Книга - Новый мир. Под землей

Новый мир. Под землей
Кэтрин Клэр


Привычного мира больше нет, кто и зачем начал уничтожение нашей планеты?Обычная девушка Ольга, живет с мамой и маленькой дочерью. Мечтает стать известной и строить свою жизнь сама. Но все меняется в один день. День, в котором она должна была исполнить свою мечту. Но разве это то, что она хотела на самом деле? По дороге к своей цели, мир рушится у нее на глазах. И пора строить новую жизнь – под землей. Бункер куда попала героиня оказывается не таким простым, здесь тоже надо учится выживать. С самого первого дня, ей придется принимать решения, которые должны спасать не только ее жизнь, но и жизнь близких людей, которых она приобрела благодаря катастрофе. Интриги, смерть, предательство, дружба, семья и любовь. От любого решения зависит чья-то жизнь. И шанс вернуться на Землю.





Кэтрин Клэр

Новый мир. Под землей





Глава первая. Пробуждение


Темно… Светло… Темно… Опять свет…

Почему здесь всегда пахнет сыростью? Этот недавно приятный мне запах теперь только раздражает меня. Холод, я ощущаю его по коже, даже под одеялом, маленькие мурашки бегают по телу. Хорошо, что здесь нет ветра, только небольшие сквозняки, гуляющие по коридорам.

«Стоп, сколько можно? Пора вставать! Хватит, ничего не изменится… Год уже не изменить…»

Глаза перестают лениво закрываться, серые стены, господи, кто их придумал покрасить в этот безжизненный цвет? Почему нельзя добавить ярких оттенков? Сразу было бы другое настроение. Грязно-серые стены в темноте выглядятбудто в пятнах, можно было бы их обвести белой краской, и получатся мягкие и пушистые облака. Зачем я сейчас думаю об этом?

«Сегодня все может поменяться, а если нет? А если там ничего нет? Ладно, главное – верить, вера нам еще осталась».

Сколько нас здесь всего – тысяч триста, может, четыреста? Нет, именно здесь – пять тысяч? Конечно, цифра красивая, но страшная. Из прекрасного Санкт-Петербурга. Из семи миллионов все, что осталось. Так, хватит! Весь год одни и те же мысли каждое утро. Сейчас все хорошо, ты жива, твоя семья жива, твоя дочь, она точно не заслужила жить в подземелье. Она должна видеть солнце, чувствовать ветер, купаться в море, где ее будут убаюкивать волны, знать, как это – когда проваливаешься в мокрый рыхлый снег. Сейчас все это стирается из ее памяти.

Как же было прекрасно гулять по Невскому Проспекту, доходить до Литейного или идти в сквер, посидеть с книгой, попить кофе и чувствовать прикосновения солнца. Тогда я была счастлива. Солнце, как же я скучаю по теплу и прикосновению лучей! Нет, ультрафиолетовая комната его не заменит никак.

Просто вспомни, не серые стены, смешно: год назад я мечтала о бело-серой квартире с небольшой кухней и балконом с лимонным деревом в углу комнаты. Ну что, мысли материальны, надо было правильно мыслить, хотела – получила. Лампы, как же они бесят! Как надоели стены, вокруг одни стены, большая бетонная коробка.

Траву и зелень можно увидеть только на ферме, но все это не то. Помню, как голыми ногами ходила по траве: мягкая, мокрая, приятная, сколько прекрасных воспоминаний. Тогда, казалось, от простой травы. Здесь такое под запретом, топтать траву ногами нельзя, это наша еда. Запрет почти на все, иначе нам не выжить было в этом году. Господи, как еще год назад люди ходили по улицам, гуляли, ругались на жизнь, думали и спорили о мелочах? Обсуждали начальство и власть, она им не нравилась, а она и здесь мне не особо нравится.

Изо рта вылетел едкий смешок.

Сейчас нельзя иначе, мы должны верить в то, что нам говорят, в то, что мне приходится говорить, зная правду. От этой мысли я поежилась. Если я буду сегодня паинькой, то вырвусь из этой жестяной банки, но если узнают, что я скрываю, то просто запрут, запрут еще ниже, а может, и хуже, и я больше не выйду отсюда никогда.

Его глаза, я все еще вижу его глаза. Странно, что именно он приходит в мои сны, столько смертей и убийств я за этот год видела. Смерть близкого друга, а он мне был никем. Но именно его глаза терзают меня почти каждый день.

Хватит! Покачала головой, чтобы прогнать воспоминания, как будто это помогало. Пора вставать! Я этого места не просто так добивалась, нельзя опаздывать. Ну почему я встаю раньше всех? Наверху это бы называлось «с первыми лучами солнца», а здесь его нет. Ни одного лучика, от которого на душе было бы тепло. Ладно, свою судьбу я сама выбрала, хотя сегодня я не сомкнула глаз. Бессонная ночь или уже ночи, последние события меня терзают, и я не могу просто спать спокойно, но сейчас я волнуюсь перед первым выходом на поверхность.

Все, встаю!

Встать с неудобной кровати оказалось трудно, пружины скрипели, или просто я уже привыкла к ней, кровать в полшестогоутра, даже не самая лучшая, кажется божественной. Как классно, что постельное белье у меня не как у шестого уровня, больше похожее на клеенку, скрипучее и всегда холодное. Мое мне досталось по обмену впервые дни жизни здесь, белое и хлопковое. Смешно, конечно, с этими уровнями они придумали, вроде просто по секциям пройдите, а кто что умеет? А семья?

В быту полная власть, – тяжелый труд рабочим, только здесь за него не платят. Это на благо всех живущих, не работаешь, так и спускайся ниже, что-то мне это напоминает. Ладно, шестой, те, кто сильно провинился, мягко сказать, вроде и наказание, и оказывается не тюрьма, а исправительные работы. Канализацию чистить, бедные, конечно, люди, каждый день запах до рвоты. Зато рабочая сила распределена, кто еще по доброй воле пойдет в этом всем копаться? Удобно, интересно, они сами это придумали? Или из книжек умных понабрались?

Пятый – уборщики, посудомойщики, санитарки и все, кто, как сказал бы мой отец, которого я видела три раза в жизни, не учились. Я бы тоже могла оказаться среди них, если бы не моя хитрость, сноровка или, как сказали в первый день, хладнокровие. Но я-то на втором, поэтому нельзя опаздывать.

Бросила взгляд на старый потрепанный желтый будильник. Мой любимый желтый друг. За этот год мы с тобой породнились. Черные стрелки показывали без двадцати шесть. Ого, надо быстрее собираться.

Пол, как хорошо, что этот бетон мы застелили ковром, правда, я не скажу, что он мегамягкий, но приятный. Раньше, вставая на пол, я ежилась от того, как ледяное покрытие вонзается мне в ноги, сейчас мне хорошо. Я представляю, что встаю на песок, мягкий и красный. Никогда не думала, что буду радоваться красному ковру.

Как бесит эта мигающая красная лампочка, бьет по глазам с утра, экономия энергии в ночное время. Попрошу Шута, может, добудет краску – я ее покрашу. В желтый или зеленый.

– Интересно, что скажет Шут?

Опять мои странные идеи. Обещал сегодня быть рядом, он превосходный айтишник и просто хороший друг.

– Ай! – Боль прошла током по телу, Сашка опять со своими карандашами, раскидала по полу, быстро соберу – и побежала.

Комната напоминала старый космический корабль или мини-бункер, чем, собственно, это все и являлось. Шкаф, вшитый в стену, с металлическими дверьми, две кровати по разным стенкам комнаты, больше похожие на больничные, чем на космические. Ярко-красный ковер и стол, стоящий посередине комнаты, две тумбочки, как в старых советских больницах, даже, возможно, оттуда они и были. Интересно, дизайнер этого интерьера до этого работал в психиатрической больнице? Наши стены украшены разными картинами, их рисует моя дочь, у нее отлично получается море.

Еще на моем уровне, как и на всех до пятого, в комнате есть душ и туалет, прям при входе, маленькая комната справа. Вообще наша комната большая, возможно, размером со стандартную комнату на Земле. Я называю ее студией – то, что никогда не любила, живя на поверхности.

Зубы чищу тихо, зубная щетка сделана из обычной деревянной палочки с разными кусочками ткани. Кто мог знать, что именно таких вещей будет не хватать здесь? Умываю лицо ледяной водой. К сожалению, в это время ее никто не нагреет, все еще спят. Быстро делаю хвост, надену джинсы с футболкой и серой кофтой и полечу покорять просторы нового и уже такого родного дома.

Подхожу тихо, даже невесомо, целую дочь в щеку.

Девочка восьми лет, с длинными каштановыми волосами, круглым, но очень красивым личиком, сладко спит в кроватке, обнимая свою любимую игрушку. В ногах у нее, свернувшись комочком, спит бело-рыжий кот, тоже житель нашего нового дома. Котов разрешили оставить на случай крыс, но очень жестоко кастрировали при попадании сюда.

Так, все, мне пора. Сегодня выйти из комнаты гораздо тяжелее, чем обычно, что-то мне подсказывает, что я сюда не вернусь. Может, это всего лишь страх перед неизведанным.

Выхожу, дверь, как назло, скрепит, железная и очень тяжелая, такие, наверно, на подводных лодках были. Провожу своей пожелтевшей картой личности, замок загорелся при выходе зеленым. Прикладываю усилия, стараясь закрыть дверь и не разбудить спящего ребенка, опять провожу картой, теперь горит красный…

Когда в такую рань выхожу из комнаты, чувство, что кто-то сзади дышит мне в спину. Не удивляюсь своим сдавшим нервам, за это время мне многое пришлось пережить.

Весь серо-зеленый коридор похож на гроб с мигающими красными лампами, куча дверей через каждые несколько метров. В темноте не видно, где он заканчивается. Воздух здесь менее сырой, чем в комнатах. На двери моей комнаты красуется номер 1313, мне повезло с номером, мне кажется, это хороший знак.

Помню, как боялась первое время заблудиться, эти коридоры по ощущениям тогда были бесконечными лабиринтами. Сейчас я больше боюсь того, что могут скрывать эти пространства. Заблудиться иногда кажется лучшим решением.

Иду так тихо, что сама, думаю, смогу кого-нибудь напугать. Двадцать комнат позади, пролет, дальше еще до одного пролета и налево, к лифтам. Если спущусь смогу увидеть маму, у нее как раз скоро закончится смена в больнице.

В голове много мыслей, я представляю, что вместо этого пугающего меня коридора я иду по оживленным улицам города, с фантазией вообще проще жить. Если бы не мой мозг и картины, которые я в нем рисую, я бы давно сошла с ума.

Поворот налево, вот и лифты.

Серые, обычные, состоящие из металла, только один из пяти покрашен в ярко-зеленый, на нем нарисованы горы. Хоть какая-то радость для детей. Если бы я прошла дальше по коридору, там были бы еще лифты. И так несколько пролетов. Это целый город, состоящий из вечных коридоров, комнат и бетонных стен.

Нажимаю на кнопку, пока жду, смотрю познавательные стенды. Рассматриваю я их каждый день, как будто что-то меняется. Иногда висят объявления о дискотеке или празднике, но о них я и так узнаю первая. О многом я узнаю первая, даже о том, что мне знать не положено. Сегодня для всех обычный день, только мы знаем, что это, возможно, самый счастливый день в этом чертовом году, но и также самый страшный для меня.

Глазами бегаю по надписям, я знаю их наизусть. Вот правила поведения на этаже, это про нарушивших закон, это о новостях, чаще всего из больницы или с фермы.

– О, что нашла! – эхо разлетелось по этажу. – Обожаю эту памятку! – и по лицу идет ехидная улыбка.

«Уважаемые дамы и господа! Просьба ознакомиться с правилами нахождения в бункере “Нева”.

Для начала этот дом для нас с вами спроектировали и строили не один год, здесь есть все для вашего комфорта. Таких домов всего двав Санкт-Петербурге и один в Ленинградской области. Также в каждом из бункеров мест на пятьдесят тысяч человек, так что, если вы кого-то не сможете найти, они, скорей всего, в другом бункере: “Гулливер” или “Ладога”.

Не волнуйтесь и не паникуйте, план этажей всегда рядом с вами. Вы не заблудитесь. Это второй уровень семейного типа на втором этаже. Всего уровней шесть, а этажей – десять. В уровнях три и четыре есть большие столовые, каждый уровень ходит в свое время. Также школа и залы собраний. Общежития находятся на этажах четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять и десять. Первые три этажа для семей. На третьем и четвертом этажах есть больница, она соединена внутренней лестницей, но ходить по ней, чтобы сократить ваш путь, не рекомендуется. Также у нас с вами есть комната с ультрафиолетом, правила похода в нее огласит главный врач. Расписание для каждого жителя должно быть в комнатной инструкции, пожалуйста, не пренебрегайте этими правилами. На восьмом этаже ферма, посещение ее строго под присмотром работников. Не забывайте: это наша еда, а не развлечение, и не портите последний кусочек природы.

Подъем у всех ровно в семь утра.

Сон в двадцать три часа.

Для согласования остальных вопросов обратитесь к наставнику этажа.

В каждой комнате есть отдельные инструкции. Будьте взаимно вежливы и доброжелательны друг к другу».

Скрип… двери лифта открылись.




Глава вторая. Прошлая жизнь


За окном тепло, солнце, сегодня прекрасный день. Но как же не хочется открывать глаза! Последнее время я сильно обленилась, настолько, что, если бы не было дел, я бы даже не ходила в душ. Как же я устала ничего не делать! Последний месяц выбивает меня из колеи, сидеть без работы и искать себя в свои двадцать четыре утомительно.

– Так, стоп! Можно же еще поспать. Сон, сон, сон.

«Дзи-и-и-и-инь!!!» – оглушительный звон будильника.

Блин, опять будильник, может, сегодня без школы?

– Дзи-и-и-и-и-и-инь!!!

– Да чтоб тебя! Бесишь!

Рукой ищу телефон на тумбочке, сколько непонятных бумаг, оказывается, у меня там, все шуршит.

Нашла. Какой яркий экран с утра.

– Мама, а я уже не сплю!

Поворачиваю голову и вижу растрепанную и заспанную дочь в розовой пижаме.

– Мама-а-а! Пора вставать!

И с этими словами прыгает ко мне в кровать. Я делаю вид, что отворачиваюсь от нее, резко наваливаюсь и начинаю щекотать.

Смех разносится по всему дому. Потом мы просто лежим и разговариваем о том, что приходит в голову: о жизни, песнях, о цвете волос. Разговор обо всем и ни о чем сразу.

– Все, пора в школу, – мой голос спокоен.

– Ну мам, ну мамулечка, можно я сегодня не пойду? Из моего класса уже почти никто не ходит, лето скоро. Пожалуйста. – У нее в такие моменты очень хитрые, но милые глаза.

Раз в две недели я разрешаю прогулять, так как вижу, что она устала, да и самой мне не хотелось выходить в ближайший час из дома.

– Хорошо, пошли умываться и кушать.

– Мама, давай сегодня без каши! – Нижняя пухлая губка оттопырилась.

– Хорошо, пошли готовить сырники.

– Ура!

С этими словами она подскакивает и радостно бежит в ванну, несколько раз немного спотыкаясь, похожа на неуклюжего медвежонка.

Самое обычное утро, как у всех живущих на Земле людей. Чистим зубы и умываемся.

Из комнаты доносятся звуки телевизора, новости:

«Полет для колонизации космоса прошел отлично, теперь тысяча человек из разных стран будет привыкать к жизни на корабле “ЗВЕЗДА-1”. Мы рады, что именно наши ученые разработали технологию и сам корабль,который в будущем позволит летать еще дальше и в любой печальной ситуации сможет спасти многие жизни. По словам президента, в ближайшие десять лет люди не вернутся на Землю, а построят новое общество в космосе».

Кто-то улетает в космос, но на нашу жизнь это не влияет. Мысль, что я тоже хочу увидеть планету из космоса, не дает мне покоя. Даже ровно год назад я записывалась в программу, но меня не отобрали. Как кастинг в шоу, от России полетели только двести человек, так же от Америки, Франции, Германии и Украины. Теперь будут жить как одно поселение.

Взглянув на дочь, внутренне поблагодарила за такой исход ситуации.

В этот момент я вспоминаю, что у меня сегодня прослушивание на радио и надо собираться.

Как же лень выходить на улицу с этим безумным ритмом жизни, почему нельзя жить по-другому? Каждый день как день сурка, надоели людные улицы города. Но я безумно хочу попасть на радио.

Пойду готовить завтрак. Достаю творог, яйца из холодильника, замешиваю тесто, консистенция мне нравится. Настроение начинает подниматься от такой простой вещи, как завтрак, который ждет дочь. Из колонки играет музыка, я непроизвольно начинаю двигаться в такт ей и подпевать себе под нос. Тут мне не слышно, что проснулась мама, я замечаю ее краем глаза, от неожиданности лью много масла на сковородку.

– Оль, доброе утро, хотела сразу с тобой поговорить, – сонный голос за спиной не предвещает ничего хорошего.

Поворачиваю голову, вижу заспанную маму. Какая она у меня красивая, в свои почти 45 выглядит на 37. Как же я хочу увидеть ее с длинными волосами, все мою жизнь она ходит со слишком короткой прической. Блондинка с яркими серыми глазами.

– Оль?! – злится.

– Доброе утро. О чем? Только не говори, что не хочешь, чтобы мы переезжали, я уже это решила,– мой тон пока еще спокойный, но моя недовольная мимика говорит о многом.

– Послушай, у тебя маленький ребенок, нам будет удобнее вместе. Ты сейчас без работы, куда ты собралась? – голос совершенно каменный.

– Ма, я не хочу жить с мамой до того, как моя дочь пойдет в институт, я хочу жить так, как мне комфортно, – начинаю заводиться, и от нервного для меня разговора переворачиваю еще не поджаренный сырник. Тесто разлетается по всей сковороде, но я не обращаю на это внимания.

– Так живи здесь, в чем проблема? – Лицо выражает искреннее непонимание.

– Проблема в том, что мне двадцать четыре, и я хочу жить отдельно, строить свою жизнь. Мне это надо и Сашке, пойми, и давай закроем тему. – Смотрю ей в глаза, пытаясь не придавать значения этому разговору, и спокойно доделываю завтрак.

Минут пять тишины дали мне время отдохнуть от разговора и понять, что я могу жить так, как хочу. Но терпение мамы и время моего комфорта быстро закончились.

– Ничего я закрывать не собираюсь! Обо мне ты не думаешь, как ты жить собралась? Какая личная жизнь? У тебя же ребенок!

Ситуация накаляется, не хочу слушать об этом, надо свинтить с темы и уехать.

– Мне сейчас некогда, я на прослушивание опаздываю, вечером поговорим, хорошо?

– Опять прослушивание, не понимаю, что, ничего нормального найти нельзя? Иди опять в бар. Зачем все эти пустые мечты? – такой надменный тон может подорвать любую веру в себя.

Так, все, хватит, не буду слушать это и обращать внимание. Мой комфорт зависит только от меня, мое спокойствие и только, ничего не важно вокруг, я и так переживаю. Выкладываю последний сырник на тарелку.

– Доча, завтракать! – посмотрев на маму. – Мам, я люблю тебя, но мне правда пора собираться, не хочу опаздывать. Кстати, Саше я сегодня разрешила не ходить в школу, – говорю это довольно быстро.

Пытаюсь чмокнуть ее в щеку, она отвернулась, опять обиделась. Сейчас не хочу об этом думать, поговорю с ней вечером.

Все, быстро в душ.

Выходя из душа, посмотрела в зеркало. Какая я все-таки красотка, каре мне, оказывается, очень идет, зря я сомневалась. В жизни надо менять все так, как хочется, и не в ущерб себе, а если даже так, можно потом обратно все поменять. Может, еще из блондинки перекраситься? Нет, точно не сейчас. К моим зеленым глазам этот цвет очень подходит. Похудеть бы еще, но это потом.

Я смотрю на свой и так худой живот, щупаю кожу и пытаюсь найти недостаток. Мы почему-то любим это делать, но зачем? Ведь можно просто жить в гармонии с собой.

Краситься, одеться – и готова.

Заглядываю в шкаф, на моей полке опять бардак, глаза падают на вешалки с юбками и платьями. Что надеть? Глаза скользят в поисках чего-нибудь подходящего, вчера еще,помню, хотела платье, лето же почти, но надену джинсы, белую футболку и белые кроссы, так мне будет комфортнее. Футболка после стирки пахнет порошком, приятный и любимый запах.

Перед выходом смотрю на часы, понимаю, что опаздываю, а ехать мне на «Спортивную». Возьму лучше такси. Достаю телефон, так, нужен эконом, вот, пять минут, черная «Киа». Отлично.

– Всем пока! Я ушла. – Не дожидаясь ответа, открываю дверь.

Блин, чуть не споткнулась. Ладно, пойду помедленнее.




Глава третья. Такси


Таксист опять остановился не у моей парадной, блин, как же это все не вовремя! Может мне не надо ехать, может это все знаки? Да нет, бред это, просто боюсь.

Дверь, сажусь, не буду предъявлять таксисту, лучше уж хорошее настроение сохранить, эффект бумеранга еще никто не отменял.

С приветливым лицом:

– Добрый день!

– Здравствуйте, вам на «Спортивную», да? – такой же ответ от таксиста.

– Да, все верно, откройте только, пожалуйста, окно, жарко сегодня. – Все, лимит вежливости закончен, можно и о своем подумать. В особенности таксист взрослый, упитанный, и, видно,киргиз, такие не любят общаться, надеюсь, разговоров не будет.

– Вы красивая, – смотрит без заигрывания.

Блин, ну серьезно? Я хочу молча поехать, а не разговаривать. Сейчас сделаю вдох, выдох и:

– Спасибо. Я немного занята и не настроена на разговор.

– Да, понимаю, просто интересно, сколько у вас рост? Если не секрет, вы не думайте, я не пристаю, просто очень интересно, у вас модельная внешность.

Ну, вот опять.

– Сто семьдесят семь, – отвечаю очень сухо.

– Ого, жена моя низкая, как и я, метр с кепкой, а дочь хочет быть высокой. А вы такая всегда были или как-то поменяли рост?

Что? Он серьезно? На моем лице читается удивление с недопониманием. Что за бред?

– Всегда, – сухо отвечаю.

– Вот и я думаю, что это невозможно, а она прочла где-то и верит.

Я не стала отвечать, мне сейчас надо сосредоточиться на своем.

Бросаю взгляд в окно, Невский прекрасен летом, теплый ветер треплет мои волосы, воздух кажется таким вкусным, что хочется дышать глубже. Лучи солнца отражаются на домах, от этого они становятся еще интереснее. Здания старой постройки сменяют одно другое, в бесконечной жизненной гонке я мало этим наслаждаюсь. В машине стало тихо, остановились на светофоре, водитель не решается нарушить тишину. Сколько звуков вокруг: гул машин, проезжающих рядом, собака за окном лает на прохожего. Для меня это городская тишина.

В колонках автомобиля заиграла музыка, я не заметила, как включили радио.

«В эфире “Аврора Плюс”, и мы… ш-ш-ш…ш-ш-ш…»

Интересно, почему помехи? Посмотрела на мужчину.

– А можно погромче сделать?

– Да, конечно. – Делает громче, но там только белый шум. – Странно, обычно везде ловит, а тут, видимо, аномалия. Бывает, сейчас проедем пробку – и будет ловить.Давайте я свою музыку поставлю? – он весело говорит и уже начинает искать композицию.

– Нет, мне радио нужно, – пытаясь не смотреть в сторону водителя.

– Там же постоянно говорят, музыка лучше, у меня очень хорошая есть, не переживайте, – повернувшись ко мне лицом.

– Спасибо, но я люблю, когда разговоры на радио, – говорю это искренне, но всегда удивляю таксистов. Мне пришлось повернуться и посмотреть ему в глаза. Хотя совсем не хочется устанавливать зрительный контакт с незнакомым человеком.

– Странно, обычно все любят музыку. Вы не только красивая, но и интересная, кому-то с вами очень повезло. – Отворачиваясь от меня, чешет затылок.

Ну вот опять, Оля, кто тебя за язык тянет, что за вежливость? Ладно, все равно в пробке стоим. Что мне, жалко поговорить? Отвлечься.

– Да, повезло, спасибо, – самой интересно кому.

– Я вот в вашем городе недавно, но вы же тоже не местная, я местных таких красивых здесь не видел.

Смотрит так без злости или намека, может, и правда просто скучно ему?

– Местная, – хоть и отвечаю односложно, но уже ничего не имею против диалога в дороге.

Рядом с машиной со стороны встречного движения громкий писк.

– Это сирена? Или скорая так громко пронеслась? – меня удивляет новый звук, он режет по ушам.

В этот момент радио в автомобиле заиграло:

«С вами снова “Аврора Плюс”, и мы прерываемся на важные новости. Сейчас жителям Санкт-Петербурга срочно надо прийти к себе домой, собрать вещи и слушать нас. Власти просят не паниковать и не бояться… Ш-ш-ш… вещи… Ш-ш-ш-ш…первой необходимости и не бояться. Около станций метро до 17:00 будут стоять автобусы…ш-ш-ш… Просьба жителям пройти туда, не бояться военных, все будет хорошо… Ш-ш-ш-ш…»

Шок. Молчание.

– Это шутка такая? – я не заметила, как сказала вслух.

– Девушка, вам надо выходить, мне домой пора, – водитель явно занервничал.

– Что? Мы же не доехали. – Чувство нарастающей тревоги.

– Вы слышали, что говорят? Мне домой и вам тоже надо. – Видно, как на лице выступила капелька пота.

– Стойте, отвезите меня сначала, это, видимо, шутка такая, все ведь нормально. – По телу побежала мелкая дрожь.

Он задумался над моими словами.

– Шутка, возможно, вы и правы. – Видно, как играет вена на его лбу.

И именно в этот момент я вижу военную технику. Да что, мать ее, происходит?!

Я не разбираюсь в названиях машин, но военную расцветку могу отличить. Танк проезжает рядом с нами, автомобили съезжают на тротуар, давая ему проехать. За ним также едут еще машины четыре с военными в кузове.

Через стекло видно, как полдороги около метро «Невский Проспект» перегорожено. Нам машет модой парень в форме, какой-то он бледный, да и руки трясутся. Таксист остановился, открыл окно, повернулся ко мне.

– Сейчас все выясним. – Повернувшись к молодому военному: – Здравствуйте! А что происходит?

Он так смотрит странно, глаза на мокром месте.

– Здравствуйте, дальше ехать нельзя, вам надо развернуться и ехать по домам, это приказ!

Да он сейчас заплачет, он явно напуган больше, чем пытается это скрыть.

– Молодой человек, а что происходит? Почему я должна ехать домой? – Нервно постукиваю по коленке, но сохраняю вполне серьезный вид.

– Девушка, это ради вашей безопасности, вам надо по домам, собрать вещи, взять документы и идти к ближайшей станции метро. – Он даже не смотрит на нас, то ли боится показать свой страх, то ли просто там, куда он смотрит, он нужнее.

– Да что, блин, произошло?! – я сейчас так напугана, что не замечаю, как срываюсь на крик.

– Девушка, я же вам говорю, вам надо домой, и это срочно, большего сказать не могу, поэтому, пожалуйста, езжайте домой, и вы, мужчина, тоже, – больше он решил ничего не объяснять, а только показал рукой нам отъезжать обратно.

Отходит, что он только что сказал? Я не понимаю, в ушах я слышу только звон от волнения.

Мои мысли прервал водитель:

– Девушка, вам надо выйти, я не повезу вас дальше. – Сейчас он кажется спокойней, чем пять минут назад.

– Что? – мне кажется, я сплю, состояние как при взлете в самолете.

– Извините, мне домой пора, и вам тоже, – разблокировав дверь.– Выходите!

Это все сон, я сплю, так, соберись, дома семья.

– Мне надо домой, отвезите меня домой, пожалуйста, я заплачу. У меня дома дочь, у вас же тоже дочь. А если я не попаду домой? Пожалуйста, я вас прошу, – сейчас я умоляла, тараторила, только чтобы он отвез меня обратно. Страх нарастал с каждой минутой или секундой, я чувствовала, как становится трудно дышать.

Он посмотрел через зеркало заднего вида прямо мне в глаза, думал где-то минуту.

– Девушка, эх, я сам боюсь и не понимаю, что происходит. Дети – это святое. Ладно.

Он заблокировал двери обратно, и очень вовремя. Стук в его окно, мужчина пытается открыть дверь, он бьет по стеклу руками. Паника в его глазах была пугающей. Таксист никак не реагировал, просто медленно, чтобы никого не задеть, начал сдавать назад. Посмотрев на меня:

– Пристегнитесь.

Я просто кивнула и одним быстрым движением натянула ремень.

– Спасибо большое. – В этот момент я готова была его расцеловать, но сдержалась.

На дорогах творился полный беспредел, все едут не по правилам, а просто кто куда хочет.

– Осторожно, на встречке! – мой крик заглушил звук тормозов машины, которая выехала на нас.

Фух, пролетел в миллиметре от нас джип, еще чуть-чуть – и мы бы врезались. Они все едут кто куда, как же мы доедем? Водитель вроде молодец, едет хорошо и быстро.

Надо позвонить маме! Где мой телефон? Мы так быстро едем, что меня болтает из стороны в сторону, даже ремень не помогает усидеть на месте. Рукой на сиденье я пытаюсь нащупать телефон. Может, на полу? Я наклонилась чуть вперед, а, вот он, пальцами дотянулась и, взяв его в руки, ощутила маленькую победу. Водитель хоть и старался ехать осторожно, но нам навстречу то и дело выезжали машины и выбегали люди.

Чувствую, что сильно нервничаю. Так, не трясись, вдох, выдох, набираю номер и жду ответа, эти невыносимые длинные гудки.

– Алло, мама? Ты новости видела?

– Оль, что произошло? – ее голос дрожит, она испугана.

– Мам, не переживай, – закусываю нижнюю губу, это самый бредовый совет в данной ситуации. – Я не знаю, здесь много военных и просто какой-то дурдом, паника вокруг. Мам, послушай, достань чемоданы и собирай вещи, не паникуй и не бойся.

– А ты где? Ты в порядке? Мне страшно, Оль, мне правда страшно, – всхлипы в трубке.

– Так, Елизавета Алексеевна, соберись, ты лучший хирург Питера, представь, что ты на операции. Собери вещи, я скоро буду.

– Хорошо, мы ждем тебя.

– Люблю тебя.

– Абонент временно не доступен.

Что? Как? Я еду, я рядом, я сильная, это что-то со связью. Вон дома скоро буду.

– Ай!

Визг тормозов, резко бьюсь об дверь, ремень сжимает грудь. Удар в бок машины, за долю секунды я понимаю: в нас въехали. Да что с людьми?! Как можно не видеть, куда ты едешь? Машина белого цвета, единственное, что я запомнила, сразу дала назад и уехала. Сильный звон в ушах и боль в плече, до этого я никогда не попадала в аварии.

– Девушка! Девушка! Вы в порядке? В нас въехали, вы дойдете?

Взволнованный голос таксиста привел меня в чувство. Хороший мужчина, беспокоится, другой бы меня еще на Невском кинул. Немного придя в себя:

– А? Да, я дойду, а вы теперь как? – оглядываясь по сторонам, пытаясь вернуться в реальность.

– Не переживайте, только выходите через другую дверь, эту сейчас не открыть. За меня не переживайте, я домой к семье, и вам пора, – как-то неестественно улыбнувшись мне.

– Хорошо, берегите себя, спасибо вам большое.

– И вы себя.




Глава четвертая. Хаос


Все очень странно, так, из такси я вылезла, это уже хорошо, но нехорошо, что все бегут. Почему я стою на месте? Надо идти домой, соберись и шагай. Может, это война? Или опять митинг? Хотя зачем тогда всех собирать? Два двора – и я дома, главное – дойти.

Мимо проносятся люди, даже не замечая друг друга.

– Ай! Больно!

Да что с ними такое? Что вообще с городом? По ногам, главное – не падать, ноги как вата, это, видимо, паника. Меня накрывает паника, я спокойный человек, мне не страшно, дочери страшнее, а маме? Брат! Надо позвонить старшему брату.

Хочу достать телефон, но резко останавливаю себя: так, дойду до дома и позвоню, вон, уже рядом драки, еще захотят телефон забрать. Впереди трое мужчин толкают друг друга и о чем-то спорят, столько гнева и ярости я давно не видела. Сейчас город полностью оборудован камерами, и уличных драк стало за последнее время гораздо меньше. Думаю, сейчас на помощь звать будет бессмысленно.

«Уважаемые жители города! Просим сохранять спокойствие и пройти с вещами к ближайшей станции метро! Там вам все объяснят. Не теряйте из виду детей и близких!»

О, так у нас громкоговорители есть? Раньше я их не замечала, даже смешно, сколько мелочей можно заметить в панике.

Так, вот магазин – и я дома. Посмотрев на вход магазина, там что-то происходит. Света рукой машет, надо подойти, все-таки она продавец, может, что от людей знает.

– Оль, привет! – пухленькая, маленькая и очень напуганная бледная женщина лет тридцати пяти, кажется, она даже похудела с виду.

– Свет, что происходит? Не в курсе? – подойдя ближе.

– Нет, но мне звонил хозяин, сказал взять что захочу и домой идти. Я боюсь, – посмотрев на меня красными глазами. – Тебе продукты не нужны? А то неясно, что сейчас будет.

– Эм… – задумавшись на секунду. – Да не знаю я, вроде нет, покупать я точно сейчас не буду ничего.

– Да я так дам тебе, у тебя же семья, а так на улицах ужас какой-то, мне кажется, это война, и мы все будем солдатами, а еда пригодится. – Ее глаза бегали, язык заплетался. – Я боюсь, очень боюсь, у меня же сын. Что вот делать? Домой идти?

Да уж, только слез мне сейчас и не хватало, хотя она права, непонятно, что происходит, и еда пригодится.

– Так, успокойся, иди к сыну, собирай вещи – и к метро. Там все узнаем.

– А продукты, а касса? А вдруг это все неправда и меня потом посадят? – трясется.

«Уважаемые жители города…»

Опять говорят, видно, запись каждые 10 минут транслируется.

– Света, слышишь, что говорят? – показывая в сторону улицы. – И хозяин магазина тебе что сказал? Идти домой. Если что, я буду свидетелем, не переживай и давай домой, продукты,ты права, я и правда возьму. – Внутри опять все заполняла паника, но показывать остальным мне ее не хотелось. Странно, но, мне кажется, им страшнее, чем мне.

– Хорошо, заходи, дверь надо закрыть, а то еще зайдет кто, страшно. – Я быстро забежала в магазин, и она захлопнула за мной дверь и провернула ключ, посмотрев на меня. – Тебе что положить?

– Давай крупы и консервы, и пару шоколадок. – Я смотрела на прилавок, но не понимала, что сейчас надо мне, еда кажется настолько неважной.

– Все правильно, думаю, вдруг нас в поле или лес повезут, еда всегда пригодится. Без нее никуда нельзя. – Она быстро складывала все, что попадается в руки.

Как же я благодарна таким людям, раньше бы и не заметила, и таксист, и Света. Хорошие они.

– Хватит? – показывая мне заполненный пакет. – Давай еще кофе и конфет положу?

– Да, давай, спасибо тебе.

– Мы же все люди. Все, иди, и я побегу к сыну.

– Хорошо, аккуратнее, там хаос. Возьми себя в руки и иди спокойно.

Ключ, дверь. Как хорошо, что мне в соседний подъезд.

Достаю ключи из сумки, домофон, прижимаю, а он не срабатывает, странно, что такое? Еще раз, и еще, ура, получилось! Захожу и захлопываю за собой дверь. Поднимаясь по лестнице, я слышу крики из квартир, страхом пропитано все вокруг. Мне самой страшно от непонимания, и первый раз в жизни я боюсь идти по своей парадной. Хорошо, что Саша сегодня дома. Я надеюсь, они все еще дома.

Ключ, дверь.

– Мама? – заходя в квартиру и смотря по сторонам.

– Мы одеваемся в комнате, закрой дверь за собой! – крик из детской.

Навстречу из комнаты выбегает расстроенный ребенок.

– Саша, господи, с тобой все хорошо? Ты что, плачешь?

– Я испугалась, боялась, что ты не придешь, что-то плохое случилось, и я подумала, что ты не успеешь.

Вытираю ей слезы, обнимаю и целую.

– Я всегда вернусь к тебе. Я тебя люблю больше всего на свете. А теперь давай собирайся, хорошо?

Кивая и целуя меня, убегает в комнату.

Так, чемоданы вижу, а почему они пустые?

– Мам, ты не собралась?

Выходит накрашенная, с чистой головой из комнаты, а глаза полны ужаса, даже пудра не помогает, видно ее бледность от страха. Так, надо собраться и успокоится, но сначала я ее обниму, подхожу к ней.

– Все будет хорошо, верь мне. – Давно мы так искренне не обнимались, как я испугалась за них, сейчас в ее руках я чувствую себя маленькой девочкой, но не могу сейчас раскиснуть, слезы. – Мам, я очень тебя люблю, но надо собрать вещи и кота. – Вытираю покатившуюся слезинку со щеки и сразу становлюсь серьезнее.

– Кот уже в переноске, Саня, я и кот готовы, остались вещи, – говорит это она с такой гордостью и улыбкой сквозь слезы.

– Хорошо, что Цезаря не забыли.

Я посмотрела за маму и увидела недовольную бело-рыжую морду в переноске. Мне стало очень смешно и в тот же момент грустно.

– Ну и морда у вас, монсеньор. – Кот посмотрел так, как будто все понимал.

– Мам, собери детское и документы, я соберу наше и еду.

Только сейчас она заметила огромный пакет у меня в руках.

– Оля? Еду? Ты думаешь, все так серьезно? – Ужас в ее глазах говорил за нее.

– Я думаю, лишней она не будет, неизвестно, что будет дальше. – Я старалась сделать свой голос максимально спокойным.

– Что там вообще происходит? – смотря на входную дверь.

– Я не знаю. Военные, паника, страх. Поэтому мы будем сильные. Ты Олегу звонила? – Страх за всю семью одолевал меня.

– Да, он с Анжелой, уже идут к метро, все у них нормально.

Услышав хорошую весть, я взяла себя в руки.

– Сколько время?

– 14:00, у нас еще много времени на сборы, – с каким-то облегчением произнесла она.

– Я не думаю, на улицах хаос. Хоть нам и недалеко, но, чувствую, идти мы будем долго, так что пора. Включи новости, пока собираемся. – Я смотрела со спокойствием ей в глаза и увидела, как сейчас ей это помогает.

– Хорошо, тогда я в детскую.

Я киваю на автомате и иду в комнату. Так, основное: сейчас май, но возьму я куртки, неизвестно, куда мы попадем.

А вот и новости, сердце в пятки уходит, скажите, что все это шутка, прошу. С надеждой смотрю в телевизор.

«Наш корреспондент с места событий, на улицах паника, в Москве, говорят, поджигают магазины и машины, может, они что-то и знают? Я нахожусь около станции метро “Невский Проспект”, люди напуганы, но стоят и держат очередь. Куда увозят людей, мы пока не знаем, связь прерывается и, кажется, пропадет, но я буду здесь освещать вам события. Итак, интернет по всему миру прекратил работу, сотовая связь почти не ловит, так что не паникуйте, если не можете дозвониться до близких. Военные не отвечают на вопросы, но видно, что они сами сильно напуганы. Еще одна важная вещь: один человек – один чемодан, не несите с собой много, у вас их все равно заберут… Пи-и-и-и-и…

Вот и тишина…




Глава пятая. Начало конца


Смотря на все это со стороны, кажется, что это нереально. Мы вышли из дома с двумя чемоданами, большой сумкой через плечо и котом в переноске, еду я распределила, везде. Живем мы на Третьей Советской улице, ближайшее метро – «Площадь восстания», туда и двигаемся. Саша, которая хватается за меня и за маму. У меня ощущение, что домой мы больше не вернемся. Мне грустно от этой мысли. Хоть я и хотела уехать из этой квартиры, но я в ней выросла. Это мой район, даже школа, в которой у меня было много неприятностей, тоже родная. Почему так тоскливо от предчувствия? Может, это всего лишь страх и паника и завтра я опять буду стараться сбежать из этого дома?

Из мыслей меня вывела Сашка, дергая меня за руку:

– Мамочка, там что-то горит, там пожар и там, и там.

Я не успеваю смотреть за ее пальцем, и правда, магазины, машины горят, но нет сирен и пожарных. На часах уже полчетвертого, а людей почти нет. Как-то жутко от мысли о пустом городе.

– Зай, – всегда так ее называю,– будь сильной. Я сама не знаю, что сейчас происходит, но я рядом, вместе мы со всем этим справимся, хорошо?

Честность в любой ситуации, она уже все понимает.

– Еще немного – и мы придем, а дальше уже будем смотреть по ситуации.

– Оля, смотри, – выходя за поворот, мама показывает на толпу.

Я проследила за ее взглядом.

– Вижу.

Все оцеплено военными людьми, рядом толпа, все плачут и кричат, драки, кто-то убегает, пожилой мужчина пытается агитировать что-то с крыши дома, он кидает непонятные горящие предметы со словами: «Нас обманывают, не ходите». Страх, ужас, паника. Все это читается в этом небольшом отрезке города, плачущие дети добавляют ужаса в эту картину.

Мы почти подошли, и я увидела пару, скорей всего, муж с женой и грудным ребенком, мужчина уговаривал ее поехать ради него и ребенка. Она кричала, что ей надо домой готовить ужин. Вырываясь из его объятий, кусая и пиная его. В итоге она развернулась и начала убегать, он не смог ее догнать, так и остался стоять с ребенком на руках.

– Стойте!

Я аж подскочила на месте, военный пытается нас остановить. Блин, а он очень симпатичный, брюнет, голубые глаза, еще и высокий, мне кажется, что мы виделись раньше. Так, хватит, сейчас уж точно не до этого.

– Вы на автобусы идете? – уже более спокойно спросил он.

– Нет, погулять с ребенком вышли, погода ведь позволяет.

Да уж, не съязвить не могла. Взгляд мамы убивает, мне кажется, я ее насмешила.

– Мне надо знать, многие не хотят ехать, боятся, поэтому и такой вопрос, – показывая на толпу, которая просто смотрит, но не идет в сторону военных.

– Молодой человек, извините, не разбираюсь в званиях, – посмотрев на его погоны – я с мамой, дочерью, котом и вещами. Уж точно не поглазеть пришла. Куда нам проходить?

Откуда во мне эта смелость берется? Еще и язык длинный.

– Пойдемте, мне надо задать вам вопросы. Автобусы только отъехали, должны новые скоро прибыть.

Жестом он показал цепи из военных нас пропустить, прошел вперед. Следом мама, Саша и я, цепь за нами сомкнулась. Странное ощущение, когда следом за тобой смыкаются военные.

Метро с кучей людей не выглядит необычно, здесь рядом вокзал, так что даже вещи не смущают. Много семей, и у всех в глазах страх – страх неизвестности. Странно, но здесь тихо, все молчат и ждут, я как будто попала в немое кино, только крики за ограждением напоминают о том, что все это реально.

Он опять смотрит мне в глаза, не подавай виду, что он симпатичный.

– Сейчас вам надо будет положить вещи на сканер, и я задам вопросы, хорошо?

Он как с детьми говорит.

– Конечно, только пистолет не забирайте. – Оля, блин, ты нормальная? Чувствую – нет. Как можно шутить именно сейчас? – Это шутка.

– Это мы выясним, – посмотрев с подозрением, что я немного покраснела и чуть не прикусила свой язык. – Итак, первое: вы местные или туристы?

– Местные.

– Можете показать прописку?

– Да, сейчас. Мам, дай мой паспорт, а лучше все документы. – Мама быстро сунула мне их в руку, и сейчас я заметила, что за нами собралась очередь. – Держите, только не смотрите на фото.

Улыбка ему идет, смотрю на него, не отрывая взгляда. О блин, я флиртую? Ладно, это все нервы.

– Перечислите людей с вами в степени родства.

– Мама, дочь, – посмотрев в переноску, – кот.

– Смешно, – смотря мне в глаза с улыбкой, отдает документы. – Ладно, отходите в сторону, автобусы уже подъезжают. Сейчас вас посадим, вещи не забывайте. – Он продолжает мне улыбаться.

– Спасибо. – Эмоции на моем лице закончились, и я как-то сухо ему отвечаю.

Беру Сашу за руку и чемодан с сумкой, мама молчит, все молчат. Отошли мы недалеко, и слышно, как офицеры говорят: «Дамочка, гости города поедут после 17:00, так надо. Вы все сядете, но не здесь, а на “Маяковской”. Можете идти туда».

Шепотом:

– Интересно, почему такое деление на местных и нет?

Мама вернула свое хладнокровие.

– Чтобы легче было родственников найти, скорей всего.

– Возможно. Ладно, это все неважно. – Я всматриваюсь в людей, их страх и нервозность передаются сильно.

И правда, какое мне сейчас дело до других? Главное – знать, что близкие в порядке и то, куда мы поедем. Столько мыслей накатило: а что если мы не вернемся домой, а что если это последнее, что я вижу? Главное, что дочь рядом, мне этого достаточно. Радуемся мелочам.

И тут из-за спины мужской голос:

– Не знаете, куда нас повезут?

Я повернулась, передо мной стоит парень лет двадцати пяти, с синими волосами, худой как вобла, в жару в кожаной куртке и с зеленым походным рюкзаком. Странный, но кажется безобидным.

– Мне кажется, здесь никто ничего не знает.

Мой ответ его явно удивил.

– Я подумал, ты с ним знакома, – показывая на симпатичного военного.– Он только тебе улыбался. Ладно, забей.

– Я ему анекдоты рассказывала, а то что он с кислым лицом стоит?

– Забавная ты. Я Шут. – Протягивает мне руку.

– А имя есть? Меня Оля зовут, моя дочь Саша и мама Елизавета Алексеевна, – я всегда отвечаю на рукопожатие, мне это почему-то льстит. И улыбка сама появилась на лице.

– Просто Шут, так удобнее. Кстати, ты не в курсе, можно ли туда алкоголь? – показывая на свой рюкзак, оттуда торчат несколько бутылок. – У меня вроде его не забрали.

Класс, теперь я знаю, у кого есть выпивка, хоть я почти и не пью, но сейчас точно напилась бы.

– Думаю, можно, раз не забрали. Если что…

Не успела договорить, из граммофона опять голос: «Уважаемые горожане, пройдите к автобусам, соблюдайте очередь и уважайте друг друга».

Я и не заметила, как въехали автобусы, и тут началась безмолвная паника вокруг. Люди бросились бежать, я даже не заметила, куда делся мой новый знакомый. Взяв чемоданы, смотрю на маму, и мы молча, не спеша идем к автобусу. Как будто каждый шаг с трудом, неизвестность уже не так пугает, меня очень бесит, что я ничего не понимаю. Толпу останавливают военные, и только сейчас я вижу большие белые двухэтажные автобусы с заклеенными черной пленкой окнами. Сердце начинает стучать, так что заглушает все звуки вокруг, вот теперь мне страшно.

Куда мы идем? Что дальше? Может, схватить Сашу и бежать прям сейчас домой? Может, не надо идти в этот автобус? Страх одолел все тело, но ноги еще вроде идут.

Чувствую, что кто-то пытается выхватить чемодан из руки, во второй я держу дочь. Я не отпускаю.

– Я помогу, пойдем, не бойся, – тот же военный, что задавал вопросы.

Ничего не ответив, я отдала чемодан, как будто это не мое, мое у меня в правой руке, ее я не отпущу. Пытаюсь не потерять маму из вида, прихожу в себя.

В автобус зашли нормально, сели, чемоданы в проходе, я ему даже спасибо не сказала, он просто ушел. Двери закрылись, и зажегся свет в салоне, смотрю и не вижу водителя, место водителя с передним окном загорожено черной ширмой.

Зачем? Почему мы не можем видеть, куда едем, кто сидит за рулем. Теперь мне кажется, что это массовое рабство. Даже смешно, зачем кому-то столько людей?

Все поворачиваются, смотрят в глаза друг другу, кажется, что хотят увидеть хотя бы один ответ, а в глазах только миллионы вопросов.

Едем, все, назад пути нет. Саша рядом, прижалась, весь автобус молчит. Ни звука, полная тишина. Никогда не думала, что тишина может так резать слух.

По ощущениям мы заехали в туннель, но в центре нет туннелей. Эхо от колес слышно хорошо, возможно, это все из-за тишины, или уже начались галлюцинации? Интуитивно я сильнее прижимаю к себе дочь.

Ехали мы, мне кажется, вечность, хотя, возможно, не больше часа. Люди чуть расслабились, и уже стоит гул на весь транспорт. Раз десять подскакивали на каких-то жестких кочках, моя попа не скажет за это спасибо.

Остановились, открылись двери, яркий свет проник в автобус. Снаружи доносятся голоса толпы, но никто не встает, как будто ждут команды.




Глава шестая. Бункер


В автобус зашел мужчина в военной форме, лет шестидесяти на вид, лысый, невысокого роста. Осанка выдавала в нем человека с хорошей физической подготовкой. Удивительно, я поймала себя на мысли, что не вижу погон, а почему, непонятно. Да и форма только напоминала военную, так как была черной. Он смотрел на нас, на каждого, как будто кого-то искал. Не нашел, и у него в глазах появилась грусть, он быстро взял себя в руки и натянул не очень приветливую улыбку.

– Добрый вечер! Я полковник Сергей Васильевич Зеленцов, мне выпала честь объяснить вам всю сложившуюся ситуацию. – Он замолчал, то ли чтоб подобрать слова, а может, и увидеть реакцию. – Во-первых, вы все молодцы, что приехали, иначе вам было бы не выжить.

После этих слов пошел гул, люди задавали вопросы: «Что происходит? Где мы? Когда мы поедем домой?»

Одним жестом руки он прекратил разговоры, голос был негромкий, но отозвался в голове:

– Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, на поверхности сейчас небезопасно, возможно, – сделав короткую паузу, – мы не сможем в ближайшее время увидеть солнце.

Быстрый взгляд скользнул по людям, он продолжил, набрав побольше воздуха в грудь:

– Я понимаю, что вам страшно, но бояться и переживать точно не стоит, вы в безопасности, у вас будет еда, вода и место для сна, даже больше. Также здесь будет работа. Мы находимся под землей, и я хочу вас заверить, что здесь абсолютно, – на этом слове он сделал акцент, – безопасно, а это главное. Сейчас вам надо будет взять свои вещи и выйти. Снаружи вас ждут столы с регистрацией, обязанность каждого из вас – пройти регистрацию личности! Пока на этом все. Прошу на выход. – Он немного отошел от входа, как бы давая нам пройти.

В моей голове сразу столько мыслей – мыслей о будущем, но больше о прошлом, о том, как мало я успела сделать, где я не была. А как же мой полет с парашютом и дайвинг, изучение нового языка и поездки по миру на машине? Я так хотела, но боялась заняться, больше этого не будет?

Так! Я же не собралась прощаться, а как же мой старший брат? А если они не успеют? Что будет?

Я сама не заметила, как подняла руку, полковник увидел и кивнул в знак согласия.

– Скажите, а как найти родственников? Я точно знаю, что они пошли к метро, но потом с ними не было связи. Как я узнаю, что они в безопасности?

– Девушка, не переживайте, связи сейчас наверху вообще никакой нет. Если они здесь, вы уточните это у регистраторов, если нет, можете оставить данные, и как только они прибудут, вам сообщат. Надеюсь, что я ответил на ваши вопросы. – Смотрел он так, будто потерял кого-то близкого, и ему самому очень тяжело отвечать на этот вопрос. – А теперь прошу на выход!

Я встала, как будто торопилась выйти, быстро подняла Сашу, посмотрела на маму.

– Мам, мы идем? – Возможно, я не хотела решать это сама.

– Да, Оль, только давай всех пропустим? – Она не смотрела на меня, а больше сквозь.

– Зачем? Я думала выйти одной из первых.

– Думаю, лучше подождать. Мы ведь не знаем, что там на самом деле. – Она смотрела на людей, которые тоже не решались вставать с места.

И тут меня как будто что-то ударило по голове, я не хочу ждать, я не получила ни одного ответа, мне надо все выяснить.

– Нет, мне надоело ждать, вставай, пошли. Я хочу знать, что здесь, в конце концов, происходит, и разобраться во всем.

Взяв дочь, кота и чемодан, я пошла к выходу, посмотрев через плечо на маму, она не спеша и очень осторожно пошла за мной. Удивляет то, что никто, кроме нас, не вставал. Сейчас я чувствуюсебя школьницей-отличницей, тем, кем я никогда не была. «Никто не идет?» – застрял вопрос в моей голове. Надо подать пример, они просто боятся. Если я выйду, то они тоже пойдут.

И вот выход, шаг, еще один, свет.

Очень светло, лампы светят ярко-белым свечением. После тусклого автобуса надо несколько секунд, чтобы привыкнуть. Итак, что я вижу? Очень большое помещение, похоже на амбар, здесь влезет самолетов пять. Стены серо-зеленые и потертые, много, очень много людей. Кто-то сидит прям на бетоне.

О, так здесь бетонный пол! Почему-то эта мысль вызвала у меня радость, интересно, а что я ожидала увидеть? Раскаленную лаву вместо пола?

Над головой такой же серый потолок со множеством дневных ламп. На стене огромная эмблема, похожая на Казанский собор с глазом внутри, а позади него светит солнце. Большими буквами ниже написано: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В БУНКЕР “НЕВА”».

Как еще можно было назвать бункер в Санкт-Петербурге?

Посередине этого пространства стоят столы, за ними сидят в такой же черной форме военные. Рядом с ними стоят сканеры, чуть дальше за ними видны коридоры и большие металлические двери, интересно, что там? Думаю, мы скоро узнаем.

От регистраторов стоят очереди, я насчитала двенадцать столов, жалко, что не тринадцать, было бы забавно. Сбоку под надписью большая куча вещей, сумки чемоданы, баулы. Рядом стоят люди и спорят о чем-то с военными. Хотя, может, это вообще не военные?

Так, я все еще стою в проходе, но никто меня не торопит. Посмотрев в салон, я вижу эти напуганные глаза с вопросом в них: ну что там? Взяв волю в кулак или не в кулак, я решила:

– Пока безопасно, думаю, можно выходить, не бойтесь, – и улыбнулась.

После моей фразы люди стали подниматься со своих мест, я всегда вызываю доверие.

Полковник смотрел на меня и еле опустил голову вниз, как будто делает жест «да». Но это больше было похоже на «спасибо за помощь».

Я вышла с каким-то детским любопытством, возможно, мне уже и не страшно, а больше интересно, что и как здесь, любопытство сильнее страха.

Ко мне подошел уже знакомый мне синеволосый парень.

– Оль, ты прям заряжаешь на приключение! Может, вместе в очередь встанем?

В его глазах не было ни капли флирта, а только искренние нотки.

– Да, давай. – Сделав паузу, я посмотрела на маму. —Ты ведь не против?

– Нет, – сухо и без интереса ответила она, рассматривая помещение.

Мы выбрали, как нам показалось, одну из небольших очередей и двинулись к ней. Перед нами, наверное, всего человек пять с кучей вещей.

Стоять просто так скучно, и я вглядываюсь в лица людей, пытаюсь представить, кто они. Этот мужчина похож на менеджера по продажам машин: галстук, пиджак, белоснежная наигранная улыбка. Никогда не нравились такие типы. Девушка позади него, на каблуках и в ярко-красном платье, напоминала какую-то актрису или блогера, очень знакомое лицо, возможно, так и есть. Но кто при экстремальных сборах так одевается? А может, она просто была далеко от дома, так как вещей у нее немного.

Тут меня дернули за руку, от неожиданности я пошатнулась.

– Прости, не хотел напугать. – Шут покраснел.

– Да ладно, я просто задумалась.

– Почему ты на них так пялишься? – показывая на соседнюю очередь.

– Я?

– Нет, я, – с улыбкой ответил он.

– Во-первых, я не пялюсь, а смотрю, – сделала замечание, как будто учительница в старших классах. – Во-вторых, я представляю, кем они могут работать, развлекаю себя, пока стою.

– Прикольно, а давай на спор? – В нем было столько неподдельной радости, как будто ребенок, получивший игрушку.

– И как ты собираешься узнавать, кто они на самом деле?

– Пускай самый интересный ответ и будет правильным. – Ему явно очень понравилась эта идея.

– А давай. На что? – с азартом я смотрела прямо ему в глаза.

– Предлагай.

Не успели мы закончить наш разговор, как подошла наша очередь. Опять прервали, но, наверное, у нас теперь будет много времени на общение.

Парень лет тридцати смотрел оценивающе. Не скажу, что он красавчик, его внешность меня отталкивала, даже не знаю почему. Вроде обычный шатен с холодной улыбкой, ярко выраженными скулами, но глаза… глаза черные и стеклянные.

Брр-р…

– Фамилия, имя, отчество, дата рождения, профессия, хобби, образование? Есть ли семья здесь? И быстрее, я не люблю ждать.

Какой холодный голос, очень низкий.

Так, отвечать первая я не собираюсь, надо толкнуть Шута вперед.

Быстрым движением я вытолкнула его вперед себя. Мне интересно, как его зовут на самом деле.

– Эй, это против правил, – с улыбкой сказал он.

– Без обид, не хочу говорить первая, – тихо ответила я, показывая на не очень дружелюбного регистратора.

– И долго мне ждать?! – срываясь чуть ли не на крик, сказал черноглазый.

– Обрамов Иван Владиславович, двадцать шесть лет, айтишник, хакер и просто красавчик.

На моем лице появилось любопытство и интерес. Ваня? Надо будет узнать, почему он Шут. Не из-за его же шуточек?

Пока его допрашивали, а по-другому я это не назову, так как этот парень не знал границ и то и дело срывался на крик, к столу подошел полковник с еще одним парнем, похлопав по плечу черноглазого, что-то сказал ему на ухо. Тот резко встал и ушел, на его место сел миленький рыжий юноша примерно моего возраста.

Ваня прошел вперед, обернувшись и посмотрев на меня, подмигнул и улыбнулся, мне стало спокойнее. Вот и наша очередь.

– Вы семья? Сколько вас человек?

– Я, дочь, мама, и еще должен быть старший брат с девушкой.

– Хорошо, но вы же совершеннолетняя? Значит, вы с ребенком одна семья, мама ваша – другая, и так далее. Это понятно?

Какой пристальный взгляд, как на дуру.

– Да, мне понятно.

– Итак,– перевел взгляд на маму, – фамилия, имя, отчество? Сколько лет, и ваша деятельность?

Мама с истеричными нотками, конечно, ее сейчас возмутит, почему она отдельная семья. Я часто раньше пытала донести до нее, что мы с Сашей – это одна семья и что от этого наши родственные узы никуда не денутся.

Подняв одну бровь, она ответила:

– Вообще-то это все мои дети, мы семья!

– Женщина, поймите, я буду распределять вас по комнатам, вы же не будете все ютиться в одной?

– Почему нет? Мне мои дети не мешают, – все с тем же возмущением говорит она.

– Так не положено! – прервав маму.– Фамилия, имя, отчество?

– Петрова Елизавета Алексеевна, сорок пять лет, хирург высшей категории.

– Хорошо, хирург – это очень хорошо. Врачей у нас мало. Сейчас вам присваивается второй уровень, так как вы врач, у вас отдельная комната. Выдаю вам памятку, там все подробно описано,– дает ей маленькую книжку, пластиковую белую карту,– и карточку личности, по ней вы сможете заходить в свою комнату, на важные мероприятия и попадать на работу. Дальше вы пойдете в коридор А. Проходите!

– Подождите, у меня вопрос: как узнать, здесь ли мой сын? – Мама пыталась не показывать, как сильно она переживает.

– Имя?

– Петров Олег Евгеньевич.

Он быстро стал проверять папки на столе с зеленым стикером. На его столе было много папок: с желтыми, красными, синими и оранжевыми пометками. Также стоял ноутбук, но в него он заглянул, только когда заполнял мамины данные. Вытянув одну из папок с зеленой пометкой, он быстро ответил:

– Да, они с невестой прошли регистрацию, далее с ними увидитесь, не задерживайте очередь, – показывая рукой на проход между столами.

После слов, что мой брат здесь, у меня прям поднялось настроение, мне так хорошо сейчас, как будто сбылась моя самая заветная мечта. Ведь он не просто брат, а самый близкий мне человек. Мою радость прервал военный:

– Фамилия, имя, отчество!




Глава седьмая. Душ


Вот и моя очередь.

– Петрова Ольга Евгеньевна, 24 года, радиоведущая, – думаю можно немножко приврать, ведь я еще толком не работала на радио, только вела пару эфиров. И только недавно закончила курсы. Но безработной показаться не хочу.

– Радиоведущая? Профессия прошлого? Значит, запишем вас на пятый уровень, так как вы ничем полезным заниматься не можете. А жаль красоту такую портить. Может, у вас есть образование или другие навыки?

– Я в баре работала. А что такое эти уровни и зачем они нужны? Я не хочу в пятый. – Инстинктивно меня отталкивало что-то в его словах.

– Девушка, здесь не имеет значения, хочу или нет, каждый должен приносить пользу, и точка. Могу определить вас в столовую. Будете помогать на кухне. Тоже будет польза от вас.

Как-то невесело, не хочу я в столовой, но раз выбора нет, придется решиться.

Я совсем забыла о полковнике, который стоял недалеко от стола. Он хмурился и подошел поближе к парню.

– Девушке нельзя в пятый, там только общежития, а у нее ребенок. Давай, сынок, подумаем, что можно сделать, – вроде он просил как человека, но молодой военный сразу выровнял осанку, давая понять, что он всего лишь подчиненный.

– Есть, товарищ полковник. Но куда же я ее определю?

Они разговаривали так, будто меня здесь нет. Смотрю на них и понимаю, что сейчас решают мою судьбу.

– Девушка? – возвращая меня на землю, или, точнее, под землю. – Летаете в облаках? А я вам работу нашел, – с улыбкой на глазах сказал седой мужчина.– Только не знаю, справитесь или нет. До вас трое не смогли, а они ведущие с большим опытом.

– Я справлюсь, рассказывайте. – Интересно, с чем.

– Смотрите, у нас есть связь, граммофоны по всему периметру бункера. Нам нужны люди, кто будет оповещать других о важных мероприятиях, новостях и тому подобном. Отдельный человек, кто будет доносить слова главных и будить людей. Успокаивать и объявлять о правонарушениях. – Он сделал паузу, как бы читая, согласна я или нет. – Поймите правильно, мы хотим, чтобы люди знали, что происходит, но в тот же момент и не сильно расстраивались. Как вам фронт работы?

Конечно, мне приятно, я ведь мечтала быть радиоведущей, как говорят, правильно формулируйте свои желания.

– Я согласна, это же моя работа. Но в чем здесь подвох, если остальные не смогли? – Я смотрела с подозрением и непониманием всего происходящего, больше похожего на страшный сон.

– Подвоха нет, просто первый текст, который вы должны будете озвучить, будет сегодня, когда мы всех распределим.

Да что ж ты паузы ставишь? Говори уже, а не смотри на меня.

– Хорошо, так в чем проблема? Я все еще не понимаю, выйти в эфир, и что такого мне надо будет сказать?

Он подошел ко мне очень близко и еле слышно продолжил говорить:

– Того мира, к которому вы привыкли, больше нет. Текст у нас заготовлен, он жесток для многих ушей, эта правда не всем придется по вкусу, и вы станете вестником этой правды. Как поведет себя толпа по отношению к вам, я не знаю. Но они будут в шоке и убиты горем. Вы меня услышали?

У них шок? Да он сейчас у меня. Мира больше нет, только эта фраза крутится в голове. Я должна сделать выбор, должна что-то ответить, но у меня как ком в горле застрял. Я узнаю всю правду, и мне надо смягчить удар для остальных.

– Я согласна! Я буду вашим вещателем.

Сама не ожидала, что отвечу так громко, хорошо, что никто не обратил внимания на мой ответ.

Полковник не отводил от меня взгляда, пристально смотря мне прямо в глаза. Мне кажется, он увидел сомнения в моей голове, но понял, что для любого человека хотеть знать правду и знать ее – это две разные вещи.

– Хорошо, вы увидите текст и свое теперь рабочее место в скором времени после санитарной обработки и перекуса. Есть с кем оставить дочь? – посмотрев на Сашу, которая все это время не отпускала мою руку.

– Да, есть. А какого я буду теперь уровня и где мы будем жить? – не зная, что это, но этот вопрос показался мне очень важным.

– Это зависит только от вас, не выйдете, как у вас говорят, в эфир – пойдете на кухню работать. Если все сделаете, то, думаю, уровень третий, а может, и второй вы заслужите.

Класс, все зависит от меня, уйдет ли мое сердце в пятки или останется со мной. Теперь главное – не бояться и думать о хорошем, только вот о чем?

– Я хочу второй, мне кажется, я буду отличным звеном связи. – Какая я смелая, еще и торгуюсь.

– Как сделаете объявление, так и поговорим, а сейчас вам пора. Дайте данные дочери и идите дальше.

Я быстро дала данные и только собиралась уйти, как регистратор сказал:

– А кот?

– Ему тоже нужна карточка? Или работа? Он со мной. – Прижимая переноску поближе к себе.

– У нас с животными строго, со всеми, кроме котов, они, если что, мышей ловить будут, но есть одно но. Первое – они должны быть кастрированы и привиты. Если этого нет, наш ветеринар все сделает, но без наркоза!

– Жесть, вы серьезно подвергаете животных таким мучениям? – Меня передернуло от его слов.

– Выбора сейчас немного, на всем должна быть экономия. Так есть у него прививки и кастрация?

В моей голове не укладывался акт такой жестокости, зачем так мучить невинное животное? Это бесчеловечно.

– Да, вот его документы, все у него есть. – Я быстро протянула ему паспорт кота. – Или все равно помучить хотите?

– Нет, но осмотр он пройдет, – он говорил без сочувствия, сухо и по делу. – Проходите в сектор А, потом сводите к ветеринару. Вот ваши документы, карточка личности и памятка. Все остальные инструкции вы получите чуть позже. Проходите!

Взяв дочь за руку, которая, надо отдать ей должное, все это время стояла молча, я отошла от стойки. Чемодан лежал на сканере для вещей. Надо было отдать его маме, куда я сейчас с ним? Ладно, разберусь. Своего кота я этим живодерам не отдам.

Так, сектор А – это большая металлическая дверь с буквой, ну, хоть так не запутаюсь. Что еще за санитарная обработка, интересно?

Подойдя к двери, я не понимала, как она открывается, дерганье за большую металлическую ржавую ручку не помогало.

– Мамуля, я думаю, надо карточку приложить, как в отеле. – Ребенок смотрел на меня с чувством детского превосходства.

– Ты ж моя умница, а я и не додумалась. Спасибо.

– Мам, а мы здесь надолго?

– Чувствую, что да, хотя я сама не знаю.

Ответа на этот вопрос у меня не было, я просто не знаю, что отвечать, буду говорить дозированную правду.

О, лампочка над дверью загорелась зеленым, можно идти.

Далее был осмотр врача, ничего важного, кроме того, что у меня язык острый, мне не сказали.

Далее комната санобработки. Металлическая дверь, ее открывают, там место под вещи.

– Вам надо раздеться полностью, вещи положить к остальным вещам, – показывая на ящик около дверей,– их обработают от паразитов. На вас пойдет струя воды не очень приятной температуры, ребенок под струю не встает, только снимает вещи. Вам все понятно? Как будете готовы, нажмите на кнопку.

Женщина лет пятидесяти с ярким, уже размазанным макияжем и копной белых кудрявых волос хотела подвергнуть меня чему-то невообразимому.

– Это что еще за пытки? Я чистая, честно, каждый день моюсь, – я пыталась шутить и избежать непонятной темной комнаты с душем, под который нельзя вставать детям.

– Это важный процесс попадания в бункер, вы обязаны смыть с себя всех насекомых.

– Да на мне их нет, никого не занесу, честное слово. – Я продолжала улыбаться.

– Девушка, вы пройдете санобработку либо выйдете из бункера, вам ясно?

Ее скрипучий безэмоциональный голос напоминал робота. По-моему, ей даже нравится этот процесс.

– Да, понятно.

А что мне оставалось?

Оставив кота маме, которую я благополучно нашла в толпе, она учила врача делать его работу, в этом вся она, даже в такой ситуации не забудет о своей работе, которой она жила. Взяв дочь за руку, мы вошли в маленькую комнату размером с ванную.

Все обложено зеленой плиткой, само помещение очень темное и мрачное. В правом углу свисал большой серый душ, из стены торчали еще несколько маленьких, похожих на массажные. Сразу при входе слева был большой ящик под одежду и чемодан. Он был полностью из металла. Сгрузив туда вещи и раздев себя и дочь, закрыла крышку этого ящика, лампочка загорелась красным. Случайно дотронувшись, я обожгла руку.

– Ай!

Он был кипяток, видимо, это тепловая обработка. Надеюсь, меня не сварят заживо, мне не очень-то идет красный.

Я попросила дочь отвернуться, я не стесняюсь того, что она увидит меня голой, больше страшно, так как я не знаю, что это за процедура, мало ли, сварить меня хотят? Подошла к душу. Вставать надо на красный крест, мне это уже не нравится. Может, он красный от чьей-то крови? Ладно, хватит быть трусихой.

Одним резким движением нажимаю кнопку, торчащую из стены. Резкий удар воды об тело. Господи, как это больно, ощущение, что ломаются кости во всем теле, маленькие лезвияот воды просто парализуют меня. Не сразу почувствовала, что вода – кипяток. Да они что, меня и вправду сварить хотят? Боль пронзила каждый уголок моей кожи, чувство, будто меня ломают пополам, главное – не закричать от боли, а то могу напугать дочь. Вода прекратила меня бить, мне казалось, прошла целая вечность в этих минутах. После из боковых отсеков пошел холодный, даже ледяной поток ветра. Теперь мне кажется, что меня замораживают, и также из-за резкой перемены температуры была адская, невообразимая боль в костях. Стиснув зубы, вылетали только легкие стоны, которые я не могла остановить. Но кричать нельзя!

Все, это мучение закончилось. Я не могу сделать ни шагу, сил просто нет, такое чувство, что вода забрала последние силы. Может, у меня уже все сломано? Вроде нет, шаг, еще один. Все тело будто бьет током. Каждый шаг с трудом, но я прихожу в себя. Тело начинает чувствовать. Стопы чувствуют неприятный и холодный пол. На стене перед дверью висела простыня. Я завернулась в нее, хотя после потока холодного воздуха я, кажется, уже сухая, но с волос продолжает стекать вода.

Подойдя к ящику, я достала вещи, они уже были нормальной температуры, а главное, сухие и теплые. Сухая одежда – это кайф. Одев себя и дочь, я постучала в дверь, они открылись.

Женщина-робот смотрела на нас, будто получила удовольствие от моих мучений, я явно ей не понравилась.

– Ну как? Освежилась? Понравилось?

Ее скрипучий голос прям по нервам. Подавать вид, что мне больно, я не хочу.

– Сходите тоже освежитесь, вам точно надо. Хоть от чего-то удовольствие получить. – Сейчас я была не в том настроении, чтобы улыбаться.

Какой же кайф – видеть ее красневшее лицо от злости.

Мы пошли искать близких.




Глава восьмая. Эфир


Идти по длинному коридору с кучей дверей страшно. Я боюсь заблудиться. Боюсь не найти никого. Парень в форме сказал: прямо, потом налево, и я увижу лифт, ехать надо будет вниз на второй, потом выйти, пойти налево и опять к лифтам, там спуститься на четвертый.

Интересно, где мама сейчас? А брат?

– Мама, вот лифт, – такой приятный голос в этом дурдоме.

– Да, зай, спасибо, я бы прошла его. Ты умница.

Поцеловала ее в щеку.

– Хочешь нажать на кнопку? Ты же это любишь.

– Я боюсь.

– Давай вместе?

Она радостно подбежала к лифту, и, посмотрев на меня, мы нажали кнопку. Я чувствую себя счастливой рядом с ней, мне становится спокойно. Ощущение, что бы ни происходило сейчас в мире, неважно, важна только она и я.

Мы услышали шаги, приближающееся к нам.

Лифт открылся, я не люблю ездить с кем-то, мне комфортнее одной. Решила быстро зайти и нажать кнопку, блин, не успели. Из-за поворота вышла невысокая девушка. Брюнетка, смуглая, с очень красивой фигурой, кругловатое лицо и смешные зеленые очки без стекол, больше для стиля. Она махала рукой.

– Подождите, не хочу здесь оставаться одна.

Я быстро нажала на кнопку ожидания, и она благополучно запрыгнула к нам.

Ехать нам быстро, поэтому говорить я не сильно хотела. Но, видимо, у девушки были другие планы.

– Спасибо, что подождали. Я Кира.

– Пожалуйста. Оля, – показав рукой на дочь, – это Саша.

– Какая прикольная, почти с меня ростом. Будем дружить? – протянув руку Сашке.

– Мам, можно? – подняв на меня свои голубые глаза.

– Почему бы и нет?

Двери открылись, и тут я поняла, что забыла, куда идти дальше.

– Кира, ты не помнишь, куда идти: налево или направо?

– Нет, я этот момент прослушала,– в ее голосе слышна растерянность. – Может, обратно поедем? Там и спросим.

Я вышла из закутка, посмотрела по сторонам, поняла, что коридор в две стороны. Куда пойти? Я подумала, мало ли, выход только один. Но не все так просто, приключения продолжаются, и смешно, и грустно. Мне же в эфир идти, а если меня не найдут? Пошлют в столовую? Нет, надо найти выход.

– Возможно, ты права, поехали назад, – посмотрев на новую знакомую.

Но нажать кнопку вызова не удастся – ее просто здесь нет.

– Странно, то есть наверх нам не попасть? – Мое удивление было написано у меня на лице.

– Оль, смотри, экран для карточек. Может, приложим наши?

Идея правильная. Кира достает свою карточку из маленькой сумочки, висящей у нее на талии. Прикладывает – и ничего не происходит. Вообще ничего.

– Давай мою?

Я всеми силами пытаюсь ее приложить, как будто от силы что-то зависит.

Верчу вверх, вниз, вправо, влево. И, как назло, никто не едет. Ни одна попытка не принесла результата.

– Ну, я предлагаю выбрать сторону и пойти, – как обычно, беру инициативу в свои руки.

– Давай направо?

– А давай, выбор небольшой. – Не знаю почему, но Кира располагала к себе.

Шум, шорох, кто-то толи ругается, то ли просто разговаривает. Как раз с правой стороны.

– Слышите? Думаю, можно пойти посмотреть, если что, спросить. Шум вроде бы справа, пойдемте?

– Оль, ты думаешь, это хорошая идея? Мало ли, мы кому-то помешаем. – Ей было неудобно или страшно идти на звуки.

Интересная она, конечно.

– Кира, я думаю, вместо того, чтобы блуждать по коридорам, которых, – смотря на бесконечные проходы, – по-видимому, здесь много, лучше спросить, даже если мы кому-то помешаем.

Я пристально посмотрела на нее, мне кажется, по моему взгляду она поняла, что я права.

Взяв дочь за руку, посмотрев еще раз на Киру, мы двинулись в сторону шума. С каждым шагом людей было сильнее слышно. Теперь отчетливо было понятно, что там точно ругаются. Мы подошли вплотную к двери, из-за которой доносился шум. Как-то я не решалась стучать, но понимала, что никто, кроме меня, этого не сделает.

Набрав побольше воздуха в грудь, сделав глубокий выдох и такой же глубокий вдох, я постучала. За дверью резко все затихло, возможно, у нас галлюцинации и все это нереально? Прошло минут пять, никто не ответил.

– Все это выглядит очень подозрительным, – мой голос эхом разлетелся по коридору.

Подумав минуту, я решила постучать еще. Не могло же быть у нас массовое заблуждение?

Наконец на двери загорелась зеленая лампочка, ее открыли. Я точно не ожидала увидеть черноглазого охранника, меня аж пошатнуло назад от неожиданности.

– Что надо? – его взгляд отталкивал меня.

Он явно не слышал о дружелюбии. Настолько холодно, резко и грубо звучала эта фраза. В нем все пугало до мелочей: взгляд, фразы и даже его недобрая улыбка.

Кира и Саша стояли у меня за спиной, хотя в этот момент это мне хотелось спрятаться за чью-нибудь спину.

– Извините за беспокойство, – выдавив из себя долю приличия. Я прям сама вежливость, даже смешно.

– Что надо, я еще раз спрашиваю?!

Он точно неадекватен, его низкий голос звучит как угроза.

– Мы просто заблудились и не понимаем, куда нам идти дальше. Нам надо на четвертый этаж, как туда доехать? И где находится лифт? И мы сразу же уйдем и не будем вам больше мешать. Продолжайте ругаться дальше, – последнюю фразу я произнесла с сарказмом, и он явно это заметил.

– Что? Я вам что, справочная? Мне как будто есть до вас дело. – Он стал еще серьезнее.

Из-за его спины показалось лицо напуганной девушки, маленькая длинноволосая блондинка явно была напугана. Я сразу понимаю, когда людям нужна помощь.

– Девушка, может быть, вы знаете, куда нам идти? – я спросила так, чтобы она посмотрела на меня.

Она посмотрела, подняв голову, я увидела на ее шее красные следы от рук, ее душили, и при этом, кажется, только что. Ее одежда была смята, а пуговиц на белой рубашке не хватало.

Вот чем занят этот гад! Пытается удовлетворить свои потребности! Урод! Думай, Оля, думай.

– Девушка, пойдемте вы нас проводите, пожалуйста.

Я смотрела на нее, не отрывая взгляд, протянула ей руку, не обращаявнимания на этого маньяка. Я схватила ее за руку и притянула к себе.

Теперь за моей спиной стояло две девушки и один ребенок.

– Нам туда. – Она показала в совершенно противоположную сторону.

– Пойдемте?

Только я хотела развернуться и уйти, как он схватил меня за руку. До того сильно, что она посинела моментально.

– Никуда она не пойдет! – сквозь зубы процедил он. – Мы с ней еще не договорили.

Потом он оценивающе посмотрел на меня, в его глазах заиграл интерес или что-то похожее.

– Ты можешь отдать ее долг. – Он не отрывал от меня своего взгляда.

Не дожидаясь, пока он договорит, я с размаху дала ему пощечину. Такого сильного удара я не ожидала сама, у меня запульсировала рука.

На пару секунд он потерял ориентацию в пространстве, и я воспользовалась моментом, чтобы уйти. Честно, не знаю, я не думала, что он пойдет за нами. Но он оказался еще тем психом. Догнав нас на полпути, он резко схватил меня за плечи, одним движением развернул к себе. Я даже не успела испугаться,как в мою сторону уже летел кулак. Я зажмурилась, предчувствуя этот удар.

Почему, когда мы чего-то боимся, чаще всего закрываем глаза? От этого боли меньше не будет.

Через несколько минут я открыла их и увидела, что кто-то задержал кулак в воздухе. Посмотрев в сторону, я увидела того военного с голубыми глазами.

– Какого хрена здесь происходит? – На переносице надулась вена, даже в эту секунду он казался очень обаятельным.

Он явно был в не очень хорошем настроении.

– Да эти бабы накинулись на меня просто так, сейчас все нормально.

– Нормально? А с этой девушкой что? – он явно имел в виду ту блондинку. Показывал на нее взглядом.

– Да я ж откуда знаю? Я ей помочь пытался, а тут эта на меня налетела. Вот я и не сдержался.

По моему лицу было видно, что я вмажу ему сейчас еще раз. Но как-то мне не хотелось подтверждать его слова, что все это начала я. И еще я увидела взгляд дочери, я подбежала к ней и обняла.

– Мама, мамочка, этот дядя мог тебе сделать больно. Он плохой, я боюсь за тебя.

Слезы из ее глаз лились ручьем. В этот момент я могла только крепко ее обнять и сказать:

– Все будет хорошо, я рядом.

Нас прервал военный:

– Давайте я вас всех провожу? Так будет надежнее,– и переводя взгляд на черноглазого, – а ты чтобы из комнаты не высовывался, пока я не приду.

– Понял.

Оказывается, очень приятно, когда за тебя заступаются.

– Да, спасибо, и спасибо, что спасли от этого ненормального.

Я еле заметно улыбнулась.

– Чувствую, ты влипнешь еще, думаю, и не один раз.

Теперь он мне улыбался.

– Меня Дэн зовут, просто хочу, чтоб ты знала.

– Я Оля.

– Случайно, не Петрова? – он удивился.

– Да, а что? – Мне стало обидно немного оттого, что он не запомнил меня.

– Тебя ищет Сергей Васильевич повсюду. Бегом к нему.

На моем лице появилось самое глупое выражение лица.

– Это еще кто? И почему он меня ищет?

– Ну не знаю, может, ты обещала в эфир выйти?

Блин, с этим придурком я об этом забыла.

– Так пошли, чего мы ждем?

Не дожидаясь ответа на вопрос, я подхватила дочь и подтолкнула локтем Дэна.

– Ты идешь?

Его глаза округлились от моего напора, хорошо, что он все понял и пошел за нами.

Вот теперь я уже стою перед полковником, объясняю, почему меня нельзя было найти. По-моему, он смотрит на меня как на сумасшедшую. Сегодня такой взгляд я на себе ловлю часто. Смешно даже. За один день вляпаться в столько приключений могу только я.

– Пойдемте, паек для вас оставят. Я провожу вас в будку, откуда вы зачитаете текст.

– А текст я могу увидеть?

– Пока нет, не здесь. – Он посмотрел по сторонам.– Слишком много народа. Пойдемте.

Он по-отечески приобнял меня за талию, и мы пошли. Хорошо, что все находится на одном этаже. К лифтам я теперь отношусь скептически.

Шли мы по длинному коридору, по бокам было много комнат. А вот и больница, больше похожа на аквариум, зачем здесь стекло вместо стены? Скорей всего, мама будет теперь здесь работать. Как она будет проводить операции под таким контролем и глазами зевак?

– А что здесь находится?

Показала рукой на синюю дверь.

– Это ультрафиолетовая комната, она есть на трех этажах. Мы не знаем, сколько здесь пробудем, поэтому нам просто необходимо хотя бы искусственное солнце.

– Оу, у нас есть солярий, хоть позагораем,– я смеялась.

Он пытался сделать улыбку, но видно, что его что-то терзает.

– Вы чем-то расстроены?

Глупее вопроса не могла задать. Сейчас нет ни одного человека, который не был бы в замешательстве, поэтому я должна объявить, что происходит. Не уверена, что я могу кого-то успокоить, но я попробую.

– Да, – посмотрев на меня более внимательно, – моя дочь до сих пор не здесь. Не знаю, что произошло, но она не доехала.

И вот этот взрослый мужчина, который не похож на вечно страдающего, опустил глаза. Мышцы на лице опустились, улыбка тоже пропала. Вся его грусть и боль сразу стали написаны на его лице. Я не знаю, что надо говорить в такой ситуации. Мы прекрасно понимаем, что она уже не приедет.

Я просто остановилась и обняла его, думаю, это ему было нужно.

Через пять минут он отстранился от меня.

– Спасибо, но нам пора. Таких, как я, сейчас здесь очень много.

Мы повернулись к двери, полковник провел карточкой, зеленый цвет, заходим.

Микрофон, пульт и какой-то доисторический компьютер. Ха, с таким раритетом я еще не сталкивалась.Экран занимал полстола, такие я видела только в старых фильмах. Не успела я осмотреться, мне дали конверт.

– Прочитай быстро и через пять минут начинай.

Я кивнула и открыла конверт. Сначала я просто читала, но с каждой строчкой слезы подступали к глазам. Тяжело сразу понять текст, что мне дали. Видно, я устала от этого дня. Просто устала.

– Ладно, – убрав подступающие слезы, – я готова. Только можно я буду кое-что добавлять по ходу? Текст очень сухой.

– Только не выкидывай слов и важной информации, люди должны знать, с чем они столкнулись.

– Хорошо.

Сажусь за стол, внутри нарастающее чувство тревоги. Ведь я всегда боялась выступать на людях, вроде страха сцены. Но я старалась с этим бороться, вспоминаю, как на курсах учили откидывать мысли и представлять, что микрофон – мой друг. Расслабляюсь. Поднимаю микшер, делаю вдох, выдох, включаю микрофон.

Из всех граммофонов:

– Добрый вечер! Меня зовут Оля, я буду доносить до вас всю важную информацию. Во-первых, хочу сказать, что мы все с вами молодцы, мы здесь, мы вместе, и я уверена, что мы со всем справимся. Я не хочу вас обнадеживать и не буду вам врать. Пять минут назад ко мне попал лист бумаги с не очень приятной информацией. Информацией с правдой, и я хочу вам его прочесть.

Сегодня 24 мая 2024 года, этот день будет записан как день скорби или радости. Но именно сегодня наша с вами жизнь изменится, изменится до неузнаваемости. Больше нет Земли, той, которую мы знали.

Корея, Китай, Россия и Америка запустили друг в друга биологическое оружие. Мы не знаем наверняка, кто начал это первый и почему. Но знаем, что это случилось. Из-за этого в озоновом слое образовались дыры, они мешают выработке кислорода. Но и это не самое страшное. Озоновый слой защищал нас и от угроз из космоса. Таких как ВКМ – выбросы корональной массы. Электричество на поверхности больше не работает, спутники тоже. Все, кто остался сейчас на поверхности, по подсчетам ученых, уже мертвы. – Я сделала небольшую паузу, чтобы мои слова восприняли всерьез. – Того мира нет. Но также озоновые дыры имею свойство затягиваться, мы на это очень надеемся. Через год мы отправим экспедицию на поверхность. Так что будьте сильными.

Для начала этот дом для нас с вами спроектировали и строили не один год, здесь есть все для вашего комфорта. Таких домов всего два в Санкт-Петербурге и один в Ленинградской области. Так что если вы кого-то не сможете найти, они, скорей всего, в другом бункере – «Гулливере» или «Ладоге».

Не волнуйтесь и не паникуйте, план этажей есть у всех лифтов. Вы не заблудитесь.

Подъем у всех в семь, сон в двадцать три часа.

Для согласования остальных вопросов мы с вами проведем голосование и выберем главных на этажах.

В каждой комнате есть отдельные инструкции. Будьте взаимно вежливы и доброжелательны друг к другу. Все остальное также я вам расскажу завтра. А сейчас я прошу почтить погибших минутой молчания…

Микшер вниз, микрофон выключила, и слезы из глаз полились сами. Я просто не хотела в это верить. Полковник подошел ко мне, положил руку на плечо.

– Ты молодец, ты справилась.




Глава девятая. Месяц


Да, уже месяц как мы живем в непонятном мире под землей. Каждый день я просыпаюсь с мыслями, что все это сон. Мне кажется, что я никогда в жизни не мечтала так, как здесь, каждый день я думаю о солнце, траве и вкусном свежем воздухе. Ласково в эфирах я называю нас подснежниками. Скоро мы все распустимся на поверхности. Я верю в это.

Сегодня важный для меня здесь день – впервые я иду на совет. Буду смотреть со стороны, а потом озвучу важные вопросы и решения. Все это очень волнительно. Радости мне это мало приносит, так как в ту дозированную информацию, которую нам дают, я не верю. Биологи ни с кем не разговаривают и держатся отстраненно. Две недели подряд пыталась выяснить у них, что сейчас происходит с поверхностью Земли. Молчат как рыбы. Их всего три человека, так что они легко теряются в толпе.

Метеорологи – семейная пара – хотя бы общаются со мной. Наши дети сдружились, и это и правда сближает, но не разговаривают о поверхности, это для всех тайна, им просто нельзя распространяться. Раньше, живя на Земле, я избегала общения с мамочками. Родила я рано, и на воспитание моего ребенка у меня собственное мнение. Мнение, которое не подходило в их рамки. А в рамках я жить не очень-то хотела.

Также за этот месяц много людей посадили на исправительные работы, проступки у них не такие тяжелые, как можно подумать: драки, деление места, и даже был одиночный митинг против правил «Невы». Было забавно наблюдать за надписями на табличке: «Мы все равно умрем, хватит слушать этот понос, что льют нам в уши» или «Мы сами решим, кто здесь власть». Вот теперь он реально в этом копается. Все, кто провинился, несут наказание – чистят канализацию, так сказать, спускаются на шестой уровень.

Все это я озвучивала в эфирах. Чаще читаю по бумажке, в редких случаях мне разрешают делиться своим мнением. Во многом оно отличается, но я не дура и понимаю, что общество должно смотреть в одном направлении, чтоб выжить.

Спасибо Шуту за то, что заделал мне записи, которые крутятся в эфире в обед и перед отбоем. Первые две недели я просто не вылезала из этой будки. Времени ни на что не хватало. Даже просто погулять по коридорам. Когда есть свободное время, хожу на ферму: трава, зелень и скот. Теперь для меня это лучше утуба на ночь.

Кира нашла мне классные картины и сделала рукав для микрофона. Теперь его не надо держать в руках. Вообще она классный инженер-механик. Из любого мусора может сделать конфетку. Также она оказалась отличной подругой, веселой, отзывчивой и заводной. Да и с Сашкой сидит, когда я не могу.

Наверное, это плюсы закрытого пространства: с людьми ты сближаешься гораздо быстрее, чем в жизни на поверхности. Ты начинаешь их слышать и понимать, а главное, и тебя. Ведь проблемы у всех сейчас одни и те же, поэтому мы не выливаем кучу ненужной никому энергии, а развиваемся вместе.

Хорошо, что полковник оказался не прав: я не «вестник смерти», и от меня не отвернулись люди. Теперь они мне верят и слушают меня. Вау, меня слушают, во всем и всегда надо находить плюсы, и я пытаюсь теперь жить только по этому принципу. Как я переживала первые дни, я та, кто сказала, что они теперь здесь заперты. Та, кто сказала, что наверху все умерли. И меня не возненавидели, а наоборот, стали слушать. И вот сегодня я наконец узнаю что-то новое, на совете собираются все начальники этажей, советники, это как дума или парламент, только голосом большинства принимается решение. И, само собой, губернатор бункера. Интересно то, что его видели всего пару раз. Он не считает нужным спускаться с первого уровня, хотя, возможно, он просто скорбит. Мы не можем знать, что у человека в голове. Он потерял беременную жену в суматохе наверху. И теперь с каждым днем пытается спасти нас, чтобы его боль не заглушила. Хотя для большинства людей, которые любят видеть только то, что сами себе придумали, это все не так.

Мама работает в больнице, она теперь там одна из главных хирургов. Врачей здесь катастрофически не хватает. Слышала от нее, что много людей болеют, возможно, это последствия радиации, которую мы все немного подхватили, но не умерли, и это плюс. А возможно, как в самом начале говорили о биологическом оружии. Но все это только слова. Теперь она почти живет там. Я редко ее вижу, в работе она забывает о происходящем вокруг.

Старший брат работает механиком: чинит водоочистительную систему и управляет ей. Он начальник над пятью такими же механиками, так что информацию я собираю везде. Только не могу ее всю применять. К сожалению, с Анжелой они расстались и теперь живут в общежитиях. Не хочу ее осуждать, но уйти от доброго классного парня к одному из охранников – это не лучшая идея. Но это их дело и их решения.

Охранники – ими забиты все этажи. В эфире недели три назад попросили озвучить, что они не военные, а охрана от нежелательных последствий. Эти ребята почти все жестоки, так как власти у них больше, и сначала верят им, а только потом обычным людям.

Дэна почти не видно. Когда сталкиваюсь глазами с ним где-нибудь в столовой, он подходит, и мы просто говорим обо всем подряд. Сегодня вечером обещал прийти на первую дискотеку.

Шут уговорил ее устроить, сегодня я все это согласую, и мы наконец-то просто выпустим пар и отдохнем.

– Оль? – Только отойдя от микрофона, увидела Шута.

– Оу, я тебя не заметила. – Меня удивило его присутствие.

– Еще бы, ты так оживленно рассказывала о том, что мы должны быть сплочены, что я чуть не пустил слезу, – иронично показывая на своем лице слезы.

– Вообще-то я говорила на серьезную тему, это не повод для шуток, – решила сделать вид, что обиделась, он всегда на это ведется.

– Я не хотел тебя задеть, я просто пошутил неудачно. – Он опустил глаза.

И тут я уже не выдержала:

– Видел бы ты свое лицо, как у провинившегося школьника, я бы залила это в сеть, если бы не наступил конец света.

– Ты шутишь гораздо жестче меня, но я тебя прощаю.

С этими словами он легонько толкнул меня локтем, и мы засмеялись.

– Я что пришел? Хотел напомнить о масштабной тусовке, ты ведь не забудешь сегодня обсудить этот вопрос?

– Ну, не знаю, ты же понимаешь, что среди таких важных вопросов о процветании фермы и говноуборках он, возможно, просто затеряется? – Меня выдает моя улыбка. – Конечно, я не забуду, и даже если не разрешат ее устроить, мы нарушим правила. А потом дружно спустимся на шестой уровень.

– Я знал, что ты не подведешь. Дави на то, что всем нужна разгрузка, ок?

– Не переживай, я смогу подобрать слова.

Выходя из своей радиобудки, закрывая дверь, у меня резко возник один вопрос:

– А как ты попал сюда? Допуск же есть только у меня.

– Ты забыла, что я могу взломать любую систему? Защита здесь не такая уж и сложная, – показывая на замок.

– Твои мозги иногда меня пугают, ну, думаю, мы найдем им применение. – Я посмотрела на него с подозрением.

Шут, сделав очень хитрые глаза:

– Я уже нашел им применение.

– Если ты будешь меня интриговать, я тебя побью, – делая вид, что замахиваюсь на него. – А еще лучше – расскажу все Кире, она найдет для тебя наказание на ферме, – я смеялась.

– Только не ферма, – подняв руки вверх и улыбаясь. – Я все тебе расскажу и даже покажу во время дискотеки.

Наш разговор прервал один из охранников:

– Ольга Евгеньевна, вас все уже ждут.




Глава десятая. Договор


– Ольга Евгеньевна?!

Когда я слышу, как меня называют по имени-отчеству, становится не по себе. Скорей всего, я просто не могу принять свое взросление, или это какие-то детские комплексы, а может, сказывается детство без отца. И поэтому я так негативно отношусь к полному имени от сверстников.

– Просто Оля, – спокойно сказала я.

– Простите, не положено.

– Не положено называть человека так, как он сам этого хочет? – я всегда знаю, что сказать.

– Эм…– покраснел, не зная, что ответить. – Хорошо, Оля, вас все ждут, вы важное звено в обсуждении дел бункера.

– Я как раз собиралась идти. Проводишь меня?

Он покраснел еще больше.

– Да, конечно, это как раз моя работа.

Посмотрев более пристально в его глаза:

– Я вспомнила тебя, ты тот приятный парень, что регистрировал меня и хотел отправить в столовую работать?

– Эм, я не хотел отправлять вас в столовую. Просто такие инструкции, я не мог их нарушать, – он сильно тараторил.

Посмотрел он так, как смотрит нашкодивший котенок.

– Ха, а я уже подумала, что у тебя ко мне личная неприязнь. – Меня забавляло такое общение.

– Нет, что вы, мне как бы… – недолгая пауза. – Наоборот, вот.

Он явно запутался в словах или просто забыл весь словарный запас.

– Не буду тебя мучить, ты прощен, – с чувством превосходства я улыбнулась.

Я совсем и не обижалась на это, просто должна была укорить такого податливого юношу.

Он улыбался всю дорогу, как мы шли к лифту. Потом мы зашли, но чтобы отправиться на первый уровень, мало было нажать кнопку, еще надо провести картой. И тут повисла тишина, он смотрит на меня, я на него, не понимая, чего он хочет. Как-то неловко, тишину прервала я:

– И чего мы ждем? – смотря ему в глаза.

– У меня нет доступа на этот уровень. Приложите, пожалуйста, свою карту.

– Я? А у меня-то откуда доступ? – Удивление читалось на моем лице.

– Полковник сказал, что вы теперь владеете этим уровнем. Но только по его разрешению, просто так вам туда попасть не получится.

– Класс, – сама не заметила, как сказала это вслух. – Я имею в виду, неплохо, это же привилегия?

– Да, которой нет у многих. – Он опустил взгляд на свои армейские ботинки.

Какая-то обида в его голосе. Надо его поддержать.

– Не расстраивайся, думаю, у тебя скоро будет гораздо больше привилегий. Ты очень хорошо исполняешь инструкции, а здесь это ценят.

Я дотронулась до его плеча, он смущенно кивнул.

Да что ж все такие краснеющие? Даже подкалывать неловко.

Остальной путь мы молчали. Я очень удивилась, когда на первом уровне увидела картины, висящие по всему коридору. Вот Ван Гог, Сальвадор Дали, Шишкин и многие другие. Зачем прятать эту красоту здесь? Почему бы не дать возможность всем ей любоваться?

Когда мы дошли до стеклянной двери, я уже была внутренне на взводе, здесь не так, как на остальных этажах. Более чисто, светло, и дышится легче. Еще и эти картины повесили, а внизу людям тяжело от серо-зеленых стен.

Миловидный охранник подошел к аудиомофону, нажал на кнопку.

– Петрова пришла.

За стеклянной дверью я увидела полковника. Он с улыбкой подошел к двери, провел картой, и двери открылись.

– Здравствуйте, Ольга, мы вас уже заждались. Проходите, у нас много информации для вас.

Зашла я в огромную, не просто большую, а огромную комнату, наверное, размером с тот ангар, в котором нас встречали изначально. Он был разбит на секции, отгороженные офисными ширмами. В первую очередь в глаза бросился большой компьютер с кучей маленьких экранов, транслирующих все, что происходит в бункере. Также другая сторона с мониторами была выключена, но пульты, находящиеся под ними, работали, и горели разные лампочки. Можно было сделать вывод, что кто-то просто отключил экраны, чтобы мы не увидели лишнего. На стене располагалась большая карта мира, на которой были разные огоньки желтого, красного, зеленого цветов. Что они означали, я даже не хотела думать. Справа за ширмой я увидела метеорологов, они стояли вокруг небольшого компьютера и о чем-то оживленно беседовали с мужчиной в черной форме. Людей здесь не так много, как внизу, но я и половины из них не знаю.

Также за другой ширмой были ученые, которые никуда не спускались с этого уровня.

Можно было свободно догадаться, что они знают очень важную информацию, ту, которую не знаем мы. Как же мне хочется с ними поговорить, надо будет пригласить их в гости, вдруг из этого что-то и выйдет.

Я шла следом за полковником к круглому столу, за которым было человек пятнадцать. Среди них около белой офисной доски стоял губернатор. Седой, очень высокий и уверенный в себе мужчина. Увидев меня, он перевернул доску другой стороной, чистой, и обратился ко мне:

– Проходите, проходите. Мы как раз обсуждали вопросы очистки воды и развития фермы, – показывая рукой к остальным за стол.

– Погодите, этот вопрос вы обсуждаете уже месяц и всегда передаете мне просто информацию. Что такого случилось, что вы решили пригласить меня лично? Может, есть что важнее очистки воды, которая пока совершенно чистая и так? – подойдя ближе к столу.

– Да, вы правы, от вас ничего не утаишь. – Он как-то странно улыбнулся, больше печально. – Я хотел бы показать вам, как сейчас выглядит Земля. Хочу, чтобы вы передали жителям «Невы», что вы увидели своими глазами. Я хочу, чтобы люди знали, от чего мы их спасли. Чтобы в дальнейшем было меньше нарушений порядка, тем более не было насилия по отношению к нам, – показывая на собравшихся рукой. – Вам, как ни странно, они верят, – ему явно не нравилось то, что меня слушают. – Поэтому подойдите, пожалуйста, поближе.

Конечно, я сразу подошла к столу, на нем лежали разные карты и фотографии не очень хорошего качества. На них изображена вода, по некоторым признакам я понимаю, что это наш Санкт-Петербург. Половина города затоплена, вторая половина наполовину разрушена из-за многочисленных пожаров и, видимо, каких-то катаклизмов.

От увиденного я немного покачнулась назад, город, который всю жизнь мне был домом, просто разрушен.

– А что с остальными городами? – Мне кажется, я сама знала ответ, но хотела его услышать.

– У нас нет информации об остальной части страны, также как и об остальном мире. Мы можем говорить только догадки. На поверхности земли не работает ни один электроприбор. То, что в бункере есть электричество, – это просто чудо. Возможно, под землей солнечные бури не действуют. Поймите, Ольга, я не хочу паники. Но хочу, чтобы вы донесли информацию мягко, так, как вы это умеете.

– Хорошо, я вас поняла, постараюсь сделать все, что в моих силах. Но у меня есть к вам предложение.

Он посмотрел на меня сверху вниз.

– Да, конечно, мне очень интересно.

Сделав глубокий вдох, я сказала:

– Я прекрасно понимаю, что сейчас мы живем в не очень хороших условиях. И также я понимаю, что жить нам так предстоит еще долго. Я хочу вам предложить, – не отводя взгляда от губернатора, – так как люди и морально, и физически очень сильно устают, устраивать хоть какие-нибудь праздники. К примеру, ко мне часто обращаются жители с вопросом об организации дискотеки. Поймите, у нас здесь каждый день – день сурка, все абсолютно одинаково, так ведь можно сойти с ума.

Я не обращала внимания на других людей, смотрела только в глаза губернатора. На заднем плане было много возмущений, но меня они совершенно не касались. Я хотела улучшить жизнь в бункере и все равно сказала, что думаю и что хотят жители.

Посмотрев на окружающих, одобрительно кивнул.

– Хорошо, у людей до этого была совершенно другая жизнь, и я, – посмотрев по сторонам, – и все мы понимаем, что здесь тоже надо налаживать жизнь. Если вы хотите устраивать праздники или дискотеки, давайте все это согласуем и, конечно же, сделаем так, как будет хорошо остальным.

– Я предлагаю начать сегодня. – Мне кажется, я напоминаю себе героиню кино – так безрассудно и смело высказывать свои мысли.

– Сегодня? Хм… – Он задумался, смотря куда-то далеко, быстро вернул взгляд на меня. – Хорошо, сегодня так сегодня. Только никаких несовершеннолетних, все должно быть в рамках приличия. Находите помещение, я выделю охрану для безопасности, и до часу ночи можете отдыхать.

– Все уже найдено, спасибо, что согласились на это. У меня к вам еще одно предложение, – увидев его заинтересованность, – в коридоре по пути сюда я видела много произведений искусства, которые скрыты от остальных людей. Давайте организуем галереи, куда любой желающий сможет прийти и насладиться в любое время, для этого у нас есть помещения. Я думаю, найдутся желающие помочь с организацией процесса и уходом за картинами.

Ему явно не понравилось мое предложение, поправил галстук.

– Насчет галереи я приму решение и обязательно его озвучу вам. – Он кивнул в знак того, что меня услышал. – Также я хочу, чтобы вы могли иметь доступ сюда и быть связующим звеном. Можно сказать, журналистом.

– Журналисты чаще всего рассказывают правду, а вы многое пытаетесь скрыть. Я прекрасно понимаю, что не всю информацию можно говорить. Теперь, я надеюсь, дозированной информации будет гораздо больше.

– Конечно, я рад, что вы все и так понимаете.

Дальше и правда было обсуждение: фермы, больницы и школы. Информации было много, так что я решила сесть за стол и записать все, что услышала, за ширмой меня и не видно. Все разошлись, я осталась делать важные заметки. Меня не видно, и, возможно, многие подумали, что я уже ушла. Но я все еще сижу над заметками.

За ширмой началось движение, интуитивно почувствовала, что лучше не шевелиться.

Женский голос говорил очень тихо:

– Губернатор, вы не сообщите людям, что второго бункера нет? По всем нашим подсчетам, там никто не смог выжить.

– Нет, многие надеются на встречу с родственниками, у них хотя бы остается надежда.

– Связь пропала после сигнала бедствия еще месяц назад. А если жители узнают правду, когда выйду отсюда?

– Когда они выйдут отсюда, тогда они ее примут, а сейчас это секретная информация. Пусть так оно и будет.

Шок. Дрожь по всему телу, многие думают, что мы не одни, ищут и пишут родственникам. Почему бункер только один? Мои ладони вспотели, я не хочу принимать информацию, что еще 50 000 человек мертвы, только не сейчас.

Я и не заметила, как ко мне подошел губернатор, наверное, я сделала какое-то непроизвольное движение, пока была в своих мыслях, возможно, он просто увидел мою тень.

– Оля? Вы еще здесь? И много вы слышали? – он нервничал.

– Достаточно, – все, что я могла сказать в этой ситуации.

– Вы не должны никому об этом говорить. Люди просто этого не поймут, не примут, возможно, мы единственный уцелевший бункер. – Он был явно сильно напуган.

– Почему вы считаете, что люди этого не примут? Вы боитесь последствий от правды. Но скрывать это может быть гораздо опаснее.

– Мы это все понимаем, поэтому вы уж точно не должны были это услышать.

– И вы предлагаете мне молчать о таком? – я была на взводе и сильно возмущена.

– Не предлагаю, а приказываю и надеюсь, что вы не ослушаетесь моих слов, – он сказал это достаточно громко и явно угрожающе.

Немного придя в себя, я успокоилась. Прекрасно понимаю, что где-то он прав, и, может, просто опять начнется паника, паника, которую успокаивали неделю после известий о конце света. И тут меня посетила мысль:

– Хорошо, я не буду говорить информацию, которую тут услышала. И также всю дальнейшую информацию буду согласовывать, но я помню прекрасно тот текст, который я читала в первый день. Я запомнила каждое слово, там была речь о группе, что выйдет на поверхность через год. Так вот, я хочу быть в этой группе.

– Да вы не так просты, как кажетесь, но у вас нет никакой физической подготовки, а это может быть очень опасно. – По его лицу не были понятны его эмоции, только небольшой блеск в глазах выдавал азарт от моего предложения.

– Выделите или дайте право мне выбрать человека, который будет заниматься моей физической подготовкой ближайший год.

Посмотрев на черноволосую женщину-ученого, мы оба забыли о ее присутствии, меня даже удивило, как она смотрит на нас и не пропускает ни одного слова. Губернатор, недолго обдумывая мое предложение, согласился.

Решив больше не испытывать судьбу и характер главы бункера, я пошла к себе, пока нужно выкинуть из головы все мысли. Ведь сегодня будет дискотека, это долгожданный отдых и время забыться. Об остальном подумаю завтра или проявлю эгоистичность и сотру это из памяти.




Глава одиннадцатая. Дискотека


Получив все инструкции, я спустилась в свою каморку, я сразу же села за пульт. Включение, 3,2,1.

– Добрый день, жители нашего подземелья! Сегодня прекрасный день, поэтому я выхожу к вам в эфир с радостной новостью! Сегодня наш губернатор после небольших моих доводов разрешил провести дискотеку! Я знаю, вы все ждали этого отдыха! Нам всем пора выпустить пар, надеюсь, мы отдохнем так, как никогда в жизни, но работу завтра никто не отменял, так что веселье будет до часу ночи. Также ради нашей безопасности и спокойствия на этаже будет охрана, прям как в клубах наверху. И еще вход будет по картам, так что, любимые подростки, вам туда будет нельзя, но обещаю: для вас я тоже что-нибудь придумаю позже. Также предлагаю устроить не просто дискотеку с танцами, а пускай это будет карнавал, с масками и интересными костюмами, готовьтесь, будет жарко. Всем до встречи в девять вечера, люблю вас, ваша Оля.

Микрофон, выключение. Об остальных новостях расскажу завтра, не хочу портить настроение жителям.



Смешанные чувства, вроде я только узнала о гибели еще 50 000 человек и расстроена, но, с другой стороны, дала себе сегодня слово не думать об этом. Интересно все же устроен человек, мы быстро привыкаем к ситуации и смиряемся с ней, если она не коснется лично нас.

Так, все, пора идти найти себе что-нибудь красивое, надоели джинсы и футболки, хочу сегодня быть леди.

Идя по коридору, я думала, где достать платье. На земле я решила это не жизненно важными вещами и оставила все в квартире. Моя квартирка, я хотела из нее съехать, не жить с мамой, начать жить отдельно. Вот же судьба, мечтала – теперь получила.

Заскочу-ка я к Кире, мало ли, может, у нее есть вариант достать платье.

Кира работала на ферме механиком. Чинила оборудование и придумывала новые и интересные механизмы для улучшения работы поливочных машин.

Нашла я ее под таким вот аппаратом, из-под которого летели нецензурные ругательства. Посмотрев на ее торчащие из-под непонятной для меня машины ноги:

– Кира, я пришла поднять тебе настроение. У меня есть наивкуснейшие, месячной давности три шоколадные конфеты, вылезай давай.

– Оля! Как хорошо, что ты ко мне зашла. – Чумазая, но счастливая, подбежала меня обнять. – Помоги мне свалить с работы. Скажи, что я тебе срочно нужна, к тебе точно отпустят. Иначе я разобью эту железяку, – кидая гаечный ключ в машину. – Кто придумал накручивать болты вместе с клеем, ну какой идиот?!

– Так, поняла, тебе срочно надо выдохнуть. У тебя бывает хоть день без поломок?

– Были бы, если бы не тупоголовые и криворукие гуманоиды, кто собрал это, – сделав выдох, посмотрев на меня. – Не будем об этом, я рада, что ты заскочила ко мне. Ты поможешь мне сбежать отсюда?

– Конечно, в чем вопрос?

Мы пошли к начальнику смены, и я благополучно ее забрала. Идя по коридору, Кира только и говорила:

– Так, до подземного отдыха нам осталось 4 часа. Что ты наденешь?

– В этом-то и вопрос. Ты думала, я тебя просто так отмазала? – я улыбнулась. – Мне нужно платье, хочу сегодня почувствовать себя девушкой.

– У меня есть вариант достать платье. Давай через тридцать минут у меня на этаже, и захвати гречку, полпакета, думаю, хватит.

– Ок.

Да, взять с собой еду было одним из лучших вариантов, так как хочешь что-нибудь достать – плати, денег нет. Люди меняют вещи друг на друга, но самая большая ценность – еда. Конечно, нас кормят, детей – три раза, взрослых – всего два. И в принципе я наедаюсь, а многим очень мало и всегда хочется чего-нибудь этакого. Банку сайры я смогла обменять на два классных матраса, банку сгущенки – на карандаши и одеяло для Саши.

Так что еда ценится важнее всякого золота. Ценности денег и ювелирных украшений нет, они здесь просто не нужны.

Забежав в свою комнату, я пошла к шкафу. Так как я мало кому здесь доверяю, лучше все буду хранить тайно. Мало ли кто зайдет. Внизу была полка с небольшим выступом, я потянула за него, и вот тайное отделение открылось. Мне сделала его Кира на всякий случай, она знала, что у меня есть еда, и не хотела, чтоб я ее сдавала в столовую. На второй день все, у кого была еда, обязаны были сдать ее в столовую. Когда я хотела это сделать, ко мне в гости забежала Кира, предложила этого не делать, так как еда может еще пригодиться. Я очень рада, что послушала ее. Конечно, я понимаю, возможно, я поступила неправильно по отношению ко многим. Но еда моя, принесла ее я, и распоряжаться ей тоже буду я.

Решив взять целый пакет гречки, я надела джинсовую куртку и спрятала под нее пакет. Вышла из комнаты, надо еще забежать к маме и попросить оставить Сашу у нее, так как она до сих пор боится спать одна в комнате. Конечно, она не сильно обрадовалась возможности сидеть с внучкой, но все же согласилась.

Из-за долгих разговоров с мамой на встречу с Кирой я опоздала на 10 минут.

– Что ты так долго? Мы можем не успеть. – Нетерпеливо взяв меня под руку, повела по коридору.

– Мы все успеем, не переживай, – освобождаясь от ее хватки. – Кстати, в чем ты пойдешь?

– Думаю, как есть, так и пойду. Только надо придумать себе маску. – На последних словах у нее заиграли глаза.

По ее лицу было видно, что она хочет пойти в чем-нибудь другом. Но я прекрасно знала – у нее нет одежды, так как она не успела заскочить домой за вещами, боялась опоздать на автобус.

– Нет, так не пойдет, думаю, мы тебе тоже что-нибудь подберем. Не одной же мне идти в платье, – я улыбнулась.

– У меня нечем платить, да и в джинсах удобнее. – Она не понимала, на что я намекаю.

– Зато у меня есть, так что не переживай.

В этот момент я приоткрыла куртку и показала целый пакет гречки. Спорить она не стала, а просто кивнула в ответ.

Через два часа мы были полностью готовы. Подойдя к зеркалу, я увидела себя прошлую, мне кажется, это было так давно, в другой жизни.

Я всегда избегала ярких цветов в одежде, а сейчас смотрю на себя в красном коктейльном платье, мы даже нашли мне каблуки. Кира была в желтой юбке, белых кроссовках с зеленым принтом и в короткой майке белого цвета.

– Осталось придумать маски. Кира, ты знаешь, где найти цветной картон?

– Зачем нам картон? У меня есть решение этой проблемы. – Ее глаза засветились так же, как и пару часов назад.

С этими словами она взяла меня за руку и повела к себе в общежитие. Каждое общежитие было рассчитано на 50 человек. Двухэтажные кровати с металлическим основанием, большой длинный шкаф при входе, у каждой кровати стояли двухэтажные тумбочки. Заглянув под свою кровать, а она одна из немногих была покрашена краской в синий цвет, достала чемодан для инструментов, немного покопалась там.

– На, держи, я сделала их специально для нас, – с какой-то любовью в голосе и стеснением сказала она.

Протянула мне черную кружевную маску, небольшую, но очень изящную, разрезы для глаз напоминали кошачьи, это выглядело очень сексуально и привлекательно. Завязки были такие же черные и кружевные, но из ткани. Никогда бы не подумала, что из пластика можно сделать такую красоту.

– Спасибо, какая она классная! – я не могла удержаться от восторга.

Пожалуй, это лучший подарок в моей жизни, она подумала обо мне, и это было приятно. Сейчас подарки, что я хотела раньше, не играют роли, насколько важно что, когда сделано от души. Когда просто подумали о тебе, внутри меня все бурлило от мыслей, как ценен для меня ее поступок. Надев маску, я завершила свой не менее сексуальный образ.

По дороге в столовую, а именно там решили устроить дискотеку, мы встретили Шута.

– Девчоночки, как я рад вас видеть! Оля, спасибо, что помогла и добилась сегодня отдыха. И у меня для вас есть сюрприз, я, – икая и качаясь, – собрал самогонный аппарат. И сегодня мы все напьемся.

Он качнулся назад, мы только и успели его поймать.

– Что ты сделал? Ты же знаешь правила – никакого алкоголя. Если нас поймают, то накажут.

– Кира, не ворчи, кто бы нас поймал? Никто не узнает, – махая руками в разные стороны.

– Да ты же на ногах не стоишь, – смотря на Ваню, который пытался сделать трезвое лицо. – Кира права. Но я сегодня тоже выпью, и посмотрим, кого накажут. Время нарушать правила. – В моих глазах играл азарт, давно меня так не радовало нарушение режима.

Мы дружно переглянулись, он взял нас под руки, больше не ради галантности, а чтобы пройти мимо охраны. Мы двинулись в зал.

Зал был украшен гирляндами разных цветов, все столы стояли около стен, на самих стенах кто-то нарисовал узоры красками. Большие колонки стояли во всех углах, парень в кепке бегал от одной колонки к другой и, видно, проверял звук. Это Слава, раньше он был ди-джеем в клубе, но, оказавшись в бункере, отправился на ферму ухаживать за животными. Он поднял на меня взгляд, парень лет тридцати, в кепке и наушниках, шортах и белоснежной футболке. Он давно строит мне глазки, но дальше подмигивания у него не пошло. Увидев меня, он улыбнулся очень искренне, в его серых глазах я увидела благодарность, ведь это когда-то была его жизнь, и он сильно скучал. Я кивнула ему в ответ, и парень невысокого роста, отвернувшись от меня, убежал к столу с самодельной диджейской установкой.

Я перевела взгляд на потолок, с него свисали металлические шары с маленькими стеклами – лучший клубный шар, который я когда-либо видела. Потом мой взор привлек пол, на нем мелом посередине нарисовали круг.

– У нас даже танцпол будет! – я не смогла сдержать радости.

Пускай это выглядело по-деревенски или как-то очень неаккуратно, но это лучший клуб, который я видела. И сегодня мне хотелось напиться и танцевать, ни о чем не думая.

Народу пришло много, в компот Шут всем подливал своего самогона, не забывая рассказать о секретном рецепте его приготовления. Все веселились, и казалось, что все проблемы позади. Я танцевала так, будто делала это в последний раз. Потом Слава устроил конкурс самых оригинальных костюмов, и я решила отойти в сторону. Никогда не любила участвовать в таком. Кто-то тронул меня за плечо, я повернулась. Даже маска не могла скрыть такое знакомое лицо, меня отшатнуло назад, это был черноглазый парень.

– Я хотел с тобой поговорить, выйдем?

Не дожидаясь моего ответа и воспользовавшись моим замешательством, он взял меня за руку и потянул за собой. Открыв дверь, мы вышли в коридор.

Не знаю, зачем я пошла, я не увидела опасности. Считала, что могу за себя постоять.

В коридоре уже отключили основное освещение, и только красные лампы мигали над нами.

– Что ты хотел? – Я выдернула руку. – Говори быстрее, у меня нет желания с тобой общаться.

– Почему? – он улыбался, его забавляла эта ситуация.

Я только закатила глаза.

– Думаю, ты и сам знаешь, или ты настолько несообразителен, что не можешь понять элементарных вещей.

– Возможно, – замолчав на секунду. – Я не хотел причинить тебе тогда боль, никому не хотел, просто был на нервах из-за всей ситуации, еще и Света меня обломала и подставила. Я не сдержался, поэтому повел себя как… – сделав паузу, он так и не смог придумать себе оскорбления.

– Наверно, ты хотел сказать, как полный козел или, точнее, гад?

– Наверно, ты права, – смотрел он, не отрывая взгляд от меня, стоял он тоже очень близко. Мне стало некомфортно, и я отодвинулась от него. Он двигался все ближе, сзади уже была стена.

– Отойди! Мне неприятно.

– А что здесь такого? Или ты меня боишься? – Он смотрел четко мне в глаза.

– Тебя точно нет. – Хотя сердце и уходило в пятки, но показывать это мне точно не хотелось. А ему это нравилось. Я чувствовала себя загнанной мышью и просто оттолкнула его.

– Если ты не понял, я сказала: отойди! Ты хотел извиниться или разозлить меня? – От злости я даже покраснела немного.

– Все, все,– подняв руки вверх, как будто сдается. – Я понял, ты недосягаемая крепость. Да, я не прав был ни в той, ни в этой ситуации. Давай все забудем, лады?

Посмотрев на него еще раз, я не увидела той враждебности, которая была в первый день знакомства. Обычный парень, который не умеет общаться с девушками.

– Хорошо, – я даже улыбнулась, наверное, во мне говорил алкоголь, – ты прощен, а теперь я пошла, меня ждут друзья.

– Постой, меня зовут Леха, вдруг тебе интересно?

– Меня ты сам знаешь, как зовут. А теперь я правда пошла. – Внутри меня было странное чувство, я редко не понимала, что за человек передо мной. Но Алексей казался мне загадкой, и, несмотря на его поступок, мне не хотелось держать на него злость. А даже наоборот, где-то глубоко внутри мне почему-то хотелось узнать его.

Он попытался меня остановить, теперь аккуратно взяв за руку. Я отдернула руку, в этот момент кто-то остановил его рукой.

– Отстань от девушки, она не хочет с тобой говорить.

Когда лампочка зажглась, я увидела миловидного охранника, и, по-моему, он сильно пьян.

– Серега, ты пьян, не мешай нам общаться! Это не твое дело! – Леха смотрел на него, понимая, что он нетрезв. На его лице вздулась вена от злости.

И тут произошло то, чего я точно не ожидала, спокойный, по мне, милый парень, развернувшись, со всей силы набросился на Алексея. В этом жесте не было спокойствия, а только сильная животная агрессия. Я стояла в оцепенении, не зная, что делать. Лезть в мужскую драку мне точно не хотелось. Но и оставлять все так нельзя было. Я смотрела по сторонам в поисках помощи, драка переходила в жестокую борьбу, чувство такое, что они просто убьют друг друга. С каждым новым ударом они становились агрессивнее. Я знала, что камеры на этаже в этот момент отключены, Шут сделал это специально, чтоб никто не понял, что здесь есть алкоголь, кричать было бессмысленно, так как музыка заглушала все вокруг. Мне ничего не осталось, как влезть. Вспышка в глазах. Меня уже схватили за горло. Трудно дышать. По-моему, я задыхаюсь. Единственное, что я успела, – это открыть глаза и увидеть, кто меня держит горло. Такого я точно не ожидала: Сергей, с виду скромный, воспитанный парень, держал меня со всей злостью. Я не могла пошевелиться. Леха в этот момент стоял с разбитым носом, полностью дезориентированный в пространстве.

Не знаю откуда, я даже не успела об этом подумать. Душителя оторвали от меня, уложили на живот и скрутили руки. Он кричал что-то невменяемое:

– Всем вам конец! Ты умрешь первая! Тебя ничто не спасет! – Такое чувство, что он обезумел. Потом началась несвязная речь, такая, как в фильмах про одержимость. Мне стало не по себе, он смотрел прямо мне в глаза, лежа на полу, и кричал как одержимый. Единственное, что я смогла разобрать, – это было «она моя». В этих словах не было ни капли того мальчика, которого я знала, это были слова психопата.

Придя немного в себя, я увидела, что его держит Дэн. Он держал его без жестокости, пытаясь просто успокоить.

– Что здесь происходит? Леха, ты опять за старое? – он смотрел на него с осуждением.– Тебе мало того, что ты уже натворил? Я не посмотрю, что ты мой брат, я просто тебя сдам, и пойдешь говно чистить.

Я уже взяла себя в руки, хоть меня и трясло, единственное, что я смогла сказать:

– Он не виноват, – хрипя то ли от испуга, то ли от удушения.

– В смысле? А кто? Сергей? – он был очень удивлен этой догадке.

– А ты сам не видишь? С ним что-то не то, он, возможно, перепил. Его надо успокоить и привести в чувство. – Я хотела подойти к душителю поближе.

– Ты совсем дура? Он тебя мог убить! – Леха не сдерживал эмоций, перегородил мне путь, убирая рукавом кровь с носа.

– Так, я не хочу это больше слышать и видеть. Я хотела сегодня отдохнуть. разбирайтесь в своих отношениях без меня. А я ушла. – Меня задело действие Лехи, и хотелось просто скрыться в толпе.

Они еще что-то говорили мне вслед, но я для себя поняла, что не хочу ничего этого, просто ушла, трогая еще болевшее горло.

Я попыталась забыть о произошедшем и просто отдыхала, Кира и Шут пытались разузнать, куда я пропала. Быстро и не вдаваясь в подробности, объяснила ситуацию, сказала, что все расскажу завтра. Сейчас мне просто не хотелось вспоминать глаза и ужас в теле от того, что меня душили. Забыть это явно тяжело, но я просто выпила залпом еще пару бокалов «компота» и пошла вытанцовывать все свои эмоции. Не скажу, что это помогло, но внутри стало легче.

Когда собралась уходить, чтобы из будки объявить об окончании дискотеки, Кира и Шут вызвались меня проводить. Я не возражала, так как ходить одной по коридорам мне сегодня не сильно хотелось. Когда мы подошли к будке, дверь была открыта. Это было очень подозрительно, я всегда закрываю ее, по правилам бункера, я не могу оставлять двери на рабочее место открытыми. Дрожь прошла по телу, но я решила зайти первая и увидела лежащего на полу Сергея, из его головы вытекала кровь. Подбежала ближе, чтобы проверить пульс, я поняла, что он не дышит, его глаза были открыты, и в них совершенно не было жизни.

Он был мертв.




Глава двенадцатая. Его глаза


Судорожно пытаюсь привести его в чувство: массаж сердца, искусственное дыхание. Его тело никак не реагирует, кожа стала желтоватой, но была еще теплой.

Головой я понимаю: он мертв. Но принять это не хочу. Не хочу и не могу, я вижу смерть так близко впервые. Столько за этот месяц слышала о ней, но ни разу не видела. Увидеть мертвое, безжизненное тело, в крови, пытаться его откачать. Пытаться и знать, что это бессмысленно. Я смотрела в его глаза, хотела увидеть хоть каплю жизни, но было уже поздно. Мертвые глаза смотрели на меня. Его серые глаза. Мои губы задрожали, но я не могла произнести ни звука.

– Оль, он мертв, ты ему не поможешь, – Кира боялась подойти ближе, но все же говорила со мной.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/ketrin-kler/novyy-mir-pod-zemley/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.