Книга - Квота

Квота
Валерий Михайлов


Чтобы искоренить голод достаточно одних голодающих кормить другими голодающими. О том, как могла бы выглядеть современная Россия в условиях узаконенного каннибализма рассказывается в повести «Квота». На этом идиллическом фоне главные герои оказываются втянутыми в смертельно опасную авантюру. Главный герой повести «Адам триединый» даже представить себе не мог, что богатый дом на берегу моря, считающие его чуть ли не живым богом слуги и любимая женщина – это декорации его персонального ада. Книга содержит нецензурную брань.





Квота



Валерий Михайлов



Дизайнер обложки @dead.marginal



© Валерий Михайлов, 2023

© @dead.marginal, дизайн обложки, 2023



ISBN 978-5-4474-9228-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero




КВОТА





1


Если бы не табличка у двери: «Любовь к ближнему. Частный клуб. Посторонним вход запрещен», – Артем решил бы, что перед ним не вход в закрытый клуб для богатейших людей квоты, а какой-нибудь магазин. Дверь была обычной, стеклянной. Даже не автоматической. У двери ни охранников, ни лакеев. Правда, витрина была застеклена зеркальным стеклом, и с улицы нельзя было заглянуть внутрь. На всякий случай Артем сверился с адресом на пластиковой карте гостя клуба. Все правильно, он был на месте.

Как гласила легенда, «Любовь к ближнему» создал весьма уважаемый в своих кругах мафиози как охраняемую от любых посягательств нейтральную территорию, гости которой могли бы чувствовать себя в полной безопасности. За баснословные членские взносы члены клуба получали высочайшего класса обслуживание, комфорт, личную и информационную безопасность, так как любое несанкционированное вторжение в личное пространство члена клуба, не говоря уже о попытке установить за ним на территории клуба наблюдение гарантированно каралось смертью всех членов семьи нарушителя, а если тот действовал по заказу, то и семьи заказчика.

Находилась «Любовь к ближнему» на территории квоты в квоте, как в народе называли охраняемый элитный район, куда вход был разрешен только по специальным пропускам. Поэтому до сего момента Артем мог только слышать о клубе, а каких только небылиц не рассказывали о нем люди! Поэтому, идя в клуб, Артем представлял себе нечто помпезно-роскошное в стиле дорогих отелей, с ковровой дорожкой, мраморной лестницей, лимузинами и дюжиной лакеев у входа.

Убедившись, что он ничего не напутал, Артем вошел внутрь. Еще до того, как закрылись двери, перед ним появилась очаровательная блондинка лет 25. Приятное ухоженное лицо с почти незаметным макияжем. Короткая модная стрижка. Средний рост. Красивая фигура. Идеально сидящий темно-синий костюм. Короткая юбка открывала близкие к эталонным ноги в модных туфлях «10 негритят» из натуральной африканской кожи.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – спросила она, приветливо улыбаясь совсем непохожей на дежурную улыбкой.

– У меня здесь встреча, – ответил Артем.

– Дайте гостевую карту, пожалуйста.

– Держите, – Артем протянул ей серый пластиковый прямоугольник с напечатанным адресом клуба.

– Пройдемте, пожалуйста, к терминалу.

Терминал стоял в паре метров от входа. Когда блондинка вставила карточку в приемное отверстие, тот немного задумался, затем выдал подтверждающую гостевой статус Артема информацию. Блондинка нажала изящным пальчиком с идеальным маникюром на иконку с надписью «выход», и терминал проглотил карту. После этого блондинка вставила в гнездо свою карту. На экране появилась виртуальная клавиатура.

Пока блондинка колдовала, Артем окинул фойе профессиональным взглядом. Это было просторное помещение с дорогой, но не кричащей отделкой и обстановкой. Слева от входной двери стойка администратора. Справа – дверь в обеденный зал, откуда доносилась не требующая к себе внимания музыка. Струнный квартет заглушал чавканье пары-тройки посетителей ресторана. Было 11—30 дня – не самое горячее время суток. В фойе других посетителей не было. Лишь за стойкой администратора скучала рыжая дамочка. Ни охраны, ни камер наблюдения видно не было, что не мешало «Любви к ближнему» быть неприступной крепостью.

Артему было самую малость за 40. Высокий, жилистый, симпатичный, но без приторности. Его черные с заметной сединой волосы были стрижены под машинку с насадкой. Одет он был в джинсы, спортивную куртку на футболку и кроссовки. Артем родился и вырос в небольшом городке в 200 километрах от квоты. В 17 лет во время браконьерского налета лишился родителей. Едва ему исполнилось 18, записался в егеря. За пять лет службы проявил себя настолько хорошо, что ему предложили перевестись в службу безопасности квоты. Разумеется, он не заставил себя долго упрашивать. В СБК он прослужил 7 лет. Затем во время совместной с егерями боевой операции получил 3 пули в грудь. Решив, что это звонок судьбы, он комиссовался из органов и стал работать по найму. Героя он из себя не корчил, на рожон не лез, правила соблюдал, законы старался нарушать лишь по мелочам. В результате больших денег не заработал, но на более или менее нормальную жизнь в квоте ему хватало.

– Назовитесь, пожалуйста, – попросила Артема блондинка.

– Артем Погодин.

Она пробежала изящными пальчиками по клавиатуре. На пару секунд экран погас, затем на нем высветился светофор с включенным зеленым сегментом.

– Сергей Николаевич готов вас принять, – сообщила блондинка. – Пойдемте, я провожу.

Сказав это, она красивой, в меру быстрой походкой направилась через вестибюль к лифту. Артем пошел следом, немного отстав, чтобы можно было полюбоваться великолепным видом сзади. Блондинка завораживала, причем, не столько внешностью, сколько простой и одновременно аристократичной манерой поведения. Ее вполне можно было бы принять за потомственную хозяйку жизни, если бы не бейджик с лежащим на блюде улыбающимся и тянущим руки к потенциальному зрителю младенцем и надписью: «Персональный менеджер Алина Беляева». Пару раз в голове Артема мелькала мысль пригласить Алину куда-нибудь на свидание, но он сразу же ее отгонял, так как Алина явно была барышней не его финансовой категории.

Когда они подошли к лифту, Алина провела своей картой по ридеру, и двери с легким вздохом открылись.

– Входите, пожалуйста, – пригласила она.

В кабине еле уловимо пахло чем-то приятным. Панели управления не было.

– Посмотрите, пожалуйста, в камеру, – попросила Алина, указав рукой на камеру наблюдения в углу под потолком.

Артем поднял голову и улыбнулся. Через пару секунд лифт поехал вверх. Когда двери открылись, за ними была гостиная. В одном из кресел сидел приятный мужчина средних лет в дорогом сером костюме, белой рубашке и черных туфлях. Из-под воротника рубашки виднелся шейный платок.

Это был Сергей Николаевич Корнилов по прозвищу Мидас. Его он получил из-за легкости, с которой преумножал свое баснословное богатство. Сергей Николаевич тоже был из «дикарей». Выбиться в люди ему помог случай и способности к математике. Став призером областной олимпиады, он получил возможность поступить в университет, который окончил с отличием. Остался на кафедре. Защитил кандидатскую, потом докторскую. Во время кризиса забросил науку и подался в бизнес. Менее чем за 20 лет сколотил состояние и стал одним из влиятельнейших людей страны. Разбогатев, создал фонд помощи талантливым детям, многие из которых, получив квоту и образование, устраивались к нему на работу. В результате изначально благотворительный проект стал выгодным вложением капитала.

При появлении гостя Сергей Николаевич встал и сделал несколько шагов ему навстречу.

– Надеюсь, вы достаточно голодны, чтобы отведать здешних кулинарных шедевров? – спросил он, когда они обменялись приветствиями и сели в кресла.

– Ну так я же пришел на обед, – ответил Артем, которого от имени Сергея Николаевича пригласила по телефону на обед одна из секретарш.

– Разумеется, – улыбнулся Сергей Николаевич. – Я позволил себе наглость сделать заказ и для вас. Женская грудь под сливочным соусом с гарниром из овощей здесь выше всех похвал.

– Это весьма любезно с вашей стороны. Насколько я понимаю, вы позвали меня не только за тем, чтобы мы вместе воздали должное искусству повара.

– Выпьете?

– Лучше после.

– Хорошо. Я тоже люблю говорить о делах на трезвую голову. Я хотел бы нанять вас для одной работы.

– Для какой?

– Вчера было совершено нападение на офис одной благотворительной организации. Погибло 6 человек.

– Здесь? В квоте? – удивился Артем.

– Вот именно.

– И что вы хотите от меня в связи с этим?

– Я хочу знать, за что были убиты эти люди.

– Вас интересует только мотив?

– Да. Остальное неважно.

– Хм… Этим делом наверняка занялась уже вся королевская рать.

– И королевская конница тоже.

– Тогда почему бы вам не получить эти сведения у них?

– У меня нет к ним должного доверия.

– А ко мне есть?

– Вы же не станете рисковать своей квотой?

– Вот именно. Хорошо, что вы это понимаете.

– Я не прошу вас лезть грудью на амбразуру. Мне нужна качественно выполненная работа. Или аргументированный отчет о невозможности ее выполнения.

– Такая постановка задачи меня устраивает.

– Считайте, что мы договорились.

– Что уже известно об этом деле?

– Думаю, об этом лучше спросить следователя.

– Кто ведет дело?

– Максим Куликов.

– Понятно, – улыбнулся Артем.

С Максимом они служили вместе в егерском корпусе. Спали на соседних кроватях. Несколько раз спасали друг другу жизнь. Потом оба пошли в полицию. Там их пути разошлись. Максим заочно поступил на юрфак, женился, остепенился. Артем так и остался одиноким сексуальным авантюристом, как его назвала однажды жена Максима. Какое-то время они старались поддерживать отношения, но постепенно их дружба заглохла сама собой, и последние лет 5 они не встречались.

– Ну так что? – спросил Сергей Николаевич.

– В таком случае прежде, чем дать окончательный ответ, мне нужно войти в курс дела. Иначе все мои обещания будут пустым трепом.

– Договорились. А теперь прошу к столу.

Словно желая компенсировать практически полное отсутствие информации по делу, Сергей Николаевич накормил Артема до состояния средней одышки. Пища требовала усвоения в спокойной обстановке. Информация, несмотря на всю ее скудость, тоже. Поэтому, выйдя из «Любви к ближнему», Артем направился в расположенный неподалеку парк и устроился там на лавочке с видом на аллею, по которой прогуливались по-весеннему притягательные барышни. Несмотря на то, что был конец марта, погода стояла позднеапрельская, и барышни сменили скрывающий их красоту зимний прикид на легкие куртки, короткие юбки, обтягивающие джинсы и сапожки-ботинки на высоких каблуках. Некоторые были настолько смелы, что перешли на туфли.

Артем прекрасно понимал, что Сергей Николаевич сообщил ему все, что мог. Право на жизнь на охраняемой квотой территории стоило огромных денег, взамен за которые обитатели квоты, а это были далеко не последние люди в стране, требовали квалифицированную защиту жизни, здоровья и имущества от любых посягательств. СБК и прокуратуре удавалось держать марку, и нападение на чей-то офис с расстрелом персонала было из ряда вон выходящим событием, вся информация о котором наверняка попала под гриф секретности. Поэтому информатор, если он не был вхож в узкий круг имеющих к ней допуск лиц, попросту услышал краем уха об убийстве, о чем и сообщил Сергею Николаевичу. Если он имел доступ, Сергей Николаевич все равно не мог сказать больше, так как любая лишняя деталь могла бы вывести на него СБК.

По этой же причине надо было назначить Максиму встречу так, чтобы не привлечь к ней внимание его руководства или коллег. К самому Максиму тоже нужно было найти подход, так как дружба дружбой, а семья семьей, и вылети он с волчьим биллетом с работы, семье придется выживать на территории «дикарей».

В лоб эти задачи не решались, и Артем решил «порыбачить». Закрыв глаза, он представил себе море подсознания, живописный берег и себя с удочкой на берегу. Затем он мысленно собрал всю информацию по делу и «вылепил» из нее червяка, которого насадил на крючок. Теперь нужно было закинуть удочку и ждать, пока клюнет обитающий в этом море ответ. А чтобы его не спугнуть, надо было переключить внимание на какую-нибудь не имеющую отношения к делу ерунду. Например, на гуляющих барышень.

Когда-то в детстве Артем прочел о «рыбалке» в какой-то книжке. Метод оказался действующим, и Артем пользовался им каждый раз, когда поставленная перед ним задача не решалась с наскока.

С растущего напротив дерева спустилась белочка и подбежала к Артему, остановившись в полуметре от него. Она жаждала угощения, но у Артема не было ничего подходящего.

– Извини, – сказал он белочке.

Та, словно поняв его слова, что-то чирикнула на своем языке в ответ и, вернулась на дерево, продемонстрировав свое презрение к Артему.

«Пора», – решил он и достал мобильник.

– Привет, – сказал он, услышав голос Максима. – Извини, я только что узнал, что в субботу буду занят: работа. Поэтому давай перенесем посиделки на сегодня. Ты когда освобождаешься?

– Часов в пять, – ответил Максим без видимого удивления в голосе. Ставка на его сообразительность оказалась верной.

– Тогда подруливай сразу в «Дичь».

– Как только освобожусь, но я могу задержаться, сам понимаешь.

– Понимаю. Я подожду.

– Отлично. Надеюсь, вырвусь вовремя. До встречи.

Артем посмотрел на экран телефона. Часы показывали чуть больше трех, и он решил пройтись пешком.

В «Русской дичи» тоже почуяли весну, поставив убранные на зиму столы на открытую площадку во дворе ресторана. Несмотря на название, дичи, как таковой, со времен кризиса там почти не было. Зато жареные свиные ребрышки с гарниром из риса и овощей были объедением. Да и пиво, несмотря на демократическую цену, было достойным.

– Чего желаете? – спросил человек (так на старый манер там называли официантов), едва Артем сел за стол.

– Пока кофе. А как у вас ребрышки с пивом? Еще не разучились готовить?

– Ну что вы, конечно нет, – ответил человек. – Наш повар умеет держать марку.

– Отлично. Тогда пока, как я и сказал, кофе, а когда ко мне присоединится друг, два пива и две порции ребрышек.

– Будет исполнено.

Максим появился в половине шестого. За то время, что они не виделись, он заметно раздался в талии и обрюзг лицом.

«Я ведь тоже не молодею», – подумал, глядя на друга, Артем.

– Так зачем ты меня позвал? – спросил Максим после получасовой приятельской беседы ни о чем.

– Мне предложили работу. Надо узнать, с какой целью были вчера убиты люди, а так как дело ведешь ты…

– Откуда ты узнал? – напрягся Максим.

– От клиента. А откуда он, мне неизвестно.

– Что он сказал?

– Что кого-то зачистили прямо в офисе перед выходом из квоты.

– И все?

– Подробности сказал узнать у тебя.

– То есть ему известно, что это дело поручено мне?

– Ну да.

– Понятно, – недовольно проворчал Максим.

Артем приготовился выслушивать монолог на тему служебного долга, но вместо этого Максим выдал:

– Послушай, если хочешь, я помогу тебе по-дружески. Но как друг я настоятельно рекомендую соскочить с этого дела.

– Боюсь, я не в том положении, чтобы вертеть носом, да и клиент такой, что никого не забудет.

– Если ты о благодарности, то мне ничего не надо.

– Чего так?

– А то, что это может выйти еще тем боком.

– Благодарить тебя буду я. Без подставы и дальнейших обязательств. Так что подумай хорошенько.

– Я уже сказал. Что от меня нужно?

– Расскажи для начала, что там произошло.

– Что произошло? Существовало благотворительное объединение врачей-волонтеров «Милосердие». Официально они на деньги спонсоров организовывали обследование и лечение «дикарей». Неофициально – занимались контрабандой контрафактных шмоток и обкатывали новые лекарства на «дикарях». Работали аккуратно, не зарывались. С кем надо делились. Короче говоря, работали по правилам. Руководил «Милосердием» Соломон Иосифович Голдштейн. 53 года. Врач-терапевт. Говорят, хороший. За 3 дня до этого он вернулся из лагеря в «дикарском» городке потрусить спонсоров, сдать контрабанду ну и так далее. В день убийства в 16—23 ему позвонили из лагеря. После этого он созвал экстренное совещание, на которое вызвал всех находящихся в квоте сотрудников. Созвал с вещами, то есть они должны были выехать в лагерь сразу же после его окончания. Совещание началось в 18—00. А в 18—30 их уже нашпиговали свинцом. С Голдштейном 6 человек. Работа профессиональная. Чистая.

– Хочешь сказать, кому-то настолько не терпелось их убрать, что они решили не ждать, пока те покинут квоту?

– И не только. Примерно в это же время лагерь с селением «дикарей» сравняли с землей ракетами с вертолетов, а потом по нему прошла группа зачистки.

– Ничего себе. Что же они такого узнали?

– Этого я пока не знаю, да и не хочу знать. Но мне деваться некуда, а вот ты куда лезешь?

Артем вздохнул.

– Я могу осмотреть место преступления? – спросил он после небольшой паузы.

Максим улыбнулся. Ему понравилась шутка друга.

– Ну а мысли какие-то у тебя есть? – спросил Артем

– А ты сам подумай. Кто-то демонстративно дерзко убивает общей сложностью несколько сот человек только потому, что кто-то что-то сказал кому-то по телефону. Насколько, по-твоему, эта информация должна быть серьезной, чтобы так поступать? Так что держись от этого дела подальше, пока ты в нем еще не увяз. А теперь извини, мне пора домой. Рад был тебя видеть. По-настоящему рад.

– Я тоже.

– Тебя подвезти?

– Я пройдусь. Такую погоду грех упускать.

Максим был прав. С этого дела надо было соскакивать, как можно быстрее. Даже в те безбашенные времена, когда браконьеры ездили на БТРах, и с ними приходилось вести настоящие бои, подобного себе никто не позволял, да и не мог позволить. Для того чтобы отважиться на такое, нужно быть не только решительным и богатым, но и чертовски влиятельным, а мешаться под ногами у таких людей всегда было самоубийством. Когда-то Артем, может, и был достаточно глуп, чтобы принять такой вызов, но ранение заставило его если не поумнеть, то, как минимум, переоценить многие ценности. В частности ценность собственной шкуры.

Артему оставалось пройти метров 200, когда возле него остановился черный «Мерседес». За рулем сидела женщина лет 50. Невысокая, худая симпатичная брюнетка. Ее длинные волосы были собраны в хвост. Одета она была в джинсы и ветровку. Это была Наталья Юрьевна Сидоркина, зам начальника областного отдела СБК. Артем знал ее как безжалостного мастера плести интриги. Она не щадила тех, кто вставал у нее на пути, но не забывала и оказанные ей услуги. Это она обратила в свое время внимание на него и Максима, так что в какой-то степени они были обязаны ей своим благополучием.

– Садись, подвезу, – сказала она Артему, открыв окно с его стороны.

Артем мысленно выматерился, так как ее появление грозило неприятностями не только ему, но и Максиму, которого подставлять Артему совсем не хотелось.

– Спасибо, Наталья Юрьевна, но я уже почти дошел, – ответил он.

– Садись давай, – устало сказала она. – У меня был трудный день, и мне не до твоих шуточек.

– Я слышала, тебя заинтересовало недавнее убийство, – спросила Наталья Юрьевна, когда Артем сел в машину.

– А кого убили?

– Не тупи, – поморщилась она. – Твой друг был на встрече с моего благословения. Так что я в курсе вашего разговора.

– Меня это дело интересовало лишь до тех пор, пока я не узнал о его масштабах.

– Что так?

– Опыт подсказывает мне, что от людей, которые позволяют себе подобную наглость, лучше держаться подальше.

– Испугался?

– Не то слово.

– С каких пор тебя пугают опасности?

– С тех самых. К тому же теперь я работаю ради квоты и денег, а это подразумевает, что я должен быть живым, чтобы тратить заработанное и наслаждаться безопасностью квоты.

– В квоте тоже не так безопасно, как кажется.

– Вы не жили среди «дикарей».

Наталья Юрьевна была из богатой семьи, и к «дикарям» наведывалась только в случае служебной необходимости.

– А что ты скажешь, если я попрошу тебя вновь заинтересоваться этим делом?

Этот вопрос подтверждал догадки Артема, так как его услуги могли понадобиться ей только в том случае, когда служебные ресурсы нельзя было использовать.

– Сначала я помолчу, так как приходящие в голову эпитеты в обществе дамы не стоит озвучивать. Затем скажу, что надо быть самоубийцей, чтобы впутываться в это дело. И откажусь, – ответил он.

– Ты просто не видишь ситуацию в целом, – улыбнулась она не предвещающей ничего хорошего улыбкой.

– Да? И что от меня ускользнуло такого, что может изменить мое решение?

– Ты забываешь, что твоя работа заставляет тебя то и дело заступать за линию закона. Так, по чуть-чуть. Правила ты не нарушаешь, поэтому на твои маленькие беззакония мы смотрим сквозь пальцы. Но мы можем перестать так смотреть, и тогда прощай квота. С другой стороны, тебе ведь тоже может понадобиться когда-нибудь помощь, и друг вроде меня… Так что подумай хорошенько.

Наталья Юрьевна никогда не угрожала впустую, поэтому, обматерив ее мысленно, Артем спросил:

– Что именно вы хотите от меня в связи с этим делом?

– Того же, что и твой наниматель. Просто шепчи мне на ухо то, что говоришь ему, и я буду тебе благодарна. Ну так что скажешь?

– А что я могу сказать? Вы же не оставили мне выбора.

– Ну извини. И чуть не забыла, твой друг ошибается, Голдштейну звонили не из лагеря, а с территории мясного сектора фермы «Счастливый фермер».

Благодаря рекламе «Счастливый фермер» ассоциировался у людей с идиллической сельской жизнью, так как в каждом ролике фигурировали милые бревенчатые избы, у которых играли пухленькие счастливые босые дети в длинных рубахах под присмотром взрослых селян с умильно-добрым выражением лиц. На самом деле это был главный сельскохозяйственный гигант страны, занимающийся всем, включая генетико-селекционные работы по выведению новых сортов сельхозпродуктов и производство готовой продукции из сельхозсырья, включая популярное в народе мыло «Лучший друг».

– Думаете, они замешаны? – спросил Артем.

– Не знаю. С одной стороны, им это было бы по силам. С другой… Они могли бы совершенно законно зачистить поселок с лагерем под видом заготовки мяса. Тем более что они периодически проводят подобные мероприятия. Но чем черт не шутит.

Дома Артем первым делом отправился под душ. Затем сварил и выпил чашку крепкого кофе без сахара. Поиграв минут пять с пультом, он выключил телевизор и достал из кармана аккуратно висящих на спинке стула джинсов мобильник.

– Привет, Катюша, не отвлекаю? – спросил он, услышав в трубке приятный женский голос.

– Ну что ты, милый, конечно нет, – ответила она. – Я рада тебе в любое время дня и ночи.

– Как ты смотришь на то, чтобы сегодня встретиться?

– Когда?

– Через 2 часа.

– Хорошо.

После разговора Артем отправился на кухню. Он достал из холодильника подростковую мякоть, помыл, порезал крупными кусками и положил в стеклянную кастрюлю. Затем добавил соль, перец, пряности, горчицу, мед и чеснок. Перемешав тщательно мясо, он накрыл кастрюлю крышкой и поставил в духовку.

После этого он порезал лук и поставил его жариться на подсолнечном масле, не забыв посолить, поперчить, посыпать сахаром и взбрызнуть лимонным соком. На второй сковородке он поставил жариться грибы, а на третьей – мелко порезанную картошку. Картошку он жарил на смеси из сливочного и подсолнечного масла, причем, масла не жалел.

Решив не мудрить с салатом, он покрошил в салатницу капусту, добавил потертую на крупной терке морковку, посолил, посыпал сахаром, заправил подсолнечным маслом и взбрызнул слегка уксусом. Затем перемешал, давя руками, чтобы капуста пустила сок.

На десерт он запек в мультиварке порезанные дольками и обильно посыпанные сахаром яблоки.

Пока он занимался салатом и яблоками, дозрели лук, грибы и картошка. Он сложил их в одну сковородку, перемешал и оставил на среднем огне на пару минут.

Затем он накрыл на стол в гостиной, не забыв про свечи и бутылку приличного красного вина. После этого он наскоро побрился и надел бардовую рубашку, темно-синий костюм и черные туфли.

Катя пришла ровно через 2 часа после звонка. Ее трудно было назвать красавицей. Рост средний. Фигура угловатая. Грудь маленькая. Лицо грубоватое, немного неправильное. Косметикой она не пользовалась почти никогда. Волосы длинные, крашеные в рыжий цвет. Зато ноги ровные и длинные. На ней были джинсы, сапожки из искусственной негритянской кожи на низких каблуках, серо-зеленая кофточка и куртка «якудза» из натуральной кожи с прижизненной татуировкой дракона на всю спину.

Артем поцеловал ее дружеским поцелуем в губы и помог снять куртку.

– Прошу к столу, – пригласил он.

Артем любил и умел готовить. Возня с едой успокаивала, снимала усталость и приводила в порядок мысли. Катя была его публикой. Ему нравилось наблюдать, как она ест. А ела она, скорее, искренне, чем красиво. При этом на ее лице отражались все чувства и настроения. Глядя на нее, Артем чувствовал нечто похожее на то, что чувствует композитор во время исполнения его музыки. Подобно музыкантам Артем создавал последовательность настроений, используя для этого продукты с напитками.

Во время еды они разговаривали ни о чем, а когда трапеза подошла к концу, Катя спросила:

– Пойдем в спальню или как?

– Я слишком устал для этого, – признался Артем.

– Тогда давай что-нибудь посмотрим?

– Выбирай.

Он вручил ей пульт, затем принес пару подушек. Катя устроилась на диване, подложив под спину подушки и положив ноги на стол. Артем снял пиджак и лег на диван, положив голову ей на колени. Пощелкав пультом пару минут, Катя нашла какое-то шоу. Артему было все равно, что не смотреть. Глядя в телевизор, Катя гладила его по голове, и каждое ее прикосновение порождало волну наслаждения, пробегающую по всему телу Артема. Она не делала ничего особенного, просто играла лениво с ежиком его волос, но в ее руках словно жил бог.

Минут на 20 Артем провалился в похожий на небытие сон. Этого хватило, чтобы почувствовать себя отдохнувшим. Он поцеловал Кате ладони, сел рядом с ней и поцеловал ее в губы, затем, обнимая, начал нежно и неторопливо целовать ее лицо, не забывая возвращаться к губам. Катя отвечала ему тем же. Через пару минут сначала ее футболка и лифчик, затем его рубашка полетели на пол. После этого он несильно укусил ее за шею, куда в фильмах обычно кусают вампиры. От возбуждения она вонзила ему в спину ногти и застонала. Потом был долгий поцелуй, после которого Артем опустился на пол перед Катей, чтобы снять с нее сапожки, затем стянуть джинсы, трусики и носочки. Когда он встал, она разом стащила с него джинсы с трусами и носками… Потом была долгая любовная игра с ленивыми ласками после финала. Затем они отправились в душ и перебрались в спальню немного вздремнуть в объятиях друг друга.

Когда Артем проснулся, уже светало. Катя встала чуть раньше и была уже одета.

– Я пойду, – сказала она.

– Оставайся, если хочешь.

– Ты же знаешь, я высыпаюсь только в своей постели и только одна.

– Хорошо, милая, ты знаешь, где деньги.

– Спасибо.

– Тебе спасибо.

Перед уходом она подошла и поцеловала его в губы. Кода она ушла, он сходил в туалет и вернулся в постель.

Проснулся Артем около девяти в отличном настроении. Пока он спал, подсознание решило поставленную перед ним задачу. Решение было предельно очевидным: для того чтобы не стать главной мишенью, нужно не высовываться. Для этого следовало усердствовать ровно настолько, чтобы наниматели не смогли бы обвинить его в откровенном саботаже расследования, но не более того.

Свалившийся с души камень позволил и телу расслабиться настолько, что Артем смог заставить себя вылезти из-под оделяла только к 11. Это было непозволительной роскошью, которую он решил себе напоследок позволить. Сходив в туалет, он позвонил секретарше Сергея Николаевича.

Сначала записанный женский голос зачем-то сообщил Артему, куда он позвонил, затем, после пары тактов дурацкой мелодии трубка сообщила мужским голосом:

– Ответвленный секретарь Николай Родоморский. Чем могу помочь?

– Мое имя Артем Погодин. Сергей Николаевич ждет моего звонка, поэтому соедините нас, пожалуйста.

Говоря это, он в глубине души надеялся, что секретарь с профессиональной вежливостью пошлет его подальше, но тот ответил:

– Да, конечно, я в курсе. Соединяю.

На этот раз Артему пришлось прослушать два куплета с припевом.

– Слушаю вас, – сказал после этого знакомый голос.

– Сергей Николаевич, это Артем.

– Созрели для ответа?

– Полностью.

– И каков ваш вердикт?

– А вы разве не знаете?

– Пока вы его не озвучите, это будет только предположение.

– Я берусь за дело.

– Вот и отлично.

– Мне нужно будет прокатиться за город. Поможете?

– Давайте обсудим все при встрече.

– Как скажете.

– Сколько вам надо на сборы?

– Минут 15.

– Отлично. Я попрошу Алину за вами заехать.

Через 15 минут она уже была у подъезда на миниатюрном «японце» вишневого цвета. Когда Артем вышел из подъезда, она моргнула фарами. «Она летать умеет или с утра здесь стоит?» – подумал Артем, так как с учетом пробок от «Любви к ближнему» до его дома доехать за это время было нереально.

На этот раз на Алине были джинсы, кеды и легкая куртка из негритянской кожи на футболку черного цвета.

– Вы сегодня инкогнито? – пошутил по этому поводу Артем.

Алина улыбнулась.

– А вы еще и курьером подрабатываете? – добавил он.

– Моя задача выполнять все желания клиента. В разумных пределах, – добавила она после небольшой паузы.

– И сколько у вас клиентов?

– Только один.

– Так вы фактически личный секретарь.

– Скорее, девочка на побегушках.

– Звучит без гордости за свою работу.

– А тут особо нечем гордиться.

– Вчера вы показались мне олицетворением гордости.

– Делать правильное лицо входит в мои обязанности.

– Главное, чтобы это хорошо вознаграждалось.

– Мне хватает.

Алина вела машину уверенно, но без лишнего лихачества.

– А мы разве не сюда? – спросил Артем, когда они проехали мимо входа в клуб.

– Сюда, но через гараж, если вы не против.

Говоря это, она повернула за угол здания клуба, нырнула под «кирпич» и остановилась возле малозаметных гаражных ворот. Они открылись секунд через 15. За воротами была парковка с несколькими слишком скромными, чтобы принадлежать членам клуба машинами.

– А как сюда попадают хозяева жизни? – спросил Артем.

– Станьте одним из них – узнаете, – ответила Алина.

Сергей Николаевич завтракал в ресторане. Он допивал кофе с каким-то замысловатым пирожным. На нем был летний бежевый костюм и туфли из «белой» кожи. Кроме него и вдохновенно наяривающего что-то струнного квартета в зале было человек пять.

– Позавтракаете? – спросил он, – когда Артем сел за стол. – Советую пирожки с печенкой. Никакой дичи. Только печень фермерских, специально выращенных для этого подростков.

– Боюсь, мне это не по карману.

– Вы мой гость.

– Злоупотреблять гостеприимством я тоже не привык.

– Об этом можете не беспокоиться. Членские взносы покрывают все расходы, так что за вас уже уплачено. К тому же поверьте, я не сильно бы обеднел. Так что не стесняйтесь. Пользуйтесь возможностью вкусить произведения одних из лучших в мире поваров. Тем более что жизнь слишком скоротечна, чтобы отказывать себе в таких маленьких удовольствиях, как вкусный обед или долгий сон, если, конечно, они не мешают большому делу. С тех пор как я следую этому правилу, моя жизнь стала заметно светлее и радостнее. Главное, чтобы это не мешало делу. Надеюсь, вы меня понимаете?

Артем кивнул.

– Вот и хорошо.

Сергей Николаевич поднял руку, и к их столику подбежал официант.

– Принесите, пожалуйста, пирожки с печенкой и кофе моему гостю, – попросил он.

– Что-то еще?

– Пока все.

– Так о чем вы хотели поговорить? – перешел Сергей Николаевич к делу.

– Как выяснилось, зачистка офиса «Милосердия» и их лагеря в селении «дикарей» вместе со всеми местными жителями произошла после телефонного звонка руководящему «Милосердием» Солому Иосифовичу Голдштейну. Следователь Куликов считает, что звонок был сделан из лагеря «Милосердия», но на самом деле звонили с территории «Счастливого фермера». Я считаю, что мы должны поделиться этой информацией с Куликовым, но только после того, как я переговорю с руководством фермы. Для этого мне нужна ваша помощь.

– Какая именно?

– Верительные грамоты. Просто так со мной никто разговаривать там не будет. Откровенничать с официальными представителями закона тем более. Поэтому, если у вас есть возможность повлиять на их гостеприимство…

– Это можно.

– И еще. Я, конечно, могу взять машину, но, учитывая, что слишком много людей знает о моем участии в деле…

– Вертолет вас устроит?

– Более чем.

– Тогда наслаждайтесь едой, – сказал Сергей Николаевич, вставая из-за стола.

Практически все киношники с романистами, словно сговорившись, рисуют «дикие» территории в постапокалиптическом стиле. Заброшенные города, полуразрушенные заводы, одичавшие сады, остовы сгоревших деревенских изб. А среди этого великолепия орудуют банды охотников, палящих во все живое, что попадается им на пути, и насилующих женщин перед тем, как съесть. На деле «дикая» местность почти не отличается от территории квоты. По крайней мере, с высоты летящего вертолета. В городах и селах кипит жизнь. По дорогам носятся автомобили. Конвой сопровождает только грузовики с ценным грузом и выбравшихся за порцией адреналина толстосумов и их детей.

Да и охотники там прячутся далеко не за каждым углом. Большинство людей занимается вполне мирными делами. Селяне выращивают фрукты-овощи, птицу и скот. Горожане работают на небольших заводах, производящих в основном контрафактную и не брендовую продукцию, которой забиты рынки и дешевые магазины Квоты. Есть среди них и те, кто лечит, учит, охраняет, кормит и обслуживает. Разве что все вооружены и стараются не шляться там, где могут убить.

Большинство охотников предпочитает «дикой» охоту в охотничьих клубах, так как вольная дичь тоже вооружена и имеет такое же право на охоту. В клубах в качестве дичи используются специально обученные уходить от погони люди, персонал услужлив, а охотники находятся под негласной защитой. Стоит это соответствующих денег, но охота давно уже перестала быть средством добычи пропитания, превратившись в забаву для пресыщенных жизнью состоятельных людей. А с тех пор, как с профессиональными браконьерами справились егеря, «на воле» можно нарваться только на любителей адреналина.

Брошенные города тоже есть. Когда-то они разрастались возле промышленных гигантов, производящих никому не нужную по большому счету дребедень, поэтому закрылись они сразу же после того, как прекратилась их подпитка бюджетными средствами. Тогда действительно все начали охотиться на всех, а банды браконьеров напоминали диверсионные боевые подразделения, вооруженные в ряде случаев даже танками. Между ними и егерями шли настоящие бои с применением боевой техники и тяжелого вооружения. Потом браконьеров перебили, и жизнь вошла в относительно мирную колею.

– А вот и они, – сообщил пилот вертолета, имея в виду появившийся в поле зрения мясной сектор «Счастливого фермера».

Разумеется, никаких бревенчатых деревенских изб с резвящимися во дворах в меру тучными счастливыми детишками в длинных народных рубахах там и в помине не было. Многоэтажные жилые кирпичные корпуса, производственные корпуса, парк, стадион, больница и детская площадка для детей персонала. Окружал этот городок пятиметровый бетонный забор с небольшими башенками, в которых стояли дистанционно управляемые пулеметы. Также для охраны использовались патрули и дроны.

«Счастливый фермер» имел статус квоты, что позволяло охране сбивать нарушителей воздушного пространства, поэтому пилот заблаговременно назвался и запросил разрешение на посадку.

– Дождитесь дронов и следуйте за ними, – ответил через пару минут диспетчер.

Вскоре к вертолету приблизились 5 вооруженных небольшими ракетами беспилотников. Два зависли перед вертолетом, два по сторонам, и еще один сзади. После этого передние дроны направились в сторону фермы, приглашая вертолет следовать за ними. Когда вертолет сел возле административного корпуса, – пятиэтажного здания из красного кирпича, – оттуда вышел невысокий толстяк в старомодном, мятом сером в полоску костюме. Он остановился у стеклянной двери и сделал приглашающий жест рукой. Только после этого Артем решился выйти из вертолета.

– Анатолий Степанович Войнов. Начальник мясного сектора фермы, – представился толстяк, когда они с Артемом оказались в небольшом предбаннике между входной дверью и фойе. – Можно Анатолий.

– Артем Погодин.

– Как долетели?

– Вполне.

Путь внутрь лежал через металлодетектор, у которого дежурил вооруженный коротким автоматом охранник.

– Пожалуйста, сдайте оружие и мобильный телефон, – попросил он Артема, указав на пластиковую корзинку, с какими обычно покупатели ходят по супермаркетам. Она стояла на небольшом столе возле металлодетектора.

– А телефон зачем? – спросил Артем, которому от этого требования стало немного не по себе.

– Таковы правила безопасности, – пояснил Анатолий Степанович.

Артем положил телефон в корзинку. Пистолет он оставил в вертолете.

Пройдя через фойе, Анатолий Степанович с Артемом свернули направо и двинулись по узкому длинному коридору с одинаковыми дверями с обеих сторон. Это напомнило Артему дешевую гостиницу.

Кабинет Анатолия Степановича находился в самом конце коридора. В просторной приемной с удобными креслами для гостей за уставленным оргтехникой большим столом сидела дама лет 40. Ее массивное без признаков талии тело было одето в темно-красный костюм. Крашенные в темно-рыжий цвет волосы были собраны в высокую, напоминающую нагромождение из взбитых сливок конструкцию из тех, что любят работницы загсов.

– Галочка, я занят для всех. Абсолютно для всех, – сообщил Анатолий Степанович, пропуская Артема в свой кабинет.

Галочка понимающе кивнула.

Сам кабинет был хоть и большим, но скромным. Затертый паркет на полу, панели на стенах, беленый потолок, стол, кресло и несколько стульев для посетителей. Плюс пара древних шкафов.

– Хотите чаю? У нас прекрасный травяной чай из местного разнотравья, – предложил Анатолий Степанович, когда они сели за стол.

– Не откажусь, – ответил Артем.

– Галочка, принеси нам, пожалуйста, чаю, – попросил Анатолий Степанович, нажав на кнопку на селекторе.

– Так что вас привело к нам? – спросил он после этого.

– То, что я вам скажу, должно остаться в этом кабинете.

– Без проблем.

– Два дня назад в квоте произошло дерзкое убийство шести человек.

– Какой ужас! – воскликнул Анатолий Степанович, ничуть не ужаснувшись.

– За несколько часов до этого с территории вашего сектора одному из убитых кто-то позвонил по телефону. Мы полагаем, что этот звонок стал причиной убийства.

– На какой номер звонили?

Артем достал из кармана бумажку с номером и положил на стол.

– Одну минуту, – Анатолий Степанович включил лежащий на столе ноутбук, и когда он загрузился, открыл нужную программу и ввел номер. – Как я и полагал, мы здесь не причем, – радостно сообщил он, повернув ноутбук экраном к Артему. На экране значилось: «Звонков на данный номер 0».

– И, тем не менее, это факт.

– Это решительно невозможно. Наша система безопасности… – запротестовал Анатолий Степанович, замахав от волнения руками, точно обожравшийся птеродактиль на взлете крыльями.

– Ваша служба безопасности, – перебил его Артем, – не только прошляпила сам звонок, но и позволила мне узнать об этом раньше, чем вам.

– Вы ошибаетесь. И я вам докажу…

На этот раз ему не дала договорить принесшая чай и бутерброды с колбасой и паштетом Галочка.

– Угощайтесь, – сказала она. – Здесь все натуральное. Для особых гостей.

– Спасибо, – поблагодарил Артем.

– Большое спасибо, – вторил ему Анатолий Степанович.

– Я охотно верю, что вы верите тому, что говорите – вернулся Артем к разговору, когда секретарша закрыла за собой дверь кабинета. – Но факты…

– У вас не может быть никаких верных фактов.

– Почему вы так в этом уверены?

– Видите ли, Артем, мы здесь не только выращиваем людей на мясо, жир или кожу, но и разрабатываем передовые аграрные технологии, а заодно и создаем новые человеческие породы. У нас достаточно богатый арсенал собственных разработок, который не может не интересовать конкурентов. Поэтому мы находимся в постоянной готовности к пресечению всяческих попыток кражи информации, образцов и прочих ценностей. Фактически весь наш сектор является секретным объектом с соответствующим режимом допуска и охраны. Поэтому мы не только проверяем всех наших сотрудников на надежность, но и строго следим за соблюдением информационной безопасности. В частности, все наши телефоны введены в базу, и в случае использования несанкционированного телефона, на пульте охраны автоматически включается сигнал тревоги. Поэтому, в частности, мы временно забрали у вас телефон. Со своего телефона никто бы не рискнул лишний раз кому-то звонить, так как служба безопасности отслеживает все звонки, а за обвинение в шпионаже можно отправиться на колбасу. С Интернетом у нас еще строже. Так что никто не смог бы незаметно отсюда позвонить, а звонить открыто никому и в голову не придет.

– Но кто-то все-таки умудрился. Хоть это и теоретически невозможно. А как у вас с охраной периметра?

– У нас вся территория просматривается на центральном пульте охраны. Кроме того наши патрули регулярно, но не придерживаясь расписания, обходят весь периметр изнутри. Кроме этого охрана ведет непрерывную соколиную охоту за пределами периметра.

– В смысле? – не понял Артем.

– Мы называем соколами дронов, задача которых обнаруживать тех, кто слишком близко подобрался к нашей территории. В случае обнаружения потенциального нарушителя, выезжает группа охотников. Так что, попытайся кто отсюда позвонить, к моменту вашего приезда от него бы уже ничего не осталось.

– А сами охранники не могут воспользоваться охотой, чтобы связаться с кем-нибудь за периметром фермы?

– Это исключено. Они всегда работают парами, и обязаны подавать после дежурства подробный отчет о поведении напарника. При этом пары достаточно регулярно меняются.

– Понятно. Могу я поговорить с теми, кто дежурил 2 дня назад?

– Конечно. Сейчас распоряжусь.

Через 20 минут охранники стояли вдоль стен в кабинете. Они заметно нервничали, хоть и пытались это скрыть. Больше всех нервничал начальник смены Семен Григорьевич Нагибин – маленький, тощий мужик с лысиной на затылке. Ему было заметно за 50.

– Здесь все? – спросил Анатолий Степанович.

– Калиниченко нет, – ответил Нагибин.

– Где он? – спросил Артем.

Ответа на этот вопрос ни у кого не было.

– Он не отвечает на звонки, – сообщил Нагибин.

– Найти и привести, – приказал Анатолий Степанович.

Охранники бросились исполнять приказ. Вскоре стало ясно, что Калиниченко нет на территории фермы. Более того, его никто не видел после дежурства. Узнав об этом, Анатолий Степанович сначала побелел, затем покрылся красными пятнами. Артему пришлось сдерживать злорадную улыбку.

– Кто его напарник? – спросил Артем, когда смена Нагибина вернулась в кабинет начальника сектора.

– Я, – ответил неимоверно тощий мужчина с бледно-зеленым лицом. – Александр Андреевич Киприян, – заикаясь, представился он.

– Объясните нам, Киприян, как получилось, что пропал ваш напарник, а мы ничего об этом не знаем? – спросил Анатолий Степанович. По запинкам было видно, что он с большим трудом не переходит на мат.

Лицо Киприяна покрылось невообразимого цвета пятнами.

– Сотрудничество со следствием вам зачтется, – пообещал Артем.

– Он патрулировал один, – выдавил из себя Киприян.

– Как? – окончательно офонарел Анатолий Степанович.

– У меня обострилась язва, поэтому после построения я пошел домой, а он отправился на патрулирование один.

– Почему не сообщили о болезни начальнику смены? – спросил Артем.

– Меня бы списали, а у меня дочь заканчивает колледж.

– Ну с вами понятно, – немного пришел в себя Анатолий Степанович, – но почему он не сообщил?

– Я пообещал ему половину зарплаты.

– Это же не первая ваша сделка? – спросил Артем.

– Отвечать! – рявкнул Анатолий Степанович, готовый сожрать Киприяна живьем.

– Да, – прошептал он и заплакал.

– Этого под замок. А остальные пусть почешут их сектор, – попросил Артем.

– Выполнять, – рявкнул Анатолий Степанович.

– Вот видите, – сочувственно произнес Артем, когда они остались вдвоем.

– Что теперь будет? – растерянно спросил Анатолий Степанович, перед которым маячила перспектива превратиться в колбасу.

– Когда охранники вернутся ни с чем, я сообщу полиции, что нашел звонившего. Они объявят его в розыск и явятся сюда с егерями для проведения розыскных мероприятий.

– Меня точно пустят на фарш.

– Смотря, как вы себя поведете.

– Я прошляпил шпиона и навлек на ферму скандал.

– Но вы еще можете немного спасти ситуацию.

– Как?

– Не знаю, но у вас еще есть время что-нибудь придумать.

– Не желаете пока небольшую экскурсию по ферме? – с надеждой в голосе спросил Анатолий Степанович.

Артем понимающе улыбнулся. Разумеется, деятельность «Счастливого фермера» была только частично законной, так как иначе ферма давно бы уже прогорела. Скорее всего, имеющие место махинации не выходили за допустимые правилами рамки, и ферму никто не трогал, но перед приездом полиции Анатолий Степанович хотел привести кое-какие дела в порядок, для чего и пытался отправить гостя на экскурсию. Для него было бы настоящим подарком, если бы Артем возглавил прочесывание сектора, но Артем решил не утруждать себя участием в поисках, так как был уверен в нулевом результате.

– Можно и на экскурсию, – согласился Артем.

– Галочка, пригласи Марину из технологического, – попросил Анатолий Степанович, нажав на кнопку селектора.

Мариной оказалась некрасивая женщина лет 25. Приземистая, с талией навыпуск, толстыми ногами и грубым круглым лицом. Ее крашеные светлые волосы были собраны в хвост. На ней были кеды, джинсы и куртка из искусственной черной кожи.

– Вызывали? – спросила она, сунув голову в приоткрытую дверь.

– Покажешь нашему гостю ферму?

– Конечно, – обрадовалась она тому, что не попала под раздачу.

– С чего хотите начать экскурсию? – спросила она.

– Давайте на ваше усмотрение, – ответил Артем.

– Тогда начнем с мясного корпуса. Он ближе всего. Наш сектор имеет 3 основных вектора развития производства, – рассказывала она, пока они шли через двор к ближайшей многоэтажке. – Мясное, кожное и мыловаренное. Каждое направление у нас освоено на уровне полного цикла. То есть, мы сами разводим производителей, сами проводим необходимую обработку сперматозоидов и яйцеклетки, сами оплодотворяем и выращиваем особей, затем сами перерабатываем их в зависимости от породы и качества сырья. В корпусе, куда мы идем, выращиваются особи наивысшего класса. Это достаточно кропотливая работа, так как для производства мяса данного уровня качества необходимо соблюдать ряд правил, запрещающих, в частности, применение ускорителей беременности и стимуляторов роста. Поэтому матки вынашивают детей все 9 месяцев, а соотношение мяса и жира и требуемую нежность мяса мы получаем за счет разработанной в нашем секторе с моим непосредственным участием программы двигательной активности особей.

У входа в здание дежурил охранник. При их появлении он вежливо поздоровался с Артемом и открыл дверь.

– Спасибо, – сказал Артем, и, пропустив вперед даму, вошел.

Там, как и в административном здании было просторное фойе, из которого брали начало 2 коридора. Только здесь в фойе был еще и буфет.

– На первом этаже находятся наши лаборатории. Здесь же мы держим нашу гордость, наших самцов-производителей. Хотите взглянуть?

– Конечно, – ответил Артем, представляя себя этаких мясистых мачо.

– Тогда сюда.

Они прошли до конца правого коридора. Там Марина открыла дверь ключом, и они оказались в просторной комнате, где занималась своими нехитрыми делами группа толстяков с уродливыми головами и полным отсутствием интеллекта на отвратительных лицах. Почти у всех изо рта текла слюна.

– Какой ужас! – вырвалось у Артема.

– А мы привыкли, – ответила Марина. – На вкус это лучшее мясо.

При ее появлении идиоты радостно замычали, пустили дополнительные струйки слюны, и окружили ее, протягивая руки.

– Держите, милые, – сказала она, давая каждому по карамельке.

– Пойдемте, не будем им мешать, – сказала она Артему, угостив всех конфетами.

– Женские особи содержатся на втором и третьем этажах, так как их требуется значительно больше, – пояснила она, когда они вышли в коридор. – Желаете посмотреть?

– Думаю, не стоит их беспокоить, – решил Артем, которому хватило и мужиков. А где вы их сводите? – спросил он, представив себе секс подобной парочки.

– Они никогда не встречаются. У самцов извлекается сперма. У самок – яйцеклетки. Затем происходит генная коррекция, после которой мы погружаем сперматозоид в яйцеклетку, которую вживляем в организм матки. Это позволяет значительно улучшить качество младенцев и снизить почти до нуля брак. Затем в случае мяса высшего качества после 9 месяцев беременности на свет появляется малыш, которого мы сразу же отправляем на искусственное вскармливание. Туда посторонним нельзя из соображений стерильности. Затем, по мере взросления, мы переводим их на более высокие этажи.

– Вы их кастрируете? – спросил Артем.

– Зачем? Мы забиваем их до того, как у них происходит половое созревание. А особей более низких сортов еще раньше, благодаря использованию стимуляторов роста. Должна вас заверить, что мы используем предельно безопасные подкормки, так что можете есть мясо спокойно. Ничего плохого в нем нет.

– Не врете?

– Ничуть.

– А как вы делаете ваше чудесное мыло? – спросил Артем, которому поднадоела мясная тематика.

– Мыльные сорта людей – поистине наша гордость, – принялась она рассказывать по дороге к выходу из мясного корпуса. – Во взрослом состоянии за год они дают до 100 килограмм жира и перед липосакцией не могут даже вставать с постели.

– Вы их разве не забиваете?

– Зачем, если можно 2 раза в год выкачивать из них жир?

– А как же право на безболезненную смерть?

– Так мы все делаем под наркозом. Хотя, если честно, я не сильно разбираюсь в юридических вопросах, но если хотите, мы можем проконсультироваться с юридическим отделом.

– Это не обязательно.

– Как вам угодно. Кстати, по дороге мы будем проезжать мимо салона тату. Рекомендую посетить. Там наши мастера наносят рисунок-татуировку на кожу наших кожных особей.

– Куртки «якудза»?

– Ну да, и не только.

– Я думал, это делает автомат во время обработки кожи.

– Такая технология тоже существует. Но для действительно дорогих изделий мы используем натуральные татуировки и шрамы, которые наносятся вручную при жизни особи. Так каждое наше изделие получается уникальным, а рисунок – естественным.

Во время этого разговора они вышли из корпуса и, обогнув его, прошли на парковку, где стояли белые электромобили, на каких ездят игроки в гольф.

Прокатиться им не удалось, так как, едва они сели в машину, у Марины зазвонил телефон.

– Это вас, – сказала она, передавая трубку Артему.

– Подходите, пожалуйста, – пригласил Войнов.

За время экскурсии Анатолий Степанович немного пришел в себя.

– Ну и как вам наше царство? – спросил он.

– Как я понимаю, охранники ничего не нашли? – спросил Артем.

– Никаких следов. Можно, конечно, расширить зону поиска.

– Предоставьте это полиции и егерям.

– Хорошо. Что дальше?

– Вы уже сообщили начальству о ЧП?

– Еще нет.

– Кстати, вам совсем не обязательно сообщать им о том, что о шпионаже вы узнали от меня. Обо мне лучше вообще не упоминать, тогда вы сможете вместо увольнения получить благодарность. Охранники и персонал, думаю, вас не сдадут. Потом сразу же позвоните в полицию по этому номеру, – Артем положил на стол визитку Максима.

– Кто это? – спросил Анатолий Степанович, прочитав информацию на карточке.

– Следователь, который расследует убийство.

– Ему о вас тоже не говорить?

– Он догадается, но скажите, что это один из ваших источников в СБК.

– Как мне вас отблагодарить?

– Пока никак. Возможно, я обращусь к вам когда-нибудь за помощью.

– Большущее вам спасибо.

– Не за что.



– Кофе будешь? – услышал Артем доносящийся из кухни женский голос.

Он только-только успел войти и закрыть за собой дверь. Резонно решив, что в случае намерения на него напасть гостья или гости не стали бы обнаруживать себя подобным образом, он не стал уподобляться попавшим в подобную ситуацию героям боевиков, а спокойно пошел на кухню.

Там хозяйничала Наталья Юрьевна. На этот раз она была в дорогом черном платье и черных туфлях на высоких каблуках. Ее волосы были расчесаны с тем изящным минимализмом, который наполняет шармом совершенно простые вещи. В ушах у нее были серьги из крупного жемчуга, а на шее – жемчужное ожерелье.

– Сегодня вы просто восхитительны, – сказал Артем. – Чем обязан такой чести и радости?

– Не принимай на свой счет. У меня чуть позже банкет. Как съездил? – спросила она, ставя турку на огонь.

– Вы знаете, неплохо. У меня даже есть подозреваемый. Правда, он пропал без вести.

– Если ты о Калиниченко, то это не он.

– Я чего-то не знаю?

– Он работал на меня.

– И что?

– Похоже, ты переутомился.

– Я был бы гораздо менее утомленным, если бы вы сообщали мне заранее о подобных вещах.

– Если я что-то не говорю, тому есть причины.

– Да и какие же?

– Я не хочу влиять на твое виденье картины.

– А что не так с вашим?

– Оно слишком ужасает, чтобы быть правдой.

– И вы им не поделитесь?

– Не поделюсь.

Кофе закипел, и Наталья Юрьевна разлила его в заранее приготовленные чашки, которые стояли на столе в обществе коробки конфет.

– Угощайся, – пригласила она, затем вернулась к разговору: – Как тебе Войнов?

– Забавный тип. Но я почти на все сто уверен, что до моего приезда он думал, что мимо его охраны даже мышь не проскользнет.

– Ну, Калиниченко трудно назвать мышью. То есть, по-твоему, это не Войнов.

– С большой вероятностью, да. А из того, что Калиниченко там нарыл, мне может быть что-нибудь интересно?

– У него было подозрение, что кто-то смог взломать компьютеры фермы и проникнуть в их базу данных.

– Подозреваемые?

– Увы, но в одной из групп по защите прав «дикарей» пропал некто Борисов Игнат Игнатович. По крайней мере, так думает его подружка некто Ирина Никифоровна Зайкина. Думаю, тебе стоит с ней поговорить. Вот адрес, – Наталья Юрьевна положила бумажку с адресом на стол. – А теперь извини, мне пора.

– И что, опять не расскажете, что это за фрукт?

– Зайди в сеть. Там все есть.

Судя по ее страницам в социальных сетях, Ира Зайкина была одной из тех представительниц богатой молодежи, которых от нечего делать тянет поиграть в анархистов и прочих борцов с химерами. Она позиционировала себя как художника, но рисовала или писала откровенно дерьмово, что наверняка приводило в восторг ценителей так называемого современного искусства. Будучи адреналиновой наркоманкой, она то и дело вляпывалась в неприятности, и папочке приходилось постоянно быть начеку.

Закончив гуглить, Артем отправился спать. Всю ночь ему снились уроды. Считая себя нормальными, они видели урода в нем и хотели его исправить по своему образу и подобию. Он убегал, прятался в каких-то подвалах…

Артем проснулся разбитым. Часы показывали 8—30. Вставать не хотелось, но барышню надо было брать теплой, поэтому, мысленно матерясь, он встал, сварил и выпил без всякого удовольствия чашку кофе и вызвал такси. Пока он одевался, машина приехала. Всю дорогу словоохотливый водитель, молодой армянин, рассказывал байки из таксистской жизни. Артем, слушая его в пол-уха, досматривал финальные титры к снам.

Несмотря на свою неформальность и «прогрессивные» взгляды, жила Ирина в помпезном доме в одном из наиболее престижных районов города. Ей принадлежала мансарда, в которой она проживала, писала, и устраивала оргии с себе подобными.

У входа в дом дежурил швейцар.

– Вы к кому? – спросил он Артема с той важностью, какую напускают на себя только подобного рода холуи.

– СБК, – ответил Артем, сунув ему под нос удостоверение, которое благополучно «забыл» сдать при увольнении из органов.

– Лифт прямо и направо, – сообщил ставший в миг любезным швейцар.

Дверь у Ирины была без звонка, и Артему пришлось тарабанить сначала руками, а потом и ногами. Он уже решил, что той нет дома, когда за дверью послышались шаркающие шаги.

– Кого еще черт принес? – спросил недовольный заспанный женский голос из-за двери.

– Я от Игната, – ответил Артем. – Он кое-что просил передать.

– Что?

– Нечто в конверте. Мне вскрыть и глянуть?

– Сейчас.

Клацнув замком, дверь слегка приоткрылась. Артем с силой рванул ее на себя, в результате Ирина чуть не вылетела в коридор. Не дав ей опомниться, он втолкнул ее в квартиру и вошел следом, закрыв за собой дверь.

В нос ударил запах застоявшегося табачного дыма, анаши и алкогольного перегара. За входной дверью была тусовочно-студийная часть квартиры. Там царили грязь и бардак. На когда-то дорогом паркете виднелись следы краски, пустые бутылки и окурки. На столе стояли грязные тарелки и бокалы. Диван был завален каким-то барахлом. В солнечном углу стоял мольберт с очередной незаконченной дрянью.

Ирина гармонировала с обстановкой. Изначально красивая, она сумела превратить себя в монстра. Бритая голова с татуировкой в виде паука в паутине. Опухшее от вечного недосыпания, наркотиков и алкоголя лицо, красные глаза. Куча железок в носу, ушах, на губах и в бровях. На ней был старый прожженный сигаретами и измазанный краской халат и кеды со стоптанными задниками.

– Эй, что задела? – противно гнусавя, зло спросила она.

– Надо поговорить, – сказал Артем.

– Катись нахер!

В ответ на это Артем двинул ее кулаком по лицу в район носа. Ирина грохнулась на пол. Ее халат распахнулся, выставив на показ дряблый живот и не только. Она была без трусов.

– Ты че, совсем охерел? – взбесилась она.

Артем двинул ее ногой в живот.

– Ладно, хватит, – попросила она, оправившись от удара.

– Как скажешь, – ответил он. – Куда можно сесть?

– Куда хочешь.

– Помочь встать?

– Спасибо, я сама.

Пока она поднималась, Артем сгреб на пол какие-то вещи с ближайшего стула и сел.

– Так какого тебе от меня надо? – спросила Ирина, закуривая сигарету.

– Нам надо поговорить об Игнате.

– Мы расстались.

– И боюсь, навсегда.

– Допрыгался?

– Тело его не нашли, но, думаю, да.

– Говорила же ему… – она вздохнула. И все, никаких больше проявлений горя или сочувствия.

– Что Игнат делал у «Счастливого фермера»?

– Хотел отомстить за семью. Когда во времена кризиса они под девизом «Искореним голод!» забивали на мясо целые поселения, под раздачу попали его родители и брат с сестрой. На счастье, его не было дома. С тех пор он жил желанием отомстить.

– Как он взломал базу фермы?

– Он взломал лишь систему связи, так как основная база не подключена ни к какой сети. Поэтому он слушал их разговоры, надеясь найти что-то такое, что сможет отправить их на дно.

– Он что-нибудь обнаружил?

– Не думаю. Иначе это было бы уже в сети.

– Как хорошо он знал руководившего фондом «Милосердия» доктора Голдштейна?

– Не знаю. Он дохрена кому оказывал не совсем законные услуги. Я в эти дела не лезла.

– Так говоришь, если он обнаружил бы что-то, то сразу же выложил в сеть?

– Ну да. Для этого он и следил за «фермой».

– Понятно. Ладно, ты извини за рукоприкладство, но мне надо было привести тебя в чувства, – сказал Артем, вставая.

Ирина криво улыбнулась.

– На твоем месте я бы быстро оделся, взял деньги с документами и свалил туда, где тебя никто не найдет. Даже самые близкие друзья.

– Что, так серьезно?

– Серьезней некуда. Так что поспеши.

Выйдя из квартиры, Артем позвонил Максиму.

– Привет. Приходи в «Дичь», – сказал он в ответ на слегка раздраженное «алло».

– Когда?

– Сейчас. Бросай все и приходи.

– Хорошо еду.

После этого разговора Артем вызвал такси и только потом нажал на кнопку вызова лифта. Когда он спустился, машина уже стояла.

День обещал быть почти летним, поэтому в кафе Артем выбрал стол во дворе. К нему подлетел человек.

– Я жду друга, – сказал Артем. – Когда он придет, тогда и буду заказывать.

Максим прибыл минут через пять.

– Что за срочность? – спросил он, садясь за стол. Судя по лицу, он был не выспавшимся и злым.

– Есть кое-что новое по делу.

– Ты, кажется, забыл, что как частное лицо обязан своевременно сообщать мне всю появляющуюся связанную с расследованием информацию? – раздраженно спросил он.

– Так я для этого тебя и позвал.

– Ты не понимаешь, что означает «своевременно»?

– Что будете заказывать? – спросил подошедший человек.

– Мне кофе, – бросил Максим.

– А мне ребрышки, овощи, картошку по-домашнему и травяной чай, – заказал Артем, решив основательно позавтракать перед обещающим стать долгим днем.

– Ты же знаешь, – вернулся он к разговору, когда человек ушел, – что я не плюю против ветра, и что я ни за что бы не взялся за это дело, если бы кое-кто, перед кем ты тоже отчитываешься, крайне настойчиво не попросил меня за него взяться. А это может означать лишь то, что меня втянули в это исключительно для того, чтобы ты не получал информацию слишком уж своевременно.

– Только поэтому мы разговариваем здесь, а не в отделении. Особенно после того, что ты вытворил на ферме.

– А я что-то там вытворил?

– Ты фактически предупредил их о нашем визите, позволив тем самым скрыть улики.

– Те улики, что они скрыли, тебя не касаются, потому что, скорее всего, они здесь не причем.

– Почему ты так думаешь?

– Ты уже в курсе, что пропавший охранник работал на наших друзей?

– Откуда у тебя эта информация?

– Из самых первых рук. Причем получил я ее уже после визита на ферму. Он обнаружил, что некто Игнат Борисов взломал систему связи и имеет доступ ко всем телефонам фермы. Борисов искал достаточно серьезный компромат для того, чтобы потопить ферму, так как его семья попала под заготовку мяса. Будучи засланным казачком, охранник не стал бить тревогу, а решил завербовать Борисова, сыграв на его чувствах к ферме. Вполне возможно, что в тот роковой для них день он и хотел это провернуть, но плутовка Фортуна смешала его карты, дав Борисову информацию, которую тот не смог переварить. В результате он зачем-то позвонил Голдштейну, после чего его и охранника ликвидировали, так как с тех пор ни тот, ни другой, не подают признаков жизни.

– И после этого ты позволил ферме замести следы?

– Не тупи. Борисов был готов к любому подвоху со стороны фермы, а раз полученная информация вывела его из равновесия… – Артем многозначительно улыбнулся.

– Допустим, ты прав, что дальше?

– Дальше я думаю прогуляться в лагерь.

– Там ничего нет. Мы смотрели.

– Возможно, вы не туда смотрели.

– Да, умник? И куда собираешься смотреть ты?

– Еще не знаю. Но других зацепок у нас все равно нет.

Разговор был окончен, и Максим, выпив залпом свой кофе, встал из-за стола.

– Заплатишь, – сказал он.

После его ухода Артем набрал Сергея Николаевича.

– Слушаю вас, – услышал он голос Алины.

– Сергей Николаевич далеко?

– У него появилось неотложное дело, поэтому он полностью передал вас мне. Что вы хотели?

– Сообщите ему, что я звонил.

– Артем, не глупите. Вы знаете, что я в курсе дела, и если он передал его мне, значит, на то есть веские причины.

– Хорошо. Мне нужен вертолет и поговорить.

– Где вы?

– В «Русской дичи». Знаете, где это?

– Найду. Ждите меня там.

Артем убрал телефон в карман и позвал человека.

– Слушаю вас, – сказал тот.

– Принесите мне кофе и штрудель.

Алина появилась, когда Артем заканчивал разделываться с десертом. Она была в джинсах, телесного цвета сапожках и такого же цвета куртке.

– Хотите что-нибудь? – спросил он.

– Спасибо, нет.

– Слишком плебейское место?

– Я не настолько заражена снобизмом.

– Что будете заказывать? – спросил подошедший человек.

– Счет, – ответил Артем.

– И, пожалуйста, побыстрей, – добавила Алина.

– Мы куда-то спешим? – спросил Артем.

– Я нет, а вот вы…

– Я хочу прокатиться в лагерь.

– Не здесь, – оборвала она.

– Покатаемся? – предложила Алина, когда они сели в машину.

– Как вам будет угодно.

– Тогда рассказывайте.

– Вы упускаете еще одну возможность, – сказала Алина, выслушав рассказ Артема. – Это не обязательно должно быть чумой или атомной бомбой. Вполне возможно и то, что кто-то защищает инвестиции.

– В смысле?

– Представьте себе, что есть очень прибыльный и настолько же незаконный проект, за открытое финансирование которого можно навсегда лишиться квоты, а то и отправиться на колбасу. Упускать такую возможность тоже нельзя. Поэтому создается фирма-посредник, которая находит инвесторов для похожего, но совершенно законного проекта. В этом случае к инвесторам никаких претензий быть не может, так как они добросовестно заблуждались на счет финансированного проекта. На бумаге же все законно. Главное, чтобы информация об истинной сути проекта не стала достоянием общественности, так как в этом случае инвесторам придется открещиваться от проекта и прекращать финансирование.

– Это объясняет зачистку группы Голдштейна, но зачем сравнивать с землей целый поселок?

– В качестве демонстрации намерения. Совершая подобные вещи, люди демонстрируют инвесторам, что готовы идти до конца ради защиты проекта, включая и убеждение инвесторов продолжать с ними сотрудничать.

Зазвонил телефон Алины.

– Да, – сказала она. – Понятно. – И уже Артему: – Вертолет и снаряжение готовы.

– Тогда в путь.

В вертолете Артема разморило, и большую часть пути он благополучно проспал. Ему даже что-то снилось, но он так и не понял, что. Когда пилот сообщил, что они подлетают, он не сразу сообразил, где он, и что происходит.

– Можете дать пару кругов над лагерем? – спросил Артем, немного придя в себя.

– Попробую, – ответил пилот.

Еще 3дня назад поселок Рассвет выглядел райским уголком. Он был расположен на холме, у подножия которого текла небольшая, но чистая и богатая на рыбу и раков река. Окружала поселок ковыльная степь, по которой лениво бродили сытые коровы. Население промышляло изготовлением кустарной водки. Реализовывали ее на «дикой» территории, поэтому власти их не трогали. Дело процветало, и люди жили зажиточно в добротных кирпичных домах, окруженных садами и огородами. В домах были свет, вода и газ, а улицы были заасфальтированы и освещены.

«Милосердие» снимало один из домов на краю поселка. На втором этаже они спали, а первый использовали как лабораторию и поликлинику.

Теперь этот уголок почитателей Бахуса выглядел, как декорация к очередному «дикому» боевику: Обгорелые остовы взорванных домов, искореженные автомобили, воронки от взрывов…

– Ничего себе! – воскликнул пилот, ошалев от этой картины.

Артема она тоже не оставила равнодушным. Такое, несмотря на их лихую безбашенность, не позволяли себе даже самые отмороженные браконьеры. Причем не из каких-то там моральных соображений, а лишь потому, что после применения дорогих ракет мясо не годится даже на удобрения. Здесь же все говорило о демонстративном характере зачистки.

Людей среди развалин видно не было, и Артем решился на высадку.

– Я здесь не останусь, – предупредил пилот.

– Хорошо. Возвращайтесь через пару часов.

Оказавшись на земле, Артем пожалел, что дал пилоту так много времени, так как осматривать было нечего. Все, что не уничтожили ракеты, замели полицейские с егерями, включая животных и домашнюю птицу. Погода тоже не располагала к работе. День выдался почти летним. Почуяв тепло, ожили птицы и насекомые. Вокруг цвели первоцветы, наполняя воздух своим ароматом. Хотелось бросить все и отправиться к протекающей неподалеку речке с удочкой или, на худой конец, просто расслабиться и наслаждаться оживающей после спячки жизнью. Но расслабляться было нельзя, в чем Артем и убедился на пятой минуте экскурсии по пепелищу, когда сзади послышалось:

– Стоять. Руки за голову. Не поворачиваться.

Мысленно матерясь, Артем выполнил команду.

– Теперь на колени.

– Он встал.

Сзади подошли и застегнули на руках Артема наручники.

– Встать.

Он встал.

– Повернись.

Их было пятеро. Камуфляж, бронежилеты, каски, автоматы, рации… Когда-то он тоже носил эту форму. Один из них, обыскав Артема, изъял два «Стечкина» с дюжиной магазинов и телефон.

– А ты не кисло вооружен, – сказал обыскивающий.

– Так здесь не курорт, – ответил Артем. – Я… – попытался он объясниться, но его не стали слушать.

– Двигай, – сказал обыскивавший.

Его привели в чудом уцелевший подвал дома, где егеря оборудовали штаб. Там за полуобгорелым столом сидел мужчина лет 30.

– Вот, Сергей Петрович, взяли туриста, – сообщил обыскивающий, когда Артема ввели внутрь и усадили на грязный табурет.

– Кто такой? – спросил Сергей Петрович.

– Документов при нем нет, зато нашли вот что, – он положил на стол изъятые у Артема вещи.

– Во как, – сказал Сергей Петрович и улыбнулся не обещающей ничего хорошего улыбкой.

– Командир, это недоразумение. Мне надо позвонить… – сказал Артем, но Сергей Петрович его оборвал.

– Здесь тебе не квота, и если не хочешь стать нашим ужином, постарайся быть достаточно хорошим для этого.

– Так я и хочу…

– Фамилия?

Когда дело дошло до цели визита, Артем ответил:

– Я наемник. Меня наняли родители малолетней непуганой дуры, которая решила пощекотать себе нервы. Неделю назад она с приятелями отправилась в этот район на охоту, с тех пор о них ничего не слышно.

– И ты решил, что все это сделала группа подростков?

– Нет, но их тоже могло здесь накрыть.

– А почему я об этом не знаю?

Это был резонный вопрос, так как на поиски незадачливых охотников, решивших, что за пределами квоты кого-то волнует их статус и богатство, обычно подряжали егерей, так как лучше них никто не знал «дикую» территорию.

– А я откуда знаю? Я же не прошу мне поверить. Дайте позвонить или позвоните сами. Наниматель записан как Максим.

– Ладно, проверим, – сказал Сергей Петрович, беря со стола телефон Артема. – Здравствуйте. Вас беспокоит капитан Подопригора. Мы задержали Погодина Артема… Хорошо, – сказал он в трубку.

– Ну что? – спросил Артем.

– Попросили пару минут подождать, пока они свяжутся с моим начальством.

Телефон Подопригоры ожил через 3 минуты.

– У аппарата. Да, товарищ полковник, так точно, товарищ полковник, – сказал он в трубку, затем одному из охранявших бойцов, – Сними с него наручники.

– И так, Артем, мне приказано всячески вам содействовать в вашем расследовании. Чем могу быть полезен? – удивленно выдал он, когда Артема освободили.

– Расскажите, что здесь произошло.

– Ты сам видел. Сначала прилетели 3 вертолета и обработали все ракетами. Затем высадили десант, который дозачистил то, что осталось после ракетного удара. Затем они забрали тела и исчезли в неизвестном направлении. Так что мы здесь сидим так, на всякий случай.

– Не густо.

– Что есть.

– Я тут еще поброжу? – спросил Артем, посмотрев на часы.

До возвращения вертолета было минут 40. Артем уже ничего не надеялся найти, но надо было как-то убить время, и он решил погулять на свежем воздухе.

– Как пожелаешь. Мне приказано содействовать во всем. Кофе в постель я не подам из-за отсутствия таковых, а в остальном ты тут барин, – ответил Сергей Петрович.

Когда Артем проходил мимо когда-то милого дома с большущим кустом сирени под окнами, в чудом сохранившихся кустах что-то блеснув солнечным зайчиком, загудело. Там лежал телефон. Кто-то прислал СМС, и вибрация аппарата привлекла к себе внимание Артема. Находка его обрадовала и удивила, так как егеря должны были обшарить здесь все кусты. К тому же телефон был неестественно чистым. Ему бы заподозрить неладное, но присутствие егерей и погода заставили Артема расслабиться. Он понял свою ошибку, когда, поднимая телефон, получил в руку дротик-шприц с транквилизатором.

– Как последний лох, – пронеслось у Артема в голове, прежде чем он отключился.




2


Роман редко вспоминал детство, боясь растерять то ощущение, которое приходило к нему вместе с воспоминаниями. Оно состояло из безмятежного беспричинного счастья, чувства абсолютной защищенности и наполненной любовью атмосферы. Тогда он жил с родителями, бабушкой и дедушкой в милом «своем» доме на улице Лермонтова. Это была тихая улица, на которой можно было играть, почти не боясь машин, в частном секторе моногорода, градообразующим предприятием которого был настолько огромный сталелитейный завод, что по его территории ходил свой рейсовый автобус.

Роман не понимал, как литье стали может образовывать град. Когда он спрашивал об этом взрослых, они только смеялись и рассказывали о его вопросах знакомым. Однажды после мультиков показали посвященный граду фильм, из которого Роман узнал, что град образуется в облаках. Дым от заводских труб поднимался высоко в небо, туда, где живут облака, и Роман решил, что так завод кормит растущие там градины. А еще он узнал, что град бывает огромным. Но продукция завода шла в основном на экспорт, поэтому у них град выпадал раза 4 в год и был не больше гороха.

Отец работал на заводе бригадиром бригады связи. Он гордился своей работой, да и как могло быть иначе, если именно он обеспечивал слаженность работы всех цехов и подразделений завода, для чего следил за состоянием старых коммуникаций и протягивал, когда было нужно, новые. Роман не понимал значения многих профессиональных отцовских слов. Ему они казались заклинаниями волшебника. Поэтому он мечтал тоже стать связистом, чтобы вместе с отцом следить за коммуникациями, представлявшимися ему хитрыми, похожими на змей созданиями, которые, только перестань отец за ними следить, вмиг разбегутся, и завод лишится слаженности. Что такое слаженность, он тоже не знал, но думал, что это то, без чего не сможет образовываться град.

Жили коммуникации в специально для них построенном подземном лабиринте, который простирался под территорией завода и объединял все цеха и другие здания в единую коммуникационную систему, настолько запутанную, что, как был уверен Роман, только отец и мужики из его бригады могли бродить по нему, не боясь заблудиться или стать жертвой коммуникаций. Отец часто брал Романа к себе на работу, и тот всегда спускался в лабиринт с трепетным ожиданием чего-то необычного. А после того, как бабушка прочла Роману книжку про греческую мифологию, он понял, что коммуникации – это слуги Минотавра, который, как знать, вполне мог выжить после встречи с Тесеем и поселиться в лабиринте под их заводом. Это был секрет, которым Роман поделился только с отцом. В ответ тот улыбнулся и сказал:

– Вот и не отходи от меня далеко.

Мать работала учительницей. Возвращаясь с работы, она всегда приносила что-нибудь вкусное, поэтому, когда она приходила домой, все садились пить чай. Пока он заваривался, мама обедала, а потом со всеми вместе пила чай и рассказывала смешные истории из школьной жизни. Поэтому Роман представлял себе школу очень веселым местом и чуть ли не дни считал, когда пойдет в первый класс. Не удивительно, что школа стала его первым разочарованием, так как весело там было только на переменах, да и то не всегда.

Обычно за Романом присматривали бабушка с дедушкой. Бабушка читала ему книги и пекла пироги. По крайней мере, именно так он ее запомнил. Особенно вкусными были пироги с дичью, которую дедушка приносил с охоты. Во время войны, дедушка служил в разведке и ходил на охоту за линию фронта, откуда приходил с вражескими солдатами и офицерами. После войны дедушка работал в школе. Преподавал основы охоты и безопасности. А когда пришло время, он с удовольствием ушел на пенсию и посвятил себя воспитанию внука и охоте. Охотился он до самой смерти, причем на охоту ходил с одним ножом, объясняя это необходимостью сохранять себя в форме. С охоты он возвращался с упитанным мальчиком или девочкой не старше 12 лет. Более взрослые люди казались ему невкусными, и он их не трогал.

Роман любил смотреть, как дедушка ловко разделывает добычу. Как аккуратно снимает кожу, затем удаляет внутренности и рубит кости, точными ударами топора. Часть мяса шла бабушке на пироги, часть закладывалась в морозилку, а часть дедушка коптил во дворе.

А еще Роман обожал играть с дедом в охоту. Во время игры дед обучал его всем премудростям этого искусства, которым владел в совершенстве. Роман был отличным учеником, и дед взял его на настоящую охоту, когда ему исполнилось 7 лет. Тогда они ничего не добыли, так как дед не хотел рисковать жизнью внука, но Роман был счастлив и горд собой. Когда он еще немного подрос, дед стал брать его чуть ли не на каждую охоту.

– Право на свободную охоту, – любил повторять дед, – является единственным действительно уравнивающим нас в правах правом, так как те, кого мы считаем дичью, имеют такие же возможности для охоты на тебя. И чтобы не стать дичью, ты должен всегда оставаться охотником, а особенно там и тогда, где и когда ты чувствуешь себя в безопасности. Поэтому, где бы ты ни находился, всегда наблюдай за людьми, изучай их повадки, пытайся понять, какими будут их дальнейшие шаги, где лучше утроить на них засаду или расставить ловушки, не забывая при этом думать, как готовится поступить тот, кто охотится на тебя. А главное, не имей постоянных привычек и распорядков, чтобы никто не смог расставить на твоем пути ловушки или устроить засаду. А еще учись быть незаметным, находясь на видных местах, то есть быть таким, чтобы ни у кого не останавливался на тебе взгляд, пока ты сам не захочешь, чтобы тебя заметили.

Кроме этого дед учил убивать быстро и по возможности безболезненно.

– Добыча – такие же люди, как и мы. Поэтому мы должны относиться к ним с уважением и не причинять ненужных страданий, – объяснял он.

Однажды дед не вернулся с охоты. Роману тогда было 14 лет. А еще через несколько месяцев умерла от сердечного приступа бабушка.

В том же году из-за кризиса встал завод. Квоту отменили. Лишившись единственного источника средств к существованию, горожане начали выживать, кто как может. Наиболее ушлая публика начала возить барахло из Польши и Турции. Это был прибыльный, но опасный бизнес, успех которого зависел не столько от умения вести дела, сколько от удачливости человека. Челноки, так называли этих людей, ездили тариться на нанятых вскладчину автобусах, на которые нередко нападали не только браконьеры, но и егеря. Контролирующие дороги банды ограничивались доением или сбором дани за проезд, а залетные нередко отправляли челноков на мясо, прихватив их деньги и товар. Многие тогда пропадали без вести, зато те, кому повезло пережить это время, сумели подняться и стать элитой нового времени.

Те, кто не умел или не хотел торговать, но был достаточно рисковым, занялись заготовкой мяса. Осуществлялось это так: Обнаружив небольшое селение, разведчики определяли его рентабельность, которая зависела от степени охраняемости и потенциального дохода, зависевшего, прежде всего, от количества проживающих там молодых женщин и детей, так как их мясо стоило значительно дороже, чем мужское, не говоря уже о мясе стариков, которое годилось только на удобрения.

Рентабельными были не только слабоохраняемые селения, но и базы других браконьеров. На них нападали, когда те отправлялись на охоту достаточно далеко, чтобы суметь быстро вернуться.

Успех операции зависел от огневой мощи сторон и внезапности удара, поэтому в ход шло все, начиная с гранатометов и переносных ракетных комплексов, заканчивая БТРами и даже танками. В результате подвергающееся нападению селение практически сравнивалось с землей.

Только после этого браконьеры решались ступить на территорию врага, где добивали чудом оставшихся в живых жителей. Затем быстро грузили сохранившие товарный вид тела в рефрижераторы и сматывались.

Браконьеры мнили себя чуть ли не элитой общества, что требовало от них соблюдения негласного кодекса, который разрешал брать с поля боя кроме мяса только оружие и припасы. Все остальное оставалось падальщикам, как тогда называли мародеров.

Столь варварская стратегия охоты использовалась далеко не по причине злобности или безбашенности браконьеров. Погибать никому не хотелось. К тому же после смерти или тяжелого ранения браконьера на мясо шло не только его тело, но и оставшаяся без защиты и средств к существованию семья. Опять же, на продолжительный бой времени не было, так как, воспользовавшись их отсутствием, кто-то мог устроить охоту на их близких или напасть на них по дороге домой.

Часть добычи оставляли на собственные нужды, а остальное сдавали скупщикам, которые отвозили тела на мясоперерабатывающие комбинаты и заводы по производству удобрений. Это тоже была еще та работенка, так как все понимали, что заготовители ездят либо с деньгами, либо с грузом, поэтому нередко находились желающие ограбить их по дороге или устроить засаду, прикинувшись сдающими мясо браконьерами. Скупщики давали браконьерам лишь 10% от рыночной стоимости мяса. А чтобы те не сговорились с переработчиками, скупщики контролировали охрану перерабатывающих заводов.

Охотились далеко не все. Большинство занималось мирным трудом, так как всем надо было на чем-то ездить, учить детей, лечиться… Да и для еды нужно было не только человеческое мясо, поэтому многие горожане переквалифицировались в огородников-скотоводов и лишь зимой пополняли ряды охотников.

Многие, побросав переставшие что-либо стоить квартиры и дома, подались к фермерам. Платили те мало, зато обеспечивали жильем, едой и охраной.

Те же, кто не нашел себя ни в охоте, ни в мирном труде, сбивались в небольшие банды и тянули все, что только можно продать с заброшенных заводов, домов и уничтоженных браконьерами поселений. Добытое сбывали за копейки, а вырученные деньги пропивали. Браконьерам они старались не попадаться, так как те, считая их выродками, казнили на месте.

Отец был не настолько азартным охотником, как дед или Роман, но охотиться умел и уважал правила охоты. Будучи человеком созидания, он никогда не убивал сверх необходимого и долго не мог переступить через отвращение к творимому браконьерами варварству. Но сбережения таяли, и ему пришлось, перешагнув через себя, присоединиться к местному отряду браконьеров.

Роман тоже стал браконьером. Благодаря науке деда он доказал, что, несмотря на юные годы, способен быть разведчиком, а еще через какое-то время его признали как лучшего разведчика в отряде. Это положение позволяло ему не участвовать в нападениях, и ему не приходилось бродить среди разорванных тел и разрушенных домов. Понимая необходимость этого зла, он гордился своей работой, так как теперь от его работы зависели жизни многих людей.

Большинство браконьерских отрядов вело кочевой образ жизни. С одной стороны, это позволяло им уходить с опустошенных территорий в более населенные. С другой, считалось, что это позволяет путать следы, то есть усложняет охоту на их близких. На самом деле все было с точностью наоборот, и Роман сумел организовать несколько удачных засад на месте будущих лагерей незадачливых конкурентов. Для этого ему достаточно было лишь проследить за их разведчиками.

Сами они вели оседлый образ жизни, так как завод давал им возможность ремонтировать технику и оружие. К тому же их было слишком много, чтобы незаметно перебираться с места на место. Вспомнив о подземелье, Роман предложил оборудовать там убежище. Пару раз это спасло людям жизнь.

Тем временем страна начала выходить из кризиса, и когда в бюджете появилось достаточно денег для борьбы с браконьерством, егерям была дана команда «фас», подкрепленная бронетехникой и боевыми вертолетами. Началась «браконьерская война», исход которой был заранее предопределен. Во время столкновений пленных не брали ни те, ни другие, поэтому все дрались до последнего. Это не мешало сначала наиболее ушлым браконьерам, а потом и немногим выжившим поступать на службу в егерский корпус. Прошлые грехи никто не вспоминал, а знающие эту кухню изнутри люди были полезны. Особенно среди егерей ценились разведчики.

Несмотря на всю свою нелюбовь к варварским методам охоты, отец считал переход на сторону врага чем-то вроде предательства, и когда Роман предложил записаться в егеря, пообещал:

– Я тогда сам тебя лично убью.

Судя по его взгляду, Роман решил, что он не шутит.

Вскоре после этого разговора они попали под раздачу.

За день до этого Роману приснилась необыкновенно притягательная женщина. Ей было чуть меньше 40. Красоту немного худоватого тела подчеркивало простое и в то же время выглядящее дорогим темно-красное платье. Огненно-рыжие длинные, густые волосы были самую малость растрепаны. Лицо – красивым, излучающим силу и власть. Глаза – карими, бездонными, со своей вселенной в каждом зрачке. Этой женщине самим мирозданием была дана привилегия повелевать, и никто не смог бы ослушаться ее приказа.

Они сидели за игральным столом в огромной зале дворца и играли в карты.

– Твой ход, – сказала она, улыбнувшись не предвещающей ничего хорошего улыбкой, заставившей Романа выскочить из сна, как отпущенная на свободу пробка выскакивает из бутылки шампанского.

Жизнь в постоянной опасности научила Романа серьезно относиться к подобного рода предостережениям судьбы, поэтому за завтраком он попросил отца не ехать на охоту.

– Да? И что я скажу мужикам?

– Скажи, что ты заболел.

– А если они решат, что я зассал?

Аргумент был весомым, так как в этом случае отца ждала бы позорная казнь или изгнание, что тоже грозило бы смертью. И никакие его былые заслуги или заслуги Романа не могли бы смягчить приговор. Поэтому Роман не стал спорить. Но когда еще вчера исправный джип наотрез отказался заводиться, до Романа дошло, с кем и на что он играл в карты.

Как назло, прислушивающийся к чутью Романа Никола Треухий поймал неделю назад несколько пуль, и теперь командиром их партизанского продовольственного отряда, как они, наполовину шутя, себя называли, был бывший учитель математики Всеволод Инякин. Несмотря на свою, казалось бы, мирную бывшую профессию, он был достаточно агрессивным и ловким, чтобы суметь захватить бразды правления после смерти предшественника. Будучи фанатичным материалистом, он отказывался принимать что-либо выходящее за рамки его картины мира, которую он гордо называл научным мировоззрением.

Роман нашел его возле рефрижераторов.

– Отмените охоту, – попросил Роман.

– Это еще почему? – недовольно спросил Всеволод.

– Сегодня она нам боком выйдет.

– Откуда такая уверенность?

– Интуиция.

– Ты что, не знаешь, как я отношусь к подобной мистике?

– Зря вы так.

– Почему? – с откровенным вызовом в голосе спросил Всеволод.

Он прекрасно знал, что Роман редко ошибается в своих прогнозах, но ему требовалось утвердиться на новом посту, поэтому он решил продемонстрировать, кто здесь главный. Понимая это, Роман не ответил.

– Раз тебе больше нечего сказать, постарайся не мешать, – сказал Всеволод после паузы.

– Я еду с вами, – решил Роман.

– Как хочешь. Лишний стрелок никогда не лишний.

Едва они отъехали от дома, у рефрижератора лопнуло переднее колесо. Машину швырнуло так, что водителю чудом удалось не перевернуться. Тем не менее, он заехал в протекающий справа вдоль дороги оросительный канал, и машину пришлось вытаскивать БТР-ом. Бросать ее было нельзя, так как с одним рефрижератором на охоте делать нечего. В результате возни с машиной они потеряли около часа времени.

Внезапное нападение тоже не получилось, так как их успела заметить влюбленная парочка. В результате их встретили шквальным огнем, и лишь упрямство нового командира заставило их драться. Победа оказалась хуже поражения, так как мяса они взяли всего ничего, да и то по большей части третьего сорта. Зато сами потеряли 12 человек, грузовик и 2 джипа.

Водитель злополучного рефрижератора погиб в бою, и Роман сел за руль.

– Поедешь со мной, – сказал он отцу.

Чутье подсказывало Роману, что настоящие неприятности еще ждут впереди. И точно, когда до дома оставалось километров 10, ехавший впереди БТР подорвался на мине. В тот же миг в замыкающий колонну джип влетела выпущенная из гранатомета граната, и охотники превратились в легкие мишени, по которым тут же ударили пулеметы.

Надо сказать, что местность была идеальной для засады, так как слева от дороги протекал оросительный канал, за которым было заброшенное поле. Справа была небольшая роща, в которой и засел противник. Насыпь была слишком крутой, чтобы можно было развернуться на небольшом участке бурьяна между дорогой и рощей.

Готовый к чему-то подобному Роман отреагировал мгновенно. Едва грохнуло в первый раз, он выкрутил руль до упора влево, направив машину прямиком в канал. Затем вытолкнул впавшего в ступор отца в воду и сам выпрыгнул из машины.

Несмотря на то, что был апрель, Роман не почувствовал холод. Его мозг переключился в стрессовый режим работы, при котором зрение становится черно-белым, а «лишние» чувства и эмоции полностью отключаются, что значительно ускоряет способность реагировать на происходящее.

У противоположного берега канала рос камыш, и Роман быстрыми движениями поплыл туда, не забыв крикнуть отцу, чтобы тот плыл следом. Там он, как в каком-то фильме, срезал 2 камышины. Одну вставил себе в рот, другую дал отцу.

– Ныряй с головой и дыши через нее, – сказал он.

Они вылезли из воды, когда оставаться там стало невмоготу. К тому времени бой закончился, и противник, подобрав все, что имело хоть какую-то ценность, покинул поле боя. Судя по тому, во что превратились машины, выжить удалось только Роману с отцом. Подходящей одежды на оставшихся ошметках трупов не было, и им ничего не сталось, как раздеться до гола, оставив только кроссовки, так как от мокрой одежды был лишь вред. После этого они побежали в сторону дома, подгоняемые холодом и пугающей неизвестностью.

Судя по тактике нападения, засаду организовали егеря, которые нередко с целью устрашения после уничтожения основных сил противника зачищали и его тыл. К счастью, на этот раз они ограничились только расстрелом колонны.

Когда до дома осталось километра 2, Роман остановил отца.

– Что еще? – тяжело дыша, спросил он.

– Нас никто не должен видеть.

– Почему?

– А ты подумай, что с нами сделают, когда узнают, что все остальные погибли.

– Ты прав, – согласился отец.

К счастью для соседей, им удалось незаметно пробраться домой.

– Господи! – только и сумела выдавить из себя мать, когда они ввалились в дом.

– Тихо, – сказал отец. – Собери все необходимое. Надо убираться отсюда, пока соседи ничего не пронюхали.

Ночью они навсегда покинули дом. Роман знал, что рано или поздно это произойдет, поэтому понаделал схронов, в которых можно было бы в случае чего какое-то время перекантоваться. Там были крупа, дрова, газовые или бензиновые печки, спальные мешки, одежда и оружие.

– Что будем делать? – спросил Роман, когда они расположились в убежище, которым служил подвал разрушенного во время налета дома в одной из ближайших деревень.

– Цыганить, – ответил отец.

Это был легальный и относительно безопасный, но выносящий мозг бизнес. Борясь с браконьерством, правительство утвердило программу поддержки малого и среднего человеководства, по которой человеководческие хозяйства имели не только ряд льгот, но и получали невозвратную ссуду в момент образования.

Обычно малое первичное человеководческое предприятие состояло из пяти-шести женщин и одного мужчины, который их оплодотворял. Женщины вынашивали, рожали и вскармливали какое-то время младенцев, затем сдавали их заготовителям, которые переправляли их на фермы, где тех уже выращивали до возраста забоя. Такое разделение труда обуславливалось тем, что за крайне редким исключением детей на убой рожали опустившиеся люди, в основном алкоголики и наркоманы, которые не были в состоянии содержать несколько лет детей в надлежащих условиях. А чтобы этот труд был хоть сколько рентабельным, роженицам выдавали витаминно-минеральные комплексы, которые поддерживали их жизнь, способствовали рождению близнецов и ускоряли период беременности до 5 месяцев. В результате каждая женщина давала в год до восьми-десяти младенцев. На фермах детей вскармливали специальными биококтейлями, благодаря чему к пяти годам они набирали до 50—60 килограмм живого веса.

Производящие младенцев гаремы жили в окруженных высоким забором деревнях по 20—30 домов-хозяйств. Мужчины занимались охраной, а способные трудиться женщины – домашней работой. Часто детопроизводство было прикрытием для производства алкоголя и наркотиков. Пока подпольная продукция расходилась среди подобной публики, егеря закрывали на эту деятельность глаза, но тех, кто пытался прыгнуть выше головы, прикрывали.

Скупщики приезжали раз в месяц, договариваясь предварительно с деревенским старостой по телефону. В назначенное время он встречал их на КПП. После этого начинался торг, так как староста заламывал непомерно высокую цену и соглашался ее снизить только после того, как уставшие от безрезультатных торгов скупщики обещали уехать и внести его в черный список.

Когда стороны приходили к соглашению по цене, выносили похожих на раздутых кукол младенцев. Их осматривал врач. Если они соответствовали стандартам, им давали снотворное и грузили в машину, а если нет, отбраковывали. Иногда это становилось причиной еще одного дурацкого спора. Самое интересное, что старосты понимали, что ничего своим упорством не достигнут, но каждый раз устраивали цирк по одному и тому же сценарию.

Скупка детей была явлением временным, так как каждая более или менее конкурентоспособная человеководческая ферма спешно обзаводилась своими производителями, которых по баснословной цене приходилось закупать за границей. Но игра стоила свеч, так как по мере улучшения жизни в стране изменялись и требования к продуктам питания, а особенно к такому деликатесу как человеческое мясо. Время колбасы из бомжатины прошло, и все надеялись, что навсегда.

Романа тошнило от одной только мысли о торговле детьми, но он не стал спорить с отцом, так как при всех ее недостатках эта работа имела один огромный плюс: Для ее выполнения требовался переезд на контролируемую егерями территорию, а там было значительно сытнее и безопасней, чем на передовой.

Не смущала Романа и необходимость регистрации на новом месте жительства, так как егеря отслеживали и ликвидировали только тех, кто был замечен в нападении на их собратьев по службе, а Роман с отцом были достаточно разумны, чтобы не участвовать в подобных операциях.

Надо было срочно определяться с жильем, и вскоре Роман нашел дом в поселке Красный в 20 километрах от базы егерей. Это было зажиточное крестьянское поселение со своим коровником и свинарником. Там же было овощное хозяйство, выращивающее клубнику, помидоры и огурцы. Все это, разумеется, охранялось. В основном бывшими егерями. Располагался Красный на берегу судоходной реки, среди лугов. До федеральной трассы было 15 километров асфальта. Лучшее место трудно было найти.

Дом, который присмотрел Роман, находился на пригорке на окраине поселка. Он был относительно небольшим, всего 3 спальни, и требовал ремонта, но в нем было что-то неуловимое от дома детства, и Роман готов был купить его, практически не торгуясь.

Продавцом была женщина 35 лет. В доме жили ее родители, но недавно они умерли, и она решила избавиться от дома.

– Извините, но это голый номер, – сказала она Роману, когда он пришел на встречу.

– Почему?

– У вас на лице написано, что вы браконьер. А Палыч вас терпеть не может с тех пор, как браконьеры убили его семью. Так что он ни за что не одобрит сделку.

По недавно принятому закону сделку должен был одобрить глава местной администрации.

– А если я его уговорю? – спросил Роман.

– Это голый номер.

– И тем не менее?

– Тогда я вам продам дом. Мне то что.

Администрация поселка находилась в похожем на барак одноэтажном приземистом здании из красного кирпича, у входа в которое скучала пара вооруженных автоматами людей.

– Вы к кому? – спросил охранник, преграждая Роману путь.

– К главе администрации.

– По какому вопросу?

– По личному.

– Оружие есть?

– Только это, – Роман показал ножны с ножом.

– Сдайте.

– Пожалуйста, – Роман медленно достал нож и передал в руки охраннику.

– Теперь предъявите документы.

– Вот, – Роман дал свой паспорт, в котором стояла печать егерей.

– Проходите, – разрешил охранник.

Главой администрации был угрюмого вида 60-летний мужчина в потертом костюме и неоднократно стираном галстуке.

Хозяйка дома была права. Увидев Романа, глава посмотрел на него с нескрываемой ненавистью.

– Что вам угодно, – холодно спросил он, не предложив даже сесть.

– Вы угадали, кто я, и я понимаю ваше ко мне отношение, – не стал юлить Роман, – но прежде, чем выставить меня из кабинета, позвольте вам кое-что сказать.

– Вы зря тратите свое и мое время.

– Возможно, но мне нужно не более 5 минут.

– Хорошо. Врем пошло.

– До недавнего времени я был браконьером. Разведчиком. И я не собираюсь за это извиняться или каяться в грехах, так как я защищал семью, и считаю это своим первейшим долгом. До этого я был просто охотником. Охотиться меня научил дед, который прошел всю войну во фронтовой разведке. Он выжил. Выжил, как видите, и я. Это заставило меня кое-чему научиться. И, прежде всего, не гадить там, где живешь, потому что защищенный тыл в нашем деле важнее успехов на фронте. Так что необходимость иметь хорошие отношения с соседями мне намного ясней, чем тем, кто не жил, постоянно чувствуя себя под прицелом. Так что если я куплю здесь дом, а я хочу поселиться у вас с семьей, я гарантированно не стану тут чудить, так как красный петух не нужен ни мне, ни вам. Другое дело, если вы мне откажете. В этом случае мои руки не будут связаны никакими обязательствами по отношению к вам. Надеюсь, вы меня понимаете?

Роман говорил спокойно, но его взгляд заставил главу администрации вспотеть холодным потом.

– Каков состав вашей семьи? – выдавил он из себя.

– Мать и отец.

– Профессии?

– Отец бывший связист и бывший браконьер. Мы с ним планируем для начала заняться цыганщиной. Мама учительница.

– Это хорошо. Учителя нам нужны. Давайте заявление. Надеюсь, вы понимаете, что вас здесь не встретят с распростертыми объятиями?

– Мы слишком часто видели смерть, чтобы остаться идеалистами, – ответил Роман.

– Хорошо, что вы это понимаете.

Первое время в деревне к ним действительно относились с откровенной неприязнью. В то время многие потеряли близких из-за разгула браконьерства, и семья Романа стала живым олицетворением этого ненавистного всем явления. Правда, ненависть к браконьерам не мешала людям уплетать за обе щеки продукты из добытого ими мяса. К счастью, местные были слишком трусливыми, чтобы открыто сделать что-то серьезное. Но каждый раз, ложась спасть, семья Романа готовилась спасаться от пожара, устроить который соседи вполне были способны.

Изменить отношение сельчан помогли мародеры, укравшие пятилетнюю дочь одинокой вдовы. Тогда Роман не только вернул ребенка, но и вырезал обидчиков. После этого к страху прибавилось уважение, но ни о какой действительно симпатии и речи быть не могло.

Цыганщина не приносила ни денег, ни удовольствия, и Роман занялся выполнением индивидуальных заказов, а именно охотой на детей с определенными параметрами и благополучной наследственностью. Такого ребенка нужно было уметь выследить, а потом взять живым, для чего использовались стреляющие шприцами-дротиками с транквилизатором пневматические пистолеты. Платили за таких детей хорошо. Чаще всего их заказывали богатые бездетные пары. Усыновление было лотереей, так как многие, наигравшись в родителей, избавлялись от надоевших детей. Сначала их просто сдавали в охотничьи клубы на дичь, но вскоре там сообразили, что детей выгодней возвращать родителям за вознаграждение.

Это хобби позволило Роману за 2 года накопить денег на покупку оружейного магазина, о котором мечтал отец. Изначально это был фанерный продуктовый ларек. Потом в Красном построили несколько современных магазинов, и ларек переделали в оружейную лавку, попросту обшив его железом. Денег торговля оружием почти не приносила, в результате желание Романа купить этот бизнес стало приятным сюрпризом для его хозяина.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/valeriy-mihaylov-8291103/kvota/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.