Книга - Личность в истории и художественной литературе

Личность в истории и художественной литературе
Сборник статей


Comparativistica Petropolitana #4
Четвертый выпуск российского межвузовского сборника статей с международным участием посвящен обсуждению вопросов широкой области компаративистских исследований. Как меняется изображение исторической личности в творчестве разных авторов, живущих в разные эпохи в разных странах? В чем расходятся историографы-ученые и историографы-беллетристы, реконструирующие образы деятелей прошлого? С какими мерками художественная литература разных эпох подходит к выбору героев из их числа? Этим и другим не менее интересным проблемам данного тематического диапазона посвящаются работы, вошедшие в сборник.

Для специалистов в сфере международных литературных связей, студентов гуманитарных факультетов университетов и широкого круга лиц, интересующихся данными проблемами.

В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.





Личность в истории и художественной литературе

Межвузовский сборник






Редакционная коллегия: д-р филол. наук, проф. В.Д.Алташина (С.-Петерб. гос. ун-т); д-р филол. наук, проф. И.И.Бурова (Союз писателей России); канд. филол. наук, доц. Е.В.Бурмистрова (С.-Петерб. гос. институт культуры); д-р филол. наук, проф. Г.И.Данилина (Тюмен. гос. ун-т); канд. филол. наук, доц. А.П.Жуков, отв. ред. (С.-Петерб. гос. ун-т); д-р хабилитат филологии, доц. (ma?tre de confеrence) Ш.Краусс (Ун-т Пуатье, Франция); д-р филол. наук, проф. О.Н.Кулишкина (С.-Петерб. гос. ун-т); д-р хабилитат филологии, проф. эмеритус Ю.Леманн (Ун-т им. Фридриха – Александра в Эрлангене и Нюрнберге, г. Эрланген, Германия), Ph.D., проф. А.Майга (Ун-т литературы и гуманитар. наук Бамако, Мали); д-р филол. наук, проф. Л.Н.Полубояринова, отв. ред. (С.-Петерб. гос. ун-т); д-р филол. наук, проф. Н.И.Соколова (Моск. пед. гос. ун-т); д-р филол. наук, проф. Т.А.Федяева (С.-Петерб. гос. аграр. ун-т); канд. филол. наук, доц. Н.М.Шахназарян (Белорус. гос. ун-т, г. Минск, Республика Беларусь)

Рецензенты: д-р филол. наук, доц. Д.Г.Алилова (С.-Петерб. гос. ун-т); д-р филол. наук, проф. А. И. Жеребин (Рос. гос. пед. ун-т им. А. И. Герцена)



Рекомендовано к публикации Научной комиссией в области наук о языках и литературе Санкт-Петербургского государственого университета



© Санкт-Петербургский государственный университет, 2022




Предисловие



Художественная литература, обращаясь к историческим сюжетам и выводя в качестве главных или второстепенных персонажей реальных исторических лиц, не просто составляет конкуренцию официальной исторической науке, но смело дополняет ее, с той или иной степенью точности оживляя в воображении читателей события прошлого. Художественные произведения на исторические темы могут иллюстрировать позиции историков, встраиваться в русла определенных научных школ. Не являясь точной наукой, история традиционно прибегает к реконструкции событий по закону достаточного основания, сближаясь в этом смысле с беллетристикой. Талантливые историки – всегда прекрасные повествователи, но со времен Вальтера Скотта мы можем говорить о том, что писатели часто выступают как историки, и можно привести немало примеров того, как в одном человеке сочетаются исследователь прошлого и беллетрист. Это в полной мере относится к Вальтеру Скотту, великому шотландцу, которому мы обязаны невероятной популярностью жанра исторического романа, или к Георгу Эберсу, немецкому египтологу с мировым именем, жаждавшему представить открывавшиеся ему картины прошлого в форме увлекательных романов. Такое сочетание очень значимо и для российской культурной традиции и представлено в ней в самых разных соотношениях: значимость Н. М. Карамзина как историка не умаляет его высокой оценки как писателя, стремившегося излагать факты и комментарии к ним изящным литературным языком; широко известны исторические исследования А. С. Пушкина, трудно представить себе более тесно связанные сочинения, чем его «История Пугачева» и «Капитанская дочка» – лучший российский исторический роман вальтерскоттовского типа.

Обращаясь к проблеме соотношения научной историографии и художественной прозы на исторические сюжеты, можно отметить готовность большинства беллетристов признать первенство ученых в изображении прошлого и нотки высокомерия, с которым профессиональные историки оценивают творчество писателей. Однако последние далеко не всегда примиряются с идеей ущербности изображаемых ими исторических картин. Так, М. Горький уверенно заявлял, что «подлинную историю человека пишет не историк, а художник» [3, с. 16], а Л. Фейхтвангер поддерживал идею о том, что достижения выдающегося писателя (в данном случае В. Скотта) позволяют узнать о человеческой истории больше, чем историки [4, с. 549].

Безусловно, значимость работ и писателя, и ученого-историка определяется степенью их одаренности, образованности и осведомленности. Если речь идет о серьезных писателях и профессиональных исследователях, то и те, и другие воссоздают прошлое в русле определенной философии истории, на основе фактов и их осмысления, требующего не только аналитической работы, но и полета фантазии.

Из этих рассуждений с неизбежностью возникает вопрос о достоверности портретов исторических деятелей, изображенных и в научной, и в художественной литературе. Безусловно, в обоих типах источников они в той или иной степени определяются политическими установками эпохи, в которую создается произведение. В эпоху Тюдоров Т. Мор написал «Историю Ричарда III», изобразив его отъявленным злодеем. Эта концепция была развита У. Шекспиром в пьесе-хронике «Ричард III», где последний представитель Йоркской династии на троне Англии показан как зловещий макиавеллист. Однако со временем такая трактовка личности Ричарда III начала восприниматься как тюдоровский миф, призванный обосновать моральное право Тюдоров на английскую корону, и в XX веке оценка Ричарда начала меняться. Его полная реабилитация состоялась, например, в историко-детективном романе «Дочь времени» (Teh Daughter of Time, 1951) Дж. Тей, которая пришла к выводу, что Ричард III не был хладнокровным убийцей, а в гибели его племянников повинен будущий Генрих VII Тюдор. Стремлением оправдать Ричарда III были отмечены и другие известные исторические романы о нем, написанные во второй половине XX – начале XXI века, в частности «Белый вепрь» (Teh White Boar, 1968) М. Палмер, «Обреченная на корону» (Teh Reluctant Queen, 1990) Э. Хибберт, опубликовавшей его под псевдонимом Джин Плейди, «Невинная вдова» (Virgin Widow, 2010) А. О’Брайен. Обнаружение в августе 2012 года могилы Ричарда III стимулировало новую волну интереса к его личности уже в исторической науке. Так, в своем совместном исследовании президент британского «Общества Ричарда III» Ф. Лэнгли и военный историк М. Джонс не только реконструируют биографию этого оболганного короля, подчеркивая его патриотизм (во время коронации он впервые принес клятву на английском языке) и важность осуществленных им реформ в области права (введение понятия презумпции невиновности, перевод законов на английский язык и др.) [5].

Переоценка исторической личности может совершаться и в противоположном направлении: мы прекрасно знаем, как стремительно на смену восторженным панегирикам политическим деятелям порой приходит развенчание культа личности, примеры чего можно найти как за хронологическими пределами советского периода нашей истории, так и за географическими границами территории, которую занимал СССР: тому пример – борьба с памятниками, развернувшаяся в 2020 году в США и Великобритании.

К счастью, на смену крайностям обычно приходит взвешенная оценка и событий, и ролей, сыгранных в них отдельными личностями, и самих «делателей истории»: Золотой век русской культуры боготворил Петра Великого как царя-реформатора (этот мотив становится сквозным в творчестве Пушкина, начиная с «Заметок по русской истории XVIII века» (1822)), видел в нем патриота, государя-воина (см., например, «Последний Новик, или завоевание Лифляндии в царствование Петра Великого» (1831–1833) И. И. Лажечникова), но Серебряный век был отмечен появлением знаменитой историософской трилогии Д. С. Мережковского, в заключительной части которой – романе «Антихрист. Петр и Алексей» (1903–1904) – автор, рассматривая царя Петра с позиций староверов, впервые изображает его отрицательные черты. В неоконченном романе «Петр I» (первые две книги были опубликованы в 1930–1934 годах) А. Н. Толстого мощная картина эпохи становится фоном для убедительного показа истории становления царя, государственника и жизнелюбца, жадного до знаний, беспощадного к косности, железной рукой европеизирующего Россию и заставляющего Европу считаться с ней. Стремление к объективности в изображении Петра – его достоинств и недостатков, пользы и вреда, принесенных им России, – доминирует в отечественной литературе второй половины XX века, но странным образом ослабевает в сочинениях современных беллетристов и даже серьезных историков, обращающихся к сфере научно-популярной литературы. Так, у Б. Акунина как главное событие правления Петра I предстает Северная война и связанная с ней милитаризация России, возникновение России как империи представляется чуть ли не исторической случайностью, а царь Петр изображается увлекающейся, непостоянной, плохо образованной личностью, неряшливым, жестоким варваром-азиатом [1]. Е. В. Анисимов [2] попадает в расставленную им самим же ловушку: попытка представить Петра и его эпоху глазами Почитателя-западника и Недоброжелателя – ревнителя старины не приводит к преодолению двойственности в трактовке образа царя и, следовательно, перекладывает формирование образа Петра на плечи читателей, освобождая автора от изложения собственной концепции как специалиста по русской истории XVIII века.

Эти немногие примеры позволяют поднять множество вопросов, ответы на которые лежат в области компаративистских исследований. Как меняется изображение исторической личности в творчестве разных авторов, живущих в разные эпохи в разных странах? В чем расходятся историографы-ученые и историографы-беллетристы, реконструирующие образы деятелей прошлого? С какими мерками художественная литература разных эпох подходит к выбору героев из их числа? Этим и другим не менее интересным проблемам данного тематического диапазона посвящаются работы, вошедшие в четвертый выпуск «Comparativistica Petropolitana», логически продолжающий линию исследований проблемы героя и антигероя в художественной литературе западного цикла, которой был посвящен предыдущий выпуск.

В сборник вошли 12 статей 14 авторов из России и Бразилии.

Французская литература XVII века представлена в нем работами В. Д. Алташиной и С. Ю. Павловой. В статье В. Д. Алташиной «Клеопатра и ее нос: история одной паскалевской мысли» проводится скрупулезное исследование случаев использования образа древнеегипетской царицы Клеопатры в творчестве Б. Паскаля, акцентирующее оживление интереса эпохи классицизма к античным источникам, благодаря чему ее образ вдохновлял и современных Паскалю авторов (П. Корнель, шевалье де Мере, П. Николь и др.). С. Ю. Павлова (статья «Автобиографический образ в мемуарах кардинала де Реца») прослеживает стратегию формирования образа исторического деятеля в его собственных записках, благодаря чему мемуары в значительной степени утрачивают документальный статус, демонстрируя процесс фикционализации истории и исторического персонажа-автора. Близкий подход к литературному материалу уже XVIII столетия демонстрирует и М. Р. Алташина («Дидро как персонаж Дидро-драматурга: роль паратекста в пьесе «Побочный сын»»): ее запоминающаяся работа позволяет приблизиться к пониманию своеобразия этого во всех отношениях необычного произведения, служащего к тому же ярким примером авторецепции писателя и, следовательно, ведущего нас к сопоставлению Дидро – исторической личности и Дидро-художника.

В мощном исследовании А. Ю. Миролюбовой «Гений Романтизма: автор как герой (особенности романтической рецепции биографии творца на примере Торквато Тассо)» на большой исторической дистанции и широком литературном материале прослеживается легендаризация образа великого итальянского поэта и выявляется ее зависимость от эстетических установок последующих эпох.

В работах британского цикла образ ренессансного гения обсуждается и в статье О. Ю. Анцыферовой «Функции историко-биографического нарратива в “метамодернистском” романе Али Смит “Как быть двумя”»: в произведении, опубликованном в 2014 году, одна из ключевых линий повествования посвящается итальянскому художнику Франческо дель Косса. О притягательности ренессансных личностей для новейшей английской литературы свидетельствует и публикация А. Я. Климовской «Образ Елизаветы I в романе А. С. Байетт “Дева в саду”», в которой создаваемый писательницей образ известнейшей исторической личности исследуется как инструмент раскрытия характера вымышленной героини Фредерики Поттер.

В классической работе И. Н. Павловой «Трактовка образа главного героя в историческом романе Мэри Шелли “Судьба Перкина Уорбека”» реконструируется история осмысления образа английского самозванца в художественной литературе, а его анализ в романе М. Шелли позволяет выявить широкий круг источников, благодаря которым писательнице удалось предложить его оригинальную трактовку в духе эстетики романтизма.

Глубиной теоретической мысли и фундаментальностью отличается статья Л. В. Сидорченко «Литературный образ в романах В. Скотта в контексте авторской экспликации его исторической обоснованности», в которой на широком материале выявляются особенности подхода к воспроизведению образов исторических деятелей в творчестве писателя: такие литературные персонажи наделяются достоверными, реконструируемыми по историческим документам чертами, но при этом ведут себя в соответствии с личным представлением автора об истории.

Включенные в сборник статьи, созданные на материале литератур обеих Америк, объединяет интерес к трансатлантическим культурно-историческим связям. А. П. Жуков и Р. Б. Феррейра подробно исследуют образ Петербурга как города – исторического персонажа в современной бразильской прозе («Санкт-Петербург как образ коллективной личности в романе “Сын матери” Бернарду Карвалью: взгляд из Бразилии»), а Ю. М. Барабанова («Исторические личности в “Книге эскизов” и в “Истории жизни и путешествий Христофора Колумба” В. Ирвинга: трансатлантическая история и американский миф») осуществляет виртуозный сопоставительный анализ литературно-исторических экскурсов героя-рассказчика Ирвинга в «Книге эскизов» и метаисторического жизнеописания Колумба, уточняющий роль писателя как одного из создателей «американского мифа».

В отдельный раздел («Varia») вынесены две статьи, тематика которых не укладывается полностью в проблему личности в литературном произведении, однако целиком соответствует общей компаративистской проблематике сборника. В статье С. В. Балаевой «Рождение философии пессимизма Джакомо Леопарди: эволюция размышлений» рассматривается эволюция взглядов итальянского поэта и философа Джакомо Леопарди на личность человека. В статье Ю. В. Каминской и Т. С. Орловой «Эмануэль Шиканедер и австрийский театр XVIII века» на широком литературоведческом и историко-культурном материале анализируется творчество автора либретто «Волшебная флейта» Эмануэля Шиканедера в контексте театральной культуры Австрии XVIII века.



    Редколлегия




Литература


1. Акунин Б. Азиатская европеизация. Царь Петр Алексеевич. М.: АСТ, 2017. 382 с.

2. Анисимов Е. Петр Первый: благо или зло для России? М.: Новое литературное обозрение, 2017. 272 с.

3. Литературное наследство. Т. 70. М.: Изд-во Акад. наук СССР, 1963. 736 с.

4. Фейхтвангер Л. Собрание сочинений. В 6 т. Т. 6, кн. 1. М.: Художественная литература, 1991. 767 с.

5. Langley Ph., Jones M. Teh King’s Grave: Teh Search for Richard III. London: John Murray Press, 2013. 320 p.




References


1. Akunin B. Asian Europeanization. Tsar Peter Alekseevich. Moscow: AST Publ., 2017, 382 p. (In Russian)

2. Anisimov E. Peter the First: good or evil for Russia? Moscow: Novoe literaturnoe obozrenie Publ., 2017, 272 s. (In Russian)

3. Literary heritage. Vol. 70. Moscow: Izdatel’stvo Akademii nauk SSSR Publ., 1963, 736 p. (In Russian)

4. Feuchtwanger L. Collected works: in 6 vols. Vol. 6, Part 1. Moscow: Khudozhestvennaia literatura Publ., 1991, 767 p. (In Russian)

5. Langley Ph., Jones M. The King’s Grave: The Search for Richard III. London: John Murray Press, 2013. 320 p.




Клеопатра и ее нос: история одной паскалевской мысли

В. Д. Алташина (СПбГУ)






Клеопатра давно стала одной из мифологических героинь мировой литературы, и даже ее нос превратился в устойчивую метафору благодаря Блезу Паскалю. Почему же именно «нос Клеопатры» и каково философское значение мысли Паскаля: «Нос Клеопатры, если бы он был короче, весь лик земли изменился бы»[1 - «Le nez de Clеopatre, s’il e?t еtе plus court, toute la face de la terre aurait changе».]?




Клеопатра в «Мыслях» Паскаля


Паскаль трижды обращается к образу египетской царицы Клеопатры, как бы оттачивая свою завершающую и самую известную мысль о ее носе (Лафюма № 46, 197, 413; Ле Герн 42, 183, 392).



А. Суетность

Причина и следствия любви. Клеопатра.

Б. Лучше всего суетность людей доказывают причина и следствия любви, ибо вся вселенная от этого изменилась.

Нос Клеопатры.

В. Тому, кто захочет сполна познать суетность человека, достаточно рассмотреть причину и следствия любви. Причина ее – «неведомо что». Корнель. А следствия ее ужасающи. Это самое «неведомо что», столь малое, что его невозможно распознать, будоражит всю землю, государей, армии, целый мир.

Нос Клеопатры, если бы он был короче, весь лик земли изменился бы[2 - Порядок отрывков следует предложенному Л. Лафюма [12, р. 54]. Здесь и далее перевод автора настоящей статьи, если не указано иное.].


Мы не будем останавливаться на проблеме последовательности отрывков, которая уже привлекала внимание исследователей [12; 15]. Некоторые издания сохраняют лишь последнюю мысль, считая два первых отрывка набросками, другие объединяют все три в единое целое. Вслед за Л. Лафюма, мы полагаем, что необходимо сохранить их в той последовательности, в которой они были расположены в «связках» мыслей Паскаля, классифицированных самим автором. Первая мысль находится в связке под названием «Суетность», где речь идет о суетности человеческого существования, славы, наук и искусств. Второй отрывок был вычеркнут самим Паскалем и оказался на оборотной стороне других заметок, третий был в связке, предназначенной для дополнения других, что позволяет предположить, что он должен был бы заменить первый. Нам важно, что Паскаль возвращается к образу Клеопатры трижды, в разные периоды своих размышлений. Почему же именно Клеопатра?




Античные авторы о Клеопатре


Безусловно, Паскалю были знакомы античные источники, обращавшиеся к этому образу. Так, Гай Веллей Патеркул[3 - Гай Веллей Патеркул (лат. Gaius Velleius Paterculus; около 19 года до н. э. – около 31 года) – римский историк, автор «Римской истории» (Historiae Romanae libri II) в двух книгах, излагающей события от Троянской войны до 30 года н. э.] в «Римской истории» особенно подробно описывает времена Августа в виде биографических очерков выдающихся деятелей. Вот что он пишет об Антонии:



Между тем продолжал разгораться пожар любви к Клеопатре и вместе с ним пороки, которые всегда питаются возможностями произвола, лестью, могуществом, и он принял решение начать войну с родиной [1, ч. 2, LXXXII].


И далее:



Кто усомнится, по своей ли воле Антоний стремился к победе или под влиянием Клеопатры, если он обратился в бегство по ее примеру [1, ч. 2, LXXXV].

И война с родиной, и бегство Антония являются следствием его страсти к Клеопатре: не будь ее – ход истории изменился бы.

Лукан в своей неоконченной поэме «Фарсалия, или О гражданской войне» [3] пишет, что тот, кто провел с Клеопатрой одну только ночь, готов отдать за один ее поцелуй не одну голову. Ее «губительный лик» разжигает страсти, устрашает, поднимает на бой. «Рим покупает она, а Египет берет своим телом». «Как бы весь мир не взяла нам чуждая женщина в руки!»[4 - В царский дворец Клеопатра пришла; и не только, что предан,Но и подарен Фарос; иль один ты не хочешь явитьсяВ брачный чертог госпожи? Сестра сочетается с братом,Ибо с латинским вождем уже сочеталась: с мужьямиРим покупает она, а Египет берет свои телом.360 Старца могла победить Клеопатра своею отравой:Верь же мальчишке, глупец! Если ночь с ней одну проведет он,Коль испытает хоть раз объятья распутного телаИ под названьем святым непристойной отведает страсти,То, может быть, и твою, и мою – обе головы наши —365 Даст за один поцелуй. На крестах и в огне мы заплатимЗа красоту сестрицы его!Зря бы стучалась она в суровое Цезаря сердце:105 Просьбам лицо помогло, заключает распутница – взором.Как спартанка губительным ликомКинула в прах Илион и Аргоса домам навредила, —Так Клеопатра теперь разожгла гесперийские страсти,Систром своим – скажу ль! – возмечтав устрашить Капитолии,Против латинских знамен поднять Каноп боязливый,65 Цезаря, взятого в плен, повести в триумфах фаросских;В водах левкадских и впрямь опасенье возникло такое,Как бы весь мир не взяла нам чуждая женщина в руки! [3]] Отмечается не только красота Клеопатры, но и сила ее обаяния, взгляда: «Просьбам лицо помогло, заключает распутница – взором».

Наконец, Плутарх в жизнеописании Антония так начинает рассказ о его любви к Клеопатре:



Ко всем этим природным слабостям Антония прибавилась последняя напасть – любовь к Клеопатре, – разбудив и приведя в неистовое волнение многие страсти, до той поры скрытые и недвижимые, и подавив, уничтожив все здравые и добрые начала, которые пытались ей противостоять. И вот как запутался он в этих сетях [7, 25–29].


Плутарх отмечает, что



красота этой женщины была не тою, что зовется несравненною и поражает с первого взгляда, зато обращение ее отличалось неотразимою прелестью, и потому ее облик, сочетавшийся с редкою убедительностью речей, с огромным обаянием, сквозившим в каждом слове, в каждом движении, накрепко врезался в душу [7, 27].


У всех трех античных авторов акцентируется обаяние Клеопатры, сила ее взгляда, ее умение угадывать и удовлетворять желания собеседника, власть, которой она обладала над мужчинами, и зависимость хода истории от этой власти. Именно эти три компонента мы и находим у Паскаля.




Современники Паскаля о Клеопатре


Однако источниками Паскаля были не только античные классики, но и современники. Упоминание Пьера Корнеля отсылает нас к двум его трагедиям – «Медея» (1635) и «Родогуна» (1644), которые дословно цитирует Паскаль. В обоих произведениях корнелевское je ne sais quoi, иррациональное, неподвластное разуму, увлекает, вызывает любовь:



Часто невыразимое, чего не объяснить / Нас поражает, увлекает и заставляет любить [9, p. 583][5 - Souvent je ne sais quoi qu’on ne peut exprimerNous surprend, nous emporte, et nous force d’aimer.];

Есть в душах склонности, чьим тайным вверясь узам, / Они увлечены и, нежным тем союзом / Друг с другом связаны, не порывают нить / Невыразимого, чего не объяснить [2, c. 213][6 - Il est des noeuds secrets, il est des sympathies,Dont par le doux rapport les ?mes assortiesS’attachent l’une ? l’autre et se laissent piquerPar ce je ne sais quoi qu’on ne peut expliquer. [11, р. 367].Перевод А. Курошевой.].


Любопытно отметить, что один из разделов «Опыта о вкусе» Монтескье имеет такое же заглавие – «О неуловимом» (De je ne sais quoi), где автор пишет:



Иногда в людях и предметах заключена незримая прелесть, естественное очарование, которое пришлось назвать неуловимым, ибо оно не поддается определению [5, c. 749].


Это «неуловимое» заключается более в уме, в мимике или движениях, нежели в лице, поэтому «женщина может быть красивой только на один лад, а хорошенькой – на 100 тысяч ладов» [5, c. 750]. Именно в этом сила Клеопатры.

Вернемся к Корнелю, который обращается к образу египетской царицы в трагедии «Помпей» (она же «Смерть Помпея») (1643–1644). Пьеса имела огромный успех, и Паскаль, который в это время был близок к либертенским кругам, вращался в обществе и посещал театр, был, безусловно, знаком с ней. Корнель в своем разборе «Смерти Помпея» отмечает необычность названия этой трагедии, которая носит имя героя, не произносящего в ней ни единого слова. Тем не менее именно он является главным героем, ибо его смерть – единственная причина того, что в ней происходит» [10, p. 994]. Главной же героиней пьесы оказывается Клеопатра (из 22 сцен она участвует в 12, в последних актах ее роль еще возрастает). Характеризуя себя, она отмечает, что та малая доля красоты, которую дали ей небеса, заставляет так сверкать ее глаза, что даже сам Цезарь попал под ее чары [10, p. 1005]. Красота Клеопатры не является ее главным оружием: сама она и другие отмечают ее гордость (orgueil, ?me orgueilleuse [10, p. 1006]; un orgueil noble et juste [10, p. 1020]; elle est f?ire et belle [10, p. 1007]), остроту ума (ce dangereux esprit a beaucoup d’artifice [10, p. 1007]), смелость и решительность (douter de ses hardeurs, / Vous qui pouvez la mettre au fa?te des grandeurs! [10, p. 1027]). Наиболее развернутую характеристику дает ей Антоний: она несравненна, небо соединило в ней добродетели и изящества прекрасного тела, на ее челе – то мягкое величие, которое покоряет даже самых мужественных, ее глаза покоряют, ее речи очаровывают:

Elle est incomparable;
Le ciel n’a point encor, par de si doux accords,
Uni tant de vertus aux gr?ces d’un beau corps.
Une majestе douce еpand sur son visage
De quoi s’aasujettir le plus noble courage;
Ses yeux savent ravir; son discours sait charmer;
Et si j’еtais Cеsar je la voudrais aimer [10, p. 1026].

Параллельная конструкция – Ses yeux savent ravir; son discours sait charmer («ее глаза умеют покорять, ее речи умеют очаровывать») – является ключевой для образа Клеопатры: Корнель верен историкам, которые отмечали удивительное мастерство ее слова, воздействие ее речей.

Вся трагедия построена на цепи событий, которые ведут к финалу – Клеопатра становится полновластной царицей Египта. Уже в первой сцене Птолемей заявляет, что судьба Помпея – «потрясающая история перемены в судьбе» [10, p. 997]. Птолемей, желая укрепить свою власть и не делить ее с Клеопатрой, а также надеясь снискать милость Цезаря, дает приказ убить Помпея, но результат оказывается противоположным: влюбленный в Клеопатру Цезарь разгневан на Птолемея, что и решает его судьбу: «Благодаря этой смерти весь Египет принадлежит вам», – заявляет он ей («Puisque par cette mort l’Egypte est toute ? vous» [10, p. 1053]).

Вся трагедия является примером непредсказуемости событий истории, их зависимости от малых и случайных событий.

Аналогичную последовательность устанавливает Пьер Николь[7 - Пьер Николь (фр. Pierre Nicole, 1625–1695) – французский моралист и богослов, близкий друг Паскаля.] в «Письмах о мнимой ереси» (1664), где он, памятуя об успехе «Провинциальных писем», обращается к форме, темам, иронии и красноречию своего друга. Паскалю не мог быть известен текст этих писем – он умер в 1662 году, однако этот факт говорит о том, что данная мысль летала в воздухе. Николь пишет:



Не достоин ли восхищения тот факт, что все царства мира оказались вовлеченными в ссору Августа и Антония, вся римская империя и соседние государства объединились в армии, и эти армии сошлись в схватке при Акциуме[8 - Битва при Акциуме – окончательная победа Октавиана над Антонием в 31 году до н. э.], если учесть что причиной и предлогом этой кровавой войны, которая должна была дать хозяина миру и полностью разрушить государственное образование в Риме была женщина? Причиной этого великого события, за которым последовало столько других, было лицо женщины. Если бы в этой безумной страсти Антоний предпринял бы другие меры, то ничего из того, что последовало, видимо, не случилось бы. Но мне так больше нравится, ибо я вижу в этом ничтожество человека. Антоний привязал к себе себе все состояние мира, а сам привязался к лицу женщины. Вот причина всей этой великой перемены и необыкновенная картина суетности всех человеческих дел[9 - «N’est-ce pas, par exemple, une chose bien digne d’?tre admirеe de voir tous les royaumes du monde prendre parti dans la querelle d’Auguste et d’Antoine, toutes les formes de l’empire romain et des еtats voisins rеunis dans leurs armеes, et ces armеes aux mains proches d’Actium si l’on consid?re qu’une femme est la cause et le prеtexte de cette sanglante guerre qui doit donner un ma?tre ? l’univers, et abolir enti?rement la forme de l’Еtat de Rome? Ce grand еvеnement, et qui a tant de suite, a pour principe le visage d’une femme. Dans cette folle passion Antoine aurait pris d’autres mesures et rien de ce qui l’a suivie ne serait apparemment arrivе. Mais je m’aime mieux ainsi parce que j’y vois mieux le nеant de l’homme. Antoine attache ? soi toute la fortune du monde, et il s’attache lui-m?me au visage d’une femme. Voil? la cause de tout ce grand changement et une еtrange image de la vanitе de toutes les affaires humaines».] [16].


Аналогичную идею находим у современника и близкого друга Паскаля шевалье де Мере[10 - Шевалье де Мере – Антуан Гомбо (фр. Antoine Gombaud, 1607–1684), известный салонный сочинитель.], автора знаменитых эссе о порядочном человеке, «Бесед о справедливости, разговоре, уме и о приятных манерах», которые были опубликованы им на склоне лет (1668), однако написаны они были еще в юные годы и известны в рукописных вариантах. Мере был близким другом Паскаля, которому он в какой-то степени подсказал идею о теории вероятностей. Мере, заядлый игрок, обратился к нему с задачей о разделении ставок: если два игрока прервали, не доиграв, серию партий, то как им поделить ставку, если, например, один выиграл три партии, а второй одну? Он же попросил своего друга Паскаля рассчитать вероятность выпадения двух шестерок при игре в кости. Так родилась теория вероятностей.

Клеопатру Мере упоминает дважды в своих беседах о приятных манерах. Первый раз как пример тех, кто наделен многими исключительными качествами в разных областях, что объясняет тот факт, что «мы продолжаем любить Алкивиада, Клеопатру и других исключительных людей, которых мы никогда не видели» [14, p. 130]. Чуть далее он пишет о том, что главное не красота, но ловкость и склад ума.



У очаровательной царицы Египта было мало блеска, судя по тому, как о ней говорили, она не была столь красива, что поражала с первого взгляда. Но стоило познакомиться с ней ближе – это было сплошное очарование: именно ее деликатные манеры околдовали Цезаря на три или четыре года; его, которому было достаточно лишь захотеть, чтобы получить все, что ему нравилось, и который не очень любил покой. Еще одним доказательством того, что именно ум делал эту царицу желанной, является Антоний, который мог выбирать столь же легко, сколь и Цезарь, узнав ее в возрасте, когда лишь немногие женщины сохраняют свою красоту, влюбился в нее столь страстно, что предпочел скорее отказаться от власти над миром, чем потерять ее. Ибо не Август одержал над ним победу, но страсть мужчины, находящегося во власти любви. Действительно, этот великий военачальник, который заставил уважать себя благодаря своему мужеству, который видел столь много врагов, думал лишь о бегстве. Он был слишком ловок и храбр, обстоятельства были слишком важны, однако когда он заметил, что царица удаляется и направляется в Египет, он думал лишь о ней и не смог удержаться, чтобы не последовать за ней [14, p. 138–139].


Мере приводит стих, сравнивая Клеопатру с Еленой Прекрасной, которая была красива не столько телом, сколько умом: «если бы ее ум так не очаровывал бы, то этот народ никогда бы не захотел взяться за оружие, чтобы ее сохранить» [14, p. 139].

Как мы видим, Мере повторяет характеристику царицы, имевшуюся и у древних, и у Корнеля. И Клеопатра и Елена, по шевалье де Мере, доказывают, что великие последствия зависят от малых причин – например, от власти женщин над мужчинами, которая заключается в их манере общения и зависит лишь от ума.

Следует также упомянуть и двенадцатитомный псевдоисторический галантный роман Ля Кальпренеда (1609–1663) «Клеопатра» (1646–1657), пользовавший в свое время большим успехом.

Итак, образ Клеопатры буквально витал в воздухе во времена Паскаля. Но почему же именно ее нос?




Нос Клеопатры


Во французском языке nez – нос; лицо, внешний вид, чутье. Во многих идиоматических выражениях нос означает ум, способность рассуждать, предвидеть: avoir le nez creux, le nez fin, du nez – уметь предвидеть; se casser le nez – потерпеть неудачу; ce n’est pas pour son nez – это не для него; mener par le nez – водить за нос, обманывать; montrer le bour du nez – выказать свои тайные намерения; ne pas voir plus loin que le bout de son nez – не видеть дальше своего носа; avoir bon nez – быть поставленным в известность [13, p. 1234–1235].

Поскольку паскалевские образы всегда многослойны, то можно предположить, что он имел в виду и это значение носа – ум. Однако, как показывают портреты и описания Клеопатры, ее нос был, действительно, великоват, как у всех представителей династии Птолемеев.

Подлинный облик Клеопатры нелегко разглядеть из-за окружающего ее романтического флёра и многочисленных кинокартин. Нет никаких достоверных изображений, которые точно, без идеализации, передали бы ее физический облик. Профили на монетах показывают женщину с волнистыми волосами, большими глазами, выступающим подбородком и носом с горбинкой. Совсем недавно заблуждение о красоте Клеопатры окончательно было развенчано английскими учеными, идентифицировавшими одиннадцать ее скульптур, которые, как ранее считалось, изображали других женщин. Историки Британского музея пришли к выводу, что Клеопатра, по крайней мере, к концу своей тридцативосьмилетней жизни, была довольно полной коренастой женщиной с плохими зубами. Роста она была небольшого – 152 сантиметра, имела длинный нос. По мнению исследователей, маленький рост и полнота Клеопатры обусловлены наследственностью. Она принадлежала к династии Птолемеев, большинство представителей которой особой привлекательностью не отличались [4].




Философский смысл метафоры Паскаля



По мнению Эрика Турета [17], сложность и непредсказуемость реального мира вынуждает Паскаля рассматривать причинные ряды: каждый факт может иметь несколько причин, а одна причина может порождать неисчислимое количество следствий. Паскаль полагает, что необязательно существуют пропорции между причиной и следствием, поэтому самый ничтожный элемент может вызвать важнейшие последствия. К этой идее Паскаль возвращается неоднократно, демонстрируя свою теорию вероятностей на разных примерах, изучая случайные события и их последствия, будь то Кромвель[11 - «Кромвель грозил опустошить весь христианский мир; королевское семейство погибло бы, а его собственное стало бы всемогущим, если б не крохотная песчинка в его мочевом пузыре. Даже Риму было уготовано трепетать перед ним. Но завелся у него этот камешек, и он умер, семейство его оказалось в ничтожестве, кругом снова мир, и король вернулся на трон» [6, p. 268].], кончик капюшона[12 - «Кончик капюшона воздвигает на борьбу 2500 монахов» [6, c. 53].] или мухи[13 - Могущество мух: они выигрывают сражения, отвлекают наши умы, грызут наши тела [6, c. 53].].



Так, значит, такие важные вещи зависят от такой незначительной? – Да а что ты имеешь в виду под «такими важными»? Войны и междоусобицы, истребления тьмы людей и разрушения городов? [8, 1, 28].


Это то, что современные математики, занимающиеся изучением хаотичных систем, называют «эффектом бабочки»[14 - «Эффект бабочки» – аллюзия на рассказ Р. Брэдбери «И грянул гром» (1952), где гибель бабочки в далеком прошлом изменяет мир очень далекого будущего.]: незначительное влияние на систему может иметь большие и непредсказуемые последствия, в том числе и совершенно в другом месте.

«Эффект бабочки» по «старшинству» вполне мог бы быть назван «эффектом носа Клеопатры».




Литература


1. Веллей Патеркул Гай. Римская история. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, 1985. 211 с. http://ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1425002000 (дата обращения: 15.10.2020).

2. Корнель П. Родогуна // Корнель П. Избранные трагедии. Пер. с франц. А. Курошевой. М.: Гос. изд-во худ. лит., 1956. С. 199–264.

3. Лукан Марк Анней. Фарсалия, или Поэма о гражданской войне. М.: Ладомир; Наука, 1993. http://ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1358953001 (дата обращения: 15.10.2020).

4. Миф о красоте Клеопатры. http://www.vostokolyub.info/kollektsiya-interesnostey/galereya-zabluzhdeniy/kleopatra-krasavitsa-zabluzhdenie.htm (дата обращения: 15.10.2020).

5. Монтескье Ш. Опыт о вкусе // Монтескье Ш. Избранные сочинения. М.: Госполитиздат, 1955. С. 735–758.

6. Паскаль Б. Мысли. Малые сочинения. Письма. М.: Астрель, 2011. 529 с.

7. Плутарх. Сравнительные жизнеописания. http://www.ancientrome.ru/ antlitr/plutarch/index-sgo.htm (дата обращения: 15.10.2020).

8. Эпиктет. Беседы. https://www.litmir.me/br/?b=94623 (дата обращения: 15.10.2020).

9. Corneille P. Mеdеe // Corneille P. Tеh ?tre complet: 2 t. T. 1. Paris: Gallimard, Biblioth?que de la Plеiade, 1950. P. 555–615.

10. Corneille P. Pompеe // Corneille P. Tеh ?tre complet: 2 t. T. 1. Paris: Gallimard, Biblioth?que de la Plеiade, 1950. P. 989–1054.

11. Corneille P. Rodogune // Corneille P. Tеh ?tre choisi. Moscou: Radouga, 1984. P. 343–419.

12. Lafuma L. Les trois fragments de Pascal sur Clеop?tre // XVII


si?cle, 1962. Р. 54–57.

13. Larousse de la langue fran?aise. Paris: Larousse, 1979. 2109 p.

14. Mеrе, chevalier de. Discours de l’esprit, de la conversation, des agrеmens, de la justesse Amsterdam: chez P. Mortier, 1687.

15. Mesnard J. Sur le nez de Clеop?tre // La Culture au XVII


si?cle, P.U.F. Paris, 1992. Р. 387–392.

16. Nicole P. Lettres sur l’hеrеsie imaginaire. http://www.penseesdepascal.fr/ Vanite/Vanite32-approfondir.php (дата обращения: 15.10.2020).

17. Tourrette E. de. Commentaire. http://atelierprepa.over-blog.com/article-pascal-laf-46-br-78291377.html (дата обращения: 15.10.2020).




References


1. Vellej Paterkul Gaj. Rome’s History. Voronezh: Izdatel’stvo Voronezhskogo universiteta Publ., 1985. 211 p. http://ancientrome.ru/antlitr/t. htm?a=1425002000 (accessed: 15.10.2020). (In Russian)

2. Kornel’ P. Rodogune. Kornel’ P. Izbrannye tragedii. Moscow: Gosudarstvennoe izdatel’stvo khudozhestvennoi literatury Publ., 1956, pp. 199–264. (In Russian)

3. Lukan Mark Annej. Pharsalia, or On the Civil War. Moscow: Ladomir Publ.; Nauka Publ., 1993. http://ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1358953001 (accessed: 15.10.2020). (In Russian)

4. Myth about Cleopatra’s beauty. http://www.vostokolyub.info/kollektsiya-interesnostey/galereya-zabluzhdeniy/kleopatra-krasavitsa-zabluzhdenie.htm (accessed: 15.10.2020). (In Russian)

5. Montesk’e Sh. Essay on the taste // Montesk’e Sh. Selected works. Moscow: Gospolitizdat Publ., 1955, pр. 735–758. (In Russian)

6. Paskal’ B. Thoughts. Little works. Letters. Moscow: Astrel’ Publ., 2011, 529 р. (In Russian)

7. Plutarh. Comparative biographies. http://www.ancientrome.ru/antlitr/plutarch/index-sgo.htm (accessed: 15.10.2020). (In Russian)

8. Epiktet. Conversations. https://www.litmir.me/br/?b=94623 (accessed: 15.10.2020). (In Russian)

9. 9. Corneille P. Mеdеe. Corneille P. Tеh ?tre complet: 2 t. T. 1. Paris: Gallimard, Biblioth?que de la Plеiade, 1950, pp. 555–615.

10. Corneille P. Pompеe. Corneille P. Tеh ?tre complet: 2 t. T. 1. Paris: Gallimard, Biblioth?que de la Plеiade, 1950, pp. 989–1054.

11. Corneille P. Rodogune. Corneille P. Tеh ?tre choisi. Moscou: Radouga, 1984, pp. 343–419.

12. Lafuma L. Les trois fragments de Pascal sur Clеop?tre. XVII


si?cle, 1962, pр. 54–57.

13. Larousse de la langue fran?aise. Paris: Larousse, 1979, 2109 p.

14. Mеrе, chevalier de. Discours de l’esprit, de la conversation, des agrеmens, de la justesse. Amsterdam: chez P. Mortier, 1687.

15. Mesnard J. Sur le nez de Clеop?tre. La Culture au XVII


si?cle. P.U.F., Paris, 1992, pp. 387–392.

16. Nicole P. Lettres sur l’hеrеsie imaginaire. http://www.penseesdepascal.fr/ Vanite/Vanite32-approfondir.php (accessed: 15.10.2020).

17. Tourrette E. de. Commentaire. http://atelierprepa.over-blog.com/article-pascal-laf-46-br-78291377.html (accessed: 15.10.2020).




Altashina V. D. Cleopatra and her nose: One Pascal’s thought story

Cleopatra is one of the world literature mythological heroines, and even her nose became a stable metaphor thanks to Pascal. Why was “Cleopatra’s nose” exactly and what did Pascal mean? To understand why Cleopatra attracted the philosopher’s attention, the article examines the perception of Cleopatra’s image in antiquity and in the 17









Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/raznoe-65383/lichnost-v-istorii-i-hudozhestvennoy-literature/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


«Le nez de Clеopatre, s’il e?t еtе plus court, toute la face de la terre aurait changе».




2


Порядок отрывков следует предложенному Л. Лафюма [12, р. 54]. Здесь и далее перевод автора настоящей статьи, если не указано иное.




3


Гай Веллей Патеркул (лат. Gaius Velleius Paterculus; около 19 года до н. э. – около 31 года) – римский историк, автор «Римской истории» (Historiae Romanae libri II) в двух книгах, излагающей события от Троянской войны до 30 года н. э.




4


В царский дворец Клеопатра пришла; и не только, что предан,
Но и подарен Фарос; иль один ты не хочешь явиться
В брачный чертог госпожи? Сестра сочетается с братом,
Ибо с латинским вождем уже сочеталась: с мужьями
Рим покупает она, а Египет берет свои телом.
360 Старца могла победить Клеопатра своею отравой:
Верь же мальчишке, глупец! Если ночь с ней одну проведет он,
Коль испытает хоть раз объятья распутного тела
И под названьем святым непристойной отведает страсти,
То, может быть, и твою, и мою – обе головы наши —
365 Даст за один поцелуй. На крестах и в огне мы заплатим
За красоту сестрицы его!

Зря бы стучалась она в суровое Цезаря сердце:
105 Просьбам лицо помогло, заключает распутница – взором.

Как спартанка губительным ликом
Кинула в прах Илион и Аргоса домам навредила, —
Так Клеопатра теперь разожгла гесперийские страсти,
Систром своим – скажу ль! – возмечтав устрашить Капитолии,
Против латинских знамен поднять Каноп боязливый,
65 Цезаря, взятого в плен, повести в триумфах фаросских;
В водах левкадских и впрямь опасенье возникло такое,
Как бы весь мир не взяла нам чуждая женщина в руки! [3]




5


Souvent je ne sais quoi qu’on ne peut exprimer
Nous surprend, nous emporte, et nous force d’aimer.




6


Il est des noeuds secrets, il est des sympathies,
Dont par le doux rapport les ?mes assorties
S’attachent l’une ? l’autre et se laissent piquer
Par ce je ne sais quoi qu’on ne peut expliquer. [11, р. 367].

    Перевод А. Курошевой.



7


Пьер Николь (фр. Pierre Nicole, 1625–1695) – французский моралист и богослов, близкий друг Паскаля.




8


Битва при Акциуме – окончательная победа Октавиана над Антонием в 31 году до н. э.




9


«N’est-ce pas, par exemple, une chose bien digne d’?tre admirеe de voir tous les royaumes du monde prendre parti dans la querelle d’Auguste et d’Antoine, toutes les formes de l’empire romain et des еtats voisins rеunis dans leurs armеes, et ces armеes aux mains proches d’Actium si l’on consid?re qu’une femme est la cause et le prеtexte de cette sanglante guerre qui doit donner un ma?tre ? l’univers, et abolir enti?rement la forme de l’Еtat de Rome? Ce grand еvеnement, et qui a tant de suite, a pour principe le visage d’une femme. Dans cette folle passion Antoine aurait pris d’autres mesures et rien de ce qui l’a suivie ne serait apparemment arrivе. Mais je m’aime mieux ainsi parce que j’y vois mieux le nеant de l’homme. Antoine attache ? soi toute la fortune du monde, et il s’attache lui-m?me au visage d’une femme. Voil? la cause de tout ce grand changement et une еtrange image de la vanitе de toutes les affaires humaines».




10


Шевалье де Мере – Антуан Гомбо (фр. Antoine Gombaud, 1607–1684), известный салонный сочинитель.




11


«Кромвель грозил опустошить весь христианский мир; королевское семейство погибло бы, а его собственное стало бы всемогущим, если б не крохотная песчинка в его мочевом пузыре. Даже Риму было уготовано трепетать перед ним. Но завелся у него этот камешек, и он умер, семейство его оказалось в ничтожестве, кругом снова мир, и король вернулся на трон» [6, p. 268].




12


«Кончик капюшона воздвигает на борьбу 2500 монахов» [6, c. 53].




13


Могущество мух: они выигрывают сражения, отвлекают наши умы, грызут наши тела [6, c. 53].




14


«Эффект бабочки» – аллюзия на рассказ Р. Брэдбери «И грянул гром» (1952), где гибель бабочки в далеком прошлом изменяет мир очень далекого будущего.