит нашу подготовку к зиме.






Сапфировая долина



– Не торопи времена года, – ответил ему Хаммонд и уселся на ствол упавшего дерева, а Альва легла рядом с ним у его ног.

Заарон понял, что намёки ни к чему не приведут, и наконец решился на серьёзный разговор. Он поднял рукав и устремил на брата свой взгляд, полный боли и отчаяния. Глаза Хаммонда расширились от ужаса. Вскочив с места, он подошёл к Заарону.

– Ты… ты должен был сказать, что солнце тебя обжигает, – и Хаммонд прижал брата к себе, но тот сразу же оттолкнул его, ощущая нескончаемую пылающую боль от прикосновения. – Прости… – прошептал он и отошёл к развесистому дереву.

Облокотившись на него спиной, Хаммонд медленно съехал вниз.

– Я чувствовал, что с тобой что-то не так. Ты изменился. Если бы я знал раньше, то не брал бы тебя с собой, – с горечью сказал он.

А затем в воздухе повисла многозначительная и звенящая тишина.

– Скоро я не смогу выходить из хижины днём, – прервал затянувшееся молчание Заарон и наклонился, чтобы снова поднять тушу.

Хаммонд удручённо покачал головой. Ему было мучительно сознавать, что по незнанию он заставил Заарона чрезмерно страдать. Всю дорогу назад он только и думал о мучениях брата, о его силе тела и духа, а также о том, что никак не может ему помочь.

Природа преподнесла им дары, но при этом забирала что-то взамен, отягощая их бессмертное существование.




5. О неравной схватке


Слова Заарона стали сбываться не по дням, а по часам. С каждым разом ему становилось всё сложнее выходить на дневной свет. Теперь каждую ночь он выбирался на охоту в облике чёрного тигра, но как только первые лучи солнца поднимались над землёй, возвращался в их родной дом. Выжидая наступление очередного вечера, он снова исчезал из него. Порой Заарон поднимался на угрюмые тёмные вершины гор и скрывался за покрывалом Тьмы до самого утра. Временами он не возвращался оттуда и по несколько дней. Что было в её тёмных чертогах, он никому не рассказывал. Тьма, как и следовало ожидать, медленно завладевала им, приглашая в свою мрачную цитадель навсегда. Находясь в её объятиях, Заарон чувствовал себя в безопасности и не испытывал мучительной боли, которая теперь появлялась во всём теле даже при виде сияющих волос родного брата. Но только не в тот печальный день. День, когда сам Владыка Морна шёл по каменным тропам обители Тьмы за отцом братьев в Сапфировую долину.

В тот траурный час Заарон горделиво восседал на холодном камне в её чертогах и, завидев издалека тёмную устрашающую тень, резко вскочил с места. Он вытащил из кожаных ножен, прикреплённых к поясу, острый кинжал и направился навстречу путнику. С каждым своим шагом в его сторону, Заарон всё больше и больше чувствовал запах тлеющих углей, исходивших от приближающейся фигуры. Он махнул рукой, отправив вперёд своих верных помощников – ледяных виндов, чтобы те разведали о незнакомом путнике абсолютно всё. Но и без них он знал заранее, с кем предстоит ему эта роковая встреча, и от этого его сердце щемило как никогда. Страхи, многие дни терзавшие его душу, теперь предстали перед ним воочию.






Деревенька в Сапфировой долине



Колкие порывы ветра обогнули фигуру в чёрной мантии и, вернувшись к Заарону, окружили его со всех сторон, словно дикий тайфун, шепча на ухо имя прибывшего. Заарон бросился бежать вперёд, одолеваемый обжигающей яростью, а его сверкающий клинок острым лезвием разрезал кромешную темноту. Уже находясь почти в полуметре от мрачной фигуры, он занёс над ней своё устрашающее оружие. Но в этот момент чёрный путник поднял голову, и Заарон увидел костлявое лицо, обтянутое тонкой голубоватой кожей. Мутные болотные глаза в тот же миг загорелись зелёным пламенем, и из них вдруг посыпались искры нещадного огня. Заарона резко ослепило и, вонзив в его пустое тело острие клинка, он тут же вытащил его обратно, а затем упал навзничь на острые камни. Вскрикнув от боли, он закрыл лицо ладонью, пытаясь защититься от обжигающих огненных искр, сыплющихся невероятно быстрым потоком на его тело. Но не тут-то было. Чёрный путник не стал терять времени даром и накалил докрасна рукоять кинжала, отчего тот выскользнул из правой руки Заарона, оставляя на ладони проедающие до мяса ожоги. А затем он сразу же наступил на его кисть ногой, со всей силы придавливая пальцы к камням, тем самым причиняя невыносимую боль.

– Не борись со своим покровителем! – зашипел глухой голос, проникающий в каждую частичку тела и разума, вызывая предательскую дрожь.

Заарон застонал, но собрав силы, откинул стопу врага и, схватив лежащий рядом кинжал, снова вскочил на ноги. Винды мгновенно окружили его, защищая от огненных струй и охлаждая полученные ожоги.

– Ты идёшь за отцом, но я не отдам тебе его! Ты не заберёшь его в город мёртвых! – закричал он, и в ответ услышал пронзительный вопль, который заставил немедленно закрыть уши руками.

От этого дикого воя остановилось вращение ветра, преграждающего чёрному путнику его давно протоптанную дорогу. Он ступил вперёд и завладел глазами Заарона, вовлекая его в гипнотическую дрёму, после чего снова прошептал:

– Ты не справишься со мной! – и тонкие ледяные пальцы вытащили из руки Заарона его кинжал и отбросили в сторону.

Снова повалив его на землю, путник встал своей правой ногой на его грудь, придавив всей своей неодушевлённой массой сильнее любой скалы, отчего душа Заарона затрепетала.

– Я Хёскильд[12 - H?skild – вымышленное имя, от H?skuldr (исл.) – седовласый], – услышал он сквозь пелену всей своей боли, – покровитель мёртвых душ! Я Владыка города мёртвых и хозяин твоей души! Йорд дал тебе магические способности, но они не сильны надо мной. Я не живой и не чувствую боли! Тебе не уничтожить меня, потому что я уже уничтожен! Ты…

Чёрный путник не успел закончить фразу, как Заарон вдруг очнулся и хлестанул его по ноге, очередной удар он нанёс в область живота, подкосив противника. Запрыгнув на его спину, он непрерывно молотил кулаками по его спине. Это продолжалось несколько минут и, казалось, что Хёскильд сломлен. Но когда Заарон нанёс очередной удар, то услышал душераздирающий хриплый смех.

– Ты не пройдёшь в долину, уходи обратно в город мёртвых! – взвыл Заарон и со всей силы ударил врага по голове рядом лежащим камнем.

Хёскильд замолк, но вдруг, словно текучая вода, выскользнул из-под тела Заарона. Поднявшись над ним, он схватил своими костлявыми пальцами его за шею. Заарон почувствовал огненное кольцо на горле и стал медленно задыхаться.

– Хоть ты и бессмертен, но ты можешь чувствовать боль! И это твоя слабая сторона, – шептал путник, и было видно, что тот разозлился не на шутку. – Мы можем драться с тобою вечность, но в один миг ты устанешь, а я никогда! – после чего он ослабил хватку и выпустил его из своих сковывающих рук.






Заарон



Заарон снова упал. Держась за шею и судорожно сглатывая слюну, он прошептал:

– Если это продлит жизнь моему отцу, я готов драться с тобой сколько потребуется!

Он почувствовал, как из его левого глаза вытекла охлаждающая кожу слеза и, падая на вулканический песок, на лету превратилась в горошину чёрного обсидиана.

– Город мёртвых не так страшен, как ты себе это представляешь, – снова зашипел Хёскильд. – В нём есть и тихие места… там, где обитает твоя мать Эрна. Она ждёт Бертрама уже давно. И он найдёт покой рядом с ней. Дай ему шанс встретить свою возлюбленную!

Заарон затих, а через какое-то время поднял свои измученные глаза на Владыку Морна и утвердительно кивнул. Хёскильд улыбнулся ему в ответ, и страшнее улыбки Заарон ещё никогда не встречал.

А дальше его глаза застлала пелена, и лишь стук обсидиановых шариков о каменную поверхность говорил ему о том, что он ещё жив. Заарон попытался подняться, но его измождённое тело совсем его не слушалось. Пытаясь придти в себя после схватки с Хёскильдом, он всмотрелся вдаль. И там он увидел лишь то, как Владыка города мёртвых исчезает в густом влажном тумане, двигаясь в ту сторону, где кончается Тьма, и начинается мир Света.




6. О бесконечном одиночестве


Этот день оба брата навсегда сохранили в своей памяти – день погребения своего отца в земляных чертогах Йорда.

После безуспешной схватки с Хёскильдом, едва дыша от боли, Заарон двинулся в сторону дома. Спускаясь с вершины горы, он много раз останавливался, пытаясь укрыть себя от палящих лучей солнца, прожигающих его тело насквозь. Но Заарон терпел, потому что знал, что если не спустится до заката Ярла, то не успеет увидеть своего отца в последний раз.

Преодолев крайний горный склон, он на несколько минут укрылся под еловыми ветвями возле реки. С трудом сняв с себя изодранную и прожжённую одежду, он медленно вошёл в ледяную реку, прося у Фрии помощи в исцелении. Благословенная река беспрекословно приняла израненное тело Заарона и охладила все его горящие раны, дав успокоение и обезболив каждую клеточку кожного покрова.

Ближе к сумеркам Хаммонд и Заарон предали отца земле, после чего под покровом ночи Хаммонд помог обессиленному брату вновь подняться в горы, чтобы тот вернулся в спасительную для него обитель Тьмы. Он был ошеломлён тем, что тот бесстрашно сражался за жизнь их отца с самим Владыкой города мёртвых, о реальном существовании которого даже не предполагал. Он и представить не мог, что истории, рассказанные отцом, могут быть сущей правдой. Хаммонд поистине гордился Заароном, но в горле стоял ком от мысли, что сейчас он останется в Сапфировой долине совсем один: и ни отца, ни брата больше не будет с ним рядом.

Сначала Хаммонд остался жить в своём жилище у горной Фрии, но с каждым днём к нему приходило осознание того, что ему здесь больше не место. Даже Альва и Горм после смерти отца покинули его и ушли в свои владения: Горм улетел на вершину снежной горы, а Альва поселилась в своих таинственных лесах. И вот спустя время он окончательно решил, что всё вокруг больше ничего для него не значит. Когда нет семьи – нет и себя.

В один из хмурых осенних дней Хаммонд наконец собрался и покинул каменный дом. Отправившись вверх по реке, он совершил длинный переход. А ближе к вечеру, обернувшись барсом, поднялся высоко в горы.

Не одну сотню лет он провёл на снежных вершинах, больше никогда не спускаясь в Сапфировую долину. Его домом стал самый высокий пик горы, а его новой семьёй белоснежные хищные ирбисы. С высоты горы он непрестанно наблюдал за лощиной, отмечая постепенные изменения природы: хвойные леса разрастались, горные реки множились и пробивали себе дорогу сквозь горное кольцо, ниспадающие водопады меняли цвет воды, а долина отвоёвывала всё новые территории.






Хаммонд в облике снежного барса



Спустя ещё некоторое время он заприметил в долине движение, и его сердце замерло от неожиданного явления. Своим острым взглядом он стал всматриваться в зелёные живописные просторы. В глубине души он надеялся где-то вдалеке увидеть своего брата, но вместо этого его взору открылось совершенно иное зрелище – таинство создания нового поколения людей. Хаммонд судорожно сглотнул, когда увидел собственными глазами, как от скалы отделяются изваянные живые фигуры, а Фьял кружит вокруг каждого из них, наряжая девушек и мужчин в тончайшие разноцветные одеяния.

И в этот момент Хаммонд испытал великую радость оттого, что лощина больше не будет пустовать. Его рык оглушил всю древнюю долину, после чего остальные барсы присоединились к созерцанию этого великого таинства.




7. О поисках во чертогах Тьмы


Годы текли, как река, сменяя друг друга. Жизнь в плодородной лощине процветала и наполняла весёлыми голосами густые благородные леса и цветастые поля. Хаммонд всё ещё продолжал следить за Сапфировой долиной, но вместо былой радости с каждым днём ему становилось тоскливее и тоскливее. Он видел, как новый сапфировый народ строит дома и ведёт хозяйство, как растут их поселения и появляются дети, как трудолюбиво они взращивают посевные культуры на полях и как развивается их быт. Хаммонд понимал, что всё это было и у него. И, возможно, именно сейчас он даже хотел бы зажить своей прежней жизнью, но всё же боялся снова обернуться человеком.

Тоска с каждым новым днём нарастала, доводя до безумия. И тогда он решил ещё раз позвать своего брата, в надежде на то, что тот отзовётся на его призыв. Но, как всегда, в ответ лишь звучала гулкая и беспощадная для его сердца тишина. Однако Хаммонд всё ещё не терял надежды на встречу с Заароном и решил для себя, что будет звать его каждый поздний вечер, посылая огненные потоки воздуха в сторону обители Тьмы. Но, увы, и эти многочисленные попытки не увенчались успехом.






Деревенька у горной Фрии



А годы продолжали бежать… Идти… Мучительно тянуться друг за другом…

Как Хаммонд решил выдвинуться во чертоги Тьмы, не знает никто. Скорее всего, в это Тёмное царство его привёл зов собственного сердца и продолжал вести в кромешной пугающей черноте по пустынным каменным и песчаным дорогам на протяжении нескольких дней. Лёгкое свечение, озарявшее фигуру барса, постепенно затухало, а его силы гасли без еды и воды. Он ощущал всем своим существом, что его преследуют потусторонние духи, а до шерсти дотрагиваются миллионы холодных лап. Боковым зрением он видел это хаотичное движение сливающихся с Тьмой непонятных и хладных силуэтов. Но Хаммонд твердил себе лишь одно, что он забрёл в эту чёрную жуткую обитель, чтобы найти своего кровного брата. И поэтому этот беспросветный тяжёлый путь стоил свеч.

Хаммонд звал Заарона на протяжении всего своего пути. Но когда свечение его фигуры окончательно погасло, а силы полностью иссякли, он упал на сырой камень и уснул тревожным сном. Очнувшись в кромешной тьме, он хотел подняться на лапы, но понял, что стал человеком. Приняв эту данность, Хаммонд снова двинулся в путь, но дорога становилась практически непроходимой. К тому же он понял, что его острое зрение окончательно пропало, и он уже был не в состоянии различить даже любую выступающую из-под чёрной земли кочку. Так камни для него превратились в острые глыбы, и Хаммонд то и дело спотыкался о них, разбивая в кровь ноги, руки и своё ясное лицо. Шкура больше не покрывала его, и больше нечему было смягчать удары. Холодная сырость пронзала его тело насквозь, но согреть себя огнём он также больше не мог. И порой ему казалось, что он даже больше не может пошевелиться – сковывающая прохлада схватила его в тиски и больше не отпускала. Когда силы вконец оставили его, Хаммонд взмолился:

– За-а-а-рон, выйди ко мне… Я не знаю, куда мне идти дальше… Но я всё равно буду идти, пока не найду тебя… Заарон, умоляю…

В очередной раз споткнувшись о мокрый камень, Хаммонд при падении на землю впервые в этой сырой мгле ощутил дуновение ветра. А дальше он ничего не помнил, лишь почувствовал, как был подхвачен буйным потоком вверх.




8. О чарующей Торхильд


Хаммонд очнулся спустя сутки. Он разомкнул тяжёлые веки, и его голубые глаза стали удивлённо разглядывать место, в котором он очутился. Эти стены казались ему знакомыми: они были сделаны из камня. Эта крыша, с торчащей по углам сухой соломой, а где-то тёмно-зелёным мхом очень напоминала ему их каменный дом у реки, где они некогда жили вместе с отцом и Заароном. Неожиданно все его мысли остановили движение, и он посмотрел на свои руки. Он снова человек, и, кажется, это не сон.






Хаммонд



Хаммонд попытался приподняться, но его сил хватило только на то, чтобы привстать на одном локте. Повернув голову к окну, он разглядел зелёный виноградник и услышал снаружи подозрительный шорох. Он прислушался вновь, и вдруг до его уха донеслось лёгкое пение, похожее на переливчатые трели соловья. Это был определённо женский голос, который напевал нежную мелодичную песню. Хаммонд сделал ещё одну попытку подняться с лежанки, но ему это, увы, снова не удалось. Всё его тело затекло и болело от ран, которые, как он обнаружил, были полностью обработаны. Он сделал очередное усилие, как вдруг заметил мелькнувшие в окне белокурые волосы и робкие лиловые глаза девушки. Неожиданно она спряталась за окном, прислонившись спиной к стене дома.

– Кто ты? – услышала она хриплый баритон и мило хихикнула.

Хаммонд прокашлялся, не узнав свои собственные интонации. Поднявшись, он завертел головой в поисках жидкости, способной смочить его горло и вернуть привычный ему человеческий голос, который он уже позабыл и сам. Заметив на столе у окна кувшин, он наклонил его и налил в неровную глиняную чашку нечто красное, а затем залпом выпил содержимое.

– Что это?! – воскликнул Хаммонд и закашлялся.

От этого странного напитка его дыхание странно спёрло, и он снова закашлял от его невыносимой терпкости. Когда приступ кашля закончился, Хаммонд вытер рукавом свои губы и поставил чашку обратно на стол. Выглянув из окна, он услышал чуть поодаль звонкий смех.

– Прочистил горло? – опять произнёс весёлый голос, донёсшийся откуда-то из-за виноградных лоз.

Хаммонд смутился, но не подал виду. Понимая, что девушка явно смотрит на него, он едва улыбнулся, показывая свои добрые намерения.

– Меня зовут Хаммонд, – решил представиться он и выглянул из окна в поисках незнакомки.

Но кроме пустующего двора ничего не увидел. Тогда он решительно вышел из дома, хоть и чувствовал некоторую слабость во всём теле. Придерживаясь за стену, он снова осмотрелся. Но опять никого.

– А я Торхильд[13 - Torhild (др. сканд.) – сражение Тора], – наконец услышал он в ответ, и из-за зелёных листьев неожиданно показалось тёмно-лиловое платье собеседницы.

А дальше Хаммонд застыл в изумлении той красоты, которая предстала перед ним. Торхильд вышла из-за кустов, озарив то место на траве, куда она ступила, нежным золотистым светом. Её белокурые волосы почти касались земли и поблёскивали на дневном свете мелкими искорками. Удивительная красавица с вздёрнутым носиком и алыми губами теперь смотрела на него с некоторой дерзостью.

Хаммонд шагнул вперёд, но пошатнулся. Напиток придал ему смелости, но сделал ноги слегка ватными. Хотя он не был уверен, быть может это случилось из-за того, что он столько лет провёл в облике барса. Да что уж говорить, он почти и не помнил себя человеком. Благо ходить он так и не разучился.

– Не расскажешь, как я оказался здесь? – спросил он и вновь несколько очарованно посмотрел на неё.

Торхильд окатила его своим решительным взглядом, отчего Хаммонд неожиданно смутился, спрятав свои глаза где-то на траве под своими ногами. Но в этом не было ничего удивительного, ведь он впервые в жизни видел перед собой девушку.

– Я нашла тебя недалеко от своего дома, у горной реки… обессиленным и без сознания. А ты невероятно тяжёл, – рассмеялась Торхильд и подошла к Хаммонду ближе. – Пойдём, я угощу тебя целебным супом, ты ещё очень слаб, – добавила она и коснулась его руки.

От столь нежного прикосновения тело Хаммонда вдруг пронзила лёгкая дрожь. Он посмотрел на тянущую его за руку девушку и скромно улыбнулся. Ему всё ещё не верилось до конца, что спустя сотни лет он вновь общается с человеком.

Что тут сказать, весь день Хаммонд слушал щебетание девушки с упоением, и его нахождение рядом с ней было схоже с чудным туманным видением, сводящим сознание с ума. Ещё никогда он не беседовал с женщиной, и его это очень расслабляло. Как он понял из её рассказа, Торхильд успевала следить за всем бытом сама. Её дом находился на окраине образовавшейся деревни недалеко от горной Фрии и граничил с густым сосновым лесом. Остальная же деревня простиралась вдоль горной реки и уходила далеко вниз в сторону холмистых равнин. Каждую неделю девушка обменивала в деревне выращенный виноград на дичь и одежду. Полки в её доме ломились от вяленого мяса, засушенных трав и корений, ягод и терпких напитков из винограда. Хаммонд нашёл Торхильд довольно хозяйственной и доброй, и с самого первого момента почувствовал, что её дом – то место, где он хотел бы жить вечно и о котором он мечтал уже целую вечность. Она так неожиданно проникла в его сердце, что даже искоренила все его мысли о брате и тоску по нему.






Торхильд



Сумерки сгустились довольно быстро, но в доме у Торхильд всё ещё было светло и уютно. Вокруг стола были расставлены банки со светлячками, озаряя всё помещение мягким светом, а на столе дымились тарелки с ароматным крапивным супом, который Хаммонд пробовал первый раз в своей жизни. Но вот, наконец насытившись и утолив жажду, Хаммонд поблагодарил девушку за заботу и вышел в тёмный вечерний двор. Торхильд решила не оставлять ослабленного и таинственного незнакомца и сразу же последовала за ним.

– Ты так ничего не рассказал о себе, – начала она. – Я нашла тебя израненным. Кто это сделал с тобой? Откуда ты пришёл?

– Я спустился с верхнего пика Сапфировой горы, а раны… – и он замолчал, – я, сам того не желая, причинил себе боль.

И тут сердце Хаммонда снова отяготилось тяжёлым бременем. Он вспомнил, что ему так и не удалось увидеть Заарона. Но одно для Хаммонда было сейчас очевидно – это то, что именно брат нашёл его в этой страшной Тьме и перенёс обратно в мир спасительного Света.

– Торхильд, – сказал Хаммонд и взял её за руку, чтобы ещё раз почувствовать теплоту внутри себя от прикосновения к её нежной коже. – Мне нужно покинуть тебя.

– Прямо сейчас? – огляделась она по сторонам.

– Меня не страшит темнота, – произнёс он и, прошептав заклинание, засиял огоньками.

Торхильд восторженно оглядела Хаммонда с ног до головы. Его неожиданное появление в её жизни что-то взбудоражило в её сердце, а волшебные способности Хаммонда мгновенно околдовали её разум.

– Такого я ещё не видела! – восторженно произнесла она, но в следующую секунду погрустнела. – Увидимся ли мы когда-нибудь? – печально спросила она.

– Жизнь покажет, но я очень хотел бы этого, – ответил ей Хаммонд и плавно шагнул в сторону виноградника, за которым почти сразу начинался густой тёмный лес.

А вот чего Хаммонд очень не хотел, так это покидать её уютное жилище, а ещё больше оставлять нашедшую его Торхильд.




9. О долгожданной встрече


Мысли о Заароне не давали ему покоя. Хаммонда колотило всего изнутри, что даже тень его фигуры, подсвеченная лёгким сиянием, слегка подрагивала при движении. Он никак не мог понять, почему брат вернул его в Сапфировую долину и почему так и не поговорил с ним. Пробираясь сквозь густую растительность, он и сам не заметил, как ноги привели его к их старому жилищу. В свете луны было видно, что почти все каменные стены заросли вьюнами, а крыша покрылась вереском и полынью. Подход к дому стал почти непроходимым и весь зарос незнакомыми ему травами. Хаммонд остановился, и старые воспоминания о жизни здесь резко нахлынули на него. Он видел перед собой не этот заросший участок земли, а всё тот же самый старый дом, где медленно текли их счастливые дни.

Услышав за своей спиной лёгкий шорох, Хаммонд сразу же очнулся от воспоминаний. Повернувшись назад, он вгляделся в нещадную темноту и вдруг судорожно вздохнул. От тени деревьев отделилась чёрная высокая фигура, а упавший свет луны осветил горделивый профиль его брата. Хаммонд покачал головой, не веря в то, что спустя столько лет они снова встретились. Вне себя от радости, он сделал первый неловкий шаг навстречу.

– Ты упорно искал меня, – услышал он таинственный голос Заарона, а затем стал рассматривать его приближающуюся фигуру.






Заарон в облике тигра



Посмотрев в глаза Хаммонда и превозмогая желание зажмуриться от света, исходящего от него, он улыбнулся.

– Заарон, ты ли это? Я так рад тебя видеть, – только и вымолвил Хаммонд, но слова не шли с его губ, и всё тело было в каком-то напряжении. – Это ты перенёс меня к реке? Почему ты не поговорил со мной там, во Тьме?

Заарон молча обнял брата и прошептал:

– Иначе ты умер бы там от истощения и холода, – и рассмеялся, понимая, что бессмертные никогда не умирают.

Хаммонд прижал к себе брата ещё крепче, но почувствовал, как тому слишком больно от его светящихся прикосновений. Разомкнув объятия, он отошёл на шаг назад и погасил своё сияние. И Заарон благодарно посмотрел на Хаммонда.

Всю ночь братья провели вместе у старого дома, рассказывая о жизни вдали друг от друга. Каждый из них был зол на то, что никто из них раньше не предпринял попытки найти друг друга. Но злость и горечь к концу ночи сошли на нет. Остались лишь братская любовь и желание встретиться вновь. Заарон пообещал брату спускаться в долину в ночные часы, а Хаммонд – приходить на край Тьмы, если ему понадобиться помощь Заарона.

Так пролетело несколько десятков лет, и братья встречались друг с другом по ночам: иногда в облике снежного барса и чёрного тигра, а иногда и в человеческом обличии.

И, казалось, всё наладилось.




10. Багровое тысячелетие


Сказания о том, как создавались четыре великих королевства, передавались среди народов также, как и предания о благословенных богах и четырёх стихиях, возродивших этот тёмный безмолвный мир.

Время создания и освоения новых дарованных территорий избранными королями было уже новой вехой в истории народа Сапфировой долины, и считалось мирным периодом жизни их потомков. Но этому Кристальному веку[14 - Кристальный век (или Кристальная эпоха) – (ещё не наступивший) следует за Багровым тысячелетием и будет длиться десять веков (c 3125 – 4124 гг)] предшествовали длинные дни изнурительного труда их предков в тёмных пещерах Сапфировых гор. Это были самые грустные и тягостные времена, спустя века перелившиеся в сказания об испытаниях человеческого тела и души, о борьбе добра и зла.

Багро?вое тысячелетие[15 - Багровая эпоха началась сразу же после нападения Заарона на Сапфировую долину (окончание Сапфировой эпохи) и длилась десять веков (с 2125 – 3124 гг) вплоть до начала Кристальной эпохи] – так называлось это время, которое оставило неизгладимый след в памяти некогда населявших долину людей и животных. Это была война Света и Тьмы, война Хаммонда и Заарона, куда ненароком были вовлечены беззащитные люди, которых Хаммонд был обязан защитить.

Никто не помнил, почему началась эта жестокая вражда. Кто-то поговаривал, что братья боролись за свои территории, и Заарон пытался отвоевать Сапфировую долину полностью. А кто-то рассказывал о братском предательстве, которое совершил в своё время Владыка Тьмы. Другие считали, что Заарон хотел, чтобы следы человека были смыты с лица земли, а Хаммонд был против такого кощунства. А все остальные утверждали, что магические способности, дарованные братьям великим Йордом, обернулись против них же самих, заставляя всё больше и больше отталкивать себя друг от друга. Ведь не может день идти вместе с ночью, а Луна светить вместе с Солнцем одновременно.

Но как бы то ни было, в один из дней направил Заарон цепкие лапы Тьмы на огненный шар, пытаясь заглушить яркие лучи, идущие от светила. Ярл перестал светить прежним огнём с небес. Самыми первыми это заметили снежные барсы. А дальше трагическая новость с духом гор разлетелась по снежным вершинам так быстро, как не летает ни один высокогорный орёл. И днём и ночью вереница ирбисов тянулась со всех сторон к выступающему утёсу, с которого открывалась вся панорама на лощину. Дикий рык оглушил Сапфировую долину, когда все они собрались на совет. Этот рёв был таким громким и ужасающим, что все местные жители в страхе закрыли свои уши руками. Даже Тьма в испуге отступила назад.

Но Хаммонд понимал, что это ненадолго, и скоро она сойдёт с вершин гор, чтобы забрать себе всё и всех. Объединив барсов в одно великое полчище, Хаммонд не стал медлить и со своей тысячной армией спустился в долину, чтобы уберечь каждого её жителя. Но где их укрыть, чтобы спасти от неминуемой мрачной смерти, тянущей в их сторону влажные чёрные пальцы, он не знал. И, о великое чудо! Благословенный Йорд впервые после его рождения указал ему спасительный путь! Пронзивший чёрствый камень, он освободил проход в полый грот, даровав шанс на спасение всего сапфирового народа. Окутав пространство самой глубокой пещеры Сапфировых гор возле благословенной Фрии магическим ореолом, Йорд защитил многих жителей долины от всепоглощающей черноты.






Сапфировая долина, окутанная Тьмой



Завидев, как брат вместе с барсами спускается всё ниже и ниже и уводит в невидимое ему пространство сапфировых жителей, Заарон наслал на них чёрные воздушные вихри, которые своими колкими потоками, словно миллиардная стая смертоносных пчёл, стали пронзать шерсть барсов насквозь. Тогда Хаммонд направил на Тьму огненные шары, сжигающие всё на своем пути, пытаясь оттолкнуть её от своих сородичей. И боролись братья три дня и три ночи.

Но Заарон был хитёр, и пока сражался со своим братом на вершине скалы, с другой стороны гор под предводительством великой главнокомандующей Гримлы спустились в лощину чёрные сгорбленные тролли и своими цепкими лапами стали утаскивать всех во чертоги ночи. Но раненые барсы вступили с ними в схватку, сражаясь не на жизнь, а на смерть. Когда Хаммонд заметил, что ряды его армии поредели, он оставил высокие пики и спустился в лощину. Озарив себя ярким свечением и необыкновенным блеском, в один миг ослепил он всех чёрных троллей, и застыли они в полусгорбленных позах, прикрывая страшные лица своими волосатыми лапами. Но многие из них всё же смогли укрыться в тенях бездушных камней и после вернулись обратно во Тьму.

Тут же ринулись барсы в жилища, чтобы сопроводить в горное укрытие оставшихся людей, но никого там не нашли. И тогда принял Хаммонд человеческий облик и, упав на колени, оплакивал он свою величайшую потерю и своё поражение перед Тьмой. Но спустя время услышал он тихий голос подле себя и, подняв глаза, увидел перед собой белокурого мальчика, серые глаза которого излучали благостное сияние. Величаво восседавший на одном из самых сильных и крупных барсов долины, он улыбнулся ему и спрыгнул вниз. И расплакался Хаммонд, прижав к себе своего сына.

Окровавленные и обессиленные барсы вернулись на снежные хребты, оставляя следы алой крови на холодном снегу. Не вернулся наверх только Хаммонд, оставшись с теми, кто ему дорог и кого удалось спасти в эти кровопролитные дни.

А на следующий день некогда белоснежные пики гор стали багровыми и оставались такими тысячу лет, как напоминание о безжалостном убийстве Сапфирового народа. Тьма же с каждым веком сжимала своё кольцо власти сильнее и сильнее, медленно поглощая в себя вершины холмистых гор, отчего вся долина всё больше приходила в запустение, а вскоре почти полностью превратилась в камень.

Но в один из дней сквозь тугую дымку огненный Ярл увидел одиноко поднимающегося в горы Хаммонда. Достигнув вершины, горделивой поступью он беззвучно вошёл во чертоги Тьмы, своим сиянием освещая перед собой путь, который он уже как-то преодолевал много лет назад. Навстречу ему вышла тёмная таинственная фигура и не спеша спустилась в самый низ лощины, прикрываясь своей чёрной мантией. А как только она исчезла из виду, с Ярла вмиг сошла туманная пелена, и тот засиял ярче былого. И Тьма ослабила свою хватку, отступив немного назад.

Сквозь камни проклюнулись могучие ростки, и Сапфировая долина вновь зазеленела под ласковыми лучами солнца. Постепенно она приобрела очертания прежнего бытия: леса загустели, а птицы и звери больше не боялись выходить на зеленеющие холмы и водоёмы, отражающие свежую голубизну неба.

И, казалось, мир стал прежним.




Глава 1. Следы прошлого


Это было незадолго до создания нового мира и четырех волшебных королевств со своими стихиями.

И настал тот великий день, когда снежные пики побелели, очистив вершины от воспоминаний. Спустя время дух леса разнёс эту радостную весть во все самые потаённые уголки долины. Так Багровое тысячелетие начало подходить к своему концу.

И поднялось на горные вершины новое поколение сильных хищников, обитавших всё это время в тёмной лощине. Это были потомки ирбисов, некогда воевавших с Тьмой и уже давно преданных земле. Они слышали сказания о том страшном дне от своих предков барсов, но сами жили уже другой жизнью и даже не представляли, как может выглядеть человек.

Но однажды новый вождь барсов Тригг[16 - Trigg от Tryggr (др. сканд.) – заслуживающий доверия, верный, надёжный], выслеживающий на горном склоне свою добычу, почуял незнакомый ему доселе запах. Так не пах ни один обитатель гор и долины. Спустя несколько часов он всё же стал улавливать в нём что-то знакомое. Этот запах то ослабевал, то с новыми порывами ветра яро усиливался. Выслеживая незнакомую особь, он осторожно ступал по скрипучему снегу и периодически останавливался, пытаясь уловить терпкие нотки в воздухе, так сильно щекочущие нос. В один момент он замер на месте, потому что увидел необычные следы на снегу. Целый день он шёл по пятам неизвестного врага, а под вечер нашёл то, что искал.

Эта встреча была стремительной: барс набросился на фигуру и повалил на землю. Обнажив ряд острых клыков, он разинул широкую пасть, но в тот же момент был сбит гигантским беркутом. Барс с рыком отлетел в сторону, перевернувшись в воздухе, но, как опытный боец, сразу же встал на лапы и приготовился сделать новый прыжок. Однако беркут вновь оказался быстрее и распахнул свои широкие крылья, преградив барсу дорогу.






Ремо



Тем временем фигура встала и вытянула руку вперёд. Почувствовав скованность в мышцах, барс в недоумении оглядел того, кто предстал перед ним. В свою очередь некто, одетый в длинное серое одеяние с посохом в руке, слегка прищурившись, тоже изучающе посмотрел на него.

– Меня зовут Бро?хо[17 - Broho – вымышленное имя, от Брохойс (евр.), что означает «благословения», и от Brocho (Брохо) – последняя глава в Торе], – вдруг сказала фигура человеческим голосом.

Барс удивлённо расширил глаза. Ему был знаком этот древний язык, прародителями которого был Сапфировый народ из старых сказаний. Им владел и его праотец великий благословенный Хаммонд: полудух, получеловек, полузверь.

– Что привело тебя в наши края? Кто ты? И откуда пришёл? – произнёс ирбис, всё ещё не в силах пошевелиться.

«Так вот как они выглядят, эти люди. Неужели явился он из Тьмы?», – думал снежный барс.

– Я тот, кто выжил в смертельной битве тысячу лет назад, – произнёс Брохо, и перед его глазами пронеслась та страшная ночь, несмотря на то, что прошла уже целая вечность.

Он отчётливо вспомнил этот трагический момент, как в их доме стали сгущаться сумерки. А затем зловещие тёмные фигуры с пронзительным воем стали хватать его своими сильными лапами. Вспомнил и то, как один из ирбисов ворвался в окно, подпрыгнул к нему и, подкинув на спину, отнёс в тёмную пещеру у подножия горы. Брохо поведал барсу эту далёкую историю и освободил от оков обездвиженности.

– Разве это возможно? Ты тысячу лет скрывался в пещере? – барс был настолько удивлён, что даже не смог моргнуть.

– Я скрывался не один. Соратники Хаммонда успели спасти многих детей нашей долины, а некоторые мужчины и женщины бежали за ними следом. Беркуты приносили нам еду с небес, рыбу из горных рек и озёр, плоды деревьев и коренья, лён и цветы хлопка для пошива одежды, ветки и даже стволы деревьев для вырезки посуды и мебели. Без них мы вряд ли выжили бы. Но с каждым годом становилось всё тяжелее: долина чахла, а наш народ размножался. Запасов в наших хранилищах становилось всё меньше и меньше…

Барс был крайне удивлён и с интересом слушал путника.

– Хаммонд стал нашим тайным покровителем, оберегая наше пещерное пристанище, – продолжил Брохо, – и даровал немногим из нас бессмертие и разные способности, о которых ещё пока не все догадываются. Мне он тоже преподнес великий дар, посвятив в маги. А прежде, чем уйти во мрак Тьмы, Хаммонд просил дождаться того момента, когда по долине молнией пронесётся весть… Весть о том, что багровые вершины горных хребтов снова покрылись белым снегом… Он пророчил большие перемены, и вот теперь спустя годы они случились, – закончил он.

Брохо огляделся по сторонам. Он чувствовал, как Тьма за хребтами постепенно пытается сузить свои оковы.

– Почему же он оставил вас? – недоуменно спросил снежный барс.

– Он пожертвовал собой ради спасения мира Света и возвращения в него сына Владыки Тьмы. Таков был их уговор. Хаммонд всегда жертвовал собой ради других… Он был и остаётся человеком света, миролюбия и добродетели.

– А кто сейчас возглавляет пещерный народ? – поинтересовался Тригг.

– Теперь я, но ненадолго… Настанет день, и я создам новые королевства, и тогда люди обретут покой. Но мы не достигнем желаемого, пока не разрушим цепкие оковы Тьмы.

Брохо уселся на холодный камень, припорошенный тонким слоем снега. Было заметно, что за целый день движения он притомился. Но то-то и оно, ведь ему была уже целая тысяча лет. Хотя для бессмертного мага это вполне себе ещё молодой возраст. Да и выглядел он лет на сорок, ни больше ни меньше.

– Долина больше не чахнет, и снег на горных вершинах теперь белоснежный, – продолжил он и дотронулся до тонкого снежного покрывала. – И это самое главное.

Тригг тоже отметил сильные изменения в природе за последние несколько дней – солнце светило особенно ярко, и дышалось как-то легче и свободнее.

– Я искал тебя. Но я вижу, что ты сам шёл следом за мной.

– Выследить тебя было нелегко, – улыбнулся барс магу и наконец расслабился. – Но у тебя особенный запах, и я его знаю…

– Ты учуял запах моего отца, – многозначительно ответил маг.

«Хаммонд?» – и Тригг ошеломлённо посмотрел на него.

– Да-да, ты всё правильно понял… – вдруг подтвердил ему чародей, после чего барс тут же преклонился перед ним.

Теперь он больше не видел в Брохо врага. Правда на восседавшего на высоком выступе беркута он до сих пор смотрел с лёгкой настороженностью. Заприметив недоверчивый взгляд барса в сторону птицы, чародей изрёк:

– Ре?мо[18 - Remo (лат.) – руль] – мой верный помощник и слуга. Он помог мне подняться на снежную вершину, для того, чтобы сообщить всем страшные вести.

Барс стал слушать внимательнее, потому что Брохо заговорил почти шёпотом.

– Хоть земля и очистилась от старых грехов, Тьма вокруг нас медленно сгущается. Скоро она поглотит весь мир… И прошедшие годы, пока лощина восстанавливала свои силы, были всего лишь временной отсрочкой, – в этот момент рукоять посоха чародея засветилась алым пламенем, в котором отразилось что-то неуловимое барсу. – Нам нужно спасти нашу долину и наши воздушные просторы. Без них мы все погибнем, – сказал чародей и тяжело вздохнул, оглядев пики заснеженных гор.

Но он уже привык к этому яркому свету сияющих вершин и теперь почти не щурил глаза.

– Как я могу помочь тебе, Брохо? – голос барса вывел чародея из раздумий.

– Всё, что нам требуется, это поднять на вершину самой высокой горы добытые нами сапфиры. До полного затмения… А оно, как предсказал Хаммонд, случится спустя три года после того, как побелеют горные вершины. Только так мы сможем одолеть Владыку Тьмы. Но мой народ пока очень слаб… Стоило нам выйти из пещеры на солнце, как почти все были ослеплены. Много дней после этого самые смелые привыкали к такому теперь нещадному для них свету Ярла, остальные же не выдержали его обжигающей силы и вернулись в пещеры, отложив попытки на другой раз.

Тригг прищурился и пошевелил усами, а может быть, это был ветер, дующий с тёмной стороны кольца, приближая Тьму всё ближе и ближе к вновь зазеленевшей Сапфировой долине.

– Время идёт… осталось совсем немного… лишь после того, как ослепим нашу Сапфировую долину светом, таким ярким, чтобы он вышел за пределы горного кольца, мы обретём спасение, – Брохо остановил свою речь, чтобы перевести дух. – Но будет ли оно долгим, – продолжил он, – или нам снова придётся бороться с этими оковами, это уже никому не известно…

– Я помогу тебе, – рыкнул барс, понимая всю нынешнюю беспомощность пещерного народа и, подойдя к Брохо, преклонился перед ним. – Я хочу отдать честь самому почитаемому барсу всех времен. О могуществе Хаммонда до сих пор ходят легенды, а магические способности, дарованные ему с рождения, прославили его на всю долину.

– Я безмерно благодарен тебе за это, Тригг, – и Брохо благоговейно выдохнул. – Владыка Света предсказывал встречу с тобой и велел передать тебе это.

А дальше в знак благодарности чародей положил свою руку на голову Тригга, и его шерсть в тот же миг засияла голубым серебром. Барс не удивился тому, что маг знает его имя, и благоговейно прикрыл глаза.

– Я дарую тебе магическую силу, которая сделает тебя самым сильным среди всех ныне существующих барсов.

Брохо тоже сомкнул свои веки, и сразу же после этого вокруг Тригга вмиг закружились голубоватые магические кристаллы. Они были настолько крошечными, словно росинки, поблескивая холодным серебристым светом. Постепенно все они слились в одно сияющее облако, и Тригг почувствовал образовавшееся вокруг него напряжение: было не больно, но шевельнуться было невозможно.

– Ты будешь неуязвим перед своими врагами, – шептал Брохо, при этом сияние становилось всё мощнее и насыщеннее, бросая отсвет на укрытые снегом каменные глыбы. – Ты сможешь останавливать взглядом идущего и нападающего на тебя! Ты сможешь передвигаться молниеносно и бесшумно! Взамен ты будешь служить мне и никому больше, и сомкнёшь свои веки только тогда, когда я покину этот тленный мир.

Когда Брохо закончил читать заклинание, он плавно опустил свои руки, и возникшее голубое сияние стало медленно угасать. А когда оно полностью потускнело, Тригг обессиленно упал на снег.

– Поспи, мой смелый друг. Скоро мне очень понадобятся твои силы, – сказал Брохо и погладил барса по мягкой шерсти.

Через мгновение к нему подлетел беркут, и Брохо ловко запрыгнул к нему на спину.

– Летим в пещеру, Ремо! Сообщим всем хорошие вести, – чародей похлопал птицу по широкой спине и, ухватившись за шелковистые коричневые перья, прильнул к нему всем своим телом, одной рукой придерживая серую конусообразную шляпу.

Беркут расправил свои гигантские крылья и, словно сверкающая молния, ринулся вниз, оставив после себя след из золотых огоньков.




Глава 2. Сапфировый Улей


Пещерный город людей простирался на несколько километров вглубь Сапфировой горы. В то смутное Багро?вое время (а теперь уже уходящее) люди были вынуждены жить глубоко под землей, они больше не выходили на свет Ярла. И днём и ночью без устали добывали они драгоценные камни под предводительством Хаммонда, вновь обернувшегося человеком. Они ждали, когда Багровое тысячелетие закончится, чтобы снова заселить свою солнечную долину. Никто из них не роптал, что не видит дневного света. Доверившись своему спасителю, они благоговейно из поколения в поколение следовали его указаниям, и так длилось на протяжении нескольких сотен лет. До тех пор, пока Брохо не увидел в алом огненном пламени своего посоха духа леса, известившего всю долину о её возрождении.

Сапфировый Улей или Саконера[19 - Sakonera (бакск.) – глубина] – так называлось это поселение глубинных людей, поневоле возникшее после Багровых дней и ночей. Высеченный в скалах Улей был местом добычи драгоценных камней всего сапфирового народа. Но кроме этого служил он прибежищем и домом, укрывая в своих скальных породах выживший народ.

Спустя сотню лет после обживания, Саконера была расширена вдвое. В поисках залежей камней, люди продвигались всё ближе и ближе к подземному вулкану, когда-то излившего свои огненные воды на поверхность долины. Наткнувшись на мягкий вулканический туф, расширение подземного города ускорилось. В скалах пробили новые многоэтажные ходы, которые можно было разглядеть из гигантского и главного свода пещеры – Дару?ны[20 - Daruna (на санскрите) – жёсткий, грубый, твёрдый]. Появились новые залы, жилые кельи и склады, кухни и столовые, мастерские и кладовые. И казалось, что в этом подземелье, пусть и освещённом, можно было запутаться и затеряться безвозвратно. Но в этой сложной разветвлённой системе залов, тоннелей и многочисленных помещений был свой порядок передвижения, как и планы лабиринтов. Каждый его обитатель носил их всегда с собой во вшитом внутреннем кармане одежды, на тот случай, если забредёт не в ту сторону. Но такие казусы случались чрезвычайно редко, ведь жители, выросшие в пещерном городе, знали все переходы и потайные ходы с раннего детства и хорошо ориентировались в них.






Вход в Саконеру



Главный вход Сапфирового Улья был закрыт огромными каменными дверьми, похожими снаружи на гладкие валуны. Нижний этаж пещеры находился на уровне главного входа, весь свод которого был освещён факелами, создавая приятное тёплое свечение. Несмотря на эти огнива, в подземном зале было промозгло и сыро. Обогреть его было практически невозможно, ведь свод пещеры достигал почти сотню метров в высоту.

– Брохо здесь! – крикнул мужчина, смотрящий в щель между стеной и дверью и, дёрнув за металлические рукояти, стал накручивать цепи вправо, тем самым расширяя проход.

Второй смотритель встал у выхода, в ожидании, когда громкие валуны закончат движение. Как только двери открылись, опираясь на посох, в пещеру вошёл чародей. Смотритель преклонил перед ним свою голову и махнул рукой напарнику, чтобы тот как можно скорее крутил механизм в обратном направлении.

– Брохо вернулся! – послышалось из разных концов Даруны.

Сотни людей, проходивших мимо и перемещающихся из тоннеля в тоннель, оставили свои дела и замерли в надежде услышать от мага хорошие вести. Тут же навстречу ему поспешил и предводитель Южного блока Саконеры и с нетерпением спросил:

– Ну как? Удалось найти барса?

– Всё получилось, – удовлетворённо кивнул Брохо своему командующему, похлопав его по плечу. – Не могло быть иначе.

– Благие вести! – громко начал он, обращаясь к своему пещерному народу. – Теперь мы сможем работать снаружи не только ночью, но и днём, если на то позволят лучи благословенного Ярла. Опираясь на наших соратников, мы сможем поднять собранные горные сапфиры на вершины гораздо быстрее. Да, все вместе мы значительно ускоримся!

– Фло?риан[21 - Florian (лат.) – цветущий, блестящий, светлый, великолепный, благородный], – обратился он к предводителю уже тише, – поручаю тебе контролировать движение драгоценных камней на гору. – Но для начала мы должны как можно быстрее подготовить наши запасы к подъёму. Займись этим прямо сегодня!

Флориан приложил руку к груди и преклонил свою сияющую белокурую голову в знак благодарности за оказанное доверие.

– Ро?хан[22 - Rohan (шотл.) – красный, (старогерм.) добрый, деятельный, Rochen (нем.) – скат], Фре?я и Йо?нас! – позвал Брохо, и вперёд из толпы выступили предводители Северного, Восточного и Западного блоков подземного города. – Поручаю каждому из вас усилить свои работы. Тебе, Рохан – по добыче камней в ваших отсеках! На данный момент результативная добыча идёт именно в твоём направлении. Фрея и Йонас! А вы направьте своих людей в помощь Флориану. Мы должны торопиться, время неумолимо движется вперёд.

Как только чародей закончил отдавать приказы, люди вокруг загудели, перешёптываясь между собой. Они были в предвкушении предстоящего плана действий, ведь большинству из них не терпелось снова завладеть Сапфировой долиной.

Давняя мечта жить на поверхности под благословенным Ярлом преследовала пещерный народ из поколения в поколение, хотя это желание у некоторых всё же с годами медленно угасало. Что уж говорить, привычка жить под землёй брала своё. Нельзя сказать, что народ был при этом несчастлив. Страдания от невозможности больше не увидеть солнце скорее были присущи лишь первым обитателям подземного города. Поэтому они не переставали делиться со своими следующими поколениями живописными историями о жизни в райской изумрудной долине, боясь потерять ту особую нить, что когда-то связывала их с миром Света. И хоть от этих рассказов порой захватывало дух, однако родившиеся в сумерках верили в них с трудом. Не зная иного мира, кроме сумеречного, рассказы о жизни, где день сменяет ночь, воспринимались ими словно чудные нелепые сказки. Ведь невозможно представить то, чего никогда не видел: что есть в этом мире зелёная сочная трава и нежно-голубое небо, что с гор водопадами стекают бурные смелые реки, а лица может обдувать тёплым волнующим ветром Фьялом.

Бесспорно, жизнь в подземелье была иной. Светом служили лишь факелы, тепло приносили костры, скопившаяся в гротах вода заменила прозрачные горные реки. Свежие ароматы и вовсе не насыщали воздух пещеры, её обитателей всюду преследовал лишь запах затхлой сырости. Особенно отчётливо ощутил это Брохо, вернувшись с высокогорных вершин. Вдохнув сырой воздух пещеры, он вспомнил, как ещё сегодня трогал холодящий руки снег и грелся под лучами Ярла, вспомнил чувство внутренней свободы и долгожданное спокойствие. Внутри свода же всё бурлило и гудело, и этот шум голосов отчеканивался эхом от стен Даруны, и так без остановки.

Брохо прошёл через преклонившуюся перед ним толпу и направился в разветвлённый тоннель Южного блока. Факелы освещали его утомлённое лицо, но глаза его были радостными. Багровая эпоха подходила к концу. Пройдя несколько освещённых тоннелей по нижнему ярусу, чародей поднялся на третий уровень, туда, где располагалась его Тихая обитель.

Толкнув податливую каменную дверь и очутившись в одиночестве, Брохо снял свою шляпу и положил её на каменный стол, инкрустированный по внешнему краю алыми сияющими сапфирами. Затем, аккуратно прислонив свой посох к стене и налив себе из деревянного графина воды, присел перевести дух. Через минуту он словно спохватился и встал, ощупывая глубокие карманы своей мантии. Найдя пальцами то, что так усердно искал, он вынул руку из-под серой ткани, в которой держал бутон горного эдельвейса. Вдохнув его аромат, чародей погрузил серебристый цветок в воду. Он ещё долго рассматривал сложное соцветие бутона, скрученное в плотные корзинки из белых цветочков. Любуясь звездчатыми растопыренными листочками, Брохо настигли воспоминания. Этого длинного дня, проведённого вне пещеры, он ждал несколько сотен лет, представляя, как будет вдыхать свежий, дурманящий воздух гор, трогать сочную листву деревьев и слушать пение чудных пташек в пышных цветущих кустарниках.






Чародей Брохо



От осознания, что долина ожила, резкий прилив сил нахлынул на чародея. Он поднялся со скамьи и подошёл к каменным стенам воспоминаний, на которых острым алмазным клинком на протяжении целого тысячелетия отмерял Багровый век. Дотронувшись ладонью до затвердевшей красной линии, обозначающей настоящее время, Брохо вытянул из-под своей дымчатой мантии бечёвку, на которой крепился его клинок. Вонзив его в горную породу, он прочертил вертикальную черту, обозначающую сегодняшний день. Красная линия вмиг забурлила, и тягучая жидкость по главной глубокой бороздке растеклась несколько правее. Сделав шаг назад, чародей оглядел стену целиком. Слева от Временной шкалы на каменной породе была запечатлена карта всего подземного Улея, испещрённого бесчисленными разноцветными линиями-тоннелями и переходами. Брохо ежедневно следил за изменениями и расширением Саконеры, прорезая всё новые зигзаги и ходы.

Его карта была поделена на крупные и мелкие сегменты, где самым значимым был Северный блок, находящийся в самом верху. Над северной секцией цветом индиго было выбито имя предводителя блока – Рохан. Лабиринты и ходы этого участка карты сияли голубыми переливами. Северное направление было богато сапфировыми залежами. Ему принадлежали самые сильные каменоломы, поэтому блок Рохана всегда лидировал в добыче камней. Многие из его жителей увлекались рукопашным боем и в свободное время тренировались в этом искусстве. Другие изготавливали орудия для добычи камней, ножи и острые кинжалы. Остальные же, в том числе и женщины, были хорошими мастерами в выделке меха.

Под северным сегментом располагалась крупная паутина, состоящая из прекрасных фиолетовых переливов, принадлежащая Южному блоку, которым руководил Флориан. Лиловые буквы его имени украшали карту в самом низу. Южный блок славился своими искусными ювелирами, которые даже с виду неприглядные куски камня превращали в изысканные украшения. Многие из них были хорошими плотниками. В своих мастерских они изготавливали деревянную посуду и разные нужные приспособления для быта, мастерили детские игрушки, а некоторые из них умели вырезать затейливые музыкальные инструменты.

Слева и справа расположились Западный и Восточный блоки. Восточная часть зеленела мелкой сеточкой лучей и принадлежала Фрее. Её блок был самым небольшим, но и самым таинственным. В их направлении добывалось самое скудное количество драгоценных камней, поэтому их жителей часто отправляли на подмогу в другие развивающиеся блоки. Также они мастерили тетиву и стрелы, тренировали стрельбу из лука, а некоторые увлекались изучением целебных трав. Полки на их складах были усыпаны всевозможными целебными настойками, эликсирами, порошками и зельями, а по их тоннелям лились мелодичные напевы.

Западным золотисто-оранжевым сплетением тоннелей командовал Йонас. Западный блок славился отличными ткачами. Из льна и хлопка они мастерили платья и рубахи, мантии и разного вида накидки, а из мягкой кожи и меха делали одежду потеплее. На их складах они хранили все съедобные запасы: дичь, коренья, и даже горную питьевую воду, умели приготовить отменного дикого зверя под соусами из брусники и клюквы, а ещё варили вкуснейший эль из болотных ягод и трав.

Все предводители направлений света были преданы Брохо с момента рождения, именно им перед своим уходом во Тьму Хаммонд даровал бессмертие и необычные способности, и их теперь они могли передавать по наследству.

Убрав свой клинок обратно, Брохо дотронулся до сплетённых паутинок из линий, которые были всего лишь ещё контурами на камне, обдумывая как ему усилить добычу сапфиров. Это были планируемые тоннели и будущие пути, набросками уходящие на севере всё выше и выше под каменный свод потолка.

Его раздумья прервал стук по каменной плите. Чародей обернулся и увидел, как в его обитель ступает доблестный Рохан.

– Брохо, пришёл поздравить тебя с великим днём! – сказал он и, откинув назад тёмно-синюю мантию, усыпанную по краям мелкими сапфирами василькового цвета, преклонил голову и колено перед чародеем.

– Да будет этот день началом перехода к новой жизни вне Саконеры, – сказал он, похлопав Рохана по плечу, и подошёл к каменной карте.

Рохан поднялся и последовал за Брохо.

– Я отдал приказ ускориться на своих участках, как ты и велел. Добыча идёт полным ходом. Мы отгружаем камни в этих отсеках, – и он дотронулся до карты, показывая магу на место близ вулкана Эрдифиа?ль[23 - Erdifiall (исланд.) – Eldfjall – вулкан, Erde (нем.) – земля], реалистично поместившегося на карте в направлении северо-востока. Вулкан излучал оранжево-красное свечение, создавая иллюзию бурлящей магмы внутри него.

– Нужно доставить камни до Даруны, а дальше Флориан проконтролирует подъём наверх, – и пальцы Брохо заскользили по каменной карте. – Беркуты уже начали строить подъёмную дорогу в гору от входа в Улей, они очень торопятся и известят нас, как всё будет готово. К десятому дню мы должны начать восхождение.

Он отошёл немного назад и оценивающе взглянул на Северный блок.

– В отсеках возле Эрдифиаля в последние дни идёт самая усиленная работа, но нужно быть предельно осторожными. Жерло вулкана совсем близко, лучше взять левое направление, – предостерёг Брохо.

Рохан тяжело вздохнул. Его прямой профиль выражал беспокойство. При контрольных осмотрах он и сам уже не раз подмечал, что камни там нагреты, как в самой жаркой печи, а воздух непривычно спёртый и обжигающий.

– То?ркин[24 - Torkin – вымышленное имя, также от «торкин» (тюрк.) – дом, где живут родственники жены] Камнелом тоже предупреждал об этом, – ответил Рохан и вспомнил слова своего главного командующего в вулканических отсеках. – Но именно там самые крупные залежи, ещё и алмазы стали попадаться.

– Остерегайтесь, – многозначительно промолвил Брохо и взглянул на Рохана.

Его волевой предводитель в этот момент с интересом разглядывал цветок эдельвейса на столе. Он был среднего телосложения, с лазурными глазами и тёмно-русыми волосами до плеч. На вид ему можно было дать лет тридцать пять – сорок. Человеком он был невероятно напористым и смелым, способным ради правого дела пойти на самые сложные задачи и подвиги. Рохан умел прекрасно руководить своим блоком и отличался от всех крайне благородным станом.

Почесав свою коротко-стриженную бороду, он повернулся к чародею.

– Мы столько лет живём в подземелье, что даже цветы воспринимаются нами как невиданное чудо, – задумчиво произнёс он.

– Нашему народу не довелось увидеть эти редкие цветы, зато они научились создавать такие из драгоценных камней, – и Брохо устремил свой взгляд на сияющую брошь Рохана на вороте его мантии.

Кольцевидное резное украшение, скрепляющее ворот накидки, было выполнено из серебра, середина которого была декорирована изысканным гиацинтом[25 - Голубой/синий гиацинт выступает символом верности и преданности, благодарности и уважения, магическое свойство которого делать человека открытым для радости, созидания и неуязвимым для негатива] из синих сапфиров. Брошь маняще поблёскивала среди серо-чёрных ворсинок меха мантии, поражая изящной ручной работой.

– Что верно, то верно, – подтвердил он и, как будто что-то вспомнив, улыбнулся.

– Брохо, – вдруг обратился он к магу, – не против ли ты пира в Даруне? Женщины Западного блока хотели подбодрить и порадовать наш народ перед усердной и кропотливой работой. Я знаю, беркуты пока не смогут приносить нам еду, поэтому наши съестные запасы нужно беречь, но это торжество может быть последним…

– Что же, так тому и быть, – недолго поразмыслив, согласился маг. – Спеши всех известить, чтобы начинали готовиться. А после Даруну займут все наши каменные запасы.

Рохан благодарно поклонился чародею и вышел из Тихой обители. А Брохо, взяв в руки свой волшебный посох, направился в ту часть пещеры, что возвышалась над гигантской просторной залой Даруны. Пройдя сквозь неё, чародей ступил на узкую каменную лестницу, скрытую от посторонних глаз и ведущую под самый верхний свод, туда, где располагалась таинственная Ветреная обитель.




Глава 3. Пир в Даруне


Даруна бурно гудела от паривших в ней весёлых разговоров и шуток. Весь пещерный народ собрался сегодня в главном своде, чтобы насытиться и набраться сил перед нелёгкой работой. Четыре длинных стола и двадцать дюжин стульев протянулись посередине пещеры. Все столы были расставлены строго по направлениям сторон света, и сверху были они похожи на розу ветров. Во главе каждого из них восседал свой предводитель блока.

Рохан расположился, как обычно, за каменным столом, плита которого была украшена тёмно-синими сапфирами. Предводительница восточного направления Фрея устроилась за следующим столом со столешницей, пестрящей изумрудными сапфирами. Третий стол, супротив столу Рохана, принадлежал Флориану и был декорирован лиловыми камнями. Замыкал круг четвёртый стол Йонаса, золотистые камни которого магически поблёскивали в дрожащем свете пещерного пламени. Их величественные каменные стулья с высокими спинками были укрыты медвежьим мехом, а подлокотники инкрустированы драгоценными камнями.

Чародей Брохо разместился между ними всеми, как раз посередине. Это было самое почётное место, которое в былые времена занимал сам Владыка Света. Маг был одет скромно и просто: серая мантия, отливающая дымчатым сиянием, прикрывала слегка сутулые плечи, а слева от него, как всегда, лежала его валяная остроконечная шляпа.

– Эй, Гругги[26 - Gruggi – вымышленное имя, от groggy (разг. нем.) – измученный, уставший]! – услышал он голос весёлого ткача Атли со стороны золотого стола, – не спляшешь ли ты нам, как в прошлый раз?

Атли непрестанно цеплялся к Железному Гругги, считая его неуклюжим и неотёсанным. Каменолом почти всегда спускал выходки молодого мальчишки, но иногда доходило до того, что выпускал пар, и в такие моменты Атли здорово попадало. Но это его ничему не учило.

Брохо повернул голову и с интересом посмотрел на каменолома Гругги, сидевшего за синим столом. Тот налегал на жареную ногу дикого вепря и всё никак не мог оторваться от её поедания. Прожевав жирный кусок, тот, наконец, вытер свой рот и курчавую бороду рукавом, а затем рявкнул:

– Сплясать то я могу, да не с кем! – и его низкий бас озарил свод пещеры.






Пир



– А я тебе на что? – расхохотался Атли.

– Надень ты платье, я с тобой сплясал бы, – буркнул Гругги, и его губы растянулись в забавной улыбке.

Собравшиеся за синим столом скорняки и каменоломы дружно разразились громким хохотом.

– Я скорее залезу на потолок Даруны, чем надену женское платье, – отшутился Портняжка и взял высокую деревянную кружку, наполненную элем из брусники и можжевельника. – За нашего Брохо, который не побоялся света Ярла и поднялся на самую высь!

– Да, за Брохо! – поддержали другие столы, и отовсюду послышался стук чарок и весёлые возгласы.

Брохо был смущён, он не любил сильное внимание к своей фигуре, предпочитал жить аскетично и просто, любил помогать своему народу и считал это своим долгом, а не заслугой. Держась за свой магический посох, он вглядывался в лица довольных людей и радовался сам, что смог хотя бы ненадолго вселить во всех надежду на жизнь вне Саконеры. Но иногда ему казалось, что это желание принадлежит только ему и его предводителям блоков.

Брохо бросил взгляд на стоявший рядом с ним резной стул, инкрустированный сапфирами серо-угольного цвета. Одинокое пустое место, которое не было занято никем. Чародей нахмурился и посмотрел наверх под самый пещерный свод. Но мрачные мысли мага резко прервал звук флейты, пролетевший отголоском через весь свод подземелья. Это музыканты Южного блока созывали всех на весёлые пляски. Дружно жующие жители одновременно повскакивали со своих мест, уж очень они любили потанцевать, хоть и не доводилось им пировать часто. Под действием эля веселье удвоилось, и разноцветные одежды золотого, лилового, синего и изумрудного цветов, словно радуга, смешались в движении. Женщины, приподняв свои юбки, кружились на месте, мужчины же выплясывали подле них потешные фигуры.

– Эй, Клюковка, а ты сегодня очаровательна, как никогда! – пританцовывая вокруг рыжеволосой девушки, рассыпался в комплиментах Скорняк Къелль[27 - Kjell (др. сканд.) – жертвенный котёл, шлем, источник], то и дело пытаясь ухватить её за золотое платье.

– Похоже, под парами эля ты подзабыл, как меня величают, – рассмеялась она и, взяв его за руку, закружила в танце.

– Ещё бы, ты варишь его лучше всех на свете, – очарованно ответил Скорняк и, заметив, как щёки девушки зарделись от смущения, прижал её руку к своим губам.

– Щекотно! – воскликнула со смехом она, отдёргивая пальцы от лица Скорняка. – Оставь свои приставания, а как вспомнишь моё имя – захаживай! – бросила через плечо она и ускользнула в весёлую отплясывающую толпу.

Къелль топнул с досады ногой, но делать было нечего. Недолго думая, он отправился к своему синему столу доедать рагу из зайчатины, дикого лука и пастернака.

– Вспомнишь её имя… как будто я не помню… – бурчал он себе под нос.

Усевшись рядом с Торкином Камнеломом, Къелль стал уплетать аппетитное блюдо, от аромата которого у каждого жителя пещерного города всегда начинали течь слюнки.

– Бриана[28 - Briana (кельт.) – благородная, возвышенная, холм] снова дала тебе от ворот поворот? – спросил он, ткнув Къелля локтем в бок.

– Всё как обычно, – с набитым ртом ответил тот. – Зови её по имени и точка. А может, мне Клюковкой нравится её называть!

– Откуда ты ласковое прозвище то такое взял? – рассмеялся Торкин, отпивая глоток эля.






Скорняк Къелль



– Может, это моя ягода любимая, – и Къелль зарделся.

– Фантазия твоя до добра не доведёт. Оставь её, она же из золотых. Ей не место рядом с такими, как мы, – посоветовал синеглазый Торкин своему товарищу.

– Наши общие предки родились в этой долине. Нет разницы, золотая она или лиловая! Все мы дети благословенной Фрии! – отрезал Къелль и, отодвинув тарелку, сложил руки у себя на груди.

– Не слышал и я, чтобы нельзя было родниться с другими блоками, – присоединился к разговору большой, похожий на великана Гисли[29 - Gisli (др. сканд.) – луч, жезл (часть алебарды)] Землерой.

– А где ты видел, чтобы хоть кто-то за последние годы породнился с нами? – Торкин раззадорился и даже привстал со скамьи. – Мы тут все живём отдельно друг от друга, даже занятий общих нет! Лиловые с важным видом с украшениями искусничают, золотые своими золотыми ручками одежду шьют да вышивают, зеленоглазые всё песни поют. Только мы всю грязную работу на себе везём!

– Так иди и сядь за шитьё, раз жалуешься! – разозлился Къелль.

– Не мне за шитьё садиться надо, а им вместо своих развлечений серьёзным делом пора заняться! Сапфиры сами себя не добудут, а шкуры сами себя не высушат и не окуряться!

– Каждый горазд свою работу хвалить! А ты пойди свари-ка эля или целебный эликсир приготовь! Знаний твоих только и хватит, чтоб травы в котёл с водой покидать, даже огонь разжечь не догадаешься! А дальше что? А дальше ничего! – Къелль встал из-за стола и, толкнув Гисли, который мешал ему пройти, двинулся в Северный блок.

– От несчастной любви совсем не замечает простых вещей, – покачал головой Торкин и снова сел за стол.

Гисли Землерой уселся на место Къелля и пододвинул к себе свою кружку.

– Тут ты прав, Торкин! Вся работа на нас одних. Но невооружённым глазом видно одно, пока мы вместе не соберём эти камни, нам не спастись.

– Может, они боятся выходить из Саконеры? Вот и не торопятся помогать? – подоспел к разговору Железный Гругги, похрустывая хрустящей мясной корочкой.

Торкин перевёл взгляд с одного на другого.

– А что-то в твоих словах есть, – начал он, но был прерван громким эхом.

Это Брохо стукнул посохом по каменном полу, и из него вылетели воображаемые цветные огоньки, которые постепенно перевоплотились в фигурки лесных животных. Они взвились ввысь над танцующими людьми и закружились в своём собственном танце. Полупрозрачные образы волков, барсов, беркутов, медведей и зайцев проносились над головами пляшущих. Те, кто поднял головы, могли даже дотянуться до них руками. И в эти моменты животные словно оживали и отпрыгивали назад. Это была весёлая забава, которая развлекла и стар и млад.

– Ульви[30 - Ulvi (др. сканд.) – от Ulf, что означает «волк»], лови его, лови! – кричали дети высокому ловкому юноше в зелёной рубашке и штанах.

Ульви пытался угнаться за медведем, цепляя его своими руками, таким образом развлекая малышей.

– Стрелами Ульви, его надо стрелами! – выкрикивали они.

Ульви достал воображаемую стрелу и сделал вид, что запустил её в нападающего медведя. Заметив, как это действо веселит всех детей, Брохо вновь стукнул посохом, и на месте воображаемой из огоньков возникла вполне себе реалистичная стрела с острым наконечником и разноцветными перьями. Она взлетела ввысь и попала в лапу бурого медведя, после чего все фигурки вспыхнули и разлетелись на мелкие огоньки, осыпав людей разноцветными искорками.

– Ах! – воскликнули все, когда увидели, что их одежды засияли радужными огоньками.

– Ты такая красивая! – восхищённо произнесла Грасиэла[31 - Graciela (лат.) – от «gratia», что означает «благодать» и «изящество»], рассматривая лиловое сияющее одеяние подруги.

– А у тебя волосы стали такие необыкновенные! – ахнула Мелисенда[32 - Melisenda (гот.) – смелая, сильная].

Но в следующий миг все огоньки осыпались на пол и растворились, как весенний снег, не оставив после себя и следа. Вновь заиграли флейты, и люди бросились в беспрерывный пляс.

Тем временем предводители блоков устроились за столом Флориана, обсуждая стратегию быстрой перевозки камней в Даруну, и даже царившее вокруг веселье не могло оторвать их от оживленной беседы.

– Я вижу, что вы не теряете время даром, – услышали они голос мага за своими спинами.

– Что есть, то есть, – ответил Рохан, глаза которого были сильно напряжены.

Было видно, что он не желает участвовать в общем застолье и уже давно утомлен чрезмерной шумихой. Положи сейчас перед ним карту Сапфировой долины, он сразу начал бы рассуждать, как лучше всего вскатывать телеги на гору.

– Мыслей для обдумывания много, как и задач, – поддержал Флориан Рохана.

– Дождитесь совета, завтра будем решать все самые важные вопросы, – и Брохо устроился рядом. – А сейчас веселитесь!

– Хоть и хотелось бы принять участие в пирушке и разделить со всеми радость, но что-то совсем не до веселья. Я смотрю, Виндена[33 - Winden – вымышленное имя, от Wind (нем.) – ветер, и winden (нем.) – крутить, обвивать, закручивать] тоже не заботит наш пир, – задумчиво протянул Рохан и устремил взгляд на чародея.

– Придёт время, и он обретёт спокойствие. А когда это случится, мы все его увидим, – сказал маг и помрачнел.

Чтобы отвлечь чародея от грусти, Рохан всё же поднял свой кубок и торжественно сказал:

– За тебя, Брохо!

– За Брохо! – присоединились остальные предводители.

– Полно, полно, – остановил их чародей. – Не славьте меня, я лишь следую тому пути, который Хаммонд предсказал для нашего народа.

– Ты недооцениваешь себя, – возразил Йонас. – Наш пещерный народ не тот, что был много лет назад. Теперь нас в десятки раз больше. Управлять людьми и защищать нас всех – нелёгкая задача.

– Поэтому пройдём этот путь вместе, – Флориан дотронулся до плеча Брохо, а затем устремил свои лучезарные глаза лилового цвета на Фрею.

– Только вместе, и никак иначе, – тут же озарил присутствующих мягкий голос предводительницы. – И хотя я всё ещё вижу сомнения в глазах моих людей, но мы должны рассеять их как можно скорее. И пусть они пока страшатся выходить за пределы Улея, но я верю, что настанет тот день, когда они возблагодарят тебя за твои заслуги.

– Бесспорно возблагодарят. Привыкнув к свету и ощутив все краски природы, возвращаться в Саконеру не захочет никто, – добавил Йонас и погрузился в воспоминания о том, как шевелится листва под лёгким дуновением ветра Фьяла и зеленеет лес под лучами горячего солнца.

Всё это он видел ещё тогда, когда был совсем мальчишкой и вместе с отцом приходил на то место, где тот работал – у врат Саконеры.

– Не так страшен мир Света, как мир Тьмы, – грустно сказал Брохо. – Не Ярла бояться мы должны, а тёмного Владыку…

Рохан положил руку на предплечье мага, тем самым остановив его речи.

– Ты должен знать, – начал он, – мы пойдём с тобой до конца. – Даже если придётся идти в мир Тьмы или сражаться там с самим Владыкой. Какая бы судьба нас не ждала впереди, мы преодолеем все трудности, – и голос Рохана был неимоверно твёрдым в этот момент.

Он преклонил голову, и остальные следом последовали его примеру.

– Я никогда не сомневался в вас, – благодарно ответил Брохо. – Эта долина даровала мне не только жизнь, но и верных друзей. Завтра… завтра, я поведаю вам всем о своих планах, – и он осветил всех улыбкой.

Пир продолжался до поздней ночи, но вскоре сошёл на нет. Все разбрелись по своим блокам, и лишь несколько жителей остались ночевать в Даруне, уснув прямо на широких скамьях, протянувшихся вдоль каменных стен. Прикрываясь выделанным медвежьим мехом, они смешно причмокивали во сне губами, то и дело съезжая под своим весом вниз.




Глава 4. По маленькой крупице собирается гора


Флориан вместе со своей правой рукой Маури?че[34 - Mauriche – вымышленное имя, от Maurice (маврит.), читаемое Морис – тёмный, чёрный, неизвестный, темнокожий] вышагивал по тоннелю своего блока, оставляя после себя лёгкое свечение. Их путь пролегал вниз через ходы Фреи и Йонаса в самую левую часть Саконеры, туда, где расположились довольно значительные по глубине и высоте сапфировые склады. Флориан спал всего несколько часов, но этого ему было достаточно, чтобы снова стать бодрым. Его одежда отливала лиловым мерцающим сиянием, шаги были легки, но уверены, а шлейф от его силуэта рассыпался беззвучными золотыми крапинками на каменный пол.

– Три метра прямо, затем снова налево, десять метров вперёд и снова направо, – проговаривал Мауриче, на ходу сверяясь со своей картой.

Хоть он и прожил здесь столько лет, но в хранилища, граничащие с Северным блоком, никогда не ходил.

– В карте нет надобности, я могу найти эти склады закрытыми глазами, – сказал Флориан, всё ещё продумывая вывоз камней.

Начинать нужно было уже сегодня, но подготовлено для этого было совсем мало. Ещё несколько десятков метров, и они почти достигли Северного блока. Свернув в один из тоннелей, перед ними, наконец, обозначился вход, ведущий в хранилища драгоценных камней. Он достигал этак трёх метров в высоту и столько же метров в ширину.

Предводитель подошёл к стальным дверям, гордо возвышающимися над их небольшими фигурами. Дотронувшись рукой до холодного металла, он ощутил на ладони тёплую влагу. Глаза Флориана удивлённо расширились и запылали фиолетовым пламенем, когда он стал рассматривать капли, покрывающие всю поверхность высоких ворот.

– Они тёплые, – сообщил он Мауриче, доставая из своего кармана ключи от замков.

Тот задумчиво почесал затылок и произнёс:

– В Северном блоке уже давно стало теплее, близость вулкана даёт о себе знать.

– Нет, нам нужно как можно скорее прекратить двигаться вперёд, иначе пропадём в этих тоннелях все вместе, – Флориан озадаченно начал открывать замки.

Как только с затворами было покончено, он потянул на себя одну створку тяжёлых ворот, а Мауриче принялся открывать вторую. Тёплый порыв воздуха хлынул на них обоих, на мгновение приглушив яркий свет ближнего пламени. Было видно, что в самом хранилище стоит полный мрак. Но, несмотря на это, Флориан шагнул внутрь, при этом возникшее сияние его фигуры озарило ему путь.

– Нужно здесь всё осветить, – приказал он.






Собранные сапфиры



Мауриче последовал за ним, а затем поочередно зажёг все факелы по всему переднему периметру. Чёрную темноту сразу же прорезало вспыхнувшим тёплым светом. Оба огляделись. Невообразимое количество драгоценных камней раскинулось на несколько сотен метров вглубь высокого свода. В свете пламени они засияли разными красками, завораживая своей красотой.

– Каждый раз, когда рассматриваешь их воочию, даже сердце замирает, – сказал Мауриче и дотронулся до самого близлежащего сапфира изумрудного цвета.

– Это великий труд наших каменоломов, наше наследие, которое мы принесём во благо нашему народу, – вымолвил Флориан, и сияние его фигуры усилилось.

Мауриче продолжил зажигать факел за факелом, продвигаясь всё глубже и глубже, как вдруг заметил ещё один тёмный проход внутри скалы.

– Сколько их здесь? Явно больше, чем в нашем блоке? – заинтересованно спросил он.

– Сто семьдесят пять. И начнём мы именно с них, чтобы освободить место для новых партий.

– Я догадывался, что в Северном блоке камней больше, и слышал эти истории с детства, но никак не представлял такой масштаб.

Вдруг до ушей Флориана и Мауриче донеслись глухие звуки многочисленных шагов, которые с каждой минутой усиливались, приближаясь к ним всё ближе и ближе. Вскоре вместо гулкого топота стали различимы некоторые голоса, а уже через несколько минут в воротах появились первые любопытные лица. В их лиловых глазах отражался блеск миллиарда камней, а на физиономиях читались нескрываемые восхищение и восторг. Придерживая руками огромные тележки, предназначенные для загрузки сапфиров, они перешёптывались между собой, но завидев Флориана, резко замолчали и преклонили свои белокурые головы.

– Сегодня начнём с этих складов, – сообщил Флориан. – Нужно освободить их предельно быстро, как бы это нам всем не казалось сложно. Но всё выполнимо, – и он повернулся к сверкающей груде камней, взяв в свою ладонь один небольшой лиловый камушек. – По маленькой крупице собирается гора.

– Можете приступать! Через несколько часов вас сменит Восточный блок, – скомандовал Мауриче, а сам вместе с Флорианом двинулся в следующий свод.

Озарив это помещение светом огней, они последовали к следующему проходу. Каждый раз перед их лицами из чернильной тьмы возникала очередная превысокая гора самоцветов неописуемой красоты. Когда была освещена половина из имеющихся складов, они снова вернулись к главным воротам.

Наблюдая за тем, как люди из Южного блока грузят в тележки драгоценные камни, Флориан оценивал скорость и качество их работы. Отдав Мауриче указание поддерживать слаженный трудовой ритм рабочих, он выдвинулся по ходам назад в сторону Тихой обители. Уже совсем скоро ожидалось собрание всех предводителей блоков во главе с чародеем, и ему нужно было торопиться. Ступая по тоннелю, он наблюдал, как мимо него сновали фигуры, везущие пустые телеги вперёд, а мелкие блёстки, окружавшие их, словно вибрировали от движения.

Флориан достиг Даруны и осмотрелся. От вчерашнего буйного пира здесь ничего не осталось: столы, стулья и скамьи были убраны, а освобождённое место в центре ожидало прибытия камней. Он двинулся дальше в тоннели Южного блока. То и дело ему навстречу попадались спешащие жители, которые при виде него непременно кланялись и убегали дальше. Сапфировый Улей снова закипел и зажужжал, как в период роения медоносных пчел. Достигнув Тихой обители, Флориан наконец остановился.

– Ты уже здесь? – услышал он за своей спиной.

Предводитель повернул голову и, увидев приближающегося к нему чародея, преклонился перед ним.

– Следуй за мной, – обронил Брохо и ступил в Тихую обитель.






Флориан



Флориан вошёл следом и остановился. Обиталище мага было всё таким же аскетичным, как и в былые времена. Было очевидно, что чародей не любил излишеств и старался воздерживаться от изысканных украшений и убранства. Быстрым взглядом Флориан оглядел всё вокруг.

Надо сказать, что здесь ничего не поменялось со времён заселения в подземный город. На правой стене, чередуясь с факелами от потолка до пола, всё также висели деревянные полки, на которых уместились разные сосуды и тарелки. Левее от них был размещён каменный стол и стулья, ещё левее виду открывалась карта подземной Саконеры. А ещё дальше располагался проход в другое помещение, там где чародей имел обыкновение отдыхать.

Вдруг глаза Флориана остановились на самой крайней стене обители. Прежде это была обычная, ничем не примечательная каменная стена, сегодня же она была прикрыта чем-то похожим на струящуюся светлую ткань. Казалось, будто лёгкий ветерок теребит её воздушные края. Отметив едва уловимое движение под ней, Флориан сделал шаг вперёд, но Брохо остановил его своей рукой.

– Не торопись. Всему свое время, – многозначительно изрёк чародей и покосился на главный вход своего жилища, в который разом вошли три остальных предводителя.

– Теперь можем начинать, – сказал он и пригласил всех к столу.

Прежде чем усесться на своё место, Брохо достал с полки большой свёрнутый свиток и только затем начал свою речь.

– Все мы знаем, что за эти столетия мы сделали невозможное! Мы смогли создать процветающий город и укрепить его, мы добыли большую часть сапфиров для изгнания Владыки Тьмы в свои угрюмые владения, мы освоили много ремёсел и обеспечили наш народ всем необходимым. Но всему приходит конец. И наш Сапфировый Улей, как и долина, сейчас под угрозой, которую мы всеми силами должны устранить. Я знаю, что многие люди страшатся перемен, – Брохо взял паузу, но вскоре продолжил, – страшатся дневного света и скорее всего предпочтут остаться в Саконере. Но мы должны постараться придать людям уверенность, потому что снаружи у нас будет больше возможностей. Наша цель направить людей и снова научиться жить под благословенным Ярлом, снова научиться развивать земледелие, рыболовство, без которых мы все будем голодать. Мы должны вернуть старый уклад, который сложился в эпоху Сапфирового народа. Но к этому всему мы вернёмся позже, когда сможем расширить кольцо Тьмы, – закончил Брохо и начал разворачивать свой свиток.

Раскрыв его посередине, он закрепил его четырьмя крупными драгоценными камнями по краям. На пустом свитке стал прорисовываться ландшафт Сапфировой долины. Предводители устремили свои взгляды на живописную и вмиг ожившую карту. В самом верху они увидели бурлящую чёрно-оранжевую магму вулкана Эрдифиаль, далее белоснежные пики кольца Сапфировых гор, с которых в левую часть долины бурно стекали струйки голубых водопадов. Под водопадами из густых хвойных лесов на них смотрели глаза диких животных. На правом нижнем склоне горы им открылись обширные равнины с прозрачными озерами, из которых то и дело выпрыгивали мелкие золотистые рыбки. То тут, то там стаями кружили пёстрые птички, поднявшись над картой ввысь, разноцветные насекомые парили над цветами. И, казалось, можно было ощутить их лёгкое медовое благоухание. Ожившая долина завораживала и не давала оторваться от всех этих мелких деталей.

Брохо ткнул пальцем в то место, где протекала горная Фриа, тем самым отвлекая всех от созерцания карты.

– Вот здесь находится вход в Саконеру, – сказал он. – Дорога вверх только начата, беркуты проложат её вот до этого места, – и чародей снова указал на карту, туда, где возвышался один из самых остроносых пиков горы.

– У нас в запасе есть только восемь дней, не так-то и много, – вымолвил Йонас.

– Всё верно, Йонас, – подтвердил чародей. – Но если беркуты не успеют проложить нам и барсам путь, то часть из них возьмётся переносить сетки с камнями на своих крыльях. А вот когда дорога будет готова, подъём днём предоставим барсам и беркутам, а ночью будем делать это сами. Это единственный способ им помочь в ближайшие недели и месяцы, до тех пор пока наш народ не станет более мужественным.

– Эта стратегия вполне себе ясна. Но что будет после, когда мы вывезем все камни из хранилищ? Не отрицаешь ли ты такой возможности, что добыча может уменьшиться? – спросил Рохан.

– Может случится всякое… Нам лишь остается продолжать добычу в надежных направлениях и стараться избегать непредвиденных ситуаций. Это всё, что в наших силах сейчас.

Флориан и Рохан переглянулись.

– Я был сегодня в хранилище у Северного блока. Ворота снаружи все влажные, а в складах больше нет той прохлады, что стояла там раньше, – начал Флориан.

– Так и есть, – продолжил Рохан, – на нашем пути вулкан. Но мы уже сейчас начали избирать более надежные пути и двинулись в другом направлении. Хоть каменоломы соглашаются на это с трудом, но другого выхода у нас больше нет.

– Я давно предупреждал вас об этом, и неоднократно, – покачал головой Брохо, и его серые глаза погрустнели. – Пусть каменоломы чётко следуют твоим указаниям, иначе мы все окажемся в большой опасности.

Рохан кивнул, а Брохо в свою очередь перешёл к Флориану:

– Как продвигается вывоз камней в Даруну? Уже начали?

– Мы приступили к работе совсем недавно, но ребята полны сил и энергии. Надеюсь, их запал не пропадёт, – ответил Флориан.

– Будьте наготове, скоро близится ваш черёд, – обратился чародей к Фрее.

– Мои люди уже готовы и ждут своего часа, – ответила она ему.

Брохо поднялся со своего места и, оперевшись на посох, направился к закрытой стене, которая несколькими минутами ранее привлекла внимание Флориана. Сбросив с неё воздушный балдахин, глазам предводителей предстало необычное творение мага, раскинувшееся на несколько метров вверх и вниз. Все с интересом устремили свои взоры на движущиеся рисунки, которых они в былые времена нигде не видывали, как вдруг услышали сильный грохот, эхом проносящийся по всем тоннелям Саконеры. Этот громоподобный звук был похож на скрежет и рокот одновременно, заставляя всех закрыть свои уши руками. А после почувствовался резкий толчок, отчего все схватились за край каменного стола. Брохо же вцепился в стоящую рядом входную дверь, чтобы не потерять своё равновесие. В этот же миг с полок посыпались деревянные тарелки, гулким звуком рассыпаясь по каменному полу.

– Не может быть, не может быть, – вторил чародей.

Оцепеневший Рохан схватил за руку сидящую рядом Фрею, помогая справиться с волной неописуемого паники. Её глаза были полны страха, а изящные пальцы вмиг заледенели.

– Спокойно, – промолвил он и сжал её руку ещё сильнее.

– Это Йорд, мы разбудили Йорда, – шептала она.

Через какое-то время всё разом утихло, и все резко поднялись со своих мест. Брохо бросился наружу, за ним поспешили его предводители. Но, оказавшись в тоннеле, они вдруг поняли, что настенные факелы везде потухли, из-за чего не было видно ни зги. Тогда Брохо стукнул своим посохом об пол, отчего он осветился алым сиянием, позволив разглядеть путь на несколько метров вперёд. Флориан сразу же протиснулся между Йонасом и Роханом и поспешил следом за чародеем, помогая ему освещать дорогу своим собственным свечением. Рохан, Фрея и Йонас замыкали эту линию.

– Что произошло? – слышали они вокруг себя испуганные голоса из разных ходов.

– Зажигайте факелы! – громко приказал Брохо. – Сейчас будем разбираться.

И он уверенным шагом двинулся дальше по тоннелю, прекрасно понимая, что же могло случиться на самом деле.




Глава 5. Роковая расщелина


Хоть эта часть Саконеры и носила название Северного блока, но в этом месте с недавних пор было жарче, чем в других направлениях Улея. Здесь стояло настоящее пекло, тут кипела работа и днём и ночью, тут же добывали самые лучшие камни, и здесь же трудились самые сильные каменоломы. И, пожалуй, разобраться в этих новых ходах, откуда несли самые крупные сапфиры и алмазы, могли только те, кто эти проходы вырыл.

– Копай, копай! – слышались со всех сторон грубые голоса, похожие на отбивание чечетки.

– Толкай, толкай! – отпрыгивали эхом от стен другие громкие басы.

– Поберегись! – вдруг послышался возглас Торкина Камнелома, когда очередной кусок скалы с грохотом отвалился от стены и, упав на пол, покатился в сторону других каменоломов.

Гругги и Гисли едва успели отпрыгнуть в сторону, прежде чем огромный острый камень вонзился в скалу прямо в нескольких сантиметрах от них самих.

– Чтоб тебя! – разозлился Железный Гругги, откинув кувалду в сторону.

– Не смей орать на Торкина! Или ты забыл, что он здесь главный? – одёрнул его Гисли.

Гисли Землерой уже не первый год занимался добычей камней, а ещё дольше прорывал ходы в скалах. Он отчётливо понимал, что в подобных тоннелях может случиться всякое, скальная порода была всегда непредсказуема. С какой бы осторожностью не подходили к ломке породы и методике дробления камней, даже самые опытные каменоломы часто ошибались, и тогда без жертв было не обойтись.

Гругги оттолкнул от себя Гисли и подошёл к вызывающе торчащему куску скалы, который мешал ему продолжать работы.

– И что мне с этим делать? – заверещал он и попытался сдвинуть его с места.

Камень крепко осел в породе и никак не поддавался. Работающие неподалёку другие каменоломы отложили свои орудия и ринулись к месту событий, шушукаясь между собой. Откуда-то сзади протиснулся один из помощников Торкина – широкоплечий Ягнар[35 - Jagnar – вымышленное имя, от Ragnar (др. сканд.) – войско власти, также от немецкого Jaggen – охота] Костолом, а за ним сквозь толпу протолкнулся и сам Торкин. Идея с вытаскиванием камня ему пришлась совсем не по вкусу.

– Оставь его здесь и возьми правое направление. В этом копать уже нельзя! – приказал он Гругги.

– Как бы не так! Он чуть не угодил мне в ногу! Пока не уберу, никуда не уйду! – упёрся тот.

Торкин побелел от гнева, но Ягнар успокоил его взглядом. Он подошёл к Гругги и сказал:

– Если будешь тратить время на этот кусок камня, задержишь остальных. Рохан просил ускориться, вместо этого ты тормозишь всю нашу работу.

Гругги оставил камень и навис над Ягнаром, который в сравнении с ним был ниже на целую голову.

– Не я этот камень сюда скинул, вот кто виноват! – возмущённо прикрикнул он и показал на Торкина.

Торкин был больше не в состоянии терпеть выходку Железного Гругги. Схватив его за грудки, он прижал его тело к стене.

– Или ты продолжаешь свою работу, или уходишь со своего места! Кем тебя заменить я знаю! – яростно проревел он, показывая над ним свою власть.

Гругги ничего не ответил и лишь отдёрнул от себя руки командующего. Окатив Камнелома укоряющим взглядом, он наклонился к своим инструментам и стал собирать всё в одну кучу. В очередной раз нагнувшись за своей кувалдой, он вдруг замер на месте. Дотронувшись ладонью до стыка камня и скальной стены, Гругги настойчиво потёр её круговыми движениями, затем вверх-вниз, а потом снова по кругу.

– Что там у тебя? – спросил Торкин, заметив, что Железный слишком долго ковыряется на одном месте.

– Вижу крупный алмаз, я таких отродясь не встречал! – зачарованно ответил Гругги и, казалось, что он уже будто успел забыть о произошедшем.

Торкин и остальные каменоломы столпились над ним и вперили все свои взгляды на возникший перед ними диковинный камень.

– И правда громадный! – воскликнул Гисли Землерой. – Может всё-таки уберём эту махину? – и он вопросительно посмотрел на Торкина.

Камнелом стоял в задумчивости, на ходу рассуждая о последствиях для своей команды.






Гисли Землерой



«Двигаться в сторону вулкана строго запрещено. Но этот камень отвалился, как знак с небес, преграждая дорогу работе Гругги. Что, если и вправду попробовать его убрать?», – думал он.

– Мы вышибем его вбок, – предложил Ягнар, тем самым выводя Торкина из его размышлений.

– Чую, это плохо кончится, – пробурчал он, но всё же вконец дал своё согласие.

Гругги, Гисли и Ягнар сразу же принялись за работу, остальные облокотились на каменные стены, тем самым делая себе передышку.

– Если в ближайшие полчаса не удастся разобраться с ним, оставим как есть, – настороженно произнёс Торкин, опасаясь того, что в тоннелях появится Рохан.

Минут десять он наблюдал за тем, как его команда пытается сдвинуть скальный валун, но это действо его жутко раздражало. Вытерев капли пота со лба, он двинулся к выходу. Жара выматывала его, ещё как назло этот камень преткновения никак не поддавался, будто его прилепили к стене смолой. Он сделал несколько шагов вперёд, как услышал позади себя оглушающий грохот. Торкин поспешно повернулся назад и увидел, как камень отошел от стены, но вместе с ним отломился ещё один огромнейший булыжник. После чего скала издала ещё один яростно скрипящий звук и дала гигантскую трещину.

Торкин в панике бросился обратно в проход, выкрикивая на ходу имена каменоломов:

– Гругги, Ягнар, Гисли! Уходите оттуда!

Остальные каменоломы в страхе забежали в тоннель, через который можно было легко попасть в укрытие. Только вот Ягнар и Гисли продолжали стоять в оцепенении, наблюдая за тем, как трещина расширяется на их глазах, оголяя огненное жерло вулкана.

– Бегом! – выкрикнул ещё раз Торкин, выводя их из состояния шока.

Ягнар и Гисли медленно, но всё же пришли в себя и бросились в спасительный тоннель, но вдруг Землерой резко остановился.

– Гругги! Его нигде нет! – крикнул он Торкину.

Торкин ошеломлённо замер на месте. Он начал искать глазами Железного Гругги, но в этой жаровне его глаза ослепило так сильно, что их было сложно разомкнуть. Прикрыв лицо локтем, он снова крикнул:

– Уходите немедленно!

Костолом и Землерой бросились в тоннель, а Торкин с едва приоткрытыми глазами всё ещё пытался вглядеться вперёд. Вдруг он заметил лёгкое движение и вонзился взглядом в оторванный кусок скалы, где увидел туловище каменолома. Стараясь совладать с жаром, исходящим от пыхтящей и бурлящей внизу магмы, Торкин попытался продвинуться к нему, но в какой-то момент ноги перестали его слушаться. Трещина стала расходиться ещё больше, потряхивая пол и наровив разорвать скалу на две части. Камнелому ничего не оставалось делать, как упасть на колени и поползти в сторону лежащего соратника. Достигнув его ноги, он сильно потянул его тело на себя, но Железный даже не шелохнулся.

– Вторая нога… её зажало, – проскрипел Гругги, пытаясь выдернуть её.

Торкин стал отталкивать кусок камня, но он никак не поддавался ему.

– Да чтоб тебя! – выругался он.

Понимая, что кончина совсем рядом, Железный схватил Торкина за руку и крепко сжал её в прощальном жесте.

– Уходи Торкин, – сказал он. – Спасайся…

– Не могу, – ответил тот ему в ответ. – Либо спасёмся мы оба, либо никто, – и его слова были в этот момент тверды как никогда.

Увидев в глазах Гругги чувство боли и благодарности одновременно, Камнелом кивнул ему и снова надавил на камень, но в какой-то момент почувствовал чью-то руку на своём плече. Повернув голову, он оторопел. Ягнар и Гисли вернулись назад.

– А вы что тут делаете?! Возвращайтесь! – прокричал он, но его слова заглушил невыносимо резкий звук вконец разрушающейся скалы.

Все одновременно зажмурились и схватились за уши, как можно сильнее прижимая ладони к голове.

– Мы вас не оставим! – крикнул ему Костолом, как только этот дикий рёв прекратился.

Вместе с Гисли они со всей силы надавили на камень, едва сдвинув его, но этого было достаточно, чтобы освободить застрявшую ногу. В эту же секунду пещера неестественно качнулась, и трещавшая по швам расселина с невыносимо пронзительным скрипом окончательно разверзлась, обнажив жерло кипящего вулкана. В одно мгновение Торкин, Гругги, Ягнар и Гисли почувствовали, как под их ногами началось странное движение. Опустив свои взгляды вниз, они увидели, как на полу стали образовываться широкие пропасти, и в какой-то момент они оказались оторванными от прохода в спасительный тоннель. Порода продолжала скрежетать и ломаться, разделяя каменную поверхность на мелкие островки. Вдруг их платформу потянуло под своим весом в сторону жерла, туда, где вовсю кипела обжигающе горячая бурлящая жидкость. С диким воплем каменоломы стремительно полетели вниз, оставив после себя лишь кусок оборванных одежд, которые тоже затянуло следом за ними и растворило в бурлящей магме. Остальные рабочие вскрикнули, понимая, что случилось неизбежное. Закрывая от огненного жара свои лица и с ужасом в глазах наблюдая за крушением оставшейся скальной породы, они стояли в неком оцепенении, пока кто-то в толпе не завопил:

– Надо уходить!

– Смотрите! – крикнул в ответ кто-то другой.

Все каменоломы дружно повернули головы и зажмурились от ещё более яркого света, нахлынувшего на них. Вверх над расплавленной магмой, плавно порхая, поднялись невиданные существа, похожие на бабочек исполинских размеров. Их гигантские выпуклые глаза овальной формы смотрели на рабочих изучающе, но в то же время враждебно. Они злобно шевелили своими длинными усиками, торчащими из приплюснутых голов, при этом размахивая огненными крыльями, да так сильно, что с каждой минутой становилось всё больнее и невыносимее дышать. Люди замерли в неистовом ужасе, боясь пошевелиться. Зависшие на месте летающие насекомые словно почувствовали всеобщую тревогу и стали изо всех сил нагонять своими крыльями всё больше и больше жара. Не выдержав болезненного пекла и яркости света, некоторые каменоломы окончательно прикрыли лица руками.

Вдруг одна из огненных бабочек повернула свою ворсистую голову в сторону движения и, издав из гортани грозный давящий звук, ринулась в сторону вжавшихся в стены людей. Остальные шесть штук рванули за ней следом и массивным потоком образовавшегося от них воздуха затушили сразу же все факелы на стенах. Каменоломы попадали на месте, прикрываясь руками от жаркого потока обжигающего воздуха.

– Спасайтесь! – крикнули люди, вскакивая с пола и торопясь скрыться в многочисленных ходах.

Пытаясь унести ноги как можно дальше, одни бежали во всю прыть, другие – что есть мочи. Спотыкаясь и падая, они рассредоточились в разных ходах Северного блока: кто-то укрылся в самых дальних проходах, кто-то успел добежать до складских помещений, а кто-то даже достиг старых ходов, которые уже не развивались.

Огненные существа со всей силы пытались настигнуть разбежавшихся врассыпную людей, но из-за своей внушительной величины не успевали протиснуться в столь узких проходах, застревая в них на лету. Это замедляло их движение на неопределенное время, давая тем самым людям возможность скрыться в бесконечных пещерных лабиринтах. Но их промедление в какой-то момент заканчивалось. С неистовой яростью шебурша своими многочисленными лапками, бабочки помогали сами себе освободиться и снова с огромным напором продолжали двигаться вперёд. Вскоре несколько из них заплутали и потерялись в тоннелях, застряв в более мелких и узких ходах. Лишь одна из них, что поменьше, успела пробраться через весь Северный блок и, оказавшись в Даруне, беспорядочно порхая крыльями, впорхнула в один из тоннелей Западного блока.

Ошеломленные произошедшим, каменоломы едва дышали от страха. Никогда ещё в своей жизни им не доводилось видеть таких ужасающих гигантских существ, которые не оставляли после себя ничего, кроме леденящего душу испуга и прожжённого запаха людской одежды. Они замерли на месте, понимая, что им придётся как-то выбираться из своих укрытий, но никто не решался высунуть свой нос.

– Надо идти. Мы должны предупредить остальных, – прошептал своему товарищу Трюггви[36 - Tryggvi (др. сканд.) – правдивый, верный, надежный] Скалотёс, с которым они спрятались в одном из хранилищ для орудий.

– Тебе нужно, ты и выходи, – ответил ему Зиггруд[37 - Siggrud – вымышленное имя, от Sieg (нем.) – победа, rude (нем.) – грубый] Дубокоп, стуча от страха зубами.

– Мы не сможем сидеть здесь вечно. А если они проникнут на наши склады и уничтожат все наши съестные запасы? Или убьют кого-то из предводителей?

– Ты полагаешь, что кроме нас здесь некому оповестить остальных? Наверняка нас кто-то услышал. Мы же не беззвучно бежали через все эти тоннели! Да и скала истошно трещала! – повысил голос Зиггруд.

Трюггви слегка приоткрыл дверь хранилища и прошептал:

– А если каждый сейчас сидит и надеется на другого? Если мы не предупредим Брохо и не избавимся от этих чудовищ, то погибнем раньше, чем ты рассчитывал.

Зиггруд притянул створку двери на себя, отталкивая Трюггви от двери.

– Если хочешь иди, а я посижу здесь, – ответил он и сложил руки на своей груди.

Трюггви замялся на месте, но в конце концов снова сделал решительный шаг к двери. Повернувшись к Дубокопу, он смело сказал ему:

– Выбирай: либо огненные бабочки сожгут тебя, либо Владыка Тьмы унесёт тебя в своё царство!

Зиггруд начал смеяться, но когда понял, что его смех разносится по всему хранилищу, резко прекратил.

– Ты предлагаешь мне выбирать между смертью и смертью?

– Я предлагаю тебе умереть героем или навсегда прослыть жалким трусом! – и Трюггви дерзко взглянул на Зиггруда.




Глава 6. Огненные каллепты


Встревоженный Брохо вместе с предводителями двигался по тоннелям в сторону Северного блока. Он определённо знал, что причина случившегося кроется именно в этом отсеке пещеры. Все шли в полном молчании, пока Рохан не поравнялся с Флорианом.

– Подозреваешь, это был звук обвала? – настороженно спросил предводитель Южного блока.

– Это обрушение возле вулкана, ничего другого и быть не может. Я предупреждал, говорил… Но кто посмел ослушаться меня? – причитал тот.

Лицо Рохана было напряженно, а мысли, связанные с непонятным инцидентом, беспорядочно роились в голове, как мухи.

– Как будто ты не знаешь, что твой каждый каменолом считает себя единственно главным! Уже давно пора было унять эти потуги! – вдруг съязвил Йонас, вспоминая грубоватых рабочих из Северного блока.

– Не говори так, – возмутилась Фрея, слегка дёрнув его за рукав одеяний. – Рохан – один из лучших командующих. Тем более, мы не знаем настоящей причины этого грохота.

Фрея очень любила Рохана за его порядочность и мужественность, для неё он был мудрым другом и наставником, поэтому подобные колкие фразы вывели её из состояния спокойствия, в котором она обычно пребывала. Йонас не стал усугублять и так напряжённую обстановку, но мысль о том, что из-за него они могут лишить жизни многих людей, изводила его.

– Если это вулкан, и лава попала в наши тоннели, то в Северном блоке никто не выжил, – надсадно отметил Флориан.

– Если это так, – вступил в разговор Брохо, – то мы потеряли самых лучших каменоломов. Но не будем спешить с выводами, прежде чем не увидим истинное. Скорее всего, наши тоннели на более высоком уровне, и магма находится глубоко внизу. Тогда это мог быть всего лишь обвал.

Наконец они достигли Даруны и беглым взглядом оглядели присутствующих. Здесь чувствовалась суета, и в свете вновь зажжённых факелов было видно, что люди заметно нервничали. Как только они заметили появление чародея, то разом ринулись к нему.

– Что случилось?! Почему так грохотало?! Что это был за шум и встряска? – посыпались на него со всех сторон многочисленные вопросы.

Брохо остановился на месте. Предводители старались сохранять внешнюю невозмутимость, хотя это давалось им не просто.

– Оставайтесь спокойными, – начал Брохо. – Мы выясним это немедленно! Соберите по возможности всех людей в Даруне, на всякий случай. И проверьте Виндена, – бросил чародей и двинулся дальше, стуча посохом по полу.

Он глубоко в душе надеялся на то, что Северный блок цел, и очень ждал появления хотя бы кого-то, кто был очевидцем произошедшего. Но никто не выдвинулся им навстречу, что сильно накаляло состояние дел. Мысли Рохана были приблизительно такими же. Он чувствовал, что случилось непоправимое, иначе Торкин уже пришел бы доложить о произошедшем.

– Остановитесь все! – вдруг сказал он, и остальные недоуменно посмотрели на предводителя. – Нам нужно разделиться и каждому осмотреть свои направления.

Сначала чародей замер в задумчивости, но стоило ему взглянуть на Рохана, как он всё понял. Пожалуй, действительно стоило разделиться, но не для того, что проверить другие блоки, а для того, чтобы обезопасить других предводителей. Но эти мысли он решил не озвучивать. Всеобщее молчание длилось недолго. Брохо умел принимать решения быстро и хладнокровно.

– Флориан, Йонас и Фрея! Возьмите с собой своих людей и проверьте свои направления! – приказал он. – А я иду с Роханом.

– Будет сделано, – послушно ответили они и разделились.

Спустя несколько минут Брохо и предводитель ступили на территорию Северного блока. Оба были напряжены и печальны одновременно.

– Ты думаешь, им не стоило смотреть на последствия? – спросил чародей у Рохана.

– Особенно Фрее, – ответил он, и его глаза смягчились в этот момент.

Брохо и Рохан всё дальше и дальше углублялись в Северный блок, осматривая опустевший тоннель за тоннелем. Предводитель беспрерывно зажигал потухшие факелы, прислушиваясь к каждому звуку и шороху. Но никто не появлялся на их пути. Пройдя немалую долю ходов, чародей остановился. Подняв палец вверх, он шепнул:

– Шум где-то совсем рядом.

Рохан насторожился, но не услышал ничего, кроме стука своего сердца, удары которого ритмично отдавали в его ушах. Неожиданно где-то вдали раздался топот ног, а после из-за поворота выбежал молодой парнишка с расширенными от страха глазами. Он был настолько напуган, что даже не признал чародея и своего предводителя. Наткнувшись на них, он истошно закричал:

– А-а-а-а, не трогайте меня!

Рохан опешил, но вовремя дёрнул парнишку за рукав. Крепко схватив его, тот попытался привести мальчугана в чувство. Тот в свою очередь стал размахивать своими руками из стороны в сторону, словно пытаясь защититься от неведомой силы, пытающейся заглотнуть его.

– Это я! Рохан! Что случилось? – постарался спросить он как можно более спокойным голосом.

– Эти… они… большие… я не видел таких… это гигантские чудища… – лепетал он, трясясь всем своим телом и пытаясь изобразить жестами размеры невиданных существ.

– Покажешь нам их? – спросил Брохо, тем самым переведя его внимание на себя.

Парнишка со всей силы замотал головой в разные стороны.

– Нет! Ни за что! Я… я не хочу на них смотреть ещё раз! – взмолился он.

– Где ты их видел? – уточнил у него Рохан.

– Дальше по тоннелю направо, ещё три хода налево, а дальше я не помню… я не помню… – разревелся он.

Рохан глубоко вздохнул, понимая, что большего сейчас они от него не добьются, и выпустил парнишку из своих крепких рук. Переглянувшись с Брохо и на ходу решая, что же им делать дальше, Рохан предложил:

– Пускать его в Даруну, естественно, никак нельзя.

– Согласен, – ответил маг, осматривая трясущегося парнишку с ног до головы. – Он наведёт среди всех только панику. Отведём его вон в ту мастерскую, – предложил он. – Мы закроем тебя в мастерской, там ты будешь в безопасности, – повторил ему Брохо и двинулся по тоннелю вперёд.

Теперь они старались передвигаться более бесшумно, ведь по словам парнишки где-то впереди их ждали непонятные существа. Достигнув ближайшей мастерской, Рохан остановился.

– Кажется, здесь спокойно, – сказал он и открыл дверь.

Взяв в руки факел, он вошёл внутрь первым. Как только свет осветил тёмные углы, предводитель увидел трёх каменоломов, которые от неожиданности вжались в стену и закричали в диком и неописуемом испуге.

– А-а-а-а! Горящие бабочки-и-и! – пронзил тишину их резкий вопль.

Вошедший следом за Роханом чародей изумлённо посмотрел на них.

– Вы что орёте? Какие горящие бабочки? – переспросил он и вытянул руку так, чтобы можно было осветить всё помещение целиком.

Наконец каменоломы пришли в себя, признав в прибывших знакомые и такие в этот момент родные лица.

– Они вылезли из вулкана и преследовали нас по ходам! – нервно произнёс один из них.

– Вы дорыли до вулкана? – переспросил его предводитель, и все услышали в его голосе недовольные стальные нотки.

– Никто не рыл, – ответил другой бородач. – Отвалился мощный кусок скалы и врезался в другую стену. Стена, как яичная скорлупа, раскололась на части, а оттуда вылезли эти уродцы!

Все каменоломы одновременно поёжились.

– И как же они выглядят? – удивлённо спросил Брохо.

– Они пылают, как самый яркий пожар! – начал описывать их один.

– У них огненные крылья и глаза размером с котлы для варки эля! – закончил второй.

Рохан нахмурил брови, полагая, что от страха каменоломы явно преувеличивают, и повернулся к чародею. Но маг лишь пожал плечами.

– А где все остальные? Тоже сидят по углам и трясутся? – спросил он.

Рохан был крайне удивлён такой робостью своих людей. Неужели эти чудовища выглядели настолько свирепыми, что испугали своим видом даже таких закалённых твёрдых лбов, как его каменоломы? Не дожидаясь ответа, он вышел из мастерской.

– Оставайся с ними, – обратился он к парнишке. – Закройте двери и сидите тихо.

Как только они услышали звук запирающегося засова, то поспешили по тоннелю дальше.

– Мы должны выяснить, что это за создания, – задумчиво произнёс чародей.






Огненные каллепты



– Я надеялся, что ты знаешь о них хоть что-то, – пробормотал тот, всё ещё размышляя о случившемся.

– В нашем мире мне подвластно не всё, – ответил ему Брохо.

Пройдя несколько десятков метров, он вдруг остановился. В нос ударил странный едкий запах горелого, разнёсшийся по всему каменному коридору.

– Кажется, мы уже близко, – и он смело шагнул за поворот, за которым увидел странное свечение.

Нечто подобное яркому пожарищу озарило каменные стены тоннеля. В нём было так светло, что Брохо зажмурил глаза, а Рохан прикрыл лицо рукой.

– Становится жарковато, – отметил он, замедляясь. – Если эти создания опасны, то нам придётся как-то защищаться.

– У меня есть посох, он и есть наша защита, – успокоил его Брохо, делая шаг за шагом в сторону огня. – Ты был прав, Фрее здесь совсем не место.

Дойдя до следующего поворота, они услышали ярый шорох, будто кто-то пытался выбраться из сковывающих его оков. Осторожными шагами они почти достигли последнего поворота, за которым их ожидало нечто неизведанное и скорее всего опасное. С каждой минутой становилось всё сложнее дышать, и оба прикрыли лица руками. Было ощущение, что они входят в горящую разноцветными язычками пламени огненную печь, где полыхают самые яркие угли.

Сделав вдох, оба повернули за угол, и перед ними предстала следующая картина. Гигантское животное, похожее на бабочку, тщетно пыталось протолкнуться в каменном проходе. Огненные крылья заламывались сверху, отчего ей, судя по всему, становилось больно. Тогда она меняла тактику и пыталась протиснуться своим толстым пузиком вперёд, но это только заваливало её тельце назад. Помогая себе своими лапками подняться, она карабкалась, цепляясь ими за стены, а когда ей это удавалось, то вновь не могла протащить свои крылья сверху через острые камни. Когда бабочка увидела перед собой людей, она издала рыкающий звук, напоминающий протяжный стон. Заработав своими лапками ещё сильнее, она продвинулась на несколько сантиметров вперёд, но потом снова замерла.

Брохо стукнул посохом по полу. Вызвав алое пламя из его рукояти, он направил его на животное. Бабочка затрепетала, словно приготовилась к своевременной кончине. В этот момент алое сияние окутало существо с лапок до кончиков её усиков, после чего все услышали её стрекочущий голос. Она говорила на непонятном Рохану языке. Но, взглянув на Брохо, он почувствовал, что чародей понимает её. Этот контакт длился недолго, но Брохо этого было достаточно, чтобы составить общую картину происходящего.

– Это огненные каллепты[38 - Сallept от Callipteris (лат.) – бабочка семейства нимфалид под названием бархатница бамбуковая, с пёстрой верхней стороной крыльев и бурой с желтоватыми и желтовато-бурыми пятнами в средней части], – сообщил чародей. – Они живут в жерле вулкана, в скальных породах у них есть свой город. Там обитают тысячи подобных созданий. Если бы не произошёл раскол скалы, мы никогда не узнали бы о них.

– Зачем они погнались за нашими каменоломами? – вопросил Рохан.

– Они охраняли свои территории, и решили, что мы вторгаемся к ним. Я помогу им вернуться назад, – сообщил он и снова направил посох на бабочку.

– Постой! – остановил его Рохан рукой. – Они не навредят нам? По словам остальных, это опасные существа.

Сияние посоха снова охватило огненного каллепта, после чего он стал уменьшаться в размерах, пока не стал величиной с мелкий камень. Чародей подошёл к уменьшившемуся насекомому и подставил ему руку. Каллепт забрался к нему на ладонь и преклонил свою голову, беспорядочно шевеля усиками.

– В таком виде точно нет, – ответил ему Брохо. – Пойдём, поищем остальных. Он сказал, что огненных стражников было семеро.

После чего они отправились по тоннелям дальше в поисках других каллептов и затихших людей.

А на месте, где только что стоял Рохан, с трескающим и скрипящим звуком стали образовываться ледяные сеточки, медленно покрывая каменную поверхность слоем кристального льда. Но этого уже никто не видел.




Глава 7. Къелль и Клюковка


В мастерской, где обычно занимались выделкой шкур, скорняки громко обсуждали случившееся. Такого грохота они ещё ни разу в своей жизни не слышали, как и не ощущали непонятные дрожания пещеры. Все были взбудоражены этим происшествием и строили запоздалые догадки.

– Надо выйти посмотреть, всё ли в порядке, – предложил вдруг Готтфрид[39 - Gottfried (старонем.) – божья защита, божественный покой] остальным.

– А если это опасно? – с тревогой в голосе вымолвили другие скорняки.

– Похоже, самое опасное уже произошло, – произнёс Къелль. – Я выйду и всё разузнаю.

Скорняки стали совещаться, но Къелль не желал ждать. Нутро жгло от мысли, что его Клюковка сейчас могла быть в беде. Он решительно подошёл к двери, но Готтфрид преградил ему дорогу.

– Подожди! Мы ещё не решили, как нам всем поступить, – остановил он его.

– А что тут решать? Пока вы тут прячетесь, другие могут нуждаться в помощи. Я не собираюсь просиживать здесь штаны, пока остальные не в безопасности! – и он дёрнул дверь мастерской на себя.

Схватив потухший факел со стены, Къелль молча вернулся в мастерскую и зажёг его.

– Кто-то идёт со мной? Или так и будете выжидать? – дерзко спросил он, отчего другим скорнякам стало стыдно за своё промедление.

Все встали со своих мест и двинулись вслед за Къеллем в сторону Даруны. Пройдя несколько проходов, они оказались в центре гигантского свода.

– Здесь тоже всё потухло, – вымолвил Готтфрид. – Давайте зажжём огни!

Тем временем Къелль обогнул других скорняков и, держа перед собой факел, решительно направился в Западный блок. Когда он ступил на его территорию, то сразу же пустился бегом в сторону кухни, туда, где работала его Клюковка. Его сердце бешено колотилось, а рука сжимала горящий факел всё сильнее и сильнее. Добравшись до заветного места, он распахнул двери.

– Бриа-а-а-на! – позвал он, но в ответ не услышал ни звука.

Мигом осмотрев помещение, на полу которого были разбросаны кастрюли и тарелки, он бросился в ткацкую мастерскую, находившуюся неподалеку от поварни. Забежав туда, он увидел двух ткачей, наводивших порядок после сильного толчка.

– Атли! – крикнул он другу. – Видел Клюковку?

– Я слышал крики на кухне, и мы ходили проверять. Там никто не пострадал. Но Брианы, я тебе скажу, там точно не было. А что, вообще говоря, произошло? Что за сотрясение? – стал расспрашивать его Портняжка.

Но Къелля уже и след простыл.

– Стой! – услышал он за своей спиной. – Я с тобой!

Къелль легонько замедлился, давая возможность Атли догнать себя, а затем они побежали вместе в направлении обители, где жила Бриана. Къелль летел на всех парах, поэтому добрался туда первым и, ворвавшись в помещение, в очередной раз громко крикнул:

– Бриа-а-а-на!

– Здесь её точно нет. Куда теперь? – спросил вошедший за ним следом Атли.

Къелль схватился за голову, пытаясь сообразить в каком направлении им двигаться дальше.

– Ума не приложу… – понуро ответил он. – Стоп! Есть ещё место, пойдём! – бросил он и уже умчался в сторону склада с продуктовыми запасами.






Бриана «Клюковка»



Портняжка едва поспевал за ним, хоть и умел бегать довольно быстро.

«Вот что любовь с людьми делает», – думал он про себя.

Когда несколько тоннелей остались позади, Къелль остановился и, бросив факел на пол, наклонился вперёд, пытаясь перевести дух. И в этот момент его настиг Атли. Тяжело дыша, тот тоже согнулся почти пополам.

– А у тебя много способностей, но быстрый бег, кажется, лучшая, – пытаясь отдышаться, сказал ткач.

– Это крылья любви, – напряжённо рассмеялся Къелль. – Давай, не отставай! Ещё немного.

Атли закатил глаза, пытаясь понять, зачем он проявил инициативу в поисках Брианы, но размышлять об этом было уже поздно. Поэтому ему ничего не оставалось, как погнался за другом снова. Как только перед ними показались громоздкие ворота кладовой, Къелль наконец выдохнул. Створки дверей были приоткрыты, и в этом проёме они сразу же заметили разливающийся повсюду яркий свет.

– Кажется, она здесь. Видишь? – и Атли ткнул пальцем в направлении склада для съестных припасов.

– Вперёд! – решительно скомандовал Къелль и помчался в открытый проход.

Но забежав внутрь, его сердце замерло. Возле многочисленных полок с провизией он заметил огненное чудовище с крыльями, которое медленно надвигалось на его возлюбленную. Когда его усики почти коснулись волос Брианы, он расширил от ужаса глаза.

– А ну прочь! – непроизвольно воскликнул Къелль.

Чудовище развернуло свои огненные крылья и пыхтящую головку назад и посмотрело на Скорняка огромными выпуклыми глазами, похожими на крышки от кастрюль. Всё, что Къелль смог, это схватить лежащий под рукой большой окорок дикого кабана. Он стал размахивать им впереди хищного насекомого, пытаясь увести его как можно дальше от Брианы. Следом вбежавший в хранилище Атли остолбенел от увиденного и оторопело застыл на месте.

– Что ты стоишь?! – крикнул ему Къелль, зажмуриваясь от жара, который исходил от огненной бабочки. – Уводи Бриану отсюда!

Казалось, Атли затрясло от страха, но делать было нечего. Сначала он прижался спиной к стене, а потом к полкам с дичью, пытаясь остаться незамеченным, а затем опасливо протянул руку Клюковке. Когда же она сделала несмелый шаг в его сторону, Портняжка схватился своими непослушными пальцами за её золотистое платье. Стараясь медленно обойти огненное существо сзади, пока Скорняк отвлекал его внимание, они шаг за шагом продвигались к выходу. Но вот оно двинулось в атаку, но Къелль не растерялся и стукнул его тушкой по шебуршащей вытянутой к нему лапке. Бабочка заверещала, и тогда он закричал что есть мочи:

– Беги-и-и-те! Спаси её, Атли! И не отпускай от себя ни на шаг!

Портняжка растерянно кивнул и, схватив Бриану за руку, молниеносно рванул в открытую дверь. И в этот момент Къелль увидел беспомощные глаза своей Клюковки, наполненные ужасом и безысходностью. Переведя взгляд на огненное существо, надвигающееся на него, он понял, что полностью пропал, и выбраться отсюда ему уже скорее всего не получится.

В то время, пока Къелль сражался не на жизнь, а насмерть, Атли с Брианой напропалую бежали в Даруну. И каждый из них теплил в душе надежду, что они ещё смогут успеть позвать кого-то на помощь.

– Я должен был ему помочь! – запыхавшимся голосом тараторил Атли, рассекая воздух безудержной гонкой вперёд.

– Ты ему помогаешь, защищая меня, – почти плачущим голосом ответила Бриана, едва поспевая за Портняжкой.

– Не так я себе представлял нашу дружбу, – качая головой, ответил Атли. – Я бросил его на съедение… Сколько же ещё этой живности в нашей пещере, если бы знать… – приговаривал он, кусая в кровь свои губы.

Клюковка больше не вымолвила ни слова. От быстрого движения её золотисто-рыжие волосы развивались в разные стороны, а слёзы, не переставая, текли по разгорячённым щекам. Лишь когда они достигли свода пещеры, она почувствовала, что ноги больше её не слушаются, и упала в объятия Атли.

– Это я убила его, – беспомощно промолвила она и потеряла сознание, тем самым обратив на себя пристальное внимание присутствующих.

Жители Улея, скопившиеся в Даруне, сразу же бросились к ней на помощь, пытаясь привести в чувство. А те, кто стоял подальше, испуганно зашептались, силясь понять, в чём же, собственно, дело. Спустя несколько секунд разноцветное облако из одежд разомкнулось. Атли бережно поднял очнувшуюся девушку на руки и перенёс на приставленную к каменной стене скамью, аккуратно переложив на меховую подстилку. А затем с чувством выполненного долга, бросился назад в бесконечные коридоры Западного блока.

Стук посоха возвестил о том, что в Даруну возвращается чародей. Вместе с ним появился и Рохан. Заметив их приближение, давно закончивший обход своих территорий Йонас поспешил к ним навстречу. Люди последовали его примеру и тут же столпились возле Брохо и своих предводителей, ожидая каких-либо утешительных известий.

– Мы осмотрели все проходы Северного блока, – начал маг. – Случилось непоправимое! Скала разрушилась, и теперь нам открыт сквозной проход в сторону вулкана. Мы немедленно должны завалить его камнями! Но прежде нам нужно обнаружить огненного каллепта, что остался в наших тоннелях.

– Огненного кого? – стали переспрашивать удивлённые люди, бросая друг на друга непонимающие взгляды.

– Судя по всему, никому из вас не довелось с ним столкнуться, – вымолвил Рохан. – Это гигантская бабочка с огненными крыльями. Она неимоверно сильна и опасна. И её нужно срочно найти и обезвредить. Остальных шесть штук мы уже обнаружили и уменьшили для нашей же безопасности, – и он показал сосуд, внутри которого было заметно переливающееся сияние необычных существ.

– Ах! – обомлели рядом стоящие люди, вглядываясь в беспорядочное движение светящихся крылатых насекомых.

– Я тоже столкнулась с такой! – громко сказала Бриана, привстав со скамьи.

Все присутствующие сразу же повернули головы в её сторону. Охая и ахая, люди устремили на неё свои удивлённые взгляды.

– Она в нашем блоке и, кажется, уже успела убить Къелля! – добавила Клюковка и разрыдалась. – Он пытался спасти меня… – горько вымолвила она, после чего безутешные горячие слёзы потекли градом по её щекам.

– Но мы никого не нашли там! – возразил Йонас и поражённо посмотрел на чародея и Рохана.

– Срочно выдвигаемся в Западный блок! – выпалил маг. – А вы предупредите Флориана и Фрею! Займитесь этим! – бросил Брохо людям в лиловых и зелёных одеждах.

Несколько человек незамедлительно кинулись в Южный блок, другие – в Восточный, а Брохо вместе с предводителями развернулись в сторону Западного. Но как только они сделали первые движения в его сторону, как услышали в тёмном тоннеле тяжёлые гулкие шаги. И чем ближе они приближались, тем напряжённее становилась обстановка в Даруне. Но все вздохнули с величайшим облегчением, когда в проходе заметили знакомую всем фигуру.

Спустя несколько минут свет факелов озарил изнеможённого Къелля, волочившего за собой связанную подручными средствами мокрую дрожащую бабочку. От её некогда огненных крыльев исходили тонкие тлеющие струйки пара и, казалось, будто она легко и плавно скользит по каменному полу. Однако вес её был не менее шестидесяти килограмм, и Скорняку приходилось прилагать немало усилий, чтобы тянуть каллепта за собой. Все ахнули, увидев странное огромное существо. Бриана тоже приподнялась со скамьи, пребывая в лёгком оцепенении. Она не могла поверить в это сказочное волшебство, в чудо, что Къелль выжил в борьбе с этим огненным чудовищем. Рохан тоже не заставил себя ждать и незамедлительно приблизился к Скорняку.

– Пока другие прятались в мастерских, ты храбро сражался за жизнь прекрасной девушки! – гордо произнёс он и поднял руку вверх, отчего пещерный народ бурно захлопал в ладоши.

– Что верно, то верно! Ты достоин только похвал! – восторженно сказал Йонас и похлопал Скорняка по плечу.

Если раньше Къелль зарделся бы, то после предшествующего драматического действа лишь несколько раз поклонился предводителям и восхваляющему его народу, печально опустив глаза в пол.

– Есть ли ещё подобные существа в тоннелях? – спросил он у Брохо и, наконец, решился выпустить верёвку с каллептом из своих напряжённых рук.

– Этот последний, – ответил маг, отчего Скорняк облегчённо вздохнул.

– Сегодня ты сделал большое дело, – вполголоса обратился к нему Брохо и аккуратно отвёл его в сторону, пока другие рассматривали поверженную бабочку. – За это проси у меня то, что пожелаешь. Ты хорошо знаешь, что без награды я не оставляю никого.

Къелль задумчиво посмотрел на Брохо.

– Лишь бы Бриана любила меня, – шёпотом начал он.

Чародей молчаливо кивнул и уже хотел прочитать заклинание, как Къелль в последний момент остановил его.

– Нет, подожди Брохо, – проронил он и положил ему руку на запястье. – Это будет нечестно. Оставь, мне ничего не нужно.

– Тогда я выберу для тебя что-то особенное, – изрёк чародей, и его серые глаза озарила неподдельная радость.

Къелль в свою очередь поклонился ему, но не успел он отойти от Брохо, как весёлый Портняжка напрыгнул на него сзади, хватаясь за мужественные плечи Скорняка. Развернувшись, тот сразу же очутился в крепких объятиях друга.

– Никогда так не радовался тому, что вижу тебя снова! – протараторил он и похлопал Къелля по спине.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/kseniya-vasilkevich/broho-i-ego-chetyre-stihii-podzemnaya-sakonera-kniga-p-69252277/chitat-onlayn/) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Bj?rg (др. сканд.) – помощь, спасение, защита




2


Thormund (др. сканд.) – под защитой Тора (Тор – бог-громовержец)




3


Fria (норв.) – мирная




4


Jarl (норв.) – прекрасный человек




5


Fjall (швед.) /Fjell (норв.) – горы, нагорья, тот, кто находится на возвышенности




6


Bertram (норв.) – яркий, блестящий ворон




7


Erna (норв.) – умелая




8


До зарождения этой эпохи существовал только мир Тьмы. Это была Чёрная эпоха, которая длилась десять веков (0 – 999 гг). Эпоха Бертрама и Эрны, названная в честь первых людей – первая эпоха после создания мира Света длиною в восемь веков (1000 – 1799 гг.)




9


Hammond (норв.) – под защитой предков




10


Morn – вымышленное название, от (англ.) morning – утро, что подразумевает под собой «пробуждение/возрождение» или «переход из состояния жизни в другой мир», также однокоренное с Mort (e) (фр.) – смерть, мёртвый




11


Сапфировая эпоха длилась с 1800 по по 2124 гг.




12


H?skild – вымышленное имя, от H?skuldr (исл.) – седовласый




13


Torhild (др. сканд.) – сражение Тора




14


Кристальный век (или Кристальная эпоха) – (ещё не наступивший) следует за Багровым тысячелетием и будет длиться десять веков (c 3125 – 4124 гг)




15


Багровая эпоха началась сразу же после нападения Заарона на Сапфировую долину (окончание Сапфировой эпохи) и длилась десять веков (с 2125 – 3124 гг) вплоть до начала Кристальной эпохи




16


Trigg от Tryggr (др. сканд.) – заслуживающий доверия, верный, надёжный




17


Broho – вымышленное имя, от Брохойс (евр.), что означает «благословения», и от Brocho (Брохо) – последняя глава в Торе




18


Remo (лат.) – руль




19


Sakonera (бакск.) – глубина




20


Daruna (на санскрите) – жёсткий, грубый, твёрдый




21


Florian (лат.) – цветущий, блестящий, светлый, великолепный, благородный




22


Rohan (шотл.) – красный, (старогерм.) добрый, деятельный, Rochen (нем.) – скат




23


Erdifiall (исланд.) – Eldfjall – вулкан, Erde (нем.) – земля




24


Torkin – вымышленное имя, также от «торкин» (тюрк.) – дом, где живут родственники жены




25


Голубой/синий гиацинт выступает символом верности и преданности, благодарности и уважения, магическое свойство которого делать человека открытым для радости, созидания и неуязвимым для негатива




26


Gruggi – вымышленное имя, от groggy (разг. нем.) – измученный, уставший




27


Kjell (др. сканд.) – жертвенный котёл, шлем, источник




28


Briana (кельт.) – благородная, возвышенная, холм




29


Gisli (др. сканд.) – луч, жезл (часть алебарды)




30


Ulvi (др. сканд.) – от Ulf, что означает «волк»




31


Graciela (лат.) – от «gratia», что означает «благодать» и «изящество»




32


Melisenda (гот.) – смелая, сильная




33


Winden – вымышленное имя, от Wind (нем.) – ветер, и winden (нем.) – крутить, обвивать, закручивать




34


Mauriche – вымышленное имя, от Maurice (маврит.), читаемое Морис – тёмный, чёрный, неизвестный, темнокожий




35


Jagnar – вымышленное имя, от Ragnar (др. сканд.) – войско власти, также от немецкого Jaggen – охота




36


Tryggvi (др. сканд.) – правдивый, верный, надежный




37


Siggrud – вымышленное имя, от Sieg (нем.) – победа, rude (нем.) – грубый




38


Сallept от Callipteris (лат.) – бабочка семейства нимфалид под названием бархатница бамбуковая, с пёстрой верхней стороной крыльев и бурой с желтоватыми и желтовато-бурыми пятнами в средней части




39


Gottfried (старонем.) – божья защита, божественный покой