Книга - Упавшие с небес. Книга первая

Упавшие с небес. Книга первая
Альфия Камалова

Рената Еремеева


Что делать, когда ты вдруг просыпаешься в морге, и странный парень в белом халате сообщает тебе, что ты – труп? Что делать, когда ты с перепугу продала душу демону, а он заставил тебя съесть живую ворону, чтобы отрастить крылья демоницы? Что делать, когда самая настоящая Смерть с косой, не оставляя ничего живого на своем пути, охотится за тобой? Жить. Бороться. И, конечно же, спасти мир от апокалипсиса любой ценой…

Содержит нецензурную брань.





Альфия Камалова, Рената Еремеева

Упавшие с небес. Книга первая





Глава 1. Низвержение


…Лишь только я тебя увидел –

И тайно вдруг возненавидел

Бессмертие и власть мою.

Я позавидовал невольно

Неполной радости земной;

…Жить для себя, скучать собой

И этой вечною борьбой

Без торжества, без примиренья!

Всегда жалеть и не желать,

Все знать, все чувствовать, все видеть,

Стараться все возненавидеть

И все на свете презирать!..

Михаил Лермонтов




1



Алиса с тревогой снова взглянула на часы. Влад опаздывал уже на сорок минут. Нет, психануть и уйти с места их постоянной встречи в скверике она не могла – беспокоилась сильно. И так еле-еле дозвонилась – он все время был недоступен. Отец, по ее просьбе устроивший парня на работу, сказал, что он уже месяц как не появляется в офисе. Если не принесет больничный, его уволят.

Щуря близорукие глаза, Алиса напряженно вглядывалась в глубину сквера. И вот, наконец, ее нахмуренный лоб разгладился. В конце аллеи показалась сгорбленная фигура молодого человека…

Девушка вспомнила, как полгода назад – тогда еще студент – он также опаздывал на их первое свидание. Точнее, это она пришла на пару минут раньше и, сидя на скамейке, с замиранием сердца наблюдала за тем, как стремительно, летящим шагом Влад приближался к ней. Как же он красив… – думала девушка, любуясь стройной фигурой и широкими расправленными плечами. Он склонился, целуя кончики ее пальцев, и положил ей на колени букет белых роз. Взгляд его блеснул, полоснув по сердцу сладкой болью. А потом они долго преследовали ее, эти теплые сияющие глаза, всплывая перед ней в темноте ночи и не давая уснуть…

Но в компании, где они познакомились, он поначалу совсем не понравился Алисе. Какой-то нервный, дерганый… Сидит, нахохлившись в углу. Да еще назюзюкался в тот вечер. Надоедал всем разговорами на одну и ту же тему.

– В чем смысл жизни? – пытал Влад ребят, совсем не настроенных на то, чтобы рассуждать о тяготах существования. – Вот скажите: для чего человек рождается? Чтоб деньжат заработать? В наше время все думают, что счастье – это когда денег много, – тоскливо произнес он. – А я вот промахнулся с профессией. Хотя по здравому рассуждению, место-то – хлебное. На мясной продукции сколотить капитал – это реально беспроигрышный вариант. Жрать-то всем охота. Из соображений финансовой независимости я согласился участвовать в производстве этой гребаной колбасы. Я даже на технологический по его настоянию поступил… Дуррак! Зеленый был юнец…Не понимал тогда, что это экзиссс-тэн-циальная тюрьма, – заплетающимся языком проговорив трудное слово, парень выразительно потряс поднятыми вверх ладонями, – кабала на всю жизнь. Изо дня в день, из года в год – одно и тоже: закупка сырья… ветеринарная экспертиза… разделка туш… дробилки, центрифуги для обвалки… и всю жизнь ходить среди убитых током животных… Меня тошнит от запаха крови в цеху, – обхватив голову руками, Влад с пьяным мычанием качнулся из стороны в сторону. – А как же бессмертная душа и жажда вечной красоты? Вот ты, Филя, и ты, Зуф, – он ткнул пальцем сначала в студента театрального вуза Филиппа, затем в художника Зуфара. – Вы – молодцы, что в искусство пошли по призванию. А я – инфантил – отца послушался, – он с горечью цокнул языком.

– Влад всегда так напивается? – шепотом спросила Алиса у сидящего рядом Филиппа.

– Да не. Он нормальный парень, не алкаш. Просто у него в последнее время конфликты с отцом… участились. Папаня у него – авторитарный тип. Хозяин крупнейшего в России мясокомбината. Сына гнобит постоянно из-за отсутствия интереса к семейному бизнесу. А у Влада – тонкая художественная натура. Коммерческая жилка напрочь отсутствует… Че с этим поделаешь? Нет, так нет. Но пахан у него упертый, унижает всякий раз.

– Деньги, деньги… – продолжал брюзжать Влад. – Если ты умеешь делать деньги, ты – человек. А не умеешь, значит, ты – никто, пустое место! А какой ты человек – добрый, честный, порядочный, любящий, сколько книг ты прочитал – никого не интересует.



Когда-то полгода назад Алиса была абсолютно уверена, что такие жалкие неудачники ее не привлекают. Но уже на следующей вечеринке вопреки своим убеждениям зауважала этого парня за его редкостную начитанность. Много стихотворений Блока, Пастернака, Бальмонта Влад знал наизусть и читал их проникновенно, чуть нараспев, как читают поэты. Лицо его становилось возвышенно-отрешенным, одухотворенным и прекрасным… Алиса в такие минуты смотрела на него, как завороженная… Вот тогда-то она и запала на Влада. Или нет… наверно, не потому это случилось.

«Я б хотел узнать, чем заполнены твои мозги, чем ты живешь, что тебе интересно» – как-то признался он во время медленного танца на вечеринке. По рассказам подруг и собственному опыту общения, она знала, что молодых парней в такой ситуации больше волнует телесная близость, потому они и торопятся обхватить покрепче, да прижать посильней. Но Влад был очень интеллигентен: не наглел и рук не распускал. Но удивило девушку не это. Среди ее знакомых и друзей было мало таких, кто умел так… м-м, как бы сказать… небезразлично слушать. Они понимал все с полуслова и даже то, что не озвучено в словах. Другие, даже не попытавшись вникнуть, на каком-то бессознательном уровне несли тупую уверенность, что они правее всех, а их чувства и мнения по степени важности всегда должны быть на первом месте. И это неоспоримо, потому что все другие несут чушь и ахинею, и слушать их необязательно.



Влад хотел пересдать нужные экзамены и перевестись с технологического на филфак, но не успел.

Все изменилось, когда у отца появились серьезные проблемы со здоровьем. Оставив сыну квартиру, родители уехали в Болгарию и купили дом на морском берегу. Раньше Влад числился в отцовской фирме, хотя работой всерьез себя не утруждал. Сорил деньгами, был щедр на подарки, и всем, кто просил, давал «в долг», никогда не требуя назад. Новые хозяева уволили его как не соответствующего занимаемой должности… А вслед за этим событием парня выперли из универа за пропуски и хроническую неуспеваемость.



Ссутулившись и шаркая ногами, как старик, Влад без улыбки приблизился к девушке. Многодневная щетина на лице. Несвежая рубашка, в грязных пятнах джинсы… Тусклый взгляд нездоровых красных глаз.

– Я вижу, что ты болен, – тихо сказала Алиса. – Тебе надо лечиться. Давай покажемся доктору и купим фиктивный больничный, чтобы с работы не уволили.

– Какая работа… Что вы меня запрячь хотите, как безмозглую скотину? – с ходу закипев гневом, выкрикнул юноша. – Да не могу я сейчас работать! Не могу… – его зубы стучали от озноба, а виски покрылись испариной. – Оум-м-м… – заскрипев зубами, он стал дергать в воздухе ногой. Вскочил, походил, пока ногу не отпустило. Присев, Влад повернул к ней искаженное злобой лицо.

– Ты что, совсем дура?! Не понимаешь, что конец мне скоро?… – сказал он и осекся. Закрыв лицо руками, усилием воли заставил себя успокоиться. – Извини. Мышцы, сука, скручивает… – нехотя объяснил он. Потом, растянув непослушные губы в жалком подобии улыбки, положил исхудалую руку ей на колено. – Прости меня, я скотина, – умоляюще произнес он. Помолчав, изящным движением развел руки в стороны, и еще раз улыбнувшись, заверил. – Просто мне надо достать немного денег… для лекарства… И тогда все будет в порядке!

Она, с болью глядя ему в лицо, молчала. Глаза ее медленно заполнялись слезами.

– Так не пойдет… – прошептала она. – Я поговорю с папой, может, он согласится оплатить твое лечение.

– А если не согласится? – горько усмехнулся Влад.

Она не сразу ответила, погрузившись в раздумие.

– Может, и не согласится… – со вздохом проговорила она.

«Сволочь, ты сволочь, – думал про себя Влад. – Ведь знал же, что нельзя с ней больше встречаться… Пришел и повесил на нее свои проблемы. И кто ты после этого? Эгоист ты чертов… хотел, чтоб тебя приголубили-пожалели?» – он медленно, не поворачивая головы, скосил на нее глаза, хотел еще раз полюбоваться ею, запомнить ее такой – заботливой, любящей, всепрощающей.

– А знаешь, ты святая, как дева Мария, – сказал он, удивленно заглядывая в глубинную печаль ее глаз. – Тебя на небеса надо взять.

Он привлек ее к себе и сказал то, чего раньше никогда не говорил:

– Ты очень хорошая. Ты чудо, совершенно незаслуженно дарованное мне за мою короткую жизнь.

– Ты говоришь так, как будто прощаешься, – испуганно проговорила она.

Он с нежностью приподнял ладонями ее лицо и, что-то шепча, стал осушать губами ее мокрые щеки…



2



Ночь. Луна. Безлюдный сквер. Прямо в центре цветочной клумбы – часы со светящимся в темноте циферблатом. А на скамейке под сенью раскидистого дерева сидит парочка, держась за руки. Они не знают, что за ними с небес наблюдает вершитель судеб, ангел Энариил, с глазами темно-красными, как вишни. Если бы вы могли заглянуть в них, то утонули бы во вселенской печали. Но вы не сможете, потому что он – крылатая сущность из Потустороннего мира, и облик его не доступен человеческому взору.



– Я спать не могу… Суставы ломит… – глухо пожаловался Влад, отворачиваясь и стыдясь своего состояния. – Все, что было ценного в квартире, я уже продал. Даже ковры и сервизы отдал по дешевке…

– Владик, любимый, ну, пожалуйста, давай покажемся доктору, – приникнув к нему всем телом, попросила она.

С непонятным раздражением он оттолкнул девушку и встал со скамьи.

– Ты куда?

– Не могу я долго сидеть. И лежать не могу… Не знаю, куда себя деть, – с досадой проговорил Влад. Пошарив в карманах, он вытащил несколько смятых синих и желтых купюр. – Ты никуда не уходи. Я вернусь. Только за мороженым схожу.



Влад вышел из сквера и направился к киоску с мороженым. Изучив витрину с богатым

ассортиментом, он подошел к окну.



– Мне, пожалуйста, с киви и малиной в темном шоколаде. Два.



Слишком нежный. Слишком безвольный. Не вылезет он из наркоты. И она не сможет бросить его на произвол судьбы, – с усталым безразличием подумал тот, который взирал на них сверху.





Продавец, такой же молодой парень, как и Влад, выложил на поднос два заказанных рожка в разноцветной фольговой упаковке и, вспыхнув дьявольски страшными красными глазами, подмигнул ему. Фосфорически замерцавший принт с торговой маркой на его футболке вдруг угрожающе оскалился черепом и пошевелил перекрещенными костями. Влад от неожиданности отпрянул от прилавка и отдернул руку с протянутыми деньгами.

– Н-не н-надо… Я передумал, – пробормотал он.

Отойдя, Влад растерянно потоптался и стал оглядываться по сторонам. Увидев полосатый зонтик скромного лотка на противоположной стороне дороги, Влад вяло раздумывал, может, туда сходить ему за мороженым. Только вот… Он обеспокоенно оглянулся назад, где в скверике он оставил любимую девушку.

«Слишком долго я хожу, она же замучается ждать… Подумаешь, глюки… Не в первый и не в последний раз. Надо здесь, в киоске купить», – поразмыслив, решил он, но ноги уже стремительно несли его к выцветшему от солнца зонту.

Ему было страшно, холодная волна ужаса ударила в пах, но… остановиться он почему-то не смог. На ходу достал из кармана смартфон и по социальной сети отправил Алисе сообщение.

У светофора куча людей дожидалась зеленого света. Но Влад очень спешил, тридцать секунд бездействия казались ему пыткой. Мышцы во всем его теле непроизвольно дергались, вынуждая его переступать с ноги на ногу… хотя, если быть точнее, он и сам не понимал, какая сила тащила его вперед. Протиснувшись сквозь толпу, он выскочил на пешеходную «зебру» и побежал…

Взвизгнули тормоза… От резкого поворота руля серебристую Тойоту выбросило поперек дороги… Крики…Визг шин… Звук глухого удара…Скрежет металла… Тело сбитого парня, не успев коснуться земли, взметнулось от нового наезда, теперь уже черной ВМW и… окровавленным мешком свалилось прямо у колес отчаянно тормозящей российской Лады.



С высоты усыпанного звездами неба ангел бесстрастно смотрел вниз, где на проезжей части дороги, лежал сбитый автомобилем парень. Несмотря на лунное сияние, свет фонарей и горящие фары его тело казалось бесформенным пятном, сливаясь с растекающейся лужей крови. Пронзительное пиликанье сирены возвестило о приближении машины скорой помощи. Полицейские, оцепив площадку, уже хозяйничали здесь. Девушка в полуобморочном состоянии показывала дисплей мобильника, с которого тщетно пыталась зачитать четверостишие.

– Вот…Пять минут назад… пять минут… я получила… от него сообщение, – захлебываясь от рыданий, говорила она эксперт-криминалисту.

– Предсмертная записка? Дай сюда, – сказал полицейский. – Да это же стихи какие-то. Чего ты мне их суешь?

– Эт-то.. его стихи… Он… он… поэтом был…



В ночь под луной свои чувства я выбелил, 



Скомкал надежды в ладони сжатой, 

Чтобы не слышать в минуты гибели 

Воя души распятой…



Темный ангел, завершивший его жизненный путь, прочитал их с холодноватой печалью.

Если бы я мог чувствовать, как человек, я был бы удивлен: парня уже нет, а боль его души и последние мысли остались жить… Если бы я мог чувствовать, мне было бы жаль его. Но мне не жаль. Я оборвал нить его судьбы и выпустил его из этого мира, где он уже не нужен.



Но пешеходы не могли его видеть и слышать, они обсуждали событие, которое только что произошло на их глазах.

– Пьяный что ли?

– Да нет. Самоубийца! Растолкал всех, выскочил на дорогу и под машину бросился… Сама видела.

– С девушкой, видимо, поссорился. Вон она плачет. Да поздно уже… Раньше думать надо было…

– Это она и виновата! Вот до чего парня довела!

– Эх, молодость, молодость… – переговаривались вокруг люди.



Таких как я, люди называют демонами, но на самом деле я темный ангел, жрец-эйтран, контролирующий предначертанность людских судеб. Я тот, кто безжалостно приводит приговор в действие, зная, что человек уже исчерпал себя в этом круге жизни.

Есть еще и другие ангелы, которых чтят смертные обитатели земли, называя их ангелами-хранителями. Они оберегают и спасают тех, в кого веруют. И темные, и светлые – мы из единого легиона – эйтранов, служителей Меоры, Богини Судеб.



Я давно наблюдаю за этой юной парой. И я бы мог продлить жизнь этому бедолаге. Но зачем? Ведь добром это не кончится, он обречен на раннюю кончину. Если за отсрочку потребуется заплатить еще и гибелью этой девушки, доброй и жертвенной, то я предпочел…избавить ее от этой ноши.

Влад – совестливый парень. Он вполне осознавал, в какую пропасть катился, и более того, он понимал, что должен оградить Алису от самого себя и от всех предстоящих бедствий. Но для того, чтобы понимание перешло в действие, у Влада не было ни сил, ни желания бороться.

Эту жизнь Влад испортил себе еще до своего рождения, затащив хроническую тоску былого существования в зародыш нового тела. У него – не самая молодая душа. Скорее, одна из древних… Но она еще долго будет блуждать между мирами, заново возрождаясь в человеке, обновляться, переплавляться и дозревать до тех пор, пока не достигнет нужного уровня развития. Преждевременная старость души, которая ничего не хочет и от всего устала – это некий побочный эффект древности, этакий синдром вечности. На этом витке жизнь Влада – брак, поэтому он отправляется в утиль, то есть в новую инкарнацию. Скоро он возродится снова, чтобы начать все сначала.



Сделав свое дело, эйтран Энариил в ленивом оцепенении наблюдал за девушкой – ему было некуда спешить. Подбежав к распластанному телу, она застыла, как вкопанная, и даже крик застрял в сдавленном от ужаса горле. Погрузившись в ее состояние, жрец судеб ощутил, как девичье сердце, сжатое ледяной рукой потрясения, остановилось на миг, а потом дернулось так, как будто собиралось выпрыгнуть из груди. Ноги Алисы подкосились, в глазах потемнело, и жрецу передалось, как душа ее, охваченная безысходным отчаянием, падает, падает в бездонный колодец мрака… А еще Энариил уловил, как к ней направляются какие-то внешние импульсы волнового потока. Освобожденная от мертвого тела, душа Влада витала над нею… Алиса тоже что-то почувствовала, подняла заплаканные глаза вверх, и они засветились нежностью и печалью… Ангел понял, что это Влад посылал ей свою прощальную любовь. Он попытался принять эти волны в себя и ощутил, как в груди его разлилась удивительная, щемящая душу теплота.

Энариил давно уже не знал ни восторга, ни печали, ни любви… И тут впервые за много веков его ровное безразличие всколыхнулось всплеском интереса к тому, что давно уже неведомо ему. Живые эмоции – такие острые, такие всепоглощающие…

Смысл его существования сводился лишь к холодному безропотному служению Тому, кого он никогда за тысячелетие своей однообразной жизни так и не увидел, и не постиг… Тому, чья реальность неоднократно подвергалась сомнению даже там, на Третьей Ступени Небес…

Энариил смотрел на девушку, неторопливо читал ее жизнь, пронизанную разнообразными чувствами – от самой яркой радости до великой печали – и… завидовал. О, если бы кто-нибудь вернул ему ощущение свежести восприятия, стремление разгадать все тайны мироздания, ожидание чуда, веру в волшебство и радость каждому новому дню.



Ты смотришь в звездное небо и видишь глубину космоса, а вместе с ней непостижимость загадок Вселенной. Думаешь о далеких планетах и неизведанных мирах. А я, глядя в небо, вижу лишь скучную синюю гладь. Когда-то и я был окрылен жаждой знаний и упивался собственным могуществом над низшими ступенями миров… А теперь через века я вижу, что этот постоянно обновляющийся мир, где рождение и смерть сменяют друг друга, уныло обнообразен. И неизменен.

Благодаря научным открытиям и техническому прогрессу ваша внешняя жизнь стремительно преображается в лучшую сторону. Человеческий мозг напичкан всевозможной информацией, но, увы, просвещение не способно изгнать мрака из человеческих душ. И социальные вирусы архаичного мира, генетически передаваясь из века в век, не поддаются искоренению: все та же жесточайшая борьба за власть, истребление себе подобных, ненасытная жажда обогащения… А мы век за веком мечемся в кругу этих забот, давно уже осознав, что это бессмысленный и безнадежный труд… И ничто нас уже не радует, не огорчает и не удивляет… Мы, Воинство Господне, не в силах изменить устройство этого мира, пока сам Творец кардинально не поменяет генетический код инстинктов человеческих.

…А самое страшное, что приносит нам вечная жизнь – это отсутствие желаний. Нет желаний – наступает пустота. Только желания ведут нас вперед, к цели, они же – делают счастливыми или несчастными.



«Радуйся, глупая, что ты еще не знаешь тайн мироздания, потому что именно незнание порождает в вас жажду первооткрытий», – повторил Энариил, обращаясь к Алисе, хотя он отчетливо видел: ей недолго осталось обитать на этом кругу жизни…

А девушка вдруг зябко поежилась, тревожно огляделась, и, подняв лицо с черными разводами потекшей туши, глянула прямо в глаза темному ангелу.

Возможно ли это? Нет. Жрец судеб знал: люди не могут его видеть. Просто случайное совпадение, не иначе…



И все-таки одно желание у Энариила было. Он хотел удивляться. Мысли об этом давно уже вертелись в его голове. И ему непременно хотелось обсудить этот вопрос с кем-нибудь из приятелей.

Однажды они с эйтраном Рамуэлем сидели на высоком утесе и смотрели на море. Внизу шумно вздыхал морской прибой и, пенисто закипая, бился о скалистый берег. Косые лучи заходящего солнца янтарным потоком заливали море и, сверкая бликами, скользили по перекатывающимся волнам. А чайки-охотницы с торжествующими криками выхватывали из блещущей воды свою серебристую добычу.

– …Иногда я завидую людям, – задумчиво произнес Энариил. – У них столько возможностей прожить свою коротенькую жизнь ярко и интересно. Если бы я был человеком, я бы не уставал удивляться красоте Вселенной: вечернему солнцу, тонущему в морских волнах… – он поднял голову к небу, – непостижимости этой лазурной бездны… – он сорвал стебель розовой азалии, растущей обширными колониями между скал, – и даже горный цветок изумляет совершенством творения: красотой формы, цвета, приятным запахом.

Рамуэль усмехнулся в ответ.

– Люди… Утром, чуть свет, они встают, чтобы успеть до начала работы отвезти детей в школу или в детский сад. И поверь, они не замечают, как бликуют в солнечных лучах листья на деревьях. Они слишком озабочены тем, чтобы заработать побольше денег и с комфортом обустроить быт. Они любят окружать себя красивыми вещами, и вряд ли будут думать о том… – он ловко выхватил соцветие рододендрона из рук Энариила, – …что это удивительное совершенство форм, цвета и запаха с любовью создал Творец. Природная красота чужда им. Они себе создают золотых тельцов для поклонения.

И еще обрати внимание: сколько хлопот с этой плотью! Она требует постоянной заботы. Чтобы тело не слабело, его нужно кормить, поить, мыть, погружать в ночной сон, одевать, чтобы не замерзло и не заболело. А еще… люди украшают его для привлечения внимания, ибо люди любят услаждать свою плоть. Заметь, они тратят почти всю свою жизнь на услаждение плоти. И часто у них совсем не остается времени на развитие души. Да и зачем? Их плоть сожрала и растворила в себе их душу. И зачем только Господь подарил им ее? Неужто только для того, что ангелам и демонам было чем заняться?



3



Туда не долетали шестикрылые серафимы, престолы и другие чины ангелов – вещий пламенный Свет спалил бы их крылья и выжег их всевидящие глаза. Там, в пространствах высшей эмпиреи, недоступное взору, обитало триединое божество, сотворившее мир, хранящее время и пространство. Три его лика воплощали три разные ипостаси. Прозрачные тела богов светились, словно лунный камень, а руки, ноги, платиновые волосы и крылья, словно ветви одного дерева, сплетались между собой. Излучения, исходящие от каждого, сливались в ярчайшую световую сферу.



Глаза Неведомых были полуприкрыты. В ликах, хранящих космическую мудрость и силу, застыли безмятежность и покой.

Но странно, один из горних существ как будто выпадал из общего состояния. И свечение его слегка подрагивало от каких-то внутренних вспышек и пульсаций. Чело с гладкой полупрозрачной кожей акварельно проступало сквозь мощное энергетическое поле. Веками сохранявшее бесстрастное выражение, оно вдруг стал подавать признаки беспокойства. Брови страдальчески сдвинулись, а губы скривились, исторгнув тихий стон…Что-то необычное происходило с божеством. Корни, скрепляющие троицу воедино, стали самопроизвольно двигаться, освобождаясь из общей сети. Но, разъединяясь, они повреждали астральную плоть, образуя рваные раны… Текущая по жилам кровь, прежде искрящаяся, словно жидкий огонь, стала гаснуть, изливаясь наружу…



Жители ступеней и жители мегаполисов смотрели в небо, не понимая, почему тучи стали багрово-красными. И когда первые алые капли падали на их лбы, их страху и удивлению не было предела. Кровавый дождь лил, не переставая семь дней и семь ночей.



Массмедиа запестрили сообщениями о конце света.

Отделившееся тело Древнего рухнуло вниз. Сквозь семь ступеней, задевая уступы, ударяясь об откосы, Он падал с небес, все ближе и ближе приближаясь к тверди Земли. И рвалось его лунное тело, сломанные крылья трепыхались в воздухе, распадаясь на тысячи полупрозрачных серебристых перьев. И ветром разносило те перья по городам и странам…



4



Эйтран Энариил стоял на крыше великолепного девятиглавого храма. Вокруг него на разной высоте поднимались громадные, сверкающие золотом купола, по форме напоминающие воинский шлем, а из центра каждого победно взметались вверх кресты – по замыслу зодчих это символизировало духовную битву религии с силами зла и тьмы. Энариил собирался уже прянуть вверх, но какое-то странное ощущение заставило его поднять голову. Воздух стал до того обжигающим, давящим и тяжелым, словно небеса навалились на плечи, собираясь обрушиться вниз. Вмиг Энариил стал мокрым. Кровавый дождь скатывался по его волосам и лицу. А через мгновение космический объект, яркой вспышкой озарив все вокруг, пролетел высоко в небе.

Проследив взглядом движение светящегося шара, оставляющего за собой белый след в воздухе, Энариил впервые за тысячелетия был заинтригован. Это был не метеорит – он знал это точно. Эйтран невольно подался вперед, напряженно отслеживая путь небесного тела. Где-то внизу послышались крики – народ из высыпал из храма.

«Внемлите гласу Господнему! Ныне он скорбью объят!» – взывал протоиерей – «Кровь, льющаяся с небес – была первым предвестником Апокалипсиса… Этот – второй…» – со страхом перешептывались люди, собравшись под козырьком одного из подъездов.

И вдруг пылающая двухметровая стрела, со свистом рассекая воздух, пролетела мимо уха жреца фатума и обожгла кожу его тонкой астральной оболочки. Оцарапав щеку острым краем, она со звоном упала на край дугообразного возвышения кровли, повторяющее форму стены. Несколько секунд она слабо светилась, потом остыла. Энариил подлетел и, присев на корточки, взял ее в руки. Это было перо. Белое с голубизной. Легкое и прочное. Из непонятного полупрозрачного материала. Оно странным образом уменьшилось на глазах и теперь помещалось в ладони.

Эйтран сунул его в карман плаща и привычным движением оттолкнулся от поверхности крыши, чтобы взмыть в воздух и проследить за орбитой загадочного объекта… Вместо этого грузным, неуправляемым мешком он стал падать вниз, тщетно пытаясь сконцентрировать духовную энергию и взлететь… Но земля не отпускала его… с какой-то грубой необузданной силой она потащила его к себе…

Что-то непонятное происходило с ним… Сознание мутилось… Он испытывал дикий животный ужас… О том, что он умел когда-то летать, он уже не помнил… Земля неумолимо приближалась…




Глава 2. Шхаким. Чистилище


Помышление сердца человеческого 

зло от юности его. 

Священное писание. Быт. 8:21 




1



Беспросветный стылый мрак ночи накрыл надгробные памятники на городском кладбище. От свирепых порывов ветра тяжко поскрипывали стволы деревьев да глухо шелестела листва. Из-за нагромождения туч выплыла желтая луна, и ее тусклый свет упал на свежий могильник, богато убранный цветами и венками.

Там, под слоем земляной насыпи, в кромешной тьме лежал мертвец. Над ним давно уже туманным искрящим облачком витала душа покойника в ожидании сорокового дня.

И вот долгожданный час пробил. От мощной вспышки в области головы распахнулись глаза умершего и тут же медленно, с умиротворенной улыбкой на лице закрылись. Это остатки астральной энергии, всколыхнувшись, покинули труп. Теперь его удел – влиться в круговорот живой природы, чтобы после распада стать почвой земли, питающей корни трав и деревьев, а те по замыслу Всевышнего должны кормить человека и животных.

Призрак, получив свободу от своей телесной клетки, потрясенно оцепенел: перед ним открылся сияющий проход… Из него вышли темные полупрозрачные сущности и пригласили его следовать за ними. За крылатыми существами душа умершего увидела и другие, более доброжелательные тени – они махали руками, приветствуя его. Призрак узнал в них знакомые черты умерших родственников. Со вздохом подумал о том, что стал одним из них. Но пообщаться с приведениями ему не удалось.

Темные ангелы подхватили его астральное тело с двух сторон и влетели в черный тоннель навстречу мигающим красным звездочкам.

– Врут они все, врут… Все не так, – бормотал под нос наш новоявленный Призрак, припоминая, что пережившие клиническую смерть, говорили о встрече с потусторонним иначе. – Ишь ты, чего захотели… Душа, у них, видите ли, с необыкновенной легкостью вознеслась… И открылись им сияющие врата под колокольный звон… И нестерпимо яркий свет вокруг них засиял…

– А уж это кто как жил, то и получил, – ехидно прошептал ему Голос Рассудка.

– Нет таких людей, чтоб не грешили, – запальчиво возразило ему Эго Призрака. – Все под себя гребут! Каждый мечтает всласть пожить!



Крылатые проводники тем временем вылетели из тоннеля и встали на краю небес, прямо над космической бездной.

Мимо, как нагромождение облаков, пронизанных светом, проплывал золотой город, пестря разноцветными огнями… Где-то рядом запели серебряные трубы… Их тут же заглушил другой шум, напоминающий шум штормового моря с глухими ударами волн, разбивающихся о скалы.

Душа покойника так и затрепетала от страха. Вся жизнь его пронеслась перед глазами.

Вспомнил он, как по фальшивым накладным под несуществующее строительство парков и дворцов культуры государство платило миллионы. Как «убирали» лохов, согласившихся оформить на себя документацию на финансовые махинации в надежде разбогатеть…

Гордился он собой! Ни разу не попался! Баловень фортуны! Везунчик!

И прикрытие было обеспечено. Полиция и прокуратура – всегда к услугам. Что ни говори, а деньги – это сила!



А там в глубине бездны зловеще вспыхивали багровые всполохи, клубился черный дым…

– Бежать! Бежать отсюда! – панически всколыхнулась в сознании мысль. – Ведь существуют же бродячие, неприкаянные души!

Попятился Призрак обратно в тоннель… Но мощные крылья темных ангелов преградили ему дорогу назад.

С невероятной скоростью преодолевая космические расстояния, они понесли астральное тело умершего куда-то вверх.



Господи, Иисусе Христе… Расскажи кому – не поверят! Тела нет, а память о всех ощущениях осталась… Кажется, и слезы соленые, и сердце где-то под горлом колотится, и зубы стучат, как от холода…

Господи, если ты слышишь меня – каюсь я! Знал бы ты, как больно мне, что жил не по совести! Сам себя корю. Нет мне прощения! Но ты меня прости, Господи милосердный!

Попутал! Попутал бес нечестивый… Сам удивляюсь: зачем мне столько? И детям, и внукам по гроб жизни хватит. И ведь не ценят они… трудов-то моих. Оболтусами растут…

Осознал я все! Осознал! – орал вне себя Призрак. – Высший суд – это суд моей совести! Я сам себе судия! Скажи своим жандармам, чтоб отпустили меня! Куда они меня тащат?



2



Таких, как этот растерянный нечаянный путешественник, в полном сознании летевших неведомо куда, было несколько десятков, а, может, и сотен душ.

Древний замок Аркона, куда несли их ангелы-проводники, был виден издалека из-за голубоватого свечения. Он парил над Третьим Небом, которое называли Шхаким. Именно здесь происходил Небесный Суд над всеми душами, которые завершив земной круг жизни, переходили на следующую ступень.

Аркона поражала своими величественными размерами. Каменные полуразрушенные стены были оплетены гигантскими космическими лилиями – цветами Вечности. Это они светились во тьме, излучая синий цвет. Лилии были основным элементом декора во внутреннем убранстве храма: они «распускались» на настенных фресках, играли гранями самоцветов на мозаичных панно, сверкали ультрамариновой синью на солнце и загадочно мерцали в витражных окнах в сумерки. Цветы Вечности пробивались сквозь камень стен и прорастали через мрамор колонн. Но, разрушая материальность сооружений, они и скрепляли их своей магической нерушимостью.

Ангелы-проводники доставляли астральные тела усопших к черным воротам Арконы. Врата эти не имели створок. Они не открывались и не закрывались, но как магнитом втягивали души в свое темное чрево, и те медленно выплывали оттуда в призрачную синеву обширных владений Арконы. Там их встречали ангелы-привратники. Держа души на весу, они специальными инструментами, похожими на посох, завлекали их в зону своей гравитации, а затем распределяли между другими сущностями.

Многочисленные помощники судьи трепещущими небесными языками проникали через глазные впадины в информационные центры душ, и мгновенно, словно в ускоренной кадровой последовательности, вычитывали прожитую жизнь. В зависимости от деяний умершего языки этих ангелов меняли цвет: либо вспыхивали белым огнем, либо становились пылающе-черными, как головешки в костре. Такого же цвета клеймо зажигалось на челе астрального тела – по нему и происходила сортировка душ покойников.

Праведников, отличившихся чистотой и благородством помыслов, жнецы переправляли через Жемчужные Врата на Вилон – Первое небо Семинебесья. Зрелые души, завершившие круг перерождений на Земле и постигшие высшее Знание, после распределения оставались на Вилоне, где продолжали служить Свету, как низшие ранги ангелов. А молодые души отправлялись на Землю, где заново перерождались и развивались по следующему витку спирали, набираясь мудрости.

Но прежде все грешники поступали в Чертог Истины – Аркону, на Суд архангела Азраила.(Азраил – в каноническом христианстве не упоминается, в апокрифической книге Апокалипсис Эздры – он является третьим по счету человеком, возведенным в ангелы (первые два – Энох, ставший Метатроном и Илия, ставший архангелом Сандальфоном). При жизни Эзра был справедливым судьей. Уриил сделал его судьей для умерших и низших ангелов. У него четыре лика и четыре тысячи крыльев, тело его  складывается из глаз и языков, общее число которых равно количеству людей, населяющих Землю – прим. автора)

Величественный правитель Чистилища принимал их в тронном зале храма. Над престолом с огненными колесами-офаним парил огромный шестикрылый ангел Смерти. В знак беспристрастности приговора глаза его были завязаны красной лентой. Но на его распахнутых черных крыльях сверкало множество всевидящих прокурорских глаз, от которых ничего нельзя утаить. Они прожигали, испепеляли своим праведным гневом. {(Офаним – ангелы в виде крылатых пламенных колес, главной функцией которые является передвижение Трона Господня. Наиболее часто упоминаются в Книгах Эноха – прим. автора)}

В следующий момент к призраку тянулись длинные, раздвоенные, как у змеи, огненные языки князя. Они оплетали его череп и проникали в глазницы. Мощные импульсы, исходящие от них, просвечивали сознание усопшего, открывая ему новый взгляд на себя – сквозь призму совершенства. Это был только миг – вспышка прозрения, когда душа грешника видела себя глазами бога, глазами Истины.



После того, как грешников распределяли по разным уровням Чистилища Арконы, они начинали остро чувствовать свою связь с отслужившим и теперь отторженным телом.

Их грешным умам, так мало заботившимся о душе при жизни, пришлось с ужасом осознать, что после смерти их вечные души стали пленниками своих полуистлевших тел. Когда-то телесная оболочка была как платье, и пока ново, оно было прекрасно, а потом обветшало и пришло в негодность. Но даже тогда, когда отслужившее тело забрала могила, освободиться от него было невозможно… И как же она болела теперь – сотнями хворей – эта покинутая плоть, как она страдала от голода и жажды, коченела от леденящей стужи, изнывала от адского пекла… Особенно болезненно, с воплями, стенаниями грешники переносили разложение, хотя их кишащий червями труп остался совсем в другом мире…

И теперь эти истерзанные Души Усопших жаждали душевного тепла и сочувствия. Их томило одиночество, желание любить и быть любимыми. Челюсти их ненасытного «эго», когда-то безучастного к другим, ослабляли свою хватку… А их астральное сознание начинало излучать слабые импульсы любви и жалости к ближним… И тогда происходило нечто удивительное: телесный гнет отступал…

Для таких призраков открывались Ворота верхних кругов Чистилища, и они поднимались на более высокую ступень.

Некоторым удавалось удержать в своей памяти вектор божьей истины, который был передан ему в Судный день архангелом Азраилом. Следование ему – это и был путь к возрождению. Но иные были так слепы в своих низменных закоулках сознания, что душа их от перенесенных страданий становилась еще более злобной и мерзкой. Для таких открывались люки нижних уровней Чистилища. Такие души уже никогда не возрождались в человеческом теле.



3



В один из таких обычных дней, когда Азраил в сверкающих бронированных доспехах

отрешенно выполнял свою ежедневную работу, в залу через открытое окно с тонким свистом влетело светящееся перо. Архангел с завязанными глазами его не увидел. Но шесть его черных крыльев, унизанных вещими очами, тревожно зашелестели. Некоторые всевидящие глаза в паническом ужасе следили за траекторией полета, другие смятенно забегали и ошеломленно захлопали веками. Слаженность привычных действий Высшего Суда неожиданно сбилась. Шестеро крыльев суетливо рванулись, задвигались вразнобой и в несколько торопливых взмахов швырнули Азраила в подлетевший трон. Когда архангел оказался под защитой святого престола с пылающими Офаним, крылья князя сложились, оберегая его голову, тело и ноги.

Перо, описав круг под сводом Чертога, внезапно спикировало и воткнулось в бронированный шлем архангела. По незыблемой прежде поверхности змейкой побежала трещина.

Архангел стащил с глаз повязку и выдернул перо. Один из его тонких прозрачных языков коснулся пера, пытаясь понять его природу. Но понимание не приходило. А щель в треснувшем доспехе все росла… И когда расколовшийся шлем упал на пол, потрясенный Азраил почувствовал, что мир внутри и вокруг него перевернулся. Бесчисленные явления грехопадений, порочности и растлений, которые он только что беспристрастно считывал, осязал и зрел всевидящими очами, вдруг хлынули в его сознание, отозвавшись в его сердце криком ужаса, страдания и протеста. Сотни его вещих глаз стали покрываться бельмом – один за другим они угасали и слепли… шесть его крыльев обвисли, обретя материальную тяжесть, перья стали осыпаться, обнажая скелетные сочленения…

Внезапно правителю Арконы стало так омерзительно и совершенно невыносимо здесь находиться. Языки захотелось спрятать – людские пороки обжигали их больнее всякого огня. Он огляделся вокруг. Это был все тот же Зал Исправления, заполненный призраками. Но какой же страшной показалась ему эта привычная повседневная работа. Впервые за многие тысячи лет он смотрел на мир собственными глазами. И видел все по-другому. И сам был уже другой. О горе, кто же додумался дать ему человеческие глаза?! – глаза, из которых на мир взглянуло Эго. И это новое человеческое восприятие окружающего мира вселило в душу беспредельный ужас…

Броня вдруг стала такой тяжелой, громоздкой и сковывающей, как кандалы. Жар стоял невероятный… Какие же горячие души у грешников… По его телу стекал липкий и разъедающий пот. Раньше он не замечал этих неудобств, легко покидал доспехи и залетал в них обратно своим невесомым телом…

Разрывая броню, бывший архангел стал выбираться наружу. Азраила трясло крупной дрожью – бежать, бежать, куда угодно бежать!




Глава 3. Луэнграсс. Владения археи Зоэль


Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его, наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его.

Лев Толстой. Война и мир




1



Свернутые в тугой бутон пурпурно-сиреневые лепестки затрепетали: цветок, подрагивая, распускался на глазах, источая дивный аромат. Рыжеволосая дева, любуясь своим творением, склонилась над ним, рассматривая покачивающиеся тычинки… Вдруг стебель резко дернулся и, вывороченный вместе с комом земли, стал падать… Соседние насаждения тоже заколыхались, разваливаясь в разные стороны. Большая небесно-голубая кошка, что сидела рядом, ощерилась и отпрыгнула в сторону.

Из чернозема вылезла по локоть человеческая рука, потом показались темно-синие, засыпанные землей, волосы… И вскоре из клумбы, быстро раскапывая себя, вылез голый мужчина и сел прямо на цветы, повреждая их. Глаза его, как слепые, были подняты кверху, он глупо и счастливо рассмеялся, а потом, выплевывая набившуюся в рот землю, сильно закашлялся, упал навзничь без сознания…



Первое ощущение, которое испытал Азраил, приходя в себя, – это была теплота чего-то мягкого и пушистого, давящего на грудь. И еще – сильно щекотало нос. Он чихнул, прежде чем открыл глаза. Любопытная кошка обнюхивала гостя, забавно шевеля кисточками на ушах. Язык бывшего архангела отреагировал на раздражитель прежде своего хозяина, он с тихим змеиным шипением выскользнул изо рта – кошка недовольно фыркнула и спрыгнула с кровати.

Дева с рыжими волосами протянула ему чашку с живой водой. Она разглядывала Азраила с не меньшим удивлением, чем он ее.

– Как сильно изменился ты, Азраил, – проговорила она без улыбки. В ее глазах была скорее тревога, чем радушие. – Сейчас ты похож на человека больше, чем на духа высшего уровня. Почему ты бросил свой пост?

Азраил со вздохом потер лоб и, опираясь на руки, попытался сесть. Но голова его сильно кружилась, и он был вынужден снова лечь.

– Выпей! Это поможет тебе скорее привыкнуть к новой оболочке из мяса и костей.

Архея приложила кромку глиняной кружки к его губам, и бывший ангел с удивлением сделал первый в своей жизни глоток. Живительная влага подействовала сразу же. Тупая тяжесть в голове начала рассеиваться, уступая место легкости и просветленности восприятия, а неуклюжее деревянное тело, казалось, наполнялось силой и уже не ощущалось каким-то чужеродным грузом, прикрепленным к нему. {(Архея – в тексте используется как женская форма понятия «архонт». Зоэль – не ангел. Как и ее брат Ариил, она является демиургом и духом-мироправителем. – прим автора)}

– Почему ты ушел со своего поста? Ведь они будут искать тебя! Они придут за тобой, – настойчиво повторила девушка.

– Зоэль, я не могу ответить на твой вопрос. Я не знаю, почему я стал отступником. Клянусь тебе: и в мыслях такого не держал. Я и сам хочу разобраться, как такое могло случиться. Мне надо подумать. {(Зоя – (переводится с греческого как «жизнь») животворящая мысль, дочь эона Софии Ахамот, посланная матерью в тварный космос, чтобы нести мудрость мира горнего. Ариил создал Землю, но оживила ее Зоя. В гностических сказаниях Самаэль не знает об этом, он уверен, что самостоятельно дал жизнь всему живому на планете. – прим. автора)}



Рассматривая свою прошлую жизнь со стороны, Азраил все больше убеждался, что он был машиной. Не жил. Не знал ни печалей, ни радостей. С бесчувственным автоматизмом выполнял свою работу.

Когда случилась эта странная вспышка в голове архангела, он стал воспринимать окружающий мир иначе, у него появилось стремление – немедленно покинуть эту тюрьму. Сияющей сферой он стал подниматься вверх, навстречу к своей свободе. Сотни душ мертвых хватали его за ноги и за руки… Они думали, что если ухватиться покрепче, то он вынесет их с собой, подальше от пекла преисподней. Азраила просто колотило от страха, что сил не хватит, и они увлекут его за собой – обратно…

Ангелы, служители Арконы, несколько мгновений смотрели ему вслед, затем с прежним равнодушием продолжили исполнять свои обязанности.

Он летел как можно быстрее. Но куда?

«Любая ближайшая твердь, любая… – говорил он себе. – Я больше не хочу управлять мертвецами, не хочу быть хранителем грешников. Никогда. А чего я хочу? – Пока где-нибудь остановиться, отдышаться, подумать, забыться…»



Азраил вырвался из неба Арконы тем же путем, каким мертвые попадают в него, и потому, приземлившись в один из миров, он оказался под землей ровно на глубине могилы.

Он, как крот, вырыл себе ход к поверхности земли. Почва, нагретая солнцем, пахла сыростью и… жизнью… Выбравшись наверх, Азраил… ослеп на мгновение от щедрых потоков света…

И первое, что он увидел, приспособившись к освещению, – было небо. Оно было совсем не таким призрачно-туманным, как в Арконе… Это была бездонная сверкающая голубизна, пронизанная солнцем.

В ноздри проник дурманящий запах разнотравья. Пронзительная зелень травы с сочными красками цветов ударила по его глазам с такой ошеломительной силой, что в его душу хлынуло давно позабытое чувство восторга.

Но самым поразительным впечатлением первых минут свободы было прекрасное лицо огневласой девы. А ведь он знал ее когда-то, давным-давно – еще в юности… Еще тогда они с интересом потянулись друг к другу – Жизнь и Смерть… Но в дружбе нуждаются люди. Ангелы руководствуются долгом.

Азраил тогда получил назначение на Третье Небо и стал правителем Чистилища Арконы. А она с ее древним умением дарить жизнь осталась на Седьмом Небе. И кто ж теперь не знает знаменитых волшебных садов Зоэль на Аравот!

Ах, вот, значит, куда нечаянно попал Азраил… Туда, на Седьмую Ступень, его и вынесло на автопилоте – к Ней.

Но в былые времена Азраил не сумел оценить ее потрясающего свойства: лучистые глаза ангелицы были начисто лишены той привычной порочности, которую он ежедневно наблюдал в подвластных ему грешниках.

О, Господи, сколько тысяч лет он не видел подобных лиц… Он давно забыл, что существует на свете еще что-то, кроме его загробного мира. А там он видел только темные, низменные души с Цэррона, и воспоминания об их лицах теперь вызывали в нем лишь тягость и отвращение. Как же он жил со всем этим раньше? {(Цэррон – название Земли в мире Семинебесья, во вселенной этой книги. – прим. автора)}

Внутри него творилась полная сумятица. Тысячи прочитанных им душ не желали уживаться в его собственной душе. Тысячи противоречивых понятий о добре и зле, тысячи чьих-то желаний и волевых устремлений конфликтовали в его голове. Вторжение чужих страстей, пришлой радости, посторонней боли и навязанной тоски наводили на него ужас. И оттого в первое время пребывания во владениях Зоэль Азраилу не раз казалось, что он сходит с ума…

Я – это Я, – говорил он себе. – Я свободен. Я закрыт. Я не должен носить в себе мрак чужих душ. Им место в Чистилищах Арконы…

Усилием воли он старался подавить, изгнать из себя все чужеродное. Стать собой…

Стать собой? И воспринимать мир через призму своего Эго?.. Но ведь так устроено человеческое самосознание…

И кто же я теперь? Я – Человек или Ангел? – спрашивал он себя.

Но что же явилось причиной его частичного перерождения? Не перо же, упавшее из крыла одного из ангелов? И кто стоит за этими могущественными силами? Кому это понадобилось – ломать отлаженную систему Чистилища Арконы?

Вопросов было множество. Ответов пока ни одного…



2



Азраил стоял перед зеркалом в удобной, хотя и непривычной одежде, которую принесла для него Зоэль. На нем была просторная рубашка-косоворотка и укороченные штаны из светло-серого льна. Волосы, еще влажные после купания, обрамляли бледное слегка вытянутое лицо. Он выглядел почти также, как в тот далекий юношеский период, когда его с Седьмой ступени отправили выполнять уготованную ему миссию, точнее выглядел бы, если б не глаза – тусклые и опустошенные…

– Неважно выглядишь, – Зоя критически оглядела его. – Прямо неживой какой-то…Не даром говорят: с мертвецами поведешься – без праны задохнешься…

– Прана? Прана есть везде, даже в Арконе. Ты же знаешь, когда прана покидает физическое тело человека, он умирает. Но сама прана не исчезает. Она переходит в его астральное тело. Но… к сожалению, я вынужден согласиться: там, где страждущие ждут расплаты за грехи, конечно же, сияния жизнетворной энергии не дождешься…

– Ничего, – Зоя тепло улыбнулась, – все поправимо. Поживи у меня тут с недельку, походи босиком по утренней росе, искупайся под струями водопада, подыши жемчужным туманом из праны и… оживешь!

– Я всю жизнь принимал свою работу как должное, как часть моей сути, словно никакой иной доли для меня быть не может. Но однажды я взглянул на все по-другому. Как будто я слился с сотней грешных душ, окунулся в их низменные страсти и испытал их жуткий страх… Я больше не хочу быть их прокурором, палачом и даже хранителем, указующим им путь исправления. Я сам за них горел в аду… Я испытал животный ужас… Из всех грешных мое наказание было самым тяжким! За что, Зоэль? Кто избрал для меня такую судьбу?

– Кто-то ведь должен выполнять эту работу. И этот жребий выпал тебе. Такие, как мы, не бывают свободными – никогда. Мы должны удерживать равновесие. Это наше бремя. Люди даже не подозревают, насколько легка их жизнь по сравнению с нашей. Хотя, признаюсь, мне повезло гораздо больше, чем тебе. Я с детства обожала жизнь природы – все, что украшает покров земли: цветы, растения… Уже тогда я видела, какая сила течет внутри их стеблей, заставляя их преображаться. Я научилась концентрировать энергию жизни… Вот посмотри, – она подошла к невысокому цветущему деревцу, и вокруг соцветия расположила свои ладони.

Азраил увидел, как между ними стремительно заметались золотые искры; сливаясь, они превращались в светящийся шар. Зоэль сделала легкое вращательное движение кистями рук – и цветок осыпался, обнажив зеленую завязь. Из него стал быстро расти, наливаясь и созревая на глазах, плод. И вот уже на ветке повис румяный фрукт, похожий на персик. Архея сорвала его и протянула бывшему архангелу.

– Попробуй! У плодов, взращенных с помощью уплотнения праны, вкус и аромат бывают непревзойденными.

Раздвоенный язык Азраила с характерным звуком показался изо рта, затрепетал, едва касаясь бархатистой шкурки фрукта, и быстро исчез. Он с любопытством погрузил зубы в спелую сочную мякоть и, с прикрытыми глазами смакуя его сладость, пробормотал:

– Волшебно… Я впечатлен…

Он оглянулся и как будто новыми глазами узрел цветущий и благоухающий мир вокруг. Бывший архангел вспомнил, что несколько дней назад, он был также поражен, разглядывая после Арконы сад Зоэль. Но потом он так глубоко ушел в свои внутренние переживания и переосмысление собственной жизни, что не только забыл о существовании чудной красоты, которую творит она, но даже и не замечал ее…

Азраил снова высунул язык – он остро ощущал им свежесть воздуха, ароматы пряных трав, тепло солнечных лучей и еще что-то неуловимое… Столько забытых ощущений теперь снова были с ним.

– А у тебя тут царство вечной весны, – с робкой улыбкой произнес Азраил.

– Скорее царство вечного лета. Сколько я себя помню, никто, кроме меня, не постиг суть праны настолько, чтобы иметь неограниченные возможности по управлению ею. На высших ступенях небес нет провозглашенных или избранных лидеров, как нет и гордыни, просто каждый делает то, что умеет и любит больше всего.

– Согласен, – Азраил с удовольствием пошевелил пальцами ног, ощущая тепло земли, нагретой солнцем. – Не каждый может так чувствовать и направлять энергетические токи жизни. А покажи мне источник Праны, – попросил он.

– Она циркулирует везде. У нее нет отдельного источника. Все сущее во Вселенной связывается Праной. А впрочем… я покажу тебе бушующую энергию Праны! Полетели к Белому озеру?

– Полетели! – с энтузиазмом откликнулся Азраил. – Руку давай!

– Зачем?

– Разве мы не используем телепортацию, чтобы добраться туда?

– Можно, конечно, и телепортировать…– улыбнулась Зоя. – Но мы ведь никуда не торопимся. Зачем лишать себя такого удовольствия как прогулка?



3



Архея вывела своего спутника к просторной солнечной поляне, на краю которой рос могучий древний дуб. Она засунула два пальца в рот и дважды пронзительно свистнула.

Конским ржанием откликнулись на ее зов со стороны рощи с исполинскими деревьями. Азраил решил, что им предстоит путешествие верхом. Но топота копыт он не услышал. Шумный свистящий ветер пронесся над деревом, возле которого они стояли, и Азраил с разметавшимися волосами и восторгом, закипевшим в груди, наблюдал, как над ним проносится чешуйчатое драконье брюхо с поджатыми костистыми лапами.

Их было двое, вызвавших ветер размахом гигантских перистых крыльев. Описав круг над поляной, словно давая им возможность полюбоваться собой, эти странные твари стали снижаться. Теперь уже Азраил разглядел, что на длинной шее с развевающейся гривой сидела лошадиная голова с выпуклыми змеиными глазами и мощными клыками. Спина была гладкой без драконьих костистых наростов и заканчивалась конским хвостом. Существа всхрапывали как лошади и отличались друга от друга только мастью волосяного покрова. Один был светло-серым в белое яблоко. По шкуре другого волнами разбегались синие полосы, как у зебры.

– Это геары. Мои любимцы. Я вселила душу дракона в изящное тело пегаса. И вот что вышло!

Зоэль достала из дупла дерева что-то похожее на конскую сбрую. Азраил понятия не имел, как седлают геаров. Но глядя на то, как уверенно Зоя надевает на морду пятнистого узду, он решил повторить ее действия. Но полосатый геар с недобрым всхрапом оскалил мощные клыки, а змеиные глаза его вспыхнули желтым огнем.

– Энергетику мира мертвых чувствует, – с беспокойством проговорила архея. – Ты пока рядом постой, пусть привыкает. Зебрик – смирный, не бойся его. На вот, лучше спинку ему почисти, – она сунула ему в руку щетку.

Зоя успокаивающе погладила зверя по морде и строго сказала. – Зебрик, Азраил мой друг. А значит, и твой друг! Он – наш гость! Будь добр к нему!

– Кажется, твои пегасы получились… немного… хищными, – заметил он.

– Ничего не поделаешь, хищность дракона взяла свое! – весело пожала плечами рыжая дева, укладывая на спину зверя седло.

– И чем же ты их кормишь? – полюбопытствовал он.

– Я их не кормлю. Они сами охотятся.



– Ты, наверное, страдаешь? – полюбопытствовал Азраил.

– С чего бы? – удивилась Зоэль.

– Они убивают другие твои любимые творения.



– О, нет! – рассмеялась архея.– Это ведь я их такими создала. Я не могла всех создать травоядными.

Закрепив подпругу на корпусе пятнистого геара, Зоя занялась полосатым его собратом.

– Но почему? Ведь тогда на свете было бы меньше смертей, кровопролитий, страха и зла! – удивился Азраил.– Если б не было смертей… то жизнь на свете превратилась бы в кошмар из-за страшной тесноты, – мягко возразила архея. – Живые уходят, выполнив свою роль в системе. Миру необходимо обновление. Это основной закон жизни. Никто не хочет жить вечно, поверь мне, – вернувшись к своему зверю, она ловко запрыгнула к нему на спину и ободряюще улыбнулась Азраилу. – Садись, не бойся.

Бывший архангел послушно взобрался на второго, хотя не столь проворно. Геар под ним пружинисто выгнулся и, вздыбившись, заржал. Неопытный всадник инстинктивно поджал ноги, и, скомкав повод, вцепился дра-коню в гриву. Потом сообразив, что животное дичится его, как чужака, Азраил дружелюбно похлопал его по шее, приговаривая:

– Спокойно, Синий Зебрик! Добрый, хороший зверь! – и уже увереннее выпрямился в седле. – Но мы же живем, – продолжая разговор, обратился он к спутнице.

– Но ты, я смотрю, не слишком-то в восторге от своей вечной жизни, – усмехнулась Зоя.

– Я в восторге, – улыбнулся Азраил. – Здесь. Сейчас. С тобой.

– Это продлится недолго. Ты нарушил правила, вышел из системы. За тобой придут.

– Может быть, и так. Но сейчас это неважно.

– Хей! – тряхнула поводом архея и легонько толкнула геара икрами ног, и тот побежал, ускоряя разбег, пока не взлетел.

Полосатый геар Азраила тут же понесся следом. Бывший ангел пригнулся, стараясь не слететь с седла, вжал ноги в бока зверя и тихонько ахнул, когда геар оторвался от земли.



***



Азраил с упоением наблюдал, как плавные взмахи широких крыльев поднимают его все выше и выше над землей, как острые верхушки елей, высветленные солнцем, шипастыми пиками торчат над кудрявыми макушками лиственных деревьев. Он запрокинул голову в небо, всегда на всех уровнях бытия исполненное невероятной вселенской мощи и… почувствовал себя свободным и счастливым как никогда. Теперь он мог принадлежать себе и только себе – и это невероятно! Он на пару секунд прикрыл глаза, ощущая на своем лице скольжение воздушных потоков. Как прекрасно жить! Почему он раньше этого не понимал? Тогда для кого же он создан – этот мир, если не для него?

Пролетая над цветущей долиной, Зоэль направила своего геара на снижение. Дра-конь Азраила на распластанных крыльях низко спланировал над поляной, сплошь усыпанной крупными красно-белыми цветами, но «цветы», испугавшись крылатых хищников, вдруг один за другим шумно вспорхнули и, быстро трепеща лепестками-крылышками зависли в воздухе, распространяя сильный голокружительный аромат.

– Птицы как цветы! – удивился Азраил.

– Или, может, цветы, летающие как птицы! – засмеялась архея. Увидев, как ее спутник с блаженной улыбкой втягивает в себя благоухание луга, поспешила предупредить. – Не вдыхай! Улетаем!

– А что птички, то есть цветики, очень ядовитые? – спросил позже архангел.

– Да нет. Просто запах зачаровывает. Ты наяву будешь видеть чудные сны!

– Заманчиво…

– Если хочешь, можно в другой раз…



На дне ущелья между крутыми склонами гор, густо поросшими лесом, протекал горный поток. Рыжая всадница направила своего геара вдоль его русла. Бурля и пенясь, вода с шумом перекатывалась через мощные скалистые пороги. Остервенело обрушиваясь на преграды, разбиваясь об них и извергая мириады брызг, поток с ревом катился дальше.

Зоя, наконец, облюбовала утес с широкой площадкой для посадки дра-коней. Но давать такую команду она не спешила. И гиары зависли над рекой, которая на этом участке успокаивалась и разливалась небольшим озерцом. В его темной середине вода казалась неподвижной, зато по краям речные струи звонко и радостно пели, несясь по россыпям камней-окатышей.

– Здесь Луэнграсс очень глубок. Там, под водою несколько пещер, – Зоэль пригладила тонкими пальцами растрепавшиеся в полете волосы и с лаской похлопала геара по конской шее.

– Это и есть источник Праны? – поинтересовался Азраил.

– Я ж говорила тебе, что нет никаких специальных источников. Прана вездесуща. Где-то ее больше, где-то – меньше. Но без нее нет жизни. А Луэнграсс я люблю за бушующую мощь стихии. Здесь столько концентрированной энергии, что я иногда использую ее для своих опытов и творений. Да и сама насыщаюсь праной. А тебя я привезла сюда, чтоб дух твой выздоровел, ожил и омолодился. Прыгай!

Архангел с опаской посмотрел вниз. Крупных порогов, о которые можно было бы разбиться, поблизости он не увидел. Но ведь могут быть и подводные скалы…

– Боишься? – иронично улыбнулась ангелица. – Ты же бессмертный…

– Нет, я не боюсь, я… просто не понимаю, для чего….– Тогда просто прыгай! – Зоя подстегнула своего геара, тот стремительно налетел на собрата, Эзра покачнулся и, потеряв равновесие, ухнул вниз.

«Ух, ты! Прямо дух захватывает!» – подумал он про себя, впервые испытав чувство страха за свою жизнь.

Там внизу, в паре метров от воды его поймало что-то мягкое и скользкое, едва различимое глазу, словно он упал в развернутое полотно батута. Его подбросило вверх, а потом он шлепнулся в воду. Азраил мельком разглядел нечто похожее на медузу, неторопливо уплывающую по воздуху.

Пуская пузыри, он медленно погружался в озеро, разглядывал ярких рыбок и водоросли… Но задохнуться не успел. Вода запружинила из глубин, выпихивая его наверх… Нечто огромное поднималось со дна. Напор воды за какие-то секунды вытолкнул Азраила на поверхность с такой силой, что тот взлетел на пару метров в воздух. Вслед за ним из озера вылетело гигантское блестящее тело, оно издало поющий трубный звук, и, распахнув крылатые расписные плавники, совершило замысловатый кульбит в воздухе. Затем шумно бултыхнулось обратно и уплыло в бездонные глубины.

Недалеко от берега торчала большая и плоская, похожая на островок, каменная глыба, обтесанная со всех сторон волнами. Наплававшись и наглотавшись воды, Азраил подплыл к валуну, вскарабкался на него и, сняв с себя мокрую одежду, разложил ее сушиться. А сам лег на спину поближе к тому краю, где текучая вода, расшибаясь о камень, зависала водной пылью. «Как это восхитительно! Сеанс орошения Праной», – пробормотал он расслабленно и прикрыл глаза.

Услышав плеск воды, Азраил приподнялся на локтях. Зоя, выжимая воду из рыжих волос, приближалась к нему, шлепая босиком не по каменистому дну, а по водной глади озера.

– Как ты это делаешь? – спросил бывший архангел.



– Прана подвластна мне, забыл? – весело откликнулась дева и, помолчав, спросила. – Ну и как оно?

– Я смыл с себя все, что оставляло тягостный осадок от общения с грешниками. Я чист, как младенец! Как будто заново родился. Спасибо тебе за все! – Азраил глядел в ее ничем незамутненные сияющие глаза, в лицо, полупрозрачное, как кварц под лучами солнца, и невольно залюбовался ею. – Ты полна жизни, ты – сама жизнь. Ты прекрасна.

Она улыбалась, подставляя лицо под ласкающие солнечные лучи. В этот момент в голове каждого громко и явственно прозвучал звук трубы.

– Архангел Рафаэль призывает. На Самалею, – прошептала Зоэль удивленно. – Телепортируешь?

Азраил напрягся и глухо выдавил из себя:

– Нет… А ты?

Она засмеялась.

– А меня не звали. Ты разве не различаешь сигнал? Зовут только высшие чины и правителей небес…




Глава 4. Элеазар. Новое воплощение




1

– Да, милая… Прости, пока не могу с тобой говорить. Дело архиважное. Сижу в машине, только что подъехал к офису Грачева. Мы уже обо всем договорились. Осталась небольшая формальность поставить подписи на документы. Надеюсь, все пройдет как надо, и скоро контрольный пакет акций будет у нас. По прогнозам Виктора, цены на них вот-вот взлетят, а Виктор никогда не ошибается. Так что дело в шляпе! Я должен лично проконтролировать эту сделку! Секунду, другая линия…

– Демон, ты где? Он уже здесь! Только что вошел в свой кабинет, – голос компаньона раздался в трубке.

Бизнесмен Дмитрий Диманов, которого по-дружески называли Демон-Димон, или просто Демон, снова переключился на первую линию, чтобы попрощаться со своей помощницей и любовницей.

– Ну все, я пошел. Пожелай мне удачи, Лана! – он захлопнул дверцу своего Ягуара и направился в сторону офисного небоскреба.

И тут выезжающий с парковки водитель, чертыхнувшись, возмущенно стал давить на клаксон. Девушка, с отрешенным видом пересекавшая площадку, испуганно шарахнулась в сторону и врезалась в бок бизнесмена. Солнцезащитные очки свалились с ее носа. Дмитрий, рефлекторно подхватив, с усмешкой вернул их хозяйке. Девушка, извинившись, быстрым шагом устремилась прочь.

Большие распахнутые глаза, бледное личико, обрамленное черными волосами с крашеными красными прядями… Сам не зная, почему, Диманов еще пару секунд рассеянно смотрел ей вслед. Как будто он где-то видел ее однажды… Ночь… сбившиеся в кучу автомашины в свете фонарей… труп на дороге… и девичьи заплаканные глаза с растеками черной туши на щеках… Какие-то сильные переживания были связаны с этой встречей…

«Не отвлекайся, у тебя впереди важное дело!» – напомнил себе бизнесмен и, ухватившись за массивное кольцо с декоративной лепниной, открыл дверь в офис.

– Добрый день! Я – представитель «ТрансГаз», – Диманов выставил удостоверяющий документ на вытянутой руке, проходя мимо ресепшн в зал заседаний. Секретарша приветливо закивала.

Давид Грачев, президент АО «СервисСтрой» с благодушным видом сидел во главе стола. Перед ним лежали листки контракта, который он с минуты на минуту собирался подписать. Все вопросы были разрешены, условия согласованы. Ему оставалось только чиркнуть закорючку в нужной графе. Он щелкает авторучкой, выдвигая пишущий элемент, подносит ее к листу, облизывает губы… (Диманов жадно следит за движениями Грачева. Хищная торжествующая улыбка уже затаилась в уголках его чувственного рта)… и проводит размашистую линию…

Ручка не пишет. Он поворачивается к ассистенту – тот уже услужливо протягивает ему запасную. В этот момент сквозняк с шумом распахивает окно. Поток воздуха сдувает листок со стола. Диманов с досадой закатывает глаза. Ассистент бросается за документом и, поймав его, возвращает на стол перед Грачевым.

В этот момент беспричинно срабатывает автоматическая система пожаротушения. С потолка выдвигаются вертящиеся насадки с разбрызгивателями, из которых под большим напором начинает хлестать вода. Присутствующие важные господа, не сговариваясь, выпрыгивают со своих мест и кидаются к двери, не желая промокнуть насквозь. Но ледяной душ уже прекратился также внезапно, как и начался.

Дмитрию Диманову, пожалуй, досталось больше всех, со слипшихся волос его скатывалась капель, а белоснежная сорочка и стального цвета костюм от самых дорогих кутюрье мира промокли так, как будто он попал под проливной ливень. Но не это огорчало его. С совершенно потерянным, скорбным лицом он наблюдал за тем, как стремительно расплываются чернильные буквы договора.

– Ничего страшного, – говорит компаньон Дмитрия. – Сейчас распечатаю договор заново.

Но тут выясняется, что это действие на данный момент невозможно: электропередачу замкнуло из-за сырости.

Раздается телефонный звонок. Бизнесмен Грачев поднимает трубку.

– Прошу прощения, господа, – произносит он. – Мою жену с нашим сыном выписывают из роддома. Я должен забрать ее домой. Отложим сделку. Мы выбрали не слишком удачный день.



«Это провал, – проносится в голове Диманова. – Завтра выходной. А в понедельник Грачев узнает о взлете цен на его акции. Сделка сорвана».

«Инзаэль, когда ты перестанешь вмешиваться не в свои дела?» – говорит Демон, но его губы не шевелятся. Никто не слышал, как он произнес это. Никто из смертных.

«Ты хотел разорить человека, который пожертвовал огромные деньги в детские дома Элеазара. {(Элеаза?р (в переводе с еврейского – «которому помогает Бог» – прим. автора)} Скоро он собирается усыновить троих детей из приюта».

«Шутишь? Его жена только что родила».

«Это не мешает ему творить добрые дела. Деньги и власть не развратили его. Таких людей осталось мало. Впрочем, тебе этого никогда не понять. Так что оставь эту затею. Я все равно не позволю тебе причинить ему зло».

«Ты мне не позволишь?! А не слишком ли много ты о себе возомнила? Это мы еще посмотрим!»

Демон был так зол, что теперь ему хотелось только одного – мести. Он вылетел из здания.

– Проследи, в какой роддом он поехал и сообщи мне, как только узнаешь, – бросил он своему компаньону, прикладывая к уху мобильный. – Алло, здаров, Игнат! Как ты, братан?.. Нормально?.. Дело есть…



2

Загородная вилла Давида Грачева находилась у подножия высокой горы, сплошь покрытой хвойными и смешанными лесами, в местечке под названием «Зеленая Дубрава».

Свернув с трассы на дорогу, ведущую в коттеджный городок, Дмитрий Диманов заехал в лес, спрятал машину в густом кустарнике и стал ждать. По сведениям, полученным от своих людей, он знал, что Давид уже забрал жену с новорожденным сыном из роддома и везет семью домой.

Демон Димон, выбрал высокую сосну и ловко, как обезьяна, вскарабкался по золотистому стволу почти под самую крону. Обосновавшись на прочном и удобном суку, он стал наблюдать за потоком машин, едущих по трассе. В руках он держал бинокль, так на всякий случай, хотя и не нуждался в нем: зрение и слух у него были острее, чем у зверей.

Коллеги и подчиненные, отмечали его расчетливый ум и загадочную отстраненность (он ни с кем не сближался) и перешептывались о его необычайных способностях. Он мог, например, пройти незамеченным мимо охраны или даже затуманить глаза полицейским так, что они не замечали очевидного. Секретом столь быстрого продвижения в бизнесе считали его способность творить рискованные и незаконные дела, оставаясь безнаказанным – не зря же к нему прочно приклеилась кликуха «Демон». Вокруг персоны Диманова постоянно возникали магнетические поля всеобщего интереса: его харизматичная внешность сводила с ума не только женщин, но и мужчин. Он же, в свою очередь, мог быть одинаково благосклонен и к тем, и к другим.



Вот, наконец, на дороге показался семейный «Мерседес» Грачева. Рядом, почти «прилипнув» к борту хозяйской машины, катился тяжелый джип для «прикрытия» и обеспечения безопасности. Похоже, телохранители олигарха уже обнаружили у себя на хвосте черный внедорожник. Первые попытки нападения начались после того, как кортеж Грачева свернул с трассы на дорогу, проложенную по краю лесистой горы. Благо, на этом отрезке дорога была свободна от движения. Преследователь попытался вытеснить «ВМW» с телохранителями на обочину, чтобы вытолкнуть его с высокой насыпи и прорваться на обгон головной машины. Водитель бронированного внедорожника старался не подпускать его близко, хотя от ударов по заднему крылу и бамперу увильнуть не удалось. Бандиты начали обстрел из открытых окон, били по шинам. От лопнувшего колеса «BMW» потерял управление и его выбросило поперек дороги. Наемники решились на таран. От удара вражеского «Фольксвагена» под прямым углом машина с охранниками Грачева была сброшена с дороги и, падая, опрокинулась на бок.

За время этой схватки большому и неуклюжему семейному «Мерсу» не удалось оторваться и скрыться от погони. «Фольксваген» с террористами, обогнав машину олигарха, выскочил ему наперез и вынудил остановиться.

Диманов увидел, как Грачев покидает салон и пытается вступить в переговоры, предлагая захватчикам выкуп, но вскоре замолкает, замерев с открытым ртом… На лице его читается крайнее изумление: неужели это все, конец? Звук прогремевшего выстрела еще не долетел до его слуха, но его взгляд был прикован к дулу пистолета, направленного в его грудь, а из черного отверстия уже тоненькой струйкой выползал дымок…

Дмитрий со своего укрытия разглядел, как олигарха загородило туманное облако, в свечении которого он едва различал женские очертания с широко раскинутыми крыльями. Демон засмеялся: вот ведь неугомонная, неуступчивая ангелица Инзаэль! Того, кого она успеет загородить, пуля не коснется.

Два бандита, тем временем, вытащили из машины жену олигарха и няню с надрывно плачущим младенцем на руках. Снова засвистели пули, а белое облачко сновало туда-сюда, туда-сюда, и маленькие золотистые гильзы, оставляя белые следы нагретого воздуха, дугой пролетали мимо объекта поражения.

И вдруг, быстро крутясь в воздухе, прямо на голову ангела опустилось что-то светящееся, переливчатое, как лунный камень, и застряло в волосах. Демон аж подпрыгнул на ветке. Не может быть…

Ангел, теперь уже не настолько всемогущ. Отведя пулю от олигарха, Инзаэль явно не успевала защитить его жену. Демон коварно улыбнулся: дела приняли интересный оборот… Телохранитель, ехавший в машине Грачевых, выполнил свой долг: заслонил собой няньку с новорожденным на руках и тут же свалился, как подкошенный. Следующая пуля полетела в молодую женщину. Ангелица метнулась к ним и взмахом руки всколыхнула божественную энергию, призванную изменить траекторию ее полета. Но снаряд не подчинился ей….



Инзаэль с изумлением смотрела, как на ее белоснежной сорочке расплывается кровавое пятно. Пронзительное ощущение, неведомое ей ранее, захлестнуло ее. За сотни лет существования она напрочь забыла, что это и есть одно из бедствий бренной человеческой плоти – физическая боль. В следующее мгновение мир для нее потонул во мраке.

Глаза наемника, подстрелившего ее, пораженно полезли на лоб… Он попал в ангела… Это была она – девушка… Как в замедленной съемке она плавно падала лицом вниз… ее распахнутые белоснежные крылья вздрагивали от впивающихся пуль, и окровавленные перья разлетались в воздухе… Он видел ее так же отчетливо, как и всех остальных, волею судеб столпившихся на лесной дороге… Но это продолжалось всего лишь мгновение. Из его ствола вдруг клубами попер удушливый и разъедающий слизистые черный дым… Прицелиться стало невозможно… Похоже, и другим стрелкам в этот момент почудилось, что у них со зрением что-то неладно… То выстрелы не долетали до цели, то глаза как будто туманом белесым подернулись… Пальба вынужденно прекратилась.

Глаза наемника, который подстрелил ангела, все еще были похожи на плошки. Он со страхом опустил пистолет… Муть рассеялась… Но там, где он только что видел самого настоящего ангела, лежал окровавленный комок перьев. Голубь. Это был всего лишь голубь. И привидится же такое! Пора менять работу…

Проморгавшись, он снова поднял оружие, но выстрелить не успел… Раздался привычно-знакомый хлопок, от которого шею обожгло нестерпимой болью, он дернулся, инстинктивно схватившись за это место, и, не удержав равновесия, грохнулся на колени. Подельник, стоявший рядом, свалился с раздробленной головой. Сзади один за другим раздалось несколько выстрелов, уложивших еще трех бандитов…

Помощь подоспела своевременно. Это были телохранители олигарха из машины сопровождения, отставшей из-за аварии на дороге. Теперь они нагнали хозяина…

– Они успели… Мои парни… Мои!… Я не ошибся в них, – улыбаясь сквозь слезы, говорил господин Грачев, обнимая молодую жену с ребенком. – А я уж было с жизнью распрощался… Видишь, дорогая, бог есть.

– Это же чудо! Самое настоящее чудо! – то плача, то смеясь, с восторгом отозвалась его супруга. – Мы были на волосок от смерти… Если бы кто-то рассказал мне, что его спас ангел-хранитель, не поверила бы… Ты видел его? Видел? Он только на миг показался, вот с такими огромными крыльями, а потом исчез… в тумане… Спасибо тебе, Господи!



3



– Вчера на семью известного бизнесмена Давида Грачева было совершено организованное покушение на убийство. К счастью, чета Грачевых вместе с их новорожденным сыном не пострадала, благодаря высокому профессионализму и согласованным действиям телохранителей бизнесмена. Четверо наемных бандитов были убиты в перестрелке, один скончался по дороге в госпиталь. Полиция ведет расследование. Подробнее об этом происшествии смотрите после рекламы… – бесстрастно вещал с телевизионного экрана голос диктора.

Но лежащая на кровати девушка в бинтах была не в том состоянии, чтобы воспринимать поступающую извне информацию.

Она с трудом разлепила глаза. Пелена, плывущая перед глазами, разошлась, и зрение постепенно сфокусировалось. Воспарить ей почему-то не удалось… Стоило ей пошевелиться, как со всех сторон ее пронзили острые мучительные ощущения… Инзаэль откинула одеяло и, с усилием приподнявшись на локтях, взглянула туда, где расходилось волнами пульсирующее жжение. Все, что она теперь воспринимала собой… очень сильно напоминало ей человеческую плоть: руки-ноги, которые можно было безболезненно сгибать и двигать в разные стороны, и туловище…причем, последнее от подмышек до пупка было забинтовано… Сквозь бинты уже просочилась красная жижа. А что со спиной? В области лопаток саднит с такой силой, что больно шевелиться…

Стиснув зубы, девушка с трудом сползла с постели и, широко расставив ноги, встала – эта поза ей показалось самой устойчивой. Осмотревшись, она увидела в комнате большое зеркало и, переставляя непослушные человеческие подпорки, направилась к нему. То, что она увидела, повергло ее в шок.

Как такое могло произойти? Но почему?

Первым ее сумбурным порывом было желание напрочь избавиться от этой тяжелой, неудобной, ограничивающей ее во всем, да еще и причиняющей такую боль, оболочки. Инза, покачиваясь, заковыляла к окну. Она и сама не понимала, как этого достичь, но все ее существо рвалось к тому, чтобы покинуть до невозможности душную комнату… сию же минуту сбросить с себя эти тяжкие телесные оковы… и – в воздух, в воздух!!! В небо! Ввысь!

Чуткий слух Диманова с первого этажа уловил звук открывающегося окна. Он стремглав влетел в спальню, где оставил спящую после наркоза Инзаэль. Створки окна были настежь распахнуты, а девушка, покачиваясь, стояла на подоконнике… Дмитрий схватил ее в охапку и отнес на кровать.

– Ты что это надумала, а? Уж не тебе ли знать, хранительница жизни: самоубийство – это грех! – в своей обычной ироничной манере приговаривал Дмитрий Диманов, укрывая ее сопротивляющееся тело одеялом. – Да не брыкайся ты так! Швы разойдутся! Опять доктора вызывать? И так мне пришлось тех двух хирургов, что тебя оперировали, памяти лишить… Ты же знаешь о нашем кодексе: никто не должен знать о существовании высших рас.

И тут, словно от приступа сильнейшей боли, бывшая ангелица взвыла:

– За что-о-о?!! За какие пригрешения… меня сбросили на землю-у-у?! Ведь должны же сообщить … за что я наказана-а…. За что?!!!.. меня засунули в эту плоть… как в тюрьму?!.. Ну почему-у-у?!

– Прекрати истерику! Вот уж не думал, что ангелы такие невыдержанные. Успокойся, слезы тут не помогут, – Дмитрий аккуратно промокнул ее мокрые глаза и приложил платок к носу девушки. – Ну-ка, сморкнись. – Вот умница. А теперь давай попробуем обмозговать, как такое могло случиться. Скажи, у тебя были такие мысли?

– Какие?

– Ну чтоб человеком стать.

– Нет…Никогда… – всхлипнула Инза.

– А я, признаться, сам захотел. И даже к правящим князьям Третьего Неба с поклоном ходил. Только сам я не готов был к переменам. Это было полной неожиданностью для меня!

– Ты как хочешь. Оставайся здесь, если тебе нравится. А я должна вернуться назад, – решительно заявила падшая ангелица. – Зря ты мне помешал, спаситель! – неприязненно сказала она и, помолчав, мрачно добавила. – Насколько я знаю, есть только один способ освободиться от этого тела – убить его!

– Ошибаешься, – усмехнулся Диманов. – От твоего выбора ничего не зависит. И от моего тоже, хотя это и совпадало с моим желанием. Сейчас я тебе покажу, что решило нашу с тобой судьбу. И я думаю, это связывает нас в этом мире. – Диманов, не вставая, протянул руку и открыл один из ящиков прикроватной тумбочки. – Он достал оттуда небольшую шкатулку длиною с ладонь, внутри которого лежало небольшое перышко. – Вот тот магический артефакт, который превратил нас с тобой в людей. – Осторожнее! Лучше не вынимай. Можно порезаться. И еще… – на свободе оно имеет тенденцию вымахивать выше твоего роста.

Инзаэль взяла коробочку в руки. Перо переливалось на солнце сиреневыми и голубоватыми оттенками.

– Оно летело, светясь. А когда упало на твои волосы, у тебя вся голова осиялась голубым пламенем, и ты сразу стала видимой.

– Видимой? – удивленно переспросила бывшая ангелица. – Теперь мне понятно, почему я стала мишенью для пуль…

– Да, честно говоря, я и сам оторопел, когда увидел, как пуля прошила тебя насквозь… Тебе повезло, что она не задела жизненно важных органов. И, крылья… извини… пришлось… ампутировать, – Дмитрий увидев ее посеревшее и совершенно убитое лицо, слегка растерялся, не зная, как ее утешить. – Ты… взгляни на это с практической точки зрения… Сама подумай, зачем тебе крылья? К тому же они были безнадежно испорчены…

– Но я не могу без крыльев… – отчаянно пролепетала Инза, машинально возвращая Дмитрию коробочку с пером. Он аккуратно прикрыл его крышкой и хотел положить на прежнее место, но девушка рукой приостановила его движение.

– Теперь сможешь. Ты – человек. А у людей крыльев не бывает.

– Но меня же вы спасли… – сквозь слезы проговорила Инза. – Неужели их нельзя было как-то… отреставрировать?

– Инза! Ты сейчас в другом мире. Люди здесь не летают. Призови весь свой здравый смысл и подумай: зачем они тебе? В воздух они тебя уже не поднимут. Ты стала слишком тяжелая… В тебе сейчас килограммов сорок пять будет…

– А что с твоими крыльями? Вы их тоже ампутировали?

Дмитрий засмеялся.

– Меня ж не подстрелили на полпути… Я успел полностью обратиться. Кстати, в отличие от тебя я вообще ничего не помнил. Моя память была полностью очищена. Я удивлен, что ты знаешь о своем ангельском прошлом. Видимо, ты так и зафиксировалась на переходе – полуангел-получеловек.

Инза снова открыла шкатулку с пером.

– Странно… Но откуда оно взялось, это перо? И чья это жестокая шутка: сбросить нас с небес на землю? – быстрым движением она выкинула артефакт из ларца и с решимостью в прищуренных глазах наблюдала за стремительным ростом его сверкающего опахала. – А что будет, если я его сожгу? Магия утратит свою силу? А я вернусь в прежнее состояние?

– Не-не-не! Так нельзя! Это ж такая громадная сила! – Дмитрий быстро вскочил, наклонился, подбирая перо, подождал, когда оно сожмется в его ладони до минимального размера и вернул его назад, на бархатное ложе шкатулки. – Ты даже не замечаешь, что ведешь себя, как глупая земная девчонка! Надо же глубже смотреть! Я вот тоже дурак был… Отдал свое Феофанову. Даже не изучил его магических свойств. Рано тебе его в руки отдавать! Еще натворишь что-нибудь своими необдуманными поступками, – сердито проговорил он и вышел из комнаты Инзы. Назад вернулся уже без футлярчика и снова сел рядом с девушкой. – Ни у ангелов, ни у демонов я такого пера не видел. Я вот что думаю: это далеко не случайность. Четыре года назад…– я в начале зимы воплотился, а сейчас – август… Я тогда, эйтран Энариил, стоял на крыше, и видел это существо, точнее оранжевую сферу в полете, похожую на комету. Но сейчас оно вернулось. И более того, упало где-то за лесом. Там такое зарево стояло…

– А что ж ты не полетел туда… э-э… не поехал посмотреть, что это за явление?

– Мне тогда не до него было… Я тебя спасал!

Инза вдруг встрепенулась от нахлынувшего воспоминания. Глаза ее испуганно округлились.

– А те, кого я спасала?.. Что случилось с ними? – в голосе ангелицы зазвенела тревога. – Когда меня…м-м… т.е. моего ангельского оберега не стало, семью Грачева перебили твои налетчики? – с закипающим гневом спросила она.

– Да не переживай. Семья олигарха в полном составе выжила. Один из телохранителей, который в машине ехал с ними, ранен, но тоже жив. И все благодаря тебе! – заискрив глазами, снова рассмеялся Диманов. – Наемные убийцы… если тебя это утешит… они все, все до единого, погибли в перестрелке. Видишь, как прекрасно завершилось это злодейское нападение. Ты можешь гордиться: свою последнюю миссию ты выполнила героически… и даже пожертвовала собой!

– Перестань ломать комедию. Это не смешно. Гибель этой банды полностью на твоей совести, – пронизывая его осуждающим взглядом, проговорила Инзаэль.

– Да полно тебе… – лениво отозвался Демон. – Они сами выбрали свою судьбу. Все решают личностные приоритеты. А их приоритеты – это сила, власть и деньги. Что хотели, то и получили: деньги им на счет переведены. Семьи, потерявшие кормильцев, получили еще и дополнительную материальную помощь. У кого-то есть претензии? К кому, если не к себе? Так что, конец, как в лучших сказках. Добро победило, зло наказано! Ты же этого всегда хотела. Так что твоя душа может быть спокойна. Все по законам справедливости.

– Паяц! – с презрением проговорила ангелица. – Любая жизнь – это величайшая ценность. Ну почему ты такой беспринципный? Тебе никогда никого не жаль. Ты с легкостью людей отправляешь на смерть.

Демон Димон со смешком покачал головой.

– Столько упреков! И это вместо благодарности? Ты что не поняла, что ты и сама абсолютно без защиты осталась?.. Лежала у всех на виду, крылья раскинув… Тебя бы пули изрешетили, если бы не я, – с лукавой улыбкой добавил он.

– Вот удивил… – смущенно пробормотала девушка. – Зачем же ты спас меня? Мы же враги.

– Враги? – Диманов усмехнулся и покачал головой. – Ничего личного. Никогда не воспринимал тебя в этом качестве. Ты становишься слишком пристрастной, Инза. Это человеческая черта.

– Ну так зачем? – повторила она, перенимая его ироническую интонацию и пристально глядя ему в глаза. – Смысла не вижу. Ты бы так удачно провернул свою гадкую аферу, если б не заморачивался моим спасением. Я понять хочу. У тебя был шанс меня убрать. Зачем не в свою пользу сыграл? Зачем голы загонял в собственные ворота?

– Я не заморачивался, – со смехом отмахнулся Диманов. – Я Кодекс соблюдал! Человеческим глазом увидеть ангела невозможно. А тут видишь, как сложилось… Когда перо тебя коснулось, ты начала в человека превращаться, то есть плоть ты обрела, но окончательно поменять свой облик не успела… Тут тебя и подцепила пуля. А мне волей-неволей пришлось твое явление миру от бандитов маскировать…

– Вот и радуйся, что я теперь не у дел и тебе уже не мешаю! Хотя… – она погрустнела, – там, наверху наверняка уже подыскали мне замену…

– Даже не знаю, стоит ли тебя огорчать, – хитро прищурился Димон. – Я сегодня уже изрядно нагадил, пока ты в норму приходила, но увы… из вашей рати хранителей – пока никого… Только ты могла вот так бесцеремонно вломиться и спутать мне все карты…

– Не понимаю, почему ты помог мне… – пробормотала Инза. – Я ведь привыкла, что ты безжалостно убираешь тех, кто тебе мешает… – и добавила, переняв у него иронично-лукавую интонацию. – Берегись! Я все равно не дам тебе покоя. Я и впредь буду разрушать твои злодейские планы.

– Я не против, – осклабился Диманов. – Скучно мне. И здесь, на Земле, мне тоже все дается без труда. Когда ты меня раззадориваешь, и мои замыслы начинают рассыпаться, я в азарт вхожу.

– Удивляюсь я тебе, Энариил. Ты зло творишь совсем не по-злодейски, эдак с ленивой и безлобной скукой.

– Теперь уже не Энариил. Здесь, на Земле, я – Дима.



Падшие ангелы помолчали несколько секунд. Лицо Инзаэль приняло сосредоточенное, а затем озадаченное выражение.

– Что-то не так? – поинтересовался Дмитрий.

– Чувство какое-то странное. Где-то там внутри как будто что-то скукоживается. Неуютно…

– Не знаю, с чего бы, – серьезно пробормотал Дима.

Раздалось урчание. Он рассмеялся:

– Отлично. Все идет как надо. Вот ты уже есть захотела. Регенерация организма ускоренная. Видишь, в нас все равно что-то осталось от прежних возможностей… У меня тоже так было, хотя я разбился с огромной высоты и меня из кусочков собирали. У людей-то силы ограниченные. Их постоянно надо восстанавливать – едой и ежедневным сном. Счас я быстренько, – он рванулся было вперед… но обеспокоенно затоптался на месте. – Обещай, что не вздумаешь нырять в окно, а то я тебя к кровати привяжу…

Инзаэль с улыбкой покачала головой, и Дмитрий метнулся вниз по лестнице – на кухню. Через пару минут он уже стоял в дверях с подносом в руках.

Придвинув к ее кровати низенький столик, он опустил на него поднос. Осторожно приподняв девушку, подсунул под спинку ей подушку, и только потом, присев на краешек стула, поднес к ее губам ложечку с кашкой.

– Это овсянка с ягодками – с малиной, манго и черникой. Попробуй! Я знал, что ты есть захочешь, поэтому заранее все приготовил.

Дмитрий с трудом пропихнул ложку сквозь щель между рядами зубов. Девушка, с опаской процарапав ложку зубами, позволила запихнуть себе в рот целую горку размазни с фруктами. После третьей ложки, замычав с туго набитым ртом, она протестующе покачала головой и заслонила рот ладонью.

– Ну что ты, как хомяк! – рассмеялся он. – Про запас себе еду за щеки уложила? Надо прожевать все и проглотить. Чтобы вниз ушло – вот сюда! – он похлопал рукой по своему животу.

Инза недоверчиво подвигала челюстями…

– Понимаешь, еда – это топка для выработки энергии в человеческом организме. Вот мы получали божественную энергию так же, как все воздушные стихии из эфира… А люди так не могут, им надо есть и пить, чтобы жить. Так же как и животным.

Но бывшую ангелицу уже не надо было уговаривать… Похоже, она вошла во вкус. Глаза ее довольно заблестели, и она со смущенной улыбкой отобрала у Дмитрия ложку и выскребла всю миску до дна.

– Умничка! Ну теперь ты быстро на поправку пойдешь, – сказал Дмитрий, протягивая ей десерт – клубничное мороженое.



4



{Неделю спустя}



Диманов проводил врача, который только что снял швы, и вернулся в комнату больной.

Она стояла перед зеркалом, задумчиво разглядывая свое земное тело в белом платье, которое он купил ей.

– Ну и как мне жить дальше? Что я теперь буду делать? – растерянно спросила она.

– Все просто: живи, как жила прежде – твори добрые дела.

– Ты не понимаешь! Как? Как же я смогу помогать людям теперь? Я не обладаю больше ни телепатией, ни телекинезом, ни левитацией. Мои космические знания не уместились в этот маленький человеческий мозг. Я ничего не помню! Ничего из того, что я знала раньше!

– Проблема только в том, что у тебя нет документов. Надо будет пройти ряд формальностей, чтобы мир признал твое существование. В кратчайшие сроки мы сделаем тебе паспорт, регистрацию и прочую бюрократию.

– Зачем ты мне говоришь о каких-то формальностях? Ты меня не понимаешь…

– Еще как понимаю. Не забыл еще, как на собственной шкуре испытал весь ужас бессилия…. – засмеялся Дмитрий. – Я много думал над этим. И пришел к выводу, что это Испытание. Легко выполнять свое предназначение, когда ты обладаешь неограниченной силой и знаниями. А теперь попробуй делать то же самое в облике человечьем, полагаясь лишь на желание идти по пути Господнему, – серьезно сказал Диманов, но тут же ухмыльнулся. – Это как в каком-нибудь комиксе: суперледи без суперспособностей оказалась рыбой, выброшенной на берег.

– Вот-вот и теперь я глупо пучу глаза и беспомощно разеваю рот… – со вздохом согласилась Инза.

– Я смутно помню, чем занимался, когда жил на Шхакиме {(Шхаким – третье небо ангельского мира; в северной его части находится ад, а в южной – Златые Врата рая; по исламской традиции здесь обитает ангел смерти Азраил – прим. автора)}. Наблюдать, регулировать, если надо, уничтожать… – это было моей задачей тогда. Но ты постоянно вмешивалась… Совсем недавно, – его глаза мстительно заблестели – ты была могущественнее, чем я – и я часто был не в силах помешать тебе расстроить мои планы.

– Уж не хочешь ли ты отыграться на мне за те моменты бессилия?

– Да! – с мрачным лицом, без тени улыбки произнес Демон Димон. – Это будет жестокая месть! Я давно ждал этого момента…

Инзаэль недоуменно уставилась в его глаза. Но ничего похожего на розыгрыш в них не увидела, напротив, из самой глубины его карих глаз прорвалось какое-то красноватое злобное свечение.

– Ты шутишь?… – осипшим голосом спросила она, сама не ожидая от себя такой странной реакции. Во рту стало сухо, а ладони внезапно стали влажными…

– Ты мне за все ответишь… – прошипел вдруг бывший эйтран, пронзая девушку тяжелым неподвижным взглядом. В тот же миг на запястьях и щиколотках Инзы появились ржавые браслеты, соединенные массивной цепь между собой. – Я посажу тебя в сырой подвал с крысами, буду пытать и морить голодом, – с мстительным злорадством продолжал Демон.

В комнате вдруг стало темно. Большие светлые окна куда-то исчезли. Запахло гнилью и сыростью. Когда глаза привыкли к темноте, Инза увидела, что стоит около узкой деревянной лестницы. Сверху пробивался свет. Она подняла голову и увидела светлый контур вокруг темного квадрата. Похоже, это была крышка от того подвала, про который только что говорил Дмитрий. Она ухватилась за перила и, приволакивая скованные кандалами ноги, попыталась подняться вверх. С трудом одолев пару ступенек, девушка с силой рванула ногу к себе и с криком полетела вниз. Нога саднила, видимо браслет ободрал кожу на ноге. Нащупав рукою цепь, Инза подергала ее, чтобы вырвать из места прикрепления, но та не поддавалась. Девушка разглядела, что вериги были прикованы к стене. С чувством полной беспомощности она легла на спину, чтобы собраться с мыслями и решить, что делать дальше. Глубоко выдохнув, бывшая ангелица прикрыла глаза и постаралась расслабиться… И тут кто-то дернул ее за волосы… и острые коготки, быстро вкарабкались ей на голову, и царапая кожу побежали по ее лицу. С истошным визгом узница схватила это существо за спинку и брезгливо отшвырнула. Еще одна такая же тварь, щекоча усами, стала обнюхивать ей ноги. Другая забралась на живот. С чувством отвращения девушка дернула ногой, зазвенев цепями, и опираясь на руки, села. Что-то липкое и противное тут же облепило ей глаза, и мохнатое существо, быстро суча шершавыми лапками, поползло по ее щеке. Взвизгнув, девушка замотала головой и шарахнулась в сторону. Тонкая струйка света, бьющая из щели сверху, высветила огромного паука, висящего на нитке своей паутины. И тут крышка подземелья со скрипом откинулась… От яркого потока света, ударившего по глазам, Инза зажмурилась и наклонив голову, закрыла лицо руками…

Осторожно открыв глаза, первое, что увидела девушка – свои собственные колени, прикрытые белым шелком платья. Она сидела в кресле с ногами, а над ней, едва удерживая смех, стоял Дмитрий. Подняв на него измученные глаза, Инза схватила со стола вазу со цветами и яростно запустила в него.

– Ты! Это ты все устроил! Это же магия! Морок! – кричала она, не сумев удержать брызнувшие из глаз слезы…

Дмитрий изловчился поймать эту вазу и осторожно убрал ее от девушки подальше.

– Тихо, тихо, тихо… Все в порядке… Ты вернулась домой… здесь тепло, сухо и совсем безопасно, – поспешил он успокоить вчерашнего эйтрана.

Инзе удалось быстро взять себя в руки, и теперь она с холодной усмешкой смотрела на недавнего коллегу.

– Это что месть? Ты теперь всегда будешь издеваться надо мной? Ведь я теперь человек и не могу тебе противостоять.

– Ну что ты? Какая еще месть? – на губах Димона снова нарисовалась его фирменная улыбка от Лукавого. – Просто я в своем амплуа помогаю бывшему ангелу постигать все проявления человеческих чувств. В своей прежней ипостаси ты ведь никогда не испытывала такого чувства, не так ли? Так знай, это был страх.




Глава 5. Элеазар. Странное знакомство


Алиса столкнулась с ним у входа в магазин. Он придержал дверь, пропуская ее, и пошел следом. Девушка набирала в корзину продукты: сыр, сметану, сосиски, банку кофе – и все время чувствовала направленный на нее сквозь череду проходящих людей долгий и внимательный взгляд. Вначале ей было не по себе, и она скованно озиралась по сторонам. А потом Алисе даже понравилась эта игра, тем более, ничего подозрительного и отталкивающего в его внешности не было. Он было довольно хорош собой: темные волнистые волосы, лицо холодное, аристократическое, с легким налетом скуки, которое, впрочем, отнюдь не портило его. «В нем что-то есть от поэта Серебряного века, – подумала Алиса, поскольку сама обожала искусство той поры. – Ему бы подошел смокинг с кружевным жабо», – девушка взглядом поискала его в толпе покупателей, но не нашла, видимо, он уже ушел.

Шагая по Солнечному бульвару в сторону дома, она вернулась к мыслям о поэтах рубежа веков.

«Современники уже так не пишут, – думала она. – И даже чувствуют иначе. Сейчас не модно выплескивать сильные и яркие эмоции. Психология не та. Когда-то, двести лет назад, один поэт с искренней верой в свое поколение взывал: «Мой друг, Отчизне посвятим души прекрасные порывы!» А ведь скажи такое в наше время, тебя засмеют и спросят: не из дурки ли ты. Сейчас все отравлены скептицизмом. Отыскать человека, по-настоящему благородного, бескорыстного и самоотверженного, в наши дни практически невозможно. В эпоху индивидуализма, где каждый сам за себя, никто из друзей-приятелей за тебя душу рвать не будет. А если ты грезишь о чем-то прекрасном и возвышенном – ты дура, оторванная от жизни (космическая, как у нас в универе говорят) или с луны свалилась».

В стихах, которые Алиса почитывает в соцсетях, наряду с отчужденностью, преобладают депрессивные интонации человека, живущего в хмуром и холодном мире. Соблюдать правила стихосложения, ритм и рифму сейчас не принято. Вирши выкладываются не столбиком, как это было в прошлом веке, а сплошными текстовыми потоками, в которых нет ни прописных букв, ни знаков препинания, отделяющих одно предложение от другого.

«Но ведь поэты Серебряного века тоже испытывали глубокое разочарование в настоящем… Но все равно, несмотря на грусть и меланхолию, они устремлялись в Космос Духа – именно там они искали очарование высшей красотой, которая на земле уже не нужна (Этот символ Отверженной Красоты, который с щемящей печалью покидает мир людей изобразил Михаил Врубель в картине «Царевна-Лебедь»).

Возможно, я романтизирую прошлое… Но так хочется хоть на несколько минут оказаться в минувшем времени…» – Алиса представила себя в начале двадцатого столетия: с подружкой-курсисткой она шла по тротуару Невского проспекта. На них – маленькие шляпки «шантеклер» с фазаньим пером, а лица прикрыты темной вуалью (как и подобало быть даме Прекрасной Эпохи). А вокруг под руку со своими кавалерами не спеша прогуливаются Таинственные Незнакомки в умопомрачительных широкополых шляпах, украшенных бантами, шарфами или, как в стихотворениях Блока, страусиными перьями…

«И вот – ее глаза и плечи,

И черных перьев водопад…»

А на дороге, мощенной булыжниками, мирно соседствуют старинный общественный транспорт и техника наступающей новой эры. Первые автомобили пролетают мимо конок- Омнибусов, запряженных лошадьми. С характерным постукиванием проносится по рельсам электрический трамвай…

«Мама мия! Вот это – материализация мысли! – вдруг ахнула Алиса, а глаза ее от изумления полезли на лоб. Навстречу ей шел элегантный господин в сине-фиолетовом фраке и с мягким пурпурным галстуком, завязанным бантом на вороте рубашке. Так был одет молодой Александр Блок на портрете, стоявшем в ее книжном шкафу. Таким, каким она представляла себе поэта пару минут назад. Проходя мимо, он вежливо приподнял шляпу, приветствуя ее… – Да нет, это просто совпадение! – успокоила себя Алиса. – В наше время вообще ничему удивляться нельзя. Видимо, где-то рядом кино снимают. Или рекламу…

…Эх, Владик-Владик, – вздохнула она, вспоминая, как ее погибший друг читал Бальмонта и Поля Верлена. Мысли студентки постепенно перешли к воспоминаниям о парне, которого она так и не поняла до сих пор. Сам он добровольно ушел из жизни или это была трагическая случайность?.. Среди своих однокурсников и сверстников она никогда не встречала таких, как он. С тех пор, как Влада не стало, Алиса за четыре года ни разу ни на кого не посмотрела с интересом. – Нет таких, как он. Пусть даже он и был наркоша пропащий…»

Девушка вспомнила парней, которые пытались ухлестывать за ней. Валера… он конечно очень умный, в политике здорово шарит, но до чего же груб и ленив… Пытался пару раз зажать ее, и так злился, когда не получал того, что хотел…

И тут этот киношный господин вынырнул снова. Только теперь уже без фрака и без котелка, а в джинсах и в вельветовом пиджаке. Это был тот самый парень, которого она встретила в супермаркете. И взгляд его, направленный ей в область солнечного сплетения, как-то странно вспыхнул, прежде чем он посмотрел девушке в глаза. Алисина ладонь непроизвольно легла на то место, где висел самодельный кулон с перышком.

Перо и в самом деле было необычное, переливчатое. Так светятся в солнечный день брызги воды из фонтана. Алиса как-то остановилась перед ним, любуясь, как струи под мощным напором выбрасываются в воздух, а потом падают с высоты, рассыпаясь на множество сверкающих самоцветов. Красота! Вот и перо так же сверкало, когда его ветром несло над головами прохожих (почему-то оно показалось ей невероятно огромным – может, это было видение, подобное миражу, которое возникает от преломления света в разных по плотности слоях атмосферы). Длинные черные волосы Алисы разметались тогда от шквалистых порывов, и ей показалось, что кожу головы чем-то обожгло. Сунула руку в волосы, а там перо там застряло… не поняла только, почему оно было таким горячим.

Дома, на съемной квартире, Алиса разыскала подаренный подружками браслетик из кварцевых кристаллов голубого цвета. Камушки с четкой поперечной полоской, называемые кошачьим глазом, искристо мерцали. Девушка просверлила дырочку в перышке и нанизала его вместе с бусинками-глазастиками на серебряную цепочку. Получился вполне симпатичный кулончик.

Как странно он смотрел на ее бусики… Алиса задумчиво перебирала пальцами камушки, думая о том, что же так привлечь в этой подвеске прохожего. «Дьявольский самоцвет, – с усмешкой вспомнила она характеристику природного камня. – Точно, аж зрачок у парня красновато загорелся. Ишь ты, если бы я была суеверной, поверила бы, что камушек-то колдовской оказался».











2



На следующий день «элегантный бес» встретил ее на ступенях университетского портика. Позже, вспоминая, Алиса всякий раз удивлялась тому, что он не затерялся в толпе, она сразу узнала его, хотя весь ее курс после последней пары высыпал на улицу.

«Ага! Проскочишь тут мимо… Когда у него взгляд, как у гипнотизера… – мысленно оправдывалась она перед собой. – Да не хочу я к нему подходить. Мы даже незнакомы. Он с девушкой, между прочим. Вчера меня преследовал, пусть сам и подходит, – попыталась она сопротивляться какой-то странной тяге, направляющей ее к нему. – Или не преследовал? Просто случайно по дороге встречался… два раза подряд. А когда незнакомый человек теперь уже неслучайно узнает, где она учится и когда у нее заканчивается последняя пара – это вам не преследование?.. Нет, не подойду. Вот еще чего не хватало. Ему надо, пусть сам и подходит… Но что делать, если твою спину сверлит чей-то взгляд?..» – девушка извинилась перед подружками и, высокомерно вздернув подбородок, нехотя приблизилась к «вчерашнему» незнакомцу.

Несмотря на то, что выражение ее лица однозначно свидетельствовало о намерении отшить новоявленных друзей, Бес поприветствовал девушку так тепло и дружелюбно, словно они в детский сад вместе ходили и в школе за одной партой сидели.

– Привет, Алиса! А мы ждем тебя! Держи, это тебе! – он вручил ей невероятно красивую ветку с черными цветками орхидей.

Алиса аж ахнула, никогда таких шикарных не видела.

– Ух, ты! Живые, оказывается, цветы. А я думала, иллюзия, – сказала она саркастически.

Бес иронично и вместе с тем очаровательно улыбнулся. Они друг друга поняли.

– Ой, я вас не представил, прошу прощения, – спохватился он. – Знакомься, это Инза.

Алиса протянула руку тоненькой светлокожей девушке с легкими льняными волосами. Несмотря на то, что девушка держалась скованно и угловато, выражение ее огромных светло-голубых глаз было отнюдь не робким, а выдавало характер, сильный и решительный. Тряхнув ее мягкую, словно детскую кисть, Алиса приблизила лицо к ее уху.

– Знать бы еще, кто он такой. А то ведет себя так, как будто я его сто лет знаю. А себя не называет…

Новые знакомые дружно и весело расхохотались.

– Как ты думаешь, ему стоит доверять? – спросила Алиса у Инзы.

Инза, также интимно понизив голос, ответила:

– От чистого сердца даю тебе совет: этому прохиндею сопротивляться бесполезно. Везде найдет и отовсюду достанет. А ситуация складывается так, что лучше ему довериться. Лично я так и сделала.

– А он кто? Гипнотизер? Иллюзионист?

– Темный ангел, – без тени улыбки шепнула блондинка.

– Ха-ха-ха! Весело тут с вами! – рассмеялся ее спутник. – Рад знакомству. Меня зовут Дима. Дмитрий Диманов – по паспорту.



Новые знакомые повели Алису на выставку Ван Гога в арт-галерею. Алиса и раньше была знакома с творчеством голландского художника, изучала репродукции его картин, много читала о нем, но то, что она увидела, было ни с чем не сравнимо. Организаторы выставки устроили грандиозное мультемидийное шоу с проецированием его шедевров на экраны десятиметровой высоты.

Яркие краски, вихрящийся мазок, динамично уносящий верхушки кипарисов в небо…. И симфоническое звучание чувств, устремляющихся к звездам, вливающихся в их орбиту и кружащих со светилами в едином космическом пространстве.

Разбуженные эмоционально с помощью музыки цвета и звучащими фрагментами из писем, зрители воспринимали картины уже на другом уровне – острее откликаясь на вибрации обнаженного нерва художника.

Некоторые холсты завораживали Алису до слез… Но Димины слова про судьбу сумасшедшего гения повергли ее в шок. Причем, все было сказано эдаким скучающим будничным тоном, как будто речь шла о поставке нового урожая картошки в овощной магазин.

– Ван Гога, между прочим, звали Винсент, что значит – Победитель. Звезды предвещали ему ослепительно удачливую судьбу: признание таланта, бешеный успех во всем мире, множество последователей его стиля в искусстве и, главным образом то, что картины в переводе на денежный эквивалент обеспечат их владельцу громадное состояние.

– Что-то информация ваша не соответствует действительности, – скептически отозвалась Алиса. – Все вышло с точностью наоборот!

– Но ты же не будешь отрицать то, что картины Ван Гога – самые дорогостоящие в мире?

– Нет, не буду. Сейчас его картины оцениваются в сотни миллионов долларов. Но при жизни ему удалось продать только одну картину. За гроши. Он нищенствовал, голодал. При жизни он был самый одинокий и несчастный человек в мире, – говорила Алиса, так проникаясь страдальческой долей художника, словно это коснулось лично ее. – Я про него книгу читала – Ирвина Стоуна. «Жажда жизни» называется, – подтвердила она, чтоб никто не сомневался, что так оно и было.

– Но…предначертание-то звезд полностью сбылось, – улыбнулся Дмитрий. – Жаль, что все это случилось после его жизни.

– Но это же несправедливо! – воскликнула Алиса. – Да, мир признал его гением. Но ведь он этого никогда не узнает! Не засмеется от радости и не заплачет от счастья.

Инза, молчавшая до сих пор, спокойно возразила:

– Так было необходимо. Он жил духом, деньги и слава не развратили его.

– Жизнь – боль. Любовь – боль. Но где же вселенская справедливость? – с горечью продолжала Алиса. – Он был отзывчивым и бескорыстным – в ответ лишь одно пренебрежение. Его душа жаждала любви и понимания – над ним смеялись и издевались. Его существование – мука.

– Не согласна, что он был несчастлив всегда, – возразила Инза. – В минуты творческого вдохновения, когда ему удавалось выплеснуть бурлящие в нем чувства, он испытывал настоящую эйфорию. Но, увы, счастлив он был только в творчестве.

– Дима, ну за что такая жестокая плата? – не могла успокоиться Алиса. – Ну почему он только после смерти получил то, что достоин был иметь при жизни?

– Вряд ли счастливый и довольный своей жизнью человек смог бы писать такие картины. К тому же он сильно задолжал в предыдущей жизни. Тогда было наоборот: он все получал даром, не затрачивая усилий. Тогда он был любимцем Фортуны. В той своей жизни он почивал на лаврах за здорово живешь и не задумывался о том, достоин ли этого. Возможно, это выплата долгов.

– Это что эзотерика, буддизм или каббала? Откуда, из каких учений вы этого нахватались? – с любопытством поинтересовалась Алиса.

Но Дима только улыбнулся своей лукавой, ускользающей улыбкой и ничего не ответил. Инза посмотрела на нее своими глубокими печальными глазами и тоже промолчала.



Даже в кафе, куда они пошли после вернисажа, Алиса продолжала бурно спорить. Выставка ли картин, слова ли новых знакомых подняли со дна ее души какие-то болезненные переживания о жизни и мироустройстве.

– Должен быть Всевышний Суд, а вместе с ним система поощрений и наказаний от Господа, – считала она. – А если человек честен и благороден душой, то уж будьте добры, обеспечьте ему такую прекрасную и счастливую жизнь, поскольку он этого заслуживает. А уж если он мерзавец и готов на любые преступления ради собственной выгоды, то уж пусть сполна и отвечает за все это при собственной жизни.

Хрупкая, беленькая до прозрачности Инза с какой-то непонятной для Алисы тоской слушала ее, опустив глаза.

– Для того и существуют эйтраны, жрецы Судеб, чтобы контролировать мировую справедливость, – проговорила она, сердито полыхнув взглядом в сторону Дмитрия.

Алиса непонимающе похлопала ресницами и, поскольку провисла пауза, продолжила:

– Сам Ван Гог был очень отзывчив к страданиям других людей. Мог даже пожертвовать собственным благополучием. И не только. Он так проникался сочувствием вплоть до полного самоотречения… Помните, в тот период, когда он решил стать священником, чтобы помогать людям в выживании? Кончилось все тем, что он раздал замерзающим беднякам все, что сам имел: свою кровать, теплую одежду, деньги, а сам стал таким же нищим, как они… Ну разве он заслужил такую участь, как сплошные неудачи и прижизненные издевки?

– А тебе не кажется, что ты идеализируешь его? Тебя послушать, так он чуть ли не ангел во плоти? – с усмешкой проговорил Дима. – Ты его никогда не видела. Этот рыжий недотепа…

Но Инза не дала ему договорить:

– Не смей порочить лучших представителей человечества, – тихо, но веско сказала она.

– Он и был послан Господом на землю, чтобы стать ангелом во плоти. Он не озлобился и не перестал любить людей, хотя чаша его страданий была переполнена. Я не знакома с ним, но знаю, что мытарства и испытания, посланные ему всевышним, он выдержал с честью. Господь за это забрал его обратно. Я уверена, что сейчас он где-нибудь на Вилоне продолжает служить Свету.

– Но я б хотела узнать, что Дима думает о рыжем недотепе, – со смущенной улыбкой обратилась Алиса к Инзе.

– Да ничего нового он не скажет, поверь мне, – запальчиво проговорила эта странная, похожая на альбиноску девушка. Внешне она выглядела такой мягонькой, слабенькой, но, похоже, изнутри она была совершенно стальная. На лице Инзы вдруг возникла такая же иронично-пренебрежительная гримаса, как у Диманова. Она открыла рот и… приятным бархатным баритоном Димы произнесла. – Этот рыжий недотепа был истеричный, невыдержанный, взрывной. Да к тому же, еще и неврастеник.

Алиса изумленно вытаращила глаза… потом расплылась в широченной улыбке. Она хотела что-то сказать, но не успела.

Те слова, которые вертелись у нее на языке, подражая голосу собеседницы, проговорила Инза:

– А тебя талант пародиста! Вот это да! Как здорово у тебя получается!

Дима захлопал в ладоши. Затем он встал, церемонно склонился к руке девушки, легонько коснувшись ее губами.

– Поздравляю, сударыня! Вот видишь, я говорил тебе, что когда попривыкнешь и окрепнешь в этой оболочке, некоторые из прежних способностей вернутся к тебе! – проговорил он радостно.

Сама же альбиноска сияла. Алиса переводила глаза с Димы на Инзу и ничего пока не понимала.

– Это надо отметить! – сказал Дмитрий и, подозвав официанта, заказал шампанское. – И еще десерт «Амброзия».

Парень вернулся минут через десять. Поставил перед гостями зеленые шарики мороженого. Десерт был дополнен золотисто-прозрачными звездочками какого-то экзотического фрукта с цветочным запахом. Белоснежные дольки другого фрукта с шершавой коричневой шкуркой выглядели как подтаявший пломбир.

Инза восторженно, как ребенок, всплеснула руками и запищала:

– Мороженое! С фруктиками! Обожаю это лакомство!

– Ты такого еще не пробовала. Это белое манго вани и карамбола, – сдержанно улыбнулся Дмитрий, любуясь на ее детскую непосредственность.

Алиса, пригубив шампанское, взяла в руки маленькую серебряную ложечку для десерта.

– Амброзия? Это же пища богов. Ну что ж, попробуем божественное мороженое!

– Волшебный аромат, – стонала рядом Инза! – Фантастика!..

Очистив ложкой вазочку, девушка попыталась слизать остатки языком. Но Дима укоризненно покачал головой, призывая не забывать о манерах.

Инзины глаза вдруг наполнились слезами.

– Мне стыдно ребята. Ну в кого я на вашей земле превращаюсь? Я становлюсь падкой на сладости, на роскошь. Ну что ты делаешь со мной, Демон? Ты меня развращаешь! – прошептала она со слезами, – Ну как я после этого должна уважать себя? У меня от этого раздвоение личности. Одна упивается, другая ее за это презирает. Ну нельзя же настолько предаваться чревоугодию.

– А на дне души человеческой гнездятся еще и другие смертные грехи, например, Алчность. Или Похоть с Прелюбодеянием. Чтобы быть настоящей хранительницей душ, надо знать врага в лицо, – хищно сверкнул глазами Диманов.



3



В этот вечер они о многом поговорили. Алиса даже попыталась рассказать, какая у нее случилась в жизни трагедия, и том, что она потеряла парня. Но Дима ей почему-то не дал договорить.

– Ты должна забыть его. Сейчас он в другом мире. А ты осталась здесь. И ты должна насыщенно прожить свою собственную земную жизнь. Он еще вернется на Землю и будет счастлив.

А еще Алиса заметила, что Инза ходит очень осторожно и неуверенно, и походка у нее подпрыгивающая, как будто она стремится оторваться от земли и взлететь. Дима, заметив, что девушка исподтишка наблюдает за его подругой, сказал, что она впервые вышла на люди после тяжелой травмы.

Странные они какие-то, – подумала Алиса. – Ну очень странные. Может, они инопланетяне? – шевельнулась в голове мысль. – Скорее экстрасенсы, – предположила она, вспомнив, что она даже пикнуть не успела, а он уже знал, что Влада нет на земле… А его слова про то, что Инза должна привыкнуть к своей новой оболочке? …Точно инопланетяне! – решила она и… густо покраснела, поймав на себе хитрый, все понимающий взгляд Дмитрия. – Ой! Вот ведь забыла, что он – Бес, и мысли читает на расстоянии. Как бы научиться скрывать свои мысли? Хорошо бы какой-нибудь блок поставить – защиту от чужого проникновения? Мало ли что в голове может проскользнуть? По-моему, Инза тоже телепатка… Они инопланетяне, – теперь уже окончательно утвердилась Алиса в своей последней версии.

В целом Алиса была очень довольна, что встретила таких необычных людей. После смерти Влада ей совершенно не с кем поговорить о жизни… Он был единственным, с кем ее суждения о мире совпадали… Разве подружкам из универа расскажешь о том, что душа рвется в небо и хочется чего-то невыразимо прекрасного, когда у них все мечты о парнях с крутыми тачками и о шикарной жизни? И все стремления у них строятся в соответствии с маркетинговой программой, как подороже продать свою молодость и красоту…

Какой-то внутренний надлом опустошил ее сердце. Ей стало скучно жить, потому что верить стало не во что…



Иногда Алиса с удивлением вспоминает: а ведь жизнь казалась ей чудом. Однажды она шла по тротуару, наблюдая за караванами облаков, плывущих по небу. Жемчужно-перламутровые, они беспрерывно меняли очертания: скачущая лошадка превращалась в птицу, птица – в крокодила, а крокодил в плывущий корабль. Восторженное ощущение полноты жизни настолько распирало ее изнутри, что ей казалось, что она сама вырастает и становится облачной великаншей, вбирая в себя этот удивительный и необъятный мир. Длинными, как колокольни ногами, упираясь в небо головой, она ступала на высветленный солнцем асфальт, а мелкие фигурки вечно спешащих людей оставались внизу… Это было преддверие жизни… Тогда ей казалось, что исполнится все, что она задумала, главное, хотеть и стремиться к цели, и тогда преодолеть можно все…



Почему так получается? – думала она. – Жизнь обламывает крылья. Жизнь – сплошная боль. И любовь – это боль, потому что любимый обрек себя, став живым трупом. И умирают твои смешные несовременные грезы о слиянии душ, о счастье взаимопонимания и, конечно же, о том, что ты непременно достигнешь высот в самореализации, ведь каждый человек для чего-то родился и должен выполнить свое предназначение. Мечты разбиваются о грубый материализм жизни, где процветают деньги и власть, где ты – мелкая сошка, ничего не значащий винтик системы… А хрупкий и слабый человек легко ломается…




Глава 6. Аравот. Владения Императора Греха


И когда он увидел творение, его окружавшее, и множество ангелов вокруг себя, тех, которые возникли благодаря ему, он сказал им: «Я – бог ревнивый, и нет другого бога, кроме меня». Но, говоря это, он показал ангелам, которые были около него, что есть другой бог. Ведь если не было другого, к кому бы он мог ревновать? 

Апокриф Иоанна



Владения Самаэля, прозванного Императором Греха, поражали глаз подчеркнутой урбанистичностью ланшафтов при полном отсутствии живой растительности. Сверкающие сооружения из стекла и металла отражали плывущие по небу облака и устремленные ввысь гигантские статуи крылатых драконов, которых здесь было великое множество. Все пути в Самалее, и воздушные, и земные, сходились у этих каменных колоссов, в том числе и никому не нужные многоярусные дороги и многоэтажные мосты, которые, скорее, воплощали чьи-то представления о пейзажах высокоразвитых цивилизаций, чем находили практическое применение у ангелов Седьмого Неба.

Знаменитый плавающий в воздухе Чертог Упоительных Грехопадений с немыслимой криволинейной конструкцией сводов стрелой возносился в небо. Дворец, как и все другие объекты, завершался драконьей головой. Из него каждую полночь залпом выстреливали фейерверки и восхитительно расцвечивали звездное небо – хозяин замка обожал пиротехнику. В невиданных по красоте салютах демонстрировался один и тот же мотив: «взрывающиеся звезды», дугообразно опадая, неизменно напоминали дьявольские руки с цепкими крюкообразными пальцами, захватывающие все новые и новые человеческие сердца.



В Тронном зале Чертога Греха никого не было, но откуда-то сверху отчетливо звучали голоса. Под высоким прозрачным сводом, сквозь которое просвечивало небо, парил пустой крылатый трон. Оттуда и раздавался этот скучающий надменный баритон.

– Моя власть над людьми тотальна и безгранична. Я уже давно перестал их совращать. Мои помощники справляются и без меня. Какое там сопротивление? Сдаются все без боя. Даже удовлетворения нет от побед… Души людей, как распахнутые ворота для греха. А что касается алчности и прелюбодеяния… тут у землян открывается такая неутолимая жажда прегрешений… что мои демоны остаются не у дел… Знаешь, Астарот, я вот что задумал… Я, Ариил {(Ариил, Ариэль – в переводе с иврита «Лев Божий», львиноголовый бог – самое древнее и оригинальное имя Люцифера. Все остальные его имена – Самаэль, Ялдаваоф, Сатана – являются прозвищами – прим. автора)}, сильнейший среди Верховных духов Аравот. Я здесь – Бог. Равных себе я не вижу. Я хочу, чтобы и другие поняли это.

Вьющийся клубами туман у подножия трона замер в подобострастной позе. Это и был демон Астарот. Верный слуга Самаэля, хранитель и распространитель пороков был такой же бесплотный, как хозяин.

– Ваше Величество, – осторожно проговорил он, и его излучение из обычной красноватой гаммы, присущей все демоническим существам, приобрело трусоватый зеленый окрас. – А как же тот Наднебесный? Как бы не прогневить его…

– Кто подтвердит, что он есть, этот Наднебесный? Никто не видел его. Даже я не видел, хотя я – Перворожденный. Я – древнейший из богов! Я пережил два апокалипсиса. Я – Демиург {(В соответствии с «Трактатом о происхождении мира» Наг-Хаммади Ариил является творцом Земли, людей и всей материальной Вселенной. Он ошибочно считает себя саморожденным, и не знает о существовании своей матери – Софии Ахамот, а так же Праотца и других эонов – прим. автора)}. Я сотворил последнюю существующую Вселенную.

Самаэль посчитал, что его более молодому холую необязательно знать о некоторых обстоятельствах, предшествующих зарождению жизни.

Сын Пистис Софии, которая произошла от первых духов Пустоты – эонов, Ариил – как тогда его называли – стал Духом воздуха и воды в те времена, когда кроме них ничего вокруг не было. И тогда он, львиноголовый крылатый Змей, породил материальный космос. Выбрав одну из планет, Ариил создал над нею шесть небес и решил заселить его живыми существами, дабы в дальнейшем править ими. Из космической глины он слепил по паре земных тварей и людей. Некоторое время они возвышались как красивые изваяния и просто украшали былую пустоту.

Но однажды недвижные земные обитатели ожили… А в пустынной местности неожиданно поднялись леса и зашелестели листвой; зеленая травка, запестрив цветами, ковром устлала землю… Звери разбежались. Гады расползлись. Птицы разлетелись… А люди стали обживать землю. Высшие духи поговаривали, что это он, невидимый Всевышний или, как его еще называли – Наднебесный, вдохнул в них свой божественный дух – Прану…

Заглянув в устройство самых разумных обитателей земли, Ариил был удивлен их крайне сложной, но в то же время до гениальности простой организацией… Внутри упругой и мягкой плоти мыслящего существа происходила непрерывная работа органов, обеспечивающая его жизнедеятельность: моторчик бесперебойно перекачивал кровь, обеспечивая кислородное питание, густая разветвленная сеть нервных волокон, оплетая весь организм, принимала команды от главного органа управления, который впоследствии назовут мозгом. А самое удивительное, что столь совершенная биологическая система действовала автономно от разума хозяина плоти, то есть сам человек не знал, что творится внутри него. И еще много-много тысячелетий процессы, происходящие внутри организма, будут сакральной тайной для человечества.

Ариил, попытался повторить этот опыт и изваял новые скульптуры. Но чуда в этот раз не произошло. Недолговечная глина вскоре рассыпалась кусками. А первые люди, следуя зову вложенного в них инстинкта размножения, конечно же, как и весь животный мир, стали воспроизводить себе подобных. Но это была такая долгая история, что демиург на некоторое время потерял к ним интерес…

Позже Самаэль все-таки заполучил тот удивительный источник энергии, с помощью которого можно создавать живых тварей, но… прана почему-то не подчинилась ему. Зато ангелу удалось обуздать другие виды энергии – паровую, тепловую, ионосферную. Он увлекся созданием механистических конструкций, ведь их мощность и скорость намного превосходила ограниченные возможности человека…Они менее капризны: соединить меж собой эти шестеренки, зубчатые рейки и колесики, подключить к эфирному или тепловому двигателю, и все – механика в работе! И никакой праны тебе не надо.



Трон, зажужжав турбинными двигателями, стал выписывать круги и восьмерки. А Астарот, медленно струясь в воздухе, спустился к подиуму, где обычно стоял трон, и, как преданный пес, разлегся у его ступенек, выжидая, когда Император Греха закончит испытание нового приспособления для полета.

«Как это нет Наднебесного? А кто тогда создал Седьмое Небо для высших ангельских чинов? – мысленно возразил он господину. – Ваше Величество изволили ведь только шесть сотворить… Хитрит хозяин», – ухмыльнулся Астарот, но от уверенности, что в Семинебесье нет более могущественнее духа, чем Дух Познания Люцифер беспокойство его рассеялось. И ему даже стало немного обидно, что другие архангелы называют его за глаза Самаэлем – слепым богом – за то, что тот якобы живет в плену иллюзий. {(На рубеже IV—V веков Иероним Стридонский при переводе указанного места из Книги Исайи применил в Вульгате латинское слово lucifer («светоносный», «свет несущий»), использовавшееся для обозначения «утренней звезды», планеты Венера. А представление о том, что Сатана некогда был низвергнут с высот славы небесной (Лк. 10:18; Откр. 12:9), привело к тому, что имя Люцифер было перенесено на Сатану. Однако у самого Иеронима слово «светоносный» не использовалось как имя собственное, а лишь как метафора. Не смотря на то, что сей факт не вызывает сомнения у профессионалов, в народной традиции данный отрывок остается доказательством того, что до падения Сатана звался Люцифером. Таким образом имя «Люцифер» никогда не являлось именем Сатаны до падения, и является последствием широко распространившегося заблуждения – прим. автора)}

Поговаривали, что Самаэль не один был демиургом, что ему тайно помогала его мать – эон София, и даже сестра – эон Зоэль. Но Ариил никогда об этом не говорил, он всегда был уверен, что лавры по созданию материальной Вселенной должны принадлежать только ему и никому больше.

Астарот понимал его, ведь с тех далеких времен, когда Творец населил Шестое Небо урожденными от Света херувимами, лучшим среди солнечных ангелов был Люцифер. Он был умнейший, талантливейший из всех, и ликом, и статью прекрасен. «Сыном Зари» и «Утренней звездой» называли его на небесах, признавая его несомненное превосходство.

Задолго до своего падения, еще отроком с нежно-румяным лицом, красавчик-херувим Астарот, служившийся на Зевуле {(Зевул, Звуль – четвертое небо, упоминается в Третьей книге Эноха. Здесь находится горний Иерусалим, приходивший в видениях Святому Павлу. – прим. автора)} в должности «Хранитель Солнечного Света», подружился с ним. Их сблизил острый и пытливый интерес к знаниям.

Неудивительно, что Люцифер вскоре стал предводителем всех херувимов и серафимов Шестого Неба, и долго-долго был одним из самых праведных правителей. А когда Господь создал Седьмое Небо для высших ангелов, Сонм ангелов избрал «Светозарного» правящим князем Аравот. Астарот, как Владыка Истинных Знаний, тесно сотрудничал с ним, правда, равных отношений, как прежде, уже не было. Люцифер к тому времени уже сильно возгордился, почестей, которые воздавались ему, как кумиру, Утренней Звезде было явно недостаточно. Он пожелал, чтобы все ангелы поклонялись ему, как богу… Своими богоборческими замыслами он стал делиться с преданным ему херувимом. Вот тогда-то Астарот и узнал, что Люцифер Светоносный может быть невидимым, как дух, и, что у него есть звероподобные аватары – львиноголовый змей и крылатый дракон.



Наконец, Самаэль когтистыми чешуйчатыми «лапами» престола коснулся ступенчатого возвышения на полу. А его доверенный демон, приподнявшись, заструил свое тело кверху, принимая подобострастную форму.

– Астарот, я придумал новый грех. Он называется «Желание сделать мир лучше».

Представляешь, как Седьмая Ступень клюнет на него! – хохотнул Император. – На первый взгляд такая черта кажется абсолютно безупречной и даже достойной похвалы. Но если вникнуть, можно увидеть, что этот грех стар, как мир. По сути он соткан из прежних, которые в совокупности приобретают совершенно новое качество.

В деле создания грехов Самаэль был непревзойденно изобретательным, а Астарот вселял их в сознания и души всех ступеней ниже седьмой.

– Я готов, мой Господин, – неуверенно проговорил демон, пытаясь сообразить, в чем же здесь подвох.

– Разнеси в Аравот, где только сможешь, этот чудный коктейль, – проговорил надменный голос. Из открывшейся дверцы сейфа выплыла большая черная шкатулка и повисла в воздухе. На крышке ее зловеще пылал магический знак Самаэля – дьявольская звезда, выложенная красными гранатами. Замочек с щелканьем провернулся. Крышка откинулась, и Хранителю Грехов пришлось принять в руки пузатый фиолетовый флакон размером с человеческий череп, заткнутый широкой пробкой в виде львиной морды. – Лучше пока не открывай. Состав летучий, – предупредил дух. – В сердце состава – «Маниакальное Стремление Стать Богом», обернутое в фальшивую добродетель. Все это щедро приправлено ударной дозой наших любимых грешков, таких, как Тщеславие, Амбициозность, Гордыня и Неповиновение. – Император довольно засмеялся. – Посмотрим, что получится… Седьмая Ступень еще не подвергалась проверке на вшивость, – желтые глаза его коварно вспыхнули – теперь уже на троне сидел рогатый драконообразный змей. – Посмотрим, как у высших ангелов сработает их иммунитет непогрешимости…

Демон, меняя цвет своей вьющейся туманной ленты от зеленовато-серого до красноватых оттенков, уложил опасный флакон обратно в ларец, не спеша закрыл его на ключ и только тогда решился возразить хозяину:

– Мой повелитель, мы не можем использовать их на Седьмой ступени, это противоречит Кодексу… – мутное облако вновь позеленело.

– Астарот, ты хоть раз встречал того, кто следит за исполнением Кодекса? – лениво отозвался дракон.

– Нет, но и преступивших я не встречал. Правила нарушались лишь однажды григореями {(Речь идет о Григори, ангелах-наблюдателях, которые во главе с Семиязой спустились на Землю, чтобы обучить людей, но нарушили завет Господа и вступали в брак с человеческими дочерьми, породив полуангелов-нефилимов, которые были истреблены – прим. автора)}, но это было так давно…

Самаэль кончиком хвоста легонько подтолкнул черный ларец в сторону малинового дымка и, поднявшись с места, навис над ним огромной чешуйчатой тушей. Затем, опалив пособника жаром Гиенны, приблизил к нему свою страшную морду и с коварно-обольстительной улыбкой напутствовал:

– Значит, ты скоро их встретишь… Поздравляю! А теперь, мой друг, вперед!

Астарот торопливо обволок магическую шкатулку туманным облаком и стремглав вылетел из дворца.




Глава 7. Элеазар. Алиса. Вечеринка


1



После гибели любимого Алиса года четыре не виделась с ребятами из их прежней компании, точнее с друзьями Влада… А тут неожиданно позвонил Филипп, студент театрального вуза. Он был один из самых броских парней их богемного круга:

– А помнишь наши поэтические вечера при свечах? – спросил он приятным хорошо поставленным голосом. – Может, встретимся, потусим?

Филипп привел ее в мастерскую художника Зуфара, бывшую по совместительству еще и жилым помещением. В квартире пахло красками и химическими растворителями, несмотря на то, что везде курились ароматические палочки.

Хозяин встретил их в цилиндре, в галстуке-бабочке и в удлиненном пиджаке, надетом на голое тело. Глаза его были подведены, а черные волосы рассыпаны по плечам.

Кроме нескольких друзей Зуфа, на вечеринку пришли две сильно накрашенные девушки, как это принято у готов. Алиса на младших курсах тоже увлекалась этим стилем и до сих пор носила красные пряди в черных волосах. Но по сравнению с теми девушками она выглядела довольно скромно…

Готки, наверно, уже привыкли, что на них все оборачиваются и пялятся во все глаза, и носили свой вызывающий прикид артистично, с высокомерной небрежностью. Корсеты со шнуровкой, пышные юбки из прозрачной черной органзы, сапоги с металлическими шипами на высокой платформе… У обеих были длинные волосы, но у одной – ярко-синие, а у другой – цвета фуксии. На открытых плечах девушки носили довольно качественные тату. Звали их Лола и Лиля. Оказалось, что они сестры-близнецы.

Девушки только приехали с готического фестиваля в Лейпциге и спешили поделиться впечатлениями. После просмотра фотографий и видео с готического слета, Филипп зажег свечи…

Щемящее чувство печали охватило Алису, когда в тишине под легкое потрескивание свечи с застывающими слезами расплавленного парафина, как и прежде, зазвучали стихи Бодлера, которого Влад так любил:



На дне своей тоски воздвигнуть потаенный

Алтарь; от глаз вдали, с собой наедине,

Я Нишу прорублю в сердечной глубине.



Как это перекликалось с ее внутренней болью… И у нее был свой Алтарь, воздвигнутый на дне ее собственной тоски… Ее немая печаль вдруг была услышана и обрела звучание. Но то, что сделал Шарль Бодлер в конце своего стихотворения, Алису повергло в шок. Его лирический герой, преклоняясь перед своей возлюбленной, перед той Снежной Вершиной, к которой воспарял его Дух, признается в страшном желании:



Все смертных семь грехов возьму и наточу,



И эти семь Ножей, с усердьем иноверца,

С проворством дикаря в твое всажу я Сердце —

В трепещущий комок, тайник твоей любви, —

Чтоб плачем изошел и утонул в крови.



– Зачем же он так? – округлив глаза, шепотом спросила Алиса у Фили, с чувством декламировавшего стихи.

– Сколько ж можно дразнить его и будить в нем зверя… – фыркнул со смешком Филипп и с легкой покровительственной иронией добавил. – Похоть правит миром.



Зуф показал свой новый, писанный маслом диптих. На одной картине были изображены блеклые ангелы-хранители, опутывающие цепями серых невзрачных людей; на другой – в круговороте феерических пятен цвета, девичьих профилей и красивых изгибов женских форм чьи-то красноватые светящиеся глаза.

– Это демоны, – догадалась Алиса.

– Он старается отключить сознание, чтобы оно не мешало ему творить, – пояснял ей Филипп. – Ты же знаешь, надо войти в особое состояние, чтобы считывать интересные идеи и тайные знания, – он указательным пальцем показал на потолок, – оттуда – из Информационного банка Небесной канцелярии. – Кому-то удается проникнуть туда, кому-то нет.

– Да, да, – соглашалась Алиса. – Я тоже об этом слышала. Удивительно, правда, когда у маленькой девочки вдруг всплывают в мозгах взрослые стихи? А в них переданы такие зрелые мысли и переживания, которые она сама по возрасту еще не успела осознать.

– А Леонардо да Винчи обскакал всех по мозгам. Полтыщи лет никто не мог въехать, чего это он там начирикал в своих чертежах. Только в двадцатом веке раскумекали, – важно проговорил Зуфар.

– А про Николу Тесла забыли? – с апломбом подсказала одна из готок, та, которая была с красными волосами.

Разглядывая картину, Алиса спросила:

– А почему демоны у тебя яркие, красочные, а ангелы – как привидения? тусклые…

– Потому что они тухлые!

– Ни фига се! Почему это ангелы тухлые? – удивилась девушка.

– Потому что жить не дают путем. Это нельзя, то нельзя. Все удовольствия – грех… Замордовали совсем.

Сзади к ней подошел Филипп.

– Зуф, а можно я ей все разъясню? С образным мышлением у него порядок, а вот словами объяснить – не его конек, – сказал с улыбкой, обращаясь к Алисе. – Видишь ли… – он задумался, – Люцифер тоже был ангелом, причем самым главным, самым любимым у бога… Но уж слишком много было запретов, потому он и восстал, чтобы жить в свое удовольствие, чтобы свободу его желаний никто никакими заповедями не мог ограничить. Короче, ангелом быть – скука смертная! Мы за падших ангелов!

Алиса аж потеряла дар речи. Она стояла и молча хлопала ресницами, так сильно ребята озадачили ее.

– Знаешь… – раздумчиво проговорила она, не скрывая своего изумления, – почему-то я искренне считала, что для всех людей с понятием «ангел» связано особое настроение… Это тихая светлая радость, душевная чистота, устремленность ввысь…

– Святая наивность… Прямо как с луны свалилась… – нежно отозвался Филипп. – А пойдем-ка лучше на балкон, воздухом подышим и на звезды посмотрим, – предложил он ей. – Сейчас никто уже так не думает. Эпоха индивидуализма. Если зубы не покажешь, тебя затопчут с твоей душевной чистотой…

– Смотри… Все, что связано с духом: жажда истины, красоты, попытка обрести крылья и взлететь – это все от бога. Согласен? Но человек – он еще и животное…

– О, еще какое! – засмеялся Филипп. – А дьявол, как правило, обращается к животному началу. Чтоб побольше красивых женщин отыметь, чтобы сладко есть и пить и матценностей хапануть немеряно. Ну кто ж от этого откажется? Ну нет таких… А ваще я тебе скажу: люди они ведь разные, хотя животные инстинкты – у каждого. Но один – дебил одноклеточный, а другой те же самые инстинкты облагораживает с помощью духа и утонченных эмоций.

– Да люди неравны, – согласилась Алиса. – Одних тянет к небу, а других сила тяготения приземляет. И это тоже правильно. Материалисты обустраивают жизнь. Мечтатели-идеалисты творят духовную культуру и искусство. И то, и другое нужно и важно.

– А вот насчет жажды знаний я с тобой не согласен, – с улыбкой проговорил Филипп. – Это демоническое свойство. Однажды некий херувим был изгнан с небес за свой жадный интерес к запретным темам. Что может привлекать в ангелах? Безупречность? Фу, какая пошлость! Падший ангел! Все познавший и все вкусивший – вот это по-нашему! Готика и декаданс – по-нашему! Зуф, правда, в своих картинах как-то не совсем вписывается в готику… Мрачности не хватает. Но это его право на творческую свободу.



В комнате кто-то включил музыку. И девочки Лола и Лиля под бушующие тревожные перекаты звуков изображали подобие балета, прогибались, трагически выламывали руки и лихо мотали головами, взметая волосы летящей волной. Кто-то из ребят подхватил Лилю, закружив вокруг себя. Лола в паре с другим парнем стали синхронно выплясывать общие па.

Зуфар щелкнул, как гусар каблуком, и подчеркнутым кивком головы пригласил Алису на танец. Поддерживать разговор у него не очень получилось, но отведя девушку к дивану, где ждал ее Филипп, художник, интимно понизив голос, сообщил, что у него есть колеса, если что…

– Не только у тебя, если что… – с легкой усмешкой передразнил Филипп и, приобняв Алису за плечи, подмигнул ей. – Пойдем-ка лучше в мастерскую Зуфа картины смотреть, – предложил он ей.

Она и раньше бывала в этой компании, и потому ее, ничуть не удивило, когда парни передавали сестрам-готкам какие-то пакетики. После смерти Влада, она зареклась: с наркоманами не иметь общих дел. Ей так хотелось, чтобы Филипп был не таким, как все… Он и так выгодно отличался от других ребят: такой рассудительный, умный, интеллигентный, обаятельный… Кроме того, он был самым адекватным среди ребят. Честно говоря, сегодня она впервые обратила на него внимание. И более того, он ей понравился…

– Хочешь? – он протянул ей пакетик.

– Нет, – категорично отказалась она. – Я раньше пробовала из любопытства, чтобы быть в курсе. Никакого кайфа я не почувствовала. Я не люблю, когда мозги плывут…

– Надо же отпускать себя на свободу, – обворожительно улыбался Филипп.

– Себя от себя? – сердито уточнила Алиса. – Не надо меня уговаривать… Особенно после смерти Влада.

– Ну хорошо, хорошо… Если хочешь, я тебе принесу просто сок.

Мастерская была довольно тесная. Картин, висящих на стене, было немного. Остальные в несколько слоев были прислонены к стене. Несколько небольших этюдов были разложены прямо на диване. В середине комнаты напротив окна стоял большой мольберт с почти законченной картиной. Алиса взяла в руки принесенный парнем высокий стакан с напитком и показала на «шедевр».

–Тебе не кажется, что это кого-то напоминает?

Филипп хохотнул.

– Ну да, без затей! Он просто взял и засунул в «Поцелуй» Климта себя и свою девушку. А что? Прикольно же.

Алиса оглянулась в поисках места, куда можно было присесть. В глубине комнаты стояло кресло, покрытое вытертым темно-зеленым бархатом. Оттуда можно было рассмотреть детали этой копии. Но золотые орнаменты на картине почему-то потекли лентами, как серпантин… Кресло оказалось бездонное. Она села и тут же провалилась. «Странный у вас реквизит, господин художник», – пробормотала девушка, и, упершись руками в валики, попыталась встать, – но деревянные подлокотники кресла, как мягкий пластелин, прогнулись от ее веса. С кресла Алиса все-таки встала и пошла по рыхлому, как губка, ламинату к развешанным на стене картинам (ведь они же для этого сюда и пришли, чтоб искусством любоваться)… Собственные ощущения девушке не понравились: она привыкла управлять собой, а не быть, как липкое расползающееся тесто.

– Ты мне что-то подмешал? – девушка подняла на просвет свой опустевший стакан с какой-то мутью на дне.

– Проверить хотел! Ты ж говорила, что на тебя не действует… – подойдя к ней, засмеялся Филипп.

Алиса смотрела на него и видела, как расширяются его зрачки… Он стал подвижным, суетливым, много смеялся… Потом у него пошли глюки.

– Во, и эти приперлись. Лилька с Лолкой! Обе голые… Мать твою… – говорил он быстро, хихикая и захлебываясь словами. – Счас оргию устроим. Но сначала посмотрим… как сестрички будут инцестом заниматься… это даже лучше, чем парнушное видео… Чего стоишь, раздевайся! – поторопил он ее, сверкая глазами. – Ты будешь смотреть на них и мастурбировать…

Оттолкнув от себя его цепкие руки, Алиса выскочила в прихожку, сдернула с вешалки куртку и никому ничего не объясняя, выскочила из квартиры. Шла по улице, освещенной фонарями, и с гримасой отвращения, повторяла одно и то же:

– Гадость… гадость… гадость…

Вдруг кто-то ее окликнул. Девушка подумала, что кто-то из ребят решил догнать ее и вернуть обратно, поэтому она не стала оглядываться, а только ускорила шаг.

Али-и-са! – кто-то тихо и мягко шепнул ей прямо в ухо.

Она удивленно повертела головой и никого не увидела. Зябко повела плечами, осенняя ночь холодными струйками проползла под ее легкий батник… Оказывается, она так и шла по городу в одной тонкой блузке, а куртка болталась на ремне сумки. Алиса торопливо засунула руки в рукава и быстрым движением задернула молнию на своей рокерской кожанке.

– Замерзла? – опять спросил ее знакомый мужской голос, очень знакомый…

Только вот кому он принадлежит, она не помнила, пока не увидела в нескольких шагах от себя сидящего на скамейке молодого мужчину.

– Дима! Это ты? – радостно спросила она, стуча зубами.

Он поднялся и, быстро стянув с себя ветровку, набросил девушке на плечи.

– Пойдем, так быстрее согреешься. Поверь мне, я не мерзну никогда, – опережая вопрос, объяснил ей Дмитрий.

– А почему ты здесь в такое позднее время?

– Я здесь, потому… потому что мне не нравятся твои мысли. Мысли о смерти, – уточнил он.

Алиса пристально посмотрела на него и, вспомнив, что он телепат, отвела взгляд и тяжко вздохнула.

– Скучно, – сказала она с какой-то странной опустошенностью. – Я не умею жить. Я не умею радоваться пустякам. Я глупо устроена. Я вижу только плохое. Вот и сейчас мне тошно. Тошно, потому что мир вокруг такой вульгарный и пошлый…

Дмитрий с печальной отстраненной улыбкой смотрел поверх ее головы в пространство и молчал.

– Я иногда пытаюсь представить себя в будущем… И не вижу… будущего, – продолжила Алиса. – Ничего позитивного в своей жизни не вижу… Мрак один. Ты прав, о смерти я думаю часто. Иногда мне кажется, что смерть – это дверь в другой мир, где все живет иначе, не по законам материального мира.

В голове бывшего эйтрана метались обрывки смятых возражений. Ну что он мог сказать, если даже пребывая в облике человека, он как и прежде, как и в ту трагическую для нее ночь, видел над головой девушки все тот же темный нимб? Дмитрий терялся в догадках: тот нимб был необычный – рассеивающийся, рваный…

– Я жизнью не особо дорожу… Мне нечего терять… Правда, маму очень жалко… И знаешь, что меня интригует? В смерти заключается самая главная загадка жизни: а что там за чертой? – оживленно говорила Алиса, радуясь, что ее слушают, что слова ее легко проникают в собеседника, а не отскакивают, ударяясь в глухую стену непонимания, как это часто с ней бывало. И никто над ней не смеется, не говорит, что это бред, не намекает, что ее место в психушке…

– Знаешь что… – нашелся, наконец, что ей ответить Диманов, – жизнь – это дар. И если вдохнули в тебя жизнь, значит, ты просто обязана достойно прожить отпущенные для тебя годы, дни и часы… А теперь представь, что тебя уже нет, что ты в мире мертвых… Подумай, будешь ли ты довольна тем, как распорядилась собой в этом мире? Не будет ли тебе стыдно за себя?

Алиса со вздохом сняла со своих плеч его куртку и отдала ему в руки. Он перекинул ее через плечо и молча зашагал рядом с ней по аллее.

– Я поняла тебя, – сказала она Дмитрию. – Каждый человек для чего-то родился, да? А если он не знает для чего, он мучается и ищет этот проклятый смысл жизни.

– А знаешь… – он остановился и, глядя сквозь нее в пространство, тихо проговорил, – я видел тебя в ту страшную для тебя ночь… я видел, как звезды вселенной отражались в твоих заплаканных глазах. И столько любви струилось из них, столько безмерного горя… И ты была прекрасна. А я смотрел и завидовал людям. Сам себе я казался холодной и бесчувственной ледяной глыбой, заполненной пустотой. Жажда жизни сжигала меня. И тогда… я захотел стать одним из людей, живущих на земле… Так что живи и старайся не думать о смерти.

– Хорошо, – прошептала Алиса. – Ты – инопланетянин?

– Почти…




Глава 8. Элеазар. Инза в новой жизни


1



Было глубоко за полночь. Инза сидела в своей комнате на втором этаже коттеджа Диманова и задумчиво перелистывала страницы на ноутбуке, пытаясь соотнести полученную из человеческих исследований информацию о космосе с теми ничтожными крупицами знаний, оставшихся в ее голове.

«Исследователи движений звёзд в космосе пришли к выводу, что бо?льшая часть вещества в галактике невидима. Тёмная материя в астрономии и космологии – гипотетическая форма материи, которая не испускает электромагнитного излучения. Это свойство делает невозможным ее прямое наблюдение… В истории науки встречались ситуации, когда движение небесных тел не подчинялось законам небесной механики…»

Диманова, как обычно, в это время не было. Но вскоре во дворе скрипнули тормоза, хлопнула автомобильная дверца, и вот уже внизу, в гостиной, раздались веселые голоса и игривый женский смех. Пару недель назад Инза бы радостно выскочила навстречу гостям, но сейчас она уже знала, какого рода девушки время от времени появляются в спальне Диманова.

– Димочка, каким невероятным коктейлем ты удивишь меня на этот раз? – жеманно спросила девица.

– На этот раз? А мы что раньше пили вместе? – искренне удивился Дмитрий. – По тонкому стеклянному звону Инза догадалась, что он выставляет бокалы на барную стойку. – Мне казалось, мы только познакомились…

– Смешная шутка, котик! – шутливо обиделась девушка, – Ты сам говорил, таких, как я, не забывают никогда!

– Грешен. Ангел правды однажды покарает меня, – весело повинился Диманов.

Что было дальше, Инза предпочла не знать и плотно закрыла дверь. Она внезапно почувствовала себя оскорбленной.

«Неужели ревную, как обычная земная девчонка? – подумалось ей. – И кого – эйтрана с низшей ступени!»

Инза хотела продолжить свои занятия, но настроение внезапно испортилось. Почему-то захотелось расцарапать ему лицо и причинить боль…

– Ну вот, с чего бы это? Странно, что меня это задевает, – удивилась бывшая ангелица.

Но у ее человеческой ипостаси навернулись слезы на глаза.

– Ждала его весь вечер, как дура… Думала, может, в парк сходим… или в кино. А ему не до меня…Какие-то пустые глупые телки… для него важнее… – пожаловалась она сама себе, пытаясь оправдаться.

– Прекрати! – строго сказала ангелица своему земному воплощению. – Он абсолютно свободен в своих чувствах, желаниях и поступках.



Однажды у Инзы хватило глупости и наивности спросить его об этом.

– Ты не хочешь познакомить меня со своими… подружками?

– Зачем? – с иронической ухмылкой проговорил Дима.

– Но… ты же познакомил меня с Алисой…

Лицо Диманова стало задумчивым и строгим.

– Знаешь… нас с тобой многое связывает. Здесь на первой ступени принято иметь близких людей, семью, и они в трудные минуты друг друга поддерживают… В этом плане ты всегда можешь на меня опереться. Но… – он взглянул на нее холодно и высокомерно – Тебе не стоит вторгаться в мое личное пространство.

– Извини…Мне казалось, что ты выше этого… мм-м, что ты не такой… –

озадаченно пролепетала Инза, сама не зная толком, что хочет сказать, краснея, и уже жалея, что вообще об этом заговорила.

Дмитрий хохотнул.

– В отличие от тебя, я знаю, почему я пал. Я пришел на землю ради того, чтобы жить земными страстями.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=65898454) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.