Книга - Именины

Именины
Инна Тронина


Время перемен #1
Это были её именины и одновременно – любимый студенческий праздник. Татьяна Величко – молодая, красивая жена без пяти минут профессора-экономиста – внезапно упала на улице. Во время прогулки с собакой у неё случился инфаркт. Лежа поздним вечером, одна-одинёшенька, в Лефортовском парке, неподалёку от знаменитой тюрьмы, понимая, что ей отсюда живой не выбраться, Татьяна вспоминает свою короткую жизнь – сначала благополучную и счастливую, а после – мучительную и тяжкую…





Инна Тронина

Именины





Глава 1


Знаю, милый, знаю, что с тобой —
Потерял себя ты, потерял…

Высокая молодая блондинка с тонкой гибкой талией и округлыми крутыми бёдрами, в чёрном, блестящем, без единой морщинки, платье, стояла под рождественской ёлкой. Рядом, на прозрачном столике, пел магнитофон «Сони». Блондинка украдкой посматривала в зеркало и любовалась собой, а отдельно – французским вечерним платьем. Витые разноцветные свечи с ёлки отражались в бирюзовых, элегантно накрашенных глазах молодой женщины. От печальных слов песни под её длинными ресницами блеснули слёзы, а пухлые розовые губы дрогнули

Ты покинул берег свой родной,
А к другому так и не пристал…

Сквозь полуоткрытые, застеклённые створки двери на красавицу смотрели мужчины. И среди них – любящий супруг-молодожён. Светловолосый, похожий на дипломата внешностью и манерами, он был одет в непривычный для Москвы вишнёвый смокинг. Тридцатилетний бонвиван, улыбаясь и покусывая свои ухоженные усы нежно наблюдал за плавными, неторопливыми движениями своей чудо-девочки. Она стала носить его фамилию лишь три месяца назад, и на их руках теперь сияли одинаковые обручальные кольца.

Там, внутри, было выгравировано её дорогое имя, до недавнего времени не вызывавшее у мужчины никаких эмоций. Пальцы его сжимали ледяную, запотевшую ножку бокала. Но холод этот казался праздничным, как и морозное дыхание новогодней московской ночи. Полусухое «Советское» стреляло пузырьками в тяжёлом хрустальном бокале. Зелёная, почти пустая бутылка светила серебряным горлом у самого его локтя, а на душе, как и в бокале, было пьяно, весело. Счастье, казалось, сочилось сквозь кожу, а в прищуренных глазах мужчины прыгали смешливые искорки.

Две недели назад Олег Величко защитил кандидатскую диссертацию, и думал уже о докторской. У него было всё – воля, упорство, талант. А, главное, нужные связи. Временами ему становилось страшно. Казалось, что кто-то там, на небе, видимо, ошибся и отвалил предназначенную для нескольких человек удачу ему одному. Но потом оплошность обязательно обнаружится, и придётся выплачивать долг с процентами. Ладно, пока этого не случилось, не нужно гасить высокий, ровный, яркий огонь успеха.

Без меня тебе, любимый мой,
Земля мала, как остров…

Под непривычно нежный, какой-то покорный голос Аллы Пугачёвой Таня Величко пританцовывала с бокалом в руке. И Олег видел в её льняных кудрях, уложенных в праздничную причёску в одной из лучших московских парикмахерских, запутавшиеся нити «дождика». А после выстрела хлопушки Таню осыпало конфетти, и от этого она стала ещё милее Олегу. Серпантин с ёлки зацепился за застёжку её колье, и Таня теперь пыталась освободиться, смеясь и кокетничая. Она знала, что Олег обожает её, да и другим мужчинам она нравится, и потому старалась вести себя соответственно.

Олег и сейчас ощущал на своих ладонях шёлковые волосы, молочную кожу, круглые колени Татьяны, и мечтал насладиться всем этим в финале празднества. А сейчас вокруг её стройных ног, обтянутых чулками цвета южного загара колыхался подол вечернего платья. В волосах Тани переливался маленький бант-заколка, которым она пожелала украсить причёску. И именно этот бант говорил о том, что Татьяне всего девятнадцать. Совсем недавно она носила в косах капроновые банты чёрного или коричневого цвета – в тон школьной форме…

Ты ищи себя, любимый мой
Пусть это так непросто…

Таня танцевала около столика с магнитофоном, стоя в центре большого, круглого туркменского ковра, темневшего на паркете яичного цвета.

– Татьяна Васильевна! А, Татьяна Васильевна! – позвал её полный мужчина с седеющей чёлкой и щёточкой усов под большим вислым носом.

Рядом с Олегом он выглядел пожилым и добродушным пингвином. Даже в новогоднюю ночь он не надел отглаженный костюм, а натянул джемпер под мятый пиджак. Впрочем, он был здесь хозяином и мог позволить себе больше, чем остальные.

– Прошу присоединиться к нашей компании! Сейчас ваш супруг скажет нам всем тост. Не пропустите, предупреждаю!

… И мы ещё споём!..

допел магнитофон.

Танечка склонилась над столиком и щёлкнула выключателем. Не расслышав половину фразы толстого весельчака, она бросилась к столу, робея и стесняясь. Ведь сам ректор их института обратился к ней, как к равной, всерьёз назвав её по имени-отчеству. Фарфоровые щёчки Тани зарумянились, а глаза блеснули.

– Олежа? Да? Тост? Как интересно!

Таня захлопала в ладоши, сверкнув всеми своими кольцами, неуместными на тонких девичьих руках. Золотое колье с яркими точками мелких бриллиантов делало единственную в мужской компании женщину похожей на дорогую куклу.

– Вас бы под стекло, на малиновый бархат, Танечка! – не удержался благообразный, стареющий учёный в костюме-тройке и маленьких изящных очках. – Не стесняйтесь, милая, такая красота должна быть оценена по достоинству! Я в восхищении, и я предельно искренен!

– Жалеешь, Климентий Борисович, что вовремя не женил на Танюше своего Андрея? – Толстяк с чёлкой подмигнул. – А я тебе предлагал, профессор Ходза, я советовал. Говорил, что даже в Греции я такой красотки не видел. Показывал тебе Танюшу в ложе бенуара…

– Правда? – Таня испуганно взглянула на Олега, а тот нежно сжал её прохладные тонкие пальчики.

– Да нет, нет! Пусть сын пока побесится на травке, – отмахнулся Ходза. Он закашлялся в надушенный платок, промокнул слёзы. – Андрей упрямый, как осёл. Ему не очень-то ещё и посоветуешь. А уж в таком вопросе, кхе-кхе, пусть сам разбирается.

– Сложный юноша? – спросил ещё один гость, тоже в очках, но с цилиндрами.

Зачёсанные назад, жирные и редкие волосы, делали его бледное и длинное лицо ещё более унылым.

– Впрочем, ты с его матерью уже пять лет не живёшь…

– Не то слово, Лёня! Ты себе не представляешь, что это за бретёр! Нехорошо в новогоднюю ночь критиковать собственного сына, но из песни слова не выкинешь. Возможно, мужчина таким и должен быть – во всём полагаться только на себя, не слушать ничьих советов. Андрей ещё в юности сказал нам с матерью, что и профессию, и жену выберет себе самостоятельно. Ему нужна боевая подруга, а не нежный ангел вроде Танечки! Такое лёгкое, воздушное сознание, сгорит рядом с ним, как мотылёк у огня. Олег Павлович, простите меня великодушно, что мы в вашем присутствии ведём такой пошлый трёп. – И Ходза снова прищурился, протирая очки.

– Что вы, Климентий Борисович, я готов слушать комплименты супруге день и ночь! Этим вы и меня поднимаете в собственных глазах. Знать, что на Таню были такие претенденты, а ты всё-таки сумел её ухватить…

Олег обнял жену, и они при всех поцеловались. Раздались громкие аплодисменты. Часы пробили половину второго ночи первого января восемьдесят пятого года.

– Вот видите, Олег! Вы – деликатный и чувственный человек. Можете обнять, поцеловать. Тане будет около вас тепло, спокойно. Мой Андрей совершенно другой. И жена его должна быть со стальным характером. Он ведь не любит покорных и забитых, как можно было подумать. Ему нужна Героиня, понимаете? В военном смысле Героиня. Такая же авантюристка, как он сам. Ничего, всё ещё впереди! Бывшая моя жена даже боится появления невестки, представляя, на ком сын остановит свой выбор! А я, как всегда, либерален. Ему с этой женщиной жить, а не мне. Пусть подносит ему патроны, пусть сидит с ним в одном окопе – это, в своём роде, тоже прекрасно! Люди ведь разные, и самая большая глупость – спорить о вкусах. А теперь давайте-ка оставим провокационные разговоры и попросим Олега Павловича Величко, главного баловня ушедшего года, сказать нам пару слов. Я знаю, что молодой кандидат экономических наук, будущий доктор, профессор, член-корр и академик Величко не станет отделываться дежурными фразами, которые и так уже навязли в зубах…

– Итак, сначала – Олег Величко! А после него – ещё один любимец ушедшего года!

Толстяк-хозяин дёрнул усами, смеясь. Он смотрел через пенно-седую голову профессора Ходзы на лысого, хмурого человека в чёрном смокинге с белым жилетом и таким галстуком-бабочкой.

– Савва Фёдорович Диомидовский, действительный теперь уже член нашей Большой Академии! Надеюсь, что наступивший год станет для всех нас благополучным… Савва, дружок, подай бутылку с «Посольской» водкой – она стоит рядом с твоим локтем. Хоть тебя тосты и утомили, но два слова ты обязательно скажешь…

– Какая бутылка? Эта? Прошу! – Академик Диомидовский, оживив дежурной улыбкой своё хмурое лицо, подал хозяину бутылку.

Тот ловко откупорил «Посольскую» и стал разливать её по прозрачным, с морозным узором, крошечным кубическим рюмкам. Он наклонялся над столом, уставленным бутылками и салатницами, а вокруг колыхались ажурные паруса салфеток. Позвякивало столовое серебро, и качали головками розовые гвоздики в узких хрустальных вазах. Все повернулись к толстяку.

– Прошу вас, прошу, не стесняйтесь! Кому не налил? Отличная водка – непременно надо попробовать! Нет, нет, Олег, обязательно надо выпить! И Танечке тоже! Или уже нельзя? – многозначительно подмигнул хозяин.

Таня сначала не поняла намёка, а потом вспыхнула:

– Нет, что вы! Можно.

– Тогда давайте вашу рюмочку, мадам! Кстати, вы заметили, что я сразу же выключил телевизор? Это для того, чтобы нам с вами никто не мешал обмениваться мнениями о самом сокровенном. Забудьте о субординации, о чинах и званиях. Здесь нет профессоров, аспирантов и студентов. Мы все, по крайней мере, на сегодняшнюю ночь, равны… Как желаете называться? Приятели, друзья, сотрапезники, собутыльники?…

– Шеф, не выступай вместо Олега Павловича! – перебил его Ходза. – Да, Танюша… Вы что-то хотели сказать?

Таня сглотнула и чуть не въехала локтём по блюду с копчёным угрем в сметане, с луком и лимоном, которое как раз подавали на стол.

– Понимаете, Олежек ногу повредил – мы позавчера ходили на лыжах. И такое несчастье! Поэтому он будет говорить сидя. Можно?

Все радостно, шумно позволили Олегу Величко произносить тост, не вставая. Только Диомидовский вдруг разжал губы, окидывая взглядом комнату с лепным полотком.

– А как же танцы? Может быть, разрешите мне пригласить вас?

– Пожалуйста. – Таня опять испуганно покосилась Олега.

– Там разберёмся. Кстати, Климентий, ты веришь, что Савва сможет нормально станцевать хотя бы танго?

– Хозяин, с рюмкой в руке, уже вышел из-за стола, наклонился и обнял за плечи смуглого брюнета в костюме цвета крем-брюле.

– Ты чего весь вечер молчишь, не пойму! Нечего было с шашлыками этими заводиться. Без них бы обошлись. А к ним ещё свежие овощи, приправы разные искать! Олег же – твой аспирант, и ты должен гулять. Ведь от руководителя зависит очень многое, если вообще не всё. Олег, не обидишься? Профессор мог тебя и уронить, и возвысить, будем уж откровенны…

– Что вы такое говорите? – удивился брюнет. – Олег – невероятно способный аспирант, а потом, уверен, и докторант… Зачем мне ему ставить палки в колёса? Даже если бы и захотел – такого зубра не завалишь!

Он отставил бокал, поднялся со своего стула, подошёл к Олегу и одну руку положил ему на плечо.

– Умных соперников я не боюсь. Я вообще никого не боюсь, и потому в дальнейшем обещаю Олегу всемерную помощь. Он – моя гордость, моя надежда! Чтобы выручить своего любимчика, могу станцевать с Татьяной любой танец на выбор. Вы согласны? – Он склонился перед Татьяной.

– Конечно… Я… я очень рада. Олег, ты разрешишь?

– Разрешу, но только со своим профессором. И больше ни с кем, понятно? – шутливо запретил Олег. Заодно поучись у него готовить. Вот эти шашлыки я всем советую попробовать и оценить – Величко кивнул на шампуры с кусочками баранины. – Надо бы их подогреть, между прочим. А теперь, – Олег поднял стопку водки, – я скажу свой потрясающе короткий тост. Не буду утомлять почтенных учёных и Татьяну. Она обожает танцевать, и уже рвётся в бой.

– Олежа, да ты что! Я вообще не стану танцевать, если тебе это неприятно. – Таня обиженно надула свои свежие розовые губки.

– Выйди из-за левого плеча нашей красавицы и не стой там, как бес-искуситель! – буркнул Савва Диомидовский, обращаясь к научному руководителю Олега Величко, которого тоже отлично знал.

Все здесь давно были знакомы друг с другом, но почему-то чувствовали себя скованно. Они очень надеялись на тосты – после них можно было окончательно расслабиться. Шампанское, водка. Портвейн «Тарибана», сладкие ликёры, благородные коньяки и вина – всё было к услугам пирующих.

Закуску выдержали в смешанном, русско-кавказском стиле. Некоторые блюда принесли из ресторана – например, гречневую кашу с окунем. Кое-что гости захватили из дома – «хингалш», то есть тыкву в тесте. А вот шашлыки, от начала и до конца, приготовил именно шеф Олега Величко, причём очень быстро и умело.

Благодарный бывший аспирант не раз предлагал свою помощь, толкал в бок Таню. Та робко просила разрешения похлопотать на кухне. Тогда, днём, здесь ещё были жёны других учёных мужей, которых потом услали в другие компании. Но профессор на кухню никого не пускал и орудовал в одиночку, сняв пиджак, закатав рукава рубашки и повязав клеенчатый фартук.

Все думали, что он не справится до двенадцати, но стол был готов уже в одиннадцать. Добровольный повар ещё успел принять душ и побриться, так как успел зарасти синей щетиной. Сейчас он стоял за стульями Олега и Тани, двигая комочками на щеках, думал о чём-то своём и дружелюбно улыбался.

– Раньше, в юности, я был уверен, что научный мир коварен и, если не жесток, то суров. Ныне я пересмотрел своё отношение, так как видел от всех вас только доброту и подмогу. – Олег говорил негромко, словно стесняясь, и смотрел в свою тарелку. – Даже если я ничего больше не достигну на карьерном поприще, то буду доволен и тем, что уже имею…

Олег покосился на молодую жену, но, против ожидания, не встретился с ней глазами. Татьяна смотрела на высокую хрустальную вазу с персиками и виноградом, уложенными небрежно-искусным натюрмортом. В сердце неприятно кольнуло, и Величко уже не обращал внимания на заинтересованные лица учёных. Перебирая пальцами левой руки тугие складки накрахмаленной скатерти, он продолжал свой тост.

– Раньше я думал, что создать семью исключительно трудно, особенно после такой неудачной попытки, какая была у меня. И я нашёл своё счастье именно здесь, в институте. Иначе мы никогда бы не встретились с Татьяной. Вся жизнь моя связана с «альма-матер». Я получил здесь возможность любить и работать. К моменту свадьбы мы были знакомы год. Свели наши семьи, пожили некоторое время, не оформляя отношений. И только после этого отправились в «Грибоедовский дворец». С квартирой тогда ещё не определились – считали эту проблему не главной…

– Но теперь-то уже вопрос с жильём решён! – Климентий Борисович почесал бровь костяной ручкой вилки. – Когда новоселье?

– Через два месяца, если ничего не случится, – ответила за мужа Таня.

– Я надеюсь, что судьба отпустит мне ещё немного удачи. – Олег не мог справиться со своим голосом.

Почему-то всё время вертелось в голове «Плюнь через левое плечо!». Это была любимая присказка его матери. Но сзади стоял профессор, и Величко боялся его обидеть.

– Мы с Татьяной родим сына, потом – дочку. И, если больше никаких перемен в моей личной жизни не произойдёт, я буду рад. Рад тому, что имею сейчас. Спасибо вам, и будем счастливы!

Все начали чокаться, смеяться, шутить. Когда Таня выпила своё шампанское, профессор из-за спины подал ей вазу с персиками, а потом зажёг бенгальский огонь. Молодая женщина смутилась и захлопала в ладоши.

– В честь блестящего спича Олега – салют! – пояснил научный руководитель.

Хозяин опять забрякал бутылками, угощая гостей. Таня прикрыла свой бокал маленький ручкой.

– Не надо, спасибо! Я не хочу напиваться. Понимаете, когда ты не очень устойчив к спиртному, нужно его всемерно избегать. Папа не велел мне пить; только чуточку, чтобы поднять настроение. И до сих пор он не может смириться с тем, что девочка уже выросла.

– Контр-адмирал всегда считал, что женщина не должна употребляться матросу, – пояснил Олег.

– Приказ контр-адмирала – закон для подчинённых! Но мы – гражданские лица. – Шеф Олега так и не садился.

Он словно бы между прочим угостил Таню гранатом из ещё одной огромной вазы, а потом вдруг удивлённо раскрыл неожиданно большие карие глаза.

– А почему никто не предлагает выступить юной леди? Лично я очень хотел бы послушать, что она скажет. Человек только начал жить! Чем он дышит, о чём думает? Нам, как педагогам, должно быть интересно мнение студенчества. С каким настроением оно вступает в новый год? Чего ждёт, на что надеется?

– Непременно! Обязательно!

Толстяк с чёлкой расплылся в улыбке, а усы его почти скрылись под носом и в складках кожи.

– Сразу же после академика Диомидовского серию тостов завершит Татьяна Васильевна Величко. А дальше начнутся танцы – до утра, до упаду. Может быть, включим телевизор? Или обойдёмся своими силами?

– Чуть попозже, – попросила Таня.

Она изящно объедала разъятый гранат, мгновенно обсасывала коралловые зёрнышки и незаметно сплёвывала их в салфетку. Олег мрачно жевал бутерброд с сервелатом. У него сильно испортилось настроение, и он не понимал, почему.

– Принято. Итак – Савва Фёдорович! Прошу.

Хозяин увлечённо исполнял роль тамады. Диомидовский поднялся, воздвигнувшись над длинным столом своим суховатым телом. Гости опять стихли.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/inna-tronina/imeniny/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.