Книга - Сила любви

Сила любви
Елена Пергаменцева


В произведении рассказывается о событиях двух чеченских войн, раскрываемых через жизнь главной героини чеченской девушки Лалы. Время повествования с 1991 по 2010 годы. В основе произведения лежит история любви чеченки Лалы и русского парня Вани, с которым она училась в школе военного городка в Грозном. Война и связанные с ней события развели влюбленных. Но они не забыли друг друга. Каждый из них прожил свой отрезок жизни. Описанная в произведении любовная история – не единственный сюжет произведения. Глазами главной героини описываются события первой чеченской войны, перемирия, штурмов Грозного и села Комсомольское, события Норд-Оста. Через все произведение красной нитью проходят рассуждения главной героини о том, что нет ничего на свете страшнее войны и лучше мира и разума.





Елена Пергаменцева

Сила любви





Часть 1. Лала и Ваня





Глава 1


Елена Алексеевна Артемьева, или как её называли муж Юра, друзья и сослуживцы, Леночка, зашла в учительскую за полчаса до начала первого урока. Она всегда любила приходить пораньше, чтобы было время подготовиться к уроку, собраться с мыслями, настроиться на его удачное проведение. «Урок – это маленький спектакль», – говорила её любимый педагог Ирина Сергеевна Нестерова студентам филологического факультета Ленинградского государственного педагогического института им. Герцена А.И., – «…а преподаватель тот же актер, от которого зависит пройдет ли урок на одном дыхании, захватит ли он ребят, или им будет нудно и скучно, а сам урок будет тянуться до бесконечности…». И вот уже 19 лет Елена Алексеевна следует её советам. К уроку готовится основательно, всегда приходит в класс аккуратной, подтянутой, с легким неброским макияжем и тщательно уложенными в тяжелый узел на затылке густыми русыми волосами. Она ещё с детства была послушной, обстоятельной и можно сказать образцовой девочкой. Дочь военного, привыкшая кочевать по гарнизонам и менять школы, она, тем не менее, ухитрялась не запускать учебный материал и окончила Вологодскую среднюю школу с золотой медалью, без труда поступила в институт, который успешно окончила.

Трудолюбивая и ответственная в учебе, Леночка точно такой же была и в личной жизни. С Юрой Артемьевым она познакомилась во время летних каникул после третьего курса. Молоденький лейтенант начинал свою службу в той же Вологодской военной части, в которой Леночкин отец её завершал в звании подполковника. Сама дочь офицера, она не представляла себе другую жизнь, кроме жизни офицерской жены. И профессия учителя русского языка и литературы очень пригодилась ей в этой жизни. Отличный педагог, образцовая жена, преданная мать, в этом была вся её суть. Юра оказался прекрасным мужем, он обожал свою Леночку, советовался с ней во всем. Единственный сын, ненаглядный Ванечка, тоже радовал мать. Парень был очень хорош собой. Он был красив какой-то аристократической благородной красотой.

Ваня хорошо учился, занимался спортом, был нападающим школьной футбольной команды. В этом году Ваня оканчивал школу и решил поступать в высшее военное летное училище, повторив путь своего отца. Заведующим кафедрой в этом училище был друг Юрия Анатольевича ещё с курсантских времен, он обещал подстраховать Ваню при поступлении и во время учебы присматривать за ним. Ведь это так хорошо, что вдали от родителей сын не будет одинок.

Не удивительно, что у Елены Алексеевны почти всегда было ровное хорошее настроение, настроение благополучной и любимой женщины, счастливой в браке и довольной своей работой. Правда, за годы службы мужа, пришлось сменить не одно место работы, а сейчас судьба и вовсе забросила их в чеченский город Грозный. Население в Грозном интернациональное. В их части служат русские, украинцы, татары, чеченцы и представители других народов России. И, хотя полгода как нет той страны, в которой родились и выросли она и муж, могучего Советского Союза, но осталась единая и неделимая Россия, преемница уничтоженной страны. Сам развал великой страны был каким-то искусственным, несерьезным. Казалось, вот поиграют бывшие союзные республики в независимость и снова объединятся в одной стране. Ведь от добра добро не ищут.

В это майское солнечное субботнее утро у Елены Алексеевны настроение было особенно хорошим. Решался вопрос о переводе Юры в Ленинградский военный округ. Елена Алексеевна открыла форточку, с наслаждением вздохнула свежий, теплый воздух и улыбнулась. Утро было замечательным, а впереди ожидался чудесный день.

Одиночество Елены Алексеевны прервала преподаватель химии Нина Петровна Волкова, женщина ехидная и завистливая, которую Елена Алексеевна недолюбливала.

– Привет, Леночка! Ты как всегда первая и не спится тебе, – притворно приветливо пропела Нина Петровна. – Как Юрий Анатольевич? Ванечка? Красавчик он у тебя и умница. Моя Наташка о нем мне все уши прожужжала. Да видно шансов у неё маловато. Вчера пришла она после дискотеки расстроенная, говорит, Ваня твой от Лалы Бегоевой не отходил ни на шаг и провожать её пошёл. Это, конечно, очень романтично, прямо по Лермонтову, современные Печорин и Бэла.

Елена Алексеевна вздрогнула. Её Ваня вчера, действительно пришел поздно, весь сияющий. И хотя он сказал, что задержался с ребятами, Елена Алексеевна заподозрила, что такой вид у молодого парня может быть только после общения с девушкой, которая по – настоящему нравится. Ну что же, подумала она тогда, на то и молодость. Когда ещё увлекаться девушками, если не в 17 лет. Но Лала Бегоева? Это девушка училась в 10А классе, как раз в этом классе у Елены Алексеевны должен быть первый урок. Елена Алексеевна любила этот класс, и что греха таить, во многом именно из-за этой Лалы. Даже женщинам было трудно оторвать взгляд от этой девушки. Мало сказать, что она была красавица, её лицо обладало каким – то магнетизмом, на неё хотелось смотреть и смотреть. Лала прекрасно танцевала. На новогоднем концерте она в национальном костюме исключительно красиво исполнила чеченский танец. Присутствующее на концерте райкомовское начальство с воодушевлением хлопало ей. Директор школы и руководитель художественной самодеятельности за организацию концерта получили грамоты от райкома. Учебный материал Лала схватывала так же легко, как и танцевала. Елена Алексеевна как- то услышала, как Лала на перемене говорила подругам, что не читала заданное произведение, а только пролистала критику. Елена Алексеевна, желая посмотреть, как девушка выкрутится, вызвала её отвечать. Но та отлично ответила не только по критике, но и сделала свои оригинальные выводы по произведению, как будто она прочитала его от начала до конца.

Однажды, после субботника несколько девушек из 10А и Елена Алексеевна задержались в классе. Учительница предложила школьницам, среди которых была и Лала, попить чай с принесенными ею домашними пирожками. Говорили о разном, в том числе и о планах на жизнь. И тогда Лала, к удивлению Елены Алексеевны, заявила, что хочет выйти замуж за русского, а не за чеченца.

– Я хочу жить свободно, как живут русские женщины, а не быть служанкой мужчины, как большинство чеченок.

И Елена Алексеевна тогда подумала, что эта девушка вскружит голову любому парню, в том числе и русскому. Но чтобы этим парнем оказался её Ваня? Да упаси бог от такой напасти! И хотя Елена Алексеевна была воспитана в духе советского интернационализма, и ей было неприятно, когда оскорбляли или с презрением говорили о других национальностях, но это было в общем. А конкретно ей вовсе «не улыбалось» получить чеченскую невестку. Чеченцы народ чужой, со своими традициями и лучше держаться от них на расстоянии. Нужно присмотреться к Лале и Ване. Хорошо, что Нина из желания испортить ей настроение предупредила её.

– Скорее всего, это все ерунда, – подумала она. – Ну, даже если и прошелся её Ваня с красивой девушкой, то, что из этого? Всё равно он скоро уедет и всё забудется.

– Ой, Нина, наши Ваня и Наташа ещё дети. У Вани впереди будет много девушек, а у Наташи – парней, так что пока про это говорить, – ответила Елена Алексеевна своей коллеге. Та хотела ещё что-то добавить, но раздался спасительный звонок на урок. Елена Алексеевна взяла журнал и направилась в 10А класс.




Глава 2


В 10А классе, как в прочем и во всей школе, учились в основном дети военнослужащих, поэтому большинство учеников были русскими или представители других славянских национальностей. Из кавказских семей было всего три ученика: аварец Казбек, армянин Ашот и чеченка Лала Бегоева. Елена Алексеевна поздоровалась с учениками, пробежалась глазами по классу, чтобы как обычно отметить отсутствующих, и конечно, её взгляд сразу зацепил Лалу. Лала что-то оживленно обсуждала со своей подружкой Светой, девушки были необычно возбуждены. Лала рассказывала ей что-то необыкновенно интересное. И только заметив внимательный взгляд учительницы, подружки замолчали. Урок шел в обычном русле. Елена Алексеевна рассказывала о Пьере Безухове, Наташе Ростовой, но страсти, кипящие в романе «Война и мир» сегодня её мало интересовали. Гораздо интересней ей было посмотреть переписку Светы и Лалы, которую те вели, стараясь не привлекать её внимания.

Если бы Елене Алексеевне удалось удовлетворить свое любопытство, то она прочитала бы следующее:

– Лала, а Елена на тебя как- то странно смотрит, может она знает что-то про тебя и Ваню?

– Ну что она может знать? Мы же после дискотеки возвращались целой компанией. Потом посидели на скамеечке у твоего дома. Ваня такой скромный! Он только за руку меня брал и больше ничего себе не позволял.

– В тихом омуте черти водятся, не все сразу, подружка.

– Светик, дай мне сегодня на дискотеку одеть твое голубое платье, оно мне так нравится.

– Да, фигура у тебя в нем вообще классная. Ваня будет сражён наповал.

– Спасибо, подружка, это очень приятно. Но есть и плохая новость: к нам сегодня дядя Шамиль приезжает, терпеть его не могу. Я уйду из дома пораньше. Скажу матери, что буду готовиться с тобой к контрольной по физике, переоденусь у тебя и пойдем на дискотеку.

– Приди пораньше. У отца сегодня день рождения. Будут два его друга с женами. Посидим с родителями часок и уйдем.

– Вот и отлично. Я буду к шести часам.

Елена Алексеевна осторожно наблюдала за подругами до конца урока.

– Да, хороша Лала, ничего не скажешь, но ведь ребёнок ещё. Да и Ванечка её ещё совсем пацан. Нечего тут волноваться. Мало ли кто кому в юности симпатизировал, – так окончательно успокоив себя, Елена Алексеевна окончила урок.

А в пять часов вечера Лала, одетая в скромную, прикрывающую колени юбку, складывала в портфель учебники и тетрадки.

– Мам, ну я пошла к Светке. Туда ещё Вика подойдет, вместе уроки сделаем. Завтра контрольная по физике, – уже с порога сообщила Лала.

– Ну что ж, иди доченька, – разрешила Аминат. – Только, когда вернешься?

– Я думаю не раньше одиннадцати. Уроки сделаем, потом во дворе посидим, – ответила Лала.

– Постарайся придти пораньше, доченька. Дядя Шамиль сегодня заедет к нам часов в семь вечера и останется ночевать. Опять начнет рассуждать, что мы тебя не воспитываем, что ты совсем распустилась, – попросила мать.

– Мамочка, я, конечно, постараюсь быть пораньше, но только ради тебя. Видеть дядю Шамиля мне совсем не хочется, да и папе его визиты не по вкусу.

– Не тебе судить старших, Лала. Шамиль мой старший брат и он желает тебе только добра, – строже произнесла Аминат, но Лала уже не слышала её слов.

Светкина семья сидела за праздничным столом. Дядя Володя и тётя Люда, родители Светы, были уже немного навеселе, не отставали от хозяев и гости, два весёлых майора, сослуживцы дяди Володи и их такие же веселые раскрасневшиеся жёны. Они шумно чокались и смеялись. Лале всегда нравилась обстановка в семье подруги. Было просто, дружно и весело. Люди часто ужинали с рюмочкой, а потом хорошо поставленными голосами пели душевные застольные песни. Лалу вместе со Светой сразу усадили за стол.

– Ну что девочки, выпейте за мое здоровье по маленькой, – предложил радушный именинник.

– Я вам, девоньки, только шампусика налью, – засуетилась тётя Люда.

– Давай, Лала, немножко выпьем, на дискотеке будет веселее, – шепнула подруге Света.

– А почему бы и нет, – подумала Лала, потягивая холодное полусладкое шампанское, вкусное и немного пьянящее.

А потом было все так, как они спланировали: Лала переоделась в Светкино голубое платье и свои белые босоножки на высокой шпильке, которые она принесла к подружке заранее; чуть-чуть подкрасила ресницы и подвела губы блестящей розовой помадой. Светка тоже переоделась и подкрасилась.

– Ой, наши девочки совсем барышнями стали, а Лала вообще как артистка, – искренне восхитилась тётя Люда.

– Идите, гуляйте, вам с нами скучно, – добродушно добавил именинник.

А в это время Ваня Артемьев с другом Костей уже прохаживались по танцевальному залу дискотеки «Лавиния». Если внимательно посмотреть на Ваню, то можно заметить, что с некоторых пор в его душе поселилась радость. И у этой радости имя Лала, Лалочка. Впервые Ваня заметил эту девушку, когда она танцевала на новогоднем вечере. Это было потрясающее зрелище. Ни одно движение в её танце не было лишним. Был бы Ваня художником, он бы без сомнения запечатлел её на своем полотне. А весной он встретил эту же девушку на дискотеке. Она опять танцевала. Но это был совсем другой танец. Если тот, на новогоднем вечере, был прекрасен своей строгостью и гармоничностью, то этот был удивительно весёлым, раскованным, очень ритмичным и жизнерадостным. И вот вчера он в первый раз провожал её после дискотеки. И пойдет провожать сегодня. И будет сидеть с ней на скамейке, и держать в своей руке её маленькую ручку. А вот и она!

Короткое голубое платье красиво облегало ее юное тело и открывало длинные стройные ноги. Огни светомузыки отражались от неё. Она была в этой музыке, и музыка была в ней. После выпитого шампанского её глаза сияли особенным светом, и казалось, что весь зал подтанцовывал ей, настоящей королеве дискотеки. И Ваня, не колеблясь, направился в центр круга прямо к ней.

– Как прекрасна жизнь, – думала Лала. Она так любит танцевать, все любуются ею и, самое главное, рядом с ней Ваня. И смотрит он на неё с любовью, что видно невооружённым глазом. Тут и к цыганке не ходи. И хотя придется уйти с этого праздника пораньше, чтобы успеть переодеться у Светки и с Ваней не погуляешь, сколько хочется, и дома сидит противный дядя Шамиль, все равно нет на свете девушки счастливее её, и всякие мелочи не могут омрачить её радость.




Глава 3


Лала Бегоева родилась в Сибири. Её отец, Магомед, распределился в расположенный в Тюменской области авиационный полк сразу после окончания военного училища вместе со своим корешом Мишкой, с которым дружили все годы учебы. Сейчас, когда Магомед Бегоев был уже подполковником, и пересекался за время службы со многими людьми, так и не нашел он друга ближе Мишки Захарова, с которым в курсантские годы стоял в нарядах, бегал в самоволку, провожал девушек после танцев. Магомед помогал Мише по точным наукам, которые тому не очень давались, а Миша подтягивал его по русскому языку и другим гуманитарным предметам. А самое главное, они никому не давали друг друга в обиду, стояли один за другого горой, не раз бились до крови, если того требовали обстоятельства. Рано лишившись родителей, Магомед часто проводил каникулы у Мишиных родителей на Брянщине. И распределиться в свое первое место службы им тоже удалось вместе, и поселились они в одной комнате офицерского общежития для холостяков. Не удивительно, что и встречаться они начали с двумя подружками: Миша с медсестрой Ирочкой, Магомед с парикмахершей Галочкой. Галочка имела комнату с отдельным входом в частном доме своей бабки, и никто не мешал Магомеду проводить с ней там бурные страстные ночи. Галочка была хорошей хозяйкой, отлично готовила и не чаяла души в своем кавалере.

– Мага, какой ты у меня сильный, красивый, – шептала она, прижимаясь к нему своим горячим телом темными сибирскими ночами. Магомед таял от её ласк, и даже подумывал жениться. Но человек предполагает, а бог располагает.

Приближался его первый офицерский отпуск. Магомед собирался с Галочкой поехать на Черное море, которое ни он, ни она никогда не видели. Но тут пришло письмо от старшей сестры его рано умершего отца, тёти Патимат.

– Дорогой Магомед, – писала она. – Я уже совсем стала старая, сильно болею, боюсь, что умру, не увидев тебя. Молю Аллаха, чтобы дал нам возможность повидаться. Прошу тебя, приезжай сынок.

Магомед не мог отказать тёте Патимат. Она помогала ему, когда он учился в военном училище, и была самой близкой из всей его немногочисленной родни. На Кавказе не принято отказывать старшим. Пришлось Магомеду вместо Сочи ехать в Урус-Мартановский район, в горное чеченское село Комсомольское, которое он никогда не любил, от которого отвык.

– Придется мне, ребята, снова пожить в средневековье, – грустно пошутил Магомед, прощаясь на перроне Тюменского вокзала с Галочкой и Мишей. Галочка всхлипывала, словно чувствовала, что теряет своего Магу навсегда.

– Ты только приезжай поскорее, – как заведённая повторяла она.

Родное село встретило Магомеда сияющими белоснежными вершинами гор и отарами овец на выгоревших склонах. Тётя Патимат сильно постарела и за те два года, которые Магомед её не видел, здорово сдала, но ещё держалась на своих ногах и справлялась с нехитрым хозяйством. Она расцвела после приезда любимого племянника, с гордостью принимала гостей, приходивших к ней в дом, чтобы повидаться с земляком.

– Сын моего брата стал офицером. Он не опозорил наш род, – с достоинством говорила Патимат. В такие минуты Магомеду становилось стыдно за то, что он не хотел приезжать сюда.

И ещё он все никак не мог подобрать момент, чтобы рассказать тёте о Галочке. Рассказывать не пришлось. Все перевернулось в тот день, когда Магомед увидел сестру своего одноклассника хромого Шамиля, красавицу Аминат. Увидел и пропал, как только посмотрел в её глаза с длинными густыми ресницами под пушистыми темными бровями. И Магомед понял, что всё, что было у него с другими девушками – вовсе не было любовью. Его настоящая любовь грациозно шла ему навстречу по озаренной ярким весенним солнцем горной тропе. Восемнадцатилетняя девушка возвращалась из детского садика, в котором работала первый год воспитательницей. На ней было свободное желтое платье в алых тюльпанах, а блестящие черные волосы, заплетённые в тугие косы, покрывала красная газовая косынка. Аминат и Магомед поравнялись друг с другом. Девушка подняла глаза и посмотрела не него таким взглядом, каким во все времена и у всех народов девушки смотрят на понравившихся им парней.

С этой встречи всё и началось. Магомед встречал Аминат с работы и вечерами они тихо щебетали возле бьющейся в белых камнях горной речки Гойты, куда Аминат приходила украдкой. Когда Магомед посватался к ней, то встретился с крайним недовольством её брата Шамиля. Он спал и видел отдать сестру за брата первого секретаря района сорокалетнего вдовца, который положил глаз на девушку, но ещё не успел посвататься к ней.

– Отец, разве этот голодранец, Магомед, достойный жених нашей Аминат? – доказывал Шамиль отцу. – Вот Иса скоро посватается, а он один из самых уважаемых людей в районе. Он соблюдает наши традиции и сестра всегда будет рядом.

– Нет, Шамиль, – возразил отец. – Иса стар для Аминат. У него дети от первой жены. А Магомед сын моего погибшего друга. Я никогда не забуду как мы вместе с Ахматом и Патимат в 57 году домой из Казахстана вернулись, как землю родную целовали. Могилы наших родителей на чужбине остались. Магомед мне как сын. Я рад, что породнюсь с родом Ахмата. И Магомед совсем не голодранец. У него настоящая мужская профессия, которая всегда прокормит и его и его семью. И самое главное, Шамиль, разве ты не видишь, как Аминат смотрит на него? Вряд ли она захочет другого мужа.

– Он увезет её в Россию, разве это можно допустить? Разве можно обидеть Ису? – не уступал Шамиль.

– Доля женщины следовать за своим мужем. Он не может выбрать, где ему служить. Даст Аллах и вернутся они домой, как мы вернулись из Казахстанской ссылки. Всё, хватит спорить. У Магомеда времени не много. Через две недели нужно будет на службу возвращаться, – пресек возражения сына старый, мудрый Муса. Свадьба Магомеда и Аминат была красивая, веселая, радостная. Не так часто в этих краях девушки выходят замуж по любви.

В свою часть Магомед вернулся с молоденькой, сияющей от счастья женой. Через год у них родилась дочь Лала, а через пять лет после неё появился сын Руслан. Аминат старалась учить детей родному языку. Лала и Руслан, конечно, говорили по-чеченски, но родным языком для них был русский, на котором они говорили сначала в садике, потом в школе, везде, да и что говорить, даже часто дома. Все время, вращаясь среди русскоговорящих, Магомед и Аминат порой и дома забывали переходить на чеченский язык. С соседями и сослуживцами они жили дружно, а Миша, женившись на медсестре Ирочке, вообще был почти как член семьи. Окружающие называли Магомеда Магой, а Аминат – Аминой. Так было проще и удобнее для всех.

Лала ходила в танцевальный кружок, так как с раннего детства были замечены её способности к танцам. Аминат работала в детском садике, а Магомед благополучно продвигался по служебной лестнице. Лале было 12 лет, когда отца перевели в Северо-Кавказский военный округ в звании подполковника. Шёл 1988 год. По стране вовсю гуляла перестройка. Медленно и верно набирал обороты огромный бардак, которому суждено будет развалить через три года державу, которая считалась сильной и непоколебимой. Но это случится позже. А когда семья Бегоевых прибыла на новое место службы в Грозненскую авиационную часть, она была вполне счастлива. Несмотря на то, что в России им было хорошо, все же не только Аминат, но даже и Магомеда тянуло в родные края. Не зря когда-то говорил старый Муса, отец Аминат, благословляя её брак с Магомедом:

– Даст Аллах, и они вернутся домой.

Слова старика сбылись через 13 лет, когда самого Мусы уже не было в живых.




Глава 4


Как не старалась Лала в этот вечер прийти домой пораньше, но когда она, переодетая в скромную юбку с белой кофточкой, подходила к своему подъезду, было уже 12 часов ночи. Открыв дверь своим ключом и стараясь не шуметь, она попробовала незаметно прошмыгнуть в свою комнату, но не тут- то было: в зале горел свет, а за столом сидел отец с рыжим дядей Шамилем. Мать Шамиля и Аминат происходила из тейпа Гуной, была рыжеволосой и голубоглазой, и Шамиль пошел в неё. На столе стояла бутылка коньяка, но налит он был только в рюмку отца. Дядя Шамиль держал в руке пиалу, наполненную зелёным чаем. Мать за столом не сидела, а только подавала мужчинам. На её, все еще блестящие, не тронутые сединой, черные волосы была надета косынка. Лала сразу сообразила, что этот маскарад был для того, чтобы не выслушивать нравоучения дяди Шамиля.

– Добрый вечер, папочка, здравствуйте дядя Шамиль, – кротко поздоровалась Лала.

Дядя Шамиль на приветствие племянницы не ответил, а вместо этого картинно подняв глаза в потолок, обратился к отцу:

– Взгляни на часы, Магомед! Как ты и Аминат позволяете своей дочери являться так поздно домой? Посмотри, у неё накрашены губы как у шлюхи.

Появившийся дома всего час назад, отец совершенно не хотел заниматься разборками, поэтому он довольно миролюбиво спросил у любимой дочери:

– Лала, действительно, почему ты так поздно? – Вопрос насчет подкрашенных губок он оставил без внимания.

– Извини, папочка. Мы с девочками учили физику, а потом вышли посидеть во дворе. Было так хорошо, что мы не заметили, как пролетело время. А тут я ещё забыла подвести часы, думала ещё нет 11, – стараясь не поднимать глаз, в которых играли бесенята, оправдывалась Лала. – Ну, простите меня, впредь я буду внимательнее.

– Ладно дочка, иди спать. Поздно уже, – закруглил неприятный разговор отец.

Лала охотно послушалась отца и, пожелав всем спокойной ночи, не замедлила скрыться в своей комнате. Но дядя Шамиль посчитал разговор не оконченным.

– А почему она не носит платок? Ей ведь уже есть 15 лет. Моей Шамсии 13 лет и она уже год носит платок, с тех пор, как стала девушкой. Ты, Магомед и ты, Аминат, совершенно не воспитываете свою дочь. Какие же вы после этого мусульмане? Русские, среди которых вы живете, отравили ваши души.

– Ну, что ты завелся, Шамиль? Как же она будет носить платок, если никто из её подруг это не делает. Мы в России живём. Не будет же моя дочь одеваться как в прошлом веке, – попытался сгладить конфликт отец.

– Это сегодня мы ещё живем в России, но поверь мне, скоро страдания нашего народа закончатся. Сколько можно терпеть власть русских. Разве можно им простить высылку наших дедов и отцов с земли предков, – не успокаивался Шамиль.

Ты не совсем прав, Шамиль. Высылал наш народ Сталин, который не был русским. Это исчадье ада всю страну превратил в сплошной лагерь. Он издевался не только над нами, но и над всеми, населяющую нашу страну народами, в том числе и над русскими, – горячо возразил Магомед.

– Да, ты совсем стал чужим, пьешь водку, дочь твоя шляется до полуночи, как её русские подруги, а сам ты им служишь. Смотри, чтобы тебе не пришлось вместе с ними уехать из нашей независимой страны, в которой наши женщины вспомнят, как одевались их прабабушки во времена великого имама Шамиля, и не будут уподобляться русским шлюхам, – гневно прокричал Шамиль.

– И снова ты всё передергиваешь. Вспомни, как рассказывали наши отцы, что не выжили бы они в казахстанской ссылке, если бы не помощь местных людей, русских и казахов. И я не думаю, что наш народ захочет вернуться в прошлый век, в который ты так стремишься, с трудом сдерживаясь, ответил Магомед.

– Пошли лучше спать, мы оба устали сегодня и разговор у нас не клеится, – подвел черту горячему спору Магомед и первым поднялся из-за стола.

Ночью, лежащая рядом с мужем Аминат, с удивлением спросила:

– Послушай, Мага, а что это Шамка стал таким фанатиком? И выпить с тобой не захотел. То же мне правоверный мусульманин, небось забыл, как в молодости ногу по пьяни повредил. А теперь стал такой набожный. Вечером, ещё до твоего прихода, совершил намаз в комнате Руслана, даже коврик специально с собой привёз.

– Я думаю, дорогая, что твой Шамиль всегда хотел быть лидером и управлять другими. Но никчемный он человек. Только своей Мисиду и детьми командует. А тут национализм развернулся. Вот он и хочет на этой волне выплыть, раз по-другому не получается, – ответил жене Магомед.

В тоже самое время, когда родители обсуждали дядю Шамиля, лежащая в своей постели Лала, тихо радостно смеялась. Видел бы её дядя Шамиль, в голубом платье, а ещё лучше в розовом купальнике бикини, который она купила у Викиной мамы, за товаром ездившей в Турцию.

– У него вообще глаза из орбит вылезли бы. Вот бы потеха была. А я должна обязательно показаться в этом купальнике Ване. Он совсем с ума сойдет, – уже засыпая, подумала Лала.




Глава 5


Незаметно пролетел май, и наступило последнее, относительно спокойное для республики, лето. Отставной генерал, майор авиации Джохар Мусаевич Дудаев был избран председателем исполнительного комитета общенационального конгресса чеченского народа, возглавляющего и направляющего националистическое движение, активно набирающее силу. Юрий Анатольевич Артемьев благополучно отбыл на новое место службы в Ленинградский военный округ. На семейном совете было решено, что Юрий Анатольевич направится на новое место службы сначала один, а Елена Алексеевна и Ваня приедут чуть позже. Елена Алексеевна завершит учебный год, а Ваня получит аттестат о среднем образовании и отгуляет выпускной вечер. Останется только отправить контейнер с вещами и прощай Кавказ. Чувствует сердце Елены Алексеевны, что вовремя они уезжают. Что-то очень тревожное витает в местном воздухе. А в середине июля Ване поступать в летное военное училище, так что начнется совершенно новая жизнь.

И вот сегодня выпускной вечер! Как все красиво и торжественно! Девочки настоящие красавицы в нарядных вечерних платьях. Трудно даже определить какая из них лучше. Да и ребята хороши, притихшие и повзрослевшие, необычно серьезные в элегантных костюмах.

– Но лучше всех её Ваня, – с гордостью думала, сидевшая вместе с другими учителями в актовом зале, Елена Алексеевна. Рядом с ней сидел Ванин классный руководитель и его любимый учитель физики Семён Моисеевич. Он с грустью смотрел на своих учеников, таких красивых и нарядных, прощающихся сегодня с детством и уходящих в сложную взрослую жизнь. Первый ряд был оставлен для гостей из районо, которое сегодня представляли полная женщина, начальница отдела, курирующего среднее образование, Тамила Абдуловна Мерзоева и двое мужчин рангом пониже.

Преподаватель химии, Нина Петровна Волкова, сидевшая за Тамилой Абдуловной, любезно предложила ей веер, чтобы помочь сановной даме справиться с духотой, стоящей в зале. Аттестаты вручал сам директор школы, вальяжный кумык Амир Шарифович, удобно устроившийся за трибуной, сооружённой на сцене зала.

– Золотую медаль и аттестат получает Звягинцева Татьяна Ивановна, – торжественно произнёс директор.

На сцену вышла худенькая, довольно невзрачная девушка, одетая в неброское скромное платьице. А в зале сидел её отец, пьющий прапорщик Ваня-бедолага, прозванный так за тяжёлую судьбу. Пять лет назад его жена Верка сбежала с майором, оставив растерявшегося Ваню с двумя детьми: двенадцатилетней Таней и восьмилетним Колей. Тогда Ваня и запил с горя. Все тяготы быта и заботу об отце и брате взвалила на свои хрупкие плечи юная Танечка. При этом она успевала ещё и отлично учиться. И вот сегодня Ваня-бедолага был вознагражден. Гладковыбритый, трезвый и торжественный, в хорошо выглаженном костюме, он сидел недалеко от Нины Петровны. По его щекам катились скупые мужские слезы, слезы гордости за свою девочку, подарившую ему этот чудесный момент. Вручая Тане аттестат, Амир Шарифович крепко пожал ей руку, пожелал успехов и счастья в жизни. Почти все присутствующие в зале хорошо знали историю этой семьи и поэтому аплодировали мужественной девушке особенно долго и громко.

– Артемьев Иван Юрьевич, – вызвал директор следующего выпускника.

На сцену поднялся Ваня. И тут счастливо забилось сердце Елены Алексеевны. Повзрослевший, в нарядном темно-синем костюме, который Елене Алексеевне достала работающая в универмаге мать ученицы, подготовленной Еленой Алексеевной по русскому языку к поступлению ВУЗ, Ваня выглядел просто великолепно. Неудивительно, что многие выпускницы не сводили с него заинтересованного взгляда и крепко, от души хлопали, когда Амир Шарифович вместе с аттестатом о среднем образовании вручил Ване почётную грамоту за заслуги в учебе и спорте.

Вручение аттестатов шло своим чередом.

– Джафар Ахмедович Мухтаров…

– Луиза Арменовна Степанян…

– Наталья Леонидовна Волкова…

На сцену вышла в нарядном платье с вечерней прической дочь Нины Петровны. После вручения аттестата и рукопожатия директора хорошенькая Наташа сделала кокетливый реверанс, чем также вызвала в зале взрыв рукоплесканий.

– Хорошая у вас дочка, – похвалила Наташу Тамила Абдуловна. Нина Петровна довольно зарделась, то ли от гордости за дочку, то ли от внимания Тамилы Абдуловны.

– Дорогие наши выпускники, – обратился к залу Амир Шарифович, после того как был вручён последний аттестат. – Вы сегодня покидаете стены нашей школы. Жизнь разбросает вас в разные уголки нашей Родины, но мы хотим, чтобы вы всегда помнили Кавказ и, где бы вы ни оказались, вспоминали его с теплотой и любовью. Силами коллектива нашей школы мы подготовили для вас подарок. Сейчас ученики 10 класса исполнят для вас настоящую кавказскую лезгинку, прошу встретить их, – директор захлопал первым, приглашая на сцену юных артистов.

Поднялся занавес, зазвучала зажигательная музыка лезгинки, и танцоры начали свой темпераментный танец. Какая это была лезгинка! В зале радостно смеялись и хлопали артистам. И вдруг все замолчали и затаили дыхание: на сцене плавно и грациозно передвигаясь, появилась настоящая кавказская красавица. С её выходом танец набрал новые обороты. Никто в зале не остался равнодушным. Громко хлопала Тамила Абдуловна и сопровождающие её мужчины. А как хлопали учителя, ученики и их родители! Исходящая от танца энергия зажгла весь зал.

– Перед вами выступил ансамбль песни и пляски средней школы № 7 города Грозного, – торжественно, подражая ведущим праздничных концертов, объявил Амир Шарифович. – Я хочу вам представить солистку ансамбля Лалу Бегоеву, – и директор вывел на поклон юную красавицу.

Когда стихли аплодисменты, она тоже обратилась к сидящим в зале:

– Мы очень рады, что наш танец вам понравился. Спасибо вам. Мы так как и Амир Шарифович хотим, чтобы вы всегда помнили нашу школу, наш город и нашу маленькую гостеприимную республику. Счастья и удачи вам. Пусть сбудутся все ваши мечты, – и Лала низко поклонилась всем сидящим в зале.

Елена Алексеевна осторожно обернулась и посмотрела на своего Ваню. Тот не сводил с Лалы восторженного влюбленного взгляда.

– Хорошо, что мы уезжаем, – подумала она.

Дальше были танцы. Первым танцем традиционно был вальс. На этот выпускной вальс Ваня пригласил Елену Алексеевну, выразив этим свою любовь и уважение.

– Какой у меня замечательный сын, – думала она, танцуя после Вани с Семёном Моисеевичем, а потом с Амиром Шарифовичем. Немного устав, Елена Алексеевна присела на стул и стала наблюдать за молодежью. Кроме выпускников в зале оказались артисты школьного ансамбля песни и пляски, которым директор любезно разрешил остаться потанцевать. Заиграл медленный танец, и Елена Алексеевна заметила, что многие из парней стремятся пригласить Лалу, которая успела переодеться в красное короткое платьице, великолепно подчеркивающее её блестящие волосы, нежную смуглую кожу и стройную фигуру. Не обращая внимание на других девушек, эти ребята старались перехватить её друг у друга. Происходило какое-то безумие. Наблюдения Елены Алексеевны прервали две родительницы, подошедшие поблагодарить её. Когда она смогла продолжить своё наблюдение, то сразу заметила, что напряжение среди танцующих спало, безумство прекратилось. Парни танцевали с девушками, было все спокойно.

– Что же произошло? – удивилась Елена Алексеевна. И тут она увидела, что Лала танцует с её Ваней и не надо обладать чутьем матери, чтобы заметить, что этим двоим не нужен никто другой. Они танцевали красиво и гармонично, касаясь друг друга с какой-то особой нежностью. Сразу стало понятно, почему испарились другие парни. Им тут просто не было места.

– Хорошо, что мы уезжаем, – снова подумала Елена Алексеевна.




Глава 6


Остался позади выпускной вечер, отправлен контейнер с вещами, выкуплены билеты, до отъезда осталось всего три дня. Сегодня Елена Алексеевна устраивает прощальный обед для коллег и соседей, которые стали близкими семье Артемьевых за шесть лет проживания в этом гарнизоне. Придут Амир Шарифович, Семён Моисеевич, Ангелина Григорьевна, тоже учитель русского языка и литературы, англичанка Анна Владимировна и химичка Нина Петровна. Нину Петровну приглашать не очень хотелось, хитрая она и ехидная, но ладно, не позовёшь – обидится, да и дети вместе учились, так пусть уж придет. Будет ещё Юрин друг, Николай с женой, которые тоже ждут перевода в Россию, и, конечно, соседка Таечка, самая близкая подружка и помощница Елены Алексеевны. Вот и сейчас вместе с Таей они проверяют, чего не хватает на столе, что нужно ещё подрезать, доставить. Елена Алексеевна хочет, чтобы все было достойно и красиво. Она всегда слыла хорошей хозяйкой, так что и в этот раз лицом в грязь не ударит. А у Ванечки свои дела, все время где-то пропадает, прощается с друзьями. Елена Алексеевна, конечно, понимала, что основное время он проводит с Лалой, но старалась себя уговорить, что Ванина влюбленность пройдёт вместе с отъездом.

И вот, в то время, когда Елена Алексеевна готовилась к приему гостей, Ваня с Лалой отдыхали на диком пляже, на берегу стремительного Терека, в тихом уединенном месте, заранее ими облюбованном. Вволю накупавшись, они лежали рядом на тоненьком покрывале, захваченном Лалой из дома. На Лале был тот самый розовый турецкий купальник, в котором ей так хотелось показаться Ване.

– Ой, как хорошо, – сказала Лала, поднявшись и направляясь к заполненной водой ложбинке, созданной природой среди белых камней, в которой можно было окунуться как в ванне. Ваня любовался ею. В свои семнадцать лет, он уже имел сексуальный опыт, правда, не очень богатый. В прошлом году на летних каникулах в Вологде, которые он проводил у дедушки с бабушкой со стороны матери, он переспал со студенткой медицинского училища Юлей, с которой познакомился на танцах в местном клубе. Юля была старше Вани на три года, уже имела связи с мужчинами и совсем не сопротивлялась, когда страстные поцелуи перешли в более близкие отношения. Ване было приятно, хорошо, но он понимал, что не влюблен в неё. Юля тоже не рассматривала их отношения как что – то серьезное. Расстались они легко и спокойно. Просто закончилось лето. И вот теперь Ваня не сводит глаз с Лалы. Сказать, что он не хочет её, это значит не сказать ничего. Но было что-то сильнее этого желания. Его захватывало чувство какого-то огромного восхищения, перехватывающего дыхание.

– Какое у неё великолепное смуглое тело, гладкая атласная кожа! А блестящие черные волосы, ещё мокрые от воды тяжелыми прядями красиво спадают на грациозную спину

– Я спросил сегодня у менялы, что даёт за пол тумана по рублю, как сказать мне для прекрасной Лалы по-чеченски нежное люблю, – продекламировал он, слегка перефразированные Есенинские стихи, присевшей рядом девушке. Не зря же Ваня был сыном учительницы русского языка и литературы.

– Шутишь, Ванечка, уедешь и забудешь, потеряешь меня! – лукаво засмеялась Лала.

– Нет, ты не права. Я давно люблю тебя, ещё с зимы. А, если вдруг потеряю, найду даже на краю Земли, – горячо возразил Ваня.

Лала ничего не ответила. А затем она совершила один из тех своих поступков, которые впоследствии охарактеризовали её как решительную личность. Она нагнулась к лежащему на подстилке Ване и сама первая, по – настоящему поцеловала его в губы, страстно и нежно. Ваню захлестнула волна огромного бездонного счастья. Лучше этого ничего не было в его жизни. Он отчетливо осознал, что это и есть настоящая любовь. С этой девушкой он готов прожить всю жизнь и умереть в один день. И пусть через два дня ему предстоит уехать для поступления в военное училище и им придётся не видеться некоторое время, он обязательно вернется, и они никогда не расстанутся. Всё это Ваня повторял ей до самого своего отъезда.

Артемьевых на перроне вокзала провожало много народа. Но из всего этого провожания Ваня запомнил полный любви взгляд прекрасных глаз Лалы, которая пришла его проводить вместе с компанией друзей, но держалась в сторонке, не желая дразнить Елену Алексеевну и других учителей. Бдительная Елена Алексеевна заметила взгляды, которые её сын и Лала бросали друг на друга.

– Это просто счастье, что мы уезжаем. Эта девчонка легко могла бы погубить моего Ваню. Трудно найти мужчину, который устоит перед такими глазами, – снова подумала она.

Наконец поезд медленно откатил от перрона. Провожающие шли за вагоном и махали руками. Оставалось всего несколько спокойных, мирных месяцев. В этот день никто ещё не знал, что в ближайшее время жизнь их полностью перевернется. Одним предстоит стать беженцами, другим – погибнуть, а третьим – остаться жить в разгромленной войной Республике, заброшенной её заботливым новым националистическим правительством в грязь, кровь, гражданскую войну, потери и муки.




Глава 7


Тихая размерная жизнь осталась позади. Хотелось спросить: а была ли она вообще? Офицерские семьи бежали из Грозного как перед концом света. Одни успели подсуетиться и получить новое назначение, другие срочно демобилизовались, как Светкин отец, дядя Володя.

– Жизнь дороже карьеры, – уверенно заявил он на прощальном застолье своим колеблющимся менее решительным товарищам.

– Что ты будешь делать в своем Воронеже?

– В бизнесмены пойду, открою свечной заводик.

Лала сильно переживала скорую разлуку с любимой подружкой и её семьёй.

В семье Бегоевых тоже было не все просто. Магомеду, как чеченцу, то есть лицу коренной национальности, никто должность в России не предлагал.

– Тут бы с русскими разобраться, а ты, дружок у себя дома, не пропадёшь.

И Магомед отчетливо понял, что той стране, которой он присягал и служил верой и правдой, которую искренне любил, он больше не нужен. Что же делать дальше? Демобилизоваться и ехать в Россию? А куда? Родни у них там нет. Можно, конечно, свалиться на голову Мише Захарову, друг в беде не оставит. Но надо ли это делать? Эти разговоры отца с матерью Лала слушала каждый вечер. В их семье, как и в большинстве кавказских семьях, главным всегда был отец. Именно он принимал все ответственные решения, а мать безоговорочно подчинялась ему. Но сейчас отец был в растерянности, и своё слово сказала умная Аминат.

– Мой отец, Муса, любил говорить, что Аллах закрывает дверь, но приоткрывает окно. Куда нам бежать со своей земли, от своего народа? Что будет с ним, то будет и с нами.

И Магомед согласился с женой. А через некоторое время всемогущий Аллах, действительно, приоткрыл для него окно. В один из осенних вечеров к их дому подъехала чёрная Волга, и, вышедшие из неё двое вооружённых крепких бородатых мужчин поднялись в квартиру Бегоевых. Наблюдавшие за этими событиями соседи могли видеть, что через некоторое время Магомед вместе с этими мужчинами вышли из подъезда, и они уехали в неизвестном направлении. Лала хорошо помнит тот вечер. Отец вернулся среди ночи. Он был очень возбужден. Достал бутылку коньяка, взял первый попавшийся ему под руку бокал для шампанского, налил полбокала и одним махом, не смакуя, как водку выпил. И лишь после этого ответил на вопрос застывший в глазах близких

– Я был у Джохара. Он мне предложил должность начальника его аэродрома и чин генерала. Мы с ним долго говорили. Он сказал, что я нужен лично ему и нашей независимой Ичкерии. И хотя я не во всем согласен с ним, но предложение я принял. Он по-настоящему переживает за нашу страну и народ. Спасибо Аллаху и тебе, Аминат, что удержали меня от неверных поступков.

Лала впервые в жизни услышала, что её отец серьёзно поблагодарил Аллаха. Ей стало как – то не по себе. Она со страхом подумала, что в этой новой жизни отец может не одобрить её любовь к Ване. Зато искренне обрадовался её десятилетний брат Руслан..

– Ура, папа! Ты будешь вместе с Джохаром строить новую страну, – восторженно воскликнул мальчик и захлопал в ладоши.

Да, несомненно, незаконно выбранный президент Джохар Дудаев, обладал огромной харизмой и настоящим даром убеждения. И если Магомед Бегоев нашёл свое место в независимой Республике Ичкерия и поэтому никуда не уехал, то прапорщику Ване Звягинцеву просто не было куда уезжать. Его дочка, умница Танечка, поступила учиться в Ставропольский педагогический институт заочно, чтобы не оставлять отца с братом, и пошла работать лаборантом в родную школу. Семья Звягинцевых жила сегодняшним днем, не думая о будущем. Так же поступили другие российские семьи, которым или некуда было бежать или не почувствовали надвигающуюся над ними грозу. Хотя только слепой и глухой мог не уловить этот странный будоражащий запах, одним казавшимся запахом свободы, другим – огромной беды.




Глава 8


Выпускной вечер в средней школе № 7 лета 1992 года совсем не напоминал прошлогодний. Да и самого вечера практически не было. В актовом зале, утративший свою вальяжность, заметно похудевший Амир Шарифович под вялые хлопки вручил аттестаты о среднем образовании «дожившим» до окончания школы выпускникам, среди которых была и Лала. Не было представителей администрации, пафосных речей, песен и танцев. Школа доживала последние дни. Выпускники и учителя смутно представляли, что будет завтра. Уверенно чувствовал себя лишь учитель астрономии Решид Салманович Мерзохоев. Все предыдущие годы Амир Шарифович терпел этого заносчивого и ограниченного человека лишь потому, что тот приходился троюродным племянником его жене, а на Кавказе даже дальнее родство значит очень много. Теперь Решид Салманович регулярно совершающий вечерний намаз во дворе своего дома, вызывающе смотрел на директора. В отличие от Амира Шарифовича он хорошо представлял себе свой завтрашний день, так как получил вполне авторитетные обещания стать директором религиозной школы для мальчиков, которую со следующего учебного года планировалось открыть в помещении СШ № 7.

Лале было очень грустно. Не было рядом её подруг Светы и Вики, далеко был самый дорогой для неё человек, Ваня, которого она не видела целый год. Правда письма полные любви и надежды, она получала регулярно. В ответ Лала отсылала такие же нежные и страстные письма. Ваня обещал приехать в начале августа, и Лала с нетерпением ждала его. Только с ним она связывала свое будущее. Именно поэтому она решила поступить в культпросветучилище на специальность «Организация художественной самодеятельности». В училище учиться всего два года и профессия ей пригодится в роли офицерской жены. Ведь художественная самодеятельность существует в любом гарнизоне. Да и нравится ей эта профессия. Ведь она так любит танцевать. А где теперь потанцуешь? Дискотека, на которой она зажигала в прошлом году, теперь закрыта, точно также как и другие подобные заведения. Ведь мусульманская молодежь не дожна посещать такие места. Зато мечети стали расти как грибы поле дождя. Но можно все пережить, лишь бы поскорее дождаться Ваню.

С таким же нетерпением ждала Ваню на летние каникулы и Елена Алексеевна.

– Юра, может, ты съездишь к Ване? И Петра заодно повидаешь. И вместе с Ванечкой домой приедешь. А то мало ли что с ним в дороге случится. И я спокойна буду, – уговаривала она мужа.

– Не выдумывай, Леночка. Ваня должен становиться самостоятельным мужиком, а не расти маменькиным сынком. Ему же было неудобно перед товарищами, когда я приезжал за ним перед зимними каникулами. Да и Петр удивится, если я опять появлюсь, – отстаивал свою позицию Юрий Анатольевич, считая себя абсолютно правым.

Но права оказалась Елена Алексеевна. Вместо долгожданного сына в начале августа они получили письмо, в котором он писал:

– Дорогие мама и папа! Не волнуйтесь за меня. Я съезжу на две недели в Грозный. Остановлюсь у тети Таи. Я очень соскучился по друзьям, а к вам я приеду позже. Поймите меня и не сердитесь. С любовью и уважением, Ваня.

У Елены Алексеевны началась настоящая истерика.

– Это всё из-за этой девки! Погубит она нашего Ванечку. Я же просила тебя Юра, поехать за ним. Ты же знаешь, что творится в Чечне. Не вернётся он оттуда живым, – рыдала она.

Тоже напуганный и чувствующий себя виноватым, Юрий Анатольевич всячески пытался успокоить и жену и самого себя:

– Леночка, не всё так страшно. Позвоним Таечке, всё узнаем. Парень молодой, глупый. Переживем как-нибудь эти две недели. Не думай о плохом, – уговаривал он.

– В церковь пойдем, Бога попросим уберечь нашего сыночка, – плача просила Елена Алексеевна.

– Конечно, Леночка дорогая, пойдем, не плачь. Всё будет хорошо, – покорно согласился Юрий Анатольевич.

Примерно, в тоже время, когда его родители сходили с ума от страха за него, довольный и счастливый Ваня сидел напротив Лалы за белым пластиковым столиком маленькой шашлычной, расположенной на берегу Терека. Они пили терпкое красное вино, ели вкусный шашлык из баранины и не могли наглядеться друг на друга.

Хозяин шашлычной, пятидесятилетний Хасан, двадцать лет отработал на Севере. Оттуда он привез русскую жену Марию и деньги, на которые и открыл эту шашлычную. За время, проведенное на Севере, Хасан пристрастился к русскому шансону и сейчас, наблюдая за сидящей в его шашлычной молодой, красивой и влюблённой парой, он захотел поставить для них душевную любовную песню. Порывшись среди кассет, хранящихся у него под стойкой бара, он, наконец, нашел, то, что искал. Хасан не помнил имя исполнителя этой песни, но именно её он сейчас захотел послушать сам, и чтобы её услышала молодая пара. Песня называлась «Голуби целуются на крыше».



Умаляю, ради бога тише

Голуби целуются на крыше

Вот она сама любовь ликует

Голубок с голубкою воркуют



Настроение Хасана передалось и помогавшей ему жене Марии.

– Много я бы отдал за то, чтобы женщина смотрела на меня такими глазами, как эта девушка смотрит на своего парня, – мечтательно обратился Хасан к Марии.

Да, Хасан, – прервала молчание Мария. – Пока молоды, то радуются друг другу, а куда всё потом исчезает? – грустно заметила она.



Я тебя целую, дорогую

Я не целовал ещё такую

Самую любимую на свете

Голуби, пожалуйста, поверьте…



Тихо лилась песня, а рядом, омывая большие белые камни, мирно журчал Терек, как бы повторяя слова песни. И оба, Хасан и Мария, искренне пожелали красивой молодой паре, чтобы их любовь не пропала, выдержала все испытания и преграды, которые готовили им и нелёгкое время и сама жизнь, суровая и прозаичная, совсем не похожая на эту красивую песню.




Глава 9


– Ой, Ваня, дай посмотреть на тебя! Настоящий летчик! Красавец! Как я рад тебя видеть, – восторженно встретил Семён Моисеевич любимого ученика.

Пришедшая вместе с Ваней Лала, скромно стояла рядом.

– Проходите ребята, Роза сейчас накроет на стол. У неё сегодня замечательные пирожки с вишней.

Жена Семёна Моисеевича, Роза Марковна, его верная подруга, знавшая многих его учеников, тоже обрадовалась приходу гостей. После охов, ахов и приветствий, она сразу пошла на кухню готовить угощение. Скоро хозяева и гости сидели в уютной гостинной за красиво накрытым столом.

– А мы, Ванечка, уже на чемоданах, – сообщила Роза Марковна. – К Мише в Штаты уезжаем. Уже и разрешение на воссоединение семьи получили. Хоть внуков увидим. Жду не дождусь.

– А я бы никуда не уезжал, – возразил жене Семён Моисеевич. – Как переехал в Грозный с родителями после войны, так и не знал лучшего места на Земле. С удовольствием прожил бы здесь всю жизнь. Но теперь, к сожалению, это стал совсем другой город и другая страна. На улицу страшно выйти. У нас билеты до Чикаго только на ноябрь, но сын настоял, чтобы мы перебрались в Москву прямо сейчас. Родственники нам уже и квартиру на это время сняли. – рассказал он.

– Сейчас все стараются уехать, кто только может, – поддержала разговор мужа Роза Марковна. – В государстве, которое строит Джохар Дудаев нечеченским национальностям места нет.

– Они утверждают, что мстят русским за сталинские репрессии, но ведь Сталин ставил свои жуткие эксперименты и над многими другими народами. Я был ещё школьником, но хорошо помню дело врачей – вредителей. Для евреев уже готовили столыпинские вагоны. Но моему народу тогда повезло больше. Наверное, Бог тогда вспомнил, что нужно защитить избранный им народ. Смерть Сталина поставила точку в этом деле, – грустно добавил Семён Моисеевич.

– А разрешение на свободное приобретение оружия? Куда это годится? Бандиты всех мастей чувствуют себя как рыба в воде, – распалилась Роза Марковна. – Ты, Ванечка, наверное, знаешь про Танечку Звягинцеву? – внезапно прервала общие рассуждения она.

– Да, знаю, – грустно ответил Ваня.

– Какая печальная жизнь, и, какая жуткая смерть, – воскликнула Роза Марковна.

Ваня, действительно, знал от тёти Таи, а потом и от самой Лалы, историю этой ужасной трагедии, вызвавшей потрясение в бывшем военном городке. Суть трагедии состояла в следующем. Обычным апрельским вечером Таня возвращалась домой из магазина, где после работы купила оставшиеся на бедных полках продукты, чтобы приготовить нехитрый ужин для отца и брата. Погружённая в свои мысли, она не заметила притормозившую рядом машину, из которой выскочили двое отморозков. Один из них загородил Тане дорогу, грубо приподнял её лицо.

– А она довольно страшненькая, Муса, – обратился он к товарищу.

– Ничего, как дырка сгодится, – ответил тот.

Они затолкали упирающуюся девушку в машину, её сумочку и пакет с продуктами выкинули из машины прямо на тротуар и увезли в неизвестном направлении. Ваня-бедолага, её отец, не дождавшись дочь к ужину, и зная, что она не пойдет гулять, если её ждут дома, побежал в милицию, но заявление у него приняли только через трое суток. Труп Тани случайно обнаружили мальчишки через неделю после её исчезновения на одной из городских свалок. Она вся была разорвана после жестокого изнасилования и задушена. Ваня-бедолага после того как увидел свою дочь мертвой, тихо помешался. Он бегал по улице городка и громко звал свою Таню. Его замутненный разум не мог воспринять такую простую вещь, что его золотой доченьки, единственной опоры в этой жизни больше нет. Неизвестно, кто сообщил бывшей его жене страшную весть, но она приехала, поплакала на могиле дочери и уехала восвояси, забрав сына Колю. Ваня-бедолага ко всему остался безучастным. Он даже не узнал Верку и не понял того, что она увозит их сына, оставляя его совсем одного.

Воспоминания о несчастной Танечке расстроила всю компанию, добавив последнюю каплю в общее состояние тревожной неизвестности. Когда Роза Марковна с Лалой стали убирать со стола, Семён Моисеевич наконец смог поговорить с Ваней наедине.

– Как Елена Алексеевна восприняла твой приезд сюда? – спросил он. – Ты же должен понимать, что это очень опасно.

– Я послал родителям письмо, но мне страшно позвонить им. Тетя Тая послала телеграмму, что я добрался благополучно. В конце каникул заеду к ним, но понимаю, что мало мне не покажется, – грустно усмехнулся Ваня.

– Как ты думаешь поступить дальше с Лалой?

– Я её очень люблю и хочу жениться. Через два года я смогу уйти из казармы на квартиру. Лала как раз окончит училище и приедет ко мне. Я бы женился хоть сейчас, но Лале только будет семнадцать лет и живу я в казарме, так что придется немного подождать

– А как родители отнесутся к твоему решению, ведь ты ещё так молод, и понравится ли им, что ты хочешь взять в жёны чеченку?

– Да, я, конечно, молодой, но я очень боюсь её потерять. Чеченки выходят замуж раньше наших девушек. Я уверен, что Лала любит меня, но иногда обстоятельства бывают сильнее любви. Поэтому мы поженимся сразу, как только сможем поселиться вместе. А родители смирятся. Ведь, в конце концов, жить нам, а не им.

– Ванечка, а ты не думаешь о том, что чеченцы – это совершенно другой мир. Лала, конечно, очень красивая девушка и большая умница, но женившись на чеченке, ты женишься на всей её родне. В Советские времена, это ещё как – то было возможно, то теперь я не знаю, что из этого выйдет. Чеченцы особый народ. Конечно, очень храбрый. Но приверженность традициям и чрезмерно развитое чувство собственного достоинства у них обычно идут впереди разума.

– Семён Моисеевич, мы любим друг друга. Я абсолютно уверен, что счастлив буду только с ней. Не всё так страшно, как вы думаете. Лала воспитана как русская девушка и семья у неё современная. Вот увидите, всё у нас будет хорошо.

– А ты знаешь, что отец Лалы, Магомед Ахматович, теперь в одной команде с Дудаевым? Как он отнесется к вашим планам?

– Лала рассказала мне, что её отец хотел получить назначение в Россию, но им никто не захотел заниматься. Дудаев, единственный, кто протянул ему руку помощи. Но Магомед Ахматович не фанатик, он очень любит свою дочь, и никогда не будет препятствовать её счастью. Но, если даже он поведет себя не так, как мы думаем, то Лалу ничего не остановит. Она всё равно выйдет за меня, даже против воли родителей. Вы не представляете, какая она храбрая! – с гордостью заключил Ваня.

Семён Моисеевич хотел ещё что-то добавить, но в комнату вернулись Роза Марковна и Лала. Молодые гости стали прощаться. Наблюдая за тем, как они смотрят друг на друга и как они счастливы, мудрый Семён Моисеевич подумал, что возможно он не прав, что, действительно ничего нет на свете важнее любви, перед которой меркнут все доводы разума.

– Но я все-таки попытался его вразумить и выполнил долг перед Еленой Алексеевной, – утешил он себя.

Сгущались сумерки, Ваня с Лалой шли, держась за руки, по непривычно пустынным улицам военного городка. Тишину разрывал лишь голос муэдзина, призывающего верующих мусульман на вечерний намаз, что было довольно непривычно для Вани. Где-то рядом послышался топот ног, кто-то догонял молодых людей. Лала вздрогнула и теснее прижалась к Ване, инстинктивно ища у него защиту и одновременно готовая защитить его. Но догнал их не страшный бандит, а растрёпанный Ваня-бедолага:

– Вы не видели моей Танечки? – не узнав их, задал он вопрос, и, не дождавшись ответа, побежал дальше. – Таня, Танечка, где ты? – голос безутешного отца перекрывал голос муэдзина.

Возможно, встреча с Ваней-бедолагой и воспоминания о страшной судьбе Тани, помогли Лале совершить этот решительный шаг.

– Ваня, ты говорил, что тётя Тая дежурит до утра в больнице? – спросила она.

– Да, уже ушла, дома будет только после восьми утра, – ответил он.

– Пошли к тебе, – уверенно предложила Лала, и Ваня понял, что она решилась на то, о чем он мечтал, но боялся ей предложить.

Эту ночь они оба запомнили на всю жизнь. Ваня целовал свою любимую от кончиков пальцев на ногах до прекрасного лица, окунался в её блестящие волосы, гладил ее гладкое атласное тело. Он взял её бережно и нежно, почти не доставив боли, а потом любил её ещё и ещё, до тех пор, пока они счастливые и уставшие не заснули, тесно прижавшись друг к другу. Такими их и застала пришедшая с дежурства тётя Тая.

До утра не сомкнувшая глаз Аминат, как тигрица набросилась на появившуюся лишь утром дочь.

– Где тебя шайтан носил, беспутная? Я чуть не умерла, хорошо, что отца нет дома. Он бы тебе устроил…

– Мамочка, прости меня! Я задержалась у Мириам. Мы вместе готовились к экзамену. А потом мне страшно было одной идти домой, а проводить было некому. Телефона у Мириам нет, а выйти позвонить с уличного автомата я не решилась. Ты же не хочешь, мамочка, чтобы со мной случилось такое как с Таней Звягинцевой? – уверенно врала Лала, стараясь не смотреть в глаза матери.

– Ну, что ты говоришь, дочка, – в ужасе проговорила Аминат, которую Лале все же удалось сбить с толку. – Я все же рассчитываю на твоё благоразумие и надеюсь, что ты меня не обманываешь. Но ты не должна заставлять меня волноваться. Люди теперь стали злые, ни за что могут обидеть, а на тебе не написано, что ты дочь генерала Бегоева.

В её последних словах чувствовалась гордость за мужа, получившего звание генерала, пусть и в непризнанной Россией Республике. Она и верила и не верила дочери, но, конечно, не могла предположить, что произошло на самом деле.

– А все-таки избаловали мы дочку, слишком своенравная она стала, – устало подумала мать.

Две недели, которые Ваня провел в Грозном с Лалой, пролетели как один день. И вот, как ровно год назад, она провожала его.

– Ты ни о чём не жалеешь? – тревожно спрашивал он любимую.

– Лучше сделать и пожалеть, чем пожалеть, что не сделал, лукаво улыбнулась Лала.

– Я, как доберусь домой, сразу напишу тебе письмо на адрес тёти Таи. И обязательно приеду к тебе на следующие каникулы. Время пролетит быстро. Это тебе, – немного смущаясь, Ваня протянул девушке маленькую, бархатную коробочку.

Лала открыла её и увидела тоненькое золотое колечко с маленьким бриллиантом.

– Ой, Ваня, какая прелесть! Откуда оно у тебя? – с радостным удивлением воскликнула она.

– Это не важно, главное, что оно тебе нравится.

Ваня не признался, что собирал на него деньги весь год, подрабатывая разгрузкой вагонов и откладывая стипендию.

– Ты теперь моя невеста, – гордо сказал он и поцеловал Лалу крепко и уверенно, никого не стесняясь.

Так же, как и в прошлом году, Ваня вскочил в вагон в последнюю минуту, а Лала шла за вагоном до тех пор, пока он не скрылся из виду не утирая слез и махая рукой, на безымянном пальце которой теперь блестело колечко. Лала знала, что по чеченским обычаям, если девушка приняла от парня какой-нибудь подарок, то значит, что она ответила согласием на его предложение о замужестве и что теперь она не свободна для других парней. Она не успела рассказать об этом Ване. Но она обязательно напишет ему об этом в первом же письме. Надо набраться смелости и рассказать матери о том, что она стала невестой, а потом и отцу. Может обстановка нормализуется, и она сможет съездить к Ване ещё раньше, чем он приедет к ней. Надо как-то набраться сил и пережить это время, чтобы потом никогда не расставаться.




Глава 10


– Ой, Лала я так волнуюсь! Ну, надо ж было мне запнуться, когда я читала стихотворение, вдруг не примут, – взволнованно делилась своими переживаниями её новая подруга Мириам. Сама Лала нисколько не волновалась. Она прошла собеседование раньше Мириам. По выражениям лиц членов комиссии она почувствовала, что произвела благоприятное выражение. И даже, если она не поступит в училище, то это не трагедия. Конечно, лучше всё же поступить, будет чем заняться в этом году и профессия пригодится в жизни. Но самое главное, что в её жизни есть Ваня, самый лучший парень на свете, а всё остальное второстепенно. А Мириам переживает по-настоящему.

– Не волнуйся, Мариша, на русский манер Лала назвала подругу. – Всё будет хорошо, конкурс совсем небольшой. Раньше сюда поступало много русских девушек, а сейчас никого из них нет.

И действительно, возле аудитории, где заседала приёмная комиссия, ожидали своей очереди на прослушивание и ждали результатов только кавказские девушки, да и то их было не очень много. Председатель комиссии предупредил поступающих, чтобы они не расходились после собеседования. Результаты будут объявлены каждой из них лично после окончания прослушивания.

И вот, наконец открылась дверь аудитории и секретарь пригласила войти первую по списку девушку Зулиху Абдурахманову. Следующую вызвали Баширову Мириам, подругу Лалы. Обе девушки выскочили довольные, весёлые, они радостно смеялись и хлопали в ладоши. С таким же настроением выходили из заветной аудитории почти каждая из поступающих девушек. Действительно, верно заметила Лала, конкурс был невелик, а почти все поступающие девушки имели какие-то способности.

Лалу вызвали последней. Когда она вошла, то сразу заметила, что все члены комиссии притихли, а один из них, мужчина средних лет с глубоко посаженными внимательными глазами, попросил её подойти поближе.

– У нас к вам имеется совершенно другое предложение. Вы очень красивы и талантливы. И сейчас, когда наша страна стоит на пороге независимости, нам особенно нужны свои талантливые актрисы, такие, какой можете стать вы. Поэтому мы предлагаем вам не тратить время на училище, где, в основном учатся средние по своим способностям девушки, которые будут работать с кружками и самодеятельными коллективами. Как вы смотрите на то, чтобы обучаться на факультете актерского мастерства нашего университета!

– Но я не сдавала экзамен в университет, а там уже закончился прием, – удивленно произнесла Лала.

– Это не важно. Я решу этот вопрос. Если вы ответите согласием, то завтра к 15.00 приходите со всеми документами к ректору университета господину Алауди Хамзаеву, и он зачислит вас, – заверил Лалу мужчина с внимательными глазами.

В голове у Лалы пронёсся настоящий вихрь.

– Чудны дела твои, господи, – говорила Светкина мать тётя Люда.

Подполковник сразу стал генералом, а она вместо училища, без экзаменов, поступает в университет. Это всё как-то несерьёзно. Бутафория, мишура, но как заманчиво! Если сегодня не схватить эту птицу удачи, то завтра можно её упустить.

– Разве мне помешает высшее образование настоящей актрисы? – спросила себя Лала. – Нет, не помешает. Я и в России смогу быть актрисой, и учиться смогу, и переведусь поближе к Ване. Ни в коем случае нельзя упускать такой шанс.

– Если это серьёзно, то я согласна, – просто ответила Лала.

– Ну, вот и отлично. Мы всё решили. Поздравляю вас, Лала Магомедовна. Зара прямо сейчас пойдет с вами и отдаст документы. А завтра, как договорились, вас будут ждать в кабинете ректора.

Секретарь директора училища Зара, худенькая смуглая девушка, сразу поднялась со своего места и жестом позвала Лалу следовать за ней. Когда Лала, забрав документы, спросила Зару о том, кто был этот мужчина, который так легко определи её в университет, та удивлённо ответила:

– Разве вы не знаете? Это же сам министр культуры Ахмед Закеев. Он лично курирует факультет актерского мастерства. Естественно для него ничего не стоит определить туда даже без экзаменов перспективную абитуриентку, особенно в нынешнее время.

Только, выйдя из училища вместе с Мириам, которая терпеливо дожидалась всё это время, Лала подумала, может зря она ввязалась в это дело. Ведь учиться в университете не два года, как в училище, а целых пять, а она хочет побыстрее уехать к Ване. Но решение уже принято, а Лала никогда не жалела о сделанном. Жизнь покажет, как будет лучше. Всегда есть какой-то выход. Зато учиться будет гораздо интересней, и время пройдет быстрее. А как будет гордиться ею Ваня!

– Да, подружка, не придется нам учиться вместе, – наконец обратилась она к изнывающей от любопытства, Мириам.




Глава 11


В последнее время Магомед Бегоев часто прибывал в мрачном настроении. Казалось всё идет прекрасно. Получил такую высокую должность, Джохар ценит и уважает его, любимую дочку, Лалу, приняли в университет. В центре города освободилось множество квартир, можно выбрать любую и перевезти туда семью. Но что-то останавливает Магомеда. Какое-то суеверное чувство мешает ему поселиться в квартире, которую хозяева покинули, убегая от страха, опасаясь за свою жизнь. А в остальном все в порядке. Другой бы на его месте жил да радовался. Но беда Магомеда состояла в том, что за время прожитое в России, он стал думать как русский. Он отлично понимал, что ничего хорошего в самопровозглашенной республике не происходит. Экономика парализована. Волна преступности захлестнула всю Республику, нечеченское население бежит из страны, за бесценок продавая свои квартиры, если это еще удается сделать, а то и бросает их вовсе, ведь жизнь дороже. Когда-то один из самых интернациональных городов Советского Союза поменялся на глазах. А что же будет дальше? Будет еще хуже. Что может быть хорошего в Республике, где половина мужчин не хочет работать, мечтает стать министрами или генералами, а та, другая половина, которая хочет работать или иметь легальный бизнес, покидает страну. А Джохар, в принципе, смелый человек и настоящий народный лидер, идет по тому же неверному пути, что и другие политики, которые понятия не имеют, что делать с экономикой, и рассчитывая отвлечь народ от серьёзных проблем, играют на их национальных и религиозных чувствах. Джохар с большим энтузиазмом разжигает антироссийские настроения, угрожает правительству России. А что может Чечня без России? Чтобы поднять разрушенную экономику, нужно быть финансовым гением. А такие родятся раз в тысячу лет. Не каждой стране везет на такого гения, а вот, защитников национальных идей везде хоть пруд пруди. Совершенно очевидно, что не будет работы, не будет и денег. Нельзя прожить только воруя нефть из трубопроводов и гоняя украденные машины. Беда, которая коснулась нечеченского населения, завтра, несомненно, станет чеченской бедой. Как самому вести себя в этой ситуации? Как защитить свою семью? Мальчишка Руслан радуется свободе, как неумный теленок, бегает с такими же неразумными мальчишками, играет в войну с Россией, не понимая, что настоящая война не за горами.

С одной стороны проблемно Чечне прожить без России, а с другой – сама Россия никогда не отпустит Чечню, не позволит нарушать свою территориальную целостность. Не с кем даже поговорить, поделиться. Нет рядом лучшего друга Миши Захарова, нет и других его приятелей и сослуживцев, с которыми можно было просто нормально поспорить, порассуждать, не опасаясь, что тебя могут обвинить в предательстве своего народа. Можно, конечно, поговорить с женой. Но тут в противовес русскому мышлению вступает чеченский менталитет: мужчина должен все решать сам, а женщина лишь принимает его решение. Но всё же, хотя Магомед и не обременял жену своими переживаниями по поводу политической обстановки в Республике и рабочими проблемами, семейные дела они всегда обсуждали вместе. И вот прошлой ночью его Аминат, страшно волнуясь, рассказала, что их Лала любит русского парня Ваню Артемьева, сына учительницы и его бывшего сослуживца и собирается за него замуж. Ваня – курсант лётного военного училища, недавно приезжал на каникулы и подарил ей колечко. И Лала приняла его, то есть можно считать, что молодые люди как бы помолвлены. Аминат очень боялась, что муж разозлится. Она напряглась, натянулась, как струна и очень удивилась его неожиданной реакции.

– Я помню сына Юрия Артемьева, симпатичный парень. Не удивительно, что он приглянулся нашей Лале. Кстати, я всегда сомневался, что наша своенравная девочка сможет быть хорошей женой для чеченца. Так что, если у неё серьезно с этим парнем, то я, в принципе, не против. Только они ещё очень молоды, учиться им нужно. Давай вернемся к этому разговору позже. Надо всё взвесить, во всем разобраться, чтобы было как у людей, – сказал Магомед.

Аминат после его слов даже расплакалась от облегчения и радости за дочь.

– Мага, дорогой, слава Аллаху, ты услышал нас. Ты самый лучший, самый мудрый муж и отец, благодарно шептала она, нежно прижимаясь к любимому мужу. Её единственному мужчине, её гордости и опоре.

А Магомед думал, что возможно его дочери буде спокойнее и безопаснее в России под надёжной защитой Вани Артемьева, чем в родной, мятежной Республике. Только бы не опоздать с этим.




Глава 12


Наступило утро, ночные страхи значительно уменьшились, и Магомед подумал, что вопрос с замужеством дочери не такой уж и простой. Нужно, во-первых, серьезно поговорить с ней самой, затем с так называемым её женихом Ваней и, конечно, с его родителями. Может с их стороны не всё так благополучно, как думает Лала. И, конечно, очень бы хотелось, чтобы дочь доучилась в университете. И неизвестно, удастся ли перевестись учиться в Россию.

– Лала, дочка, зайди ко мне, – позвал Магомед, начав с утра осуществлять задуманный план.

Лала вошла в кабинет отца довольно уверенно, так как мать успела ей утром шепнуть, что поговорила с отцом, и он, к её большому удивлению, ничего не имеет против её брака с Ваней.

– Садись, доченька. Давай поговорим, – попросил её отец. – Я хочу знать, насколько серьезны твои отношения с Ваней и что думают по этому поводу его родители? А если они будут против? Ване еще надо учиться. Я сам был курсантом и хорошо знаю, что три первых курса нужно обязательно прожить в казарме и только с четвертого курса можно жить на квартире. Подрабатывать, чтобы содержать семью, особых возможностей нет. Будущему летчику нужно беречь здоровье, поэтому работа грузчиком не подходит, а на другую работу нет времени, – объяснял дочери Магомед.

– Папочка, мы с Ваней решили пожениться, когда он закончит три курса, а я два. Может, мы не будем сразу жить вместе. Ему надо доучиться и мне тоже. Ты совершенно прав А может мне удастся перевестись в Россию, чтобы быть поближе к Ване. Жизнь покажет, как поступить лучше. Самое главное, что я очень люблю его и уверена, что он тоже любит меня, – ответила Лала. – Я очень рада, что ты меня понял. Мне было бы очень тяжело, если бы это было не так.

– Доченька, ты не ответила на мой вопрос по поводу отношения родителей Вани к вашему решению пожениться, – напомнил ей отец.

– Я не знаю, но не думаю, что с Еленой Алексеевной будет просто. Она в Ване души нечает, конечно, ей будет больно с кем-то его делить. Она ко мне как к ученице хорошо относилась, но не рассматривала меня в качестве невестки, а Юрий Анатольевич всегда поддерживает жену. Но Ваня сказал, что мнение родителей для него не главное и им по любому придется смириться с его выбором, – честно ответила Лала.

– Доченька, давай поступим так: я возьму отпуск, и мы в августе поедем в Россию. Заедем к дяде Мише Захарову. У Вани в это время будут каникулы, и он сможет подъехать к нам. Если его родители захотят встретиться со мной, то я буду очень рад. А где произойдет встреча, мы решим. Ване в Грозный пока приезжать не надо. Обстановка не спокойная, ты сама это понимаешь. А сейчас иди на занятия, а то опоздаешь, – подвел итог беседы Магомед.

– Папочка, любимый, ты самый лучший. Я так люблю тебя, – Лала как в детстве бросилась к отцу на шею и нежно поцеловала его.

Нужно заметить, что такие отношения между отцом и дочерью не были приняты в чеченских семьях. В семье своими проблемами девочки обычно делились с матерью. Отношения Магомеда и Лалы ещё раз подтверждали, что он не был обычным чеченцем. Обнимая радостную дочь, он смущенно говорил: – Ну что ты, доченька. Я же хочу, чтобы ты была счастлива, больше мне ничего не нужно, что же в этом особенного.

Этим же вечером Лала писала Ване: «Любимый мой, Ванечка! Папа одобрил нашу любовь, я так счастлива!! Ура!!»

У Вани, к великому его сожалению, такого взаимопонимания с родителями не получилось, и ему нечем было порадовать свою любимую. Еще тогда, в августе 1992 года, когда после поездки в Грозный, он заехал к родителям, то попал в настоящий шторм, состоящий из истерик матери и увещеваний отца. Елена Алексеевна, вмиг потеряв свою интеллигентность и респектабельность, как простая деревенская баба надрывно орала:

– Эта девка и её родня погубят тебя. Как можно быть таким идиотом, чтобы лезть в это пекло. Я всё знаю, что там сейчас происходит. Таечка пишет, что русским там жить совершенно невозможно. Не позволю тебе совершать глупости! Бросаю работу и еду с тобой в училище, больше шагу без меня не сделаешь!

– Мама права, Ваня. Разве можно сейчас туда соваться? Счастье ещё, что живой и здоровый вернулся. О женитьбе ещё рано думать. Надо доучиться, а там, в конце концов, всё решишь сам, если так её любишь, – заявил Юрий Анатольевич, одновременно поддержав жену и пытаясь дипломатично сгладить ситуацию и не обидеть сына. Но Елену Алексеевну было не так просто успокоить. До самого конца каникул она доставала сына истериками и неприятными разговорами на эту тему. Хорошо, что ещё не выполнила свою угрозу поехать с ним в училище. И Ваня принял мудрое решение: он не будет больше обсуждать с родителями этот вопрос, а когда придет время, просто распишется с Лалой и поставит родителей перед фактом. Другого выхода нет. Приехав к родителям на зимние каникулы, он и словом не обмолвился о Лале и своих планах. И у родителей создалось ложное представление, что сын наконец успокоился, прислушался к голосу разума.




Глава 13


Осуществить свои намерения насчет поездки в Россию вместе с дочерью у Магомеда не получилось. Обстановка в Республике обострилась ещё больше и глубже. Джохар с трудом справлялся с оппозицией. По всей Чечне возникали вооруженные конфликты. И после августовского нападения на Джохара, когда борьба с оппозицией приняла государственный масштаб, возможность покинуть свой пост для Магомеда отпала окончательно. Получалось, что поехать вместе с Лалой он не мог, отпустить её одну не мог тем более. Криминальные элементы окончательно распоясались. Пользуясь всеобщей неразберихой и безнаказанностью, они грабили поезда, нападали на мирное население, терроризировали пограничные с Чечней регионы.

Ваня писал Лале, что, так как не может приехать она, то он готов сорваться и как в прошлом году приехать в Грозный. В своих письмах Лала умоляла его не делать этого.

– Дорогой мой, Ванечка! Я очень хочу видеть тебя. Словами не описать, как я соскучилась, но я заклинаю тебя нашей любовью не ехать сюда. Помнишь, тётя Тая говорила, что жизнь – полосатая зебра. Не может быть всегда так страшно, как сейчас. Я верю, что в конце концов, наступит порядок и всё будет хорошо. Мои родители на нашей стороне. При первой же возможности отец сделает всё, чтобы организовать нашу встречу. Потерпи немного, мой родной.

И Ваня прислушался к уговорам любимой девушки, о чём впоследствии не раз пожалел.

Магомед старался успокоить дочь, но в первую очередь он успокаивал самого себя. Какая-то нехорошая, напряженная обстановка сложилась вокруг него. Его заместитель, Шакир Андарбиев, родственник самого вице-президента Зелимхана, стал нагло дерзить ему, делать намёки о его неверности режиму Джохара, на его близость к лидерам оппозиции. Наглое поведение Шакира имело под собой реальную основу. Магомед не знал о разговоре, который «серый кардинал» Зелимхан затеял с Джохаром.

– Я не доверяю Магомеду Бегоеву, – заявил Зелимхан. – Он не наш человек. Для него ничего не значат законы рода. Он явно сочувствует оппозиции, не поддерживает антироссийскую политику. Я уверен, что он предаст тебя, Джохар, в самый неподходящий момент. Я бы на твоем месте избавился от него.

– Думаю, ты не прав, Зелимхан, – возразил Джохар. – Магомед, конечно, имеет недостатки. Он мягкий и добрый человек, не всегда может проявить жесткость, которая так нужна в нашем деле. Он долго служил в России и несколько отошёл от наших понятий. Но он, безусловно, честный и порядочный человек, а в наше время это дорого стоит.

– Я был бы рад ошибиться, но интуиция и некоторые, пока непроверенные факты говорят об обратном. Как бы тебе не пожалеть, Джохар, – стоял на своем Зелимхан.

– Мы ничем не рискуем. Ведь рядом с Магомедом всегда находится твой Шакир, который не допустит измены, – иронично заметил Джохар.

Зелимхану не понравился этот ответ. Он знал, что Джохар недолюбливает Шакира, считает его хитрым интриганом и, конечно, не ошибается в этом. Поэтому и иронизирует. Но Зелимхан так же хорошо знал, что капля камень точит. Джохар никогда не забывает услышанного. Нужно ещё подкопить информацию на Магомеда и только тогда снова вернуться к разговору о нем с Джохаром. А пока стоит замять этот разговор. И Зелимхан перешёл к другим вопросам.

Звёздный час Зелимхана наступил только через год, после того как 30 сентября 1994 года вертолёт Временного Совета Оппозиции, совершив налёт на аэродром Грозного, уничтожил часть авиации Дудаева.

– Это Магомед виноват, без его предательства не обошлось. Я предупреждал тебя, Джохар. Не верь этому неверному псу, – яростно наседал Зелимхан на Дудаева.

Окончательно расстроенный этими событиями Джохар слушал его рассеянно.

– Разберись с этим, Зелимхан, – не особенно вникая в суть своих слов, бросил он.

А Зелимхану Андарбиеву только это и нужно было. И он разрешил Шакиру всё организовать по своему усмотрению.

В это октябрьское воскресное утро Магомед как-то особенно не находил себе место.

– Я пойду пройдусь, Аминат, – с порога бросил он хлопотавшей на кухне жене. – Может тебе что-нибудь купить?

– Нет, ничего не нужно. Возвращайся побыстрее, – ответила она.

Не торопясь шёл Магомед по тихой улице бывшего военного городка. Утро выдалось довольно теплым, ласково светила неяркое осеннее солнце, лёгкий ветерок гонял пожелтевшую листву. Магомед с грустью думал, что всё складывается плохо. Обстановка в Республике ужасная, нет мира и покоя. На службе тоже всё безрадостно, любимая дочка тоскует по своему парню и не известно когда сумеет увидеть его. И он, отец, не может ничем ей помочь. Грустно и печально.

Магомед все же дошёл до магазина, зашёл в него, с тоской посмотрел на пустые полки, и ничего не купив, пошёл обратно. Удручённый своими мыслями, он не заметил, как из-за угла магазина выскользнула фигура в тёмной куртке и низко надвинутой на лоб вязаной шапке. Острая боль под лопаткой пронзила Магомеда. Уже теряя сознание, он увидел перед своими глазами Аминат, молодую и красивую, идущую ему навстречу по залитой ярким солнцем горной тропинке, в желтом платье, усыпанном красными тюльпанами. Такую, какой она была в их первую встречу.

Его обнаружила продавщица Хеда, решившая сбегать домой, чтобы покормить сына. Она хорошо знала всю семью Бегоевых, ещё с того времени, когда её Джамал ходил в детский садик, где Аминат была его воспитательницей. Увидев лежащего лицом вниз Магомеда, Хеда дико закричала. Возле них стали собираться люди. Очень скоро жуткая весть дошла до Аминат.

Она прибежала растрепанная, в домашнем платье и в тапках, надетых на босу ногу. Не замечая людей и не чувствуя осенней прохлады, она бросилась сквозь толпу и сразу увидела лежащего на асфальте своего мужа.

– Мага, дорогой, что с тобой? Я здесь рядом. Я подниму тебя. Не оставляй нас…, – кричала Аминат, став на колени прямо на пыльный асфальт, яркой птицей накрыв мужа своим телом, как бы стараясь вырвать его из черных когтей смерти.

Магомеда похоронили по мусульманским законам в тот же день до захода солнца в родном селе Комсомольском. Проводить его в последний путь прибыл сам Джохар со своим ближайшим окружением, включая Землихана и Шакира Андарбиевых.

– Совсем распоясалась оппозиция, – фальшиво заявил Шакир.

Джохар молчал. В глубине души он чувствовал свою вину за то, что не защитил Магомеда от нападок Андарбиевых, как год назад, а своим уходом от обсуждения вопроса о нем как бы дал Зелимхану карт-бланш.

– А может Магомеда убили не по указу Андарбиевых? Мало ли отморозков сейчас бродят по стране, – пытался заглушить угрызение совести Джохар. – Жаль Магомеда и семью его жаль: жену, дочь красавицу, сына подростка.

Начальник охраны Джохара, Гелисханов, вручил вдове от его имени пять тысяч долларов. Что он ещё мог для них сделать? У самого проблем немерено. Оппозиция жить не даёт, с Россией мирно вопрос не решается. Так до Магомеда ли ему? Стоит ли разбираться с обстоятельствами его смерти, испортив отношения с Андарбиевым, который, фактически, проложил ему путь в президенты. Нет, не стоит

Одетая в черное, заплаканная Лала вместе со своей двоюродной сестрой Шамсией, дочерью дяди Шамиля и её матерью Мисиду подавали мужчинам поминальную еду. Сам Шамиль впервые сидел за столом со столь уважаемыми людьми. Он весь лопался от гордости, с трудом пытаясь натянуть на свою физиономию маску печали. Аминат не могла выйти к гостям. Горе полностью раздавило её. Яркая птица в течение одного дня превратилась в черную ворону. Магомед был для неё и богом и солнцем, жизнь без него потеряла всякий смысл. Физически Аминат была жива, но внутри у неё всё омертвело. Она сидела одна в темной комнате, пустыми глазами смотрела перед собой и не видела ничего.




Глава 14


«Дорогой, любимый мой Ванечка! Вот и не стало моего папы, и в наш дом пришла чёрная тоска. Прошло уже две недели, как мы вернулись из села, где мы похоронили папу, а мама находится в таком же состоянии ступора, как в день его похорон. Куда делись её весёлость, жизнерадостность, живой и гибкий ум. Я раньше думала, что домом руководит мать, отец очень мало бывал дома, мы неделями его не видели. А оказалась, что он держал всю семью, был нашим стержнем. Я постоянно мысленно обращаюсь к нему: «Что же ты сделал не так, папочка, кому перешёл дорогу? Почему не заметил опасности?» Ведь я уверена, что его убили не случайно. Последнее время он был очень задумчив, чувствовалось, что его сильно что-то тревожит, но он нам ничего не говорил, считал, что не по – мужски делиться своими переживаниями с женщинами. Это, пожалуй, единственное, что было у него от чеченцев. В остальном он был добрый, ласковый, лишенный предрассудков, любящий отец и муж. Самый лучший. Как он мог осиротить нас? Как Аллах, к которому в последнее время так часто обращаются, допустил это. Я очень жалею, что не рассказала ему о нашей последней августовской встрече в Ставрополье. Я думаю, он бы понял меня и порадовался за нас.

Брат мой, Руслан совсем отбился от рук, он шляется со своими новыми друзьями, чеченскими пацанами, считающими Россию своим врагом и мечтающими о войне с ней. Он постоянно твердит, что отомстит за отца, но разве в его силах найти того, кто заслужил эту месть. Я думаю, что те, кто послал убийцу сидят слишком высоко, там, куда не дотянуться. Я стараюсь больше времени проводить с мамой, пытаюсь расшевелить её, но у меня это плохо получается. В университете меня жалеют, стараются поддержать. Я очень довольна, что поступила туда. И это единственное, кроме нашей любви, что дает мне силы как – то жить дальше и верить, что все будет хорошо.

Я вспоминаю, как прекрасный сон, эти три дня, которые нам удалось провести вместе. Пусть будет благословлен наш декан, устроивший эту поездку и милый город Ставрополь, где мы были так счастливы. Надеюсь на новую встречу и целую тебя.

Твоя Лала.»

25.10.1994 г.



«Дорогая моя Лалочка, ненаглядная и любимая лялечка! Я скорблю вместе с тобой, разделяю твою боль. Я очень жалею Магомеда Ахматовича. Я всегда его уважал и понимаю, что тебе очень тяжело перенести эту потерю. Но я прошу тебя держаться, ведь жизнь продолжается. К сожалению, все люди смертны, но знания не предохраняют нас от боли, когда самые близкие люди покидают нас так рано и неожиданно. Я хорошо понимаю Руслана в его желании отомстить за отца. Я не чеченец, но сам бы наказал его убийцу и тех негодяев, кто послал его. Я надеюсь, что вражда между Россией и Чечней утихнет и у нас появится возможность для их поиска. Виновники смерти твоего отца должны быть наказаны. Это будет справедливо не только по чеченским, но и по человеческим законам.

Я тоже вспоминаю наши дни и ночи в Ставрополе, тебя, такую красивую и желанную, твои ласки, слаще которых ничего нет на свете. Я очень тебя прошу немного потерпеть и пережить свою беду ради нашей любви. Для меня нет большего счастья, чем назвать тебя своей женой. Мы будем всегда вместе и переживем любую беду.

У нас в семье тоже случилось горе: неделю назад умер мой дедушка Алексей, мамин отец. Он, оказывается, болел давно, скрывал это от всех, не хотел никого расстраивать, молча терпел боли, втихаря делал сильные уколы. Мы были очень близки с дедом. Он понимал меня больше родителей. Я хочу, чтобы нашего сына мы назвали его именем.

Целую тебя с головы до пальчиков ног.

С любовью, Ваня»

3.11.1994 г.




Глава 15


Таисия Владимировна Соломина, которую за простоту, ласковость и легкий характер все близкие звали просто Таечкой, осталась одной из немногих русских, которые к концу 1994 года не покинули Грозный. Почему? Что, она не представляла той огромной опасности, которой подвергалась ежедневно? Нет, все она представляла и понимала. Ей просто некуда было ехать. Тая была сиротой, выросла в Кировском детском доме, после которого ей светили профессии маляра-штукатура или швеи-мотористки. Других училищ, в которые направлялись воспитанницы детского дома, в этом городе просто не было. Добрая, тихая, спокойная девочка неплохо училась, слушалась воспитателей и директора детского дома и в отличие от многих других воспитанниц, не приносила никаких неприятностей. Она любила выхаживать кошек и собак, помогала заболевшим подругам. Директор детского дома, пожилая фронтовичка Раиса Ивановна, прониклась к ней и решила помочь девочке учиться на ту профессию, которая так идеально подходила к её наклонностям. Она помогла Таечке поступить в медицинское училище в Мурманск и после его окончания устроиться на работу в Кировскую больницу.

Таечке дали комнату в общежитии строителей, которую она делила с легкомысленной и бесшабашной Валькой, санитаркой из той же больницы. Валька любила весёлые компании, в которых можно было выпить портвейна, а то и водочки, попеть, поплясать, а то и любовь закрутить, если найдётся подходящий объект. У них постоянно тусовались ребята из соседних комнат и их приятели, залетавшие на огонёк к весёлой доступной Вальке.

Однажды вместе с другими парнями к ним заглянул весельчак и балагур Сашка.

– Какая новенькая хорошенькая! Всё, чур я с ней сяду, – бесцеремонно отодвинув других ребят, Сашка уселся за столом рядом с Таей.

Весь вечер он не отходил от девушки, подливал ей вино, подкладывал закуску, шутил и смеялся, а главное смело и уверенно смотрел на неё своими серыми наглыми глазами. И Таечка пропала. Она больше не принадлежала себе, Сашка стал её богом и солнцем. А он, особо не задумываясь, тяжёлым бульдозером переехал её ещё только начинающуюся жизнь. Таечка довольно быстро наскучила ему, и он как ночной мотылёк начал искать новых развлечений, а когда узнал о беременности своей, по его мнению случайной подружки, то и вовсе стал бегать от неё.

– Таечка, голубушка, ну зачем тебе такой засранец как я? Встретишь еще хорошего человека, тогда и родишь. А я для семьи и серьезных отношений совсем не подхожу. Такой уж я урод уродился. Какой ребёнок мне нужен? Ты же видишь, мне самому нянечка нужна, молодая и симпатичная. Так ты уж извини, подруга, и на меня не рассчитывай.

Таечка оторопело смотрела на него своими широко открытыми чистыми глазами и не могла произнести и слова.

– Ну, ладно, не грусти сестричка, всё будет путём. Как в песне поётся: вся жизнь впереди, надейся и жди…, а я побежал.

Сашка по-быстрому ретировался, оставив несчастную девушку самой разбираться со своими проблемами. На помощь пришла опытная Валька.

– Разве ты сможешь вырастить ребёнка одна? Тебе помочь некому. Аборт и точка! – веско вынесла она свой вердикт. Потом посмотрев на плачущую соседку, смягчилась и постаралась по-своему успокоить её.

– Да ладно тебе, не реви. Я вот уже два раза делала и ничего, не теряю надежды и ты не теряй. Встретим ещё своих принцев, какие наши годы.

Тая послушала соседку, да и сама понимала, что в её условиях нужно быть героем, чтобы решиться рожать. А она вовсе не была героиней, обычная растерянная девчонка, каких много в России. Аборт оказался неудачным. Врачи сказали, что вряд ли у неё ещё будут дети.

А вот принца своего Тая всё же встретила. Он явился к ней не на белом коне, а встретила она его на больничной койке, когда выхаживала от аппендицита. Средних лет одинокий майор, приехавший в отпуск к брату, Евгений Петрович Соломин, привёз её в город Грозный. Не было у Таи к нему такой любви как когда-то к непутёвому Сашке, но были уважение и благодарность, которые со временем переросли в большую привязанность. Евгений Петрович стал ей и мужем и отцом, которого она никогда не знала. И город Грозный ей понравился: такой красивый и цветущий весной и летом, серьёзный и строгий осенью и зимой. И люди хорошие, щедрые, гостеприимные. И сослуживцы у Жени отличные, а соседи просто замечательные, особенно Артемьевы, Леночка и Юра. А их Ванечка стал вообще ей вроде крестника, почти сыночка не родившегося заменил в её сердце. А как Артемьевы поддерживали её, когда у Жени случился внезапно инсульт, а через год он умер. Она тогда не почувствовала, что опять осталась одна. Рядом были настоящие друзья, которые порой бывают ближе родственников. Тая искренне переживала отъезд Артемьевых. Но у неё оставалась любимая работа, сослуживцы мужа, которые хорошо к ней относились, своя собственная квартира и город, который она полюбила.

Когда в 1992 году, в июле, на пороге у неё возник Ваня, она была по-настоящему счастлива, её только сильно расстроило, что он приехал в Грозный против воли родителей. Но он приехал к любимой девушке, пренебрегая всеми опасностями и неприятностями, ожидающими его за этот поступок. Как она могла не принять его? Не дать приют ему и его прекрасной избраннице? Это же просто как в сказке, что встретились два таких красивых человека и полюбили друг друга. А то что они принадлежат к народам, находящимся в преддверии войны, еще больше придаёт романтичности всей этой истории. Как хочется верить в то, что у этих ребят всё получится. Лена надеялась, что у Вани увлечение чеченкой просто блажь, которая пройдет со временем. Но видно всё не так как ей хотелось. Лала чудесная девушка, часто заходит навестить её. Тая знает о том, что она с Ваней провела летом в Ставрополе несколько дней и планируют расписаться следующим летом. Ване останется учиться всего один год, и он планирует поехать на место службы с молодой женой.

Но разве можно все распланировать. Как завертелись события! Убили отца Лалы, оппозиционные отряды Умара Автурханова не смогли взять Грозный. Но самое страшное то, что среди захваченных дудаевцами пленных оказались российские контрактники. Сердце останавливалось от ужаса, когда по телевизору передавали их признания в участии в боях на стороне оппозиции по контракту с контрразведкой Российской Федерации. Образ врага обозначился ещё отчетливее. В воздухе пахло погромами. Надо бежать, но куда? Леночка, правда, написала, что можно приехать к ним в Вологду, помогут устроиться, не оставят в беде. Но не хочется создавать людям проблемы. Надо попытаться продать квартиру, которую никто не хочет покупать. Правда Фарида, раньше работающая в офицерской столовой, вроде хочет купить квартиру для своего сына, но уж очень мало предлагает: всего тысячу долларов. Разве за такие деньги устроишься в России? Но мертвому деньги не нужны ни большие, ни маленькие. Надо решаться, а то будет совсем поздно. И ещё одна проблема: с кем выехать, кто поможет добраться до России? Найти бы надёжных попутчиков и тогда окончательно решиться на отъезд. А одной не доехать, ограбят по дороге, а скорее всего убьют. Но нет больше сил не спать ночами, прислушиваться к шуму на улице, дрожать от страха, что к тебе в любой момент могут ворваться в квартиру и уничтожить. Ходить на работу и в магазин тоже очень страшно. Тая не выходит на улицу с непокрытой головой, старается повязать платок, чтобы сойти за чеченку. Но разве спрячешь славянское лицо и курносый нос, вызывающее в последнее время у местного населения жгучую ненависть. Что же произошло с такими радушными, гостеприимными людьми? Видно им и самим не сладко, если они так озверели.

Тая, наконец, решилась принять грабительское предложение Фариды, так как ей нашлись попутчики, пожилая пара, которая тоже задержалась из-за того, что некуда было ехать. И вдруг они получили письмо от далёкой родственницы из маленького городка в российской глубинке. Родственница сообщала, что у неё умер муж, и она согласна принять их, чтобы вместе коротать старость.

Но пока Тая думала, колебалась, искала попутчиков, началась война. 11 декабря 1994 года Российские войска для восстановления конституционного порядка и разоружения незаконных вооружённых формирований, как формулировалось в правительственном приказе, пересекли границу независимой Чеченской Республики.

– Может ещё всё наладится и не придется уезжать, – с надеждой думала Тая.

Но новогодний штурм показал всю тщетность её надежд, перечеркнул наивную мечту о том, что ещё можно восстановить ту простую, мирную и понятную жизнь, которая так внезапно и страшно оборвалась. На всю оставшуюся, подаренную ей Богом жизнь, запомнила Тая эти страшные дни. Горящие российские танки и БЭТеры, грохот оружейных залпов, разрушенные здания, убитые люди. Смертельно напуганная Тая, не включая свет и не раздеваясь, лежала на не застеленной кровати и неумело, без молитв просила Бога о чуде. Настойчивый звонок в дверь заставил её встрепенуться.

– Ну, вот и пришла моя смерть, – обреченно подумала она. – Может не открывать, затаиться? Может они не будут ломать дверь?

– Тайка, дурёха, ты что спишь? – услышала она знакомый голос Фариды.

Ещё не полностью отойдя от страха, Тая, наконец, открыла дверь. Фарида стремительно влетела в квартиру и сразу без предисловий заговорила по-деловому.

– Ваши уходят из города. Быстро собирайся и беги к ним. Проси, чтобы они тебя с собой прихватили. Может, останешься живой. Ты моего Умарчика лечила, я тебе только добра желаю. Собирайся, не тяни. Да и ещё. Я тебе денежку принесла 700$, извини, больше нет, а тебе пригодятся, больше все равно тебе никто не даст. И документы на квартиру давай, остальное я всё сама оформлю. Умарчик мой жениться собирается. Будет у него свой дом. Он же тебе не чужой. Будет тебя вспоминать добрым словом и детям своим рассказывать какая хорошая тётя Тая, – не давая Тае опомниться, верещала Фарида.

Тая молча протянула ей документы на квартиру, которые подготовила заранее, взяла деньги и завернула их вместе со своими документами, колечком и цепочкой с кулоном в носовой платок, крепко связала эти нехитрые ценности, «спрятала» их на груди, повязала тёплый платок, надела пальто. Взяла в руки небольшую, тоже заранее собранную, дорожную сумку.

– Ну вот, можно идти – отрешённо произнесла она.

– Давай, Таечка, присядем на дорожку по вашему обычаю, – ласковым голосом предложила Фарида.

У неё в сумочке лежали документы на чужую квартиру, которую ей подфартило приобрести за бесценок, воспользовавшись ситуацией. Она была очень довольна, хотя по большому счёту, она поступила даже порядочно: и деньги хоть какие да дала и русскую предупредила, чтобы уезжала отсюда побыстрее, жизнь свою спасала. Уже на улице Фарида плачущим голосом сообщила Тае жуткую весть.

– Ты вот, слава Аллаху жива, а Бегоевы погибли. И Аминат, и дочка её Лала, артистка, красавица.

Как ни была подавлена Тая своими собственными бедами, это известие заставило её вздрогнуть и прийти в себя.

– Как погибли? Почему? Не может быть, – воскликнула она.

И Фарида рассказала то, что сама недавно услышала.

– У их соседей. Ибрагимовых, в квартире наши боевики засели, устроили стрельбу по – русским, а те взяли и ответили им из гранатомётов. Короче попали в окно Бегоевых, а там мать с дочкой. Квартира загорелась, начался пожар. Мадина, соседка моя, говорит, что не уцелел никто. И дом уничтожен, пожар на другие квартиры перекинулся. А ведь моему Умарчику Лала нравилась, да куда ему до генеральской дочки. Она и не смотрела на него. А теперь вот нет её. Такая вот беда.

Тая хорошо знала, что Лала не смотрела не только на Фаридкиного Умарчика, но и вообще ни на кого, кроме Вани. Как Ваня переживет её смерть? Бедные детки, жестокая судьба. Нет в этой жизни места сказке, нет и не будет.

А в это время как раз по центральной улице городка, покидая Грозный, шли российские колонны. Нужно было как – то подойти к ним, попросить помощь. Но до неё ли им? Как это сделать? И тут Бог пришёл ей на помощь.

– Таисия Владимировна, что вы тут делаете? – чья-то рука дотронулась до её плеча.

Тая оглянулась и увидела знакомое лицо бывшего сослуживца Жени, капитана Васю Грушницкого, переведенного из Грозного лет пять назад, ещё при жизни Жени.

– А где Евгений Петрович? Почему вы одна с вещами? – продолжал спрашивать Вася.

Было видно, что, несмотря на ситуацию, он был искренне рад этой встрече. Тая напомнила ему то время, когда он молоденьким лейтенантом служил в этом городе. Хорошее было время. Разве можно сравнить с теперешним. Мог ли он подумать, что вернется в город своей первой службы с оружием в руках.

– Женя умер четыре года назад, а у меня нет дома и мне некуда идти. Всё, что у меня осталось – при мне.

– Поехали с нами. Я вас не оставлю. Может удастся выбраться отсюда живыми, – Василий взял её за руку и повел к военному газику, замыкающему колонну.

Фарида молча смотрела вслед Тае и думала о том, что всё—таки, несмотря на хвалёную независимость, при русских было спокойнее, надежнее. А что будет теперь, только знает Аллах, о котором раньше она и не вспоминала.




Глава 16


Всё было так и не так. Страшный штурм Грозного, были потерянные и побитые российские солдатики, легко, как разменная монета, выкинутые высшим военным командованием в это горячее пекло. Были боевики, среди которых оказалось немало подростков, а то и совсем мальчишек, клюнувших на красивые слова своего правительства и изображавшие из себя героев. Были убитые, раненые, разрушенные дома. Были люди, потерявшие свой кров. Действительно, как сказала Тае Фарида, сгорел дом, в котором жили Бегоевы. Но Лала и мать её, Аминат, остались живы.

А произошло это так. Еще днём к Аминат зашла её подруга Айсет, работающая вместе с ней в детском садике.

– Аминочка, дорогая, а ведь сегодня Новый год наступает. Что он нам принесёт? Как хочется верить в хорошее, – с порога начала Айсет. – У нас всё как-то не очень хорошо складывается. Максуд все ещё в больнице, мы с Айман совсем одни остались. Приходи к нам с детьми. Старый год, будь он неладен, проводим и Новый встретим. Хотя призывают нас на мусульманский календарь переходить, а все-таки мы привыкли к советским праздникам. А Новый год – это вообще святое! Не зря говорят, как его встретишь, так и весь год проведешь. Так что давайте посидим по старинке, всё веселее будет.

– Не знаю, что тебе сказать, Айсет. Не хочется мне никуда идти. Лучше дома останусь. Лала, если захочет, может к вам сходить. А Руслан совсем от рук отбился, бегает с друзьями неизвестно где. А мне совсем ничего не мило. Ты уж прости меня.

– Ой, тётя Айсет пришла к нам. Заходите в комнату, – обратилась к гостье, вышедшая из своей комнаты Лала.

– Я хочу, Лалочка, чтобы вы с мамой сегодня пришли к нам Новый год встретить, а она отказывается, – повторила своё приглашение Айсет.

– Мамочка, ну давай сходим. И тёте Айсет с Айман веселее будет с нами тоже. Сколько можно сидеть одним и плакать. Папа ведь так любил этот праздник, – умоляюще обратилась Лала к матери.

Может мольба в голосе Лалы, а скорее всего тот аргумент, что её Магомед любил Новый год, который они всегда весело встречали в кругу друзей, особенно, когда служили в Сибири, когда были молоды и счастливы, заставили Аминат изменить свое решение и принять приглашение Айсет. Тогда она ещё не знала, что этим спасёт жизнь себе и дочери.

– Вот и отлично! – обрадовалась Айсет. – Мы с Айман хинкали приготовим, пирог испечём. Приходите пораньше, поможете нам.

– Спасибо, тётя Айсет. Мы с мамой придем, а Руслану записку оставим, что мы у вас. Может и он подойдет, – радостно поблагодарила Лала.

Нужно сказать, что у Айсет тоже были свои беды. С мужем, Максудом, водителем по профессии, они жили дружно. Он даже где-то был под «каблуком» у весёлой, боевой жены. Айсет это понимала, но как всякая умная женщина каждое свое решение преподносила так, будто это было решение Максуда. Они мечтали о большой семье, но так уже вышло, что живой у них родилась только одна дочь Айман. После неё у Айсет ещё было двое родившимися мёртвыми детей. Неудивительно, что родители души не чаяли в своей Айман, а ей в жизни не повезло. Она вышла замуж за Ломали, парня красивого, но непутёвого. С такими же беспутными друзьями он мотался в Россию, якобы за заработком. Но всё, что он сомнительным путём зарабатывал, то и прогуливал с не слишком строгого поведения женщинами. Ломали и привёз Айман какую-то заразу. У неё начался воспалительный процесс и случилась внематочная беременность. Ей перевязали трубы и огласили приговор, что у неё никогда не будет детей. А как поступил Ломали? Да очень просто: он развёлся с Айман, обвинив ее в бесплодии. Для чеченской женщины очень важно быть замужем и иметь детей. Но мудрая Айсет и сама не падала духом и всячески поддерживала дочь и мужа.

– Что ты переживаешь, доченька. Разве с нами тебе плохо? А мужа ты себе ещё найдешь, ты же у нас такая красавица! И с ребёночком всё решится. Можно взять его в детском доме или в доме малютки и любить как своего. Это я точно знаю, не зря всю жизнь проработала в детском садике, – успокаивала Аёсет свою 25-летнюю дочь.

К этим людям и пришли встречать Новый год Лала и Аминат. Стараниями гостеприимной Айсет и Лалы, Аминат и Айман немного оживились. Вечер проходил в хорошей душевной обстановке.

– Мама, тётя Айсет и Айман, давайте проводим этот ужасный год. Пусть в нем останутся все наши беды. Пускай Новый 1995 год будет лучше для нас, – произнесла Лала

– Ну, давайте, девочки по капельке за то, чтобы войны не было, поддержала Лалу Айсет.

– Я не знаю, что лучше, чтобы наши победили или россияне. Лишь бы мир был и покой.

Аминат молчала. Она думала о том, что ни российская, ни чеченская победа не вернут ей её Магомеда. Но у неё остались их дети. И от мира в Республике зависит их будущая жизнь. Да будет мир! А с Магомедом, если будет на то воля Аллаха, она встретится в Раю, если, конечно, он есть. Ни Аминат, ни Лала не знали, что старый 1994 год, преподнесёт им ешё один страшный удар: не станет их дома. А что может быть страшнее для человека, чем остаться без крова? Только смерть близких или собственная смерть. Но узнают они об этом только утром, когда в квартиру Айсет ворвётся насмерть перепуганный Руслан

– Тетя Айсет, мама и Лала погибли. Это всё проклятые русские. Я ненавижу их, – кричал он.

– Да что ты несёшь, сынок. У нас и мама твоя и сестра, а дядя Максуд в больнице. Жалко, что его с нами не было и тебя тоже, – недоумевала Айсет.

Невежливо отодвинув её, Руслан вбежал в зал, а навстречу ему уже спешила Аминат.

– Что случилось, дорогой? Чего ты кричишь?

– О, мама, слава Аллаху, вы живы! Но у нас больше нет дома, его уничтожили русские. Но мы их победили! Они уходят из Грозного. Мы с ребятами вчера тоже воевали против них.

– Как нет дома? – Аминат медленно осела на пол. Воистину слишком много испытаний послал ей Аллах. Когда она, наконец, пришла в чувство и увидела рядом своих детей, то подумала, что всё-таки ещё не самое страшное случилось в её жизни. Аллах сохранил жизнь ей и её детям. Он послал к ней Айсет, которая увела её из дома, которому суждено было быть уничтоженным. Он не дал её Русланчику погибнуть в эту страшную ночь. Значит, он есть, зря она сомневалась в этом, значит, он их не оставит.

– Лала, позвони дяде Шамилю, расскажи ему обо всем. Пусть приедет за нами, – неожиданно спокойно сказала она.

В село семья Бегоевых уехали через два дня с соседом Даудом, приехавшим в Грозным по своим делам и прихватившим Аминат с детьми по просьбе Шамиля.




Глава 17


– Таечка, дорогая, сколько тебе пришлось перенести, – говорила Елена Алексеевна, обнимая плачущую подругу в своей Вологодской квартире.

– Да. Но мне всё же ещё повезло. Меня удачно вывезли за пределы Чечни, а деньги, которые Фарида заплатила за квартиру, хватило на то, чтобы быстро вырваться из лагеря для беженцев и добраться до вас. Но мне так стыдно, что я без денег свалилась вам на голову, – подвела итог рассказу о своих злоключениях Тая.

– Ну что ты волнуешься, Таечка, можешь жить сколько угодно в квартире моего папы, царство ему небесное. И на работу тебе поможем устроиться. Юра завтра же обо всем позаботится, – успокаивала её Елена Алексеевна.

– Леночка, ты же знаешь, я в долгу не останусь, встану немного на ноги и всё вам верну, – благодарила растроганная Тая.

– Что ты выдумываешь? Кому ещё помогать, если не своим друзьями.

– Леночка, вы у меня самые близкие люди на свете: ты, Юра и Ваня. Не знаю, чтобы я без вас делала. А бедному Ване надо как-то про большую беду рассказать: ведь погибли Лала и мать её, Аминат.

Послушав её рассказ, Елена Алексеевна задумалась.

– Да, очень печально. Жаль Лалу. Красивая, талантливая девочка. Сколько ещё она могла сделать в своей жизни. Но сверху виднее. А для Вани это может быть и к лучшему, конечно, попереживает, как без этого. Но, в конце концов, успокоится, молодость возьмёт своё. И найдёт себе жену, которая ему больше подходит, а ещё и в карьере поможет. Вот у Юриного друга, Николая, из Питерской академии, дочка, Ирочка, медицинский институт оканчивает. Хорошо бы их с Ваней познакомить, – про себя рассуждала она, а вслух произнесла:

– Да, Таечка, беда. Но Ване рассказать придется. Писать я ему не буду. Он должен на каникулы на днях приехать, тогда всё ему и расскажем. Никуда не деться, ему придётся это пережить.

В этот же вечер в квартире Артёмьевых раздался телефонный звонок.

– Ой, может Ванечка звонит, звонок вроде длинный междугородний, – и Елена Алексеевна стремительно бросилась к аппарату.

– Леночка, приветствую! – услышала она знакомый голос Юриного друга, Петра.

– Петя, рада тебя слышать. Как дела? Что слышно дома? – осторожно спрашивала Елена Алексеевна, понимая, что звонит Петр не с проста.

– Нормально, Леночка, что же с нами может быть, всё в порядке. А вы как?

– Да тоже всё нормально. Подруга моя из Грозного приехала. Еле выбралась оттуда, бедняжка. А теперь все вместе Ванечку ждем, – ответила Елена Алексеевна.

– Да я, Леночка, собственно, поэтому и звоню. До меня информация дошла, что Ваня опять в Чечню собрался, говорил ребятам, что должен девушку свою оттуда забрать. Я ему ничего не сказал. В этих вопросах молодёжь никого не слушает, считают себя самыми умными, но вас я обязан был предупредить.

– Да, Петя, спасибо тебе большое. Мы сразу выезжаем, до скорой встречи.

Елена Алексеевна повесила трубку и сразу позвала мужа.

– Что случилось? Почему ты нервничаешь?

– Юра, у нас проблема. Ваня наш, идиот несчастный, опять в Чечню собрался. Он ещё не знает, что Лалы нет больше. Я думала, что мы ему расскажем, когда он домой приедет, но видно не успеем. Нужно срочно его перехватить! – решительно заявила жена.

– Да, конечно, сейчас же закажу билеты. Завтра поедем, – сразу согласился Юрий Анатольевич.

– А если он нам не поверит, – не успокаивалась Елена Алексеевна.

– Так пусть Таечка с нами поедет, и сама ему всё расскажет, – нашёл выход Юрий Анатольевич.

– Да, конечно, поеду с вами, если это нужно, – согласилась, слышавшая весь их разговор, Тая.

Ваня очень удивился, когда на пороге своей комнаты в курсантском общежитии увидел родителей и тётю Таю, которую совсем не ожидал здесь встретить. Сердце тревожно дрогнуло.

– Мама, папа, тётя Тая, какой сюрприз! – поприветствовал их Ваня, стараясь скрыть охватившую его тревогу.

– Вот сынок, Таечка приехала к нам, бежала из Грозного, с нашими войсками еле выбралась из того ада. Столько натерпелась бедная. Все потеряла: квартиру, работу, деньги, вещи. С одной сумочкой у нас появилась. Главное живой осталась. Но не всем так повезло, – начала Елена Алексеевна этот нелегкий разговор.

– Я так рад видеть вас, тётя Тая. И вас папа и мама тоже. Вы надолго приехали? – старался осторожно выведать Ваня, опасаясь, что их визит помешает его планам.

– Мы дядю Петра повидаем, погостим у него денёк. Ты ведь послезавтра последний экзамен сдаёшь. Сразу после этого домой вместе поедем.

– Но я сразу ехать с вами не смогу. У меня здесь ещё дела есть. Вы поезжайте без меня, а я через недельку приеду, – попытался он переиграть сложившуюся ситуацию, но уже чувствуя безнадежность своей попытки. И Елена Алексеевна поняла, что тянуть дальше нельзя.

– Честно говоря, мы приехали не потому, что нам захотелось навестить Петра. Я думала, что мы расскажем тебе всё дома, но видимо придётся это сделать сейчас. Сынок, дорогой мужайся и крепись: погибла твоя Лала и мать её, Аминат, тоже погибла, на одном вздохе выпалила она.

– Как погибли? – лицо Вани стало белым как мел.

– Тая тебе всё расскажет, мы сами не можем прийти в себя от такой новости, – вступил в разговор Юрий Анатольевич.

– Тётя Тая это правда? – глухо, почти неслышно спросил Ваня.

– Да, дорогой, к сожалению, это так, – тихо ответила она.

– Расскажите мне обо всём, – попросил он.

И Тая в очередной раз, уже специально для Вани, рассказала ему всё, что услышала от Фариды. Елена Алексеевна и Юрий Анатольевич молча сидели рядом и с тревогой смотрели на сына, пытаясь предугадать его реакцию.

– Можно я побуду один, – попросил он.

– Да, сынок, конечно. Мы сейчас к Петру Фёдоровичу пойдём, а ты вечером тоже приходи. У тебя же теперь свободный выход в город, – попросил отец.

– Хорошо, папа, – вроде спокойно пообещал Ваня.

Когда родители Вани и Тая оказались на улице, первой молчание нарушила Елена Алексеевна.

– Вроде пронесло. Ванечка кажется совсем спокойным. Конечно, ему не до экзамена, вряд ли учить сможет. Попросим Петра помочь, пусть подстрахует его.

– Ой, Леночка, твои бы слова да Богу в уши. Волнуюсь я за Ванечку, хоть бы не выкинул чего, – с сомнением произнесла Тая.

– Юра, ты посиди здесь на скамейке, покарауль Ваню. А мы к Пете пойдем, попросим, чтобы он организовал за ним наблюдение. Вдруг он нам не поверил и всё равно сорвется туда, – распорядилась Елена Алексеевна.

– А может что с собой ненароком сделает, – сама того не желая, подлила масла в огонь Тая.

– Да что вы придумываете? – Мой сын российский офицер, а не истеричная баба, – с раздражением возмутился Юрий Анатольевич, но увидев, полные мольбы взгляд жены, мгновенно уступил.

– Ладно, так и быть посижу. Но вы, когда решите всё с Петром, позовите меня, и постарайтесь сделать это побыстрее. Мне неловко тут отсвечивать и ставить сына в неудобное положение.

Ваня остался в комнате один. Перед его глазами проплывали милые сердцу картины: он с Лалой танцует на его выпускном вечере; Лала в красном платье, подчеркивающем её красоту; они на берегу Терека, на пляже, где Лала первая его поцеловала; а вот они сидят в кафе во время его приезда на первые каникулы и слушают песню «Голуби целуются на крыше…», а хозяин с барменшей любуются ими; их первая ночь в квартире тёти Таи; их встреча в Ставрополе и те три ночи, которые они провели там вместе и, конечно, ощущение того бесконечного счастья, которое он испытывал, находясь вместе с Лалой. И вот её больше нет. Она погибла нелепо и страшно. И виноват в этом он: не надо было тянуть столько времени, а давно жениться на ней и увезти из Чечни, ведь было ясно, что всё идет к войне. Его это вина и нет ему прощения. Как он будет жить, зная, что никогда больше не увидит её, ведь он даже дышать не может без неё. И как бы в подтверждении его мыслей, у него внезапно перехватило дыхание, острая, ни с чем не сравнимая боль за грудиной как бы прошила всё его тело, холодный пот залил глаза и он потерял сознание.

Все дальнейшее было как в кошмарном сне. Ване повезло, что сразу после того как он потерял сознание, его нашли соседи по комнате, вернувшиеся в общежитие. Один из курсантов побежал в санчасть и врач сразу вызвал скорую помощь. Её и заметил, сидящий у входа в общежитие, Юрий Анатольевич. Интуиция отца подсказала ему, что с его сыном случилась беда.

Кардиограмма, сделанная командой скорой помощи, показала пред- инфарктное состояние и его забрали в больницу с подозрением на инфаркт. И хотя Ваня быстро пришёл в сознание и, повторно сделанная в больнице кардиограмма не показала инфаркта, окончательный вердикт был вынесен осторожным врачом: несовместимость с дальнейшим обучением в летном училище.

Постаревшая и почерневшая за эти дни Елена Алексеевна с тоской говорила Тае:

– Эта девушка даже мертвая не оставила его в покое. Что же нам делать дальше? Ванечка так мечтал стать летчиком. Сумеет ли он найти свое место в этой жизни?

Но как говорят в народе: не имей сто рублей, а имей сто друзей. Друг Юрия Анатольевича, Николай, помог зачислить Ваню переводом в Санкт-Петербургскую академию гражданской авиации на командный факультет, где такое абсолютное здоровье как в лётной профессии не требовалось.




Глава 18


Вот уже месяц семья Бегоевых живет в селе Комсомольское в доме дяди Шамиля, доставшемся ему от родителей. Дом, умершей десять лет назад Патимат, Магомед подарил дальнему многодетному родственнику. Магомед был добрым и благородным человеком и, кроме того, ему даже в самом кошмарном сне не могло привидеться, что дом тети Патимат может понадобиться его осиротевшей и потерявшей кров семье. Ради справедливости надо сказать, что этот дальний родственник Сулейман не отказался бы потесниться и принять у себя попавшую в беду семью Магомеда, но уж очень маленький и бедный был этот дом, где с трудом размещалась семья самого Сулеймана. А у хозяйственного Шамиля, дом был полной чашей, и семья его была не так уж велика: сам хозяин, его жена Мисиду, старшая дочь Шамсия и семилетние близнецы Асад и Максуд, отцовская радость и гордость. В глубине души Шамиль вовсе был не рад свалившимся на голову гостям, но не смел это показать даже своей покорной жене. Чеченские законы гостеприимства и родственных отношений не позволяли ему даже помыслить о том, чтобы не принять родную сестру с детьми в своем доме или даже показать свое неудовольствие по этому поводу. Сестра Аминат не доставляла ему хлопот, а вот с племянниками все было не просто. Руслан, взбалмошный мальчишка, бегает по селу, баламутит ребят и подбивает их на борьбу с русскими. Осторожный Шамиль не хочет в этом деле слишком светиться. Хотя не любит Шамиль русских, в душе поддерживает новый режим, но опасается, что эта эйфория вечно длиться не будет. Как себя повести, чтобы не оказаться между молотом и наковальней? Не случайно молится Шамиль по пять раз в день, просит всемогущего Аллаха оградить его и его семью от всех бед. Племянница тоже создаёт проблемы: ходит с непокрытой головой, в коротких платьях, всё рвется вернуться обратно в Грозный. Учиться ей, видите ли, надо. Тоже нашлась артистка. Всё своим подругам названивает, ждет, когда занятия возобновятся. Не воспитала её Аминат как хорошую чеченскую девушку, не ровен час ещё испортит его Шамсию. И как бы подтверждая опасения отца, Шамсия тянулась к Лале и делилась с ней своими девичьими секретами.

– Ой, Лала, я, кажется, влюбилась. Только о Вахе и думаю. Он такой красавец и к тому же герой, – возбуждённо делилась с сестрой Шамсия. – Только ты никому об этом не говори. Ваха и сам не знает, что нравится мне.

– А кто он такой? Чем занимается? – спросила Лала.

– Он нашего соседа, Руслана Гелаева, родственник, вместе с ним воюет. Отец говорит, что Руслан Ваху очень уважает, хочет ему здесь в Комсомольском дом купить и женить. Я его как увидела, то сразу обомлела. Он к нам вместе с Русланом заходил. Они с отцом беседовали, а я им к столу подавала.

– А ты ему нравишься? – поинтересовалась Лала.

– Не знаю, но надеюсь, что тоже понравилась ему. Когда я им чай принесла, Руслан сказал отцу. «Дочка у тебя такая хорошая и взрослая уже, совсем невеста». Я покраснела, а Ваха мне улыбнулся. Я думаю, они не случайно к отцу приходили. И я теперь очень волнуюсь, жду, когда он снова придет. Может, удастся поговорить с ним.

– Буду очень рада, если у тебя с ним всё получится, – рассеянно ответила Лала, мысли которой были заняты своими проблемами.

Уже больше месяца она ничего не знала о Ване. Она послала ему на адрес училища подробное письмо, в котором написала о том, что они остались без жилья и сейчас находятся в селе у дяди, но надеется при первой возможности вернуться в Грозный и продолжить учебу. Ведь не может эта страшная война длиться долго. Она просила его писать на адрес тёти Айсет или на университет, но ответа не получила. Может он не получил ее письмо? Ничего удивительного, почта работает плохо, ведь идёт война. Надо как-то пробраться в Грозный и постараться дозвониться до него в училище или, в крайнем случае, позвонить его родителям. Конечно, Елена Алексеевна не очень рада их любви, но ей придется смириться. Лишь бы Ваня её не разлюбил и война поскорее закончилась.

Возможность пробраться в Грозный появилась через две недели. Военные действия временно утихли, а жизнь продолжалась. Тот же самый Дауд, который полтора месяца назад привез их в село, снова вместе с сыном собрался в Грозный, и Лала уговорила его взять ее с собой, пообещав матери разобраться с делами в университете и вернуться вместе с Даудом обратно в село.

Лала не узнала города, в котором прошла её сознательная жизнь. Разрушенные здания, горы мусора на улицах, угрюмые лица людей. Лала побывала в университете, где её ждало письмо, но не то, долгожданное от Вани, а её письмо, отправленное ею в училище месяц назад. На конверте стояла непонятная пометка: адресат выбыл. Как выбыл? Куда? Что это всё значит? Нужно как – то дозвониться до него и во всем разобраться. Попытка дозвониться из квартиры тёти Айсет ничего не дала. И тогда Лала решилась на отчаянный шаг. Она попросила Дауда подвезти её на аэродром, начальником которого раньше был её отец. В настоящее время его должность занимал Шакир Андарбиев, человек, интригами которого был уничтожен отец Лалы. Но Лала этого не знала. Она видела Шакира на похоронах отца и понимала, что возможности дозвониться до России у него значительно больше, чем у обычных жителей города из их квартир.

Когда Шакиру позвонили с проходной и сообщили, что его хочет видеть дочь Магомеда Бегоева, он очень удивился и даже испугался. Но, поразмыслив, решил, что ничего страшного от визита этой девушки его не ожидает.

– Наверное, денег пришла попросить. Вроде говорили, что их дом разбомбили, – подумал он. – Хорошо, проводите её.

Лалу ввели к нему в кабинет. Шакир не смог скрыть свое восхищение. Он видел Лалу второй раз в жизни. Первый раз – на похоронах Магомеда, но тогда Лала была заплаканная, в черной одежде, а сейчас он смог хорошо её рассмотреть.

– О, Аллах как она хороша. Если бы не был женат, то обязательно бы посватался к ней. И хотя ислам разрешает мужчине иметь несколько жён, всё же в Республике это разрешение Аллаха ещё не вошло в законную силу. Его не поймут, особенно дядя Зелимхан. Но ладно, подождем до лучших времен, подумал он.

– Я очень рад видеть тебя, Лала. Ведь я до сих пор скорблю о твоем отце. Он был моим другом, – лукаво заявил Шакир. – Что привело тебя ко мне? Может, нужна моя помощь?

– Да, вы можете помочь мне, я очень надеюсь на это, – произнесла Лала.

То, о чем она попросила, очень удивило Шакира. Девчонка попросила его помочь ей дозвониться в Россию. Ну что же. Он может это сделать. Может она оценит это. А потом может быть…

Первый номер, который он набрал для неё, принадлежал дежурному по общежитию Тамбовского летного училища. Молоденький курсант, снявший трубку на том конце провода, выслушал взволнованную просьбу Лалы позвать к телефону курсанта четвертого курса Ивана Артемьева из 124 комнаты. Курсант попросил её подождать. Отсутствовал он довольно долго и его ответ окончательно обескуражил Лалу: Курсант Артемьев отчислен по собственному желанию и в общежитии больше не проживает.

Лала медленно положила трубку. Что за ерунда? Почему отчислен? Вдруг сердце её отчаянно забилась. Как же она не подумала. Её мужественный и смелый Ваня бросил училище, чтобы приехать сюда за ней. Он может оказаться здесь в любой день, в любую минуту, а может он уже ищет её. А может его, не дай Бог, нет в живых. Если он жив, то обязательно зайдет к тёте Айсет или найдет Мириам или подъедет в университет. Она везде оставит свой адрес. Хотя занятия в университете ещё не возобновились, но секретариат с горем пополам работает. Нужно срочно ехать туда. Лала уже хотела попрощаться с Шакиром и покинуть его кабинет, как новая мысль заставила её задержаться. Нужно все же позвонить на домашний телефон его родителей в Вологде. А вдруг все не так как она думает. Может он вообще дома. Нужно всё узнать до конца.

– Разрешите мне сделать ещё один звонок, – обратилась она к Шакиру.

– Не могу отказать такой красавице, – немного игриво ответил Шакир и набрал продиктованный ему Вологодский номер квартиры Артемьевых. Трубку сняла Елена Алексеевна.

Впоследствии она много раз спрашивала себя, почему поступила так, а не иначе. И понимала, что на ней большой грех, что её поступок ничего хорошего не принес ни её любимому сыну, ни этой несчастной девушке, которую её Ваня так сильно любил. Но тогда она посчитала, что, услышав голос Лалы с того света, поступила правильно, что взятый ею страшный груз оправдан, что всё так и должно быть. С большим трудом справившись с собой она сделала вид, что ничего не слышала о гибели Лалы.

– Что случилось, Лалочка? Как у вас дела? – спросила Елена Алексеевна спокойным ровным голосом, легкая дрожь в голосе, которую можно было заметить при личном общении, совершенно не была услышана на дальнем конце провода.

– Елена Алексеевна! А где сейчас Ваня? Я писала ему на училище, но мое письмо вернулось обратно. А сегодня мне удалось туда позвонить, мне сказали, что Ваня бросил училище. Что случилось?

– Да, моя дорогая, Ваня ушёл из училища, но ничего страшного не произошло. Он перевелся учиться в Москву, правда, по другой специальности. Влюбился в москвичку и захотел быть рядом с ней. Он такой влюбчивый, ты же знаешь. Мы с отцом отговаривали его, но ничего не получилось. Что поделаешь, сами когда-то были молодыми и никого не слушали. Да что я про Ваню. У вас там действительно идёт война? – стараясь казаться естественной, Елена Алексеевна перевела разговор.

Лала, казалось, не слышала её. Ледяной холод сжал её сердце, перехватил дыхание. Она из последних сил взяла себя в руки.

– У нас всё нормально. Передавайте Ване от меня привет и наилучшие пожелания. Прощайте, – Лала отключила связь.

Шакир Андарбиев с удивлением наблюдал за ней. Да, Магомед Бегоев совершенно неправильно воспитал свою дочь. Разве к лицу чеченской девушке бегать за гяуром и ещё сохнуть по нему. И как она побелела от слов той русской, с которой говорила по второму номеру, не замечая, что включена громкая связь и он слышит их разговор. Ему уже совсем не хотелось кокетничать с ней и мысль о том, что он мог бы жениться на ней, сейчас казалась абсурдом. Совсем чужая девка. Дочь врага. Не зря он расправился с ним. Но вопреки своим мыслям и ощущениям, он все же поймал себя на том, что испытывает к этой девушке какой-то болезненный интерес и чувство острого желания.

– Разложить бы её сейчас прямо на столе, – вдруг подумал он, но поступил совсем по-другому. С приветливой улыбкой, не сходившей с его лица, он любезно обратился к ней:

– Я всё выполнил, что ты просила, Лала? Где вы сейчас живёте? Я слышал ваш дом разбомбили русские?

– Да, спасибо, вы всё сделали для меня. Мы с мамой и братом пока переехали в село, где похоронен отец. До свидания. Я пойду, – ответила Лала.

– Тебя проводят, – на прощание сказал Шакир и позвонил охране.

На ватных ногах вышла Лала из его кабинета. Она не помнила, как покинула территорию аэродрома и оказалась в машине Дауда.

– Поехали домой, – попросила она. Всю дорогу до села Лала не проронила ни слова, а Дауд с сыном всё гадали, что же произошло с этой красоткой, племянницей Шамиля, такой живой и разговорчивой по дороге в Грозный и совершенно раздавленной сейчас.

А в своей Вологодской квартире неподвижно на диване сидела Елена Алексеевна. Сидела и думала:

– Какое счастье, что я оказалась одна в дома, что Юра сейчас на службе, а Тая – на работе. О том, что Лала, которую все похоронили, оказалась жива, никто не должен знать: ни Ваня, ни Юра, ни Тая. Вообще никто.

– Они меня не поймут, будут считать, что я совершила подлость. Но это не так. Я спасла своего ребёнка. Он уже пережил её смерть, сам чуть не остался инвалидом, потерял надежду на любимую работу. Их усилиями он кое-как залатал свою треснувшую в самом начале жизнь. Учится в Петербурге. А что было бы, если бы он узнал, что Лала жива? Да ничего хорошего. Тогда он чуть не умер от горя, а теперь бы точно умер от счастья. А не умер бы, то помчался бы за ней в Чечню, точно бы помчался, тут и к гадалке не ходи. И погиб бы там, наверняка погиб бы. Правильно я поступила, но нести крест за это мне нужно одной, – казалась, она нашла полное обоснование своему поступку и успокоила себя.

Но, незримое глазу, живущее в каждом нормальном человеке живое существо, именуемое совестью, не давало ей успокоиться, мучило и давило, рвало и терзало ещё очень долгое время.




Глава 19


После поездки в Грозный Лалу словно подменили. Куда делись её жизнерадостность, хорошее настроение. Она перестала улыбаться, ходила по дядиному дому как тень, грустная и задумчивая. Казалось, что радость навсегда ушла из её жизни. Она и верила, и не верила тому, что сказала Елена Алексеевна. В пользу её слов говорило то, что Ваня, действительно, оставил училище, что он не пишет ей письма, не подает о себе никаких вестей. Если бы с ним случилась беда, то не была бы Елена Алексеевна так спокойна и сказала бы ей, Лале, всю правду. Что тут скрывать? Против этой версии была только одна, но зато очень весомая причина, Лалина интуиция. Не мог Ваня её разлюбить и всё тут. Никак не мог. Она ведь женщина, хотя и совсем юная, и, конечно, прекрасно чувствует, когда её любят.

Когда Лала приходила к таким выводам, то заметно веселела и даже на некоторое время становилась прежней. Аминат с тревогой следила за сменой настроений дочери, переживала за неё и не знала, как ей помочь. Надо возвращаться в Грозный, может закончится война и возобновятся занятия в университете. Займется дочка делом, и оттает со временем её сердечко. Она такая молодая и красивая, встретит ещё свою любовь. Хотя нравится Аминат русский парень Ваня, но жизнь так устроена, что лучше выходить за своего и делить с ним одну общую, предназначенную Аллахом судьбу. Только куда вернуться, если больше нет их дома? Но пусть только наступит мир, тогда можно будет что-нибудь придумать.

– Как ты думаешь, Шамиль, война скоро закончится, и, мы сможем наконец-то вернуться в Грозный – спрашивала она брата.

– Всё в руках Аллаха, сестра. Разве тебе плохо в родном доме? Куда торопиться. А Лала грустит от того, что замуж ей пора. Созрела уже девчонка. Но я позабочусь об этом. Раз родного отца нет, то дядя первый человек, который должен устроить её судьбу, – отвечал сестре Шамиль.

– Не надо беспокоиться, Шамиль. Лала ещё доучиться должна. Замуж она ещё успеет выйти. Сам видишь, какая она у меня. А то, что переживает, так оно и понятно: отца убили, дом потеряли, война идёт… Тут не до веселья, – возразила Аминат.

Шамиль больше ничего не сказал сестре, но остался при своем мнении.

– Война быстро не закончится. А если и закончится, то возвращаться сестре с детьми все равно будет некуда. И он не может ничего поделать. Не выставлять же из дома родную сестру. Поэтому нужно эту ситуацию провернуть в свою пользу. Эта молоденькая сучка, его племянница, действительно, необыкновенно хороша. И ему неплохо заплатят за такую невесту. Один минус: уж очень она своенравна. Чего тут хотеть, воспитана как неверная. Ну, ничего, обломается. А если состоятельного мужа подобрать, то он и её мамашу, и пацана в дом к себе заберёт. И от семейства сестрицы избавится, и односельчане уважать будут, что достойно пристроил оставшуюся без отца племянницу. А тогда и о Шамсии можно будет подумать. Ведь не случайно к ним сосед Руслан с племянником заходил. Руслан теперь большой человек у Джохара, а с племянником своим не разлей вода. Всё для него делает. И сам племянник хорош, красивые внуки будут. А как его Шамсия глазками стреляла, краснела и бледнела. Понравился ей парень. Он отец, он всё увидел. Хорошо, если у них сладится. Да поможет нам Аллах, – рассуждал Шамиль.

Незаметно прошла зима и наступила весна. Война то стихала, то возобновлялась снова. Рассчитывающие на быструю победу, федеральные войска неожиданно ввязались в затяжную войну. Но жизнь как-то продолжалась, нужно было что-то покупать, продавать, решать бытовые и хозяйственные вопросы. По таким делам Шамиль в один день собрался в Урус – Мартан.

– Шамсия, Лала поедите со мной, поможете с покупками, – распорядился Шамиль.

В Урус – Мартане Шамиль сначала затоварился у своего знакомого ворованным бензином и только после этого направил свою шестерку на рынок, где несмотря на войну, можно было купить всё, от иголки до угнанной иномарки. Шамиль любил рынок, его толчею, овощные и мясные ряды. Любил смотреть, выбирать, торговаться. Не зря он был хорошим хозяином.

В этот день было всё как обычно, если не считать, что вместе с ним были две девушки, помогавшие нести сумки с покупками.

– Салам, Шамиль, – неожиданно он услышал чьё-то приветствие.

Подняв глаза, Шамиль увидел самого директора рынка Наби Агаева, человека солидного и уважаемого. Мужчины обнялись. Они были хорошо знакомы, в Комсомольском жили родственники Наби.

– Салам, Наби, я рад тебя видеть, дорогой. Как дела? Не женился ещё? – засыпал его вопросами Шамиль.

– Дела, хвала Аллаху, пока идут неплохо. А вот жену пока не нашёл. Хочу молодую и красивую. Я ведь завидный жених, – довольно засмеялся директор.

Внешне 45-летнего Наби никак нельзя было назвать завидным женихом: невысокий толстенький крепыш с короткими ногами и большим, нависающим над брючным ремнём, животом. Большая лысина на его голове поблескивала на мартовском солнце. Но он был директором рынка, а это, известно, дорого стоит. Его сыновья жили в Москве, а его жена умерла два года назад. Его хозяйство вела живущая вместе с ним мать, крепкая 70-летняя женщина.

– А ты, Шамиль, не один сегодня, – заметил Наби, с интересом разглядывая стоящих рядом девушек.

Одна из них, хорошенькая и невысокая, с рыжими волосами под синей косынкой походила на Шамиля. Но главное внимание Наби привлекла другая девушка. Стройная, длинноногая красавица с блестящими черными волосами на непокрытой голове и нежным, слегка смуглым лицом.

– Это дочь моя, Шамсия, – показал Шамиль на рыжеволосую. – А это племянница Лала, дочь сестры моей Аминат, – представил он вторую девушку.

Наби аж весь покрылся потом:

– Вот эта красавица! Вот она, та женщина, которая скоротает мои ночи и подарит мне новых детей, – подумал он, но постарался скрыть свое возбуждение, как и подобает серьёзному мужчине. Он достал из кармана куртки большой носовой платок, аккуратно вытер выступивший на лысине пот и лишь после этого обратился к Шамилю.

– Красивые дочери – радость для родителей. Желаю твоим девочкам хороших женихов. Я скоро собираюсь в село проведать родственников и у меня есть к тебе одно дело, которое можно будет тогда обсудить.

– Буду очень рад видеть тебя, Наби, у себя в доме, – приветливо ответил Шамиль.

– Тогда до встречи, дорогой. Приеду посмотреть на твоих сыновей. И дело наше, будь на то воля Аллаха, решим. А сейчас я пойду. Видишь, какое хозяйство на мне? – и Наби с гордостью окинул взглядом территорию рынка.

– Что нужно от меня такому уважаемому человеку? – с любопытством думал Шамиль, ожидая приезда неожиданного гостя.

Но скоро приехать Наби не получилось. Снова начались военные действия. И в селе Комсомольское появились первые русские пленные. Двоих пленников за бесценок купил дядя Шамиль, Андрюшку и Антошку, молоденьких и напуганных, всего год отслуживших в армии пацанят. Пленных дядя Шамиль держал в подвале и запирал их в нём на ночь со связанными руками и ногами. За скудную пищу, ребята выполняли в хозяйстве дяди самую чёрную работу. Лала очень жалела ребят. Когда она приносила им еду, передавая через окошко в подвале, то всегда старалась задержаться и поговорить с ними. Сама выросшая в военных городках, она хорошо представляла армейскую жизнь, поэтому тем для разговора им хватало.

Один из парней, Андрюшка, до службы жил в деревне не далеко от Вологды со старой бабкой и непутёвой пьющей мамашей, имевшей кроме него ещё двух детей, рождённых от разных отцов. Своего отца Андрюшка тоже не знал. Им, с большой вероятностью, мог быть любой из её собутыльников и мимолетных ухажёров. Судьба Антошки была не лучше. Тоже деревенский, только не из Вологодской, а Кировской области. Ничего удивительного, что эти парни оказались в Чечне. К сожалению, в последнее время все чаще именно из таких беззащитных и неустроенных пополнялся рядовой состав Российской армии. И именно такие ребята мечтали стать героями и ими в основном закрывали все горячие точки военных конфликтов на территории Родины.

Ребята мечтали бежать, строили планы как это осуществить.

– А если вас поймают? Страшно представить, что с вами будет. Пыталась остановить их Лала.

– Тут, как не крути, выхода нет. Ещё до плена мы слышали, что ваши боевики за любое поражение со злости уничтожают пленных. Просто перерезают им горло как баранам. Мы ведь у вас рабы, у нас нет никаких прав. Сегодня мы живём, а завтра будем скормлены собакам. А так какой-то шанс будет, – заявил Андрюшка, который из них двоих был явным лидером. И Лала не могла не согласиться с ним. Она вспомнила рассказ тёти Мисиду, что их сосед Мурад застрелил своего пленного раба только за то, что тот отказался чистить его нужник.

– Да, за жизнь этих ребят никто ломаного гроша не даст, – подумала Лала.

И она решила попытаться им помочь. Несколько дней Лала потихоньку собирала им в дорогу еду, осторожно расспрашивала родственника Сулеймана о дороге до Российской границы.

– Зачем тебе это, дочка? – удивленно спрашивал Сулейман.

– Ой, дядя у меня раньше был русский парень. Я боюсь, что он может здесь появиться. Не известно, как его встретит Шамиль, может ему придётся отсюда бежать, – на ходу сочиняла она.

Наконец наступил удачный момент. Дядя Шамиль со своим шурином Гусейном отправились по делам на несколько дней из села. Тёте Мисиду что-то не здоровилось, Руслан где-то бегал с мальчишками, напроказничавшие за день дядины близнецы как-то неожиданно рано угомонились. Ещё вечером сосед Мурад по поручению дяди запер пленников на ночь, не забыв их связать. Единственным препятствием для Лалы была Шамсия, весь день ходившая за ней как нитка за иголкой. Но так как Мисиду приболела, она позвала Шамсию спать вместе с ней, мало ли что может понадобиться больному человеку.

Не зажигая свет, Лала спустилась в подвал, ключ от которого ей удалось вытащить из кармана куртки тёти, после того как их ей вернул Мурад. Лала захватила острый нож, чтобы разрезать веревки, связывающие пленников, собранную для них еду и ещё кое- что. Кое – что было письмом, которое Лала написала Ване. Если случится чудо и ребятам удастся выбраться за пределы Чечни и вернуться домой, то Андрей обещал Лале найти Ваню и отдать письмо лично ему в руки.

– Найди Ваню Артемьева и передай ему мое письмо, скажи ему, что Лала Бегоева любит и ждет его, он обещал найти меня даже на краю Земли, – сказала Лала на прощанье.

– Не волнуйся, сестрёнка, все сделаю путём, – Андрей похлопал себя по груди, где было спрятано письмо.

Лала задумала, что если Ваня получит её письмо, то обязательно приедет за ней, а то, что ей наговорила Елена Алексеевна, окажется страшным сном. Но надежде не суждено было осуществиться. Дядя Шамиль вернулся из своей поездки на день раньше намеченного срока, следующим утром обнаружив бегство пленных солдат, он тут же вместе с Гусейном, Мурадом и ещё с тремя односельчанами организовал погоню. Ребят обнаружили к вечеру. Андрея не удалость взять живым, будучи застреленным, он скатился в пропасть. Он умер, а на его груди так и осталось не дошедшее до адресата, залитое кровью письмо Лалы, которое уже никем и никогда не будет прочитано.

Антошку привезли избитого и окровавленного. Вместо лица у него было сплошное кровавое месиво, обломки зубов торчали страшными клыками, из разорванного рта текла кровь, а вытекший из глазницы правый глаз смотрел на мир пустой чёрной дырой. Он умер, не приходя в сознание, которое потерял при побоях.

– Что-то ты расстарался, сосед, – недовольно заметил дядя Шамиль стоящему рядом Мураду.

Антошку не стали хоронить. И даже, если бы его больная и часто пьющая от бедности и безвыходности мать, захотела поплакать на его могиле, то никак не смогла бы это сделать. Его мертвое тело, как и предсказывал Андрюшка, было выброшено на съедение собакам. Вот так всё просто: жили на земле два паренька Андрюшка и Антошка и нет их. Будто и не рождались вовсе.

– Кто помог им бежать? – орал разгневанный Шамиль на построенных во дворе домочадцев.

– Папа, это не я. Это, наверное, Лала сделала. Я слышала, она как-то разговаривала с ними, – поспешила оправдаться Шамсия.

Лала смело вышла вперед и встала перед взбешённым дядей.

– Да, это я им помогла. Они люди, а не скотина, в которую вы их превратили. Они ведь не виноваты, что их послали на эту войну, – глядя дяде в глаза, уверенно заявила она.

Сейчас Лале было море по колено. Она страшно жалела ребят, ненавидела дядю и других их мучителей. И ещё она отчетливо поняла, что не сбудется то, что она задумала, и она никогда не увидит своего Ваню. А без него ей всё было безразлично. Пусть даже дядя убьёт её, как этих несчастных пленников, если, конечно, посмеет. И он не посмел, хотя очень бы этого хотел. Но в начале войны законы шариата ещё только начали возрождаться, и никто бы не понял дядю, убившего осиротевшую племянницу.

А Шамиль всегда старался поступать так, чтобы односельчане его уважали. И он с трудом, но взял себя в руки и позволил себе только прошипеть:

– Ты мне теперь будешь должна, дорогая племянница. За рабов, которые мне недешево обошлись, за погоню, которую я устроил, за пули, которые на них потратил. Но тебе есть, чем рассчитаться. Я умываю руки. Пусть муж решает проблемы, которые ты постоянно создаёшь, и обеспечивает тебя.

Аминат была на стороне дочери, осуждала жестокость брата, но ничего не посмела ему сказать.

– О, великий Аллах! Я пойду к Джохару. Он поможет нам с жильем, ведь мой Магомед верой и правдой служил ему. Помоги мне, – молча, молилась она.

А сын её, Руслан, удивлённо смотрел на сестру.

– Какая она смелая! Только зачем помогать русским? Они ведь наши враги, – напряженно обдумывал он не понятный для него поступок сестры.

А через несколько дней после описываемых событий в доме Шамиля появился почетный гость, директор рынка, Наби. Мисиду приготовила жижиг – галнаш, испекла лепёшки, заварила крепкий душистый чай. Женщины подавали мужчинам на стол и бесследно исчезали, чтобы не мешать их беседе. После обычных кавказских приветствий и традиционных вопросов, Наби начал разговор, ради которого приехал к Шамилю.

– Ты знаешь, Шамиль, я уже не очень молод, но еще совсем не стар. Моя Райман умерла два года назад, сыновья пытаются делать бизнес в Москве. Я остался вдвоем с матерью, которая давно советует мне жениться снова. Говорит, что ей одной тяжело справляться с хозяйством и мне негоже оставаться одному. И я с ней согласен. Я присматривался ко многим девушкам и женщинам, но, ни одна из них не взволновала моё сердце. И так было до тех пор, пока я не встретил тебя на рынке с твоими девочками.

Шамилю стало не по себе.

– Конечно, Наби богатый и уважаемый человек, но не дай Аллах, чтобы он положил глаз на мою Шамсию. Ей всего 17 лет. У него сыновья старше её, и мать та ещё ведьма. Не зря говорят, что она и свела Райман в могилу. И отказать такому человеку сложно и дочь расстраивать не хочется. У неё молодой Гелаев на уме, – пронеслось у него в голове. А Наби продолжал

– Когда я увидел твою племянницу, то ощутил, что я ещё вполне молод, чтобы делить с ней ложе и иметь детей. Ты же знаешь, Шамиль, что я легко могу обеспечить и старших сыновей от Райман и тех, которых с благословления Аллаха может подарить мне вторая жена. Что ты скажешь на это, дорогой?

У Шамиля отлегло от сердца. Вот это его шанс. Нужно быть очень осторожным, чтобы не спугнуть такую удачу. Он избавится от проблемной племянницы, и никто из односельчан не скажет, что он плохо устроил её судьбу.

– Я понимаю, что ты хочешь жениться на моей племяннице Лале?

– Да, именно это я хочу. С тех пор как я её увидел, только о ней и думаю. Я знаю, что ты теперь ей вместо отца. Ты приютил семью сестры в своем доме. Считай, что я приехал посватать её, – ответил Наби.

Шамиль задумчиво молчал, понимая, что не так легко ему справиться с племянницей.

– Я человек обеспеченный и готов заплатить тебе хороший калым, – добавил Наби.

– Твое сватовство – большая честь для нас. Я бы с удовольствием отдал за тебя Лалу, но должен предупредить тебя, что с ней могут возникнуть проблемы. Моя сестра и её покойный муж долго жили в России и не сумели воспитать дочь в покорности и уважении к мнению старших. Я, конечно, постараюсь решить твой вопрос, но твердого обещания дать не могу.

– А я уже и подарки привез ей и твоей семье, – не успокаивался Наби и достал из дипломата коробочку с ювелирными изделиями.

Увидев в глазах Шамиля жадный блеск, он достал из того же дипломата несколько толстых пачек зелёных американских купюр и подтолкнув их Шамилю, уничтожив этим его последние сомнения.

– Будем считать, что мы договорились, Наби. Остается договориться о дне свадьбы.

– Я думаю, что её можно устроить в июне. Сейчас конец апреля, есть время, чтобы и невесту уговорить и все подготовить к свадьбе, – облегченно изрёк Наби.

Таким образом, как казалась Шамилю, он сразу убьёт несколько зайцев. И с уважаемым человеком породнится, и от племянницы избавится, а вместе с ней и от сестрицы с сыном и своё материальное положение здорово поправит. А то, что жених не первой молодости, то для мужчины это не так важно. На Кавказе во все времена мужчины средних лет брали молодых жён. Дело оставалось за малым, уговорить невесту. Это самое сложное. Но в конце концов её можно и украсть, и тогда ей просто некуда будет деться.

О своем решении он решил пока ей не говорить. Нужно всё хорошо обдумать и подобрать удачный момент, и сделать все так, чтобы она не смогла сбежать. А то ещё выкинет что-нибудь такое, что обломает ему всё дело. В конце концов, не выдержав, он рассказал о своей сделке Мисиду, а та по большому секрету дочери Шамсии, взяв с неё слово ничего не говорить Лале. Шамсия очень обрадовалась этой новости. Дело было в том, что она очень ревновала сестру к вниманию парней. Когда они видели Лалу, то даже самые крутые становились ласковыми и шелковыми, хоть веревки из них вей. Не дай Аллах и Ваха не устоит перед красотой сестры.

– Как хорошо, что он пока не приезжает в село. А когда приедет, будет уже поздно, её здесь не будет, – с надеждой думала Шамсия.




Часть 2. Лала и Ваха





Глава 20


Май 1995года выдался особенно теплым, прямо настоящее лето пришло в Комсомольское. Лала много времени проводила одна на берегу горной речки Гойты, которая напоминала ей Терек и те чудесные дни, которые она проводила с Ваней на его берегу. Именно на крутом берегу Гойты Лала и нашла уединенное местечко, где ей никто не мешал наслаждаться природой и предаваться своим мыслям, думать и мечтать. Вспоминались подруги Вика и Света, с которыми ей когда-то было так хорошо. Далеко они от неё. У них своя жизнь, наверное, более интересная и весёлая.

В этот день Лала в очередной раз, ускользнув из села, расположилась в своём любимом местечке. Она сняла свое просторное платье и осталась в том розовом купальнике бикини, который купила у Викиной мамы и в котором загорала с Ваней в тот знаменательный день, когда она впервые поцеловала его.

– Пропадает молодость, нет веселья, любви, одна тоска и скука. Хотя бы занятия, наконец – то возобновились, – с грустью думала Лала, опустив свои стройные ноги в бурлящий поток. Углубившись в свои мысли, она не сразу обнаружила, что находится не одна. Внезапно она почувствовала на себе чей- то пристальный, обжигающий взгляд. Лала вскочила на ноги, повернув голову в сторону, откуда почувствовала посторонний взгляд, увидела того, кому он принадлежал. Перед ней стоял высокий, стройный, загорелый парень. Его накачанные мускулы выпирали из черной майки. Он был одет в камуфляжные брюки, а на его ногах были высокие ботинки берцы, незаменимые в горах. Лицо его было красиво настоящей, беспощадной, мужской красотой. На нем явственно читалось изумление и восхищение. И в этом не было ничего удивительного. Таких девушек как Лала он никогда не встречал. Она была как красотка из глянцевых иностранных журналов, которые когда-то он видел в другой довоенной жизни.

– Что смотришь на меня так, понравилась что ли? – кокетливо спросила Лала, которую незнакомый парень почему-то заинтересовал.

Парень как будто потерял дар речи. К своему большому стыду он почувствовал сильное желание, густая краска залила его лицо. Он резко отвернулся и пошёл прочь, так и не ответив смеющейся ему в след девушке.

А у Лалы внезапно поднялось настроение. Ей, как и любой женщине, безусловно, приятно было осознавать тот факт, что она произвела на красивого парня такое сильное впечатление.

– Какой смешной парень. Он совсем одичал в своих горах, – подумала она.

Впервые за последний месяц, Лала вошла в дом дяди такой же весёлой и жизнерадостной, как до поездки в Грозный. Но хорошее настроение длилось не долго.

– Где ты пропадаешь? Отец ищет тебя. У него для тебя хорошая новость, – заявила ей сестрица Шамсия прямо у порога дома.

Лала, которая не ждала от дяди Шамиля ничего хорошего, мгновенно насторожилась. Ей совершенно не хотелось разговаривать с ним и выслушивать очередные поучения. Но ничего не поделаешь, надо идти к нему.

– А где сейчас дядя?

– В гостиной и уже не раз спрашивал о тебе. Иди сразу к нему, – ответила Шамсия.

– Вы искали меня, дядя Шамиль? – вежливо спросила Лала.

– Да, дорогая племянница. У меня к тебе серьезный разговор. Ты присядь и выслушай меня, – доброжелательно начал дядя.

Но Лале почему-то стало как-то не хорошо.

– Так было угодно Аллаху, что я заменил тебе отца. Теперь я должен о тебе заботиться и решать твою судьбу. Идёт война. Тебе нужен надежный муж, который станет опорой тебе и твоей семье. У меня, как ты видишь, очень много забот, но устроить твою жизнь для меня первоначальная задача. К тебе посватался достойный и уважаемый человек и я дал ему согласие, потому что знаю, что лучшего мужа ты себе не найдёшь.

– А почему вы ничего не спросили у меня? – невежливо прервала Лала монолог дяди.

– А что ты понимаешь? Ты, наверное, думаешь, что перед твоей красотой никто не устоит? Но это не совсем так. Наши мужчины в качестве жён ценят женщин хозяйственных и покорных. А ты разве такая? Я слышал, что ты ещё в Грозном с русским гуляла и здесь вытворяешь неизвестно что, так что не так легко тебе найти мужа, моя дорогая. И это счастье, что Наби ты очень сильно приглянулась и он может позволить себе роскошь возиться с тобой. Так что будем готовиться к свадьбе. Мы с Наби на июнь договаривались, – заключил свою речь дядя Шамиль.

– Дядя! О чем ты говоришь? Что еще за Наби? – возмутилась Лала. – Я вообще замуж пока не собираюсь. Я хочу при первой возможности вернуться в Грозный и продолжать учебу, – добавила она.

– Нет, золотая моя племянница. Я уже принял решение и достойному человеку пообещал. Ты у меня как старшая дочь, а мне надо еще Шамсию выдавать. А младшая сестра, по нашим обычаям, не должна выходить замуж раньше старшей. Подумай о матери и о брате. Я что ли должен их содержать? А Наби ты видела. Это директор рынка из Урус-Мартана. Лучшего жениха и быть не может, – уже начиная раздражаться, заявил Шамиль.

– Не пойду я за этого противного толстяка! Вы не можете меня заставить, – со свойственной ей прямотой заявила Лала.

– Я не собираюсь с тобой спорить. Я уже всё сказал. Ты должна быть мне благодарна, что я не убил тебя после того, как ты помогла бежать пленным. Теперь пусть Наби возится с тобой, раз он этого так хочет. Можешь идти, – заключил Шамиль.

– И не надейтесь, ничего у вас не выйдет, – Лала вылетела из гостиной и побежала искать мать.

На женской половине первой ей встретилась Шамсия.

– Ты уже поговорила с отцом? Я так рада за тебя, сестренка! Ты выйдешь замуж уже в следующем месяце, а мне ещё ждать и ждать, – стараясь скрыть ехидство в голосе, пропела она.

– Сама выходи за этого старого толстяка, если так мне завидуешь, а меня оставь в покое! – оттолкнула Лала лживо улыбающуюся сестру.

Мать она нашла на кухне. Аминат возилась с тестом.

– Мама, ты слышала, что дядя удумал? Объявил мне, что замуж меня выдает за старика, директора рынка из Урус-Мартана. Так я ему сразу сказала, что этому не бывать. Нам нужно немедленно уезжать отсюда! Ведь так, мама?

Аминат подняла на дочь печальные, полные слез глаза.

– Да, доченька, я знаю об этом. Как всё повторяется. Меня тоже хотели выдать за брата первого секретаря райкома немолодого Ису. Но появился твой отец и спутал им все карты. Может Аллах смилуется над тобой и пришлёт второго Магомеда, на всё его воля. А ехать нам некуда. Идет война. Мы можем не доехать живыми до Грозного, а если доберёмся, то кому мы там нужны. Город в развалинах, все наши знакомые разъехались по селам. Не возмущайся дочка. Может стоит смириться со своей судьбой и довериться Аллаху. И не надо злить дядю, он кормит нас и по-своему желает тебе добра.

– Я не узнаю тебя, мама! Как ты можешь себе представить, что я смогу жить с этим уродом. Даже ради тебя и Руслана я не смогу это сделать. Я уеду одна, если вы не хотите, – прокричала Лала.

– Не торопись, доченька, успокойся, подумай. Злость не лучший советчик. У нас будет свой дом, мы не будем нуждаться, – неуверенно уговаривала мать.

Лала в бешенстве выскочила из дома. Какай ужас! Родная мать не понимает её. Ну, что ж, тем хуже для неё. Я уеду одна. Будь что будет. Лучше смерть, чем жить с таким мужем. С такими мыслями Лала вышла за ворота и пошла куда глаза глядят, только чтобы не видеть ни дядю, ни эту змею Шамсию, ни родную мать. Она быстро шла по центральной улице села и по её лицу, помимо воли, текли слезы. Они застилали ей глаза, и она ничего не видела вокруг.

– Что случилось? Почему ты плачешь? – внезапно услышала Лала незнакомый мужской голос. Она подняла голову: перед ней стоял тот самый парень, которого она утром встретила на берегу Гойты.

Лала сама не поняла, как получилось, что она, не стесняясь, размазывая по лицу градом текущие слёзы, всё рассказала этому незнакомому парню.

– Мой дядя Шамиль решил отдать меня замуж за старого Наби, директора Урус-Мартановского рынка. И моя мать не возразила ему. Они обо всем договорились. Хотят устроить свадьбу через месяц. Я должна бежать отсюда.

Парень лукаво улыбнулся, обнажив великолепные белые зубы.

– Успокойся и никуда не беги. Разве Аллах может допустить, чтобы такая красивая девушка плакала? Всё будет хорошо, только немного подожди. Вот увидишь, всё уладится.

Он не сказал ничего особенного, вроде простые слова утешения, но Лала вдруг успокоилась и даже попыталась улыбнуться.

– А как зовут тебя, мой неожиданный утешитель?

– Ваха Гелаев, – просто ответил он.

А через несколько дней село всколыхнула новость, что взорвался автомобиль с директором Урус- Мартановского рынка Наби Агаевым.

Чего удивляться, идет война. Кто его подорвал? Может ваххабисты, недавно появившиеся в Республике, может федералы, а может конкуренты. Кто знает, кому Наби перешёл дорогу, – рассуждали люди.




Глава 21


Неожиданно освободившись от проблемы с замужеством, Лала, к своему стыду, почувствовала огромное облегчение. Она не желала зла Наби, но как всё сложилось, оказалось ей на руку. Хотя она всем казалась смелой и независимой, дерзкой и отчаянной, но на самом деле она была обычной девчонкой, напуганной войной и растерянной от неизвестности. Совсем недавно ей казалось, что нет никакого выхода. Любимый Ваня забыл её, противного немолодого мужчину в мужья навязывают, дома нет, уйти некуда, даже родная мать не понимает. И вот оказалось, что еще не конец света, жизнь продолжается. Все получилось, как в старой еврейской притче о козе, когда-то рассказанной Семёном Моисеевичем.

Пришёл человек к раввину и стал жаловаться на свою бедную, горемычную жизнь.

– Что же мне делать, реббе? – спросил он.

– Приведи в дом козу, – посоветовал он.

Через некоторое время тот человек опять пришёл к раввину.

– Что же вы мне посоветовали, реббе? Жить стало вообще невозможно.

– Так отведи её обратно в сарай, – ответил мудрый раввин.





Конец ознакомительного фрагмента. Получить полную версию книги.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=68719791) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.