Книга - Протокол о недоделках

Протокол о недоделках. Галактические авантюристы – 1
Сергей Васильев


Фантастический роман об отправившихся в будущее пенсионерах и их юной командирше. Но мир будущего оказался совсем не таким, как ожидали пилигримы. Им предстоит выжить… а может и ещё что-то… Надо сражаться – будем сражаться! А слаженная команда может выдвинуть из своих рядов настоящую космическую принцессу! Принцессе нужны миры? Организуем! Принцессу похищают? Спасём! Хотя она и сама не безрукая. А если частей тела не хватает, то это вызывающий зависть киборг! Не хватает пиратов и вторжения злодеев из другой галактики? Всё будет! Ещё вопрос, принцессу же замуж выдавать положено? Сколько раз?.. Кто не унывает, тех ждёт новая прекрасная жизнь.





Сергей Васильев

Протокол о недоделках. Галактические авантюристы – 1





Глава 1. Пропавшие без вести


Виктор Александрович

Прохладным осенним вечером я вышел из такси около неприметного здания в пригороде Твери, точнее просто в захламлённом лесу, постучал в отмеченную спиралью, всё как и написано в приложении к договору, дверь. Ответа не последовало. Подёргал, заперто. Толкнул, открыто. Тускло освещённый коридор. Туалет, который необходимо посетить по контракту. Ступени вниз. Длинный коридор, я ушёл куда-то далеко от здания. Дверь. Я вошёл.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался сидевший на стуле около овальной стальной двери мужчина старше меня, и неплохо так, за семьдесят лет. – Я Аркадий Витальевич.

– Здравствуйте, – кивнул и я. – Я Виктор Александрович.

– Здравствуйте, мальчики, – улыбнулась ещё одна пенсионерка. – А я Галина Романовна. Поехали? Или ещё кого-то ждём?

– Нет, все трое в сборе, – сказал я на правах самого, пожалуй, младшего, ну или точно только пять лет как вышедшего на пенсию, бросил маленькую, как и велено, сумку перед третьим стулом и сразу решил немного разузнать о спутниках в невероятном путешествии. – Я бывший инженер-электрик, 65 лет, пять лет на пенсии… И тоже подписал этот невероятный контракт…

– Все подписали, – улыбнулась Галина Романовна. – Мне 64 года, но на пенсии уже девять лет, бывший преподаватель истории в университете. Меня убедили, прислав файл с правильной историей заселения кроманьонцами Европы и Азии, и всё сошлось, я три года не могла поверить, но меня метлой отовсюду гнали, хорошо хоть не рассказала откуда сведения и про контракт, а то сейчас отдыхала бы в Кащенко, вместо поиска приключений. А как убедили вас, Виктор Александрович?

– Меня убедили результатами спортивных матчей, с тотализаторов и гонорар получил, – усмехнулся Аркадий Витальевич. – Я работал поваром. 73 года мне.

– Гонорар и я получила из результатов спортивных матчей, но это так низменно, – не без труда рассмеялась Галина Романовна, посмотрев на начавшую открываться стальную дверь в будущее.

– Меня убедили низменные результаты спортивных матчей. Ну и то, что происходило за последние три года в мире, а происходило такое, что никакие предсказамусы не нострадали, – постарался рассмеяться и я, снимая, как и приказано, тёплую одежду и беря сумку.

– Да уж, одно коронобесие, предсказанное три года назад, кого угодно убедит. Хорошо, что в контракте прописано не разглашать ничего, кроме ставок букмекерам, но я своих потомков обеспечил, – легко встал Аркадий Витальевич, ловко подхватил сумку с пола, похоже красуясь неплохой для его возраста физической формой, и зашёл в дверь.

Мы кивнули – что тоже оставили потомков, да и другую родню, не бедными, и оставили записки, которые найдут не раньше сегодняшней полуночи, что отправляемся в очень долгое путешествие, и что у нас всё в порядке, вот такие мы отчаянные искатели приключений на пенсии – и вошли в дверь. Затолкали сумки в маленькие ящички под креслами, сели, пристегнулись. Все устало вытянули ноги, вежливо разобравшись в тесном пространстве между направленными друг к другу креслами.



Дверь закрылась. Во вполне ярком освещении из простого плафона над головами – даже не скажешь, что это машина времени, но не верить после предсказаний оснований нет, да и поздно отказываться, в контракте чётко прописаны санкции за немотивированный отказ, ликвидация нас и получателей выгоды от наглого грабежа букмекеров – мы натужно улыбнулись друг другу. Началось гудение. Мы дружно сказали бессмертную фразу Гагарина:

– Поехали!

Капсула вздрогнула, нас несколько неожиданно немного вдавило в кресла, начался взлёт. И стальные шторки на больших иллюминаторах вокруг кабины разошлись. Ого, какой сервис – в прям окнах неспешно вращавшейся вокруг вертикальной оси машины времени мы увидели как быстро удаляется пустырь, потом огни большого города. Тряски почти не было, как и рёва двигателей. И вдавливало в кресла нас равномерным ускорением. До чего техника дошла! Галина Романовна удивлённо воскликнула, вглядевшись во что-то над моей головой, сняла очки и прошептала:

– Там написано «Привет межзвёздным путешественникам от инженеров»!

– Межзвёздным? – дружно воскликнули остальные.

– Да!

– Получается, что мы не через время летим в будущее, а через… космос? – задал риторический вопрос Аркадий Витальевич. – А я и еды не взял, и непохоже, что быстро долетим.

Я, глядя в иллюминаторы на нашу родную Землю, пораскинул мозгами:

– Ну, в соответствии с, дай бог памяти, релятивистским учением, при достижении почти скорости света время для нас почти остановится. Чем не путешествие во времени? И в контракте не указано, что мы окажемся на Земле, там написано про пригодное для жизни место с, как в курсе физики, хех, нормальными условиями и с огромным пространством. И там будут люди помимо нас, то есть мы не одни будем. Ээээ… много людей.

Мои спутники кивнули – ну да, контракт мы все истёрли до дыр, вернее распечатку, конечно, из полученного файла. Дама тревожно посчитала в уме и забеспокоилась:

– Но если мы разгоняемся пусть с одной силой тяжести, как и написано в контракте, что перегрузки не более одного Гэ, и недолго…

– Жэ, – поправил я с улыбкой, начал блистать древними общими знаниями, надеясь, что не перевираю. – Это десять метров в секунду за секунду. Пусть ещё один Жэ на компенсацию гравитации, а скоро она сойдёт на нет. Хотя если недолго, то ускорение будет один Жэ. Скорость света три на десять в восьмой метров в секунду, значит разгоняться нам тридцать миллионов секунд! Шестьдесят секунд на шестьдесят минут, три тыщи шестьсот секунд в часе. На двадцать четыре часа, не умножу в уме, но пусть сто тысяч в сутках, это неважно. Десять в пятой. То есть больше ста суток!.. Помрём. Значит или еда выпадет или есть антигравитация! Мы же в фантастике!



Как подтверждение моих слов загудело иначе, мы на несколько секунд потеряли вес, взлетев над довольно простыми мягкими креслами с нерегулируемыми спинками и повисли в самых обычных автомобильных трёхточечных ремнях безопасности. Затем сила тяжести медленно вернулась, мы плавно опустились в кресла и уставились на начавшую быстро удаляться Землю, а потом и на Солнце за быстро опускавшимися очень чёрными светофильтрами на солнечной стороне. И поднимавшимися.

Мы не успели как следует обсудить заботу создателей о любопытстве астронавтов, как звёзды начали расплываться. Внутренние шторки опустились на иллюминаторы и сразу поднялись. И опять начали опускаться, заслоняя от нас Солнце.

Нет! Не Солнце! Хотя понятно это было не по звезде, а по планете, к которой мы приближались, быстро тормозя. Красивая голубая планета. Но рисунок континентов и океанов другой! И не обманули нас неизвестные благодетели. Планета земного типа, и здорова похожая на Землю! Мы опускались на край большого континента с кучей гор, огромных озёр и глубоко врезающихся в него морей.

Капсула – нет, межзвёздный корабль! – быстро развернулась носом к планете, мы взлетели над креслами, гудение изменилось на взлётно-посадочное, но в кресла мы не опустились – на этот раз торможение с ускорением в Жэ оставило нас висеть в ремнях. Но в кресла мы всё-таки опустились при перевороте капсулы. Когда уже вдоволь налюбовались на солнце за всё более прозрачными светофильтрами, на зелёные леса и редколесья и на недалёкое море, ну или океан. Построек не заметили – ну да, общее мнение наше было, что в будущем люди научились дружить с природой как следует.



Дверь открылась. Мы отвесили челюсти. Перед нами была площадка с вытоптанной травой, а немного дальше деревянный сарай! Даже не здание. И уж совсем не нарисованный в нашем воображении интегрированный в окружающую среду космопорт. И ни души!



Я первым вышел из ступора. Вытащил из-под сиденья сумку, вышел наружу, спустившись по ступенькам из оказавшегося похожим на не такую и большую бочку корабля, попробовал по инерции, представляя как путешествуют через космос, размять ноги, но это не требовалось – быстро долетели.

Рядом со мной встали спутники. Мы дружно уставились на стоявшую рядом колымагу! Не глайдер и не флаер, как мы все наслышаны из книг, и даже не приличный автомобиль. А нечто вроде ржавого задрипанного четырёхместного багги с широкими колёсами. Из высокой трубы струился дымок. ЭТО ещё и паровое?!

Судя по тому, что было прохладно, тёплую одежду нам приказали оставить на Земле, и наше новое солнце низко, было утро.

Мы не дождались встречающих гостей из прошлого и пошли к сараю.



Это оказалось нечто вроде таверны из фэнтези! Только внутри были только люди. Один бармен, ну или нечто вроде него – высокий тощий потёртый мужик. Три мужика разной степени побитости жизнью за столиками. Хотя один был плечистым молодым парнем, который с презрением и отвращением пялился на последнюю обитательницу сарая.

Совсем молодая худенькая девчонка, сидевшая за столом у правой стены, лицом к нам. Одета она была в довольно новую клетчатую сине-голубую рубашку, перепоясанную пулемётными лентами. На голове сильно потрёпанная соломенная шляпка. На глазах тёмные очки. Девица курила небольшую трубку, а учитывая, что выглядела она лет на шестнадцать, мне, да и моим спутникам сразу захотелось взять ремень и пресечь вредную привычку, тем более что в таверне-сарае никто больше не курил. А перед ней стоял ещё и стопарик, и явно не с молоком.

На столе ещё лежал странный потёртый шлем. За спиной дурочки стояла прислонённая к стене – не бластер, не изощрённый лазер, даже не нормальный грозный автомат – а короткая замызганная берданка! Сапоги со шпорами ковбойки, вернее пастушки из местного Техаса, видны не были – стол был квадратный и стоял на ножках-перегородках – но сомневаться в них и в джинсах не приходилось.



Остальные посетители и бармен быстро осмотрели нас, наши сумки, хмыкнули, кто-то сплюнул, все с усмешками уставились на девчонку, но и зло. Бармен махнул на неё рукой и сказал нам по-русски, голос донёсся из странного ящичка с тканью на передней стенке, стоявшего на стойке:

– Вам к ней. Эй, сопля, как там тебя?

– Называйте меня Бенка. А за соплю я не куплю у тебя им выпивку, пердун старый, не понял по-русски? – медленно проговорила девчонка хрипловатым голосом по-русски с акцентом и без ящика-переводчика, затем сказала хлёсткую фразу на другом языке, вызвав ярость бармена, опять перешла на русский, обращаясь к нам. – Чего встали? Как вас называть?

– Виктор Александрович, – первым вышел из ступора я, решив пока быть вежливым.

– Аркадий Витальевич.

– Галина Романовна.

– Ха-ха-ха! – расхохоталась Бенка. – Я прочитала, когда готовилась принять отряд, что у вас старики, да и многие дурни помоложе, использовали имена-отчества, а возраста ваши мне не сообщили хитрецы. Значит так, тогда моя очередь, теперь вы Саныч, Романна и Талыч! Так ведь у вас сокращали? Ну а Витя, Галя и Кашка значит не пригодились. Не повезло протянуть подольше, ха.

– Да как ты смеешь, сопля! – вспылила Галина Романовна. – Да я тебе в прабабушки гожусь! И я преподавала в университете!

– Плевать. Теперь вы бродяги. И если хотите прожить подольше, то не выпендривайтесь, – спокойно и строго проговорила сопля, указала на шлем. – Быстро по очереди надели лингвошлем и загрузили по десять языков. И поедем.

– Никуда мы не поедем, – пробормотал бродяга Талыч, ха.

– У вас в контракте написано, что выполняете посильные, ха, задачи. И если вам терять нечего, то вашим древним потомкам есть что, – девчонка явно подготовилась к подавлению сопротивления, прорычала как смогла, а в конце и взвизгнула. – Одна минута и пойдёт нарушение контракта. Нам надо выехать за ойкумену через час. А иначе и я, и вы контракт нарушили. А колымага еле ползает. И дайте угадаю, марш-бросок пеходралом на пятнадцать километров за час вы не осилите. И я тоже. Быстро!!!



Я первым быстро надел шлем. Пять минут постоял, услышал: «Краткий курс обучения языкам новорусский, землянский, енотский, крокский, муший, кальмский, коттский, вергский, даргский, вселенский завершён, снять лингвошлем», на языке, который я знал теперь, но не понял который. Через ещё десять минут прекрасное изучение языков в отвратительных обстоятельствах завершилось. Дальше с Бенкой мы говорили в основном на новорусском, а с остальными обитателями ойкумены, ха, на землянском. Остальные языки пока не востребованы оказались.

Наглая девчонка залпом допила свою рюмку, поморщилась, бросила на стол металлическую монету, выколотила трубку на стол, вызвав бессильное рычание бармена:

– Если бы не контракт твой, мелкая сучка!

Бенка мстительно усмехнулась, встала, взяла берданку, вышла из-за стола, вызвав невольный вздох у нас. Я ошибся, за что даже ругнул себя. Не было у девочки ковбойских сапог! И ног ниже колен не было. Немного подвижные стальные протезы постукивали по деревянному полу, и шаги, похоже, причиняли ей боль, по крайней мере первые, пока не размялась. Она криво усмехнулась, глядя сквозь непрозрачные очки на наши шокированные лица.

Что ещё… Одета несчастная Бенка была ещё в потёртые шорты из очевидно простой тонкой, типа джинсовой, голубой ткани. Хотя нет, в бриджи, просто она их высоко подвернула. Широкий ремень с подсумком. На ремне на левом боку висел полуметровый тесак в ножнах, а справа длинный револьвер в пристёгнутой и к бедру открытой кобуре.

Один из сидевших в таверне вскочил, прорычав:

– Сумки я куплю! Эй, бродяги, выгоднее не расторгуетесь, а дублоны пригодятся даже в трапинге.

Остальные тоже, включая и бармена, дёрнулись скупить наши сумки, и явно не вполне добровольно с нашей стороны, но остановились когда первому в нос упёрся револьвер бывшей сильно ниже него Бенки с мгновенно взведённым курком. Под яростную ругань оставшихся в сарае про проклятый контракт, мы сели на потёртые мягкие диваны парового багги.

Бенка дёрнула несколько рычагов и рычажков, и мы довольно быстро для просёлка понеслись на восток, навстречу новому солнцу и новой жизни. Хотя мы уже начали этой самой новой жизнью наслаждаться. И судя по протезам несчастной Бенки, на изыски медицины с продлением наших жизней рассчитывать не стоит.

Шок.



Бенка

Я не особо торопилась выехать за границу ойкумены. Времени полно. Часа полтора наверно. Но лихо старпёры начали шевелиться, когда я пугнула их нарушением контракта и угрозой сто тыщ лет как помершим наследничкам. Хотя я и сама перевела свои контрактные и дополнительные, за исключением пары дублонов мелочью, брату и сестрёнке. Пусть хоть они поживут. А мне… Со мной всё. И сидящий рядом самый шустрый, если это так можно назвать, Саныч, пялящийся на шрамы на моих запястьях, всем своим видом подтверждает, что нам вряд ли протянуть больше недели. Траперы, блин. Нет, мы даже не бродяги. Мы смертники. Отправившиеся в последний путь.

Но лихо меня кинули власти колонии, хотя конечно, вербовщики. Три шустрых бойца в отряд. Ну а на что я рассчитывала, когда оформляя никому больше не нужный контракт, сидела в компании матёрых ветронов – ведущие траперы-организаторы, как я сама недавно узнала происхождение этого слова – тяжело вздыхавших, глядя на меня. Как же задолбали эти взгляды за три года. Очки только и спасают, и все понимают, что за ними, и верно угадывают, гады, что порой и слёзы. СТОП!

Контракт на четыре тысячи дублонов! Всего за три жалких месяца. Мне. Без опыта почти, ну по их меркам. И без опыта руководства. Да уж, я от двадцати до пятидесяти дублонов в стандартный землянский месяц зарабатывала. Да и то пятьдесят только из жалости платили, примерно среднюю зарплату по колонии. Ну, в близких трапингах по сто и еда. А тут, значит, на почти семь среднегодовых расщедрились. Только мне. Мои траперы оплату получили путешествием в светлое будущее. Наверняка они так уже не считают. Ну, про светлость будущего. Хотя кому они нафиг нужны там, где будущее, вернее настоящее, вполне светлое.



Ну и ладно. Только жить почему-то опять захотелось. Хватит хандрить, я пока и живу. А вот когда вены резала, так не считала. Сколько раз резала, тоже не считала. Ну ничего, в Межземье достаточно будет разок клювом щёлкнуть… Но сначала стариков повожу, пока не погибнут, а то нехорошо получится, некрасиво.

Но я тоже не дура, взяла ещё контракт на почту для форпоста Калуга, теперь я знаю и откуда это название. Забавно было читать про времена, откуда мои траперы. Два месяца, пока ждала их, я предавалась забытому развлечению. А до той мины, поставленной проклятыми енотами три года назад, я очень любила читать, и учиться любила. Потом попробовала в школу ходить, ходок, ха, заработала прозвище Бенка, что значит Безногая Калека – жестокость детей, про которую твердили психологи и психиатры, слабое утешение. В очередной раз вышла из больнички с новыми шрамами на венах, прокляла родителей, что родили меня в этой проклятой колонии. И подалась в траперы. Пятнадцатилетку на протезах взял старый Ротор, смахивая украдкой слёзы.

Но за год в его отряде я двух енотов застрелила. И одного муша. Муша почти случайно. А енотов мне отдавали, когда менее ста метров было – стрелок я неплохой, но не из-за этого, конечно. Потом ещё пара коротких трапингов и разные разовые работы, включая даже мытьё посуды. Но отовсюду убегала, не выдерживая жалость… Когда срывалась… Всегда срывалась…



А за почту в Калугу неплохо отвалили. Полсотни дублонов. Туда почта плохо ходит, мне контракт на третий дубль пакета, отправляемого через два месяца, выдали, там и шифровки наверняка есть. Но только после того, как все матёрые ветроны прям в Центре Траперства чуть душу из вербовщиков не вытряхнули. Тоже пожалели юную безногую начинающую ветронку. И сразу заканчивающую. Спрашивали, а почему направленному в центр Межземья трапу почту не отдают, или не рассчитывают, что те дойдут даже до Калуги, хи.

Ещё и списанный паромобиль на начало пути коллеги мне выбили за счёт Центра, и оснащения немного, хотя много и не надо, нам недолго, да и на себе много не утащим… А дублонов за почту как раз хватило и на оплату доброй хозяйке гостиницы, где я жила, даже в долг меня сначала поселила.

Но я ещё хотела любовь узнать напоследок, ха. Дура. В таверне этой при шестом малом космопорте присмотрела скупщика симпатичного, специально за два часа приехала… Так он так ржал, когда я очки сняла и подмигнула ему. Ну значит не судьба. Как и до 18 лет дожить. Там и осталось-то, но…



Я решила прекратить мучить мозги. Достала трубку, набила табачно-обезболивающей смесью. Раскурила. В аптечке есть и таблетки, но их нельзя постоянно, подсядешь и всё. Хотя теперь можно, но таблеток мало. Как и инъекций.

Саныч прекратил пялиться на мой карабин и ленты с патронами, решил прервать молчание, спросил:

– Какой сейчас год?

О! Прелестно! Я решила приколоться, подъезжая к почтовому пункту, которые наверняка были и в их времени:

– Тридцать восьмой.

– А век?

– Двадцать первый.

– Не может быть! – прошептали три голоса.

Я вышла, стараясь не прихрамывать, да и трубочное зелье подействовало. Сходила на почту, отправила арендованный лингвошлем на склад. Получила и принесла мешочек со свёртком тончайших бумажек. Закинула в крохотный кузов к моему рюкзачку и прочему барахлу. Туда же молча закинула и три сумки траперов, вырвав из рук. Села, поехала, решила нормально рассказать, уменьшая количество расспросов, зря что ли читала, хотя из интереса, конечно, но… пусть:

– Сейчас 2038-й год пятнадцатой эры. Вы из второй эры с дурацким названием Наша Эра. У всех эр есть имена, но не столь наглые и неинформативные. Сейчас у землянцев Эра Квазара, их в честь астрономической хрени обзывают. Но это никому нафиг не надо. Сколько тянулись эры, я не знаю, я и это-то узнала, когда про ваше время ещё только на самой Земле читала… Сейчас, если считать от вашей Анно Домини, то 122807-й год, то есть вы летели 120787 лет и столько же световых лет. Ну почти. Звезда называется Рибулион, планета называется Шмера, Колония землянцев называется Бруматолет, или Брум. Есть ещё колонии семи рас. Все вяло воюют. Наша задача обеспечивать присутствие людей на спорных территориях. Всё!



– Погоди, Бенка, а как путешествуете вы? Ведь не можете же вы летать сотнями тысяч лет, – не отстал Саныч.

– Нет, конечно. Как летают звездолёты, я не знаю. Колонистов со Шмеры не особо отпускают. Иначе все сбегут, ну или почти. Надо много лет творить великие дела, чтобы разрешили переезд. Так что брумцы, ну или шмеряне, составляют отдельные… эээ… подрасы. Хотя у вас расы означали и другое. Но вас просто таким образом переместили во времени. Подобрали время, когда можно не париться, а просто останавливать время на скорости света, купили чертежи примитивного древнего корабля. Отправили много информации, её, в отличие от материи, можно в прошлое отправлять, если аккуратно, но там есть свои законы, и если неаккуратно передавать или использовать информацию, то она просто угасает при передаче. Но я в третьем классе это проходила, не помню уже. Ну и всё. Кто-то строит корабль. Кто-то нанимается.

– Кто? – прошептал едва громче шума паромобиля Талыч.

– Вы, например.

– Нет, кто купил чертежи, отправил информацию?

– Вербовщики. Колонии Брум.



– Но у вас же технологии на уровне дай бог 19-го века, ну начала 20-го! – воскликнула Романна, ухватившись за мой карабин и показав отсутствие логики, у них точно не было лингвошлемов уже век или два. – Даже ружьё со стволом в сантиметр. И без магазина.

– Паровой багги, – поддакнул Саныч, потом догадался. – И если убить наших наследников, то это будет вмешательство.

– Те вербовщики не на Шмере, и кораблик ваш улетел уже наверно, – пояснила я, потом рассмеялась. – И никто ваших наследников не тронет. Да этих временнЫх жуликов и за вербовку могут так пнуть, что только посреди Межземья очухаются. Но вам не позволили бы от контрактов отказаться. Они в них очень много дублонов вбухали. Вообще непонятно, зачем им вы.

– Старики? – спросил Талыч.

– Ну, это скорее ошибка или попытка минимизировать последствия для вашего времени. Бывшего вашего. Не знаю я, – я рассердилась на назойливых стариканов. – И хватит трогать мой карабин. Древний. Какой достался. Скажете ещё спасибо, что патронов аж сорок. Ну, ещё в револьвере, их тоже можно в карабин зарядить. А это ещё пять!

– Сорок пять? Полтора автоматных рожка?! – выпучил глаза Саныч. – Мы же отправляемся в опасный поход!

– Очень опасный, – веско сказала я. – Так что беспрекословно выполняете приказы ветрона, то есть меня. Охотиться умеете?

– Надолго? – опять задала вопрос Романна, и не подумав ответить на мой вопрос.

– У меня контракт на три месяца. У вас навсегда, месяц в году можете проводить в колонии, – я не стала заострять внимание на том, почему их контракт как будто дольше моего, проводила взглядом вкусно пахнущую таверну, сглотнула слюни и чуть не пожалела, что оставила себе так мало денег, ну да ладно, младшим больше достанется.



Я прекратила отвечать на вопросы моих траперов. Ну какая им разница! Любопытные. В будущее попали! А между прочим про хищников и ядовитых насекомых даже не спросили.

Но не отстали. Спросили, как я собираюсь несколько месяцев охотиться со странной мерой полтора рожка патронов. Наивные. Глупые что ли? Пришлось начать инструктаж. Заодно и придумывая эти самые инструкции.

Проехали пограничный столб колонии Брум. Рядом валялись кости враждебных рас – их стаскивают сюда весельчаки – но старичьё даже не обратило внимание на живописные внеземные, ха, останки.

Долгая дорога…



Саныч

Так сказать, не выходя из шока, мы ехали весь день. Нечастые разной степени убогости постройки вскоре закончились, пошли леса, перемежаемые редколесьями. Вызывавшая то жалость, то злость Бенка рулила, на ходу и дрова в топку подкидывала, невежливо говоря подавать ей из кузова. От потока информации и от новизны чудовищной, если подумать, ситуации мы просто вымотались, и тоже прекратили мучить расспросами уставшую рассказывать девчонку.

Вечером, уже в сумерках, встали на привал рядом с почти исчезнувшей дорожкой на участке среди более редких деревьев, почти без травы и со старым кострищем и с ручейком неподалёку. Ветронка, такая у неё должность, опустила штанины бриджей, плотно затянув ремешки вокруг верхушек протезов, быстро нарубила сухих сучьев своим тесаком, развела костёр, куря свою бесящую нас трубку, обшарила ближайшие кусты и клочки травы, задавила своими стальными ногами несколько здоровенных насекомых и похожих на скорпионов тварей. Перекусывая всухомятку поставила палатку, заползла в неё, и уже засыпая пробормотала:

– Первые четыре часа караул Романны, потом четыре часа Талыч, потом Саныч.



Мы переглянулись. Полное рассогласование. Во время езды девица много раз повторила, что всюду враги и хищники, а теперь ей плевать на костёр, демаскирующий нас на километр, не меньше. И ни оружия нам не выдала, ни… ничего!

Романна заползла в палатку, заботливо укутала девочку в тонкое одеяло, и спросила как раз про скрытность ночлега и оружие. Уже спавшая Бенка неожиданно пробормотала:

– Да похрен. Если кто выследил, то нам по-любому конец.

Про ужин нашей невероятной командирши кашей из котелка речи не было. Хотя и каша не сразу появилась. Талыч повар, а не лесной шашлычник, как он возмущённо бормотал, кидая в котелок крупы, какие-то специи и вяленое мясо. И мы все тревожно смотрели по сторонам. Но красиво! Дикая природа, хоть её и не видно. Усыпанное звёздами небо. Луна. Млечный Путь, только вид, получается, с другого конца, ну наверняка наша галактика. И не верится, что мы в далёком-далёком будущем и на далёкой-далёкой планете… Ну хоть не в далёкой-далёкой галактике, это успокаивает, ха.

В круг света от костра заполз какой-то скорпион. Романна сдержалась не вопить. А потом хотела веточкой его подальше откинуть, запретив нам давить. Да уж, глубоко вошедшее в ветку жало, стекающая капелька яда и шустрая тварь изменили её мнение. Я задавил гада.

Шорохи напрягают… А потом отдалённый рёв какой-то явно очень немаленькой твари уже не напрягает, а кровь леденит. Над нами пролетело что-то здоровенное.

Мы тоже вымотались. Я выскреб дно миски и отправился спать в палатку, вместе с Талычем. Тесно. И несчастная Бенка стонет и вскрикивает во сне. Да уж. Она не сказала нам, как потеряла ноги, да и про себя пока помалкивала. Но жалко её просто до слёз. Маленькую грубиянку с вечной трубкой.



Меня растолкал Талыч, начал укладываться, бормоча:

– Твоя смена, Саныч, ха, повезло тебе с позывным… Там что-то огромное шарится вокруг. Но не подходит. Может костёр отпугивает? Я дрова из багги жёг, капец как страшно.

Да уж, порадовал. Я тоже услышал, как подошло и отошло что-то размером явно не меньше хорошего быка. А может тигра. Но мы пока живы. Блин. Не так я представлял прекрасное светлое будущее. Вспоминал контракт. Но там без подробностей. Делать что скажут, без перенапрягов, с отпуском. Но про отпускные и безопасность не написали, и чрезмерные нагрузки понятие растяжимое. Молодцы вербовщики. Чёрт!

Я нашёл себе отвлечение. Дрова рубить не стал, чего шум поднимать, но остатки из багги в костёр покидал постепенно. И начал варить завтрак. Голодная девочка проснётся, а тут и каша вкусная. Перекусил и сам.



Начало светать. Из палатки выползла Бенка, волоча свой карабин. Постанывая от боли растёрла ноги в месте соединения плоти с железом – причём я заметил, что протезы несъёмные, и даже, когда открыла один, я увидел текущую в прозрачных трубках кровь. Но подвижность так себе, я решил, что кровь служит источником энергии, которой и не хватает.

А Бенка дрожащими руками набила трубку своей дрянью, жадно затянулась много раз, затем ей полегчало – неужели наркотик? А она ещё достала из подсумочка шприц-тюбик с толстой иглой под колпачком, повертела в руках и убрала, решив пока не тратить. Жадно набросилась на кашу, даже попискивая и хлюпая. Благодарно посмотрела на меня красивыми серыми глазами, спохватилась, вытащила из кармашка рубашки очки, нацепила. Из другого кармашка достала табак, из отдельного мешочка добавила в трубку усиленную дозу обезболивающего и закурила. Боль у неё ушла. Прошептала:

– Дрова я не организовала вечером… Вымоталась. Надо такое прекращать. Мы в Опасных Землях. Буду спать днём немного. И горячую еду надо днём организовывать. Но я хотела Полуближние Леса проскочить, там вражьих диверсантов обычно больше. Поохотиться надо.

– Что-то ночью шарилось вокруг лагеря, – сказал, а может и доложил я, пытаясь привыкнуть, что эта тощая сопля наш командир, и что я теперь трапер, ну или солдат, пока тонкости неясны.

– Сейчас гляну, только умоюсь, – пробормотала девчонка, осматривая окрестности, потом насторожилась, прошептала. – Бинокль!



Я растерянно оглянулся в поисках бинокля, про который и не знал, а девица зашептала быстро:

– Не дёргайся, Саныч. Нас выслеживают. Кроки идут по нашим следам… Снайпер! Не шевелись, тогда есть шанс, что посмотрят и захотят перестрелять попозже, ибо издали на бегающих только патроны тратить. Ну я и дура! Но меня не видно было за палаткой.

Я не стал уточнять, почему она дура, хотя это просто эмоции. Но после слов про снайперов я и сам чуть не обделался. Жить-то хочется. И сразу вспомнилась шутка, что от снайпера бегать нельзя – умрёшь запыхавшимся. Блин, как остроумно!

Я взял миску, положил себе немного каши и начал есть. Выполняя первую боевую задачу. Живца! Ну или болвана, которым я впрочем и был.



А Бенка взяла свою берданку, проверила, что в стволе нет грязи, оттянула затвор, проверив патрон, который даже осмотрела. И скользнула в палатку. Потянулись секунды. Или минуты, или часы. Я не видел снайпера, как их, кроков, но я и не должен видеть…

Грохот выстрела совсем рядом, дым за палаткой. И двойной вскрик так отменно разбуженных коллег. После этого из палатки выскочила девчонка, на ходу выхватив патрон из перекрещивающих тельце лент, открыв затвор, поймав дымящуюся гильзу, воткнув новый заряд в берданку и вставив стрелянную гильзу в патронташ. Довольно быстро для её особенностей побежала, петляя, в кусты метрах в ста почти за задней стороной палатки, туда, откуда мы и приехали, на ходу и отстегнув кожаный ремешок, придерживающий револьвер в кобуре.

А из палатки выползли, тряся седыми головами мои коллеги, однополчане-новобранцы, Романна и Талыч.



Вернулась наша командирша минут через десять, весело насвистывая, вращая на мизинце тонкое большое разомкнутое золотое кольцо, с карабином за спиной. Весело прокричала:

– Это была снайперша кроков. Невероятно! И мой регистратор заснял всё, – она указала на большую заколку надо лбом. – А это пятьсот дублонов! Ну если живой вернусь. Фантастика! Там остались её следы, кровь, мозги. И носовое кольцо я нашла, по нему и определила, что это девка была, а не более дешёвый парень. Жаль, винтовку помощник унёс, вместе с её телом… Но почему мне так повезло?.. Аааа! Она решила, что это лагерь совсем лохов, и безоружных, хотя так и есть, решила подкрасться, чтобы перещёлкать вблизи, а меня запах каши разбудил. Ну а зрение у обезьян лучше чем у крокодилов. Да чего там, лучше чем у всех. Наверно. Вот слух и обоняние у нас подкачали. Берите топор в кузове багги, классное название, и бегите дрова рубить. Быстро и немного, потом нормально заготовим, и воду в баки зальём. И надо багги раскочегарить, а то если кроков не двое было, то скоро нам плохо станет… А ночью шарился, как его, ну типа трицератопс молодой. Хрень трёхрогая. Хотя больше на кабана похож. Сожрать может, но не решился. И правильно сделал, он вкусный, но арбалетом его не взять, а патроны на него тратить, да ещё когда большую часть мяса выкинуть пришлось бы…



Ого, как быстро я рубил дрова! А остатки костра Талыч затолкал в топку автомобиля, не успела Романна высыпать золу. Потом сворачивали палатку и собирали вещи.

И посматривали на купавшуюся в ручье Бенку. Ужас. У неё ещё шрамы есть. Несчастная изорванная девочка. Она ещё и постирать бельишко успела, повесила сушиться в кузове, но хоть сменное у неё есть, не совсем дикарка, хотя хорошо уже, что вообще есть.

Дикарка опять раскурила трубку, хмыкнула на криво свёрнутую палатку в кузове, и остальной беспорядок, натянула сетку от вылетания незакреплённых ценностей, прыгнула за руль, подёргала рычаги, закричала весело:

– Назад посмотрите!

Мы в трясущейся повозке оглянулись и увидели – я даже в теперь висевший у меня на груди потёртый треснутый бинокль глянуть успел – как из-за деревьев метрах в ста выбежали два здоровенных зеленомордых амбала с большими кольцами в плоских носах над сильно выступающими челюстями, действительно немного похожие на прямоходящих короткорылых крокодилов, подняли ружья и пальнули, выпустив немалые облачка дыма. Мы дружно пригнулись. Одна пуля долбанула в заднюю стенку кузова багги, а вторая просвистела над нами. Бенка весело прокричала, и не подумав пригибаться:

– Мазилы! И транжиры выстрелов. Дураки зелёные! И лысые!

Девчонка!




Глава 2. Осваиваемся


Романна

Я с самого прилёта или… перемещения во времени… пребывала в каком-то ступоре. Наверное, защитная реакция такая, чтобы мозги не перегрелись и не сломались. Простые реакции наличествовали, а вот анализ, мысли и планы тихо лежали где-то в дальних закутках. Но теперь начала приходить в себя, вертя в руках… арбалет!

После того как в нас стреляли, и ещё через полчаса тряски по просёлку будущего, ха, Бенка остановилась. Сунула в ручей заправочный шланг. Деловито скомандовала рубить дрова, как будто перед ней детсадовцы, а не пожилые, уважаемые и воспитанные люди. Но самое поразительное, что… эээ… начну привыкать к этим прозвищам, Саныч и Талыч включились в эту странную игру… А может просто гибче меня оказались, ведь прошлой жизни нет… сто двадцать тысяч лет как нет!

Нахалка весело рассмеялась, выкидывая всё из багажника этого выворачивающего душу на ухабах багги:

– Да, я совсем забыла вооружить моих траперов! Хотя может снайперша вооружённого часового просто пристрелила бы… Но не важно. Так, траперы! Оружие получать! Что тут у нас?.. Дааа… всё-таки и это тоже, как там у вас говорили, на боже, что другим негоже… Но дарёному ослу…

– Коню, – поправила я.



Сначала мы получили удивительные регистраторы, как и у неё в волосах был, только её с цветочком, ещё и украшение простенькое – небольшие крепящиеся над ухом или надо лбом, или на грудь устройства, которые пишут видео и звук, и разительно отличаются от остального дикарского оснащения, впрочем как и невероятный лингвошлем, и в некоторой мере её протезы.

Затем девчонка вытряхнула из простого холщового мешка части и ловко собрала новенький арбалет – вставила и привинтила плечи, установила прицел в виде нескольких проволочек, подала мне вместе с колчаном с парой десятков болтов, но не стальных, а похожих на стрелы, сообщив:

– Лёгкий учебно-охотничий арбалет Романне. Будешь бить мелкую и среднюю дичь… Может и попадёшь… В бою тоже можно использовать, но… Ладно. Взводить вращением этой рукоятки. Попробуй попасть с двадцати метров в толстое дерево. Болты беречь! Знакомо оружие?

– Я историк, – гордо сообщила я, но… практика не моя стихия, и первый раз я позорно промазала в толстое близкое неподвижное дерево.

Талыч сходил за стрелой, принеся ещё и цветочек. Я теперь как Диана буду ходить, но не с луком…



За это время назначенный замом… эээ… ветронки – ветреной девчонки – Саныч получил древнюю разболтанную двустволку и аж четыре патрона с картечью. Для ближнего боя с врагами из других рас. Но стрелять для тренировки ему Бенка ожидаемо не позволила.

Талыч получил старый разваливающийся, списанный, как решила Бенка, боевой арбалет с пятью болтами. Но малое количество боеприпасов нашу командиршу не особо огорчило, выдавая нам истёртые и источенные ножи, она усмехнулась криво:

– Даже пару боеприпасов ещё надо успеть выпустить.

Арбалет Талыча оказался совсем плох, все детали просто не держались на своих местах, и болты летели куда угодно, но только не строго вперёд. Боевая девица присвистнула, достала свою мерзкую трубку и пробормотала:

– Ладно, пугать сгодится, а попасть и так не сможете… Оооо! Что я вижу!



Бенка убрала трубку, удивив нас, и бросилась к какому-то большому кусту. Начала рвать листья, пару сразу и жевать начала, прочавкала:

– Обезболивающий кустик! В колонии их извели, за жевание можно и в тюрягу загреметь, а то и порку у столба заработать, если решат что молодая и в карцере не стоит держать, из гуманизма, хи. Приходится сушёные в табак добавлять, кто там заметит… Что не так? Чего вы так на меня вытаращились? Я мало жую. Таблетки с ними же дорогие и слишком сильные. Инъекции ещё сильнее. Я не хочу подсесть и сгореть. У вас же тоже было такое, морфин что ли? Но это другое.

– Листья коки? – печально спросил Талыч.

– Нет, это именно обезболивающее, а не дурь. А подсесть и на кофе или молоко можно.

– Тогда почему запрещено? – задал правильный вопрос Саныч.

– Сжуй десять листочков, узнаешь, – отвертелась Бенка, подтвердив нашу версию, потом крикнула. – А почему дрова не рубим?

– Деточка, а может половину таблетки, или четвертушку? – предложила я, вызвав удивление неопытной в таблетках девицы. Хотя сильное наркотическое обезболивающее, что в таблетке, что в листьях, одна беда.



Бенка показала, какие дрова нужны, а сама под пыхтение стариков уселась на траву, достала из подсумка нечто, похожее на косметический карандаш, вывинтила из него иглу, облизала себе левое предплечье над запястьем и начала наносить татуировку! Вернее дополнять глазом имеющееся чёрное изображение маленькой рыбки из двух дуг, образующих тело и хвост, и одной дуги, показывающей жаберную крышку – а я-то думала, что это просто рисунок ручкой, ну как мы часто пишем на руке, не похоже это на дурацкие татушки. На моё уже усталое, хотя как тут устанешь, удивление, сообщила:

– Каждая дуга или точка означает убитого врага! У меня теперь четыре! Если убьёшь кого, то одолжу тебе стилус, там чернил на батальон врагов хватит.

Я застонала. Ну невозможно же! И жалко её, и так и хочется взять ремень… Ну хотя бы указку. Хотя со студентами такого за собой я не замечала, но они такое и не откалывали. Ещё и скальпы может снимать будет?!

Поехали. Не привал был, пока только дровами и водой запаслись.



На привале мы изучали как правильно складывать палатку и имущество. Потом Бенка легла поспать на часок, ожидая еду, причём в котелок она бросила и какую-то небольшую ею добытую, выпотрошенную и ободранную змею – ещё и нас учила этому всему – поворчав на растранжиривание вяленого мяса.

Поспать и нам не помешало бы – сутки здесь, вроде, часа на два длиннее наших, вернее теперь земных – но дела… ёлки-палки, пардон за мой французский!

Бенка проснулась, когда на неё взбежала многоножка, да быстро так, мы даже сообразить не успели. Она мгновенно сбросила мерзкую гадость, затем затоптала, а потом намазала укусы на животе, полученные сквозь рубашку, мазью из большой аптечки, ругаясь про ядовитую тварь. Сказала, набивая трубку:

– Смотрите за разными ядовитыми насекомыми. Не позволяйте к спящим приближаться. Есть и такие, от которых копыта отбрасывают.

Да уж… нехорошо получилось… А потом и девица горестно сообщила, что зря не потратила часть денег на хорошее оснащение, всё из-за неопытности. А потом опять пробормотала намёк, что нам всем по-любому долго не прожить… Эх, неужели она решила с собой покончить так? Глядя на изрезанные запястья, задумаешься…



После обеда и отдыха поехали дальше. И уже медленнее – и дорога всё хуже, и один цилиндр сломался, как сердито сообщила командирша. Да уж, экономия не всегда полезна. А опыт бесценен.

Но мы вскоре забыли об этом всём, когда повернули за рощицу и увидели впереди лагерь! И маленький костёр горел в кустах, но я его даже и не заметила сразу. Правильно замаскированный лагерь. Наша шофёрша прибавила газу, направляя багги к ним, и я было решила, что это тоже траперы, пообщаемся, но… Как же я ошибалась!

Бенка резко повернула машину боком в сотне метров от лагеря, и закричала, вылетая с карабином и вставая на колени за капотом:

– Быстро выпрыгивайте, прячьтесь за багги! Стреляйте, если к нам побегут!

В лагере уже началась суета. Кто-то выскочил из палатки, кто-то из кустов, застёгивая штаны. Один прицелился и выстрелил! Пуля пролетела в сантиметрах от моего уха! Ужас! Я спряталась за колесо, но и смотрела на врагов. Передо мной в землю воткнулся арбалетный болт!

Бенка быстро прицелилась, бабахнул её выстрел, создав и облачко дыма. Ругнулась, что промазала, быстро перезаряжая, а перед ней от капота срикошетила пуля. Но противник стрелял стоя, и пока он перезаряжал ружьё, наша снайперша сразила его выстрелом в грудь! Наповал!

Остальные пять, как оказалось, врагов, начали отступать к лесу, назад и направо. Бенка ещё раз выстрелила в отступающих и закричала, что легко ранила одного.



А затем произошло неожиданное. Вместо того, чтобы уехать, Бенка, когда мы сели в машину, поехала к опустевшему лагерю! Там остановила багги так, чтобы кое-как прикрыть нас от огня противника, и начала кидать в кузов багги трофеи. А мимо нас свистели пули! Мы не стояли на месте и помогали забрать часть добычи, поэтому и трудно в нас было попасть метров со ста. Да и стреляли всего несколько раз из ружей и пару раз из арбалетов.

А потом девчонка совсем с ума сошла, она петляя бросилась в сторону противника! Подобрала какой-то обрез, и понеслась обратно, крича нам садиться. А на боку у неё расползалось пятно крови!

Я за это время мельком осмотрела убитого – красивый… енот! Ростом пониже нас, заросшее шерстью лицо с полосами как у енота. Одет в штаны и куртку, залитую кровью. Пояс с него Саныч снял, взяв и его ружьё. Ну что мы творим?! Он же тоже хотел жить! И не монстр какой…

Всё заняло пару минут, как прикинула потом Бенка, но мне это казалось часом. Я побывала в первом бою!

В нас стреляли. И в бок машины и потом сзади. А у багги дверей нет, хотя нашлись щитки, которые мы и поставили с правой стороны. Ранили из арбалета Саныча, но и он из трофейной винтовки пальнул, хотя и не попал, как глупая девчонка сказала. А потом она сказала:

– Колесо пробито. Но хоть медленно воздух выходит. Через час встанем на ночлег, там и починим, а пока подкачивать будем.

Пока первый раз колесо подкачивали, залитая кровью Бенка заклеила пластырем длинный пулевой разрыв кожи под рёбрами справа – пуля просто чиркнула, повезло, печень рядом. Но зашивать не дала, сказала времени нет, да и заживёт. Ну да, и шрам красивее будет. Ужас! Огорчилась, что новая рубашка теперь порвана.



На ночном привале – пока мужчины и девчонка чинили колесо, а Саныч и цилиндр починил, я готовила ужин, а мясо и немного еды мы как трофеи тоже взяли – я сказала успевшей и рот своей рыбе смерти нанести Бенке:

– Нельзя просто так убивать! Надо было просто уехать.

– Трапер Романна, решения ветрона не оспариваются! Предложения по-делу можно сказать, спросив разрешения. А отказываться от шанса нельзя, раз они не ожидали приезд багги и проворонили момент!.. – Бенка начала даже как-то сурово, а потом чуть не завизжала. – И они в трапинге находятся, идут к колонии нашей!.. Могут и мину поставить!.. А с енотами у меня счёты, именно на их мине я и подорвалась три года назад! Я рада, что опять пристрелила енота!

Ненависть…



Талыч

Пока чинили колесо и цилиндр, я поздравил Саныча с боевым ранением. В шутку. Болт из явно слабого охотничьего арбалета угодил в удачно накинутую им через плечо ленту с патронами и только поцарапал. Зато Саныч теперь с пятизарядной винтовкой, похожей на винтовку Мосина, если не по виду, то по функционалу. Только наша командирша раскритиковала пятизарядность – из-за кривых патронов часто заедает, что и стоило жизни предыдущему хозяину. Хотя он, скорее всего, как и мы был неопытный, необстрелянный. А Бенка уже года полтора стажа трапингов имеет, хотя и не таких дальних, как сейчас.

А я теперь с неплохим обрезом двуствольного дробовика, который добыла глупая девчонка, изображая из себя Гавроша, но она уцелела, собирая трофеи, хотя если долго нарываться… Глупость и отвага…

Но патроны для обреза и двустволки одинаковые. И у меня их теперь десять. Чувствую себя то ли шерифом с Дикого Запада, то ли кулаком-повстанцем времён коллективизации, то ли гангстером с лупарой времён сухого закона. Полумифические персонажи, как и я теперь.



На ужин я готовил трофейное мясо какой-то странной птицы и рыбу. Земноводную тварь выкинул. Ограбленные еноты, как им и положено, любят речную добычу, хотя они от енотов, конечно, ушли как мы от обезьян. Но похожи – Бенка сказала, что из всех названых в честь зверей рас эти самые похожие на «своего» зверя, но только лицами, а тела у них хоть и лохматые, но почти как у нас. Конвергентная эволюция, однако.

В этот раз командирша тоже дежурила ночью. Да и спешить куда-то прекратила. С утра поругалась с насевшей на неё Романной, которая прочитала описания таблеток в аптечке и начала требовать отказаться от жевания листьев и курения смеси, перейти на таблетки, деля их на части, а лучше на инъекции ненаркотического обезболивающего. И зашить рану на боку. Девчонка сердито шипела:

– Что мне всю жизнь уколы получать? Я себе вкалывала тюбик в бедро, так удовольствия мало, даже когда уже от боли на что угодно согласишься. Но там хоть действие сильное. И их мало, на случай ранений скорее. НЕТ!!!

Довыступалась девочка, но попозже…



Ехали мы уже медленнее, дорога была хуже. А пару раз и подталкивать багги пришлось. И пару речек в брод переезжали не без труда. Наша глазастая девица обнаружила мину, поставленную енотами, разминировала, бросив в неё камень и прячась за деревом, потом долго не могла успокоиться, ворчала и вытирала глаза под очками. Да уж, она на похожей и подорвалась, когда ещё была просто девочкой, а не волчонком…

Потом по нам стреляли из кустов, кто неизвестно. Целились в голову водителю Бенке, почти попали – пуля лоб царапнула. Ну здесь и места! Дальше девчонка ехала с перебинтованной головой – хотела просто кровь размазать, но мы чуть не силком её перебинтовали. А волосы у неё красивые, чёрные, не очень длинные, но густые и довольно упрямые и пышные – без шляпы красиво развиваются на ветру, не от скорости, мы еле ползём по почти бездорожью, но погода меняется и ветер поднялся.



А уже к концу дня мы увидели идущую поперёк просёлка целую широкую дорогу из развороченных гусеницами земли, кустов и деревьев! Бенка остановила машину и восторженно прошептала:

– Самоходный замок коттов. Ого, куда забрались. Сообщим завтра в форпосте, награду получим! А пока можно попробовать притормозить их, а может и котика пристрелить удастся, за них много не дают, но с паршивого котта хоть шерсти клок.

– Ты с ума сошла?! – завопили мы все трое, но куда там…

Дурочка направила багги по следам, и через минут десять мы уже увидели среди деревьев медленно ползущую громаду. Стальной гусеничный прямоугольник метров шесть высотой, метра четыре шириной и длиной метров двадцать, как мы потом выяснили у командирши. Три низких этажа, судя по бойницам. Гусениц было восемь, по четыре с каждой стороны.

Пока мы в бинокль рассматривали громадину сильно больше пассажирского вагона, замок остановился, выпустил облачко дыма и двинулся к нам, а рядом с нами и немного дальше в землю ударило небольшое ядро. Бенка быстро свернула в сторону, за густой лесок, и сообщила:

– Обратно пополз. Наверняка не за нами гоняться, он совсем медленный, но дальше скалы, а искать объезды и прорубаться им рискованно, раз их заметили. Будут к себе возвращаться, их сектор недалеко на юге.

Мы глянули на вполне непроходимые и для нас скалы на востоке. Саныч сказал:

– Мы не проедем здесь, надо на дорогу по их колее вернуться. Если быстро, то не успеют доехать, и из пушки не должны попасть.

Бенка остановилась за лесом, вышла, достала из багажника вполне привычного нам вида погнутый лом, посмотрела на кувалду и вернула её на место, объявила:

– Суну лом в гусеницу. За лёгкую поломку самоходного замка награда дублонов двести, вроде. Ну а если за мной погонятся, то ещё и кошаков настреляем. Пошли! Идите по моему следу, я часть скорпионов задавлю.



Сказать, что мы офонарели, это ничего не сказать. Но глупая девчонка уже скрылась в лесу. Делать нечего. Отправились на невероятную авантюру.

Бенка спряталась за парой перекрещенных поваленных деревьев метрах в пятнадцати от колеи, прикрытых кустами и деревцами. Мы засели немного подальше. Вскоре под лязг и пыхтение паровых машин прибыла цель… или смерть. За это время мы узнали, что некрупные котты лучшие в изготовлении как раз таких среднеразмерных передвижных замков, довольно безопасных для путешествий, если не поймают подходящими силами.

Наша дурная неподходящая сила выскочила и сунула лом в переднюю гусеницу! Под хруст и лязг гусеница лопнула, почти сразу и вся конструкция остановилась. Огонь защитники замка открыли не сразу – ещё бы, никто на такую невероятную глупость просто не рассчитывал! Но в убегающую девчонку начали стрелять. Всего раза четыре выстрелили. Три мимо. А четвёртый выстрел картечью из дробовика зацепил краем уже почти скрывшуюся дурочку. Она как раз ныряла между спасительными деревьями, ноги торчали, в них и попали. В правое бедро, в верхнюю внешнюю часть.

Мы услышав взвизг, бросились на помощь, но диверсантка и сама бежала неплохо, хотя Саныч всё-таки взялся ей помогать. И наш пенсионно-инвалидский отряд бросился через лес.

Я расслышал, как молодой голос радостно кричал, что одну макоку ранил легко. И во всех языках других рас слова землянец и макок обозначают одно и то же, а слова люди и человек ожидаемо относятся к своей расе. Впрочем название нашей расы не удивило – мы не особо на обезьян, тем более на макак, похожи, но им виднее, ха. Сзади выстрелили пару раз нам вслед, но больше патроны тратить не стали. И я успел увидеть выход первых ремонтников – рост метр тридцать примерно, как командирша уточнила, на кошек похожи большими треугольными ушами на больших круглых головах и длинными кошачьими усами. Вскоре застучали их молотки.



А мы отъехали до скал – дальше только пешком можно, и речку форсировать в низинке тогда придётся – багги Саныч отогнал, разобравшись в управлении с помощью Бенки, и приступили к лечению. И на ночлег встали на укрытой деревьями и кустами полянке.

Минут через двадцать ползучий замок уполз.

А у нас кипела спасательная операция. Впрочем не особо сложно прошло – мы уже становимся этими самыми траперами. Романна нашла местное обезболивающее, антибиотик, обеззараживающее и мазь для ран, прокипятила шприцы с толстыми иголками, скальпель, пинцет и кривую иглу для зашивания в закопчённом стерилизаторе, сунув его прямо в костёр. Обколола место ранения местным анестетиком. А потом Саныч, ругаясь, сделал надрез над картечиной и пинцетом вытащил относительно неглубоко засевший свинцовый шарик – удачно попала, прошла под кожей, но не навылет, может рикошетом, а может такое ружьё, но вроде в жировой ткани оказавшейся не такой и тощей девицы застряла. Хотя Бенка верещала так, как будто из отсутствующего мозга картечину доставали.

Романна обработала и зашила рану, перебинтовала. Повезло нам с первым настоящим пулевым ранением – место хоть и забавное, почти ягодица, но всем не до веселья было, а только представить другое место, да без опыта и знаний в полевых условиях… Потом обработала и зашила и вчерашнюю рану под рёбрами. Обработала и остальные раны и царапины пациентки, включая и плоховато выглядевший укус многоножки.

Несчастная раненая, немного придя в себя, сразу потянулась к трубке, но тут Романна не выдержала, отняла трубку и табак и вышвырнула в реку, ругаясь, что больше такого не потерпит. Следом полетели и запасы листьев девчонки. Я и Саныч, разинув рты, наблюдали за разбушевавшейся пенсионеркой.



А Бенка напрасно попробовала посопротивляться. Очень напрасно. Ибо выведенная проделками девчонки Романна взяла её ремень, а он в отличие от наших широкий, и из-за старости мягкий, и начала хорошо так лупить Бенку, прижав к земле, а мы с Санычем помогли держать! А поскольку девица вся хоть и легко, но изранена, то осторожно и несильно, но вполне эффективно в плане воспитания.

После расправы Романна за ухо поставила Бенку в импровизированный угол, носом в кусты. Ну и на колени, чтобы легче стоять было – не на протезах. Потом занывшей девчонке и оружие её выдала. Но бесподобно смотрелась дувшаяся и тихо ругавшаяся девица в завязанной узлом старой очень потрёпанной рубашке, в трусишках, перепоясанная пулемётными лентами, с тесаком и револьвером на ремне, вся перебинтованная и облепленная пластырями, и, стоя на коленях, опирающаяся на свой карабин!

Но мы все отметили, что ни разу её рука не потянулась к револьверу, даже не дёрнулась в ту сторону. Совсем не хотела Романне угрожать, что очень хорошо. И Романна шепнула нам, что для этого оружие и выдала, чтобы посмотреть, не решит ли злоупотребить.



А когда Романна начала строго, в ультимативном порядке устанавливать в нашем трапе новые порядки, я чуть не решил на ней жениться, ха! Но букет цветов нарвал и подарил Гале.

А порядки у нас теперь такие – в походах и в боях руководит Бенка. Но и с нами советуется прежде чем ввязываться в очень рискованные операции. А в бытовых вопросах, и что касается здоровья, командуем мы ею, сами разберёмся, кто в чём компетентен.

Ошарашенная Бенка посмотрела на нас, вернее как мы смотрим на её ремень, и печально согласилась! Ну и отправилась в палатку получать ненаркотический обезболивающий укол и укол антибиотика вместо таблетки, поскольку теперь наш лекарь Галя решает, как её лечить, но точно никаких трубок и листьев. А потом опять стоять в углу – для закрепления результата, пока ужин готовится. И строгая, но заботливая наставница молодой поросли постирала окровавленную одежду воспитанницы, поскольку та как-то неправильно стирает, да и не до этого ей.

И наш совет пенсионеров решил, что жестокость была оправдана, лучше пусть получит и постоит на коленях вместо лежания, но зато выживет. А Романна, остыв, нуждалась в поддержке.



Но Бенка не зря стояла во всеоружии. Заметила начавших в сумерках окружать нас здоровенных волков, застрелила одного, а остальные убежали – решили своего коллегу сожрать вместо слишком опасных нас. А мы вернулись в опасную реальность нашего нового мира и нашей новой жизни.

А жизнь-то налаживается!




Глава 3. Изучаем


Саныч

Утром, после перевязки раненой, выдачи таблеток и укола ей, с угрозами медсестры и визгом пациентки, и завтрака, вернулись на поросшее травой направление, дорогой не назвать, и медленно, со скоростью лёгкого бега, поехали дальше. Вели багги я, Талыч и Романна по-очереди, осваивая непростое управление. Бенка бочком сидела рядом с водителем, подсказывала как рулить и жаловалась, что ещё и после уколов сидеть совсем трудно. Мы только улыбались – ранение по глупости получила, а к уколам пускай привыкает, а что иглы здесь толстые, не наша вина, да и явно сгущает краски сердитая и вполне мужественно переносившая боевые раны девчонка, пытаясь вернуть право на курение и листья.

Я отметил про себя, что мы перестали сильно переживать и заострять внимание на протезах Бенки, начали к ней относиться как к обычной юной девице. Ну а что, она вполне симпатичная стройная невысокая брюнетка, а без шляпы и сняв очки – видимо почувствовала перемену в нашем отношении и иногда снимала – выглядит просто здорово, приятно посмотреть. Ну а стальные ноги ниже колен… выглядят неплохо и даже прибавляют сурового шарма обвешанной оружием воительнице из будущего. Нет, совсем привыкнуть к такому невозможно, конечно, но принять можно, раз вариантов нет, или пока нет, ну не верю я, что и через сто тысяч лет нельзя части тел вырастить и пересадить, или ещё как, да хоть регенерацию запустить…

Мы один раз видели мелькнувшего впереди вражину. Бенка сказала, что это вроде дарг был, но старички совсем не рассмотрели, кроме вроде как зелёного цвета. Прибавили скорости, выставили в ту сторону две винтовки и двустволку. Обошлось, да и до подходящих укрытий было под сотню метров, не стали они ценные патроны тратить.



К обеду, неожиданно и для Бенки, приехали к забору! Высокий деревянный старинный, со следами ремонтов, частокол окружал огромную территорию. Перед ним местность была расчищена от деревьев, кустов, больших камней и высокой травы. И дорожка шла вокруг. По ней проехали немного, нашли ворота. Вышел мужик средних лет, недолго поудивлялся нашей бравой компании, глянул содержимое кузова багги, и типа салон – что у нас под ногами нет ничего запретного или вражеских шпионов. И в рундук с запчастями под задним сиденьем заглянул. Открыл ворота, пропустил, закрыл. Ушёл в будку с товарищем, кофе пить, судя по запаху.

Мы пару километров проехали через фермы, поля, сады, частично отцветающие, наша воевода буркнула, что сейчас конец весны, но в году несколько урожаев. Были и загоны с огромными местными коровами и привычного размера двурогими свиньями. Прям земля обетованная, неожиданно. Бенка на время прекратила дуться и сообщила:

– Мы проехали Опасные Земли, въехали в Зону Форпостов или Жестокие Земли, они начинаются в пятистах километрах от ойкумены. Но мы, если верить этому кривому прибору, проехали на полторы сотни больше, дорога не совсем прямая. Это форпост Плевок.

– Плевок? – смогла удивиться Романна.

– Ну… по вашему здесь есть и… химия… поселение и каторга для наломавших дров… Но ещё и пункт отдыха и закупки для идущих дальше, к Злым Землям или Межземью.

– То есть здесь другая колония землян? – задал вопрос я, зная что предположение неверное, но так быстрее узнаем, пока Бенка решила не вредничать и поболтать.

– Не землян, земляне на Земле, – строго пояснила девица глупцам. – А в других мирах землянцы. И здесь территории колонии Брум. И ещё на полтыщи километров на восток. А потом ничейные Злые Земли. Межземье похоже на круг диаметром две тысячи километров и никому не принадлежит. Нам надо двигаться к его центру. Разведывательная миссия. А перед этим заехать в форпост Калуга, который за горами на северо-востоке, рядом с дальней границей колонии, отдать им почту.

– Тогда почему здесь кучи врагов, раз это земли Брума? – спросила Романна.

– По кочану, – нагрубила Бенка, получила подзатыльника от наставницы, ойкнула, решила пояснить. – В оставшейся в полутыще километров позади центральной части колонии враги редко встречаются, но бывает проникают, иногда нападают или мины ставят. Я на такой подорвалась. А за пределами ойкумены более-менее безопасно только в форпостах. Все восемь рас стараются друг-другу навредить, вытеснить противника, а потом и захватить чужие земли. Иногда нападают на форпосты. Но на дальние в основном.

– Плевок с ойкуменой не имеет транспортного сообщения? – задал вопрос я.

Бенка покосилась на Романну, надела очки и шляпку, убрав под неё волосы, сердито ответила:

– Ходят конвои и омнибусы. Многие трапинги из ближних форпостов начинаются.

– По дороге не скажешь, – начал подозревать я.

Горе-воевода направила на меня очки, пробормотала, слегка удивившись открытию:

– Наш контракт от шестого космопорта начался… Но…

– Дорога в нём не оговорена, по крайней мере до Калуги? – твёрдо и осуждающе сказал я. – И есть торная тропа, то есть более нормальная дорога.

Бенка сердито уставилась вперёд и направо, в сторону от своих траперов.



Мы въехали в большие открытые ворота в западной части высокой каменной стены с далеко выступающими вперёд башнями, ну или бастионами. Интересно! Прям красиво. Большая площадь, переходящая в три улицы с трёхэтажными домами. На площади стоял очевидно омнибус – неплохо бронированный большой паровой автобус с защищёнными жалюзи окнами, с двумя башенками с мелкокалиберными пушками на крыше и с бойницами. Ещё стояли несколько паромобилей, гораздо больше и лучше нашей развалюхи. Два из них с поворотными пушками на вертлюгах, если я правильно помню название такого типа лафета.

Посреди площади был красивый фонтан, в котором купались два голых пацана. Рядом с фонтаном стоял столб, около которого переминалась с ноги на ногу прикованная за высоко поднятые руки девица в штанах, рубашке и сапожках, на несколько лет постарше нашей дурочки. Уставилась на нас бедолага, поёжившись явно драной спиной.

Толклись жители, собравшиеся посмотреть на нас. Ну и явно нас ожидал здоровенный мужик с большим револьвером на бедре, с пятиконечной звездой шерифа на груди и с дубиной и плёткой на поясе. Он и махнул нам рукой остановиться, коротко приказал выходить. Вздохнул при взгляде на ноги Бенки. Усмехнулся над букетом цветов, закреплённым перед местом Романны. Быстро осмотрел наш багаж в кузове, громко свистнул. Из-под какого-то ящика припрыгала потешная большая пушистая крыса с коротким покрытым шерстью хвостом с кисточкой, похожая ещё и на сурка и на шиншиллу. Сразу понятливо прыгнула в кузов багги, радостно громко пискнула, тыча носом в рюкзачок Бенки.



Шериф безошибочно понял, чей это рюкзак, усмехнулся многообещающе нашей побледневшей дурочке, кивнул на столб позора, сказал спокойно, коротко глянув на ноги почти жертвы:

– Давай свои листья. И топай к столбу… Ээээ… стоять там не будешь, хотя недолго можно. Но плёткой получишь… И очки сними, дурочка, когда с шерифом разговариваешь.

– У меня нет листьев, – не веря в нежданную удачу пискнула Бенка, быстро снимая очки, а заодно и шляпу, от греха подальше.

– Лариска не ошибается, – позабавил нас шериф прозвищем видимо многих крыс после двадцатого века второй эры.

– Я отняла и выкинула листья, – решила пояснить Романна.

Но шериф всё равно умело и тщательно перетряхнул рюкзачок Бенки, высыпав всё содержимое на нашу расстеленную палатку и прощупав ткань, и красиво потряся сменные трусики на радость зрителям. Лариска запрыгнула на руки хозяина, обнюхала и надетое на счастливой дурочке, негромко пискнув на карман рубашки, в котором был табак – вот зараза, даже после стирки учуяла крошки! Шериф без стеснения ощупал карман и то что под ним, сначала огорчился, а потом даже немного обрадовался, сказал строго:

– Повезло тебе, благодари бабулю. Но если напьёшься в баре… Смотри у меня! – осмотрел нас, перешёл к дальнейшим делам, удивлённо спросив. – Но почему вы приехали по юго-западной тропе? Да и кто вы вообще?

– Траперы, – пояснил я, пока Бенка старалась убрать красноту со щёк после ощупывания.

– Траперы?! – вытаращил глаза шериф, потом посмотрел на наши винтовки, буркнул. – Хотя да, не артисты же бродячие… Охренеть!.. Ээээ… Где ваш ветрон погиб? И кто был этот идиот, что с таким отрядом на такой развалине по той тропе поехал?



Бенка подрагивающими пальцами вынула из подсумочка много раз свёрнутую бумажку, протянула шерифу и пропищала:

– Я ветрон.

Под ржач зрителей шериф осторожно развернул толстыми пальцами бумажку даже с фотографией, уставился в неё, шевеля от удивления губами. Проговорил с огорчением:

– На деньги позарилась? Самоубийца? Последний поход смертников? В центр Межземья?! С заходом в Калугу?! Эх, выпороть бы тебя, да домой отправить, к родителям…

– У меня нет дома! И родителей нет! – зло и испуганно воскликнула Бенка.

– А если найду? – строго проговорил шериф. – Тогда что? За ложь шерифу при прибытии в форпост, к ним и отправлю.

– Они живы, и дом у них есть, но я не вернусь! – со слезами в голосе раскололась девчонка. – И мне уже семнадцать лет, второе совершеннолетие! И у меня контракт! И деньги потрачены. Не говоря про неустойку.



Шериф сердито сплюнул, вернул бумажку, прорычал, ткнув пальцем в дом в правом углу площади, потом левее:

– Была в Плевке?.. Ну да, опытная же! Ха! Скупка там, у вас найденного на заброшенной тропе мусора полно, на хлеб хватит, везунчики. Траппункт там, если видели что, можете и на мясо заработать. Дура!

– А за обнаруженный меньше суток назад самоходный замок коттов сколько? Менее полусотни километров отсюда! – мстительно пропищала Бенка. – А за повреждение гусеницы с разрывом и остановкой на полчаса сколько? А за енота? За убитого. И за раненого легко. А за их разграбленный лагерь, несильно, но всё же, с захваченными двумя огнестрелами и боеприпасами? А за снайпершу кроков сколько?

Шериф захлопнул рот и прорычал удивлённо:

– Где самоходный замок видели? И воевали с ним…

– Сначала трофеи продам, – гордо сообщила Бенка – А потом и к вербовщикам схожу. Там же срок сообщения всё равно половинами суток измеряется? Если от половины до трёх суток.

Шериф молча схватил Бенку за руку, начал быстро тащить, вспомнил про её ноги, перекинул визжащую девчонку через плечо и чуть не бегом понёсся в траппункт.

Смеёмся…



Талыч

Перед дверью траппункта шериф остановился, махнул рукой кому-то, развернулся к нам, отвесил шлепка Бенке на своём плече, заставив её взвизгнуть громче и замолчать, художественно свистнул и крикнул нам:

– А вы чего ждёте? Идите сюда, ваши регистраторы тоже считают. Вещи оставьте, не тронет никто.

Мы зашли в траппункт. И помощник шерифа зашёл, отдав приказы пошедшим готовить машины бойцам. Хмурый клерк взял наши регистраторы, быстро затолкал в какую-то машинку, сразу вернул. Начал удивлённо таращиться на экран под перечисление достижений поставленной на пол сердитой, взъерошенной и опять покрасневшей Бенки. А шериф, глядя в экран из-за спины клерка, быстро записывал в блокнотик места обнаружения всех врагов, включая и едва виденного дарга, и анонимный обстрел.

Но, ого насколько полезными и выгодными, хотя такой риск деньгами не измерить, оказались отчаянные проделки нашей ветронки! Почти полторы тысячи дублонов насчитала умная машинка вербовщика. Но потом наглый клерк начал активно применять понижающие коэффициенты и ополовинил бы наш, хотя Бенки конечно, заработок. Правда после рычания шерифа умерил прыть и больше тысячи дублонов отсыпал.



За это время шериф, внимательно слушая, смотря на экран, записывая и присвистывая над проделками и ранениями Бенки, рассказал нам, что на полдублона можно отлично пообедать с пивом или вином в хорошем месте, а на дублон и с хорошей выпивкой вечерок отлично скоротать в одиночестве. А если не шиковать, то на полдублона в день многие одинокие живут. Ну и мы уже знали, что средний месячный доход в колонии пятьдесят дублонов, но это позволяет одному работнику нормально содержать семью из четырёх человек. Так что Саныч прикинул и сказал, что для понимания цен можно к паре тысяч рублей дублон очень условно приравнять, учитывая недорогой общепит. Пока Бенка радостно прыгала перед кучкой разномастным монет – мелкие были круглые, десятки и больше треугольные, а сотенные квадратные – Галя быстро сгребла деньги и сказала строго:

– На лечение! А то знаю я нашу ветреную девчонку.

Под наш с шерифом смех девчонка завопила:

– А на развлечения?! И на патроны! И ножи вам надо хорошие. Ружья дорогие, да и у нас есть карабин, винтовка, дробовик, обрез и лёгкий охотничий арбалет… И… Ветрону три доли! Вам по одной.

– Молодец, что не говорит, что сама всех порешила, доли траперов не зажала. Да и три доли ветрону, это минимум, а для больших трапов или если ветрон лют в боях, то пять долей, – усмехнулся шериф. – А дробовик ваш плох совсем, но я починю. Эх, девчоночка… где ж твои контрактные?

– Вот потому, что с трат на развлечения начала, деньги тебе нельзя доверять, – рассмеялась Галя, убирая дублоны в кошелёк. – Когда будем покупать, тогда и выделю. Всё! Финансовые вопросы на мне, если Саныч и Талыч не возражают. На тебе, Бенка, командование в походах и в боях. И руки убери, или опять ремня захотела?



Шериф вмиг расколол Бенку, что все четыре тысячи за контракт она перевела своим младшим брату и сестре, близнецам, которые на год младше неё, год назад успешно окончили все восемь классов школы, и поступили в академию ещё на четыре года. А сама наша девочка, хоть и училась хорошо, но выпускной восьмой класс не закончила, сбежав в траперы. Пока шериф таращил глаза и бормотал про дурочку, с улицы раздался резкий тревожный свист Лариски, и он пулей вылетел за дверь.

Мы вышли следом и успели заметить как от нашего багги бежал молодой парень, что-то пряча за пазухой. Огромный шериф с поразительной прытью отловил воришку, огрел дубиной, отнял украденные у нас несколько патронов. Затем, ругаясь про молодого остолопа и в ссылке не оставившего разгульную жизнь и сопутствующее воровство, поволок к позорному столбу у фонтана. Приковал его, говоря, что хоть дорогие ружья красть не стал и легко отделается, и начал лупить плёткой под его вопли и испуганный визг старавшейся подальше отодвинуться уже получившей своё девицы. Затем отвязал и отпустил тепло поблагодарившую за наказание и сокращение срока стояния девку. Хм… Отличный шериф в Плевке!

Мы отправились в скупку. Там Бенка, отчаянно вопя при торге, поддержанном присутствием любопытного шерифа, сбыла ненужное нам, пояснив, что лишнее в случае поломки багги придётся бросить. Деньги мгновенным движением выхватила у скупщика, опередив Галю. Но там и было немного. Было бы – золотое носовое кольцо снайперши кроков у коллекционеров ценится и ушло аж за сто восемьдесят дублонов. Галя усмехнулась:

– Ладно, сцен устраивать не будем, потом отниму, а если потратишь бездарно, то выпорю.

Но потратила деньги сама Романна…



В поднявшейся суете с отъездом двух артиллерийских паромобилей, мы отогнали багги в уголок площади, взяли вещи, оставив в машине только дрова и инструменты с запчастями, и пошли в гостиницу. Там Бенка, не заморачиваясь с отбиранием денег у решительной Гали, оплатила два номера на одну ночь, собралась идти гулять. Удивилась, когда мы повели, даже потащили, её в больницу.



В маленькой клинике скучавший доктор оживился, увидев Бенку. А Бенка, увидев врача, безуспешно попыталась смыться. Галя решительно заявила:

– У нас раненая. Зовут Бенка, 17 лет. И у неё боли от протезов. Надо осмотреть. Назначить ненаркотическое обезболивающее взамен листьев. И дать рекомендации, как решить проблему ножек… Не может быть, что в двадцать первом веке пятнадцатой эры нельзя восстановить утраченные части тела!

– Ээээ… Я знаю её… Я её и лечил после травматической ампутации ног, – пробормотал очень пожилой доктор. – Но… Бенка… Она ненавидела это школьное прозвище, детская жестокость, Безногая Калека…

– А как её зовут? – ошарашенно прошептали мы, придя в ужас от того, как обзывали несчастную.

– Меня зовут Бенка! – возопила побывшая секунду безымянной девица.

Доктор тяжело вздохнул:

– Настоящее имя я не могу разгласить, врачебная тайна, психолог в больнице так решила, но мы называли её Репка, детским прозвищем, из первого класса, когда у неё был потешный хвостик на голове… А имя своё она потребовала не использовать за два месяца до побега из дома, и как достигшая первого совершеннолетия имела на это право… Да, не ожидал я увидеть милую девочку здесь, куда отправился заканчивать дни в самом нужном месте… где только раны лечу, даже запоев благодаря шерифу нет… Итак… восстановить ноги в колонии Брум нельзя, к величайшему сожалению…

– А где?

– Ну, если добиться права улететь отсюда, но это надо очень много заслуг… И денег на лечение… Помимо билетов, там по-разному… Если считать местные дублоны, то тридцать тысяч за каждую ногу… Вы думаете, я не думал над этим, когда… Ладно…

– Она же гражданка государства землянцев! – воскликнул Саныч. – Наверняка бесплатно должно быть лечение.

– Она гражданка формально независимой колонии Брум, но без подробностей, – доктор почесал ухо рядом с регистратором, ошарашив нас. – А протезы у девочки неплохие, и болей сильных быть не должно… посмотрим… Но что вы говорили про раненую?.. Ээээ… Раздевайся, Репка… Ээээ… Разденьте её…



Галя раздела до трусов слабо брыкавшуюся Бенку, ну или Репку… Доктор покряхтел над почти незаметными синяками от ремня, с улыбкой показал Романне большой палец, подивился количеству шрамов и ран, осмотрел раны, померил что требуется. Похвалил Галю за зашивание и обработку ран, но и рекомендации выдал, как лучше лечить раны в полевых условиях. Порекомендовал лекарства и как их применять. Выписал рецепты. Наша начинающая лекарша сделала перевязку ран под руководством доктора.

Галя договорилась, что завтра пройдёт курс начинающей медсестры, и даже полевого фельдшера. И на послезавтра. Больше не получилось – нам вообще надо бы завтра уезжать, долго в форпостах сидеть нельзя, но доктор выписал справку, что раненой надо побыть на лечении два дня и три ночи, опять почесав ухо под регистратором.

Затем отличный доктор осмотрел протезы и место, где плоть соединялась со сталью. Немного подрегулировал железо. Пошаманил с плотью с помощью хранимого отдельно как драгоценность странного инструмента, вызвав стоны пациентки. Сказал:

– Боли несильные, но это особенность таких биомеханических протезов, обычно год-два побаливает место соединения. У Репки психологическое неприятие протезов, вернее отсутствия ног. Но уколов ненаркотического не очень сильного анальгетика утром и вечером достаточно, дозу только побольше давать. А если не слишком сильно ненавидеть себя, то болезненные ощущения будут меньше, а через пару лет могут совсем пройти. А пока… два укольчика в день, и все дела, – он улыбнулся на недовольный вид пациентки, не сдержался, шлёпнул и пошутил, ну или почти пошутил. – Ну а если двух уколов мало для обезболивания, то можно и в обед поставить.

Затем лекарь осмотрел наши шприцы, показал мне и Санычу, как точить иголки, у нас оказались туповатыми. Потом отвёл пациентку и новоявленную медсестру за ширму и там поучил правильнее ставить и получать уколы лёжа и стоя – заодно и четыре назначенных разовых инъекции на ура и на писк получила пациентка.



Галя договорилась, что сегодня мы ещё зайдём к доктору, учиться можно и сегодня, и нам всем. Мы вдохновлённые вышли – раз восстановить ножки девочке можно, то мы горы свернём! Если проблему теоретически можно решить, то и практически можно! Пустяки какие, какая-то сотня среднегодовых зарплат. Ну и несколько тысяч дублонов на билеты, вряд ли они дороже.

Зашли в аптеку и скупили триста пятимиллилитровых ампул обезболивающего в запылённых коробках – не особо востребованы обычные и небесплатные анальгетики в мире суровых траперов, да и где полно бесплатных чудесных листьев, а захомячить их можно и за забором, если припрёт. Бенка чуть в обморок не упала, ха. А аптекарь радовался как ребёнок – оказывается власти, борясь с листьями, не только требуют держать такое на складе во множестве, но и продавать. Мы ещё разных лекарств и инструментов немного закупили – и запасы денег не бесконечны, а нам теперь копить надо, и наша компания много на себе не утащит, а багги может и копыта отбросить, да и просто в яму провалиться. А пеших походов мы почему-то перестали бояться – какие пустяки по сравнению с великой целью.



Отнесли покупки в номер, отлично пообедали в таверне при гостинице. Измученная Репка начала клевать носом прям за столом. Галя шепнула нам, что в одном уколе было лекарство и со снотворным эффектом. Отвели девочку в номер и уложили в кроватку. А сами отправились обратно в больницу.

Несколько часов дружно изучали теорию медицины и немного практики. И говорили. Док сказал, что мы неплохо выглядим для своего возраста. А то! – мы все спортивные и энергичные пенсионеры, а неэнергичные не отправились бы в будущее!

А когда доктор узнал, откуда мы и сколько нам лет, то рассказал интересное. Средний срок жизни, и довольно активной в конце, у землянцев в развитых мирах сейчас около 120 лет! Это с изрядными медицинскими изысками. Но некоторые цепляющиеся за власть и деньги правители и богачи и за 150 дотягивают и даже почти до 200 доживают, но там плохо всё – и выглядят как мумии в конце, и это уже мука всем и высшая дурацкая медицина. А без особых изысков, как и есть в Бруме, около 100 лет. Такие генетические изменения больше ста тысяч лет назад закрепились в нашей расе с помощью медицины.

Ещё полезное по современным меркам изменение касается уменьшения волосатости тел и головы, но там непонятно откуда пошло, вероятно удаляемся от обезьян. Мы оказались довольно лохматыми, ха. Густые чёрные волосы Бенки считаются отклонением, хотя и довольно красивым, но у неё и кожа немного темнее посветлевшей кожи белых людей. Ещё средний объём мышц стал меньше – это не особо плохим считается, кому надо с помощью медицины наращивают. Ну и интересное и не очень хорошее – средний объём мозга продолжает уменьшаться, хотя и замедлился от известных и в нашем прошлом времени темпов. Но это средний – умники и их противоположности продолжают науку двигать и глупости творить, даже сериалы и телешоу процветают, только телики другие.



Есть и другие изменения, например уменьшение подбородков, но пока нам стало не до этого – док рассказал нам про интересные, хоть и дорогие, пилюли бодрости и долголетия! Глотаешь и она сама присасывается к кишкам сразу после желудка. Ну и творит свои делишки. Стоит немало, хотя для такого… Всего триста дублонов… И это медицинский препарат, для устранения проблем. Поставляются из других миров, разрешены к ввозу… хм. Большинству местных не особо помогут, чтобы дублоны тратить – они для тех, кто склонен не дотянуть до средних ста лет. А мы как раз из таких.

Вот и дилемма… Деньги есть. Но если копить для Бенки… Но доктор, а особенно заглянувший шериф, принесший починенную двустволку, сказали, что мы станем бодрее, а значит у нашего откровенно слабого трапа шансы уцелеть сильно возрастут…

Ну что ж, прости Бенка. Мы окрепнем и вместе заработаем тебе на новые ножки… Опять обрадовали аптекаря. И откуда у него эти чудо-таблетки? Но даже одна осталась. Хорошая аптека – на огромные территории, и форпост Плевок один из узловых.

Проглотили, док проверил, что всё хорошо прошло, и мы расплатились со сделавшими скидку доком и шерифом, и вместе с ними отправились в таверну при гостинице праздновать! И док прям при шерифе сжевал половину листа и подмигнул нам:

– Эти листья просто чудо! Если не злоупотреблять. Там помимо дури, которой весьма мало, есть и много полезных тонизирующих элементов. Старикам самое то. Но не больше половины листа в сутки, и лучше съедать. Есть дорогущие таблетки с этими элементами, но не всем доступны.

Шериф рассмеялся, гладя сидевшую на столе и потешно евшую Лариску, и выдал нам по половине листа! Они у него просто в кармане лежат. Но строго сказал, что сам не употребляет – молод ещё, и своей энергии навалом.



Уже поздно вечером спустилась помятая Репка. Похлопала глазками на наш загул, а мы и выпили немного, общались громко и песни пели с доком и шерифом. Подмигнула какому-то парню, но он начал ругаться и заткнулся только под взглядом шерифа. Бенка уставилась на шерифа, пытаясь сменить вечный испуг при виде этого отличного здоровенного парня на интерес. Шериф быстро глянул на нас, пробормотал:

– Женат, трое детей.

Ищущая и любовных приключений израненная девица вздохнула, присела за наш столик, заказала себе стакан – двести грамм! – самого дорогого здесь виски Старое Космодесантное, отвалив аж целый дублон.

Пила молоко, не зря же здесь коровы есть. Галя её легко уговорила, ха, сводив в номер на душеспасительную беседу во время укола. Заодно и деньги отняла во избежание повторений проделки.

А конфискованное виски выпили мы, разделив на пятерых. И Саныч, Галя и я вспомнили фантастический рассказ, в котором фигурировало Старое Космодесантное. Пересказывали его новым друзьям. Начался сильный дождь, потом ослабел и перешёл в затяжной. Ночь, дождь, таверна, другая планета, общение за рюмочкой… Фантастика!



А шериф ещё рассказал, что все восемь колоний разных рас на Шмере формально независимые, и все находятся под опекой сильных государств своих рас. И во все колонии постоянно прибывают поселенцы, дурни бестолковые. А док сказал, что он родился не на Шмере, и уже почти в старости прилетел в Брум после нехорошей истории с одной молодой пациенткой, глянул на Бенку, смутился и сказал, что на Репку ему смотреть приятно, но ни-ни… Однако… А наша девица опять очаровательно покраснела.

Истина где-то рядом!



Бенка

Мы наконец покинули Плевок и направились на северо-восток, вернее пока на восток, к перевалу, который занят мушами. Шериф – семья которого, как выяснилось, живёт в ойкумене, странно, но ну и ладно, проехали – сказал, что другие дороги как бы более свободны, но шедшие теми дорогами в Калугу трапы не смогли пройти. Один, с первым пакетом почты, потерял троих из шестерых убитыми, включая и ветрона, и одного раненым, и еле вернулся. Другой, со вторым пакетом почты, потерял одного убитым и двоих ранеными, уцелевшие четверо тоже вернулись, потеряв половину гонорара за трапинг. Так что вся надежда с очень нужной почтой на нас, хотя шансов у нас ещё меньше, но и отступать нам некуда…

Месяц назад трап моего первого ветрона Ротора уже ехал этой дорогой, на перевале их встретили окопавшиеся муши, и много, десятка два. Ротор перешёл на дальние трапинги, где и ходить много надо, потому и выпер меня, но я всё равно ему очень признательна. Ротор был ранен и потерял одного трапера из десяти. Сейчас лечится в ойкумене. А нам достались важные сведения, что перевал занят и в лоб соваться нельзя.

Шериф посоветовал, и мы на последние деньги купили одноразовый бомбомёт с инструкцией. Там целая бомбища, десять дюймов. А ещё Саныч купил транспортир. Ну и всё, деньги у нас закончились, всё потратили на медицину. Даже патронов купили только патронташи – Саныч их забавно называет пулемётными лентами – заполнить, да и то только спереди, дороги боеприпасы. И еды немного, но это копейки, хотя правильнее центы. Но шериф сказал, что один раз можем бомбой пальнуть для очистки совести, главное подальше отбежать, и сразу обратно. Зато уцелеем.



Саныч читает инструкцию к бомбомёту. Шутит натужно, что он инженер, хотя он по электропроводке, которой на Шмере нет, но инженер может всё. Он и багги вместе с шерифом ремонтировал, молодец старик. Хотя тот ещё старик, старики… они все в Плевке разошлись – Саныч с официанткой старой, ей под сорок, во втором нашем номере закрывался, а я слышала из-за стенки, хи. И Талыч с Романной тоже…

Только мне Романна прописала постельный режим, она пострашнее шерифа будет, блин. Оружие почистить и смазать, да тесак заточить, вот и все мои дела были, ещё спать и читать. Выходила в таверну есть аж по четыре раза в день, и в больницу, где на мне все они медицину изучали, не только на мне, конечно, но я самая приятная, как доктор шутит. Романна классной медсестрой стала, особенно по уколам, блин. Но я сама днём первый раз себе эту инъекцию сделала – боли были, а желания сдаваться не было. А Романна смеялась тихонько потом, заботливо, и днём начала ставить… Ну да ладно, вроде всё заросло, доктор своё дело знает, я даже помылась сегодня утром, как повязки сняли.

Мои размышления прервал бесшумно пролетевший над нами патрульный флаер даргов – красивый невероятно. Очень редко летают. А различать их меня научил по рисункам Ротор – тоже заботливый, но в отличие от Романны он меня как раз листья жевать научил от боли, и курить. Но и научил зашивать себе раны – а что, шприц-тюбик в ляжку, иглу в руки, зубы сжать покрепче, ну и орать и ругаться можно, если врагов или хищников рядом нет… Ну и ещё разное по медицинской части.



Я покосилась на моих траперов, евших запрещённые мне половинки листиков, которые я и показала им, и обсуждавших загадки планеты, вздохнула и начала рассказывать. А чем ещё заняться, рулит Романна, да быстро так, рядом с ней Талыч в бинокль приближающийся перевал рассматривает, а я скучаю, да ближние опасности высматриваю. Да и не совсем всё забыла я из школы и книжек, а знания просятся на язык:

– Шмера планета земного типа, немного меньше Земли по размеру, и очень похожа на Землю после динозавров, времён мегафауны и начала ледникового периода, и кислорода чуть больше. Зато железное ядро больше, от этого и сила тяжести почти такая же, а магнитное поле сильнее, и нестабильное. И звезда пошаливает, много магнитных бурь. Радиосвязь плохо работает, да и приёмники нормальные сделать не можем. Учёных нет. Население каждой из восьми колоний меньше миллиона, да и кто умный, заканчивают колледж и получают разрешение на эмиграцию. Я и сама хотела… Но мои брат и сестра умнее меня, и учатся прилежнее, я их даже лупила, после того как подорвалась на мине, чтобы учились как проклятые и улетели из этого ада. И деньги им отдала, чтобы только об учёбе думали, комнаты получше в кампусе сняли, питались отлично, ну и дополнительные занятия, книги, репетиторы… Они на геологов учиться продолжат. И металлургию пусть изучают. И химию. Ротор сказал, что таких сразу со Шмеры выпинывают.

– То есть отсюда высылают умных и знающих? – удивился Саныч. – Да ты, Репка, кладезь информации, чего раньше молчала? Теперь всё сходится. Ваши кураторы здесь эксперимент по выживанию в довольно примитивных условиях проводят! Или держат резерв выживальщиков.

Я захлопнула рот, только сейчас поняв ЭТО! Выдала ещё информации:

– Универсальные флаеры типа ближкосм-атмосфера всех восьми рас, но только по одному устаревшему типу лёгких транспортов-штурмовиков-истребителей, летают над нами изредка, иногда сражаются друг с другом, обломки и пилотов эвакуируют сразу… Ещё я точно знаю, что у нас стали хорошей нет, не только у землянцев, а у всех, и металлообработки, от этого и оружие какое есть. И порох только дымный. Радиопередатчики кто-то пытался делать, но магнитное поле… Да и его быстро наградили билетом отсюда, вместе с семьёй. Вы радиопередатчики умеете делать?.. Жаль…



Я погрустила, что Саныч не радиоинженер, а он объяснил мне, да и остальным, что любая техника, это плод труда многих учёных и инженеров, а если их вывозить… да и миллион людей слишком мало для развития наук. А меня вдруг осенило:

– Но если здесь ферма живучих, то почему в Брум не присылают лучших физически? А всяких слабаков и преступников! Чего смеётесь, я не про вас… Хотя вы совсем не молоды. Но крутых бойцов было бы логичнее присылать, они оставят более живучее потомство… А преступники… Док тоже какую-то девицу обрюхатил!

– С чего ты взяла? – возмутилась Романна. – У них любовь была, а контрацепция даже у вас на уровне, а потом девица оказалась… захотела денег… ну и… Маленькая ты ещё для такого!

– С того, что я чувствовала, как он ко мне прикасался в эти три дня, – гордо заявила я, получила оплеуху от Саныча по приказу Романны и улыбнулась. – Но я же никому!

– Он для тебя сделал невероятное, и не сделал плохого, а как прикасался я видела, – грустно сказала Романна. – Просто ты… дозрела… Найдём тебе мужа хорошего.

– Я сама найду, и не мужа! – заорала я, опять получила подзатыльник и обещание ремня, но не сдалась так быстро. – Даже ветрон не командует ЭТИМ у траперов!

– А мне плевать, заодно и беситься перестанешь, – спокойно проговорила Романна. – Я ещё и детишек твоих понянчу. Но я старой закалки, очень старой, не позволю тебе куролесить.

– Стоп! – я сменила тему. – Приехали. Поворачивай направо, нам не надо на перевал.



Быстро доехали. Хотя горы не так и далеко от Плевка. До темноты ещё встали в укромном местечке под нависающей скалой. Все нервничаем, я за это себя отругала и больно ущипнула. Стоя быстренько получила вечерний укол – вот Романна дотошная, не забыла, ещё и смеялась нервно, что я не вопила – и какую-то пилюлю. Надели тонкие куртки, в горах ночью холодно, у меня старая потёртая, а у траперов новенькие ветровки, как они их называют. Пошли наверх. Саныч помимо винтовки и тяжеленной трубы бомбомёта взял маленькую лопатку, сказав:

– Малая сапёрная лопатка, страшное оружие! И бомбомёт вкопать надо будет, лафета нет, да и не утащим.

– Часового я сниму, – строго сказала я, сразу добавила, увидев лица траперов. – В бою я командую!

– Поехали обратно, – прошептала Романна.

Фиг! Я просто пошла, всматриваясь в темноту. За сотню метров оставила свой не умеющий тихо ходить отряд, надела толстые носки с не скользящими подошвами на протезы и с подветренной стороны двинулась к месту, где и должен быть дозорный. У мушей обоняние отличное, но и слух и зрение тоже ничего. Но удачно, безалаберный дозорный пил какую-то горячую бурду, курил сигару. А смотрел больше на дорогу к перевалу, да и вообще песню напевал. Давно они здесь, и всё стало рутиной…

Я подкралась, леденея от ужаса – раньше я часовых не снимала, но бояться поздно – и дрожащей рукой рубанула тесаком сзади и сбоку по довольно тонкой шее, ещё и режущее движение на себя сделала, глубоко прорубив и разрезав тонкий хитиновый покров!

Тихо прошло, хотя упал не очень тихо, но в их лагере было шумно. Я посмотрела на заставу внизу. Села и дрожала минут пять, забрала дальнобойную мелкокалиберную винтовку и патроны, и пошла к своим. Потом вырывалась из рук плачущей, но хоть тихо, Романны.



Отправились к месту дозора. Там Саныч тихо ругнулся от вида муша – да ничего страшного, похож на человека, только глаза фасеточные, рот другой, нос в виде короткой палочки с шариком, и чёрный весь. Талыч, аккуратно кладя бомбу, сказал:

– Как в Хищнике.

– Тот здоровенный, а этот тощий, – поправила Романна, доставая транспортир и инструкцию.

А Саныч спросил меня, смертельны ли мушам удары в голову и в центр туловища, рубанул труп по голове и несколько раз по телу ребром лопатки, пробив хитин, начал оборудовать позицию, тихо ругаясь и осторожно копая и долбя лопаткой яму в каменистой земле между скалой и камнями. Я сказала:

– Часовой недавно сменился, судя по тому, что напиток горячий, может и на всю ночь…

Взяла сигару из портсигара убитого, забилась в щель, дрожащими руками зажгла – хорошо хоть огниво у меня Романна не забрала, жадно затянулась – там и листья в составе. И слёзы сами потекли… Меня тихо обняла Романна, аккуратно забрала сигару, начала вытирать мои слёзы и шептать что-то…



Часового сменили. Пришли после полуночи двое. Мы их ждали – шумно шли, не таясь, курили и пили самогонку из горла. Выпрыгнули с двух сторон. Я проверенным приёмом рубанула и резанула по шее, а Саныч изо всех сил разрубил лопаткой череп второго чуть не до шеи. Разводящий и часовой… Но мы бой не начали – я ждала или тревоги в лагере, или рассвета, на который атаку наметила.

Саныч сказал, что могут и тихо пойти искать пропавший караул. Я только плечами пожала – а в темноте мы только бомбу запустим, потом не перестреляем уцелевших. И они нас будут гонять по горам. Или не будут… Но судя по безалаберности часовых, просто не заметят пропажу часового и разводящего. Я оказалась права, хотя Романна уже в третий раз пообещала меня выдрать, если выживем, хи.

У нас теперь есть ещё одна дальнобойная винтовка и однозарядный пистолет с кремневым замком! И три ножа, один из которых просто великолепный, с пилой, достался Санычу – как раз заменили так и не сменённые в Плевке горе-ножики. Ели и пили трофейное – у мушей вполне приличная еда.



На рассвете Саныч в очередной раз с помощью транспортира и уровня из нитки и пули проверил наклон глубоко закопанной и закреплённой камнями трубы, порох он отмерил и засыпал раньше, запалил два фитиля в тщательно высчитанных местах – запалы бомбы и метательного заряда. Мы побежали в сторону, чтобы и бомба в случае взрыва в трубе или сразу после вылета нас не убила, и чтобы видеть, что в лагере противника.

На заставе все спали в палатках. Только два часовых сидели, скорчившись перед сложенными из камней стеночками.

Выстрел! Грохот! И бомба по красивой дуге опустилась в нескольких метрах от центра лагеря! Отлично рассчитал Саныч. А вот время запала не верно выставил, ну или шнур неровно горел – он хотел, чтобы над лагерем бомба взорвалась. Но она отскочила от камня на полметра, ещё приблизившись к центру и так рванула! А она и с осколками, вернее со шрапнелью! Внизу шок! Потом стоны. И паническая беготня и ходьба полуоглушённых уцелевших. А многие и садились на землю, вернее на камень.

Но смотреть некогда. Я сделала первый выстрел, сразив медленно шедшего, держась за голову, муша. Рядом бабахнула винтовка Саныча. Мимо. Но сразу перезарядил, попал с третьего выстрела. В стороне от нас обстрел начал и Талыч – из только что добытой винтовки. И Романна из дробовика два раза с интервалами выстрелила – картечь на восемьдесят метров бесполезна, но надо создать видимость множества стрелков.



Не зря я потратила два картечных патрона, создав видимость обстрела не тройкой, а отрядом. С юго-востока с той стороны перевала прибежали ещё пять мушей! В лагере не все были. Открыли по нам огонь. Я одного застрелила! И они передумали идти на штурм склона. В лагере трое уцелевших тоже очухались, двое выстрелили. Противник начал бегать и собирать барахло. Потом убежали, прихватив и одного раненого, которого мы не успели добить. Но я потратила ещё пять патронов и одного убила и одного ранила.

Мы увидели, как сотней метров ниже на спуск с перевала выехали три паромобиля и поехали на юго-восток. Отлично – после такого разгрома, да с двумя ранеными, и сколько их там… пять целых, двое раненых, ну и наверняка при машинах один был… им только ноги уносить!

Саныч негромко сказал, потешно плюясь на букве «П»:

– Они получили своё паёк на сегодня.



Мы ещё посмотрели на лагерь и окрестности и пошли вниз. А потом и Саныч быстро ушёл за нашим багги.

Трофеев! И жертв! 17 трупов, включая часовых! Я начала наносить своей рыбе пять элементов за убитых лично и фон – камушки и водоросли из девяти линий, за убитых бомбой, в их число и добитые мною раненые попали.

Дублонов получим! Даже прикинуть не могу, но только за освобождение перевала тысячи две наверняка. То есть больше пяти тысяч точно!

Саныч убил двоих и Талыч одного. Но они отказались от татуировок смертоносного бойца, посмотрев на Романну.

А Романна взяла ремень, из трофеев, и несколько раз для виду легонько шлёпнула им меня по попе. А потом взяла свою медицинскую сумку, вынула шприц и ампулу, потом удивилась, что я улыбаюсь, но боль-то есть, в ногах, конечно, хотя и откуда они растут… ух, хорошо пошло… А потом Романна достала припрятанную маленькую, полулитровую, бутылку Старого Космодесантного, и все по глоточку выпили, даже мне разрешили…

Смеюсь!




Глава 4. Подвиг поневоле


Саныч

На перегруженном багги – кузов с горой набит трофеями, даже сзади привязана добыча – мы спустились с перевала, проехали долину и ещё один перевал. И разинули рты. Перед нами раскинулась саванна, по которой шло стадо… мастодонтов! Теперь у нас у всех есть неплохие бинокли, ну пока не продали в форпосте, и мы хорошо разглядели огромных слонов, раза в два по весу больше земных точно. А потом и огромных носорогов увидели. И огромного тигра – не саблезубого правда, но впечатляет.

И с высоты очень далеко была видна очень широкая река. Там брода точно нет. Дорожка ведёт на северо-восток. Там в нескольких сотнях километров форпост Калуга. Бенка лихо погнала пошустревший после ремонта багги к цели. Я даже проникся нашей промежуточной миссией – доставить долгожданную почту в осаждённый форпост. Куда давно не доходили трапы, кто-то возвращался, а кто-то и сгинул. Чёрт.



Как подтверждение опасности путешествия в помятый ржавый капот машины справа ударила пуля!

Бенка среагировала быстро. Не ходу прибавила, а свернула налево за скалу, коих на длинном петлявшем спуске было полно, пояснила начавшей ругаться Романне:

– Нам ещё раз поворачивать под огневую точку, и на нас и камни могут сбросить. Придётся вести противоснайперскую работу. Боевая операция! Командую я. Саныч и Талыч, берите свои винтовки, залезайте на камень, наблюдайте из-за кустов, меняйте позиции. Я иду туда, вы прикрываете. Патроны не беречь, но и не транжирить. Романна, пальнёшь из дробовика два раза над противоположной скалой, высовываясь на миг и не целясь. Вперёд!

После того как я и Талыч под два выстрела Бенки залезли на скалу, она ринулась, петляя, вперёд. Да уж, бегает бедняжка не очень. Мы высунулись и выстрелили по кустам на противоположной стороне дороги. Снизу бабахнул дробовик Романны. И из кустов раздался один выстрел, далеко промазав по безбашенной девчонке. А потом из кустов выскочили и побежали прочь две синие фигурки, спускаясь вниз со скалы подальше от нас – в сторону спуска с горы и на восток, получается. Бенка увидела их – да и мы прокричали, и Талыч выстрелил – взяла левее, ещё пробежала уже не петляя, встала на одно колено и метров с семидесяти, а они пока спускались позволили сократить дистанцию, выстрелила и один упал ничком. Бенка перезарядила и как в тире сразила второго! Спряталась за камень и начала осматриваться. Крикнула, что вроде чисто.



Я сходил, проверил. И на скалу стрелков забрался. Стрелка. Ружьё у них было одно, но неплохое, со снайперским прицелом. Мы рассмотрели жертв в лужицах синей крови – да уж, чем дальше в лес, тем толще партизаны… Синекожие кальмары со скелетами – кальмы. Нет, тело, руки и ноги есть. Но тело короткое, бочкообразное, шея короткая, голова малоподвижная, и вокруг рта короткие щупальца, наподобие бороды и усов. Руки и ноги тоже смахивают на щупальца с костями и пальцами. Мерзость та ещё, но наша Репка сказала, что для неё самые мерзкие еноты. А по виду не скажешь – они точно самые красивые, поскольку по словам Бенки ещё не добытые нами верги и дарги совсем не красавцы, хотя кому как, ну и по сравнению с мушами и кальмами все красавцы. Нет, на кальмаров совсем не похожи, но…

Собрали трофеи, нашли много дублонов, и брумских, и их, кальмских, но как ни странно, монеты похожи формами единиц, десяток и сотен, по стоимости отличаются, но не радикально, а обмен есть, как девчонка нам объяснила. А потом пробормотала, рассматривая их бумаги и размышляя:

– Они совсем лохи были! Как и многие муши. А у кальмов первый для них контракт на доставку их к этим горам, поход вдоль хребта, патруль здесь, потом разведка к Калуге. И в документах указано, что на Шмеру прибыли недавно. И есть свежие дипломы выпускников школы снайперов, снайпер и помощник. Выходит, что и у других рас в трапинг идёт много слабаков! Ну а опытные траперы с собой все деньги и бумаги не берут, нафига, только тяжести таскать. А мы, хи, снайперов убрали! Они дороже обычных, хотя дисконт будет большой… Можно попробовать найти их лагерь.

Лагерь мы нашли быстро. По дороге Репка на наши вопросы пояснила, что она не снайпер, просто неплохо стреляет метров на сто, и карабин привычный, а при дороговизне патронов часто менять ружья совсем не стоит. Ничего особо ценного, только жареная шипастая черепаха – ядовитая, плюётся ядом и кусается, как кобра, как объяснила Бенка, но вкусная.



Мы спустились в саванну, перекусывая трофейным мясом черепахи. Бенка застрелила из охотничьего арбалета смешного здоровенного полосатого поросёнка, наивно вышедшего из кустов, и даже успела закинуть под ноги заднего сиденья, а потом за нами гналась его трёхрогая мамаша. Но недолго, поросята у неё ещё есть. А мы рассмотрели первым напугавшего нас в первую здешнюю ночь монстра – пожалуй действительно хищный, хотя всеядный, кабан размером с быка. Короткие рога на башке и короткий нарост на носу, над пятаком. Клыки тоже есть. Называется забавно – кабанейро – русские здесь много названий оставили.

Ехали быстро, дорога очень неплохая для просёлка. И сильный, но недолгий дождь не помешал. К вечеру встали на ночёвку под огромным деревом, прикрытым далеко стоявшими кустами. Нарубили много дров, развели огромные костры – местные хищники нам не нужны – да и крону осмотрели. Талыч отлично зажарил поросёнка – вкуснятина невероятная.



Рано утром подъехали к переправе – я видел, что она отмечена на карте – разинув рты долго издалека рассматривали перекинутый между зажимавшими в этом месте реку скалами великолепный широченный стальной мост. Явно работа не местных – более развитая цивилизация мост перекинула. Подъезды к мосту были гораздо хуже, но вполне можно подняться на машине. Бенка сказала, что и с этой стороны, и с той велика вероятность засад.

С этой стороны дорогу преграждало небольшое дерево. Я по приказу ветронки взял ручной бомбомёт, добытый у мушей – короткий ствол сантиметров пять диаметром, приклад, крюк цеплять за что-нибудь, а иначе отдача замучает…

Подъехали поближе к дереву. Вышли. Оставили Романну и Талыча наблюдать, охранять багги из кустов рядом. А я и Бенка перебежками двинулись занять высотку выше ожидаемого места засады.



Не пришлось. Гады, поняв, что всё идёт не по их плану, выстрелили два раза по кустам с Романной и Талычем и побежали убить их и захватить наш, за версту видно что богатый, транспорт. Три урода! Люди. Я и Бенка были уже далеко, но побежали на выручку.

Бенка залегла за камнем метрах в ста пятидесяти, а мне прокричала ещё приблизиться, выстрелить из бомбомёта и стрелять из винтовки… И наши из кустов начали стрелять по зигзагами бегущим врагам. И враги стреляли по нам всем…

Пока я добежал, да залёг, зацепив крюком бомбомёт, да зажёг фитиль, нападающие были уже в полусотне метров от наших, почти между ними и мной с Бенкой. Но тут наша красавица попала в одного! И я выстрелил, получив сильнейшую отдачу в плечо. Бомбочка полетела вперёд, запрыгала по камням между нападавшими, но потом удачно отразилась от отвесной скалы и немного успела вернуться к ним. Бабахнула несильно. Но один упал с воплями, а остальные немного замешкались, и получили залп из совсем близких кустов! Бенка подошла ближе и хладнокровно добила попытавшегося прицелиться раненого. Потом подошла к кричавшему, что хочет жить, молодому парню и ударом тесака в грудь добила его.

Это были дикие траперы, разбойники, снявшие регистраторы. Их лагерь мы нашли, там и регистраторы обнаружили. Бенка пробормотала растерянно:

– На что они рассчитывали? Все знают, что оставившим регистраторы, особенно если рядом разбой был, только казнь. Да и наши регистраторы, хотя их наверно можно тоже выкинуть… Видать до отчаяния дошли, решили свой форпост создать… А может и к чужим податься…



Но с этой задержкой мы на мост только к полудню выехали. Перед этим долго рассматривали в бинокли противоположную сторону, ничего не увидели, но это самое опасное, как сказала ветронка. Повела багги Бенка. Я сидел рядом, с винтовкой и бомбомётом с зажжённым фитилём. Перед концом моста девочка прибавила скорости и поехала зигзагами и меняя скорость.

Но не помогло. Не совсем помогло. Уже когда переехали реку и подъезжали к опасному месту, причём и слева, и справа опасному, щёлкнула пуля, Бенка взвизгнула, дёрнулась, с неё слетела и осталась на дороге шляпка, раздался выстрел и дымок над кустами слева взвился. И ещё два дымка! И одна пуля в капот, а другая над нами. За нашими спинами грохнули два выстрела – Талыч и Романна не ждали команды. И я не стал – перегнулся назад, зацепил крюк бомбомёта за борт рядом с Талычем и нажал на спусковой крючок. Громкий выстрел с кучей дыма. Бомба улетела в кусты, взорвалась. Оттуда раздался яростный женский крик, и выстрел, но пуля мимо улетела. Бенка закричала:

– Я ранена, но рулю! Огонь по кустам! Это кроки со снайпершей!

Мы, уже проехав, дали залп по кустам – я из винтовки, а Романна и Талыч из дробовиков, не дуплетами, но подряд. Проскочили! Но это не всё!



Сзади нас начал быстро нагонять неплохой паромобиль! Я уже перезарядил свою винтовку, причём патрон заело, но я его вынул, время всё-таки было, и перезаряжал бомбомёт. А Талыч и Романна перезарядили и винтовки, и двустволки.

Рядом с водителем у преследователей сидела снайперша кроков, тёмно-зелёная девица с кольцом в носу. Она даже выстрелила по нам разок, но у нас удачно куча добычи горой сзади, и колёса теперь прикрыты стальными фартучками. Целилась в голову Бенке, когда повороты дороги позволяли.

Нам не оторваться – они быстрее! Я по приказу запалил фитиль бомбы от бомбомёта и рукой кинул назад. Наша командирша резко, с визгом тормозов и шин, затормозила, схватила свой карабин, выпрыгнула, упала на землю, держа оружие одной рукой, левая была залита кровью, и сразу выстрелила по миновавшей взрыв машине преследователей. Расстояние было метров пятьдесят. Попала в лицо водителя!

Снайперша с яростным криком схватилась за руль, но прямо рулить не стала, просто не дала машине опрокинуться, и они влетели в кусты, сразу покинули машину, причём снайперша вынесла и убитого водителя. Мы дали залп, не выходя из багги, только встав над защитой из барахла, но неудачно. Бенка перезаряжать не стала, только забралась в машину, устроив карабин в крепление справа от себя. Я за это время самовольно выскочил, пальнул бомбой во вражий автомобиль, и попал в салон! Двери были открыты, а трое уцелевших уже убежали в кусты с оружием и телом убитого. И наши дробовики дали четыре выстрела.

Я как мог быстро, проклиная возраст и радуясь чудесным пилюлям, запрыгнул на сиденье, и мы быстро тронулись. А сзади дым валил из подорванной машины преследователей! Только одна пуля из кустов под яростный крик снайперши поразила наши трофеи.



Через полкилометра Бенка остановилась, перешла на заднее сиденье, за руль сел Талыч. Я продолжил вести наблюдение и перезаряжать бомбомёт. А сзади началась перевязка кричавшей и ругавшейся отчаянно храброй и на самом деле терпеливой девочки, для чего остановились ещё через пару километров. У неё пробита левая рука, плечо. Пуля навылет пробила руку с внешней стороны и кожу на левом боку и застряла в спинке сиденья. Вынимать не пришлось, но аж два ранения…

Ругаемся!



Талыч

После местной анестезии, перевязки и уколов, голая по пояс окровавленная бледная Репка прошептала:

– Нам сказочно повезло. Снайперши кроков очень опасны. Не чета мне, горе-стрелку, они замирают и спокойны как крокодил в засаде!

– Это ты всё правильно сделала, ехала зигзагами, организовала обстрел, застрелила водителя, – грустно сказала Галя. – Но обещай мне, нам, что ты больше не будешь лезть на рожон, смерти искать, самоубийца несчастная.

– Мы все молодцы! – улыбнулась раненая. – А на рожон я и не лезла, после зачистки перевала у нас и вариантов не было. А если не атаковать противника, то загонят и убьют… Ладно… Обещаю…

Мы медленно поехали, я старался не растрясти заснувшую после укола девочку. Галя прошептала, гладя голову воспитанницы у себя на коленях:

– Несчастная школьница, ставшая хладнокровным безжалостным убийцей. Воином. Но сохранившая честность и порядочность и где-то в глубине доброту.



Саныч строго сказал не раскисать. Это её мир! И её жизнь. И тысяч траперов. Десятков тысяч. И иначе нельзя. Иначе смерть. Всем. Как подтверждение его слов за нами погнался огромный носорог, прям разъярённая гора с парой рогов на морде.

Мы преодолели скальную гряду, пересекли довольно свежие следы самоходного замка, но ничего особенного, уже раза три после Плевка видели старые, и неожиданно поехали по песчано-каменной пустыне. Но с цветами – весна, и дожди прошли, хотя теперь жара пришла. В пустыне и ночевали, найдя засохшее дерево для костра и дров для паромобиля. Красота невероятная! Костёр, звёзды, луна, ещё луна, маленькая, ого, какие-то грызуны прыгают.

Бенка после перевязки и лекарств опять заснула между нами в палатке, а ночью в пустыне прохладно. Ещё и юная девочка мне бок согревает, вот я старость коротаю! И Галя смеётся над нами, когда я сказал это. Но мы все решили, что лучшей старости и пожелать нельзя. Мы траперы! И мы ещё много сможем сделать. Натворить. Галя помечтала, как попляшем на свадьбе Бенки с ножками. Я предложил нашу свадьбу провести, хм, так сказать предложение руки и сердца. Обещала подумать.



Утром, часа через три довольно быстрой езды, пустыня начала сменяться саванной. И скал стало больше. Саныч остановился после сообщения Романны и команды Репки. Справа в паре сотен метров кабанейро раскапывал что-то в земле. А рядом, но на безопасном расстоянии тревожно прыгали огромные крысы, родичи Лариски. Репка сказала, убирая от глаз бинокль:

– Кабанейро раскапывает нору прыгучих крыс.

– Шериф сказал, что они называются крысцами. Размером с хорошего кролика, взрослые кило два весят, – пояснил ей Саныч. – Живут колониями. Очень умные, даже орудия труда используют. Приручаются плохо, но если приручить, то отличные помощники. Знают сотни команд, сами соображают отлично, обоняние великолепное. Передние лапки очень ловкие, почти руки, как у енотов, даже лучше.

– Да уж… – Бенка сердито погладила карман бывшей новой рубашки, стремительно превращающейся в лохмотья, но сейчас опять постиранной от крови Романной, не пожалевшей в пустыне воды. – Лариска здорово меня… А крысцы, похоже, новую нору копали. Их колония в паре сотен метров с другой стороны дороги. А тут и кабанейро подкрался, они спрятались, но глубоко прокопать не успели. А раз руки, а не копательные лапы, то быстро тяжёлый грунт не могут копать крысы… Ладно. Не пожалеем патрон. Добудем мяса. Едем к нему.



Романна подъехала метров на восемьдесят к увлечённо рывшему кабанейро, он рыло затолкал в здоровенную яму и хрюкал, и рог короткий не мешал. Да и не склонны они бояться, ну или не понял. Охотница Бенка прицелилась, держа ружьё только правой рукой и отлично всадила пулю в ухо гада. Он успел выдернуть башку и ринуться за нами, но через двадцать метров упал. Рядом радостно запрыгали замершие на время охоты крысцы. Вот ведь умные!

Мы вышли, посмотрели как из ямы вылезли четыре ошарашенных пушистых прыгуна. Пошли к нам. Бенка села на травку и к ней на колени запрыгнул зверёк, тревожно потыкал носиком в перебинтованную руку спасительницы, благосклонно принял поглаживание густой довольно длинной шёрстки.



А потом началась идиллия. Мы сидели и лежали на траве, а нас облепили десятки невероятных зверьков с длинными рыльцами с подвижными носами. Они тёрлись о нас, а мы гладили их.

Потом мы отрезали часть мяса от кабана, начали жарить на костре. И крысцам нарезали мяса посильными для перетаскивания кусками. Но они и жареное ели с удовольствием. И даже поворачивали шампуры из прутьев!



Только после обеда мы попрощались с выстроившимися вдоль дороги двумя сотнями крысцов даже с детьми. А когда уже отъезжали, один, вроде из числа спасённых, запрыгнул в багги! Прыгнул на колени Репке и решительно пискнул!.. Теперь нас пятеро.

Назвали его Крис.



Через два часа езды, после преодоления вброд широкой и мелкой речки, Бенка закричала остановиться и заехать за кусты. Через минуту через кусты пролетел снаряд! Разорвался довольно далеко от нас. А мы вышли, залегли, причём и Крис залёг, и в бинокли рассматривали вышедших из леса высоких ярко-зелёных… ну почти их самых – зелёных человечков. Повыше людей, тонкие, длинные руки и ноги, узкие челюсти, большие глаза. На лысых головах торчат как будто рожки. Носы с пятачками!

Построились цепью. До них было метров пятьсот. Пошли цепью к нам силами полусотни. И на опушке леса две пушки на паромобилях готовились открыть огонь.

Бенка сердито сплюнула:

– Чёрт, пардон за мой французский! Талыч, снайперскую винтовку кальмов мне! Не спеши, пусть подойдут. А потом быстро валим, объехать не проблема, но надо отбить охоту гоняться за нами. Это дарги, и они явно готовятся штурмовать Калугу, а значит это не более четверти их отряда. И это необстрелянные дурни, ровно идут, лёгкие мишени.

– Психическая атака, так вот вы какие, местные каппелевцы, только музыки не хватает и темпа, – улыбнулся я и пошёл за снайперской винтовкой.

Бенка долго целилась, положив винтовку на землю и держа только правой рукой и выстрелила метров с трёхсот. Попала! Один упал как подкошенный. Остальные замерли. Бенка передумала сразу валить, быстро зарядила ещё патрон из прикреплённых к цевью, ещё выстрел. И ещё один с воплями побежал, разбрызгивая алую кровь из руки. Выстрелили пушки. Мы побежали к багги. Рядом рванули две бомбы. Крис весело пищал. Объехали опасное место и не очень быстро поехали к форпосту, тревожно осматриваясь.



Через час, уже к вечеру, встали на недолгий привал среди деревьев и кустов у ручья, умыться, размяться, перекусить, воды запасти, дров немного заготовить – нам до форпоста Калуга меньше двух часов осталось ехать, с дровами там неизвестно как, и рядом может быть более опасно.

Галя пошла за кустики. И цветы красивые посмотреть, отошла метров на пятьдесят, хоть Репка и ворчала не отходить далеко, но Романна улыбнулась, что на привале девочка не командует.

А когда Галя уже шла к нам, из куста выскочил здоровый коричневый амбал с огромной башкой и длинными ушами, ударил её дубинкой по голове, схватил обмякшее тело и уволок в кусты. Бенка мгновенно бросилась вперёд, выстрелила с одной руки, уперев на сук, из винтовки, с которой очень разумно никогда не расставалась, по мелькнувшему за другим кустом другому амбалу. Я кинулся к бывшей в багги двустволке. Саныч выхватывал обрез.

Но мы не успевали!



Навстречу Бенке из зарослей совсем близко выскочил третий амбал, метнул палицу. Бенка прыгнула в сторону и назад, запнулась о корень и упала. На неё летел громила, выхватив палаш! Храбрая девочка отчаянно закричала, но успела выхватить револьвер, выстрелила в упор и её накрыла туша.

Я и Саныч выстрелили по одному разу по выскочившему из-за дерева ещё одному коричневому мордовороту с топором и ружьём. Не попали – он очень быстро юркнул за дерево, и затрещал в кустах, удаляясь.

Всё! Мы потеряли Галю! И неизвестно что с Бенкой!

Откинули здоровенную тушу, уже мёртвую, подняли полуоглушённую девочку, ругавшуюся и стонавшую – раненой руке тоже досталось. Затем неожиданно проорала громко:

– Грах! В десяти километрах на юго-запад сотни даргов, а здесь верги! Бежим на юго-восток! – прошептала. – Пока я под этим вергом отдыхала, хорошо он меня телом приложил, и опять я вся в крови, я подумала, что раз верги взяли языка, то их тут много, к Калуге идут. И они не ушли далеко, все по крайней мере, услышат, если орать. Ну так пусть сначала с даргами схлестнутся, ведь даже дураки верги не захотят оказаться между крепостью людей и сотнями заклятых друзей. И Романну надо выручать, но сначала отъедем.



Мы отъехали на километр, но по дуге приблизились к Калуге и ожидаемому войску вергов. Заехали на холм. Бенка поругалась, что не может на дерево залезть, и уставилась в бинокль на уже не саванну, а редколесье под нами и впереди. Бормотала:

– Тааак, там Калуга, но не видна, она ниже обрыва, в речной долине, мост в Межземье держит. Левее… Левее… Деревья мешают… Оооо!.. Невероятно! Ползучий город вергов!.. Как его… Грунч, не зря меня Ротор гонял. Но, грах, ну или чёрт побери по вашему, Калуге не поздоровится! Спустится с обрыва, подойдёт к стене, а пушки его не остановят, трапы опустит, а вернее просто стену пробьёт, и пиши пропало! Там сотни четыре вергов при штурмовом походе, а в форпосте вряд ли больше полутора сотен… С неожиданной стороны подкрадываются…

Девочка села на траву, сгорбилась, ей под руку забрался Крис, а она достала трофейную сигару, закурила, и пробормотала:

– Хоть я и обещала Романне не лезть на рожон, но надо её спасать. И форпост Калуга спасать надо. За нас то, что их бойцы наверняка пойдут навстречу даргам… А мы пойдём к ползучему городу… Ворвёмся в ночи… Я с револьвером, вы с обрезами и пистолетами… Талыч, помоги снять мои патронташи и набей патронами, это восемьдесят будет. И пять в барабане. Вы возьмите с картечью побольше. Заходим и стреляем… О… Крис… Ты будешь разведкой впереди. С тобой всё у нас получится.



Бенка нахально затянулась сигарой, веселея от принятого решения и плана решения проблем, пояснила:

– Вводная. Ползучий город Грунч. Длина сорок четыре метра. Ширина десять, высота двенадцать. Четыре этажа. Более двадцати пушек. Двадцать гусениц в четыре ряда… Они, получается, дорогу пересекли по реке, чтобы не видно колею было, а дарги по следам за ними идут, надеясь в конце штурма разгромить остатки вергов, а брумцы многих из них положат… Что ещё… У вергов черепушки очень прочные, картечью в грудь или спину лучше стрелять, и из пистолетов… Самое смешное, что дарги и верги в чём-то родственные расы, вернее ближе друг к другу, чем землянцы к ним… Но умно… Через мост город не провести, там наверняка завалы и мины. А отсюда… Ладно, едем к форпосту, обгоним город, он через лес медленно ползёт, вероятно под утро хотят напасть. Хотели, теперь ещё с даргами воевать будут. А мы за это время нападём на город без войска! Багги оставим у обрыва, и пойдём навстречу. Готовы?

Саныч молча отнял у Репки сигару, затоптал, кивнул. А мне и кивать не надо было. Принц-жених не может не идти спасать свою принцессу-невесту… Отважная Бенка быстро приготовила свой вечерний укол, отошла за багги, и проговорила, ругаясь:

– Грах! Такие ползучие города у всех есть. У коттов и вергов по два в строю. И как мне говорил кто-то, все города по Межземью сейчас ползают. Не все значит. Грах!

– Не сквернословь, а то попросим Романну выпороть тебя, – усмехнулся Саныч.

– Сначала её спасти надо, – хихикнула безумно отважная девочка.



Через полчаса мы спрятали багги около обрыва, под которым в полукилометре были огни форпоста с высоченной башней. А за ним широкая река с мостом от высшей цивилизации – под звёздами не очень видно, но если знать, и карту посмотреть.

Взяли оружие. Пошли через тёмный лес. Навстречу огромной стальной громаде и полусотне вооружённых амбалов, хотя Бенка уверена, что в городе оставили неопытных. И шанс у нас есть.

Идём в отчаянный бой.



Бенка

Я шла впереди маленького отряда. Хотя нет. Передо мной прыгал Крис. Уже подходя – а по треску ломаемых деревьев и свету фар невозможно не найти – к Грунчу, я расслышала очень далеко в направлении кормы ползучего города взрыв. Отлично. Там бой идёт. И даже если заканчивается, то времени у нас полно. Усталые бойцы, если победят верги, хотя если неожиданно напали, то наверняка победят, когда ещё дотопают обратно.

Над нами с интервалами пролетели три флаера! И судя по чуть разному негромкому звуку, совсем близко, и разных рас. Удивительно! Но нам не до них.

Обошла город кругом – в темноте, да за кустами меня не видно. Всё ожидаемо. Передняя и боковые двери закрыты, оттуда свет в щели проходит. Но основные ворота – кормовые.

И они заперты. Ожидаемо. Скорость у крушащего кусты и деревья, да и камни подминающего города, пара километров в час. Мы осторожно пошли в мёртвой для наблюдателей зоне. Я решила пока не пытаться просунуть внутрь Криса – не особо мелькавшие в бойницах часовые вряд ли проворонят крупного крысца. Да и у крысца силёнок не хватит крепкие запоры открыть. В конце концов просто поднялась по безалаберно опущенному пандусу и постучала в дверь посреди кормовых ворот.

Не спросили! Не пароль даже, а просто «Кто там». Уверенность и раздолбайство свойственны вергам, но я даже не ожидала, что настолько! Дверь просто резко открылась. И я выстрелила в грудь дурня. И сразу во второго.



Больше никого в тесном кормовом отсеке первого этажа нет. Но ненадолго, выстрел-то слышали. Широкая лестница наверх и дверь в машинное отделение. Я глянула на убитых – два молодых оболтуса, поэтому и открыли. И пиво у них, и жаркое, ужин прервала. Я кинула кусок мяса в рот, дозарядила револьвер и скомандовала Талычу держать лестницу. А сама открыла дверь в машинное отделение. Нос к носу столкнулась с вытиравшим руки ветошью механиком, всё-таки решившим узнать, в честь чего стрельба, он ещё и бормотал на своём языке:

– Остолопы молодые, опять кто-то мелькнул за кормой, а пароль не сказал, пугальщики фиговы.

Я выстрелила ему в грудь, вбежала в мир пыхтящих машин и горящих печей. Спряталась за поленницей справа. Саныч типа юркнул за бак с маслом слева. К нам бежали два механика с огромными гаечными ключами. Ещё двое побежали к оружию, надо полагать. Время терять нельзя, я прокричала:

– Твои с ключами! – и открыла огонь по бежавшим к оружию более умным.

Рядом грохнули, немного оглушив меня, два выстрела из обреза. Эх, картечь, да в упор! Ни одного шанса у гаечных ключей! Ну и я четырьмя выстрелами сразила «своих» с пятнадцати метров. Пробежала, как смогла к передней стене и заблокировала дверь в передний отсек. Там оружие и порох, но не взорвём. Наверняка уже сверху под прицелом держат арсенал, да и мы не помирать и Романну убивать сюда пришли. Я просто заперла дверь. Вставила гаечный ключ в поворотное кольцо запора. Перезарядила револьвер, а одной рукой это не так удобно, хотя можно и раненой пытаться помогать, но проще между ног зажать, чем корчиться от боли. И патроны я вытащила из-за спины.

Но зря я тормозила. Из шлюза раздался выстрел Талыча, сразу второй! И третий! Молодец, Саныч, не стал смотреть как я, однорукая и как бы безногая, тут шурую, а ушёл на корму. Возвращаясь к двери, сунула револьвер в кобуру и тесаком добила одного из недобитых из револьвера.



В шлюзовой лежали два трупа вергов, третий наверху лестницы. И стояли по углам Талыч с Санычем. Бледные, но держатся – да, ужасный абордажный бой в тесных коридорах для отчаянных сердец. Меня сейчас не трясёт, потом трясти будет, да и я самоубийца… Была… И я лютая ветронка!.. Я показала Санычу кулак, потом как будто поджигаю от сигары фитиль, и бросаю в коридор, потом ещё. А потом подняться и рукой аккуратно закинуть две бомбы над нами.

Взрыв! Вопли, стоны! А нечего поджидать за углом, тем более таким храбрецам. Ещё взрыв. Затем Саныч поднялся по ступенькам два раза и два раза кинул бомбы на пол над нами. Ну и грохот над головой! И вопли.

Дальше пошло легче. Не особо боеспособный деморализованный противник понял, что имеет дело с профессиональной и отчаянной штурмовой группой! И начал больше прятаться, хотя если бы рванули толпой, ну или цепочкой… Но не рванули.



По моему кивку Крис легко взлетел по лестнице, скрылся, появился над лестницей и махнул хвостом. Мы поднялись. Довольно длинный коридор вперёд, и короткий назад. И двери… И пара трупов.

Я в первую дверь заглянула у пола, никого. Во второй каюте стоял амбал, и выстрелил из винтовки. Я появилась в проёме и выстрелила ему в грудь, пока он собирался перезарядить. Потом сразу во второго, выглянувшего из-под кровати. И ещё раз – подкроватному сразу критически не влепила.

Начала перезаряжаться, наблюдая краем глаза за коридорами – но их Талыч контролировал – и как пара Крис и Саныч пошли зачищать другие каюты. Саныч открыл, Крис заглянул, пискнул. Саныч сунул обрез, пальнул, оттуда ответили, Саныч разрядил второй ствол, уже заглянув. Ну и так далее… Когда в комнатке, или каюте, было несколько врагов, то Крис пищал столько же раз, и Саныч кидал гранату. А потом отстреливал. Если пусто, то Крис пищал иначе.

Талыч тоже кинул пару гранат. И у меня были. Но врагов почти не стало. Через пять минут я выглянула из иллюминатора-бойницы в комнатке, с кровью на стене от простреленного мною верга. И увидела, как верги бегут в лес из дверей арсенала. Дверей конечно не видно, но больше неоткуда – два боковых трапа вниз мы контролировали, а в арсенал есть вертикальный ход с крыши и с последнего этажа, где пушки.

Ну и в конце коридора второго этажа, для нас в конце, а вообще в носу, в запертой каютке мы нашли живую и даже здоровую, если здоровенную шишку на голове не считать, Романну! Слёзы радости её и Талыча. И обнимания меня, и целования. Я попросила перевернуть ленты патронташей мне на грудь полными частями. Пошли на третий этаж, но там всего двоих убили. На четвёртом одного. На крыше никого. Убежали бойцы противника!



Я ругнулась на себя, когда мы глядели в пустой тускло освещённый арсенал с боковыми, в основном погрузочными дверями. А ведь нас могли взорвать! Мы зашли в пороховой отсек через машинное отделение. Заперли двери. И кормовой люк. Я удивила своих, что машины ломать и глушить не надо. Пошли в начало третьего этажа – в рубку.

Здесь сбежавшие рулевые даже не остановили неумолимое движение громады, и в тусклом свете фонарей приближались деревья, и падали под гусеницами стального монстра. Я посмотрела карту проложенного днём маршрута – не особо понятно, но если прикинуть скорость и время боя… Он шёл полчаса или вечность?.. То нам пора объехать скалу. Я подёргала рычаги, показала траперам как рулить, это не сложно, если только поворачивать…

Села в угол и сжалась в комочек. Меня начала бить крупная дрожь, ну что я за лютый ветрон? Романна обняла меня. И Крис тыкал мокрый носик в моё мокрое лицо. И Саныч подал кружку с кофе… И Талыч гладил мою голову и протянул мне что-то крепкое, неплохой бренди, глоток в кружке… Перед глазами брызги крови… Меня начало подташнивать… Я разревелась…



Когда забрезжил рассвет мы уже приближались к обрыву над форпостом Калуга. И в бинокли видели, как на приближающуюся погибель смотрят оттуда. С мрачной решимостью. А потом удивлённо, когда погибель не стала поворачивать к спуску, а продолжила ползти к обрыву, да ещё и скорость прибавила.

Сзади за нами шли несколько вергов, пара с ружьями. Но после нашего залпа из бывших их пушек, разбежались. У них паника, и большинство вообще где-то бегают.

Мы схватили мешки с трофеями, с лучшим – не должно пропасть под обрывом, но может и арсенал рвануть, хотя мы и заперли дверь из машинного отделения, но горение явно не прекратится – выбежали в правую боковую дверь. Посмотрели как накренился и полетел с обрыва ползучий город Грунч – там не отвесная стена, но ему хватило – повернулся и перевернулся на бок, значит арсенал может и не рвануть.

Добежали до спрятанного багги, сели, накидали дров, разожгли. Смотрели на лес. Но пронесло… Даже когда поехали, по нам всего пару раз и выстрелили. Спустились с обрыва и навстречу десятку бегущих к поверженному городу трофейщиков и десятку прикрытия, поехали в Калугу.

Нас трясли, обнимали, благодарили и поздравляли, Саныча и Талыча даже начали аккуратно подбрасывать вверх и ловить – качать – Романна со смехом отбилась, и сказала, что я ранена. А потом радостно получали почту, ту которая личная… Я опять разревелась от усталости и переживаний. Меня отвели в лучшую комнату гостиницы, Романна запихала в меня что-то вкусное и лекарства, раздела, два укола и сон…



Проснулась я рано утром, оказалось, что на уколах спала целые сутки! Даже от перевязок и уколов не просыпалась, но хитрая Романна мне и снотворное ставила зачем-то. Несильное, но я так вымоталась… Зато выспалась.

Пошла побродить по форпосту. Меня опять все благодарили. Потом местная немолодая лекарша осмотрела – они с Романной отлично спелись и яростно взялись, вернее продолжили моё лечение. Ещё две ночи будем здесь.

В крохотном траппункте уже прочитали наши регистраторы, и я узнала, что у нас, с учётом уничтожения города, спасения форпоста и огромной горы трофеев, часть которых так и лежит под обрывом, уже разорённая, но стены и машины некуда девать, есть почти сорок тысяч дублонов! Я чуть не упала. Но выдать их нам не могут, нет столько в Калуге. Но бумагу выдали. И потом передадут в ойкумену. Это называется на банковском счете, как меня все мои траперы просветили. Ну да… Я радостно попробовала попрыгать, хотя ноги не те, и ранение, слабость… Я как-то расклеилась в безопасности и заботе. Пошла отъедаться. А потом купаться.

Долго смотрела в окно через реку на Межземье. Нам туда. И послушала про итоги сражения. Верги неожиданной атакой опрокинули и прогнали даргов. И сейчас оба потрёпанных воинства топают на юго-восток, в свои земли. Но это не всё, с той стороны реки были войска, хоть и меньшие по численности, кальмов, кроков и мушей. Они тоже ушли от греха подальше, поскольку поняли, что Калугу, в которой и два десятка пушек, и боеприпасов прибавилось, им не взять, а получить по шапке не хочется. Ну и все трапы всех враждебных рас с нашей стороны реки разбредаются, вполне справедливо ожидая сильных конвоев из Калуги, а потом и в Калугу. А скоро и все узнают, что брумцы укрепились на своём восточном рубеже – настало время немного зачистить земли землянцев от обнаглевших вражьих траперов.



А вечером в таверне Саныч, Талыч и Романна удивлённо уставились на прибывшего накануне из-за разблокированного моста симпатичного крепкого молодого трапера, который под гитару пел красивым голосом:

– Бывший физик-завлаб уходил выпивать,

На молчанье жены и скрипение тёщи

Он ответил: «Так надо, но вам не понять…»,

Тихо обнял детей и добавил: «До ночи!»



Он купил пива с водкой и пошёл в старый парк,

Но как вкопанный встал у родного завода,

И помойный бачок принял красный диплом,

И прилипли к бокам золотые дипломы.

И помойный бачок принял красный диплом,

И прилипли к бокам золотые дипломы.



Ветер сильно подул, вздыбил мусора гладь,

Заскрипел матюгальник, встрепенулась природа.

И услышал завлаб: «Ты идёшь выпивать,

Ну а как же слова про науку народу!»

И услышал завлаб: «Ты идёшь выпивать,

Ну а как же слова про науку народу!»



Он встряхнул головой, на начальство взглянул,

Из горла засадил пива с водкой с досады!

А потом побежал, как от ладана чёрт,

От помойки, где в грязь оседали награды.



Любо, братцы, любо, любо, братцы, пить -

Если платят мало, надо пить, а не тужить!

Любо, братцы, любо, любо, братцы, пить -

Если платят мало, надо пить, а не тужить!



И носило его по окрестным пивным,

Где напившися в хлам на пол падали туши!

Бывший физик-завлаб преуспел в той попойке,

И закончил её в вытрезвителе в душе.



Но система мудра, участкового глаз

Видит каждый наш шаг на тернистой дороге!

Наступает момент, когда каждый из нас

Штраф сжимая в руке, вспоминает о заводе!



Вспомнил и наш завлаб – о молчанье жены,

Как начальства наказ у бачка не послушал,

Когда книжку труда со статьёй получил,

Уходя на базар продавать лук и груши.



А бачок всё хранит тот диплом в глубине,

И вросли по краям золотые дипломы,

На года на века, на память души

Бизнесмена, глушащего в себе джином учёного.

На года на века, на память души

Бизнесмена, глушащего в себе джином учёного.



Любо, братцы, любо, любо, братцы, пить -

Если платят мало, надо пить, а не тужить!

Любо, братцы, любо, любо, братцы, пить -

Если платят мало, надо пить, а не тужить!



Мои траперы бросились к певцу, как к родному. Выяснилось, что он прибыл пять лет назад из времени на четверть века раньше бывшего их. Просто чуть дольше летел, по более кривой дуге. Ну и я подмигнула так красиво поющему симпатичному парню, и душевно, хоть и не всё понятно, но мои старички смеялись сильно. И рассказывали ему новости стотысячелетней давности. Пригласили за наш стол – а он небогато жил только за счёт трофеев, за все прошлые и будущие трапинги ему тоже авансом заплатили путешествием в будущее, обрадовался лучшему угощению.

Гитарист отправится через день, одновременно с нами, но в другую сторону. Интересно, его мои ноги не испугают? Пока улыбнулся на моё подмигивание, но ещё не видел мои протезы. А время у нас есть. И пообщаться с интересным певцом, и отправиться в центр Межземья.

Радуюсь, надеюсь и тревожусь.




Глава 5. Открытие


Романна

Довольно поздним утром мы пересекли мост через приграничную реку и поехали по саванне на восток, в центр Межземья, или Злых Земель. Ещё два трапа, выехавшие вместе с нами, вскоре взяли левее и правее – шалить на землях других рас.

А ещё довольно сильный конвой отправился на запад, в ойкумену. Увозя и Антона, туриста-гитариста, горе-бизнесмена начала девяностых и бросившего аспирантуру кандидата наук в квадрате, как он шутил. И я, Аркадий и Саныч всё ещё были под впечатлением от услышанного от него.

Он тоже прилетел с тремя товарищами, один пенсионер, бывший туристом и художником-оформителем, и один журналист лет сорока пяти. Но им с лютым ветроном повезло меньше – в первом же трапинге его товарищи погибли, а его ранили, а они все были туристами, не чета нам. Вылечился и продолжил одиннадцать месяцев в году ходить в трапинги. И небогато – оплата его засчитывается в счёт путешествия во времени, а трофеев обычные трапы добывают не много. Антон был очень сильно удивлён нашими успехами, хотя сумму нашего вознаграждения за достижения и трофеи никто кроме клерка из траппункта и руководства форпоста не знал, но догадаться можно. Он тааак смотрел на нашу выздоравливающую ветроночку!

А дурочка явно хотела с ним интрижку замутить!



Но ладно. Теперь мы опять несёмся в ржавой повозке навстречу смерти, но не собираясь умирать. И Репка почти поправилась – местная медицина всё-таки может больше, чем в бывшем нашем времени. Хотя швы и повязки всё равно на отважной девочке, лютой ветронке.

К вечеру над нами пролетел корабль кроков, как Репка пояснила. Она их флаерами называет. Репка сказала:

– Комендант Калуги на совещании сообщил мне и другим ветронам, что по реке приплыли обломки плота, их поймали. Там следы переправы кроков и их паромобиля, не точно, но скорее всего. Кроков много, но меня беспокоит та снайперша, водителя которой мы застрелили на предыдущем мосту, и он ей был очень дорог, раз тело вынесла с риском для себя. И флаер кроков. Нет, связи нет, но я боюсь, как бы она за нами не погналась. Это не логично и глупо. Но месть… Надо проверить хвост. Объявляю боевую операцию, беру командование. Приказываю. Я и Саныч выйдем тайно. Романна, Талыч и Крис проедут вперёд, встанут в километре, разобьют лагерь, а через два часа приедут и заберут нас. Если будет взрыв и стрельба, не выдвигаться к нам, а ждать, спрятаться. Если мы не придём, возвращаться другой дорогой в Калугу. И ещё, Криса в пешие дозоры не посылать, хоть он и рвётся, но его могут сожрать, крысцы вполне уязвимы, а хищников небольших много.



Я и Талыч не спорили – Бенка сказала очень разумную вещь. Хотя… ничего… Провожать бойцов всегда тяжело. Но и мы тоже бойцы. Крис рвался остаться с Бенкой, но удивил нас, выполнив строгий приказ, хоть и с недовольной мордашкой.

На каменистом участке, где следы менее заметны, я снизила скорость почти до нуля, Бенка и Саныч аккуратно спрыгнули с левой стороны и ушли в кусты. А мы через километр разбили лагерь и развели костёр.

Прошло чуть больше часа, и мы услышали пальбу. Потом два взрыва наших, наверно, бомб. Ещё несколько выстрелов и тишина… Ужасная тишина… Мы осторожно наблюдали за дорогой, хотя я была уверена, что если там была снайперша кроков, и она уцелела, то мы ничего и не заметим… Только Крис может и уцелеет…

А через полчаса Крис радостно запищал и из-за редких деревьев вышли Бенка и Саныч. И Саныч нёс отличную и очень ценную снайперскую винтовку, ну судя по тому как нёс. Бенка закричала:

– Сворачиваемся! Едем ещё километров сорок, и с дороги уйдём! Лучше в темноте ехать и ужинать, но не под огнём взбешённых кроков…



Уже когда ехали, теперь Репка – а я всех приучала называть её в разных ипостасях разными именами, нашу доктора Джекила и мистера Хайда – похихикала, успокоилась, сидя за рулём, а в темноте, под скудным светом звёзд и маленькой луны, она лучше нас, стариков, видит, и рассказала:

– Та же снайперша. И тот же паромобиль, починили после бомбы. И очень хитрая. Почуяла засаду, как не знаю. Но они встали и начали наблюдать. Саныч бомбу запустил из бомбомёта, я выстрелила. И я ранила её! Она даже винтовку потеряла, а другие не успели подобрать, лопухи они, да и командирше помогали и спасались. Мы приблизились, они отступили, не поняв, что нас двое всего. А их шестеро, ещё трое присоединились, вряд ли часть отряда где-то была. Снайперши кроков обычно возглавляют четвёрки. Может встретили в условленном месте потерявшую снайпершу тройку. Не думаю, что от моей первой снайперши, хотя крокских снайперш мало, и в землях Брума даже две группы это уже много. Но тогда у них есть ещё отличная снайперская винтовка… Ладно… Саныч, герой, сходил, забрал винтовку и бросил бомбу в двигатель их паромобиля! Не скоро смогут продолжить езду. А пешком… Они поняли, что нас двое было, но ночью, да по следам, сорок километров не отмахают. С раненой. А у нас отличная мощная винтовка, патронов хороших всего семь, в стволе и шесть в патронташе на цевье. Но можно найти и пригодные патроны похуже, но в Межземье вряд ли, конечно. Всё.



Я обняла осторожно и погладила мою маленькую Репку, не мешая рулить. Репкой она мне больше нравится, но не мне решать.

Потом мы тихо говорили в багги, медленно ползущем по наполненной мегафауной ночной саванне. О разном. Неожиданно перешли к обсуждению Антона и его сразу погибших товарищей. Репка удивила нас:

– Антон сказал, что он как физик размышлял и пришёл к версии, что через время могут путешествовать те, чьё исчезновение в своём времени не сильно отразится на будущем их времени, а для нашего времени прошлом. То есть если искажение прошлого быстро затухает. Ну или эффект бабочки слаб и быстро затухает. И он сказал, что его хотели убить. Рэкетиры какие-то. Он им денег задолжал, или типа того. А тут информацию получил на свой компьютер, но у него даже… как его… модема не было. Проверил. Полтора года выигрывал ставки у букмекеров и прятался. Потом сел на такой же, как и ваш, корабль… Антон какой-то… странный. Сильный, симпатичный, умный, поёт хорошо, и на гитаре играет красиво, а вот как трапер… как боец…

Репка замолчала на секунду, а я подловила её:

– А когда ты говорила с Антоном?

– Погоди брать ремень, Романна, – пробормотал Саныч, тоже понявший, о чём проболталась дурочка. – Получается, вербовщики и раньше набирали в прошлом не бойцов! И по нашим сведениям сюда не бойцов присылают. Причём не то что не бойцов! А всяких неудачников, горе-учёный, журналист, художник. А если верно про затухание возмущений будущего, то что мешает набрать солдат, умирающих в одиночестве? Совсем не сходится версия про ферму живучих и сильных!



Но мы не нашли ответ на загадку. А на привале уже перед полночью, я взяла прутик и сообразительная Репка сразу раскололась:

– Да не было ничего! Он от радости напился. А я, дура, его подпоить решила перед… как в снятый номер отвести… А он вообще от добычи половину доли получает! Представляете?! А тут хорошая выпивка и закуска, а он любитель, сказал, что все русские любят хорошо посидеть. Рассказал, что слышал про ещё две группы по три путешественника во времени, но они бойцы так себе, и трое уже мертвы. Объяснил, что они не прирождённые убийцы. Ему трудно стрелять в живого, просто прицелиться и убить… Ну и заснул…

– Я читал, что даже во время гражданской войны в США многие солдаты стреляли выше строя противника, а многие вообще не стреляли, а только ружья заряжали, до тридцати зарядов в стволах находили, – веско сказал Саныч, пока я приходила в себя от новостей и соображала. – И сделать убийцу из подростка проще, они ещё не понимают ценность жизни. Поэтому и в армию призывают в 18 лет.

– А откуда у тебя деньги? – я наконец поняла, что не сходится в словах маленькой дурочки. – Я же у тебя всё забрала!

– Ну… эээ… – Репка смутилась, покосилась на жуткий прутик для допросов в моей руке, раскололась. – Меня все угощают. Трактирщик бесплатно еду и напитки принёс, и лучшие… И за номер деньги брать отказался наотрез… А ветроны после совещания позвали с собой, пообщаться, но потом выгнали, как пить начали. Но перед этим смеялись, когда узнали, что ты все дублоны у меня забрала. Похвалили тебя, но уже пьяные немного были и на конфеты мне дублонов отсыпали.

Я вытряхнула из подсумка Репки горсть круглых и треугольных монет, ругаясь на добрых дядей – но забавно, это оказались все наши монеты, в Калуге нам действительно всё бесплатно выдавали, и лучшее, комендант сказал, что нам всё за счёт форпоста, а в траппункте я взяла только чек, про часть монетами даже не подумала. Отвела глупышку в палатку, на процедуры и перевязки, а потом гладила засыпающую прирождённую, ха, убийцу. Девочку с искалеченным телом и психикой. А она во сне обнимала довольного Криса – живую мягкую игрушку.

Плачу…



Саныч

К концу седьмого дня довольно спокойной и неторопливой езды в центр не таких и Злых Земель – не считать же серьёзными приключениями форсирование пары рек по широченным отличным мостам, пару сложных переправ вброд, пару стычек с хищниками, объезд трёх подозрительных на засады мест, и один обстрел нас из кустов – мы пересекли саванны, леса, пустыню, невысоки горы, редколесье, проехали 1200 километров по кривой и примерно 920 по прямой, и были уже километрах в тридцати от загадочного центра Межземья, собираясь заночевать там. Хотя наша бесстрашная или глупая, вернее глупая и бесстрашная ветронка и сказала, что в центре ставить лагерь все не рекомендовали, но ей любопытно. И Репка спокойно вела багги по едва заметной, но понятной отсутствием больших камней дорожке.

Неожиданно над нами низко пролетел флаер, прилетев спереди! Репка помахала ему вслед рукой и радостно сказала:

– Штурмовик землянцев.

Штурмовик сделал круг и ещё ниже пролетел над нами. Мы все помахали ему руками. Затем флаер выпустил перед нами сгусток плазмы, а иначе не сказать – взрыв был не сильный, но и скорость заряда не мгновенная, значит не лазер. А камни и землю оплавило отлично. Репка веско сказала, что это значит, что дорога впереди опасная, съехала с дороги и медленно двинулась вдоль гряды скалистых холмов.



Над нами пролетел флаер кальмов, а вдали флаер вергов! И не успели мы начать соображать, как сбоку промелькнул флаер наших и сгусток плазмы ударил в капот нашего багги! Нас обдало жаром, мы вывалились из багги, отбежали и спрятались под кривым деревом рядом с большим камнем… Тишина… И ничего… Только наш багги дымится. Я сказал:

– Нам нельзя дальше!

– Сволочи! Нас хотел убить пилот землянского штурмовика! – со слезами в голосе закричала Репка.

– Он спас нас, иначе нас убили бы штурмовики других рас, – сказал вполне нормальную версию я.

– Спас?!! – взвыла Репка. – Мы посреди Злых Земель! Нет, некоторые трапы нормально бродят пешком, проходя и по тридцать километров в сутки, и по пятьдесят. А кроки и верги и больше. Но мы не пройдём и половины нормального перехода в сутки! И вымотаемся! И дни отдыха нам потребуются после двух дней марша, хотя не марша. Если не через день. Да мы год будем до Калуги топать! И патронов и припасов мало унесём на себе. И от хищников не оторвёмся, и от вражьих трапов… Пошли смотреть, что с багги, эти вроде улетели.



С багги было плохо. Нет, починить вполне можно, если найти похожие паромобили на запчасти. Репка сказала, что надо спрятать багги, хорошо, что ходовая не пострадала, отойти на пару километров, переночевать и идти в центр Межземья, там может быть что-нибудь полезное, там сражения были, ну и раз нас не пустили туда…

Но она сейчас Репка. И единолично решения не принимает. Так что я, Талыч и Романна думать начали. И согласились, что сходить взглянуть надо. Но если над нами пролетит флаер, то сразу идём обратно. Раз нас сначала прогоняют.

Спрятали кое-как багги. Взяли вещи – вот ведь права была ветронка, и на себе потаскаем. Хотя патронов не так и много в машине оставили, часть израсходовали уже.

Главная наша ударная сила взяла 86 патронов – по 10 в секции, по две секции спереди и сзади в двух патронташах, и почему я давно считал это похожим на пулемётные ленты, пять в неказистом револьвере с длинным узким барабаном и коротким стволом, и один в карабине. Ещё на Репке тесак и маленький, вернее с малым количеством вещей рюкзачок. Она много не унесёт, с её ножками, да и не особо-то и сильная, и ей впереди идти, следить за опасностями, и давить скорпионов и ядовитых насекомых.

А палатка, одеяла, котелок, еда, аптечка, включая и большой мешок ампул анальгетика для девчонки, и остальное в основном на мне и Талыче, хотя и Романна неплохо взяла – мы все хоть и не завзятые туристы, но хаживали, правда давненько. И оружие взяли, две винтовки, снайперская винтовка – дальний бой нам, слабакам, самый правильный – дробовик, обрез и бомбомёт.



Двинулись. Я пропел теперь истинную правду, начав первый получасовой переход:

– На пыльных тропинках далёких планет

останутся наши следы!

Настроение у нас немного поднялось. Шедшая в пяти метрах впереди Репка глянула на ходу в небольшой бинокль, посмотрела на прыгавшего рядом Криса, задавила явно ядовитого жука и сказала с невидимой нам улыбкой:

– А между прочим сегодня двадцатый день, как вы прилетели в светлое будущее… А я нам всем больше недели жизни не планировала. Вернее, не рассчитывала. А мы столько наворотили! Калугу спасли, ползучий город уничтожили! Поздравляю, мои храбрые траперы!

Мы радостно поздравляли друг друга, пока рычание в паре сотен метров слева не раздалось. И яростное хрюканье кабанейро. Два хищника шли к нам и встретились. Мы нашли небольшой грот, даже просто углубление в скале и начали быстро разводить костёр. Не успели, конечно, кабанейро убежал, а к нам направился огромный леопард! Но мы уже не те начинающие траперы – залпом из всех четырёх винтовок, а я стрелял из мощной снайперской кроков, убили пятнистого тигра! Мы цари природы и этого мира! С трудом притащили тушу к костру, снимали и выделывали отличную пятнистую шкуру, жарили свежее мясо, выпили по глотку Старого Космодесантного, отмечали двадцатый день. И дрова заготавливали – костёр развели между камней большой, хватит с нас пока хищников.



Утром отметили двадцать полных дней и пошли на восток. Два двухчасовых перехода с перерывами и долгим дневным привалом с уколом Репке, вот и всё на что нас всех хватило. Только я и мог пройти больше, хотя поклажа на мне самая тяжёлая. Но километров шестнадцать прошли, и завтра придём. Вот только куда?

Ночевали почти с комфортом, на небольшом пригорке среди редких деревьев.



На следующий день, пройдя с час после дневного привала, увидели флаг Брума на невысоком шесте – красивое полотнище, верхняя полоса ярко-фиолетовая, пурпурная, нижняя голубая. Дальше шла заболоченная речка с мостиком, разливавшаяся в заросшее местными камышами озерцо. А за рекой большой скалистый пологий холм, с кучей камней на вершине, бывшей когда-то чем-то вроде форта. Репка радостно провозгласила, рассматривая холм в бинокль:

– Центр Межземья! Вокруг развалин форпостика валяются кости разных рас, включая и землянцев, и даже железки, и обломки паромобилей. Странно, почему не забрали.

– Не успели или не смогли увезти, – сказал очевидное я.

Мы поднялись на холм. Ну да, остатки трёх каменных построек, заваленные ходы под землю. И остатки стены форпоста. Площадь соток шесть, прям стандартный дачный участок, ха. Репка сказала:

– Здесь можем пожить несколько дней. Надо поискать тайники. Нам нужны запчасти для багги, ну или годный паромобиль, но это вряд ли, патроны, ружья и ножи тоже пригодятся. Да всё пригодится. Начнём с восстановления построек, стены и подземелья.

– Со стеной возиться не будем, – дружно строго сказал наш совет троих. – Только силы тратить, а любой хищник преодолеет на раз. И вчетвером держать такую стену без шансов. А вот один домик стоит восстановить. Из которого в подземелье ход есть.

– Впятером, – сказала Репка, но спорить не стала.

Мы дружно принялись за дело. И ночевали уже в неплохо восстановленном домике на самой вершине, пока без потолка, но с дверью и очень узкими окнами-бойницами и бойницами у земли – мы в небольшом подземелье с тремя выходами, один из которых расчистили, а два замаскировали, нашли даже раствор для камней в нескольких разодранных мешках. И он уцелел, поскольку был двухкомпонентным, а Репка, успевшая и на стройке подсобным рабочим – невероятно для её особенности – поработать неделю, знала как с ним работать. Помимо потолка у нас пока, конечно, не было и крыши, но летающие птицы нам не страшны. Есть ядовитые пташки, но костёр их хорошо отгоняет.



На следующее утро мы продолжили восстановление дома, который вслед за Репкой начали называть гордым словом форпост. А не любившая работать руками, да и вообще не привычная к мирному труду Репка с Крисом начали изучать и обшаривать холм и окрестности. Заодно Репка застрелила из охотничьего арбалета – не зря тащили – здоровенную утку размером с лебедя, и с откидывающимися ядовитыми зубами в клюве! Талыч сделал утку по шмерски – очень вкусно. А у нас и печка появилась.

Ну и наша ветронка с помощью пронырливого Криса нашла валявшиеся и спрятанные в тайниках консервы и сухари, аптечки, четыре фляжки крепкого алкоголя, ножи, холодное оружие, пару сотен разномастных патронов, несколько негодных ружей, довольно много пороха в запечатанных банках, бочонках и мешках, несколько бомб сантиметров по десять с лопнувшим бомбомётом, и разные запчасти для паромобиля – живём! Только надо вспомнить и разобраться, какие запчасти нам нужны, а все не утащим. Как бонус нашла разных монет, на пару сотен дублонов, и золото, но пока это ни к чему.

Ещё интересное – со всех восьми сторон света, включая и промежуточные, к холму идут дороги, и стоят флаги всех восьми колоний разных рас! И примерно на одинаковом расстоянии от центрального форпоста мира.



На третий день нашего сидения и за каким-то фигом ремонта форпоста, хотя мы ещё побудем здесь, Репка притащила флаг землянцев и водрузила над домом с законченной крышей! Нахально, но хоть остальные флаги не стала повергать, и пообещала вернуть и наш флаг на место, когда уходить будем.

Я занялся сбором, притаскиванием, разбором и даже починкой железяк.

А вечером Репка и Крис организовали охоту! Крис подразнил забредшего в камыши кабанейро, вывел через мелкую речку к склону холма и даже на холм, спрятался в расселине, а девчонка легко ранила с большой дистанции опаснейшего зверя, и убежала как смогла в форпост. Ни и под конец мы дружно застрелили самодоставившееся разъярённое мясо. Ого, сколько у нас добычи! Полночи разделывали тушу и коптили мясо. А с утра начали вялить на солнце.



Но тут идиллия закончилась. Недалеко в разных направлениях быстро пролетели два флаера разных враждебных рас! Затем пролетел флаер землянцев. А потом флаер землянцев, мы уже не знаем, можно ли его называть наш, дымя пролетел над нами и рухнул далеко на северо-западе! А спасательная капсула, выпустив облачко газа при торможении, приземлилась в мелкое озерцо около западного склона холма. Сразу надулась спасательная лодочка, но повисла на зарослях болотной травы. А из раскрывшейся капсулы в воду вывалился ошарашенный лётчик. Начал бултыхаться, пытаясь стянуть лодку и забраться в неё.

Мы уже как могли резво подбежали к заросшему травой берегу, но бежавшая последней Репка сказала нам не мешать, и громко крикнула на землянском языке:

– Там ядовитые черепахи! И ядовитые утки. Иди сюда! Я тебе помогу.

Отважная, хотя сейчас озорующая, девица зашла по колено в воду, крича, что её стальные ноги защитят от черепах, помогла выйти напуганному парню, а заодно – мы чуть не вскрикнули – нагло расстегнула его пояс с интересным пистолетом, явно аптечкой, сухпайком и спасательным маячком и утопила на мелководье у берега, затопив не желавшую топиться ценность ногой и прижав своим увесистым тесаком.



И через пять минут перепуганный, но счастливый парень лет двадцати пяти благодарил нас за спасение и огорчался, что отстегнулся, хотя это невозможно, и сгинул его спасательный набор. Но пока идти выуживать из опасных глубин не торопился. Да и потом не пойдёт, судя по глазам, когда Репка показывала руками размеры ядовитых чудищ, и даже свои шрамы на животике показала.

А хитрая что-то замыслившая девица уже налила полстакана крепкой выпивки, но взяла не остатки нашего Старого Космодесантного, а найденное здесь, и похуже, и протянула счастливому выжившему. Тот выпил половину, грамм пятьдесят. Репка закричала про шрамы и яд и распахнула рубашку, вопя про шрам от многоножки, несчастный вылупился на небольшие девичьи груди, сглотнул, и допил напиток.

Репка налила ему ещё, на этот раз полный стакан, села к нему на колени, и завопила про то, как сильно бьётся её перепуганное сердечко. И руки летуна схватила, собираясь приложить к своей груди. Он вырвал руку и занял стаканом. А когда начал осторожно отхлёбывать, то проказливая лапка подтолкнула, как бы нечаянно, его руку.



Через десять минут парень пробормотал, что на родной планете его ждёт девушка с ребёнком, но при этом и сглотнул. А наша Мата Хари перешла к делу:

– Откуда ты, мой славный герой? И как тебя зовут? Я Бенка, ветронка из Брума. Какие у тебя красивые сильные руки!

– Я капитан Радилон Кенит Ставай Грутантон из вспомогательного разведывательно-дозорного полка республики Марс. Но…

– Тот самый Марс? Там теперь живут? – воскликнули мы все, чуть не сорвав операцию.

– Нет, околоземный Марс конечно обитаемый, но он в Земной Конфедерации, а у нас так республику назвали, – терпеливо объяснил пилот, быстро хмелея. – И в республике десятки миров, а уж мелких колоний…

– Но ты нас, мелких, защищал, и чуть не погиб! – с придыханием воскликнула Репка, подавая ещё стакан и чуть не насильно заливая в жертву, обняв и говоря, что у того шок.

– Ну… не совсем…

– А как дело было? – Репка уставилась в глаза жертве и встряхнула его.

– Ээээ… Вы независимая колония, ну как бы… И с чего взбесились дарги и кальмы, я даже не понял… Я только подлетел, чтобы…

– Выгнать нас? Почему? Говори!!! – яростно закричала Репка.

– Ну так надо…

– Почему?

– По Протоколу о недоделках! Это же все знают!

– Я из прошлого, – улыбнулась девица, опять усаживаясь на колени допрашиваемому. – Так, давай сначала! Вначале было…

– Вначале была свара семи рас за эту чудесную планету, почти идеального земного типа, что для всех них очень ценно, кроме кальмов и в некоторой степени мушей, но и они сдаваться не хотели. Свара с боестолкновениями… Решили пока планету оставить незаселённой, до окончания переговоров… А потом… очень давно, земляне, именно сами земляне, нашли Шмеру, обрадовались, они не знали, что мир спорный, не входили ещё в Лигу Рас. Ну и основали колонию… ик… Бруматолет…

– Выпей чайку, – строго сказал Репка, подав кружку с поданным Романной травяным отваром. – И говори. Говори!

– А что говорить? – проговорил пьяный лётчик. – Когда Лига узнала… то был такооой скандал… Приняли землян и землянцев в Лигу. Но республика Марс, а это её сектор, не захотела убираться со Шмеры, раз первые, значит первые… Но и остальные расы уже навоевались… Только дарги с Марсом повоевали, но хорошо получили… А новой Эры Больших Войн никто не хотел. Да и миллионы жертв в малых войнах были не нужны… В итоге и договорились, что все восемь рас Лиги создают свои колонии, вернее семь создают, а восьмая уже была… Ну и колонии сами воюют между собой, пока одна не победит… Ну а чтобы от случайностей не зависеть, а на таком масштабе один фрегат и даже флаер, уцелевший в единственном сражении, сожжёт всё внизу, подписали Протокол о недоделках. Недоделанные колонии, недоделанные колонисты… Вот вы и воюете… С развитием не дальше паровых машин и дымного пороха. Без композитов, нормального пластика и прочего… Не более миллиона колонистов в каждой. И можно присылать пополнение в колонии, но не спецназ профессиональный, и не только преступников… А разных, обычных неудачников. Недоделков… Ну и кого присылают, тем положено в мозгах информацию лишнюю приглушать, и болтать нельзя. Регистраторы ваши всё передают на базы… Восемь баз летают скрытно над Шмерой, на Большой луне общая база с арбитражем нарушений… А вам можно только регистраторы эти, всем в обязательном порядке… Лингвошлемы, чтобы наблюдатели любой расы могли отругать и остановить невоенными средствами колонистов других рас. И читалки регистраторов, чтобы ваши власти сами разбирались с умниками и бунтарями… Часть медицинских средств можно, те которые не влияют на боеспособность и быстрое восстановление после ранений…



Бесценный язык затих, но Репка потрясла его:

– А почему тебя сбили?

– Все наблюдатели и контролёры стараются не драться, но инциденты бывают… Ну и мы летаем, гоняем зарвавшихся, кто может внизу условия Протокола нарушить вольно или невольно… Сначала свои гоняют, а потом чужие уже просто испепеляют… Хотя у лейтенанта был приказ вас хоть убить нахрен, но прогнать, лютая ветронка может дел наворотить в запретном для захвата центре континента, но он не смог вас испепелить, только развалину вашу спалил… Вы бы это… победили что ли, и вступили в состав республики Марс… Домой хочется, хотя мне лет пять осталось… на этом антиквариате летать… Ни наград, ни карьеры…

– Почему центр запретный? – спросила Репка.

Язык уронил усталую голову на стол, и уже вырубаясь, пробормотал:

– Так в Протоколе о недоделках написано, что кто уничтожит или подавит все остальные колонии, тот поднимет флаг над холмом в центре на год и тяжба за планету закончится… Во избежание непонимания…



Репка удивлённо уставилась на нас. Романна сказала строго:

– Отличная работа, Репка, но не надо так, привлекая собой, получать информацию. Мы бы его и так напоили и разговорили, а то… мало ли…

– Я это мало ли тоже хотела, – задумчиво пояснила девица. – Но теперь только как протрезвеет и опять напою, но уже немного совсем. Ай… ушко… ушко…

Романна ловко подняла девицу за ухо и отвесила шлепка, но и сама с трудом сдерживала смех. Пообещала выдрать за любовь без любви, отправила в угол и села к нам. Думать.

Мы в шоке, многия знания есть многия печали.




Глава 6. Переворот


Романна

Я и сама выпила полглоточка крепкой бурды, сердито размышляя про с улыбочкой дувшуюся в углу очаровательную нахалку, бросающуюся на всех встречных парней, хотя не на всех, но… Она не ожидала, что будет жить долго, но теперь мы все ожидаем, и пора мне взяться за её «облико морале». Я сняла свой ремень, вызвав к своему удовольствию тихую панику Репки, которая совершенно выздоровела от ран и готова к серьёзному разговору, да и мы наконец не в дневном или ночном лагере и никуда не спешим.

Но сначала мы начали обсуждать открытия. Но тут один вопрос разрешился. Тревожно пискнул с крыши дозорный Крис, мы поднялись на второй уровень дома, он же чердак. Репка промурлыкала, убирая бинокль от бесстыжих глаз:

– С юго-востока приближаются четыре паромобиля, не менее двадцати даргов. И стало понятно, почему бесился лётчик-дарг. А ещё кальм бесился, значит скоро можно ждать кальмов с севера. Их лётчики думали, что землянцы прикрывают нагло занятый нами центральный форпост, а может и хотят напасть на их приближающиеся силы. К бою. И командую я. Романна, надень ремень, повесь нож.



Длинные зелёные человечки с антеннами и пятачками оказались самыми агрессивными, хотя выглядели как самая продвинутая раса. Они разбили лагерь под холмом, яростно жестикулируя и показывая на гордо развевавшийся над центральным форпостом Шмеры флаг Брума.

Вскоре и в атаку пошли, и они были хорошими вояками – на рожон не лезли, двигались перебежками. И поэтому отступили, когда мы открыли насколько можно шквальный огонь, не жалея патроны и гранаты, как приказала Бенка. Одного атакующего она застрелила, двое были ранены.

И мы высовывались на секунду, быстро стреляли и прятались, поскольку наша лютая ветронка опасалась снайперов. И не зря – после наших выстрелов и пряталок, в бойницы два раза попадали пули.



А вскоре с севера прибыли кальмы на двух паромобилях, один из которых был с пушкой. Оба осаждающих отряда выслали по группе из четырёх бойцов с командирами, которые очень активно поругались на востоке под холмом, за кустами, но воевать друг с другом не стали.

В это время мелкокалиберная пушка кальмов начала обстрел нашего форта, но мы не зря трудились – маленькие ядра не могли разбить камни, а гранаты просто отскакивали и несильно взрывались за стенами, щёлкая по стене редкими осколками. Даже крышу из кусков плоских камней или странного шифера не могли пробить.



А в отместку за стрельбу Бенка взяла снайперскую винтовку кроков и метров с семисот ранила одного из бойцов кальмов, прикрывавшего собой командира. Что тут началось! Все кальмы зигзагами ринулись в атаку, но их было мало, десятка полтора. И они отхлынули, потеряв одного убитым и одного раненым.

Дарги одновременно не атаковали, но уже когда кальмы побежали обратно, унося раненого, всё-таки пошли в атаку. И опять были отбиты нами, переместившимися в их сторону. Но один засел за обломками окружавшей форпост стены. Зря он это сделал. Вторая граната, брошенная Санычем, ранила его.

Бенка прокричала противникам вынести раненого из-за стены, и унести убитых, удивив их. Затем грустно, но и строго сказала нам:

– Как стемнеет, берите запчасти от броневика и пилота, и бегите через мост, потом идите к нашему багги. Я открою огонь по спрятавшемуся на западе в кустах даргу, патроны в винтовке кроков пока есть. Потом буду стрелять, прикрою ваш отход, да и им важно центральный форпост захватить. Так что ваши шансы спастись будут процентов восемьдесят. Да и в лётчика они стрелять не будут. Ну наверное не будут. А лучше достаньте из воды его спасательный маячок, он включит, прилетит подмога, может и вас прикроют или довезут или до багги, или, чем чёрт не шутит, до Калуги.

– А тебе погибать? Нет уж, будем сражаться вместе! – первым быстро ответил Аркадий, а я и Саныч кивнули.



Бенка грустно улыбнулась, кивнула, она и не представляла, что сама может уйти, оставив товарищей погибать, сказала:

– А чего я ожидала?.. Значит так, не позже завтрашнего утра прибудут остальные пять чужих рас. Потом и ещё отряды ко всем подтянутся. Маловероятно, что эти будут ещё атаковать до прибытия всех сил и рас. Они опытные воины, и не захотят терять бойцов, а в том, что мы прихватим с собой не менее десятка в случае штурма их текущими силами, они вряд ли сомневаются… Так что завтра нам надо будет отбить одну не слишком упорную атаку, а потом я пойду на переговоры о почётной сдаче… И надо будет подумать… А пока надо подготовить бомбы из всего нашего пороха, даже если безосколочные, чтобы сил хватило одну атаку отбить, после неё начнут говорить.

Ночью мы немного спали, набивали бомбы, и говорили с протрезвевшим лётчиком. И я всё-таки всыпала немного ремня Репке, собравшейся охмурить бравого пилота. А нечего опять пытаться узнать любовь напоследок. Поживём ещё. Все.



Утром оказалось, что ночью прибыли еноты с северо-запада, котты с юго-запада, и верги с юга. Ну и уже приближались муши с востока. Только кроки с северо-востока запаздывали. Бенка предположила, что самые на всей планете умные и когда надо осторожные рептилоиды меньше других спешат, соблюдая разумные предосторожности.

К обеду прибыли и кроки. Но пока они разворачивались, остальные начали атаку под прикрытием немногочисленной и только лёгкой пока артиллерии, так что кроки послали в бой только отряд штурмовиков. А их три смертоносные снайперши обстрел перед атакой не вели. А в бою вести мы им не дали! Наша умная, а не только лютая, ветронка приказала сразу кидать бомбы и взрыв-пакеты. Так что дыма было много. И такое растранжиривание ценного пороха стало сюрпризом для атакующих, решивших, что у нас оружия, да и бойцов, много.

Их стрельба была неточной, пушки почти бесполезными, да и быстро прекратили обстрел, чтобы своих не поубивать. А мы из всех бойниц, появляясь на мгновение, быстро стреляли. Только Бенка появлялась на немного дольше и двоих застрелила, и нескольких ранила. Ну и с трёх десятков метров мы и из дробовиков поражали атакующих. И гранаты и бомбы кидали. И когда бомб у нас осталось две и взрывпакет один, да и патроны начали заканчиваться, атака прекратилась и нападающие побежали обратно.

Бенка для обмана противника – а с чего это мы прекратили стрельбу и кидание бомб – закричала:

– Мы прекращаем обстрел! И вы не стреляйте! Посылайте безоружных, выносите раненых. И оружие их забирайте, если хотите. За это в вас стрелять не будем.



Пока удивлённые бойцы семи наших противников уносили раненых и оружие, Бенка посмотрела в бинокль с чердака, в котором всё-таки зияла пара дыр от лёгких пушек, сказала нам:

– К даргам идёт подкрепление, и там тяжёлые пушки и бомбомёты. И к остальным скоро прибудет артиллерия. Ещё флаеры всех восьми рас кружат далеко, но не думаю что вмешаются, хотя если увидят пилота… И после перемирия снайперы начнут работать… И у нас боеприпасы на исходе… Так что я пошла…

– Тебя убьют, – сказал Саныч.

Бенка посмотрела на выглянувшего из подземелья бледного перепуганного пилота, криво усмехнулась, поняв, что он не достоин быть её любовником, сказала почти спокойным голосом, в конце найдя силы даже пошутить:

– Если не пойду, нас всех убьют. А пока есть шанс договориться… А может и… Но время перемирия заканчивается, если снайперы стрелять начнут, могу и не выйти… И вытолкните пилота из двери, как я говорить начну… Белое есть что-нибудь? А то трусиками махать смешно будет, и они не белые, хотя для такого флага цвет не важен…



Саныч открыл толстую дверь и из неё вышла Бенка без винтовки, и без работавшего гнётом тесака, но с револьвером в кобуре и перепоясанная лентами с последними патронами, – причём только спереди, зато все сорок украшали нашу бравую ветронку – и с запасной белой рубашкой Аркадия в поднятой руке. Закричала:

– Переговоры! Переговоры! Переговоры! Мы стрелять не будем. Пришлите парламентёров.

Повисла тишина. Пока все командиры противника тупили и думали кого послать, и надо ли, от лагеря кроков, а дверь нашего форта выходила на север, и Бенка на пару десятков метров туда и отошла, быстро пошла рослая снайперша кроков, оставив помощнику бинокль и свою смертельно красивую винтовку.

Через пару минут она дошла до прекратившей кричать и махать рубашкой Бенки, криво и зловеще усмехнулась, сказала на новорусском:

– Ну вот и свиделись. Ты убила моего любимого помощника и любовника, а перед этим мою подругу. И меня ранила.

Мы вытолкнули из двери напуганного, но собравшегося пилота. Бенка сглотнула, опустила руку с белым флагом, посмотрела на неожиданно довольно красивое тёмно-зелёное лицо, и довольно сердитое, собеседницы, отвела взгляд, нашла в себе силы проговорить:

– Подругу я убила, когда она собиралась убить нас. Твоего… эээ… помощника я застрелила, когда вы обстреляли нас и преследовали… Причём в наших землях. И тебя во время погони за нами ранила. И ты меня ранила перед этим… Но… Но я хочу обсудить условия… Ээээ… Послушай! А почему мы воюем? Зачем?.. Я Бенка, ветронка. Я хочу предложить всем вам договориться!



Вокруг нашего форта быстро и бесшумно сели шестнадцать флаеров! Все разных рас, по два. И все сели со стороны лагеря своей расы, кроме землянского, они сели с запада, но нашей помощи там не было. Из восьми вышли пилоты, и начали с интересом наблюдать. Даже подошли поближе к месту принявших неожиданный поворот переговоров о сдаче. И наш то ли пленный, то ли спасённый пилот подошёл к своему товарищу и пожал ему руку. И от остальных шести осаждавших лагерей пошли парламентёры. А Бенка почти кричала дрожащим от переживаний голоском, вдохновившись неожиданной идеей:

– К чёрту Протокол о недоделках! Мы же все независимые! Восемь независимых колоний восьми рас. И нас всего восемь миллионов! Давайте заключим союз! И на Шмере будет независимая колония! А может и часть наблюдателей к нам присоединится. А кто не присоединится, пусть убираются к себе домой. Ну какое нам дело до курирующих республик, империй, федераций и конфедераций? Они много лет заставляют нас воевать! Ходить в трапинги. А зачем? Чтобы Шмера досталась кому-то из них? А она даже имеет свою полуразумную расу! Ну давайте сделаем на Шмере независимое государство девяти рас! Здесь есть представители всех девяти рас и пилоты со всех восьми курирующих станций. Мы можем договориться, а потом расскажем своим, и будем вести переговоры. Но не убивать друг друга!

Крокша удивлённо уставилась на Бенку, криво улыбнулась, проговорила:

– Я Руту, если коротко. Командир этого отряда. И… Мы, кроки, давно не понимаем, зачем эта вечная война, но другие расы, а особенно наглые макоки, но и верги, и дарги совсем не могут разговаривать… Но если… А почему нет?

– Я уже и флаг придумала, – затараторила уже не Бенка, а Репка, под удивлёнными, но и порой недоверчивыми и злыми взглядами вояк всех рас. – У нас у всех на флагах есть пурпурный, цвет Шмеры. Ну ладно, не у всех, но это цвет Шмеры. Будет пурпурный флаг с восемью звёздами по цветам колоний, от Брума голубая. И посередине большая золотая звезда расы крысцов.



Пока все тормозили, а Бенка ещё раз быстро повторяла своё тяжёлое для меня прозвище и предложения для только подошедших, голос подал муш, но обрадовав меня, Аркадия и Саныча, поскольку против остального не возражал:

– А причём здесь крысцы? Полуразумные расы не создают колоний!

Ему ответил явно обрадованный всеобщими, хоть и сумбурными пока переговорами,

обвешанный оружием рослый, на полголовы выше Бенки, енот:

– При том, что крысцы единственная эндемичная раса Шмеры! А законы не только рас Лиги, но и других союзов и все межрасовые, требуют соблюдать права диких рас на планеты, если они заявлены до создания колоний пришлых рас. Умная Бенка предложила дело. Никто не сможет забрать у нас Шмеру, если на ней есть эндемичная раса! Даже если все восемь курирующих государств и Лига Рас договорятся между собой прихлопнуть наш независимый союз независимых колоний, то они ещё будут должны считаться с другими расовыми организациями. Да и договориться при наличии эндемической расы им будет труднее. А что полуразумная, то это как повернуть! Да и суды и экспертизы будут тянуться годами, а если не сдаваться, то веками! Да и кто определил полуразумность? Я не знаю, конечно, но крысцы не поддаются дрессировке, живут обществами, понимают сотни слов… Прекрасная идея, и я за! И уверен, что все еноты будут за! И я заместитель командира ударного отряда Вирик, если коротко.



Енот Вирик даже взял за руку Репку, но она сердито выдернула руку из забавной руки удивившегося енота. Но тут руку Репки крепко ухватила Руту. И больше не выпускала в начавшейся суете и криках. Но не драки! Опытные вдоволь навоевавшиеся командиры, а первыми подошли или командиры отрядов, или их замы, были заинтригованы необычным происшествием. И все говорили, что надо попробовать. Но три расы оспорили звёзды на флаге, и Бенка предложила кружки вместо звёзд, которые и утвердили. Мы вышли из форта в прибывающий поток бойцов всех рас, хотя и в лагерях остались вояки.

Саныч быстро снял с крыши фортика раздражавший конкурентов флаг Брума, и несколько бойцов начали быстро шить из кусков флагов всех колоний новый флаг прямо у всех нас на глазах зарождавшегося союза колоний и крысцов, золотого цвета лоскуток тоже нашёлся. Расположение точек выбирали жребием. И на пурпурную основу пошли куски шести флагов. А Саныч аккуратно свернул флаг Брума с отрезанной частью пурпура и круглым вырезом в голубой полосе, сказав про реликвию.



Только командир даргов был мрачен, но не возражал активно. Зато он сбегал в наш форт, вернулся через несколько минут, потрясая отнятой нами у Руту винтовкой, и заорал:

– Наглая Бенка всех обдурила! У них закончились боеприпасы. Даже её патроны все в её патронташе. И снайперские винтовки пустые. И их было всего четверо! Не считая пилота флаера, который был пленником.

Руту молча одной рукой, подтащив и ошарашенную собственной невероятной проделкой Репку, вырвала у него опять её винтовку и отдала помощнику, говоря:

– Отдал мою винтовку! И Бенка сделала невозможное. А то что их было четверо и боеприпасы… Победителей не судят! Ты чего хочешь? Давай протяни руку, пожми руки всех командиров! Начнём говорить. А потом и наши политики начнут говорить. Все согласятся! И сейчас над форпостом центра Шмеры поднимем флаг союза. Хватит воевать!

– А кроки? Ваш совет крокш может всё испортить! Единственный из всех, – быстро сказал самый маленький, если не считать Криса, командир коттов. – А всё из-за отсталого кодекса чести, неуместного для рас, вышедших в галактику!

– Не ругай чужой кодекс чести, котик, – ласково прорычала Руту, вызвав мгновенный испуг, но потом расправленные плечи котта. – Но я не буду вызывать тебя на поединок! Раз новая жизнь. А для совета старейшин я прихвачу трофей. Первую принцессу Шмеры Бенку! Стоп! Нечего орать! Она сейчас передаст власть нашему временному совету командиров. А потом совет командиров передаст власть тому, о чём договорятся политики. Ну?!

Встряхнутая за руку Репка неуверенно пробормотала:

– Я, принцесса Шмеры Бенка, правительница планеты после провозглашения независимого мира Шмера, передаю всю полноту власти временному совету командиров присутствующих в центре Межземья и Шмеры отрядов всех рас, под руководством Криса, – попробовала высвободить руку из цепкого захвата крокши, добавила тихо. – От землянцев передаю должность в совете командиров своему заместителю Санычу.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/sergey-vasilev-21155131/protokol-o-nedodelkah-66981403/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.