Книга - Бег по лезвию ножа

Бег по лезвию ножа
Людмила Анатольевна Мороз


Мария теряет родных, свой дом, вынуждена покинуть родной посёлок. Но в душе остаётся надежда, что жизнь изменится к лучшему. Исполнится мечта всей жизни – побывать в Париже. Обстоятельства жизни складываются так, что мечта нереальна. Тут, как говорится, не до жиру, быть бы живу. Но упрямая женщина идет наперекор судьбе и сложившимся обстоятельствам к исполнению заветной мечты. У нее девиз: вижу цель, не вижу препятствий! Как? Читайте и узнаете головокружительные хитросплетения судьбы главной героини.

Все имена и события вымышлены, если будут совпадения, извините, всё получилось совершенно случайно.

Содержит нецензурную брань.





Людмила Мороз

Бег по лезвию ножа





Глава первая.


Вдалеке заухала, завыла самоходная пушка. Мария обессилено падает на диван. Почему-то на душе проявилась странная, давящая тоска. В самой глубине души застыл огромный, колючий ком. Женщина достаёт старый школьный рюкзак, и принялась складывать самые важные документы. Паспорт, свидетельство о рождении, диплом. Немного подумав, засовывает маленький, портативный ноутбук. И крохотную фигурку Эйфелевой башни. Маленький сувенир, подаренный подружкой. Всё, что осталось в память о ней. А подружка? Бедняге не повезло. Попала под обстрел жилого дома, и теперь покоится под простым деревянным крестом на сельском кладбище. «Блин, это не жизнь. А что это? Постоянный бег по лезвию ножа!» Растерянный взгляд останавливается на кошке. Напуганное животное мечется пушистой, черной кометой по комнате, истошно мяукая. Мария хватает кошку на руки, ощущает дрожь всего тельца.

– Да что с тобой, Пампуша? – Женщина пытается успокоить испуганную кошку. Но животное выдирается, завывая и мяукая. Даже попыталась укусить хозяйку, но за это получила легкий шлепок по пушистой попке. Мария кое-как запихнула Пампушу в портативную переноску. – Да перестань вопить, точно нерезанная! – Оглядывается на дочку. – Давай, пошли быстрее в наше убежище. Наверное, что-то неладное почуяла наша Пампуша.

– Вот, вот, не тяни кота за яйца, хватай кошку, ребенка, и марш в убежище! – Нахмурил густые брови отец.

– А ты? Как же ты?

– Успею. От судьбы не убежать. – Отец бережно берёт фотографию матери. – Сегодня ровно сорок дней, как случилось это… – Отец осекся. Да, сегодня ровно сорок дней, как утренняя маршрутка, набитая людьми, попала под обстрел. Море крови, много убитых и раненных. Отец прижал фотографию к груди. – Леночка, мне без тебя плохо. Потом перевел тяжелый взгляд на дочь и внучку. – Вы еще здесь? У ну, немедленно марш в погреб!

– Но папа!

– Ни слова больше! Быстро отсюда. И не спорь со мной. Да, Мария знала, спорить с отцом бесполезно.

– Деда, а где мой зайка, что бабушка мне пошила?

– Я сейчас поищу, принесу. А мы, Марийка, шустро в подвал! Не будешь слушаться, уши намну. Не посмотрю, что уже взрослая. И сама мама. Беги! Мария подхватила переноску с вопящей кошкой, рюкзак в одну руку, второй хватает за плечико Аленку.

– Пошли. С отцом спорить бесполезно. Быстрее договориться со скоростной электричкой на Донецк, чем переспорить папашу. Выскочили на крыльцо. Рядом цвел розовый куст. Эти цветы посадила мама. Розы цветут, а мамы уже нет. Здесь нет. В затылок дохнул холод, и словно услышала тихий шепот матери:

– Беги! Доченька, беги! – Мария направилась в сторону подвала. Шаг ускорился, внезапно перешел на бег. За спиной послышался ледяной вой. Ухнуло. Взрывная волна сшибает с ног, толкает в густую траву. В нос ударила вонь серы и горячего металла. Около головы просвистело несколько кусков железа, срезав начисто молоденькую березку. Деревце, посаженное отцом, когда родилась внучка, умирает, истекая соком, точно кровью.

– Мама, мне страшно. – Заплакала девочка. Женщина затравленно всхлипывает. Было стыдно признаться, что самой было очень страшно. Она медленно поворачивает голову в строну дома, приподнимаясь на локтях. Вместо старого, уютного дома, словно в фильме ужасов, курится столб пыли, обломков камня, шифера, известки. По спине проходит волна ледяного озноба. О, только не это. Красный столб, как в замедленной съемке, опадает на землю, траву, кусты и деревья. Ни дома, ни розового куста, ничего не было.

– Нет… папа… – нет!!! В лицо пахнула волна холодного страха. Она уже знала его запах. Серы, металла, битого кирпича и земли. Острый, точно удар ножом.

Что с отцом? Может, еще можно спасти? Нужно только разобрать завал. Но как его вытащить? Если только будет что вытаскивать. А не собирать по кусочку, по косточке. Наконец-то снаряды перестали свистеть. Наступила долгожданная тишина. Мария еще немного полежала. Потом встает, обтряхивая пыль.

– Иди в подвал. Возьми – сует дочери переноску с перепуганной, орущей Пампушей. Девочка берёт переноску и плетётся в сторону подвала. Мария бежит к огромной, больше человеческого роста, воронке. И куче битого кирпича и шифера. Все, что осталось от построенного с любовью родового гнезда трех поколений. «Что с отцом?» – Женщина нагибается над припорошенным предметом. Кролик. Тот пушистый кролик, пошитый не так давно для Аленки мамой, глупо таращит пуговицы – глазки. Рядом… казалось, под ногами покачнулась земля. Рядом лежит оторванная кисть. Человеческая кисть. Между большим и указательным пальцем заметила крохотную татуировку. Якорек. Точно такой якорек был у папы. Моя ошибка молодости, как иногда любил шутить.

– Папа, папа… нет! – Это было последнее, что помнила Мария, прежде чем темнота накрыла с головой. Очнулась от резкого запаха нашатыря.

– Живая! – Над ней нагнулся парень в зеленой форме. Те немногие соседи, кто еще не успел уехать, вызвали неотложку и МЧС. Парни, уставшие, покрытые копотью, разбирали завал. Среди камней удалось найти несколько фрагментов тела. Еще одну кисть, часть ноги, стопу. Все, что осталось от мужика ростом почти два метра и весом чуть больше центнера, вместилось в небольшой чёрный пакет.

– А где все? Где? – Растерянно бормотала Мария, тупо глядя на пакет с останками.

– Разнесло в клочья. Спасибо, хоть это нашлось. Есть что похоронить.

Похороны прошли, словно тяжелый, дурной сон. В закрытом гробу погребали отца. Вернее то, что от него осталось. Люди было мало. Многие уехали, а те, кто остался в городе, не все знали. Постепенно люди разошлись. А Мария осталась одна, около двух свежих могил. Женщина не могла понять и осознать, что именно в этих могилах скрыты самые дорогие для нее люди. Мама и папа. «Сразу мама… потом отец. Я осталась в этом мире совсем одна. Кто у меня остался? Только Аленка. Да Пампуша». – По щеке скатилась тяжелая слеза. Господи, как это случилось? Как? Может, это дурной сон? Может, ущипну себя побольнее, и проснусь, как делала в детстве, когда сон не особо нравился? Обратно будет спокойная жизнь. Живы мама и папа. А дом будет стоять, как много лет. Мария больно щипает себя за руку. Резкая боль немного отрезвила. Щипай, не щипай, но желанного пробуждения не наступает. Увы, все это правда. Это реальная жизнь, а не кошмарный сон. В уголке глаз заблестели слезы. Что теперь будем делать? Где жить? В подвале? В этом жалком подобии жилья, переоборудованном в убежище?

– Мам, кушать хочу. Пить хочу. – Эти слова возвращают в реальность.

– Пошли, малыш! – Мария взяла дочку, и обе направились в сторону черневшего в стороне рабочего поселка. На окраине, не доходя до родной улицы совсем немного, около них останавливается большой, похожий на черный танк, «Джип». Распахивается дверца. Мария отходит от машины подальше. Так, на всякий случай.

– Женщина, возьмите. – Из машины выглядывает загорелый мужчина. В руке держит большой пакет.

– Что это?

– Помощь. Гуманитарная. От французского посольства. В глазах противно защипало. Она хрипло проговорила:

– Может, вы мне папу и маму воскресите? Проклятая война! Мне ничего не надо! Я не собака, а человек. И хочу нормальной, спокойной жизни, а не одноразовой подачки.

– Может, вам ничего не нужно. Но для своего ребенка возьмите. – Настаивает незнакомый мужчина. Неожиданно дверь водителя открывается, оттуда выскакивает рослый незнакомец. Он просто обнимает за плечи, и начал что-то очень быстро, возбужденно говорить по-французски. Мария ощущает тепло, и сопереживание, которое исходило из его души.

Женщина разрыдалась. Все, что накопилось за эти сорок дней, выплеснулось потоком слез. Француз усаживает в машину, рядом приткнулась испуганная малышка. Переводчик устало спрашивает:

– Куда ехать?

– Прямо по дороге. Там возле разбитой бани направо и прямо по улице. Вернее, по тому, что от нее осталось. Третий дом от дороги. Вскоре «джип» тормозит около развалин родного дома. – Все. Приехали. Спасибо.

– Может, отвезти вас в лагерь для переселенцев?

– Спасибо. Не надо. Хоть какой дом, да мой.

– Все – таки возьмите. – Переводчик вкладывает в руки пакет.

– Спасибо! – Мария выходит из машины. А «Джип» катит по улице в сторону центра города. «Так, небольшой запас еды есть. Воды тоже. Как- то проживем. Господи, кому эта война нужна? Кому? Когда все это закончится? Не знаю».




Глава вторая.


«Дом, мой милый дом! Но тебя уже нет. И, наверное, больше никогда не будет». – Мария обводит грустным взглядом холодные развалины. Над огромной воронкой испуганно кружат вороны. Висит плотной занавесью красное марево. На мертвых кустах роз и траве лежит толстый слой красной штукатурки, смешанной с кирпичной крошкой. Точно капли крови. Увы, это уже был не тот родной дом, который помнился в самого рождения. Он разлетелся на составные части. Но это разбили не только дом. Это была разбита в щепки жизнь трех поколений. Фундамент закладывал дед, с любовью выгонял стены, крыл крышу. Сам сложил печь. Соседи, друзья, родные собирались на толоку, штукатурили, белили, красили. Сюда дед привел молодую жену. Здесь родился отец. Сюда отец привел маму. Здесь родилась она, Мария. Сюда принесла из роддома маленькую дочку, Аленку. А теперь все кончено. Женщина закрывает рот перепачканной известкой ладонью, чтобы не закричать от боли, терзавшей душу. Куда идти? Куда бежать? Где искать спасение? Только в проверенное временем и обстрелами бомбоубежище. Там хоть какое-то подобие безопасности.

С неба начинает моросить мелкий дождик. Над головой сверкает молния. Вдалеке гремит грохот грома. А, может, обратно начинается обстрел? От неожиданности женщина вздрагивает. В душе похолодело, словно в зимнюю ночь. По дороге прокатили несколько танков в сторону Донецка. Мария вздрагивает, точно проснулась.

– Быстрее, быстрее! Промокнем до нитки! – Тянет нетерпеливо за ручонку испуганную дочку. – Идем в погреб. Там сухо и тепло. Там безопасно и привычно. Малышка, размазывая слезы и землю по личику, испуганно смотрит на воронку. Но слов у девочки нет, все они все застряли в самой глубине души. Девочка уже не плачет, слов нет. Она покорно плетется за матерью в черную пасть подвала, в царство пыли, паутины, и банок с огурцами и помидорами. Кошка сидит на топчане, с удовольствием лижет лапку. Она больше не вопит, не мечется. Видно, нет опасности. Слабый огонек спички вспыхнул, зажигая огонек керосинки. «Летучая мышь», остался в наследство от деда.

Над головой заухали, точно залаяли, «самоходки». Женщина прижимает ладони к горящим щекам. «Умные, бляди! Выстрелят пару раз, и смотаются подальше. А нам, простым людям, расхлебывай кашу, что эти гребенные сволочи на нашими спинами заварили! Господи, чтобы дедушка сказал, увидев, что любимая внучка прячется в погребе, и трясется при каждом разрыве снарядов»? – Мысли прыгают, похожие на перепуганных зайцев. Бах! Бах! Бабах! Точно, словно на войне. На голову сыпется мелкий песок, падает пара камушков. Но, слава Богу, разрывы удаляются все дальше и дальше, за околицу. А после затихают. Над головой шуршит, плачет, смывает пыль и копоть летний дождик. В вытяжной трубе поет, завывает голодной псиной ночной ветер. Кошка свернулась пушистым клубком, посапывает, спит. Знать, опасности особо нет. «Можно и мне вздремнуть». – Мария вынимает из рюкзака ноутбук. Хорошо, что в свое время дедушка позаботился об автономном электропитании.

Есть старенький, но надежный аккумулятор. Но сон не идет на глаза, начинает знобить. В подвале прохладно, не смотря на летнюю жару.

Женщина помнила, когда был жив дед. Старик все шутил: «бомбоубежище? Это на случай, если американцы на нас нападут! И будут бомбить. Тут можно спокойно отсидеться!». Он, бывший военный, сумел из простого погреба сделать настоящий военный, хорошо укрепленный бункер. Провел воду, автономное электричество, сделал небольшой запас консервов и концентратов. Установил лежак. Над ним тогда потешались все родственники, соседи, и друзья. Даже жена и сын не понимали его чудачества. Но старик загадочно улыбался, и говорил все одно и то же: «хорошо смеется тот, кто смеется крайний!». Кто мог знать, что это бункер пригодится для любимой внучки. «Вот пригодились чудачества старого деда! Только вот прячусь не от каких-то мифических американцев, которыми пугали не одно поколение советских людей! Прячусь от своих и тех, кто пришел к нам с российской земли. Снаряд летит, не спрашивая, свой ты или чужой. И ему все равно, кого разнести на мелкие клочки! Так шарахнет, что потом костей не соберешь. Да, знал бы дед, какая здесь каша заварится. Хорошо, что не знает. Если бы жив был, точно умер бы от горя и позора, что брат идет на брата с оружием и желанием убивать!».

– Мам, кушать хочу! – Это возвращает с небес на землю. Мария выдвигает из-под топчана ящик с остатками гуманитарной помощи. Выудила пакетик сока и пару пряников.

– Кушай!

– Я супа хочу! – Заныла малышка.

– Завтра что-то придумаю. А пока трескай то, что есть. Алёнка сердито сжевала пряники, и улеглась на топчан. Мария укрывает дочку тёплым одеялом. Дочка сонно засопела.

День был довольно утомительным, но женщина не смогла никак уснуть. Она привычно подключила ноутбук, заходит на свою старичку в фейсбуке. Берёт последний пряник. С грустью смотрит на грязные руки. Воды только попить. О том, чтобы помыть руки, или умыться, пока даже нет возможности мечтать. А принять ванну, так это уже из области фантастики. Для любой женщины это просто чудовищно! Но приходится смириться с тем, что есть. Вздохнув, Мария принимается грызть пряник, листает чужие странички. Читает новости, ставит лайки на красивые фотографии, с которых улыбаются счастливые лица. Где-то идет своим чередом мирная жизнь, не все же сидят по подвалам и погребам. Не трясутся при звуке взрывов, свисте снарядов. Это хоть немного отвлекает от боли в душе, поселившейся там черным, унылым филином. В мозгу вращается одна – единственная мысль. А как дальше будем жить? В городе остался старший брат. Но на похоронах отца перед тем, как уйти, сказал, глядя в глаза злобным взглядом: «Марийка, ты уже взрослая девочка, так что живи своей жизнью. Варись в своем котле. А у меня без тебя самого забот полон рот!». Так что на Юрика нет надежды. Он давно не помощник, не защитник. Да, ситуация складывается поистине патовая. Может, уехать на Украину? А кто там меня ждет? Разве что двоюродная тетка со стороны матери? Именно в ее честь меня так назвали Марией. Просто Марией. Так что, поеду в Черниговскую область. Здрасте, тетя Маша, приперлась ваша двоюродная племянница, можно сказать, седьмая вода на киселе. У нее свои заботы, своя, при том не маленькая, семья. А тетка старая, больная, и немощная. Здрасте, вот приехала, принимайте. Меня, ребенка и кошку. Так что некуда мне ехать, и никто меня нигде не ждет. Придется разбирать завалы, откапывать, что уцелело. И жить пока что здесь. А что дальше, жизнь покажет. Долго, или до удачного, на этот раз, попадания. Я, как рыбешка в море. Или выбросит на берег, или попасть в сети рыбака, или уплыть в глубину океана, всё в руках господних! Куда, в какую сторону двигаться с этого перекрестка жизни? Пока что не знаю, буду просто жить».

Пальцы привычно летают, перебирают, ласкают клавиатуру ноутбука. Это был последний подарок матери. Кошка устроилась рядом, прижалась к спине, мирно мурлыкает. С другой стороны прижалась Аленка, точно маленький котенок. Мария нежно проводит ладонью по волосам дочери, горестно вздыхает.

«Я у них единственный кормилец, защита и опора. А, может, попытать счастья, познакомится с нормальным мужчиной? И мне будет муж, защитник помощник. И дочери отец. – Мария на несколько секунд отрывается от светящегося монитора, и с нежностью смотрит на спящую дочь. Ласково проводит по щечке малышки. – «Совсем кроха, пяти ещё нет, а отца толком не знает! Но кто теперь на меня, такую замурзанную, оборвашку, посмотрит? Маленькую, толстенькую, больше похожую на смешного медвежонка, а не на длинноногую красавицу? А может статься, и посмотрит? Возможно, где-то бродит моё счастье по этому миру, только мне пока не встретилось».




Глава третья.


«Бесплатный сайт? А это очень, очень интересно»! – Мария открывает сайт бесплатных знакомств. Листает неторопливо фотографии мужчин, внимательно просматривает личные странички. Начинает заполнять свои данные. Для сайта выбирает самую лучшую фотографию. Уф, все, что нужно, сделано. Теперь можно ждать женихов? Ага, не торопись, не тут то было! Оказывается, то, что этот сайт платный, самая обыкновенная замануха! Читает выпавшее окошко. Ну, если вы хотите общаться с выбранным абонентом, получить его сообщение, то платите. Много? Да нет, всего 15 гривен. Пробник на три дня стоит 45 гривен. Ну да ладно, за сорок пять гривен можно попробовать, что из этого получится! Женщина вводит нужные реквизиты карточки. Через несколько минут проверяет. Еще раз перепроверяет. Не может быть! Не верит своим глазам. С карточки списано 450 гривен. Пояснение – пользуйтесь сайтом полгода. Мария возмущенно фыркает в сердцах:

– Но мне не нужно полгода! Хотела попробовать только три дня. Три дня. Вот и верь после всего людям! Содрали, обманули почти последние деньги! Вот гады! Да чтоб вам было пусто, мошенники! Но, увы, ругайся, не ругайся, деньги списаны. Теперь их вряд ли вернешь. Приходится сидеть на этом сайте. Но в душе всё-таки остаётся неприятный осадок. Женщина спокойно, без помех открывает фотографии, листает анкеты и мужские странички. Кому-то пробует написать. Через несколько минут приходят первые сообщения. Ничего серьезного, стоящего особого внимания. Кто-то просит прислать слишком интимные фото. Кто-то высылает фотографии своих ммм…стыдно сказать…гениталий. Эти нахальные люди моментально попадают в черный список. Н да, выбор не очень. Грузия, Армения, Молдавия. На закуску попадает Израиль.

Оппаньки, а эту анкетку можно посмотреть внимательнее. Вроде наш, славянской наружности. Своя, славянская кровь. Свой, все таки. Ему-то, наверное, можно доверять. Открывает страничку. «Константин? Вот, блин, имечко какое длинное, холодное, закрученное. Чем-то родственное с удавом!» – Недовольно морщится Мария. Но просматривает анкету дальше. «Вроде старше всего на пару лет. Живет в Днепродзержинске. Если не врет, конечно. Можно пообщаться, конечно. Написать? А может, не стоит? Глаза какие-то у парня очень странные. Слишком холодные, можно сказать, крысиные. Хотя, возможно, просто фотография неудачная? А, ладно, за спрос никто не ударит по лбу». – Пальцы опять бегают по клавиатуре. Напечатала одно только слово. Привет! Такое маленькое, но такое сильное! Самое первое, когда только знакомишься. Своеобразный ключик к началу дружбы или отношений. Неожиданно на экране выплывает ответная строчка. «Привет. А ты откуда?» «Что написать в ответ? То, что живу в старом бомбоубежище, переоборудованном з подвала? Что какой-то косоглазый артиллерист, раненный, наверное, на всю голову, несколько дней назад очень удачно разнес в щепки родной дом? Мою крепость? Мое родовое гнездо? А, была, не была, напишу всю правду. Пусть парень знает, что у меня ничего нет. Можно сказать, ни кола, ни двора. А теперь нет и денег. Пусть знает, что ни тестя, ни тещи тоже не предвидится. Родственников, можно сказать, тоже нет. Но есть чудесная доченька с зелеными глазами. Моя маленькая радость. И серенькая кошка Пампуша, простая, дворовая, но очень любимая. Полноправный член семьи, от которого никто не собирается отказываться». Пальцы бегают, порхают над клавиатурой.

– Привет. У меня нет дома. Пока что живу в подвале. В ответ тишина. Через несколько минут приходит ответ.

– Приезжайте ко мне. У меня трехкомнатная квартира. Будешь с ребенком жить в одной комнате.

– И с кошкой?

– И с кошкой.

– Я подумаю.

– Думай, но недолго.

Мария чувствует, как внезапно закружилась голова, на плечи навалилась усталость, накопленная за день. Отключает ноут. «Вода, спасибо покойному деду, есть. А что до водопровода, так там давно сухо. Хорошо, дед на заднем дворе выкопал колодец. Но кто его знает, может, после удачного попадания снаряд разворотил водоносный пласт, и вода ушла в разлом? Кто его знает? Но пока жаловаться на жизнь грешно. Еды хватает. Вода есть. А дальше что? Работы нет, денег почти нет. Как жить дальше? За что жить? За какие шиши?». – Эти вопросы, как досадливые мухи, кружат над головой, не давая уснуть. Но усталость все равно берет свое. «Нужно выспаться, а дальше будь что будет! Не буду ни о чем сейчас думать. Подумаю завтра, на свежую голову». – Глаза слипаются, голова тяжело опускается, падает на клавиатуру.

Сон. Странный. Непонятный. Улицу заполняют потоки коричневой, похожей на расплавленный шоколад, грязи. Грязевые потоки заливают все. Мария хватает маленькую дочку и кошку. Успевает забраться на крышу какого-то двухэтажного дома. Женщина видит из временного убежища, как внизу захлебываются люди. Кричат, скрываясь под слоем грязи. А волна коричневой грязи поднимается все выше и выше. Уже плещется почти возле ног. Еще немного, и захлестнет крышу. Только чудо может спасти. Неожиданно замечает проплывавшее рядом большое корыто. Мария хватает, подтягивает к себе поближе. Садит дочку и кошку. Залезает сама. И вовремя. Новый поток грязи смывает корыто, захлёстывает крыши. Мария хватает обломленную ветку, пробует грести, как веслом. Что-то получается. Они плыли, плыли, плыли. А их грязи торчали головы людей. Они молили о помощи, но чем могла помочь слабая женщина? Волны грязи несли корыто, а куда, никто н знал. Наконец импровизированная лодочка ткнулось в твердую землю, покрытую травой. Земля….земля…

– Мама, мама, мне страшно. – Женщина просыпается от плача дочери. Рядом истошно, точно с неё сдирают шкурку, вопит Пампуша. Темнота. Лампа погасла. Видно, закончился керосин? Где теперь нового достать? А, потом разберусь. Мария с трудом открывает глаза.

– Тише, успокойтесь, не кричите. Чиркает спичкой. Уф, слава Богу, керосина еще нормально, хватает. Нужно только фитиль подправить. Зажигается слабый огонек. Свет выхватывает полки с овощной консервацией. Испуганное, заплаканное личико маленькой Аленки. Взъерошенную кошку. Пампуша немного успокоилась, умащивается обратно на лежанку. Мария открывает пакет, что вчера на дороге всунул француз. Минеральная вода, сок, конфеты. Булка хлеба, сахар, несколько банок консервов. Да еще немного гуманитарки есть. Там гречка и рис. «Но как приготовить простую кашу? Ни газа, ни кастрюли нет. Вот задачка из трех пальцев!». – Мария отламывает кусок хлеба. Открывает банку консервов. Это просто, потяни за колечко, и готово. «Скумбрия? Класс!» – Делит на троих. Себе, дочке и кошке.

– Ешьте. Сидите тихо. Я выйду, осмотрюсь. – Мария берет кусок хлеба, эдакое жалкое подобие бутерброда, сделанного без ножа. Открывает дверь. Рассвет. Тишина. Нет привычного пения, перещелкивания птиц. Обстрел всех распугал, все разлетелись кто куда. Как люди. Улица стоит почти пустая. Только бездомные собаки бегают. Кто мог, все уехали. Остались только такие бедолаги, как она. Кому некуда ехать, и никто х нигде не ждёт. Мария с болью в душе смотрит на остатки своего родового гнезда. Остатки. Если можно было это сказать.

Так, огромная куча щебня. Песка. Обломков кирпича и шифера. Под ногами заскрипели осколки шифра и кирпича. Ничего не осталось. Даже простой кастрюли. У соседей попросить? Не у кого. Все дома рядом стоят пустые. «А, ладно, попробую что-то раскопать». – Зная примерно расположение кухни, женщина приступает к полевым «раскопкам». Сразу попалось пара погнутых ложек. Потом находит сплющенную поварешку. И расплющенную кастрюльку. – «Ладно, расправлю. Попробую сварить рисовую кашу. Отлично, главное, чтобы вода была». Заглядывает в колодец. – «Уф, слава Богу, вода есть. Можно спокойно сварить рисовой каши. Уже будем не голодные.

Теперь нужно насобирать для костра щепок, веточек и каких – нибудь бумажек». Женщина заглядывает ещё раз в колодец. «Вот блин, чем бы зачерпнуть воды? Нет ни ведра, даже подобия, чем набрать воды. Да ладно, забегу в соседний двор, может там есть ведро?».

В соседнем дворе людей нет. Уехали, наверное, еще с месяц назад. Но самое главное, у колодца есть ведро. Мария зачерпнула воды. «Возьму на время. Потом обязательно верну, я ведь не воровка!». – Задумчивый взгляд останавливается на летней кухне. «Может, соседка пару кастрюль позабыла? Можно рискнуть». На двери висит амбарный замок. Но это не останавливает. Мария знает, что ключик лежит под бочонком. Бери, открывай. Женщина приподнимает бочонок. Так и есть, под бочкой лежит большой, под стать замку, ржавый ключ. Точно так же, как хозяйка положила. Наверное, надеялась вернуться через пару-тройку недель, самое большее, через месяц. Никто не думал, что такое будет. И так надолго затянется. Явно не на два или три месяца. На годы страдания, слез, боли, горя, разорения. И смертей. Замок открывается с трудом. Видно, подржавел немного. Но сила, умноженная на отчаяние и упрямство, делает чудеса. Дверь с противным скрипом открывается. В лицо ударяет нежилой дух. Стол. Стул. Пустые полки. Оппа! В углу приткнулся закопченный котелок. Как повезло! Видно, соседка забыла. Мария хватает добычу. – «Вот повезло, так повезло! Но это же воровство!» – Проснувшаяся совесть принялась жалить мозг. – «Но я беру в долг. Потом отдам». – Попыталась успокоить надоедливую совесть. Неожиданно в душе появилась неясная тревога. Женщина схватила котелок. «Беги, беги быстро отсюда!» – Нет, не шептал внутренний голос. Он просто ревел пожарной сиреной. Мария выскакивает из времяночки. Около двери задержалась, размышляя, запирать или нет. Неожиданно за спиной послышался грубый свист. Женщина успевает упасть, закатиться за старую яблоню. В лицо ударяет горячая волна, смешанная с землей, мелкими обломками кирпича.

Темнота. Мария с трудом приоткрывает глаза. Медный привкус во рту, на зубах скрипит песок. В ушах странный звон. Смотрит на тело. Оно кажется похожим на груду мяса, прикрытое старым халатом. Точно словно чужое. Пошевелила пальцами ног. Вроде двигаются. Пошевелила пальчиками рук. Двигаются. Жива. Цела. Только голова болит. Как чугуном налита. «Матерь Божья! От соседнего дома остались только руины. Вот жизнь, точно бег по лезвию. Малейшее движение не так, и порежешься до крови, если не насмерть!».

Яблоня прикрыла от осколков и крупных кирпичей. Но за это заплатила собой, своей жизнью, спасая ее. Ствол напрочь искорежен, сломан, словно обгорелая спичка. Мария кое-как встает, хоть и с трудом. Шатает. Но не забывает прихватить злополучный котелок. Около колодца валялось ведро. Мария прихватила и его. Кое-как, с трудом, добрела до развалин родного дома. Дверь подвала открыта настежь.

– Мама, мамочка! – Бросается навстречу дочка. – Мамочка, мне страшно. Ты вся в крови! У тебя лицо в крови. И на руках кровь.

– Это все ерунда. Пустяки. Дело житейское. Немного веткой зацепило. Умоюсь. И все в порядке. Главное, руки, ноги целы. А остальное просто пустяки. Сейчас воды наберу, и будем варить кашу. А ты не бездельничай. Веточки поищи. Щепочки. Но далеко не убегай. Мало ли что!

По разбитой, раскатанной дороге прокатило несколько танков, самоходок и крытых грузовиков. В сторону Донецка. Мария не стала рассматривать, кто это был, свои или чужие. У нее была другая задача, накормить ребенка и кошку.

Они просто обязаны выжить. Ребёнок и кошка вовсе не виноваты, что где-то там взрослые дядьки – политики не поделили сферы влияния.

Кое – как соорудила что-то наподобие костра. Хорошо, что были спички. Уф, загорелись щепки почти сразу. Вверх потянулся столбик дыма. Сделала подобие очага из обломков камней. Осталось только подождать, когда закипит вода. Ожидание показалось вечностью. О, наконец-то! Вода закипела. Сыплется рис. Потом щепотка соли. И обратно ожидание. Когда сварится каша и можно спокойно поесть. Мария уже приготовилась снимать котелок с огня, как услышала в соседнем дворе сушиле хлопки. Стреляют?

– Марш в подвал! – Шипит, точно испуганная кошка, на ребенка. Девочка мгновенно исчезает в черном проеме. Бежать? Но каша почти что готова. «К черту выстрелы, к черту войну. Я ведь не просто так рисковала жизнью, чтобы накормить ребенка. Кошку. И самой поесть». – По разбитой дороге промелькнул крытый грузовик. Мария взялась за котелок, и собиралась уходить.

– Эй, тётка ты или девчонка, или кто. Помоги. – От неожиданности Мария чуть не уронила котелок в огонь. Оглянулась вокруг. В глубине кустов бузины замечает бледное до желтизны лицо. Свой? Чужой? Да хрен его знает!

– Ты кто?

– Солдат. Меня казачки тут ищут. Помоги спрятаться. А ведь грохнут, не поморщатся. И тебя, и меня. разбираться не будут. Мария воровато оглядывается. Вроде никого пока что не видно.

– Быстро в подвал! Там лезь под лежак. И молчи. Помни, что не только свою голову подставляю! У меня маленький ребёнок. Дважды повторять не нужно. Солдата, словно ветром сдуло.




Глава четвертая.


По улице бегают, перекликаются между собой ополченцы и солдаты в зеленой униформе без знаков отличия. «Знать, кого-то ищут? Ну, ну, пусть, пусть поищут. Полезно для здоровья». – Мария нагибается, чтобы взять котелок. С улицы окликает молодой, звонкий голос.

– Эй, тётка! Женщина удивленно оборачивается на голос. «Вот блин, я тётка? Это в мои-то 23 года? Мне только 23, и я уже тётка? Но пусть так. Хотя вполне можно сойти даже за бабку. В этом старом, застиранном халате, перевязанной еще бабушкиным платком». За остатками ограды скалятся в нагловатых ухмылочках казачки. Точно такие, словно сошли с лубочных картинок начала прошлого века. В чёрных кубанках, черкесках, с кудрявыми чубами.

– Чего вам еще?

– Тётка, тут никто не пробегал? Укропа случайно упустили. Видела или нет?

– Да, видела. Шнырился здесь. Вон туда побежал! – Кивает в ту сторону, откуда ночью били «самоходки».

– Так там же наши позиции.

– А я почем знаю? Говорю, что видела. А что видела, то, что говорю.

– Вот дура баба! – Презрительно сплёвывает один казачок в сторону. Чиркают спички, щелкают зажигалки. Они, закурив, поднимаются вверх по улице. Мария, немного выждав, пока за поворотом не скроются казачки, берёт котелок с готовой кашей, и направляется к погребу. Там женщина, немного прикрыв двери, ставит котелок на топчан.

– Ну что, дочка, нам давно пора поесть. Давно как. – Набирает ложку. Пробует рисовую кашу, сосредоточенно жуёт.

– Вкусно? – С интересом спрашивает малышка.

– Вроде как проварилась, хотя сверху немного сыровата. Жаль, крышки не было. Эй вы, там, еще сидите? Вылезайте. Эти придурки ушли. Их нет. Из-под топчана осторожно выглядывает голова солдата.

– Наверху все спокойно?

– Пока что да. Вылезайте.

– Ряженые точно ушли?

– Еще бродят по улице, но уже далековато отсюда. Ищут какого-то укропа. А чего вы там натворили? Прибили какого-то ряженого, что ли?

– Никого не пришил. Это я укроп, как они там кричали.

– Мне все равно, кто вы, укроп или не укроп. Для меня вы просто человек. У вас голова в крови. Нужно сделать перевязку. Жаль, у меня нет ничего. Несколько дней назад дом разнесло в щепки. Хотя… Мария оторвала от подола халата полосу. – На безрыбье рак сойдёт за рыбу. Парень вылез из-под топчана. Женщина умело и быстро перевязала голову отрывком халата. – Как-то так.

– Благодарю. – Солдат снимает со спины рюкзак. – Тут немного тушенки случайно завалялось. Вношу свою долю в общий котел. – Достает большую жестяную банку мясных консервов, и армейский штык-нож. Легко вскрывает банку. Вываливает все в котелок. – Так, думаю, немного повкуснее будет. – Рядом кладет серый кирпич хлеба.

– Спасибо! – Растерянно лепечет Мария. – Спасибо.

– Ну, чем богаты, тем и рады! – Солдат перемешивает штык-ножом кашу. Аромат свинины приятно щекочет ноздри. Но женщина не подает вида, что жутко проголодалась. Она протирает салфеткой ложку.

– Приступаем!

– Что, прямо из чугунка? – Аленка смотрит вопросительно на мать.

– Тарелок, извини, нет. – Зачерпывает из котелка кашу с кусочком мяса. Сосредоточенно дует, чтобы остудить. – Пробуй. Не торопись. Малышка открывает ротик, словно маленький птенчик. Жует.

– Вкусно.

– Так ты у нас уже взрослая, давай, кушай. Сама! – Вкладывает ложку в руку дочери.

– Вкусно, не то слово! – Солдат зачерпнул ложкой кашу, с удовольствием жует, закусывая хлебом. – Этот сухпай совсем осатанел! Ребята с блокпоста отправили яблок набрать или груш. Одним словом, чего найду. А тут на патруль нарвался. Главное, что получилось сбежать. Спасибо тебе.

– Главное, что вы живы. Теперь нужно посидеть, пока не стемнеет. Они точно скоро уйдут. Близко вечер, солнышко клонит к закату. Вы тут сидите. А я пойду немного займусь «раскопками». Может, что полезного разыщу. – Мария неторопливо убирает ложку в карман. – Спасибо, вам и Богу. Наелась.

– Но что вы делаете в этих развалинах, одна? С ребенком?

– Живу.

– Разве можно назвать это жизнью?

– Вернее, пытаюсь выжить. Мне ехать некуда. Никто меня нигде не ждет. Надеюсь, что этот кошмар скоро закончится.

– Нет, это начало. – Вздыхает солдат.

– Посмотрим, жизнь покажет. – Женщина выныривает из подвала.

«Дом. Мой милый дом. Теперь вместо тебя в земле зияет раной огромная, почти в человеческий рост, яма». – Мария вздыхая, принимается перебирать мусор в надежде хоть что-то найти, пригодное для жизни. «Чайная ложечка, осколок голубой чашки. Маминой чашки». – Поднимает, вздыхает. – «Так вот жизнь разлетелась на мелкие осколки. Как эта чашечка».

– Ну, так ты вовсе не старая тетка! Ты молодая девка. – Кто-то грубо хватает за плечо, резко разворачивает. Мария вздрагивает всем телом.

Перед ней стоял ополченец.

– Ну что, девка, – Дохнул в лицо жутким самогонным перегаром, срывая с головы бабий платок, – Пошли?

– Куда пошли?

– Да хватит ломаться! Выделываешься, что вошь на гребешке!

– Отвали! – Мария попыталась стряхнуть с плеча тяжелую руку парня.

– Ты что, нас не уважаешь?

– А за что мне вас уважать? За то, что мой дом разваляли? Отца и мать на тот свет отправили?

– Мы тебя от фашистов спасли! Укров любишь, значит?

– Я никого не люблю. Ни вас, ни укропов. Отстань от меня. От тебя прет, как от кабана вонючего! – Женщина попыталась освободиться от липких, жадных до молодого тела, рук. Но не тут-то было. Казачок не собирался отпускать добычу так легко. Если животное зажать в угол, отрезав все пути к бегству, оно будет сопротивляться до последнего дыхания. Женщина, которой нечего терять, становится таким же животным.

– Ах ты, сука, кусаться надумала? Да я тебя… что там надумал сделать ополченец, Мария не узнала. Сзади появился черной тенью солдат. Резкий поворот головы. Короткий сухой щелчок, похожий на выстрел с глушителем. Ополченец падает тяжёлым кулем в заросли бузины. Мария испуганно заморгала:

– Что теперь делать? Они ведь придут за мной. Точно придут.

– Придут.

– Так что мне делать?

– Тихо тащим в подвал этого отморозка. Когда его хватятся, мы будем очень далеко отсюда. Хватай ребенка, документы. И быстро уходим.

– Но мне идти некуда.

– И оставаться здесь нельзя. Тихо! – Солдат схватил еще не остывшее тело, и поволок в сторону подвала. – Иди к маме, девочка! Дядю нужно положить, видно, перебрал немного лишку. Аленка, испуганно покосившись на тело, убегает к матери. Мария растерянно смотрит на развалины родного дома. В голове роятся дикими пчелами мысли. «Они придут, как пить дать, обратно придут! Что делать? Когда к тебе, в твою норку суют немытое хлебало, варианта только три. Или сбежать, или убить или умереть. Убивать не могу. Умирать пока не хочу. Остается только одно. Сваливать. Куда угодно. Куда глаза глядят. Но сваливать. Не ждать позора и смерти». Женщина понимает, что нужно уходить. Но как тяжело покидать родное гнездо, даже разоренное. Как тяжело перерезать пуповину, соединяющую с родными местами. А придется. Она возвращается в подвал. Там хватает рюкзак, бросает немного еды, и ноутбук. Хватает мирно спящую Пампушу и сует в переноску.

– А кошку зачем тащишь с собой?

– Мамину любимую кошку не оставлю ни за что! Пампуша возмущенно фыркает, дико мяукает, но, поняв, что сопротивляться бесполезно, сразу затихает.

– Алёнка, мы играем в прятки. Ты ведь знаешь, когда прячешься, нельзя кричать и плакать. Договорились?

– Договорились. Солдат берёт малышку на руки. Девочка порывисто обнимает за шею, и шепчет на ухо:

– А ты хочешь быть моим папой? Мужчина немного покраснел, смущенно сопит.

– Жизнь покажет. – Он порылся в кармане, нашел карамельку. – Бери. Грызи. Сиди смирно. Тихо, крадучись, по заброшенным, заросшим бурьянами, огородам, пошли в сторону околицы. Там, точно островок в чужом, враждебном мире, вьётся желто-голубой флаг. Такой родной и далёкий. Флаг Украины. Они останавливаются на заставе.

– Всё, пришли. Слава Богу, все живые. И здоровые. Малыш, иди к маме. – Солдат отдает девочку матери. Испуганный ребенок подозрительно косится на людей в камуфляжной форме. Шмыгает носом. Но не плачет, а сосредоточенно грызет карамельку. Привыкла к людям в камуфляжной форме.

– Дениска, ну что, яблок и груш набрал? Или слив?

– Какие там яблоки! Спасибо вот дивчине, спасла мою шкуру. Если б не она, точно бы костей не собрал.

– Тебя что, зацепило?

– Ерунда. Один «ряженый» зацепил прикладом. Так, царапина. – Денис снимает импровизированную повязку. – Как на собаке зарастет. Скоро будет грузовая машина на станцию?

– Минут через десять или пятнадцать.

– Я вас посажу в грузовик, до самой станции. Там отправитесь на пересылочный пункт для переселенцев. Хотя… солдат что-то черканул в блокноте. – Это мой домашний адрес, пока что остановитесь у моей мамы. Денис покопался по карманам, достал несколько смятых купюр. – Вот. Вам нужнее, пригодится на первое время. Щеки Марии покрывает пунцовый румянец.

– Я не нищая.

– Это не милостыня. Заработаешь, отдашь.

– Но, как – то неудобно. – Смущается женщина.

– Бери! – Почти силой вкладывает деньги в ладонь.

– Все равно неудобно как-то.

– А сильно удобно спать в подвале? Неудобно спать на потолке. Одеяло сваливается. И хватит вы да вы. Мы даже не знаем, как друг друга зовут. Я – Денис. А ты?

– Мария. Просто Мария.

– Не отпирайся, бери. Едь, мама у меня добрая. Найдется уголок в нашем доме. Когда ты меня прятала, рисковала своей головой, не думала, удобно или не удобно. Я живу в Днепродзержинске. Садись здесь. Скоро будет машина. – Денис кивает на ящик со снарядами. Женщина устало падает.

События так быстро завертелись, что сознание не охватило все, что произошло. Денис заходит в палатку. Мимо проезжает черный «Джип», тормозит около пропускного пункта. Видно, проверяют документы. Через несколько минут возвращается Денис, машет приветливо кому-то рукой.

– Возьми! – Сует пакет в руку. – Это на первое время поесть. Около палатки тормозит крытый грузовик. Денис заглядывает в кабину, о чем-то говорит с водителем. Потом кивает на кузов. – Лезьте и сидите тихо. Как мышки. Мария устала спорить. Денис помогает вскарабкаться в кузов, подает ребенка и переноску с кошкой.

– С Богом. Надеюсь, еще свидимся. Прячьтесь за ящиками.

– Береги себя! Закрывается полог, точно отсекается эта часть жизни. Мария устраивается на ящиках. Хорошо, Денис бросил одеяло. Постелили его, прижались друг к другу и задремали под мерный гул мотора. Начинался новый отрезок времени. Новая, неизвестная жизнь.




Глава пятая.


Сколько прошло времени, непонятно. Грузовик резко тормозит. В стенку громко стучит водитель.

– Эй, дамочка, выгружайтесь! Да поживее! Приехали! Мария берет переноску со спящей кошкой, подхватывает рюкзак.

– Пошли, малыш. Около борта парень в камуфляжке помогает слезть на утоптанную землю. Мнется. Шарит по карманам. Сует пару червонцев.

– Возьми. Ребенку что-то купишь!

– Спасибо! – Мария смущается, густо краснеет до корней волос. Но от денег уже не отказывается. – Где мы?

– На станции. До города ходит дизелек. А там на пункте для беженцев вам помогут определиться.

– Спасибо. Женщина направилась в сторону пригородных касс. Грузовик фыркнув, катит дальше.

Вечерело. Постепенно зажигаются ночные фонари. В огромном вокзале все куда-то бежали, куда-то спешили. Прощались, провожали, или встречали. Около кассы черной гадюкой змеилась огромная очередь. Около зала ожидания тормозит знакомый черный «Джип». За ним белой вереницей останавливаются большие, довольно комфортабельные автобусы. В зал усталой, немного шаткой походкой входит немолодой уже человек. Хрипло кричит:

– Кто едет в Днепродзержинск? Мария хватается за это предложение, словно утопающий за соломинку.

– Я! Я! – Мчится впереди всех. Сейчас главное, так успеть занять два места. Женщина тащит за собой плачущего ребенка. Надо бы остановиться, успокоить ребенка. Вытереть слезы, обнять и поцеловать. Но нет, сейчас не до сантиментов. Сейчас главное, занять два места. Себе и дочке. Вырвать два билета из земного ада. Фурией врывается в первый автобус. Половина мест занята более прыткими. Но мест хватает. Она усаживает ребёнка около окна, рядом падает на свободное место. Переноска с недовольно шипящей кошкой заталкивается под сиденье. Всё. Теперь можно передохнуть, вытереть слёзы. Утешить Алёнку. Обратно дороги нет. Новый виток в никуда?

Кошка устала от всех этих перипетий, сорвала голос, и сидела молча. Мария не рисковала вытаскивать несчастное животное из переноски. Мало ли куда сбежит, потом ищи. А Пампуша, можно сказать, полноправный член семьи. Автобусы быстро наполняются желающими вырваться из военного ада. За окнами проплывают разбитые дома, скрученные опоры, изрытая воронками земля. «Война? О, если бы мой дед-фронтовик видел этот кошмар, точно умер бы от горя. Война? Кому горе. А кому полные бабла карманы. Война. Кому мачеха, а кому мать родная».

Ночь промелькнула быстро. Начинает светать, когда наконец-то въехали в город. Автобус тормозит около чахлого скверика. Все выходят, направляются в двухэтажное здание, построенное при Хрущёве, если не старше. Мария идет со всеми. Оказывается, это санаторий. Начинается банальное распределение по комнатам.

Комендантша, высокая, сухая, точно палку проглотила, при виде переноски с кошкой брезгливо поджимает губы.

– Селим без домашних животных!

– Но как? Мы Пампушу везем с самого дома.

– Девайте, куда хотите. Аленка растерянно смотрит то на маму, то на комендантшу.

– Нет, я никому не отдам Пампушу! – Глаза девочки наполняются слезами, уголок рта судорожно задергался.

– Тогда может и без детей? – Не удержалась, чуть не выкрикнула Мария.

– А при чем дети? Не смешивайте котлеты и мухи! – Удивленно приподнимает брови

комендантша.

– Мы кошку не выбросим! Она – как ребенок, член нашей семьи.

– Идите в 13 номер. Но кошку постарайтесь пристроить. У нас без животных. Это правила общежития. Мария делает вид, что не расслышала последнюю фразу. Берет ребенка за руку. Они плетутся по длинному коридору.

Вот 13 номер. Мария задумчиво осматривается. В комнате восемь кроватей, заправленных серыми солдатскими одеялами. Пахнет хлоркой. Настоящая казарма! В душ скопилась огромная очередь. Мария в пакете находит спортивный костюм, банное мыло и полотенце. Спасибо Денису, побеспокоился. Она все-таки достоялась, смыла с себя всю грязь, глину и копоть. Старый, застиранный халат и бабский платок нашли упокоение в мусорном ведре. Наконец женщина стала выглядеть на свои года.

Кошка жалобно мяучит. Понятно, что хочет Пампуша. Женщина берет переноску, выходит на улицу. Кошка торпедой выскакивает, несется к ближайшим кустам, с блаженством, написанным на черной мордочке, делает свои делишки. Но в переноску лезть не хочет. Мария берет любимицу на руки, та ласково мурлычет.

– Эх, Пампуша, Пампуша, куда нам идти, что делать, ума не приложу. Нужно искать работу и жилье. Надолго мы здесь? Ничего не знаю. Может, все это временно, и скоро вернемся домой? Одному Богу известно. Женщина возвращается в комнату.

О, как пригодился тормозок, что прихватила из дома! Немного подзакусив, уложила дочку спать. Вынимает ноутбук. Заряда хватает. Если что, розетка рядом. Включает. Входит в сайт для знакомств. Заходит на сайт для знакомств. Видит непрочитанное письмо от Кости. Открывать или нет? Сердце учащенно забилось, на лбу проступают крупные капли пота, а во тру пересыхает, словно в летнюю жару. А, ладно, открою. Что написал?

– Ну, что решила? Всего одна фраза. Мария задумчиво осматривает комнату. Все койки заняты. Уставшие после перенесенных потрясений и дороги люди спят. Одна она копается в ноуте. Да, по-любому нужно искать работу и жилье. Ведь это пристанище только на время. Чтобы хоть немного прийти в себя от кошмаров. А, ладно, рискну. Как любил говаривать папа, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Отважусь. Поеду. Набирает ответ.

– Я согласна. Давай адрес, куда ехать. В ответ приходит новое сообщение.

– Город Днепродзержинск. Улица Бойко, дом 18, квартира 48. Занимай одну из трех комнат.

– У меня кошка.

– Приезжай. Места всем хватит. Согласна?

– Конечно, да! «О, жить в изолированной квартире, а не в этом чистилище!». – Только сейчас до сознания доходит. – «Ой, а я в этом городе!».

– Приеду сегодня. Могу вызвать такси. Можно?

– Я сейчас не в городе. Буду через 12 часов, поздно вечером. Привезу ключи от квартиры. Ты согласна?

– Сколько платить?

– Ничего платить не нужно. Присмотришь за квартирой, пока буду в командировке. Договорились?

– Договорились.

– Отлично.

Наконец-то в непроглядной темноте, как показалось, появилась искорка света, проклюнулась надежда. Точно свет в тоннеле. Мария отключает ноут. Сейчас нужно решать простые бытовые проблемы. Может, еще выгулять кошку. Немного вздремнуть. И заказать ближе к вечеру такси.

Мария немного задремала. Кошмары не желают отпустить израненную, опаленную войной душу. Она проснулась только под вечер. Пора заказывать такси. Женщина задумывается. А стоит это делать? Но разве есть альтернатива? Выбора нет. – Нужно решаться. – Говорит сама себе, и вызывает такси.

Начинало вечереть. На улицу постепенно опускаются серые сумерки. Кое-где вспыхнули уличные фонари. Такси приехало на удивление быстро.

– Ну что, едем?

– Едем, конечно, едем. – Кивает Мария. Кошка наелась рыбной консервы, и крепко заснула в переноске. Малышка тоже сонно трет глазки. Таксист попался не слишком разговорчивый. А, может, к лучшему? Не хочется ворошить прошлое. Пусть прошлое само хоронит своих мертвецов. Женщина молча смотрит в окно. За стеклом мелькает вечерний пейзаж незнакомого города. Что нас ждет? Все в руках Божьих. Машина тормозит около четырехэтажного дома.

– Все. Приехали по указанному адресу.

– Сколько я вам должна?

– Как сказал оператор. Тридцать семь гривен. Мария вынимает из кармана четыре червонца. Почти все, что у нее было в наличке.

– Сдачи не нужно. Таксист заулыбался.

– Спасибо! – Женщина выходит из машины. Сердце начинает учащенно биться. Что нас ждет? Так, третий подъезд. Наверное, на втором этаже. Что нас там ждет? А, ладно, волков бояться, в лес не ходить Такси укатило, за углом дома исчезли красные огоньки. Мария подхватывает переноску.

– Пошли, доченька.

– А нашу Пампушу никто не выгонит?

– Не выгонит. Не переживай. Ступенька, ступенька, еще ступенька. Только вперед. Стальная дверь. Что нас ждет за этой дверью? С замиранием сердца нажимает на белую кнопку звонка. За дверью слышится шарканье. Шаги. Сердце слегка замирает, потом переходит на галоп. Что меня ждет? Что?




Глава шестая.


Дверь со скрипом, стоном дряхлой старухи открывается. На пороге стоит высокий, почти под два метра ростом, мужик. Дохнув перегаром, чешет небритую щеку.

– Ну, здравствуй!

– Здравствуй.

– Так вот ты какая? Толстуха, значит? Мария немного растеряна. «Сам далеко не Брэтт Пит. И до ангела тебе далековато!». – Мысленно огрызнулась, но вслух не рискнула высказывать свое мнение. Да, как отличается этот человек от тех фотографий, которые висят на сайте! Женщина растерянно мнется возле порога, не зная, что делать.

– Ладно, заходи. – Хозяин делает шаг в сторону, давая дорогу. Мария проходит в полутемную прихожку. В нос пахнуло тяжёлым, спёртым воздухом, вонью табака и дешёвого пива.

– Куда идти? Дальше Костя показывает в боковую комнату.

– Устраивайтесь. Будете жить вот здесь. Мария ставит рюкзак на пол. Настороженно осматривается. «Интересно, что судьба мне приготовила? Какой сюрприз? Что меня тут ждёт? Журавль в небе? Синица в руке? Или утка под кроватью? Ничего, жизнь покажет, кто есть кто».

Обстановка самая простая, без особых намеков на роскошь. Двухспальняя кровать, стол и простенький телевизор. Женщина открывает переноску. Но почему-то кошка не торопится покинуть привычное убежище, а настороженно принюхивается. Животное все пугает.

– Ладно, посиди немного. – На стол ставит дорожный рюкзак. Ничего лишнего нет. В чем стояли, в том ушли. Щелкает включателем, заходит на кухню. По серому, давно немытому полу мотается приличная толпа рыжих тараканов, привычных обитателей многих городских квартир. Монотонно тарахтит старый, еще советских времен, ободранный холодильник. Сзади настойчиво замяукала кошка. «Ага, вылезла из переноски, просится на прогулку, нужно вынести. Природа, знать, зовет».

– Аленка, давай отнесем Пампушу в кустики отметиться.

–Ну, да! – Кивает малышка, настороженно посматривая на хозяина квартиры, курившего трубку возле открытого кухонного окна. Мария подхватывает Пампушу на руки, осторожно прижимает к груди.

– Сейчас вернемся! Странная, точно приклеенная, натянутая улыбка промелькнула на губах Константина. Хозяин квартиры ничего не сказал. Только выпустил пару колечек дыма.

Во дворе почти стемнело. Вдалеке сияли вывески ночного клуба и кафешки. Где-то горланил пьяный мужик. Пампуша быстренько под кусом сирени выкопала ямку, села мечтать, но недолго. Кошка сделала делишки, прыгнула хозяйке на руки.

– Пошли? – Вопросительно смотрит на дочку Мария.

– Пошли. Только не нравится мне там.

– А что так?

– Мам, дядя Костя злой.

– Почему ты так решила? Он ведь ни тебя, н меня ничем не обидел. Кривого слова не сказал.

– Мам, у него глаза очень злые.

– Посмотрим. Прав ты или нет, жизнь покажет. – Мария поднимается на второй этаж. Уже знакомая бронированная дверь. Толкает, но закрыто на внутренний замок. Женское сердце начинают терзать нехороши, смутные предчувствия. Стучит в дверь. Но никто не открывает. «Вот влипли, так влипли! По самое немогу!». – Мария вытирает вспотевший лоб. Не узнаёт собственный охрипший голос.

– Костя, открой. Из-за двери слышит насмешливый голос.

– А ты кто такая? Женщина растерянно смотрит на дверь. «Вот это поворот, меня ужалил пчеловод». – Вспомнились ни к селу ни к городу глупя песенка.

– Ладно, не хочешь, чтоб мы жили, не надо. Мы уйдём. Хотя бы верни рюкзак.

– Какой рюкзак? Ничего не знаю. Не уйдешь, побирушка, вызову полицию. Мария ощущает, как во рту стало сухо, с трудом сглатывает слюну. Сердце учащенно забилось, в висках пульсирует кровь. – «Вот блин, попала, точно кур в ощип!».

– Я побирушка? Да ты аферист! Давай, вызывай полицию, мне больше терять нечего, и бояться некого! Не такие пугали! Даже лучше. Сама вызову наряд! Мария нащупала в кармане мобильный телефон. «Как хорошо, что забыла поставить на подзарядку, оставила случайно в кармане. Это, хоть маленькая, но удача».

Через минут десять приезжает наряд полиции. Два хмурых, уставших мужика в черной форме, хмурые и уставшие. Один из них, постарше, с проседью в висках, хмурит густы брови:

– Что тут случилось?

– Меня хозяин пригласил жить к себе. Вышла на минутку кошку выгулять, а он теперь назад нас не пускает.

– Что вы хотите?

– Пусть рюкзак с документами и ноутбуком отдаст. Мы здесь н останемся, уйдем.

– Вы сами откуда будете? – Вступает в разговор второй, помоложе.

– Переселенцы мы. Из Донбасса. Полицейские странно переглядываются, потом настойчиво барабанят в дверь.

– Я же сказал, иди отсюда, побирушка! Мария не смогла удержать проступившую на лице улыбку Мефистофеля. «Ну, ну, что ты, аферюга проклятый, запоёшь сейчас?». Вслух вырвалось:

– Ну, ну, посмотрим, что ты сейчас запоешь!

– Откройте, полиция. Костя нехотя, но все-таки отпирает входную дверь. Понятно, с законом и полицией связываться неохота. Особенно, если рыльце в пушку. А тут была целая пуховая перина.

– Тут гражданка говорит, что вы забрали паспорт. Константин приносит из свой комнаты паспорт.

– И военный билет. – Добавляет Мария. Костя нехотя отдает второй документы. Мария хватает рюкзак и переноску для кошки. Но рюкзак подозрительно легкий. Женщина заглядывает в него. О, Боже мой! Ноутбук, подарок покойной матери, бесследно исчез, словно там не был. Она поднимает удивленный взгляд на Константина. Несколько секунд они стояли друг против друга, не задавая вопросов. Мария наконец-то смогла выдавить из себя слова:

– Где мой ноутбук?

– Какой ноутбук? Ничего не знаю.

– Мой ноут.

– Не гони волну! Какой ноут? Ничего не знаю!

– Он был тут, в рюкзаке! – На глазах женщины проступают слезы. – Был! И подзарядка от него пропала Ты его забрал! Верни!

– Чем докажешь?

– Вот от него клавиатура! – Мария вынимает из рюкзака портативную клавиатуру.

– Чушь собачья! – Нагло скалится Костя. – Врешь! Это моя клавиатура. У меня их много по всей квартире валяется.

– Верни ноут!

– Докажи, что у тебя был ноутбук. Сможешь доказать, встретимся в суде.

– Только через суд? – Мария беспомощно всхлипывает. «Вот влипла, так влипла. Мечтала о журавле в небе, думала, что синица в руке. А в итоге получила утку под кроватью. Вот тебе интернет-знакомство!». – Полицейские нерешительно топчутся. Седоватый, теребя край кобуры, говорит:

– Все зафиксировано на регистратор. Женщина, подавайте в суд. Больше, увы, ничем помочь не можем. Мария берет портфель, садит кошку в переноску.

– Пошли, малыш! Костя неожиданно срывается на крик, больше похожий на визг пьяной бабы.

– Да это настоящая аферистка! Знакомится с мужчинами по сайтам, требует денег. Потом приезжает к ним. Облапошивает. Его перебивает седоватый полицейский.

– У вас что-то пропало?

– Нет.

– Тогда не оскорбляйте гражданку. Если что не так, и у вас есть какие претензии, то подавайте в суд. Но Константина трудно унять. Он визжит, точно базарная баба, брызгая слюной:

– Да посмотрите на несчастного ребенка! На кого девочка похожа! Точно замарашка, не умытая, в грязной одежде, лохматая! Нужно обратиться в соответствующий службы, чтобы лишить материнства эту прожженную аферистку!

– Вы мне никто, и это вас не касается.

– Очень даже касается, дрянь эдакая!

– Если какие претензии, встретимся в суде! – Мария не слушает поток грязных оскорблений. Молча забирает рюкзак, суёт притихшую кошку в переноску. – Уходим отсюда. – Берёт малышку за руку, едва сдерживая слёзы. «Нет, этот подонок недостоин увидеть хоть одну мою слезинку». Как во сне, выходит из квартиры. За ней плетется дочка. Девочка тихонько всхлипывает.

– Мам, а как же наш ноут?

– Пока никак. – Они выходят из во двор, унося в душе боль от жестокого обмана. Около входа в подъезд стоят полицейские.

– Куда вы теперь пойдете? – Участливо справляется седоватый.

– Наверное, отправимся на вокзал. Нам идти больше некуда.

– Маршрутки в такое время не ходят. Хотите, мы вас подвезем?

– Спасибо, конечно. Я вас не напрягаю?

– Нет. Все равно проезжаем мимо. Садитесь. – Он услужливо распахнул перед женщиной заднюю дверь. Мария первой посадила малышку, поставила переноску с кошкой, потом села сама. Автомобиль тронулся.

– Как вы попали к этому аферисту и прощелыге?

– В интернете познакомились. Он сам нас пригласил жить. Дом-то мой разнесло в щепки снарядом. Тогда погиб отец. Маму раньше убило при обстреле маршрутки. Я осталась одна. У меня никого в этом мире, кроме дочки и кошки.

– А теперь куда?

– Пока не знаю. Наверное, поеду к тетке, в Черниговскую область. Проезжали мимо заброшенного дома.

– А кто тут жил?

– Бабушка одинокая. Умерла лет пять назад. А дом стоит без хозяина, валится.

Железнодорожный вокзал.

– Приехали. Будьте осторожны, тут много цыган.

– Спасибо! Женщина выходит из машины. Полицейские уезжают.

Тишина. Даже не слышно шелеста листвы. Кажется, всё спит. «Может, это кошмарный сон? Я проснусь, и увижу свой дом, отца и мать. Но нет, увы, это не сон, а кошмарная жизнь. Точно бег по лезвию ножа. Только пятки в кровь!». Оглядывается. В руке переноска с перепуганной кошкой. Рядом сонный ребенок. «Куда теперь идти? Стоит ехать к двоюродной тетке? Какой смысл? Никто меня там не ждёт. Раз судьба забросила меня сюда, буду покорять этот город. Может, он станет моим родным гнездом. Хорошо, на улице лето, самый разгар. И теплая погода». – Около мусорника замечает что-то похожее на одеяло. Подходит поближе. Точно, стёганное одеяло. «Вот так находка! Что дальше делать? Вернуться в лагерь для переселенцев? Нет, только не это!». – Они бредут по незнакомой улице. Вокзал остался далеко позади. Задумчивый взгляд останавливается на старом домишке без окон. «Заброшенный дом? Когда-то его строили с любовью. Здесь жили люди. Мечтали, любили, страдали, надеялись, верили, любили и ненавидели. А теперь он стоит одинокий, никому не нужный».

– Пошли!

– А вдруг там привидения? – Насторожилась Аленка.

– Не говори глупости. Меньше смотри ужастики. На улице хуже, а тут хоть какая-то крыша над головой.

Заброшенный дом, окруженный дикими зарослями, темнеет громадой на фоне круглого диска луны. Точно лес. Мария включает фонарик в телефоне. Перед ними тропинка, похожая на ниточку. Вокруг молодые деревья и огромные лопухи. Огромные, с широкими, похожими на обеденные тарелки, листьями.

Осторожно заходят в середину дома. Тишина. На полу обвалившаяся штукатурка. Под ногами хрустит битый кирпич. Подсвечивая фонариком в телефоне, находят самую чистую, с относительно целым потолком, комнату. Это была, наверное, кухня. В углу разобранная печка. Пол тоже целый, можно здесь обустроиться. Женщина стелит одеяло. Уже не так сидеть на жестком полу.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=66486434) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.