Книга - Софи и носитель безумия

Софи и носитель безумия
Рубен Михайлович Арушанов


Психиатрическая клиника, дом безумия где идиллия превращается в хаос. И порой психопат оказывается выше своей природы. Четыре тысячи лет назад, красавица Исмем потеряла любимого мужа, молодая вдова готова спуститься в подземное царство Аида чтобы вернуть любимого в мир живых.Молодой студент и студентка обретают любовь. Но искушения плоти, и тайны прошлого сотрясли их счастливую жизнь и подвергли испытаниям.Какая связь между этими тремя историями? Я бы и предположить никогда не смог. Но хаос и безумие и не такое могут связать. Виктор Гюго поведал мне об этом, а я поведую об этом вам.




Глава первая

«…и вино мне показалось кровью».

***

Начало этого дня не сулило ничего необычного, в то время как мое нутро уже подозревало что этот день я запомню на долго. И дело даже не в интуиции, а в тревожном телефоном звонке который нарушил мой сон. Обычно человеку нужно сначала взять трубку и услышать голос чтобы понять с кем он говорит, или же попросить его представиться если он незнакомый. Но я сразу же понял кто ожидает меня на другом конце линии. Опять же, это не интуиция, просто никто не мог звонить мне в это время кроме одного человека.

Я приставил трубку к уху, и произнес через силу:

–Да, я слушаю.

–Как ты себя чувствуешь? –прозвучал знакомый женский голос, –Надеюсь ты пришел в себя. Я бы хотела сегодня с тобой встретиться, после вчерашнего я думаю, что не стоит больше откладывать, –эти слова первое что я услышал сегодня, весенним днем воскресного, как мне показалось утра, –мы можем сегодня увидеться? –это был голосок моей бывшей жены (а вернее сказать, пока еще законной жены), которая говорила на другом конце телефонной трубки, не давая мне спокойно поспать.

–Со мной все в порядке, я только что проснулся, – соврал, решил не говорить, что разбудила, –Да, сегодня я свободен, мы можем встретиться. Где и во сколько? –я продолжил, имитируя уверенный голос.

–Ты помнишь ресторанчик на против секонд-хенда где я когда-то работала?

–Конечно, вроде помню. Я еще немного сонный и мне нужно сориентироваться во времени.

«Позвонила бы ты еще через пару часов» –с такой мыслью я глубоко зажмурился и попытался вспомнить не только ресторан, но и сам секонд-хенд.

–Во сколько тебе удобно? –я сделал вид что вспомнил.

–В пять, я сейчас не далеко, мне нужно уладить кое-какие дела, тут неподалеку. К пяти часам я полностью освобожусь.

–Документы брать? –шуточный вопрос прозвучал с моей стороны.

–Нет, я просто хочу поговорить. О другом… Думаю тебе будет интересно

«Ха-ха, неужели хочет вернуться ко мне? Вот это будет поворот» –Подумал я и посмотрел на часы. А уже было почти два часа. Мне срочно нужно было привести себя в порядок.

И вот я завершаю разговор, вскакиваю с кровати и падаю на холодный кафельный пол. Это мой жизненный секрет быстрого пробуждения, чтобы мигом сбросить с себя сон и обрести тонус, необходимо отжаться от пола порядка пятидесяти раз. Но это утро оказалось особенным, после пятого отжима, у меня ломаются мышцы, а после восьмого рывка я замертво падаю грудью на холодны пол. Но боль в мышцах это еще пол беды и пол ужаса. Как только я пал телом о кафель, моя голова превратилась в расколотый мяч для гольфа, именно такую боль я ощутил, как почувствовал бы белый мячик если бы его расколол гольфист своей клюшкой.

«Я же вчера изрядно выпил, и выпил здорово. Черт! У меня же похмелье… Вот проклятье! Я даже не помню вчерашний день» –да, такие типичные мысли родились в моем мячике для гольфа.

Я встал после полу дрёмного минутного сна на холодном полу, сел на кровать и решил для себя что этим «утром» одними отжиманиями я точно не отделаюсь. Пройдя подозрительно чистую квартиру, я дошел до умывальника и стал хлебать воду как мне казалось литрами, а может и не казалось. Обычно я сначала завтракаю каждое утро, а потом принимаю душ и прочие процедуры гигиены. Однако на тот момент есть мне совсем не хотелось. Привычную, для пробуждения чувство голода, заменила адская жажда. Тем утром, а для всего города уже днем, я позавтракал водой из-под крана. Душ я решил оставить на потом.

«Нужно выпить» –так я решил излечить себя от утреннего негодования. На столе у меня стояла бутылка вина с ободранной наклейкой, поэтому пришлось угадывать стоимость и производство красного напитка по вкусу. Так как я не помнил откуда это чудо на моем столе.

По себе я человек не пьющий, и всю жизнь сторонился алкогольных изделий. Как банально и предсказуемо, но пить я начал после ухода от меня Шарлитты. Случилось это полгода назад, и с того момента, каждый месяц меня охватывает депрессия и я впадаю в уныние, которое могло длиться по нескольку дней. Его я сглаживаю коротким, но умопомрачительным пьянством… и мне это удается. Одним из таких дней был вчерашний, только вот вчера мне составили компанию мои старые друзья, которые на глухо были убеждены в том, что моя жена настоящая тварь которых еще поискать надо. А еще несколько лет назад, на моей свадьбе они были совсем противоположного мнения. Но не мнение изменилось, а сам человек, о котором шла речь. И действительно, все произошло так неожиданно, я не смог разглядеть как она начала превращаться в стервозную натуру. Но, конечно в этом всем нет ничего удивительного, все по классическому сценарию неудачного брака – влюбленность, преждевременная свадьба на фоне идеализирования своей предполагаемой спутницы жизни, а когда влюбленность прошла, все… брак так сказать, не прошел испытание временем.

Но на тот момент я отвергал мысли о возможности альтернативы нашей совместной жизни. Сейчас же, я пью вино откинув голову в кресле.

«А почему вино на столе? Я точно помню, что я убрал его в полку» –я взял бутылку, и пытался прокрутить в голове сценарий вчерашнего вечера. Он был мне ясен, хоть и с трудом, но я помню свои похождения. Я начал задумываться глубже: «Ресторан, дом, вино, кровать… хм… точно! Я же просыпался ночью…! И пил вино» –я провел взглядом в рост по наполовину пустой бутылке.

«Но почему я проснулся? Обычно такого не происходит…»

Как неожиданно, но ясно перед глазами начали всплывать моменты из сна, который разбудил меня и заставил холодному поту покрыть мое тело. Чем глубже я думал, чем больше напрягал мозг, тем ярче и чётче всплывала картинка сна.

Я помню холод, твердый каменный пол под моими ногами. Просторное помещение из старых стен. Сижу на скамье в длинном огромном зале, где тусклый свет освещает огромное пространство. Я сидел тихо, но понимал где я нахожусь – Париж, Франция, Нотр-Дам… он же Собор Парижской Богоматери. Я не знал зачем я здесь, почему, как прибыл и на чем. Но охватывало меня полное душевное спокойствие которые не мог испытать нигде раннее.

Зал был пуст, лишь я один сижу в центре и в дали, на другом конце огромного пространства, у священного пьедестала бродит священник. Он ходит туда-сюда, с важным видом толи готовится к службе, толи на против завершает свои дела после нее. Меня же он вовсе не замечает. Я для него обычный прихожанин который задержался чуть дольше обычного под крышей Нотр-Дам-Де-Пари.

Стояла гробовая тишина. Даже шаги священника не издавали звука. Тишина не была долгой, и не ловкое бытие не долго продлилось. Мяуканье маленького котенка прервало мое замкнутое состояния. Я повернулся, ничего. И снова мяуканье. Я встал и обернулся, но разумеется в огромном наполовину мрачном зале я не мог ничего услышать.

–Это котенок? –спросил я у священника который уже стоял рядом со мной.

Он огляделся, и стал осматривать пространство вокруг. Он не принял моих слов всерьез.

–Мне послышалось мяуканье, –начал я объясняться озадаченному священнику, –я посчитал что это котенок ваш, и он где-то тут бегает.

–Нет нет, внутри нет котят, возможно вам послышалось, или вы услышали голос снаружи, –ответил мне человек в красной рясе, и тут же исчез и оставил меня одного.

«Что ж, раз никого нет, пойду и я» – и я пошел громкими шагами вдоль зала Де-Пари. И снова это длинное эхо «Мяу». И я прибавил шаг «Слух меня явно не подводит» –подумал я и рванул к выходу.

В один момент, кошачье мяуканье заменил собачий лай что меня как-то встревожил. Я вышел из старинных ворот и обнаружил прямо у входа в собор, маленького рыжего котенка. Этот едва заметный кусок шерсти завернулся в комочек толи от холода, толи от страха.

«Вероятно его подбросили» –я попытался его погладить, его мягкая чистая шерсть щекотала руку. Котенок замурлыкал и от радости что кто-то обратил на него внимание лизнул меня маленьким язычком. Ему явно было холодно. Единственное что я мог сделать это пустить его внутрь, ведь этот собор – это как раз и место для таких беззащитных созданий, которым нужна помощь.

Я вернулся, и начал искать священника чтобы просить за рыжее чудо что молит о тепле и молоке. Мне было почему-то тяжело вновь возвращаться в этот зал, в это чудо средневековой готической архитектуры. Я будто чувствовал усталость в ногах, и слышал вновь это мяуканье. И почему я не взял его в руки с собой?

Никого! Храм пуст. Ни священника, ни людей, как будто и сам святой дух оставил это место. Стало тоскливо и одиноко… жутко и холодно. Все вокруг стало серое, крыша, пол, и стены лишились красок. Я никогда не был в этом месте прежде, но я всегда думал и знал, что это здание никогда не бывает пустым.

«И что я тут делаю?» – я осмотрелся еще раз, но ничего, а самое главное – никого! В нескольких шагах от меня я увидел колонну из нее торчит кран из которого струится вода. Хоть в храме и не было ни души, но я знал, что мне нужно делать. Я добрался до святого пьедестала с уймой серебряных чаш по типу чаши Грааля. Взял одну из них и рванул набирать воду, которая могла утолить мою жажду и жажду терпеливо ожидающего меня животного.

После того как края были наполнены мои губы поспешили опустошить посуду вновь. Сделал я несколько глотков, наполнил чашку еще раз и пошел к выходу. Все вокруг опять-таки изменилось. Полумрак покрылся мраком, я не видел стены и даже собственные ноги, единственное что давало мне ориентироваться в темноте это свет от выхода из помещения, и громкое, но мягкое мяуканье. Свет не долго ждал моего озарения, буквально через мгновенье я переступил порог темноты и стоял на позиции где был котенок. Ужас охватил меня, когда я картина происходящего пропустилась через мои глаза: несколько собак собрались в круг склоняя головы к центру и чмокали пастью и рвали ткани. Между ними я видел котенка, его рыжий цвет шерсти заменила кровь, которая окрасила его мех, да и от меха толком ничего не осталось, как и от самого бедного детёныша. Его маленькая головка была почти отделена от разорванной шеи, внутренности были вывернуты из разорванного брюха. Один из псов в зубах догрызал переднюю лапку, а другой хвост и часть тела. В округе кровь, кровавая шерсть в комках чего-то органического. Видно уже был что половины массы было уже съедены, половина же продолжила служить в качестве пира для диких хищников.

«Звери!» – И полетела серебряная чаша со святой водой в голодных псов. Пир их был нарушен.

Что я помню дальше, так это холодный пот, страх ну и одинокую постель которая потешалась надо мною.

От воспоминаний сна я почти опустошил всю бутылку, но перед глазами был образ разорванного на части котенка. Я почувствовал, что стало немного дурно, алкоголь будто изменился во вкусе и вино мне показалось кровью. Я протолкнул в себя еще немного и оставил лишь на один стакан для вечернего горя, так как полагаю, что встреча с Шарлиттой не принесет мне ничего радостного. Однако посмотрим. До пяти еще оставалось время, однако мне не хотелось больше находиться в этой квартире. Одиночество, оно с месяцами сводит меня с ума! Я решил выйти из квартиры пораньше, но я знал, что такая практика не окупится, ведь Лита никогда не приходит вовремя.

«Давненько я не выбирался на прогулку» – я выпил воды, разок хлястнул ею по лицу и вернулся в комнату где мог найти свои раскинутые вещи. Брюки на полу, свитер за кроватью, и только пиджак аккуратно весит на дверной ручке. Зевнул, сел, одел низ, натянул черный свитер, набросил пиджак; однако возможно последний был лишним, за окном солнце, при том что снаружи гуляет холодный ветер: «Стоит подстраховаться» – В зеркале я сам себя напугал. Весь черный, лохматый, мятый, не бритый… я совершил отчаянную попытку хотя бы наладить ситуацию на голове, а потом решил надеть шапку (тоже черную). Очень странно, раньше я никогда ничего не забывал, а в последний месяц начал ощущать острую проблему с памятью, как будто меня охватила ранняя старость. Вот, например, чуть не забыл погасить свет в комнате перед уходом, как вспомнил, лишний раз в мыслях отругал себя за растерянной. И тут же едва не забыл закрыть дверь на ключ (уверен я бы вспомнил об этом даже чуть позже, но пришлось бы топать обратно).

«Какой вкусный запах у этого воздуха» – мне доставило удовольствие именно вкусить свежий ветер не только носом, но и поймать его своими вкусовыми рецепторами. Хоть и был день, но ощущение было как будто все еще погода утренняя. Впрочем, я тут же привык к приятной атмосфере, и этот вкус покинул меня. Тут же увидел я местного соседского кота, который шел мне навстречу, и испортил мне все настроение напомнив о ночном сне. Сморщив лицо, я ушел в сторону автобусной остановки. Автобусы шли каждые пятнадцать минут, поэтому особый дискомфорт передвижения по городу мне не доставляли… в последнее время мне начало нравится ждать, и не важно кого или чего. Я получал удовольствие сидя на автобусной остановке, мне нравилось быть пассажиром и мчаться куда-то, и я даже мог забыть куда (но на практике этого не происходила, я привык считать себя очень ответственным человеком и никогда не давал себе повода усомниться в себе самом).

«Уже десять минут сижу» – я посмотрел на часы, потом перевел глаза вдоль дороги. Я и не сомневался, что увижу автобус. Сегодня он особо полон, но мест хватило всем. Через несколько минут я уже сижу, облокотив голову на стекло и смотрю на людей и автомобили, также слушая разговоры других пассажиров (не вольно конечно же). За эти двадцать минут мне, о чем только не пришлось слышать: от политики, до проблем местных старушек с их соседями. Вслушиваясь в их разговоры и представляя наяву их проблемы, я старался не пропустить свою остановку, ведь ехать то нужно всего нечего. Я узнал сразу это место, и вспомнил тот магазин разного барахла, и этот уютный ресторанчик. На самом деле его сложно было назвать рестораном – небольшой зал, столиков примерно десяток, меню средней цены и качества. Но мы зовём его рестораном из-за очень хорошей декоративности – белые скатерти на столах, приличная обслуга и тому подобное.

Как автобус встал, встал и я со своего места и спрыгнул с него. По привычке проверил карманы, но зачем? Ведь я их проверял, когда рассчитывался с контролером.

«Ничего себе как тут все изменилось!» – я осмотрел местность, рядом со входом появился маленький бульвар, с фонарями и скамейками. Раньше его не было. А вот внутри ресторана как всегда все по-прежнему, и за столько лет ничего не изменилось. По-прежнему зал наполовину пуст в любое время суток. И как только он еще не обанкротился?

–Добрый день! У вас забронировано? – так меня встретила местный хостес.

–Нет, нет. Я без брони. Есть свободные столики?

–Да, конечно, проходите и располагайтесь где вам удобно. Все пустые столики свободны, –она указала мне рукой в сторону зала наивно полагав что я тут впервые, –вы один?

–Я жду жену, –улыбнулся ей в ответ и прошел в центр и занял серединный столик.

В зале было несколько посетителей: две девушки, кажется студентки о чем-то тихо хихикают за крайнем столиком, потом какой-то прилично одетый старик, курящий в одиночестве по соседству со мной, и наконец в углу зала притаился мужчина убитый горем с бутылкой чего-то крепкого на столе. Официантов не было, обычно их всегда двое: стоящий хостес и бегущий по залу официант, но отсутствия обслуги меня не напрягало вовсе. Хоть я и с утра не ел, я был как царь сыт. Меня беспокоил только вопрос от том сколько мне предстоит ждать свою жену. Пока я сидел в одиночестве, меня охватила скука, и я начал размышлять от том почему же место нашей встречи она выбрала именно это захолустье.

«А! Ну конечно… тут рядом польское посольство, теперь ясно что за дела у нее», –меня покинули окончательно мои шуточные фантазии о том, что Шарлитта может вернуться ко мне. Дело в том, что она ушла от меня к одному деловому человеку из Варшавы. Этому поляку удалось деньгами купить то что не удалось купить мне – Шарлитту. Это произошло очень неожиданно для меня, когда она заявила мне о том, что у нас с ней разные дороги, про польского любовника я узнал позже. Ярости и злости моей не было предела, я был готов сесть за решетку за убийство собственной жены. И только лишь последние остатки чего-то там в моей голове сдержали меня.

Не прошло и несколько минут, как в зал врывается официант. В начале он подошел к паре юных дам, правда по их виду нельзя было сказать, что они с нетерпением ждали пока их обслужат. Я же сидел с хмурым лицом, странно что я не вызвал у него чувство вины за задержу во времени. Девочки явно пытались с ним пофлиртовать, его же намерения мне было сложно понять в холоде его голоса. Что только они не заказали, и тут же отменяли заказанное и переходили к другому блюду. Официанту явно это надоело, для посетительниц его работа явно вызывала ухмылку, но для него это не было шуткой. Закончив с ними, он двинул ко мне.

–Я жду женщину, –я его перебил, не успев он подойти. Он оставил меню и подошел к старику с сигаретой. Тот уже ее докуривал.

Старик уже докурил, и когда официант подошёл, тот нежно взял его за руку, и начал расспрашивать о его жизни. На что официант вежливо улыбался и в ответ приветствовал своего клиента. Как я понял и увидел – старые знакомые. Не успел я уловить суть их разговора, как в зале показалась она. С собранными волосами, в строгой одежде, как будто секретаршей устроилась. Не хватало ей только очков с вылупленными линзами. В уме я уже проворочался, мне было противно все в этой женщине. На плечах у нее висела сумка мною купленная (а точнее на мои деньги. Но это неважно), в руках рабочая папка для документов.

–Привет! Давно тут сидишь? –жена положила сумку, и села на против меня не разу не посмотрев мне в глаза.

–Привет. Нет, я только что пришел, –я разглядел ее, потом папку, мне не терпелось проверить свою гипотезу, –а ты откуда такая деловая?

Она улыбнулась, и как будто засмущалась

–Я из польского посольства… готовлю документы к вылету.

–К вылету? А когда? –меня удивило что я оказался прав.

–В следующем месяце. Нам с тобой давно уже пора официально развесить. Я тут нашла одного адвоката…

Я ее перебил:

–А если я не хочу разводиться? –конечно я был не против ее предложения, но мне очень хотелось, чтобы она начала нервничать и злиться.

Она закатила глаза как будто это я говорю постоянно и ей это до смерти надоело. Но нет, что странно мы никогда не говорили о разводе вот так серьезно. Хоть и может странно это признавать, но я даже не полностью верил ее намерениям.

–Ты пойми уже! Я тебя не люблю… и не хочу с тобой жить, –она вылупила глаза, и говорила это будто ребенку из детского сада. Меня конечно это начало смешить, и я не удержал улыбку.

–Послушай, Лита… я не хочу не тебя, не твоей любви. Такая мразь как ты… –я был перебит официантом, который протянул нам меню.

Я тут же упростил лицо, взял меню и успокоил нервы. Медленно разглядывая цены меню, я ждал ответа. Но ответа не последовало… и конечно, ей нужен был от меня мирный и самое главное быстрый развод. Она стерпела оскорбление, и так же, как и я сделала вид что собирается что-то заказать.

–Что будешь? –я спросил ровно и тихо, дав ей понять, что я все-таки настроен на дипломатичный разговор.

Лита закрыла меню и протянула его официанту с четко выраженным словом «Кофе». Тот же молча кивнул переключил взгляд на меня.

–Валентин! –раздался голос из соседнего стола. Тот старик вызвал официанта по имени, и что же, хоть и не культурно, но зато я узнал, как зовут этого торопыгу. Он не отозвался по началу, так как ждал моего ответа.

–Мне тоже кофе, –я не заставил его ждать с ответом.

Валентин, ничего не записав переключился к посетителю, который его позвал. Мне стало немного интересно, вряд ли он хотел сделать дополнительный заказ или отменить предыдущий. Я хотел послушать начало их диалог, но мне не позволил голос моей супруги.

–Я терпела твои оскорбления раньше, потерплю и сейчас.

–Какие оскорбления раньше, что ты несешь? Не пытайся играть на публику, тут некому нет дела не до тебя, не до твоего развода, –я начал немного нервничать.

–Так ты придешь к адвокату?

–Во сколько?

–Завтра в десять утра.

Меня заставила улыбнуться эта наивность. Разумеется, я не собирался никуда идти. Мне стало смешно, и я не скрывал этого. Смешно и немного жарко. Я посмеялся и стер пот с лица своей шапкой, которую я положил рядом.

–Дорогая моя девочка, я не собираюсь никуда идти в такую рань. Но и эта не главная причина. Мне это не нужно, дай мне повод на какую-то выгоду, и я подумаю, –да, да! По ее взгляду я понял, что эта игра меня не разочарует.

–Ты хочешь денег? Сколько? –эта трагикомедия вновь вызвала короткий приступ смеха.

Я встал с покрасневшим от смеха лицом, вытер его шапкой.

–Извини, я сейчас, –и с этими словами я двинулся в сторону мужского туалета.

Мой иммунитет здорово упал за последнее время, все чаще и чаще я болел простудой, хоть и не долго, но мой организм не успевал выработать достойное сопротивление вирусам. И вот сейчас, мой нос был забит и мне срочно нужно было сбросить дыхательные оковы в раковине ресторанного туалета.

Вошел я и сразу подошел к раковине из белой керамики. Меня немного удивил и разочаровал мой вид в зеркале – лохматая прическа что кудри в разные стороны, опухшее лицо, красный нос.

«Если я позволил себе дойти себе до такого состояния, значит не зря она предпочла другого» – такой был мой короткий диалог с зеркалом. Из крана текла прохладная вода, теплый поток явно не работал. Но это уже и не важно. Я умылся, прочистил носовые дыхательные каналы, вытер лицо рукавами пиджака так как не нашел полотенца. Теперь мой отраженный образ меня более удовлетворял.

Я вернулся. Кофе уже остывал на моей половине стола, ее же кружка была на половину пуста, при том что меня не было всего пару минут.

«Видимо остывшее кофе принес» – и действительно, на вкус отвратительное.

–Нормальное кофе, –Лита прочла по моему лицу мое легкое отвращение, –а помнишь, как каждое утро я тебе готовила кофе?

Взгляд ее помолодел, я на лице воссияла улыбка. А по мне прошла дрожь ностальгии и тоски. Я бы мог сидеть тут часами и с улыбкой вспоминать наше с ней приключения совместной жизни. Но, я понимал, что она тут не ради этого. И мне нужно было продолжать держать мой прежний тон.

–Да, помню. Но прошло время минувших дней.

–Скажи, у тебя кто-то есть? –после этой фразы я должен был поперхнуться кофе от смеха, но к счастью я не пил его, –конечно мне все равно, но думаю это могло бы повлиять на наше дело с разводом.

–Повлиять? Как?

–Неважно, не хочешь не говори. И действительно, это не мое дело, –тон ее затих, и она глотнула кофе.

–У меня нет никого… Но это не значит, что не будет.

–Послушай, я знаю, что тебе тяжело разводиться, но ты должен отпустить меня и попытаться построить новую семью. Найди кого-нибудь, не кари себя и живи дальше. –она решила попытаться меня пожалеть, но она забыла, что я больше всего ненавижу, когда кто-то пытается меня пожалеть.

–По телефону ты сказала мне что после вчерашнего мы не можем больше тянуть, а что было вчера? –я решил проигнорировать ее слова моральной поддержки.

–Я почему-то так и подумала, что ты забудешь. Ты был ужасно пьян, звонил мне, нес какой-то бред…

–Что я говорил?!

–Пьяный бред.

–Нет! Скажи мне, что я говорил? Что заставило тебя пригласить меня в эту забегаловку и начать давить на меня из-за развода? И почему ты начала меня в добавок жалеть и успокаивать?! –мои эмоции покинули мой разум через мой язык, и я уже не держал себя рамками приличия.

Мое буйное поведение не осталось без внимания, посетители других столиков явно привлек мой громкий тон. Все умолкли и не вольно стали зрителями наших семейных разборок.

–Не кричи, теперь ты начинаешь играть на публику? –Лита оглянулась по сторонам и полушепотом попыталась мня успокоить. И ей это удалось.

–Хорошо, хочу, чтобы ты понимала, то что я говорил тебе вчера, это абсолютно нулевые слова. Для тебя они ничего не значат, а для меня тем более. Понятно? И не надо это использовать!

–Использовать? Ты бредишь? Это ты сейчас из какой-то мелочи делаешь скандал. Мы с тобой уже достаточно скандалили, но тебе этого мало как я вижу.

–Это ты меня сюда позвала, и кидаешь какие-то претензии, и намекаешь на что-то!

–Не на что я не намекаю, я просто хочу пригласить тебя к адвокату, пока хотя бы так.

–Пусть идет к черту твой адвокат! –стадия моей ненависти перешла в жажду скандала. Я вел себя агрессивно понимая этого, и мне это нравилось.

–Я думаю нам с тобой и к психологу нужно сходить, вернее тебе, –она сохранила спокойный тон.

–Пошел твой адвокат, твой психолог, твой любовник… И пошла ты сама! –короткая пауза. –Счет за кофе! –требовательный взгляд я бросил на Валентина.

Тот молча взялся пробивать счет. Я же руками стал проверять внутренние карманы пиджака, так как в тот момент мне захотелось курить. Я провел двумя руками по поверхности тела, и не нащупав ничего понял, что сигареты я не взял, а забыл дом у зеркала.

Шарлитта взяла сумку, начала копаться в барахле и вытащила свою пачку легких женских сигарет. Одна такая сигаретка напоминала мне зубочистку. Чтобы почувствовать какой-то эффект мне нужно было скурить пол ее пачки.

–Держи, –протянула мне одну штучку того чего и курить мне было стыдно.

–Не надо, –я сморщил лицо и рукой отмахнулся от ее предложения.

–Ну как хочешь, –Шарлитта взяла одну сигарету и обхватила ее ярко красными губами.

В этот момент подошел официант Валентин со счетом в руках. Я же засунул руку в карман за деньгами.

–Извините. Но тут не курят, –он обратился к моей сегодняшней спутнице, немного смущенным взглядом.

–Да? Странно, всегда можно было.

–Новые правила. У нас даже знак уже стоит у входа. У нас недавно сменился владелец, поэтому возникли такие изменение.

–Хорошо, я понимаю, –и она убрала сигарету едва ли, не успев ее зажечь, она даже не обратила внимание на то что на столе не было пепельницы.

Положив сигареты в сумочку, она вытащила деньги.

–Я заплачу, –ее желание меня немного обидело (но не разозлило).

–Хочешь меня унизить? –я обидчиво улыбнулся, но продолжил отсчитывать деньги.

–Ты сам себя унижаешь, –она делала то же самое

В итоге, каждый из нас закрыл счет за свой кофе, и без всякого проявления джентльменства с моей стороны. Я даже уже забыл каково это – платить за другого. Да и вспоминать не хотелось.

Официант улыбнулся, забрал кружки и оставил нас. Шарлитта поняла, что от этой встречи ничего толкового она не получила, и вряд ли получит. Она начала тихонько собираться к уходу.

–Уже уходишь? –я понял, что не оставил у жены больше никаких надежд.

–А ты хочешь, чтобы я осталась?

–Вовсе нет, конечно не хочу. Уходи.

–Вот адрес адвоката, это тут рядом. И номер телефона, –она вытащила из сумки карточку по типу визитки и положила на стол, –я там буду в любом случае, приходи если передумаешь.

Мне пришлось из любопытства взглянуть на визитку.

«Действительно, контора тут рядом» –мне даже на секунду показалось что я знаю этого адвоката.

–Все, я пошла. Увидимся, –сказала, бросив на меня косой взгляд.

Конечно она была разочарована тем, что теперь чтобы получить от меня развод, ей нужно начать серьезные судебные процедуры. Возможно я поступаю как мерзавец… однако по своему личному опыту я знаю, что с такими гнусными и подлыми людьми как она, стоит обращаться подобным образом. Нет, это не месть, это показатель того что мне не все равно на ее предательство, и я помню это. Меня иногда интересует один вопрос, если бы у нас с ней были дети, она бы тоже ушла от меня? Но это так, легкие мысли на досуге, а в данный момент меня у меня в голове были лишь мысли о табаке.

Конец драмы. И вот сижу я один за столиком и тоже собираюсь уходить.

«Надо купить сигареты» –решил я так как мне показалось что дома их нет, а у зеркала где я их забыл осталась пустая пачка. Если после вчерашних посиделок их не оказалось в кармане пиджака, но искать их дома четно. Напоследок я обернулся и посмотрел вокруг из любопытства. Ничего не изменилось, все те же девушки, которые тоже кажется собирались уходить, одинокий старик знакомый Валентина, странный тип в углу зала полупьяный… мда уж…

«Курить у них нельзя, а напиваться значит можно» –стукнула меня мысль.

Я закончил бесполезное раздумье, и наконец встал, собрался и пошел к выходу.

–До свиданья. Приходите еще, –милая улыбка хостеса сбила мои неуклюжие мысли.

Похоже она слышала наш разговор, и он ее заинтриговал. Ну конечно, такая драма. Думает, наверное, что теперь можно заигрывать со мной. Хотя, конечно я утрирую, ну что можно определить за короткий миг и легкую улыбку? В общем я попрощался, также улыбнулся и поспешил покинуть заведение.

На улице стало как-то теплее, и ветер утих. Я вздохнул свежего воздуха и с полной грудью подтянулся в стороны и размял спину, как вдруг мышцу растянуло.

«Черт бы взял, ладно посижу на скамье немного» –подумал я и прошел несколько метров к лавочке и тут же развалился на ней. Людей во круг совершенно не было, никого поблизости, однако место было проходное, мини парк все-таки. Я откинул голову назад и мне начало казаться что я ухожу в легкий сон.

–Добрый день!

Я открыл глаза от того что чьё-то приветствие, и по всей видимости в мой адрес, нарушило тишину моего покоя. Это был тот старик за соседним столиком и курящий… так, а почему ему можно было курить?! Как я не обратил внимание на это? А, ну знакомому официанта, наверное, даны какие-то привилегии курить так где другим не положено.

–Добрый… –я ответил незнакомцу с недоумением.

–Можно я сяду?

–Конечно, садитесь –я немного подвинулся и сдал половину лавочки этому человеку.

–Извините за вмешательство, но я не вольно стал свидетелем вашей маленькой ссоры с вашей как я понял супругой, Шарлоттой…

–Шарлиттой, –исправил я, но был заинтересован, также я начал замечать что-то необычное в его разговоре, да… какое-то формальное общение, слишком воспитанное и не разговорное… и да, акцент. Иностранец, точно, –извините, а Вы кто?

–Меня зовут Виктор Гюго.

–Виктор Гюго? Серьезно? Это псевдоним в честь писателя? –я удивился его необычным приветствием.

–Нет нет, это настоящее имя, великий писатель лишь мой однофамилец, и как решил мой отец, еще и тезка.

«Понятно, француз» –призадумался я.

–Значит вы из Франции?

–Да, я приехал около года назад по работе.

–А кем вы работаете? –из-за его легкой неуверенности и акцента мне удалось захватить инициативу нашего диалога. Мне седоголовый и седобородый человек показался интересным, и я хотел засыпать его вопросами. Я ранее почти никогда не общался с иностранцами, а французов даже не видел в живую. И тем более не сидел с ними на одной лавочке.

–Я психиатр, частный, –тут я понял, что частный психиатр уловил нашу с женой проблему, услышал, что Лита послала меня к психологу и решил порекомендовать себя.

–Частный? Мне казалось, что психиатры работают только в клиниках, нет? –мне казалось, что мой собеседник спутал «психолога» с «психиатром».

–Я действительно двадцать лет проработал в клинике в Эльзасе. Но я был вынужден покинуть ее и снять белый халат. Сейчас я работаю как частный врач психиатр и невролог.

–Вы работали в психиатрической лечебнице? –я едва не произнес «в психушке».

–Да, я даже был ее главным врачом и по совместительству директором.

–Значит вы были профессором? –доктор занял весе мое внимание, и начал вызывать большой интерес.

–Верно, я им и остаюсь и по сей день. Профессор психиатрии Виктор Гюго! –и он протянул мне руку в знак официального знакомства. Я просто молча пожал ее.

–Так вот, извините что вмешиваюсь в Вашу личную жизнь, но это моя работа как частного доктора. Мы с Вами могли бы поработать, вернее я бы мог поработать с Вами. –доктор хорошо себя рекламировал, психушка, Франция, главный врач, директор, Эльзас черт знает где это, но звучит престижно.

–Какая стоимость будет у ваших услуг? –для меня это главный вопрос так как дела мои шли очень туго, прошло три недели как мне пришлось уйти с работы по просьбе начальства.

–Если мы начнем работать, то о стоимости договоримся, не думаю, что это покажется вам дорого. Дело в том, что я скоро уезжаю, и не планировал тут искать новых клиентов. Но так как мне сейчас буквально нечего делать я бы мог с вами поработать какое-то короткое время. Эффект будет, мои профессиональные гарантии.

–А с чего вы взяли что мне нужна помощь психиатра? –глупый вопрос прозвучал с моей стороны.

–Я всю жизнь вижу людей, которым нужна моя помощь. –его ответ был предсказуем, но убедителен.

–А почему вы покинули клинику? Двадцать лет работали и ушли… ее закрыли?

–Нет, дело в другом, я вдруг понял, что был заложником своей профессии, –он бросил взгляд в сторону.

Короткая пауза.

–В каком смысле?

–Я много времени пробыл в одном месте, в одной клинике, и это очень напрягало. Напрягало медленно, незаметно, с годами, –его ответ меня насторожил.

–Не понял, вы были доктором в психиатрической лечебнице, а потом стали странствовать?

–Да, именно так. Но не все так очевидно, есть и другие причины, –он ответил не очень обнадеживающе.

–Расскажите по подробнее от начала и как вы попали сюда, –мне это было действительно интересно.

–Это долго.

–Я не куда не спешу, профессор.

–Хорошо. Но прежде… –он вытащил из внутреннего кармана здоровую пачку сигарет и протянул ее мне, –возьмите

Меня это обрадовало, я взял одну сигару и осмотрел ее необычную табачную красоту с манящим запахом, я прочел на ней марку «Kаrpаtok» и положил меж губ.

–Венгерские, думаю Вам понравится, –профессор повторил мои действия.

–Уже нравятся! –воскликнул я.

Месье доктор вынул из переднего кармана зажигалку и поджег мою, потом свою сигару.

«Какой тяжелый дым» –обратил я внимание после того как крепко затянулся.

–Итак рассказывайте, мне очень интересно. И не упускайте подробности о вашей работе, –я приготовился, опять откинул голову и смотрел в глаза курящему профессору из Франции.

Странный и необычный рассказ был очень долгим, где-то обрывистым, где-то с маленькими и большими не состыковками, но пересказать я попробую, хоть и с трудом, но и с большим интересом…

Глава вторая

«Я знаю, что безумен. Но это высшее благо:

ибо я обрел вечность в поисках счастья».

***

Лечебница профессора находилась в нескольких километрах от ближайшего населенного пункта, и располагалась на западном берегу Рейна. Персонал же был собран не только со всей Франции, но и со всей западной Европы. Психиатрическая лечебница имела в своем составе два корпуса: первый корпус для рабочего персонала в два этажа, второй же лечебный корпус для пациентов также имел два этажа. В стенах лечебницы имелся просторный двор с садом и фонтанами. Однако в целях безопасности был ограничен доступ пациентов к берегу реки, прогулки возле Рейна могли совершаться только с позволением лечащего врача и строго в сопровождении медицинского персонала. Но в это время года это было особой роскошью так как было слишком холодно, и нельзя было рисковать здоровьем пациентов. Кабинет профессора располагался на первом этаже около основного входа в лечебницу.

Холодным днем осени, профессор сидел в своем роскошном кабинете, который бы завален медицинскими книгами и бумагами. На столе стояла открытая бутылка виски, но сегодня профессор не пил. Бутылка нужна была для того чтобы продезинфицировать свежую рану на правой кисти профессора, и остановить кровотечение. Почему он не взял спирт, который был в изобилии в медицинском центре? Вероятно, Виктор не стал тратить время на поиски аптечных средств, когда на его столе было такое дорогое и приятное средство от боли и от заражение инфекцией. Рана же была получена в результате его неудачного визита к одной из пациенток страдающей тяжелой стадией шизофрении. Та, найдя удобный случай вцепилась доктору в руку и ей удалось сорвать зубами часть его кожи и напиться кровью. Профессор решил, что накладывать швы нет необходимости, и вскоре он укрылся в своем кабинете и занялся самолечением.

В кабинет без стука вошел профессор Герман Кольт, старинный друг профессора Гюго и к тому же очень авторитетный психиатр. Выглядел он старомодно – маленькие круглые очки, усы, гусиная походка. Однако Кольт подходил к способу лечения многих своих пациентов со стороны практики гипноза. Он с юности был увлечен сначала сверхъестественными вещами как гадание, магия, колдовство… конечно он это все перерос, однако гипноз его заинтересовал тем что эта практика вполне научно обоснована. Доктор разработал и доказал ряд гипотонических терапий, которые продвигают на несколько ступень вперед пациентов к выздоровлению. И уже как пятнадцать лет он практикует гипнотические лечебные способности в клинике на берегу Рейна под руководством своего друга профессора Виктора Гюго.

–Все в порядке? –Кольт начал диалог.

Гюго поднял взгляд с кровавой руки на своего друга и улыбнулся.

–Жить буду.

–Как это произошло? –Герман сел на свободное кресло рядом со столом главного врача, и интересовался необычным инцидентом, о котором узнал от санитаров.

–Я решил покормить Жаклин, и неосторожно коснулся ее, видимо, произошел припадок, и она вцепилась мне в руку, –оба профессора с сочувствием и жалостью заулыбались.

–И все же не стоит так рисковать, любой укус к добру не приведет.

Кормить пациентов это работа мед сестер, и возможно очень странно то что этой «грязной работой» решил заняться сам профессор. Причинной такой близости есть тот факт, что эта пациентка, Жаклин, приходится женой профессора Гюго. Женщина средних лет, вышла замуж за психиатра, жили мирно и счастливо пока ее не стала одолевать болезнь. Страх воды и света, лихорадка, бред. Врачи сразу поняли в чем дело – бешенство. Это фактически приговор, и Виктор можно сказать уже попрощался со своей женой, как вдруг не произошло чудо и болезнь отступила. И действительно не подавалось объяснениям, так как в практике многих врачей бешенство имело летальный исход. А это чудо произошло после того как профессор, являясь человеком не особо верующим, решил впервые сходить в церковь и просить у сил, которые могут сделать все. После излечения жены, хоть и все были ошарашены, но и также были последствия. Жаклин от физической болезни приобрела болезнь душевную. Вирус оставил о себе знать, деформировав некоторые части головного мозга пациентки. Симптомы начались примерно через неделю, припадки агрессии, бред, галлюцинации существ не из этого мира, светобоязнь. Однако все эти симптомы возникали циклично, то есть Жаклин могла неделю пробивать в состоянии нормального человека, а неделю другую ее одолевали приступы. Иногда это были дни, а не недели. Страшно еще то что у этих циклов не было определенной последовательности, и невозможно было даже приблизительно предугадать, когда состояние смениться на ненормативную. Что-то вроде раздвоение личности, именно такой диагноз вначале хотели поставить, однако ее муж не согласился, так как это было нечто другое, но похожее… пока ограничились диагнозом классической шизофренией. Психиатры изучали феномен Жаклин, как и в принципе изучали феномены всех своих пациентов, однако конкретно для жены профессора не нашлось лечение, которое могло бы по крайней мере стабилизировать приступы и сделать их менее неконтрольными. Гипнотерапия доктора Кольта только сыграло хоть и незначительную, но хоть какую-то роль в психическом поведении Жаклин, однако прямых клинических подтверждений этому не было.

–Как там твоя книга? –спросил Гюго продолжая при этом перевязывать рану.

–В долгосрочном процессе, я вроде ее заканчиваю, но мне кажется чего-то не хватает…

–Перечитай Фрейда, когда мне нужно найти какие-то ответы на вопросы, я берусь за него… ну или за Юнга.

–И как, помогает?

–Не особо, –ответил Виктор, затянув бинт в узел, –кстати, хотел спросить, как там твой пациент 51?

Часто доктора давали пациентам номера по номеру палаты в которой они лежали. Пациент 51, следовательно, пациент из пятьдесят первой палаты был больным, над которым занимался Кольт. Но вкратце о больном: Это был мужчина тридцати пяти лет, настоящее имя знать не обязательно. Женат, есть дети. В своей «прежней жизни» был образованным человеком, преподавал биологию в солидном университете какое-то время. Потом начал изучать древнегреческую философию, и так яростно что немного помешался. Начал публиковать критические анализы над трудами Гераклита и Аристотеля открыто насмехаясь над ними. Общественность не ценила это перевоплощения биолога в философского критика и отвергла это понятия о реальности. Тот же мечтал доказать чего-то там всем своим критикам, и конечно не обошлось и без семейных скандалов. Тот стал пить, и много пить. Писал бред на бумагах, критиковал всех, кто критиковал его самого. Жена же его не ушла от него как могло показаться, а наоборот, поддерживала его и сочувствовала. Но далее стало еще хуже, пациенту 51 во снах начал появляться сам Чарльз Дарвин и угрожать ему расправой. К несчастью пациент и его жена отказывались признавать начало наступления психических расстройств у несостоявшегося философа. Дальше Дарвин из снов перешёл в реальность и стал мерещиться бедняги и в сознательном быту. Как казалось больному он сумел унять гнев великого биолога, и даже сумел подружиться с ним. Жена начала заставать мужа одного в комнате, и тот разговаривал и даже дискутировал как ему казалось с его новым другом Чарльзом. Кстати не употребляя при этом спиртного. Тогда и жена решила отправить его к врачу, тот же не сопротивлялся, но и не признавал себя больным. И вот пациент уже в клинике, в палате номер 51 дошел до высшей степени своей болезни. Он считает себя Логосом, вселенской вечностью и создателем времени. По его словам, он то что было во все времена и будет всегда. Однако Богом он себя не считал. А вот Гераклита он называл чистым злом который извратил понятие о Логосе.

Все это удалось вытащить профессору Кольту из бессознательного пациента. Гюго не считал больного типичным, и даже в шутку говорил: «он умнее многих из нас», в любом случае дураком он не был, он просто тот человек чья гениальность перевесила его рассудок и расплющила его. Но при этом для всех остальных это был обычным пациент номер 51.

–Я как раз подготовил отчет последней серии терапий, тебе стоит посмотреть, –сам же Кольт забыл отчеты у себя в кабинете.

–Что-то интересное?

–Ничего того что приблизит его к выздоровлению.

Виктор тяжело вздохнул.

–К сожалению. Но я бы хотел сейчас его проведать, –Гюго встал, и направился к выходу.

–Да, пойдем… я и сам к нему давно не заходил. Уверен, что бедняка соскучился.

Доктора вышли в коридор, который был пуст в это обеденное время суток. Днем коридор был очень мил, много солнечного света, растения в горшках, местами весят картины. Вечером и ночью все иначе, по этим коридорам просто жутко бродить в одиночестве, хоть и медицинский персонал должен был привыкнуть к этому, но эта мрачная атмосфера не у всех уходила из рассудка и нагоняла страх.

–Как он ест кстати, надеюсь с питанием проблем нет? –спросил главный врач.

–Неделю назад он начал отказываться от еды по вечерам, но после я прописал ему обычные витамины для аппетита.

–Неужели помогло?

–Помогло, помогает детям, помогает врачам, помогает и больным. Сейчас его питание нормализовалось.

–А как его поведение с другими, он общается с кем-нибудь? –Виктор продолжал расспрос.

–Ничего особенного, продолжает существовать в своем мире. Часто его мир удачно находит контакты и приспосабливается с мирами других пациентов. Мне сказали, что некоторые даже решили поклоняться ему.

–О нет, этого еще не хватало. Если это так, его нужно временно ограничить от других. Он что-то проповедует? Я имею ввиду что-то действительное вразумительное?

–Нет, только бред

–Только бред, –с этими словами Гюго подошел к палате 51, вставил ключ, разомкнул дверь и распахнул ее.

Гюго и Кольт вошли. Солнечный свет проходил через решетчатое окно. В палате был стол, стул, тумбочка, шкаф и кровать. На последней сидел и что-то читал пациент номер 51.

–Ах! Месье Гюго, месье Кольт, мое почтение, –пациент был рад такому визиту. На его лице засеяла искренняя улыбка, которая заразила двух докторов.

–Очень приятно видеть вас таким счастливым и таким любезным, –Виктор протянул руку пациенту и тот с радостью ее пожал, –могу ли я сесть?

–Конечно, будьте как дома! –больной указал на стол у стола.

Профессор сел за стол, на нем был только один карандаш, не сильно заточен, с острыми вещами следовало обращаться очень аккуратно.

–Вы сейчас что-то пишите? –Гюго обольстил взглядом стол и бросил его на пациента.

–Нет, я больше ничего не пишу. Да и бумага закончилась, все ушло на эти… как их?

–Оригами, –закончил мысль Герман, –наш дорогой друг поклонник бумажной инженерии.

–Правда? –весело удивился Виктор, –мне казалось писать у вас получается лучше.

–Оставьте это, как будто вы что-то читали что я написал, –пациент также улыбался, но уже фальшиво, за улыбкой он скрывал легкую боль.

–Кстати, за последние дни вам снилось что-нибудь запоминающие?

–Снилось?

–Да, расскажите мне свой сон. Я думаю это будет интересно, –доктор спросил и посмотрел на своего коллегу. Тот одобрительно кивнул.

–Хорошо, –пациент призадумался, и начал уходить в воспоминания, –сегодня как раз снилось… мне снился космос и маленькие планеты.

–И маленький принц? –профессор задумчиво спросил.

–Вы догадливы. Да, маленький принц прыгал по этим планетам, прыгал и прыгал, и допрыгнул до моей планеты. Мы о чем-то говорили… но не помню, о чем

Доктора посчитали этот упущенный момент из сновидения очень важным. Иногда визуальное изображение не о чем не может рассказать, а вот диалоги очень важны и открывают многое о бессознательном человека.

–Нет, не помню.

–Ладно, не велика беда, –Виктор встал и обратился к своему коллеге, –Герман, я хочу изучить твои отчеты. Занеси их сейчас в мой кабинет пожалуйста.

Тот молча утвердительно кивнул и поспешил покинуть палату. Гюго последовал за ним чтобы закрыть за ним дверь. Оставшись наедине Гюго вынул из своего кармана на белом халате блокнот, и вырвал из него несколько листов и положил их на стол под карандаш.

–Знаете месье Логос, вы умело умеете притворяться, –доктор хитро улыбнулся.

Пациент встал и не дожидаясь приглашения сам сел за стол.

–Умело могу притворяться больным? –ответил пациент, посмотрев в глаза профессору.

–Нет, умело можете притворяться здоровым.

– Я знаю, что безумен. Но это высшее благо: ибо я обрел вечность в поисках счастья. Боюсь вам этого не понять.

–Возможно. Но я не стану заводить философскую дискуссию, так как знаю, что выйду из нее проигравшим.

Виктор вынул из кармана колбу с белым порошком, и насыпал этот порошок по линии на столе на против пациента. Его было не много, тонкая дорожка белого порошка где-то в десять сантиметров. Доктор снова полез в карман и вынул маленькую трубочку.

–Вы знаете что это? –утвердительно и уверено спросил профессор.

–Догадываюсь.

–Я хочу, чтобы вы взяли трубочку, и через нее вдохнули носом весь этот порошок. Потом взяли карандаш и возобновили свою писательскую деятельность.

Виктор вручил трубочку пациенту, и тот не уверено, но молча выполнил приказ врача. Вначале вдохнул весь белый порошок, захотел чихнуть, но не чихнул. Он взял в левую руку карандаш и молча глядел на пустые листы бумаги.

–Я оставлю вас, месье Логос, –профессор покинул палату и закрыл ключом дверь, и направился к своему кабинету.

Перед кабинетом Виктора, по коридору располагался кабинет секретаря. С недавнего времени выполнять функции секретарши стала тридцатилетняя женщина Агата. Она как раз выскочила из кабинета, и чуть не влетела в самого профессора.

–Ах, месье Гюго. Я как раз к вам. Распишитесь в накладной, –Агата протянула ему два документационных листа.

Гюго взял их и прошел к своему кабинету. Девушка последовала за ним.

–Наконец-то, а что случилось? –Гюго спросил, проходя в кабинет.

–Водитель грузовика попал в аварию, поэтому такая задержка, –девушка неуверенно поправила золотистые волосы.

–Серьезно? Никто не погиб надеюсь?

–Нет, отделались легкими ушибами вроде бы. Я особо не спрашивала, приехал другой водитель, –ответила Агата.

–Ты проверила продукты? Все в порядке? –Гюго сел за стол и бросил взгляд на секретаршу.

–Да, привезли другой груз.

–Хорошо, –Профессор опустил взгляд, подписал две бумаги и вручил их обратно, –Держи.

Агата взяла накладную, и удивленно посмотрела на руку профессора.

–А что у вас с рукой?

–А, ты не в курсе? –Виктор тоже сыграл удивление.

–Дежурные что-то меж собой говорили, но я не поняла. Неужели, напал кто-то из пациентов, да?

–Да. Жаклин укусила, –Гюго поник взглядом.

Агата тоже поникла. Ничего не сказала и просто молча покинула кабинет. Ей было грустно за профессора, она даже не представляла, как тяжело видеть любимого человека в стенах психиатрической больницы и в тоже время быть его врачом и каждый день наблюдать те ужасы что творятся с ним.

Профессор же, оставшись в полном одиночестве вынул из пачки, лежавшей на столе сигару, зажал зубами, чиркнул зажигалкой и глубоко вдохнул дым. Доктор сегодня не обедал, но он и не помнил об этом. Обычно время обеда для персонала наступает после обеда пациентов. И в тот момент почти весь персонал находился в столовой. В последнее время Виктор пропускал дневной обед не потому-то его беспокоило что-то душевное (правда и это тоже немного), а просто потому что он не имел аппетит в это время суток. Зато приступ обжорства сказывался на ужине.

И тут он стал думать о своей секретарше, о ее неумении выполнять рабочие функции. Девочка она была очень шустрой, но легкомысленной. Ее голубые глаза и пышная фигура могли сразить любого мужчину из персонала. За исключением Виктора конечно же, однако не стоит отрицать тот факт, что Агата частенько пытается привлечь на себя его внимание, но ей богу, она как дитя, при том что ей уже не мало лет. Детей у нее разумеется не было, жениха тоже. Устроится секретаршей в лечебнице Эльзаса это не самый лучший выбор, так как тут почти жизни нет, скучная однообразная рутина очень напрягает и зажимает людей. Со временем краски исчезают, и все кажется серым и тусклым. Виктор же сразу ее предупредил, мол такая хорошая красивая девушка хочет отдать пыл своей молодости в такое мрачное заведение. Агата же его сразу предупредила что ее интерес вызван дикой страстью к психиатрии, а не только чтобы скоротать молодость ради скромной зарплаты и маленькой пенсии. Откуда же такой интерес? Агата сама родом из Бельгии, росла в хорошей семье, Отец, мать и старший брат. Маленькая дочка вечно возилась с отцом, не давая ему покоя, тот же был известным психологом практиком, и постоянно работал с книгами и сам их писал. Уже в юности любопытство ребенка проявлялось вокруг отцовской работы, тот же с удовольствием натаскивал дочь своему интеллектуальному ремеслу; но он и сам хотел, чтобы она занималась иного рода медициной… для него казалось странным видеть подрастающую женщину психиатра. Вскоре отца не стало, но ее интерес к его ремеслу не погас. Даже напротив усилился, она переехала в Париж для того чтобы проучится на факультете психиатрии и практической психологии. Еще в студенческие годы она проходила краткосрочную практику в клинике Эльзаса, тогда и познакомилась с Гюго, сам Виктор с трудом вспомнил это мимолетное знакомство. Позже после окончание университета, юная Агата помаялась по Парижу, но бесцельно, и дорога занесла ее снова в Эльзас. Но стоит заметить, что в клинику пожаловала она не одна, вместе с ней пришло и рекомендательное письмо от руководителя медицинской кафедры этого самого университета, человек поставивший роспись в письме был человеком авторитетным, и не прислушаться к нему было чем-то неуважительным к собственной профессии для Виктора. Вот так и она попала под его белое крыло.

Докурив и потушив сигару Виктор осмотрел рабочий стол, и убедился в том, что нет никаких важных бумаг встал и снова сел, но уже в другое кресло, в кресло для отдыха. Он вытянулся вдоль наполовину лежачего кресла и немного прикрыл глаза. А когда открыл их то понял, что он пробыл во сне где-то несколько часов, он проспал бы еще дольше, но по-видимому его разбудил не громкий звук дорогой обуви со звучными каблуками который так звонко стучали у его кабинета. Зашел Кольт с тем самым запоздалым медицинским отчетом пациента 51. Гюго встал и переместился в свое рабочие кресло, по ходу перемещение он успел заметить время, а было уже почти восемь вечера.

«Странно что меня никто не разбудил. Ведь эти то совсем не могут без меня ничего решить. А тут Герман», – Виктор подумал и зевнул.

Кольт конечно же сходу заметил глубокую сонливость своего друга, однако не стал тревожиться поэтому, а перешел сразу к делу, и начел он с оправданий:

–Я извиняюсь, не мог найти отчеты. Думал уже что потерял, –не очень убедительная отговорка, да и голос выдавал лукавство.

Виктор бы и сам забыл про них, поэтому в лишнем оправдании не было никакого смысла.

–Ах, ну-ка давай, –Гюго выхватил бумаги с рук Германа и принялся внимательно их изучать. Герман же занял удобную позицию на свободном стуле на против стола директора, и не торопливо ждал.

Виктор же пытался найти что-то такого чего он не знал сам, ведь все что было в бумагах он уже выделял прежде, изучая пациента. Читал он внимательно, вдумчиво, короткий сон дал ему свежесть ума для этого. Стоит также заметить, что профессор человек начитанный, и уже имеет серебристые волосы, это к тому что несмотря на это у него сохранилось отменное зрение, что нельзя было сказать о других людях подобного типажа и о самом Германе; однако внешнему виду Виктора остро нахватал такой аксессуар как очки, он никогда не имел даже намека на их приобретения.

Исследуя анализы, профессор заметил момент, который для него был новым. Целый лист бумаги был посвящен философской мысли пациента, а именно, больной занял не только убежденную позицию того что он есть то самое вселенское неизмеримое что именовано греками как Логос, но и он был как странно убежденным пессимистом. В последние дни пациент начал проявлять проповедническую позицию, однако без малейшей агрессии, да и в целом человек был не агрессивный. Часто размышляет о жизни и смерти, Виктору это показалось интересным, возможно он посчитал что пациент сознательно или бессознательно понимает и осознает свое положение, и это осознание приводит его в депрессию на основе чего и возникают такие мысли. Но в любом случае отчет был краток, не хватало больше деталей. Гюго задумался о том, чтобы лично начать вести его лечение.

–Я бы хотел взяться за него лично, –Гюго наконец поднял глаза на заждавшегося друга.

–А в чем проблема? Ты считаешь есть варианты как его вернуть в этот мир? –Герман посчитал что этот пациент не заслуживает персонального внимания, так как на прочь не верил в возможность его излечения.

–Мне он понравился, его необычное восприятие мира, да и его биография…

–Вызывает жалость, верно?

–Точно, жалость. Жаль терять такого человека, –Виктор протянулся чтобы взять очередную сигару, –я конечно уважаю твои методы, и ты это знаешь, но твои и мои способы лечения разнятся, –проговорил сквозь сигару, и комната наполнилась тяжелым дымом.

–У тебя уже есть подготовленный метод на него? Или может быть какие-то идеи?

–Нет, мне еще стоит и дальше изучить его.

–Тогда я завтра занесу список лекарств, которые он принимает, может что-то захочешь исправить.

Виктор усмехнулся и даже немного засмеялся бы, если не кашель, который прервал его дыхание.

–Да оставь ты, Герман. Я не в коем случае не ставлю под сомнения твой способ лечение. И ничего изменять я не буду, я лишь хочу его понять. Но историю его болезни ты все же завтра занеси.

–Обязательно.

Герман уже встал, с немного недовольным лицом уже хотел попрощаться с Виктором, как решил добавить перед уходом:

–Я был у Жаклин только что, ей гораздо лучше, зайди к ней перед сном. Думаю она тебя ждет.

–Я каждую ночь захожу к ней перед сном, вне зависимости от ее самочувствия. Но спасибо что сказал, –Виктор ответил и посмотрел на часы.

Герман лишь улыбнулся и направился к двери. Время действительно было уже позднее для них, смена вот-вот должна была закончится. Профессора Кольта заждалась его постель в корпусе для персонала. Виктор же знал, что вряд ли сможет уснуть после короткого вечернего сна, да и спал он мало в последнее время.

После ухода Германа, Виктор еще раз безнадежно взглянул на эти бумаги что лишний раз показывало, что работе профессора не будет конца и покоя. Он не стал их далеко убирать, а именно оставил на столе и стал собираться уходить. Погасил свет, вышел, запер ключом дверь. Отступил несколько шагов к кабинету Агаты чтобы предупредить ее о кончине своего рабочего дня, и то что она сама может освободится. Он не стал стучать, а властно открыл дверь, так как порой он не придавал мелочным знакам приличия. Да и в любом случае, он директор, а она его секретарь, он может заходить и без стука. Казалось, что для Агаты рабочий день был уже давно окончен, она расслабленно развалилась на маленьком подобии дивана у своего стола, читая какую-то книгу, и накинув одну ногу на другую. В начале даже было не совсем ясно читает ли она или просто дремлет, также не сразу она среагировала на визит профессора, при том что ей уже стоило привыкнуть к нему.

–Ах, месье Гюго, вы уже уходите? –Агата торопливо сбросила книгу со своей груди, и встала чтобы вести диалог с профессором на уровне глаз.

–Да, а ты собираешься?

–Нет, если можно я пока останусь тут. Мне тут нравится, да и тут еще конверты с письмами пришли. Чуть позже их разберу, –Агата указала на стопочку конвертов на столе.

–Сегодня утром пришли? –Виктор удивился, так как когда приходят письма по утрам, ему сообщают либо дежурные, либо секретарь.

–Нет, с ними тоже приключилась какая-то проблема, почтальон прибыл днем, даже под вечер. Вы как раз спали. Но писем мало, на ваше имя кажется нет, но я пересмотрю еще раз позже.

–Ты зашла, увидела, что я сплю, а почему не разбудила? –Гюго явно немного нахмурился.

–Да я как-то… не решилась, –Агата произнесла повинным голосом.

–А зачем заходила раз на меня писем нет?

–Спросить хотела кое-что, да не важно уже. Я сама не помню, –махнула рукой, и немного отвернулась.

–Ладно, вот ключи, сегодня отдашь дежурным, –Виктор вынул ключи из белого халата и положил их на стол, не дождался ответа и вышел из канцелярии.

Он сделал несколько шагов в лево, и вспомнил про Жаклин, развернулся и пошел в обратном направлении в даль по главному коридору к лестнице на второй этаж к нужной палате номер 60. Дойдя до нее ему на миг показалось что он забыл ключ от палаты в кабинете, но как оказалось нет. Ключ он нащупал в другом кармане своего халата, ввел в дверь и звонко открыл. Палата была темной, решетчатое окно было закрыто деревянной плитой чтобы не пропускать яркие лучи солнца или луны. Единственным освещением был исходный свет от коридора из которого входил профессор. Он нащупал включатель на стене, но не решился сразу его включить.

–Я включу? –неуверенно спросил он.

–Включай, –в ответ раздался чуть охрипший женский голос из темноты.

Палата осветилась, она не отличалась от палаты 51 абсолютно ничем, кроме деревянной плитой. На кровати лежала женщина с немного посидевшими волосами, лежала она лицом к верху, глаза ее были накрыты белой тряпкой чтобы свет лишний раз не раздражал ее сознание. Руки ее лежали неподвижно, белое одеяло накрывало ее тело до груди. На ней была классическая больничная пижама.

–Извини меня за руку, я не знаю, как это произошло, –Жаклин начала голосом полным мольбы и усталости.

Виктор подошел, сел на стул рядом с кроватью, нежно провел теплой рукой по холодному лицу жены. Виктор почувствовал, что ей сейчас хуже, чем обычно, изобразил насмешку над своей раной. Даже немного усмехнулся, надеясь заразить своим оптимизмом поникшую жену.

–Да брось, лучше быть укушенным женой, чем змеей.

На лице Жаклин края губ немного сдвинулись, как будто она улыбнулась, но едва заметно для внешнего глаза.

–Ты не голодная? Тебя кормили? –продолжал Виктор. Этот вопрос он задавал чуть ли не каждый день, это даже вошло в привычку. Конечно он знал, что дежурные кормят пациентов в срок, и никогда не нарушают порядок. Тем более жену профессора. Но спрашивал он не как врач, а как муж.

–Я ела. Ты меня разбудил. Я уже уснула.

–Ах, извини, –Виктор поцеловал руку жены, –Спи тогда, я пойду.

Жаклин схватила руку мужа не успел он и встать со стула. Виктору под грубым хватом пришлось сесть.

–Нет, не уходи. Если ты уйдешь, я точно теперь не засну.

–Хорошо, я побуду пока с тобой, –Виктор сжал руку Жаклин и еще раз поцеловал.

–Если ты уйдешь, я умру, –голос ее стал немного выше, мышцы лица напряглись. Белая тряпка над глазами явно начала намокать.

–тсс, тихо… я не уйду, и ты не умрешь. Я тут, с тобой.

–Ляг со мной, –все тот же молящий тон. В этом голосе можно было прочувствовать очень много боли и усталости от этого мира.

Жаклин немного стала отодвигаться в бок, чтобы освободить немного места.

–Ну Жаклин, если хочешь дам тебе снотворного. Ты поспи, а я пойду к себе.

–Пожалуйста. Я уже Бог знает сколько дней нахожусь в этих стенах, даже свет покинул меня, не говоря уже о разуме. И ты тоже покидаешь меня, –началось рыдание.

Профессору пришлось уступить, иначе он бы сам не смог бы уснуть не только эту ночь, но вероятно и последующие ночи тоже. Каждый раз на протяжении всего времени, когда он слышал голос своей Жаклин в стенах этой палаты, его сердце обливалось кровью, а глаза ели сдерживали мокрый поток эмоций. То, что происходило с его женой он объяснить не мог, как и не могла объяснить современная медицина. Физический она была здорова, но рассудок гас с каждым днем. Если Виктору и удавалось продвинуться хоть как-то по ее лечению, то вскоре все становилось еще хуже. Мысль о неизлечимости жены сводила его самого с ума, он боялся, что в один день он зайдет в эту палату, и Жаклин не узнает его. Гюго считал, что если ей суждено умереть, то пусть она умрет хотя бы, не лишаясь полного рассудка. Но этот необратимый процесс он не мог предотвратить.

–Хорошо, я лягу, и хоть вечность пролежу с тобой. Только бы ты не плакала, –Виктор произносил эти слова, встал и выключил свет в палате. Он снял белый халат и повесил его на стул, сел на край койки снимая ботинки, и положил обувь рядом с белыми тапочками жены.

Место на койке было не много, точно не хватало для двоих. Виктор боялся прижимать жену к стенке, так как бетонная стена была холодная, и еще не хватало чтобы Жаклин простудилась или еще что по хуже. К счастью подушек было две, одну лишнюю которая лежала у ног жены он разместил за нею, тем самым поставив ее между Жаклин и стеной. В маленьком пространстве ему удалось занять удобную позицию, но больше его успокаивало женское объятие, которое согревало его грудь. И легкое дыхание которое покрывало его шею от которого он не хотел избавляться.

–Я, наверное, скоро умру, –молчание прервала Жаклин. Однако сказала она это как-то равнодушно. Без страха и отчаяния. Как будто принимая должное.

–С чего такая безрассудная глупость? –Виктор привык уже это слышать. И ответ его пропитан скепсисом.

–Во мне дьявол сидит. Он отравляет мою душу.

Такого ответа муж явно не ожидал, и был легко ошарашен подобным само диагнозом. Он даже улыбнулся в темноте.

–Не смеши, а лучше спи и не думай не о чем. Завтра мы погуляем у реки если тебе будет лучше. А если ты не будешь заполнять голову всякой чушью, то лучше тебе будет в любом случае. Я тебе обещаю, –промолвил муж и вздохнул.

Но жена как будто не слышала эти слова полны надежды и ласки. Она все продолжила говорить о своем.

–Ты же не знаешь, чем я была больна тогда. Это было точно не бешенство, я точно уверена. От бешенства не выздоравливают так как я хоть и даже с последствиями. И меня никто не кусал и даже не царапал, и животных я всегда сторонилась, ты же знаешь!

–Я прошу тебя. Я врач. Ты в лечебнице. Мы знаем, что делаем, медицина сейчас сама знаешь на каком высоком уровне. От тебя лишь требуется с накручивать себя никакими мыслями. Я обещаю тебе, все будет хорошо.

Жаклин замолчала. Видимо слова Виктора действительно разогнали ее мутные и страшные мысли. Но Виктору это на мгновение показалось странным что жена так обеспокоена, ведь она должна принимать успокоительные таблетки каждый день.

–Ты сегодня пила таблетки? –спросил Виктор грубым вопросительным тоном.

–Да, пила.

–Точно?

–Точно.

–А почему ты так нервничаешь тогда? –продолжал Виктор.

–Я нервничаю потому что скучаю по тебе.

–Так мы с тобой видимся каждый день.

–Мы видимся как врач и пациент, но не как муж и жена, –Жаклин шмыгнула носом, кажется опять полились слезы, –прости меня, прости что создала тебе проблемы.

Виктор ничего не ответил. Он понимал, что этот необычный эмоциональный эффект, который ему довелось только что увидеть от своей жены, это лишь проявления болезни. Естественное проявления, от которого нет лекарства.

Жаклин через несколько минут притихла, дыхание ее стало ровным, и еще через какое-то время Виктор понял, что его жена уснула. Теперь ему предстояло уснуть самому, возможности посмотреть на часы у него не было, но он точно знал, что проходят час за другим, а он все смотрит в белый потолок уже не такой темный что ранее. Лишь тишина, и нежное дыхание Жаклин, вот что его окружает по мимо бессонницы.

Глава третья

«Вы дики словно волки,

и вечно голодны…»

***

Спал Виктор плохо, даже не плохо, а ужасно. Очень неудобно, тесно, беспокойно. Но такой мелочью как сон, он был готов пожертвовать ради покоя своей Жаклин. Он был готов отдать хоть тысячи ночей ради нее.

Виктор в очередной раз проснулся в эту ночь, а вернее в это утро. Но свет солнечных лучей не могли проникнуть в палату. Однако конечно Виктор этого знать не мог, но он интуитивно чувствовал, что еще час, и заявятся санитары с медсестрами. Ему не очень хотелось, чтобы его застали в подобном образе, конечно стыдится было нечего, он Виктор привык к рабочей этике. Профессор аккуратно встал с постели. Жаклин спала крепко, она лишь немного вздохнула во сне, и немного сменила позу. От успокоительных препаратов, которые давала медсестра, невозможно было проснуться во сне без постороннего вмешательства. Виктор одел ботинки взял халат и покинул палату.

Выйдя из комнаты, он увидел нежные солнечные лучи которые проходили сквозь окна и заполняли собой коридоры клиники. За сегодняшнюю ночь он выспался достаточно, в свою комнату в корпусе для персонала ему идти не хотелось. Он спустился на первый этаж, и отправился из здания в сад. Выйдя он почувствовал изменчивость атмосферы, воздух резко отличался от того что был внутри. Он отступил от порога дверей несколько шагов, одел докторский халат, который нес в руках. Из кармана он вытащил привычную сигару, зажег спичками и закурил, посмотрев на часы.

«Уже почти рабочие время, где же все?» –задал себе вопрос в голове.

Он отступил несколько ступенек вниз и через пару тройку метров удобно расположился на ближайшей скамейке, испуская облака серого дыма. Воздух и утренняя атмосфера разгоняло то неважное самочувствие, которое у него возникло после тяжелого сна.

В это время, профессор Герман Кольт уже просыпался в постели своей спальни. Всю ночь ему приходилось искать материалы, копаться в отчетах и историях болезней пациентов чтобы собрать материал для своей книги по практике гипнотической психотерапии. Однако ничего нового собрать ему так и не удавалось, нужна была практика, и только практический анализ мог дать ему нужный материал. Но от него в этом плане ничего не зависело, так как рутина заполняла всю его работу, и никакой «эврики» ждать от лечения пациентов он не мог. Хоть он и убил пол ночи, проснулся он легко, и чувствовал себя очень бодро. Одел очки, переоделся в рабочие одеяние, отправился в уборную, после умылся без особых церемоний, разве что ему нравилось каждое утро причесывать усы. Перед уходом из своих жилых комнат, он чуть не забыл со стола тетрадь. Это была история болезни пациента 51, который он собирался занести Виктору по его просьбе.

Собравшись, уложив тетрадь в объёмный внутренний карман халата он отправился на первый этаж в столовую для завтрака. Там во всю стоял запах свежего пиршества, кто-то обильно завтракал, другие уже поели и были на рабочих местах. Герман взял алюминиевый поднос и приблизился к работнице столовой, которая должна была выдать ему тарелку и необходимые принадлежности.

–Доброе утро профессор! –воскликнула женщина сорока лет и улыбнулась гордому усачу.

–Доброе. Что у нас сегодня? –спросил Кольт положив на стол поднос, пытаясь разглядеть что в тарелках.

Женщина тут же выдала блюдце с двумя сваренными яйцами с небольшой порцией картофельного пюре, в которое было уже воткнута и ложка, и вилка. И протянула несколько кусков хлеба, и стакан молока.

–Благодарю, –взял поднос Герман и направился к самому отдалённому крайнему столу подальше от шумных санитаров и молодых медсестер. За этим столом он хотел обнаружить Виктора, но того он не застал.

«Должно быть, в кабинете или у жены» –подумал Герман и приступил разламывать скорлупу.

Стоит справедливо заметить, что конечно же в клинике кроме профессора Гюго и профессора Кольта были и другие лечащие врачи, но те обладали меньшим статусом и авторитетом. Этот разрыв в ранге и отдалял Германа от других докторов, с которыми не мог завести дружбу по причине собственной гордости, и соблюдал лишь рабочие отношения. Вот и сейчас это сказывалось, пятеро докторов сидели за другим столом, и о чем-то разговаривая и даже не смотря в сторону профессора. Но это было по его инициативе, Кольт был человеком немного замкнутым, и предпочитал завтракать в одиночестве, или в компании хорошо знакомых ему персон.

Он уже съел одно яйцо и переключился на другое, как в мыслях раздумывал о сегодняшнем дне, и что он может сделать практичного для пациентов. Еще он соскучился по жене, и по ее голосу. В клинике уже почти неделю как сломана из-за урагана проклятая телефонная сеть, раньше он созванивался с женой почти каждый день, хоть пять минут, но имел привычку набирать ей каждый вечер из своего кабинета. Раздумывал он и о планировании взять отпуск, и вернуться в Майнц к семье. Да, мысль о семье и доме тешила его в эти минуты невзирая на шум голосов в столовой. Но одному женскому голосу со спины направленный в его адрес все же удалось смести мысли в его голове.

–Доброе утро профессор, –раздался голос который Герман не сразу узнал.

–Доброе, –ответил он, поворачивая шею, еще не увидев кто за ним.

Эта была Агата, с той же едой на идентичном подносе в руках она обошла стол и села почти на против Германа.

–Вы не против если я сяду? –спросила женщина уже садясь на стул.

–Конечно, пожалуйста.

Такой акт доброжелательности составить компанию привлек его внимание. И эта наивная наглость заинтриговала Германа. Он и был человеком дела, и первым делом решил, что даме что-то от него угодно, но что?

–Наконец-то я могу познакомиться с вами по лучше, месье Кольт.

Германа эта активистка немного смутила, и он инстинктивно стал поглаживать усы и поправлять очки.

–К чему такое желание? –спросил Герман, оставил яйцо и приступил к пюре.

Агата же есть не торопилась.

–Я большая фанатка психиатрии, впрочем, как и все медики этого здания, но мой интерес намного велик чем у большинства наших коллег, –Агата приступила к разламыванию скорлупы, –также ваша первая книга произвела на меня впечатление, это ваше своеобразное раскрытие психоанализа!

Герман призадумался.

–А почему вы употребили слово «первая» книга? –Герман спросил как-то презрительно, –она у меня единственная, –добавил он.

–Но ведь она вышла недавно, и мне почему-то казалось, что она не будет последней, вы работаете сейчас над чем-то?

Кольт усмехнулся и отвел взгляд.

–Гм, действительно, я работаю над книгой по гипнотическому лечению пациентов, но увидит свет она не скоро, –ответил профессор.

Агата оставила завтрак, и ее глаза и внимание полностью были отданы на беседу с профессором.

–А конкретно, о чем она? –продолжила расспрос девушка.

Герман снова усмехнулся, и ускорил немного темп поедания завтрака в надежде побыстрее покинуть свою любопытную собеседницу.

–Как только ее издадут, тогда и узнаете.

–Профессор, вы не подумайте ничего плохого. Тут ко мне все относятся как к обычному секретарю, а мне хочется быть по ближе к медицине, к пациентам…

–Вы месье Гюго говорили об этом? –перебил ее доктор.

–Разумеется, но ему нет дела, он вечно грузит меня лишь бумагами и деловой работой, –расстроенным голосом произнесла Агата.

–И с ней вы кстати плохо справляетесь, –нервно буркнул Герман, –почему уже несколько дней не работают телефоны? Я не могу позвонить жене. Пригласить ремонтеров это ваша работа, –добавил он.

Агата замялась и поникла от этих претензий.

–Но месье Гюго решил сам распорядиться об организации починки.

–Выходит, он не грузит вас работой, а наоборот ее отнимает, –Кольт сделал глоток молока и спешно вытер усы, –да и если бы он этим занялся, телефоны уже работали бы.

Ему удалось пристыдить Агату, что та даже уже не говорила, а молча копалось вилкой в тарелке. Герман тоже взял паузу, но и сам ее и нарушил через минуту уже более ровным тоном.

–Чем же вы хотите заниматься?

–Хотя бы заниматься пациентами. Беседовать с ними. Как-то изучать их для себя, ходить с ними на прогулку, присутствовать при работе докторов с ними, –Агата снова загорелась.

–Доедайте, и пойдем к месье Гюго, –произнес Герман доедая завтрак.

–Зачем?

–Поговорим с ним на счет вас. Самолично я не могу принимать решения на счет вашей квалификации, но могу замолвить слово. Тем более мне все равно к нему надо было идти. Да и вы разве к себе в канцелярию не направляетесь? –ответил профессор.

–Как-то не удобно заходить с вами по такому вопросу. Может вы сами поговорите? А я за дверью подожду. Потом после вас сама зайду? –предложила Агата.

Герман засмеялся. Выпил остатки молока, молча встал и направился к выходу. Обычно после еды он относил поднос обратно, а не оставлял вот так на столе на милость дежурным. Но в тот момент он хотел побыстрее покинуть эту легкомысленную особу. Агата же взяла короткую паузу, потом поняла, что ей следует идти за профессором, также допила молоко, вскочила со стула и принялась догонять Германа.

–Извините что тревожу вас, профессор, –раскаянно произнесла она, догнав его в коридоре.

–Не берите в голову. Но на счет телефонов, это ваш недочет.

–Извините еще раз.

Пара вышла из корпуса, пройдя десяток метров в абсолютной тишине через сад, они вошли в лечебный корпус через задний вход через который и входили работники клиники. Виктор же в этот момент разгуливал по саду на противоположной стороне здания и раздумывал о своем, в любом случае ему пора было возвращаться в кабинет.

Герман уверенно шел по направлению к кабинету директора, а Агата шла ровно у него за спиной как ребенок за родителем. Вдруг прозвенел резкий грохот, быстрые и звонкие шаги раздались по коридорам, которые сопровождали крики людей, которых еще не было видно. В коридоре появился силуэт пациента 51, он бежал и что-то кричал, какой-то безумный бред. За ним в прихват влетели санитары, они пытались схватить сбежавшего безумца. Стало ясно, у пациента приступ агрессии и перевозбуждения. Логос бежал прямо на Германа и кричал что-то уже в его адрес. Агата от испуга прикрыла лицо руками и прижалась к стенке.

–Месье Логос! Спокойно, прошу, остановитесь! –проговорил громко Кольт разведя руки в надежде поймать бегущего на него пациента. За пару метров до их столкновения, санитару удалось догнать беднягу и обнять его крепкой хваткой. Второй же санитар с готовым шприцом в руках проткнул иглой кожу разбушевавшегося, и мгновенно ввел в его кровь крупную дозу успокоительного снотворного. Однако пациент из последнего рывка вырвался из крепкого объятия санитаров, и набросился на Германа, но падая от онемения лишь руками ухватился за белый халат профессора.

–Ненавижу вас! Ненавижу вас всех бездушные черти! Жалкое сборище недоумков! –успел произнести Логос перед тем как заснуть.

Герман отступил несколько шагов назад, и дал возможность санитарам взять тело пациента.

–Что произошло? –спросил профессор, хлопая себя по халату, не имея ни капли удивления в голосе.

–Он напал на Адель, когда та принесла лекарства. Разбил ей нос и губы кулаками, –ответил один из дежурных.

–Боже, какой ужас, –полушёпотом произнесла Агата немного отвернувшись, но также прикрывая лицо руками от легкого шока.

И действительно, можно было увидеть следы крови на руках и пижаме пациента. И раз уж он успел зацепиться за профессора, то и кровью той девушки он запачкал халат Германа.

–На этого смирительную рубашку. Как Адель? –спросил Герман.

–Незнаем, ее увели медсестры, –ответил тот же санитар, разводя плечами.

–Эх черт, ладно. Унесите, –скомандовал Кольт и продолжил путь в кабинет Виктора Гюго. Агата помчалась за ним.

–Испугались? –добавил Герман в адрес спутницы, не поворачиваясь к ней.

–Немного, –признавалась Агата, –а скажите, раз это так опасно, но почему медсестры заходят к таким потенциально опасным больным в одиночку?

–По правилам с ними должны заходить и дежурные в качестве страховки. Но в последнее время они пренебрегают этим правилом и остаются ждать в коридоре у палаты. М-да… как видим это не то место где можно пренебрегать чем-либо. Каждый пациент не предсказуем, и подобной агрессии стоит ожидать от каждого. И всегда лучше быть на чеку, –Герман попытался объяснить еще раз то, что уже объясняли Агате в ее университетские годы.

Они дошли до кабинета Виктора. Дверь его была закрыта.

–Странно, где же он может быть? И в столовой его не было. Наверное, у Жаклин, –начал размышлять в слух профессор.

Тут на другой стороне коридора появился хозяин директорского кабинета. Виктор быстро уже оказался при них.

–Произошел инцидент, –начал Герман.

–Да, уже сказали. Ну и кто у нас такой буйный?

–Пятьдесят первый.

–Логос? –Гюго удивился.

–Он, он…

–Гм, не думал, что у него будут приступы агрессии. Ну ничего, пропишем больше успокоительных, и этого не случится больше, –проговорил Виктор, открывая ключом свой кабинет.

Профессора оба вошли, Агата же не посмела зайти, а только прикрыла за ними дверь. Сама же открыла и вошла в свою канцелярию, ей еще нужно было навести порядок на столе. Куча бумаг разбросана повсюду создавала вид хауса. Агата вздохнула, и принялась за сортировку.

–Почему тебя не было на завтраке? –Кольт занял свой привычный стул у стола директора.

–Я спал у Жаклин сегодня, проснулся, вышел покурить и прогуляться в саду. Только хотел пойти в столовую как вижу Адель ведут с окровавленным лицом. Сказали пациент напал. Вот я и тут.

–Приступ агрессии…

–Ну что же, что-то его спровоцировало, как проснется я его навещу. Разберемся, классический случай, –Виктор сел в кресло и продолжил, –итак, чем я обязан?

–В каком смысле? –не понял Герман.

–Ты ведь ко мне пришел. Ты что-то хотел?

–Ах, этот инцидент сбил меня столку, –Герман застенчиво улыбнулся и принялся протирать очки, –как ты просил, вот история болезни месье Логоса.

Профессор Кольт вынул тетрадь обычного размера из кармана, и положил на стол на против Виктора.

–Ах, да. Действительно, ее нужно изучить досконально. Как раз сегодня займусь нашим пятьдесятпервым. Но после того как навещу его. Ты со мной?

–Нет, в моем присутствии нет необходимости. Я итак все уже знаю о нем, ну или почти все. В любом случае сейчас ты им занимаешься, и лишний раз мешать тебе я не стану, –развел руками и немного скатал губу Герман.

–Благородно с твоей стороны. Что-то еще?

–Да, эта девушка. Агата. Попросила меня поговорить с тобой…

Виктор перевел взгляд с тетради на друга, вдумчиво посмотрел ему в глаза, и вслушался в речь Германа и скрестил руки.

–Она хочет получить работу по своей медицинской квалификации, –продолжил профессор Кольт.

–Интересно что она попросила именно тебя поговорить со мной. А, впрочем, не удивительно. У меня нет кандидатур на место секретаря вместо нее.

–Нет, ты не понял. Она хочет работать с пациентами, сохраняя свое прежнее место.

–За ту же зарплату?

–Вероятно да.

–А почему она меня об этом не попросит? –возмутился Виктор и принялся опять доставать сигару. В последнее время он курил больше обычного.

–Она сказала, что говорила с тобой.

Виктор взял паузу чтобы зажечь кончик табачной трубки и вдохнуть первый глоток дыма. Выдыхая он вспомнил что Агата действительно просила его, и не раз. Но почему-то он не предал этому значения.

–Что-то у меня с памятью. Она и в правду просила, видимо очень не вовремя раз я ее прослушал, –Виктор встал с кресла, обошёл его с открыл форточку в окне чтобы дым не душил комнату.

–Итак. Что решим по ней? –Герман встал со стула.

–Я поговорю с ней чуть позже. Может что-нибудь придумаем.

–Хорошо, только не забудь, ибо как-то не красиво выходит, –Герман встал и уже направлялся к выходу как вспомнил что хотел еще кое-что спросить.

–Ах, чуть не забыл. Что там на счет телефонов? –спросил Герман стоя уже у порога зажимая в руке ручку двери.

–Мастера работают. Как оказалось, всю линию снесло по южной дороге. Они как раз там ее сейчас восстанавливают. На днях должно все заработать.

–Рад слышать. Я вернусь к делам.

Виктор промолчал, а Герман покинул кабинет. В коридоре стояла очередь для приема. Другие врачи и доктора пришли обсудить не мало важных вопросов о своих пациентах, и о прочих бытовых, но не мало важных делах что требовали от директора детального внимания.

–Доброе утро, профессор, –произнес один из них и повторили за ним другие.

–Доброе, –ответил Герман, кивнул и направился в сад для короткой прогулки перед работой в кабинете.

«Нужно еще проведать Адель» –вспомнил он и протер очки шагая по шумному от разговоров коридору.

Агату же которая находилась в канцелярии забили новой документацией. Рапорты с министерства, отчеты бухгалтера, телеграммы и прочая бумажная работа ее сводили с ума. Она не привыкла к такому, и поэтому ей это казалось ужасной рутиной. Она сидела в своем кресле и работала, работала с неохотой и напряжением. И так уже достаточно давно. К счастью она принимает антидепрессанты, и поэтому ее самочувствие нельзя назвать критическим.

К обеду Агата закончила большую часть канцелярской работы, и ей не терпелось выйти подышать свежим воздухом. Погода как раз была отличная. Она вышла из кабинета, прошла пару шагов, постучала в дверь директорского кабинета чтобы предупредить профессора Гюго о том, что она отходит на перерыв. Сделав пару стуков, она вошла. Кроме Виктора в кабинете уже никого не было, как час прием коллег был завершен.

–Я на перерыв, –оповестила Агата даже не зайдя в кабинет, а стоя за порогом.

Виктор поднял взгляд от бумаг, которые принесли ему люди.

–Идите, –ответил директор.

Агата хотела уже уходить, как вспомнила про сегодняшний случай с тем бедным пациентом, а вернее сказать не вспомнила (так как этот инцидент и не выходил у нее из головы) а решила поинтересоваться.

–А вы к тому сегодняшнему пациенту уже заходили?

–К пятьдесят первому? Сейчас пойду к нему, он как раз уже, наверное, проснулся.

–Можно с вами?

–Я бы пригласил вас поучаствовать, но лучше не возбуждать буйного пациента лишним присутствием после наркотического сна, –не уверенно ответил Виктор, –Вы должны это понять. Но это не значит, что вы не можете учувствовать в других обходах.

–Я понимаю, –ответила Агата, закрыла дверь и отправилась в сад.

Виктор поставил подпись на очередном документе. Встал с кресла и у него заболела голова, такое иногда случалось. Обычно он предпочитал лекарству стакан виски. И этот случай не исключения. Из шкафчика он достал наполовину пустую бутылку, стакан, налил и тут же выпил. Положил все обратно, немного морщась от жжения. И вправду через пару минут боль стала отпускать. Решил идти навещать своего пациента. Погасил свет, вышел, запер дверь и двинулся к нему.

Коридоры не были одиноки, все куда-то шли, но основная масса шла в столовую. Виктор тоже думал потом пойти пообедать, стакан крепкого алкоголя возбуждал его упрямый аппетит. Он дошел до двери с номером 51. Дверь естественно была закрыта ключом, а ключ от его палаты, как и ключ от палаты Жаклин, Виктор носил с собой. Он открыл дверь и вошел.

В полной солнечным светом палате он наблюдал вполне предсказуемую картину. Пациент лежал в смирительной рубашке на койке под двумя ремнями которые сковывали его движения. На столе исписанные листы бумаги, которые Виктор оставил пациенту днем ранее. Глаза больного были открыты и смотрели в одну точку на лбу.

«Утихомирился» –подумал профессор.

Пациент перевел на него взгляд, осмотрел и снова уперся в потолок. В его глазах было видно это безумие, взгляд был странный, и страшный. Но определенная доза медпрепаратов сумела его обуздать, хотя бы временно.

–Добрый день, как вы себя чувствуйте? –начал Виктор.

–Как вы думаете? –иронично ответил Логос.

–Знаю, однако вы бы могли себя чувствовать гораздо хуже если бы не мы.

–Понимаю профессор, вы живете в своем мире.

–Ваш мир не худ.

–Вы та считаете? –прикованный посмотрел на профессора.

–Конечно. Вы тут временно. Я уверен вас мы вылечим, и вы вернетесь к миру обычных счастливых людей.

–Я не хочу возвращаться.

–Поэтому вы напали на ту девушку?

–Я не хотел. Вернее, я хотел, но не хотел, чтобы так вышло. Адель начала задавать слишком много вопросов, –Логос снова уткнулся в белый потолок.

–Что-то личное?

–Она обвиняла меня в том, что у меня есть семья.

–Это не так?

–Разумеется нет, у меня не может быть родителей, братьев, сестёр, жены, детей. Тот, у кого есть семья, есть начало. А у меня не было начала.

–Понятно, –Виктор пододвинул стул к пациенту и сел на против, –О! Вы занялись всё-таки рукописью, –Виктор обратил внимание на листы и взял их.

Он увидел стихотворное письмо, и очень длинное, схоже с поэмой.

–Вы еще стихи пишите? –удивился доктор.

–Никогда прежде не писал. Это первое мое творчество в этом направлении. Но оно не закончено, мне нужен еще ваш белый порошок! Поэтому я выбежал сегодня из палаты в надежде увидеть вас. Я хотел дописать свое слово. Но уже поздно… –отчаянно сказал пациент и закрыл глаза.

–Вы позволите мне прочесть?

–Да, конечно. В слух пожалуйста. Я хочу услышать от вас то что мне удалось сочинить.

Виктор нашел начало, текст был разборчив, и подчерк ясный и понятный. Профессор взял ровный и гармоничный тон чтобы не потерять ритм и постараться прочитать с выражением. А считывал он следующие:



«Habt Ihr nun bald das Leben gnug gef?hrt?

Wie kann's Euch in die L?nge freuen?

Es ist wohl gut, da? man's einmal probiert

Dann aber wieder zu was Neuen!»



(«Чем жизнь такая радостна для вас?

Не надоест вам всё в глуши слоняться?

Я понимаю – сделать это раз,

А там опять за новое приняться.»)

I

Я в театре, а это сцена!

А предо мной сидите вы, синьоры…

Хватит! Прекратите разговоры.

Сегодня роль моя блаженна.

А для вас она бесценна…

Так что критику долой,

Сохраните мой покой.

Приберегите помидоры,

Достопочтенные синьоры.

Кому-то они нужнее…

Стань себе мудрее,

Будь же ты приличным!

Каким бы я не был утопичным.

II

Итак, начну задуманную речь,

Постарайтесь суть с нее извлечь.

III

Услышь меня мой смертный брат,

Послушай, как часы спешат.

Ускоримся…

Будет кратко мое слово,

Хоть и местами скажу сурово.

Но все же, всех прошу послушать,

А чтоб народ мне не запутать,

Представимся!

Мной есть Логос,

Чей сейчас мерцает голос.

Прошу не смейтесь,

До вас я слышал: ересь, миф!

Но ко всему я терпелив…

За души лучше понадейтесь.

О них как раз поговорим,

Плотский разум обнажим.

Но ближе к сути…

IV

Итак, вопрос сегодняшний банален,

Немного даже ритуален,

А по сути –

Натурален,

А ответ как сон нереален:

«В чем смысл жизни, господа?»

Задумывались хоть иногда?

Ответьте сударь…

И пусть небо нас рассудит.

Так как ваша мысль с моей разнится,

Но позвольте разъясниться.

В чем находите вы суть,

Смысла, не вижу я, ничуть.

Где находите любовь,

Для меня там смерть и кровь.

Там, где радости обитель,

Обитает отравитель.

Не смейтесь, сударь!

И пусть черти нас рассудят.

V

Ах, что за смех,

В нем столько грязи и разврата,

Ваша честь давно распята.

Средь плотской ласки и утех,

Эта похоть мне знакома,

Вспоминаю смерть Содома…

Как он сгорел, и вы сгорите,

Уж за истину простите.

Из вас ужасный оппонент,

Любовь и страсть – не аргумент.

VI

А из вас кто деньги скажет,

Пусть того господь накажет.

А жалкое его сознание,

Обречется на страдание.

Не покается в грехах,

Обернется тело в прах.

На пороге рая, ада,

Нету места для оклада.

Дорогие толстосумы,

Будьте же благоразумны.

Измените ваши ценности,

И придайтесь откровенности.

Иначе с духом поспрошайтесь,

И больше мне не попадайтесь.

VII

Опять кто-то возникает,

Новый идол воздвигает…

Мол, смысл жизни очень прост,

Работа, слава, карьерный рост.

Счастье – любимым делом заниматься,

Однако, позвольте засомневаться.

Любое дело цель имеет,

Не каждый постичь ее сумеет.

Кто не сможет?

Тот стыд свой приумножит.

А кто цель свою постигнет,

Скоро сам с собой поникнет.

И потеряет свою цель.

Ведь больше не к чему стремиться,

На этом смысл завершится,

И затихнет колыбель…

VIII

Уже из зала слышу брань,

Не ждал от вас иную дань.

Тихо!

Мой голос вас потряс,

Понимаю,

Но не позорьте высший класс,

Ваш возмущенный гул не слыхан,

Но я вас уважаю…

За вашу чистую наивность,

И смешную позитивность.

Вы слепо верите в добро,

Но в очах лишь серебро.

А затмило вашу этику,

Похотливая эстетика.

Хоть и ваши дни не долги,

Вы дики словно волки,

И вечно голодны…

И не несите больше чуши.

Вы все равно обречены!

Вы все проклятые души…

Виктор, прочитав один раз, перенялся перечитывать второй раз, только уже в уме. Его заинтересовала необычная мысль пациента, которую он решил выразить в такой форме.

–Смысл жизни значит? А почему проклятые души?

–Потому что вы обречены вечно страдать в этом мире, и живете в своих собственных фантазиях о том, что все хорошо и прекрасно.

–Вы вроде бы свою мысль достаточно развили. Но сами не ответили на свой вопрос.

–В чем смысл жизни?

–Да, –ответил профессор, внимательно пронзая больного взглядом.

–Вы недостаточно внимательны.

–Но извините, вы так не однозначно развили свою мысль в этом стихе, чтобы понять вас нужно разобрать каждую строчку, –оправдался профессор и вновь отпустил глаза на листы исписанной бумаги.

–Ах, верно. Я забыл, что мой разум отличается от вашего, –заулыбался Логос, –мой смысл в том, что его нет. И мы окружены пустым и мрачным ожиданием смерти.

–А что после нее? По-моему, вы слишком пессимистичны.

–А это мой друг, самый главный вопрос мироздания. Пожалуй, если учесть мою сущность, это единственный вопрос, на который я не могу ответить потому-то не знаю, –пациент глубоко вздохнул, –я целую вечность как уже существую, и вечность мучаюсь этим вопросом. И знаете, что самое страшное? Что я никогда не узнаю, что там, за горизонтом. Вы узнаете, а я нет. И хоть ваши страдания временны, ограничены всего лишь одной человеческой жизнью, то мои страдания будут длится вечность.

Виктор с интересом выслушал пациента. Интерес его был не философский, а скорее медицинский, что очевидно.

–А во что вы верите? –профессор задал рисковый вопрос.

–Я? Верю?! –пациент искреннее расхохотался от вопроса доктора.

Гюго от того как смеялся пациент, сам же чуть не впал в смехотворную истерику. И действительно, во что может верить человек, который считает себя практически Богом?

–Я верю лишь в то что знаю, а знаю я не мало, –все-таки ответил пациент, уняв продолжительный хохот, –но да ладно. Который час профессор?

–Уже время обеденное месье Логос. А вы что, куда-то спешите?

–Бросьте профессор, и хватит делать вид что будто я хочу отсюда сбежать, –больной взял паузу, посмотрел на потолок еще разок и продолжил, –а почему не принесли обед. Передайте мадмуазель что я голоден.

–Чтобы вы еще изуродовали какую-нибудь бедняжку? Нет уж, для вас теперь мы придумаем новые правила.

–Но сейчас же я связан, –возмутился Логос.

–Кормить вас отныне будут санитары, –Виктор сложил бумаги в руках и запихал во внутренний карман, –в любом случае потерпите до ужина, после воздействия того что вам вкололи, вас просто вырвет.

–Решили голодом морить?

–Будите вести себя как параноик, уж точно лучше для вас не будет.

Пациент глубоко вздохнул.

–У вас есть мечта, доктор?

–Гм, мечта, стар я для того чтобы мечтать. Мне приходиться все воспринимать как реальность. Мечты заменились надеждами, –профессор взял паузу, –встречный вопрос и к вам. Есть ли у вас мечта?

–Пожалуй отвечу тем же. Но я стар не только для мечтаний, но и для надежд я уже не молод.

–Оставьте месье, наверняка есть что-то что вам бы хотелось?

–Нет, все что я хочу я уже имею. А я ничего не хочу.

Профессор жалобно развел плечами, разок посмотрел в пол и захотел уже встать, попрощаться и покинуть палату.

–Хотя вы правы, да. Думаю, есть кое-что что мне хотелось бы.

–Так-так… –заинтриговался Виктор.

–Я бы хотел побывать в роли актера, –Логос призадумался, –Да, чтобы были зрители, которые могли бы воспринимать меня как лож бытия, и входить в ощущения моей роли… для моей сущности – это важно.

–Актером, театральным? –удивительно спросил профессор.

–Именно!

Доктора эта мысль заинтересовала.

–А кого бы вы хотели играть?

–Возможно самого себя.

–Так это же неинтересно, и какой смысл играть того, кем вы являетесь? Тогда актерское ремесло теряет свою суть.

–А вы действительно профессор, –усмехнулся пациент, –и понимаете иногда мою сущность лучше, чем я.

–Это моя работа, –доктор встал со стула, –я вас приглашаю поучаствовать в спектакле, у нас есть маленький зал для самодеятельности, если хотите.

–Кого мне играть? –пациент не удивленно спросил.

–Придумаем, а пока отдыхайте, –Виктор договорил свою речь и вышел из палаты. Запер дверь, и ушел к себе в кабинет.

В голову профессора залетела одна оригинальная и интересная мысль, а что если в серьез дать этому чудаку возможность поиграть на сцене? Но для ее исполнения нужен еще один персонаж. Он решил обратиться к Агате, она как раз возжелала поучаствовать в его работе. Он шел к ней в канцелярию, обдумывая по дороге все идеи своего нового замысла. Он подошел к двери, дернул за ручку, та естественно не отпоролась.

«Она же отошла на перерыв. Нужно с ней срочно поговорить, сейчас же. В сад!» –решил в уме Виктор, развернулся и пошел искать секретаршу.

Тем временем профессор Герман Кольт беседовал в саду с одной из медсестер. И он заканчивал бытовой разговор как увидел в дали Агату, которая сидит спиной на скамейке. Но сидела она не одна, а с одним из пациентов, и не просто так сидела, а вела активную беседу не тихим тоном, что особенно привлекало внимание. После завершения диалога с юной медсестрой, профессор медленными не торопливыми шагами стал приближаться с разговаривающей паре. Агата же инстинктивно обернулась и заметила приближения профессора. Девушка улыбнулась ему, но продолжила общение со своим новым знакомым. Герман решил не подходить ближе к паре чтобы не казаться наглым, а также чтобы Агата не подумала, что профессор решил подслушать. Он просто тихо наблюдал, не только за ними, но за всеми окружающими его в саду людьми. Но пришлось стоять в одиночестве ему не долго. Так как время подходило обеденное, одна из медсестер подошла к паре, и увела больного на обед. Агата после ухода собеседника не долго тешилась в одиночестве, встала и подошла к Герману.

–Как вам этот человек. Вижу вы с ним поладили? –Кольт начал первым.

Агата немного усмехнулась и огляделась в след уходящему в сопровождении пациенту.

–По-моему милый юноша. Кристиан не показался мне больным, а в чем его недуг? –поинтересовалась Агата.

–Кошки. Кристиан любит кошек.

–Да, он мне говорил. У него их было много, и он сказал, что скучает по ним. Разве помешанность на кошках причина тому что он здесь?

–Не совсем. Вот вы, любите кошек?

–Да, конечно. Но больше предпочитаю собак, –ответила девушки и внимательно выжидала продолжение речи профессора.

–А этот юноша любит их потрошить, делать из них суп и съедать. А головы их высушивать и хранить в качестве коллекции. У него были обнаружены около ста сухих кошачьих голов. Полиция была в шоке, ведь они приняли его сначала как серийного убийцу, но как выяснилось он и был им, только в мире несчастных кошек. Они сразу направили его к нам. Диагноз был очевиден…

Радостное лицо Агаты полное улыбкой сменилось легким ужасом и разочарованием. Она еще раз огляделась, проводила Кристиана взглядом ужаса сочувствия.

–Это ужасно, но я ожидала что-то подобное, –вздохнула девушка, –неужели все так безнадежно?

–Вы имеете ввиду можно ли вылечить его?

–Именно.

Герман немного призадумался, разок посмотрел на землю, оглядел свои ботинки, развел руками в стороны и сказал:

–Мы работаем над этим, но вы должны понимать, что в нашу клинику отправляют самых страшных или особо сложных пациентов, с которыми другие клиники и другие врачи попросту не могут справиться. Мы цепляемся за любую возможность, но любое излечение до конца —это как везение.

–Да профессор, вы правы.

Короткая пауза.

–Извините за мою настойчивость, но вам удалось убедить месье Гюго оказать мне персональное внимание?

–Как вы и попросили меня, я поговорил с профессором Гюго, если он что-то и решил на счет вас, то думаю он скажет вам это лично при встрече. Но не надейтесь, что сможете влиться к нему в ученицы, сейчас у него голова не тем загружена, и дел у него хватает и без вашего вмешательства. Как вы знаете, его жене становится хуже… –объяснял ситуацию Герман.

–Да, вы правы. Я и сама заметила, что в последнее время, месье часто принимает алкоголь.

–Только на счет этого никому, не хватало еще дискредитировать директора в глазах персонала.

–Так месье Кольт, –неуверенно говорила Агата, –все вокруг итак все видят и знают. Да и месье Гюго не пытается как-то скрыть свое состояние.

Герман вздохнул.

–Но в любом случае прошу лишний раз не трезвонить об этом.

–Конечно, конечно профессор. Я все понимаю. И я не в коем случае никого не осуждаю, даже наоборот проникаюсь жалостью и сочувствием ему, –Агата посмотрела в сторону от Германа, –а вот кстати и месье.

И вправду, Виктор, выходя из дверей клиники увидел говорящую парочку, и целенаправленно направился к ним.

–Агата, можете пройти со мной? Есть одно очень интересное дело для вас, –произнес Виктор, едва успев подойти.

Девушка мельком глянула на Германа, тот же позволительным взглядом позволил оставить его в одиночестве, и с опущенным взором она молча шла за Виктором. Директор провел ее до своего кабинета, они вошли, он сразу же призвал даму сесть. Сразу становилось очевидным что беседа намеревалась длинная.

–Вы позволите если я закурю? –Виктор опять же достал сигару.

Очень необычно было для него произносить подобную фразу. Он всегда делал то что ему вздумается если его служебное положение оправдывает некоторые моральные неудобства. В клинике он всегда имел тон начальника, и не давал никому повода усомниться в этом.

–Конечно, зачем же вы спрашиваете?

–Многие женщины плохо переносят дым моего табака. Им становится плохо, начинают задыхаться, кто-то даже смелеет и требует прекратить.

–Но при мне вы и раньше курили, и никогда не спрашивали, –короткая пауза, –в любом случае все в порядке. Я и сама курила когда-то.

Виктор удивился.

–Правда? Гм, по вам и не скажешь. Бросили?

–Да, и очень давно.

Агата ответила, и ждала пока профессор перейдет к делу, по которому и состоялась инициатива этого разговора.

–Послушай… (Стоит сказать, что Виктор в общении с людьми, особенно с молодыми постоянно соскакивал с «Вы» на «Ты» и наоборот. Все к этому давно привыкли, и даже нащупали разницу. На «Вы» профессор обращается всегда при обычном деловом диалоге, или не несущем эмоциональную нагрузку. На «Ты» же обращение при более интимном моменте.) я хочу провести один очень интересный эксперимент с одним из пациентов. Хочу поставить театральную постановку. Мне нужно чтобы ты поучаствовала.

Агата замешкалась, но не удивилась.

–Театр. Но я никакого отношения к театру не имею. Чем же я могу помочь?

–Я тоже ничего в театре не понимаю, и пьесы ставить не умею. Но дело в другом. Это психологический эксперимент и не более. Ты сама хотела поучаствовать в нечто подобном.

–А что за пациент?

–Тот же самый о котором все говорят, 51.

Агата призадумалась, в ее глазах появилась искра и интрига.

–Хорошо, кого мне нужно играть?

Теперь призадумался уже Виктор. И действительно, на тот момент профессору показалось что он решил взяться за дело, в котором ничего не понимает. Но сомнения он отбросил. Ему казалось, что из него выйдет отличный режиссёр.

–Это не принципиально. Кого ты хочешь играть? –спросил Виктор и как-то фанатично посмотрел на собеседницу.

–Джульетту, –вылетело из ее уст, впрочем, первое что пришло в голову.

–Нет, конечно нет. Сами что-нибудь придумаем. В конец с импровизируем. Как я говорю, это не важно. Важны действия и реакция пациента. Быть может мы это включим в постоянную практику, –надумал профессор.

–То есть как? Я думала нечто подобное вы уже проводили. Вернее, разве тут не проводятся конкурсы талантов, балы и что-то вроде этого?

Виктор промолчал и просто развел плечами.

–В университете нам говорили, что подобная практика полезна, и мне казалось, что во всех наших клиниках есть мероприятия по самодеятельности.

–Вы должны были понять, что мы это не обычная клиника, тут другие установки. Вы находитесь тут уже давно, и все это время вы считали, что мы проводим разные дискотеки? –профессор усмехнулся.

Агата промолчала и почувствовала себя униженной.

–Впрочем не важно. Детали процедуры обговорим прямо в процессе.

–А, когда? –Агата немного заикнулась что позволило Виктору перебить ее неуверенный и замешанный тон.

–Завтра утром.

Это необычное предложение немного ошарашило Агату, да так что у нее возникли ряд вопросов, однако не на одном она не могла сконцентрироваться. Она как будто уже собиралась уходить, но призадумалась и представив ситуацию решила спросить главный смысл этой затеи.

–Извините. Но я не совсем понимаю. Зачем это все нужно. То есть я знаю, что это ваш эксперимент, но можете объяснить, что именно вы ждете… и, что стоит ждать мне?

Виктор сам еще не ответил на этот вопрос. Возможно ему стоило внимательно все обдумать и тщательно спланировать, а уже после предлагать, как вариант.

–Я говорил с ним, –Виктор на мгновенье забыл имя и цифру.

–С пятьдесят первым?

–Да, он написал поэму. Очень такую, как сказать – постановочную, –профессор не смог иначе прокомментировать. Но лучше стоило показать Агате ее саму, что он и сделал.

Девушка внимательно разобрала листы бумаги, которые вручил профессор. Она еще даже не начала читать как уже задала вопрос:

–А когда он это написал?

–Да только что!

–Прям сегодня?

–Начал вчера, закончил кажется тоже вчера. Я не спрашивал, да и стоит ли.

Агата начала читать, и читать вслух. Однако, чем дальше она читала, тем больше ее голос дрожал и становился тише. Как лицо ее краснело, а глаза стали наполняться влагой.

«Плачет? От чего же?» –подумал Виктор.

Дочитав девушка вернула листы доктору и поняла, что ее эмоции привлекли внимание Виктора сама, стала оправдываться, не дожидаясь вопроса.

–Мне это кое-что напомнило, очень личное. Извините, –Агата шмыгнула носом.

Нет, девушка не плакала, ей удавалось сдерживать слезы, но ее природное белое лицо покрылось румянцем. В своей практике Виктор конечно же понимал, что есть на свете люди очень сентиментальные, даже чересчур и не смотря на возраст. И подавляющее большинство – это дамы. Он посчитал что Агата как раз из типа таких людей. Однако его удивило, как подобный текст мог вообще выдавить из кого-то такие эмоции, и не страдает ли сама секретарша каким-либо синдромом.

–Что именно вы вспомнили? –Виктор начал интересоваться, он убрал в сторону листы, скрестил руки и подавляющими глазами смотрел на собеседницу. Та же как могла уводила взгляд.

–Ничего. Мелочь.

–Не мелочь. Вы уже читали что-то подобное? Или наш друг скопировал у кого-то подобную тему. Я не увлекаюсь молодежной литературой.

–Нет, нет. Он точно это не украл.

–Тогда что вы так расчувствовались? –усмехнулся Виктор.

–Отец мой, помню в детстве он тоже изображал актера и в театральном стиле игрался со мной. Много философствовал и тому подобное. Однако сходство маленькое, но почему-то я вспомнила. Не знаю почему.

Виктор промолчал, но потом спросил.

–А жив отец?

–Нет, умер.

Виктор снова взял паузу. Ему не очень хотелось разговаривать о подобном, и он поспешил закончить разговор.

–Ну что же, думаю завтра ты как раз-таки сможешь вспомнить что-то из детства, и применить это в импровизации.

Профессор встал, за ним встала и девушка. Она под сопровождением директора покинула кабинет. Виктор вернулся в сидячие положение и стал думать.

«Сказать ли кому-то из докторов? Или не стоит? Гм, нет, не стоит. Затея может показаться глупой. Вот завтра посмотрим, что выйдет, если что-то стоящее, то обязательно пусть все примут во внимание».

Глава четвертая

«Ей уже давно кажется, что черед ее близок,

и душа вот-вот покинет этот мир».

***

Утром следующего дня Виктор улаживал проблемы, которые возникли после того как пациент 51 искалечил медсестру. К счастью после того как кровотечение прекратилось, местные городские врачи провели небольшую операцию носа. Лицо удалось привести в порядок. Виктор распорядился отправить ее в отпуск с выделением материальной компенсации за ущерб физического здоровья. Однако по правилам он мог этого не делать, ведь то что случилось, это вполне естественный порядок событий за ошибку медицинского персонала. В других условиях, Виктор потребовал бы от девушки вернуться к работе через несколько же дней, однако сейчас он не хотел рисковать. Если на счет инциденте будет поднят шум, но начнется ревизия клиники из министерства и организации профсоюзов. А решать такие социальные проблемы, Виктору не хотелось, голова его была занята исключительными вещами.

К слову пациенту Логосу давать такую исключительную свободу было очень безрассудно, но любопытство профессора брало вверх. После завтрака, Виктор застал свою секретаршу в коридоре с их кабинетами. Девушка было необычно потрепанной, будто она едва проснулась, или наоборот всю ночь не спала.

–Доброе утро! –Агата поздоровалась первая подходя к канцелярии.

–У вас очень плохой вид. Неужели репетировали всю ночь?

Агата улыбнулась.

–Вам кажется. Наоборот сегодня я себя чувствую лучше, чем вчера, это точно. Я хотела вас попросить, раз дело зашло так, можно мне изучить историю болезни пациента пятьдесят один?

–Зачем это вам? –профессор удивился.

–Раз вы пригласили меня поучаствовать в его лечении, то думаю я должна изучить его.

–Все что вы должны знать об этом человеке, вы уже знаете. А остальное оставьте мне. Да и к тому же, ваша задача исполнять мои указания, не более того. Поэтому такой важный документ как его история, вам ни к чему.

Агата недовольно буркнула, сделала обиженное лицо, и вернулась на рабочие место. Виктор же последовал ее примеру и зашел к себе в кабинет. Там он удобно расположился в своем излюбленном кресле, в своей излюбленной позе, снял очки, и почувствовал головную боль. Резкую и неприятную что явно смущала его здоровый рассудок. Такие моменты его посещали часто в последнее время, и не особо тревожили так как он нашел прекрасное лекарство – стакан виски. Боль в висках не была критичной, он все равно приступил к лечению, взял бутылку, налил в стакан и с первого глотка осушил все содержимое. Откинул спину назад, и решил еще раз прочитать стихотворения пациента. Сегодня они ему показались менее привлекательными, но ему нравился стиль написания.

«А может пусть он напишет сценарий? Гм… и в правду, зачем заниматься импровизацией если можно доверить этому кретину написать что-нибудь. Да! Так и поступим» –Виктор строил в голове настоящую дискуссию по этому поводу, однако мысль была хорошая, и он тут же набрал горстку листов бумаг, карандаш, и направился к пациенту.

Дойдя до его палаты, он зашел к нему. Пациент уже как обычно сидел и глядел в окошко, а в руках у него была птица, очень качественно сделанная из бумаги. Виктор не мог не восхититься рукоделием своего пациента.

–Это Вы сделали?

–Доброе утро профессор. Да, это моя птица, –ответил Логос и протянул птицу и положил ее на стол чтобы профессор мог взять ее и осмотреть по лучше.

–Да, красивая работа. Мне нравится. Где вы этому научились?

–Да здесь же и научился, самостоятельно. Столько времени без дела пропадает, вот и научил себя сам этому делу, –Логос немного призадумался и тут же продолжил, –а знаете, я всегда это умел, просто раньше не помнил об этом.

–Любопытно, может вы еще что-то умеете, но просто не помните об этом?

–Да, это правда, я умею многое.

–Тогда позвольте дать вам волю на это. Я пришел не просто так. Я хочу, чтобы вы написали кое-что для нас? –предложил профессор, и положил птицу обратно на стол.

–Что именно? Вам понравились мои стихи?

–Да, но я хочу просить вас написать театральную постановку, сценарий для предстоящей самодеятельности. Как вы думаете, справитесь с этим?

–Так вы значит серьезно решили проводить это мероприятие? Здесь в психушке?

–Да, именно так. Вас что-то смущает?

–Нет, наоборот. Я очень даже рад, –Логос очень возбудился от того что предложил ему профессор, покружился по комнате и сел за стол, –а эти бумаги мне?

–Да, держите. Сколько вам понадобиться времени на это? –Виктор протянул пациенту бумаги и все необходимое.

–А это зависит не от меня месье. Дайте мне еще того вашего порошка.

–Ах, порошок, конечно.

Виктор порылся в кармане, и достал его. Насыпал порошок на столе на против пациента дорожкой, и убрал остатки себе в карман. Тот же оторвал от бумаги кусочек, свернул его в трубочку, и через нее начал вдыхать носом белую дорожку.

–Я могу идти? Вопросов надеюсь нет? –любезно поинтересовался доктор.

В ответ ничего не последовало, Логос вдохнул последние остатки порошка, и откинул назад голову, закрыл глаза и начал «искать музу» напивая что-то себе полушепотом, кажется что-то из Вагнера. Виктор посчитал это не совсем адекватное действие за знак согласия на свой уход. Он покинул пациента и вышел в коридор.

«И ему я даю обязанность составить сценарий? Нужно бросать пить» –такие естественные мысли возникали в голове Виктора, когда он направлялся к себе в кабинет.

–Профессора Кольта ко мне! –с таким требованием он открыл дверь в канцелярию, и почти напугал Агату которая уныло разбирала письма и административные документы.

Не успела девушка что-либо ответить, как дверь закрылась так же быстро, как и открылась. Агата вскочила со стула и отправилась выполнять поручение директора. А Виктор зашел в кабинет, тут же хотел налить себе еще стакан виски, но тут же отбросил эти мысли алкоголика, и принялся за работу. Не прошло и половины часа, как в кабинет постучали и вошли Герман в сопровождении Агаты.

–Спасибо, но вы останьтесь пожалуйста, –приказал Виктор девушке, которая уже собиралась оставить наедине двух докторов.

Герман поздоровался с Виктором, прошел, и сел на кресло на против стола. Секретарша не решилась сесть без дозволения директора, и заняла позицию стоя. Однако дозволения сесть не последовало.

–Я хочу посоветоваться, мне тут пришла мысль провести театральный спектакль в нашем зале. Где могли бы поучаствовать пациенты малой тяжести болезни и некоторые наши коллеги.

–Да, я не против конечно. Решение за тобой, причем здесь я? –удивился Герман.

–Я хочу, чтобы твои пациенты и некоторые твои сотрудники тоже приняли участие. И мне было бы спокойнее если ты поможешь подготовить эту постановку, –предложил Виктор.

–О нет, простите меня месье Гюго, но это не по мне. Я могу порекомендовать вам людей, которых можно использовать в качестве ваших клоунов, но, чтобы самому этим руководить, низа что!

–Ну почему же сразу клоунов, друг? Это вполне приличное и культурное мероприятие. Да и я уверен, что наша молодежь активно примет в ней участие, –ответил Виктор и указал на Агату.

Герман переключил суровый взгляд на стоящую позади него девушку, поправил очки, и обратно обратился к Виктору.

–Так вот пусть и молодежь и занимается этим, –я могу лишь по присутствовать в качестве зрителя.

–Ну, хорошо. Тогда, пусть Агата организует это мероприятие.

Агата поняла, что сейчас идет обращение к ней от директора. И она сразу вдохновилась оказанным ей доверием и предложенной ответственностью.

–О, конечно месье Гюго, я с удовольствием организую этот спектакль, и приму в нем участие. Так значит сегодняшняя импровизация отменяется?

–Да, планы изменились. Будет организован полноценный любительский спектакль, в котором примут участия, пожалуй, все жители нашего заведения, –разъяснил Виктор.

–Ну в таком случае вижу, что вы и без меня обо всем позаботитесь, я пойду. У меня сеанс с пациентами первого десятка, –сказал Герман, и с одобрительного взгляда директора покинул кабинет.

Агата же осталась

–А в какой день будет проведен спектакль? –задала вопрос девушка.

–Гм… Это уже решай сама, но не тяни время. Да, и самое главное. Сценарий для спектакля подготовит для нас наш постоялец – пациент 51.

–О, а вы ему уже сказали?

–Да, я заходил к нему недавно. Он очень обрадовался этому поручению, сейчас он как раз работает над этим, –Виктор начал искать сигареты, а кармане, –но пожалуйста, прошу вас, никому не говорите, что над сценарием работает именно он, –продолжил профессор уже поджигая сигарету во рту.

–Да, конечно. Я все понимаю. Такое распространять очень нежелательно. Но, будет ли он сам принимать участие в спектакле? Или вы все же передумали?

Виктор испустил поток дыма изо рта и носа.

–Нет. Я не передумал. Пациент будет принимать участие в спектакле, это часть реабилитационной программы. Вас что-то смущает в этом?

–Нет, конечно нет. Раз он выступает и пишет сценарий, я должна работать с ним?

–Верно, но будьте осторожны, пусть рядом с вами будут санитары. Если он нападёт и на вас, это создаст очень много нежелательных проблем. А нам это не нужно, верно?

–Верно, –ответила Агата и кивнула головой.

–Ну вот и хорошо, теперь если у вас нет вопросов, можете идти. А если вопросы есть, то пожалуйста ответьте на них сами. У меня много работы.

–Вопросов нет месье, я пойду.

–Идите.

Агата вышла из кабинета в коридор, и зашла к себе. Через пару часов тяжелой работы, Виктор устал. В последнее время он начал часто уставать от сидячей работы, видимо возраст берет свое. Он решил немного развеяться. Он покинул кабинет и направился в приемную у входа. Там у дежурных он взял сидячую коляску, и повел ее в палату Жаклин. Он решил, что хорошо было бы погулять вместе со своей женой по берегу Рейна, и ощутить этот воздух свободы, который они очень давно не могли испытать.

Виктор докатил коляску до нужной палаты, открыл дверь оставив ее в коридоре. Жаклин сидела на кушетке и читала какую ту книгу, из местной больничной библиотеки как пациенты, так и сотрудники могли свободно брать книги, и проводить за чтением свой досуг. Жаклин ничего не оставалось делать как отходить от реальности в мир чтения, тихо и спокойно ждать свою смерть. Ей уже давно кажется, что черед ее близок, и душа вот-вот покинет этот мир. Но Виктор не разделял пессимистический настрой своей жены, от твердо убежден в том, что эта болезнь излечима, и лекарство найти возможно.

–Здравствуй, –начал Виктор и подошел к жене.

–Здравствуй, –ответила Жаклин, и как только она увидела приход мужа, на ее лице воссияла не наигранная улыбка отчаянного счастья. Она встала с кровати, и поцеловала мужа.

–Как ты себя чувствуешь? –поинтересовался супруг.

–Сегодня уже лучше, да и настроение сегодня очень легкое.

–Наконец-то я это услышал. Теперь и у меня отличное настроение. Хочешь, пойдем погуляем снаружи?

–Снаружи в саду?

–Нет, погуляем по берегу. Мы давно там не были.

–Да! Конечно хочу, эти стены очень давят на меня, мне кажется, что я не могу более здесь находиться, –Жаклин еще больше обрадовалась.

–Ты скоро выздоровеешь, а пока, надень пальто, на берегу прохладно. Воспалиться еще не хватало.

Жаклин без всякого сомнения подошла к шкафу, открыла его и достала серое пальто и надела его.

–Давно я его не одевала, –с иронией сказала женщина.

–Теперь будешь одевать чаще, и почему мне раньше не приходила мысль гулять с тобой снаружи?

–Может потому что у тебя много работы, –ответила Жаклин застегивая последние пуговицы, –Я готова.

–Тогда садись и поехали.

–В эту коляску?! Это обязательно?

–Да, так нужно.

–Хорошо, раз нужно.

Жаклин села в коляску, и Виктор покатил ее по коридору к выходу из заведения. По пути ему пришлось ловить взгляды людей что попадали в его круг зрения. Ибо никто ранее не видел, чтобы профессор Гюго выкатывал свою жену на прогулку. Пара выехала в сад, а из сада вышли за ворота где охрана заведения молча пропустила директора и его жену. И по небольшой тропинке они вышли прямо на берег реки.

–Какое теплое солнце сегодня, –прервала короткую тишину Жаклин, –может не стоило надевать пальто?

–Стоило, чуть позже будет холоднее, –ответил муж, –но мне вот что интересно, расскажи, что тебе сегодня снилось.

–Я плохо помню, наверно не вспомню.

–А ты по старайся, это важно.

–Ну, мне снилось это место, а потом какие-то горы. Там был ты… мм… нет, все мутно и размыто.

–Напряги память, это развивает ее.

–Это нужно для какого-то психоанализа? –поинтересовалась Жаклин.

–Именно, сны очень важны.

–Пожалуйста, прошу тебя, хватит об этом. Давай забудем, что ты врач, а я твоя больная пациентка. Давай поговорим о чем-то приятном, а если нет у тебя таких тем, то тогда просто молча погуляем. Мне итак это все уже надоело, –Жаклин снова начала нервничать.

–Хорошо, как скажешь. О чем хочешь говорить?

–Даже не знаю, –Жаклин призадумалась, о чем бы поговорить. И действительно, это место будто высосало все эмоции и желания что-либо делать и что-либо обсуждать, –я заметила у тебя новое окружение?

–Новое окружение? О ком именно ты?

–Ну эта, девочка, блондинка… постоянно ошивается то вокруг тебя, то вокруг Германа.

–Агата? Да, секретарша. Но как ты узнала интересно, ведь ты вроде мало кого здесь знаешь, да и пришла к нам она недавно?

–Мы конечно больные, но хорошо можем понимать, что происходит вокруг. Сплетни, сплетни и сплетни. А что там еще делать? Только и остается обсуждать и слушать про то что узнают другие.

–Интересно. А что еще говорят пациенты?

–Ничего интересного. Ну по крайней мере, ничего того что могло бы тебя заинтересовать. Да и вообще. Не все ли тебе равно?

Виктор решил, что контакт с женой у него выходит не так удачно, как это было раньше.

–Да мне и не интересно, –ответил он, –но я знаю почему ты спросила про Агату. Поверь, здесь не повода для какого-либо беспокойства с твоей стороны.

–Я знаю. Просто, если что, я выколю ей глаза.

Виктор усмехнулся.

–Не сомневаюсь, но уверен, что до этого не дойдет. Не думай о таких вещах, тебе будет не легче, отпускай все то что тебя…

–Ну вот, опять вернулись к этому, –перебила его Жаклин.

–Да, не выходит у меня. Наверное, я плохой муж.

–Зато хороший врач.

–Да, с годами я и сам начинаю в это верить. Как бы самому не стать психом.

–А до этого ближе чем кажется, –усмехнулась жена.

–Да, будем вместе лежать в здесь. Пара больных. Это как дом престарелых, а мы на пенсии. Если задуматься, то в этом даже есть свои плюсы и своя романтика, –ответил Виктор, не теряя чувство иронии.

Эта прогулка давалась паре с трудом, разговор шел не очень гладко, но под конец прогулки, свежий воздух Рейна, будто успокоил их нервы, и они начали понимать друг друга, нашли смешные и веселые темы, хорошо посмеялись, и вернулись в клинику в хорошем настроении. Вечером того же дня, Виктор как обычно покормил Жаклин, они опять еще раз тепло поговорили, будто продолжили обсуждать то, о чем не успели поговорить у реки, и Виктор оставил ее, не потому что устал, а потому что режим сна требовал жесткое исполнение. И Виктор ушел к себе, а Жаклин заснула крепким сном.

Через несколько часов, стояла ночь. Все уже давно спали, за исключением пары дежурных, которые бодрствовали, ну или делали вид что бодрствуют. Доктора и профессора тоже крепко спали в своих постелях. Не спала и корчилась в своей кровати от бессонницы лишь Агата, после короткого дрема ее разбудил короткий, но страшный сон, ей не часто снятся кошмары, но, когда снятся это наводит на нее дрожь на всю оставшуюся ночь. Целый час еще она пыталась уснуть, но без успешно, она решила, что стоит подышать воздухом. Она накинула халат на пижаму, одела тапочки, взяла спички и сигареты и пошла в сад. Агата очень редко курила, лишь тогда, когда ее что-то тревожило, однако сейчас это была не тревога, а скорее просто жуткий осадок от кошмарного сна.

Она спустилась в низ, полусонный взгляд дежурного, без лишних слов, провел девушку к выходу на улицу. Снаружи было прохладно, Агата зажгла сигаретку и закурила ее. На небе было очень ясно, не было не одного облака. А луна была полная, и святила всюду. Воздух был свежий и приятный, и хоть и было прохладно, от этой прохлады становилось только приятней.

Агата решила прогуляться вокруг клиники, осмотреть задний двор, там она никогда не была, лишь могла видеть из окна. В принципе там не было ничего интересного, лишь небольшой дворик, никому не интересный. Забор каменный и проволокой, а за ним густые деревья и кустарники. Ночью смотреть туда было особенно страшно. Ей было как-то холодно и как-то не по себе, самой оказаться в этом месте. И после того как она почувствовала здесь себя не комфортно, она ускорила шаг чтобы по быстрее покинуть этот жуткий задний двор.

Но тут она услышала какой-то звук в густой траве, мимо которой шла, от этого шороха она еще больше испугалась, но любопытство затмила ее страх, и она обернулась на источник странного шума. В темноте она увидела силуэт человека, который лежал на траве. Агата испугалась еще больше. Не труп ли это? Она медленным шагом приблизилась, и из темноты, силуэт начал более четко высвечиваться. По одежде она поняла, что это один из пациентов, но кто именно увидеть было сложно.

–Что вы здесь делайте? –задала вопрос Агата.

–Лежу, –последовал ровный ответ.

По голосу она не сразу поняла, что это бы Кристиан, тот юноша с которым она успела мило по беседовать в саду на скамье.

–Кристиан?! Что ты здесь делаешь? Как ты здесь оказался?

–А часто выхожу погулять сюда ночью, здесь тихо и спокойно, стены моей палаты на много громче.

–Поднимайся не медленно!

Кристиан послушно встал с травы. Агата в темноте плохо видела его, но все же она его быстро осмотрела глазами чтобы убедиться не ранен ли он.

–Как ты вышел из палаты?

–Решетка в моем окне давно сломана. Я всегда могу отодвинуть ее в сторону, или наоборот поставить ее обратно, –ответил Кристиан, но тут же пожалел об этом, так как понял, что лучше было бы не говорить это, –не говори пожалуйста никому, –умоляюще продолжил пациент, едва решаясь посмотреть собеседнице в ее голубые глаза.

–Что значит не говорить? Я обязана сказать об этом. И.… давно у тебя такой свободный доступ?

–Не скажу.

–Не важно. Сейчас пошли со мной, а провожу тебя в палату.

–Я не хочу в палату, без тебя мне было здесь очень хорошо, –упрямился Кристиан.

–Здесь? На холоде?

–Я здесь редко бываю, обычно я хожу смотреть на реку.

Агата удивилась, но продолжила расспрос.

–Как ты пробираешься туда?

–Этого я точно не скажу.

–Хорошо, послушай, расскажи мне все, и может быть я никому не расскажу про то что ты делал, –Агата сменила тон на более ласковый, так, чтобы убедить Кристиана.

Кристиан понимал, что не факт то что девушка сдержит слово, но раз он попался, то у него нет выбора.

–Пойдем, я тебе покажу, –ответил ей пациент.

Он направился в сторону стены, по густой траве. Агата в спешке последовала за ним.

–Там разлом в стене, –приговаривал Кристиан.

–Где именно?

–Вон там.

–Днем его видно?

–Нет, разлом не большой, и залезть под него очень трудно.

Кристиан был выше среднего роста, но очень худощавый, раз для наго пробраться за разлом в стене было трудно, но стало быть он был маленький. И правда. Как только они подошли к стене, Агата увидела внизу трещину, и раскол в стене. Она присела, вытащила из кармана спички, и зажгла одну, чтобы осмотреть разлом лучше.

–Это здесь ты пролазил?

–Да.

–Кто-то еще знает?

–Может знает. Но я никому не говорил. Пожалуйста, потуши огонь, из окна нас кто-то может увидеть, –просил Кристиан.

Агата усмехнулась немного.

–А ты боишься?

–Нет, –соврал пациент.

Агата потушила спичку, и взяла Кристиана за руку.

–Послушай, дорогой. Проводи меня к реке. За это я буду хранить твой секрет, и ты можешь и дальше гулять здесь, –предложила Агата.

Кристиан удивился такой инициативе.

–А тебе это зачем?

–Просто проводи меня к реке, мне это очень важно.

Кристиан посмотрел на разлом, потом на девушку.

–Хорошо, я провожу тебя.

Агата за это поцеловала Кристиана в щеку. Тот очень сильно смутился и на знал, что сказать, а просто указал на разлом.

–Ты первый, –попросила Агата.

–Хорошо.

Кристиан начал пролазить через этот разлом. Сначала зашла его голова, потом плечи, было узко, и нужно было приложить большие усилия чтобы пролезть в это отверстие. Агата его подталкивала, но парню было от этого лишь больно. Девушке на мгновенье испугалась что тот может просто застрять в стене. Но вскоре он протолкнулся, и настала очередь Агаты, она легла и просунула туда руки.

–Сначала голову, так ты не пролезешь, –прошептал Кристиан.

Агата послушала совет, и просунула голову. Было трудно и тяжело просунуть туда и плечи, узость стены карябала ключица девушки. В один момент ей показалось что она сама застряла. Кристиан просунул руку из на грудь, ухватился на ее руку у плеча, и начал тянуть. Агате было больно, но она сдерживалась чтобы не вскрикнуть. Плечи удачно прошли через отверстие, оставалось за малом, талия и таз тоже вскоре уже без особого труда преодолел узкое препятствия, и Агата всецело вышла из-под стены.

Девушка огляделась, было темно, правда глаза ее уже привыкли к ночной темноте, но видела она плохо. Вокруг были густые деревья и кусты, и звуки животных, которые шумели в дали. Все это выглядело словно лес.

–Возьми меня за руку, –сказал Кристиан.

Агата взяла его, после того как они встали, и Кристиан не отпуская девушку, медленно направлялся по своему маршруту к реке. Листья деревьев и ветки гладили их лица, ноги у девушки были уже холодные, она старалась слепо идти за Кристианом, немного закрыв глаза, чтобы какая-нибудь ветка не влетела ей в глазное яблоко. Вскоре начали быть слышны звуки реки.

Через несколько минут им удалось выбраться из этой гущи кустов и деревьев. Перед ними открылся вид ночного Рейна. Было холодно, но это никак не влияло на поведение пары. Кристиан отпустил руку Агаты, и та сделала несколько шагов вперед. Она посмотрела на поток воды, звук течение которого затмевал все вокруг. И чтобы услышать голоса друг друга, нужно кричать в половину крика.

–Ты хотела увидеть ночной берег?

Агата задержала взгляд на реке, а потом переключила его на парня.

–Да, именно так, я хотела посмотреть на реку.

–Что теперь?

–Я хочу постоять чуть-чуть в тишине, –ответила девушка.

–Хорошо, я не буду мешать, –Кристиан отошел, и сам стал в тишине наслаждаться этим воздухом что кружил вокруг их тел и душ.

Агата глубоко вздохнула свежий речной воздух, посмотрела на реку и о чем-то призадумалась. Кристиан просто ждал пока девушка сама не пожелает покинуть это место.

–Много раз ты ходил сюда? –нарушила тишину Агата.

–Пять раз, сейчас пятый.

–А что ты здесь делал?

–Лежал на траве, смотрел на звезды. Здесь на много лучше, чем в палате.

–Да, с этим не поспоришь.

–Мне ведь можно будет еще сюда приходить? Или теперь можно только с тобой?

–Ты можешь приходить сюда и еще. Но ты должен кое-что сделать для меня.

–Что? –удивился Кристиан.

–Я попрошу тебя об этом позже, мне нужно сейчас самой подумать кое, о чем.

–Только не рассказывай профессору Кольту!

Агата усмехнулась и прикрыла рот ладонью.

–Прошу тебя, не бойся, мне ты можешь доверять, –Агата подошла ближе к Кристиану и обняла его, –я никому не скажу. И ты не говори.

–Не скажу.

–Хорошо, а теперь вернемся в клинику. А то ты еще замерзнешь, –теперь уже Агата взяла Кристиана за руку и повела его по тому же пути по которому они пришли сюда.

Пролезть через разлом в стене было опять не просто и опять больно также, как и в прошлый раз. И у Агаты, и у Кристиана остались кровавые ссадины на коже под одеждой. Благо их не было видно.

Агата проводила Кристиана к окну его палаты, и убедилась, что он влез, и никто его не видел.

–А ты еще будешь туда приходить? –спросил пациент.

–Нет. По крайней мере пока. Да и я могу пройти туда через основные вороты, но мне там делать нечего.

–Жаль я не могу выйти за ворота.

–Это временно, придет день, и, и ты сможешь выйти отсюда здоровым, и свободным человеком, –начала успокаивать его Агата.

–Не думаю, идти мне некуда, и делать нечего. Пусть все идет так как идет сейчас.

–По меньше думай об этом, и не расстраивай себя глупыми мыслями. А сейчас иди спать.

Агата попрощалась с Кристианом, немного отошла от решетки, закурила еще одну сигаретку. После чего и сама Агата уже вернулась в клинику через основной вход. Дежурный бросил на нее неловкий короткий взгляд, мол что она делала столько времени на улице, да и вид у нее был потрепанный немного. Но неприличные вопросы девушке задавать никто не стал. Девушка вернулась к себе в комнату, сняла всю верхнюю одежду, осмотрела раны и принялась обрабатывать их спиртом. Затем запрыгнула в новую ночную рубашку, и попыталась уснуть.

Кристиан тоже пытался уснуть в это время, но без успешно. Его сердце и разум будоражили от тактильного воспоминания о прикосновениях, объятиях и поцелуе Агаты. Такого с ним никогда еще не было, и поэтому эти мысли счастливили его, и не позволяли заснуть. Он думал и надеялся о том, что ему еще удастся провести больше времени с Агатой вдвоем на берегу. И в таком состоянии он и пролежал в своей мятой постели до самого утреннего рассвета, а потом в итоге, все же заснул с легкой улыбкой на наивном лице.

Глава пятая

«…ее мертвое тело не сопротивлялось мне,

даже напротив мне казалось, что ей это нравится».

***

Утром Виктор обратился у Агате с важным рабочим делом, встретив ее у порога ее секретарского кабинета.

–Агата, я хочу вас попросить об одном деле.

Девушка не успела ответить, как Виктор тут же продолжил:

–Из министерства пришло уведомление (достаточно давно) о том, что они рассматривают вопрос о переводе одного из пациентов в другую клинику, более мягкого как им кажется режима.

Агата вздрогнула.

–О каком пациенте идет речь?

–Вам он не знаком, его номер – десять.

–Что мне нужно сделать?

–Сейчас мы с вами отправимся в его палату, я с ним проведу беседу, а вы все это запротоколируете. Вы же справитесь?

–Конечно, это часть моей работы.

–Дело в том, что раньше этим занималась Адель. Но не суть, давайте сейчас же отправимся.

И директор в сопровождении своей секретарши направились к нужной палате. Они вступили в один из самых отдаленных частей клиники. Агата в этой части успела побывать лишь раз, и то только из любопытства. Дело в том, что первые десять палат которые имели номера от одного до десяти находились не возле входов в клинику как это и следовало ожидать, а наоборот в самом ее конце.

Они нашли нужную палату, и Виктор открыл дверь. В комнате было светло, так как это крыло здания находилось на солнечной стороне. На кровати лежал мужчина средних лет. Он был высок, у него были длинные почти до плеч волосы которые были аккуратно заплетены в хвост; на кистях вырисовывались татуировки в виде обезьяны. Пациент повернул голову в сторону входящих гостей, и снова отвернул ее. Он не встал, и вообще не поменял свое положение.

–Здравствуйте месье ***, как вы себя чувствуете?

Пациента не повернулся к доктору лицом, взял небольшую паузу пока доктор и секретарша садились на стулья. Агата приготовила блокнот, который всегда носила с собой в халате, и карандаш для черновой записи.

–Я в полном порядке, доктор. И чувствую себя прекрасно.

–Это хорошо, с вашего позволения я буду задавать вам вопросы. На многие из них вы уже отвечали прежде, но все же ответы необходимо повторить.

–Зачем это нужно? Вы уже давно не проявляли ко мне интерес.

–Это нужно для вашего выздоровления.

Пациент промолчал.

–Скажите, сколько вам лет?

–А какой сейчас год?

Виктор назвал полную дату.

–Тогда мне скоро исполнится тридцать четыре, –и пациент рассмеялся.

–Расскажите, какая у вас профессия, и кем вы работали раньше?

–Зачем нужно повторно отвечать, ведь вы и так все знаете?

–Ну все же, прошу, не упрямьтесь. Расслабьтесь, сосредоточьтесь и говорите.

Пациент опять рассмеялся, в нем были заметны резкие перепады настроения и неконтролируемый смех. К тому же ноги беспокойно дергались.

–Я работал мастером по починки бытового оборудования, ну знаете, холодильник подлатать, газовую плиту отремонтировать.

–А в качестве электрика работали?

–Иногда приходилось.

–Иногда это как?

–Ну, –пациент улыбаясь начал смотреть в одну точку, –лампочку могу вставить, –и он опять рассмеялся.

–Это все верно конечно. Но ведь вы работали мастером всего несколько лет. А чем вы занимались после?

–Я продавал, –произнес пациент шепотом.

–Что именно продавали?

–Наркотики продавал.

Агата вмешалась:

–Это тоже вписыв…

–Да, записывай все в протокол, –перебил ее Виктор и продолжил общаться с пациентом.

–Расскажите, месье ***, какие именно наркотики вы продавали?

–Исключительно травку. Ничего тяжелого.

–А скажите, вы сами употребляли эти вещества?

–Ну конечно же употреблял. А иначе меня бы здесь не было, –и пациент снова придался диким смехом.

–Тут пожалуйста расскажите по подробнее. Как долго вы их употребляли?

–Несколько лет.

–Хорошо, допустим. Но сейчас скажите, вы знаете почему вы здесь?

Пациент призадумался, и смех его погас.

–Потому что я болен?

–А вы сами чувствуете, что больны?

–Конечно чувствую.

–Тогда расскажите про свой недуг, и как вы оцениваете свою болезнь.

–Как я оцениваю? Что за вздор?! Оценивать это должны вы, а не я. Моя же учесть смериться с этим. Это все наркота… да! Это из-за нее я здесь. И из-за той сучки! Если бы я не убил ту девушку, вернее если бы она не заставила меня убить ее, меня бы тут не было.

–А как именно она вас к этому принудила?

–Она была очень красива, невообразимо, ее рыжие волосы, пухлые губы, веснушки на лице. Я хотел просто покурить с ней. А она сказала… что не хочет. Понимаете, доктор, она отказала мне. У меня не было иного выбора!

–Но я помню, что раннее вы сказали, что эта девушка является сестрой вашей покойной жены.

–Невесты! –пациент злобно перебил.

–Да, невесты, извините. И что под наркотическим действием вы «увидели» (если так можно выразиться) в ней свою трагично умершую возлюбленную. И какой-то голос в вашей голове приказал вам убить ее.

–Верно. Убить и изнасиловать ее прекрасное бездыханное тело.

–Какой ужас, –произнесла Агата шепотом не отрывая взгляд от блокнота.

–И вы изнасиловали ее? –Виктор продолжал расспрос.

–Нет конечно, она ведь уже была мертва. Я сначала задушил ее. Ведь если бы я начал прикасаться к ее телу, она бы сопротивлялась, и это считалось бы насилием. Я не в коем случае не мог этого допустить. А ее мертвое тело не сопротивлялось мне, даже напротив мне казалось, что ей это нравится.

–Кому нравится?

–Ее телу! Вы что не слушаете?

–Я слушаю, просто хотелось уточнить. А потом? Вы помните, что было дальше?

–Да, я вышел на улицу и меня сбил автомобиль. Но я не умер, а оказался здесь.

–То есть вы не помните, что с вами было после аварии?

–Нет, я ничего не помню. Но люди говорят, что меня хотели казнить. Но мой брат нашей очень хорошего адвоката, и мне удалось избежать смерти. И выявили что я душевно болен, и меня отправили сюда. Но я не знаю подробностей. Лично я в это не верю.

–А во что вы верите? Как по-вашему происходили события?

–Я думаю, что я умер тогда, когда со мной столкнулся автомобиль (кажется он был красного цвета). И я оказался здесь. И это место не ад и не рай, это нечто такое где моя душа должна находиться вечно, возможно до второго пришествия. Я думаю эта ваша клиника, это чистилище.

–Поверьте, месье ***, я вас уверяю что это не так. Мы все, и я в том числе прилагаем большие усилия чтобы вы покинули это место в полном здравии. Вот, например, ваш брат добился того чтобы министерство пересмотрело ваше пребывание здесь, и поручило мне составить характеристику и приложить ее в вашу историю болезни. И очень может быть, что вас перенаправят в другое место, –Виктор сказал это очень оптимистично, а потом обратился шепотом к Агате: –а вот это записывать не нужно.

–Послушайте, доктор. Я не собираюсь отсюда уходить. Мне и здесь хорошо. Ведь снаружи я снова могу увидеть эту девушку. А повторную встречу с ней я уже не вынесу.

–Вы признаете, что больны?

–Конечно да.

–Вы хорошо себя чувствуете?

–Прекрасно. И надеюсь, что так буду чувствовать всегда.

–Ну что ж, мы позаботимся об этом. А пока отдыхайте, –Виктор встал, –Ах да, и, если вам что-то нужно, или если вы хотели бы что-то попросить, говорите смело, не стесняйтесь.

Но ответа не последовало, вместо него палата погрузилось в громкий смех больного, который все не прекращался. А Виктор вместе с Агатой покинули комнату.

–Все что сказал этот человек, правда?

–Да, в общих чертах все так и было.

–О Господи, какой ужас. Мне нехорошо.

–Да, я заметил это. Вам нужно передохнуть, а потом напечатайте мне весь протокол, и постарайтесь это сделать до вечера.

–Хорошо, я так и сделаю.

***

Через пару часов этого же дня, в лечебницу прибыла группа для проведения восстановительных работ телефонной линии. В группу входили трое мужчин средних лет. Гюго встретил их в саду во время завтрака. В этот момент основная часть пациентов была в столовой, в саду находились лишь директор и электрики. Цель их визита была восстановление поврежденной телефонной линии, главный ремонтер заверил Виктора что этот процесс займет не более чем два или три часа. Степень повреждения не серьезная, и можно было бы ограничиться одним электриком, но не зная этого прибыла группа. Они начали работу.

Тем временем закончив с ними, Виктор направился в столовую пациентов для того чтобы посмотреть на них, да, просто посмотреть. Профессору иногда нужно было осмотреть эту больную массу глазами чтобы что-то или кто-то из них дал ему какую-ту идею. Он зашел к ним в столовую. Было шумно, все о чем-то говорили, везде дежурили санитары. Виктор прошел к середине столовой и стал внимательно разглядывать каждого пациента. Но ничего в его голову не приходило. Из этой массы лишь 12 больных были его пациентами, остальные Кольта и других врачей. Эти пустые физиономии совсем не придавали ему вдохновения, он уже подумал, что весь сегодняшний день ему придется отдыхать, так как работы буквально на сегодня не было. Все 12 пациентов имели «классический» диагноз, и проходили «классическое» лечение. Ничего большего Виктор сделать не мог, и не знал.

–Доброе утро профессор! –Раздался голос из одного из столов.

Это был Логос

–Доброе утро и приятного аппетита, –ответил Виктор и хотел уже уйди.

–Вы можете уделить мне минуту?

–Конечно, что у вас?

Виктор подошел к столу и сел на против пациента. За столом из больных кроме Логоса никого не было, поэтому можно было говорить без постороннего вмешательства.

Логос был явно встревожен, и его что-то беспокоило. Он вынул из кармана своей рубашки лист бумаги.

–Что у вас там? –озадачился профессор, –если это сценарий к постановке, то пожалуйста, вручите его своей мед сестре и попросите передать Агате, она занимается этим мероприятием.

–Нет, это не сценарий, это другое… –Логос произнес эту фразу заикаясь, и с поникшей головой.

Виктор тут же уловил что-то не ладное. Положил свою руку на руку пациента.

–Что случилось?

Логос не переставал заикаться.

–Дело в том, что, сегодня ночью я умер, –ответил он.

–Умерли?

–Да, нет. Чуть не умер.

–Как это случилось?

–Я, не могу говорить об этом, мне сложно, я написал все здесь сегодня утром, чтобы вы прочли, я хочу все рассказать, я хочу исповедаться, но мне было легче все написать, –Логос протянул лист Виктору, а сам встал и ушел.

Виктор в легком недоумении открыл лист. Он порылся в кармане, но понял, что забыл очки в кабинете. И направился туда. Зайдя и найдя их, он тут же принялся за чтение, Логос через бумагу говорил следующие:

«Сегодня ночью со мной произошло нечто ужасное, вероятно, что сегодня был самый худший день в моей вечной жизни. Как известно, дней моим нет начала, и по конечности не будет конца, но эта ночь заставила меня сомневаться в природе моей вечности и не делимости, ибо сегодня я на мгновение поверил, что я смертен. Сегодня ночью я видел смерть.

Это не было сном. Я могу отличить сон от реальности. И в этой реальности я как обычно спал в кровати. Хоть сейчас осень, но погода ночью не заставляет мерзнуть под одеялом, но находясь в объятиях сна, я почувствовал холод. Кровать не грела мое тело, а подушка перестала быть мягкой и нежной. Я проснулся. Лицо мое было обращено к стене, я прикоснулся к ней, она была не на столько холодна как тот воздух что вился за моей спиной. Но все же находясь в полусонном состоянии, я не придал этому значение, я хотел спать, не зная того что уснуть уже не удастся, но повернуть голову я поленился, единственное что я сделал, это еще плотнее укутался в одеяло, и как будто бы уже начал видеть очередной сон, как стало еще холоднее, и не просто холоднее, а само мое дыхание перестало греть воздух. Я начал слышать этот холод, это невозможно описать, но холод действительно можно услышать если прислушаться…, и я прислушался. В груди я почувствовал странное ощущение – страх. Я испугался, убрал бесполезное одеяло и повернулся лицом к комнате. И увидел эту сущность, это была она, смерть.

После таких слов сразу возникает вопрос, как же она выглядела? А выглядела она очень просто и банально. Черный плащ, черных капюшон, в котором черная пустота. В сухой костяной руке она держала свой известный атрибут – косу. Ноги же ее были босы, и те же кости. В этом образе нет ничего удивительного, ибо все мы представляем образ смерти в образе такого скелета с косой и плащом.

Тогда увидев ее я хоть и испугался, но не удивился. Удивляться смерти никто е имеет права. Но я был не рад ей, не потому что не хотел умирать, это в принципе невозможно, а потому что она прервала мой сон. Но мне было немного интересно с ней познакомиться, хоть и образ у нее был пустой и недружелюбный. Я тут же поднялся с места, но приблизиться не осмелился, я ждал того что будет дальше. Но чем дольше она бездействовала, тем страшнее мне становилось. Я начинал чувствовать себя смертным…

Прошло пару десяток секунд, и палата наша растянулась в два раз, став намного просторнее. В центре этой новой комнаты стоял стол, на котором была шахматная доска с расставленными, готовыми к игре, фигурами. Я понял, что мне предстоит играть со смертью. Каждая живая разумная сущность этого мира должна сыграть партию со смертью в конце своего пути, но, очевидно, что не выиграл еще никто.

Смерть убрала косу в стороны, и села за стол, она взяла себе белый цвет. Я тоже тут же сел, не заставляя ее ждать, она сделала первый ход. И тут я подумал, почему смерть играет белым цветом? Ведь в любом образе она должна брать на себя все черное, если бы смерть играла черными фигурами, это никого бы не удивило, но то что она играет белыми, это даже немного смешно, и очень любопытно. Интересно, она со всеми играет только белыми? Или чередует цвет? Этот вопрос я задал себе, её спросить об этом я не решился.

Ход за ходом, ее костяная рука перемещала фигурки. И тут, на пятом ходу мне пришла мысль. А почему собственно смерть должна играть черными фигурами? Этот ярлык придумали люди в своей смертной культуре, но никто так и не смог логический обосновать эту обязательную привязанность черного цвета к ней. Также и этот костяной образ с косой, он ведь меня не чуть не удивил что смерть выглядит именно так. А почему она выглядит так? Может быть потому что мы все ее так представляем? Был мой ход, я не торопился его делать, меня все меньше и меньше интересовала игра, и все больше интересовал соперник. Я начал разглядывать ее костяные руки. Удивительно, но я никогда за свою вечную жизнь не виде как выглядит человеческий скелет. Эти кости были темно белого оттенка, словно цвет снега во время сумерек. Я перевел взгляд на темное лицо своего соперника. Я хотел разглядеть ее череп, но мне это не удалось, я лишь видел черную пустоту, которую охранял капюшон. Долго смотреть и пытаться разглядеть ее череп мне не позволила этика, это было бы очень неприлично с моей стороны так нагло смотреть на нее. Я опустил глаза и вновь приковал их к этим рукам. Почему ее ладонь чуть меньше моей? Да, мою ладонь по верх косточек покрывает мясо, жировая прослойка, кожа. Я при всем при это я не могу поверить, что мои кости такого же размера что и кости руки смерти. Я сделал еще пару ходов, и в перерыве между ними я пытался визуально сравнить мою человеческую ладонь, и костяную руку смерти. И все же я понял, ее рука действительно меньше моей. Да что там рука, я понял, что она сама ростом ниже меня на одну голову, вероятно из-за капюшона мне не удалось это сразу заметить. Вряд ли в какой-то культуре описывалось что-то о росте смерти, но сомневаюсь, что кто-то мог представить, что она будет на голову ниже среднего мужчины. Многие наверняка представляли ее ростом в два метра минимум.

Она сделала ход. Позиция на доске не была чем-то тем что меня беспокоило, скорее спокойствие нашей партии, позволяло мне еще больше тайком поглазеть не нее. Я тут подумал. Если вырыть какую-нибудь могилу, и посмотреть на костяные остатки покойника, но эти кости будут идентичны костям любого человека, и смерть является обладательнице тех же костяных форм. Но, ведь покойник не всегда был скелетом, когда-то рука его была теплой, и была покрыта кожей и другими мягкими элементами. Никто еще не родился скелетом, и каждый скелет имел образ из плоти. А смерть? Она всегда была скелетом? Была изначально рождена лишь из костей? Мало вероятно, какой в этом смысл и логика? Скорее всего ее рука тоже могла иметь кожную поверхность. Эх, увидеть бы этот череп что за капюшоном.

Ход за ходом партия уже прошла где-то середину. Позиция была равная, и скучная. А пока был ход смерти, я же стал углубляться в свое любопытство. Эти косточки, тонкий набор кальция, который издавал звук подобный стукам, как только касался чего-либо. Я понял то что смерть играет белыми, это ломает некоторые стереотипы, так может этот костяной жуткий образ в черном капюшоне – это тоже мой стереотипный образ? А что если посмотреть на смерть без стереотипов? Постараться отбросить это все и увидеть ее настоящий образ. Я попытался. Я смотрел опять на эти костяные руки, и представлял, как они могли бы выглядеть, будь на них кожа. Тут мне пришла мысль, а что если скелет женский? Это объясняет почему ее рост ниже, а рука меньше моей. Правда, странно что смерть имеет пол, но ведь она в образе человеческого скелета, а скелет должен принадлежать какому ни будь полу.

Что-то мелькнуло в его глазах, в темноте ее лица. Две точки, как будто отражение от зрачков. Кажется, образ не стоит на месте, а начинает менять исходя из того как я этот образ воспринимаю. Тут я перестал бояться, и как только отсутствие страха успокоило мое сердце, мое сердце успокоило мой ум. Я выбросил из головы все стереотипа того, как должна выглядеть смерть, теперь я пытался увидеть, как она выглядит на самом деле. И мне это начало удаваться.

Когда она сделала очередной ход, шахматную фигуру уже взяли не холодные кости, а мягкие кожаные пальцы. И не просто обычные пальцы, они были очень красивые, хоть и кожа было бледной и на вид холодной. Да, мои догадки подтвердились. Руки смерти приняли явный образ рук женских. На одном пальце ее нежных рук даже начало появляться очертание кольца.

По правде сказать, в комнате было мало света, лишь лунные лучи освещали комнату и мою соперницу. Я посмотрел на ее лицо, капюшона больше не было, он исчез, так как больше не было нужды прикрывать ее лицо. И да, вместо мертвого черепа, я увидел холодное женское лицо. Ее прямые черные волосы растворялись в ее черном платье. Фиолетовые губы казались такими чистыми, словно еще никто не касался их. Ее глаза были опущены на доску, я лишь видел ее ресницы, которые на мертво замерли. За все время моего любования она не разу не моргнула. Я уже совсем не думал об этике и приличии, и уже в наглую смотрел на ее бледное, но очень красивое лицо. А она, не разу на меня не посмотрела. Может быть смерть никогда не смотрит в глаза людям за которыми она пришла, да, наверное, это так. Но мне хотелось, чтобы она посмотрела на меня хоть раз.

Жаль, что все видят в ней лишь страшный образ жуткого человеческого скелета со страшной косой, и никто не пытается увидеть и разглядеть в ней ее истинный, более прекрасный облик. Все ее боятся, и никто из живых ей не будет рад. Она уже существует столько, сколько существует человек, и я уверен, за это время никто ее не встретил с радушием и улыбкой. Каждый ее боялся и боится. Я это видел в ее лице. Она вовсе не страшная, но очень грустная. И это не удивительно, ведь она словно изгой. Все ее боятся, и никто не хочет ее видеть. Вероятно, игра в шахматы со смертными, это ее единственное развлечение. И не важно кто выиграет, исход встречи это не изменит. Мне ее жаль. Я даже представить не могу что она чувствует, если она не разучилась что-то чувствовать, а умела ли она вообще? Не знаю.

Хоть я и перестал ее бояться, но заговорить с ней я так и не решился. Но, у меня хватило храбрости дотянуться рукой до стола что стоял позади меня, и взять с него листок бумаги. Пока она смотрела мертвым взглядом на деревянные фигуры, я сложил из бумаги кораблик и протянул его ей. Но никакой реакции не последовало, тот же мертвый взгляд, как будто меня и вовсе не было в этой комнате. Мой корабль был проигнорирован, а вместе с ним и я. А может ей не нравятся корабли? Точно, вот я дурачок. Как смерти может понравится корабль? Я развернул его обратно в лист, и взял вторую бумагу со стола. Я знал точно, что ей понравится, я собрал бумажный гроб. Я протянул его ей. Она тут же схватила его и смяла в руке и отбросила в сторону, и при этот даже не моргнула, и не оторвала взгляд от доски. Все произошло в долю секунды, и я испугался. Кажется, я ее разозлил, или нет. Выражение ее лица не чуть не изменилось. Было смешно, да, я не знаю почему, но я улыбнулся. И она это заметила, при том что и не смотрела на меня, но она это как-то увидела. Ее мимика чуть дернулась, ресницы приподнялись, и она посмотрела на мою улыбку. В мои глаза она по-прежнему не смотрела, и я понял почему. В моих глазах не было ничего интересного или необычного, а вот улыбку человека, она явно видела впервые. А я впервые увидел глаза смерти. Эти пустые черные зрачки, в них даже ничего не отражалось, ни я, не лунный свет, они как будто были сухими.

Она смотрела на мою улыбку еще пару минут, и исчезла. Просто испарилась, ее больше не было рядом, не было этого холода. Вместе с ней с доски исчезли все фигуры, а вместо них на пустой доске лежал бумажный кораблик».

От того что Виктор прочитал ему самому стало немного холодно.

Ремонтеры завершили всю необходимую работенку еще раньше, чем предполагали. Главный мастер, мужчина сорока лет, с легкой сединой на щетине и волосах направился в кабинет Виктора чтобы сообщить тому о завершении ремонтных работ. Его из сада его сопровождала Агата, она же находилась рядом с ремонтерами и во время починки линии.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/ruben-mihaylovich-arushanov/sofi-i-nositel-bezumiya-69296554/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.