Книга - Блин против Деда Мороза

Блин против Деда Мороза
Евгений Львович Некрасов


Суперсыщик по прозвищу Блин #5Черный котенок (Эксмо)
Таинственное происшествие! Полиция разводит руками. А маленькие свидетели без умолку твердят, что неизвестный на мотоцикле, похитивший дорогую сумочку, – Дед Мороз! Но кто вообще поверит в такое? К решению задачки приближает лучший сыщик из всех восьмиклассников Дмитрий Блинков по кличке Блин. Но полицейские и даже некоторые его друзья считают, что грабитель – сам Блин. И как же доказать, что это не он? Нужно найти настоящих преступников!





Евгений Некрасов

Блин против Деда Мороза








© Некрасов Е., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021








Великие сыщики не ищут опасных и трудных дел. Дела находят их сами.

К примеру, недавно великий сыщик с блеском завершил головоломное расследование. Как всегда, в газетах всё переврали и слава досталась другим, но великий сыщик привык и не обижается. Главное, преступный мир понёс ещё одно сокрушительное поражение и на время затих.

Великий сыщик знает, каким недолгим и коварным бывает это затишье в вечной схватке добра со злом. Но ведь и ему нужно отдохнуть. Он бережно достаёт из футляра скрипку, но только успевает коснуться смычком струн, как в дверь звонят. Со скрипкой в руке он идёт открывать и видит на пороге Даму в мини-юбке.

С первого же взгляда великий сыщик безошибочно определяет: ей четырнадцать лет, она учится в восьмом «Б» и зовут её Валька Суворова. А Дама в мини-юбке с первого же взгляда определяет, что великому сыщику исполнится четырнадцать через неделю, что учится он в том же самом восьмом «Б» и зовут его Дмитрий Олегович Блинков-младший.

– Очумел, Блин? Ты ж на скрипке не умеешь! – непочтительно ляпает Суворова.

Великий сыщик чувствует, как у него вспыхивают уши, но быстро находится:

– Спасибо, что подсказала, а то я нипочём бы не догадался!

Но Валька совершенно не замечает его иронию. Вид у неё растрёпанный и жалкий.

– Блинок, – говорит она умоляющим голосом, – у меня только что вырвали сумочку!

– Побежали! – командует великий сыщик. – Может, догоним!

Суворова качает головой:

– Нет, Блинок. Они на мотоцикле…

Великий сыщик вздыхает и ведёт жертву преступления в свою комнату. Передышка кончилась, начинается очередное расследование. Скрипку он убирает в футляр. Теперь не до музыки.

Между нами говоря, это чужая скрипка. Её оставил гимназист-второклашка Ванечка, потому что ему надо было прогулять музыкальную школу. Так что Суворова права: не умеет Блин на скрипке. Он и в руках-то её держал первый раз в жизни. Но вовсе он не очумел. Просто до Валькиного прихода у него было такое печальное и мудрое настроение, что казалось: обними пальцами тонкий гриф, прижмись щекой к тёплой деке, проведи смычком по струнам – и заиграешь.









Глава I

Не ходите по краю тротуара


Способ, которым ограбили Суворову, был простым, как гвоздь, и вечным, как Рим. Про Рим Блинков-младший вспомнил потому, что ещё до нашей эры он был большим городом. Наверное, уже тогда древние римляне всех предупреждали: «Не ходите по краю тротуара, не ходите по краю тротуара». А древнеримские отморозки вроде Вальки всё равно ходили, и с ними обязательно приключалась всякая дребедень. То попадут под колесницу, то древнеримские грабители сорвут с них на скаку древнеримскую тогу.

– Я и сообразить ничего не успела, Блинок! – стонала Валька. – Иду себе, вдруг – бац! – вроде что-то ударило по плечу. И мотоцикл мимо меня: тры-ты-ты! А я на него – ноль внимания. Я подумала, кто-то из окон кидается. Смотрю на дом, смотрю вокруг: чем это в меня швырнули? Вижу, ремешок валяется, как от моей сумочки. Неужели, думаю, ремешком так больно стукнуло? Потом – хвать! – а сумочки нет! Тут я соображаю, что никто ничем не кидался, это у меня сумочку с плеча сорвали! Так дёрнули, что ремешок порвался! Глянь, Блинок! – Суворова оттянула ворот футболки и показала наливающийся сизый рубец на плече.

– На неделю, не меньше, – оценил Блинков-младший.

– Садюги! – всхлипнула Суворова. – Теперь платье с вырезом не наденешь!

– Валь, давай без медицинских подробностей. Что ты запомнила?

– Так я же рассказываю! Представляешь, Блинок, я-то, дура, сперва подумала, что сумочка нечаянно за мотоцикл зацепилась. За руль или там за багажник. Побежала, кричу: «Стойте!» – а они уже во дворы свернули. Бегу, реву и смотрю на дорогу: может, думаю, они бросили сумочку-то?!

– Где-нибудь, конечно, бросили. Зачем им краденая сумочка? Они деньги возьмут, – заметил Блинков-младший.

Суворова двумя руками вцепилась себе в волосы и всерьёз дёрнула.

– Это капец, Блинок! Знаешь, чья это сумочка?!

– Твоей сестры, – проявил дедуктивные способности Блинков-младший. Ну кто в восьмом «Б» не знает суворовскую сестру, фотомодель Нину Су? И кто не знает, что Валька обожает Нину целиком, вместе со всеми её достоинствами, недостатками и вещами?

– Вот именно! – со вздохом подтвердила Суворова. – Только, Блинок, это не просто Нинкина сумочка. Это её гонорар за рекламу «Домашний бегемот безо всяких хлопот». Помнишь, где Нинка хочет вымыть бегемота, а он в ванну не помещается?



Поражаясь собственному терпению, Блинков-младший выслушал про бегемота. Суворова просто не умела рассказывать коротко. Всю ценную информацию можно было бы передать в двух словах, но Валька выкладывала её минут пять.

Сначала она объяснила, что «бегемот без хлопот» – это бегемот, из которого уже что-нибудь сделали. Скажем, чемодан. Причём в рекламном ролике имелись в виду не только бегемоты, но и крокодилы, и удавы, и прочие гады. Изделия из их кожи по-настоящему дорогие, миллионерские. У нас их плохо покупали, и реклама не помогла.

Наконец Суворова добралась до сути. Бегемотья фирма разорилась и не смогла заплатить Нине Су за съёмки в рекламе. Вместо денег ей дали сумочку из крокодиловой кожи. Сколько она стоит, Суворовой даже подумать страшно. Может, под тысячу долларов, а может, и за тысячу. Во всяком случае, для фотомодели, вообще-то избалованной хорошими вещами, эта сумочка была слишком хорошей. Нина Су её не носила и собиралась продать…

– А ты взяла пофорсить, пока не продали, – заключил Блинков-младший, с жалостью глядя на Вальку.

– Да нет, Блинок, я не виновата, – всхлипнула Суворова. – Нинка сама мне позвонила, говорит: привези «крокодила» на «Тушинскую». Наверно, покупательницу нашла. Представляешь, она там ждёт, а я приеду без сумочки!

– И ты хочешь, чтобы я поехал с тобой.

На этот раз Блинков-младший угадал. Суворова часто-часто закивала и для убедительности капнула на пол две слезинки.

– Поехали, Блинок! При тебе Нинка не так ругаться будет!

– Да мне-то что, поехали, – согласился Блинков-младший. – Заодно покажешь, где тебя грабанули.



Между нами говоря, Блинков-младший рассчитывал найти сумочку, но помалкивал, чтобы не обнадёживать Суворову раньше времени.

Многое зависело от того, насколько умны и опытны грабители.

Хулиганы, ворующие от случая к случаю, скорее всего даже не поймут, какая ценная вещь прилипла к их руками. Они подарят сумочку своей знакомой или попытаются её продать по дешёвке. Искать покупателя пойдут к метро – там больше всего народу, там и надо их ловить.

Профессиональные преступники, наоборот, лишней минуты не продержат у себя краденую вещь. Добытые сумочки, кошельки и бумажники они выбрасывают, как только вынут из них деньги. Но, с другой стороны, как раз профессионалы скорее поймут, что Валькина сумочка сама по себе ценная. И понесут её барыге – скупщику краденого. В этом случае сумочка, считай, пропала. Ведь Блинков-младший хотя и лучший сыщик из всех восьмиклассников Москвы (с чем не спорит даже мама, подполковник контрразведки), но всё же не знает всех московских барыг. Честно говоря, он ни одного не знает.

Наконец, третий вариант: преступники – не шпана и не матёрые профи, а серединка на половинку. В пользу этой версии говорил мотоцикл. Шпана, которая вырывает сумочки, потому что на бутылку не хватает, вряд ли когда обзаведётся мотоциклом. И старики на мотоциклах не ездят. Это транспорт молодых и подающих надежды, в том числе молодых и подающих надежды грабителей. Им хватит ума, чтобы не оставлять себе краденую сумочку, и не хватит преступных связей, чтобы выйти на барыгу. Другими словами, сумочку они выбросят обязательно, даже если поймут, что она дорого стоит.

Оставалось пройти по маршруту грабителей и обшарить каждую помойку. Неприятно? Да. Глупо? Ничуть! Любое расследование начинается со сбора вещественных доказательств. Преступникам это известно не хуже, чем сыщикам, поэтому, избавляясь от улик, они часто выбрасывают их именно на помойку. Стоит сыщику упустить время, как мусор вывезут на городскую свалку и улика будет похоронена там навсегда. Разве что археологи её откопают лет через тысячу.




Глава II

Охотник за шпионами


Стояло самое красивое и богатое время года: конец бабьего лета, готовый хоть сейчас перейти в дождливую осень. Природа умирала весело, с красно-жёлтыми фейерверками листопада и музыкой из по-летнему распахнутых окон. Прохожие одевались кто во что горазд: одни донашивали футболки, другие уже прели в осенних куртках.

Блинков-младший и Суворова шли мимо своей школы, далеко не такой любимой, как хотелось бы их родителям. Валька стегала воздух ремешком, оторвавшимся от крокодиловой сумочки. Она и так не чувствовала себя виноватой, а с Блинковым-младшим ей вообще стало море по колено.

– Нинка тебя любит, Блинок, – сказала она. – Прикинь: если мы на пару всё ей объясним, она меня обругает самое большее долларов на пятьдесят, а не на тысячу.

На каждом углу в проволочных клетках горами лежали медовые дыни и глянцевые арбузы. Продавцы магазинов вынесли на лотки яблоки и персики, нектарины и виноград, идёшь, и воздух с каждым шагом дразнится новым дивным запахом.

В общем, что там говорить, вкусное время – начало осени. Благостное. И ещё оно приятно печальное. Такое, что Блинкову-младшему хотелось сочинить стихотворение:

Люблю я пышное природы увяданье,
Когда бы не домашние заданья.

Или прочитать что-нибудь готовое из Пушкина, скажем:

Там чудеса, там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит…

И действительно: на ветвях яблони в школьном саду кто-то сидел. Блинков-младший хотел пройти мимо. Великий сыщик – это вам не макака, чтоб из-за каждого дурака на дереве отвлекаться от уголовного дела.

Но фигура в пожелтевшей листве не двигалась.

Подойти ближе и рассмотреть древолаза не давала ограда. У Блинкова-младшего нехорошо сжало сердце. Что он там потерял? Не русалку же в самом деле изображает!

– Эй, кто там?! – издали крикнул Блинков-младший. – Слезай, яблок всё равно уже нет!

К его облегчению, фигура показала признаки жизни. Ветви раздвинулись, и высунулась мордаха гимназиста-второклашки Ванечки. Стало понятно, зачем он оттащил свою скрипку Блинкову-младшему. По деревьям с ней не больно-то полазишь.

– Тише! – на всю улицу завопил Ванечка. – Не обращайте на меня совершенно никакого внимания!

– Это почему же?! – заинтересовался Блинков-младший.

Суворова молча потянула его за руку. Вид у неё был обиженный.

– Одну минуту, – сказал ей Блинков-младший и поторопил притихшего гимназиста: – Вань, ты там заснул?!

– Счас! Я рапорт дописываю! – откликнулся Ванечка. – Не смотрите в мою сторону! Для конспирации!

Блинков-младший и Суворова отвернулись. После воплей конспиратора они были единственными на всей улице, кто не смотрел в его сторону.

– Блин, я не понимаю, – недовольным голосом сказала Суворова.

– Он играет в шпионов, – объяснил Блинков-младший.

– Ну и что?

– Скорее всего ничего. Но смотри: мотоцикл тебя догнал, когда ты шла к метро. Значит, он мог приехать или со стороны Покровки, или с нашей улицы. Если Ванечка играет давно и каждый день видит проезжающий по улице мотоцикл…

– Ясненько, – перебила Суворова. – Ты меня посадишь на дерево в засаду, мотоцикл караулить. Блин, ты совсем чумовой. На такие шансы не ловят.

– Только на такие и ловят, – вздохнул Блинков-младший. – Знаешь, как называется то, что у тебя сумочку отняли? «Ограбление по внезапно возникшему побуждению». Эти мотоциклисты, может, и не собирались никого грабить. Вдруг видят: идёт дурёха по самому краю тротуара, сумочкой машет – протяни руку и схвати, как с полки. Вот они и схватили.

– Я не дурёха, – обиделась Суворова.

Блинков-младший отмахнулся и продолжал:

– Теперь спрашивается: как их искать? Если преступление заранее подготовлено, то преступника ищут среди знакомых жертвы. Скажем, ты вышла в булочную, а за это время квартиру обчистили. Ясно, что воры знали тебя в лицо, знали, где что лежит, и даже ключи к замку подобрали. Значит, их навёл человек, который бывает у тебя в доме. Найдут этого наводчика – найдут и остальных. Но сейчас-то всё по-другому! Никто не наводил на тебя грабителей, никто не подкарауливал, когда ты из дому выйдешь. Ты попала на этих мотоциклистов по случайности…

– …Значит, среди моих знакомых наводчика нет, – подхватила Суворова. – Это согревает. Но, Блинок, при чём тут малолетки на деревьях?

– Да ни при чём. Сперва я испугался: торчит кто-то в ветвях и не шевелится. А теперь хочу с ним поговорить. На всякий случай. Он лучше любого взрослого свидетеля, потому что специально наблюдает. Когда я сам в детстве играл в шпионов, то переписал номера всех машин под окнами.

– Ты думаешь…

– Я просто ищу свидетелей, – перебил Блинков-младший. – Надо же с кого-нибудь начать.

Суворова фыркнула. Она не верила в ценность такого свидетеля, как гимназист-второклашка.

Ванечка повис на ветке, спрыгнул и побежал к ним. Метра за три он перешёл на строевой шаг и, вскинув руку к виску, остановился у ограды.

– Товарищ полковник…

– Я не аттестован на офицерское звание. Зовите меня «господин резидент», – серьёзно поправил его Блинков-младший.

– Господин президент! За время несения наблюдения происшествий не произошло! Замечен шпион в количестве одного штуки! Изложенное перечислено в рапорте! – бойко, хотя и не очень связно доложил гимназист-второклашка. Неслышно щёлкнув подошвами кроссовок, он просунул между прутьев ограды сложенную треугольником бумажку.

– Ваш рапорт изучат в штабе, – веско сказал Блинков-младший и убрал бумажку в карман. – Благодарю за службу!

Ванечка напыжился и опять вскинул руку к голове. Он понимал, что должен ответить на благодарность «президента», но не знал как.

– Кричи «ура», балбес! – подсказала Суворова. Ограбление ограблением, но Валька не могла упустить такую возможность поразвлечься.

– Ура, ура, ура! – послушно гаркнул гимназист-второклашка.

– Наблюдение за дорогой вели? – задал главный вопрос Блинков-младший.

Гимназист-второклашка захлопал глазами:

– А надо было?

Блинков-младший молча вздохнул. Что ж, он сам говорил Суворовой, что проверяет гимназиста на всякий случай. Ну вот, случай не выпал. Только и всего.

Валька с торжествующим видом посмотрела на часы.

– Блинок, уже полторы минуты прошло!

– Ладно, Вань, до встречи в штабе, – попрощался с гимназистом Блинков-младший и, подхватив Суворову под руку, пошёл к перекрёстку.

Второклашка бежал за ними по свою сторону ограды и канючил:

– Господин президент! Господин президент, я следил за гаражами! Там у шпиона подземный ход!

– Потом поговорим, когда за скрипкой зайдёшь, – пообещал Блинков-младший и приказным тоном добавил: – Возвращайтесь на пост.

Ванечка отстал и поплёлся на свой русалочий пост в ветвях.

– Что он там написал? – спросила Суворова.

Блинков-младший на ходу развернул рапорт охотника за шпионами. Он был накорябан на каком-то бланке с тонкими бледными узорами, как на деньгах, и надписями на непонятном языке.

Рапорт

ученика 2-го класса «А»

гуманитарной гимназии имени Носова

Гордеева Вани

Москва, Кремль.

1—26. За лес на пост.

1—27. За сёк шпиона.

До сье шпиона

Шпион живёт в гораже по зади сада.

Шпион ходит в под земный ход.

Шпион ламает ветки у диревьев и пьёт из них сок.

Кого-то ловит он и ест. Пред положительно близ лежащих старух.

За колачивает досками промежудки забора…



Дальше Блинков-младший не стал читать.

– Так, чепуха всякая, – сказал он Вальке и подумал, что всё-таки Ванечка редкостный идиотик даже для своего возраста. Или мы все были такие?




Глава III

Крокодиловая сумочка


Суворова не понимала, что Блинков-младший ничуть не ошибся с Ванечкой. Розыск и состоит из сотен таких мелких неудач, которые в конце концов приводят к главной удаче. Это как искать в пылесосе случайно всосанную застёжку от золотой цепочки. Просеиваешь мусор по щепотке и не знаешь, в какой попадётся золото, в первой или в последней. Пускай золото окажется в тысячной щепотке. Разве предыдущие девятьсот девяносто девять были твоими ошибками? Нет, потому что каждая приближала тебя к результату.

Если бы Блинков-младший не торопился на встречу с фотомоделью, он после Ванечки переговорил бы со всеми торговками на улице. Купить у них по яблочку – не прогонят. В конце концов он бы точно узнал, с какой из двух возможных сторон приехал мотоцикл грабителей. Что дальше? Пошёл бы в ту сторону, чтобы опять всех расспрашивать.

Вот так. Тупо. Ножками. Конечно, всю Москву не пройдёшь, след обязательно где-нибудь оборвётся. Но ведь может оказаться и так, что грабители живут где-то поблизости…



Знать не зная этих тонкостей сыска, Суворова поняла только то, что увидела: Блин с малолеткой в шпионов играет. После этого Блинков-младший сильно упал в её глазах, и Валька начала его учить оперативно-разыскной работе.

– Блинок! Ты неправильно всё делаешь! – приставала она, повиснув у Митьки на руке и пытаясь на ходу заглянуть ему в глаза. – Надо же составить их словесный портрет!

– Валь, ну какой словесный портрет, когда ты их видела со спины? – резонно возражал Блинков-младший.

– Того, который за рулём, я не разглядела, а задний был блондин, стриженый, в джинсовой куртке! Это же важно!

– Ну, тогда считай, что мы его нашли. Это я, – сообщал Блинков-младший. Он тоже был в джинсовой куртке, светловолосый и коротко подстригся меньше месяца назад, перед первым сентября.

– А почему ты не спрашиваешь, какой номер у мотоцикла? – не унималась Суворова.

– Потому что пока ты сообразила, что у тебя сорвали сумочку, они уже далеко отъехали. Ты не могла заметить номер.

– А вот и нет! Я сразу заметила, что там две семёрки – счастливое число!

– В правом углу, а под семёрками флажок нарисован? Как здесь? – уточнял Блинков-младший, кивнув на первую попавшуюся машину.

– Ну да, – озадаченно соглашалась Суворова и начинала приглядываться к другим машинам. – Ой, и у этой две семёрки!

– Поздравляю с ценным наблюдением. Две семёрки – московский номер. Значит, не придётся искать твоих грабителей на остальной территории России.

– Они не мои, – говорила Суворова, чтобы оставить за собой последнее слово. С полминуты она молчала, а потом давала следующее ценное указание: – Ты должен спросить, сколько денег было в сумочке.

– Считай, что спросил, – уныло соглашался Блинков-младший.

На самом деле это было не важно, потому что деньги уже попали в карманы грабителей и перестали быть уликой. На них же не написано, что они Валькины. Сейчас поставь перед ней преступников, положи деньги – и она ни преступников не узнает, ни своих денег.

– А я вообще не знаю, что там было, в сумочке! – с непонятным торжеством отвечала Суворова. – Не имею привычки по чужим сумочкам лазить. Нинка велела привезти к метро – я взяла и повезла.

– А зачем ты меня заставляла спрашивать, сколько там было денег?

– Для порядка. Блинок, я не пойму, ты собираешься сумочку искать или нет? Если собираешься, то должен меня допросить по всем правилам!

– По всем правилам тебя в полиции допросят, – вздыхал Блинков-младший. – Кстати, учти: тебя нельзя допрашивать без взрослых. Должны вызвать родителей.

– Интересненько – родителей! – возмущалась Суворова. – У нас же мама в желудочном санатории! А Нинка сгодится?

– Сгодится. Нужен близкий родственник или педагог.

– Из школы, что ли?

– Любой педагог, хоть незнакомый. Это следователь решает.

– Блинок, откуда ты всё знаешь?!

Блинкову-младшему ужасно хотелось ответить солидно и коротко: «По личному опыту». Но ответил он честно и ещё короче:

– От мамы.



За таким пустым разговором дошли до места, где у Суворовой вырвали сумочку. Тут Валька по-актёрски разыграла всю сценку, рыча за мотоцикл и корча жуткие рожи за грабителей, которых на самом деле не видела в лицо. Изображая саму себя, она говорила писклявым голоском и делала наивные глазки. Посмотреть со стороны – Красная Шапочка идёт к бабушке с пирожками в крокодиловой сумочке.

Блинков-младший не выдержал. Он, что ли, не знает, какая из Вальки Красная Шапочка? Взял и показал, как она чапала по бровке тротуара, вихляясь и размахивая сумочкой, чтобы на неё глазели и прохожие, и проезжие, и спутники-шпионы из космоса.

– По-твоему, я так бёдрами верчу? – обиделась Суворова и замолчала на целых две минуты, пока Блинков-младший не свернул в подворотню. Тут она удивилась:

– Блинок, а как ты догадался, что они сюда поехали?

– Да так и догадался, – не стал объяснять Блинков-младший. Ему было не до болтовни. Он поставил себя на место преступников и, кажется, угадал правильно…



Мотоцикл рычит, уносит грабителей с места преступления. Добыча жжёт им руки. Хочется и удрать подальше, и поскорей в сумочку заглянуть. Байкер поддаёт газу, а дорога неважная, мотоцикл трясёт, и второму седоку приходится крепко держаться за водителя или за дужку на седле – смотря какой мотоцикл. Он пробует открыть сумочку, но не может одной рукой справиться с застёжкой.

– Давай во двор! – кричит он водителю.

Дальше по улице – метро, там всегда полно народу. Не станешь же потрошить сумочку у всех на глазах.

Водитель уже и сам всё понял и сворачивает в ближайшую подворотню. Но во дворе много свидетелей. Носятся малолетки, на скамейках сидят пенсионерки и молодые мамы с колясками.

Мотоциклисты проскакивают один двор, второй, и попадают в узкий проезд между гаражами и помойками. В обиходе его так и называют – Помойный проезд. Здесь мусорные ящики с четырёх дворов, здесь воняет кислятиной и бензином и никто надолго не задерживается.

Сейчас Помойный проезд безлюден и тих, только шагах в двадцати распахнуты ворота гаража, и там визжит электрический моторчик. Это самое подходящее место, чтобы выпотрошить сумочку.

Грабители останавливаются у первого же мусорного ящика. Мотора не заглушают – им нужно всего полминуты.

– Ну, что там? – оборачивается водитель.

Второй уже залез в сумочку. Его лицо обиженно вытягивается. Или расплывается в улыбке – Митька пока не знает, какая им досталась добыча. В любом случае опустошённая сумочка фотомодели летит в мусорный ящик, и…

– Ты что, Блин?! Ты куда полез, смотри, всё пузо в кетчупе! – закричала Суворова.

Но Блинков-младший уже выкарабкивался из мусорного ящика, и в руке у него была крокодиловая сумочка.

Вот что значит понять психологию преступников. Как из собственного шкафа достал!



Томатное пятно на футболке было размером с донышко чашки. Блинков-младший отдал сумочку Вальке и попытался промокнуть пятно рапортом гимназиста. Но тонкая и на вид рыхлая бумага совсем не впитывала влагу. Пятно размазалось и стало с блюдце.

Онемевшая от радости Суворова прижимала сумочку к груди и попискивала.

– Ну, будешь меня розыску учить? – спросил Блинков-младший.

Валька закивала, потом спохватилась и замотала головой.

– Как прикажешь, мой господин. Хочешь, буду тебя учить, а не хочешь – ходи неучем.

Блинков-младший засмеялся и пошёл к распахнутым воротам гаража. Грабители, конечно, заметили в зеркальце, что Валька бежала за ними. Да если бы и не бежала, зачем им возвращаться к месту преступления? Нет, они рванули дальше по Помойному проезду, мимо гаража. Вдруг его хозяин обратил внимание на мотоцикл?

К слову сказать, идя по следам грабителей, Блинков-младший с Валькой сделали петлю и вернулись к школьному саду с обратной стороны. Гаражи в Помойном проезде были теми самыми, за которыми наблюдал гимназист-второклашка. Над крышами виднелись жёлтые кроны деревьев, и в одной из них – тёмное пятно. Время от времени пятно пускало солнечные зайчики. У гимназиста был бинокль.

Когда Блинков-младший подошёл к раскрытому гаражу, стало ясно, какого такого шпиона выследил Ванечка. Хозяин оказался не кем иным, как школьным завхозом Владиславом Петровичем. Гимназист, конечно, видел его то в школьном саду, то в гараже, то снова в саду. Побольше фантазии, поменьше внимания – и выдумаешь подземный ход, по которому шпион переползает туда и обратно.

Завхоз полировал свою старую «Гранту» насаженным на дрель войлочным кругом. Крылья и капот уже сверкали, и Блинков-младший понял, что ему здорово повезло. Похоже, Владислав Петрович (он же Владик, он же Седоухий) возился тут не меньше часа и должен был видеть грабителей.

– «Кого-то ловит он и ест», – не удержавшись, процитировал Блинков-младший Ванечкин рапорт. – Здрасьте, Владислав Петрович.

Моторчик дрели перестал визжать. Завхоз поднял на лоб очки, глянул, щурясь против света, и сказал:

– Блинков Дмитрий, восьмой «Б»!

Это прозвучало торжественно, как в кино, когда мажордом в седом парике объявляет: «Граф Анри де Шатоне!» Блинков-младший был приятно удивлён. Что и говорить, слава бежала впереди него!

– Ноги в руки – и марш отсюда! – скомандовал завхоз. – Ну, что стоишь? Дом взорвал, а теперь гараж взорвать хочешь?!

Вот это да. Вот это в душу плюнули! Блинков-младший слишком хорошо знал старших, чтобы объяснять, как всё было на самом деле. Владик и слушать не станет. Он боится за свой гараж.

На его счастье, подошла Суворова, и завхоз растаял. Сестра Нины Су – это вам сестра Нины Су, ни больше ни меньше. Конечно, не стоит преувеличивать славу фотомодели. Большинству граждан России плевать, кто моет бегемота в телевизоре. Но во дворе, где живёт рекламная девушка, и в школе, где она когда-то училась, её все знают и гордятся таким знакомством.

– Валечка! – заулыбался завхоз. – А мы тут с Ниной виделись и про тебя говорили.

– Зря вы на Блина баллон катите, – схамила Суворова. Она привыкла, что ей всё прощают ради Нины Су. – Блин взорвал не весь дом, а только одну квартиру. И там всё равно шёл ремонт.

Завхоз скорчил недовольную гримасу, но промолчал, чтобы не спорить с сестрой фотомодели.

– Интересненько, – продолжала Валька. – А тот, кто вам сказал про взрыв, не говорил, что было ПОСЛЕ взрыва? Как из квартиры попёрли такие дяденьки с оружием?

Владик разинул рот и механически включил и выключил дрель. Суворова вцепилась в него, как бульдожка:

– А не говорили вам, что эти дяденьки были не охотники и не исторические реконструкторы, а вовсе даже бандиты?! А Блин их тяп-ляп и сдал тёпленькими своей маме.

На «тяп-ляп» Митька немного обиделся. Смекалка и трезвый расчёт, вот как это называется, а не тяп-ляп. Митька подсунул им через балкон ведро новогодних фейерверков и устроил бой в Крыму, всё в дыму. Они были счастливы, что смогли на ощупь выбраться из квартиры и не задохнулись. О сопротивлении не могло быть и речи, подоспевшему спецназу оставалось только надеть на задержанных наручники.

– Это что же, игра такая? – несмело предположил завхоз.

– Ага, игра. С участием контрразведки, – ехидно поддакнула Суворова. – Если не верите, спросите у Нинки.

– Зачем же? Я верю, – сдался завхоз.

– А раз верите, то извинитесь! – потребовала Суворова.

У Владика был сконфуженный вид. Как всегда в затруднительных случаях, он выщипнул из уха седой волосок. Эти волосы торчали у него из ушей пучками. Было непонятно, как завхоз что-то слышит с такими ушами. Старшеклассники звали его Седоух, а для малявок это прозвище оказалось трудным и превратилось в «Седю».

Молчание затянулось. Завхоз увлечённо рассматривал через очки выщипнутый волосок. Блинкову-младшему стало неловко. Хотелось уйти, но Владик мог видеть грабителей…

– Прекрати, Валька, – сказал он. – Человек не знал.

– Да, я не знал, – подтвердил завхоз, и все молча решили, что с объяснениями покончено.

– Владислав Петрович, вы с полчаса назад не видели здесь мотоцикл? – спросил Блинков-младший.

– «Кавасаки», что ли? – беззаботно уточнил завхоз.

Честно сказать, Блинков-младший и не надеялся на такую удачу. Чтобы человек, занятый работой, рассмотрел марку мотоцикла, промелькнувшего за распахнутыми воротами?!

– А что, здесь проезжали другие мотоциклы?

– Да нет, один.

– А вы точно знаете, что это «Кавасаки»?

И тут завхоз выдал Блинкову-младшему фантастический, небывалый подарок!

– Как же не знать, – удивился он, – когда этот гараж мне достался вместе с рамой от «Кавасаки»?! Она у меня лет пять висела на стене, глаза мозолила: выбросить жалко, а покупателя найти трудно.

– Нашли?!

– Нет, я её так отдал. Околачивался тут один мальчишка, клянчил: «Дядь Владь, когда я вырасту, подарите мне эту раму?» Ну и дождался: вырос и раму выпросил.

– А как его зовут? – боясь спугнуть удачу, выдохнул Блинков-младший.

– Вообще-то Мишка. Но сейчас он крутой байкер и его зовут Виннету, вождь апачей!

Блинков-младший даже немного разочаровался. Дело о крокодиловой сумочке можно было считать законченным. Он тоже знал этого Виннету.




Глава IV

Не в сумочке дело


С байкером по прозвищу Виннету Блинков-младший встречался один-единственный раз. На посторонний взгляд их знакомство выглядело как сон сумасшедшего, который насмотрелся на ночь детективов.

В ту пору Блинков-младший ходил в девчачьем платье и представлялся всем Суворовой Валей, сестрой фотомодели. В таком камуфляже он разыскивал преступника на мотоцикле. Так и вышел на этого Виннету. Только выяснилось, что байкер не виноват. Угостили его дыней, дали немного денег на бензин и попросили подвезти одного парнишку. В общем, использовали лоха втёмную. Он понятия не имел, кому помог, и ради красного словца выложил всю историю симпатичной «Вале Суворовой». Митька не сплоховал, и розыск закончился взрывом ведра фейерверков, которым его до сих пор попрекают во дворе. Ничего не попишешь, дело-то секретное. Кому положено знать, те Митьку поблагодарили, а кому не положено, считают его хулиганом.

Но сейчас нет смысла пересказывать весь ход этого расследования. Для Дела о крокодиловой сумочке важно то, что Блинков-младший:

а) знал номер мотоцикла Виннету;

б) мог найти его в любой момент;

в) не стал этого делать, пока не узнает у Нины Су, что было в сумочке;

г) очень удивился тому, что Виннету оказался грабителем, потому что считал «вождя апачей» безалаберным до глупости, но безобидным. Наконец,

д) ещё при знакомстве с байкером выяснил, что «Виннету, вождь апачей» – название старого фильма про индейцев и что прозвище Виннету дал какой-то Доктор.

Скорее всего эта последняя информация не относилась к делу, но Блинков-младший старался ничего не забывать.



Итак, всем казалось, что Дело о крокодиловой сумочке почти завершено.

Владик немного укоротил оборвавшийся у заклёпки ремешок, всадил заклёпку на место и прошёлся по ней войлочным кругом. Сумочка стала как новенькая. Пока завхоз возился с ремонтом, Блинков-младший снова обследовал мусорный ящик. Нашлась ещё одна пропажа: чистая записная книжка в обложке из крокодиловой кожи. Увидев её, Суворова схватилась за сердце:

– Ой, наша! Нинка мне показывала, только я забыла. Блинок, посмотри, там есть ручечка, жёлтенькая?

Ручка оказалась на месте, в специальном кармашке. Непрактичная вещь. Ну, кто в наше время записывает телефоны от руки?! Хотя Нина Су сказала бы, что это статусный аксессуар: ни у кого нет крокодиловой книжечки с жёлтой ручечкой, а у неё есть. Небось стоит как телефон. Но в руках грабителей крокодиловая книжечка была такой же изобличающей уликой, как крокодиловая сумочка, и её отправили в мусорный бак, даже не раскрыв. (Зачем им? Переписать телефоны Валькиных друзей и с праздниками их поздравлять?). А между тем крошечная, в половину обычной, ручечка была похожа на золотую. Блинков-младший вынул её из кармашка. Тяжёленькая.

Суворова завизжала от радости.

– Всё, Блин. Уговорил. Так и быть, поцелую! Только потом, когда от тебя помойкой вонять не будет.

У Блинкова-младшего был готовый ответ на такие подколки:

– Угрозами от меня ничего не добьёшься!

– Блиняха, ты оскорбил меня в лучших чувствах! – возмутилась Суворова и стукнула его отремонтированной сумочкой.

Блинкову-младшему больно попало по брови пряжкой, и он обиделся. И это называется благодарность?! Он был готов позабыть, что с детства не бьёт девчонок, и отвесить Вальке подзатыльник.

– Из-за чего сыр-бор? – удивился завхоз, разводя противников жестом рефери на боксёрском ринге.

– Я его поцеловать хочу, а он…

– Я ей сумочку нашёл, а она… – одновременно начали Суворова и Блинков-младший.

– Это меня не касается, – сказал завхоз. – Пускай родители следят, с кем вы целуетесь, а мне – лишь бы на партах не писали. Я про ручку спрашивал.

– Она золотая, – объяснила Суворова.

Завхоз с недоверчивой улыбкой взял ручечку и поднёс к очкам.

– Там сбоку проба, – подсказала Валька.

– Двадцать четыре процента, – рассмотрел клеймо Владик и заключил: – Самоварное золотце. Меди больше.

– Какое ни есть, а наше, – сказала Валька и отобрала ручечку.



Других вещей, которые могли бы принадлежать Нине Су, на помойке не нашли. Все решили, что их скорее всего и не было. Ведь фотомодель не ходила с этой сумочкой и собиралась её продавать.

Томатное пятно на футболке Блинкова-младшего кое-как застирали раствором для мытья стёкол, и тем же раствором он умылся. Напоследок завхоз спрыснул его автомобильным дезодорантом, потому что от Митьки здорово несло помойкой.

Благоухая, как новенькая иномарка, Блинков-младший поехал на встречу с фотомоделью. Суворова решила не говорить сестре об ограблении. Но в таком случае Нина Су обязательно спросила бы, где она проболталась целый час. Так что роль громоотвода и примирителя осталась за Блинковым-младшим.

– А золото чистейшее! – тараторила Суворова. – Я уж не стала говорить Владику, ну его. Цифра «24» – это не двадцать четыре процента, а двадцать четыре карата. Больше не бывает.

– По-моему, караты у бриллиантов, – засомневался Блинков-младший. Это было почти всё, что он знал о драгоценностях.

– Чеботарь ты, Блинок! – хихикнула Суворова. – «Караты у бриллиантов»! Карат – ювелирная мера веса, ноль целых две десятых грамма. За границей всё измеряют в каратах – и золото, и бриллианты.

– А почему ты говоришь, что золота больше двадцати четырёх каратов не бывает? У нас бабушкин браслет от часиков весит больше, а он золотой.

– Двадцать четыре карата, или шестнадцать драхм, – это английская торговая унция, – не задумываясь, отбарабанила Суворова. У неё от зубов отскакивало, как вызубренный стишок. – Если на ручечке написано «24», это не её вес, а вес чистого золота в каждой унции сплава. Понятно?

– Не очень, – признался Блинков-младший.

– Подумай, Блинок! – укоризненно сказала Суворова. – Это вроде процентов, только на сто делить не надо.

Тут до Блинкова-младшего дошло. Если отпилить от суворовской ручечки кусочек весом в унцию, в нём будет двадцать четыре карата чистого золота. Но унция – это и есть двадцать четыре карата. Можно сказать так, а можно и этак. Что килограмм, что тысяча граммов. Значит, сплав, в котором двадцать четыре карата чистого золота – никакой не сплав. Он и есть чистое золото.

– Валька, ты меня нарочно сбила этим «сплавом»! – возмутился Блинков-младший. – Сказала бы сразу: «чистое золото».

– Я так и сказала, а ты не поверил!

– Откуда ты всё знаешь?

– От Нинки!



Суворова свихнулась от счастья, что всё обошлось так легко. Спасённой сумочкой она вертела, как Илья Муромец булавой. Прохожие шарахались, чтобы случайно не получить по голове. В метро, на эскалаторе, Валька полезла к Блинкову-младшему целоваться. Потом на весь вагон рассуждала о крокодиловой коже и золотых ручечках.

В конце концов Митёк отсел от неё в конец вагона. Оставшись одна, Суворова стала издали корчить ему рожи, но хоть замолчала.



Надо сказать, что уже во время бурного Валькиного ликования у Блинкова-младшего появилось дурное предчувствие.

Он подумал, что Виннету не стал бы потрошить сумочку рядом с гаражом, рискуя попасться на глаза знакомым. Потом начал вспоминать свой разговор с Владиком и сообразил, что мог неправильно его понять. Ведь завхоз не сказал прямо: «Полчаса назад я видел Виннету на «Кавасаки». Нет, сначала Блинков-младший спросил про мотоцикл; завхоз подтвердил, что видел его, и даже назвал марку – «Кавасаки». Блинков-младший засомневался, а завхоз ответил, что уж «Кавасаки»-то ни с чем не перепутает. И в доказательство рассказал о раме, которая пять лет мозолила ему глаза, и о том, как её выпросил Виннету.

Как говорится, мухи отдельно, котлеты отдельно. То, что у грабителей такой же мотоцикл, как у Виннету, ещё не означает, что Виннету – грабитель. Нельзя же хватать каждого владельца «Кавасаки» из-за того, что у преступников был мотоцикл той же марки. А то в следующий раз, когда преступником окажется пешеход, придётся хватать всех подряд пешеходов.

Словом, Дело о крокодиловой сумочке было не таким ясным, как это казалось вначале.

Блинков-младший поглядел на сумочку в суворовских руках и успокоил себя. В конце концов не так уж и важно, кто грабитель. Ведь сумочка нашлась и едет к своей хозяйке.

Другое дело – почему она едет на метро?

Нине Су было проще самой заскочить за сумочкой на машине, чем дожидаться, когда её привезёт Валька. Блинков-младший вспомнил, что с начала сентября не видел во дворе «БМВ» фотомодели. Значит, машина в ремонте или продана. Кстати, на «Тушинской» есть и автосервис, и автомагазин. Но при чём тут крокодиловая сумочка и зачем она срочно понадобилась Нине Су?

Ответ был неутешительным. Либо, как думает Суворова, Нина Су нашла на сумочку покупательницу, которая живёт где-то поблизости. Это было бы прекрасно, только ведь овёс к лошади не ходит, а фотомодели не разносят товар по квартирам. ЛИБО НИНЕ СУ НУЖНА НЕ СУМОЧКА, А ТО, ЧТО В НЕЙ БЫЛО! Документы на сданный в ремонт «БМВ» или деньги на новую машину.

Выходя из вагона, Блинков-младший догнал Суворову и в порыве жалости приобнял её за плечи. Эта дурёха беззаботно улыбнулась.




Глава V

Дело осложняется


Нина Су ждала их на условленном месте у автобусной остановки. Блинков-младший заметил её издали. Как и многие фотомодели, она возвышалась над толпой на полголовы. Её красивое лицо было злым и непохожим на снимки с глянцевых журнальных обложек.

Но всё же фотомодель узнавали. Замедлив шаги, прохожие глазели на знаменитые стопятнадцатисантиметровые ноги, которые принесли Нине Су алмазную корону «Мисс Чего-то Там». Три девчонки чуть постарше Блинкова-младшего громко обсуждали, на самом ли деле она Нина Су или только похожа. При этом они тыкали пальцами чуть ли не в лицо фотомодели. Нина и бровью не вела в их сторону. Она стояла, как собственная восковая фигура, неживая и безразличная ко всему.

Теперь Блинков-младший окончательно понял, что машины у неё нет, а то бы фотомодель не стала торчать на автобусной остановке. Это же пытка популярностью.

Суворова издали замахала сестре и подняла над головой крокодиловую сумочку. Она, конечно, понимала, что фотомодель злится, но не могла стереть с лица счастливую улыбку.

– Нин, прости… – начала Валька шагов за пять.

Не слушая её, Нина Су пошла навстречу, нервно вырвала сумочку из Валькиных рук и раскрыла. Лицо у неё стало пустоглазым, как гипсовая маска.

– Где деньги? – спросила фотомодель.

– Нин, я сейчас объясню, – затараторила Суворова, – Нин, а много там было? Нин, я верну!

Фотомодель перевела пустые масочные глаза на Блинкова-младшего.

– Её ограбили, – виновато сказал Митёк.

И тогда Нина Су опустилась на тротуар, под ноги густо идущим к метро прохожим, и зарыдала.



Вокруг плачущей фотомодели начала собираться толпа. Непонятно откуда пошёл слух, что Нину Су обворовали, причём только что и на этом самом месте. Расталкивая толпу, к ней уже подходил патрульный лейтенант.

– Гр-ражданочка, – рыкнул он, узнал фотомодель, наклонился и участливо спросил: – Что случилось, Нина?

– Заберите меня в полицию, – слабым голосом попросила Нина Су, – а то я убью эту паршивку!

Патрульный беспомощно озирался.

– Товарищ лейтенант, вы правда отвезите нас в полицию, – попросил Блинков-младший и кивнул на Вальку: – Это Нинина сестра, её ограбили. Надо написать заявление.

Услышав «ограбили» и «заявление», полицейский оживился. Теперь он знал, что делать.

– Па-а-пр-рашу р-разойтись! – рычащим голосом прикрикнул он на толпу и помахал кому-то рукой.

Въехав прямо на тротуар, к ним подкатила патрульная машина. Лейтенант помог фотомодели подняться.

– Где это было? – деловито спросил он, распахивая перед Ниной Су дверцу. – Я потому спрашиваю, что заявления принимаются по месту совершения преступления.

– У нас девяносто девятое отделение, – сказал Блинков-младший. – Везите нас туда. Если, конечно, можете.

– Конечно, могу, – сказал лейтенант. – Я и в отделе прослежу, чтобы вас поскорее приняли.

– Извините за любопытство. – Он обернулся к Нине Су. – Я ведь не смогу вам помочь, только до райотдела подброшу. Но всё же на какую сумму вас ограбили?

Фотомодель всхлипнула.

– На хорошую сумму, – сказала она неожиданно чистым голосом. – Я собиралась купить «Мерседес».



Красивых и высоких девушек много, и фотомодели не самые красивые и высокие из них.

Хватает богатых, стильных и умеющих одеваться. Фотомодели не самые богатые, не самые стильные и одеваются не как хотят, а как им скажут, а это не всегда самая лучшая одежда.

Талантливых актрис тоже немало. А фотомодель и актрисой не назовёшь, потому что играет она всегда одну и ту же роль.

Но!

Когда она играет.

Когда выходит на подиум, снимается на журнальную обложку или мелькает в девятисекундной рекламе.

Всем кажется, что она самая красивая и высокая, самая богатая, стильная, умеющая одеваться и талантливая.

Она лучше всех. О ней мечтают все, и никому никогда не придёт в голову, что у неё могут порваться колготки или заболеть живот.

Вот это и называется имидж, а по-нашему говоря, образ. То, что превращает обычную девушку в красавицу из фантазий, которой на самом деле нет и быть не может.

Имидж для фотомодели – всё.

Фотомодель без имиджа – просто симпатичная девчонка без профессии.

Блинков-младший часто бывал у Суворовых и не мог сказать, что они живут роскошно. Нина Су ходила по дому в тренировочном костюме с пузырями на коленях. Из дивана в её комнате вылезали пружины. Но этого никто не видел, кроме своих. А на людях она показывалась не иначе как в умопомрачительных платьях, ездила на «БМВ» и, как оказалось, мечтала о новой машине.

Обычной девушке Нине Суворовой и в голову не пришло бы, что её «БМВ» уже пять лет и пора его менять. Хлопот он ей не доставлял, а от автомобиля ничего больше и не требуется. Но фотомодели Нине Су просто жизни не было без новой иномарки! Сплетницы уже подъезжали к ней с ядовитым сочувствием: «Ниночка, бедненькая, и как только ты ездишь на такой развалине?» На самом деле это означало: «Если ты не можешь заработать на машину, значит, плохи твои дела. Никому ты не нужна». А фотомодели, которая никому не нужна, никто не даст работу.

Нина Су из кожи вон вылезла, чтобы собрать деньги на новую машину: сэкономила, скопила, назанимала, продала «БМВ» и колечко с бриллиантом.

И сложила все деньги в крокодиловую сумочку.

Ни Блинков-младший, ни Валька так и не отважились спросить, сколько там было.

Ещё одним ударом по самолюбию фотомодели было то, что в автосалоне её ждал продавец «Мерседеса».

Она торговалась с ним, как базарная торговка. Она пустила в ход всё своё очарование. И в конце концов сбила цену до той суммы, которая у неё была.

Ждать продавец не мог или не хотел. Ехать домой за деньгами с этим незнакомым человеком Нина Су побоялась. Сгонять за деньгами на метро тоже побоялась, но по другой причине: к выторгованной машине уже приглядывались другие покупатели.

И она доверила привезти крокодиловую сумочку сестре.

Вальке нужно было пройти восемь минут пешком и проехать остановку на метро.

Она не сумела этого сделать без приключений.



Распугивая машины включёнными мигалками, патрульный «УАЗ» быстро домчался до райотдела. Блинков-младший, конечно, знал, где он находится, но ещё ни разу не был внутри.

Первым, кого он увидел, как только вошёл, был Виннету.

«Вождь апачей» стоял у прозрачной перегородки дежурного и отвечал на какие-то неслышные вопросы:

– Да… Да… Правильно…

Со стороны казалось, что Виннету разговаривает сам с собой.

Блинков-младший решил, что глупо кидаться на владельца подозрительного «Кавасаки», раз Виннету и так уже в полиции. Он подошёл и сказал:

– Привет, Виннету. Ты что тут делаешь?

Услышав это прозвище, к ним подскочила зарёванная Суворова и разочарованно махнула рукой. Чернявый Виннету с длинным хвостиком на затылке, одетый в душную кожаную косуху, не имел ничего общего с грабителем.

«Вождь апачей» посмотрел на Блинкова-младшего неузнавающим взглядом. Ещё бы, ведь когда они познакомились, Митёк был одет и накрашен, как девчонка.

– Ты кто? – спросил он и, не дожидаясь ответа, пожаловался: – А «Кваку»-то мою – тютю. Угнали. Полтора года по частям собирал!

И вдруг Суворова громко захохотала, растирая кулаком брызнувшие из глаз слёзы.

Дело о крокодиловой сумочке, казавшееся совершенно ясным каких-нибудь двадцать минут назад, запуталось окончательно.




Глава VI

Дважды старший


В следующие две минуты патрульный лейтенант уехал, Виннету ушёл, а Нину Су и Вальку увели писать заявление и давать показания. Блинков-младший остался один. Дежурный за своей перегородкой что-то записывал в большой журнал вроде классного и не обращал на него внимания. Наверное, считал, что парень дожидается своей очереди на допрос. Он же видел, что патрульные привезли его вместе с Ниной Су и Валькой.

Блинков-младший подумал, что его действительно должны допросить, ведь он как-никак нашёл сумочку. И решил остаться.

Не спрашивая дежурного, он пошёл в ту сторону, куда увели сестёр. В полицейском коридоре было полутемно и душно. За дверями бубнили голоса. Блинков-младший шёл и прислушивался.

– Пойдём отсюда, Нин! – вдруг пискнуло за одной дверью. Ага, Суворова.

– Нет, постойте! Чем вам не нравится мой вопрос?! – А это – голос белобрысого в штатской одежде, который увёл Вальку и Нину.

Блинков-младший нагнулся к замочной скважине, но не успел ничего рассмотреть, как вдруг соседняя дверь приоткрылась. Выходивший полицейский пятился спиной, что-то договаривая в глубину кабинета. Митёк с топотом отскочил, с грохотом наткнулся на стул для посетителей и со скрипом уселся.

– Ты к кому? – обернулся полицейский. Само собой, он слышал, как здесь топало, громыхало и скрипело. Глухих в полиции не держат.

Чувствуя, что краснеет, Блинков-младший молча указал на дверь белобрысого. Таблички с фамилией на ней не было, только номер.

– К Сидякину? – уточнил полицейский.

Блинков-младший пожал плечами. Ему было стыдно.

– Сам не знаешь, кто тебе нужен?

– Я просто фамилии не знаю, а сотрудник мне нужен этот. У меня там друзья, – выдавил Блинков-младший.

Полицейский открыл дверь сидякинского кабинета.

– Тебя тут подросток дожидается.

– Я подростка не вызывал, – ответил белобрысый.

Полицейский шагнул к Блинкову-младшему и схватил его за руку. Он был худой и такой длинный, что Митёк не видел его погон.

– Разберись, – приказал он, втолкнув Блинкова-младшего в кабинет к белобрысому, закрыл за ним дверь и ушёл.

– Ну вот же он, Блин, – сказала Валька. Она сидела через стол от белобрысого, который успел исписать почти целую страничку протокола. Нина Су пристроилась у подоконника, ко всем спиной, и тоже что-то писала.

– Сам пришёл, – отметил белобрысый и скороговоркой представился: – Я старший бу-бу-бу старший бу-бу-бу Сидякин.

«Старший-старший» скорее всего означало: «старший оперуполномоченный старший лейтенант». Во всяком случае, белобрысый был оперативником, опером, как Митькина мама. Одно это уже вызывало к нему симпатию. Блинков-младший успокоился: этот разберётся. Оперативники – настоящие сыщики. Они разыскивают и задерживают преступников. А потом на готовенькое приходят следователи и раскапывают мельчайшие подробности дела, чтобы суду было всё ясно. Тоже, конечно, нужная работа. Но сердцем Блинков-младший был с оперативниками.

– Дмитрий Олегович, это вы нашли сумочку заявительницы? – с уважением спросил дважды старший опер, заработав ещё одно очко в Митькиных глазах.

– Я, – не без гордости ответил Блинков-младший.

– Вы согласны дать свидетельские показания?

– Разумеется. Я всегда рад помочь в проведении оперативно-разыскных мероприятий… – Блинкову-младшему ужасно понравился собственный ответ. Достойно было сказано. Солидно. С намёком на то, что и Дмитрий Олегович в розыске не новичок.

Дважды старший вдруг закашлялся, прикрывая рот ладонью. Похоже, он пытался скрыть смех! Митёк заподозрил, что в глазах полицейского смахивает на второклашку Ванечку: «Кого-то ловит он и ест» и всё такое.

– Прекрасно! – воскликнул Сидякин. – Дмитрий Олегович, подождите в коридоре. Мне нужно снять показания потерпевших.

Блинков-младший молча вышел, снова уселся на скрипучий стул и двумя руками потрогал себя за уши. Уши пылали. «Ну что, Дмитрий Олегович, выпендрились?» – спросил он себя и с горечью ответил: «Да, Дмитрий Олегович, имеется у нас такой недостаток. Раскрыли несколько дел – и нос кверху. Великим сыщиком сами себя называем. На скрипочке пиликаем, как Шерлок Холмс. Прочитали с пятого на десятое мамин учебник по криминалистике и лезем со старшим опером на равных говорить. А он, может, каждую неделю раскрывает больше дел, чем я за всю жизнь!»

Пока Блинков-младший так терзался, откуда-то подошла женщина с продуктовой сумкой. Она без стука заглянула в кабинет Сидякина и уселась ждать напротив Митьки. Женщина была маминого возраста, но не по-маминому расплывшаяся. Каждое колено толще Митькиных двух.

– Он занят, – сказал ей Блинков-младший. Хотелось назвать толстуху тётенькой.

– Я видела.

– А потом моя очередь.

Толстуха равнодушно кивнула, достала из сумки яблоко, вытерла о рукав и начала есть.

Почему-то Блинкова-младшего поразило, что кто-то ходит в полицию с сумками и яблоки грызёт. Она бы ещё разулась.

Толстуха каблук о каблук сковырнула туфли и той же рукой, в которой держала яблоко, стала разминать красные затёкшие ноги.

«Может, я гипнотизёр?» – подумал Блинков-младший и отвернулся.

Если не смотреть, как толстуха грызёт яблоки, а только слушать, то самому хотелось яблочка. А если смотреть, то не хотелось. Руки у толстухи были немытые, и яблоки были немытые, и рукав, о который она их вытирала, казался нечистым.



Толстуха успела схрумкать не меньше, чем кило яблок, когда дважды старший опер Сидякин крикнул из-за двери:

– Дмитрий Олегович, прошу!

Сунув недоеденное яблоко в сумку, толстуха начала обуваться. Блинков-младший сразу проскочил в кабинет, чтобы не спорить с ней из-за очереди.

– Присаживайтесь, – с улыбкой встретил его Сидякин.

В кабинете еле помещались два стола, сейф и несколько стульев. Сёстры уже уходили. Протискиваться мимо них пришлось боком. Нина пропустила Блинкова-младшего, повернувшись спиной, а Валька, расходясь с ним нос к носу, глядела в пол.

Когда за ними закрылась дверь, Сидякин молча указал на стул, ещё раз приглашая Митьку сесть, и обратился по-свойски, на «ты»:

– Везёт же тебе – учиться с сестрой Нины Су. Наверное, ты и дома у них бываешь?

– Часто. Я живу в соседнем подъезде.

– Эх, а я сколько раз иду мимо и думаю: «Здесь живёт Нина Су, девушка моей мечты!» Но разве просто так зайдёшь? Мы знакомимся со звёздами, только если у них горе, – поделился оперативник. – А правда, Нина хорошая?

– Да. Она славная, – подтвердил Блинков-младший. Ему нравилось это не совсем понятное слово. В нём слышалась и «слава», и «слива», и «сливки».

Сидякин перегнулся к нему через стол и доверительно спросил:

– Ну так что, поможем ей?

– Постараемся.

– Один за всех и все за одного?

Блинков-младший ответил улыбкой. Приятный мужик был этот дважды старший опер.




Глава VII

Валькино предательство


– Учти: мне, как доктору, говорят все и не стесняются. – Сидякин обвёл рукой кабинет. – Ни одна тайна не выйдет из этих стен! Можешь быть со мной предельно откровенным. А то, бывает, попадёт человек в полицию и зажмётся. Думает: «Если бы я знал, кто преступник, то, конечно, сказал бы. Но я не знаю, а попусту зачем болтать? Ещё, чего доброго, подведу честного человека! Нет уж, лучше я не скажу то-то и то-то, потому что неправильно поймут, а другое не скажу, потому что не важно!» А потом оказывается, что как раз самое важное он и пропустил. Или боялся навредить другу, промолчал да и подвёл его под монастырь! Нет, надо говорить всё подряд, а уж мы разберёмся, что важно, а что не важно!

– Я понимаю, – кивнул Блинков-младший и подумал, что полицейский считает его совсем маленьким, если разжёвывает такие простые вещи.

– Ну конечно! Кого я учу?! Ты же сам сыщик! – спохватился Сидякин. Блинков-младший мысленно дал подзатыльник болтливой Вальке. – А ловко ты нашёл эту сумочку! Раз-два и готово. Как в воду глядел!

– Я только проник в психологию преступников, – объяснил Блинков-младший.

– Ну-ну, – весело подбодрил Сидякин. – И как же ты проник в психологию?

Уши ответили солнечной вспышкой. Блинков-младший решил говорить попроще – не как всегда, а как должен говорить подросток, по мнению полицейского.

– Представил, что это я у Вальки сумочку вырвал. Смываться надо?

Сидякин кивком подтвердил, что надо.

– А посмотреть, что в сумочке, хочется?

«Хочется», ещё раз кивнул оперативник.

– Я «еду» и выбираю подходящее место…

– Едешь? – перебил Сидякин.

– Ну, как будто еду. Играю в грабителя.

– Ах, ты играл?! Я так и думал! – горячо воскликнул Сидякин. – Это было вроде шутки. А потом-то, как ты увидел, что там в сумочке…

– Она пустая была… – начал Блинков-младший и вдруг понял: – Вы меня обвиняете?!

У оперативника обиженно вытянулось лицо.

– Ну как ты мог подумать?! Разве я могу? Тебе ещё четырнадцати нет. Я даже «козу» тебе показать не имею права! Играл – значит, играл. Только не заигрывайся. Скажи, где доллары, и ступай на все четыре стороны!

Блинков-младший молчал. Уши пылали нестерпимым пламенем электросварки. Казалось, они вот-вот расплавятся и потекут, как свечки.

– Не убивайся, – посочувствовал оперативник и через стол протянул ему руку. – Я тебе верю. Можешь звать меня «дядя Витя», а я тебя – «Дима». Идёт?

Рука повисла в воздухе. Блинкову-младшему хотелось отвернуться. Но, с другой стороны, он же не преступник, чтобы не подать руки полицейскому! Он подумал и пожал твёрдую ладонь Сидякина.

– Дим, пойми и не обижайся, – продолжал дважды старший опер, перекладывая исписанные листки у себя на столе. – Я с самого начала понял, что ты свой парень. Даже позавидовал: думаю, как он ловко эту сумочку нашёл! Но должен же я был проверить показания Суворовой!

– Какие показания? – вырвалось у Блинкова-младшего.

– Да вот же! – Сидякин нашёл нужный листок и стал читать строгим голосом:

– «Не дожидаясь моих пояснений, несовершеннолетний Блинков свернул под арку дома номер восемь корпус один, куда во время ограбления скрылись преступники. Далее он, никого не расспрашивая, уверенно прошёл через дворы упомянутого дома номер восемь корпус один, а также корпус два, приблизился к мусорному контейнеру и, практически не затрачивая время на поиски, извлёк оттуда предмет преступного посягательства, а именно сумочку крокодиловой кожи».

Блинков-младший сидел ни жив ни мёртв. Прав, сто раз прав оперативник Сидякин! Разве можно не проверить этого несовершеннолетнего Блинкова?! Да из того, что Валька тут наболтала, каждый дошколёнок поймёт, кто свистнул предмет преступного посягательства, а именно сумочку крокодиловой кожи! Кто, не дожидаясь пояснений, никого не расспрашивая, уверенно, не затрачивая время на поиски, извлёк сумочку из помойки, тот её и вырвал у Вальки! Конечно! Стал бы он затрачивать время на поиски, когда сам выкинул сумочку и прекрасно помнит место?!

– И куртка у меня, как у этого мотоциклиста, и стрижка, – обречённо сказал Блинков-младший. – Получается, как будто я эту сумочку отнял, а после сам нашёл. Для отвода глаз.

Сидякин молча кивнул и улыбнулся. У Блинкова-младшего слёзы навернулись от благодарности к этому настоящему оперативнику, который сразу во всём разобрался и не поверил в клевету. А Валька – предательница! Сама к нему прибежала, сама ныла: «Ты собираешься сумочку искать?!» А теперь ей, видите ли, не нравится, что слишком быстро нашёл. Подозрительно.

Дважды старший опер, конечно, понял, о чём он думает. Тут любой бы понял, потому что на Митькином месте думал бы то же самое.

– Дима, Дима! – строго сказал он. – Ты забыл наш уговор! Здесь говорят всё и не обижаются на откровенность! Суворова правильно поступила: сказала всё как есть, и я разобрался. А вот если бы она стала темнить, тогда у меня возникли бы серьёзные подозрения!

– Я понимаю, – вздохнул Блинков-младший. – Спрашивайте.

Сидякин занёс ручку над бланком протокола.

– Только уж давай по всей форме: Блинков Дмитрий Олегович, проживающий по адресу…

Блинков-младший начал диктовать всё, что положено в таких случаях. Про маму он сказал коротко: «военнослужащая». Оперативник молча записал, не уточняя, где она служит.

– При каких обстоятельствах вы познакомились с потерпевшей? – спросил он тем же не своим, строгим голосом, каким читал Валькины показания.

Блинков-младший разинул рот: шутит он, что ли? Но вид у Сидякина был наисерьёзнейший.

– Мы подрались из-за педальной машины. Нам лет по пять было или ещё меньше.

– Значит, вы с самого начала были в неприязненных отношениях? – ухватился оперативник.

– Да нет… – Блинков-младший замялся. Очень ему не понравился этот вопрос. Ответишь «да» – будет неправда, потому что с тех пор они с Валькой успели сто раз подраться и помириться. Но и «нет» – тоже нечестный ответ. Он до сих пор помнил, как ненавидел тогда эту дылду Вальку, которая не хотела вылезать из его чудесного, из его оранжевого автомобильчика. Самое главное, она каталась неправильно: не по той стороне, да ещё и вопила «Би-би!» вместо того, чтобы как положено нажимать на гудок. Неприязненные отношения? Ха! Да за одно её «Би-би!» Блинков-младший мечтал заколдовать Вальку в сороконожку!

– Что это за ответ – «Да нет»? – поморщился оперативник. – Отвечать нужно чётко: либо «да», либо «нет».

– Мы дрались, но, в общем, дружили, – ответил Блинков-младший.

Сидякин с огорчённым видом отодвинул от себя протокол.

– Дима, мы с тобой составляем серьёзный документ! Его будет читать следователь, потом судья. Что они подумают? Да ты сам вдумайся в то, что говоришь: «Дрались, но дружили»! – Голос Сидякина подобрел. – Знаешь, по-моему, ты сам ещё не разобрался, какие у тебя отношения с этой Суворовой, вот и путаешься. Нужно разложить все по полочкам. Вот я дружу со многими полицейскими. Разве кому-нибудь из нас придёт в голову подраться с товарищем? С другой стороны, нам приходится участвовать в силовом задержании преступников, а попросту говоря, драться. Но уж если мы с кем дерёмся, то какая может быть дружба?

Блинков-младший попытался представить, как двое полицейских тузят друг дружку из-за педальной машины. Да, возразить нечего: с товарищами не дерутся! Детство, конечно, не считается. Но уж в восьмом-то классе товарищей не лупят по морде крокодиловыми сумочками! У Блинкова-младшего до сих пор саднило бровь от суворовского удара. На сантиметр бы пониже – и в глаз пряжкой… А каких гадостей Валька потом наговорила в этом кабинете?! Хорошо, что Сидякин не поверил, а то стал бы несовершеннолетний Блинков главным подозреваемым!

– Да, – выдавил Блинков-младший, – наверное, у нас были неприязненные отношения. Но мы и на дни рождения друг к другу ходили, и вообще – одна компания.

– Вот именно: компания! – укоризненно заметил Сидякин. – Извини, Дима, но в твоём возрасте уже пора отличать дружков, с которыми время проводишь, от настоящих товарищей!.. – Он снова занёс ручку над протоколом. – Значит, я записываю: «Личные неприязненные отношения с Суворовой у меня возникли с первых дней знакомства. Однако, проживая в одном дворе, мы часто проводили время вместе». Так?

– Так, – неохотно согласился Блинков-младший.

– А с кем ещё Суворова проводит время?

– Да почти со всем классом. Она компанейская.

– Имена, – потребовал Сидякин.

Теперь было понятно, куда он клонит: решил поискать наводчика среди Валькиных друзей. Откровенно говоря, Блинкову-младшему эта версия казалась пустой. Раз Валька сама не знала, что в сумочке были деньги на машину, то, конечно, никому не могла об этом проболтаться.

Но было бы глупо давать советы профессиональному сыщику. Блинков-младший добросовестно перечислил человек пятнадцать одноклассников и соседей по двору. Сидякин не записывал, только кивал, поглядывая в протокол допроса Суворовой. Стало быть, Валька назвала ему всех своих друзей и теперь он проверял… Кого? Её или Блинкова-младшего?

– Ну, а кто самые близкие? Так сказать, узкий круг?

– Ломакина. И мы с Иркой, то есть с Кузиной Ириной, – ответил Блинков-младший.

– Ну что ж, спасибо. Можешь быть свободным. Только, если не возражаешь, я твои «пальчики» откатаю. – Сидякин достал из стола пузырёк с тушью и перепачканный кусок поролона в детской пластмассовой формочке. – Извини, специальной мастики у меня нет, а тушь спиртовая, замучаешься отмывать. Но не тащить же тебя в лабораторию из-за такой ерунды! – Он покапал на поролон тушью и пододвинул формочку Блинкову-младшему. – Это для экспертов, которые будут дактилоскопировать сумочку. Чтобы тебя ненароком в розыск не объявили.

– Я понял, – кивнул Блинков-младший, тыча пальцами в мокрый поролон. Формочка была в виде паровозика. Он подумал, что у Сидякина, наверное, маленький ребёнок. – Где отпечатывать?

– А вот. – Сидякин подсунул чистый лист бумаги. – Не волнуйся: в картотеку угрозыска твои «пальчики» не попадут.

– А если бы и попали, то что в этом плохого? – не понял Блинков-младший.

– Не знаю. Но не всем это нравится. – Продолжая говорить, оперативник взял руку Блинкова-младшего и начал по одному припечатывать его пальцы к бумаге: клал палец на бок, потом перекатывал на другой. Отпечатки получались широкие, как будто их оставляли сардельками. – Хотя зачем делать тайну из своих отпечатков, если ты ни в чём не виноват? Пускай преступники боятся, что их найдут по «пальчикам», а честному-то бояться нечего! Верно я говорю?





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66394774) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.